Вы находитесь на странице: 1из 271

ББК 65.

4
Ц 94

Государственный университет СанФранциско (США)


email: andrei@sfsu.edu

Цыганков А. П.
Ц 94 Внешняя политика России от Горбачева до Путина.
Формирование национального интереса. Монография. —
М.: Научная книга, 2008. — 272 с.
ISBN 9785913930286
Данная книга, автор которой живет и работает в США, посвя
щена внешней политике России в годы ее возвращения в ряды
великих держав. Процесс такого возвращения, по мнению автора,
нельзя считать ни линейным, ни необратимым, он зависит от ряда
международных и внутренних факторов. Автор убежден, что
активное участие России в мировой политике есть непременное
условие более предсказуемого и безопасного мира.
Впервые эта книга была опубликована в США в 2006 г. на
английском языке. Для настоящего издания автор осуществил
ее перевод на русский язык, существенно переработав и дополнив
текст. В частности, была добавлена не публиковавшаяся ранее
глава о наступательном периоде внешней политики Президента
России В. В. Путина.
Книга адресована ученымполитологам, аспирантам и сту
дентам, изучающим проблемы международных отношений, а
также широкому кругу читателей.

ББК 65.4

© А. П. Цыганков, 2008
© Научная книга, 2008

ISBN 9785913930286
Посвящаю моим детям
Даше и Паше
4 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина
Оглавление

Предисловие к русскому изданию ................................................................................. 9


Предисловие..........................................................................................................................11

Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики


России......................................................................................................................................15
1. Внешняя политика России: изменения и преемственность........................15
Меняющийся международный контекст ..........................................................16
Преемственность школ внешнеполитического мышления........................19
2. К лучшему пониманию изменений и преемственности российской
внешней политики .........................................................................................................24
Недостатки традиционных подходов.................................................................24
Социальный конструктивизм и его возможности.........................................31
Социальное конструирование российской внешней политики ...............35
3. Оценка внешнеполитической деятельности России .....................................39
Критерии оценки внешнеполитической деятельности ...............................39
От нового мышления к великодержавному прагматизму ..........................40
4. Методология и организация книги......................................................................45

Глава II. «Холодная война» и новое мышление .....................................................47


1. «Холодная война» и внешнеполитический курс СССР ..............................47
2. Горбачёв и концепция нового мышления ..........................................................50
Новый взгляд на мировую политику .................................................................51
Внутриполитический контекст ............................................................................53
Определение национального интереса..............................................................54
3. Критика нового мышления внутри страны ......................................................55
Консервативная оппозиция...................................................................................56
Либеральная оппозиция .........................................................................................57
4. Новое мышление во внешней политике: ставка на признание Запада ...58
Надежды и разочарования .....................................................................................58
Упадок и капитуляция ............................................................................................61
5. Национальный вопрос и месть нового мышления .........................................64
6. Утопия и реальность: оценка внешней политики Горбачёва.......................67
Озарения и потери ....................................................................................................68
Уроки поражения нового мышления .................................................................70
6 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

Глава III. Эйфория после «холодной войны» и российское либеральное


западничество .......................................................................................................................73
1. Мировосприятие российских западников после «холодной войны» ......73
О дивный, новый либеральный мир...................................................................73
Восприятие западниками российской идентичности ..................................75
Западническая концепция национального интереса ...................................77
2. Споры о западничестве во внешней политике.................................................80
Цивилизационщики .................................................................................................81
Социал-демократы ...................................................................................................82
Возрождение идей державничества ...................................................................83
Институциональные преимущества державничества..................................84
Окончание триумфа западничества ...................................................................86
3. К интеграции с Западом ..........................................................................................89
Запад и российская идентичность ......................................................................89
Борьба за присоединение к западным международным организациям .....90
Поддержка Запада в вопросах международной безопасности ..................93
Игнорирование Азии и мусульманского мира ...............................................94
Негативные последствия курса Ельцина — Козырева.................................97
4. Изоляционизм в бывшем Советском регионе .................................................99
Изоляционистское мышление............................................................................100
Изоляционизм в политике и сфере безопасности .......................................101
Экономический изоляционизм ..........................................................................103
Культурный изоляционизм .................................................................................104
Вызов оппозиции изоляционистскому курсу ...............................................105
Власть обещает перемены ....................................................................................107
5. Оценка западнического курса..............................................................................108
Результаты курса .....................................................................................................109
Уроки поражения ....................................................................................................111

Глава IV. Новые вызовы безопасности и великодержавное сдерживание ....113


1. Россия как великая держава в многополярном мире ..................................113
Этот опасный новый мир .....................................................................................113
Взгляд государственников на российскую идентичность ........................115
Ви'дение национального интереса государственниками ...........................117
2. Восприятие внутри страны стратегии великодержавного сдерживания 121
Поддержка державников и социал-демократов ...........................................121
Условная критика цивилизационщиков .........................................................122
Оппозиция западников .........................................................................................123
3. Сдерживание влияния Запада .............................................................................124
В мыслях о Западе и Востоке .............................................................................124
Сопротивление расширению НАТО ................................................................125
Усилия по увеличению экономической и военной независимости.......127
Сопротивление силовым решениям в Ираке ................................................129
Противостояние вмешательству НАТО в Югославии ..............................130
Уроки государственников из взаимоотношений с Западом ....................132
Отношения с незападными странами ..............................................................134
4. Интеграция постсоветского пространства ......................................................137
Оглавление 7
Концепция интеграции .........................................................................................137
Политические аспекты и аспекты безопасности..........................................140
Экономическая интеграция.................................................................................143
Культурные аспекты...............................................................................................145
5. Оценка политики великодержавного сдерживания ....................................148
Результаты .................................................................................................................148
Уроки ...........................................................................................................................151

Глава V. Мир после 11 сентября и политика великодержавного


прагматизма .........................................................................................................................155
1. Новый российский прагматизм ..........................................................................155
Изменившийся мировой контекст ....................................................................155
Новая коалиция идентичности ..........................................................................157
Новое понимание национального интереса — прагматическое
западничество ...........................................................................................................160
2. Новые споры о национальном интересе ..........................................................161
Условная поддержка либеральных западников и социал-демократов..... 162
Критика государственников и цивилизационщиков .................................164
Реакция общества ...................................................................................................166
3. Пути международного сотрудничествапосле событий 11 сентября ......168
Сближение с Соединенными Штатами ..........................................................168
Связи с Европой ......................................................................................................170
Поддержка США в Афганистане, но не в Ираке .........................................172
За пределами Запада: экономическая модернизация любой ценой? ...174
4. Прагматизм на пространстве бывшего Советского Союза ........................178
Новый внешнеполитический консенсус.........................................................178
Идея трехуровневых связей в регионе ............................................................180
Новые двусторонние отношения.......................................................................181
Прагматичная многосторонность......................................................................183
Транспортно-энергетические инициативы ....................................................184
5. Новые проблемы великодержавного прагматизма ......................................186
Стратегия Вашингтона по смене режимов в бывшем советском регионе ... 187
Беслан и терроризм на Северном Кавказе .....................................................188
Цветные революции и испытаниеУкраиной .................................................190
Дестабилизация Центральной Азии ................................................................192
Празднование победы и отношения с новой Европой ...............................194
6. Уроки на будущее .....................................................................................................195
Оценка внешней политики Путина ..................................................................196
Оправдает ли себя великодержавный прагматизм? ...................................198

Глава VI. Вашингтонская стратегия смены режимов и новый облик


великодержавного прагматизма .................................................................................201
1. Новые условия и мировоззрение России ........................................................202
Вашингтонская стратегия смены режимов и безопасность России ......202
Растущий экономический потенциал России ..............................................204
Изменившаяся коалиция идентичности.........................................................206
Уточненное представление о национальном интересе ..............................207
8 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

2. Внутрироссийские споры о национальном интересе ..................................211


Сторонники наступательной внешней политики........................................211
Прозападные критики ...........................................................................................213
Цивилизационщики и социал-демократы .....................................................214
Поддержка широких слоев общества...............................................................216
3. США и Европа ..........................................................................................................218
Сотрудничество и соперничество с США ......................................................218
Российская энергетическая стратегия и отношения с Европой .............221
4. Ближний Восток и Азия ........................................................................................224
В оппозиции к «войне цивилизаций» на Ближнем Востоке ...................224
Императивы модернизации и безопасности в Азии ...................................227
5. Бывший советский мир..........................................................................................231
«Нет энергетическим субсидиям» ....................................................................231
Пояс стабильности и безопасности ..................................................................233
6. Оценка великодержавной наступательности .................................................235
Общая оценка ...........................................................................................................235
Будущие вызовы .....................................................................................................237

Глава VII. Уроки изучения России ............................................................................239


1. Изменение и преемственность внешней политики России ......................239
Теории национального интереса........................................................................239
К пониманию процесса формирования национального интереса .........245
2. Уроки для России ....................................................................................................251
Продолжать сотрудничество с Западом..........................................................251
Следовать своим путем .........................................................................................254
3. Уроки для Запада .....................................................................................................258
Продолжать сотрудничество...............................................................................259
Сотрудничать на взаимоприемлемых условиях ..........................................261
Умерить ожидания..................................................................................................264

Вместо послесловия .........................................................................................................267

Рекомендуемая литература ..........................................................................................269


«Спор между теми, кто стремится приспособить
мир к своей политике и теми, кто настаивает
на приспособлении к реальностям мира, не имеет
конца»
Альберт Сорель

Предисловие к русскому изданию

Р
оссийская внешняя политика переживает особый этап развития,
который можно охарактеризовать как наступательность в отста-
ивании своих целей и интересов. Выступление российского пре-
зидента на Конференции по безопасности в Мюнхене и после-
довавшие за ним ядерные инициативы стали знаковыми для пе-
риода наступательной внешней политики. Не менее важны и успехи
России в привлечении зарубежных инвестиций и получении доступа
на международные рынки, продемонстрированные в ходе Санкт-Пе-
тербургского экономического форума в июне 2007 года. Однако насту-
пательность еще не отвечает на вопрос о том, какое содержание вкла-
дывается в понятие национального интереса. Данная книга стремит-
ся проанализировать проблему российского национального интереса
с точки зрения политических элит и более широких слоев общества от
Горбачёва до Путина.
Книга является переводом и существенной переработкой амери-
канского издания 2006 года, в связи с чем хочу выразить свою благо-
дарность издательству «Ровман и Литтлфилд» за разрешение исполь-
зовать и переработать главы книги для их публикации на русском
языке. Я также очень признателен издательству «Научная книга» и
его директору Владимиру Алексеевичу Лякишеву за внимательное
отношение к моей рукописи и за проделанную работу по ее подготов-
ке к публикации.
10 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

Данная книга в ряде отношений отличается от американского ва-


рианта. Главное изменение и добавление — новая и не публиковавша-
яся ранее глава о наступательном периоде внешней политики Путина.
Часть материала я счел нужным снять или модифицировать. Это же
касается таблиц и сносок, многие из которых показались мне излиш-
ними в российском контексте.
Хорошо осознаю, что книга может вызвать неоднозначную реак-
цию уже потому, что писалась для американской аудитории, а ее ма-
териал используется мною в преподавании в США, а не в России.
Российский контекст, конечно же, отличается глубоким своеобразием,
и книги о внешней политике России, написанные авторами, живущи-
ми в этой стране, будут неизбежно отличаться от работ авторов, жи-
вущих за рубежом. В то же время смею надеяться, что моя книга мо-
жет быть полезной и российскому читателю. Исхожу в этом из трех
соображений. Во-первых, на сегодняшний работ обзорного характера
по российской внешней политике в России недостоточно, и книга при
всех ее несовершенствах могла бы способствовать появлению иных, в
том числе более удачных и написанных живущими в России. Во-вто-
рых, мои концепции школ внешнеполитического мышления выходят
за пределы принятых в западной традиции дихотомий «прозападный-
антизападный». Наконец, в-третьих, несмотря на то, что многие из мо-
их «заходов» и концепций почерпнуты из западной, преимущественно
американской литературы, их теоретический синтез не склонен навя-
зывать России то или иное понимание своих интересов, но, напротив,
исходит из необходимости прислушиваться к голосу самих россиян.
Книга долго и трудно переводилась на русский язык. Спасибо всем,
кто способствовал этому, а ответственность за все «корявости» пере-
вода ложится на мои плечи. Издержка перевода и в том, что некото-
рые ссылки на российские источники вынужденно приводятся по ан-
глоязычным изданиям, что иногда может вести к стилистическим не-
точностям. В заключение хочу выразить особые слова благодарности
моей жене, родителям и всей моей семье за поддержку моих скромных
усилий. Эту книгу я посвящаю моей дочери Даше и сыну Паше. Они
не являются специалистами в области российской внешней политики,
что, надеюсь, убережет меня по крайней мере от их критики.
Предисловие

У
инстон Черчилль точно заметил, что ключом к пониманию за-
гадки России является ее национальный интерес. Однако он не
упомянул, что же это за интерес. Поэтому важной задачей науч-
ной общественности является выяснение того, каким образом
россияне определяют свои внешнеполитические интересы. Воп-
реки убеждению Черчилля и ему подобных политиков, националь-
ный интерес не является раз и навсегда заданным. Недавняя история
свидетельствует, что российское понимание национального интереса
подвергалось немалым изменениям. Президент Б. Ельцин и министр
иностранных дел А. Козырев определяли национальный интерес как
интеграцию в западные экономические институты и систему безопас-
ности. Министр иностранных дел Е. Примаков видел национальный
интерес в необходимости восстановления статуса России как великой
державы, а также сохранения баланса сил и недопущения гегемонии
США в мире. Наконец, Президент В. Путин сформулировал свое по-
нимание, согласно которому России следует добиваться статуса вели-
кой державы, но на путях укрепленения отношений с Западом вообще
и с США, в частности.
Эта книга стремится осмыслить формирование национального
интереса в российской внешней политике и этим внести свой вклад
в понимание поведения России на международной арене. В отличии
от доминирующего в теории международных отношений представле-
ния, связывающего национальный интерес напрямую с увеличением
власти и могущества, я считаю необходимым изучать все разнообра-
зие сил, влияющих на международные процессы. При более деталь-
ном рассмотрении становится ясно, что внешнюю политику России
и ее национальный интерес можно понять лишь в контексте взаимо-
отношений с Западом. Попытки России перенять западный либера-
лизм или же стремление восстановить статус великой державы нельзя
понять отвлекаясь от вопроса признания действий России со сторо-
ны Запада. Западная политика способна либо усиливать, либо ослаб-
лять авторитет и жизнеспособность политических сил внутри России.
Признание со стороны Запада укрепляет внутри страны более либе-
12 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

ральные, настаивающие на прозападной внешней политике силы. На-


против, отсутствие такого признания со стороны западных государств
укрепляет позиции тех, кто выступает за проведение независимой
внешней политики. Поэтому, ключом к пониманию российской вне-
шней политики следует считать конкуренцию внутренних сил за вли-
яние на международных курс страны на фоне действий государств За-
пада. В главе I мой подход разъясняется более детально.
Другой важной целью книги является способствование преподава-
тельскому процессу. В своей преподавательской работе я продолжаю
ощущать дефицит учебно-методической литературы сравнительно
широкого профиля, рассчитанной на интересующихся международ-
ными отношениями постсоветского региона студентов и аспирантов.
Со времени распада СССР прошло более пятнадцати лет, а работ тако-
го рода все еще катастрофически мало. К счастью, имеются исключе-
ния. Существуют и работы, затрагивающие отдельные вопросы, про-
блемы и этапы развития внешней политики России после советского
периода. В своей книге я опирался на этот массив литературы, стре-
мясь синтезировать ее в целях более широкого обзора проблемы.
При этом я не только не скрывал своей позиции по большинству
вопросов российской внешней политики, но и стремился развернуть
мою аргументацию. Мой выбор объяснять формирование российской
внешней политики изменениями в структуре национальной идентич-
ности, а не только положением страны в мировой структуре власти
или индивидуальными предпочтениями политических лидеров, явля-
ется совершенно сознательным. Отдаю себе отчет и в том, что ряд по-
ложений книги нуждается в дальнейшем их документировании и не
может считаться общепринятым. Надеюсь, впрочем, что мой подход
может быть полезен в организации материала и формулировании ин-
тересных вопросов для обсуждения на занятиях. На большее я не пре-
тендую. Что касается дискуссионности, то исхожу из того, что ника-
кая книга не является нейтральной и любой серьезный преподаватель
стремится «уравновесить» доминирующую в учебнике позицию ста-
тьями противоположной направленности. Стимулировать дискуссии
в аудитории необходимо, ведь в споре, а иногда и только в споре, рож-
дается более глубокое понимание предмета. Возможно, этот путь пре-
подавания и не является самым простым, но наши студенты вряд ли
заслуживают меньшего. По этим причинам часть материала представ-
лена полемически, в виде спора различных социально-политических
сил России.
Отчасти, по уже изложенным соображениям, я попытался отмеже-
ваться от двух распространенных сегодня интерпретаций российской
внешней политики, которые могут быть названы прозападным либе-
Предисловие 13

рализмом или антизападным национализмом. Обе эти позиции уже


оказали посильное влияние на формирование внешнеполитического
курса России, защищая, к сожалению, интересы весьма узких кругов
политической элиты и не отвечая потребностям более широких обще-
ственных слоев. Надеюсь, что сегодня Россия приблизилась к пони-
манию национального интереса, принимая во внимание как важность
международного сотрудничества, так и местные условия и специфи-
ку положения страны в мире. Надеюсь также, что внешняя политика
России будет пользоваться бóльшим вниманием со стороны академи-
ческого сообщества. Для понимания этой большой и сложной страны,
сохраняющей важнейшее значение в Евразии и мире в целом, требу-
ются немалые ресурсы. Убежден, что изучение национальных интере-
сов России должно находиться в сфере постоянного внимания незави-
симых исследователей.
Данная книга разделена на семь глав. В первой главе содержится
краткий исторический обзор российской внешней политики, а так-
же разъясняется использованный в книге подход к объяснению по-
ведения России на международной арене после распада СССР. Име-
нуемый конструктивизмом, этот подход отличается и обладает свои-
ми преимуществами в сравнении с двумя другими доминирующими
в теории международных отношений направлениями — реализмом и
либерализмом. Остальная часть книги посвящена детальному осмыс-
лению пяти концепций национального интереса, ответственных за
формирование внешней политики России в последние годы сущест-
вования Советского Союза и после его распада. Глава II анализирует
концепцию нового мышления Горбачёва и ее значение для политики
страны на международной арене. Главы III–VI исследуют формирова-
ние и роль иных концепций национального интереса — интеграции с
Западом (Ельцин и Козырев), великодержавного сдерживания (Ель-
цин и Примаков) и прагматизма в его различных формах (Путин).
Каждая из глав анализирует международный и внутренний контекст
формирования российской внешней политики, описывает возникав-
шие в данной связи внутриполитические споры, а также прослежива-
ет основные направления деятельности России в отношении стран За-
пада, Востока и постсоветского региона. Кроме того, в книге предлага-
ется оценка каждого из данных периодов с точки зрения выполнения
поставленных задач внешнеполитической деятельности. Критерии
такой оценки сформулированы в первой главе. Заключительная гла-
ва подводит итоги и формулирует некоторые уроки изучения России
для российских и западных политиков.
Эта книга была бы невозможна без поддержки друзей, коллег, сту-
дентов и моей семьи. Ответственность за выводы, содержащиеся в
14 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

этой книге, как водится, ложится на мои плечи. Хочу выразить бла-
гадарность за оказанную финансовую поддержку Государственному
Университету Сан-Франциско, сделавшую возможным практическое
написание этой книги. Особые слова благодарности Сюзан Макикерн
и Анджею Корбонскому. Весной 2002 года они предложили мне идею
написания данной книги и оказывали моральную поддержку в процес-
се моей работы над ней. Без этой дружеской поддержки книга вряд ли
была бы написана. Спасибо и Чикагскому университету, пригласив-
шему меня выступить с публичным докладом по теме книги в Семи-
наре по международной политике, экономике и безопасности, а также
Чарльзу Липсону, Мишель Муррей, Александру Вендту и остальным
участникам семинара за их помощь и рекомендации. Санджой Бэнэр-
джи и Дэвид Холовэй нашли время обсудить со мной ключевые идеи
книги. Юлия Годзиковская и Анна Радивилова любезно согласились
высказать свои комментарии, прочитав ряд глав книги. Кроме того, я
благодарен моим студентам за их интерес к изучению России и евра-
зийского региона. Их энтузиазм был источником и моей энергии, не-
обходимой для работы над книгой.
Глава I
К пониманию изменений
и преемственности внешней
политики России
«Когда политические формулы, подоб-
ные «национальному интересу» или
«национальной безопасности» приоб-
ретают популярность, к ним следует
относиться с особой осторожностью.
Смысл этих формул может отличать-
ся в зависимости от того, кто берет их
на вооружение. Более того, этот смысл
вообще вряд ли является точным».
Арнольд Волферс1

З
адача данной главы—познакомить читателя с предметом книги и
сформулировать теоретические основы его понимания. Внешняя
политика России строилась под влиянием различных междуна-
родных и внутренних факторов, но роль Запада, как увидит чи-
татель, нередко являлась определяющей. В главе также рассмат-
риваются критерии оценки внешнеполитической деятельности рос-
сийского государства.

1. Внешняя политика России: изменения и преемственность


Российская внешняя политика формировалась с учетом меняющегося
международного контекста, но в условиях постоянного присутствия
вызовов безопасности государства. Такое сочетание и является при-
чиной характерных для внешнеполитического курса страны изменчи-
вости и преемственности.
1
A. Wolfers, «’National Security’ as an Ambiguous Symbol», in: Classics of International
Relations, edited by J. A. Vasques (Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1990, 2nd ed.),
135.
16 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

Меняющийся международный контекст


По меньшей мере, со времен Петра Великого Европа — а после второй
мировой войны и Запад в целом — играли определяющую роль в фор-
мировании системы смыслов, определявших выбор Россией между-
народного поведения. Для многих россиян Запад представлял собой
высшую цивилизацию, влияние которой могло приветствоваться или
ограничиваться, но которым нельзя было пренебрегать. По мере изме-
нений ситуации в странах Запада, становилась перед новыми дилем-
мами и российская внешняя политика. Основные из этих изменений
были связаны с абсолютной монархией, а также подъемом и последу-
ющей консолидацией либеральной политической системы.
Абсолютная монархия утвердилась в роли доминирующей евро-
пейской формы правления в XVII веке после окончания эры религи-
озных войн. Принимавший в 1694 году бразды российского правления
Петр делал это в условиях наступления в Европе эпохи светской су-
веренной государственности. Реагируя на эти условия, Петр форму-
лирует новую идеологию патриотизма, или служения государству, от-
личную от принципа религиозно-самодержавной власти, сложивше-
гося в России после двухвекового монголо-татарского ига. Несмотря
на сопротивление церкви, царь решительно повернул государство в
направлении светско-националистического развития. И хотя религия
продолжала играть немаловажную роль, государство всё более подчи-
няло деятельность церкви своим интересам. Европейская, а вместе с
ней и российская политика отныне преследовала цели укрепления ма-
териальной мощи государства, а не религиозных ценностей.
Либеральные и эгалитарные идеи французской революции 1789 го-
да вновь изменили облик Европы, расколов её на два лагеря — про-
грессивный и антиреволюционно-консервативный. Период подъема
просвещения, конституционализма и капитализма в Европе вновь по-
ставил Россию перед важнейшим внешнеполитическим выбором. Рос-
сийским правителям предстояло решать в пользу укрепления прежней
монархической системы правления или нового для них принципа на-
родного суверенитета. Именно этому выбору суждено было опреде-
лять будущую стратегию страны на международной арене. Некоторые
правители — в первую очередь Александр II — попытались переори-
ентировать государство на европейские ценности свободы и равенс-
тва. Их умеренная внешняя политика исходила из необходимости
осуществления внутренних реформ. Иные же правители видели в но-
вой Европе лишь опасности для сложившейся в России системы, на-
стаивая на необходимости защитить основные принципы самодержав-
ной монархии. Александр I, в частности, выступал за сохранение ста-
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 17

тус-кво в пост-наполеоновской Европе и за союз с консервативными


правителями Германии и Австрии против прогрессивной Франции.
Александр III продолжил политику следования принципам европейс-
кого самодержавия и подавления инакомыслия внутри страны.
Между тем, по мере нарастания идейного кризиса в Европе, в Рос-
сии укреплялись критические настроения в отношении как старой, так
и новой европейской политики. Александр Герцен, например, жесто-
ко разочаровавшись в Европе в связи с консервативной реставраци-
ей 1840-х годов, выступил за собственный, неевропейский путь дости-
жения Россией высшего социально-экономического уровня развития.
Большевики довели идеологию обособленности до ее логического за-
вершения, выстроив принципиально новую систему внутренней и вне-
шней политики.
Большевистская революция в октябре 1917 года стала отражени-
ем кризиса европейского единства, а также неспособности российской
власти сделать выбор между двумя европейскими путями. Царь не су-
мел предотвратить надвигавшиеся в стране разрушение, революцию
и гражданскую войну. В этом отношении правление Николая II было
весьма показательным. В 1904 г. он отстранил графа Сергея Витте, сто-
ронника новой Европы и экономического реформатора, от должности
министра финансов, пожертвовав внутренние реформы на алтарь вне-
шнеполитического экспансионизма, проявившегося в войне с Японией.
Вступив впоследствии в первую мировую войну, Николай приблизил
европейский кризис к России и уже не мог предотвратить распростране-
ние экстремистских марксистских идей, способствовавших окончатель-
ному распаду режима. Оценив по достоинству технологические и мате-
риальные возможности стран Запада, большевики приложили усилия к
получению международного признания. Большевистские теории Совет-
ской власти и пролетарской демократии можно рассматривать именно
как ответ на эгалитарные идеи Французской революции. Что касается
внешней политики нового советского государства, то после первых по-
пыток устранить «буржуазные» правительства Европы с помощью до-
ктрины «мировой революции» большевики взяли курс на восстановле-
ние сближения и прагматического сотрудничества с Западом.
По мере консолидации Европы в качестве континента, объединен-
ного после второй мировой войны либерально-демократическими иде-
ями, советское правительство обнаружило намерение сохранить связь
с новым Западом. С приходом к власти Никиты Хрущёва, а затем и
Михаила Горбачёва, отношения с западными странами укрепились.
Знаменитое выступление генерального секретаря ЦК КПСС Хрущёва
с разоблачением культа личности Сталина на ХХ съезде партии сло-
мало многие догмы старого мышления и, помимо прочего, имело сво-
18 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

ей целью приблизить СССР к Европе.1 Несмотря на отставку Хрущё-


ва, влияние десталинизации оказалось необратимым — значительная
часть нового поколения интеллигенции именовало себя теперь «деть-
ми ХХ съезда», работая в рамках советской системы на сближение Со-
ветского Союза с Западом. В постсталинский период, например, зна-
чительно выросло количество специализированных институтов, в
которых учёные внимательно анализировали западные подходы, раз-
рабатывавшиеся в частности американскими теоретиками-междуна-
родниками.
В конечном счёте, новые влияния Запада значительно содейство-
вали распространению идей прав человека и демократии в СССР, со-
здавая тем самым благоприятный климат для реформаторов и прихо-
да к власти Горбачёва. Хотя Горбачёв и не собирался способствовать
замене социализма системой западного либерализма, провозгласив
принципиально новую эру отношений с Западом, он несомненно спо-
собствовал возникновению перемен фундаментального порядка. Раз-
вивая хрущёвскую политику десталинизации и мирного сосущество-
вания, Горбачёв опирался и на идеи либерально настроенных россий-
ских учёных, таких как Владимир Вернадский, Пётр Капица, Андрей
Сахаров, являвшихся убежденными сторонниками развития отноше-
ний с Западом. Важными для инициатора Перестройки являлись так-
же идеи европейской социал-демократии и американских теоретиков
транснационализма и взаимозависимости. Распад Советского Сою-
за завершил длительный процесс трудной адаптации страны к новым
международным реальностям, став основой либерального внешнепо-
литического курса постсоветской России. Природа нового либераль-
ного поворота в международных отношениях со времени «холодной
войны» продолжает быть предметом дискуссий, характер которых, по-
видимому, и дальше будет зависеть от отношений с Западом. Если за-
падная цивилизация выступит в качестве относительно единой, объ-
единенной либерально-демократическими идеями и миролюбивой
внешней политикой, шансы укрепления новой либеральной идентич-
ности в России также значительно возрастут.

1
Конечно, европеизм Хрущева имел свои границы и ставил своей целью увели-
чение независимости Европы от влияния США. Тем не менее хрущевская убеж-
деннность, что Европейское Экономическое Сообщество стало реальностью,
способствовало укреплению внутри страны позиций тех, кто стремился к улуч-
шению отношений с европейскими странами (См. об этом: I. B. Neumann, Russia
and the Idea of Europe: A study in identity and international relations. London:
Routledge, 1996, 140-141).
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 19

Преемственность школ внешнеполитического мышления


Хотя внешняя политика России есть реакция на изменения международ-
ной обстановки, она демонстрирует при этом и высокую степень преемс-
твенности. И в период самодержавной монархии, и в эпоху наступления
европейского либерализма в международном поведении России про-
слеживается влияние устойчивых школ мышления. Помещенное самой
жизнью в условия международной неопределенности и нестабильнос-
ти, российское государство было вынуждено принимать меры по поддер-
жанию безопасности страны. Среди вызовов безопасности выделялись,
в частности, нестабильность соседних территорий, угроза вмешательс-
тва извне и трудности сохранения территориальной целостности стра-
ны. По прошествии времени в России сформировалось три традиции
или школы внешнеполитического мышления — Западники, Державни-
ки и Цивилизационщики. На протяжении столетий три школы мышле-
ния отстаивали внешнюю политику России в соответствии с историчес-
ки сложившимися у них образами страны и окружающего мира.
Западники подчёркивали сходство России с Западом, рассматривая
западную цивилизацию в качестве наиболее жизнеспособной и разви-
той в мире. Ранние западники стремились представить Россию истин-
ным членом семьи европейских монархий. Исторически возникновение
данного направления мысли можно проследить ко временам вестерни-
зации Петра Великого. Восхищаясь техническими достижениями Запа-
да, Петр настоял на необходимости активного заимствования Россией
западных технологий для преодоления собственной военно-экономи-
ческой отсталости. Александр I был более последователен в защите цен-
ностей старой Европы, всячески препятствуя распространению фран-
цузских эгалитарных идей по континенту и внутри страны. После по-
ражения Наполеона, Александр выступил инициатором политики так
называемого «легитимизма», создав «Священный Союз» с Германией и
Австрией для подавления революционной активности на континенте.
Либеральные западники связывали свои идеалы с конституцион-
ными свободами и политическим равенством на Западе. После эпохи
великих реформ и в условиях сближения при Александре II с Фран-
цией и Великобританией и дистанцирования от Германии царское
правительство придавало всё большее значение новым европейским
ценностям конституционализма. Павел Милюков, министр иностран-
ных дел и лидер российских либералов, в свое время занял наиболее
активную проевропейскую позицию, настояв на продолжении участия
России в первой мировой войне в силу взятых ею на себя обязательств
по поддержанию антигерманской коалиции. Для Милюкова поддерж-
ка европейских союзников — несмотря на всю тяжесть и разрушитель-
20 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

ность последствий войны — являлась делом принципа и культурной


идентичности.
Западникам внутри советской системы Россия виделась страной
близкой идеалам европейской социал-демократии. Например, одной
из излюбленных Горбачёвым тем была тема необходимости для Со-
ветского Союза «очиститься» от сталинских «деформаций», на смену
которым должен был наконец прийти демократический или «гуман-
ный» социализм. В своей внешнеполитической деятельности Горба-
чёв руководствовался концепцией взаимной безопасности со страна-
ми Запада, став инициатором целого ряда поистине революционных
соглашений с Соединёнными Штатами по контролю над вооружени-
ями, а также вывода советских войск из Европы и стран Третьего ми-
ра. Вводя в оборот понятие «общеевропейского дома», Горбачёв стре-
мился приблизить российско-европейскую интеграцию, основанную
на принципах европейской социал-демократии.
Наконец, либеральные западники постсоветской России доказыва-
ли «естественную» близость их страны Западу на основании таких об-
щих ценностей, как демократия, права человека и свободный рынок.
Либеральные западники предупреждали против излишне тесных свя-
зей с прежними советскими республиками, убеждая в том, что только
в сообществе с «цивилизованными странами Запада» и при условии
создания либеральных норм внутри страны Россия сможет успешно
справиться с угрозами и преодолеть политическую и экономическую
отсталость. В своем видении «интеграции» и «стратегического парт-
нёрства с Западом» Андрей Козырев и Борис Ельцин исходили из не-
обходимости для России создания либерально-демократических инс-
титутов и рыночной экономики западного типа внутри страны.
Державники придавали особое значение сохранению социальной и
политической стабильности и способности государства к управлению
страной. В российской внешней политике это направление является, по-
видимому, наиболее влиятельным. Представители державничества не
скрывают, что отдают предпочтение ценностям укрепления власти, ста-
бильности и суверенита по сравнению с ценностями свободы и демокра-
тии. Принципиально важным для них выступает понятие внешних угроз
российской безопасности. Со времени татаро-монгольского нашествия у
русских сформировался психологический комплекс опасности, а с ним
и готовность к самопожертвованию во имя сохранения независимости и
суверенитета. Многочисленные войны в Европе и Азии способствовали
дальнейшему укреплению этой ментальности, убеждая державников в
правоте своего мышления. Настаивая на необходимости скорейшей ин-
дустриализации страны, И. Сталин, например, обосновывал такую не-
обходимость именно наличием внешней угрозы. «История старой Рос-
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 21

сии была историей поражений вследствие её крайней отсталости. Её би-


ли монгольские ханы. Били турецкие беи. Шведские феодалы. Польские
шляхтичи и литовские князья. Английские и французские капиталисты.
Японские бароны. Все били Россию за ее отсталость […] Мы отстали от
развитых стран на пятьдесят или сто лет. Мы должны пройти это рассто-
яние за десять лет. Если не пройдем, нас сомнут».1
Державники не являются антизападниками по определению. Они
лишь добиваются признания Запада иным путем — подчеркивая оп-
ределяющее значение экономической и военной мощи. Державни-
ки периода монархической государственности высоко ценили само-
державие как систему государственного правления отчасти потому,
что именно таковой была система правления ведущих европейских
стран. Во внешней политике представители данной школы мышле-
ния нередко одобрительно отзываются об интеллектуальном и поли-
тическом наследии графа Александра Горчакова. Горчаков являлся
министром иностранных дел при Александре II и добивался восста-
новления утраченных после поражения в Крымской войне позиций на
международной арене. Основой его политики «сосредоточения» вы-
ступали система гибких союзов и ограничение российского участия в
европейской политике.2 Другие представители державничества счита-
ют достойной подражания политику Петра Великого. В отличие от за-
падников, подчеркивающих европеизм Петра, державники ценят его
за стремление модернизировать армию и повысить оборонносопособ-
ность страны. По их убеждению, попытки царя сблизиться с Европой
следует связывать именно с державностью его мышления.
Державники советского времени считали важным контроль комму-
нистической партии над обществом в целях поддержания политичес-
кого порядка и предотвращения внешних угроз со стороны «капита-
лизма». Внутри советского руководства многие представители данной
школы мышления с подозрением относились к попыткам активизи-
ровать внепартийные институты и оказались в оппозиции демократи-
ческим реформам Горбачёва. Во внешней политике одни державники
поддерживали умеренное сближение с Западом, в то время как другие
высказывались в пользу стратегии сдерживания. Например, Максим
Литвинов защищал систему «коллективной безопасности» в Европе

1
Цит. по: R. Sakwa, ed. The Rise and Fall of the Soviet Union, 1917-1991 (London:
Routledge, 1999), 187-188.
2
См.: Е. М. Примаков. Россия в мировой политике. Международная жизнь. 1998.
№ 5; И. Иванов Внешняя политика России. М., 2002. С. 313-330; Стратегия для
России: Повестка для президента—2000. Российские западники, в свою оче-
редь, весьма критичны в отношении горчаковской дипломатии (См., например:
Ю. Федоров. Kризис внешней политики России. Pro et Contra 6, 1-2, 2001).
22 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

во имя предотвращения дальнейшего подъема фашизма. Хрущёв так-


же стремился поколебать догмы изоляционизма и приблизить Россию
к Европе. Характерным являлся его призыв к возвращению ленинс-
кого принципа «мирного сосуществования» с капиталистическим ми-
ром, хотя позднее он не раз соскальзывал на путь конфронтации со
странами Запада. Литвинов и Хрущёв считали себя последователями
позднего ленинского курса, в ходе которого вождь отказался от идеи
мировой революции и настаивал на необходимости учиться жить и
торговать с потенциально опасным капиталистическим миром.
С другой стороны, сталинский пакт с Адольфом Гитлером, а также
стратегия «соотношения сил» Леонида Брежнева свидетельствовали о
стремлении сдерживать опасные влияния со стороны внешнего мира.
Подписывая договор о дружбе с нацистской Германией, Сталин наде-
ялся избежать второй мировой войны или, по крайней мере, выиграть
время для подготовки к ней. Его преемники действовали в глобальном
масштабе и, пользуясь доктриной «соотношения сил», намеревались
остановить дальнейший рост западного влияния в мире. Обе страте-
гии преследовали цель сохранения независимости России в решении
мировых проблем, обладая элементами сходства с упомянутой выше
«стратегией концентрации» князя Горчакова.
Либеральные державники постсоветского периода уже не являлись
сторонниками однопартийного государства, соглашаясь с важностью со-
здания рыночной экономики и политической демократии. Вместе с тем
они не были готовы к их утверждению ценой ослабления исторически
проверенного института государственности, настаивая на том, что ли-
беральные ценности должны способствовать укреплению, а не ослабле-
нию государства. Наследуя традиции державного мышления, предста-
вители данной группы утверждали, что Россия должна оставаться вели-
кой державой, поскольку остаются значительными и внешние угрозы ее
безопасности. Что касается методов достижения статуса великой держа-
вы, то они могли различаться. Евгений Примаков и Владимир Путин,
например, мыслили как державники, ссылаясь на Горчакова и настаивая
на необходимости укрепления политической стабильности и возрожде-
ния силы и могущества России. Во внутренней политике Примаков ис-
кал возможностей контролировать крупный бизнес. Путин двинулся в
этом же направлении, укрепив свою власть и в парламенте, и в электрон-
ных СМИ, и в области партийного и регионального строительства, но
при этом декларируя приверженность дальнейшей экономической ли-
берализации и сохранению демократических институтов. Решающим,
однако, является различие между двумя политиками в проведении вне-
шней политики. Примаков стремился интегрировать постсоветское про-
странство и сдерживать глобальные амбиции США в союзе с Китаем и
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 23

Индией. Путин же сосредоточился на выстраивании двусторонних от-


ношений со странами постсоветского региона и попытался сделать Аме-
рику партнером в борьбе с международным терроризмом.
Наконец, Цивилизационщики всегда рассматривали российские цен-
ности как принципиально отличные от западных, стремясь при этом к
их широкому распространению в мире. Ответ этой школы мышления на
дилеммы российской безопасности нередко был даже более жестким, не-
жели ответ державников. Как внешнеполитическая философия циви-
лизационное мышление восходит к Ивану Грозному с его «собиранием
русских земель» после татаро-монгольского ига и доктриной «Москва —
Третий Рим». В отличие от западников и державников, цивилизационщи-
ки стремились бросить вызов самой системе ценностей Запада, настаивая
на культурном превосходстве России и государств, объединенных вокруг
неё. Некоторые представители этого направления демонстрировали твер-
дую приверженность ценностям православного христианства, в то время
как другие видели в России воплощение синтеза различных религий.
Ранние приверженцы цивилизационного мышления отстаивали
идентичность «Российской империи». Они признавали, что у россий-
ской экспансии есть свой предел, связанный в частности с активнос-
тью Запада, советуя поэтому России сосредоточиться на расширении
восточных и южных границ. При этом они настаивали на проявлении
государством твердости в защите внешнего ареала российского куль-
турного влияния. Например, в девятнадцатом веке цивилизационщи-
ки выступили в защиту славянского единства, а их идеология пансла-
визма повлияла на некоторые внешнеполитические решения царя.
Защитники социалистических ценностей пошли ещё дальше, бро-
сив Западу открытый вызов. Примером советского цивилизационно-
го мышления может служить доктрина мировой революции Ленина и
Троцкого. Хотя с началом ленинского периода мирного сосуществова-
ния с капитализмом в 1921 году доктрина перестала существовать в ка-
честве официально признанной, многие представители политических
и общественных кругов все еще оставались ей верны. И в поздний со-
ветский, и в постсоветский периоды некоторые политические и интел-
лектуальные движения крайней ориентации не раз высказывались за
широкомасштабную внешнеполитическую экспансию как наилучшее
средство обеспечения безопасности России. К примеру, так называемые
неоевразийцы рассматривают Россию как постоянно расширяющую-
ся континентальную империю, борющуюся за сферы влияния с атлан-
тизмом, связанным прежде всего с деятельностью США.1 Возникшая в
результате противостояния двух Европ, советская Россия считала свои
1
А. Дугин. Основы геополитики. Moсква: Aрктогея, 1997; А. Mитрофанов . Шаги
новой геополитики. Moсква, 1998.
24 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

ценности превосходящими ценности «деградирующей» и «загниваю-


щей» цивилизации капиталистического Запада. Но и советские циви-
лизационщики обосновывали экспансионизм своей внешней политики
необходимостью отвечать на «глобальную имперскую экспансию» За-
пада. Такое обоснование позволяло некоторым советским лидерам счи-
тать разумной и допустимой их собственную экпансионистскую поли-
тику. Пока трудно предсказать, какую именно форму примет цивилиза-
ционное мышление либерально-постсоветского образца1.

2. К лучшему пониманию изменений и преемственности


российской внешней политики
Данный раздел анализирует возможности и пределы сформировав-
шихся на сегодняшний день подходов к пониманию российской вне-
шней политики. Отдавая должное имеющимся традиционным подхо-
дам, я предлагаю исходить из иной интерпретации, ставящей в центр
своего рассмотрения понятие национальной идентичности и отноше-
ния России с Западом.

Недостатки традиционных подходов


Важнейшим в теории международных отношений подходом являет-
ся реализм, традиционно подчеркивающий историческое постоянство
внешней политики России. Внешнюю политику любого крупного го-
сударства реалисты склонны видеть как направленную на восстановле-
ние или расширение уже имеющихся международных позиций, связы-
вая такое поведение с национальным интересом государства. При этом
национальный интерес видится им как нечто геополитически заданное
и не подлежащее пересмотру. Не без тавтологии, многие реалисты и оп-
ределяют такой интерес как стремление к сохранению и расширению
власти в рамках сложившейся системы международных отношений.
Что касается иных факторов, таких как идеология, характер режи-
ма правления и политическая культура, то им отводится подчиненная
роль. «Подлинный» национальный интерес может уточняться или же
затушевываться действием отмеченных факторов, но не может быть от-

1
Раздаются, впрочем, призывы строить «либеральную империю». Например, отве-
чавший за приватизацию в эпоху Ельцина, а ныне глава государственной компа-
нии по электроснабжению Анатолий Чубайс написал в одной из статей, что глав-
ной целью России в ХХI веке должно стать укрепление позиций в бывшем СССР
путем создания «либеральной империи» (Независимая газета, 1 октября, 2003).
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 25

менен в результате их влияния. Так, например, революционную идеоло-


гию советского государства реалисты всегда склонны были рассматри-
вать как ширму, прикрывающую действие национального интереса. «В
поведении советских лидеров нет неразрешимого конфликта идеологии
и национальных интересов, — пишут авторы выдержавшего несколь-
ко изданий учебника по российской внешней политике. — И Ленин при
заключении Брест-Литовского договора, и Сталин при подписании гер-
мано-советского пакта о ненападении в преддверии войны понимали,
что их главной задачей является выживание российского государства и
обеспечение его безопасности. Когда у них была возможность расширить
границы, интересующие их территории были теми же, что интересовали
русских царей и в силу действия тех же стратегических факторов».1
Подчёркивание последовательности и постоянства советской между-
народной политики всегда было характерно для реалистов. Натан Лейтс,
например, в своем известном исследовании большевистской идеологии
сформулировал три правила, определявших образ действий советского
руководства — «никогда не рисковать уже завоёванными основными по-
зициями ради неясных целей; всё, кроме оказания максимального давле-
ния является неэффективным; умение отступать столь же важно, сколь
и умение наступать».2 Для западных политиков выводы реалистов под-
разумевают не столько поиск участниками международных отношений
совместных решений, сколько твердость в отстаивании своих позиций и
сопротивлении российскому экспансионизму. Как высказался однажды
Уинстон Черчиль в своей ставшей знаменитой речи в г. Фултоне, «боль-
ше все они [русские] ценят силу, а менее всего военную слабость».3
Новые теории реалистов выводят на первый план структуру между-
народной системы, в частности, отсутствие легитимной центра власти
(«анархия») в качестве силы, оказывающей важнейшее влияние на пове-
дение государств на международной арене. Либерализация России конца
80-х — начала 90-х годов и активные поиски сближения с Западом объяс-
няются реалистами поражением СССР в «холодной войне» и поисками
российским руководством адекватного ответа на возникновение одно-
полярной системы международных отношений во главе с США. В этих
условиях стремление к контролю постсоветского пространства и уход от
конфронтации с Западом видится реалистами как единственно рацио-
нальная стратегия, которую могла бы себе позволить страна, ослабленная

1
R. H. Donaldson and J. L. Nogee, The Foreign Policy of Russia (Armonk: M. E.
Sharpe, 1998), 59.
2
N. Leites, The Operational Code of the Politburo (New York: McGraw-Hill, 1951), as
cited in C. A. Wallander, «The Sources of Russian Conduct», in The Sources of Russian
Foreign Policy After the Cold War, edited by C. A. Wallander (Westview Press, 1996), 5.
3
Sakwa, The Rise and Fall of the Soviet Union, 295.
26 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

длительным противостоянием и последующим поражением в «холодной


войне».1 Таким образом, новые или структурные реалисты продолжают
рассматривать стремление к власти и национальный интерес в качестве
определяющих поведение России на международной арене. Даже в тех
случаях, когда они используют в своем теоретическом арсенале факторы
восприятия или внутренней политики2, действие данных факторов ока-
зывается второстепенным по сравнению с ролью структуры международ-
ной системы. Ни восприятие, ни особенности внутренней политики ока-
зываются не способны поколебать основ реалистского анализа, согласно
которому международная система является неуправляемой по самой сво-
ей природе и для всех государств совершенно естественно стремление к
силе (что и является для них определяющим национальным интересом).
Сосредоточившись на постоянстве и преемственности внешней по-
литики, реалисты весьма узко понимают понятие изменения, связывая
его лишь с переменами в национальном потенциале власти. Внешняя
политика является для них результатом стремления к власти, а не дейс-
твия каких-то иных факторов, как, скажем, идеологии или культурной
традиции. Результатом такого подхода является неспособность реалис-
тов оценить по достоинству или правильно интерпретировать возмож-
ные далеко идущие изменения во внешней политике России, обладаю-
щие, в том числе, немалыми перспективами сотрудничества с Западом.
Реализм оказывается действенным в понимании международных отно-
шений конфронтационного характера, но ошибочен всякий раз, когда
конфронтация или игра с нулевой суммой не являются определяющими.
В своей недавней полемике с двумя ведущими реалистами Роберт Инг-
лиш указал, например, на ошибочность представлений о Горбачёве как
инициаторе стратегического отступления СССР. Инглиш показал, в час-
тности, что основы нового мышления Горбачёва восходят своими кор-
нями к концу 1950-х — 1960-м годам и связаны с изменениями внутри
страны и укреплением культурных связей с Западом, а отнюдь не только
с оборонными расчетами или экономической необходимостью.3 Спра-
ведливость данной оценки означает неспособность реализма в полной
мере объяснить либеральные изменения в России. Для реализма оказы-
вается характерной тенденция неверно оценивать масштаб и происхож-

1
См. например: N. MacFarlane, «Realism and Russian Strategy after the Collapse of
the USSR», in Unipolar Politics, edited by E. B. Kapstein and Michael Mastanduno
(New York: Columbia University Press, 1999); A. Lynch, «Realism of Russian Foreign
Policy», Europe-Asia Studies (2001).
2
G. Rose, «Neoclassical Realism and Theories of Foreign Policy», World Politics 51, 1
(1998).
3
R. English, «Power, Ideas, and New Evidence on the Cold War’s End», International
Security 26, 4, Spring 2002, 78-82.
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 27

дение изменений в российской внешней политике. Данный подход ед-


ва ли пригоден для понимания поведения России, связанного с деятель-
ностью таких видных либерально мыслящих политиков, как Павел Ми-
люков, Михаил Горбачёв или Андрей Козырев. Даже в тех случаях, когда
реалисты в целом правдоподобно интерпретируют мотивы деятельности
таких казалось бы близких к реалистскому типу мышления политиков,
как Примаков и Путин, их убежденность во всеопределяющем значении
международной анархии не позволяет оценить по достоинству важность
внутренних факторов формирования внешней политики.1
Другой заметный подход в теории международных отношений рас-
сматривает внешнеполитические изменения как центральные в сво-
ем анализе. Западные исследователи, работающие в данной традиции
не раз ставили под сомнение зацикленность реалистов на постоянстве
и преемственности внешней политики, указывая в частности на важ-
ные перемены в российском международном поведении, связанные с
попытками Хрущева установить контроль над ядерными вооружения-
ми, политикой разрядки Советского Союза, а также поистине револю-
ционными инициативами Горбачёва. Представители данных подходов,
часто характеризуемых как либеральное направление в теории между-
народных отношений, ставят под сомнение само понятие националь-
ных интересов как нечто объективное и географически определенное.
В этой связи они указывают на значительные разногласия среди госу-
дарственных элит относительно определения международных интере-
сов и приоритетов, а также обращают внимание на различные коалиции
и группировки внутри общества с различными внешнеполитическими
предпочтениями и путями влияния на процесс принятия политичес-
ких решений. Наконец, они настаивают на возможности прогрессивно-
го совместного обучения (learning) в процессе осуществления российс-
кого и советского международного курса.2
Окончание «холодной войны» породило новые надежды на возмож-
ность большего согласования интересов среди наций, побудив либералов
к формулированию теории внешней политики, более восприимчивой к
влияниям международной системы. Однако представления либералов о
1
Между тем, политика Примакова и Путина вполне может рассматриваться как
реакция на внутренние по своему происхождению вызовы, связанные с социаль-
но-экономическим неблагополучием и новой нестабильностью границ. По спра-
ведливому утверждению ряда исследователей, за пределами западной части мира,
международная политика государств нередко является ответом на внутриполити-
ческие вызовы (См., например, M. Ayoob, Third World Security Predicament: State
Making, Regional Conflict, and the International System (Lynne Rienner, 1995).
2
Более детальный обзор теоретических подходов к анализу российской внешней
политике дается, например, в С. А. Wallander, ed. The Sources of Russian Foreign
Policy After the Cold War (Westview Press, 1996).
28 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

международной системе принципиально отличны от представлений реа-


листов. В то время как реалисты придают важнейшее значение междуна-
родной анархии и убеждены в цикличности развития межгосударствен-
ных отношений, либералы стремятся доказать прогрессивное влияние
западных политических и экономических ценностей в глобальном мас-
штабе. Фрэнсис Фукуяма одним из первых указал на международную
значимость такого возросшего влияния либеральных ценностей, выска-
зав убежденность в «универсализации западной либеральной демокра-
тии как окончательной формы человеческого правления».1 В определен-
ных академических и политических кругах стало принятым считать, что
с окончанием холодной войны на первый план в международных отно-
шениях выходят модернизация и вестернизация, в то время как наци-
ональные интересы и геополитика больше не являются важными ори-
ентирами. Теории перехода к рыночной экономике и плюралистической
демократии наводнили академический и политический дискурс. В осно-
вании этих теории лежала глубокая убежденность в прогрессивном ха-
рактере международных отношений и способности институтов рынка и
демократии сделать мир более безопасным и процветающим.
В академическом сообществе либералов-международников, в част-
ности, получили распространение три теории, опровергающие позиции
реалистов. Одна из них настаивает на роли экономической глобализации
и «всеобщей маркетизации» международных отношений в снижении ве-
роятности возникновения широкомасштабных конфликтов между го-
сударствами. Сторонники этой теории подвергают сомнению убежден-
ность реалистов в первоочередной роли государств, полагая, что в мире
со «все более исчезающими границами» роль государства будет сведе-
на к обеспечению инфраструктуры для конкурентоспособности фирм
на глобальном рынке.2 Другая теория ставит в центр внимания укреп-
ление национально-демократических институтов как гарантию мира в
международных отношениях. Основываясь на идеях немецкого филосо-
фа Иммануила Канта и американского президента Вудро Вильсона, сто-
ронники данной теории убеждены в том, что демократии не вступают в
вооруженные конфликты друг с другом и, следовательно, распростране-
ние демократии в мире будет способствовать его большей безопасности3.
1
F. Fukuyama, «The End of History?» National Interest (1989), 4.
2
См. особенно: K. Ohmae, The Borderless World: Power and Strategy in the
Interlinked Economy (New York: Harper-Perennial, 1991) и T. L. Friedman, The
Lexus and the Olive Tree (New York: Farrar, Straus, Giroux, 1999).
3
Обзор данных теорий содержится в: M. E. Brown, S. M. Lynn-Jones and S. E. Miller,
eds. Debating the Democratic Peace. Cambridge: MIT Press, 1996; F. Chernoff, «The
Study of Democratic Peace and Progress in International Relations», International
Studies Review 6, 2004. Критика теорий содержится в: Цыганков А. П. и Цыганков
П. А. Кризис идеи «демократического мира». Международные процессы, № 3, 2005.
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 29

Наконец третья теория исходит из растущей значимости различных свя-


зей транснационального характера — роли экспертных сообществ, поли-
тических идей и социальных движений — ставящих под сомнение пре-
жнюю значимость международной анархии.1 Рост транснациональных
связей, полагают сторонники данной теории, стал оказывать особенно
важное влияние на принятие внешнеполитических решений. В целом
либеральные теории международных отношений получили новый сти-
мул для своего развития в связи с реформами Горбачёва.2
Влияние либерального мировоззрения нашло свое воплощение в дейс-
твиях политиков. Президент США Билл Клинтон и другие западные по-
литики взялись за преобразование мира в соответствии с идеалами Канта
и Вильсона. Теория демократического мира стала официальным обосно-
ванием американской внешней политики. Стратегия национальной бе-
зопасности США 1994 года утверждает, в частности, свою основанность
«на расширении сообщества рыночных демократий и сдерживании и ог-
раничении возможных угроз нашей нации, нашим союзникам и нашим
интересам. Чем глубже утверждаются демократия, политическая и эко-
номическая либерализация в мире, особенно в странах, представляющих
для нас геостратегическую значимость, тем безопаснее наша нация и тем
больше у нее возможностей процветания».3 В своих выступлениях Клин-
тон и его советники, такие как, например, специалист по России Строуб
Талботт, настаивали, что «демократия [...] является главным из того, что
мы должны защищать, отстаивать и всячески развивать, даже если мы
сталкиваемся одновременно с решением многих иных задач».4
Несмотря на более тонкое понимание международной политики, ли-
берализм весьма ограничен в понимании российской внешней полити-
1
G. W. Breslauer and P. E. Tetlock, eds. Learning in U.S. and Soviet Foreign Policy
(Colorado: Westview Press, 1991); P. Haas, «Introduction: Epistemic Communities»,
International Organization 46, 2, 1992; T. Risse-Kappen, ed. Bringing Transnational
Relations Back In (Cambridge: Cambridge University Press, 1995); M. E. Keck and
K. Sikkink, Activists Beyond Borders: Advocacy Networks in International Politics.
Ithaca: Cornell University Press, 1998.
2
Многие из них связывали политику Горбачёва с происшедшими в странах За-
пада экономическими и политическими сдвигами, а также деятельностью
транснациональных идей, академических сообществ и социальных движений
(См., например: C. A. Wallander, «Opportunity, Incrementalism, and Learning in
the Extension and Retraction of Soviet Global Commitments», Security Studies 1
(Spring 1992); M. Evangelista, Unarmed Forces: The Transnational Movements to
End the Cold War (Ithaca: Cornell University Press, 1999); R. D. English, Russia
and the Idea of the West: Gorbachev, Intellectuals and the End of the Cold War (New
York: Columbia University Press, 2000).
3
As cited in: J. N. Goldgeier and M. McFaul, Power and Purpose: U.S. Policy Toward
Russia after the Cold War (Washington, DC: Brookings Institution Press, 2003), p. 11.
4
Ibid, 90.
30 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

ки. Либералам не под силу предложить современную теорию внешне-


политических изменений в силу ряда не слишком реалистичных пред-
посылок и избирательности анализа. Отвергнув основывающийся на
понятии международной анархии подход реалистов как нуждающийся в
принципиальных уточнениях, либералы выстроили концепцию между-
народной системы, также порождающую немало вопросов. В отличие от
реалистов, их видение внешнеполитических изменений включает в се-
бя понятия роста и прогресса. Но как быть с теми изменениями в рос-
сийской внешней политике, которые сами же либералы характеризуют
как консервативные или даже реакционные? Достаточно ли рассматри-
вать такие изменения лишь как «откаты», подразумевающие «возвраще-
ние» в скором будущем России на путь прогрессивныx либеральных пе-
ремен? Например, по признанию двух исследователей политики Клин-
тона в отношении России, «для команды Клинтона Ельцин и реформы
были синонимами, в то время как враги Ельцина отождествлялись с по-
воротом к прошлому и возвращением к коммунизму».1 Стоит ли удив-
ляться, что Белый Дом неверно интерпретировал многие из российских
событий, иной раз отказываясь признать некоторые очевидные факты.
Так, вплоть до конца 1993 года в американской администрации верили,
что российские реформы находятся на правильном пути, в результате
чего Вашингтон оказался совершенно не готов к победе националистов
на парламентских выборах. Когда же националистическая партия Вла-
димира Жириновского получила наибольшее количество голосов по
партийным спискам, в Белом Доме заговорили о болезненности реформ,
все еще не сомневаясь при этом в возможности создания в российских
условиях прозападных демократических и рыночных институтов. Даже
после финансового краха в августе 1998 Белый Дом не оценивал россий-
ский либеральный эксперимент как поражение, настаивая вместо этого
на непреложности «императивов глобального рынка». Вместо того, что-
бы попытаться оценить по достоинству особые условия России, команда
Клинтона объясняла поворот «от откровенно прозападных политиков-
реформаторов к укрывшимся в тени бюрократам-националистам» недо-
статочной финансовой поддержкой российских реформ.2
Сказанное подтверждает идеологическую предзаданность теорий
либерализма. Подобно реалистам, рассматривающим в качестве анома-
лии российские либеральные перемены, либералы убеждены в незначи-
тельности и быстротечности консервативных изменений. Препятстви-
ем на пути выстраивания более целостной картины оказываются не-
1
Ibid, 11.
2
S. Talbott, The Russia Hand: A Memoir of Presidential Diplomacy (New York:
Random House, 2002), pp. 367, 407-408; Goldgeier and Michael McFaul, Op. Cit,
133-134.
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 31

которые глубинные теоретические допущения: реалистов интересуют


взаимодействия типа игры с нулевой суммой, в то время как либералы
концентрируются на позитивных, ведущих к укреплению международ-
ного сотрудничества типах отношений. Вряд ли случаен тот факт, что
либералы, затратившие столь значительное количество энергии на объ-
яснение нового мышления и российской либеральной «революции»,
пока не предложили систематического осмысления стремления России
к возвращению своих великодержавных позиций. Пока что им едва ли
удалось исчерпывающим образом объяснить перемены в российской
внешней политике, связанные с именами Примакова и Путина.

Социальный конструктивизм и его возможности


В целом можно выделить два теоретических упущения, характерных для
реалистского и либерального подходов к осмыслению внешней полити-
ки. Во-первых, оба подхода склонны игнорировать тот или иной комп-
лекс факторов в рамках международной системы. Вместо того, чтобы
признать борьбу за власть и стремление к модернизации как равноцен-
ные по своей значимости, они сосредотачиваются в своем внимании лишь
на одном из них. В результате задача формирования общей теории вне-
шнеполитических изменений даже не ставится. В рамках такой теории
реалистам пришлось бы всерьез озаботиться пониманием российских из-
менений либерального свойства, а либералам задаться целью понять по-
вороты к великодержавности. В-вторых, как реализм, так и либерализм
этноцентричны, т.е. рассматривают российскую внешнюю политику че-
рез призму западной системы ценностей и не предпринимают серьезных
усилий понять российскую систему восприятия. Реалисты верны идеям
укрепления господства Запада в мире, либералы же заняты пропагандой
экономической и политической модернизации, но ни тех, ни других все-
рьез не занимает, какой смысл будет вкладываться в эти понятия в не-
западных культурах. Сформулированные на Западе, Западом и для упо-
требления Запада, данные подходы к анализу международных отноше-
ний демонстрируют убывающую полезность в мире, важным свойством
которого является плюрализм культур и смысловых интерпретаций. Для
выправления этих перекосов, реализм и либерализм должны стать более
восприимчивы в отношении социальных условий, в которых формирует-
ся меняющаяся внешняя политика России. Стремясь к пониманию раз-
личий внешней политики наций, мы должны прежде всего выяснить, что
же вкладывается в понятие «нации» и «национального».
В международных отношениях подход, задающийся такого рода
вопросами, именуют социальным конструктивизмом. В отличие от ре-
32 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

алистов и либералов, конструктивисты рассматривают международ-


ную систему как на социально-культурный феномен. В дополнение к
материальным и институциональным условиям формирования вне-
шней политики, на которые обращают внимание реалисты и либералы,
конструктивисты выделяют значимость самогó ценностного контекста
деятельности государств. В таком понимании международная система
есть не только пространство военных, экономических и дипломатичес-
ких отношений, но способ социализации государств и обретения ими
лучшего понимания своих интересов в мировой политике. Это и оз-
начает, что международная система социально конструирует деятель-
ность и интересы ее участников. Такие деятельность и интересы не яв-
ляются рационально однородными (и потому легко предсказуемыми в
рамках одномерной системы анализа), но определяются индивидуаль-
ным опытом отношений с международной системой в целом и ее отде-
льными элементами. Конструктивисты исходят из убеждения, что коль
скоро именно местные условия ответственны за определение нациями
их интересов в мире, то формирование таких интересов должно стать
основной задачей исследователя. Можно согласиться с оценкой одного
из конструктивистов: «Поразительно, сколь незначителен массив эм-
пирических исследований, посвященных выяснению того, каковы же
действительные интересы различных государственных участников».1
Центральным понятием конструктивистской теории выступает по-
нятие идентичности. Прежде чем нация сможет определить, каким об-
разом эффективно защищать свои интересы посредством доступных
материальных и дипломатических средств, она должна определить,
что представляют собой эти интересы в структуре международного
общества. В ходе взаимодействия с другими членами международно-
го общества, у нации постепенно формируются деловые связи, эмо-
циональные оценки и наконец своя собственная идентичность. Не-
которые нации или культурные сообщества оказываются для данной
нации исторически более значимыми, постепенно обретая статус, оп-
ределяемый в психологии понятием значимого Другого. Именно че-
рез взаимодействие со Другими в национальном Я определяются оп-
тимальные способы поведения. Само существование такого Я стано-
вится невозможным без получения признания со стороны Другого.
Таким образом, национальную идентичность можно определить как
систему смыслов, определяющих эмоциональное, когнитивное и оце-
ночное отношение Я к Другому. Значимый другой оказывает на Я ре-
шающее влияние, создавая для него необходимый для повседневно-
го существования смысловой контекст. Посредством своих действий
1
A. Wendt, Social Theory of International Politics (Cambridge: Cambridge University
Press, 1999), 133.
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 33

Другой оказывается способен к усилению или напротив ослаблению


уже сложившейся национальной идентичности. Понимаемые как уси-
ление или ослабление признания со стороны Другого, такие действия
способны укреплять или подрывать имеющийся уровень международ-
ного сотрудничества между народами.
В формировании национальной идентичности важную роль игра-
ет не только поведение Другого, но и местные условия. Такие условия,
связанные с состоянием экономики, отношениями различных социаль-
ных групп или типом политического режима, также способны влиять
на формирование национального восприятия. Анализ местных условий
все больше занимает внимание исследователей-конструктивистов,1 ведь
внешняя политика есть умение государства реагировать на вызовы ми-
ра в соответствии, а не в противоречии, с имеющимися местными усло-
виями.2 У каждой нации свои местные условия, а следовательно и свой
собственный взгляд на мир. Например, восприятие реальности разви-
тыми в экономическом отношении нациями не может не отличаться от
восприятия тех, что считаются развивающимися. Конечно, некоторые из
местных условий исторически более стабильны и сформированы на про-
тяжении более длительного времени, в то время как иные относитель-
но кратки и преходящи. Но и в том, и в другом случае они играют роль
культурных призм, сквозь которые нации оценивают окружающий мир.
Важно учитывать и то, что нация не однородна. Реагируя на внешние
и внутренние условия, в ее рамках формируются различные подходы и
школы мышления. У каждой из них свои представления об идентичнос-
ти нации, особенностях окружающего мира и способах поведения, и каж-
дая из них стремится приобрести влияние для воздействия на внешнепо-
литический процесс. В более открытых обществах такие школы откры-
то конкурируют за влияние и поддержку социальных групп и коалиций.
Конструктивисты не рассматривают внешнюю политику как результат
действий относительно закрытого для общественного влияния государс-

1
По словам одного из них, «теории идентичности все более используют в сво-
ем анализе факторы, давно ставшие общепринятыми в анализе специалистов
по внешней политике» (J. Kaarbo, «Foreign Policy Analysis in the Twenty-First
Century: Back to Comparison, Forward to Identity and Ideas», International Studies
Review 5, 2003, p. 160). Международники нередко ссылаются на связь внутрен-
него и внешнего как «игру на двух уровнях» (R. D. Putnam, «Diplomacy and
Domestic Politics: The Logic of Two-Level Games», International Organization 42, 2,
1988).
2
Различные гипотезы, касающиеся взаимодействия международного и внут-
ренного уровней, были сформулированы в: J. Snyder, «International Leverage
on Soviet Domestic Change», World Politics 42, 1, 1989; J. Richter, Khrushchev’s
Double Bind: International Pressures and Domestic Coalition Politics (Baltimore:
The John Hopkins University Press, 1994).
34 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

тва, как реалисты, или же как продукт модернизирующихся обществен-


ных групп, подобно либералам. Скорее для конструктивистов речь идет о
формировании коалиции, борющейся за закрепление определенного об-
раза национальной идентичности, который бы соответствовал местным
условиям и признанию со стороны значимого Другого. Коалиции иден-
тичности являются более широкими и фундаментальными, нежели коа-
лиции по экономическим интересам. В отличие от последних, преследу-
ющих цели максимизации материальных благ и власти, коалиции иден-
тичности стремятся к получению искомого социального признания.
Таким образом, в понимании процессов формирования и изменения
внешней политики необходимо учитывать и международные влияния и
местные условия. Международные влияния со стороны значимого Дру-
гого формируют смысловой контекст, в котором развивается и действует
национальное Я. Историческое взаимодействие с внешним окружением
вкупе с местными условиями формирует идентичность как относительно
устойчивую систему смыслов. В силу такой устойчивости нация облада-
ет исторически сформированной автономией в оказании влияния на вне-
шнюю политику. В более современном контексте идентичность есть про-
дукт дискурсивной борьбы различных групп/коалиций, по своему интер-
претирующих поведение Другого и местные условия. Поэтому процесс,
связывающий между собой международные и местные условия, сложен
и включает в себя ожесточенные споры относительно природы нацио-
нальной идентичности и национальных интересов. Поскольку междуна-
родное общество объединяет в себе различные нормы и влияния, они мо-
гут оказывать на национальное Я противоречивое воздействие. И сувере-
нитет, и индивидуальная свобода могут выступать в качестве такого рода
влияний со стороны современного Запада. Однако, также как во многом
несогласны друг с другом реалисты и либералы, нормы суверенита и сво-
боды могут противоречить друг другу в своем воздействии.
Если это верно, то идентичность не может не подвергаться оспарива-
нию со стороны различных коалиций. Такого рода споры ведутся в пуб-
личном и непубличном пространстве до тех пор, пока одно из ви'дений
национальной идентичности не начинает доминировать. Деятельность
различного рода политических предпринимателей, материальные и идео-
логические ресурсы, соответствующие институциональные условия и ис-
торический опыт могут значительно упростить процесс убеждения той
или иной коалицией общества и его политического класса. Когда этот про-
цесс близок к завершению, государство берет на вооружение доминирую-
щее ви'дение национальной идентичности в качестве руководства к дейс-
твию. Это и означает, что официальная идеология национального интереса
сформирована. Внешняя политика, понимаемая таким образом, оказыва-
ется в высшей степени политическим процессом. Она эволюционирует по
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 35

мере утвержения и падения защищающих различные образы националь-


ной идентичности социально-политических групп. Хотя на внешнюю по-
литику оказывают свое воздействие множество различных факторов, она
может анализироваться и в соответствии с взятым на вооружение образом
национальной идентичности (таблица 1 суммирует процесс формирова-
ния внешней политики с точки зрения конструктивизма).

Taбл. 1. Формирование внешней политики: теоретическое объяснение

Местные
условия
Образ
националь- Коалиция Государст- Внешняя
ного поддержки венная тео- политика
«Я» рия нацио-
нального ин-
Поведение тереса
Запада

Социальное конструирование российской внешней политики


В российском случае роль значимого Другого исторически принадле-
жала Европе и странам Запада в целом, что продолжает оказывать ос-
новополагающее воздействие на споры о национальной идентичности.
Именно Европа и страны Запада формировали смысловый контекст,
в котором российские правители отстаивали их ви'дение националь-
ной идентичности и национального интереса. Россия стремилась быть
признанной Западом и изменяться в соответствии со своими пред-
ставлениями о меняющемся Западе. В 1917 году — отчасти в силу кон-
фликта внутри самого Запада между идеями монархического и либе-
рального правления — Россия пережила социальную революцию и
прекратила попытки либерального реформирования. В этом качест-
ве ей было отказано в признании Запада. В ответ большевистский ре-
жим попытался добиться западного признания в качестве сильной дер-
жавы. Подобное державническое мышление оказалось превалирую-
щим в советском дискурсе, отражая стремление СССР поддерживать
равновесие сил в противостоянии с Западом. По мере консолидации
Западом своих либеральных институтов после второй мировой вой-
ны, либеральное мышление вернулось в Советский Союз, подготовив
почву для будущих перемен. Приход к власти Горбачёва означал, что
либеральный дискурс стал достаточно силен, чтобы поколебать пози-
ции прежнего державнического и цивилизационного мышления.
36 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

Однако Горбачёву оказалось не под силу добиться задуманного. В ус-


ловиях крайней поляризации между советскими державниками и циви-
лизационщиками, с одной стороны, и новыми либеральными западни-
ками, с другой, Горбачёв утратил изначально значительную поддержку
в обществе и в политическом классе и вынужден был подать в отставку.
Хотя он и был противником подмены социалистической идентичности
либерально-западнической, его реформы несомненно способствовали
укреплению позиций западничества. После распада СССР новые рос-
сийские либералы получили возможность реформировать страну на за-
падный манер. Президент Ельцин и министр иностранных дел Козырев
выдвинули стратегию интеграцию в структуры западного мира. Вдох-
новленные обещаниями западной поддержки, они рассчитывали стать
«частью» Запада по прошествии нескольких лет. По их мнению, победа
Запада в «холодной войне» означала наступление новой либеральной
эры и предоставляла новые возможности для России. Внутри страны
коалиция поддержки западнического понимания национального инте-
реса включала в себя, помимо либерально мыслящего руководства, ин-
теллектуалов, правозащитников и новый класс предпринимательства, в
особенности с экспортными связями в странах Запада. Новая коалиция
идентичности предприняла революционную по своим возможным пос-
ледствиям попытку трансформировать прежние советские структуры в
систему, характерную для прозападного государства-нации. Казалось,
что новая либеральная идентичность наконец укоренилась в России.
Но распад Советского Союз отнюдь не поставил точку в спорах об
идентичности. Наоборот, именно в силу данного события эти споры во-
зобновились с новой силой, а либеральная эра вскоре пошла на убыль.
Прозападная политика российского руководства столкнулась с мощным
сопротивлением оппозиции, ведущую роль в которой играло державное
мышление. Новые державники осознавали важность перехода к рыноч-
ной экономике и демократической системе правления. Однако они, так-
же как и их советские предшественники, были убеждены в подчинении
реформ задачам укрепления государственности. Коалиция державников
включала в себя представителей военно-промышленного комплекса, ар-
мии, и служб безопасности — всех тех, кто не видел особых преимуществ
в переходе к прозападной системе. Во главе с советником Президен-
та Сергеем Станкевичем, главой Службы Внешней Разведки Евгением
Примаковым и рядом других представителей политического класса, но-
вые державники выдвинули положение, согласно которому националь-
ный интерес постоянен и связан с отстаиванием Россией статуса вели-
кой державы. По мере того как элиты и массы начали склоняться к под-
держке данной теории, государство также стало более восприимчивым
к идеям державников и национальных интересов. Свидетельством этого
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 37

стало назначение Примакова на должность министра иностранных дел


России, ознаменовавшееся незамедлительным высказыванием нового
министра за ограничение отношений с Западом и за более «сбалансиро-
ванную и многовекторную» внешнюю политику. Примаков считал, что
новые либеральные ценности России не отменяют необходимости для
нее оставаться великой евразийской державой. Стратегический союз с
Китаем и Индией виделся ему способом достижения этой цели.
Державники смогли нанести западничеству поражение отчасти в си-
лу укорененности в общественном сознании великодержавных представ-
лений, заметных уже в 1920-е годы и лишь укрепившихся за десятилетия
советского правления. Помимо этого державники успешно использова-
ли слабость нового либерального государства, мобилизовав для оказа-
ния влияния на реальную политику различные неофициальные каналы.
В частности, им удалось извлечь немалую политическую выгоду из по-
ражения инициированной западниками радикальной экономической ре-
формы. Борьба между державниками и западниками имела место и в но-
вом международном контексте. Аппелируя к российскому оборонному
сознанию, державники указали на ряд новых внешних угроз государс-
твенности. Нестабильность и конфликты в бывших советских республи-
ках и внутри страны (Чечня) в начале 1990-х гг. чрезвычайно затруднили
для западников проведение политики умеренной изоляции от участия в
делах постсоветского региона. Важно и то, что Запад — значимый Другой
для России — принял решение о расширении НАТО на Восток, исклю-
чив Россию из процесса и тем самым усилив позиции державников во
внутриполитической борьбе. Тот факт, что возражения России не прини-
мались в расчет, создавал условия для закрепления образа внешней угро-
зы и укреплял позиции новой коалиции. В результате западники потеря-
ли полученную ими ранее общественную поддержку и не смогли оказать
сопротивление растущему влиянию державнического мышления.
Избрание Владимира Путина президентом возобновило стремле-
ние России к сотрудничеству со странами Запада и изменило концеп-
цию национального интереса. Новое ви'дение отличалось как от ранне-
го западнического, так и от державнически-примаковского. Соглаша-
ясь с Примаковым в важности сохранения статуса великой державы,
Путин подверг сомнению жизнеспособность идеи сдерживания угроз
со стороны Запада. Вместо этого он попытался наладить сотрудни-
чество со странами Европы и США, утверждая при этом, что по своей
идентичности Россия была и остается страной европейской, а не ази-
атской. Несмотря на многочисленные трудности на этом пути, особен-
но, на протяжении второго срока своего президентства, Путин продол-
жал позиционировать Россию как страну европейскую.
Как объяснить такой поворот в философии великодержавности? Ду-
38 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

мается, что он связан с нерешенным вопросом российской идентичнос-


ти, изменившимся соотношением сил в споре державников с западни-
ками, а также возникновением нового международного контекста. Внут-
ри страны поворот Путина в сторону от прагматического сдерживания
к прагматическому сотрудничеству с Западом был связан с возникнове-
нием новой коалиции идентичности, включавшей в себя представителей
как западников, так и державников. Именуемая иногда союзом чекистов
и олигархов, новая коалиция привела Путина к власти, а также сохра-
нила свои позиции благодаря как новым международным возможнос-
тям, так и новым угрозам. Новые возможности открылись в результате
улучшения экономического положения России, а угрозы оказались свя-
занным с новой волной терроризма после 11 сентября 2001 года. Обще-
ственное мнение поддержало политику Путина. Новое представление о
национальном интересе, включавшее в себя укрепление безопасности и
идентичности, экономическое развитие и политическую стабильность1,
пользовалось бóльшими симпатиями, чем западничество Козырева или
евразийство Примакова. Если первое преувеличило экономические воз-
можности России в новом глобальном мире, недооценив угрозы безо-
пасности, то второе, напротив, переоценило роль таких угроз.
Ни реализм, ни либерализм не в состоянии предложить исчерпыва-
ющее объяснение изменениям и преемственности внешней политики
России. Аргументы реалистов, согласно которым Россия стремилась и
стремится к укреплению власти и статуса великой державы, упускают
из виду социалистические реформы Горбачёва и либеральное запад-
ничество Ельцина и Козырева. И Горбачёва, и Козырева прежде все-
го волновало развитие международного сотрудничества, а не укреп-
ление великодержавных амбиций. Этому способствовали внутренние
условия, но свою роль сыграло и развитие либеральных институтов в
странах Запада. Неверно понимая истоки российского либерального
реформирования, реалисты также склонны недооценивать масштаб
возможных связанных с ним перемен. Оба примера изменений в рос-
сийской внешней политике означали принципиальный разрыв со сте-
реотипами державнического мышления и готовность пойти гораздо
дальше стратегической адаптации к реальностям возросшего военно-
силового могущества Запада. С другой стороны, либералам трудно по-
нять возвращение России к великодержавному мышлению. Такое воз-
вращение воспринимается представителями либеральных теорий как
нечто иррациональное, поскольку в глобальном мире следует думать
об экономическом развитии, а не великодержавности.
Оба рассмотренных подхода недостаточны для понимания харак-

1
В. Путин, «Россия на рубеже тысячелетий», Независимая газета, 2 декабря, 1999.
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 39

тера и происхождения различных концепций национального интереса,


определяющих международное поведение России. Глубинная основа
формирования национального интереса заключается не в стремлении
к могуществу или экономическому процветанию, а в стремлении адап-
тироваться к социальным условиям быстро меняющегося мира и полу-
чить признание со стороны значимого Другого. И для западников, и для
державников таким значимым Другим является Запад, хотя понима-
ют его природу они по разному. Даже цивилизационщики, не получив-
шие пока возможности формировать российскую внешнюю политику,
отдают дань важности получения западного признания. Что действи-
тельно оказывает влияние на формирование национального интереса,
так это споры о национальной идентичности, формирующиеся: 1) мес-
тными условиями и тем, что более всего волнует жителей данной стра-
ны и 2) поведением стран Запада, подтверждающим или подрывающим
уже сложившиеся в России представления и стереотипы. Кроме того,
как будет показано в последующих главах, каждая из школ внешнепо-
литического мышления должна приложить немалые усилия для убеж-
дения общества в правоте своего мировоззрения и предлагаемых реше-
ний, используя в этом находящиеся в ее распоряжении материальные и
институциональные ресурсы. Именно местные условия и потребность
добиться международного признания и уважения, а отнюдь не только
положение в мировой экономике или системе мирового баланса сил,
определяют выбор государством концепции национального интереса.

3. Оценка внешнеполитической деятельности России


В добавление к описанию и объяснению российской внешней поли-
тики важно также попытаться оценить её эффективность. В этом раз-
деле представлены оценочные стандарты, использованные в этой кни-
ге и поясненные примерами из постсоветской истории. Последующие
главы книги более подробно оценивают достижения и потери каждого
их описываемых курсов внешней политики.

Критерии оценки внешнеполитической деятельности


Четыре критерия, которые следует принять во внимание при оценке
внешней политики — безопасность, благосостояние, суверенность и
идентичность. Безопасность обычно связывается с отсутствием угроз
для страны, главным образом (хотя и не только), извне. Благосостоя-
ние предполагает, что внешняя политика способствует созданию благо-
40 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

приятных внешних условий для улучшения жизненного уровня нации,


который может измеряться такими показателями, как экономический
рост, новые рабочие места и развитие социальных услуг. Суверенность
означает способность государства принимать решения, не поддаваясь
возможному давлению со стороны заинтересованных сил извне или
внутри страны. Наконец, успешная внешняя политика не должна раз-
рушать существующую систему культурных ценностей. Такая полити-
ка опирается на эти ценности, формируя и мобилизуя их в целях слу-
жения национальным интересам достижения её основных целей.
Целями внешней политики являются таким образом защита государс-
тва от внешних угроз, развитие экономики и социальных ценностей. До-
стижение каждой из обозначенных целей может быть измерено с помо-
щью различных индикаторов. Более безопасным, например, является го-
сударство, имеющее относительно небольшое количество внешних угроз,
что позволяет ему снижать расходы на вооружение. Более преуспеваю-
щие в экономическом отношении нации обладают стабильными показа-
телями роста и улучшения жизненного уровня населения. Обладающие
большей степенью суверенности способны защитить интересы народа в
целом, оказываясь при этом заложниками неких влиятельных сил внут-
ри страны (как, скажем, крупный бизнес или военно-промышленный
комплекс) или за рубежом. В определении внешнеполитического курса,
суверенность подразумевает учет того, соотносятся ли провозглашённые
цели защиты интересов национального большинства с международной
деятельностью государства и не представляет ли эта деятельность инте-
ресы узких группировок вопреки остальной части общества. Наконец,
уровень соответствия внешнеполитического курса сложившимся в обще-
стве социокультурным ценностям и идентичности можно попытаться оп-
ределить с помощью имеющихся опросов общественного мнения.
Данный набор критериев может помочь в оценке эффективности
внешней политики на различных этапах ее развития. Внешнюю по-
литику можно назвать успешной, если в данный период времени она
смогла обеспечить, используя все доступные средства, защиту сфор-
мулированных выше целей.

От нового мышления к великодержавному прагматизму


В общем и целом, современный российский внешнеполитический
курс можно охарактеризовать как сбалансированный и отвечающий
потребностям перехода от советского к постсоветскому периоду раз-
вития. Не скатываясь к империализму, Россия смогла защитить свою
безопасность и сделала это, обладая весьма ограниченными возмож-
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 41

ностями. После экономического краха 1990-х годов в обществе начал-


ся трудный процесс выздоровления, и россияне в целом с понимани-
ем отнеслись к необходимости перемен, связанных с уходом Ельцина.
При Путине государство вернуло себе возможность принимать вне-
шнеполитические решения (суверенность), а новая международная
политика более точно отражает мнение большинства граждан страны,
чем это было в начале и середине 1990-х годов. Наконец, в результа-
те более умеренного внешнеполитического курса Россия обрела боль-
шее равновесие в сфере культурных ценностей, связанное с необходи-
мостью переосмыслить прежнее советское наследие, а также защитить
некоторые традиционные для страны ценности, как например, защита
русскоязычного населения за рубежом. Геополитически внешняя по-
литика России стала ответом на стремление нации оставаться частью
Европы или западной цивилизации, в то же время сохраняя особые
отношения с азиатскими соседями и мусульманским миром.
На период начала 2007 года ряд внешнеполитических задач решить
не удалось. Например, несмотря на значительные позитивные сдвиги,
терроризм оставался серьёзной проблемой внешней и внутренней бе-
зопасности российского государства. Экономический рост продол-
жал осуществляться в большей степени за счет девальвации 1998 го-
да и благоприятных мировых цен на нефть, и в меньшей за счёт раз-
вития конкуренции на внутреннем рынке. В ряде вопросов, группы,
объединённые общими интересами, сохранили более значительное
влияние на государственную политику, чем это могло бы диктовать-
ся национальными интересами. Вопрос национальной идентичности
постсоветского общества все ещё не является решенным удовлетвори-
тельно. В целом переход к более сбалансированной внешней политике
не был ни прямым, ни безболезненным. Скорее его можно охаракте-
ризовать как зигзагообразный и ставший результатом апробирования
различных стратегий в соответствии с имевшимися у элит представ-
лениями о национальном интересе России. Тем не менее в перспекти-
ве последних пятнадцати лет можно констатировать наличие у страны
более эффективной внешней политики. Опросы общественного мне-
ния по важным международным проблемам за последние годы свиде-
тельствуют, что общественность в целом удовлетворена действиями
России на международной арене. Остановимся на этом чуть подроб-
нее на примере основных периодов постсоветской истории России.
Горбачёвская внешняя политика была основана на новом понимании
национального интереса, получившего наименование Нового Мышле-
ния и потребовавшего пересмотра принципов функционирования со-
ветской системы и её отношений с внешним миром. Важнейшим дости-
жением новой политики стало укрепление безопасности России, став-
42 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

шее возможным в результате изменения отношений с Западом. Главным


образом, благодаря деятельности Горбачёва были заключены ключевые
соглашения по контролю за вооружениями, и опасная эпоха гонки воо-
ружений осталась в прошлом. Исчезновение угрозы с Запада высвобо-
дило огромные ресурсы, использовавшиеся до этого для поддержания
одного из самых мощных военно-промышленных комплексов в мире.
В решении иных, не связанных с безопасностью вопросов политика
нового мышления не может похвастаться такой же результативностью.
Повышение качества контроля за вооружениями, к сожалению, не спо-
собствовало успешному реформированию советской экономики и по-
вышению жизненного уровня людей. Начиная с 1988-1989 годов опро-
сы регистрируют растущее недовольство реформами и отсутствие дове-
рия к центральной власти. Пока Москва вела переговоры с Западом по
вопросам безопасности, связанные с порогом достаточности ядерных
боеголовок и выводом войск из стран Третьего мира и Восточной Ев-
ропы, экономика страны теряла управляемость и подошла в 1990 году
к черте развала. Такой поворот дел внутри страны серьезно осложнил
возможность для Горбачёва продолжить его международный курс. Уже
в 1990 году инициатива в этом курсе все больше принадлежала лидерам
западных странах и развернутые Горбачёвым преобразования все менее
поддавались его собственному контролю. Будучи существенно ослаб-
ленным внутри страны, инициатор нового мышления вынужден был
совершать уступку за уступкой Западу. Он уже не владел ситуацией и
не обладал политической независимостью, необходимыми для продол-
жения его курса. Президент США Джордж Буш оказался поэтому прав,
провозгласив «победу» Запада в «холодной войне» в своем обращении
к Конгрессу в 1992 году. Наконец, внешняя политика Горбачёва оказа-
лась не в состоянии способствовать укреплению российской культур-
ной идентичности. Вместо мобилизации социальной энергии и иници-
ативы, новое мышление породило неуверенность и неопределенность
россиян в отношении ожидающего их будущего. Уже в 1989 году 34 %
населения считало, что СССР более не может служить примером для
окружающего мира, в то время как в 1988 году так думало только 5 %.1
Политика интеграции с Западом, проводимая Ельциным и Козыревым,
предполагала продолжить начатую Горбачёвым линию сближения с за-
падными странами и решения проблем безопасности. Новое руководство
пошло гораздо дальше Горбачёва в стремлении совместить интересы новой
России с интересами Запада. В то время как Горбачёв рассматривал СССР
и Запад как отличающиеся с точки зрения культурного уклада и систе-
мы ценностей, новое руководство заявило, что Россия должна стать пол-
1
Ю. Левада, ред. Есть мнение! Итоги социологического опроса. Москва: Про-
гресс, 1990, с. 284.
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 43

номерной частью западной цивилизации, заимствуя при этом такие важ-


нейшие для Запада ценности, как индивидуализм, рыночная экономика и
политическая демократия. Отчасти новое видение национального интере-
са преследовало практические цели привлечения западной экономической
помощи, подчеркивая поэтому первоочередность радикальной экономи-
ческой и политической реформ. Ельцин и Козырев надеялись, что после
провозглашения приверженности западным ценностям и признания прин-
ципов рыночной экономики и так называемый «шоковой терапии», част-
ные инвестиции и финансовая помощь с Запада будут столь значительны,
что быстро поставят на ноги полуразвалившуюся экономику.
Реальность оказалась иной. Западные инвесторы особой заинтере-
сованности не проявили. С помощью кредитов Международного Ва-
лютного Фонда и Всемирного Банка, экономику удалось стабилизиро-
вать, но тяжелейшей ценой стагнации производства, развала системы
социального обеспечения и уничтожения среднего класса. Неспособ-
ность стратегии шоковой терапии ввести Россию в «лоно западной ци-
вилизации» породило новый кризис доверия правительству и проводи-
мой им прозападной внешней политике. В обществе крепло убеждение,
что курс на стратегическое партнерство с Западом нежизнеспособен, а
также росли антизападные и, особенно, антиамериканские настроения.
Так, на протяжении 1993-1995 годов численность рассматривающих
США как угрозу для России увеличилась с 26 % до 44 % в обществе в
целом и с 27 % до 53 % среди элиты.1 Кроме того, многие были убежде-
ны в том, что Россия уступила Западу независимость в принятии важ-
ных внешнеэкономических и иных решений. В 1995 году 75 % населе-
ния считало, что российская экономика контролируется иностранным
капиталом.2 Число тех, кто полагал, что Запад стремится ослабить Рос-
сию также существенно возросло. Увеличившаяся зависимость эконо-
мики России от Запада сопровождалась ослаблением суверенности в
вопросах безопасности, поскольку Вашингтон нередко оказывал реша-
ющее воздействие на российскую внешнюю политику в таких крити-
чески важных регионах, как Балканы и Ирак.
Возможно, наиболее опасным оказалось возвращение вопросов бе-
зопасности в повестку дня. Отчасти в силу излишне прозападной ори-
ентации козыревской политики Россия столкнулась с такими угроза-
ми своей безопасности, как этнические и военные конфликты в бывшем
СССР и даже внутри самой России (Чечня). Эти события способство-
вали еще большему обострению чувств уязвленной гордости и иден-
тичности. Курс российского руководства не мог предложить адекватно-
1
W. Zimmerman, The Russian People and Foreign Policy (Princeton: Princeton
University Press, 2002), р. 91.
2
Ibid, р. 92.
44 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

го ответа на эти чувства. Сопровождавшийся неудачами в обеспечении


национальной безопасности, экономического благосостояния и поли-
тического суверенитета, этот курс лишь усилил ощущение культурного
одиночества среди россиян. Изрядно урезанная в территории и столк-
нувшаяся с реальностью расширения НАТО на Восток, Россия должна
была подвергнуть серьезному переосмылению прозападный курс.
Внешняя политика страны подверглась значительным коррективам,
когда на смену Козыреву в качестве министра иностранных дел пришел
его давний критик Евгений Примаков. В меру своих возможностей в
условиях сохраняющегося президентства Ельцина новый министр по-
пытался проводить политику восстановления Россией статуса великой
державы. В ответ на новые угрозы в бывшем советском регионе он ак-
тивно использовал средства дипломатии особенно там, где эти угрозу
переросли в военную конфронтацию и гражданскую войну, как это бы-
ло в Молдове и Таджикистане. Он также инициировал ряд экономичес-
ких и политических мер, нацеленных на укрепление связей с бывшими
республиками при определяющей роли России. Примаков также сумел
восстановить некоторые аспекты внешнеполитической самостоятель-
ности. Хотя зависимость России от Запада сохранилась, новый курс
оказался более восприимчив к общественному мнению относительно
внешней политики, а также отличался гораздо меньшей терпимостью
в отношении попыток Вашингтона формировать российскую политику
на Балканах, в Ираке и в бывшем советском регионе. И элиты, и обще-
ство выразили свою поддержку новому курсу, приветствуя его бóльшую
независимость и сосредоточенность на решении проблем безопасности
в бывшем СССР. Общественность, в частности, поддержала усилия по
укреплению армии и связей с бывшими союзными республиками.1
Однако примаковская стратегия восстановления великой державы
вряд ли способствовала экономическому процветанию России. Стрем-
ление интегрировать бывшие советские республики было продиктова-
но геополитической, а не экономической логикой. Экономика осталась
в застойном состоянии, что не способствовало притоку зарубежных
инвестиций и не облегчало бремя внешнего долга страны. Стратегия
великодержавного сдерживания была не безупречна и с точки зрения
национальной идентичности России. Примаков попытался снять на-
циональные фобии в отношении Запада прагматическим отношением
к разрешению возникшего кризиса с НАТО, а также созданием треу-
гольника по линии Россия — Китай — Индия в целях сдерживания ге-
гемонии США в мире. Массированные бомбардировки НАТО в Югос-
лавии в 1999 году способствовали еще большему отдалению России

1
Ibid, р. 91; Фонд «Общественное Мнение», <www.fom.ru>
Глава I. К пониманию изменений и преемственности внешней политики России 45

от Запада. Тем не менее, западный компонент российской культурной


идентичности остался реальностью, и стратегия евразийского велико-
державия оказалась не способной к мобилизации этого компонента.
Более эффективным с точки зрения достижения целей безопасности,
развития, суверенности и идентичности оказался курс великодержавного
прагматизма и великодержавной наступательности Путина. Опираясь на
западническую и державническую традиции мышления постсоветского
периода, Путин предложил свой ответ на вызовы терроризма на Кавказе
и в Центральной Азии, одновременно стремясь улучшить отношения со
странами Запада. Проблемы безопасности остаются острыми, что продол-
жает беспокоить россиян и находит свое выражение в опросах обществен-
ного мнения. Ситуация в Чечне стала более стабильной, но терроризм ос-
тается активен в ряде других республик Северного Кавказа. Более удачно,
особенно на протяжении первого срока Путина, складывались отношения
России с бывшими советскими республиками и странами Запада.
Экономическая и социальная ситуация заметно изменились к луч-
шему. Частично это стало результатом высоких цен на нефть, но одно-
временно Россия продолжила модернизировать и иные отрасли эконо-
мики и сигнализировала намерение вступать в западные институты, как
например, Всемирную Торговую Организацию (ВТО). Экономическая
модернизация оставалась одной из важнейших целей нового руководс-
тва, но — в согласии с традицией школы державности — модернизация
не мыслится без сохранения государством независимости от различных
влиятельных групп интересов внутри страны или извне. Наконец, курс
великодержавного прагматизма, кажется, сумел найти адекватный от-
вет на особенности современного национального восприятия. Сохраняя
западнический и державный компоненты национальной идентичности,
он ориентирует россиян на адаптацию к реальностям современного за-
падноцентричного мира, не жертвуя при этом своей собственной куль-
турной традицией. На данном этапе исторического развития подобный
синтез является логичным для страны, рассматривающей Запад в ка-
честве значимого Другого, но имеющей давние и прочные отношения с
незападными нациями в Евразии и мусульманском мире.

4. Методология и организация книги


В данной книге я использовал два метода исследования. Для изучения
системы российского восприятия, я исследовал содержание и интенсив-
ность российских внешнеполитических дискуссий, сравнивая аргумен-
тацию сложившихся в национальном дискурсе школ мышления. В час-
тности, стремясь понять процесс обсуждения национального интереса
46 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

интеллектуальным и политическим классом, я пользовался методом ана-


лиза школ мышления, предложенным в свое время английским между-
народником М. Уайтом.1 Основываясь в целом на его подходе, я выделил
три школы мышления о национальном интересе, сложившиеся и разви-
вавшиеся в России до и после горбачёвской перестройки (Западники,
Державники и Цивилизационщики). Подробное изучение аргументов,
использовавшихся представителями данных школ мышления, позволяет
выявить имеющиеся внешнеполитические альтернативы и предоставить
всеобъемлющую картину международного мышления страны.
Для понимания изменений в международной политике постсовет-
ской России, я использовал метод исторического сравнения. Начиная
со следующей главы, в книге подробно рассматриваются рост и паде-
ние влияния пяти концепций национального интереса — новое мышле-
ние, интеграция с Западом, великодержавное сдерживание, ведикодер-
жавный прагматизм и великодержавная наступательность. Я попытал-
ся проследить, как каждая из данных концепций, впервые возникнув за
пределами структур государства, стала в конце концов решающей в вос-
приятии лиц, принимающих внешнеполитические решения. Основная
идея книги в том, что именно эти концепции национального интереса,
а не положение России в мировой экономической системе или системе
баланса сил, стали определяющими в проведении внешней политики
страны. В течении 1980-х — начале 2000-х годов международная струк-
тура власти и положение России в международной экономике играли
важную, но не определяющую роль в выборе курса внешней политики.
Книга построена следующим образом. Последующие главы рассмат-
ривают формирование национального интереса и внешней политики
страны на протяжении пяти периодов, с конца 1980-х до середины 2000-х
годов. В каждой главе я описываю международный и внутренний контек-
сты, в рамках которых развивались российские споры о национальном
интересе. Я анализирую процесс, посредством которого одна из внешне-
политических философий постепенно приобретала статус доминирую-
щей в национальном дискурсе и бралась на вооружение государством.
Я также рассматриваю особенности внешней политики, проводимой ру-
ководством России по отношению к бывшим союзным республиками и
остальной части мира в целях удовлетворения национального интереса.
Наконец, я пытаюсь оценить достижения и потери каждого из реализо-
ванных внешнеполитических курсов. Заключительная глава подводит
итоги, сравнивая использованные концепции национального интереса и
их эффективность. В ней также формулируются уроки анализа российс-
кой внешней политики для политиков России и стран Запада.
1
M. Wight, International Theory: The Three Traditions (Leicester: Leicester
University Press, 1991).
Глава II
«Холодная война» и новое мышление
«Принимая во внимание возникновение
новой ситуации в мире, проблема инте-
ресов должна быть формулирована по
новому»
Михаил Горбачёв1

С
приходом к власти Горбачёва в российской истории отношений
с Западом возникает новый поворот. Будучи приверженцем со-
циалистических ценностей, Горбачёв выдвинул принципиально
новое понимание российской социалистической идентичности,
которую он рассматривал как отличающуюся глубоким своеоб-
разием и вместе с тем совместимую с западными представлениями о
демократии. Это понимание определило его видение реформ, но в ко-
нечном счете не выдержало испытания столкновением с западными
идеями. Прежде чем мы приступим к рассмотрению мировоззрения
лидера перестройки, попытаемся проанализировать тот контекст, в
котором Горбачёв формулировал свой политический курс. Ведь имен-
но этот контекст определил понимание лидерами советской России,
чтó является ее национальным интересом.

1. «Холодная война» и внешнеполитический курс СССР


За время «холодной войны» Запад претерпел принципиальную транс-
формацию. Эта трансформация и ее влияние на СССР могут рас-
сматриваться, по крайней мере, с двух точек зрения. С одной сторо-
ны, Запад объединился в единую социокультурную общность или
цивилизацию, основанную на принципах демократии, либерально-ка-
питалистических реформ и прав человека. Успех плана Маршалла в
послевоенной Европе, а также значительный рост жизненного уровня
оказали позитивное влияние на ряд политиков внутри СССР и спо-
собствовали укреплению реформистских настроений внутри страны.
С другой стороны, стороники жесткой линии времен «холодной вой-
1
M. Gorbachev, On My Country and the World (New York: Columbia University
Press, 2000), р. 190.
48 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

ны» на Западе подталкивали к росту военных расходов и неприми-


римости в отношении к России, что осложняло позиции ее реформа-
торов и сторонников сближения с западными странами. По мере ук-
репления логики эскалации в российско-западных отношениях, обе
стороны теряли способность концентрироваться на разрешении ряда
не терпящих отлагательства международных проблем, таких как сла-
боразвитость и разрушение окружающей среды. В контексте противо-
стояния сверхдержав все рассматривалось сквозь призму достижения
большего могущества одной из сторон и более успешного ослабления
противоположной стороны.
В этом противоречивом контексте советские школы внешнеполи-
тического мышления формировались под влиянием принципиально
различных тенденций западного развития. Советские западники при-
давали особое значение консолидации западной демократии и полити-
ке разрядки. Они стремились к получению признания странами Запа-
да за счет проведения внутренних реформ и защите укрепления меж-
дународного сотрудничества. В западных странах близкие взглядам
этой группы идеи выдвигали европейские социал-демократы. Благо-
даря своей поддержке политики разрядки, социал-демократы способс-
твовали укреплению позиций советских реформистов и их политики
внутри страны и на международной арене.1 Горбачёв, подобно ряду сво-
их предшественников, таких как Никита Хрущев, не был склонен рас-
сматривать Запад как абсолютное зло. Советские западники связыва-
ли Запад с реформами и модернизацией, а не стремлением сокрушить
«империю зла» с помощью изнуряющей гонки вооружений. За преде-
лами политического класса, это неконфронтационное мировоззрение
находило свою растущую поддержку среди представителей среднего
класса в СССР — высокообразованного социального слоя, стремяще-
гося к ослаблению многочисленных табу советского изоляционизма и
развитию взаимовыгодных отношений с западными странами.
Подчеркивавшиеся западниками тенденции к разрядке не укры-
лись и от внимания державников, склонных к более националистичес-
ким настроениям в рамках советского политического класса, однако
державники держали в поле зрения и западный милитаризм, нацелен-
1
Например, правозащитные статьи Хельсинской декларации, подписанные Со-
ветским Союзом в период разрядки, укрепили позиции реформатов внутри стра-
ны и косвенно способствовали развитию правозащитной деятельности в СССР
и странах Восточной Европы. См. подробнее: R. G. Herman, «Identity, Norms, and
National Security: The Soviet Foreign Policy Revolution and the End of the Cold
War», in: The Culture of National Security, edited by Peter J. Katzenstein (New York:
Columbia University Press, 1996), p. 292; R. D. English, Russia and the Idea of the
West: Gorbachev, Intellectuals and the End of the Cold War (New York: Columbia
University Press, 2000), p. 154-155.
Глава II. «Холодная война» и новое мышление 49

ный на ограничение влияния СССР в международных делах. Многие


представители советского бюрократического и военного истеблиш-
мента не готовы были принять на веру возможность далеко идущих
перемен, выступая за реформы ограниченного характера и сосущест-
вование с «миром капитализма». Эта группа не была закрыта для из-
менений во внешней политике, но была готова к сотрудничеству с За-
падом только на основе обоюдного согласия. Продолжение разрядки
международной напряженности рассматривалось многими представи-
телями этой группы как возможное, однако только при условии при-
верженности ей самого Запада. Подобно западным теоретикам реа-
лизма в международных отношениях, настаивающим на достижении
баланса власти между советским и западным «полюсами», советские
«реалисты» выдвигали в качестве ключевого понятие соотношения
сил между лагерями социализма и капитализма.
Наконец, в советском политическом классе существовали и сто-
ронники ценностей, близким традиционному большевизму, согласно
которым примирение и сосуществование между социализмом и капи-
тализмом невозможно в силу разделявших их принципиальных идео-
логических разногласий. В отличии от западников и националистов-
прагматиков, эта группа была готова отстаивать подлинные «ценнос-
ти социализма», считавшиеся несравненно выше ценностей системы
капитализма. Представители данной группы, которых можно назвать
цивилизационщиками, отнеслись к глубоким недоверием к междуна-
родной разрядке и сближению со странами Запада, рассматривая раз-
рядку как коварный заговор с далеко идущими агрессивными плана-
ми «империализма». Для этих людей в борьбе с империализмом не
могло быть середины, и «холодная война» являлась ничем иным, как
борьбой двух систем исторических ценностей, а отнюдь не только эко-
номическим или политическим противостоянием. Именно путем все-
мирного распространения ценностей социалистической цивилизации
представители данной группы намеревались завоевать признание Со-
ветского Союза в мире. Эта группа включала в себя ведущих идеоло-
гов коммунистической партии и составила принципиальную и непри-
миримую оппозиции будущим сторонникам нового мышления.
Контроль советской внешней политики в период «холодной вой-
ны» фактически находился в руках державников. Вскоре после рево-
люции 1917 года большевики занялись проведением не одного, а двух
внешнеполитических курсов — одного, нацеленного на стабилизацию
отношений с Западом и проводившегося в жизнь Комиссариатом по
иностранным делам, и другого, имевшего своей целью подорвать пози-
ции западных стран в мире с помощью деятельности Коминтерна. Эта
двойственность прекратила свое существование, когда Сталин взял
50 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

формирование внешней политики в свои руки, отказавшись от жестко


идеологической риторики и взяв курс на получение признания советс-
кой России Западом в качестве «великой державы», а затем и «сверхде-
ржавы».1 Державничество Сталина взяло верх на связываемыми с Ко-
минтерном цивилизационными настроениями во внешнеполитичес-
ких делах. Только во время так называемой «второй холодной войны»
конца 1970-х — начала 1980-х годов представители цивилизационного
мышления смогли существенно укрепить свои позиции, что во многом
стало результатом бескомпромиссности со стороны ряда лидеров Запа-
да по отношению к советской России. Аргументы в пользу вторжения
в Афганистан и другие страны Третьего мира были в значительной сте-
пени подкреплены наращиванием военного могущества Запада, оппо-
зицией в ведущих западных кругах по отношению к ратификации До-
говора о стратегических наступательных вооружениях — 2 и решением
НАТО разместить американские ядерные ракеты на европейском кон-
тиненте. Помимо оказания помощи Афганистану, СССР обеспечивал
военную и экономическую помощь коммунистам во Вьетнаме и Анго-
ле. Когда в 1983 году Рональд Рейган объявил о планах создания Стра-
тегической Оборонной Инициативы, известную также как «програм-
ма звездных войн», в советском руководстве преобладали разногласия
между державниками, стремящимися поддерживать статус-кво в меж-
дународных отношениях, и цивилизационщиками, высказывавшимися
в защиту более наступательной внешней политики. Западники едва ли
пользовались существенным влиянием; они занимали менее значимые
посты и не могли быть услышаны в силу возросшей напряженности в
отношениях двух сторон. После смерти Константина Черненко в избра-
нии Горбачёва Генеральным секретарем сыграли свою роль не столько
его мировоззрение, сколько соображения его молодости и энергичнос-
ти. В это время его убеждения будущего инициатора Нового мышления
еще не были известны его товарищам по Политбюро.

2. Горбачёв и концепция нового мышления


В середине 1980-х годов Горбачёв не был известен радикализмом во
взглядах на международные отношения. Будучи избранным Генераль-
ным секретарем Коммунистической партии, он начал движение к ре-
формам осторожно и сначала предложил стратегию ускорения на-
учного и технологического прогресса в качестве способа улучшить
состояние советской экономики. Эта идея была принята влиятельны-
1
E. Ringman, «The Recognition Game: Soviet Russia Against the West», Cooperation
and Conflict 37, 2, 2002.
Глава II. «Холодная война» и новое мышление 51

ми представителями правящей элиты, но не принесла значительных


практических результатов, поэтому новый лидер воспользовался слу-
чаем для пропаганды перемен более радикального характера в эконо-
мической, политической и международной областях, известных как
перестройка. Горбачёв настаивал и на том, что перестройка не могла
осуществиться без Нового Мышления, или радикального преобразо-
вания взглядов на мировую политику.

Новый взгляд на мировую политику


Предлагая концепцию нового мышления, Горбачёв не стремился заме-
нить советскую систему системой, напоминавшей страны Запада. Вы-
ходец из советской системы, он твёрдо верил в её жизнеспособность. В
то же время, Горбачёв очень критично относился к тому, как система
функционировала в прошлом и жаждал ее радикального обновления.
В частности, он стремился к высвобождению человеческого и соци-
ального потенциала, оказавшегося подавленным в результате утверж-
дения сталинского режима. Идеалом Горбачёву виделись скандинав-
ские страны, в которых демократия сочеталась с сильным эгалитар-
ным началом в экономике.
Особенно много нового Горбачёв внёс в понимание мировой поли-
тики. Стремясь к преодолению конфронтации «холодной войны» и
восприятию странами Запада в качестве равноправного члена мирово-
го сообщества, Горбачёв предложил систему взглядов, потребовавших
от участников «холодной войны» перехода от конфронтации к сотруд-
ничеству.1 Новая система взглядов позволяла давним противникам
осознать наличие общей угрозы, побуждая их отказаться от застарелой
враждебности. В центре теории нового мышления находилось понятие
глобального и принципиально неделимого мира, находившегося под уг-
розой ядерного уничтожения. «Холодная война», с её гонкой воору-
жений и борьбой за власть, поставила человечество на грань ядерной,
экологической и моральной катастроф. Новое мышление предсказы-
вало катастрофу глобального масштаба, нуждавшуюся для своего пре-
дотвращения в приложении глобальных усилий. Процитируем авто-
ра нового мышления: «При всех противоречиях современного мира и
имеющемся разнообразии социальных и политических систем, обус-
лавливающих различия в выборе народов в различные времена, мир
1
О стремлении Горбачёва к увеличению международного веса Советского Сою-
за за счет инновационной стратегии вовлечения Запада, см.: D. W. Larson and
A. Shevchenko, «Shortcut to Greatness: The New Thinking and the Revolution in
Soviet Foreign Policy», International Organization 57, Winter 2003.
52 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

представляет собой единое целое. Все мы пассажиры на борту единого


корабля, Земли, и не можем позволить, чтобы он затонул. Второго Но-
ева ковчега не будет».1
Предполагалось поэтому принципиально важным осознание при-
оритета «общечеловеческих» ценностей и понимание того, что безо-
пасность может быть только взаимной. Основаниями для этого были
угроза взаимного ядерного уничтожения, а также возрастание уровня
экономической и экологической взаимозависимости в мире.
Возникновение нового мышления, таким образом, имеет мало об-
щего со стратегическим отступлением перед лицом растущей эконо-
мического и военного могущества Запада — аргумент, нередко приво-
димый реалистами.2 Такая трактовка означает пренебрежение факта-
ми, которые указывают на подлинные истоки возникновения нового
мышления Горбачёва. Конечно, ко времени прихода Горбачёва к влас-
ти советская экономика находилась в состоянии упадка. Однако ли-
дер перестройки не рассматривал мир сквозь призму экономического
или военного потенциала. Он не принадлежал к числу представите-
лей школы державничества, и все его стремления в области междуна-
родной политики были продиктованы стремлением сблизиться с ли-
беральным и социал-демократическим Западом. У этого мышления
давние корни, восходящие по крайней мере ко временам либеральной
внешней политики Николая Бухарина и Никиты Хрущева.
Добиться признания стран Запада после многолетней «холодной
войны» было чрезвычайно трудным делом. В течение последних деся-
ти лет находящиеся у власти консерваторы с подозрением отнеслись
к Горбачёву и его идеям перестройки и нового мышления. Получение
такого признания осложнялось и тем, что Горбачёв не принадлежал к
числу сторонников политической демократии и рыночной экономики
западного образца. Он исходил из необходимости формирования еди-
ного мирового сообщества, равный вклад в которое вносили бы систе-
мы капитализма и социализма. Он был готов учиться у других систем
и народов,3 оставаясь при этом социалистом и приверженным убеж-
денности, что мир будет развиваться под мощным влиянием социа-
листического опыта и социалистических ценностей.4
1
M. Gorbachev, Perestroika: New Thinking for Our Country and the World (New
York: Harper & Row, 1987), 12.
2
См., например: S. M. Walt, «The Gorbachev Interlude and International Relations
Theory», Diplomatic History 21, 3, 1997; S. G. Brooks and W. C. Wohlforth, «Power,
Globalization, and the End of the Cold War: Reevaluating a Landmark Case for
Ideas», International Security 25, 3, Winter 2000/01.
3
Gorbachev, Perestroika, 152.
4
Так, например, в одной из своих книг Горбачёв подробно обсуждает глобальную
значимость октябрьской революции (Gorbachev, On My Country and the World).
Глава II. «Холодная война» и новое мышление 53

Внутриполитический контекст
Новое видение мировой политики должно было отвечать стремле-
ниям основных групп советского политического класса. Западники
должны были привлечь идеи демократизации, реформ и восстановле-
ния отношений с Западом. Сам Горбачёв испытывал влияние европей-
ских социал-демократов, а также либерально мыслящих ученых, таких
как Владимир Вернадский, Петр Капица, и Андрей Сахаров. Его кон-
цепция «Общего европейского дома» была связана и с более ранними
усилиями Никиты Хрущева приблизить советскую Россию к Евро-
пе. Хрущев считал Россию культурно близкой Европе, однажды даже
предложив взаимное расформирование НАТО и Варшавского догово-
ра. Новое мышление стремилось привлечь на свою сторону и по край-
ней мере некоторых представителей державничества, осознававших
необходимость реагировать на военное давление Запада активизаци-
ей дипломатии и попытками снижения международной напряженнос-
ти. Наконец горбачёвское ви'дение предполагало рекрутировать в свои
ряды и некоторых прогрессивно мыслящих представителей цивили-
зационной школы, предлагая новый — хотя и весьма радикальный по
своей интерпретации — путь развития «социалистических ценнос-
тей». Лидер перестройки соотносил свои мысли с поздними работа-
ми Ленина о мирном сосуществовании с капитализмом, придавая осо-
бое значение тому, что его ви'дение предполагало развитие, а не отказ
от принципов социалистического строя. Утопическое в своей основе,
горбачёвское мировоззрение содержало в себе глобальные амбиции
и даже элементы духовного мессианства. Можно сказать, что оно яв-
лялось творческим синтезом, пытавшимся получить широкую поддер-
жку среди представителей советского политического класса.
При этом горбачёвское мировоззрение не было лишь элитарным
продуктом. С социальной точки зрения оно отражало взгляды совет-
ского среднего класса, количество которого в период с 1960 по 1986
годы существенно возросло. Общее число высокообразованных, ква-
лифицированных специалистов, живущих в городе увеличилось в те-
чение указанного периода в четыре раза. По некоторым подсчетам
количество городских жителей среди общего количества населения
составляло около 2/3.1 Советский средний класс не удовлетворяло не-
желание брежневского режима инициировать перемены в экономике
и политической системе. Многим представителям данного класса при-
ходилось по роду деятельности сталкиваться с техническими дости-
1
G. Smith, The Post-Soviet States: Mapping the Politics of Transition. (London:
Arnold, 1999), 23. See also M. Lewin, The Gorbachev Phenomenon: A Historical
Interpretation (Berkeley: University of California Press, 1991).
54 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

жениями стран Запада и Востока, и их мировоззрение отличалось от


ви'дения мира, характерного для представителей брежневской номен-
клатуры и военных. Все в большей степени советское общество скло-
нялось к политике примирения, а не конфронтации с внешним миром.
И хотя ресурсы советской системы была далеки от истощения, ожида-
ние перемен уже витало в воздухе.

Определение национального интереса


Вышеописанное политическое ви'дение оставляет мало места для на-
ционального интереса, рассматриваемого независимо от интересов
других членов мирового сообщества. Горбачёв не ожидал, что Совет-
ский Союз или другие народы пойдут на уступки, касающиеся сферы
их национальных интересов. В то же время он настаивал на ограни-
ченности классовых и узко рассматриваемых национальных интере-
сов и важности глобально интегрированного подхода, основанного на
идее взаимной ответственности и «баланса интересов». Фактически
он предлагал компромисс и многосторонние переговоры как путь для
реализации нового мышления.
Для Советского Союза новое мышление предполагало необходи-
мость сформулировать интересы и цели внешней политики, уважая
мировое общественное мнение и не ставя под угрозу интересы других
стран. В частности, Горбачёв предлагал пересмотреть природу капита-
лизма. Старое идеологическое ви'дение предполагало, что СССР дол-
жен был сдерживать влияние капитализма в мире, потому что на вы-
сшей, империалистической стадии своего развития капитализм был
тождественен экспансии и войне. Без сдерживания империализма у Со-
ветского Союза не существовало шансов на выживание. Как высказал-
ся в данном отношении Иосиф Сталин: «Или мы сделаем это, или мы
будем уничтожены».1 Горбачёвское ви'дение основывалось на иных пре-
посылках. В феврале 1988 года Горбачёв подверг критике само понятие
империализма как устаревшего и не соответствующего действительнос-
ти. При этом он доказывал, что капитализм развил внутренние демок-
ратические механизмы отражения военной экспансии и военной эска-
лации и следовательно не нуждался в сдерживании извне. Корни такого
представления уходили в советские послевоенные споры. Уже в 1940-
е годы директор московского Института мировой экономики и между-
народных отношений Евгений Варга настаивал, что послевоенный ка-
питализм выработал способы регулирования своих противоречий и яв-
1
Цит, по: R. Sakwa, The Rise and Fall of the Soviet Union, 1917-1991 (London:
Routledge, 1999), 188.
Глава II. «Холодная война» и новое мышление 55

лялся относительно стабильным. После смерти Сталина сторонники


тезиса о глубине империалистических противоречий сгруппировались
вокруг редактора журнала «Коммунист» и члена Центрального Коми-
тета компартии Ричарда Косолапова, в то время как его противники —
в Институте мировой экономики и международных отношений.1 Под-
держав противников тезиса об империализме, Горбачёв получил воз-
можность представить в ином свете понятие оборонной достаточности
и призвать к переоценке советских военных расходов. Таким образом
возникала перспектива ликвидации гонки вооружений, в которую был
вовлечен Советский Союз. Проясняя новое сближение, министр инос-
транных дел Эдуард Шеварднадзе аргументировал это тем, что все по-
пытки достичь военного паритета со всеми потенциальными врагами в
конечном счете выступали против советских национальных интересов.2
Введение в оборот термина «национальные интересы» отчасти яв-
лялось тактическим ходом, сделанным в целях преотвращения воз-
можной критики, что новое мышление есть нечто иное как крупные
уступки миру капитализма. Уход СССР из Восточной Европы и стран
Третьего Мира, а также предложения о ликвидации целых классов
ядерных ракет могли быть представлены в данном случае как отве-
чавшие долговременным интересам и целям страны. Например, факт
«потери» Восточной Европы после падения берлинской стены в 1989
году мог быть интерпретирован как акция, направленная на создание
благоприятной международной обстановки. Характерно в данной свя-
зи следующее высказывание Шеварднадзе, сделанное им в феврале
1990 года: «Нашему национальному, а также историческому и повсед-
невному интересу отвечает стабильность и процветание соседних го-
сударств. Мы от этого только выиграем».3

3. Критика нового мышления внутри страны


Несмотря на попытки Горбачёва сплотить политический класс вок-
руг нового мировоззрения, новое мышление вскоре подверглось кри-
тики с двух направлений. Консервативные силы обвиняли Горбачё-
ва в предательстве советских интересов Западу, в то время как либе-
ралы видели в нем нерешительного политика, не способного порвать
со стереотипами советского мышления. Революционные изменения в
стране привели к поляризации процесса формирования внешнеполи-
1
Споры сторонников нового и старого мышления детально проанализированы в:
English, Russia and the Idea of the West.
2
S. Sestanovich, «Invention of Soviet National Interest», National Interest 20, 1990.
3
Ibid, 10.
56 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

тических решений, обнаружив невозможность широкой социальной


поддержки нового курса. Первоначальная коалиция сторонников но-
вого мышления была представлена слоями промышленников, воен-
ных, партийных функционеров и деятелей науки. Однако, по прошес-
твии некоторого времени, эта коалиция оказалась расколотой, а борь-
ба идей вокруг нового мышления прочертила возможные направления
возникновения новых социальных и политико-экономических групп.

Консервативная оппозиция
В консервативную оппозицию Горбачёву вошел ряд представителей
школ державнического и цивилизационного мышлений. Независимо
от уровня их интеллекта, консерваторов объединяла ненависть к но-
вому мышлению, которое, по их убеждению, вело страну к социальной
и политической дезинтеграции. Державники консервативной ориен-
тации отвегали необходимость разрядки и внутренних реформ и были
готовы обсуждать лишь идею военной модернизации. Консерваторы-
цивилизационщики ставили на первое место необходимость сохране-
ния того, что представлялось им важнейшими ценностями социализ-
ма, в частности, командно-административный характер экономичес-
кой и политической системы. Обе группы во многом были согласны
друг с другом и пользовались немалой поддержкой в военной и пар-
тийной верхушке, а также в обществе в целом.
Консерваторы отвергли идею значительности вклада западной ци-
вилизации в мировое развитие, настаивая при этом, что у советской
России свой путь, принципиально отличный от западной современ-
ности. По их убеждению, источники морального авторитета в мире
находятся за пределами западной цивилизации, объединенной лишь
неумной жаждой обогащения за счет остальной части мира. Следова-
тельно, описанный Горбачёвым глобальный кризис не мог быть разре-
шен в диалоге с Западом, поскольку не могло быть и речи о диалоге с
теми, кто экономически эксплуатирует мир и разрушает его мораль-
ные ценности. При этом, если державники считали, что новое мышле-
ние ведет дело к уничтожению советской военной мощи, то для циви-
лизационщиков его главным результатом была ломка духа общества.
Так, например, консерваторы религиозной направленности, следовав-
шие курсом славянофилов XIX века, считали недопустимым вмеша-
тельство западного христианства в духовный мир России, изначально
являвшейся хранительницей православной религии.1
1
См., например: И. Шафаревич, «Русофобия», Наш современник № 6, 11, 1989;
Ю. Бородай, «Tретий путь», Наш современник № 9, 1991.
Глава II. «Холодная война» и новое мышление 57

Не поддаваясь соблазну нового мышления делать ударение на об-


щечеловеческих ценностях, представители консервативных течений
настаивали на твердости в сохранении своей собственной культур-
ной и исторической традиции. С их точки зрения, необходимо бы-
ло и дальше сопротивляться влияниям западной цивилизации. При
этом, одним путем дальнейшего укрепления военной и духовной мо-
щи виделось экономическое и технологическое развитие при изоля-
ции от участия в глобальных военных конфликтах, в то время как дру-
гие предлагали более наступательную стратегию территориальной эк-
спансии для заполнения образовавшегося между Советским Союзом
и Западом геополитического вакуума.1

Либеральная оппозиция
Идеи консерваторов не получали значительной поддержки в обще-
стве. Несмотря на то, что реформы Горбачёва не оправдывали ожида-
ний, у широких общественных слоев не было достаточных оснований
верить консерваторам, что Запад стремится к разрушению страны.
Напротив, в результате проведения ряда успешных многосторонних
переговоров с западными лидерами россияне склонялись к большему
доверию Западу и его ценностям.
Такое состояние общественного мнения способствовало усилению
позиций либералов, отстаивающих проведение прозападной политики и
все более недовольных курсом Горбачёва. Изначально поддерживающие
Горбачёва либералы теперь подвергали его критике за медлительность и
непоследовательность в осуществлении реформ. В состав либеральной
коалиции входили представители среднего класса, интеллигенции и, от-
части, номенклатуры. В конце концов лидером прозападной коалиции
стал бывший секретарь свердловского обкома партии Борис Ельцин.
При поддержке ряда республик либералы активно пропагандировали
более решительное движение к прозападной модели развития, отвергая
при этом «социалистический» характер реформ Горбачёва.
Либеральная критика нового мышления являлась прямо противо-
положной критике консерваторов. По убеждению либералов, Горбачёв
оказался не способен признать, что общечеловеческие ценности и есть
ценности западной цивилизации. Согласно мнению одного из предста-
вителей данного лагеря, общечеловеческие ценности «основаны на прин-
ципах западной цивилизации с ее либерально-демократическими цен-
1
С. Кургинян и др., Постперестройка (М., 1990); A. Проханов и Ш. Султанов,
«Измениться, чтобы выжить», День № 6, 1991; A. Дугин, «Aнатомия мондиализ-
ма», День № 16, 1991.
58 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

ностями и высоким уровнем научно-технологического развития»1. В то


время как Горбачёв предлагал глобальный взгляд на мир, основанный
на взаимной ответственности, либералы рассматривали Запад в качес-
тве окончательного морального авторитета и модели развития. Вместе с
философом XIX столетия Петром Чаадаевым, полагавшим, что русские
находятся вне исторического времени, советские либералы не имели ве-
ры в национальный путь развития. С их точки зрения, российская ди-
лемма сводилась к западной модернизации либо дальнейшей изоляции
и отсталости. Других способов развития не существовало, и социалисти-
ческий проект Горбачёва являлся ничем иным как вредной утопией.

4. Новое мышление во внешней политике:


ставка на признание Запада
Сказаное подводит к выводу, что ни консерваторам, ни либералам не
удалось сформулировать понятие национального интереса как отве-
чавшее потребностям широких общественных слоев. В то время как
консерваторы считали советские интересы антизападными в своей ос-
нове, то либералы были склонны отождествлять национальные инте-
ресы с интересами стран Запада. Внутри страны глобальное и диалек-
тическое ви'дение Горбачёва оказалось не приемлемым ни для одной
из оппонирующих ему сторон. Для успешного осуществления своей
политики ему требовалась поддержка со стороны Запада. Такая под-
держка могли помочь Горбачёву сохранить изрядно пошатнувшееся
политическое равновесие внутри страны. Поиск признания Западом
стал поэтому важнейшей частью новой советской стратегии, а неадек-
ватность такого признания — наряду с ошибками самого Горбачёва в
реформировании экономической и политической системы — стало
впоследствии важным фактором краха системы.

Надежды и разочарования
Программа внешней политики Горбачёва включала в себя принятие
широкомасштабных мер по разоружению, прежде всего в области со-
ветско-американских отношений, прекращение военной поддержки и
1
Э. Поздняков. «Формационный и цивилизационный подходы и международные
отношения», СССР в мировом сообществе, под ред. Н. А. Симония (M., 1990),
143. Анализ академических и публицистических журналов подтверждает, что в
период 1987-1991 гг. подобное мышление было весьма распространено.
Глава II. «Холодная война» и новое мышление 59

вывод войск с территории Восточной Европы и стран Третьего мира, а


также усиление роли международных организаций. Последнее имело
особую важность для борьбы с милитаризацией, бедностью и деграда-
цией окружающей среды в мировом масштабе, и особую роль Горбачёв
отводил в решении этих задач Организации Объединенных Наций.
Концепция нового мышления предполагала возникновение новой
глобальной общности, в которой различные социально-экономичес-
кие системы будут взаимодействовать в духе взаимного доверия.
Первоначально Горбачёв планировал убедить Запад принять его ини-
циативы по разоружению и демилитаризации. Уже в 1985 году он при-
вел ряд доводов в пользу того, что военная доктрина должна стать более
оборонительной, провозгласил односторонний мораторий на испытание
ядерного оружия, выступил за необходимость ликвидации военных бло-
ков и сообщил о готовности Советского Союза к радикальному сокраще-
нию обычных вооружений.1 Во время предстоящих саммитов с главами
западных государств Горбачёв пошел в своих предложениях еще дальше.
В январе 1986 года советский лидер предложил ликвидировать все име-
ющееся в арсенале ядерное оружие к 2000 году и провести значительные
сокращения стратегических вооружений. Затем он сделал ряд важных
уступок в вопросе ядерного оружия средней дальности и в конце 1987
вылетел в Вашингтон для подписания соглашения, которое демонтиро-
вало целый класс ракет меньшей и средней дальности.
Не менее важными стали решения о прекращении военной помощи
и выводе войск из Восточной Европы и стран Третьего мира. В 1987
году главы государств Восточной Европы были проинформированы о
готовности СССР к выводу войск, что всецело отвечало представле-
нию концепции нового мышления о свободе выбора и невмешательс-
тве во внутренние дела других стран. В начале 1988 года Горбачёв со-
общил о своем решении вывести войска из Афганистана и иных стран
Третьего мира. Само решение было принято главой советского руко-
водства гораздо раньше — фактически он вступил в должность, буду-
чи уверенным в необходимости данного шага.2
Наконец, действуя в духе принципов усиления роли глобаль-
ных институтов, Горбачёв всерьез озаботился идеей реформирова-
ния ООН. Он поддержал выделение более значительных средств для
проведения операций по поддержанию мира, предложил отказаться
от применения силы государствами — постоянными членами Совета
Безопасности и выступил за образование новых организаций и согла-
шений. В соответствии с этими целями новое советское руководство
внесло в бюджет ООН 200 млн. долларов на проведение миротворчес-
1
English, Russia and the Idea, 201-202.
2
Ibid, 203-204.
60 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

ких операций, которые предыдущие лидеры СССР отказывались фи-


нансировать с 1973 года. Кроме того, советское руководство способс-
твовало посредническим усилиям по политическому урегулированию
конфликтов в Африке и Латинской Америке.1
Несмотря на все предпринятые усилия, лидеры западных госу-
дарств все же не стремились к столь тесному сотрудничеству, как на
то рассчитывал Горбачёв. Хотя Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер
симпатизировали советскому лидеру, его аргументы против ядерно-
го оружия как «абсолютного зла» не были для них убедительными. В
1985-1987 гг. они также не были уверены в том, что Советский Союз
и вправду отказывался от «доктрины Брежнева» в Восточной Евро-
пе и собирался выводить войска из стран третьего мира. Основой не-
доверия служили неопределённость советских реформ и страх перед
возвращением советских консерваторов к власти. В результате многие
инициативы Горбачёва были встречены со скептицизмом. Например,
итогом саммита в Женеве в 1985 году стала только декларация о не-
допустимости ядерной войны. Встреча в Рейкьявике тоже не принес-
ла никаких результатов, поскольку предложения Советского Союза
не были услышаны. Не нашёл поддержки Горбачёв и в вопросе непри-
менения силы и невмешательства во внутренние дела других стран,2
что соответствовало бы его принципу «свободы выбора» в отношении
бывшей внешней империи СССР. В результате ему становилось всё
сложнее отвечать на выпады консерваторов внутри страны.
Консерваторы в партии и военном ведомстве всё больше ожесто-
ченно противились новому мышлению. Первоначально в коалицию
поддержки Горбачёва входили даже руководитель Генштаба Сергей
Ахромеев и член политбюро Егор Лигачев, которые были согласны с
планами военного сокращения и вывода войск. В частности, оба подде-
ржали решение Горбачёва о выводе войск из Афганистана. Однако чем
радикальнее становились предложения приверженцев нового мышле-
ния, тем жестче становилась критика оппозиции. Военное ведомство
подвергло критике итоги встречи в Рейкьявике и не восприняло тер-
мин «оборонная достаточность», подразумевавший бóльшую ориенти-
рованность на оборону и сокращение военного бюджета. Представите-
ли партийного аппарата выступили против принципа «свободы выбо-
ра» в отношении Восточной Европы. Например, заведующий отделом
Центрального Комитета по связям с социалистическими странами
Олег Рахманин публично выступал в поддержку доктрины Брежнева
об ограниченном суверенитете и осудил любые изменения в системе

1
Larson and Shevchenko. «Shortcut to Greatness», 98.
2
Ibid, 99.
Глава II. «Холодная война» и новое мышление 61

блоковых отношений.1 Горбачёв ответил, выступив за еще более ради-


кальные сокращения военного бюджета и уступки Западу. В качестве
предлога для избавления от сторонников жёсткой линии более лояль-
ными его курсу людьми он использовал такие провалы системы, как
Чернобыльская катастрофа и посадку частного иностранного самолё-
та на Красной площади. Кроме этого, несмотря на отсутствие прямой
связи между внешнеполитическими инициативами и состоянием со-
ветской экономики, лидер Перестройки постоянно утверждал обрат-
ное, чтобы сохранить поддержку его курса со стороны консерваторов.

Упадок и капитуляция
После 1988 года ситуация внутри страны обострилась. Экономический
спад, ухудшение жизненных стандартов людей и политический сепара-
тизм в некоторых республиках Советского Союза подорвали способ-
ность Горбачёва придерживаться первоначального курса, уже и без то-
го подпорченной недостаточным сотрудничеством со стороны Запада.
Состояние экономики было особенно важным. Хотя уровень её роста
после цикличного спада начала 1980-х годов составил 2,2 процента, он
опустился еще ниже в 1987-1989 гг., а после 1989 г. экономика страны
вообще рухнула.2 Крушение экономики скорее всего стало результатом
вакуума власти, который образовался в результате отмены госзаказа.
«Закон о государственном предприятии», вступивший в силу в 1988
году, заменил госзаказ не поддающимися жёсткому контролю порого-
выми показателями. Экономика, которая десятилетиями регулирова-
лась государством, ещё не выработала рыночные стимулы своего раз-
вития и поэтому оказалась в состоянии свободного падения.
В результате внутренняя политика страны оказалась жёстко поля-
ризованной: консерваторы с одной стороны, либералы — с другой. Кон-
серваторы лихорадочно пытались восстановить контроль над руша-
щейся системой и выступали за сохранение классового подхода в меж-
дународных отношениях. Но в условиях развернувшихся в Восточной
Европе революционных процессов реальность уже было не повернуть
вспять. Выборы в Польше и Венгрии весной 1989 года привели к влас-
ти антикоммунистические силы, а ноябрь 1989 года оказался поворот-
ным моментом в истории «холодной войны» — крушение Берлинской
стены. По мере того как система подвергалась всё большей дискреди-
тации, политическая инициатива переходила к либералам, резко осуж-
1
English, Russia and the Idea, 204.
2
D. Kotz with F. Weir, Revolution from Above: The Demise of the Soviet system
(London: Routeldge, 1997), 76.
62 Внешняя политика России от Горбачёва до Путина

давшим Горбачёва за нерешительность и нежелание следовать запад-


ной модели развития. В то время как «новое мышление» теряло свою
популярность, либеральные круги консолидировались вокруг Бори-
са Ельцина, который вскоре был избран президентом Российской Фе-
дерации. Даже ближайшие соратники Горбачёва Александр Яковлев
и Эдуард Шеварнадзе отвернулись от него. Наконец, широкие обще-
ственные слои всё больше оказывалось недовольны проводимыми ре-
формами. К примеру, в 1989 году 39% населения страны объясняло не-
удачные шаги реформирования нерешительностью правительства, и
только 22% ссылалось при этом на действия консерваторов.1
Такая неспокойная внутренняя обстановка в стране отрицатель-
но сказывалась на построении нового политического курса. Задуман-
ный как «золотая середина» между западным капитализмом и стали-
нистским социализмом, курс нового мышления оказался в серьёзной
опасности и всё больше воспринимался как ошибочный. После 1988
года, когда внутригосударственные позиции Горбачёва существен-
но пошатнулись, его прозападная внешняя политика также растеря-
ла свой «импульс новизны». Примечательный факт, что в ноябре 1989
года министр иностранных дел Шеварнадзе, отвечая на заявления о
приближающемся триумфе западной либеральной идеологии, откры-
то признал недостаток «концептуальных идей» и «дефицит контрар-
гументов».2 Тем временем общественность теряла лояльность к госу-
дарству. Если в 1988 году лишь 5,3% респондентов посчитали, что Со-
ветский Союз не может служить примером для внешнего мира, то в
1989 году число таких респондентов достигло отметки 34%.3 Западные
лидеры осознавали неспособность Горбачёва реализовать задуманный
им глобалистский политический курс и стремились заставить его пой-
ти на все более значительные уступки, ничего не предлагая взамен.
В это время у одного из главных оппонентов Горбачёва консерватора
Егора Лигачёва были серьезные основания обвинить определённые
властные круги Соединённых Штатов «в причастности к демонтажу
социализма под лозунгом перестройки»4. Горбачёв не оставлял попыток
сохранить хотя бы часть своего намеченного политического курса путём
недопущения объединённой Германии получить членство в НАТО и
настаивал на дипломатических поисках выхода из кризисной ситу-
ации в Персидском заливе. Но «холодная война» закончилась и, по-
ложив начало великим переменам, Советский Союз уже никак не мог

1
Есть мнение! Итоги социологического опроса, под ред. Ю. Левады (M., 1990), 290.
2
Э. Шеварнадзе. «Внешняя политика и наука», Международная жизнь № 2, 1990,
17, 18.
3
Есть мнение, 284.
4
Советская Россия, 6 февраля, 1991.
Глава II.