Постимпериальная

империя
Как война в Украине
трансформирует Европу

Тимоти Гартон Эш, Foreign Affairs, 18 апреля 2023

года

История любит неожиданные повороты.

Последний пример особенно ироничен:
попытка российского президента
Владимира Путина восстановить
Российскую империю путем
реколонизации Украины открыла дверь в
новую постимпериальную Европу – Европу
без народов и наций, доминирующих над
другими ни на суше или на море -
ситуация, которую континент никогда не
видел раньше.

Однако, как это ни парадоксально, чтобы

обеспечить постимперское будущее и
противостоять российской агрессии, ЕС
должен сам приобрести некоторые черты
империи. Он должен обладать достаточной
степенью единства, центральной властью и
эффективным механизмом принятия
решений, чтобы защищать общие
интересы и ценности европейцев. Если
каждое отдельное государство-член будет
иметь право вето на принятие жизненно
важных решений, союз будет ослаблен как
внутри, так и снаружи.

Европейцы не привыкли смотреть на себя

через призму империи, но это может
открыть им интересную и тревожную
перспективу. Конечно же, ЕС сам имеет
колониальное прошлое. Как показали
шведские ученые Пео Хансен и Стефан
Йонссон, первоначальные архитекторы
того, что в итоге стало ЕС, в 1950-х годах
рассматривали африканские колонии
стран-членов ЕС как неотъемлемую часть
европейского проекта. В то время как
европейские страны вели зачастую
жестокие войны за свои колонии,
чиновники с восторгом говорили о
"Еврафрике", рассматривая заморские
владения таких стран, как Франция, как
часть нового Европейского
экономического сообщества. Португалия
боролась за сохранение контроля над
Анголой и Мозамбиком до начала 1970-х
годов.

Оптика империи становится еще более

наглядной, если посмотреть через нее на
восточную часть Европы, которая во время
холодной войны находилась за "железным
занавесом" под властью советских или
югославских коммунистов.

Советский Союз был продолжением

Российской империи, хотя многие из его
лидеров не были этническими русскими.
Во время и после Второй мировой войны в
его состав вошли страны и территории
(включая страны Балтии и Западную
Украину), которые до 1939 года не входили
в состав Советского Союза. В то же время
Россия, по сути, расширила свою империю
до самого центра Европы, включая
большую часть того, что исторически было
известно как центральная Германия,
переименованная в Восточную Германию.
Другими словами, существовала
внутренняя и внешняя Российская
империя.
Ключом к пониманию Восточной Европы и
Советского Союза в 1980-х годах было
признание того, что это действительно
была империя - и империя, находящаяся в
упадке. Деколонизация внешней империи
прошла уникально быстро и мирно в 1989
и 1990 годах, но затем, что еще более
удивительно, в 1991 году произошел распад
и внутренней империи. Как это часто
бывает, причиной этого стали беспорядки
в имперском центре. Еще более необычно
то, что основой удар нанесла основная
имперская нация: Россия. Сегодня, однако,
Россия пытается восстановить контроль
над некоторыми из земель, от которых она
отказалась, устремившись к новым
восточным границам Запада.

ПРИЗРАКИ ПРОШЛЫХ ИМПЕРИЙ

Каждый, кто изучал историю империй,

должен был бы предугадать, что распад
Советского Союза не станет концом
истории. Империи обычно не сдаются без
борьбы, что и продемонстрировали
британцы, французы, португальцы и
"евроафриканцы" после 1945 года. В одном
маленьком уголке Российская империя
довольно быстро нанесла ответный удар. В
1992 году генерал Александр Лебедь
использовал 14-ю гвардейскую
общевойсковую армию России, чтобы
положить конец войне между
сепаратистами из региона нового
независимого государства Молдова,
расположенного к востоку от реки Днестр,
и законной армией Молдовы. В результате
было создано незаконное парагосударство
Приднестровье в восточной части
Молдовы, расположенное на границе с
Украиной. В 1990-х годах Россия также
вела две жестокие войны за сохранение
контроля над Чечней и активно
поддерживала сепаратистов в Абхазии и
Южной Осетии в Грузии.

В то время как Москва пыталась вернуть

часть утраченных колониальных
территорий, ЕС был занят двумя
завершающими этапами характерного для
Европы двадцатого века перехода от
империй к государствам. Насильственный
распад Югославии и мирный развод
чешской и словацкой частей Чехословакии
привлекли новое внимание к наследию,
соответственно, Османской и Австро-
Венгерской империй, которые были
формально распущены в конце Первой
мировой войны. Но в распаде
Чехословакии и Югославии не было
ничего неизбежного. Постимперские
многонациональные государства не
обязаны распадаться на национальные
государства, и это не обязательно лучшее
для людей, которые там живут. Тем не
менее, это просто эмпирическое
наблюдение, что новейшая европейская
история имеет тенденцию идти именно
таким путем. Отсюда и сегодняшнее
запутанное лоскутное одеяло из 24
отдельных государств в Европе к востоку от
того, что раньше было железным
занавесом (и к северу от Греции и Турции),
тогда как в 1989 году их было всего девять.

Более масштабный неоколониальный

отпор России начался с того, что Путин
провозгласил курс на конфронтацию с
Западом на Мюнхенской конференции по
безопасности в 2007 году, где он осудил
однополярный порядок, возглавляемый
США. За этим последовал вооруженный
захват Абхазии и Южной Осетии у Грузии
в 2008 году. Он обострился с аннексией
Крыма и вторжением в восточную Украину
в 2014 году, начав российско-украинскую
войну, которая, как украинцы часто
напоминают Западу, продолжается уже
девять лет. Говорят о повороте, который
Запад пропустил. Неизвестно, что могло
бы произойти, если бы Запад тогда
отреагировал более решительно, снизив
свою энергетическую зависимость от
России, остановив поток грязных
российских денег, крутящихся на Западе,
поставив больше оружия Украине и
направив более решительный сигнал
Москве. Но мало сомнений в том, что
такой курс поставил бы и Украину, и Запад
в куда более выгодное положение в 2022
году.

Даже когда Россия отступала, Запад терпел

поражение. 2008 год ознаменовал начало
паузы в замечательной 35-летней истории
расширения геополитического Запада. В
1972 году Европейское экономическое
сообщество, предшественник ЕС,
насчитывало всего шесть членов, а НАТО -
всего 15. К 2008 году, однако, ЕС
насчитывал 27 государств-членов, а НАТО
- 26. Территории обеих организаций
простирались вглубь центральной и
восточной Европы, включая страны
Балтии, которые до 1991 года были частью
советско-российской внутренней империи.
Путин хоть и принял это двойное
расширение Запада, но сделал это с
большой неохотой, и со временем все
больше боялся и возмущался этим.

На саммите НАТО в Бухаресте в апреле

2008 года администрация президента
США Джорджа Буша хотела начать
серьезную подготовку к вступлению
Грузии и Украины в НАТО, но ведущие
европейские государства, включая
Францию и особенно Германию,
решительно выступили против. В качестве
компромисса в итоговом коммюнике
саммита было заявлено, что Грузия и
Украина "в будущем станут членами
НАТО", но без указания конкретных шагов
для того, чтобы это произошло. Это было
худшим из возможных решений. С одной
стороны оно усилило ощущение Путиным
угрозы остаткам Российской империи, за
которой, по его мнению, стояло США, с
другой – не дало никаких гарантий
безопасности Украины или Грузии. Танки
Путина вошли в Абхазию и Южную
Осетию всего четыре месяца спустя.
Последующее расширенее НАТО включало
принятие в свои ряды небольших страны
Юго-Восточной Европы - Албании,
Хорватии, Черногории и Северной
Македонии, в результате чего сегодня в
НАТО входят в общей сложности 30 стран,
но эти дополнения едва ли изменили
баланс сил в Восточной Европе.

В то же время расширение ЕС
затормозилось не из-за противодействия
России, а из-за "усталости от расширения"
после приема новых членов из
Центральной и Восточной Европы в 2004 и
2007 годах, а также под влиянием других
серьезных вызовов для ЕС. Мировой
финансовый кризис 2008 года с 2010 года
перерос в затяжной кризис еврозоны,
затем последовали кризис беженцев 2015-
16 годов, Brexit и избрание президента
США Дональда Трампа в 2016 году, подъем
антилиберальных популистских движений
в таких странах, как Франция и Италия, и
пандемия COVID-19. Хорватия успела
проскользнуть в ЕС в 2013 году, но
Северная Македония, принятая в качестве
страны-кандидата в 2005 году, все еще
ждет этого момента. Расширение ЕС на
Западные Балканы за последние два
десятилетия напоминает карикатуру из
New Yorker, где бизнесмен говорит явно
нежелательному абоненту по телефону: "А
может, никогда? Вам подходит
"никогда"?".

ЕВРОПА ЦЕЛЬНАЯ И СВОБОДНАЯ

Еще раз подтверждая истинность

изречения Гераклита о том, что "война -
отец всего", крупнейшая с 1945 года война
в Европе разблокировала оба этих
застопорившихся процесса, открыв путь к
дальнейшему, масштабному и значимому
расширению Запада на восток. Уже в
феврале 2022 года, накануне
полномасштабного вторжения России в
Украину, президент Франции Эммануэль
Макрон все еще высказывал сомнения по
поводу расширения ЕС за счет западных
Балкан. Канцлер Германии Олаф Шольц
поддерживал расширение Западных
Балкан, но хотел на этом поставить точку.
Затем, когда Украина мужественно и
неожиданно для многих противостояла
попытке России захватить всю страну,
президент Украины Владимир Зеленский
поставил ЕС в тупик.

За последние три десятилетия украинское

общественное мнение сильно изменилось
благодаря каталитическим событиям
Оранжевой революции 2004 года и
протестам Евромайдана 2014 года, которые
демонстрировали сильную европейскую
ориентацию. Соответственно, Украина
неоднократно просила не только об
оружии и санкциях, но и о членстве в ЕС.
Примечательно, что это долгосрочное
стремление должно было войти в тройку
главных требований страны,
столкнувшейся с неизбежной
перспективой разрушительной российской
оккупации.
К июню 2022 года Макрон и Шольц стояли
вместе с Зеленским в Киеве, вместе с
премьер-министром Италии Марио Драги
(который месяцем ранее одобрил
перспективу членства Украины и сыграл
заметную роль в изменении мнения своих
коллег-лидеров) и президентом Румынии
Клаусом Йоханнисом. Все четверо гостей
заявили, что они поддерживают принятие
ЕС Украины в качестве кандидата на
членство. В том же месяце ЕС занял
официальную позицию, также приняв
Молдову в качестве кандидата (при
соблюдении некоторых предварительных
условий для обеих стран) и послав Грузии
обнадеживающий сигнал о том, что в
будущем ЕС может предоставить ей такой
же статус.

НАТО не давала Украине никаких

подобных официальных обещаний, но,
учитывая степень поддержки
государствами-членами НАТО обороны
Украины - драматическим символом
которой стал визит президента США Джо
Байдена в Киев в начале этого года - сейчас
трудно представить, что война может
закончиться без каких-то де-факто, если не
де-юре, обязательств по безопасности со
стороны США и других членов НАТО.

Между тем, война побудила Швецию и

Финляндию вступить в НАТО (хотя
возражения Турции задержали этот
процесс). Война также привела ЕС и НАТО
к более четко сформулированному
партнерству в качестве, так сказать, двух
сильных рук Запада. В долгосрочной
перспективе членство в НАТО для Грузии,
Молдовы и Украины стало бы логическим
дополнением к членству в ЕС и
единственной надежной гарантией этих
стран от возобновления российского
реваншизма. Выступая на ежегодной
встрече Всемирного экономического
форума в Давосе в этом году, один из
самых известных реальных политиков,
бывший госсекретарь США Генри
Киссинджер, поддержал эту перспективу,
отметив, что война, которую должен был
предотвратить нейтралитет Украины и ее
отказ от вступления в НАТО, все равно уже
началась. На Мюнхенской конференции по
безопасности в феврале несколько
западных лидеров прямо высказались за
вступление Украины в НАТО.

Проект принятия остальной части

Восточной Европы, помимо России, в две
ключевые организации геополитического
Запада потребует многих лет для
реализации. Первое двойное расширение
Запада на восток заняло около 17 лет, если
считать с января 1990 года по январь 2007
года, когда Болгария и Румыния вступили
в ЕС.

Среди многих очевидных трудностей - то,

что российские войска в настоящее время
оккупируют части Грузии, Молдовы и
Украины. Для ЕС существует прецедент
принятия страны, которая имеет регионы,
не контролируемые ее законным
правительством: часть Кипра, государства-
члена ЕС, фактически контролируется
Турцией. Но для НАТО такого прецедента
нет. В идеале, будущие раунды
расширения НАТО должны проходить в
контексте более широкого диалога о
европейской безопасности с Россией, как
это фактически произошло во время
раундов расширения НАТО на восток в
1999 и 2004 годах, причем в последнем
случае даже было получено неохотное
согласие Путина. Но трудно представить,
что это произойдет снова, если только в
Кремле не окажется совсем другой лидер.

Возможно, двойное расширение может

растянуться до 2030-х годов, но если оно
произойдет, то станет еще одним
гигантским шагом на пути к цели,
обозначенной в речи президента США
Джорджа Буша-старшего в 1989 году:
«Европа цельная и свободная». Европа не
заканчивается на какой-либо четкой
линии - хотя на Северном полюсе она
заканчивается точкой - но просто
перетекает в Евразию, Средиземноморье и,
в некотором смысле, даже через
Атлантику. (Канада была бы идеальным
членом ЕС). И все же, если это расширение
на восток завершится, большая, чем когда-
либо прежде, часть географической,
исторической и культурной Европы будет
собрана в единый взаимосвязанный союз
политических, экономических сообществ и
сообществ безопасности.
Кроме того, существует вопрос о
демократической Беларуси после
Лукашенко, если она сможет освободиться
от российской удавки. Еще один этап,
также потенциально охватывающий
Армению, Азербайджан и Турцию (члена
НАТО с 1952 года и принятого кандидата в
члены ЕС с 1999 года), может в итоге
способствовать дальнейшему
геостратегическому укреплению Запада во
все более постзападном мире. Но
огромные масштабы задачи, которую
только что взял на себя ЕС, в сочетании с
политическими обстоятельствами внутри
этих стран, делают эту перспективу
слишком далекой для включения в
текущую повестку дня европейской
политики.

ПРЕОБРАЗОВАННЫЙ ЕС

Это долгосрочное видение расширенного

ЕС, находящегося в стратегическом
партнерстве с НАТО, сразу же вызывает
два больших вопроса. Что делать с
Россией? И как может быть устойчивым
Европейский Союз, состоящий из 36, а
скоро будет 40, государств-членов?

Трудно ответить на первый вопрос, не

зная, как будет выглядеть постпутинская
Россия, но значительная часть ответа в
любом случае будет зависеть от внешней
геополитической среды, созданной к
западу и югу от России. Эта среда
напрямую подвержена формированию со
стороны западных политиков в той мере, в
какой не подвержена внутренняя
эволюция сокращающейся, но все еще
обладающей ядерным оружием России.
С политической точки зрения, самая
важная речь на эту тему была произнесена
Шольцем в Праге в августе прошлого года.
Подтверждая свою новую приверженность
расширению ЕС на восток - включая
западные Балканы, Молдову, Украину и, в
долгосрочной перспективе, Грузию - он
настаивал на том, что, как и предыдущие
раунды расширения, этот потребует
дальнейшего углубления союза. В
противном случае ЕС, состоящий из 36
стран-членов, перестанет быть целостным,
эффективным политическим сообществом.
В частности, Шольц выступал за более
широкое использование "голосования
квалифицированным большинством" -
процедуру принятия решений в ЕС,
которая требует согласия 55% государств-
членов, представляющих не менее 65%
населения блока. Этот процесс
гарантирует, что отдельное государство-
член, например Венгрия Виктора Орбана,
больше не сможет угрожать наложить вето
на очередной раунд санкций против
России или другие меры, которые
большинство государств-членов считают
необходимыми. Короче говоря,
центральная власть ЕС должна стать
сильнее, чтобы удерживать вместе такое
большое и разнообразное политическое
сообщество с помощью демократических
сдержек и противовесов и без единого
национального гегемона.

Анализ Шольца, безусловно, верен, и он

вдвойне важен, поскольку исходит от
лидера центральной власти Европы. Но не
является ли это само по себе версией
империи? Империи нового типа, то есть
основанной на добровольном членстве и
демократическом согласии?

Большинство европейцев отшатываются от

термина "империя", считая его чем-то,
относящимся к темному прошлому, по
своей сути плохим, недемократичным и
нелиберальным. Действительно, одна из
причин, по которой европейцы в последнее
время больше говорят об империи, — это
рост протестных движений, призывающих
бывшие европейские колониальные
державы признать, покаяться и возместить
зло, причиненное их колониальными
империями в прошлом. Поэтому
европейцы предпочитают язык
интеграции, союза или многоуровневого
управления. В книге "Дорога к несвободе"
историк из Йельского университета
Тимоти Снайдер характеризует
соперничество между ЕС и путинской
Россией как выбор между "интеграцией и
империей". Но слово "интеграция"
описывает процесс, а не конечное
состояние. Противопоставлять эти два
понятия - все равно что говорить
"железнодорожный транспорт против
городского"; способ транспортировки не
описывает пункт назначения.

Очевидно, что если понимать под

"империей" прямой контроль над чужой
территорией со стороны одного
государства-колонизатора, то ЕС не
является империей. Но, как утверждает
другой историк из Йельского
университета, Арне Вестад, это слишком
узкое определение этого термина. Если
одним из определяющих признаков
империи является наднациональная
власть, закон и сила, то ЕС уже обладает
некоторыми важными характеристиками
империи.

Действительно, во многих областях

политики европейское законодательство
имеет приоритет над национальным, что
так возмущает британских евроскептиков.
В области торговли ЕС ведет переговоры от
имени всех стран-членов. Ученый-
правовед Ану Брэдфорд
задокументировала глобальный охват
"односторонней регулирующей власти" ЕС
во всем, начиная от стандартов продукции,
конфиденциальности данных и
определения языка вражды в Интернете до
здоровья и безопасности потребителей и
защиты окружающей среды. Ее книга
имеет показательный, хотя и несколько
гиперболический подзаголовок "Как
Европейский Союз правит миром".

Более того, самая долговечная империя в

истории Европы, Священная Римская
империя, сама по себе была примером
сложной, многоуровневой системы
управления, в которой не было ни одной
нации или государства в качестве гегемона.
Сравнение со Священной Римской
империей было сделано еще в 2006 году
политологом Яном Зелонкой, который
исследовал "неосредневековую парадигму"
для описания расширенного ЕС.

Поддержка такого подхода к ЕС исходит из

особенно актуального источника. Дмитрий
Кулеба, министр иностранных дел
Украины, назвал Европейский Союз
"первой в истории попыткой построить
либеральную империю", противопоставив
ее попытке Путина восстановить
колониальную империю России путем
военного завоевания. Когда в феврале мы с
ним беседовали в защищенном от ударов
ракет здании Министерства иностранных
дел Украины в Киеве, он объяснил, что
ключевой характеристикой либеральной
империи является объединение очень
разных наций и этнических групп "не
силой, а верховенством закона". С точки
зрения Киева, либеральная,
демократическая империя необходима для
победы над нелиберальной,
антидемократической империей.

Некоторые из препятствий на пути к

достижению этой цели также связаны с
имперской историей Европы. Немецкий
политолог Гвендолин Сассе утверждает,
что Германия должна "деколонизировать"
свой взгляд на Восточную Европу. Это
необычная версия деколонизации. Когда
люди говорят о том, что Великобритания
или Франция должны деколонизировать
свой взгляд на Африку, они имеют в виду,
что эти страны должны перестать
рассматривать ее (сознательно или
бессознательно) через призму своей
собственной бывшей колониальной
истории. Сассе предлагает, чтобы
Германия с ее давней исторической
привязанностью к России перестала
смотреть на такие страны, как Украина и
Молдова, через чужую колониальную
призму: России.

Имперское наследие и память бывших

западноевропейских колониальных держав
также препятствуют европейским
коллективным действиям в других
отношениях. Великобритания - очевидный
пример. У ее выхода из ЕС было много
причин, но среди них - одержимость
юридическим суверенитетом, которая
восходит к закону 1532 года, закрепившему
разрыв короля Генриха VIII с Римско-
католической церковью, резонансно
заявившему, что «королевство Англия –
империя». Слово "империя" здесь
использовалось в более древнем смысле,
означающем верховную суверенную
власть. Память о великой Британской
империи, "над которой никогда не
заходило солнце", также сыграла злую
шутку в ошибочной вере в то, что
Соединенное Королевство прекрасно
справится в одиночку. "Мы управляли
самой большой империей, которую когда-
либо видел мир, при гораздо меньшем
внутреннем населении и с помощью
относительно крошечного
государственного аппарата", - писал Борис
Джонсон, самый влиятельный лидер
кампании по выходу из ЕС Leave, в
преддверии референдума 2016 года по
Brexit. "Неужели мы действительно не в
состоянии заключать собственные
торговые соглашения?" Во случае для
Франции воспоминания о былом
имперском величии выливаются в другое
искажение: не неприятие ЕС, а тенденция
рассматривать Европу как одну большую
Францию.

Кроме того, существует определенное

восприятие Европы в местах, которые
когда-то были европейскими колониями
или, как Китай, ощутили на себе
негативное влияние европейского
империализма. Китайских школьников
учат разбираться и возмущаться "веком
унижения" от рук западных
империалистов. В то же время президент
Си Цзиньпин с гордостью говорит о
преемственности, начиная с более ранних
цивилизационных империй Китая и
заканчивая сегодняшней "китайской
мечтой" о национальном омоложении.

Если Европа хочет более эффективно

донести свою позицию до крупных
постколониальных стран, таких как Индия
и Южная Африка, ей необходимо лучше
осознать это колониальное прошлое.
(Возможно, стоит также отметить, что
большое и растущее число стран-членов
ЕС в Восточной Европе сами были
объектами европейского колониализма, а
не его виновниками). Когда сегодня
европейские лидеры бегают по миру,
представляя ЕС как возвышенное
воплощение постколониальных ценностей
демократии, прав человека, мира и
человеческого достоинства, они, возможно,
забывают о долгой и совсем недавней
колониальной истории Европы, но
остальной мир этого не делает.
Это одна из причин, почему
постколониальные страны, такие как
Индия и Южная Африка, не встали в один
ряд с Западом из-за войны в Украине.
Опрос, проведенный в конце 2022 - начале
2023 года в Китае, Индии и Турции для
Европейского совета по международным
отношениям в партнерстве с
исследовательским проектом
Оксфордского университета "Европа в
изменяющемся мире", одним из
руководителей которого я являюсь,
показывает, насколько далеки эти страны
от видения того, что происходит в Украине
борьбой за независимость против
российской оккупации, направленной на
реколонизацию.

ПЕРЕСЕКАЮЩИЕСЯ ИМПЕРИИ

Кроме того, как еще раз показала война в

Украине, Европа по-прежнему полагается в
своей безопасности на Соединенные
Штаты. Макрон и Шольц часто говорят о
необходимости "европейского
суверенитета", но, когда дело доходит до
военной поддержки Украины, Шольц не
готов отправить ни одного класса
основных вооружений (боевые
бронированные машины, танки), пока это
не сделают Соединенные Штаты. Это
странная версия суверенитета. Война,
безусловно, активизировала европейское
мышление и действия в области обороны.
Шольц ввел в английский язык новое
немецкое слово - Zeitenwende
(исторический поворотный пункт) и взял
на себя обязательство постоянно
увеличивать расходы Германии на оборону
и повышать готовность вооруженных сил.
То, что Германия вновь всерьез займется
наращиванием военной силы, будет
немаловажным фактом в современной
европейской истории.

Польша планирует создать самую большую

армию в ЕС, а победивша Украина будет
иметь самые крупные и закаленные в боях
вооруженные силы в Европе за пределами
России. В ЕС существует Европейский
фонд мира, который в первый год войны в
Украине потратил около 3,8 миллиарда
долларов на совместное финансирование
поставок оружия в Украину. Президент
Европейской комиссии Урсула фон дер
Ляйен сейчас предлагает, чтобы
Европейский фонд мира напрямую
заказывал боеприпасы и оружие для
Украины, сравнивая это с закупкой ЕС
вакцин во время пандемии COVID-19.

Таким образом, ЕС также демонстрирует

скромные зачатки применения власти в
измерении военной силы, которое
традиционно принадлежит имперской
власти. Если все это произойдет,
европейская опора трансатлантического
альянса должна значительно усилиться,
что также потенциально позволит
высвободить больше военных ресурсов
США для противостояния угрозе со
стороны Китая в Индо-Тихоокеанском
регионе. Однако пока Европа все еще не
сможет в одиночку защитить себя от
какой-либо серьезной внешней угрозы.

Хотя основой идентичности Соединенных

Штатов является антиколониальная
держава, в лице НАТО у них имеется
"империя по приглашению", по
выражению историка Гейра Лундестада.
Объясняя использование слова "империя",
Лундестад цитирует аргумент бывшего
советника по национальной безопасности
США Збигнева Бжезинского о том, что
"империя" может быть скорее
описательным, чем нормирующим
термином. Американская антиимперская
империя сейчас является более
гегемонистической, чем европейская, но
менее таковой, чем в прошлом. Как
неоднократно показывал президент
Турции Реджеп Тайип Эрдоган, а также
Шольц, Соединенные Штаты не могут
просто указывать другим странам-членам
НАТО, что им делать. Таким образом, этот
альянс имеет все основания претендовать
на роль империи по согласию.

Впрочем, в использовании языка империи

можно зайти слишком далеко. Сравнение
ЕС и НАТО с прошлыми империями
выявляет различия, которые не менее
интересны, чем сходство. С политической
точки зрения, ни Европейский Союз, ни
Соединенные Штаты никогда не будут
представлять себя как империю, и им и не
нужно этого делать. Однако с
аналитической точки зрения стоит
задуматься о том, что если в двадцатом
веке большая часть Европы совершила
переход от империй к национальным
государствам, то в двадцать первом веке
все еще существуют воинствующие
империи, и миру нужны новые виды
империй, чтобы противостоять им.

Удастся ли Европе создать либеральную

империю, достаточно сильную для защиты
интересов и ценностей европейцев, будет
зависеть, как и всегда в истории
человечества, от конъюнктуры, удачи,
коллективной воли и индивидуального
лидерства.

Таким образом, война в Украине

открывает удивительную историческую
перспективу: ЕС как постимперская
империя в стратегическом партнерстве с
американской постимперской империей
пытаются предотвратить возвращение
угасающей российской империи и
сдержать растущую китайскую.