Одесская пианистическая школа – одна из фундаментальных,

ярких и самостоятельных направлений украинской фортепианной

школы. Традиции, заложенные ее выдающимися представителями,
всегда базировались на самом высоком профессионализме и
культуре. Особенностью одесской пианистической школы 80-90-х
годов ХХ ст. был уникальный состав кафедры специального
фортепиано, каждый из представителей которой отличался яркой,
самобытной личностью

В фортепианных классах обучалось более половины общего

состава студентов. Педагогами по классу фортепиано были: Г.
Бибер, Б. Дронсейко-Миронович (выпускницы Венской
консерватории), Н. Чегодаева, Г. Петров (Московская
консерватория), К. Левенштейн, М. Подрайська (Петербургская
консерватория). Состав педагогов говорит о тесных связях Одессы
с ведущими музыкальными учебными заведениями России и
Европы. Их творческое общение создавало предпосылки для
кристаллизации самобытной одесской пианистической школы.
Увеличение численности учащихся вызвало необходимость
расширения кафедры. В 1914 году на кафедру пригласили работать
выпускников Петербургской консерватории М. Старкову и М.
Рыбицкую. Они работали в консерватории более полувека и
создали свои авторитетные школы воспитания пианистов.
Выпускники М. Рыбицкой и Мария Старковой впоследствии
образовали основной состав ныне существующей фортепианной
кафедры.
Уже первые выпуски консерватории (1916 – 1919 гг.) показали
высокий уровень подготовки студентов. Лучших из них –
Берта Рейнгбальд и Сара Плещицер – пригласили работать на
кафедре.
Эта группа преподавателей создала на кафедре творческую
атмосферу тяготения к вершинам мастерства. Они – основатели
современной кафедры, учредители традиций, которые сохраняются,
развиваются и передаются последующим поколениям на
протяжении уже 100 лет.
В 30-е годы происходит яркий взлет одесской
пианистической школы. Одновременно в консерватории
учится целая плеяда талантливых музыкантов, которые
становятся лауреатами конкурсов: К. Данькевич, Э. Гилельс,
Я. Зак, Т. Гольдфарб, Л. Гинзбург. Серди учеников Людмилы
Наумовны известные музыканты — Нар.арт. УРСР, профессор
Л.Марцевич, Засл.арт. России В. Соболевский, лауреаты
международных конкурсов С. Терентьев, Юрий и Ольга Щербаковы,
профессора А.Б.Зелинський, Ю.Б.Дикий, П.С.Чуклин, А.М.Гончаров,
А.П.Сотова, А.В.Повзун и многие другие. Со временем они
становятся гордостью национальной музыкальной культуры.
. Особое место в музыкальной жизни Одесской консерватории
занимал выдающийся музыкант, исполнитель и педагог –
Александр Михайлович Гончаров
.
Цель статьи – раскрыть особенности феномена выдающегося
педагога, музыканта-исполнителя, доцента кафедры специального
фортепиано Одесской государственной консерватории имени А. В.
Неждановой Александра Гончарова (1929-2011)
А.М. родился 16 марта 1992 года Окончил Одесскую
государственную консерваторию у профессора Л. Гинзбург и
аспирантуру при Киевской консерватории (руководитель –
профессор К. Михайлов). На кафедре работал с 1967 по 1997 год.
Был деканом факультета. Имел опыт работы и проведения мастер-
классов в Китае, награжден медалью лучшего иностранного
специалиста. 

Кроме достаточно широкого фортепианного репертуара, постоянно

звучавшего в стенах Одесской консерватории, некоторые
музыканты-педагоги имели свои исполнительские предпочтения. К
сожалению на сегодняшний день не существует исследований,
раскрывающих его творческий путь, особенности методических
воззрений, исполнительского стиля. Недоступны также фондовые
записи его интерпретаций.
Художественную одаренность Александра Михайловича
отмечали все коллеги - пианисты, музыковеды, теоретики; с
особым чувством говорил о нем Давид Каминский – один из
основателей музыковедческой одесской школы. Особое
человеческое тепло – одна из черт личности О. Гончарова –
создавало замечательную атмосферу вокруг него, к ней желали
присоединиться друзья, коллеги, безусловно, учащиеся,
стремившиеся получить возможность полнее постичь глубину
таланта Учителя.
 Александр Гончаров в 1967-1997 годах работал доцентом на
кафедре специального фортепиано Одесской государственной
консерватории имени А. В. Неждановой; в 1997-
2002 был профессором консерватории г. Тяньцин в Китае;
имел фондовые записи и издал транскрипции хоральных прелюдий
И. С. Баха для фортепиано Его пианизм был уникальным и поражал
всех учащихся, игра которых зависела от многих факторов
(техничной подготовки, уровня готовности музыкального
произведения, качества музыкального инструмента тому подобное).
Исполнительский показ Учителя всегда был идеальным – он не
зависел ни от сложности музыкального произведения, ни от рояля,
на котором играл. Под его руками все звучало просто и
естественно, а главное– от вслушивания в эту звуковую магию
невозможно было оторваться!
Казалось, что его пальцы не испытывают всех недостатков и
дефектов инструмента, и на наших глазах рождалось чудо тонких и
разнообразных звуковых образов, настроений, состояний... И вся
эта поразительная легкость игры в определенной степени
передавалась и старавшимся ученикам.
А.М. учил не «преодолевать» сложности, а просто их «не
замечать», что помогало достичь пианистической, а главное –
психологической свободы!
Что очень важно, на наш взгляд, в процессе решения
серьезных проблем пианистического мастерства (особенности
туше, развитие техники, искусство интонирования, агогики,
педализации и т.п.) всегда присутствовал особый дух чего-то
высшего, неуловимого, глубинно-смыслового, главного – именно
того, что скрыто в глубинах композиторского текста.
Александр Михайлович имел непревзойденный проявлявшийся
педагогический талант. Во многих аспектах: в выборе программы, в
словесных объяснениях и рекомендациях, в методических советах,
как приспосабливаться к тем или иным пианистическим или
текстовым сложностям, даже во взгляде - проникновенном,
глубоком, что невероятно красноязычно объяснял скрытые смыслы
музыки... Его замечания, всегда были лаконичны и максимально
точны. Ярким примером являются редакторские указания и
объяснения, которые О. Гончаров предоставил в предисловиях
и комментариях к транскрипциям хоральных прелюдий И. С. Баха
|||. В предисловии к транскрипциям как основные он очертил
следующие аспекты клавирной интерпретации музыки
композитора: динамику и артикуляцию, орнаментику, аппликатуру,
педализацию и условные исполнительские знаки важно то, что
сразу указан семантический круг произведений, вошедших в
сборник: «образный мир органных миниатюр широк и
разноманитный: здесь и возвышенно-созерцательные, и
трагедийные, и интимно-скорбные, и радостно-торжествующие.
В каждом, выделенном А. Гончаровам, аспекте (динамка и
артикуляция, орнаментика, аппликатура) очень четко и лаконично
очерчен исполнительский план, возможны стилевые и
стилистические границы. Например: «Динамический уровень
звучания, выбранный в начале, поддерживается до конца пьесы,
хотя незначительные отклонения возможны и даже желательны, в
зависимости от направленности той или иной звуковой линии вверх
или вниз»;
«музыка Баха, которой всегда присуще величие, строится
широкими террасами, целыми смысловыми блоками и на едином
дыхании,
. Кроме предисловия, в конце сборника даны краткие
характеристики каждой прелюдии - исполнительский план, где
очерчены основные стилистические и пианистические проблемы;
вопросы, которые могут возникнуть при работе над ними;
обсуждены методические советы, какой профессиональный и
технический уровень должен иметь ученик, чтобы успешно
исполнять ту или иную прелюдию.
Таким образом, данный сборник не только демонстрирует
великолепные фортепианные транскрипции органных хоральных
прелюдий И. С. Баха, сделанные с глубинным пониманием
специфики (особенностей эпохи, композиторской поэтики, жанра и
стиля, природы инструмента – и органа, и рояля), но и помогает
исполнителю в процессе изучения прелюдий - как со стороны
музыкального текста, так и со стороны редакторских указаний –
глубоко и в полной мере воплотить жанрово-стилевые,
семантические и стилистические особенности в собственной
интерпретации.
Среди более важных исполнительских средств А. Гончаров
отмечал интонацию и время;в свою очередь как интонация, так и
время являются многокомпонентными системами, в которые
входят и особая композиторская интонация, и требования жанра, и
стилистические особенности произведения и т.д

Много внимания А.М. уделял изучению музыки как старинных

композиторов (Скарлатти, Рамо, Куперена, Баха), так и
композиторов ХІХ-ХХ ст. (Шопена, Шумана, Брамса,
Дебюсси, Равеля, Метнера, Франка Прокофьева и др.).
Как отмечает А. Кардашев, «в 50-х годах в Одессе, а затем и в
Киеве, начал складываться личностный образ пианиста и
музыканта А. М. Гончарова. Оказали влияние и услышанные им
записи игры Сергея Рахманинова, Глена Гульда, Артура Бенедетти
Микеланджели, которые на всю жизнь остались для него образцами
пианистического искусства. И несмотря на то, что этот список
впоследствии пополнился также именем Вальтера. Гизекинга и в
последние годы - Аркадия Володося, С. Рахманинов всегда занимал
особое место.
В фортепианных концертах переложении для клавира,
Александр Михайлович всегда выполнял без Купюр
Отмечу, что исполнение лучших студентов классов О.
Гончарова, отличались особым чувством стиля, исполнительской
формой, степенью проникновения в эмоциональное состояние,
оставлявшего у слушателя глубокое впечатление.
В работе над Сказками Н. Метнера, поражали тонкость и
глубина творческого воображения Александра Михайловича, его
бережное отношение к авторскому тексту
Удивительное творческое воображение наполняло смысловой
глубиной каждую сказку, подчеркивая жанрово-стилевые
особенности и стилистические тонкости, и специфику. Особая
сфера – фортепианный звук, который рождался под пальцами
Александра Михайловича и тембрально обогащавшегося благодаря
его уникальной мистической педализации; он был поэтическим,
речевым, иногда трагическим, а главное – безпредельным. К
какому бы стилю мы ни приобщались - от музыки старинных
композиторов
до произведений ХХ в., это был не просто красивый звук, мы
словно бы ощущали голос души композитора и становились
участником феноменального воображаемого диалога композитора
и исполнителя
 Тогда было достаточно одной ассоциации, как звуковой образ
становился понятным и четким.
. Следует хоть коротко вспомнить разговоры с Учителем об
особом ощущении тональности. произведений, энергию тона,
«температуру» интонирования и о многом другом, что отличало
игру и интерпретации, говорило о неисчерпаемости таланта и в
целом составляло сущность феномена О. Гончарова. Но, к
сожалению, чем дальше время удаляет незабываемые годы
общения с ним, тем более необходимой становится потребность
продолжать тот «воображаемый диалог», но уже на других
уровнях, в других формах. И остается только ждать
появления его фондовых записей, которые на сегодняшний
день пока остаются недоступными слушателю...