Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/10687039

Flourish
Направленность: Слэш
Автор: https://www.archiveofourown.org/users/nympsycho/pseuds/nympsycho
Переводчик: morcladeo (https://ficbook.net/authors/5425271)
Оригинальный текст: https://www.archiveofourown.org/works/18104999
Беты (редакторы): Lana Rex (https://ficbook.net/authors/864624)
Фэндом: Jojo no Kimyou na Bouken
Пэйринг и персонажи: Джотаро Куджо/Нориаки Какёин, Джолин Куджо, Дио
Брандо, Жан-Пьер Полнарефф
Рейтинг: NC-17
Размер: планируется Макси, написано 223 страницы
Кол-во частей: 17
Статус: в процессе
Метки: Разница в возрасте, Счастливый финал, Современность, Высшие учебные
заведения, Грубый секс, Секс в транспорте, Анальный секс, Мастурбация, Минет,
Запретные отношения, Каминг-аут, Универсалы, Признания в любви,
Неумышленное употребление наркотических веществ, Клубы по интересам,
Нецензурная лексика, Романтика, Драма, Hurt/Comfort, AU, Отпуск, Упоминания
алкоголя, Защита любимого, Преподаватель/Обучающийся

Описание:
Джотаро Куджо, путешествующему профессору, предстоит преподавать
экологию в скромном университете на Среднем Западе. Он готов к надоедливым
подлизам, бездельникам и горам бумажной работы, но никак не к тому, что
придётся рискнуть своими средствами на существование и карьерой ради
случайного красноволосого студента-искусствоведа.

Посвящение:
Себе любимой.

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика
 Оглавление

Оглавление 2
Глава 1. Банановый хлеб 3
Глава 2. Восторг 15
Глава 3. Эхо 28
Глава 4. Неон 41
Глава 5. Честность 52
Глава 6. Контроль 63
Глава 7. Glendronach 18 69
Глава 8. Отречение 81
Примечание к части 89
Глава 9. Неуравновешенный 90
Глава 10. Конфронтация 103
Глава 11. Клятвы 121
Глава 12. За мой счёт 144
Глава 13. Доверие - День Первый 163
Примечание к части 180
Глава 13. Доверие - День Второй 182
Глава 13. Доверие - День Третий 200
Глава 14. Прощение - День Третий - День Четвертый 210
Глава 14. Прощение - День Пятый. 228
Сноски: 236
Примечание к части Разрешение на перевод получено.

Глава 1. Банановый хлеб

Джотаро приглаживает волосы ладонью, чёрные кудри укрощает

тонкий блеск геля. Он надеется, что его только что выбритое лицо не покроется
раздражением, чувствуя, как покалывание от лосьона после бритья успокаивает
его чувствительную кожу. Мужчина надвигает белую фуражку на макушку и
поправляет её, чтобы на глаза легла всепрощающая тьма, знакомый источник
утешения, на который он привык полагаться, сталкиваясь с такими же
тревогами, как сейчас.

Солнце едва поднялось над плоским горизонтом малознакомой среднезападной

местности за пределами временного дома Джотаро. Он был безмерно рад смене
темпа, который приносит работа путешествующего преподавателя, его
склонность к осмотру достопримечательностей только усилила возбуждение от
знакомства с новым местом. Конечно, его постоянная резиденция в Майами,
казалось, была сделана точно для него, но, по сути, Средний Запад был
настолько же чужим, сколько и любая другая Европейская или Австралийская
позиция, которую он мог занять.

Резкий искусственный свет ванной прорезал лёгкий туман сумерек, но

единственный житель апартаментов на данный момент был больше увлечён
лацканами своего пальто, чем обстановкой за окном. «Значки — это слишком», —
подумал он про себя, срывая золотые украшения крепкими пальцами и со
звоном кидая их на стойку. Его пальто выглядело голым, но, возможно, более
профессиональным. Он не хотел запугивать никого из своих учеников, ну, то
есть никого из тех, на кого стоило бы обратить внимание. Его фуражка была
усыпана украшениями, золотой блеск дельфинов отражался в зеркале с
флуоресцентным освещением над ним.

Джотаро встал достаточно рано, чтобы быть уверенным в том, что он не

опоздает в первый же день преподавания. Но даже с этой подстраховкой,
мужчина почувствовал укол беспокойства, трепещущий внизу живота, пока
собирал бумаги и аккуратно укладывал их в сумку. Он всё ещё был слегка
возмущён своим назначением в качестве профессора для курса генетики и
базовой экологии в придачу. Ему предстояло справиться с натиском
бездельников-первокурсников, только и ищущих легких зачётов. Но даже в
худших классах был хотя бы один студент, напоминающий ему, почему он
вообще выбрал эту работу. Он вспоминал своих прошлых фаворитов, прекрасно
понимая, что неправильно было ставить их на первое место; но всё в порядке,
пока он держит это знание только при себе.

Сейчас солнце светило ещё ярче, заливая спальню Джотаро лучами и

отбрасывая тени на угловатые черты его лица. Быстро пробежавшись по
мысленному плану, он застегнул сумку, похлопал по карманам, убедившись, что
ключи и бумажник на месте, и повернулся к двери. Мельком взглянув на своё
отражение в зеркале, мужчина отправился к машине. Он забыл про завтрак,
оставшийся в микроволновке, как и про ланч-бокс, запрятанный в маленький
холодильник.

Кампус был среднего размера, но казался намного больше теперь, по

3/236
приближению к главному двору. Сумка Джотаро, висевшая на плече, ударялась
о бедро при каждом шаге, а ремень на плече сминал четкие линии одежды.
Ранняя осень здесь была снисходительна, отголоски лета путешествовали
между свежим бризом и невинным голубым небом. Резкие порывы ветра
колыхали угольно-чёрные пряди мужчины и приподнимали полы пальто,
заканчивающегося на икрах.

Университетская библиотека, несомненно, была самой выдающейся

особенностью. Расположенное в восточном конце двора царственное здание,
возвышавшееся над окружающими его учебными корпусами, явно содержалось в
хорошем состоянии и пользовалось уважением. Джотаро взял на заметку
посетить его в будущем. Раскидистые деревья, растущие по краям тротуара, по
которому он шёл, представляли собой потрясающее разнообразие, чередующее
всевозможные цвета и текстуры, которых наверняка будет не хватать зимой.
Машины и множество студентов суетились на главном перекрёстке между
двором и библиотекой, где стоял Джотаро, ожидая сигнала для пешеходов.

Его мысли возвратились к плану занятий. Он никогда раньше не преподавал

экологию, особенно на таком примитивном уровне. Обдумывая, как он должен
преподнести себя, чтобы не показаться пугающе квалифицированным и не
смущать студентов, он решил, что оставит без внимания свои почти
десятилетние исследования, которыми добросовестно занимается.

Его размышления были прерваны парочкой воодушевленно болтающих девушек,

приближавшихся к перекрестку в явной спешке к остальной массе учащихся. Их
разговор был несущественным, Джотаро заметил синюю прядь в черных
коротких волосах одной из студенток, когда они поравнялись с ним. Он быстро
отвёл взгляд, продолжая думать о своём, но смех девушек все равно
прорывался сквозь монотонный шум проезжающих автомобилей. Наконец,
загорелся зелёный свет и они, едва не спотыкаясь, побежали к друзьям.
Джотаро спрашивает себя, будут ли у него такие же восторженные ученики, как
эта милая парочка. Он искренне надеялся на это. Занятия всегда интереснее
вести, когда учащиеся хотя бы немного вовлечены в работу.

В следующий момент профессор оказался поглощён толпой студентов, их

рюкзаки позвякивали, а новые ботинки стучали по тротуару. За его спиной
несколько раз повторилось тихое «Извините», на которое он решил не обращать
внимание. У него ещё осталось много времени, чтобы оценить свою аудиторию
перед началом занятий. Пересекая двор, он поворачивает к роскошному зданию,
усыпанному большими окнами, с деревьями и кустарниками, обрамляющими
вход. Студенты вваливались туда толпами, Джотаро на секунду подумал, есть
ли среди них его ученики — нелогичная мысль, учитывая то, что до его лекции
ещё около часа.

— Извините, не хотите ли… — настойчиво продолжал голос, но Джотаро не

услышал продолжение фразы за какофонией убаюкивающих разговоров. Теперь
сзади донеслось короткое «Спасибо». К счастью, толпа уже начала расходиться,
студенты рассыпались по двору, как назойливые муравьи. Он надвинул козырёк
фуражки на глаза, надеясь скрыть хмурое выражение, появившееся на его лице.
Раньше он получал много замечаний о своем «отталкивающем» поведении.
Такие слова, как «устрашающий», «злой» и «грубый», которые засоряли отзывы
о его работе, заставили администрацию помучиться с ним; к счастью для самого
профессора, они не имели ничего общего с его опытом и высокими показателями
сдачи экзаменов.
4/236
— Хей! Не хотите ли… — снова повторил голос позади него. Он приложил
большое усилие, чтобы придать своему лицу более дружелюбное выражение,
готовясь к предстоящему дню. Ещё одно миролюбивое «Спасибо» прозвучало
рядом.

— Прошу прощения! — теперь голос прозвучал прямо за его спиной, несомненно

обращаясь к нему. Он замедлил шаг, это не совсем то, чего он ожидал в первый
день общения с учениками. Повернувшись к источнику этого слишком задорного
голоса, первое, что он заметил — это блеск малиновых волос на ярком осеннем
солнце.

— Привет, извините, что беспокою, — начал молодой человек, хихикая в конце

своих слов, — Не хотите ли попробовать банановый хлеб?

Только тогда мужчина заметил маленькую тарелку с блюдом в его руке.

— Банановый хлеб? — Джотаро запнулся, не зная, что ещё сказать. Его голос
был хриплым, он открыл рот впервые за день.

— Ага! Он чист от всех восьми основных аллергенов, — продолжил парень, его

фиолетовые глаза беззастенчиво встретились с ним взглядом. Он не привык,
чтобы студенты смотрели ему в глаза.

— Э-э-э…конечно, — Джотаро отводит взгляд, безжалостные сиреневые радужки

это слишком много для него в данный момент. В глазах студента было такое
рвение, что он возмутился, подумав о расточительстве.

Молодой человек улыбается, протягивая на ладонь мужчины мягкую белую

салфетку. Маленькими щипцами он берёт кусочек обещанного бананового хлеба
и кладёт на неё.

Джотаро моргает.

— С десяти до трёх у нас в Фелл-Холле распродажа выпечки, — звонко щебечет

юноша, помещая щипцы обратно на тарелку, — Всё стоит один доллар. Не
стесняйтесь заходить!

Он отвернулся от Джотаро, чтобы предложить другому прохожему свои

образцы. Куджо посмотрел на банановый хлеб в своей ладони, затем его взгляд
вернулся к человеку, делящему предложение с другими студентами. Оливково-
зелёный пиджак контрастировал с ярко-красными волосами и чёрными
джинсами. Джотаро не хотел слишком рисковать и пялиться, но он был даже
заинтригован им, то есть тем, как легко этот парень скользил от одного
человека к другому. Поразительно, как ему это удается.

Продолжая идти к учебному корпусу, Джотаро почувствовал урчание в животе.

Внезапно он вспомнил про забытый завтрак.

Вот дерьмо.

Он открывает двери одной рукой, а другой подносит банановый хлеб ко рту и

откусывает. Неожиданный хруст тыквенных семечек раздаётся в тишине
аудитории.
5/236
Это был чертовски хороший банановый хлеб.

Джотаро застегнул молнию на сумке, последняя его группа покидала аудиторию

после очень лёгкого учебного дня и поверхностного введения в курс. Он не был
настолько жесток, чтобы начинать строгие уроки в первый же день; студенты
всё ещё были опьянены летом, и понадобятся первые холода сентября, чтобы
привести их в норму. Преподаватель уже много раз проходил через это. К
счастью, первые два класса показались многообещающими. Даже с туманным
планом и ранним освобождением он заметил, что на передних рядах сидело
больше студентов, чем обычно, и некоторые даже поднимали руки, когда он
задавал вопросы, на которые никак не ожидал ответов. В лекционном зале
воцарилась тишина, дверь с глухим стуком захлопнулась за последним
отставшим студентом. Джотаро поморщился, неуверенный в представлении,
которое он устроил. Он бы не нервничал так, если бы не прошлогодние едкие
отзывы о его работе, в основном из-за его суровости. Проблема была в том, что
Джотаро не мог долго сдерживать себя и не был уверен, как нужно вести себя
мило, чтобы не показаться обманщиком. Но он уделял внимание тому, чтобы его
лицо было спокойным, а брови расслаблены, хотелось надеяться, что этого
оказалось достаточно.

Ближе к вечеру в кампусе царила спокойная атмосфера. Ранние утренние и

дневные занятия были закончены, поэтому оставался только трёхчасовой блок.
Джотаро взглянул на часы, перекидывая сумку через плечо.

Два часа.

Наконец-то у него появилось время для полноценного обеда. Он с нежностью

вспоминал о салате из макарон, который он упаковал и оставил в…

Вот дерьмо.

Джотаро простонал и закатил глаза от собственной глупости. Он что, был

настолько взвинчен с утра? Он чувствовал себя, как издёрганный школьник,
забывший не только о завтраке, но и об обеде. Но к счастью, у него было
немного наличных с собой, чтобы купить что-нибудь по дороге домой.

Лекционный зал снова остаётся в полной тишине, когда мужчина захлопывает

за собой дверь.

Ослепительное послеполуденное солнце на мгновение опаляет глаза Джотаро, и

он щурится, чтобы привыкнуть к яркому свету. Трели извивающихся в небе птиц
наполняют двор, ветер периодически шумит в кронах деревьев. Кампус сейчас
казался пустым, по сравнению с этим утром, только несколько студентов стояли
в тени у клумбы и что-то обсуждали.

Джотаро совершенно незнаком с территорией университета, получив только

краткую экскурсию во время процесса собеседований несколько месяцев назад.
Он не знал, где искать еду, но точно знал, что где-то она должна быть. Может,
поблизости есть карта.

Мужчина бродил довольно бесцельно, решив, что лучшей идеей будет

6/236
отправиться направо, где находилась основная часть кампуса. Он не возражал
против прогулки, радуясь возможности обдумать свои мысли в приятную погоду.
Его глаза скользили по цветам и разнообразной архитектуре двора, когда он
проходил мимо, избегая контакта с двумя первокурсницами, которые бесстыдно
оценивали его взглядами. Он, естественно, знал о перешёптываниях
прекрасного пола его класса о нём. К счастью, однако, ничего так и не
произошло, кроме приглушённого хихиканья покрасневших девушек.

— Хей! Доктор Куджо! — раздается весёлый голос позади Джотаро.

Развернувшись, он увидел ухмыляющегося студента с блокнотом в руке, быстро
шагающего к нему. Он узнаёт его, правда, не уверен, из какой тот группы.

— Здравствуй, — дружелюбно отвечает он. Должно быть, парню очень хотелось

поговорить с Джотаро, судя по тому, как развевались его волосы при каждом
быстром шаге и по сдержанному вдоху от напряжения, которое он, видимо,
пытался скрыть.

— Мне очень понравилась сегодняшняя лекция, — протянул он, и в его светло-

карих глазах блеснули золотые искорки. Слегка вздымающаяся грудь
пошевелила подол его тёмно-бордовой рубашки, застёгнутой на все пуговицы.
Парень выглядел бы взъерошенным, если бы не поспешное движение руки по
светлым волосам и его безусловно очень дорогие туфли.

Джотаро позволяет себе слегка улыбнуться. Прекрасно, ещё один подлиза,

сходящий по нему с ума, в его распоряжении. Конечно, такие и раньше были у
него в классах; обычно это были дети, надеющиеся на рекомендательные
письма.

— Рад это слышать, — пробормотал Куджо, понимая, что ему необходимо

привлечь внимание мальчика, но при этом сохранить некоторую
невовлечённость. Студенты, казалось, цеплялись за него, как за авторитетную
фигуру, если он слишком увлекался.

— Я мало что знаю об экологии, — спокойно говорит блондин, переминаясь с

ноги на ногу.

Джотаро смотрит в сторону, — Ну, в таком случае хорошо, что ты выбрал этот
курс.

Парень, должно быть, понял, насколько глупо то, что он сказал, потому что
слегка поджал губы и сглотнул. Его глаза оставались непоколебимо уставлены
на преподавателя. Может, Джотаро был слишком резок? Он не был уверен в том,
что его слова прозвучали грубо.

— Я…я имею в виду, — он заикается, — я с нетерпением жду следующей лекции.

Джотаро кивнул, чувствуя, как его желудок сжимается от голода, решив

проигнорировать это.

— Это здорово. Ты можешь прочесть её на следующей неделе, — предлагает он,

надеясь, что, возможно, студент поймёт намёк на то, чтобы не продолжать
разговор. Он не мог не заметить румянец, заливающий щеки парня.

О нет.
7/236
Значит, вот оно как?

Теперь Джотаро, несомненно, знал, как справиться с этой ситуацией очень

специфическим способом. Он не хотел делать поспешных выводов — воздух был
холодный, и студент мог покраснеть от бега трусцой или от ветра. В то же
время, он не хотел рисковать. Тем более, что он никогда раньше не имел дела
такого рода с учениками мужского пола.

— Я… Я уже читал её, — произносит студент, и от этого зрительного контакта

Джотаро становится не по себе — он, по сути, пялился. Выражение его лица
было невозмутимо ясным. Мужчина смутился. Намеренно ли он напустил на себя
щенячий вид или просто по-юношески рассеян?

Куджо запустил руки в свои карманы. Он вспомнил времена, когда разбил бы

голову такого ботаника о школьный шкафчик.

— Так есть что-то, чем я могу помочь?

— Ах! Ух…я хотел спросить, предоставляете ли вы репетиторские занятия?

— Репетиторство?

— Позже в этом семестре, в вашем учебном плане ничего об этом не говорится,

— парень снова сглатывает, подошва его ботинок скрежещет об асфальт, когда
он вращает одной лодыжкой. Праздное движение для подавления тревоги,
подумал Джотаро.

— Хм… — издаёт он, улучив момент, чтобы спрятать глаза в тени фуражки, — Я
могу поговорить об этом с аспирантами, если ты считаешь, что тебе это
действительно нужно.

— Вы не предоставляете ничего лично?

Этот парень был настойчив. Он бы ухмыльнулся, если бы это милое предложение

не являлось угрозой для его рабочего места.

— Нет, не сейчас. Может, если будет интерес, мы сможем создать свою учебную
группу, — Джотаро отчаянно пытался увести ситуацию в другое русло и не
подавать ложных надежд этому ребенку.

— Хорошо, конечно, — просиял студент, прядь волос упала ему на глаза, — Я

поспрашиваю других. Моё имя Дио, кстати.

Гораздо более низкорослый Дио протягивает свободную руку Джотаро. Он

колеблется, прежде чем принять предложение, и тщательно пожимает руку в
ответ. Его хватка слаба.

— Рад познакомиться, Дио. Надеюсь, семестр пройдёт отлично, — подбадривает

его Джотаро. Пальцы блондина на его руке задержались слишком долго для
одного момента, когда он отпустил свои.

— Конечно, — Дио делает паузу, очевидно, не зная, что делать теперь, когда его
план пошёл не так, как ожидалось. Джотаро переступал с ноги на ногу, не
8/236
желая ничего предлагать и в основном желая сказать этому старательному
отвалить и перечитать лекцию ещё раз.

— Я, гм… — он бросает взгляд на ближайшее здание слева, — У меня здесь

дела. Увидимся в среду.

Дио коротко кивает, напряжённо улыбаясь, — Да, в среду, — он замолкает,

когда Куджо поворачивается к нему спиной.

Джотаро даже не уловил названия здания, когда подошёл к нему и распахнул

двери. Он недоверчиво вздохнул, надеясь, что сможет спрятаться здесь, пока
назойливый студент не уйдёт. Окинув взглядом скромно украшенный
вестибюль, он увидел маленькую зону отдыха, обитую тканью, напоминающей
ковёр в самолёте. Тихо сев в ближайшее кресло, Джотаро поставил сумку на
свои колени. Только он и ещё одна студентка были здесь, но она, казалось,
совсем не замечала его, быстро печатая что-то на своем ноутбуке.

Что это, чёрт возьми, было? В первый же день? Обычно студенты, достаточно
смелые, чтобы делать что-то подобное, делали это в конце семестра, даже в
самый последний день. О чём думал этот мальчишка? Было так много путей, по
которым их стычка могла вылиться в нечто худшее, чем стала, особенно для
Джотаро. Он задумался, не слишком ли много значения придает этому. Дио
казался рьяным учеником, возможно, он действительно был заинтересован в
личных занятиях. Его размышления прервал шум, доносящийся из коридора.

— Чувак, остановись, — приглушённый голос, кажется, ругал кого-то.

— Это всё одиночки, что ещё ты предлагаешь мне делать с ними? — усмехнулся
другой голос.

Внутренне Джотаро благодарен, что его мысли прервали.

— Мы продали все печенья «красный бархат»? — интересуется на этот раз,

видимо, девушка.

Внезапно он вспоминает. Он поджимает губы, тревога, напрягшая плечи,

отступает при потенциальном упоминании печенья. Что тут скажешь, он всегда
был сладкоежкой.

— Прошу прощения, мисс, — нарушает тишину Джотаро между ним и девушкой

напротив. Она отрывается от ноутбука и произносит короткое: «Хм?».

— Что это за корпус? — спрашивает он, понимая, как нелепо звучит этот вопрос,
учитывая, что они сидят в нём.

Она улыбается. Джотаро не уверен, то ли из-за того, что считает его глупым, то
ли по доброте душевной, — Это Фелл-Холл.

Он хмыкает в знак понимания, — Спасибо.

Девушка возвращается к своей работе, в то время как мужчина неловко ёрзает в

кресле. Он бросает взгляд в конец коридора, откуда всё ещё доносились
неразборчивые голоса.

9/236
— Если вы ищете распродажу выпечки, то это перед аудиторией 109, —
неожиданно продолжила студентка, не отрывая взгляда от экрана.

Джотаро кивает, поднимаясь со своего места.

— Спасибо, — произносит он и откашливается, — А… гм…

— Номер 109 дальше по коридору, налево, — она слегка улыбается, её глаза

бегают по экрану, очевидно, читая. Джотаро уклончиво угукает, надеясь, что это
достаточный признак благодарности. Его шаги эхом отдаются в коридоре стуком
подошвы ботинок о жёсткий линолеум. Сокрушительное крещендо происходит
по мере его приближения к очевидному месту торговли.

— Двадцать долларов, Польнарефф, ты не сможешь устроить из них денежный

дождь.

— Это двадцать-с-трудом-заработанных долларов!

— Но ты даже ничего не испёк!

Джотаро появляется из-за угла, его белое пальто выделяется на фоне тусклых
серо-коричневых стен, сразу привлекая внимание студентов. Их пререкания
прекратились, пока бирюзовые глаза мужчины изучали нарисованную от руки
табличку перед столом, за которым они стояли. Очень осознанно оформленный
знак, глобусообразное изображение Земли с буквами STAND рядом.

— Я слышал что-то о печенье, — дружелюбно произносит Джотаро, пытаясь

изменить знакомое выражение страха и тревоги на лицах студентов.
Напряжение в воздухе ослабло.

— Ага! У нас есть несколько видов, — смеётся беловолосый парень, и его

растерянность ускользает от него, как у щенка, когда бросаешь ему мяч. Он
начал описывать каждый, когда Джотаро подошёл к столу. Его поразило
разнообразие, по всей видимости, домашней выпечки и внимание к деталям,
таким как цветные этикетки со списком ингредиентов.

— Что означает название вашего клуба? — спрашивает он, на этот раз

обращаясь к платиновой блондинке, сидевшей рядом с парнем.

— STAND. Student Treaty for Animal and Nature Deliverance. Студенческий договор
о спасении животных и природы, — улыбнулась студентка, — В сущности,
группа травоядных хиппи.

— Эй! Я не хиппи! — возмутился широкоплечий юноша в тёмно-синей толстовке.

— Исключая этого, — ухмыльнулась она.

— Вегетарианцы, хах? — уточнил Джотаро, — Для чего вы зарабатываете

деньги?

— В основном собираем средства на дорожные расходы для проекта по уборке

мусора, — отвечает девушка, её голубые глаза прозрачны, как лёд, — В прошлом
году мы очистили местные озера и несколько парков. Вывезли более тридцати
фунтов мусора!
10/236
Джотаро на мгновение поднимает брови в удивлении, — Вот это да! Какими
важными делами вы занимаетесь.

Он думает, стоит ли упомянуть о его недавнем проекте в Тихом океане, где он и

его команда исследователей выявили влияние загрязнения из районов, не
имеющих выхода к морю, на морскую жизнь, путем просачивания мусора в
водные ресурсы. Лучше не делать этого.

— Сколько вам нужно? — Джотаро разглядывает несколько довольно

аппетитных на вид лимонных батончиков.

— Для финансирования? На этот семестр около трёхсот долларов на оплату

гостиничных номеров и бензина. Мы не ограничимся только этим округом.

— Так вы хотите купить печенья? Всё стоит один доллар, — вмешивается

парень, за что девушка кидает на него свирепый взгляд.

Джотаро задумался, — Вообще-то, — он смотрит на стол, — у вас ещё остался

банановый хлеб?

Девушка расплывается в широкой улыбке, пока парень искренне смеется.

Мужчина смутился, но даже если он сказал что-то смешное, не позволяет себе
волноваться.

— Подождите, — прыснул беловолосый — улыбка всё ещё украшала его лицо —

и развернулся к открытой двери позади, — Какёин!

Ничего.

— Ка-кё-ин! — зовет он снова.

Тяжко вдохнув, парень нагибается и достает из-под стола кусок бумаги, комкая
его в руке. Джотаро с удивлением наблюдает, как бумажный шарик летит через
дверной проём, отскакивает от стены и скрывается из виду.

Студентка одними губами произносит «Извините», на что Джотаро спокойно

закрывает глаза и коротко качает головой. Вдруг знакомое лицо с наушником в
одном ухе выглядывает из проёма. Малиновые волосы были растрёпаны, а
бледная кожа испачкана чем-то вроде краски.

— Что? — спрашивает он, его недовольный взгляд сосредоточен на дерзком

студенте.

— К тебе клиент, — усмехается тот, тыча большим пальцем в сторону Джотаро,

который неловко стоял, запрятав руки в карманы и теребя бумажник.

Выражение на лице Какёина проясняется. Он улыбается, снова встречая взгляд

Джотаро своими проницательными фиолетовыми глазами, которые
заинтриговали его утром. — Я же говорил вам, ребята, что бесплатные образцы
сработают.

— У нас ещё есть немного. Подождите, сейчас вернусь, — ухмыляется парень,

его серьги-вишни качнулись в такт движениям тела, когда он отступил обратно
11/236
в комнату. Звук льющейся воды нарушил неловкое молчание между другими
студентами и Джотаро.

— Это наш президент, — объяснила девушка. Её каблуки щелкнули об пол, когда

она расставила ноги.

— А ещё он тот идиот, который решил, что устроить распродажу выпечки в

первый день семестра — хорошая идея, — упрекнул парня второй.

— Ты же знаешь, что в прошлом году у него были проблемы с составлением

расписания, — она отвернулась от Джотаро и сердито посмотрела на партнёра,
— Тем более, в этом году мы планируем устроить ещё несколько.

К счастью, прежде чем они успели продолжить ссору, Какёин вернулся с

буханкой хлеба в руках. Он надел видавший виды холщовый фартук, который
украшали брызги краски на абстрактных узорах. Нос Джотаро уловил слабый
запах мыла для рук.

— Сколько бы вы хотели? — его мягкий голос был тихим и спокойным, совсем не

таким буйным, каким он запомнил его с сегодняшнего утра.

— Только кусочек, — ответил Джотаро, наблюдая, как Какёин через весь стол
потянулся за тупым ножом.

— С вас один доллар, — пропел парень в синей толстовке.

— Конечно, — Джотаро потянулся к бумажнику, прислушиваясь к приглушенной

музыке, доносившейся из наушников, свисающих с шеи Какёина. Что-то с
битами. Он не сводил глаз с его рук, их движения были деликатны и точны.
Вынув из кармана банкноту, он кладёт её в протянутую руку студента.

— Оу… — издаёт коренастый, привлекая внимания Джотаро, — У нас… у нас не

будет столько сдачи.

— Мне не нужна сдача, — просто заявляет Куджо, быстро убирая свою руку
вместе с кошельком в карман.

Все трое тупо уставились на пятидесятидолларовую купюру. Джотаро бы

улыбнулся, если бы не боялся показаться высокомерным.

— Спасибо, — первой подала голос девушка, за которой последовало парное

«Спасибо, чувак!» и «Это было очень щедро».

Джотаро смотрит на банановый хлеб на салфетке в руке Какёина, заметив, что

тот положил туда два ломтика. Джотаро принимает его из протянутой руки. Он,
несомненно, выглядит также вкусно, как и утром.

— Простите, он холодный, — Какёин сглатывает, — мы держим его в

холодильнике.

— Всё в порядке, — Джотаро встречается с приветливыми глазами студента,

длинные коричневые ресницы стали заметнее теперь, когда он приблизился к
нему.

12/236
— Вы не хотите чего-нибудь ещё? — умоляюще спрашивает девушка, — у нас
много осталось.

— Думаю, я могу взять всё, от чего вам нужно избавиться, — Джотаро ещё раз
осматривает выпечку, уделяя ей больше внимания теперь, когда у него есть
долгожданный банановый хлеб.

— Не приставай к нему, — говорит Какёин хриплым тоном, затем оживляется,

обращаясь к Джотаро, — Если вам нравится что-то ещё, пожалуйста, не
стесняйтесь. Всё оставшееся мы отдаем на благотворительность.

Джотаро задумывается на мгновение. Он бы определенно не возражал, если бы

вокруг было больше сладостей. Особенно, будь они также хороши, как этот
хлеб.

— Кто испёк банановый хлеб? — спрашивает он, наконец чувствуя, как блюдо
холодит его ладонь.

— Какёин, — с улыбкой сказала девушка. Дружелюбная улыбка парня сменилась

на более сдержанное выражение. Неужели он смутился?

— Я возьму всё, что приготовил он.

Глаза красноволосого на мгновение расширились.

— Без обид всем остальным, — усмехнулся Джотаро, надеясь, что это было не
слишком невежественно. Просто хлеб был действительно хорош.

— Конечно нет, — рассмеялась девушка. — Но он сделал не так уж много.

— Сколько?

— Хлеб, тыквенные маффины, яблочный пирог и э...

— Шоколадное печенье, — пробормотал Какёин, едва слышно для мужчины.

— У меня есть сумка, в которую вы могли бы сложить всё, — продолжила

блондинка. — Правда, может получиться тяжеловато.

— Всё в порядке, — снова заверяет её Джотаро. Ему очень хочется съесть один
из ломтиков прямо сейчас, но он решает не делать этого. Он ненавидит говорить
с набитым ртом.

Какёин избегает его взгляда или, по крайней мере, просто не замечает его,
глядя в пол. Он поправляет пуговицу на рукаве своей тёмно-коричневой
рубашки, пока его товарищи вместе собирают выпечку и упаковывают её в
сумку.

— Что насчёт контейнеров? — спрашивает Джотаро.

— Оставьте их себе или верните в Уилльямс-холл 109. Это не имеет значения.

Мужчина кивает.

13/236
— Вот и всё, — девушка широко улыбнулась, протягивая тканевую сумку
Джотаро и придерживая её дно рукой, — Ещё раз спасибо, эм…

— Доктор Куджо, — тихо говорит он, принимая, видимо, свой будущий ужин. Его
рука на мгновение соприкасаются с пальцами студентки на краю сумки.
Банановый хлеб перекочёвывает из его ладони к остальным сладостям.

Все трое, кажется, снова удивлены.

— Я преподаю экологию здесь, — продолжает он, полагая, что это будет

уместно.

— Это круто, — взбодрился беловолосый парень.

— Думаю, да, — бормочет Джотаро, не зная, как ещё на это ответить. Троица и
так выглядит достаточно растерянной.

— Я принесу ваши контейнеры обратно, — сказал он, поворачиваясь к выходу.

Сам не понимая почему, он необычайно радовался покупке.

— Х-хорошо, — сказали студенты в унисон.

И только Какёин напоследок окликнул его, — Спасибо ещё раз!

14/236
Глава 2. Восторг

Перебрав груду сладостей, разложенных на скромном кухонном столе,

Джотаро делает передышку. Его пальцы кружат над шоколадным печеньем,
затем над маффинами, только чтобы в конечном итоге снова вернуться к
печенью, прежде чем робко поднять его вверх. Он должен жалеть о своем
непрофессионализме, он знает. Идти с громоздкой сумкой к своей машине через
весь кампус было довольно унизительно, тревога за неподобающее поведение
нависла над ним, как грозовая туча. Что заставило его совершить такую
глупость? Теперь у него было три дюжины кондитерских изделий, и он почти не
представлял, что будет с ними делать. Эти дети, должно быть, думают, что он
спятил.

Но что сделано, то сделано. Он заставляет свой разум отвлечься от самокопаний

и обратить внимание на электронное письмо, перед которым уселся. Джотаро
пропустил сердечное приветствие, хоть и очень ценил их. У одного из
студентов, похоже, возник вопрос по поводу программы занятий и шкале
оценок. На мгновение он задумывается, не стоит ли пересмотреть их до начала
следующего семестра. Удерживая печенье между губами, он печатает короткое
уточнение и отправляет.

Что ж, этот отвлекающий манёвр был недолгим.

Тяжёлый вздох вырывается из лёгких, когда он, наконец, падает в кресло. Его
обычно аккуратные волосы растрепались после целого дня в фуражке и осенних
ветров. Вздымаясь при каждом вздохе, грудь натягивает ткань рубашки на
широких плечах. Когда Джотаро позволяет своим векам опуститься, он вдруг
полностью ощущает жгучую усталость, которая, должно быть, так и не
покидала его с прошлого вечера. Приоткрыв глаза, он уставился на безвкусную
картину на противоположной стене.

Сделан последний укус, и с печеньем покончено, сладость шоколада снова

окутывает его язык, заставляя желать большего. Но вместо того, чтобы
поддаться искушению, Куджо плотно закрывает контейнеры и решает съесть
настоящую еду уже завтра. Вспоминая овсянку, оставшуюся в микроволновке, и
уже упакованный с утра ланч, он решает, что половина работы уже сделана.
Джотаро даже не осознает, насколько тяжёлым был сегодняшний день, будь он
алкоголиком, а не страстным любителем сладкого, то пребывал бы в пьяной
истоме ещё несколько часов назад. Знакомое посттревожное состояние
овладело им, склонность к тишине теперь стала скорее вынужденной
обязанностью, апатия, больше похожая на летаргию, охватила его. Он
бесплодно пытался утешить себя. Что сделано, то сделано.

Поднявшись со своего места, он упирается на плоский стол рукой. Все его мысли
заняты только теплотой душа и мягкостью кровати. Завтра ему не нужно было
рано вставать, за отсутствием занятий; однако, придётся идти отрабатывать
обязательные часы после обеда. Он полагает, что мог бы опубликовать
пересмотренное расписание и позже, но, по сути, долг обязует сделать это до
завтра. Профессор даже не ожидал, что кто-то будет смотреть его; первые
важные для экзамена уроки ещё даже не были внесены туда.

А потом он вспоминает.

15/236
Чувствуя, как раздражение щекочет ему горло, он усмехается, думая о Дио,
возможно, самом нелепом студенте, которого когда-либо встречал. Ему нужен
план для этой игры, но никакие идеи не лезли в голову.

Горячая вода стучала по полу душа, пар клубился в скромной ванной комнате,
где Джотаро прислонился к прохладной раковине. Он осматривает своё тело в
зеркале со смесью гордости и неким чувством ностальгии. Без сомнений, он был
в безупречной форме, особенно учитывая его возраст, но тень презрения
окутала его восприятие. Казалось, только вчера он был в отличной физической
форме. Он всё ещё мог одолеть любого противника в бою, но он замечал тени в
тех местах, где раньше их не было, и кожу, натянутую на чужую тусклую
мускулатуру. Мужчина проводит рукой по животу и груди, чувствуя контуры
мышц под копной жёстких волос. К счастью, он всё ещё чувствует себя самим
собой, хотя и не был уверен, чего именно ожидал. Сбросив полотенце с талии, он
заходит в душ, пока вода не остыла.

В этот раз Джотаро убедился, что взял с собой обед, хотя и не планировал
задерживаться там слишком долго. Он избавился от четырёх открытых рабочих
часов, посчитав, что это будет хорошей возможностью работать, не отвлекаясь.
Он уходит на полтора часа раньше, чем надо.

Яркие цвета кампуса приглушены из-за пасмурной погоды, но облака не сделали

ничего, чтобы помешать толпам студентам найти свой путь. Джотаро следил за
каждым своим шагом, обхватив руками массивную чёрную коробку. Не хотелось
бы врезаться в кого-то. Он снова стоит на том же перекрёстке, что и вчера,
молодые люди окружают его, но держатся на почтительном расстоянии. Их
разговоры глупы и поверхностны, Куджо сосредотачивается на гуле машин,
лишь бы не слышать их. Ничто другое не бесило его так сильно, как пустые
сплетни, особенно на таких визгливых тонах.

Свет сменяется на зелёный, и Джотаро первым пересекает улицу, всё ещё

осторожно, но спеша к своему офисному зданию. Его сумка находится под
нелепым углом, почти комически с каждым шагом ударяясь о внешнюю сторону
бедра. Он даже ещё не был в этом здании, но знает, что оно ближе всего к
маленькому кафе, расположенному на юго-западной окраине кампуса. Судя по
сколотым швам, залитыми цементным раствором, и рассыпавшимися
кирпичиками, строение явно историческое. Джотаро придерживает коробку на
бедре, пока открывает дверь, свежий осенний воздух сменяется пыльным
запахом старых ковров.

Его кабинет находится на втором этаже, как и другие в длинном коридоре.

Секретарша, очевидно студентка, сидит за стойкой у двери между приёмной и
остальными кабинетами. Девушка быстро прячет телефон из виду,
перепуганная появлением Джотаро, несмотря на звук шагов, очевидно,
намекавших на его присутствие.

— Я Доктор Куджо, — спокойно говорит мужчина, заметив, что страх на её лице

сменился притворным интересом, — Я здесь, чтобы въехать в свой кабинет.

Девушка издает протяжное: «Хм, ладно», прежде чем взяться за толстую папку
перед собой. Джотаро регулирует положение коробки, чтобы быть ближе к её
центру тяжести.
16/236
— Хорошо, 103. Через этот проём, вторая дверь слева, — улыбнулась она. Куджо,
конечно, уже знал номер своего кабинета, но ему не к чему было делиться этой
информацией. — Вот ключ.

Она кидает маленький круглый ключ на стол между ней и Джотаро, он

наклоняется, чтобы подцепить колечко указательным пальцем, содержимое
коробки перемещается вместе с его движениями.

Мужчина кивает, короткой вежливой улыбкой сигнализируя о своей

благодарности. Следуя её указаниям, встречается со строгой табличкой с
собственным именем на двери.

«Джотаро Куджо»
«Профессор экологии»

Он сдерживает улыбку при себе, пока возится с ключом, снова балансируя

коробку на бедре, упираясь коленом в стену. С щелчком дверь распахивается
внутрь, чтобы открыть вид на ничем не украшенный простой J-образный стол и
стул. Маленькое окошко пропускало солнечные лучи, осветившие рассеянную
пыль, поднятую изменением воздушного потока в комнате. Джотаро поставил
коробку на стол, наконец радуясь избавлению от тяжести груза. Только сейчас
он заметил, что его пальцы болят от неподвижного положения, напряжение
создавало сопротивление, когда он сгибал их. Первое, на что он обращает
внимание — звенящая тишина кабинета. Он оценивает новую обстановку на
момент, прежде чем начать распаковать коробку.

Сверху лежали дипломы в рамках, а дальше — безделушки-украшения. Он

проводит большим пальцем по пыльному стеклу своей докторской степени,
нежно сжимая раму. Джотаро собирается заполнить свой кабинет, зная, что у
него есть ещё час, чтобы сделать его презентабельным для студентов, искренне
надеясь, что у них не будет надобности посетить его сегодня.

Куджо сидит в старом офисном кресле, которое скрипит под его весом. Он
делает мысленную заметку принести на замену своё собственное.

За окном поют птицы. Редкое хриплое карканье вороны возвращает его в

реальный мир. Окно было открыто сверху, проветривая затхлый воздух комнаты,
не использовавшейся во время каникул. Джотаро нравилось чувствовать редкие
дуновения ветерка, пока он разбирал бумаги, разбросанные по столу. Он,
казалось, мог целую вечность разбирать письма, но вместо них взгляд скользнул
к фотографиям, обрамлявшим теперь его стол. Ту, на которой он изображен в
акваланге, казавшемся ему удобнее пижамы, в исследовательской экспедиции
пять лет назад, держащим в руках редкую королевскую морскую звезду, он
ценит больше всех. По первому взгляду и не скажешь, что это он, так как маска
и легочный аппарат скрывали черты лица. Может, поэтому она ему так
нравилась. Или, возможно, всё из-за этой фантастической находки, царственная
пурпурно-ярко-оранжевая звезда была в центре его дипломной работы когда-то
давно.

Джотаро вспомнил про ещё одно необходимое дополнение. Поднявшись с места,

он достаёт из коробки картонную табличку, очень просто украшенную с каждой
стороны надписью: «НА МЕСТЕ: ПОЖАЛУЙСТА, СТУЧИТЕ» зелёным цветом и
17/236
«ПРИХОДИТЕ ПОЗЖЕ» красным.

Верный своим словам, Куджо вешает знак зелёной стороной и возвращается в

свой скромный кабинет.

Похоже, теперь надо просмотреть план занятий на завтрашний день.

Джотаро почти не замечает течения времени, погрузившись в изучение своего

расписания и его совершенствования. Он чувствует, что утомление начинает
затуманивать глаза — явный признак позднего послеобеденного времени. К
счастью, уже можно было возвращаться домой. Хотя у него нет уверенности в
том, в чём разница между этим кабинетом и его квартирой; и там и там он бы
делал то же самое.

Ему действительно нужно было выбираться на свежий воздух почаще.

Но что это значит? Выбираться? Что делают люди, когда выходят из своих
квартир? Особенно мужчины постарше, предпочитающие тишину и спокойствие.
Ему не хватало времени между занятиями, чтобы ходить куда-то и он почти
ничего не знал о том, что может предложить этот немноголюдный городок.

Из задумчивости Джотаро вырывает стук в дверь, и приходиться оторвать глаза

от бумаг, которые читал.

Вот дерьмо.

Он откладывает сумку в сторону и раскладывает на столе документы, которые

собирался подшить. Теперь с этим придется повременить.

— Войдите, — возвещает он, надеясь, что достаточно громко, чтобы его

услышали.

Ручка поворачивается, и тяжёлая дверь с трудом открывается.

Мужчина сжимает кулаки при виде блестящих светлых волос. Янтарные глаза,
слишком нетерпеливые и яркие для полудня, встречаются с его собственными.

— Здравствуйте, Доктор Куджо, я рад, что вы пришли сегодня, — приторно-

сладкий тон студента оставляет неприятный привкус у Джотаро во рту.

— Дио, — отвечает он, стараясь сохранить нейтральное выражение лица, — Как

ты сегодня?

— Всё в порядке.

Мгновения тишины указывают на то, что Дио не в духе обмениваться

любезностями. Надо взять на заметку. Джотаро замечает, что Дио осматривает
помещение глазами, вероятно, ища место, чтобы сесть.

— Ты можешь взять стул из коридора, мои извинения, — он передвигает какие-

то бумаги с одного края стола на другой.

Кричащие узоры на рубашке Дио могли бы стать самой громкой вещью в

комнате, если бы не его пристальный взгляд, устремленный на Джотаро сверху-
18/236
вниз. Мужчина не привык оказываться ниже своих студентов. Будь он более
гордым, то чувствовал бы себя более неловко. И всё же он сохраняет
хладнокровие, глядя в глаза молодому человеку.

— Ничего страшного, — говорит блондин, подходя к столу. Упираясь на него

бедром, он скрещивает руки на груди, — Я не отниму у вас много времени.

Все движения Дио слишком быстры и это выбивает Джотаро из колеи. Ему
удаётся скрыть свой гневный взгляд, по привычке надвигая фуражку на глаза.

— Так чем я могу помочь тебе? — Куджо приходится чуть ли не откашляться,

чтобы сыграть любезность. Не то чтобы он был напуган поведением Дио, скорее
боялся, что даже в такой невинной позе, которую тот принял, в душе
расценивает каждое действие Джотаро как непрофессиональное.

— Ох, это вы? — спрашивает юноша, чуть нагибаясь вперёд и указывая на одну
из фотографий на конце стола.

Джотаро моргает, понимая, что Дио так и не ответил на его вопрос, но не знает,
как указать на это, — Да, я справа. Слева — мой коллега.

— Коллега? Вы на лодке? — он протягивает руку, чтобы взять фотографию,

беспардонно врываясь в личное пространство Джотаро. Неуважительное
поведение мальчишки не на шутку разозлило бы мужчину, не будь он
обеспокоен тем, что кто-то может войти в любой момент.

— Да. Исследовательская экспедиция, — он протягивает руку, чтобы забрать

фотографию у Дио, который внимательно изучал её с надутыми губами. Студент
понимает намёк и молча уступает, не говоря ни слова, пока Джотаро ставит
рамку на своё законное место.

— Какого рода исследования? — продолжает выпытывать блондин, его дерзкое

выражение лица ещё больше подчеркивалось значительной разницей в возрасте
между ними.

— Я морской биолог. Целью этой поездки было определить популяции кораллов,

пораженных красными водорослями на юго-западном побережье Флориды, —
коротко поясняет он, не в силах устоять перед заинтересованным взглядом Дио.

— А что вы держите в руках? — снова спрашивает неугомонный парень, даже не

глядя на фотографию.

Джотаро ухмыльнулся, — Это называется Ваху.

Дио рассмеялся, — Ваху?

— Да, и к сожалению, именно эта — мертва.

— Флорида, хах? Вы живёте там? — продолжает студент в весёлом настроении.

Джотаро стискивает зубы. Отказывать романтически-заинтересованным

студентам было намного легче в конце семестра, просто дав им пинка под зад.

— Так тебе что-то нужно от меня? — диктует мужчина. Дио, должно быть, уже
19/236
понял, что Джотаро заметил, как он уклоняется от вопроса, но не выказал
никакого раздражения.

— Вообще-то, я нашёл несколько человек для занятий, — беззаботно отвечает

парень, скрещивая ноги, — Просто хотел дать вам знать.

Мужчина внутренне стонет. Репетиторство? Зачем? Этот курс был разработан

для самых непросвещённых новичков-любителей, просто для получения базовых
знаний.

— Ладно. Я что-нибудь придумаю. Это может выпасть на выходные, —

согласился Джотаро, не способный отказать своим ученикам в помощи, даже
если об этом просит какой-то гад.

— Всё, что вам удобно — отлично, — Дио распрямляет руки и суёт их в карманы.
Он достаёт маленький листок жёлтый бумаги, сложенный пополам и
протягивает его через стол преподавателю. Джотаро позволяет бумажке
задержаться перед ним, Дио довольно скоро возвращает своё самообладание.

— Мне бы не хотелось навязываться.

С губ мужчины чуть не срывается усмешка. Он не хочет навязываться, но всё же

требует частных занятий с ним? Он входит в его кабинет, практически садится
ему на стол, трогает его личные вещи, и он не хочет навязываться?

Прежде чем Джотаро успевает что-то сказать, его карьера буквально висит на
волоске, студент встаёт и кладёт руку на бедро.

— Я оставлю вас в покое, — нагло ухмыляется Дио, направляясь к двери, — Буду

держать в курсе.

Джотаро посылает резкое «хм» в его сторону, прежде чем дверь за ним
захлопывается.

На минуту мужчина прислушивается к пению птиц и жужжанию ветра за окном,

переваривая всё произошедшее. Он смотрит на жёлтую бумагу, лежащую перед
ним, и через несколько мгновений нерешительно протягивает руку, чтобы
развернуть несчастный листок.

Телефонный номер.

Джотаро закатывает глаза, его лицо принимает мрачный вид. Что за идиот. Он
хоть понимает, в какое уязвимое положение ставит его?

Ему нравится ситуация, в которую он ставит своего преподавателя?

Мужчина осторожно закрывает ноутбук, прежде чем отсоединить его от

зарядного устройства. Дио уже десять минут как покинул кабинет, прежде чем
он решил, что пора, наконец, собираться домой. Будь проклят этот рабочий
день. Официально оставался ещё час, но ему было всё равно, правда.

Окно с грохотом захлопывается, и Куджо закрывает жалюзи. Весь внешний шум

обрывается, оставляя его наедине со своими мыслями, пока дрожащими руками
он собирает документы, торопливо застёгивает молнию и перекидывает сумку
20/236
через плечо.

Он распахивает дверь и стремглав выметается из давящей атмосферы кабинета.

— Оу… — Джотаро резко останавливается как вкопанный, едва не врезаясь в

другого человека.

— Доктор Куджо! — восклицает тот, отступая назад, — Простите, я просто…

Джотаро встречает добрые фиолетовые глаза, недолжно прикрытые

встревоженными бровями. Он подавляет вздох, вызванный неожиданно близким
столкновением и отшатывается назад.

— Я… Мои извинения, я выбежал, не подумав, — пытается отшутиться мужчина,

отчаянно отводя глаза, чтобы сохранить спокойное выражение лица, — Какёин,
не так ли?

Красноволосый улыбается, между приоткрытыми губами мелькают зубы.

— Да, это я, — нервно произносит юноша, сжимая в одной руке синюю папку, —
Вы уже уходите? Я могу прийти в другой раз, — продолжает Какёин, настоящий
оттенок его волос искажён тусклым академическим освещением коридора.
Джотаро вздрагивает, обязанный прокомментировать слова студента.

— Нет. Ну, то есть, вообще-то — да. Но я всё равно могу выслушать тебя, —
Куджо запинается, — обо всём, что тебе нужно.

Какёин моргает и отводит глаза в сторону. Он переминается с ноги на ногу в

своих ярко-оранжевых кроссовках.

— А мы можем поговорить… где-нибудь в другом месте? — выпаливает Джотаро

первое, что пришло в голову. У него не было места для Какёина, и, честно
говоря, он не хотел, чтобы ещё один студент заходил в его кабинет. Такие
нерациональные действия заставляли мужчину чувствовать себя неудобно, как
человека, всегда полагающегося на логику. Конечно, было бы разумно
смириться с этим, вернуться в комнату, найти дополнительный стул и заняться
тем, чем хотел Какёин. Мальчик выбрал просто идеальное время.

— Где-нибудь ещё? — парень смотрит на закрытую дверь кабинета. Куджо

замечает любопытные искорки в его глазах, но отчаянно старается не обращать
на них внимания. — Я не против.

— Что насчёт кофе? — продолжает он, делая предложение, от которого Джотаро

знал, что должен отказаться.

Это было бы опрометчиво. Как профессор, как человек, уже переходивший

границы, отдавая слишком много денег за дело, в котором он не сильно-то и
участвовал, он никак не мог почтительно сопровождать Какёина на кофе. Он
должен предложить библиотеку, или, может быть, гостиную в приёмной.
Существовали сотни других мест, в которые можно было бы пойти, не
предполагая того, что можно столь же легко неверно истолковать, как свидание
за чашкой кофе.

— Я…Если нет, то это… — начинает Какёин. Его глаза полны растерянности.

21/236
— Конечно.

Джотаро чуть не откусил свой язык, запирая дверь кабинета.

— Кофе — звучит отлично.

Он поворачивает табличку красной стороной.

Время в кофейне, к счастью, течёт медленнее, чем кажется, и Куджо сразу же

оглядывает окрестности в поисках людей, которые могли бы узнать его. Только
несколько учащихся-одиночек усеивают кресла и другие сидячие места,
погружённые в свою работу. Он благодарен запаху кофе и сливок,
окутывающему магазинчик, одного этого аромата достаточно, чтобы на
мгновение успокоить его. Какёин продолжает объяснение, которое он начал
относительно цели своего визита, пока они прогуливались к месту назначения.
Его голос звучал немного громче, чтобы быть услышанным за лёгкой музыкой,
тянувшейся в воздухе.

— Этот проект — самый большой из тех, которые мы организовывали, он тесно

связан с правительственными учреждениями и мы считаем, что он окажет
наибольшее влияние из всех предыдущих.

Он замолкает, когда видит, что внимание Джотаро устремлено на меню над

головами барист. И он следует его примеру. Куджо даже не читает его, просто
рассматривает изящные меловые рисунки напитков.

— Я полагаю, ничего сладкого вы не хотите, — шутит Какёин, его весёлый

взгляд устремлён на мужчину, но не принят.

— Точно не отсюда, — просто заявляет Джотаро. Какёин надувает губы, от

отсутствия чувства юмора у этого человека внутри всё переворачивается. Он
задаётся вопросом, почему друзья заставили его сделать это, почему он вообще
должен был быть единственным, кто предложил эту идею. Он не хотел даже
приближаться к этому очень великодушному профессору; ведь он, по существу,
был незнакомцем. Ему пришлось по крайней мере две минуты набираться
храбрости, чтобы постучать в дверь кабинета, прежде чем Куджо сделал этот
стук ненужным.

Они подходят к кассе. Какёин делает заказ первым. Джотаро не слышит, что он
говорит, точнее, не слушает. Что-то насчёт овсяного молока, чем бы это ни было.
Затем парень и бариста посмотрели на него, и он понял, что его очередь
выбирать напиток. Куджо ждал, пока Какёин оплатит свой и, должно быть,
выглядел неловко, когда тот не сделал этого.

— Чёрный.

Он сглатывает, бариста печатает что-то на компьютере, — Какого размера?

— Маленький.

Джотаро не нуждается в большом количестве кофеина, раздражающего его

физически.
22/236
— Хорошо. С вас 7,25$, — улыбается бариста, постукивая розовыми акриловыми
ногтями по кнопкам кассового аппарата.

Джотаро приходит в ужас, когда его сопровождающий протягивает ей

наличные.

— Какёин—

— Это всего лишь маленький чёрный кофе, не волнуйтесь, — заверяет его

студент.

Он чувствует, как жар разливается по его шее. И надеется, что этого хотя бы не
видно.

— Спасибо.

Пара находит место, два обычных стула за большим деревянным столом. Куджо
сидит напротив Какёина, а не рядом с ним, хотя он не уверен, что из этого
выглядит более непрофессионально. Чёрт, разве это вообще имеет значение
теперь?

Студент раскрывает синюю папку на столе, чтобы показать серию графиков и

информации, аккуратно разложенных по мультифорам. Он достаёт первые три и
кладёт их на стол, старательно избегая кофе. Джотаро благодарен за эти
графики, по крайней мере это заставляет думать, что они там по делу. Хотя так
оно и есть. Это не должно быть так сложно, чтобы казаться нормальным.

Какёин чувствует дистанцию и отсутствие внимания со стороны профессора. Он

решает не продолжать, фокусируясь больше на самом мужчине, чем на
графиках перед ними. Делая глоток кофе, он обдумывает варианты.

— Этот проект довольно трудно осуществить, — наконец начинает Джотаро, —

Вы знаете, как трудно получить все необходимые разрешения?

Какёин напрягся, — Да. Мы изучили этот вопрос. Забавно, что вы упомянули это,
хах…

Джотаро подносит стаканчик с кофе ко рту и отпивает немного. Слишком

горячо, чтобы получать удовольствие.

— Что нам действительно нужно, так это спонсор. Для оформления разрешений,
в основном, — побудительным тоном говорит парень, дрожь в его голосе
полностью обнаруживается, хотя он пытался убедить себя в обратном.

Профессор уже знаком с этой концепцией.

— Мне жаль просить вас об этом, — его голос стихает, — особенно после вашего
щедрого подарка вчера. Но у нас есть возможность реализовать это всё только
за короткий промежуток времени, — он смотрит на бумаги перед собой.

Джотаро смягчается. Он старается не смотреть на волосы Какёина,

подпрыгивающие каждый раз, когда он вытягивает шею, чтобы рассмотреть
графики, вместо этого сосредоточившись на своём кофе.
23/236
— Западное течение скоро поднимется до двадцати сантиметров в секунду
примерно через… — он задумался, — четыре месяца. Мусор, который вы
надеетесь собрать, осядет в озере Мичиган до тех пор, но как только зима
возьмёт своё, вы потеряете свой шанс. Он отправится по реке Святого
Лаврентия.

Какёин издал хриплый смешок, — Вот именно! Да…так вы знакомы с этим?

Джотаро искренне улыбнулся, его глаза выглянули из-под козырька фуражки

впервые с момента, как они пришли сюда. Какёин отвечает ему той же
искренностью, его губы приподнимаются в пронзительной улыбке.

— Я просто знаю кое-что об озёрах, океанах и тому подобном, — скрывает он

остатки своей квалификации за глотком кофе. Глаза юноши расширились,
мужчина никогда раньше не видел его таким оживлённым.

— Это…вау, — вздыхает Какёин, — А чем вы занимаетесь? Вы говорили, что

преподаёте у нас экологию, верно?

Джотаро вспоминает кое-что важное. Он раскрывает свою сумку и начинает

рыться в ней. Студент не уверен, что именно он ищет, но терпеливо ждёт
ответа.

— Я морской биолог. Изучаю водные объекты больше десяти лет, в основном

животных в них и вокруг них, — невозмутимо говорит Куджо, кладя что-то
аккуратно завёрнутое в салфетку на стол рядом со своим кофе.

Парень просто светится от восторга, — Ого, вау! — восклицает он, — все эти
графики, должно быть, такие примитивные для вас. Приношу извинения. Вы,
наверное, всё знаете об этих вещах.

Собирая бумаги в свои руки, он останавливается, когда Джотаро берёт

шоколадное печенье из стопки в салфетке и подносит его к губам. Биолог не
уверен, почему Какёин извиняется, вся информация, которую он представил до
этого, хорошо распланирована и точна.

Студент чувствует, как его щёки становятся примерно того же оттенка, что и
волосы. Он действительно выставил себя дураком, рассказывая опытному
морскому биологу про загрязнения в озере Мичиган и о прошлых попытках
исправить это. И теперь он не мог оторвать взгляд от взрослого мужчины,
который то и дело чередовал его шоколадное печенье с кофе.

— Хочешь одно? — предлагает Джотаро, начиная чувствовать себя неуютно,

невзирая на все усилия игнорировать бурную реакцию юноши напротив.

Какёин резко выходит из транса, в который загнал себя своими укорами,

слишком громкий нервный смешок вырывается из его груди, — Нет, нет! Вы их
купили, вы и должны съесть их.

Джотаро удовлетворён тем, что фиолетовые глаза больше не сверлят его

взглядом. В любом случае он и не хотел делиться.

— Сколько вам нужно? — спрашивает мужчина, доев печенье, — на оформление

24/236
разрешений и прочую волокиту.

Какёин сглатывает, — На одни только разрешения 500$.

Он ожидал, что Джотаро отшатнётся и откажет ему наотрез. Но вместо этого

тот со спокойным выражением терпеливо ждал продолжения.

— Также там много других расходов, — он замолкает и достаёт из папки

красиво оформленную таблицу, чтобы предоставить её потенциальному
спонсору. Какёин нервно наблюдает за выражением лица Куджо, его глаза
скользят по бумаге, но всем своим видом он излучает спокойность и
собранность. Воцарившееся между ними волнительное молчание, заставило
парня начать играть с длинным рукавом его толстовки.

— Это всё, что вам нужно, чтобы провернуть это дело? — наконец произносит
Джотаро, возвращая Какёина в реальность из облака навязчивых мыслей,
образовавшегося вокруг.

— Да, насколько нам известно, если все пройдёт по плану. Я знаю, что это много.
Но это большой проект, это то, что планировалось годами, ещё до того, как я
попал сюда… Ещё многое нужно уладить, но главный барьер сейчас —
разрешения, а чтобы получить их, нам нужны эти деньги, но это трудно
сделать…

— У тебя есть ручка?

Какёин поражён тем, как Джотаро лаконично прерывает его взволнованные

слова, срывающиеся с губ. Он смотрит, как мужчина что-то пишет на листе,
стаканчик кофе не позволяет увидеть слов. Пока ручка строчит, свободные
пальцы подносят к его губам ещё одно печенье.

Куджо тщательно обдумывает свои дальнейшие действия. Он вообще не уверен,

почему соглашается на это всё. Этот дружественный, реалистичный проект
даже не имел большого значения для экосистемы в долгосрочной перспективе.
Но он расписывал цифры и делал пометки, прекрасно понимая, что мальчик
пристально смотрит на него.

— Я предлагаю вам два варианта, — в конце концов произносит Джотаро,

передавая бумагу Какёину, он пытается разобраться в написанном, но решает,
что лучше будет сначала выслушать биолога.

— Первый: я даю вам необходимую сумму, и вы выполняете свой проект. Я стану

спонсором. Второй: я предоставляю вам кое-что из снаряжения, — объясняет
Куджо, кончиком ручки указывая на разные категории на листке. — Аренда
лодки и кого-то, кто будет заправлять ей — это огромные расходы, которые
будут совсем некстати. Я могу предоставить сети, технологическое
оборудование…

По мере того, как мужчина дополнял список, Какёин чувствовал, что готов
пустить слезу.

— Я одолжу вам свою лодку и помогу разобраться с бумажной волокитой. У меня

также есть кое-какие связи в отелях, — голос Джотаро всё такой же низкий и
спокойный, — Что вам нужно рассмотреть насчёт второго предложения, так это
25/236
то, что я пойду с вами, как капитан корабля.

— У-у вас есть лодка? И вы умеете плавать на ней? — кофе Какёина уже начал
остывать, вытесненный из мыслей более важными вещами.

Джотаро улыбнулся, — Ходить на ней. Да, умею. Это, конечно, не самый

идеальный вариант для вашего проекта, но платить за стыковку будет намного
дешевле, чем за аренду. Она в Майами сейчас, но транспортировка не должна
стать проблемой, — продолжает он. Молчание Какёина в ответ говорило намного
больше, чем всё, что тот мог сказать.

Широкая улыбка засияла ярче солнечных лучей, пробивающихся сквозь облака и

проникающих в кофейню через большие окна.

— Нам всё ещё предстоит докупить какое-то специализированное оборудование

и прочее. Но какой вариант вы бы не выбрали, у вас есть свой спонсор.

Джотаро не возражал расстаться с пятью тысячами долларов. Он тратил

большие деньги и на более глупые вещи. Его больше волновало, сможет ли он
провести пять дней с кучкой студентов на озере Мичиган, в любом случае, уже
поздно было передумывать. Он ведь как раз хотел почаще выбираться из дома.

— Спасибо…огромное спасибо, Доктор Куджо, — чуть ли не пропищал Какёин,

его щёки снова покраснели от волнения. Я поговорю со своей группой и тогда
свяжусь с вами.

Мужчина хмыкает в знак согласия, делая последний глоток кофе. Тем временем
стаканчик Какёина так и стоял почти нетронутым. Студент собирает оставшиеся
бумаги обратно в папку и откладывает её в сторону, — Я не знаю, как ещё могу
отблагодарить вас за вашу щедрость.

— Не беспокойся об этом, — Джотаро комкает салфетку в руке, прежде чем

кинуть её в опустевший бумажный стакан.

— Правда, я не хотел давить. Они сказали мне говорить всё начистоту. Мне бы
очень не хотелось быть обязанным вам, — Какёин защёлкивает ручку на
передней части папки с помощью клипсы.

— Ваш проект интересен, хорошо спланирован и явно подкреплен страстью. Вы

жертвуете своими каникулами ради его осуществления. Было бы обидно, если
бы вы не смогли сделать это просто за неимением средств, — объясняет
Джотаро незнакомым для Какёина голосом. Он был мягким и вдумчивым, с
прилизанной искренностью и чем-то ещё, что парень определить не смог.

— Спасибо, — Какёин протягивает руку через стол, с лёгкой усмешкой встречая

добродушный взгляд Джотаро.

Куджо улыбается в ответ и крепко пожимает руку юноши.

Это длилось дольше, чем должно было.

26/236
27/236
Глава 3. Эхо

Джотаро не жалел ни о чём.

Много лет прошло с тех пор, как профессор в последний раз видел такого
усердного студента, особенно преданного защите окружающей среды. Он
отважно пришёл к нему с просьбой; Куджо помнит, каким нервным выглядел
Какёин во время их встречи. И всё же он сделал это, попросил о помощи, и
благодаря его самоуверенности и страсти, этот проект сможет воплотиться в
реальность.

По какой-то причине Джотаро надеялся, что сможет поехать с ними. Это

желание сильно удивляло его после того, как он смог признаться в нём самому
себе. Что такого заманчивого было в том, чтобы провести почти неделю с
подростками, собирающими мусор на озере Мичиган?

В голове мелькает короткий образ. Ярко-малиновые волосы блестят даже под

пасмурным небом, порывы ветра лентами развевавают их вокруг бледной кожи.
Сквозь приоткрытые в широкой улыбке губы блеснули белоснежные зубы.
Проницательные фиалковые глаза взором устремлены к горизонту,
сосредоточившись на чём-то.

Джотаро сглатывает.

Бесполезно ругать себя за простые мысли. Вместо этого он предпочитает

окунуть себя в чувство вины, обжигающее нутро. Куджо испытывал отвращение
к Дио из-за вопиющего интереса к своей персоне, и всё же он тосковал по
упорному студенту, которого почему-то уже давно не видел. А Какёин даже не
был его учеником; на самом деле, Джотаро понимал, что знает о юноше совсем
немного.

Итак, что же именно в нём его так очаровывает?

Мужчина щёлкает выключателем прикроватной лампы, и комнату окутывает

непривычная слепящая темнота. Его глаза привыкли и, делая последний глоток
виски, он обнаружил, что смотрит в никуда. Ему нужно было поспать; было уже
поздно, а занятия завтра начинаются рано. Он надеялся, что Дио не настолько
глуп, чтобы проворачивать что-то на глазах других учеников. К счастью, виски
притупило его беспокойные мысли, позволив векам сомкнуться. Поставив пустой
стакан на тумбу, он обиженно утыкается в подушку и борется с неприятными
ощущениями в животе.

Джотаро проснулся раньше, чем нужно, за три часа до начала занятий. Но это не
значит, что было легко — он дважды нажимал кнопку «отложить» на
будильнике, прежде чем неохотно разлепить глаза и сесть на постель. Первым
делом он тянется к тумбочке, чтобы проверить телефон.

«1 НОВОЕ СООБЩЕНИЕ»

Мужчина щурится от яркого света и сглатывает, в горле пересохло от

неглубокого сна. Темнота за окном нисколько не помогает взбодриться. Он
подумывал о том, чтобы проигнорировать письмо, пока с любопытством не
28/236
оценил тему и отправителя. Вместо этого он игнорирует жгучую потребность
помочиться, чтобы прочитать его. В этот раз не пропуская сердечное
вступление.

«Здравствуйте, Доктор Куджо,

Я обращаюсь к вам от имени STAND в связи с проектным соглашением, к
которому мы пришли вчера. Члены моей команды хотели бы встретиться с вами
для обсуждения дальнейших вариантов. Прошу прощения за столь позднее
уведомление, но не могли бы вы встретиться с нами сегодня днём в Уилльямс-
холле? Я не знаю, какое время для вас будет наиболее удобным. Пожалуйста,
дайте мне знать. Мы можем встретиться в другой день, если вы предпочитаете.
Еще раз благодарю Вас за щедрое одолжение.
Спасибо,
Нориаки Какёин
Президент STAND»

Нориаки, хах? Джотаро понял, что впервые слышит имя парня. Он был тронут
вежливостью письма. Такой обмен любезностями в обычной ситуации был бы
неприятным, но сейчас вместо этого он обнаруживает, что нажимает кнопку
«ответить» с едва заметной ухмылкой.

Он подтверждает их встречу в четыре часа дня.

После отправки ему остаётся только гадать, почему Какёин прислал ему письмо
в четыре тридцать утра.

Утренние занятия прошли отлично. Джотаро рад, что у него есть возможность
прочитать лекцию предварительно перед обеденным занятием с группой Дио.
Он вспоминает про жёлтый кусок бумаги, всё ещё лежащий у него на столе. Эта
мысль уходит на второй план после вибрации телефона в кармане.

С утра студенты всегда были тише, чем на вечерних занятиях, они отгоняли сон,
чтобы хотя бы попытаться обратить внимание и записать пару строчек.
Несмотря на это, большинство из них казалось искренне вовлечёнными в тему.
Джотаро коротко благодарит их за участие, прежде чем распустить группу.

Он выключает проектор и садится за стол, чтобы достать свой ланч. Свободная

рука тянется к телефону.

«1 НОВОЕ СООБЩЕНИЕ»
«Доброе утро, Доктор Куджо»

Его глаза хмурятся от приветствия.

«В 4:00PM будет прекрасно. Пожалуйста, встретьте нас в комнате 109 в

Уилльямс-холле. Я ценю вашу готовность работать с нами.
Ещё раз спасибо,
Нориаки Какёин»

Джотаро читает утвердительный ответ. Его пальцы с опаской парят над

клавиатурой, прежде чем смириться с сохранением черновика и отложить
телефон в сторону.

Он ведёт себя глупо. Он знает это. Он возмущён.

29/236
Скрываясь в тени своей фуражки, он подносит к губам вилку с салатом из
макарон. Его взгляд уставлен на ряды стульев и столов перед собой.

Мужчина никогда не лгал себе; да, у него были любимчики. Он писал

напыщенные, но честные рекомендательные письма, в частном порядке хвалил
студентов, когда они навещали его в рабочее время, и всё такое. Однако, он
никогда раньше не испытывал ничего подобного по отношению к ученику. Он
знает, что даже думать об этом — злоупотребление властью, но он не возражал
бы выпить с Какёином ещё одну чашечку кофе за светской беседой. Он ведь
даже не знал, какая у парня специальность.

Джотаро перечитывает свой ответ несколько раз, убеждаясь, что он не выдаст

его нетерпение. В итоге удалив текст, он заменяет его одной строкой.

«Звучит хорошо. Я приду.»

Он нажимает кнопку отправления прежде, чем мозг снова решит передумать.

Остаток обеда проходит в тишине, завершаясь тыквенным маффином — как раз

необходимым количеством сладкого.

Его дневная группа болтливее. Их никчёмные разговоры могли бы эхом

отдаваться в лекционном зале, не будь в нём так много людей. Джотаро стоит
впереди, стараясь контролировать выражение своего лица, прекрасно зная, что
пара глаз наблюдает за ним со второго ряда. Куджо избегает зрительного
контакта на протяжении всего занятия. Он не запуган, просто не хочет
поддаваться той игре власти, на которую Дио провоцирует его, пожирая его
взглядом.

Что не так с этим ребёнком?

Джотаро сильно удивился, когда блондин в конце лекции вместе со всеми

выскочил из аудитории. Может, наконец, понял намёк?

Он использует час, оставшийся между окончанием занятий и началом встречи с

Какёином, чтобы отогнать от себя коварное чувство тревоги.

Уилльямс-холл отдавал стариной и был крайне запутанным, главный уровень

разделён на два полукруга. Подошвы ботинок Джотаро стучали по кафельному
полу, эхом разлетаясь в фойе. Плакаты с рекламой общественно-политической
деятельности и купоны на пиццу замусорили доску объявлений рядом с дверью,
к которой он подошёл.

Джотаро смотрит на часы. Он пришёл на две минуты раньше. Стоит ли

подождать? Ему не хотелось бы просто врываться, если его не ждали.

Наверное, ничего не случится.

Когда дверь распахивается, его встречают взгляды нескольких студентов, с

любопытством повернувшихся на звук. Джотаро чувствует себя неловко под
атакой большого количества глаз и борется с желанием спрятаться в тени от
фуражки. В неизменном белом пальто вдруг становится слишком жарко. Под
30/236
тихое жужжание электронной музыки разговор студентов продолжался.

— Доктор Куджо! — отважный беловолосый молодой человек, которого Джотаро

помнил с распродажи выпечки, подошёл к нему и протянул руку. К счастью,
теперь есть на чём сосредоточиться помимо пристальных взглядов остальных
присутствующих. Он пожимает парню руку и улыбается. — Жан-Пьер
Польнарефф, казначей.

Джотаро старается не обращать внимания на неприятно напряженные мышцы

лица и сохранить улыбку, — Мы уже встречались, Польнарефф.

— Только на самой легендарной распродаже выпечки в истории клуба, —

причудливо отвечает парень, — Кстати, если вы хотите ещё чего-то сладкого, то
у нас есть пончики и кофе, — предлагает он, кивая в сторону раздвижного
столика. Серьги в форме разбитого сердца болтались у его сильной челюсти в
такт движениям.

— Я могу представить вас всем, если хотите, — ухмыляется Польнарефф.

Джотаро подозревает, что должен согласиться, — Конечно.

Его знакомят с платиновой блондинкой, которая сопровождала первого на

распродаже выпечки. Он уже начинает уставать от рукопожатий. Её зовут
Цирцея, и она работает менеджером студенческих мероприятий и клубного
маркетинга. Она не пытается глазами изучить Джотаро, но и не сводит их с его
лица.

Затем Польнарефф неожиданно обращается к «залу». Джотаро вздрагивает от

громкого хлопка, привлекающего внимание дюжины или около того студентов.

— Эй, все! Это Доктор Куджо, который так любезно, — щебечет он, его мимике
можно только позавидовать, — согласился стать спонсором нашего проекта по
очистке на зимних каникулах. Какёин скоро придёт, и мы начнём.

Студенты кивают и приветствуют Джотаро, который в ответ поднимает ладонь.

При упоминании красноволосого он бросает кроткий взгляд на дверь.

— Обычно он никогда никуда не опаздывает, — объясняется Польнарефф, — не

знаю, что могло его так задержать.

— Ничего страшного.

Молчание.

— Жан-Пьер, — нарушает тишину Джотаро. Он не уверен, стоит ли спрашивать

то, что у него на уме. Не покажется ли он подозрительно заинтересованным?
Польнарефф поворачивается, чтобы взглянуть на него. — А на чём
специализируется Какёин?

Парень улыбается, — Изобразительное искусство. Думаю, живопись.

Куджо вспоминает запах скипидара, смешанный с выпечкой, и пятна краски на

лице Какёина в тот день. Теперь это имело смысл.

31/236
— А что насчёт тебя? — изображает интерес Джотаро.

— Бухгалтерия, — отвечает он, — что-то в деньгах просто цепляет меня.

Мужчина кивает.

— Я думаю, Какёин будет спрашивать о вашей работе, — продолжает

Польнарефф, скрестив руки на серой рубашке, — Он говорил, вы морской
биолог.

— Это правда, — Джотаро сглатывает, кратко вспоминая о своих проектах и

статьях.

— Это реально потрясающе! — просиял Жан-Пьер, — Я уверен, что вы делали

много крутых вещей, когда я был ребёнком…

Его прерывает скрип слишком резко распахнувшейся двери. Куджо встречается

взглядом с появившимся парнем, который изо всех сил старается не уронить
контейнеры и пакеты при нём, и быстро отводит его. У него потрёпанный вид, из
приоткрытых розовых губ вырываются судорожные вздохи, вздымающие грудь.
Члены клуба приветствуют его, в ответ получая лишь быструю улыбку. Парень
пробирается вглубь комнаты, опускаясь на колени, чтобы освободиться от груза.

Джотаро не мог отвести взгляд от взлохмаченных волос юноши, торчащих во все

стороны и ниспадающих каскадом на его лицо, он никогда не видел его в таком
состоянии раньше.

Какёин аккуратно проводит рукой по волосам, укладывая их, и с улыбкой шагает

к Куджо. Мужчина старается не смотреть на светло-голубую клетчатую
рубашку, обтягивающую широкую грудь студента.

— Простите, я опоздал, — выдыхает Какёин, его голос был необычайно

нервозным. Тонкими пальцами он поправляет воротник рубашки, от чего рукав
приспускается и открывает вид на изящные часы. Джотаро представляет, как
изысканно двигаются его руки, когда он рисует.

— Расслабься, — говорит Куджо первое, что пришло в голову. Панический взгляд

фиолетовых глаз напротив ужасно портит их. Он радуется, когда тот пропадает
после его слов, — Всё в порядке, я не спешу.

Джотаро улавливает, как зрачки Какёина скользят по его губам, а затем

поднимаются, чтобы встретиться с ним взглядом. Он осознаёт, что улыбается.

— Вас устраивает группа? Я просто планирую рассмотреть варианты, которые вы

предложили… — он протягивает руку к синей папке, которую Куджо уже видел,
и достаёт лист бумаги, помеченный накануне. — Может, нам стоит
познакомиться поближе?

Внутренности Джотаро сжимаются от интонации голоса Какёина, который,

скорее, утверждает, чем предлагает. Он жалеет, что не согласился выпить кофе
прежде.

— Конечно.

32/236
Какёин кивает и вместе с Польнареффом отправляется за стульями, чтобы
выставить их в передней части комнаты для Джотаро и главенствующей троицы.
Оставшиеся студенты устраиваются на своих раскладных стульях так, как будто
уже репетировали эту встречу.

Когда Какёин начинает говорить, становится тихо, его нежный голос

сопровождается милой улыбкой на губах.

— Спасибо всем, что пришли. Это Доктор Куджо, он согласился встретиться с

нами сегодня, чтобы обсудить имеющиеся планы по проекту.

Мужчина обдумывает звучание своего имени, слетевшего с уст Какёина.

Президент объясняет, Джотаро уточняет. Он удивлён выражениям лиц

слушающих, смесью шока, благоговения и улыбок. Когда Какёин просит его
представиться полностью, нервозность побеждает его стаж работы
профессором. Почему он так нервничает? Это совсем не трудный вопрос.

— Какого рода работой вы занимались? — продолжает юноша.

Куджо представляет краткую хронологию, описывая свою работу с исчезающими

видами, главным образом в Северной Атлантике. Он даёт подробную
информацию о своих исследованиях на озере Верхнее, реализующих план
водохранилища для мониторинга непостоянного качества воды. Выражение
лица Какёина остаётся спокойным и уважительным, пока он восхваляет занятие
своей жизни.

— А какое событие ваше любимое? Например, какую самую крутую вещь вы

делали? — вмешивается Польнарефф. Джотаро бы чувствовал себя как на
допросе, если бы не видел, как воодушевились студенты.

Ему приходится задуматься. Что является его любимым?

— Я ударил акулу однажды.

Очевидно, это был не тот ответ, который толпа ожидала услышать, по комнате
разлетелось хихиканье, когда Польнарефф радостно вскрикнул:

— Серьёзно? Как?!

Пришлось объяснять, что лимонная акула напугала его, подплыв сзади, пока он
фотографировал крабов вдоль субтропического побережья. Студенты с
изумлением наблюдали, как он описывал агрессивный язык тела акулы,
которому быстро положил конец апперкотом в нос. Джотаро отчётливо слышал
галантные смешки Какёина и, к счастью, увидел его искреннюю улыбку.

Затем последовал более серьёзный ответ, описывающий его усилия по

сохранению королевских морских звёзд, которыми он восхищался и которых
почитал. В течение двух лет он посвящал всего себя этому виду и был
вознаграждён постоянно растущей и процветающей популяцией.

— Спасибо, Доктор Куджо, — искренне поблагодарил его Какёин, — У кого-

нибудь есть вопросы по проекту или к нашему уважаемому гостю?

33/236
Одна студентка поднимает руку, и президент одобряюще кивает ей, — Сколько
человек отправится в поездку?

— У нас достаточно средств только для троих, — отвечает он, — что является
абсолютным минимум для осуществления основных задач.

— То есть, если Доктор Куджо присоединится, поедут только двое из нас?

Джотаро почувствовал укол вины после этого вопроса. До этого он не

задумывался, что займёт место студента, пытающегося научиться чему-то
новому.

— Да, Польнарефф и я отправимся с ним, — продолжает Какёин, — в основном

потому, что у него есть опыт работы на рыбацких суднах.

Джотаро поворачивает голову в сторону гордо улыбающегося парня.

Ещё один студент поднимает свою руку, — Доктор Куджо, могу я спросить,
почему вы вообще согласились на это?

Какёин выглядит почти униженным. Джотаро усмехается в ответ на этот вопрос,

и парень с удивлением смотрит на его довольное лицо.

— Это звучит весело.

Повисшая тишина требует уточнения.

— Я имею в виду, если вы решите действовать самостоятельно, я прекрасно

понимаю, что вы сможете пойти и сделать что-то подобное. Это стоящий проект.
И если я смогу сопровождать вас… это выглядит, как продуктивный способ
хорошо провести время и помочь, — честно заявляет Куджо. Даже слишком
честно.

Студенты с пониманием кивают.

Комната на мгновение полностью застывает без движения. Сглотнув, Какёин

продолжает говорить.

— Все, кто за второй вариант: Доктор Куджо едет с нами, поднимите руки.

Единогласное решение.

Губы Джотаро расплываются в ухмылке при взгляде на молодых людей перед

ним, поднимающих руки в непредвиденном согласии.

— Значит, решено, — довольно улыбается Какёин. Видимо, рассказов биолога

было достаточно для них.

Когда настанет декабрь, ему придётся научиться подавлять то, что, он был
уверен, станет его величайшей погибелью.

Ненадолго все отвлеклись на прочие дела клуба. После некоторых обсуждений и

празднования начала осуществления проекта, студенты начали расходиться в
весёлом настроении. Польнарефф подкидывал дополнительные пончики людям,
34/236
взволнованно их принимающим.

— Я вам ещё нужен? — спрашивает беловолосый, ссылаясь к Какёину,

возившемуся со своими вещами.

— Нет, спасибо, Жан-Пьер, — дружелюбно отвечает он, короткая улыбка

побуждает парня взять куртку и выйти.

Джотаро следует его примеру после кратких прощаний и обмена

благодарностями.

— В-вообще-то, Доктор Куджо, — Какёин поднимается с колен, — Могу я

поговорить с вами кое о чём?

Мысли об уходе немедленно покидают голову мужчины. Он сокращает

расстояние между ними и кивает, — Конечно.

— Я извиняюсь за опоздание… — начинает он, — Я…это случилось, потому что

какой-то парень остановил меня по пути сюда.

Джотаро сводит брови к переносице, наблюдая за лицом Какёина вопреки его

отведённому взгляду.

— Он сказал, что видел нас двоих в кофейне.

Куджо закусывает внутреннюю часть щеки, — И что он сказал по этому поводу?

— Он хотел узнать, что мы делали. Когда я рассказал ему о просьбе в

спонсорстве, он…он спросил, почему я оплатил ваш кофе, — его голос ослаб и
затих. Джотаро видел, как подпрыгивает его кадык, когда тот сглатывает. — Он
сказал, что сделал фотографии, — продолжил Какёин, грустные фиалковые
глаза, наконец, встретились с бирюзовыми. Джотаро был бы шокирован, не будь
он так зол. — И он попросил не говорить вам. Сказал, держаться на расстоянии,
иначе он…он донесёт об этом университету. О неподобающих отношениях
между студентом и профессором.

Джотаро чувствовал, как ярость загорается в его груди. Что за дерьмовый

ублюдок. Какой идиот станет вытворять такую чушь в начале семестра?

Какёин старается спокойно оценить ситуацию, чтобы выглядеть собранным в

глазах профессора. Он наклоняется влево и опирается о стол.

— Это был блондин? В уродских туфлях? — разрывает тишину Джотаро. Какёин

кажется удивлённым, но кивает. — Да, он…может стать проблемой. Я не знаю,
что происходит у него в голове. Наступил только второй день занятий, а он уже
стал огромной занозой в моей заднице, — глумится Джотаро, — Его зовут Дио. Я
понятия не имею…чего он хочет от меня.

Какёин сделал паузу. Кажется, он вздохнул с облегчением. — У вас могут

возникнуть неприятности просто потому, что вы выпили со мной кофе?

Джотаро моргает, — Я не знаю.

Веки Какёина тяжелеют, и он смотрит на ноги мужчины.

35/236
— Просто игнорируй его, — заявляет Куджо, — Я позабочусь об этом. Спасибо,
что рассказал всё.

Какёин улыбается уголками губ, — Мне очень жаль…если бы я не настоял на

кофе, вам не пришлось бы разбираться с этим.

— Мне не пришлось бы с этим разбираться, не будь он засранцем, —

успокаивает его Джотаро, — Ты не должен извиняться.

Какёин ничего не говорит.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя некомфортно рядом со мной, —

продолжает Джотаро, — Приходи в мой кабинет в любое время, когда тебе
понадобится. Я пришлю тебе свои рабочие часы по электронной почте.

Какёин кивает, молчание между ними приятное и дружелюбное.

На следующий день мужчина сидит в своём кабинете и не утруждается никакой

работой, вместо этого он просто смотрит в окно на воробьёв, порхающих с
одного куста на другой, и просто ждёт.

Как по часам, раздаётся стук в дверь.

— Войдите, — зазывает он спокойно.

Дио вошёл в комнату, заметив стул, появившийся перед столом Джотаро.

— Здрасьте, Доктор Куджо, — его дерзкий тон сразу же выводит хозяина

кабинета из себя.

— Здравствуй, Дио, — отвечает он коротко. — Чем я могу помочь тебе сегодня?

— У меня есть несколько планов для наших занятий, похоже, в выходные будет в
самый раз, — он садится на стул, скрестив ноги и сосредоточив взгляд на листе
перед собой, который в следующую секунду падает на стол к профессору.

— Я больше не смогу предоставлять тебе занятия, Дио, — просто заявляет

Джотаро.

Глаза Дио расширяются, но Куджо не осмеливается свести с них пристальный

взгляд.

— Почему нет?

Джотаро кладёт сложенные руки на стол и наклоняется вперёд, мальчик,

очевидно, замечает, что расстояние между ними уменьшилось. — На что ты
надеялся, шантажируя меня? — откровенно спрашивает он.

— О чём вы говорите? — выражение замешательства на лице Дио было бы

убедительным, если бы не острая способность Джотаро распознавать чушь.

— Ты угрожал мне и студенту дисциплинированными мерами со стороны

36/236
университета. Зачем? Что ты получишь от этого? — продолжает Джотаро, его
голос ровный и грубый.

Показуха Дио разрушается. Его лицо искажается в гримасе отвращения, — Он

рассказал вам.

Джотаро пытается сдержать свирепый взгляд при себе. — Конечно, он сделал

это. Ты угрожал не только мне, но и ему. Отвечай на мой вопрос.

Карие глаза Дио сверкают негодованием.

— Я хочу заняться с вами сексом, Доктор Куджо, — за его нескромными словами

следует провокационный наклон в сторону мужчины.

Джотаро признаёт, он ошеломлён. Он никак не ожидал такого прямого

признания. Дио даже не выглядит взволнованным, беззаботная улыбка
украшает его губы. Каким-то образом ему удаётся не растерять остатки
самообладания.

— Это не… Этого не случится, — утвердительно выдаёт Джотаро в неизменное

довольное лицо Дио, — Ты должен немедленно прекратить такое поведение.

— Или что? — скрещивает блондин руки на груди, откидываясь на спинку стула

и наклоняя голову.

— Или я отстраню тебя от курса, — отвечает Куджо, — и доложу о тебе в

комитет по этике.

Дио усмехается. — Вы действительно не заинтересованы? Мне казалось, что я

уловил искру между нами, — он хмыкает.

Джотаро моргает. Его глаза точно нацелены на Дио, пока он снова пытается
принять нейтральное выражение лица. Мальчишка неловко ёрзает от гнетущего
напряжения.

— Я буду предельно ясен. Ты отдаёшь мне фотографии, которые сделал, или

удаляешь их. Ты больше не входишь в этот кабинет без академической на то
причины. Ты говоришь со мной только по вопросам, связанным с обучением.
Если я увижу или услышу, что ты пытаешься провернуть что-то подобное, я даже
не буду ничего с тобой разъяснять, я отчислю тебя с курса, и о тебе станет
известно всем.

Дерзкая позиция Дио утекает от него, как по маслу.

— Где фотографии?

Дио не двигается. Как и Джотаро. Они остаются в таком состоянии весь этот
натянутый момент.

— На моём телефоне, — наконец ломается он.

— Я хочу увидеть, как ты удаляешь их.

Дио подчиняется, включает свой телефон и кладёт его на стол между ними.
37/236
Джотаро наблюдает, как он перелистывает фотографии, на которых он и Какёин
сидят, разговаривают и пожимают друг другу руки. Одна за другой они
стираются.

— Это все, — издаёт Дио, от его былой уверенности, которую он демонстрировал

пару минут назад, не осталось и следа.

— Отлично. Ты отчислен с курса с этого момента.

— Что? Но вы сказали…

Джотаро поднимает подбородок, глядя на Дио сверху вниз, — Я солгал.

Дио раскрывает рот, чтобы возразить.

— Если ещё раз выкинешь такое дерьмо, я сообщу о тебе комитету. Выметайся
из моего кабинета.

Студент медленно поднимается со своего места, не оглядываясь, выполняя

приказ.

Джотаро помешивает лёд в стакане с виски, который, как он решил, просто

необходим в этот вечер. Телевизор гудит что-то несущественное и глупое, но он
слишком погружён в свои мысли, чтобы обращать на это внимание.

Я хочу заняться с вами сексом, Доктор Куджо.

Он пытается вспомнить, когда в последний раз кто-то говорил ему что-то

подобное. На ум приходит легкомысленная возня на задних сидениях
автомобиля времён колледжа, когда он мог достать там всё, что душа
пожелает, при первой необходимости. Но с возрастом он начал находить
утешение в уединении, океан смывал все заскоки юности. Он едва ли даже
заметил, как это произошло, но теперь, когда он вновь проигрывал это в голове,
Куджо Джотаро обнаружил, какую глубокую рану на его душе оставляют
капканы одиночества.

Спотыкаясь, мужчина направляется на кухню, пытается удержать равновесие,

несмотря на головокружение и туман перед глазами, подаренные ему четырьмя
стаканами виски. Спинка стула скрипит, стараясь поддержать большую часть
веса, обрушившегося на неё, пока он неуклюже подцепляет яблочный батончик.
Засунув его в рот, он возвращается в спальню, по пути ударившись о дверной
проём бедром.

Я хочу заняться с вами сексом, Доктор Куджо.

Джотаро крепко прижимает к себе виски и плюхается в постель, не сводя глаз с

постоянно меняющихся цветов телевизора. Голос Дио эхом отдаётся внутри него
каждый раз, когда мысли начинают ускользать из его головы. Он думает о том,
насколько убога вся эта ситуация, и благодарен, что преподаёт всего два дня в
неделю. Что за ебанутая неделя. Эти глупые дети, портящие ему жизнь именно
так, как позарез ему не нужно. Голова идёт кругом, и он даже не уверен, виной
тому виски или сценарий, в котором он оказался одним из главных героев.

38/236
Он выключает телевизор. Слишком шумно.

В тишине, повисшей в тёмной квартире, слышно только тяжёлое дыхание

хозяина. Затем глухой стук стакана о прикроватную тумбу.

Его мысли дрейфуют, перескакивая от одной темы к другой. Он слышит, как

разговоры, однажды сказанные, повторяются вновь и вновь, слышит, как
хлопнула дверь кабинета, когда Дио вылетел из него. Тихий бой электронных
ударов смешался с ненужной болтовнёй.

Он слышит смех, эхом переходящий в насмешки.

Его глаза уставлены в никуда, темнота окутывает его неописуемым комфортом.

Виски затуманило мысли, но в то же время сделало их более интенсивными.

Он думает о грустных фиалковых глазах, в просьбе о помощи обращённых к

нему, о низко опущенных ресницах. Он видит небесно-голубой плед, прядь
растрёпанных волос, пухлые губы, когда он пристально смотрит на него. Тонкие
пальцы танцуют над всем, что он представляет, отбрасываемые тени ложатся на
бледную кожу, широкие плечи гордо расправлены…

Я хочу заняться с вами сексом, Доктор Куджо.

Зрачки Джотаро расширяются, он слышит голос отличный от Дио, и тут же

проклинает себя за это. Его имя на устах Какёина, даже формально, неустанно
всплывало в его голове. Он поднимает глаза к потолку, зная, что он совершенно
точно, по-настоящему, полностью, проебался.

Он позволяет себе услышать это снова, громче.

Я хочу заняться с вами сексом, Доктор Куджо.

Джотаро винит в отсутствии своего сопротивления алкоголь. Но он не уверен,

кого стоит винить, когда кладёт руку на нарастающую внутри брюк эрекцию.

Как бы Какёин выглядел во время секса? Он бы стонал, кричал? Сжал бы он

губы, чтобы подавить и то, и другое? Его волосы рассыпались бы по подушке,
выбившиеся пряди красивых малиновых волос прилипли бы ко лбу от пота?
Сказал бы он что-нибудь, назвал бы имя Джотаро? И если бы назвал, то как,
формально или нет?

Его дыхание становится ещё тяжелее, когда он, наконец, освобождает от ткани
боксёров член, с отскоком ударяющийся о его живот. Он почти не может думать
ни о чём другом, когда обхватывает свою плоть и медленно, но сильно
поглаживает, прижимая пальцы к чувствительной коже у основания.

Как бы выглядело его тело? Он казался хорошо сложенным, но долговязым.

Скулы, ярко выраженные на нежном лице, делали его похожим на угловатую
скульптуру. Джотаро был сражён с самого начала, бесполезно было отрицать
это в данный момент. Он гадает, чувствовал ли Какёин его напряжение, когда
тот подходил слишком близко, или даже подавленное желание оказаться ещё
ближе. Смог бы Какёин захотеть его даже в самых лучших обстоятельствах?
Ведь он был в два раза старше его, что отражалось и на его теле.

39/236
Грудь Джотаро поднимается и опускается в ритм его мыслей, пропитанное
алкоголем горячее дыхание неровно вырывается изо рта. Он обводит нежную
головку большим пальцем, покачивая бёдрами, прежде чем снова обхватить
ствол кулаком.

Тело Какёина искажается в позах, которых Джотаро не видел со времён

колледжа. Его тонкие пальцы сжимают то, что должно было быть простынёй
под ним, его нуждающиеся фиолетовые глаза, потемневшие от возбуждения,
уставлены на Джотаро. Его задница ощущалась бы божественно. В любом
случае, она выглядела так в тех проклятых узких джинсах, которые он носит.
Джотаро представляет себе джинсы, отброшенные на пол. Сосал ли он член?
Позволил бы он Джотаро отсосать его? Что заводило бы его больше всего? Что
могло бы возбудить его до предела? Джотаро представлял себе его реакцию на
поцелуи в шею, на язык, ласкающий соски, на руки, поглаживающие
внутреннюю сторону бёдер.

От ускоренного темпа с губ слетает пыхтение и скулёж, виски льётся из его

голоса. Волосы, всё ещё влажные после душа, принятого накануне, намочили
подушку под ним. Он сжимает свободную руку в кулак, сминая белые простыни.
Он близко, и он это знает, яйца просто умоляют об облегчении с каждым
похабным движением. Джотаро закрывает глаза и усиливает хватку, и это
ощущение вырывает стон из глубины его груди. Он слышит то, что в его мыслях
является Какёином, хрипло и отчаянно стонущим.

Я хочу заняться с вами сексом, Доктор Куджо.

Рука задерживается у основания члена, когда он, дёрнув бёдрами, кончает.

Незаметные брызги спермы летят на его голую грудь, остатки стекают на
пальцы, всё ещё не отпустившие плоть. Он шипит сквозь зубы, жар на лице
ничто по сравнению с прохладной волной облегчения, окатившей его. Глаза
снова открылись, бесполезное действие, ведь в темноте всё равно ничего не
видно.

Ему уже плевать, что он весь перепачкан собственной спермой. Ему уже на всё
плевать. Он обнаруживает себя бездумно дрейфующим к чувству вины,
парящему где-то вдалеке, и необходимости сомкнуть веки и заснуть.
Небрежным движением простынёй он стирает большую часть беспорядка со
своего тела и ладоней; для него этого достаточно. Голова вновь кружится, когда
он вжимается в матрац, желая, чтобы тот полностью обернул и поглотил его без
остатка.

Джотаро не уверен, в какой именно момент провалился в сон, но вращение

последовало за ним.

40/236
Глава 4. Неон

Джотаро жалел обо всём.

Хоть он и принимал душ прошлым вечером, этим утром снова приходится

обдавать своё тело водой, такой горячей, что кожа начинает краснеть. Хмурый
взгляд уставлен на стекающие капли, его пульсирующая голова снисходительно
принимает поток воды.

Он сходит с ума. Сходит с ума по собственной вине. Мысленно он карает себя,

чувства вины, ненависти, отвращения пожирают его. О чём он только думал?
Мастурбировать на парня вдвое моложе его, явно не меньше? На кого-то, у кого
были все
причины смотреть на него снизу вверх и уважать его.

Единственное, чем он может тешить себя — знание того, что это останется
только в его воспоминаниях. Никто и никогда об этом не узнает.

Выключив душ, Джотаро слышит гудение стиральной машины, выходя из душа и

обматывая бёдра полотенцем. Он заставляет свои мысли устремиться к более
плодотворному поприщу, сосредоточиться на своей работе, которую он
надеется выполнить. Возможно, было бы благоразумнее покинуть давящие
стены квартиры и отправиться в офис, но он не настолько инфантилен, чтобы
просто убегать от самого себя. По крайней мере, не в этот раз. Особенно, когда
организм пытается убить его ужасающей болью в голове и животе.

К тому времени, когда солнце заходит за горизонт, Джотаро находится уже в

лучшем состоянии. Похмелье, которое он лелеял, казалось, утихло. Он посвятил
себя книге, которую уже давно хотел прочесть, решив, что ему нужно заняться
чем-то помимо бессмысленных самокопаний. Он даже ответил на несколько
новых электронных писем, в первую очередь от давнего коллеги,
интересующегося о его успехах в преподавании. Конечно, Джотаро солгал в
своём ответе. Приятно было осознавать, что люди помнят и думают о нём так
же, как и он, предаваясь воспоминаниям. Однажды он вернётся к своим
исследованиям.

Почти два часа утра. С экрана телевизора диктор новостей бубнит какие-то
пустые глупости. Джотаро смотрит в открытое окно гостиной, отправляя в рот
полуночную закуску. Невзрачные тёмные здания окропляют мглу светом своих
маленьких окон, уличные фонари оставляют жёлтые круги на пустом тротуаре.
Он любит ночь, её темнота обеспечивает комфорт подобный тому, что он
получает от тени козырька неизменной белой фуражки.

Из спальни доносится звук вибрации телефона.

Его внимание переключается с покачивающихся деревьев на неожиданный шум.

Кому бы понадобилось связываться с ним в два часа ночи. Особенно после того,
как за весь день о нём вспомнила лишь парочка людей. Босыми ногами он
шагает к кругу искусственного света, освещающего тёмный угол спальни.

«1 НОВОЕ СООБЩЕНИЕ»

41/236
Брови сползают к переносице, когда он видит имя отправителя.

О Боже.

Он умудрялся не думать о нём весь день, занимаясь более важными делами.

Теперь имя мальчика смотрит с экрана прямо в его глаза. Он открывает письмо.

«Жжжжжжжжжжхфхфггггллл; клкл»

Джотаро невольно улыбается и выпускает воздух через нос. Брови на мгновение

приподнимаются в удивлении, когда он снова глядит на ерунду перед собой. Он
перепроверяет отправителя. Это действительно Какёин. Вероятно, это
сообщение не требует ответа, но ему всё же интересно, как такое могло
случиться. Должно быть, он случайно набрал это в кармане или что-то в этом
роде. Джотаро сидит на краю своей свежевыстеленной кровати, уставившись на
телефон, ожидая нового сообщения с какими-нибудь оголтелыми извинениями.

И он получает новое письмо, но это не извинения.

Он открывает его, только чтобы обнаружить там фотографию.

Его улыбка становится шире. Это селфи явно очень пьяного ухмыляющегося
Какёина, выглядывающего из-за угла с напитком в другой руке. За его спиной
Польнарефф, сверкающий всеми своими белыми зубами с ладонью, сложенной в
рокерскую козу. Он видит и других, которых не может распознать, в основном
девушек, корчащих разные глупые лица и строящих забавные позы. Красные
волосы Какёина кажутся фиолетовыми в свете, по-видимому, клуба, его глаза
затуманены. Неоновая вывеска на заднем плане предоставляет зеркально
отражённую часть названия сего места.

Джотаро громко смеётся. Что это вообще за херня? Что за тупой, блять, ребёнок,
отправляющий такое дерьмо профессору? Он слышал о пьяных сообщениях и
звонках, но не о пьяных электронных письмах. Если бы ситуация была другой, он
уверен, что принял бы дисциплинарные меры. Сейчас, однако, он рассматривает
фотографию с тяжёлыми веками, но неприкрытым интересом. Она напоминает
ему о его собственных студенческих днях, некоторых из которых он, наверняка,
даже не помнит.

Вдруг его глаза улавливают кое-что странное. Его улыбка исчезает,

изображение слишком маленькое, чтобы точно определить, что он видит. Двумя
пальцами он открывает фотографию и увеличивает масштаб, размывая
картинку, но подтверждая свои подозрения.

Указательный и большой пальцы зависли над краем красного пластикового

стаканчика в руках Какёина.

Он сглатывает. Это может быть случайность, но что-то втирает ему недоверие.

Он не может определить, чья это рука и не может получить достаточно чёткого
изображения, чтобы определить многое другое, кроме того, что это
определённо пальцы.

Противоречивые чувства захлёстывают его, мокрым одеялом оседая в его

животе. Польнарефф тоже там, так что, если что-то пойдёт не так, он ведь
сможет помочь, верно? Но кто все эти остальные люди, доверяет ли им Какёин?
42/236
Джотаро в любом в случае не в том положении, чтобы предпринимать что-то в
отношении того, что может произойти, поэтому стоило бы просто забыть об
этом. Какёин взрослый человек, он может сам справиться со своими
проблемами.

Вопреки своим логическим размышлениям, его взгляд фокусируется на

светящейся вывеске позади молодых людей. Он принимает это к сведению и
первый результат поверхностного Google-поиска показывает ему ночной клуб
примерно в десяти милях от кампуса. Теперь взгляд задерживается на адресе.

Он выключает телефон и кладёт на кровать рядом с собой. Возвращается

темнота, и только тусклый свет настольной лампы из гостиной проникает в
спальню и отбрасывает на лицо Джотаро мягкие тени. Единственное, что
нарушает тихую идиллию — отдалённое гудение телевизора и тяжёлый вздох
мужчины.

Он не должен вмешиваться, но некоторое наблюдение никому не навредит, так

ведь?

Без носков он надевает туфли, хватает свитер, суёт телефон в карман и

направляется к двери. Тот снова вибрирует.

Поездка складывалась напряжённая. Он ругал себя, перебирал слова в голове,

спорил с собой, что правильно, а что нет. Это явно выходило за рамки его
профессорских полномочий, особенно относительно студента, даже не
обучающегося на его курсе. Но ему ничего не оставалось делать из-за этой
глупой фотографии. Что, если Какёин отправил ему эти письма в просьбе о
помощи? Потому что он видел то, что видел, и не мог теперь просто остаться в
стороне. Если с Какёином случится беда из-за его сомнений, он не сможет жить
спокойно.

По басистым битам, отдающимся в машине, Джотаро понял, что он уже близко.

Он сворачивает вниз по улице и замечает тенистое здание с шеренгой людей
перед входом, несомненно, ожидая скрупулёзного решения судьи. Доехав до
тротуара и развернувшись, он остановился на противоположной от клуба
стороне дороги. Фары гаснут, но машина остаётся заведённой.

Выход, очевидно, находится где-то кроме передней части здания, так как там
всего одна дверь. Джотаро просто ждёт и наблюдает за группой разодетых
тусовщиков, выходящих на улицу откуда-то слева. Вот куда ему надо было
смотреть.

Прошло около пятнадцати минут. Он наблюдал, как вышибала впускает внутрь

несколько полуодетых женщины, к их большой радости. Непрекращающееся
громыхание музыки раздражает его. Неужели Какёину действительно нравятся
подобные места? Он не похож на такого человека. Хотя Джотаро предполагает,
что видел только его учебную личность, на которой и основывались все
представления о нём. Когда он моргает, неоновый след вывески горит под его
веками.

Слева вновь появляется шумная толпа, и самый высокий из них — Польнарефф.

Джотаро подумывает окликнуть его, но решает остаться на месте. Он узнаёт

43/236
ещё несколько лиц с той несчастной фотографии, одно из них — девушка с ярко-
зелёными волосами, заплетёнными в косы. Среди них Какёин, однако,
отсутствует. Он отчаянно ищет глазами, надеясь, что даже в тусклом свете
переулка его волосы сразу зацепят внимание. Стало окончательно ясно, что
причины его волнений не было среди них после того, как толпа устремилась к
подъехавшей машине, спотыкаясь по пути.

Джотаро не знал, почему вышел из машины. Его здравый смысл затуманен

безрассудной озабоченностью. Каждый шаг он делает быстрее, чем
предыдущий, края свитера развеваются позади него на ветру.

Дверца автомобиля закрывается прямо перед тем, как он добирается до него.

Не задумываясь, он стучит в окно, его растрёпанные волосы и взволнованное
лицо отражаются в стекле, как напоминание о том, кем он является. Он отводит
взгляд. Дверь снова открывается и высовывается одна нога.

— Доктор… Доктор Куджо? — заикаясь, произносит Польнарефф, его лицо

выражает искреннее замешательство. Джотаро едва слышит его из-за музыки,
доносящейся из клуба. Остальные бубнят у него за спиной.

— Где Какёин? — выпаливает он. Румянец, появившийся на лице Польнареффа,

резко контрастирует с ледяными белыми волосами.

— Ка-Какёин? Ах, да, — хихикает парень, — Он сказал, что…поймает попутку

позже.

— Он всё ещё здесь? — подталкивает его Джотаро, перекрикивая беспрерывный

шум.

— Да, здесь, — широкая улыбка рассекает его лицо, и глаза томно закрываются,
— Он догонит нас позже.

Мужчина кивает, пытаясь совладать с бешеным всплеском гнева внутри.

— Что вы делаете? — спрашивает Польнарефф, его лицо выражает слишком

многое, — Что вы делаете здесь?

Куджо хмурится, стеклянный взгляд студента заставляет его тщательнее

обдумать свой ответ, — Я был здесь неподалёку.

Польнарефф смеётся. — О-окей, Доктор. Я напишу ему, — он тянется к карману,

чтобы достать телефон, — Он разозлится на меня за то, что я достаю его.

Водитель кричит что-то в их сторону, привлекая внимание.

— А-а, эй, Док, нам пора, ээ…я напишу Какёину, хорошо? — тараторит
Польнарефф, медленно закрывая дверь. Снова появляется отражение Джотаро.
Машина отъезжает, оставляя мужчину на обочине.

Какие дерьмовые друзья. Когда он учился в колледже, у них было негласное

правило всегда оставаться вместе, как группа. Нельзя было просто оставить
кого-то позади. Какёин тоже идиот, остался там, когда все его друзья ушли. Это
было не похоже на него, обычно такого собранного и ко всему подготовленного.
Джотаро снова хмурится, оглядывая окрестности, слыша, как вышибала спорит
44/236
с какой-то визгливой шпаной. Что ему делать? Можно ли вообще хоть что-то
сделать? Он никак не мог попасть в клуб, так как вход и выход охранялись
этими громилами, и его определённо не пропустили бы в свитере и домашних
штанах.

У него не было другого выбора, кроме как вернуться к своей машине. Он

захлопывает дверь, зная, что, скорее всего, выглядит недобросовестным, но
ничего не может с этим поделать. Машинально он достаёт телефон.

«1 НОВОЕ СООБЩЕНИЕ»

Кровь стучит в ушах. Оно было отправлено около двадцати минут назад.

«Я е знаю я воывуткси или чттакое»

Джотаро трёт глаза свободной рукой, сильно нажимая, давление возвращает

его к
логике. На этот раз он решается ответить.

«Какёин,
Где ты?»

После отправки он кладёт телефон на колени и ждёт. Его глаза прикованы к

выходу из здания, каждая утекающая минута приносит всё больше
беспокойства, поедающего его изнутри.

Прошло десять минут.

И тут он видит его.

Нет никаких сомнений, что это именно он, густые красные волосы обрамляют его
лицо. Рукой он обнимает другого мужчину, кого-то, кого Джотаро не узнаёт. Он
раздражённо втягивает воздух через зубы.

Распахнув дверцу, Джотаро выскочил из автомобиля, но замедлил ход, понимая,

что это, вероятно, выглядит не очень хорошо. Пара поворачивает налево и
продолжает свой путь, ноги Какёина заплетаются с каждым неустойчивым
шагом.

Они повёрнуты к Джотаро спиной по мере его приближения. Он не уверен, как

будет правильно поступить в этой ситуации. Имел ли он право вмешиваться?
Очевидно, что нет, но разве это его волновало?

— Какёин! — зовёт он, и его строгий голос эхом прорывается сквозь бам-бам-бам
басы.

Красноволосый медленно поворачивает голову на звук, в то время как его

партнёр уже пристально смотрит на потревожившего их человека. Они
замирают, почти на полушаге. Джотаро опасливо приближается, что-то в глазах
незнакомого мужчины заставляет его насторожиться.

— Доктор… Куджо? — протянул Какёин, его веки опустились на измученные

глаза. Его лицо выражает смятение. Было так чуждо видеть мальчика в
подобном виде, особенно в такой броской одежде.
45/236
Мужчина рывком притягивает студента к себе. — В чём дело? — в его голосе
звучит фальшивая уверенность. Джотаро в уме анализирует то, что нужно
сказать.

— Ты выглядишь…забавно…без своей шляпы, — вставляет Какёин, смеясь, его

рука болтается рядом с ним сама по себе.

Куджо свирепо смотрит на мужчину, который отвечает ему тем же.

— Я знаю, что здесь происходит.

Мужчина даже не шелохнулся. Какёин хлопает ладонью по его груди и сжимает

край его рубашки.

— Мы собираемся завалиться спать, — утверждает незнакомец, его лицо

кривится в крокодильей улыбке. Джотаро практически чувствует запах лжи,
исходящий от него. Это наполняет его яростью.

Джотаро становится слишком близко к мужчине. Тот отшатывается назад,

выплюнув только «воу, чувак», пока Какёин изо всех сил старается справиться
со сменой положения точки опоры. Он взвизгивает, действительно странный
звук.

— Расслабься, приятель, — лепечет он, — Мы знаем друг друга со школы. Правда

же, Какёин?

Парень оживляется при упоминании своего имени и склоняет голову набок, —

Ага.

— Ты выглядишь немного старовато для университета, — холодно говорит

Джотаро, засунув руки в карманы свитера.

Мужчина сглатывает. Ему явно уже давно за двадцать, морщинки украшают

уголки его глаз.

— Какой у него профиль? — невозмутимо спрашивает Куджо.

Теперь он просиял. — Графический дизайн.

Джотаро стискивает зубы.

Прежде чем тот успевает подумать, он впечатывает кулак в лицо незнакомца.

Какёина отбрасывает, и он кряхтит от столкновения с землёй. Его бывший
сопровождающий пытается отползти подальше, следы от костяшек на нижней
челюсти явно поразили его больше, чем требовалось. Джотаро быстро хватает
его за воротник рубашки, некомфортно притягивая к своему лицу.

— Убирайся отсюда к чёрту, или я вызываю полицию, — рычит он, не обращая

внимания на боль в руке.

Незнакомец отчаянно кивает, широко раскрытые голубые глаза полны страха.

Куджо откидывает его и наблюдает за тем, как он, спотыкаясь, пятится назад,
прежде чем развернуться и поспешить вниз по улице.
46/236
Внимание Джотаро переключается на парня, валяющегося на земле. Он
перекатывается с боку на бок, закрыв глаза и напевая какую-то мелодию.
Джотаро опускается на колени рядом с ним, замечая рваные лоскутки на
зелёных штанах мальчика и пятна крови, венчающие их.

— Какёин, — мягко произносит он, кладя руку на его плечо. Он перестаёт

кататься и резко открывает глаза, чтобы взглянуть на мужчину.

— Это Доктор Куджо! — восклицает Какёин.

— Это я, — кивает он, улыбаясь, — Я собираюсь помочь тебе подняться.

Какёин издаёт стонущий звук, когда Джотаро поднимается и встаёт у его ног.
Он велит ему наклониться вперёд и вытянуть руки — просьба, по-видимому,
слишком трудновыполнимая для студента. Тем не менее он делает это, его
слабая хватка компенсируется жесткими руками мужчины. В неловких
соприкосновениях Джотаро удаётся обхватить Какёина, и тот также крепко
вцепляется в него пальцами. Рука обнимает талию парня со спины, поддерживая
вес, так как его собственные ноги мало в этом помогают.

— Мягкий… — шепчет он, не сводя глаз с лица своего спасителя. Джотаро

заставляет себя смотреть только вперёд на свою машину, обдумывая, как они
должны туда добраться.

— Теперь мы немножко прогуляемся, — пробормотал Куджо, волосы Какёина так

близко к его лицу, что он чувствует цветочные нотки того, что он, должно быть,
на них использовал. Мальчик кивает ему в грудь.

Медленно, они сокращают расстояние до машины. Воздух наполняется запахом

спиртного каждый раз, когда Какёин открывает рот, невнятно бубня всякую
чепуху. Наконец, Джотаро открывает пассажирскую дверь, поддерживая
неудачливого пьяницу.

— Ты можешь забраться в машину? — спрашивает он. Рука Какёина поднимается

и дотрагивается до груди мужчины, его пальцы играются с тёплым воротником
чужого свитера.

— Это твоя машина? — бормочет он в ответ.

— Это моя машина.

— Хмммхорошо, — Какёин опирается на Джотаро, пока не оказывается на

сидении, ноги всё ещё болтаются у тротуара. Тот подталкивает его вглубь
салона и следит, чтобы он не ударился головой. Ему не хватает ощущения руки
Какёина на своём плече.

После того, как парень полностью оказывается в машине, Джотаро пристёгивает

его ремнём. Стройное тело легко поддаётся на все манипуляции, а голова с
глухим стуком откидывается на подголовник.

Дверь закрывается, и у Джотаро чуть не случается сердечный приступ, когда он

перемещается в кресло водителя. Какого хрена он вытворяет? Он смотрит перед
собой, вглядываясь в тёмную дорогу к дому. Останавливаясь на мгновение, он
47/236
глубоко вдыхает воздух, затем выдыхает. Запах алкоголя неизбежно
разливается вокруг него.

— Какёин, где ты живёшь? — спрашивает он, разрушая тишину между ними.

Глаза Какёина рассеянно открываются, когда он поворачивает голову по

направлению к источнику шума, — Доктор Куджо?

Джотаро не может сдержать напряжённой улыбки. — Привет, Какёин. Где ты

живёшь?

Туманный взгляд парня задерживается на мужчине, не привыкшему к

подобному разглядыванию, затем скользит по его телу и возвращается к лицу.

— Северная… Ммм… Миннесота, — наконец отвечает он.

— Нет, Какёин. Где ты живёшь сейчас? — усмехается Джотаро.

— Кто знает, — бормочет Какёин, его глаза теперь прикрыты тяжёлыми веками.

Джотаро вздыхает. Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

— Ты живёшь в квартире или в доме? — всё ещё пытается он.

Какёин стонет, раскачивая головой из стороны в сторону, и пинает сидение

спереди ногой.

Блять. Блять, блять, блять.

Джотаро вцепляется в руль с такой силой, что пострадавшие ранее костяшки

пальцев белеют. Он даже не слышит повторяющиеся басы, до сих пор
доносящиеся из клуба, сосредоточившись только на дыхании Какёина.

Хорошо, что он сменил постельное бельё.

Его карьера проносится перед глазами.

Поднимать тело Какёина на второй этаж по лестнице оказалось далеко не

простой задачей, с каждой минутой мальчик становился всё слабее и менее
отзывчивым. Но Джотаро справился, искренне надеясь, что никто не увидел, как
он затаскивал тело крайне молодого человека в свою квартиру.

Какёин оживляется при звуке закрывающейся двери, его разум значительно

отстаёт от событий вокруг, — Где…

— Ты в безопасности, Какёин, — шепчет Джотаро в его ухо, когда голова

склоняется к плечу.

Он снова бормочет что-то неразборчивое в ответ, чего Джотаро понять не

может. После удара локтем по выключателю свет вспыхивает, выдёргивая из
мрака оформленную в минимализме квартиру. Какёин возится у груди Джотаро,
прижимаясь щекой к мягкой ткани его свитера, в попытке скрыться от резкого
яркого света.
48/236
В каком-то смысле это ощущается так, как будто сейчас это всё происходит не с
ним. Джотаро знает, что ведёт Какёина в спальню, осторожно, шаг за шагом, но
чувствует, будто делает это вовсе не он. Он просто наблюдает со стороны, его
действия чужды и странны. Будь он лучшим человеком, то кричал бы на эту
фигуру, которая лишь предположительно является им, спрашивая, какого чёрта
он думает, что делает. Но он им не является.

Какёин благодарен за то, что больше не придётся идти, томная улыбка

украшает его губы, когда он плюхается на кровать. Джотаро приступает к своей
работе, снимая кроссовки мальчика под его пристальным взглядом.

— Тебе она нравится? — мурлычет Какёин, его голос слишком громкий.

— Нравится кто? — спрашивает Джотаро, ставя левый кроссовок рядом с тумбой

— Моя обувь~ — нараспев говорит он с закрытыми глазами.

— У тебя славная обувь, — отвечает Джотаро. По правде говоря, он не большой

поклонник кроссовок, особенно в таком ярко-оранжевом цвете. Но они подходят
этому другому Какёину, скрытому за образом прилежного ученика,
предоставленного Джотаро. Хотя развязывать их было непросто.

Парень издаёт то, что Куджо может истолковать только как смех, ставя другой
кроссовок к его паре.

— Оставайся здесь, — мужчина поднимается на ноги, наблюдая, как Какёин

засовывает руки под спину, чтобы приподнять на них своё тело. Он оставляет
мальчика одного, спеша на кухню, чтобы распахнуть дверцу холодильника.
Этого мало, но это всё, что у него есть. Перерыв кухонные ящики, он наконец
находит то, что хотел.

Вернувшись через пару мгновений, Какёин предстаёт перед ним сидящим,

упёршись локтями в колени и уткнувшись лицом в ладони. Джотаро встаёт
перед ним, встряхивая его плечо и произнося его имя, побуждая парня оторвать
взгляд от сложенных рук.

Дорожки слёз поблёскивают на лице мальчика, лунный свет из окна напротив

подчёркивает эту влагу. Брови мужчины сводятся на фиолетовых глазах
мальчика, смотрящих на него с бусинками слёз, обрамляющими его глаза и
ресницы. Джотаро сглатывает. Прошло всего несколько минут, пока его не было
рядом, что могло так существенно изменить его настроение?

— Выпей это, — он протягивает ему бутылку холодной воды, уже открытую.

Покрасневшие глаза Какёина метаются от лица мужчины к бутылке, чувство
облегчения, казалось, омывает мужчину, когда он тянет к ней руку.

Неаккуратными движениями у него получается поднести горлышко к губам и

сделать глоток, Джотаро наблюдает, как двигается его кадык с каждым
последующим глотком. Заплаканные глаза снова открылись и слеза, скатившись
по щеке, упала на свисающую чёлку.

Бутылка быстро опустошается, а Какёин, казалось, даже не замечает, как

наклоняет её всё сильнее и сильнее.
49/236
— Всё, — говорит Джотаро, привлекая внимание мальчика. Он отдаляет бутылку
ото рта, поддерживая её пальцами и любопытно оценивая.

— Ты хочешь ещё? — спрашивает Куджо, стараясь, чтобы его голос звучал так
же ровно и тихо. Он осторожно берёт бутылку, не желая выдёргивать её из рук
Какёина, а просто давая ему понять, что можно отпустить её.

И он делает это, его пальцы оставляют бутылку, но глаза остаются

прикованными к ней. Джотаро воспринимает это как «да», поскольку Какёин не
даёт никаких других показателей. Он разворачивается по направлению к двери,
делает несколько шагов, прежде чем замереть, как вкопанный.

— Пожалуйста… не уходи.

Мужчина оглядывается назад на Какёина, тот смотрит на него несчастными

глазами и, должно быть, с самым жалостливым выражением, что он когда-либо
видел. Джотаро подчиняется и возвращается к мальчику, остекленевший взгляд
которого следит за каждым его движением. Он снова присаживается перед ним
на корточки, ставя бутылку на пол.

— Я здесь.

Лицо Какёина морщится, его глаза внезапно снова наполняются слезами,

которые стекают по его розовым щёкам. Джотаро абсолютно не знал, что
должен делать в этой ситуации, не то чтобы он имел какие-то идеи до этого, но
все границы, которых он должен был придерживаться, казалось, ускользали от
него. Он понимал печаль, которую алкогольное опьянение может вызвать из
глубин давно похороненных воспоминаний и чувств, позволяя мальчику тихо
всхлипывать, успокаивая себя сложенными ладонями, прижатыми к лицу. И он
чувствовал потребность утешить, сделать хоть что-то, но знал, что уже
осквернил душу Какёина способом, о котором тот никогда не узнает.

— Что случилось, Какёин? — спрашивает он, рассматривая повреждения на

коленях мальчика.

Он убирает ладони от лица, но ничего не говорит даже после минуты тишины,

которую ему дал Куджо.

— Как насчёт того, чтобы прилечь? Разве это не звучит хорошо? — пытается
Джотаро, представляя свою самую добрую интонацию. Искренность для него
ощущается незнакомо.

Какёин кивает, поднося руку к щеке, неуклюже вытирая слёзы. Он шмыгает

носом, когда Джотаро встаёт и отправляется к изголовью кровати, расправляя
одеяло, по сути, освобождая для него место. Мальчик понимает намёк и
откидывается назад, Куджо вздрагивает от внезапного движения. Какёин
забирается в светло-серые простыни, и мужчина накрывает его одеялом, когда
он выпрямляется. Вид красных волос, разметавшихся по снежно-белой подушке,
наводит Джотаро на мысль, за которую он моментально испытывает отвращение
к себе.

Глаза Какёина уже закрыты, когда одеяло укрывает его плечи. Его ресницы всё
ещё мокры от слёз и отражают свет из гостиной, проникающий через открытую
50/236
дверь. Джотаро рад видеть его умиротворённые черты лица, особенно после
несвойственного выражения отчаяния.

— Просто отдыхай, — убаюкивает его мужчина, веки Какёина приоткрываются

после этих слов. Он кивает на подушку рядом, лёгкая усмешка играет в уголках
губ.

Какёин уже спит мёртвым сном, когда Джотаро выходит из комнаты и тихо
закрывает за собой дверь, образ влажного лица мальчика в его разуме
закручивается всё дальше в то, что, как он уверен, называют безумием.

51/236
Глава 5. Честность

Джотаро, конечно, проверяет своего внезапного сожителя на

протяжении всей ночи, в основном, чтобы убедиться, что его не стошнит. То
есть, если бы он начал делать это, то хотелось бы быть готовым. Какёин ни разу
не пошевелился и не издавал никаких звуков, кроме размеренного сопения.
Мужчина позволил себе понаблюдать за тем, как вздымается и опускается его
грудь, искажая прямые линии узоров на рубашке.

Когда он убеждается, что всё в порядке, то возвращается на своё место на

диване, где спит без подушки, обхватив грудь руками и согреваясь тёплым
свитером. Лампа для чтения по-прежнему горит, но он слишком устал, чтобы
исправить это.

Какёин ёрзает под одеялом, резкий вдох носом сопровождается шуршанием

простыней. Он поднимает руку к пульсирующей болью голове, обхватывая
ладонью лоб. Первое, что он замечает, открыв глаза — темнота в комнате. Это
выдёргивает его из сонного состояния и вводит в тревожность, от которой он
растерянно пытается рассмотреть хоть что-то вокруг. Он садится, одеяло
спадает на колени вслед за движением. Оглядывая комнату, его глаза
улавливают тонкую полоску света, прорывающуюся по краям плотных
задернутых штор на единственном окне слева от него. Теперь он обнаруживает
телевизор, небольшой комод и тумбочку справа от него. Рядом с ней стоит
бутылка воды и, похоже, упаковка аспирина. Цифровой будильник сообщает
ему, что сейчас десять утра.

Второе, что он замечает — невероятная жажда. Помимо боли в голове, была ещё
и тяжесть в животе. Но ничто из этого не казалось таким важным в данный
момент по сравнению с сильной дезориентацией, с которой он боролся. Где он?
Что он…

Он паникует. О боже, он надеется, что не сделал ничего омерзительного. Только

не с одним из тех неудачников в клубе.

Быстрым движением руки он сбрасывает с себя одеяло, с болью в глазах

оглядывая свою нетронутую одежду. Это обнадёживает. Ну, по крайней мере,
это хотя бы что-то, хотя он не уверен, почему его джинсы порваны.

Почему он не может вспомнить, где находится? Он помнит, как Польнарефф

уговаривал его пойти с ним в клуб, как выпил несколько шотов в баре и был
очень увлечён на танцполе. Он вспоминает, как Польнарефф протягивал ему
напиток в красном стаканчике, уморительно стереотипном.

Он сглатывает остатки слюны во рту и снова смотрит на бутылку с водой. Всё же

решаясь рискнуть, он откупоривает крышку и небрежно вливает жидкость в
своё горло. Головокружение ещё не утихло, факт, который становится
очевидным после того, как он откидывает голову, делая последний глоток.

И теперь его взгляд фокусируется на двери напротив, закрытой и, по надежде,

незапертой. Он обдумывает возможность попытать счастье, очень надеясь, что
он не в подвале какого-нибудь маньяка-насильника или чего-то в этом роде. Но
перед этим он похлопывает себя по карманам в поисках телефона, который, к
52/236
счастью, присутствует, пальцы нащупывают пластиковый корпус. Устройство
загорается, когда Какёин подносит его к лицу, заставляя его поморщиться и
закрыть глаза. Он пытается снова, в этот раз готовый; в груди становится
тяжело при виде 10 новых сообщений, 5 пропущенных звонков и 1 электронного
письма.

Звонки и сообщения от Польнареффа, в основном вопрошающие, где он, как он и

добрался ли домой. Слова едва ли связаны, написаны с ошибками и спутаны.
Какёин оставляет их без ответа, проводя пальцем, чтобы открыть тему письма.

«Клянусь богом»

Брови хмурятся при взгляде на отправителя. Доктор Куджо? Что Доктор Куджо
мог прислать ему по электронной почте в три часа ночи с такой странной темой?

Когда он раскрывает сообщение, его глаза судорожно пробегаются по словам,

заставляя внутренности сжаться.

«Какёин,
Где ты?»

Он листает вверх, обнаруживая, что на самом деле он первым отправил письмо,

беспорядочную ерунду. Потом, фотографию. От шока он широко распахивает
глаза и открывает рот, с ужасом глотая воздух, и горло сжимается в ответ на
это. Тревога заполняет его почти также сильно, как и смущение. История
электронных писем обжигает его сетчатку, когда он смотрит на неё, вытаращив
глаза, почти не веря в это. Неужели он настолько напился? Он не припоминает,
чтобы пил больше нескольких напитков, парочки шотов, может быть, пива. Не
больше, чем обычно.

Отбросив телефон на кровать, он смотрит на свои дрожащие руки. А что ещё

остаётся делать? Он не мог просто отправить ему короткое извинение, надеясь,
что это всё исправит. Это, вероятно, уничтожило его шанс, единственный,
который был, чтобы воплотить проект с озером Мичиган в реальность. В его
голове мелькают сцены того, как он унижается перед организацией и её
членами, полностью разрушая её без возможности восстановления.

Он проводит рукой по волосам, крепко сжимая их в кулаки. Какого чёрта он

натворил?

А что важнее, где он, чёрт побери?

Какёин свесил ноги с кровати, удерживая равновесие при переносе веса на них.
Чёрт, у него кружится голова. Он надеется, что не пил текилу в этот раз, зная,
как «хорошо» всё прошло в прошлый раз. Осторожно шагнув к двери, он
проглатывает панику и поворачивает ручку.

Его встречает приятная и чистая гостиная, внезапный запах кофе вызывает

отвращение. Солнечные лучи приглушёны шторами на окнах, отфильтрованный
свет совсем не режет глаза. Он слышит, как слева телевизор бормочет что-то
невнятное. Ровное дыхание, ноги твёрдо стоят на ковре.

— Здравствуй, Какёин.

53/236
Он бросает взгляд на Джотаро, который появляется из кухни с чашкой кофе в
руках. Глаза Какёина, кажется, норовят вырваться со своего положенного места.
Он чувствует, как сердце тяжело стучит в груди. При виде этого человека он
видит в голове образ, который, как он не уверен, является воспоминанием или
фантазией.

— П-привет.

В горле у него пересохло, поэтому он с хрипом давится этим словом.

Джотаро пересекает комнату и садится на диван, поднося к губам кружку и

чувствуя, как Какёин впивается в него взглядом.

— Ты, наверное, хочешь пить, — говорит он мягко.

Какёин сглатывает комок, застывший в горле. По крайней мере, пытается, но

безуспешно. Это чувство совершенно чуждо для него, смесь смущения, стыда,
страха, а самое главное, недоумения.

— В холодильнике есть бутылки с водой, — продолжает Джотаро, смотря на

книгу, которую он положил на кофейный столик перед диваном, — Или выпей
кофе, если хочешь.

В ответ Какёин даже не двигается с места. Его взгляд устремлён в сторону

кухни, сосредоточившись на остатках десертов, сложенных на столе. Он близок
к гипервентиляции.

— Я знаю, тебе, наверное, очень неудобно, — бормочет Джотаро, — Я понимаю,

присаживайся, если так тебе будет комфортнее.

— Вы… Вы ударили человека в лицо, — наконец произносит Какёин, его робкий

голос звучит уставшим.

Джотаро затихает, его ладонь обхватывает дно кружки, — Да.

Какёин только и может, что в замешательстве смотреть на него.

— Что ещё ты помнишь с прошлой ночи? — спрашивает Джотаро, наконец

поднимая глаза, чтобы встретиться с суровым выражением лица Какёина,
очевидно, результатом внутреннего смятения.

— Как я сюда попал? — говорит Какёин, не отвечая на предыдущий вопрос.

Джотаро чувствует напряжение в его голосе.

— Около двух часов ночи ты отправил фотографию на мою электронную почту,

— начинает он.

— Я…Я видел их… — Какёин три раза моргает, — Я видел письма.

— Хорошо. На фотографии я увидел нечто очень волнительное. Я не мог просто

сидеть сложа руки. Поэтому я…сделал то, что посчитал нужным.

— Вы… Вы приехали и забрали меня? — Какёин хмурится.

54/236
— Так я и сделал. Ты не сказал, где живёшь, поэтому мне пришлось привезти
тебя сюда, — объяснил Джотаро, стараясь сохранить лицо безразличным, чтобы
хоть раз не дать мальчику прочитать свои эмоции.

Какёин вздыхает, — Что вы увидели?

— Подойди ближе, я покажу тебе.

Осторожными шагами он направляется к дивану, наблюдая, как Джотаро

достаёт свой телефон. Он садится, не близко к нему, но и не далеко, просто на
достаточном расстоянии.

Вскоре Куджо передаёт ему телефон, показывая увеличенное изображение его

руки, сжимающей стаканчик. Он с трудом может что-либо разобрать, но у краёв
точно что-то есть. Присмотревшись, он понимает, что это.

— Оу… — издаёт Какёин, уставившись на изображение, снова чувствуя прилив

боли в глазах. Джотаро внимательно изучает его лицо. — То есть, вы хотите
сказать…

— Мне жаль, Какёин, — шепчет Джотаро, — Я знаю, это очень неловко. Для меня
тоже. Но то, что случилось с тобой, непростительно.

Взгляд парня смягчается, когда он возвращает телефон хозяину. Очевидно, это

объясняет, почему он мало чего может вспомнить.

— Кроме того, — продолжает Джотаро, — Тебе стоит поговорить с Жаном-

Пьером. Он оставил тебя там на произвол судьбы.

Какёин опускает глаза в пол, — Я сам попросил его уйти.

— Это не имеет значения.

Какёин вздыхает. Его плечи расслабляются после разъяснения, по крайней

мере, хотя бы какое-то ощущение реальности просачивается обратно в то, что
казалось невероятным сном.

— Извините за эти письма, — сменяет он тему. Конечно, он зол на Польнареффа,

но это было совершенно далеким и неважным для его собеседника.

— Я рад, что ты отправил их, — поправляет Джотаро, удивляя его своими

словами, — Кто знает, что могло бы случиться, не сделай ты этого?

На душе Какёина становится спокойнее. Он сердечно благодарен Джотаро за

понимание и ошеломляющую доброту, но возмущён из-за своей непреклонной
веры в то, что он этого не заслуживает. Его лицо наливается краской, когда в
его голове мелькают мысли о насилии над ним, одурманенным и уязвимым в
руках человека, о котором кое-кто уже позаботился.

Джотаро наблюдает, как Какёин трёт глаза тыльной стороной ладони.

— Сначала я вообще не хотел идти туда, — выплёвывает он с незнакомым для

Джотаро тоном, — Польнарефф затаскивает меня на эти глупые тусовки, а
потом бросает, чтобы затащить девушек в постель.
55/236
Джотаро слушает, закинув ногу на ногу.

— Обычно я просто жду пока всё закончится, но… — он затихает, прежде чем
продолжить, — Он хотел, чтобы я поехал с ними домой. Не думаю, что стоит
объяснять, почему это звучит непривлекательно.

Джотаро медленно кивает.

— Поэтому я настоял на том, что останусь, и он просто ушёл вместе с ними, —

усмехнулся он и покачал головой, — Что за кусок дерьма.

Было странно слышать от Какёина ругательства.

— Я…не знаю, что теперь делать, — он смотрит себе под ноги. Серьёзность его
голоса обжигает грудь Джотаро, его слова настолько эмоциональны и
откровенны, что он не уверен, как нужно на это ответить.

— Как насчёт стакана воды, а потом я отвезу тебя домой? — наконец предлагает
Куджо.

Они обмениваются взглядами, не в состоянии сейчас прочитать эмоции друг

друга каким-либо значимым образом. Но это не значит, что они ничего не
испытывали.

Какёин просто кивает дважды.

Джотаро поднимается и проходит мимо него на кухню и, возвратившись с

бутылкой воды, протягивает её Какёину.

— Хей, Доктор Куджо, — говорит он, откручивая крышку.

— Хм?

— Мы, вероятно, нарушаем правила прямо сейчас?

Джотаро снова смотрит в глаза Какёина, прежде чем парень закрывает глаза и
делает глоток. Он вздыхает, чтобы выиграть время для решения, что же сказать
дальше. Лучше быть кратким.

— Да, я могу потерять работу, если кто-нибудь узнает, что ты вообще был здесь.

Глаза студента задерживаются на телевизоре перед ним, но они даже не

фокусируются на картинке.

— И поэтому это должно остаться только между нами, — заканчивает Джотаро.

Какёин медленно кивает, бутылка в его руках уже наполовину опустела.

— Вы знали о риске, и всё равно сделали это? — произносит он, его взгляд
прикован к книге на кофейном столе.

Джотаро пытается скрыть улыбку, нарастающую на его лице, — Сделал.

56/236
Какёин издаёт недоверчивый смешок, — Почему?

— Как только ты прислал мне фотографию, я оказался вовлечённым. Случись что

в результате моего бездействия, я бы в любом случае вышел из себя, — отвечает
мужчина, прежде чем сделать ещё один глоток кофе, — Я бы предпочёл
остаться без работы, чем иметь подобную грязь на своих руках.

Какёин пристально смотрит на лицо Джотаро, избегающего хорошо знакомых

ему радужек.

По крайней мере, он честен.

— Мне жаль, что я втянул вас в…

— Я рад, что ты сделал это.

И снова Какёин ошеломлён. Теперь Куджо встречает его взгляд и искренне

улыбается. У них были растрёпанные волосы и тёмные круги под глазами, и оба
были в замешательстве от непривычного вида друг друга.

— Ты помнишь что-то ещё с прошлой ночи? — спрашивает Джотаро, опять

поднося кружку к губам.

Какёин задумывается. В мозгу всплывают короткие обрывки, шумы, мигающие

огни. Он помнит ощущение басов глубоко в груди, синтетическое сердцебиение,
смешивающееся с его собственным. Раздражение и разочарование в
Польнареффе, ликующем на танцполе.

— Не особо, — тихо отвечает парень.

Джотаро улыбается слишком широко.

— О боже, — впадает в агонию Какёин, — Что такое? Что я сделал?

Мужчина усмехается в свой кофе, приводя своего гостя в ещё больший испуг.

— Не волнуйся об этом.

— Пожалуйста, скажите мне, — умоляет он. Его паникующие глаза немного

преувеличены
из-за чего-то, чего он отчаянно не хотел, чтобы Куджо знал.

Джотаро не мог устоять перед звучанием слова «пожалуйста», слетевшего с губ

мальчика.

— Ты сказал, что я выгляжу забавно без своей фуражки, — ухмыляется он, и от

этого шея Какёина вспыхивает жаром, — потом ты сказал, что ты из Миннесоты,
и хотел знать, нравятся ли мне твои кроссовки.

Какёин опускает голову с тяжёлым вздохом. Он не мог не улыбнуться от

беззаботности в голосе Куджо. Всё не так плохо, как могло бы быть.

Он допивает воду, наконец утоляя сухость в горле, и понимает, что чувствует

себя комфортно. Тяжесть ситуации приходит и уходит вместе с их разговором.
57/236
— Я вызову убер, — говорит Какёин, — Мне бы не хотелось больше доставлять
вам неудобства. После всего этого.

— Если ты этого хочешь, — хмыкает Джотаро. Скорее всего, для него и самого
будет безопаснее, чтобы студента больше не видели в его машине.

— Мне просто нужно поскорее вернуться домой. Я должен покормить свою

кошку.

Кошка? Какёин выглядит как кошачий человек.

Куджо кивает. Гость поднимается, чтобы забрать свой телефон из спальни.

В его отсутствие, Джотаро наконец может вздохнуть.

Проходит неделя. У Джотаро всё ещё есть работа, а это можно воспринять, как
хороший знак. Занятия проходят гладко без Дио, его опустевшее место
занимается другим учеником, которого профессор не узнаёт. Он назначает
первую работу в семестре.

К этому времени лакомства, которые Джотаро покупал на распродаже выпечки,

стремительно подходили к концу. Он по-прежнему каждый день брал с собой
что-нибудь на обед.

Сегодня среда, полдень, только редкое карканье вороны отвлекает Джотаро от

его мыслей, пока он работает за столом. Пару дней назад от STAND он узнал об
официальных документах, необходимых для продолжения проекта, и послушно
заполнял их.

Стук в дверь.

— Входите, — говорит он, поворачиваясь к двери.

И приятно удивляется.

— Какёин, — поприветствовал Джотаро. Тёплая улыбка дополняла гораздо

более собранную внешность мальчика по сравнению с последним разом, когда
он его видел, — Рад тебя видеть.

Держа перед собой большую плоскую коробку, Какёин входит внутрь кабинета,
— Здравствуйте, Доктор Куджо.

Он садится на стул напротив главного стола, кладя коробку на колени. Джотаро

ждёт, пока он продолжит. Что-то странное есть в выражении его лица, но он не
может понять, что именно.

— Могу я говорить о… — любопытно следует дальше.

— Да, в моём кабинете можешь.

— Хорошо. Я хотел официально поблагодарить вас за всё. Я знаю, что вы

подставили себя под удар ради меня, — Какёин убирает свою фирменную прядь
58/236
волос с лица бледными пальцами, спутавшиеся волоски цепляются за них, — Я
знаю, вы собираетесь сказать мне, что я ничего не обязан, но я чувствую, что
должен.

Джотаро ухмыляется от прозорливости мальчика насчёт его мыслей. Неужели он

настолько предсказуем?

Студент аккуратно перекладывает коробку на стол. Брови Джотаро на

мгновение приподнимаются, Какёин возвращает руки на свои колени. Он
обменивается с ним взглядом, добродушно улыбаясь.

Куджо принимает приглашение открыть её, боковая сторона с лёгкостью

поддаётся на манипуляции. Он протягивает руку, и его пальцы находят что-то
шершавое наощупь. Увидев содержимое, его губы приоткрываются от
удивления.

Это картина. С каждым дюймом, который высвобождает Джотаро, она

приобретает всё более изысканные, тонкие детали и вспыхивающие цветом
мазки кисти. На ней сцена, которую он с лаской узнаёт: оживлённый, суетливый
коралловый риф у поверхности океана, солнце, освещающее нарисованную
гладь воды с розовыми, оранжевыми и зелёными цветами. Его глаза едва могут
охватить всё это великолепие, разные рыбы, которые бросаются в риф и
выплывают из него, растения, окутывающие его и, наконец, очень знакомая
яркая пурпурно-оранжевая королевская морская звезда в левом нижнем углу,
изображённая в качестве почётного гостя.

— Какёин… — говорит Джотаро, изучая полотно.

— Это меньшее, что я мог сделать, правда, — бормочет парень, пальцами

перебирая края своего свитера.

— Это прекрасно, — продолжает он. Какёин слышит необычайную искренность в

его голосе. — Это правда…ты чрезвычайно талантлив.

Художник опускает голову и улыбается, — Спасибо.

Джотаро смотрит на подарок, боясь даже прикасаться к нему, как будто может
сломать.

— За всё. Спасибо.

Он поднимает глаза на молодого человека, солнечный свет падает на его мягкие

черты лица.

— Всегда пожалуйста, Какёин.

— Я… — начинает Какёин после недолгой паузы, вырывая Джотаро из раздумий,

где же
повесить картину, — Я хотел спросить вас кое о чём.

— Хорошо.

— Вы говорили, что просто сделали то, что должны были, — продолжает он,
отводя взгляд, — Что вы почувствовали ответственность. Почему?
59/236
Джотаро чувствует тяжёлое напряжение в груди. Это разумный вопрос,
учитывая, что было на кону.

— То есть, то, что я хочу спросить вас, Доктор Куджо, — голос становится ниже,
— почему вы так добры ко мне?

В горле пересохло. К счастью, Какёин не смотрит, ведь он не уверен, какое у

него выражение лица сейчас. Не хотелось бы казаться шокированным и
встревоженным, как было в действительности. Вопрос явно ускорил его пульс.

— Я сделал то, что посчитал нужным для твоей безопасности, — он прилагает

все усилия, чтобы голос не дрогнул.

— Но почему это вообще вас заботит? — упорствует Какёин. И Джотаро знает, к

чему это приведёт.

— Ты хочешь, чтобы мне было всё равно?

Какёин замолкает, сжимая пальцы на своих коленях. Джотаро ждёт

продолжения.

— Доктор Куджо, я должен предложить вам полную открытость учитывая то, что
вы согласились предоставить для проекта, — разрушает студент тишину,
сохраняя выдержку, — Вы имеете право знать, прежде чем окажетесь ещё
больше связаны по рукам.

Джотаро прокручивает его слова в голове, серьёзный тон Какёина вызывает

леденящий холод в животе. В голове пролетают миллионы вариантов развития
событий и, скорее всего, ему просто более неприятно сотрудничать с ним, и он
хочет разорвать их профессиональное соглашение. Он бы понял, окажись это
действительно так.

— Я чувствую, что…вы привлекаете меня, — выпаливает Какёин, быстро

сглатывая, как охотник после резкой порции дешёвой водки.

Джотаро не может даже вздохнуть. Не может отвести взгляд от покрасневшего

от беспокойства Какёина, уставившегося в пол.

Не услышав ничего в ответ, молодой человек продолжает:

— Меня…ужасно тянет к вам, на самом деле, — нервный смешок, — Я не совсем

понимаю…эм…что мне сделать с этим.

Джотаро не верит своим ушам. Руки сжимаются в кулаки.

— Я знаю, вы так рисковали, просто…делая то, что сделали для меня. Поэтому я
хочу быть откровенным. Я осознаю, что здесь правильно и неправильно, я ни о
чём не прошу. Я просто хотел, чтобы вы знали, на случай, если решите покинуть
проект, — его лепетание звоном отдаётся в голове Джотаро.

И снова повисает тишина. Какёин не может совладать с эмоциями, чтобы

встретить взгляд аквамариновых глаз, который чувствует на себе.

60/236
— Как долго? — всё, что профессор может сказать.

— Ещё с распродажи выпечки, если честно.

Джотаро вздрагивает. Так долго? Он и понятия не имел.

Какёин знал, на что идёт. Всего за несколько мгновений до того, как войти в его
кабинет, он принял решение, что это важнее, чем проект, чем всё остальное.
Необходимость высказаться терзала его всю неделю, что они не виделись. Он
был готов к этому, уже смирившись с тем, что всё кончено.

— Почему?

Вопрос застаёт Какёин врасплох. Он жмурится, прежде чем взглянуть на

Джотаро, и удивляется его нечитаемому выражению на лице.

— Почему что?

— Почему…ты думаешь, что чувствуешь именно это? — продолжает мужчина,

впиваясь ногтями в ладонь.

Какёин собирается с мыслями, — Я…я не знаю, почему так, я думаю… Вы именно

такой человек, какого я представляю, когда думаю о ком-то…с кем мне хотелось
бы быть.

У Джотаро болит грудь. Он, наконец, позволяет себе глубоко вздохнуть,

наполняя лёгкие кислородом, не хватавшего из-за нервного, прерывистого
дыхания. Он закрывает глаза и не находит слов, совершенно не зная, что делать
дальше.

— Если теперь проект…

— Не беспокойся о проекте, — Джотаро открывает тяжёлые веки, — У вас есть

спонсор.

На поражённом лице Какёина можно прочитать сомнения.

— Если на карте честность, — он сглатывает, слова слетают с его губ прежде,

чем он по-настоящему обдумывает их, — тогда я полагаю, что тоже должен
быть откровенным.

Он кладёт руки на стол, стремясь почувствовать его утешительную для

разгорячённой кожи прохладу. Он последний раз смотрит на свои пальцы и
сглатывает, прежде чем заговорить.

— Я знаю, каково это, — начинает Джотаро, приводя собеседника в смятение, —

Я знаю, как приятно нарушать правила.

И так оно и есть. Это будоражит. Каждый раз, когда он слишком долго смотрел
на Какёина, каждая минута, которую они проводили вместе, будь то в кафе или
на его диване, была более пьянящей, чем предыдущая. Как бы он не старался
выбросить эти мысли из головы, возбуждение всегда оставалось.

Какёин внимательно изучал лицо Джотаро, его широкие плечи сгорбились от

61/236
отчаянных попыток избавиться от пустоты в голове.

— Что…? — шепчет он так тихо, что Куджо с трудом слышит его.

— Я говорю, что нормально испытывать это, — Джотаро скрещивает руки на

груди, — И я тоже чувствую это.

Грудь студента вздымается, его разинутый рот обнажает розовый язык и ровные
ряды зубов. Мужчина встречает его изумлённый взгляд, замечая боковым
зрением, как тот прячет руки в рукавах своего свитера.

— В самом деле? — Какёин задумывается, широко раскрытыми фиалковыми

глазами оценивая лицо Куджо на предмет насмешки. И ничего не находит.

Он только медленно кивает и вновь закрывает глаза.

Он не ожидал быстро нарастающей улыбки на чужих губах, но глубоко ей

благодарен.

— Как… — он задумчиво кладёт руку на стол между ними, — Каким образом я

привлекаю тебя?

Какёин скрещивает ноги на уровне лодыжек, пальцы сжимают рукава, и

костяшки белеют, — Я полагаю, всеми, которые возможны.

Джотаро прикусывает губу изнутри, — Как много правил ты хочешь нарушить?

— Все.

62/236
Глава 6. Контроль

Прежде чем Джотаро в полной мере осознаёт свои действия, он

притягивает Какёина к себе, и тот вытягивает шею, чтобы заглянуть в его глаза.
Мысли затуманиваются, когда он прижимается к нему губами, их нежность
умоляет о внимании и похвале. Джотаро наклоняется, отвечая на поцелуй, вся
нерешительность покидает его вместе с ощущением горячего дыхания на своей
щеке. Какёин вытягивает руки за его спину, обхватывая белое пальто и
заставляя его натянуться на широких плечах. Джотаро закрывает веки, выжигая
этот момент навсегда в своей памяти, тепло и натиск чужих бёдер сводят его с
ума.

Их поцелуй углубляется, в основном по инициативе Джотаро. Он слышит, как

Какёин стонет в его губы, каждой клеткой тела смакуя это чувство. Он проводит
руками по его бёдрам, изгибы стройного тела тонут в больших руках. Они
пылкие и необузданные, отчаянные и присваивающие.

Джотаро закатывает глаза, когда студент прерывается, чтобы перейти на его

шею, наклоняясь и открывая ему лучший доступ. Какёин проводит языком по его
подбородку, изящно дотрагиваясь до него пальцем, другой рукой дёргая его
пальто. Джотаро издаёт раздражённый звук и убирает руки от парня, чтобы
стащить лишний предмет одежды, позволяя ему упасть на пол.

— Доктор Куджо, — раздаётся у его шеи шёпот, опаляя влажную от слюны кожу,
— Как вас зовут?

— Джотаро, — голос хриплый и низкий.

В ответ слышится лишь игривое мурлыканье, и студент грудью прижимается к

груди Джотаро. Он чувствует себя одурманенным, все его мысли погружены в
чрезмерное возбуждение, чужая эрекция, упирающаяся в его ногу, вырывает из
горла шумный стон.

Теперь очередь Какёина понять намёк. Руки Джотаро скользят под его свитер,
жар бархатной кожи мгновенно заставляет желать большего, когда он
исследует бёдра и поясницу, обнажая изящную мускулатуру, украшающую
живот.

Парень отрывается от тела Джотаро, чтобы стянуть с себя свитер и отбросить в

сторону. Мужчина поражён красотой, которую теперь имеет возможность
увидеть — бледная мягкая кожа на его плечах и груди, о которой он мог только
мечтать. Он не может оторвать от него рук, возможно, слишком грубо ощупывая
его бёдра. Но Какёин отвечает той же грубостью, впиваясь пальцами в плечи
Джотаро. Под довольное мычание, его джинсы расстёгивают и стягивают одним
быстрым движением, чуть не повалив их обоих на пол.

Медленно, но верно они обнаруживают, что раздеты до нижнего белья, жадно

прижимаясь друг к другу от напряжения снизу. Им всё равно на то, где сейчас
их туфли, сброшенные в спешке, потому что они стремились насладиться тем, в
чём они оба нуждались, но даже не догадывались насколько сильно.

Ладонью Какёин проводит по члену Джотаро через ткань его боксёров, чувствуя,
как тот пульсирует от прикосновения. Джотаро убирает руки с его бёдер,
63/236
позволяя ему поцелуями отмечать свой путь вниз, глазами улавливая каждое
его движение. С особенной нежностью Какёин целует чувствительное место на
животе, усыпанное волосами, спускающимися под боксёры, и мужчина
вздрагивает от ощущений. Он запускает пальцы в мягкие розовые пряди волос,
и это чувство намного лучше чем то, что он представлял на прошлой неделе.

Застенчивость Какёина меркнет перед бесстрашием, которое в него вселяет

невозможность этой ситуации. Стоя на коленях, он просовывает пальцы под
пояс боксёров, ногтями прикасаясь к коже Джотаро, от чего тот пошатывается.
Он наблюдает, как Какёин стягивает с него нижнее бельё, и высвобожденный
член оказывается рядом с его лицом. Какёин восхищён его формой и длиной,
которая оказалась даже больше, чем он представлял. Рукой он обхватывает его
основание, целуя самый кончик, фиолетовые глаза, наконец, поднимаются на
Джотаро и это, по его мнению, самый прекрасный взгляд, которым на него
когда-либо смотрели.

Какёин берёт головку в рот, языком томно вырисовывая на ней круги. Ощущение
его неотразимо горячего и влажного рта на члене Джотаро, вырывает из
глубины груди рык. Он сосёт нежно, от создаваемого давления у Джотаро болят
яйца. Жар исчезает, когда Какёин отстраняется и вместо этого с нажимом
облизывает нижнюю часть члена, начиная с основания и заканчивая лёгким
касанием на головке. Его губы вновь обхватывают чувствительный конец в
своеобразном движении, его язык прижимается к нижнему ряду зубов. Джотаро
откидывает голову назад, его ладонь ложится на затылок Какёина, пальцами он
сжимает розовые волосы, во взгляде на которые он слишком часто подлавливал
себя.

Какёин принимает его глубже в рот, напирая языком. Джотаро стонет, его
пальцы вплетаются и выпутываются из кудрявых прядей. Какёин отстраняется,
чтобы снова прижаться губами к головке и обвести языком, прежде чем
погрузить обратно, вбирая ещё больше, чем до этого. Его темп ускоряется, с
каждым движением разжигая внутри Джотаро огонь возбуждения.

Как он может быть так хорош в этом? С другой стороны, Джотаро не хочет этого
знать. Он утопает в волнах удовольствия, бездумно покачивая бёдрами. Его
глаза закрываются от ощущения стона юноши на его члене, отдающегося
вибрациями вверх по позвоночнику. Какёин кладёт ладонь на мускулистое
бедро Джотаро, двигая головой в ответ на толчки. Если бы только Куджо знал,
сколько ночей Какёин ублажал себя с мыслями о том, чтобы вот так же сосать
его член.

— Ах, Какёин… — Джотаро стискивает зубы, — Остановись, или…

Юноша смотрит на Джотаро, замедляя свои действия, когда толчки

прекращаются. Их глаза встречаются, пока он с пошлыми звуками скользит вниз
и вверх по его члену. Джотаро вздрагивает от внезапного холода. Он поднялся с
колен, обхватив его шею руками.

Джотаро наклоняется и поднимает Какёина в воздух, игривое хихиканье играет

на и без того истощающемся терпении. Парень укрепляет своё положение,
обхватив плечи Джотаро, не ожидая резкого преодоления гравитации. Мужчина
усаживает Какёина на свой стол, и тот ногами обхватывает его бёдра, опираясь
на одну руку. Джотаро оценивающе оглядывает эту картину. Ошеломлённое
выражение лица только подчёркивается ленивой улыбкой, расползающейся на
64/236
его покрасневших губах. Он оглаживает руки по обе стороны от него, чувствуя,
как напрягаются мышцы на них, чтобы выдержать вес Джотаро. Какёин всегда
представлял себе его таким сильным, обманчиво окутанного белым пальто, на
которое у него уже наросло чувство обиды. Мускулы под его пальцами просто
завораживали.

Мужчина возвышается над своим протеже, прижимаясь к нему, чтобы

запечатлеть торопливые поцелуи на ключицах. Какёин извивается под телом
Джотаро, откидываясь спиной на поверхность стола, теперь пальцы танцуют
над мышцами вдоль позвоночника. Волосы на груди Джотаро почти щекотят его,
то чувство, о котором он мечтал, но не верил, что сможет его испытать. Одна из
рук Джотаро вновь сжимает его бедро, плоть собирается около угловатых
пальцев. Он встаёт, чтобы поспешно стянуть с Какёина нижнее бельё, который
сотрудничает с ним, не переставая хихикать. Его боксёры свисают с левой ноги,
когда он оказывается полностью обнажённым и, похоже, немного смущённым.
Джотаро проводит пальцами по его ноге, чувствуя, как изменяются мягкость и
форма по мере приближения к паху. Молодой человек тоже уже теряет
терпение. Еле заметные рыжие волоски украшают гладкую кожу вокруг его
члена, приподнявшегося и упирающегося в живот, почти касаясь пупка.

— У меня нет презервативов, — произносит Джотаро, встречаясь взглядом с

Какёином.

— И не надо, — озорно усмехается Какёин, в ответ на что Куджо поднимает

брови.

Кажется, он узнаёт что-то новое об этом мальчике каждый день.

Он смачивает два пальца слюной, Какёин с благоговением наблюдает, как тот

обводит их языком, прежде чем оторвать их от губ.

— Ты уверен, что хочешь сделать это? — беспорядочные пряди падают на лицо

Джотаро, когда он наклоняется над ним.

— Уже поздновато спрашивать, не думаешь? — Какёин слишком игрив, чего

Куджо никак не ожидал. Вежливость, которая переполняла того, очень
профессионального Какёина, казалось, совсем отсутствовала. — Да, я уверен.

Джотаро не тратит много времени на подготовку младшего, коротко обводя его

отверстие, прежде чем медленно вставить средний палец. Какёин хватается
руками за поверхность стола, подушечки его пальцев обеспечивают ценное
сцепление. Джотаро помещает палец полностью, чтобы потом снова
отстраниться, приспосабливаясь к обнажённому телу и подстраиваясь под его
движения. Он повторяет свои действия теперь быстрее, чувствуя, как
сопротивляются мышцы партнёра, когда он прикладывает усилия к их
расслаблению. Какёин издаёт мягкие, хриплые стоны, пока Джотаро исследует
его нутро в поисках нужного места. Вводя второй палец, он проводит ими
обоими прямо по простате, заставляя вытянутую руку сжаться в кулак, в
сопровождении с восторженным вздохом. Он проводит по ней снова и снова,
иногда надавливая, а иногда с нежностью, ухмыляясь и наблюдая, как
искажается лицо Какёина от ощущений. Он чувствует силу и контроль в руках,
чего не чувствовал с тех пор, как влюбился в этого парня.
65/236
— Боже, пожалуйста… — он чуть ли не плачет, — Джотаро, пожалуйста.

От упоминания своего имени мужчина вздрагивает. Он повторяет это в своей

голове, сладкая мольба разрушает твёрдость в его сердце.

— Хочешь больше? — мурлычет Джотаро, глубина его голоса возбуждает

Какёина даже сильнее, чем когда они встретились впервые.

— Пожалуйста.

Для смазки приходится довольствоваться слюной, Какёин видит, как она сияет в
солнечном свете, просачивающемся из окна, когда мокрые пальцы вновь
касаются его, он вздыхает, ноги обхватывают бёдра Джотаро.

— Ты точно уверен? — последний раз убеждается он.

— Да! — восклицает Какёин, почти раздражённо, что заставляет старшего

улыбнуться.

Его дыхание сбивается, когда Джотаро проникает в него, одной рукой

поддерживая стройное тело, а другой держась за основание его члена. С губ
Джотаро срывается стон, когда головка оказывается внутри, метания Какёина
под ним только усиливает отчаянное желание почувствовать его изнутри. Он
выходит, затем снова входит, с каждым разом погружаясь всё глубже;
медленный темп испытывает его самоконтроль, сжатие плотных мышц доводит
до бреда. Взгляд устремляется к лицу юноши, он вытягивается, чтобы видеть,
как Джотаро проникает в него с гримасой, капельки пота усеивают его лоб,
густые каштановые ресницы опускаются на глаза, невообразимо, как все его
фантазии бледнеют перед реальностью.

Ногами Какёин прижимает его к себе, заставляя толкнуться ещё глубже,

Джотаро ухмыляется, но Какёин слишком занят, чтобы заметить это. Он даёт
мальчику то, что он, очевидно, хочет слишком сильно, скользя внутри него и
наслаждаясь тем, как его голова падает обратно на стол. Джотаро стискивает
челюсти от ощущения сдавливающей тесноты на его члене, заставляющей
стонам вырываться сквозь зубы. Он наклоняется ближе к любовнику, его рука
сжимает запястье Джотаро рядом с его головой, ноги болтаются в воздухе
позади него.

Терпение иссякает. Он чувствует, как другая рука Какёина скользит по его боку,
оборачивается вокруг спины, перегрузка ощущениями, шумами, зрелищами и…
всем остальным доводит его до точки, в которой он не уверен, что когда-либо
бывал раньше. Каждый толчок отмечается тяжёлым дыханием, он пробует свою
удачу и двигается всё быстрее и быстрее. Какёин одобрительно стонет,
подушечки его пальцев впиваются в сильные мышцы спины мужчины, пальцы
ног сводит, раскачиваясь в активном ритме.

— Б-блять… — скулит он, голос дрожит от толчков, — Джотаро…

Глаза Джотаро закрываются при очередном упоминании его имени. Сейчас его
член легко скользит в податливом теле; он пользуется преимуществом над его
расслабленностью, чтобы двигаться вровень с ним, его яйца прижимаются к
мягкой заднице Какёина. Он рычит себе под нос, вколачиваясь в него сильно,
66/236
быстро и глубоко, неумолимое тепло и трение приближают его всё ближе и
ближе к оргазму. Рука, ранее стискивающая его запястье, опустилась в чёрные
угольные волосы, сжимая их длинными точёными пальцами.

— Какёин, — стонет он в грудь юноши, чувствуя, как она вздымается, когда он

входит в него, — Я уже близко.

Какёин мычит в знак понимания. Джотаро не сбавляет темпа, его бёдра думают
за него. Он ближе, чем думает, потребность в кульминации болезненно
загорается внутри при мысли о том, что он наконец получит то, чего так хотел, в
чём так долго отказывал. С последним шлепком двух тел друг о друга, он
кончает с вырвавшимся гортанным стоном. Какёин прижимается к его бёдрам,
его глаза закрываются от ощущения полной близости. Джотаро не двигается.

— Останься, — выдыхает Какёин, когда он приподнимается на руках над ним. Он

подчиняется.

Послеоргазменный туман в его голове рассеивается при виде Какёина, который

тянется к своему члену, отчаянно поглаживая его рукой, его глаза
задерживаются на лице Джотаро. Он не может отвести взгляда от его
пристальных зрачков, румянца на его щеках и растрёпанных по поверхности
стола мокрых волос. Это не занимает много времени, веки парня закрываются и
ресницы на них подрагивают от волны оргазма, настигшего его. Сперма
выбрызгивается ему на грудь, разлетаясь от неистовых движений пальцев.
Джотаро не верит во всё происходящее, чувствуя, как мышцы Какёина
сжимаются вокруг его члена, когда он выводит его.

Студент откидывает голову на стол, глаза закрыты, грудь тяжело вздымается,

его ноги отпускают Джотаро и опускаются вниз. Профессор наблюдает за ним
лишь пару секунд, его собственные мышцы болят и ноют. Ни один из них не
трахался так никогда раньше.

— Могу я…? — он шепчет.

— Ага, — Какёин едва шевелит губами в ответ.

Джотаро окончательно выходит, член значительно смягчается с освобождением.

Какёин реагирует лишь вздохом. Мужчина едва может сдерживать себя в руках,
не сводя глаз с поднимающейся и опускающейся груди любовника, белёсые
капли поблёскивают на ней. Он прислоняется спиной к прохладной стене,
пытаясь удержать равновесие от натиска мыслей, обрушивающихся на него
одна за другой. Какёин с усилием приподнимается на локтях, его глаза
прикованы к ледяной синеве радужек напротив. Они безмолвны; слова, кажется,
погибают на самых кончиках их языков, мысли скачут.

— Доктор Куджо, — наконец говорит Какёин, и по его лицу расплывается

улыбка. Джотаро неловко улыбается в ответ на эту маленькую формальность, —
Вы ласковее, чем я представлял.

Он смеётся, — Ты…тоже не такой, каким я представлял.

— Думаю, нам ещё многое предстоит узнать друг о друге.

Его слова играют на чувстве юмора Джотаро, почти неуместном в ситуации,

67/236
когда его сперма стекает с него.

— Думаю, так и есть.

68/236
Глава 7. Glendronach 18

Джотаро повесил картину в своей гостиной, прямо над письменным

столом. Это первое, что он видит каждый раз, выходя из спальни или заходя
через парадную дверь. Кажется, его тянуло к ней по причинам, отличным от
того, что это единственное выделяющееся украшение в комнате.

Сейчас, однако, он смотрит на клочок бумаги в своей руке, и номер телефона,

нацарапанный на нём, отражается в его глазах. Будь он лучшим человеком, то
чувствовал бы вину за то, что произошло, но это не так, поэтому он решает
испытывать смесь тревоги и абсолютного, ничем не сдерживаемого
возбуждения. Какёин умный мальчик, он знает, как хранить секреты. По крайней
мере, так он говорит себе, когда страх разрастается в груди.

Возвращение к профессиональной роли раздражает, возглавляя занятия в

четверг, Джотаро чувствует себя самозванцем. Ему кажется, что он лишь
надевает костюм того, на кого все эти студенты должны равняться. Однако, он
признаёт, что добровольно готов смириться с ощущениями мошенника,
учитывая сложившиеся обстоятельства. К счастью, ему не пришлось первым
вступать с ним в контакт с момента последней их «встречи». Его глаза
перемещаются с бумаги на телефон, когда экран внезапно загорается, зрачки
сужаются от света.

Привет, Доктор Куджо.

Он усмехается, практически слыша его голос в своей голове, когда читает

сообщение. Номер контакта совпадает с номером на бумаге. Он думает, не
покажется ли слишком отчаявшимся, если ответит сразу же, но решает, что на
самом деле ему всё равно. Но это было бы недалеко от правды.

Ты можешь не называть меня так.

Он откидывается на спинку дивана, оставив телефон на коленях и дожидаясь

ответа. Это не заняло много времени.

Конечно, но я хочу.

Джотаро ухмыляется.

Тогда, думаю, я не против

Как прошли твои занятия?

Это что-то, о чём я должен был бы тебя спрашивать. А так, хорошо.

Значит, на сегодня с ними покончено?

Он проводит языком по губам. Какёин напористее, чем ему казалось.

Да.

Тебя не заинтересует предложение поужинать?

69/236
Он растерянно смотрит на эти слова. Вероятно, было бы неразумно появляться с
Какёином вдвоём на публике, особенно, если при этом они едят вместе.

Ты считаешь это хорошая идея?

Мы можем уехать за пределы города.

Джотаро задумывается.

У тебя есть какое-то место на примете?

Да. Я угощаю.

Я не позволю тебе заплатить.

Полагаю, ты действительно должен мне за кофе.

Он глубоко вдыхает.

Я могу заехать за тобой в 8?

Ты помнишь мой адрес?

Ага

В 8 звучит отлично.

Прекрасно. Тогда увидимся.

Джотаро оставляет сообщение без ответа, его заботят более важные вещи.
Следовало бы спросить, куда Какёин собирается отвезти его, чтобы хотя бы
знать, как предстоит выглядеть.

Куда мы собираемся?

Это сюрприз.

Он закатывает глаза.

Тогда скажи, что я должен надеть.

Это неважно

Ответ его нервирует. Он сдаётся, принимая то, что придётся разбираться с этим
самому. Он не очень разбирается в моде, но полагает, что сможет что-нибудь
найти. Времени ведь ещё много.

Тратить его Джотаро начинает с душа.

Честно говоря, смехотворно, как Джотаро реагирует на бабочек в животе с

опаской, словно какой-то подросток. Однако он знает, что даже будучи
подростком, не испытывал ничего подобного. Что-то настолько неправильное и
противоречащее всем его убеждениям, но всё же интуитивно опьяняющее. Он
70/236
никак не может понять, соблазнён он вопреки этой неправильности или из-за
неё. В любом случае, он уже слишком глубоко увяз, чтобы иметь такие мысли; не
имеет значения, почему он это делает, важно только то, что он делает.

Годы одиночества заставили Джотаро опасаться самого себя, свидание за

ужином было вовсе не тем, что по его представлениям должен был включать в
себя сегодняшний вечер. Он надеется, что не облажается, вспоминая
настойчивого и уверенного в себе Какёина, с которым он теперь знаком очень
близко. Обычно такие люди, как Какёин, просто не любят таких людей, как он.
Но он должен удерживать свои мысли в позитивном русле, чтобы подавить
бурлящее внутри беспокойство.

Из задумчивости его вырывает вибрация телефона.

Я здесь. Не торопись.

Джотаро сглатывает. Чёрная водолазка на нём внезапно показалась ему

слишком тесной. Он не следил за временем, приводя в порядок свои волосы. Но
он готов, как никогда.

Он приготовился к холоду осенней ночи, взял пальто и закрыл за собой дверь.

Когда Джотаро спускается по лестнице, машина Какёина показывает себя. Она,

очевидно, не такая новая и люксовая, как у него, тот факт, что Какёин —
студент, проходит через его голову ещё раз с большей силой, чем раньше.

Проигнорировав узел, завязавшийся в животе, он открыл дверь и устроился на

сиденье, уже глядя в сторону водителя.

Какёин улыбается ему в ответ, искусственный свет приборной панели мягко

освещает черты его лица. Джотаро чувствует, как его сердце неумолимо
колотится в груди при взгляде на него.

— Тебе идёт чёрный, — холодно говорит парень, щелчок захлопнувшейся двери

подчёркивает конец его фразы.

Джотаро не уверен, как должен ответить на это. Но он рад, что Какёин так
думает, учитывая, что в чёрное он одет с ног до головы и доволен тем, что смог
составить свой наряд относительно повседневным. Удобный свитер с рисунком
на теле Какёина и ярко-оранжевые кроссовки, выглядывающие снизу,
контрастировали с его монохромом.

— Спасибо, — говорит он, когда студент отворачивается к окну и начинает

движение.

— Ты собираешься рассказать мне, куда мы едем? — Джотаро продолжает,

тихое постукивание повторяющегося ритма музыки из радио заполняет пустоту
между его словами.

— Ты сам всё поймёшь, — бросает Какёин, выезжая из жилого комплекса.

— Я ничего не знаю обо всём этом штате, — насмешливо отвечает он, наблюдая
за пейзажем, проплывающим мимо ветрового стекла.

71/236
— Серьёзно? Откуда ты?

— Ну, я родился в Японии. Но провёл большую часть жизни во Флориде.

Какёин отвлекается от дороги и кидает взгляд полный удивления в сторону

Джотаро, — Ты упоминал о яхте в Майами. Но Япония?

Он кивает, вспоминая татами на полу дома, в котором рос, и звук журчащего в

саду фонтана.

— Ты из Миннесоты, — Джотаро ухмыляется, заметив, как Какёин закатил глаза.

— Да, ты запомнил.

Джотаро удивлён появившимся чувством беззаботности. Возможно, это Какёин

оказывает на него такое влияние. Из окна он видит луну высоко в небе.
Незнакомая обстановка проплывает мимо, когда пауза в разговоре повисает в
воздухе.

— Что именно вынудило тебя рассказать мне об этом в моём кабинете? —

наконец спрашивает он.

Какёин издаёт смешок, услаждающий его уши, — Ну, я, конечно, не ожидал

такого исхода, — отвечает он, — Я не врал в прошлый раз. Если ты собираешься
вложить столько усилий и энергии в проект, ты заслуживаешь знать всё. Я
думал, ты просто откажешься от своего предложения, и тогда я что-нибудь
придумаю сам.

Джотаро слегка пристыжен сентиментальностью Какёина, которую он не

разделял до того, как ему пришлось это сделать.

— Честно говоря, у меня были некоторые подозрения, даже если я и сомневался

в них, — усмехается Какёин, прищуривая глаза. Плечи Джотаро напряглись при
этих словах, — Никто просто так не станет бить незнакомца и тащить домой
пьяницу, которому он готов пожертвовать пять тысяч долларов, просто потому,
что чувствует, будто он должен это сделать.

Мужчина неловко улыбается, отворачиваясь от профиля своего спутника.

Видимо, он смущающе предсказуем.

— Ты понятия не имел о моих чувствах? — продолжает Какёин.

Джотаро вспоминает всё, что произошло с их первой встречи.

— Совсем нет, — признаётся он.

Какёин смеётся, — Вау, я думал, что это было действительно очевидно, даже
когда я пытался скрыть это.

Джотаро задаётся вопросом, как он упустил такое, чувствуя себя почти глупо,
сидя рядом с ним.

Они сворачивают на дорогу, о которой он никогда не слышал, следуя в том

направлении, что, как он думает, является югом, и через тридцать минут
72/236
въезжают в соседний округ.

На подъезде к какому-то зданию, его глаза встречают название ресторана,

тёмный фасад украшен кирпичом, напоминающим ему о зданиях кампуса.

— Таро? — спрашивает Джотаро с ухмылкой.

— Думаю, тебе понравится. Хотя не знаю, — признаётся Какёин и пожимает

плечами, заезжая на парковочную зону.

Честно говоря, Джотаро всё равно где, пока этот парень хорошо проводит
время. По крайней мере он надеется, что сможет это обеспечить.

Интерьер современный и располагающий, столы окружают бар в центре

ресторана. Тусклый свет отбрасывает льстивые тени на пару, розовые волосы
Какёина всё ещё трепетали, когда Джотаро последовал за ним к их столику.
Музыка непонятного жанра заглушает болтовню вокруг. Вишнёвые серьги
покачиваются, когда их хозяин наклоняется к меню, — Ты позволишь мне
угостить тебя выпивкой? — его нежный голос привлекает к себе внимание.

Джотаро улыбается, — Пытаешься меня раскрепостить?

— Мне просто интересно, чего бы ты хотел.

— Наверное, просто виски.

Какёин разражается смехом. Джотаро не совсем понимает, что смешного сказал.

— Прекрасно, — ухмыляется парень, заметив его задумчивое выражение,

прежде чем продолжить, — Это как раз похоже на то, что бы ты пил, вот и всё.

— Что это значит?

Какёин качает головой, продолжая улыбаться, — Это значит, что ты времени зря
не теряешь.

Прежде чем Джотаро успевает ответить, к ним подходит официантка, чтобы

принять заказ на напитки. Какеин следует его примеру и заказывает чай со
льдом. Перед уходом девушки, он вмешивается, заказывая бокал лучшего виски,
который у них есть, со льдом. Джотаро сосредотачивается на меню, надеясь, что
тусклое освещение скроет жар, исходящий от его шеи.

— Ты, конечно, тоже дурака не валяешь, — бормочет он.

— Я предпочитаю уверенность упущенным возможностям.

Мужчина хмыкает в ответ. Безусловно, это правда, именно он был упрямой силой
в их взаимоотношениях, будь то просьба в спонсорстве или сжимание его бёдер
ногами, чтобы член вошёл ещё глубже в него.

— Какие именно возможности ты видишь во мне? — спрашивает Джотаро,

надеясь, что его догадки окажутся верными.

73/236
— Ты, кажется, ужасно интересуешься, почему меня влечёт к тебе, — пропел
Какёин, и интонация его голоса заставила Джотаро затосковать по виски, —
Тебе это кажется настолько неправдоподобным?

— Я вдвое старше тебя, — хриплый смешок.

— Ты говоришь так, как будто это плохо.

Он встречается с ним взглядом, не понимая, что Какёин ранее уже смотрел на

него с таким выражением, которое он истолковал, как озорство. Джотаро
моргает от такого замечания, удивлённый тем, что не он один очарован
разницей в возрасте между ними.

— Ты умный, опытный, и страстный, — продолжает парень, возвращаясь

взглядом в меню, Джотаро и не помнит, когда последний раз кто-то делал ему
комплименты и как стоит на это отреагировать, — И ты, конечно, чертовски
горяч.

Он сглатывает от неожиданного откровения, — Эм…спасибо.

Какёин широко улыбается его ответу. Джотаро уверен, что выставляет себя
дураком, но пока не уверен, каким именно образом. По милости какого-то
божества, наблюдающего за ним, возвращается официантка с напитками. Лёд в
золотисто-янтарных стаканах с виски постукивает о стенки, когда она ставит их
на стол перед ними. Он не трогает их, пока девушка с блокнотом принимает
заказы.

Тот факт, что Какёин вегетарианец, всплывает в голове в этот момент, ему,
вероятно, будет не очень приятно, если кто-то станет есть мясо перед ним,
рассуждает он. Когда официантка спрашивает о заказе, Джотаро задумывается,
— Мне…то же самое.

Она кивает и снова оставляет пару наедине.

Тонкие пальцы студента обхватывают угловатый стакан с виски и пододвигают

его к мужчине. Он признаёт, что ему, вероятно, было бы полезно выпить.

— Из всего меню ты выбираешь лингвини с лисичками? — размышляет Какёин

вслух.

Джотаро находит утешение в алкоголе, который подносит к губам. Характерный

вкус очень знакомого Глендронаха 18 обволакивает язык.

— Тебе придётся заплатить слишком много за это, — говорит он чуть ли не в

стакан, надеясь, что Какёин не заметит смены темы.

— Мне всё равно, — прямо заявляет парень, делая глоток своего чая.

К сожалению, Какёин не намерен отступать.

— Ты не производишь впечатления человека, который любит пасту.

Он понятия не имеет, какой человек может не любить пасту и почему Какёин

так думает.
74/236
— Я подумал, что ты не захочешь, чтобы я заказывал стейк.

Какёин смеётся, — Это правда? Ох, Доктор Куджо…

— Почему ты продолжаешь называть меня так? Тебе не нужно каждый раз

напоминать, что я нарушаю около сотни этических кодексов, — его взгляд
скользит по эксцентричному искусству на кирпичных стенах заведения.

— Ты называешь меня по фамилии.

— Это то, как ты мне представился, — ещё один глоток, — Тебе больше
понравится, если я буду называть тебя Нориаки?

— Конечно, — отвечает он, складывая руки на столе, — Но я всё равно буду

называть тебя Доктором Куджо.

Джотаро откидывается на спинку стула. Какёин — нет, Нориаки — казался

сейчас таким непринуждённым. Как ему это удаётся? Особенно учитывая то, что
только вчера они агрессивно трахались на его столе. Он выталкивает эту мысль
из головы.

— Ну, Нориаки, — начинает он, встречая взгляд парня, услышавшего своё имя
его голосом, — называй меня как хочешь.

— Пока я трахаю тебя, верно? — говорит Нориаки, слишком холодно для слов, от
которых Джотаро чуть не подавился своим виски. Его удивлённый взгляд,
прикрытый нахмуренными бровями, встречает самодовольное лицо.

— Не говори такого дерьма, — предупреждает Джотаро. Он не уверен, следует

ли ему избегать этой темы из-за своего чувства этикета или потому, что он
набросится на него прямо здесь и сейчас, если это проверка его сдержанности.

— Извини, — Нориаки закрывает глаза, помешивая свой чай соломинкой, —

Просто забавно наблюдать за твоей реакцией.

— Ты меня провоцируешь?

— Совсем чуть-чуть, — беззаботно отвечает он.

Джотаро вздыхает, допивая виски слишком быстро. Он надеялся, его хватит на

весь ужин. Из всего, чего он ожидал от сегодняшнего вечера, он не ожидал, что
с ним будут играть.

— Прости, я просто нахожу тебя невероятно милым, — продолжает Нориаки, и от

его заявления Джотаро становится жарковато в своей водолазке.

— Купи мне ещё виски, и я подумаю об этом, — хитро усмехается он, его
полусаркастический комментарий указывает на пустой стакан, который он
ставит на стол.

— Неужели я настолько невыносим, что тебе нужно выпить?

— Конечно нет, — говорит Джотаро, замечая слегка обеспокоенное выражение

75/236
лица Нориаки, — просто мне очень нравится виски.

Они обмениваются тихими смешками, снимая часть напряжения, которое

неожиданно сковало его плечи.

Официантка возвращается с подносом, на котором стоят симметричные блюда.

Джотаро не может вспомнить, когда в последний раз ему подавали такую
аппетитную еду. Он не знает, что такое лисички на Земле, но они точно должны
быть где-то в макаронах.

— И ещё виски, пожалуйста.

Парень, не теряя времени, обхватывает вилку осторожными пальцами и

разрушает товарный вид еды. Джотаро колеблется, честно говоря, понятия не
имея, на что он подписался.

— Тебе не нужно было на самом деле брать ещё одно.

— Я готов заплатить за твоё прощение.

Как он всегда умудряется говорить что-то такое, что заставляет тысячи

маленьких иголок растекаться по его телу?

Джотаро тоже принимается за свою тарелку, приятно удивившись, обнаружив,

что в блюде есть грибы. Странно выглядящие грибы, но, по крайней мере, вкус
знакомый.

На этот раз девушка в форме ставит стакан прямо перед ним, тяжёлое стекло
глухо стукается о стол. Он смотрит на него, сомневаясь в сочетании того, что
кажется дрянной, травянистой мешаниной с виски.

— Я нахожу тебя очень интересным, Нориаки, — прерывает молчание между

ними Джотаро, — Кажется, каждый день я узнаю о тебе что-то новое.

Юноша поднимает брови в ответ, фиалковые глаза умоляют о дополнительной

информации вместо набитого рта.

— Ты общительный и добрый. Талантливый художник. У тебя острый язык. И,

похоже, ты держишь всё в своих руках.

Нориаки закрывает глаза и хмурится, это выглядело бы смешно, если бы он не

жевал. Мысль о том, что у него есть хоть какое-то представление о том, куда он
направляет своё будущее, кажется ему смехотворной.

— Я начинаю думать, что моё влечение к тебе уже тщательно распланировано,

— он сглатывает, встречаясь взглядом с Джотаро, делающего очередной глоток
виски.

— Ты играешь в моих интересах. Когда ты говоришь, что у тебя были

подозрения, ты уже изучал их, когда ты пришёл в мой кабинет, у тебя уже было
четкое намерение накалить обстановку. Не так ли?

Улыбка Нориаки исчезает, сменяясь задумчивым прикусом губ, — Вы меня

подловили, Доктор Куджо. Как ты пришёл к такому выводу?
76/236
— Ты перевернул табличку на моей двери, прежде чем войти, — отвечает
Джотаро, наматывая макароны на вилку, он помнит, что заметил это при выходе,
временем позже после того, как студент покинул его кабинет, — Если ты
ожидал быстрого разговора, зачем заморачиваться?

С нервным смехом улыбка возвращается на его лицо.

— Кроме того, никто не рисует нечто подобное для кого-то, кого они не хотят
подкупить на секс, — заканчивает он, пробуя пасту на вкус.

Нориаки ошеломлён, Джотаро ясно видел выражение его лица, когда он

раскрыл то, что студент, должно быть, считал своего рода секретным
гениальным планом.

— Картина была искренней благодарностью.

— Думаю, я могу в это поверить, — усмехается мужчина, и ещё одна порция

виски обжигает его горло.

Доедают они свои первые блюда в тишине, и музыка подчёркивает то, что
должно было бы быть неловким, не будь Нориаки так впечатлён. Джотаро же
поражён этим местом, даже если оно слишком «хипстерское» на его взгляд,
ряды местного пива на разлив украшают барную стойку; у Какёина, похоже,
хороший вкус.

К счастью, ему не надо садиться за руль; виски завладевает его разумом, отчего
веки тяжело нависают над глазами. Он надеется, что его спутник не заметит его
кайфа, иначе он узнает, как легко его напоить.

— Я признаюсь, что…воспользовался твоей добротой, — тихо произносит

Нориаки, его голос звучит отдалённо в голове Джотаро, его мысли с оттенком
алкоголя сосредотачиваются на глупой музыке. Что это за звуки? Неужели
Нориаки это нравится?

— Ты хотел того, чего хотел, очевидно, — бормочет мужчина, и лёд потрескивает

в стакане в его пальцах.

— Ты злишься на меня?

— Конечно нет, — слова с его губ слетают слишком быстро для трезвого
человека, — Я впечатлён.

Нориаки усмехается, потягивая напиток и наблюдая, как Джотаро

облокачивается на стол локтями. Он знает, что ему не нужно больше ничего
говорить, можно сменить тему.

— Ну, причина, по которой я подумал, что тебе понравится это место,

заключается в звёздных десертах, — наконец говорит он, пристально наблюдая
за руками мужчины.

Джотаро смеётся, при этом обнажая свои белоснежные зубы — редкое зрелище,
— Ты точно знаешь это обо мне, да.

77/236
— Я никогда не видел, чтобы кто-то так быстро расправлялся с тремя дюжинами
сладкого, — шутит он, и его спутник чувствует, как его щёки горят от осознания
этого, — Ты должен попробовать кокосовую панна-котту с ананасом.

— В жизни надо попробовать всё, — отвечает Джотаро, когда официантка

подходит, чтобы забрать их тарелки. Нориаки подумывает о том, чтобы сделать
намёк по поводу его дальнейших планов на этот вечер, но решает пока
прикусить язык, и вместо этого беззаботно заказывает десерт.

— И ещё один виски, пожалуйста, — говорит он, глядя на очередной пустой

стакан рядом с Джотаро, который широко раскрывает глаза. Он ни за что не
справится с ещё одним бокалом, но прежде, чем он успевает возразить,
официантка уходит.

— Что ты делаешь? — спрашивает Куджо, наклоняясь к нему.

— Похоже, тебе он правда нравится, — лукаво отвечает Какёин, — А мне

нравится баловать тебя.

Джотаро моргает. Какое бы чувство контроля он не испытывал, суд, очевидно, в

пользу Нориаки. Он чувствует, как кровь приливает к ушам. Его глаза бегают по
цветам на свитере студента, пока он пытается найти хоть какое-то облегчение
от грохота своих мыслей. И виски приходит первым. Он позволяет ему
задержаться на столе, не делая ни малейшего движения, чтобы насладиться его
видом.

Он может распознать игру власти с первого взгляда.

— Ты разоряешь себя, — резко говорит Джотаро.

— Это я должен беспокоиться об этой проблеме.

Веки становятся всё тяжелее.

— Если ты не выпьешь его, то это сделаю я.

— Ты за рулём.

— Тогда тебе просто нужно опустошить стакан.

Джотаро смеётся, и в ответ получает широкую улыбку Нориаки. Действительно

забавно наблюдать, как мужчина подносит стакан к губам. Однако он не ожидал
того, что Куджо опрокинет стакан, покачивая головой, чтобы смириться с
потерей хорошего виски. Его брови поднимаются при виде янтаря, льющегося из
бокала.

Стекло с громким стуком ударяется о деревянную столешницу. Джотаро

поднимает глаза к Какёину, наклоняясь вперёд, чтобы сохранить равновесие на
локтях, уже чувствуя, как облако тумана окутывает его решения.

— Пожалуйста, не бери мне ещё один, — тихо настаивает он, — Или в этот раз
ты будешь тем, кто затащит мою пьяную задницу в свою постель, чтобы
отоспаться.

78/236
Нориаки вновь разражается смехом, — Хорошо, я тебя понял.

Джотаро удовлетворён и запивает жгучий привкус алкоголя холодным чаем.

Ресторан суетится вокруг них, ночные толпы заполняют место медленно, но
неуклонно. Это шикарный бар с наглядной коллекцией завсегдатаев, к которым
относится и Нориаки, раз официантка не проверяла его удостоверение
личности. Он ёрзает на своём стуле, наблюдая, как пара за плечом Нориаки пьёт
на брудершафт.

Их десерт прибывает, его презентация безупречна, на тарелке лежат две ложки.

— Спасибо, Марианна, — парень обращается к официантке по имени, хотя на ней

нет бейджа. Она отвечает тем же, и Джотаро видит, как она пытается украдкой
подмигнуть ему, — И чек, пожалуйста. Я покрою десерт и напитки.

— Только виски, — вмешивается Куджо, официантка кивает, прежде чем

оставить их вдвоём. Какёин снова закусывает губу.

Студент первым кладёт в рот ложечку с кусочком заварного крема, сливочный

вкус тает на языке. Джотаро чувствует, как алкоголь тяжестью ложится на его
плечи. Он вытягивается вперёд и пробует десерт сам, аромат кокоса напоминает
ему о доме. Это чертовски вкусно.

— Срань господня, — шепчет Куджо.

— Я знаю, — подтверждает Какёин, встряхивая головой, его волосы

действительно прекрасны, — Ты поверишь, что это агар? И кокосовое молоко
тоже.

Джотаро не знает, что это значит, вообще, ему всё равно. Он просто кивает,
поглощая вторую ложку крема.

Марианна возвращается с чеками, чёрные буклеты отвлекают их друг от друга.

— Ты торопишься? — ухмыляется Джотаро, в его голове эти слова кажутся

пустыми.

— Возможно, — отвечает парень, ещё один кусочек десерта исчезает между его
губами. Он подпирает подбородок ладонью, упёршись локтём о стол.

Внимание мужчины сосредотачивается на том, как Нориаки лениво вытаскивает

ложку изо рта и медленно облизывает её. Остатки белого крема растекаются по
розовому языку, слишком очевидный намёк не остаётся незамеченным. Он
смотрит в глаза Джотаро; в них недовольство, он сосредоточен на губах
молодого человека. Ложка болтается в аккуратной хватке длинных пальцев,
мизинец напыщенно поднят в воздух. Он надувает губы вокруг ложки,
вытаскивая её изо рта, прежде чем потянуться, чтобы зачерпнуть ещё немного
десерта.

Джотаро не может теперь отрицать напряжение внизу живота, надеясь, что

больше никто не видел этого короткого представления.

Он снова бросает взгляд на Нориаки, а затем на стену рядом с ним, не

выдерживая зрительного контакта. Со вздохом, в котором он отчаянно
79/236
нуждался, он достаёт свою карточку и засовывает её в буклет, даже не взглянув
на сумму. Нориаки делает то же самое.

— У тебя или у меня? — спрашивает Джотаро, его смелость стимулируется

виски.

— А как насчёт машины? — слишком самодовольный голос юноши привлекает

всё его внимание.

Джотаро чувствует, как его губы растягиваются в улыбке, скрещивая руки на

груди, когда он смотрит на человека напротив него со смесью недоверия и
непоколебимого желания. Нориаки ухмыляется, видя, как в его глазах
появляется блеск.

Он едва замечает, как официантка забирает его книжицу. Его внимание

украдено более важными вещами, в основном образами, мелькающими в его
опьянённом сознании, Нориаки, лежащего на его столе, и ощущения его кожи
под кончиками пальцев. Джотаро знает, что с ним играют, но не может решить,
нравится ему это или нет.

— Машина — звучит отлично.

80/236
Глава 8. Отречение

Кокосовый привкус задерживается на губах, пока они исследуют рты

друг друга, горячее дыхание сочится отчаянием и безотлагательностью.
Нориаки толкает Джотаро на заднее сиденье, прежде чем залезть на него и
закрыть за ними дверь. Чтобы уместиться, Джотаро приходится согнуть ноги;
ему неудобно, но почему-то это не имеет значения. Всё, что его волнует, — это
опьяняющее давление тела сверху и ощущение выпирающих тазовых костей под
его руками.

Он отстраняется от поцелуя Нориаки, сразу же сожалея об этом.

— Кто-то может увидеть нас, — выдыхает Джотаро, нос Какёина почти касается
его собственного. Он чувствует на себе косой взгляд со стороны помимо
пристального и ненасытного взгляда юноши.

— Мне плевать, — Нориаки улыбается в его губы, продолжая их поцелуй,

прижимаясь бёдрами к бёдрам мужчины.

— Тебе не должно быть плевать, — приглушённо произносит Джотаро в

промежутках между голодными поцелуями, которыми его прижимают к спинке
кресла.

Какёин отпрянул, оставляя его скользкие от сладкой влаги губы, — Тогда, я могу
остановиться.

Джотаро стонет, когда он хватает его член через ткань джинсов, уже
затвердевший от мужественности, пришедшей с виски, и чувств, заполняющих
его. Его стойкость подвергается испытанию снова, его разум затуманен и так
нуждается во внимании Нориаки, что он уже стал зависим от него.

— Нет, это… — до него наконец доходят прозвучавшие слова, на

раскрасневшихся губах парня появляется довольная ухмылка, — Продолжай…

— Я могу сделать это быстро, — шепчет Нориаки, проводя языком по нижней

губе Джотаро, сбивая его с толку.

Они не утруждают себя рубашками, но приходится неуклюже стягивать друг с

друга штаны и обувь в тесном пространстве. Каким-то образом один из ярко-
оранжевых кроссовок Нориаки оказывается на водительском сидении. Парень
искренне удивлён, что Куджо вообще умещается там сзади, широкие плечи и
мускулистая грудь занимают большую часть доступного пространства.

Он приподнимается, склоняя шею, чтобы не уткнуться в низкий потолок

машины. Одним движением он высвобождает свой член, глаза Джотаро
прикованы к нему. Стройные бёдра Нориаки на его собственных неожиданно
слишком сильно возбуждают.

— Я хочу, чтобы ты мне отсосал, — от откровенных слов Нориаки его лицо

краснеет ещё сильнее. Он шумно выдыхает воздух, чрезмерная
самоуверенность молодого человека заставляет его член предвкушающе
дёрнуться под боксёрами.

81/236
Какёин прислоняется спиной к двери и предоставляет ему свободу действий.
Джотаро не совсем уверен, как должно выглядеть их размещение, опускаясь на
четвереньки и медленно приближаясь к ожидающему члену.

Однако у Джотаро есть секрет. Ну, скорее, это опущение истины. Даже не
совсем так; эта тема просто никогда не поднималась до этого момента, когда
Нориаки играет с его волосами на затылке. Он не уверен, нужно ли что-то
сказать или оставить всё как есть. Он чувствует головокружение, кровяное
давление падает вместе с интенсивным биением сердца.

— Я никогда… — к концу предложения голос затихает, его решимость

разбивается в пух и прах. Он отказывается смотреть в глаза Нориаки, который
точно смотрит на него сверху, опираясь на икры.

Джотаро почти и сам разваливается на части, при звуке лёгкого смешка

Какёина.

— Ты никогда не делал этого раньше? — Нориаки пропускает его волосы через

свои длинные пальцы, осторожно закручивая их на концах.

— Заткнись, — бормочет Джотаро, чувствуя себя беззащитным с задницей в

воздухе и своей неопытностью.

— Ну, ты знаешь, что приятно, и я помогу тебе, — ласково утешают его. — Но

тебе не нужно этого делать, если ты этого не хочешь.

Всё-таки Джотаро находит в себе мужество взглянуть ему в глаза, в них горит
интерес. — В жизни надо попробовать всё, — говорит он, и парень снова
усмехается, вспоминая о более невинной ситуации.

Джотаро решает подражать прошлому представлению Нориаки, начиная с

поцелуя в головку. Какёин ухмыляется очевидному повторению, надеясь, что он
не видит; он не видит, его взгляд прикован к члену юноши, позирующему для
него. Джотаро берёт головку в рот, довольствуясь последующим вздохом.
Языком он потирает край головки, обводя её с неуклюжей ловкостью, которая,
как он знает, была бы лучше, не выпей он три стакана виски. Он балансирует на
одной ноге, в основном, ткань сидения врезается ему в колено от создаваемого
давления.

Джотаро старается сосать, втягивать щёки, скользя по стволу. Нориаки

оглядывается на тусклый свет далёких фонарей, отражающийся от
поблёскивающей слюны, прежде чем он смело берёт его глубже в рот. Нориаки
вознаграждает его гортанным стоном и коротким рывком за волосы. Джотаро
знал, что ему нравится ублажать парня, но не думал, насколько сильно, его член
стеснённо напрягается под боксёрами.

Он находит ритм, не беря Нориаки глубоко, но прилагая усилия, чтобы пройтись

языком по всем точкам, которые ведут к стонам, когда он касается их. Нориаки
прикусывает губу, веки тяжело опускаются, поскольку он может лишь смотреть
на Джотаро, делающего такие очаровательные попытки доставить ему
удовольствие. Он ещё сильнее вжимается в контуры двери, чувствуя себя
неловко, но не в силах больше удержаться на ногах.

Нориаки обхватывает голову Джотаро обеими руками, нежно, но настойчиво,

82/236
толкая свой член все глубже в его рот. Его брови сходятся вместе, когда он
чувствует, как упругая головка трётся о горло, прежде чем быстро
отстраниться. Он подавляет рвотный позыв, его рука поднимается, чтобы
шлёпнуть по молочно-белому бедру, видному боковым зрением.

— Прости, Доктор Куджо, — раскаивается Какёин, но его тон намекает на

ложное чувство сочувствие, — Просто в твоём рту так хорошо.

Джотаро игнорирует очевидную лесть, глядя на ухмыляющегося парня. Он не

может отрицать, какой эффект на него произвёл комплимент, придав ему
смелости провести языком от основания его члена. Он чувствует, как слюна
стекает с нижней губы, когда он приподнимается и отстраняется. Отсутствие
его рта привлекает внимание Нориаки.

— Ты мог бы предупредить меня, — Джотаро недоволен.

— Тогда считай это своим предупреждением.

Он раздражён ответом, но находит себя слишком самодовольным, чтобы

выразить это.

Нориаки на мгновение оттягивает голову Джотаро назад, намёк явно понят,

когда тот берёт его обратно в рот. Он двигает бёдрами вперёд, заставляя чужой
язык прижаться к нижним зубам. К счастью, это остаётся в пределах его
возможностей, он держит голову мужчины неподвижно, продвигая половину
своего члена внутрь. Джотаро сжимает его бедро, замедляя его движения,
отсутствие контроля настораживает.

— Расслабь горло, — шепчет Нориаки сверху, и мужчина морщится от этой

команды. Что это вообще значит? Как он должен это сделать? Он моргает от
требования, вдыхая через нос. — Я обещаю, что буду двигаться медленно.
Сожми моё бедро, если это будет слишком.

Он изо всех сил старается делать то, что ему сказали, кончик языка упирается в
нижнюю часть рта. Он ослабляет свою хватку на бедре, но удерживаясь на нём.
Нориаки — человек слова, он медленно двигается, продвигаясь вперёд с
каждым толчком. Джотаро покачивается в такт, его разум плавает от
перевозбуждения и чувства бессилия.

Когда Нориаки снова прижимается к его горлу, он становится гораздо более

снисходительным, на секунду замирая и издавая стон. Джотаро ещё не может
принять его полностью, но как может старается принять то, что ему
благосклонно предоставляли. Его рука остаётся безвольно лежащей на бедре,
побуждая парня двигаться дальше, к его большому удовольствию. Он закрывает
глаза в гримасе, предназначенной для того, чтобы держать губы сомкнутыми
вокруг плоти во рту.

Нориаки сжимает волосы Джотаро двумя крепкими кулаками, шипя сквозь зубы,
когда он надавливает глубже. Глаза мужчины наполняются слезами за сжатыми
веками, его ресницы покрываются солёными капельками, когда он, наконец,
снова открывает их. Он осознаёт, что не может дышать даже носом, и эта мысль
запугала бы его, если бы не подстраховка в виде его руки на бледном бедре. Он
терпит полную потерю контроля только ради молодого человека, который был
так смел просить его об этом.
83/236
— Хорошо.

Похвала звоном отдаётся у него в ушах, его взгляд направлен вперёд, на пах
Нориаки. Он почти полностью заполнил его горло, эта мысль заставила Джотаро
почувствовать странный укол гордости.

Выставив бёдра, его яйца соприкасаются вровень с подбородком Джотаро. Он

пытается что-то проворчать, но не может, его горло сжимается вокруг члена
Нориаки наподобие кляпа. Он моргает, и слеза скатывается с его ресницы,
оставляя на щеке очередную солёную полоску. Жёсткие волосы вокруг паха
щекочут его нос, ноздри раздуваются от необходимости дышать. Однако
удовлетворённый стон Какёина того стоил.

Внезапно он отстраняется, Джотаро инстинктивно отворачивает голову от его

члена, чтобы кашлянуть и втянуть как можно больше кислорода.

— Я сказал сжать, если это окажется слишком, — напевает Нориаки, нежная

рука тянется к лицу Джотаро, чтобы стереть дорожки слёз с его щеки.

— Было нормально, — выдыхает Джотаро, нежное прикосновение и ласковый

тон юноши дают ему смешанные сигналы.

Он даёт ему минуту, чтобы отдышаться.

— Думаешь, сможешь справиться с большим?

— Испытай меня.

Нориаки ухмыляется, держа мокрый подбородок Джотаро между большим и

указательным пальцами. С нежным рывком его челюсть оттягивают вниз, пока
он готовится снова принять член, его собственная эрекция сочится
предэякулятом, пачкая боксёры. Теперь Нориаки более настойчив, он отпускает
его лицо, чтобы вернуть руку на затылок, когда засовывает половину своей
длины в рот Джотаро. Они оба стонут от трения.

Джотаро обнаруживает, что чувствует себя загнанным в ловушку, когда Какёин

начинает скользить внутри быстрее, чем до этого, удерживая его голову на
месте. Он заставляет своё горло расслабиться, принимая его, пальцы
поджимаются от его воздействий. Он не готов к таким толчкам, быстрым и
безудержным. Однако он немного приспосабливается, прижимая язык сильнее и
стараясь контролировать горло. Он ненавидит то, что не может дышать,
биологические инстинкты почти берут верх над сдержанностью, которую он изо
всех сил удерживает.

Гортанный стон Нориаки, более походящий на рык, отдаётся пульсациями по

члену Джотаро. Вчера он не издавал таких звуков, вибрация, повисшая в
воздухе, заставляет его закрыть глаза. Затем Нориаки тихо вздыхает и
откидывает голову назад, ударяясь о стекло, он замедляет темп, прежде чем
неуклонно отступить. От судорожных вдохов Джотаро по скользкой от слюны
коже разносится горячее дыхание.

— Боже, мне стоит остановиться, — на выдохе выдаёт Какёин, уставившись на

потолок своей машины, — Ты слишком хорош.
84/236
Мужчина вытирает влагу с лица и подбородка, к нему начинает возвращаться
самообладание. Он смотрит на мальчика напротив себя, почти не веря, что
тихий, скромный Какёин, которого он когда-то знал, казалось бы, сейчас
отсутствовал.

— Я надеюсь, ты не слишком злишься на меня, — говорит он, заметив молчание

Джотаро.

— В благоговении, — признаётся тот, снова краснея.

Нориаки улыбается в ответ, его грудь вздымается. — Тебя когда-нибудь трахали

раньше?

Джотаро всё ещё не может прийти в себя от бесцеремонности, которая чуть ли

не оскорбляет его достоинство. И только виски снова побуждает его ответить, —
Однажды, лет десять назад.

На лице Нориаки появляется взбудораженное выражение, причины которому

Джотаро просто не дано понять, — Как ты смотришь на то, чтобы попробовать
снова?

Джотаро сглатывает, его горло до сих болит. Мысли об этом обжигают его
нутро, когда он обдумывает предложение своего любовника. — Если ты не
будешь торопиться.

Нориаки ухмыляется, — Конечно.

— Как ты хочешь это сделать?

— Обопрись на колени и руки, — говорит парень приказным тоном, от осознания

этого кровь приливает к лицу Джотаро. Он повинуется, когда Нориаки
подползает к нему, их ноги находят приемлемое положение, чтобы
поддерживать свои тела.

Под водолазкой спина мужчины ощущается как скульптура. Нориаки проводит

пальцами по позвоночнику, кладёт ладонь между лопатками и мягко
надавливает. Джотаро, в свою очередь, прижимается грудью к сиденью,
поворачивая голову, чтобы вдохнуть. Он чувствует, как нежные тёплые руки
скользят по бокам к его заднице, тонкие пальцы задерживаются на поясе
боксёров.

Его лоб хмурится, когда его обнажают, непривычное чувство наготы доставляет
ему некий дискомфорт. Сама идея того, что Нориаки увидит его таким, не
приводит в восторг, понимает он, и уже подумывает о том, чтобы отказаться от
предложения. Его пальцы вцепляются в край сидения, пока с него стаскивают
боксёры.

— Ты действительно красив в таком виде, Джотаро, — произносит Нориаки.

Джотаро решает, что всё же сможет с этим справиться.

Он вздрагивает, когда Какёин проводит рукой по его заднице, продвигаясь,

85/236
чтобы обхватить его яйца и, наконец, изголодавшийся по прикосновениям член.
Нориаки довольно улыбается его реакции, слыша тихое пыхтение, которое
Джотаро пытается скрыть. Он пробует свою удачу, проводя указательным
пальцем по его входу терпеливым движением. Джотаро морщится, уткнувшись в
плечо, ощущение чуждое, но не неприятное.

На это раз Нориаки подготовлен лучше. Джотаро наблюдает, как бледная рука
открывает центральный бардачок и достаёт маленькую бутылочку, его голова
кружится от осознания того, что это должно быть.

— Я хочу, чтобы ты расслабился, — мурлычет Нориаки, на его голос у Джотаро

уже выработался успокаивающий рефлекс, как у собак Павлова. Он заставляет
свои напряжённые мышцы расслабиться, когда парень аккуратно обводит
пальцем его отверстие. Своей покорностью он снова обязан виски,
циркулирующему по его крови, и за то, что вообще согласился на это.

— Хорошо. Тебе захочется напрячься, когда я засуну палец внутрь.

Сопротивляйся этому, — инструктирует его Какёин, смазывая палец и согревая
бутылочку в ладони.

Джотаро с опаской смотрит вперёд. Его брови сходятся вместе, когда Нориаки
проскальзывает внутрь, всеми силами стараясь расслабиться от незнакомого
ощущения проникновения. Его палец работает над ним медленно, растягивая
его за пределы того, с чем, как он думает, может справиться. Он со стоном
прижимается к обивке кресла.

Ах—

Дыхание Джотаро прерывается, когда острое ощущение пронизывает его тело,

мышцы непроизвольно напрягаются. Что, чёрт возьми, это было?

— Извини, — говорит Нориаки, его улыбку практически можно услышать, — Я не

хотел делать это так рано.

Он делает паузу, дожидаясь, пока Джотаро снова расслабится. Весь вечер

мужчина чувствовал себя игрушкой под тщательным руководством безупречной
манипуляции Нориаки. Теперь, однако, он чувствует себя большой забавой,
экспериментом.

Палец двигается медленно, это его успокаивает. Он не торопится, и Джотаро

постепенно становится всё более открытым для него. Его глаза распахиваются,
пронзительное удовольствие притупляется в паху сильнее, чем в прошлый раз,
когда Нориаки осторожно проводит подушечкой пальца по простате. Джотаро
издаёт стон от этого ощущения, пальцы на ногах подёргиваются.

— Тебе это нравится? — Нориаки делает это снова, Джотаро стонет в своё плечо.

— Да, — с трудом отвечает он.

— Как насчёт второго пальца?

Джотаро задумчиво моргает.

— Конечно.
86/236
Какёин наносит больше смазки, прежде чем добавить средний палец вдоль к
указательному, по телу Джотаро проходит дрожь от растяжения его отверстия,
когда оно вмещает их. Нориаки начинает медленно и вовремя, подстраиваясь
под свой прежний ритм. Джотаро морщится, когда он снова поглаживает его
простату, заставляя его член дёрнуться в воздухе. Другая рука парня ложится
на него, умоляющие стоны мужчины говорят сами за себя, когда он размазывает
капельку предэякулята по головке.

Джотаро думает, что вполне может сойти с ума сейчас.

Он не ожидал, что ему это так понравится, беззащитность, которую он

чувствовал, медленно таяла, сменяясь подавленностью. Он не решается
признаться, что ему нравится, как Нориаки растягивает его и доводит до
предела, только для того, чтобы отступить и расслабить его ещё больше.

— Ты готов? — спрашивает Какёин, его низкий голос прерывает стоны Джотаро.

Он может только предполагать, что Нориаки имеет в виду. — Я думаю, мы это

выясним.

Нориаки усмехается, неспешно вытаскивая пальцы, оставляя Джотаро чувство

пустоты. Не заставляя его долго ждать, член парня, покрытый смазкой
утыкается в него. Его размер наполняет опасениями; очевидно он толще, чем
его пальцы. Как он должен с ним справиться?

— Хорошо, — воодушевлённо говорит молодой человек, его рука отпускает член

Джотаро, отправляясь на бедро, — Скажи мне, если будет больно.

Джотаро глубоко вдыхает, концентрируясь на том, чтобы расслабиться от

проникновения. Он изводил себя из-за пустяков; это проходит легко и приятно,
вырывая из Нориаки стон, кончик его головки исчезает внутри вместе с
движением бёдер. Его пальцы сжимают ягодицы Джотаро, впиваясь в нежную
кожу.

— Б-блять, — скулит Джотаро, падая на плечи и целиком и полностью отдаваясь

Нориаки.

Какёин начинает медленно, но глубоко, Джотаро напрягается, чтобы

противостоять желанию сжаться вокруг него. Это абсолютно чуждое ощущение,
но он им наслаждается. Его водолазка слишком туго облегает шею, в ней
слишком жарко для обмена теплом, даже в таком томном, медленном ритме.

Вскоре они начинают трахаться по-настоящему, его член и яйца подпрыгивают с

каждым движением Нориаки. Джотаро чувствует каждый дюйм его члена
внутри себя, когда он входит и выходит.

Их стоны смешиваются в какофонию звуков, звенящих в ушах. Теснота Джотаро

вокруг его члена заставляет его закатить глаза, прежде чем закрыть их от
необходимости. Какёин меняет угол наклона, регулируя положение ноги, на
которую он опирается, на полу автомобиля. Когда входит снова, мужчина словно
ударяют электрошоком, вся его длина проходит по простате. Из его горла
вырывается крик, звук, который он никогда раньше не издавал, Нориаки
87/236
ухмыляется, рукой утирая пот, выступающий на лбу.

Он наклоняется над Джотаро, вколачиваясь в него по самые яйца. Пальцы снова

играют с его членом, заставляя бёдра дрожать. Джотаро чувствует, как слюна
стекает из уголка его рта, но ему всё равно, давление и жар нарастают внизу
его живота с каждым движением руки на его члене и с каждым дюймом внутри.
Сочетание невероятных ощущений делает дискомфорт от неудобного
положения, в котором он находится, совершенно незначимым.

— Нори-Нориаки…

— Собираешься кончить? — спрашивает Какёин между вздохами и шлепками.

Джотаро скулит в ответ, выгибая спину от растущего напряжения. Его пальцы

отчаянно хватаются за ручку двери и край сидения, пытаясь хоть как-то
отвлечься от чувств, претендующих на то, чтобы вырвать его из реальности.
Нориаки ускоряется, сжимая член Джотаро смазанным кулаком, в который он
хочет упереться бёдрами.

Бессвязно что-то бормоча, он кончает, капли спермы падают на ткань сиденья

под ним. Он преодолел это, Какёин выжимает последнее из основания его
члена, замедляя собственный темп.

Сокращение мышц вокруг собственного члена доводит его до крайности, с

дрожащим стоном он изливается внутрь Джотаро. Капля пота падает на его
спину, бесследно исчезая в черноте его водолазки.

Джотаро не может сдержать себя в руках, его лицо искажено удовольствием,

глаза зажмурены, пока затяжные завитки оргазма окутывают его. Нориаки
отмечает, что следовало бы нарисовать это выражение.

Вскоре, единственным звуком становится их тяжёлое дыхание. Они падают на

кресла, Какёин на свои ноги, Джотаро на живот. Липкая прохлада его спермы
касается живота; он едва замечает это.

Они остаются в таком положении какое-то время. Джотаро не знает, что делать
дальше, медленно спускаясь с небес обратно на землю от того, что, очевидно,
было самым мощным оргазмом в его жизни. Он смирился с тем, что нужно
просто принять это всем своим существом.

— Тебе понравилось? — Нориаки, наконец, нарушает тишину своим

невозмутимым тоном.

— Да, — улыбается Джотаро, его голос звучит незнакомо для него самого,
реакция кажется замедленной.

— Ты бы смог ещё раз, как думаешь? — продолжает он.

Джотаро не нужно видеть его лицо, что знать, что тот за ним наблюдает.

— Дай мне минут двадцать.

88/236
Примечание к части

Развитие сюжета скоро будет.

89/236
Глава 9. Неуравновешенный

Пасмурное небо не позволяет воздуху нагреваться, тротуар мокрый

после утреннего дождя. Студенты, похоже, с неохотой принимают наступающую
зиму, пересекая кампус в шортах и толстовках, несмотря на ветер, несущий
колючий холод. Джотаро приходится скрывать улыбку при взгляде на девушек,
спешащих оказаться в корпусах, прижимая руки к телу, чтобы согреть их вместо
недостающей одежды. Тупые грёбаные дети.

Во время холодов в кампусе тихо; никто не продаёт безделушки за раскладными

столами, нет сумасшедших проповедников, привлекающих внимание легко
внушаемых подростков, и нет репетиций групп на открытом воздухе. Первый
холодный день середины сентября — это предзнаменование, предупреждение о
том, что должно произойти. Джотаро не привык к четырём сезонам года,
признавая, что холодная погода не самая его любимая. Однако это часть
здешней культуры — товарищество, объединяющее сообщество вместе, когда
они страдают от этого. Самое приятное то, что с приходом весны, после долгих
шести месяцев холодов у всех, кажется, улучшается настроение от солнечного
света и тепла.

Джотаро засовывает руки в карманы пальто, холод покусывает кончики пальцев.

Он смотрит вниз перед собой, наблюдая, как носки его ботинок постукивают по
мокрому асфальту. Даже птицы притихли, прячась в ветвях деревьев и на
карнизах домов, чтобы защититься от довольно неожиданной смены погоды. Но
она не мешает белкам шнырять из стороны в сторону.

Он направляется к большому Кук Холлу на самом западном краю кампуса,

страшась предстоящего долгого собрания персонала. Половина вопросов,
обсуждаемых там, не относятся к нему, как ко временному профессору, а
другую половину можно было бы кратко описать в электронном письме. Однако
он обязан присутствовать, поэтому теперь тащится по улице со своим
характерным хмурым видом.

Совершенно случайно он поднимает глаза, оглядывая местность, пока его

взгляд не останавливается на чём-то сомнительном. Он сглатывает, его
подозрения оказываются верными, малиновые волосы Нориаки развеваются на
ветру, пока он шагает прямо по направлению к нему.

Внимание молодого человека приковано к его компаньону, кому-то, кого

Джотаро не узнаёт. Они разговаривают, другой парень активно жестикулирует,
и улыбка Нориаки мелькает в тени облаков. Вид ремешков рюкзака на его
плечах напоминает ему о прилежном, усердном студенте, каким Какёин должен
быть.

Он поглощён их разговором, пока не смотрит вперёд и не замечает Джотаро. Его

друг продолжает говорить, губы Нориаки складываются в приветственную
улыбку. Джотаро сохраняет безразличное выражение лица, глядя в сторону
дерева, мимо которого собирался пройти, не меняя траектории. Нориаки
следует его примеру, возвращая своё внимание к разговору. Он перебирает
художественные принадлежности, свисающие с его плеча, прижимая их к телу,
и смеётся.

Когда они сближаются, Джотаро начинает слышать фрагменты их диалога, что-

90/236
то о цветовых палитрах и домашнем задании. К счастью, тротуар достаточно
широк для всех них. Они наблюдают друг за другом боковым зрением,
прекрасно понимания, как нужно себя вести. Их взгляды сталкиваются, не
поворачивая голов, Нориаки смотрит сквозь ресницы, его глаза следят за
глазами Джотаро, когда они скользят друг мимо друга.

Взгляд Джотаро был бы пугающим для любого другого, он смотрит на студента

сверху вниз с застывшими чертами, козырёк его фуражки затемняет выражение
лица. Нориаки сохраняет свою надутую ухмылку, стоическое выражение
Джотаро совершенно очевидно для него.

Затем они продолжают свой путь спиной друг к другу, звучание разговора
рассеивается по мере увеличения расстояния. Джотаро выпускает задержанное
дыхание, абсурдность того, во что он ввязался, тяжким грузом ложится на его
плечи.

Нориаки садится на стол Куджо, закинув ногу на ногу, пока тот проверяет
работы из стопки рядом с ним. Он смотрит в окно, перенося вес тела на руку,
заведённую за спину. Тишина между ними наполняется прерывистым
постукиванием его ручки. Домашняя атмосфера этой сцены не остаётся
незамеченной, Джотаро показывает свою признательность за присутствие
Нориаки, время от времени бросая взгляды в его сторону.

— Было приятно увидеть тебя сегодня утром, — говорит он, и Джотаро старается
снова сосредоточиться на предложении, которое читал, — Тебе кто-нибудь
когда-нибудь говорил, что у тебя лицо стервозной сучки?

Джотаро издаёт смешок, не отрываясь от работы, — Да, просто обычно более

профессиональными терминами.

Нориаки следит за порхающими с куста на куст воробьями.

— Когда ты уже закончишь? — усмехается он, игривость сочится из его слов.

Джотаро качает головой, переворачивая очередную страницу, — Мне нужно

сделать кое-что ещё.

Нориаки откидывает голову назад, прядь волос, падающая ему на лицо,

касается щеки.

Он ждёт.

Джотаро чувствует его нетерпение, неудовлетворённое его попытками

принуждения, несмотря на желание последовать им. У него есть обязанности,
которые он не может игнорировать, как бы ему не хотелось сдвинуть их со
своего расписания.

Нориаки спрыгивает со стола, подошвы его ботинок глухо стучат о покрытый

ковром пол. Джотаро не обращает внимание на его фигуру, проскальзывающую
перед ним, он видит, как парень берёт фотографию в рамке рядом с экраном его
компьютера.

91/236
— Что это за штука, которую ты держишь?

— Чем чаще ты меня отвлекаешь, тем больше времени это займёт.

Нориаки усмехается у него за спиной, ставя рамку на место.

И тогда становится тихо, хотя мальчик задерживается позади него. Его мысли
где-то далеко, заняты исправлениями и созданием пометок. Так продолжается
до тех пор, пока Нориаки не хватает его за плечи, обхватывая мускулы
сильными пальцами. Он осторожно разминает их, прислушиваясь к дыханию
Джотаро.

— Нориаки, я понимаю, — бормочет себе под нос он, — Я стараюсь работать так
быстро, как…

Когда Джотаро поворачивается, чтобы посмотреть в его бесстыдные глаза, его

встречает обнажённая кожа. Нориаки скрещивает руки на голой груди, склонив
голову с самодовольным выражением, отражающимся в широко раскрытых
глазах мужчины.

— Что за хуйню ты вытворяешь, — Джотаро не может скрыть улыбку,

пробивающуюся сквозь его негодование.

Одежда Нориаки валяется у его ног, рядом со стеной. Его волосы свисают чуть
ниже ключицы, ярко контрастируя с молочной кожей. Джотаро не может не
пялиться, силуэт его тела интригующий и безумно красивый. Он отбрасывает
эти мысли в сторону, решая вести себя как взрослый в ситуации, в которой это
необходимо.

— Ты не можешь просто… — его строгий тон пошатывается, к его великому

сожалению, — Ты не можешь просто брать и раздеваться в моём кабинете.

— Я перевернул табличку, — мурлычет юноша, — И я определённо уже был здесь

голым раньше.

Джотаро вздыхает через стиснутые зубы. Этот чёртов ребёнок. Он на мгновение

закрывает глаза, обдумывая, как ему с этим справиться.

Он справится с этим так хорошо, как только может.

Он протягивает руки, приглашая Нориаки взять их в свои ладони. Молодой

человек широко улыбается, когда Джотаро притягивает его к себе, его подход
даёт ему именно то, что он хотел, несмотря на сопротивление профессора.
Нориаки обхватывает его бёдра своими, самодовольство на его лице выводит
Джотаро из себя. Он справляется со своим разочарованием грубым поцелуем,
прижимаясь губами к губам младшего с таким нажимом, что тот стонет и
поддерживает равновесие, обхватив шею Джотаро руками.

Они прерываются всего на секунду, чтобы вдохнуть, помеха, с которой ни один

из них не хотел иметь дело; они больше предпочитали компанию ртов друг
друга, исследуя их неуклюжими движениями языков. Джотаро проводит рукой
по спине Нориаки, останавливаясь на округлой ягодице, прежде чем сжать её.
Он улыбается ему в губы, прижимаясь к его паху.

92/236
Стук в дверь.

Они отрываются друг от друга, встречаясь широко раскрытыми в панике

глазами. Джотаро давится от шока, собираясь с духом, чтобы заговорить.

— Ах, минутку! — кричит он. Нориаки в спешке чуть не падает с его коленей,
стирая с губ слюну. Глаза Джотаро пробегают по его одежде, валяющейся на
полу, затем по двери, затем останавливаясь на самом мальчике, когда тот
судорожно пытается натянуть на себя рубашку.

— Не беспокойся, — говорит мужчина тихим, уверенным голосом, который

заставляет Какёина уделить ему внимание. Его брови в замешательстве
сходятся вместе.

— Под стол, — командует он, на стуле отъезжая от места между шкафчиками,

где обычно стоят его ноги.

Нориаки моргает, — Я не…

— Залезай под ебаный стол.

Он старается изо всех сил, на четвереньках заползая в тесное пространство,

прижимаясь спиной к твёрдой стенке между ним и кабинетом, скрывающей его
от посторонних глаз. Джотаро пинает одежду в его сторону, ботинок врезается
ему в колено.

— Ай!

— Заткнись.

Джотаро садится вплотную к столу, расставляя ноги, чтобы Нориаки мог

разместиться. Парень прикрывает рот и нос ладонью, чтобы заглушить звук
своего панического дыхания. Мужчина чувствует, как он безрезультатно
пытается устроиться поудобнее между его ног.

— Входите!

Дверь медленно открывается.

Оу, блять.

Блять, блять, блять. Блять.

— Директор, — приглашает Джотаро, надеясь, что выглядит он более собранно,

чем чувствует себя. Высокопарная немолодая женщина не улыбается, подходя к
его столу, её сшитый на заказ деловой костюм натягивается по ширине плеч.
Глаза Какёина расширяются при упоминании её должности. — Чем я обязан этим
визитом?

— Я прошу прощения, за то, что пришла в ваше нерабочее время, — говорит она
нудным голосом, который раздражает Джотаро.

— Всё в порядке, просто заканчиваю проверять некоторые работы, — он говорит

ровным и низким голосом, его сердце колотится, перегоняя кровь от
93/236
смягчающейся эрекции, которую, как он отчаянно надеется, нельзя заметить с
позиции Директора. Она садится в кресло напротив него, видя тело мужчины
только от грудной клетки. Он складывает руки на столе.

— Я хотела обсудить кое-какую информацию, переданную мне, — она

скрещивает ноги, — от комитета по этике, здесь, в университете.

Джотаро сохраняет каменное выражение лица, несмотря на ледяное,

тошнотворное чувство, скапливающееся внизу его живота. Он надеется, что она
не заметит его учащённое дыхание, симулируя невинность перед лицом
женщины, которая может уничтожить его на месте. — Ох?

— Я слышала, что на вас возложили…некоторую неподобающую

ответственность, — тактично продолжает она, в её голосе холод и чёткость.

У Нориаки такое чувство, что его глаза вот-вот вылезут из орбит. Он сглатывает,
чувствуя, как дрожат его руки, прижатые к лицу. Он смаргивает тревожные
слёзы, стараясь держаться как можно спокойнее между ног Джотаро.

Джотаро борется с тошнотой, сохраняя как можно более нейтральное

выражение лица, когда встречает строгий взгляд своего босса. Он решает
прикинуться дурачком.

— Что вы имеете в виду? — тихо говорит он, ноющая нервозность незаметно

стискивает плечи.

— Ваше соучастие в STAND и проекте, который они вам предложили, по сути,

никак не задокументировано. Вы согласились покрыть расходы, связанные с
поездкой, и предоставить материалы?

Он чувствует покалывание и жар на своём затылке, — Я сделал это.

— Эти затраты и материалы…по моим сведениям, они чрезмерны, — говорит она,

наклоняя голову вправо, — Сколько конкретно вы пообещали студентам?

Джотаро поджимает пальцы ног в ботинках, когда Нориаки прислоняет голову к

его бедру. Почему этот чёртов ребёнок не хочет сидеть смирно?

— Они хотели либо пять тысяч долларов, либо меньше наличных в пользу моей
помощи с лодкой и жильём.

— Вы должны понимать, что это абсурдная просьба.

Джотаро стискивает зубы.

— Это ради стоящего дела, — настаивает он.

— Вы, конечно, вольны делать со своими деньгами всё, что пожелаете, Доктор
Куджо. Я здесь, чтобы рассмотреть возможность какого-то рода принуждения,
какую-то причину, по которой вы согласились на это, — она моргает, её броский
макияж показывается на прикрытых веках.

Всё его тело будто сжимается от напряжения. Он просто ждёт этого момента;
его будут допрашивать по поводу его отношений с Нориаки. Он задаётся
94/236
вопросом, сохранил ли коробку, в которой принёс сюда свои вещи, учитывая, что
придётся собирать их обратно к вечеру. Как, чёрт возьми, она узнала? Кто ей
сказал? Сцены убийства мелькают в его голове.

— О каком принуждении вы говорите?

— Вас подкупили или как-то иначе заманили, возможно, какими-то… судебный

иск или… Я не знаю, Доктор Куджо, честно говоря, — произносит она, и
выражение её лица проясняется.

У Джотаро кружится голова. Она не знает?

— Не думаю, что меня насильно склоняли к этому, — прямо говорит он, — Мне
представили многообещающий проект, которым, как мне показалось, студенты
были очень увлечены. Было бы обидно, не сумей они воплотить его в реальности
только из-за нехватки денежных средств.

— Хорошо, — Директор кивает головой в знак понимания, — Ну, если это правда,
то вы должны понимать, что у нас в университете есть устав для таких вещей.
Вам не запрещено продолжать в том же духе, но вы должны придерживаться
этого устава.

Джотаро кивает, повторяя движения женщины напротив. Она тянется к сумке,

которую принесла с собой, разрыв зрительного контакта приносит ему
облегчение. Он чувствует, как рука Нориаки поднимается, чтобы крепко
схватить другое его бедро. Это касание его напрягает. Какого хуя он вытворяет?

— Это соответствующая документация, — объясняет она, доставая пачку бумаги

и кладя её на стол перед ним, — Обычно студенты получают финансирование
для такого рода вещей через сбор средств и тому подобное. Хотя я полагаю, что
вы…и есть сбор средств.

Джотаро смотрит на бесполезные бумажки, испещрённые жаргоном и

юридическим языком.

— Просто заполните их и верните мне, — тон Директора сменяется на более

беззаботный.

— Я постараюсь сделать это как можно скорее. Я искренне извиняюсь за

неудобства, — говорит он, щёлкая ручкой в знак того, как он надеется, что эта
чудовищная женщина покинет его кабинет.

— Всё в порядке, Доктор Куджо. Я уверена, что у вас самые лучшие намерения,
— она даже не делает никаких попыток сдвинуться с места, Джотаро возмущает
неподвижность её фигуры, — Вы не кажетесь тем, кто стал бы поддаваться на
уговоры.

Он позволяет себе усмехнуться. — Конечно, нет. В моём внимании только

профессиональные интересы к членам STAND.

Пальцы Нориаки барабанят по внутренней стороне его бедра. Конечно, конечно,

профессиональные интересы. Он практически видит озорную ухмылку на его
лице.

95/236
— Я также хотела спросить ваше профессиональное мнение кое о чём, пока я
здесь, — продолжает она, наблюдая, как мужчина старательно исписывает
бланки в стопке.

Джотаро слушает, как она излагает какую-то идею о конференции или

симпозиуме, что-то почти такое же нелепое, как ситуация, в которой он
оказался. Он испытывает искушение заткнуть её, борясь с тем, чтобы слушать,
читать и писать одновременно. Однако ему это удаётся из-за опасений о том, с
каким возмездием он может столкнуться, если не выдаст конструктивный ответ.

Что действительно отвлекает его, так это ощущение пальцев Нориаки,

продвигающихся, чтобы снять ремень с пряжки. Его брови на мгновение
хмурятся, он маскирует их под знак заинтересованности в бубнеже Директора.
Его молния скользит вниз, зубчик за зубчиком, звук незаметен.

Нориаки не может быть настолько глупым. Нет абсолютно никаких

возможностей делать то, что, по мнению Джотаро, он делает.

Ладонь прижимается к его паху, заставляя его колено дёрнуться вверх. К

счастью, оно хотя бы не ударяется о стол.

Джотаро ждал, когда Директор отвернётся, чтобы просунуть свободную руку

под стол, обхватывая запястье мальчика рукой. Ему приходится держать его
неподвижно, когда внимание женщины возвращается к нему.

— Итак, что вы думаете?

Он сглатывает, собираясь с мыслями для ответа.

— Я, гм… Я ценю преданность исследованиям в этой области.

К счастью, Нориаки перестаёт дурачиться, пока он отвечает, костяшки белеют

от силы, с которой он сдавливает его руку.

Однако это длится недолго. Джотаро чувствует, как что-то отрывает его пальцы
от тонких костей запястья. Он снова абсолютно беспомощен; если рискнёт
дёрнуться или пошевелиться, Директор наверняка увидит. Его пальцы
окутывает мягкая, горячая влага, когда Нориаки посасывает их.

Другая его ладонь сжимается в кулак на столе, быстро высвобождаясь в

насильственном акте. Нориаки покусывает кончики указательного и среднего
пальцев, язык скользит между ними, он лениво подчиняется. Он вздыхает,
отпуская его запястье, позволяя свободно поглаживать свой твердеющий член
через толстую ткань брюк. Какёин берёт его пальцы глубже, проводя по ним
зубами.

— Мы очень заинтересованы в инвестиционных возможностях, связанных с

исследованиями для нашей быстро развивающейся экологической программы…

Слова проходят через его уши, почти полностью игнорируемые, не взирая на его
непрерывные попытки сосредоточиться. Его тело предаёт своего хозяина, его
эрекция с энтузиазмом заигрывает с Нориаки, контуром проступая под штанами.
Джотаро прикусывает щёку изнутри, в нём клокочет гнев на невыносимую
женщину, которая сейчас несёт всякую чепуху, и на абсолютно идиотские
96/236
действия человека, которого он когда-то считал очень умным.

Но скоро ему приходится заговорить, — Вы могли бы предложить это…

Голос застревает в горле, когда он чувствует, как Нориаки очень деликатно

стягивает пояс его боксёров вниз в пространстве расстёгнутой ширинки.
Аккуратные пальцы проникают под него, уговаривая изогнутую плоть его члена
выпрямиться в воздухе под столом.

— Извините, — он делает вид, что откашливается, — Вы могли бы предложить

это комитету по высшему образованию, я могу направить вас к кое-кому, но он
специализируется на биологии.

Джотаро молится впервые в своей жизни, отчаянно прося высшие силы, чтобы
огонь внутри не отразился на его щеках. Он практически чувствует глупое,
самодовольное лицо студента, играющего с кожей его члена.

Директор что-то отвечает, но её слова звучат приглушённо в его ушах. Он даже

не пытается проследить за ходом разговора; он был ближе к сердечному
приступу больше, чем к чему-либо другому.

Нориаки крепко сжимает основание его члена в кулак, рывком проводя вверх.
Джотаро пытается ударить его ногой, стараясь сохранить верхнюю часть тела
неподвижной. Он приходит в ярость, когда коленом его ботинок придавливают к
полу. Пальцы студента щекочут его головку, проводя подушечками по самому
краю.

Джотаро цепляется за последнее, что говорит женщина, решая, что стоит

ответить на это даже учитывая то, что он понятия не имеет о том, чего хочет эта
сука.

— Как насчёт того, чтобы вы составили документ, и я могу ему переслать его, я
уверен, что у него есть—

Его голос смущающе дрожит, когда язык Нориаки обводит его головку. Он
чувствует улыбку на его губах, когда он скользит ими по стволу. Замечая
непонимание на лице Дирекора, он паникует.

— Прошу прощения, в последнее время у меня проблемы с горлом, — эта чушь

сопровождается натужным смехом, — У моего коллеги побольше связей, я
уверен.

Неутихающее звучание её голоса разрушает все надежды на то, что на этом

разговор закончится. Он знал, что она любит поговорить, но не настолько. Как
может человек повторять одну и ту же ерунду, используя разные слова столько
раз подряд?

Нориаки двигается медленно, чтобы не создавать шума, неторопливо покачивая

головой, его движения ограничены в тесном пространстве. Его язык более чем
компенсирует это, раз за разом проскальзывая по самым чувствительным
точкам, которые он наметил за время их совместного времяпрепровождения.

Джотаро действительно взбешён. Ему приходится закрыть глаза, когда Нориаки

обхватывает губами нижнюю сторону его члена, облизывая до основания. С
97/236
практически чрезмерным нажимом его язык возвращается к кончику, прежде
чем губы снова обхватывают головку.

— Что же, я отняла у вас достаточно времени, — звонко подводит итог Директор,
слова привлекают его внимание, вырывая из её монотонного протяжного голоса,
— Просто принесите мне эти бланки позже. Я пришлю вам и это предложение.
Большое спасибо, Доктор Куджо.

Он стискивает челюсти, выдавливая из себя улыбку, — И вам спасибо, Директор.

Она собирает свои вещи слишком медлительно, Джотаро взглядом прожигает

чёрный текст на бумаге перед ним. Нориаки сосёт усердно, от чего у мужчины
перехватывает дыхание.

Когда дверь за ней закрывается, Нориаки останавливается, среагировав на шум.

Джотаро смотрит на дверь, прислушиваясь к удаляющемуся стуку каблуков. Он
слышит щелчок главной двери в холле, его глаза закрываются с облегчением.

И открываются снова с яростью.

Он отъезжает в сторону на кресле, раскрывая Нориаки, забившегося в глубину

стола. Джотаро разгневан самодовольством, не сходящим с его лица, встречая
его пристальный взгляд пронзительным взором.

Он встаёт, его брюки спадают с бёдер, когда он бросается на студента.

— Ой! Эй! — вскрикивает он, когда Джотаро наматывает его волосы на кулак,
выдёргивая тело из-под стола. Вывалившись наружу, его затёкшие ноги с
трудом удерживают вес.

— Ты ёбаный идиот, — рычит Джотаро, за волосы поворачивая мальчика к себе.

Он смотрит вниз со свирепой гримасой, надменность, наконец, исчезает с его
лица, сменяясь тем, что, по его мнению, походит на страх.

— Ты знаешь, кто это был? Мой ёбаный босс, — выплёвывает он, член всё ещё
скользкий от слюны. Он игнорирует это.

— Я знаю, — отвечает Нориаки, прищуривая глаза от того, как Джотаро тянет

его за волосы.

Он отшатывается от ослабевшего давления, когда мужчина резко отпускает его.

Джотаро прикрывает веки и вздыхает, заставляя себя расслабиться и быть
лучшим человеком.

— Тогда что за хуйню по-твоему ты делаешь? — фиолетовые радужки снизу

ловят его собственные, когда он снова открывает глаза.

Нориаки улыбается, его вид заставляет Джотаро сжать кулак.

— Ты так чертовски сильно этого хочешь? — продолжает он, от хрипоты его

слова звучат тихо.

Нориаки опускается на колени, обхватывая их руками, — Отчаянно.

98/236
Джотаро закатывает глаза, кидаясь к нему. Прежде чем тот осознаёт это,
Какёина поднимают на ноги, сильные руки подхватывают его подмышки. Его
поворачивают лицом к столу, стабилизируя массивной фигурой позади.

— Ты умнее этого, Нориаки, — голос мужчины и правда походит на рык, тяжёлая

ладонь хлопает парня по плечу. Он вскрикивает, склоняясь над столом,
вытягивая шею, чтобы прижаться щекой к его поверхности. Бумаги
беспорядочно разлетаются в стороны, когда он ударяет рукой по краю стола,
хватаясь за него пальцами. Джотаро раздвигает его ноги резким ударом по
лодыжке, Нориаки отшатывается, пытаясь восстановить равновесие, когда его
полностью опрокидывают на несчастный предмет мебели.

Джотаро пыхтит за его спиной, несчастного выражения на лице студента ему

недостаточно. Он скулит, когда тяжёлая ладонь ударяет по его заднице, шлепок
создаёт восхитительный звук, который, неожиданно, слишком очаровывает его.

Широкими руками мужчина обхватывает его бёдра, втирая свой член между
ягодицами. Лицо Нориаки горит, его дыхание клубами конденсируется на
прохладной крышке стола. Он выгибает спину, чтобы принять фрикцию,
Джотаро прикусывает губу.

Он подумывает о том, чтобы войти насухо, но зверство и опасность такого

действия мучают его совесть. Вместо этого он плюёт на отверстие Нориаки,
едва ли достаточно в сочетании со слюной на его члене, уже начавшей
испаряться, чтобы обеспечить более плавный вход. Какёин со стоном вжимается
в стол, пытаясь пошевелить ногой только для того, чтобы движению помешала
гораздо более сильная и активная голень Джотаро.

— Это то, чего ты так, блять, сильно хочешь? — грохочет он, проникая большим
пальцем внутрь, а остальными впиваясь в бледную кожу.

— Д-да…

Джотаро не добр. Он вставляет половину своей длины прямиком за головкой в

Нориаки, скрежет его зубов заглушает стон, который вырывается из его горла.
Его веки тяжело опускаются на глаза, он не уверен, что удовольствие, которое
он чувствует глубоко внутри, полностью сдерживается болью.

Джотаро выскальзывает и снова сплёвывает на член, решив, что грубость ему не

по вкусу.

Нориаки извивается под ним, на висках выступает пот. Куда делся тот
добродушный мужчина, которого в прошлый раз в этом кабинете пришлось
уговаривать трахать его глубже? Его отвердевший член проезжается по краю
стола с каждым толчком Джотаро, вызывая волны противоречивого
удовлетворения и боли в тазу.

— Тебе это нравится?

Нориаки скулит в ответ, утыкаясь в поверхность, на которой он оказался скован

по рукам и ногам.

Джотаро усмехается, наблюдая, как его член снова и снова исчезает в

прекрасном теле. Так он почти жалок. Его хриплые стоны сочетаются с
99/236
пронзительными всхлипами Нориаки, которые эхом отдаются в его ушах каждый
раз, когда он вторгается внутрь.

— Веди себя тише.

Какёин закрывает рот ладонью и поджимает губы в ответ. Но это не мешает ему
сходить с ума от интенсивности движений Джотаро. Капля предэякулята
стекает по его головке, в конце концов падая на стол при очередном толчке.

Куджо восхищается тем, как хорошо он принимает это, и с какой грацией. Он

хватает Нориаки за бёдра, прижимая к себе, они стонут в унисон, когда он
вонзается глубоко в него, напряжённые мышцы сжимаются вокруг основания
его члена. Он толкается и толкается, хотя не может проникнуть ещё глубже.
Горячее нутро Нориаки обжигает его, заставляя чуть ли не пускать слюни.

Джотаро не предупреждает его перед тем, как кончить, без колебания

изливаясь в студента. Его тело едва предупреждает самого себя, оргазм
внезапно сотрясает его изнутри.

Послеоргазменная ясность Джотаро обычно высоко приветствуется, его голова

наконец-то свободна. Но сейчас, когда он смотрит на мальчика, склонившегося
над столом, он не знает, как справиться с приливом сожаления, которое он
испытывает. Красноватый след от ладони на его заднице, вздымающаяся грудь,
напоминали ему, что он живое существо.

Нориаки, похоже, не возражает, ухмыляется и смотрит на него блестящими

глазами.

— Я… Мне жаль, — шепчет Джотаро.

— Откуда это взялось? — в оживлённом голосе слышится облегчение, когда он

отрывается от стола, приподнимаясь на локтях.

— Ты действительно разозлил меня.

Нориаки напрягается, когда мужчина выходит, освобождаясь от давящей силы

позади него.

Джотаро откидывается на спинку стула, его ноги болят, а колени дрожат.

Молодой человек опускается на пол, вытянув ноги перед собой и прислоняясь
спиной к столу, ничего не говоря в ответ. На мгновение они прислушиваются к
дыханию друг друга.

Мужчина делает первый шаг, медленно спускаясь вниз. Взгляд Нориаки следует
за ним, пока он не подползает к нему.

— Иди сюда, — говорит Джотаро, опускаясь на колени, в намёке очевидном для

него.

— Минет в качестве извинений? — Нориаки усмехается, его глаза затуманены.

— Можно и так сказать, да.

100/236
Они обмениваются коротким смехом. Какёин осторожно поднимается на ноги,
прежде чем встать перед профессором.

Он работает для него. Джотаро полон энтузиазма, покачивая головой и чувствуя

привкус предэякулята на языке. Нориаки расслабляется, расчёсывая пальцами
его волосы, скинув наконец ненавистную фуражку, позволяя ему взять поводья.
Он улыбается со стоном, пока Джотаро делает всё возможное, чтобы поглотить
его член, точно зная, что ему это нравится. Этот жест приближает его,
продолжительная стимуляция усиливает жгучую потребность внутри.

— Доктор Куджо, могу я кончить вам на лицо?

Нориаки смотрит на него сверху вниз, моргая. Он совершенно серьёзен.

Сочетание его профессионального имени и такой унизительной просьбы
выводит Джотаро из себя.

Что ж, после того, что он сделал с ним сегодня, он не в том положении, чтобы
отказываться.

Он кивает, держа член во рту, насаживаясь на него, его нос щекочут волосы,
украшающие пах Нориаки. Студент шумно выдыхает в ответ, схватив его за
затылок.

— Джотаро…

Какёин отстраняет мужчину, другой рукой придерживая член за основание.

Джотаро прикрывает один глаз, когда ниточка спермы падает на него,
застревая в ресницах. Остальное оказывается у него на щеке и губах, стекая в
открытый рот. Нориаки размазывает это по его лицу, капли стекают вниз по
языку и горлу. Это дивное зрелище, творческий мозг студента запечатывает его
в сознании, чтобы поразмыслить над ним позже.

— Нам, наверное, следует принести сюда какие-то бумажные полотенца или что-
то в этом роде, — шутит он, глядя на огромный беспорядок, который они
устроили в комнате и на друг друге.

Джотаро одним глазом ищет край своего белого пальто, поднося его к лицу,
чтобы вытереться. Его унижение вызвано постстрессовым беспокойством, его
сердце, наконец, замедлилось после ситуации с боссом и его обращения со
своим протеже.

— Я что-нибудь придумаю.

Джотаро всё равно, он снова откидывается на спинку стула, издающую

неумолимый скрип.

— Иди сюда, — он похлопывает себя по коленям, глядя на Нориаки усталыми

глазами.

Мальчик тепло улыбается, сидя на его коленях и закинув ноги на подлокотники

кресла. Он снимает фуражку, снова оказавшуюся на мужчине, наблюдая, как
каскад чёрных как смоль волос падает ему на лоб, прежде чем надеть её на
свою голову. Джотаро охватывает рукой его ноги, когда молодой человек
101/236
устраивается на его плече. Другой рукой он поддерживает спину Нориаки в
изгибе их объятий. Его ресницы щекочут ему грудь там, где он прижимается к
ней щекой, поцелуи бабочками медленно скользят по его коже с каждым
томным морганием.

Нориаки закрывает глаза, большой палец Джотаро вырисовывает круги на коже

его бёдер. Мужчина смотрит на дверь перед собой, не глядя ни на что и
чувствуя всё.

102/236
Глава 10. Конфронтация

Вместе с паром из душа в спальню проникает запах мыла. Туманный

октябрьский свет рассыпается по комнате сквозь небрежно задёрнутые шторы.
Это пробуждает Джотаро ото сна, и он недовольно поворачивается на бок,
спасаясь от нежданного раздражителя. Он то засыпает, то просыпается,
спутанные волосы разбросаны по подушке.

Звук льющейся воды прекращается. Джотаро не открывает глаз и не замечает,

как Нориаки выходит из дверного проёма с полотенцем, повязанным на бёдрах.
Он улыбается очень уютно выглядящему мужчине, наблюдая, как вздымается и
опускается его грудь. Не часто можно увидеть его таким расслабленным.

Пока он роется в своей сумке, глаза Джотаро открываются, обнаруживая

отсутствие кого-либо на кровати рядом с ним. Его утомлённый взгляд
задерживается на пустой подушке, прежде чем он понимает, что, а точнее кто
является источником звуков, которые он слышит. Он поворачивает голову к краю
кровати, созерцая, как Нориаки натягивает футболку через голову.

Юноша не замечает, что Джотаро пошевелился, пока его хриплый голос не

нарушает почтенную тишину, которую он изо всех сил старался поддерживать.

— Ты рано встал.

Улыбка Нориаки поднимает ему настроение после обыденной утренней горечи.

Его мокрые волосы, прилизанные к голове, придают ему чуждый облик, который
Джотаро почти не узнаёт. Сам он выглядит почти как инопланетянин, его
щетина словно отбрасывает тень на лицо и скулы. Нориаки с трудом подавляет
смех при виде его комично растрёпанных после их вчерашних дел волос.

— Пара в восемь утра, — тихо говорит он в ответ.

Джотаро лениво кивает, опуская голову на подушку. Молодой человек

принимает ответ, зная, что у него сегодня выходной. Он был бы обижен, но ему
слишком нравится образ Доктора Куджо, который, он уверен, больше никто не
увидит.

Он заканчивает одеваться, звон пряжки ремня заглушает размеренное дыхание.

Глаза мужчины снова открываются от ощущения пальцев Нориаки,

перебирающих его волосы. Через тяжёлые веки его встречают добрые
фиалковые глаза, его губы изгибаются в сонной улыбке, позволяя гладить себя
по голове.

— Я приготовил тебе кофе, ДжоДжо.

— Ты чувствуешь себя как дома, да?

Он поднимает руку, чтобы коснуться тыльной стороны его ладони, опустившейся

на его щеку.

— Разве это плохо?

103/236
— Мне придётся взимать с тебя арендную плату, вот и всё, — шутит Джотаро,
когда пальцы Нориаки переплетаются с его собственными.

— Возможно я могу предоставлять… Альтернативную плату.

Джотаро закатывает глаза, зарабатывая смешок от своего любовника, когда тот

поднимается на ноги. — Я вернусь во второй половине дня.

Он понимающе стонет, переворачиваясь на другой бок и натягивая на плечи

одеяло. Нориаки ненадолго возвращается в ванную, чтобы уложить волосы,
прежде чем отправиться на кухню.

Джотаро просыпается от глухого стука кружки, ударившейся об его тумбочку.

Нориаки не обращает внимание на окружающий его мир. Его голова

покачивается в такт музыке, доносящейся из наушников, глаза сосредоточены
на работе перед ним. Его пальцы ловко водят кистью по холсту, замысловатые
детали оживают с каждым штрихом. Для него нет ничего, кроме его музы и
цветов, которые воплощают его видение в жизнь.

До тех пор, пока чья-то фигура не привлекает его внимание на периферии.

Нориаки поднимает руку, чтобы вытащить наушник из уха, встречаясь взглядом

с парнем, который смотрел на него сверху вниз. Раздражение закипает в нём
при его виде.

— Чего ты хочешь? — он морщится, нервированный тем, что его прервали —

особенно кто-то, кого он действительно не хотел видеть когда-либо снова.

— Я слышал, ты президент STAND, — просто заявляет блондин, засунув руки в

карманы пиджака.

Нориаки снимает второй наушник и откидывается на спинку стула. — Ты и так

знал это.

От ухмылки, которая появляется на чужом лице, у него сводит живот.

— Острый как гвоздь, Какёин.

Нориаки жалеет, что не помнит имени этого парня, и беспокоится, что тот знает
его.

— Чего ты хочешь? — повторяет он, не смея отвести глаз от пронзительного

взгляда, сковавшего его. Что не так с этим парнем?

— Меня очень интересуют перспективы вашего клуба, — насмешка в его голосе

особенно раздражает.

Нориаки непонимающе моргает от дерзости того, что позволяет себе этот

чудной объект. Как будто он позволит этому подонку приблизиться на
расстояние плевка к своему детищу.

— Например, что?
104/236
— Самое примечательное — это волшебным образом финансируемая поездка,
которую ты так стремишься совершить, — нахальный блондин подходит, чтобы
взять стул и подсесть к нему. — Думаю, я мог бы назвать себя защитником
окружающей среды.

Нориаки снова сосредотачивается на своей кисти, со вздохом опуская щетину в

чашку с водой рядом с мольбертом. — Ты что, одержим Доктором Куджо или что-
то в этом роде?

— Мне просто интересно, что он в тебе такого нашёл.

— Прошу прощения?

— Ты же не можешь ожидать, что люди не заметят, — он с ухмылкой

скрещивает руки на груди.

Челюсть Нориаки сжимается, от напряжения мышцы выступают на висках. —

Что ты хочешь этим сказать?

— Очевидно, вы трахаетесь.

Выражение отвращения и замешательства, заливающее его лицо, можно было

бы, он надеется, истолковать, как отвращение к этому вопиющему заявлению, —
О чём, чёрт возьми, ты говоришь?

— Не прикидывайся дурачком, Какёин, — самодовольно говорит парень. — Ни

один из вас не умеет хорошо это скрывать. Я определённо не единственный
человек, который знает, и я не последний, кто узнает.

Он сглатывает, чувствуя, как ком подступает к горлу. Холод пробегает по его

телу, он нервно полоскал кисточку в воде, пытаясь не выдавать своё учащённое
дыхание, избегая взгляда, которым блондин, несомненно, сверлил его.

— Ты отвратителен, — просто заявляет Нориаки, наблюдая, как вода становится

зелёной.

— Может быть, но это не меняет того, что ты делаешь.

— Я ничего не делаю, — настаивает он, постукивая кистью о край мольберта.

Возможно, если он будет достаточно убедителен, этот придурок оставит его в
покое.

— Я понимаю, почему ты не хочешь признаться в этом, тем более, что вокруг

есть люди, — говорит блондин приглушённым голосом, словно издеваясь над
ним, обращая внимание на нескольких студентов, которые независимо работали
вокруг них. Нориаки почти слышал в голове его напыщенный голос, говорящий
ему не устраивать сцен.

Нориаки с этим не согласен.

— Да как ты смеешь, — огрызается он, встречая взгляд карих глаз, которые,

казалось, были удивлены громкостью и тоном, которые он взял. — Ты приходишь
в мой грёбаный класс, прерываешь мою работу и обвиняешь меня в каком-то
105/236
дерьме.

Он встаёт, звук его стула, царапающего пол, привлекает внимание

одногруппников.

— Какие бы у тебя ни были проблемы с Доктором Куджо, оставь меня, блять, в

покое. Ты чертовски жалок. Ты шантажируешь меня, а теперь преследуешь?
Чего ты добиваешься?

Парень, казалось, чувствовал себя неловко под шквалом его слов. Глядя на него,
он чувствовал себя беззащитным, кусая губы. Нориаки чувствовал слабость. Он
купался в ней.

— Теперь, я понял, — усмехается блондин низким голосом. Нориаки не может

ему поверить. Что это была за дерьмовая бравада? Не может быть, чтобы он не
знал, насколько прозрачны его запугивания. Он надеется, что не так заметно,
как слабеют его колени и дрожат руки.

Его ноги наливаются свинцом, когда он видит, как его противник поднимается
со стула. Он возмущается тем, насколько выше его этот ублюдок и как ему
приходится поднимать глаза вверх, чтобы встретиться взглядом с бесстыдными
глазами напротив.

— Убирайся отсюда нахуй, — Нориаки проглатывает свою неуверенность, чтобы

заменить её враждебностью, его резкость разрезает воздух между ними.

Парень издаёт смешок. — Хорошо, Какёин. Как скажешь.

Нориаки игнорирует устремлённые на него непонимающие взгляды, когда он

смотрит, как излишне самоуверенная сволочь удаляется в сторону выхода. Его
губы дрожат почти также сильно, как пальцы, когда дверь закрывается с
громким хлопком, и один из студентов окликает его.

— Какёин? Ты в порядке?

К нему наконец возвращается возможность двигаться, он наконец разжимает

кулак и кивает, даже не смотря на человека, спросившего его. Он собирает свои
мысли и свои вещи, оставляя палитру и мокрый холст на мольберте. Он
поджимает губы, его решимость рушится под тяжестью ситуации. То, что
обычно было его идеально организованной коллекцией тщательно ухоженных
кистей, сейчас становится неразборчивой кучей. Его руки дрожат, он
закидывает свои инструменты и рюкзак за плечи, задыхаясь от приветствий
встречных одногруппников, когда выбегает в коридор.

Когда Нориаки не возвращается в квартиру после обеда, Джотаро находит это

странным, но не волнуется. Это удивительно, учитывая, что юноша был тем, кто
настаивал на том, чтобы оставаться так долго; конечно, Джотаро слишком
наслаждался его компанией, чтобы отказывать себе в удовольствии.
Потрясающий кофе, который тот приготовил, был отличным бонусом. Его явно
избаловали, он чувствовал себя необычайно одиноко в его отсутствии.

Он просматривает какие-то посредственные бумаги за своим столом,

безразлично листая их. Его мысли были где-то далеко, он вспоминал рутину, к
106/236
которой, похоже, уже привык. По какой-то причине Нориаки всегда стучал в его
дверь, хотя Джотаро оставлял её открытой для него.

Он ждал стука до вечера.

Когда солнце садится за низкий осенний горизонт, глаза Джотаро устремлены к

ярким оранжевым и розовым завитушкам, окрашивающим небо. Силуэты голых
деревьев выделяются на фоне заката, их чернота быстро сгущается в
сокращающемся дневном свете. Он вздыхает, потягивая виски из небольшого
стакана, и откидывается на подлокотник дивана. Он не уверен, стоит ли ему
ждать, пока Нориаки появится на ужин, как он делал почти каждый вечер в
течение последних нескольких недель.

Когда ночь спускается на город, он проверяет свой телефон в третий раз за

день. Никаких сообщений. Никаких звонков.

Джотаро усмехается. Он задумывается, что могло его так увлечь. Должно быть,
он занят чем-то важным; его волнуют предположения о том, что могло
задержать студента, не оставляя и пары минут для SMS. Нориаки всегда был так
увлечён своей работой, что Джотаро приходилось бороться за его внимание, как
только тот устанавливал мольберт. Ему было неудобно наблюдать за парнем в
его стихии, в чём-то, что он так высоко ценил. Он, может, и не художник, но он
мог оценить талант и преданность делу, в которое Нориаки вникал каждый раз,
когда работал над произведением.

Теперь он обеспокоен. Странно не слышать от него ничего так долго. Что, если
ему плохо? Джотаро проклинает свою предрасположенность к пессимизму. Для
ребёнка нормально жить своей собственной жизнью, конечно, он не собирается
быть привязанным к своему телефону. Особенно, думает он, для кого-то, кто
годится ему в отцы.

Он находится в противоречии с его пониманием их отношений. То, что

начиналось как импульсивная и безответственная забава, теперь ощущалось
совершенно по-другому, хотя он и не мог точно определить, как именно. Это всё
ещё было бесспорно безответственно, он знал наверняка. Ему никогда раньше
не приходилось обращаться к Нориаки, чтобы спросить, где он, он всегда
просто…появлялся. В конце концов. Будет ли это слишком, спрашивать его, где
он?

Джотаро считает, что это не навредит.

Хэй, ты придёшь ко мне на ужин?

Он нажимает «Отправить» и отбрасывает телефон на подушку дивана. Он

признаёт, что эгоистично ожидает быстрого ответа; осознание этого заставляет
его закатить глаза, он чувствует себя скорее ученицей средней школы, чем
достойным профессором. Что, чёрт возьми, с ним не так?

Ваше сообщение не может быть отправлено.

Джотаро хмурится. Сбитый с толку, он дважды перечитывает сообщение,

Почему, блять, нет? Он пытается снова.

Ваше сообщение не может быть отправлено.

107/236
Он усмехается, разочарованно. Может, проблемы с его сетью?

Он подумывает о том, чтобы позвонить. Нет никаких сомнений в том, что это
было бы излишне. Нориаки, скорее всего, достаточно занят, чтобы телефонный
звонок стал помехой.

В холодильнике есть остатки пиццы, с этим придётся смириться.

Джотаро оставил входную дверь незапертой на ночь.

Первое, что он делает утром, — проверяет свой телефон. Свет щиплет усталые
глаза. Ничего.

Он напрягается, вздыхая, втягивая свежий утренний воздух в лёгкие. Пустая

сторона его кровати, к сожалению, не самая главная его забота, план
сегодняшнего занятия проносится у него в голове, когда он приступает к
подготовке.

Он не может отрицать тяжесть в животе, боль мучает его из глубины души. Он

почти чувствует себя оскорблённым. После того, как он приютил его, кормил и
поил его, он был не более чем предметом для удовлетворения на пару ночей?

Он останавливается.

Был?

А когда он начал считать, что стал чем-то иным?

Надевая фуражку на голову, он закрывает глаза и прогоняет невыносимое

чувство, сжимающее его внутренности.

Его ученики и понятия не имеют, что он чем-то озабочен, его профессионализм

позволяет ему быть достаточно собранным, чтобы притворяться. Он скрывает
тот факт, что проверяет свой телефон каждый раз между занятиями по дороге в
кабинет, идя немного быстрее, чем обычно, на случай, если кто-то ждёт его
прихода.

Он проверяет свой почтовый ящик в здании офисов, стена с запертыми ячейками

напоминает ему камеры хранения, которые он часто посещал во время
путешествий. С удивлением он обнаруживает плотный рулон бумаг,
занимающих почти всё пространство в ящике. Просматривая первую страницу,
его брови хмурятся, он беспорядочно бегает глазами по тексту, написанному
чёрными чернилами.

Какого хрена?

Он сжимает скреплённые листы в кулаке, раздражение жжёт в висках. Пытаясь

сохранять спокойствие, он распахивает дверь своего кабинета, направляясь
прямо к креслу, даже не попытавшись снять верхнюю одежду.

Он держит бумаги перед собой, набирая цифры на старом офисном телефоне,

108/236
которым до сих пор не пользовался. Его пальцы негодующе постукивают по
пластиковым клавишам, глаза фокусируются на единственном слове, которое
заставило его прикусить губу изнутри.

ОТКАЗАНО

Человек на другом конце провода берёт трубку.

— Да, здравствуйте, Директор Валентайн. Это Доктор Куджо. Сегодня утром я

получил несколько интересных документов, которые очень хотел бы обсудить с
вами.

Джотаро закрывает глаза от скрипучего голоса, который отвечает

приветствием.

— Я полагаю, мы обсуждали, что для меня было бы вполне приемлемо

финансировать проект STAND, если я заполню некоторые бумаги. Произошла
какая-то ошибка? — Джотаро наклоняется к столу, упираясь в него локтями.
Приходится выталкивать некоторые воспоминания о нём.

— Ох, вы имеете в виду документы о финансировании. Да, я и сама подумала,

что это странно, что вам отказали. Насколько я знаю, вы были полностью вольны
продолжать, — её сердечный тон весьма удивляет.

— Есть ли кто-нибудь, с кем я могу поговорить об этом? — он пытается скрыть

раздражение в своём голосе, возможно, безрезультатно. Он не уверен.

Джотаро записывает номер, который даёт ему Директор, на листке для заметок,
благодарит её и быстро вешает трубку, умышленно освобождаясь от
бесполезной болтовни.

Он вздыхает, прежде чем набрать следующий телефон, эта игра в пятнашки —

не то, чем он хотел заняться во время перерыва. Он пролистывает бумаги,
прислушиваясь к гудкам, в поисках какого-нибудь ответа.

После того, как кто-то отвечает, он снова объясняет ситуацию. Приятный голос
обещает, что они разберутся в этом. Джотаро смотрит вперёд, на дверь, когда
его ставят на ожидание, разочарование пронизывает мышцы его шеи.

— Доктор Куджо? — голос возвращается.

— Да?

— Похоже, что ваша просьба о представлении финансирования, была отклонена

самой организацией.

Лицо Джотаро искажается в замешательстве. — Что это значит?

— Это означает, что студенческая организация, которой вы сделали

предложение, отклонила его. Я вижу, Student Treaty for Animal and Nature
Deliverance?

Эти слова звенят в его ушах. — Да, это… То есть, вы говорите, они отклонили…

109/236
— Они ссылаются на отмену проекта как на причину отказа. Я могу соединить
вас с президентом соответствующей студенческой организации, — прерывает
его бубнёж бодрый голос.

Он на мгновение замолкает, разинув рот.

— Нет, в этом нет необходимости, спасибо за вашу помощь.

Он не дожидается ответа, прежде чем повесить трубку. Откидываясь на спинку

кресла, его пальцы смыкаются на подлокотниках. Он оглядывает помещение в
поисках ответа, а затем уходит, так и не сумев его найти.

Что он сделал? Неужели как-то разозлил Нориаки? Он едва помнит то последнее

утро; всё, что приходит на ум — его прилизанные волосы и превосходная чашка
кофе, над которой мальчик сотворил свою магию.

Он поджимает губы и достаёт свой телефон. Новое электронное письмо.

Его эмоции пропадают впустую, когда он видит в отправителе не того человека,

на которого отчаянно надеялся.

Не обращая внимание на то, что его внутренности сжимаются ещё сильнее, он

набирает номер Нориаки, и, не колеблясь, нажимает кнопку вызова.

Он звонит один раз, сразу попадая на голосовую почту.

Он ничего не записывает.

Джотаро бросает телефон на стол и делает глубокий вдох, стремясь заполнить

ноющую пустоту внутри. Контактная информация Нориаки с презрением
смотрит на него с экрана телефона.

Ему просто придётся сделать это лично.

Джотаро заставляет себя встать, соблюдать формальности, не позволяя

волнению испортить черты его лица. Скатывая бумаги в трубку, он выходит,
поворачивая табличку на двери. К чёрту рабочее время.

Уилльямс-холл 206 расположен среди извилистых коридоров, его украшают

тщательно спланированные программы и визуалы. Он сглатывает комок в горле,
демонстрируя своё беспрестанно бесстрастное лицо.

Стучит дважды.

В какой-то момент подумывает о том, чтобы просто уйти. Что, если он просто
должен понять намёк?

Этот вариант быстро отпадает, дверь открывается медленно. Из-за неё

появляется сбитый с толку Польнарефф, его серебристые волосы короче, чем в
последний раз, когда Джотаро видел его. Они причудливо уложены гелем над
его макушкой. Выражение его лица меняется, озаряясь широкой улыбкой.

— О, здрасьте, Доктор Куджо, — говорит он, отступая в сторону и приглашая его

110/236
войти, — Что-то случилось?

Если Польнарефф и помнил, как они общались в ту ночь, когда он забрал

Нориаки из клуба, то никак этого не показал.

— Я… Ты ведь финансист, верно? — спрашивает Джотаро, проходя внутрь

скромного офиса, небольшого, но к которому явно относятся с уважением.

— Да, я, — сияет Жан-Пьер своей белоснежной улыбкой.

— Ты ведь знаешь об этом? — говорит Джотаро, протягивая ему бумаги.

Веселье Польнареффа улетучивается, когда он задумчиво просматривает их. Его

брови поднимаются, очевидно, в недоумении.

— Университет отказал вам в финансировании?

— Не университет, — он засовывает руки в карманы. — По-видимому, это

сделала ваша организация. Бухгалтерия сообщила, что проект был отменён.

Польнарефф недоверчиво таращится на Джотаро. — Ну, ты должен был бы

узнать о том, что проект отменён, раньше меня. Ты в последнее время
разговаривал с Но- Какёином?

Жан-Пьер отводит взгляд. — Нет, на самом деле, он…гм… Мы больше не

разговариваем.

Джотаро медленно кивает. — Ты видел его сегодня? Эти документы появились

только этим утром.

Студент качает головой. — Даже будь он здесь, он бы избегал меня, если честно.
Я спрошу Цирцею.

Фуражка отбрасывает на глаза тень, темнота мгновенно успокаивает.

Польнарефф поднимается, чтобы войти в офис и также быстро оттуда выйти,
платиновая блондинка следует за ним, рассматривая бумаги в своих руках.

Цирцея поджимает губы, подходя к Джотаро, Жан-Пьер на ходу объясняет ей

ситуацию.

— Ты звонил ему? — говорит она, обращаясь к Польнареффу. Джотаро рад, что

спрашивает она не его.

— Если бы я позвонил ему, он всё равно бы не ответил. Ты сделаешь это, —

фыркает парень, скрещивая руки на груди. Цирцея закатывает глаза, не
обращая на него внимания, и поворачивается к Джотаро.

— И у вас нет никаких идей по этому поводу?

Он качает головой, с опаской встречаясь с ней взглядом.

Её мужественные черты лица напрягаются от беспокойства. Она достаёт

телефон из заднего кармана, стуча пальцами по экрану.
111/236
— Алло?

Голос Нориаки пронзает сердце Джотаро, как игла.

— Какёин, — начинает Цирцея, — У тебя есть секундочка?

— Хмм… — напевает он, и звук этот звучит очень странно. Остальные, похоже,
тоже заметили это, они переглянулись. — Э-э… Наверное.

Цирцея делает паузу, прежде чем продолжить. — Речь идёт о клубе.

Мичиганский проект.

— Ах, — его резкий ответ заставляет всех содрогнуться.

— Ты знаешь что-нибудь о сокращении финансирования от Доктора Куджо? —

она сохраняет свой голос ровным. Джотаро уважает это.

Никакого ответа.

— Какёин? — она пытается.

— А, эм…да, просто… — Какёин замолкает. Внезапный лязгающий звук

раздаётся на заднем плане, почти как звон разбитого стекла. Цирцея поднимает
брови и смотрит на Польнареффа, который встречает её взгляд и кивает. Она
качает головой. Джотаро слегка растерян, чувствуя себя аутсайдером в этой
локальной шутке.

— Какёин, где ты?

— Какая вообще нахуй разница? — в его голосе слышится отчаяние,

заканчивающееся сдавленным криком. Глаза Цирцеи расширяются, она смотрит
на Джотаро, быстро поднося телефон к своему лицу и выключая громкую связь.
Он крайне возмущён этим, голос Нориаки мгновенно переворачивает все его
внутренности с ног на голову.

Он ничего не может сказать, когда Цирцея возвращается в свой кабинет,

закрывая за собой дверь. Приходится ждать ответов от Польнареффа,
отводящего глаза в пол.

— Всё устаканится, — наконец говорит он, прерывая приглушённый разговор

девушки и Нориаки. Озабоченное выражение кажется таким чужим на его лице,
обычно таком радостном и искренне приятном.

После нескольких неловких мгновений, Цирцея возвращается с телефоном в

кармане. Джотаро изо всех сил старается найти золотую середину между своим
настоящим чувством бесконечной тревоги и профессиональной апатией.

— Я поеду за ним, — говорит она Польнареффу, судя по всему, не зная, как

обращаться к профессору.

— В чём дело? — Джотаро просто не может не спросить, даже зная, что вопрос
переходит его границы. Они оба кажутся крайне удивлёнными, и он не уверен,
правильно ли поступает.
112/236
— Эм, ну… — Цирцея и Жан-Пьер обмениваются взглядами, — Я не уверена,
насколько хорошо вы знаете Какёина. Но сейчас он не в лучшем положении.

Джотаро стискивает зубы, давление возвращает его в настоящее. Насколько

хорошо он знает Нориаки? Он, конечно, думал, что знает его лучше, чем кто-
либо другой.

Очевидно, это не так.

— Можно мне с тобой? — спрашивает он, не думая о том, как неловко, должно
быть, звучит для неё эта просьба. Он моргает, просовывая руки в куртку.

— Ну…я думаю, если вы так хотите. Он у Цеппели.

— В баре? Сейчас одиннадцать утра.

Цирцея вздыхает, копошась в своей сумке. — Он, наверное, был там всю ночь.

Джотаро сглатывает.

— Он знает владельца. Позволяет ему оставаться после закрытия.

Польнарефф сидит, сцепив руки и опечаленно глядя себе под ноги.

— Извините, что спрашиваю, — она подходит к Джотаро, её длинные волосы

шлейфом разлетаются за ней, — у вас есть машина? Мне пришлось бы ехать на
автобусе.

Он кивает. — Нет проблем.

Похоже, придётся отправить электронное письмо об отмене второго занятия на

день.

Цирцея входит в помещение первая, палящий солнечный свет сменяется

заурядным интерьером заведения. Она не ждёт Джотаро, задумчиво
закрывающего свою машину.

Что, чёрт возьми, могло случиться? Только вчера его разбудили нежные пальцы,
перебиравшие его волосы. А теперь он прячется в баре и проводит там всю
ночь? Все кусочки складываются воедино: его сообщения не отправляются, его
звонки не проходят. Это не сеть. Это Нориаки.

Чёрт.

Джотаро широко распахивает дверь, желая найти хоть какие-то ответы.

Он почти ослеплён тем, что видит.

В тусклом свете бара, черты лица Нориаки кажутся измождёнными и сухими. Его
взлохмаченные волосы спутанными прядями свисали с головы, остальное его
тело выглядело почти также растрёпанно. Он в той же одежде, в какой покинул
квартиру вчера, фланелевая рубашка повязана на талии, шнурки на ярко-
113/236
оранжевых кроссовках развязаны. Что больше всего беспокоит Джотаро,
покрасневшие глаза, уставшие и больные от слёз. Его отчаянный взгляд
сосредоточен на Цирцее, которая мягко обхватывает его лицо.

Нориаки требуется пара мгновений, чтобы заметить его.

Когда он делает это, он отшатывается, к его измученному выражению

добавляется эмоция, которую Джотаро не может определить.

Было ли это…страхом?

Цирцея снова пытается привлечь его внимание к себе, похлопывая по плечу, но

безрезультатно. Нориаки не отрывает взгляда от мужчины, прислонившись к
стойке, пытаясь стабилизировать своё положение.

— Какого хрена он здесь? — бормочет он, взмахивая рукой и опрокидывая

стакан. Ему нет до этого никакого дела.

Цирцея оглядывается на Джотаро, очевидно сбитая с толку. Он не двигается,

оставаясь подальше от молодого человека, у которого на глазах снова
выступили слёзы. Девушка опять обхватывает ладонями его лицо, наконец-то
заставив его обратить на себя внимание. Слеза скатывается по его щеке, вид её
разрывает Джотаро сердце. Он ничего не говорит; даже если бы у него была
хоть какая-то мысль о том, что сказать, он уверен, что независимо от того, что
он скажет, это только ухудшит ситуацию.

Нориаки снова успокаивается, он выглядит ещё более подавленным, когда

Цирцея шепчет ему что-то, чего Джотаро никак не может услышать. Он
засовывает руки в карманы пальто, наблюдая за парой издалека. Она поднимает
руку, чтобы убрать волосы с его лица, приглаживая их на макушке.

— ДжоДжо! — внезапно вскрикивает он, заставляя их обоих вздрогнуть. Цирцея

поворачивается обратно к профессору, нахмурив брови при упоминании такого
прозвища. — Убирайся…нахрен отсюда.

Джотаро проглатывает комок в горле, дважды кивает, прежде чем развернуться

и уйти, захлопнув за собой дверь. Он морщится в ярком свете раннего утра и
даёт себе минуту, чтобы собраться с мыслями, его шея холодеет от страха.
Понаблюдав за несколькими проехавшими мимо машинами, он решает не
торопиться и отправить уже письмо об отмене лекции.

Он прислоняется к дверце своей машины, скрестив руки на груди в отчаянной

попытке найти хоть какое-то утешение в этой страшной реальности, в которой
застрял. Вороны каркают над ним, но он не слышит их криков.

Мучительные минуты утекают через пальцы. Он больше не может держать свою

безразличную маску, обеспокоенно глядя на здание бара. Наконец, появляется
Цирцея.

— Вам нужно поговорить, — говорит она, закрывая дверь, — но сейчас это не

принесёт ничего хорошего. Он…

Джотаро кивает. — Есть идеи, что случилось?

114/236
— Он только сказал, что сворачивает проект. Говорит, ему больше не нужна
ваша помощь.

Джотаро понятия не имеет, как на это реагировать. Он может только

представить, как, должно быть, смущена Цирцея, учитывая, что для неё
Джотаро был просто чрезвычайно щедрой, доброжелательной фигурой. Он
задаётся вопросом, какие ситуации проносятся у неё в голове в попытках
оправдать реакцию Нориаки на него и его решение.

— В любом случае, мы должны доставить его домой, — недовольно говорит

девушка. — Я могу позвонить Жану-Пьеру, чтобы он забрал нас.

— Я могу отвезти его, — прямо заявляет Джотаро.

— Что-то мне подсказывает, что он не согласится с этим.

Джотаро избегает её взгляда. — Я должен поговорить с ним.

— Если хотите, — она пожимает плечами, — удачи, я позвоню Жану-Пьеру.

Джотаро выпрямляется, проходя мимо Цирцеи, ни на мгновение не колеблясь

перед тем, как войти в помещение. Несмотря ни на что, он получит ответы.

Нориаки уткнулся лицом в руки, перевесившись через стойку бара. Его ноги
свисают с барного стула. Если бы Джотаро не знал, он бы подумал, что это
мертвец.

— Нориаки, — говорит он, стараясь, чтобы его голос звучал тихо и спокойно.

Он поворачивает голову, чтобы взглянуть на Джотаро, который опирается

локтём на край стойки рядом с ним. К его удивлению, он едва реагирует,
медленно моргая и позволяя очередной слезинке скатиться с ресниц.

— Что происходит? — он продолжает, осмеливаясь встретиться взглядом с

беззащитным мальчиком, свернувшимся калачиком во избежание проблем.

— Ты не должен быть здесь, — бормочет Нориаки, едва слышно из-за сгиба

локтя.

— Почему нет?

Джотаро может только наблюдать, как юноша прячет лицо. Он слышал, как тот
плачет, его плечи тряслись с каждым всхлипом, проходящим прямо сквозь него.

Он идёт на риск, осторожно кладя ладонь между лопатками Нориаки. Кажется,

это только делает хуже, Нориаки протягивает руку и хватает его волосы,
сжимая их в кулаке, оттягивая его от себя. Джотаро протягивает другую руку,
нежно отрывая податливые пальцы от своих волос. Он кладёт его ладонь себе
на голову, где она опьянённо остаётся лежать, пока студент собирается с
силами, насколько может. Джотаро чувствует, как его страдания замедляются и
становятся всё больше и больше похожими на дрожь.

115/236
— Ты позволишь мне отвезти тебя домой? — тепло спрашивает он, придвигаясь
ближе к уху Какёина.

Он качает головой, ни на секунду не отрываясь от своего локтя.

— Не мой дом, — Джотаро улыбается, несмотря на ситуацию, — твой дом.

Нориаки смотрит на него снизу вверх, его рука безвольно опускается обратно на
барную стойку. — Я не могу.

Джотаро сжимает зубы. Что-то точно случилось.

— Что я сделал, Нориаки? — он приседает, чувствуя, как у него самого

подступают слёзы при виде мальчика, такого расстроенного, и разочарования,
которое он чувствует.

Нориаки снова качает головой, используя то немногое равновесие, которое ему

удалось сохранить, чтобы приподняться.

— Мы проебались… — шепчет он, чувствуя резкий запах алкоголя в своём

дыхании, — Все…знают.

Джотаро сглатывает, встречаясь с ним взглядом. Мир вращается вокруг

Нориаки, его глаза бегают из стороны в сторону, пытаясь сохранить способность
воспринимать происходящее.

— Знают что?

— О нас, — заявляет Нориаки, растягивая каждую букву и делая акцент на конце

фразы, его лик искажается, когда он снова начинает плакать.

Джотаро очарованно сжимает его в объятиях, когда тот почти падает, перенося
свой вес на его грудь, Нориаки зарывается лицом в мягкую ткань его пальто,
громкие причитания сотрясают тело. Одна вялая рука поднимается, чтобы
схватить его рукав, слабые пальцы тянут его вниз в отчаянии стараясь не
рухнуть на пол.

Джотаро наклоняется к нему, шепча что-то утешающее в малиновые волосы.

Ладонями он вырисовывает круги на его спине, медленно и не давя. Он знает,
что это эгоистично, но он просто рад снова почувствовать его в своих объятиях
даже при таких обстоятельствах. Его рубашка пропитывается солёной влагой
слёз, с прохладой прилегая к телу.

— Нориаки, — шепчет он, — кто эти все?

— А?

— Ты сказал, что все знают. Так, кто все? — Джотаро гладит Нориаки по
затылку.

— Я не знаю… Я не знаю… — мальчик вздрагивает с каждым словом.

Джотаро изнурённо закрывает глаза. Не стоит лезть глубже. Что бы ни

случилось, он может узнать об этом и чуть позже.
116/236
— Жан-Пьер приедет и заберёт тебя домой, хорошо? — шепчет он ему на ухо,
вдыхая запах взмокших волос.

— Уф… — недовольно мычит Нориаки в его грудь, — почему он?

— Если ты не сядешь в мою машину, он единственный, кто остаётся.

— Ладно, — он долго молчит перед ответом, пытаясь глубже зарыться в мышцы

его груди, скрыться от всего происходящего.

Мужчина целует его макушку. Он отшатывается назад, широко раскрытые от

удивления глаза красные от бессонной ночи и долгих слёз.

— Нориаки, я не хочу, чтобы ты беспокоился о том, кто, как ты думаешь, знает,

— ласково произносит Джотаро, поддерживая неустойчивое тело Нориаки.
Мальчик выглядит таким, таким растерянным. По понятным причинам. Джотаро
посылает ему ободряющую улыбкой, свободной рукой взяв его подбородок
большим и указательным пальцами.

Он так нежно прижимается губами к губам Нориаки, что прикосновение едва

чувствуется на потрескавшихся губах. Глаза Нориаки закрываются, он хмурит
брови, ещё больше слёз стекает по его щёкам, когда он ничего не может
поделать, отдаваясь поддерживающей хватке чужих пальцев. У него кружится
голова от осознания того, что Цирцея всего в нескольких шагах от них снаружи.

— Хочешь знать, почему я уверен, что никто не знает? — его лицо настолько
близко к Нориаки, что тот в оцепенении может наслаждаться горячим
дыханием.

Его разум плывёт от сентиментальности всего происходящего, которую он

решил уже никогда не испытывать заново.

— У меня всё ещё есть моя чёртова работа, — улыбается Джотаро в мягкую щёку
Нориаки.

Обе нуждающиеся руки оказываются в тёплых ладонях Джотаро, ещё один

мучительный всхлип сотрясает его тело изнутри. Мальчик едва удерживает
связь с реальностью, обезвоженный, истощённый и совершенно сломленный.
Профессор целует уголок его глаза, где солёная влага скапливается, собираясь
запятнать бледное лицо.

Он крепко обнимает своего младшего партнёра, их бёдра соприкасаются.

Облегчение, которое испытывает Нориаки, превращает его в тряпичную куклу,
отголоски тревожности почти перестают терзать его душу. Он слишком много
выпил за последние несколько часов.

— От-Отвези…меня домой, — невнятно бормочет Какёин, Джотаро едва

разбирает его слова и не может удержаться от лёгкого смешка.

— Ты хочешь, чтобы я отвёз тебя домой прямо сейчас?

Небрежное движение головы, судя по всему обозначает кивок.

117/236
— Хорошо.

Джотаро снимает фуражку с головы и надевает её на Нориаки, натягивая

козырёк на глаза, от чего он встревожено вздрагивает.

— На улице светло, поверь мне, — успокаивает его Джотаро, потирая его бок и
побуждая встать, уверенно балансируя вместе с неустойчивым студентом.

Он уверенно ведёт его к двери, каждый шаг обдуманный и целенаправленный.

Это процесс, не терпящий спешки, но в конце концов, он добирается до
дверного проёма, освобождая путь ударом ноги.

Цирцея вздрагивает от внезапного движения. Её удивление на этом не

заканчивается. Она наблюдает, как Джотаро ведёт подневольного Нориаки к
внешнему миру, от которого тот отчаянно пытался убежать.

— Я взял его, — он старается не обращать внимания на её недоверчивое

выражение лица. — Ты можешь открыть дверцу?

Она суетится перед ними, распахивая заднюю дверь, пока возится с телефоном.

— Ну, это здорово, потому что Жан-Пьер не отвечает, — закипает Цирцея, её

раздражение выплёскивается вместе с её тоном. Джотаро остро ощущает
взгляды, которые бросают на него прохожие, когда он затаскивает мальчика в
свою машину. Он прикрывает рукой его голову, следя за тем, чтобы тот не
ударился о каркас двери.

— Ты знаешь, где он живёт? — спрашивает он, пока пристёгивает Нориаки,

напряжение слышится в его голосе. К тому моменту он полностью отключился,
его голова откинулась на подголовник. Его фуражка спадает на лицо; Джотаро
снова надвигает её на глаза.

— Ага, — отвечает она, с любопытством отмечая, как осторожно мужчина

обращается с её другом.

— Слава богу, — вздыхает Джотаро, выпрямляясь во весь рост, чтобы

встретиться с ней взглядом. Ему слишком жарко, напряжение и стресс ложатся
на его широкие плечи.

Цирцея молча присоединяется к нему на переднем сиденье машины,

симметричное закрытие их дверей разрушает повисшую тишину. Когда он
заводит машину, она даёт ему новые распоряжения.

Жилой комплекс Нориаки, по-видимому, является горячей точкой для гусей. По

какой-то причине огромное их количество окружает ландшафтный дизайн
многоквартирных домов. Джотаро приходится уворачиваться от них на дорогах
и останавливаться, чтобы дать им перейти.

— Он на втором этаже вон того здания, — она указывает на простое

прямоугольное строение. — Как мы поднимем его по лестнице?

— Я разберусь с этим, — отвечает Джотаро, чувствуя себя голым без своей

118/236
фуражки в присутствии другого студента. Он подъезжает как можно ближе ко
входу в здание.

Цирцея заглядывает за спинку кресла, чтобы взглянуть на Нориаки,

безжизненно развалившегося на сидении. Джотаро выходит из машины, пока
она роется в его карманах в поисках ключей.

— Ты выглядишь так, словно делала это раньше.

Она усмехается. — Он делает это всё время, честно говоря.

Джотаро удивлён этим. Какёин не походит на такой тип людей. С другой

стороны, был ли кто-то из них в точности таким, как представлял себе другой?

Она отходит, найдя ключи, чтобы отпереть дверь и придержать её открытой.

Джотаро предоставлен самому себе, когда он берёт Нориаки на руки, проклиная
такой очевидный недостаток физических тренировок. Он ничего не может
поделать с головой Нориаки, запрокинутой назад, фуражка падает на асфальт,
конфетти малиновых волос каскадом сыпется вниз.

Оставив дверцу открытой, он направляется к лестнице, парень оказался намного

тяжелее, чем выглядел. Джотаро, конечно, и раньше выдерживал его вес, но
дефицит адреналина и секс-выходные ослабили его.

Тем не менее, ему удаётся, заворачивая в крайнюю левую дверь, как только он
поднимается по лестнице. Цирцея подавляет смешок при виде мёртвого груза в
виде тела Нориаки, болтающегося в руках мужчины, действительно почти
комичного. Она ведёт Джотаро в комнату рядом с кухней, поворачивая ручку,
чтобы раскрыть ему спальню.

Едва не уронив Нориаки на кровать, он с благодарным вздохом освобождает

руки от тяжести. Тёмно-синее одеяло сминается вокруг того, что могло бы
выглядеть как труп, если бы Джотаро не знал лучше.

Цирцея устало закрывает глаза, в то время как он оглядывает комнату, книги,

разбросанные по столу, и разные картины, украшающие стены. Он легко узнаёт
его стиль, отчётливые мазки краски, непохожие ни на то, что он мог когда-либо
видеть раньше.

— Спасибо, — наконец говорит девушка, присаживаясь на край кровати

Нориаки, чтобы снять ботинки, неуклюже отбрасывая их на пол.

— Это не проблема, — усмехается Джотаро. Это уже второй раз, когда ему
приходится тащить пьяного Нориаки в безопасное место; интересно, когда
настанет его очередь.

— Скоро его сосед будет здесь, он сможет позаботиться о нём, — продолжает

Цирцея.

— Я могу остаться здесь, он не должен быть один, когда проснётся.

Цирцея не может удержаться от смеха сейчас. — Что вы, собственно, за

профессор?

119/236
Джотаро подавляет тревогу, которую вызывает у него этот вопрос. — Я чувствую
себя обязанным.

— Вы просто действительно хороший человек, да?

Он ухмыляется, в очередной раз глядя, как поднимается и опускается грудь

Нориаки.

— Думаю, можно и так сказать.

120/236
Глава 11. Клятвы

Спустя час после того, как Джотаро отвёз Цирцею в кампус и вернулся
обратно в квартиру, Нориаки ещё спал мёртвым сном. Глаза Джотаро блуждают
по маленькой спальне, беспорядок в которой едва компенсируется небольшой
книжной полкой у кровати и столом, за которым он сидел. Его забавляют
сувениры, которые Нориаки, по-видимому, складировал рядом с обильным
количеством предметов искусства, напичканные и разбросанные везде, где они
только могут поместиться. Его губы расплываются в тёплой улыбке, когда он
замечает билеты на концерт давно прошедшей даты, какой-то малопонятной
группы, для знания о которой Джотаро слишком оторван от молодёжной жизни.
Он надвигает козырёк фуражки на глаза, чтобы не напрягать себя
послеполуденным осенним солнцем.

За дверью в комнату, закрытой в интересах уединения, доносится странный

шум. Он сглатывает.

Мряу…

Слышится тихий звук из коридора.

Джотаро ухмыляется, поднимаясь, чтобы открыть дверь, не торопясь

поворачивая ручку.

Почти так же быстро, как она приоткрывается, в спальню врывается кошка. Он

провожает взглядом абсолютно чёрное создание, которое полностью игнорирует
его и прыгает на кровать, изящные лапы даже не оставляют вмятин на
простынях.

Она снова мяукает, потираясь мордой о ногу Нориаки, уши прижимаются к

голове. Джотаро улыбается, глядя на голубой ошейник, закреплённый на её
шее, солнечные блики играют на железной бирке, свисающей с него.

Он возвращается в кресло, а кошка начинает потягиваться рядом со своим

хозяином, разминая его руку, острые коготки выглядывают из лап цвета
обсидиана при этом движении. Джотаро задаётся вопросом, должен ли он
вмешаться, когти цепляются за ткань футболки.

Он просто наблюдает, как животное оставляет свои следы на одежде, вздыхая

из-за отсутствия реакции со стороны Нориаки.

Он задумывается о том, как сильно, должно быть, страдал мальчик и что могло
спровоцировать такие страдания, заставив его сделать это. Он приходит в
ярость от этих мыслей, но чувствует себя ужасно беспомощным, смирившись с
тем, что придётся слушать мурлыканье кошки и дожидаться, когда проснётся
Нориаки, которого он с трудом узнаёт.

Щёлкает замок входной двери.

Его глаза метнулись к теперь широко открытой двери спальни. Как только он
встаёт, чтобы взяться за ручку, входная дверь распахивается.

Блять.
121/236
Человек, который, похоже, является соседом Нориаки, застывает в дверном
проёме, полы белого лабораторного халата развеваются у его ног от
создавшегося сквозняка. Их столкновение взглядами вызывает у Джотаро дрожь
в животе, ноги врастают в ковёр под ним.

Он удивляется, когда молодой человек начинает смеяться, входя в квартиру.

Губы Джотаро приоткрываются, он хочет что-то сказать, но понятия не имеет,
что именно.

— Привет, Доктор Куджо, — весело окликает его парень, снимая рюкзак с плеча
и отбрасывая его на пол.

Джотаро моргает. Он кажется довольно беспечным для того, кто вошёл в свою
квартиру и увидел профессора своего курса экологии, стоящего в спальне его
сожителя. — Привет, Роберт.

Он снова смеётся, убирая каштановые волосы с лица, и шаркает в сторону своей

комнаты, их спальни расположены друг напротив друга, сбрасывает халат и
вешает его на стул. Джотаро оглядывается на Нориаки, неудивительно, что он
ничуть не изменился за эти несколько минут.

— Да вы шутите надо мной. То есть вы тот самый «горячий учитель», в которого

он втюрился? — ухмыляется Роберт, карие глаза блестят от восторга. Джотаро
не может найти в себе сил пошевелиться или ответить.

— Не переживайте, этот секрет я унесу с собой в могилу, — весело продолжает

он, видимо, находя что-то забавное в этой ситуации. Напряжённые плечи
Джотаро слегка расслабляются, он откашливается. — Я… просто рад, что он
наконец сказал вам. Честно говоря, я уже устал слушать, как он постоянно
говорит об этом.

Мужчину смущает беспечность Роберта, особенно когда тот подходит к нему,

чтобы заглянуть в комнату Нориаки. Его профессиональный имидж недовольно
укалывает разум, оскорблённый тем, что кто-то из его студентов посмел
прорваться через его кокон секретности.

— Оу, чёрт… — простанывает он, когда замечает обмякшее тело, растёкшееся

по простыням, — Как долго он уже в отключке?

Джотаро приходится отойти в сторону, когда Роберт практически врывается

внутрь, опускаясь на край кровати.

— Около часа или двух, — не скрывая отвечает он, наблюдая, как брюнет кладёт
руку на лодыжку Нориаки, встряхивая её.

— Ну, тогда у нас есть немного времени, по крайней мере до того, как он
заблюёт здесь всё, — Роберт тяжело вздыхает, перемещая руку на голову
кошки, чтобы почесать её за ушком.

— Ты уже сталкивался с этим раньше? — спрашивает Джотаро, возвращаясь к

своему месту за письменным столом.

Роберт кидает на него скептический взгляд. — В последнее время нет. Но да, он

122/236
когда-то занимался таким дерьмом каждые выходные.

Он прикусывает внутреннюю часть щеки. Каждые выходные?

— Цирцея упоминала, что он уже делал это. Я не знал, как часто.

Глаза Роберта расширяются. — Цирцея знает?

Он что-то сказал не так?

— Она нашла его.

— Это нехорошо. Вообще.

Видимо так же себя чувствует рыба, выброшенная на берег. Во что именно он

ввязался?

— Она своего рода причина, по которой он перестал этим баловаться.

Джотаро ничего не говорит в ответ. Он вспоминает неловкое молчание во время

их поездки в квартиру Нориаки и обратно. Волна того, что может являться
сожалением, захлёстывает его; должен ли он был спросить её, как у неё дела?
Он уже чувствовал себя невероятно неуютно из-за происходящего, но может ли
он исправить это?

— Каким образом? — он решает полюбопытствовать, надеясь, что потом не

пожалеет об этом.

Студент усмехается, его неуверенные глаза встречаются с глазами мужчины. —

Я ненавижу рассказывать о вещах, которые не имеют ко мне никакого
отношения.

— Я уважаю это, — отвечает Джотаро, уступая.

Затем наступает тишина. Кошка плюхается на спину, подставляя Роберту свой

живот. Его пальцы скользят по короткому чёрному меху, мурлыканье странно
успокаивает.

— Я вижу, вы познакомились с Эмпресс.

— Мне показалось, она очень хотела попасть сюда.

— Она определённо кошка Нориаки, — посмеивается Роберт. Джотаро

улыбается, услышав имя мальчика. — Каждый раз, когда он рядом, она
становится совершенно другим существом. В последнее время ей было одиноко.

Джотаро улавливает его намёк. Очевидно, Нориаки пришлось бы пренебречь

своим питомцем, чтобы всё время приходить к нему в квартиру. Он избегает
короткого взгляда молодого человека в его сторону.

— Итак, он говорил тебе? — Джотаро ведёт за ним, танцуя вместе с

неловкостью, висящей в воздухе.

Роберт снова смеётся, уткнувшись лбом в ладонь. — Ну, вроде того. Он не

123/236
уточнял, что вы, эм…

— Твой профессор экологии?

— Мужчина.

Оу.

Оу.

— По правде, это многое объясняет, — продолжает студент, глядя на Нориаки,

который наконец-то пошевелился впервые за долгое время, его нога согнулась в
колене.

Джотаро не знает, что делать с осознанием того, что он выдал Нориаки без его
на то воли. Он помнит, как десятилетиями запихивал себя так глубоко в шкаф,
что даже не понимал, что существует выход. Его склонность к замкнутости
определённо никак не помогла.

— Чувак, думал, знаешь этого парня? — ухмыляется Роберт. Его жизнерадостное

выражение лица кажется чужим по сравнению с тем, которое он обычно видел в
аудитории, весьма скучающее и отстранённое.

— Как давно ты знаешь его?

— Со старшей школы. Мы были лучшими друзьями в течение многих лет, —

звонко отвечает он. — На самом деле, он пошёл за мной в универ. Мне нравится
думать, что я вытащил его из какого-то дерьма.

Джотаро продолжает разговор, задавая ещё больше вопросов. Он пристально

смотрит на умиротворённое лицо Нориаки, тёмные круги вокруг глаз оттеняют
его безмятежность.

— Миннесота не совсем похожа на… место, которое нравилось бы Нориаки, —

заключает он, пытаясь разобраться во всём.

Роберт торжественно улыбается. — Да, ему определённо нужно было выбраться

оттуда.

Джотаро опять отступает после неопределённого ответа. Ему просто придётся

уважать покров частной жизни, в который он не имеет права проникать.

— Что ж, можете остаться, — сердечно говорит парень, поднимаясь с кровати и

покидая спальню. — Но вы, вероятно, будете ждать ещё несколько часов, —
кричит он из соседней комнаты, прежде чем вернуться, держа в руках мусорное
ведро.

Он ставит его рядом с кроватью Нориаки. Должно быть, оно было в ванной.

— Первое, что он сделает, выблюет свой желудок. Второе, попросит еды. А

потом, скорее всего, будет много плакать.

Джотаро кивает, прислушиваясь.

124/236
— Хорошая была идея, отменить дневные занятия, — вслух размышляет Роберт,
выходя в коридор. Джотаро уходит в себя, весь профессионализм руинами
лежит у его ног. Он слышал, как шуршит студент в своей комнате, роясь в
вещах. — В холодильнике есть немного пасты, он от неё с ума сойдёт.

Джотаро представляет это, и улыбается.

— Я бы остался и помог, но мне нужно идти на работу, — безликий голос звучит

извиняющимся.

— Роберт, — он окликает его, когда молодой человек проходит мимо дверного

проёма, ненадолго задерживаясь при упоминании своего имени. Он переоделся
в какую-то форму с бейджиком на груди. — Спасибо.

Его лицо расплывается в широкой ухмылке. Кажется, он понял, за что именно

Джотаро благодарит его, помимо информации. — Не беспокойтесь. Я никогда не
видел парня счастливее, честно говоря.

Лицо Джотаро сияет, видеть его улыбку немного странно для Роберта, который
привык к стоическому хмурому выражению его лица.

Когда мужчина снова остаётся один, мучительная тишина начинает сжимать его
грудь. Эмпресс устраивается поудобнее, утыкаясь носом в бок Нориаки и
прижимаясь к нему. Он пытается находиться подальше в отличие от неё,
держась на расстоянии в кресле, снова предоставленный самому себе.

Нориаки верен словам Роберта. Почти сразу же после того, как он пошевелился
впервые примерно за восемь часов, он вцепляется в край кровати и начинает
тяжело дышать.

Джотаро действует быстро, пиная мусорное ведро в зону досягаемости его рта.
Сердце подпрыгивает в груди от внезапного движения, когда он видит, как
безвольная рука обхватывает его бортик, и лицо Нориаки опускается в него.

Он сплёвывает, пауза позволяет ему перевести дыхание, расправив плечи.

Джотаро протягивает ему полотенце для рук.

Первый вид фиолетовых радужек Нориаки, которые Джотаро не видел с тех пор,
как солнце висело высоко в небе, — это короткий взгляд в его сторону,
фиксирующийся на полотенце, прежде чем он протягивает к нему свободную
руку. Джотаро спокойно отдаёт его в слабую хватку, выражение лица мальчика
нежное, но болезненное.

Прежде чем он успевает поднести его ко рту, его снова тошнит.

Мужчина закрывает глаза и садится рядом с Нориаки на кровать, поглаживая

спину, его ладонь следует за изгибом позвоночника. Ноги юноши глухо
стукаются об пол, отчаянно нуждаясь в какой-то стабилизации, в то время как
мир вращается вокруг него. Рука Джотаро на его спине приносит ему
спокойствие, которое он искал во сне.

Это чувство превращает его вздохи в рыдания, Джотаро крепко сжимает его
плечо.
125/236
— Шшш… Нориаки… — шепчет он, большим пальцем растирая напряжённые
мышцы. Он отвечает тем же, замедляя дыхание и приходя в себя под давлением
руки Джотаро.

Нориаки садится, вытирая лицо полотенцем и избегая встречи с взволнованным

голубым взглядом. Он вздыхает, потирая глаза тыльной стороной ладони.

— Блять… — стонет он, закидывая ноги обратно на кровать, чтобы откинуться

головой на подушку, не убирая от лица рук.

— Голоден? — спрашивает Джотаро, обхватывая впадинку на задней стороне

колена молодого человека. Он кладёт его ноги на свои бёдра, Нориаки
подчиняется без сопротивления, кивая в подушку. — Там есть немного пасты…

— Я знаю.

Джотаро похлопывает его по бедру, прежде чем подняться и отправиться за

упакованной едой, лежащей на верхней полке холодильника.

— Холодная тоже пойдёт, — кричит Нориаки из спальни, у него болит горло.

Он закрывает глаза, бездумно запихивая пасту в рот, холодный красный соус

покрывает его язык, избавляя от вкуса желчи, задержавшейся во рту. Куджо
устраивается, закинув нога на ногу, на другой стороне кровати.

Бумажная тарелка летит в сторону, Нориаки слишком плевать на обстановку

для того, чтобы избегать беспорядка. Джотаро слушает, как тот вздыхает, и от
этого звука у него тяжелеет в груди.

— Нориаки, — тихо говорит он, нежность его голоса привлекает внимание парня,
— ты должен рассказать мне, что происходит.

Джотаро удивляется, когда Нориаки перекатывается на бок, наклоняя голову,

чтобы лечь на его бедро. Он прижимается к нему, когда большая ладонь
опускается на его висок. Тепло тела облегчает боль, подкатывающую к горлу
Джотаро, когда он смотрит на закрытые глаза с подрагивающими ресницами.

Эмпресс трётся лбом о пальцы юноши, и лёгкая улыбка появляется на уставшем

лице, когда он начинает гладить её. Она мурлычет в его руку, щурясь от
прикосновений.

— Мне жаль, — расслабленное выражение лица Нориаки рассеивается, когда он,

наконец, начинает говорить, тихо и побеждённо. Джотаро отвечает, нежно
поглаживая его щёку большим пальцем. После стольких часов, проведённых
вместе, голос мужчины проходит через него, принося сладкое умиротворение.

— Этот чёртов… блондинистый парень, — продолжает он через несколько

мгновений, шмыгая носом от вновь подступающих слёз.

Джотаро стискивает зубы. Это просто невозможно.

— Он загнал меня в угол. Он пришёл в мой класс и в сущности сказал мне, что
126/236
собирается рассказать о нас всему университету, — его слова прыгают от
эмоций, которые он не может сдержать. Джотаро чувствует, как его голова
взрывается от разочарования и ярости.

— Я не… — капли слёз каскадом стекают на ткань брюк, — я не знал, что мне
ещё делать, мне так жаль…

Брови Джотаро хмурятся, внимательное молчание успокаивает юношу лишь на

секунды.

— Всё в порядке, Нориаки. Пожалуйста… — он сглатывает, умоляющий тон на

языке кажется совершенно чужеродным, — Всё в порядке.

Нориаки медленно собирается с силами, вытирая влагу с лица тыльной стороной

ладони. — Я был пиздецки потерян. Я решил, что всё кончено, он нас разъебёт, и
мы будем…

Джотаро ухмыляется брани Нориаки, его обычный спокойный тон перемежается

раздражением. — Ты позволил этому куску дерьма так сильно задеть тебя?

Парень прижимается щекой к его бедру. — Что с ним не так?

Мужчина не может удержаться от смеха. — Понятия не имею. Однажды он

пришёл в мой кабинет и напрямую сказал мне, что хочет трахнуться со мной, а
потом, очевидно, был оскорблён, когда я отказался.

Глаза Нориаки при этом открываются, дыхание в изумлении вырывается из его

груди. — Что?

— Я серьёзно, — Джотаро наслаждается беззаботностью, которую тот

демонстрирует, его лабильный аффект вызывает улыбку. — Я выгнал его со
своего курса и думал, что на этом всё и закончится.

— Очевидно, это не так, — усмехается Какёин.

— Нориаки, у него нет ни грамма доказательств.

— Откуда ты знаешь?

— Если бы были, университетская верхушка стучалась бы в мою дверь прямо

сейчас. К чёрту его, пусть рассказывает кому хочет.

— Я такой глупый, — молодой человек кривится, побуждая Джотаро провести

рукой по его волосам.

— Ты совсем не глупый, — шепчет он, Эмпресс находит свой путь к краю

кровати, где она складывается клубочком у ног хозяина. Его слова утешают
Нориаки, хоть он и напряжённо усмехается, как будто его оскорбляет
измышление о том, что он действительно не глуп.

— Он прижал тебя и запугал. Мне просто любопытно, почему твоим первым

решением было, по-видимому, заблокировать меня везде и забиться в баре, —
продолжает Джотаро, чувствуя неприятное давление от чужой скулы, но не
осмеливается ничего с этим поделать.
127/236
Нориаки закрывает лицо согнутым локтем, глубоко вздыхает и прижимает
колени к груди.

— Всё было кончено. Всё, что у нас было, всё ушло. Я…

Тёплые пальцы в его волосах успокаивают настолько, что он замолкает, вместо

того чтобы бормотать неуместные теперь извинения.

— Я проебал проект, — скулит он, смутные воспоминания о вчерашнем дне

захлёстывают его, — Оу, блять…

— Это можно исправить.

— Цирцея сказала мне, что ты уже делал так раньше, — веки Джотаро тяжело
опускаются.

Нориаки со стоном закатывает глаза. — Она, блять, убьёт меня. Я мёртв.

Джотаро позволяет тишине повиснуть в воздухе, прежде чем ответить. —

Почему?

Юноша вздыхает, опуская руку. Мужчина гладит его по щеке, благодаря за то,
что он обнажил своё лицо, прекрасное, даже если оно покраснело и побледнело
одновременно.

— Мы встречались около месяца, некоторое время назад, — говорит Нориаки,

глядя на абстрактную картину у изголовья кровати. — Какого хрена она вообще
согласилась на это, я понятия не имею. Я был в полном дерьме, когда она нашла
меня. Каким-то образом, она убедила меня взять себя в руки.

Джотаро закусывает губу, не зная, что сказать. Он уважает ровный тон, который
Нориаки навязывает сам себе, несмотря на напряжение в плечах. Он отвечает
невесомым массажем.

— После того, как я окончил среднюю школу, мои родители… — он сделал паузу,
чтобы сглотнуть, — мои родители выгнали меня.

Джотаро моргнул, прерывистое дыхание Нориаки заставило его напряжённо

сжать его плечо.

— Они нашли кое-какие мои рисунки, мои письма. Они уже тогда были не
совсем… согласны с моим выбором искусства. Тогда они… — он смотрит на
Эмпресс, недоверчиво мурлыкающей в сторону незнакомого ей человека, — они
узнали, что я гей.

Джотаро кивает, соединяя все точки на картинке в мозгу.

— Роберт, мой сосед по комнате, — продолжает Нориаки, внезапно вспомнив о

его существовании, вытягивая шею, чтобы взглянуть в сторону двери.

— Мы столкнулись, — улыбается Джотаро, одаривая удивлённое лицо парня

тёплым приёмом. — Кажется, он вник в ситуацию.

128/236
— Чёрт, — Какёин тяжело вздыхает, — Ну, он пустил меня к себе, не задавая
лишних вопросов. Потом он уехал в университет, и мне снова некуда было идти.
На самом деле, я совсем не планировал поступать сюда. Но он сказал, что будет
жить со мной и платить за квартиру, если я поеду с ним.

Джотаро может только слушать. Он знал Нориаки несколько месяцев, но за

последние пятнадцать минут узнал о нём больше, чем за последние недели.
Должно быть, это было эгоистично с его стороны, но на самом деле такие темы
просто никогда не поднимались. Они были слишком заняты другими делами,
такими как бурный секс и ночные свидания в кино.

— Это чудо, что меня приняли, честно говоря. Всё, что я умею, это рисовать и
писать. Не понимаю математику, не могу заниматься научными вещами, которые
действительно чего-нибудь стоят. Я просто чертовски глуп.

Джотаро качает головой, двигая ладонью по изгибам позвоночника Нориаки. Не

хотелось прерывать его сейчас, чтобы убедить в обратном.

— После того, как я попал сюда, я был просто… одинок. Я ненавидел себя. Я
ненавидел быть геем. Я ненавидел своих родителей и свою жизнь. Я проёбывал
своё время на первом курсе, просто напивался и пытался быть кем угодно,
кроме меня самого. Я встретил Цирцею в конце того года и сумел убедить себя,
что она мой билет на выход.

Джотаро наблюдал за пальцами Нориаки, перебирающими край одеяла под ним.

Он всё ещё не знал, что сказать, предпочитая вместо слов нежно разминать
мышцы его спины.

— Она заставила меня работать над собой. Но, как ты можешь представить, у
нас не очень хорошо вышло быть вместе. Хотя она не знает, почему. Никто,
кроме тебя, и, по-видимому, Роберта, ничего не знает об этом.

Нориаки, к счастью, меняет положение головы, и мягкая щека заменяет собой

твёрдую челюсть. Он вздыхает, его тепло проходит через промокшую ткань
прямиком к коже.

— Быть с тобой… это всё. Когда я подумал, что потерял это, я… Я вернулся туда,
куда, я надеялся, больше никогда не вернусь, — его лицо искажается от этих
слов, слёзы вновь скапливаются в уголках глаз. Джотаро позволяет ему плакать.

— Я понятия не имел. Прости, — наконец говорит мужчина, стараясь унять

дрожь в хрупком теле. — Я сам провёл некоторое время в отрицании.

Когда Нориаки успокаивается, Джотаро подтягивает его вверх, чтобы прижать к

груди, обнимая его обеими руками. Юноша утыкается в него носом, смахивая
слёзы с уже уставших от них, воспалённых глаз. Джотаро мягко целует его в
макушку, несмотря на растрёпанные волосы.

— Как насчёт того, чтобы мы привели тебя в порядок?

С края кровати Джотаро слушает, как льётся вода из душа Нориаки. Эмпресс,
похоже, прониклась к нему симпатией, особенно с тех пор, как он тщательно
почёсывает её за ушами. Мрачность, которую он чувствует после разговора с
129/236
ним, врывается в его мысли. Как лучше всего будет поддержать его? Что ему
нужно? Он вспоминает похожее время в своей жизни; его собственная ситуация
меркнет в сравнению с жестокостью, через которую прошёл Нориаки. Его глаза
сканируют красочное множество картин и рисунков, развешенных по стенам, в
поисках какого-то решения, которое он мог бы предпринять. Межличностные
связи никогда не были его сильной стороной, особенно в отношениях. Их
динамику было так трудно разобрать, с отношениями не только новыми для них
обоих, но и их возрастами и статусами. Джотаро понимает, что где-то на их пути
он вкрадчиво начал заботиться о Нориаки на таком уровне, которого раньше ни
к кому не испытывал.

Вот дерьмо. Он так облажался.

Звуки из ванной комнаты прекращаются, за ними следует скрип открывающейся

двери. Джотаро не может не смотреть, как Нориаки обматывает полотенце
вокруг талии, взяв другое, чтобы высушить волосы. Влажная кожа блестит в
белом свете лампы, длинные стройные ноги встают на светло-голубой коврик.

Он выглядит свежо по сравнению с последними несколькими часам, его глаза

кажутся ярче, особенно когда он тепло улыбается Джотаро. Эмпресс беззаботно
сворачивается в клубок на его коленях, скорее всего, из-за вернувшегося
родного запаха Нориаки.

Пока он чистит зубы, Джотаро выставляет мусорное ведро за пределы спальни,

завязывая мешок. Честно говоря, он слегка удивлён его объёмом, поэтому
решает ничего не говорить, зная, что Нориаки наверняка будет смущён.

Парень перерывает почти всю полку в своём шкафу, прежде чем остановиться
на растянутой футболке и домашних штанах. Он натягивает на плечи неброский
свободный тёмно-синий кардиган, и снова заваливается в постель, бордовые от
воды волосы завитками падают на лицо. Когда Джотаро возвращается, он не
может сдержать улыбку при виде привычного ему, беззаботного Нориаки.

Входная дверь щёлкает и с хлопком закрывается.

Панические глаза Какёина, уставленные на дверь спальни, побуждают Джотаро

встать и взяться за дверную ручку, но он не успевает далеко зайти, Роберт
ловит его взглядом. Он ухмыляется и издаёт тихий смешок. — Так вы всё ещё
здесь, да?

Нориаки чувствует, как кровь приливает к щекам после этого вопроса.

— Он ещё не встал?

Джотаро кивает, когда Роберт приближается, уходя с пути неизбежной

бомбардировки. Он, конечно, не стесняется, по крайней мере теперь, когда
Нориаки тоже вовлечён.

— Срань господня, — удивлённо вздыхает он, подходя к виновнику торжества и

садясь на край кровати, чтобы взъерошить его волосы. Нориаки сдержанно
улыбается, его рука поднимается, чтобы схватить друга за запястье. — Он
растормошил тебя намного быстрее, чем я когда-либо это делал.

Его глаза блестят от подступающих вновь слёз, когда он встречает весёлое

130/236
выражение лица напротив.

— Я… я имею в виду, ты знаешь, — запинается Роберт с недомолвкой,

крадущейся через его слова. — Ты уже принял душ.

Нориаки морщится, Джотаро возвращается в кресло за столом, не сводя взора со

своего молодого человека. Его настроение значительно ухудшается, когда он
прячет лицо в ладонях, плечи вздрагивают от всхлипа, предвещающего не
самое хорошее.

— Эй, эй, в чём дело? — язвительно вопрошает Роберт, торопливо похлопывая

Нориаки по спине, что резко контрастировало с плавными, утешающими
движениями Джотаро.

— Я… Я… Мне так жаль, Робби.

— За что, чувак? Расслабься, эй… — его лихорадочные попытки успокоить

заставляют Нориаки поднять к нему глаза. Он исследует лицо друга в поисках
любых признаков гнева или обиды.

— Ты никогда не говорил мне, что горячий профессор был мужиком, — шутит

он, толкая Нориаки в плечо. Тот улыбается сквозь слёзы, вытираясь рукавом, но
его улыбка сменяется новой волной тихих рыданий, сопровождающих
безмолвие. — Извини.

— Нори, за что, чёрт возьми? — Роберт берёт Нориаки за шею сзади. Горло
Джотаро сжимается, стиснутые зубы ничем не помогают в снятии напряжении в
сложившихся обстоятельствах.

Нориаки ничего не говорит.

— Все года нашей дружбы, и я узнаю от моего профессора экологии о том, что
ты гей. Пф, я, может, и был бы обижен, не будь это так забавно, — продолжает
брюнет, заставляя Нориаки рассерженно рассмеяться.

Роберт обхватывает тело Какёина, уткнувшегося лбом в его плечо, руками и

прижимает к себе. Когда тот отступается от плача, он сочувственно смотрит в
глаза Джотаро. Это понимающий взгляд, выражение лица мужчины — смесь
прозрачной стоической апатии и безудержной озабоченности.

— Тебе было страшно? — шепчет Роберт в волосы Нориаки, расставляя точки над
его словами.

Юноша только сильнее расстрагивается, кивая в крепкое плечо. Все части

паззла складываются для Роберта воедино: реакция Нориаки, тот факт, что
шесть лет назад его родители собственноручно сделали своего сына бездомным,
короткие отношения с Цирцеей, который закончились быстро, но дружелюбно.
Нориаки успокаивается перед уверенностью своего товарища, поднимая голову,
чтобы принять его поддерживающий взгляд.

— Тебе ни о чём не нужно беспокоиться, — твёрдо уверяет Роберт низким

голосом. Какёин, похоже, ценит это, шмыгая носом в рукав.

Джотаро улыбается, когда он смотрит в его сторону, всё ещё в объятиях

131/236
товарища. Нориаки улыбается в ответ, медленно вдыхая воздух от ощущения
лёгкости, растекающегося по венам. Ему одновременно и холодно, и жарко, и от
этого его клонит в сон.

— И хэй, если шпёхать моего профессора делает тебя счастливым, я полностью

за тебя, мужик это или нет, — широкая улыбка и нелепость заявления Роберта,
вырывают из Нориаки смех. Джотаро напряжённо сглатывает, но поддерживает
их неловкой ухмылкой.

Эмпресс оказывается на коленях хозяина, её присутствие всегда приносит ему

безмятежность. Он проводит ладонью по её спине, вертя в пальцах длинный
хвост.

— Ты, наверное, хочешь воды, — предлагает Роберт, с любовью глядя на

сложившуюся вполне домашнюю картину.

Нориаки кивнул, поджав губы. Джотаро презирает себя за то, что не додумался
предложить воды сам. Роберт напоследок похлопал парня по спине, прежде чем
отправиться на кухню.

Джотаро и Нориаки в молчании переглядываются. Джотаро видит его

облегчение, расслабленные плечи и ленивую улыбку, расплывающуюся на губах.
Они оба знают, что ничего не нужно говорить, тишина окутывает их, как
пуховое одеяло.

Когда Роберт возвращается, он, кажется, намеренно встаёт между парой.

Джотаро хмурится, глядя на его спину.

Он слышит смех Нориаки. — Нет, Робби…

— Да ладно, он кажется классным парнем, — убеждает брюнет, когда стакан

забирают из его рук.

Джотаро остаётся почтительно неподвижным, несмотря на своё сильное

желание получше рассмотреть, что происходит.

— Ты знаешь, что тебе это нужно, чувак.

Нориаки, похоже, принимает всё, что Роберт предлагает ему, когда тот
устраняет преграду для взгляда Джотаро. Он делает большой глоток воды
одной рукой, в другой держит что-то похожее на сигару между двумя пальцами.

Мужчина поднимает брови, когда Роберт протягивает ему свёрток того же типа,
что и у Какёина. Он напрягается, карие глаза призывают его согласиться.
Нориаки протестующе машет руками, безрезультатно ругая соседа.

— Я завязал с табаком двадцать лет назад, — говорит Джотаро, когда толстая

сигарета повисает перед его лицом.

Нориаки стонет, в то время как Роберт хохочет, привлекая внимание Джотаро и

заставляя его гадать, в чём же здесь шутка.

— Просто… не надо, — настаивает юноша сквозь громкий смех.

132/236
— Тогда хорошо, что это не табак, Доктор Куджо, — скользкая ухмылка
обнажает белые зубы, смешок перекликается с его словами.

Оу.

Роберт крутит сигару между пальцами, почти пытаясь подразнить его. Джотаро
поднимает ладонь и усмехается. — Я никогда…

— Всё бывает в первый раз.

Нориаки вздыхает, поднимает свою кошку и перемещает её в сторону. Он

подползает к Роберту и дёргает за рукав рабочей формы, чтобы оттолкнуть его
руку, сигара падает на колени Джотаро. Он поднимает её и держит между
пальцами. Нориаки пристально смотрит ему в лицо, ожидая реакции.

— Извини, Джотаро, — нервно говорит он, зеленовато-голубые глаза мужчины

скрыты за ресницами, когда он осматривает блант, с любопытством вертя его в
разные стороны. Его брови сходятся вместе при виде зелёной полоски на конце
коричневой обёртки. Роберт шутит что-то о названии, в целом игнорируемый
обоими.

Глаза Нориаки расширяются, когда Джотаро пожимает плечами. — Ну, ты же

студент-искусствовед, правда же?

Роберт хлопает в ладоши, громко смеясь, пока Какёин заливается краской. Он

пинком закрывает дверь в спальню и роется в кармане, выуживая оттуда
зажигалку.

Джотаро развлекается. Если раньше он и не помнил, что имеет дело с кучкой

студентов, то теперь это стало совершенно очевидно. Его особенно забавляет
откровенное смущение на лице Нориаки. Неужели тот думал, что он не слышал
о марихуане? Он дитя восьмидесятых, в конце концов.

Роберт бросает зажигалку в сторону своего друга, она попадает в его голову,
отскакивая от мокрых волос и падая на простыни. Дым вырывается из его
ноздрей, когда он садится на край кровати, скрестив ноги, навстречу юноше.
Джотаро ободряюще улыбается Нориаки, когда тот смотрит на него
удивлёнными глазами с нахмуренными бровями.

— Позволь ему начать, если ты не хочешь, — бормочет Роберт, хватая

зажигалку, в то время как фиолетовые радужки пристально следят за его
движениями. Он бросает дешёвый Бик Джотаро, попадая прямиком ему на
колени.

Он моргает, глядя на красную зажигалку, поднимает её и с интересом щёлкает

большим пальцем. Короткая искра вспыхивает на железном кончике, движение
знакомое, но чуждое от продолжительного времени с тех пор, как он делал это
последний раз. Это почти ностальгия, запах давно потухших сигарет отвлекает
его от зловонного дыма, который поднимается в воздух из лёгких Роберта.

Нориаки явно чувствует себя неловко. Джотаро бросает ему обнадёживающий

взгляд, когда Роберт делает ещё одну затяжку.

133/236
— Если ты не хочешь, чтобы я это делал, я не буду, — тихо говорит он, сжимая
Бик.

Нориаки сглатывает. — Это странно, — признаёт он, слегка усмехнувшись,

пожимая плечами, — Вот и всё.

Нахуй. Когда в Риме.

Джотаро кивает и улыбается. — Как мне это сделать?

Роберт смеётся над ним, зарабатывая лёгкую усмешку со стороны. — Это что-то
типа сигареты, только медленнее, — инструктирует его Какёин. Роберт
добавляет, что следует придержать дым перед выдохом, но Нориаки качает
головой и настаивает на том, что в этом нет необходимости.

Джотаро подносит блант к губам, коричневая бумага быстро впитывает влагу.

Пламя зажигалки опаляет кончик, дым, поднимающийся от него, каскадом
стекает ему в горло. Он жёстче, чем сигаретный дым, его жар и объём поют в
груди.

Он напрягается, когда закрывает глаза, выдёргивая блант изо рта, чтобы

освободить место для тяжёлого кашля, выбивающего воздух из лёгких. Нориаки
быстро реагирует, протягивая полупустой стакан с водой. Мужчина благодарно
кивает ему, делая торопливый глоток, но прохладный напиток не делает ничего,
чтобы успокоить жжение в лёгких. Но, кажется, это помогает, позыв к кашлю
отступает от задней части горла.

Хохот Роберта легко проигнорировать, внимание Джотаро гораздо больше

привлекает нежность, которую излучал по отношению к нему Нориаки. Он так
привык быть тем, на кого юноша полагался, чтобы убеждаться в том, что он
действительно заботится о нём; было так странно видеть оборонительное
выражение на его лице. Он вздыхает, прочищая горло. Во рту остаётся странный
привкус, похожий на сигаретный, но гораздо более сильный.

Тогда Джотаро протягивает зажигалку Нориаки. Он не решается сделать ещё

одну затяжку сам, едкий смрад в носовых пазухах заставляет подумать ещё раз.
Нориаки берёт у него Бик, подушечки их пальцев на мгновение соприкасаются.

Какёин кажется гораздо опытнее, Джотаро впечатлён тем, как изящно он

справляется с многим большим количеством дыма, чем он. Джотаро пристально
смотрит. Он так красив, даже когда злится, возможно, особенно. Дым,
струящийся из его губ, танцует в воздухе, путаясь в волосах и кружась в свете,
проникающем из окна. Он не сводит взгляда, когда фиалковые глаза
встречаются с его, озарённые мягкой улыбкой.

Когда Нориаки делает ещё одну затяжку, Джотаро повторяет за ним, стараясь
не дать дыму заполнить его желудок и расслабить горло. Они выдыхают в
унисон, Джотаро использует его как метроном, чтобы не сбиваться с ритма.
Нориаки замечает это, поддразнивая его, задерживая дым дольше обычного.

— Вот так, — нахваливает Роберт, его веки тяжело опускаются с глупой улыбкой
на лице. Джотаро переводит взгляд на блант в своей руке, наблюдая, как тлеют
на конце угольки.

134/236
Нориаки прав — это странно. Но это не неприятно, и это, безусловно, что-то
новое. Джотаро ожидал определённого уровня новизны, природа путешествий
всегда приносит что-то захватывающее, независимого от того, где он оказался.
Однако быть с Нориаки было беспрецендентно и всецело ново — почти каждый
божий день он узнавал что-то или испытывал что-то, о чём никогда бы и не
подумал, что это окажется на его картах.

Он решает, что независимо от того, что ещё ждёт его в будущем, пока Нориаки
будет рядом с ним, он сможет справиться с чем угодно.

Джотаро переносит весь свой вес на подлокотник, тыльная сторона ладони

подпирает его голову, а локоть опирается на источник стабильности, в котором
значительно нуждался. Он устал; его глаза задерживаются на смене цветов
телевизора перед ним, не понимая, что он видит, но на самом деле ему всё
равно. Он согласен с этим, Нориаки рядом с ним, постоянно совершая какие-то
движения. Он наслаждается мелодией весёлой музыки и его смехом. Звуки
словно тяжело повисают в его ушах, усиливаются, отражаясь от него с мощью,
которую он не может измерить, но в этом нет необходимости. Всё, что он знает,
— это то, что звуки ощущаются божественно во всём его теле.

— Блять! Нет! — голова Нориаки откидывается на диванную подушку, костяшки

его пальцев белеют, когда он сжимает в руке игровой контроллер. Роберт томно
смеётся, игриво подталкивая соседа в плечо. Траектория его движения
встречает преграду в виде руки Джотаро, и от этого прикосновения на его лице
появляется тупая улыбка. Внезапная толкотня заставляет Эмпресс вскочить со
своего места на диване, предпочтя ему роскошную кошачью кровать в углу. Она
исчезает в темноте, видны только её светящиеся глаза, наблюдающие за всем,
что происходит вокруг.

— Хотите поиграть, Доктор Куджо?

Глаза Джотаро перебегают к контроллеру, который Роберт протягивает ему, но

его внимание привлёк звук его имени. Это звучало так странно… Доктор Куджо.
Странно, что у людей есть имена, и все просто знают людей по ним. И люди
даже не могут выбрать свои имена. Что, если ему не нравится его имя? Было бы
неприятно. К счастью, его устраивает то, как его имя слетает с языков людей,
особенно Нориаки. Что-то в голосе Нориаки просто пробирается сквозь него.

— Доктор Куджо?

Он моргает, его глаза кажутся высушенными. Его внимание возвращается к

предложению, и он обдумывает возможные варианты.

— Нет, мне и так хорошо, — отвечает он, и его голос звучит странно у него в
голове. Громче и… как-то по-другому.

— Тебе не скучно? Мы можем поделать что-нибудь другое, — говорит Нориаки,

мелодичность его голоса заставляет Джотаро улыбаться шире. Нориаки такой
милый ребёнок. Он всегда спрашивает Джотаро о том или ином, заставляя его
чувствовать себя комфортно. Он такой чуткий… ну, до тех пор, пока не заставит
его заткнуть рот своим членом или не будет дразнить его, по ощущениям, целую
вечность.

135/236
Джотаро выталкивает эту мысль из головы, делая глубокий вдох с болью в
лёгких и горле. — Я в порядке, правда.

Роберт посмеивается с другого конца дивана, возвращая контроллер и нажимая

кнопку, которая выводит на экран другое меню. — Развлекаешься?

Джотаро лениво улыбается, его настигает хриплый смешок, хотя он не уверен,

что в этом такого смешного. Ему всё равно, он просто позволяет этому
случиться.

Нориаки хихикает с ним, его ладонь ложится на бедро Джотаро. Он смотрит на

его пальцы, затаив дыхание и наслаждаясь этим давлением. Нориаки
наклоняется к нему ближе, губы в нескольких дюймах от его уха. Джотаро
закрывает глаза, избегая последствий тепла юноши и его дыхания на своей
щеке.

— Ты нормально себя чувствуешь? — шепчет он, голубые глаза открываются,

чтоб сфокусироваться на контроллере, который Какёин легко сжимает в
свободной руке.

Мужчина может только кивнуть, отчаянно пытаясь игнорировать интенсивные

чувства от физического контакта, которые Нориаки вызывает у него. Он
сглатывает, во рту пересохло ещё больше, чем до этого, веки отяжелели. Он не
может избавиться от ощущения, что с ним играют, жар от чужого дыхания
задерживается на мочке его уха. Подавляя глубинную повышенную реакцию,
которая пузырится в его тазу, он сосредотачивается на праздных движениях
персонажей на экране.

Так же быстро, как появилась, ладонь Нориаки покидает его. Он встаёт, мягкие
брюки красиво подчёркивают его бёдра. Джотаро отводит глаза, прочищая
горло.

— Хотите чего-нибудь выпить? — спрашивает он комнату, направляясь на кухню.

Мысль о чём-то холодном и сладком возбуждает первобытный интерес Джотаро,

он следит за каждым шагом, который Нориаки делает, ступая по ковру. Однако
не хочет навязываться и ничего не говорит.

— Дай мне рутбир, — громко говорит Роберт, не отрывая взгляд от телевизора.

Парень кивает, и только Джотаро видит. Их взгляды встречаются, когда

Нориаки останавливается, на его губах появляется сладкая улыбка. — А чего ты
хочешь, Джотаро?

— Эм… — звук срывается с языка, — Всё, что принесёшь, будет прекрасно.

Нориаки хихикает и качает головой, продолжая небольшой путь до

холодильника.

— Итак, как он сказал тебе это? — подаёт голос Роберт как будто откуда-то
издалека. Глазные яблоки Джотаро переползают к нему, ощущение, что глаза
движутся в его черепе, чуждо.

— Сказал мне что? — переспрашивает он, слова кажутся громоздкими для его
136/236
рта.

— Что он хочет оседлать тебя, как лошадку, — смеётся тот, протестующий крик
Нориаки с кухни едва ли резонирует с Джотаро. Он чувствует, как скручиваются
пальцы на ногах, его недовольный взгляд преувеличенно озабочен.

Нориаки, которого Джотаро даже не замечает, появляется так близко к нему и

со звоном ставит жестяную банку содовой на кофейный столик. Он внимательно
смотрит на Роберта, который нервно хохочет под его пристальным взглядом.

— Ты последовал моему совету? — спрашивает он, поднимая брови.

Вскрыв содовою, Какёин делает первый глоток. Шум расширяет глаза Джотаро,
громкость и резкость интригуют. Покачивание его кадыка гипнотизирует.

— Последовал, да, — бормочет он, возвращаясь к своему месту и передавая

бутылку в ожидающую руку Роберта, который весело смеётся, доставая
открывалку из связки ключей в кармане.

Джотаро чувствует себя не в своей тарелке, но до сих пор не понимает почему.

Он смиряется с тем, что глазеет на розовые спутанные волосы, вьющиеся в
чудесном хаосе. Это завораживает, то, как его волосы спадают на затылок. Он
представляет, как бы они выглядели, зажатые в его кулаке.

Что с ним такое? С таким мыслями сидеть на диване около его соседа по
комнате. Он находит утешение в прохладной банке содовой, которая для него
сейчас должна быть нектаром Богов. Он выпивает её, но жажда, которую он
испытывает, в высшей степени ненасытна.

— Вы, парни, голодны? Я собираюсь пойти купить пиццы, — жужжит Роберт,

кладя контроллер на подушку.

— Стоит ли тебе садиться за руль? — спрашивает Джотаро.

— Да, всё пучком, — уверяет его студент, отмахиваясь от внезапного акта

беспокойства взмахом руки. — Я куплю одну из тех странных без сыра
специально для тебя, Нори.

Нориаки кивает, ухмыляясь. — Спасибо.

— Доктор Куджо?

Джотаро действительно чувствует голод, особенно при упоминании пиццы. — Я

не знаю, мне всё равно.

Роберт глумится, позвякивая ключами в пальцах. — Он всегда такой

покладистый, Нори?

— Обычно с некоторым принуждением, да, — язвительно замечает юноша, и

Джотаро удивлённо смотрит на него. Намёк не остаётся незамеченным,
возмущённая насмешка исходит от Роберта, когда он берёт свою куртку.

Нориаки смотрит на мужчину, их веки тяжело опускаются на глаза. У него нет

сил чувствовать что-то, кроме отчуждённого шока, особенно, когда он теряет
137/236
себя в бездонных фиолетовых радужках.

Ни один из них не отводит взгляда от быстро открывающейся и закрывающейся

входной двери.

— Нори, да? Как водоросли? — Джотаро глупо ухмыляется, и его вид вызывает у
Нориаки такое же выражение лица.

— Так и получается, я думаю, — пожимает он плечам. Джотаро

сосредотачивается на дизайне его футболки, поскольку она свободно свисает с
его плеч, длинный вырез обнажает углубление между ключицами.

Пальцы юноши скользят по его бедру, Джотаро вздыхает, выражая всю свою
привязанность, проводя пальцами по завиткам его волос.

— Ты строил мне глазки всю ночь, — хвалится Нориаки, повинуясь

прикосновениям.

Правда? Он почти ничего не помнит, время летит незаметно. Хотя он знает, что
прямо сейчас, он не мог оторвать взгляд от тоскливого выражения его лица. —
Прости.

Нориаки тихо смеётся, крепче сжимая мужское бедро. — Не о чем сожалеть,

ДжоДжо.

Глаза Джотаро закрываются, когда Нориаки прижимается губами к его губам,

нежным поцелуем подбадривая их обоих. Однако за этим стоит голод. Он
усмехается при мысли, что Нориаки хотел сделать это так же сильно, как и он
сам. Затяжный вкус дыма окутывает их языки, когда поцелуй становится
глубже.

Джотаро прерывается, чтобы сделать передышку, используя возможность

безнаказанно целовать Нориаки вдоль линии подбородка. Тот кладёт ноги на
его колени, перекидывая их через бёдра.

— Хей, ДжоДжо, — шепчет он, подставляя свою шею Джотаро и закрывая глаза
от явственного ощущения губ, ласкающих нежную кожу.

— Хм?

— Я думаю… эм… — его слова тянутся с медлительностью, которую дарит

только марихуана, — я думаю, что люблю тебя.

Джотаро открывает глаза. Его губы задерживаются на пульсе Нориаки. Когда он

отстраняется, сонная улыбка на юношеском лице начинает исчезать вместе с
нарастающим на его собственном лице беспокойством.

Он любит его? Это нечто совершенно иное, нежели игра, в которую они
ввязывались. Джотаро сглатывает, его язык становится рудиментом. Конечно,
Джотаро заботился о Нориаки, но он никоим образом не заслуживает ответной
привязанности. Нориаки должен проводить время с детьми его возраста.
Внезапное чувство вины за то, что он занял значимую позицию в его жизни, из-
за чего Нориаки чувствует это, поедает Джотаро. Какёин должен был курить
138/236
травку, пить и трахаться со своими друзьями, а не проводить время с каким-то
придурком вдвое старше его. Повисшая пауза не остаётся незамеченной,
Нориаки ищет на его лице ответы на свой безмолвный вопрос.

— Нориаки. Ты ещё так молод…

Юношеские черты лица искажаются, слова мужчины явно не те, какие он

ожидал услышать. При виде этого у Джотаро сжимается грудь. Молчание
Нориаки требует дальнейших объяснений.

— Я просто считаю… ты должен ещё раз подумать…

Нориаки отводит взгляд, уставившись на чёрную рубашку, натянутую на плечи

Джотаро. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но ничего не выходит.

— Конечно, я забочусь о тебе, Нориаки, — Джотаро пытается спасти крохи того,

что осталось от их хорошего настроения, болезненное выражение юноши
убивает его.

Нориаки только медленно кивает, поджимая губы. Джотаро не сопротивляется,

когда он убирает с него свои ноги и тянется за банкой содовой, стоящей перед
ним. Он вздыхает, странным образом бойкая музыка из видеоигры
контрастирует со стрессом, с которым он не может справиться. Его разум
погружён в туманную усталость, эмоции переполняют его сильнее, чем обычно.
Это о чём-то говорит.

Он знает, что должен снять напряжение, но не имеет ни малейшего

представления о том, как это сделать. Он чувствует себя ужасно, Нориаки
сидит, положив локти на колени, и сжимает банку обеими руками.

Джотаро кладёт ладонь на согнувшуюся спину в какой-то жалкой попытке

успокоить. Это почти оскорбительно. Он ничего не хочет так, как сказать, что он
тоже любит. Но это просто не в лучших интересах Нориаки. Он заслуживает
гораздо большего, чем Джотаро, чтобы прожить свою жизнь на полную катушку.

Во что, чёрт возьми, он ввязался?

Входная дверь открывается, впуская в квартиру холодный воздух.

— Хэй, тусовщики! — вскрикивает Роберт, появляясь в гостиной из-за угла с

тремя коробками пиццы в руках. Нориаки сразу оживляется, фальшивая улыбка
скрывает несчастный блеск в его глазах. Если Роберт и заметил какую-то
неловкость, то не подал виду, закидывая коробки на кофейный столик.

— Спасибо, Робби, — язвительно говорит Нориаки, избегая допытывающего

взгляда Джотаро. — Как насчёт ещё одного раунда?

Роберт хихикает, бестолковая широкая улыбка расползается по его лицу, когда

он кивает. — Конечно, чувак. Хотите ещё, Док?

Джотаро поднял бы брови, если бы смог избавиться от стеснённости. Он качает

головой. — Нет, мне всё ещё нужно ехать домой.

— Ох, голубки расстаются на ночь? Как романтично, — шутит парень, доставая

139/236
большую банку рядом с диваном, открывая её и выпуская в воздух запах свежей
конопли.

Нориаки усмехается, слегка ударяя кулаком по плечу своего соседа. Джотаро не

чувствует себя способным реагировать, термин «голубки» заставляет его
нахмуриться.

— Хочешь разделить? — спрашивает Роберт, залезая в банку, чтобы достать

странный металлический цилиндр.

Нориаки кивает, потянувшись за пиццей на столе. Внезапно Джотаро

почувствовал, что не голоден, но отказываться было бы невежливо.

Он наконец ловит его взгляд в коротком обмене репликами. Улыбка быстро

исчезает, прежде чем тот отводит взгляд, фасад, который он поддерживал ради
своего друга, рушится, когда разочарованные голубые глаза встречаются с его
собственными.

Уже слишком поздно, уличные фонари снаружи освещают то, что в противном
случае было бы абсолютной темнотой. Джотаро потирает сонные глаза, изо всех
сил стараясь не заснуть ровно настолько, чтобы ехать домой.

Роберт, однако, не разделяет его чувств, в полной отключке развалившись на

диване.

Джотаро натягивает ботинки на ноги, в голове проясняется, но голова всё ещё

кружится от давления и странностей последних двенадцать часов. Тем не
менее, он начинает понимать прелесть марихуаны, даже если она парит в его
суждениях.

Нориаки выходит из своей комнаты и прислоняется к холодной стене кухни,

скрестив руки на груди. Он провожает Джотаро, хотя и не решается подойти к
нему и сказать единое слово. Это мучительно неловко — чувствовать на себе его
взгляд, но понятия не иметь, что нужно сказать.

По крайней мере, он должен попробовать.

— Нориаки… — его горло болит от дыма и делает голос хриплым.

Нориаки всё ещё под кайфом, он поднимет глаза, чтобы встреться взглядом с
Джотаро, нахмурив брови, затем поднимает их, молча умоляя его продолжать.

Мужчина поднимается на ноги, пряча руки в карманах. — Нам нужно поговорить.

Юноша пожимает плечами в нерушимом мучительном молчании. Джотаро

подходит к нему и кладёт руки на его бёдра, глазами требуя взаимного взгляда.
Нориаки отрицает это, уставившись вперёд на лацканы его рубашки.

Джотаро застенчиво целует бледный лоб, побуждая прекратить притворяться и

позволить губам задрожать. Нориаки супит брови и сжимает зубы, его пальцы
опускаются на руку, лежащую у него на бедре.

Джотаро ведёт его в спальню, не отпуская его. Они сидят на кровати, Нориаки
140/236
смотрит в пол. В уединении за закрытой дверью тишина между ними особенно
глубока.

Джотаро знает, что он должен быть тем, кто сломает замкнутость, в которую
завёл себя.

— Я сильно забочусь о тебе, Нориаки, — говорит он мягким голосом, от которого

тот прикусывает губу изнутри. Джотаро знает, что он близок к слезам, эта
мысль действует на нервы.

— Недостаточно для… — его слабый голос затихает, сдавленный горлом.

— Я просто обеспокоен тем, что ты… ограничиваешь меня со мной, — уверяет

мужчина, сплетая пальцы вместе, опираясь локтями на колени.

— Что? — юноша, наконец, смотрит на него, фиолетовые глаза бегают по чертам

его лица.

— Ты должен быть так серьёзен с кем-то… твоего возраста, — Джотаро

встречает его взгляд, сразу сожалея об этом с болезненным выражением.

Нориаки моргает. — Ты не воспринимаешь меня всерьёз из-за моего возраста?

Джотаро сглатывает, не зная, как ответить на это. Их разница в возрасте всегда

была на затворках его сознания, особенно, когда он думал об их совместном
будущем. Определённо, было желание быть с ним, но на самом деле
единственное мыслимое будущее, которое они имели, было бы прервано к концу
его преподавательского срока.

Нориаки насмехается над его молчанием. — Ты, кажется, относился ко мне

довольно серьёзно, когда я готовил тебе кофе по утрам. Когда укладывал в
постель, после того, как ты засыпал, смотря фильмы. Когда я… — он переводит
дыхание, — в этом всё дело, не так ли? Тебе просто нужен был мальчик для
потрахушек?

Джотаро помрачнел и покачал головой, не в состоянии выловить хотя бы одну

здравую мысль из мозга. Конечно ему нравилось проводить с ним время помимо
занятия сексом, но как он мог это выразить?

— Нет, это не так. Дело не в этом. Я обещаю, — говорит он, возвращая ладонь на
худое бедро. — На самом деле я просто хочу для тебя лучшего.

— Кто ты такой, чтобы решать это за меня? — рявкает Нориаки, возмущённый

его поведением.

— Я тот, кто никогда бы не воспользовался тобой.

Нориаки со смехом закатывает глаза. — И трахать меня в твоём кабинете — это

не значит использовать меня в своих интересах?

В чём-то он прав.

Джотаро опускает веки, прежде чем продолжить, беря себя в руки. Он прав, он с
самого начала использовал его для себя. Кто-то, на кого должно были смотреть,
141/236
как на наставника, неуважительно извлекал выгоду из этого доверия.

— Я просто говорю, что… если ты предашься мне, ты упустишь другие

возможности, которые будут лучшими для тебя, — отчаянно выкрикивает
Джотаро, чувствуя, как его сковывает вина.

Нориаки трётся ладонью о верхнюю часть его руки, пальцы сжимаются на его
коже. Он пристально смотрит на Джотаро, неловко встречающего его взор с
неуклюжей гримасой.

— Если отбросить обязательства, я просто хочу знать, что ты чувствуешь.

— Почему ты говоришь мне об этом сейчас? С твоим соседом, который может

проснуться в любую минуту.

Нориаки крайне разочарован уходом от ответа.

— Я не знаю, просто мне показалось, что это правильно.

Джотаро переводит взгляд на свои ноги, Нориаки сжимает его руку.

— В тот день в твоём кабинете я сказал тебе, что ты такой, кого я представлял,
когда думал о ком-то, с кем хотел бы быть. Это чистая правда. Я действительно,
действительно… — голос дрожит от слёз, ставших его верными спутниками
последнего дня.

Джотаро делает движение, чтобы смахнуть капли с его лица, но Нориаки

отшатывается от него. Это задевает, но он всё понимает.

Нориаки вытирается рукавом свитера, всхлипывая и проклиная себя за слабость.

— Меня не волнуют другие возможности. Я молод, я знаю, что там снаружи, и
мне это неинтересно. Но если ты не чувствуешь того же, я думаю, я не могу
ничего с этим поделать, — рассуждает он, молчание Джотаро раздражает
больше, чем обычно. Он немногословен, даже когда Нориаки остро в этом
нуждается.

— Нориаки, я чувствую то же самое, — шепчет мужчина, притягивая взгляд

юноши обратно к себе, — Но…

— Что ты чувствуешь?

Джотаро колеблется. Он не может так поступить с мальчиком. Он не может

сказать ему подобное и не ожидать, что из этого что-то выйдет. Требовательный
взгляд Нориаки излучает жалость, бегущую по его венам, как адреналин.

— Люблю. Я тоже тебя люблю, — признаётся мужчина, его ровный тон дрогнул
от серьёзности происходящего.

Он никогда по-настоящему не осознавал этого раньше и даже не задумывался

об этом, чувства, которые он испытывал к Нориаки, были настолько чуждыми,
что он едва мог их идентифицировать. Всё, что он знал, это то, что он хотел
быть с Нориаки, проводить с ним время, веселиться с ним. Может быть, это и
есть настоящая любовь.

142/236
Юноша смотрит недоверчиво, влажные, широко раскрытые глаза, смотрят в
глаза мужчины. — В самом деле? Ты говоришь это не просто так?

Джотаро медленно качает головой, изо всех сил пытаясь выровнять дыхание.

Он вздрагивает, когда Нориаки перекрещивает руки вокруг его тела,

обхватывая пальцами его плечо. Он зарывается лицом в ткань его рубашки,
Джотаро чувствует волшебное облегчение от груза, упавшего с них, несмотря на
давление от чужого лба. Он чувствует себя пойманным в объятиях Нориаки,
протягивая левую руку, чтобы схватить его за предплечье, лежащее на его
груди.

— Почему ты не сказал мне этого раньше? — он плачет ему в плечо.

Джотаро уже привычно выводит круги на его руке, убаюкивая. — Я хотел, чтобы
ты переосмыслил это. Очень серьёзно.

— Я думал об этом с того самого дня в твоём кабинете, ДжоДжо. Я говорил тебе,
что ты привлекаешь меня всеми возможными путями.

Джотаро помнит его слова так, будто слышал их вчера.

Как много правил ты хочешь нарушить?

Все.

143/236
Глава 12. За мой счёт

Ноябрь — суровый месяц для Среднего Запада, первый из предстоящих

беспощадных зимних месяцев. Трава покрыта утренним инеем, опавшие листья
громоздятся по краям тротуаров и вокруг сухих стволов деревьев.

Мороз давно растаял под вечерним солнцем, но пронизывающий холод

неумолим. Нориаки зарывается лицом в шарф, жмурясь от резких порывов
ветра, обжигающих кожу. Он засовывает руки в карманы куртки, жаждя
ощутить тепло, и быстро поднимается по лестнице, перескакивая через
ступеньки широкими шагами. Оголённая рука поднимается, чтобы постучать в
тёмно-бордовую дверь справа от него. Прилегающее здание не даёт ветру
пронзить его с ещё большей ледяной враждебностью.

Через мгновение дверь открывается, Нориаки подпрыгивает на месте, не желая

сегодня околеть. Его оранжевые кроссовки наконец заменены чёрными
ботинками из искусственной кожи, которые доходят ему до лодыжек и неудобно
комкают джинсы.

— Тебе не нужно стучать, — улыбается Джотаро, когда парень заскакивает

внутрь, его обычно оживлённые пряди волос теперь сдерживает оливково-
зелёная вязаная шапка. Нориаки дрожит в тепле квартиры, с облегчением
закрывая глаза в создавшемся сквозняке. — По-моему, я говорил тебе это,
должно быть, не меньше дюжины раз.

— Я не хочу просто врываться, — его голос приглушён апельсиновой фланелью

шарфа, скрывающей обветренный румянец на щеках. Дверь за ним закрывается,
оставляя зиму там, где ей и место.

Джотаро приближается к Нориаки, отводя мягкую ткань от лица, чтобы

обнажить его. Он прижимает свои тёплые губы к его холодным устам, ловя
лёгкий стон, отражающийся в пылу мужчины. Их поцелуй становится глубже,
красный промёрзлый кончик носа Нориаки нагревается щекой Джотаро.

Его ладони обхватывают обветренные щёки. Улыбка, появившаяся на лице

молодого человека, подстёгивает его собственную, ласковые глаза танцуют по
его чертам.

— У тебя милый шарф, — хвалит Джотаро, одной рукой снимая вещь с шеи
Нориаки, который прижимается к ладони, покоящейся на его коже.

— Спасибо, — бурчит он, кислое настроение буквально тает в чистосердечности

мужчины.

Шарф летит на крючок для одежды, Нориаки возится со своими ботинками,

развязывая тонкие шнурки. Джотаро проводит пальцем по изгибу его спины, и
он выгибается в движении.

Нориаки был с ним достаточно долго, чтобы знать, когда мужчина хочет того,
чего хочет. Он облизывает потрескавшиеся губы, поднимаясь на ноги, чтобы
снять пальто, Джотаро рад помочь ему с этим сзади.

— Ты сегодня напористый, — ухмыляется Нориаки, поворачиваясь и сжимая

144/236
пальцы на мускулистых бёдрах.

Джотаро видит похотливость в фиалковом взгляде и точно знает, как

заинтересовать его своими щенячьими глазами. Пальто спадает на пол. Он
улыбается, проводя руками по его плечам.

— Иди сюда, — наставляет Джотаро, без необходимости, сжимая локоть

Нориаки и подводя его к дивану. Парень хихикает, грубость мужчины всегда
возбуждала его.

Джотаро усаживает его на свои бёдра, его колени упираются в диванные

подушки по обеим сторонам от них. Пальцы пробираются под край мешковатой
толстовки, горячие ладони пускают мурашки по остывшей коже. Тонкие
запястья скрещиваются на шее Джотаро, они обмениваются коротким взглядом,
прежде чем Нориаки устраивается поудобнее, чтобы жадно прижаться к
жаждущим губам.

Рука Джотаро пробирается через спину к голове, дабы сдёрнуть с неё шапку,
позволяя непослушным прядям упасть на лицо. Он уже чувствует, как эрекция
любовника выпирает из-под тесных джинсов.

Нориаки вытягивает шею, когда мужчина начинает небрежно целовать его,

украшая подбородок слюной. Его пальцы вцепляются в чёрные волосы на
макушке, скидывая фуражку. Джотаро шумно выдыхает, оттягивая Нориаки за
розовые пряди, его язык жадно скользит по его скуле, прежде чем он
запечатлевает влажный поцелуй на нежной впадинке под ухом.

— Я хотел спросить тебя кое о чём, — шепчет Джотаро в мягкую кожу под
губами, щекоча Нориаки достаточно для того, чтобы он двинул бёдрами и
хрипло хихикнул.

— Хм? — парень аккуратно обхватывает смуглую шею сзади.

— Что ты делаешь на каникулах в День благодарения?

Этот вопрос застаёт Нориаки, ожидавшего чего-то более подходящего к ныне

происходящему, врасплох.

— Эм… — ответ растягивается горячими поцелуями с другой стороны его шеи. —

На самом деле, ничего. Обычно Роберт приглашает меня к своей семье на… —
дыхание сбивается, когда Джотаро бережливо посасывает кожу вокруг его
сонной артерии, — ужин, но обычно я туда не хожу.

Джотаро ухмыляется его словам и реакции его тела, трущегося пахом о его пах.

— Как бы ты отнёсся к тому, чтобы поехать со мной в Майами? — Джотаро

кусает губу, сжимая пальцами округлость задницы Нориаки, заставляя сильнее
вжиматься в свои бёдра.

Нориаки балансирует, положив руку на его плечо, когда откидывается назад,

чтобы встретиться взглядом с Джотаро. — Что?

— Я немного скучаю по дому.

145/236
Нориаки насмехается над приглашением, как будто не принимает его всерьёз. —
И что мы будем там делать?

Джотаро издаёт очень редкий в своём роде громкий смех. Нориаки, кажется,
пробуждает в нём эту сторону, даже если он не уверен, что в этом было такого
забавного. — А ты как думаешь? Выберемся из этой адской зимней дыры,
пойдём на пляж, прокатимся на яхте, поедем в Диснейленд, что угодно.

— Ты отвезёшь меня в Диснейленд? — просиял Нориаки. Джотаро всегда

нравилось его избирательное внимание.

— Конечно, если ты действительно хочешь, — пожимает плечами он, широкая

улыбка юноши на удивление очень провокационная. — Но я думал, что тебя
больше заинтересуют Перес, океанариум, Визкайя, Фил Фостер…

Нориаки тупо уставился на восхищённые голубые глаза, которые умоляли его

ответить. Долгое моргание сказало Джотаро всё, что ему нужно было знать. С
таким же успехом он мог говорить на другом языке, учитывая, что Нориаки
понятия не имел, о чём он говорит.

— Я позабочусь о том, чтобы ты хорошо провёл время, — говорит он,

взъерошивая мягкие локоны. Это действие вызывают глупую ухмылку на
молодом лице. — При условии, что ты захочешь поехать.

Пальцы Нориаки обвиваются вокруг запястья Джотаро, когда его ладонь

опускается с головы на шею. — Я не… Я не могу себе этого позволить, вот и всё.

Губы Джотаро расплываются в усмешке, другая его рука беспечно похлопывает

Нориаки по ягодице. — Позволить себе что именно?

— Я не знаю. Отели, билеты на самолёт…

Джотаро откидывает голову на спинку дивана. — Ты думаешь, я пригласил бы

тебя, ожидая какой-либо оплаты? Кроме того, помнишь, я там живу? Ты бы
остался в моём доме.

Нориаки отводит взгляд, сосредоточившись на ширине чужих плеч. — Я не могу

просто…

— Да, ты можешь. Всё за мой счёт. Давай, — подбадривает Джотаро, проводя

руками по тонкой талии, мешковатость толстовки на ней слегка докучает.

Нориаки хихикает, когда Джотаро тычет его в рёбра, извиваясь от щекотки.

Джотаро нравится, как игриво тот заставляет его чувствовать себя, словно он
стал лет на двадцать моложе. Точно так же Нориаки не мог решить, какую его
сторону он любит больше: стоического, невозмутимого профессионала своего
дела или страстного, жизнерадостного мужчину.

— Звучит весело, — умудряется взвизгнуть Нориаки, вырываясь из крепкой

хватки. — Я бы с удовольствием поехал, если ты возьмёшь меня.

Джотаро прижимает его к себе, положив ладонь ему на позвоночник. Они

обмениваются пылким поцелуем, продолжая с того места, на котором
остановились. Ловкие пальцы находят свой путь к ремню Джотаро, работая с
146/236
ним над освобождением его бёдер от скованности.

— Ох, я возьму тебя, — низкий голос грохочет у губ Нориаки где-то в перерывах
между поцелуями. Нориаки отвечает, вытаскивая подол рубашки Джотаро из
аккуратной заправки под поясом. Любопытные ноготки пробегаются по жёстким
волосам на животе, прежде чем расстегнуть пуговицу на брюках.

Нориаки удивлённо восклицает, когда Джотаро обнимает его и прижимает к

груди. Удивление сменяется ликованием, когда мужчина поднимается, ноги
Нориаки обхватывают его бёдра, а большие руки поддерживают его тело снизу.
Ласковые поцелуи покрывают его ключицу, пока юноша расстёгивает рубашку.
Они тяжело дышат, Джотаро пробирается в спальню, чувствуя себя всё более
безудержным с каждым шагом.

Он бросает молодого человека на кровать, его тело подпрыгивает от отдачи

матраса. Его толстовка официально вызывает отвращение, Джотаро быстро
стягивают её через голову Нориаки, пока возвышается над ним. Нориаки,
похоже, также недоволен его рубашкой, в нетерпении дёргая её за рукава. Они
фанатично раздевают друг друга, ровно настолько, чтобы получить то, что
действительно им нужно. Одна нога юноши всё ещё не высвобождена из оков
джинсовой ткани, когда Джотаро переворачивает его на живот, нетерпеливой
рукой сжимая бледную округлость его задницы.

— Я хочу тебе отсосать, — скулит Нориаки, уткнувшись лицом в одеяло.

Джотаро никогда не думал, что будет так неохотно принимать минет от

Нориаки, его член так соблазнительно близок к его входу, что он может
чувствовать этот жар. Он хмыкает, ударяя ладонью по пухлой ягодице; это было
бы наказанием, не будь Нориаки так явно влюблён в это.

Джотаро перемещается к изголовью кровати, опираясь на подушки, позволяя

мальчику оказаться между его коленями. Он признательно надувает губы,
скользя руками вверх по накачанным бёдрам, невесомо касаясь нежной кожи на
внутренней стороне. Джотаро сжимает челюсть при виде фиалковых глаз,
смотрящих на него снизу. Он не в настроении поддразнивать. Джотаро
обхватывает основание своего члена и шлёпает им по щеке Нориаки, делая его
потребности неотложным приоритетом.

Веки Нориаки тяжело опускаются, один глаз закрывается от соприкосновения.

Он уважает тот факт, что Джотаро практически умоляет его, слишком
сдержанный и гордый, чтобы использовать для этого слова. Начиная с мягкого
посасывания головки, он наслаждается тем, как твёрдость пульсирует между
губами. Его язык скользит по низу, прежде чем он берёт Джотаро глубже в рот.

Джотаро гипнотизируют впалые щёки и густые ресницы каждый раз, когда

Нориаки наклоняет голову. Тот ловит его пристальный взгляд, когда поднимает
глаза, проводя губами по скользкой от слюны коже. Джотаро зарывается рукой
во взлохмаченные пряди, щекочущие его бедро. Нориаки отрывается от его
члена, предпочитая медленное, долгое движение языком, начиная с основания.
Его верхняя губа задерживается от трения, обнажая верхний ряд зубов. Сильные
пальцы прижимают член к его лицу, размазывая молочную слюну и предэякулят
по щеке и носу.

— Чёрт, Нориаки, — Джотаро откидывает голову назад, стараясь не дёрнуть

147/236
любовника за волосы. Просто от одного его вида начинает кружиться голова,
помимо того, какие чудеса его язык творит с яичками, пока он утыкается носом в
ствол.

Нориаки оставляет пышный бутон слюны на головке прежде чем отстраниться,

его руки сжимают бёдра Джотаро. Ему не нужно ничего говорить, это действие
уже говорит о многом. Джотаро благодарно поглаживает его по макушке,
прежде чем вернуться к вытянутому телу мальчика. Он выглядит особенно
стройным сейчас, небесно распростёртый на его кровати. Не обращая внимание
на джинсы, он переносит свой вес на икры Нориаки, коротко растягивающего
себя.

— Пожалуйста, — жалобно произносит он, его мольба тяжестью отдаётся в паху

Джотаро.

Его властная рука подхватывает бёдра Нориаки, поднимая его задницу в воздух,
в то время как другая держит болезненно налитый кровью член у основания,
чтобы склонить головку к входу.

Нориаки морщится, когда мужчина плавно проникает в него, мускулистое

туловище обволакивает его тело, когда он сдвигается, поддерживая себя на
локтях. Голени Джотаро соответствуют мягкости внутренней стоны коленей
парня, препятствуя его движениям, пока он толкается всё глубже. Джотаро
закрепляет твердую челюсть Нориаки в своих пальцах, поворачивая лицо
мальчика к своему собственному, чтобы запечатлеть сладкие поцелуи в уголках
его рта и щеках.

Его нежность надолго не задерживается. Он вонзает всю длину своего члена в

Нориаки, с хлопком соприкасаясь с ним бёдрами, упиваясь его хриплым стоном
от ощущения яиц, прижимающихся к его промежности. Другая его рука
запутывается в волнистых волосах, успокаивая, любя. Губы Нориаки
приоткрылись, когда Джотаро вошёл снова, грубее, чем в первый раз;
сдавленный крик вырвался из его горла в ответ.

Его бёдра набирают устойчивый ритм, отмечая каждый толчок шлепком кожи о
кожу. Джотаро находит особую отраду в близости своего лица к лицу Нориаки,
позволяющую ему услышать даже самые незначительные звуки, которые его
член вынуждает вырываться из лёгких. Это опьяняет, мысль о том, что Джотаро
может заставить его чувствовать себя так же хорошо, как и он, когда ускоряет
темп.

Руки Нориаки слабо сжимают его запястья, вялые пальцы борются за ту

небольшую крупицу контроля, которую он может сохранить под весом Джотаро.
Он пытается свести ноги вместе в рассеянном движении, но непоколебимые
голени и ступни удерживают его на месте. Возмущённый сдержанностью
скулёж перерастает в стон, член Джотаро и интенсивный секс растягивают его
границы.

Он вколачивается в него, его имя, слетающее с губ Нориаки вперемешку с

отчаянными стонами и рваными вдохами, побуждает его бёдра к тщательным,
глубоким толчкам. Пот заливает контуры позвоночника вокруг мышц, его
раскрасневшееся лицо кажется слишком горячим. Нориаки освежает его
поцелуем, небрежным и влажным от слюны, вытекающей из его рта.

148/236
Брови Джотаро хмурятся от напряжения, с которым он вот так трахает Нориаки.
Он ненадолго задумывается о том, что слишком стар для этого, но постоянные
выражения удовольствия на лице юноши напоминают ему, что он этого
заслуживает. Он нуждается в это так же сильно, — в близости, в
настоятельности.

Нориаки начинает пылко поглаживать себя, его кончик трётся о мягкость

одеяла. Джотаро балансирует на предплечьях, поддерживая своё тело,
заключив Нориаки в свою мускулатуру. Груда его мышц побуждает Нориаки
ощущать себя маленьким, шлепки по его заднице заставляют чувствовать себя
сучкой Джотаро. Он улыбается, зная, что даже если это всё, чем он для него
является, это именно то, чего он хотел.

— Б—блять, — заикается парень, капля пота стекает по лбу; он не уверен, его

это или Джотаро, так как их лица слишком близко друг к другу. — Я люблю тебя.

Глаза мужчины закрываются от его слов, он слишком запыхался, чтобы

ответить. — Я тоже люблю тебя, — удаётся ему, усталость в голосе заслуживает
ему поцелуй.

Веки Джотаро сжимаются сильнее, потребность кончить становится почти

невыносимой. Нориаки, однако, опережает его на финишной черте, его кулак
беспорядочно двигается вверх и вниз, когда сперма стекает по головке, пачкая
пальцы и постель. Джотаро едва замечает это, его яйца протестуют с каждым
столкновением с чужой промежностью.

— Я—

Джотаро, по крайней мере, пытается быть вежливым, мощь оргазма охватывает

его, когда он вжимается в Нориаки так глубоко, как только возможно в этой
позиции. Он содрогается внутри своего любовника, его бёдра дёргаются от
тесноты, которое испытывает основание его члена.

— Ах—Я чувствую это, — изумлённо выдыхает Нориаки, его голова наконец-то

может расслабиться на предплечье Джотаро, когда крепкие пальцы отпускают
его лицо.

Действительно, Нориаки чувствует жар спермы Джотаро, когда она выливается

в него. Это очень непристойно, поэтому он закрывает глаза, чтобы полностью
насладиться этим.

Джотаро прижимается лбом к бархатистому плечу, переводя дыхание.

Возможно, он всё-таки слишком стар для этого. Судорога в ноге вынуждает его
скатиться на простыни, плюхнувшись на бок, пока Нориаки устраивается на них
животом.

Они пролежали так мгновения, охлаждая разлучённые тела. Но вскоре это

приводит к неприятному ознобу. Нориаки не утруждает себя очисткой ни спермы
Джотаро, ни собственной, перекатываясь к раздражённому мужчине, накрывая
ладонью тыльную сторону его протянутой руки. Его глаза открываются, чтобы
встреться с ошеломлёнными фиолетовыми радужками, абсолютно
очарованными.

Джотаро знаком с тактильной натурой юноши, усталая улыбка появляется на его

149/236
лице, когда он поднимает в воздух руку, болящую от испытанной нагрузки.
Нориаки издаёт тихое гудение, поворачиваясь, чтобы прижаться изгибами
своего тела к гостеприимной колыбели Джотаро. Он утыкается подбородком в
рыжие волосы, распавшиеся по его груди, вдыхая сладковатый запах его
шампуня и пота. Молодой человек цепляется за предплечье, перекрещивающее
его тело, целуя пальцы Джотаро. Он расслабляется на вздымающейся груди,
прижимая подушечки пальцев к губам, когда закрывает глаза.

— Мне всё ещё нужно делать домашнее задание, — бормочет Нориаки, в уголке
его губ высохла слюна.

Джотаро измученно опускает веки при упоминании такой детской концепции.

Иногда его тошнит от самого себя, от того, что он делает. Каким-то образом ему
удалось манипулировать чувствами этого юноши, пусть даже непреднамеренно,
это совсем несправедливо по отношению к нему.

— Но можем мы пообниматься подольше? — продолжил Нориаки, его голос

усталый и отстранённый.

Даже если это несправедливо, что сделано, то сделано.

Джотаро знает, что это на самом деле означает, и улыбается с намерением. Он

кивает в волосы Нориаки, целуя его. Тем более, он знает, что Нориаки на ногах с
раннего утра, усердно работая над проектом, в котором Джотаро хотел бы иметь
необходимые средства для того, чтобы разобраться в тонкостях. Это был
поцелуй на ночь.

Нориаки некоторое время целует его пальцы, пока они касаются его губ,
прерывистые выдохи охлаждают кожу.

Джотаро наблюдает, как его дыхание становится ровным и глубоким, а тело

неподвижным. Он держится так тихо, как только может, когда тянется за
одеялом, в спешке отброшенным в сторону, едва дотягиваясь до него
вытянутыми пальцами. Однако ему это удаётся, и он нежно укрывает красивое
тело Нориаки. Он не будет отдыхать долго, будучи чутким во сне, шевелясь при
каждом движении мужчины; но сейчас Джотаро утыкается лицом в
снисходительность кровати, не теряя неподвижность, дабы сохранить хрупкое
состояние, в котором Нориаки чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы
погрузиться в дремоту. Он задумывается о криках чаек и аквамариновой воде,
хотя наиболее отчётливо он представляет удовольствие Нориаки, широкие
улыбки и восхищённые взгляды, прекрасно украшающие его мысли.

— Ты умеешь плавать?

Нориаки роется в скудном содержимом своего шкафа, один из запасных

чемоданов Джотаро лежит открытым на его кровати. В нём уже аккуратно
сложено несколько рубашек и пар шорт.

— Я умею плавать, — отвечает он, складывая футболку.

— Плавание в океане — это совсем другое, — упоминает Джотаро, Эмпресс

трётся о его ноги. Он садится на край кровати, чтобы наклониться и погладить
её.
150/236
— Если честно, я никогда не был в океане, — сердце Нориаки согревается при
виде Эмпресс, такой нежной с Джотаро. — Я даже никогда его не видел.

Джотаро ухмыляется, новая волна возбуждения от их поездки бурлит в нём.

Мальчик никогда не видел океана? Его ждало угощение.

— Что насчёт кошки? — спрашивает он, почёсывая животное за ушком.

— Она тоже никогда его не видела.

Джотаро хихикает. — Нет, в смысле, кто будет о ней заботиться?

Нориаки закатывает глаза от глупости, которую выдал. — Оу. Цирцея сказала,

что заберёт её к себе. Она приедет за ней в четверг.

Джотаро кивает, Эмпресс мурлычет в его руку. — Как у тебя с ней дела?

— Она разозлилась, но она это понимает, — вздыхает Нориаки, забрасывая пару

носков в чемодан. — Она привыкла, что я не говорю ей о том, что меня
расстраивает.

Джотаро ничего не говорит в ответ, предпочитая давление поджатых губ. Он

должен помнить, что рядом с ним Нориаки — другой человек, более открытый и
беззаботный. Какёин, которого он знал несколько месяцев назад, такой
сдержанный и уравновешенный, был всего лишь иллюзией, которую тот
тщательно поддерживал. Джотаро может понять.

Эмпресс запрыгивает на его колени, утыкаясь в его руку и моля о новых

домашних животных.

— Мне брать свитер?

— Лёгкий, ночью всё ещё прохладно в это время года.

Он бросает вещицу в чемодан. Джотаро узнаёт его; Нориаки часто носит этот
свитер в его квартире. Он каким-то образом очищает его от пятен краски, в
отличие от большинства другой своей одежды. Джотаро вспоминает, какой
мягкий он под его прикосновениями, когда он потирает руки и бока Нориаки.

— У меня нет плавок, — Нориаки раздражённо проводит рукой по волосам, —

клянусь, я приносил одни.

— Мы можем купить их там. В любом случае мы отправимся за едой, когда

доберёмся туда, — успокаивает Джотаро, ослабляя напряжение, скопившееся в
плечах Нориаки.

— Точно, я полагаю, нельзя брать продукты с собой в самолёт, — размышляет он,

выбирая между двумя рубашками с рисунками в своих руках.

— Ты не против самолёта?

— Никогда в нём не был.

151/236
Джотаро снова усмехается. — Много открытий для тебя, на следующей неделе.

Парень строит ему глазки из-за своего плеча. Этот намёк не остаётся
незамеченным. Очевидно, это был первый его опыт с профессором и вообще с
такими интимными отношениями. Их отношения являются такими же
неизведанными для Джотаро, хотя у него есть причины для смущения,
учитывая, что он вдвое старше Нориаки. Но несмотря на это, он благодарен —
одиночество, которое он только недавно в полной мере осознал, мучившее его
столько лет, развеивалось в присутствии этого молодого человека. Он чувствует,
что его понимают, уважают и, как ни странно, … хотят. Он никогда не
задумывался о том, как приятно было бы чувствовать себя таким желанным,
особенно для такого воодушевлённого и бойкого человека, как Нориаки.

— Нам придётся уехать пораньше, чтобы получить максимум от поездки, —

решает Джотаро, сверяясь со своими наручными часами. Ему ещё нужно
оценить некоторые задание до завтра, закат отбрасывает взгляд на его
обязанность с каждым тиканьем минутной стрелки.

— Тогда мне просто придётся остаться на ночь у тебя в четверг, — Нориаки

притворяется обеспокоенным, изменив голос и покачав головой. Джотаро кивает
и скрещивает руки на груди, к большому разочарованию чёрного чуда,
полностью наслаждающего его царапаньем. Как будто он не собирался ночевать
там.

— Действительно, — спокойно отвечает Джотаро, эта мысль даёт ему повод

ждать с большим нетерпением. Он не уверен, чего ждёт больше — их отпуска
или тихого вечера четверга, проведённого в присутствии Нориаки.

Нориаки борется с толчком в плечо, в знак протеста зарываясь головой в

подушку. Снаружи нет света, от которого должны были защитить тёмные
шторы, жестокий ночной холод всё ещё щиплет стекло вместе с ветром.

— Нориаки, — заявляет Джотаро ему в ухо, капля воды с его мокрых волос
падает на щёку. Ещё один толчок, и глаза Нориаки неохотно приоткрываются.

— Душ свободен.

Парень кивает, первый глубокий вдох за день наполняет его лёгкие холодным
утренним воздухом. Он сбрасывает с себя одеяло Джотаро, заставляя себя
взглянуть в лицо реальности, что он должен проснуться. Проходя мимо
мужчины, натягивающего на себя футболку, он игриво похлопывает себя по
голой ягодице. Джотаро издаёт цоканье, слушая, как за Нориаки закрывается
дверь прежде, чем он успевает ответить.

Джотаро потягивает весьма посредственную чёрную жидкость, жалея, что не

разбудил Нориаки раньше, чтобы убедить его сварить нормальный кофе. Хотя
четыре часа утра — это достаточно рано, считает он.

Нориаки тешит себя мыслью о том, что сможет поспать в самолёте. Он едва
может одеться из-за сонливости, движимый только видением того, каким
должен быть дом Джотаро, и волнением от того, что для него было
запланировано. Он нервничает из-за полёта на самолёте, четырёхчасовой
беспосадочный перелёт — не совсем то, что можно было бы считать первой
152/236
ступенькой для новичка. Однако он доверяет Джотаро, зная, что тот не стал бы
подвергать его тому, с чем он не смог бы справиться. Этот мужчина обладал
впечатляющим пониманием пределов возможностей Нориаки, независимо от
того, испытывал ли он их или уважительно соблюдал.

Он шаркает на кухню, зевая и застёгивая пуговицу на рубашке.

— Что на тебе надето? — первым делом язвит Джотаро из-за своей кружки.

Глаза Нориаки сканируют наряд Джотаро из удобных джинсов и красной

футболки под его белым фирменным пальто, возможно, самым казуальным,
которое он когда-либо надевал. Пальцы ног Нориаки поджимаются в его
ботинках «Челси», он чувствует себя неловко в своей полосатой рубашке и
сшитых на заказ джинсах.

— Разве для полётов не нужно наряжаться? — произносит он, скрывая

смущение, непринуждённо наливая себе кофе.

Джотаро широко улыбается. Он такой прелестный в своей молодости и

неопытности. Он вспоминает время, когда это было правдой, ожидалось, что во
время полёта человек будет одет красиво. Может быть, лет пятнадцать назад.

— Нет, если ты не хочешь, — говорит Джотаро, сохраняя лёгкий тон, чтобы

больше не смущать Нориаки. Это не помогает.

— Я бы, конечно, предпочёл что-нибудь более удобное, — отвечает он, моргая от

усталости в глазах.

— Но всё же, придержи наряд в своём арсенале. На случай, если мы отправимся

в какое-нибудь приятное место, — Джотаро разглядывает хорошо сидящую
одежду, подчёркивающую телосложение Нориаки. Ему придётся найти повод
для неё.

Нориаки слишком устал, чтобы, как обычно, остроумно возразить, возвращаясь в

спальню с явным недовольством в походке.

Джотаро ополаскивает пустую кружку в раковине, украдкой поглядывая на

время. Нет необходимости спешить, по крайней мере, пока.

Нориаки несёт свой — ну, скорее, Джотаро — чемодан в гостиную, его одежда
теперь гораздо больше похожа на одежду Джотаро. Он тянется за своим пальто,
но смотрит на мужчину в поиске совета, прежде чем продолжить.

— Не волнуйся, просто надень в поездку свитер.

Нориаки кивает, уже страшась холода, с которым, он точно знает, придётся

столкнуться. Его успокаивает знание того, что, когда они приземлятся во
Флориде, будет восемьдесят[1] градусов.

— Готов отправляться в путь? — сладко спрашивает Джотаро, обнимая юношу за

талию. Нориаки делает бодрее лицо, допивая последний глоток кофе, прежде
чем кивнуть.

Джотаро прижимает дрожащее от морозного ветра в утренней темноте тело к

153/236
себе, пока пара неспешно пробирается к машине. Нориаки прижимает ладонь к
его груди почти в знак негодования, однако он не сводит глаз с их общей цели,
представляя себе пальмы, колышущиеся на солёном океанском бризе.

Он не помнит, как они успели добраться до аэропорта спустя несколько

поворотов, каждый раз проваливаясь в сон под убаюкивающий проплывающий
мимо пейзаж, освещаемый только тусклыми ореолами уличных фонарей.

— Держи.

Фиолетовые глаза, потускневшие от утомления и скуки, устремляются на чашку

с фруктами, которую любезно предлагает Джотаро.

— Спасибо.

Он не фанат мускатной дыни, но сладость на языке поднимает настроение.

— Я не уверен, что ещё ты мог бы съесть — признаёт Джотаро, садясь на кресло

рядом с ним и возясь с обёрткой от батончика мюсли.

— Всё в порядке, — тихий голос Нориаки кажется поникшим, его глаза

сосредоточены на лучах восходящего солнца, льющихся в окна перед ними.
Самолёты взлетают и садятся снаружи, огромные и вальяжные. Он никогда не
видел их так близко вживую, от одного их размера захватывало дух.

Они одни из немногих людей в терминале. Нориаки понимает, как странно

выглядит Джотаро в кроссовках и джинсах, но находит что-то родное в белой
фуражке, которая закрывает его глаза.

Это будет долгое ожидание. Нориаки роется в своём рюкзаке в поисках

небольшого альбома для рисования и приборов, благодарный за то, что он смог
взять их с собой в поездку.

Джотаро пытается скрыть тот факт, что он украдкой бросает взгляды на

наброски студента, шум карандаша, встречающегося с бумагой в тонких линиях
интригует его. К счастью, его поведение правда остаётся незамеченным, и он не
может точно сказать, что тот рисует в таком зачаточном состоянии.

Он снова сосредотачивается на маленькой книжке в мягкой обложке, лежащей у

него на коленях, слипающимися глазами пробегая по слишком мелкому шрифту.

Нориаки, преданный и поглощённый своей работой, запечатлевает просторы

аэропорта и суетливое разнообразие людей, пробирающихся через широкие
залы. Мужчины и женщины в деловой одежде, молодые семьи, даже несколько
подростков тут и там. Он почти так же очарован народом, как и архитектурой.

Но несмотря на то, что он увлечён своим рисунком, он чувствует, как

расплывается в комфорте кресла. Вскоре он откладывает карандаш на бумагу,
оставляя их на коленях. Его глаза совершают недостаточно усилий,
необходимых для наблюдения за самолётами по ту сторону стекла и людьми,
направляющими их.

Джотаро едва замечает Нориаки, пока голова не склоняется к его плечу,

154/236
малиновые волосы всё ещё слегка влажные и завитые из-за отсутствия
правильной укладки. Он смотрит вниз на поднимающуюся и опускающуюся
грудь, руки лениво сложены на альбоме. Именно тогда он замечает мастерский
набросок Нориаки между его пальцами; даже прикрытым он может чётко
определить изображение.

Он сдержанно улыбается ввиду общественного имиджа, но внутри него всё

просто сияет. Характерный профиль полей его фуражки и носа показывается из-
за пальцев, идеально оттенённый и с очевидным вниманием к деталям. Там есть
наброски других людей и предметов, но его лицо самое выделяющееся на
странице. У него не хватает духу отстранить Нориаки от устойчивости своего
плеча в интересах публичного приличия, вопреки его лучшим соображениям. Он
приходит к выводу, что это не имеет значения, шансы на то, что кто-нибудь их
узнает, равны нулю.

Возвратившись к своей книге, образ наброска Нориаки отчётливо всплывает в

его сознании. Он задаётся вопросом, как часто мальчик использует его в
качестве музы; он был бы смущён такой концепцией, если бы не то, как ему это
льстит.

Джотаро раздумывает, не слишком ли много брать Нориаки с собой в это

путешествие; очевидно, в глазах любого здравомыслящего или
профессионального человека так и должно быть. Но, что важнее, не слишком ли
это для Нориаки и их отношений? Сейчас уже слишком поздно, но он надеется,
что это не усложнит его чувства к Нориаки. Что, если он слишком привязался к
присутствию мальчика в своём доме?

Это проблема, с которой ему придётся столкнуться в другой раз, заключает он,
сохраняя самообладание, когда безуспешно пытается дочитать свою книгу.

Солнце уже над горизонтом, когда Нориаки просыпается, его шея затекла и
болит, несмотря на надёжное плечо Джотаро, поддерживающего его голову.
Карандаш давно исчез с его колен, скатившись на пол во время сна.

Внимание Джотаро приковано к Нориаки, начавшего возиться сбоку от него,

казалось бы, шокированному ситуацией, в которой он оказался. Яркий свет,
беспощадно сужающий зрачки, раздражает его, он прикрывает глаза рукой.

— Ты вовремя, — подмечает Джотаро, захлопывая книгу. Дезориентация

Нориаки быстро улетучивается, когда он замечает толпу людей, заполняющих
места вокруг них. — Мы собираемся подниматься на борт.

Нориаки ухмыляется, складывая обложку альбома, чтобы запрятать свои

рисунки обратно в неизвестность. — Это значит, что мы скоро полетим?

Джотаро кивает, улыбаясь порядочности, за которую, по-видимому, принялся

мальчик, противореча тому, что выставил свои наброски на всеобщее обозрение
по крайней мере на три часа. Розовые пряди спадают ему на лицо, когда он
наклоняется, чтобы подобрать карандаш.

— Как это работает?

— Просто подожди и увидишь. Это легко.

155/236
Джотаро не хочется говорить ничего такого, что могло бы обеспокоить Нориаки.
В своей жизни он так часто летал на самолётах, что не уверен, о чём стоило бы
предупреждать, приняв решение, что тишина сработает в его пользу.

Нориаки быстро застёгивает свой рюкзак в ожидании полёта. Джотаро

чувствует его напряжение, даже так скоро после того, как он проснулся.

Короткий поцелуй от Джотаро в лоб, удивляет Нориаки, публичная

демонстрация привязанности — чужеродное явление. Когда он ищет
оправдания на мужском лице, он с облегчением обнаруживает расслабленную
улыбку. После стольких месяцев скрытия того, что они разделяли, Джотаро было
тревожно быть таким наглым. Он прячет румянец в рукаве свитера.

— Не волнуйся, — говорит Джотаро, и Нориаки не уверен, направлено ли это на

беспокойство по поводу полёта на самолёте или дерзкое публичное заявление
миру. В любом случае он прижимает рюкзак к груди, чувствуя себя защищённым
от всех возможных угроз.

— Если тебе нужно в туалет, сейчас самое подходящее время, — продолжает

Джотаро, откидываясь на спинку сидения и скрещивая руки на груди.

— Всё в порядке, — настаивает Нориаки, думая о пункте назначения, а не

путешествии.

Самолёт тесен, несмотря на его массивный внешний вид. Нориаки шаркает

позади Джотаро, уже чувствуя подступающую клаустрофобию.

— Ты сядешь у окна, — мужчина поворачивается, чтобы пригласить юношу в

отведённый им ряд.

Нориаки кивает, втискиваясь в кресло и кладя рюкзак на колени. Джотаро

кладёт свою сумку наверх, вытягивая руки, подол его футболки
приподнимается, обнажая полоску голого тела. Нориаки сглатывает при виде
тёплой кожи и россыпи тёмных волос, почти способный почувствовать их
грубость на своём животе сейчас, как при их близких телесных контактах.

Джотаро поправляет рубашку, садясь рядом с ним, не замечая вопрошающего об

указаниях взгляда с его сторону. Нориаки переключает своё внимание на
маленькое окошко справа от него, наблюдая за хлопочущими рабочими на
асфальте внизу.

— Положи свой рюкзак в ноги, — мягко наставляет мужчина.

Нориаки так и делает. Джотаро замечает, как искажаются тихие и напряжённые

черты лица мальчика, но не знает, что с этим делать.

— У тебя всё хорошо?

Нориаки сразу же успокаивается, когда Джотаро кладёт руку на его бедро. Есть
что-то опьяняющее в том, что мужчина проявляет такую искреннюю
привязанность, даже если первым его инстинктом является поиск любого, кто
мог бы их увидеть.
156/236
— Я устал, — небрежно говорит Нориаки, улыбаясь обеспокоенному взгляду
Джотаро. Не будь он знаком с ним, выражение его лица выглядело бы
немногословным и угрюмым.

Джотаро видит его насквозь. — Кроме этого.

Нориаки проклинает мужскую интуицию. — На что будет похож взлёт?

— Лично я думаю, это захватывающе, — отвечает Джотаро, его пронзительные

голубые глаза на мрачные фиолетовые радужки, избегающие взаимности. — Ты
немного едешь, дорога немного ухабистая, а потом ты летишь.

Нориаки кивает. Его движение прерывается пальцами Джотаро,

закручивающими розовый локон, заправляя его за ухо. Наконец, Джотаро может
видеть весь спектр эмоций в глазах Нориаки, когда тот в конечном счёте
встречается с ним взглядом.

— Я ненавижу, когда ты прячешься за своими волосами, — ухмыляется он, явно

наслаждаясь румянцем, который заливает его щёки.

Нориаки не знает, что задумал Джотаро, но что-то он точно замышляет. Люди

откровенно пялятся, любопытные глаза, направленные на них, нервируют его
гораздо сильнее.

— Прости, — выдыхает Нориаки. Он бы солгал, если бы сказал, что ему не

нравятся ласка и внимание, ощущение пальцев Джотаро, скользящих от кончика
его уха.

Мужчина коротко хмыкает, возвращая руки на собственные колени.

Ожидание взлёта усиливает беспокойство Нориаки, но что действительно

вызывает настоящий страх, так это внезапное движение самолёта, когда он
начинает приближаться к взлётно-посадочной полосе. Пилот бормочет что-то
неразборчивое из динамиков, Нориаки слишком сосредоточен на виде за окном,
чтобы слушать.

Джотаро тянется через тело Нориаки, его лицо внезапно оказывается слишком
близко к его собственному. Он в замешательстве, пока Джотаро не застёгивает
ремень безопасности у него на коленях, затягивая плотную ленту вокруг узких
бёдер. Пилот, похоже, проинструктировал их пристегнуться, хотя это и осталось
без внимания.

— Всё в порядке, — шепчет Джотаро на ухо Нориаки, низкий голос и горячее

дыхание стыдливо разжигают возбуждение внизу его живота.

По крайней мере, это заменяет тревожность.

Джотаро остаётся совсем рядом, когда самолёт заворачивает за угол и начинает

набирать скорость. Нориаки сжимает подлокотник кресла, его рука с силой
обхватывает грубую текстуру под ней. Джотаро протягивает свою руку взамен,
освобождая тонкие пальцы от их напряжённой хватки. Нориаки смотрит на свою
ладонь в мягкой мужской ладони; он никогда не замечал, насколько рука
Джотаро превосходит его собственную, заключая её в своей мускулистости. Это
157/236
успокаивает его почти так же, как если бы он был прижат к крепкому
телосложению Джотаро, цепляясь за простыни.

Прежде чем Нориаки осознаёт это, самолёт принимает диагональное

положение, давление на грудь от преодоления силы тяжести вдавливает его
спину в сидение. Он смотрит в окно, переплетая пальцы с Джотаро и наблюдая,
как самолёт оставляет землю далеко позади.

У него кружится голова при виде нитевидных улиц, домов, превращающихся

лишь в маленькие игральные кости, и участков земли, напоминающих мазки
краски на палитре. Он закрывает глаза и откидывается на подголовник,
стараясь дышать ровно и сконцентрировавшись на указательном пальце
Джотаро, потирающем тыльную сторону его ладони.

В короткой зоне турбулентности его глаза распахиваются, а горло сжимается.

Джотаро действует быстро, сжимая его руку и шепча сладостные заверения в
выжидающее ухо. Нориаки задаётся вопросом, знает ли Джотаро, что он с ним
делает, и какой ценой, учитывая, что они со всех сторон окружены людьми.

Конечно, Джотаро определённо знает, что делает. Он фокусируется на

зарождающемся предательстве от тела Нориаки в его штанах, полностью
позабавленный его возмужалостью, несмотря на страх, который он изо всех сил
пытается преодолеть. Возможно, страх усиливал ощущения, очень интересная
для Джотаро концепция. Когда турбулентность проходит и самолёт
выравнивается в горизонтальном положении, Нориаки с облегчением глядит на
мир за стеклом.

Покой длится лишь мгновение, пульсирующая боль пронизывает его виски и

причиняет боль ушам. Он морщится, прижимая свободную руку к правому уху.

— У тебя заложило уши, — объясняет Джотаро, его голос звучит тише, чем
обычно. Нориаки испытывает искушение заскулить. — Попробуй сглотнуть.

Парень с усилием втягивает слюну в горло, звук её затихает за, казалось,

порванными барабанными перепонками. Джотаро привлекает внимание
стюардессы, чтобы попросить немного воды. Его сердце сжимается при виде
измученных глаз Нориаки под нахмуренными бровями, смотрящих на него в
поисках утешения, которого он не мог обеспечить.

Однако вода, похоже, помогает во многих отношениях. Её прохлада успокаивает

жар, оседающий на щеках, процесс глотания вызывает грубое потрескивание,
проходящее сквозь его череп. Когда он делает последний глоток из маленького
пластикового стаканчика, один последний хлопок возвращает ему способность
слышать. Окружающий гул и праздные разговоры вокруг него такие чёткие, что
облегчение волной накрывает его, освобождая от боли.

Таким образом, мгновенный звенящий звук отмечает завершение подъёма.

Мышцы Нориаки расслабляются, побуждая Джотаро ослабить свою хватку.

— ДжоДжо.

Джотаро доволен ленивой усмешкой, которая рассекает черты лица Нориаки,

рыжие ресницы на тяжёлых веках низко опущены.

158/236
— Спасибо, — Нориаки снимает фуражку с головы Джотаро и заботливо целует
его в лоб, возвратив головной убор на его законное место не дожидаясь
мужской реакции.

— Всё было не так уж плохо, да?

Его хриплый смешок заставляет Джотаро улыбнуться.

— Ты прав. Это довольно захватывающе, — шепчет Нориаки, понизив голос в

интересах других пассажиров

К счастью, у них есть ещё около четырёх часов, чтобы обсудить все тонкости его
восторга.

Благоговейный страх охватывает Нориаки от безграничного простора облаков,

которые покрывают небо, как ковёр под ними. Видение библейских изображений
небес словно воплотились перед ним, и его рука усердно трудится, чтобы
перенести всю их красоту на бумагу.

Джотаро держит в руках книгу, но его больше интересуют нежные штрихи

карандаша Нориаки. Он заинтересован тем, как мальчик почти не смотрит на
лист бумаги, ориентируясь в основном на пейзаже. Он искренне рад, что
позволил Нориаки занять место у окна.

Когда пилот объявляет об их скорой посадке, Нориаки, наконец, возвращается к

текущей ситуации. Уголки губ Джотаро подёргиваются в улыбке о того, как
Нориаки может вот так просто забыться и уйти в свой маленький творческий
мир.

Джотаро задаётся вопросом, придётся ли ему отвлекать Нориаки от суматохи

приземления. Но его беспокойство рассеивается, когда мальчик смотрит в
окошко, прижимая лицо как можно ближе к виду, насколько это вообще
возможно.

Из-за пелены облаков возникает пейзаж, которого Нориаки никогда раньше не

видел. Даже с их большой высоты его глаза скользят по пастельным цветам
домов и множеству болот и рек, которые оплетают зелёные полосы земли.

Затем что-то, что вызывает головокружительную улыбку.

— Пальмы, — произносит он, яркое флоридское солнце уже отбрасывает тени на

его черты.

— Мгм, — молчаливо соглашается Джотаро, милое рвение Нориаки чрезвычайно

лестно.

Нориаки, кажется, слишком увлечён ландшафтом новой территории, чтобы

беспокоиться о неспокойной посадке; на самом деле, он восторженно хихикает.
Время от времени молодость Нориаки становится очевидной для Джотаро.
Раньше он испытывал постоянные уколы вины, когда ему напоминали об их
положении, но чувство вины сменилось смесью интриги и возбуждения,
особенно когда он смотрит на худощавое телосложение мальчика и его
юношескую мускулатуру.
159/236
Выход из самолёта — утомительный процесс, но он приносит с собой первое
приятное событие дня; привкус влажного, ароматного воздуха. Нориаки
сожалеет о своём выборе в пользу джинсов и свитера, но, к счастью, он сможет
сбросить лишние слои одежды, когда у них будет больше времени. Но пока они
собирают свои сумки. Он не знает, куда ведёт его Джотаро, но послушно
следует за ним, пока они пробираются сквозь толпу и спускаются по петляющим
коридорам. Это путь, который мог спланировать только тот, кто бывал в этом
аэропорту не меньше пятидесяти раз.

Джотаро останавливается, чтобы поговорить с кем-то за стойкой. Нориаки

слишком увлечён видом за высокими стёклами позади них, чтобы следить за
разговором. Океанские бризы вдохновляют тропическую флору танцевать на
ветру, множество цветов и форм отражается в его глазах.

С небес на землю его спустили с помощью брелока, болтающегося перед его

лицом. Джотаро размахивает им почти с насмешкой, обхватывая тыльную
сторону руки Нориаки, чтобы добраться до ладони. В неё опускается ключ,
Нориаки смотрит на брелок и хмурит брови.

— Хочешь сесть за руль? — спрашивает мужчина, вынужденный говорить громче

из-за болтовни окружающих их людей.

— Я… я не знаю, где что находится, — нерешительно отвечает парень.

— Сначала я покажу тебе машину, а потом сам решишь, — ухмыляется Джотаро,

наклоняя голову в сторону того, что, должно быть, является выходом. Нориаки
крепко сжимает ключи, следуя за Джотаро через двойные двери, ведущие на
автостоянку.

Они поднимаются по лестнице и направляются на север, рука Нориаки начинает

побаливать от напряжения, вызванного нелёгким чемоданом.

Нориаки почти проходит мимо машины, останавливаясь только тогда, когда

Джотаро прислоняется к ней.

— Быть не может, блять, — недоверчиво говорит он, его голос эхом отдаётся от
бетонных стен парковки.

— Может, чёрт возьми, — отвечает Джотаро, восполняя дискомфорт от

произнесения этой фразы, слишком молодой для него, улыбкой.

Нориаки ставит свой чемодан на пол, прежде чем провести рукой по тёплой
эмали ярко-красного кабриолета[2], его глаза расширяются от удивления. Он
явно никогда раньше не ездил в кабриолете с откидным верхом и тем более, не
водил его. Просто, чтобы убедиться в реальности происходящего, он нажимает
кнопку блокировки на брелоке, наслаждаясь моментом, когда вспыхивают фары
и раздаётся звуковой сигнал в подтверждение невероятного.

Джотаро понимает, что он мог бы прожить остаток жизнь, просто видя, как
Нориаки радуется.

— Может быть, мне стоит сесть за руль, чтобы ты смог осмотреть

достопримечательности, — поддразнивает он.
160/236
— Чёрта с два, — заявляет Нориаки, чуть не спотыкаясь, когда подбегает к
водительской стороне. Джотаро разбирается с багажом, помещая его на заднее
сиденье и забавляясь однонаправленными мыслями мальчика. Нориаки
перепрыгивает через дверь, чтобы плюхнуться на кресло, сразу же ощупывая
кожаный руль.

— Тогда я буду направлять, — улыбается Джотаро через свой голос,

предпочитая занять пассажирское место более привычным путём. Для
профилактики он снимает фуражку и ловит оценивающий взгляд на своё
полностью открытое лицо со стороны Нориаки.

Он заводит машину с рёвом, оскалив зубы с восторженным сиянием. Джотаро

опирается локтем на дверь, напоминая ему поправить стёкла.

— Прямиком на восток, — подсказывает он, когда Нориаки выезжает с парковки,

осторожничая с новизной автомобиля.

Когда они выбираются из тени бетонной постройки, их встречает роскошная

погода и весёлые солнечные блики, которых Нориаки ждал почти две недели.
Он громко смеётся в воздух без особой причины, все дороги окаймлены
пальмами и ухоженными живыми изгородями. Ярко-голубое небо будоражит его
воображение, этот цвет занимает видное место в его вкусе.

— Не возражаешь, если мы поедем в объезд? — окликает его Джотаро, шум

ветра и несущегося транспорта заглушают его привычный сдержанный тон.

Нориаки качает головой, ожидая его команд. Он сворачивает направо, потом

ещё раз, пока они не оказываются на довольно пустынной дороге. Их окружение
становится всё более диким, извивающиеся ветви и шипастая листва выстилают
прямую дорогу на запад.

— Хочешь выжать полный ход? — соблазняет его Джотаро, получив короткий

взгляд для подтверждения. Он кивает, поднимая руку в знак одобрения.

Нориаки не колеблется, его взгляд устремлён на горизонт, когда педаль газа

вдавливается в пол. Он кричит от головокружительного чувства свободы,
подпитываемого адреналином, ветер откидывает назад его волосы и обжигает
глаза. Он никогда не был за рулём такой красивой машины, особенно той,
которая может разогнаться до такой скорости; рёв двигателя вызывает у него
первобытный восторг. Джотаро вцепляется в край двери, смеясь вместе с
Нориаки, шум заглушается катастрофическим ветром. Если бы не песчаная туча,
поднятая шинами, они бы не оставили ни следа.

На скорости сто миль в час Нориаки подумывает о том, чтобы сбросить обороты,
возможно, оттенок ответственности просвечивает сквозь трещины в его
незрелости. Он отпускает газ, чувствуя себя более уверенным и
контролирующим по сравнению с разросшимся замешательством, которое
сопровождало его последние три года учёбы в университете. Адреналин
вызывает привыкание, его недолгий привкус заставляет хотеть большего. При
подъезде к перекрёстку с этим, правда, придётся подождать.

— Срань господня, — хохочет Нориаки, хлопая руками по рулю. Джотаро

наслаждается удовлетворением, которое излучает мальчик, прежде чем сказать
161/236
ему завернуть направо.

— Мы ещё покатаемся позже, — заверяет он, чувствуя желание Нориаки. — А

пока давай отправимся ко мне.

Улыбка не исчезает с юношеского лица, когда они возвращаются в цивилизацию,

сердце колотится от предвкушения и дофамина.

162/236
Примечание к части Это были очень загруженные дни.

Глава 13. Доверие - День Первый

День Первый: Пятница

Майами — шумный город, усыпанный тысячами манящих неоновых огней и

менее ошеломляющими лучами послеполуденного солнца, излучающими
незнакомое сияние. Джотаро не особенно любит хаотичные размышления о
городе, особенно в качестве пассажира, проезжающего по нему, но
развивающиеся на ветру волосы Нориаки снимают напряжение.

Они едут на юг, минуя современную архитектуру и попадая в более сельскую,

необузданную атмосферу. Нориаки может слышать и чувствовать запах океана,
вздымающиеся волны, крики чаек, но не знает точно, откуда это всё исходит.
Всё кажется ярче в искрящемся солнечном свете и соли, ощущаемой в воздухе.
Розовые пентасы, рядами расцветающие вдоль обочины дороги, бросаются
Джотаро в глаза.

— Где мы? — Нориаки перекрикивает безмятежных водных птиц и порывы

ветра.

— Примерно в двадцати милях от Майами, по направлению к ключам, — отвечает

Джотаро. — Ты думал, я живу в центре города?

Нориаки принимает во внимание спокойную, сдержанную натуру старшего

мужчины и усмехается. Он определённо не похож на человека, который
наслаждался бы суматохой Майами.

Машина сворачивает за угол, усеянный полными жизни оранжевыми

кореопсисами. После короткой поездки Нориаки замечает одинокий дом,
располагающийся на вершине, видимо, какой-то песчаной дюны.

По мере приближения к нему, Нориаки всё с большим интересом разглядывает

строение, окружённое пышной растительностью и пальмами. Тёмно-серый
фасад выделяется на фоне лазурного неба, высокие пики его крыши привлекают
стаю чаек, спускающуюся на неё. Пара странных больших птиц стоит рядом с
тем, что должно быть подъездной дорожкой, но на это мало что указывает.

— Просто сверни налево, — говорит Джотаро, с презрением косясь на птиц.

— Это твой дом? — Нориаки теперь бесстыдно таращится, глаза Джотаро

кажутся особенно голубыми в ярких лучах Флориды.

Джотаро издаёт смешок, наблюдая, как большие птицы пересекают их путь. От

их вида он закатывает глаза. — Да, это он.

Нориаки не был уверен, чего он ожидал, но точно не этого. Должно быть, он

стоил целое состояние. Он изучает его, ожидая, пока пернатые уберутся с
дороги, терраса выглядит особенно привлекательно с ухоженными карликовыми
пальмами и сиреневыми пятнистыми бибальмами.

— Что это за штуки? — Нориаки хихикает, когда странные птицы, наконец,

163/236
удосуживаются взлететь.

— Песчаные краны, — недовольно отвечает Джотаро. — Они те ещё занозы в

заднице, расхаживают вокруг, как будто это их дом.

— Ну, в некотором роде так и есть, — размышляет Нориаки. Джотаро опускает

фуражку и его золотые украшения переливаются на свету.

В конце концов, Нориаки паркуется рядом с домом. Выйдя из машины он

осматривает обрамлённые тёмными ставнями окна, задёрнутые шторами.
Именно тогда юноша замечает ослепительную синеву с вершины песчаного
холма.

Он был бы слишком ошеломлён, чтобы пошевелиться, если бы не звук

закрывающейся за ним пассажирской двери. Он начинает понимать, почему
Джотаро постоянно носит белое, тёмные цвета в одежде поглощают
непростительное количество тепла. Он также невероятно красив в белом, но это
всего лишь бонус.

Нориаки настаивает на том, чтобы самостоятельно нести свой багаж, несмотря

на упорные предложения Джотаро. Его ноги вяло ступают по песку, кроссовки
утопают в нём и затрудняют ходьбу. Однако пара справляется, когда они
поднимаются по короткой лестнице, их обувь стучит по твёрдому серому дереву
переднего крыльца.

Джотаро возится с набором ключей, прежде чем отпереть дверь, позволяя ей

широко распахнуться, чтобы Нориаки первым прошёл внутрь.

— О Боже, — звонко произносит парень, застыв на месте, оказавшись в

помещении, пленённый тем, что видит. Джотаро улыбается; Нориаки
потребовалось немало усилий, чтобы не обращать внимания на его вездесущее
беспокойство по поводу заботы о других.

Несмотря на сдержанность, интерьер чистый и организованный, яркие белые

цвета и брызги небесно-голубого рассеяны по удобно выглядящим диванам и
софам. Однако Нориаки очарован кое-чем совершенно другим, по мере
приближения к стеклянной бесшовной стене, занимающей всю заднюю часть
комнаты, которая открывает, возможно, самый живописный градиент синего
цвета, который он когда-либо видел. Он смотрит широко раскрытыми глазами,
роняя сумку там, где стоит, наблюдая, как волны приходят и уходят в
непрерывном ритме.

Улыбка не сходит с губ Джотаро, неспешно подходя сзади, чтобы показать, что
то, что Нориаки считал просто окнами, включает раздвижную дверь. Он толкает
её, и глаза юноши закрываются от резкого солёного бриза, пробирающегося
сквозь его волосы, и запаха водорослей.

— Сними обувь, — советует мужчина, делая это же сам. Нориаки стягивает

кроссовки, не развязывая, носки летят за ними, игнорируемые в пользу
нагретого солнцем дерева заднего крыльца под его ногами. Его руки хватаются
за перила, высоко над сверкающим песком и разбивающимися волнами, которые
он уже рисует в своём воображении.

Джотаро прислоняется к поручням длинной лестницы, ведущей на пляж,

164/236
состаренный эрозией припорошенных песком диких ветров. Нориаки слишком
увлечён, чтобы заметить, как Джотаро бесстыдно смотрит на него, наслаждаясь
сиянием его улыбки. Его взъерошенные ветром волосы просто сногсшибательны
в этом свете, ярко-красный, они конкурируют даже с тропическими цветами.

— Мы можем спуститься к воде, — предлагает Джотаро, наконец, отвлекая

внимание гостя от ритма волн. Глаза Нориаки останавливаются на лестнице,
оживлённые и торопливые, когда он бросается к спуску. Джотаро следует за
ним, чувствуя под пальцами ног так хорошо знакомые шершавое дерево и песок.
Это чувство, по которому он всегда будет скучать, независимо от того, где в
мире он окажется.

Нориаки смеётся, когда он спрыгивает на песок, мягкий и мелкий, он

практически сияет, словно тысяча маленьких бриллиантов. Его пальцы
погружаются в его тепло, находя прохладу под нагретым солнцем внешним
слоем. Он уже бывал на озере Мичиган раньше, он знаком с пляжами, но все они
были просто ничем по сравнению с неприступностью океанских песков и
бесконечной бирюзой солёной воды. Побеспокоенные чайки взлетают ввысь,
громко хлопая крыльями, преодолевая сопротивление прибрежных ветров.

Джотаро проходит мимо него, закатив штанины до щиколоток, и погружается в

холодную бурлящую воду. Он сжимает в кулаке подол своего пальто, чтобы оно
не промокло от непрекращающихся всплесков. Нориаки следует его примеру,
намного меньше заботясь о сохранности своей одежды, у него кружится голова
от наполняющих его ощущений, невзирая на промокшие джинсы. Ему всё равно,
чистота воды завораживает его, только сбивает с толку пенящимися и
пузырящимися волнами.

— Почему ты вообще оставил это? — спрашивает он, задыхаясь от волнения и

внезапного качка.

— Хорошо, что я сделал это, не так ли? — Джотаро усмехается в ответ, с

любопытством наблюдая, как юноша плещется на мелководье.

Это действительно было так. Нориаки расценивает невероятность их встречи, в

кои-то веки впечатлённый вселенной и судьбой.

Его глаза замечают странный блеск в воде прямо у его ног. Когда он понимает,
что они движутся, целое сборище извивающихся и увеличивающихся масс, он
замирает на месте.

Джотаро тоже неподвижен, существа, похоже, даже не замечают их

присутствия.

— Баллиху, — звонко сообщает мужчина, и Нориаки наконец-то может

разглядеть серебристую чешую рыб, десятки которых мечутся по мелководью.
Сначала он нервничает, их длинные носы пугают вопреки небольшим размерам
тела. — Они безвредны.

Нориаки с благоговением смотрит на серебряную коллекцию у своих ног, жалея,

что на нём нет ничего, кроме чёрного. Пот начинает покрывать его волосы,
заставляя быть благодарным хотя бы за прохладу воды под ним. Он совершает
ошибку, перенося свой вес под палящим солнцем, пугая рыбу бешеным броском
в сторону. Его брови сходятся вместе, он испытывает искушение извиниться,
165/236
несмотря на полную нелогичность этого.

— Ты голоден? — спрашивает Джотаро, несчастное выражение Нориаки кажется

ему довольно забавным, но он не подаёт виду. У него будет достаточно времени,
чтобы увидеть гораздо более захватывающих рыб, чем баллиху.

Нориаки недолго обдумывает его вопрос, душевное возбуждение притупляет

чувство голода. Когда он расслабляется, однако, его желудок отвечает полным
согласием. Это имеет смысл, учитывая, что он держится уже несколько часов на
чашке кофе и тарелке фруктов.

— Да, вроде того, — пожимает плечами Нориаки, прежде чем вытереть капли
пота, выступающие на лбу. Солнечные лучи палят прямо по голове, обжигая
кожу.

— Мы можем остаться здесь, я не возражаю. Но у нас впереди ещё много

времени, чтобы побыть в океане. Я обещаю.

Нориаки вдыхает влажный солёный воздух, глядя на отражение облаков в

зеркальной воде. Он задерживается на мгновение, чтобы выжечь образ в своей
памяти перед тем, как повернуть обратно к дому. Мысли о Джотаро, обещающем
ему что-то, мягко оседают в его сознании.

— Давай что-нибудь поедим, — настаивает Нориаки, оборачиваясь через плечо

на мужчину, который тепло встречает его взгляд. — И мне нужно переодеться.
Ты всё время носишь брюки?

Джотаро кивает, блестящий пот на лбу Нориаки напоминает ему о белом зимнем
инее на кончиках травинок, которые они оставили позади; это было всем, что
Нориаки, казалось, знал, тропический воздух безжалостен.

Они возвращаются на крыльцо, ноги в песке. Джотаро указывает на маленькую

насадку сбоку дома, ополаскивая их водой, которая льётся из неё после того,
как он поворачивает ручку. Нориаки следует его примеру, ледяная вода
довольно освежает.

Их ноги всё ещё мокрые, когда они возвращаются в гостиную. Джотаро

отмахивается от беспокойства гостя, очевидно, его не волнует мысль о воде на
полу. Нориаки удивляет его апатичное отношение, учитывая безупречный
характер декора и его обычное внимание ко всем деталям.

Нориаки роется в своём рюкзаке в поисках пары шорт и рубашки, которая не

такая тёмная. Он находит шорты, но с ужасом обнаруживает, что все его
рубашки представляют собой комбинацию чёрного, армейского зелёного или
бордового цветов. Он проклинает себя за то, что попал в замкнутый круг.

— Мы купим продукты позже. Здесь поблизости есть несколько отличных

ресторанов, —
говорит Джотаро, снимая пальто с плеч и вешая его на спинку дивана. Внимание
Нориаки полностью завлечено, когда тот стягивает футболку через голову,
обнажая обманчиво скользкую от пота кожу.

Нориаки застёгивает свои серые парусиновые шорты на талии, скрывая тот

факт, что он пристально смотрит на Джотаро, когда тот проходит мимо него,
166/236
чтобы исчезнуть в коридоре. Правда, Джотаро замечает это; ему никогда не
удаётся быть таким скрытным, каким он себя считает.

Нориаки решает бросить жаре вызов в чёрном, посчитав, что ничего лучше у
него всё равно не найдётся. Джотаро возвращается в лёгкой рубашке на
пуговицах, светло-серые рукава закатаны, обнажая предплечья. Он бросает
короткий взгляд на Нориаки, заправляя подол рубашки в брюки цвета хаки.

— Чёрный — плохая идея, — замечает он.

— Я знаю, у меня больше ничего нет…

Джотаро поджимает губы. Вероятно, ему следовало принимать более активное

участие, когда Нориаки собирал свои вещи. У него есть плохая привычка
помнить, что другие не обладают его уровнем знаний.

— Ты можешь надеть что-то из моего, — предлагает он, засовывая бумажник в

карман.

— Твоя одежда будет для меня огромной, — смеётся Нориаки, наклоняясь, чтобы
натянуть носки на ноги.

— Неважно, — отмахивается Джотаро. — Она подойдёт, пока мы не достанем

что-нибудь подходящее для тебя.

Нориаки сглатывает, зная, что у него сейчас нет средств на покупку нового
гардероба. Он надеется, что Джотаро не предложит заплатить, уже чувствуя
себя обузой под его непомерной щедростью.

Мужчина держит его за руку, ведя в свою спальню, нежно сжимая его пальцы.
Это утверждение, заверение. Нориаки подчиняется, его беспокойство
ослабевает при виде совершенно белого постельного белья на одной из самых
больших кроватей, которые он когда-либо видел. Даже у его родителей не было
кровати таких королевских размеров с их скромной миннесотской обители.

Глаза Нориаки изучают мириады фотографий в рамках, украшающих его

комнату, слишком далёкие от любой из них, что различить детали. Джотаро
оставляет его в дверях, пока он перебирает рубашки, аккуратно развешанные в
шкафу, тщательно подбирая то, в чём, по его мнению, Нориаки чувствовал бы
себя наиболее комфортно. Честно говоря, он также обдумывает, в чем бы он
хотел видеть мальчика во время обеда.

Джотаро представляет ему оранжево-коралловую рубашку с короткими

рукавами. Даже на вешалке видно, что она слишком велика для него. Джотаро
всё равно.

— Это самая маленькая вещь, которая у меня есть, — поясняет он.

Щёки Нориаки вспыхивают, когда он стягивает футболку со своего торса, чтобы

заменить её на свежую рубашку, Джотаро восхищается тем, как его ловкие
пальцы застёгивают маленькие пуговицы. Нориаки предпочёл бы плавать в
океане. Вместо этого он плавает в чужой одежде, его руки выглядят забавно
тощими в широких рукавах. Он заправляет подол в шорты, надеясь на
спасительную грациозность, которая сделает его менее нелепым.
167/236
— Ты выглядишь отлично, — подводит итог Джотаро. Он бы поболтал с ним и
дальше, хотя бы для того, чтобы его щёки покрывались краской, но
сдерживается. Это выглядит потрясающе, правда.

— Спасибо, — коротко роняет Нориаки, его резкость — неудачный результат

смущения. Джотаро находит это совершенно очаровательным, вид юноши в его
одежде странно интригует таким образом, который он не может описать.

— Почти везде здесь есть что-то вегетарианское, — говорит Джотаро, поправляя

рубашку, свисающую с тонких плеч Нориаки.

Он только кивает, благодарный Джотаро. Это ничем не помогает в успокоении

едкого чувства навязывания.

Джотаро считает, что он обязан сделать так, чтобы Нориаки чувствовал себя
комфортно любым возможным способом.

Сильные руки лежат на худых бёдрах, воздушная ткань прогибается под его
пальцами. Нориаки немедленно расслабляется под его прикосновениями,
обхватывая мускулистые предплечья изящными пальцами. Джотаро
возвышается над ним, молодой человек смотрит на него из-под тяжёлых век.

Сначала поцелуй нежный, но он быстро развивается с напористостью Джотаро,

который точно знает, что нравится Нориаки. Он ласков, но твёрд, ухмыляется,
когда Нориаки покусывает его нижнюю губу.

— Позже, — вставляет Джотаро между поцелуями, невесомо сжимая его

ягодицу. — Хочешь тоже носить фуражку?

Нориаки поддразнивающе улыбается, признательный за очевидную попытку

утешения. — Конечно.

На лице Джотаро появилась по-странному озорная улыбка, он возвратился в

свой шкаф и оставил Нориаки с холодным пустым чувством без его касаний. Он
встаёт на цыпочки, чтобы дотянуться до простой картонной коробки без всяких
опознавательных знаков, которая, казалось бы, целую вечность лежала
нетронутой на верхней полке. Нориаки забавляет Джотаро, вынужденный
тянуться вверх, стоя на носках, он привык, что этот мужчина всегда
возвышается над окружающими.

Джотаро возвращается чем-то, что заставляет Нориаки рассмеяться.

— Ты, должно быть, поклонник этого стиля, раз имеешь дубликат чёрного цвета,
— усмехается он, его глаза останавливаются на смутно похожих золотых
значках по краям.

— Белая — это дубликат. Эта старше тебя, — фыркает Джотаро, протягивая

головной убор Нориаки, чтобы тот изучил его руками. Правда, стоящая за этим
утверждением, тревожит юношу, но в то же время весьма интригует.

— У всех твоих шляп есть… — пальцы Нориаки пробираются сквозь разорванную

подкладку задней стороны.

168/236
— Не у всех, просто тогда я думал, что это действительно круто, — пожимает
плечами Джотаро, руки Нориаки на его подростковой фуражке возвращают
воспоминания о строптивых путешествиях против воли его матери.

Нориаки с энтузиазмом нахлобучивает её на голову. Она, как и рубашка,

немного великовата для него, не совсем правильно сидит на его голове.

Это абсолютно очаровательно, за неимением лучших слов. Джотаро широко

улыбается, глядя в глаза Нориаки, выглядывающие из-под полей, выбившаяся
прядь его волос прижата к щеке. Он похож на мальчика, играющего в
переодевание с родительскими вещами, это заставляет его засмеяться,
выражение лица Нориаки указывает на то, что он не до конца понимает его
эмоции.

Взгляд в глазах Джотаро не похож ни на один из тех, что он видел раньше,

исключительно ликующий. Так редко можно увидеть его без привычной
невозмутимости. К сожалению, это длится недолго, Джотаро прочищает горло,
собираясь с мыслями.

— Тебе не нужно носить её, если ты не хочешь. У меня есть другие, более
светлых тонов, — заверяет Джотаро, кивая в сторону своего шкафа.

— Если она заставит тебя снова так на меня посмотреть, я никогда её не сниму,
— глумится Нориаки, имитируя фирменный жест Джотаро, цепляясь пальцами
за края фуражки, добродушно встречая его взгляд одним глазом. Джотаро
отводит глаза, надеясь, что румянец на его шее не поднимется до лица. Этот
чёртов ребёнок. Он играет на его социальной неумелости и, кажется, получает
от этого слишком много радости. Нет большего удовольствия для Нориаки, чем
видеть Джотаро взволнованным, абсолютно сражённым специфичной
лаконичностью, тянущейся к его губам.

— Пойдём, — заявляет он, приобнимая Нориаки за плечи, пока ведёт его к двери.
Нориаки почтительно подчиняется без всяких колкостей, несмотря на желание,
сильно тяготившее его юмор.

Белая полупрозрачная вуаль колышется от океанского бриза, обрамляя пыльное

дерево крыльца, с которого открывается вид на пляж с туристами и местными
жителями, разбросанными по береговой линии. Но Нориаки сейчас куда более
заинтересован мужчиной напротив него, поглощённый меню на столе. Ему
достаточно шума волн, пока он может изучать черты лица Джотаро в тени
навеса.

Нориаки изучает своё собственное меню с небольшим выбором вегетарианских

блюд с интересными тропическими ингредиентами. Они напоминают о кокосово-
ананасовом десерте, который они с Джотаро разделяли, хотя он уверен, что это
просто бледное пятнышко по сравнению с ними.

— ДжоДжо, ты можешь взять всё, что хочешь. Я не возражаю против того, что
люди едят мясо рядом со мной, — голос Нориаки нарушает атмосферу
прибрежного бормотания.

Джотаро пожимает плечами, протягивая руку, чтобы взять меню Нориаки. Тот
посылает дружелюбный взгляд в его сторону, передавая ламинированную
169/236
бумагу, его густые брови поднимаются при выборе.

— Что такое темпе? — спрашивает он, видимо, очень серьёзно относясь к

блюдам.

Нориаки объясняет, не на шутку интригуя Джотаро.

— Я попробую, — улыбается он, возвращая меню своему ожидающему партнёру,

всё ещё забавляясь от его вида в рубашке и фуражке. Хотя она скрывает
слишком большую часть его лица. Это то, что Нориаки думает о его собственной
фуражке?

— Правда, ты не должен—

Нориаки прерывается официантом, подошедшим, чтобы принять их заказы.

Джотаро поддерживает зрительный контакт, заказывая блюдо темпе, ловя
натянутую улыбку, которая появляется на лице юноши назло всем его усилиям
скрыть её под чёрным козырьком. Его дурные привычки, очевидно, заразны.

Нориаки следует его примеру, растирая конденсат на внешней стороне своего

стакана с водой.

— И два ром-раннера, пожалуйста, — заявляет Джотаро, прежде чем официант

поворачивается. Нориаки готовится предъявлять своё удостоверение личности,
удивлённый алкоголем, но вскоре понимает, что в солнечном штате это никого
не волнует. По крайней мере, здесь.

— И никакого виски? — подтрунивает он.

— Мне ещё садиться за руль, — ухмыляется Джотаро, делая глоток воды. —

Кроме того, у меня дома его в избытке.

Дома.

Нориаки может только представить себе коллекцию, которой обладал мужчина.

Он был осведомлён о его богатстве, опираясь на предоставленную щедрость в
своём проекте. Но каким же оно должно быть, чтобы позволять себе такую
роскошь…

— Итак, — начинает Нориаки, не зная, как подступиться к теме, — какого рода

исследованиями ты здесь занимался?

Взгляд Джотаро фокусируется на бирюзовых водах, которые дают ему

достаточно времени, чтобы сформулировать ответ. — Я не хочу утомлять тебя.

— Ты не можешь наскучить мне.

Джотаро издаёт смешок, польщённый таким намёком. — Я в основном работаю с

сохранением видов и изучением их поведения. Ты ведь помнишь королевскую
морскую звезду, верно?

Нориаки кивает, искренне заинтересованный, молча выпрашивая у Джотаро

дополнительную информацию. Джотаро вспоминает о почитании вида на
картине Нориаки, висящей над столом в его квартире.
170/236
— Я провёл некоторые исследования морских черепах, нескольких видов
дельфинов, — задумчиво говорит он. — Поймал и пометил нескольких
аллигаторов.

Нориаки ошарашено глазеет на него. — Аллигаторов? Ты?

Джотаро кивает, удивление Нориаки невероятно привлекательно. Он чувствует

себя самым важным человеком в мире, окружённый вниманием, и это чувство,
которое раньше противилось ему на дрянных конференциях, теперь опьяняет.
Ему нравится переворачивать ожидания Нориаки от него с ног на голову.

— Неужели здесь действительно повсюду аллигаторы? — с энтузиазмом

спрашивает юноша.

Джотаро кивает. — Никогда не заходи в пресную воду. Я могу отвезти тебя на

озеро Окичоби или в Эверглейдс, чтобы показать тебе их, если хочешь.

— Показать мне аллигатора? Типа, настоящего?

— Десятки аллигаторов.

Нориаки выглядит встревоженным, но взбудораженным. — Конечно, если ты

уверен, что нас не съедят.

— Я знаю человека, который этого не допустит.

Официант подаёт им напитки, красочная смесь вызывает улыбку на лице

Нориаки. Он не имеет ни малейшего представления о том, что такое ром-раннер,
но считает, что он должен быть достаточно хорошо для Джотаро, у которого,
судя по всему, безупречный вкус в алкоголе. Он заносит руку, чтобы сделать
глоток, но останавливается, когда Джотаро поднимает свой бокал для тоста.

Их бокалы чокаются друг о друга, отдаваясь звоном у них в ушах, пока они
разделяют влюблённый взгляд. Он ломается, когда они выпивают в унисон,
резкий ожог от алкоголя смягчается терпкостью ананаса и сладостью
апельсина. Нориаки подумывает о том, что у него может появиться новый
любимчик.

— Они, должно быть, набиты спиртным, — смеётся Нориаки, — потому что ты не

можешь различить ничего определённого.

Джотаро хмыкает. — Они опасны. Четыре порции алкоголя, но ты никогда об

этом не узнаешь.

Они останавливаются на мгновение, чтобы оценить шум волн, тишину между

ними, усеянную звоном льда о стёкла бокалов.

— Много денег можно поднять на сохранении природы? — спрашивает Нориаки,

гораздо менее коварный, чем он думает.

Уголки губ Джотаро приподнимаются, сопровождая сомнение во взгляде. Чёрт,

слишком прямолинейно.

171/236
— Тебе интересно, каким образом я могу всё это позволить?

Нориаки сглатывает, остатки ананасового вкуса остаются на губах. — Возможно,

совсем чуть-чуть.

Джотаро кивает в свой бокал, его глаза прищуриваются от улыбки. — На этом ни

хрена не заработать. Ты будешь разочарован, узнав, откуда берутся мои деньги.

Разум Нориаки, кажется, перескакивает к самому нелепому из возможных

сценариев. — Ты стриптизёр?

Джотаро смеётся над тем, что он посчитал шуткой, но Нориаки законно больше
не может недооценивать его.

— Думаешь, из меня бы вышел хороший стриптизёр? — вымаливает Джотаро,

ставя свой напиток на кафельный столик перед ними.

— Я бы заплатил за один или два приватных танца, — продолжает шутку

Нориаки, хотя она не полностью основана на лжи.

Они обмениваются глупыми взглядами, Джотаро закатывает глаза, но решает

принять это за комплимент.

— Нет, кое-что менее захватывающее, — продолжает он, возвращаясь к

первоначальной теме. — Типичный случай абсурдного наследства.

— От кого? — Нориаки решает поинтересоваться, придя к выводу, что даже если

Джотаро расстроится из-за него, он сможет выместить это на нём позже сегодня
вечером. Для него это беспроигрышный вариант.

— Моих родителей и моего деда, — отвечает мужчина без ноток

торжественности в голосе. Нориаки благодарен за это; его кнопки можно
нажимать и другими способами.

— Он был связан с организацией в Японии, которая, по сути, гарантирует

определённый уровень жизни для моей семьи и меня непосредственно, —
продолжает Джотаро, зная, что Нориаки трудно будет придумать, что сказать.
— Поэтому, я выбрал это.

— Это, конечно, отличный выбор, — наконец, отвечает юноша.

Джотаро не хотелось раскрывать этимологию своего богатства, зная, что в этом

есть определённая стигматизация. Нориаки, однако, кажется невозмутимым, что
является признаком либо терпимости, либо отчуждённости. Джотаро на самом
деле всё равно, чего именно.

— У тебя есть все эти деньги, и ты всё равно потратил время на получение
докторской степени? И стал профессором? — спрашивает Нориаки, быстро
выпив половину своего коктейля.

— Вместо чего?

— Я не знаю, сидения на пляже и потягивания рома весь день, — подхватывает

парень, высказывая идею, довольно привлекательную для него.
172/236
Джотаро пьёт гораздо медленнее, чем Нориаки. — Когда ты станешь старше,
ты, возможно, поймёшь, насколько это скучно по сравнению с тем, чтобы на
самом деле что-то делать со своей жизнью.

— Ты говоришь, как мой отец.

Это утверждение по своей сути неловко, хотя Нориаки не предполагал, что так
будет.
Они ловят беспокойные взгляды друг друга, между ними возникает
непреднамеренное
напряжение.

— Ну, намного приятнее, чем мой отец, но всё же, — он пытается облегчить
дискомфорт обличительной речью, приписываемой тревоге. — Он, вероятно,
сказал бы это так: «Ты, тупой кусок дерьма, встань и сделай что-нибудь со своей
жизнью» или «планируешь заняться хоть чем-то продуктивным сегодня?»

Его попытка в чёрный юмор полностью проваливается, загоняя его в яму, из

которой он не может выбраться. Джотаро выглядит озабоченным, а не весёлым,
такой юмор, видимо, не его сильная сторона.

— Расскажи мне больше о своём отце, — сочувственно говорит мужчина,

просьба слегка странная для Нориаки.

— Ты привёз меня в рай, чтобы расспрашивать о моём отце? — простанывает он,

помешивая напиток соломинкой.

— Я думаю, тебе не стоит этого делать, — Джотаро отступает, его голос

понижается.

Затем, они затихают. Джотаро жалеет, что вообще спросил, но он хочет, чтобы
Нориаки знал о том, что тот может поговорить с ним о чём угодно.

К счастью, их еда прибывает, чтобы прервать молчание. Нориаки заинтригован

цветами и яркостью блюда.

Манго, должно быть, лучшее из тех, которые он когда-либо пробовал.

— Мой отец — мудак, — неожиданно открывается Нориаки, ковыряясь вилкой в

еде. — Он не имеет прав на существование. Он грёбаное ничтожество.

Джотаро предлагает безусловное, внимательное молчание. Он слышит алкоголь

в его голосе.

— Не знаю, почему он так разочарован в своём сыне — педике, — Нориаки

засовывает в рот кусочек кокосового тофу, хруст которого напоминает о
твёрдости его слов.

— Я не хочу, чтобы ты расстраивался, — тихо произносит Джотаро, стараясь

вложить всю свою любовь в эту фразу.

— Я не расстроен, — усмехается парень. — У меня уже было достаточно

времени, чтобы расстраиваться.
173/236
— Тогда я весь во внимании, — настаивает мужчина, зажимая вилку между
губами. Это остро — он не ожидал этого.

Молодой человек делает последний глоток своего напитка, лёд гремит в его
стакане, когда он неуклюже ставит его обратно на стол. — С тех пор как я был
ребёнком, он заставлял меня быть тем, кем я не являюсь. Бейсбол,
американский футбол, обычный футбол, борьба… — он закатывает глаза, — на
самом деле что угодно, кроме драмкружка и искусства. Довольно стереотипно,
если поразмышлять.

«В Нориаки нет ничего стереотипного», — думает Джотаро, задумчиво

откусывая от своей еды. Эта штука темпе довольно странная, почти как бекон и
бобы вместе взятые. Это не так уж плохо.

— Он даже не религиозен или что-то в этом роде, вот что странно. Просто идиот.
Может быть, он был бы счастливее, если бы я стал наркоманом, как мой брат.

Сердце Джотаро сжимается от этих слов не только потому, что он даже не знал,
что у него есть брат, но и потому, что он говорит это таким безнадёжным
голосом. Он протягивает руку через стол, его открытая ладонь приглашает
Нориаки воспользоваться поддержкой, если ему это понадобится.

Нориаки улыбается предложению, но качает головой, отказываясь. Он тронут

реакцией Джотаро, что должно быть заботой о его благополучии. — Всё в
порядке. Ты спросил, вот и всё.

— Я сделал это, и я слушаю.

В конце концов, Нориаки встречает его взгляд, короткая улыбка приветствует.

Джотаро убирает руку, восхищаясь удивительным отсутствием боли в глазах
Нориаки. Его плечи явно напряжены, хотя и преувеличены развевающимися
рукавами.

— Спасибо, — просто замечает юноша, продолжая беззаботно наслаждаться

обедом. Это примерно столько, сколько он готов дать прямо сейчас, и Джотаро
берёт то, что может получить. Там, где слабость Джотаро заключается в том,
чтобы делиться своими собственными чувствами, он находит силу в том, чтобы
слушать.

— Это чертовски вкусно, — ухмыляется Нориаки, его оптимистичный тон стирает

остатки серьёзности разговора. Джотаро знает, что смена темы намеренна;
Нориаки слишком добр, чтобы сказать ему, что он предпочёл бы не обсуждать
эту тему дальше.

Мужчина просто кивает в знак согласия, неуверенный, уместно ли говорить ему,

как он гордится им. Он хочет сказать ему, как он без ума от обаяния,
интеллекта, чувственности мальчика. Нориаки — это постоянная
непредсказуемость, но в том же смысле он — стабильность и близкий комфорт.
Нориаки не только тот, кого он обожает, он друг — тот, кого он считает равным
себе и в чём-то значительно превосходящим его, несмотря на свой возраст. Его
общество стоит всех трудностей, которых им пришлось пережить, пока они
могут переносить это вместе.

174/236
Однако Джотаро ничего не говорит, не в состоянии выразить свои слова с той
поэзией, какой должно было бы быть его чувство.

Нориаки никогда не слышал о магазине, в который привёл его Джотаро, но он

уже знает, что он слишком дорогой на его вкус, просто взглянув на витрину.

— Если тебе не нравится это место, есть и другие, — успокаивает он, сворачивая
в парк через дорогу от брутального, прямого здания магазина. — Хотя я думаю,
что ты найдёшь его вполне приемлемым.

Нориаки сглатывает. — Я выгляжу как идиот в этой рубашке.

— Ну, тогда хорошо, что мы идём покупать одежду, — шутит Джотаро,

игнорируя его самоуничижение. Нориаки снимает фуражку с головы, расчёсывая
пальцами волосы в отчаянной попытке спасти то, что осталось от укладки.

— У меня с собой всего около пятидесяти баксов, — признаётся он, осматривая

мастерски оформленный манекены на витрине.

Джотаро откидывает голову назад и вздыхает. — Ну, тогда хорошо, что ты не

будешь платить.

Нориаки ошарашено поворачивается к нему после такого заявления, его

отражение фраз просто отталкивает, как будто он насмехается над ним. — Ты не
можешь.

— Почему нет?

— Потому что… — Нориаки медлит, не зная, как сказать повежливее. — Потому

что ты тратишь на меня все свои деньги без всякой причины, я был бы так же
счастлив в своей дерьмовой чёрной футболке, пока я с тобой.

— Ты думаешь, что не заслуживаешь? Нескольких рубашек? — Джотаро

настороженно усмехается, любопытными глазами вглядываясь в чужую
неуверенность.

— А с чего бы мне?

Джотаро потирает лицо уставшими пальцами, почти ухмыляясь упрямству

мальчика. — Ну и ну. Просто иди и посмотри, что тебе нравится, если тебе
действительно ничего не приглянётся, мы придумаем что-нибудь другое.

Нориаки посмеялся бы над явным разочарованием Джотаро, если бы не жгучее

чувство вины и боль в его горле. Его глаза следуют за проезжающими мимо
машинами, избегая озлобленного выражения лица мужчины.

— Ладно.

Атмосфера магазина, безусловно, не похожа на секонд-хенд магазины и

магазины с постоянными скидками, к которым привык Нориаки, высокие
стеллажи с аккуратно сложенными предметами, искусные витрины,
выставляющие одежду в лучшем свете. Он уже чувствует себя лишним, слабое
освещение танцует на тропических цветах и тёмной древесине.
175/236
Джотаро прогоняет консультанта, в то время как взгляд Нориаки скользит по
одежде, которая выглядит так, будто стала бы отверженцем в его шкафу. Его
отводит в сторону рука мужчины, лежащая у него на пояснице, и он, похоже,
подхватывает поводок, который привязывал ноги Нориаки к полу.

— Расслабься, — выдыхает Джотаро, проводя пальцами по его спине.

Нориаки концентрирует своё внимание на впечатляющем стеллаже перед ним,

игнорируя ехидный комментарий своего спутника. Джотаро видит, что его
интерес вызван определённой вещью, несмотря на его величайшие попытки
скрыть это, такая предсказуемость заставляет улыбнуться.

Нориаки прячется внутри себя, когда Джотаро выдергивает её из стойки, её

простота идеально сочетается с цветом.

— Тебе нравится эта? — Джотаро наклоняется, прижимая рубашку к груди

Нориаки. Он по-свойски хватает вешалку, хмурясь.

— Тебе не обязательно—

— Я не об этом спросил, — перебивает Джотаро, его улыбка контрастирует с

озабоченной гримасой парня.

Нориаки делает паузу в ответ, самодовольная аура мужчины заставляет его

чувствовать себя маленьким. — Да, она мне нравится.

— Тогда иди и примерь, — настаивает Джотаро, кивая головой в сторону

примерочных справа.

Нориаки остаётся на своём месте.

— Пожалуйста? — голос Джотаро становится ожидаемо плаксивым, почти

копирующим убеждающую чувственность Нориаки, которая заводила его во
многие рискованные ситуации.

Мальчик трещит под этим сладким тоном, со стоном поворачиваясь, чтобы

выполнить его просьбу.

Когда Нориаки стягивает рубашку через голову, Джотаро перебрасывает новую

через дверь примерочной. Он удивлён её материалом и ещё больше ошеломлён
кричащим дизайном.

— ДжоДжо, — усмехается Нориаки, — это отвратительно.

— Я знаю, — кричит он с другой стороны. — Она выглядит смешно.

Нориаки посмеивается над беззаботностью Джотаро. Он чувствует себя похожим

на куклу, с которой тот играет в переодевания, больше, чем сам думает. Он
неодобрительно качает головой, рассматривая яркий принт лилового,
бирюзового и лимонно-зелёных цветов на рубашке. Он лучше ходил бы голым,
чем ещё раз надел это. Прежде чем Джотаро успевает уйти, чтобы найти другую
почти оскорбительно уродливую одежду, Нориаки появляется из-за раздвижной
двери в рубашке, которая по-настоящему привлекла его внимание.
176/236
— Я понимаю, почему тебе так нравится оранжевый, — усмехается мужчина при
виде него, румянец Нориаки сменяет обычную бледность его щёк. Ему
интересно, как выглядел бы мальчик, если бы его поцеловало солнце. — Ты
хорошо выглядишь в нём.

Нориаки перекатывается с ноги на ногу под пристальным голубым взглядом и

искренностью комплимента. Он решает, что лучший способ действий — снова
уединиться в комфорте примерочной.

Так же быстро, как очередная персиковая рубашка оказывается на нём, на

двери появляется ещё одна вещь. Он закатывает глаза, но восхищается
выбором; голубой градиент напоминает ему о преходящих оттенках океана.

Джотаро ухмыляется, когда мальчик перетаскивает рубашку на свою сторону,

намереваясь найти ещё несколько, для примерки которых Нориаки слишком
вежлив, чтобы отказывать. Это было слишком просто; как будто мальчик попал в
ловушку.

Нориаки позволяет себе полюбоваться самим собой в зеркале, оценивая своё

тело в другом свете с лазурными тонами ткани. Обычно он быстро
отворачивается от своего отражения, желание раскритиковать и отчитать то,
что он увидел, переполняет его. Всё, что он видел в себе по-другому, теперь
внушало редкий проблеск позитива и уверенности в себе.

— Хэй, ДжоДжо, — зовёт он, надеясь, что мужчина где-то недалеко, чтобы не
выглядеть глупо, разговаривая сам с собой.

— Да? — к счастью, он достаточно близко, чтобы ответить.

— Сколько стоит синяя?

— Она тебе нравится?

— Я не об этом спросил.

Джотаро вздыхает от его язвительной насмешки. — Эта — тридцать шесть

долларов.

У Нориаки встаёт ком в горле. Тридцать шесть баксов? Для него это пропитание
на неделю.

— Я покупаю её для тебя.

Нориаки ничего не говорит в ответ, зная, что спорить теперь бесполезно. Его
первой ошибкой было дать понять, что ему нравится.

К концу их маленькой игры в личном топе Нориаки появляется восемь рубашек.

Он смотрит на аккуратно сложенную стопку, зная, что она стоит больше, чем он
заработал за всю свою работу бариста, которая длилась четыре года в средней
школе. К счастью, куча отбраковок намного больше.

Джотаро бросает другу рубашку через дверь. Это странный выбор, большие
блочные полосы лесного зелёного цвета чередуются с натуральным бежевым.
177/236
— Я думаю, что уже достаточно, — говорит Нориаки, надевая на плечи огромную
рубашку Джотаро.

— Сколько там?

— Восемь. И плавки.

Джотаро пожимает плечами, поражаясь избирательности Нориаки. Они

посмотрели около двадцати рубашек, и то, что только восемь из них
соответствовали его стандартам, вызывает симпатию. Хотя он рад, что его план
сработал.

— Хорошо, если ты уверен, что это всё, чего ты хочешь.

Нориаки разглядывает смелые полоски вещицы поперёк двери.

— Ну, может быть, ещё одну.

Джотаро не может подавить смешок, срывая рубашку вниз, прежде чем Нориаки
успеет передумать.

Он оплачивает покупки, не давая мальчику узнать цену, засовывая чек в карман

под пристальным взглядом, пытающимся различить мелкие цифры на нём.

Джотаро наслаждается видом Нориаки в его одежде, пока ещё может себе это
позволить.

Холодильник быстро наполняется обещанными блюдами, которые он в тайне рад

приготовить для них обоих. По его мнению, это то немного, что он может
сделать, чтобы отплатить Джотаро, даже если это всего лишь жалкая домашняя
еда.

— Что это вообще такое? — Джотаро поднимает пучок зелени, поднося близко к
лицу для осмотра.

— Водяной кресс, — поясняет Нориаки, его пальцы цепляются за гладкую

кварцевую столешницу. — Он хорош для салатов.

Джотаро кивает. Он далёк от кухни, чтобы расспрашивать шеф-повара.

— Надеюсь, к концу недели эти бананы созреют достаточно для бананового

хлеба.

Мужчина оживляется, делая перерыв в организации продуктов в своём

холодильнике, чтобы осознать внезапное чувство. — Я чертовски на это
надеюсь.

Юноша снова польщён, казалось бы, бесконечными похвалами Джотаро за его

десерты, надеясь, что его первые блюда смогут оправдать шумиху. Джотаро
уже отказался покупать какое-либо мясо; нужно будет использовать все
предложения Флориды в их наиболее лестной форме.

178/236
Фиолетовые глаза устремляются на вид справа от него, широко открытые окна
высотой до потолка позволяют ярким оттенкам атлантического заката
отбрасывать сумеречные тени в гостиную и кухню. Белые диваны кажутся ближе
к барвинку, последние щупальца горячего оранжевого солнца борются с тёмно-
синим тутовым небом, нависающим сверху. Однако самым потрясающим
является океан, залитый цветным светом первого прибрежного заката, который
Нориаки видел.

Невзирая на смену часовых поясов и усталость, пара выглядит такой же

счастливой, как и всегда. Изнурённое напряжение горит в глазах Джотаро,
когда он смотрит на Нориаки, прислонившегося к стойке, чтобы впитать
открывшееся перед ним зрелище. Джотаро считает, что красота заката меркнет
по сравнению с ним, честно говоря.

— Как насчёт того, чтобы выпить? — предлагает он, внимание юноши привлекла
глубина его голоса.

— Конечно, — улыбается Нориаки, принимая предложение гораздо охотнее, чем

ожидал Джотаро.

Мужчина открывает широкий шкаф в конце кухни, чтобы показать тщательно

отобранный ассортимент алкоголя. Он не любит связываться с более лёгкими
напитками, очевидно.

— У нас где-то есть миксер, — говорит он, рассматривая свою коллекцию.

Нориаки знает, что Джотаро упоминает это ради него. — Я просто буду то же,
что и ты.

При этих словах мужчина поднимает брови и тянется к верхней полке, чтобы
взять с неё два коротких стакана.

— Как ты думаешь, что я буду? — хитро спрашивает он, открывая морозилку и

зачерпывая несколько кубиков льда в каждый стакан с серией звуков.

Нориаки изучает бутылки перед собой, облокотившись на стойку боком. Он идёт

на самое очевидное. — Виски.

— Который из них?

— На самом деле, я не вижу никакой разницы.

Джотаро ухмыляется, открывая бутылку с жидкостью янтарного цвета,

протягивая её Нориаки, чтобы тот, видимо, понюхал. Он делает это,
обжигающий спирт опаляет его носовые пазухи. — Я должен чувствовать запах
чего-нибудь, кроме выпивки?

Джотаро вяло качает головой и цокает, наливая дюйм или два виски в один
стакан. В следующий он наливает другой виски. Нориаки принимает бокалы,
которые мужчина протягивает ему обеими руками. Он подаёт ему сигнал,
прежде чем скрестить руки на груди, ожидая его реакции.

Он подносит к носу первый, определённо такой же, как до этого. Когда он

вдыхается второй, его глаза расширяются.
179/236
— Что ты думаешь?

— Они точно различаются, — сглатывает Нориаки, пытаясь скрыть внезапную

дрожь в интересах вежливости. Тем не менее, подавляющая острота алкоголя —
это выдающаяся сенсация.

— Какой из них тебе нравится больше?

Нориаки задумчиво хмыкает. Он поднимает стакан в правой руке, надеясь, что

достаточно убедительно для сокрытия факта того, что это полная чушь.
Джотаро, кажется, купился на это, ухмыляясь и забирая когтистыми пальцами
левый стакан.

— Давай, — мужчина кивает головой в сторону пронзительных красок закат, его

рука ложится на поясницу Нориаки. Лёд трещит в их бокалах, когда они выходят
на улицу босиком и прижимаются друг к другу.

Пляж становится холоднее, когда его окутывает пелена ночи. Джотаро

безразлично смотрит на свои дорогие брюки в песке, скрестив ноги перед собой
и упираясь балансирующей ладонью в песок позади него. Нориаки прислоняется
к его плечу, наблюдая, как последние остатки солнечного света скрываются за
бесконечным горизонтом океана. Пики волн покрываются золотистой охрой,
прежде чем обрушиться на берег, их шум втесняется в пространство между
глотками виски.

Веки Нориаки тяжелеют от сонливости, подчёркиваемой алкоголем, который он

уже выпил наполовину. Каждый глоток наполняет его рот приятным
щекотанием, даже если он обжигает заднюю часть горла. В конечном счёте, к
его большому облегчению, он перестаёт испытывать нужду в сдержанности.

— Что мы будем делать завтра? — произносит он, прислоняя стакан к своему

вытянутому бедру.

— Всё, что ты захочешь, — просто отвечает Джотаро, его голос эхом отдаётся от
стенок стакана, когда он делает ещё один глоток.

Нориаки задумывается. Им так много надо сделать.

К счастью, у них было достаточно времени.

— Я бы хотел поплавать.

Джотаро кивает в волосы мальчика, зевок прерывает его способность

отреагировать иначе.

Нориаки не нужны слова, достаточно одного его присутствия, когда небо

темнеет до пурпура и индиго, свет луны отражается на гребнях волн.

Примечание к части

На самом деле, эта глава должна состоять из сразу трех дней, первый день
180/236
лежит в черновиках уже очень долго и я правда надеялась, что смогу закончить
остальные за короткое время, но, к сожалению, не получилось. Я надеюсь, что
скоро смогу вернуться в темп и больше не буду пропадать на такое огромное
количество времени.

181/236
Глава 13. Доверие - День Второй

День Второй: Суббота

Джотаро просыпается в одиночестве.

Только что открытые глаза обшаривают пустоту рядом с ним, паника почти
успевает накатить, пока запах кофе не напоминает ему, что всё в порядке.

Они проспали восход солнца, но это не значит, что безоблачное лазурное небо
не впечатляет Нориаки. Он вдыхает тёплый утренний воздух, его волосы
щекочут щёки, когда ветер нежно треплет их.

Он отворачивается от горизонта, когда слышит шаги по деревянной лестнице

сзади себя.
Он не ожидал увидеть Джотаро, мчащегося к нему, поднимая в воздух тучки
песка за собой. Тот подхватывает его сильными руками, поднимая в воздух;
давление выдавливает визг из груди Нориаки. Несмотря на шок, он хихикает в
волосы Джотаро, всё ещё растрёпанные и спутанные ото сна.

— Н—Нет! — кричит он со смехом, чувствуя брызги на ногах, когда Джотаро

проносит его через мелководье. Его спальные штаны пропитываются солёной
водой, а глаза щурятся от холода.

Джотаро поворачивается на триста шестьдесят градусов, прижимая Нориаки к

груди, в то время как он падает в воду, обливая их обоих и заставляя ткань
пижам прилипнуть к коже. Безмятежный монотонный шум разбивающихся волн
прерывается их бурным всплеском, когда они погружаются под поверхность.
Нориаки выдувает воздух из носа, чтобы создать пузырьки под водой. Когда
Джотаро отпускает его, он руками выталкивает мужчину наверх. Его уши гудят
от белого шума под ватерлинией, его ноги пинают песок, заставляя его
вздыматься вверх и блестеть.

Он отбрасывает мокрые волосы с лица и, задыхаясь, выныривает наружу.

Холодная влага на удивление приятна, если опустить её внезапность. Он по
грудь в воде, его раскачивает прерывистый ритм волн. Фигура Джотаро
скользит по воде, ловкие гребки уводят его всё дальше от Нориаки и к
горизонту.

Нориаки бросается вслед за ним, хватая его за талию в отместку за шалости.

Волна обрушивается ему в лицо, прежде чем он успевает опуститься, заставляя
его выдыхать воду из носа. Жжение становится несущественным, когда
Джотаро разворачивается, его руки прижимают бёдра Нориаки к его паху. Он
вытаскивает их обоих на берег, его ступни зарываются в песок под их весом,
когда ноги юноши обхватывают его тело.

— Какого хрена? — Нориаки судорожно вздыхает, вытирая глаза от солёного

раствора, хотя с мокрыми руками это действие относительно бесплодно. Однако
он не может скрыть восторга в своём голосе, пока Джотаро с такой лёгкостью
поддерживает его тело скрещенными на бёдрах руками. Капли падают с их
пижам, снова теряясь в бесконечной толще океана.

— Ты говорил, что хочешь поплавать, — подшучивает Джотаро, влажные чёрные

182/236
волосы сверкают голубыми бликами утреннего солнца.

Нориаки закатывает глаза, обнимая его предплечьями за шею. Джотаро

подводит их к берегу, расплескивая воду на своём пути ногами. Нориаки
утыкается носом в сырую ткань его спальной рубашки, наблюдая за белой
пеной, поднимающейся с каждым шагом.

— Ты сварил кофе, — бормочет мужчина в мокрые волосы, заставляя юношу

улыбнуться.

— Угу, — кивает Нориаки. — Я приготовил и панкейки тоже. Я ждал, пока ты

проснёшься.

При упоминании о панкейках Джотаро внезапно ускоряется, Нориаки смеётся

над его слишком очевидным воодушевлением. Тепло ярких лучей солнца и тела
мужчины согревает его, смягчая холод океанских вод, чтобы уступить место
сиянию, исходящему или от жары, или ликования внутри его груди.

— Лодка? — размышляет Нориаки, скользя пальцем по красной линии, которую

Джотаро отметил на бумажной карте, лежащей у него на коленях.

Джотаро кивает навстречу ветру, проезжая мимо пальмовых деревьев в

направлении на север. Нориаки прослеживает обведённую карандашом область
у восточного побережья, всего в нескольких милях от того места, где
пришвартована лодка Джотаро. Зелёные в полоску плавки резко выделяются на
фоне бежевого салона автомобиля.
Они едут довольно долго, хотя Нориаки слишком занят окружающим, чтобы
сосредоточиться на проходящем времени.

Из телефона в кармане Джотаро раздаётся мелодия звонка. Он передаёт его

Нориаки, бегло пробежавшись глазами по экрану.

— Отклони. Он всё равно ни черта не услышит, — говорит Джотаро, передавая

жужжащее устройство в руку парня. Его взгляд задерживается на имени
звонящего, с которым он не знаком, и делает, как просят, проводя пальцем
вправо.

— Так как ты относишься к тому, чтобы увидеть аллигаторов? После лодки, —

спрашивает мужчина сквозь шум ветра, солнцезащитные очки скрывают любой
взгляд, который он посылает в сторону Нориаки.

— Типа, живых? — нерешительно спрашивает он.

Джотаро усмехается. — Да, живых. Сейчас брачный сезон, так что они будут
активны.

Нориаки настроен скептически. Когда он затрудняется в принятии решения,

Джотаро подбадривает его.

— С тобой всё будет в порядке, я обещаю.

Нориаки пожимает плечами. К чёрту, почему бы и нет?

183/236
— Тогда, конечно.

Джотаро внутренне сияет о того, насколько, должно быть, Нориаки доверяет

ему. Он не только удостоил его чести сопровождать его до дома,
расположенного в двух тысячах милях от его родных мест, но и полностью
доверил ему руководство в осмотре достопримечательностей. Есть что-то
чрезвычайно заманчивое в наблюдении за тем, как Нориаки переживает то, к
чему он слишком привык; это напомнило ему о его первых впечатлениях во
Флориде. Он вылетел из Японии самым ранним рейсом, не заботясь о том, куда
он направляется, собрав достаточное количество вещей, чтобы жить дальше, и
выяснив всё остальное по дороге. Искрящиеся глаза и нежные улыбки мальчика
с каждым открытием покоряют и льстят ему, его доверие вознаграждается
бурным опытом. Если он смог убедить его сесть в лодку в водах, кишащих
аллигаторами, то он задаётся вопросом, на что ещё он смог бы его побудить.

Возможности будоражат его.

— Вот мы и на месте.

Нориаки пристально смотрит на шлюпку, которая бьётся волнами о причал,

потрёпанную и, видимо, часто используемую под солнцем Флориды. Это едва ли
можно назвать лодкой с её размерами и отсутствием парусов, несмотря уже на
зелёные водоросли, подкрашивающие её борта.

— Довольно мило, — говорит он, скрывая свои истинные чувства за маской

уважения к Джотаро.

— Ну не красавица ли? — хвастается Джотаро, уперев руки в бока. Нориаки

сохраняет ясность в глазах с опаской, скрывающейся за ней.

— Как она… плавает? — осторожно спрашивает он, не совсем понимая, почему

на лодке какая-то женщина, но будь что будет.

Джотаро подавляет смех в глубине горла, его бесстрастное лицо сейчас очень
кстати.

— Ты погребёшь, — он сжимает губы в прямую линию, краем глаза наблюдая за

реакцией Нориаки. Он такой вежливый, сохраняет лёгкое и нейтральное
выражение.

— Хорошо, — парень, похоже, действительно искренне принимает реальность,

которую Джотаро вырисовывает для него. — Тебе придётся научить меня, как
это делать.

Тогда Джотаро больше не в состоянии сдерживать смех. Он сжимает шею

Нориаки сзади, его ладонь скользит от пота, выступающего от непомерного
солнечного света. — Ты такой доверчивый.

Нориаки краснеет, поднимая глаза на мужчину, его брови хмурятся, когда он

взвешивает ситуацию. Джотаро ведёт его дальше по пирсу, поглаживая его
спину рукой. Это первый раз, когда Джотаро так обманул его; Нориаки
понимает, что с тех пор, как он встретил его, воспринимал все сказанные им
слова как библейские, юмор этого человека обычно всегда сухой и сочится
184/236
остроумием.

— Отвали, — огрызается он, чувствуя себя глупо и посмеиваясь над странным

ощущением от того, что его разыграл сам Джотаро.

Тот ухмыляется в ответ.

— Хорошо, сейчас я не шучу, — уверяет Джотаро, останавливаясь, прежде чем

схватиться за кожух белой яхты[3], которая, должно быть, была около сорока
футов[4] длиной и возвышалась над другими лодками у причала. Он протягивает
руку, чтобы отпереть дверцу, открывающуюся внутрь.

— Это? — Нориаки таращится на белоснежную громадину, пока Джотаро

забирается на борт одним лёгким движением благодаря многим годам практики.
Он окидывает взглядом пару футов расстояния между причалом и лодкой, где
проглядывают синеватые пики волн, бьющихся о корпус.

— Ага, — кричит Джотаро, похлопывая по твёрдому боку, и металлический стук

эхом доносится до Нориаки. Он мельком замечает имя, красующееся на корме, и
задаётся вопросом, что оно означает. «Star Platinum» кажется странным
названием для чего угодно, но особенно для судна.

— Хочешь подняться?

Нориаки может только стиснуть челюсти в промежутке между причалом и

проходом в лодку. Когда он снова поднимает глаза, Джотаро протягивает ему
руку, другой опираясь на перекладину.

Он изо всех сил сжимает его ладонь. — Ты должен сделать это быстро, —
советуют Джотаро, когда Нориаки отступает на шаг назад. Он бросается вперёд
с уверенностью, которую обеспечивает ему сильная рука, задерживая дыхание,
когда приземляется на палубу. Она раскачивается от внезапно обрушившегося
на неё веса, соединённая с доком верёвочными тросами, которые слишком
сильно препятствуют её движению. Нориаки благодарен; он не ожидал, что
самая нервная часть его первой поездки на яхте будет заключаться в том, чтобы
просто подняться на борт. Джотаро захлопывает за собой дверцу, запирая её на
одном уровне с планширем.

Расслабляясь, он окидывает взглядом простор судна перед собой. Джотаро

похлопывает его по спине, прежде чем подобраться к консоли управления,
обрамлённой голубым стеклом и увенчанной чем-то вроде кресла, с большими
устремлёнными в небо антеннами, торчащими по бокам. Нориаки переводит
дыхание, прислоняясь к нагретой металлической кромке борта.

Джотаро жестом приглашает его подойти, его черты вырисовываются за

стеклом. Он храбро шагает к нему, размеры лодки придают ему равновесия.
Обойдя стеклянный корпус и оказавшись в консоли, он встречается с видов двух
экранов и ряда кнопок и рычажков, о назначениях которых он даже не может
догадываться. В действительности он узнаёт только рулевое колесо, на котором
покоятся пальцы Джотаро, хромированное и блестящее.

— Что ты думаешь? — спрашивает мужчина, неподдельно интересуясь реакцией

мальчика. Выражение его лица омрачено тревогой и беспокойством, которые он
надеялся со временем развеять.
185/236
— Это невероятно. Правда, — отвечает Нориаки, изучая панель управления. Его
слова кажутся никчёмными в сравнении с огромной массой яхты.

— Хочешь запустить её? — Джотаро улыбается. — Это даже лучше, чем машина.

Огонёк в глазах Нориаки, когда тот взволнованно кивает, вызывает трепет в

животе Джотаро. Он проходит мимо него к переборкам штирборта, где
открывает вращающуюся крышку, за которой видна электрическая панель. Он
проводит три клавиши на их места, прежде чем направить юношу перед собой, у
консоли достаточно место для них обоих, но Джотаро упирается своим пахом в
чужую поясницу.

— Поверни вон ту, — намекает он, указывая на маленькую чёрную ручку слева.
— Хорошо, теперь эту.

— Нажми кнопку на рычаге, затем толкай его вперёд, пока не почувствуешь

сопротивление. Раскачай немного. Хорошо, теперь поверни этот ключ.

Как только он делает это, вокруг них раздаётся гудящий звук. Он имитирует гул
ветра, который проносится мимо ушей, когда они едут с опущенным верхом на
кабриолете.

— Отлично, поверни этот ключ.

Двигатели позади них начинают шипеть. — Продолжай пытаться, это займёт

пару секунд. Я давненько не вынимал его. Надави на рычаг сильнее.

Внезапно они оживают с рёвом, заставляя Нориаки прижаться спиной к груди

Джотаро, который подаётся вперёд, чтобы оттянуть рычаг в начальное
положение, ослабляя звук активации и превращая шум двигателей в мягкий гул.

Нориаки смеётся, чувствуя, как дрожат три двигателя в корме у него под
ногами. Джотаро растворяется в этом звуке, красные волосы щекочут его щёку.
Он выскальзывает из-за спины юноши, направляясь к краю, чтобы отвязать нос
от причала. Лодка слегка отклоняется, когда Нориаки закрывает панель,
наблюдая, как Джотаро осторожно перемещается по палубе к центральной
консоли.

— Ты можешь сделать мне одолжение? — мужчина окликает его. Он кивает в

ответ. — Разберись с кормовым канатом.

Нориаки уставляет притупленный взгляд на белые поля фуражки Джотаро,

когда тот садится за штурвал.

— Отвяжи верёвку с другой стороны причала, — с усмешкой повторяет он.

Нориаки замечает бежевый канат, который удерживает заднюю часть судна,

соединённый с креплением на другой стороне. Он повторяет движения, которые
наблюдал у Джотаро, стараясь не обращать внимания на расстояние между ним
и причалом.

Высвобожденная яхта отплывает в сторону. Нориаки удивлён тем, насколько

устойчиво он способен сохранять равновесие при движении. Он смотрит, как
186/236
Джотаро поворачивает штурвал за рукоятку, оглядываясь на корму, когда поток
волн толкает судно вперёд. Нориаки случайно опирается на хромированную
сцепку, которая падает на палубу под его воздействием. Он вздрагивает,
надеясь, что Джотаро этого не увидел. Должно быть, всё в порядке, думает он,
учитывая, что там не сработала сигнализация или что-то в этом роде. Он спешит
к консоли, слыша только рёв двигателей позади себя.

— Готов? — спрашивает капитан, когда Нориаки приближается и заходит

внутрь. Он только кивает. Джотаро размышляет над спокойствием мальчика; это
никогда не означало ничего хорошего. Он должен быть либо встревожен, либо
напуган, либо смущён, чтобы лишиться дара речи. Какое-нибудь потрясение
должно вывести его из этого состояния. — Тогда уйди отсюда, иди посиди на
палубе. Понаблюдай за мной.

Нориаки, кажется, не решается сделать это, но ему приходится, ветер треплет

его футболку, когда он шагает вдоль лодки. Он находит место в углу палубы и
удобно устраивается там. Джотаро восхищается профилем мальчика,
фокусируясь на горизонте, его торс превращается лишь в солнечный свет.

Нориаки морщится от внезапного порыва ветра, когда лодка резко срывается с

места, красные волосы развеваются за спиной от нарастающей скорости.
Джотаро замечает его руку, сжатую в кулаке на колене. Он замедляет ход,
мерно погружая их в метания и вздымания атлантических волн.

Капитан бросает быстрый взгляд на экраны перед собой, делая плавный поворот
по направлению их курса. Нориаки приподнимается на коленях, упираясь
локтями на край яхты, когда океанские брызги бьются о борт. Джотаро может
интерпретировать эту позу только как возбуждение, так как он не может видеть
лица мальчика.

Он воспринимает это как сигнал к ускорению. Он знает, как быстро она может
идти по испытаниям её возможностей много лет назад. Доведя её примерно до
половины пути от максимума, он стабилизирует качку щелчком переключателя.

— Хэй, — зовёт мужчина, высовываясь из-за консоли, чтобы привлечь внимание

Нориаки. Улыбка, которую он получает в ответ, ощущается самой большой
благодарностью, которую он когда-либо получал. — Хочешь подняться наверх?

Брови юноши в замешательстве сходятся на переносице, а улыбка начинает

угасать. Джотаро поднимает палец вверх, указывая на верхнюю платформу над
консолью. «Ну, там есть кресло», — думает Нориаки. Он бросается к нему, явно
соглашаясь на заманчивое предложение, фиалковые глаза блистают от
предвкушения и беспощадного солнца.

Джотаро протягивает руку к крышке на потолке консоли, откидывая её, чтобы

раскрыть вид на аквамариновые небеса. Он постукивает по белой лестнице
сбоку, ведущей к отверстию. Нориаки понимает намёк и спешит взобраться по
ней, протискиваясь в проём. Джотаро забавляется тем, как неуклюже двигаются
конечности мальчика, когда исчезают наверху, осторожно, поскольку тот
держит свой центр тяжести близко к очертаниям лодки.

— Срань господня, — смеётся парень, хватаясь за перекладину, чтобы скорее

устроиться на сиденье, соблазнённый хромированным колесом и джойстиком
перед ним. Он чувствует себя капитаном, хотя просто сидит сложа руки, чтобы
187/236
случаем не прикоснуться к нему. Джотаро замечает его хихиканье и
размышления, задаваясь вопросом, знает ли Нориаки, что он может слышать,
как тот разговаривает сам с собой.

Нориаки наблюдает, как береговая линия исчезает за голубыми водами. Он

чувствует отголоски ужаса за слезами, выступающими на глазах, сочетание
высоты и скорости учащает его дыхание и пульс. Это легко омрачается нервной
дрожью, адреналином, который не позволяет ему отвести взгляда с горизонта и
заставляет вжиматься всем телом в сиденье, до побеления костяшек сжимая
подлокотники по обеим сторонам.
Джотаро что-то кричит ему, но он не слышит. Он не решается подойти ближе к
спуску; на самом деле, он вообще не решается двигаться. К счастью, в этом
отпадает необходимость, так как Джотаро заглядывает к нему сам, балансируя
на лестнице.

Он не может удержаться от смешка при видео ошеломлённого лица Нориаки в

сочетании с его позой, впечатавшегося в сидение. Он забирается наверх.

— Ты можешь спуститься обратно, если хочешь, — улыбается Джотаро, лацканы

его жакета развеваются на ветру.

— Кто управляет лодкой? — вместо ответа на вопрос растерянно спрашивает

Нориаки, морганием стараясь защититься от резкого порыва ветра.

Джотаро изображает панику, глядя вниз на консоль. Брови Нориаки хмурятся, и

его дыхание прерывается, пока тот не заменяет своё испуганное выражение
знакомой добротой. — Автопилот.

Нориаки закатывает глаза. Как будто он и так не был напуган. Однако он

доверяет Джотаро; тот не пригласил бы его сюда, если бы не верил, что он
справится с этим. — Я останусь здесь, наверху, отсюда открывается отличный
вид.

Джотаро бросает на него короткий взгляд, без лишних слов принимая его
желание. Мальчик кивает в ответ, широкая улыбка выглядит довольно странно в
сочетании с тревогой в его глазах.

— Хочешь ускориться? — деловито спрашивает Джотаро.

— Эта штука может идти ещё быстрее? — нервно усмехается Нориаки.

Спустившись вниз по лестнице обратно к основной консоли, Джотаро

выкручивает ускорение. Нориаки поджимает пальцы ног в сандалиях, когда
яхта устремляется к горизонту, носом разрывая водную гладь. Они, должно
быть, двигаются со скоростью не менее сорока пяти миль в час, думает Нориаки,
с легкостью наблюдая за пенящимися по сторонам волнами. Он щурится от
порывов ветра, его улыбка превращается в озабоченную гримасу.
Головокружение и ужас скребутся о его затылок, прокладывая себе путь через
его сознание.

Джотаро вздрагивает от шума сверху, глухого удара и чего-то походящего на

визг. Он отпускает газ, внимательно прислушиваясь к тому, как стихает шум
двигателя. Никаких звуков больше не поступает, но что-то внутри подсказывает
ему, что что-то не так. Вернув лодку на медленный автопилот, он поднимается к
188/236
верхней консоли, тяжелые стуки отмечают каждый его шаг по лестнице.

Нориаки осел на пол, прижимая колени к груди и спрятав лицо в ладонях.

Джотаро ногой отталкивается от ступеньки, с шумом влетая в открытый люк и
устремляясь к сиденью, когда лодка становится не быстрее, чем дрейфующий
поплавок.

— Нориаки, хэй, — его сильные руки обхватывают плечи юноши, большими

пальцами потирая акромион. Худая спина покачивается под его хваткой,
судорожные вдохи молятся наполнить лёгкие. Бледное лицо выглядывает из-за
ладоней в сторону обеспокоенного выражения Джотаро, ледяная голубизна его
глаз соответствует небу позади него. Влага пятнает его, слёзы струйками
стекают по белизне солнцезащитного крема.

Джотаро усаживает Нориаки на кресло, прижимая его к груди, пока он

калачиком сворачивается под его руками. Подушечками пальцев он расчёсывает
красноватые пряди, его молчание вместе с дрожью тела сбивали с толку.

— Мне жаль, — шепчет он в тёплые волосы, согретые солнцем над ними.

Ему действительно было жаль. Очевидно, для Какёина это было слишком
сильной стимуляцией. Ему не следовало так сильно расширять границы, зная
его низкий порог тревожности. Всё, на что он мог сейчас надеяться, это на то,
что он не разрушил полностью доверие возлюбленного к нему. Он вспомнил
свою шутку с автопилотом и испуганный взгляд в фиолетовых глазах; в груди
потяжелело от осознания своей глупости. Он просто хотел хорошо провести с
ним время. Нориаки полюбил машину, почему бы тогда ему не понравилась
яхта?

Парень успокаивается в объятиях Джотаро, нежные поглаживания по его спине

помогают ему дышать ровно. Он смотрит на колени перед собой, смаргивая
слёзы, о которых даже не подозревал. Несмотря на небольшое покачивание
лодки, он держится стойко в такт дыханию мужчины.

— Мне правда очень жаль, — повторяет Джотаро, серьёзность в его голосе

уносится криками чаек над их головами.

Нориаки кивает в его плечо, неспешно вытягивая ноги на чужих бёдрах.

Джотаро обхватывает его колено ладонью, обнажённая кожа перегрета
испепеляющим светом. Тихий и кроткий голос доносится из-под его подбородка.

— Всё в порядке. Это моя вина.

В каком, блять, месте? Каким образом это может быть его виной? Он
отрицательно качает головой, зарываясь носом в волосы, проглатывая ругань по
поводу склонности мальчика принимать на себя все удары, за которые он не
несёт ответственности. Он на мгновение задумывается, над тем, что следует
ему ответить, чувствуя, как расслабляются мышцы Нориаки.

— Нет, это не так. Вставай, давай спустимся обратно.

Нориаки снова кивает, силы возвращаются к его ногами при радости от мысли о
возвращении на нижнюю палубу. Джотаро похлопывает его по спине, прежде
чем мягко оттолкнуть от себя, первым спускаясь по лестнице и протягивая одну
189/236
руку, чтобы помочь спутнику с тем же. Они пробираются к центральной консоли,
Джотаро придерживает Нориаки поближе к себе, пока они устраиваются там на
сиденьях.

— Извини, — произносит юноша, упираясь локтями в колени.

— За что? — спрашивает Джотаро с искренним замешательством.

— Иногда я становлюсь таким взвинченным. Я должен просто успокаивать себя,

но…

Джотаро крепко сжимает его плечо. — В первую очередь, это моя вина, что ты
расстроился. Я сделал это.

Нориаки смущён, и мысли о том, кого винить, не покидают его голову. Джотаро
проклинает свою неспособность выказать что-то более характерное для того,
насколько виноватым он себя чувствует. Вместо этого они разделяют
понимающую тишину с покачиванием волн.

— Мы можем вернуться, — предлагает мужчина, обдумав некоторые варианты.

— Нет! Нет… Я хочу продолжить, — восклицает Нориаки, поворачиваясь, чтобы

подтвердить искренность своих слов перед Джотаро. Тот видит это, но не
уверен, хочет ли он этого ради него или ради себя самого. — Я в порядке. Я
просто останусь здесь, внизу.

— Мы пойдём медленно, — Джотаро кивает в ответ на его убеждение. — Я

обещаю.

Джотаро, обещающий ему что-то, всегда вызывал улыбку на лице. Для Джотаро
она — надежда на то, что он сберёг его доверие.

— Ты можешь спуститься в каюту, если хочешь, — он расслабляется, видя

обычное выражение беззаботности на лице любовника.

— Что там внизу? — спрашивает Нориаки, в кои-то веки высказывая своё

беспокойство. Возможно, он почувствовал необходимость быть более
напористым, вместо того, чтобы слепо следовать за Джотаро, куда бы тот его ни
повёл.

— Там есть кровать, ванная, микроволновая печь… — пока Джотаро перечисляет

обстановку, Нориаки явно забавляется от всех этих удобств.

— Также там намного устойчивее, чем на палубе.

Нориаки на секунду обдумывает предложение, но отказывается. Открытое море,

по-видимому, зовёт его. — Могу я вернуться на нос?

— Джотаро пожимает плечами. — Если там тебе будет нормально, конечно. Там
есть несколько мест и позади.

Нориаки широко ухмыляется, его тон приобретает нотки озорства, — Думаешь, я

не справлюсь с этим?

190/236
— Я не знаю, с чем ты можешь справиться.

Попытка подстрекнуть мужчину терпит неудачу из-за дремучести Джотаро и его

беспокойства за благополучие спутника. Нориаки успокаивает его нежным
поцелуем в губы, едва давая ему достаточно времени, чтобы ответить на него
всерьёз, прежде чем уйти.

— Нет, ты прекрасно знаешь.

Джотаро протягивает пару очков для плавания Нориаки, обхватывая пальцами

их объемный каркас. Парень сбрасывает свою футболку на коричневое сиденье в
передней части лодки и забирает маску из его рук.

Пока Джотаро роется в отсеке для хранения вещей, он изучает очки-маску в

своих руках. Лодка остаётся на месте при помощи якоря, спокойные воды
приветливо плещутся под обрывом корпуса судна.

Джотаро бросает на палубу спущенный спасательный жилет. Нориаки

благодарит его за это, мысль о том, чтобы оказаться в открытом океане без
посторонней помощи, довольно пугает. Он набрасывает его на плечи, застегивая
все крепления.

Через мгновение мужчина снова возвращается из кабины со своими вещами.

Нориаки усмехается при виде его обнажённой груди, прикрытой голубым
халатом, имитирующим его собственный. Он выглядит уморительно маленьким
на его теле.

— Наверное, мне следовало вытащить тебя поплавать ещё до поездки, —

замечает Джотаро, пересекая ширину яхты. — Если у тебя всё будет хорошо, мы
сможем избавиться от жилетов.

Нориаки не упоминает, что эта концепция приводит его в ужас. Хотя, вероятно,
он должен.

Джотаро покачивает двумя трубками для дыхания на кончиках пальцев,

передавая одну из них Нориаки. — Если ты захочешь остановиться, просто
плыви обратно к лодке. Нам надо будет немного проплыть вперёд, чтобы
добраться до рифа. Ты можешь держаться за это, — он указывает на
пластиковое крепление на его собственном жилете, — если устанешь.

— Ты сможешь плыть вместе со мной? — с сомнением спрашивает Нориаки,

принимая трубку. Джотаро насмехается над этим вопросом.

— Конечно смогу, — уверяет он. — Доверься мне.

Нориаки молчит в ответ, каштановые ресницы отбрасывают тени на его щёки

под лучами послеполуденного солнца. Джотаро говорит что-то ещё, показывая
траекторию, уходящую вправо, но он не слушает. Его внимание возвращается,
когда Джотаро забирает трубку у него из рук и вставляет в резиновые ремешки
маски, которую он уже водрузил на свой лоб.

— Держи её между зубами вот так, — инструктирует капитан корабля, держа

мундштук перед губами. Нориаки открывает рот, чтобы с готовностью принять
191/236
его, корректируя положения губ вокруг пластика, пока Джотаро помещает его
изгиб между зубами. Он выпускает струю воздуха ему в лицо, чтобы вместить
выпуклость пластика за губами.
Нориаки выплёвывает это в ответ на насмешку, слегка оскорблённый.

— Прости, — усмехается Джотаро, зная, что совсем не сожалеет. — Ты такой

милый.

Милый?

Нориаки отходит от него, чтобы развернуться лицом к воде, набегающей на

корпус из-за открытой Джотаро дверцы. Он смотрит на лестницу, ведущую в
глубину, его босые пальцы ступают по гладкой палубе.

— Насколько здесь глубоко? — спрашивает Нориаки, без труда избегая темы

очевидного комплимента.

— Ты не сможешь коснуться дна, — отвечает Джотаро, действительно желая

умолчать о факте того, что ближайшее место, которого могут коснуться ноги
примерно в двадцати метрах ниже. — Я покажу тебе, как плавать.

Нориаки понимающе кивает. Джотаро не утруждает себя лестницей, прыжком

заныривая в толщу воды, погружаясь в неё, прежде чем жилет вернёт его снова
на поверхность. Он протягивает руку к юноше, солёная вода капает с его
угольных прядей. Нориаки предпочитает более мягкий подход, аккуратно
спускаясь по ступеням лестницы, чтобы погрузиться в неожиданно холодную
воду. Он выравнивает движения с каждым своим шагом, нерешительно
опускаясь все ниже к порогу.

— Станет легче, если ты просто покончишь с этим, — наставляет Джотаро со

звоном в голосе, сдерживая дрожь, чтобы довести свою мысль до конца.

Нориаки сомневается в этом. Поэтому и не торопится.

Наконец, он обнаруживает, что полагается на жилет, поддерживающий его на

плаву, и поджимает под себя ноги. Он распрямляет грудь и наполняет ее
воздухом, отчего становится довольно легко держаться на глади воды. Джотаро
внимательно наблюдает за ним, слегка улыбаясь, когда тот обретает
равновесие.

— Я буду смотреть за тобой, попробуй взглянуть вниз. Продолжай дышать, —

подбадривает он, подплывая поближе к Нориаки, который удивляется тому,
насколько уверенно Джотаро держится на воде.

Он надевает маску на лицо и вставляет трубку в рот, уже чувствуя уколы

тревоги от ощущения, что он болтается посреди открытого океана. Тем не менее
он справляется с этим и задерживает дыхание, когда опускает лицо в воду.

Вот дерьмо.

Только глубокая тёмно-синяя бездна расстилается под ним. Солнце освещает

лишь первые несколько лазурных метров, а прямо за ними следует эта
бездонная пропасть. Он тяжело дышит ртом, потому что его нос заблокирован
маской, прежде чем высунуть голову из воды и издать громкий визг,
192/236
выплёвывая мундштук.

— Что? — спешно спрашивает Джотаро, подхватывая Нориаки под руку для

поддержки.

— Тут… глубоко, — юноша сглатывает. — Разве здесь нет акул?

— Не рядом с этим рифом, — успокаивает Джотаро. Нориаки действительно

удивительно ценит его силу, которая позволяет опираться на его
уравновешенность. — Если тебя беспокоит глубина, давай направимся к рифу.
Он ближе к поверхности.

Джотаро всё же решает не делиться информацией о том, что акулы регулярно

появляются в радиусе вокруг рифа. Это к лучшему. Во всяком случае, обычно
они не являются агрессивными. И для них пересекать риф в это время года было
бы почти неслыханно.

Нориаки кивает, хотя чувствует, как его бёдра покалывает от напряжения, пока
он старается удержаться на воде. Из-за Джотаро, на которого практически не
влияет покачивание волн, это кажется совсем лёгким, но Нориаки
перебрасывает вверх и вниз через них.

— Подожди, — Джотаро приостанавливается. — Сделай перерыв. Ты начинаешь

уставать.

Как он узнал?

— Я в порядке, — утверждает Нориаки, хотя прерывистое дыхание выдаёт его с

потрохами.

Джотаро качает головой. — Просто держись за лестницу и расслабь ноги.

Нориаки сводит брови вместе, снимая маску со своих глаз и надвигая её на лоб.
Он встречается с серьёзным взглядом Джотаро и желает заявить о своей
независимости, но сдерживает язык за зубами. Он хватается за перекладину
лестницы, замедляя гребки и позволяя океанскому течению нести его.

Джотаро присоединяется к нему. — Мы можем попробовать в другой раз, если

ты хочешь.

Нориаки чуть ли не закатывает глаза. Что с ним такое? После того как они
совершили специальное плавание, чтобы попасть сюда, он хочет вернуться? Для
чего?

— Нет, ДжоДжо. Риф звучит действительно красиво, — он заставляет себя

приподнять уголки губ, борясь со своим разочарованием.

Джотаро понимающе кивает. Он знает, что ведёт себя слишком покровительно,

но это кажется необходимым. Это, должно быть, ужасно для мальчика. И он
жалеет, что не дождался конца путешествия, чтобы сделать это, но Нориаки так
настаивал на том, что хочет увидеть риф.

Они выждали некоторый момент, Нориаки подавил желание лягнуться и

позволил своим ногам отдохнуть от солёной плавучести воды. — Теперь мы
можем двигаться дальше? — пробормотал он, чувствуя себя примерно так же
193/236
хорошо, как он планировал.

— Держись за меня, — строго потребовал Джотаро, тоном, который Нориаки

никогда не слышал за пределами кровати, когда тот приказывал ему
наклониться. Свойственная ему реакция — повиноваться, но он сдерживается.

— Мне это не нужно.

— Пожалуйста?

Нечасто Джотаро говорил таким голосом, и ещё реже его глаза отливали таким
унылым светом. Нориаки закрывает рот, поджимая губы, прежде чем коротко
кивнуть.

Он, не говоря ни слова, хватается за крепление, свисающее с жилета Джотаро.

Джотаро никак не выказывает своей признательности, когда подхватывает

Нориаки за руку, успешно выпрямляясь вместе с ним. Пальцы юноши
задерживаются на перекладине лестнице на мгновение, прежде чем
соскользнуть и позволить его телу и доверию удерживаться на плаву благодаря
постоянно поддерживающим объятиям мужчины.

— Держись ровно, дыши спокойно и старайся не двигаться, — серьёзно говорит

Джотаро. Это можно было бы расценить как жесткость, если бы Нориаки не знал
его так хорошо.

Он кивает ещё раз, прежде чем погрузить лицо в воду и широко распахнуть
глаза от открывшегося перед ним зрелища.

Через водную гладь лучи света озаряют огромное множество прохвостливых

рыб, снующих туда-сюда между кораллами всех возможных форм и размеров.
Некоторые, как вены, выступающие на полупрозрачной коже, широко
раскидывают в стороны свои покачивающиеся усики. Другие, луковицеобразные,
остаются непоколебимыми рядом с песчаной дюной, поднимающей риф к
атлантическому солнцу. Его взгляд зацепляется за особую, перламутрово-синюю
рыбу, единственную в своей яркой окраске. Он следит за её траекторией,
петляющей между морскими ежами и странного вида существами,
расселившихся на поверхности кораллов.

Нориаки похлопывает по плечу Джотаро; по крайней мере, он возбуждённо

протягивает руку из воды, чтобы наткнуться на массу мышц, которая должна
являться плечом мужчины. Он привлекает его внимание и указывает на
переливающуюся рыбу, прямо перед тем, как она исчезает в расщелине.
Джотаро делает характерно движение вверх перед глазами Нориаки, побуждая
его оторвать внимание от рифа и приподняться на поверхность.

Он вытаскивает мундштук изо рта, но его голос всё ещё звучит забавно из-за
зажатого носа. — Рыба-ангел.

Нориаки ухмыляется про себя и снова опускает лицо вниз. Глазами он

внимательно изучает изобилие живых созданий, зарисовывая их в своём
воображении и отмечая их силуэты и поведения.

194/236
Из-за перистого коралла фантастическая рыба, светящаяся неоново-голубыми
полосами на хвосте и голове, плывет ему навстречу. Она огромна; как он мог не
заметить её раньше? Звук его смеха из туннеля довольно странный, но для ушей
Джотаро это музыка. Жёлтое подбрюшье рыбы вспыхивает на солнце и всё, о
чём думает Нориаки, это то, как отобразить этот цвет на холсте.

Джотаро мысленно отмечает рыб, на которых восторженно указывает Нориаки,

без труда идентифицируя их. Похоже, его действительно сильно привлекают
яркие и быстрые пловцы, проворно проносящиеся через риф. Поэтому он
позволяет ему без препятствий дрейфовать от него, исследуя всё, что может
предложить удивительная океанская фауна.

Но вдруг что-то странное мелькает на периферии.

Он стремительно бросается к Нориаки, но в панике успевает всего лишь

уцепиться за пояс его плавок. В ответ юноша переводит удивлённый взгляд на
Джотаро, который настойчиво указывает на что-то слева от них. Мужчина
хватает Нориаки за запястье и притягивает к себе, несмотря на недопонимание
того, что их ждёт, с его стороны. Он прижимает указательный палец к губам,
напоминая, что нужно сохранять спокойствие. Это не помогает.

Джотаро упорно направляет взгляд Нориаки в одну точку, крепко сжимая его
запястье. Его давление начинает возмущать юношу, пока тот не замечает, к
чему Джотаро пытается привлечь его внимание.

Нет.

Нет, нет, только не это.

Теперь все мысли Нориаки вертятся вокруг характерного силуэта монолитного

спинного плавника. Джотаро сдерживает его судорожные движения, прижимая
его к себе, большими пальцами втирая круги в кожу. Он тяжело дышит через
трубку, другая его трясущаяся рука сжимает пальцы Джотаро, покоящиеся на
запястье.

Возможно, это зрелище не так волновало его, если бы оно не направлялось

прямиком к ним. Нориаки вскрикивает, изо всех сил вцепляясь в руку Джотаро.
Широкая ладонь опускается, чтобы погладить его по спине; Нориаки почти не
слышит глубокий, успокаивающий голос, говорящий, что всё будет хорошо. Но
если бы это не было правдой, Джотаро не стал бы делать этого, так ведь?

Акула, плывущая сквозь толщу воды с большим количеством пассажиров в виде

полосатых рыб, присосавшихся к её толстой коже, должно быть, не менее
девяти футов[5] в длину. Нориаки парализован, он держится на плаву лишь
благодаря жилету, так как его ноги просто не в состоянии пошевелиться.

Она медленно проплывает под ними, плавные движения длинного хвоста

отражают солнечный свет от своей гладкой серой поверхности, отливающей
синим оттенком воды. Кажется, она совершенно не замечает их присутствия,
следуя своей собственной миссии. Не моргая, глаза Нориаки опасливо следят за
огромной рыбой, он чувствует сухость, даже несмотря на то, что снаружи маска
окружена солёной водой. Вскоре акула продолжает свой путь за пределами
рифа, ныряя в глубину и скрываясь из виду. Нориаки шумно выпускает из лёгких
напряжённо сдерживаемый воздух, и хватка Джотаро на его запястье начинает
195/236
казаться раздражающей. Он со всплеском выныривает из воды, выплёвывает
мундштук и сбрасывает маску.

— Ты сказал, что здесь нет акул! — восклицает он сразу после того, Джотаро
поднимается из воды вслед за ним, поднимая маску на лоб. Он вырывает свою
руку из его пальцев; это первый раз, когда он делает что-то помимо таяния в его
прикосновениях.

— Обычно их нет, — смеётся мужчина, и Нориаки начинает злиться от этого

беспечного тона. — К счастью, это была рифовая акула. Не агрессивная.

Нориаки смотрит на него с недоумением. — Ты, блять, соврал мне!

Подобное обвинение заставляет Джотаро нахмурить брови. Его беззаботный тон

принимает более мрачный оттенок. — Им действительно несвойственно
находиться здесь. Особенно в это время года.

Нориаки не может решить, что он чувствует в этот момент сильнее — ярость,

панику или страх.

— Ты в океане. Акулы живут здесь. Я хотел, чтобы тебя не пугало это, —

продолжает Джотаро после недолгого молчания с чужой стороны. Он чувствует,
как Нориаки вцепляется в крепление на его жилете, его вес заставляет обоих
покачиваться в воде.

— Вытащи меня отсюда к чёртовой матери, — резко командует Какёин с

истеричной ноткой в голосе, стараясь проигнорировать разочарование от слов
Джотаро. Конечно, он знает, что здесь, блять, живут акулы, вот почему он в
первую очередь спросил об этом. Снисходительный ублюдок.

В молчании они возвращаются обратно к лодке, тишина между ними лишь

отмечается плеском воды об их тела.

Во время неловкой поездки обратно к причалу Джотаро сражается со своими

демонами, пока Какёин прячется в каюте, позволяя себе наконец вздохнуть
полной грудью, растянувшись на мягкой кровати.

Нориаки слышит, как Джотаро отвечает на телефонный звонок, сидя на заднем

крыльце и наблюдая, как солнце скатывается к горизонту.

— Не сегодня, может быть, завтра. Посмотрим.

Он прикусывает губу. Голос Джотаро приглушённо доносится из гостиной, но

воздействие его слов от этого не смягчается.

— Я облажался.

Веки Нориаки тяжело опускаются.

— Я не знаю. Я сообщу тебе. Извини.

Если судить по дальнейшему молчанию, телефонный разговор завершён.

196/236
С течением времени Нориаки начал чувствовать, как давящее чувство вины
сковывает его изнутри. После всего, что сделал Джотаро, чтобы показать ему
красоты рифа и то, как терпелив он с ним был…

Он вёл себя как обнаглевший мальчишка.

В тот момент такая реакция казалась единственным правильным вариантом. Он

почувствовал себя лёгкой добычей, и словно его чувства ничего не значили.
Однако это было лишь чушью, и потребовалось время между тогда и сейчас,
чтобы осознать это.

Джотаро уважал потребность Нориаки в личном пространстве, хоть и ловил себя

на том, что украдкой поглядывает в сторону распахнутой стеклянной двери,
ведущей на террасу. Янтарное сияние заката отбрасывает тёплый свет на
фигуру юноши, откинувшуюся на шезлонге с подогнутыми коленями. Он не
знает, как подступиться к этой ситуации, в основном потому, что не может
понять, почему Нориаки так расстроен. Он не солгал; очевидно, он не мог знать,
что там появится акула. На самом деле он даже был уверен, что такое не
произойдет. Это ведь не его вина, что рыба следовала по своему собственному
пути. И кроме того, это был неопасный вид.

Но эти убеждения не помогают ему побороть безусловное чувство вины. Мысль о

том, что Нориаки по какой бы то ни было причине, стал доверять ему меньше,
беспокоила всё его сознание, даже если это было нерационально. Он
размышляет, с чего можно было бы начать разговор; прошло не меньше часа с
тех пор, как они вернулись домой, и поэтому он решил, что должен разрешить
это до наступления ночи. Джотаро предавался внутренним размышлениям, пока
Нориаки неожиданно не сделал первый шаг. Он поднялся со своего места и
закрыл за собой дверь, приближаясь к мужчине, но избегая его взгляда.

Он заранее спланировал то, что собирается сказать. Он повторял это в своей

голове снова и снова. У него всё было приколочено к конкретной формулировке,
точным словами и тону.

Вместо того чтобы последовать своему связному сценарию, в тот момент, когда
он разрешает себе заглянуть в голубизну глаз Джотаро, слова будто
самостоятельно начинают срываться с его губ.

— Мне очень жаль. Я знаю, я веду себя как идиот. Я просто не знал, что делать,
я… Блять, я действительно ценю всё это. Дом, одежду, яхту и всё остальное, я
даже не знаю, как выразить, насколько всё это потрясающе. Поэтому мне жаль,
я всё испортил… Я… — он замолкает. Джотаро даёт ему время на продолжение,
если оно ему нужно. Но это всё.

— Ты ничего не испортил.

Нориаки не двигается и без слов смотрит на Джотаро, ожидая объяснений. Он

поглощён спокойным и собранным выражением его лица, напоминающий тот
профессиональный вид, который он принимает в университете. Когда тот
похлопывает по диванной подушке рядом с собой в качестве приглашения,
Нориаки принимает его.

— Я хочу, чтобы ты был честен со мной, — говорит мужчина, надеясь, что это
звучит не слишком устрашающе. — Тебе вообще понравилось сегодня?
197/236
На мгновение фиолетовые глаза расширяются. — Конечно, понравилось.
Клянусь, это было просто замечательно. Всё, что ты делаешь, просто
невероятно. Я не понимаю, почему ты тратишь это время на меня, но…

— Нориаки.

Он делает паузу.

Джотаро убирает малиновую прядь волос с его лица, заправляя её за ухо, чтобы
лучше рассмотреть лицо напротив. Он видит тревогу в глазах и напряжение в
плечах юноши и возмущается этим.

— Что именно ты не понимаешь? Разве это не то, чего ты хотел? Ты потратил

недели, играя в моих интересах, заставляя меня влюбиться в тебя, и теперь ты
не понимаешь, почему я так вкладываюсь? — Джотаро не может не быть
откровенно грубоватым.

— Ну… — Нориаки обдумывает его слова, — я, на самом деле… не ожидал, что

это сработает.

Джотаро прищуривается, его рука ложится на плечо Нориаки. Он благодарен за

тепло прикосновения. — Почему нет? Ты даже сказал, что любишь меня.

Юноша расправляет плечи, преодолевая давление тяжёлой руки. — Я люблю.

Джотаро приближается к лицу Нориаки, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на

его щеке, вызывая улыбку, перекрывающую меланхоличное выражение. Когда
Какёин впервые признался ему, он сам был сбит с толку тем, почему же он
увидел в нём что-то. Он полагал, что его влечение к Нориаки, по сути, не
должно требовать объяснений; такой отважный молодой человек, как он,
заставил бы любого мужчину снова почувствовать себя окрылённым.

— Как насчёт того, чтобы перестать беспокоиться о том, почему, и просто… —

Джотаро не знает, как закончить предложение. В этом он не специалист.

Нориаки кивает, невзирая на отсутствие подробностей.

— Извини, что я… — Джотаро почти безрезультатно разбирает слова, — надавил

на это сегодня.

Нориаки качает головой, поджав губы. — Мне не следовало кричать на тебя.

— Ты был напуган. По понятным причинам. Завтра будет лучше.

— А что насчёт аллигаторов?

Джотаро вскидывает брови. — После всего этого ты всё ещё хочешь туда
поехать?

Нориаки снова пожимает плечами. — Звучит забавно.

— Они знакомы с людьми, они точно будут дружелюбны, — говорит он. — Но я

думал сначала отвезти тебя в другое место.
198/236
Нориаки кладёт ладонь на бедро Джотаро, его пытливый взгляд побуждает
продолжать.

— Что ты думаешь о посещении Переса? Это музей искусства в Майами, —

спрашивает он, наслаждаясь приятным тонусом, который обретает разговор.
Просто хочется надеяться, что Нориаки больше не злится на него.

Юноша одаривает его любезной улыбкой, прижимаясь к массивной груди. —

Какого рода искусства?

— Блять, если бы я знал, — усмехается он. Нориаки прыскает смехом в ответ, и

Джотаро внезапно чувствует себя неловко от этого восклицания. Это самое
искреннее выражение среднего Запада.

— Тогда без разницы, — отмахивается парень, скрещивая ноги. — На самом деле

это не имеет значения. Я уверен, там здорово, если ты знаешь о нём.

Джотаро не сомневается в том, что это комплимент, но не может понять, что

именно он восхваляет.

Нориаки действительно всё равно, какие объекты искусства находятся в этом

музее, он просто рад провести больше времени с Джотаро; в частности до тех
пор, пока снова не выставит себя полным ёбаным дураком.

199/236
Глава 13. Доверие - День Третий

День Третий: Воскресенье

Нориаки находил больше радости в наблюдении за реакцией Джотаро на

довольно претенциозные экспозиции, чем за самими предметами искусства. Он,
конечно, изо всех сил старался выглядеть воодушевлённым, возможно, даже
серьёзным и задумчивым, чтобы соответствовать всем окружающим. И ему на
самом деле искренне нравится сад скульптур, особенно в такую хорошую
погоду.

Джотаро всматривается в iPad, который Нориаки держит перед ними, в странной

формы голубые щупальца, извивающиеся на изображении, которое камера
фиксирует в реальном времени.

— Что это вообще должно означать? — спрашивает он, пока цифровое существо
прокладывает свой путь через архитектуру.

— Имеются в виду инвазивные виды[6], — просто заявляет Нориаки. — Для

художника мы тоже инвазивный вид.

Джотаро чуть ли не закатывает глаза, но сдерживает это при себе ради

мальчика. Должно быть, он что-то упускает.

По крайней мере, ему есть на что посмотреть, официальная одежда Нориаки

гораздо более привлекательна для него визуально, чем любая мания величия,
которую демонстрируют эти художники. Этот наряд выглядит намного лучше
при свете дня, чем при тусклом освещении его квартиры, перед полётом в
четыре утра.

— Ты хочешь посмотреть на что-нибудь ещё? — спрашивает Джотаро, когда

Нориаки выключает планшет и с улыбкой возвращает его смотрителю.

— Мы посмотрели почти всё. Мне бы не хотелось мучить тебя ещё одним

обходом.

Джотаро усмехается, засовывая руки в карманы жакета. Нориаки улавливает

все тонкости языка тела мужчины, даже если тот старательно старается скрыть
их за беззаботностью.

— Мне не трудно, — настаивает мужчина, прячась в тени козырька своей

фуражки. Яркие послеполуденные лучи солнца неумолимо опаляют всю округу;
к счастью, лёгкий ветерок, колышущий подол одежды, приносит временное
облегчение.

Нориаки качает головой. — Спасибо, — говорит он, хотя Джотаро не уверен,

благодарят его за предложение или за терпимость к музею. — Но нам уже пора
идти. За аллигаторами.

Джотаро хитро улыбается, пряча глаза, — Ты рад этому?

Малиновая чёлка подпрыгивает в воздухе, когда её обладатель через плечо

200/236
оглядывается на Джотаро, фиолетовые глаза прищурены из-за солнца. —
Конечно. Кто был бы не рад увидеть аллигаторов?

Джотаро моргает. Он делает мысленную заметку в своей голове. Аллигаторы:

хорошо. Акулы: не хорошо.

По дороге домой, чтобы переодеться, он быстро звонит кому-то, кого Нориаки не

знает. Тон, с которым мужчина разговаривает со своим, должно быть, другом,
заставляет юношу ухмыльнуться.

Поездка до места назначения проходит в тишине. Даже изучая карту, на

которой Джотаро старательно пометил их путь, Нориаки не может не
чувствовать себя потерянным. Он думал, что дом Джотаро был отделен от
большого мира, но он бледнел на фоне глухомани, в которой они оказались.
Красный кабриолет, должно быть, выглядит ужасно глупо в этом неухоженном и
диком окружении.

Наконец, Джотаро сворачивает на грунтовую дорогу, едва выделяющуюся среди

обступивших её растений. Нориаки улавливает запах озера ещё до того, как оно
открывается его взору, характерный мускусный запах напоминает ему о
детстве, когда он возился в грязных водоёмах Миннесоты. Джотаро подъезжает
к поляне, пыль и грязь разлетаются в стороны от колёс, когда машина
останавливается.

Нориаки смотрит в сторону того, что можно описать только как лачугу,
возвышающуюся на небольшом холме и выглядящую почти заброшенной.
Джотаро без промедлений небрежно закрывает за собой красную дверцу, и
парень следует его примеру. Сандалии зарываются в каменистую почву.

— Выглядит не очень, но человек, которому принадлежит это место, куда

образованнее меня, — говорит мужчина, ведя Нориаки к холму. Тот ничего не
говорит в ответ, разглядывая невзрачную аэролодку, пришвартованную к
грязному пирсу на берегу озера.

Джотаро дважды стучит в деревянную дверь, сотрясая стены хижины ударами.

Нориаки продолжает осматривать местность, наблюдая за очень высокой и
худой птицей, сидящей на выступающей над поверхностью воды скале.

Подождав немного, Джотаро стучит ещё раз. Не получив никакого отклика, он

вздыхает и самостоятельно входит внутрь. Удивлённый вторжением парень,
сомневаясь, останавливается в проёме, когда Джотаро настежь распахивает
дверь.

— Доктор Браун! — зовёт он, половицы просто обставленной комнаты,

украшенной лишь диваном и старым телевизором, скрипят под его ногами.

— Куджо? — неизвестно откуда доносится голос, и глаза Нориаки расширяются.

— Не ждал нас? — подшучивает Джотаро, его голос чуть выше обычного.

Звуки шагов по лестнице эхом разносятся по маленькой комнате. Из-за угла

появляется долговязый мужчина с тёмными прилизанными кудрями, одетый в
выгоревшую на солнце холщовую рубашку на пуговицах и шорты-карго.
201/236
Он бы совсем не привлекал к себе внимания, если бы не маленький аллигатор,
которого тот баюкал на своих руках.

— Куджо! — восклицает он, с южным акцентом повторяя фамилию Джотаро. — А

я всё думал, когда ты наконец покажешься.

Нориаки, не отходя от своего удивления, смотрит, как Джотаро разводит руки в

стороны для короткого объятия, а из глубины груди Доктора Брауна доносится
сердечный смех. Кажется, его не беспокоит аллигатор, угрожающе оказавшийся
между ними.

Мужчина уверенно похлопывает Джотаро по спине, отстраняясь, чтобы

встретиться с ним глазами. Затем его взгляд скользит мимо чужого плеча,
останавливаясь на Нориаки, застенчиво застывшего в дверном проёме, отвлекая
его внимание от докторских степеней, на которых гордо красуется Университет
Миссисипи, висящих на стене.

— А это что за чёрт? — раздаётся его дружелюбный голос, Нориаки не знает, как
реагировать на очевидное потрясение, слышащееся в нём. Белизна его зубов за
широкой улыбкой резко контрастирует с насыщенно-тёмной кожей. — Кто это?

Какёин готовится согласиться с любым сценарием, который придумает Джотаро.

Он мог бы быть его племянником или научным сотрудником, и он вполне уверен,
что сможет отыграть это довольно убедительно после нескольких месяцев
притворства, что он просто его протеже.

— Мой партнёр, Нориаки Какёин.

Нориаки бросает быстрый взгляд в его сторону, приоткрыв губы. Партнёр?

— Чёрт, — мужчина обращает свой голос к Джотаро. — То есть, партнёр? Или

партнёр?

Доктору Брауну потребовалось лишь приподнять брови, чтобы понять это.

Нориаки был бы ни жив ни мёртв, если бы не громкий смех этого человека. Он

поглаживает аллигатора, который извивается у него на руках; Нориаки
подозревал, что, возможно, это муляж, но, когда тот моргает и двигается, такое
предположение быстро отпадает.

— Куджо, да он ведь не старше Джолин, — говорит мужчина со вздохом, с

некоторой гордостью оборачиваясь к старому другу, — Я и не думал, что ты
совращаешь малолеток.

Глаза Джотаро на мгновение расширяются — настолько бегло, что если бы

Нориаки не наблюдал за его реакцией, то и не заметил бы. Мышцы его челюсти
напряглись, взгляд устремился на Доктора Брауна, внимание которого,
казалось, было поглощено только маленькой рептилией.

Джотаро быстро меняет тему. Возможно, слишком быстро, думает Нориаки.

— Кто это? — спрашивает он, поднимая указательный палец в сторону

аллигатора. Нориаки мог бы задать тот же вопрос относительно некой
202/236
«Джолин».

— Маленькая Мисс Триш, — отвечает Доктор Браун, не возражая против новой

темы разговора. — Наконец-то заставил Лизу разродиться. Упрямая сучка.

Джотаро недобро усмехается. Он бросает взгляд на Нориаки, зная, что ему

неловко, но не зная, как он может это исправить.

— Хочешь подержать её? — предлагает Доктор Браун юноше, протягивая

аллигаторшу, должно быть, не больше полутора фута длиной, крепко
удерживая её за живот и шею.

Нориаки переступает порог дверного проёма и подходит, чтобы

нерешительными руками взять Триш.

— Она не кусается, она ещё не поняла, что таким образом может получить то,
что хочет.

Аллигаторша извивается в его руках, заставляя держать её крепче, чем тому

казалось, было необходимо. Джотаро внимательно наблюдает, его лицо сейчас
необычно суровое по сравнению с последними несколькими часами. Нориаки
забавляет то, как Доктор Браун обращается с этой рептилией, как будто это
домашняя зверушка, недавно отлученный от матери щенок. Помимо странной
текстуры, у неё странные глаза, открывающиеся и закрывающиеся чередой век,
которые периодически смачивают их. Он обдумывает, как передать это на
рисунке.

— Сколько тебе лет, Какёин? — украдкой спрашивает он.

Нориаки не даёт ответа, бросая взгляд в сторону Джотаро, который странным

образом избегает отвечать тем же.

— Двадцать два, — его сладкий голос — первое, что Доктор Браун берёт в толк.

Он хихикает, поворачиваясь обратно к Джотаро. Нориаки надеется, что он не

будет
слишком долго отвлекаться от Триш.

— Ты же знаешь сколько этому старикашке, да? — весело спрашивает Доктор

Браун, тыча большим пальцем в сторону съежившегося мужчины. Для юноши
это странное зрелище — видеть, как его плечи поникли, а руки засунуты глубоко
в карманы.

— На самом деле, не совсем, — тихо отвечает он, прижимая Триш к себе. Он

смотрит на ее пасть и удивляется, сколько же у неё зубов.

Доктор Браун вновь издаёт стонущий смешок, толкая Джотаро в плечо. — Ну,
это не моё дело. Я вижу, кукурузные поля Среднего Запада хорошо на него
влияют, вот и всё.

Нориаки не знает как на это ответить. Очевидно, как и Джотаро.

— Ты впервые видишь аллигатора? — продолжает тот, по-видимому, не обращая

внимания на оборонительный язык тела Джотаро, когда снова обращается к
203/236
юноше. Нориаки кивает, завороженный чешуйчатой кожей и её шероховатостью.

— Я слышал, ты хочешь увидеть гораздо больше.

Когда Нориаки поднимает голову, он видит, что добрые глаза Доктора Брауна
полны восторженного волнения. Это вызывает улыбку, рисуя мужчину в лучшем
свете. Тот осторожно забирает у него Триш, предплечьем поддерживая всю её
длину.

— Спускайтесь к причалу, я буду там через минуту, — инструктирует он,

возвращаясь к лестнице, скрывающей его из поля зрения.

Джотаро делает первый шаг, почти подпрыгивая к Нориаки. Его рука находит
чужую поясницу, скорее подталкивая, чем направляя к выходу из лачуги. Он
кажется особенно недовольным, когда они направляются к краю озера,
украшенного болотными растениями.

— Всё хорошо? — спрашивает Нориаки, каменистая почва хрустит под их ногами.

Джотаро наконец устанавливает с ним зрительный контакт, посылая

ободряющий взгляд, — Ага.

Его резкий ответ не должен казаться необычным, учитывая его пристрастие к

краткости, но есть в нём оттенок эмоции, которую Нориаки не может
определить. Однако он ничего не может с этим поделать; чем больше чувств
Нориаки вытягивает из этого человека, тем больше он, кажется, замыкается в
себе.

Вода озера покрыта тонким слоем водорослей и грязи, скапливающейся внутри

материка. Выгоревшая на солнце древесина причала скрипит под телами двух
мужчин. Джотаро предпочитает держаться на расстоянии, рассматривая, как
высокая птица, которую он знает как большую голубую цаплю, поворачивает
шею в поисках пищи.

— Сколько тебе лет, ДжоДжо? — Спрашивает юноша. Ему просто любопытно.

— Сорок три.

Нориаки поднимает брови. Он искренне ошеломлён числом, хотя и старается

этого не показывать. — Ты не выглядишь ни на день старше тридцати.

Его слова вызывают лёгкий смешок, за который Нориаки благодарен. — Спасибо,

наверное.

Через пару мгновений Доктор Браун выходит из задней двери своего домика. Он
искрится энергией, которая поднимает настроение даже на расстоянии, и она
только усиливается, когда он подпрыгивающими шагами приближается к ним.

— Надо надеть один, — говорит он, протягивая Нориаки оранжевый

спасательный жилет. Он сам в нём, но не предлагает такого же для Джотаро. —
Но только не ему. В прошлый раз, когда я пытался, мне, кажется, пришлось
самому выуживать его из озера.

Джотаро усмехается, но не добавляет больше никаких объяснений.

204/236
Доктор Браун первым садится в аэролодку, сбрасывая на днище беспорядок с
нескольких сидений, расположенных по краям. Взгляд Нориаки улавливает
зелёную ящерицу, снующую по корпусу. Следующим забирается Джотаро,
медленно проходя мимо парня, не говоря ни слова. Когда он протягивает руку,
чтобы помочь Нориаки забраться на борт, тот не может не заметить, как у него
поджаты губы и слегка нахмурены брови. Джотаро редко выражает эмоции так
наглядно; Нориаки задаётся вопросом, что его так расстроило, и надеется, что
это не что-то, что сделал он. Был ли вопрос о возрасте слишком навязчивым?

Какёин забирается в лодку, раскачивая её прибавившимся весом. Он

устраивается на сиденье рядом с Джотаро, поправляя спасательный жилет,
чтобы тот соответствовал фигуре.

— Мы пройдём через северо-восточную сторону там, — мужчина указывает на

изогнутый участок, заросший болотной травой, — и остановимся в бухте.

Нориаки кивает, но на самом деле не понимает и ему в принципе всё равно. Есть
что-то ужасающее в том, чтобы находиться в такой убогой лодке, зная, что
вокруг скрываются сотни гаторов. И с тем же это будоражит.

Доктор Браун заводит лодку пинком и грохотом, большой пропеллер внутри

клетки позади них начинает вращаться. Нориаки улыбается, услышав шум.
Джотаро безразличен к этому, уставившись на бегущего по внутреннему
корпусу анолиса.

— Пригнитесь и держитесь за борт, если нужно, — кричит Доктор Браун сквозь

гул двигателя, сжимая руками руль, выступающий на панели, перед которой он
стоял. Нориаки устраивает на плече Джотаро, когда они начинают двигаться,
резко отрываясь от причала.

Пока они парят над водой к тому, что кажется небольшим заливом, поросшим
трясиной, ветер развевает малиновые волосы. Доктор Браун кричит что-то
сквозь монотонный гул двигателя, но его не слышно. Без всякой подготовки они
бросаются в залив, травянистые пучки похожей на солому флоры хлещут
Нориаки по лицу и телу. Рукой Джотаро быстро обхватывает его, прижимая
чужую голову к своей груди. Нориаки смеётся, звук приглушён рёвом мотора, но
мужчина чувствует его улыбку и стук в груди.

Наконец, они попадают на другую сторону, обнаруживая круглый анклав, берега

которого затенены нависающими деревьями и вьющимися растениями. Доктор
Браун сбавляет скорость, поэтому Джотаро отпускает Нориаки, позволяя его
широко раскрытым глазам осматривать открывшийся пейзаж.

Когда его взгляд возвращается к Джотаро, он разражается смехом. Мужчина

сомневается в его мотивах, пока тот не указывает на его фуражку, не сводя глаз
с чего-то, задержавшегося на ней. Он сдергивает её с головы и поворачивает к
себе.

Маленькая лягушка разместилась на козырьке, зеленовато-коричневая и

пятнистая. Джотаро ухмыляется, сгребая существо в ладонь, прежде чем
предложить его Нориаки. Сложив пальцы чашечкой, он принимает её, вздыхая
от новизны влажной, липкой текстуры.

205/236
— Беличья квакша, — заявляет биолог, возвращая головной убор на место. Он
чувствует себя невероятно уязвимым без него, учитывая эмоциональное
состояние, в котором находится.

Нориаки кивает, забавляясь лягушкой, пока Доктор Браун не привлекает его

внимание.

— Собираюсь свернуть вот в тот угол, — указывает он. — Посмотри на переднюю

часть лодки. Лиза должна быть там.

Юноша перемещает амфибию на скамейку, когда Доктор Браун медленно

останавливается, и поднимается со своего места, чтобы сесть на
противоположную сторону, балансируя коленями и держась за край корпуса.

— Да, — кивает Доктор Браун, — Прямо здесь.

Взгляд Нориаки следует за указательными пальцем мужчины, в поисках того,

что оправдает его ожидания.

Но он не ожидает, что она будет настолько заметной.

Он подпрыгивает на месте, видя, как пара глаз прокладывает себе путь сквозь
толщу воды напротив них. Его страх превращается в любопытный трепет, когда
она выбирается на берег, демонстрируя свои огромные размеры и объём.

— Срань господня, — протягивает Нориаки, наблюдая, как её глаза закрываются

от тёплого солнца.

Доктор Браун подбирается ближе, направляя к ней лодку мягкими нажатиями

на педаль. Нориаки сглатывает, когда она вновь открывает глаза, очевидно,
осознавая их присутствие.

Он чуть отшатывается назад, когда она издаёт звук, который, как он думал,
могли издавать только динозавры из Парка Юрского периода, глубокое, низкое
рычание, отдающееся в самых его костях. Он вздрагивает, звук неудовольствия
пронзает его инстинкт самосохранения.

— Чёрт, она взбесилась, — говорит Нориаки дрожащим от осознания

происходящего голосом, отступая от края.

— Не-а, она голодна, — успокаивает Доктор Браун, хотя его слова не очень-то
ослабляют напряжение юноши. Он задаётся вопросом, где Джотаро и почему его
нет рядом с ним. Но он не может отвести взгляд от раскрытой пасти Лизы,
обнажающей шипы устрашающих зубов.

Её рычание переходит в низкое шипение, напоминающее кошачье, но гораздо,

гораздо более пугающее. Этот звук ставит ноги Нориаки на место, её пасть
легко закрывается, а голова снова опускается на берег. Она один раз ударяет
хвостом, разбрасывая вокруг грязь.

— Большой Папочка должен быть где-то здесь, — говорит мужчина, обыскивая

глазами береговую линию.

Нориаки наконец-то может оторвать взгляд от зверя, чтобы через плечо

206/236
обернуться на Джотаро. Тот откинулся на корпус, скрестив руки и ноги. Он
кажется ужасно расслабленным, учитывая, что аллигатор находился менее чем
в десяти футах[7] от них и, к тому же, рычал.

— Разве ты не хочешь посмотреть? — спрашивает Нориаки, поворачиваясь к

нему всем туловищем.

— Я очень хорошо знаком с ней, — отмахивается он.

— Этот сукин сын был тем, кто пометил её, — смеётся Доктор Браун, — Ты бы
видел его. Для парня, привыкшего к кораллам и губкам, он был довольно хорош.
Сумел удержать её на месте.

В ответ Нориаки усмехается своему воображению, и его взгляд возвращается к

Лизе, мирно загорающей на земле. Когда Джотаро хотел быть таким, он
довольно ловко использовал свою силу с максимальной выгодой.

— Что ж, мы можем отправиться на поиски остальных. Скоро они должны выйти

погреться на солнышке, — продолжает Доктор Браун после того, как Нориаки
достаёт свой телефон и фотографирует аллигаторшу.

Юноша кивает, возвращаясь в своё сидячее положение, устроив колени на

сиденье. Он смотрит вперёд, когда Доктор Браун направляется на восток,
прощаясь с Лизой едва заметным взмахом руки. Джотаро, однако, улавливает
это и позволяет себе улыбнуться сквозь ужас, который охватывает его изнутри,
заставляя лицо покрываться холодным потом.

— Спасибо, Доктор Браун, — Нориаки сияет, пожимая мужчине руку.

— Смоуки, пожалуйста, — поправляет он, нетерпеливо отвечая на вежливый

жест. — Я рад, что тебе понравилось. Мы все будем рады вашему обратному
визиту в любое время.

— Смоуки, — повторяет Нориаки в подтверждении. Имя знакомо ему по

идентификатору вызывающего абонента в телефоне Джотаро.

— Куджо! — зовёт он с нежностью в голосе, привлекая внимание старого друга.

Нориаки замечает, насколько не в себе Джотаро; в последний раз он был таким
в кафе, когда тот практически умолял его стать спонсором их поездки на озеро
Мичиган.

Они пожимают руки, прежде чем коротко приобнять друг друга. — По крайней
мере, убеждайся, что всё законно, — упрекает Смоуки, явно намекая на возраст
Нориаки. Этот комментарий заставляет Джотаро закатить глаза, скрывающиеся
в тени фуражки.

После добрых пожеланий пара тронулась в путь, Джотаро до побелевших

костяшек вцепился в руль, когда вечернее солнце повисло в тёмно-янтарном
небе.

Нориаки плюхается на диван, даже не потрудившись снять обувь, поскольку его

ноги свисают с подлокотника. Он вздыхает, зарываясь лицом в декоративную
207/236
подушку, непонятно зачем хранящуюся у Джотаро.

Он был изнурён. Однако это было приятно, так как дал сияющим впечатлениям
поднять себе настроение. Однако это не отменяет его потребности дать отдых
глазам, опалённым флоридским солнцем.

Джотаро отбрасывает ботинки в сторону, закрывая за собой дверь. В обычное

время он был бы очарован видом такого довольного Нориаки, но сложившиеся
обстоятельства горьким уколом взывают к его совести.

Он решает, что лучший способ действий — начать с выпивки. Возможно, он не

стал бы поднимать этот вопрос, и еще какое-то время ускользания могли сойти
ему с рук. Чёрт бы побрал Смоуки и его неумение держать язык за зубами. Он
должен был сообщить ему заранее, чтобы в корне избежать этой темы.

Он размешивает любопытный выбор в сторону ледяной водки в коротком

стакане, пока Нориаки что-то лепечет. Он прислоняется к кухонной стойке,
больше всего на свете желая принять душ.

Нориаки зацикливается на поведении Джотаро. С тех пор, как они встретились

со Смоуки, он стал замкнутым и довольно холодным. Для Джотаро нет ничего
необычного в том, чтобы быть не в настроении, особенно в университет, когда
стресс нависает над его душой, но странно, что это продолжается так долго. Его
губы плотно сжаты, и Нориаки знает, что следует избегать неопределённых
любезностей.

Он пытается понять, в какой момент мог сделать что-то не так. Ему казалось,
что всё идёт хорошо, особенно потому, что ему удалось держать себя
собранным, когда вокруг были десятки аллигаторов. Был ли он слишком
застенчив во время их знакомства? Неужели это произвело плохое впечатление
на его друга? Он надеялся, что Джотаро проявит больше понимания, поскольку
сам был интровертом.

Нориаки прокручивает разговор в уме и открывает глаза, когда вспоминает.

— Эй, ДжоДжо, — зовёт он из-за спинки дивана. Джотаро видит только его ноги,
свисающие в подлокотника.

Он зажмуривает глаза при ответе, — Хм?

— Кто такая Джолин?

Джотаро стискивает челюсти и ради себя же заставляет напряжение в шее

ослабнуть. Грёбаное дерьмо. Это не должно было произойти прямо сейчас, это
могло подождать. Правда, это ждало достаточно долго.

Он трёт глаза рукой, хотя от неё и пахнет водорослями. Выдавливает воздух из

своего горла, чтобы оно не сжалось от давления, обжигающего сухостью.

— ДжоДжо? — произносит Нориаки, перекидываясь через спинку дивана и

садясь на колени, чтобы посмотреть на мужчину. При упоминании его прозвища
он вынужден поднять веки и встретиться с вечно доверчивыми и добрыми
глазами.

208/236
За этими глазами скрывается буйство предположений. Самое примечательное, о
чём он беспокоится, что его сделали фигурой на стороне. Это не похоже на
характер Джотаро — обманывать; по крайней это то, что он говорит себе, чтобы
унять назойливую тревогу, пронизывающую его изнутри. Возможно, она
племянница или другая студентка. Надо надеяться—

— Она моя дочь.

209/236
Глава 14. Прощение - День Третий - День
Четвертый

Нориаки дважды моргает.

— Дочь? — повторяет он, слетевшее с языка слово заставляет подбородок

опуститься.

У Джотаро достаточно уважения к Нориаки, чтобы встретиться с ним взглядом,

едва заметно кивая в подтверждение. Юноша встаёт с дивана, чтобы подойти к
нему, опираясь всем весом на кухонную стойку. Джотаро инстинктивно
откидывается назад, удерживая в руках свой короткий бокал.

— Ну, это… — начинает Нориаки, не подобрав слова, — Это что-то.

Это ещё мягко сказано. Джотаро может только внимательно наблюдать за

выражением лица Нориаки, проглатывая жжение водки в своём пересохшем рту.
Он не уверен, как стоит отреагировать, когда тот издаёт хриплый смешок,
недоверчивый, но беззаботный.

— Когда ты планировал рассказать мне? — спрашивает тот, выдвигая стул у

кухонного островка и устраиваясь на нём.

— Я не думал, что это будет… уместно, — Джотаро тщательно подбирает слова.

Так просто из этого не выбраться.

— Не будет уместно? То есть, никогда? — Нориаки говорит тихо и собранно.

Джотаро приканчивает водку, ставя пустой стакан между ними. Взгляд юноши
задерживается на нём, тишина, повисшая в пустом пространстве, подтверждает
его предположение.

Нориаки проглатывает неприязнь. Он избегает очевидного зрительного

контакта с мужчиной, отражение моря отбрасывает странные голубые блики на
стекло. Безмолвие и неподвижность Джотаро — это уже слишком. Почему он
ничего не говорит? Видимо, ему придется это сделать.

Какая она из себя? — спрашивает он, полагая, что такой неопределённый вопрос
заставит Джотаро сказать что-нибудь, что угодно.

— Я не… Я действительно не знаю, — произносит тот. Нориаки сжимает челюсти

от холодного, рабочего тона, который взял Джотаро; это напоминает ему
интервью.

— Ты не знаешь?

Наконец, мужчина пошатывается, меняя положение. Как он мог не знать?

— Я не видел её много лет, — признаётся он. — Она не хочет иметь со мной

ничего общего.

Широко раскрытые глаза Нориаки приходят в движение, чтобы поискать в

210/236
чертах лица Джотаро хотя бы малейший намёк на эмоции. И не находят ни
одного.

— Как много лет?

Джотаро вздыхает. — В последний раз я видел её в суде пять лет назад. До

этого я не видел её с тех пор, как…

Нориаки внимательно слушает, плотно сжимая губы и хмуря брови. Суд?

— С тех пор, как ей исполнилось два года, — продолжает мужчина после паузы.

— Сколько ей?

Джотаро обыскивает комнату взглядом в поисках пути отступления, слишком

хорошо зная, что его быть не может. — Двадцать два.

Нориаки рассмеялся бы, если бы не подтекст того, что говорил ему Джотаро.
Конечно, она была его ровесницей — вселенной, похоже, просто нравится
издеваться над ним.

— Значит, ты… не был вовлечён, — делает вывод Нориаки, складывая руки на

стойке.

Джотаро лишь дважды кивает головой.

— А ты когда-нибудь хотел?

Этот вопрос по-странному враждебен для Джотаро. Как будто ему недостаточно
дискомфортно, Нориаки вытаскивает на свет пороки, которые он давно
похоронил.

— Вначале да, — он решает быть предельно честным, — Но после развода…

Нориаки не может сдержаться, и его лицо искажает мрачная гримаса. —

Развода?

У Джотаро тяжелеет в желудке от его выражения и резкости в голосе. Дерьмо.

— Я был женат три года. В свои двадцать, — ровный тон начинает ломаться под
грузом сверлящих его страдальческих фиалковых глаз.

Губы Нориаки слегка приоткрываются, чтобы приспособиться к участившемуся

дыханию. — На ком?

Джотаро подумывает об ещё одном стакане водки, но решает отказаться в

интересах приличия. — На кое-ком, кого повстречал за границей.

Невнятный ответ заставляет Нориаки заскрипеть зубами. Если тот так отчаянно
хочет сохранить это в секрете, то должен просто сказать ему заткнуться и
бросить это. Он не хочет спрашивать её имя, или как они познакомились, или
почему Джотаро решил пожениться, но он хочет знать.

Джотаро вздыхает, закрыв глаза. Он знает, что сильно облажался, возможно,

211/236
даже фатально. Но мог ли Нориаки винить его в этом? На самом деле он вообще
не собирался так серьёзно относиться к мальчику; он не был обязан делиться
тем, чем не хотел. Это было его ошибкой — поддерживать чувства, не учитывая,
что у него в шкафу могут оказаться какие-то скелеты.

— У тебя есть фотографии?

Этот вопрос заставляет нахмурить брови. — Что?

— Фотографии. С ними, — уточняет он, отталкивая резкостью. Джотаро не

может понять, почему Нориаки желает этого.

— Есть, — отвечает мужчина коротким кивком. — Зачем?

— Как ты думаешь, блять, зачем? Я хочу посмотреть, — огрызается Нориаки, на

мгновение теряя самообладание из-за бесспорной тупости Джотаро, который
удивлён, что ему удалось продержаться так долго.

Джотаро ничего не говорит, насильно принуждая ноги пронести его мимо

острова, пересекая гостиную, невидимую для Нориаки. Он не в том положении,
чтобы отказывать парню в какой-либо просьбе, даже в той, которую сам не
понимает.

Он роется на книжной полке в дальнем конце комнаты, слыша, но не видя, как

Нориаки встаёт со стула в пользу дивана. Он устраивается у подлокотника,
подпирая подбородок локтем, поставленным рядом. Жакет Джотаро
натягивается на плечи, растягиваясь по спине, когда тот роется в контейнере.

Взгляд Нориаки останавливается на синей обложке фотоальбоме, который

Джотаро приносит к дивану и кладёт на его колени, своей деликатностью,
кажется, прося прощения. Неукрашенная обложка, безусловно, целесообразна,
но оголённость представляется холодной и безразличной. Джотаро скрещивает
руки на груди, садясь рядом с юношей, сохранив дистанцию.

Первая фотография, которую Нориаки видит, открывая книгу, — это совершенно

очевидно беременная женщина, обхватывающая свой живот с широкой улыбкой.
Это старая фотография, датированная своей ярко выраженной модой 90-х и
искусственно выкрашенными чёрными волосами.

Суровый взгляд Джотаро смягчается, когда на лице Нориаки появляется лёгкая

усмешка, хоть и никак не скрывающая тяжести в его веках при просмотре
фотографии.

— Как её зовут? — спрашивает он неожиданно нежным голосом.

Джотаро рассматривает вместе с ним, глупая улыбка на её лице напоминает ему

о давно минувших годах. — Соня.

Нориаки ещё ненадолго задерживается на изображении, связывая лицо с

именем. Через мгновение он переворачивает страницу, следующую украшает
коллаж из фотографий роскошной свадебной церемонии.

Интересно было видеть Джотаро таким молодым. Теперь, когда у Нориаки есть с
чем сравнить, можно сказать, что тот, безусловно, носил годы на своём лице.
212/236
Его волосы были длиннее, кудрявее и непослушнее, контрастируя со смокингом,
который явно был скроен по его фигуре.

Увеличенный живот Сони выпирает из-под драпировки длинного струящегося

платья. Есть фотография, на которой они стоят бок о бок; в то время как её
улыбка искренняя и широкая, улыбка Джотаро кажется поверхностной и
отстранённой. Нориаки складывает два плюс два, видя беременную Соню в
свадебном платье. На другой фотографии ликующего вида блондинка повисла
на руке Джотаро, с закрытыми глазами прижавшись к ней.

— Кто это? — спрашивает он, указывая на неё.

— Моя мама. Рядом с ней мой папа, вон там, — говорит Джотаро, указывая на
соседнюю фотографию. Статный, гордый мужчина с тёмными волосами, видимо,
похлопывает сына по спине, его лицо почти такое же суровое, каким обычно
кажется Джотаро. Нориаки ухмыляется при виде его родителей.

На следующих нескольких страницах ещё больше свадебных фото, в том числе

одна, где Джотаро сидит на чём-то похожем на крыльцо с другим мужчиной,
каждый из них держит по банке пива. Это первый кадр, на котором Джотаро по-
настоящему улыбается.

— Мой друг, Абдул, — отвечает он, прежде чем Нориаки спросит. — Его я тоже
не видел много лет. Познакомился с ним в Египте, и никогда не возвращался.

Парень получает то, что хотел; Джотаро представляется более откровенным и

разговорчивым с подсказками фотографий. Пусть он и чувствует тяжесть в
желудке, он всегда хотел больше узнать о том, кем на самом деле являлся
Джотаро под маской докторской степени. Однако ему хотелось бы, чтобы
обстоятельства сложились иначе.

Когда Нориаки переворачивает следующую страницу, его улыбка исчезает.

Джотаро, держащий на руках ребёнка, — чуждое зрелище, хотя в целом, как

полагает Нориаки, вся эта ситуация чужда ему. Должно быть, девочка только-
только родилась, она завёрнута в розовое одеяло, похожее на больничное, на её
голове едва заметна прядь тёмных волос.

Тепло в глазах Джотаро, когда он смотрит вниз на малышку, очаровывает его.

Он держит её так, словно боится, что она сломается, прижимая свёрток к груди.

У Джотаро перехватывает дыхание от этого изображения и других, украшающих

страницу, особенно от того, на котором его дедушка взволнованно улыбается,
держа в руке её ножку. Он практически слышит, как тот рассуждает о том,
какая она маленькая, какими маленькими должны быть её носки, и как он
гордится тем, что у него есть ещё одна маленькая девочка, которую можно
баловать.

— Она правда очень милая, — тихо говорит Нориаки, просматривая снимки и

впитывая детали. По мере того, как страницы продолжаются, он наблюдает, как
она растёт, учится улыбаться и держать что-то во рту пухлыми ручками.

На последней фотографии в альбоме изображена беззаботно выглядящая

малышка с волосами, заплетёнными в косички, и чёлкой, падающей прямо на
213/236
лоб. Она держит морскую звезду в воздухе, глядя на невидимую цель с широкой
улыбкой.

Джотаро поджимает губы, смотря на фото. Он помнит, как подобрал её, зная,
что внимание Джолин приковано к стае чаек в небе над ними. Он слышит её
писклявый голос, повторяющий «морская звёзда» снова и снова, эхолалию,
которую даже не подозревал, что помнит.

— Это был последний раз, когда я видел её ребёнком, — шепчет мужчина,

побуждая Нориаки отвлечься от фотографии на его задумчивый взгляд. Гнев,
который он испытывает, становится вторичным по отношению к меланхолии,
возникшей при виде удрученного выражения лица Джотаро, первого проявления
эмоций, которое он увидел.

— Что случилось? — спрашивает Нориаки, позволяя фотографии лежать

открытой на его коленях.

Джотаро подтягивает свои скрещенные руки ближе к груди. — Я не виню её за

то, что она развелась со мной. Я получил документы по почте после
трёхмесячной экспедиции, и это было не в первый раз.

Нориаки опирается скулой на костяшки пальцев, наблюдая, как глаза Джотаро

бегают по изображению. — Она легко получила полную опеку. Я даже не смог с
этим бороться.

— А ты этого хотел? — спрашивает юноша, заставляя его прикусить внутреннюю

сторону губы.

Он на мгновение задумывается.

У Нориаки похолодело внутри, когда Джотаро покачал головой. — Не в то время.

Он даже не может придумать, что сказать. Есть что-то глубоко тревожное в

осознании того, что у Джотаро, казалось, не было проблем с пренебрежением
такой ответственностью. Это было ужасно на него не похоже; по крайней мере,
это было не похоже на образ Джотаро, который Нориаки стал уважать и любить.

— Это было к лучшему. Я был дерьмовым отцом, — печально произносит

Джотаро, и эти слова ранят Нориаки до глубины души. — Я понимаю, почему она
не заинтересована даже в разговоре.

Нориаки чувствует, как его охватывает ступор. Как будто мираж свежей воды в
пустыне, к которому он приблизился, оказался иллюзией, лишь сухостью и
жарой.

— Где она сейчас?

Джотаро, похоже, поистине огорчён этим вопросом. — В тюрьме.

Шок пробивается сквозь оцепенение, в котором Нориаки начал находить

утешение. — В тюрьме?

Джотаро отчаянно избегает зрительного контакта, благодарный судьбе за то,

что у него хватило предусмотрительность надеть фуражку, скрывая себя.
214/236
Пальцы юноши чешутся сорвать её с его головы и заставить столкнуться с тем,
чего он избегает.

— Она насмерть сбила ребёнка и сбежала, когда была пьяна, — прямо

признаётся мужчина, резкостью своего тона заставляю Нориаки моргнуть. Он
знает, что скоро потеряет Джотаро, чьим единственным защитным механизмом
являются пьянство и изолированность даже на виду.

Он не отпустит его.

— Мне очень жаль, — Нориаки говорит единственную стоящую мысль,

пришедшую на ум, наконец разрывая дистанцию между ними, чтобы положить
ладонь на бедро Джотаро. Тот пристально смотрит на неё, контакт неожиданен.

Он ничего не предлагает взамен, комок в горле душит и сковывает. Тогда

наступает молчание, крики чаек прерывают тишину.

Спустя долгое время, Джотаро заговаривает. — Я разговариваю с ней раз в

месяц, чтобы перевести ей деньги. Тюрьма каждый раз требует устного
подтверждения. И это всё.

Нориаки слушает.

— Я пойму, если ты думаешь, что я кусок дерьма. Я не отрицаю, — продолжает

Джотаро, — Я совершил много ошибок. Я был тупым ребёнком.

— Ты бы поменял обстоятельства? Если бы мог? — спрашивает Нориаки,

поворачивая колени в его сторону, смотря ему в лицо в неосознанном жесте
поддержки.

Джотаро быстро кивает, наконец встречаясь взглядом с юношей. Искорки

подступающих слёз необычным образом отражаются в его глазах. Он никогда и
близко не был к тому, чтобы плакать рядом с Нориаки, но прямо сейчас он
слишком близок к успокоению.

Он не уточняет, как бы он изменил ситуацию, если бы мог пройти через всё это
снова. Нориаки наверняка возненавидит его, если узнает, что Джотаро хотел бы,
чтобы Джолин вообще никогда не рождалась, так бы она спаслась от горя и
одиночества, причинённых им. Но что сделано, то сделано, и он делал только то,
что должен был делать, чтобы оставаться на самом прямом пути, который мог
проложить.

— Если бы она захотела, ты бы… был рядом с ней?

Джотаро хочет, чтобы Нориаки перестал задавать вопросы, чувствуя, как его
самообладание рушится под давление сожаления и вины. Почему его это
волнует? Сейчас он ничего не может с этим поделать. Однако это вопрос, о
котором он никогда раньше не думал, и ему нужно хорошо пропустить через
себя ответ.

— Я думаю, был бы, — в голосе его слышится приступ боли. Нориаки кивает.

— Моего отца никогда по-настоящему не было рядом, когда я рос. Меня это не
слишком беспокоило, поэтому тогда я подумал… — продолжает он, вдохом
215/236
приводя нервы в порядок. — Я правда не думал, что это… может причинить ей
такую боль.

Нориаки спрашивает себя, что бы он предпочёл — присутствие своего отца-

мудака или его безразличное отсутствие. Он не может решить, особенно
учитывая, что мать, как его подхалимка, была не намного лучше. Всегда
существовал вопрос, который он хотел задать своему отцу, но у него никогда не
появлялось возможности, и, честно говоря, он боялся ответа.

— Ты её любишь?

Джотаро морщится, пряча лицо в тени фуражки и отворачиваясь от Нориаки. Тот

наклоняется к нему, вытягивая шею так, чтобы видеть его лицо, когда он
пытается спрятаться. Это жест нетерпимости, и Джотаро знает. Он не может и
дальше убегать от этого.

Он снимает фуражку, обнажая влажное лицо с каплями пота на ресницах.

Нориаки восхищается его уязвимостью, забирая головной убор из рук мужчины,
чтобы положить на диван. Он убирает чёрные волосы с его разгорячённого лба,
на мгновение цепляясь пальцами за кудри.

— Да, — в конце концов отвечает Джотаро, уставившись в пол и позволяя слезам

скапливаться в уголках глаз. Он знает, что если моргнёт, они упадут. Это
возмутительно.

Нориаки медленно заключает его в объятия, его руки перекрещивает грудь и

спину, смыкаясь на плече. Джотаро злится на эту доброту; он её не
заслуживает. Его негодование идёт ни в какое сравнение с благодарностью за
чуткость Нориаки, он поднимает руку, чтобы схватить того за предплечье. Он
испытывает искушение вырваться из объятий, но знает, что это было бы грубо и
эгоистично, покорно почитая то, что ему дают, несмотря на недостаточную
пригодность для этого.

— Прости, — скулит он, быстро проводя рукой по глазам, чтобы устранить

расплывчатость зрения от слёз. –Я правда не… Наверное, мне следовало сказать
тебе раньше.

Нориаки прислоняется к плечу Джотаро, стиснув зубы. Что именно его так
разозлило? Есть только чувство предательство и обиды, от которого он не
может избавиться. Хотя, когда Джотаро позволяет себе один единственный раз
содрогнуться с подавленным плачем, он осмысляет ситуацию и то, что Джотаро
должен чувствовать, чтобы так явно выражать эмоции. Сочувствие, которое он
испытывает, борется с горечью от осознания родительской некомпетентности
мужчины.

— Я, блять, никогда раньше такого не делал, — довольно неожиданно

продолжает Джотаро, его голос с оттенком раздражения становится более
собранным . — Я понятия не имею, какого хуя я творю, находясь с тобой.

Слова звучат неправильно. Они добавляют соли на рану.

Нориаки отстраняется, чтобы послать в его сторону очень обеспокоенный

взгляд.

216/236
— Я имею в виду—Блять, — ругается он, его разочарование собственной
бездарностью растёт. — Я понятия не имею, как с этим разобраться. Я был сам
по себе со времён развода. Рассказывать тебе о… в этом должен был быть хоть
какой-то здравый смысл.

Впервые за продолжительное время Нориаки улыбается. Джотаро по праву не

верит в это и задаётся вопросом, что же мальчик видит такое, чего не видит он.
Его и раньше забавляла неловкость Джотаро и его милая неуклюжесть в их
общении, но он не ожидал подобных последствий.

— Я тоже не знаю, — усмехается он с грустными глазами. — Я просто принял это

к сведению.

Джотаро издаёт смеющийся вздох, польщённый очевидным пониманием его

чувств со стороны Нориаки. Он надеялся, что у него есть какое-то
представление о том, что между ними нормально, а что нет, поскольку он,
конечно же, понятия не имел. Видимо, слепой повёл слепого.

Нориаки разрывает объятия, чтобы посмотреть Джотаро в глаза. — Есть что-

нибудь ещё? Вещи, которые я должен знать?

Джотаро рассматривает такую возможность, переосмысливая события своей

жизни с точки зрения парня. Конечно, есть множество достойных сожаления
вариантов, но, по его мнению, ни один из них не слишком разрушителен для
жизни.

— Я опубликовал книгу около десяти лет назад, — он пожимает плечами.

Нориаки посмеивается от беззаботности сказанного после того, как
приготовился к худшему.

— Правда? О чём? — допытывается он, оценивая блеск, который возвращается

на лицо Джотаро сквозь покрасневшие глаза.

— Представил некоторые доказательства другой концептуализации общения

дельфинов. Ничего особенного, и совсем не триллер.

— Я бы прочитал такое, — заявляет Нориаки, пожимая плечами. Джотаро

смеётся над этим, зная, что должен быть польщён, но он больше смущён этой
идеей.

Затем наступает тишина, взгляд Джотаро задерживается на случайной

странице фотоальбома, которая перевернулась с движением Нориаки. Он
понимает, что никогда не представляет Джолин взрослой в своём воображении,
когда думает о ней; он всё ещё видит её ребёнком и малышкой, в
воспоминаниях о нескольких трогательных моментах вместе. Он давно смирился
с тем, что никогда не сможет возместить причинённый ущерб, и до сих пор он
никогда по-настоящему не хотел. Он полагал, что держаться на расстояние
было в интересах Джолин, даже когда она скатилась до правонарушений.
Прошло пятнадцать лет, но Джотаро только сейчас рассматривает возможность
того, что её участие в гиблом деле было просто серией попыток привлечь его
внимание. Эта мысль тяжёлым грузом ложится на его и без того измученную
совесть.

— Ты можешь сказать мне, как ты себя чувствуешь? — спрашивает мужчина,

217/236
решив сосредоточиться на более важных делах.

Нориаки скрещивает ноги. — Я чертовски зол, — проницательно отвечает он,

спокойствие на его лицо совершенно не соответствует чувствам. Джотаро
медленно кивает, понимающе и задумчиво.

— Ты сказал, что звонишь ей? — спрашивает Нориаки, нарушая молчание,

навязанное Джотаро.

— Да, — нерешительно отвечает он.

— Ты можешь позвонить ей прямо сейчас?

Джотаро поднимает брови, реагируя на это. Он хочет спросить зачем, но

учитывая, как хорошо всё прошло в прошлый раз, решает не делать этого. —
Часы посещения окончены, — поясняет он.

Нориаки понимающе хмыкает, — Завтра?

Джотаро делает глубокий вдох и идёт на риск, — Зачем?

— Ты должен поговорить с ней, — настаивает юноша

— Она не захочет со мной разговаривать, — обиженно усмехается мужчина.

— Что, если захочет?

Джотаро переносит свой вес на спинку дивана.

— А ты пробовал?

Джотаро закрывает глаза. — Нет.

— Знаешь, после всех лет, что я справлялся с дерьмом от своего отца, он ни разу
не обратился ко мне первым. По крайней мере, ни с чем положительным, —
ухмыляется Нориаки.

Его слова вызывают у Джотаро ужасные угрызения совести. Он смотрит себе под
ноги, в то время как Нориаки смотрит ему в глаза, напряжение от
периферийного зрения вызывает у него жгучий дискомфорт.

— Я не знаю, что бы я мог сказать.

Нориаки хочет сказать, что Джотаро должен лучше знать, учитывая что он даже
никогда не встречался с Джолин, но понимает, что это, вероятно, неправда. Эта
мысль угнетает. Совет, который он даёт, — это потакание собственным
желаниям, то, что он хотел бы услышать от своего отца, несмотря на разные
обстоятельства между их ситуациями.

— Просто… скажи, что если ты ей понадобишься, то ты здесь ради неё, —

предлагает он. Джотаро насмехается над ним, его заявление предельно нелепо.

— Хорошо, ты увидишь как это будет, — бормочет Джотаро себе под нос.

218/236
— Что плохого может случиться?

Джотаро корчит торжествующую гримасу.

Действительно, что плохого может случиться?

День Четвёртый: Понедельник

У Нориаки уже вошло в привычку просыпаться раньше Джотаро, чтобы сварить

кофе и помочить ноги в воде. Однако этим утром он, полулёжа на диване,
роется в сером контейнере с книгами и переплётами, который аккуратно
помещается в углублении книжной полки.

Он вытаскивает самый больший из них фотоальбом в серой обложке с надписью

«Джотаро» в левом верхнем углу, написанной от руки. Он устраивается на
диване и открывает первую страницу, обнаруживая тщательно оформленную и
упорядоченную серию фотографий. На них изображён ребёнок, которым может
являться только Джотаро, по предположению Нориаки, учитывая тёмные волосы
мальчика и льдисто-голубые глаза. Вырезки в альбоме составлены в
хронологическом порядке, понимает он, заранее пролистывая их. Он ухмыляется
малышу Джотаро, одетому в мягкую модную одежду, которого держит на руках
его мать и который сидит на разных плохо организованных фото. В
продолжении, подросток Джотаро представляет собой то ещё зрелище; он
выглядит живо сердитым почти на каждой фотографии, угрюмый взгляд с
нахмуренными бровями на округлом лице. Это почти смешно, поскольку на нём
надета шикарная школьная форма, длинные белые носки, обтягивающие его
икры, и подтяжки, сужающиеся вокруг плеч. Его мать, похоже, невероятно
увлечена фотографированием, хотя сын явно этого не хочет.

Джотаро в юношеском возрасте забавляет его больше всего. На нём та же

чёрная кепка, которую он подарил Нориаки в их первый день во Флориде, и
чёрная куртка с широкими плечами, украшенная кажущейся бесполезной
золотой цепью. Его угрюмый вид, судя по всему, никогда не исчезал в течение
того, как он рос, и становился только более устрашающим по мере того, как
черты его лица становились острее, а мускулы больше. Его фотографий не так
много, и на одной из них он бросает птицу в того, кто его снимает, но все они
невероятно милы для Нориаки. Есть одна с кем-то, кто, должно быть,
приходится ему дедушкой, его пальцы сложены в кроличьи ушки за головой
Джотаро. На это снимке Джотаро улыбается.

Альбом завершается изображениями со всех выпусков Джотаро: средней школы,

университета и того, что, должно быть, является докторской программой. Он
может наблюдать, как черты лица Джотаро расслабляются на каждом
последующем этапе, возраст медленно, но верно овладевает им.

Нориаки закрывает книгу. Он не мог не заметить отсутствие дружеских

отношений на этих фотографиях. Он единственный ребёнок в семье, и, видимо,
не слишком увлекается близкими друзьями. Возможно, у Джотаро было такое же
одинокое детство, как и у него самого, несмотря на лучший расклад выпавших
карт. Нориаки хмурится при этой мысли, кое-что внезапно обретает для него
больше смысла, когда он кладёт фотоальбом обратно на его законное место.

Джотаро знает, что обеденный перерыв в тюрьме Green Dolphin Street окончен.
219/236
Он подумывает солгать Нориаки и заявить, что сейчас не самое подходящее
время для звонка, но из-за всепоглощающего чувства вины, омрачающего его
наилучшие интересы, он не может заставить себя. Вместо этого он
обнаруживает, что смотрит на телефон в своей руке, а Нориаки сидит рядом с
ним на диване. Нориаки даёт ему время, не в силах сделать что-либо другое.
Потребовались некоторый убедительные доводы, чтобы заставить Джотаро
содействовать настолько сильно, чтобы вообще рассмотреть это.

Блять.

Джотаро сжимает челюсть, быстро набирая знакомый телефонный номер.

Нориаки терпеливо ждёт, пока он подносит телефон к уху, достаточно близко,
чтобы услышать, как он звонит.

Автоматический голос отвечает. Джотаро знает правила игры.

— Я принимаю.

Пауза.

— Куджо. B5160-8.

Ещё одна пауза.

Отвечает пожилая женщина, выплёвывая ряд правил и предписаний, от которых

Джотаро закатывает глаза. — Я согласен.

— Мы свяжем вас, когда она будет доступна.

Джотаро ничего не говорит, зная, что его переведут в режим ожидания ещё до
того, как он успеет это сделать. Он смотрит на Нориаки, его намерения
непроницаемы. Он такой же стоический, как и всегда, хоть и лишён защиты
фуражки. Между ними повисает напряжённая тишина, в то время как линия
гудит на удержании, Джотаро не совсем уверен, почему он вообще согласился
на это. Что, чёрт возьми, он собирался сказать? «Прости, что я кусок дерьмового
безответственного папаши?»? «Эй, надеюсь тебе хорошо гниётся в тюрьме»?

— Да?

Её голос на линии пугает Джотаро. Обычно ей требовалось гораздо больше

времени, чтобы ответить на его звонки. Нориаки изучает реакцию Джотаро и
молчит.

— Джолин.

Ничего.

— Папа?

— Да, привет.

Снова ничего.

— Ты просрал перевод наличных? — её голос резкий и скрипучий, торопливый,

220/236
как будто ей нужно было быть где-то в другом месте. Нориаки задерживается
на сжатых губах Джотаро.

— Нет, нет… Деньги должны прийти к завтрашнему дню, — уверяет он, его голос
холоднее, чем Нориаки когда-либо слышал за последнее время.

— Окей… и? — бормочет она, — Чего ты хочешь?

Джотаро закрывает глаза на мгновение дольше, чем при моргании, открывает

рот, чтобы что-то сказать, но ничего не выходит. Нориаки подбадривает его,
охватываю ладонью его колено.

— Мне было эм… — Джотаро запинается, — Мне было интересно, как у тебя
дела.

Полная тишина на другом конце провода.

— Как у меня дела?

— Ну да, знаешь.

Джотаро ударяет тыльной стороной ладони по своему виску.

— Как думаешь, блять, у меня могут быть дела, — огрызается Джолин, и от её

голоса на лбу Джотаро появляются морщинки.

— Я не знаю, вот поэтому и спрашиваю, — произносит он, чувствуя себя

побеждённым. Нориаки никогда раньше не слышал от него такого тона.

Тишина.

— Кто-то умер или что? — рявкает она, очевидно, не понимая почти

оскорбительного внезапного участия Джотаро.

— Никто не умер, — шипит Джотаро. — Послушай, Джолин… эм…

Джотаро не мог увидеть, как она поднимает брови и качает головой, призывая
его покончить с этим.

— Если бы я навестил тебя, ты бы встретилась со мной?

Глаза Нориаки расширяются от вопроса Джотаро, но тот избегает его взгляда.

Тишина по ту сторону заставляет мужчину нервно прикусить губу.

— Зачем?

— Просто… увидеться с тобой.

Джотаро сглотнул, услышав её смешок. — Отъебись.

Он смотрит в окно на открытую морскую гладь с тяжёлыми веками. Он

определённо не винил её, и если честно, надеялся, что она всё равно откажется
от приглашения.

221/236
— Принесёшь мне сигарет? — продолжает она невнятно, что-то прерывает
линию, посылая через неё лишние помехи.

Джотаро не колеблется. — Конечно.

Нориаки приподнимает бровь, услышав циничный смех на другом конце

провода.

— Я пошутила, но ладно. Мальборо Ред, — подкалывает девушка, и внезапная

смена интонации заставляет его улыбнуться.

— Договорились.

— Отлично.

Между ними снова повисает молчание, но на этот раз Джотаро улыбается сквозь
него.

— Я буду там где-нибудь на этой неделе, — говорит он, глядя на Нориаки в

поисках одобрения. Он тепло улыбается в ответ. — Я уезжаю из города в
пятницу.

— Отлично

— Хорошо.

Тишина снова становится неловкой.

— Я собираюсь… идти, — бормочет она.

— Да. Ладно

— Пока.

— Пока.

Джолин первая заканчивает разговор, щелчок раздаётся в ухе Джотаро, когда

он кладёт телефон на диван. Нориаки ждёт, когда тот что-нибудь скажет.

— Чёрт, — выдыхает он, подушечками пальцев проводя по коже щеки вверх к

виску. — Чёрт.

— Ты хочешь навестить ей? — тихо говорит Нориаки, держась поближе к

Джотаро.

— Нет… не очень, — отвечает он. — Но я не могу говорить это дерьмо по

телефону.

Нориаки улыбается.

— Можно я задам тебе откровенный вопрос, и я заранее извиняюсь, — Джотаро

наклоняется вперёд к своим коленям.

Что ж, это один из способов представить просьбу. Он пожимает плечами. — Да?

222/236
— Почему… почему тебя это так сильно волнует? Конкретно? — раздражённо
произносит мужчина.

Нориаки фыркает, поднимаясь с дивана и направляясь на кухню. Джотаро не

прилагает никаких усилий, чтобы проследить за ним, даже глазами. Он берёт
стакан из буфета и начинает наполнять его водой. Это справедливый вопрос,
ответ на который сложно установить. Необходимо справиться с абсолютной
абсурдностью ситуации, в которой он оказался; он чувствует себя потерянным,
как будто он с другим мужчиной, не тем, который был раньше. Он напоминает
себе, что это Джотаро, тот же Доктор Куджо, с которым он был всё это время, и
ему придётся найти какой-то способ справиться с этим, если он хочет остаться с
ним. Предполагая, конечно, что он действительно хочет остаться, чем он не
совсем поделился с Джотаро. Однако Джотаро знает, что всё двигается в этом
направлении. Если бы Нориаки не находился в двух тысячах миль от своего
дома, он бы давно уехал. Они оба это знают, но ни один из них не хочет
признаваться в этом ни себе, ни друг другу. На данный момент Нориаки
держится стойко и цепляется за любое подобие нормальной жизни, которое
может найти, хватаясь за соломинку. Возможно, если бы Джотаро нашёл в себе
силы улучшить свои отношения с дочерью, Нориаки смог бы увидеть его таким,
каким он был раньше. А может быть, и нет.

— Если ты попробуешь, и это не сработает, я полностью откажусь от этой идеи,

— обращается к нему Нориаки, прежде чем откланяться к своему стакану с
водой.

Это не ответ на его вопрос, но Джотаро не стал допытываться. Он списывает это

на жалость, хоть и не уверен, к нему она или к Джолин. Он вздыхает,
погружаясь в ритм своего дыхания, не в силах сосредоточиться ни на чём
другом, кроме трепета, который сжимает его внутренности.

Джотаро игнорирует своё логическое «я» в пользу опрометчивой уверенности в

том, что Нориаки никуда не собирался.

— Я ухожу.

Нориаки поворачивается, чтобы увидеть Джотаро, который окрикивает его с

верхней ступеньки крыльца, его ладони зарыты в песок.

— Уходишь?

— Я оставлю тебе машину. Вернусь сегодня вечером.

Нориаки кивает, в любом случае у него нет никакого права голоса над тем, что
делает Джотаро. Он поворачивается обратно к океану, не заботясь о том, чтобы
добыть информацию из приводящих в бешенство сжатых губ Джотаро. В конце
концов, на самом деле не имеет никакого значения, куда он направляется.

Возможно, некоторое время разлуки пойдёт на пользу.

Джотаро больше ничего не говорит и возвращается обратно к дому, засунув

руки в карманы и уставившись в пол. Он рад, что Нориаки не спросил, куда он
идёт, так как сам понятия не имеет; он просто знает, что ему нужно убраться от
223/236
сюда, его дом начинает больше походить на тюрьму, которую он обязал себя
посетить. Что за блядский идиотский поступок, и ради чего?

Нориаки занимает себя рисованием.

У него нет ни музы, ни цели, но поскольку лунный свет заменяет золотое сияние
солнца, ему не нужен план. Всё, что ему нужно, прямо перед ним, невероятно
освобождающее по сравнению с дезориентацией чувство.

Он работает над линиями без всякой особой причины, просто наслаждаясь

удовлетворением, которое приходит только от создания чего собственными
руками. Он не может сделать ничего другого, даже когда его глаза сохнут и
болят от усталость. Он знает, что в тот момент, когда он остановится, его разум
вернётся к той же устаревшей теме, мысли о которой он уже отпустил.

Он заштриховывает некоторые тени и выделяет места, куда падает свет,

останавливаясь только когда слышит, как открывается и закрывается входная
дверь.

Нориаки притворяется спящим, сворачиваясь калачиком под одеялом и оставляя

свой альбом для рисования беспорядочно балансировать на своём боку. Он
заставляет себя закрыть глаза и расслабиться, сохраняя дыхание ровным. Ему
просто не хочется иметь с ним дело прямо сейчас — Джотаро вернулся домой
намного раньше, чем ожидал Нориаки. Боль в глазах облегчается даже от
притворного отдыха.

Он слышит приближение мужчины, шарканье ног в носках по полу. Он кажется

достаточно ловким для трезвого, к большому облегчению юноши.

Джотаро останавливается в дверях спальни, наблюдая, как поднимаются и

опускаются простыни, наброшенные на тело Нориаки, когда тот отворачивается
от него. Нориаки игнорирует ощущение пристального взгляда на себе.

Он слышит, как Джотаро подходит к окну рядом с кроватью. Он задёргивает

шторы, затемняя заднюю сторону его век. Нориаки чувствует, как он осторожно
поднимает его альбом с колен и закрывает обложку, прежде чем переложить
его на тумбочку. В какой-то момент он взял его карандаш, потому что слышит,
как тот слегка постукивает по обложке альбома, когда Джотаро опускает его на
поверхность.

Следующее, что слышит Нориаки, — это тихое щёлканье закрывающейся двери

спальни.

Он открывает протестующие глаза и фокусируется на новой темноте в комнате,

поджимая губы, пока его зрачки расширяются.

Джотаро поигрывает пачкой сигарет между пальцами, испытывая искушение

стащить одну для себя, несмотря на то, что завязал с этой привычкой почти
двадцать лет назад. Казалось уместным вытащить на свет побольше его долго
утаиваемых недостатков, определённый юмор этого ломает его цинизм.

Луна светит ярко, её свет поблескивает на вершинах волн, не прерываемый

224/236
отравляющими огнями города. Он скрещивает ноги на лодыжках, откидываясь,
насколько это возможно, в шезлонге. Его расслабленная позиция никак не
облегчает напряжение в плечах.

Его внимание привлекает звук открывающейся позади него стеклянной двери,

вытягивая шею, чтобы увидеть входящего в неё Нориаки. Видимо, у него чуткий
сон, думает он.

— Мы можем поговорить? — спрашивает Нориаки, садясь на шезлонг рядом с

Джотаро. Тот засовывает пачку в карман, приятно заинтригованный тёплым
взглядом мальчика.

— Конечно, — подтверждает он, поворачиваясь лицом к юноше, который тихо

устраивается рядом с ним. Он взвешивает слова, прежде чем ответить.

— Если ты не хочешь навещать её, я бы предпочёл, чтобы ты этого не делал, —

признаёт он, скрещивая руки на груди. — Я знаю, я сказал, что брошу, если ты
попробуешь, но я бы оставил это прямо сейчас, если ты этого хочешь.

Джотаро медленно моргает, переваривая слова Нориаки. — Я просто хочу всё

исправить.

— С кем?

— С тобой, в основном. И с ней, но я знаю, что это будет пустой тратой времени.
Если бы твой отец приблизился к тебе таким образом, чтобы ты почувствовал? —
Джотаро подражает позе Нориаки, находя в ней защищённость.

— Тебе не обязательно делать это, чтобы наладить всё со мной, — сначала он

обращается, а затем продолжает, — Если бы мой отец протянул мне руку, чтобы
загладить свою вину, я бы, наверное, тоже послал его нахуй.

Джотаро не может не чувствовать раздражения из-за изменения точки зрения

Нориаки. Почему он не мог упомянуть об этом до того, как он втянул себя в это
дело?

— Но мне нравится думать, что я дал бы ему шанс. Если бы он искренне хотел
этого, а не если кто-то… подталкивал его к этому.

Джотаро сглатывает. — Я не совсем против этой идеи. Но ты должен понять… —

он замолкает.

Нориаки ждёт, когда тот закончит.

— Она… последнее, что она сказала мне после суда, было «иди на хуй и
сдохни». Я не в том положении, чтобы инициировать общение.

Нориаки кивает. Он понимает, как к этому относится Джотаро.

— Думаю, уже слишком поздно, — пожимает плечами мужчина. — По крайней

мере, сигареты она оценит.

Нориаки подтягивает колени к груди и обхватывает их руками. Джотаро следует

по изгибу его спины, прежде чем остановиться на глазах.
225/236
— Знаешь, — его голос становится безразличным и простым, — если ты не… если
ты хочешь пересмотреть наш уговор… я не стану держать на тебя зла.

Нориаки ничего не говорит, но изучает глаза Джотаро. Его возмущает

холодность выражения его лица в связи с этой темой. Как будто в любом случае
ему будет насрать.

Прежде чем Джотаро успевает отвести взгляд, Нориаки наконец нарушает

молчание.

— Я думал об этом.

Они оба сосредотачиваются на горизонте, на жуткой из-за отсутствия малейших

криков чаек темноте. Джотаро благодарен за покой, дарованный ему ночным
небом, хоть это мало помогает облегчить тошноту, охватившую его при словах
Нориаки.

— Но я хочу посмотреть, сможем ли мы всё наладить, — произносит Нориаки,

вжимаясь пятками в шезлонг. Джотаро задумчиво ухмыляется — первый
неподдельный признак эмоций, который он позволил себе проявить. Нориаки
цепляется за него.

— Если визит к ней не исправит ситуацию, то что тогда? — Голос Джотаро

низкий и добрый, наконец-то какая-то искренность пробивается сквозь его
отстранённый фасад.

— Просто… если бы ты мог, пожалуйста, — просит Нориаки, вытягивая ноги

перед собой и поворачиваясь к Джотаро, — просто будь честен со мной.

Джотаро может только кивнуть, ему не хватает мастерства, чтобы подобрать

слова для точного описания своих чувств. В основном он испытывает
облегчение, но не может избавиться от ощущения, что, возможно, Нориаки
будет лучшего без него. Однако рассматривать этот вариант бесполезно,
особенно когда юноша поднимается, чтобы уместиться на шезлонге Джотаро.
Мужчина освобождает для него место; много ему не нужно, он сворачивается
калачиком рядом с Джотаро и кладёт щёку ему на грудь.

Он закрывает глаза от близости, которой, как он понимает только сейчас, ему

очень не хватало. Тяжесть Нориаки, когда он заключает мальчика в крепкие
объятия и утыкается подбородком в его волосы, успокаивает его собственные
затвердевшие мышцы.

Пальцы Нориаки без дела болтаются по ткани рубашки Джотаро, ленивые

движения напоминают ему о менее запутанных временах. Внезапно до него
доходит шум волн, отвлекающий от громких, буйных мыслей.

— Куда ты ходил? — спрашивает он, не сводя глаз с того, как поднимается и

опускается его живот в такт дыханию. Джотаро считает, что это первая
проверка их соглашения. У него нет причин быть нечестным.

— Я пошёл на заправку за сигаретами и назначил встречу с Джолин.

— Разве это типа… не в милях отсюда?

226/236
— Мгм.

Нориаки коротко хихикает. Если Джотаро не уходил от своих проблем

фигурально, то он делал это буквально.

— Завтра.

Такое сближение ошеломляет.

— Это единственный день, на который она бы согласилась. Сказала, что хочет

поскорее с этим покончить.

Нориаки понимающе кивает в его грудь.

— Ты пойдёшь со мной? — спрашивает Джотаро, его дыхание колышет

выбившиеся волосы Нориаки, которые лежат близко к его губам.

Нориаки прекращает возиться с рубашкой. — Это было бы немного… неловко,

тебе не кажется?

Джотаро понимает, что пропустил важную информацию. Почему он продолжает

это делать? Почему он считает, что все просто знают, что он делает?

— Там комната наблюдения. Одностороннее стекло, — объясняет он. — Не

чувствуй себя обязанным приходить. Просто предложил.

Тепло тела Джотаро в сочетании с обжигающим ночным воздухом Флориды

заставляют пошевелиться. — Ты бы хотел, чтобы я пошёл?

Джотаро медлит с ответом. — Ты должен увидеть, с чем я имею дело.

— Я втянул тебя в этот бардак, с таким же успехом мог бы помочь тебе пройти
через это, — Нориаки пожимает плечами в его объятиях.

Обычно в такой ситуации Джотаро сдержал бы свои чувства при себе. Не было
никакой необходимости выражать подобные легкомысленные чувства, но по
какой-то причине окружающие его люди, похоже, обижаются на него на эту
пылкую сосредоточенность на том, что необходимо, а что нет. Он предполагает,
что это может быть истолковано, как отталкивание, хотя он всего лишь
предпочитал молчание несущественным банальностям. Последнее, чего бы он
хотел, чтобы Нориаки чувствовал это.

— Я рад, что ты пойдёшь.

В этот вечер Нориаки печёт банановый хлеб.

227/236
Глава 14. Прощение - День Пятый.

День Пятый: Вторник

Джотаро засовывает пачку сигарет за эластичный гартер, удерживающий её

вплотную к естественной выпуклости бедра. Нориаки наслаждается образом
мужчины с этим элементом одежды, которого никогда раньше не видел. То, как
он облегает контуры его бёдер, как туго скользит по плоти, наилучшим образом
напоминает ему о нижнем белье.

Джотаро достаточно мучился с выбором того, что носить ежедневно,

предпочитая белый пиджак и фуражку в большинстве дней. Однако дресс-код
сегодняшнего мероприятия, полностью ускользает от него. Он сохраняет его
казуальным, подвязывая нижний край простой рубашки с воротником к гартеру.

— Что ты собираешься сказать? — спрашивает Нориаки, задерживая взгляд на

напряжённом лице Джотаро.

— Я понятия не имею, — признаётся он. — В любом случае, это не продлится

долго.

Нориаки не интересуется ничём другим, и Джотаро благодарен ему за это. У

него и так достаточно мыслей в голове. Хотя безмолвная поездка в машине
неловкая и напряжённая, особенно когда их накрывает крыша кабриолета.
Джотаро наслаждается ей, приводя в порядок свои мысли. Не то что бы это
принесло ему какую-то пользу.

Прибытие в тюрьму заставляет юношу занервничать, пока он наблюдает за тем,

как заключённые разбегаются по двору, чтобы взглянуть на машину. Они кричат
им через забор из колючей проволоки, когда пара высаживается. Каменно-
холодное выражение лица Джотаро вызывает несколько комментариев
«улыбнись, милашка!» от нескольких мускулистых женщин, выстроившихся
вдоль забора.

Нориаки изучает их тёмно-синюю униформу и желает, чтобы на нём самом был

какой-нибудь другой цвет.

Попасть в само здание тюрьмы — трудоёмкий процесс. Нориаки следует

примеру Джотаро, опустошая свои карманы, претерпевая обыск и отдавая своё
удостоверение личности. Они расписываются на грубой бумаге ручкой,
прикреплённой к планшету.

Офицер сопровождает их по извилистому коридору. Сначала Нориаки проводят

в маленькую комнату, выходящую окнами в другую обычную комнату,
обставленную только столом и четырьмя стульями, привинченными к полу. Он
устраивается на раскладном стуле, который для него поставили, избегая
зрительного контакта со своим отражением в стекле перед собой.

Через мгновение стальная дверь по ту сторону слева распахивается.

Черты лица Нориаки расслабляются, когда она входит, держа руки в наручниках
перед собой и сопровождаемая офицером. Он может слышать, как они говорят
228/236
через то, что должно быть громкоговорителем где-то здесь. Офицер
выплёвывает ряд инструкций, хотя кажется, что Джолин едва ли обращает на
это внимание. Она усмехается, тихое «ага, ага» завершает обличительную речь
мужчины в форме. Она садится на стул, прежде чем тот пристёгивает её
наручники к крючку на столе.

Глаза цвета шартрёза, глаза её матери, смотрят на её сцепленные руки, слегка

нахмурившись. Её волосы такие же тёмные, как у Джотаро, хотя чёлка
выкрашена в ярко-зелёный цвет. Она собирает волосы в два параллельных пучка
на макушке, аккуратно заплетая пряди вокруг них. Если бы не её синий
комбинезон, она выглядела бы так, словно отлично вписалась бы в
университетский кампус. Эта мысль угнетает Нориаки.

Проходит некоторое время, прежде чем открывается другая дверь. Она

постукивала ногой по полу, но перестала, подняв глаза.

Джотаро входит без сопровождения, довольно робко, но невозмутимо,

поскольку быстро устанавливает зрительный контакт с ней сквозь
раздражённое выражение. Они ничего не говорят, пока Джотаро пробирается к
стулу напротив неё, подражая её позе и сцепляя пальцы перед собой.

— Ты выглядишь дерьмово, — брюзжит она; голос ниже, чем по телефону.

Джотаро закрывает глаза, но через мгновение открывает их. Он знает о тёмных

кругах под ними из-за стрессового недосыпания. — Ты права.

Она фыркает, откидываясь на спинку стула настолько, насколько позволяют ей

наручники. — Они у тебя?

Джотаро кивает, неловко переставляя ноги, убирая руку в карман. Нориаки

пришлось смотреть внимательно, чтобы уловить красную вспышку, когда та
упала со штанины мужчины, но была скрыта подошвой его ботинка. Он скользит
к девушке ногой, ударяясь голенью о её голень, не прерывая зрительного
контакта. Она понимает суть, меняя свою ногу с его ногой над картонной
упаковкой.

— Только одна?

— Я могу достать ещё.

— Да, ты можешь.

Потом наступает тишина. Нориаки видит напряжение на лице Джотаро, когда

тот, наконец, отводит взгляд. Но он, казалось, был очарован её видом.

— Теперь можешь идти, — заявляет Джолин.

Джотаро кивает. Нориаки надеялся, что из этого получится нечто большее, но

понимает, что это всё, что можно было сделать.

— Я, эм… — мужчина скрещивает руки на груди. — Я хотел извиниться.

Джолин хмурится, округлые черты её лица становятся больше похожи на черты

Джотаро, что злит её ещё сильнее. Юноша впечатлён тем, что тот сразу
229/236
переходит к делу.

— Да?

— Я знаю, что… Я мог бы сделать всё лучше, — он идёт на риск.

— Ты, блять, думаешь? — коротко усмехается девушка в ответ.

Джотаро выдавливает горячий воздух из лёгких. — Я просто хочу, чтобы ты

знала, что—

— Меня не волнует, что ты хочешь, чтобы я знала. У тебя было двадцать лет,
чтобы рассказать мне о том, что ты хочешь, чтобы я узнала, — перебивает она.
Джотаро не знает, как на это реагировать, поэтому не предпринимает вообще
ничего.

— Я облажался. Я знаю это, — наконец со всей ответственностью произносит он.

Нориаки наклоняется вперёд, опираясь на колени, внимательно слушая. В
словах Джотаро слышится неподдельная боль; он слышал тот же тон, когда они
смотрели совместные с ней фотографии.

— Ну, я, конечно, рада, что ты знаешь, — с издёвкой говорит Джолин. — Я просто

думала, что тебе насрать.

— Мне никогда не было насрать, — Джотаро внезапно звучит более уверенно.

— Правда? Мне казалось, всё наоборот.

— Джолин, — Джотаро подаётся вперёд, поджав губы. — У тебя есть полное

право ненавидеть меня. Я просто хотел… попытаться.

— Попытаться сделать что? — она резко склоняет голову.

— Ну, я думаю… Я надеялся, что ты дашь мне шанс, вот.

Она колеблется. В её глазах ярость. — Кто тебя на это подговорил? Это была
мама?

Глаза Нориаки расширяются от её слов, как от обличения, так и от упоминания

её матери. Была ли она всё еще вовлечена? Если так, то зачем Джотаро
посылает ей деньги?

Джотаро качает головой. — Я не разговаривал с ней много лет.

— Я знаю, — огрызается она, повышая голос. — Ты вообще почти не

разговаривал с нами. Никогда.

— Мне жаль, — всё, что он говорит, с искренностью в голосе.

Джолин вздыхает через нос, её челюсть выпячивается от негодования. — По

крайней мере, ты пришёл на мой суд.

— Она не смогла бы с этим справиться, — бормочет Джотаро, — Ты заставила её

пройти через ад.
230/236
Джолин резко дёргает запястьями со стальными путами, которыми они были
скованы, бросая гневный взгляд в сторону мужчины. Он хладнокровно
принимает его.

— Откуда, чёрт возьми, тебе знать, через что я заставила её пройти? Ты был
занят, трахаясь с дельфинами или что-то в этом роде, — выкрикивает она. С
увеличившейся громкостью её голоса, офицер делает ей предупреждение по
внутренней связи. Это только делает её злее.

— Хочешь верь или нет, но я действительно пытался, — свидетельствует он, — В

течение долгого времени, я пытался. С тобой и с твоей мамой.

Джолин стискивает зубы. — Как?

Джотаро опирается на локти. — Я не часто бывал дома, я знаю. Но когда был… Я

пытался показать вам обоим, как сильно я вас люблю.

Она не отвечает, только испепеляюще смотрит.

— Ты помнишь? Когда я оставался с тобой, — продолжает Джотаро, несмотря на

молчание Джолин, — Я часто брал тебя с собой на пляж.

Джолин медленно качает головой. Джотаро лезет в карман, чтобы достать

маленький листок бумаги, прежде чем положить его на стол между ними. Он
пододвигает его к девушке двумя пальцами, наблюдая, как она опускает на него
глаза.

Её брови хмурятся, создавая на лбу складки. Она задумчиво просматривает

изображение. Нориаки не знал, что мужчина принёс эту фотографию с собой.

— Когда это было? — спрашивает она, голос смягчается.

— Тебе было два, — отвечает он. — Это был последний раз, когда я видел тебя.
Твоя мама приехала и забрала тебя на следующий день, я понятия не имел, куда
ты делась, и суд решил, что я не имею права знать.

Джолин сглатывает, образ её в детстве, держащей морскую звезду в воздухе,

инородный и незнакомый. Однако, учитывая доказательства, это должно быть
правдой.

— Почему ты не… Я не знаю. Почему я больше ничего от тебя не слышала?

— мрачно говорит она.

Джотаро сосредотачивается на снимке, в отличие от пытливого взгляда Джолин.

— Мне пришлось отстраниться от тебя. Это эгоистично, я знаю. Но это то, что я
должен был сделать.

Джолин поджимает губы между зубами. — Кусок дерьма.

Нориаки замечает, что её голос звучит так же устрашающе, как у Джотаро.

Он кивает. Это единственный ответ, который он может дать, ничто другое не

кажется подходящим.
231/236
— Ты делаешь то же дерьмо, что и я, когда был ребёнком, — говорит мужчина
тише, чем раньше. — Кражи в магазинах, избиение людей, вандализм…

Она слушает, но ничего не говорит

— Ты же знаешь, что дедушка тоже не был особо увлечён мной. Я думал, это
меня не слишком беспокоит, но… — он замолкает. — Это был призыв к
вниманию. Ты делала то же самое, и мне жаль, что я не заметил.

— Ты, вероятно, не была бы здесь сейчас, если бы я был рядом с тобой. Это
сокрушает меня. Я причинил тебе больше раздора, чем кто-либо должен был.

Джолин сердито смотрит. — Кого это волнует? Сейчас я здесь.

Джотаро рискует. Он протягивает руку через стол и накрывает её кулак своей

ладонью. Она не отдёргивается; на самом деле, она вообще почти не двигается,
только хлопает глаза в ответ на контакт. Рука Джотаро окутывает её руку,
напоминая о том времени, когда её ладошка была едва ли достаточно большой,
чтобы держать детскую бутылочку.

— Джолин, — вздыхает он. — Я не могу это исправить. Я и не жду, что ты… что
ты хотя бы выслушаешь меня или уделишь мне время. Но я решил, что сейчас
сделаю всё, что в моих силах, чтобы, по крайней мере, попытаться сделать всё
как можно более правильно.

Джолин выглядит глубоко угрюмо, её верхняя губа гневно изгибается над

чертами лица. Однако она не вырывается из хватки Джотаро.

Нориаки искренне впечатлён Джотаро. Он знает, как, должно быть, тяжело это
ему даётся, особенно смотреть прямо в её лицо и произносить слова, не
оставляя времени на обдумывание. Видимо, он всё продумал заранее, учитывая,
что он принёс фотографию. Нориаки подпирает подбородок ладонью, наблюдая
за деликатным обменом жестами между ними.

— Почему сейчас? У тебя рак или что-то типа того? — просто спрашивает
Джолин.

Джотаро ухмыляется, хотя и не уверен почему. — Нет, я не умираю. Я не знаю. Я

вернулся в город после преподавания и просто…

— Ты преподаёшь?

Нориаки опускает голову на ладонь. Джотаро кивает в ответ.

— Я профессор, — объясняет он. — Я преподаю в университетах.

Джолин глумится над ним. — О морских черепах и прочем?

— Иногда. По-разному. Я путешествую, поэтому веду много разных предметов.

— По крайней мере, деньги дедушки и бабушки пошли на что-то помимо

дурацкой дорогой одежды и дури, — пожимает девушка плечами.

232/236
— Я не… что? — усмехается мужчина. — Дурь?

— Я пришла к выводу, что нужно быть под чем-то, чтобы неделями сидеть на
лодке и пялиться на рыб, — объясняет она, выражение её лицо смягчается
вместе с шуткой. Джолин крутит своим большим пальцем под рукой Джотаро.

Искренняя улыбка Джотаро вдохновляет что-то в Нориаки. Он прикусывает губу,

представляя, как такое взаимодействие сыграет с его собственным отцом.

— Нет, ты единственная в семье, кто засрал свою жизнь наркотиками.

Нориаки нервничает из-за выбранных мужчиной слов, пока Джолин не

откидывает голову назад с хриплым смешком. — Завались, старик.

Это шутки. Они подтрунивают. Юноша ошеломлён осознанием этого, и его

опасения сменяются широкой улыбкой.

Офицер сообщает им, что у них осталось пять минут для посещения, прежде чем
Джотаро придётся уйти. Нориаки задаётся вопросом, куда делись сорок минут.

— В следующий раз я принесу тебе больше… фотографий, — говорит мужчина,

слегка приподнимая брови. Она кивает, поняв намёк. Её нога подтягивает
сигареты ближе к телу, подкидывая их вверх, чтобы засунуть за резинку носка.

— В следующий раз, хах? — девушка издевается, Джотаро обращает внимание

на дрожь её голоса, откидываясь на спинку стула, холодный воздух заменяет
тепло руки.

— Если ты позволишь, — уступает он

— Если ты продолжишь приносить мне фотографии, мне плевать, что ты

делаешь, — слегка пожимает плечами она.

Нориаки сидит на краю своего кресла, его глаза с добротой пробегают по ним
обоим.

Охранник открывает правую боковую дверь, чтобы увести Джотаро.

— Пока, Джолин, — прощается он, поднимаясь со своего места.

— Ага, — фыркает девушка, — Пока, папа.

Нориаки угощает Джотаро кофе, его собственноручно сделанный напиток

намного лучше, чем всё, что может приготовить какое-нибудь дрянное кафе.

— Ты такой старик, — шутит юноша, с нежностью протягивая Джотаро кружку.

— Прошу прощения?

— Пьёшь кофе в жару в четыре часа дня, — поясняет он, наслаждаясь

взволнованным выражением лица мужчины.

Джотаро качает головой, подносит кружку к губам и делает глоток. — Двое

233/236
детей сегодня назвали меня стариком.

Нориаки посмеивается над тем, что его называют ребёнком. Вот кем он должен
быть для него, учитывая сложившуюся ситуацию.

Юноша размещает свои бёдра вровень с Джотаро на диване, вытягивая ноги на

подставку перед ними. Было приятно снова так легко находиться рядом с ним.
После встречи с Джолин между ними появилась новообретённая
непринуждённость.

— Хэй, ДжоДжо, — говорит он, прижимаясь виском к его плечу.

— Хм?

— Я тобой очень горжусь.

Джотаро усмехается над этим чувством, особенно исходящим от человека вдвое

моложе его. Однако он улыбается, похвала не нужна, но, тем не менее, ценна.

— Это, должно быть, было трудно. Но из того, что я могу сказать, это значило
для неё безумно много, — размышляет Нориаки, давая отдых усталым глазам.

Джотаро вздыхает, опрокидываясь на спинку дивана, запах кофе удерживает

его от чрезмерных измышлений и беспокойства, — Правда?

— Может быть, я проецирую. Но это было действительно… мило, —

обнадёживает он, тщательно подбирая слова. Всё прошло лучше, чем ты
ожидал, не так ли?

Это ещё мягко сказано. Джотаро ожидал гораздо большего количества криков и
проклятий, и уж точно не ожидал, что к концу всего этого будет смеяться вместе
с ней. Облегчение, которое он испытывает, имеет первостепенное значение,
сомнения и беспокойства отступают, стоит вспомнить улыбку на лице Джолин.

— Так и есть, — просто отвечает он, — Спасибо.

Ему не нужно было что-то конкретизировать для Нориаки, что-то говорящему

рядом. Положительный исход был непредвиденным результатом настойчивости
и любопытства мальчика. Джотаро знает, что без него у него не хватило бы
мужества даже позвонить ей, не говоря уже о том, чтобы встретиться лицом к
лицу.

Джотаро кладёт щёку на его макушку, осторожно ставя кружку на боковой

столик. Он думает о том, что Джолин сейчас делает Джолин, и о чём думает.

— Как насчёт того, чтобы пойти куда-нибудь поужинать? — предлагает он.

— О, слава Богу, — простанывает Нориаки, — Я не в настроении для готовки.

Джотаро с улыбкой закатывает глаза, притягивая его ближе к себе и обнимая за

плечи. Он надеется, что Нориаки сказал бы ему об этом без первого
предложения.

В настоящее время, однако, они наслаждаются обществом друг друга в

234/236
относительной тишине — очень желанный отдых от неспокойной обстановки,
которая тяжело повисла в доме.

Она изучает листы между своими пальцами, прислонившись к холодной, как

камень, стене общей комнаты. Множество подписей и напечатанных имён
усеивают бумаги в виде упорядоченной таблицы, и в последней записи есть что-
то странное.

Кто такой, чёрт возьми, Нориаки Какёин?

235/236
Сноски:
[1] 26° Цельсия.
[2] Красный кабриолет Infiniti q60

[3] Boston Whaler Outrage 380

[4] Двенадцать метров.
[5] Около трёх метров.
[6] Felice Grodin's "Invasive Species"
[7] Примерно три метра.

236/236