Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/8499841

Не курите в постели
Направленность: Слэш
Автор: ShinGrach (https://ficbook.net/authors/2474663)
Фэндом: Bangtan Boys (BTS)
Пэйринг и персонажи: Ким Тэхён/Чон Чонгук
Рейтинг: NC-17
Размер: 78 страниц
Количество частей: 8
Статус: завершён
Метки: Разница в возрасте, Преступный мир, Дорожное приключение,
Современность, Курение, Неравные отношения, Упоминания терроризма,
Железные дороги, Трагедия, Как ориджинал, Боязнь привязанности, ООС,
Насилие, Нецензурная лексика, Романтика, Ангст, Драма, Психология,
Философия, Дарк, AU

Описание:
Чонгук по воле судьбы покупает билет в один вагон с Тэхеном, собирающимся
устроить в этом поезде теракт.

Посвящение:
Хочу отдельно отблагодарить тех ребят, которые публикуют тиктоки с этой
работой. Видео сделаны так атмосферно и интригующе!

Публикация на других ресурсах:

Разрешено только в виде ссылки

Примечания:
Если работа понравилась, то НЕ ДАВАЙТЕ НАГРАДЫ, пожалуйста, а те деньги,
которые собирались заплатить за нее, лучше отправьте на Сбер:
2202206123097789
Спасибо!

1000, Большое Вам спасибо <3 (25/09/22)

СПАСИБО вам за 2000 - 17/07/23

Спасибо Soul7 за иллюстрацию! https://wampi.ru/image/R2vnmvw

Обложка к работе: https://wampi.ru/image/Yc4jtTr

Вы можете подписаться на мой тг-канал, чтобы следить за новостями об

обновлениях работ, видеть идейки и зарисовки для будущих историй и общаться
со мной: https://t.me/shin134340

Работа была написана мной в возрасте 15 лет, поэтому прошу строго не судить!
Много наивности, несостыковок и нелепости.

https://t.me/shin134340/93 - по этой ссылке эдит к этой работе)

 Оглавление

Оглавление 2
Ты оживешь сонетами моими, 3
Примечание к части 12
Потомки вновь их перечтут не раз; 13
И сотни уст твое прошепчут имя, 29
Примечание к части 40
Когда умрут все те, кто жив сейчас. 42
Примечание к части 54
Так, под пером бессмертным став, 55
Примечание к части 64
Ты заживешь дыханьем на устах. 65
альтернативная концовка (по просьбе Августины Демон) 75
Примечание к части 79
я помню. забываю. 80
Примечание к части 84
Сноски: 85
Ты оживешь сонетами моими,

Rosyln — Bon Iver, St. Vincent

Стук колес совсем скоро будет слышен. Чонгук прощается с мамой, целуя ее в
холодную красную щеку — февраль с радостью отдает всего себя улицам.

— Обязательно напиши, как появится сеть, хорошо? — женщина улыбается,

держа сына в объятиях.

— Конечно! — бодро уверяет Чонгук, гудок оповещает о совсем скором отбытии

поезда, и юноша запрыгивает на лестницу, махая рукой матери. Та машет в
ответ, вытирая нежеланную слезинку. Чон стоит там даже после закрытия двери
и когда колеса начинают медленно постукивать. Вокзал уже давно пропал из
виду, взору теперь предстало лишь небо в низких облаках — будет хорошо, если
снег пойдет завтра, чтобы город встретил потрясающим зрелищем.

Чонгук идет к своему купе, надеясь на следующие шестнадцать часов

обнаружить там интересного собеседника. Картина, которая предстает перед
ним, когда он останавливается на пороге тесной комнатки, совершенно не
радует.

— Не курите в постели, — просит он мужчину, подложившего левый локоть под

голову с сигаретой в ладони, а правой рукой держащего книгу. Лишь взглянув
на название мельком: «Маленький принц», Чонгук чувствует подкрадывающийся
смешок. — Вы же в курсе, что за это выписывают штраф?

— Я заплачу, — не смотря на него отвечает мужчина, низким бархатным голосом

пробирая Чона с головы до пальцев ног мурашками.

— У меня глаза слезятся от табака, — еще раз просит младший.

— Выйди, — так же не отрываясь от чтения бросает мужчина.

— Вообще-то, мой билет оплачен, и я имею право на комфортную поездку, —

важным тоном продолжает спор Чон, запихивая чемодан под узкую кровать и
садясь на мягкий матрас.

— Я, кстати, тоже, — мужчина выдыхает дым, распространяющийся по всему

купе, нежно касающийся ноздрей Чонгука, завершая свой путь в коридоре. Чон
морщится, кашляет, выходя из комнатки, трет глаза.

— Не поздновато ли вам это читать? — спрашивает Чонгук, раздраженно

возвращаясь на постель. Глаза и нос красные, юноша чихает, громко шмыгая.
Сосед недовольно фыркает, все же тушит сигарету о ребро ладони, держащей
книгу.

— Она моя любимая, — коротко отвечает мужчина, одновременно с «Спасибо»

Чонгука.

3/85
— А… Ясно, — кивает младший, снимая теплые ботинки, от которых в душном
поезде потеют ноги. Сигаретный дым никуда не делся, но чувствуется слабее.
Чон приоткрыл отозвавшееся скрипом окно, чтобы хоть немного проветрить
помещение. — М, меня Чонгук зовут, — спустя несколько минут лежания с
закрытыми глазами представляется юноша. Сосед ничего не отвечает,
возможно, слишком погружен в чтение, а, может, просто не хочет говорить свое
имя. Чон поворачивается на левый бок, принимаясь сверлить незнакомца
взглядом и тем самым разглядывая черты, которые ранее не были видны из-за
книги. Брови насуплены, — и правда сосредоточен — отросшие каштановые
волосы раскиданы по подушке. На пальцах правой руки заметна пара
серебряных колец, одно с бордовым камнем. Губы у мужчины чуть приоткрыты,
он изредка проходится по ним языком, смачивая. Чонгук в эти моменты ерзает —
его сосед довольно красив. Сам же виновник красного носа, глаз, а теперь еще и
щек младшего не обращает на него никакого внимания.

— В дыме, который вдыхает курящий содержится от 5,3 до 43 нанограмм

канцерогена диметилнитрозамина. Тогда как во вторичном дыме его
содержание составляет от 680 до 823 нанограмм. Содержание хинолина во
вторичном дыме в 11 раз больше по сравнению с первичным, порядка 10 тысяч
нанограмм. Иными словами здоровью окружающих от пассивного курения
наносится гораздо больший вред нежели самому курящему, — отчеканивает
Чонгук, отворачиваясь к потолку второго яруса кровати.

— Ты меня отвлекаешь, — раздраженно со злобой плюется сосед.

— Скажите свое имя, и я отстану, — ставит ультиматум Чон.

— Тэхен. Ким Тэхен, — в этот момент взгляды встречаются: красноглазый

младшего и темный — Тэхена. Смущенный Чон смотрит перед собой, копошится,
отворачиваясь к стенке. Долгая поездка в машине до вокзала дает о себе знать,
натягивая на юношу пелену сна.

— 11 тысяч нанограмм, — вдруг вставляет Тэхен.

— А? — почти подскакивает, оборачиваясь, практически заснувший Чон.

— Содержание хинолина во вторичном дыме порядка 11 тысяч нанограмм, —

слышится шелест переворачиваемой страницы.

— Ой, перепутал одну цифру, — ворчит Чонгук, снова закрывая глаза.

— Это большая разница, — чуть громче говорит Тэхен, но младший уже не

отвечает — веки становятся слишком тяжелыми.

Ким выходит из купе, закрывая дверцу. Он подходит к окну, за которым быстро

мелькают деревья и небо, и набирает заученный номер.

— Привет. Я благополучно сел на поезд, — произносит Тэхен, что

расшифровывается как: «Я готов к проведению операции».

— Прекрасно. Проблемы не возникли?

— Нет, все хорошо, — после этих слов собеседник кладет трубку, и Ким
возвращается в купе. Он с противным треском открывает дверцу, поэтому
4/85
заглядывает в лицо Чонгука, проверяя, не нарушил ли сон юноши.

«Жаль его», — вдруг думает Тэхен, но тут же отмахивается от этой мысли.

Матрас чуть прогибается под его весом, снова слышится шелест страниц:
закладка в виде тонкой полосы картонки находит себя на столе, рядом с
кружкой чая. Пакетик с надписью «Липтон» выжат, скручен, наполовину мочит
салфетку, превращая из белой в светло-коричневую. Ким скользит глазами по
строчкам, по диагонали — так учили на курсах по скорочтению. Чонгук начинает
громко сопеть, ворочается, поудобнее устраиваясь. Тэхен бы взял пример, вот
только тратить драгоценное время на сон впервые не хочется.

Следующие полчаса он проводит за чтением, изредка поглядывая на смешное,

нахмуренное во сне лицо Чонгука. «15:21:39» — гласит наручный таймер. Им
осталось пятнадцать часов и двадцать минут.

За это время заходит женщина, чтобы проверить билеты. Тэхен показывает

свой, обнаруживает билет Чона, заготовленный на столе, показывая после
своего.

Чон открывает глаза от вылупившегося из-за облаков солнца, настойчиво

светящего в глаза. Младший недовольно морщится, выдыхает, разворачиваясь к
стене, но вскоре и там противный лучик настигает его.

— Господи, да что же это такое, — садится Чонгук на кровати, чудом миновав

неприятный удар о матрас сверху, приглаживая растрепавшиеся волосы.
Поворачивает голову на соседа и думает: «Он что, лежал в одном положении все
это время?» Чон зевает, прикрывая рот ладошкой, встает с кровати,
потягиваясь. Распрямляется, вспоминает, что мать просила позвонить. Телефон
нагло показывает отсутствие сети, и Чонгук откидывает его на стол. После
вспоминает про шоколадку, ждущую его в чемодане, и довольно улыбается.
Заказывает тот же чай, что и Тэхен, ждет, разглядывая мужчину. Тому в книге
осталось буквально с десяток страниц, и Чонгук мысленно потирает ладошки —
это значит, что у соседа не будет причин отказать ему в беседе. Солнце снова
скрылось за тучами, оповещая о приближении снегопада. Чон надеется, что
погодные условия не задержат поездку.
Чонгук отхлебывает чай, морщится — обжег язык. Кусочек шоколада тает на
пальцах, оставляя темные кружки на подушечках, которые младший с
удовольствием слизывает.

— Хотите? — громко предлагает Чон соседу, подвигая плитку к его стороне

столика. Тэхен не отвечает — последняя страница читается им от начала до
конца. Он осторожно захлопывает маленького формата книгу, поднимается,
садясь и свешивая ноги. Встает, вытаскивает чемодан из-под кровати,
открывает, мучаясь несколько секунд со стареньким бегунком. Укладывает
произведение в левый нижний угол, а Чонгук подмечает, что вещей в
чемодане… нет?

Тэхен без особого энтузиазма смотрит на уже половину шоколадки, но все же

присаживается напротив столика, Чонгук подвигает еще ближе.

— Если бы тебе сказали, что ты сегодня умрешь, что бы ты сделал? — разрушает

напряжение в купе Ким.

— А? — переспрашивает Чон. Но Тэхен молчит, кладя в рот квадратик,

5/85
растапливая его на языке. — Ну… Это сложный вопрос. Мне надо будет
подумать…

— Нет, ответь с ходу.

— Ладно… Эм, я бы поплакал минут пятнадцать, — Тэхен смеется, прикрывая

улыбку ладошкой, и Чонгук останавливается на полуслове. Этот человек может
смеяться? — Просто я столько всего не успел сделать, а тут мне говорят, что я
сегодня умру. Кстати, я бы еще около получаса не верил в эти слова…

— Тебе бы показали доказательство.

— Тогда я бы просто купил лобстера на все оставшиеся у меня деньги, — Ким

смотрит уже с интересом. — Его, типа, едят всякие богачи в фильмах. Я бы хотел
представить себя таким же хотя бы в свой последний день, — Тэхен кивает,
останавливая свой взгляд прямо на глазах Чона. Тот смущается от пристального
взора, смотрит куда-то вдаль, напрягаясь. — Берите еще.

— Не хочу, — качает головой Ким, ложась обратно в постель. Он закатывает

рукава черного свитера, из-под которого виднеется предплечье с черной
ниточкой на запястье.

— О, на удачу? — указывает взглядом Чон на руку. Ким прослеживает взгляд и

отвечает:

— Типа того.

— А Вы? Что бы Вы сделали в свой последний день.

«Прочитал бы "Маленького принца"», — чуть не выдает себя Тэхен, но вовремя

прикусывает язык.

— Это вопрос слишком личного характера.

— Так нечестно! Я Вам ответил, а Вы мне — нет! — Чону надо лишь топнуть
ногой, чтобы дополнить образ.

— Это не означает, что я обязан отвечать, — пожимает плечами Тэхен,

складывая руки на груди, а носками упираясь в стенку напротив. Прикрывает
глаза, хочет подумать над прочитанным, но Чонгук не унимается:

— Я не хочу, чтобы меня кремировали, — задумчиво жует шоколад юноша.

— Ясно.

— Кремация отравляет воздух диоксинами, соляной и фтористоводородной

кислотой, двуокисью углерода и углекислым газом, — с важным видом, сверля
лоб соседа взглядом, выдает Чонгук.

— Двуокисью серы, — исправляет Тэхен.

— Да, я запомню, — кивает Чонгук, протягивая руку за еще одним кусочком

шоколадки.

6/85
«Тебе это знание уже вряд ли пригодится», — с сожалением думает Ким, все
еще не открывая глаз. Слышит характерный шелест обертки и произносит:

— И как в тебя столько лезет? — Чонгук давится сладостью, опускает взгляд на

стол и свои испачканные пальцы. Вытирает их о сухую салфетку, сворачивает
оставшуюся плитку, запихивая подальше в чемодан. И неважно, что растает.

Чон копирует позу соседа, выпятив вперед нижнюю губу. «Слишком остро
реагирует», — со смешком проносится в голове старшего, он поворачивается на
бок в сторону Чонгука, подкладывая правую руку под щеку. «Может, заказать
мальчику лобстера, если он есть в меню?» — мелькает абсурдная мысль.

— А вы хотите, чтобы Вас кремировали? — спрашивает Чон.

— Тебе не кажется, что ты переходишь…

— Перехожу черту дозволенного списка вопросов, на которые Вы отвечаете

незнакомцам? Нет, не кажется, потому что это вполне обычный вопрос. И мы,
кстати, совсем не незнакомцы. Меня зовут Чон Чонгук, а Вас — Ким Тэхен.

— Поздравляю, но вот отвечать я все равно не собираюсь.

— Тогда расскажите то, что не считаете слишком личным.

— Сегодня пойдет снег.

— Отлично. А что-нибудь поинтереснее?

— Я тебе что — клоун? — взгляды снова встречаются — злой Чонгука и

расслабленный Тэхена.

— Нет, но я надеялся на диалог. Нам ехать еще пятнадцать часов, —

высчитывает младший, смотря на часы в телефоне. Замечает пару палочек сети,
садится, чтобы набрать мать.

— Что ж, думаю, я не оправдаю твои ожидания, — с наигранным сожалением в

голосе изрекает Тэхен одновременно с тем, как Чонгук орет в трубку:

— Да, мам! Алло? Да, все в порядке! Что? А, сосед? Ничего, я еще его разговорю!
— обещает младший, на что Ким фыркает, отворачиваясь к стене. Чон еще пару
минут повторяет фразы о благополучном состоянии здоровья и сытости. Тэхен
даже завидует — ему-то некому звонить даже с такими глупыми разговорами.
— Так что, хён? — Ким вздрагивает от такого обращения. — Расскажешь мне,
почему тебе нравится «Маленький принц»?

— А с каких это пор мы на «ты»? — ведет бровью Тэ, оборачиваясь.

— Мне так легче…

— Об уважении ничего не слышал?

— Да у нас разница года в три, — уверенно говорит Чон, но, посмотрев в глаза
Тэхена, сомневается. На лице старшего множество шрамов в виде морщин,
между бровями складочка в форме буквы «V», а во взгляде собралась и осталась
7/85
глубокая печаль.

— Уверен?

— Мне двадцать…

— Правда? Выглядишь лет на шестнадцать, — полностью разворачивается к

нему Тэхен.

— Зачем мне врать?

— Я старше тебя на пять лет.

— Что ж… Мне все равно хочется общаться без формальностей.

— Перехочется.

— Эй!

— Не смей повышать на меня голос, малец, — грозно басит Тэ.

— Ладно-ладно, только успокойся…

— Не говори мне, что делать.

— Агх, с тобой так сложно! — раздраженно валится на подушку Чонгук. Тэхен

замолкает, обдумывая последнюю фразу младшего и решает, что все равно
информация никуда дальше этого вагона не денется…

Midsummer Tiny Song — Fabrizio Paterlini

— Мы с принцем похожи. То, что делают взрослые, ему совершенно непонятно.

Правдивое и прекрасное кажется им слабым. Все лучшее, что есть в человеке, —
нежность, отзывчивость, правдивость, искренность — это все, по их мнению,
делает человека слабым. Но в таком перевернутом с ног на голову мире
Маленький принц столкнулся и с настоящей истиной, которую открыл ему Лис. О
том, что люди могут быть не только равнодушными и отчужденными, но и
нужными друг другу, и кто-то для кого-то может быть единственным в целом
свете, и жизнь человека «точно солнцем озарится», если что-то будет
напоминать о друге, и это тоже будет счастьем. Я завидую принцу, потому что у
него есть роза, о которой он постоянно вспоминает. Только вот мне не о ком
вспоминать. У меня совершенно никого нет, а у него — есть, — Тэхен закусывает
губу, останавливая себя, ведь все же отсутствие диалогов с людьми влияет на
него не лучшим способом. Неожиданно хочется вылить на мальчика всю долгую,
отчаянную историю его жизни. Но Чонгук об этом не просил и вряд ли этим
интересуется.

— Спасибо, — лишь отвечает Чон, оперевшись спиной о стену, смотря на Тэ

сверху вниз. На вопросительный взгляд соседа отвечает: — Ты рассказал мне
такую личную вещь. Хм, может, шоколад так действует?

— Вряд ли, — улыбается Тэхен, отводя взгляд.

8/85
— А куда ты едешь?

— Туда же, куда и ты.

— Но как ты мог узнать..?

— Я просто еду до моста…

— А там что?

«Взрыв», — думает Тэхен, но лишь молчит в ответ.

— Пожалуйста, давай поговорим, Тэ…

— Мы разве не делаем это сейчас?

— Нет, я хочу видеть твои глаза.

— Перехочешь.

— Ты задолбал со своим «перехочешь», хён.

— Эй, как ты со старшими разговариваешь?

— Ох-х, ну, простите, мистер Ким.

— Что еще за прозвища ты мне даешь?

— А, «Тэ» больше нравится?

— Нет. Никогда не называй меня так, — хмурится Тэхен.

— Почему?

— Потому что.

— Хён…

— Что?

— Тогда как называть? — сглатывает Чонгук.

— Мне еще раз представиться?

— Сказал бы просто, что «Тэхен» будет достаточно… — тихо ворчит Чонгук,

смотря в пол.

— А у тебя, значит, есть прозвище?

— Не совсем. Мама зовет меня «Гук-и»

— Ахах. Гук-и? — Тэхен пытается взять высокую ноту, копируя воображаемую

мать Чонгука.

9/85
— Прекращай! Мне нравится, когда она так говорит. С теплом и заботой…

— Ладно, тогда буду звать тебя «Гук-и».

— Правда? — Чонгука ведет от этих четырех букв, выходящих изо рта Тэхена с
нормальной интонацией.

«Ощути тепло в такую холодную погоду, малец. В раю или куда там сплавляют
человеческие души, непонятно, что будешь чувствовать».

— Ага.

— И все-таки, почему я не могу звать тебя…

— Назовешь — вмажу.

— Тебя оштраф-фуют.

— Ты так и про сигареты говорил.

— Просто повезло!

— И в этот раз повезет.

— Всё, я понял, буду звать просто Тэхеном!

— Ну неужели, — Ким, наконец, поднимается, так же прислоняясь к стенке.

— О, спасибо!

— Ага, — спустя пару мгновений Тэхен соображает, за что его снова

поблагодарили. — Что насчет тебя?

— М?

— Какая любимая книга?

— Ну, я типа, не любитель почитать…

— Хах, заметно, — хмыкает Тэхен, заставляя Чона покраснеть.

— Ты на что намекаешь?

— Значит, фильмы смотришь?

— Да! — с энтузиазмом выходит у Чонгука, а глаза загораются. — Я обожаю

«Железного человека»! — младший отлепляется от стены, сжимая кулаки,
приближаясь к Тэхену на десяток сантиметров.

— М-м-м…

— Ты что, не смотрел?

— Вроде нет…
10/85
— Посмотрим вместе?

— Что?

— Я скачал на планшет, — Чонгук спрыгивает с кровати, садясь на пол,

вытаскивая чемодан, цепляясь за его край.

— Эй-эй, погоди, — останавливает его Тэхен.

— Обещаю, тебе понравится! — уверяет Чон, начиная расстёгивать багаж.

— Пожалуйста, Чонгук, просто давай поговорим так дальше? — Тэхен

неожиданно задерживает ладонь Чона своей. В глазах старшего чаша из
мольбы, с капелькой отчаяния. Чонгук дергается от холодного металла колец
Кима, контрастирующих с горячей кожей самих рук.

— Эм… — младший завороженно смотрит на их руки, Тэхен убирает свою, но

сидит рядом. — Хорошо, если хочешь… — возвращается на кровать, что делает и
Ким. — О чем поговорим?

— Ну, например… Откуда ты берешь все эти… факты?

— Какие?

— Про кремацию и курение.

— Просто вычитываю.

— Ты же не читаешь.

— Я не люблю читать, но это не значит, что я не делаю этого.

— Понятно…

— А ты любишь химию?

— С чего ты взял?

— Не отвечай вопросом на вопрос.

— Ну, вполне…

— Просто ты на первое место поставил кремацию, а я говорил о кислотах.

— Играешь в психолога?

— Наоборот. Это моя будущая профессия.

— Почему?

— Нравится говорить с людьми, — пожимает плечами Чонгук.

— Да, я заметил, — усмехается Тэхен.

11/85
— Ой, да ты сам умолял меня поговорить с тобой минуту назад!

— Что ты сказал?

— А, эм… Ну, не то что бы умолял.

— Следи за своим языком, Чонгук, — Тэхен покидает купе, чтобы не сорваться

окончательно. Младший сказал правду — Ким сделал бы все, лишь бы Чон
продолжал говорить. Чонгук до сих пор продолжает беседу лишь потому, что не
знает о его криминальном прошлом…

Примечание к части

Главной целью фанфика будут являться именно диалоги. Их здесь будет

больше, чем каких-либо других событий. Локация также будет одна - купе.
Приготовьтесь - будет жарко.

Вы можете подписаться на мой тг-канал, чтобы следить за новостями об

обновлениях работ, видеть идейки и зарисовки для будущих историй и общаться
со мной: https://t.me/shin134340

12/85
Потомки вновь их перечтут не раз;

Тэхену было тринадцать, когда он впервые получил серьезную

психологическую травму.

— Тэхен-и, поможешь с продуктами? — кричит мама с порога.

— Да, конечно! Минутку!

Вниз сбегает красивый краснощекий подросток в очках, забирая из рук

женщины пакеты с едой. Киму кажется, что его жизнь идеальна, ведь как иначе
назвать наличие всего, что ему хочется? Мать просто прекрасная женщина,
любящая всех мужчин семьи одинаково сильно. Она проявляет нежность в
романтическом плане к мужу и в материнском — к двум сыновьям. Старший брат
Тэхена, Ким Донман, каждый вечер воскресенья, — единственный свободный
день — выделяет для игр на приставке с братом. Можно даже сказать, что
младший проживает неделю за неделей в надежде снова победить Донмана в
«Мортал Комбат».

Хотя, считать жизнь Тэхена идеальной было бы грубой ошибкой. Скорее, он

просто слишком оптимистичен. Мать каждый месяц отправляется в больницу на
несколько дней, чтобы поддерживать работу сердца, а оно у нее слабое еще с
рождения. Поэтому Ким подрабатывает, помогая семье хоть какими-то
деньгами. Четыре часа кассиром в продуктовом ларьке под домом приходится
совмещать с шестью часами в школе. На уроки он выделяет часа полтора, так
как учит все предметы. Восемь часов спит, чтобы маму не волновали его синяки
под глазами. Получается, на все остальное остается около четырех часов. И что
он делает в свое свободное время? Ездит с братом в обсерваторию. Ким Донман
выбрал себе профессию астронома, рассказывая обо всем, о чем узнает, Тэхену,
а тот и не против.

Таким образом, у Кима-младшего не остается времени даже на тот тип девушек,

с которым начинают отношения его друзья, — одноклассницы, с которыми они
выдерживают около недели.
Тэхен читает, едва какая-то книга попадается ему на глаза, смотрит фильмы по
искусству и фактам о космосе, тут же хвастаясь полученной информацией
брату, который делает вид, что слышит о таком впервые.

Ким Тэхен не знает, каково пребывать в меланхолии, раздумьях о бедах жизни,

потому что у него нет на это причин. Да, отец постоянно на работе, чтобы
накопить на операцию матери, брат занимается своими делами, мать лежит в
постели, а сам Тэ совмещает работу с учебой.
Но у него есть звезды, за которыми он просто обожает наблюдать.

— Тэхен, я хотела тебе подарить кое-что, — однажды говорит мать и выглядит

она бледнее, чем обычно.

— Что у тебя с голосом?

— Не беспокойся, лучше посмотри.

— «Маленький принц»?

13/85
— Да, мне очень нравится эта книга, — улыбаясь, поглаживая обложку, отдает
сыну немного потрепанное произведение.

— Спасибо! — радостно принимает подарок Тэхен, но бледность матери

настораживает лишь сильнее. — А почему нравится?

— Маленький принц смог изменить взгляд на жизнь, Тэхен. И, послушай, что бы

ни случилось, не думай, что мир ужасно несправедлив… Просто наслаждайся
им, хорошо?

— Что ты хочешь сказать? Мам? — Ким прислушивается к хриплому дыханию

женщины, на его крик сбегаются остальные члены семьи и врач, которого,
видимо, вызвал отец. Донман почти за шкирку выволакивает ребенка из
комнаты, прижимая к себе. Брат гладит по голове, Тэхен пытается вырваться,
потому что так и не сказал матери, что купил ей прелестную гортензию.

Следующая неделя проходит, как в тумане. Ким теряет частичку своего

внутреннего солнца со смертью матери, гортензия лежит рядом с ее могилой с
коротенькой записочкой: «Есть такое твердое правило. Встал поутру, умылся,
привел себя в порядок — и сразу же приведи в порядок свою планету». Таким
образом, Тэхен обещает матери оставаться добрым и искренним, несмотря на
первый шаг к разочарованию в жизни.

Солнце внутри Кима закрывается темными тучами, не давая светлым лучам

проникнуть за их пределы. Тэхен становится скрытным, часто плачет, навещая
мать по воскресеньям с Донманом вместо созерцания звезд.

И он бы смог вылечиться. Он бы отвлекся на свои хобби, возможно, занялся бы

чем-то новым. Если бы отец не спился и в итоге не упал с моста. Непонятно,
сделал ли он это случайно, не удержав равновесие, либо устал скучать по
матери. Но новый удар по подростковому сердцу снова ломает.

Теперь Ким Донман замещает не только заботливую мать, но и мудрого отца.

Старший брат меньше времени проводит за учебой, устраивается на работу в
две смены, чтобы суметь прокормить обоих. Он держится за жизнь, потому что
знает — Тэхена нельзя оставить одного. Нельзя позволить солнышку в его груди,
под сердцем, навсегда погаснуть.

— Мы должны справиться, Тэхен-и. Ты всегда можешь поговорить со мной.

Звони, даже если я на работе, либо вообще приходи туда.

— Не волнуйся, хён, я сам должен это пережить.

— Тэхен, не каждый теряет родителей за такой короткий срок. Мы должны

держаться друг за друга, потому что больше у нас никого нет, слышишь?

— Я бы хотел розу.

— Розу?

— Да. Чтобы заботиться о ней, как Маленький принц.

— Сначала позаботься о себе, Тэхен.

14/85
— Знаешь, если я буду ухаживать и удобрять почву для своей розы, то вылечусь
гораздо быстрее.

— Ладно, братишка, если ты хочешь, то мы обязательно купим ее вместе.

И Ким Донман сдерживает обещание, через день ведет Тэхена в цветочный

магазин, выбирая один цветок, ярко-красный, прямо как помада на маминых
губах. Поэтому, розе дается имя «Ми Юн», в честь их матери.

— Теперь ты счастлив, Тэхен-и?

— Несомненно! — Ким сидит около подоконника, разглядывая красные

лепестки. Донман улыбается, даже немного завидуя наивности брата, которого
можно обрадовать таким простым подарком.

Два года проходят незаметно: Ким Донман получает стабильную зарплату,

повышение, красит волосы в пепельный, сменяя прическу. Ким Тэхен чуть ли не
первый по списку в классе по успеваемости — учебой легче заглушить
душевную боль, а результаты повышают настроение обоим. Братья отпускают
прошлое, реже навещают могилы родителей, расположенные рядом друг с
другом, но не потому, что забыли, а потому, что помнят. Тэ получает любовные
записки от одноклассниц, с каждой соглашается на свидание, но редко
встречается с ними больше пяти раз. Все-таки, придется когда-нибудь
рассказать им про свою семью, ведь те намекают на поход в гости. Сказать, что
родители на работе — соврать, то есть сделать то, что Ким ненавидел делать.

Рассказать правду значило принимать соболезнования от человека, который

ничего не чувствует к его матери и отцу. Ведь он даже не виделся с ними лично,
не разговаривал, не держал за руку. Тэхен помнит, что ладонь матери всегда
была мягкой, иногда скользкой от крема с запахом манго, который она любила
наносить перед сном. Сквозь тонкую кожу проглядывались синие венки, по
которым Тэхен сначала следил взглядом, а после проводил пальцами. Младший
один раз даже попросил выступить маму в роли натуры, и, аккуратно выводя
каждый штрих, зарисовал ее руки. Грубые подушечки пальцев отца
поглаживали ладони Кима во время похорон, во время поездки обратно домой, и
сидя уже на кровати, когда Тэхен просил рассказать историю знакомства
родителей.

— Ох-х, твоя мать долго не подпускала меня к себе. Мы впервые встретились на

вечеринке ее подруги, и после я не спускал с нее глаз. Она смотрела на меня
точно так же, но была упряма, коротко отвечая на мои вопросы, не выдавая
личной информации. Мне не хотелось сдаваться, встречаться мы могли только
на вечеринках общих знакомых, так как на приглашения на свидания она
отвечала отказом. В один день пришлось пропустить день рождения моей
приятельницы, на которой Ми Юн тоже присутствовала, из-за завалов на работе.
Часов в десять вечера, когда я, измотанный, возвращался домой, она сидела на
пороге возле двери. Думаю, в тот вечер она специально выпила слишком много,
чтобы набраться смелости прийти ко мне. Ми Юн молча встала, подошла близко-
близко и закричала: «Что, потерял интерес?» Спустя минуту мы пили
облепиховый чай на моей кухне, который, как она говорила, отрезвляет ее. Как-
то так.

И Тэхен засыпал, представляя красочные картинки маминых платьев для

вечеринок и строгих смокингов отца. Ким до сих пор успокаивается, в тысячный
15/85
раз воображая их первую встречу и мечтая полюбить женщину так же сильно,
как это сделал отец.

В коротких школьных отношениях он отдает всего себя. Водит девушек в

уютные кафе, которые тщательно ищет в интернете с братом.

— Смотри, тут такие милые светильнички!

— Давай меню посмотрим и цены, Тэхен-и.

— Господи, они что, из золота готовят, — раздраженно выдыхает младший,

закрывая вкладку.

Покопавшись час, братья находят вариант, устраивающий и по ценам, и по

обстановке, Тэхен зовет новую подружку на прогулку, болтая без остановки,
игнорируя ее безучастный взгляд. Возможно, им требовалось только угощение,
ради которого они выносили разговоры про созвездия, космос, природу, книги —
в общем о том, в чем они не разбирались вообще.

Но Ким Тэхен не спешил расставаться с ними. Эти девушки скрашивали его

одиночество, позволяли отвлечься от своих проблем. Правда после пятой
одноклассницы Тэ решил перестать пытаться найти ту самую. Видимо, ни одна
девушка в мире не интересуется искусством и космосом так же сильно, как и он.

Проходит еще два месяца. Тэхену шестнадцать, на сердце два шрама от потери
родителей, и он старается вернуть прежнего себя — легкомысленного,
живущего моментом. Брат открывает свою обсерваторию, выбрав идеальное
место на горе, начиная зарабатывать небольшие деньги.

И в один прекрасный день приходит она.

Низенькая девушка в круглых очках, с высветленными завитыми волосами. Она

посещает обсерваторию каждые два дня, часов в восемь. К этому времени Тэхен
приводит себя в порядок, приглаживая волосы, улыбаясь во все тридцать два,
встречает ее у входа. Спустя трех раз таких посещений спрашивает имя — Мэй
Шин. Больше девушка не говорит, она в принципе молчалива. Приходит одна,
находясь в просторной комнате около получаса, кланяется братьям, покидая
помещение.

После долгих препираний с Донманом Тэхен все же решается начать с ней

диалог:

— Меня Тэхен зовут. Ким Тэхен, — улыбается широко, протягивая чуть

вспотевшую ладошку. Шин вполоборота смотрит на него, но руку не пожимает.
Улыбка тут же спадает с лица юного кавалера, и он впервые не знает, что
сказать. Точнее, хочется о многом поговорить, но с чего начать?

— У тебя красивое имя, — неожиданно нарушает тишину Мэй.

— А, у тебя тоже, — не раздумывая, кивая утверждает Тэхен.

— И улыбка тоже.

— Правда?
16/85
— Да.

— Можешь улыбнуться? — просит Ким.

— Зачем?

— Хочу посмотреть на твою, — Мэй немного раздумывает, поворачивается

полностью, чуть поднимая уголки губ. — Красивая… — зачарованно выдыхает
Тэхен. Шин в ответ смеется, Ким улыбается, запоминая каждую частичку ее
лица.

— Можно я буду звать тебя «Тэ»?

— А, да, конечно… Почему ты ходишь сюда?

Мэй начинает рассказывать про свою давнюю любовь к звездам. Как она
случайно нашла в комнате матери книжку с созвездиями и листала перед сном.
Тэхен лег на мягкий ковер, чтобы смотреть на небо через прозрачный потолок,
увлекая тем самым за собой и девушку. Та не замолкала, говорила и говорила, а
Ким различил звезды в ее глазах и не был уверен, что они просто отражаются, —
это скорее были личные светила ее души.

Мэй стала приходить почти каждый день, чтобы поговорить с Тэхеном, но в этом
не признавалась даже себе. Новое чувство, теплящееся в груди, пугало и
завораживало. Было страшно оказаться отвергнутой или потерять такого
хорошего друга. Они не касались друг друга даже случайно, соблюдали
расстояние в полметра — оба просто боялись. Ким из-за горького опыта, а Шин
из-за его отсутствия.

— Ты мне нравишься, — выдыхает Тэхен спустя месяц их частых встреч.

— Ты мне тоже, — выпаливает Мэй, завороженно смотря на Кима, одновременно

радуясь такому раскладу событий и пугаясь будущего.

Ким робко целует Шин в приоткрытые губы, ложась на бок, чтобы быть к ней
лицом. В их действиях нет похоти и извращения, лишь нежность, которую
хочется отдавать без остатка.

Тэхен наконец-то находит ту, кого можно любить и получать такую же отдачу.
Донман счастлив видеть младшего постоянно веселым, с удовольствием
приходящего в помещение. Мэй с радостью ходит с Кимом на прогулки,
становится открытой и общительной, немного перенимая манеры и привычки
своего молодого человека.

Начинаются экзамены, и оба имеют гораздо меньше времени, чтобы видеться.

Большинство часов проводят за столом с учебниками и зубрежкой. Поэтому,
Тэхен не настораживается, когда Мэй перестает отвечать на сообщения, не
появляясь в сети. «Просто усердно учится», — пожимая плечами, думает Ким,
взяв с нее пример. Но проходит неделя без контакта, так что Тэ решает зайти к
ней домой, чтобы убедиться, что она в порядке. Может, просто заболела?

В доме девушки Тэхен не встречает никого. Родители в командировке, как

говорила Мэй. Ким звонит настойчивее, стучит в дверь, пробует покрутить ручку
17/85
и обнаруживает, что та не заперта. В комнате Шин пусто, дикий бардак, а на
столе ворох бумаг. Ким разглядывает обстановку с небольшим беспокойством —
выглядит так, словно шла борьба. На полу валяется разбитый горшок, упавший с
подоконника. Тэхен смотрит внимательней и вдруг находит записку поверх
тетрадей. На ней мелким почерком написан адрес и угрожающая концовка:
«Лучше вам приехать поскорее с десятью миллионами вон».

Ким срывается с места, несясь в обсерваторию к брату с этим чертовым

кусочком бумаги. Донман внимательно изучает записку, пока Тэхен не находит
себе места, разгуливая по его кабинету взад-вперед. Брат вводит адрес в
поисковик, оставляет младшего следить за помещением под его яростные
крики: «Я обязан спасти ее сам!»

— Не надо, Тэхен-и, я могу справиться сам. Там может быть слишком опасно.

— Хён, прошу, возьми меня с собой! Я не вынесу ждать вас здесь. Мне надо
увидеть ее как можно скорее, чтобы убедиться в ее стабильном состоянии!

— Послушай, Ким Тэхен, я не могу позволить тебе рисковать!

— А я тебе — могу?

— Да. Я старше.

— Хён, ты и она — это все, что у меня осталось. Прошу, забери меня с собой,
чтобы я помог в крайнем случае! — Ким старший недолго думает, ведь времени
в обрез с учетом прошедшей недели, закрывает обсерваторию, садится в
машину, просит Тэхена пристегнуться — поездка будет быстрой.

На счету Донмана лежит только пять миллионов вон, поэтому он снимает их, не
мешкая, возвращается к бледному Тэхену, сидящему на переднем сидении и
грызущему ногти. Полицию не вызывают, чтобы не подвергать Мэй риску, —
мало ли, что у преступников на уме. Подъезжают к заброшенному зданию с
пустыми пробелами вместо окон, стучат в ветхую дверь, но никто не выходит.
Донман держится, показывая, что не боится, но на самом деле кровь стынет в
жилах от оглушающей тишины, нарушаемой только шагами юношей,
отражающихся от голых бетонных стен.

Шорох из-за поворота настораживает обоих, они проходят в темную комнатку,

обнаруживая Мэй связанную на стуле, и, очевидно, преступника, стоящего
спиной к ним, лицом к проему вместо окна.

— У нас есть только половина…

— Тогда, мне отдать вам половину этой малышки? — Тэхена выбивает дрожью в
коленях, он сжимает кулаки до побеления костяшек — даже он так не называл
Мэй.

— Давайте… договоримся?

— Ее папочка нам задолжал, сынок. А ты, кстати кто? И что это за мальчишка
вместе с тобой?

— Не трогай его! — отдается звоном в ушах крик Шин, которая начинает

18/85
плакать.

— А, ясно. Твой любимый? Ох-х, ну, тогда, как тебя зовут? — спрашивает
мужчина у Тэ.

— Ким Тэхен.

— А твоего братца?

— Ким Донман, — представляется старший.

— Отлично. Слушай, Донман-щи, давай сюда то, что принес, а мальчишку я

забираю в качестве остальных пяти миллионов.

— Нет… — у Кима старшего начинают трястись руки.

— О, ты не согласен? Что ж, тогда отдай мне… себя? — Тэхен переводит взгляд

на брата, который отвечает: «По рукам». Младший смотрит на то, как мужчина
развязывает Мэй, и она тут же бросается к Киму в объятия. — Только не спешите
убегать, детки. Знаете, у меня сегодня прекрасное настроение… И я прикупил
себе прекрасный пистолет. Ким Донман, не станешь моей мишенью?

Тэхен молчит. Он отпускает Шин, которая тут же тянет его обратно за рукав, но
он вырывается. Младший становится впереди брата, прикрывая того собой.

— Какой смелый мальчишка… Знаешь, если ты подойдешь ко мне и мы вместе

посмотрим на вид за окном… Все трое останутся живы. Обещаю, — мужчина в
подтверждение прикладывает руку к груди на левую сторону. Там, где обычно у
людей находится сердце. Только вот у него оно отсутствует. Преступник
приказывает всем, кроме Тэхена, стоять на месте. Тот проходит к окну,
отворачиваясь от единственных, кого он любит в этом мире.

И слышит выстрел.

— Малыш, я не хотел, чтобы ты видел, как умирает твой братец, —

оправдывается мужчина.

Тэхен оборачивается. Он видит Донмана, упавшего на пол, с кровью,

вытекающей из лба. Переводит взгляд на испуганную Мэй, которая тоже не
двигается, и ошарашенно смотрит на тело своего спасителя. Ким Донман
умирает быстрее, чем может сказать брату, как любит его, покидая мир с
упавшей на грязный пол слезой.

Тэ никогда не видел, чтобы брат плакал. Тот никогда не сдавался, молча

выполнял все то, что обычно делают родители, подавая Киму пример. И сейчас
даже мертвые глаза смотрят с печалью, отчаянием оттого, что больше не
сможет дальше оберегать.

— Ох-х, я скосил. Малышка, поможешь мне сделать идеальный выстрел?

Тэхен кричит, обхватывает мужчину за живот, оттаскивая подальше, чтобы

вывалить из окна. Кажется, они на третьем этаже, и если тот неудачно упадет…

Преступник бьет Кима пистолетом по голове, тот от боли отпускает тело

19/85
мужчины. Тэхен в отчаянии не видит ничего из-за слез, тут же смахивает их,
когда слышится новый выстрел. Он смотрит на то, как Мэй одними губами
шепчет: «Я люблю тебя», падая рядом с Донманом.

Тишина.

Теперь у Кима не осталось никого.

Мужчина стреляет себе в голову, капелька крови окрашивает щеку младшего в

красный, как роза, названная в честь матери.

Тэхен, еле передвигая ноги, падает на колени около брата. Опускает тому веки,
вытирает след от слезы. Ползет к Мэй, трясущимися руками прикрывает ей
глаза, целуя в лоб. Ким мечтал после экзаменов сделать ей предложение,
которое, конечно, будет не совсем настоящим, ведь им нет восемнадцати, но
ему было важно услышать ее «Да».

***

— Тебе нравится химия?

В комнату спустя час заходит еще один мужчина — видимо, напарник. Он с

интересом разглядывает картину, которую видит перед собой, останавливая
взгляд в сжавшийся между двумя мертвыми телами комочек. Мужчина с
жалостью смотрит на Тэхена, который положил на себя руку брата и Мэй, словно
они обнимают его, тем самым защищая от внешнего мира. Ким не отвечает на
вопрос, потому что, кажется, совершенно оглох.

— Так что?

— Спасите меня, — лишь хрипит Ким.

— Если тебе нравится химия, то спасу.

— Да, она мне нравится.

— Отлично. Заменишь моего мертвого напарника.

— Что? — не в состоянии адекватно мыслить, Тэхен открывает глаза, смотря на

небольшую дыру от пули в виске Шин.

— Я говорю, что ты будешь помогать мне с терактами. Деньги будем делить

пополам. И это не обсуждается. Так как ты стал свидетелем убийства, то должен
либо умереть, либо выполнить условия.

— Тогда убейте меня.

— Как ты пессимистично настроен…

Тэхен молчит. Видимо, по мнению незнакомца, он должен прыгать от радости,

лежа между двумя прохладными телами.

— Зови меня «Ко». С этого момента я — твой учитель.

20/85
Тэхен теряет внутреннее солнце. Его осколки отплевываются с криком, когда он
не выдерживает. Ко высвобождает юношу из-под двух тел, тот не вырывается,
лишь громко рыдает.

Они вместе хоронят Мэй и Донмана. Выкопав на заднем дворе заброшенного

здания две могилы, Ко осторожно кладет в них тела, позволяя Тэхену в
последний раз поцеловать Шин в губы, а брата — обнять. Дает Киму лопату,
чтобы тот собственноручно закинул их сверху землей.

— Тебя как зовут?

— Тэхен. Ким Тэхен, — гулко отвечает мальчик.

— Давай выберем тебе кличку. Чтобы нас знали в узких кругах по псевдонимам.
Как насчет… Ви?

— Почему «Ви»?

— «Виктори».

— А… Ладно, — с безразличием пожимает плечами Тэхен, садясь на теплую

траву возле могил.

Ким Тэхен, отныне Ви, отпускает себя прошлого окончательно. Больше никогда
не будет на его лице улыбки, прекрасный смех не будет слышен.

Ко забирает его вещи из дома, и юный террорист переезжает к своему учителю.

Благодаря связям получается сделать их официальной семьей: теперь Ко
является законным опекуном Тэхена, а тот — его приемным сыном.

У Ким Тэхена посттравматический синдром, несущий за собой потерю памяти.

Он не помнит ничего из своего прошлого, свободно ориентируясь лишь в
настоящем. Ко ничего не говорит о его семье, о своей тоже молчит. Таким
образом, Ви полностью берет в руки разум Тэхена, и тот без заминок выполняет
поручения учителя, становясь безжалостным и безэмоциональным к убийствам.

***

— Всем оставаться на своих местах! Только попробуйте сдвинуться и ваши мозги

окажутся на потолке!

— Айщ, я даже не испугался, — демонстративно зевает Ко. — Ты должен

говорить громко, но спокойно, без истерик, — учитель повторяет две фразы,
сказанные Тэ выше, но делает это гораздо профессиональнее. — Какого хрена
ты снял предохранитель? Собираешься меня убить? — Ко знает, что Ви сделал
это по невнимательности, но произнесенные слова заставляют младшего
покраснеть и опустить оружие.

— Простите, учитель.

— Главное, чтобы ты так не тупанул на миссии, Ви. От тебя требуется лишь

быстрота, ловкость и громкая угрожающая речь. Все остальное за мной.
21/85
— Сначала мы проходим в самолет, в скрытых карманах наших чемоданов
находится оружие, которое я достаю спустя полчаса полета. Произношу угрозы,
пока вы забираете у пассажиров документы и ценности, чтобы они не решили
каким-то образом сбежать. В это время я направляю пушку прямо в затылок
капитана, называю место, куда нужно прибыть, предупреждая, что у нас
заложники. В аэропорту Парижа самолет приземляется, а там нас ожидает
заказчик с оплатой. Все верно?

— Молодец, теорию ты усвоил. Осталась практика, Ви. Ошибка может стоить

нам жизни, а не только проваленной миссии.

— Я не подведу Вас! — Ви прикладывает кулак к груди в знак клятвы.

Версия прошлого, которая находится в разуме Тэхена, конечно же, совершенно

не совпадает с реальностью. По словам Ко Ви потерял память после травмы во
время одной из миссий, а до этого они бок о бок сотрудничали. Младшему
ничего не оставалось делать, как поверить, несмотря на внутреннее подозрение
и интуицию.

Ким проходит в свою маленькую комнатку, которая не отапливается. Учитель

поселил их в старом здании, ведь так было удобнее и совсем безопаснее. Весь
последний этаж был во владении двух террористов, и единственным минусом
было отсутствие света и тепла. Но Ви не жаловался, по идее он привык к такой
жизни. Тэхен присаживается в облезлое кресло, тут же приветствующее
понижением на сантиметров пять — под весом юноши оно проваливается, —
подъезжает к обшарпанному столу. Уголок у него отсутствует, и противное
острое дерево нередко оставляло занозы в нежных ладонях Кима. Ви зажигает
свечу, отодвигает на середину стола, и тусклый кружочек тепла освещает
страницы книги. Проходит минут пятнадцать, за которые десять страниц
сборника сонетов Шекспира оказываются прочитанными.

— Ви, на выход, — Ко стоит на пороге оранжевой комнаты — наступающая осень

заявляет о себе более ранним приходом закатов.

Тэхен натягивает серую толстовку и черные джинсы с кроссовками, на голове

красуется ярко-красная кепка, делая весь образ слегка абсурдным. Ко лишь
хмыкает, они покидают квартиру, запирая дверь на два замка.

Улица встречает прохладным ветром, но вызванное такси в аэропорт тут же

обволакивает теплом, скользя им сначала по лицу и волосам, которые чуть
шевелятся от кондиционера в машине, а затем расходится и по всему телу.

Ви 17:45

«Какова цель заказчика?».

Ко 17:46
«Я никогда не спрашиваю».

Ви 17:46

«Почему?»

22/85
Ко 17:49
«Это ничего не изменит»

Ви засовывает телефон обратно в карман и немного ежится. Он совсем не

помнит того, как раньше помогал Ко с терактами, идя на сегодняшний с белым
листом с заголовком «Порядок действий» перед глазами. Это волнительно, но
ледяное спокойствие учителя говорит лишь о том, что тот ему доверяет.

Ко, как всегда, продумывает все до мелочей, и в аэропорту их не задерживают,

так как просто не обнаруживают ничего подозрительного. Тэхен не спрашивает,
как именно учитель скрыл все их снаряжение в чемоданах, в которых помимо
него лежали лишь сложенные на несколько дней их пребывания в Париже вещи
— Ко решил отметить благополучную поправку напарника туризмом.

— Всем оставаться на своих местах! Только попробуйте сдвинуться, и ваши

мозги окажутся на потолке! — фраза, миллион и больше раз произносимая в
голове, лишь один раз вслух в адрес Ко, с легкостью выходит из уст Ви, когда он
направляет пистолет куда-то в середину салона. Он не смотрит на учителя, но
чувствует, что делает все правильно. Всего минуту назад Тэхен встретился
взглядом с Ко, тот кивнул, в ответ и Ким, который тут же сглотнул. Помешкав
мгновение Ви, медленно, словно совсем не спешит, достал из чемодана пистолет
и произнес угрожающие слова. Люди тут же заерзали на своих сидениях, тогда
Тэхен крикнул: «Я сказал, не двигаться!» Пассажиры притихли, лишь в дальнем
конце послышался прерывистый детский плач, на который Ким не обратил
внимания. Ко в это время стал требовать документы, а Ви нашел кабину
капитана. Приставив к его голове пистолет, Тэхен произнес:

— У нас заложники. Отключите рацию, — мужчина повинуется. — Направляйтесь

в Париж.

— Что?

— Я не попугай, чтобы повторять. С пассажирами ничего не случится, если

выполните приказ.

Никого не убивать — один из пунктов в договоре, который подписал Ко с

заказчиком. Учитель лишь шепнул, что связано это с политикой, и захватом
самолета заказчик хочет добиться своих целей, надавив на правительство. Ви
кивнул, изображая понимание, которого, на самом деле, практически не было.
Но это его… работа? Убивать он не собирается, нужно лишь помахать пушкой.

Ви грозно опирается на самое заднее сидение, обводя пристальным взглядом

пассажиров. Они не шумят, не двигаются — ожидают. По прибытии самолета,
как и требовалось, все остаются живы. Заказчик встречает Ко и Тэхена с немой
благодарностью в виде денег в чёрном кожаном чемодане, прощается с ними, и
оба, не оглядываясь, покидают территорию, заходя в здание аэропорта.

Следующие полчаса проводятся в тишине, нарушаемой хрустом капусты в

бургере Тэхена. Он смотрит в окно, на улетающие самолеты, не чувствуя ничего.
Всегда ли Ви был таким безэмоциональным?

— Ко?

— Да?
23/85
— Я хорошо справился?

«Нормально для первого раза».

— Как видишь, ты выполнил все правильно, смог помочь.

— Значит, я молодец?

— Не совсем, — Ви изгибает бровь в вопросе. — Твой голос дрогнул в первом

предложении. Такого быть не должно. Люди пугаются пушки, но если ты будешь
мямлить, про нее просто забудут. Над тобой посмеются, расслабятся, пребывая в
уверенности — не выстрелишь. А это самая грубая ошибка, Ви. Они должны
бояться, трястись от страха, чтобы ни у кого не возникло мысли нарушить наши
условия, например, попытаться отобрать оружие или вступить в драку.
Следующие миссии будут без пункта «Не убивать», так что, в случае исхода
событий, изложенного выше — стреляй. Понял?

— Понял, — кивает Ви, облизывая соленые пальцы после картошки фри.

Три дня они путешествуют по городу. Посещают известные места, экскурсии,

дом Ван Гога — этот художник ранее не интересовал Тэхена, но после краткой
биографии упросил Ко купить ему книгу с более подробной. Вечером второго
дня учитель ведет Ви в бар, расположенный в подвале, стены которого
изрисованы граффити. Террористы встречают подобных себе — скрывающихся
серийных убийц, насильников, наркодилеров. Тэхен поначалу чувствует
неловкость, но мужчины быстро признают его: кажется, Ко здесь весьма
уважают, а, следовательно, и Ви. Они беседуют на общие темы целый час, за это
время Тэхена учат играть в бильярд, по окончанию встречи прозвав
«везунчиком»

— Ты просто новичок, вот и везет. Сильно не зазнавайся! — предупреждает один

из преступников с замысловатыми татуировками по всему телу, доходящих
даже до щёк.

— Ничего, еще проверим! — Тэхен отвечает на ломанном английском, как и все

здесь.

Ви и Ко покидают помещение в приподнятом настроении, Ким восторженно

хвалит новых «друзей».

— Они даже не кажутся преступниками!

— А чего ты ожидал?

— Ну, просто они выглядят добрыми.

— Тот щуплый седой мужик с длинной бородой вчера похитил маленькую

девочку. Она сейчас сидит где-то в квартале отсюда в его темной квартире,
прикованная наручниками к батарее.

— Ч-что?

— Все еще считаешь его добрым?

24/85
— Нам… Нам нужно ее спасти! — неожиданно вырывается у Ким Тэхена.

— Повтори, — ледяным тоном приказывает Ко.

— Я… эм. Разве нет?

— Это совершенно не наше дело, Ви. Никогда не вмешивайся в то, что тебя не
касается.

— Ясно.

— Жалость тебя ни к чему хорошему не приведет, Ви.

— А что приведет?

— Отказ от эмоций.

***

Проходят годы. Если в начале их знакомства с Ко Тэхен проявлял сострадание и

жалость к другим, то уже ко второму теракту приказал себе забыть об этих
чувствах. Ви окончательно взял Ким Тэхена за грудки, сбросив с крыши
многоэтажного дома, тем самым не давая возможности вернуться назад.

Первый раз Ви убивает в семнадцать лет. Это был их третий совместный теракт,
который подразумевал взрыв бомбы в метрополитене. Все свободное время Ви
тратится на обучение боевым искусствам — учителем, естественно, становится
Ко, — изучение химии и ядерной физики. В коротких перерывах он читает
биографии художников, рассматривая их картины.

Ви действует без промедления. Ко все еще не позволяет ему самому

расставлять бомбы, не желая подвергать миссию провалу. Ви по сигналу
нажимает лишь на одну красную кнопочку на пульте управления. Он стоит на
приличном расстоянии от здания, но взрыв отчетливо слышен. Следующая
задача Ви: проверить наличие выживших, и если таковые есть — уничтожить.

Ви стреляет в, наверняка, студента, который дергается, зовя на помощь. Юноша

был оглушен взрывом, так как находился на безопасном расстоянии. Тэхен не
чувствует сострадания, когда студент испускает последний вздох, называя чье-
то имя. Возлюбленная или мать — Ви никогда не узнает.

Ко ждет его дома. Впервые учитель хвалит Тэхена по-настоящему:

— Молодец. Сегодня без ошибок.

Ви кивает, проглатывает чуть остывший ужин, заходит в комнату, плюхаясь на

кровать. Квартиру они покинут через неделю-две для безопасности, поэтому
Тэхен не пытается даже привыкнуть к ней.

И, неожиданно для себя, Ви рыдает. Он мочит слезами подушку, простынь,

ковер, весь дом, город, страну и планету. Тэхена разрывает от ненависти к себе,
он старательно отвергает все ранее произнесенные наставления учителя,
25/85
пытаясь вернуть человека, дремлющего где-то глубоко внутри.

Наверное, Ви плачет слишком громко, потому что спустя пару минут в комнату
врывается Ко:

— Успокойся. Ты сделал все правильно.

— С каких это пор убийство людей — правильно?!

— С тех пор, как наш мир начал гнить.

— Да что значит…

И Тэхен вспоминает. Единственную вещь, но для начала весьма неплохо. Ким

убивает в первый раз. Они с Ко не были напарниками.

— Кто ты? — успокоившись, спрашивает Тэхен у все еще прислонившегося к его

кровати учителя.

— В смысле?

— Почему ты соврал мне?

— Ах, ты все вспомнил? Так было легче, Ви.

— Что значит «всё»?

Ко молчит.

— Тогда, что именно ты вспомнил?

— Мы не были напарниками.

— Ясно.

— Мне ничего не ясно, Ко.

— Прекращай этот цирк, Ви. Только ты можешь вспомнить что-то еще, потому
что я знаю лишь твое имя.

— И почему я теперь должен тебе верить?

— У тебя нет выбора.

— У меня никогда его не было, Ко. Ты просто сказал мне стать твоим
напарником. Я не помню, почему это случилось, но…

— Я не убивал их.

— Что?

— Когда вспомнишь остальное… Тэхен, я не убивал их.

— Тэхен?
26/85
— Да. Это твое имя. Ким Тэхен.

— Ты всегда называл меня «Ви».

— Сейчас я разговариваю не с Ви. Тэхен сейчас отчаянно борется с ним.

Ко покидает комнату, оставляя Кима наедине с попытками вспомнить хоть еще

что-нибудь. Пока он напрягает свой мозг, не замечает, как проваливается в сон.

Следующие недели Тэхен лишь вспоминает. По кусочкам, незначительное и по-

настоящему значимое. Ко не звонят заказчики, телевизор, показывающий лишь
новостные каналы, трещит от громких возгласов о прошедших терактах. Ви с
учителем смогли сфотографировать со спины, поэтому приходится снова
переезжать в другую страну. Денег у них достаточно, чтобы без проблем быстро
оформить требующиеся документы, покинув место жительства.

В скором времени Тэхен ненавидит людей больше, чем себя. Когда последнее
воспоминание о Мэй возвращается, он начинает считать окружающих убийцами,
высказывая такую точку зрения Ко. Тот лишь кивает, произнося: «Теперь ты
понимаешь меня». Возможно, Ко тоже был «нормальным», но потеря близкого
человека исказила его представления о мире. Теперь по его стопам шел Тэхен.
Он ненавидел целый мир, который посмел лишить самого драгоценного —
любви. И в данный момент у Кима есть всего один человек — его учитель.
Террорист и убийца, получающий удовольствие во время исполнения работы.
Для Ко важна даже не оплата. Сам процесс доводит до экстаза, волнение и
тревожность людей добавляют лишь больше впечатлений, а их глаза, когда
мужчина направляет пистолет, целясь в лоб — лучшее искусство. И даже Ким
Тэхен, так мастерски осведомленный в картинах предшественников, не имеет
права отрицать это.

Ви становится легче убивать. Теракты, в которых он участвует, все реже

требуют прямого присутствия. Ви управляет бомбами с компьютера,
расставленными уже им самим. Ко даже подумывает отпустить юношу на
свободу — тот уже прекрасно может справляться без помощи. Но единственная
частичка эмоций, живущая в разуме учителя, заявляет, что не пройдет и дня,
как он начнет скучать по напарнику.

А потом Тэхен ошарашивает просьбой, заходя в новый, еще не успевший

запылиться после прошлого хозяина, кабинет Ко.

— Учитель? — слышит мужчина стук в дверь.

— Заходи.

Ви проходит к креслу, присаживаясь.

— Я устал.

— Отдохни, — отвечает Ко, но что-то его настораживает.

— Нет. Я устал от жизни. Устал от постоянных убийств и побегов. У меня никого

нет и не будет. Разве имею я право на то, чтобы кто-то полюбил такого
преступника, как я?
27/85
— Ты хочешь убить себя, Ким Тэхен, — выходит с болью у Ко. Он и правда
слишком привык к этому мальчишке.

— Да. Но я хочу сделать это, взорвав вагон поезда, в котором буду ехать.

— Куда?

— Возьму самый долгий рейс.

— Это… окончательное решение?

— Да.

— Когда ты успел посмотреть в неподписанный договор о теракте в поезде?

— Меня так легко раскрыть?

— Не верю в совпадения.

— Да, Вы правы. Я увидел этот лист и… понял, что вот оно — то, что мне нужно.

— Что ж, если так… Ставь свою подпись.

И Тэхен ставит. Выдумывает, как всегда, какую-то новую, но в этот раз

старается и импровизирует больше: все-таки, это его путь к счастью.

— Постой… Тэхен, — выдыхает мужчина в макушку ученика. Нет, даже не

ученика — Ким стал сыном. И оба не смогут это отрицать. Ко в первый и
последний раз обнимает Тэхена, чувствуя, как к горлу неприятно подступают
слезы. Он не плакал последние тридцать лет. — Удачи, Тэхен…

— Ви. Меня зовут Ви. Не волнуйтесь, учитель, я покину этот мир с победой, —
юноша хлопает Ко по плечу, забирает договор, покидая кабинет.

Теперь у Ко и правда никого не осталось.

28/85
И сотни уст твое прошепчут имя,

I’m just as scared as you

When you see me
When you touch me
BTS — Intro: Serendipity

rain on me — joji

— Спорим, что ты не сможешь переспать с ним? — спрашивает Джин Хо у Пак

Хиёна.

Оба одноклассника Чонгука наблюдают за тем, как тот отжимается на

спортивной площадке у школы. Чон всегда был трудолюбивым и
требовательным к себе, поэтому во время физкультуры занимался усерднее
других, невольно заставляя их завидовать.

— На сколько спорим?

— Получишь сто баксов, если я увижу вашу фотку в постели.

— По рукам, — быстро соглашается Хиён, пожимая руку друга.

Чонгук, ничего не подозревающий, удивляется неожиданно начавшимся

подкатам со стороны одноклассника. Тот может вдруг угостить его соком,
подсесть в столовой или вызваться проводить до дома. Тут явно не обошлось без
скрытого подвоха, твердит себе Чонгук.

Но Хиён кажется открытым малым, который по-настоящему интересуется Чоном.

Последний, не подпускающий к себе Пака целую неделю, наконец, оттаивает,
взаимно оказывая дружеские знаки внимания. Хиён может приобнять его у всех
на виду, погладить по голове, немного растрепав волосы. И Чонгук неожиданно
замечает свою реакцию после подобного действия, которая выражается в
смущении и покрасневших щеках.

Чон делает вид, что не может встать с постели, нагревает градусник под
горячей водой, показывая матери. Она разрешает остаться дома и уходит на
работу вместе с отцом. А Чонгук лежит, потому что боится своих чувств.

Пак Хиён считает, что пора делать следующий шаг, и когда Чон возвращается в
школу, останавливает, уводя на задний двор. Хватка на предплечье Чонгука
чуть усиливается, и одноклассник спрашивает:

— Где ты был?

— Болел, — отвечает Чонгук.

— Почему не сказал мне?

— Не думал, что это будет тебя волновать, хоть мы и друзья.

29/85
— А я не хочу быть твоим другом, Чонгук, — заявляет Хиён.

Вот и все, понимает Чон. Их дружба, которая длилась полторы недели, все-таки
закончится.

— Потому что я хочу быть твоим парнем.

Чон расширяет глаза, открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает
его. Ему кажется, что он спит, когда Хиён касается его губ своими. Чонгук тихо
вздыхает, ведь успел случайно представить эту сцену лишь у себя в голове.

Хиён целует настойчивее, поглаживая руками талию Чона, медленно и нежно

опускаясь на бедра. Чонгук в ответ мычит то ли протестующе, то ли от
удовольствия, но не сдерживает стон, когда язык встречается с шершавым
языком Пака. Хиён, понимая, что, даже если бы не было дурацкого спора, все
равно хотел бы целовать Чонгука вот так, отпускает. Для начала неплохо,
решает он.

Чон жмется ближе, но Хиён говорит, что слышит приближающиеся голоса, и им

лучше не продолжать.

Чонгук ждет. Ждет целых две недели, прежде чем заявиться в квартиру к Хиёну
с отчаянной просьбой.

— Я так хочу тебя, Хиён, прошу…

— Не слишком ли ты спешишь?

— Я знаю, что ты тоже не против.

— Ты уверен? В первый раз будет больно.

— Да. Я думал об этом последние три дня.

Чонгук отчаялся. Родители пропадают на работе, когда возвращаются домой,

уже усталые для разговоров и обсуждений проблем сына. Он не знает,
поступает правильно или движим пубертатным периодом. Но даже когда Хиён,
растянув пальцами, смазав член, осторожно входит, и Чон чувствует
нарастающую боль, он не жалеет. Чонгук теперь с человеком, которого любит,
одно целое, и это главное.

Пак Хиён получает сто долларов прямо в тот момент, как Чонгук находит его.
Чон хотел подарить им парные цепочки, их можно было бы скрыть под воротом
рубашки, но Чонгук бы знал, что они там у обоих парней. А теперь Хиён
принимает деньги под «Ну что, он был хорош?» со стороны Джин Хо, и весьма
нетрудно было догадаться, о чем они говорят.

Хиён так и не узнал, что Чонгук в курсе сделки, но понял это, когда Чон стал
игнорировать все попытки начать разговор.

Чонгук решил стать психологом, чтобы понять, почему люди поступают вот так.
Почему они готовы переспать с кем-то за деньги. В один вечер он рассказывает
о случившемся матери, которая убаюкивающе поддерживает теплыми словами.
30/85
Высказывает решение работать психологом, и женщина на следующий день
приносит книгу с названием «Основы психологии». Чонгук ей безмерно
благодарен. Не к каждому отнесутся с таким пониманием.

Чон с матерью находит университет, к которому юноша готовится через

интернет, по книгам, которые скачивает на планшет и читает в метро.
Хиён не извиняется, но и больше не пробует контактировать. Возможно, так
легче обоим.
И теперь Чонгук едет в поезде на встречу к своей мечте, а судьба преподносит
загадочную личность — Ким Тэхена.

***

Тэхен быстрыми гулкими шагами направляется к туалету. Дверь в узкую

комнатку закрыта, Ким недовольно выдыхает, облокачиваясь на стену напротив
входа. Он трет переносицу, сердце колотится в бешенстве, и Тэ молится всем
Богам, чтобы Чонгук не последовал за ним с извинениями. На самом деле,
старший не хотел так вести себя. Не в его последний день. А ведь осталось
даже меньше дня.

Сожалеет ли Ким Тэхен о принятом решении? Абсолютно нет. Его никто и ничто
не держит в этом мире, а собственные преступления настойчиво сжали горло, не
отпуская уже который месяц.

Туалет, наконец, освобождается: из кабинки выходит хрупкая девушка, которая,

задержав на Тэ взгляд лишь на мгновение, тут же ретируется в свое купе. Ким с
облегчением закрывает за собой дверь, немного покачивается от движения
поезда, остановившись, чтобы прислушаться к стуку колес. Было хорошей идеей
последние часы жизни потратить здесь — Ким просто обожал этот звук. Тэхен
моет руки, выдавливая как можно больше мыла, чтобы смыть грязь. В какой-то
момент парень чувствует жжение, осознает, что тер слишком сильно, царапнув
кожу ногтем. Из свежей раны стала вытекать кровь, и Кима стало тошнить.
Благо, унитаз был рядом — возможно, сыграло роль небольшое укачивание в
транспорте. Тэхен кашляет, промывает руки, полощет рот, мочит лоб и тем
самым несколько прядей волос.

Ким выглядит весьма странно, возвращаясь в купе: красные губы и щеки,

мокрые волосы, затуманенный взгляд. Чонгук, который все эти десять минут не
находил себе места, пытаясь подобрать извинения, напрочь забывает, что хотел
сказать. Чону кажется, что Тэхен плакал — глаза последнего тоже немного
покраснели, но от трения пальцами, а не слез.

— Не будет пластыря? — становится прямо напротив него старший.

— А?

— Пластырь…

— Д-да, есть, минутку, — Чонгук, суетясь, в который раз садится, чтобы достать
чемодан. Достает оттуда заботливо вложенную матерью пачку пластырей,
31/85
отрывает от гармошки один, подавая Тэхену. Тот вместо благодарности просто
кивает, отклеивая полупрозрачные полосочки, позволяя вертушками опуститься
на пол. Чон, с детства привыкший к порядку, рефлекторно подбирает мусор,
кладя в специально заготовленный им пакет, пока Ким справляется с раной,
укутывая ее в мягкую подушечку пластыря.

— Ты в порядке? — волнуется младший.

— Вполне.

— Как ты поранился?

— Не знаю.

— Как это не…

— Расскажи о себе, Чонгук, — просит Тэхен с явным желанием побыстрее

сменить тему.

Старший садится на кровать, как ранее, лицом к Чону, голову укладывает на

руки, всем видом показывая, что готов слушать.

— Что именно ты хочешь услышать?

— Всё, что угодно, — пожимает плечами Тэ, опираясь о стену, внимательно

разглядывая Чонгука. Замечает маленький шрамик на щеке и спрашивает: —
Откуда у тебя этот шрам?

— А, это пустяки! Ну, знаешь, не поделили чего-то с братом и… Ничего

страшного, короче.

— Расскажи про своего брата.

— Ты же вроде про меня хотел услышать?

— Просто говори, мне плевать о чем.

— Можно спросить?

— Ты уже.

— Кхм, в общем… почему ты нуждаешься в общении со мной?

— Ответь честно, что ты хочешь от меня услышать?

— Отвечаешь вопросом на вопрос.

— Да, знаю. Просто ответь.

— Зачем?

— Господи, Чонгук.

Чон больше предпочел бы «Гук-и».

32/85
— Ладно, не хочешь говорить, не надо, — сдается младший. Тэхен мастерски
подпускает к себе, но как только Чонгуку кажется, что тот готов открыться, Ким
снова отталкивает. — То есть, я могу говорить все, что вздумается?

— Ага.

— Ну… Это немного сложно, потому что я могу поговорить о многом, но… Ты
спрашивал о брате, так что начнем с него, — Тэхен укладывается, но так, чтобы
изучать каждую мелкую эмоцию и морщинку, проскальзывающую на лице
младшего во время его монолога. — Он немного чудаковатый, так как постоянно
сидит за компом, играя в игры. Для своих стримов он становится совсем другим,
чтобы понравиться людям. Ох-х, сколько же денег он спустил на супер крутую
одежду персонажа, ну, что там покупают, да. Так вот, меня это жутко
раздражает! Типа, на меня денег остается меньше, ведь маме приходится
оплачивать его прихоти! Как думаешь, это справедливо?

— Ну, эм…

— Да, вот и я о том же! Нифига несправедливо, но как только мне стоит
заикнуться и выразить недовольство, то всё, мне кранты. Я выслушиваю лекцию
о том, что не один в семье, а это значит, что родители не могут выделять весь
бюджет исключительно на меня, — на протяжении рассказа Чонгук активно
жестикулирует и хмурится, чем весьма забавляет Тэхена, вызывая улыбку. —
Ого, хён, ты умеешь улыбаться?

«Безумно красивая улыбка», — подмечает про себя Чонгук.

— Я робот, по-твоему?

— Нет, просто чаще всего ты угрюмый.

— Чаще всего? Мы знакомы час…

— Ладно, короче, не перебивай!

— Зови меня Тэхен.

— М?

— Не надо никакого «хён».

— Но ты же что-то там говорил об уважении и…

— Боже, просто зови меня по имени, ладно?

— Окей… Так вот, давай не будем о моем брате, а? Ибо он странный мудак, в нем
нет ничего интересного. Лучше поговорим обо мне…

Тэхен смеется.

— Эй, ты чего?

— Нравится говорить о себе? — Ким все еще не сдерживает добрый смех.

33/85
— Господи, Тэхен, ты же сам меня просил рассказать о себе.

И Тэ умиляется. Каждая реакция Чонгука такая искренняя, излишне

эмоциональная, прибавляет лишь больше удовольствия от поддразнивания. Ким
привык к словесным уловкам, манипуляциям, чтобы заставлять людей
реагировать так, как хочется ему. Сейчас, проделывая все это с Чоном, Тэхену
впервые становится… неловко? Всё-таки, у этого мальчишки осталось немного
времени, как и у старшего. Может, стоит снять маску? Но… не рано ли?

— Ладно-ладно! Просто говори, я слушаю.

— Если еще раз выкинешь подобную шутку или перебьешь, я замолчу!

— С каких это пор ты мне тут условия ставишь?

— Короче, не перебивай хоть один. Грёбаный. Раз!

— Ладно.

— Наконец-то! Будешь конфетку?

— А?

— Мама надавала кучу сладостей, а мне самому с ними не справиться.

— Ну, давай, — приподнимается Тэхен, садясь к столу.

Чон достает из чемодана, в который лезет раз в четвертый, пакет шоколадных

конфет с кокосовой начинкой внутри, с шелестом долго мучается с тугим
маленьким узелком. Не выдерживает, разрывает, нечаянно делая большую
дыру. Пара сладостей высыпается на пол, тут же подбирается под неуклюжие
ругательства Чонгука, и, когда тот возвращает взгляд на Тэхена, тот снова
смеется.

— Да хватит уже! Я не клоун, чтобы надо мной смеяться, — Чон выпячивает

нижнюю губу.

— Уже берешь мои выражения?

— Я беру их из корейского языка, ясно? Бери, чего сидишь, — Чонгук указывает

на разорванный пакет с конфетами. — Они быстро тают на пальцах, так что
сразу клади в рот целиком.

Младший успокаивается лишь тогда, когда Тэ съедает одну конфету. Чон

повторяет то же самое, плямкая, продолжает:

— Мне нравятся конфеты с кокосом и вообще всякие штуки с ним, так что моя
мама взяла их так много. С расчетом, что я поделюсь с соседом, конечно же.

«Как будто ты не смог бы без проблем съесть все сам», — думает Тэхен.

— Я не очень люблю сладкое, наверное, потому, что мало его ем. В интернете
прочитал, что от него появляются прыщи, а мне совершенно не хочется
34/85
приобщиться к сообществу прыщавых подростков, на лица которых смотрят с
нескрываемым сожалением. Но против кокоса мне не устоять… А, еще мне
нравится коралловый и персиковый цвет. Во-первых, в детстве я зависал во
всяких программах по «Дискавери», знаешь, где про животных. Ну, и там были
выпуски про рыбок, черепах и так далее, а после и про сами кораллы. Они мне
тоже нравятся. А во-вторых, персики я кушал каждое лето у дедушки на даче, и
это вроде одного из моих счастливых воспоминаний, да. Я еду поступать на
психолога и могу похвастаться: за один год мне удалось охватить нужный
материал для поступления! В один день я просто понял, что хочу говорить с
людьми, выслушивать их, давая советы, но именно как специалист. Надеюсь
понравиться профессорам своей искренностью и положительной энергией,
исходящей от меня. Так мама говорит… Тэхен? — старший на последних
предложениях вдруг устремил взгляд в окно, прослеживая глазами степь.

— Да?

— Слушаешь?

«Ты не встретишься с профессорами, Гук-и»

— Конечно.

— У тебя вдруг глаза такие грустные стали…

— Неважно, рассказывай дальше.

— Важно! Посмотри на меня…

Тэхен сглатывает, не отводя взгляд от неба.

— Ну же! Посмотри мне в глаза, и скажи, что с тобой происходит? — голос

Чонгука становится тверже.

— Я не твой одноклассник или друг. Я не тот, кто с радостью вывалит все

проблемы, легко доверившись, ясно?

«Зато я тот, кто станет твоим убийцей, Гук-и»

— Тогда почему мне нужно рассказывать о себе, не зная о тебе ничего, кроме
имени?

— Потому что мне интересно.

— С чего бы это?

— Я не буду отвечать на этот вопрос.

— Ничего не случится, если ты один разочек пойдешь против своих принципов и

поделишься со мной чем-то личным, как и я с тобой!

— Любимый цвет и предметы вдруг стали слишком личным, Гук-и? Кажется, я

правда старомоден.

— Перестань, Тэхен! Я ведь даже этого о тебе не знаю!

35/85
— Ну и что?

— Может, мне тоже интересно?

— С чего бы?

— Я не буду отвечать на этот вопрос, — парирует Гук, складывая руки на груди.

«Ты такой загадочный, Тэхен. Позволишь мне разгадать тебя?» — с мольбой

проскальзывает в мыслях Чона.

Стук о стену и вежливое: «Хотя бы закройте дверь» вырывают обоих из спора. И

правда, дверка купе так и осталась открытой после ухода Кима, а весь разговор,
казалось, мог с удовольствием слушать весь поезд. Тэхен медленно встает,
закрывает ее, присаживается обратно.

Soft Collared Neck — Helios

— Давай так, Гук-и. Если не хочешь говорить один, то каждый будет раскрывать
один факт о себе, — миролюбиво предлагает старший.

— Окей. Ты первый, — Чонгук берет еще одну конфету, с грохотом наваливаясь

на стену позади себя, мгновенно корчась от боли в затылке.

Тэхен знает, что все произошедшее выглядит ужасно детским. Их препирания,

отказ в уступках создают конфликт. Скорее всего, Чонгук и правда привык к
тому, что в его окружении все люди открытые и с легкостью рассказывают о
себе при первой встрече. Но Ким совершенно не такой… Имея возможность
общаться лишь с Ко, которого точно так же было трудно вывести на
откровенный разговор, Тэхен и сам потерял прежнюю тягу к общению. И теперь
все словно по новой, как будто надо заново учиться говорить.

— Мой любимый цвет? Ярко-красный.

— Почему?

— Вопросов не было в условии, так что теперь твоя очередь.

— Пожалуйста, Тэхен…

— У меня была ярко-красная роза.

— Как у…

— Да.

— Прикольно. Значит, тебе, как и Маленькому принцу, было не о ком заботиться?

Тэхен хочет снова напомнить о том, что ждет факта от Чонгука, но… не пора ли
заканчивать спектакль? Не пора ли открыться этому доброму мальчику, просто
нуждающимся в общении? А если еще не время, то следует вспомнить, что у них
его катастрофически мало…
36/85
— Да, на небольшой промежуток времени, — отвечает Ким, и Гук кивает.

— Мне нравятся динозавры. Они крутые, у меня даже есть книга, в которой куча
картинок в полный рост.

— Мне нравятся слоны. У них хорошая память, в отличие от меня. И их хобот так
смешно втягивает воду.

— Как можно смешно втягивать воду? — улыбнувшись, интересуется Чонгук. —

Обычно я беру чизбургер в «Макдональдсе». Уже привык, вот и не пробую что-то
новое.

— Больше предпочитаю «Бургер Кинг». Там картошка толще и вкуснее.

— Под моей кроватью коробка раменов. На случай конца света, — тут Тэхен
смеется, потому что Чон просто неповторим.

— Но зачем они будут тебе нужны, если случится конец света?

— Не знаю, но если пропадут все магазины, то у меня будет еда.

— Я ненавижу холод. Нужно слишком много всего надевать на себя, поэтому у

меня в гардеробе множество свитеров и теплых толстовок.

— Мне не нравится форма учреждения, в которое буду поступать.

— Почему?

— Детская какая-то.

— А ты кто?

— Эй!

— Не люблю рок, там слишком много кричат.

— Могу слушать джаз ночами.

— Ван Гог — лучший.

— Моне тоже неплох.

— Соображаешь в этом?

— Читал как-то книжки.

— С картинками? — подкалывает Тэ.

— Конечно! Но, осмелюсь поправить: с картинами.

— Как скажешь!

И тут оба замолкают. Факты, которые появляются в голове, кажутся слишком

37/85
простыми и незначительными, а хочется удивить, представить себя как можно
круче. Даже Тэхену.

***

Dimensions (Full) — Arcade Fire

Поезд останавливается, чтобы принять еще больше пассажиров. Ким рад

покидать душную комнату, которая сужается из-за неловкости между двумя
парнями. На черный свитер старший натягивает грязно-зеленую парку,
завязывает шнурки на темных ботинках, и через минуту вдыхает свежий
морозный воздух. Чонгук поверх бордовой глянцевой рубашки, явно негреющей,
но приятно оттеняющей его угольные волосы, завязывает серый шарф, а узкие
плечи укрывает черным пальто. Младший выскакивает следом за Тэхеном,
который покупает кофе в автомате на вокзале.

— Любишь кофе? — улавливает запах напитка, заполняющий пластиковый

стаканчик, Чон.

— Ага.

Чонгук нажимает на кнопку с надписью: «Горячий шоколад», под улыбку Тэ,

скрытую стаканом. Младший потирает руки от холода и прыгает на месте.

— Ты явно не заглянул в прогноз погоды.

— Нет, просто резко похолодало.

— Как видишь, я одет теплее. Дай руки, — просит Ким.

Чонгук слушается, вытягивая холодные пальцы. Старший берет его руки в свои,
гораздо более теплые, начиная потирать. Все это время он не разрывает
зрительного контакта, наслаждаясь румянцем, все более сильно
проявляющимся на щеках Гука. Действия Тэхена не подразумевают собой
нежных ласк с интимным намеком, но сам момент определенно является таким.
Чтобы прекратить это безобразие, Чон вынимает свои руки, вспоминая о
карманах, в которых тоже будет тепло. Тоскливо глядит на стаканчик со
сладостью, оставленный на круглом столике. Младший берет его в ладошки,
немного отпивает, обжигая язык.

Тэхен воспринимает этот жест совершенно по-своему. Ну конечно, Чонгуку

противно касаться старшего, ведь тот грязный.

— Тэхен?

— Я в порядке.

«Не надо было его отпускать? Это оскорбило?» — спрашивает у себя Чонгук.

— Это из-за той проблемы, которую ты не захотел рассказать мне, да? Знаешь,
никогда не знал, что говорить людям в таких ситуациях…

— Тогда херовый из тебя психолог, Гук-и, — дрожащим голосом замечает Тэхен,

одним глотком допивая кофе и выкидывая стаканчик в мусорку. Он
38/85
разворачивается, чтобы уйти куда-нибудь подальше, но Чон ставит горячий
шоколад обратно на столик, становится перед старшим, берет за плечи и
говорит:

— Прости, Тэ, но если ты не расскажешь мне…

— Я же просил не звать меня «Тэ», Чонгук! Это так сложно запомнить?! Моя
девушка называла меня «Тэ», но ее нет в живых, потому что какой-то отморозок
хотел заработать денег на ее похищении! Ты лишь напоминаешь мне о ней
своей гребаной заботой!

Ким Тэхен — явная истеричка. Все разговоры с Чонгуком сводятся к его крику
или недовольству. Что ж, теперь умереть хочется еще сильнее.

Чон не придумывает ничего лучше, как обнять старшего, потому что уже понял
— слова мешают обоим. Младший гладит Кима по спине, тот пытается
вырваться, но вскоре просто сбивчиво хрипит и давится слезами на его плече.
Чонгук отпускает, придерживает за предплечья, вглядываясь в заплаканные
глаза Тэхена.

— Прости, Тэхен-и, я же не знал. Простишь? — старший кивает. — Отлично.

Давай я куплю тебе горячий шоколад, м? Сладкое поднимет настроение.

— Не поднимет.

— Это физиология, Тэхен-и, от нее никуда не денешься.

Чонгук не ждет согласия старшего, оно ему просто не нужно. Закидывает

монетку, выбирает напиток, смотря перед собой. Видеть такое лицо Кима
тяжело, когда знаешь, что помочь не можешь.

— Прости, что я веду себя как придурок, Гук, — извиняется Ким.

— Ничего, у каждого могут быть свои проблемы, я понимаю. Не парься, просто

скажи, что мне сделать, м?

Тэхен не знает, что ответить, поэтому просто берет горячий шоколад. Хочется
шепнуть: «Сматывайся поскорее, иначе подорвешься вместе со мной», но это
будет звучать странно, да и придется рассказывать свою историю от начала до
конца, оставшись в глазах Чонгука настоящим монстром, коим он и является.
Ким просто желает хоть на десять часов забыть о своей профессии,
почувствовав себя человеком.

Famous Blue Raincoat — Leonard Cohen

Когда поезд гудком извещает о скором отбытии, еще один стаканчик покоится в
мусорнике, оба парня заходят в поезд, а Тэхен молится, чтобы в их купе не
зашел кто-то ещё. Ким смотрит на таймер в часах: 14:15:26. Он провожает
каждую секунду взглядом, осознавая, что теряет драгоценное время для
разговора. Тэхен раздумывает, отвернувшись к стене от Чона, который сверлит
его спину взглядом: чего ему хочется больше всего? Слушать Чонгука или,
можно сказать, впервые за долгое время высказаться кому-то обо всем, что
тревожит?
39/85
Младший сдается, вздыхая, тоже отворачиваясь от Кима.

«Должен ли я что-то сказать? Не будет ли это лишним, слишком настойчивым?

Господи, что мне делать? Точняк, кто-то говорил, что если не знаешь, что
делать, то просто не делай ничего», — решает Чонгук, закрывая глаза, пытаясь
переключить мысли в другое русло.

На таймере Тэхена 13:59:58, он поворачивается к задремавшему Чонгуку,

прокашливается, чтобы привлечь внимание. Тот никак не реагирует, тогда Ким
встает с хрустом в коленях, подходит к его койке, присматриваясь к лицу. Чон
морщится от света, и Тэхен ладонью создает тень на его глазах, позволяя Гуку
расслабить мышцы. Что же, если начинающий психолог собирается поспать, то
нужно переместить его на верхнюю кровать, туда солнце не достанет.

— Гук-и? — легонько тряся за плечо зовет Тэхен.

— Мхм?

— Тебе следует подняться наверх, а то солнце светит тебе прямо в глаза.

Чонгук, подняв одно веко, смотрит непонимающе, но все-таки пробирается с

шорохом выше.

— Спасибо, — бурчит он, поудобнее устраиваясь.

— Не за что, — кивает Тэхен. Он сидит на одном месте, не двигаясь, пока не

услышит сопение со стороны младшего.

Ким поднимается на койку над собой, тоже укладываясь. Рука Чонгука свешена
вниз, лицо с приоткрытым ртом покоится в подушке, и Тэхен не знает, что им
движет, но старший касается указательным пальцем костяшки Гука. Тот не
дергается, ведь прикосновение невесомое, Ким смелеет, обхватывая ладонь
целиком. Теперь, когда Чонгук согрелся в купе, его рука намного теплее. Тэхен
желает забрать не только тепло руки, но и души: у самого внутри вечная
мерзлота. Что будет, когда огонь столкнется со льдом? Кто победит?

Определенно Чонгук.

К чему в итоге пришли они с Чоном? Достигли ли хоть какого-то доверия? Тэхен
на это надеется, и все то время, пока младший спит, раздумывает над тем, что
рассказать о себе.

Только вот Чонгук не спит. А рука горит после прикосновения.

Примечание к части

Приветик, лампочки и светлячки!!! Очень рада, что нас уже восемь, и мы ждем
продолжения (забавно, ведь я тоже жду, когда мою головёшку посетят
гениальные мысли).

40/85
В этой главе вы узнали о прошлом Гугу, так как вся прошлая была посвящена
Тэтэ) Я очень много раз меняла диалоги, подбирала предложения, и только на
раз пятый после прочтения немного удовлетворилась результатом. Мне
хотелось играть в игры со словами и фразами, которые бросает Тэхен, показывая
тем самым черты его характера. Надеюсь, вы не скучаете во время прочтения,
хотелось бы держать вас в напряжении.

Прошлое Чона было специально описано кратко, чтобы в будущих главах

рассказать о каких-то моментах подробнее уже со слов самого персонажа в
обращении к Тэхену. Мне будет интересно посмотреть на то, как оба
раскроются, высказав все страхи и сожаления (но это будет в самом конце,
когда будет подходить время взрыва)

Вот так, лампочки, прощаюсь, накидав спойлеров. Постараюсь написать проду

как можно скорее!!!

Вы можете подписаться на мой тг-канал, чтобы следить за новостями об

обновлениях работ, видеть идейки и зарисовки для будущих историй и общаться
со мной: https://t.me/shin134340

41/85
Когда умрут все те, кто жив сейчас.

В веках нетленным будешь ты, мой милый,

А я так скоро буду позабыт!
Я стану прах, мне хватит и могилы,
Тебя ж людская память приютит.

Уильям Шекспир Сонет 81. Фрагмент

Чон Чонгук совершенно недоволен тем, как его тело реагирует на

прикосновения Тэхена. Когда последний сжал его руки, чтобы согреть, по телу
младшего пробежала толпа мурашек, и он мгновенно ощутил тепло. Казалось,
что оно идет не только от ладоней Кима, но и от всего его существа.

Тэхен берет его за руку во второй раз, осторожно сжимая, словно Чонгук —
изделие из фарфора. Чон не знает причины такого поступка старшего, но
искренне хочет верить, что Ким таким образом преодолевает себя. Вот он,
Чонгук, лежит перед ним: хочешь трогай, хочешь нет, в обоих случаях будущий
психолог будет для него открыт. Это именно то, что хочет донести младший,
поэтому он смотрит прямо на Тэ, поглаживая большим пальцем его большую
ладошку с длинными пластинами ногтей. Тэхен порывается вырвать руку, но
Чонгук держит крепко.

— Что ты творишь? — понижает голос старший, смотря в единственный глаз

Чона — второй скрыт в белой наволочке подушки.

— Показываю, что я с тобой, — так же тихо отвечает Чонгук.

Тэхен выдыхает, все еще держа младшего за руку. Ощущения странные, ведь
сейчас обстоятельства другие и уже не до шуток Кима, в которых он с гаденькой
улыбкой смущает Чонгука.

Рука старшего затекает, он аккуратно отпускает Чона, ложась на спину,

устремляя взгляд в потолок.

— В подростковом возрасте я потерял обоих родителей. В тринадцать лет

умерла мама, от тяжелой болезни. Спустя короткое время отец спился и
сбросился с моста. Не знаю, сделал ли он это специально или просто не
удержался на ногах, но факт смерти остается фактом. Так что, я вторую часть
своей жизни рос без родительской любви.

— Это… ужасно, — только и говорит Чонгук, приподнимаясь на локтях, чтобы

видеть лицо Тэ. Последний смотрит перед собой, сложив руки на груди. Он
прикрывает глаза, продолжая:

— Но со мной рядом всегда был старший брат, который безупречно справился со

своей задачей, заменив одновременно трех людей, включая себя. Он был
универсален, Гук-и. Именно Донман подарил мне розу, надежду, заботу и всего
себя.

— Был?
42/85
— Его убили практически одновременно с моей девушкой.

Теперь Чонгук понимает. Осмысливает каждое действие и фразу Тэхена, находя

ему логическое объяснение. Старший замкнут, неразговорчив, потому что
потерять четырех близких людей… Чон не знает, каково это.

— Только, прошу, не говори что-то по типу: «Мне жаль», а то жутко раздражает,

— просит Тэ.

— И не собирался, самому эта фраза не очень-то помогает, — улыбается Чонгук,

разглядывая свои ступни в серых шерстяных носках. — Хоть в чем-то мы с тобой
похожи, Тэхен.

— Вполне можем быть в чем-то еще. Просто дай мне время, и я тоже смогу быть
откровенен, Гук-и, — убеждает Тэ.

— Хен, а у тебя есть любимые книги помимо «Маленького принца»? Я

обязательно их куплю и прочитаю, как обустроюсь.

Ким снова вздыхает. Так и хочется выкрикнуть: «Ты не доедешь до конечной»,

но приходится молчать.

— Искупление.

— Иэн Макьюэн? — припоминает Чонгук.

— Читал? — с надеждой спрашивает Тэ. Может, они и правда довольно похожи?

— Неа, читал описание к фильму, но так и не посмотрел.

— Фильм как фильм. Книга в пятьсот раз лучше!

— Конечно, так практически всегда. И о чем там, напомни?

— Главная героиня совершает ошибку, которая рушит несколько жизней.

— Воу, уже интересно. А что тебе там конкретно понравилось?

«Так похоже на меня. Вот только я разрушил гораздо больше жизней»

— Наверное, стиль описания автора? Прорабатывается множество мелочей и

картинка в итоге получается цельной. Конечно, иногда я пропускал целые
страницы, потому что текст никак не влиял на сюжет, однако, присутствовал. Но
сама история и последние слова… Если прочтешь, возможно, узнаешь кое-что и
обо мне. К тому же, автор говорил о себе через главную героиню. Он обсуждал
то, как пишет, через письмо к ней от газеты или издательства, не помню. Я
такого ни у кого не видел, поэтому немного поразило.

«Чтобы выжить, нужно стать эгоистом», — вспоминает цитату из книги Тэхен.

Раньше он был с этим согласен, но сейчас, когда рядом оказывается Чонгук,
старший забывает об этом жизненном принципе.

— «День за днём мы являемся свидетелями преступлений друг друга. Ты

43/85
сегодня никого не убил? Но скольких ты оставил умирать?» Иногда мне кажется,
что я виноват в смерти родителей. Ведь надо же кого-то в этом обвинить. Разве
что, Бога? Но я так и не нашел доказательства в его существовании.

— А они тебе нужны?

— Ты веришь в него просто так?

— Он просто есть и я это знаю. Если ты чего-то не видел, это не значит, что этого
нет.

— Я все равно атеист.

— Просто попробуй поверить, хоть на минутку.

— И что тогда?

— Разве не почувствуешь себя защищенным?

— Вряд ли.

— Лично я, зная, что кто-то есть наверху, и он наблюдает за мной, чувствую это.

— Для тебя это проще, ведь ты еще мелкий.

— Эй! Мои родители тоже верят в Бога.

— Мои, наверное, теперь тоже, — отвечает Тэхен.

Ким спускается вниз, поправляет постель, разравнивая складки. Взбивает

подушку, откладывает к ногам, и говорит:

— Я проголодался. У тебя не будет чего?

— М-м-м… Шоколадные батончики?

— Эй, а что-нибудь полезное?

— Только лапша быстрого приготовления…

— Боже, твоя мать что, отдала всю нормальную еду брату?

— Говоришь, что атеист, а постоянно упоминаешь Его в своих предложениях.

— Ну тебя… Давай свою лапшу.

Тэхен просит у женщины, которая ранее принесла чай, кипяток, и заваривает

рамен для обоих. Две широкие круглые коробочки стоят друг напротив друга,
солнце совсем скрыто за тучами, и за окном пасмурно.

Неожиданно для себя Ким хочет обнять Чонгука. Вот прямо сейчас, сесть
рядышком, или положить руки на талию со спины, чтобы не мешать тому есть.
Это… так странно, ведь старший не помнит, когда такое желание появлялось в
последний раз.
44/85
— А мне не нравится классика, кстати. То, что мы читали в школе, было таким
нудным, учитель рассуждал о поступке и действии каждого героя, а я
сдерживал себя от дремоты. Благо, мой друг кидал в меня комки бумаги.
Попадал всегда точно в лоб, кстати. Баскетболист он, — Тэхен улыбается,
представляя эту сцену. — Но помню, в детстве читал «Удивительные
приключения кролика Эдварда», и такая теплая книга, знаешь! Уверен, даже
тебе бы понравилось. Думаю, тебе не хватает оптимизма, — Чонгук поднимает
уголки своих губ пальцами, морщась, корча рожицу, чтобы рассмешить
старшего. Тот лишь снова улыбается, приоткрывая крышечку на рамене. Оттуда
идет пар, Тэ подставляет под него руку, убирая лишь тогда, когда ладонь
начинает потеть.

— Нет, правда! Это перевоплощение эгоиста в любящего.

«Да, мне и правда следовало бы почитать», — заключает про себя Тэ.

— Довольно интересно, я даже слушал аудиокнигу кучу раз. Голос у девушки

был приятный, на фоне играла музыка для атмосферы, что помогало быстро
заснуть. Когда мама работала в ночную смену в ресторане, а на улице шел
дождь вместе с громом и молнией, я надевал наушники, которые постоянно
выпадали из ушей, так что я прижимался одним ухом к подушке, и слушал.
Больше было не страшно, на утро улица встречала приятной свежестью и
петрикором, — вспоминает Чонгук. Он уже берет палочки, открывая коробку.
Тэхен, чуть было не забывший про рамен, повторяет действия, втягивая лапшу,
чуть приоткрывая рот, чтобы вдохнуть больше воздуха — горячо. Несколько
минут они едят в тишине, которая разрушается лишь всасыванием вьющихся
макарон.

«13:43:40» — гласит таймер. Тэхен снимает часы, откладывая экраном вниз на

верхнюю полку, чтобы случайно не наткнуться взглядом. Ему надоело
отсчитывать время.

Чонгук, отклоняя голову назад на последних глотках, выпивает бульон. Он

сминает коробку, бросая в специальный пакет для мусора. У Кима пропадает
аппетит, но старший продолжает жевать лапшу, стараясь делать вид, что все в
порядке. Все ведь в порядке, правда? Потому что сейчас с ним рядом Чон.

Тэхен встает, закрывая дверку купе.

— А какие произведения нравились тебе в школе, хен?

— ТЭхен.

— ТЭхен, — повторяет Чон.

— Я… не учился в школе, — признается Тэ.

— Как это? Сколько будет два плюс два? — Чонгук, словно маленькому,
показывает два пальца одной руки и два — другой.

— Ты придурок? Это знает даже пятилетний, — закрывает коробку с оставшимся

бульоном Тэхен. Он никогда не выпивает, потому что вода острая.

45/85
— Почему молчишь? Уходишь от ответа?

— Четыре будет, Господи.

— Опять ты… О, не допиваешь?

— Неа.

— Можно?

— Держи, — Тэхен передает коробочку Чонгуку, и от него не укрывается, что

младший разворачивает ко рту тем местом, к которому прикасался своими
губами Ким.

Тэ сглатывает, решая не обращать на это внимание. Наверняка, просто

совпадение.

— А музыку какую слушаешь? Ты сказал, что не любишь рок, — интересуется

Чонгук, бросая пластик в пакет.

— Не слушаю вообще, если честно…

— Как?! Как можно жить без музыки?! — Чонгук удивленно расширяет глаза.
Тэхен клянется, еще чуть-чуть, и они выпадут из орбит.

— Что тут такого?

— Хочешь, включу что-нибудь из своего? — Чон тянется за плеером в чемодан.

Не дожидается ответа Тэхена, лишь хлопает по месту на кровати рядом с собой.
— Иди сюда, у меня проводные наушники.

Рядом с Чонгуком тепло. Старший ощущает это каждой клеточкой своего тела.
Их бедра не соприкасаются, но Тэхену хочется как-нибудь случайно дернуться,
чтобы почувствовать контакт лишь на мгновение. Очень важно понять, что
Чонгук живой, а не галлюцинация, произведенная его больным разумом.

Big God — Florence + The Machine

— Издеваешься? Решил включить песню под названием… «Big God»? — смеется

Тэ.

— «You need a big God», — подпевает Чонгук, лыбясь.

Младший облокачивается о стенку, прикрывая глаза. Он тихо подпевает, а

Тэхен, осторожно, не дыша, вынимает наушник, прислушиваясь к голосу
психолога. Ким осознает, что пялится, надевает наушник обратно, тоже
припадая к стене. Они едва ощутимо касаются друг друга плечами и старший
тоже закрывает глаза, наслаждающийся, ставшим более громким, пением Чона.

Так и приближаются к мосту, на котором Ким, достав пульт управления, взорвет

бомбы. «13:35:40» — примерно прикидывает про себя старший оставшееся
время. Поезд отъехал с вокзала в десять утра, значит, сейчас около часа дня, с
условием остановки на станции.
46/85
 Those Days (feat. Eaeon) — 12

Песня на плеере переключается, но Чон не придает этому значения, как и Тэхен.

Наверное, классно иметь такого друга, с которым можно просто слушать его
музыку, не думая ни о чем. Спокойная мелодия и полушепот певицы немного
усыпляет, но Ким ни за что не заснет. Он не может тратить даже пяти минут на
сон. Поэтому, старший поворачивает взгляд, сталкиваясь с открытыми глазами
Чонгука. Тэхен, испугавшись и от неожиданности, отодвигается, а наушник
выпадает из уха. В этот момент он словно возращается к реальности, замечая,
как поник младший. Ким медленно возвращается, снова углубляясь в песню.
Позволяет коснуться Чона сильнее, всей левой стороной тела, на что младший
чуть вздрагивает, но не отшатывается.

«Он нуждается в этом, я чувствую», — понимает Чонгук. «А это нормально, что

спустя три часа знакомства мне хочется его поцеловать?»

Сидя в таком положении, оба практически не дыша, они слушают еще две
песни. Десять минут пролетают быстро, Тэхену становится душно, и он
возвращается на свою прохладную постель, ложась на жестковатый матрас,
потому что спина уже болит от стены. Чонгук стягивает наушники, выключает
плеер, молчит. Тоже опускается на подушку, но тут же приподнимается, смотря
в окно. Мимо мелькают столбы, деревья, лишь тучи как будто остаются на месте.

«Скоро новая остановка. Вот бы в этот момент пошел снег», — молится Чон,
возвращаясь на подушку.

«Боже, что сейчас произошло? Я коснулся человека… Боже…» — не может

успокоиться Тэхен.

«Слишком быстро. Все происходит слишком быстро», — хмурится Чонгук.

«У нас мало времени, но спешить нельзя. Да, в жизни надо все пробовать, но не
полюбить своего соседа по купе, да еще и парня, в последние часы жизни. Мне
нельзя любить. И меня нельзя любить тоже», — твердит Тэ.

— Тэхен?

— Чонгук? — спрашивает Ким одновременно с младшим.

— Говори, — разрешает Чон.

— Нет, сначала ты.

— Все в порядке?

— Да. Почему нет?

— Ты… ушел, — признается Чонгук. Вышло жалко, не так, как хотелось, слишком
пискляво.

— Спина затекла.

47/85
— Нет, тут что-то другое, Тэхен…

— Я… Просто… Я очень давно прикасался к человеку вот так, — Тэхен

подкладывает подушку между ним и стеной, чтобы сесть, обняв колени, спрятав
большую часть лица.

— Странный ты. Как будто из леса сбежал. И в школе не учился. Кто же ты,
Тэхен? — Чонгук спрашивает с иронией, но Ким смотрит серьезно.

«Я — террорист», — хочет шепнуть старший.

— Ну не учился в школе, так сразу Маугли? Меня обучали на дому, — вместо

этого пожимает плечами Тэ.

— А после… Ну, смерти брата. Куда ты попал?

— В хорошие руки, — уверенно кивает головой Ким.

***

— Два дня без еды, — безжалостно цедит Ко.

— Эй, за что? — непонимающе спрашивает краснощекий Тэхен.

— Ты снова повышаешь голос.

— Потому что ничего не получается! Как бы я ни старался, ничего не выходит!

— Плюс еще два. В итоге: четыре дня без еды, Ви.

— Агх, Ко-о-о…

— Не смей. Ты должен контролировать свои эмоции и не идти у них на поводу.

«Эмоции мешают думать», — из «Крестного отца» цитата. Прислушайся к ней,
Ви.

— Понял, учитель, — недовольно бурчит Тэхен.

— А теперь с самого начала. Выставлю пять мишеней, если попадешь во все за

один подход, повторив этот маневр пятнаднадцать раз, то сокращу наказание
на один день.

— Это жестоко, Ко!

— Снова кричишь…

— Понял, учитель. Больше кричать не буду.

«Вслух». Тэхен забыл добавить «вслух», потому что мысленно он кричит

круглосуточно, даже в кошмарах.

***

48/85
— Любовь погубит тебя, Ви.

— Почему?

— В конце всегда будет больно.

— Почему?

— «Это что-то вроде тумана утром. Когда вы просыпаетесь задолго до рассвета.

Он исчезает быстро. Так и чувства сгорают. Любовь — это просто туман, который
рассеивается с первым же лучом реальности», — Буковски. Все исчезнет
быстрее, чем ты успеешь почувствовать себя счастливым, Ви.

— У вас было так, учитель?

— Да, — кивает Ко, не разговаривая до конца дня.

***

— Ты… оказался в детдоме? — осторожно спрашивает Чон, тоже садясь.

— Да, — врет Тэхен.

— Но тебя оттуда забрали?

— Сам удивлен.

— Быстро?

«Мгновенно»

— Месяц прошел.

— И как там… в детдомах?

— Сыро, грязно и одиноко, — вспоминает свои ощущения Тэ.

— Одиноко? Но там же все такие как ты.

— Иногда человек может чувствовать себя так, даже находясь в толпе, Чонгук.

«Гук-и», — поправляет про себя младший.

— Почему?

— Не знаю. Так бывает, — в который раз пожимает плечами Тэхен, выдыхая в

коленки.

— Я никогда такого не чувствовал…

— Вот и радуйся, — хмыкает Ким.

49/85
— А сейчас? — спрашивает Чон. Тэхен вопросительно выгибает бровь. — Сейчас
тоже одиноко?

Старший думает некоторое время, хмурится, а потом отрицательно мотает

головой. Лицо Чонгука принимается сиять, старший поднимает на него глаза,
произнося:

constellation — iday

— Не смотри на меня так…

— Как?

— Как будто перед тобой весь мир, — Тэхен сжимает свои бедра. Зря он это
сказал — такого просто не может быть. Никто на него так не посмотрит. Ведь он
— не человек.

— А что, если так? — вдруг взгляд Чона становится серьезнее.

— Это от жалости, Чонгук. Тебе просто кажется, ты накручиваешь себя.

— Нет.

— Мы знакомы несколько часов, не смеши меня.

— Если ты за это время не можешь… — влюбиться, — то это не значит, что я не

могу.

— Прекращай, уже не смешно, — Тэхен краснеет, но не от смущения. Это скорее

отчаяние.

— Я не шучу…

Щека Чонгука горит от удара. Он почти бьется головой о стену, глядя в

слезящиеся глаза напротив.

— Что у вас происходит? — стучит в дверь мужчина из соседнего купе.

— Простите?

— Мне послышался удар и крик…

— Вам послышалось, все в порядке, — Тэхен мастерски скрывает эмоции — Ко

успешно обучил его этому за все десять лет. Учитель тренировал голодом,
заставлял выполнять больше, чем нужно, и успокаивался только тогда, когда Ви
падал на землю без сил. Ко не был жестоким по отношению к своему ученику —
он был лишь справедливым. Только вот в один момент появляется Чонгук,
практически без усилий с самого верха разбирая стену, которую Тэхен строил
годами. Кирпичи скоро закончатся.

Ким не может этого допустить. Поэтому он берет новые, с бешеной скоростью

закрывая себя от пронзительных и добрых черных, как смоль, глаз. Но свет,
идущий от них, настолько яркий, что пробивается сквозь трещины между
50/85
кирпичиками. Тэхену никуда не спрятаться от этого света.

Ким не извиняется. Он просто падает на кровать, кутаясь в пелену страха.

Мужчина дрожит, словно спустился с платформы, что невозможно по явной
причине. Тэхен не вернется… домой? А такое место у него вообще есть?

— Я правда могу помочь тебе, Тэхен, — спокойно утверждает Чон. — Я правда

могу остаться с тобой на столько, насколько тебе будет угодно.

«Жалость. Всего лишь жалость», — твердит Ким.

— Я знаю, что ты не веришь мне, потому что мы знакомы слишком мало. Но,
Тэхен, я с самого начала почувствовал, что ты особенный. Можешь считать меня
лгуном и тем, кто помогает лишь из-за жалости, но я не такой. Ты должен был
это понять, потому что я много говорил.

— Да… Понимаю.

— Вот, мы уже близко. Ты… совсем не любишь себя, да?

— У меня нет на это причин.

«Зато есть для ненависти»

— Но ты прекрасен, Тэхен-и…

— Замолчи. Сейчас же замолчи, Чонгук. Я… Я расскажу тебе всё… позже.

Обещаю. Просто подожди, Чонгук. Давай переведем тему?

— Хорошо. О чем хочешь поговорить? — Чон садится рядом с Тэ.

— Сядь обратно, Гук-и.

— Тебе нужно тепло… Ты дрожишь.

— М-мне не нужно тепло.

— Просто представь того, кого ты любишь, вместо меня. Закрой глаза, а я просто
буду говорить.

— Я никого не люблю, Гук-и…

— Тогда представь, что любишь, — пожимает плечами Чонгук. — Давай ляжем

вместе?

— Здесь тесно. Ты можешь просто сесть рядом.

— Нет, мне холодно.

— Здесь жарко, Гук-и.

— Не физически, Тэхен-и… Мне холодно в душе.

Ким настороженно смотрит, выдыхает, сдается, ложась на край подушки. Чонгук

51/85
влезает к стене, улыбаясь — Тэ висит на самом краю, поэтому младший
притягивает его к себе, чтобы было удобнее.

Тело старшего пробирается миллиардами мурашек, сопровождаемые приливом

крови к вискам и щекам. Ему становится душно, жарко, но как-то по-хорошему,
ведь тепло исходит от тела человека.

— У тебя были девушки? — решает поинтересоваться Ким.

«Девушки», — мысленно усмехается Чонгук.

— Да. Была одна, в старшей школе.

— Расскажи о ваших отношениях. Расстались?

— Ну, это нелепая и неприятная для меня история… Но я могу рассказать.

— Не надо, если не хочешь вспоминать.

Santa Monica Dream [OST Life Is Strange] — Angus & Julia Stone

— Он…а — причина, по которой я хочу стать психологом. Не знаю, может, я

дефектный, но мне удается за очень короткий промежуток времени влюбиться в
человека по уши. Так было и… с ней. Мы не общались, потому что она была из
другого общества, нежели я, а потом она неожиданно стала обращать
внимание. Подсаживалась в столовой, каким-то образом узнала, что люблю
клубничный сок, и я мог часто видеть его на своей парте с записочкой:
«Приятного аппетита», а в уголке ее имя с улыбающимся смайликом. Впервые
кто-то заботился обо мне, жаждал общения, и мое сердце стало стучать чаще,
когда она проходила мимо, здороваясь. Потом она пригласила меня погулять,
удивив и обрадовав еще больше. Мы поцеловались и… чувства, казалось, не
могли расти, ведь было некуда, но… спустя неделю таких отношений, да, мы
стали парой, я пришел к ней домой и… в общем… у нас был секс. Потрясный
секс, Тэхен. На следующий день я искал его… ее перед школой, потому что мы
всегда встречались перед началом занятий, а сейчас ее не было, и… оказалось,
что это был спор. Она переспала со мной за деньги, Тэхен.

— Сколько времени прошло?

— Года два. Она не извинялась, не искала общения, и я делал то же самое.

Знаешь, не фанат громких разборок, битья посуды… Мы так и не поговорили,
наверняка она… поняла всё сама.

— И больше ты ни с кем не встречался?

— Нет. Я потерял доверие к людям в этом плане.

— А как это связано с твоим выбором профессии?

Чонгук чертит круги на грудных мышцах Тэхена, обдумывая, как понятнее

объяснить.

— Я начал изучать психологию, чтобы понимать причины, по которым люди

52/85
поступают подобным образом. Мне было интересно, что может на это повлиять,
и хотелось сразу различать: когда на лице человека маска, а когда он
абсолютно искренен.

— А со мной это работает?

— Ты — единственный, которого мне не удается так легко разгадать. Но, мне

кажется, что ты чего-то не договариваешь…

«Какой умный мальчик», — ухмыляется Тэхен.

— Но так как ты сказал, что расскажешь потом, то я верю тебе, Тэхен-и. Пока
что, ты не сделал ничего плохого для меня, и нет причин, чтобы сомневаться в
твоих обещаниях.

— Спасибо, что… доверяешь мне.

— Я знаю, что могу лежать вот так с тобой, Тэхен, и ты мне ничего не сделаешь.

«Дурак. Дурак, беги от меня!»

— Я знаю, что могу рассказать тебе все, и ты не воспользуешься информацией в

своих целях. Мне кажется, что… люди, которые пережили столько боли, сколько
ты, ни за что не захотят сделать больно другим.

«Ошибаешься. Не у всех так. Мне стало плевать»

— Чонгук… Это ведь… была не девушка, да? — вдруг осознает Тэ.

— Что? — младший приподнимается, а глаза Кима находятся слишком близко.

— Ты путался в местоимениях… И мне показалось, что ты странно реагировал на

наши прикосновения… Прости, если это не так, можешь посчитать это
оскорблением, но я не хотел тебя обидеть…

— Ты прав, — все еще смотрит на него Чонгук. — Ты прав, Тэхен. Я гей. И

неравнодушен к тебе.

— Так прямо… смущаешь, — отворачивается Ким, улыбаясь, краснея.

— Могу я…?

— Только если без языка…

Чонгук мягко сминает губы Тэхена. Ему хочется верить, что у них с Кимом что-то
выйдет за пределами поезда, так искренне хочется верить, что старший не
бросит его, как Хиён.

— Тэ… — забываясь, зовет его Чон, вкладывая все тепло и нежность, которая
есть у него в душе в этот поцелуй.

Тэхена прошибает. В их первый поцелуй Мэй сказала точно так же, с такой же
интонацией, целуя так же…

53/85
— Гук-и, — выдыхает в губы Чонгука старший, останавливая. Воспоминания
настойчиво стучатся в дверку сознания, пробираясь сквозь еще одну стену,
которую строил Тэхен гораздно тщательнее. Стена, служившая оградой от
прошлого. Он начал разрушать ее по мере тиканья секунд. Он говорил с Чоном,
вываливая на того факты и истории, которые пытался забыть.

— Прости, просто ты… Знаешь такую штуку, как соулмейты? — подрагивающий

Чонгук снова ложится на грудь старшего.

— Нет.

— Это когда люди предназначены друг для друга судьбой. Ты понимаешь это с
первых секунд общения и первого обмена взглядами. У меня такое впечатление,
что мы — пример таких соулмейтов.

— Хочешь сказать, что… кхм.

— Да, думаю, я влюблен в тебя. И с каждым вдохом влюбляюсь еще сильнее.

Кажется, Чонгук говорит что-то еще. Возможно, снова пытается доказать

правдивость своих слов ничему не верящему Тэхену, но тот просто не слышит.
Ким задерживает дыхание, потому что…

появилось то, что способно удержать его в этом мире.

Примечание к части

итак, четвертая глава, нам осталось немного... муд: лежать в 12 ночи, не спать,
а продумывать диалоги. кстати, эту главу я писала с 17:40 до 20:57, и как бэ...
без перерывов)))))))))) с учетом того, что первые абзацы были накиданы, пока я
была у бабушки.

ждите проду, светлячки, оставляйте мнение в комментах, и не забывайте про

ПБ;)

54/85
Так, под пером бессмертным став,

Brooks — Kai Engel

— Тэхен, мы… мы ведь едем в одно и то же место, да? — с надеждой и

мелькнувшим страхом в глазах спрашивает Чон.

— Думаю, да, — Ким обнимает запястья младшего крепко, втягивая в себя его
тепло.

— Это значит, что мы будем вместе за пределами поезда? — Чонгук нависает

над Тэ, сравнявшись глазами, выжидающе вглядываясь.

— Падение, понимаешь? Я не говорю о возвышении, а о самой идее падения,

которая восходит, по правде, к фундаментальным вещам. Это удивительная
связь между падением и творением, принятие страшного риска. Ты сдаешься, но
это самая сильная вещь, которая может быть сделана. Самопожертвование, и
любовь — это акт самопожертвования другому человеку, тотальное подчинение,
Чонгук. «Я отдаю себя тебе, возьми меня, делай со мной всё, что хочешь». Это
немного сумасшедше, потому что ты понимаешь, что это позволяет всему выйти
из-под контроля. Все разумные люди держат вещи под контролем, потому что
это более целесообразно, и, что действительно более разумно в данном случае
— это отпустить человека. Но зато так мы приходим к странному выводу, что в
безумии кроется здравый смысл, Чонгук. Я процитировал тебе Алана Ваттса,
чтобы описать свои чувства к моей девушке. Гук-и, с ее смертью я потерял себя.
Отдав ей всё без остатка, мне не удалось восполнить свою душу. Это не твоя
вина, Чонгук…

— Но ты же позволил мне поцеловать тебя!

— Потому что я люблю тебя, Гук-и.

— Правда? — шепчет Чон.

— Правда.

— Расскажи мне что-нибудь еще, Тэхен-и, — просит младший, снова

возвращаясь к спокойному стуку сердца Кима.

Тэхен слишком беден, чтобы позволить себе роскошь истерики. Чонгук доверяет
ему, лежит в его постели расслабленно, но что если старший вдруг ударит? Или
потребует что-то больше поцелуев. Что, если бы на его месте был кто-то другой.
Чон и к нему бы так относился?

— Хочешь, расскажу секрет? — спрашивает Тэ, забираясь руками под подушку и

доставая «Маленького принца».

— Давай.

— Смотри, — Ким открывает книгу на месте, где она заканчивается.

55/85
— Тут… не хватает страниц? Последних.

— Да. Я вырвал их.

— Почему?

— Чтобы история никогда не заканчивалась.

— Ты что, так и не прочитал ее полностью?

— Еще с самого начала я просто избавился от последних трех страниц. Эту книгу
подарила мне мама перед смертью. Не закончена история Принца — не
закончена история моей матери.

Watching Old VHS Tapes While I Wait For You — E66S

Чонгук молчит, закрывая глаза. Когда открывает их снова, обнаруживает себя

одного на пустой смятой постели. Накрывает паника: Тэхен был лишь
воображением? Но нет, старший возвращается в купе с телефоном в ладони,
небрежно бросая на стол.

— Сколько я спал?

— Не знаю, я не считал.

— О, мы остановились?

— Да, снова набираем пассажиров. Не хочешь подышать свежим воздухом?

— Пойдем, — соглашается Чонгук, одеваясь как можно быстрее, — Ким уже

покинул комнатку, так как был готов.

На часах вокзала 16:03, значит, скоро стемнеет. Улица встречает запахом кофе и
пончиков, которые продает пожилая женщина, устроившаяся на лавочке под
козырьком.

— Хочешь? — головой указывает Тэхен в сторону сладостей, а Чонгук кивает.

Старший покупает пончики обоим, нажимает на кнопку «Эспрессо» в автомате,

таком же, как на прошлой станции.

— «Килиманджаро, покрытый вечными снегами, горный массив, высотой в

19,710 футов, как говорят. Почти у самой вершины западного пика лежит
иссохший труп леопарда. Что понадобилось ему на такой высоте, никто
объяснить не может», — такая мысль приходит Тэхену, когда он случайно
цепляется взглядом за гору вдалеке. — Это было началом «Снега
Килиманджаро». То, что происходит в книге, никак не относится к тому, что я
процитировал, но все равно вполне загадочно.

— Это какая-нибудь метафора? — отпивает Чонгук кофе с полным ртом пончика.

— Не знаю, метафора ли это, но было бы прикольно, если бы кто-то написал про

это книгу. Причина у леопарда должна быть весомой.
56/85
— Да может он просто потерялся, — пожимает плечами Чон.

— И дошел почти до вершины? Ты что, уже так терялся? — улыбается Тэ.

— Это же животные, а не люди. Мало ли, что у них там в голове.

— Они, хоть и не люди, но в голове у них тоже мозг, Гук-и, — хихикает старший.

— О нет, Тэхен, ты возвращаешься к себе тому, каким был в начале нашей

поездки.
Делаешь из меня придурка, а старше то всего на пять лет!

— Да ладно, я же шучу! — легонько хлопает по плечу Чона Тэхен, и тот резко

проглатывает остатки плюшки, кашляя. — Боже, ты как девчонка. Я же совсем
не сильно ударил! — смеется Ким, пока Чонгук запивает спазмы кофе.

— Ничего себе не сильно! Плечо болит! — притворяется младший, дуя губки.

Тэхен просит подержать его стаканчик с кофе, открывая «поврежденный»

участок кожи Чона. Сначала расцепляет круглые пуговицы пальто, после
вытаскивает из петель квадратики рубашки, дотрагиваясь губами до
прохладной кожи: к вечеру стало еще холоднее.

— Ты что творишь! Люди же вокруг! — шипит Чонгук.

Тэхен возвращает свой напиток, отпивает, как ни в чем не бывало.

— Где? — озаряется старший вокруг, крутя головой из стороны в сторону.

— Там! И вон там! А еще там! — указывает пальцами младший.

— Да они на нас даже не смотрят, — удивляется Тэхен, расслабленно опираясь о

стену возле автомата спиной.

— А вдруг мельком глянут?

— И что? Просто крикнешь им: «Признайте меня, даже если я не такой, как вы.
Даже если мы верим не одним и тем же принципам!»

— Господи, Тэхен, люди бывают разных типов…

— Есть только два типа людей, Гук-и: мужчины и женщины. Этого нам весьма
достаточно.

— Да ну тебя! — Чонгук допивает кофе, со злостью выкидывая в мусорник.

Это Тэхену легко, ведь он старше! А Чон стесняется своей ориентации, которая
преследует его уже целый год. Надо же было родиться Хиёну, чтобы поменять
мировоззрение Чонгука!

— Раз твое сердце выбрало меня, то просто доверься ему, — улыбается Тэ.

— Как думаешь, сердце всегда помогает человеку?

57/85
— Не каждому. Лишь тому, кто идет по своему пути. И еще детям и старикам.

— Это значит, что они вне опасности?

— Это значит, Гук-и, что их сердца всего лишь напрягают все свои силы.

— Откуда ты берешь все эти фразы, Тэхен? — удивляется Чонгук, слегка

завидуя. У самого в голове были отрывки из дорам, которые он не мог доставать
оттуда тогда, когда захочется. Может, если что-то натолкнет, тогда и вспомнит,
а вот так…

«Он такой крутой», — глаза светятся по-щенячьи, в то время как Ким

распинается, рассказывая о том, как много времени тратил на чтение книг и
запоминание хороших цитат.

— Думаю, нам следует вернуться в купе, ты так совсем замерзнешь в своем

пальто, — мягко подталкивает к вагону Тэ.

— Нет-нет! Смотри, Тэхен-и, снег пошел!

Хлопья плавно, словно балерины, опускаются на линии на ладошке старшего,

тут же тая. «Короткая у них жизнь», — печально выдыхает Ким. Чонгук, высунув
язык, пытается поймать хоть одну. Снежинка, особенно большая, коварно
вторгается в рот, и младший морщится от холода.

— Боже, она же впитала в себя все выхлопы, пока долетела сюда! — делает
«фейспалм» Тэ.

— Ну и что, — Чон пожимает плечами в ответ. — Я всегда хотел так сделать.

— Ты такой ребенок, Гук-и, — смеется Ким, пряча красные щеки в меховом

воротнике парки.

— Хватит, ну! Серьезно, уже не смешно, — Чонгук, кажется, по правде

обижается, насупившись.

Тэхен обходит его спереди, целует в нос и укутывает следом в объятия, чтобы
хоть как-то согреть младшего. Тот демонстративно не обнимает в ответ, но
сдается, еле ощутимо обхватывая тело Кима.

Hanging Lanterns — Kalaido

— Пойдем, он скоро поедет, — слышится гудок поезда, и оба заходят внутрь,

обдаваясь мурашками при соприкосновении с теплом.

Чонгук вешает пальто на вешалку, так как снег оставил влажные следы на
ткани, подает вторую Тэхену, который прицепляет крючок на второй ярус своей
кровати. Когда оба снова остаются без верхней одежды, Чонгук подходит
ближе, забираясь прохладными ладонями под свитер Кима. Младший никогда не
любил носить перчатки или совать руки в карманы, потому что если они
замерзнут, можно приятно греть о кружку с чаем.

58/85
Чонгук добирается до лопаток, довольно произнося:

— Нашел, — заявляет он, пока Тэ пытается собраться с мыслями. Ким еще

никогда не был настолько близок к кому-то и никто не прикасался к его голой
коже в таких местах.

— Что именно? — хрипло спрашивает Тэхен, не двигаясь.

— Твои крылья, — прикрывая глаза, улыбаясь выдает Чон.

— Сдурел? — слишком резко отталкивает его от себя Тэхен. — Какие еще

крылья?

Чонгук тушуется, опуская взгляд на свои носки, но смотрит в глаза напротив

снова:

— Твои, Тэхен.

— Нет у меня их, чего выдумываешь?

— Есть. Если ты захочешь, то взлетишь, Тэхен-и, — говорит искренне, смотря в

глаза.

Кима тошнит, или он сам себя в этом убеждает, от такого взгляда. Старший,
привыкший к отсутствию эмоций, теперь переполнен ими, и в этом явно заслуга
Чона.

Тэхен ничего не отвечает, лишь нервно оттягивает горло свитера: дышать

становится сложнее под пронизывающим взором Чонгука. Тот чего-то ждет в
ответ, но вдруг резко выдыхает, ероша волосы, дергая руками так, что рубашка
перекатывается волнами, находясь в свободном полете.

— У тебя как будто раздвоение личности, — грустно и тихо цедит Чон.

— У тебя, видимо, тоже.

— Вряд ли.

— То строишь из себя дурачка, то толкаешь умные речи.

— Когда это я строил дурачка?

— Когда ел снег, наверное?

— Господи, что в этом дурацкого?

— Это глупо.

— Почему?

— Ты голоден, или что?

— Снова повышаешь голос, Ким Тэхен, — раздражается уже Чонгук.

59/85
— А не надо меня трогать своими руками!

— Я же обнимал тебя. Ты не был против.

— Но не касался открытого участка кожи.

— Гаптофобия?[1]

— Что если да?

— Нельзя было сказать? Я чувствовал, что ты дрожишь, когда я тебя касался, но

мне казалось, что ты просто смущен.

— Я не уверен, просто ко мне редко кто прикасается. Особенно так.

— Как?

«Как будто перед тобой весь мир», — вспоминает свои слова Тэхен, и хмурится.

— Ну же, Тэ, скажи, что тебе не нравится в том, как я тебя касаюсь?

— Я просил…

— Сейчас не время. Точнее, самое время перейти на новый уровень.

— В честь чего?

— В честь Нового Года, ясно? Мне хочется тебя так называть, ведь ты зовешь
меня «Гук-и».

— Потому что ты попросил, и твою просьбу я выполняю.

— Но таким образом мы станем ближе…

— Куда еще? — сжимает края свитера Тэхен, дрожа.

И правда, куда еще ближе? Оба открыты перед друг другом, старший чувствует
себя полностью нагим перед Чонгуком. Прогинается под взглядом его темных
глаз, которые лезут в самую душу, высматривая папку «самое сокровенное».
Чертов психолог.

— Я не понимаю тебя, Тэ, — но говоря это, Чонгук уже понимал.

— Ты поймешь, все-таки по профессии ты должен разбираться в людях.

— Видимо, ты — не человек, — по-доброму говорит Чонгук, сдаваясь. Ведь он

правда не может разгадать старшего даже наполовину.

Тэхена трясет. Конечно же он не человек. Он — убийца, террорист, цунами,

ураган, смерч. Он — то, от чего практически невозможно спастись. И для
Чонгука старший, как фолиевая кислота для больного раком.*

*Уже давно было замечено, что если добавлять в пищу лабораторных животных,
больных раком, фолиевую кислоту, из которой в организме образуются эфиры
60/85
дигидрофолиевой кислоты, то рост раковых опухолей сразу ускоряется.

— Ты в порядке, Тэ? — взволнованно смотрит Чон на Кима, который неожиданно

начинает мерить шагами комнатку, ходя взад-вперед, о чем-то раздумывая.

— Конечно, — отзывается Тэхен, останавливаясь напротив двери. Она открыта, и

закрывать не хочется.

Near Light — Olafur Arnalds

— Господи, почему ты просто не можешь пойти мне навстречу?

— Пойти навстречу?! Да я только и делаю, что иду навстречу, Чонгук! «Вставай,

завтракай, делай упражнения, обедай, выйди на улицу, — на полчаса, всего на
полчаса! — учись, ужинай, принимай душ, ложись спать». И так каждый
гребаный день, Чонгук! Каждый день после смерти всех, кто у меня был, я жил
по расписанию своего учителя, который хотел, чтобы я стал таким же, как он!
Чтобы, когда его старое тело совсем не смогло выполнять работу, за нее
принялся я! И ты… ты, Чонгук… Почему бы тебе хоть один раз, хоть сегодня, не
сыграть по моим правилам, черт возьми! — Тэхен шумно дышит, перед тем, как
заговорить, все же закрыв дверь. — Потому что сегодня я буду делать то, что
захочу! Сегодня я сделаю так, что учитель не будет следить за каждым моим
шагом как гребаный ястреб! Сегодня судьба свела меня с интересным
человеком, с тем, кто слушает меня, с тем, кто не знает правды обо мне! И
сегодня, я получу целую плитку шоколада, вместо одного кусочка, который
позволял брать учитель!

— Хорошо, — спокойно и тихо отвечает Чонгук. — Хорошо. Я слушаю тебя.

Просто поговори со мной. Чего ты хочешь? Шоколад? У меня есть. У меня есть
две плитки, Тэхен, и я могу отдать обе тебе, если захочешь.

Тэхен смотрит яростно, раздувает ноздри, но тон Чонгука заставляет чуть

успокоиться. Младший и правда достает шоколадки: белый шоколад с миндалем
и молочный с изюмом.

— Держи, — протягивает их Чон, и Тэ принимает, оседая на пол возле кровати.

Он откусывает, не отламывает, сначала белый шоколад. Это его любимый, и

если был выбор, то он бы всегда взял молочный, а уж напоследок самое вкусное.
Но терпеть надоело. Теперь можно было не терпеть.

Чонгук не садится рядом, ничего не говорит, лишь смотрит, оперевшись руками

о столешницу.

«Он правда сказал мне это всё сейчас. Не кому-то, а именно мне. Потому что я
мог выслушать, позволял насмехаться над собой, манипулировать, как ему
хотелось. Я позволил нам поменяться местами, но ему страшно, ведь понимает,
что это не сможет длиться вечно. Он боится, что вернется к тому времени, когда
был под контролем. Как мне спасти его, Боже?» — думает в это время младший,
пока Тэ жует сладкое.

Они покупали пончики, потому что так захотел Тэхен. Они обнимались на
кровати, потому что так захотел Тэхен. Чонгук дотронулся до его лопаток,
61/85
крыльев, потому что так захотел Тэхен.

Ким в свой последний день делал то, что он хотел. Мог попросить шоколад у
Чонгука, даже если это невежливо, ведь тот не обязан делиться своей едой. Мог
поцеловать Чона, потому что его губы мягкие, не напористые, и целуют нежно.
Он мог слиться воедино с Чонгуком, чтобы тоже добраться до его души, отломив
кусочек и забрав себе. Тэхен правда мог делать все эти вещи. Но выполнит лишь
одну. Он…

— Уважаемые пассажиры, просим прощения за остановку поезда. Из-за

погодных условий мы пока что не можем продолжать путь. Следует переждать
метель, и только тогда поезд вновь возобновит движение.

Транспорт остановился. За окном уже стемнело — Тэхен смотрит на таймер:

осталось девять часов. Старший жмет на кнопочку, заставляя цифры замереть
— когда поезд снова поедет, он нажмет еще раз.

Снег валит с двойной силой, не позволяя видеть дальше метра. На улице Тэхен с
Чонгуком видят лишь танец снежинок, еле различая черное небо.

— Как думаешь, леопард видел то же, что и мы? — нарушает тишину Чон.

— Может быть, именно в похожей обстановке он и потерялся.

— Что, если он пошел туда специально? Преследуя какую-то цель?

— Смерть?

— Хочешь сказать, леопард решил совершить суицид? Невозможно, у животных

сильнее инстинкт самосохранения, нежели у людей.

Тэхен, который уже долгое время не считает себя человеком, думает, что…
возможно, он леопард? Звучит довольно глупо, но Ким сам зашел в поезд, сам
сел в купе, в тот вагон, который должен пострадать сильнее других.

— Ты когда-нибудь слышал про театр абсурда? — спрашивает Тэ.

— Нет, — признается Чонгук. — Расскажи.

— В общем, в 50-е-60-е годы во Франции появляется новое литературное

направление. В французских театрах начинают играться абсурдные и нелепые
спектакли. Авторы представляют действо, во время которого ничего не
происходит. Персонажи произносят бессмысленные монологи, не слушают друг
друга. Это стало выражением сознания человека второй половины двадцатого
века. Персонажами в пьесах были комические герои: марионетки, клоуны.
Исчезает, в принципе, традиционная речь. Вместо диалогов какое-то мычание,
нечленораздельные звуки… Это даже не пьеса, скорее — антипьеса. Человек
воспринимается драматургами-абсурдистами как некое одинокое существо,
которое было заброшено в этот жестокий, бессмысленный, абсурдный мир, в
котором нет совершенно никаких ценностей и идеалов. Герои театра абсурда не
задают вопросов о пределах дозволенного. Он принимает бесполезность своего
существования как данность. И эта попытка понять происходящее дает
человеку… право на счастье, — Тэхен становится рядом с Чонгуком,
рассказывая, младший смотрит на него завороженно — смотреть на то, как Ким
62/85
говорит об искусстве — бесценно.

— Это… довольно интересно, знаешь. Никогда бы не подумал, что в то время

были такие депрессивные…

— Не то чтобы депрессивные. Они принимали мир таким, какой он есть, вот и

всё, — пожимает плечами Тэ.

— Ты тоже считаешь, что наша жизнь бессмысленна?

— Да, пока мы сами не предадим ей смысл.

— А у тебя он есть?

— Теперь да, — признается спустя пару минут молчания Тэхен.

— И какой же?

— Ты.

Чонгук смеется, показывая зубки, а глаза принимают формы полумесяцев.

— Брось, не смешно. Скажи серьезно!

— Я абсолютно серьёзен.

Чонгук внимательно смотрит в темные глаза Тэ, ища в них хотя бы тень
усмешки. Но в них нет ничего, кроме отчужденности, резкой закрытости и…
щепотки отчаяния?

— Ладно, знаешь, кхм, — Чон отводит взгляд, смущаясь и немного краснея.

Поезд остановлен, и отсчет на таймере Кима тоже. Время останавливается

прямо в тот момент, когда Тэхен скользит большим пальцем к скуле, оглаживая.
Чонгук замечает, что подушечка твердая и мозолистая, но старший ведь явно не
девочка с нежными ручками. Тэ чуть наклоняется, сминая нижнюю губу, а брови
Чона теперь расположены так же высоко, как у эльфа, и он замирает, боясь
шелохнуться. Спустя минуту мления от легких ласк Тэхена, младший отвечает
на поцелуй, действуя осторожно, притягивая Кима ближе за талию, чтобы
прижаться к плечу, вдохнув запах свитера. От старшего не пахнет дорогими
парфюмами, гелями для душа или шампунями. От его одежды ластится запах
мяты — кондиционер для белья. Чонгук вдыхает глубже, будоража тело
мурашками, аккуратно ощупывает спину. Крылья.

Тэхен отстраняется, позволяя себе снова легонько коснуться губ младшего

своими, но избегать его взгляда. Ким знает, что будет в глазах Чонгука —
надежда. Тэхен дал ему надежду.

Поезд продолжает путь спустя полчаса — Ким включает таймер. Внутри него
метель, но сильнее, чем на улице. Ему холодно, но оба разошлись по своим
кроватям, чтобы обдумать происходящее. Тэхен дышит как можно тише, и не
знает почему. Возможно, он боится спугнуть Чонгука, который сейчас свернулся
в клубок под тоненьким пододеяльником. Само одеяло покоилось наверху, и не
было вставлено, поэтому Ким делает это сам, стоя во время процесса рядом с
63/85
младшим. Тэ надеется, что может источать тепло, хоть капельку согревая Чона,
и старается побыстрее укрыть того уже теплым одеялом. Чонгук взглядом
просит присоединиться к себе, но Тэхен осторожно отрицательно мотает
головой, говоря глазами, что это не вина младшего.

Ким покидает комнатку, чтобы побыть одному, но ему не страшно. Он знает, что,
когда вернется, Чон будет все там же, ждать его.

Примечание к части

Вы можете подписаться на мой тг-канал, чтобы следить за новостями об

обновлениях работ, видеть идейки и зарисовки для будущих историй и общаться
со мной: https://t.me/shin134340

64/85
Примечание к части Лу из будущего: спасибо вам за 200 лойсов, Боже.

Ты заживешь дыханьем на устах.

— &

Тэхен разглядывает покраснение на ребре ладони от сигареты в виде кружочка,

— привычка тушить ее именно так находит свой фундамент в Ко. Обычно он, под
яростные протесты Кима, впечатывал самокрутку в руку, даже не морщась от
жжения.

«Люди держат вещи под контролем, потому что это более целесообразно».

Тэхен до этого дня всегда был сдержан. Десять лет он не говорил ни с кем так,
как с Чонгуком: без обязательств и словесных уловок. Без надобности скрывать
настоящее лицо под маской и отказом говорить всё, выдавая лишь часть.

Ким выдыхает, направляясь к двери, ведущей к выходу из поезда. Там он

останавливается, держится за перекладину, вглядываясь в темноту. Как
поступить сейчас будет правильнее? Тэхен смотрит на таймер: 8:48:37.

— Включай своего «Железного человека», — как и ожидалось, Чонгук лежит на

спине, не сумев сомкнуть глаз.

— Правда?

— Ага. Надо же с чего-то начинать? — улыбается Тэхен, закрывая дверь. В

комнатке становится немного тише, так как гул из соседних купе теперь не
слышен. Единственными звуками является дыхание Кима и копошение Чонгука в
попытках достать планшет. Младший жестом приглашает залезть на верхний
ярус, и Тэ спрашивает:

— Зачем это?

— Таким образом мы будем ближе к небу.

— По-моему, я на тебя странно влияю.

Чонгук вопросительно поднимает бровь, тянется к выключателю — он любил

смотреть кино в полной темноте.

— Начинаешь философствовать, — поясняет старший.

— Я и раньше умел, Тэ. Просто мне по душе вести простые разговоры, а не

выпендриваться размышлениями о жизни, — немного стыдит его Чонгук, но без
злобы.

Щелкает переключателем, погружая купе в мрак, освещаемый лишь тусклой

яркостью экрана гаджета.

— Давай, иди ко мне, — просит младший, уже сидя наверху.

65/85
Тэхен сдается, снимая ботинки, снова закатывая рукава на свитере — те
съезжают. Ким поднимается по лесенке, пристраиваясь у стенки,
обхватываемый через шею рукой Чона. Тот ставит планшет посередине в
области тазовых косточек, нажимая «Начать просмотр».

Следующие два часа заполяются ровным сопением, иногда смехом с удачной

шутки персонажей или Чонгука. Оба чувствуют невероятный уют, прижимаясь
друг к другу, а Тэхен боится, что перекладина, отгораживающая младшего от
падения вниз, подведет, исчезнув. Тогда Чон свалится вниз, повредив себе что-
нибудь, и Ким встревожит весь вагон, а то и поезд, чтобы юноше оказали
медицинскую помощь.

Еще пятнадцать минут Чонгук выслушивает восторженные возгласы Тэхена,

который находится под впечатлением от экшена и актерского состава фильма.
Младший довольно улыбается, как бы говоря: «Я же сказал, что понравится».

Чон отходит в туалет, обещая не задерживаться, а Ким обнаруживает на часах

«6:30:01». Он закусывает губу, прикрывает глаза, пытаясь успокоить бешено
колотящееся сердце. Чонгук может любить Тэ еще шесть с половиной часов, а
после потеряет навсегда.
Младший возвращается, тряся руками так, что мокрые капли попадают даже на
бледное лицо Кима.

— Мы можем посмотреть еще две оставшиеся части, хочешь? Третья моя

любимая, Тэ!
Потерять еще четыре часа, но осчастливить Чонгука — Тэхен мечется между
двумя одинаково важными вещами. Хотя, нет, вторая половина гораздо важнее
первой.

Оба фильма смотрятся на одном дыхании, к концу первого Тэхен даже забывает
о печали, полностью погружаясь в сюжет. Его будоражат компьютерные
эффекты и графика. Он даже узнает у Чона имя актрисы, — Скарлетт Йоханссон
— которая покорила старшего своей красотой.

— Я ревную, Тэ! — посмеивается младший после просьбы Кима.

— Эй, мне с ней все равно ничего не светит, — смеется в ответ Тэхен.

«Он бы мог ответить, что у него есть я, но… А, к чёрту!» — проскальзывает в

голове Чона.
Когда просмотр подходит к концу, оба спускаются на нижние койки, а Чонгук
предлагает покончить с пибимпапом, перемешанным с кимчи.

— Ты же сказал, что есть только лапша и сладкое, — удивляется Тэ.

— Не люблю я эти блюда… но мама решила загрузить по полной, знаешь.

— Лучше бы одела потеплее, — фыркает в ответ Ким.

— Это моя любимая рубашка, вот она и согласилась. А купить что-то лучше
пальто мы не смогли — цены в магазинах пиздец.

— Малой, за языком следи.

66/85
— Как будто ты сам никогда таких слов не произносишь, — пожимает плечами
Чонгук, с характерным звуком снимая крышки с пластиковых контейнеров. Он
отделяет от пачки с одноразовыми тарелками две, прибавляя к ним палочки, и
отдавая Тэхену порцию.

Старший же, привыкший к яичнице или лапше на завтрак, а в обед на кусочек

говядины или свинины, — нужен был белок для строения мышц — и лишь в
детстве питающийся подобной едой, уплетал приготовленные для Чонгука
матерью блюда с упоением. Он просит вторую порцию с горящими глазами,
младший смеется, накладывая то, что осталось.

— Так нравится? — даже немного удивляется Чон. Тэ в ответ кивает, и если бы

был пониже ростом, поболтал бы в воздухе ногами от удовольствия. Но может
лишь чуть подпрыгнуть на месте, набив рот, забавно причмокивая и жуя. Чонгук
даже отвлекается от своей трапезы, чтобы мысленно сфотографировать этот
момент. Стоп, зачем же мысленно?

Младший с ехидной улыбкой быстро берет телефон со стола, открывает камеру,

быстро щелкая: результат получается безумно смешной — протестующий взгляд
Тэхена с пятнышками соуса вокруг рта и его набитые щеки. Чонгук смеется,
кашляет, ведь все-таки собирался проглотить нехилый кружок липкого риса.

— Так тебе и надо, Чон Чонгук! — победно лыбится Ким, вытерев губы.

— Я бы больше предпочел «Гук-и», — заявляет Чон, отправляя в рот половинку

яйца. Он всегда ел его в конце, ведь оно казалось самым вкусным ингредиентом
в блюде.

— Какие мы нежные, Боже, — ухмыляется Тэхен, довольно держась за живот,

облокачиваясь на стену.

— Нет, просто у тебя хорошо выходит, — признается младший, собирая

коробочки, а использованную посуду кидая в мусорный пакет.

— Гук-и-и-и, — протяжно тянет Ким, довольствуясь смущением Чона. Они словно

вновь возвращаются к тому моменту, когда старший специально доводил щеки
Чонгука до покраснения. Только вот теперь Чон, привыкнувший к Тэ, ведет себя
по-другому.

Младший садится прямиком на колени к Киму, целуя более напористо, чем в

первые два раза. Он гуляет руками по торсу, но не переходит грани
дозволенного, начиная ерзать бедрами.

— Блять, Чон Чонгук! — повышает голос Тэхен, отталкивая назойливого

мальчика.

— О, мужчина, поосторожнее с выражениями.

— Ты что творишь?

— Я не виноват, что твой взгляд меня возбуждает, знаешь, — Чонгук

приоткрывает себе доступ к шее, целуя, втягивая кожу. Тэхену насрать на
засосы, которые он унесет в могилу, поэтому он не двигается: не отказ, но и не
67/85
знак забыть про все тормоза.

— Чонгук, перестань, — просит Тэхен, когда рука младшего невесомо касается

его паха.
Старший не хочет его обижать — у Кима не стоит, и вряд ли это можно
изменить.

— Почему? Почему я должен остановиться, Тэ?

— Потому что я тебя прошу.

— Ты прав. Сегодня я делаю всё, что ты просишь. Так могу я хотя бы раз…

— Нет, не можешь, — железным тоном отчеканивает Тэхен, буквально сбрасывая

с себя младшего. В глазах последнего обида, он придвигается ближе, чтобы
прижаться всем телом, зарыться руками в волосы, вдохнуть запах травяного
шампуня…

— Я же сказал отлипнуть от меня, твою мать, Чонгук! — уже не зло, моляще

выходит у старшего.

— Да что с тобой? Неужели и правда раздвоение личности?

— Я просто не хочу спать с тобой.

— Ты асексуал?

— Да.

— Хорошо. Но ты должен был предупредить заранее, — Чонгук, понимая, что

другого выхода нет, отпускает Кима, возвращаясь к себе в смятую постель.

Тэхен поправляет чуть съехавший свитер, достает пачку сигарет из-под

подушки, губами доставая одну, и поджигая железной квадратной зажигалкой.

— Почему ты делаешь это? — через минуту глаза Чона слезятся, наверное, даже
не от дыма.

— Потому что я — отвратительный.

«Отвратительный», — повторяет про себя Чонгук с сожалением.

Младший ничего не отвечает, позволяя слезам скатываться по щекам. Он не

верит, что Тэхен асексуал, кажется, что это не настоящая причина. Может, Ким
соврал и на самом деле ничего к Чону не чувствует?

— Ты сказал, что любишь меня, — с надеждой и хрипотцой в голосе говорит

Чонгук.

— Это не значит, что я хочу спать с тобой.

— Но у людей это в порядке вещей…

— Не у всех, Чонгук.
68/85
— Я хочу, чтобы у нас было как у всех, Тэхен.

— У нас никогда не будет, как у всех, Чонгук.

— Почему?

В ответ Ким молчит. Еще рано. Потому что, — Тэхен смотрит на таймер, — у них
остался час и сорок пять минут. Еще не время рассказать Чонгуку свою историю:
нужно подождать столько, чтобы в конце концов у обоих не было выбора.

— Знаешь, мы с тобой с таким успехом выйдем поссорившимися из поезда… —

меланхолично выдыхает Чонгук.

— Можно я нарисую тебя? — неожиданно просит Тэ.

— А? Эм… я не против, конечно. У тебя есть бумага?

— Есть альбом, — Ким достает его из кармашка чемодана. С собой у старшего

была только книга и этот альбом с рисунками всей его жизни. Единственное, что
еще было «Ким Тэхеном».

— Мне нужно как-то по-особенному лечь или…? — неловко мнется Чон.

— Нет, просто сядь так, чтобы я видел твое лицо, — Тэхен, открывая
потрепанный альбом на последней страничке, устраивается поудобнее.

Windswept — Crywolf

Чонгук выполняет просьбу, выпрямляясь, смотря прямо на Кима, чуть краснея

под изучающим взглядом. Старший делает первый набросок, начиная с круга,
подводя к линии челюсти. Затем, более тщательно, прорисовывая губы, нос, и
главное — глаза. Волосы намечает лишь контуром, но штрихуя. В его
расположении несколько карандашей разной твердости, чтобы должным
образом показать объем. Он выпрямляет руки с рисунком, отдаляя его от себя,
пытаясь найти изъяны. Чуть подправляет, стараясь сделать черты лица как
можно более похожими — слава Богу, он занимался рисованием на досуге,
развивая навыки. Никогда бы не подумал, что по-настоящему ценным его хобби
станет в последний день жизни.

Тэхен четкими линиями штрихует, показывая темные и светлые участки кожи.

Он делает это быстро, Чонгук уже волнительно ёрзает: не терпится увидеть
окончательный результат.

Работа закончена. Ким вскакивает, чуть не ударяясь макушкой о верхний ярус

кровати, поворачивая рисунок к лицу Чона. Глаза того округляются, и младший,
словно сокровище, принимает в руки свой портрет, нежно проводя по нему
пальцами.

— Ты не говорил, что прекрасный художник, Тэ, — завороженно выдыхает

Чонгук, не отрывая взгляд от листа бумаги.

— Не такой уж и прекрасный, а самый обычный, — улыбается, но грустно,

69/85
старший.

«29:07»

— Гук-и… — зовет Тэхен.

— Да? — Чонгук всё не может налюбоваться рисунком.

— Помнишь, я обещал рассказать кое-что о себе?

— Ага, — Чон предлагает старшему альбом, но тот отрицательно мотает

головой:

— Оставь себе. Это подарок.

— Но… — удивляется Чонгук, когда Тэхен садится рядом.

— Я больше никогда не смогу тебе ничего подарить.

— Тэ?

— Не перебивай. Я буду говорить тихо, чтобы услышал только ты.

Чонгук кивает.

— Я — террорист, — смотрит прямо в глаза и отчеканивает Ким.

— Это что, шутка, Тэ? Не очень смешно, — криво улыбается Чон, отодвигаясь.

— Видишь этот таймер? — Тэхен показывает часы, на которых идет отсчет. —

Взрыв произойдет на мосту. Прямо перед станцией, где мы должны были
выходить. Когда здесь будет «0:0:0», я буду обязан нажать кнопку. Вот эту, —
Ким рвется к чемодану, доставая оттуда маленькое устройство с красным
кругом. — Это не шутка, Гук-и.

Чонгука трясет. Он искренне надеется, что происходящее — еще одна шутка

старшего. Но тот смотрит серьезно, снова присаживаясь рядом. Чон открывает и
закрывает рот, не зная, как реагировать, слезы подступают к глазам, и он
шмыгает носом.

— Ну же, не плачь, малыш, я не достоин твоих слез. Слушай меня внимательно,

хорошо? Послушай в последний раз, Гук-и, ты ведь все равно больше не
услышишь моих жалоб, — на этом моменте всхлип Чона слишком громкий. — Не
было никакого детдома, Гук-и. Был я и учитель. Ко сказал мне, что либо меня
ждет смерть, либо я должен буду работать вместе с ним. Мой разум был
затуманен, я лежал между братом и своей девушкой, тела которых были
бездыханными уже час, и совершенно не соображал. Я попросил учителя спасти
меня, а он спросил, люблю ли я химию. Любил, конечно же, поэтому ответил
положительно. Так всё и началось. Я не считал, в скольких терактах ему помог,
Гук-и, но их было не один и не два, понимаешь? В конце концов, я просто…
сломался. У меня больше нет сил, Чонгук. Я хочу… покинуть этот мир, чтобы
заплатить за все грехи, которые совершил. Хочу почувствовать то, что
чувствовали жертвы.

70/85
— Нет! — хрипит Чонгук, цепляясь за Тэхена всем телом. Младший не знает,
говорит он это, отказываясь принимать всё выше сказанное, или же не хочет
отпускать Кима. Скорее и то, и другое.

— Уже ничего не изменить, Гук-и.

— Но… Но ты же сказал, что я — смысл твоей жизни, Тэхен!

— Да. Так и есть.

— Тогда живи! Живи, Ким Тэхен!

— Не могу, Гук-и. Я сломан и не подлежу ремонту.

— Я помогу всё исправить, Тэхен! Обещаю, что помогу тебе вылезти из этого
дерьма, только останься со мной!

— Нельзя. Тебе нельзя, Гук-и. Я — убийца, и уж точно не тот, кто тебе нужен.

— Это не твоего ума дела, кто мне нужен! Я сам могу выбрать! И выберу тебя!

— Перестань. Посмотри на меня, Чонгук. Посмотри, во что я превратился. Моя

душа изорвана в клочья, тело покрыто шрамами, которые я получил в
потасовках или от учителя. Смотри, — Тэхен задирает свитер, показывая живот
и грудь, всю в мелких порезах. На животе особенно четко видны два длинных
шрама. — Меня вылечит лишь смерть, Гук-и…

— Но я люблю тебя! — отчаянно выкрикивает Чон.

— Люби, не запрещаю. Чонгук, если останусь, утяну тебя за собой.

— И пусть! Мне все равно!

— Сейчас ты и правда ведешь себя, как ребенок, Чонгук. Подумай логически. Я

не совершаю теракт, и меня находят. Находят, потому что мне негде укрыться.
Никто не будет интересоваться причиной, просто прикончат — подвел один раз,
значит, подведу и во второй. А что, если они узнают о тебе, Чонгук? Что, если ты
окажешься в качестве свидетеля, и тебя просто устранят? Или выйдет так же,
как у меня: мужчина заберет в помощники.

— Плевать! Плевать, Тэхен! Зато у нас будет больше времени!

— Я люблю тебя! Я люблю тебя, Чонгук, но, прошу, хоть ты выживи! Поступи в
университет, стань психологом, чтобы спасти таких, как я. Просто… будь
счастлив, — просит Тэ.

Чонгук краснеет, уже не просто плачет, а рыдает. Ужас и отчаяние ломают.

Сердце собакой бьется о стенки, желая достигнуть Всевышнего, чтобы он
поменял звезды судеб местами, и всё изменилось к лучшему. Но так не бывает.
Всё решено заранее.

— Можем сделать одну фотографию, где мы вместе, Тэ? — спрашивает Чон,

пытаясь успокоиться. Все-таки, его красные опухшие глаза будут явно лишними
на фото.
71/85
— Хоть тысячу, Чонгук-и.

Младший дрожащими руками тянется за телефоном, Тэхен садится рядом. Они

обнимаются, изображая счастливую улыбку, старший показывает значок «V»
пальцами. Чон делает несколько фотографий с разными эмоциями, умудряется
даже на одной поцеловать Тэ в щечку, а затем и в губы. Чтобы, когда потом
посмотрит, вспомнить их островатый привкус от кимчи.

— Сколько осталось? — пытаясь снова не заплакать, спрашивает Чонгук.

— Семь минут. Но через три тебе надо будет выйти.

— Что? Я никуда не уйду, Тэхен, — уверяет младший.

— Послушай меня, малыш. Я установил бомбы так, что этот вагон подорвется с
двух сторон, слетев с моста в реку. Два вагона спереди и один сзади упадут,
перевернувшись, но оставшись на рельсах. Ты пройдешь на три вагона назад,
ровно три, и остановишься там — на него не будет оказано давление, возможно,
почувствуешь легкий толчок. — Тэхен берет аппаратик в руки, переворачивая —
на обратной стороне электронная карта с маячками, установленными на бомбах.
Кружочек, указывающий на местоположение Тэ, стремительно приближается.

— Тэ… послушай и меня тоже. Ты… даже несмотря на то, что ты убиваешь
людей, сегодня я увидел тебя настоящего. Я полюбил тебя такого: веселого,
шутящего надо мной, красивого, делящегося всеми знаниями. Ты убийца, но мне
это неважно. Я не видел, как ты убиваешь, я видел, как ты смеешься,
улыбаешься, я чувствовал, как ты касаешься моих губ своими, как обнимаешь. И
это всё, что имеет значение, Тэ.

Чонгуку срывает крышу, он резко целует Тэхена, вкладывая все чувства и

отчаяние, что копились в его молодом теле последние шестнадцать часов.
Младший сминает, кусает губы Кима, тот отвечает так же остервенело. Чон
хватается руками за края свитера Тэ, комкает, тянет ближе, желая каждой
клеточкой тела ощущать тепло, исходящее от старшего. Тэхен шепчет, что пора,
но Чонгук целует еще раз, стукаясь зубами и носами, стискивает Кима, пытаясь
удержать.

— Где ты родился?

— Зачем тебе? — удивляется Тэ.

— Я сделаю тебе могилу.

— Не смей. Я не заслужил.

— Это моя просьба. Просто скажи.

— Тэгу.

— Можно я попрошу еще кое о чем? — спрашивает младший, восстанавливая

дыхание.

— Всё, что угодно.

72/85
— Снись мне.

Тэхен кивает. Чонгук оставляет последний поцелуй на губах Кима, быстро

настолько, насколько может, забирает все вещи и рисунок, выбегая из купе под
Тэхеново: «Спасибо за мои крылья».

Старший остается один. Он смотрит на таймер, чувствуя, как бешено колотится

сердце, а слезы бегут по щекам с неистовой скоростью. Но Тэхен улыбается,
потому что счастлив. Он по-настоящему счастлив, что встретил Чонгука, что
целовал его, посмотрел «Железного человека», обнимал, говорил, слушал…
Казалось, эти шестнадцать часов были лучшими в его жизни.

Чонгук бежит, плача, отсчитывает третий вагон, залетая туда. Люди спят, так
как уже два часа ночи, и на него внимание точно никто не обратит. Чон
чувствует толчок…
Тэхен закуривает. Затягивается, кажется, раза три, лишь столько успевает. Он
тушит сигарету о салфетку, упавшую на стол после порыва младшего, с улыбкой
и слезами на глазах, нажимает на кнопку. Ко похвалил бы его, если бы был
рядом, потому что парень успевает секунда в секунду.

Вагон, в котором Ким снова научился любить и в котором спас Чонгука от скуки
своими разговорами, срывается с петель. Стремительно падая вниз, Тэхен
чувствует, что крылья рвут свитер, пробираясь сквозь лопатки, раскрываясь и
позволяя взлететь. Ярко-оранжевый взрыв еще секунду был виден, и Тэ
восхитился тем, как цвет контрастирует с темно-синим небом. Прямо как они с
Чонгуком. Ким прикрывает веки, когда от удара о воду выбивает стекла и дверь,
и не жизнь проносится у него перед глазами, а улыбка Чонгука, в ушах звенит
смех младшего, не прекращаясь даже тогда, когда поломанная, разорванная в
клочья душа, со вздохом облегчения, покидает истерзанное тело.

Чон чувствует толчок и припадает к окну. Ему все еще хотелось верить, что это
шутка, но спустя секунду вдалеке видит падающий вагон, и сердце пропускает
удар. Чонгук не слышит ничего, ни криков из купе спереди, ни своего дыхания.
Он не может удержаться на ногах, поэтому падает на колени, обняв свои плечи,
пытаясь унять дрожь.

Тэхена правда больше нет. Он правда теперь навечно погребен под слоем воды,
не имея возможности выбраться наружу.

***

Эпилог

A Little Pain — OLIVIA inspi' REIRA

Спасатели благополучно, с помощью вертолета, помогли пострадавшим и

остальным пассажирам оказаться на конечной станции. Их тут же окружили
репортеры и журналисты, выведывая подробности, но все отвечали практически
одинаково: легкий хлопок у тех, кто был дальше, и громкий взрыв. У Чонгука в
ушах был ультразвук, и происходящее ощущалось им как в тумане. Юноша не
пострадал — Тэхен не мог подвести.
73/85
Чонгук благополучно поступает в университет на факультет, который и был
запланирован. Счастье распирает родителей, Чон изображает свою радость, но
как только кладет трубку, смотрит в небо, шепча: «Я начинаю выполнять твои
просьбы, Тэ».

И в ту ночь Ким выполняет просьбу Чонгука. Младший видит во сне улыбку

Тэхена, слышит его смех, трогает щеки, нос, целуя в маленькую родинку. Чон
просыпается, осознает, что реальность совсем другая, и еще несколько дней
пытается занять мысли будущей учебой.

На протяжении четырех курсов Чонгук пишет книгу. Начинает, потом бросает,

иногда на день, иногда на неделю, или даже полгода. Он пишет о психологии,
примерно в середине приводя в пример Тэхена. Чон описывает действия Кима,
объясняя их с точки зрения науки и пользуясь опытом прочитанной литературы.

Иногда Чонгук говорит о Ким Тэхене с пациентами. Когда те заикаются про

депрессию или мысли о суициде, Чона трясет, но он не дает выйти всему из-под
контроля. Спокойно рассказывает историю «друга», утверждая, что тот смог
справиться, а, значит, и вы, дорогой пациент, тоже сможете. Чонгук не думает,
что Тэ сдался. Это был последний акт милосердия с его стороны к самому себе.

Чон едет в Тэгу, чтобы выкопать Киму могилу. Он находит место на выступе,
давно заброшенное, но имеющее потрясающий вид на закат. Чонгук
собственными руками очищает землю от сорняков, стрежет высокую траву,
ставит заборчик, огораживающий от падения. Младший копает неглубоко,
кладет вниз «Маленького принца» — книгу, которую схватил с постели Тэхена,
когда убегал. Втыкает в землю маленький крест, молится и перед уходом
говорит:

— Я люблю тебя. Просто, я люблю тебя. Ни метафор, ни аллитераций, я люблю

тебя. Вот, возьми мое дрожащее сердце, — Чонгук кладет руку на грудь,
возвращая к холмику, прикасаясь к холодной земле. Он с улыбкой покидает
место, на которое вернется вечером, чтобы поделиться своими новыми знаниями
о созвездиях.

74/85
альтернативная концовка (по просьбе Августины
Демон)

Данная глава никак не меняет исхода событий. Написана она только по

просьбе человека, чье имя присутствует в названии главы.

*один вечер из их совместной жизни, если бы всё было проще*

— Ты точно всё собрал по списку? — Чонгук кружит вокруг Тэхена, а последний

шепотом считывает с листка бумаги словосочетания.

— Вроде. Не мешай, Гук-и, а то и правда что-то упущу, — отмахивается от

младшего Ким, который уже носом в списке.

— Окей, не злись, — примирительно отходит Чон, коротенькой трубочкой

прокалывая фольгу бананового молока. Он наворачивает круги на стуле,
попивает прохладный напиток, растягивая удовольствие. На седьмом Тэхен,
наконец, с характерным звуком молнии закрывает чемодан, который они купили
на двоих — Чонгук настоял, чтобы их вещи лежали рядом, — и младший
выкидывает пустую баночку из-под молока в мусорник. Ким стягивает с себя
домашнюю просторную майку с пятнышками от желтой краски, и тут же
оказывается в объятиях Чона.

— Нас такси ждет, Гук-и, — понижает голос Тэхен.

— Я в курсе, но мои руки соскучились по твоему теплу, Тэ, — уткнувшись

старшему в шею, едва ощутимо водя носом, отвечает Чонгук.
Он водит пальцами по недавно появившимся кубикам пресса, очерчивает рёбра
и ключицы. Разворачивает старшего к себе, губами касаясь скулы. Чон редко
целовал «по-взрослому», больше нравилось вот так изучать поцелуями черты
лица.

— Правда пора, Чонгук, — легонько отстраняет его Ким, сбрасывает серые

спортивки, оставаясь в белье; натягивает светлые джинсы и рубашку с мелкими
папоротниками в виде рисунка. Чон уже давно готов, обувается в прихожей,
освободив единственный стульчик Тэ, чтобы тому было удобно завязать кеды.
— Идем, а то водитель удвоит цену.

Пара едет в снятый вчера домик на несколько дней. Из окон открывается вид на
небольшой пляж, а стекло во всю стену поначалу смутило Чонгука, но Тэхен
объяснил, что зрелище будет неописуемое. Чон доверял Киму во всем,
соответственно, уже не сомневался, и кивнул, позволив Тэ расписаться в
договоре.

— У нас будет шикарный ужин сегодня, — улыбается младшему Тэхен, когда они
подъезжают.

— Именно поэтому ты морил меня голодом целый день?

— Послушай, работа натуры весьма сложна, и я говорил тебе об этом. Но кое-кто

настолько упрямый, что согласился, а после получаса спокойного, скорее,
75/85
неспокойного сидения на стуле начал капризничать. Если бы ты меньше
дергался, то успел бы поесть.

— Совсем не меняешься, Ким Тэхен.

— Неправда. Очень даже меняюсь. Но давай не будем об этом, иди помой руки, а
я попрошу занести первое блюдо.

— Мы поговорим об этом позже.

— Обязательно, — кивает в ответ Тэ, уже набирая номер. Все это время на
заднем дворе с уже готовыми блюдами ждали сигнала люди, после звонка тут
же вывезли из кухни столик на колесиках, и поставили две белые тарелки друг
напротив друга.

— Это что, лобстер? — таращится уже с минуту на яркое существо Чонгук.

— Ну, ты же говорил о том, что хотел бы съесть его.

— Если бы умер в этот день. Не буду его есть!

— Ты утрируешь, я заказал его, чтобы порадовать тебя. Это никак не относится к

твоей фразе.

— Все равно не буду! Потому что умирать не собираюсь.

— Да, я тоже. Поэтому покажу тебе пример, — Тэ отламывает правую клешню и

вилкой достает из нее небольшой кусочек мяса. Лимон перемешивается со
вкусом омара, мужчина прикрывает веки от удовольствия, и дразнит Чонгука
довольным поглаживанием своего живота. — Всё еще отказываешься?

— Я съем, но только если пообещаешь, что не будешь смотреть на мою

смерть, — сдается Чон, пытаясь копировать движения Кима, забирая
оставшуюся клешню лобстера.

— Мы оба умрем тогда, — останавливает вилку у рта Тэ.

— Нет!

— Куда же я без тебя, Гук-и?

— Уж точно не на тот свет, — Чонгук тоже перестает есть, смотря в глаза

старшего.

— Нам стоит меньше говорить, иначе выходные превратятся в сплошные ссоры.

— И что делать, если не говорить?

— Спокойно. Есть, — просит Тэхен, разрезая большой кусок.

Чонгук измученно выдыхает, больше не разговаривая. Даже лобстер теперь не

кажется таким вкусным, и цена, обязательно высокая, которую за него заплатил
Тэхен, не имеет значения. Настроение немного портится, Чон уже ковыряет
вилкой в дольках лимона, подпирая лицо ладонью. Ким, заметив угрюмость
76/85
парня, подвигает стул рядом, приобнимая за плечи.

— Никто не умрет, не говори глупостей. Мы будем вместе вечность.

— Люди так не умеют. Мы все смертные.

— Тела — да. Души наоборот.

— Постой. Ты сейчас говоришь, что хочешь все следующие жизни тоже провести
со мной? — не верит своим догадкам Чон.

— Именно.

— И когда ты успел научиться так смущать, — равняется с цветом лобстера

младший.

— Учился у лучших. Разве не помнишь, как сел ко мне на колени прямо в купе и…

— Боже, не вспоминай. Не знаю, что тогда на меня нашло.

— Ничего, не всегда можно объяснить свои действия. Ты же человек, а не робот

с заданным алгоритмом мыслей и действий, — успокаивает его Тэхен.

— Тебе правда было так противно?

— Нет, боже, нет, Гук-и. Я просто… встань на моё место, мы познакомились

несколько часов назад, а ты уже домогаешься.

— Ты сделал из меня извращенца.

— А ты кто?

— Любящий мужчина, — отворачивается от него Чонгук, надув губы.

— Самый лучший мужчина! Самый крутой психолог в Корее! — принимается

делать комплименты Тэхен, которые всегда действовали. Однако, Чон все так
же смотрел на волны.
Ким встал со стула и обошел парня. Щеки того, как и глаза, покраснели.

— Гук-и…

— Ты мог бы сразу сказать, если я тебя не привлекаю в сексуальном плане, —

шморгает носом Чонгук.

— Да с чего ты взял? Блять, Чон Чонгук, не неси чушь! У тебя нет доказательств.

— Мы еще ни разу даже в одной кровати не спали.

— Именно поэтому. Потому что я бы не сдержался.

— Я был бы не против, — поднимает на старшего свои глаза психолог,

признаваясь.

Тэхен не знает, как реагировать. Нужно срочно что-то предпринять, сказать, и…

77/85
А может, ничего не говорить? Просто уже заткнуться и сделать что-нибудь?
Ким берет лицо Чона в свои теплые пальцы и смакует его верхнюю губу.
Младший громко втягивает воздух, пытаясь отстраниться, но Тэ прижимает
ближе за затылок, углубляя поцелуй. Он не пытается языком пробраться внутрь,
ведь это сорвет тормоза, а скоро принесут десерт. Черт, их ведь могут заметить.

— Мы можем поспать сегодня в одной кровати. Если ты, конечно, не хочешь

попробовать десерт, — рвано дыша предлагает Ким.

— Я надеялся, что ты станешь моим десертом, — раззадоренный Чонгук

подмахивает бровями.

— Эм, простите, не могли бы мы обойтись без десерта? Уберите то, что осталось
от лобстера, а с остальными блюдами делайте то, что хотите, — говорит Тэхен
уже на кухне, молниеносно сбежав после реплики младшего.

— Ты правда такой теплый, хён, — Чонгук нежится на груди у Тэ.

— Я человек как бы, — напоминает Ким.

— Ты что-то другое, Тэ, — задумчиво хмурится Чон.

— Что же?

— Что-то неземное… Плутон, может быть?

— Оу, я красивее, чем Плутон. Юпитер, нет, лучше Марс, такой же горячий, —
смеется Ким, поглаживая волосы Чонгука.

— Дослушай ты. Плутон такой маленький и непримечательный, однако, у него

интересный код. 134340. Это мой пароль на телефоне.

— О, спасибо. Ищи там завтра «Hello Kitty cafe», я вчера себе скачал и залип, —
предупреждает Тэ.

— В тебе ни капли серьезности, чёрт возьми.

— Ну, а что ты хочешь от меня услышать?

— Что-то вроде: «Вау, Гук-и, ты такой умный»

— Вау, Гук-и, ты такой умный.

— Спасибочки, — чмокает в щеку Чонгук, следом наваливаясь на старшего всем

телом.

— Эй, раздавишь.

— Потерпи, Тэхен-и, умных всегда нужно терпеть.

Ким раздраженно выдыхает, но уже в губы Чона, когда тот тянется за более
длительным поцелуем.
Они зайдут дальше чуть позже, а пока Чонгук будет давить всем своим телом на
Тэхена, чтобы чувствовать тепло старшего всем своим существом.
78/85
Примечание к части

спасибо викихау за краткий курс по поеданию лобстера :)

право называть Чонгука "Гуком" есть только у Тэхена в этом фф, у меня же его
нет ))))))

Вы можете подписаться на мой тг-канал, чтобы следить за новостями об

обновлениях работ, видеть идейки и зарисовки для будущих историй и общаться
со мной: https://t.me/shin134340

79/85
Примечание к части спасибо человеку, который вдохновил меня на это.

я помню. забываю.

Советую читать под композицию retire - external

К рассвету телефон разрядился. Чонгук отбросил ненужный гаджет на кровать и

прикрыл глаза. Всю ночь он, поглощая звуки флейты долгими глотками,
вакуумно был защищен от внешнего мира наушниками, заткнув себя и уши. Но
нужно вставать, сегодня он защищает диплом.

Чонгук и не заметил, как прошло четыре года. Он уже не юноша, скорее

молодой мужчина. Ему двадцать четыре, он заканчивает факультет психологии
в одном из приличных вузов Кореи.

И Чон до сих пор все помнит. Как на вертолетах спасали людей, как в ушах
звенело от взрыва, от плача пассажиров. Рядом с окном, у которого Чонгук
остановился, смотря на падающий с Тэхеном вагон, в купе ревела едва
проснувшаяся девочка, в ее руке был зажат розовый плюшевый заяц, платье в
горошек круглешками темнело от рвано падающих слез. Чонгук трясся, мало что
слышал, озирался вокруг. Винил себя. Люди, ехавшие в вагонах рядом с
взорвавшимся, пострадали. Попадали с полок кеглями, хрустнули костями рук,
коленей, от боли вскрикнули и занегодовали.

Чонгук подумал, что мог их спасти. Если бы побежал, закричал, сказал бы

уходить в другой вагон.
Но он понимал, что началась бы паника и могло пострадать больше людей.

Какое-то тягучее, кислое ощущение собственной неважности, нереальности,

глупости, нелепости изъедало его внутри вагона, пока его плечи обрастали
синяками от ударов тех, кто задевал его, пробегая мимо. Все куда-то спешили,
кричали, теряли вещи, выпучив разноцветно-блеклые глаза бежали в первые
вагоны, надеясь, что туда и прилетит помощь.
По-честному, Чонгука волновал лишь один пострадавший.
По-честному, Чонгук отрицал смерть Тэхена. Несмотря на тот факт, что видел ее
сам, что смотрел, хотя в груди сжимало морскими сетями. Юноша видел потом
Кима в незнакомцах, носивших похожую одежду, имевших похожий запах,
взгляд, мимику, жесты.

Пролетая над разделенным, будто на рай и ад, поездом, у которого, словно у

неудачно подвернувшегося под грубую подошву дождевого червя, перекосились
ближайшие к взорвавшемуся вагоны, и этот транспорт выглядел так смешно
маленьким, ничтожным отсюда, сверху.
Пролетая над поездом, Чонгук думал, что вот так высоко он близко к Тэхену,
который оказался там.

Говорят, душа умершего еще 9 дней бродит по земле.

Чонгук считал. И искал. Рылся в себе, в своей одежде, зубах, волосках бровей,
стараясь обнаружить частичку Тэхена в любой мелочи.
Ким не заметил, но Чон без лишних раздумий сунул себе в карман его кольцо.
80/85
Оно видно было мало Тэхену, натирало, он его то снимал, то опять надевал. В
очередной раз, когда аксессуар застрял между кружкой и окном, Чонгук его
забрал.
А потом носил на среднем пальце, потому что то было велико.

Эта единственная вещь, связывающая его с Тэхеном, единственное

доказательство присутствия в жизни террориста всегда была на руке Чонгука.
Когда прошло три года, юноша собирался выбросить кольцо в реку.
Но не смог.

Еще нельзя было отпускать.

Чон часто ездил на могилу. Читал там вслух. Выполнял домашние задания,
заданные на каникулы. Ему так казалось, что он к Тэхену был ближе, что тому
там так спокойнее.
Чонгук много спал. Хорошо питался. Отлично учился. По ночам иногда приходил
Тэхен, поболтать, поулыбаться, поцеловаться, удержать за мизинец,
подмигнуть, прикусить. Первый сон Чон помнил в подробностях. В нем у Тэхена
был безумно грустный взгляд.

Словно глаза его превратились в два драгоценных камня, и блики на них

смотрелись как слезы.

Тэхен не хотел умирать.

Уже не хотел.

Чонгук это в его глазах-рубинах разглядел. Прижался к Тэхену, задушено

спросил, почему тот не обнимает в ответ крепче.
И физически ощутил, как Тэхен его прижал к себе, стиснул, вдохнул, отпустил.

Чонгук начал его целовать. А Тэхен отвернулся.

— Почему ты отвернулся? — Часто спрашивал Чонгук у ветра, хмурясь.

Ни в одном из снов Тэхен не позволял себя по-настоящему целовать. Он

разрешал вдыхать свой холодный запах калины и кофе, разрешал путаться в
шерсти свитера, жмуриться от солнца, перебирать шелк волос.
Да, Тэхен Чонгуку снился слишком много, можно сказать, ночью они создавали
собственную сновиденческую историю свиданий.

Этой ночью Чон с Тэхеном не увиделся. Потому что не спал.

Он уже не хотел его видеть.

Чонгук устал оттого, что любой, кого он целует, ощущается не тем.

Что любой, кто прикасается, делает это не так.

Юноша больше не носил кольцо, чаще капал глаза, редко стирал вещи и кашлял
каждый раз, как заходил в квартиру.

Но сегодня он защищает диплом. На тему «Причина террористических актов с

точки зрения психологии преступника».

Потому что Чонгук все очень хорошо помнит. Что у Тэхена губы на вкус, как
малина, зефирно-мягкие, и когда тот целуется, его глаза приобретают янтарно-
81/85
рыжеватый оттенок.

Откуда
ты
во мне?

Чонгук кричал в ванной, стараясь достучаться до сердца, не отпускавшего

мужчину, которого он знал слишком мало.

Терять сложнее всего несбывшееся.

Чон ведь понимал, что все его сны с Тэхеном — выдумка непроизошедшего.

И хоть далеко не все крутилось вокруг этого пришедшего на миг в его жизнь
человека, Чонгук не мог быть полностью счастливым. Постоянно чего-то не
хватало, хотя его одногруппники — умнейшие-интереснейшие, они пахнут
попкорном и весельем, одна девочка всегда жует кокосовую жвачку, а вторая —
пьет ананасовый сок фирмы «Blackheal», эти люди были бледными, серыми, не
волновали, не скребли в горле, не держали у себя крепко.
У Чонгука были друзья, конечно. А мама. Та примчалась к нему, когда узнала, что
произошло с его поездом.

Об этом знали все.

Полиция, студенты, директор вуза.

Он был свидетелем. Чонгук сказал, что вышел в туалет, поэтому избежал учести
быть взорванным. Сказал, что с Тэхеном они не говорили, тот всю дорогу молчал
и никак не показывал, что собирается сделать.
В паспорте, на который был куплен билет, Тэхена звали Джи Ук.

Чонгук это зачем-то запомнил. И потом не общался с студентом-второкурсником,

которого звали так же. Хотя тот проявлял инициативу в знакомстве.

Чон ненавидел, что его жалели. Или обходили стороной, как прокаженного.
Ведь с ним все было в порядке, он не пострадал. Но окружающие чувствовали,
что с Тэхеном их связывало нечто, о чем юноша молчит. Потому что каждый раз,
когда его пытались расспросить о случившемся, Чонгук хмурился, отвечал
скомканно и грубо, вцеплялся в свой стаканчик кофе и смотрел в пол.

Как-то во сне они целовались бесконечно долго. Им не нужен был воздух, ибо
дышали они друг другом, и Чонгук отчетливо помнит созданный мозгом образ их
вечно двигающихся в унисон губ, непрекращающася сладость, мягкость,
шершавость на языке. Юноша проснулся утром, его рот ощущался обласканным
донельзя, но как только Чонгук встал с кровати, волшебство растворилось с
кофе в одноразовом стаканчике, потому что посуды у него еще не было —
только переехал в новую квартиру.

Мама про Тэхена знала. И про сны тоже. Что пугало Чонгука так это то, что она
говорила: «Ты знаешь, нельзя ведь выбирать, в кого влюбляться. Даже если этот
человек — убийца».
Она не осуждала его. И все понимала.
82/85
У Чона в квартире спальня, кухня, совмещенная ванна с туалетом. Когда он
только переехал, то купил две подушки на случай, если они будут спать в одной
кровати с Тэхеном.

К себе он чувствовал жалость.

Разве можно было так ждать того, кого больше нет?

Чонгук в одиночку ходил по книжным магазинам, в одиночку обедал, ужинал,

спал, ездил на учебу, на набережную и в другие места. На пальце теплело
кольцо, которое, казалось, позволяло представлять, что Тэхен рядом.
И только сейчас, стоя в аудитории перед комиссией, понимал, что готов
отпустить.
Он отлично подал весь материал, и все поняли, почему он так правдоподобно
описал психологию террориста.
То есть убийцы.
То есть преступника.
То есть любимого человека.

Откуда
Ты
во мне?

Чонгук вернулся домой на метро, веером развалил листы бумаги со всеми

материалами, утонул в них, вдыхая прохладу древесного пола, потер пальцем
кольцо, которое, казалось, срослось с его рукой.

Впервые за долгое время Чон снял частичку Тэхена с себя, положил рядом,
разглядывая.

И больше не надел.

Драматично не выбросил в реку, в воздух, в космос, в огонь. Повесил на магнит

на холодильнике, чтобы чаще видеть.
Потому что сразу избавиться не мог.

Потом кольцо переместилось в ящик под столом, куда он заглядывал реже в

поисках ручки или ножниц.
Потом положил в ящик возле кровати, нижний, который никогда не открывался.
Потом начал забывать.
Тэхена.
А это самое страшное. Что жизнь идет, а Кима рядом нет. Что Чон взрослеет, а
Тэхену навсегда двадцать пять.
И самому Чонгуку через четыре месяца исполняется столько же.
Ким Тэхен - Питер Пен, Маленький принц, которого больше нет на этой планете.

Через месяц после вручения дипломов Чонгук вдохнул теплый ирисовый воздух,
прикрыв веки.
Он ощущал себя наполненным чем-то светлым, мягким, будоражащим.
Это был привкус новой жизненной страницы.
Кто знает, встретит ли в ближайшее время Чонгук человека, который поразит
его также, как когда-то Тэхен? Сможет ли его заплесневевшее сердце
83/85
встрепенуться, порозоветь и открыться тому, кто так жаждет его оберегать?

Чон стоит возле развалившего на кровати Джисона, своего одногруппника,

который уже давно смотрит на Чонгука сверкающими добрыми глазами с
плещущейся в них надеждой на то, что они будут вместе. Поход в музей на
выставку фовистов вымотал их обоих, ибо добирались обратно они полтора часа.

Джисон стряхивает в пепельницу серость сигареты, и Чонгук, улыбнувшись,

произносит:

— Не курите в постели.

Примечание к части

Вы можете подписаться на мой тг-канал, чтобы следить за новостями об

обновлениях работ, видеть идейки и зарисовки для будущих историй и общаться
со мной: https://t.me/shin134340

84/85
Сноски:
[1] боязнь прикосновений.

85/85