ИНСТИТУТ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ ПРИ НКФ СССР

■’РУДЫ ФИНАНСОВО-ПРАВОВОЙ СЕКЦИИ

ПОД РЕДАКЦИЕЙ ПРОФ. М. М. АГАРКОВА и ПРОФ. В. Ю, ВОЛЬФА

Проф. М. М. АГАРКОВ

УЧЕНИЕ
О ЦЕННЫХ БУМАГАХ

ФИНАНСОВОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО НКФ СССР

МОСКВА 19 2 7
 Финансовое Издательство НКФ СССР
Москва, Центр, Пушечная (б. Софийка), № 10

Труды финансово-правовой секции института

Экономических Исследований НКФ СССР.
Под редакцией проф. М. М. Агаркова
И ПРОФ. В. Ю. Вольфа.

К. А. Граве—„Торговые установле­
ния“ . ...................... .... 1 р. 20 к.
М. В. Зимелева—„Поклажа в товар­
ных складах“...................................— » 90 „
Л. С. Эльяссон— „Чековое право“ . 1 „ 20 „
Л. А. Лунц — „Деньги и денежные
обязательства“ .......................... 1 „ 50 „
М. М. Агарков — „Учение о ценных
бумагах“...................................... . 1 „ 60 „
В. Ю. Вольф — „Основы учения
о товариществах и акционерных
обществах“ ..................(в печати)
В. И. Серебровский — „Страховое
право“ . .............................. (в печати)

Главная контора — Москва. Пушечная, 10.

Книжный магазин — Кузнецкий Мост, 7/9.
ИНСТИТУТ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ ПРИ НКФ СССР.
ТРУДЫ ФИНАНСОВО-ПРАВОВОЙ СЕКЦИИ
ПОД РЕДАКЦИЕЙ ПРОФ. М. М. АГАРКОВА и ПРОФ. В. Ю. ВОЛЬФА

Проф. М. М. АГАРКОВ

УЧЕНИЕ
О ЦЕННЫХ БУМАГАХ

ФИНАНСОВОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО НКФ СССР

МОСКВА — 1927
COMMISSARIAT DU PEUPLE DES FINANCES DEL'U.R.S.S.
INSTITUT DES RECHERCHES ECONOMIQUES
TRAVAUX DE LA SECTION JURIDIQUE PUBLIÉS
SOUS LA DIRECTION DE M. AGARKOW ET G. WOLFF

MICHEL AGARKOW

THÉORIE
TITRES DE CRÉDIT
NOTIONS GÉNÉRALES. TITRES AU PORTEUR.
TITRES À ORDRE. TITRES NOMINATIFS-
TITRES REPRÉSENTATIFS.
Листов
печатных

КНИГА ИМЕЕТ

списка и
порядковый
 ПРЕДИСЛОВИЕ.

Юридические документы, которые в настоящее время при­

нято об’единять понятием ценной бумаги, особенно некоторые из
них, имеют весьма долгую историю, до настоящего времени не
исследованную во всех деталях, несмотря на капитальные работы
Brunner’a, Goldschmidt’a, Frëund’a и др. Но теория ценных бумаг,
в современной ее постановке, является созданием последнего вре­
мени и ведет свое начало от работы Brunner’a, появившейся
в 1882 году в составе второго тома известного курса германского
торгового права, вышедшего под редакцией Endemann’a. Brunner’y
принадлежит честь выявления и точного определения понятия цен­
ной бумаги.
Разработка теории ценных бумаг сделалась настоятельно не­
обходимой в виду того значения, которое эти бумаги получили
в различных областях современной хозяйственной жизни. Они
представляют собой необходимое средство юридической техники
в области организации крупных предприятий (акция), кредита
(облигация, вексель и др.), платежного оборота (чек, перевод),
крупного товарного оборота (распорядительные бумаги). Задача
юридической теории заключается в том, чтобы выяснить механизм
функционирования этих институтов и найти способы улучшения
их правовой регламентации.
Обстоятельная разработка общей теории ценных бумаг, после­
довавшая после появления работы Brunner’a, сделала возможным
не только систематическое изложение учения об этих бумагах, но
и появление нескольких проектов кодификации права ценных бумаг
(Швейцарский проект 1919 г., Итальянский проект Торгового
Кодекса 1922 и Проект Торгового Кодекса СССР 1923 г., соста­
вленный Комиссией при Комвнуторге). Можно думать, что в на­
стоящее время едва ли мыслима кодификация торгового права,
1* 3
в виде ли особого кодекса, или в составе гражданского кодекса,
которая не учла бы результата научной работы в этой области.
Теория ценных бумаг имеет большое значение и для совет­
ского права. Все главные виды этих бумаг восприняты советским
законодательством и хозяйственной практикой, как составные
части финансовой и торговой техники, заимствованной у капи­
тализма. Особенности советского строя проявляются не столько
в самом механизме функционирования различных ценных бумаг,
сколько в тех целях, ради которых они используются, и в тех
границах, которые создаются для их обращения в условиях
преимущественного значения государственного хозяйства.
Задачей настоящего исследования является рассмотрение
основных проблем юридической теории ценных бумаг.
Теория ценных бумаг не в меньшей, а, быть-может, в боль­
шей степени, чем другие области цивилистики, представляет собой
почву, на которой вырастали многочисленные и, порой, причуд­
ливые конструкции, оторванные от той практической цели, кото­
рая поставлена в этой области юридической науке и законода­
тельству. Настоящая работа делает попытку подойти к учению
о ценных бумагах, как к технической проблеме нахождения право­
вых способов решения определенных практических задач.
Догматическая разработка действующего советского права
дана по источникам Союза ССР и РСФСР. Следует отметить, что
законодательства других союзных республик не представляют по
этому предмету сколько-нибудь значительных особенностей.

Автор.
30 марта 1927 г.
 ГЛАВА I.

ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ О ЦЕННЫХ БУМАГАХ.

1. Понятие ценной бумаги.
Понятие ценной бумаги получается в результате анализа
функций, выполняемых в гражданском и торговом обороте юриди­
ческими документами 1).
Юридические документы, т.-е. документы, содержание кото­
рых удостоверяет те или иные, юридически значимые, факты или
основанные на них правоотношения,'выполняют в обороте различ­
ные функции в зависимости от того, каково значение документа
для соответствующего правоотношения.
Письменное удостоверение определенных юридических фактов
может иметь значение доказательства в судебном процессе. Доку­
мент в этом случае не играет роли в динамике правоотношения.

1) О понятии ценной бумаги см.: С. Vivante, Trattato di diritto com

merciale, v. Ill, 1924, стр. 122 и сл.: Brunner, Die Wertpapiere, Endemann’{
Handbuch des deutschen Handels,—See—und Wechselrechts, В. 11, 1882 стр. 19s
и сл.: Е. Jacobi, Die Wertpapiere im bürgerlichen Recht, Ehrenberg’s Handbuch
des gesamten Handelsrechts, В. IV, 1917 стр. 125 и сл.: его-же Grundriss des
Rechts der Wertpapiere, 1922; его-же, Das Wertpapier als Legitimationsmittel,
1906, § 1: Schwerin, Recht der Wertpapiere, 1924 стр. 1 и сл.: О. Gierke,
Deutsches Privatrecht, В. II 1905, стр. 103 и сл.: О. Meier, Abgrenzung der
Wertpapiere von den schlichten Beweisurkunden, 1924, стр. 4 и сл.: Morgen­
halter, Die Bedeutung der Scriptur im Wertpapierrecht, 1921 стр. 1—11;
G. Bacmeister, Das Recht der Wertpapiere im allegemeinen, 1924, § 1; L. Brütt,
Die Abstrakte Forderung nach deutschem Reichsrecht, 1908, стр. 210 и сл.:
Thaller, De la nature juridique des titres de credit, Extrait des Annales de
droit commercial, 1906—1907, стр. 1 и сл.: Lacour et Bouteron, Précis de droit
commercial, t. I, 1925, стр. 753 и сл.

5
Правоотношение возникает, существует и прекращается незави­
симо как от наличия документа, так и от его содержания. Доку-
■мент находится как бы вне правоотношения и приобретает зна­
чение только в случае судебного спора, в котором ему принадлежит
роль доказательства наряду с другими допущенными процессуаль­
ным правом доказательствами или преимущественно перед ними.
Ст. 130 Г. К., согласно которой договор на сумму свыше пятисот
рублей должен быть совершен в письменной форме, имеет в виду
эту функцию юридического документа. Примечание к этой статье
устанавливает в отношении договоров на сумму свыше пятисот
рублей преимущественное значение письменных доказательств и,
в случае отсутствия письменной формы, лишает стороны права
ссылаться в подтверждение договора на свидетельские показания.
Если сумма договора ниже пятисот рублей, документ имеет значе­
ние просто одного из доказательств, допущенных в гражданском
процессе. В некоторых случаях (ст.ст. 141, 153, 184, 211
и 218 Г. К.) закон устанавливает для отдельных договоров и н .
сумму ниже пятисот рублей то же положение, которое содержится
в общем правиле, формулированном в ст. 136 и примечании
к ней.
В других случаях документу присваивается не только процес­
суальное, но материально-правовое значение. Закон или воля
сторон устанавливают, что наличность документа необходима для
возникновения соответствующего правоотношения. Такие доку­
менты, составление которых необходимо для возникновения право­
отношения (так наз. конститутивные документы), известны Г. К.
Согласно примечанию I к ст. 130. «Когда законом установлено
обязательное нотариальное удостоверение договора в нотариаль­
ном органе, договор, поскольку в законе не установлено иное,
считается заключенным со времени его нотариального удостове­
рения». В этом случае правоотношение возникает только
с момента надлежащего оформления сделки. Правильно соста­
вленный при участии нотариального органа документ необ­
ходим для возникновения правоотношения. Составление доку­
мента входит в corpus сделки, составляет ее необходимую
часть. Конститутивное значение документа может быть уста-
нсвлено также и волею сторон, как это вытекает из при­
мечания 2 к ст. 130 Г. К., согласно которой договор при­
знается заключенным лишь по совершении его в определенной
форме, хотя бы и не требуемой законом, если стороны предва­
рительно согласились совершить его в этой форме. Примерами
конститутивных документов по Г. К. могут служить договоры
 о праве застройки, об отчуждении или залоге права застройки или
немуниципализованных ’ строений и др.
Равным образом, материально-правовые функции принадлежат ’*
документу тогда, когда юн имеет значение при осуществлении вы­
раженного в нем права. В отношении целого ряда бумаг (вексель,
чек, акция и т. д.) пред’явление бумаги необходимо для осуще­
ствления выраженного в, ней права. Такие документы называются
ценными бумагами. Это понятие обнимает собой большое разно­
образие бумаг, акции, облигации, вексель, чек, вкладные доку- '
менты кредитных учреждений, банковые билеты, коноссамент,
складочное свидетельство и т. д. Все эти бумаги, столь характер­
ные для различных областей современной хозяйственной жизни и
столь разнообразные по своему содержанию, об’единяются общим
им цсем признаком, — необходимостью их пред’явления для осу­
ществления выраженного в них права.
у Права, которые составляют содержание ценных бумаг, могут
принадлежать к различным категориям суб’ективных частных прав.
Чаще всего они принадлежат к обязательственным правам. Но они
могут быть также вещными правами, правами членства в корпора­
ции или же представлять собой управомочие на совершение дей­
ствий, затрагивающих чужую правовую сферу, т.-е. принадлежать
к так называемым секундарным правам 2). Обязательственно­
правовое содержание имеют вексель, облигация, вкладной билет
кредитного учреждения и т. д. Вещно-правовое содержание (но
вместе с тем и обязательственно-правовое) имеют распорядитель­
ные товарные документы. Советскому праву неизвестны бумаги
с исключительно вещно-правовым содержанием. ‘-Право членства
составляет существенную часть содержания акции. В чеке содер­
жится управомочие получить от своего имени (чекодержателя),, ко
за чужой счет (чекодателя) платеж от третьего лица (платель
щика). В ценной бумаге не может быть выражено правоотношение,
в силу которого обе стороны взаимно приобретают права и обя­
занности (ст. 139 Г. К.), т. к. сторона, не владеющая бумагой, не
сможет осуществить принадлежащих ей прав. Однако, право,
принадлежащее одной из сторон в двухстороннем договоре, может*
быть выражено в ценной бумаге после того, как эта сторона испол­
нит свое обязательство и право ее сделается безусловным. Равным
образом, возможно выражение в ценной бумаге права требовать'

, 3) См. А. V. Tuhr, Der Allgemeine Teil des Deutschen Bürgerlichen

’ Rechts. В. I, стр. 159 и сл. Отнесение этих бумаг к числу ценных бумаг
иногда встречает возражения. См. О. Meier, цит. соч. стр. 7.

7
от должника определенного исполнения, обусловленного встреч­
ным исполнением со стороны кредитора, если встречное исполне­
ние является не обязанностью последнего,: а только потестативным
условием, от выполнения которого зависит осуществление права
требования к должнику. Мыслимо выражение взаимных прав
сторон по двухстороннему договору в двух ценных бумагах, со­
ответственно находящихся у каждой из сторон. Однако, такая
комбинация едва ли имеет практическое значение. С этой комби­
нацией не следует смешивать случай, когда каждая из сторон
выдает другой стороне (обмен) ценную бумагу, пр і чем права,
выраженные в них, не поставлены в условную зависимость друг
от друга. В этом случае отношения между сторонами не являются
отношениями из двухстороннего договора 3).
Бумаги, в которых не выражено какое-либо право, как, капр.,
почтовые или гербовые марки, а также денежные знаки, не
являются ценными бумагами.
Необходимость пред’явления бумаги для осуществления выра­
женного в ней права имеет двоякое значение. Пред’явление бумаги,
во-первых, необходимо кредитору для легитимации его в качестве
суб’екта выраженного в ней права. В частности для истребования
о г должника по бумаге исполнения его обязательства кредитор
должен пред’явить бумагу. Без бумаги кредитор может быть
лишен возможности осуществить свое право требования. Должник
имеет право отказать в исполнении, если бумага ему не пред’-
явлена. Во-вторых, лицо, обязанное по бумаге, может выполнять
свою обязаность только в отношении пред’явителя бумаги. В про­
тивном случае оно будет нести ответственность перед суб’ектом,8

8) См. по этому вопросу Vivante ѵ. Ill n. 979. Vivante полагает, что в слу­
чае выражения встречных притязаний по двухстороннему договору в двух
ценных бумагах, эти притязания неизбежно перестают быть взаимно обусло­
вленными. Таким образом, он отрицает возможность той комбинации, ко­
торая в тексте указана как теоретически мыслимая. Он упускает при этом
из виду, что возможно внесение в текст бумаги указания на взаимную
обусловленность притязаний и что автономность прав владельца бумаги
(см. 1, 2) не будет тогда устранять ту зависимость между притязаниями^,
которая характерна для двухстороннего договора. С этой точки зрения при­
водимый им пример с векселем представляется неудачным. В проекте
Vivante содержится совершенно правильное указание, что «документ ко­
торый содержит обязательство сочетать два встречных исполнения не является
ценной бумагой“ (ст. 309). В § 363 Гер. Торг. Уложения содержится ука­
зание, что ордерные бумаги, предусмотренные этим параграфом, не могут
ставить исполнение со стороны должника в зависимость от встречного дей­
ствия (Gegenleistung) другой стороны. Эта норма об'ясняется намерением
законодателя придать указанным бумагам абстрактный характер.
 управомоченным бумагой, в частности должник по ценной бумаге
обязательственно-правового содержания может оказаться выну­
жденным дважды исполнить свое обязательство. • Исполнив же пра­
вильному держателю бумаги, он погашает свое обязательство.
Таким образом, легитимация держателя ценной бумаги в качестве
суб'екта соответствующего права имеет значение как в интересах
самого держателя, которого он управомочивает выступить с соот­
ветствующим притязанием, так и в интересах обязанного лица,
который, исполнив свою обязанность пред’явителю, освобождает
себя от ответственности перед действительным суб’ектом права,
если держатель таковым не был.
Однако, легитимационное значение пред’явления бумаги само
по себе достаточно только в том случае, когда ценная бумага
является бумагой на пред’явителя. В других случаях легитима­
ционное действие ценной бумаги, как в отношении ее держателя,
так и в отношении обязанного лица основано не только на пред’-
явлении бумаги, но и на некоторых иных юридических фактах.
Пред’явление ценной бумаги всегда необходимо для осуществления
выраженного в ней права. Но не всегда достаточно одного пред’я­
вления. В случае ценных бумаг иных, чем бумаги на пред’явителя,
для обоснования претензий держателя, а также для признания
исполнения со стороны должника совершенным по надлежащему
адресу, необходима еще дополнительная легитимация, различная
для отдельных видов ценных бумаг. (См. ниже гл. I, 2).
Необходимость пред’явления бумаги для осуществления выра­
женного в ней права предполагает зависимость между бумагой и
соответствующим правом 4). Бумага является как бы носителем
права. Право овеществляется в бумаге^ Однако, этой формуле
нельзя придавать значение большее, "чем образному выражению,
порой весьма удобному при изложении и хорошо оттеняющему
особенности ценных бумаг, но ни в какой степени не обладающему
гой степенью точности, которая необходима в юридических по­
строениях 5).
Зависимость, существующая между ценной бумагой и выра-х)
женным^в ней правом, приводит к_тому, что передача этогТгправа
предполагает й передачу'права наЪѵмагу. То.^ьксГ тот, кто имеет
право на бумагу, может в силу этого права распоряжаться ею

4) „Das Wesen des Wertpapiere beruht auf einer eigentümlichen Verbin

' dung einer körperlichen und unkörperlichen Sache“ O. Gierke, Deut. PR В. II
’ crp. 106.
5) См. по этому поводу Vivante v. Ill n. 953.

9
с целью осуществления права из бумаги. Право на бумагу и право
из бумаги нормально имеют одну и ту же судьбу. Они могут
быть раз’единены только в случае, специально установленном зако­
ном, каковым является случай об’явления бумаги уничтоженной
в особом, определенном законом, порядке в).
Владение бумагой служит не только для легитимации держа­
теля в качестве суб’екта означенного в ней права в отношениях
между ним и обязанным лицом. Владение бумагой легитимирует
держателя в качестве суб’екта права, также и в отношении третьих
лиц. В этом случае один факт владения бумагой, сам по себе,
достаточен также толЪксГдля ’бумаг на пред’явителя. Для других
ценных бумаг необходима дополнительная легитимация. Легити­
мация держателя в отношении третьих лиц чаще всего имеет зна­
чение в случае обращения взыскания на право, выраженное в цен­
ной бумаге; Обращение взыскания на право, выраженное в цен­
ной бумаге, может иметь место только путем обращения взыскания
на самую бумагу. Поэтому, только после обращения взыскания
на самую бумагу возможно обращение к должнику в порядке, пре­
дусмотренном ст. 292 ГПК.
От ценных бумаг необходимо отличать так называемые леги-
тимационные бумаги и легитимационные знаки *7). Пред’явление
легитимационных бумаг и знаков не является необходимым усло­
вием для осуществления соответствующего права. Пред’явление
легитимационной бумаги или значка не управомочивает требовать
исполнения. Но должник управомочен исполнить свою обязан­
ность пред’явителю. Исполнив обязательство пред’явителю,
должник освобождает себя от обязанности и не несет ответствен­
ности перед действительным суб’ектом права, если пред’явитель
таковым не был. Таким образом, эти бумаги и знаки, также как
ценные бумаги, имеют легитимационное значение в интересах
должника, но в отличие от них не имеют легитимационного зна­
чения в интересах держателя.
Легитимационные бумаги и знаки весьма распространены
в повседневной жизни и в деловом обороте. Очень часто на них

в) О раз'единении судьбы ценной бумаги и выраженного в ней права

см. Е. Jacobi, Das Wertpapier als Legitimationsmittel стр. 6—21. JE. Jacobi
подходит к вопросу с гонки зрения развиваемой им Rechsscheintheorie
(см. ниже гл. I, 3).
7) Brunner, ук. с«’ стр. 175: Schwerin; ук. соч. стр. 6; Enneccerus,
Lehrbuch des bürge: hen Rechts, В. I, 2, § 435; Oertmann, Recht der
Schuldverhältnisse, §§ 307— 808; Staub’s Kommentar zum HOB, Anhang zu
§ 365, Anm. 9—10: ' vante, v. III, n. 1442.

10
имеется одно только изображение какого-либо знака или номера и
нет другого текста, в частности на них обычно отсутствует подпись
обязанного лица. Они всегда имеют в виду пред’явителя и не со­
держат наименования управомоченного лица. К их числу принадле­
жат гардеробные марки, так называемые «собачки», т.-е. номерки,
выдаваемые в банках клиенту, совершившему операцию, для пред­
ставления их в кассу при получении денег и т. д. В виду своей мно­
гочисленности они не поддаются исчерпывающему перечислению.
Юридический документ может выполнять не одну, а несколько .
указанных функций. Все документы, в том числе ja—ценные^
бумаги, могут служить письменным доказательством. Ценная |
бумаг? может быть', кроме того, и конститутивной бумагой как, !
напр., весксель, но может и не быть ею, — напр., акция. Соста­
вление и выдача акции не является необходимым условием для
возникновения прав акционера. Наконец, ценная бумага может
добавочно выполнять легитимационные функции кроме тех, кото­
рые присущи ей как определенной ценной бумаге. Такой случай
мы имеем в отношении ценных бумаг, управомочивающих Должника
чинить исполнение не только суб’екту права, означенному в бу­
маге, но и каждому ее пред’явителю (§ 808 Гер. Гражд. Ул.).
В юридической литературе за ними укрепилось название легити-
мационных бумагах, также как и за бумагами, описанными выше.
Однако, их необходимо строго различать. В одном случае дело
идет об именной ценной бумаге, имеющей, кроме того, и легити­
мационные функции, выходящие за предел тех, которые присущи
именным бумагам. В другом случае документ вообще не является
ценной бумагой 8).
На практике определение того, принадлежит ли документ
к числу ценных бумаг, может в отдельных случаях оказаться за­
труднительным. Решать этот вопрос следует по рассмотрении
совокупности обстоятельств, позволяющих судить о том, какова
воля сторон, -— желали они сделать бумагу необходимой для осу­
ществления выраженного в ней права или нет. Облегчает задачу
принадлежность бумаги к такому типу, который обычно рассмат­
ривается в обороте как ценная бумага. Вопрос не представляет
затруднений тогда, когда документ обладает реквизитами, которые
в силу закона определяют ее принадлежность к определенному
типу ценной бумаги (напр., вексель) 9).

н) См. литературные указания в прим. 7.

9) См. в отношении бумаг на пред'явителя указания у О. Gierke,
Deutsches PR, стр. 156 и сл.

11
 Термин «ценная бумага», употребляемый юридической теорией
для обозначения документов, пред’явление которых необходимо для
осуществления выраженных в них прав, не имеет единого и вполне
определенного значения в современных законодательствах 1011 ).
12
В советском законодательстве он часто обозначает бумаги, соста­
вляющие предмет массовых эмиссий государства или хозяйствен­
ных предприятий (облигации, акции). В этом смысле ст. 23 Г. К.
/говорит об из’ятии из оборота аннулированных ценных бумаг.
В этом же смысле употреблен термин «ценная бумага» в ст. 30
Положения о товарных и фондовых биржах и фондовых отделах
при товарных биржах, указывающей на государственные (в том
числе и коммунальные), а также на допущенные к обращению
в пределах СССР иностранные ценные бумаги, как на об'ект бир­
жевого оборота. В этом же смысле употребляют выражение
«ценная бумага» положения и уставы кредитных учреждений.
Согласно ст. 204 Г. П. К. и ст. 89 Полож. о нотариате
РСФСР в депозит суда и нотариусу могут быть внесены деньги,
ценные бумаги и драгоценности. Значение термина «ценные бу­
маги» не является в этом случае совершенно ясным. До настоящего
времени практика не внесла еще определенности в этот вопрос.
Вполне допустимо придать термину то же значение, которое
вкладывает в него теория, и допускать внесение в депозит суда
всякого документа, пред’явление которого необходимо для осу­
ществления выраженного в нем права Ь1). Мыслимо, хотя Г. П. К.
этого и не делает, допускать внесение в депозит вообще всякого
документа, а следовательно, и всякого рода ценных бумаг. На этой
точке зрения стоит германское право (§ 372 Гер. Гр. Ул.) 12).
То же значенье, что и в ст. 204 Г. К., имеет термин «ценные
бумаги» в ст. 100 Кодекса Законов о браке, семье и опеке.
Употребление термина «ценная бумага» совпадает с теорети­
ческим его значением в прим. 2 к ст. 60 Г. К., которая говорит
о государственных и иных допущенных к обращению в пределах
СССР ценных бумагах на пред’явителя, содержащих обязательство
платежа определенной денежной суммы. В этом случае выражение
«ценная бумага» употреблено для того, чтобы ограничить действие
нормы только теми денежными документами на пред’явителя

10) См. Jacobi, Die Wertpapiere im BR; v. Schwerin, ук. соч. стр. 1 и сл.
11) На этой точке зрения Вильнянский в Комментарии к Гражданском}
Процессуальному Кодексу под редакцией проф. Малицкого (Госуд. Изд.
Украины, 1926 г., об'яснения к ст. 240).
12 См. для германского права Oertmann, Recht der Schuldverhältnis-з,
об'яснения к § 372 Гер. Гр. Ул.
 пред’явление которых необходимо для осуществления выраженного
в них права и исключить применение ее к роспискам, не указы­
вающим имени того, кому она выдана, или к легитимационным
бумагам.
Таким образом, термин «ценная бумага» подлежит каждый
раз особому истолкованию для определения того, какое значение
придано ему той или иной нормой.
Выявление понятия ценной бумаги имело место первоначально
в Германии, а затем также и в других странах. Еще пол-столетия
назад Thöl называл ценной бумагой всякий документ имуще­
ственно-правового содержания 13*). Но вскоре после этого Brunner
предложил свое определение понятия ценной бумаги, которое
легло в основу дальнейшей разработки вопроса. Определение
Brunner’a гласит следующим образом: «Wertpapier ist eine Urkunde
ueber ein Privatrecht, dessen Verwertung durch die Innehabung der
Urkunde privatrechtlich bedingt ist M). Brunner уловил в нем ту
характерную особенность, которая позволяет об’единить в одном
понятии все разнообразие отдельных видов ценных бумаг. Его
формула в процессе последующей разработки подверглась уточне­
нию, но не менялась по существу. Е. Jacobi, взгляды которого
приняты господствующим в настоящее время в германской науке
направлением в теории ценых бумаг, определяя ценную бумагу,
как документ, пред’явление которого необходимо для осуществле­
ния выраженного в нем права, справедливо отмечает тождество
своего определения с определением Brunner’a 1б).
В настоящее время единое понятие ценной бумаги не соста­
вляет исключительное достояние германской науки. Швейцария,
цивилистическая доктрина которой тесно связана с германской,
целиком восприняла германские взгляды, что и получило выраже­
ние в составленном Е. НиЬег’ом проекте 1919 г. о пересмотре
титулов XXIV—ХХХШ швейцарского обязательственного права.
В Италии понятие ценной бумаги вошло в научный обиход и, что
обычно свидетельствует о победе новой юридической фигуры,
заняло Определенное место в юридическом преподавании16). Кроме
того, Италия сделала крупный вклад в теорию ценных бумаг в лице

13) Thöl, Handelsrecht, 1875, В. I § 201.

ll) Brunner, ук. соч. стр. 147.
13) Jacobi, Die Wertpapiere in BR, стр. 10.
16) См. учебники торгового права': С. Vivante, Instituzioni di diritto com­
merciale 1926, стр. 128 и сл.: L. Bolaffio II diritto commerciale, Corso univer-
sitario, 1922, стр. 258 и сл.: U. Navarini, Trattato elementare di diritto com­
merciale, y. 1, стр. 69 и сл.

13
Vivante, который в т. Ill своего курса торгового права дал моно
графическое исследование вопроса, представляющее собой оді >
из наиболее капитальных работ в этой области. Определение
положенное Vivante в основу своего исследования, совпадает
с определением Jacobi с тем, однако, что Vivante суживает его
путем введения признака автономности и литтеральности права
выраженного в бумаге и, таким образом, исключает из него, так
наз. в Германии, Rektapapiere (см. гл. I, 2) 17).
Особое положение занимает французская доктрина. Устано­
вившаяся в ней традиция различает два вида бумаг, — valeurs
mobilières и effets de commerce 18). Понятие valeurs mobilières
обнимает собой совокупность бумаг, составляющих предмет мас­
совых эмиссий и могущих обращаться на фондовой бирже при со­
действии фондовых маклеров. К их числу относится французская
рента, облигации, выпускаемые юридическими лицами публичного
или частного права, и акции. Effets de commerse представляют
собой бумаги, предназначенные, главным образом, для производ­
ства расчетов по торговым операциям, как, наир., вексель и чек.
Несмотря на возможность, предоставленную ст. 76 Французского
Торг. Код., эти бумаги на практике не составляют предмета сде­
лок, совершаемых при содействии биржевых маклеров. Торговля
ими совершается при посредстве банков, а также разного рода
банкирских и меняльных контор. Таким образом, valeurs mobi­
lières и effets de commerce имеют различный рынок. В первом
случае это так наз. рынок капиталов, во-втором — денежный
рынок.
Понятия valeurs mobilières и effets de commerce в совокупности
не покрывают полностью понятие ценой бумаги в том его об’еме,
который принят в германской литературе. Так, напр., товаро­
распорядительные документы не попадают ни в ту, ни в другую
группу, за исключением, впрочем, варранта, который может быть
отнесен к effets de commerce.
Традиционная система изложения французского торгового
права, рассматривающая отдельно каждую из этих групп, создае!
неудобства, которые в настоящее время, благодаря более усилен
ной разработке во французской доктрине соответствующих
проблем, делаются особенно заметными. Некоторые первосте
и7) Vivante V. Ill, n. n. 953—958.
s) См. Thaller-Percerou, Traité de droit commercial, 1925, n. n. 882—89';
и 1923; Lacour et Bouteron, n. 1054—1060; A. Wahl, Précis theoritique et prati­
que de droit commercial, 1922, n. n. 149k—1495; Lyon-Caen et Renault, Trait-
de droit commercial, t. 4, n. n. 2—4, n. 889—890.
 іной важности юридические вопросы имеют одинаково суще-
енное значение как в учении о valeurs mobilières, так и в учении
<>■ effets de commerce. Так, напр., вопрос об исключении для
. мжника возможности приводить против требования по бумаге
озражения, основанные на отношениях между ним и кем-либо
предшественников держателя, может быть приурочен как
ому, так и к другому отделу, при чем делается неизбежным или
повторение или соответствующая ссылка. Эти неудобства, а также
.яние немецкой и итальянской доктрины, привели к попыткам
тазработать единую о< тбщающую теорию. Наибольший интерес
том направлении представляет работа Thaller’a об юридической
.роде titres de credit 19). Понятие titres de credit Thaller onpe-
T. яет следующим образом: «Valeurs de tout genre enfermées
dans un instrument de papier, dans un certificat, se prêtant à une
cii dation facile et donnant au porteur un droit à une ou à plu-
• _'r- prestations pécuniaires qu’il tire ou parait tirer du
titre lui meme» 20). Под это неточное и очень расплывчатое опре­
деление Thaller подводит векселя, чеки, облигации, ордерный стра-
- ой полис и некоторые другие бумаги. Товарные бумаги с его
точки зрения не являются titres de crédit. При помощи понятия
ntres de crédit он делает попытку об’единить valeurs mobilières и
effets de commerce. Еще до появления цитируемой работы, Thaller
высказался за построение единой теории ценных бумаг, находя,
чс перенесение во Францию этой идеи привело бы к значитель­
ным преимуществам 21).
Французская доктрина не создала еще систематического уче-‘
ния о ценных бумагах по французскому праву. Она находится 1
>ко в начале этого пути, несмотря на то, что в разработке'

9) Thaller, De la nature juridique du titre de credit. Contribution a une

.■de generale sur le droit des obligations (Dette abstraite, acte unilatéral,
delegation) 1907. (Отдельный оттиск из Annales de droit commercial, 1906—
: . Тенденцию к созданию общей теории ценных бумаг следует отметить
у H. Capitant, De la cause des obligations, 1924, стр. 415—435, a также
' курсе торгового права Lacour et Bouteron, в котором содержится (т. I,
,■ 753) следующее определение: „On appelle titres negotiables des écrits
. le signetaire s’engage à effectuer, lorsqu’ils lui seront présentés dans cer-
jines conditions, une prestation, soit en argent, soit en marchandises, et qui,
râce à leur forme spéciale consacrée par les usages - du commerce, sont des­
nés à une circulation rapide“. В этом довольно точном определении совер-
о правильно отмечена необходимость пред’явления бумаги для полу-
■іг : удовлетворения от должника.
- ’) Thaller, De la nature juridique etc. p. 2.
-!) Thaller, Annales des droit commercial 1898, стр. 76.

15
 проблем, связанных с отдельными видами ценных бумаг, ей
принадлежат весьма значительные заслуги (особенно ш; ю-
просу об именных бумагах и об юриди ческой пршюче юане-
ферта).
Обособленное положение занимает в интересуют.-и на. во­
просе Англия и Северо-Американские Соединенные Ш; . .ы
Английское и американское право не знает юняіия -нпо' оу
(маги. Но им не чуждо обобщение положений, относящихся к от­
дельным видам ценных бумаг. Результатом такого обобщения
■ является в англо-американской юриспруденции ноня.пе оборот­
ного документа (negotiable instrument). Оборотным документом
считается пред’явительская или ордерная бумага, предоставляю
щая своему добросовестному держателю право на получение пла­
тежа, свободное от недостатков в праве его предшес1. веш .он 22).
Понятие оборотного документа известно в С. А. С. Ш. также' и
законодательству. Большинство штатов имеют мало отличаю
щиеся друг от друга законы, посвященные оборотным докумеа
там. Типичным может считаться Ныо-Иорский Negotiable
Instruments Law, 1897 г. В § 20 этою закона указаны реквизит; :
оборотного документа. Типичными оборотными бумагами > - і«
ются переводный вексель (bill of exchange), простой ис.ч.-
(promissory note) и чек (cheque). Но к их числу могут быть огне
сены и другие бумаги, как, наир., банковые билеты, облигации >а
пред’явителя 23).
Понятие оборотного документа значительно уже понятия
ценной бумаги. Оно довольно близко подходит к французскому
понятию effets de commerce, но все же не совпадает с ним. Теория
ценных бумаг разрабатывалась главным образом в связи с у ■іс
нием о бумагах на пред’явителя, которые на европейском конги
ненте представляют собой довольно резко обособленный вид цен
ных бумаг. Обособлению бумаг на пред’явителя способствовало
то обстоятельство, что право европейских континентальных госу
дарств не допускает векселей на пред’явителя. Наоборот, англий­
ское и американское право допускают векселя на пред’явителя,
что делает возможным об’единение на основе вексельного права

22) H. L. Hart, The law of banking, London, 1914, стр. 893. Об обо
ротных документах см. также К. Малышев, Гражданские законы Калифою
т. III, 1906 г.
23) См. о документах, относимых к оборотным, для английского пра;-.
H. L. Hart, ук. соч. стр. 894—898 и Chalmers, A Digest of the Law о, Bill:;
of Exchange, 1896, (стр. 312—327; для американского — J. D. Brannan, The
negotiable instruments law 1920, стр. 5, 7, 26, 193 и 389.
положений о целом ряде других бумаг не только ордерных, но
и на пред’явителя.
Понятие оборотной бумаги обладает некоторыми несомнен­
ными практическими преимуществами. Благодаря меньшему по
сравнению с понятием ценной бумаги об’ему, ему присуще боль­
шое содержание. Положений, общих всем оборотным документам
больше, чем положений, общих всем ценным бумагам. Однако,
это обстоятельство приводит и к практическому недостатку по­
нятия оборотного документа. Оно об’единяет меньшее количе­
ство документов, чем понятие ценной бумаги, и не выделяет юри­
дически весьма существенного момента — необходимость пред’-
явления бумаги для осуществления выраженного в ней права.
В виду зависимости понятия оборотного документа от допу­
щения векселей на пред’явителя, оно не может быть использовано
при догматической разработке континентального европейского
права, а также и советского права.
Общее понятие ценной бумаги известно русской цивилисти-
ческой науке. Проф. Г. Ф. Шершеневич, отмечая, что «понятие
о ценных бумагах не успело до сих пор выясниться ни в жизни,
ни в науке, ни в законодательстве», считал необходимым устано­
вить за этим термином определенное содержание. Понятие цен­
ной бумаги он определял следующим образом: «под именем ценной
бумаги следует понимать документ, которым определяется
суб’ект воплощенного в нем имущественного права» 21*) Проф. (/
В. М. Гордон, не определяя понятия ценной бумаги, указывает
характерные для него признаки (начала либеральности, легити-,
мации, презентации, абстрактность и автономность права из бу­
маги; об этих признаках см. гл. I, 2) 25).
Разработка теории ценных бумаг оказала значительное влия­
ние на новейшие проекты кодификации торгового права: швей­
царский проект 1919 г.2®), итальянский проект Торгового Кодекса,

-1) Г. Ф. Шершеневич, Курс торгового права, т. II. стр. 63. Шершене­

вич повторяет, с добавлением указания на имущественный характер вопло­
щенного в бумаге права, определение О. Gierke „Wertpapier ist eine Urkunde,
durch die das Subjekt der in ihr beurkundeten Rechte bestimmt wird*.
O. Gierke, Deutsches Privatrecht, В. II, стр. 105. Это определение страдает
тем дефектом, что не позволяет отграничить ценные бумаги от некоторых
других документов. Завещание тоже определяет суб‘екта соответствующего
права.
. 2)) Проф. В. М. Гордон, Система совётского торгового права, 1924 г.,
стр. 36.
Entwurf eines Bundesgesetzes betrefend Revision der Titel XXIV bis
XXXIII des Obligationenrechts, art. 842—919. Bericht über die Revision der
Ценные бумаги 2 17
 составленный комиссией под председательством С, Vivante 2Т)
и проект Торгового Свода СССР, составленный Комиссией при
быв. Комвнуторге, работавшей под председательством проф.
В. Ю. Вольфа. Эти три проекта представляют значительный
интерес, впрочем, не столько в виду своего оффициального про­
исхождения и назначения, сколько в качестве первых попыток
формулировать результат теоретических исследований в области
ценных бумаг в виде законодательных норм.
Швейцарский проект следующим образом определяет поня­
тие ценной бумаги: «Wertpapier im Sinne dieses Gesetzes ist eine
jede Urkunde, mit der ein Recht, auf das sie lautet, derart verknüpft
erscheint, dass ohne die Urkunde das Recht weder verwertet oder
geltend gemacht, noch auf andere uebertragen werden kann»
(art. 842) 2S).
Итальянский проект дает следующее определение: «I titolo di
credito è il documento necessario per esercitare il diritto letterale ehe
vi e menzionato. Non e titolo di credito il documento ehe confine
’’obligo di scambiare due prestazioni». (Art. 309).
Проект Торгового Свода СССР признает ценными бумагами
«документы, пред’явление которых составляет необходимое усло­
вие для осуществления основанного на них права» (ст. 186).
Определение швейцарского проекта формулировано в описа-
1 тельном стиле. Определение итальянского и советского проекта
носят более лапидарный характер. Но во всех трех проектах опре­
деления построены на признании необходимости пред’явления до­
кумента, и, следовательно, владения им для осуществления выра­
женного в нем права.
Особенность итальянского проекта составляет то, что он
не относит к числу ценных бумаг бумаги типа Rektapapiere гер-* 27
Titel 24 bis 33 des Schw OR, стр. 178 и сл., а также предисловие Е. Huber
стр. 510 Проект 1919 г. пересматривает те части Code des obligations
1911, которые без изменения перенесены в него из Code des obligations 1881.
27) О проекте С. Vivante^ Progetto preliminare per il nuovo Codi de di
Commercio con le relazioni dei professori A. Arcangeli, A. Asquini, L. Bolaffio.
G. Bonelli, U. Grobbi, U. Navarini, A. Scialoia, G. Valeri, C. Vivante, 1922,
докладная записка C. Vivante с обоснованием реформ, стр. 197—202. См. также
предисловие проф. В. М. Гордона к изданному под его редакцией переводу
итальянского проекта (Труды НКВТ УССР, вып. III, 1925 г. издан. „Проле­
тарий“).
20) Art. 842 оставлен в редакции проекта 1905 г. См. Bericht, стр. 181,
Положения о ценных бумагах, содержащиеся в проекте 1905 г., не были
введены в Code des obligations 1911 г. в расчете на международную коди­
фикацию вексельного права, от которого трудно оторвать остальные во­
просы, касающиеся ценных бумаг. См. Bericht стр. 5 и сл.
1.8
майского права, как это вытекает из приведенного выше опре­
деления, в которое введен признак литтеральности права.
Rektapapiere этим свойством не обладают (см. гл. I, 2).
Общность содержания понятия ценной бумаги, установленная
в указанных трех проектах, свидетельствует об определившейся
тенденции континетального европейского права к об’единению по­
ложений об отдельных видах ценных бумаг в единую систему.

2. Виды ценных бумаг.

Многообразие ценных бумаг делает необходимым как дляѵѴ^
теории, так и для практики, их классификацию. Задачей юриди­
ческой классификации является резделение явлений, об’единяемых
общими родовыми признаками, на такие виды, с которыми связаны
юридически значимые особенности. Преследуя эту задачу в отно­
шении пенных бумаг, можно классифицировать их по различным
признакам.
Наибольшее значение как в доктрине, так и в законодатель-!
стве придается разделению ценных бумаг на бумаги на пред’яви-|
теля, ордерные и именные. Несмотря на традиционный характер
этой классификации, основание ее нельзя считать вполне вы­
ясненным.
Господствующий в науке взгляд производит это деление в за-. /
висимосги от способа обозначения в бумаге управомоченного поѵ
ней лица. С этой точки зрения именной бумагой является бумага,
составленная на имя определенного лица, ордерной бумагой —
составленная приказу определенного лица и бумагой на пред’яви-
теля — составленная на пред’явителя бумаги 2Э). Иногда именные
и ордерные бумаги об’единяют в один более общий вид именных
бумаг, в которых обозначено имя первоначального суб’екта и,
затем, подразделяют этот вид на два подвида: именные бумаги
в тесном смысле слова (так наз. в немецкой литературе Rekta­
papiere) и ордерные бумаги, отличающиеся тем, что суб’ект права
может быть указан учиненным на бумаге приказом своего пред­
шественника аи).29

29) Е. Jacobi, Die Wertpapiere im BR, S. 2: Schwerin, стр. 3—5 Bacmei-

ster, стр. 7: Brunner, ук. соч. стр. 152; O. Meier, стр. 8; W. Morgenhalter,
Die Bedeutung der Scripturim Wertpapierrecht. Abhandlungen zum Schwei­
zerischen Recht herausgegeben v. Dr. M. Qmür, Heft 95, 1921 стр. 2; Wahl,
Précis стр. 523. Г. Ф. Шершеневич, Курс Торг. Права, т. 2, стр. 66.
æ) Schwerin ук. соч. стр. 4; Bacmeister, ук. соч стр. 7.
2* 19
 Иногда, вместо способа обозначения управомоченного лица,
в качестве principium divisionis, берут способ передачи и указы­
вают, что бумаги на пред'явителя переходят путем простой пере­
дачи самого документа, ордерные — путем индоссамента (т.-е.
передаточной надписи, учиненной на самом документе) и имен­
ные — на основаниях, установленных гражданским правом для
передачи того права, которое выражено в бумаге, следовательно
в случае именных ценных бумаг с обязательственно-правовым со­
держанием, путем уступки соответствующего требования (цес­
сии). Во Франции и Италии именные бумаги в соответствие с осо­
бенностями французского и итальянского права определяют, как
бумаги, передающиеся посредством трансферта по книгам долж­
ника. Именные бумаги в германском понимании этого термина
(так наз. Rektapapiere) обычно не фигурируют в классификациях
французских и итальянских авторов 31).
Деление ценных бумаг на виды в зависимости от способа обо­
значения суб’екта права или от способа передачи бумаги не может
быть проведено достаточно последовательно. В частности оно
неприемлемо с точки зрения действующего советского права.
Против этого деления могут быть выставлены следующие воз­
ражения. Не всегда в бумагах на пред'явителя имеется указание
на пред’явителя. Так, некоторые законодательства в отношении
чека определяют, что при отсутствии в нем указания на чеко-
приобретателя он считается выписанным на пред’явителя (швейц,
обязат. право, ст. 832; австрийский закон 3 апреля 1906 г., ст. 3;
германский закон 11 марта 1908 г., ст. 4; латвийский закон
18 марта 1921 г., ст. 3). В некоторых случаях в бумаге на пред’­
явителя может быть указано определенное имя наряду с указа­
нием на пред’явителя или даже без такового. Так, некоторые
законодательства, в отношении определенных бумаг, допускают
альтернативную оговорку, т.-е. указание на пред’явителя наряду
с указанием имени (германский чековой закон 1908 г. ст. 4;
австрийский чековый закон 1906 г. ст. 3; Negotiable Instruments
Law Нью-Йорка 1897 г. § 28; английский Bills of Exchange Act,
sec. 7). Кроме того Negotiable Instruments Law Нью-Йорка (§ 28)
и английский Bills of Exchange Act. (sec. 7) приравнивают к ука­
занию на пред’явителя наименование фиктивного или несуще­

31) См. Р. Oertmann, Recht der Schuldverhältnisse, 1910, стр. 990; Lacour
ct Bouteron, ук. соч. t. I, стр. 753 C. Vivante ук. соч. ѵ. Ш стр. 155, 162- 163.
Следует отметить, что французское право все же знает бумаги типа Rekta­
papier. К их числу относятся billet nominatif и chèque nominatif. См. Wahl,
Précis, n. 1817; Bouteron, Le chèque, 1924, p. 251—252.

20
 СтвуЮщего лица, если составителю '"это обстоятельство было не­
известно.'
Равным образом ордерные бумаги не всегда содержат наряду
с именем первого приобретателя указание'на возможность опре­
деления суб’екта права его приказом (Orderklausel, clause à ordre,
clausola all’ordine). Некоторые ордерные бумаги являются тако­
выми в силу закона. Типичным примером такой бумаги является
по большинству законодательств вексель. На этом основании раз­
деляют ордерные бумаги на два подвида — на бумаги ордерные
в силу закона (geborene Orderpapiere—по немецкой терминологии)
и на бумаги ордерные в силу воли сторон (gekorene Orderpapiere 32).
Так обстоит дело по германскому, швейцарскому и итальянскому
праву, которым известны как первая (напр. вексель), так и вторая
категория ордерных бумаг (см. §§ 363 Герм. Торг. Ул., §§ 838,
839, 843 и 845 Швейц. Обяз. Права, ст', ст. 555 и 389 Итальянск.
Торг. Код.). Советскому праву разделение ордерных бумаг на
geborene и gekorene неизвестно. Единственный случай, когда
закон требует оговорки о приказе (коноссамент, выданный при­
казу отправителя или получателя) имеет совершенно иное зна­
чение (см. гл. Ill, 1). Особо стоит французское право, согласно
которому ордерная бумага всегда должна содержать clause à ordre.
Clause à ordre является даже обязательным реквизитом перевод­
ного векселя, — lettre de change, ст. ПО Франц. Торг. Ул. В отно­
шении простого векселя — billet à ordre, clause à ordre тоже
необходима. Однако, при ее отсутствии, billet à ordre не де­
лается недействительным, а превращается в billet nominatif или,
если имя не указано, — в billet au porteur.
Таким образом способ обозначения суб’екта права, как
principium divisionis классификации ценных бумаг, не соответствует
действующему праву. В тех случаях, когда закон относит бумагу
к числу пред’явительских или ордерных, то, независимо от того,
содержится ли в ней указание на пред’явителя или оговорка о при­
казе, совершенно очевидно, что характерные особенности пред’­
явительских или ордерных бумаг заключаются не в способе обо­
значения суб’екта права, а в чем то ином. Способ обозначения
суб’екта может быть реквизитом, с которым правопорядок связы-
ваел отнесение ценной бумаги к той или иной категории. Но, как
показывают вышеприведенные примеры, в некоторых случаях
бумага является пред’явительской или ордерной не в силу
принятаго в ней способа обозначения суб’екта, а в виду наличия

й) См. Schwerin, у к. соч. стр. 4—5; Е. Jacobi, Die Wertpapiere im BR, S. 2.

21
в ней иных реквизитов, которые согласно закона делают ее
таковой.
Способ передачи бумаги также не может быть положен
в основу классификации ценных бумаг в силу следующих сообра­
жений.
Ордерная бумага (напр. вексель) может в том случае, когда
она снабжена бланковым индоссаментом, переходить от одного
суб’екта к другому также как и бумага на пред’явителя. Однако,
в силу этого обстоятельства, она не превращается в бумагу на
пред’явителя, а остается ордерной бумагой. Бланковое индосси­
рование векселя предоставляет векселедержателю правомочия,
которыми не обладает держатель бумаги на пред’явителя. Вексе­
ледержатель может не только передать вексель без всяких фор­
мальностей, но может также заполнить бланк своим именем или
именем другого лица или передать вексель, учинив новый индос­
самент. Поэтому нормы о бумагах на пред’явителя не распро­
страняются на ордерные бумаги, снабженные бланковым индос­
саментом 33).
Наконец,' особенно существенным является то обстоятель­
ство, что индоссамент не является способом передачи одних
только ордерных бумаг. По индоссаменту могут передаваться
ценные бумаги, в которых обозначено имя первого приобретателя
и на которые совершенно не распространяются те положения,
которые устанвливаются для ордерных бумаг, в частности для
наиболее типичной из них — векселя. Наконец индоссамент мо­
жет служить для оформления передачи прав, которые не получили
выражения в ценной бумаге, но оформлены посредством юридиче­
ского документа другого рода 34). В частности статья 128 Г. К.

33) См. Lacour et Bouteron, t. 2, n. 1917; Lyon-Caen et Renault, t. IV, n.

321; Staub’s Kommentar zur Wechselordnung. 1923, ст. 92; Е. Jacobi, Grund­
riss des Wechsel - und Scheckrechts 1926, ст. 59. Обратное мнение выска­
зано в русской литературе Н. Г. Вавиным в „Научно-критическом Коммен­
тарии к Положению о векселях 1922 г.: „вексель с бланковым индоссаментом,
передаваемый другому лицу без новой надписи, простым вручением, является,
ничем иным, как ценной бумагой на пред’явителя“ (ст. 64). И. Г. Вавин,
очевидно, исходит из классификации ценных бумаг по способу передачи.
м) Значительный интерес в этом вопросе представляет швейцарская
судебная практика, допускающая индоссамент не только как способ пере­
дачи ордерных бумаг, но также и именных, и даже таких документов, ко­
торые не могут быть отнесены к ценным бумагам. См. И. V. Hospenthal,
Die Wirkungen des Indossamentes mit besonderer Berücksichtigung des
Schweizerischen Rechtes, Bern, 1925, стр. 6—9. Допущение индоссамента
в качестве способа передачи ценных бумаг, иных чем ордерные, принято
не содержит никаких препятствий к оформлению цессии указан­
ным способом. В тех случаях когда передаточная надпись учи­
няется на документе, который не является ордерной бумагой, то
независимо от того является ли документ ценной бумагой, такая
передаточная надпись должна рассматриваться как оформление
передачи соответствующего права, подлежащее обсуждению на
основании правил гражданского права. В советском законода­
тельстве нет норм, относящихся к ордерным бумагам вообще.
Как и некоторые другие европейские законодательства, оно при­
держивается другого приема. (См. гл. Ill, 1). Оно распространяет
на ордерные бумаги нормы вексельного права. В тех случаях когда
из прямого предписания закона или из его смысла подобное рас­
пространение не вытекает, передаточная надпись, хотя бы она
и была предписана законом в качестве обязательного способа
передачи ценной бумаги, не может иметь последствием приме­
нение к документу каких бы то ни было положений, предста­
вляющих собой специфические последствия вексельного индос­
самента.
Германская доктрина вынуждена прибегать к разделению
бумаг на technisch indossable Orderpapiere и einfache Orderpapiere.
К первой группе она относит те бумаги, индоссирование коих
производит эффект аналогичный вексельному; ко второй — те,
индоссирование коих обладает свойствами общегражданской цес­
сии. Вторая группа по своим свойствам примыкает к Rektapapier,
не отличаясь от них ничем, кроме оформления передачи посред­
ством надписи на самой ценной бумаге. Совершенно очевидно,
что такой прием не спасает классификацию, построенную на не­
правильном основании. Проблема классификации ценных бумаг
останется нерешенной, если не найти такой principium divisionis,
который позволит об’единить бумаги однородные по своим основ­
ным свойствам и разделить разнородные.
В сущности говоря искомый критерий для отнесения ценных
бумаг к тому или другому виду в науке уже найден. Только обычно

в швейцарском проекте 1919 г.,—§ 845: „Die Indossirung hat in Verbindung

mit der Übergabe der indossirten Urkunde bei allen abtretbaren Wertpapieren,
soweit sich aus dem Inhalt oder der Natur der Urkunde nicht etwas anderes
ergibt, die Wirkung einer aut die Urkunde gesetzter Abtretungserklärung. Ein
selbstständiger vom Rechte des Indossanten losgelöster Anspruch mit Beschrän­
kung der Einreden des Schuldners, oder eine Haftung des Indossanten und
ein Rückgriff des Indossatars auf die Vorindossanten ergeben sich aus der
Indossirung nur bei den Wertpapieren, für die im Gesetze die eine oder die
andere Wirkung des Indossaments vorgesehen ist“.
 •он выдвигается не как principium divisionis, а как юридическое
следствие принадлежности бумаги к одному из трех видов, уста­
новленных традиционной классификацией. Это обстоятельство
об’ясняется исторически. Отдельные типы ценных бумаг (вексель,
акция, облигация и т. п.) и различные способы обозначения в них
управомоченного лица были уже даны частью в законодательствах,
частью в практике гражданского и торгового оборота, к тому
времени, когда в юридической науке, благодаря более углублен­
ному анализу, стало выявляться общее понятие ценной бумаги.
До выявления этого понятия классификация по чисто внешнему
признаку являлась совершенно естественной. Образовавшееся
таким образом традиционное разделение продолжало существо­
вать и после, существует и в настоящее время наряду с уже зна­
чительно разработанной теорией ценных бумаг и с сильно разви­
вшимся и детализированным законодательством об отдельных
типах бумаг. Детализация законодательства неизбежно приводит
к выявлению свойств, общих всем ценным бумагам вообще или
отдельным их категориям. Поэтому, в настоящее время возможно
и необходимо взять из действующего права особенности, прису­
щие различным видам ценных бумаг, особенности, как было ука­
зано, известные и изученные юридической теорией и построить
на них логически более правильную и практически более пригод­
ную классификацию. Мы имеем в вицу различные способы легити­
мации держателя бумаги в качестве суб'екта выраженного в ней
права.
Для всякой ценной бумаги характерна необходимость ее пред’-
явления для осуществления выраженного в ней права. Выше было
указано, что пред’явление бумаги легитимирует своего держа­
теля, как в его интересах, так и в интересах обязанного лица
в качестве суб’екта соответствующего права. Притом пред’явле­
ние бумаги не всегда само по себе является достаточным для
легитимации держателя. В целом ряде случаев требуются доба­
вочные способы легитимации, различные для различных ценных
і бумаг. Классификация ценных бумаг таким образом может быть
■ построена на различии в способах легитимации держателя бумаги.
С этой точки зрения можно разделить ценные бумаги, извест­
ные советскому праву, на следующие виды.
1. Ценные бумаги на пред’явителя, к которым относятся обли­
гации и 'акции на пред’явителя, пред’явительские чеки, пред’яви-
тельские вкладные документы, простое складочное свидетельство,
.ен . а пред’явителя,'дубликат накладной на пред’явителя
іек »торы-? др., характеризуются тем, что для легитимации дер-
 жателя в качестве суб’екта соответствующего права достаточно
одного только пред’явлення бумаги. Не требуются никакие до­
полнительные признаки. Обязанное лицо должно чинить испол­
нение против пред’явленной ему бумаги и может это делать, не
опасаясь ответственности за исполнение ненадлежащему лицу.
Исполнением пред’явителю должник погашает свое обязательство.
В советском праве этот принцип обычно формулируется указа­
нием на то, что суб’ектом соответствующего права, или собствен­
ником бумаги, или правильным держателем считается каждый дер­
жатель документа (см. напр., ст. 21 Пост, о документах, выдавае­
мых товарными складами; ст. 12 п. г. Пол. о морской перевозке;
ст. 61 Уст. ж. д.).
2. Ордерные бумаги, типичным образцом которых является!! \
вексель, характеризуются тем, что держатель бумаги должен быть-
легитимирован как пред’явлением самой бумаги, так и непрерыв­
ным рядом передаточных надписей. Как правильно отмечают
проф. В. М. Гордон и Н. Г. Вавин 35), Положение о векселях 1922 г.
не содержит прямого указания на необходимость непрерывного
ряда передаточных надписей. Проф. В. М. Гордон выводит ее из
существа вексельного обязательства. Но этот принцип может быть
также выведен из отдельных положений вексельного права. Так
ст. 7 Положения о векселях допускает бланковый индоссамент.
Бланковый индоссамент исключает возможность всякой иной про­
верки должником правильности перехода векселя, кроме как по­
средством констатирования чисто формального обстоятельства,—
непрерывности учиненных на векселе передаточных надписей.
Кроме векселя ордерными являются по советскому праву еще
некоторые другие бумаги (см. гл. III, 1).
3. Именные бумаги, как именная акция, временные свидетель- -,
ства, именные вкладные документы, квитанции товарных складов,
не получивших разрешения правительства на выдачу свидетельств,
легитимирует своего держателя в качестве суб’екта права, если
он означен в тексте бумаги посредством указания его имени и,
кроме того, внесен в книгу, которую ведет обязанное лицо. Совет­
ское законодательство, не формулируя это положение в виде
общей нормы, упоминает о нем по поводу трансферта по книгам
акционерного общества именной акции. Трансферт представляет
собой формальность, необходимую для того, чтобы приобретатель

35) Проф. В. М. Гордон. Вексельное право, сущность векселя, его со­

ставление, передача и протест, 1926 г. стр. 41; Н. Г. Вавин, Научно-прак­
тический комментарий к Положению о векселях 1922 г., стр. 76.

25
 бумаги мог быть легитимирован в отношении акционерного обще
ства. Ст. 344 Г. К. говорит: «Приобревший право собственности на
акцию по передаточной надписи или по какому-либо иному осно­
ванию, обязан для осуществления своих прав в отношении общества
заявить о своем праве собственности на акцию или свидетельство
правлению общества для внесния имени приобретателя в акцио­
нерную книгу и пред’явить правлению самую акцию или свиде­
тельство с передаточной именной надписью или иными письмен­
ными доказательствами перехода права собственности. В случае
перехода права собственности на акцию или свидетельство не по
передаточной надписи, а по иному основанию, надпись о переводе
акции или свидетельства на имя приобретателя делается правле­
нием общества». Таким образом держатель именной ценной бу­
маги легитимирован в качестве суб’екта соответствующего права
тогда, когда имя его означено в бумаге в качестве первоначаль­
ного приобретателя или последующего и, кроме того, записано
в книге, которая ведется обязанным лицом.
4. Обыкновенная именная ценная бумага легитимируют своего
держателя в качестве суб’екта права, если он, будучи держателем
бумаги, является суб’ектом выраженного в ней права на основании
■ общих норм гражданского права или на основании специальных
■ норм, регулирующих правоотношение, по которому выдана бумага.
* В случае обыкновенной ценной бумаги дополнительная легитима­
ция тождественна с легитимацией суб’екта соответствующего
права, как она имела бы место в том случае ,если бы право не
было выражено в ценной бумаге. В качестве суб’екта обязатель­
ственного права, выраженного в обыкновенной именной ценной
бумаге, легитимирован тот, кто в ней означен, как превоначаль-
ный суб’ект этого права, или тот, к которому бумага дошла в по­
рядке цессии. Если бумага и выраженное в ней право непереда­
ваемы, то легитимированным является только лицо, поименованное
в бумаге. Цессия права, выраженного в бумаге, может быть офор­
млена также и путем передаточной надписи на самом документе.
Так ст. 1 Пост. СНК СССР от 4 ноября 1924 г. о переуступке
прав по накладным говорит: «признать, что действующими зако­
нами не возбраняется передача права распоряжения грузом путем
передаточной надписи на дубликате именной накладной». В неко­
торых случаях закон требует обязательного оформления именно
этим способом. Примером по советскому праву может служить
накладная на уже выкупленный груз, переуступка которого со­
гласно ст. 1 Постан. ЦИК и СНК СССР от 27 июля 1923 г.: о
переуступке прав по накладным (Вестник ЦИК, СНК и СТО, 1923 г.
№ 3, ст. 60) должна совершаться путем учинения переуступочных
надписей на самих накладных зв).
Таким образом способ легитимации держателя бумаги в ка­
честве суб’екта выраженого в ней права, взятый в качестве
principium divisionis классификации ценных бумаг, приводит не
к традиционной трехчленной классификации ,а к четырехчленной,
в некоторых отношениях существенно от нее отличной. Первый
вид ценных бумаг — бумаги на пред’явителя — вполне совпадают
в той и другой классификации. Второй вид — ордерные бумаги,
совпадает с теми ордерными бумагами, которые в германской
науке относят к technisch indossable Orderpapiere. Особенностью
четырехчленной классификации по сравнению с принятой в гер­
манской науке является выделение в особый вид бумаг, держатель
которых для того, чтобы быть легитимированным в качестве суб’- ■
екта соответствующего права, должен быть означен как на самой •
бумаге, так и в книгах обязанного лица. Германскому праву (
такие бумаги известны. К ним принадлежат именные акции и ‘
некоторые другие бумаги. Именные акции причисляются герман- і
ской доктриной к числу ордерных бумаг, в виду того, что спо- ;
собом их передачи является индоссамент, при чем трасферт по
книгам не принимается во внимание, как обстоятельство, необхо- і
димое не для передачи права на бумагу, а только для легитима- ;
ции в отношении обязанного лица *37). Германская доктрина в этом
случае несомненно противоречит себе, так как, определяя ценную
бумагу как документ, необходимый для осуществления выражен­
ного в нем права, нельзя при классификации игнорировать свое­
образие легитимации пред’явителя этих бумаг и относить их
к тому или иному виду на основании способа перехода их от
одного лица к другому. Четвертый вид бумаг предложенный клас­
сификации совпадает с Rektapapiere и einfach indossable Papiere
германского права.
По сравнению с трехчленной классификацией, принятой во
Франции, четырехчленная классификация отличается тем, что во
Франции не создают особой группы, соответствующей герман­
ским Rektapapiere. Это об’ясняется тем, что применение к пере­
дачи этих бумаг правил о цессии настолько сближает их с юри­
дическими документами, не являющимися ценными бумагами, что

зс) О накладной на выкупленный груз, как ценной бумаге см. М. Агар­

ков. „Дубликат накладной“ в сборнике. „Основные вопросы железнодорож­
ного права“ 1925 г. стр. 236—239.
37) См. Е. Jacobi, Die Wertpapiere im BR, стр. 90—109.

27
 для французской доктрины, не оперирующей понятием ценной
бумаги, как документа необходимого для осуществления права,
не было поводов выделить их из общей массы юридических доку­
ментов.
В Швейцарии принята трехчленная классификация германского
типа. Вопрос об отнесении Rektapapiere к ценным бумагам яв­
ляется спорным. Швейцарское право знает ценную бумагу (имен­
ную акцию — § 637 Швейц. Обяз. Права), которая литимирует
своего держателя только в том случае, если имя его отмечено
в книгах обязанного лица. Швейцарская доктрина относит ее
к technisch indossable Orderpapiere 3S).
В Италии принята классификация французского типа. Со­
гласно закону от 7 июня 1923 г. именные бумаги считаются при­
надлежащими тому, кто означен как в самой бумаге, так и в ре­
естре эмиттента 3*7®).|
Вопрос об отнесении обыкновенных именных ценных бумаг
к числу ценных бумаг, связан с вопросом о публичной достовер­
ности этих бумаг и может быть рассмотрен только вместе с ним.
Brunner предложил различать ценные бумаги, обладающие публич-
' ной достоверностью и ценные бумаги, не обладающие этим свой­
ством. Обладают публичной достоверностью согласно его опре­
делению, те ценные бумаги, содержание которых безусловно опре-
J деляет права добросовестного их приобретателя (deren Wortlaut
zu gusten des gutgläubigen Erwerbens unbedingt massgebend ist 40).
Тот, кто приобретает такую бумагу, добросовестно доверяя ее
содержанию, приобретает выраженное в ней право таким, каким
оно является согласно этому содержанию. Обязанное лицо не
может противопоставить требованию добросовестного приобрета­
теля бумаги возражения, которые не вытекают из ее содержания,
за исключением тех, которые основаны на непосредственных отно­
шениях между ними. Исключены таким образом возражения, осно­
ванные на правоотношениях обязанного лица к предшественникам
добросовестного приобретателя. Публичная достоверность бумаги
имеет значение только в отношении добросовестного приобрета­
теля. В отношениях между обязанным лицом и первоначальным
приобретатели она не производит никакого действия. В этом слу­

з8) См. К. V. Hospenthal. Die Wirkungen des Indossaments 1925, S. 82.

30) „I titoli nominativi emessi a norma della legi in vigore dalle provincie
dai comuni dalla società e da qualsiasi altro ente sono intestati ad una persona
determinata tanto sul titolo, quanto sul registre deH’emittente“. (Decreto-Iegge
7 giugno 1923).
4°) Brunner, ук. соч. стр. 168.

28
 чае возможны все возражения, основанные на правоотношениях
между должником и его контрагентом. Brunner предложил для
бумаг, обладающих свойством публичной достоверности, название
Papiere oeffentlichen Glaubens (Scripturobligationen) которое и удер­
жалось в германской и швейцарской литературе.
В французской литературе говорят применительно к этого
рода бумагам об impossibilité des exceptions.
С. Vivante говорит о бумагах, представляющих uno diritto
literale et autonome, —■ терминалогия принятая в русской лите­
ратуре проф. В. М. Гордоном 41).
Во Франции закон умалчивает об ограничении возражений,
но судебная практика применяет это начало. В отношении бумаг
на пред’явителя и векселей оно считается бесспорным.
Начало публичной достоверности в германском законодатель­
стве формулировано применительно к отдельным бумагам (бумаги
на пред’явителя — § 796 Гер. Гр. Ул..; перевод — § 784 Гер. Гр.
Ул.; вексель — ст. 82 Гер. Веке. Уст.; торговые ордерные бумаги —
§ 365 Гер. Торг. Ул.; чек — ст. 18 закона от И марта 1908 г.).
Равным образом аналогичные указания имеются в швейцар­
ском законодательстве (бумаги на пред’явителя ст. 847 Обяз.
Права; ордерные бумаги — ст. 843 Обяз. Права; вексель — ст. 811
Обяз. Права).
В Италии закон устанавливает ограничение возражений в от­
ношении векселя (ст. 324 Ит. Торг. Ул.) 42).
Нормы германского, швейцарского и итальянского законо­
дательств формулируют начало ограничения возражений путем
положительного указания на то, какие возражения допустимы.
Так, напр., § 796 Гер. Гр. Ул. говорит: «Der Aussteller kann
dem Inhaber der Schuldverschreibung nur solche Einwendungen
entgegensetzen welche die Gültigkeit der Ausstellung betreffen oder
feich aus der Urkunde ergeben oder dem Aussteller unmittelbar gegen
den Inhaber zustehen».
Английский Bills of Exchange Act (§ 38) и Нью-Йоркский
Negotiaale Instruments Law (§ 96) указывают, что правильный
держатель (a holder in due course) обладает правами по документу
свободными от недостатков в праве его предшественников и от воз­

41) С. Vivante. III. 953; В. М. Гордон. Система советского торгового

права, 1924 г. стр. 36.
42) О распространении начала ограничения возражения на все ценные
бумаги см. Vivante v. Ill n. 953.

29
ражений, имеющих силу между последними. Таким образом,
английское и американское право идут обратным путем и указы­
вают, какие возражения не допускаются.
Швейцарский проект 1919 г. в ст. ст. 856 и 864 и Итальян­
ский проект С. Vivante положительным образом указывают на
допустимые возражения (ст. 311).
Проект Торгового Свода СССР пользуется двумя различными
приемами. В большинстве случаев (ст.ст. 197, 224) он делает поло­
жительные указания на допустимые возражения, но в отношении
векселя он поступает наоборот и указывает, какие возражения не
допускаются, что об’ясняется тем, что статьи о векселях предста­
вляют собой перевод йроекта, принятого в 1911 г. на международ­
ной конференции в Гааге.
Существующие в законодательствах и новейших проектах
формулировки принципа ограничения возражений не вполне
совпадают и порой создают значительные затруднения для ком­
ментаторов. Однако, при всем их разнообразии, является не­
сомненным, что их смысл направлен на исключение возражений,
основанных на отношениях должника к какому-либо из предше­
ственников добросовестного и надлежащим образом легитими­
рованного держателя бумаги или, в случае нескольких ответствен­
ных по бумаге лиц (напр., вексель), также и на отношениях по­
следних к составителю бумаги. Вполне адекватна этому положе­
нию формулировка, указывающая не на те возражения против
требования по бумаге, которые допускаются, а на те, которые не
допускаются. Так поступает применительно к векселям проект
международного вексельного устава (§ 16). Существо дела
от этого не меняется, однако, указание на то, какие возражения
не допускаются, позволяет более ясно формулировать соответ­
ствующую норму 43).
В действующем советском законодательстве начало ограни­
чения возражений в отношении векселей вытекает из ст. 10 Пол.
о векселях: «Каждому векселедержателю, независимо от прав
предшественника, принадлежат все права, вытекающие из векселя.
Исключается лишь тот случай, когда вексель выбыл из владения
последнего помимо его воли, и векселедержатель об этом знал или
должен был знать при обычной в торговом обороте предусмотри­

43) Staub’s, Kommentar zur WO, Art. 82, Anm. 1 ; S. Orünberg, Grund
Züge des Wechsel - und Scheckrechts mit besonderer Berücksichtigung eines
Weltwechselrechtes nach Entwurf des Haager Abkommens, 1924, S. 72.

30
тельности» 44). В отношении других ценных бумаг закон указа­
ний не содержит.
Для теории ценных бумаг, а также для судебной практики
весьма существенное значение имеет вопрос о том, какие ценные ;
бумаги обладают свойствами публичной достоверности. I
1. Бумага на пред’явителя, как было указано выше, легити­
мирует своего держателя в качестве суб’екта выраженных в ней
прав одним только фактом пред’явления бумаги обязанному лицу.
Если допустить, что обязанное лицо может противопоставить
требованию держателя бумаги возражения, основанные на своих
отношениях с его предшественниками, то придется также допу­
стить, что держатель бумаги должен будет для защиты своих при­
тязаний, ссылаться также и на права своих предшественников.
Поэтому, следует признать, что несмотря на отсутствие поло­
жительных указаний в действующем советском законодатель­
стве, ценные бумаги на пред’явителя обладают публичной досто- ■'
верностью и исключают возможность противопоставления требо­
ванию держателя возражений, основанных на отношениях обязан­
ного лица к его предшественникам 45).
2. Равным образом, правило о недопущении возражений,
основенных на отношениях с предшественниками легитимирован­
ного держателя бумаги, имеет силу и в отношении ордерных бумаг.
Держатель ордерной бумаги является легитимированным в каче­
стве суб’екта выраженного в ней права, если на нем заканчивается
непрерывный ряд передаточных надписей. Допущение указанных
возражений заставило бы его ссылаться в обоснование своего
притязания на права своих предшественников, т.-е. лишало бы
бумагу характерной особенности, присущей ордерной бумаге.
Всякая ордерная бумага, поэтому, должна считаться обладающей
публичной достоверностью.
3. В случае именной бумаги держатель легитимирован в ка­
честве суб’екта права, если он означен не только в пред’явленной

**) См. циркуляр НКЮ РСФСР 1922 г. № 151; раз’яснение НКІО

РСФСР в Ежен. Сов. Юстиции, 1924 г № 28 Решение АК СТО по делу
ВТС с Линенской Мануфактурой и Госселькож. — Бюлл. Фин. и хоз. зако­
нодательстве 1925 г. № 14, стр. 49. См. также обзор практики Верхсуда
РСФСР по вексельному праву в статье С. М. ГІрушицкого, Вексель в прак­
тике Верхсуда РСФСР, Советское право, 1926 г. № 1 (19).
45) Некоторое частичное из'ятие из правил о публичной достоверности
ценных бумаг на пред’явителя представляет собой дубликат накладной на
пред’явителя. Однако, это из’ятие делается возможным только благодаря
особенностям этой бумаги по сравнению с обычным типом бумаги на пред’я­
вителя. См. об этом гл. II, 1.

31
им бумаге, но также и в книгах обязанного лица. Если допустить
что обязанное лицо может приводить против требований надле
жащим образом легитимированного держателя бумаги возраже­
ния, основанные на своих отношениях к его предшественникам,
то неизбежно противоречие с понятием именной бумаги. Для ле­
гитимации держателя в качестве суб’екта права, окажется необ­
ходимым сверх пред’явления бумаги с означением на ней имени
держателя, совпадающим с записью в книге обязанного лица, еще
и ссылка на права его предшественников. Запись в книгё в таком
случае окажется ненужной и юридически бессмысленной формаль­
ностью. Запись будет только актом внутреннего делопроизвод­
ства обязанного лица. Поскольку источники действующего права
придают записи в книге обязанного лица легитимирующее значе­
ние, постольку следует признать, что обязанное лицо не может
приводить возражения, основанные на своих отношениях с пред­
шественниками управомоченного по бумаге лица.
От вопроса о возражениях, которые обязанное лицо может
пред’явить против требования надлежащим образом легитимиро­
ванного держателя именной бумаги, следует отличать вопрос
о том, какие возражения обязанное лицо может делать против
требования об учинении трансферта, пред’явленного лицом, к ко­
торому бумага перешла по передаточной надписи или иным обра­
зом. Этот вопрос относится к учению о переходе права по имен­
ным бумагам и будет рассмотрен в своем месте. (См. гл. IV, 2).
4. В случае обыкновенной именной ценной бумаги держатель
ее является легитимированным в качестве суб’екта выраженного
в ней права в том случае, если он назван в бумаге в качестве
суб’екта права или является его правопреемником на основании
правил гражданского права. Поэтому, возражения со стороны
обязанного лица, основанные на отношениях с предшественниками
держателя бумаги, являются возражениями, оспаривающими леги­
тимацию последнего в качестве суб’екта права. Допущение
таких возражений с логической необходимостью вытекает из при­
роды обыкновенной именной ценной бумаги. Поэтому обыкновен­
ная именная ценная бумага представляет собой бумагу, не обла­
дающую публичной достоверностью.
Таким образом ценные бумаги на пред’явителя, ордерные и
именные, принадлежат к числу бумаг, обладающих публичной до­
стоверностью. Обыкновенные именные ценные бумаги не обла­
дают публичной достоверностью.
Эта особенность обыкновенных именных ценных бумаг
(Reçtapapiere) является основанием того, что их не всегда отно-
сят к числу ценных бумаг 4в). Действительно, отличие их от других
ценных бумаг весьма существенно. Управомоченным по ним всегда
бывает лицо, являющееся суб’ектом права по общим правилам
гражданского права. Но все же они обладают признаком, общим
для всех ценных бумаг, а именно являются необходимыми для осу­
ществления выраженного в них права, что и влечет за собой весьма
важные последствия. Ряд положений является общим для них и для
остальных ценных бумаг. Поэтому отрицание их принадлежности
к числу ценных бумаг привело бы только к необходимости услож­
нения классификационного деления юридических документов, т. к.
пришлось бы создавать новую категорию, об’единяющую как цен­
ные бумаги (т.-е. бумаги на пред’явит&ля, ордерные и именные),
так и те бумаги, которые в настоящей работе названы обыкно­
венными именными ценными бумагами.
Более целесообразным является провести соответствующее
деление в пределах понятия ценных бумаг, классификация кото­
рых примет в таком случае следующий вид 4Т):
Ценные бумаги:
I. Ценные бумаги, обладающие публичной достоверностью.
1. Ц. б. на пред’явителя.
2. Ц. б. ордерные.
3. Ц. б. именные.
II. Ценные бумаги, не обладающие публичной достовер­
ностью — обыкновенные именные ценные бумаги.
Ценные бумаги, обладающие публичной достоверностью,
можно ради терминологического удобства обозначать как ценные
бумаги в собственном смысле слова.
В юридической литературе часто высказывается мнение, что
ограничение возражений об’ясняется абстрактным характером
ценной бумаги 48).

-щ) В этом смысле Vivante, v. Ill, стр. 162, прим. 1 ; проект Vivante не
относит эти бумаги к числу ценных бумаг, см. ст. ст. 309, 311 и 316;
в Германии эту точку зрения защищал К- Adler, Studien zur Lehre von den
Wertpapieren und dem Wechsel, Qrünhuts Zeitschrift, B. 26’
‘ J На аналогичной точке зрения Schwerin, ук. соч. стр. 7—11, Schwerin,
исходя из трехчленной классификации, относит к одной группе пред'яви-
тельские и ордерные бумаги, к другой — Rektapapiere.
H. Capitant, De la cause des obligations 1924, стр. 415—435. Capi­
tan- без достаточных оснований ссылается на Vivante и Lacour, которые не
разделяю ■ этой точки зрения. См. Vivante v. Ill n. 955 и Lacour et Bouteron,
Precis, t. I, п.1069 прим. 2.

Ценные бумаги 3 33
 Существование абстрактных сделок является спорным 49).
Значительная ясность в этот вопрос внесена исследованиями
Stampe и, особенно, переработкой его взглядов, предложенной
Oertmann’oM 50) Oertmann предлагает разделять все сделки, соста­
вляющие имущественный оборот на две категории: сделки хозяй­
ственные (Wirtschaftsgeschäfte) и специфические (Spezifische
Rechtsgeschäfte). Первые служат для того, чтобы получить тот
или иной хозяйственный результат: обмен благ, дарение, возмезд­
ное или безвозмездное предоставление пользования и т. п. Вто­
рые служат для достижения определенного правового результата
(традиция, составление векселя, отречение, перевод долга, уступка
требования). Правовой результат не имеет самодовлеющего
значения, а всегда служит для получения какого-либо хозяй­
ственного эффекта. При этом, специфическая сделка, сама по
себе взятая, не позволяет распознать для какой хозяйственной
цели она предназначена. Так, напр., передача вещи может иметь
целью погашение долга, дарение, возмездную передачу собствен­
ности и т. п. Отношения между теми и другими сделками может
быть различное и зависит от правопорядка и воли сторон. Право­
порядок может игнорировать хозяйственные цели и иметь в виду
только правовой результат. Так обстояло дело в отношении
римской stipulatio. Хозяйственный результат является в этом
случае юридически безразличным следствием правового результата
(абстрактные сделки). Возможно обратное отношение. Право­
порядок имеет в виду непосредственно хозяйственные цели сде­
лок. Специфические сделки являются в таком случае лишенными
самостоятельности составными частями хозяйственных сделок.
Наконец, возможна промежуточная, комбинирующая система,
в большей или меньшей степени характерная для современных
законодательств. Она заключается в том, что за хозяйственной
сделкой признается полная юридическая сила, но при этом неко­
торым специфическим сделкам придается самостоятельное зна­
чение. Они представляют собой нечто большее, чем составные

4Э) См. Wieland. Der Wechsel und seine zivilrechtlichen Grundlagen 1901
Neubecker, Der Abstrakte Vertrag, Archiv fur bürg. Recht, B. 22; Briitt, Die
abstrakte Forderung; Thaller, De la nature juridique des titres de credit; Ca i-
trnt, VK. СОЧ.
æ) Stampe, D. Causa-Problem des Zivilrechts, 1904; Grundriss det Vertbe-
wegnungslehre, zur Einleitung in ein freirechtliches System der Schul dverhäit
nisse 1912—1914; Oertmann, Die Geschäftsgrundlage, Ein neuer Rec'ntsbegriti,
1921, § 2, S. 4—12; См. также Locher, Geschäftsgrundlage und Geschäftszweck,
Archiv für die Civ. Praxis, 1923.

34
 части соответствующих хозяйственных сделок. Они являются
абстрактными сделками.
Применяя к ценным бумагам взгляды Oertmann’a можно сде­
лать следующие выводы. Сделка, из которой возникают право­
отношения по ценной бумаге, всегда является специфической
сделкой, независимо от того, будет ли она договором или одно­
сторонним волеиз’явлением. Выражение какого-либо права в цен­
ной бумаге всегда производит само по себе вполне определенный
правовой эффект, — необходимость пред’явления бумаги для
осуществления соответствующего права. Отношение этой сделки
к хозяйственной сделке может быть различно. В содержании
ценной бумаги может быть сделано указание на хозяйственную
сделку, в него могут быть включены условия хозяйственной
сделки. Но возможно и обратное. Текст ценной бумаги может
быть формулирован совершенно независимо от хозяйственной
сделки. В первом случае ценная бумага будет каузальной (напр.,
вкладные документы, коноссамент, и т. п.), во втором — абстракт­
ной (напр., вексель). Большинство ценных бумаг имеет каузаль­
ный характер.
Каузальность ценной бумаги не приводит к допущению воз­
ражений, не основанных на ее содержании. Правило об ограни­
чении возражений имеет полное применение и к каузальным бу­
магам. Ссылка должника на каузальное отношение, может быть
допущена только в тех пределах, которые даны содержанием бу­
маги. Ограничение возражении зависит не от абстрактности бу­
маг, а от способа легитимации ее держателя в качестве суб’екта
выраженного в ней права.
Абстрактность ценной бумаги приводит к весьма существен­
ным последствиям в связи с публичной достоверностью бумаги.
Чтобы установить эти последствия, необходимо различать отно­
шения обязанного по бумаге лица к первоначальному приобрета­
телю бумаги и к последующему. В отношениях с последую­
щим приобретателем бумаги публичная достоверность исключает
возможность возражений, основанных на отношениях, не полу­
чивших выражения в тексте бумаги. В случае абстрактного
характера последней недопущение этих возражений приводит
к тому, что и правоотношение между сторонами также имеет
абстрактный характер. Иначе обстоит дело в отношениях между
обязанным лицом и первым приобретателем. Они связаны между
собой хозяйственной сделкой, производящей соответствующий
правовой эффект. Возражения, основанные на этой сделке, всегда
югут быть сделаны. Эти возражения могут парализовать дей­
3* 35
 ствие специфической сделки, создавшей правоотношение по цен­
ной бумаге, в виду ’ >го, что в современном праве, в отличие от
римского права (stipulatio), специфические сделки существуют на­
ряду с хозяйственными и, следовательно, имеют в отношении
последних лишь дополнительное значение. Если бы специфи­
ческая сделка производила в отношениях между сторонами, свя­
занными хозяйственной сделкой, правовой эффект вопреки по­
следней, то это означало бы или лишение последней юридической
силы,' что противоречит действующему праву, или же необходи­
мость, немедленно вслед за происшедшим на основании специфи­
ческой сделки перемещением благ, произвести в виду неоснова­
тельного обогащения обратное перемещение в согласии с хозяй­
ственной сделкой, т.-е. привело бы к излишнему и лишенному
практического смысла осложнению.
„ Резюмируя изложенное, приходим к выводу, что ценные бу-
1 маги в собственном смысле слова, характеризуются следующими
особенностями. Каждому из трех видов этих бумаг присущ осо­
бый способ легитимации держателя бумаги в качестве суб’екта
выраженного в ней права, при чем эти способы основаны на опре­
деленных чисто внешних признаках. В отличие от обыкновенных
именных ценных бумаг ценные бумаги в собственном смысле слова
могут легитимировать своего держателя даже если он не является
действительным суб’ектом права по бумаге. В отношении бумаг
на пред’явителя легитимация определяется одним лишь фактом
пред’явления бумаги. Для ордерных бумаг — пред’явлением бумаги
лицом, который заключает собой непрерывную цепь передаточных
надписей. Для именных бумаг — пред’явлением бумаги лицом,
^означенным в качестве суб’екта права как в самой бумаге, так
'И в книгах обязанного лица. Таким образом, во всех этих слу­
чаях, бумага управомочивает надлежащим образом легитимиро­
ванного держателя пред’являть требования к обязанному лицу
совершенно независимо от действительной принадлежности ему
соответствующего права. Возможность осуществления права по
бумаге предоставляется самим фактом обладания бумагой и обо­
значениями, которые в ней содержатся, а также теми, к которым
ее содержание «усылает. Эта особенность ценных бумаг в соб­
ственном смысле слова, вместе с вытекающим из нее свойством
публичной достоверности, позволяющим отводить возражения, не
основанные на самой бумаге, делает права, принадлежащие дер­
жателю, автономными и независимыми от прав его предшествен­
ников.

Зв
 Было бы неправильно считать, что способ легитимации дер­
жателя, присущий тому или иному виду ценных бумаг, а также
публичная достоверность бумаги являются функцией способа пере­
дачи соответствующего вида бумаги. Выше было указано, что
способ передачи бумаги не является достаточно характерным при­
знаком для классификации ценных бумаг. Нет строгого соответ­
ствия между способом легитимации и способом передачи бумаги.
Бумага может передаваться в том же порядке, в котором пере­
даются вещи, и быть не бумагой на пред’явителя, а ордерной
бумагой, снабженной бланковым индоссаментом. Бумага может
передаваться по передаточной надписи и не быть ордерной бу­
магой, а обыкновенной именной ценной бумагой. Последний при­
мер показывает также, что способ передачи не определяет собой
публичной достоверности бумаги. Однако, если между указан­
ными элементами нет строго определенного соответствия, то все
же есть известное соотношение. Каждый способ легитимации
предполагет определенные способы передачи. Но определенный
способ передачи не ведет неизбежно к одному какому-либо опре- !
деленному способу легитимации. Так, напр., бумага на пред’яви- ‘
теля предполагает в качестве способа передачи передачу согласно
правилам, установленным гражданским правом для вещей. Но
этот же способ передачи может иметь место в случае банкового
индоссамента и в отношении ордерных бумаг. Ордерные бумаги
предполагают возможность их передачи посредством индосса­
мента. Но индоссамент кроме того может иметь применение и
к обыкновенным именным ценным бумагам S1).
Равным образом существует известное соотношение между
способом обозначения в тексте бумаги управомоченного по ней
лица и способом легитимации последнего. Но это соотношение
гоже не позволяет сделать вывод о существовании неизбежной
ависимости между этими двумя моментами. Как уже было ука­
зано, ордерные бумаги могут быть таковыми в силу закона и не
содержать оговорки о приказе. Бумага на пред’явителя может
в некоторых случаях или совсем не упоминать о пред’явителе, или
даже указывать определенное имя наряду с указанием на пред’я­
вителя или даже только определенное имя (см. выше). Когда
; эн требует определенного способа указания на управомочен­

1) С этой точки зрения можно присоединиться к принципу, формули­

руй;. пому Vivante, согласно которому каждая ценная бумага появляется с
присущим ей способом обращения, зависящим от воли законодателя и
- ( ;ті нта. Vivante t. Ill, n. 989.

37
 ное лицо (указание на пред’явителя, оговорка о приказе), го этому
способу придается значение реквизита той или иной регулируе­
мой законом бумаги. Реквизит является одним из тех призна­
ков, по которым закон определяет наличность у составителя на­
мерения подчинить бумагу определенному правовому режиму. Вы­
бор реквизитов той или иной бумаги имеет чисто условное зна­
чение и производится законодателем в соответствии с особен­
ностями выраженного в бумаге правоотношения и с различного
рода практическими соображениями. Таким образом не может
быть полного соответствия между способом обозначения управо­
моченного по бумаге лица и способом легитимации последнего.
Поэтому способ обозначения суб’екта права не может быть поло­
жен в основу классификации бумаг, которая преследует цель не
указывать внешние признаки, по которым можно судить о воле
составителя, а указать место различных ценных бумаг в общей
их системе. Классифицировать ценные бумаги по способу указа­
ния в них управомоченного лица то же самое, что определять юри­
дическую природу векселя и место его в системе права путем пере­
числения его реквизитов.
Кроме рассмотренных подразделений ценных бумаг юриди­
ческое значение могут иметь классификации, произведенные и
с иных точек зрения.
1. Некоторые ценные бумаги составляют предмет массовых
эмиссий, т.-е. эти бумаги выпускаются в определенном, обычно
значительном, количестве, при чем каждая из них по содержанию
тождественна с другой и представляет долю в едином капитале
(акционерном, облигационном) б2). Бумаги, составляющие пред­
мет массовых эмиссий обычно индивидуализируются номерами,
литерами и т. д. Тождество содержания однородных бумаг и
единство обязанного по ним лица позволяет им фигурировать
в обороте в качестве об’ектов, определяемых родовыми при­
знаками.
Выделение этих бумаг, как уже было указано, положено
в основу традиционного во Франции различения между valeurs
mobilières и effets de commerce (см. гл. 1, 1).
2. Можно классифицировать бумаги в зависимости от того,
,какое право в них выражено. С этой точки зрения различают
• обязательственно-правовые, вещно-правовые и корпоративные52 *

52) Г. М. Колоножников. Облигации торгово-промышленных акционерных

товариществ, 1912, стр. 7 вводит в определение облигации признак „доли
участия в едином крупном займе“.
бумаги. Кроме того существуют бумаги, в которых выражено
у правомочие на совершение определенного действия (см. гл. I, 1)J
К числу обязательственно - правовых бумаг принадлежат
вексель, облигация, вкладные документы и др. Ценных бумаг
с одним только вещно-правовым содержанием действующее со­
ветское право не знает. Но оно знает весьма важную с точки
зрения оборота группу бумаг, так наз. распорядительные доку­
менты, в которых выражены как обязательственные, так и вещные
права (см. гл. V, 1). Классификация ценных бумаг с точки зрения
выраженных в них прав имеет значение главным образом для вы­
деления группы распорядительных документов, подлежащих осо­
бому рассмотрению в виду присущих им особенностей (см. г. V).
3. Можно различать ценные бумаги по тому, кто является-'’
по ним обязанным лицом. С этой точки зрения бумаги, преду-.
смотренные советским правом могут быть разбиты на следую- ‘
щие группы: 1) ценные бумаги, выпущенные Правительством
Союза ССР или Правительством Союзных Республик; 2) бумаги,
выпущенные местными советами (коммунальные бумаги); 3) бу­
маги государственных предприятий, состоящих на коммерческом
расчете; 4) кооперативные бумаги и 5) частные бумаги.
Группировка ценных бумаг по обязанным лицам имеет зна­
чение главным образом в вопросе об осуществлении прав по бу­
маге в принудительном порядке. В отношении правительствен­
ных бумаг возможность принудительного осуществления исклю­
чена. В этом заключается главная юридическая особенность
кредитных операций, по которым должником является государ­
ство в лице правительства 53).
4. В отношении некоторых ценных бумаг имеет значение
деление на бумаги, в которых выражено основное требование,
и на те, которые являются носителями дополнительного требо­
вания 54). Бумаги, предоставляющие право на периодическое по­
лучение дохода, — процентов или дивиденда (облигации и акции),
снабжаются так наз. купонами. Купоны, обычно, бывают на
пред’явителя, даже если основная бумага принадлежит к числу
ордерных или именных бумаг. Советское право не содержит норм,
специально разрешающих вопросы, касающиеся купонов. Однако,

О юридической природе государственного кредита см. G. Jése

Cours de science des finances et de législation financière française, 1922, p. 294;
Freund, Rechtverhältnisse der öffentlichen Anleihen, 1907; Твердохлебов, Госу­
дарственный Кредит, 1924 г.
и) Jacobi, Die Wertpapiere im Bürgerlichen Recht, S. 514; Enneccerus
Lehrbuch, 1, 2. § 434.

39
подобные вопросы вполне возможны. Так напр., может быть по­
ставлен вопрос о необходимости разрешения СНК на выпуск
купонов на пред’явителя в том случае, когда основное требование
выражено в облигации, составленной не на пред’явителя. Прак­
тика акционерных обществ разрешает этот вопрос отрицательно.
Купоны, отделенные от акций или облигаций, приобретают
значение самостоятельной бумаги. Лицо, приобревшее купон,
отделенный от основной бумаги, приобретает право требования
по нему даже, если право, выраженное в основной бумаге, в силу
того или другого основания, прекратилось.
Дополнительной бумагой является также талон на получение
купонов. Однако, отнесение его к числу ценных бумаг является
спорным. Более правильная точка зрения относит его к числу
легитимационных бумаг °5).
5. В отношении ряда бумаг имеет значение деление на ино­
странные и советские. Так, облигации иностранных публичных
займов, а также акции и облигации иностранных государствен­
ных, общественных и частных учреждений и предприятий и купоны
к ним подлежат действию ограничений, установленных Поста­
новлением ЦИК и СНК СССР от 3 декабря 1926 г. о регулиро­
вании ввоза, вывоза и пересылки за границу и из за границы ино­
странных акций и облигаций, а также изданной на основании ст. 2
этого Постановления Инструкции № 28, утвержденной НКФ СССР
25 января 1927 г.

3. Основная проблема теории ценных бумаг.

Теория ценных бумаг выросла из теоретического анализа
отдельных видов ценных бумаг. Особенно большое значение имела
теория бумаг на пред’явителя и отчасти вексельное право 5в).
В настоящее время юридическая наука идет по пути обобщения
и стремится построить общее учение о ценных бумагах. Как при
исследовании отдельных видов бумаг, так и при построении общего
учения о ценных бумагах, центральной проблемой, привлекавшей
к себе внимание исследователей, является проблема независимости
прав пред’явителя бумаги от прав его предшественников. Кроме55 56

55) См. предыдущее примечание.

56) Обзор теорий, предложенных в XIX в. по поводу бумаг на і:; . ч-
еля, дан в книге Bruschettini, Trattato del titoli al portatore 1890; краіхий
обзор важнейших теорий см. R. Saleilles, Etudes sur la théorie O J.
obligation etc. 3 edit. 1914, p. 303—307.

40
того, немаловажное значение имел вопрос о возникновении прав,
выраженных в бумаге.
Нет надобности перебирать все многочисленные юридиче­
ские конструкции, которые были предложены в науке по поводу
бумаг на пред’явителя и векселя. На них было затрачено огром­
ное количество остроумия и изобретательности. Некоторые от­
пали совершенно и в настоящее время потеряли всякое значение.
Другие оказали влияние на развитие теории ценных бумаг, будучи
восприняты позднейшими построениями, имеющими общий
характер. Мы остановимся здесь только на последних и рассмот­
рим теории, предложенные С. Vivante, Е. Thalier и Е. Jacobi, кото­
рые представляют собой наиболее значительные попытки построе­
ния обобщающего учения о ценных бумагах.
I. С. Vivant 5Т), рассмотрев понятие ценной бумаги, ставит во
главе своего исследования вопрос об. основании возникновения
права, выраженного в бумаге, решение которого для него является
вместе с тем и об’яснением автономности этого права. Вопрос
ставится им следующим образом: чем об’ясняется, что должник
по бумаге находится в различном юридическом положении в отно­
шении того, с кем он вступает в договор и того, кому последний
передал бумагу? Ответ заключается в том, что отношения между
должником по бумаге и первым ее приобретателем определяется
заключенным между ними договором, а отношение должника к по­
следующим проибретателям — односторонним волеиз’явлением,
получившим свое выражение в содержании бумаги. По мнению
Vivante, эта дуалистическая конструкция вполне соответствует
содержанию воли самого должника, который, с одной стороны, же­
лает воспользоваться преимуществами кредита, и, поэтому, дает
своему контрагенту, — продавцу или заимодавцу, бумагу, способ­
ную к обращению и, с другой стороны, хочет сохранить непо­
средственно против него те возражения, которые принадлежат
ему на общих основаниях. Поэтому должник связан с первым
приобретателем бумаги договорными отношениями, которые дают
ему возможность приводить против требования последнего все
вытекающие из них возражения, тогда как в отношении последую­
щих приобретателей он является обязанным, в соответствии со
своим волеиз’явлением, получившим выражения в содержании
бумаги, и совершенно независимо от отношения к своему контр­
агенту. Благодаря этому ценная бумага и делается об’ектом, при­
годным к обращению. Vivante указывает на аналогию между

57) Vivante, V. Ill, стр. 131—148.

41
дуалистическим основанием правоотношений по ценной бумаге
и положением, которое создается в области договора товарище­
ства и института представительства. Участники товарищества
связаны друг с другом договорными отношениями, но в отноше­
нии третьих лиц образование товарищества должно рассматри­
ваться как одностороннее, хотя и коллективное, волеиз’явление.
Третьим лицам можно считаться только с надлежащим образом
оглашенным волеиз’явлением об образовании товарищества. Рав­
ным образом в случае представительства третьи лица могут не
опасаться возражений, основанных на отношениях между пред­
ставляемым и представителем, если эти отношения не получили
выражения в полномочиях представителя. Законодатель во всех
этих случаях заботится об охране интересов третьих лиц против
неожиданных возражений, основанных на неизвестных им дого­
ворных отношениях между контрагентами. Для этого, примени­
тельно к ценным бумаги, воля должника рассматривается как име­
ющая различное содержание в зависимости от того, направлена ли
она на возникновение обязательства в отношении непосредствен­
ного контрагента, или в отношении последующего приобретателя
бумаги.
Теория Vivante имеет целью дать юридическую конструк­
цию, об'ясняющую различное положение обязанного по бумаге
лица в отношении первого ее приобретателя и последующих при­
обретателей. Она исходит из того, что необязательно придавать
в том и другом случае одинаковое значение воле обязанного лица.
В отношении непосредственного контрагента для перфекции
сделки, кроме воли должника по бумаге, необходима встречная
воля первого приобретателя бумаги. В отношении последующих
приобретателей воля, выраженная в ценной бумаге, может рас­
сматриваться как самостоятельный правопроизводящий юридиче­
ский факт. Такая конструкция довольно хорошо об’ясняет
публичную достоверность ценной бумаги, хотя в некоторых част­
ностях все же приводит к затруднениям и неправильным выво­
дам (см. гл. I, 4). Но публичная достоверность далеко не является
единственной особенностью правоотношений по ценным бумагам.
Еще более существенной особенностью является значение факта
пред’явления бумаги при осуществлении выраженного в бумаге
права и, прежде всего, освобождения должника от лежащей на нем
обязанности в случае исполнения надлежащим образом легитими­
рованному пред’явителю бумаги, хотя бы последний и не был дей­
ствительным суб’ектом соответствующего права. Теория ценных
бумаг должна об’яснить особенности правоотношений по ценным
42
бумагам по сравнению с другими институтами гражданского и тор­
гового права. Для этого необходимо исходить не из рассмотрения
какой-либо, хотя бы и весьма существенной, особенности инсти­
тута ценных бумаг, а из анализа той цели, которой институт слу­
жит в целом.
2. Теория Thaller58) преследует задачу аналогичную задаче,
поставленной Vivante. Thaller желает дать об’яснение началу
ограничения возражений, не прибегая к признанию абстрактности
ценных бумаг. Выше было указно, что об’яснение публичной до­
стоверности ценных бумаг ссылкой на их абстрактную природу
является недоразумением. Поэтому соображения Thaller, напра­
вленные против абстрактных обязательств, могут быть оставлены
нами в стороне. Интерес представляет его собственная теория, по­
строенная на институте делегации. Институт делегации перешел
во французское право от римского °9). Делегацией является
сделка, в силу которой одно лицо (делегат) принимает на себя
обязательство в отношении другого (делегатария) по предло­
жению третьего лица (делеганта). Делегация может иметь
место как между лицами, не связанными между собой пред­
шествующими юридическими отношениями, так и между ли­
цами, являющимися кредиторами и должниками. Примером
первого случая может служить выдача банкам аккредитив­
ного письма, по которому его клиент будет получать определен­
ные суммы у его корреспондентов. Примером второго случая
может служить делегация с целью перемены суб’екта в долговом
отношении. Такая делегация может служить как для перевода
долга (delegatio debiti), так и для передачи требования (delegatio
nominis). Во втором случае делегат (должник), приняв поруче­
ние делеганта (первоначального кредитора), тем самым прини­
мает на себя обязательство в отношении делегатария (нового кре­
дитора). Так как делегат связан в отношении делегатария только
принятием делегации, то он не может приводить против требования
последнего возражения, основанные на его отношениях к деле-
ганту. Делегация отличается от цессии, в случае которой цессионар
всегда может ссылаться, возражая против требования цессиона­
рия, на свои отношения к цеденту. В зависимости от воли сторон
принятая делегация может или немедленно погасить предшествую­
Thaller, De la nature juridique des titres de credit; Thaller-Percerou,
Traité, n.n. 600, 887—892, 1292-1297.
B9) H. Capitant. Ук. соч. стр. 389—409; A. Colin et Capitant Traité de
droit civil, t. II, стр. 109 и сл. О делегации в римском праве см. Salpius,
Novation und Delegation, 1864; Wendt, Das allgemeine Anweisungsrecht, 1895.

43
щие долговые отношения, на которых она основана, или же по­
гашать их только в силу совершения уплаты делегатом делега­
тарию (délégation parfaite délégation imparfaite французской
доктрины).
Thaller рассматривает правоотношения по titres de credit,
как отношения, создаваемые делегацией. Эту конструкцию он
применяет как к бумагам на пред’явителя, так и к ордерным
и именным бумагам. С его точки зрения эмиттент бумаги
является делегатом, первый приобретатель, передающий ее сле­
дующему — делегантом и последующий приобретатель — делега­
тарием. Каждый из последующих делегатариев, передавая бумагу
дальше, в свою очередь, выступает в качестве делеганта. Эмит­
тент бумаги, выпустив бумагу, тем самым авансом акцептовал
в качестве своих кредиторов всех последующих приобретателей
бумаги. Передача бумаги, таким образом, сводится к ряду сле­
дующих друг за другом делегаций, заранее акцептованных делега­
том-должником по бумаге. Таким образом, обязанность должника
перед последующими приобретателями есть обязанность делегата
перед делегатарием, в силу чего последнему не могут быть пред’-
явлены возражения, основанные на отношениях должника с пред­
шествующими приобретателями. Последующий приобретатель бу­
маги может опасаться только тех возражений, которые основаны
на тексте бумаги, так как текст устанавливает содержание деле­
гации, акцептованной эмиттентом. Делегационная теория при­
водит Thaller к выводу, что для об’яснений особенностей право­
отношений по titres de credit нет надобности прибегать ни к поня­
тию абстрактного обязательства, ни к теории одностороннего во-
леиз’явления. Институт делегации вполне укладывается в дого­
ворные рамки, укладываются в них, следовательно, и различные
виды titres de credit.
Теория Thaller’a прежде всего обладает тем же недостатком,
что и теория Vivante. Она создана со специальной целью объ­
яснить правило ограничения возражений и оставляет открытым
вопрос о других особенностях, присущих ценным бумагам60).
Но она имеет также и внутренний дефект. Делегация является
отношением между тремя определенными субъектами. Делегат
принимает (акцептует) делегатария в качестве своего кредитора

в0) Как было указано выше, об'ем, который Thaller дает понятию titre
de credit, не вполне совпадает с об'емом понятия ценной бумаги. Но это
обстоятельство не лишает его выводы значения для общей теории ценных
бумаг.
Принятие является волеиз’явлением, входящим в состав договора
между делегатом и делегатарием. Thaller сам очень настаи­
вает на том, что для об’яснения правоотношений по titres
de credit нет надобности выходить за пределы чисто договорных
конструкций. Иначе обстоит дело тогда, когда составитель цен­
ной бумаги принимает на себя обязательство. Будущие делега­
тарии ему неизвестны. Его согласие считать их своими креди­
торами не является договорным волеиз’явлением, а может рас­
сматриваться, как это и делает Vivante, только как односторон­
нее волеиз’явление, так как отсутствует необходимая для налич­
ности договора встреча волеиз’явлений сторон. Особенно наглядно
это обстоятельство выступает в случае ценной бумаги на пред’я­
вителя. Последующий приобретатель не может рассматриваться
как непосредственный контрагент должника по бумаге, если,
впрочем, не прибегать к совершению искусственной конструкции
договора cum incerta persona61). Теория Thaller, после исправле­
ния этого дефекта, сведется к теории Vivante, — отношение между
составителем бумаги и первым приобретателем будут основаны
на договоре, отношения же между составителем и каждым после­
дующим приобретателем — на одностороннем волеиз’явлении, вы­
раженном в содержании бумаги.
3. Значительный интерес представляет господствующая в на­
стоящее время в германской литературе так наз. Rechtsscheintheo-
riè, главным представителем которой является Е. Jacobi62).
Rechtsscheintheorie стремится не об’яснить отдельные осо­
бенности ценных бумаг, а дать общую их теорию, связывающую
эти особенности в единое целое.
С точки зрения Jacobi и других сторонников этой теории
правопорядок, регулируя правоотношения, выраженные в ценных
бумагах, а также обращение этих бумаг, приравнивает в отно­
шении добросовестных третьих лиц внешнюю оболочку права,
те формы, в которых оно обычно проявляется в обороте, к осуще­
ствлению действительно существующего права. Так, например,

и) См. Savigny, Obligationenrecht § 61.

63) Работа Е. Jacobi, Die Wertpapiere im bürgeriichen Recht des Deutschen
Reichs вышла в 1901 году. В переработанном виде она вошла в состав
Ehrenberg's Handbuch des gesamten Handelsrechts, В. IV Abt. I, 1917. См,
также H. Meier, Pnblizitätsprinzip, 1909; его-же Das Akzept, 1918; Schwerin
Recht der Wertpapiere, 1924; Bacmeister, Das Recht der Wertpapiere im allge­
meinen, 1924, O. Meier, Abgrenzung der Wertpapiere von den schlichten
Beweisui künden, 1924; K. v. Hospenthal, Die Wirkungen des Indossamentes,
1925.

45
нормально, лицо, проявляющее к оплате бумагу на пред’явителя
является или собственником бумаги, или действует за счет соб­
ственника на основании полученных от него полномочий. Но бу­
мага может быть также пред’явлена к оплате вором, укравшим
ее у собственника. Тем не менее, если должник добросовестно
учинил платеж неуправомочному лицу, то он освобождается
от своего долга и не несет ответственности перед действительным
суб’ектом права — собственником бумаги (§ 793 Герм. Гражд. Ул.).
Другой пример, бумага, находящаяся в обращении, обычно бывает
выпущена ее составителем путем передачи ее первому приобрета­
телю, но может оказаться, что бумага попала в оборот помимо
воли составителя, например, была у него украдена, потеряна им
и т. п. В этих случаях совершенно ясно, что составитель не желал
принимать на себя обязанности перед тем, кто незаконно распо­
рядился бумагой. Последний не является управомочным лицом.
Тем не менее, добросовестный приобретатель бумаги приобретает
выраженное в ней право, а на составителя ложится ответствен­
ность по ней (§ 794 Герм. Гражд. Ул.). Jacobi и другие сторон­
ники излагаемой теории обобщают указанные и аналогичные им
положения германского права и приходят к выводу, что правопо­
рядок приравнивает в отношении добросовестных третьих лиц
внешнюю видимость права (Rechtsschein — отсюда название
«Rechtsscheintheorie») к осуществлению действительно существую
щего права. Тот, кто добросовестно доверился этой видимо о:
права и принял ее за осуществление действительно существую ;.щ<
правомочий, не должен ничего терять. Он делается суб’ектом
права, которое не существовало в лице того, с кем он имел дело.
Rechtsscheintheorie стремится не только обосновать при
тенное третьим лицом право, выраженного в бумаге, но т. кже
и об’яснить возложение ответственности на составителя бумаги,
попавшей в обращение помимо воли последнего. Для этого в:
двигается начало ответственности без вины в силу одного только
причинения (об’ективная ответственность). Составитель своим.1
действиями (составлением бумаги) сделал возможным Rechtss on,
которому доверилось третье добросовестное лицо. Он должен
поэтому отвечать за последствия того, предпосылки чего он
создал, т.-е. отвечать за наступивший ущерб. Однако, эта от­
ветственность заключается не в возмещении убытков, а в возло­
жении на составителя ответственности по бумаге такой же как
в том случае, когда эта последняя нормально вошла в оборот
По мнению одного из представителей теории, H. Meier, проблема
решается комбинированным применением двух германских право­
46
вых начал, — ответственности на основании причинения и дей­
ствием Rechtsschein63).
Rechtsscheintheorie заслуживает весьма серьезного внимания.
Она не только стремится об’единить в единое целое все учение
о ценных бумагах, но также и связывает его с многочисленными
другими проблемами частного права, как, напр., с вопросом о за
щите добросовестного приобретателя движимой вещи против
виндикации, с теориями сделки, представительства, давности,
со многими положениями ипотечного права, и др. м). Следует
впрочем, отметить, что ее распространению в германской лите­
ратуре способствовало то, что корни ее глубоко уходят в историю
германского права и связаны с характерным для последнего инсти­
тутом Gewere.
В отношении ценных бумаг на пред’явителя эта теория пред­
ставляет собой учение о случаях Rechtsschein, возможных при об­
ращении этих бумаг и при осуществлении выраженных в них прав.
Мы не останавливаемся на разногласиях и различиях в оттен­
ках, существующих между сторонниками Rechtsscheintheorie. Они
не имеют значения, если не разделять основных ее положений. А
она вызывает и не может не вызвать возражений. Конечный вывод,
к которому она приводит, является парадоксальным и мало есте­
ственным. Правопорядок существует для того, чтобы регулиро­
вать отношения лиц, порожденные фактами, действительно имев­
шими место и признанными в качестве основания возникновения,
прекращения и изменения правоотношений. Мир призраков не­
совместим с хозяйственным оборотом, с потребностями деловой
практики и реальной жизни. Трудно допустить, что приравнение,
даже в интересах добросовестных третьих лиц, внешней оболочки
права к осуществлению действительно существующего права
может иметь для правопорядка значение само по себе, как неко­
торое положительное начало, которое должно быть воспринято
и последовательно проведено в законе. Сами сторонники теории
признают, что их целью является удовлетворение потребностей
оборота и требований справедливости. Но в таком случае нельзя
обобщать отдельные случаи защиты интересов добросовестных
третьих лиц, не знавших об отсутствии права у того, с кем они
имели дело. Что речь идет об отдельных, хотя бы и довольно

вз) И. Meier, Das Akzept, S. 22.

м) См. литературу у Enneccerus: Lehrbuch des bürg. Rechts I, § 73,
S. 180. Из новейших работ см. Naendrup: Die Verjährung als Rechtsschein­
wirkung. Iherings Jahrbücher, 1925.

47
многочисленных случаях, а отнюдь не об общем начале, заложен­
ном в основу правопорядка, признают и многие весьма авторитет
ные представители германской цивилистики®5). Tuhr совецшенн
правильно указывает на то, что случаи защиты добросовестных
третьих лиц являются компромиссом в конфликте двух начал, —
прочности оборота и прочности права. Enneccerus выражает удо­
влетворение по поводу того, что принципы Rechtsscheintheorie
не являются общим правилом. Действительно, не трудно указать
примеры, когда эта теория неприменима. Ограничимся интере­
сующей пас областью ценных бумаг. Допустим, что в оборот была
пущена искусно подделанная облигация на пред’явителя какого-
либо займа. Кто-либо приобрел ее, считая ее подлинной. При­
обретатель добросовестно принял видимость права за осуществле­
ние действительно существующего права. В его пользу должн;
была бы действовать Rechtsscheintheorie. Для возложения на со
ставителя подлинной бумаги, послужившей образцом, обязанность
ответствовать по подложной бумаге имеются налицо выдвигаемые
теорией основания. Составитель, выпустив облигационный заем,
сделал возможным тот Rechtsschein, которому доверился приобре­
татель подложной бумаги. Он должен отвечать по началу причи
нения. Но, конечно, ни одно законодательство не возлагает
на него эту ответственность. Вывод из Rechtsscheintheorie, таким
образом, не оправдывается de lege lata и, несомненно, не может
быть оправдан de lege ferenda ®“).
Слабым местом этой теории является, кроме того, использо­
вание ею понятия причинения для обоснования ответственности
составителя бумаги, попавшей в оборот помимо его воли. Соста­
вление бумаги является всего только одним из условий создания
Rechtsschein. Гораздо более существенное значение принадлежит
действиям того лица, (напр., похитителя), которое ввело в оборот
бумагу помимо воли составителя. В отношении последнего можно,
не колеблясь, признать, что он связан юридически значимой при­
чинной цепью с тем Rechtsschein, которому доверился приобрета­

ем) Enneccerus, Lehrbuch des bürg. Rechts, II, § 73; A. von Tuhr: De:
allgemeine Teil des deutschen biQ'g. Rechts, В. Il, I, S. 135; H. Lehmann
Allgemeiner Teil des bürg. Gesetzbuches, 1922, S. 100.
M) H. Meier (Das Akzept S. 21) в отношении подложного векселя ука­
зывают, что лицо, подпись которого подделана не связан причинной цепью
с фактом заблуждения добросовестного приобретателя и, поэтому, не отве­
чает перед ним. Действительно, пример с подложным векселем не может
служить аргументом против Rechtsscheinth’eorie. Иначе, как указано в тексте,
обстоит дело в случае подлога бумаги, составляющей предмет массовой
эмиссии.

48
тель. В отношении же составителя подобное утверждение следует
считать весьма сомнительным. Понятие причинения принадлежит
к числу наиболее спорных в науке гражданского права. ®7). Правда,
есть теория, с точки зрения которой возможно счесть составление
бумаги за причину Rechtsschein. Мы имеем в виду теорию Buri,
согласно которой причиной в учении об ответственности следует
признавать всякий факт, явившийся одним из условий наступления
результата08). Не останавливаясь на этомхбольшом вопросе, за­
метим, что теорию Buri трудно принять без" ограничительных ого­
ворок. В противном случае мы почти беспредельно расширили бы
рамки гражданской (и уголовной) ответственности.
Основным недостатком разбираемой теории является тот ме­
тодологический прием, при помощи которого она построена. Она
обобщает отдельные случаи защиты добросовестных третьих лиц
и выдвигает в результате такого обобщения принцип приравнения
Rechtsschein к осуществлению действительно существующего
права. Формулировать юридический принцип можно только при
условии, что все выводы из него соответствуют действующему
праву или, в случае рассмотрения вопроса de lege ferenda, являются
желательными и целесообразными. Юридические принципы сле­
дует проверять с точки зрения той практической цели, которой
служит тот или иной институт, так как только практическая цель
об’единяет отдельные правоотношения в единый правовой инсти­
тут. Юридические принципы являются технически необходимыми
для формулировки решения той или иной практической проблемы.
Rechtsscheintheorie грешит тем, что желает придать частному юри­
дическому принципу самодовлеющее значение.
Теория ценных бумаг не может быть сведена ни к юридиче­
ским конструкциям, об’ясняющим отдельные особенности ценных
бумаг, ни к формулировке оторванных от практической цели инсти­
тута общих принципов. Всякая юридическая конструкция всегда
сводится к постановке вопроса из области юридической система­
тики. Конструкции необходимы для определения места института
в системе права, а также для уяснения соотношения между раз­
личными институтами. Конструктивные проблемы, как напр.,
вопрос о том, основано ли правоотношение на договоре или
на одностороннем волеиз’явлении, является ли обязательство

С7) Подробный обзор теорий см. у проф. T. М. Яблочкова. Влияние вины

потерпевшего на размер возмещаемых ему убытков, т. I, 1910.
68) Buri, lieber Kausalität, 1873. Эта теория особенно распространена
среди криминалистов. Из цивилистов см. Windscheid: Pandekten, II, § 258;
Schollmeyer: Recht der Schuldverhältnisse, 1900, § 253.
Ценные бумаги 4 49
 абстрактным или каузальным и т. п. являются проекцией тех пра­
ктических целей, которые преследуются правопорядком. Так же
обстоит дело и с юридическими принципами, которые необходимы
при юридической работе, но также не должны вести к игнориро­
ванию этих целей. В конечном итоге каждая юридическая проблема
сводится к выявлению тех целей, которые поставлены тому или
иному институту или действующим правопорядком (догматическая
точка зрения), или же соображениями о желательных изменениях
или дополнениях последнего (политико-правная точка зрения).
Для определения цели, поставленной правопорядком институту
ценных бумаг, следует исходить из того, что специфическое отли­
чие ценных бумаг от других юридических документов заключается
в необходимости их пред’явления для осуществления выраженного
в них права. ^Институт ценных бумаг создает иной порядок осу­
ществления прав, чем тот, который существует на основании
общих положений гражданского права. Так как наиболее типич­
ным случаем являются ценные бумаги с обязательственно право­
вым содержанием, то мы остановимся на сравнении порядка осу­
ществления выраженных в них прав с порядком осуществления
обязательственных прав, установленным общими положениями
гражданского права.
' Требовать от должника исполнения обязательства может кре­
дитор, т.-е. или тот суб’ект, в лице которого возникло обязатель­
ственное право, или его правопреемник. С другой стороны,
должник может исполнить обязательство только тому, кто был
первоначальным кредитором или его правопреемнику. Только
исполнение надлежащему лицу освобождает должника от его обя­
занности. В случае исполнения не надлежащему лицу он продол­
жает быть связанным в отношении кредитора и несет перед ним
установленную законом или договором ответственность. Поэтому,
должник, прежде чем исполнить свое обязательство, должен про­
верить, является ли действительно его кредитором тот, кому он
предполагает чинить исполнение. Такая проверка может пред­
ставлять значительное неудобство даже тогда, когда дело идет
о первоначальном кредиторе, в лице которого требование воз­
никло. Крупному предприятию, имеющему дело с-большим коли­
чеством лиц, подобная проверка не может не представлять затруд­
нений. Еще большие трудности имеют место тогда, когда
обязательство приходится исполнять не первоначальному кре­
дитору, а его правопреемнику, особенно, если кредитор менялся
несколько раз. Должник должен проверять действительность
всех последовательных передач. Таким образом, он несет
5G
риск исполнения обязательства ненадлежащему лицу и этот риск
тем тяжелее, чем больше обязательственное требование перехо­
дило от одного суб’екта к другому. Гражданский Кодекс только
частично облегчает бремя несения риска должником, освобождая
его от необходимости проверять, что определенное лицо, извест­
ное ему как кредитор, еще продолжает быть таковым. Ст. 124
Г. К. определяет, что «должник должен быть уведомлен об уступке
требования и до уведомления в праве чинить исполнение прежнему
кредитору». Но получение указанного уведомления не освобо­
ждает его от необходимости проверять действительность перехода
требования к новому кредитору и риск этой проверки лежит
на нем.
Если стать на точку зрения кредитора, то решение вопроса
о том, кто имеет право требовать исполнения обязательства и
кому оно должно быть исполнено должником, также создает не­
которые неудобства и не будет в достаточной степени гарантиро­
вать его интересы. Кредитор должен будет доказывать, что он
действительно является суб'ектом обязательственного требования.
На практике очень часто, особенно в случае перехода требования
от одного лица к другому, это может оказаться весьма затрудни­
тельным. Кроме того, до момента получения извещения о пере­
даче требования, должник может исполнить обязательство право­
предшественнику кредитора. На кредитора в этом случае ло­
жится проистекающий отсюда риск.
Таким образом, общие положения гражданского права по во­
просу о том, кто имеет право требовать исполнения обязательства
и кому оно должно быть исполнено, представляет целый ряд
практических неудобств, особенно в случае перехода требования
от одного суб’екта к другому. Между тем, хозяйственная жизнь
требует весьма значительной мобилизации обязательственных от­
ношений, которые являются необходимым условием современного
развития торгового оборота и кредита. Кроме того, характерное
для настоящего времени массовое совершение однородных типо­
вых сделок требует упрощенных способов удостоверения принад­
лежности права определенному суб’екту.
Институт ценных бумаг служит для достижения этих целей.
Qh превращает юридический документ в средство легитимации
суб’екта соответствующего права. Благодаря тому, что пред’-
явление документа является необходимым условием осуществле­
ния выраженного в нем права, должнику облегчается процесс опре­
деления того, кому он может чинить исполнение, и, с другой сто­
роны, кредитору облегчается обоснование его притязания. Кроме
4* 51
того, нахождение документа у кредитора является для него гаран­
тией того, что должник не исполнит обязательства другому лицу,
а если и исполнит, то это исполнение не прекратит обязательства.
Эти результаты полностью достигаются в случае ценных
бумаг на пред’явителя, ордерных и именных. Что же касается
обыкновенных именных ценных бумаг, то они служат только для
обеспечения кредитору, получившему документ от своего право­
предшественника, того, что обязательство не будет исполнено
должником последнему, хотя бы должник и не получил извещения
о передаче требования. Пред’явление бумаги должнику заменяет
собой извещение, требуемое ст. 124 Г. К. Для должника обыкно­
венные именные ценные бумаги не создают особого облегчения,
так как не освобождают его от необходимости удостовериться
в том, что пред’явитель является дейстцвительным правопреемни­
ком первоначального кредитора.
Было бы ошибкой считать, что институт ценных бумаг в целом
имеет целью дать обороту облегченные по сравнению с общими
правилами гражданского права способы передачи права. Истори­
чески такое утверждение имеет основания. Но в настоящее время
оно является правильным только для бумаг на пред’явителя и от­
части для ордерных. Что же касается именных и обыкновенных
именных ценных бумаг, то дело обстоит иначе. В большинстве
современных законодательств, в частности, по советскому праву,
передача долговых требований оформляется весьма просто (ст. 128
Г. К.). Затруднения заключаются не в установленной законом
для цессии форме, а в необходимости для должника производить
проверку действительной принадлежности права тому лицу, кото­
рому он предполагает исполнить обязательство, а также в спо­
собах обоснования кредитором своего права. Нельзя сказать,
что оформление передачи прав, выраженных в именных и обыкно­
венных именных ценных бумагах, проще, чем то, которое устано­
влено ст... 128 Г, В отношении обыкновенных именных ценных
бумаг ст. 128 имеет полное применение. Для именных же бумаг
необходимость трансферта по книгам обязанного лица предста­
вляет собой даже некоторое усложнение.
Современная хозяйственная жизнь требует мобилизации
не только обязательственных, но и других правоотношений. Право
участия в акционерном обществе, некоторые вещные права, будучи
выражены в ценных бумагах, делаются более оборотоспособными.
Большая простота удостоверения принадлежности права опреде­
ленному суб’екту способствует твердости правоотношений, необ­
ходимой деловому обороту.
 Неудобства, присущие общим положениям гражданского
права, заключаются в тех рисках, которые создаются для участ­
ников правоотношений, а также в способах их распределения
между ними. Ценные бумаги, благодаря своему основному свой­
ству — необходимости пред’явления документа для осуществления
выраженного в нем права, которое, как было указано выше (см.
гл. I, 1), предполагает тесную зависимость между правом на бумагу
и правом из бумаги, создают в этом отношении иную картину.
Правоотношениям, выраженным в ценных бумагах, свойственны
иные риски и иное их распределение, более целесообразное с точки
зрения делового оборота.
Особенно характерными для ценных бумаг являются те риски,
которые связаны с осуществлением выраженных в них прав.
Бумага может быть пред’явлена к оплате (мы берем в качестве
примера наиболее типичный случай обязательственно-правовой
денежной бумаги) лицом, не являющимся действительным суб’ек-
том права, напр., вором. /С точки зрения общих начал граждан­
ского права должник освобождает себя от обязательства только
исполнением действительному кредитору. Допустим, что должник
добросовестно оплатил бумагу не надлежаще уполномоченному
лицу. Если признать, что проистекающий отсюда риск должен
быть возложен на него, то тем самым на него будет возложена
ответственность перед действительным кредитором. Если возло­
жить риск на последнего, то должник будет свободен от ответу
ственности. Распределение в этом случае риска иначе, чем это '
имеет место по общим правилам гражданского права, составляет /
непосредственную и прямую цель института ценных бумаги
Должник освобождается от ответственности перед действитеЛь^
ным кредитором, если он учинил исполнение, пред’явителю бумаги,
надлежащим образом легитимированному согласно положениям
об отдельных видах ценных бумаг.
Другой вид риска, вызываемый осуществлением права по бу­
маге, является основанием для вопроса о публичной досто­
верности ценной бумаги. Право, выраженное в бумаге, при своем
возникновении и при последовательных переходах бумаги
из рук в руки каузально связано с отношениями между со­
ставителем бумаги и первым ее приобретателем, а также между
каждым последующим приобретателем и его предшественником.
Эти отношения известны их участникам. Но приобретатель
может не знать тех отношений, в которых он не участвует. Если
предоставить должнику по бумаге право приводить против требо­
ваний пред’явителя бумаги возражения, вытекающие из отношений,
53
с которыми бумага была связана при ее выпуске и обращении;
то тем самым на пред’явителя будет возложен риск не получить
удовлетворения. Если наоборот ограничить обязанное лицо
в праве пред’явления этого возражения, то риск будет переложен
на него и он должен будет в соответствующих случаях исполнить
то, что на основании общих положений гражданского права, он
не должен был исполнить. Ограничение возражений должника,
как уже было указано, составляет особенность наиболее обширной
и практически важной группы ценных бумаг (бумаг, обладающих
публичной достоверностью).
Наконец, необходимость пред’явления бумаги для осуществле­
ния выраженного в ней права приводит к тому, что лицо, утра­
тившее бумагу, вследствие ли ее похищения, потери или уничто­
жения, лишается возможности осуществить свое право. Можно
последовательно проводить идею зависимости между бумагой и
выраженным в ней правом и признать, что уничтожение бумаги
влечет за собой прекращение права, а всякая иная ее утрата
по меньшей мере невозможность его осуществления. На лицо,
обладающее правом на бумагу, был бы таким образом, возложен
риск потери также и права из бумаги. Но возможно и другое реше­
ние вопроса. Можно снять с него этот риск, признав утраченную
бумагу уничтоженной, и обязать должника выдать ему взамен ее
новую (или, в подлежащих случаях, исполнити обязательство), если
в течение установленного срока никто не явится по публикации
о вызове держателя бумаги, т. к. в этом случае становится вероят­
ным, что право на бумагу никем не приобретено и что она
окончательно утрачена или уничтожена. Если же держатель
явится на вызов, то заявитель может пред’явить к нему иск и суд
признает право на бумагу, а, следовательно, и право из бумаги
за истцом или за ответчиком. Однако, не исключена возможность,
что лицо, приобревшее право на бумагу после ее утраты, в силу
тех или иных причин (напр., неосведомления о публикации)
не явится на вызов для охраны своих прав. Об’явление бумаги
уничтоженной перелагает риск на него. Если, как это делает
ст. 243-н Г. П. К., предоставить ему иск о неосновательном обо­
гащении, то это также является способом разложения риска между
заинтересованными лицами. Подробнее о последствиях утраты
бумаги на пред’явителя см. гл. II, 4.
Факт изготовления бумаги сам по себе еще не означает на­
мерения составителя создать в лице кого-либо то право, которое
в бумаге выражено. Составитель может иметь в виду изготовить
документ для того, чтобы передать его первому приобретателю
не непосредственно вслед за изготовлением, а позднее. Так обычно
обстоит дело с бумагами, составляющими предмет массовых эмис­
сий (акции, облигации). Если допустить, что бумага попала в обо­
рот помимо воли ее составителя и затем пред’явлена с требованием
об исполнении лицом, легитимированным согласно правилам о со­
ответствующем виде бумаг, то возникает вопрос о том, на кого
должен ложиться риск возможных убытков. В зависимости от ре­
шения этого вопроса находится или признание действительности
такой бумаги в качестве ценной бумаги, т.-е. признание ее носи­
тельницей выраженного в ней права, или же отрицание ее действи­
тельности. Если риск будет возложен на составителя и ему
придется нести ответственность также, как в случае нормального
приобретения бумаги первым приобретателем, то нужно будет
признать бумагу действительной в качестве ценной бумаги. Если
же риск будет возложен на приобретателя бумаги, то обратно,
она не может быть признана действительной и составитель не бу­
дет нести по ней никакой ответственности.
Вопрос о распределении риска, связанного с возникновением
прав, выраженных в ценной бумаге, может рассматриваться
как вопрос о риске, присущем осуществлению этих прав. Если
бумага, попавшая в обращение помимо воли составителя, будет
признана действительной, то составитель не сможет приводить
против требования держателя соответствующего возражения.
Т<!г именно смотрит Швейцарский проект 1919 г., который в отно-
шении бумаг на предъявителя регулирует вопрос как частный слу­
чай начати ограничения возражений: «§ 864. Der Schuldner kann
der Forderung aus einem Inhaderpapier nur solche Einreden entgegen­
setzen, die entweder gegen die Gültigkeit der Urkunde gerichtet sind
oder aus der Urkunde selbst hervorgehen, sowie solche, die ihm
persönlich gegen den jeweiligen Gläubiger zustehen. Ausgeschlossen
ist dit Ein: de, dass die Urkunde wider seinen Willen in den
Verkehr gelangt ist». Однако, регулировать подобным обра­
зом распределение риска, связанного с возникновением прав
по бумаге, в более общей форме, — по поводу всех ценных бумаг
в собственном смысле слова, не представляется возможным, так
как вопрос по соображениям целесообразности должен решаться
и в действительности решается в законодательствах различно для
отдельных видов ценных бумаг. Особенно существенное значение
он имеет в отношении бумаг на пред’явителя в виду простоты ле­
гитимации их держателей и легкости их обращения. Что же ка­
сается других бумаг, то он может рассматриваться только по по-
■ о :у отдельных ( разновидностей бумаг, напр., векселя.
55
 Некоторые риски, связанные с обращением ценных бумаг,
вызываются по существу теми же причинами, что и риски, связан­
ные с обращением движимых вещей. Но физические свойства
бумаги увеличивают эти риски. Вещь может выйти из владения
собственника помимо его воли и быть приобретена добросовест­
ным лицом. Закон должен определить, на кого возлагается риск,
на собственника или на приобретателя, т.-е. делается ли добро­
совестный приобретатель собственником. В отношении некото­
рых ценных бумаг закон с целью увеличить их оборотоспособ­
ность решает вопрос о защите добросовестного приобретателя
в направлении более благоприятном для последнего, чем в отноше­
нии других вещей (прим. 2 к стр. 60 Г. К. и ст. 10 Пол. о векселях).
Таким образом, сущность института ценных бумаг заклю­
чается в том, что им создается иное распределение риска
между’ участниками соответствующих правоотношении чем то,
которое имеет место на основании общих правил гражданского
права. Основной задачей учения о ценных бумагах является вы­
яснение специфически присущего им распределения риска. При
догматическом рассмотрении проблемы задача заключается в вы-
.яснении того, как эти риски распределены законом. При правно-
политическом рассмотрении — в выяснении того, как целесо­
образно их распределить.
Рассмотрение теории ценных бумаг с точки зрения распре­
деления соответствующих рисков тесным образом связывает ее
с другими проблемами цивилистической науки. Проблема рас
пределения рисков проходит через все гражданское право ' ' С пей
встречаешься при рассмотрении самых разнообрази1 ;< институтов
(сделки, представительство) передача права собственности, обяза­
тельства и т. д.). Теория ценных бумаг является частью этой
общей проблемы.
С точки зрения распределения риска в цивилистической лите­
ратуре подходили к некоторым частным вопросам, касающимся
ценных бумаг (оплата подложного чека, защита добросовес ; кого
приобретателя против виндикационного иска) * 70). Иногда при этом
идея распределения риска смешивалась с проблемой ответствен­
ности за риск71).

6І)) О проблеме риска в гражданском праве см. особенно Müll м-Erzbach

Gefärdungshaftung und Gefahrtragung, Archiv für die civ. Praxis, B. 106.
70) Cm. Müller,—Erzbach, ук. соч., а также его-же Deu'sches Handelsrecht
стр. 508.
71) Fould, Le payment des cheques perdus, volés, faux: et altérés en droit
comparé, 1924.

56
 Проблема распределения риска применительно к ценным бума­
гам разбивается на ряд определенных вопросов, которые обладают
различной степенью общности. Вопрос о распределении рисков,
проистекающих от исполнения должником только пред'явителю
ценной бумаги, касается всех видов ценных бумаг. Вопрос о рас­
пределении рисков, создаваемых началом ограничения возраже­
ний против требований из бумаги, касается только бумаг, обла­
дающих свойством публичной достоверности, следовательно, не
относится к обыкновенным именным ценным бумагам. Вопрос
о рисках, связанных с возникновением права по бумаге и с ее
обращением, в настоящее время ставится различно для различных
видов ценных бумаг или даже для определенных бумаг (вексель,
чек и т. п.) и должен рассматриваться в соответствующих отделах
гражданского и торгового права. В общей форме он может быть
поставлен только для бумаг на пред’явителя. Наименьшее от­
ступление от положений гражданского права являют собой обы­
кновенные именные ценные бумаги. В теорию ценных бумаг они
входят только вопросами о значении пред’явления документа при
осуществлении выраженного в нем права, а также об амортизации
утраченной бумаги, если закон таковую допускает (советское
право не знает амортизации утраченных обыкновенных именных
ценных бумаг). В остальном они подпадают под действие общих
норм гражданского права. Поэтому нет оснований подвергать
остальные относящиеся к ним вопросы специальному обсу­
ждению.
Проблема распределения рисков, присущих осуществлению
прав, выраженных в ценных бумагах, возникновению этих прав
и обращению самих бумаг исчерпывает основные вопросы учения
о ценных бумагах. Их рассмотрение должно привести к выясне­
нию механизма финкционирования института ценных бумаг. Ре­
шения по вопросу о распределении риска, которые будут вытекать
из закона, определят собой в подлежащих случаях выбор юри­
дической конструкции.
Однако, за пределами этой проблемы остается ряд практи­
чески немаловажных вопросов, касающихся ценных бумаг. Право­
порядок должен не только определять механизм функционирова­
ния института, но и определить область его применения. Эта
задача представляется особенно серьезной в условиях советского
строя, которые принципиально исходят из положения, что инсти­
туты, выросшие на почве капиталистических отношений, могут
быть использованы и допущены только в пределах их действитель­
ной необходимости для советского хозяйства. С этой точки зрения
57
было бы необходимо урегулировать в законе вопрос о праве вы­
пускать ту или иную ценную бумагу и о праве создавать новые
типы бумаг, неизвестные действующему праву. Между тем этот
вопрос урегулирован в законе только частично. Многое в этой
области в настоящее время остается неопределенным и прямо не
решенным (напр., вопрос о выпуске распорядительных бумаг).
За пределами основной проблемы теории ценных бумаг нахо­
дятся также некоторые технические вопросы вспомогательного
значения (как напр., способ учинения подписи на бумаге, обмен
поврежденной бумаги на новую и т. д.). В большинстве случаев
действующее право о них умалчивает.
Кроме того должны быть выделены так наз. распорядитель­
ные товарные бумаги. Распорядительные бумаги подчиняются по­
ложениям, установленным для определенных видов ценных бумаг
(бумаг на пред’явителя, ордерных и т. д.), в зависимости от того,
к которому из них принадлежит та или иная бумага. Но, кроме
того, присущие им свойства ценных бумаг в соединении с содержа­
нием выраженного в них права, приводят к специфическому ре­
зультату, независимому от того, к какому виду они принадлежат.
Они приобретают особое значение при установлении и передаче
вещных прав (см. гл. V).
Разработка в цивилистической теории общего учения о цен­
ных бумагах сама по себе не является фактом, из которого с не­
обходимостью следует целесообразность обобщенного регулирова­
ния института ценных бумаг в законодательстве. Вопрос о таком
регулировании должен решаться практическими соображениями
того порядка, которые обычно принимаются во внимание при ре­
шении вопросов о целесообразности той или иной кодификацион­
ной работы. При этом следует принять во внимание, что в пользу
внесения в законодательство большей систематической ясности и
отчетливости говорит приближение его к населению, особенно
к тем кругам, которым чаще всего приходится соприкасаться
с соответствующей областью правоотношений. С этой точки
зрения нельзя не отметить, что Е. Huber, который считал задачу
приближения закона к населению одной из основных задач коди­
фикатора, •ввел в швейцарский проект 1919 г. раздел (ІѴ-ый), по­
священный праву ценных бумаг. С этой точки зрения издание со­
ответствующего закона в СССР можно признать желательным.
Общая теория ценных бумаг, а также и учение об отдельных бума­
гах относятся к числу наиболее сложных отделов юридической
науки. Даже чисто практическое ознакомление с ними пред­
ставляет достаточно много трудностей для лиц, не искушенных
 в правоведении. Поэтому для участников хозяйственного оборота
систематическая законодатёльная регламентация соответствующих
правоотношений представляла бы несомненные удобства. Не­
сомненно, что она была бы удобна и для судебной практики72).
Кроме того ряд вопросов, которые требуют своего разрешения
/как наир., отмеченные выше вопросы о праве выпускать те или
? иные ценные бумаги и о праве создавать типы бумаг неурегу­
лированные действующим законодательством (вопрос о numerus
clausus отдельных видов ценных бумаг) не может быть решен в за­
конах посвященных отдельным ценным бумагам (векселю, чеку
и т. д.). Это может быть сделано только в законодательном акте
более общего характера, — в общем законе о ценных бумагах,
или же по крайней мере в законах, посвященных отдельным видам
ценных бумаг (бумагам на пред’явителя, ордерным и т. д.).

4. Осуществление прав, выраженных в ценных бумагах.

Для осуществления прав по ценной бумаге необходимо пред’-
явить ее обязанному лицу. Пред’явление бумаги, как было ука­
зано выше, имеет место как в интересах кредитора, для которого
оно является средством легитимации его в качестве суб’екта со­
ответствующего права, так и в интересах должника, который
исполнением надлежащим образом легитимированному пред’яви-
телю освобождает себя от своей обязанности.
Необходимость пред’явления бумаг приводит к тому, что по
общему пра’вилу местом исполнения обязательства, выраженного і
в ценной бумаге, является местожительство должника. Обязатель-І
ство, выраженное в ценной бумаге, представляет собой, таким
образом, так наз. Holschuld. В из’ятие из ст. 112 Г. К. оно
представляет собой Holschuld даже в том случае, когда пред­
метом его являются деньги. Это положение, хотя и не формули­
ровано прямо в законе, но вытекает из воли сторон, выразивших
соответствующее право в ценной бумаге. Однако, указанное по­
ложение допускает исключения. Так, напр., в векселе может быть
указано место платежа (доминицилированный вексель), если же
таковое не указано, то им считается место составления векселя
(ст. 4 Пол. о векселях).

7ä) На практическое удобство обобщающей регламентации института

ценных бумаг совершенно правильно указывает С. Vivante в своих об'ясне-
ниях к титулу I кн. 11 итальянского проекта. См. Progetto preliminare
стр. 321.
59
 Пред'явление бумаги в отношении ценных бумаг в собствен­
ном смысле слова (бумаг на пред’явителя, ордерных и именных)
имеет значение как составная часть (в случае бумаг на пред’­
явителя — единственная) той совокупности фактов, которая слу­
жит для легитимации пред’явителя в качестве суб’екта выражен­
ного в бумаге права. В отношении же обыкновенных именных
ценных бумаг оно кроме того может заменить собой извещение
должника о передаче долгового требования, о котором говорит
ст. 124 Г. К. Действительно, приобретатель требования, выра­
женного в такой бумаге, пред’являя ее должнику, тем самым вы­
полняет требование закона и извещает последнего о том, что право
перешло к нему. Практическое значение обыкновенных именных
ценных бумаг именно и заключается в том, что приобретатель
бумаги может задерживать это извещение и не бояться, что дол­
жник учинит исполнение прежнему кредитору. Так как послед­
ний не мог пред’явить бумагу, то исполнение не будет иметь силы
против нового кредитора.
Если исполнение погашает обязательство, то должник имеет
право требовать от кредитора не только пред’явления бумаги, но
и передачи ее и, в случае отказа кредитора, задерживать испол­
нение. Кредитор не может требовать от должника, чтобы послед­
ний ограничился получением от него расписки в исполнении, так
как нахождение ценной бумаги в руках кредитора лишает долж­
ника гарантии того, что ему не придется вторично исполнить обя­
зательство другому пред’явителю бумаги. Должник, впрочем, мо­
жет обезопасить себя тем, что кредитор учинит погасительную
надпись на ценной бумаге. В этом случае погашенная ценная
бумага, хотя и оставшаяся у кредитора, по общему правилу не
представляет опасности для должника, но так как она не имеет
значения для кредитора, то последнему и не принадлежит право
требовать оставления у него погашенной бумаги.
Если имеет место частичное исполнение, то бумага остается
у кредитора, но должник имеет право требовать учинения на ней
соответствующей отметки.
В тех случаях когда не представляется нужным передавать
бумагу должнику или делать на ней надпись о частичном испол­
нении в виду того, что осуществление права по бумаге не ведет
ни к полному, ни к частичному погашению этого права, как напр.,
в случае осуществления акционером права участия в общём собра­
нии, возможно заменять пред’явление бумаги удостоверением того,
что она находится в непосредственном обладании третьего лица,
владеющего ею на основании какого либо специального титула,
обязывающего или управомочивающего его к этому (напр., залог,
поклажа). Такое удостоверение с достаточной вероятностью сви­
детельствует о том, что соответствующее лицо является владель­
цем (хотя и посредственным) ценной бумаги. Оно может поэтому
рассматриваться как посредственное пред’явление самой ценной
бумаги. Соответствующие указания встречаются в уставах на­
ших акционерных обществ в отношении акций на пред’явителя.
Так напр., уставы Центрального Банка Коммунального Хозяйства
и Жилищного Строительства и Банка для Внешней Торговли СССР
определяют, что взамен подлинных акций могут быть пред’явлены
удостоверения кредитных учреждений, список которых устана­
вливается НКФ СССР. Во избежание злоупотреблений принято
ограничивать круг,непосредственных владельцев, удостоверения
которых принимаются взамен акций. Кроме того, обычно, ого­
варивается, что в удостоверениях должны быть указаны номера
акций, а также должно быть удостоверено, что они не будут воз­
вращены до дня следующего за днем окончания общего собрания
(см. уставы Цекомбанка § 61 и Внешторгбанка § 50).
Особо следует остановиться на необходимости пред’явления '
бумаги при осуществлении права относительно именных ценных .
бумаг. Именная ценная бумага легитимирует своего держателя,
если он означен не только в тексте бумаги, но и в книгах
обязанного лица. Лицо, не означенное в книге, не может требо­
вать исполнения. Спрашивается, не может ли составитель бумаги
чинить исполнение на основании одной только записи в книге в виду
того, что лицо, в ней означенное, легитимировано в отношении
его в качестве суб’екта соответствующего права.
Нормы об именных бумагах в действующем законодательстве
даны по поводу именных акций и квитанций товарного склада.
Согласно ст. 344 Г. К. предварительные именные расписки о по­
лучении взносов по акциям могут быть уступаемы другим лицам
только с согласия правления. Именные же акции и заменяющие
их временные свидетельства могут быть передаваемы по переда­
точным надписям, если иное не постановлено в уставе. Таким
образом, для передачи именных акций и временных свидетельств
не требуется согласия правления акционерного общества. При-
обревший акцию по передаточной надписи делается ее собствен­
ником. Он должен для осуществления своих прав в отношении
общества заявить о приобретении акции последнему для отметки
в акционерной книге, но вместе с тем он имеет также и право
требовать от общества трансферта. Равным образом, согласно
Пост. ЦИК и СНК СССР от 4 сентября о документах, выдаваемых
61
товарными складами, трансферт квитанции, выдаваемой в приеме
товара на хранение, производится по заявлению приобретателя
который обязан при этом представить складу квитанцию с пере­
даточной надписью на его приобретателя, имя, причем о транс­
ферте товарный склад учиняет надпись на квитанции (ст. 23).
Таким образом обязанное лицо (акционерное общество, товарный
склад) не может отказать правильному приобретателю именной
ценной бумаги (акции, квитанции товарного склада) в учинении
трансферта. Из этого с необходимостью вытекает невозможності
чинить исполнение на основании только одной записи в книге.
Допустим, что товарный склад выдал товар лицу, означенному
в книге без пред’явления последним квитанции. После этого
является правильный приобретатель квитанции и требует учине­
ния трансферта, а затем и выдачи товара. Товарный склад не
сможет ссылаться на произведенную им выдачу и должен будет
нести ответственность перед приобретателем квитанции.'
Необходимость пред’явления именной ценной бумаги для осу­
ществления выраженных в ней прав принята в практике наших
кредитных учреждений в отношении именных вкладных доку­
ментов. Так напр., правила Государственного Банка о денежных
вкладах требуют пред’явления вкладного билета при выплате капи­
тала (ст. 21), процентов (ст. 17), а также при переводе именного
билета в пред’явительский (ст. 5). Равным образом то же требо­
вание содержится в Инструкции Торгово-Промышленного Банка
СССР по вкладной операции (§ 70)^
В тех случаях, когда осуществление права по именной бумаге
не ведет ни к полному, ни к частичному погашению права, оно
может иметь место без пред’явления каждый раз самой бумаги.
Так напр., при осуществлении акционером, владеющим именной
акцией, права участия в общем собрании акционеров нет надобно­
сти в пред’явлении акции. Запись в акционерной книге является
достаточной легитимацией. Ни интересы обязанного лица (акцио­
нерного общества), ни интересы третьих лиц в этом случае не стра­
дают. Если третье лицо приобрело акцию по передаточной над­
писи до общего собрания, то для участия в последнем оно должно
было пред’явить ее обществу до открытия общего собрания и
потребовать учинения трансферта. В тех случаях, когда это тре­
буется уставом, пред’явление акции приобретателем должно быть
сделано за определенный срок до общего собрания. Если приобре­
татель приобрел акцию позже, то приобретая ее, он знал или
должен был знать, что легитимированным на участие в общем
собрании акционеров явится не он, а его предшественник. Изло­
 женное по существу не является исключением из общего правила
о необходимости пред’явления ценной бумаги для осуществления
выраженного в ней права. В указанном случае для достижения
той цели, ради которой установлено правило, является достаточным
то пред’явление бумаги, которое имеет место при первоначальной
или последующей записи в акционерной книге (трансферте).
Особо должен быть рассмотрен вопрос о необходимости пред’­
явления именной ценной бумаги тогда, когда передача прав по
такой бумаге совершается не посредством учинения передаточной
надписи на самой бумаге с последующем трансфертом по книгам
обязанного лица, а путем заявления обязанному лицу, исходя­
щего от отчуждателя, на основании которого и совершается транс­
ферт. Так обстоит дело по французскому праву в силу ст. 36
Франц. Торг. Ул., устанавливающей этот порядок для передачи
акций, и ст. ст. 3 и 4 закона 28 флореаля VII года в отношении
государственной ренты. Этот порядок принят во Франции и для
других именных бумаг. При таком порядке передачи бумаги
допустимо не требовать от управомоченного лица пред’явления бу­
маги при каждом акте осуществления права, а удовлетворяться
легитимацией его на основании записи в книгах обязанного лица.
Ни интересы должника, ни интересы третьих лиц в этом случае
страдать не могут, так как трансферт производится не на осно­
вании требования приобретателя, а по заявлению отчуждателя.
Поэтому во Франции допустимо исполнение лицу, указанному
в книге составителя бумаги, без истребования от него документа,
а в случае утраты им бумаги, —- выдача дубликата на основании
одного только его заявления тз).
Сходный с этим порядок установлен у нас правилами Госу­
дарственного Банка о денежных вкладах. Согласно ст. 4 правил
«именные вкладные документы могут быть передаваемы другим
лицам не иначе как посредством перевода вклада по книгам Банка
на имя других лиц с учинением на вкладных документах новой пе­
редаточной надписи, засвидетельствованной Банком». Требова­
ние засвидетельствования надписи Банком приравнивает ее к за­
явлению отчуждателя Банку. Поэтому уплата по именным вкла­
дам в Госудаственном Банке могла бы иметь место без пред’явле­
ния вкладного билета. Практически к этому приводит ст. 16 Пра­
вил, согласно которой по именным вкладам владельцу документа,
«немедленно» заявившему о его пропаже Банку, выдается взамен
утраченного дубликат, причем никаких публикаций о вызове дер-

га) Lacour et Bouteron, Précis, t. I, n. n. 1122 et 1123.

63
 жателя не требуется. Ст. ст. 4 и 16 правил не вполне гармони­
руют со ст. ст. 17 и 21, категорически требующими пред’явления
вкладного билета при получении процентов и капитала.
Равным образом аналогичный порядок установлен в уставах
некоторых акционерных обществ. Так согласно § 11 Устава
Торгово-Промышленного Банка передача именных акций произво­
дится через об'явление об этом Правлению Банка с приложением
самих акций для перевода их по акционерной книге на имя приобре­
тателя.
В тех случаях, когда трасферт совершается на основании за­
явления отчуждателя обязанному лицу, держателю бумаги нет
надобности пред’являть документы при каждом акте осуществле­
ния прав, выраженных в бумаге. Достаточно пред’явления бумаги
при совершении первоначальной записи в книге обязанного лица
или при трансферте.
Надлежащим образом легитимированный держатель ценной бу­
маги может пред’явить соответствующее требование к обязанному
лицу. Но надлежащим образом легитимированный держатель бу­
маги (напр. лицо, укравшее бумагу на пред’явителя) может и не
быть действительным суб’ектом права на бумагу, а вместе с тем
и права, выраженного в бумаге. Таким образом необходимо раз­
личать формального суб’екта права по бумаге и материального
суб’екта права74).
Различие между формальным и материальным суб’ектом права
составляет одно из основных положений теории ценных бумаг. На
смешении этих двух понятий была построена теория, согласно
которой суб’ектом права по бумаге на пред’явителя является не
). Эта теория была
собственник бумаги, а каждый ее держатель 7576
воспринята первым проектом Германского Гражданского Уложе­
ния, но уже второй проект отверг ее и в Герм. Гражд. Ул. при­
нята точка зрения, согласно которой суб’ектом права является
собственник бумаги 7Р).
В действующем советском праве указывается, что суб’ектом
.права по бумаге на пред’явителя считается каждый ее держатель.

74) С. Vivante, ѵ. Ill, п. n. 981—984.

75) См. по этому вопросу А. Langen, Die Kreationstheorie im heutigen
Reichsrechte, стр. 36 и сл.; Bruschettini, Trattato de ititoli al portatorc, 1898
стр. 494—496; О. Gierke, Deutsches Privatrecht, В. П, стр. 167—168; H. O.
Нерсесов. О бумагах на пред’явителя с точки зрения гражданского права
1889, стр. 85-87.
76) Обоснование см. в Denkschrift zum Entwurf eines Bürgerlichen Ge­
setzbuchs, 1896, S. 96—97.

64
Так напр. Пост, о документах, выдаваемых товарными складами,
говорит, что владельцем простого складочного свидетельства при­
знается его держатель (ст. 21). Положение о морской перевозке
указывает, что право распоряжения грузом принадлежит правиль­
ному держателю коноссамента, каковым в отношении коноссамента
на пред’явителя является держатель коноссамента (ст. 12 п. г.).
Устав жел. дор. определяет, что право распоряжения грузом в пути
принадлежит держателю дубликата (ст. 61), что деньги выручен­
ные от продажи невостребованного груза выдаются держателю
дубликата (ст. 74) и т. д. Эти выражения не дают основания де­
лать вывод, что материальным суб’ектом права по бумаге является
ее держатель. Они лишь указывают на то, что обязанное лицо
должно чинить исполнение всякому держателю бумаги, не испра­
шивая от последнего никаких дополнительных доказательств его,
прав. Пред’явление бумаги является достаточной легитимацией/
держателя в качестве кредитора по бумаге. Закон в указанных
примерах говорит о формальном кредиторе, только легитимирован­
ном в качестве суб’екта права, но могущем и не быть действи­
тельным (материальным) суб’ектом. Что дело обстоит именно так
явствует из ряда положений действующего законодательства. Сог­
ласно ст. 69 Уст. ж. д. при получении груза пред’явитель дубли­
ката накладной на пред’явителя должен расписаться на дубликате
в принятии груза и в уплате денег с указанием уплаченной суммы,
а равно и того, получает ли он груз и уплачивает деньги за себя
лично, или по поручению грузохозяина, и в последнем случае, кого
именно. Таким образом, Устав ж. д. не смешивает держателя ду­
бликата накладной на пред’явителя с грузохозяином, т.-е. собствен­
ником бумаги, являющимся действительным суб’ектом прав по ду­
бликату. Грузохозяином является собственник дубликата. Согласно
ст. 9 Пол. о векселях, векселедержатель может пред’явить требо­
вание каждому из ответственных лиц, не будучи связан порядком
последовательности, в котором они принимали на себя обязатель­
ство. Закон в этом случае имеет в виду формального кредитора,
т.-е. легитимированного непрерывным рядом надписей держателя
векселя. Ст. 10 того же Положения определяет, что каждому
векселедержателю независимо от прав его предшественника при­
надлежат все права, вытекающие из векселя, за исключением того
случая, когда вексель выбыл из владения последнего помимо его
воли, и векселедержатель об этом знал или должен был знать при
обычной в торговом обороте предусмотрительности. В ст. 10
закон отвечает на вопрос, кто является кредитором с материаль­
ной точки зрения. Легитимированный непрерывным рядом над-
Цвивые бумаги 6 65
 писей держатель векселя не является таковым, если ему был или
должен был быть известен дефект, указанный в этой статье.
Формальным суб’ектом права по ценной бумаге всегда является
ее надлежащим образом легитимированный держатель. Материаль­
ным суб’ектом является собственник бумаги. Если на бумагу
установлено залоговое право, то право собственника не только на
бумагу, но и по бумаге, ограничено правами залогодержателя.
В действующем советском праве это положение выражено приме­
нительно к акции в ст. 347 Г. К.: «каждая акция предоставляет ее
собственнику право участия в общем собрании и право голоса».
Должник по бумаге, учинив исполнение формальному креди­
тору, освобождает себя от своей обязанности, и не несет ответ­
ственности, если формальный кредитор не был собственником бу­
маги или не был управомочен последним, на осуществление выра-
- женных в ней прав.
В этом положении проявляется основная цель института цен­
ных бумаг, заключающаяся в переложении риска исполнения ненад­
лежащему лицу с должника на кредитора. В Положении о Госу­
дарственных Трудовых Сберегательных Кассах СССР эта мысль
формулируется указанием на то, что ответственность за выдачу
денег по пред’явительским документам «лежит исключительно на
самом вкладчике» (ст. 26).
Кредитор (материальный), потерявший благодаря указанным
обстоятельствам свое требование к должнику, іможет оградить
свои интересы пред’явлением к лицу, получившему исполнение от
должника, в зависимости от обстоятельств требования или о воз­
мещении убытков или из неосновательного обогащения.
Лицо, обязанное по бумаге, может знать, что надлежащим
образом легитимированный пред’явитель бумаги (формальный кре­
дитор) не является материальным кредитором и не управомочен
последним на получение исполнения. Возникает вопрос о том,
может ли оно в этом случае исполнить свое обязательство и осво­
бодить себя от ответственности перед материальным кредитором.
В германской литературе этот вопрос был поставлен по поводу
§ 793 Гер. Гр. Ул., согласно которому составитель обязательствен­
но-правовой бумаги на пред'явителя освобождается .исполнением
держателю, не имеющему права распоряжения бумагой. § 793 не
делает исключения для случая, когда составителю было известно,
что пред’явитель не имеет права распоряжения бумагой. Господ­
ствующее мнение на этом основании придает правилу § 793 без­
условное значение. Но ряд авторов, ссылаясь на принципы доброй
совести (§ 242 Гер. Гр. Ул.) считают, что должник, в случае зна­

66
ния этого обстоятельства, не' освобождается от обязательства.
Однако, если он знал, но не имел достаточных доказательств,
to он может исполнить обязательство пред’явителю, так как нельзя
требовать, чтобы он рисковал проиграть процесс с держателем
бумаги 77).
Швейцарский проект 1919 г. освобождает должника только
в том случае, если с его стороны не было умысла или грубой
неосторожности (§ 843). Итальянский проект 1923 г. не содер­
жит указаний по этому вопросу. Проект Торгового Свода СССР
в ст. 196 определяет, что «выдаватель бумаги на пред’явителя не)
обязан проверять правомочие пред’явителя бумаги и освобождается
от ответственности по бумаге исполнением всякому пред’явителю,
разве было бы доказано, что в момент исполнения выдавателю было
известно, что пред'явитель бумаги не в праве требовать испол­
нения».
Действующее советское право не содержит аналогичных норм.
Цитированные выше выражения закона о том, что суб’ектом права
по бумаге на предъявителя почитается всякий ее держатель, позво­
ляют сделать вывод, что по действующему праву должник, учи­
нивший исполнение надлежащим образом легитимированному дер­
жателю бумаги, всегда освобождается от своей обязанности.
Однако, безусловное применение этого начала противоречило бы
принципу, выраженному в ст. 1 Г. К. Освобождение должника
от обязанности имеет целью освободить его от несения рисков,
вызываемых неопределенностью личности кредитора. Поэтому
в том случае, когда должник вступил с держателем бумаги в зло­
умышленное соглашение, направленное против собственника бу­
маги (материального кредитора), исполнение держателю не может
освободить его от ответственности. Такое решение вопроса
является и наиболее целесообразным. Нет оснований возлагать
на должника риск проиграть процесс, предлагая ему воздержи­
ваться от исполнения держателю бумаги, который заведомо
для него не является ее собственником. Обязывать его воздержи­
ваться от исполнения в том случае, если у него есть достаточные
доказательства материальной неуправомочности держателя, тоже
едва-ли целесообразно, так как трудно заранее предусмотреть,
какие доказательства будут признаны судом достаточными.
Весьма существенное значение имеет вопрос о том, какие воз­
ражения может приводить обязанное лицо против пред’явленного

7‘) См. Oertmann, Recht der Schuld Verhältnisse, Замечания к I § 793;

Enneccerus, I. “ ibuch, В. 1, 2, S, 595—596,

5* . 67
ему по бумаге требования. Выше’ было указано, что все ценные
бумаги могут быть разделены на две категории, — во-первых,
ценные бумаги в собственном смысле слова, т.-е. бумаги, обладаю­
щие публичной достоверностью, к которым относятся бумаги на
пред’явителя, ордерные и именные, и, во-вторых, обыкновенные
именные ценные бумаги, не обладающие свойством публичной до­
стоверности (см. гл. I, 2).
Должник по обыкновенной именной ценной бумаге может при­
водить против пред’явленного ему требования все возражения, ко­
торыми он обладает на основании общих положений гражданского
права и на основании положений, специально относящихся к тем
правоотношениям, которые получили в ней свое выражение. Таким
образом в этом случае, по сравнению с гражданским правом, нет
никаких особенностей в распределении риска между участниками
правоотношения.
Иначе обстоит дело в отношении ценных бумаг в собственном
смысле слова. Как было указано выше, из природы этих бумаг
с необходимостью вытекает начало ограничения возражений
(см. гл. I, 2). Поэтому, хотя действующее советское право содер­
жит соответствующее указание только по поводу векселя, (ст. 10
Пол. о векселях), следует распространить это начало также и
на все прочие ценные бумаги в собственном смысле слова.
Ст. 10 Положения о векселях указывает, что каждому вексе­
ледержателю, независимо от прав его предшественника, принад­
лежат все права по векселю, за исключением лишь того случая,
когда вексель выбыл из владения последнего помимо его воли и
векселедержатель об этом знал или должен был знать при обычной
в торговом обороте предусмотрительности.
Ст. 10 воспроизводит ст. 24 до-революционного Устава о
векселях 1902 г. Но положение о векселях 1922 г. не воспро­
изводит ст. 33 Устава 1912 г., которая являлась естественным
дополнением ст. 24 и которая указывала, какие возражения долж­
ник может приводить против требования по векселю.
Таким образом в действующем советском праве отсутствуют
указания на то, какие возражения допускаются (или что одно
и то же — какие не допускаются) против требования по ценной
бумаге в собственном смысле слова. Однако, это обстоятельство
не должно приводить к каким-либо особым затруднениям. Не­
обходимо только определить какие возражения не совместимы
с независимостью прав держателя бумаги от прав его предшествен­
ников. 'Отрицательная формула, принятая в ст. 16 международ­
ного проекта вексельного устава 1911 г. и воспроизведенная

68
в Ст. 246 Проекта Торгового Свода СССР, весьма удачно очер' и-
вает круг тех возражений, которые не могут быть допущены.
Она устраняет возражения, основанные на личных отношениях
должника к векселедателю или к предшествующему векселе­
держателю, если только переход векселя не состоялся вследствие
злоумышленного соглашения. Устранение возражений, основанных
на личных отношениях должника к векселедателю, имеет в виду
тот случай, когда требование пред’явлено не векселедателю, а
к кому-либо из других ответственных по векселю лиц. Обобще­
ние этой формулы на все ценные бумаги в собственном смысле
слова могло бы быть сделано в следующих выражениях: «Лицо,
к которому обращено притязание по бумаге на пред’явителя, ордер­
ной или именной, не может защищаться против держателя воз­
ражениями, основанными на личных своих отношениях к другому
ответственному по бумаге лицу или к предшествующему держа- ,
телю, если только переход бумаги к держателю не состоялся вслед- /
ствие злоумышленного соглашения».
Такая формула могла бы, при отсутствии соответствующих
указаний в законе, служить в качестве руководящего начала для
применения действующего советского права. Устранение указан­
ных в ней возражений непосредственно вытекает из признания на­
чала автономности прав по ценной бумаге. Как указывалось выше
(см. гл. I 2), допущение возражений, основанных на личных отно­
шениях ответственного лица к предшественникам держателя, про­
тиворечило бы тем способам легитимации, которые установлены
для бумаг на пред’явителя, ордерных и именных, так как оно за­
ставило бы держателей устанавливать или опровергать другие
факты, кроме тех, которые необходимы для их легитимации. То же
самое является правильным и в отношении возражений, основанных
на личных отношениях должника и к другим обязанным по бумаге
лицам. Однако, необходимо допустить ссылку должника на свои
личные отношения к предшественнику держателя, если последний
получил бумагу в результате злоумышленного соглашения. Если
бумага была передана держателю с целью парализовать те воз­
ражения, которые имелись у должника против требования его
предшественника, то осуществление им прав по бумаге несомненно
должно рассматриваться как противоречащее социально-хозяй­
ственному назначению права и, поэтому, согласно ст. 1 Г. К. не
подлежит защите. Но простое знание держателем дефекта
в праве предшественника не является достаточным для того, чтобы
должник получил возможность ссылаться на этот дефект. В про­
тивном случае права приобретателя бумаги потеряли бы ту твер-
69
 которая необходима для хозяйственного оборота и которая
является основанием переложения посредством правила об огра­
ничении возражений риска с держателя на должника по бумаге 7879
*).
Ограничение возражений имеет особенно большое гірактиче-
ское значение, а также представляет наибольшие трудности при
применении в области вексельного права. Применительно к ве­
кселю дана и наиболее подробная разработка вопроса то).
Теория вексельных возражений устанавливает различие между,
гак наз., абсолютными или об’ективными и относительными или
личными возражениями (exceptiones in rem и exceptiones in perso­
nam). Этот вопрос представляет значительные трудности в виду
необходимости охватить при его рассмотрении богатую ка­
зуистику вексельной практики. Мы не имеем возможности
остановиться здесь на этом. Отметим только то, что пред­
ставляет интерес для общей теории ценных бумаг. Абсолют­
ными являются те возражения, которые могут быть сделаны
или каждым вексельным должником, или каждому векселе­
держателю. Относительными — те, которые имеют место между
определенным должником и определенным векселедержателем.
Начало ограничения возражений допускает ссылку долж­
ника на абсолютные возражения и на относительные, если послед­
ние основаны на отношениях между ним и данным векселедержа­
телем. Проблема упрощается, если начало ограничения воз­
ражений формулировать не путем указания на то, какие возраже­
ния допускаются, как это делает ст. 82 Гер. Веке. Устава и дру­
гие аналогичные нормы, а посредством исключения определенных
возражений. В таком случае проблема сводится к определению
того, какие возражения должны быть отнесены к числу основан­
ных на личных отношениях должника к другому должнику или

78) К допущению возражений, основанных на личных отношениях

к предшественнику держателя, только в случае злоумышленного соглашения
склоняется французская доктрина. См. Lyon-Caen et Renault, Traité, t. IV,
n. 131; Thaller-Percerou, Traité, n. n. 1470, 1473; Lacour et Bouteron, Précis,
t. II n. 1299. В этом же смысле C. Vivante, v. Ill, n. 1373. О разногласиях
по этому вопросу в германской доктрине и судебной практике см. Staub’s
Kommentar zur WO, Art. 82, Anm. 14—16. .
79) Cm. Grünhut, Wechselrecht, В. II, § 83; Wieland, Der Wechse und
seine zivilrechtliche Grundlagen, 1901; Staub’s, Kommentar zur WO. Art
S. 252—281; C. Vivante, v. III стр. 427: Thaller. De la nature juridique des,
titres de credit, n. n. 52—82, 130—131; Lacour et Bouteron, Précis, t. 11,
n. n. 1285—1302; Lyon-Caen et Renault, Traité, t. IV, n. n. 130 и след.; Pichon.
De l’inopposabilité des exceptions au porteur d’un titre à ordre, 1904. A. И. Ka-
минка. Устав о векселях, 1913, стр. 146 и сл.; Федоров, Вексельное право,
1906, стр. 655 и сл.
предшественнику держателя. Такие возражения не допускаются,
как это было указано, потому, что их допущение парализовало
бы действие тех способов легитимации держателя, которые специ­
фически присущи каждому виду ценных бумаг в собственном
смысле слова. Поэтому личными отношениями к другим обязан­
ным по бумаге лицам или предшественникам держателя будут бее
отношения к ним, основанные на юридических фактах, ссылка
на которые или опровержение которых заставило бы держателя
обосновать свое притязание иначе, чем путем легитимации, тре­
буемой соответствующим видом ценной бумаги. Недопустима,
напр., ссылка на платеж, учиненный предшественнику держателя
и не отмеченный в тексте бумаги. Опровержение этого факта
означало бы необходимость для держателя обосновать, что право
не было погашено в лице его предшественника. Наоборот, если
платеж, учиненный предшественнику, отмечен на бумаге, то ссылка
на него со стороны должника не будет возражением, основанным
на личных отношениях к предшественнику, так как возражение
основано на факте, входящем в состав тех фактов, которые необ­
ходимы для легитимации держателя. Пред’являя требование
к должнику, держатель должен пред’явить ценную бумагу с соот­
ветствующим содержанием. В указанном примере он этого сделать
не может, так как в бумаге содержится указание на погашение
(полное или частичное) выраженного в ней права. Другой пример,
держатель может быть легитимирован только путем пред’явления
бумаги, не пораженной недействительностью. Поэтому, если для
действительности ценной бумаги необходимо соглашение между
составителем и первым ее приобретателем, каковое отсутствует,
то должник может сослаться на это обстоятельство. Должник
может также ссылаться на обстоятельства, парализующие легити­
мацию держателя, напр. на неправильность передаточной надписи,
на то, что держатель вор и незаконно владеет бумагой и т. д.
Если должник докажет, что держатель выступает по поручению
третьего лица, то он сможет сделать все возражения, основанные
на личных отношениях с последним.
Так как держатель легитимирован в качестве суб’екта права,
выраженного в бумаге, то вопрос о содержании бумаги имеет
большое практическое значение80). К содержанию ценных бумаг
необходимо отнести не только то, что в них прямо означено,
но и то, что указано путем ссылки на другой документ. Тот8

8І) О содержании ценных бумаг см. W. Morgenthalter, Die Bedeutung

der Scriptur im Wertpapierrecht. Bern. 1921.

71
текст, к которому отсылает ценная бумага, тоже должен быть
отнесен к ее содержанию.
Сколько-нибудь подробная казуистика может быть разрабо­
тана только применительно к отдельным бумагам (векселю, чеку,
облигации и т. д.).
Цивилистическая доктрина посвятила много внимания кон­
струированию публичной достоверности ценных бумаг. Выше было
указано (1,3), что эта проблема имелась, главным образом, в виду
при разработке общей теории ценных бумаг. Мы можем здесь
не повторять изложения теорий Vivante, Thaller, Е. Jacobi, а огра­
ничиться только замечаниями специально с точки зрения об’ясне-
ния начала ограничения возражений.
Rechtsscheintheorie имеет настолько общее значение, что
те возражения, которые были сделаны нами по ее адресу, устра­
няют для нас возможность воспользоваться ею и для раз’яснения
частного, хотя и весьма важного вопроса о публичной достовер­
ности ценных бумаг. Теория Thaller, как было отмечено выше,1
в виду невозможности рассматривать отношения между состави­
телем бумаги и последующим ее приобретателем, как договорные,
сводится в сущности говоря к теории Vivante.
Кроме того, как это и было правильно указано во француз­
ской литературе81), она построена на фикции. Thaller фингирует
производимый составителем бумаги при выдаче ее первоначаль­
ному приобретателю акцепт всех последующих правильных ее дер­
жателей в качестве делегированных ему кредиторов.
Мы указывали выше, что теория С. Vivante довольно хорошо
об’ясняет публичную достоверность ценных бумаг, но все же при­
водит в некоторых случаях к затруднениям и неправильным
выводам.
С точки зрения теории Vivante права по бумаге первого ее
приобретателя основаны на договоре с составителем, права же
последующих приобретателей — на одностороннем волеиз’явле-
нии последнего, содержанием которого является содержание цен­
ной бумаги. Основывать свои права на этом одностороннем
волеиз’явлении может, однако, только тот держатель бумаги, кото­
рый приобрел ее способом, присущим данному виду бумаг, т.-е'.
бумагу на пред’явителя путем передачи, ордерную бумагу путем
индоссамента, именную — путем трансферта по книгам обязан­
ного лица. Мы предпочли бы говорить о держателе, легитимиро­
ванном тем способом, который специфически присущ данному виду81

81) См. H. Capitant, De la cause des obligations, p. 420.

72
ценной бумаги, так как, как уже было указано выше, Характер­
ным для отдельных видов ценных бумаг являются способы легити­
мации держателя в качестве суб’екта выраженных в них прав,
а не способы их передачи. Каждый способ легитимации только
предполагает некоторые определенные (не всегда один) способы
передачи (см. гл. I, 2).
Однако, может случиться, что держатель бумаги для обосно­
вания своего требования к должнику не может ограничиться
ссылкой на способ легитимации, присущий данному виду ценной
бумаги, а принужден сослаться на свое преемство на основании
общих положений гражданского права. Напр., вексель перешел
к держателю по наследству, или, более редкий случай, передан
ему не по надписи на обороте, а цедирован ему иным способом.
С точки зрения С. Vivante права такого держателя основаны,
во-первых, на одностороннем волеиз’явлении векселедателя в от­
ношении его предшественника, во-вторых, на преемстве от послед­
него на основании общих положений гражданского права. Вексе­
ледатель может противопоставить ему все возражения, которые
он имел против его предшественника (наследодателя, цедента 82).
Делая эти выводы Vivante совершенно прав. Но в дальней­
шем ему приходится принимать решение, которое не может
считаться правильным. Он принужден считать, что указанный
держатель векселя не может передать его дальше иначе, как в по­
рядке и с последствиями обще-гражданской цессии83). Такой
вывод неизбежно вытекает из его.теории. Допустим, что вексель
будет передан дальше в порядке вексельного индоссамента. Если
признать такую передачу правильной, то дальнейшие приобрета­
тели должны допускать против своих требований все возражения,
которые векселедатель имеет против того лица, на котором прер­
валась непрерывная цепь передаточных надписей. Но векселеда­
тель не может приводить возражений, основанных на своих лич­
ных отношениях с теми предшественниками держателя, которые
включены в цепь передаточных надписей после ее возобновления.
С точки зрения теории Vivante, мы наталкиваемся на непреодоли­
мое затруднение. - Права держателя не могут быть основаны
на одностороннем волеиз’явлении векселедателя, так как в виду
перерыва в надписях они нуждаются в обосновании посредством
обще-гражданского правового титула (наследования, цессии
или др.). Поэтому, Vivante принужден воспрещать после перерыва

82) С. Vivante, v. Ill, n. 1161—1164.

s®) C. Vivante, v. Ill, n. 1162.

73
 передачу векселя в порядке и с последствиями вексельного индос­
самента. Но согласиться с этим выводом никак нельзя. Получив
вексель в силу общего или частного правопреемства, приобрета­
тель получает и все права, принадлежавшие его предшественнику,
следовательно, в том числе и право передать вексель в порядке
и с последствиями вексельного индоссамента.
Недостаток теории Vivante заключается в том, что она искус­
ственно выделяет один из элементов, характеризующих ценные
бумаги, (публичную достоверность), не учитывая в достаточной
степени все разнообразие правоотношений, которые могут воз­
никнуть вокруг этого института.
Для об’яснения начала ограничения возражений необходимо
исходить из цели института ценных бумаг. Выше было указано,
что ценные бумаги служат для облегчения осуществления прав,
выраженных в бумагах. ' Облегчение имеет место, как в отноше­
нии должника, так и кредитора. Для некоторых видов ценных
бумаг (ценных бумаг в собственном смысле слова — пред’явитель-
ских, ордерных и именных) облегчение достигается путем специфи­
чески присущих каждому виду способов легитимации держателя
бумаги в качестве суб’екта соответствующего'права. Эти способы
легитимации облегчают должнику определение того, кому он мо­
жет без риска для себя исполнить обязательство, а кредитору
при условии, впрочем, что он является не только материальным,
но и формальным кредитором, т.-е. надлежащим образом, легити­
мированным держателем бумаги, дают уверенность, что никто
кроме него не сможет получить исполнение от должника. Такой
результат может быть достигнут только путем иного, по сравне­
нию с общими положениями гражданского права, распределения
рисков между участниками правоотношения. В частности, как
это было указано выше (см. гл. 1, 2), способы легитимации, спе­
цифически присущие бумагам на пред’явителя, ордерным и имен­
ным, неизбежно связаны с началом ограничения возражений обя­
занного лица против требований по этим бумагам. Если предо­
ставить должнику возможность приводить все те возражения,
которыми он может воспользоваться на основании общих поло­
жений гражданского права, то держателю бумаги пришлось бы
для обоснования своих притязаний ссылаться на такие факты,
которые лежат за пределами способа легитимации, присущего со­
ответствующему виду бумаги.
Таким образом, об’яснение начала ограничения возражений
(публичной достоверности) следует искать не в раздвоении ,воле-
из’явления составителя ценной бумаги, а в том, что пред’явитель-
74
скйе, ордерные и именные ценные бумаги создают для надлежащим
образом легитимированного держателя возможность не прибегать
для обоснования своего притязания к ссылке на юридические
факты, необходимые, с точки зрения общих положений граждан­
ского права, для приобретения права, выраженного в бумаге. При­
сущие этик бумагам специфические способы легитимации держа­
теля в качестве суб’екта соответствующих прав неизбежно связаны
с исключением для обязанного лица возможности приводить воз­
ражения, основанные на его личных отношениях к предшествен­
никам держателя. Если по бумаге отвествует не одно, а несколько
лиц (напр., по векселю), то каждый из них, в силу тех же сообра­
жений, не может приводить против требования управомоченного
лица возражений, основанных на его личных отношениях к другим
ответственным лицам.
С изложенной точки зрения правильно разрешается указан­
ный выше вопрос относительно векселя, по которому непрерывная
цепь передаточных надписей была прервана и затем вновь возобно­
вилась. Векселедержателю в этом случае приходится для обосно­
вания своего требования ссылаться на два ряда передаточных над­
писей (до перерыва и после перерыва) и на обще-гражданский пра­
вовой титул, на основании которого вексель перешел от того, кто
заключал собой первый ряд к тому, который начал собой второй
ряд. В соответствии с этим, векселедатель не может приводить
возражений, основанных на своих личных отношениях с предше­
ственниками держателя, за исключением тех возражений, которые
принадлежат ему против того лица, на котором оборвалась пер­
вая цепь передаточных надписей. Начало ограничения возраже­
ний не действует постольку, поскольку держателю приходится
для обоснования своего притязания выходить за пределы специ­
фически присущего бумаге способа легитимации.
Для вопроса об осуществлении прав, выраженных в ценных
бумагах, имеет значение проблема утраченных бумаг. В. М. Гор­
дон замечает, что «утрата бумаг на пред’явителя создает тяжелое
испытание для юридической их природы84). Если закон в инте­
ресах лица утратившего устанавливает тот или иной порядок,
позволяющий осуществить выраженное в бумаге право без пред’я-
вления самой бумаги или же заменить утраченную бумагу дубли­
катом, то он неизбежно вступает в конфликт с началом единства
правовой судьбы бумаги и выраженного в ней права. Поэтому,

s4) Проф. В. М. Гордон. Амортизация бумаг на пред'явюеля, Харьков,

1918 г. стр. 1.

75
замечание В. М. Гордона можно было бы распространить на все
виды ценных бумаг. Но вопрос об утрате может иметь роковое
значение для теории ценных бумаг только при условии чисто кон­
структивного понимания ее задач. Если специф хкую проблему
теории ценных бумаг видеть в проблеме распределения риска,
то вопрос теряет свой острый принципиальный характер. Он сво­
дится тогда к вопросу о принятом в законе или желательном
с точки зрения политики права и совместимом с основным назна­
чением ценных бумаг способе распределения соответствующих
рисков.
Механизм функционирования института ценных бумаг вообще
или отдельных видов этих бумаг не требует неизбежно установле­
ния какого-либо порядка охраны интересов лица, утратившего бу­
магу. Риск утраты может быть возложен на держателя. Но это не
является необходимым. Возможно по соображениям целесообраз­
ности иначе распределить этот риск. Ни одно действующее зако­
нодательство не решает вопроса единообразно для всех видов
ценных бумаг. Попытку дать по возможности общее решение
проблемы делает проект- Торгового Свода СССР. Что же ка­
сается действующего советского законодательства, то оно уста­
навливает порядок охраны интересов лиц, утративших некоторые
виды бумаг на пред’явителя (см. гл. II, 4). Кроме того, судебная
практика останавливалась на этом вопросе по поводу бумаг
на пред’явителя (см. там же) и векселей (см., напр., решение Арбит­
ражной Комиссии при СТО 27 г. № 4,’Бюлл. фин. и хозяйств,
законод. 27 г. № 11, определение Гражд. Кассац. Коллегии Верх,
суда РСФСР д. № 33491—26 г. Бюлл. фин. и хозяйств, законод.
26 г. № 47). Отдельные положения, касающиеся именных акций,
имеются в уставах некоторых акционерных обществ (см. напр.,
§ 12 Устава Торгово-Промышленного Банка СССР). Мы остано­
вимся ниже (гл. II, 4) на вопросе об утрате бумаг на пред’явителя,
как имеющем наиболее общее значение.
Заканчивая рассмотрение вопросов, связанных с осуществле­
нием прав по ценным бумагам, необходимо несколько остано­
виться на вопросе об обращении бумаги одного вида в бумагу
другого вида, напр., бумаги на пред’явителя в именную или наобо­
рот. В действующем советском праве нет норм, специально по­
священных этому вопросу. Но на практике этот вопрос возни­
кает. Так, в банковой практике иногда имеет место замена
именного вкладного билета пред’явительским и наоборот. Равным
образом, подобные случаи имеют место в отношении акций.
Замена ценной бумаги одного вида бумагой другого вида
76
затрагивает интересы как держателя, так и обязанного лица.
Как уже указывалось, характерные особенности каждого вида
бумаг, заключающиеся в специфически присущих им способах ле­
гитимации держателя, имеют значение, как для должника, так и
для кредитора. Поэтому, по общему правилу, необходимо при­
нять, что держатель не может односторонним актом обратить
бумагу одного вида в бумагу другого вида. Для этого необходимо
согласие обязанного лица. Обязанное лицо также не может
по своему произволу произвести замену85). Соответствующие
правила мы находим в некоторых законодательствах. Так напр.,
§ 806 Герм. Гражд. Ул. определяет, что превращение бумаги
на пред’явителя в именную может быть произведено только ее со­
ставителем, при чем последний к этому не обязан. Аналогичная
норма содержится в ст. 200 Проекта Торгового Свода СССР. Но за­
кон, а также воля сторон может предоставить держателю бумаги
право требовать обращения бумаги одного вида в бумагу другого
вида. Так итальянское право допускает в отношении бумаг, соста­
вляющих предмет массовых эмиссий, обращение именных бумаг
в пред’явительские и наоборот 8С). Действующее советское законо­
дательство соответствующих норм не знает. Поэтому если право
держателя требовать обращение бумаги заранее не было оговорено,
то должно действовать правило о согласии сторон. Если право
требовать обращение было оговорено в составе прав держателя
бумаги, то имеется заранее выраженное согласие обязанного
лица. Обращение ценной бумаги одного вида в ценную бумагу
другого вида допустимо только в отношении таких бумаг, кото­
рые в силу закона могут принадлежать к тому или другому виду.
Если же в силу закона бумага обязательно должна принадлежать
к определенному виду ценных бумаг (напр., вексель может быть
только ордерной бумагой), обращение ее в бумагу другого вида
недопустимо.

83) См. Vivante, v. Ill, n. 990; Oertmann, Das Recht der Schuldverhält­
nisse § 806.
8e) См. Vivante, v. Ill, n. 991 и указанные им в примечаниях источники,
а также §§ 2 и 3 закона 7 июня 1923 г,

77
 Глава II.

БУМАГИ НА ПРЕД’ЯВИТЕЛЯ.
1. Виды бумаг на пред’явителя.
Бумагой на пред’явителя является ценная бумага, держатель
которой легитимирован в качестве суб’екта выраженного в ней
права 1).
В советском законодательстве мы находим ряд положений,
касающихся отдельных видов или групп бумаг на пред’явителя.
Но в нем нет систематической и обобщающей регламентации этих
бумаг.
Отсутствие обобщающей регламентации не составляет особен­
ность советского права. Так же обстоит дело и по другим дей­
ствующим законодательствам. Некоторые из них (Германское
Гражданское Уложение и Швейцарское Обязательственное Право)
выделяют наиболее типичную группу этих бумаг, а именно обя­
зательственно-правовые бумаги, регулируя которые они дают
нормы, имеющие общее значение и применяемые ко всем бумагам
на пред’явителя. Наиболее общее значение имеют положения
Швейцарского Обязательственного Права. -.л Опыт обобщающего

Г) См. литературу указанную в прим. 1 к гл. I, а также Kuntze, D. Lehre .

von den Inhaberpapieren 1857; Langen, Die Kreationstheorie im heutigen
Reichsrechte, 1906; Savigny, Obligatonsrecht, В. II; Stobbe-Lehmann, Deutsches
Privatrecht. В. III, § 253; Unger, Die rechtliche Natur der IP; 1857; A. Wahl,
Traité des titres au porteur, v. I—II, 1891; R. Saleilles. Essai d’une théorie géné­
rale de l’obligation d'après le projet du Code Civil allemand, 1914; Bruschettini,
Trattato dei titoli al portatore, 1898; Нерсесов. О бумагах на пред’явителя
с точки зрения гражданского права, 1881 г.; А. К. Гейне. О юридической
природе бумаг на пред’явителя, ЖМЮ, 1889; М. Агарков. Ценные бумаги
на пред’явителя. Очерки кредитного* права, 1926 г.

78
 построения, введенного в общую систему ценных бумаг, делают
швейцарский проект 1919 г., итальянский проект Торгового Ко­
декса 1923 г. и Проект Торгового Свода СССР.
Действующему советскому праву и советскому хозяйствен­
ному обороту известны следующие группы и виды ценных бумаг
на пред’явителя.
1. Постановление СНК РСФСР о запрещении выпуска денеж­
ных обязательств на пред’явителя от 13 октября, 1922 г., рас­
пространенное Постановлением ВЦИК РСФСР от 23 ноября,
1922 г. на все союзные советские республики воспрещает «выпуск
какими бы то ни было учреждениями и предприятиями денежных
обязательств на пред’явителя (облигаций, бон, вкладных билетов,
свидетельств о займе и т. п.)» иначе, Как в силу Постановления
СНК РСФСР по представлению Народного Комиссариата Финан­
сов2). Нарушение этой нормы согласно ст. 2 этого постановле­
ния приравнивается подделке денежных знаков.
Редакция Постановления страдает некоторыми дефектами.
Во-первых, предусмотрен выпуск денежных обязательств на пред’я­
вителя «только учреждениями и предприятиями», т.-е. только
юридическими лицами и теми физическими лицами, которые
являются владельцами предприятий. Закон имеет в виду наиболее
частные случаи, но все же лучше было бы формулировать общее
правило, распространяющееся на всякого и каждого. Во-вторых,
закон говорит о денежных обязательствах на пред’явителя. Пра­
вильнее было бы дать формулу, употребленную в прим. 2 к ст. 60
Г. К. «бумаги на пред’явителя содержащие обязательство платежа
определенной денежной суммы», так как возможны денежные обя­
зательства на пред’явителя, не содержащие обязательства уплаты
определенной суммы денег, которые не представляют опасности
в качестве возможного суррогата денег и, поэтому, не имелись
в виду законом.
Норма аналогичная постановлению от 13 октября, 1922 г.,
содержится в Германском Гражданском Уложении (§ 795).
Выпуск денежных обязательств на пред’явителя без разре­
шения Совета Народных Комиссаров должен влечь за собой сле­
дующие юридические последствия.
а) Лицо, совершившее это деяние, подлежит уголовной ответ­
ственности.

-5 В настоящее время эти правомочия следует считать перешедшими

соответственно к СНК СССР и НКФ СССР,

79
 б) Бумаги на пред’явителя, выпущенные без разрешения не­
действительны и их приобретатели, хотя бы и добросовестные,
не приобретают выраженных в них прав.
в) Приобретатель такой бумаги имеет право требовать возме­
щения понесенных им убытков. Основание требования, ответ­
ственные по нему лица и размер ущерба определяются на основа­
нии общих положений о гражданской ответственности.
Ценные бумаги на пред’явителя, содержащие обязательство
платежа определенной суммы денег, подлежат действию прим. 2
к ст. 60 Г. К. (см. тоже П, 3).
2. Согласно Постановления СТО от 29 февраля, 1924 г. о вос­
прещении выпуска денежных суррогатов, «безусловно воспре­
щается всем государственным, кооперативным и частным органи­
зациям, предприятиям и лицам выпуск, без особого на то разре­
шения Народного Комиссариата Финансов Союза ССР, каких бы
то ни было денежных суррогатов, как то: платежных ордеров
на пред’явителя, пред’явительских денежных квитанций на товары
и т. п.». Это постановление имеет в виду бумаги на пред’явителя,
могущие быть денежными суррогатами3), но не подлежащие дей­
ствию Постановления от 13 октября, 1922 г. Бумаги, выпущенные
в нарушении этого Постановления, недействительны. Приобре­
татель такой бумаги имеет право на возмещение убытков. Кроме
того, указанное Постановление устанавливает право органов
Народного Комиссариата «производить немедленное опечата­
ние касс организаций и предприятий, которые нарушили бы
указанное Постановление, и входить в соответствующие органы
с предложением о ликвидации означенных организаций и пред­
приятий».
3. Банковые билеты соединяют в себе юридическую природу
ценной бумаги на пред’явителя и денежного знака4). Эмиссия
банковых билетов составляет монополию Государственного Банка
Банковые билеты урегулированы Постановлением СНК РСФСР
от 11 октября 1922 г. о предоставлении Государственному Банку
права выпуска банковых билетов. Банковые билеты предоста­
вляют право на получение определенного количества золота в чер-

3) Примером могут служить пред'явительские ордера на получение то

варов на определенную сумму денег.
4) См. по вопросу о природе банкового билета, А Weber, Geldqualität
der Banknote, 1900; Nussbaum, Das Geld in Theorie und Praxis des deutschen
und ausländischen Rechts, 1925; Л. А. Лунц, Деньги и денежные обязатель­
ства, 1927 г. § 23,

80
вонцах, при чем срок начала размена их должен быть установлен
особым правительственным актом (ст. 5)5).
4. К числу ценных бумаг на пред’явителя принадлежат вклад­
ные документы на пред’явителя кредитных учреждений. Выдача
вкладных документов на пред’явителя разрешена некоторым кре­
дитным учреждениям по срочным вкладам (ст. 29 п. II Положения
о Государственном Банке, § 8 Устава Банка для Внешней Тор­
говли СССР и некот. др.). Выдача вкладных документов на-пред’-
явителя по бессрочным вкладам разрешена Сберегательным Кас­
сам (ст. 26 Положения о Госуд. Труд. Сберегат. Кассах СССР)
и учреждениям кооперативного кредита (ст. 15 Положения о ко­
оперативном кредите).
5. Акции на пред’явителя регулируются Г. К. Согласно
ст. 342 Г. К. акции, по общему правилу, выпускаются именные.
Акции на пред’явителя допускаются, лишь тогда, когда, это пре­
дусмотрено уставом.
6. Действующее советское законодательство предоставляет
целому ряду организаций право выпускать облигационные займы
(местные советы, тресты и ж. д.). В частности согласно ст. 362
Г. К. акционерные общества «кроме страховых и кредитных уста­
новлений краткосрочного кредита, имеют право делать займы по­
средством выпуска облигаций, если это право предусмотрено
в уставе, на условиях, определяемых постановлением общего со­
брания акционеров». Уставы некоторых кредитных учреждений,
занимающихся долгосрочными операциями (Центральный Сельско­
хозяйственный Банк СССР, Центральный Банк Коммунального
Хозяйства и Жилищного Строительства, Московский Городской
Банк и др.), предусматривают выпуск облигационных займов с раз­
решения Народного Комиссариата Финансов СССР. Наконец,
облигационную форму принимают операции по государственному
кредиту. Останавливаясь на выпуске облигационных займов, закон
нигде не указывает, что они могут принимать форму бумаг
на пред’явителя. Фактически все советские облигационные займы,
как выпущенные Правительством СССР, так и другими организа­
циями, выпущены в виде бумаг на пред’явителя.
7. Акции и облигации сопровождаются купонами, в которых
выражено право на получение дивиденда или процента. Об этих бу­
магах см. гл. 1, 2. Они обычно являются бумагами на пред’явителя.
I 8. Значительные особенности представляет дубликат наклад­
ной на пред’явителя. Дубликат накладной на пред’явителя

5) О банковых билетах Госбанка СССР см.. Л. А. Лунц, указ. соч.

Ценные бумаги б 81
является ценной бумагой на пред’явителя, но обладает той особен­
ностью, что железная дорога может противоставить требованию
держателя возражения, основанные на сведениях, внесенных отпра­
вителем груза в накладную, хотя бы эти сведения и не были отме­
чены в дубликате, а также опровергать правильность заявлений,
сделанных в накладной и перенесенных оттуда в дубликат. Это
право железной дороги основано на ст. 50 Устава железных дорог,
согласно которой «грузохозяин отвечает за верность помещенных
отправителем в накладной сведений и заявлений, подвергаясь
вместе с тем всем последствиям их неправильности, неточности или
неполноты». Ст. 50 подчеркивает, что за верность сведений, по­
мещенных отправителем отвечает не только последний, но всякий
грузохозяин, т.-е. лицо, имеющее право распоряжаться грузом —
держатель накладной. Таким образом, мы имеем в дубликате на­
кладной на пред’явителя некоторое из’ятие из общего правила,
согласно которому бумага на пред’явителя по самой своей при­
роде обладает свойством публичной достоверности (см. гл. I, 2).
Однако, это из’ятие принадлежит к числу тех, которые подтвер­
ждают общее правило. Действительно, как мы видели, публичная
достоверность бумаги на пред’явителя, об’ясняется тем, что каждый
ее держатель почитается суб’ектом выраженных в ней прав.
Публичная достоверность обусловлена способом легитимации
держателя бумаги. Публичная достоверность бумаги на пред’я­
вителя имеет применение и к дубликату накладной. Железная
дорога не может приводить против требовании держателя
возражений, основанных на ее отношениях к предшествую­
щим держателям документа, кроме возражений, основанных
на отношениях с отправителем. Возможность последних возра­
жений об’ясняется тем, что отправитель означен как в накладной,
так и в дубликате (п. 5 ст. 47 Уст. ж. д.). Де, сатель дубликата
легитимирован в качестве преемника отправителя. Поэтому, воз­
ражения, основанные на отношениях дороги с последним, могут
быть направлены также и против каждого последующего держа­
теля. Политико-правная ценность этой особенности дубликата
накладной на пред’явителя вызывает большие сомнения. Нам ка­
жется, что было бы целесообразнее упрочить положение держателя
дубликата устранением возражений, основанных на ст. 50. Но ло­
гически природа дубликата допускает положение, формулирован­
ное в этой статье0).
6) В статье о дубликате накладной в сборнике „Основные вопросы же­
лезнодорожного права“, Москва, 1925 г., я отрицал публичную достовер­
ность дубликата накладной на пред‘явителя. Изложенное в настоящей книге

82
 9. Положение о морской перевозке допускает коноссамент,
составленный на пред’явителя (ст. 10).
10. Постановление о документах, выдаваемых товарными
складами, знает наряду с двойным складочным свидетельством, со­
стоящим из складочного и залогового, также и простое складочное
свидетельство, которое является бумагою на пред’явителя (ст. 19).
Необходимо отметить следующую особенность этой бумаги. Пере­
дача ее в собственность и залог совершается на основании тех же
положений, как и для других бумаг на пред’явителя. Но ст. 20
Пост, о документах, выдаваемых товарными складами, устанавли­
вает еще одну форму залога, при которой держатель свидетельства
получает права, принадлежащие держателям залогового свидетель­
ства, отдельного от складочного (см. гл. V, 2). Такой залог согласно
с г. 20 совершается посредством передачи заимодавцу простого
свидетельства с передаточной на нем надписью,содержащей обозна­
чения, указанные в ст. 7, т.-е. в частности наименование заимо­
давца. Однако, это обозначение не превращает свидетельство
в Ордерную или именную бумагу. Оно остается бумагой на пред’­
явителя, как это следует из статьи 21, указывающей, что «простое
складочное свидетельство, как заложенное, так и незаложенное,
переходит из рук в руки путем простого вручения, и владельцем
его признается его держатель». Простое складочное свидетель­
ство с такой надписью превращается в залоговое свидетельство
на пред’явителя (ст. 22). Надпись имеет целью изменить содер­
жание бумаги, превратив ее в залоговое свидетельство. Закон
оставляет совершенно неясным вопрос о значении указания имени
заимодавца в тексте надписи. Так как бумага остается пред’-
явительской, то заимодавец передает ее дальше без учинения
надписи и, следовательно, не отвечает в порядке ст. 14 (регресс).
Что же касается лица, учинившего надпись на имя заимодавца,
то, кажется, правильней признать его ответственным по этой
статье перед держателем. — Вопросы эти должны быть разрешены
судебной практикой.
11. Действующее советское законодательство не регулирует
чека ’). Чек регулируется правилами кредитных учреждений по

учение о зависимости между публичной достоверностью бумаги и способом

легитимации держателя в качестве суб'екта выраженного в ней права по­
зволяет придти к более точным, как мне кажется, выводам, указанным
в тексте.
7) См. Л. С. Эльяссон, Чек и задача его кодификации, Очерки кредит­
ного права, 1926 г.

6* 83
операциям простого и специального текущих счетов. Чек на пред’­
явителя является наиболее распространенным у нас видом чека.
12. Весьма любопытной бумагой является квитанция на пред’­
явителя, выдаваемая Государственным Банком по операции сроч­
ных ссуд под залог ценных бумаг. Действительность этой формы
залога могла бы подлежать сомнению в виду того, что банку
остается неизвестным должник по ссуде (п. 4 прим. 2 Правил Го­
сударственного Банка по этой операции: сборник циркулярных
распоряжений Правления Государственного Банка СССР, после­
довавших с 1 апреля по 30 сентября 1926 г. Издание Госбанка,
1926 г.). Таким образом, залог теряет характер акцессорного
правоотношения, предполагающего существование главного долго­
вого правоотношения, которое им обеспечивается. Обязанность
погашать ссуду находится не in obligatione (банку не с кого тре­
бовать), a in conclitione. Погашение ссуды является условием по­
лучения от банка заложенных бумаг. Таким образом, создается
новая форма залога, неизвестная Г. К. и представляющая собой
самостоятельное право присвоения ценности заложенной вещи.
Так как закон дает numerus clausus вещных прав, то действитель­
ность этой формы залога может подлежать сомнению. Этот во­
прос разрешен раз’яснением Пленума Верховного Суда РСФСР
от 17 января 1927 г. (См. Судебная Практика РСФСР № 2),
которым действительность сделки признана на основании ст. 29
Положения о Госбанке. П. 3 ст. 29 Положения о Госбанке предо­
ставляет последнему регулировать залог ценных бумаг пра­
вилами, утверждаемыми Народным Комиссаром Финансов. Не столь
категорично высказался Пленум Верховного Суда по вопросу
о юридической природе квитанций на пред’явителя. Он не при­
знал возможным приравнивать их полностью к бумагам на пред’­
явителя, «... ибо они все же таковыми не являются и оставление
незаполненным места для фамилии держателя залогового свидетель­
ства сделано лишь для облегчения оборота, при чем это пустое
место держателем может быть в любое время заполнено (ср. под­
пись на векселе), чем бумага превращается в именную». В силу
этого соображения Пленум Верховного Суда считает непримени­
мым к этим квитанциям прим. 2 к ст. 60 Г. К. С последним выво­
дом необходимо согласиться, однако, по иным основаниям.
Прим. 2 к ст. 60 Г. К. неприменимо потому, что квитанция не со­
держит обязательства банка уплатить определенную сумму денег.
Что же касается возможности превращения ее в именную посред­
ством вписания имени в оставленное незаполненнным место, то это
противоречит прим. 2 к ст. 4 указанных выше правил Государствен-
84
кого Банка («Квитанции по указанию клиентов могут быть выданы
и на пред’явителя»). Более правильным является считать квитан­
цию, в соответствие с ее содержанием ценной бумагой на пред’яви­
теля, в которой выражено право на получение или заложенных
бумаг, при условии погашения ссуды, или же остатка, образовавше­
гося после погашения банком ссуды посредством реализации за­
лога. Держатель квитанции сможет в таком случае, несмотря
на то, что бумаги находятся в кредитном учреждении, отчуждать
их. В этом в значительной степени и заключается практическое
назначение этих квитанций.
Выдача квитанций на пред’явителя совершается и другими
кредитными учреждениями (см. циркуляр НКФ СССР от 13 января
26 г. за № 259. Оф. приложение в Вестнику Финансов за 1926 г.
№ 31 (213). Вопрос о природе прав кредитного учреждения на за­
ложенные бумаги может возбуждать сомнения по указанным выше
основаниям. Но вопрос о природе квитанции, как ценной бумаги
на пред’явителя, не зависит от конструкции выраженного в ней
права. Если операция не сможет быть признана залоговой то все
же квитанцию можно будет отнести к бумагам на пред’явителя,
но только придется иначе формулировать ее содержание.
Согласно указанным выше правилам, Государственный Банк
может принимать в залог облигации правительственных займов
без индивидуализации (п. 8), т.-е. с обязательством, в случае по­
гашения ссуды, выдать такое же количество облигаций того же
займа. В этом случае от залога остается одно лишь название.
Банк имеет не право залога, а делается собственником облигаций.
Квитанция и в этом случае должна рассматриваться, как ценная
бумага на пред’явителя, при чем содержанием ее является или по­
лучение от банка обусловленного количества облигаций опреде­
ленного займа за определенную цену (выкуп ссуды), или же полу­
чение от банка разницы между биржевой ценой и обусловленной
ценой.
Пост. СНК РСФСР от 13 октября 1922 г. о запрещении вы­
пуска денежных обязательств на пред’явителя и пост. СТО
от 29 февраля 1924 г. о запрещении выпуска денежных суррогатов
позволяют а contrario заключить, что выпуск бумаг на пред’яви­
теля, не подпадающих под действие этих постановлений, является
по действующему праву свободным. Об ограничении в отношении
распорядительных бумаг см. гл. V, 1.
Не принадлежат к числу ценных бумаг на пред’явителя леги­
тимационные бумаги (см. гл. I, 1). Примером легитимационной
бумаги по действующему советскому праву является полис (или
85
квитанция) личного страхования на пред’явителя, урегулированный
Пост. ЦИК и СНК СССР от 16 января 1925 г. Несмотря на выра­
жение, употребленное в законе (Ст. 1: «При личном страховании
выгодоприобретателем признается: а)........ б) пред’явитель по­
лиса или страховой квитанции, если по указанию страхователя
полис выписан на пред’явителя»), эту бумагу нельзя отнести
к числу ценных бумаг на пред’явителя, так как одно только
пред’явление бумаги не обязывает страховщика чинить по ней
исполнение. Страховщик может противоставить требованию дер­
жателя целый ряд возражений, основанных на отношениях с его
предшественниками, напр., по вопросу о своевременной уплате
страховой премии, правильности сообщенных при заключении до­
говора сведений и т. д. Но страховщик освобождает себя от от­
ветственности исполнением каждому держателю полиса8).
Легитимационными бумагами следует также считать залого­
вые квитанции на пред’явителя, выдаваемые ломбардами. Они
предназначены не для обращения, а только для облегчения лом­
барду определения личности того, кому должна быть выдана выку­
пленная вещь. Однако, следует отметить, что действующее право
не дает по этому вопросу совершенно отчетливого решения.
§§ 8 и 20 примерного устава коммунального ломбарда могут дать
основание и для причисления этих квитанций к ценным бумагам.

2. Возникновение прав, выраженных в бумаге на пред’­

явителя.
Одним из наиболее спорных вопросов теории бумаг на пред’­
явителя является вопрос о том, какой юридический факт является
основанием возникновения права, выраженного в бумаге. По этому
вопросу существуют следующие основные точки зрения.
1. Договорная теория считает, что право, выраженное в бу­
маге, возникает на основании договора между составителем бумаги
и ее приобретателем9).
2. Эмиссионная теория полагает, что для возникновения права
необходимо, чтобы бумага была выпущена в обращение состави-

8) См. проф. В. И. Серебровский, Очерки советского страхового права,

стр. 140 и сл.; его же, Юридическая природа страхового полиса, Вест. С. Ю.
1925 г. № 21.
9) Brunner, Endemann’s Handbuch des HR, B II; Goldschmidt, Zeitschrift
für das gesamte HR, В. XXVIII; Thaller, De la nature juridique du titre de
credit, Шершеневич: Курс торгового права т. II, стр. 17—74.

86
 телем1011). Выпуск в обращение рассматривается при этом не как
договор, а как одностороннее волеиз’явление составителя. Из этого
делается вывод, что для возникновения права нет надобности в том,
.чтобы лицо , получившее бумагу от составителя, выразило волю
^приобрести это право, нет, следовательно, надобности также и
в том, чтобы оно было дееспособно.
3. Креационная теория находит основание возникновения
права, выраженного в бумаге, в самом составлении бумаги, кото­
рое рассматривается как односторонняя сделка, совершенная со­
ставителем ^).
4. Rechtsscheintheorie, на которой мы останавливались выше,
приходит к следующим дуалистическим выводам. Нормальным
основанием возникновения права является договор между состави­
телем и первым приобретателем. Но в тех случаях, когда бумага
вышла из обладания составителя помимо его воли и была при­
обретена добросовестным третьим лицом, основанием права, воз­
никшего в лице последнего, является составление бумаги, однако,
не в качестве односторонней сделки, а как действие явившееся при­
чиной того, что приобретатель доверился внешнему проявлению
.права. Ответственность составителя, таким образом, является
(одним из случаев ответственности по началу причинения (об’ек-
тивная ответственность) и имеет место независимо от наличия
или отсутствия вины с его стороны. Но эта ответственность
заключается не в возмещении приобретателю понесенного
им ущерба, а в исполнение обязанностей по бумаге, так же,
как в том случае, когда бумага нормальным образом поступила
в оборот.
Изложенные разногласия имеют значение при решении
вопроса о действительности бумаги, попавшей в оборот помимо
воли ее составителя. С точки зрения договорной и эмис­
сионной теории, такая бумага не может породить права в лице
приобретателя. С точки зрения креационной теории и Rechtsschein­
theorie, добросовестный приобретатель делается суб’ектом права,
выраженного в бумаге.

10) Stobbe-Lehmann, Deutches Privatrecht, В. ІИ, § 253.

11 ) Kuntze, Die Lehre von den Inhabenpapieren, 1858; Siegel Das Ver­
sprechen als Verpflichtungsgrund, 1873; Langen, Die Kreationstheorie, 1906;
Enneccerus: Lehrbuch d. bürg. Rechts, 1923, В. 1, 2, § 427; Oertmann; Das
Recht der Schuldverhältnisse, 1910, SS, 990—992; H. Capitant: Delà cause des
obligations, 1924, p. 415 и сл.; Lacour et Bouteron, t, I n. n. 1070—1071;
Нерсесов: О бумагах на пред’явителя с точки зрения гражданского права.

87
 Вопрос о правильности той или иной юридической конструк­
ции не может решаться сам по себе, а только с точки зрения
de lege lata или de lege ferenda.
Действующее советское право не дает общей регламентации
бумаг на пред’явителя. Поэтому вопрос о возникновении права
должен решаться особо для каждого отдельного вида бумаг в за­
висимости от того, какие права в них выражены.
В отношении бумаг на пред’явителя, в которых выражено
обязательственное право, вопрос решается ст. 106 Г. К., которая
гласит: «Обязательства возникают из договоров и других указан­
ных в законе оснований, в частности вследствие причинения дру­
гому лицу вреда».
Таким образом, согласно ст. 106, основанием возникновения
обязательств по общему правилу является договор. Другие юри­
дические факты порождают обязательства, если они специально
указаны в законе. В числе таких юридических фактов закон нигде
не указывает на одностороннее волеиз’явление ни как на источник
определенного круга обязательственных правоотношений, в кото­
рый можно было бы включить и обязательства по бумагам на
пред’явителя, ни, специально, как источник последних 12). Равным
образом, действующее право не дает никаких оснований допускать
ответственность по бумаге в силу начала причинения. Причинение
с точки зрения действующего права, как будет указано ниже,
может быть в некоторых случаях основанием для ответственности
составителя бумаги за убытки, но не для возложения на него обя­
занности чинить удовлетворение по бумаге. Поэтому следует при­
знать, что обязательственное правоотношение, выраженное в бу­
маге на пред’явителя, может, с точки зрения действующего права,
возникать только на основании договора между составителем и
приобретателем.

12) Проф. В. И. Серебровский (Рев. Законность), 1926 г. № 15—18,

стр. 107) находит возможным принять креационную теорию с точки зрения
действующего советского права, т. к. последнее знает одностороннее воле-
из'явление, как основание возникновения обязательств. Автор в подтвер­
ждение этого ссылается на завещательный отказ. С указанием В. И. Сере-
бровского нельзя согласиться. Бесспорно, что завещательный отказ имеет
своим основанием одностороннее волеиз'явление завещателя. Однако, из этого
совершенно нельзя делать вывода, что Г. К. знает одностороннее воле-
из'явление как источник обязательств не только в этом специальном случае,
но в виде общего правила. Распространять же по аналогии на бумаги на
пред'явителя положение, установленное для завещательного отказа, нет ни­
каких оснований.

88
 К решению этого вопроса не приходится привлекать ст. 60
Г. К. и прим. 2-ое к ней. В германской цивилистической литера­
туре делались попытки рассматривать вопрос о защите интересов
добросовестного приобретателя бумаги, поступившей в обращение
■ помимо воли составителя, как частный случай вопроса о защите
добросовестного приобретателя бумаги на пред’явителя против
виндикационного иска собственника Р3). Но эта точка зрения
является неправильной.' Устранение виндикационного иска про­
тив добросовестного приобретателя ценной бумаги на пред’яви­
теля имеет гораздо более узкое значение. Оно касается исклю­
чительно вопроса о том, является ли добросовестный приобрета­
тель собственником бумаги. Оно решает вопрос о праве на бу­
магу, но не о праве из бумаги. Для того, чтобы применить прим. 2-е
к ст. 60 необходимо предварительно установить, что данный доку­
мент является ценной бумагой, т.-е. что в нем воплощено опре­
деленное право. С другой стороны, применение ст. 60 и решение
вопроса о том, кому принадлежит бумага, не предрешает того,
воплощает ли бумага какое-либо право. Добросовестный при­
обретатель мог приобрести только самую бумагу, вещь, но не вы-
. раженное в ней право. Для того, чтобы установить, приобрел ли
I он последнее, необходимо, также предварительно ответить на во­
прос, возникло ли право. За отсутствием в законе специальных
указаний приходится воспользоваться для этого общей нормой,
содержащейся в ст. 106 Г. К. Ст. 106 дает совершенно опреде­
ленное решение, из которого следует, что приобретатель бу­
маги, поступившей в обращение помимо воли составителя, не де­
лается суб’ектом права, выраженного в бумаге. Такая бумага
только внешне воплощает в себе это право, на самом же деле
не является ценной бумагой. Несение риска, следовательно, воз­
лагается не на составителя бумаги, а на приобретателя.
Ст. 106 решает вопрос только для обязательственно-право-
вых бумаг. Он остается открытым для других бумаг и должен
рассматриваться с точки зрения положений нашего законода­
тельства, касающихся соответствующих прав.
Остановимся1 сперва на акции на пред’явителя. Г. К. поме­
щает главу об акционерных обществах в обязательственное право.
Однако, едва ли могут быть сомнения в том, что этот институт
выходит за пределы последнего. Помещение в обязательственное
право является просто практическим выходом из тех затрудне-

13) См. об этом у Oertmann, op. cit. S. 991. Сближение двух институтов
У Н. Meier: Das Akzept, S. 18; E. Jacobi, op. cit., стр. 290—291.

89
нений, которые нередки в систематике гражданского права,
до сих пор не уложенной в рациональные рамки и, может быть,
не могущей быть в них уложенной. Отношения между акционе­
рами и акционерным обществом не могут быть отнесены к чисто
обязательственным правоотношениям. Акционеру принадлежат,
прежде всего корпоративные права, — права участия в общем
собрании и т. д. Поэтому, непосредственное распространение
ст. 106 на возникновение прав акционера не представляется воз­
можным. Вопрос может быть разрешен только на основании по­
ложений акционерного права. Акция представляет собой ту осо­
бенность, что она не является конститутивной бумагой. Налич­
ность акции не является необходимой для возникновения прав
акционера. Акция может быть изготовлена и выдана акционеру
уже после того, как он приобрел все права в отношении акционер­
ного общества. Правда, получение акционером акции на пред’­
явителя оказывает существенное влияние на принадлежащее ему
право. Это право приобретает свойство легкой передаваемости
путем передачи документа. Кроме того, для осуществления при­
надлежащих акционеру прав необходимо пред’явление акции.
Но самое право возникает независимо, как от составления, так
и от выдачи акции. Вопрос об основании возникновения прав
акционера (юридическая природа подписки) является спорным.
Традиционная точка зрения видит в подписке договор. Некото­
рые считают, что она представляет собой особый вид юридиче­
ской сделки, состоящей из двух параллельных односторонних
волеиз’явлений (Gesamtakt, acte comlex). Не входя в рассмотре­
ние этого спора, отметим, что во всяком случае, следует признать
недостаточным для возникновения прав акционера волеиз’явле-
ние одной стороны — учредителей или акционерного общества,
приглашающих новых участников. В подписке необходимо уча­
ствует волеиз’явление другой стороны — лица, приобретающего
долю участия в обществе. Допустим, однако, что одна из акций,
вместо того, чтобы быть выданной лицу, которое уже является
акционером, неправомерным образом вышла из обладания акцио­
нерного общества и попала в обращение. Каково положение до­
бросовестного приобретателя? Совершенно бесспорно, что никто
из акционеров не может быть, благодаря, этому обстоятельству
лишен прав, законно им приобретенных. Если мы наделим добро­
совестного приобретателя акций правами акционера, то в случае,
если весь выпуск акций уже размещен, это могло бы повлечь
за собой увеличение основного капитала. С точки зрения дей­
ствующего законодательства такой вывод недопустим. Ст. 341
90
Г. К. указывает способ увеличения акционерного капитала и ни­
какие другие способы не могут иметь место. Если выпуск акций
не размещен, то акция, приобретенная добросовестным приобре­
тателем, могла бы пойти в счет еще не размещенной части.
Но и в этом случае остается на лицо другое несоответствие с за­
коном, — в оплату акции обществу не поступает никакая цен­
ность. Акция является неоплаченной.
Таким образом, и помимо соображений о способе возникно­
вения прав акционера (подписке), следует придти к выводу, что
с точки зрения действующего законодательства акт составления
акции не может являться основанием для возникновения прав
акционера.
Другой бумагой, могущей принять форму бумаги на пред’яви­
теля, является чек. Чек не урегулирован советским законода­
тельством. В нашем платежном обороте доминирует чек
на пред’явителя. Применение к чеку на пред’явителя ст. 106
Г. К. стоит в зависимости от того, является ли чек обязатель­
ственной бумагой. На этот вопрос следует de lege lata ответить
отрицательно, по следующим соображениям. В чеке выражено
уполномочие чекодателем чекодержателя получить от банка пла­
теж за счет чекодателя. Вместе с тем, чек уполномочивает банк
произвести этот платеж. Обязательственное правоотношение
между чекодателем и чекоприобретателем остается вне чека, как
документа. Право чекоприобретателя требовать от чекодателя
платежа в случае неоплаты чека банком не является требованием
по документу, а основано на каузальных правоотношениях, свя­
зывающих этих лиц. Отвественность чекодателя по чеку могла
бы иметь место только в случае отсутствующего у нас предписа­
ния закона. Равным образом, вне чека, как документа, оста­
ются отношения между чекодателем и банком, основанные на до­
говоре между ними. Таким образом, чек с точки зрения действую­
щего права, не может рассматриваться, как носитель какого-
либо обязательственного требования, и ст. 106 поэтому, к нему
неприменима. В отношении чека мы имеем дело с пробелом в за­
коне, наличность которого дает основание решать вопрос о дей­
ствительности чека, вышедшего из обладания чекодателя помимо
его воли, на основании политико-правовых соображеі лй. Попытка
обоснования решения путем применения ст. 106 или другой нормы
действующего законодательства была бы явной натяжкой.
Действующее законодательство довольно обстоятельно рег­
ламентирует дубликат накладной на пред’явителя. Дубликат
накладной на пред’явителя является ценной бумагой на пред’яви-
91
теля (см. гл. II, 1). Согласно ст. 53 Устава железных дорог,
«договор перевозки считается заключенным с момента принятия
станцией отправления груза вместе с накладной к отправке, в удо­
стоверение чего отправителю выдается дубликат (второй экзем­
пляр) накладной». Таким образом, закон рассматривает права
грузоотправителя, как основанные на договоре. Правда, теоре­
тические конструкции законодателя не являются обязательными.
В частности по вопросу о договорной природе железнодорожной
перевозки могут быть большие сомнения і1*). Но, и в случае отри­
цания договорной конструкции, права грузоотправителя не могут
быть построены на одностороннем волеиз’явлении железной
дорогш-Ь
Резюмируя предшествующее изложение, следует прийти
к выводу, что действующее советское законодательство не рас­
сматривает акт составления ценной бумаги на пред’явителя, как
юридический факт, на котором основано возникновение права,
выраженного в бумаге. Как в отношении бумаг, подлежащих
действию ст. 106 Г. К., так и в отношении урегулированных дру­
гими узаконениями, добросовестный приобретатель не делается
суб’ектом права, выраженного в бумаге, только на том основании,
что она была составлена ответственным по ней лицом. Для этого
нужна наличность договора или иных юридических фактов, более
сложных по своему составу, чем акт составления документа.
Однако, добросовестный приобретатель не остается совершенно
беззащитным. Прежде всего, конечно, он может пред’явить иск
к лицу, у которого он приобрел бумагу. Однако, обычно, это
право не имеет практического значения. Более существенное
значение имеет возможность пред’явить требование об убытках
к составителю бумаги. Существует даже мнение, что требование,
основанное на общих положениях о гражданской вне-договорной
ответственности, в достаточной степени ограждает интересы до­
бросовестного приобретателя и делает излишним какие-либо спе­
циальные постановления закона, устанавливающие ответствен­
ность за составленную, но не выпущенную бумагу1'5). Остано-

14) См. обзор мнений в нашей статье: Юридическая природа железно­

дорожной перевозки. „Право и Жизнь“, 1922 г. В новейшей литературе за
договорный характер Nipperdey Kontrahierungszwang und diktierter vertrag,
1920 Против—Thur: Allgemeiner Teil des Schweizerischen Obligationenrechts,
1924, SS. 238-240.
lä) На этой точке зрения—Thaller. Для французского права такая точка
зрения практически в значительной степени правильна в виду широкого
использования судебной практикой ст. 1382 С. с. На неограниченные воз-

92
вимся на этом вопросе с точки зрения действующего советского
права.
Согласно ст. 430 Г. К., причинивший вред личности или иму­
ществу другого обязан возместить причиненный вред. Таким
образом, для возложения на определенное лицо ответственности
за причиненный вред Г. К. требует наличности двух элементов —
вреда и причинной связи между поведением ответственного лица
и нанесенным ущербом. В интересующем нас случае ущерб чаще
всего имеет место. Добросовестный приобретатель купил бумагу
и заплатил за нее определенную цену. Можно ли утверждать,
что этот ущерб причинен составителем бумаги? Составитель,
несомненно, создал одно из условий того, что ущерб был причи­
нен. Не будь составлена бумага, она не попала бы в оборот,
и добросовестный приобретатель не заплатил бы за нее деньги.
Согласно упомянутой нами выше теории причинной связи Buri
лицо, создавшее одно из условий наступления ущерба, должно
считаться причинившим его и в подлежащих случаях нестшза это
ответственность. Теория Buri представляется, однако, крайне
спорной. Она не может быть проведена без ограничений, так
как почти беспредельно расширяет рамки гражданской ответ­
ственности. Но даже, если принять ее, успех требования добро­
совестного приобретателя не может считаться обеспеченным.
Составитель может освободить себя от ответственности, если до­
кажет, что он не мог предотвратить вреда (ст. 403). Для этого
ему нужно доказать, что он принял все меры предосторожности
к тому, чтобы бумага не была украдена, потеряна или другим
путем не попала в обращение помимо его воли. Ответственность
составителя, таким образом, не является безусловной. Возмож­
ности, которые предоставляет добросовестному приобретателю
ст. 403 Г. К., не могут заменить признание законом бумаги, по­
ступившей в оборот помимо воли составителя, действительной.
В случае применения ст. 403, отвественность составителя
по своему содержанию не совпадает с обязанностью по бумаге.
Составитель должен не исполнять то, что указано в бумаге, а воз­
местить нанесенный ущерб.
Более льготной для потерпевшего, по сравнению со ст. 403,
является статья 404 Г. К., устанавливающая ответственность
лиц, деятельность которых связана с повышенной опасностью

можности, предоставленные этой статьей, Thaller и ссылается. Thaller, стр. 29

См. также Н. О. Lehmann; Zur Theorie der Wertpapiere, Festgabe für
Wenzel, Marburg, 1890.
93
 для окружающих (железные дороги, трамваи, фабрично-заводские
предприятия, торговцы горючими материалами, держатели диких
животных, лица, возводящие строения или иные сооружения,
и г. д.). Эти лица отвечают за вред, причиненный источником
повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вслед­
ствие непреодолимой силы, умысла или грубой небрежности самого
потерпевшего. Ссылка на невозможность предотвратить вред
(креме случая непреодолимой силы) не имеет значения. В ст. 404
мы г леем более полное проведение начала об’ективной ответ-
с і нности, чем в ст. 403, которая, в сущности говоря, только
освобождает истца от доказывания вины ответчика. Но мы не ду-
V „ чтобы ст. 404 могла иметь применение к интересующему
гас с лучаю. Трудно допустить, чтобы составление ценной бумаги
к пред’явителя можно было квалифицировать, как деятельность
■-ызанпую с повышенной опасностью для окружающих. Понятие
алл. .иной опасности для окружающих, при несомненной его
1 гделенности, все же достаточно ясно указывает на физиче­
ски: характер этой опасности, что подтверждается и примерным
перечислением отдельных видов повышенно-опасной деятельности,
которое содержит ст. 404. Между тем риски, порождаемые обра­
щением ценных бумаг на пред’явителя, имеют не физическую,
а социальную природу. Поэтому возможность применения ст. 404
ь ответственности составителя за бумагу, неправомерным образом,
пост , пившую в обращение, кажется нам совершенно исключенной.
Если перейти от догматического рассмотрения вопроса
к гюлитико-правному, то следует признать, что целесообразно
возложить риск на ту сторону,, которая имеет возможность при­
нимать меры для его уменьшения, т.-е. на составителя. Составитель
имеет возможность надлежащим хранением бумаги свести опас­
ность неравномерного поступления бумаги в обращение к мини­
муму. Следует отметить, что в отношении целого ряда бумаг,
а и .енно бумаг, составляющих предмет массовых эмиссий, возло­
жение риска на составителя является целесообразным не только
с общей политико-правной точки зрения, но также с точки зре­
ния самого составителя бумаги, в частности государства в отно­
шении правительственных, займов. Составитель таких бумаг,
прежде всего, заинтересован в возможно широком их распростра­
ни ши и в благоприятном отношении к ним рынка капиталов. Ему
выгоднее нести этот риск, чем создавать препятствие для обра­
щения бумаги.
Указанное решение политико-правной проблемы требует
: режде всего отказа от договорной и эмиссионной теорий и приз­
нания того, что для действительности бумаги, поступившей в об­
ращение помимо воли составителя достаточно одного акта соста­
вления бумаги. Это не значит, однако, что мы предлагаем de lege
ferenda принять в чистом виде креационную теорию. С точки
зрения креационной теории, составление бумаги рассматривается,
как волеиз’явление составителя, направленное на возникновение
тех правоотношений, которые нашли свое выражение в тексте
документа. Составление бумаги квалифицируется, как односто­
ронняя сделка. Такая конструкция является несомненной натяж­
кой. Нельзя утверждать, что составитель, подписывая бумагу,
из’являет волю принять на себя соответствующие обязанности.
В тех случаях, когда составление бумаги предшествует непосред­
ственно передаче ее первому приобретателю, когда бумага соста­
вляется и подписывается заранее, составитель имеет в виду
создать документ, которым он в будущем может воспользоваться,
а может и не воспользоваться. Во всяком случае он имеет в виду
добровольную передачу ее первому приобретателю. Креационная
же теория основывается на совершенно фиктивном обратном
предположении, что в самом составлении бумаги следует видеть
безусловное намерение обязаться. Нет никакой надобности сле­
довать за ней по этому пути. Акт составления бумаги можно
не рассматривать как сделку, а отнести его к другому виду юри­
дических действий.
В настоящее время можно считать оставленным разделение
юридических действий только на две категории: на дозволенные —
сделки, и недозволенные — правонарушения. Теория юридиче­
ских фактов знает целый ряд действий, которые не являются
ни сделками, ни правонарушениями и, тем не менее, порождают,
изменяют и прекращают правоотношения. К их числу относятся
дозволенные действия, которые не являются волеиз’явлениями, на­
правленными на юридические последствия. Юридические послед­
ствия вызываются этими действиями независимо от того, желал ли
их наступления суб’ект. В них отсутствует характерный для сде­
лок момент зависимости между юридическим эффектом и напра­
вленным на него содержанием воли суб’екта. Если покупатель
сообщает продавцу о недостатках купленной вещи, то для насту­
пления установленных законом последствий неважно, имел ли по­
купатель их в виду. Еще нагляднее выступает эта особенность
в случае создания литературного произведения. Создание лите­
ратурного произведения является юридическим фактом, порождаю­
щим авторское право. При этом совершенно несущественно,
имел ли в виду автор приобрести это право, или нет. Характе­
95
ризуемая группа юридических действий об’единена отрицательным
признаком (не сделки и не правонарушения). В нее входят весьма
различные дайствия, мало сходные друг с другом по своим поло­
жительным признакам, как, напр., сообщение покупателем про­
давцу о недостатках вещи, сообщение должнику об уступке тре­
бования, создание литературного, музыкального или художествен­
ного произведения и т. д. Некоторые из этих действий довольно
близко подходят к понятию сделки, другие наоборот, весьма
от него далеки. Сообразно этому нормы, установленные законом
для сделок, могут быть в соответствующих случаях распростра­
нены на указанные действия, в других же случаях возможность
такого распространения исключена. Распространение при этом
может быть и частичное и' касаться только некоторых отдельных
норм. Решение вопроса о таком распространении и об его гра­
ницах должно определяться особенностями того юридического
действия, в отношение которого оно производится“).
Составление ценной бумаги на пред’явителя может быть
отнесено к указанной категории юридических действий. Тем
самым мы учтем, что составитель может совершенно не иметь
в виду принять на себя актом составления бумаги какие-либо обя­
занности, но все же его действие произведет юридический эффект
и, при наличности определенного условия (приобретения кем-
либо бумаги на праве собственности), породит правоотношение
между ним и владельцем бумаги і117). При этом нет надобности раз-

16) Enneccerus: Lehrbuch, 1, 1, 128; Tuhr: Der Allgemeine Teil des

Deutschen bürgerlichen Rechts 11, 1, § 48, Его-же: Allgemeiner Teil des Schw
Obligationenrechts, 1, § 23; H. Lehmann: Allgemeiner Teil des Bürg. Gesetz­
buches, § 38. Классификация дозволенных действий, не являющихся сдел­
ками, еще очень мало разработана и представляет много спорного. В связи
с этим, весьма неясен вопрос о пределах распространения на отдельные
виды этих действий положений установленных в законе для сделок. Поэтому
нам кажется лишним ставить вопрос о том, к какому виду этих действии
следует отнести составление бумаг на пред'явителя с точки зрения пред­
лагаемой нами конструкции.
17) Изложенный в тексте вгляд на возможную конструкцию бумаги на
пред'явителя был формулирован нами в очерке о ценных бумагах на
пред'явителя, появившемся в сосіаве сборника „Очерки кредитного права,
1926 г.“. В последнем выпуске т. 89 журнала Zeitschrift für das gesamte
Handelsrecht (В. 89 3/4 Heft, 1927 г.) помещена интересная работа К. А. Eck­
hart,—Forderungspapiere in der Hand des Ausstellers und Eigentümergrundpfand­
rechte, в которой развит близкий к нему взгляд на креацию ценной бумаги,
как на „nichtrechtsgeschäftlicheWillenserklärung“. Понятие „nichtrechtsgeschäft­
liche Willenserklärung“ кажется нам довольно искусственным. Волеиз'явление,
не являющееся сделкой, как не направленное на возникновение, изменение
или прекращение правоотношений, теряет свои специфические юридические

96
дичать вслед за Jacobi случай, когда бумага приобретается по до­
говору с составителем, и случай поступления ее в обращение
помимо воли составителя. Это разделение является совершенно
лишним. Обе возможности вполне поглощаются единой форму­
лой: Правоотношение возникает в случае приобретения кем-либо
на праве собственности правильно составленной бумаги.
Составление ценной бумаги на пред’явителя, не являясь
сделкой, все же имеет с нею много общего. И в том и другом
случае мы имеем дело с обнаружением воли. В сделке воля на­
правлена на создание юридических последствий, она предусмат­
ривает их наступление. При составлении бумаги на пред’явителя
суб’ект не имеет в виду непосредственно создать правоотноше­
ние, но все же действия его обнаруживают намерение создать
особый об’ект оборота — ценную бумагу. Поэтому вполне воз­
можно распространять на составление бумаги отдельные поло­
жения закона, установленные для сделок. Но было бы неправильно
распространять все эти положения. Отбор должен быть сделан
в зависимости от сходства и различия между сделкой и актом
составления бумаги. Благодаря этому можно избежать некоторых
затруднений, с которыми сталкиваются сторонники креационной
теории. Остановимся на вопросах о применении к составлению
бумаги норм о дееспособности и об оспаривании сделок, совер­
шенных под влиянием угроз, обмана и заблуждения.
Бумага на пред’явителя должна быть составлена дееспособ­
ным лицом. Составление ценной бумаги не является созданием
литературного произведения. Литературное творчество наделяет
автора определенными правами, независимо от того, был ли он
в момент создания произведения дееспособным или нет. Соста­
вление бумаги, в случае ее поступления в обращение, налагает
на составителя определенные обязанности. Поэтому документ
следует рассматривать, как ценную бумагу только в том случае,
если составитель принадлежал к числу лиц способных, с точки
зрения закона, отдавать себе отчет в последствиях своих дей­
ствий. Однако, поведение составителя после того, как он стал
дееспособным, может придать силу ценной бумаги документу, со­
ставленному им в период его недееспособности. Если из поведе­
ния составителя можно заключить, что он желает сохранить бу-

особенности и не отличается от иного действия, которое тоже всегда

является результатом волевого акта и которому правопорядок может при­
давать то или иное юридическое значение. Значительный интерес предста­
вляют критические замечания Eçkart’a по адресу Rechtsscheintheorie.

Ценные бумаги 7 97
магу, как соответствующую его намерениям, то мы имеем положе­
ние, как если бы он составил новую вполне действительную бумагу.
Было бы недопустимым формализмом требовать, чтобы он уничто­
жил бумагу, составленную им тогда, когда он был недееспособен,
и составил новую того же содержания. Для того, чтобы признать
наличность валидирующих бумагу намерений составителя нет на­
добности, чтобы он бумагу выдал. В зависимости от фактиче­
ских обстоятельств может оказаться совершенно достаточным,
чтобы он ее не уничтожил і18*
).
Нет надобности применять к составлению бумаги на пред’я­
вителя нормы об оспаривании сделок вследствие угроз, обмана или
заблуждения и создавать тем самым известную неустойчивость
оборота с ними. Эти нормы придают юридическое значение мо­
тивам воли, направленной на определенные правовые последствия,
т.-е. имеют в виду ту особенность сделки, которая не является
характерной для акта составления бумаги. Для действительности
бумаги, с точки зрения предлагаемой нами de lege ferenda кон­
струкции, несущественно, желал ли составитель возникновения
правоотношения, выраженного в бумаге. Очевидно не могут иметь
значения также и мотивы, склонившие его к составлению бумаги.
Он должен нести риск составления бумаги, хотя бы и совершен­
ного под влиянием угроз, заблуждения или обмана, также как он
должен нести риск, создаваемый обращением бумаги, вышедшей
из его владения помимо его воли?®).
Составление бумаги на пред’явителя само по себе не может
порождать правоотношение до тех пор, пока она не попадет
в обращение. В литературе, посвященной ценным бумагам
на пред’явителя, был спор, в настоящее время заглохший, по во­
просу о том, кто является суб’ектом выраженного в документе
права, — всякий ли держатель или только собственник 20). Коле­
бания по этому вопросу были и в истории законодательного регу­
лирования бумаг на пред’явителя. Первый проект Германского
Гражданского Уложения считал суб’екотм каждого держателя.
Эта теория приводит к неприемлимым выводам, напр., к тому,
что суб’ектом права является вор, укравший бумагу. Германское
Гражданское Уложение встало на точку зрения теории собствен­
ности. В настоящее время теория, считавшая суб’ектом права

18) См. Langen, Die Kreationstheorie, SS. 117—118.

10) См. по этим вопросам—Е. Jacobi. Die Wertpapiere, § 29; Laugen
Die Kreationstheorie, §§ 10 — 14.
2°) См. об этом—Нерсесов, О бумагах на пред‘явителя ç точки зрения
гражданского права, 1881 г,

98
по бумаге на пред’явителя каждого ее держателя, не встречает за­
щитников.
Теория собственности имеет значение независимо от того,
какая из конструкций принята в вопросе о возникновении права,
выраженного в бумаге на пред’явителя. Но для конструкций, от­
вергающих договорную точку зрения она имеет особенно суще­
ственное значение, так как только приобретение кем-либо права
собственности на бумагу создает правоотношение, обязывающее
составителя в соответствии с текстом бумаги.

3. Передача бумаг на пред’явителя.

Бумаги на пред’явителя представляют собой об’екты прав,
на которые распространяются по общему правилу все положения
о вещных правах на имущество. Бумаги на пред’явителя могут
быть отчуждаемы и закладываемы на общих основаниях. Собствен­
нику принадлежит в отношении этих бумаг в пределах, устано­
вленных 'законом, право владения, пользования и распоряжения
(ст, 58 Г. К.). Г. К. знает только одно из’ятие, установленное
в отношении некоторых бумаг на пред’явителя (прим. 2
к ст. 60).
Право собственности на бумагу приобретается согласно
ст. 66 на основании договора, заключенного между отчуждателем
и приобретателем. Если бумага фигурирует в сделке, как это
чаще всего бывает, в качестве вещи, определяемой родовыми
признаками, право собственности переходит с момента передачи
или, как то следует из общего смысла ст. 66, с момента индивиду­
ализации. Если бумага является предметом сделки в качестве
индивидуально определенной вещи (напр., через указание номера
бумаги), право собственности возникает с момента заключения
договора.
Специфические особенности обращения ценных бумаг на
пред’явителя проявляются в вопросе о защите добросовестного
приобретателя против виндикации. Как известно, Г. К. встал
на точку зрения ограничения виндикации имущества, приобретен­
ного от не-собственника. Согласно ст. 60, «от лица, которое
добросовестно приобрело имущество не непосредственно от соб­
ственника, последний вправе истребовать имущество лишь в том
случае, когда оно им (собственником) утеряно или похищено
у него». Кроме того, «государственные учреждения и предприя­
тия могут истребовать от всякого приобретателя принадлежащее
7* «9
 им имущество, незаконно отчужденное каким-либо способом».
Таким образом, виндикационный иск к добросовестному приобре­
тателю возможен по Г. К. в отношении вещей (1) утерянных,
(2) похищенных и (3) принадлежащих государственным учрежде­
ниям или предприятиям, при чем в отношении последних при вся­
кого рода незаконном их отчуждении. Ст. 60 распространяется
и на ценные бумаги на пред’явителя, кроме тех, которые подпа­
дают под действие прим. 2 к этой статье. В отношении послед­
них виндикационный иск к добросовестному приобретателю
исключен совершенно. Добросовестный приобретатель делается
собственником бумаги независимо от того, кто был прежним соб­
ственником и как она вышла из его обладания. Примечание 2
к ст. 60 гласит: «Государственные и иные допущенные к обра­
щению в пределах СССР ценные бумаги на пред’явителя, содер­
жащие обязательства платежа определенной денежной суммы,
а равно банковые билеты не могут быть истребованы от добро­
совестного приобретателя на том основании, что они ранее были
утерены, или похищены, или принадлежали государству и были не­
законно отчуждены каким-либо способом». Таким образом, для
того, чтобы бумага на пред’явителя подлежала действию этой
нормы, необходимо, чтобы она содержала обязательство платежа
определенной денежной суммы.
Распространение прим. 2 ст. 60 только на бумаги, содержа­
щие обязательства платежа определенной суммы денег, значи­
тельно суживает область применения этого закона. Действие его,
прежде всего, не распространяется на все бумаги, не являющиеся
обязательственно-правовыми бумагами. К числу обязательственно­
правовых не относятся, из имеющихся в нашем обороте бумаг,
акция и чек. Акция является корпоративной бумагой и предо­
ставляет своему владельцу права участника в акционерном обще­
стве. Чек, как то уже было указано выше, при отсутствии у нас
.чекового закона, не может быть причислен к числу обязатель­
ственно-правовых бумаг. Несколько иначе стоит вопрос в случае
акцепта чека банком. Если признать акцепт за принятие
банком обязательства оплатить чек, то возможность распро­
странения прим. 2 к ст. 60 на акцептованные чеки не исклю­
чена. Однако, при отсутствии в законе решения вопроса о при­
роде акцепта чека, утвердительный ответ следует считать сомни­
тельным.
Из обязательственно-правовых бумаг не подпадают под действие
прим. 2 к ст. 60 те, которые не содержат обязательства уплаты
определенной сум ты денег, как напр., дивидендные купоны,
100
 Ценные бумаги на пред'явителя, на которые не распростра­
няется прим. 2 ст. 60, подлежат действию ст. 60 и, следовательно,
могут быть истребованы от добросовестного приобретателя, если
они были украдены у собственника, потеряны им или принадлежали
государственному учреждению или предприятию и были незаконно
отчуждены каким-либо способом.
Ценные бумаги на пред’явителя, содержащие обязательство
платежа определенной денежной суммы, и, следовательно, подле­
жащие действию прим. 2 к ст. 60 Г. К., могут быть истребованы
только от недобросовестного приобретателя.
Вопрос о добросовестности приобретателя встает только
в случае приобретения «не непосредственно у собственника»
(ст. 60 Г. К.). Поэтому в случае приобретения у добросовест­
ного приобретателя, который сделался собственником в силу ст. 60
или прим. 2 к ней, приобретатель делается собственником не­
зависимо от того, знал ли он о том, что один из его предшествен­
ников не имел права отчуждать бумагу. В данном случае дело
идет не о добросовестном приобретении от не собственника, а о со­
вершенно нормальном приобретении от собственника.
Выше было отмечено, что вопрос о распределении риска
между собственником, лишившимся бумаги помимо своей воли, и
добросовестным ее приобретателем не является проблемой спе­
циально характерной для ценных бумаг на пред’явителя. Такая
же проблема существует в отношении всякой движимой вещи. Спе­
цифические особенности бумаги на пред’явителя только увеличи­
вают ее практическое значение. В отношении ценных бумаг на
пред’явителя встает вопрос о том, не следует ли усилить защиту
добросовестного приобретателя по сравнению с общими нормами
вещного права. Физические свойства делают бумагу более под­
верженной похищению и утрате, чем остальные вещи. Добро­
совестный приобретатель больше рискует тогда, когда об’ектом
сделки является бумага на пред’явителя. Между тем, воплоще­
ние права в документе преследует цель облегчения ее обращения.
Бумага, в которой право воплощено, не имеет ценности сама по
себе. Ценность имеет только соответствующее право, для облег­
чения циркуляции которого служит бумага. Естественно, поэтому,
что законодательство вводит виндикацию этих бумаг в более
узкие рамки, чем виндикацию остальных вещей.
На этот путь вступило и наше законодательство. Однако,
принятое им решение (Пост. ЦИК и СНК СССР от 16 января
1925 г., прим. 2 к ст. 60 Г. К.) создает повышенную защиту добро­
совестных приобретателей против виндикации только для опреде­
101
ленной категории бумаг на пред’явителя. Остальные попреЖ-
нему подлежат действию общего правила ст. 60. Правда, прим. 2
к ст. 60 распространяется на те бумаги, в отношении которых
вопрос практически вставал наиболее остро (облигации прави­
тельственных займов, см. циркуляры НКФ СССР от 9 июня
1925 г. и НКЮ РСФСР от 30 апреля 1925 г. № 88). Но все же
мы не видим достаточных оснований для разделения бумаг на две
группы и считаем de lege ferenda вполне возможным распростра­
нение действия прим. 2 к ст. 60 на все ценные бумаги на пред’­
явителя.
В советской юридической литературе были сделаны возраже­
ния против самого принципа неограниченной защиты добросовест­
ного приобретателя бумаги на пред’явителя ^). Было указано, что
в иностранных законодательствах этот принцип принят для огра­
ждения интересов банков. «Обычно, говорит проф. Гойхбарг,
крупные предприятия за границей не заинтересованы в защите
добросовестного приобретения потерянных или похищенных ве­
щей, так как им, по общему правилу, таких вещей просто не
приходится приобретать. Что же касается до бумаг на пред’­
явителя и денег, то они приносятся в банки и очень мелкими пар­
тиями». Указания на то, что неограниченная защита добросо­
вестного приобретателя бумаг на пред’явителя вызывается тем,
что эти бумаги попадают в банк мелкими партиями, основано
на недоразумении. Прежде всего следует отметить, что о не­
ограниченной защите добросовестного приобретателя бумаг на
пред’явителя можно говорить, как о тенденции современных зако­
нодательств, а отнюдь не как о правиле не знающем исключений.
Если мы возьмем французское законодательство, то убедимся,
что оно не устанавливает специальных норм в отношении бумаг
на пред’явителя, а распространяет на них весьма благоприятные
для добросовестных приобретателей общие положения граждан­
ского кодекса о виндикации движимых вещей (Art. 2280 Фр. Гр.
Код.). Согласно этим положениям добросовестный приобрета­
тель защищается, если вещь не была украдена или потеряна.
Однако, если украденная или утерянная вещь была приобретена

21) А. Г. Гойхбарг, Хозяйственное право, т. I, стр. 122—123; Кобленц

Нужна ли усиленная защита добросовестных приобретателей ценных бумаг
на пред‘явителя, Еж. Сов. Юстиции, 1923 г. № 39. За полную защиту до­
бросовестных приобретателей бумаг на пред'явителя высказались Я. А. Бер­
ман, Проект Гражданского Кодекса и Марксизм, Советское право, 1922 г.
№ 3, стр. 111; И. Брауде, Истребование похищенных или утерянных денег
и денежных бумаг на пред‘явителя, Право и Жизнь, 1924 г., кн. 10.

102
на ярмарке, рынке, с публичных торгов или от торговца, торгую­
щего такими же вещами, она может быть виндицирована от добро­
совестного приобретателя только при условии возвращения по-
следному той цены, которую он уплатил. Отдельные частные
лица чаще всего покупают ценные бумаги на бирже или в бан­
ках. Их интересы вполне достаточно ограждены приведенными
положениями. Но банки, по правильному указанию проф. Гойх-
барга, часто получают ценные бумаги мелкими партиями. Их при­
носят клиенты и в этом случае банк, добросовестно приобревший
краденые или утерянные бумаги, не защищается. Германское
право устанавливает защиту добросовестного приобретателя укра­
денной или утерянной бумаги на пред’явителя. (§ 1007 Гер. Гр.
Ул.). Однако, § 367 Гер. Торг. Улож. создает из’ятие для бан­
ков и меняльных контор. Банк считается недобросовестным при­
обретателем, хотя бы он не знал, что бумага была украдена или
утеряна, если он приобрел ее в течение года после истечения того
года, в котором была произведена каким-либо государственным
органо.м или должником по бумаге публикация в Deutscher
Reichsanzeiger. Эта норма весьма нецелесообразна, так как она
приводит к тому, что добросовестный приобретатель бумаги (не
банк) ограничен в своих возможностях реализовать принадлежа­
щую ему бумагу. Она задевает интересы не только банков, но
и косвенно, всех участников оборота с бумагами на пред’явителя.
Но во всяком случае и в отношении Германии нельзя говорить
о том, что защита добросовестного приобретателя бумаги на
пред’явителя имеет специально целью ограждение интересов бан­
ков. Наиболее последовательно проводят начало защиты добро­
совестного приобретателя бумаги на пред’явителя Швейцарское
Уложение, которое, хотя и рецепировало французскую систему
защиты добросовестного приобретателя движимых вещей (Art. 933
и 934 Шв. ГР. Ул.), но в отношении бумаг на пред’явителя идет
до конца и защищает без из’ятий каждого их добросовестного
приобретателя (Art. 935 Шв. Гр. Ул.), и Итальянский Торговый
Кодекс (art. 57). Защита добросовестного приобретателя бумаги
на пред’явителя имеет в виду главным образом не интерес банков,
а более общий интерес твердости оборота. Если же чей либо
интерес и оказывает в этом вопросе особое влияние на законо­
дательство, то это, конечно, интерес эмиттентов этих бумаг,
которыми преимущественно является государство, различные пуб­
лично-правовые корпорации, а также торгово-промышленные
организации.

103
 4. Охрана интересов лица, утратившего бумагу на
пред’явителя.
Собственник, утративший бумагу на пред’явителя и знающий
кто является ее держателем, может пред’явить к последнему иск
о праве собственности. Право собственности будет за ним при­
знано, если держатель сам не сделался собственником в силу ст. 60
или прим. 2 к ней Г. К. Если лицо, утратившее бумагу, не знает,
кто является ее держателем, он может, если закон это допу­
скает, прибегнуть к вызывному производству или же требовать
последавностного удовлетворения.
Гл. XXVII Г. П. К. «О производстве по восстановлению Иран
по утраченным документам на пред’явителя (вызывное производ­
ство)» детально регулирует этот институт.
Вызывное производство затрагивает вопросы не только про­
цессуального, но и материального права. Г. П. К. разрешает и те
и другие.
Согласно ст. 234-а «лица, заинтересованные в признании до­
кумента на пред’явителя уничтоженным, подают заявление в на­
родный суд по месту нахождения учреждения или лица, выдав­
шего документ». Лицом «заинтересованным» можно признать
только того, кто имеет юридический, т.-е. охраняемый правом,
интерес в признании бумаги уничтоженной. Ст. 234-а, естественно,
не имеет в виду интерес недобросовестного заявителя, желаю­
щего воспользоваться случайностями вызывного производства,
чтобы получить дубликат бумаги, которая ему не принадлежала.
Юридический интерес имеют лица, утратившие бумагу на пред’­
явителя, на которую они имели вещное право, т.-е. или право соб­
ственности или право залога. Наличность юридического интереса
в случае права собственности не требует специального обосно­
вания. Что же касается залогодержателя, то наличность юриди­
ческого интереса вытекает из ст. 98 Г. К. Ст. 98 Г. К. дает залого­
держателю, который потерял или у которого похищен предмет
залога, право истребовать его от всякого владельца в том числе
даже и от собственника. Вызывное производство имеет целью
прежде всего обнаружение ответчика по иску об истребовании до­
кумента (ст. 234-а). Таким образом, вызывное производство
является для залогодержателя таким же Дополнением к правомо­
чиях, предоставляемых ему ст. 98 Г. К., каким оно является к ст. 59
Г. К. в отношении собственника. Если держатель документа
не явится на вызов, то залогодержатель получит дубликат в по­
рядке ст. 234-й, который тем самым сделается предметом залога

104
взамен утраченной бумаги ~2). Если народный судья обнаружит,
что заявитель не является ни собственником, ни залогодержателем,
вызывное производство должно быть прекращено
Вызывное производство имеет место в отношении утрачен­
ных бумаг на пред’явителя. Термин «утраченный» не следует по­
нимать в узком его значении, в котором его употребляет, напр.,
ст. 60 и прим. 2 к ней Г. К. Под утраченной бумагой в смысле
гл. XXVIІ-а Г. П. К. следует понимать также и бумагу уничтожен­
ную и похищенную.
Согласно ст. 234-о, вызывное производство может иметь при­
менение «исключительно в отношении тех видов документов, на
которые порядок вызывного производства распространен спе­
циальными узаконениями». До настоящего времени вызывное про­
изводство распространено только на вкладные документы на
пред’явителя Государственных Трудовых Сберегательных Касс
(ст. 37 Положения о Государственных Трудовых Сберегательных
Кассах СССР) и на крестьянские паи обществ сельско-хозяйствен­
ного кредита . (Пост. ВЦИК и СНК РСФСР от 27 декабря 1927 г.).
Заявление должно содержать: а) точное наименование заяви­
теля и его место жительства, б) копию утраченного документа или
указание его наименования и отличительных признаков, в) ука­
зание обстоятельств, при которых произошла утрата, г) просьбу
о признании документа уничтоженным (ст. 234-6).
Народный судья, если он признает факт утраты бумаги, вы­
носит определение: а) о производстве публикации о поступившем
в суд заявлении об утрате документа с вызовом держателей по­
следнего в трехмесячный срок со дня публикации; б) о воспреще­
нии обязанным по бумаге лицам производить по ней платежи
(ст. 234-в). Обязанные по бумаге лица могут внести причитаю­
щиеся платежи в депозит суда (прим, к ст. 234-в). В случае
отказа народного судьи произвести публикацию, его постановле­
ние может быть обжаловано в губернский суд (ст. 234-г).
Производство публикации может иметь последствия двоякого
рода в зависимости от того, явится ли держатель утраченного
документа или нет. Согласно ст. 234-ж держатель бумаги должен
в течение трехмесячного срока со дня публикации подать в на­
родный суд, произведший таковую, заявление о том, что он
является держателем документа, с приложением самого документа

Против' предоставления залогодержателю права возбуждать вызывное

производство см. В. М. Гордон: Амортизация бумаг на пред'явителя, 1918 г.
стр. 7.

105
в подлиннике или в заверенной копии (ст. 234-ж). В случае по
ступления такого заявления, народный судья выносит определи
ние, которым предоставляет лицу, заявившему об утрате доку­
мента, срок на пред’явление к держателю иска об истребовании
документа. Срок не должен превышать двух месяцев. Держатель
документа извещается об этом определении (ст. 234-з). Если
заявитель не пред’явит в срок иска к держателю, то, как гово­
рит закон, «меры, принятые судом в порядке вызывного производ­
ства (п. «б» ст. 234-в) теряют силу», т.-е. отпадает воспрещение
обязанному лицу чинить исполнение по бумаге. Держатель доку­
мента получает право взыскивать с заявителя убытки, причинен­
ные ему принятием этим мер (ст. 234-м).
Если держатель не подаст в срок предусмотренное ст. 234-ж
заявление, народный судья выносит определение: «о признании
всех прав по утраченному документу уничтоженными и обязан-
нии лица, выдавшего утраченный документ, выдать заявителю
новый документ взамен утраченного» (ст. 234-и).
Согласно ст. 234-н держатель бумаги, «не заявивший по ка­
ким-либо причинам своевременно о своих правах по этому доку­
менту (ст. 234-ж), по вступлении определения суда о признании
прав по нему уничтоженными, может пред’явить в этом суде
к лицу, за которым признано право на получение нового доку­
мента взамен утраченного, иск о незакономерном обогащении».
Требовать возвращения неосновательно полученного может,
конечно, только тот держатель, который не только заявил
о своих правах, но который действительно обладал правом на
бумагу.
Отметим терминологическое несоответствие между ст. 234-и
Г. П. К. и Г. К. («незакономерное обогащение — неосновательное
обогащение»).
Круг бумаг, на которые распространяется вызывное произ­
водство, очень невелик. Соответственно этому ст. ст. 234-а —
234-0, если этот круг не будет расширен, будут редко фигуриро­
вать в судебной практике. Более частое их применение довольно
быстро обнаружило бы недостатки закона. Укажем один из них.
Народный судья признав факт утраты бумаги, не управомочен за­
коном выносить определение о недействительности сделок с бу­
магой, о которой сделана публикация. Благодаря этому держа­
тель, имеющий основания опасаться быть ответчиком по иску об
истребовании бумаги, может продать ее третьему лицу, который
сможет защищаться ссылкой на свою добросовестность. Против
этой ссылки истец не сможет возражать указанием на то, что
106
 b виду произведенной публикации, которая должна быть известна
(прим. 1 к ст. 60 Г. К.) приобретателю, последний должен счи­
таться недобросовестным. С точки зрения советского права, не
знающего правила, что никто не может отговариваться незнанием
закона, едва ли можно признать, что никто не может оговари­
ваться незнанием публикации.
Действующее советское право распространяет вызывное про­
изводство на весьма ограниченный круг бумаг на пред’явителя.
Мыслимо значительно расширить этот круг. Но все же невоз­
можно применить вызывное производство ко всем видам бумаг на
пред’явителя без исключения. Те законодательства, которые до­
пускают его в виде общего правила все же вынуждены устанавли­
вать ряд исключений. Прежде всего вызывное производство не
может иметь место в отношении банковых билетов, которые
являются не только ценными бумагами, но и деньгами. Распро­
странение на них вызывного производства препятствовало бы
им выполнять функции орудия обращения, создавая у добросовест­
ного держателя неуверенность в своем праве на банковый билет23).
Некоторые законодательства не допускают вызывного производ­
ства и в отношении других бумаг на пред’явителя, которые
обращаются как деньги. Герм. Гр. Ул. (§ 799) определяет их как
беспроцентные обязательства, оплачиваемые по пред’явлении.
Швейцарское Обяз. Право (§ 858) — как бумаги, аналогичные
банковым билетам, выпущенные в большом количестве, оплачи­
ваемые по пред’явлении и представляющие сами по себе опре­
деленную ценность («représentant par eux-même une valeur
détérminée»). Кроме того, в виду того, что вызывное производ­
ство требует определенных расходов, совершенно очевидно, что
оно может иметь место только в отношении бумаг, являющихся
носителями сколько-нибудь значительных ценностей. Поэтому
оно непременимо к купонам (§ 799 Гер. Гр. Ул. Швейц. Обяз.
Права).
Применение вызывного производства может быть исключаемо
и по другим соображениям, напр., в интересах охраны государ­
ственного кредита. Возможность об’явления бумаги недействи­
тельной в порядке вызывного производства создает неуверенность
добросовестного приобретателя бумаги в прочности полученного
им права. Следить за публикацией об утраченных бумагах является
затруднением, с которым не так легко справиться тем держате­

23) О нераспространении амортизации на денежные знаки см. Л. А

Лунц, Деньги и денежные обязательства, 1927 г. § 48.

107
лям, которые не имеют большой привычки к деловому обороту.
Демократизация государственного кредита, привлечение в госу­
дарственные бумаги сбережений широких слоев населения, делает
институт вызывного производства в применении к этим бумагам
нецелесообразным. Поэтому во Франции, где законом 15 июня
1872 г. (частично изменен законами 8 февраля 1902 г. и 8 марта
1912 г.) установлен довольно сложный порядок производства по
утраченным бумагам, сделано из’ятие для ренты и вообще всяких
бумаг на пред’явителя, выпущенных государством (ст. 16 закона
15 июня 1872 г.). Однако, в отношении государственных бумаг
все же существует определенный порядок охраны интересов лиц,
утративших эти бумаги, связанный с деятельностью маклеров фон­
довых бирж 24).
Затруднения, которые создает для добросовестных приобре­
тателей институт вызывного производства, побудил Итальянский
проект Торгового Кодекса 1922 г. в отношении бумаг на пред’яви­
теля не вводить его 25).
Кроме вызывного производства, охрана интересов лиц, утра­
тивших бумагу на пред’явителя, может иметь место в порядке по-
следавностного удовлетворения. Последавностное удовлетворение
заключается в том, что лицо, заявившее что оно утратило при­
надлежащую ему бумагу на пред’явителя, получает следуемое по бу­
маге по истечении давностного срока по ней, если до этого мо­
мента не явится держатель бумаги. В последнем случае должйик
по бумаге освобождает себя от обязательства исполнением пред’­
явителю. Этот порядок имеет то преимущество, что он не затра­
гивает прав добросовестных приобретателей и, следовательно,
не колеблет твердость оборота с бумагами на пред’явителя.
Последавностное удовлетворение принято швейцарским пра­
вом в отношении купонов и бумаг на пред’явителя, кото­
рые не дают держателю права на получение периодических пла­
тежей и которые не снабжены ни купонами, ни талонами (§ 857
Швейц. Обяз. Права). В германском праве установлено в отно­
шении купонов удовлетворение утратившего по истечении
Vorlegungsfrist, установленного для этих бумаг в четыре года
(§§ 801 и 804 Гер. Гр. Ул.). Соответствующее положение устано­
влено в отношении купонов в § 871 Швейцарского проекта 1919 г.
Итальянский проект 1923 г., который, как выше было указано,

См. Lacour et Bouteron, Précis, t. I, n. 1108.

2s) Cm. Vivante, Trattato, v. III, n 1458, a также его докладную записку
Progetto preliminare. p. 333.

108
отвергает в отношении бумаг на пред’явителя вызывное производ­
ство и распространяет последавностное удовлетворение на все бу­
маги на пред’явителя.
В советское право институт последавностного удовлетворе­
ния по бумагам на пред’явителя введен раз’яснением Пленума Вер­
ховного Суда РСФСР от 17 января 1927 г. «Судебная практика
РСФСР» 1927 г. № 2). Мы останавливались на этом раз’яснении
выше при рассмотрении вопроса об юридической природе квитан­
ции на пред’явителя по залогу облигаций на пред’явителя в кредит­
ных учреждениях (см. гл. II, 1). Верховный Суд не формулировал
вполне ясного и определенного мнения по вопросу об юридической
природе этого документа. Но в п. 5 своего раз’яснения он при­
знал, что иск лица, утерявшего квитанцию, должен иметь своим
предметом «присуждение денег, вырученных от продажи облига­
ций, за вычетом, конечно, всех сумм, причитающихся банку по
залогу и с выдачей этих денег по истечении 3-годичного срока
давности, каковой срок установлен на случай явки держателя уте­
рянной или похищенной квитанции, ибо в случае явки это лицо
имеет все права держателя залогового свидетельства». Мы ука­
зывали, что применение последавностного удовлетворения к за­
логовым квитанциям на пред’явителя подтверждает их природу цен­
ных бумаг на пред’явителя. Порядок последавностного удовлетво­
рения, установленный Верховным Судом для этих квитанций, может
быть применен к громадному большинству бумаг на пред’явителя.
Можно не сомневаться в том, что в вопрос о дальнейшем распро­
странении этого института будет поставлен. Есть только две не­
избежных границы его распространения. Во-первых он не нужен
в отношении тех бумаг, на которых распространено вызывное
производство. Во-вторых, он, в силу природы вещей, не может
быть распространен на бумаги, оплачиваемые по пред’явлении и
для пред’явления которых срок не установлен. Следовательно,
он не может иметь применения к банковым билетам.
В раз’яснении Верховного Суда не указано в течение какого
срока по истечении давности заявитель может требовать уплаты.
Очевидно, к этому вопросу необходимо применить общие положе­
ния действующего права об исковой давности. Давность по обя­
зательствам, исполнение которых должно иметь место с наступле­
нием срока или условия, начинает течь с наступлением срока или
условия. Так как исполнение заявителя обусловлено неявкой дер­
жателя до истечения давности по бумаги, то давность по требо­
ванию заявителя начинает течь с момента окончания давностного
срока по бумаге. В силу ст, 44 Г, К, она равна трем годам.
109
 Порядок последавностного удовлетворения принят в опреде­
лении Гражд. Кассац. Коллегии Верхсуда СССР по делу 1926 г. за
№ 33491 в отношении утраченного (похищенного) векселя. (Бюл.
Фин. и хоз. законодательства, 1926 г. № 47). Рассмотрение вопроса
о применении последавностного удовлетворения к векселю отно­
сится к вексельному праву.
 Глава III.

ОРДЕРНЫЕ БУМАГИ.
1. Виды ордерных бумаг.
Ордерной является бумага, держатель которой легитимирован
в качестве суб’екта выраженного в ней права, если на нем остана­
вливается непрерывный ряд передаточных надписей. Если последняя
надпись бланковая, то это не противоречит указанному опреде­
лению, так как держатель может вписать свое имя в бланк’).
Действующее законодательство знает следующие ордерные
бумаги: 1) вексель простой и переводный, 2) двойное свидетель­
ство товарного склада, состоящее из складочного свидетельства
и залогового (варрант), которые каждый в отдельности также
являются ордерными бумагами, и 3) коносаменты, выданные при­
казу отправителя, приказу получателя и на имя получателя.
1. Вексель регулируется Положением о векселях 20 марта
1922 г. Как уже было отмечено выше Положение о векселях
прямо не формулирует правила о легитимации держателя посред­
ством непрерывного ряда передаточных надписей. Однако, этот
способ легитимации вытекает из закона (см. гл. I, 2).
2. Двойное свидетельство товарного склада и его составные
части, — складочное и залоговое свидетельства, регулируются
Пост. ЦИК и СНК СССР «о документах, выдаваемых товарными
складами в приеме товаров на хранение». Согласно ст. 6 этого

Ц Об ордерных бумагах см.,: Schwerin ук. соч. Е. Jacobi, Die Wert­

papiere im bürgerlichen Recht; Brunner, ук. соч, Lehman, Lehrbuch des deut­
schen Wechselrechts 1886; Grünhut, Das Wechselrecht, В. I—II, 1887; K. v.
Hospenthal, Die Wirkungen des Indossamentes, 1925; Lyon-Caen et Renau 1t,
t. IV; Thaller, Traité; его же, De la nature juridique etc.! Lacour et Bouteron ,
t. II; C. Vivante, v. III. Для вопроса об ордерных бумагах особый интерес
представляет литература по вексельному праву,

111
Постановления <. складочное и залоговое свидетельства могут быть
передаваемы вместе и порознь по передаточным надписям, имен­
ным и бланковым, при чем в отношении формы передаточных над­
писей, удостоверения прав держателя свидетельства и перехода
прав к приобретателю применяются соответственно правила, уста­
новленные для векселей». Приравнение складочного и залогового
свидетельств по вопросам, указанным в ст. 6, к векселю равно­
сильно признанию их ордерными бумагами. Вексель является
наиболее типичной ордерной бумагой, по образцу которой и путем
ссылки на которую можно регулировать другие бумаги этой кате­
гории. Ссылка на вексельное право является приемом характер­
ным не только для советского права, но и для других законода­
тельств (см. § 365 Герм. Торг. Ул., §§ 839 и 844 Швейц. Обяз.
Права, ст.ст. 389 и 555 Итал. Торг. Ул.). Несмотря на то, что
с теоретической точки зрения, а также с точки зрения законода­
тельной техники, было бы желательно формулировать в виде
общих правил положения общие всем ордерным бумагам, надо
согласиться с С. Vivante*) что время для этого еще не наступило.
Положения, общие для всех ордерных бумаг, еще не выявились
с достаточной отчетливостью и во всех подробностях. Поэтому,
целесообразнее итти традиционным путем. Так и поступают но­
вейшие проекты кодификации торгового права (см. Швейцарский
проект 1919 г. § 862, Итальянский проект 1922 г. § 333 и проект
Торгового Свода СССР ст. 19). Ст. 7 Пост, о документах, выда­
ваемых товарными складами, содержит отступление от положений
вексельного права. Согласно ст. 7 «в первой надписи на залого­
вом свидетельстве, передаваемом отдельно от залогового свиде­
тельства, для получения ссуды обозначается: 1) имя, отчество и
фамилия или фирма, а равно адрес лица, выдающего ссуду, и
2) капитальная сумма ссуды и условия, на которых она выдана
(в частности срок, проценты и т. д,)». Эта надпись должна бытъ
дословно повторена на складочном свидетельстве и засвидетель­
ствована на обоих свидетельствах нотариальным порядком или же
внесена в реестр склада с отметкой о том заведующего складом,
равным образом на обоих свидетельствах. Это отступление от ве­
ксельного порядка обусловлено природой тех прав, которые нахо­
дят свое выражение в залоговом свидетельстве. Держатель залого­
вого свидетельства является суб’ектом права требования, обеспе­
ченного залогом принятого на склад товара. До первой переда­
точной надписи это право требования не выражено в залоговом

2) С. Vivante, III, стр, 188—189,

112
свидетельстве. Учинение передаточной надписи имеет поэтому,
такЖе как акт составления векселя, то значение, что оно опреде­
ляет собой содержание прав держателя и обязанность должника
по бумаге. Залоговое свидетельство, снабженное первой переда­
точной надписью, имеет двух обязанных лиц, — должника по долгу,
обеспеченному залогом, и товарный склад по тем обязанностям,
которые по закону возложены на него в отношении держателя.
Неуплата должником управомочивает держателя обратиться к то­
варному складу в порядке ст. 15 Постановления о документах,
выдаваемых товарным складом.
3. Коноссамент регулируется Положением о морской пере­
возке. Согласно ст. 10 Положения коноссамент может быть со­
ставлен или на имя определенного получателя, или приказу отпра­
вителя, или приказу получателя, или, наконец, на пред’явителя.
Все виды коноссамента, в том числе и коноссамент, выданный на
имя получателя, являются ценными бумагами, обладающими пу­
бличной достоверностью, так как в силу ст. 5 «правоотношения
между фрахтовщиком и получателем груза определяются конос-
саментом». Кроме того, для случая цертепартии ст. 6 особо
оговаривает, что «условия цертепартии обязательны для получа­
теля только в том случае, когда они изложены в коноссаменте,
или же когда в последнем сделана на них соответствующая ссылка».
В соответствии с этим, как коноссамент, составленный на имя
определенного получателя, так и коноссаменты, составленные
приказу отправителя или получателя, являются ордерными бума­
гами. Этот вывод подтверждается другими нормами Положения
о морской перевозке. Коноссаменты, выданные приказу отправив
теля или получателя, могут передаваться не только по именным,
но и по бланковым передаточным надписям, что, как было ука­
зано выше (см. 1, 2),- свидетельствует об ордерной природе бу­
маги. Коноссамент, составленный на имя получателя может пере­
даваться только по именным передаточным надписям. Но в отно­
шении его вывод об ордерной природе бумаги подтверждается
ст. 12 Положения. Согласно ст. 12, после выдачи коноссамента
право распоряжения грузом в пути и право требовать выдачи
груза, в случае коноссамента, выданного на имя получателя, при­
надлежит правильному держателю бумаги, каковым является либо
отправитель, либо лицо, указанное в качестве получателя, либо
лицо, указанное в именной передаточной надписи3). Таким
3) Особенностью коноссамента, выданного на имя получателя, а также
коноссамента, выданного приказу получателя, является то, что наряду с по­
лучателем или его преемником по передаточным надписям, правильным дер-
Ценные бумаги 8 113
образом, держатель такого коноссамента, получивший его по пере­
даточной надписи, легитимирован в качестве суб’екта выражен­
ных в нем прав в силу одного только непрерывного ряда именных
передаточных надписей. Легитимация основана на чисто формаль­
ном признаке, характерном для ордерных бумаг. Держатель не
обязан обосновать свои права преемством от получателя на осно­
ваниях какого либо обще-гражданского титула. Фрахтовщик со
своей стороны может выполнить его требование и выдать ему груз,
не проверяя действительности его правопреемства. Таким обра­
зом, коноссамент, выданный на имя получателя должен быть при­
знан ордерной ценной бумагой.
Положение о морской перевозке не делает ссылки на вексель­
ное право, благодаря чему многие вопросы, относящиеся к конос-
саменту, остаются неурегулированными. На помощь должно
в этих случаях придти применение норм вексельного права
по аналогии.
Действующее советское право не знает деления ордерных
бумаг на бумаги ордерные в силу закона и на бумаги, ордерные
по воле сторон. Единственный случай, когда закон упоминает ого­
ворку о приказе, — коноссамент, выданный приказу отправителя
или получателя, имеет совершенно своеобразный характер. Ого­
ворка о приказе в случае коноссамента, выданного приказу полу­
чателя нужна не для того, чтобы сделать такой коноссамент ордер­
ной бумагой, а для допущения передачи его по бланковой надписи
в отличие от коноссамента, выданного на имя получателя, кото­
рый, хотя и является ордерной бумагой, но может быть переда­
ваем только по именным надписям. Что же касается коноссамента,
выданного приказу отправителя, то оговорку о приказе нельзя
не признать совершенно лишней, так как закон допускает только
один вид коноссамента с обозначением в качестве суб’екта прав
по нему отправителя.
Действующее советское право обходит молчанием вопрос
о том, допускаются ли иные виды ордерных бумаг, кроме урегу-

жателем документа может быть и сам отправитель. Таким образом создается

положение аналогичное положению с дубликамом именной накладной (см.
М. Агарков, Дубликат накладной „Основные проблемы железнодорожного
права“ 1925 г. стр. 251). Между получателем и его преемником, с одной
стороны, и отправителем, с другой, коноссамент может переходить путем
простой п передачи, как в случае бумаги на пред'явителя. Каждая из сто­
рон является легитимированной сама по себе и не обязана доказывать, что
получила документ правильным образом от другой стороны.

114
лированных в законе. В законодательстве других стран он так же
не всегда получает определенное решение.
Французское законодательство признает ордерными бума­
гами переводной вексель, простой вексель, бодмерейное письмо,
коноссамент, чек, складочное и залоговое свидетельства товарных
складов и, наконец, так наз. warrant hôtelier. Все эти бумаги
должны содержать clause à ordre.
Согласно взгляду, принятому во Франции как доктриной,
так и судебной практикой, допускается передача в порядке индос­
самента и других документов, хотя бы и неурегулированных в за­
коне в качестве ордерных бумаг. Для нас представляет интерес,
однако, не сам по себе вопрос о пределах допущения передачи бу­
маги посредством индоссамента. Допущение индоссамента не де­
лает бумагу ордерной с той точки зрения, которая положена нами
в основу классификации ценных бумаг. Интерес представляет во­
прос о том, могут ли бумаги, неурегулированные законом, но пере­
даваемые посредством индоссамента, легитимировать своего держа­
теля непрерывным рядом передаточных надписей, или, в виду не­
избежной в этом случае публичной достоверности бумаги, ограни­
чивать возражения, которые могут быть сделаны должником про­
тив требования управомоченного лица4). Этот вопрос вызвал
разногласия во французской доктрине. Lyon-Caen и Renault5)
полагают, что ограничение возражений должно иметь место ка­
ждый раз как бумага содержит clause à ordre и, следовательно,
допускает передачу в порядке индоссамента. Thaller6), наоборот)
считает, что начало ограничения возражений может иметь при­
менение только к бумагам, относимым к effets de commerce.
Наконец, Lacour и Bouteron7), а также Capitant8) полагают, что
оно распространяется только на абстрактные бумаги. Судебная
практика содержит мало решений по этому вопросу и, поэтому,

4) Во Франции вопрос о возможности передачи документа в порядке

индоссамента имеет значение независимо от вопроса о публичной достовер­
ности бумаги и порядке легитимитации ее держателя потому, что с точки
зрения французского права передаточная надпись не удовлетворяет требо­
ваниям, установленным для совершения цессии. Извещение должника имеет
во Франции иное значение, чем по германскому, швейцарскому, а также по
советскому праву. См. Planiol, Traite de Droit civil, t. II n. n. 1611—1616;
Schumann, Die Forderungsabtretung nach deutschem, französischem und
eng ischem Recht. 1924.
6) Lyon-Caen et Renault, Traité, t. IV, n. 157.
s) Thaller-Percerou, n. 1503.
’) Lacour et Bouteron, Précis, t. II, n. 1400.
8) H. Capitant De la cause des obligations, p. 434.

115
не может считаться вполне установившейся. Во всяком случае
в отношении некоторых бумаг, (полис морского страхования) она
не применяет начала ограничения возражений 9).
Итальянское законодательство регулирует следующие ордер­
ные бумаги: вексель, чек (по итальянской терминологии — банко­
вый перевод — assegno bancario), циркулярный перевод — (assegno
circolare), коноссамент, накладная, складочное и залоговое сви­
детельства и бодмерейное письмо.
Также, как во Франции, в Италии вопрос о допущении ордер­
ных бумаг, не урегулированных в законе, ставится прежде всего
в плоскости допущения передачи в порядке индоссамента бумаг,
содержащих оговорку о приказе. Судебная практика разрешает
этот вопрос в положительном смысле 10*). Что же касается правила
об ограничении возражений, то С. Vivante полагает, что оно должно
применяться ко всякой ценной бумаге, содержащей оговорку
о приказе “).
Германское законодательство различает ордерные бумагу
в зависимости от того, являются ли они таковыми в силу закона
(geborene Orderpapiere), или в силу оговорки о приказе (gekorene
Orderpapiere). К числу первых относятся вексель, чек, именная
акция и временное свидетельство. К числу вторых — купеческий
перевод (kaufmännische Anweisung) и купеческое обязательство
(kaufmännischer Verpflichtungsshein), бодмерейное письмо, полис
транспортного страхования, складочное свидетельство и грузовое
свидетельство (Ladeschein).
Германское законодательство не предусматривает возмож­
ности создания оборотом новых видов ордерных бумаг. Герман­
ская доктрина склоняется к тому, что индоссамент всяких иных
бумаг, кроме вышеуказанных представляет собой einfaches Indos­
sament, т.-е. производит только эффект обще-гражданской цессии.
Таким образом, к числу technisch indossable Orderpapiere при­
надлежат только ордерные бумаги, урегулированные в законе 12).
Швейцарское законодательство регулирует в качестве ордер­
ных бумаг вексель, чек, векселеподобные бумаги (ордерный пере­
вод и ордерное обещание платежа), складочное и залоговое сви­
детельства товарных складов, коноссамент и грузовое свидетель­
ство. Судебная практика причисляет к ордерным ценным бумагам
cédule hypothécaire и lettre de rente (§ 859 Швейц. Гражд. Ул.).
9) H. Capitant. ук. соч. стр. 433 прим. I.
10) Vivante, v. Ill, n. 1434 bis.
n) C. Vivante, v. IV, там же.
12) K. v. Hospenthal, Die Wirkungen des Indossamentes, S. 9—10.

116
Кроме того, согласно ст. 843 Швейцарского Обяз. Права всякая
ценная бумага, при посредстве которой составитель обязуется
в определенном месте и в определенный срок уплатить определен­
ную сумму денег или передать определенное количество замени­
мых вещей, если она содержит оговорку о приказе, является пе­
редаваемой в порядке индоссамента, при чем должник может при­
водить против требования кредитора только те возражения, кото­
рые основаны на содержании бумаги или направлены непосред­
ственно против него. Ст. 843 добавляет, что в отношении леги­
тимации держателя (іа justification du droit de propriété du porteur),
a также по некоторым другим вопросам применяются нормы ве­
ксельного права. Таким образом, ст.ст. 843 и 844 ставят довольно
широкие пределы праву участников оборота выпускать ордерные
бумаги 13).
Швейцарский проект 1919 г. состоит по этому вопросу
на почве действующего права.
Итальянский проект 1922 г. резрешает вопрос следующим
образом. Согласно ст. 332 всякая ценная бумага, если она выдана
с оговоркой о приказе или равнозначущей ей (qualora sia stato
emesso colla clausola all’ordine о altra équivalente), может быть
передаваема посредством передаточной надписи, если противное
специально не оговорено законом. Сопоставив эту статью
со ст. 311, в силу которой начало ограничения возражений фор­
мулировано применительно ко всем ценным бумагам, следует
прийти к выводу, что Итальянский проект в принципе допускает
свободу выпуска всякого рода ордерных ценных бумаг, хотя бы
специально и не урегулированных в законе.
Проект Торгового Свода СССР не дал прямого ответа на во­
прос о допущении ордерных бумаг, специально не урегулирован­
ных в законе. Однако, сопоставление ст.ст. 187, 190 и 191, как
будто приводит к признанию возможности создания оборотом но­
вых форм этих бумаг.
Сделанный нами краткий обзор показывает, что действующие
законодательства, а также новейшие проекты кодификации торго­
вого права не дают вполне единообразных решений. Однако, можно
отметить тенденцию (особенно в проектах) к признанию воз­
можности создания ордерных бумаг, не урегулированных законом.
При отсутствии в действующем советском праве специальной
нормы по этому вопросу, следует исходить из общих начал совет­
ского законодательства (ст. 4 Г. П. К.). Таким общим началом

13) К. V. Hospenthal, ук. соч. стр. 6—9.

117
является начало свободы договоров, принятое действующим гра­
жданским правом. Спор по вопросу о том, знает ли советское
право начало свободы договоров 14), как нам кажется, должен быть
решен в утвердительном смысле по следующим соображениям.
Начало свободы договоров прямо формулировано в постановлении
22 мая 1922 г. «об основных имущественных правах». Г. К. при­
нял ту же точку зрения, так как согласно ст. 106 обязательства
возникают из договоров, а согласно ст. 30 недействительны лишь
договоры противные закону или направленные к явному ущербу
для государства 15).
Несмотря на колебания цивилистической доктрины следует
признать, что при отсутствии специального запрещения в законе,
из начала свободы договоров вытекает возможность для сторон
создавать ордерные бумаги, не урегулированные в законе 1в). Сто­
роны, согласившись выразить правоотношение в ордерной ценной
бумаге, тем самым соглашаются относительно определенного спо­
соба легитимации в качестве суб’екта соответствующего права.
Такое соглашение не противоречит закону и не затрагивает прав
третьих лиц, в частности прав будущих приобретателей бумаги.
Поэтому, поскольку из закона не вытекает какое-либо специаль­
ное ограничение, следует допустить возможность создания волею
сторон таких ордерных бумаг, которые не урегулированы законом.
•Что же касается ограничений, то, как нам кажется, есть основание
установить таковое в отношении распорядительных товарных
документов (см. гл. V, 1).
Для того, чтобы неурегулированная законом бумага могла
быть признана ордерной ценной бумагой, необходимо, чтобы воля
сторон была совершенно ясно выражена. В этом отношении дей­
ствующее право создает некоторое затруднение в виду того
совершенно специального, не соответствующего обычному слово­
употреблению и чисто случайному значению, которое оно придает
выражению «приказу такого-то» в Положении о морской пере­
возке (см. выше).

14) За признание начала свободы договоров см. А. Г. Гойхбарг, Хозяй­

ственное право, т. I, стр. 192; С. А. Аскиназий, Очерки хозяйственного
права СССР, стр. 64; Против—П. Стучка, Классовое Государство и Граж­
данское право, стр. 52. См. также И. С. Перетерский, Принудительные и
диспозитивные нормы в обязательственном праве Г. К., Советское право,
1924 г. № 4 (10).
181 В. Ю. Вольф, Заключение по вопросу о договорах внебиржевого
посредничества, Революционная законность, 1926 г. № 19—22, стр. 63—64.'
) См. С. Vivante. Ill n. 1434 bis. Там же (n. 1434 ter.) см. примеры
■ 16*
18
ордерных бумаг, не урегулированных законом.

118
 До настоящего времени этот вопрос на практике не ставился.
Если он настоятельно даст о себе знать, то практика найдет
выход, соответствующий конкретным условиям, в которых он ста­
нет. На помощь суду при истолковании воли сторон, вероятно,
придут торговые обыкновения. Во всяком случае, в настоящее
время решать вопрос о возможных формах выражения воли сторон
преждевременно, в виду отсутствия необходимых для этого факти­
ческих предпосылок.

2. Передача ордерных бумаг.

Передача ордерных бумаг совершается посредством индосса­
мента, или, в тех случаях, когда последняя передаточная надпись
бланковая, тем же способом, как и передача бумаг на пред’явителя.
Передача ордерных бумаг регулируется в советском праве
нормами, относящимися к отдельным видам этих бумаг. Основное
значение имеют нормы Положения о векселях (ст.ст. 6, 7 и 8),
так как Постановление о документах, выдаваемых товарными
складами делает отсылку к нормам вексельного права, а в отно­
шении коноссамента последние могут иметь применение по ана­
логии.
Согласно ст. 7 Положения о векселях, вексель передается
по передаточной надписи, совершенной на оборотной его стороне.
Передаточная надпись может быть именной или бланковой. Имен­
ная передаточная надпись должна содержать в себе, кроме под­
писи лица, передающего вексель, также и именное указание
приобретателя векселя. Бланковая надпись содержит в себе
только подпись лица, передающего вексель.
\/Цля передачи ордерной бумаги недостаточно одного учинения
передаточной надписи. Передаточная надпись представляет собой
только оформление передачи ордерной бумаги. Необходимо еще
и самое соглашение о переходе права на бумагу 1Т).

17) Вопрос о переходе права на бумагу не должен быть смешиваем с во­

просом о договорной или недоговорной природе того или иного обязатель­
ства по ордерной бумаге. Второго вопроса мы не затрагиваем, так как он
не может быть поставлен в общей форме для ордерных бумаг, а должен
рассматриваться для каждой бумаги отдельно. По вопросу об юридической
природе вексельного обязательства по советскому праву см. статью Б. Б.
Черепахина „Юридическая природа векселя и положение о векселях 1922 г.
(„Право и Жизнь“ 1923 г. № 9—10). Вывод автора о том, что всякое
вексельное обязательство по действующему праву основано на односторон­
нем волеиз'явлении, не может быть признан обоснованным.

119
 Если последняя надпись на бумаге бланковая, то бумага пере­
ходит, как бумага на пред’явителя до тех пор, пока один из при­
обретателей не превратит бланковую надпись в именную, вписав
в нее свое имя или имя другого лица, или же не передаст ее по имен­
ной передаточной надписи. Собственник ордерной бумаги может
виндицировать ее. Если на виндицированном векселе имеется
именная передаточная надпись, то собственник может воспользо­
ваться примечанием к ст. 7 Постановления о векселях и зачерк­
нуть ее. Примечание к ст. 7 Положения о векселях имеет приме­
нение к ордерным складочным бумагам (ст. 6 Пол. о складочных
документах). К коносаменту оно может быть применено
по аналогии.
В советском законодательстве нет общей нормы, дающей
прямой ответ на вопрос о защите добросовестного приобретателя
ордерной бумаги. Однако, из ст. 10 Пол. о векселях (и ст. 6 Пол.
о складочных документах) вытекает, что в отношении векселя
и ордерных складочных бумаг применение ст. 60 Г. К. исклю­
чается. Защита добросовестного приобретателя должна иметь
место на основании ст. 10 Положения о векселях. Ст. 10 опреде­
ляет, что первому векселедержателю, независимо от прав его
предшественников принадлежат все права вытекающие из векселя.
При этом исключается лишь тот случай, когда вексель выбыл
из владения последнего помимо его воли и векселедержатель
об этом знал или долкен был знать при обычной в торговом обо­
роте предусмотрительности. Ст. 10, таким образом, непосред­
ственно имеет в виду разрешить вопрос о правах по бумаге,
а не на бумагу. Однако, в виду того, что право по бумаге при­
надлежит лишь тому, кто обладает правом на бумагу, вытекает,
что и право на вексель (и на ордерные складочные документы)
не принадлежит держателю в том случае, если он знал илил должен
был знать при обычной в торговом обороте предусмотрительности,
что бумага выбыла из владения его предшественника помимо воли
последнего. Понятие добросовестного приобретателя, основанное
на ст. 10 Положения о векселях, отличается от понятия, устано­
вленного прим. 1 к ст. 60 Г. К. тем, что в него входит признак
обычной в торговом обороте предусмотрительности.
В отношении коноссамента вопрос о том, какая норма должна
иметь применение при определении добросовестности или недобро­
совестности приобретателя, не является вполне ясным. При от­
сутствии специальной нормы возможно применение ст. 60 Г. К.
Однако, коноссамент является ордерной бумагой, обращается спо­
собом, аналогичным векселю, и в еще большей степени, чем послед-
120
ний, ограничен в своем обращении рамками торгового оборота.
Поэтому определение добросовестности приобретателя коносса-
мента с точки зрения обычной в торговом обороте предусмотри­
тельности, и, следовательно, применение к этому случаю по анало­
гии ст. 10 Положения о векселях, кажется нам достаточно обосно­
ванным.
Если ордерная бумага снабжена бланковой передаточной над­
писью, то добросовестность приобретателя должна, также как
в случае именной надписи, определяться на основании ст. 10 Поло­
жения о векселях, а не на основании прим. I к ст. 60 Г. К., как для
бумаг на пред’явителя в виду того, что, как это было указано
выше (см. гл. 1, 2) ордерная бумага, снабженная бланковым индосса­
ментом, остается ордерной бумагой, а не делается бумагой
на пред’явителя.
С точки зрения действующего советского права переда­
ваемость векселя не может быть ограничена какими-либо ого­
ворками. Это правило вытекает из ст. 6 Пол. о векселях. Таким
образом, советское право не знает так наз. Rekta-Indossament, т.-е.
передаточной надписи, снабженной оговоркой, воспрещающей
дальнейшую передачу 18). В отношении ордерных складочных
документов ст. 6 Положения о векселях имеет применение в силу
ст. 6 Положения о документах, выдаваемых товарными складами.
В отношении коноссамента она может быть применена по ана­
логии.
Передача права на ордерную бумагу производит передачу вы­
раженных в ней прав от индоссанта к индоссату. Приобретатель
получает право на ордерную бумагу и право из ордерной бумаги,
если он приобрел право собственности на бумагу, дошедшую
до него на основании непрерывного ряда передаточных надписей.
В его лице тогда соединяются материальный и формальный креди­
тор. Приобретенное им право является автономным и не зависит
от прав его предшественников.
Передаточная надпись может служить не только для передачи
бумаги, но и для установления ответственности по ней индоссанта
перед держателем наряду с ответственностью составителя (так
наз. гарантийная функция индоссамента) 19).
Гарантийная функция не является необходимой функцией
индоссамента 20). Она не является также необходимым составным
18) См. Вавин, Научно-практический Комментарий к Положению о век­
селях 1922 г. п. I замечаний к ст. 6.
1Э) H. V. Hospenthal, ук. соч., стр. 53. <
20) С. Vivante—V. Ill, п. 1435.

121
элементом института ордерных бумаг. Она представляет собой
добавочное мероприятие, направленное на усиление оборотоспо­
собности бумаги. Вполне возможны и существуют ордерные бу­
маги, передаточная надпись на которых не имеет гарантийной
функции. Так, напр., германское и швейцарское право наделяют
индоссамент гарантийной функцией только в отношении некото­
рых ордерных бумаг (векселя, чека, в Швейцарии, кроме того,—ор­
дерного перевода и ордерного обещания платежа). Однако, с точки
зрения некоторых законодательств, ответственность индоссанта
представляет собой общее свойство всех ордерных бумаг. Так. напр.,
с точки зрения французского права, индоссант является гарантом
не только в случае векселя и чека, но и в случае всех других
урегулированных законом ордерных бумаг. Практический смысл
распространения гарантийной функции на все ордерные бумаги
заключается в укреплении позиции индоссанта. С точки зрения
французской доктрины и судебной практики, лицо, приобревшее
ордерную бумагу от не собственника, не приобретает прав по бу­
маге. Гарантийная функция передаточной надписи создает для
приобретателя возможность получить удовлетворение от индос­
сантов, учинивших передаточные надписи после того, как бумага
неправомерным образом вышла из обладания последнего собствен­
ника. В случае индоссирования бумаги, не принадлежащей к числу
урегулированных в законе, передаточная надпись не имеет гаран­
тийной функции 21).
По советскому нраву гарантийную функцию имеет переда­
точная надпись на векселе (ст. 9 Положения о векселях) и на скла­
дочном и залоговом свидетельствах (ст. 14 Положения о докумен­
тах, выдаваемых товарными складами). Ответственность индос­
санта может быть устранена помещением в передаточной над­
писи оговорки «без оборота на меня» (ст. 8 Положения о векселях
и ст. 6 Постановления о документах, выдаваемых товарными
складами).
Положение о морской перевозке не устанавливает ответствен­
ности надписателя по ордерным коноссаментам. Нет основания
распространять на коноссамент по аналогии соответствующие
нормы вексельного права.
Кроме передачи прав по ордерным бумагам (так наз. регу­
лярный индоссамент) индоссамент может служить также для за­
лога, уполномочия на осуществление прав по бумаге и для неко-

21) Thaller-Percerou, Traité, n. 1502; Lacour et Bouteron, Précis, t.

n. 1400.

122
торых других целей (иррегулярный индоссамент) 22). Вопрос
об иррегулярном индоссаменте разработан в теории вексельного
права, где его целесообразнее и рассматривать.
Подпись, поставленная на обороте, может иметь значение
и для бумаг на пред’явителя. Так согласно § 56 английского
Bill of Exchange Act подпись, поставленная на обороте векселя
или чека, в том числе и векселя или чека на пред’явителя, создает
ответственность лица ее учинившего перед держателем. »
на обороте пред’явительской ценной бумаги не
к передаче бумаги и по существу является фор
надписи (aval).

См. К. V. Hospenthal, ук. соч. стр. 59 —70.

 Глава IV.

ИМЕННЫЕ БУМАГИ.

1. Виды именных бумаг.

Именной ценной бумагой является такая ценная бумага, кото­
пая легитимирует своего держателя в качестве суб’екта выражен­
ных в ней прав, если он назван в качестве такового, как в тексте
бумаги, так и в соответствующей книге обязанного лица1).
Действующее советское право регулирует ряд именных цен­
ных бумаг.
1. Именной ценной бумагой является именная акция (ст.ст. 342
и 344 Г. К.). Принадлежность именной акции к именным ценным
бумагам совершенно бесспорно вытекает из ст. 344 Г. К., согласно
которой, «приобревший право собственности на акцию по пере­
даточной надписи обязан для осуществления своих прав в отноше­
нии общества заявить о своем праве собственности на акцию или
свидетельство правлению общества для внесения имени приобрета­
теля в акционерную книгу и пред’явить правлению самую акцию
или свидетельство с передаточной именной надписью или иными
письменными доказательствами перехода прав собственности».
!) Об именных ценных бумагах см.: С. Vivante, v. Ill, стр. 162—188
fhaller-Percerou, Traité, n.n. 601—604, 894—899; Lacour et Bouteron, Précis
t. I n.n. 1119 и след.; Thaller, De la nature juridique du titre de credit, n. 120
и след.; Bezard-Falgas, Traité theoritique et pratique du contentieux des trans­
ferts, 2-me édition, 1914; Julliot, Nature juridique du transfert des titres no­
minatifs (Annales de droit commercial, 1904) Lèvy—Ullmann, Essai sur les
litres nominatifs (An. de droit commercial, 1897; Minard, Le titre nominatif,
nature et fonctionement, 1897; E. Jacobi, Die Wertpapiere в Ehrenberg's Hand­
buch, стр. 214—233; А. Д. Милютин, Трансферт, как способ передачи прав,
Вестник Гражданского Права, 1916 г. № 4.

124
 2. Равным образом, именными ценными бумагами являются
предусмотренные ст. 344 Г. К. временные свидетельства, заменяю­
щие собой акции. Ст. 344 распространяет на них те положения,
которые установлены ею для именных акций. Принадлежность
временных свидетельств к числу ценных бумаг подтверждается
ст. 345 Г. К. определяющей, что акционерное общество по общему
правилу не имеет права покупать за свой счет свои акции или
временные свидетельства. Ст. 345, таким образом, рассматривает
временные свидетельства, также как и акции, как носителей
прав, принадлежащих акционеру и как особый в силу этого об’ект
гражданского оборота, каковым не являются документы, не пред­
ставляющие собой ценных бумаг.
Не являются вовсе ценными бумагами предварительные рас­
писки о получении взносов по акциям (ст. 344 Г. К.). Хотя ст. 344
и говорит' о возможности их уступки другим лицам С согласия
правлейіия акционерного общества, однако, она имеет в виду не пе­
редачу их в качестве ценной бумаги, а просто замену одного под­
писчика на акции другим, которую не возбраняется оформлять
иным способом и без передачи самой расписки. Предварительная
именная расписка не является документом, необходимым для осу­
ществления прав, принадлежащих подписчику. Она имеет только
значение письменного доказательства в случае судебного спора.
3. Именными ценными бумагами являются квитанции, выда­
ваемые в приеме товаров на хранение товарными складами, не по­
лучившими разрешения Народного Комиссариата Внешней и Внут­
ренней Торговли Союза ССР или Народного Комиссариата Внут­
ренней Торговли одной из союзных республик на выдачу свиде­
тельств (ст. 1, п. «б» Пост, о документах, выдаваемых товарными
складами). Принадлежность этих квитанций к числу именных
ценных бумаг вытекает из ст. 23 этого Постановления, согласно
которой передача товара, сданного на хранение под квитанцию,
производится на основании трансферта по книгам склада, при чем
трансферт производится по заявлению приобретателя, который
обязан при этом представить складу квитанцию с передаточной
надписью на его приобретателя имя. О трансферте товарный
склад учиняет надпись на квитанции. Таким образом, квитанция
является документом, пред’явление которого необходимо для осу­
ществления выраженных в нем прав, в частности для передачи
права на соответствующий товар. Квитанция принадлежит к числу
распорядительных документов (см. гл. V, 1).
4. К числу именных ценных бумаг принадлежат вкладные би­
леты кредитных учреждений, кроме тех случаев, когда они соста-
125
вле ы на пред’явителя (см. гл. 11, 4). Уставы кредитных учрежде­
нии обычно содержат указания просто на именной характер
вкладных документов, не позволяя сделать из этих указаний вы­
вила о принадлежности их к именным или к обыкновенным имен-
■ іенным бумагам. Но практика наших кредитных учреждений,
сажая в этом отношении основанную на дореволюционном
...асолодательстве практику прежних банков, придает именным
эк' ментам характер именных ценных бумаг (см. напр., ст. 4
Правил Госбанка о денежных вкладах, ст. 61 Инструкций Торгово-
Промышленного Банка СССР о вкладных операциях). Не являются
> ленными ценными бумагами именные вкладные документы госу­
дарственных трудовых сберегательных касс. Ни Положение о госу­
дарственных трудовых сберегательных кассах СССР, ни Инструк­
ция, изданная Начальником Главного Управления и регулирующая
в ст.ст. 27—57 операции этих касс, не дают основания причислить
именные документы по вкладам как срочным, так и по пред’явле-
нию к числу именных ценных бумаг. Ст. 37 Положения, согласно
которой, « в случае утраты именной сберегательной книжки вклад­
чик или его законный представитель получает новую книжку
не позже трех дней по заявлении им об утрате книжки» дает осно­
вание утверждать, что эти документы вообще не являются ценными
бумагами, в частности не являются и обыкновенными именными
ценными бумагами.
5. Действующее законодательство, как было указано выше
(см. гл. II, 1), предусматривает выпуск облигационных займов
Правительством Союза ССР и Правительством Союзных Республик,
местными советами, трестами, акционерными обществами, кроме
страховых и краткосрочного кредита, уставы которых предусма-
ривают эту операцию. Но оно нигде не указывает на то, к какому
виду ценных бумаг должны принадлежать облигации. До настоя­
щего времени все выпущенные в СССР облигационные займы
принимали форму облигаций на пред’явителя. Однако, в этом нет
ничего обязательного. Облигации могут быть выпущены и в форме
именных ценных бумаг. Теоретически допустим выпуск облига­
ционного займа в форме ордерных облигаций2). Но практически

2) В Германии является обычным выпуск акционерными обществами

облигаций в форме ордерных бумаг (Kaufmännischer Verpflichtungsschein—
§ 363 Гер. Тор. Ул.). Они составляются приказу какого либо банка, с блан­
ковым индоссаментом которого и выпускаются на рынок. Эта форма позво­
ляет обходить § 795 Гер. І'р. Ул., требующий разрешение правительства
для выпуска денежных обязательств на пред'явителя. Кроме того она со­
здает удобный способ гарантирования банком облигационного займа. Благо­

126
 едва ли у нас может существовать какая-либо потребность в этом.
Что же касается именных облигаций, то они у нас и практически
весьма возможны. Пред’явительская форма нужна тогда, когда
при выпуске займа рассчитывают на широкий частный рынок.
Поэтому такие займы, как, напр., наши государственные
выигрышные займы необходимо должны быть выпускаемы в форме
облигаций на пред’явителя. Иначе обстоит дело тогда, когда заем
рассчитан на размещение среди государственных и кооперативных
предприятий, особенно в порядке обязательного помещения в обли­
гации займа их запасных и резервных капиталов. В этом случае
именные облигации быть может являются более желательными, так
как они облегчают контроль за размещением займа и за распоря­
жением облигациями со стороны держателей.
Действующее советское право не устанавливает никаких огра­
ничений для выпуска именных ценных бумаг. Практика же создает
эти бумаги и в тех случаях, когда к тому нет прямых указаний
в законе. Так обстоит, напр., дело с именными вкладными биле­
тами кредитных учреждений. То обстоятельство, что уставы го­
ворят об «именных» вкладных документах таким основанием
не является, так как термин «именной« в действующем советском
законодательстве употребляется одинаково, как для обозначения
именных ценных бумаг (напр., именная акция, квитанция товарного
склада), так и для обозначения обыкновенных именных ценных
бумаг (напр. именной дубликат). Действующее право знает даже
случай, когда закон, применительно к ордерной бумаге, говорит
о том, что она составляется на имя определенного лица (ст. 10
Пол. о морской перевозке; см. выше гл. III, 1), и, таким образом,
дает повод называть ее именной бумагой. Нельзя считать эту
практику юридически необоснованной. Нет препятствий к тому,
чтобы стороны устанавливали тот способ легитимации держателя
ценной бумаги в качестве суб’екта соответствующего права, кото­
рый характеризует именную ценную бумагу. Однако, одно огра­
ничение все же вытекает из самой природы вещей. Запись в книге
обязанного лица предполагает ведение книг, вызывающее доверие
к сделанным в них записям. Поэтому мы считаем правильным,
чтобы составителями именных ценных бумаг могли бы быть только
лица, на которых закон возлагает обязанность ведения торговых
книг, а также, конечно, юридические лица публичного права, как
Союза ССР или Союзные республики, а также местные советы,
даря бланковому индоссаменту такие облигации сохраняют преимущество
легкой обращаемости, свойственное бумагам на пред'явителя. Изредка
встречаются ордерные облигации во Франции.

127
 2. Передача именных бумаг.
Действующее советское право, регулируя отдельные виды
именных бумаг, не устанавливает, по общему правилу, никаких
ограничений свободного их перехода от одного лица к другому.
Но в отношении именных акций оно предусматривает возможность
таких ограничений. Согласно ст. 344 Г. К. «именные акции и за­
меняющие их временные свидетельства могут быть передаваемы
по передаточным надписям, если иное не постановлено в его
уставе». Выражение «его уставе» не согласовано с текстом
статьи. Но, очевидно, оно должно означать устав акционерного
общества. Ст. 344 разрешает в уставах акционерных обществ
отступления, как от указанного в законе способа передачи (по пе­
редаточной надписи), так и от начала свободной передачи. Такие
отступления на практике встречаются. Так напр., устав акционер­
ного банка для электрофикации СССР (Электробанка) требует для
передачи именных акций согласия Правления банка (§ 15).
Возможны два способа передачи именных бумаг. Один способ
заключается в том, что передача совершается посредством транс­
ферта по книгам обязанного лица на основании заявления отчу­
ждателя, сопровождаемого пред’явлением самой бумаги. Другой —
в том, что бумага передается отчуждателем приобретателю по пе­
редаточной надписи, трансферт же совершается на основании
заявления приобретателя, также сопровождаемого пред’явлением
бумаги. Первый способ принять французским шравом. Он устано­
влен .в отношении государственной ренты еще законодательством
великой французской революции (закон 28 флореаля VII года,
декрет 13 термидора XIII года). Кроме того, он урегулирован
законами 20 июня 1875 г. и 11 июня 1909 г. В отношении имен­
ных акций он установлен ст. 36 Франц. Торг. Код. Практика рас­
пространяет действие этой статьи и на другие именные бумаги,
выпускаемые частными лицами. Второй способ (передача по индос­
саменту) принята § 222 Герм. Торг. Улож. и § 634 Швейцарского
Обязат. Права. Как было указано выше, германская доктрина,
в силу этого обстоятельства, причисляет именную акцию к ордер­
ным бумагам. Итальянское право регулирует тот и другой способ,
допуская их альтернативно, по усмотрению держателя (§§ 10 и И
закона 7 июня 1923 г.).
Действующее советское право принимает для урегулирования
именных бумаг, по общему правилу, порядок передачи по над­
писи с последующим трансфертом на основании заявления при­
обретателя. Но в отношении именных акций оно допускает,
128
на основании уставов акционерных обществ, и иной порядок
(ст. 344), который иногда в уставах и устанавливается (см. напр.,
§ 11 Устава Торгово-Промышленного Панка СССР). В отношении
же квитанций, выдаваемых в приеме товаров на хранение товар­
ными складами, не имеющими разрешения на выдачу свидетельств,
закон допускает передачу только по надписям с последующим
трансфертом по книгам склада (ст. 23 Пост, о документах, выда­
ваемых товарными складами).
В тех случаях, когда закон не регулирует порядок передачи
именной бумаги, нет препятствий к тому, чтобы этот порядок
устанавливался сторонами. Выше (см. гл. I, 4) было указано на пра­
вила Государственного Банка, которые, несмотря на упоминание
о передаточных надписях, по существу устанавливают порядок
трансферта по заявлению отчуждателя 3).
Таким образом, действующее советское право знает тот и
другой порядок передачи именных бумаг. Мы остановимся на ка­
ждом из них для рассмотрения как самого способа передачи, так
и ее юридических последствий.
Основным способом с точки зрения действующего права
является передача по надписи с последующим трансфертом. Зада­
чей юридического анализа является установить способ оформле­
ния передачи и соответственное значение индоссамента и транс­
ферта, а также юридические последствия того и другого.
Право на бумагу переходит в силу соглашения между отчу­
ждателем и приобретателем. В основании этого соглашения может
лежать любая, хозяйственная сделка, — купля и продажа, мена,
дарение и т. п. Это соглашение оформляется посредством учине­
ния на бумаге передаточной надписи. 'Значение передаточной над­
писи с точки зрения действующего права крайне неясно. Ст. 23
Пост, о документах, выдаваемых товарными складами, говорит, что
«трансферт производится по заявлении приобретателя, который
обязан при этом представить складу квитанцию с. передаточной
надписью на его приобретателя имя». Ст. 344 Г. К. говорит:
«приобревшии право собственности на акции по передаточной над­
писи или по какому-либо другому основанию». Из сопоставления
с предшествующей фразой о том, что «именные акции и заменяю­
щие их временные свидетельства могут быть передаваемы по пере­
даточной надписи, если иное не поставлено в (его) уставе», следует,
3) Отсутствие отчетливости в правилах о вкладной операции Государ­
ственного Банка об'ясняется влиянием на советскую банковую практику
тавов и практики дореволюционных банков. См. о дореволюционной прак­
тике статью А. Д. Милютина в Вестнике Гражданского Права, 1916 г. №4.
Ленные бумаги 9 129
что ссылка на «другое основание» имеет в виду переход не на осно
вании соглашения между сторонами, а, напр., по наследованию.
Таким образом, текст этих статей определенно указывает на обя­
зательность учинения передаточной надписи для того, чтобы мог
быть совершен трансферт. Но обязательно ли ее совершение для
действительности соглашения о переходе права собственности.
Согласно ст. 29 Г. К. «несоблюдение требуемой законом формы
влечет за собой недействительность сделки лишь в том случае,
когда такое последствие несоблюдения формы прямо указано
в законе». Оговорки о недействительности ни ст. 23 Пост, о до­
кументах, выдаваемых товарными складами, ни ст. 344 Г. К.
не делают. Должны ли мы из этого сделать вывод, что соглашение
о передаче права на документ действительно и без передаточной
надписи? Мы думаем, что ответ должен быть утвердительный.
Такое соглашение действительно, право собственности на бумагу
переходит на приобретателя. Но, если отчуждатель не учинил
передаточной надписи, трансферт не может быть произведен
Приобретатель должен в этом случае пред’явить к отчуждателю
иск о совершении этой надписи. Надпись, сделанная судом на осно
вания решения по такому иску, заменяет собой передаточную
надпись.
Передаточная надпись, как на квитанции товарного склада,
так и на акции и временном свидетельстве должна быть именная
(ст. 23 Пост, о документах, выдаваемых товарными складами,
ст. 344 Г. К.).
Приобретатель делается собственником еще до учинения
трансферта. Закон прямо оговаривает это в отношении акции и
временного свидетельства (ст. 344 Г. К.).* Но Постановление о до­
кументах, выдаваемых товарными складами в этом вопросе
неясно. Ст. 23 говорит: «передача товара, сданного на хранение
под квитанцию, производится на основании трансферта по книгам
товарного склада». Ст. 23, таким образом, имеет непосредственно
в виду не передачу документа, а передачу представленного им то­
вара. Приобретатель становится на место отчуждателя только
на основании трансферта, так как только трансферт дает ему
возможность осуществить притязание в отношении товарного
склада. Что же касается перехода права собственности на бумагу,
то об этом ст. 23 умалчивает. В виду отсутствия оснований решать
вопрос иначе, чем в отношении именных акций и временных сви
детельств, следует, по аналогии, распространить правило ст. 34'і
Г.К. и признать, что право собственности на квитанцию перехо и г
в силу передаточной на ней надписи,
ІЗД
 Право собственности приобретателя имеет на общих осно­
ваниях силу в отношении всякого и каждого, в том числе и в отно­
шении обязанного по бумаге лица. Но в отношении последнего
право собственности на бумагу не предоставляет приобретателю
возможность непосредственного осуществления права, выражен­
ного в бумаге. Для этого ему необходимо пред’явить бумагу обя­
занному лицу с требованием об учинении трансферта. Таким
образом, приобретатель именной ценной бумаги приобретает вме­
сте с правом на бумагу право требовать от обязанного лица со­
вершения перевода по книгам. Право, выраженное в бумаге он при­
обретает под условием, что трансферт будет произведен. Встает
вопрос, должен ли каждый приобретатель пред’являть бумагу для
трансферта обязанному лицу. Ответ должен быть отрицательный.
Ни ст. 344 Г. К., ни ст. 23 Постановления о документах, выдавае­
мых товарными складами, не дают никаких оснований для поло­
жительного ответа. И та и другая говорят о «приобретателе»,
каковым является не только первый, но и каждый последующий
приобретатель бумаги. Самая цель института приобретения прав
на именные ценные бумаги по передаточным надписям заключается
именно в возможности дальнейшего их отчужедния без пред’явле­
ния обязанному лицу после каждого перехода из рук в руки.
Обязанное лицо, которому пред’явлена снабженная передаточ­
ной надписью именная бумага с требованием об учинении транс­
ферта, должно проверить правильность перехода бумаги к пред’я-
вителю. Для этого, с точки зрения действующего советского
права, недостаточно проверки формальной правильности непре­
рывного ряда передаточных надписей, начинающегося надписью
того, кто в книгах обязанного лица означен в качестве суб’екта
права. Ни ст. 23 Постановления о документах, выдаваемых товар­
ными складами, ни ст. 344 Г. К. не дают никаких оснований при­
равнивать положение товарного склада и акционерного общества
в отношении требования об учинении трансферта к положению
должника по ордерной бумаге. Товарный склад и акционерное
общество, в этом отношении, находятся в положении аналогичном
положению должника по обыкновенной именной ценной бумаге.
Они могут приводить против требования о совершении трансферта
все возражения, которые основаны на их отношениях с право­
предшественниками пред’явителя, т.-е. всеми предшествующими
надписателями, но при этом только начиная с лица, означенного
в книге в качестве суб’екта выраженного в бумаге права. Обязан­
ное лицо не может приводить против требования о трансферте
возражений, которые основаны на его отношениях к отмеченным
9* 131
в книге предшественникам последнего отмеченного в ней лица.
Права того, кто легитимирован содержанием бумаги и совпадаю­
щей с наименованием в бумаге записью в книге, автономны и не за­
висят от прав его предшественников, занесенных в книгу. Эти
права переходят по передаточным надписям к приобретателю бу­
маги и, поэтому, обязанное лицо может приводить против требо­
вания последнего только те возражения, которые основаны на от­
ношениях к лицам, входящим в ряд, начинающийся тем, кто
последний означен в книге и кончающийся пред’явителем бумаги.
После того, как трансферт совершен, право держателя бумаги
очищается от возражений, которые были основаны на отношениях
обязанного лица к его занесенному в книгу предшественнику.
Но трансферт не защищает требования лица, занесенного в книгу,
от возражения, что он не является преемником предшествующего
означенного в книге лица и что поэтому трансферт был учинен
неправильно. Нельзя лишать обязанное лицо возможности при­
водить это возражение, так как исполнение неправильно зане­
сенному в книгу держателю бумаги не освобождает его от ответ­
ственности перед последним правильно означенным в ней лицом.
Последнее правильно означенное в книге лицо может виндициро­
вать бумагу от неправильного держателя и обратиться с притяза­
нием к обязанному лицу. Равным образом, аналогичное поло­
жение может создаться, если порок в праве держателя возник
после того, как бумага была правильно передана по передаточной
надписи последним, правильно занесенным в книги, лицом (А).
Допустим, что «А» передал бумагу по надписи «Б», после чего
бумага неправильно попала к «В», на имя которого сделана была
«Б» передаточная надпись (напр., по ошибке). «Б» может винди­
цировать бумагу от «В» и пред’явить ее с требованием о транс­
ферте на свое имя обязанному лицу. Последнее не может защи­
щаться ссылкой на неправильно учиненный им трансферт
на имя «В».
Трансферт, совершенный по требованию неправильного дер­
жателя, должен быть по требованию правильного держателя уни­
чтожен соответствующей отметкой в книге обязанного лица. Если
правильный держатель не отмечен в книге, то он может требовать
совершения трансферта на свое имя. В случае отказа обязанного
лица выполнить эти требования, правильный держатель может
обратиться со своим притязанием в суд.
Изложенное показывает, что передача именных бумаг по пе­
редаточным надписям, не имеющим значения индоссирования
ордерных бумаг, приводит к значительному усложнению право­
132
отношений по этим бумагам. Для осуществления требования
об учинении трансферта создается иной способ легитимации упра­
вомоченного лица, чем для осуществления самого права, выражен­
ного в бумаге, при .чем в руках приобретателя, не занесенного
в книгу обязанного лица, бумага обладает весьма ограниченною
публичной достоверностью, так как обязанное лицо может при­
водить против требования об учинении трансферта все те возра­
жения, которые оно имеет против последнего занесенного в книгу
лица, а также возражения, относящиеся к дальнейшим звеньям
в цепи передач по надписям, приведшей к держателю бумаги.
Большая простота правоотношений достигается тогда, когда
индоссированию именной бумаги придают характер, аналогичный
индоссированию ордерной бумаги, так, что приобретатель именной
бумаги, требующий трансферта, легитимирует себя пред’явлением
документа, снабженного непрерывным рядом доходящих до него
передаточных надписей. Такой порядок применяет § Герм. Торг.
Ул., § Швейц. Обяз. Права, § Ит. Торг. Ул. и альтернативно § 10
Итальянского закона 7 июня 1923 г. об именных бумагах 4). Но все
же и этот порядок основан на привнесение в регулирование имен­
ных бумаг элементов, заимствованных из положений о других бума­
гах, что неизбежно приводит к осложнению правоотношений.
Более простым является порядок, принятый во французском праве
(ст. 36 Франц. Торг. Код.) и альтернативно в итальянском законе
7 июня 1923 г. Этот же порядок, как уже указывалось, принят
и у нас по уставам некоторых акционерных обществ. § 11 Устава
Торгово-Промышленного Банка СССР определяет, что передача
именных акций производится через «об’явление о сем Правлению
Банка, с приложением самих акций, для перевода их по акционер­
ной книге на имя приобретателя». При этой системе трансферт
совершается на основании заявления отчуждателя обязанному
лицу, сопровождаемому пред’явлением самих акций. Каждой пе­
редаче акций соответствует трансферт по книгам. Легитимация
приобретателя документа всегда производится на основаниях, спе­
цифически присущих именным ценным бумагам. Обязанное лицо
имеет дело только с пред’явителем бумаги, легитимированным со­
держанием бумаги и записью в книгах.
Теория передачи именной бумаги на основании заявления от­
чуждателя разрабатывалась преимущественно во Франции, в ко-
4) § 10 и 11 закона 7 июня 1923 г. допускает совершение трансферта
по требованию или отчуждателя, или приобретателя по надписи, или всякого
иного приобретателя, могущего обосновать свое право письменными доку­
ментами.

133
горой было предложено несколько точек зрения к этому вопросу.
С точки зрения Thaller трансферт представляет собой делегацию,
при которой отчуждатель-делегант, делегирует приобретателя-
делегата, обязанному лицу-делегатарию, при чем предпола­
гается, что последний заранее акцептовал все возможные со сто­
роны держателя бумаги делегации. Эта точка зрения повторяет,
применительно к именной бумаге теорию, развитую Thaller в от­
ношении titres de credit, вообще. Мы уже останавливались на ней
выше. С точки зрения Julliot трансферт представляет собой до­
говор в пользу третьего лица. Wahl считает, что посредством
трансферта обязанное лицо принимает на себя перед приобрета­
телем бумаги на основании цессии, совершенной сторонами, обя­
зательство независимое и самостоятельное по отношению к тому,
которое связывало его с приобретателем. Несмотря на возраже­
ния, которые Wahl делает по адресу Thaller, его собственные
взгляды весьма близко подходят к теории последнего, невыгодно
отличаясь от нее отсутствием юридической отчетливости5).
Теории, предложенные во французской литературе, пресле­
дуют цель обосновать отличие трасферта именной бумаги от цес­
сии и, как результат этого, автономность прав приобретателя.
Догматическим основанием для конструирования трансферта, как
вида цессии, является ст. 36 Франц. Торг. Код. которая указы­
вает, что цессия именных акций совершается путем заявления от­
чуждателя (« ... la cession s’opère par une déclaralion de transport
inscrite sur les registres et signée de celui qui fait le transport ou
d’un fondé de pouvoir»6). Они не представляют для нас непо­
средственного интереса, так как действующее советское право не
знает каких либо положений, которые служили бы основанием для
распространения на трансферт по заявлению отчуждателя поло­
жений, установленных в Г. К. для цессии. Что же касается авто­
номности прав приобретателя, то как мы видели, она является
результатом того способа легитимации держателя бумаги в ка­
честве суб’екта выраженного в ней права, который специфически
присущ именным ценным бумагам.»
В случае трансферта, совершенного по заявлению отчужда­
теля, встает вопрос о моменте перехода права собственности на
приобретателя. Мыслимы два решения. Во-первых, можно при­
нять, что право собственности переходит от отчуждателя к при­
5) См. литературу указанную в прим. I. Не представляет ни теорети­
ческого, ни практического интереса теория Levy-Ullmann.
с) Как особый вид цессии рассматривает трансферт Lyon-Caen et Re-
'alt, Traité t. № 947 bis.
обретателю с момента соглашения между ними и что трансферт по
книгам обязанного лица необходим только для осуществления прав
по бумаге в отношении последнею. В это.м случае приобретатель,
вместе с правом собственности на бумагу, приобретает требование
к отчуждателю о совершении трансферта. Во-вторых, возможна
и другая точка зрения, согласно которой трансферт является
актом необходимым не только для легитимации приобретателя
в отношении обязанного лица, но и для перехода права собствен­
ности на бумагу. Соглашение же между отчуждателем и приобре­
тателем дает последнему только право требовать от первого за­
явления обязанному лицу об учинении трансферта 7). На второй
точке зрения стоят некоторые акционерные уставы. Так напр.,
уже цитированный нами §' Устава Торгово-Промышленного
Банка СССР указывает, что «переход именных акций произво­
дится через об’явление об этом Правлению Банка с приложением
самих акций для перевода их по акционерной книге на имя при­
обретателя». Равным образом § 6 Устава Московского Городского
Банка говорит, что «передача именных акций от одного лица
к другому производится на основании заявления о том Правлению
Банка с приложением самих акций для перевода их на имя при­
обретателя по книгам Банка»Л В пользу этой точки зрения гово­
рят следующие соображения. Если признать, что право собствен­
ности переходит с момента соглашения, то нет оснований воспре­
тить приобретателю, сделавшемуся собственником, передать бу­
магу следующему приобретателю еще до совершения трансферта.
Пришлось бы также признать, что второй и следующие приобре­
татели могут требовать от первоначального отчуждателя заявле­
ния обязанному лицу о трансферте. Промежуточные приобрета­
тели не могут сделать это заявление, так как они не означены
в книге обязанного лица. Первоначальный отчуждатель может
в этом случае оказаться в довольно тяжелом положении. Ему
пришлось бы проверять правильность перехода бумаги от одного
приобретателя к другому, так как, сделав заявление о трансферте
в пользу держателя бумаги, он рисковал бы ответственностью
перед действительным собственником бумаги, если бы держатель
таковым не оказался. Было бы, кроме того, непонятно, почему
приобретатель, сделавшись собственником, не может сам заявить
обязанному лицу требование о совершении трансферта, как это
имеет место в случае перехода бумаги по передаточной надписи.

7) См. в отношении французского права и судебной практики Lacour

et Bouteron, Traité № 1138—1146.

185
Эти соображения показывают, что первое решение идет в раз­
рез с практическою целью института передачи бумаги посредством
трансферта, совершаемого по заявлению отчуждателя. Трансферт
по заявлению отчуждателя ценен прежде всего благодаря тому,
что каждая передача права собственности на бумагу проходит
через книгу обязанного лица. Благодаря этому очень упрощаются
правоотношения между сторонами. Отчуждатель знает своего
контрагента-приобретателя, на основании сделки с которым он
делает заявление о трансферте. Обязанное лицо принимает за­
явление о трансферте от отчуждателя, который означен у него
в книге, как суб’ект права по бумаге. Приобретатель получает
бумагу от отчуждателя, легитимация которого ему легко прове­
рить путем справки в книгах обязанного лица. Благодаря отсут­
ствию промежуточных звеньев, не отмеченных в книге, бумага
обладает публичной достоверностью в отношении каждого ее соб­
ственника, так как каждый из них легитимирован способом спе­
цифически присущим именной бумаге. Но для полного достижения
этого результата необходимо, чтобы моментом перехода права
собственности являлся не момент соглашения между отчуждателем
и приобретателем, а момент совершения трансферта по книге обя­
занного лица.
Участие обязанного лица в оформлении перехода именных бу­
маг приводит к некоторым особенностям этих бумаг в вопросах
о передачи их в порядке общегражданской цессии и о переходе
их не по соглашению между отчуждателем и приобретателем, а по
иному основанию, напр., наследованию.
Во французской литературе спорен вопрос о том, может ли
именная бумага переходить в порядке цессии без совершения тран­
сферта. С точки зрения советского права нам кажется, что ответ
должен быть отрицательным. При этом, так как ст. 344 Г. К.
и ст. 23 Пост, о документах, выдаваемых товарными складами,
требуют оформления перехода посредством передаточной надписи,
которой не придается значения индоссирования ордерной бумаги,
то, очевидно, что вопрос о цессии может быть поставлен только
в смысле допущения передачи, оформленной не путем надписи на
документе. Предположим, что такой способ оформления мы счи­
таем допустимым. В таком случае нет основания отказывать при­
обретателю в возможности быть отмеченным в книге обязанного
лица. В именных бумагах публичная достоверность бумаги соз­
дается благодаря участию должника в передаче бумаги. Если цес­
сионарий будет записан в книгу, его притязание к должнику будет
обладать тем же свойством, как и притязания его занесенных
136
в книгу предшественников. Но в таком случае трансферт будет
совершен без предварительной передаточной надписи на бумаге
или, в подлежащих случаях, без заявления отчуждателя, что как
мы видели является недопустимым. Если же отказать цессиона­
рию в праве требовать трансферта на свое имя, то мы должны бу­
дем предоставить ему возможность осуществления в отношении
обязанного лица его прав по бумаге только на основании того,
что эти права перешли к нему в силу соглашения его с цедентом.
Обязанное лицо, выполняя его требование, тем самым признает
его суб’ектом соответствующего права и своим кредитором, т.-е.
сделает то же, что и учиняя трансферт на его имя. Таким обра­
зом, лишение цессионария права требовать трансферта привело бы
к положению логически противоречивому. Выводом из этих про­
тиворечий является признание того, что именная бумага может
переходить по сделке inter vivos только в том порядке, который
установлен специально для этих бумаг. V/
Кроме перехода именных бумаг на основании сделки между
отчуждателем и приобретателем, возможны случаи перехода их
по иному основанию, напр. наследованию. В отношении других
бумаг закон на этом вопросе не останавливается. Для бумаг на
пред’явителя он не имеет практического значения, так как по ним
легитимирован каждый пред’явитель бумаги. Наследник, получив­
ший такую бумагу в составе наследственной массы, может, также
как и всякий иной держатель, отвести возражения обязанного
лица, несовместимые с публичной достоверностью бумаги. Для
обыкновенных именных ценных бумаг вопрос также не имеет
практического значения, так как эти бумаги никогда не предоста­
вляют своему держателю права независимые от прав его пред­
шественников. Вопрос имеет значение для ордерных бумаг. На­
следник, получивший в составе наследственной массы ордерную
бумагу, составленную на имя наследооставителя или снабженную
именной передаточной надписью, не приобретает права, незави­
симого от прав наследооставителя. Публичная достоверность бу­
маги зависит от способа легитимации держателя, а легитимация
специфически присущая ордерным бумагам предполагает совер­
шение определенного действия (учинения передаточной надписи)
предшественниками держателя. Совершенно иначе обстоит дело
с имеными ценными бумагами. Легитимация в отношении обязан­
ного лица зависит от действия, совершенного последним. Поэтому,
закон останавливается, применительно к именным ценным бума­
гам, на переходе по основаниям иным, чем сделка inter vivos.
Ст. 344 допускает в этом случае трансферт, совершаемый по за­
137
явлению приобретателя именной акции или временного свиде­
тельства. Ст. 23 Пост, о документах, выдаваемых товарными скла­
дами, не касается этого вопроса. Однако нет препятствий к рас­
пространению этого порядка, в виду единства основания, на кви­
танции товарных складов, а также на все другие именные ценные
бумаги.
Тот, кто означен в этом порядке в книгах обязанного лица,
■егитимирован в качестве суб’екта прав, независимых от прав
его предшественников.
 Глава V.

РАСПОРЯДИТЕЛЬНЫЕ БУМАГИ.
1. Понятие и виды распорядительных бумаг.
Распорядительной товарной бумагой называется такой доку­
мент, передача которого приравнивается к передаче представлен­
ного им товара1).
Понятие распорядительного документа известно советскому
праву. Советское право регулирует отдельные виды распоряди­
тельных документов (складские, железнодорожные и морские до­
кументы). Кроме того в ст. 67 Г. К. указано на значение распоря­
дительных документов при переходе права собственности посред­
ством передачи вещи. Ст. 67 формулирована следующим обра­
зом: «Передачей признается вручение вещей приобретателю, а
также, поскольку из договора не вытекает иное, вручение приобре­
тателю или сдача на почту, для отправления по указанию послед­
него, распорядительного документа на товары, (накладной, конос-
самента, складочного свидетельства и т. п.) или вручение отчу­
жденных без обязательства доставки вещей возчику для отправки
их по распоряжению приобретателя или сдача вещей на почту
х) О распорядительных товарных докум. см.: Thaller Percerou, Traité de
droit commercial, 1925, n. n. 1027—1030, 1085; C. Vivante, Trattatto di diritto
commeciale, v. III 1924, n. n. 922—934 и n. n. 987—988; O. Gierke, Deutsches
Privatrecht, В. II, 1905. стр. 231 и сл.; К. Lehmann, Lehrbuch des HR 1912,
S. 542; Müller-Erzbach, Deutsches HR 1912—1924, Kap. 120; Hellwig, Verträge
auf Leistung an Dritte, 1899, стр. 344 и сл. стр. 497 и сл.; Е. Heymann, Die
dingliche Wirkung der Traditionspapiere. 1905; L. Brütt. Abstrakte Forderung.
1908, стр. 297 и сл.; E. Jacobi, Die Werpapiere im bürgerlichen Recht; Ehren­
berg's Handbuch des HR, В. IV, Abt. I стр. 539 и сл.; Schwerin, Das Recht
der Wertpapiere, 1924 § 56; Staub’s Kommentar zum HGB, В. II, 1921, § 363
Anm. 35; M. Wolff, Ehrenberg’s Handbuch des HR, B. IN, Abt. 1. стр. ЗОисл.

13Ѳ
для пересылки их по указанию приобретателя». В этой статье
закон приравнивает передачу распорядительной бумаги к передаче
представленной им вещи. Советское гражданское право не знает
института защиты владения независимой от защиты существую­
щего на основании того или иного юридического титула права
владения вещью. В связи с этим оно не устанавливает общих
норм о передаче владения. Но факту передачи владения оно при­
дает юридическое значение в ряде случаев, в частности при пере­
ходе права собственности (ст. ст. 66 и 67 Г. К.) и при установле­
нии залога имущества (ст. ст. 92 и 93 Г. К.).
Ст. 67 Г. К. дает перечисление распорядительных документов,
однако, не исчерпывающее, а примерное. В этом перечислении
указаны накладная, коноссамент и Складочное свидетельство.
Накладная указана вследствие редакционной ошибки, вместо дуб­
ликата накладной23). После этого перечисления ст. 67 содержит
выражение «и т. п.», которое надлежит истолковать для получе­
ния ответа на вопрос о том, какие документы советское право
рассматривает как распорядительные.
Для этого необходимо подробнее остановиться на анализе по­
нятия распорядительного документа.
Приравнение передачи распорядительного документа к пере­
даче представленной им вещи может быть обосновано двояко:
а) Можно рассматривать передачу бумаги как один из спо­
собов передать получателю посредственное владение вещью, т.-е.
предоставить ему господство над вещью, находящейся в непосред­
ственном владении третьего лица (транспортного предприятия,
товарного склада и т. п.), обязанного выдать вещь владельцу доку­
мента (т. наз. относительная теория). С этой точки зрения пере­
дача документа имеет значение не сама по себе, а только как
один из способов передачи владения вещью и лишь постольку,
поскольку она приводит к этому результату 8).
б) Можно исходить из предположения, что передача бумаги
представляет собой символическую традицию самой вещи, пере­

2) См. М. Агарков, Дубликат накладной, в сборн. „Основные проблемы

железнодорожного права“ 1925 г. стр. 236—239.
3) На этой точке зрения: Thaller-Percerou, п. 1085; Vivante, v. Ill, n. 934
Jacobi, § 42; Schwerin, § 56; M. Wolff, S. 34; Hellwig, стр. 344 и сл. В гер­
манской литературе относительная теория делится на два течения,—так. наз.
строго-относительная теория (Hellwig) и теория представления вещи доку­
ментом. Господствует в литературе и судебной практике вторая. Разно­
гласия между ними вызваны некоторыми частностями германского права.
Об этом см.: Jacobi, ук. соч. §42.

140
носящую на получателя право собственности независимо от того,
сделался ли он действительно владельцем вещи или нет, как напр.,
в том случае, когда представленная документом вещь уже не нахо­
дится в непосредственном владении третьего лица вследствие кражи
или иной какой либо причины (абсолютная теория). Эта теория
имеет смысл только в отношении тех законодательств, которые
в вопросе о переходе права собственности стоят на римской точке
зрения, т.-е. считают, что право собственности переходит на при­
обретателя в силу передачи ему владения вещью (напр. Герм. Гр.
Ул., Швейц. Гр. Ул.). В этом случае, благодаря фигуре символи­
ческого владения, делается возможным приобретение права соб­
ственности на вещь посредством документа, независимо от того,
предоставляет ли последний действительное владение вещью. Для
тех законодательств, которые в вопросе о переходе права соб­
ственности стоят на точке зрения системы соглашения (напр.
французское, советское), эта теория не может иметь значения.
Абсолютная теория исторически связана с traditio cartae средне­
векового права 4).
С точки зрения советского права абсолютная теория должна
быть отвергнута. Г. К. принял в вопросе р моменте перехода
права собственности систему соглашения. Согласно ст. 66
право собственности переходит на основании договора, заклю­
ченного между отчуждателем и приобретателем. Время заклю­
чения договора определяет и момент перехода права соб­
ственности. Однако, необходимой предпосылкой для этого
является индивидуализация предмета договора. Приобретатель
делается собственником с момента заключения договора, если
к этому времени вещь является индивидуально-определенной. Если
при заключении сделки стороны не установили признаки, инди­
видуализирующие об’ект, то это должно быть сделано позже.
В отношении вещей, определенных числом, весом или мерой, инди­
видуализация заключается в выделении с согласия сторон соответ­
ствующего количества вещей определенного рода. Выделение чаще
всего производится путем передачи приобретателю условленного
количества вещей. Ст. 66 упоминает только об этом способе
индивидуализации родовых об’ектов. Однако, передача не является
безусловно необходимой. Приобретатель может сделаться соб­
ственником вещи, если с его согласия отчуждатель выделит об­

4) Главным представителем абсолютной теории является Heymann

Абсолютная теория принята Щвейц. Гр. Ул. (§ 925). См. Wieland, Sachen­
recht des Schw. ZGB в Egger’s Kommentar zum Schw. ZGB, § 925, Anm. 3 b.

141
условленное договором количество вещей установленного рода.
Об’ект сделки окажется определен индивидуальными призна­
ками и право собственности перейдет на приобретателя. Таким
образом передача не является по Г. К. самостоятельным способом
приобретения права собственности, а представляет собой только
способ (наиболее частый и типичный) индивидуализации об’екта
сделки. Передача владения не должна заключаться непременно во
вручении вещи, т.-е. иными словами в передаче непосредствен­
ного владения. Для передачи владения достаточно предоставить
приобретателю право истребовать вещь от третьего лица, в непо­
средственном владении которого она находится на основании ка­
кого либо специального титула, обязывающего или управомочи­
вающего его к непосредственному господству над нею (залог, пере­
возка, поклажа и т. п.). Это право обеспечивает приобретателю
хотя и не непосредственное, ■— через третье лицо, но, благодаря
охране правопорядка, настолько прочное господство над вещью,
что оно может быть по своим юридическим последствиям прирав­
нено к непосредственному владению. Передача посредственного вла­
дения также индивидуализирует об’ект сделки, как и вручение
самой вещи. Поэтому статья 67 наряду с вручением вещи признает
передачей также и сдачу вещей на почту или возчику для доставки
их приобретателю, а также и вручение распорядительного доку­
мента. Эти способы представляют собой наиболее распростра­
ненные и практически наиболее существенные способы передачи
посредственного владения. Ст. 67, формулированная казуисти­
чески, предполагает общий принцип, в силу которого владение
может передаваться путем передачи права истребования вещи от
третьего лица, в непосредственном владении которого она нахо­
дится. При этом необходимо, чтобы третье лицо владело вещью
на основании специального титула, обязывающего или управомо­
чивающего его к непосредственному господству над вещью, так
как только такое владение совместимо с посредственным владе­
нием приобретателя. Если третье лицо владеет не на основании
специального титула, то отсутствуют те юридические отношения,
которые позволяют приравнять посредственное владение к не
посредственному господству над вещью. Наличность специального
титула свидетельствует о том, что кроме непосредственного вла­
дельца, владеющего по обязанности или в силу определенных пр -
вомочий, господство над вещью принадлежит также и тому лицу
которое имеет право ее истребовать. Ст. 67, указывая способ '
передачи посредственного владения, упоминает в их числе и пере­
дачу распорядительного документа, Распорядительный документ.
142
таким образом, с точки зрения советского права, является ору­
дием передачи владения вещью.
Поставленный выше вопрос о том, какие бумаги следует счи­
тать распорядительными, сводится в силу изложенного к тому,
какие документы предоставляют своему владельцу господство над
вещью через посредство третьего лица (посредственное владение).
! Ответ может быть формулирован следующим образом: по­
средственное владение продоставляют документы, являющиеся
ценными бумагами, в которых выражено право истребования инди­
видуализированной вещи или определенной доли из некоторой
индивидуализированной массы однородных вещей, определяемых
родовыми признаками, от должника владеющего ими на основании
специального титула.
Остановимся на отдельных элементах этой формулы.
а) Распорядительный документ должен быть ценной бумагой,
в силу чего вещь сможет быть выдана только по пред’явлении
документа с). Это условие необходимо для обеспечения владельцу
документа господства над вещью. Всякого рода иные бумаги не
могут быть признаны распорядительными, так как обладание ими
не является гарантией того, что вещь будет выдана лишь пред’-
явителю бумаги. В частности это относится и к легитимационным
бумагам и к разного рода легитимационным знакам, которые по
своей природе в некоторых отношениях близко подходят к цен­
ным бумагам. Поэтому напр. не является распорядительным доку­
ментом тот значок, который обычно выдается получателю же­
лезнодорожного груза после того, как он расписался в его полу­
чении согласно ст. 69 Уст. ж. д. и который он пред’являет при
вручении ему груза на складе.
б) Распорядительная бумага должна быть носителем права на
получение товара или вещей (т. наз. товарной бумагой). Ст. 67
Г. К. говорит о «распорядительных документах на товары». Не
следует из этого делать вывод, что распорядительная бумага может
быть выдана только на товар в техническом значении этого тер­
мина, т.-е. на вещь могущую быть предметом торгового оборота.
С точки зрения советского права предметом торгового оборота
могут быть все вещи, не из’ятые из гражданского оборота, за
исключением (для нашей тему не представляющих интереса) не-
муниципализированных и демуниципализированных строений,
которые хотя и могут быть предметом частной собственности и
договора купли-продажи, однако, в виду ограничений, установлен-

6) Vivante, V. Ill, n. n. 987—988.

143
них ст. 182 Г. К. не могут быть отнесены к товарам. Но распо­
рядительные бумаги могут быть выданы и на вещи, из’ятые из
гражданского оборота. Так, напр., машина, входящая в состав
оборудования национализированного предприятия, может быть
отправлена по железной дороге. Он<. будет, также, как и всякий
другой груз, сопровождаться накладной и грузоотправитель полу­
чит дубликат. Передача дубликата будет вместе с тем и передачей
посредственного владения машиной. Но в виду того, что она
представляет собой об’ект, из’ятый из гражданского оборота, пе­
редача дубликата также, как и передача самой машины, не может
служить ни для передачи права собственности, ни для установления
залога. Распорядительная бумага выступает в обороте с теми же
правовыми свойствами, как и та вещь, которую она представляет
Юридически правильно рассматривать распорядительную бумагу,
представляющую вещь, из’ятую из гражданского оборота, как
об’ект также из него из’ятый. В случае перехода вещи по тому
или другому основанию из числа из’ятых из оборота в разряд на­
ходящихся в обороте, той же судьбе следует и выданная на нее
распорядительная бумага.
Изложенное показывает, что термин «товарная бумага»
с точки зрения советского права не является достаточно точным
Его можно употреблять только условно, ради удобства. Если
ст. 67 Г. К. и пользуется выражением распорядительные доку­
менты «на товары», то очевидно только потому, что, имея в виду
частный случай, — передачу владения с целью отчуждения права
собственности, она касается только вещей, находящихся в гра­
жданском обороте.
Предметом торгового оборота могут быть ценные бумаги.
В этом смысле ценные бумаги также являются товарами. На них
могут быть выдаваемы распорядительные бумаги, примером кото­
рых могут служить залоговая квитанция на пред’явителя, выда­
ваемая клиенту банка по операции срочных ссуд под ценные бу­
маги (см. ниже).
в) Фактическое господство, —- владение, может иметь место
только в отношении вещей, определенных индивидуальными при­
знаками, или определенного количества родовых вещей, выделен­
ных и этим способом индивидуализированных. Поэтому, ценные
бумаги, предоставляющие право на получение того или иного коли­
чества вещей, определенных родовыми признаками, напр., обли­
гации хлебных или сахарных займов, не являются распорядитель­
ными документами.

ІИ
 Вещь может сама по себе обладать существенными с точки
зрения оборота индивидуальными признаками или быть тем или
иным, независимым от распорядительного документа, способом вы­
делена из общей массы вещей определенного рода. Но индивиду­
ализация родовых вещей производится также и посредством рас­
порядительного документа, напр., груз хлеба, отправленный по
накладной за определенным номером и представленный соответ­
ствующим дубликатом. Таким образом, распорядительный до­
кумент является одновременно и средством индивидуализации то­
вара и средством передачи владения этим товаром»
Владение вещью может быть не только индивидуальным, но и
коллективным, на началах общего владения, при котором не­
сколько суб’ектов сообща осуществляют непосредственное или по­
средственное господство над вещью. Такого рода общими вла­
дельцами являются общие собственники (ст. ст. 61 и 62 Г. К.),
находящиеся во владении принадлежащей им вещи. Распоряди­
тельная бумага может служить средством не только для передачи
владения определенной вещью, но и для передачи доли участия
в общем владении некоторым индивидуализированным имуществом.
Хозяйственно-правовая жизнь не знает документов, представляю­
щих долю в общем владении об’ектом, который сам по себе с точки
зрения оборота обладает достаточными индивидуализующими при­
знаками. Наоборот, документы, представляющие долю в общем
владении некоторой индивидуализированной путем выделения мас­
сой родовых вещей, имеют очень большое значение в практике то­
варных складов. Согласно ст. 1 Пост, о документах, выдаваемых
товарными складами, товарные склады выдают документы в приеме
товаров на хранение как с обезличением, так и без обезличения
таковых. Если товар принят на хранение с обезличением, то он
входит в общую массу соответствующего товара, находящегося
на складе. Эта общая масса составляет индивидуализированный
путем выделения об'ект непосредственного владения складочного
предприятия и посредственного общего владения всех владельцев
документов, выданных на этот товар. Передача документа пере­
дает участие в общем владении.
В указанном случае об’ект, представленный распорядитель­
ным документом, индивидуализирован как определенная доля не­
которого выделенного количества родовых вещей. Мы, следова­
тельно, имеем дело с определенной степенью индивидуализации
об’екта. В дальнейшем, употребляя выражение «индивидуализиро­
ванный товар» мы будем иметь в виду и эту степень индивидуали­
зации об’ектов.
Ценные бумаги 10 145
 г) Должником по бумаге должно быть лицо, непосредственно
владеющее товаром на основании того или иного специального ти­
тула. Необходимость этого условия для признания наличности по­
средственного владения была указана выше. Необходимость спе­
циального титула приводит к тому, что распорядительная бумага
всегда является каузальной бумагой.
Распорядительная бумага по своему содержанию представляет
собой обязательственно-правовую бумагу. В ней воплощено
право истребовать от должника вещь. Кроме этого основного тре­
бования бумага предоставляет также обязательственные право­
мочия вспомогательного характера, напр., право требовать возме­
щение ущерба в случае гибели вещей. Благодаря тому, что долж­
ник управомоен чинить исполнение только против представления
документа, распоряжение вещью может иметь место только при
помощи последнего. Иная точка зрения исключается природой
распорядительной бумаги, как ценной бумаги. Если признать воз­
можным распоряжение вещью, на которую выдана распорядитель­
ная бумага, помимо последней, то тем самым придется допустить
выдачу вещи должником без представления ему документа. Доку­
мент лишится свойств ценной бумаги и перестанет быть орудием
передачи посредственного владения, так как приобретателю
не будет гарантировано получения от должника вещи. Такой до­
кумент не может быть отнесенным к числу распорядительных 6).
Советское право совершенно отчетливо формулировало это поло­
жение применительно к складочным документам в прим, к ст. 8
Пост, о документах, выдаваемых товарными складами: «Товар,
сданный на хранение в товарный склад под двойное свидетель­
ство, не может быть отчужден без надлежащей передачи складоч­
ного свидетельства».
Ст. 22 этого Постановления распространяет эту норму и на
простое складочное свидетельство.
Так как распоряжение вещью может быть осуществлено
только с помощью распорядительной бумаги, последняя, вопло­
щая в себе обязательственно-правовое требование, приобретает
вещно-правовые функции и делается не только орудием передачи
владения вещью, но и орудием установления и передачи
вещных прав (права собственности, залогового права). Вла­
делец бумаги легитимирован в качестве суб’екта соответ­
ствующего права. Распорядительные бумаги, поэтому, явля­

6) Vivante, V. III. n. 934. См. также ст. 315 Итальянского проекта Тор­
гового Кодекса.

146
ются не только носителями обязательственных, но и вещ­
ных прав и могут быть отнесены как к обязатель­
ственным, так и вещным бумагам 7). Некоторые ограничения
вещно-правовых функций распорядительных бумаг, имеющие место
с точки зрения действующего советского права, будут указаны
ниже (см. гл. V, 2). Советское право expressis verbis отмечает
вещно-правовой характер распорядительных бумаг в ст. 8 Пост,
о документах, выдаваемых товарными складами: «Складочное сви­
детельство вместе с залоговым дает держателю их безусловное
право распоряжаться товаром. Держатель залогового свиде­
тельства имеет залоговое право на товар в размере выданной по
этому свидетельству капитальной ссуды и процентов. Держатель
складочного свидетельства, отделенного от залогового в праве рас­
поряжаться товаром, но не может брать его из склада до пога­
шения ссуды, выданной по залоговому свидетельству».
Действие этой нормы распространено и на простое складоч­
ное свидетельство (ст. 8).
Другие источники советского права, регулирующие отдельные
виды распорядительных бумаг (Устав ж. д., Положение о морской
перевозке), не затрагивают непосредственно вопрос о вещно-пра­
вовом характере распорядительных документов. Но положения,
формулированные в ст. 8 и в примечании к ней Пост, о докумен­
тах, выдаваемых товарными складами, должны быть распростра­
нены на все виды распорядительных бумаг. Применение анало­
гии в этом вопросе вполне обосновано единством основания и юри­
дической природой распорядительной бумаги, как ценной бумаги,
обладание которой предоставляет посредственное владение той
вещью, которую она представляет.
Распорядительные бумаги, являясь носителями как обязатель­
ственных, так и вещных правомочий, в еще большей степени, чем
остальные ценные бумаги являются институтом, практически сти­
рающим грань между вещным и обязательственным правом.
Бумаги, относимые современными законодательствами к числу
распорядительных, всегда удовлетворяют условиям, которые были
указаны выше, как необходимые для того, чтобы они могли слу­
жить орудием передачи посредственного владения. Эти бумаги

7) На этой точке зрения Gierke В. II стр. 123; Schwerin укз. соч. стр.
12 и 207, полагает, что распорядительные документы имеют не вещно-пра­
вовое содержание, а только вещно-правовое употребление (Sachenrechtliche.
Verwendug). Впрочем он признает, что они воплощают в определенных
пределах господство над вещью, в виду чего спор делается безсодержа­
тельный.
10* 147
І обычно представляют собой документы, выдаваемые транспортными
предприятиями и товарными складами.
Германское право признает распорядительными бумагами ко­
носсамент (§ 647 Герм. Торг. Ул.), грузовую квитанцию (La­
deschein § 450 Герм. Торг. Ул.), — и ордерное складочное сви­
детельство, выдаваемое товарными складами, получившими на это
правительственное разрешение (§ 924 Герм. Торг. Ул.).
Французский Торговый Кодекс указывает по поводу пере­
дачи залогодержателю заложенной вещи, что кредитор почитается
имеющим владение товаром, если последний находится в его соб­
ственном торговом помещении или на его корабле, на таможне 8)
или на товарном складе, а также тогда, когда ему передан коносса­
мент или накладная (art. 92). Французская доктрина в соответ­
ствии с этим относит к числу распорядительных бумаг коносса­
мент, налладную и складочные документы.
Швейцарское Гражданское Уложение относит к числу рас­
порядительных ценные бумаги, выданные на товары, переданные
перевозчику или товарному складу (art. 844, 902 и 925 Швейц.
Гражд. Ул.).
В Италии распорядительными документами являются наклад­
ная, коноссамент, складочное и залоговое свидетельство (art.
389, 392, 555, 461 и 465 Ит. Торг. Кодекса).
Из четырех указанных законодательств, только германское,
как это следует из точного смысла §§ 424, 450 и 647 Герм. Торг.
Ул. дает исчерпывающий список распорядительных документов.
Швейцарское Гр. Ул. не давая подобного списка, все же поз­
воляет придти к выводу, что стороны не могут создавать распоря­
дительные документы по своему усмотрению 9).
Французский и Итальянский закон не дают указаний по во­
просу о том, существует ли numerus clausus распорядительных до­
кументов.
Между тем возможно обращение документов, не признан­
ных законом в качестве распорядительных или даже им не уре­
гулированных, но обращающихся в качестве ценных бумаг, в кото­
рых выражено право истребовать издивидуализированный товар,
находящийся в непосредственном владении должника на основании
специального титула. Такие бумаги способны служить для пере­

8) Передача импортного товара, не выкупленного с таможни, совер­

шается во Франции путем трансферта по таможенным книгам. См. Lacour
et Bouteron, Précis t. I, 1924, n. 818.
9) Cm. Wieland, Sachenrecht, art. 925.

148
дачи посредственного владения и, следовательно, будут обладать
свойствами распорядительных документов. Встает вопрос об
юридической природе этих бумаг и об их значении для передачи
владения и распоряжения теми вещами, которые они предста­
вляют.
В иностранной доктрине мы не находим ответа на этот вопрос.
Некоторым исключением является германская доктрина, которая
должна была остановиться на следующем вопросе. Выше было
указано, что Герм. Торг. Ул. признает распорядительной бума­
гой ордерное складочное свидетельство. Но закон разрешает товар­
ным складам выдывать также складочные свидетельства на пред’­
явителя, которые к распорядительным бумагам не отнесены. Гер­
манские цивилисты, в соответствии с текстом закона, не считают
эту бумагу распорядительным документом, но передачу ее счи­
тают за передачу посредственного владения вещью ,0). Такой
вывод возможен, очевидно, только при условии, что передача
распорядительного документа конструируется с точки зрения не
строго относительной теории, а с точки зрения абсолютной тео­
рии или теории представления (см. выше). Различие между
складочным свидетельством на пред’явителя и распорядительным
документом с этой точки зрения крайне незначительно и сводится
к некоторым частностям залогового права. В сущности говоря,
практически получается, что в германском праве существуют рас­
порядительные документы первого и второго сорта, при чем мел­
кие различия между ними не основаны на сколько-нибудь веских
политико-правовых соображениях х1).
Новейшие проекты кодификации торгового права не дают
решения этого вопроса. Швейцарский проект 1919 года довольно
близко подошел к нему, но остановился на полдороге. Согласно
§ 887 проекта, документы на товары, сданные транспортному или
складочному предприятию и не удовлетворяющие по своему со­
держанию установленным в законе формальным условиям, не при­
знаются ценными бумагами и имеют значение простых расписок.
Документы, выданные предприятием, не имеющим на то разреше­
ние властей, но удовлетворяющие по своему содержанию формаль-

10) Staub’s Kommentar zum HGB, В. II, § 424, Anm. 7 n 8: Jacobi, § 42

Anhang, стр. 460.
u) Der Inhaberlagerschein ist nicht Dispositivspapier wie der Orderlager­
schein, seine Uebergabe bedeutet nicht zugleich die Uebergabe des Gutes. Jedoch
erzeugt die Begebung des Inhaberlagerscheines infolge seiner eigentlichen Natur
im wesentlichen die gleichen Wirkungen, wie die Begebung des Orderlager­
scheines. Staub’s, Kommentar, В. II, § 424, Anm. 8.

149
ным условиям, являются ценными бумагами, но их составители
подвергаются штрафу до ста франков. Швейцарский проект исхо­
дит из совершенно правильной мысли, то товарные ценные бумаги,
передача которых способна переносить посредственное владение,
являются распорядительными бумагами. Поэтому, он отказы­
вается признавать ценными бумагами те документы, которые он
желает лишить свойств распорядительных, а придает им силу
только простой расписки. Но при этом он говорит лишь о до­
кументах, выдаваемых транспортными предприятиями и товар­
ными складами, и умалчивает о других возможных документах,
которые на практике могут служить для передачи посредственного
владения.
Итальянский проект Торгового Кодекса 1922 г. определяет
распорядительные бумаги, как документы, которые предоставляют
их законному владельцу исключительное право на передачу опре­
деленного товара (ст. 315). Вопрос же о том, какие документы
предоставляют это право, проект обходит молчанием. На него
нет ответа и в других статьях проекта. Докладная записка к 1 ти­
тулу 11-ой книги проекта, составленная С. Vivante, также не за­
трагивает вопроса, но как будто предполагает, что распорядитель­
ная бумага может быть выдана только на товар, находящийся
в пути или на складе. По крайней мере, отмечая трудность про­
блемы распорядительных документов, он говорит об обращении
«di un titolo di credito rappresentativo di merci viaggianti о depositate
(polizzi di carico, fedi di deposito, noti di pegno)». Поставленное
в скобки перечисление имеет явно примерный характер. Можно
думать, что он допускает создание бумаг, не предусмотренных
законом, но полагает, что на практике это только бумаги, выпу­
щенные транспортными или складочными предприятиями. Во вся­
ком случае сколько-нибудь ясная постановка вопроса и ответ
на него в докладной записке отсутствует 12).
Проект Торгового Свода СССР 1923 г. в разделе, посвящен­
ном ценным бумагам, совершенно умалчивал о распорядительных
документах. Из отдельных бумаг он остановился только на скла­
дочных документах. Таким образом, вопрос в нем также не был
затронут.
Молчание теории и выработанных на ее основании новейших
проектов не является случайным. Оно об’ясняется в достаточной
степени тем, что как на Западе, так и у нас в до-революционной

lä) См. Progetto preliminare per il nulvo Codice di Commercio, 1922

стр. 331.

150
России, проблема не имела сколько-нибудь заметного практиче­
ского значения. Оборот знал определенные виды распорядитель­
ных документов, которые и регулировались законом. Создавать
новые виды не было большой надобности и примеры этому редки,
хотя иногда и имели место 13).
Иначе обстоит дело в настоящее время в Советском Союзе.
Практика наших предприятий обнаруживает тенденцию создавать
новые виды бумаг, законом не предусмотренные и не урегулиро­
ванные, и придавать им значение распорядительных документов, ц
Таковы различные виды товарных ордеров, выдаваемые торговыми
и промышленными предприятиями. Вопрос о том, являются ли
они распорядительными документами, требует ясного и определен­
ного ответа. В законе его нет. Наиболее общей нормой, посвя­
щенной распорядительными бумагами, является ст. 67 Г. К. Другие
нормы посвящены бумагам, выдаваемым морскими и железнодо­
рожными предприятиями, а также товарными складами. Пост.
ЦИК и СНК СССР от 4 сентября 1925 года исчерпывающим обра­
зом определяет, какие документы могут быть выдаваемы товар­
ными складами. Постановление ЦИК и СНК СССР от 28 мая
1926 г. (Положение о морских перевозках) делает то же для мор­
ских транспортных предприятий. Устав ж. д. совершенно точно
устанавливает,какие документы выдают железные дороги по пере­
возке грузов. Но эти нормы не позволяют решить вопрос о том,
какие распорядительные документы могут быть выдаваемы дру­
гими суб’ектами. Остается искать указаний в ст. 67 Г. К. Однако,
как уже было указано, ст. 67 не дает определенного ответа.
Содержащийся в ней примерный список распорядительных доку­
ментов и выражение «и т. п.» делают возможным различные тол­
кования. Если придать этому выражению максимально широкий
смысл и признать, что она имеет в виду всякую ценную бумагу,
могущую служить для передачи посредственного владения, то тем
самым придется допустить появление в обороте разнообразных
не предусмотренных законом типов распорядительных докумен­
тов. Но возможно и другое толкование. Ст. 67 в примерном
списке указывает на определенные документы и тем самым дает
основание заключить, что выражение «и т. п.» должно означать
бумаги в каком-то отношении особенно близкие тем, которые
в ней упомянуты.
Неясность закона заставляет прибегнуть к политико-правным
соображениям. Из двух толкований ст. 67, логически одинаково

13) См. С. Vivante, v. Ill, n. 1434 ter.

151
 возможных, следует выбрать то, которое представляется наиболее
целесообразным в условиях советской хозяйственной и правовой
системы.
Для правильного функционирования института распоряди­
тельных товарных документов необходимо доверие со стороны
торгового оборота к твердости овеществленных в них прав. По­
средственное владение вещью может быть передано путем передачи
требования третьему лицу, в непосредственном владении которого
вещь находится на основании специального титула, также и тогда,
когда это требование не воплощено в ценной бумаге. Такой спо­
соб мало пригоден для торгового оборота. Даже в чисто граждан­
ском обороте он является сравнительно редким случаем. Наобо­
рот материализация прав в распорядительном документе дает
торговому обороту простой и легкий способ передачи посред­
ственного владения и вещных прав. Распорядительный документ
делается фактором, усиливающим обращение товара. Поэтому
засорение оборота бумагами, не заслуживающими доверия, пред­
ставляет серьезную опасность.
Твердость тех прав, которые воплощены в ценных бумагах,
обеспечивается не только невозможностью их осуществления без
пред’явления документа, но также и тем, кто является по ним обя­
занным лицом. В отношении транспортных предприятий и товар­
ных складов твердость и фактическая осуществимость прав, при­
надлежащих владельцу документа, обеспечивается крупным раз­
мером этих предприятий, правительственным надзором над ними
и другими установленными правопорядком гарантиями правильной
постановки в них дела. Эти условия делают маловероятным, что
лицо принявшее вместо товара транспортный или складочный
документ, понесет от этого убыток. Кроме того, нахождение то­
вара на складе или в пути обычно и создает вполне здоровую по­
требность заменить товар в обороте документом. Естественно,
поэтому, что транспортные и складочные документы являются ти­
пичными видами распорядительных документов.
Если поставить целью охрану оборота от возможного его
засорения негодными об’ектами, то более і правильным предста­
вляется отвергнуть первое из указанных выше логически возмож­
ных толкований ст. 67 и остановиться на втором. Выражение
«и т. п.» следует толковать ограничительно. Кроме коноссамента,
дубликата накладной и складочного свидетельства к числу распо­
рядительных бумаг должны быть отнесены только те бумаги, кото­
рые также, как и перечисленные, выданы предприятиям, в задачи
которых на основании действующих узаконении, положении о них
152
 и уставов входит совершение операций, возлагающих на них обя­
занность хранить чужие вещи (перевозка, поклажа, залог и др.).
Признав за распорядительные документы только бумаги, вы­
даваемые указанными предприятиями по операциям, создающим
для них обязанность охранять чужие вещи, необходимо сделать
также и дальнейший вывод и отвергнуть за всякой другой бумагой,
в которой выражено право на истребование индивидуализирован­
ного товара от должника, непосредственно владеющего им
на основании специального титула, не только свойств распоряди­
тельного документа, но также и ценной бумаги. Выше было ука­
зано, что такие бумаги, если признать их ценными бумагами, не­
избежно будут обращаться в обороте, как распорядительные до­
кументы. Если даже закон не признает их за таковые, они все же
будут служить в обороте для передачи посредственного владения
и различия между ними и распорядительными документами или
сведутся к нулю или не будут иметь никакого практического зна­
чения. Если эти различия и будут уловимы под микроскопом юри­
дического анализа, то деловая практика все же считаться с ними
не будет. Поэтому, эти бумаги должны быть признаны только
средством доказывания, или в зависимости от характера бумаги
и бт природы соответствующих юридических отношений, за кон­
ститутивные или легитимационные документы.
Действующее законодательство регулирует следующие виды
распорядительных документов.
1. Документы, выдаваемые товарными складами урегулиро­
ваны Пост, об этих документах, которое устанавливает следующие
их виды: двойное складочное свидетельство, состоящее из складоч­
ного и залогового (варрант), простое складочное свидетельство
и квитанции, выдаваемые товарными складами, не получившими
от Народного Комиссариата Торговли СССР или от Народного
Комиссариата Торговли Союзной Республики разрешение на вы­
дачу свидетельств. Вопрос об отнесении квитанции к распоряди­
тельным бумагам мог бы возбуждать сомнения в виду того, что
в силу п. б. ст. I для выдачи их нет надобности в получении товар­
ным складом правительственного разрешения, установленного для
выдачи других распорядительных складочных бумаг. Однако, эти
сомнения должны отпасть благодаря ст. 23, которая как уже было
указано выше (см. гл. IV, 1) конструирует эту бумагу, как имен­
ную ценную бумагу.
Должна быть отмечена следующая особенность залогового
свидетельства. Как мы видели, распорядительной бумагой
является ценная бумага, в которой выражено право истребования
153
товара от должника по бумаге. По общему правилу это истребо­
вание осуществляется посредством получения суб’ектом прав
по бумаге непосредственного владения товаром от должника
по бумаге. Иначе обстоит дело в отношении .залогового свиде­
тельства согласно ст. 15 Пост. «По истечении семи дней со дня
наступления срока ссуды держатель залогового свидетельства,
не получивший платежа по ссуде, вправе представить залоговое
свидетельство в управление складом с требованием о продаже
товара на удовлетворение долга по ссуде». Таким образом, дер­
жатель залогового свидетельства не получает непосредственного
владения товаром. Его право истребовать товар заключается
в праве потребовать от склада продажи товара и в получении удо­
влетворения из вырученной суммы в порядке ст. 16. Эта осо­
бенность об’ясняется тем, что держатель залогового свидетель­
ства легитимирован только, как суб’ект залогового права на то­
вар, но не как собственник. Поэтому его права как посредствен­
ного владельца товара ограничены той целью, которой служит
бумага и которая определяется природой залогового права, т.-е.
права на получение удовлетворения из суммы, вырученной от про­
дажи заложенного имущества.
2. Морские грузовые документы предусмотрены Положением
о морской перевозке. Действующему советскому праву известны
следующие виды коноссаментов: коноссамент, составленный
на имя определенного получателя, коноссамент, составленный при­
казу отправителя или получателя и коноссамент на пред’явителя.
Все виды коноссамента, кроме последнего представляют собой
ордерные бумаги (см. гл. HI, 1).
3. Железнодорожные документы регулируются Уставом же­
лезных дорог. Грузоотправитель получает от железной дороги
или дубликат накладной на пред’явителя (см. гл. II, 1), или дубли
кат именной накладной. Последняя представляет собой обыкно­
венную именную ценную бумагу. Передача дубликата именной
накладной регулируется Пост. СНК СССР от 4 ноября 1924 года
о переуступке прав по накладным.
Кроме урегулированных в законе, советский хозяйственный
оборот знает и другие документы, которые должны быть признаны
распорядительными бумагами. К ним принадлежат грузовые
документы, выдаваемые различными транспортными предприя­
тиями. Документы, выдаваемые государственными пароходствами, .
установлены правилами перевозки по внутренним водным путям
сообщения на навигацию 1925 г., утвержденными Центральным
Комитетом по перевозкам 19 марта 1925 г. (Сборник тарифов
154
№ 275). Эти правила применялись и в навигацию 1926 г. Они уста­
навливают систему документов аналогичную железнодорожным.
Другие транспортные предприятия пользуются иными документами.
Так напр., акционерное транспортное общество Потребительской
Кооперации (Покотранс) выдает на основании своих правил, утвер­
жденных Народным Комиссаром' внутренней торговли СССР 19 сен­
тября 1925 г., квитанции на пред’явителя и именные. Вопрос
об отнесении встречающихся у нас на практике транспортных
документов к распорядительным бумагам должен решаться особо
для каждого отдельного случая.
К числу распорядительных бумаг должна быть отнесена зало­
говая квитанция на пред’явителя кредитного учреждения, которая
как мы видели представляет собой ценную бумагу. Она предоста­
вляет своему держателю право на получение от должника,' Госу­
дарственного Банка, заложенных облигаций государственных зай­
мов при условии погашения ссуды или же право на остаток
от суммы, полученной от реализации этих облигаций за вычетом
следуемого по ссуде. Однако, в тех случаях, когда заложенные
облигации не индивидуализированы, залоговые квитаниции на
пред’явителя не могут считаться распорядительными бумагами
(см. гл. II, 1).
Не являются по общему правилу распорядительными бумагами
залоговые квитанции на пред’явителя ломбардов, так как, как было
указано выше (см. гл. II, 1), они, по общему правилу представляют
собой не ценные бумаги, а легитимационные бумаги. Однако, если
ломбардная квитанция будет признана ценной бумагой ее следует
считать распорядительным документом.

2. Вещно-правовое значение распорядительных бумаг.

Значению распорядительных документов при переходе права
собственности посвящена ст. 67 Г. К., которая, как уже было ука­
зано, приравнивает вручение распорядительного документа к вру­
чению самой вещи, рассматривая и то и другое, как различные
способы передачи владения вещью.
Ст. 67 Г. К., упоминая вручение распорядительных документов
в числе других способов передачи посредственного владения, не от­
мечает особенностей этого способа приобретения права собствен­
ности. Равным образом молчат об этом и другие статьи Г. К.
Между тем, эти особенности, вытекающие из юридической при­
роды распорядительных бумаг, довольно значительны.
155
 Выше уже было указано, что распоряжение вещью, на кото­
рую выдана распорядительная бумага, в частности передача права
собственности, может иметь место только при помощи документа.
Поэтому, если распорядительный документ выдан на вещь, опре­
деленную индивидуальными признаками, то невозможен переход
права собственности на эту вещь согласно ст. 66 Г. К. на осно­
вании одного только соглашения между отчуждателем и приобре­
тателем об отчуждении этой вещи. Необходима передача права
на представляющий вещь распорядительный документ.
Ст. 8 Пост, о документах, выдаваемых товарными складами,
говорит о надлежащей передаче документа. Слово «передача»
в этой статье не следует понимать в том техническом значении,
в котором оно употреблено в ст.ст. 66 и 67 Г. К., т.-е. в смысле
передачи владения (traditio). Выражение «надлежащая передача»
имеет в виду передачу права на складочные или залоговые свиде­
тельства, которые являются ордерными бумагами и передаются
на основаниях, установленных для векселей.
Вопрос о том, каким образом, происходит передача права
на распорядительный документ, должен решаться различно в зави­
симости от того, имеем ли мы дело с пред’явительской, ордерной,
именной или обыкновенной именной ценной бумагой.
Если распорядительный документ представляет собдй бумагу
на пред’явителя, то передача права собственности на нее происхо­
дит на основании ст.ст. 66 и 67 Г. К. Так как такая распоряди­
тельная бумага может фигурировать в сделке, как индивидуально
определенный об’ект, то право собственности на нее может
перейти на приобретателя и без передачи владения ею.
Для приобретения права собственности на вещь необхо­
димо и вместе с тем достаточно приобретение прав на предста­
вляющий эту вещь распорядительный документ. Однако, на прак­
тике в договоре, заключенном между отчуждателем и приобрета­
телем, обычно означается только вещь, переходящая к последнему
и умалчивается о распорядительном документе, или же этот доку­
мент не индивидуализируется, а просто указывается, что исполне­
ние будет произведено путем передачи документа. В таких слу­
чаях индивидуализация документа необходима для возникновения
у приобретателя, как права на документ, так и права из документа,
т.-е. права на самую вещь. Индивидуализация производится по­
средством передачи владения документом, чаще всего совершаемой
посредством вручения или пересылки. Ст. 67 Г. К. имеет в виду
этот обычный порядок и говорит, поэтому, только о «вручении
приобретателю или сдаче на почту для отправления, по указанию
156
последнего, распорядительного документа на товары», т.-е. о наи­
более типичных способах передачи владения документом.
Если для передачи права на документ необходимо соверше­
ние определенных действий для соблюдения установленной зако­
ном формы (напр., учинение передаточной надписи), то несмотря
на молчание по этому вопросу ст. 67 Г. К., одна лишь передача
владения недостаточна. Необходимо соблюдение всех условий пе­
редачи права на документ.
Приобретатель распорядительного документа является на об­
щих основаниях собственником вещи, несет риск ее случайной
гибели и пользуется всеми правами собственника, в частности
может отыскивать вещь из чужого незаконного владения согласно
ст.ст. 59 и 60 Г. К. Прим. 2 к ст. 60 Г. К. не распространяется
на распорядительные бумаги, хотя бы и представляющие собой
бумаги на пред’явителя.
Ст. 60, ограждающая против виндикационного иска лицо,
добросовестно приобревшее имущество не непосредственно у соб­
ственника, распространяется как на добросовестное приобретение
самой вещи, так и на добросовестное приобретение документа,
в силу чего имеют место некоторые особенности приобретения
вещи при посредстве распорядительной бумаги.
Допустим, что распорядительный документ попал к добро­
совестному приобретателю. Приобретатель делается собственни­
ком вещи, представленной документом, однако, за следующими
исключениями, основанными на ст. 60.
а) он не делается собственником, если документ, приобре­
тенный им не непосредственно у собственника, был утерян послед­
ним, украден у него, или принадлежит государственному учрежде­
нию или предприятию и был незаконно отчужден каким бы то
ни было способом. Добросовестный приобретатель в этих случаях
не приобретает права на документ, а, следовательно, и права
на вещь.
б) Равным образом, добросовестный приобретатель доку­
мента не делается собственником вещи, если вещь была утрачена
ее собственником, похищена у него или принадлежит государствен­
ному учреждению или предприятию и была незаконно отчуждена
каким бы то ни было способом, после чего была сдана на товарный
склад, на железную дорогу и т. п. и на нее был выдан распоряди­
тельный документ, попавший к добросовестному приобретателю.
В силу ст. 60 собственник остается прежним. Добросовестное
приобретение документа сталкивается с остающимся в силе пра­
вом собственности на вещь другого лица. В этом случае распоря­
157
 дительный документ не является орудием распоряжения вещью.
Передача права на документ не передает права на вещь. Документ
не воплощает в себе вещного права. Собственник вещи может
истребовать ее от незаконного владельца. Это положение не рас­
пространяется на залоговые квитанции на пред’явителя кредитных
учреждений, так как в этом случае представленный распорядитель­
ным документом об’ект (облигации на пред’явителя правитель­
ственных займов) подпадает под действие прим. 2 ст. 60 Г. К.
Недобросовестный приобретатель документа не делается соб­
ственником его, ни в том случае, когда он знал или должен был
знать, что лицо, от коего он приобрел документ не имело права
отчуждать его, ни в том случае, когда он знал или должен был
знать, что товар попал к должнику по документу (товарный
склад и т. п.) от лица, не имевшего права распоряжаться товаром.
Возможны случаи, когда товар, представленный распоряди­
тельной бумагой, выйдет из обладания непосредственного вла­
дельца (товарного склада, ж. д. и т. п.). При таких обстоятель­
ствах необходимо различать два случая: 1) лицо, имеющее доку­
мент, приобрело его тогда, когда, он находился еще у непосред­
ственного владельца; 2) лицо, имеющее документ, приобрело его
тогда, когда товар уже не находился у непосредственного вла­
дельца.
В первом случае вопрос разрешается просто. Приобретатель
документа сделался собственником товара. Ему принадлежит
право истребовать его от всякого третьего лица за исключениями,
указанными в ст. 60 Г. К.
Сложнее обстоит дело тогда, когда в момент приобретения
документа товар уже не находится у непосредственного владельца
(должника по бумаге). Передача распорядительного документа
не может в этом случае считаться передачей посредственного вла­
дения. Владелец бумаги лишен возможности получить вещь
от должника. Отпадают, таким образом, предпосылки, й силу
которых документ был сделан единственно возможным орудием
передачи права собственности. В силу этого он теряет свои вещно­
правовые функции, перестает быть носителем вещного права. При­
обретатель документа не делается собственником товара. С точки
зрения абсолютной теории (см. выше) передача распорядительного
документа приравнивается к передаче владения вещью независимо
от того находится ли вещь в непосредственном владении должника
по бумаге или нет. Приобретатель распорядительного документа
рассматривается, как собственник вещи, хотя бы полученная им бу­
мага и не представляла ему возможности получить ее от должника.
158
 Выше было указано, что абсолютная теория с точки зрения Г. К.
неприемлема. Равным образом, и с точки зрения целесообраз­
ности ее выводы должны быть отвергнуты, так как нет оснований
предоставлять приобретателю, вместо вполне вероятной возмож­
ности получить вещь от должника по бумаге, весьма гадательную
возможность отыскивать ее у третьего лица, к которому она по­
пала и который легко может остаться неизвестным.
Распорядительный документ, таким образом, обладает вещно­
правовыми функциями только до тех пор, пока представленная
им вещь находится у должника по бумаге. С того момента, как
последний перестает быть непосредственным владельцем вещи,
документ теряет свои вещно-правовые свойства. С этого момента
передача документа служит только для передачи воплощенных
в ней обязательственно-правовых требований. Отношения между
отчуждателем и приобретателем такого документа будут регули­
роваться только нормами обязательственного договорного права.
Если стороны имели в виду лишь переход обязательственных прав,
выраженных в бумаге, то передача документа погашает обязан­
ность отчуждателя. Если же стороны имели в виду передачу права
собственности на вещь, то передача документа не будет исполне­
нием обстоятельства 14).
Изложенное показывает, что распЬрядительный документ,
оставаясь всегда обязательственно-правовой бумагой, может и
не обладать вещно-правовыми свойствами. Он обладает вещно­
правовыми свойствами лишь при условии, что представленный им
об’ект действительно находится в непосредственном владении
должника по документу (товарного склада, ж. д. и т. п.) и до этого
не был ни похищен у собственника, ни потерян им и не принадле­
жит государственному учреждению или предприятию, из владения
коего выбыл каким бы то ни было незаконным способом. Похище­
ние, утрата или принадлежность государственному органу не ли­
шают распорядительную бумагу вещно-правовых функций, если
представленный ею об’ект подходит под действие прим. 2
к ст. 60 Г. К. (пример, — квитанция на пред’явителя по залогу
облигаций на пред’явителя правительственных займов). Кроме
того, как было указано выше, распорядительная бумага не может
служить для передачи права на вещь тогда, когда последняя из’ята
из гражданского оборота.

14) Определение момента утраты должником по бумаге непосредствен­

ного владения вещью является вопросом факта, разрешаемым на основании
доказательств, представленных сторонами или привлеченных судом.

159
 Однако, не обладая вещно-правовыми свойствами, т.-е. не яв­
ляясь орудием распоряжения вещью и не легитимируя своего дер­
жателя в качестве суб’екта права собственности, распорядитель
ный документ в тех случаях, когда вещь находится у должника
по бумаге, все же является средством передачи посредственного
владения вещью.
Распорядительные документы имеют весьма существенное зна­
чение при установлении залогового права. Ст. 92 Г. К. указывает
в виде общего правила, что «заложенное имущество кроме строе­
ний и права застройки, передается залогодержателю». В отли­
чие от ст. 67 Г. К. ст. 92 не конкретизирует понятия передачи,
в частности не упоминает про распорядительные бумаги. Другие
статьи, посвященные в Г. К. залогу имущества, также ни раз)'
не упоминают про залог при посредстве распорядительных бумаг.
Но многочисленные указания на этот вид залога мы встречаем
в уставах кредитных учреждений.
В силу тех же оснований, какие были указаны выше по поводу
перехода права собственности, залоговое право на об’ект, пред­
ставленный распорядительным документом, не может быть уста­
новлено помимо этого документа. Это положение имеет силу как
в отношении вещей, определяемых числом, весом и мерой, так и
в отношении вещей, определяемых в обороте индивидуальными
признаками. Оно создает, таким образом, из’ятие из правила ст. 93
Г. К., согласно которой «залоговое право в случаях, предусмо­
тренных ст. 92 возникает в отношении вещей, определенных родо­
выми признаками, с момента передачи или опечатания, в отноше­
нии же вещей индивидуально-определенных — с момента соверше­
ния договора». Одного только соглашения о залоге индивидуально ­
определенной вещи, на которую выдан распорядительный доку­
мент, недостаточно для возникновения залогового права. Для этого
необходимо установление в лице кредитора права на документ.
В тех случаях, когда распорядительный документ легитими­
рует управомоченное по нему лицо в качестве собственника иму­
щества (дубликат накладной, коноссамент и т. п.) залог предста­
вленной им вещи совершается путем залога документа.
В тех случаях, когда распорядительный документ легитими­
рует управомоченное лицо не в качестве собственника, а в качестве
залогодержателя, документ должен быть передан кредитору в соб­
ственность. Таким документом является залоговое свидетельство
(варрант), представляющий собой ордерную бумагу. Согласно
ст. 8 Постановления ЦИК и СНК СССР от 4/ІХ 1925 г. залоговое
свидетельство является носителем залогового права на товар в раз­
160
мере выданной по этому свидетельству капитальной ссуды и про­
центов. Поэтому для установления или передачи залогового права
на товар необходимо, в отличие от случаев залога документов,
легитимирующих своих держателей в качестве собственников,
не заложить распорядительный документ, а передать его в соб­
ственность залогодержателю. Передача права на залоговое сви­
детельство совершается на основании правил, установленных для
векселей.
Особое положение установлено законом для залога простого
складочного свидетельства (см. гл. II, 1). Простое складочное
свидетельство легитимирует своего держателя в качестве собствен­
ника товара, не ограниченного залогом. Оно является бумагой
на пред’явителя. Тем не менее, согласно Постановлению о доку­
ментах, выдаваемых товарными складами, залог его совершается
через передачу его кредитору с передаточной надписью, содержа­
щей те же обозначения, как и передаточная надпись на залогово.м
свидетельстве (варранте), при чем эта надпись должна быть засви­
детельствована нотариальным порядком или внесена в реестр то­
варного склада с отметкой о том заведующего складом на самом
свидетельстве. Должнику по его желанию может быть выдана
копия свидетельства с такой же отметкой (ст. 20). Эта копия
заменяет складочное свидетельство, отделенное от залогового,
а заложенное складочное свидетельство — залоговое свидетель­
ство. К совершенному указанным способом залогу простого скла­
дочного свидетельства применяются положения, установленные
на случай залога при помощи залогового свидетельства
(ст.ст. 8—18), в частности в отношении срока, порядка пред’явле-
ния к платежу и учинения протеста действуют нормы вексельного
права (ст. 14). Держатель копии, заменяющей складочное сви­
детельство, отделенное от залогового, может снять с товара
залоговое обременение внесением товарному складу всей суммы,
причитающейся по заложенному свидетельству. Реализация
залога и удовлетворение кредитора из вырученной суммы про­
изводится товарным складом в порядке ст.ст. 16—18, т.-е. также
как и в случае варранта.
Порядок залога простого складочного свидетельства, устано­
вленный Пост, о документах, выдаваемых товарными складами при­
водит, таким образом, к раздвоению документа и к созданию по­
ложения совершенно аналогичного с тем, которое имеется в случае
двойного свидетельства.
Порядок, установленный ст. 20 для залога простого складоч­
ного свидетельства, не лишает собственника этого свидетельства
Ценные бумаги 11 161
возможности заложить его обычным порядком, имеющим место
при залоге распорядительных документов на пред’явителя (напр.,
дубликата накладной и коноссамента на пред’явителя), т.-е. по­
рядком, указанным в ст.ст. 90—92 Г. К. Ст. 20 Пост, о докумен­
тах, выдаваемых товарными складами, не делает этот способ залога
недействительным. Смысл ст. 20 только в том, что такой залог
не подчиняется правилам, изложенным в ст.ст. 8—18 этого Поста­
новления. На товарный склад не возлагаются обязанности, ука­
занные в этих статьях. Товарный склад не обязан производить
реализацию товара и т. д. Залогодержатель может по - передан­
ному ему свидетельству получить товар из склада, превратив тем
самым свое посредственное владение в непосредственное, и, при
неисправности должника, обратить на заложенный об’ект взыска­
ние на общих основаниях залогового права.
Согласно ст. 8 Пост, о документах, выдаваемых товарными
складами, держатель складочного свидетельства, отделенного
от залогового в праве распорядиться товаром, но не может брать
его из склада до погашения ссуды, выданной по залоговому сви­
детельству. Возникает вопрос, может ли он, заложив это сви­
детельство, установить залоговое право на товар. Ответ должен
быть положительным. Однако, залог товара, установленный путем
залога складочного свидетельства, отделенного от залогового сви­
детельства, уступает по рангу залогу, установленному через пере­
дачу залогового свидетельства.' Поэтому, впредь до погашения
ссуды, выданной по залоговому свидетельству, залоговое право
лица, получившего складочное свидетельство, должно считаться
вторым по рангу, даже в том случае, если во времени оно возникло
раньше. Этот вывод основан на том, что до погашения ссуды
по залоговому свидетельству, держатель складочного свидетель­
ства не может получить товар из склада.
Согласно ст. 83 Г. К. залогодатель должен быть собственником
заложенного имущества. Если залогодатель заложил чужое иму­
щество, то залогодержатель, в силу ст.ст. 83 и 80 Г. К., приобретает
залоговое право при условии, что он не знал и не должен был
знать об этом обстоятельстве. Недобросовестный залогодержа­
тель не приобретает залогового права. Однако, и при добросо­
вестности с его стороны он в силу тех же статей не приобретает
залогового права:
а) если документ утерян собственником, украден у него, при­
надлежит государственному учреждению или предприятию и был
незаконно отчужден каким-либо способом;

162
 б) если вещь, представленная документом, была утрачена соб­
ственником, похищена у него или принадлежала государственному
учреждению или предприятию и была незаконно отчуждена каким-
либо способом, после чего оказалась в товарном складе, на желез­
ной дороге и т. п. и на нее был выдан распорядительный документ,
попавший к залогодержателю.
Таким образом, на основании ст. 83 Г. К. мы имеем положе­
ние совершенно аналогичное указанному выше для случая передачи
при помощи распорядительного документа права собственности.
Равным образом, если товар вышел из владения должника
по документу (товарного склада, жел. дор. и т. п.), выданный
на него распорядительный документ перестает служить орудием
установления или (в случае варранта) передачи залогового права
по тем же основаниям, которые были указаны выше в отношении
приобретения права собственности. Вещно-правовые свойства
распорядительного документа в отношении залогового права огра­
ничены теми же рамками, как и в отношении права собственности,
т.-е. документ обладает этими свойствами лишь постольку, по­
скольку товар действительно находится в непосредственном вла­
дении должника по документу и до этого не был ни похищен
у собственника, ни потерян им и не принадлежал государственному
учреждению или предприятию, из владения коего выбыл каким бы
то ни было незаконным способом. Распорядительный документ
не может кроме того, служить для установления залогового права
на вещь, если последняя относится к числу об’ектов, из’ятых
из гражданского оборота (см. выше).
Ст. 98 Г. К. регулирует право залогодержателя истребовать
заложенный об’ект от третьего лица и от собственника. Она пред­
ставляет собой распространение на права залогодержателя прин­
ципа, положенного в основу ст. 60 Г. К. В ней предусмотрены
два случая: 1) утрата залогодержателем или похищение у него
переданного ему предмета залога и 2) приобретение третьим лицом
об’екта залога, оставленного у собственника. В первом случае
ст. 98 предоставляет залогодержателю истребовать заложенный
предмет у всякого' приобретателя. Во-втором, — право истребо­
вать его от недобросовестного приобретателя, государственному же
органу от всякого приобретателя. Ст. 98 страдает неполнотой 15).
В частности, в ней не предусмотрен случай, когда залогодержа­

15) На неполноту и неясность ст. 98 Г. К., хотя по другому поводу

правильно указывает В. Д. Давидович в Комм, к Г. К. под редакцией
проф. Малицкого, изд. 2, стр. 104—105.
И* 163
телю передано посредственное владение вещью, находящейся в не­
посредственном владении третьего лица, напр., путем передачи ему
распорядительного документа. При рассмотрении последнего слу­
чая, следует исходить из того, что Г. К., как это видно из ст.ст. 60
и 98, защищает добросовестного приобретателя только в тех слу­
чаях, когда вещь не была украдена у собственника или утрачена им.
В случае залога при помощи распорядительного документа, вещь
находится не у залогодержателя, а у непосредственного вла­
дельца, — должника по документу. Поэтому также как и в том
случае, когда она оставлена у собственника (2-ая часть ст. 98)
она не может быть ни украдена у залогодержателя, ни потеряна им.
Следовательно, добросовестный приобретатель заложенной посред­
ством распорядительного документа вещи должен быть защищен
всегда, за исключением того случая, когда залогодержателем
является государственное учреждение или предприятие. Государ­
ственное учреждение или предприятие может истребовать вещь
от всякого приобретателя, как недобросовестного, так и добро­
совестного.
 УКАЗАТЕЛЬ ЦИТИРОВАННЫХ В КНИГЕ УЗАКОНЕ­
НИЙ ПРАВИТЕЛЬСТВ СССР И РСФСР.

1. Положение о товарных и фондовых биржах и фондовых от­

делах при товарных биржах. Пост. ЦИК и СНК СССР 2 октября
1925 г., С. 3. 25 г., № 69, ст. 51.
2. Положение о морской перевозке. Пост. ЦИК и СНК СССР
28 мая 1926 г. С. 3. 26 г., № 39, ст. 284.
3. Положение о Государственных Трудовых Сберегательных
Кассах. Пост. ЦИК и СНК СССР 27 ноября 1925 г. С. 3. 25 г.,
№ 81, ст. 612.
4. Положение о кооперативном кредите. Пост. ЦИК и СНК
СССР 18 января 1927 г. С. 3. 27 г., № 4, ст. 44.
5. Постановление ЦИК и СНК СССР 4 сентября 1925 г., о до­
кументах, выдаваемых товарными складами в приеме товаров
на хранение. С. 3. 25 г., № 60, ст. 445.
6. Постановление ЦИК и СНК СССР 27 июня 1923 г., о пере­
уступке прав по накладным. Вест. ЦИК СНК и СТО, 23 г., № 3,
ст. 60.
7. Постановление СНК СССР 4 ноября 1924 г., о переуступке
прав по накладным. С. 3. 25 г., № 1, ст. 10.
8. Постановление ЦИК и СНК СССР 3 декабря 1926 г., о регу­
лировании ввоза, вывоза и пересылки за границу и из за границы
иностранных акций и облигаций. С. 3. 26 г., № 77, ст. 618.
9. Постановление ЦИК и СНК СССР 16 января 1925 г., о выго­
доприобретателях по договорам личного страхования и их правах.
С. 3. 25 г., № 4, ст. 43.
10. Постановление ЦИК и СНК СССР 16 января 1925 г., о пра­
вах добровольных приобретателей ценных бумаг на пред’явителя и
банковых билетов. С. 3. 25 г., № 4, ст. 42.
11. Постановление СТО СССР 24 февраля 1924 г., о воспре­
щении выпуска денежных суррогатов. Вест. ЦИК, СНК и СТО,
24 г. № 3, ст. 103.

165
 12. Гражданский Кодекс (Г. К.).
13. Гражданский Процессуальный Кодекс (Г. П. К.).
14. Кодекс законов о браке, семье и опеке РСФСР.
15. Положение о государственном нотариате РСФСР. Пост.
ВЦИК и СПК РСФСР 4 октября 1926 г. С. У. 26 г., № 74, ст. 576.
16. Положение о векселях. Пост. ЦИК и СНК РСФСР 20 марта
1922 г. С. У. 22 г., № 25, ст. 285.
17. Положение о Государственном Банке. Пост. ВЦИК РСФСР
13 октября 1921 г. С. У. 21 г., № 75, ст. 615.
18. Постановление СНК РСФСР 13 октября 1922 г., о воспре­
щении выпуска денежных обязательств на пред’явителя. С. У.
22 г.,№ 65, ст. 841.
19. Постановление Президиума ВЦИК РСФСР 23 ноября
1922 г., об утверждении декрета СНК о запрещении выпуска де­
нежных обязательств на пред’явителя. С. У. 22 г., № 79, ст. 989.
20. Постановление СНК РСФСР И октября 1922 г., о предо­
ставлении Государственному Банку права выпуска банковых би­
летов. С. У. 22 г., № 64, ст. 827.
21. Постановление ВЦИК РСФСР 27 февраля 1927 г., о рас­
пространении на утраченные крестьянские паи порядка вызывного
производства. Изв. ЦИК 19 января 1927 г., № 15.
22. Устав железных дорог. Пост. СНК РСФСР 12 июня
1922 г. С. У. 22 г., № 38, ст. 445.
 ОГЛАВЛЕНИЕ.
~- Стр.
Предисловие................................................................................................... 3
I' л а в а I.
Общие положения о ценных бумагах.
1. Понятие ценной бумаги............................................................................ 5
2. Виды ценных бумаг................................................................................ 19
3. Основная проблема теории ценных бумаг......................................... 40
4. Осуществление прав, выраженных в ценных бумагах....................... 59
Глава II.
Бумаги на пред'явителя.
1. Виды бумаг на пред'явителя . . ;...................................................... 78
2. Возникновение прав, выраженных в бумаге на пред'явителя ... 86
3. Передача бумаг на пред'явителя.......................................................... 99
.4. Охрана интересов лица, утратившего бумагу на пред'явителя ... 104
Глава III.
Ордерные бумаги.
1. Виды ордерных бумаг ............................................................................ 111
2. Передача ордерных бумаг........................................................................ 119
Глава Д V.
Именные бумаги.
1. Виды именных бумаг................................................................................ 124
2. Передача именных бумаг........................... •............................................ 128
Глава V.
Распорядительные бумаги.
1. Понятие и виды распорядительных бумаг.......................................... 139
2. Вещно-правовое значение распорядительных бумаг........................... 155
Указатель цитированных в книге узаконений Правительств СССР
и РСФСР........................................................................................................ 165
Главлит № 90690 Тираж 2.000 — 11 л. Заказ № 1310
Государств, типография им. Евг. Соколовой. Ленинград, просп. Кр. Командиров, 29.
 Финансовое Издательство НКФ СССР
Москва, Центр, Пушечная (б. Софийка), № 10
1 11 ---------
сг........... ..................... ■' --о

„БАНКОВСКАЯ БИБЛИОТЕКА“
(2-я СЕРИЯ. 11 выпусков).

Под редакцией H. Н. Деревенко.

Лй 1. 3. Евзлин. — Банковые вычи­
сления ............................. 1р. — к.
№ 2. Его же.—Банковая корреспон­
денция ............................ — „ 70 „
№ 3. Его же. — Техника определе­
ния кредитоспособности ... (в печати)
№ 4. Его же. — Организация банко­
вого аппарата ............
№ 5. Б. Деревицкий.—Коммуналь­
ные банки..................... „
№ 6. Его же.—Общества взаимного
кредита .......................................
№ 7. А. Ахманов. — Надзор за кре­
дитными учреждениями . . . — „ 75 „
№ 8. Я. Куперман. — Без тенежные
расчеты......................... 1 „ — „
№ 9. А. Дезен. — Долгосрочный
кредит ......................... (в печати)
№ 10. С. Кленович.—Система между­
народного кредита ....
№ 11. Б. Мовчановский. — Вексель. 1р. — к.

Главная контора — Москва, Пушечная, 10.

Книжный магазин — Кузнецкий Мост, 7/9.
Цена 1 р. 60 к.

«■■■■■■■■■■■■■МННННННННИННВЯННВМММВ

ФИНАНСОВОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО НКФ СССР

Москва, — Центр, Пушечная (б. Софийка), № 10.
КНИЖНЫЙ МАГАЗИН — Кузнецкий мост, № 7/9.
2020127554