Энциклопедия литературных героев

Составитель и научный редактор доктор искусствоведения С.В.

Стахорский
Художник В.А.Корольков
Охраняется законом РФ об авторском праве.
Воспроизведение всей книги или любой ее части запрещается без
письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона
будут преследоваться в судебном порядке.

Э 68 Энциклопедия литературных героев. — М.: Аграф, 1997. — 496 с.

5-7784-0013-6 ББК 03

©Издательство «АГРАФ», 1997

© Издательство «АГРАФ», оформление, 1997
© С.В. Стахорский, «АГРАФ», составление, 1997

Авторский коллектив
Абрамова М.А. Алякринский О.А.
Баженова Л.Е. Богданова О.А. Большакова Ю.Б.
Васильева О.А. Володарская Л.И. Вязмитинова Л.Г.
Галкин А.Б. Гелибтер Б.Ю. Глазкова Т.В. Горшкова В.П. Грейдинг Ю.Л.
Громова-Опульская Л.Д. Грушко П.М. Губанова И.Н. Гуревич А.М.
Гущина Е.Э.
Денисенко Г.В. Дзюбенко М.А.
Евсеева Л.М. Ельницкая Л.М.
Зайцев А.И. Зива В.Ф.
Иванова Е.В.
Кагарлицкий Ю.И. Кожевников В.А. Кожевникова М.Ю. Короткова Н.И. Кочетова Е.В. Крымова Н.А. Кузнецова
Е.И. Куликова Е.Г.
Лисевич И.С. Любжин А.И.
Макаров В.В. Макарова Г.В. Манн Ю.В. Мильчина В.А. Мулкахайнен Д.В. Мурашкинцева Е.Д. Мухаев Р.А.
Немировский Е.Л.
Никитина О.А. Николаева Е.В. Никольский С.В.
Панкеев И.А. Пауткин А.А. Петрова О.Г. Пивоварова Н.С. Проскурникова Т.Б.
Розанова С.А. Ростоцкий И.Б. Руфанов Н.В.
Сараскина Л.И. Сарнов Б.М. Седов Я.В. Серебряков И.Д. Силантьева И.И. Силюнас В.Ю. Сорвина М.Ю.
Стахорский С.В. Суханова Т.Н. Сырескин Н.Н. Сыроватко Л.В.
Трунов О.В. Уваров Ю.П. Фокин П.Е. Фридштейн Ю.Г. Хайченко Е.Г. Цуканов А.Л. Шалимова Н.А. Щуплов
А.Н. Юсим Е.В.

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
«Энциклопедия литературных героев» (ЭЛГ) — это научное издание, содержащее
информацию об основных персонажах мировой литературы от античности до наших дней.
ЭЛГ включает около девятисот статей, каждая из которых раскрывает художественный смысл
образа литературного героя, представляет варианты толкования этого образа в критике и в
эстетике, содержит краткую библиографию.
В ЭЛГ отобраны центральные персонажи произведений, относящихся к классике
мировой литературы. При этом каждый персонаж является носителем той или иной
литературной традиции и имеет воплощения в других видах искусства.
ЭЛГ рассчитана на широкий круг читателей: школьников, студентов гуманитарных
вузов, преподавателей, филологов и театроведов. Читатели любой из этих категорий могут
найти в ней необходимую информацию: школьник усвоит характеристики образа героя и
некоторые сведения о сюжете (изложение сюжета не входило в задачи ЭЛГ); преподаватель
познакомится с основными трактовками образа в критике; ученые найдут в энциклопедии
источниковедческий и библиографический материал; для театральных деятелей она может
стать подспорьем в работе над ролью.
Поскольку ЭЛГ является первым в отечественной науке опытом такого рода изданий,
издательство предполагает, что у читателей могут возникнуть замечания и предложения по
поводу состава энциклопедии и содержания статей. Мы будем признательны всем, кто
выскажет свои пожелания, которые будут учтены в последующих изданиях ЭЛГ.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ГЕРОЙ И ЕГО ИСТОРИЧЕСКАЯ

СУДЬБА
В начале XX века писатель Ф.К. Сологуб, размышляя о судьбах литературных героев,
назвал их нетленным племенем, вечно живущим на земле. «Они-то и есть настоящие,
подлинные люди, истинное, неумирающее население нашей планеты, прирожденные
властелины наших дум, могущественные строители наших душ, хозяева нашей земли. Мы
перед ними только бледные тени». Еще более категорично на этот счет высказывался Оскар
Уайльд, в представлении которого судьба литературных персонажей доказывает, что не
искусство подражает жизни, а совсем наоборот — жизнь заимствует у искусства, у
литературы свои реалии. Кто такой Робеспьер, говорил Уайльд, как не творение Руссо;
откуда появились нигилисты, как не из романов Тургенева; гамлетизм, коему подвержены
многие люди, вышел, разумеется, из Гамлета, а весь XIX век вообще сочинен Бальзаком.
При всей парадоксальности этих суждений надо признать в них глубокую истину,
выраженную в виде метафоры. Плод воображения и фантазии, претворенной в
художественном образе, изолированном от реальности, литературный герой с его
вымышленной биографией, придуманными речами и поступками обладает неизъяснимой
витальной силой. Взятый из жизни бывает более жизненным, чем сама жизнь; по словам
Достоевского, оказывается «действительнее самой действительности». Витальность
художественных персонажей делает их легко узнаваемыми или опознаваемыми. «Какое
множество умных людей, — писал Достоевский в романе «Идиот», — узнав от Гоголя про
Подколесина, тотчас же стали находить, что десятки и сотни их добрых знакомых и друзей
ужасно похожи на Подколесина». Разгадку этого феномена писатель усматривал в том, что
все Подколесины «существуют действительно, снуют и бегают перед нами ежедневно, но как
бы несколько в разжиженном состоянии». В самом деле, все характерное и характерное, что
свойственно людям, в персонажах спрессовано до образа, до типа, нередко становящегося
символом.
Литературный герой, проживая свою жизнь в пространстве и времени художественного
сюжета, одновременно является носителем определенной судьбы, выпавшей на его долю.
Судьбы персонажей подобны людским: они столь же многообразны и непредсказуемы, столь
же зависимы от воли случая, но в глубине своей не случайны.
Судьба литературного героя берет начало в художественном произведении, где с ним
непременно что-то происходит, возникают какие-то обстоятельства и коллизии, приводящие,
как правило, к конфликту, который затем так или иначе разрешается. Вся дальнейшая жизнь
героя разворачивается уже не в книге, не в тексте, сочиненном писателем. Этот уровень
бытования произведения (и героя) в науке называют метатекстуальным, то есть находящимся
после, за границами авторского текста. Даже те литературные персонажи, судьба которых не
сложилась, все равно оставляют после себя какие-то следы в метатекстуальном пространстве:
в виде читательских мнений, в форме критических суждений и т.п. Жизнь героев, одаренных
счастливой судьбой, наполнена множеством событий, а иногда и приключений. Эта жизнь
продолжается в других искусствах, в иных формах общественного сознания. Так, Демон,
сотворенный Лермонтовым, был воплощен затем в опере Рубинштейна, благодаря которой
обрел сценический облик, созданный Шаляпиным, а потом перевоплотился в зримые образы
полотен Врубеля. Кармен П.Мериме при помощи Ж.Бизе обосновалась на оперной сцене;
оттуда началось триумфальное шествие героини по странам и жанрам.
Любопытно отметить, что Кармен Бизе, сохраняя обретенный оперный облик,
пыталась усилиями многих режиссеров (от Вл.И. Немировича-Данченко до П. Брука)
вернуться к литературному первоисточнику. Подобное возвращение однажды произошло с
Германом Чайковского, который в знаменитом спектакле Мейерхольда снова стал Германном
и заново пережил обстоятельства пушкинского сюжета, отсутствующие в либретто и в опере.
 Мир культуры велик и тесен, а значит, в нем всегда есть место для неожиданных
встреч. Так повстречались Фауст и Дон Жуан в пьесе Д. Граббе, а потом слились в единый
образ драматической поэмы А.К.Толстого, герой которой является Фаустом и Дон Жуаном в
одном лице. Та же Кармен по ходу действия оперы обернулась пушкинской Земфирой:
либреттисты А. Мельяк и А. Галеви включили в партию Кармен песню «Старый муж,
грозный муж» из поэмы «Цыганы», переведенной П. Мериме.
Множество литературных героев сохранились во времени только благодаря тому, что
нашли вне литературы дополнительного автора. Не будь Дж. Пуччини, никто бы, кроме
специалистов, не помнил о Тоске — героине «хорошо сделанной пьесы» В.Сарду; без
братьев Васильевых и Б.А.Бабочкина не дожил бы до наших дней Чапаев из повести Д.
Фурманова. Н.К.Черкасов увековечил Паганеля Ж. Верна.
Перевоплощения литературного героя в других видах искусства — это не только
перемена художественного языка, происходящая неизбежно, когда, например,
повествовательное слово переводится в диалогическое (при инсценировке романа, повести),
или озвучивается в пении (опера), или заменяется жестом (балет, пантомима). Одновременно
идет переосмысление образа, приобретающего новые значения, которые в одних случаях
делают фигуру героя более весомой и значительной (пример той же Тоски), в других явно
упрощают (Фауст Гуно в сопоставлении с гетевским). Это переосмысление оказывает
обратное влияние на первоисточник, эстетическое восприятие которого может изменяться,
иногда весьма значительно. М.М.Бахтин использовал тут термин «переакцентуация» и
приводил в качестве классического примера «Евгения Онегина» Чайковского: опера, по
словам ученого, ослабила пародийность образов пушкинского романа.
Процесс переакцентуации литературного произведения (и героя) не-зависимо от его
отдельных последствий. которые можно воспринимать по-разному, в целом имеет громадное
значение для истории культуры.
Масштаб этого феномена одним из первых оценил М.М.Бахтин, который в
исследованиях 20-х и 30-х годов убедительно показал, как «великие романные образы
продолжают расти и развиваться и после своего создания, способны творчески изменяться в
других эпохах, отдаленнейших от дня и часа их первоначального рождения».
Воздействие метатекстуального ряда бывает столь мощным, что иные литературные
герои как бы говорят со страниц книги голосами великих актеров, смотрятся во внешнем
облике, найденном ими. Для большинства современных читателей Пьер Безухов выглядит
таким, каким его показал С.Ф. Бондарчук. Как ни далек Ленский Чайковского от
пушкинского героя, портрет последнего прежде всего ассоциируется с фотографиями
Л.В.Собинова в партии Ленского.
Занимая обширное пространство культуры, литературные герои находили себе место
во внеэстетической действительности, где, например, булгаковский Шариков породил
множество «детей» с этой «хорошей русской фамилией», ставшей излюбленным объектом
публицистической айсхрологии.
Метаморфозы литературных героев столь много- и разнообразны, что не подлежат
исчислению. Персонажи передают свои имена в качестве псевдонимов. Многие из героев
диктуют нормы этикета и бытового поведения, часто служат образцом для подражания. В
последнем полностью совпадают такие далекие персонажи, как Вертер и Павка Корчагин.
Мемориальным свидетельством проникновения литературных героев в жизнь стали
памятники, установленные в их честь: памятник Дон Кихоту и Санчо в Мадриде, скульптура
Пиноккио в итальянском городе Коллоди, откуда был родом создатель этого персонажа,
известный под псевдонимом Коллоди, или, скажем, памятник Мегрэ в городе Делфзейле
(Голландия), где Ж. Сименон сочинял первый роман об этом детективе. Жители Таганрога
установили мемориальные доски на домах, в которых обитали персонажи Чехова, именно
персонажи, а не прототипы, так во всяком случае указано на них: «Дом Ионыча», «Дом
Беликова».
Все это примеры особой действительности литературных героев, в самом деле
превосходящей действительную жизнь в ее «разжиженном состоянии».
 Литературный герой и его историческая судьба — так можно определить общую тему
энциклопедии.
Персонажи, представленные в ней, рассматриваются в нескольких ракурсах: протекста,
прототекста, собственного текста произведения и, наконец, метатекста. Первый ряд
подразумевает жизненные реалии, предварявшие явление героя. Это возможные прототипы, а
также мифологические, фольклорные, литературные прообразы, если таковые имеются.
Далее следует уровень прототекста или первотекста, который выражается в своеобразных
пробах героя, которые можно наблюдать в набросках и черновых редакциях произведения.
Текстуальный слой литературного героя, разумеется самый главный и основной,
включает характерологию и сюжетику, то есть все, что свойственно данному лицу и что с
ним происходит в предлагаемых фабулой обстоятельствах. Сюда же относятся поэтика и
стилистика образа, а равно эстетика и философия, носителем которой может выступать
герой.
Метатекст включает авторские комментарии (в предисловиях, заметках, письмах),
отклики и отзывы первых рецензентов, суждения и мнения критиков, последующие
толкования ученых. Далее следуют отмеченные выше воплощения героя в других искусствах
и во внеэстетическом пространстве жизни.
Судьба каждого литературного героя индивидуальна. Далеко не всегда можно
проследить все названные аспекты: в одних случаях отсутствуют необходимые материалы, в
других какой-то ракурс персонажа хотя и обнаруживается, но лишен глубокой значимости.
Настоящая энциклопедия — не досье литературных героев: она направлена на понимание
художественного смысла образа. Поэтому каждая словарная статья складывалась по тому
сценарию, который был продиктован самим героем и всем тем, что для него наиболее
репрезентативно.
Любая энциклопедия опирается на принцип избирательности. По каким критериям
осуществлялся отбор персонажей с учетом неизбежных ограничений, обусловленных
объемом издания?
Первое основание обозначено уже в самом названии энциклопедии, собравшей на
своих страницах героев мировой литературы. Слово «герой» тут употребляется в сугубо
терминологическом значении, отличном от обиходного. Термин «герой» охватывает далеко
не всех персонажей произведения. Он относится только к главным его лицам, центральным
персонажам, которые занимают осевое положение в системе происходящих событий,
верховенствуют в иерархии образов, выделяются полнотой и индивидуальной
обособленностью характера. В этом смысле безусловным героем является Гамлет, тогда как
Лаэрт — просто персонаж. Функция героя может быть сконцентрирована в одном лице
(Тартюф или чеховский Иванов) и может распределяться между несколькими персонажами
— обычно двумя-тремя (Дон Кихот и Санчо Панса). Персонажи эпизодические, находящиеся
на втором плане, на периферии сюжета (Репетилов, Бобчинский и Добчинский и другие
подобные), в «Энциклопедии литературных героев» отсутствуют.
Герой, как и персонаж, является носителем образа человека. Однако такого рода
образы существуют в художественном произведении и без персонажей. Понятие героя
подразумевает объективацию образа в сюжете, становящегося одновременно объектом
наблюдения и субъектом событий, способным действовать в сюжетных обстоятельствах и
коллизиях, а также их проживать и переживать. Всякий герой — непременно лицо
действующее, хотя характер его действий существенно различается в разных литературных
жанрах и формах (роман, драма, повесть, поэма и проч.).
Что же касается самих произведений, герои которых вошли в энциклопедию, то тут
безусловное предпочтение было отдано классике, составляющей основной художественный
фонд мировой культуры. Однако ограничить энциклопедию только этим рядом означало бы
потерять связь с живым литературным процессом. Во все времена возникали произведения,
скромные по своим художественным достоинствам, а иногда и просто сомнительные, герои
которых, однако, становились эмблемами времени, знаками эпохи, выражающими ее стиль.
Таков, например, Жорж Жермани, герой популярнейшей мелодрамы 20-30-х гг. XIX в.
«Тридцать лет, или Жизнь игрока», в которой выступали все великие актеры-романтики.
Такова для другой эпохи Любовь Яровая. Герои этого литературного ряда представлены в
энциклопедии, хотя и выборочно.
Персонажи имеют имена: в одних случаях полные, с фамилией и отчеством (Петр
Кириллович Безухов), в других прозвища (Душёчка), в третьих — только инициалы (К. в
«Процессе» и «Замке» Кафки). При составлении энциклопедии важным моментом был выбор
основного имени героя: Дядя Ваня или Войницкий? Анна Фирлинг или Мамаша Кураж?
Евгений Онегин или просто Онегин? Тут невозможен общий стандарт, применимый ко всем
героям. Трудно, скажем, предположить, что читатель, открывший энциклопедию, будет
искать героя «Одного дня...» Солженицына по его фамилии (Шухов). Поэтому статья об этом
персонаже называется «Иван Денисович». А вот герой «Маскарада» Евгений Арбенин
известен, прежде всего, как Арбенин, хотя у Лермонтова есть и другой Арбенин, Владимир,
— главное лицо драмы «Странный человек». Таким образом, выбор имени героя
осуществлялся в каждом случае особо, исходя из его нарицательности. Другие же имена
приводятся в форме отсылочных указаний (БЕЗУХОВ — см.: Пьер Безухов). Некоторые
парные персонажи (Тристан и Изольда, Филемон и Бавкида) объединены в одну словарную
статью. Так же представлены три сестры Чехова: статья о них называется «Сестры
Прозоровы».
Словарные статьи энциклопедии расположены в алфавитном порядке. Имя персонажа,
вынесенное в заглавие, напечатано прописным полужирным шрифтом с указанием ударения.
В тексте словарной статьи заглавное имя заменяется первой буквой в прописном начертании
с точкой.
Для персонажей иностранной литературы после заглавного имени в круглых скобках дается
написание на языке оригинала с указанием языкового источника, а также приводится
буквальное значение, если имя значащее.
Все отсылочные имена напечатаны курсивом. Отсылочными являются имена только
тех персонажей, которым в энциклопедии посвящена отдельная статья.
Если произведение представлено несколькими персонажами, то библиография дается только
к одному из них.
С.В. Стахорский