ИСТОРИЯ
И ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЕ
ƒ.fi. ¡Ó‚˚ÍËÌ
Дискуссионные проблемы истории
Французской революции
ранцузская революция 1789– 1799 гг. –
Ф сюжет в наши дни крайне сложный для
преподавания. Cхема ее интерпрета$
ции, доминировавшая долгие годы, имела мало от$
ношения к исторической реальности, но была аб$
солютно понятна: во Франции царил феодаль$
но$абсолютистский строй, «развитие промышлен$
ности, сельского хозяйства и торговли было скова$
но феодальными путами», «крестьяне несли тяже$
лые повинности в пользу помещиков и духовен$
ства и платили непосильные налоги государству».
Королевский произвол вызывал живейшее возму$
щение народа. Под руководством рвущейся к вла$
сти буржуазии монархия была свергнута. Но, са$
мое главное (это выделялось жирным шрифтом),
«якобинцы разрушили феодальные отношения
и открыли возможности быстрого развития про$
мышленности и сельского хозяйства. Они расчис$
тили дорогу для капитализма»1. Плоды революции
присвоила буржуазия. По всей Европе, вслед за
Францией, начался слом феодализма и строитель$
ство капитализма.
Современные школьные учебники давно уже
ушли от этой схемы в целом, но нередко их авторы
затрудняются, чем же ее заменить, и сохраняют от$
дельные «удобные» фрагменты прежней интерпре$
тации. В результате общая концепция революции,
лишенная стержня, рискует рассыпаться на горстку
фактов и персонажей, действующих вне всякой ло$
гики. В данной статье я попытаюсь показать, как се$
годня историки видят Французскую революцию,
опустив наиболее экзотические точки зрения и по$
пробовав привести остальные к какому$то единому
знаменателю.
Дмитрий Юрьевич Бовыкин – кандидат историчес-
ких наук, доцент кафедры Новой и новейшей истории
исторического факультета МГУ, зам. главного редактора
«Французского ежегодника», Москва.
E-mail: bovykine@yandex.ru
Понятийная система
Наибольшие проблемы вызывают два поня$
тия – «феодализм» и «абсолютизм».
Значительная часть авторов исторических ра$
бот по истории XVIII в. старается не оперировать
таким термином как «феодализм». Дискуссии по$
следнего двадцатилетия и в нашей стране, и за ру$
бежом показали, что у историков нет единого мне$
ния даже по вопросу о том, существовал ли «фео$
дализм» в реальности или же был придуман во
второй половине XVIII в., чтобы осудить и заклей$
мить экономический и государственный строй
Франции до 1789 г. И если медиевисты и поныне
употребляют этот термин достаточно широко (на$
полняя его, впрочем, очень разным содержанием),
то в изданиях по Французской революции он вы$
глядит уже явным анахронизмом. Напротив, суще$
ствование сеньории и комплекса сеньориальных
прав (хотя и изрядно обветшавшего и не состав$
лявшего к концу века даже в самых отсталых райо$
нах и половины дохода землевладельцев) никем
не оспаривается. Соответственно, для характерис$
тики аграрных отношений во французской дерев$
не в настоящее время куда более корректно гово$
рить о «сеньориальном строе» или о «сеньориаль$
ном порядке», а для описания государственного
строя и социальных отношений обычно употреб$
ляется идеологически нейтральный термин «Ста$
рый порядок», который в любом случае вводят ав$
торы учебников.
Насколько можно судить, в ряде школьных
учебников понятие «феодализм» в отношении Но$
вого времени в полной мере сохраняется: Фран$
ция именуется «феодальным государством», отме$
чается, что в ней сохраняются «феодальные отно$
шения». И это тем более удивительно, что при оп$
ределении феодализма обычно подчеркивается
наличие вассальных отношений2, которые, оче$
видно, потеряли всякую актуальность к XVIII в.,
»—“Œ–»fl » Œ¡Ÿ≈—“¬Œ¬≈ƒ≈Õ»≈ 31
 оставалась лишь их тень, которую можно при же$
лании увидеть в системе титулов или освобожде$
нии дворян от поземельного налога.
Понятие «абсолютизма» также утвердилось
к концу XVIII в. и аналогичным образом имело
изначально негативный оттенок. В настоящее
время под абсолютизмом понимают систему,
при которой государь имеет право жить и дей$
ствовать без земного контроля (независимо от
Папы Римского и императора); не подчиняется
обычным законам и может упразднять законы,
принятые его предшественниками; не делит бо$
лее власть с местным дворянством, с какими бы
то ни было органами, она целиком и полностью
сосредоточена в его руках; имеет право взимать
налоги без согласия сословно$представительных
органов (не все историки считают, что это непре$
менное условие). Очень важно, что такая власть
не именуется неограниченной. Напротив, власть
монарха, безусловно, ограничена теми традиция$
ми, которые признаются и им, и подданными.
Во Франции, к примеру, существовало понятие
фундаментальных законов королевства, которые
король при всем желании не мог нарушить. Так,
например, он не имел права выбирать себе на$
следника, отменить право первородства или на$
следования престола исключительно по мужской
линии, сменить религию.
Характерно, что те учебники, которые написа$
ны практикующими историками (О.В. Дмитриева,
А.В. Ревякин) в полной мере отражают современ$
ное понимание абсолютизма, однако это скорее
исключение, чем правило. Нередко авторы оказы$
ваются зачарованы могуществом монархов и мни$
мой «тотальностью» их власти. Порой это вылива$
ется в трюизмы. «Власть французского короля ста$
новилась почти абсолютной, – пишут В.В. Носков
и Т.П. Андреевская, – поэтому государственный
строй, получивший наиболее яркое воплощение
в правлении Людовика XIV, называют абсолютной
монархией». Но чаще абсолютизм видится куда
более продуманным и совершенным, нежели он
был в реальности. Когда авторы учебников пишут
о «введении единого государственного законода$
тельства и административного устройства, единых
ИСТОРИИ в школе
10 ПРЕПОДАВАНИЕ
мер и весов», они забывают, о том, что даже к кон$
цу XVIII в. мало кому из монархов удалась подоб$
ная унификация; даже во Франции, стране класси$
ческого абсолютизма, это произошло только в ходе
революции. Когда читаешь об «образовании госу$
дарственной церкви», невольно возникает вопрос,
2013
во многих ли католических странах она была, а ут$
32 »—“Œ–»fl » Œ¡Ÿ≈—“¬Œ¬≈ƒ≈Õ»≈
верждение, что только король «мог определять ре$
лигию государства» для ряда стран, таких как
Франция, окажется и вовсе некорректно: наобо$
рот, нельзя было стать королем, не будучи католи$
ком. Встречая утверждение о том, что «как прави$
ло, жители каждого из этих государств говорили на
одном языке, исповедовали одну, господствующую
религию (ту, которую поддерживал монарх), объ$
единялись единым рыночным хозяйством», не$
вольно задумываешься, о какой же стране идет
речь? О Франции, где и в XIX в. жители севера и юга
плохо понимали друг друга и где вплоть до сегод$
няшнего дня есть и католики, и протестанты?
Об Англии, где на своем языке говорили Уэльс
и Шотландия и где весь XVII в. проходил под зна$
ком религиозных разногласий? Об Испании, где ка$
стилец для каталонца был почти таким же иност$
ранцем, как и любой другой? В какой европейской
стране власть монархов была «полной, не ограни$
ченной никакими законами?»3 Об этом остается
только гадать.
Великая или буржуазная?
Видение Французской революции как Великой
сформировалось уже к XIX в. (в частности у К. Ка$
утского), но особенное развитие получило в совет$
ское время (до и после Сталина), когда эта револю$
ция стала рассматриваться как прототип Великой
Октябрьской революции. В настоящее время и оте$
чественные, и западные историки практически
полностью отказались от этого эпитета, имеющего
явную идеологическую направленность, однако,
как ни странно, в школьном преподавании он
в полной мере сохранился4.
Термин «буржуазная революция», ставший по$
пулярным еще во второй четверти XIX в., был тес$
ным образом связан с классовым подходом и иде$
ей о том, что эта революция покончила с феода$
лизмом. В советское время революция считалась
буржуазной, поскольку буржуазия воспользова$
лась ее итогами и один эксплуататорский класс
(феодалы) был заменен другим (буржуазией).
Буржуазия же считалась руководителем, гегемо$
ном революции, хотя в число движущих сил кроме
нее входили крестьяне, ремесленники и городская
беднота.
Сегодня от этой схемы уже давно ушли, по$
скольку она противоречит известным нам фактам.
Если ранее не было сомнений, что в конце XVIII в.
действовала та самая буржуазия, о которой писал
Маркс, то ныне даже в учебниках обычно оговари$
вается, что для XV–XVIII вв. буржуазия – это бюр$
геры, горожане, обладающие достатком и ведущие
определенный образ жизни, и лишь позднее так
начинают именовать капиталистических предпри$
нимателей. Уже одно это лишает понятие «буржу$
азная революция» всякого смысла, поскольку бур$
жуа – это очень часто рантье, не занимающиеся ни
торговлей, ни производством. Буржуа разных
французских городов настолько сильно отлича$
лись по своему составу, что не составляли не толь$
ко единый класс, но не были даже единой социаль$
ной группой. Очевидно, буржуазия при Старом по$
рядке уж никак не экономическая, а сугубо юриди$
ческая, в лучшем случае, социо$культурная катего$
рия. Кроме того, в исторических работах было мно$
гократно продемонстрировано, что ни до револю$
ции, ни в ходе ее буржуазия никогда не являлась
«гегемоном». Предприниматели никогда не со$
ставляли ни самую многочисленную, ни самую вли$
ятельную группу политиков, а убедительно дока$
зать, что революционеры действовали «в интере$
сах» торгово$промышленной буржуазии пока еще
никому не удалось.
В школьных учебниках нет единого подхода
к этой проблеме. У А.В. Ревякина классовый под$
ход полностью отсутствует, у коллектива авторов
с участием Д.Д. Данилова он сохранен в полной
мере. В более завуалированном виде фрагменты
привычной марксистской схемы (увы, редко скла$
дывающиеся в умопостигаемое целое) есть
и в других учебниках. Буржуазия в них по$прежне$
му трактуется как «класс капиталистических соб$
ственников», говорится, что «большинство голосов
в Учредительном собрании принадлежало … бога$
той буржуазии и дворянам», утверждается, что по
итогам революции «во Франции победила буржуа$
зия», депутаты от Третьего сословия именуются
«депутаты$буржуа», да и сама революция порой
называется «буржуазной», хотя и никак не объяс$
няется, почему5.
Хронологические рамки революции
В историографии нет единой точки зрения по
этому вопросу, поскольку нет консенсуса о том,
что считать революцией. В том, что она начинает$
ся в 1789 г., сомнений нет, а вот в качестве даты
ее окончания обычно выбирается 1799 г. (при$
ход к власти Наполеона Бонапарта), 1802 г. (ус$
тановление пожизненного консульства), 1804 г.
(создание империи) или 1815 г. (окончание На$
полеоновских войн). Разумеется, все эти даты ус$
ловны и можно привести аргументы в пользу лю$
бой из них.
В российских вузовских учебниках революция
ныне обычно датируется 1789–1799 гг. Всего де$
сять лет назад часть школьных учебников заканчи$
вала ее 1794 г. Ныне большинство следует за об$
щей тенденцией.
Причины революции
Комплекс причин, приведших к революции, ос$
тается, как и любой вопрос, связанный с интерпре$
тациями, весьма дискуссионным. В настоящее вре$
мя принято считать, что глобально во французской
экономике не было таких проблем, которые сдела$
ли бы революцию неизбежной. Весь XVIII в. про$
ходит для Франции весьма благоприятно, она ста$
новится процветающей, динамично развивающей$
ся, одной из самых богатых стран Европы.
В качестве главной причины революции обыч$
но выделяется финансовый кризис. Страна стояла
на грани банкротства, поскольку существенное по$
полнение казны оказалось невозможно без ре$
формы налогообложения, а привилегированные
сословия через парламенты сопротивлялись всем
попыткам правительства реформировать финансо$
вую систему. Для того, чтобы преодолеть их сопро$
тивление, монархии фатально не хватало популяр$
ности, а Людовику XVI – решительности. В этих ус$
ловиях наложение системного финансового кри$
зиса на экономический кризис второй половины
1780$х гг. привело к росту цен и массовому недо$
вольству.
Иными словами, те проблемы, которые накап$
ливались в течение XVIII в., требовали своего раз$
решения и осознавались короной, однако тради$
ции и сильная власть парламентов не позволяли
монархии с ними разобраться. В результате суще$
ствующим положением вещей были недовольны
многие: дворянство страдало от падения доходов
и недоумевало, почему король не помогает ему
в должном объеме, крестьяне стали очень нетерпи$
мо относиться к сеньориальным привилегиям дво$
рян, купечество раздражали внутренние таможни.
Самодержавная монархия без труда провела бы
необходимые реформы, но для монархии француз$
ской это оказалось не под силу.
Основной проблемой для школьных учебни$
ков здесь становится выделение главного из ком$
плекса разнообразных и разнонаправленных
факторов, действовавших в последние десятиле$
тия Старого порядка. Если, к примеру, в учебнике
О.В. Дмитриевой это сделано абсолютно четко, то
в большинстве других читатель рискует потерять$
ся в большом объеме информации, при том, что
»—“Œ–»fl » Œ¡Ÿ≈—“¬Œ¬≈ƒ≈Õ»≈ 33
 «удельный вес» каждого фактора авторами, как
правило, не выделяется, а ошибки громоздятся
одна на другую. В одном учебнике 1774–1789 гг.
даются как единая череда «беспорядков» и гово$
рится, что «Старый порядок вызывал недовольст$
во широких слоев населения» (и то, и другое аб$
солютно не соответствует действительности).
В другом «возмущенные буржуа» негодуют, что не
имеют права участвовать в издании законов (мне
так и не удалось понять, что имеется в виду), а по$
ложение французских крестьян иллюстрируется
цитатой XVII в. В третьем привлекается особое
внимание к наступлению дворян на права кресть$
ян (но революция при этом начинается все же
в городе)6.
Жирондисты, якобинцы, монтаньяры
Понять и объяснить логику политической
борьбы в годы Французской революции оказыва$
ется непросто, поскольку она, во многом, прохо$
дила вне привычной для нас системы координат.
Несмотря на то, что порой говорится в учебниках,
никаких партий во Франции в то время не сущес$
твовало: доминировала идея о том, что партии
мешают свободному волеизъявлению, да и само
слово имело сугубо негативный оттенок. Роль
партий играли клубы с различной структурой,
численностью, политической ориентацией. Они
имели членство, но не имели программы. На$
правленность их деятельности за годы существо$
вания могла неоднократно меняться, порой до$
вольно радикально. Таким был и Якобинский
клуб, самый влиятельный, имевший множество
филиалов по всей Франции.
Жирондисты и монтаньяры – также не партии,
а в лучшем случае политические группировки или
парламентские фракции. Они не имели ни член$
ства, ни программы, ни партийной дисциплины. Та$
ким образом, хотя многие учебники называют ко$
личество входивших в них депутатов, эти цифры не
более чем абстрактные подсчеты историков. Более
того, сам термин «жирондисты» в ходе революции
распространен не был. В дружеский кружок, серд$
цем которого стали несколько депутатов от депар$
тамента Жиронда, входили люди различных взгля$
ИСТОРИИ в школе
10 ПРЕПОДАВАНИЕ
дов. Если применительно к монтаньярам еще мож$
но говорить о солидарном голосовании, то у жи$
рондистов не было и этого. Упрощая, можно ска$
зать, что те, кого мы называем жирондистами, – это
те политические противники монтаньяров, кото$
рые были исключены из Конвента вследствие вос$
2013
стания 31 мая. Бессмысленно всерьез противопо$
34 »—“Œ–»fl » Œ¡Ÿ≈—“¬Œ¬≈ƒ≈Õ»≈
ставлять их политические программы – и те, и дру$
гие республиканцы, разве что «жирондистов» раз$
дражала та непропорционально большая роль, ко$
торую играл в революции парижский плебс. Бес$
смысленно говорить и об их различной социаль$
ной опоре: воспользовавшись санкюлотами чтобы
прийти к власти, монтаньяры сделали все, чтобы
уменьшить роль Парижской коммуны и поставить
ее под свой контроль. Первые механизмы системы
Террора, максимум цен на предметы первой необ$
ходимости, Комитет общественного спасения – все
это появилось уже при жирондистах. Разница бы$
ла в ином: если лидеры жиронды уже получили
власть, стремились к середине 1793 г. завершить
революцию и противостояли стремлению Парижа
навязать свою роль региональным элитам, то мон$
таньяры в это время только мечтали о власти и го$
товы были ради ее достижения на временный союз
с городской и сельской беднотой.
Авторы школьных учебников весьма вольно
обращаются со всеми тремя понятиями, однако го$
сподствующая тенденция – это противопоставле$
ние не жирондистов и монтаньяров, как можно бы$
ло бы ожидать, а жирондистов и якобинцев. Не
случайно в учебниках А.Я. Юдовской и ее коллег,
а также в учебнике О.В. Дмитриевой, термин «мон$
таньяры» вводится и больше не употребляется;
у В.В. Носкова и Т.П. Андреевской «монтаньяры»
и «якобинцы» являются синонимами, причем про
первых почти ничего не говорится. Лишь А.В. Ре$
вякин испытывает необходимость прояснить эту
странную ситуацию, указав: «Осенью 1792 г. из$за
разногласий с монтаньярами жирондисты вышли
из Якобинского клуба. С этого времени его цели$
ком взяли в свои руки монтаньяры, к которым
окончательно перешло и название “якобинцы”».
Однако и это не совсем верно, поскольку, с одной
стороны, часть монтаньяров не состояла в Якобин$
ском клубе, а с другой, далеко не все «жирондис$
ты» в это время покинули клуб. Из общего ряда вы$
деляется учебник Данилова и других авторов, где
противопоставление жирондистов и якобинцев
появляется уже в 1791 г., а термин «монтаньяры»
вообще не употребляется. Вместо него использует$
ся странная конструкция «якобинцы – “обитатели
Горы” (верхних скамей)». Но как смогут школьни$
ки вообразить депутатов, «обитавших» на верхних
скамьях зала заседаний? Об этом можно только до$
гадываться. В том же учебнике возникает такой не$
тривиальный персонаж как «главный якобинец»
(Робеспьер), которого потом сменит «главный тер$
мидорианец» (Баррас)7.
 Якобинская диктатура
Один из тех моментов, когда термины и их на$
полнение оказываются весьма важными. Прежде
всего, в современной западной историографии все
чаще говорят о «диктатуре монтаньяров», имея
в виду, что именно монтаньяры навязали Конвенту
и стране диктаторский, чрезвычайный, внеконсти$
туционный режим. Явно просматриваются два его
элемента. Прежде всего, была (де$факто, но не де$
юре) на время отвергнута уже успевшая стать акси$
омой идея народного суверенитета. В ходе восста$
ния 31 мая – 2 июня 1793 г. одни «представители
народа» присвоили себе право исключить из Кон$
вента других «представителей народа». Кроме то$
го, хотя Конституция 1793 г. была одобрена на ре$
ферендуме, она не вступила в силу. И наконец, все
ветви власти были объединены в одном центре –
в Национальном Конвенте.
Наряду с этим встречается и более традицион$
ный термин – «якобинская диктатура». Он подчер$
кивает, что это была диктатура не монтаньяров
и не Конвента – чрезвычайный режим опирался на
широкую сеть народных обществ, поддерживался
«народом». В любом случае мне видится важным,
что современники боялись обвинения в диктатуре
как огня, т. е. здесь присутствует исключительно
более поздняя попытка осмыслить это явление.
В школьных учебниках можно найти как по$
дробное объяснение этого термина (А.В. Ревя$
кин), так и полный отказ от попыток его прояс$
нить (В.В. Носков, Т.П. Андреевская). Авторы
других учебников стараются свести якобинскую
диктатуру либо к Террору, либо к нарушению прав
человека, либо исключительно к объединению
всех ветвей власти в руках Конвента. При этом
в двух учебниках (О.В. Дмитриевой и коллектива
с участием А.Я. Юдовской) повторяется уходящая
в советское время мысль о том, что Робеспьер был
главой Комитета общественного спасения, тогда
как в реальности председатель Комитета посто$
янно менялся8.
Террор
«Якобинский террор имел мало общего с пра$
восудием, – пишет А.В. Ревякин. – Его целью было
не столько покарать изобличенных врагов, сколько
запугать людей колеблющихся, недовольных».
Во многом именно такое понимание Террора и сло$
жилось сегодня в исторической литературе, разве
что далеко не все считают этот Террор «якобин$
ским», скорее, это была политика, проводившаяся
монтаньярами с опорой на различные силы в цент$
ре и на местах. К этому можно было бы добавить
(скорее, на уроке, нежели в учебнике) два момен$
та, которые видятся принципиальными. Вопервых,
лидеры республики объясняли Террор крайне тя$
желым положением в стране и позиционировали
его как временную меру. Однако когда зимой–вес$
ной 1794 г. положение Франции существенно
улучшилось, Террор не только не ослаб, он достиг
своего пика. Вовторых, Террор был весьма много$
ликим. На уровне Парижа, Конвента, Великих ко$
митетов он, несомненно, использовался не только
для устрашения врагов, но и как инструмент устра$
нения политических и идейных противников –
конкретных людей с конкретными именами. На ме$
стном уровне это мог быть способ сведения счетов,
благоприятствующий злоупотреблениям и корруп$
ции. Несомненно, это был и инструмент, который
должен был физически уничтожить оппозицию
монтаньярам и якобинцам.
В тех учебниках, которые вводят понятие Тер$
рора, он, как правило, трактуется как система уст$
рашения и уничтожения противников режима на$
сильственными методами. Однако Террор по$
прежнему остается сюжетом, с которыми связано
наибольшее количество фантастических историй.
Так, Лион отнюдь не был разрушен, как полагают
В.В. Носков и Т.П. Андреевская, Гильотен не изо$
бретал гильотину, как пишет О.В. Дмитриева, а Ко$
митет общественной безопасности не исполнял
роль революционной полиции, как считают
Д.Д. Данилов и его соавторы. И, наконец, мысль
А.Я. Юдовской и ее коллег о том, что арест и казнь
жирондистов покончили с депутатской неприкос$
новенностью говорит о полном непонимании сути
явления: на протяжении всей революции для аре$
ста депутатов требовалось согласие законодатель$
ного органа, в котором они состояли, в этом и за$
ключалась парламентская неприкосновенность9.
Термидор
Если ранее эпоха Термидора и Директории
трактовалась как контрреволюция, время, когда ге$
рои умерли и на смену им пришли интриганы
и коррупционеры, как момент безудержного тор$
жества нуворишей, то ныне в исторической лите$
ратуре эти годы рассматриваются как этап подве$
дения итогов. Постаравшись залечить раны, нане$
сенные диктатурой монтаньяров, покончить с чрез$
вычайным режимом и Террором, отказаться от го$
сударственного вмешательства в экономику, тер$
мидорианцы одновременно пересматривали
и идейное наследие революции, стремясь подхо$
»—“Œ–»fl » Œ¡Ÿ≈—“¬Œ¬≈ƒ≈Õ»≈ 35
 дить к нему с сугубо практической точки зрения.
Декларация прав была дополнена Декларацией
обязанностей, управление страной вручалось лю$
дям, не склонным к постоянным переменам, тем,
кому было что терять.
Эта эпоха оказалась, пожалуй, единственной,
где авторы учебников практически целиком
и полностью игнорируют как современную исто$
риографию, так и хорошо известные факты.
По термидорианской конституции избиратель$
ные права получали все налогоплательщики,
а школьники прочитают в учебниках, что они бы$
ли даны «только гражданам, обладающим боль$
шими капиталами» (Д.Д. Данилов и др.), хотя во
время Французской революции никогда не суще$
ствовало всеобщего избирательного права (пра$
во голоса имели только мужчины). Увы, в учебни$
ках повторяется старый советский штамп о том,
что именно при Термидоре оно было отменено
(А.Я. Юдовская и др., В.В. Носков и Т.П. Андреев$
ская). Двое последних авторов также утвержда$
ют, что «особыми статьями новая Конституция
закрепляла имущественные права нуворишей»
(чтобы убедиться в обратном, достаточно прочи$
тать текст самой конституции)10.
Итоги революции
Это крайне дискуссионный вопрос хотя бы по$
тому, что не очень ясно, на какой момент должны
быть подведены итоги. Очевидно, нельзя провести
линию по 1799 г.: политическая система страны
в следующие 20 лет станет еще неоднократно ме$
няться, преобразования – продолжаться, социаль$
ная структура – трансформироваться. Экономика,
по состоянию на 1799 г., окажется в значительной
степени разрушена, новое законодательство будет
еще хаотично и фрагментарно. Можно было бы го$
ворить о сохранении республики, но и ей останет$
ся жить всего несколько лет. Столь же очевидно
бессмысленно, как порой это делается, говорить
о том, чего достигнет Франция к середине XIX в.
Картина выйдет куда более благостной, однако
после неоднократной смены политических режи$
мов и нескольких других революций вычленить
непосредственное влияние событий 1789–1799 гг.
ИСТОРИИ в школе
10 ПРЕПОДАВАНИЕ
едва ли возможно.
Учитывая это, в настоящее время принято раз$
делять значение революции для всего мира и не$
посредственно для Франции. С первым относи$
тельно просто: Французская революция XVIII в., –
это, несомненно, событие всемирно$историческо$
2013
го масштаба, в ней искали свои истоки многие
36 »—“Œ–»fl » Œ¡Ÿ≈—“¬Œ¬≈ƒ≈Õ»≈
идейно$политические течения XIX–XX вв., ее след$
ствием стало кардинальное изменение идейного
и политического климата в Европе.
Со вторым намного сложнее. Обычно признает$
ся, что главный итог революции – полное и оконча$
тельное уничтожение Старого порядка как основы
жизни французского общества, появление совер$
шенно нового по сути своей государства, основан$
ного на иных социально$экономических принци$
пах, с иным административно$территориальным
делением, законодательством, идеологией, с по$
ставленной под контроль государства церковью.
Особенно важным здесь обычно видится весь ком$
плекс, связанный с базовыми ценностями запад$
ноевропейского общества и правами человека.
Рождается французская нация в современном по$
нимании этого слова. Земельная собственность ут$
рачивает сеньориальный характер, граждане на$
чинают владеть землей на равных основаниях.
Наиболее спорными являются экономичес$
кие итоги революции. Здесь процессы имели
двойственный характер. В аграрной сфере, унич$
тожив сеньориальный строй и ликвидировав се$
ньориальные повинности, отменив десятину, ре$
волюция, несомненно, превратила крестьян из
держателей в собственников земли и увеличила
их доходы. Однако эти же меры упрочили мелкое
крестьянское землевладение, что усиливало аг$
рарное перенаселение, задерживало отток бед$
ноты в города и делало крайне узким рынок сво$
бодной рабочей силы в промышленности. Рас$
ширившиеся возможности для покупки земли на$
правляли в аграрный сектор те капиталы, в кото$
рых остро нуждалось производство.
Объединение страны, отмена внутренних тамо$
жен, привилегий, цехов и корпораций, унификация
денежных знаков, мер и весов, – все это способ$
ствовало свободе торговли, создавало существен$
но больший простор для предпринимательства.
Однако, в свою очередь, революция положила на$
чало и двум десятилетиям войн, превративших
в руины некогда мощную и процветавшую внеш$
нюю торговлю, во многом обеспечивавшую высо$
кие темпы развития французской экономики в те$
чение XVIII в. К тому же именно торгово$промыш$
ленные слои французского общества оказались
одной из наиболее пострадавших от революции
сторон. Промышленность задыхалась от недостат$
ка капиталов и рабочей силы. Все это позволяет
сделать вывод о том, что капитализм во Франции
развивался скорее вопреки революции, нежели
благодаря ей.
 В школьных учебниках в освещении итогов
Французской революции царит полный разнобой.
Как ни удивительно, при том объеме, который отво$
дится на революцию в целом, и А.В. Ревякин,
и Д.Д. Данилов с соавторами стремятся избежать
концептуальных выводов, подводя итог всего в не$
скольких строках. В остальных же учебниках мне
видятся явные отголоски формационной теории.
Так, у В.В. Носкова и Т.П. Андреевской в основном
рассматривается экономический аспект, говорится
о том, что были уничтожены феодальные отноше$
ния, однако остается не ясно, что же, в таком слу$
чае, пришло им на смену. Коллектив авторов с уча$
стием А.Я. Юдовской, напротив, не пишет ни слова
про феодализм, однако утверждает, что «револю$
ция создала условия для развития капиталистиче$
ского хозяйства» и ускорила промышленный пере$
ворот. Оба явления воедино сводит лишь О.В. Дми$
триева. Рассматривая итоги революции очень
взвешенно и подробно, она исходит из того, что
«эра феодального порядка пришла к своему завер$
шению», а на смену ей приходило господство бур$
жуазии и буржуазное индустриальное общество11.
Однако главным знамением времени видится
мне то, что пусть всего в двух учебниках
(А.Я. Юдовской и ее коллег и А.В. Ревякина),
но ставится вопрос о трагичной цене революции,
говорится о тех жертвах, которые она повлекла за
собой. Даже если это будет единственным, что ос$
танется у школьников от изучения той эпохи, воз$
можно, это и есть самое важное.
Ключевые слова: преподавание, школа, Французская
революция XVIII в., феодализм, абсолютизм, буржуазия,
Новое время, Франция.
Keywords: Teaching, school, French revolution of 18th
century, feudalism, absolutism, bourgeoisie, Modern history,
France.
Примечания
1 Ефимов А.В. Новая история. Часть I. Учебник
для VIII кл. средней школы. 19-е изд. М., 1981.
2 Дмитриева О.В. Всеобщая история. Исто-
рия Нового времени. Конец XV – XVIII век. Учеб-
ник для VII кл. общеобразовательных учрежде-
ний. 7-е изд. М., 2009. С. 268; Носков В.В., Андреев-
ская Т.П. Всеобщая история: VII кл. Учебник для
учащихся общеобразовательных учреждений.
М., 2013. С. 265; Данилов Д.Д., Кузнецов А.В., Куз-
нецова С.С., Репников А.В., Рогожкин В.А. Всеоб-
щая история. История Нового времени. VII кл.
Учебник для общеобразовательных учреждений.
М., 2012. С. 302. Термин «сеньориальные повин-
ности» вместо феодальных мне удалось встре-
тить лишь в: Ревякин А.В. Всеобщая история. Ис-
тория Нового времени, 1500–1800. VII кл. Учеб-
ник для общеобразовательных учреждений. М.,
2013. С. 186. По понятным причинам в обзоре не
учитываются учебники, в которых мне довелось
стать одним из авторов: Ведюшкин В.А., Бовыкин
Д.Ю. История. Новое время. Конец XV – конец
XVIII века. VII кл. Учебник для общеобразова-
тельных учреждений. М., 2012; Медяков А.С., Бо-
выкин Д.Ю. История. Новое время. Конец XVIII –
XIX век. VIII кл. Учебник для общеобразователь-
ных учреждений. М., 2013.
3 Юдовская А.Я., Баранов П.А., Ванюшкина Л.М.
Всеобщая история. История Нового времени,
1500–1800. VII кл. Учебник для образовательных
учреждений. М., 2012. С. 27, 33; Данилов Д.Д. и др.
Всеобщая история. С. 89, 88.
4 Носков В.В., Андреевская Т.П. Всеобщая исто-
рия: VII кл. Учебник для учащихся общеобразова-
тельных учреждений. С. 175, 229; Юдовская А.Я.
и др. Всеобщая история. С. 227; Дмитриева
О.В. Всеобщая история. С. 277; Данилов Д.Д. и др.
Всеобщая история. С. 254. Лишь в учебнике
А.В. Ревякина эпитет отсутствует.
5 Юдовская А.Я. и др. Всеобщая история. С. 292,
242, 261; Дмитриева О.В. Всеобщая история.
С. 265; Носков В.В., Андреевская Т.П. Всеобщая ис-
тория: VII кл. С. 175.
6 Юдовская А.Я. и др. Всеобщая история. С. 233;
Данилов Д.Д. и др. Всеобщая история. С. 249; Нос-
ков В.В., Андреевская Т.П. Всеобщая история:
VII кл. С. 233.
7 Ревякин А.В. Всеобщая история. С. 199; Дани-
лов Д.Д. и др. Всеобщая история. С. 259, 265, 268,
276.
8 Ревякин А.В. Всеобщая история. С. 205; Нос-
ков В.В., Андреевская Т.П. Всеобщая история:
VII кл. С. 248; Данилов Д.Д. и др. Всеобщая исто-
рия. С. 269; Юдовская А.Я. и др. Всеобщая история.
С. 248, 249, 250, 254; Дмитриева О.В. Всеобщая ис-
тория. С. 273, 274.
9 Ревякин А.В. Всеобщая история. С. 206; Нос-
ков В.В., Андреевская Т.П. Всеобщая история:
VII кл. С. 250–251, 316; Дмитриева О.В. Всеобщая
история. С. 274; Данилов Д.Д. и др. Всеобщая исто-
рия. С. 268–269; Юдовская А.Я. и др. Всеобщая ис-
тория. С. 250.
10 Данилов Д.Д. и др. Всеобщая история. С. 275;
Носков В.В., Андреевская Т.П. Всеобщая история:
VII кл. С. 253; Юдовская А.Я. и др. Всеобщая исто-
рия. С. 257.
11 Ревякин А.В. Всеобщая история. С. 214; Да-
нилов Д.Д. и др. Всеобщая история. С. 281;Носков
В.В., Андреевская Т.П. Всеобщая история: VII кл.
С. 265; Юдовская А.Я. и др. Всеобщая история.
С. 261; Дмитриева О.В. Всеобщая история. С. 277.
»—“Œ–»fl » Œ¡Ÿ≈—“¬Œ¬≈ƒ≈Õ»≈ 37