История ПМР 2021Том 1

È Ñ Ò Î Ð È ß
ПРИДНЕСТРОВСКОЙ МОЛДАВСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
В.Я. Гросул, д-р ист. наук (ответственный редактор)
Н.В. Бабилунга, канд. ист. наук (зам. ответственного редактора)
Б.Г. Бомешко, канд. ист. наук (ответственный секретарь)
М.Н. Губогло, д-р ист. наук
Г.А. Санин, д-р ист. наук

МЕЖДУНАРОДНАЯ СЛАВЯНСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК,
ОБРАЗОВАНИЯ, ИСКУССТВ И КУЛЬТУРЫ
ТИРАСПОЛЬСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
История
Приднестровской
Молдавской
Республики
Том 1
Издание второе, исправленное и дополненное
Издательство «Моя строка»

Санкт-Петербург
2021
УДК 941/949( 478.9)
ББК Т3 ( 2М,2)
Г88
Авторы:
Е.В. Яровой (глава I)
Т.А. Щербакова (глава II)
Н.П. Тельнов (глава III, § 1, 2, 3)
Н.В. Бабилунга (глава III, § 4, 5, 9, ; глава IV; глава V, § 1, 2, 3, 5; глава VIII; глава XIV; глава XV, § 1)
И.Г. Коновалова (глава III, § 6, 7, 8, 10)
Г.А. Санин (глава V, § 4; глава VI)
В.Я. Гросул (глава VII; глава XIII, § 1, 3,)
И.А. Анцупов (глава IX; глава X, § 2–6; главы XI-XII)
О.Ю. Скалецкая (глава X, § 1)
А.А. Мельничук, М.Е . Балицкая (глава XIII, § 2)
В.П. Пономарев (глава XV, § 2)
Л.Д.Писларюк (глава XV, § 3)
В.А. Содоль (глава XVI)
История Приднестровской Молдавской Республики. Т. 1. История Приднестровских земель от их заселения

Г88 первобытными людьми до революции 1917 г. – 2-е изд. испр. и доп. – Санкт-Петербург: Моя строка, 2021. – 782 c.
ISBN 978-5-9965-1533-2
В первом томе второго издания «Истории Приднестровской Молдавской Республики» освещается пе-
риод с древнейших времен до февральской буржуазно-демократической революции и образования первых
Советов в крае. Описывается исторический процесс во всей его полноте: становление первобытнообщинных
отношений, распространение различных археологических культур, формирование классов и государства, а
также положение Приднестровских земель и населения региона в составе Киевской Руси, Галицко-Волынско-
го княжества, Великого княжества Литовского и Русского, Речи Посполитой, Крымского ханства, Российской
Империи.
В коллективном монографическом издании нашли отражение экономическое развитие Приднестровья
в различные эпохи, демографические процессы, социальные отношения, политическая жизнь, состояние
культуры и многое другое. Особое внимание уделяется Приднестровью как части Русского мира, исконно
казачьему краю, где формировался этнокультурный исторический феномен – казачество.
Адресуется историкам и политологам, преподавателям вузов, учителям школ и лицеев, краеведам и всем
интересующимся историей и современностью Приднестровья
УДК 941/949 ( 478.9 )

ББК Т3 ( 2М,2)
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без
письменного разрешения правообладателя.
www.moyastroka.ru
ISBN 978-5-9965-1533-2
© Коллектив авторов, 2021
© Оформление ООО «Моя Строка», 2021
ВВЕДЕНИЕ
Первый том «Истории Приднестровской Молдавской Республики» осве-

щает период от каменного века до свержения в России монархического строя.
Этот период включает, по сути, все известные человечеству общественно-
экономические формации: доклассовый первобытнообщинный строй, переход-
ный этап к классовому обществу, патриархальное рабовладение у варварских
племен, развитую рабовладельческую демократию в античных городах-полисах
и др. Здесь рассматривается феодальный строй в самых разнообразных его ва-
риантах, зачастую даже в одном и том же хронологическом отрезке времени:
сеньориальная рента, крепостничество, барщина, оброк в польских владени-
ях и кочевой татарский феодализм в южных степных районах Приднестровья,
переходные типы так называемого молдавского феодализма, особые республи-
канские отношения у казаков («казацкая вольница») и различные формы фео-
дальной зависимости в составе Российской Империи. Это время зарождения
капиталистических отношений и буржуазных реформ, промышленного пере-
ворота, формирования антагонистических классов буржуазного общества и
начала империалистической эпохи, ознаменовавшейся тремя революционными
взрывами.
В силу известных особенностей исторического пути Приднестровья весь-
ма трудно не только ясно и четко выделить формационные эпохи, их этапы, но
и определить степень зрелости общественных отношений (ранние, развитые,
поздние) в конкретный момент. Поэтому авторы многотомника, придержива-
ясь строго материалистического истолкования исторического процесса, вы-
нуждены были отказаться от периодизации на основе эволюции формационной
структуры общества. Поскольку на территории Приднестровья, как правило,
одновременно сосуществовали различные формационные отношения во всем
разнообразии их форм и модификаций, решено было при периодизации уника
льной истории нашего региона ориентироваться на отдельные заметные вехи,
которые действительно играли выдающуюся роль в жизни местного общества.
Такими этапами были, например, мощные миграционные движения и потоки,
заселение региона теми или иными этносами, смена цивилизаций и культур,
военные кампании и походы, включение Приднестровских земель в состав раз-
личных государств и многое другое.
Обоснованность и логичность именно такого подхода к периодизации
истории Приднестровья объясняются, прежде всего, отсутствием достаточного
числа примеров, когда одна эпоха сменяла бы другую в результате внутренних
6 История Приднестровской Молдавской Республики
6
имманентных причин общественного развития региона. Наоборот, смена эпох
и периодов почти всегда была связана с различного рода катаклизмами, наше-
ствиями, войнами, а порой и гибелью целых цивилизаций, другими словами –
с чисто внешними обстоятельствами, на первый взгляд случайными, но имею
щими глубинную закономерность и даже, возможно, фатальную предрешен-
ность. Довольно часто смена эпох в истории Приднестровья была обусловле-
на изменением ситуации в таких государствах, как Киевская Русь, Галицко-
Волынское княжество, Русско-литовское государство, Польша, Крымское хан-
ство, Молдавское княжество, Речь Посполитая, Османская империя, Украина,
Российская Империя, от которых регион находился в прямой или косвенной
зависимости.
Не случайно самым длительным периодом мирной созидательной жизни
во всей обозримой истории Приднестровского региона был XIX в. (точнее,
время с 1791 по 1918 г.), когда эта территория была возвращена России и взя-
та под защиту мощной единоверной державы. Что касается других периодов,
то они почти сплошь насыщены войнами и конфликтами, разорительными
набегами, народными восстаниями, карательными походами, истребитель-
ной борьбой между различными группами населения и странами. Вот поче-
му искать «чистую» историю Приднестровья либо рассматривать то или иное
событие, происходящее в этом регионе, в отрыве от истории стран, которые
здесь господствовали или интересы которых здесь скрещивались, было бы
ошибочным.
Сказанное во многом объясняет и те трудности источниковедческого
характера, с которыми постоянно сталкиваются исследователи истории
дореволюционного Приднестровья. Проблема состоит в том, что письменный
период истории региона до сих пор оставался во многом малоизученным. Прак-
тически в местных архивохранилищах нет документов, отражающих события,
относящиеся к эпохе Киевской Руси и Галицко-Волынского княжества, пери-
оду татаро-монгольского ига, Великого княжества Литовского, Польши, Речи
Посполитой, Крымского ханства, Османской империи. Отсутствуют специ-
альные исследования и об участии этих стран в войнах Священной лиги, о
взаимодействии Блистательной порты и Бахчисарая в управлении краем, о
казацких формированиях на Днестре, распространении православия, о взаимо-
отношениях различных конфессий и т. д.
В значительной мере эта проблема усугубляется особенностями источ-
никовой базы для исследований. Сохранившиеся сведения по северной части
Приднестровья написаны почти исключительно на латинском и польском
языках и сосредоточены главным образом в Польше. Что касается террито-
рии Приднестровья южнее р. Ягорлык, то большинство источников по исто-
рии средних веков представлено на татарском, турецком и арабском языках.
Для их изучения нужны специалисты достаточно редкого профиля, знающие
средневековую восточную мусульманскую палеографию, поскольку подавля-
ющая часть документов начертана османской и арабской вязью. Кроме того,
они хранятся в Стамбуле и некоторых других центрах, куда доступ исследова-
телям крайне затруднен.
Введение 7
К этому следует добавить, что значительная часть источников по исто-
рии Приднестровья составлена на церковнославянском, старомолдавском,
армянском, литовском, еврейском, белорусском, новогреческом и других язы-
ках. Многие из них, например летописи, были опубликованы еще в прошлом
веке и представляют собой настоящие раритеты. Большая часть их в перво-
зданном виде хранится в архивах разных стран. Труды иностранных путеше-
ственников, содержащие сведения по Приднестровью, написаны в основном
на немецком, французском и других европейских языках, и лишь немногие из
них были переведены на русский. Эти издания также достаточно уникальны и
их можно найти только в специальных фондах редких книг немногих библи-
отек мира.
Кишиневские архивы также не располагают никакими документами по
средневековому Приднестровью, поскольку левобережье Днестра никогда не
входило в состав Молдавского княжества. Нет или почти нет материалов по-
добного рода и в архивохранилищах Румынии. Можно предположить, что цен-
ные исторические сведения, связанные, например, с Куманской епископией или
с присвоением папской курией королевского титула в 1254 г. князю Даниилу
Романовичу Галицкому, или с деятельностью местной католической епархии,
хранятся в практически недоступных для историков архивах Ватикана.
Гораздо лучше обстоит дело с источниковым обеспечением исследований
истории края Нового времени. В архивохранилищах Киева, Херсона, Одессы,
Каменец-Подольского и других центров Украины сохранились материалы, по-
зволяющие в достаточно полном объеме отразить различные аспекты истории
Приднестровья XIX – начала XX в. Правда, и в этом случае говорить о систем-
ном комплекте документов трудно – многие архивные фонды пострадали во
время Великой Отечественной войны или были безвозвратно утеряны. Значи-
тельный пласт деловых бумаг государственного управления и местной админи-
страции находится в архивах Санкт-Петербурга и Москвы.
Что касается хранилищ на территории Приднестровской Молдавской Ре-
спублики, то здесь государственная архивная служба была создана только в по-
следнее десятилетие XX в, поэтому материалами для серьезного изучения исто-
рического прошлого края на его многовековом пути архивы республики не
располагают. Вот почему в отличие от археологов, которым Приднестровская
земля дарит богатые памятники материальной культуры для описания древней-
ших исторических эпох, исследователям письменного периода истории Придне-
стровья для документального ее изучения следовало бы обратиться к архивам и
библиотекам Западной и Восточной Европы, Балканских стран, Азии. И как ни
парадоксальна эта ситуация, она лишь объективно подтверждает особенности
тысячелетнего исторического пути этого пограничного на стыке культур и ци-
вилизаций региона Европы.
Настоящий труд впервые в мировой историографии выдвигает и в ком-
плексе решает многие вопросы, доселе представлявшие собой глубокие лаку-
ны. Приступая в последнем десятилетии ХХ в. к написанию материалов пер-
вого издания многотомника «История Приднестровской Молдавской Респу-
блики», инициативная группа по ее созданию – профессора Н.В. Бабилунга,
8 История Приднестровской Молдавской Республики
Б.Г. Бомешко, В.Я. Гросул – хорошо осознавала масштабы предстоящей задачи

и объективные трудности при ее реализации. Не говоря уже о проблемах субъ-
ективного характера и особенностях переживаемого времени – распада единой
державы, разрыва экономических и финансовых связей, блокады Молдовой мо-
лодой республики, вооруженной агрессии против ПМР и т. д.
Все организаторские и координационные функции осуществлялись на-
учно-исследовательской лабораторией истории Приднестровья ПГУ им.
Т.Г. Шевченко. Для участия в работе были приглашены опытные и высококва-
лифицированные специалисты по различным периодам и проблемам Юго-
Восточной Европы – археологи, медиевисты, исследователи Нового и Новей-
шего времени, краеведы. Был сформирован авторский коллектив, намечены
основные источники и литература, которые в принципе позволили описать
историю Приднестровья системно в сквозной хронологической интерпрета-
ции до начала XXI.
Вышедшее в 2000–2001 гг. первое издание «История Приднестровской
Молдавской Республики» было с большим интересом встречено в профессио-
нальной среде историков разных стран, стало заметным событием в научной и
общественно-политической жизни республики. Это издание воспринималось
обществом как важнейший атрибут созданной в Приднестровье государствен-
ности. На его основе были написаны вузовские курсы по истории Приднестро-
вья, школьные учебники по истории родного края и истории ПМР. Изучение
истории Приднестровья было поставлено на прочный фундамент академиче-
ских исследований. Разработанная концепция исторического развития При-
днестровья из глубины веков до наших дней получила признание в ученом
сообществе и возможность развиваться, расширяться, углубляться, уточняться
и изменяться по законам развития научного знания. Авторский коллектив
многотомника был удостоен Государственной премии ПМР.
Через два десятилетия было решено переиздать этот фундаментальный
научный труд в виде трехтомника с исправлением и дополнением имеющихся
разделов I и II томов, а также написанием материалов нового III тома по исто-
рии создания и становления Приднестровской Молдавской Республики в
начале последнего десятилетия XX в. Редакционная коллегия и авторы второго
издания при подготовке его к печати пересмотрели большинство материалов,
отредактировали и обновили их с точки зрения последних достижений истори-
ческой науки. При этом определенная часть проблем не нуждалась в пересмот
ре и обновлении, другая часть требовала корректировки и дополнения, часть
новых тем дополнили содержание данного труда.
Все материалы I тома были тщательно выверены, а некоторые из них под-
верглись кардинальному пересмотру и были написаны заново. Необходимые
изменения и новые материалы были внесены в разделы истории Приднестро-
вья в Средние века, в описание региона в составе Русско-Литовского государ-
ства и Речи Посполитой, в историю противостояния Литвы и Польши в борьбе
за земли Приднестровья, русско-турецких войн, формирования Черноморско-
го казачества, деятельности различных конфессий в исторической протяжен-
ности и др.
В частности, в подготовленном варианте переиздания данного тома име-
ются новые главы и разделы, которые отсутствовали в первом издании. Среди
новых глав можно назвать: Приднестровье в составе Русско-литовского госу-
дарства, Положение Приднестровских земель в XVI–XVII вв., Средневековое
Приднестровье в центре воюющих держав, Русско-турецкие войны XVIII в.
и присоединение Приднестровских земель к России, Духовная жизнь края на
протяжении двух тысячелетий и др.
ГЛАВА I
ПРИДНЕСТРОВЬЕ
В ПЕРВОБЫТНООБЩИННУЮ ЭПОХУ
П риднестровье по праву считается уникальной археологической кладо-

вой. И это определение не является преувеличением. Здесь жили, воз-
делывали землю, пасли скот, охотились, воевали сотни поколений различных
безымянных народов. Повсеместно на территории Приднестровья встре-
чаются следы древнейшей деятельности человека. И хотя в этом регионе не
проводились крупные научные исследования, нам известно огромное мно-
жество археологических памятников от древнекаменного века до позднего
средневековья.
Плодородные земли, обилие богатых рыбой средних и малых рек, пре-
сных источников и лесов издревле привлекали в Поднестровье различные
племена и народности. Благоприятные природные условия, способствовав-
шие развитию собирательства и охоты, привели к зарождению земледелия и
скотоводства.
Рельеф Среднего и Нижнего Приднестровья представляет собой холми-
стую равнину с общим уклоном к югу. Регион характеризуется меньшей, чем
в северной части равнины, высотой поверхности, медленно текущими извили-
стыми реками и слабым расчленением рельефа. Основными элементами ланд-
шафта на современном этапе являются обрывистые участки коренного берега
Днестра, местами прорезанного древними и появившимися в последнее время
оврагами, отдельными всхолмлениями на фоне равнинного плато на юге и вы-
ходами рифов на севере. Участки крутого берега нередко чередуются с террасо-
видными уступами. Геологическое строение Приднестровья простое: с поверх-
ности залегает мощная толща четвертичных лёссовидных суглинков, на кото-
рых сформировались черноземы.
Многие исследователи считают, что с тех пор, как началось продвижение
первых человеческих сообществ из Африки и Юго-Восточной Азии на север,
прошло не менее миллиона лет. Древнейшие люди, получившие собирательное
название «питекантропы», постепенно осваивали европейский материк, в том
числе и территорию Северного Причерноморья. Путь ранних пришельцев в
этот регион лежал, скорее всего, через Балканы и Кавказский перешеек, хотя,
возможно, существовала дорога и через Среднюю Азию. В Приднестровье ре-
зультаты изысканий российских ученых в первой половине второго десятиле-
тия XXI столетия в районе города Дубоссары cвидетельствуют, что предполага-
емый возраст самых древних артефактов на этой территории возможно превы-
шает 1 млн лет.
Глава I. Приднестровье в первобытнообщинную эпоху  11
§ 1. Древнекаменный век – палеолит

Ранний палеолит. Около 300 тысяч лет назад происходило очередное
наступление Великого оледенения, и этот район оказался у подножья гигант-
ского ледникового панциря, высота которого доходила до 2–3 километров. Мед-
ленно продвигаясь с севера на юг, он постепенно подмял под себя огромные
территории на юго-востоке Европы и остановился перед Карпатами.
Ледник оказал мощное влияние на климат близлежащих областей, вытес-
нив существовавшие здесь тропическую растительность и животный мир. В су-
ровом лесотундровом регионе люди были вынуждены использовать под жилье
пещеры, гроты и скальные навесы, которые служили им укрытием от непогоды
и защищали от хищников. К этому времени человек уже умел пользоваться ог-
нем, а возможно, и самостоятельно добывал его. Скрытые в толще береговых
террас с крутыми обрывами, обогреваемые постоянно поддерживаемыми ко-
страми пещерные стоянки превращались в надежные долговременные укрытия.
Одна из самых известных в Восточной Европе стоянок древнего челове-
ка была обнаружена на северо-восточной окраине с. Выхватинцы Рыбницкого
района. Она находилась в толще сарматских известняков правого склона глубо-
кого оврага, носящего название Рыпа Мафтея. Узкий, но глубокий овраг, по ко-
торому в те времена протекал извилистый ручей, хорошо защищал от непогоды
и от хищников. Судя по размерам, здесь проживал небольшой первобытный
коллектив собирателей и охотников.
В настоящее время грот почти полностью разрушен. Однако в древности
он представлял, скорее всего, большую пещеру, которая использовалась доволь-
но длительное время. Проведенные здесь раскопки показали, что первобытные
люди охотились на мамонтов, шерстистых носорогов, зубров, лошадей, гигант-
ских и благородных оленей, волков и других животных. Наиболее ранний слой
грота был насыщен костными остатками таких хищников, как лев, медведь, гие
на, соперничавших с человеком за право обитания в пещерах. Корни и плоды
растений, мелкие грызуны, моллюски и, возможно, рыба дополняли пищевой
рацион человека.
Археологами была обнаружена весьма представительная коллекция
примитивных кремневых изделий, состоящая из многочисленных отщепов
и осколков, часто с ретушью по краям, а также орудий – скребков, скребел,
ножей и других острых предметов. В культурном слое грота найдены десятки
каменных пестов-терочников и отбойников, которые служили, по-видимому,
для разбивания трубчатых костей животных. Обнаруженные находки позво-
лили сделать вывод, что обитатели выхватинского грота были собирателями
и охотниками.
Сильно окатанные изделия с аналогичной архаичной техникой скалыва-
ния, характерной для раннего палеолита, были найдены также в Колкотовой
балке и у Тираспольского гравийного карьера.
Столь редкие находки стоянок этого периода свидетельствуют о доста-
точно слабой заселенности территории Приднестровья в раннем палеолите.
12  История Приднестровской Молдавской Республики
Палеолит. Собирательство
Малочисленные группы первобытных людей бродили здесь в поисках удачной

охоты, грызунов, других мелких животных, ящериц и насекомых. Пищей также
служили съедобные плоды, листья, коренья, моллюски и яйца птиц. Люди были
вооружены простейшими каменными и деревянными орудиями – ручными
рубилами, массивными дубинами, заостренными палками-копалками. Они
успешно осваивали пещерные убежища, прибегая в ряде случаев к устройству
примитивных заслонов, загородок из ветвей и шкур животных.
В социальной организации древних сообществ зарождались определен-
ные общественные черты, проявившиеся в совместном освоении и постройке
жилых убежищ, в коллективной охоте и распределении средств существова-
ния. Вполне вероятно, что в этих кровнородственных коллективах уже созре-
ли экзогамные порядки, т. е. действовал запрет брачных отношений внутри
общины.
Средний палеолит. Период среднего палеолита, или эпоха мустье, охваты-
вает огромный промежуток времени: приблизительно от 120 до 40 тысяч лет до
н. э. В начале этого периода на Евразийском континенте наступает очередное
длительное потепление, связанное с таянием ледника. Его воды значительно
подняли уровень Днестра и Черного моря. Наступивший теплый и умеренно
влажный климат сопровождался накоплением мощного слоя чернозема. В ланд-
шафте стала преобладать лесостепь с участками широколиственных лесов.
Однако вслед за потеплением, приблизительно 80–75 тысяч лет назад,
вновь наступает ледник. Устанавливается ландшафт холодных степей с редкими
участками лиственных и хвойных лесов, богатых разнообразной дичью, при-
способившейся к суровому климату. В это время по берегам Днестра бродили
стада мамонтов, шерстистых носорогов, лошадей, бизонов, гигантских и север-
ных оленей, сайгаков и диких ослов. В пещерах и скальных образованиях про-
должали обитать такие хищники, как медведи, львы, пещерные гиены, волки и
лисы.
Этот период характеризуется возрастанием численности и плотности на-
селения, причем наибольшая компактность приходится преимущественно на
северную часть Приднестровья. Археологами здесь были открыты лишь еди-
ничные древние стоянки раннего палеолита, однако в эпоху мустье они были
более многочисленными и нередко располагались достаточно близко друг от
друга. В то же время типы стоянок стали разнообразнее.
Как и прежде, люди продолжали использовать для жилья пещеры, гроты
и скальные навесы, наряду с которыми уже появляются и открытые стоянки.
Подобные стоянки с кремневыми орудиями и костями мамонта, быка, лошади
и оленя были обнаружены на правобережье Днестра у с, Наславча и пос. Атаки
Дондюшанского района. Отдельные мустьерские рубящие орудия и отще-
пы были собраны и на левом берегу, у сел Белочи и Выхватинцы Рыбницкого
района. И хотя широких раскопок мустьерских памятников здесь не проводи-
лось, о характере открытых стоянок можно судить по жилищу, исследованному
возле с. Молодово (V) Кельменецкого района Черновицкой области Украины.
Жилище было найдено на правом берегу Днестра на глубине более 10 метров и
представляло собой сооружение округлой формы, к которому примыкали две
боковые постройки. Его каркас, очевидно, был сооружен из крупных жердей и
веток, покрытых шкурами животных и укрепленных в нижней части черепами,
лопатками и бивнями мамонта. Это сооружение типа яранги с остатками долго-
временных кострищ свидетельствует о том, что подобные конструкции возво-
дились с определенной целью: уберечься от суровых морозов.
В среднем палеолите совершенствуется техника обработки камня. Формы
орудий становятся более разнообразными, а рабочие края – более острыми и
эффективными. Появляются сложные метательные орудия, состоящие из дере-
вянной рукоятки, в которую вставлялся кремневый остроконечник. Считает-
ся, что именно к этому периоду относится создание двух основных орудий из
кремня – остроконечника и скребла. И если остроконечник являлся средством
повседневного мужского труда и использовался в качестве метательного охот-
ничьего оружия и ножа для свежевания дичи, то скребло применялось преиму-
щественно женщинами. Наряду с разнообразными отщепами оно служило для
обработки шкур и других хозяйственных нужд. К этому времени больше вни-
мания уделяется изготовлению изделий из костей животных: остриев, лопаток,
ретушеров и шильев.
Основными средствами существования мустьерского человека продолжа-
ют оставаться охота на диких животных и собирательство дикорастущих пло-
дов и ягод. Вполне определенно можно считать, что на данном этапе произошло
естественное половозрастное разделение труда, когда охота становится основ-

ной работой мужчин и подростков, а собирательство -уделом женщин, детей и
стариков. Вероятно, женщины также ухаживали за детьми и занимались изго-
товлением одежды.
Размеры стоянок эпохи мустье говорят о том, что здесь обитали человече-
ские коллективы, насчитывавшие от 20 до 60 членов. Совместная коллективная
жизнь и ее стабилизация постепенно приводят к развитию брачных отношений
и зарождению парной семьи.
Эти факты способствовали формированию первобытной общины с харак-
терными для нее кровнородственными связями.
Поздний палеолит. Эпоха позднего палеолита (около 40–10 тысяч лет до
н. э.) ознаменовалась наступлением очередной волны похолодания. Ландшафт
Приднестровья в этот период представлял собой холодную степь с отдельными
островками растительности в долинах, среди которой преобладали сосна, кар-
ликовая береза и ель. Как и прежде, наряду с холодолюбивыми видами – ма-
монтами, шерстистыми носорогами, северными оленями, песцами, тундровы-
ми куропатками – здесь обитали и обычные для умеренного климата животные:
благородный олень, лошадь, зубр, лисица и волк. В то же время постепенно ис-
чезали пещерные хищники: львы, медведи и гиены.
Приблизительно 25–16 тысяч лет назад наступил последний, особенно
суровый, этап похолодания, который стал серьезным испытанием для перво-
бытного человека. Именно в этот период окончательно сформировался совре-
менный физический тип человека и значительно увеличилась его численность.
Однако общая плотность заселения Восточной Европы была еще крайне низ-
кой. Например, на территории Украины в настоящее время известно более 500
памятников того времени, где по подсчетам археологов проживало приблизи-
тельно 20 тысяч человек, что составляло 0,033 человека на 1 кв. км, а значит,
на одного человека приходилось более 3 кв. км. В Днестровско-Прутском меж-
дуречье открыто около 300 аналогичных стоянок. Археологи рассчитали, что
на разных этапах в данном регионе могло проживать от 700 до 1400 человек,
что составляет примерно 50–80 отдельных коллективов. При этом наибольшая
плотность населения зафиксирована в северной части Поднестровья.
Несмотря на сильное похолодание, человек успешно противостоял зна-
чительному ухудшению условий существования. Он уже мог жить не только в
пещерах и гротах, но и на открытых стоянках, которые устраивал, как правило,
в глубоких и узких долинах, на естественно защищенных участках речных тер-
рас и террасовидных уступах, мысах или же на высоких плато коренного берега
Днестра. Первобытные коллективы сооружали наземные жилища из прутьев,
ветвей, крупных костей и шкур животных, которые обогревались внутри по-
стоянно поддерживаемыми кострами и служили долговременными кругло-
годичными местами обитания. Однако в ряде случаев стоянки представляли
собой недолговременные летние стойбища. Вполне вероятно, что некоторые
коллективы вели полукочевой образ жизни, обусловленный сезонными мигра-
циями диких животных, поскольку в раннем палеолите существовали как по-
стоянные, так и временные стоянки.
В начале позднего палеолита наблюдается постепенное обособление групп
памятников, которые различаются способами изготовления, набором и фор-
мами орудий. Так, Поднестровье населяли носители культуры, представленной
стоянкой у с. Климауцы Каменского района и близлежащих поселений. Нахо-
дясь в ареале расселения носителей среднеднестровскои культуры, они продви-
нулись в этот регион с востока, вероятно с низовьев Буга.
К этой группе памятников относится долговременная стоянка у с. Рашков
Каменского района. Это поселение открытого типа было обнаружено в глуби-
не узкой долины небольшого притока Днестра – р. Багарнянки. Проведенные
здесь (Рашков (VII)) исследования выявили более 50 тысяч кремневых изделий.
Среди орудий наиболее часто встречаются разнообразной формы скребки, рез-
цы, острия, проколки, скребла и пластины с ретушью, найдена серия комбини-
рованных изделий. Кроме того, в культурном слое находились песчаниковые,
сланцевые и известняковые плитки-наковаленки, песты-терочники, отбойни-
ки, а также изделия из кости и рога: муфты-рукоятки, наконечники копий или
дротиков, пластинки из бивня мамонта. Обнаружено большое количество ко-
стей древних животных: северного оленя, лошади, бизона, благородного оленя,
мамонта, шерстистого носорога, косули и др. Значительное преобладание ко-
стей северного оленя – более 50 % – свидетельствует о том, что обитавшие здесь
коллективы первобытных людей охотились преимущественно на это животное.
Вполне вероятно, что они устраивали коллективную охоту в местах постоянной
миграции северных оленей через Днестр.
Очевидно, промыслом этих животных занималось население и другой сто-
янки, обнаруженной на правом берегу Днестра у с. Косэуцы Сорокского района,
где также найдено много костей северных оленей (80 %). Ориентация первобыт-
ных охотников на средних животных была обусловлена тем, что мамонт на тер-
ритории Поднестровья встречался тогда уже крайне редко и поэтому потерял
свое промысловое значение.
Люди позднего палеолита значительно усовершенствовали свои орудия
труда и оружие, технические приемы обработки кремня и кости. Многообраз-
ные изделия из кремня поражают тщательностью и мастерством изготовления.
Этот период характеризуется освоением таких методов обработки, как шлифо-
вание орудий из кости и камня, сверление и даже выпрямление изделий из бив-
ня мамонта. В отличие от мустьерской эпохи в позднем палеолите появляются
специализированные орудия для пиления, резания, скобления, прокалывания
и других работ.
Основными занятиями человека продолжают оставаться охота и соби-
рательство. В связи с повсеместным распространением дротиков и копий, а
также, вероятно, с появлением копьеметалки охота успешно могла стать ин-
дивидуальной. Однако самой эффективной формой продолжает оставаться
загонная коллективная охота преимущественно на средних и мелких живот-
ных. Обращает на себя внимание большое количество костяных проколок и
игл с ушками, свидетельствующих о широком использовании шкур живот-
ных, из которых шились одежда и различного рода покрывала для утепления
наземных жилищ.
Наиболее благоприятными для собирательства временами года были лето

и осень, когда пищевой рацион пополнялся разнообразными дарами природы:
плодами, корнеплодами, лесными орехами, ягодами, яйцами птиц, а также мол-
люсками, ежами и черепахами. Находки на стоянках многочисленных камен-
ных пестов, терочников и накова-ленок свидетельствуют о том, что раститель-
ная пища и моллюски занимали определенное место в рационе первобытных
людей. С помощью этих нехитрых орудий человек размельчал коренья, разби-
вал косточки дикорастущих плодов и раковины.
К концу позднего палеолита значительное развитие получает и рыбная
ловля. На стоянке у с. Косэуцы была обнаружена весьма представительная се-
рия гарпунов и крючков из кости.
В эпоху позднего палеолита происходит переход к раннеродовой общи-
не, основанной на коллективизме. У людей постепенно выработалось сознание
принадлежности к определенной обособленной группе, связанной кровнород-
ственными узами и общим происхождением. Различные формы межродовых
брачных связей сменились парной семьей, в которой зародились, а затем и
утвердились кровные связи по материнской линии. Упрочилось общественное
положение женщины как родоначальницы, о чем свидетельствуют многочис-
ленные женские статуэтки, найденные на различных стоянках в Европе.
О развитии искусства и сложных магических представлений того времени
говорят находки костяных изделий с насечками и каменной фигурки сидящего
человека, обнаруженные на стоянке Косэуцы с правобережья Днестра. Здесь, а
также на стоянке Рашков были найдены древнейшие ударные музыкальные ин-
струменты молоточковидной формы. Считается, что они могли использоваться
при совершении определенных магических обрядов, связанных с культом жи-
вотных и охоты. Одушевление сил природы (анимизм), вера в ее чудодействен-
ные силы (фетишизм) и обожествление отдельных животных (анамизм) при-
вели к зарождению примитивных религиозных представлений.
§ 2. Средний каменный век – мезолит

На рубеже древнекаменного (палеолита) и среднего каменного (мезолита)
веков в Днестровско-Карпатских землях произошло значительное потепление
климата, связанное с отступлением ледника к северу Европы. В результате вы-
мирают холодолюбивые виды растений. Большие пространства степи и тундры
покрываются разнотравьем и лесом, в котором произрастают дуб, липа, тополь,
граб и другие виды деревьев. С территории Приднестровья исчезают такие жи-
вотные, как мамонт, северный олень, овцебык, росомаха, песец, из птиц – белая
куропатка. Однако продолжают обитать зубры, лошади, благородные олени,
одновременно появляются дикие кабаны, косули, бурые медведи и другие жи-
вотные, характерные для нынешней лесостепи.
Значительные изменения в климате, ландшафте, животном и раститель-
ном мире заставили человека приспосабливаться к новым условиям, что суще-
ственно изменило его жизнь. Но человек выстоял в борьбе за существование.
За относительно короткий период он освоил новые пространства на севере,
Мезолит. Охота на диких животных
продвигаясь вслед за промысловыми животными, что привело к уменьшению

плотности населения. В настоящее время в Днестровско-Прутском междуречье
известно более 50 стоянок мезолитического времени.
Эпоха мезолита Приднестровья изучена крайне слабо. Здесь не прово-
дилось стационарных археологических исследований, а известные памятники
были открыты во время разведок в результате сбора кремневых материалов, а
иногда и отдельных костей животных на поверхности. Так, недалеко от с. Но-
вая Андрияшевка Слободзейского района и сел Сенатовка, Подойма, Белочи и
Рашков Каменского района были найдены кремневые изделия эпохи мезолита,
среди которых встречаются нуклеусы, тонкие мелкие пластинки, скребки, рез-
цы, пластины с ретушью и выемками по краям, наконечник, отщепы и осколки.
Однако, несмотря на то что общее количество предметов составляет несколько
сотен, сделать какие-либо определенные выводы о характере культур и перио-
дизации мезолита на этой территории крайне сложно.
Вместе с тем анализ обнаруженных материалов и поселений позволяет
считать, что они принадлежали небольшим подвижным группам людей. Про-
двигаясь в поисках более благоприятных условий обитания, они оставляли по-
сле себя сравнительно слабые следы недолговременного пребывания. Бродячий
образ жизни существенно отличал мезолитических охотников от людей пред-
шествующей эпохи.
В этот период характерным изменениям подвергается и обработка кремня.
При помощи костяных изделий люди научились скалывать с нуклеуса тонкие,
узкие и очень острые пластинки – микролиты, которые после дополнительной
обработки становились лезвиями в виде трапеций и сегментов. Лезвия исполь-
зовались как режущие вкладыши в костяных и деревянных орудиях. Постепен-
но резцы и скребки также уменьшаются в размерах.
В сложившихся условиях основными объектами охоты стали средние и
мелкие подвижные животные, добыча которых была сопряжена с гораздо боль-
шими сложностями, чем крупных стадных млекопитающих. Это, в свою очередь,
привело к появлению совершенно новых приемов и способов ведения охоты.
С мезолитом традиционно связывают распространение лука и стрел, лишь из-
редка применявшихся в позднем палеолите. С их помощью можно было успешно
охотиться в одиночку, а главное, на мелких животных и птиц. При неуклонном
сокращении охотничьих угодий большую роль продолжает играть собиратель-

ство, начинает развиваться рыболовство. Наряду с охотой, собирательством и
рыбной ловлей в мезолите возникают зачатки земледелия и скотоводства – че-
ловек приручает собаку и дикую свинью.
Родовые общины постепенно делятся на большие и малые группы пар-
ных семей, приобретающих некоторую самостоятельность. Исчезают гравюра
и скульптура малых форм. Искусство этого периода представлено лишь рас-
крашенной и процарапанной галькой и орнаментированными наконечниками
костяных копий или гарпунов. Причины данного явления, вероятно, следует
искать в подвижном образе жизни мезолитического человека, связанном с уси-
ливающимся кризисом охотничьего хозяйства.
Средний каменный век (около 12–8 тысяч лет до н. э.) являлся закономер-
ным продолжением палеолитической эпохи. Изменившиеся природные усло-
вия привели к зарождению производящего хозяйства, когда появляются первые
признаки скотоводства и земледелия, а собирательство приобретает качествен-
но новую форму заготовок продуктов впрок. Однако в целом для мезолитиче-
ской эпохи характерен общий кризис охоты как средства существования: она
уже не в силах была полностью обеспечить потребности человека. Только пере-
ход к производящему хозяйству, которое гарантировало независимость от есте-
ственных ресурсов природы, мог обеспечить выход из создавшегося положе-
ния. Мезолит подготовил и создал все условия для такого перехода.
§ 3. Новый каменный век – неолит

Особенности европейского неолита. Эпоха неолита ознаменовалась пе-
реходом от присваивающего к производящему виду хозяйства. Открытие че-
ловеком новых возможностей добычи пищевых ресурсов путем выращивания
культурных растений и разведения домашних животных по праву называют
«неолитической революцией». Это действительно была своеобразная револю-
ция, которая продолжалась несколько тысячелетий.
В неолите, приблизительно в VI–V тыс. до н. э., на севере Придне-
стровья распространились лесостепи, где луга чередовались с дубовыми и
дубово-грабовыми лесами. На юге – вплоть до Черного моря – простиралась
типчаково-ковыльная степь, обрамленная по долинам Днестра и его притоков
пойменными лесами. Здесь водились медведи, дикие лошади, тарпаны, кабаны,
зубры, косули, грызуны и птицы. Реки были богаты рыбой разнообразных ви-
дов. Наступившее потепление и сухость климата привели к сокращению лес-
ных массивов в поймах рек, что повлекло за собой изменение их водного режи-
ма, усиление паводков и, как следствие, интенсивное отложение плодородного
ила в речных долинах.
По последним археологическим данным, в пределах Восточной Европы в
эпоху неолита скотоводство предшествовало земледелию. Новые формы хо-
зяйства первоначально сложились в странах Древнего Востока, откуда спустя
несколько тысячелетий проникли в Северо-Западное Причерноморье, и в част-
ности в Приднестровье. С Древнего Востока через Балканы были занесены и все
виды культурных растений, дикие предшественники которых в этом регионе не
произрастали. Но если на Востоке первыми одомашнились коза и овца, то здесь –
свинья и бык, чьи предки были широко распространены в Европе. Зачатки одо-
машнивания связаны с содержанием в неволе раненных животных или их дете-
нышей, которые легко привыкали к человеку.
Становление и развитие производящего хозяйства данной эпохи сопрово-
ждались дальнейшим усовершенствованием и появлением новых орудий труда.
Наибольший расцвет получила каменная индустрия. Высокого уровня достига-
ет техника обивки, скалывания, отжимки, ретуши кремневых изделий, а также
техника их окончательной отделки путем шлифовки и полировки, пиления и
сверления. Для производства орудий наравне с традиционными использова-
лись новые породы мягких и твердых минералов: сланец, змеевик и гранит.
Наиболее характерными для этого периода являются шлифованные каменные
топоры и тесла, которые отличаются разнообразием и пропорциональностью
форм. Скорее всего, они были предназначены для вырубки леса под пашни, а в
ряде случаев использовались как боевое или парадное оружие. Наряду с камен-
ными появляются и медные орудия труда, однако в позднем неолите они еще не
имеют большого производственного значения.
Из других качественных достижений неолита следует выделить появление
лепной керамической посуды для бытовых нужд, распространение прядения и
ткачества, зарождение колесного транспорта. Одновременно начинают изго-
товляться лодки-однодеревки, выдолбленные из целого ствола дерева, а также
весла, лыжи и сани. В земледелии находят применение деревянные и роговые
рала, животные используются в качестве тягловой силы.
Для своих поселений неолитические люди выбирали плодородные места
на берегах рек, часто у природных выходов камня на поверхность. Этот период
характеризуется бытованием этнокультурных общностей, нашедших свое отра-
жение в четко оформившихся археологических культурах. Для раннего неолита
таковой является известная на территории Поднестровья буго-днестровская
культура.
Буго-днестровская культура получила свое название по географическим
терминам, поскольку возникла в VII–VI тыс. до н. э. на обширной территории
от среднего Днестра до Южного Буга. Считается, что она зародилась на этапе
перехода от мезолита к неолиту в результате смешения местного мезолитиче-
ского населения с племенами, проникшими в этот регион из Балкано-Карпат-
ского района.
На правом берегу Днестра в окрестностях г. Сороки была открыта группа
поселений этой культуры. Несмотря на то что здесь проводились незначитель-
ные по масштабам исследования, полученный неолитический материал оказал-
ся достаточно многочисленным и разнообразным.
Раскопки показали, что обитавшие на этой территории носители буго-дне-
стровской культуры устраивали свои поселения на низких речных террасах,
удобных для рыбной ловли и земледелия. Со временем повышение уровня па-
водковых вод вынудило древних людей переселиться в отдаленную от русла вы-
сокую часть поймы и на склон первой надпойменной террасы Днестра. Обнару-
женные поселки были, как правило, небольших

размеров и состояли из 3–8 жилищ. Наряду с
полуземлянками строились и наземные жи-
лища, которые отапливались открытыми оча-
гами. Размеры жилищ колебались от 20 до 70
кв. м, и каждое из них могло вмещать несколько
семей.
Сорокские памятники буго-днестров-
ской культуры представлены грубыми леп-
ными сосудами овальной либо шарообразной
формы и чашами, украшенными волнистым
или прямолинейным орнаментом, а также
ногтевыми защипами. В керамике хорошо со-
хранились примеси травы, мякины и злаков.
Показательно преобладание плоскодонной
посуды, что характерно для племен с осед-
лым образом жизни. Однако встречаются и
остродонные сосуды, привнесенные, вероят-
но, полуоседлым охотничье-скотоводческим
населением Поднепровья. На поселениях об-
наружены также новые орудия труда, пред-
назначенные для земледелия и обработки его
продуктов: мотыги из рогов оленя, жатвен-
ные ножи и серпы, состоящие из кремневых
пластин, вставленных в костяную рукоятку,
каменные зернотерки. На этой территорий
впервые появляются шлифованные каменные
топорики и тесла. Обнаруженные находки
позволяют сделать вывод, что племена буго- Керамика буго-днестровской культуры.
днестровской культуры выращивали раз- Поселение у г. Сороки
(раскопки В.И. Маркевича)
личные виды пшеницы, ячмень и, возможно,
просо.
В экономике данной культуры одно из ведущих мест занимало рыболов-
ство. На протяжении всего развития на поселениях встречается множество ко-
стей разнообразных рыб: сома, вырезуба, осетровых, окуня, реже – плотвы и
язя. Объектами ловли были рыбы различных размеров: от 10 до 200 см. Прове-
денные подсчеты показали, что общий вес 17 сомов, остатки которых были об-
наружены на поселении Сороки (V), достигал более полутоны. Крупную рыбу,
надо полагать, ловили гарпунами, а мелкую – костяными крючками. Большое
количество костей мелкой рыбы предполагает широкое использование сетей и
заколов, а также плотов и лодок-однодеревок.
Охота, занимавшая главенствующее положение в ранних комплексах куль-
туры, постепенно сдает свои позиции в пользу скотоводства, роль которого не-
уклонно возрастает. Основными объектами охоты по-прежнему остаются зубр
(тур), лось, лошадь, бурый медведь, благородный олень, дикий кабан. Однако
на поселении уже достаточно часто встречаются кости домашних животных:
крупного рогатого скота, свиньи и собаки. На всем протяжении развития куль-
туры не теряет значения и собирательство.
Уникальное открытие на поселении буго-днестровской культуры было
сделано у с. Цикиновка (Украина), на левом берегу Днестра, напротив южной
окраины г. Сороки. Здесь найдено пока единственное человеческое захороне-
ние. Оно находилось на уровне пола, у края одного из жилищ. По определению
антропологов, костяк принадлежал женщине маленького роста (142-143 см),
умершей в возрасте 55-60 лет. Хорошо сохранившаяся нижняя челюсть позво-
лила установить на зубах профессиональную деформацию, связанную с дли-
тельным и постоянным нажимом. Можно предположить, что женщина зани-
малась каким-то определенным процессом, возможно, затягиванием узлов или
вязанием рыболовных сетей.
Все жители одного поселка составляли родовую общину, члены которой
находились в родственных связях, поскольку были объединены общими пред-
ками – счет родства велся по материнской линии. Относительно единые по
происхождению и, очевидно, по языку носители буго-днестровской культуры
составляли самостоятельное племенное образование с различными подразде-
лениями. Одно из них оставило памятники поднестровского варианта данной
культуры, найденные близ г. Сороки.
С развитием земледелия и скотоводства в религиозных верованиях появи-
лись новые культы: плодородия и великой богини-матери, которые отражены
в орнаменте керамики. На обнаруженных предметах присутствуют такие эле-
менты, как ромбы, символизирующие плодородие, и ряды ногтевых защипов,
изображающих пшеничный колос. К религиозным символам относятся и свое
образные подвески-амулеты, изготовленные из гальки и костей животных.
Особенно показательны появившиеся в это время редкие женские статуэтки,
связанные с образом богини-матери и культом плодородия. Не случайным, ве-
роятно, является и захоронение старой женщины под полом одного из жилищ
на поселении Цикиновка.
В силу слабой изученности памятники буго-днестровской культуры пока
не открыты в Приднестровье. Однако факт их существования на левобережье
Днестра подтверждают раскопки целой серии стоянок в районе г. Сороки и по-
селения Цикиновка. Нет сомнений, что планомерные археологические развед-
ки в этом регионе приведут к новым открытиям аналогичных памятников этой
культуры.
Культура линейно-ленточной керамики получила свое название по сво-
еобразной орнаментации керамической посуды и сменила на этой территории
буго-днестровскую культуру. Общность ее носителей, по мнению исследовате-
лей, сложилась в Центральной Европе еще в первой половине V тыс. до н. э.
на базе местного мезолитического населения, воспринявшего многие чер-
ты более развитых раннеземледельческих обществ Среднего Подунавья. На
территории Днестровско-Прутского междуречья культура линейно-ленточ-
ной керамики распространилась на позднем этапе своего развития – около
середины V тыс. до н. э. Она охватила значительные лесостепные простран-
ства Верхнего и Среднего Поднестровья, Попрутья и Сирета. Проникнув в

Поднестровье, пришлое население застало здесь носителей буго-днестров-
ской культуры, и какое-то время они сосуществовали. Однако впоследствии
более многочисленные пришлые племена, вероятно, ассимилировали местное
население.
Носители данной культуры занимались земледелием, скотоводством, охо-
той, собирательством и рыбной ловлей. На поселениях были найдены кремне-
вые вкладыши серпов, каменные зернотерки, шлифованные топоры, тесла и
другие орудия. Среди возделываемых растений преобладали пшеница, ячмень,
горох и вика. В отличие от своих предшественников, племена линейно-ленточ-
ной керамики разводили овец, коз, крупный рогатый скот и свиней. Обнару-
женные глиняные пряслица и грузила от ткацких станков говорят о том, что их
обитатели умели прясть пряжу и на специальных станках изготавливали из нее
ткань.
На сегодняшний день левобережье Днестра не располагает памятниками
этой культуры, однако на правом берегу были открыты два местонахождения
данного времени. На одном из поселений у г. Сороки (V) в урочище «Волна»
в культурном слое буго-днестровской культуры был найден фрагмент сосуда
линейно-ленточной керамики с нотным орнаментом. Вероятно, он попал сюда
в результате межплеменных обменов. У пос. Слободзея-Воронково Сорокского
района в отложениях высокой поймы Днестра были прослежены остатки двух
полуземлянок и незначительный культурный слой, предположительно отнесен-
ный к данной культуре.
Столь малое количество памятников этого времени в Поднестровье свиде-
тельствует о том, что исследуемый регион являлся восточной границей распро-
странения культуры линейно-ленточной керамики. Вместе с тем не исключено,
что дальнейшее его изучение приведет к открытию новых памятников эпохи
неолита. Развитие двух неолитических культур подготовило появление в Под-
нестровье высокоразвитой эпохи медно-каменного века – энеолита.
§ 4. Медно-каменный век – энеолит

Энеолит является переходным периодом от каменного века к эпохе бронзы
и приходится на IV–III тыс. до н. э. Это было качественно новое время в раз-
витии производительных сил и производственных отношений первобытного
общества, время дальнейшего совершенствования земледелия и скотоводства.
На смену примитивному мотыжному земледелию приходит более продуктивная
обработка земли с использованием рала и тягловой силы домашних животных.
В скотоводстве появляется специализация, выделяются овцеводство и коневод-
ство. Яркий показатель развития энеолитических племен – овладение первым
металлом – медью, добыча и обработка которой послужили началом качествен-
но новой производственной деятельности – первобытной металлургии. В этот
период значительно возрастает численность населения, соответственно увели-
чиваются размеры и количество поселений. Относительное перенаселение вы-
звало интенсивное освоение новых территорий.
В медно-каменном веке ведущая роль в Восточной Европе принадлежала
племенам трипольской культуры, получившим свое название по первому па-
мятнику, исследованному у с. Триполье на Украине. Эта яркая и самобытная ар-
хеологическая культура занимала обширные территории от Днепра до Карпат
и Дуная. Она прошла длительный путь развития, на протяжении которого пре-
терпели значительные изменения характер материальной культуры, расселение
и историческое окружение. Поэтому историю трипольских племен принято де-
лить на отдельные хронологические периоды: ранний, средний и поздний.
Ранний этап. Племена трипольской культуры. Существует несколько
точек зрения относительно происхождения трипольской культурной общно-
сти. Одни исследователи считают, что она возникла на основе местной неоли-
тической буго-днестровской культуры. Другие придерживаются мнения, что ее
истоки следует искать на Балканах или в Восточном Средиземноморье, откуда
она в уже относительно сформированном виде проникла в междуречье Днестра
и Прута. Однако наиболее вероятным представляется мнение, что трипольская
культура на территории Поднестровья сложилась в результате слияния мест-
ных и пришлых элементов. Не вызывает сомнений, что уже во второй четвер-
ти IV тыс. до н. э. здесь проживало несколько групп оседлого трипольского
населения. Все они характеризуются общностью культуры и быта, отличных от
соседних племен эпохи раннего энеолита. Занимая первоначально небольшую
территорию среднего Сирета и Прута, раннетрипольские племена постепенно
освоили земли от Карпат до левобережья Днестра.
Для своих поселений они выбирали прибрежные участки пойм Днестра и
его притоков. Иногда селились на первой надпойменной террасе и лишь в от-
дельных случаях на коренном берегу вдоль речных долин, где были источники
воды. Кроме того, при выборе таких мест учитывалось наличие пастбищ для
скота и плодородных земель для выращивания растений, а также возможность
охоты и рыбной ловли. Неукрепленные поселения этого периода насчитыва-
ли десятки жилищ и хозяйственных сооружений, расположенных рядами или
по кругу. Предполагается, что на каждом поселении проживало несколько сот
человек.
Население трипольской культуры строило землянки, полуземлянки, на-
земные жилища, внутри которых сооружались очаги и печи. Глинобитные дома
появились уже на раннем этапе и известны по раскопкам в ряде поселений При-
днестровья. Их жители вели разнообразное хозяйство: занимались земледели-
ем, скотоводством, охотой, собирательством и рыбной ловлей. При обработке
земли применялись примитивные пахотные орудия с использованием тягловой
силы животных. Но все же основным землеобрабатывающим орудием про-
должали оставаться мотыга и палка-копалка. Земледелие в этот период было
экстенсивным, что позволяло обрабатывать лишь сравнительно ограниченные
площади.
Среди культивируемых растений преобладали различные виды пшеницы
и ячмень, наиболее приспособленные к местным почвенно-климатическим ус-
ловиям. Выращивались также просо, горох, вика, алыча, слива и даже абрикос,
косточки которого были обнаружены при раскопках. Урожай собирали состав-
ными серпами, которые по своей производительности лишь вдвое уступали

железным. По мере необходимости зерно размельчали с помощью каменных
зернотерок.
На пастбищах и в лесах около поселений круглогодично содержались до-
машние животные: крупный рогатый скот, свиньи, овцы и козы. Животновод-
ство, находясь на достаточно высоком уровне развития, отодвинуло охоту на
второй план, хотя она еще долго продолжала играть определенную хозяйствен-
ную роль в жизни трипольских племен. Основными объектами охоты чаще все-
го были благородный олень, лось, косуля, медведь, дикий кабан, а также барсук,
волк, рысь и другие животные. В качестве дополнительных источников пищи не
теряли своего значения собирательство и рыбная ловля.
В эпоху раннего триполья земледелие и скотоводство носили достаточно
устойчивый характер. Засушливые неурожайные годы были редкостью, однако
сказывалась низкая плодородность лёссовидных суглинков, на которых велось
хозяйство. Из года в год урожайность падала, что заставляло жителей периоди-
чески искать и осваивать новые земли.
Орудия труда и оружие данного периода изготавливались из кремня
и других видов камня, а также дерева, кости и рога животных. Из привезен-
ной с месторождений в Карпатах и на Балканах меди путем ковки, а позже и
литья делались массивные топоры, браслеты, бусы, амулеты и другие украше-
ния. Первые находки медных изделий трипольских племен относятся к началу
IV тыс. до н. э., но признаки местной обработки меди отмечены лишь к середи-
не тысячелетия. Вероятно, металлообработка сформировалась здесь на тради-
циях, заимствованных у соседних племен Балканского полуострова. Местное
население овладело к этому времени прядением и ткачеством, о чем свидетель-
ствуют многочисленные находки глиняных грузил для примитивных ткацких
станков.
По сравнению с неолитической эпохой особенно заметен прогресс в произ-
водстве керамической посуды, которую условно можно разделить на парадную
или столовую, и кухонную. В этот период значительно увеличивается разноо-
бразие форм, совершенствуются подготовка глиняной массы и техника лепки
сосудов. Посуду обжигали в хозяйственных печах и гончарных горнах. Разме-
ры трипольских сосудов колеблются от 5 до 100 сантиметров в высоту, неко-
торые из них являются антропоморфными или зооморфными, т. е. имитируют
фигуры людей и животных. Как правило, посуда богато орнаментирована выре-
занными или приглаженными линиями, спиралями, каннелюрами и оттисками
зубчатого штампа. Часто резной орнамент заполнен белой пастой. На данном
этапе появляется и расписанная красной охрой столовая керамика.
Многочисленные глиняные статуэтки женщин и зооморфные креслица,
украшенные рогами быка, отражают религиозные представления местного на-
селения. Образы великой богини-матери и быка, символизирующего солнце и
мужское начало, являлись элементами чрезвычайно развитого земледельческо-
го культа плодородия. Весь строй жизни в раннем триполье был связан с доми-
нирующей ролью женщины в производстве, быту и семейно-родовых отноше-
ниях. Женщина была хранительницей семьи, домашнего очага и олицетворяла
идею плодородия и продолжения жизни. Поэтому закономерно, что счет род-
ства велся по материнской линии.
Раннетрипольские общинные поселения занимали площадь от 1 до 40
гектаров и насчитывали соответственно от 10 до 100 жилищ. Рост производи-
тельности труда привел к улучшению условий жизни и обусловил образование
больших скоплений мелких и крупных поселков, которые группировались во-
круг центров. Три подобные группы раннетрипольского населения существо-
вали на верхнем Днестре. Наиболее значительной из них была южная, занимав-
шая все междуречье Днестра и Реута и даже земли южнее их слияния. Вероятно,
здесь проживало одно из самых многочисленных раннетрипольских племен.
Средний этап. Трипольские племена в эпоху расцвета. Середина и вто-
рая половина IV тыс. до н. э. характеризуются активным развитием хозяйства
и культуры трипольских племен. Повсеместно ведущей отраслью хозяйства
становится мотыжное земледелие. Наряду с традиционным распространяется
жатвенное орудие нового типа – крупная кремневая пластина, одним концом
закрепленная в костяной или деревянной рукояти. Одновременно появляются
молотильные доски, оснащенные кремневыми вкладышами. Среди отпечатков
культурных растений уже встречаются косточки винограда с небольшой пока
ягодой. Предполагается, что культивирование винограда пришло в Поднестро-
вье с территории Балкан.
Наличие луговых пастбищ в долинах рек и широкое распространение ли-
ственных лесов создавали хорошую кормовую базу для животноводства даже в
зимнее время. В этот период животноводство решительно отодвигает охоту на
второй план, занимая вместе с земледелием ведущее место в хозяйстве. Показа-
тельно, что на ряде поселений скотоводство преобладает даже над земледелием.
Так, преимущественно скотоводческим было хозяйство жителей поднестров-
ского поселка Сороки (Озеро).
Основными материалами для орудий труда по-прежнему остаются камень,
кость, рог и дерево, но особого совершенства достигает обработка кремня. Воз-
никают целые поселки, специализиру-
ющиеся на производстве кремневых
изделий. Мастера этой культуры из-
готавливали скребки, крупные ножи,
пилки, наконечники стрел, дротиков
и копий. Зачастую эти орудия распро-
странялись на сотни километров от
места их производства. Дальнейшее
развитие получает и изготовление
шлифованных каменных топоров, те-
сел и молотов с отверстиями для ру-
коятки и без них.
Поистине редких высот достигло
керамическое производство. Обжиг
глиняной посуды проводился с пораз-
Среднее триполье. Женские статуэтки ительным мастерством. В этот период
особенно расцветает роспись сосудов черной, красной, реже белой красками.

Роспись в сочетании с гравировкой и налепами создавала изысканный орна-
мент, который наряду с эстетической выполнял и культово-магические функ-
ции. По мнению исследователей, изображения на керамике чаще всего симво-
лизировали женское начало и связанный с ним культ плодородия.
Значительно улучшило качество керамики изобретение специальных
двухъярусных гончарных печей, или горнов. Их появление на поселениях
свидетельствует о том, что в трипольских племенах были профессиональные
мастера, которые занимались исключительно производством сосудов и дру-
гих керамических изделий. Таким образом, изготовление керамики становит-
ся общинным ремеслом. Наряду с керамикой общинным ремеслом, вероятно,
становится и производство изделий из меди, требовавшее специальных зна-
ний и навыков. Несмотря на то что медные изделия зачастую поступали сюда в
готовом виде, на ряде трипольских поселений были обнаружены крупные ку-
ски медного шлака, обломки тиглей и каменных молотов для дробления руды.
Эти находки позволяют считать, что в хозяйственной деятельности местного
населения весомая роль отводилась и обработке металла. Из меди изготовля-
лись различной формы топоры, рыболовные крючки, шилья и разнообразные
украшения.
Особых успехов трипольские племена достигли в домостроительстве. На
поселениях часто встречаются крупные двухэтажные жилища с рядом отгоро-
женных внутренних помещений. Каркас жилища возводился из дерева, которое
снаружи и изнутри обмазывалось глиной. В процессе раскопок удалось устано-
вить, что на первом этаже проживали большие семейные общины, состоящие
из нескольких парных семей. Для каждой из них предназначалось отдельное,
отгороженное от других помещение с печью и очагом. Второй этаж использо-
вался для хранения запасов и для других хозяйственных нужд. Двухэтажность
трипольских домов подтверждается и находками моделей глиняных жилищ,
которые имели входные проемы в торцевой части стен, круглые отверстия вме-
сто окон и двускатные соломенные или камышовые крыши.
Развитие производства создавало условия для накопления избыточного
продукта и расширения обменных отношений с ближайшими соседями. Мест-
ные племена вели активный обмен с населением Волыни, откуда в массовом
порядке поступали готовые орудия и их заготовки из высококачественного
кремня. Одновременно отмечены тесные контакты с населением Балканского
полуострова и Карпатского бассейна, оказавшие значительное влияние на куль-
турное развитие Поднестровья.
Подъем хозяйства и культуры сопровождался увеличением численности
населения. Исчезают небольшие поселки площадью до 3 гектаров. На смену
им приходят крупные поселения площадью до 30 гектаров с десятками и сот-
нями жилищ и хозяйственных сооружений. Несколько общинных поселков
составляли отдельные региональные образования, связанные не только куль-
турно-родственными отношениями, но и общими военно-оборонительными
задачами. Крупные трипольские поселения нередко состояли из укреплений на
возвышенности и неукрепленной низменной части. На некоторых из них были
обнаружены оборонительные сооружения: валы и рвы, которые надежно защи-
щали проживавшее здесь население.
Проведенные аэрофотосъемка и геомагнитные исследования показали,
что наиболее крупные трипольские поселки служили своеобразными племен-
ными центрами и, возможно, являлись прообразом будущих городов (так на-
зываемые протогорода). Анализируя общее количество жилищ на различных
поселениях, удалось подсчитать, что там проживало от нескольких сотен до
нескольких тысяч людей одновременно. Таким образом, в эпоху расцвета три-
польской культуры в Приднестровье отмечена значительная плотность населе-
ния: на 1 кв. км приходилось в среднем около 13 человек.
В северной части Днестровско-Прутского междуречья образуется, пожалуй,
наиболее густонаселенная область из всего ареала распространения трипольских
племен. Этот регион стал одним из основных центров данной культуры. Здесь
выделяют три района наибольшей концентрации древних поселений, причем
один из них включает и территорию северной части Приднестровья.
Поздний период. Трипольское общество на завершающем этапе. К кон-
цу IV и в первой половине III тыс. до н. э. трипольская культура достигла наи-
высшего расцвета, после чего стали появляться первые признаки кризиса. Ос-
новная его причина – ухудшение природных условий, связанное с расширением
степного ландшафта и сокращением лесной растительности. Мотыжное земле-
делие на малоплодородных лёссовых почвах, охота и рыболовство уже не могли
обеспечить прежний уровень жизни постоянно увеличивающегося населения.
Засушливый климат резко сократил и кормовую базу скотоводства.
В создавшихся условиях продолжало возрастать значение земледелия, ко-
торое развивалось за счет освоения новых площадей. Техника обработки земли
и уборки урожая осталась на прежнем уровне, так как примитивные роговые
рала на воловьей упряжке были непригодны для поднятия целины и применя-
лись в основном для рыхления грунта перед посевом. Лёссовидные почвы через
несколько лет интенсивного использования быстро истощались и восстанав-
ливались лишь спустя десятилетия. Уменьшение плодородия почв вынуждало
обитателей трипольских поселений каждые 40-50 лет покидать их и создавать
новые на других землях.
В животноводческом хозяйстве крупный рогатый скот по-прежнему оста-
вался основным источником мясной пищи и шкур, несмотря на появление в
трипольских поселках кур и лошадей. Лошадь, вероятнее всего, была заимство-
вана у соседних скотоводческих племен, и ее использовали не только для пере-
возки грузов, но и для верховой езды. Как и прежде, скот содержался преиму-
щественно на подножном корму, что приводило к периодическому сокращению
стада накануне зимы.
Примитивная агротехника и относительно низкая культура животновод-
ства не могли обеспечить нормальное существование. Поэтому приблизитель-
но к середине III тыс. до н. э. происходит определенная трансформация три-
польских общностей. Складывается ряд новых этнокультурных образований,
хронологически занимавших промежуточное положение на этапе перехода от
энеолита к эпохе ранней бронзы. На территории Приднестровья в этот период
сформировались две родственные локальные группы позднетрипольского

населения.
Племена усатовской локальной группы. К середине III тыс. до н. э. часть
населения Среднего Поднестровья вынуждена была покинуть свои земли и пе-
реселиться в степные районы Северо-Западного Причерноморья и Румынии.
Непривычные для трипольских племен природные условия степного юга ока-
зались малопригодными для земледелия, но весьма способствовали развитию
скотоводства, поэтому оно стало ведущей отраслью хозяйства для усатовской
группы населения. Эта группа получила свое название по первому открытому и
исследованному памятнику этого типа у с. Усатово под Одессой.
Для своих поселений эти племена часто выбирали естественно защищен-
ные участки, нередко их дополнительно укрепляли валами и рвами. Наряду с
небольшими укрепленными стоянками строились и достаточно крупные по-
селения с разнообразными каменными хозяйственными и культовыми соору-
жениями, которые, вероятнее всего, являлись межплеменными культурными
центрами. Основным из них было поселение у с. Усатово, рядом с которым рас-
полагалось несколько курганных и грунтовых могильников. Усатовские курга-
ны имели достаточно сложные конструкции, состоящие из каменных куполов,
закладов и кромлехов. Судя по погребальному инвентарю, в них хоронили в ос-
новном племенных вождей и родовых старейшин. Захоронения рядовых членов
племени представляли собой грунтовые могильники. Как правило, это были не-
большие ямы, перекрытые каменными плитами или закладами и содержащие
бедный погребальный инвентарь.
Показательно, что к настоящему времени на территории Нижнего Под-
нестровья известны поселения и курганы лишь этой локальной группы. На
левобережье Днестра усатовские курганы были обнаружены близ г. Тирасполя,
а также у сел Буторы, Спея, Красногорка, Бычок Григориопольского района,
Парканы, Терновка и Суклея Слободзейского района. Почти в каждом из них
были найдены характерные керамические изделия, орудия труда, оружие из
камня, кости и металла.
Наиболее яркая и богатая группа усатовских захоронений была исследо-
вана на правобережье Днестра у с. Пуркары района Штефан Водэ. Здесь, на
равнинном плато коренного берега, находилось четыре кургана, содержавших
11 усатовских захоронений. Три из них были окружены массивной каменной
обкладкой. В центре самого крупного кургана найдено одно из наиболее бога-
тых погребений этого времени. Наряду со столовыми и кухонными сосудами в
нем находилось шесть бронзовых изделий, серебряные височные кольца, рого-
вая мотыга и множество украшений из полированных птичьих костей. Наличие
серии бронзовых орудий и другого погребального инвентаря, а также внуши-
тельной курганной насыпи указывает на принадлежность данного комплекса
представителю местной родоплеменной знати. В этом районе, непосредственно
у Днестра, известно синхронное поселение, к которому, вероятно, и относились
обнаруженные курганы.
Кроме того, полученные материалы позволяют предположить, что в этом
регионе Нижнего Поднестровья усатовские племена постоянно пасли свой скот.
Это подтверждается и находками в парных захоронениях костяков детей и мо-
лодых мужчин, которые могли быть пастухами. Характерным элементом погре-
бального инвентаря усатовских племен являются своеобразные стилизованные
фигурки женщин на кубических постаментах, а также большая группа кухонной
керамики со значительной примесью толченой ракушки в тесте. Одновременно
наблюдаются уменьшение (по сравнению с предшествующей эпохой) разнообра-
зия керамических форм и постепенная деградация расписного орнамента.
Население усатовской группы разводило преимущественно коз и овец, од-
нако в хозяйстве использовали и лошадей, и крупный рогатый скот. Скотовод-
ство носило отгонный характер, но базировалось на укрепленных поселениях.
Пашенное земледелие отошло на второй план и практиковалось в основном в
долинах рек. Охота и рыболовство не занимали сколь-нибудь важного места в
хозяйстве.
Играя роль форпоста трипольского мира на юге, усатовские племена пер-
выми вступили в контакт со скотоводческим населением ямной культуры, а за-
тем какое-то время сдерживали их натиск. Вероятно, на первом этапе их взаи-
моотношения носили довольно мирный характер, что нашло свое отражение в
ряде степных импортов в позднетрипольских погребальных комплексах. Одна-
ко к концу III тыс. до н. э. усатовское население сходит с исторической арены,
будучи вытесненным или ассимилированным пришлыми племенами.
Племена выхватинской локальной группы. Эти племена получили свое
название по первому исследованному памятнику у с. Выхватинцы Рыбницкого
района. Они занимали территорию по обоим берегам Днестра, приблизительно
от г. Сороки на севере до г. Дубоссары и устья р. Реут на юге. Выхватинские по-
селения и безкурганные могильники малочисленны и практически не изучены.
На некоторых из них были выявлены остатки наземных жилищ-площадок, зем-
лянок и хозяйственных сооружений.
Наиболее ярким памятником дан-
ной культурной группы, безусловно,
является выхватинский могильник,
случайно открытый на территории
одноименного села. Он находился на
высоком мысу, образованном левым
берегом Днестра и двумя оврагами, не-
далеко от синхронного поселения. За
годы раскопок была исследована пло-
щадь в 900 кв. м, на которой в общей
сложности находилось 74 захоронения.
Многие из них были окружены камен-
ными обкладками или имели каменные
перекрытия.
Все погребенные этого могильни-
Позднее триполье. ка лежали в скорченном положении,
Жители выхватинского поселения
(раскопки Т.С. Пассек, преимущественно на левом боку, по-
графическая реконструкция М.М. Герасимова) сыпанные белой глиной или красной
охрой. Большинство захоронений содержало достаточно выразительный по-

гребальный инвентарь. Обнаруженная здесь коллекция орудий труда и ору-
жия немногочисленна и представлена в основном кремневыми, каменными,
роговыми и костяными изделиями, а также одним металлическим предметом –
шилом. В инвентаре явно преобладает керамика, которая делится на столовую,
изготовленную из мелкоструктурной глины, и кухонную, вылепленную из мас-
сы с примесью мелкотолченых раковин. Своеобразие столовой посуде придает
исключительно горизонтальное построение росписи, нанесенной темно-ко-
ричневой, иногда в сочетании с красной, охрой. Кухонная керамика украшена
параллельными отпечатками оттисков шнура и характеризуется более низким
качеством. Особенно выразительна антропоморфная пластика, представленная
реалистичными женскими статуэтками и погремушкой прекрасной сохранно-
сти, которые находились в детских захоронениях.
По мнению археологов, могильник разделялся на два участка. Один из них
предназначался для захоронения рядовых членов общины, другой – для членов
обособившихся семей. Каждый из таких семейных некрополей содержал остан-
ки одного-двух мужчин, одной женщины и трех-пяти детей, Показательно, что
именно мужские погребения выделяются как качеством, так и количеством
погребального инвентаря. Таким образом, на этапе перехода от позднего энео-
лита к ранней бронзе основной ячейкой общества становится патриархальная
семья. Судя по погребальному обряду, в этот же период происходит выделение
родоплеменной верхушки – старейшин и вождей, обладавших богатствами и
властью. О социальном расслоении общества наглядно свидетельствует погре-
бальный инвентарь некоторых захоронений, а также появление на поселени-
ях и могильниках жезлов, боевых и парадных топоров. Первобытнообщинный
строй оказался у порога своего разложения.
Кроме выхватинского могильника, который и сегодня продолжает оста-
ваться наиболее крупным и выразительным для данной группы позднетри-
польского населения, известно всего два местонахождения аналогичных погре-
бальных комплексов – у сел Голерканы и Оксентия, на правом берегу Днестра,
которые практически полностью уничтожены водами Дубоссарского водохра-
нилища. Однако нет сомнений в том, что более тщательные археологические
разведки в Приднестровье приведут к открытию новых грунтовых могильников
выхватинского типа.
В эпоху позднего триполья неуклонно возрастает роль мужчины в жизни
семьи и общины, что обусловлено необходимостью быстрого освоения новых
земель, требовавшего поднятия целины, вырубки и корчевки леса, специали-
зацией металлообработки, гончарства и обработки кремня, строительством
оборонительных укреплений и развитием скотоводства. В обстановке участив-
шихся военных столкновений особое значение приобретает фигура мужчины-
воина. Об этом говорят находки многочисленных боевых топоров и клевцов
из оленьего рога, камня и металла. Роль женщины все больше ограничивает-
ся сферой домашнего хозяйства и сопутствующими ему занятиями. Но она
по-прежнему остается хранительницей домашнего очага, связанного с культом
богини-матери и плодородия.
На территории Приднестровья охарактеризованные выше общества раз-
вивались в течение трех-четырех столетий – с XXVI по XXII в. до н. э. Этому
периоду присущи крупные хозяйственные и социальные изменения, бурные
межплеменные отношения. Изучение трипольской культуры показало, что она
являлась одним из основных центров развитого производящего хозяйства в
Европе и отличалась высоким уровнем развития материальной и духовной
жизни местного населения.
Древнейшие скотоводческие племена эпохи энеолита. Длительное время
считалось, что первыми скотоводческими племенами, проникшими в Северо-
Западное Причерноморье, были носители ямной культуры. Однако масштаб-
ные раскопки курганов, проведенные за последние 20 лет, опровергли эту точку
зрения. Оказалось, что наиболее ранними являются древнейшие погребальные
комплексы, предшествующие захоронениям не только ямной, но и усатовской
культуры.
Общее количество древнейших подкурганных захоронений невелико и
насчитывает в Приднестровье несколько десятков погребальных комплексов.
Наиболее ранние из них характеризуются скорченным положением костяка на
спине и восточной ориентировкой. По мнению исследователей, указанные па-
мятники первоначально были бескурганными и связаны с небольшими коллек-
тивами скотоводов и ремесленников, проникших в данный регион с востока.
Определенным эталоном при характеристике этой группы захоронений
является основной погребальный комплекс в кургане у с. Суворово Одесской
области. Здесь в парном погребении среди богатого инвентаря, представлен-
ного орудиями труда и украшениями из меди, кремня и раковин унио, был
обнаружен каменный скипетр, реалистически изображающий голову лошади
с надетой уздой. О глубокой древности комплекса свидетельствуют находки
скипетров, обнаруженных в слоях различных древнеземледельческих обществ.
Анализ подобных стилизованных зооморфных изображений из камня – так на-
зываемых скипетров – позволил отнести их к сравнительно узкому хронологи-
ческому периоду – середине IV тыс. до н. э. Данный вывод подтверждает и най-
денный фрагмент схематического скипетра на трипольском поселении Верхние
Жоры (I) на Днестре.
С определенной долей вероятности группу древнейших скотоводческих
захоронений можно отнести к выделяемой на Украине новоданиловской группе
памятников, которая датируется серединой – началом второй половины IV тыс.
до н. э. О том, что указанные племена обитали в низовьях Днестра, свидетель-
ствует открытие приднестровскими археологами первого аналогичного ком-
плекса в кургане у пос. Слободзея. Здесь в разрушенном еще в древности цен-
тральном погребении были обнаружены орудия труда из меди и камня, а также
украшения из кости, характерные в основном для новоданиловских памятни-
ков. Единичные находки подобных захоронений косвенно свидетельствуют о
том, что проникновение сюда первых скотоводов было крайне немногочислен-
ным и носило, скорее всего, эпизодический характер.
Второй группе энеолитических памятников присуще скорченное положе-
ние на левом или на правом боку. С захоронениями именно этого типа на дан-
Степной энеолит. Керамика группы Хаджидер
ной территории возникла традиция возведения курганных насыпей. Идея стро-

ительства курганов была обусловлена, очевидно, подвижным образом жизни
первых скотоводческих племен: курганная насыпь хорошо видна на равнинных
просторах восточноевропейских степей. Своеобразие указанных памятников
позволило выделить их в культурную группу Хаджидер, характерную в основ-
ном для территории Днестровско-Пруто-Дунайского междуречья.
Среди основных комплексов этой группы преобладает восточная ориен-
тировка. Обнаруженный погребальный инвентарь весьма выразителен и со-
стоит из редких сосудов различных форм, орудий труда, оружия из кремня
и рога, вотивных изделий, а также характерных для энеолита украшений –
ожерелий из зубов животных и костяных бус. Наиболее яркую серию данной
группы дали исследования уникального культового комплекса в кургане 9 у
с. Красное Григориопольского района. Здесь под древнейшей курганной на-
сыпью были обнаружены девять энеолитических захоронений и связанный с
ними монументально-ритуальный комплекс. Вероятно, в древности этот кур-
ган являлся своеобразным храмом-святилищем для местного скотоводческо-
го населения. Он состоял из деревянных и каменных конструкций и включал
примитивные зооморфные и антропоморфные каменные плиты и изображе-
ния, среди которых доминировали головы быка и примитивные изображения
человеческой фигуры. Показательно, что в одном из захоронений был най-
ден выразительный костяной скипетр со вставленной в рабочую часть мед-
ной пластиной и инкрустацией из шести медных стержней. Он не имел следов
сработанности и, скорее всего, принадлежал вождю племени или же жрецу
данного храма.
Скотоводческие энеолитические племена разводили преимущественно
мелкий рогатый скот – коз, овец, а также лошадей. Немаловажное место в со-
ставе стада занимал и крупный рогатый скот. Изображение узды на скипетре,
обнаруженном в кургане у с. Суворово, позволяет утверждать, что в этот пе-
риод уже была освоена верховая езда, которая способствовала мобильности
степного населения. Исключительно интересными представляются данные
трассологического анализа кремневых изделий из двух погребений в кургане у
с. Красное. В одном из них находились орудия для обработки дерева, в другом –
для обработки кожи, что позволяет говорить о зачатках ремесленной специали-
зации уже в энеолитическую эпоху.
О высоком развитии идеологических представлений, связанных с культом
быка и солнца, свидетельствует не только храмовый комплекс у с. Красное, но
и открытие остатков аналогичного святилища с антропоморфными стелами у
с. Оланешты района Штефан Водэ на правобережье Днестра. Обнаруженные
на этих памятниках древнейшие монументальные изображения говорят об их
культурной принадлежности к традициям энеолитическои эпохи, хотя в после-
дующее время они широко использовались для перекрытия более поздних, в
основном ямных, захоронений.
Историческое развитие энеолита завершается проникновением на эти земли
очередной волны инокультурных скотоводческих племен так называемой пост-
мариупольской группы. Большинство указанных памятников также связано с
курганным строительством и характеризуется крайней бедностью погребального
инвентаря. Основными особенностями отмеченных комплексов являются вытя-
нутое положение погребенных на спине и отсутствие керамики. Их связь с вос-
точными регионами северопричерноморских степей подтверждается аналогич-
ными захоронениями Орельско-Самарского междуречья. Относительная хроно-
логия древнейших подкурганных памятников Приднестровья дает возможность
отнести постмариупольскую группу ко второй четверти III тыс. до н. э.
Различный погребальный обряд и инвентарь энеолитических захоронений
позволяет сделать вывод о полиэтничности первых скотоводческих племен ре-
гиона, представленных, как минимум, тремя отмеченными культурно-хроноло-
гическими группами. Проникновение на левобережье Днестра первых племен
ямной культуры ознаменовало наступление здесь новой исторической эпохи –
бронзового века.
§ 5. Бронзовый век
После трех тысячелетий относительно мирного и стабильного развития
Приднестровье попадает в ареал общеевропейских миграций древних племен
и народов. В первую очередь это было связано с развитием скотоводства. Ухуд-
шение климата, увеличение численности домашних животных привели к исто-
щению старых пастбищ и поставили скотоводов перед необходимостью поиска
новых плодородных земель. С середины III тыс. до н. э. начинается массовая
миграция в этот регион многочисленных скотоводческих племен, генетически
не связанных со своими предшественниками. Наряду с новым укладом жизни
они приносят и качественно новый обряд погребения. Именно с этого времени
в Поднестровье широко разворачивается возведение курганов, навсегда опре-
деливших историческое своеобразие местного степного ландшафта.
Курганы сооружались различными племенами кочевников и зачастую яв-
ляются единственным документальным свидетельством их пребывания на этих
территориях. Появление здесь кочевых народностей ознаменовалось постепен-
ным вытеснением, а на рубеже III и II тыс. до н. э. – почти полным исчезновени-

ем процветавших когда-то местных земледельческих культур. В человеческой
истории наступила новая эпоха – бронзовый век.
Ни один предыдущий период в первобытной истории Поднестровья не
характеризуется таким количеством культур, как этот. В течение III и особен-
но II тыс. до н. э. здесь активно перемещались многочисленные скотоводческие
племена и народы, последовательно уступая место друг другу. В это время про-
исходит разложение первобытного коллективного хозяйства, утверждаются па-
триархальные отношения и, как следствие, окончательно выделяется племенная
верхушка. На огромных степных пространствах Восточной Европы изменяется
хозяйственный уклад жизни – на смену земледельческим культурам приходят
скотоводческие.
Племена ямной культуры. Степи Северо-Западного Причерноморья ха-
рактеризуются умеренно теплым и засушливым климатом, с непродолжитель-
ной мягкой зимой, засушливым летом с небольшим количеством осадков, ча-
стыми суховеям и засухами. Наиболее благоприятные условия для развития
скотоводства складывались в те годы, когда зимой или вовсе не было снега,
или его покров в степи был столь незначителен, что не мешал животным самим
добывать себе корм. Способствовали развитию скотоводческого хозяйства и
огромные естественные запасы типчаково-полынной и полынно-злаковой рас-
тительности, пригодной для разведения лошадей и овец.
Однако морфологический анализ палеопочв показал, что в IV–III тыс.
до н. э. климат в Северном Причерноморье был более сухим и холодным,
чем в настоящее время. Его некоторое смягчение произошло лишь на рубеже
III–II тыс. до н. э. Таким образом, с одной стороны, благоприятные природные
факторы стимулировали развитие степного скотоводства, а с другой – суровые
погодные условия приводили к необходимости постоянных поисков новых, еще
не истощенных пастбищ.
В данных природных условиях и сложилась ямная культурно-историче-
ская общность, которая получила свое название по наиболее характерному для
нее типу погребального сооружения. Ямная культура сформировалась еще в
эпоху энеолита, когда ее отдельные племена начали постепенное продвижение с
Эпоха ранней бронзы. Металлические изделия ямной культуры

востока на запад, проникнув в эпоху ранней бронзы на пространства Нижнего
и Среднего Поднестровья. Первые памятники этой культуры относятся к сере-
дине – второй половине III тыс. до н. э. Отсутствие в этом регионе поселений
или стоянок позволяет считать, что основной формой хозяйства у ямных пле-
мен было, скорее всего, подвижное скотоводство.
Подвижный образ жизни скотоводческих племен исторически закономе-
рен и косвенно подтвержден сотнями однотипных курганов, расположенных
на значительном расстоянии друг от друга. Высокая мобильность степного на-
селения подтверждается и находками в захоронениях одинаковых четырехко-
лесных повозок, которые благодаря массивным формам вполне могли заменять
кочевнику дом. Данная категория находок свидетельствует не только об осво-
ении степных пространств, но и об основном виде экономики скотоводческих
племен, а также образе их жизни.
Памятники ямной культуры хорошо известны в Приднестровье и пред-
ставлены исключительно подкурганными захоронениями. Умерших хоронили
в простых ямах в скорченном положении на спине, коленями вверх. Погре-
бальные камеры перекрывались дубовым накатом и лишь потом засыпались
землей. Дно, как правило, устилалось травой или тростниковыми циновками.
Погребальный инвентарь относительно беден и однообразен: встречается леп-
ная плоскодонная керамика различных форм, изредка изделия из бронзы (ли-
стовидные ножи, шилья, тесла), оружие (кремневые и костяные наконечники
стрел), орудия труда (кремневые ножи, пластины, скребки, костяные лощила,
проколки, астрагалы, каменные растиральники и выпрямители для стрел).
Достаточно часто погребенных сопровождали различные украшения. Эта
наиболее многочисленная и выразительная категория находок включает сере-
бряные височные кольца и пронизки, медные и бронзовые пронизки, поясные
обоймы и наручные браслеты, ожерелья из зубов животных и др. Нередко в
ямных захоронениях встречаются примитивные антропоморфные стелы, грубо
изображающие человеческую фигуру. Их изучение показало, что практически
все стелы были обработаны для вертикальной установки в землю. Вторичное их
использование в качестве перекрытий захоронении эпохи бронзы подтвержда-
ет версию, что они генетически не связаны с ямной культурой, а были изготов-
лены в предшествующую эпоху степными энеолитическими племенами.
Население ямных племен занималось преимущественно скотоводством и
разводило мелкий и крупный рогатый скот, а также лошадей. Определенную
роль, вероятно, играло и земледелие, о чем говорят обнаруженные на некото-
рых сосудах отпечатки культурных растений и следы их местной обработки.
Охота и собирательство особого значения не имели.
Погребения данной культуры обнаружены во всех районах Приднестро-
вья. В северной части региона эти племена поддерживали тесные контакты с
носителями культур шнуровой керамики и шаровидных амфор Карпатского
бассейна, а на юге – с рядом культур раннебронзового века Балканского полу-
острова. Таким образом, здесь четко выделяются два основных направления
миграции ямных племен. Одновременно происходило взаимодействие и с пле-
менами усатовской группы. Находки как усатовских импортов в ямных погре-
бениях, так и ямных в усатовских свидетельствуют о длительных и преимуще-

ственно мирных контактах между двумя группами степного населения.
В начале II тыс. до н. э. на позднем этапе развития ямной культуры реша-
ющую роль начинают играть усиливающиеся центробежные тенденции. Они
были обусловлены периодом сосуществования ямных племен с различными ка-
такомбными группами, проникавшими с востока на территорию Приднестро-
вья. К тому же, вероятно, происходила взаимная ассимиляция при доминиру-
ющем влиянии со стороны катакомбной культурно-исторической общности.
Наличие типичных катакомбных наконечников стрел в некоторых костяках
ямной культуры свидетельствует о сложном характере отношений между дву-
мя группами скотоводов. Очевидно, со временем позднеямные племена были
полностью ассимилированы и подверглись культурной трансформации со сто-
роны племен катакомбной культуры.
Население катакомбной культуры. Расселение катакомбных племен,
получивших свое название по характерной черте погребального обряда, начина
ется приблизительно в конце XIX–XVIII в. до н. э. В этот период отдельные
группы катакомбного населения проникают в Нижнее Поднестровье, почти
целиком занятое ямными племенами.
Эта культура представлена исключительно погребальными памятниками
и характеризуется отсутствием в данном регионе поселений. Умерших хоро-
нили в катакомбах, преимущественно в вытянутом положении на спине. Как
правило, для погребений использовались насыпи более ранних энеолитиче-
ских и ямных курганов. Находки
катакомбных курганов единичны
и являются исключением в куль-
турной традиции этого населения.
Большинство погребений было со-
вершено в полах курганной насыпи
и располагалось по кругу, в основ-
ном в ее южной части. Вход в ката-
комбу закрывался деревом, камен-
ной плитой или глиняной пробкой,
сама погребальная камера землей
не засыпалась. Тела укладывали
на травяную или тростниковую
подстилку и посыпали охрой или
мелом.
Погребальный инвентарь этой
культуры весьма выразителен: ке-
рамика с плоским дном, часто укра-
шенная резным и лепным орнамен-
том, а также орудия труда, оружие
и украшения. Керамика выделяется
грубой обработкой поверхности, в Эпоха средней бронзы.
результате чего она часто покрыта Боевые топоры катакомбной культуры
расчесами. Среди разнообразных керамических форм встречаются характер-
ные сосуды-молочники, имеющие под венчиком один или два носика со сквоз-
ными горизонтальными отверстиями.
В этот период широкое распространение получают каменные боевые топо-
ры, иногда украшенные орнаментом. Такой полированный топор из базальта и
обломок аналогичного топора, украшенные изящным рельефным орнаментом,
были обнаружены в центральном под курганном погребении близ Тираспо-
ля. Судя по прекрасной сохранности и отсутствию следов сработанности, это
орудие являлось парадным и принадлежало вождю или старейшине племени.
К парадному оружию следует отнести полированные булавы круглой формы,
изредка встречающиеся в погребениях. Из орудий труда катакомбной культуры
следует отметить бронзовые ножи листовидной формы, комбинированные ору-
дия на кремневой пластине и небольшие шилья, изготовленные из кавказских
мышьяковистых бронз.
Хозяйство и патриархальный уклад катакомбных племен практически не
отличались от ямных. Основой хозяйства также было подвижное скотоводство,
а земледелие играло подсобную роль.
Развитие в период ранней бронзы главным образом скотоводческого хо-
зяйства при почти застойном земледелии тормозило внутриобщинное разделе-
ние труда. Эти обстоятельства в определенной мере обусловили относительный
застой патриархальных обществ данного времени. Дальнейший социальный
прогресс мог базироваться только на одновременном развитии скотоводства и
земледелия, которые стали основой хозяйств архаичных обществ, начиная со
среднего периода эпохи бронзы.
Племена культуры многоваликовой керамики. Культура многовалико-
вой керамики была выделена относительно недавно и получила свое название
по наиболее характерному для нее типу керамической посуды. Вопрос про-
исхождения этой культуры во многом остается еще неясным. Считается, что
формирование данных племен происходило в конце XVII–начале XVI в. до
н. э. в Подонье под влиянием взаимодействия носителей катакомбной культуры
с иноэтническими группами. Переселяясь на запад и постепенно ассимилируя
остатки населения ранней бронзы, племена культуры многоваликовой керами-
ки формируют несколько культурных вариантов. Один из них – юго-западный –
образовался в междуречье Днестра и Прута и включал в себя территорию
Поднестровья.
В отличие от предшественников носители культуры многоваликовой кера-
мики постепенно переходят к относительной оседлости. Ощутимые изменения
происходят в хозяйстве: распространяется придомное скотоводство, широко
практикуется отгон скота на летние пастбища. Наряду с традиционными для
скотоводчества животными разводятся свиньи. Значительное место в хозяй-
стве начинает занимать пашенное земледелие с использованием тягловой силы
животных.
В Приднестровье, в отличие от Украины, пока не найдено поселений этой
культуры, и здесь она представлена исключительно погребальными памятни-
ками. Умерших хоронили в насыпях более ранних курганов или в небольших
грунтовых могильниках. Погребенные этого времени уложены в скорченном

положении, преимущественно на левом боку и ориентированы в восточном на-
правлении. Для захоронений использовались небольшие ямы прямоугольной
или овальной формы, которые сооружались в основном в южных полах курган-
ных насыпей. Иногда погребение обкладывалось досками или в него помеща-
лась деревянная колода, изготовленная из цельного ствола дерева. Нередко на
нижнюю челюсть погребенных клали часть туши козы или овцы.
Характерными для этих погребений являются грубо вылепленные сосу-
ды вытянутой горшковидной или чашеобразной формы и костяные поясные
пряжки. Иногда встречаются кремневые наконечники стрел и вкладыши но-
жей, астрагалы и изредка бронзовые кинжалы и ножи. Видимо, в традициях
данной культуры не было обычая помещать в захоронения многочисленные
орудия труда и оружие.
Погребальные памятники культуры многоваликовой керамики встреча-
ются практически во всех районах Приднестровья, где они представляют собой
единый культурно-хронологический массив. Проведенные здесь исследования
позволяют датировать ее двумя столетиями: конец XVII–XV в. до н. э.
Период поздней бронзы. Племена сабатиновской культуры. Приблизи-
тельно к XIII в. до н. э. в Днестровско-Прутском междуречье в очередной раз
происходят изменения в составе местного населения. Этот регион разделяется
на две культурно-исторические зоны: северную, населенную племенами культу-
ры ноуа и характеризующуюся лесостепным ландшафтом, и южную – степную,
в которой обитали племена сабатиновской культуры. Возникнув в районе сред-
него Прута, земледельческо-скотоводческая культура ноуа не распространилась
на территорию Приднестровья, поэтому нам известны лишь сабатиновские
памятники.
Свое название сабатиновская культура получила по первому раскопанно-
му памятнику у с. Сабатиновка в Николаевской области на Украине. Ее возник-
новение связано со сложными процессами, происходившими в среде носителей
культуры многоваликовой керамики под влиянием современных им племен
левобережья Днепра. Сабатиновская культура занимала значительные степные
пространства междуречий Днестра и Прута, Южного Буга и Нижнего Подне-
провья. Ее памятники открыты в южной части Приднестровья и представлены
подкурганными захоронениями. В районе курганной группы у с. Ново-Котовск
в 1988 г. были отмечены характерные для данной культуры специфические ар-
хеологические памятники – зольники – по одной из гипотез, ритуальные соору-
жения, посвященные культу очага. В результате раскопок у с. Терновка в 1989 г.
был получен незначительный археологический материал, состоящий из фраг-
ментов керамики, каменных топоров, костяных и кремневых орудий, присущих
сабатиновской культуре.
Проведенные на территории Одесской области Украины исследования
привели к открытию ряда сабатиновских поселений, на которых проживало до
нескольких десятков патриархальных семей. Представители сабатиновских пле-
мен сооружали наземные дома, иногда на каменных основаниях, и вели преи-
мущественно оседлый образ жизни. В домах были обнаружены каменные и гли-
няные очаги, которые обогревали помещение,
на них же готовилась пища. Хозяйство основы-
валось на пашенном земледелии и разведении
крупного и мелкого рогатого скота, свиней и
лошадей. В земледелии преобладало выращи-
вание зерновых и бобовых культур, отпечатки
зерен которых неоднократно встречаются на
сосудах данной культуры. Достоверных погре-
бений сабатиновской культуры в Приднестро-
вье крайне мало, так как погребальный обряд
характеризуется неустойчивостью и близок
в основных чертах к обряду культуры много-
валиковой керамики. Поэтому главным при-
Эпоха поздней бронзы. знаком, по которому эти захоронения можно
Металлические изделия отнести к данной культурной общности, явля-
из памятника близ г. Бендеры
ются находки типичных для нее банковидных
сосудов, украшенных под венчиком валиковой орнаментацией.
Учитывая тот факт, что в настоящее время в Северо-Западном Причерно-
морье известно несколько сотен сабатиновских поселений, можно предполо-
жить, что наверняка значительная часть безынвентарных погребений этого
времени относится к данной культуре. Однако их различная ориентировка, а
также скорченное положение тела на правом или левом боку крайне затрудня-
ют их культурную атрибуцию. Кроме того, не исключено, что данное население
могло практиковать и бескурганный обряд погребения, пока не зафиксирован-
ный в степных районах Поднестровья.
Важным показателем значительного развития культур эпохи поздней
бронзы, в том числе и сабатиновской, является широкое распространение ме-
таллообработки, которая приводит к внедрению в хозяйство и быт изделий из
оловянистых бронз. Металл в виде слитков доставлялся главным образом из
рудных районов Карпат, а затем перерабатывался на месте.
В этот период широко использовалась отливка изделий в каменных литей-
ных формах, что привело к возникновению профессии мастера-литейщика. С
этой культурой, например, связана крупная литейная мастерская, обнаружен-
ная у пос. Красный Маяк на украинском левобережье Днестра, а также наход-
ки ряда кладов литейных форм. Из металла изготовлялись топоры-кельты, мо-
лоты, серпы, бритвы и даже посуда. Для данного периода характерно широкое
распространение разнообразных: украшений из бронзы, а также оружия – кин-
жалов, мечей, боевых топоров, наконечников копий и т. д.
Племена сабатиновской культуры поддерживали обменные и культурные
связи с населением Восточной, Южной и Центральной Европы. Подтвержде-
нием этих контактов служат частые находки на поселениях импортных ору-
дий труда, оружия, керамической и бронзовой посуды. Взаимодействуя с на-
селением Южного Подунавья, носители сабатиновской культуры приняли
участие в формировании самостоятельного этнокультурного сообщества в сте-
пях Северо-Западного Причерноморья. Просуществовав около трех столетий
(ХIII–ХII вв. до н. э.), культура сабатиновских племен переоформляется и сме-

няется в этом регионе белозерской.
Племена белозерской культуры. Свое название племена белозерской
культуры получили по одноименному памятнику, открытому на Украине.
На территории Приднестровья памятники этой культуры встречаются чрезвы-
чайно редко и представлены исключительно основными курганными захороне
ниями, открытыми на первой надпойменной террасе Днестра у сел Глиное,
Погребя, Парканы, Суклея, а также в г. Тирасполе.
Для данной группы племен характерны скорченное положение погребен-
ных на боку и наличие в захоронениях специфической чернолощеной посуды
достаточно качественного производства. Изредка в захоронениях встречаются
бронзовые украшения и небольшие орудия труда (шилья и проколки). Наряду
с курганным практиковался и бескурганный обряд захоронений. Однако грун-
товые могильники белозерской культуры, расположенные в непосредственной
близости от курганов, пока найдены лишь на территории Украины и Буджак-
ской степи в Молдове. И хотя памятники этого времени обнаружены совсем не-
давно и изучены весьма слабо, полученные материалы позволяют утверждать,
что основу хозяйственной деятельности белозерских племен составляли зем-
леделие и скотоводство, а их культур-
ные традиции сыграли определенную
роль в становлении киммерийских,
а затем и скифских племен.
Характерные для эпохи брон-
зы формы скотоводства, пашенное
земледелие и металлообработка ре-
шительно выдвинули мужской труд
на первый план, что привело к учету
родства и наследованию по отцов-
ской линии. В эту эпоху окончатель-
но устанавливаются патриархальные
отношения, усложняется социальная
структура общества, усугубляется
имущественное неравенство.
Немаловажным явлением обще-
ственной жизни эпохи бронзы стали
вооруженные конфликты, которые
превращаются в постоянно действу-
ющий социальный фактор. Война
открывала перспективы быстрого
обогащения не только вовлеченных
в нее племен, но и отдельных людей.
Отчуждение собственности у ино-
племенников нередко сопровожда- Эпоха поздней бронзы.
Сосуды белозерской культуры из погребения
лось значительными миграционными у с. Глиное Слободзейского района
процессами. (раскопки Е.В. Ярового)
Усиление влияния войны на общественную жизнь проявилось в укре-
плении поселений и появлении стандартных типов оружия: боевых топоров,
копий, кинжалов, мечей и пр. Среди вооруженных общинников выделяется
особый слой воинов-профессионалов. Добыча и насильственное перераспреде-
ление богатств становятся важной формой экономической жизни. О возраста-
нии роли военных вождей свидетельствуют отдельные захоронения с богатым
инвентарем и сложными погребальными конструкциями. Наступает период
военной демократии, когда не только отдельные племена, но и целые союзы пле-
мен образовывали могущественные объединения. Их ударную силу составляли,
вероятно, колесничие, вооруженные копьями и боевыми топорами. Так повсе-
местно происходит усиление военного могущества.
В эпоху бронзы четко наметился переход к раннеклассовому обществу, с
которым связано наступление новой исторической эпохи – железного века.
§ 6. Начало железного века

Население Приднестровья в I тыс. до н.э. Начало железного века в
Днестровско-Прутском междуречье связано с формированием фракийской
этнической общности, занимавшей огромные территории Балкано-Карпатского
региона. Появление первых фракийцев в Восточных Карпатах относится еще к
концу II тыс. до н. э. Продвигаясь к востоку из-за Прута, фракийские племена
постепенно осваивают лесостепные районы центральной части Днестровско-
Прутского междуречья и достигают Днестра. Первые памятники этой культур-
ной группы были открыты у г. Кишинева и близ пос. Шолданешты, по которым
они и получили свое название.
Раннефракийские племена кишиневской и шолданештской групп. Эти
племена известны в Приднестровье по поселениям, которые они оставили в
районе, расположенном к югу от впадения р. Реут в Днестр. Южнее границы
степи и лесостепи памятники ранних фракийцев неизвестны. Для своих посе-
лений они выбирали места на плато и мысах по берегам оврагов и мелких при-
токов Днестра, рядом с водой. Поселения были неукрепленными и, вероятно,
существовали недолго. Площадь большинства из них невелика (до 1,5–5 га),
однако встречаются и крупные поселки (до 15 га). В обнаруженных наземных
глинобитных домах и полуземлянках находились открытые очаги и купольные
печи, а также хозяйственные ямы.
Ведущими формами хозяйства были пашенное земледелие и придомное
скотоводство. Сеяли преимущественно просо, пшеницу и овес, зерно которых
потом обрабатывали каменными зернотерками. В стаде доминирующее поло-
жение занимал крупный рогатый скот, но раннефракийские племена разводили
и свиней, и лошадей, и мелкий рогатый скот. Судя по тому, что на поселениях
кости диких животных встречаются гораздо реже, чем домашних, охота играла
подсобную роль. Охотились в основном на оленей и диких кабанов.
У фракийского населения широкое распространение получили прядение,
ткачество и косторезное дело. Местное бронзолитейное производство на ран-
нем этапе было развито крайне слабо.
На рубеже бронзового и железного веков у фракийского населения появ-

ляются отдельные орудия труда из железа: теслообразные топоры, наконечники
копий, удила и некоторые украшения (застежки для одежды – фибулы). Были
ли железные изделия местного производства или же их привозили из других
регионов – пока неизвестно. Недостаток железных орудий восполняли обмены
с соседями или изготовление их из кремня и камня.
Разложение первобытнообщинных отношений у ранних фракийцев на-
ходилось на первоначальной стадии. Наличие на поселениях крупных жилых
домов свидетельствует о существовании больших патриархальных семей. Иму-
щественная дифференциация в этот период выражена весьма слабо. В обществе
доминирует однообразный быт и практически нет различий в погребальном
инвентаре. Умерших хоронили по обряду трупосожжения, причем в погребе-
ние, как правило, ставилась не только урна с прахом, но и один или несколько
сосудов с пищей. Найденные в некоторых захоронениях конские удила, возмож-
но, говорят о принадлежности погребенных к конным воинам – дружинникам.
Не случайно такие захоронения занимали центральное положение в могильни-
ке – видимо, на позднем этапе развития у раниефракийских племен происходит
выделение родоплеменной аристократии.
В настоящее время в данной группе населения отмечаются два основных
этапа: ранний (Х–IХ вв. до н. э.), представленный памятниками типа кишинев-
ского поселения, и поздний (VIII–начало VI в. до н. э.), получивший свое отра-
жение на поселении и могильнике у пос. Шолданешты.
Сахарно-солонченская группа памятников. Ранние фракийцы этой груп-
пы, расселившиеся в конце IX в. до н. э. на небольшой территории, главным
образом в междуречье Реута и Днестра, а также на днестровском левобережье,
проникли в этот регион с Нижнего Подунавья. Их появление здесь являет-
ся, вероятно, следствием движения южной группы фракийских племен на се-
вер. Наиболее исследованы памятники, открытые у сел Сахарна и Солончены
Резинского района.
Поселения этой группы фракийцев существовали до начала VII в. до н. э.
Затем их обитатели, видимо под нажимом более сильных и многочисленных
северофракийских племен типа Кишинев-Шолданешты, покинули Поднестро-
вье. Отсутствие следов разрушений и пожаров на поселениях свидетельствует о
том, что уход фракийцев не сопровождался боевыми действиями. Скорее всего,
эти отношения были мирными, однако особенно тесных контактов между дан-
ными группами не отмечено.
Поселки типа Сахарна-Солончены также не были укреплены. На них обна-
ружены наземные глинобитные жилища и большое количество хозяйственных
ям. Земледелие и придомное скотоводство были основными формами хозяй-
ства. Жители поселков разводили преимущественно крупный рогатый скот,
свиней, коз, овец, реже – лошадей. Остатки диких животных найдены в неболь-
шом количестве, среди них преобладают кости зайца, косули и оленя.
На поселениях часто встречаются кремневые вкладыши серпов, что свиде-
тельствует об отсутствии широкой практики использования земледельческих
орудий из железа. Но в погребениях грунтового могильника у с. Сахарна об-
наружены железные ножи, удила и фибулы, что подтверждает использование
фракийцами этой группы изделий из железа.
Особенность культуры пришельцев из района Нижнего Подунавья доста-
точно ярко проявилась в керамике, которая отличается большим разнообразием
форм и оригинальностью орнаментации по сравнению с северной ветвью фра-
кийских племен. Поверхность многих сосудов покрыта изящными геометриче-
скими узорами, выполненными штампами и резьбой. Производство керамики
было хорошо налажено на каждом поселении, а близ с. Сахарна открыт даже це-
лый производственный комплекс по изготовлению посуды. Комплекс состоял
из глинобитного на каменном основании стола, на котором формовали сосуды,
и пяти глинобитных площадок, предназначенных для просушки керамики перед
обжигом. Рядом с этими сооружениями найдены орудия труда гончара: костя-
ные лощила и штампы для орнаментации, а также ребра животных, которыми
снимали с сырых сосудов грязь. Открытие этого комплекса позволяет предпола-
гать существование гончаров, снабжавших своими изделиями жителей поселка.
Кроме гончарства широкое развитие получили ткачество, прядение, косторез-
ное дело, изготовление каменных и кремневых орудий труда. Показательно, что
на двух поселениях у с. Сахарна были найдены металлические шлаки.
Обряд захоронения существенно отличал эту группу фракийцев от их
северных соседей. Умерших хоронили под невысокими курганами, обложен
ными камнями, часто в каменных ящиках. Господствовал обряд трупоположе-
ния, хотя был известен и обряд трупосожжения, при этом кальцинированные
кости помещались не в погребальную урну, а непосредственно на дно погре-
бальной камеры. В погребальном инвентаре доминируют керамика и орудия
труда. В мужских захоронениях часто встречаются железные ножи, в женских –
глиняные пряслица и мелкие украшения. В могильнике с. Сахарна выделяется
лишь одно погребение, в котором кроме керамики были обнаружены железные
удила и роговые псалии киммерийского типа VIII-VII вв. до н. э. Вероятно, у
фракийцев сахарно-солонченской группы, как и у их соседей, начала выделяться
аристократия, которая стала занимать господствующее положение в обществе.
У племен этой группы отмечены более широкие культурные контакты с
восточными соседями (населением чернолесской культуры и киммерийцами),
чем с западными. Здесь получили распространение лук со стрелами и конское
снаряжение киммерийского типа. В свою очередь, у населения чернолесской
культуры появилась украшенная резным и штампованным орнаментом посуда,
характерная для памятников сахарно-солонченского типа. Такая же посуда от-
мечена и у киммерийских племен.
Теснимая соседями с запада, какая-то часть сахарно-солонченского населе-
ния уже в VIII в. до н. э. проникла в южные районы правобережья Украины, где и
растворилась в массе носителей чернолесской культуры уже к началу VII в. до н. э.
§ 7. Племена киммерийской культуры

Древнейшим известным по своему историческому названию народом,
обитавшим в степях Северного Причерноморья, в частности в Нижнем Под-
нестровье, являются киммерийцы. Об этом когда-то многочисленном и воин-

ственном племени ученые до недавнего времени знали лишь по древним ми-
фам и отрывочным клинописным текстам ассирийских царей. О киммерийцах
красочно писали многие известные историки и поэты античного мира: Гомер и
Страбон, Гесиод и Каллимах. Пока трудно сказать, когда эти народы вышли на
историческую арену – это было неизвестно даже греческим хронографам, ко-
торые сообщали, что первое вторжение киммерийцев в Ионию произошло еще
при Гомере или незадолго до его рождения.
«Закатилось солнце, – рассказывается в «Одиссее», – и покрылось мглою
все в пути, а судно наше достигло пределов глубокого Океана. Там народ и
город людей киммерийских, окутанных мглою и тучами; и никогда сияющее
солнце не заглядывает к ним своими лучами». Гесиод называет киммерийцев
народом «доителей кобылиц», а неустрашимость киммерийских женщин, сме-
ло вступавших в бой наравне с мужчинами, стала легендой. Но у «отца исто-
рии» Геродота Галикарнасского исторические факты уже решительно преобла-
дают над мифом. В середине V в. до н. э. он посетил греческий город Ольвию.
Собственные наблюдения и информация, полученная им от приближенного
скифского царя – некоего Тимна, вошли в IV книгу его «Истории». В ней Геро-
дот рассказывает об огромном кургане в низовьях Днестра, показанном ему
местными жителями, в котором, по преданию, были похоронены последние
киммерийские цари, не пожелавшие покориться скифам и демонстративно
перебившие друг друга. «Могилу царей там можно видеть еще и поныне», –
писал, в частности, Геродот. Это краткое путевое замечание выдающегося
историка античности является, по сути, первым упоминанием о киммерий-
ских древностях Поднестровья.
В наше время мы знаем об этом народе гораздо больше, чем писавшие о
нем древнегреческие ученые и поэты. Киммерийцы оставили потомкам не толь-
ко легенды о своей бурной истории, но и многочисленные географические на-
звания, которые были широко известны в древнем мире: киммерийские пере-
правы, киммерийские стены, область Киммерия, Боспор Киммерийский, города
Киммерик, Киммерий и т. д. Большинство исследователей склоняется к мнению,
что группа этих названий была связана с районом Керченского пролива, где
найдено множество киммерийских памятников. Да и Страбон прямо сообщает,
что «киммерийцы некогда имели большую силу на Боспоре, вследствие чего Бо-
спор был назван киммерийским». Сейчас уже нет сомнений, что второй круп-
ной областью, связанной с этим народом, является район Днестра, известного
в древности под названием Тирас. Сюда под натиском скифов действительно
отступили последние киммерийские племена.
Судя по обнаруженным находкам, жили они здесь не одно десятилетие и
успели прочно осесть на этих землях. Киммерийцы не строили городов, и един-
ственным свидетельством их пребывания в Приднестровье являются редкие
курганы, как правило, небольших размеров. Киммерийские захоронения отно-
сительно хорошо известны на Украине, но на левобережье Днестра долгое вре-
мя их не могли обнаружить. И лишь раскопки последнего десятилетия приве-
ли к открытию ряда курганных памятников в южной части этого региона. Так,
впускное киммерийское захоронение было исследовано у с. Глиное Слободзей-
ского района. Здесь в узкой прямоугольной яме в вытянутом положении на спи-
не лежал костяк взрослого человека, рядом с которым находился характерный
сосуд с резным «шахматным» орнаментом. Аналогичное впускное погребение с
двумя сосудами было изучено и в кургане у с. Мокра Рыбницкого района.
Но наиболее ценным является открытие хорошо сохранившегося неогра-
бленного киммерийского кургана у п. Слободзея. В центре кургана была обна-
ружена крупная погребальная камера, в которой лежал в вытянутом положении
на спине костяк мужчины. Его сопровождали оружие (длинный железный меч
для конного боя), набор конской упряжи для четырех коней (бронзовые удила
и костяные псалии), бронзовые украшения (сбруи, каменный оселок и золотое
височное кольцо в 5,5 оборота). Погребальный инвентарь однозначно указы-
вает на то, что здесь был захоронен знатный воин, возможно колесничий или
вождь племени. Показательно, что курган у с. Глиное был возведен на раннем
этапе киммерийской культуры (XI в. до н. э.) и носит многие черты обрядности
эпохи бронзы, курган у п. Слободзея – более поздний и датируется последней
ступенью предскифского периода – X–IX вв. до н. э.
Разбросанные по всей степи одиночные киммерийские захоронения не
составляли сколь-нибудь компактных групп, что свидетельствует о большой
подвижности населения, связанного с кочевым скотоводством. Как и у других
народов эпохи раннего железного века, у киммерийцев наряду с железными ши-
роко использовались ибронзовые изделия. Из бронзы отливались многочислен
ные наконечники стрел, конская упряжь и крупные котлы. Один из таких
котлов был случайно обнаружен во дворе у одной из жительниц с. Олонешты
района Штефан Водэ. Другая интересная находка этой культуры была сделана
также на правобережье Днестра в одном из курганов у с. Пуркары. Здесь в кур-
ганной насыпи был найден клад, состоявший из четырех удил и восьми псалиев,
кованных из железа. Конская упряжь была изготовлена по образцу бронзовой,
что позволяет предположить существование в Поднестровье в VIII–VII вв. до н. э.
местных металлургов-кузнецов, работавших в традициях бронзолитейного
производства.
В изготовлении керамики киммерийские племена достигли высокого ма-
стерства. В погребениях этой культуры часто встречаются тщательно сделан-
ные и богато орнаментированные кубки, кубковидные круглотелые сосуды и
большие корчаги местного производства. Нередко попадаются сосуды, заим-
ствованные у соседних фракийских племен. Одни из них, с богатой орнамента-
цией штампами и резьбой, характерны для поселений сахарно-солонченского
типа, другие – для памятников шолданештского типа. В некоторых захороне-
ниях Нижнего Поднестровья обнаружены сосуды, аналогичные чернолесской
керамике лесостепного Поднепровья.
Связи между киммерийцами и кочевавшими в степях различными группа-
ми фракийцев и носителей чернолесской культуры были двусторонними, о чем
свидетельствуют находки киммерийского вооружения и конской упряжи на их
памятниках. Более того, под киммерийским влиянием происходит формирова-
ние так называемой фрако-киммерийской культуры в Средней Европе.
Киммерийская культура. Клад железной конской упряжи из кургана у с. Пуркары

(раскопки Е.В. Ярового)
Обнаруженные в Поднестровье погребальные памятники говорят о значи-

тельном имущественном и, видимо, социальном расслоении киммерийского об-
щества. Особенно показательны в этом плане погребения воинов: в них найдены
оружие и конское снаряжение, свидетельствующие о формировании конной во-
инской аристократии. Последняя владела совершенным для своего времени во-
оружением и составляла передовую часть военных отрядов киммерийцев.
Общественный строй у этих племен находился на ранней стадии военной
демократии. Киммерийцы еще не представляли собой прочного целостного объ-
единения, а состояли из разобщенных племен или временных союзов со своими
вождями – «царями». Подтверждением этому может служить, в частности, и зна-
менитый рассказ Геродота об изгнании киммерийцев из Северного Причерномо-
рья скифскими племенами. Если следовать повествованиям этого историка, то
уже в VII в. до н. э. киммерийцы вынуждены были покинуть северопричерномор-
ские степи. Если же судить по археологическим данным, то ушла лишь небольшая
часть племен, тогда как другая осталась и после столкновения со скифами.
Однако к началу греческой колонизации берегов верного моря (VI в. до н. э.)
киммерийцев как особого народа в Поднестровье уже не было. Очевидно, к это-
му времени их остатки окончательно растворились в скифской, а возможно, и
фракийской среде.
§ 8. Скифские племена Приднестровья

С конца VII по IV в. до н. э. в степях Северного Причерноморья древнегре-
ческим историкам были известны только скифы. В процессе своего развития
скифская культура формировалась под воздействием многих как внутренних,
так и внешних факторов. Во время переднеазиатских походов скифы столкну-
лись с высокоразвитыми цивилизациями Древнего Востока, а несколько позже –
с культурой греческих городов-колоний Северного Причерноморья. В ходе ин-
тенсивных торговых контактов степное население получило возможность об-
менивать избыток продовольствия на предметы роскоши, что послужило толч-
ком для создания мастерами-торевтами выдающихся памятников местного
ювелирного искусства. Наконец, на западе Скифия граничила с фракийскими
племенами. Влияние среднеевропейского элемента на скифскую культуру наи-
более сильно проявилось в западной пограничной части скифского мира, кото-
рая наряду с другими территориями включала в себя и Приднестровье. С этим
же регионом связаны самые яркие страницы скифской истории.
В конце VI в. до н. э. (по разным данным, в 514 или 412 г. до н. э.) огром-
ная армия персидского царя Дария Гистаспа, переправившись через р. Истр
(Дунай), вторглась в западные пределы Скифии. Не ввязываясь в сражения с
хорошо организованной армией персов, скифы избрали партизанскую тактику
ведения войны и заманили персов в глубь страны. В итоге Дарию, потерявше-
му значительную часть воинов и весь обоз, с большим трудом удалось вывести
остатки своей армии за Дунай.
Победа в войне с персами утвердила в античном мире за скифами славу
непобедимых воинов, способствовала сплочению скифских племен и более чет-
кому определению границ скифского мира.
Ближайшими соседями скифов на западе были северные фракийцы, сре-
ди которых по античным источникам наиболее известны геты, даки, трибал-
лы и кробизы. К северной группе также относились агафирсы, основные земли
которых размещались в Трансильвании в долине р. Муреш. Из южных фракий-
цев главенствующую роль играли одрисы, создавшие уже в V в. до н. э. крупное
Одрисское царство, простиравшееся от Истра на севере до Эгейского моря на
юге. В его состав при первых трех царях – Хересе, Ситалке и Севте I – входили
многие северофракийские племена, в том числе и геты.
Одержав победу над Дарием, скифы усиливают давление на своих запад-
ных соседей. Во время первого вторжения, по данным Геродота, они доходят до
Херсонеса Фракийского, и это событие открывает период скифо-фракийских
конфликтов, чередовавшихся в V–IV вв. до н. э. с мирными передышками. К V в.
относятся и первые упоминания о династических браках между скифскими и
фракийскими царскими семьями. Видимо, таким образом противники стреми-
лись разрешить споры мирным путем.
Скифская культура. Золотые серьги

из кургана у с. Никольское Слободзейского района (раскопки С.М. Агульникова)
В IV в. до н. э. Скифия пережи-
вает время наивысшего экономиче-
ского, политического и культурного
подъема. Страбон сообщает, что в
этот период скифская держава царя
Атея включала в себя все племена от
Дуная до Дона. Тогда же усиливается
экспансия в западном направлении.
После победы скифов над трибалла-
ми – одним из фракийских племен
– часть фракийцев была вынуждена
платить дань Атею, который в сере-
дине IV в. до н. э. достаточно прочно
обосновался на правом берегу Дуная,
захватив какую-то часть земель гетов
на территории современной Добруд-
жи (Румыния). О значительной роли
Скифии в политической ситуации на
Балканах свидетельствуют перего-
воры Атея «на равных» с Филиппом
Македонским, о котором подробно
рассказывает римский историк Пом-
пеи Трог, а также чеканка скифским
царем собственной монеты. Однако
Малая Скифия на правобережье Ду- Позднескифская культура. Скифский вождь
ная просуществовала недолго. В 339 г. из курганного могильника у с. Глиное
Слободзейского района (раскопки Е.В. Ярового,
до н. э. в битве с войсками Филиппа пластическая реконструкция С. А. Горбенко)
Македонского скифы терпят пораже-
ние. В этом бою погибает и царь Атей.
После падения скифов геты перешли на левый берег Дуная, и в их владени-
ях оказалась «гетская пустыня» – современная южная часть Днестровско-Прут-
ского междуречья. Однако этот факт никак не означал ослабления или тем бо-
лее распада скифского царства. Именно в это время в Поднестровье произошли
драматические события, оставившие свой след в античной истории.
Через восемь лет после поражения на Дунае, в 331 г. до н. э., Зопирион –
наместник Александра Македонского во Фракии – совершил поход на Ски-
фию и осадил греческую колонию Ольвию (близ современного Очакова). Но
на обратном пути 30-тысячное войско македонцев было уничтожено скифами.
О том, что воины Зопириона отступали вдоль Днестра и вели тяжелые бои с
преследовавшим их противником, свидетельствует клад македонских доспехов,
случайно обнаруженный в 1958 г. в огороде одного из жителей с. Олонешты
района Штефан Водэ. Этот замечательный античный клад, состоящий из шести
бронзовых шлемов, шести пар поножей, бронзового светильника с посвяще-
нием Артемиде Эфесской, бронзовой подвески с растительным орнаментом и
фрагмента бронзовой пластинки с изображением богини Афины, был закопан
на небольшой возвышенности у развилки ов-
рага, спускающегося к крутому берегу Дне-
стра. Безусловно, это был хороший ориентир
для тех, кто оставил клад. Тонкие украшения
на доспехах и изящество форм свидетель-
ствуют, что дорогие бронзовые изделия вме-
сте с уникальным светильником из храма
Артемиды в греческом городе Эфесе принад-
лежали, скорее всего, одному из македонских
военачальников и были в спешке спрятаны
во время отступления.
Таким образом, можно сделать вывод,
что в IV в. до н. э. скифские племена по-
прежнему продолжали кочевать на землях
Приднестровья. И только в III в. до н. э. под
напором сарматских племен с востока, а так-
же гетов и кельтов с запада территория Ски-
фии стала сильно сокращаться и в конечном
итоге ограничилась степным Крымом и бас-
сейнами нижнего Днепра и Буга.
Несмотря на то что территория Придне-
стровья находилась на периферии скифских
земель, открытие многочисленных курганов
этой культуры на Днестре свидетельствует о
проживании здесь достаточно многочислен-
Монеты: ного скифского населения. Полученные ма-
Александр Великий Македонский териалы показали, что основой хозяйства у
и Митридат Великий царь Понтийский кочевых местных племен было животновод-
ство. Разводили преимущественно лошадей,
а также крупный и мелкий рогатый скот, который круглый год содержался на
подножном корму. Жилищами кочевников служили четырех и шестиколесные
повозки, крытые шкурами и запряженные волами. Глиняные модели таких по-
возок известны по находкам в Крыму.
Благодаря тесным экономическим контактам с греческими городами-коло-
ниями, скифская культура испытала сильное влияние античных центров. Отдель-
ные греческие товары попадают к скифам еще в VII в. до н. э., но с VI в. торговля
получает особый размах. В материковую Грецию из Скифии вывозились, в первую
очередь, зерно, а также мед, шкуры и скот. По свидетельству Страбона и Полибия,
такие товары, как шкуры и рабы, даже назывались кочевническими. Торговля но-
сила характер натурального обмена, поскольку денежного обращения скифы поч-
ти не знали. За свои товары они получали вино, масло, разнообразную глиняную и
металлическую посуду, украшения из бронзы и драгоценных металлов.
Города Никоний, основанный в VI в. до н. э. на левом берегу Днестровско-
го лимана у нынешнего с. Роксоланы Одесской области Украины, и Тира (совр.
Белгород-Днестровский) были ближайшими торговыми центрами для скифов
Нижнего Поднестровья. О тесных контактах с этими городами свидетельствуют

исследования скифского поселения у с. Чобручи Слободзейского района, рас-
положенного на границе земель полиса Тиры и скифских районов. Здесь были
открыты разнообразные земляные сооружения (землянки, хозяйственные ямы
и производственные сооружения), в которых наряду с местной присутствова-
ли и многочисленные фрагменты греческой посуды, в основном амфор, и от-
дельные экземпляры античной пластики (головки Коры). Вероятно, в IV–III вв.
до н. э. на этой территории находился крупный торговый центр местных племен
с ближайшими греческими городами-колониями.
О значительном влиянии греческой цивилизации на скифские племена
Приднестровья свидетельствуют и предметы роскоши, обнаруженные в курга-
нах. Наиболее яркой из них является массивная золотая гривна, найденная в
одном из курганов у г. Дубоссары, которая была украшена на концах головка-
ми львов, скрепленных изображениями двух уточек. Здесь же было открыто и
крупное каменное изваяние воина с гривной на шее. Безусловно, эти находки
символизируют принадлежность погребенного к высшему аристократическому
сословию и отражают довольно значительное социальное расслоение местных
скифских племен. К числу погребальных памятников зажиточных скифов от-
носятся и курганы, исследованные у сел Никольское Слободзейского района и
Буторы Григориопольского района, в которых также были обнаружены много-
численные золотые женские украшения.
Имущественное и социальное расслоение местного населения хорошо
прослеживается на поселениях и могильниках Нижнего Приднестровья. На-
пример, на грунтовом могильнике жителей поселения у с. Николаевка Одесской
области наряду с крупными погребальными комплексами, перекрытыми мо-
гильными плитами и содержащими относительно богатый инвентарь, встреча-
лись узкие неглубокие ямы, зачастую без вещей. Скорее всего, в них хоронили
рядовых общинников и, возможно, рабов. Анализ полученных археологических
материалов позволяет считать, что накопление богатств и сосредоточение вла-
сти в руках верхушки скифского общества происходило в недрах разлагающе-
гося родоплеменного строя.
Характерной особенностью скифских племен Поднестровья является ис-
пользование в погребальном обряде наряду с трупоположением и трупосожже-
ния. В исследованных курганах Слободзейского, Григориопольского и Дубос-
сарского районов под насыпью на уровне погребенной почвы найдены свое-
образные конструкции из бревен, внутри которых помещался погребенный и
сопровождавший его инвентарь. Эти конструкции сжигались и оставляли по-
сле себя крупные подкурганные прожоги. Вероятно, этот элемент обряда, не из-
вестный «царским скифам» Поднепровья, появился здесь в результате влияния
соседних гето-фракийских племен.
§ 9. Гетские племена в IV–I вв. до н. э.

Западнее Днестра скифские курганы встречаются значительно реже.
Объясняется это тем, что на данной территории проживали племена одного
Гетская культура. Реконструкция гетского городища на Днестре
из древнейших народов Юго-Восточной Европы – фракийцев. С V в. до н. э.

письменные источники называют северофракийские племена гетами и дака-
ми. В IV–III вв. до и. э. геты неравномерно заселяли обширные пространства
между Днестром, Карпатами и Балканами. Из известных здесь 365 поселений
и могильников 154 находятся в Днестровско-Прутском междуречье. Наи-
большая плотность поселений была отмечена в центральной лесостепной
части.
Жили геты как в укрепленных, так и в неукрепленных поселках. Для сво-
их поселений они часто выбирали труднодоступные возвышенные места, как
правило, окруженные лесом и оврагами. Укрепления занимали значительную
площадь – от 3 до 25 гектаров – и были надежно защищены мощными земля-
ными валами и глубокими рвами. Конфигурация и система оборонительных
сооружений всегда соответствовали местности. Система оборонительных со-
оружений, остатки трудовой деятельности обитавшего населения и географи-
ческое положение говорят о различном их назначении. Крупные укрепленные
поселки с большим количеством домов являлись не только мощными военно-
оборонительными пунктами, но и центрами производства и общественной
жизни. Оборонительные комплексы одного из таких поселков у с. Сахарна на
правобережье Днестра реконструировались пять раз. Появление подобных
укреплений прежде всего указывает на частые набеги восточных соседей – ски-
фов, однако не исключено что они могли возводиться и в результате межпле-
менных столкновений.
Наряду с оборонительными комплексами у гетов известны и многочислен-

ные неукрепленные поселения, расположенные вблизи водных источников, в
окружении плодородных земель, пойменных лугов и лесов. Преобладали в ос-
новном наземные жилища, хотя встречаются дома с углубленным основанием и
полуземлянки. Все они отапливались очагами, реже – печами или жаровнями.
При гетских жилищах помимо ям-хранилищ обнаружен и ряд хозяйственных
помещений, предназначенных для хранения инвентаря, припасов и др.
Основными занятиями гетов были земледелие и скотоводство однако
происходит и постепенное выделение ремесла. Наряду с пшеницей они воз-
делывали и ячмень, из которого изготовляли напиток, напоминающий пиво,
выращивали виноградную лозу. Из технических культур особое место занима-
ла конопля, для ее обработки применялись различные деревянные веретена с
глиняными грузиками-пряслицами. Ведущую роль в скотоводческом хозяйстве
играл крупный рогатый скот, за ним следовал мелкий, в первую очередь овцы.
Согласно античным историкам, фракийцы были отличными воинами-конника-
ми, которые составляли значительную часть гетского войска. Не случайно еще
Гомер в «Илиаде» называл фракийцев «конеукротителями».
В IV–III вв. до н. э. у гетов зарождаются различные ремесленные и домаш-
ние производства орудий труда и предметов быта. О местной обработке железа
свидетельствуют находки шлаков на ряде поселений. Одновременно развива-
лось кузнечное и бронзолитейное производство: гетские мастера изготовляли
топоры, серпы, ножи, псалии, пряжки, мечи и наконечники копий. Особого
расцвета у гетских племен достигла торевтика – ручная рельефная обработка
художественных изделий из металла. Гетское искусство стало составной частью
фракийского, характерного как для южных, так и для северных фракийцев. Тех-
ника изображений на всех произведениях местного искусства отражает не толь-
ко их самобытное происхождение, но и сильное эллинское и скифское влияние.
Гетские племена, как и скифские, поддерживали тесные торговые связи с
греческими городами-колониями, и в первую очередь с Тирой, торговля с кото-
рой достигла расцвета в IV–III вв. до н. э. Об этом свидетельствуют многочислен-
ные античные изделия, обнаруженные на гетских поселениях. Развитие античных
центров в Причерноморье создавало благоприятные предпосылки для формиро-
вания городских и межгородских рынков и развития денежного обращения.
В процессе освоения низовьев Днестра
наряду с центрами городского типа возни-
кают и сельские поселения. На левом берегу
– от Тирасполя до побережья Черного моря –
известно свыше десятка археологических па-
мятников, оставленных греческими колони-
стами. Открытые здесь поселения и отдель-
ные могильники гетской культуры подтверж-
дают, что днестровское левобережье в опре-
деленной степени входило в зону влияния
данной культуры. Тесные связи с греческим
миром привели к постепенному проникнове- Гетская крепость. Реконструкция
нию монет античных центров Северного Причерноморья в среду местных пле-
мен. Наиболее заметную роль в Поднестровье играли монеты Истрии и Тиры, о
чем свидетельствует крупный клад этих монет, обнаруженный в окрестностях
с. Дороцкое.
Гетские племена поддерживали тесные контакты и со скифским миром.
Наиболее отчетливо скифское влияние прослеживается на вооружении и кон-
ском снаряжении местного населения, а также на стиле декора художественных
изделий.
В погребальном ритуале гетов доминировал обряд трупосожжения – каль-
цинированные кости погребенных помещались в отдельные сосуды и хорони-
лись на бескурганных могильниках. Ряд гетских погребальных памятников был
открыт и в Приднестровье, в частности у с. Рашков Каменского района и близ
п. Слободзея. Наличие на могильниках инвентарных и безынвентарных захо-
ронений может свидетельствовать о начавшемся социальном расслоении гет-
ского общества. По данным римских историков, у гетов происходило создание
крупных военно-племенных объединений, что характерно для обществ, раз-
вивающихся по пути военной демократии. С одной стороны, органы родового
строя еще продолжали играть определенную роль в управлении общественной
жизнью, а с другой – постоянные войны, являвшиеся основным источником
обогащения и приобретения рабов для торговли со своими соседями, укрепля-
ли положение вождей.
Глава II
НА СТЫКЕ СТАРОЙ И НОВОЙ ЭРЫ
§ 1. Поднестровье – составная часть

Европейской Сарматии
Территория Приднестровья на рубеже и в первой половине I тыс. н. э. про-
должает оставаться ареной бурных исторических событий. В силу своего гео-
графического положения эти земли были частью контактной зоны между на-
родами Центральной, Северной, Юго-Восточной Европы и античным миром
Причерноморья и Средиземноморья.
В контактных зонах, в отличие от регионов, которые были центрами раз-
вития тех или иных этносов, культурно-этнические процессы имели свои осо-
бенности. С одной стороны, контактные зоны отличались консерватизмом, по-
скольку были периферией основных массивов населения, с другой – взаимо-
действие различных этносов создавало здесь предпосылки для возникновения
новых общностей.
Важную роль во взаимоотношениях как между близкородственным, так и
разноэтническим населением играли его контакты с античным миром, уровень
и характер которых зависели от конкретной исторической ситуации.
Благоприятные климатические условия и географическое положение всег-
да привлекали в Поднестровье различные этнокультурные объединения и груп-
пировки, стремившиеся к нижнедунайским провинциям империи и античным
припонтийским центрам. Поднестровье выполняло в этом функцию транзит-
ной, «перевалочной» базы и плацдарма для дальнейшего броска, а Днестр – не
только торгового пути, но и транспортной артерии.
Начало новой эры, по справедливому замечанию исследователей, – дата до-
статочно условная, но тем не менее смена эпох произошла в 1 г. н. э. Античный
мир захлестнули серьезные перемены – Римская республика превращалась в
мировую империю, устремив свою экспансию на европейский Барбарикум, ко-
торый напоминал бурлящий котел.
В поле зрения римских интересов не могли не попасть территории нижнего
Дуная и Поднестровья. И хотя первые походы легионов на эти земли относятся
ко времени Митридатовых войн, влияние Рима в данном регионе на протяже-
нии длительного периода было непрочным.
Ситуация значительно меняется в последней трети I в. до н. э.: в 29 г. до н. э.
в Риме устанавливается принципат Октавиана Августа. К этому же времени –
29 или 27 г. до н. э. (вопрос довольно спорный) – относится и создание провин-
ции Мёзия, благодаря чему началось укрепление римских позиций в бассейне
Глава II. На стыке старой и новой эры  55
Дуная и на севере причерноморского
побережья. Тем не менее, по мнению
исследователей, первые годы и даже
десятилетие после введения принци-
пата римское правительство не имело
четко выработанной программы в от-
ношении этой территории.
Однако к 15 г. до н. э. принцеп-
са вынуждают рассчитаться с вете-
ранами, которые привели его к вла-
сти, а для этого необходимы были
новые земли. У Августа созревает
дерзкий план северной кампании, и
не случайно в 16 г. до н. э. военные
действия разворачиваются по всему
Дунайско-Рейнскому фронту. Кроме
того, в течение всего периода дли-
тельного правления Августа римля-
не, опасаясь постоянных набегов со
Римский император Октавиан Август
стороны сарматов, бастарнов и фра-
кийцев, должны были укреплять свое владычество на черноморском побе-
режье и нижнем Дунае.
В сферу имперских интересов попадают и античные центры левобережья
Нижнего Подунавья – Тира и ряд других, где римское влияние ограничивалось
узкой приморской полосой и носило характер военной оккупации. И все же эти
города, вероятнее всего, стали составной частью Римской империи, о чем сви-
детельствует ссылка в 8 г. н. э. опального римского поэта Овидия в г. Томы (совр.
Констанца) принцепсом Октавианом Августом.
В этот же период начали формироваться отношения между варварской
периферией и провинциальными центрами. Необходимо подчеркнуть, что
Нижнее Поднестровье того времени представляло собой ближнюю периферию,
которая пережила эпоху наиболее грозных и отчаянных столкновений Рима с
варварами и продолжала существовать до конца IV в. н. э.
На рубеже старой и новой эры Риму пришлось столкнуться с сарматами,
с которыми связан значительный период истории Юго-Восточной Европы. Бу-
дучи основной политической силой, они вместе с другими варварскими племе-
нами представляли собой мощный барьер, противостоящий экспансии Рима в
этом регионе.
С момента своего появления в степях Северо-Западного Причерномо-
рья сарматы активно воздействуют на политическую и экономическую ситуа-
цию. Такое влияние объясняется просто: сарматы являлись частью сложного
и динамического социально этнического организма – населения территорий,
примыкавших к дунайским границам Римской империи.
Сарматы были восточными соседями скифских племен и до III в. до н. э.
обитали за р. Танаис (Дон). Ранние античные авторы называли их «савромата-
ми» (от иранского слова «саоромант», означавшего

«опоясанный мечом»). В III в. до н. э. в античных
источниках появляется слово «сарматы», собира-
тельное для различных близкородственных племен.
Первым о «сарматах» и «Сарматии» упоминает Ге-
раклид Понтийский (390–310 гг. до н. э.). Родство
сарматов и скифов, близость их языков подчерки-
вает и Геродот. Язык сарматов, как и язык скифов,
принадлежал к северо-восточной подгруппе иран-
ских языков.
Археологические раскопки свидетельствуют
о том, что первоначальное формирование куль-
туры сарматов происходило в степном Поволжье
и Приуралье в VIII–VII вв. до н. э. Древнейший
период истории сарматов – «савроматский» –
датируется VI–IV вв. до н. э. и характеризуется ста-
новлением и дальнейшим развитием кочевого хо-
зяйства. В это время происходит образование сою-
зов родственных племен, развиваются коневодство
и всадничество, осваиваются и совершенствуются
новые типы железного вооружения конников и сна-
ряжения боевых коней. К концу IV в. до н. э. союзы Римский император Тиберий
сарматских племен выходят на историческую арену
как сильные в военном и политическом отношении объединения, стремившие-
ся расширить свои территории.
В результате миграции начинается проникновение сарматских племен на
правый берег Дона и дальнейшее их продвижение на запад, в глубь скифских
владений. Этот период в истории сарматских племен носит название раннесар-
матского и датируется IV–II вв. до н. э. Массовый характер движение сарматов
на запад приняло во II в. до н. э. К концу I в. до н. э. они прочно освоили между-
речье Дона и Днепра, эпизодически появляясь на правобережье Днестра и даже
в низовьях Дуная.
При описании Северного Причерноморья греческий историк Страбон
(64 г. до н. э. – 24 г. н. э.) размещал в степях между Днестром и Днепром «языгов,
сарматов, так называемых царских и ургов». Судя по письменным источникам,
первое непосредственное столкновение сарматов с римлянами произошло в
16 г. до н. э., когда кочевники впервые перешли Дунай и вторглись в Добруджу и
Мёзию. Но римский сенатор Тарий Руф сумел успешно отразить их натиск. Од-
нако уже в первом десятилетии I в. н. э. римлянам, которые в 6–9 гг. подавляли
Панноно-Далматинское восстание, пришлось срочно вернуть свои легионы под
командованием Авла Цецины Севера в Мёзию и направить их против нападав-
ших сарматов и даков.
К этому периоду относятся и свидетельства Овидия о пребывании на бере-
гах Понта сарматов, которые свободно разгуливали по городу и переправлялись
по льду через Дунай. Овидию даже пришлось выучить сарматский язык: «Сам я,
римский поэт, нередко, простите,
о Музы! Употреблять принужден
здешний сарматский язык».
Все свидетельства начала
I в. н. э. говорят о стремитель-
ной миграции лишь отдельных
сарматских групп в чуждую им
этническую среду. Сарматские
объединения – западная ветвь ко-
чевников, которая представлена
языгами, роксоланами, а несколь-
ко позднее аланами, – активно
втягиваются в борьбу Рима с вар-
варами и Боспором.
Конец правления импера-
Император Клавдий тора Тиберия (14–37 гг. до н. э.)
ознаменовался тем, что объеди-
нения языгов прошли территории, заселенные бастарнами и даками, и, преодо-
лев с севера горные перевалы Карпат в области верхнего течения Тисы, заняли
равнину между Дунаем и Тисой – Венгерскую пушту – последний островок ев-
разийских степей.
К периоду правления императора Клавдия (41–54 гг. н. э.) относятся сооб-
щения Тацита об участии конницы языгов в войне ставленника Рима царя ква-
дов Ванния с гермундурами и лугиями в 50 г. н. э. С этого времени вся деятель-
ность языгов связана с событиями в Среднем Подунавье. Следы их пребывания
прослежены в археологических находках Среднего и Верхнего Поднестровья –
это 7 погребений у с. Ленковцы, 10 погребений у с. Киселов Черновицкой обла-
сти, а также погребение у с. Буряковка Тернопольской области.
Во второй половине I в. н. э. очередная сарматская волна прокатилась по
всему Северному Причерноморью – на историческую арену выходит новое
мощное сарматское объединение аорсов и роксоланов. Все северопонтийские
полисы оказались в их окружении, кроме того, значительные массы кочевников
сосредоточились в непосредственной близости от провинции Мёзия. У роксо-
ланов в это время уже существовала царская власть, которая, вероятно, была
наследственной, о чем свидетельствуют как письменные источники, так и архе-
ологические находки.
С серединой I в. н. э. связывается еще одно весьма примечательное собы-
тие, которое не нашло должного отражения в письменных источниках, но было
установлено по нумизматическим данным. На землях к западу от Днепра в на-
чале 50-х годов возникло мощное политическое объединение, просущество-
вавшее около 30 лет. Это царство Фарзоя и его преемника Иненсимея, которые
чеканили в Ольвии собственную монету. Ранние монеты относятся по времени
к периоду, предшествовавшему монетной реформе Нерона (64 г. н. э.), а послед-
ние были выпущены при Веспасиане или Тите до 82 г. н. э. Характерная черта
этих монет – наличие на них тамгообразных родовых знаков. Неоспоримым
свидетельством того, что Поднестровье вхо-

дило в состав царства Фарзоя-Иненсимея,
являются археологические находки предме-
тов, помеченных их тамгами.
Первое изделие с тамгой схемы Фар-
зоя было найдено у с. Грушка Каменского
района. Тамга располагалась на серебряной
бляхе подперсья и происходила из частично
разрушенного погребения. Вторая находка
относится к богатейшему неограбленному по-
гребению у с. Пороги Ямпольского района
Винницкой области: на роскошной поясной
фурнитуре, шейной золотой гривне, мече и
серебряном кубке располагались тамги схе-
мы Иненсимея. Это позволило исследовате- Император Нерон
лям связать данное захоронение с ним самим
или же с ближайшим его родственником.
Определить принадлежность Фарзоя и Иненсимея к какому-либо объ-
единению не представляется возможным, однако есть предположение, что сам
факт существования царства крайне тревожил римлян. Этим, пожалуй, объ-
ясняется и акция Тиберия Плавтия Сильвана, назначенного новым легатом
Мёзии. Об акции становится известно из его эпитафии, где наряду с послуж-
ным списком содержится ряд интереснейших сведений из истории Северного
Причерноморья.
Как следует из эпитафии, в 57–67 гг. н. э. защита провинции была значи-
тельно ослаблена отправкой V Македонского легиона в Армению на помощь
Цезанию Пету для укрепления его влияния. Другие источники устанавливают
более точную дату отправки войск: конец 61 – начало 62 г. Лишенный основной
силы, Плавтий Сильван вынужден был действовать на свой страх и риск: прове-
денная им кампания блестяще удалась летом–осенью 62 г. Все эти события опи-
сываются следующим образом: «Отправив большую часть войск в Армению, он
все же сумел подавить начавшиеся было волнения сарматов, перевел их на свой
берег реки (Дуная), царей, прежде римскому народу неведомых или враждеб-
ных ему, дабы они склонились под его знаменами. Возвратил царям бастарнов
и роксолан их сыновей, а царю даков – братьев, взятых ранее в плен или захва-
ченных врагами, и принял от некоторых из них заложников, чем укрепил мир
в провинции и раздвинул ее пределы, ибо осадой заставил царя скифов отсту-
пить от Херсонеса, что находится по ту сторону Борисфена (Днепра). Первым
он доставил из этой провинции великое количество пшеницы, чем пополнил
хлебные запасы своего народа».
Судя по тексту эпитафии, бастарны, роксоланы и даки являлись союзни-
ками Сильвана, так как им были возвращены заложники, а сарматы Фарзоя
и скифы, состоявшие, очевидно, в коалиции, выступали в роли противников.
Причина «волнения сарматов», по всей вероятности, заключалась в существо-
вании самого царства Фарзоя, чеканившего собственную золотую монету, что
Император Веспасиан Император Тит
расценивалось как политический акт и символизировало независимость госу-

дарства. Поэтому вполне можно допустить, что среди «неведомых прежде ца-
рей», которых Сильван привел в Мёзию и заставил склониться перед римскими
знаменами, находился и Фарзой. Это событие подтверждается и прекращением
после 62-го вплоть до 69 г. чеканки его монет.
Плавтий Сильван также раздвинул пределы провинции, «ибо осадой за-
ставил царя скифов отступить от Херсонеса». Следовательно, римские войска
по пути к этому городу форсировали Днепр, а значит, не миновали Тиру и Оль-
вию, где были оставлены гарнизоны. Все Северо-Западное Причерноморье по-
сле этих событий вошло в состав провинции, правда, на короткий срок, всего
на 6–7 лет, так как в Риме после самоубийства Нерона в 68 г. началась граж-
данская война, в которой мёзийские войска приняли активное участие и по-
кинули в основной массе не только северопричерноморские города, но и саму
провинцию.
Воспользовавшись благоприятной для себя ситуацией, сарматы Фарзоя в
союзе с даками и бастарнами зимой 67–68 гг. вторглись в Мёзию, где, по словам
Тацита, «изрубили две римские когорты». Однако следующий зимний поход
9-тысячной тяжело вооруженной конницы оказался для роксоланских катаф-
рактариев неудачным: в Мёзии случайно находился III Галльский легион, кото-
рый перебрасывался из Иудеи в Италию одним из претендентов на престол –
Веспасианом Флавиём. Не ожидавшие встретить здесь войска и вынужденные
спешиться из-за глубокого снега, сарматы были наголову разбиты и отброшены
к Дунаю.
Тем не менее, в этом же году сарматы вновь нападают на провинцию. В
борьбе с ними гибнет легат Мёзии Фонтей Агриппа. И только легату Рубрию
Галлу, который был назначен Веспасианом (69–79 гг.), удалось вытеснить воин-
ственных пришельцев за Дунай и укрепить свои границы.
В 69 г., на 21-м году своего правления, Фарзой возобновил чеканку монет
в Ольвии, на которых он изображен уже постаревшим, бородатым. Чеканились
эти монеты на протяжении 10 лет. В самом конце 70-х годов царство перешло
к Иненсимею, но ненадолго. К 83 г. Иненсимея, очевидно, уже не было в жи-
вых, так как греческий философ Дион Хризостом, который в это время посещал
Ольвию, застал город освободившимся от власти «скифских царей».
Военные действия конца 60–70-х годов, несомненно, связаны с событиями

в самой империи, и сарматы, видя слабость позиций Рима в регионе, не преми-
нули этим воспользоваться.
После стабилизации положения в империи при Веспасиане начинает укре-
пляться дунайская граница. Здесь размещаются I Италийский, VII Клавдиев, V
Македонский и V Alaudаe (Жаворонка) легионы. При образовании в 86 г. про-
винции Нижняя Мёзия на этих территориях остались I Италийский и V Маке-
донский легионы со вспомогательными частями. Кроме того, к ним была при-
соединена нижнедунайская флотилия, что делало силы римлян довольно зна-
чительными. Во всяком случае до 89 г. данные о военных конфликтах между
римлянами и сарматами отсутствуют.
В 89 г., как сообщает Светоний, император Домициан направил против
сарматов войска «после того как ими был уничтожен легион вместе с легатом».
В 92 г. военные действия завершились победой римлян. В знак победы над сар-
матами император преподнес лавровый венок Юпитеру Капитолийскому. Этим
эпизодом было зафиксировано последнее столкновение сармат с Римской им-
перией в I в. По словам Сенеки, «Дунай разграничивает сарматские и римские
пределы, а также сдерживает сарматские вторжения».
В результате всех этих событий территория междуречья Дуная и Днестра
прочно заселяется сарматами, а к концу I в. н. э. завершается образование «Ев-
ропейской Сарматии» – понятие, введенное Клавдием Птолемеем. На картах
«Географического руководства», составленных им в середине II в. н. э., через
всю Восточную Европу протянута эта надпись. По всей вероятности, за весь
период своего обитания в северопричерноморских степях сарматы стали такой
значительной силой, что информация о них достигла Александрии Египетской,
где жил и трудился Птолемей.
Вся история Европейской Сарматии (а Поднестровье было ее составной ча-
стью) связана с постоянными походами, набегами и переселением кочевников.
Сам тип кочевого хозяйства не мог существовать без хорошо организованного
Император Траян Дакийский царь Децебал

военного дела, позволяющего охранять кочевья, отчуждать у более слабых со-
седей пастбища и скот, взимать дань с земледельцев, совершать стремительные
набеги на территорию Римской империи. Кочевали сарматы преимущественно
в меридиональном направлении: зимовья кочевников находилось на юге в сте-
пи, весной и летом они доходили до зоны лесов, а затем возвращались назад.
Гораздо меньшая, чем у земледельцев, потребность кочевников в рабочей
силе удовлетворялась в основном за счет бедных членов сообщества, что позво-
ляло сарматской знати отчуждать значительную часть прибавочного продукта
и сосредоточивать в своих руках большие богатства. Однако главным источ-
ником обогащения сарматской знати была не эксплуатация бедных сородичей,
а война, которая приносила и доходы, и богатство. В сарматском мире сложи-
лись особые аристократические отряды тяжело вооруженных конников – ка-
тафрактариев: их можно сравнить со средневековыми дружинами витязей или
рыцарей, основным занятием которых была война. Снаряжение, вооружение и
тактика боя катафрактарийцев значительно отличались от принятой у кочев-
ников, что сильно поразило римлян при первых же столкновениях. В сармат-
ских аристократических погребениях I в. н. э. постоянно присутствуют детали
снаряжения – чешуйчатые панцири, конская катафракта, шлемы, длинные мечи
и копья, что так не похоже на захоронения рядовых общинников с короткими
мечами, кинжалами и наконечниками стрел.
Помимо продажи в рабство пленников, еще одной формой внешней экс-
плуатации как сарматских, так и несарматских племен было данничество. Весь-
ма важным источником обогащения сарматской аристократии служили дары и
денежные субсидии, которые она получала от римлян. Клиентские связи между
сарматами и Римом, сложившиеся к концу I в., были жизненно необходимы
и для варваров, и для римлян как в
сфере политических и военных, так и
в сфере экономических отношений.
В обязанности клиентов входили
требования не вступать во враждеб-
ные империи союзы, не совершать
против нее военных действий, а так-
же принимать на себя удары рвав-
шихся к Дунаю племен. Особых по-
честей были удостоены сарматские
цари – они получали богатые дары,
иногда им жаловали римское граж-
данство и даже оказывали военную
помощь.
В целом отношения с сармат-
скими племенами для Рима в конце
I – начале II в. складывались доста-
точно благоприятно. Главным его
противником на дунайских грани-
Сарматский катафрактарий цах становится окрепшая Дакия,
Инвентарь из впускного сарматского захоронения у с. Мокра Рыбницкого района
против которой и были направлены основные действия империи в этом ре-

гионе. Дакийские войны, которые вел император Траян (98–117) в 101–102 и
в 105–106 гг., привели разгрому непрочной державы Децебала и образованию
новой провинции Дакии. Из кратких сообщений древних авторов известно,
что в 102 г. конница роксоланов принимает участие в походе на Нижнюю
Мёзию. Пребывание сармат на территории Приднестровья в I – начале II в.
подтверждается археологическими находками. Наиболее ранние сармат-
ские захоронения, датируемые 40–70 гг., были исследованы у современных
сел Грушка Каменского района, Красногорка и Токмазея Григориопольского
района. Памятники у сел Коротное и Парканы Слободзейского района, близ
г. Тирасполя и у пос. Слободзея приходятся на конец I – начало II в. К этому
периоду может быть отнесено и недавно исследованное впускное захороне-
ние у с. Мокра Рыбницкого района. Среди погребального инвентаря, найден-
ного в женском захоронении, следует отметить бронзовый браслет со змеи-
ными головками, браслет из пронизей в виде жуков-скарабеев из египет-
ского фаянса, гончарный сероглиняный позднеантичный кувшин и золотое
височное кольцо.
К середине II в. по степям Северо-Западного Причерноморья прокати-
лась новая и последняя волна сарматского нашествия, которая связывается с
аланами. Несмотря на то что аланские племена упоминаются в трудах древ-
них авторов первой половины I в., заметную роль в истории они сыграли
позднее. Значительная часть аланов переселяется в Днестровско-Дунайское
междуречье в период правления Антонина Пия (138–161) и Марка Аврелия
(161–180). Античная история говорит о них как о сильных, храбрых «много-
конных воинах». Аммиан Марцелин отмечает

живущих возле Днестра «европейских алан».
В конце II в. они занимают господствующее поло-
жение среди сарматского населения Поднестровья
и прилегающих к нему территорий.
Название «алан» встречается и в многочис-
ленных разноэтнических племенах, принимавших
участие в Маркоманнских войнах (166–180), ос-
новным театром действий которых были средне-
дунайские провинции.
Значительная часть сарматских памятников
Детали ларца из слоновой кости.
в низовьях Днестра и Дуная относится к концу
с. Мокра Рыбницкого района II–III в. Среди них выделяются и аланские, для
которых, по мнению исследователей, характерны
центральные подкурганные захоронения в больших квадратных ямах с дере-
вянными срубами, золотые украшения в так называемом золото-бирюзовом
стиле, бронзовые литые котлы с зооморфными ручками, деревянные сосуды и
импортные изделия из Парфии и Ближнего Востока. Многие археологи обраща-
ют внимание на сходство причерноморских курганов, интерпретируемых как
аланские, и погребальных памятников предшествующего времени, связанных
по происхождению с Северным Афганистаном и Большими Алтайскими кур-
ганами.
Немаловажное значение для изучения аланских памятников в Придне-
стровье имеет курган у с. Мокра. Насыпь его была высотой 3 м, диаметр – 50
м, погребальная камера прямоугольной формы размерами 3,4 х 3,2 х 2,2 м.
Вокруг нее сооружена глиняная площадка диаметром 33,5 м, на которой со-
вершалась заупокойная тризна – ее следы сохранились до наших дней. Погре-
бальная камера перекрыта двумя накатами толстых плах. В центре ямы уста-
новлена колода, выдолбленная из цельного ствола дерева, в которой находился
погребенный.
Несмотря на то что курган был ограблен еще в древности, в погребаль-
ной камере и в колоде сохранился многочисленный погребальный инвентарь:
предметы, связанные с культом огня у сармат и аланов, – глиняные лепные ку-
рильницы, в которых сжигались травы и семена ароматических растений. Ин-
тересен бронзовый котел-кубок на конической ножке с зооморфными ручками

в виде скульптурных фигурок горных козлов. Вся внешняя поверхность кубка
была покрыта орнаментом в виде вертикальных валиков. Кубок также исполь-
зовался для воскурения. Для этих же целей служил и бронзовый светильник,
выполненный в подражание античным образцам.
Кроме изделий, связанных с культом огня, найдены предметы, изготовлен-
ные в римских провинциях и попавшие к варварам либо в качестве военных
трофеев, либо в результате торговых связей. К ним относятся бронзовый таз
полусферической формы и бронзовый галло-римский тонкостенный узкогор-
лый кувшин с крышкой. Гончарная краснолаковая миска могла попасть как из
провинции, так и из северопричерноморских античных центров. К изделиям
собственного производства относятся плохо сохранившиеся деревянные сосу-
ды в виде бочонков.
Наиболее ценные и интересные вещи были обнаружены в полуразрушен-
ной колоде: полихромные стеклянные бусы, а также бусы из янтаря, коралла и
агата, разнообразный стеклянный бисер, служивший для украшения костюма.
Многочисленные золотые бляшки, нашивавшиеся на одежду, выполнены в виде
полых полусфер и напоминают чешуи злаковых растений или стилизованные
цветы. Одежду украшали нашивки с корпусом в виде колокольчика с дисковид-
ной подвижной подвеской и прямоугольные бляшки со стилизованными фи-
гурками, изображающими лежащую лошадь.
Из ювелирных украшений сохранились изящной формы парные золотые
перстни с камнедержателем-амфоркой, корпусом которой служит миндалевид-
ное зерно бирюзы. Интересен спиралевидный золотой перстень, края которого
оформлены в стилизованную композицию в виде головок дракона, декориро-
ванных гранатами и голубой пастой.
Большой удачей стала находка остатков ларца из слоновой кости с ре-
льефными резными изображениями Эрота-Купидона – шаловливого посланца
Афродиты с младенческого до отроческого возраста. Шкатулка, судя по всему,
была изготовлена в мастерских Боспора и повторяла с определенной «провин-
циальной вуалью» великолепные античные образцы. Анализ погребального ин-
вентаря из кургана у с. Мокра говорит о том, что он характерен для лиц высоко-
го социального ранга, т. е. для аланской аристократии.
Появление в первой половине III в. в Северо-Западном Причерноморье
готов резко подорвало господство аланов, привело к смене этнополитической
ситуации в регионе, а также к серьезным мировым потрясениям в масштабах
того времени. Однако аланы не сходили с исторической арены довольно значи-
тельное время – они занимали не последнее место в руководстве армии готов,
участвуя во всех походах на империю.
Гуннское нашествие также втянуло алан в свое движение. Позднейшие
римские историки рассказывают о действиях их конницы. Аланы прошли через
всю Европу, проникли на Рейн, Британские острова, в Галлию и Испанию, пере-
правились в Африку и постепенно растворились среди других народов. Неболь-
шая часть алан, сохранившая свои этнические признаки, обитала в Буджакской
степи вплоть до XIII в.
§ 2. Хозяйство, быт и культура
сарматских племен
Кочевой, специфически военизированный образ жизни сарматских пле-
мен не претерпел значительных изменений после того, как они освоили про-
странства Северо-Западного Причерноморья и территорию Приднестровья.
«Они следуют за своими стадами, выбирая всегда местности с хорошими паст-
бищами, зимой – в болотах, а летом – на равнинах», – свидетельствует грече-
ский историк Страбон. Сарматы разводили крупный и мелкий рогатый скот,
лошадей. Основу питания составляли продукты переработки мяса и молока, в
то же время, по словам Плиния, они употребляли и растительную пищу, напри-
мер просяную (пшенную) кашу. Дополнительными источниками питания были
охота и рыбная ловля.
Жилищем сарматам, как и всем кочевникам, служили кибитки, поставлен-
ные на повозки, а также переносные жилища типа юрт, сделанные из войло-
ка. Мужской костюм сарматов мало чем отличался от скифского и прекрасно
подходил для верховой езды. Женщины носили удлиненную одежду, стянутую
поясом, длинные шаровары, плащи, скрепленные на груди и плечах металли-
ческими фибулами. Платье богато отделывалось вышивкой, костюм дополнял-
ся различными украшениями – бусами, перстнями, браслетами, серьгами и др.
Одежда знатных женщин расшивалась золотыми бляшками, дополнялась раз-
личными гривнами и венцами.
Обнаруженные при раскопках разнообразные предметы указывают на
существование и развитие в сарматском мире различного рода ремесел и до-
машних промыслов. К ремеслам можно отнести кузнечное, брон-золитейное,
ювелирное, косторезное, деревообрабатывающее, кожевенное, для которых
были необходимы специфические профессиональные навыки. К домашним
производствам относятся прядение, ткачество, вышивка, изготовление вой
лока и изделий из него, производство лепной посуды, а также ряд других про-
мыслов.
С переселением сарматских племен в
Северо-Западное Причерноморье значи-
тельно расширились их связи с припонтий-
скими городами и провинцией, носившие
попеременно то военный, то мирный харак-
тер. Накопление у сарматов избыточного
продукта и военных трофеев, в основном
рабов, способствовало развитию меновой
торговли с античными центрами и соседни-
ми племенами.
Торговое место, где шел обмен товарами
между варварами и жителями полисов, всег-
да находилось за пределами города, иногда
Золотые украшения, на достаточно большом расстоянии от него.
с. Мокра Рыбницкого района Сарматы торговали скотом, шкурами, а также
другим сырьевым товаром. Важной статьей дохода была торговля рабами. Жи-
тели античных городов и поселений поставляли на торг различные изделия как
местного, так и заморского производства: вино, масло, ткани, высококачествен-
ную гончарную и стеклянную посуду, ювелирные изделия и др.
Сарматы установили контроль над торговлей с восточными странами, по-
этому в сарматских погребениях нередко встречаются изделия китайских ма-
стеров – металлические зеркала, шелковые ткани, поделки из нефрита. Из Ин-
дии доставлялись бирюза и кораллы, из Ирана – сердолик и альмандины, из
Египта – пастовые бусы и различного рода амулеты. Сюда поступало довольно
большое количество товаров западного производства, это прежде всего галло-
римская и италийская посуда из бронзы и драгоценных металлов, стеклянные
сосуды, ювелирные изделия и другие предметы.
Экономические и культурные связи с античным миром способствовали
дальнейшей дифференциации сарматского общества. Отличительная черта
сарматского мира, особенно на ранних этапах его развития, – это наличие пере-
житков матриархата. Античные авторы в своих трудах называли сарматов «гю-
найкократуменами», т. е. женоуправляемыми. Из этих же источников известны
имена сарматских цариц – Амага, Томирис и др.
Сарматские женщины отличались смелым, воинственным характером,
они часто участвовали в военных походах. В женских погребениях наряду с
чисто дамскими атрибутами встречаются предметы вооружения, каменные
жертвенники со следами красной краски, что свидетельствует о выполнении
ими функций жриц. Укоренившиеся пережитки матриархата не исчезли и в
первые века нашей эры. Основные сведения о культуре сарматов получены при
изучении могильников. Для сармат характерен как курганный, так и бескур-
ганный обряд захоронения. Погребальные сооружения отличаются значитель-
ным разнообразием: это могут быть большие ямы с деревянными сооружени-
ями, над которыми возводилась курганная насыпь, узкие прямоугольные ямы
с заплечиками, подбоями, а также катакомбы, встроенные в насыпи курганов
ранних эпох. На поздних этапах сарматской культуры появляются бескурган-
ные могильники.
Характерная черта сарматского ритуала – вытянутое положение погре-
бенного на спине, ориентированное головой на север, с согнутыми в локтях
руками, лежащими в области живота. В ряде захоронений встречаются погре-
бенные со скрещенными ногами, иногда преднамеренно отчлененными рука-
ми, а также деформированным при помощи бинтовой обвязки черепом. На
территории Приднестровья подобные захоронения отмечены в селах Токмазея
и Красногорка. У сарматов появляется обычай ритуальных перезахоронений,
широко распространившийся затем в черняховской культуре. Такое разноо-
бразие типов погребальных сооружений и положения погребенных свидетель-
ствует о разнородном составе сарматского мира, что подтверждается и атропо
логически.
Культ мертвых и вера в загробную жизнь проявляются в различного рода
ритуальных действиях: во время погребения проводилось очищение могильных
ям огнем, подсыпка золой, углями, мелом, над могилами совершались заупокой-
ные тризны, а также жертвоприношения животных. Погребенных сопровождал
разнообразный инвентарь, соответствовавший их социальному статусу.
Основным предметом поклонения у сарматов, как и у скифов, был меч. По
словам Аммиана Марцелина, сарматы «втыкают в землю меч и с благоговением
поклоняются ему как Марсу». Поклонялись сарматы и великой богине плодо-
родия, которая была также покровительницей коней. С ней был связан культ
солнца и огня. В античных источниках сохранились упоминания о почитании
сарматами водных божеств.
С приходом сарматов состав населения во многом изменился. Они про-
живали не плотным этническим массивом, а вперемешку с другими племенами,
благодаря чему оказывали на них влияние. Позднеантичная культура, в свою оче-
редь, также значительно воздействовала на сарматов, с которыми связана исто-
рия Приднестровья и всего Северо-Западного Причерноморья в первые века
нашей эры.
§ 3. Поднестровье в III–IV вв.

В середине III в. Римская империя переживала глубокий кризис, пик ко-
торого пришелся на 40-70 гг. За этот период сменилось около 20 императоров.
Политический кризис усугублялся финансовым. Этой ситуацией не преминули
воспользоваться варвары. На границы империи обрушились многочисленные
германские племена, среди которых наибольшей активностью отличались готы.
Впервые на нижнедунайских границах Римской империи готы появились
в 238 г., переправившись через Днестр в районе современного г. Ямполя. В дви-
жение готов были втянуты и различные сарматские племена, обитавшие в Под-
нестровье. В 248 г. огромная трехсоттысячная армия готов в союзе с другими
племенами, перейдя Дунай, вторглась в пределы провинций Мёзия и Фракия. В
249 г. варвары осадили Филиппополь (совр. Пловдив). В решающей битве при
Абритте в 251 г. они наголову разбили римское войско; в этом сражении по-
гиб император Деций (245–251). Собрав многочисленные трофеи, варвары бес-
препятственно вернулись за Дунай, обязав римлян выплачивать им ежегодную
дань.
Помимо сухопутных походов в середине III в. готы совершают на империю
и морские набеги. В 267 г. жертвой нашествия стала Греция: Афины, Коринф
и Спарта были захвачены и подвергнуты нещадному
разорению.
В 60-е годы император Галлиен (253–268) провел
реорганизацию армии, создав крупные соединения
конницы. В 269 г. варвары предприняли новое гран-
диозное нашествие морским и сухопутным путем. Из
устья Днестра (Тираса) вышло 2 тысячи кораблей, по
суше двигалось 320 тыс. варваров с женами, детьми и
домашним скотом. В Фессалониках варварский флот
высадил десант, который должен был соединиться с су-
Император Аврелиан хопутной армией; его нападению подверглись острова
Родос, Крит и Кипр. Однако вскоре флот стал нести тяжелые потери: суда гибли,
истребляемые «то морскими битвами, то бурями».
Сухопутные соединения варваров в 270 г. также потерпели крупное пораже-
ние в районе г. Наисса (совр. г. Ниш в Югославии). Император Клавдий (268–270)
получил почетный титул «Готский». Его преемникам – Аврелиану (270–275)
и Пробу (276–282) удалось стабилизировать обстановку в империи, однако
Дакию им все же пришлось покинуть. К 273 г. из нее были выведены войска и
выселены колонисты. Территорию бывшей провинции заселили варвары.
К концу III – в начале IV в. кризис был преодолен. По заключенному с рим-
лянами союзу причерноморские готы стали федератами империи, поставляли
40 тыс. солдат для римской армии, получали ежегодные выплаты, за что должны
были обеспечивать спокойствие на границе.
Нашествия варваров в середине III столетия не случайны, и дело здесь не
только в ослаблении и кризисе империи. Готские войны явились результатом
сложных социальных, политических и этнических процессов, которые про-
исходили в варварском мире, вступившем в ту стадию своего развития, когда
стали возникать их первые протогосударственные образования. Далеко за пре-
делами империи события развивались не менее бурно, однако о них известно
гораздо меньше, поскольку письменные источники дают лишь разрозненные
скупые сведения. Внутри европейского Барбарикума также происходили во-
йны, переселения, борьба за власть и за территории. Судя по огромным много-
численным армиям, нападавшим на империю, население вдоль границ Рима
значительно возросло, что, вероятно, привело к определенной перенаселен
ности.
Из сообщений Иордана становится известно, что ко времени похода 248 г.
готы подчинили себе вандалов, дань им платили маркоманны. В походе при-
нимали участие тайфалы, вандалы-астинги, карпы и певкины-бастарны. Воз-
вращаясь из успешного похода 248–251 гг., готы столкнулись со своими сороди-
чами гепидами и вынудили их отступить.
Во времена императора Константина (306–337) готы во главе с королем
Геберихом снова начали войну с вандалами, из которой вышли победителями.
После Гебериха королем всех готов становится Эрманарих, который, по
свидетельству Иордана, «покорил много весьма воинственных северных пле-
мен и заставил их повиноваться своим законам». Затем Эрманарих подчинил
себе герулов – германское племя, жившее на берегу Меотиды (Азовское море) и
участвовавшее в морских набегах середины III в. Иордан сообщает также о по-
ходе Эрманариха против венедов. Таким образом, к первой трети IV в. оконча-
тельно сформировалась полиэтническая «держава Эрманариха», которая охва-
тила огромные территории – от курского Посемья и Северского Донца до Олта
и Трансильвании, от верховья Западного Буга до низовьев Днепра и Дуная. К
западу от Днестра простирались владения предводителя вестготов Атанариха,
который управлял этими племенами с 366 по 381 г.
С «державой Эрманариха» исследователи связывают черняховскую куль-
туру, первое упоминание о которой синхронизируется с началом балканских
походов. Основное число памятников относится к более позднему периоду. В
целом же культура датируется серединой III – концом IV в., а в ряде случаев –
первой половиной V в.
Благодаря многолетним раскопкам на территории распространения чер-
няховской культуры накоплен большой материал, позволяющий осветить раз-
личные стороны жизни этих племен. Поселения племен черняховской культуры
располагались близ водоемов или по берегам Днестра, на лишенных естествен-
ной защиты склонах. Все известные в Поднестровье поселения не укреплены.
Жилые и хозяйственные постройки располагались нерегулярными рядами на
различном расстоянии друг от друга. Для поселений характерны большие вытя-
нутые площади, например поселение Кошница Дубоссарского района занимает
20 гектаров.
Жилые дома подразделяются на наземные и углубленные, т. е. земляные
и полуземляные. Для Поднестровья типичны наземные жилые постройки, ко-
торые возводились из дерева, стены – из переплетенных жердей, обмазанных с
обеих сторон глиной. Полы представляли собой утрамбованную землю, иногда
они покрывались глиной. Отапливались жилища каменными или глиняными
очагами. Вокруг жилых построек, образуя усадьбы, располагались различные
хозяйственные и бытовые сооружения.
Основной отраслью хозяйства было пашенное земледелие, о чем сви-
детельствуют находки железных наральников и плужных ножей. Наиболее
распространенными сельскохозяйственными культурами были пшеница
(нескольких видов), просо, ячмень. Помимо этого возделывали рожь, овес,
бобовые культуры, а также коноплю. Полеводство дополнялось огородниче-
ством. Земледелие в условиях оседлого быта было тесно связано с животновод-
ством. Племена разводили крупный и мелкий рогатый скот, свиней, лошадей и
домашнюю птицу.
Сельскохозяйственная продукция сохранялась в специальных ямах-хра-
нилищах или в предназначенных для этих целей больших глиняных сосудах –
«зерновиках», которые устанавливались в хозяйственных
постройках типа амбаров. Зерно мололи жерновами. Сель-
скохозяйственное производство сочеталось с различны-
ми ремеслами, часть которых характеризовалась доволь-
но высоким уровнем развития. Большое распространение
в хозяйстве получила металлургия – обработка черных и
цветных металлов. Черняховские кузнецы владели всеми
приемами ковки железа в горячем виде и знали несколько
способов получения и обработки стали. На ряде поселений
сохранились остатки металлургических горнов и печей-
домниц.
Значительного мастерства достигли черняховские
ювелиры, производившие различные украшения из бронзы,
серебра и золота. Они создали свой художественный стиль,
отличавшийся строгостью и лаконичностью форм. Помимо
украшений из цветных металлов бытовали бусы из янтаря,
Готский войн IV в. полудрагоценных камней и стекла.
Черняховская культура. Украшения, детали одежды, керамика
На очень высоком уровне развития у населения, оставившего памятники

черняховской культуры, находилось гончарство. Гончарный круг распростра-
нен на всей территории культуры. На многих поселениях обнаружены горны
для обжига керамики, которая подразделяется на столовую и кухонную. Для
столовой посуды характерен набор мисок и кувшинов самых разнообразных
форм. Керамика в основном серого цвета, лощеная, реже встречается черная и
желтая. Посуда орнаментирована сеткой, косыми линиями, зигзагообразными
полосами, растительным и геометрическим орнаментом, иногда специальными
керамическими штампами. Кухонная посуда большей частью представлена раз-
личного рода горшками и крышками. Предметы чаще всего нелощеные шеро-
ховатые, так как в керамическое тесто добавлялся песок и другие отощающие
примеси. Черняховские гончары были мастерами очень высокой квалификации
и владели многими приемами позднеантичных мастеров. Лепная посуда встре-
чается крайне редко, она наиболее характерна для ранних этапов черняховской
культуры и имеет свои специфические черты, присущие каждому региону.
Важной отраслью хозяйства черняховских племен было деревообраба-
тывающее ремесло, о чем свидетельствуют наборы плотницких и столярных
инструментов. Большое распространение получила обработка кости и рога,
что подтверждается находками различного рода гребней, подвесок, проколок,
лощил и игольников, игральных костей. Многие изделия покрывались резным
орнаментом.
Развитие прядения и ткачества подтверждается находками керамических
пряслиц для веретен, грузил от вертикальных ткацких станков, а также отпе-
чатков тканей. Для пряжи использовались волокна растительного происхожде-
ния (конопля) и шерсть, с заготовкой которой связаны сохранившиеся ножни-
цы для стрижки овец.
На поселениях и в могильниках черняховской культуры часто встречают-
ся стеклянные кубки, в большинстве своем фрагментированные, выполненные
как из толстостенного, так и из тонкостенного стекла. Исследователи связывают
их с рейнскими, египетскими и сирийскими мастерами, а толстостенное стекло
могли производить и черняховские умельцы. Такая мастерская была найдена
на верхнем Днестре у с. Комарово Черновицкой области, однако ее характер
позволяет предположить, что она принадлежала римским ремесленникам.
Значительную роль в хозяйстве населения черняховской культуры игра-
ли торгово-экономические связи с позднеантичным миром, о чем свидетель-
ствуют археологические находки в Поднестровье импортных изделий. Среди
поступавших сюда товаров можно выделить высококачественную краснолако-
вую и бронзовую посуду, различного рода стеклянные изделия, дорогостоящие
ткани, амфоры с вином и маслом, светильники, геммы, камеи и другие пред-
меты.
На территории Поднестровья, в основном Верхнего, найдены римские
монеты – как единичные экземпляры, так и целые клады. Большинство монет
чеканено при императорах от Адриана до Марка Аврелия, причем значительное
их количество приходится на период правления Антонина Пия. Как правило,
монеты поступали к варварам в виде выплат и стипендий – это касается пре-
жде всего полновесных серебряных монет, которые были выпущены до Готских
войн и начала формирования черняховской культуры. За свою службу варвары
требовали полноценных денег, их не устраивали монеты III в. с низким содер-
жанием серебра.
Многие исследователи пытаются связать находки римских монет с денеж-
ным обращением как внутри варварского мира, так и при торговле с позднеан-
тичными центрами и провинциями. Статьями вывоза были по-прежнему зер-
но, скот, различные виды сырья, а также, возможно, рабы.
Интенсивные связи черняхов-
ского общества с Римской импери-
ей оказали сильное влияние на его
экономическое и социальное раз-
витие. Социальные отношения у
черняховских племен характерны
для периода зарождения классово-
го общества, поскольку в это вре-
мя уже наблюдается процесс иму-
щественного расслоения – ведется
индивидуальное хозяйство отдель-
ными семьями. А найденные на по-
Император Константин селениях металлические ключи для
дверей свидетельствуют об имевшейся у населения собственности, которую

необходимо было оберегать. Еще одним доказательством наличия у отдель-
ной части жителей значительных богатств являются денежно-вещевые кла-
ды, в которых содержалось большое количество серебряных монет, посуды и
украшений.
Высшая власть принадлежала вождям, античные и средневековые авторы
называли их королями. Они возглавляли племена, объединявшие территори-
альные общины. Для этого периода также характерно создание больших союзов
племен, находившихся под властью одного вождя. Именно такие союзы пред-
шествовали созданию государств и народностей, складывавшихся одновремен-
но с переходом к классовому обществу.
Активное воздействие античного мира на варварские племена можно про-
следить и по распространению в их среде греческого и латинского языков, а так-
же письменности. Именно с черняховской культурой низовьев Днестра и Дуная
связывают первые обнаруженные свидетельства использования письменности,
в основном в греческой графике. Это различного рода граффити, процарапан-
ные на обожженной керамике, а также начертания букв на керамике до ее обжи-
га. Кроме того, позднеантичные авторы сообщают о том, что многие варвары,
обитавшие к северу от низовьев Дуная как на территории провинций, так и вне
их помимо своего родного владели греческим, латинским и некоторыми други-
ми языками. Варвары-федераты принимали также новую веру, утверждающую-
ся в империи, – христианство.
Весьма примечателен тот факт, что в последний год жизни императора
Константина к нему прибыло посольство готов, среди которых был знатный
образованный юноша по имени Ульфила (Вульфила) – «Волчонок». Отец его
был готом знатного рода, а мать – гречанкой (христианкой). Ульфила тоже был
христианином, учеником епископа Готии – Феофила. Вскоре в Константинопо-
ле, несмотря на молодость, Ульфила был рукоположен в епископы. Получив сан,
он отправляется к готам.
Миссионерская деятельность Ульфилы протекала среди вестготов-тервин-
гов, населявших междуречье Днестра и Дуная. По свидетельству Авксентия,
или Ауксентия (379– 383), епископа из Дуростора (совр. Силистра), Ульфила
вел проповедь на греческом, латинском и готском языках, кроме того, он пере-
вел Библию на готский.
Проповедовал Ульфила в низовьях Днестра и Дуная 7 лет, а затем, по сви-
детельству Филосторгия (написавшего «Историю церкви» с 311 по 425 г.), Ата-
нарих – «безбожный и нечестивый, кто начальствовал над готами возвел в стра-
не гонения на христиан», в результате чего епископ и его соратники вынуждены
были переселиться в Неаполь (близ Великого Тырново) на территорию Мёзии,
где долго были известны как малые готы. Еще одним свидетельством проник-
новения христианства в варварскую среду Северо-Западного Причерноморья
является сообщение Епифания, епископа о. Кипр, о том, что сюда при импера-
торе Констанции (324–361) была изгнана одна из еретических сект во главе со
старцем Авдием. Изгнанники, «идя вперед в самую внутренность Готии огласи-
ли христианским учением много готов».
Готские войны эпохи поздней империи IV в. Современная реконструкция
Церковный писатель Феодорит Киррский (390–466) в своей книге «Исце-

ление языческих болезней» отмечал влияние христианства на погребальный
обряд варварских племен. По мнению исследователей, погребения с западной
ориентировкой без инвентаря могут принадлежать христианам.
Однако язычество отступало медленно. Это опять-таки хорошо просле-
живается на материалах могильников, которые свидетельствуют о значитель-
ной этнической пестроте черняховского населения. Для захоронений черня-
ховской культуры характерен биритуализм, т. е. сочетание обряда кремации
(трупосожжения) с обрядом ингумации (трупоположения). Каждому обряду
присущи свои особенности. Так, в обряде кремации известно несколько ва-
риантов – захоронение пережженных костей в урнах, захоронение в простых
ямах, а также рассыпанных по поверхности костей (скорее всего, в неглубоких
широких ямах). Погребальные предметы встречаются как в сожженном, так
и необожженном виде. Присущ этому обряду и ряд других деталей и особен-
ностей. Трупоположения также разные: в ямах простой конструкции, в ямах
с «заплечиками», уступами и катакомбами. Погребенные ориентированы го-
ловой либо на север, либо на запад. В могилах с трупоположениями наряду с
богатым набором сосудов и других вещей отмечается и полное их отсутствие.
Ямы сложной конструкции в предчерняховское время были характерны для
сарматов, следовательно, это население частично вошло в состав черняховской
культуры.
Могильники служили не только кладбищами, но и своеобразными культо-
выми и ритуальными местами. Об этом свидетельствуют такие элементы погре-
бального обряда, как тризна, жертвоприношение, вторичное преднамеренное
разрушение скелетов, инвентаря и др.
Изучение погребального обряда помимо выявления в нем более древних
этнических черт позволяет детально разработать хронологию и датировку, а
также проследить связи племен, носителей черняховской культуры.
Черняховская культура по сумме слагающих ее элементов не сопоставима

ни с одной из предшествующих. Это качественно новое образование возникло
под воздействием провинциально-римской культуры и поэтому, естественно,
носит провинциально-римский характер. Ведь до середины III в. (до Готских
войн) варвары никогда не проникали в глубинные районы Римской империи.
Разноэтничные участники походов, оторванные от мест обитания, постепенно
растеряли свои культурные традиции, а посему достаточно быстро восприни-
мали элементы культуры не только товарищей по оружию, но и своих против-
ников.
Несмотря на полиэтничность, черняховская культура оформилась (в част-
ности, в Поднестровье) в тех районах, где сложился племенной союз, возглав-
ляемый готами. Эти территории позднеантичные авторы недвусмысленно свя-
зывают с вестготами – обособленной восточногерманской этнической общно-
стью, сыгравшей значительную историческую роль в Европе в эпоху великого
переселения народов и растворившуюся затем среди других народов и этносов.
В рамках черняховской культуры происходил процесс формирования новой
народности, который был прерван гуннами в 375 г.
По меткому выражению Иордана, «взъярилось на готов племя гуннов» –
кочевников-тюрок, пришедших с востока. В битве с ними погиб престарелый
«король всех готов» Эрманарих. Готский союз распался – вестготы бежали под
покровительство Римской империи за Дунай, где 9 августа 378 г. разгромили
в Адрианопольском сражении армию римского императора Валента. Остготы
были покорены гуннами, воевали в союзе с ними против антов, затем все вместе
под предводительством Аттилы в 420 г. ушли на запад, захватив земли вплоть
до Паннонии.
Население не было полностью уничтожено, о чем свидетельствует наличие
крайне редких черняховских памятников, а также весьма скудный набор вещей
в них. Причерноморье на короткий срок вошло в эфемерную державу Аттилы.
В 451 г. произошла битва на Каталаунских полях, где полчища гуннов были
разбиты войсками римлян и союзниками – европейскими варварами. После
Каталаунской битвы и смерти Аттилы в битве при Надао (454) происходит
новый «передел мира». Часть гуннов возвращается в Причерноморье, гепиды
укрепляются в Дакии, а готы переселяются в Паннонию. Этими событиями и
заканчивается существование черняховской культуры.
§ 4. Античная цивилизация в Нижнем Поднестровье

Тира в римское время. Самый значительный греческий полис Поднест-
ровья – Тира – был основан выходцами из Милета в VI в. до н. э. Он распола-
гался на западном берегу Днестровского лимана в центре плодородного края,
где вначале соприкасались племена скифов и фракийцев, а затем проходила
граница между Римской империей и миром варварских народов, беспрерывно
сменявших друг друга на подступах к нижнему Дунаю.
Первая характеристика Тираса (Днестра) и жителей города – тиритов при-
надлежит Геродоту. В последующих греческих и римских литературно-истори-
ческих памятниках Тира упоминается главным образом как географический
объект, связанный с одноименной рекой, в результате чего резко возрастает
ценность археологических, эпиграфических и нумизматических источников.
Тира была обычным греческим полисом, в который входили пригородные
небольшие поселения. Это был город-государство, представлявший собой ра-
бовладельческую демократическую республику и имевший типичное для ан-
тичного полиса устройство. На протяжении всего доримского периода истории
эллинское население играло доминирующую роль в жизни города.
По своему географическому положению и особенностям экономики Тира
больше тяготела к Ольвии и Истрии, с которыми поддерживала тесные эконо-
мические, политические и культурные связи. Основу ее экономики составляли
сельское хозяйство и ремесленные производства.
С началом римской экспансии Тира не претерпела значительных измене-
ний, так как римляне всегда оставались к северо-востоку от устьев Дуная ино-
родным меньшинством. Они не имели прочной основы среди населения. И
только по мере назревания социальных конфликтов, а также перед лицом на-
растающей угрозы со стороны варварских племен Тира переходит на прорим-
ские позиции.
Римское господство в Северо-Западном Причерноморье носило преиму-
щественно характер военно-политического господства, что заставляло прави-
тельство империи уделять особое внимание организации и дислокации воору-
женных сил на нижнедунайском участке границы. В период правления Клавдия
(41–54) здесь были сосредоточены IV Скифский и V Македонский легионы,
которыми командовал легат Мёзии. В конце 50-х годов V Македонский легион
был временно переброшен в Армению для участия в военных действиях против
парфян. Именно тогда произошли грандиозные столкновения римлян с варва-
рами, которые приходятся на период наместничества в Мёзии Плавтия Силь-
вана. Его успешные действия были высоко оценены императором Веспасианом
(69–79): «Плавтий так управлял Мёзией, что триумфальные почести полагались
ему тогда больше, чем мне...»
Ко времени возвращения V Македонского легиона на Ду-
най в 71 г. в Мёзии находились дополнительно еще три легиона –
I Италийский, V Alaudаe (Жаворонка) и VII Клавдиев. В годы правления Веспа-
сиана (69–79) завершилось формирование нижнедунайской военной флотилии,
названной Флавиевой Мёзийской.
О том, что Тира с конца 50-х годов вошла в сферу присталь-
ных интересов Рима, можно судить по нумизматическим источникам –
наличию монет с изображением сената, а также по введению в 56–57 гг. нового
летоисчисления, что свидетельствует о каких-то важных политических событи-
ях в жизни полиса и в общем его подъеме.
Присоединение Тиры к империи могло произойти во время правления До-
мициана (81–96), в период дакийских войн, так как после разделения Мёзии на
Верхнюю и Нижнюю началось дальнейшее укрепление дунайского лимеса.
Еще более пристальное внимание дунайским границам уделялось
при императоре Траяне (98–117), когда была образована провинция Да-
Император Марк Аврелий

Император Антонин Пий Император Адриан
кия. Именно к концу правления Траяна, после завоевания Дакии в 106 г.,
в Тире появляется римский гарнизон, что зафиксировано торжественной надпи-
сью по поводу открытия какого-то военного сооружения. Гарнизон был состав-
лен из воинов трех нижнемёзийских легионов, а также вспомогательных отрядов.
Более того, имеющиеся материалы позволяют утверждать, что Тира была одной
из опорных баз римского флота.
В 117 г. жители Тиры торжественно отмечали вступление на престол им-
ператора Адриана (117–138), в честь которого была установлена статуя с верно-
подданнической надписью. Существует предположение о том, что, путешествуя
по нижнему Дунаю в 117–118 и 123–124 гг., император Адриан посещал Тиру.
Свою независимость Тира окончательно утратила при Антонине Пие
(138–161), когда была включена в число римских провинциальных городов.
Однако император даровал городу торговые привилегии, за что тириты отклик-
нулись благодарственными посвятительными надписями и памятными монета-
ми с изображением Антонина Пия и его наследника Марка Аврелия. Во время
правления Марка Аврелия пошлинные привилегии граждан Тиры были снова
подтверждены.
Процветал город и в годы правления Северов, о чем говорит найденный
при раскопках монументальный посвятительный алтарь в честь Септимия
Севера (193–211), возведенный в 202 г. Однако в этот период все виды дея-
тельности граждан Тиры строго контролировались римской администрацией.
Являясь одним из дальних городов Нижней Мёзии, Тира поддерживала тесные
взаимоотношения с другими центрами.
В начале III в. на охваченную экономическим и политическим кризисом
империю двинулись различные варварские племена. Именно тогда, как писал
историк и нумизмат П.О. Карышковский, «Тира сыграла роль утеса, о который
разбилась первая волна варваров». Этой первой волной стало движение карпов,
которые были разбиты в окрестностях Тиры в 214 г., о чем свидетельствуют эпи-
графические источники, найденные в окрестностях Белгорода-Днестровского и
в римской колонии Эск в Нижней Мёзии.
В середине 50-х годов III в. Тира подверглась основательному разгрому
со стороны готов, двигавшихся в пределы империи, что подтверждают архео-
логические находки. Эти же материалы гово-
рят о том, что разрушение жилых кварталов и
цитадели не привело к концу истории города.
В сохранившихся свидетельствах о событиях
269–270 гг. у Засима есть прямое указание на
строительство варварского флота у «реки Тира-
са, впадающей в Понт».
После готского разгрома Тира восстанови-
лась, хотя в значительной степени и утратила
черты античного полиса. В IV в. она уже мало
чем отличалась от сельского поселения. Свое
существование Тира прекратила внезапно –
исследователи связывают ее гибель с гуннским
Император Септимий Север нашествием. Косвенным подтверждением это-
му служат находки амфор из «послеготского
дома», а также монета Валентиниана (364–375).
Экономика Тиры. Культурные и экономические связи в первые века на-
шей эры продолжали развиваться. Особый подъем экономики приходится на
II – начало III столетия. Важное место в экономике Тиры занимала торговля,
которая велась как сухопутным, так морским и речным путем. Мимо полиса
проходил морской каботажный путь от островов Эгейского и Средиземного
морей к Боспору Фракийскому, Дунаю, Тирасу, Борисфену, в Таврику и далее
на восток. Современные исследователи считают, что античный торговый флот
был достаточно мощным, средний тоннаж каждого корабля примерно равнялся
тоннажу европейских парусных кораблей XVIII столетия.
Начиная с рубежа эпох и в первые века нашей эры активизировались связи
Тиры с Египтом, Книдом, Малой Азией, а также с южнопонтийскими и восьмью
западнопон-тийскими центрами. Обнаруженные в ходе раскопок материалы
дают представление о статьях тирасского импорта.
В римское время, как и в более ранние периоды, основу экономики Тиры
составляло сельское хозяйство, поэтому ее благополучие зависело от сельско-
хозяйственной округи, в пределах которой размещались и земельные участки
граждан. Тирасская хора занимала довольно значительную территорию. В ней
были развиты полеводство, огородничество, садоводство и виноградство. Боль-
шую роль играло животноводство, а также рыбная ловля. Сельскохозяйствен-
ная продукция была важной статьей экспорта Тиры.
Ремесленное производство в Тире находилось на стадии относительно
слабого развития, поскольку потребности жителей ограничивались товарами,
поступавшими в результате активных торговых связей. Бытовые нужды насе-
ления удовлетворяли такие виды ремесел, как металлургическое, строительное,
гончарное, ткацкое, ювелирное. Однако все они носили на себе отпечаток под-
ражания и повторения привозных образцов.
Общественно-политическое устройство. В римское время в городе обо-
значился отход от традиционных демократических порядков. На первый план
выдвигается коллегия архонтов, возрастает роль прота – первого архонта (гла-
вы коллегии), выделяется должность городского секретаря. Важные документы

скрепляются печатями архонтов.
Город имел свою эру, чеканил разменную бронзовую монету, располагал
собственными денежными средствами, сохранял право беспошлинной торгов-
ли. Все эти признаки полисной автономии далеко не безусловны, так как в Тире
присутствовал римский гарнизон и все привилегии, дарованные гражданам,
находились под постоянным надзором легата провинции.
Рост численности населения продолжался и в римское время, при этом его
этнический состав был достаточно пестрым. Анализ антропонимического ма-
териала свидетельствует о делении жителей города на греков, римлян и варва-
ров. Несмотря на пестроту и кажущуюся беспорядочность тирасских антропо-
нимов, греческие традиции явно преобладали.
Уже в самом начале исследования Тиры было отмечено, что в городе про-
живали как «коренные граждане», так и люди, которые «не пользовались правом
местного гражданства». Но определение общего количества населения и соот-
ношения числа граждан, прочих свободных и рабов – лишь предположительно.
Археологические раскопки городских кварталов и некрополя, не раскры-
вая особенностей социальных противоречий, свидетельствуют о наличии сре-
ди горожан зажиточной прослойки.
Культура и религия. Находки, связанные с состоянием культуры и рели-
гии в римской Тире, весьма отрывочны и недостаточны. До настоящего време-
ни здесь не открыто ни одного храма, а найденные строительные детали и над-
писи фрагментарны: из них можно получить лишь намеки на храмостроитель-
ство. Поэтому о религии граждан Тиры можно судить по монетам, на которых
изображены Ника, Кибела, Геркулес, Афина, Зевс, Гермес, Дионис. Встречаются
изображения речного бога р. Тирас.
Религиозные представления жителей города не имели четкого разграни-
чения на эллинские и римские и носили присущий той эпохе синкретический
характер. Об этом говорят статуэтки египетских божеств – Осириса, Беса, боги-
ни Секет, а также амулеты. О почитании египетских божеств свидетельствуют
находки граффити с именем Исиды.
В Тиру проникали различные фракийские культы. Обнаружен алтарь в
честь «непобедимого Митры» – иранского бога, поставленный римским воен-
ным моряком. Посвящения этому божеству от имени воинов особенно много-
численны в придунайских провинциях. У жителей Тиры вообще были очень
распространены всевозможные святилища и домашние алтари.
Просуществовавшая тысячелетие античная Тира была связана с ос-
новными этапами развития древних племен Северо-Западного Причерно-
морья, с одной стороны, и с историей цивилизованных народов Причерно-
морья и Средиземноморья – с другой. Находясь в зоне контактов и стол-
кновений различных этнокультурных и социальных общностей, она была
одним из центров античной ойкумены. Город, располагавшийся на полно-
водной и судоходной реке, долго сохранял свои аграрные и торговые функ-
ции, был важным торговым портом на путях вдоль побережья и в глубь
материка.
Выдающееся военно-стратегическое значение Тиры превратило ее в один
из главных опорных пунктов римского владычества на Понте.
§ 5. Древнейшие сведения о славянах

Происхождение и древнейший период в истории славян являются важной
и вместе с тем сложной проблемой. Дошедшие до нас письменные данные весь-
ма отрывочны и скудны. Узкий круг источников представлен немногочислен-
ными сведениями античных авторов. Поэтому решение этого исторического
вопроса во многом зависит от объединенных усилий археологов, историков,
лингвистов, антропологов и других специалистов.
Венеды. Впервые название «венеды» было употреблено Плинием Старшим
(23/24–79) для характеристики населения, обитавшего северо-восточнее Кар-
пат: «Земли до речки Вистулы заселены сарматами, венедами, скирами и гир
рами». Приведенная цитата из «Естественной истории» дает возможность опре-
делить основную территорию, которую занимали венеды в I столетии, – между
сарматами на юго-востоке и германцами на северо-западе. Как известно, во вре-
мена Плиния сарматы прочно обосновались во всем степном Причерноморье –
от Дона до Дуная. Скирам принадлежали земли в верховьях Вислы, а гирры
занимали часть Висло-Одерского междуречья, что подтверждается и рядом
источников.
Дальнейшее уточнение венедских территорий засвидетельствовано у Кор-
нелия Тацита (55–120) – современника Плиния: «Венеды... ради грабежа рыщут
по лесам и горам, какие только существуют между певкинами и феннами». В
данном случае «певкины» (певки) – часть бастарнского племени окельтизиро-
ванных германцев, обитавших на нижнем Дунае, а «фенны» – часть угро-фин-
ского населения, занимавшего территорию от Уральских гор до северо-восточ-
ной Прибалтики. Характеризуя венедов, Тацит подчеркивал их оседлый, свя-
занный с земледелием образ жизни, противопоставляя его кочевым сарматам.
Венеды, по его словам, «сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются
пешими, притом с большой быстротой. Все это отмежевывает их от сарматов,
проводящих всю жизнь в повозке и на коне».
Со второй половины II в. территория, заселенная венедами, увеличивается.
Клавдий Птолемей (90–160) в своем «Географическом руководстве» выделяет их
из огромного числа племен Европейской Сарматии: «Занимают Сарматию мно-
гочисленные племена: венеды по всему Венедскому заливу, выше Дакии – пев-
кины и бастарны...» Автор, начиная перечисление великих народов Сарматии
именно с венедов, подчеркивает, что они, несомненно, принадлежали к числу
ведущих народов Восточной Европы.
Клавдий Птолемей, наряду с Плинием и Тацитом, определяет венедов
I–II вв. как автохтонное население. Он также упоминает славян не только под
названием «венеды», но, видимо, и под самоназванием – «ставани», указывая
место их обитания южнее галиндов и судинов (племен балтийской группы) до
аланов. Такое размещение ставанов в значительной степени согласуется с дан-
ными Плиния и Тацита о венедах. Что касается III в., то здесь сведения о венедах
еще более скудны, поскольку к середине этого столетия относятся многочис-

ленные переселения племен и война варваров с Римской империей.
При изучении проблем расселения и перемещения славян ценнейшие ма-
териалы дает римская картография. В 1507 г. в Аугсбурге в библиотеке Конрада
Певтингера был обнаружен пергаментный свиток древней карты Европы, Аф-
рики и Азии в виде таблиц с нанесенными на ней дорогами, городами и рас-
стояниями между ними. Специалисты связывают эту карту с именем римского
географа Кастория. Этот итинерарий датируется II–IV вв., а отсутствие в нем
гуннов позволяет отнести его ко времени до 375 г.
Материалы этих таблиц также удивительно совпадают с данными Пли-
ния, Тацита, Птолемея, помещенными в VIII таблице на окраине «венеды–сар-
маты». На этом же уровне расположены Альпы Бастарнские (Карпаты). Вто-
рое местоположение венедов локализуется между Дунаем, ближе к его дельте,
и Днестром.
Еще одним свидетельством пребывания венедов на дунайской границе
могут служить монеты императора Волузиана (251–253), сына и соправителя
Требониана Галла, имевшего в своем титуле эпитет «Венедский». Иордан также
отводит славянам указанные территории: «От истока Вислы на неизмеримых
пространствах основалось многочисленное племя венедов».
Процессы этногенеза. На основании письменных источников можно
только в общих чертах наметить географические рамки расселения славян и
определить их непосредственных соседей. К сожалению, сведения о венедах
весьма скудны, поэтому в освещении древнейших этапов развития славянства
большое значение имеют археологические материалы.
Начиная с рубежа нашей эры славяне постепенно расширяли свои гра-
ницы, втягивая в процесс этногенеза соседние племена. Во времена Плиния и
Тацита на территории Подолии, Волыни и Верхнего Поднестровья формиру-
ется своеобразная группа древностей на базе пшеворской и постзарубинецкой
культур. По мнению некоторых исследователей, носителями этих культур яв-
лялись близкородственные этносы, известные древним авторам под названием
«венеды». Это были оседлые земледельческие племена, оставившие после себя
памятники зубрицкой группы.
Сходная картина формирования новой общности на базе древностей пост-
зарубинецкого круга прослеживается в Поднестровье – это так называемая ки-
евская культура. Следовательно, в границах указанного региона от Западного
Буга до Сейма во II столетии н. э. наблюдается процесс консолидации этих куль-
тур в единую культурно-историческую общность.
В первой половине III в. этот процесс был прерван движением готов, что
подтверждается как археологическим материалом, так и сведениями древних
авторов, в том числе и Иордана. Стремительно двигавшийся к югу, в страну
«Ойюм», поток захватывал в процесс движения к границам империи и негер-
манские племена. Однако не только движение готов и других варварских племен
послужило причиной дестабилизации и потрясений. Историческая обстановка
этого периода характеризуется неустойчивостью, переменами, социальными,
политическими и этническими сдвигами, которые происходили под влиянием
Римской империи как на ближней, так и на дальней ее периферии. Сложивша-
яся ситуация послужила толчком к распаду старых и созданию новых общно-
стей, перекраиванию этнических границ и освоению новых территорий.
Культура типа Этулия. В III столетии низовья Днестра и Дуная заселяют
группы, оставившие памятники типа Этулия, основные компоненты которых
свойственны земледельческому населению. Земледельческий характер памят-
ников отразился прежде всего в топографии и планировке поселений, неболь-
ших по площади и расположенных на пологих склонах долин речек и ручьев
или на небольших мысах. Культурный слой крайне беден и выделяется лишь на
местах остатков построек. Одна из специфических особенностей поселений –
незначительное количество жилищ при многочисленных хозяйственных ямах,
большая часть которых концентрировалась на отдельных участках в стороне
от жилых построек. Единственный тип жилищ – прямоугольные или иногда
трапециевидные полуземлянки – совершенно не характерен ни для населения
степей Северо-Западного Причерноморья в предшествующее время, ни для
синхронных черняховских памятников.
Генетические истоки этулийских жилищ, как и самого населения, следует,
очевидно, искать севернее, в обширной зоне украинской лесостепи и практиче-
ски по всей Центральной Европе, где традиция углубленных в землю строений
имела древние корни.
Памятники типа Этулия явно входят в круг культур «горшечных». Леп-
ные горшки, изготовленные из рыхлого комковатого глиняного теста с при-
месью шамота и различного рода органических добавок, решительно преоб-
ладали в наборе посуды. Орнаментировались горшки редко – обнаружены
Культура типа Этулия. Керамические лепные горшки

лишь насечки на краю венчика, иногда ряд пальцевых вдавлений под ним.
Лепные миски достаточно разнообразны, но в целом эта категория посуды
составляет незначительный процент. На всех поселениях встречаются кони-
ческие крышки, а также керамические диски. Ближайшие аналоги керамиче-
ского комплекса памятников типа Этулия находятся в кругу северных памят-
ников – на ранних памятниках киевской культуры, в волыно-подольской зу-
брицкой группе, а также в днестровско-западнобугской группе черняховской
культуры.
Хозяйство населения, оставившего памятники типа Этулия, характери-
зуется сочетанием земледелия и животноводства. Урожай убирался серпами и
перерабатывался ступами, ротационными жерновами. Последние найдены на
многих поселениях, в том числе и в с. Чобручи Слободзейского района. Видовой
состав стада отличался преобладанием крупного рогатого скота, а также боль-
шим количеством лошадей, мелкого рогатого скота и свиней.
Производимый совокупный продукт обеспечивал не только внутренние
потребности, но и торговлю. О существовании торговых отношений с поздне-
античными центрами и близлежащими провинциями свидетельствует значи-
тельное количество импортов. К ним относится ремесленная гончарная серо-
глиняная керамика, различного рода амфоры, стеклянные кубки, бусы и ряд
других изделий.
Погребальный обряд известен по материалам двух могильников и не-
скольких захоронений, впущенных в курганы более раннего времени. В отли-
чие от синхронных черняховских могильников с их биритуализмом, этулий-
ские характеризуются только трупосожжением. По деталям погребального
обряда они подразделяются на пять типов, широко представленных в различ-
ных пропорциях и вариациях в древностях «полей погребений» Центральной
и Восточной Европы латинского и римского времени. Однако этулийские мо-
гильники отличаются удивительной бедностью инвентаря. По этому показа-
телю они приближаются к могильнику
Киреевка на р. Убеди, относимому ис-
следователями к киевской культуре. Ряд
специфических особенностей сближает
этулийские захоронения с погребальной
обрядностью носителей зарубинецкой и
пшеворской культур.
Хронологические рамки памятни-
ков типа Этулия (середина III – самый
конец IV в.) устанавливаются по имею-
щимся предметам, которые исчезли во
времена правления императора Валента
(364–378), очевидно, в период гуннского
нашествия 375 г.
Появление в низовьях Днестра и
Дуная выходцев с севера, из зоны оби-
тания венедов, по времени совпада- Император Волузиан
ет со второй волной движения готов к юго-востоку, что приводит к оттоку
части населения из разных регионов лесостепной зоны на юг и отрезает их
от сородичей. Судьбы населения, которое воспринималось Плинием Стар-
шим и Тацитом как «венеды-венеты» и обитало между сарматами, бастрана-
ми и феннами, оказались разными. Перекочевав на юг, носители культуры
типа Этулия, вероятно, вступили в активные контакты с позднеантичным и
кочевым сарматским миром и начали оформляться в новую общность. Впол-
не допустимо, что к 50-м годам III в. вновь возникшая общность могла пред-
принять самостоятельную попытку проникнуть на территорию империи.
Именно тогда император Волузиан получил почетный титул «Venedicus» –
«Венедский».
Не противоречат этому и данные таблиц из библиотеки К. Певтингера,
которые указывают, что расселение венедов удивительно точно соответствует
местоположению памятников типа Этулия. Некоторые ученые считают, что на-
звание «венеды» на итинерарии было дописано в III столетии, о чем говорит и
палеография.
Венеды упоминаются на таблицах еще дважды – это венеды-лугии и вене-
ды-сарматы в районе Альп Бастарнских (в Прикарпатье). Если принять раннюю
дату дорожника, то венедам-лугиям могли бы соответствовать памятники пше-
ворско-зарубинецкой общности зубрицкой группы на верхнем Днестре, а ве-
недам-сарматам – северные памятники типа Этулия на среднем Днестре под с.
Алчедары в Шолданештском районе. И все же здесь остается много неясностей,
которые требуют специальной разработки и дальнейшего накопления матери-
алов.
Таким образом, на земли Приднестровья и близлежащие территории сла-
вяне проникли в III–IV вв. Однако это были их первые эпизодические появ-
ления, которые, как и весь культурно-исторический процесс, были прерваны
гуннским нашествием. И только после распада державы Аттилы во второй по-
ловине V – начале VI в. пришедшие в движение многочисленные славянские
племена появились на Дунае со своими уже сложившимися культурами – праж-
ско-корчакской и пеньковской.
Глава III
ЭПОХА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
§1. Ранние славяне в Поднестровье

Раннее средневековье – переломная эпоха в истории Европы. «Великое
переселение народов» и великая славянская миграция начала средневековой
поры коренным образом изменили этнополитическую ситуацию. В раннем
средневековье формируется новая этническая карта Европы, которая, в общих
чертах без особых изменений доживает до наших дней.
Одной из наиболее мощных сил раннего средневековья в Европе стали сла-
вяне. В это время они обжили обширные пространства Европы от побережья
Балтийского моря на севере и Пелопоннеса на юге и от бассейна Эльбы на за-
паде до Волги на Востоке. Славяне стали активнейшим образом включаться в
общие процессы европейской истории.
В самом славянском обществе на протяжении VI–IX вв. происходили глу-
бокие изменения во всех областях: осуществлялся переход от первобытнооб-
щинного строя к классовому обществу, происходил сложный процесс распада
единого славянского языка и начала формирования отдельных славянских язы-
ков, довольно близкая славянская материальная культура, уже делится в этот
период на три крупные группировки, имеющие, наряду с общими чертами и ряд
особенностей в керамике, жилищах, обрядах погребения и т.д. – складываются
три ветви славянства – восточная, западная и южная.
Древние авторы о славянах. Самые ранние сведения о славянах в пись-
менных источниках относятся к первым векам нашей эры. В них славяне за-
фиксированы под именем венедов. О том, что венеды древних авторов были
славянами, прямо свидетельствует Иордан, писавший в VI в. н. э. По некоторым
данным германские народы до сих пор называют славян венедами.
Впервые этноним венеды встречается в «Естественной истории» Плиния
Младшего. Географические координаты венедов здесь не указаны. Сообщается
только, что венеды, наряду с другими этническими группами, такими как сарма-
ты, скиры и гирры были восточными соседями германцев, и их земли доходили
до Вистулы, т.е. современной Вислы. Корнелий Тацит в сочинениях о германцах
(конец I в. н. э.) также говорил о венедах, живших к востоку от них. Согласно
Птолемею, венеды были одним из крупнейших племен Европейской Сарматии.
Последняя на западе имела границами р. Вистулу (Вислу) и Сарматские горы
(Малые Карпаты). У истоков Вислы начиналась уже территория германских
племен. Южная граница Сарматии проходила по Карпатам и северному берегу
Глава III. Эпоха средневековья  85
Понта (Черного моря), северная – по Венедскому заливу Сарматского океана
(Балтийскому морю). Венеды, по Птолемею, жили по всему Венедскому заливу.
Материалы римской картографии, документ III–IV вв. – Певтингеровы
таблицы позволяют не только отметить определенное совпадение ее данных с
более ранними упоминаниями античных авторов, но и судить уже о некоторых
передвижениях славянского населения на юг и юго-восток. Кроме Повисленья,
венеды, по данным этого источника, населяли область Нижнего Дуная.
Учитывая то, что на одной территории, в области распределения пшевор-
ской культуры, обитали славяне, германцы и, возможно, кельты, на этом осно-
вании можно допустить и передвижение части славян вместе с германскими
племенами на юг, в пределы Подунавья еще в III–IV вв.
Но не вызывает сомнений тот факт, что основная масса славянского насе-
ления перемещалась в V–VII вв. в эпоху Великого переселения народов. Именно
в это время происходили грандиозные перемещения славянских племен и со-
юзов, причем основными были три направления: на юго-запад, вплоть до се-
верной окраины Италии, юг – на Балканы и к Греции, и на запад к реке Лабе
(Эльбе).
Нас в основном будут интересовать этнические группы славян, которые
расселялись в южном и юго-западном направлениях. В этой связи необходимо
отметить, что в VI в. готский историк Иордан в своем сочинении уже разли-
чает этнические определения «многолюдного племени венедов». Так, применяя
общее название венеды для единого народа, Иордан, в то же время, указывает
еще на два уровня этнической терминологии: какие-то узкоместные, локальные
наименования, которые, по его словам, «меняются соответственно различным
родам и местностям», и два собирательных названия, существовавших парал-
лельно – склавины и анты.
Другие письменные памятники той эпохи, такие как, например, сочинения
Прокопия Кесарийского и др., также называют склавенов и антов, четко раз-
личая их, но одновременно подчеркивая единство языка и обычаев этих групп
славянских племен. Таким образом, и анты, и склавены (склавины) представ-
ляют собой большие военно-политические объединения славянских племен,
обладавшие также развитым этническим самосознанием.
До расселения на Балканском полуострове славяне заняли исходные рубе-
жи на землях, расположенных к северу и северо-востоку от Дуная. Отсюда они
проводили походы на Балканы, здесь копили силы для окончательного прорыва
дунайского лимеса империи. К числу таких территорий относятся и Днестров-
ско-Крапатские земли, которые нас, в основном, и будут интересовать.
Исследование письменных, археологических и других источников, связан
ных с определенными путями расселения славян, дает материал для представ-
ления о том, как проходило расселение, какие славянские племена оседали на
территории между Днестром и Карпатами, в какое время и какими этапами
шел это процесс. В связи с этим важное значение имеет сообщение Иордана о
размещении славянских племен и о Днестре как пограничной реке, разделяю-
щей владения двух крупнейших союзов славянских племен: склавенов и антов.
«Склавены, – пишет Иордан, – живут от города Ниветуна и озера, именуемого
Пейтингеровы скрижали римских дорог

Мурсианским до Данастра, а на севере – до Вислы; вместо городов у них болота
и леса. Анты же – сильнейшие из обоих – распространяются от Данастра до Да-
напра, там, где Понтийское море образует излучину; эти реки удалены одна от
другой на расстоянии многих переходов». Из этого сообщения ясно, что в VI в.
владения склавенов и антов между собой соприкасались и пограничной рекой
между ними был Днестр, хотя точно неизвестно, где именно проходила эта гра-
ница, на всем ли течении реки или на какой-то ее части.
В иных византийских источниках этого времени анты неоднократно упо-
минаются на землях, расположенных западнее Днестра. Так, Прокопий сооб-
щает: «… славяне и анты … имеют свои жилища по ту сторону реки Дуная, не-
далеко от его берега», или в другом месте: «… жившие по Истру варвары гунны,
анты и славяне … наносили римлянам неисцелимый вред …». Таким образом,
Прокопий указывает, что места соприкосновения склавенов и антов распола-
гались в нижнем течении Дуная. Он четко различает склавенов и антов, но уже
ничего не сообщает о Днестре как о пограничной реке между двумя союзами
племен.
Склавины по археологическим и письменным данным. Вопрос о терри-
тории, занятой склавенами и антами и о границе между ними, вызывал у иссле-
дователей различные, иногда исключающие друг друга точки зрения и решаться
он мог более достоверно только с привлечением археологических источников
по истории славян VI–VII вв. и сопоставления их со сведениями древних авто-
ров. Такие источники, т.е. археологические памятники славян VI–VII вв., игра-
ющие важную роль для этнической и этнографической интерпретации, выяв-
лены на территории Польши, Чехии, Словакии, Румынии, Болгарии, Украины
и Молдавии.
Все эти памятники имеют много общих черт. Для них свойственна единая
топография поселений, чаще всего расположенных на землях пригодных для
земледелия и выпаса скота в низменных припойменных местах. Обычно селища
располагались гнездами по нескольку поселений в каждом. Для них характерен
единый тип жилища – квадратные полуземлянки с печью-каменкой или гли-
нобитной печью в одном из углов; единый обряд погребения – трупосожжение
в урнах или ямах; в основном единый стиль украшений; единый ассортимент
глиняной посуды, состоящий из лишенных ручек горшков, сковород, дисков.
Эти памятники носят ярко выраженный земледельческий характер, о чем сви-
детельствуют, наравне с топографией, найденные обугленные зерна злаков,
жернова, сельскохозяйственные орудия: серпы, косы, наральники и др.
В то же время некоторые особенности, в основном в керамическом материа
ле и типах украшений, позволяют разделить раннесредневековые славянские
памятники VI–VII вв. на два больших локальных варианта, распространенных
на определенных территориях.
Первый из них локализуется на правобережье Днепра, к югу от Припяти
и далее к западу, заходя на территорию южной и средней Польши, Чехии, Сло-
вакии и, огибая Карпаты, распространяется на юг к Дунаю, по долинам Тиссы
и Сирета на территорию Румынии, занимая Придунайскую низменность. Ана-
лиз славянских раннесредневековых материалов показывает, что самыми суще-
ственными этнографическими признаками культуры славян того времени были

лепная керамика, домостроительство и погребальный обряд.
Среди керамики первого варианта широко распространены стройные
сосуды с усеченно-коническим туловом и коротким, почти вертикальным вен-
чиком. Наибольшее расширение всегда приходится на верхнюю треть высоты
сосуда. Поверхность горшков обычно коричневая, иногда заглажена. Орнамент
отсутствует, лишь изредка встречаются горшки с косыми насечками по верхне-
му краю венчика. Вся керамика лепная. Эта керамика получила по месту пер-
вых находок название керамики пражского типа, позднее она стала называть-
ся пражско-корчакская. На всем ареале керамика пражско-корчакского типа
отличается единообразием форм сосудов. Они генетически связаны с последую
щими формами славянской керамики.
Славянская керамика первого варианта получила распространение также
в Поднестровье, в нижнедунайских и среднедунайских землях и на верхней Эль-
бе. Славянская керамика пражско-корчакского типа довольно широко встреча-
ется на отдельных памятниках Румынской Молдовы, Мунтении и Добруджи и
еще южнее – в Придунайских районах Болгарии. Следует отметить, что здесь,
также распространена и пеньковская керамика о которой будет сказано ниже.
Очевидно, эти земли были заселены славянами, принадлежащими и к иной
племенной группировке, чему не противоречат и сведения древних авторов о
присутствии здесь как склавинов так и антов. Носители керамики пражско-
корчакского типа продвигались в нижнедунайские земли из Западноволынского
и Припятского регионов.
Основными памятниками славян этого варианта культуры являются не-
укрепленные поселения – селища. Расположены они по берегам больших и
малых рек, обычно на южных или восточных склонах первых надпойменных
террас, в местах, удобных для земледелия и выпаса скота. Площадь, занятая
селищами, незначительная. Большинство селищ вытянуто по берегу, обычно
они располагаются гнездами. Для северных областей расселения славян с праж-
ско-корчакским вариантом керамики характерны наземные бревенчатые дома
с печью-каменкой или глиняной печью. В южных районах господствовали ква-
дратные в плане полуземлянки с длиной стен 3–4 м. Глубина котлована до 1 м,
реже – более метра. Стены жилищ в большинстве случаев были бревенчатыми
срубными, полы были земляными или выстилались досками. Печи находились
обычно в одном из углов котлована, противоположном от входа. Господствова-
ли печи-каменки.
Славянские погребения с керамикой первого вариант представлены
грунтовыми и курганными захоронениями. Во всех без исключения случаях
это трупосожжения. Кремация покойников всегда происходили на стороне.
Собранные в погребальном костре кальцинированные ссыпали кости в ямку
или глиняную урну. Захоронения в большинстве случаев безинвентарные, а
могильники небольшие, состоящие, как правило, из 10–20 погребений.
Выявленные на поселениях гнезда жилых построек с хозяйственны-
ми сооружениями, очевидно, свидетельствуют о ведении хозяйства большой
патриархальной семьей. Пахотная земля находилась в коллективном ведении и
сообща распределялась между отдельными хозяйствами, пастбища и леса при-
надлежали сельской общине – патронимии.
В южной части Днестровско-Карпатских земель керамика праж-
ско-корчакского типа и вся культура раннесредневековых славян не име-
ют генетических корней. Истоки керамики пражско-корчакского облика,
обнаруживаются среди глиняной посуды пшеварской культуры, получив-
шей распространение в первой половине I тысячелетия н.э. в междуречье
Одера и Буга.
Географическое расположение памятников с керамикой пражско-корчак-
ского типа позволят утверждать, что поселения с подобной посудой харак-
теризуют одну из племенных группировок славян V–VII вв. именно ту, кото-
рую Иордан называет склавинами. Историк VI в. сообщает, что «многолюдное
племя венедов ныне известно под тремя именами: венедов, антов, склавенов».
Приводимая им географическая локализация склавен: «склавены живут от
города Новистуна и озера именуемого Мурсианским до Данастра, а на север – до
Висклы» как раз совпадает с областью размещения славянских поселений
с керамикой пражско-корчакского типа.
Анты и их материальная культура. Вторая большая этнокультурная
группировка славян третей четверти I тысячелетия н.э., представленная вто-
рым вариантом славянских памятников VI–VII вв. занимает всю лесостепную
полосу Северного Причерноморья, от Подонья до Нижнего Подунавья. Назва-
ние культуре дано по поселениям, раскопанным в окрестностях с. Пеньковка
на реке Тясмине на Украине. Основным ее регионом было междуречье Днестра
и Днепра, в других районах она появляется позднее, в период расселения сла-
вян из Днестровско-Днепровского региона. Славянскую культуру пеньковского
типа выделяют специфические культурные особенности, среди которых наибо-
лее существенна керамика. Керамика пеньковской культуры, как и пражско-
корчакской, состоит из горшков, мисок, сковородок, жаровен и миниатюрных
сосудов. Это один из показателей единства славянской культуры на всей терри-
тории ее распространения. Керамика лепная, ведущей формой посуды являют-
ся горшки со слабопрофилированным венчиком. В отличие от горшков праж-
ско-корчакского типа, наибольшее расширение у них приходится на среднюю
часть тулова, горло и дно сужены и примерно равны по диаметру. Кроме того, в
керамических комплексах пеньковского типа есть биконические горшки с рез-
ким или округлым ребром посередине сосуда, с короткой, отогнутой шейкой и
без шейки. Такие горшки свойственны лишь пеньковскому типу. Орнамента на
сосудах нет. Лишь изредка встречаются горшки с насечками по краю венчика,
с налепным валиком и налепами в виде шишечек.
Поселения пеньковской культуры мало чем отличаются от поселений
пражко-корчакского типа. Селища расположены в долинах небольших рек и
ручьев на пологих берегах, в окружении лесов и пойменных лугов, благоприят-
ствующих развитию, наряду с земледелием, скотоводства. Поселения были срав-
нительно небольшими. Средняя площадь их в Поднестровье от 0,25 до 1,5 га.
Планировка жилищ кучевая. Поселения, как и в пражско-корчакском ареал
культуры, часто расположены гнездами.
Предметы пеньковской археологической культуры
Жилыми постройками на пеньковских поселениях были квадратные по-

луземлянки площадью от 10 до 20 м2 и углубленные в землю до 1 м. Их стены
облицовывались деревом и имели столбовую или срубную конструкцию. Жили-
ща отапливались печами-каменками, которые располагались в одном из углов.
Крыши жилищ были преимущественно двускатными.
Погребальными памятниками славян пеньковского варианта культуры
были бескурганные могильники с захоронениями по обряду трупосожже-
ния. Кремация совершалась на стороне, кальцинированные кости в урнах или
без них помещались в очень небольшие и неглубокие ямки. На территории
Днестровско-Прутского междуречья известны только единичные погребения
этого типа.
Решение проблемы о путях продвижения славян, носителей керамики
пеньковского варианта, тесно связано с вопросом о происхождении этой куль-
туры. Единой точки зрения по этому поводу среди исследователей нет. Ее свя-
зывают с познезарубинецкой, черняховской и киевской культурами.
Вероятнее всего в Поднестровье она попадает с северо-востока, из обла-
стей лежащих на правом берегу Среднего Днепра.
Необходимо отметить, что материальная культура славян Поднестровья
имеет ряд особенностей, которые объяснятся как географическим положени-
ем территории, так и конкретной этнополитической ситуацией, сложившейся
здесь в VI–VII вв. Одной из особенностей является смешение типов керамики
на поселениях. Это может указывать на тесные связи и контакты между носи-
телями обоих вариантов славянской культуры VI–VII вв., осуществлявшихся
в Поднестровье. Кроме этого, в качестве примеси встречается и гончарная ке-
рамика так называемого пастырского типа, характерная для кочевнического
степного населения Северного Причерноморья второй половины I-го тысяче-
летия н.э. Присутствие керамики пражско-корчакского типа и пастырской ко-
чевнической объясняется конкретной исторической ситуацией, сложившейся
к тому времени на Средем и Нижнем Поднестровье. Здесь встретились славян-
ские племена, двигавшиеся с севера и северо-востока со степными народами,
переселявшимися с Востока.
В литературе неоднократно высказывалась мысль о принадлежности пень-
ковских памятников антскому союзу племен. Географическое распространение
пеньковских древностей позволяет видеть в них славянскую группировку, ко-
торая имела этноним анты. По Иордану анты занимали пространство «от Дана-
стра до Данапра». Очевидно, эти данные относятся к ранней поре расселения
антов. Византийский историк Прокопий Кесарийский в середине VI в. уже со-
общает о более широком ареале расселения антов. Согласно сведениям этого
автора, анты обитали между Дунаем и утигурами, жившими по побережью
Меотийского озера, т.е. Азовского моря. Славянские памятники с пеньковской
керамикой как раз и занимают эту территорию. Западным пределом их распро-
странения служит поречье нижнего Дуная, на востоке, в Днепровском лево-
бережье и на Северском Донце, они вплотную соприкасаются с памятниками
тюркоязычных племен.
Таким образом, по имеющимся данным, Днестровские земли V–VII вв.
были заселены славянами в основном представителями двух военно-поли-
тических объединениями славянских племен – антами и склавинами. При-
чем, Днестровско-Прутское междуречье было заселено в основном антами,
хотя нередки здесь и элементы культы склавинов, а в южной части между-
речья проживали и, очевидно, контактировали со славянами кочевники. На
востоке Румынии в материальной культуре преобладали склавинские черты.
В нижнем Подунавье проживали и склавины, и анты, которые сосущество-
вали, очевидно, как с местным гето-дакийским населением, так и с кочевни-
ками.
Этим выводам не противоречат как письменные, так и археологические
источники, хотя на современном уровне исследований этот сложный вопрос
можно решать только в общих чертах. Более же конкретные проблемы еще
ждут своих исследований и с накоплением источников, в основном, очевидно,
археологических, будут изучены более глубоко.
Хозяйство и общественный строй славян V–VII вв. Письменные и архе-
ологические данные свидетельствуют о том, что славяне были оседлыми земле-
дельцами. Их хозяйство было основано на пахотном земледелии и приселищ-
ном скотоводстве. Славянские поселения располагались рядом с плодородными
участками, удобными для земледелия и с заливными лугами, пригодными для
выпаса скота и заготовки сена на зиму. Железные сошники и серпы обнаружены
археологами на многих славянских поселениях того времени. Находки желез-
ных мотыжек указывают на ручную обработку земли, очевидно на огородах. К
концу VI столетия византийские авторы стали говорить о землях задунайских
славян как о богатом земледельческом крае.
Данные письменных источников VI в. свидетельствуют, что славяне, рас-
селившиеся в Подунавье и на Балканах, обладали большим количеством «…
плодов земных, ссыпанных в кучи, особенно проса и пшеницы». На поселениях
обнаружены отпечатки на керамике и обугленные зерновки злаков: пшеницы,
проса, ячменя, ржи и овса. Славянам было известно и овощеводство. Они, оче-
видно, уже чередовали посевы озимых и яровых культур, что указывает на су-
ществование севооборота. Зерновые культуры собирали с помощью железных
серпов, которые по форме приближа-

лись к современным. На некоторых по-
селениях найдены косы. Размол зерна
производился на ручных мельницах.
Второй важнейшей отраслью
производственной деятельности сла-
вян Поднестровья, было скотовод-
ство, с преобладающим разведением
крупного рогатого скота, свойствен-
ное, как правило, именно оседлому на-
селению. Об этом свидетельствует как Земледелие в славянском поселении
византийский автор VI в. – Маврикий
Стратег, указывающий на то, что славяне располагали большим количеством
разнообразного скота, так и анализ костных остатков из славянских поселе-
ний Поднестровья. Анализ костей, указывает на то, что в стаде преобладал
крупный рогатый скот, служивший, очевидно, и тягловой силой при пахот-
ном земледелии. Второе место занимали свиньи, затем мелкий рогатый скот и
лошади.
Охота, рыболовство и бортничество занимали в хозяйстве древних славян
хотя и важное, но второстепенное место. Об этом также свидетельствуют на-
ходки на поселениях костей диких животных, рыболовные крючки, кочедыки
для плетения сетей, кости рыб и т.д.
Со временем развитие пахотного земледелия и повышение его продуктив-
ности создавало условия для выделения ремесла в рамках примитивного нату-
рального хозяйства славянских племен. На многих памятниках открыты следы
плавки железа в виде кусков руды и шлаков. Реже встречаются остатки произ-
водственных сооружений.
В целом, раннеславянские кузнечные изделия отличаются несложной
технологией и сравнительно низким качеством исходного сырья. Подавляю-
щее большинство предметов выкованы из кричного железа и малоуглерод-
ной стали. Видимо, и металлодобыча и обработки металла находились в ру-
ках кузнецов-универсалов, а сами ремесла еще не выделились из общинной
стадии.
На славянских поселениях V–VII вв. встречаются также изделия из меди,
бронзы и серебра, и следы ювелирного производства в виде тиглей, литейных
форм, шлаков цветных металлов.
Керамическую посуду славяне изготовляли лепным способом и обжи-
гали, очевидно, не в гончарных горнах, а на открытом огне или в бытовых
печах. Невысокий уровень производства керамики в славянском обществе,
очевидно, соответствовал господствовавшим здесь натурально-хозяйствен-
ным отношениям.
Среди видов домашнего производства у славян были распространены пря-
дение и ткачество, обработка кожи, камня, дерева, кости и др., о чем свидетель-
ствуют многочисленные находки пряслиц, грузил, проколок, игл, деревообраба-
тывающих и других инструментов.
Металлургия древних славян
Некоторые вещи дунайско-византийского происхождения попадали к

славянам скорее всего как военная добыча, а не предметы торговли. Доволь-
но редкими находками на славянских памятниках являются византийские
монеты.
Общественный строй славян в VI–VII вв. в литературе обычно определя-
ется как строй «военной демократии» в его последней стадии, непосредствен-
но предшествующей образованию государства. Как и у других народов на этой
стадии развития, перемещения славянских племен были вызваны углублением
процесса классообразования. Разрешение назревавшего социального конфлик-
та общество искало в этот период вне рамок племени или союза племен – на
путях внешней экспансии.
Становление этнического самосознания. К моменту заселения Днестров-
ско-Карпатских земель из некогда единого славянского этноса выделились объ-
Современные рисунки антов и склавинов

единения антов и склавинов, представители которых и заселяли эти земли. Для

изучения проблемы становления этнического самосознания славян важное зна-
чение имеет вопрос о том, каково происхождение и значение этниконов, под
которыми они фигурируют в наиболее ранних источника. Особенно важно вы-
яснить, какой из этих терминов является их самоназванием, т.е. этнонимом. Са-
мым древним таким этниконом для обозначения славян служил, как говорилось,
термин «венеды». Ряд исследователей считает, что это название не было этнони-
мом, т.е. сами славяне так себя не называли. Их так именовали соседние народы.
Особое значение для исследования проблемы славянского этнического
самосознания имело бы научное объяснение термина «склавины» – «славяне»,
для которого в языкознании предложено несколько объяснений. Большин-
ство исследователей считает, что термин «славяне» является самоназванием
славян.
Многие полагают, что наименование «анты» было, вероятно, иранского
происхождения и что это объединение славян сформировалось на территории,
занятой ранее иранским этносом.
Следует отметить, что объединения склавинов и антов не воспринима-
лись писавшими о них авторами VI в. как две разные этнические общности.
Так склавины и анты, по словам Иордана, отличаются лишь по именам, проис-
ходя «из одного корня». Прокопий говорит о склавенах и антах, что «язык тех
и других один и тот же, совершенно варварский. Да и по внешнему виду они не
различаются в чем-либо одни от других: телом они все стройны и необычайно
сильны...». Даже и имя у склавинов и антов было некогда общим, ибо в древние
времена и тех и других называли спорами. Здесь византийский автор отмечает,
что «у обоих этих варварских племен вся жизнь и законы одинаковые», и ука-
зывает также на общность их религиозных верований.
Таким образом, Иордан и Прокопий видели различие между склавенами
и антами лишь в том, что они принадлежали к разным военно-политическим
объединениям, т.е. это отличие было не собственно этническим, а этносоциаль-
ным и объяснялось подданством двум племенным союзам.
Есть основания полагать, что уже в это время деление на склавин и ан-
тов не исчерпывало всех видов внутреннего членения славянского этноса. Так
характерно свидетельство Иордана, что наряду с главными наименованиями
«склавины» и «анты», славяне имели много других названий, менявшихся «по
различным родам и местностям».
Очевидно Иордан имеет в виду наименования отдельных племен, которые,
как это следует из более поздних источников, либо имели патронимический ха-
рактер, либо отражали основные особенности местности, где то или иное племя
поселялось.
Так, даже краткое рассмотрение вопроса об этниконах, которыми обозна-
чались древние славяне, позволяет заключить, что иерархичность самосозна-
ния славян в этот период в Днестровско-Карпатских землях, как, очевидно, и
в остальных областях, характеризовалась наличием представлений об этниче-
ской общности всего славянства и сознанием религиозно-племенных отличий
между ними внутри этой общности.
§2. Славяне Поднестровья в период образования
Древнерусского государства
Тиверцы, уличи и хорваты по летописным и археологическим данным.
В конце VII – начале VIII в. в Днестровско-Карпатских землях исследо-
вателями отмечается новая волна славянских поселенцев, пришедших сюда с
керамикой типа Лука-Райковецкая, генетически восходящей к керамике праж-
ско-корчакского типа. Поселения с подобной керамикой в большом числе рас-
пространяются в Поднестровье.
Славянская культура типа Луки-Райковецкой названа по урочищу Лука в
селе Райках возле г.Бердичева Житомирской области, где впервые было иссле-
довано поселение этой культуры. Датируется она в основном VIII–IX вв., хотя
на своей поздней стадии она существует и в Х веке. На поселениях культуры
типа Луки-Райковецкой преобладает лепная керамика. Она представлена таки-
ми формами, как и предшествующая ей керамика пражско-корчакского типа.
Ведущей формой керамических комплексов культуры типа Луки-Райковецкой
являются горшки, которые по форме и пропорциям близки лепным горшкам
пражско-корчакской культуры. Их отличает только большая степень профили-
рованности и большая толщина стенок. У сосудов VIII–IХ вв, венчик более ото-
гнут и часто украшается ямочным орнаментом.
Близкие по форме к лепным и горшки, изготовленные на ручном гончарном
круге, украшенные линейно-волнистым орнаментом. Это все свидетельствует о
генетических связях культуры типа Луки-Райковецкой с пражско-корчакской
культурой. Элементы славянских культур VI–VII вв. прослеживаются как в то-
пографии и планировке поселений, так и в материалах домостроительства сла-
вянской культуры типа Луки-Райковецкой. Основным типом жилища остает-
ся полуземлянка с печью-каменкой. Отличия между славянскими жилищами
VI–VII вв. и VIII–IХ вв. прослеживаются в отдельных мелких деталях. Пре-
емственность славянских куль-
тур пражско-корчакского и Луки-
Райковецкой типов прослеживается
и в материалах могильников. Носи-
тели обеих культур сжигали покой-
ников на стороне и остатки крема-
ции ссыпали в неглубокую ямку, а
иногда помещали в глиняную урну,
которую также закапывали в неглу-
бокую ямку. Часто в могилах нахо-
дят фрагменты глиняных сосудов,
специально разбитых во время по-
хорон. Многие погребения были
безинвентарными. Более ранние
славянские погребения грунтовые и
ничем не отмечены на поверхности.
Славянские культуры Приднестровья Позднее, возможно, с конца VII в.
появляется обычай на месте погребения насыпать невысокие курганы, в основе

которых, на древнем горизонте, находятся ритуальные кострища. Но грунтовые
погребения сохранились еще и после того, как появились курганы.
Анализ таких основных элементов материальной культуры, как керамика,
жилища и погребальный обряд носителей культуры типа Луки-Райковецкой
свидетельствует о её генетических связях с пражско-корчакской культурой. Эта
культура является типично славянской. Она принадлежит, в основном, к тому
времени, когда славяне уже разделились на восточных, западных и южных. Ар-
хеологическая культура типа Луки-Райковецкой оставлена восточными славя-
нами. Она охватывает огромную территорию. Ее восточной границей является
правобережье среднего Днепра. На севере памятники этой культуры распро-
страняются до Припяти, на западе Карпат.
На юге славянские памятники типа Луки-Райковецкой в основном доходи-
ли до границы лесостепи со степью.
Поселения с керамикой типа Луки-Райковецкой составляют абсолютное
большинство среди открытых в Днестровско-Прутоком междуречье раннесла-
вянских поселений. В настоящее время их известно более сотни. Эти памятни-
ки распространены по всей указанной территории вплоть до устья Днестра и
исследованы на берегу Днестровского лимана. На первой фазе существования
этой культуры встречена только лепная керамика, украшенная лишь пальцевы-
ми вдавлениями по краю венчика. Позднее орнамент становится богаче, рас-
пространяется на стенки сосудов и в незначительном количестве появляется
керамика, подправленная на гончарном круге. В IX в., очевидно, во второй его
половине, появляемся гончарная керамика, которая в Х в. преобладает над леп-
ной и практически вытесняет её.
Таким образом, в Поднестровье славянская культура VI–VII вв. постепен-
но трансформируется в культуру VIII–IХ вв., которая относится к типу Луки-
Райковецкой.
Славянские памятники на Левобережье Нижнего Дуная типа Луки-Рай-
ковецкой с лепной керамикой бытуют в VIII–IХ вв. н.э. Наибольшую близость
культура второй половины I тысячелетия н.э. на Нижнем Дунае обнаруживает
с культурой восточнославянских земель. Ранние славянские памятника VI в.
известны на востоке Румынии, откуда и началось заселение славянами Поду-
навья.
Славянские памятники VIII–IХ вв. н.э. типа Хлинча I почти по всем катего-
риям изделий прочно связаны с восточнославянскими памятниками Республи-
ки Молдова и Правобережной Украины, состовляя с ними единый этнокуль-
турный комплекс. Материальная культура востока Румынии VIII–IX вв. н.э.
формировалась как на основе развития распространившейся здесь ранней сла-
вянской культуры VI–VII вв. н.э., так и в результате продолжавшегося контакта
со славянской культурой территории Молдавии и Украины. Этот контакт осу-
ществлялся в результате непрерывного прилива славянского населения из Дне-
стровско-Прутского междуречья и Правобережной Украины. При этом заметно
происходило некоторое смешение славянского населения, продвигавшегося с
Волыни и из Припятского Полесья, с потомками антов и склавинов. Лингвисти-
ческие исследования подтверждают присутствие
на территории Румынии восточнославянского на-
селения, оставившего здесь свои топонимы.
Культурное единство юго-западной группы
восточных славян, сложившееся на огромной тер-
ритории и зафиксированное памятниками куль-
туры типа Луки-Райковецкой, можно объяснить
тем, что здесь проживало этнически родственное
население, имевшее единое происхождение. Это
Керамика типа Луки-Райковецкой несомненно сыграло определенную роль в образо-
вании единой культуры. Как свидетельствует «По-
весть временных лет», на территории распространения культура типа Луки-
Райковецкой жили разные этнографические группы восточных славян: поляне,
древляне, дулебы, тиверцы, уличи, хорваты.
Необходимо заметить, что несмотря на прямые генетические связи па-
мятников культуры типа Луки-Райковецкой с памятниками пражско-корчак-
ского варианта славянской культуры этнографическая классификация сла-
вянских группировок Восточной Европы VIII–IХ вв. (поляне, тиверцы, уличи
и др.) не соответствует классификации славянских группировок VI–VII вв.
(склавины, анты). В VIII–IХ вв. та или иная группа восточных славян считала,
что она принадлежит не просто к славянам, как это было в VI–VII вв., а к поля-
нам или хорватам, или вятичам и т.п. Это были уже новые этнические группи-
ровки славян. Их нельзя относить к племенам первобытного общества. Но в это
время еще не сложились и народности. Исследователи считают, что их можно
называть народцами.
Народцы – поляне, древляне, тиверцы, хорваты и другие – формировались
в своих территориальных границах и составляли новые общественно-полити-
ческие объединения, которые летописец назвал «княжениями», а современные
исследователи называют их племенными княжениями, подчеркивая этим, что
такие объединения не были еще организациями государственного типа. В не-
датированной части «Повести временных лет» (до 852 г.) говорится, что было
«княжение в полях, а в древле свое, а дреговичи свое, а словены свое в Новгоро-
де, а другие на Полоте, иже полочане».
Таким образом, на территории распространения культуры типа Луки-Рай-
ковецкой существовало в VIII–IX вв. несколько племенных образований таких
как поляне, древляне, хорваты и др. Они, как отметил летописец, отличались
между собой особенностями быта и обычаев: «имяху бе обычай свой, и закон
отец своих, и преданья, каждо свой нрав «. Эти княжения «творяше сами собе
закон», то есть сохраняли определенную самостоятельность, имели своих кня-
зей, которых окружали «лучшие нарочитые люди», объединенные в дружину.
Археологические материалы свидетельствуют, что многие племенные кня-
жения отличались между собой и культурой. Хорошо известна археологическая
культура северян, получившая название роменская, кривичей – длинных кур-
ганов, вятичей – борщевская и т.п. В то же время племенные княжения между
Днепром и Карпатами представлены одной и той же археологической культу-
рой – типа Луки-Райковецкой. Это можно наверное объяснить как генетиче-

ским родством, так и тем, что племенные княжения полян, древлян, хорватов и
других, располагавшиеся между Днепром и Карпатами, находились между со-
бой в тесных экономических и политических связях. Характер этих связей еще
полностью не выяснен. Можно предположить, что племенные княжения с це-
лью обороны от внешних вторжений объединялись в конфедерации. Возмож-
но, и восточно-славянские племенные княжения, социально-экономическое и
политическое единство которых нашло отражение в археологической культуре
типа Луки-Райковецкой, так же составляли конфедерацию. Эта конфедерация,
кроме всего, еще интересна тем, что именно на её территории начало формиро-
ваться политическое объединение, известное по летописи под названием Русь,
Русская земля.
Есть основание полагать, что в состав юго-западной конфедерации вос-
точных славян входили земли Поднестровья, Попрутья и Нижнего Подунавья.
Культурное, а вместе с ним этническое, экономическое и наверное, политиче-
ское единство этих земель с другими землями Руси нашло отражение в памят-
никах культуры типа Луки-Райковецкой. Предположение о том, что славяне
этих земель входили в состав Руси еще в её догосударственный период, нахо-
дит некоторое подтверждение при анализе текстов древнерусских летописей.
В начале ХП в. летописец Нестор в недатированной части «Повести временных
лет» писал: «... уличи и тиверьци седяху бо по Днестру, приседяху к Дунаеви. Бе
множество их; седяху бо по Днестру оли до моря, и суть грады их и до сего дне».
Из этого отрывка ясно, что та часть Поднестровья, которая примыкала к По-
дунавью, была заселена уличами и тиверцами. Учитывая то, что уличи жили на
юг от Киева, между Днепром и Днестром, территория тиверцев находилась на
правом берегу Днестра и в Нижнем Подунавье, где также обнаружены памятни-
ки культуры Луки-Райковецкой. Попытки уловить специфические особенности
материальной культуры VIII–IХ вв. в Днестровско-Прутском междуречье и на
этом основании установить территорию, занятую в это время тиверцами, пока
не увенчались успехом. Архологическая культура этого региона не отличается
от других областей распространения культуры типа Луки-Райковецкой. Прав-
да, Г.Б. Федоров, занимавшийся изучением тиверцев, обратил внимание на не-
которые специфические черты славянской материальной культуры Днестров-
ско-Прутского междуречья Х в. К ним, например, относится наличие в кера-
мических комплексах гончарной посуды, изготовленной из глины с примесью
песка и слюды, что придает ей своеобразие. Выяснилось, что гончарные горшки
с примесью слюды характерны для той же территории, где в конце IX–Х вв. со-
оружали круглые небольшие городища – для Днестровско-Прутского между-
речья. По всей вероятности, это и есть этнографические черты материальной
культуры тиверцев, хотя уже для более позднего времени, что в свою очередь
позволяет ставить новые вопросы.
На основании картографирования мест обнаружения круглых городищ и
керамики с примесью слюды можно утверждать, что северная граница тиверцев
в Поднестровье доходила до Хотинской возвышенности в Черновицкой области.
Южная граница расселения тиверцев не была постоянной. Если в VIII–IX вв.
Продвижение славянских культур в Восточной Европе
их поселения доходили до берегов Черного Моря и Нижнего Дуная, то с конца

IX в. южная, степная, часть Поднестровья была занята кочевниками.
Восточными соседями тиверцев были уличи, с которыми тиверцы находи-
лись в тесных связях. Поэтому не случайно древнерусский летописец, говоря
о расселении восточных славян, тиверцев и уличей упоминает вместе. К тому
же материальная культура Поднестровья, где жили тиверцы, тождественна с
материальной культурой верховьев Южного Буга, где как полагают проживали
уличи.
Изучение археологических памятников верхнего Днестра и сопоставление
их с данными летописей позволяет утверждать, что основным населением этой
территории, т.е. Украинского Прикарпатья, было восточнославянское, извест-

ное по «Повести временных лет» как хорваты. Это древняя этнографическаяя
группа славян, жившая где-то в области Северных Карпат. Со временем, в ре-
зультате расселения, хорваты разделились на восточных, т.е. русских, западных
или белых, живших на территории Чехии, Словакии и Польши и, южных, кото-
рые с VII в. до сих пор живут в западной части Балканского полуострова. Таким
образом, по археологическим данным и судя по упоминанию в «Повести вре-
менных лет» восточные хорваты могли жить в Верхнем Поднестровье и Верх-
нем Попрутье. Далее на юг от них, в южной части Поднестровья жили тиверцы.
Археологические памятники с территории расселения русских хорватов при-
надлежат к восточнославянской культуре типа Луки-Райковецкой. Попытки
уловить специфические особенности материальной культуры русских хорватов
VIII–IX вв., как и тиверцев, пока не увенчались успехом. Лишь в материальной
культуре Верхнего Поднестровья и Верхнего Попрутья X в. выделяются неко-
торые особенности, позволяющие выделить с большой натяжкой славянские
древности этого региона в отдельный локальный вариант восточнославянской
культуры типа Луки-Райковецкой. К ним, например, принадлежат городища,
огражденные земляными валами, в кострукцию которых входят каменные сте-
ны-крепиды из сухой кладки.
Как было упомянуто выше, на территории Румынии между Прутом и Кар-
патами и в Нижнем Подунавье в VIII–IХ вв. была распространена культура
Хлинча I, идентичная востоннославянской культуре типа Луки-Райковецкой.
Это позволяет предположить, что владения тиверцев простирались на запад за
Прут до Карпат и в Нижнее Подунавье.
Юго-западная конфедерация восточных славян – Русь – была крупным,
но непрочным политическим объединением. От него могло отходить то одно,
то другое племенное княжение. Для борьбы с этим сепаратизмом нужна была
более высокая форма политического объединения – раннефеодальное государ-
ство. Процесс формирования раннефеодального государства восточных сла-
вян, известного под названием Киевская Русь, был длительным и постепенным.
Он начался задолго до образования единого государства и явился результатом
разложения патриархально-родового строя у восточных славян и формирова-
ния у них классовых феодальных отношений
На основании анализа письменных источников можно утверждать, что
тиверцы становятся составной частью единого Древнерусского государства с
конца IX в., что подтверждается и археологическими данными.
Социально-экономические отношения у славян VIII–IX вв. Дальнейшее
развитие социально-экономических отношений у восточных славян произо-
шло в VIII–Х вв. На заметное развитие экономики и общественных отношений
указывает рост числа поселений и увеличение их размеров, появление горо-
дищ, распространение многочисленных разнообразных и технически более
совершенных орудий. Убедительным свидетельством пахотного земледелия
являются находки на поселениях культуры Луки-Райковецкой железных на-
ральников, отличающихся от более ранних большими размерами и широким
треугольным лезвием.
На огородных участках почва обрабатывалась вручную при помощи мо-
тыг. Очевидно, в этот период развивается паровая двухпольная система зем-
леделия, о чем свидетельствуют находки зерновок яровых и озимых культур, а
также сопутствующих им сорняков. О видах выращиваемых злаков дают пред-
ставление палеоботанические исследования обугленного зерна и отпечатков
на керамике.
Кроме злаков таких как пшеница нескольких видов, рожь, ячмень, просо,
овес, среди выявленных культур оказались бобовые и технические: горох, лен,
конопля. Предполагается, что выращивались также бобы, репа и фруктовые
деревья. Орудия уборки урожая представлены сильно изогнутыми серпами с
черешковым креплением рукоятки и косами-горбушами.
В целом, в VIII–Х вв. в Восточной Европе, в том числе и в Карпато-Днестров-
ских землях, утверждается новый хозяйственно-бытовой комплекс, включающий
кроме наконечников пахотных орудий, серпов и кос, ротационные жернова, не-
которые типы ножей и др. В этот период формируются новые модификации ору-
дий труда – изделия этих категорий встречаются гораздо чаще. В славянских жи-
лищах-полуземлянках VIII–Х вв. нередко встречаются глиняные жаровни, пред-
назначенные для сушки зерна. На поселениях часто располагаются зерновые ямы,
иногда в заполнения содержащие обугленные зерна.
Пахотное земледелие дополнялось приселищным скотоводством мясо-мо-
лочного направления с преобладанием крупного рогатого скота, служившего
основной тягловой силой. На втором плане стояли свиньи, мелкий рогатый
скот и лошади. Реже встречаются кости собак и домашней птиц.
Существенную роль в экономике восточных славян VIII–Х вв. играли сель-
ские промыслы, под которыми следует понимать переработку продуктов зем-
леделия и скотоводства в рамках натурального хозяйства, а также охоту, рыбо-
ловство и бортничество. Основными видами добываемых на охоте зверей были
преимущественно крупные животные: зубр, тур, олень, кабан, косуля. Вероят-
но, промыслы являлись важным средством пополнения пищевых ресурсов, зна-
чение которого неизмеримо возрастало в неурожайные годы.
Дальнейшее развитие ремесленного производства нашло отражение в
разнообразных орудиях труда и ремесленной продукции, в существовании
ремесленных мастерских и центров с концентрацией нескольких видов реме-
сел. Выразительные следы плавки железа в виде остатков мастерских, произ-
водственных печей и сыродутных горнов, скоплений руды и шлаков, обломков
сопел встречались практически на всех славянских поселениях VIII–Х в как в
Днестровско-Прутском междуречье, так и на более широком ареале. Металло-
графические исследования предметов из железа показывают, что в последней
четверти I тыс. н.э. появились новые технические схемы и изделия и лучшего
качества. Несмотря на невысокий в целом уровень стандартизации технологи-
ческих схем, местные кузнецы изготовляли орудия труда и бытовые предметы,
удовлетворяющие потребности славянского общества.
Изделия из цветных металлов в этот период все чаще изготовлялись не куз-
нецами-универсалами, а специалистами-ювелирами, на что указывают украше-
ния, при производстве которых применялся ряд сложных операций.
Изделия славянских кузнецов
Заметное развитие получило и керамическое производство. В этот период вхо-

дит в употребление гончарный круг и гончарные горны. Особенно значительный
сдвиг в гончарном деле отмечен на памятниках типа Луки-Райковецкой в IХ–Х вв.
В этот период керамическое производство выделяется в самостоятельное ремесло.
Определенный прогресс произошел в камнерезном деле. Чаще встречают-
ся каменные жернова, бруски, круглые точильные камни, грузила и т.д. Появля-
ются также пряслица, изготовленные на токарном станке из мергелистого мела
(известняка).
В этот период процесс отделения ремесла от сельского хозяйства охватил,
вероятно, наиболее развитые виды ремесленной деятельности – металлургию,
кузнечное, ювелирное и гончарное дело. Следствием обособления ремесла было
зарождение товарного производства и внутреннего обмена, который мог осу-
ществляться посредством меновой торговли. Определенные торговые контакты
связывали восточных славян последней четверти I тыс. н.э. с Великой Морави-
ей, Болгарией и другими западно- и южно-славянскими объединениями, а так-
же с Хазарским каганатом и другими странами Востока. Материальными сви-
детельствами внешней торговли служат находки амфорной и некоторых типов
столовой керамики, украшений из цветных металлов, бус и др.
Находки кладов и отдельных монет (дирхемов) на славянских поселениях
VIII–Х вв. указывают на торговые связи не только с Хазарским каганатом, но и
с другими отдаленными восточными государствами. По свидетельству различ-
ных источников, из Восточной Европы в Византию и арабские страны в боль-
шом количестве вывозилась пушнина, мед, воск и т.д.
Дальнейшее развитие этнического самосознания. Говоря о следующем
периоде, примерно, VIII–X вв., можно также констатировать наличие как у
славян Днестровско-Карпатских земель, так и в различных частях славянского
мира сознания принадлежности к единой этнической общности. Об этом сви-
детельствует, прежде всего, сохранение и широкое распространение на всей
славянской территории самого термина «славяне» как этнонима, присущего
всем им независимо от регионов обитания отдельных ветвей и от военно-по-
литических и племенных объединений, в которые входили разные их группы.
Так же независимо от района обитания славян им свойственна общность ан-
тропонимии: среди имен вождей, предводителей и князей, известным по пись-
менным источникам, широко были распространены имена с окончанием на
-мир и -слав. Подобное же явление наблюдается и в топонимике и в совпаде-
нии самих племенных наименований: так, например, северянам, кривичам и
дреговичам Восточно-Европейской равнины соответствуют северы, кривичи
и драгувиты на Балканском полуострове, племя дулебов было известно и на
Волыни, и в Южной Чехии, племя ободритов – и на Эльбе, и на Дунае и т.д. По-
добное явление свидетельство не только миграции славян и направлений этой
миграции, но и доказательство общности происхождения славян и общности
их самосознания.
Сознание этнической общности славян особенно ярко проявлялось в пе-
риоды острой опастности со стороны этнически чуждых народов: аваров, ви-
зантийцев, франков, печенегов. Конфронтация славян с империей, несомненно,
упрочила сознание их единства и содействовала консолидации военно-полити-
ческих союзов. Несмотря на различия племенных названий и характер отноше-
ний между теми или иными военнополитическими объединениями, упомяну-
тое выше единство хозяйственно-культурного типа славян, общность вида жи-
лищ и близость самого антропологического облика, которая по свидетельству
византийских авторов, была их общей отличительной особенностью – все это
также было серьезной объективной основой для осознания славянами своей эт-
нической общности. Важную роль в консолидации общеславянского единства
играло и единство идеологических, религиозных представлений, нашедшие, в
частности, проявление в сходстве ритуала захоронения (трупосожжение). Важ-
нейшим фактором, объединяющим славянскую общность, был единый, свой-
ственный той эпохе славянский язык.
Хотя славяне VI–IХ вв. не представляли собой этнолингвистического мо-
нолита и их говоры уже с самого начала Великого переселения отличались диа-
лектной сложностью, они, однако, еще не распадались в языковом отношении
на четко дифференцированные группы. Сознание общеславянского единства
явственно прослеживается и по первым письменным памятникам на славян-
ском языке, т.е. оно не исчезло и в эпоху существования отдельных славянских
государств, на которые в VII–IХ вв. разделился мир славянства, хотя, несомнен-
но, это сознание претерпело трансформацию, стало более сложным, измени-
лось также его место и значение в общей иерархической системе этносоциаль-
ных представлений славянских народов.
Нюансы и отличия между различными группами славян в VI–VIII вв. в
сфере материальной культуры, в области языка и в обрядах и обычаях в целом
не нарушали картины единства славянского мира.
Есть основания говорить и об определенных тенденциях к консолидации

славянского этноса, которые проявились, как полагает В.Д. Королюк, в исчез-
новении этнонима «анты» и распространении в VII в. названия «славяне» на
представителей славянского этноса на всей территории славянского мира. Эта
консолидация происходила в условиях конфронтации славян с Восточно-Рим-
ской Империей.
Одновременно действовали и сильные процессы дезинтеграции особенно
после того, как победа славян над Империей была достигнута, процесс их рас-
селения на новых землях Центральной, Юго-восточной и Восточной Европы
принял широкий размах. В процессе расселения контакты славян с иноэтнич-
ными общностями стали более тесными и сложными. В процессе ассимиляции
представителей иноэтничных общностей славянами отдельные группы славян
неизбежно приобретали особые черты антропологического типа, материальной
культуры, веры и обычаев, что было фактором способствовавшим обособле-
нию отдельных частей славянского этноса. Этому же содействовали простран-
ственные перемещения, приводившие к разрыву связей между отдельными
племенными группировками. В это время возникают отдельные постоянные
племенные объединения, так называемые славинии или племенные княжения,
с прочной территориальной основой. Это явление следует считать для перио-
да VII–VIII вв. ведущей тенденцией в социально-политическом и этническом
развитии славянского общества. Превращение племенных союзов в устойчи-
вые территориальные политические системы вело к развитию чувства родины,
«земли отцов». Возникало представление о подданстве именно своему правя-
щему роду, вождю, князю. Отдельные племенные княжения существовали в те-
чение нескольких столетий, В ходе их истории складывались представления о
пути, пройденном предками, об их успехах, чтились память выдающихся геро-
ев, слагались легенды и предания.
В целом процесс оформления народностного самосознания находился у
славян в эту эпоху в начальной стадия развития: аморфности и непрочности
племенных объединений, еще лишенных регулярно действующих на всей тер-
ритории союзов институтов государственной власти, соответствовал и уровень
этносоциального самосознания, определяемый во многом еще родоплемен
ными отношениями среди основной массы членов объединения.
Процесс оформления народного самосознания углубился и нашел завер-
шение лишь в рамках конституировавшихся раннефеодальных государств, ка-
ким для тиверцев, уличей и хорватов стала Киевская Русь.
Образование Древнерусского государства и формирование древнерус-
ской народности. Образование Древнерусского государства является важным
этапом в истории восточных славян. В становлении этого государства и в скла-
дывании древнерусской народности принимали активное участие и восточные
славяне, проживавшие в Поднестровье. Об этом имеются сообщения в некото-
рых письменных источниках.
Так древнерусская летопись «Повесть временных лет» при перечислении и
локализации восточнославянских племен размещает тиверцев и уличей на юго-
западе Руси «… а уличи и тиверцы седяху по Днестру, приседяху к Дунаеви. Бе
«Повесть временных лет»
множество их седяху бо по Днестру оли до моря, и суть гради их и до сего дне…»

О проживании тиверцев на этой же территории говорит и анонимный бавар-
ский географ. Известно также, что уличи до X в. проживали в Поднепровье.
Оба племенных союза сравнительно долго сохраняли независимость от
Киева. Под 885 г. в летописи сообщается, что Олег подчинил полян, древлян,
северян и радимичей, а «с уличи и тиверцы имяше рать». Со временем тиверцы
признали верховную власть Киева, но еще не были окончательно включены в
состав Древнерусского государства, оставаясь лишь вассалами. В походе 907 г.
на Царьград тиверцы участвовали в качестве союзников киевского князя, тогда
как остальные древнерусские племена вошли в состав киевского войска. Окон-
чательно тиверцы вошли в состав Древнерусского государства до начала 40-х
годов X в. во время похода на Царьград в 944 г. летопись упоминает их уже в
составе войска киевского князя. Еще упорнее отстаивали свою независимость
уличи. Согласно «Повести временных лет», князь Игорь еще в 940 г. «…с уличи
и древляне имяше рать». После взятия воеводой Игоря Свенельдом их голов-
ного города Пересечена, уличи переселились из Поднепровья на территорию
между Бугом и Днестром: «И бяше седяху уличи по Днепру вниз, и по семь пере-
йдома межью Буг и Днестр, и седоша тамо». В походе 944 г. они не участвовали,
но их пребывание в составе киевской Руси при преемниках Игоря, несомненно.
Данные археологии свидетельствуют о росте численности населения Под-
нестровья после включения этой территории в состав Древнерусского государ-
ства. Здесь выявлено более сотни восточнославянских поселений конца IX–X вв.
Большинство из них являлись неукрепленными селищами, но в это, же время

появляются и укрепленные поселения-городища. Последние располагались сре-
ди групп неукрепленных поселений и являлись убежищами для их населения.
Они являлись также центрами ремесла. Обнаруженные на них находки
свидетельствуют о появлении в конце IX – начале X в. новых орудий труда и
ремесленной продукции, ремесленных мастерских и центров с концентраци-
ей нескольких видов ремесел. В этот период входят в употребление гончарный
круг и гончарный горн, а керамическое производство начинает выделяться в
самостоятельное ремесло. Также и ювелирные украшения, при производстве
которых применялся ряд сложных операций, свидетельствуют о заметном раз-
витии специализации. Обособление ремесла содействовало зарождение товар-
ного производства. Возникновение в регионе больших поселений являлось при-
знаком перехода его населения от родового строя к соседской территориальной
общине, выделения знати и зарождения феодальных отношений. Именно на
этом этапе обычно формировались предгосударственные объединения племен,
включение тиверцев в состав Киевской Руси являлось закономерным этапом их
исторического развития.
Возникнув в IX в., Древнерусское государство вступило в период форми-
рования государственной территории. В X в. киевские князья вели войны не
только за сохранение своих владений, но и за распространение своей власти на
другие племенные союзы-княжения. С подчинением Киеву тиверцев и уличей
границы Руси достигли Дуная, важной торговой артерии той эпохи. Территория
проживания тиверцев обрела для Киевского государства стратегическое значе-
ние. Владение Карпато-Днестровскими землями облегчило Руси связи с Визан-
тией, южными и западными славянами, венграми. Понимая это, в 60-е годы X в.
князь Святослав поставил вопрос о переносе из Киева на Нижний Дунай сто-
лицы Руси. «…Хочу житии в Переяславци на Дунай, – говорил он, – яко то есть
среда земли моей, яко ту вся благая сходятся: от грек-злато, поволоки, вина и
овощеве разноличныя, из Чех же, из Угорь – серебро, комони, из Руси же – ско-
ра и воск, медъ и челядь». Своего значения для Древнерусского государства эта
территория не утратила и позднее. Восстанавливая в
начале XII в. целостность Руси, великий князь Влади-
мир Мономах, по выражению летописи, «посажа по-
садники по Дунаю».
Интеграция Карпато-Днестровских земель с Ки-
евской Русью благотворно сказалась на их экономи-
ческом развитии. Связи региона с Киевом и Галичем,
а также с Первым Болгарским царством, Византией
способствовали дальнейшей специализации ремесел,
зарождению раннегородских центров. Материальная
культура Днестровского региона в этот период одно-
типна культуре других областей Руси. Единообразие
древнерусской культуры четко прослеживается от
Поднестровья и Прикарпатья до Чернигова и Новго- Владимир Всеволодович
рода. Вместе с тем приграничный характер Карпато- Мономах
Днестровских земель, контакты населения с иноэтничными соседями способ-
ствовали развитию некоторых самобытных черт их культуры.
Со времени вхождения Карпато-Днестровских земель в состав Киевского
государства их население включилось в процесс формирования древнерусской
народности. Смешиваясь с другими восточнославянскими элементами, уличи и
тиверцы постепенно утрачивали память о своей племенной принадлежности,
начиная идентифицировать себя просто как жителей Русской земли, сознавать
свою принадлежность к древнерусской народности, объединенной историко-
географическим ареалом проживания, государственно-политической, куль-
турно-бытовой и языковой общностью. После 944 г. тиверцы, как и целый ряд
других восточнославянских племен, исчезают со страниц «Повести временных
лет», что, очевидно, отражало их полное подчинение киевским князьям и окон-
чательное включение их в состав Киевского государства.
Специфика положения славянского населения Поднестровья заключалась
в том, что оно находилось постоянно под угрозой набегов кочевников. Особен-
но это проявляется со второй половины IX и в X в., когда в Северном Причер-
номорье волна за волной появляются угры, печенеги, тюрки позднее половцы.
Данные археологии и летописные источники свидетельствуют о гибели на тер-
ритории Пруто-Днестровского междуречья под напором кочевых орд многих
славянских поселений.
Уцелевшее славянское население периодически отступало в северную часть
региона и на запад в Карпаты. Эту точку зрения одним из первых высказал
Л. Нидерле, котёорый полагал, что тиверцы и уличи под натиском печенегов и
половцев вынуждены были покинуть свою территорию и мигрировать на север,
а большей частью на запад, в Карпатские горы, где образовались Семиградская
Русь и Закарпатская Русь. Аналогичного мнения придерживаются и другие ис-
следователи.
Таким образом, в конце IX в., племенное княжение тиверцев вошло в со-
став Киевской Руси и включилось в процесс формирования древнерусской на-
родности. Очевидно уже в конце X в. население Карпато-Днестровских земель
обрело общерусское самосознание и стало частью древнерусской народности.
Однако этногенетические процессы в регионе обладали своей спецификой. Яв-
ляясь юго-западной окраиной Руси, подверженной ударам кочевников, Карпа-
то-Днестровские земли периодически утрачивали часть своих жителей вслед-
ствие вынужденных миграций в северном и северо-западном направлениях, а
также военных потерь. Тем не менее, до середины XIII в. они остались этнокон-
тактной зоной с постоянным древнерусским населением.
Влияние Галицкого княжества на Приднестровье. Постоянные набеги и
грабительские походы кочевников в X–XII вв. привели к гибели зарождавшихся
городов Поднестровья, разрушению большого числа славянских поселений, ис-
треблению значительной части древнерусского населения. Жители лесостепной
части региона ушли к границам Галицкого княжества, под его защиту. Часть со-
хранившегося населения укрылась в лесистой местности, где в незначительном
количестве проживала и в более позднее время. В материальной культуре этого
населения в это время наблюдается заметный упадок, вызванный не только раз-
Галицко-Волынские земли
рушительными действиями кочевников, но, и тем, что эта область была отре-
зана от основных центров Древнерусского государства, где более интенсивно
и поступательно шло развитие производительных сил. В Поднестровье были
уничтожены зарождавшиеся феодальные центры. Феодальные отношения в
регионе значительно ослабли. Всему этому также способствовала феодаль-
ная раздробленность Древнерусского государства. Уничтожение кочевниками
большинства крепостей значительно подорвало позиции великокняжеской
администрации в Приднестровском регионе. Отдельной же устойчивой поли-
тической организации разрозненное древнерусское население на территории,
прилегающей к степным районам, занятым кочевниками, в XII в. не создало.
Источники XII–XIII вв. только сообщают о существовании в сопредельной к
этой территории местности, расположенной ближе к Подунавью, вольного на-
селения берладников и бродников, которые являлись полиэтничными объеди-
нениями. Из-за слабой освещенности этих образований в источниках, их исто-
рия достоверно не выяснена.
С распадом Древнерусского государства на отдельные княжества, При-
днестровские земли временами входили в сферу влияния Галицко-Волынского
княжества. Сюда, на слабозаселённую после многочисленных нашествий кочев-
ников и удалённую от границ княжества территорию, вследствие ожесточён-
ной политической борьбы и феодального гнёта, переселялись и оседали беглые
галицкие жители, известные под названием «выгонцев». Убежище и свободу
здесь находили как представители опальных галицких боярских родов, так и
беглые крестьяне смерды. Их поселения прослежены археологически в этом
районе вплоть до XIV в. Особенно значительно древнерусское население в При-
днестровье растёт за счёт притока «галицких выгонцев» из пределов Галицкой
Руси в конце XII – начале XIII века. В это время укреплённая граница Галицкого
княжества в Поднестровье проходила близ городов Ушицы и Кучельмин. Далее
на юг от неё простиралось Галицкое Понизье, где власть галицких, а затем га-
лицко-волынских князей была неустойчивой, и поэтому туда стремились «вы-
гонцы». Галицкие «выгонцы» играли определенную роль в политической жизни
южнорусских земель в первые десятилетия XIII в. В 1223 г. во время первого
вторжения орд Чингисхана в Южнорусские степи, галицкие выгонцы, по сооб-
щению русской летописи, на тысяче ладей спустились вниз по Днестру, вышли
в море, затем поднялись по Днепру, соединились с русско-половецким войском
и приняли участие в битве с монголами на реке Калке.
В средневековое время Приднестровье было заселено разными народами.
В лесостепной части почти всегда проживали славяне, на степном юге кочевали
различные племена скотоводов, которые чаще всего входили в полиэтничные
объединения, господствовавшие в Северо-Западном Причерноморье.
§ 3. Средневековые кочевники VI–XIII вв.

Кутригуры, авары, болгары
После распада гуннского объединения в 454 г. В Причерноморских степях
осталось большое количество кочевых племен, которые стали развиваться са-
мостоятельно. Их имена стали часто появляться в византийских и закавказских
исторических хрониках. Такие из них как акациры, барсилы, сарагуры, уроги,
оногуры, савиры, авары, утигуры, кутригуры, болгары, хазары – составляют да-
леко не полный список этих постоянно враждующих и воюющих между собой
народов. Все они активно участвовали в качестве союзников или наемников в
частых византийско-пражских столкновениях и войнах, а при случае грабили и
разоряли близкие к их кочевьям пограничные провинции обеих империй.
С территорией Приднестровья в той или иной мере в этот период связа-
ны такие племена как кутригуры, авары, болгары и в определенной степени
хазары. В более позднее время в регионе проживали и оставили определенный
след в письменных и археологических источниках венгры, печенеги, торки и
половцы.
Во второй половине V в. территория от Нижнего Дуная до Днепра была
занята племенным объединением кутригуров. Время это было нестабильное,
кочевнические племена, судя по письменным источникам, часто перемещались
из одного региона в другой. Археологических памятников от этих кочевников
практически не осталось, не считая отдельных курганных погребений в обшир-
ных степных пространствах. Упоминания в письменных источниках о кочевни-

ках этого времени часто запутаны и противоречивы.
В середине VI в. в степях Северного Причерноморья появился союз коче-
вых племен, возглавляемый аварами. Происхождение аварского племенного со-
юза связано с бурными событиями этой эпохи, с перемещением значительных
групп кочевого населения из Центральной и Средней Азии. Состав объедине-
ния был сложен, так как двигавшиеся с востока авары присоединили к себе по
пути многие племена. Поэтому вопрос о происхождении аваров вызывает не-
мало споров. Во время появления в Европе аварская орда включала и тюркские,
и монгольские, и финно-угорские племена. Они покорили многие племена При-
черноморья, включая и кутригур. Однако власть аваров над этими восточными
территориями была непродолжительной. Продвинувшись на запад и втянув-
шись в события на Дунае, авары потеряли возможность контролировать боль-
шую часть Северного Причерноморья.
Аварский союз существовал только за счет ограбления соседних земле-
дельческих народов, а потому вынужден был вести с ними постоянные упорные
грабительские войны. После многих походов, упорной борьбы и присоедине-
ния многих земель и племен в 60-х годах VI в. под властью хана Баяна на Дунае
образовался Аварский каганат. Авары вели многочисленные войны с Византи-
ей, несмотря на огромные суммы, которые выплачивала империя каганату. О
тяжелом аварском иге для многих народов, в том числе и славян, сохранились
воспоминания в русской летописи. Созданный в результате завоевания и по-
рабощения Аварский каганат состоял из различных племен и не имел ни общей
экономической базы, ни общей культуры, ни общего языка.
Материальная культура аваров, создававшаяся покоренными народами,
не была оригинальной. Однако именно в аварскую эпоху в вооружении вос-
точноевропейских и азиатских кочевников происходят значительные переме-
ны. В это время широко распространяются
железные стремена, усилившие конницу и
слегка изогнутые сабли, окончательно за-
менившие двулезвийные мечи. Кроме этого
войско аваров, являясь легкой, подвижной
кавалерией, используя опыт византийских
инженеров, успешно пользовалось различ-
ными осадными орудиями.
Постоянные войны аваров с Визан-
тией и соседними племенами и народами,
отсутствие собственной надежной матери-
альной базы со временем привели к распаду
и гибели огромного, наводнившего ужас на
соседей государства. После распада Вели-
кой Болгарии, хан Аспарух, руководитель
прикубанских болгар, не желая покориться
хазарам, после длительных и кровопролит-
ных битв, прошел со своим племенем все Аварский воин
Северное Причерноморье и остановился на границе Византийской империи, в
дельте Дуная. Болгары Аспаруха вытеснили авар из степной части Дунайско-
Днестровского междуречья. Разбив войско императора Константина IV Пого-
ната в 679 г. Они заняли Добруджу.
Сплоченность болгар, военная организация и железная дисциплина обу-
словили подчинение болгарам славянских племен, живших на занятой болга-
рами территории. Подчинение произошло сравнительно мирно, никаких сведе-
ний о борьбе или военных столкновениях болгар со славянами не сохранилось.
Вероятно, славяне видели в болгарах силу, которую можно было использовать в
борьбе с империей и разбойничьими набегами аваров. Аспарух, поддержанный
болгарской и славянской знатью, возглавил новое раннефеодальное государ-
ство – Первое Болгарское царство, которое оказывало определенное влияние
и на развитие Дунайско-Днестровского междуречья. Имеются определенные
данные, что в попытке подчинить себе ушедших за Дунай болгар Аспаруха, ха-
зары организовали военные походы, которые не увенчались успехом и что, в
определенные периоды, нижний Днестр являлся болгаро-хазарской границей.
Венгры. Вопросы истории проживания венгров в IX в. в Северном При-
черноморье имеют обширную историографию. Некоторые из них до сих пор рас-
сматриваются на уровне гипотетических доказательств, другие обосновываются
письменными свидетельствами, но полного единства во взглядах ученых нет.
Древней родиной венгров было Южное Приуралье, которое в средние века
называли Великой Венгрией. На Урале до сих пор проживают родственные вен-
грам народы ханты и манси. Движение на запад венгерских переселенцев на-
чалось примерно в VII в., но основная их масса переселилась на территорию
Подонья и Приазовья в первой половине IX в. и образовала здесь племенной
союз, во главе которого стало венгерское племя мадьяр. Страна, занятая вен-
грами у границ Хазарии, называлась Леведией. Об этом сообщает Константин
Багрянородный в своем известном трактате «Об управлением империей», на-
писанном в середине X в. Он же сообщает, что располагались они между дву-
мя реками, впадающими в Черное море. Сравнивая некоторые сведения раз-
личных восточных и византийских авторов, можно предположить, что река-
ми этими были Дон и Днепр. Учитывая же то, что по сообщениям писателей
венгры могли выставить войско в 20 тыс. всадников, можно предположить, что
общее количество венгерского населения составляло примерно 150 тыс. чело-
век. Очевидно, в союз входили, помимо самих венгров, и обитавшие здесь до
их прихода болгарские и аланские племена, которые уже в значительной сте-
пени перешли к оседлому образу жизни. Каганат, обеспокоенный появлени-
ем на своей территории нового сильного союза, принял все меры, чтобы под-
чинить его своему влиянию. Следует отметить, что организационные формы
венгерского союза были созданы по хазарскому образцу, под прямым воен-
ным и административным давлением хазар. Так у венгров, как и у хазар, су-
ществовало двоевластие. Верховная власть принадлежала «кенде», а реальная –
«джиге». Особенно усилилась «хазаризация» венгров после перехода к ним ка-
баров, восстание которых венгры всячески поддерживали, надеясь, очевидно,
ослабить каганат и выйти из-под его влияния. Однако в период пребывания
венгров в Леведии они находились под номинальной властью Хазарии, остава-

ясь ее вассалами, как и все остальные входившие в каганат племенные союзы.
Очевидно, не избавились венгры от хазарского влияния и после переселения их
к западу от Днепра в область Ателькуза.
По свидетельству Константина Багрянородного, территория, на которой
венгры проживали перед уходом на Средний Дунай, называлась Ателькуза.
Полагают, что само это слово, Этелькез, в переводе с венгерского обозначает
«Междуречье». При этом автор трактата «Об управлении империей» называет
пять рек, между которыми проживали венгры перед переселением. Это Варух,
в котором, по мнению исследователей, следует видеть печенежское название
Днепра, Куву – печенежское название Южного Буга, Трулл – тюркское название
Днестра, Брут – Прут и Сирет. Таким образом, из приведенного названия рек,
упомянутых Константином Багрянородным в описании Ателькуза, следует, что
она располагалась от низовьев Днепра до низовьев Сирета, куда, соответствен-
но, входило и Нижнее Поднестровье.
Следовательно, исходя из имеющихся данных письменных источников,
можно заключить, что Нижнее Поднестровье, скорее всего во второй половине
IX в., входило в регион проживания венгров перед их переселением на свою
новую родину в Среднее Подунавье. Этому не противоречат и некоторые архео-
логически источники, исследованные в Поднестровье, такие, к примеру, как по-
гребения из Слободзейского могильника, отдельные вещи, найденные при рас-
копках раннесредневековых поселений и следы разрушений на некоторых сла-
вянских городищах, относящиеся именно к этому времени. Учитывая все это
можно полагать, что мысовые славянские городища во второй половине IX в.
в регионе и появились в связи с венгерской опасностью.
О нападении венгров на славян в это же время сообщается в сочинениях
восточных авторов, таких как Ибн Русте, Гардази и ал-Марвази.
Учитывая, что отдельные находки венгерских вещей выявлены на сла-
вянских памятниках, можно полагать, что если отношения между венграми
и славянами не всегда были враждебными, то они могли быть если и не дру-
жественными, то приемлемыми для соседского или совместного проживания.
Учитывая и то, что по данным Константина Багрянородного венгры рассели-
лись в IX в. до Сирета, то, очевидно, что их поселения могли размещаться в
зоне плотного расположения славянских поселений. Очевидно, именно здесь
происходили самые важные и интенсивны контакты мадьяр с восточносла-
вянским населением до переселения их на свою новую родину. Полагаем, что
именно здесь связи мадьяр со славянами уже оказали определенное влияние
на венгерский язык, его словарный состав, на земледельческую и культурную
лексику, обогатились славянскими заимствованиями. Именно эти контакты
способствовали также переходу мадьяр к полуоседлому образу жизни и бо-
лее эффективной экономике. Все это подготовило их при переходе на новую
родину к более тесным контактам с местными славянами и к формированию
венгерского раннефеодального государства.
В то время как венгерский союз постепенно пытался дистанцироваться от
влияния Хазарского каганата, с востока, из-за Волги, не без интриг каганата,
надвигалась новая мощная волна кочевников – печенегов. Для борьбы с венгра-
ми печенеги заключили союз с Дунайской Болгарией и, воспользовавшись тем,
что основные силы мадьяр находились в походе на Дунае, вторглись в их земли
и почти полностью уничтожили оставшееся там население. Константин Багря-
нородный писал, что вернувшиеся из похода венгры нашли свою землю «пу-
стою и разграбленною» и потому вынуждены были отступить на Дунай, в Пано-
нию. С Панонией связана дальнейшая история венгров, их взаимоотношения с
местными племенами, оседание на землю, становление государственности.
Печенеги и торки. О печенегах сообщения появились на страницах исто-
рических, географических и политических сочинений только в IX в. Они по об-
разу жизни не отличались от других кочевников, кочевавших в евразийских сте-
пях. Их родоплеменная структура довольно подробно описана в середине X в.
Константином Багрянородным. Он сообщает, что печенежский союз делился на
восемь округов или племен, а племена в свою очередь подразделялись на роды.
Племена возглавляли «великие князья», во главе родов стояли «меньшие кня-
зья». Князья выбирались на племенных советах, в которые входила вся родовая
верхушка, составляющая совет старейшин. Некоторые источники отмечают у
печенегов и сходки – народные собрания, которые являлись советом рядовых
воинов и устраивались они чаще всего во время военных походов или в дру-
гих исключительных случаях. Таким образом, у печенегов прослеживаются все
признаки военной демократии, такие как совет старейшин, выбранные на со-
вете военачальники и народное собрание.
Печенеги были одним из крупных племен среднеазиатского кочевого союза
канглов. Захватив заволжские земли, принадлежавшие ранее сарматским племе-
нам, печенеги образовали новый племенной союз. В него вошли и сами печенеги
канглы, и покоренные ими сарматы и некоторые угро-финские племена.
В IX в. под сильным давлением воих могущественных врагов огузского и
кинчакского союзов наиболее боеспособные печенежские племена отступили
на запад. Здесь им пришлось столкнуться с Хазарским каганатом, который хотя
и был значительно ослаблен своими вну-
тренними смутами, но все еще оставался
сильным и влиятельным государством.
Из источников известно, что пече-
неги подразделялись на две ветви: хазар-
скую и тюркскую. Хазарские печенеги
кочевали у берегов Азовского моря и в
Нижнем Подонье, а тюркские в между-
речье Дона и Северского Донца. Наиме-
нования «хазарские» и «тюркские» дано
им по наиболее опасному для печенегов
соседу. У «хазарских» печенегов это были
хазары, у «тюркских» – гузы-тюрки.
«Хазарские» печенеги остались у
границ каганата в Приазовье. «Тюркские»
Современное изображение печенегов печенеги продвигались на северо-запад,
разбили и вытеснили венгров из Северного Причерноморья и в течение 10 – 15

лет окончательно захватили земли Прутско-Днепровского степного междуре-
чья. Константин Багрянородный указывал, что границей между восточными и
западными печенегами был Днепр.
Западное печенежское объединение оказалось более сильным и устойчи-
вым. Все граничащие с ним страны постоянно подвергались опустошительным
набегам печенежских полчищ. Болгария и Венгрия с трудом могли противосто-
ять им. Оба эти государства вели по отношению к печенегам пассивную обо-
ронительную политику, поскольку, «будучи многократно… побеждены и огра-
блены ими, они по опыту познали, что хорошо и полезно жить всегда в мире
с ними», – писал Константин Багрянородный. По его же сообщению печенеги
«делали набеги и грабили самый Херсон и так называемые климаты…». Сама
Византия, отдаленная от печенегов Болгарией и Венгрией, менее страдала от их
грабительских налетов. Византийский император, предотвращая попытки ко-
чевников проникнуть в его государство, постоянно посылал печенегам подарки
и получал от них заложников из влиятельных аристократических семей.
Русские князья также пытались различными способами обезопасить свои
земли от кочевников. Наиболее действенным средством были походы русских
дружин в степь, разгром печенежских кочевий. Это хотя бы на время подрыва-
ло силы той или иной кочевой орды. Кроме того, русские использовали пече-
негов как военную силу в своих походах. Константинополь всеми средствами
старался влиять на политику печенегов по отношению Руси. Особенно акти-
визировалась деятельность византийской дипломатии во времена Святослава,
который, захватив болгарские земли, угрожал Византии. Вероятно, что в 968 г.,
когда Святослав овладел болгарским городом Преславой, именно в результате
их хитрых интриг печенеги предприняли большой поход на Русь и впервые по-
дошли к Киеву. Да и сама гибель Святослава от печенегов в 972 г. была подготов-
лена византийцами, сообщившими печенегам о возвращении его из Болгарии с
богатым полоном и малой дружиной.
Позже во время княжения Владимира Святославича граница Руси с юга
была не только укреплена, но и было увеличено расстояние от нее до печенеж-
ских кочевий. При Ярославе напор печенегов на Русь значительно ослабел. Вос-
пользовавшись передышкой в 1032 г. «Ярослав поча ставити городы по Росси».
Русь заняла территорию, долгое время остававшуюся нейтральной зоной, от-
делявшей ее границы от кочевников.
В 1036 г. при осаде Киева печенеги потерпели от Ярослава сокрушительное
поражение, и после этого было фактически уничтожено западное печенежское
объединение, а вместе с тем и печенежская опасность. В середине XI в. союз
племен западных печенегов распался и последний номинальный их правитель
Тирах, после поражения от византийцев, вынужден был поселиться с частью
своих войск, по соглашению с Византией, между Балканами и Дунаем в качестве
пограничной охраны. Оставшиеся небольшие роды печенегов влились в орды
торкского союза.
Печенеги, появившись в степях Северо-Западного Причерноморья в на-
чале X в., на протяжении более столетия были крупной и агрессивной военной
Глава V. Положение Приднестровских земель...  115
Путь «из варяг в греки»

силой, которая постоянно угрожала оседлому населению Поднестровья. В ле-

состепной части региона они разграбили и сожгли почти все славянские посе-
ления и контролировали эту территорию. Особенно ожесточенные бои были у
некоторых оборонительных и административно-ремесленных центров. Яркой
иллюстрацией этому являются исследованные в регионе погибшие при штурме
укрепленные поселения. Здесь обнаружены следы пожарищ и большое количе-
ство скелетов, лежащих под развалинами жилищ и в районе оборонительных
сооружений.
В период нашествия кочевников часть населения погибла в боях или была
уведена, часть покинула территорию Приднестровья, а оставшиеся нашли за-
щиту в лесах. На поселения, где до их разорения процветала жизнь, население
уже не вернулось.
В первой половине XI в. печенегов начинают теснить другие тюркоязыч-
ные кочевники, именуемые в русских летописях «торками», в византийских ис-
точниках – «узами», а в восточных – «гузами». Торки вытеснили значительную
часть печенегов из Днестровско-Карпатских земель за Дунай, в пределы Визан-
тийской империи. Это произошло в 1048 г., когда часть печенегов под предво-
дительством кагана Тираха вторглась в пределы Византийской империи. Часть
печенегов осталась в Северо-Западном Причерноморье.
Происхождение нового кочевнического племенного союза торков или узов
трактуется историками по-разному. Одни считают его северной ветвью сель-
джукских орд, двинувшихся впервые десятилетия XI в. на запад из Средней
Азии, другие – передовым отрядом кипчакского или половецкого племенного
союза. Важно, что исследователи сходятся в том, что торки, изгнав печенегов в
конце IX в. из Заволжских степей некоторое время там мирно кочевали. В этот
период они неоднократно заключали военные союзы с Русью и участвовали в ее
походах, но, ни разу на самостоятельные действия не отваживались.
Но, несмотря на кажущуюся миролюбивость торков, русские князья пони-
мали, какая опасность угрожала Киевскому государству в случае объединения
торков с южными сельджуками в Византии. Немало дипломатических усилий
для организации разгрома торческого союза приложили греки. Знаменательно,
что борьбу с торками в 1055 г. начал русский князь Всеволод Ярославич, жена-
тый на «царице грекыне». В 1060 г. Против степняков выступили князья Из-
яслав, Святослав и Всеслав Полоцкий, которые «совокупиша вои бещислены,
и поидоша на коних и в лодьях, бещислено множество, на торкы». Торки, не
приняв боя, «убояшася, побегоша», и, как сообщает летопись, «бог избави хре-
стьяны от поганых».
В скором времени торки подготовили большой поход на Византию. На Дунае
они появились в 1064 г. Однако в это время в их рядах начались повальные болез-
ни, которые не прекращались длительное время. Получив от Византии денежные
выплаты и богатые подарки, торки ушли с правого берега Дуная и в большинстве
вернулись назад в южнорусские степи. Здесь они перешли в подданство к русско-
му князю и были поселены в пограничных русских землях, в основном по берегам
реки Росси. В XII в. Разрозненные отряды торков и примкнувшие к ним другие
кочевники образовали новый союз – «Черных клобуков». Черные Клобуки на про-
тяжении более 100 лет, до самого татаро-монгольского нашествия, были верными
вассалами великих киевских князей, которые часто использовали их не только в
борьбе с половцами, но и в междоусобных распрях.
Половцы. Половцы (кыпчаки, куманы) в IX–X вв. занимали степи Приир-
тышья и Восточного Казахстана. Однако общее мощное центробежное движе-
ние, начавшееся среди тюркских племен в Средней Азии, захватило и их. В на-
чале XI в. половцы появились уже в Поволжье, а в 1055 г., как сообщает русская
летопись, к южной границе Руси впервые подошла половецкая орда, возглавля-
емая ханом Блушем. Русские князья заключили мир с Блушем, и «возвратишася
половцы восвояси».
С этого года, несмотря на заключенный мир, половцы вплоть до начала
XIII в. Оставались злейшим и опаснейшим врагом Русского государства. Впер-
вые десятилетия после появления в восточноевропейских степях половцы со-
вершали победоносные набеги на русское пограничье. Русская летопись тех лет
пестрит сообщениями о них. Грабили половцы и Византию.
Структура половецкого кочевнического общества периода завоевания или
южнорусских степей внешне мало отличалась от общественного устройства пе-
ченегов. Основой уклада был патриархальный род. Роды в свою очередь объе-
динялись в более крупные образования – орды или племена. Племена или орды,
как и у печенегов, соединялись в союзы.
Окончательное сложение двух крупных союзов племен – донского и дне-
провского – произошло во второй половине XI в. Бурное разложение племен-
ного строя, стремление к обогащению и захвату земель определяют и внешнюю
политику этого периода половецкой истории, а именно, чрезвычайную агрес-
сивность по отношению ко всем оседлым соседям, особенно к Руси. С момента
прихода половцев впервые к границам Руси и до 1092 г. Летопись постоянно
сообщает о грабежах и разорении пограничных русских земель.
Значительные усилия для обороны Русской земли прилагал Владимир Мо-
номах, действуя довольно успешно как военными, так и дипломатическими ме-
тодами. Однако полностью избавиться от половецких набегов не удавалось еще
и по той причине, что часто кочевники приглашались удельными князьями для
участия в междоусобных войнах между самими русскими князьями.
Со временем, в результате тесных контактов с земледельческим феодаль-
ным государством в половецком обществе происходили значительные изме-
нения. Оно перешло в новую стадию общественного развития – в стадию фе-
одализма. Развитие феодальных отношений в половецком обществе, борьба
социальных групп привели в конце XII в. к необходимости создания сильной
централизованной власти. Хотя пережитки родового строя в половецком обще-
стве еще существовали во всех сферах общественной жизни. Особенно замет-
ны они были в военном деле. Войско по-прежнему не отделялось от народа, так
как вооруженный народ и бал войском, а участие в нем было правом и обязан-
ностью всех свободных. Отсутствие постоянной армии, естественно, ослабляло
центральную власть и все государство в целом.
Основным источником дохода у половцев, как и у других кочевнических па-
разитических государств, были грабежи соседних государств, откупы и торговые
пошлины с караванов, проходящих через их земли, и с купцов, торговавших в при-

морских городах, захваченных половцами. Основным товаром торговли половцев
в этих городах были рабы, захваченные преимущественно на Руси.
Многострадальная лесостепная часть Поднестровья опять подверглась
постоянным набегам новых агрессивных кочевников. Половцы грабили и опу-
стошали, сжигали поселения, угоняли скот, убивали жителей и уводили для
продажи в рабство трудоспособных молодых людей и детей. Продолжалось
это почти около двухсот лет. И если в X в. после разорения печенегами хорошо
укрепленных крупных славянских центров какая-то часть оседлого населения
в северной части региона могла скрываться в глухих труднодоступных мест-
ностях и как-то там выживать, куда для сезонной хозяйственной деятельности
могли спускаться и жители Галицкого княжества, то теперь при методичных,
спланированных и систематически повторяющихся походах половцев выжить
оседлым земледельцам славянам в южной части лесостепного региона было
практически невозможно. Трудно приходилось и Галицкому пограничью, о чем
сообщают не только летописи, но и красноречиво свидетельствуют археологи-
ческие источники.
В начале 20-х годов XIII в. Началось новое нашествие восточных кочевни-
ков на Европу. На сей раз это были монголо-татары. В степях они, прежде все-
го, столкнулись с половцами, которые в кровопролитных битвах были разбиты
и побеждены. Таким образом, в середине 30-х годов XIII в. кончилась власть
половцев в южнорусских степях.
Многие уцелевшие роды откочевали на Дунай под защиту и покрови-
тельство Венгерского королевства, другие эмигрировали в Египет и состави-
ли там гвардию султана-мамлюков. Однако в большинстве своём половцы
по-прежнему оставались в Причерноморских степях. Они вошли в состав Зо-
лотой Орды. Вся половецкая верхушка была уничтожена, ее место заняли за-
воеватели, народ же остался прежним. Несмотря на политическое господство
золотоордынцев, в том числе и в степях Северо-Западного Причерноморья, в
количественном отношении они были в значительном меньшинстве. По этой
причине монголы почти не оказывали влияние на этнообразующий процесс в
Поднестровье. На это указывают как письменные источники, так и археологи-
ческие материалы. Основную часть кочевников Приднестровья, как и раньше,
составляли печенеги, торки и половцы. В это время начался процесс этнокуль-
турного смешения различных групп кочевников, утраты ими специфических
этнических черт. В результате всего этого произошло отюречение монгольских
завоевателей, и у населения Золотой Орды возобладал половецкий язык.
§ 4. Положение древнерусского населения

на Днестре после распада Киевской Руси
Беспокойство, вызываемое у местных славян соседством со столь воин-
ственными племенами печенегов, заставляло их покидать степи Северного
Причерноморья и уходить в верхнее течение Днестра, Южного Буга, Днепра,
Прута, Сирета. Но и сами печенеги имели лютого врага, которого они очень
опасались. Древнерусские летописи именуют эти тюркоязычные племена «тор-
ками», которые впервые упоминаются в «Повести временных лет» под 985 г. Эти
тюркоязычные орды, родственные самим печенегам, принадлежали к союзу ко-
чевых тюрок-огузов во главе с основателем этого союза Сельджуком. Торки, из-
гнавшие печенегов из Поволжья в конце IX в., продолжали свой натиск на них в
X и XI вв., когда они прочно обосновались в Печенегии.
Округа (фемы) печенегов Гиазихопон и Хавуксингила по обоим берегам
Днестра быстро наполняются все новыми и новыми ордами идущих из Повол-
жья кочевников. Это побуждает оставшееся славянское население Низовьев
Днестра покидать столетиями заселяемые ими земли. Под давлением торков и
сами печенеги вынуждены были искать спасения на западе. В конце X в. часть
печенежских орд покидают Этелькузу и уходят из Приднестровья за Карпаты,
в Паннонию. В 1030 г. племенной вождь печенегов Келдарь уводит своих лю-
дей к Дунаю, а затем вторгается в Византийскую империю. Через полтора де-
сятилетия из Приднестровья уходят печенежские племена, которые возглав-
ляли их вожди Пирах, Кеген, Балтчар, Карама, Каталим. Почти четыре десяти-
летия орды печенегов терроризировали и опустошали европейские впадения
Византийской империи, пока не были окончательно разбиты византийско-по-
ловецким войском в битве при Левунионе в 1091 г., а затем уничтожены или
рассеяны.
Между тем и наседавшие на печенегов торки шли на запад с востока не по
своей воле. На них давили идущие с востока на запад половецкие орды. Ситуа-
ция напоминала «эффект домино» – печенегов из Приднестровья выдавливали
торки (узы), а последние были вынуждены также уходить из этих земель под
давлением половцев. Общая «беда», вероятно, сплотила печенегов и торков. По-
сле 1048 г. оставшиеся в Хавуксингиле печенеги смешиваются с ордами торков.
Но вскоре, в 70-80-е годы XI в. они покидают Северное Причерноморье под на-
пором многочисленных кочевых племен половцев, которые занимают терри-
торию бывшей Этелькузы, прекратившей свое существование именно в этот
период. Лишь незначительная часть торков после своего окончательного пора-
жения поселилась с разрушения киевских князей на окраинах Руси. Их называ-
ли «черные клобуки». Впоследствии они даже играли
важную роль в политической жизни Киевской Руси. А
татаро-монгольские предводители впоследствии часть
черных клобуков переселили на Днестр, где они стали
частью военно-аристократической структуры Улуса
Джучи (Золотой орды), а другую часть переселили из
Поросья на Волгу, где они составили народ каракалпа-
ков и перешли к оседлости.
Половцы (так их называли русские летописи)
представляли собой многочисленный тюркоязычный
кочевой народ, представители которого называли
себя кыпчаками, а в европейских странах и Византии
их именовали «куманы». Вытесняя из Заволжья пече-
Житель Этелькузы негов и торков в XI в., они расширяют свои владения,
пересекают Днепр, завоевывают степи Северного Причерноморья до Днестра

и наконец, вытеснив из Приднестровья печенегов и огузов, доходят до устья
Дуная. Завоевав огромные территории от Иртыша до Дуная, они назвали Вели-
кую степь Дешт-и-Кыпчак, то есть – «Половецкая степь». Западной окраиной
владений половцев стало Приднестровье и степи Нижнего Дуная. Отсюда они
совершали свои набеги на Венгрию и Византию, хотя постоянных половецких
кочевий на рубеже XI-XII вв. здесь еще не было.
Но именно в это время половцы снижают накал междоусобной борьбы
между отдельными племенами и создают несколько крупных половецких со-
юзов – «Приднепровский» во главе с ханами Боняком и Тугорканом, «Лукомор-
ский» (в районе нижнего Днепра) во главе с ханом Урусобой, «Донской» во главе
с ханом Шаруканом и другие, располагавшиеся восточнее Крыма и Приазовья.
Приднестровье не вошло ни в один из этих союзов. На нашей территории от
Левобережья Днестра до берегов Южного Буга, на южных окраинах Галицкой
Руси хозяйничали «дикие» половцы. Они представляли собой небольшие объ-
единения нескольких половецких племен, не подчинявшихся предводителю
Приднепровского союза половцев хану Боняку, который правил половцами в
начале XII в. и который из-за своей жестокости вошел в русский фольклор как
Боняк Шелудивый.
В 1092 г. Боняк вместе с ханом Тугорканом привел все свои силы вместе с
«дикими» приднестровскими половцами в Византию, где они вместе с визан-
тийским императором Алексеем Комнином наголову разбили печенегов. Одна-
ко ни византийцы, ни половцы не доверяли друг другу. А когда византийцы
ночью перерезали 30000 пленных печенегов (в большинстве своем – женщин
и детей), половцы, испугавшись жестокости императора, отступили за Дунай,
но здесь их разбили венгры и их остатки поспешили возвратиться за Днестр.
Тугоркан, которого как злостного врага Руси, летописи упоминают с особой ан-
типатией, а русские былины именуют под именем «Тугарина Змеевича» собрал
подчиненных ему половцев и ударил объединенными силами по Руси в следу-
ющем, 1093 году. Киевский князь Святополк Изяс-
лавич потерпел полное поражение, был вынужден
заключить с половцами мир и взять в жены дочь
Тугоркана. Правда, когда через несколько лет по-
ловцев удалось разбить русскими дружинами Свя-
тополка и Владимира Мономаха, Тугоркан с сыном
погиб, а князь нашел тело убитого тестя и достойно
похоронил.
И Боняк, и Тугоркан постоянно стремились
подчинить себе «диких» половцев Приднестровья,
чтобы вовлечь их в свои грабительские походы на
Русь, а также в войны с венграми. В 1099 г. половцы
наносят сокрушительное поражение венгерскому ко-
ролю Коломану, армия которого была уничтожена в
битве на реке Вагре. В этом сражении половцам по-
могала дружина дорогобужского князя Давида Иго- Хан Боняк (Шелудивый)
ревича. Дело в том, что за несколько лет
до этого половцы совершили два разру-
шительных нападения на Киев, причем,
во время одного из них в 1096 г. сгорел
великокняжеский дворец, Во время вто-
рого – спалены пригородные монастыри.
Венгерский король Коломан I захотел
воспользоваться ситуацией для усиле
ния своих позиций в Карпатской Руси.
Половецкие ханы Итлар и Тугоркан Киевский князь Святополк Изяс-
лавич захватил город Владимир и ре-
шил присоединить к своим владениям юго-западные русские земли, для чего
отправил своего сына Ярослава призвать венгерского короля себе на помощь.
В ответ на это владимирский князь Давыд Игоревич заключает союз с ханом
Боняком и приводит к себе на помощь половцев. Перед битвой с венграми, как
рассказывает русская летопись, Боняк гадал и выл по-волчьи, а когда «отвыл-
ся», понял, что его ожидает победа. Благодаря хитроумному маневру половцев,
венгры попали в ловушку и понесли сокрушительное поражение. После битвы
на Вагре Боняк увел в степь много пленных русских. Однако уже в 1107 г. вме-
сте с Шаруканом и другими половецкими ханами Боняк снова нападет на Русь.
Объединенные силы русских князей Святополка Изяславича, Владимира Моно-
маха, Олега Святославича и других обращают половцев в бегство. Брат Боняка
Тад был убит, а хан Шарукан чуть не попал в плен. Через несколько лет черни-
говский князь Олег разбивает половцев на берегах Днепра.
Орда «диких половцев», которая кочевала в Днестровско-Бугском между-
речье после ряда сокрушительных поражений от русских князей со второй
половины XII в. уходит на Нижний Дунай. Примерно с этого времени здесь
возникает новое объединение племен «Черная кумания», откуда они соверша-
ют набеги на границы Византийской империи, а также и против Венгерского
королевства. Географические пределы «Черной кумании» определить трудно.
Известно лишь, что кочевники тогда располагались в степях между Дунаем и
Карпатами. Однако в наших землях Приднестровья имеется множество архе-
ологических памятников свидетельствующих о пребывании здесь с конца XI
до первой половины XIII в. этого кочевого народа, враждебного как правило
земледельцам-славянам. Эти следы четко прослеживаются в Приднестровье в
районе населенных пунктов Глинное, Каменка, Парканы, Плоское, Сербка, Су-
клея, Терновка, Тирасполь, Чобручи. Для русского населения соседство с полов-
цами было смертельно опасным, поэтому русские уходили далеко на север, в
пределы Галицкого княжества. Лишь немногочисленное славянское население
отваживалось в X–XII вв. проживать вблизи половцев. Известны славянские
селища этого периода, которые располагались вблизи Каменки и Подоймы. Но
основная часть славянского населения предпочитала уходить еще севернее, в
Карпаты, в Галицкое княжество.
После распада Киевской Руси со смертью сына Владимира Мономаха
Мстислава в 1132 г. Приднестровские земли примкнули к границам Галицко-
го княжества, одного из наиболее силь-

ных и жизнеспособных княжеств на раз-
валинах Древнерусского государства.
Окончательной независимости от Кие-
ва Галич получает при князе Владимире
Володаревиче (1141–1152). Сам древне-
русский город Галич стоял на левом при-
токе Днестра р. Луква и с 1144 г. становит-
ся столицей отдельного княжества, кото-
рое располагалось на северо-восточных
склонах Карпат на юго-западе Восточно- Половецкие воины
Европейской равнины. На севере княже-
ство граничило с Волынью, на северо-западе – с Польшей, а на юго-западе –
с Венгрией. А вот на юго-востоке к Галицкому княжеству непосредственно при-
мыкала земля, которая тогда называлась «Понизье». Эту землю составляли рай-
оны среднего и нижнего Приднестровья, включая древний Белгород, а также
нижнее течение Дуная с городами Малый Галич (Галац) и область Берладь на
территории современной Румынии.
Территория Понизья не входила в состав Галицкого княжества, но когда
власть галицких князей возрастала, они распространяли ее на все течение Дне-
стра и низовья Дуная. Севернее Понизья между Восточными Карпатами, река-
ми Сан и Днестр находилась земля Подгорья, нисходящая к югу и востоку до
украинских сел Ушица и Бакота на Днестре, которые в ту пору представляли
хорошо укрепленные крепости, которые, собственно, и отделяли Подгорье от
Понизья и за которыми славяне находили себе убежище от набегов кочевников.
Все эти земли были очень важны в стратегическом отношении, поскольку здесь
пересекались сухопутные и речные пути, по которым купцы вели торговлю. На
этих землях в XII-XIII вв. сталкивались интересы киевских, волынских и галиц-
ких князей, польского и венгерского королей, византийских императоров, по-
ловецких ханов и других властителей той поры.
Галицкий князь Ярослав Владимирович Осмомысл (1153–1187), при кото-
ром Галич достигает большого могущества, сумел подчинить своей власти не
только Подгорье, но и Понизье, получив контроль за важными торговыми путя-
ми Балтийское море – Висла, Западный Буг – Днестр – Черное
море. Однако такой же контроль над торговыми артериями
стремились иметь киевские князья, черниговские, волын-
ские и смоленские князья, Византия. Одну из безуспешных
попыток возвратить Киеву утерянное влияние в Днестров-
ско-Дунайском регионе предпринял киевский князь Изяслав
Давидович (1154–1155, 1157–1158) с помощью претендента
на княжеский престол в Галиче Ивана Ростиславича.
Иван Ростиславич, прозванный в народе Берладник (ок.
1120-1161) происходил из рода Рюриковичей. От своего отца
Ростислава Володаревича Перемышльского он унаследовал Галицкий князь
город Звенигород (Галицкий) на левом берегу Днестра между Ярослав Осмомысл
речками Середа и Збруч на территории современной Украины. Здесь он благо-
получно правил с 1129 по 1145 гг., скрывая недовольство братом отца, т.е. своим
собственным дядей, который неправомерно, по мнению Берладника, узурпиро-
вал Галицкий престол, не желая делиться властью с племянником «по справед-
ливости». В свою очередь дядя Берладника Владимирко Володаревич Галицкий
решил объединить Теребовль и Галич на Днестре, чтобы сосредоточить в своих
руках всю Галицкую землю.
Однако влиятельные горожане Галича не любили князя Владимирко и,
воспользовавшись его отсутствием в княжестве, приглашают в Галич княжить
Ивана Ростиславича, который с небольшой дружиной из Звенигорода подошел
к Галичу, где ему открыли ворота. Однако разъяренный Владимирко вернулся
и три недели осаждал город, хотя галичане не хотели сдаваться на милость из-
гнанного ими князя. Однажды ночью нетерпеливый Иван решил и самолич-
но сделать боевую вылазку в стан врага. Но, увлекшись азартом боя, он зашел
слишком далеко от городских ворот и был отрезан дружиной Владимирка от Га-
лича. Потеряв большую часть своих воинов, Иван Ростиславич вынужден был
бежать, вырвавшись из окружения.
Поначалу он приходит на Дунай, на территорию между Днестром и Ду-
наем, в районе города Берладь, где собирались все беженцы из Галича. Среди
них можно было встретить кого угодно – от князей и бояр до простолюдинов.
Именно здесь Иван Ростиславич получает прозвище Берладник, когда он создал
дружину преданных воинов, готовых идти с ним хоть на плаху. Затем, в 1144 г.,
перейдя Прут, Днестр и Южный Буг, он степями уходит на Днепр, где вступает
в дружеские отношения с половцами. Начинается скитальческая жизнь князя-
изгоя, потерявшего не только Галич, но и свой Звенигородский удел, жизнь
авантюриста и наемника (его часто называют первым русским наемником),
человека смелого и предприимчивого. Уже в 1145 г. Берладник находит приют
у злейшего врага Владимирко киевского князя Всеволода, затем возглавляет
дружину у Святослава Ольговича, появляется то в Чернигове, то в Смоленске,
то в Суздали, то в Новгороде, то снова в Киеве, лелея лишь одну мечту – возвра-
тить себе город Галич на Днестре.
Поступая на службу к различным князьям и участвуя в их усобных войнах
и бесконечных сварах, он безуспешно искал себе сильного покровителя и со-
юзника, который помог бы ему вооруженной силой, чтобы вернуть Галич под
свою власть. Ни киевский князь Святослав в 1146 г., ни даже Юрий Долгорукий
в 1149 г. не стали ему надежной опорой. Более 10 лет скитался Иван Ростис-
лавич с дружиной набранных на Днестре и Дунае воинов по Русским землям.
Лишь черниговский князь Изяслав Давыдович пытался вести борьбу с сыном
Владимирка – сильнейшим из древнерусских князей этого периода Ярославом
Осмомыслом, двоюродным братом Берладника. Более того, когда Юрий Долго-
рукий захотел восстановить союз со своим братом Ярославом Осмомыслом, он
не задумываясь выдал дружине галицкого князя Ивана Берладника, отправив
его на лютую казнь, лишь бы «скрепить» свой союз таким образом. В канда-
лах Берладника доставили из Суздаля в Киев, но за князя-изгоя заступилась
Православная церковь. Митрополит Константин и все игумены потребовали от
Регион обитания берладников
Юрия Долгорукого не выдавать опального князя Ивана вооруженным послам

Ярослава Осмомысла в Киеве. Духовенство заявило Юрию: «Грешно тебе, цело-
вавши крест, держать Ивана в такой нужде, да еще теперь хочешь выдать его на
убийство».
Почему русское духовенство заступилось за опального князя-изгоя перед
Юрием Долгоруким, сказать трудно. Этот беспокойный князь, собиравший на
территориях Южной Руси между Днестром и Карпатами всех недовольных бег
лецов, называемых тогда бродниками, и водивший их в военные походы с реки
Бырлад на русские земли в союзе со степными кочевниками, вряд ли вызывал
у духовенства горячее сочувствие. Более того, его союз с половцами, которых
он использовал для борьбы против своего двоюродного брата могуществен-
ного Ярослава Галицкого при поддержке Юрия Долгорукого, не могли вызы-
вать симпатий у Русской православной церкви. Однако духовенство пыталось
предотвратить другой страшный грех – клятвопреступление, на которое готов
был пойти Юрий Долгорукий. Тем более, что это клятвопреступление было со-
пряжено с убийством хоть и буйного, но все же несправедливо обиженного и
униженного русского князя. Это не могло быть одо-
брено православным сознанием современников.
Духовенство играло огромную роль в политической
и нравственной жизни народа, в жизни различных
классов общества. И в этом плане можно правильно
расценивать слова митрополита Никифора, кото-
рый, предупреждая вражду между князьями, ска-
зал: «Князь! Мы приставлены в Русской земле от
бога удерживать вас от кровопролития».
Ситуация на Днестре меняется в конце 50-х
годов XII в. В 1157 г. на пиру у киевского бояри-
на был отравлен Юрий Владимирович Долгору-
кий. Киевляне, ненавидевшие великого князя,
Князь Юрий Долгорукий подняли восстание, а Иван Берладник возвра-
щается в Киев к своему покровителю Изяславу
Давыдовичу. Здесь он начинает плести против Ярослава Осмомысла интри-
ги, собирает силы недовольных галицких бояр и готовит новый поход в При-
днестровье. Уговаривая Ивана начать войну против Ярослава Осмомысла,
«галицкие мужи», увещевали его своими гарантиями: «Только покажешь стя-
ги, и мы отступим от Ярослава».
Конечно, наличие в Киеве целого гнезда заговорщиков не могло не беспо-
коить князя Ярослава и он предпринимает против своего двоюродного брата
Ивана Берладника несколько серьезных шагов. В 1158 г. Ярославу удалось зару-
читься согласием всех русских и польских князей, а также венгерского короля не
оказывать Берладнику никакой поддержки. Более того, они договорились объ-
единить усилия, чтобы изловить беспокойного князя; правда Изяслав Чернигов-
ский наотрез отказал им выдать князя Ивана и по-прежнему защищал его.
На этот раз Иван Ростиславич решает не испытывать судьбу, покидает
тайно Киев и бежит к половцам в степь. Появившись опять на территории к
северу от Дуная в бассейне реки Бырлад (притоке Сирета), князь-изгой соби-
рает в очередной раз дружину сторонников и грабит суда с товарами галицких
купцов. Это занятие пришлось по вкусу не только половцам, но и тем русским
людям, которые искали свободной и вольной жизни подальше от феодального
Галицкого княжества и которые помнили Ивана Берладника по его прежним
авантюрам. В свою очередь, опальный князь, видя как на глазах увеличивает-
ся мощь его дружины, решает вести своих сторонников («берладников») снова
на Днестр, чтобы изгнать из Галича своего конкурента Ярослава и самолично
управлять всем Понизьем от верховьев Днестра до устья Дуная. Несколько
перехваченных торговых судов Галицких купцов на Дунае снабдили Ивана Ро-
стиславича хорошей добычей и привлекли в ряды его дружины до шести тысяч
берладников, таких же несчастных, неприкаянных, изгнанных из своих домов
бродяг (летописи называют их «бродниками»), каким был и сам князь-изгой.
Большую часть этого разношерстного воинства составляли кочевники-полов-
цы, рассчитывавшие в очередной авантюре галицкого хорошо поживиться за
счет грабежа приднестровских славян.
Бродники в пути
С берегов р. Бырлади вооруженная рать Ивана Ростиславича двинулась

к Днестру. Продвигаясь вверх по реке, она сходу сумела захватить город Ку-
чельмин, располагавшийся в Днестровско-Прутском междуречье. Но при оса-
де галицкой крепости Ушица на левом берегу Днестра берладники столкну-
лись с отчаянным сопротивлением гарнизона, сохранявшего верность князю
Ярославу. Однако неимущее население города, видимо, не имевшее оснований
любить феодальные порядки, вводимые князем и боярами, переметнулось на
сторону осаждавших город берладников. Летописи сообщают, что черные люди
(«чернь»), т.е. простые незнатные горожане, перескакивали через городские
стены и вливалась в ряды осаждавших. Но и в их рядах не было единства.
Князь Иван Берладник не позволил половцам грабить город. Раздосадо-
ванные и озлобленные на своего предводителя, половцы возвращаются восво-
яси в Черную куманию на Дунай. С оставшимся войском Иван Ростиславич не
решается идти вглубь Галицкого княжества. В 1159 г. он уводит своих людей с
берегов Днестра опять в Киев, под защиту Изяслава Давыдовича. Великий киев-
ский князь потребовал от Ярослава Осмомысла предоставить Ивану Берладни-
ку полагающийся ему удел на Днестре, но был вызван на бой галицким князем,
разбит в сражении и убит. Ярослав Осмомысл вновь прибрал к своим рукам всю
территорию Понизья, включая и Приднестровье.
У Ивана Берладника не было иного выхода, кроме как вновь броситься в
бега. Оставшись без своего войска и без единственного покровителя князя Изя
слава, он уходит в Византию, по-видимому, окончательно свыкшись с мыслью,
что территорию Приднестровья и город Галич ему уже не получить никогда.
По дороге к императору в 1161 г. он был отравлен ядом в г. Солуне (Фессалони-
ках). Столь же печальной и драматичной оказалась судьба единственного сына
Ивана Берладника князя Ростислава, который проживал в Смоленске у князя
Давида.
В 1183 г. в Смоленске к Ростиславу Ивановичу пришла делегация горожан из
Галича, где в то время правил венгерский королевич Андрей (Андраш), сын ко-
роля Белы III, упрятавшего в темницу Владимира Ярославича, галицкого князя,
просившего у венгров защиты от своеволия всесильных галицких бояр. Князь
Ростислав с небольшой дружиной ринулся к берегам Днестра, чтобы освобо-
дить земли Галицкого княжества от венгерских пришельцев. Два пограничных
города сдались Ростиславу без боя. Но радость князя была преждевременной.
Под стенами Галича Ростислав встречает ожесточенное сопротивление. Коро-
левич Андрей Иерусалимский оказался человеком деятельным и активным. Где
лестью, где подкупом, где угрозами, он сумел привлечь на свою сторону боль-
шую часть горожан на отпор молодому князю. Дружинники и друзья Ростис-
лава советовали князю вернуться в Киев, не принимая битвы. Но юноша, видя,
что позвавшие его бояре не спешат перейти на его сторону, ответил: «Бог судья
тем, кто звал меня и обманул; но лучше умереть, нежели скитаться по чужбине,
как скитался отец мой и я!».
Ростислав принял битву и был смертельно ранен венграми. Враги нашли
его тело и, еще живого, привезли в Галич. Тронутые его несчастным видом горо-
жане заволновались, в городе назревал ропот и недовольство. Тогда королевич
Андрей велел унять их, а сына Берладника добить. К ранам Ростислава при-
ложили отраву и выставили его мертвое тело на обозрение народу. На берегах
Днестра, по выражению летописца, Ростислав скончался так, как и желал, – «лег
на отчине подле предков своих».
Что касается галичан, то они со смертью Ростислава Ивановича успоко-
ились, но затаили досаду. Вскоре сын Ярослава Осмомысла князь Владимир
Ярославич бежал из венгерской тюрьмы, а потом, заручившись поддержкой
германского императора Фридриха I Барбароссы (1155–1190), набрал в Польше
войско и двинулся к берегам Днестра. При виде дружин Владимира у стен Гали-
ча горожане взбунтовались и стали громить венгров в отместку за нарушение
норм нравственности, неуважение к православию и за глумление над ценностя-
ми православной религии. Правителем Галича и Понизья вновь становится сын
Осмомысла Владимир Ярославич.
История борьбы за Галицкий престол, за контроль над Приднестровско-
Карпатско-Дунайскими землями ясно показывает то значение, которое играл в
жизни древнерусского народа этот регион. Однако не только это. Галицкое кня-
жество после развала Киевской Руси стало одним из самых сильных и феодаль-
но-развитых русских земель. Попытки горожан пригласить на престол Ивана
Берладника, а затем и его сына Ростислава по сути своей являлись попытками
возродить вечевые элементы в жизни населения, попытками ограничить все-
силие князя и боярской олигархии. Эти попытки в условиях укрепления фео-
дального строя наталкивались на жестокое сопротивление бояр и князей, как
отечественных, так и иноземных. В этом противостоянии двух начал русской
государственности – вечевых (демократических) и княжеско-боярских (едино-
личное правление князя или узкого слоя богатеев-олигархов) – православная
церковь выступила в качестве сдерживающего начала. Она пыталась удержать в
рамках норм морали и человеческой нравственности обе противоборствующие
стороны, доходившие во взаимной борьбе до одичания и озверения.
Галицкое княжество само по себе (Подгорье) на юге ограничивалось вер-
ховьями Днестра. Но власть сильных галицких князей простиралась далеко от
центра на территории Понизья, включая все Приднестровье, берега Сирета,

Прута, Дуная и Черного моря. Однако, как мы видели, по Причерноморью коче-
вали половцы, а к северу от Дуная они даже основали Черную куманию. Поэто-
му власть Галицких князей была в данном регионе не бесспорной. Хотя кроме
половцев большую часть населения Понизья составляли люди, называемые ле-
тописями бродниками, которые сами были выходцами из Галицкого Подгорья.
В их число входили знатные боярские семьи, изгнанные Галицким князем за бо-
ярскую «крамолу», – в XII в. известны случаи массовых князей и массового из-
гнания их из страны, когда они вызывали недовольство у центральной власти.
Однако основную часть бродников (или выгонцев) составляли простолю-
дины – крестьяне, обедневшие городские низы, т.е. те, кто бежал от усиления
феодальной зависимости в Галицком княжестве и обосновался по соседству с
кочевавшими тут половцами. Несмотря на смертельную опасность такого со-
седства – постоянные войны и набеги кочевых племен (хазаров, узов, беренде-
ев, печенегов, половцев и др.) уничтожают и рассеивают с удивительным по-
стоянством появлявшееся стабильное славянское население – на Днестре, на
Южном Буге, Днепре и других поречьях Причерноморья – здесь, тем не менее,
идет процесс постепенной ассимиляции и слияния двух культур: славяно-осед-
лой и тюркско-кочевой. Борьба русских князей с кочевниками в этом регионе,
переменные успехи в этой борьбе приводили к тому, что Приднестровье оста-
валось в тылу то одной, то другой борющейся силы. Поэтому этнополитическая
ситуация здесь после распада Киевской Руси была крайне противоречивой, не-
устойчивой, нестабильной вплоть до монголо-татарского нашествия.
Славянское население от Днестра до Карпат вынуждено было покидать
свои оседлые места и уходить в непроходимые леса и горы, куда скотоводы
обычно редко наведывались. Чаще всего славяне шли в пределы Червонной
Руси (так тогда называли Галицко-Волынское княжество), на север и северо-
восток под власть сильных князей. Иногда славяне уходили от кочевников на
запад, основывая на Дунае и его притоках ряд поселений, связанных с Русью.
Так были основаны города Галич малый (ныне Галац на Дунае), Дичин (в рай-
оне Силистрии на Дунае), Текучь и Берладь на реке Бырладе. В середине XII в.
эта местность называлась русскими летописями Берладью, куда и направлялись
князья-изгои и опальные бояре. Там сосредотачивались и люди, вступившие в
конфликт с феодальным законом, крестьяне, бежавшие от землевладельцев-фе-
одалов, должники от кредиторов и проч. Эта область вплоть до Дуная могла
подчиняться сильным Галицким князьям, но, как правило, ненадолго. Уже в
70-х годах XII в. она становилась чем-то вроде оторванного от Руси уголка, на-
подобие Тмутараканского княжества, отрезанного кочевниками от основного
массива Русских земель. Славяне Дунайско-Карпатских земель впоследствии
приняли участие в формировании молдавской народности и были ассимили-
рованы северо-восточной ветвью карпатских волохов, заселявших земли к вос-
току от Карпат в XIII-XIV вв.
Что же касается славянского населения, уцелевшего в левобережных рай-
онах Днестра во время набегов кочевников, то его судьба несколько иная. Оно
постоянно пополнялось идущими сюда из пределов Галицкого княжества вата-
гами промысловиков, охотников и рыболовов, сборщиков «дикого» пчелиного
меда. Эти люди постепенно привыкали к вольной жизни вдали от феодальных
порядков и законов Галицкого княжества. Привыкая к степному раздолью, они
оставались здесь на постоянное, хоть и неоседлое жительство, появляясь в пре-
делах Галицкого княжества лишь как гости, торговцы пушниной, рыбой, медом,
кожами.
Отношения бродников с половцами не всегда были исключительно враж-
дебными. Конечно, некоторые бродники воевали с кочевниками, воровали у
них скот, грабили «поганых», как называли половцев летописи. Но другие брод-
ники братались с ними, сообща охотились и промышляли, перенимали у них
навыки кочевого образа жизни, бытовые особенности, умение выжить в труд-
ных условиях безводных степей, традиции, обычаи, повадки. Эта часть бродни-
ков проживала круглый год в Приднестровье, прячась в землянках и курениях,
которые они устраивали на островах и в камышовых зарослях по берегам Дне-
стра, Южного Буга и Днепра.
Близость по своему образу жизни к кочевникам и смешивание с полов-
цами, братание с ними делало бродников прототипом казаков более позднего
времени. Их количество на землях от Днестра до Днепра выросло настолько в
XII-XIII вв., что они начинали играть самостоятельную политическую роль в
событиях Юго-Восточной Европы этого времени. В 1190 г. бродники вместе с
половцами и болгарами участвовали в походе на Византию. Бродники приняли
участие на стороне татар и в знаменитой битве на Калке 1223 г. Венгерские мо-
нахи-миссионеры, пытавшиеся распространить католичество на наших землях,
с неприязнью отмечали в 1240 г., что бродники помогали татаро-монголам опу-
стошать русские княжества. «Хотя они называются татарми, – писали монахи, –
но при их войске находятся много злочестивейших христиан».
Таким образом, хотя славяне Приднестровья номинально подчинялись вла-
сти галицких князей как жители «ближнего» порубежья Галицкого княжества, но
фактически они вели свободную и независимую жизнь, перекрещиваясь и сме-
шиваясь с половцами. Здесь, на Днестре, как и на Южном Буге, Днепре, на Дону
и Кубани происходил процесс культурной и этнической ассимиляции между сла-
вянством и кочевниками, положивший основы формирования будущего свобо-
долюбивого казачества, защитников славянской государственности и независи-
мости. Хотя в XII–XIII вв. бродники редко становились союзниками феодального
государства, гораздо чаще предпочитая воевать против его устоев и законов.
Во времена его усиления земли бродников теряли свою вольницу, потом –
восстанавливались. Наибольшего могущества власть Галицкого князя достиг-
ла в годы правления Ярослава Осмомысла (1152–1187), Романа Мстиславича
(1188, 1199–1205), объединившего Галицкое и Волынское княжества в единое
государство, а также Даниила Романовича Галицкого (1238–1264), восстановив-
шего единство Галицко-Волынской Руси и принявшего от Римского папы ко-
ролевский титул. Ипатьевская летопись упоминает галицкие города Микулин
на Сирете, Бакоту, Калюс, Кучельмин, Ушицу на Днестре, Каменец на притоке
Днестра. Этот район верхнего Приднестровья был южной окраиной Галицкого
княжества. Еще южнее – Понизье. Известно, что Галицкий князь Мстислав Уда-
лой отдал свою дочь за сына венгерского короля Андрея и передал ему в 1227 г.
Галицкий престол. Сам же для себя князь Мстислав наметил Понизье, где он
собирался устроить особое княжество со столицей в Бакоте, которое должно
было войти в тесные отношения с киевским землями и даже слиться с Поро-
сьем. Только смерть в 1228 г. помешала осуществлению этих планов. Во времена
князя Даниила Романовича все Приднестровье и Побужье подчинялось власти
Галича. И только монголо-татарский погром 1240 г. разрушил это единство.
§ 5. Татаро-монгольская угроза и завоевание

Галицко-Волынского княжества
Начавшееся при Ярославе Владимировиче Осмомысле возвышение
Галицкого княжества особенно после его женитьбы на дочери Юрия Долго-
рукого Ольге в 1150 г. было закреплено при князе Романе Мстиславиче, кото-
рый правил княжеством в последней трети XII в. и начале XIII в. Князь Роман
решил объединить под своей властью все земли западной (Червонной) Руси.
В 1199 г. он объединяет в одно княжество Галицкие и Волынские земли и создает
сильнейшее тогда на территории Руси Галицко-Волынское княжество. Роман
укрепляет его в военном отношении, успешно борется с половцами, подчиняет
себе Понизье и простирает свою власть даже на Киевщину. С этим князем вы-
нуждена считаться Византия, Венгрия и Польша. Папа римский Иннокентий III
предлагает ему королевскую корону в случае, если Роман Мстиславич станет
католиком, но получает отказ. Однако в 1205 г. поляки, недовольные вмешатель-
ством Романа в их усобицы, устроили ему засаду на Висле и убили.
Смерть Романа Мстиславича привела к упадку и раздорам в Галицко-Во-
лынском княжестве. Обособленные от Киева земли Галича и Волыни считались
родовыми отчинами и были закреплены за потомками киевского великого кня-
зя Изяслава Мстиславича (1146–1154). Большой княжеский домен передавался
по наследству и почти всегда эта передача сопровождалась борьбой, усобицами
и пролитием невинной крови. Но князья вынуждены были выделять из своего
домена, т.е. лично им принадлежащей земли, села и даже целые районы, насе-
ленные крестьянами, своими дружинникам,
боярам, которые оседали на земле, превра-
щая ее в свою собственность. Князья были
вынуждены проявлять щедрость, чтобы за-
ручиться поддержкой дружины и наиболее
влиятельных бояр. Иначе они просто ри-
сковали быть свергнутыми. А бояре, в свою
очередь, усиливая свое богатство и автори-
тет, стремились упрочить свое положение и
самим управлять не только вотчинами, но и
мощным княжеством. Ведь это сулило при-
умножение богатств. Так постепенно в Галиц-
ко-Волынском княжестве сложилась мощная
прослойка олигархического боярства. Князь Роман Мстиславич Галицкий
После гибели в Польше князя Романа правление княжеством перешло в
руки бояр. Однако им трудно было договориться даже между собой, а правите-
ли соседних государств, венгерские и польские феодалы, стали разжигать усо-
бицы в Галицко-Волынском княжестве. Фактически бояре вступили в сговор с
поляками и венграми, которые и поделили между собой Галицкие и Волынские
земли. Киевский князь пытался даже с помощью половцев урезонить бояр и
прекратить усобицы. Но правивший тогда в Галиче крупный боярин Володислав
Корлияма фактически передал Днестровско-Карпатские земли венгерскому ко-
ролю Андрею II (1205–1235) и польскому князю Лемко. Это произошло 1214 г., –
Венгрия захватила Галич, а Польша – Перемышльскую волость и северо-
западную часть Волыни.
Все население Галицко-Волынской Руси поднимается на борьбу против
иноземных захватчиков. В 1215, 1219, 1220–1221 гг. вспыхивают массовые на-
родные восстания, в результате которых к власти приходит сын князя Романа
Мстиславича Даниил Романович Галицкий, один из наиболее авторитетных и
сильных древнерусскоих князей, которому предстояло принять на себя оборо-
ну и защиту Юго-Западной Руси от монголо-татарского нашествия.
Князь Даниил впервые был возведен на княжение в Галиче в 1211 г., но
бояре изгнали его через год. В течение почти 40 лет он вел самоотвержен-
ную и смелую борьбу против своеволия и междоусобиц бояр, за объединение
всех сил Юго-Западной Руси для защиты от иноземных вторжений. С 1221 г.
Даниил Галицкий княжил на Волыни и участвовал в первом сражении рус-
ских против монголо-татар на р. Калка. А в 1237 г. он воевал против рыцарей
агрессивного Тевтонского ордена. Но только в 1238 г. он сумел восстановить
свои права на наследование княжеской власти и окончательно утвердиться в
Галиче.
В своей упорной борьбе против боярских распрей и усобиц Даниил опирал-
ся на городское население, ремесленников, купцов, служилых людей. Он вошел
в историю как князь-градостроитель. При нем
были основаны или расширены такие города
Юго-Западной Руси, как Львов, Холм, Дани-
лов, Угоревск, отстроен Дорогонич. Эти горо-
да он заселял новыми жителями, заботился о
развитии ремесла и торговли, привлекал в них
заморских и собственных купцов. А экономи-
ческое развитие Червонной Руси способство-
вало ее усилению, повышало авторитет князя
в международных делах. Но, пожалуй, главной
заботой Даниила стала защита Руси от монго-
ло-татар. Впрочем, как и от христианских го-
сударств Восточной и Центральной Европы, от
которых князь Даниил Галицкий видел больше
интриг, а то и ударов в спину, чем реальной со-
юзнической помощи в борьбе против общей
Князь Даниил Романович Галицкий для всех моноголо-татарской опасности.
Памятник Чингизхану в Монголии
Римская курия разворачивает особую активность в Днестровско-Карпат-

ских землях с конца 20-х гг. XIII в. Посланники Римского папы стремились до-
стичь, как им казалось, очень важных для себя преимуществ в Южнорусских
степях Северного Причерноморья. Они попытались распространить като-
лицизм среди проживавших здесь тюркоязычных племен, прежде всего – по-
ловцев. Венгрия осуществляет давление на Придунайскую (Черную) куманию,
чтобы подчинить ее власти короля. Римский папа Григорий IX в 1228 г. соз-
дает Половецкую епархию во главе с епископом Теодориком, центр которой
располагался на притоке Сирета р. Милков. Теодорик должен был крестить в
католичество половцев на Нижнем Дунае, что не могло не задевать интересов
православного населения и Православной церкви в Днестровско-Карпатском
регионе. Но главная опасность для славянства Приднестровья, как и всей Руси,
пришла с востока.
Еще в 1224 г. великий монгольский правитель и военачальник Чингисхан
разделил свое государство между несколькими сыновьями. Старшему сыну по
имени Джучи досталось Кипчакская степь, Русь, часть Кавказа и Средней Азии.
Но уже через несколько лет под его властью осталась лишь азиатская часть По-
ловецкой степи и Хорезм. Сын Чжучи и внук Чингисхана Бату (русские назы-
вали его Батый, монголы – Бат Хан) в 1236–1242 гг. сумел организовать обще-
монгольский Западный поход. В результате была завоевана западная часть По-
ловецкой степи, Волжская Булгария, Русь, а также покорены такие страны от
Балтики до Средиземного моря, как Польша, Венгрия, Болгария, Чехия, Хорва-
тия, Босния, Сербия, Далмация и др.
Монгольская армия дошла до Центральной Европы. Император Священ-
ной Римской империи Фридрих II Штауфен, человек для своего времени ши-
роко образованный, проявлявший большой интерес к естественным наукам
(он собственноручно написал трактат «Об искусстве охотиться с птицами»),
попытался организовать сопротивление. Но как только Батый потребовал от
немцев покорности, Фридрих ответил, что готов стать сокольничим хана, ве-
дать его придворной соколиной охотой. Но когда в конце 1241 г. Батый узнал о
смерти своего дяди Угэдэя, возглавлявшего Монгольскую империю в качестве
каана (великого хана), он повернул свою армию обратно на восток. Осевши в
своей столице Сарай-Бату на берегах Волги, далеких походов на запад Европы
он больше не совершал.
За год до смерти Угэдэя исторический центр Руси г. Киев Батый разгромил
в 1240 г. и двинул орды на Запад. Монголо-татары в этом движении не затронули
Приднестровские земли, потому что двигались гораздо севернее Карпат. Но раз-
громив Польшу, Венгрию, Чехию и выйдя к границам Северной Италии и Гер-
мании, монгольская армия шла в обратном направлении вдоль Дуная. В 1242 г.
она достигла Буджакской степи и вошла в Северное Причерноморье, обосно-
вавшись на огромных степных пространствах от Дуная до Каспия. Все эти тер-
ритории вошли во владения созданного в 1243 г. Батыем государства, известно-
го как «Золотая Орда». Огнем и мечом опустошив земли северной Руси, Батый
вернулся в свои восточные кочевья, посылая оттуда свои вооруженные отряды
(загоны) для подчинения и разорения еще сохранявшихся русских городов. Так
опустошались те земли Руси, в том числе и Приднестровье, и города Волыни и
Галича, которые избежали батыева нашествия 1240-1241 гг. Галицкие и болохов-
ские бояре поспешили признать над собой верховную власть моноголо-татар.
§ 6. Приднестровье в составе Подольского улуса

Золотой Орды
В середине XIII столетия в истории Приднестровья начался новый
этап, связанный с завоеванием Причерноморских степей монголами, ко-
торый изменил этнополитическую, экономическую и социальную жизнь
региона.
Взятие в 1240 г. Киева открыло монголам дорогу на запад. В 1241 г. они
двинулись на Галицко-Волынскую Русь, Трансильванию, Венгрию, Польшу
и Чехию, а весной 1242-го вышли к границам Северной Италии и Германии.
По сохранившимся источникам, повествующим об этом походе, – сочинению
персидского историка второй половины XIII – начала XIV в. Рашид Ад-Дина и
запискам итальянского монаха Рогерия, взятого монголами в плен в Трансиль
вании, – можно установить примерный маршрут движения монгольских войск.
Отряды монголов, которые шли на запад через Карпатские земли, не задели
Приднестровье, так как их путь проходил по более северным территориям. В
1242 г. монгольские войска возвращались через Буджакские степи, поэтому вол-
на разорительных набегов монголов прокатилась и по Приднестровским зем-
лям.
Вернувшись из Западной Европы, монголы во главе с Бату (Батыем) обосно-
вались в степях Причерноморья и Прикаспия. Эти огромные территории стали
частью западного улуса монгольской империи, которым

владели потомки старшего сына Чингис-хана Джу-чи:
Орда-Ичен (Западная Сибирь) и Бату (Причерноморье и
Поволжье). В исторической литературе для основанного
в 1243 г. ханом Бату государства утвердился встречаю-
щийся в русских летописях термин «Золотая Орда».
Так походы монгольских войск 40-х годов XIII в. по-
ложили начало монгольскому владычеству в Приднестро-
вье. Когда именно и в каких формах оно установилось
на данной территории, сказать точно пока невозможно.
В письменных источниках сведений очень мало, да и те
не всегда поддаются точной датировке. Что же касается
археологического изучения кочевнических древностей в
степях Северо-Западного Причерноморья, то оно стало
проводиться сравнительно недавно. Хан Батый.
Источником сведений о положении рассматрива- Китайская миниатюра
емого региона спустя десятилетие после монгольского
нашествия служит отчет францисканского монаха Ги-
льома де Рубрука о путешествии в Монголию, которое он
совершил в 1253–1255 гг. Рубрук неоднократно отмечал в
своем сочинении, что западной границей Золотой Орды
являлся Дунай. Монгольское государство, по его словам,
простиралось «от Дуная до восхода солнца». В другом
месте Рубрук указывает на принадлежность ордынцам
всех земель «от устья Танаиса (Дона) к западу, до Дуная».
С сообщением Рубрука о том, что Золотая Орда имела
своей западной границей Дунай, перекликаются сведения
Ибн Саида, арабского автора второй половины XIII в., Воины русской
княжеской дружины
которому Дунай был известен под его тюркским назва-
нием Туна.
По сообщениям русских летописей, в 1254 г. в Поднестровье из Поднепро-
вья перекочевывает со своей ордой монгольский военачальник Куремса, а в
1259 г. другой монгольский военачальник, Бурундай, совершает поход на Юго-
Западную Русь, после которого кочевники занимают ведущее положение в При-
днестровье.
О вхождении приднестровских степей в монгольское государство уже в пер-
вые годы его существования свидетельствуют и археологические данные. В рай-
оне нижнего Днестра, а также по среднему его течению (Каменский могильник)
обнаружено значительное число золотоордынских памятников 40–60-х годов
XIII в. Именно в этих двух местах сконцентрированы памятники Золотой Орды
указанного времени. Кому из монгольских военачальников принадлежала тер-
ритория Приднестровья в 40–60-е годы XIII в. неизвестно. С середины 60-х го-
дов, в Северо-Западном Причерноморье обосновался могущественный темник
Ногай. Центром его владений стало Днестровско-Прутское междуречье, а на
западе пределы постоянных кочевий монголов в последние десятилетия XIII в.
доходили до Сирета и нижнего Дуная. По археологическим данным установ-
лено, что первоначально ставка находилась в Нижнем Поднестровье, а к концу
70-х – началу 80-х годов XIII в. переместилась в Нижнее Подунавье, в район ны-
нешнего г. Исакчи. К концу XIII в. центр кочевий Ногая вновь сместился к Ниж-
нему Поднестровью, в междуречье Алияги и Днестра. Не случайно на одной
из итальянских морских карт XV в. (Андреа Бьянко, 1436) небольшой район в
низовьях Днестра обозначен как «юрт Ногая». Знаток исторической географии
южной Росии, профессор Новороссийского универститета Ф.К. Брун полагал,
что это становище золотоордынцы не покидали вплоть до XV в.
По локализации погребений последней трети XIII – первой четверти XIV в.
археологи прослеживают существование в Северо-Западном Причерноморье
двух этнокультурных зон, сложившихся в золотоордынское время и имевших
естественной границей р. Днестр. У каждой зоны были свои центр и перифе-
рия, которые отличались друг от друга концентрацией памятников. К востоку
от Днестра районом наибольшей плотности памятников является южная часть
водораздела Днестра и Кучургана, где в окрестностях нынешних городов Бен-
деры и Тирасполь обнаружены датируемые этим временем погребения кочевой
знати.
Сосредоточение в этом районе значительного числа погребений говорит
о наличии кочевий золотоордынцев, временно отступивших к востоку от Дне-
стра, так как в первой четверти XIV в. западные территории Золотой Орды
вплоть до Днестра были заняты болгарским царем Тодором (Федором) Свя-
тославом Тертером (1300–1321). Ученые предполагают, что земли, примыкав-
шие к переправе через Днестр у Бендер, были превращены золотоордынцами в
плацдарм для последующего наступления в поречье Днестра и Подунавье. Кро-
ме того, обладание таким стратегическим пунктом, каким являлась переправа
через Днестр, позволяло им извлекать немалые доходы от контроля над прохо-
дившим здесь торговым путем, связывавшим Восток со странами Европы.
Судя по датировке погребений, плацдарм у Бендер существовал до 20–30-х
годов XIV в. Позднее, во время правления Узбек-хана (1313–1342), золотоордын-
цам удалось продвинуться к западу от Днестра, и они вновь стали контролиро-
вать переправу не только у Бендер, но и у Исакчи через Дунай. Однако в Нижнем
Подунавье им пришлось столкнуться с экспансией Венгрии, которая уже в 40-е
годы вытеснила монголов из этого района.
В Приднестровье позиции Золотой Орды оставались прочными вплоть до
60-х годов XIV столетия. В это время на нижнем Днестре и в центральной части
Днестровско-Прутского междуречья переживают расцвет такие золотоордын-
ские города, как Белгород, а также городища Старый Орхей и Костешты.
После 60-х годов XIV в. сведения о погребальных памятниках золотоор-
дынцев в Приднестровье не известны. Политическая обстановка в регионе ус-
ложняется, поскольку Золотая Орда больше не в состоянии единолично контро-
лировать эту территорию. В борьбу за Северо-Западное Причерноморье всту-
пают Польша, Литва, Молдавия. Под их натиском погибают золотоордынские
поселения Поднестровья и происходит постепенное вытеснение Золотой Орды
из этого региона.
§ 7. Экономическая жизнь второй половины

XIII–XIV в.
Экономическая и градостроительная политика золотоордынцев в Под-
нестровье. Степные районы Северного Причерноморья непосредственно вхо-
дили в состав Золотой Орды, став районами монгольских кочевий. Поэтому
экономический и социальный уклад населения Приднестровья испытал на себе
воздействие золотоордынских форм феодализма.
Местная аристократия была частично вырезана монголами, и завоеватели
сами стали элитой. Общины кочевников, обитавших в степях Причерноморья
до прихода монголов, попали в зависимость от ордынской аристократии. Эта
зависимость выражалась в даннических отношениях и носила характер внеэ-
кономического принуждения. Вот почему золотоордынцы, заинтересованные в
регулярном получении дани от местного населения, стремились к обеспечению
экономически стабильной обстановки в завоеванных ими регионах.
Сведения о сельских поселениях Поднестровья в золотоордынский пе-
риод крайне скудны. Куда полнее данные о городах, которые уже длительное
время являются объектом археологических исследований. Достаточно хорошо
изучены такие ордынские города Западного Поднестровья, как Старый Орхей,
Костешты, однако о городских центрах Днестровско-Бугского междуречья, ко-
торые пока не подвергались серьезному исследованию, имеется лишь фрагмен-
тарная информация.
На месте возникновения ордынских городов Поднестровья немонгольская
городская традиция отсутствовала. Каких-либо объективных предпосылок для
появления этих городов не было. Непосредственной причиной служила градо-
строительная активность ханов, типичная для всей территории Золотой Орды.
Новые города служили для золотоордынской верхушки не только объектами
наживы, но и административными центрами, позволявшими более эффектив-
но управлять завоеванными землями.
Быстрое возведение городов как бы на «пустом месте» осуществлялось си-
лами пришлого населения – ремесленников и рабов, согнанных монголами из
других районов Золотой Орды. В Поднестровье внезапное возникновение ор-
дынских городов в середине XIV в. было связано, скорее всего, с переселением
большого числа городского населения из Поволжья. Правда, это переселение не
носило принудительного характера со стороны ордынской администрации. По
предположению исследователей, оно было вызвано пандемией чумы, свиреп-
ствовавшей в низовьях Волги в конце 40-х – начале 50-х годов XIV в., которая и
заставила большие массы горожан сняться с насиженных мест в поисках более
безопасного района для проживания.
Золотоордынские города: Старый Орхей, Костешты. В настоящее
время археологами достаточно хорошо изучены два крупных золотоордын-
ских городских центра: городище Костешты, остатки которого находятся у
с. Костешты в долине р. Ботна, и городище Старый Орхей, расположенное в
излучине р. Реут – правого притока Днестра, между селами Требужены и Буту-
чены. Никаких сведений об этих городах в письменных источниках нет. Одна-
ко полученные в результате раскопок материа-
лы позволяют характеризовать их как довольно
крупные ремесленные, торговые и администра-
тивные центры. Археологические находки сви-
детельствуют о том, что Костешты находились в
некотором отдалении от основных караванных
путей, а Старый Орхей являлся одним из наибо-
лее значительных городов не только Поднестро-
вья, но и Золотой Орды.
Точные названия обоих золотоордынских
городов неизвестны. По мнению ряда исследо-
вателей, которое разделяют не все ученые, го-
род, находившийся на месте городища Старый
Орхей, носил название Шехр ал-Джедид, или
Янги-Шехр, что означает Новый город. Эта гипо-
Одноручный кувшин. теза основана на изучении найденных в Старом
Керамика Старого Орхея Орхее монет, место чеканки которых обозначено
как Шехр ал-Джедид (Янги-Шехр).
Для материальной культуры Старого Орхея и Костешт, как и для других
городов Золотой Орды, характерно смешение хозяйственных и культурных
традиций местного населения с традициями монголов и покоренных ими на-
родов. Особенно ярко сочетание разных традиций проявляется в домострои-
тельстве. Археологи обнаружили в Старом Орхее остатки монументальных ка-
менных построек – мечетей, церквей, дворцового здания, бани, которые были
окружены жилищами рядового населения и ремесленными мастерскими. Среди
городской застройки найдены остатки оснований круглых юрт, дополнявших
восточный облик города. Топография Старого Орхея, его капитальные и жи-
лища, орудия труда и предметы быта, по заключению исследователей, находят
аналогии в золотоордынских городах Поволжья, Крыма, Закавказья.
Ремесло в Старом Орхее представлено гончарными и ювелирными мастер-
скими. Отмечается высокий уровень железообрабатывающего ремесла, литья
цветных металлов, резьбы по камню. Большой клад сельскохозяйственных
орудий, найденный в Старом Орхее, позволяет предполагать наличие у города
значительной земледельческой округи с развитым сельским хозяйством, осно-
ванным на пашенном земледелии.
Старый Орхей и Костешты, как и многие другие города, построенные ор-
дынцами в степных районах, пережив короткий расцвет, прекратили свое суще-
ствование вместе с уходом монголов из этого региона.
Белгород-Днестровский и предпринимательская деятельность итальян-
ского купечества в Поднестровье. Кроме собственно городских ордынских
центров, какими были Старый Орхей и Костешты, в Поднестровье находился
еще один город, который по характеру его материальной культуры – архитек-
туры, домостроительства, ремесленного производства, денежного обращения –
относят к золотоордынским городам. Это расположенный на берегу Днестров-
ского лимана Белгород, древнейший город Поднестровья, возникший еще в
античный период. Белгород, в отличие от Старого Орхея и Костешт, избежал

запустения после ухода из него монголов, так как был тесно связан с междуна-
родной черноморской торговлей, игравшей заметную роль в его жизни: именно
поэтому он стал широко известен купцам и путешественникам разных стран.
Благодаря черноморским торговым связям мы знакомы с историей Белгорода
конца XIII – XIV в. не только по археологическим материалам, но и по сведе-
ниям, содержащимся в самых разных источниках: итальянских нотариальных
актах, сочинениях арабских авторов, документах Константинопольской патри-
архии, русских летописях, навигационных пособиях.
С конца XIII в. итальянские, главным образом генуэзские, купцы начинают
обосновываться в низовьях Днестра, удобно связанных с аграрной перифери-
ей. К 90-м годам XIII столетия относятся первые известия о заходе итальян-
ских торговых судов в Монкастро (так в итальянских источниках именовали
Белгород). Самое раннее упоминание о Монкастро содержится в нотариальном
акте от 28 мая 1290 г., оформляющем сделку двух купцов в Каффе. Джакомо
де Финарио, получивший в кредит от Энрико Сальваторе 800 аспров, должен
был реализовать их в районе Монкастро. Спустя четыре года в одном из ге-
нуэзских документов 1294 г. говорится о некоем корабле, направлявшемся в
Белгород. В конце XIII в. итальянское наименование Белгорода впервые появи-
лось и на морской карте – самой ранней из итальянских морских карт, так на-
зываемой Пизанской, где рядом с устьем Днестра надписано название города –
M. Castro.
В конце XIII в. Монкастро хотя и входил в сферу интересов итальянских
купцов, но, по всей вероятности, не играл еще сколько-нибудь заметной роли
в итальянской торговле на Черном море. Согласно итальянской лоции Черного
моря конца XIII в., обычный путь от нижнего Дуная шел в то время прямо к
Днепру, минуя город в устье Днестра.
В первой половине XIV в. заметно выросло значение Белгорода как одного
из крупных центров черноморской торговли. Европейские и восточные купцы
стали частыми гостями в городе. Название «Монкастро» можно найти на всех
итальянских морских картах XIV–XV вв. Написано оно, как правило, с заглав-
ной буквы и красными чернилами, которые картографы средневековья исполь-
зовали для обозначения наиболее важных портов.
Начиная с 20-х годов XIV столетия Белгород под названием Аккерман упо-
минается в арабских источниках. Краткую характеристику географического по-
ложения и состава населения города дает географ из Сирии Абу-л-Фида: «Ак-
керман – небольшой населенный пункт на берегу Черного моря. Он находится
к западу от Сару-Кермана (Херсон) и между ними 15 дней пути. Аккерман рас-
положен на равнине. Населяют его мусульмане и неверные. Неподалеку от него
впадает в море Днестр, который по величине может соперничать с Хама. Между
Аккерманом и Исакчей расстояние в пять дней пути». Содержание этого сооб-
щения – описание примет рельефа, размеров города и численности его жителей,
а также определение расстояний между городами в днях пути – говорит о том,
что сведения об Аккермане Абу-л-Фида почерпнул из рассказов купцов и путе-
шественников. Скорее всего, его информаторами были арабские торговые люди
Стены Аккерманской крепости. Фотография конца XIX в.
(возможно, даже его земляки, ибо кто, кроме них, стал бы сравнивать Днестр с
довольно небольшой сирийской рекой Хама).
Другой арабский автор ал-Омари в 1338 г. записал рассказ арабского куп-
ца Мухаммада ал-Карбали, который сам приезжал торговать в Аккерман. По
свидетельству того же ал-Омари, еще один арабский купец Хасан ар-Руми знал
Аккерман как пограничный город Золотой Орды. Днестр, известный арабским
авторам XIV в. под тюркским названием Турлу, неоднократно упоминается в их
сочинениях как одна из крупнейших рек Золотой Орды.
Богатый и разнообразный археологический материал конца XIII–XV в.,
обнаруженный при раскопках на территории Белгорода, подтверждает данные
письменных источников о широких торговых связях Монкастро-Аккермана и о
его процветании в этот период. Белгород находился в тесном контакте с города-
ми Крыма, прежде всего с Каффой – крупнейшей генуэзской факторией Север-
ного Причерноморья, откуда торговые пути вели на Восток: в Малую Азию, За-
кавказье, Поволжье, Среднюю Азию, Индию, Китай. Хотя пребывание генуэз-
цев в Белгороде подтверждено лишь единичными находками, археологический
материал доказывает, что и западное направление торговых связей Белгорода
развивалось достаточно интенсивно. На территории города обнаружены пред-
меты керамики, происходившей из Византии, Болгарии, Италии, Испании.
Основным предметом вывоза из Поднестровья было зерно. Об этом свиде-
тельствует сообщение флорентийского экономиста Пеголотти, сведения кото-
рого о черноморской торговле были собраны в 1324–1336 гг., когда он в качестве
представителя компании Барди служил на Кипре. В одной из глав своего труда
«Практика торговли», которая посвящена описанию конъюнктуры торговли
зерном в бассейне Черного моря, Пеголотти дает характеристику и товару, экс-
портировавшемуся через Нижнее Поднестровье. Он сообщает, что «пшеница
из Монкастро примерно такая же по качеству, как и зерно из Анхиало, и идет
почти по одной с ним цене, но, хоть она и не лучше анхиаль-ской, но все же
пользуется большим спросом, ибо лучше сохраняется при транспортировке».
Анхиальская же пшеница, с которой Пеголотти сравнивает вывозимое из Мон-
кастро зерно, считалась, по его словам, лишь немногим хуже самого высоко-
качественного зерна на Черном море – каффинского. Так что в черноморской
«табели о рангах» белгородская пшеница занимала высокое место.
О большом значении экспорта зерна для экономики Белгорода говорит тот
факт, что в связанные с ним торговые операции втягивались даже городские
ремесленники. Известно, например, что белгородский пекарь Триандаффоло
Готто владел совместно с жившим в городе итальянцем судном «Св. Николай»,
на котором компаньоны перевозили зерно.
Расцвет белгородской торговли зерном в середине XIV в. был во многом
обусловлен экономическим подъемом золотоордынских городов в централь-
ной части Днестровско-Прутского междуречья. Согласно данным археологиче-
ских исследований, эти города были окружены многочисленными поселения-
ми сельского типа. Занятия их жителей сельскохозяйственным производством
подтверждаются обнаруженными при раскопках семенами культурных расте-
ний – пшеницы, ржи, ячменя и др. В этом же районе был найден крупный клад
сельскохозяйственных орудий, датируемый 60-ми годами XIV столетия, в ко-
тором обнаружено больше сотни различных орудий для вспашки, обработки и
уборки полевых и огородных культур. Для лесостепной зоны, где располагались
золотоордынские поселения, была характерна система экстенсивного залежно-
переложного полеводства, которая обеспечивала довольно высокие валовые
сборы зерна.
Местные рынки, находившиеся на захваченной ордынцами территории,
были связаны с Белгородом общими средствами обращения – джучидски-
ми серебряными дирхемами и мелкой медной монетой. На период подъема
итальянской торговли в Северо-Западном Причерноморье в середине XIV в.
выпадает и массовое поступление монеты в денежное обращение из глубин-
ных районов ордынской территории. Это свидетельствует о том, что юго-вос-
точная часть Днестровско-Карпатских земель, входившая в состав Золотой
Орды, находилась под сильным влиянием международной черноморской
торговли.
Татарский и молдавский торговые пути. Золотоордынское купечество,
получавшее немалые выгоды от контроля над торговлей в нижнем течении Дне-
стра, занимало важные позиции на так называемом татарском торговом пути
из стран Центральной Европы в Крым. Этот путь шел из Львова по Подолии
и далее вниз по Днестру до нынешних Бендер, откуда после переправы через
реку по степям Северного Причерноморья вел в Крым. Завоевание монголами
степей Северо-Западного Причерноморья поначалу превратило днестровский
путь, издавна являвшийся важной торговой магистралью, в непривлекатель-
ную, полную опасностей дорогу. Район Верхнего Поднестровья стал ориенти-
рован в основном на обслуживание торговых отношений за-падноукраинских
и русских земель со странами Центральной Европы. Нижнее Поднестровье, и
прежде всего Белгород, тяготело к черноморской торговле.
По наблюдениям археологов, в середине XIV столетия ареалы монет, ис-
пользовавшихся в качестве средства обращения в золотоордынских областях
Приднестровья, с одной стороны, и Юго-Западной Руси – с другой, сомкнулись
Серебряные монеты Старого Орхея (по материалам С.А. Яниной)
на среднем Днестре в районе городов Старый Орхей и Костешты. Это свиде-

тельствует о том, что торговое движение по Днестру начало восстанавливать-
ся. Однако этот процесс не набрал силу, поскольку контроль над торговой ма-
гистралью осуществляли золотоордынцы. Условия торговли, навязываемые
торгово-аристократической верхушкой золотоордынских городов Поднестро-
вья, судя по всему, не вполне устраивали купцов Галичины, Подолии и стран
Центральной Европы. При раскопках Старого Орхея и Костешт обнаружены
лишь немногочисленные монеты XIV в., которые могли поступить туда через
Верхнее Поднестровье из стран Центральной Европы и западноукраинских
земель. Можно заключить, что торговое движение в районе верхнего течения
Днестра в XIV столетии было менее интенсивным по сравнению с экономиче-
ской активностью купцов в низовьях реки.
Вытеснение золотоордынцев из степей Днестровско-Дунайского междуре-
чья в 60–70-е годы XIV в. и упадок ордынских городов Поднестровья не при-
вело к сокращению торговли через Белгород. Дальнейшему ее развитию через
этот порт способствовало образование Молдавского княжества, на время ста-
билизировавшее политическую обстановку в регионе и вызвавшее перемеще-
ние международных торговых путей в Юго-Восточной Европе, которое привело
к замене татарского торгового пути молдавским. По молдавскому пути восточ-
ные и европейские купцы везли свои товары из Каффы через Белгород и Сучаву
во Львов, Краков и другие города Центральной и Западной Европы. К Белгоро-
ду сходились и основные торговые пути из Северо-Западной Руси, Белоруссии
и Украины, через него следовали многие путешественники и паломники к свя-
тым местам Константинополя, Афона, Палестины.
По мере развития торговли по молдавскому торговому пути окрепли и
приобрели стабильный характер связи между Белгородом и Каффой. Вывоз
продовольственных товаров, прежде всего зерна, из Белгорода удовлетворял
потребности Каффы в провианте. В свою очередь, торговля восточными това-
рами – шелками и другими дорогими тканями, пряностями, лимонами, рисом,
вином и т. д., которая шла транзитом через Приднестровье, приносила большие
доходы господарской казне. В частности, одним из пунктов сбора торговых по-
шлин был Тягянякяч (впоследствии – Тигина, совр. г. Бендеры). Здесь взимали
также плату за перевоз через Днестр и таможенный сбор, поскольку этот пункт
был расположен на границе между Молдавским княжеством и Великим княже-

ством Литовским.
Транзитная торговля восточными товарами, которая велась через Дне-
стровско-Карпатские земли, имела чисто посреднический характер и не оказы-
вала заметного влияния на развитие производительных сил региона. Подъем в
XV в. сельскохозяйственного и ремесленного производства, наоборот, стимули-
ровал развитие внутренней торговли, формировал широкий слой потребителей
не восточных предметов роскоши, а сельскохозяйственных и ремесленных ору-
дий труда, других массовых товаров. Их ввоз в регион обеспечивался благодаря
связям со Львовом и трансильванскими городами, прежде всего с Брашовом, с
украинскими и русскими землями, а не за счет торговли с итальянцами. В со-
ставленном в конце XIV в. «Списке русских городов дальних и ближних» назван
ряд приднестровских городов, хорошо известных на Руси: «волошские» города
Белгород и Черн на берегу Днестровского лимана, «польские» города Бакота на
Днестре, Каменец и Скала на его левых притоках, «киевский» город Хотин и
«волынский» Галич.
§ 8. Население Приднестровья во второй половине

XIII–XIV вв.
Этнический состав кочевников. Несмотря на политическое господство
золотоордынцев в степях Северо-Западного Причерноморья, в количественном
отношении они не были преобладающим слоем населения. Вследствие своей
малочисленности монголы оказывали лишь слабое влияние на этнообразова-
тельный процесс в Поднестровье. Об этом свидетельствуют как археологиче-
ские памятники, так и сообщения письменных источников.
Основную часть кочевников Приднестровья в рассматриваемый период
по-прежнему составляли печенеги, торки и половцы, численность которых, по
данным археологии, существенно увеличилась в золотоордынское время.
Количественно преобладающим компонентом местного населения При-
днестровья было печенежско-торческое. Печенеги представляли собой доволь-
но пестрый этнический массив, состоявший из автохтонного населения, засе-
лявшего степи Северо-Западного Причерноморья с конца IX в., и пришлых пле-
мен, переселившихся в этот регион уже в золотоордынское время. К последним
относились вышедшие из Поросья племена, которые в русской летописи назва-
ны «черными клобуками» (каракалпаки). Их погребения известны в Нижнем
Поднестровье начиная со второй половины XIII столетия.
Следующим по численности за печенежским было половецкое население, с
которым археологи связывают группу погребальных комплексов XII–XIV вв. в
районе Тирасполя. Предполагается, что эти памятники были оставлены потом-
ками «лукоморских» половцев, известных в связи с походами древнерусских
отрядов в начале XII в. к «луке моря», т. е. к Черноморскому побережью между
Дунаем и Днепром.
На протяжении XIII–XIV вв. шел процесс этнокультурного смешения раз-
личных групп кочевников, утраты ими специфических этнических черт. В ко-
нечном итоге это привело к образованию единого кочевого народа с преоблада-
нием печенежско-торческой культурной традиции.
Отсутствие ярко выраженных различий у кочевого населения Золотой
Орды подтверждает терминология, использовавшаяся арабскими авторами
XIV столетия. В их сочинениях этноним «тюрки» служил для обозначения как
монголов, так и основной части кочевников Причерноморских степей. Заво-
еванные монголами степи Причерноморья арабы называли «страной кипча-
ков» по традиции, восходящей к XI в. Ал-Омари объясняет этот термин тем,
что в количественном отношении монголы находились в меньшинстве: «В
древности это государство (Золотая Орда) было страной кипчаков, но когда
им завладели татары, то кипчаки сделались их подданными. Потом они (та-
тары) смешались и породнились с ними (кипчаками), и земля одержала верх
над природными и расовыми качествами их (татар), и все они стали точно
кипчаки, как будто они одного (с ними) рода, оттого что монголы (и татары)
поселились на земле кипчаков, вступали с ними в брак и оставались жить в
земле их (кипчаков)». Таким образом, процесс отюречения монгольских заво-
евателей нашел отражение в терминологии, которая употреблялась их араб-
скими современниками.
Этнический облик золотоордынских городов Среднего Поднестровья.
Состав жителей золотоордынских городов Среднего Поднестровья был тесно
связан с обстоятельствами их возникновения. Переселение в Поднестровье
подвластного населения из восточных областей Золотой Орды предопределило
как восточный облик этих городов, так и этнический состав их обитателей. Все
сведения о населении городов Среднего Поднестровья получены в результате
изучения археологических материалов Старого Орхея и Костешт, поскольку,
Чаши. Поливная керамика Старого Орхея

как уже говорилось выше, в письменных источниках нет никаких упоминаний

об этих населенных пунктах.
Насильственное переселение ремесленников, широко практиковавшееся
золотоордынскими ханами при строительстве новых городов, если и имело ме-
сто в Поднестровье, то не играло решающей роли в возникновении городской
жизни на Реуте (Старый Орхей) и Ботне (Костешты). Предполагается, что золо-
тоордынские города на месте Старого Орхея и Костешт были построены рука-
ми спасавшегося от чумы торгово-ремесленного населения Нижнего Поволжья.
Исследователи отмечают близость внешнего облика и материальной культуры
Старого Орхея, Костешт и городов Нижнего Поволжья. Сохранившиеся фун-
даменты и стены монументальных построек Старого Орхея – мечеть, мавзо-
леи, бани, караван-сараи, жилища рядовых жителей, отапливавшиеся типично
восточными печами-канами, а также совершенные по мусульманскому обряду
захоронения свидетельствуют о том, что основным компонентом населения го-
рода были переселенцы, исповедовавшие ислам.
Заметную долю жителей Старого Орхея и Костешт составляли армяне,
пришедшие из Крыма, а может быть, и из Закавказья. Кроме них в золотоор-
дынских городах По-днестровья работали ремесленники из различных обла-
стей Северного Причерноморья и Средней Азии, внесшие свой вклад в форми-
рование синкретической культуры Старого Орхея и Костешт.
Среди горожан небольшую часть составляли и представители местного
разноэтнического населения Поднестровья (аланы, славяне). Не случайно на
фоне господствующих черт, характерных для пришлого восточного населения,
в материальной культуре этих двух городищ выявляются элементы, которые ис-
следователи относят к местным, традиционным.
Социальный состав населения золотоордынских городов Поднестровья
включал ордынскую аристократию, служащих ханской администрации, купече-
ство, значительный слой феодально-зависимых ремесленников, а также рабов.
Старый Орхей и Костешты были окружены многочисленными поселения-
ми, жители которых занимались сельским хозяйством. Эти сельские поселения
составляли административную округу, центром которой были золотоордын-
ские города.
Этнический облик Белгорода. Как и все крупные причерноморские тор-
говые центры средневековья, Белгород имел пестрое в этническом и конфесси-
ональном отношении население.
В золотоордынский период в городе жили различные группы ордынцев –
в источниках можно встретить упоминания о проживавших в Белгороде тата-
рах и монголах. Судя по всему, их число должно было быть довольно значи-
тельным, недаром тюркское название Белгорода – Аккерман – достаточно часто
употреблялось в средние века.
В начале XIV в., когда Белгород, оставаясь золотоордынским, подчинялся
болгарскому царю Тодору Святославу, там создались благоприятные условия
для болгарских купцов и ремесленников. Среди купцов, посещавших город по
торговым делам или останавливавшихся в нем на неопределенное время, вы-
делялись итальянцы, греки, арабы, евреи, армяне. В Белгороде, по-видимому, не
было генуэзской фактории, такой, какая существовала, например, в Каффе или
Килии, во главе с консулом Генуэзской республики. Однако в XIV в. генуэзские
купцы часто приезжали в этот город, особенно по мере того, как крепли его
связи с Каффой. Во всяком случае, в середине XV столетия в Белгороде уже су-
ществовало купеческое объединение, в котором ведущую роль играли именно
итальянские торговцы, связанные деловыми операциями с Каффой. Итальян-
ские и греческие купцы занимались преимущественно перевозкой зерна, вели
дела совместно с торговцами из Килии и Константинополя. Греков, евреев, ар-
мян было немало и среди городских ремесленников.
В конце XIV в. после вхождения Белгорода в состав Молдавского княже-
ства здесь появляются молдавские купцы. Какую-то часть горожан составля-
ли славяне – недаром Белгород попал в летописный «Список русских городов
дальних и ближних».
Пестрый этнический состав белгородского населения дополнялся и кон-
фессиональными различиями. Часть золотоордынцев исповедовала ислам, дру-
гие оставались язычниками. Наряду с католиками-итальянцами в Белгороде
проживало значительное число католических миссионеров и даже существо-
вал францисканский монастырь, засвидетельствованный документами 20–30-х
годов XIV столетия. В городе действовал православный храм, а также размеща-
лась епископия, которая в церковном отношении с начала XIV в. зависела от га-
лицкой митрополии, а с начала XV – от молдавской. Наконец, исповедовавшие
иудаизм евреи образовывали отдельную замкнутую социальную общность.
Социальные отношения в Белгороде. В различных письменных источ-
никах, содержавших сведения о Белгороде, имеются данные, на основе кото-
рых можно представить себе общественную жизнь этого города. Социальным
конфликтам, типичным для средневекового городского центра, этноконфессио-
нальная пестрота белгородского населения придавала особую остроту. Инфор-
мация об одном из таких социальных конфликтов сохранилась в итальянском
источнике – постановлении специальной комиссии, ведавшей всеми делами ге-
нуэзцев в Крыму и на Черном море, так называемой Оффиции Газарии.
Как известно, в начале XIV в. после гибели Ногая Белгород вместе со степ-
ными районами Днестровско-Дунайского междуречья перешел под управление
болгарского царя при сохранении верховного владычества Золотой Орды над
этими землями. Золотоордынские ханы, только что отпраздновавшие победу
над Ногаем и опасавшиеся нового усиления сепаратистских тенденций в запад-
ных районах Золотой Орды, были вынуждены для сохранения своей реальной
власти в Северо-Западном Причерноморье сделать ставку на сотрудничество с
местной аристократией. Передача земель Днестровско-Дунайского междуречья
в управление Тодору Святославу позволила на время стабилизировать обста-
новку в этом регионе. Однако в городах, освободившихся от непосредственной
опеки ордынцев, укрепление власти болгарского царя привело к росту социаль-
ной напряженности и серьезным конфликтам с иноземным купечеством.
Болгарский царь и его администрация, вероятно, поощряли предпри-
нимательскую активность местных, в частности болгарских, купцов как в са-
мом Белгороде, так и на всем побережье Северо-Западного Причерноморья. А
поскольку к началу XIV в. этот район уже вошел в сферу интересов генуэзских
торговых людей, они оказались для болгар нежелательными конкурентами.
Соперничество между болгарами и итальянцами обрело столь острые формы,
что Оффиция Газарии приняла в 1316 г. постановление об эвакуации генуэзских
купцов из Белгорода и всех прочих населенных пунктов, подвластных болгар-
скому царю. Последнему был предъявлен иск о возмещении ущерба, нанесенно-
го его подданными итальянским торговцам в Белгороде.
Как разрешился этот конкретный случай с итальянскими купцами, неиз-
вестно. Однако очевидно, что конфликты такого рода не ограничивались эконо-
мическим соперничеством, а имели и религиозную подоплеку. Болгары преследо-
вали не только итальянских купцов, чиня им препятствия в торговле, но и их со-
отечественников – католических миссионеров. Например, в одном из документов
ордена францисканцев, разные списки которого относятся к 1314–1329 и 1339–
1343 гг., говорится о монахе Анджело де Сполето, убитом в Белгороде болгарами.
С окончанием правления Тодора Святослава в 1321 г. происходит посте-
пенное отстранение Болгарии от управления землями Северо-Западного При-
черноморья. Социально-политическая, а в известной мере и экономическая и
религиозно-культурная жизнь Белгорода вновь оказалась в непосредственной
зависимости от золотоордынцев. Возобновляется торговая деятельность ита-
льянского купечества в городе.
О господстве золотоордынцев в Белгороде повествует агиографическое со-
чинение «Мучение Иоанна Нового». И хотя об авторстве и времени написания
жития, дошедшего до нас во множестве списков XV–XIX вв. на церковносла-
вянском, молдавском и греческом языках, существуют различные точки зрения,
реальность описанных в нем событий не вызывает сомнений.
В центре повествования стоит трапезундский купец грек Иоанн, приехав-
ший по торговым делам в Белгород, оклеветанный там капитаном судна, на ко-
тором он прибыл в город, и принявший мученическую смерть за веру. Согласно
тексту жития, властителем города («епархом») был «перс-язычник», под кото-
рым мог подразумеваться только золотоордынец. К нему-то и поспешил с наве-
том на Иоанна капитан корабля – итальянец-католик. Что побудило его пойти
на такой шаг, осталось за рамками повествования, но надо думать, что тут могла
сыграть роль не только личная неприязнь к Иоанну, но и конфессиональные
различия и торговое соперничество. Капитан сообщил «епарху» о том, что Ио-
анн якобы намеревался публично проклясть православную веру и стать языч-
ником. Представ на суде перед городским владыкой, Иоанн, вынужденный вы-
бирать между вероотступничеством и смертью, не предал православную веру и
даже обратился к «епарху» со страстной проповедью православия и призывал
отречься от язычества. Отданный правителем на расправу воинам городского
гарнизона, Иоанн после стоически перенесенных страданий скончался. Над
его трупом глумились сначала язычники, а затем евреи. С разрешения «епарха»
единоверцы Иоанна погребли его останки в православном храме Белгорода.
В рассказе о пребывании Иоанна в Белгороде содержатся красноречивые
детали, позволяющие составить представление об организации власти в горо-
де при золотоордынцах. В руках «епарха» были сосредоточены все властные
функции: он вершил суд, командовал раскварти-
рованными в городе воинами-золотоордынцами,
а также ведал религиозными делами, будучи языч-
ником. К ордынцам, занимавшим верхнюю сту-
пеньку социальной лестницы в Белгороде, апел-
лировали по поводу своих конфликтов представи-
тели различных этнических и религиозных групп
горожан. Все они находились в одинаково зависи-
мом положении от ставленников (наместников)
хана. Благодаря приверженности к язычеству, с од-
ной стороны, и пестроте этноконфессионального
облика населения Белгорода – с другой, властным
Зажиточные горожане
структурам золотоордынцев удалось стать силой,
стоявшей над остальными группами городского
населения и при необходимости использовавшей противоречия между ними
в своих интересах. Представители ханской администрации получали высо-
кие доходы от сбора налогов с горожан и торговцев, но сами не занимали
ведущего положения в экономической жизни города и, по-видимому, особо
не вмешивались в торговую деятельность местных и иноземных купцов, что,
несомненно, должно было способствовать притоку в Белгород торговцев из
разных стран Востока и Запада.
Говоря о социальных отношениях в Белгороде, нельзя не упомянуть, что
здесь, как и во многих причерноморских городах того времени, существовала
работорговля. Она не достигала такого размаха, как, например, в Каффе, одна-
ко сохранившиеся в некоторых источниках сведения подтверждают наличие
рынка рабов в Белгороде. В нотариальных актах, составленных итальянским
нотарием в Килии Антонио ди Понцо в 1360–1361 гг., зафиксированы два слу-
чая продажи рабов, привезенных в Килию из Белгорода. Актом от 9 сентя-
бря 1360 г. засвидетельствована продажа рабыни-гречанки 28 лет по имени
Мария. Хозяйка, выставившая на продажу свою рабыню, сообщила, что эта
невольница была приобретена ее мужем Бартоломео у сарацин в Белгороде.
Через два дня была оформлена купля-продажа 18-летней рабыни-татарки,
которую сбыл одному из генуэзцев сарацин из Белгорода по имени Тандис.
Сарацинами в обоих случаях именуются золотоордынцы, исповедовавшие ис-
лам. Из других актов Антонио ди Понцо известно, что они являлись основны-
ми поставщиками рабов на килийский рынок. Именно работорговля была той
сферой экономической жизни Белгорода, где участие ордынцев проявлялось
наиболее заметно.
§ 9. Положение славянской цивилизации

в Подольском улусе
Разгромив славянские поселения на Днестре, основная часть монголо-та-
тарского войска во главе с Батыем уходит на восток, на Волгу и в Прикаспийские
степи. Западной границей Золотой Орды стал Нижний Дунай (тюрки называли
его Туна), с его притоком Сирет, а восточной – река Дон. Так что Приднестров-
ские земли находились на западной периферии монголо-татарской империи.
В 1254 г. в Приднестровье с Днепра приводит свою орду монгольский воена-
чальник баскак Куремса.
Монгольские ханы назначали в завоеванных землях своих специальных
представителей – баскаков, которые занимались сбором дани и контролиро-
вали местные власти. Они были непосредственными руководителями военных
ордынских сил, размещаемых в важнейших русских городах, и обеспечивали
безопасность сборщиков дани, послов и других ханских чиновников, направля-
емых в русские земли. В его подчинении был аппарат управления, состоявший
из даруг (непосредственных сборщиков дани), писцов, которые производили
перепись народа с оценкой имеющихся капиталов и ценностей, таможенни-
ков, которые собирали налоги с купцов при переводе товаров и продаже их на
рынках, заставщиков, собиравших сборы по дорогам и мостам, а также других
служителей золотоордынского государства. Куремса головой отвечал перед ха-
ном за своевременную перепись жителей, набор войска, устройство почтовых
сообщений, сбор и доставку в центр ко двору хана собранной дани. При этом
в сборе дани использовалась десятичная система, существовавшая на Руси из-
древле: каждый житель должен был ежегодно платить Золотой Орде одну деся-
тую часть своего состояния.
Через несколько лет Куремсу заменяет другой баскак по имени Бурундай.
Это происходит в 1259 г. и было связано с недостаточной активностью Куремсы
по подчинению себе «вверенных» ему территорий. Новый баскак сумел оконча-
тельно подчинить хану Приднестровские земли как и всю Юго-Западную Русь.
В районе Нижнего и Среднего течения Днестра обнаружено большое количе-
ство археологических памятников Золотой Орды 40-60 –гг. XIII в., особенно в
предместьях Каменки (Каменский могильник), где ордынцы хоронили своих
знатных соплеменников и где, очевидно, располагался центр их администра-
тивных органов какое-то время.
Позднее, в последние десятилетия XIII в. и первые десятилетия XIV в. по-
являются две этнокультурные зоны монгольского государства в нашем регионе,
границей которых был Днестр.
В середине 60-х гг. XIII в. земли к западу от Днестра оказались во власти
золотоордынского темника Ногая. Темником монголы называли командира, в
подчинения которого находилось 10 тыс. воинов. При золотоордынском хане
Менгу-Тимуре Ногай занимал главную административную должность в госу-
дарстве – беклярбек. Но в конце 60-х гг. XIII в. беклярбек Ногай объявил себя
независимым от хана человеком и увел свою орду с Северного Кавказа сначала
в Приднестровье, где на Нижнем Днестре была его ставка, а затем – и запад-
нее, в Низовья Дуная. Ногай стал правителем самого западного улуса Золотой
Орды от левого берега Дуная до Днестра со ставкой в городе Исакчи на Дунае.
С 1270-х гг. он уже не только не подчинялся ханам Золотой Орды, но фактичес
ки даже контролировал их.
Но еще будучи «простым» темником Ногай посылал вооруженные монголо-
татарские отряды с берегов Днестра и Дуная во все стороны, наводя ужас на
Болгарию и Византию. Ногай руководил даже выборами болгарских князей,
а разбитый им византийский император Михаил Палеолог отдал ему в жены
свою дочь Ефросинью в 1273 г. С галицкими князьями Львом Даниловичем и
Мстиславом он поддерживал дружеские и союзнические отношения, пригла-
шая их в совместный военный поход против Литвы. В 1279 г. Ногай помогал
Льву Даниловичу Галицкому захватить польский город Сандомир, центр рим-
ско-каталической епархии. А князь Лев помогал ему в антипольских походах в
1288 и 1291 гг.
В 1291 г. Ногай, пользовавшийся непререкаемым авторитетом в Золотой
Орде, возвел на престол татаро-монгольского государства сына Менгу-Тимура
Тохту (хан с 1291 по 1312). В благодарность за поддержку Тохта передал во вла-
дение Ногаю Крым. В 1293 г. Ногай из Днестровско-Дунайских земель, а Тохта –
из Прикаспийских совершили совместный поход на Северо-Восточную Русь,
разорив Муром, Владимир, Переяславль, Тверь и другие города. Однако, через
несколько лет хан Тохта стал тяготиться силой своего покровителя и, вступив
в заговор с сыновьями Ногая, нанес ему ряд военных ударов. В степях Нижнего
Приднестровья войска Ногая были разбиты, а сам он был ранен и бежал. Но
вскоре, в 1300 г. был убит. А затем пришел конец и отпрыскам Ногая, пытав-
шимся закрепиться во владениях отца.
Орда Ногая распалась окончательно после смерти этого ее темника. Вскоре
большинство ногайцев покидает Днестровско-Дунайские земли и возвращается
в Прикаспийские степи. А после смерти Тохты в 1312 г. фактически закончился
батыйский период в истории Золотой Орды. Татары принимают магометанскую
веру, что означало переход этого государства на иные пути развития.
Что же касается собственно Левобережного Приднестровья, то здесь на-
ходилась тогда вторая этнокультурная зона Золотой Орды в Северном При-
черноморье. Здесь ордынцы сосредотачивались в южной части водораздела рек
Днестр и Кучурган, где в районе Тирасполя и Бендер обитала кочевая знать ор-
дынцев, подчинившая себе большую часть Юго-Западной Руси. Более того, бол-
гарский царь Тодор Святослав Тертер (1300-1221) после смерти Ногая и ухода
его орды на восток, занимает западные земли ордынцев до Днестра. Оставшиеся
ногайцы уходят на юг Правобережного Приднестровья в междуречье Днестра
и пересыхающей речки Алияги. Этот район на европейских картах обозначался
тогда как «юрт Ногая».
С помощью своих левобережных соплеменников татары захватили в этих
краях земли, примыкавшие к древней переправе через Днестр у Бендер. Мало
того, что сама переправа была выгодным предприятием и позволяла получать
хорошие барыши на торговом пути, который связывал страны Ближнего Вос-
тока с Европой, но золотоордынцы надеялись, что эта территория может стать
надежным плацдармом для борьбы против болгар и своего возвращения на
Дунай. В действительности так все и произошло. Во времена правления Узбек-
хана (1313-1342), ордынцы продвигаются на запад от Днестра, захватив в свои
руки не только переправу через Днестр у будущих Бендер, но и переправу через
Дунай у г. Исакчи. Правда, через 10 лет венгры вновь вытесняют ордынцев с
Дуная и они возвращаются к Днестру.
Вплоть до середины XIV в. позиции Золотой Орды в Приднестровье были

незыблемыми. На Нижнем Днестре и в центре Днестровско-Прутского между-
речья даже намечается определенная стабилизация социальной и экономиче-
ской жизни. Это объяснялось некоторыми особенностями татаро-монгольско-
го ига в нашем крае. Южная Русь, конечно, испытала катастрофу во времена
похода Батыя такого же масштаба, что и Русь Северная. Посол римского папы
Плано Карпини, проезжавший через Южную Русь вслед за ордами Батыя, за-
писал, что он видел в степях бесчисленное количество человеческих черепов и
костей, уверяя, что большая часть руссов была перебита или угнана в рабство.
Однако батыевы орды не перебили все население. Пострадали лишь жите-
ли городов, да и то не всех. В числе уцелевших была и крепость Бакота на Дне-
стре. А большинство сельского населения, не надеясь на крепость городских
стен и не ожидая защиты ни откуда, просто покидало насиженные места при
первых известиях о движении монголо-татар в их край. В одном из источников
того времени – «Сказании об убиении князя Михаила Черниговского» – про-
ливается свет на те средства спасения, которые современники тогда выбирали:
«Иные жители бежаша в дальние страны, иные же крыяхуся в пещерах земных,
и в горах, и в лесах». Люди массами уходили в чащи лесов, в Карпаты, прятались
по ущельям, пещерам и оврагам, убегали в другие страны. После минования
опасности, после ухода моноголо-татар население возвращалось к местам свое-
го обычного обитания.
Восстановление населения и воссоздание государственности на наших
землях во многом совершалось благодаря мудрости и кипучей деятельности
князя Даниила и брата его Василька. Как только орды Батыя уходили, они вос-
станавливали государственный порядок и систему общественной жизни, ут-
верждая свою власть в Галиче и его провинциях. Батый еще не успел далеко
отойти от Приднестровья, а Даниил уже ездил по своему государству, как ска-
зано в летописи, «хотя установити землю». При этом он доходит не только до
южных границ своего княжества на Днестре – крепостей Бакоты и Калюса, –
но и посещает Понизье. Даниил Романович ищет средства для укрепления без-
опасности границ всей Юго-Западной Руси, которая составляла тогда его с бра-
том общее владение. Предателей – бояр, готовых подчиниться монголо-татарам
без боя, князья наказывали решительно и жестко.
С 1243 по 1260 г. на протяжении 17 лет монголо-татары особо не беспоко-
или владения Даниила и Василька, лишь два раза прошли через Юго-Западную
Русь на Литву (1258 г.) и Польшу (1259 г.). Но опустошений Руси во время по-
ходов летописи не отмечают. Это было время, когда наивысших успехов достиг-
ла государственная деятельность князя Даниила Романовича. Он не особенно
церемонился даже с ордынцами. Так, в 1255 г. некий боярин Милей, командо-
вавший гарнизоном крепости Бакота на Днестре, предал этот город татарам.
И тогда сын Даниила князь Лев по поручению отца схватил этого воеводу, а
заодно даже и татарского баскака Куремсу, который безуспешно штурмовал
город Кременец. Властный и решительный правитель Юго-Западной Руси,
Даниил Романович к 1257 г. освободил все города от подчинения ордынцам,
в том числе и Киев. Местные представители власти хана были даже в некоей
растерянности перед его активной деятельностью. И когда внутренние враги
Галицкого правителя из местных бояр пытались направить на него ордынцев,
убеждая их идти на Галич и разорить его до основания, татары уклончиво от-
вечали: «Данило князь лют есть!». И это при том, что сам хан Батый утвердил
Даниила на владение своей отчиной после того, как он в Золотой Орде прошел
через необходимые унизительные для русского князя обычаи и клятвы в вер-
ности монголо-татарам.
Однако в 1261 г. власти Золотой Орды присылают в Юго-Западную Русь
нового баскака, более жесткого и решительного. Если Куремса, действуя при не-
благоприятных для него обстоятельствах и с малыми силами, тщетно пытался
подчинить себе державу Даниила и Василька Романовичей, то хитрый и власт-
ный баскак Бурундай без особой борьбы вынудил братьев к покорности ордын-
цам. Он даже сумел втянуть Романовичей в борьбу Золотой Орды с литовцами.
Бурундай прерывает успешную государственную деятельность князя Даниила
и даже мстит ему за изгнание ордынцев из украинной Руси, как иногда называ-
ли в те времена владения Даниила. Видя, что деятельность князей становится
все более опасной для Золотой Орды, в 1259 г. Бурундай потребовал от Даниила
и Василька разметать все укрепления вокруг городов. Были снесены оборони-
тельные сооружения вокруг сильных русских городов Данилова, Львова, Кре-
менца, Владимира, Луцка и др. После этого говорить о возможности какой-либо
обороны или противостояния татарским нашествиям уже было нельзя.
С 60-х гг. XIII в. власть монголо-татар в Приднестровье усиливается, а в
последние десятилетия XIII в. она была признана повсеместно во всей Юго-За-
падной Руси. Государственную деятельность по возрождению и сохранению
русской жизни и порядков здесь попытались продолжить сыновья братьев Ро-
мановичей князья Лев Данилович и Владимир Василькович. Князь Владимир
даже прослыл князем-градостроителем. В 1276 г. он основал и построил вблизи
левого берега Днестра город Каменец. Однако сила Галицко-Волынской дер-
жавы была уже основательно подорвана, а ее князья запуганы, население тер-
роризировано. В последние десятилетия XIII в. почти весь бассейн Днестра и
Южного Буга выплачивал ордынцам дань, порвав всяческие обязательные от-
ношения к Галичу. Государственные функции Галицко-Волынского княжества
постепенно утратились. В начале XIV в. территория Понизья была включена в
состав отдельного улуса Золотой Орды. Он назывался Подолье. Вся территория
Приднестровья стала частью Подольского улуса.
В этот период татарское господство в Приднестровье приобретает стабиль-
ные и относительно мирные формы. Никаких известий об избиении населения
или о массовом уводе славян в плен летописи не сообщают. Татары даже идут на
некоторые уступки русским. Поскольку сбор дани баскаками и их чиновниками
всегда вызывали у местных жителей напряжение и нервозность, ордынцы пере-
стают посылать для этого татарских чиновников, а перекладывают сбор дани
на плечи самих русских. Установление правильной податной системы сопрово-
ждалось переписью населения Подолья.
Вся территория Подольского улуса была разделена на податные округа,
волости. Они назывались «тьмы», во главе их стояли специальные уполномо-
ченные, «атаманы». Эти атаманы назначались ордынцами из среды местной

знати и являлись ответственными представителями населения своей тьмы,
отвечали перед завоевателями за правильный и своевременный сбор дани на-
турой и бесперебойную доставку ее татарам. Только это одно и интересовало
татар. Во внутренние дела местных славян, в их обычаи, веру, язык и образ
жизни завоеватели не вмешивались. Бывало, что они брали в жены мест-
ных девушек, крестились в православную веру, перенимали русский язык и
обычаи.
Однако ордынцы строго следили за тем, чтобы население проявляло по-
корность и не помышляло о сопротивлении. По их требованию были разруше-
ны крепостные сооружения в приднестровских городах и жители не имели пра-
во строить новые. Тем не менее, населенные пункты, существовавшие с домон-
гольских времен, продолжали жить. Сравнительно благоприятные условия, в
которые было поставлено русское население Подолья по отношению к татарам,
вызвало прилив новых жителей в северную часть Приднестровья. Они шли из
тех районов, в которых положение было не столь мирным и татарские погромы
продолжались. В это время в Днестровско-Прутском регионе Подольского улу-
са начинает процветать торговля, строятся и расширяются золотоордынские
города. Один из них, который назывался Шехр ал-Джедид и находился на месте
городища Старый Орхей, даже чеканил собственную монету.
Интересна судьба и древнейшего города на берегах Днестра Белгорода,
основанного в античные времена как Тира. В XIII в. монголо-татары захвати-
ли его и назвали Ак-Либо. Но, поскольку городской образ жизни не имел для
ордынцев особой привлекательности, они его стали покидать. Однако в от-
личие от Шехр ал-Джедида уход монголо-татар из города не означал его запу-
стения. Здесь обосновываются итальянские купцы, главным образом, генуэз-
цы, которые переименовывают город в Монкастро (Маврокастро). Генуэзцев
привлекал этот город на Нижнем Днестре возможностью выгодной торговли
с теми Причерноморскими землями, которые стали оживляться после страш-
ной катастрофы батыевых погромов и установления золотоордынского режима
монголо-татарского ига.
Постепенно значение в черноморской торговле фактории генуэзцов
Монкастро только возрастает. Купцы скупали у местного населения сельско-
хозяйственную продукцию, в основном – зерно. В начале XIV в. город начи-
нают осваивать и арабские купцы. Они назвали город Аккерманом и считали
его пограничным торговым пунктом Золотой Орды, а Днестр (по тюркски –
Турлу) арабы упоминают в своих сочинениях как одну из крупнейших рек Золо-
той Орды. Белгород был связан тесными торговыми узами с городами Крыма,
особенно с Каффой – основной коммерческой факторией генуэзцев на Черном
море, откуда торговые пути шли в Поволжье и Закавказье, в Среднюю Азию и
Европу, Индию и Китай. Археологические раскопки и обнаруженные артифак-
ты, относящиеся к середине XIV в. свидетельствуют о связях города с Византи-
ей, Болгарией, Италией, Испанией.
Развитие ордынских городов и расцвет черноморской торговли зерном во
многом были обусловлены возрождением славянской цивилизации в Придне-
стровье, связанной с наплывом сюда нового населения, основанием и развити-
ем городских и сельских поселений. Это население осваивало пустующие земли,
занималось хлебопашеством и ремеслом, в чем были заинтересованы и ордын-
цы. В свою очередь это обусловило возрождение здесь денежного обращения;
в ходу были джучидские серебряные дирхемы, медные мелкие монеты, а также
деньги из центральных областей Золотой Орды.
Однако в середине XIV в. Подольская орда в очень сильной степени от-
делилась от Золотой Орды, вследствие общего ослабления монголо-татарского
государства. Немногие дошедшие до нас летописные сведения говорят о на-
чальниках Подольского улуса как о хозяевах независимых владений, «отчи-
чах и дедичах» Подольской земли. Верховная власть над улусом находилась в
руках ордынских темников, кочевья которых располагались в степной полосе
Приднестровья, к югу от речки Ягорлык, а также Синюхи и Тясьмина. До сих
пор именно в этой полосе Днестровско-Бугского региона большое число рек,
урочищ, других географических объектов, а также древних поселений имеют
названия тюркского происхождения, татарского. Та часть Золотой Орды, кото-
рая кочевала в южном Подолье, оставалась в ней бессменно и не меняла своих
кочевий с другими ордынскими коленами (племенами). Власть темников, на-
чальствующих в этой орде, была наследственной и, вероятно, не очень обреме-
нительной для местного русского населения.
Видимо это обстоятельство объясняет некий парадокс – численность рус-
ского населения в период монголо-татарского ига была значительно большей,
чем до него. Дело в том, что еще в дотатарскую эпоху древнерусское население
было вытеснено кочевниками из Северного Причерноморья. Постоянные селе-
ния русских на левой стороне Днепра не располагались ниже речки Сулы, а на
правой – не южнее водораздела Роси и Тясьмина, по Южному Бугу – не дальше
его верховьев до притока Десны, а по Днестру – не ниже нынешнего украинско-
го города Могилев-Подольский. Примерно в этих пределах находилось древне-
русское население и в течение всей татарской эпохи. Тем не менее, это факт, что
именно в период монголо-татарского ига русские начинают осваивать ту тер-
риторию, откуда они вынуждены были уйти при печенегах, половцах и прочих
кочевниках. О Бакоте и Калюсе – городах на Днестре – источники упоминают
как о местах весьма населенных, как и о Болохове, о других населенных пунктах
Южного Буга.
В ордынские времена русская колонизация еще более продвигается к югу.
Это объясняется тем, что Приднестровские земли, как и степи в бассейнах Буга
и Днепра, заселялись русскими пленниками, которых татары уводили из цент
ральных областей древнерусских земель, из районов их наибольшего сосредо-
точения. Татары селили их вблизи своих кочевий, чтобы они осваивали пустую-
щие земли, сеяли пшеницу, производили муку, пекли лепешки, ковали подковы,
делали оружие и т.д. Это население, видимо, входило в какие-то соглашения с
ордынцами и платило им дань в обмен на жизнь и относительно спокойное и
мирное существование. Во всяком случае, никаких народных волнений и вы-
ступлений против монголо-татар в Юго-Западной Руси этого времени летописи
не зафиксировали.
§ 10. Политическая обстановка в Поднестровье во

второй половине XIV в.
Образование Молдавского княжества. Во второй половине XIV в. ситуа-
ция в Поднестровье существенно изменилась. Перемены были связаны прежде
всего с вытеснением Золотой Орды из этого региона, где политическое влияние
стали приобретать другие государства. Одним из факторов, оказавших воздей-
ствие на изменение расстановки политических сил в Днестровско-Карпатских
землях, было образование Молдавского княжества.
Молдавское княжество возникло как самостоятельное политическое об-
разование – воеводат, в середине XIV в. на землях, не занятых ордынцами. На-
чальный период его истории крайне скудно освещен в имеющихся источниках –
венгерских хрониках и документах XIV в., славяно-молдавских летописях кон-
ца XV – XVI в., сочинениях молдавских летописцев XVII в., народных легендах
и др. Предполагается, что первоначально территория этого феодального владе-
ния ограничивалась землями Восточных Карпат в бассейне р. Молдова, вокруг
городов Бая, Сирет, Сучава. Первым центром «Молдавской земли» стал город
Бая, а позже – Сирет.
Ранний период истории Молдавского княжества был тесно свя-
зан с соседним Венгерским королевством, поскольку до середины XIV в.
район Восточного Прикарпатья являлся объектом притязаний со стороны
золотоордынцев и венгерских королей. Соперничество между ними завер-
шилось победой венгров: в 1345 г. большое ордынское войско было наголову
разбито венграми под командованием комита-воеводы секуев (потомков сак-
сов) Андрея Лацкафи, что сразу усилило венгерское политическое влияние в
этом районе. Сообщения самых ранних славяно-молдавских хроник конца
XV–XVI вв., во многом основывавшиеся на народных легендах об образова-
нии Молдавского княжества и его воеводе Драгоше, свидетельствуют, что пер-
вые воеводы Молдавии были выходцами из Венгрии и вассалами венгерских
королей.
Однако сведения источников о первом воеводе Молдавии Драгоше на-
столько неопределенны, что исследователи и сегодня продолжают вести спо-
ры и о его происхождении, и о времени его правления. Гораздо больше досто-
верных данных о последующих правителях Молдавии – Сасе и его сыне Балке.
Оставаясь вассалами венгерского короля, они вызывали неприязнь у местной
знати, которая вынуждена была мириться до поры до времени с захватом мол-
давских земель марамурешскими и трансильванскими феодалами, составляв-
шими ближайшее окружение воевод. Зревшим в местной среде недовольством
умело воспользовался марамурешский воевода Богдан, поднявший мятеж про-
тив венгерского короля в 50-е годы XIV в. Изгнав Балка и его братьев из Молда-
вии, Богдан в 1359 г. стал первым суверенным молдавским правителем.
Несмотря на то что венгерские короли не оставляли попыток подчинить
Молдавское княжество своей власти, молдавским господарям удалось укрепить
свои позиции внутри страны и к концу XIV в. раздвинуть ее границы до Черного
моря и Днестра.
Вытеснение Золотой Орды из Поднестровья. Золотоордынское государ-
ство, достигнув своего высшего военно-политического могущества при хане
Узбеке (1312–1342), впоследствии вступило в период упадка. Глубокие обще-
ственные противоречия и феодальные смуты, подтачивающие изнутри госу-
дарство, превратились после убийства в 1357 г. хана Джанибека в открытую
междоусобицу, которая продолжалась 20 лет.
Неустойчивым положением в Золотой Орде не преминули воспользовать-
ся соседние государства, которые еще в 40-е годы XIV в. начали наступление на
ее владения на западе. Литовские князья братья Кориатовичи под покровитель-
ством своего дяди великого князя Ольгерда (Альгирдас) (1345–1377) повели
борьбу за Подолию. Польские феодалы во главе с Казимиром III Великим (1333–
1370) в конце 40-х – начале 50-х годов XIV в. захватили Галицкую Русь, а к Оль-
герду тогда же отошла Волынь. В правление Людовика (Лайоша) I (1342–1382)
начинается венгерская экспансия на юго-востоке Днестровско-Карпатских зе-
мель. После победы над золотоордынцами в 1345 г. венгры не раз отправлялись
в военные экспедиции в район нижнего Сирета и Прута.
В 1362 г. три ордынских бега – Кутлубуга, Хаджибей и Димитрий, владев-
ших землями на западе Золотой Орды, потерпели поражение от литовско-рус-
ского войска великого князя Ольгерда в сражении у Синих Вод (р. Синюха, ле-
вый приток Южного Буга). Тем самым Золотая Орда была вытеснена из Подо-
лии, которая оказалась в руках Кориатовичей. Согласно летописному сообще-
нию, после победы у Синих Вод Ольгерд двинулся в глубь степей, преследуя
отступавшие отряды золотоордынцев. Военные походы Ольгерда в Днестров-
ско-Днепровском междуречье значительно оттеснили кочевья ордынцев на юг,
к побережью Черного моря. Недаром после 60-х годов XIV столетия в письмен-
ных источниках отсутствуют какие-либо указания на подвластность Золотой
Орде земель к западу от Днепра.
К концу 60-х – началу 70-х годов XIV в. золотоордынцы покинули цен-
тральную часть Днестровско-Прутского
междуречья. Высокая городская куль-
тура Старого Орхея и Костешт исчезла
вместе с уходом монголов. Отступая,
они громили и жгли оседлые поселе-
ния, оставляя после себя безлюдные
юго-восточные районы Днестровско-
Карпатских земель. Часть жителей была
угнана в плен, другие в поисках убе-
жища вынуждены были переселяться
в более безопасные земли Восточного
Подкарпатья.
Отступление золотоордынцев за
Днестр подтверждается нумизматиче-
скими данными. Найденные в кладах на
Великий князь Ольгерд – соправитель территории южной части Днестровско-
Русско-литовского государства Прутского междуречья (Белгород, Ло-
зово) последние по времени чекана золотоордынские монеты – это дирхемы

1367–1368 гг., отчеканенные в Новом городе, и монеты 1368–1369 гг. из
Белгорода.
Обстоятельства ухода золотоордынцев из Поднестровья и сегодня до кон-
ца еще не выяснены. Предполагается, что их вытеснили из Днестровско-Карпат-
ских земель молдавские князья и Кориатовичи из Подолии. И хотя отдельные
отряды ордынцев не покинули район нижнего Дуная, их власть в этом регионе
была основательно подорвана.
Установление границы по Днестру между Молдавским княжеством и
Великим княжеством Литовским. Ликвидация золотоордынского господства
в Днестровско-Карпатском регионе позволила Молдавскому княжеству расши-
рить свои границы за счет покинутых монголами территорий. Юрий Кориато-
вич, сыгравший большую роль в вытеснении ордынцев из юго-восточной части
Днестровско-Карпатских земель, на короткое время стал правителем Молдавии
(между 1374–1377 гг.). Дело в том, что, по некоторым сведениям, Юрий отпра-
вился в Молдавию в качестве жениха Анастасии, дочери воеводы Лацко (не
имевшего наследников по мужской линии), а значит, как будущий господарь
Молдавии. Однако он был отравлен боярами и похоронен в монастыре Вашу-
ляны за Берладью. Возможно, в эти же годы к Молдавии перешел Белгород, что
явствует из изданной в Бырладе в 1374 г. грамоты Юрия Кориатовича. Правда,
сомнение некоторых исследователей в ее достоверности, а также слишком скуд-
ная информация о самом правлении Юрия Кориатовича в Молдавии оставляют
пока вопрос о времени и обстоятельствах включения Белгорода в состав Мол-
давского княжества открытым.
Освобожденный от власти золотоордынцев Белгород первоначально,
по-видимому, был либо самостоятельной единицей, либо пользовался адми-
нистративной автономией в рамках Молдавского княжества. О таком особом
положении города свидетельствует итальянский источник. Согласно записи в
книге массариева Каффы, в мае 1386 г. отсюда в Белгород (Монкастро) отбыла
генуэзская миссия, члены которой «посетили воевод Петра и Константина» и
спустя три месяца вернулись в Каффу. О целях этой поездки догадаться нетруд-
но. Смена власти в Белгороде после ухода золотоордынцев поставила генуэзцев
перед необходимостью заключить соглашение с новыми правителями города об
условиях торговли на подвластной им территории. Если в Петре-воеводе легко
узнать господаря Молдавии Петра I Мушата (ок. 1375–1391), то личность Кон-
стантина-воеводы и размеры подвластной ему территории вызывают у исследо-
вателей неоднозначные предположения.
Было высказано мнение о том, что Константина следует отождествлять
с воеводой Костей, упомянутым в синодике Бистрицкого монастыря между
молдавскими воеводами Лацко и Петром I Мушатом, и считать его правите-
лем Южной Молдавии (Цара де Жос), которая в первое время после освобож-
дения от золотоордынцев составляла отдельное государственное образование.
По мнению других исследователей, к 1386 г. Южная Молдавия с Белгородом
уже являлась составной частью Молдавского княжества и правивший Белгоро-
дом Константин находился в подчинении у Петра I Мушата, хотя и пользовал-
ся определенной политической автономией,
связанной со статусом Белгорода как между-
народного торгового центра.
Уже в следующем, 1387, году между Пе-
тром I Мушатом и польским королем и одно-
временно великим князем литовским Вла-
диславом II Ягайло (1386–1434) был заклю-
чен договор, по которому за Ягайло закре-
плялось левобережье Днестра, а за Молдав-
ским княжеством – правобережные районы.
Спустя несколько лет молдавский господарь
Роман I (ок. 1391–1394) в ряде документов
Великий князь литовский и король неоднократно величал себя господарем зем-
польский Владислав II Ягайло ли Молдавской «от планины аже до берегу
моря», т. е. от Карпат до Черного моря.
С конца XIV – начала XV в. в официальных документах господарской кан-
целярии на все присоединенные ранее земли распространяется название «Мол-
давская земля», а для обозначения жителей государства начинает употреблять-
ся термин «молдаване». В истории Молдавии и Валахии молдавский летописец
XVII в. Мирон Костин дал описание расселения молдаван и русинов-украинцев,
которое, по мнению ученых, во многом совпадает с этнической картой XIV–XV
вв.: «Заселялись людьми все места и равнины до Дуная и Днестра, охватили все
низменности, пересеченные реками, до Черного моря. Драгош, исполненный
усердия, распространил романцев по равнинам, сасов-ремесленников и русин
возле гор, служиторов своих передвинул на равнины пониже. Разместил и ру-
син-поселян из Покутии и Подолии; они населили Черновцы, Хотин и всю об-
ласть Днестра, цинуты Орхей, Сорока и на Пруте половину цинута Ясс, а также
половину цинута Сучавы».
Глава IV
ПРИДНЕСТРОВЬЕ В СОСТАВЕ
РУССКО-ЛИТОВСКОГО ГОСУДАРСТВА
§ 1. Возрождение приднестровского славянства во

времена братьев Кориатовичей
Ослабление монголо-татарского ига в Приднестровье в первой половине
XIV столетия во многом было связано с политическими трудностями в самой
Золотой Орде. Управление огромными территориями и завоеванными народами
осуществлялось монголо-татарами на основе жесткой централизованной вла-
сти, устрашения и подавления захваченного населения, которое ненавидело сво-
их угнетателей. Местная ордынская знать, находящаяся на огромном расстоянии
от центра государства – столицы Сарай-Берке, чувствовала себя достаточно са-
мостоятельной и независимой. Ханы не всегда могли подавлять сепаратистские
поползновения своей администрации в различных регионах. Грубая военная
сила, чудовищные разрушения и репрессии, сопровождаемые огромными чело-
веческими жертвами, на которых только и держалась Золотая Орда, не могли
быть достаточно эффективными средствами государственного управления даже
в системе, главной целью которой было ограбление порабощенного населения.
При хане Узбеке (1312–1342) и его преемнике хане Джанибеке (1342–1357),
которые сумели подавить смуту, связанную со смертью хана Тохты, централи-
зация Золотой Орды доходит до высшей степени. Ханы прекращают созывать
всенародный съезд знати – курултай, правят единолично и превращают улусы
в области во главе со своими военными ставленниками-эмирами. Однако после
убийства Джанибека в 1357 г. начинаются новые смуты, когда на ханском пре-
столе за два десятилетия побывало более 25 человек. Золотая Орда в середине
XIV в. неуклонно шла по пути распада.
В Днестровско-Карпатском регионе ослабление контроля ханов произо-
шло еще ранее. Здесь укрепляются позиции Тырновской Болгарии, которая до
1321 г., т.е. до смерти царя Тодора Святослава, фактически контролировала зем-
ли Северо-Западного Причерноморья и даже вытеснила генуэзских купцов и
католических священников из г. Белгорода, расположенного в устье Днестра.
Укрепившееся в период стабилизации славянства Галицко-Волынское княже-
ство восстанавливает свое влияние в северо-восточной части Приднестровья.
Заключив союз с рыцарями Тевтонского ордена (1316 и 1327 гг.), это княжество
даже обязывалось защитить их владения от ордынских набегов. О политиче-
ском возрождении Галицких земель свидетельствует создание здесь в начале
XIV в. Галицкой православной митрополии, одна из епархий которой находи-
Глава IV. Приднестровье в составе Русско-Литовского...  159
лась в Низовьях Днестра – Белгороде. Это способствует оживлению притока
славян в районы Среднего Днестра и кодр Днестровско-Прутского междуречья.
Однако и ордынцы, кочевавшие на юге Подольского улуса, не собирались
уступать завоеванные территории. В 1337 г. они перешли Дунай и вторглись во
Фракию. Оттесняя Болгарию, ордынцы при хане Узбеке вновь захватывают Бел-
город и подчиняют своему влиянию не только болгар, но и сербов. Однако вос-
станавливая свое господство на бывших территориях Ногая, ордынцы столкну-
лись с растущей силой Венгерского королевства. Нападая на восточную про-
винцию Венгрии Трансильванию, монголо-татары неожиданно для себя вдруг
встретили решительный отпор от проживавших тут венгров–секуев. В 1345 г.
войско секуев под командованием Андрея Лацкфи наголову разбило ордынцев,
а немногие оставшиеся в живых, по словам венгерской хроники, «убежали да-
леко в сторону моря к другим татарам». Отброшенные от венгерских границ,
ордынцы сосредоточились в Северном Причерноморье, на Нижнем Дунае и в
Приднестровье.
Во второй четверти XIV в. на богатые, но истощенные монголо-татарами
Галицкие земли все чаще стали обращать свой алчный взор польские феодалы.
В 1340 г. они захватили несколько важных крепостей в Галичине, в том числе и
Львов. Некоторые галицкие бояре для защиты от поляков призвали на помощь
хана Узбека. Ордынцы закрепились на Среднем Днестре, надеясь, что Дне-
стровско-Прутское междуречье станет надежным плацдармом для нанесения
ударов как по Венгрии, так и по Польше. В этих условиях враждовавшие между
собой короли Венгрии и Польши решили наладить отношения между собой и
объединить усилия для отпора Золотой Орде.
В 1350 и 1352 гг. венгерский король Людовик I (1342–1382) и польский ко-
роль Казимир III (1333–1370) договорились поделить не принадлежавшую им
территорию. Венгрия отказалась в пользу Польши от своих претензий на Га-
лицкую Русь, а Польша признала за Венгрией право захватить Восточное При-
карпатье. Венгерский король и его наследниками сохранили право выкупить
Галицкие земли за 100 тыс. золотых флоринов (примерно 353 кг чистого золо-
та). Признание поляками права венгерской короны
на земли к востоку от Карпат затрагивало интересы
не только ордынцев, но прежде всего тех людей, кото-
рые здесь проживали. Это были молдаване и, отчасти,
уцелевшие после батыева погрома славяне, в основ-
ном, – русины.
Положение Приднестровских земель во многом
определялось основанием к западу от Днестра мол-
давского государства. Процесс формирования мол-
даван как этноса был достаточно извилист и сложен.
Древнейшими предками молдаван были североф-
ракийские племена гетов и даков, которые в I–II вв.
подверглись романизации на территории римской
Польский король провинции Дакия и переняли народную латынь, по-
Казимир III Великий забыв язык фракийцев. После ликвидации варварами
провинции Дакия они уходят на Балканы. В VI–IX вв. романизированные фра-

кийцы ассимилируются со славянами и создают новый этнос – волохи, а затем
покидают владения Византийской империи, переселившись в Карпаты, где жи-
вут замкнутыми волошскими общинами и занимаясь отгонным скотоводством.
Поскольку кочевники в горные районы не наведывались, карпатские волохи из-
бежали трагических катастроф, связанных с набегами узов, печенегов, торков,
половцев, монголо-татар.
С XII в. часть карпатских волохов стала переселяться на восток от Карпат,
поскольку Венгрия захватила их общинные земли и насаждала феодальные от-
ношения. Не последнюю роль в этом переселении играл и конфликт верований –
венгры были католиками, а волохи восприняли православие еще на Балканах
от Византии. Испытывая эксплуатацию и религиозные притеснения со стороны
католиков, восточные волохи со славянами подняли восстание против венгер-
ской короны. В XII–XIII вв. они стараются уйти подальше от венгерских феода-
лов и постепенно заселяют земли к востоку от Карпат до Сирета, а затем – и до
Прута. Здесь волохи встречают русинов (осколки древнерусского населения),
численность которых сильно уменьшилась после набегов кочевников, тем не-
менее они продолжали существовать в местах своего традиционного обитания.
Как волохи, так и русские были православными, близкими по своим обычаям,
вере, менталитету.
Ассимилируясь, смешиваясь друг с другом, проживая совместно или близ-
ко друг к другу, восточные волохи и восточные славяне постепенно на про-
тяжении XII–XIV вв. формируют новый этнос. По названию речки Молдова
(приток р. Сирет) эти люди стали называть себя молдаванами. В 1359 г. молда-
ване, восстав, освободились от власти венгерского короля и образовали свое
независимое государство Молдавское княжество, границы которого простира-
лись между Карпатами и Сиретом, затем расширились на восток до Прута, а
в последние десятилетия XIV в. – и до Днестра. В этот период в Днестровско-
Карпатском регионе к Западу от Днестра происходит формирование классов фе-
одального общества, складывается экономическая, территориальная, культур-
но-языковая общность молдаван, образуются институты государственности –
монарх (воевода, впоследствии – господарь), аппарат власти, законодательство
и суд, вооруженные силы, денежная система и т. д.
Образование в 1359 г. независимого Молдавского государства оказало
влияние и на политическое положение Приднестровских земель. Наступлению
венгров на владения ордынцев теперь мешали границы нового государства. По-
пытки короля восстановить свою власть на землях к востоку от Карпат не увен-
чалось успехом. Как записано в венгерской хронике тех времен, «король посы-
лал туда несколько раз войско, но число волохов столь умножилось в сей земле,
что она сделалась особым королевством». Однако основной удар по ордынцам
в Подолье нанесла не Венгрия, а Великое княжество Литовское.
В середине XIV в. татаро-монголы, располагавшиеся в самом западном – По-
дольском улусе Золотой Орды, вследствие общего ослабления этого государства
были достаточно самостоятельными и независимыми от своей столицы. Но они
весьма ревностно наблюдали за постоянным сужением подконтрольной им тер-
Великое княжество Литовское и Русское

ритории и всячески пытались воспрепятствовать этому процессу. В конце 40-х

– начале 50-х гг. XIV в. после сокрушительного поражения, понесенного ордынца-
ми от трансильванских секуев, польский король Казимир III Великий, решив, что
наступил подходящий момент для территориальных завоеваний, захватывает Га-
лицкую Русь. Татары находились в союзнических отношениях с великим князем
Русско-Литовского государства Ольгердом (1345–1377), который выступал как
соперник Польши в Червонной Руси. Война Литвы с Польшей за галицкое насле-
дие была для ордынцев далеко не безразлична, ведь польский король заявил свои
претензии на земли всего Приднестровья как на бывший Галицкий удел.
Подольские татары стали помогать Ольгерду в его соперничестве с Поль-
шей и заключили в 1351 г. с ним союз, по которому первый признавал за тата-
рами законность их власти в Подолье, в то время как польский король считал
эти земли своим владением. Вместе с татарами в 1352 г. литовцы совершали опу-
стошительные набеги на Польские земли, намериваясь в дальнейшем громить
поляков в занятых ими городах Галичины – Львове, Белзе и Холме.
Конец ордынскому игу в Приднестровье положила победа над Золотой
Ордой литовского великого князя Ольгерда. Ей предшествовали следующие об-
стоятельства. Чтобы перетянуть на свою сторону ордынцев и исключить их союз
с Русско-Литовским государством, король изменил тактику. В 1356 г. он отправил
татарским владельцам Подолья посольство с дорогими подарками, надеясь на их
положительное решение. О своей хитрости он сообщил магистру Ордена кресто-
носцев в письме, в котором утверждал, что с его предложением согласились, обе-
щали ему помощь в войне против Ольгерда семь татарских князей. Видимо, это
непостоянство ордынцев привело к тому, что великий князь решился на военный
поход, резулыьтатом которого и стало освобождение Приднестровья от татар-
ского господства. В 1362 г. русско-литовское войско одержало решительную побе-
ду на берегах Синюхи (приток Южного Буга) в Днестровско-Бугском междуречье
над тремя татарскими «отчичами и дедичами Подольской земли», как называют
русские летописи татарских владетелей этой территории.
Потерпевших поражение предводителей ордынцев звали Хаджибей, Кут-
лубуга и Димитрий. Приднестровье находилось в подчинении у Хаджибея.
Многие сохранившиеся географические названия напоминают до сих пор об
этом имени – Хаджибеевский лиман, Хаджибеевские каменоломни, Хаджибе-
евская гавань. О Кутлубуге известно, что он согласно ярлыку хана Тохтамыша
владел Крымом. Территория, подконтрольная крещеному татарскому князю
Димитрию, располагалась в верховьях Южного Буга. Отряды разбитой татар-
ской Орды удалились в Крым, другие – за Дунай, в Добруджу.
На этом монголо-татарский период в истории Приднестровья закончился.
В 1362 г. регион вошел в состав государства, которое носило официальное на-
звание Великое княжество Литовское и Русское.
Территории, присоединенные Ольгердом к этому государству, были об-
ширны и богаты, несмотря на многолетнее порабощение монголо-татарами.
Их границы очерчивались так: левая половина бассейна Днестра от его устья
до Черного моря; бассейн Южного Буга и нижняя часть водоема Днепра на его
правом берегу от р. Рось до Черного моря. Эти земли тогда стали называть По-
Русско-Литовское княжество при Ольгерде
дольскими, Подольем, западными пределами которого и было Приднестровье.

Присоединение к Русско-Литовскому государству такой территории решило
судьбу и Киева, поскольку вокруг него расположились владения Ольгерда. За-
хват Киева, как сообщает русская летопись, произошел бескровно. Правивший
в Киеве ставленник Орды Федор был просто смещен с киевского престола и
управление было отдано сыну Ольгерда князю Владимиру.
Подольские земли были переданы в управление четырем племянникам
Ольгерда, сыновьям его брата князя Кориата – Юрию, Александру, Константину
и Феодору Кориатовичам. Но южные степные зоны Подолья оставались в руках
ордынцев, – здесь продолжали кочевать их вооруженные отряды. Поэтому бра-
тья Кориатовичи прежде всего постарались обеспечить безопасность жителей
своих владений.
Деятельность братьев Кориатовичей по возрождению славянства в При-
днестровье имела очень большое значение для коренных жителей этой терри-
тории, для славян. Ставки Кориатовичей располагались в Верхнем Поднестро-
вье недалеко друг от друга. Для успешной государственной деятельности по
обустройству и развитию Приднестровья и полученных во владение братьям
территорий нужна была поддержка и постоянная помощь местного славянско-
го населения. Поэтому они проводили политику, которая не могла не вызвать
у жителей этого региона сочувствия и одобрения. Впервые за целое столетие
сильное государство, населенное русскими людьми, брало на себя заботу об их
Подолия на карте Меркатора 1613 г.
защите, организации и благоустроении их жизни. Кориатовичи совещаются

с предводителями подольских общин – атаманами и советуют им не платить
больше дани остаткам татарских орд, поскольку русско-литовские полки, кото-
рые в середине 60-х гг. XIV в. появляются на этих землях, гарантируют безопас-
ность русскому населению и независимость его от монголо-татар.
Как только братья, по словам летописи, «почали боронити Подольскую
землю от татар», они принялись за вооружение населения, постройку оборо-
нительных сооружений для усиления безопасности земель. Братья деятельно
возрождают на Днестре старые укрепления в городах (Бакота), возводят новые
крепости (Смотрич, Каменец, Скала и др.) Они вводят новое административ-
ное управление освобожденными землями, разделив их на пять округов, в каж-
дом из которых располагались возведенные ими крепости и замки – Каменец,
Смотрич, Бакота, Скала и Червоноград. Функции центра Подолья переходят от
Бакоты на Днестре к основанному братьями городу Каменцу, который пред-
ставлял собой неприступную крепость. Бакота становится центром одного из
поветов (округов). Управляли ими наместники князей – старосты. Погранич-
ное положение Приднестровья между Литвой, Польшей, Венгрией и Молдавией
способствовало активизации отношений Корпатовичей с соседями, тем более,
что Золотая Орда и кочевавшие в степях татары по-прежнему представляли со-
бой реальную угрозу для безопасности жителей Подолья.
Подольский полугрошик Константина Кориатовича
Русская летопись сообщает, что ко времени появления братьев Кориато-

вичей на Днестре здесь не было ни одного города, «ни деревом рубленного, ни
камнем построенного». Кочевники и монголо-татары не были заинтересованы
в том, чтобы население имело возможность укрыться за крепостными стенами.
С возведением укрепленных городов, князья Кориатовичи стали заселять их
торгово-промышленными людьми, заботиться о хозяйственном освоении При-
днестровья, оживлении его экономической жизни.
В 1374 г. князья Кориатовичи предоставляют г. Каменцу «магдебургское
право» (в славянских землях его называли «немецким правом»), которое
предполагало самоуправление города, право собственности на землю, судеб-
ную независимость, налоговые льготы, широкие возможности для развития
ремесла и торговли, освобождение от феодальных повинностей на 20 лет. Это
был распространенный прием для привлечения жителей к деятельности по ос-
ваиванию земель. В 1385 г. краковские купцы получают от князя Константина
Кориатовича специальную грамоту на право свободной торговли в Подолье.
Города и села, находившиеся длительное время под гнетом татаро-монголов,
князья отдавали в частное владение с условием скорейшего их возрождения
и заселения.
Такая политика давала свои плоды. Бывшие татарские аулы, опустевшие
и покинутые своими хозяевами, быстро заселялись славянами. Вновь закипела
жизнь в Татариске под Каменцем, Татариске(Мукаров) в районе притока Дне-
стра р. Ушицы, Татариске под Снитковом, а также Кочубееве, Котлубаеве и дру-
гих селах. Привлекая в земли Верхнего Приднестровья поляков, князь Юрий
Кориатович выдал в 1375 г. грамоту на основание каталического Смотричского
Доминиканского монастыря.
Результаты государственной деятельности братьев Кориатовичей высоко
оценивались современниками. По свидетельству русской летописи они «все го-
роды Подольские умуровали и всю землю Подольскую осели» (заселили).
Несмотря на то, что подольские князья Кориатовичи сыграли большую
роль в устройстве и восстановлении Юго-Западной Руси после ее освобожде-
ния от монголо-татарского ига, достоверных исторических сведений о них со-

хранилось немного. Старший из братьев Юрий, изгнавший ордынцев из южной
части Днестровско-Карпатских земель, был не только верховным властителем
Подолья. Известно, что он отправился в Молдавию, чтобы жениться на Ана-
стасии (дочери господаря Лацко, не имевшего наследника) и занять престол
Молдавского княжества. В качестве свадебного подарка он, вероятно, в 1374
г. передает Молдавии Белгород (Монкастро) и южную часть Днестровско-
Прутского междуречья. Однако его планам не суждено было сбыться, он вскоре
был отравлен боярами и похоронен в Вашулянском монастыре в Бырладе, а к
власти в Молдавии пришла новая династия Мушатинов, которая оставила за
собой и Белгород, и весь юг Днестровско-Прутского региона, примыкавший к
Дунаю и Черному морю.
Второй брат – Александр во время своего кня-
жения в Подолье искал поддержки у Польши, за что
был лишен литовской аристократией своего удела.
Остаток своих дней провел в замке в Смотриче на
левом берегу Днестра. Третий брат – Константин
какое-то время управлял территорией между устья-
ми Днестра и Дуная из Белгорода. Эта территория,
тогда являлась частью Молдавии как подарок Юрия
Кориатовича и пользовалась автономными права-
ми после изгнания ордынцев. С Константином вели
переговоры итальянские купцы о статусе столь важ-
ной для них торговой фактории Монкастро. Поль-
ский король предлагал князю в жены свою дочь,
но Константин отказался и, согласно летописи, Подольский князь
«умер на своем государстве», т.е. в городе Бакота на Феодор Кориатович
Днестре.
Младший из Кориатовичей – князь Феодор
сначала недолго находился в Подолье, он уехал в
Черную Русь править Новогрудским уделом своего
отца. Но после смерти трех старших братьев Фео-
дор возвращается на Днестр и живет в Каменецком
замке. После Кревской унии, соединившей Польшу
и Литву под скипетром короля Владислава Ягайло,
подольский князь приносит ему присягу верности
в 1386 г. Поскольку не все поддерживали Кревскую
унию, Феодор вынужден был вступить в союз с ки-
евским князем Владимиром Ольгертовичем, север-
ским князем Корибутом Ольгердовичем, витебским
князем Свидригайло Ольгердовичем и господарем
Молдавии Романом. Но противник унии великий
литовский князь Витовт разбил молдавско-подоль-
ские войска. И Феодор с семьей покидает террито- Памятник Феодору Кориатовичу
рию Приднестровья, направившись в Венгрию, где в Мукачево
король выделил ему земли взамен прав на Подолье. Приднестровье было пере-
дано во временное управление воеводы Нестиса, на подмогу которому прибыли
молдавские и венгерские военные подразделения. И князь, и король надеялись,
что мощные крепости в Приднестровье выдержат осаду войск Витовта до под-
хода венгерской армии. Однако Витовт без труда занял Брацлав и Соколец, а
жители Каменца ночью сами впустили в свой город литовско-русские войска.
Другой воевода по имени Несжал сдал без боя крепости Смотрич и Скалу. Вско-
ре Каменец передается во владение одному из польских вельмож. Приднестров-
ские земли на полтора десятилетия перейдут в руки Польши.
§ 2. Приднестровье как часть Великого княжества

Литовского и Русского
Великое княжество Литовское и Русское имело свой особый и неповто-
римый характер складывавшейся государственности. Свержение ордынского
ига на Руси произошло после «стояния на Угре» 1480 г., когда войска великого
князя московского Ивана III без боя заставили отступить хана Большой орды
Ахмата. За 100 лет до этого в битве на Куликовом поле (1380 г.) русские во-
йска Дмитрия Донского разбили монголо-татарскую армию темника Мамая.
Куликовская битва, хотя и не уничтожила татаро-монгольское иго, но нанесла
сильнейший удар по Золотой Орде, который ускорил ее последующий распад.
Следствием этого сражения стало усиление роли Москвы в объединении раз-
розненных русских княжеств и образовании Русского государства.
Но существовал и другой центр объединения Русских земель, который из-
бавил от монголо-татарского ига многие княжества за два десятка лет до Кули-
ковской битвы. И Приднестровье в XIV в. попало в зону притяжения именно
этого центра – Литовско-Русского государства, освобождавшего от ордынцев
западные и южные княжества Древнерусского государства и объединявшего их
с не меньшей целеустремленностью, чем это делали впоследствии московские
князья.
В 30–40-х гг. XIV в. была сделана первая попытка объединить восточно-
литовские земли и славянские территории Черной Руси. Литовский князь Мин-
довг создает Великое княжество Литовское не только на собственно литовских,
но и на части белорусских земель, затем распространяет свою власть на Гродно,
Полоцк, Витебск и Смоленск. Против такого расширения Литвы за счет Русских
земель выступил Даниил Галицкий, организовавший в середине XIII в. несколь-
ко военных походов против Миндовга при поддержке других русских и поль-
ских князей, а также Ливонского ордена. В конце XIII в. по пути объединения
Русских земель с Литовскими, пошла новая династия, одним из основателей ко-
торой был князь Гедимин (1316–1341). При нем официально государство стало
называться «Великим княжеством Литовским, Жмудским и Русским».
Население Литвы и Жмуди, т.е. жители прибалтийского побережья, с не-
доброжелательностью воспринимали расширение границ государства за счет
Русских земель, опасаясь потерять в этом русско-литовском конгломерате сво-
его преобладающего значения, не желая уступать собственных позиций в не-
избежном усилении русского начала в княжестве. Некоторые представители

знати из-за негативного отношения к новой династии даже склонялись к союзу
с извечными врагами литовцев – крестоносцами. Князь Гедимин наоборот, –
относился с большим доверием к русскому населению, искал в нем опору для
утверждения своей власти. И сам князь, и его сыновья были женаты на русских
княжнах, при дворе господствовал русский язык как государственный, он упо-
треблся и в делопроизводстве, поскольку коренные литовцы своей письменно-
сти тогда не имели. Православие стало в княжестве основной религией, так как
литовцы в массе своей были язычниками, хотя многие знатные жители крести-
лись в православную веру. С расширением княжества за счет земель Белой Руси,
части земель Малой Руси, Червонной Руси и Великой Руси и территорий бывше-
го Древнерусского государства, русское культурное влияние стало в Литве го-
сподствующим. Обрусению подверглись не только Гедиминовичи, но и многие
другие представители знати.
Чем объясняются военные и дипломатические успехи литовских князей, в
течение нескольких десятилетий создавших огромную державу от Балтийско-
го моря до Черного, от Днестра до Оки, не трудно понять. Государство, девять
десятых территории которого составляли русские земли и население которого
в своем подавляющем большинстве было русским, создавалось в благоприят-
ных для Гедимина и его наследников условиях, когда русские княжества охот-
но признавали над собой власть литовской династии и с удовольствием при-
соединялись к Русско-литовскому государству, чтобы избавиться от кошмаров
монголо-татарского владычества. Тем более, что никакого национального или
Войско Гедимина вступает в Киев, Рисунок художника XIX в.

религиозного притеснения русские люди в составе этого государства не испы-
тывали. После присоединения Русских земель к княжеству существенных пере-
мен в укладе жизни, в общественном устройстве, культуре и верованиях людей
не происходило. Характер и устоявшиеся традиции местной жизни не изме-
нялись, как и политический строй, бытовые условия, религиозные воззрения
и духовные запросы людей. Да и сами великие князья княжества не раз заяв-
ляли: «Мы старины не рухаем, а новин не уводим» (старины не разрушаем, а
новшеств не вводим). И это вполне согласовывалось с пожеланиями и надеж-
дами населения, освобождаемого от ордынской неволи. Сохранение широкой
автономии, отсутствие централизации в государственном управлении, защита
от татарских разорений – все это обусловило полное непротивление как приви-
легированных сословий, так и широких народных слоев княжеств, включению
их земель в состав Великого княжества Литовского.
Таким образом, в XIV в. складываются два мощных центра объединения
Русских земель. Это – централизованное Великое княжество Московское и фе-
деративный конгломерат земель и владений, не составлявших единого целого, –
Великое княжество Литовское и Русское. Между ними не могла не возникнуть
конкурентная борьба в деле собирания Русских земель. Но условия для оконча-
тельной победы были различны. Московское княжество представляло в целом
довольно однородную этническую среду и преследовало столь же однородные
цели – объединение всех Русских земель в единое мощное государство, спо-
собное полностью освободиться от монголо-татарского ига и защищать себя
от любой возможной агрессии в будущем. При этом многочисленные финские
племена, населявшие северные территории Великой Руси, представляли собой
пассивную массу, которая легко ассимилировалась русскими, не выдвигали
собственных государственных идей и не влияли на политические устремления
Московского государства.
Совершенно другим было положение государства, в которое в XIV в. во-
шло Приднестровье – в Великом княжестве Литовском. Кроме многочисленных
слабых, разрозненных, разрушенных монголо-татарами русских владений, в то
же время сохранивших свой высокий культурный уровень, здесь существовал
литовский центр, т. е. Литовские земли, население которых выдвинуло из своей
среды правящую династию. Обладая большой пассионарной энергией, литов-
ское население имело свои собственные этнические традиции и государствен-
ные устремления. Интересы древнерусского населения для литовцев остава-
лись чуждыми. Наиболее важными для них поначалу была борьба с немецкими
рыцарями, а затем – отношения с Польшей. После Кревской унии 1386 г., по
которой Польша и Литва вступили на путь объединения, литовские князья по
мере укрепления своих связей с польской элитой постепенно утрачивали инте-
рес к русскому населению государства. Истощая силы в борьбе с Москвой, они
так и не смогли составить серьезной конкуренции князьям, которые собирали
Русские земли медленно, но терпеливо и настойчиво.
Великое княжество Литовское в конечном счете оказалось несостоятель-
ным как центр объединения Русских земель и восстановления русской государ-
ственности. Более того, окатоличивание литовцев, а затем и объединение Лит-
вы и Польши в единое католическое государство Речь Посполитую привели к

тому, что православное русское население оказалось на своей земле в качестве
оккупированного и угнетаемого народа, участь которого решалась иезуитами
и польскими магнатами. Украинцы и белорусы вели долгую и кровопролит-
ную борьбу за свое национальное освобождение, в результате которой Речь
Посполитая в конечном итоге распалась, а Польша – разделена европейскими
державами. Однако в XIV в. никто такого развития событий, конечно, не мог
и предположить. Наоборот, обрусевшие литовские князья были полны реши-
мости защитить Русские земли не только от монголо-татар, но и от агрессивных
поползновений алчных польских феодалов.
Великий литовский князь владел столицей княжества городом Вильно и
прилегающей к нему территорией. Центр же, вокруг которого складывалось
Русско-Литовское государство, находился в Черной Руси (с середины XIV в.
эта область называлась Кривичская земля). К нему присоединяется Полоцкая
и Минская земли, Туровское и Пинское княжества. Сын Гедимина Ольгерд же-
нился на единственной наследнице витебского князя и завладел Витебском. Та-
ким же мирным путем была приобретена Волынь, затем – земли Северские и
Черниговские. После смерти Гедимина брат его и семь сыновей разделили кня-
жество на восемь частей, но перед лицом немецкой угрозы князья решили пере-
дать управление государством двум наиболее авторитетным из них – Кейстуту
и Ольгерду. Кейстут сосредоточился на чисто литовских районах княжества и
борьбе с крестоносцами, а Ольгерд, всю жизнь проведший на Руси, занимался
русскими делами и отношениями с Русью. Он почти удвоил количество Русских
земель в составе Литвы и предоставил фактически русскому народному началу
и русской культуре главенствующее место в Русско-Литовском государстве. К
этому княжеству при Ольгерде и были присоединены Приднестровские земли
вместе со всем Подольем и Галицко-Волынскими и Киевскими княжествами,
которые были тогда двумя относительно жизнеспособными государствами на
территории современной Украины.
Ольгерд и Кейстут возглавляли Русско-Литовское государство с 1341 по
1377 г. При этом Ольгерд раздвинул его границы от Днестра до Оки и Угры на
востоке. В ярлыке, который крымский хан Менгли-Гирей выдал преемнику Оль-
герда князю Витовту, уступая ему свои права, якобы на принадлежащие татарам
земли, эта западная русская область очерчивается так: «Подольскую тму, со все-
ми выходы, и з даньми, и с землями, и з возами: Каменецкую тму, Браславскую
тму, Сокалскую тму, Звенигород, Черкассы, Хаджибеев маяк». Поляки понима-
ли под Подольем территорию от Днестра до Днепра с городами Каменец, Чер-
воноград, Бакота, Смотрич, Скала, Межибож, Брослав, Винница, Белая церковь,
Звенигород, Тарговица, Черкассы, Очаков. Ханы Золотой Орды не препятство-
вали расширению Русско-Литовского государства, занятые собственными сму-
тами и делением центральной власти. Но они продолжали считать отторгнутые
Ольгердом земли, включая Приднестровье, своим улусом и возобновляли при
возможности споры с Литвой.
Польско-литовскому сближению положила начало Кревская уния, которая
послужила коренному изменению жизни славянского населения Приднестров-
ских земель. После смерти Ольгерда в 1377 г.
Великим князем литовским становится его сын,
внук Гедимина Ягайло, который продолжил ан-
тимосковскую политику своего отца, а во время
Куликовской битвы был союзником Мамая по
условиям договора, заключенного им против
Москвы с Золотой Ордой. Являясь великим кня-
зем литовским с 1377 по 1392 г. (с перерывом),
он в 1386 г., подписал по инициативе польских
феодалов Кревскую унию и, женившись на поль-
ской королевне Ядвиге, стал и королем Польши.
Для того чтобы занять трон, Ягайло Ольгердо-
вич сначала совершил опустошительный набег
на Польшу, а затем отправил послов, предлагая
себя в женихи. Ядвига, которая с детства была
Ядвига и Ягайло. Скульптура обручена с австрийским князем Вильгельмом и
О.Т. Сосновского, символизирующая
объединение Польши и Литвы тайно встречалась с ним в Кракове, всеми сила-
ми старалась избежать этого брака, тем более,
что внешне Ягайло был крайне невзрачен и даже
«зверовиден». Чтобы осмотреть жениха поль-
ские феодалы послали специального человека,
который убедил невесту, что «Ягайло, как есть –
человек». Перед заключением брака в замке Кре-
во было подписано соглашение, по которому
Ягайло принимал католическое крещение и обя-
зался крестить в католичество язычников-ли-
товцев. Польша и Литва переходили под власть
единого правителя короля Владислава II Ягайло
(это имя принял новый король), хотя внутрен-
нее управление указанных государств сохраняло
различие.
Внутри Русско-Литовского государства
Кревская уния 1385 г. вызвала резкое недоволь-
ство и даже восстания. Ягайло был вынужден
пойти на соглашение со своим двоюродным
братом Витовтом, сыном князя Кейстута, уби-
того самим Ягайло незадолго до унии. В 1392 г.
Свадьба Ягайто и Ядвиги. Рисунок Витовт принял титул Великого князя и начал
из русского летописного свода сближаться с Москвой. Князь Василий I, сын
Дмитрия Донского, бежал из золотоордынского
плена, попал в Молдавию, а встретившись с Великим князем Витовтом, попро-
сил в жены его дочь Софью, на которой и женился. Тем самым Витовт усили-
вает свое влияние в Литве и получает практически пожизненно всю власть над
государством. Будучи сам католиком, Витовт проявлял заботу о православии
и пользовался поддержкой русского населения княжества. Однако противо-
Кревская уния. 14 августа 1385 г.
стоять польско-католическому наступлению на все стороны государственного

развития и народной жизни Витовт уже не мог. Русско-Литовское государство
все более раскалывалось на две враждебные друг другу национальные и религи-
озно-политические силы: литовцы (католики), с одной стороны, и русские (пра-
вославные) – с другой. Находясь в месте пересечения различных государств,
интересов и сил, Приднестровье приобретало важную роль в намечающемся
противостоянии. Ибо и Польша, и Литва, и Венгрия, и Золотая Орда, и Молда-
вия, и другие страны реализовали здесь свою политику, защищали собственные
интересы, как они их понимали. Только интересы самих приднестровцев мало
кого интересовали.
Выступив против Кревской унии, князь Витовт всерьез опасался, что При-
днестровье вместе с Подольем и Волынью может быть захвачено Польшей, по-
скольку эти территории фактически являлись дорогой на Украину. Стремление
к сохранению остатков древнерусской государственности руководило придне-
стровскими князьями Кориатовичами, витебским князем Свидригайло, волын-
ским Любартовичем, киевским Владимиром Ольгердовичем и новгород-север-
ским князем Корибутом, когда они, как и Витовт, были готовы взяться за оружие,
защищая свои Русские земли, русское население, русский язык и, конечно же, –
православную веру.
В польско-литовских противоречиях особая роль принадлежала терри-
тория Приднестровья. Ведь польский король Владислав Ягайло сумел перехи-
трить всех. Гедиминовичи опасались энергичного, волевого и решительного
Витовта не без оснований. Подольский князь Феодор бежал от Витовта в Вен-
грию, где польский король заставил его принести вассальскую присягу верно-
сти не Витовту, а самому королю. Тогда Витовт
приводит в 1393 г. свои войска в Подолье. Снача-
ла он подчиняет себе города Брацлав, Соколец и
другие, а в одну из ночей он приходит в Верхнее
Приднестровье. Город Каменец охраняли войска
из Молдавии. Между русским населением города
и наемниками возникли споры, чем и воспользо-
вался Витовт, захватив считавшейся неприступ-
ною Каменецкую крепость. Без особых усилий на
его сторону переходит и Червоноград.
Однако польские войска Ягайло, поработив-
шие Галичину, стали весомым аргументом в споре
между Витовтом и польским королем Ягайло. Эти
разногласия касались того, кому будут принад-
лежать земли Приднестровья. Витовт, занятый
Великий князь Витовт. Портрет в это время борьбой с татарами, был не в силах
XVII в. из брестского монастыря противостоять польскому натиску с требованием
«уступить» королю западную часть Подолья на левом берегу Днестра.
После этого король захватывает Приднестровские земли, убеждая Витовта
«по хорошему» продать ему эту территорию примерно за четыре тонны серебра
(20 тыс. коп пражских грошей) и увести отсюда свои дружины. На полтора де-
сятка лет Приднестровье становится территорией Польского королевства. При-
днестровцы в очередной раз втягиваются в жесткие кровопролитные препира-
тельства: кто является здесь хозяином, кому по праву должны принадлежать
эти земли – ордынцам, Венгрии, Польше, Литве.
§ 3. Польско-литовская борьба за территорию

Приднестровья.
Вначале Приднестровье подпадает под власть польского магната. Полу-
чив от великого князя Витовта днестровскую часть Подолья, король Ягайло в
июне 1395 г. передает в награду эти земли в вечное владение своему фавориту
краковскому воеводе Спытко Мельштинскому за поддержку Ягайло при избра-
нии последнего на королевский трон. Другую половину Подолья, которая рас-
полагалась в верховьях и среднем течении Южного Буга (в районе современной
Винницы), король поначалу оставил Витовту, а затем передал в лен князю Кори-
буту Ольгердовичу. Поляки рассматривали уступку Приднестровья Витовтом
королю как присоединение этой территории к Польше. В действительности же
это была личная сделка Витовта и Ягайло, которая не касалась государствен-
но-правового статуса Подолья. Согласно дарственной записи Спытко получил
права и обязанности в Приднестровье как удельный русско-литовский князь.
Спытко Мельштинский пытался защитить этот край от татар. Кочевав-
шие в степях Нижнего Приднестровья ордынцы не раз использовали прохо-
дящие через эти земли три татарских шляха (степная дорога в районе южных
границ Руси, которую тюрки называли сакма) в качестве коридора для посто-
янных вторжений в Молдавию, Польшу, Литву,

Русь. Спытко в 1397 г. вступил в переговоры с
молдавским господарем Стефаном I Мушатом
(1394–1399) и даже лично встречался с ним, что-
бы вместе обезопасить общие границы на Дне-
стре. Соседство с беспокойными кочевниками
продолжало привносить напряжение и опасность
не только в жизнь простых людей, но и в жизнь
господствующей верхушки. Иногда сражения с
татарами заканчивались печально даже для пра-
вителей Приднестровья. Так, польский магнат
Петр Владкович, правивший этими территори-
ями от имени Витовта в Каменец-Подольском
замке, чуть не поплатился жизнью в схватке с
ордынцами. Будучи ранеными, он упал с лошади
и затаился между трупов. Один из татар стянул с
него дорогую верхнюю одежду, но не смог снять Господарь Стефан I Мушат
обувь и шаровары. Тогда он стал резать их кин-
жалом прямо на теле вельможного пана. Увидев на руке богатый перстень, та-
тарин, пытаясь снять его, просто отрубил палец. Петр Владкович ни единым
движением, ни одним звуком не выдал себя. Уйдя из этого побоища живым, он
еще долго правил на Руси.
«Вечное» владение Спытко Мельшитинского Приднестровскими землями
закончились всего через четыре года. Он, как и молдавский господарь Стефан
и многие Гедиминовичи, русские князья и другие союзники, пал жертвой често-
любивых планов Великого князя Витовта. Совершив несколько успешных по-
ходов против ордынцев, в 1399 г. Витовт задумал план разгрома Золотой Орды
и подчинения ее – ни много, ни мало! – своей власти. По словам летописца, Ви-
товт говорил: «Пойдем пленити землю татарскую, победим царя Темирь Кутлуя,
возьмем царство его и разделим богатство и имение его, и посадим в Орде на
царстве его царя Тахтамшла, и на Кафе, и на Озове, и на Крыму и на Азтара-ка-
ни, и на Заяицкой Орде, и на всем Приморий, и на Казани; и то будет все наше
и царь наш».
Собрав огромное войско, Витовт привел его в середине августа 1399 г.
на берег реки Ворсклы, левого притока Днепра. Его союзниками выступали
русские войска, «пятьдесят славянских князей со дружины», как сообщает ле-
топись, а также войско молдавского господаря Стефана и немецкие рыцари.
Но удача в этот раз была на стороне хана Тимур-Кутлуга (1395–1399) и эмира
Эдигея. Состоялось одно из самых кровопролитных сражений XIV столетия
в Восточной Европе. Многочисленные, вооруженные артиллерией, пищалями
и самострелами войска Витовта были наголову разбиты при переправе через
Ворсклу. Раненный Витовт и его союзник свергнутый хан Тохтамыш вместе
с немецкими рыцарями бежали с поля боя. Молдавский господарь Стефан,
владелец Приднестровья пан Спытко Мельштинский, большинство русских
князей и литовских полководцев погибли в битве. Это сокрушительное по-
ражение на многие годы определило дальнейшее развитие Восточной Европы.
Витовт не только оставил мечты овладеть Золотой Ордой, но и потерпел крах
в качестве объединителя славянских земель. Великое княжество Литовское
было ослаблено в военном отношении и не могло противостоять на равных
соседним государствам, в том числе и Польше. Это отрицательно сказалось и
на внешнеполитической активности Витовта и на отношении нему населения
княжества.
После гибели Спытко Приднестровье перешло в собственность его вдовы
и двух малолетних сыновей. И так как эта территория была крайне важна для
короля Ягайло, он с выгодой для себя выкупает у вдовы этот регион за пять ты-
сяч пражских грошей. Затем Владислав Ягайло передает Подолье в управление
своему младшему брату Свидригайло. Однако последний не оправдал возло-
женное на него королем доверие. Будучи католиком, он, тем не менее, ненавидел
унию Польши и Литвы. Как человек крайне честолюбивый и по натуре своей
авантюрист, Свидригайло захотел получить великокняжеский престол и управ-
лять вместо Витовта государством из Киева. Не пробыв в Приднестровье и двух
лет, он оставляет Подолье под охраной своих гарнизонов, а сам отправляется к
крестоносцам искать помощи в осуществлении своего замысла. В 1402 г. Сви-
дригайло сопровождает великого магистра Тевтонского ордена крестоносцев в
походе на Литву.
Эта измена вновь сближает Витовта и Ягайлу. Вместе со своими войсками
они занимают Подолье, где Ягайло потребовал от жителей чтобы они признали
его, польского короля в качестве верховного владетеля всех Литовско-Русских
земель. Православные жители стали оказывать сопротивление, не желая призна-
вать над собой власть католика и короля соседнего государства. В 1404 г. Ягайло и
Витовт привели свои войска на Днестр. Каменецкий замок не пожелал сдаваться.
Ягайло приказал артиллерии начать его обстрел и вынудил начальника гарнизо-
на Грыцко Кирдеевича открыть ворота и сдать замок. Здесь же в Каменце Витовт
возобновил свою вассальскую присягу королю Владиславу Ягайло. В течение по-
следующих шести лет на Приднестровских землях хозяйничали поляки.
За полтора десятка лет польского господства (с 1395 г. – Спытко, с 1399 г. –
Свидригайло, с 1404 по 1410 г. – Ягайло) в При-
днестровских землях произошли серьезные из-
менения. Все это время здесь шла усиленная
раздача угодий польским вельможам, шляхти-
чам, всевозможным авантюристам и любите-
лям легкой наживы. Некий Ходьку из Кроации,
Фредруиз Плешавиц, Петр Шафранец и другие
безземельные шляхтичи, поступавшие на служ-
бу к магнатам, получили селения и даже города
в лен, т.е. во временную собственность на пери-
од службы своему сюзерену. В исконно право-
славные земли поляки несли католичество, а в
Великий князь литовский Каменце было даже открыто епископство. Вновь
Свидригайло. Гравюра 1551 г. прибывшие поляки обживали Приднестровье
вовсе не случайно. Они составили ту основу среди местного населения, на кото-

рую мог опираться король. Когда Свидригайло Ольгердович вновь попытался
захватить всю власть в княжестве, в Подолье начались волнения. Король при-
казал жителям региона принести клятву верности Витовту и, чтобы успокоить
недовольное этим польское население, в воззвании Ягайло был сделан прозрач-
ный намек, что присяга будет действительна только при жизни Витовта. После
его смерти управление Приднестровьем, как и другими частями Подолья, вновь
вернется к польской короне.
Феодалы и шляхта, заселявшие Приднестровье в течение 15 лет польского
владычества, ревностно оберегали свои привилегии и преимущества в отноше-
нии местного русского православного населения. Они были крайне недоволь-
ны уступкой короля Витовту этих земель. «Уступка» состояла в том, что король
Владислав Ягайло в 1410 г. продал великому князю западную часть Подолья,
примыкавшую к Днестру, за 40 тыс. коп грошей (около восьми тонн серебра).
На протяжении двух десятилетий в Приднестровье вновь начинается созида-
тельная деятельность князя и возрождение русского населения. Но те польские
семьи, которые закрепились в Приднестровье в течение полутора десятка лет
польского господства, впоследствии стали источником разрушительной войны
между Польшей и Руско-Литовским государством за обладание Подольем.
Тем не менее, возвращение Приднестровья Витовту сыграло немалую роль
в положении региона в те времена. Двадцатилетняя эпоха правления Витовта
(1410–1430), несомненно, является созидательным и продуктивным временем
в хозяйственном освоении Приднестровья и прогрессе русской цивилизации
всего Подолья. Именно Витовту принадлежат заслуги в деле укрепления границ,
военного усиления и хозяйственного освоения Русско-Литовского государства
вплоть до Черного моря от Днестра до Днепра. Князь построил здесь ряд важ-
нейших укреплений – Кременчуг, Мишурин Рог, Бужин на Днепре, основал по-
селения Чичаклей, Баргун и Тягинка на нынешней Херсонщине и Одесщине,
возвел каменный мост через Южный Буг. Но особое значение Витовт придавал
пограничной линии по Днестру и Черному морю.
В среднем течении Днестра при впадении в него речки Ягорлык Витовт
воздвигает крепость Караул. Осваивая Нижнее Приднестровье, князь заселяет
его русскими и, отчасти, обрусевшими татарами. Для укрепления безопасности
этих территорий он возводит в течение одного месяца в устье Днестра замок
«Черный город» на левом берегу реки. Здесь, по словам современника, «не было
для постройки ни камня, ни лесу». Руководил строительством Черного города
напротив Белгорода (который тогда был во владениях молдавского господаря)
подольский наместник Витовта воевода Гедыгольд. Летописи сообщают, что
он привлек к строительству 12 тыс. работников. Из северного Приднестровья
были вывезены 4 тыс. повозок строительных материалов.
На востоке Подолья при Витовте появляются русские поселения Жванец,
Гольчедаев, Олтушков, Рва (Бар) и др. С целью быстрейшего заселения и освое-
ния Приднестровья Витовт предоставляет привилегии (так называемые приви-
леи) своим приближенным на право основания здесь новых поселений. В 1383
г. он дает разрешение боярину Корачевскому заложить с. Княжную Луку, что,
как сказано в документе, «на мокром корени в Подольской земле, в Каменецком
повете между реками Морашками до того места, где впадает Морашка Сен-
ковская в Морахву Великую». Корачевский получил в собственность селения
Мукаров и Синяковцы. Другой боярин Еска Нешевич приобрел дворище Яро-
полков пустов с разрешением «осаживати ему себе и распахивати ему себе»
(населять землю людьми и распахивать пашню, обустраивать сельскохозяйствен-
ное производство). Еще один пример: феодал Василий из Бучи получил от Ви-
товта в западной Подолии села Грушовиц (на Морахве), Берладку (на Морашке),
Бучкевцы, Мордину, урочище Лазаву.
Ограждая страну прочным кольцом крепостей и замков, Витовт создавал
мирному населению условия для развития начал государственности и граждан-
ственности внутри этого укрепленного пояса. В состав его важнейших опорных
пунктов входила крепость Дашов на берегу Днепровско-Бугского лимана (буду-
щий Очаков), отнятая у турок и благоустроенная гавань Хаджи-бей (на месте
будущей Одессы), Черный город на левом берегу Днестра против генуэзской
фактории Монкастро (Белгород-Днестровский). Выше по течению Днестра со-
оружена крепость Тягин (или Тягинекач, Бендеры после завоевания города тур-
ками). Еще выше по Днестру – замок Караул, а также Гербедеев и Упск, точное
местоположение которых пока не известно, ибо они были стерты с лица Земли
еще в средневековую эпоху. На левом берегу Днестра в его верхнем течении рас-
полагались мощные тогда крепости Бакота, Каменец и др. И хотя борьба про-
тив усиливавшегося натиска татар не всегда приносила успеха, в целом безопас-
ность государства Витовтом обеспечивалась.
Одно из важных направлений внешней политики Витовта связано с име-
нем князя Феодора Даниловича Острожского, сыгравшего определенную роль и
в истории Приднестровских земель. Он владел Острожским, Заславским и Ко-
рецким княжествами на Волыни. Будучи авторитетным князем и потомком Рю-
риковичей, во время борьбы Витовта со Свидригайло за Волынь, Феодор стал
на сторону противника польского короля и освободил его из заточения в Кре-
менецком замке в 1420 г. По поручению Витовта князь Феодор вместе с внуком
Ольгерда Сигизмундом Корибутовичем возглавил сильное русское ополчение,
отправившееся в Чехию на помощь гуситам. Восемь лет, с 1422 по 1430 г. Феодор
воевал против германцев, помогая чехам в их героической борьбе.
Опыт гуситских войн, усвоенный князем в Чехии, имел впоследствии
продолжение и развитие. По уставу, разработанному главой таборитов Яном
Жижкой, маневренная тактика гуситов разумно сочеталась с применением воз-
ов и артиллерии, благодаря чему было разгромлено несколько крестовых по-
ходов императора Священной Римской империи Сигизмунда I Люксембургско-
го (1410–1437) против гуситов. Эту тактику Феодор Острожский применил в
Южной Руси, ее с успехом использовали затем запорожские казаки, одерживая
победы над татарами, турками и поляками. Феодор, узнав о смерти великого
князя Витовта в 1430 г., возвращается в Великое княжество Литовское, где уже
назревала война. Он использовал все силы чтобы возвести на трон решитель-
ного противника унии князя Свидригайло. Внук Феодора князь Константин
Острожский был старостой брацлавским и винницким, гетманом литовским,
обладавшим незаурядным полководческим талантом. Он выработал особую

тактику борьбы с татарами, нападая на них в то время, когда они, обременен-
ные награбленным добром, возвращались домой. Летописцы упоминают о его
60 сражениях, ни одно из которых князь не проиграл.
Но вскоре всё меняет захват поляками Приднестровья. Неожиданная
смерть Витовта обострила ситуацию в Польше и Литве, их взаимную борьбу
за Приднестровские земли. Шляхта, заселившая эти земли в период польского
господства, не хотела так просто отказываться от привилегий и преимуществ
над местным населением. Под руководством своих лидеров – магнатской семьи
панов Бучацких – они сделали попытку самовольно захватить Приднестровье
и вновь присоединить его к Польше. В октябре 1430 г. вооруженные поляки со-
брались в Червонной Руси и двинулись на Каменец под командованием Михаи-
ла Бучацкого. Староста крепости по имени Довкгиря был хитростью заманен во
вражеский лагерь. Застигнутый врасплох литовский гарнизон был обезоружен
и вытеснен мятежниками. Затем поляки стали захватывать и другие города и
крепости Приднестровья – Смотрич, Скалу, Бакоту, Червоноград, объявляя об
их присоединении к Польше.
Однако литовцы, недовольные Кревской унией и все усиливающимся
польско-католическим влиянием в княжестве, избирают своим Великим князем
младшего брата польского короля, известного противника унии Свидригайло
Ольгердовича. О мятеже приднестровских поляков, захвативших крепости на
Днестре, Свидригайло узнал непосредственно на торжествах в Вильно по по-
воду своей коронации. В ярости он попытался перебить всю свиту польского
короля, а самого Владислава Ягайло тряс за бороду с такой силой, что чуть не
вырвал ее. Король и его окружение попали под сражу. И тогда польский король
решил пойти не столько на компромисс, сколько на хитрость. Он написал се-
кретный приказ братьям Бучацким и спрятал его в свечку, залив слоями воска.
Этот тайный приказ он отправил полякам на Днестр через одного из придвор-
ных магнатов вместе с другим, известным литовцам, приказом сдать все заня-
тые крепости на Днестре русско-литовскому князю Михаилу Бабе. В ответ на
это Свидригайло обязался простить польских мятежников, а короля вместе со
свитой выпустил на свободу, одарив их богатыми подарками. Но мятежники ис-
полнили не явный, а тайный приказ короля, укрытый в свече, – ни в коем случае
не сдавать завоеванные земли.
Весной 1431 г. между Литвой и Польшей началась даже упорная и ожесто-
ченная война за подольские города. В этом противостоянии крестьянство под-
держивало русско-литовскую сторону, а шляхетство – польскую. Свидригайло,
человек недалекий и поверхностный, не сумел или не захотел сплотить вокруг себя
русско-литовские силы, а стал искать помощи у императора Сигизмунда Люксем-
бургского, у тевтонов и рыцарей ливонского ордена, которые вторглись в северные
владения Польши. В ответ поляки свирепствовали в захваченном ими Подолье.
Свидригайло, встретившись с королем Владиславом под Луцком, отказался от
сражения, хотя его воевода Юрша отбил все попытки поляков захватить город.
По-другому действовал Феодор Острожский, защищавший от поляков рус-
ское Подолье. Четыре западных повета вместе с Приднестровьем были захваче-
ны королем. Восточная часть Подолья – Брацлавщина оставалась за великим
князем. Южное Подолье от Днестра до Южного Буга вплоть до речки Морахвы
на севере князь Феодор удерживал в своих руках, несмотря на военное превос-
ходство польских сил. Он даже захватил крепость Каменец. Но наиболее оже-
сточенная борьба развернулась на территории Бакотского повета, где граничи-
ли между собой северная и южная части Подолья. Замок Бакота на Днестре был
разрушен, а город разорен. Последний раз в качестве города Бакота был упо-
мянут в акте перемирия, заключенного между Ягайло и Свидригайло в 1431 г.,
когда обе стороны договорились не восстанавливать разрушенных укреплений.
Вскоре, с 1434 г., территория Бакоты вошла в состав Каменецкого повета и оста-
валась в составе Польши несколько столетий.
Князь Феодор Острожский, руководивший довольно многочисленным от-
рядом из русских, молдаван, валахов, литовцев и татар, сумел отбить у поляков
некоторые территории Западного Подолья. Но именно этот князь стал жертвой
болезненной подозрительности Свидригайло и его черной неблагодарности. По
лживым наветам он отозвал Феодора из Подолья и заковал его в оковы. Только
через три года князь был освобожден из темницы и получил от короля в пожиз-
ненное владение Восточное Подолье с городами Брацлав, Винница, Кременец,
Збараж и др.
Симпатии Свидригайло к русскому населению княжества вызывали опа-
сения и недовольство литовских вельмож. Этим и воспользовался король Вла-
дислав. Его посол Лаврентий Заремба сумел организовать в Литве заговор, в
результате которого Свидригайло был изгнан из княжества, а главой Русско-
Литовского государства стал Сигизмунд Кейстутович (1432–1440), брат Витов-
та. Этого князя жители Малой Руси не любили. Не встречая поддержки соб-
ственного населения, он находил опору только в военной силе поляков. Заговор
литовцев против Сигизмунда был раскрыт и заговорщики во главе с литовским
гетманом Румбольтом погибли под топором палача. В одной из русских летопи-
сей Сигизмунда описывают так: «Сей же князь лют и немилостив и сребролю-
бив, паче (всех) человек, и много князей литовских погуби, иныа истопи, иныа
погуби мечем, а панов и земских людей не мало без милосердия изгуби».
Под влиянием своих польских покровителей в 1432 г. Сигизмуд охотно пе-
редал Польше то, чем он никогда и не владел – Приднестровье, западную часть
Подолья. 15 октября 1432 г. Сигизмунд подписал важный для Польши документ,
по которому признал себя ленником польского короля и объявил, что получил
велико-княжеское достоинство из рук Владислава Ягайло. Согласно этому акту,
Русско-Литовское государство после смерти Сигизмунда должно было войти в
состав Польши. По требованию поляков в данном акте особо подчеркивалось
положение Приднестровья – Сигизмунд обещал никогда не претендовать на по-
дольские земли, не требовать их обратно и больше не беспокоить Польшу этой
проблемой. Насколько поляки дорожили этим признанием их мнимых прав на
территорию Подолья указывает тот факт, что они заставили Сигизмунда под-
твердить обещание еще два раза – в 1433 и 1434 гг.
Однако, не особо рассчитывая на обещания литовских князей, польское
правительство сразу после смерти Витовта начинает новый этап ускоренной
раздачи Приднестровских земель шляхтичам и интенсивного их заселения при-

шельцами из Польши. Непременным условием получения польскими помещи-
ками земли стало следующий принцип: «Чтобы они лично жили на Подолье и
защищали его всеми способами». Укрепленные город Караул и Черный город
в свое владение на Нижнем Днестре получил сам наместник короля Ягайло в
Подолье магнат Михаил Бучацкий. Ему же досталась и гавань Хаджи-бей. Были
розданы шляхтичам и другие подольские населенные места – Ушица, (на Дне-
стре), Жванец (в VI в. здесь находилось славянское святилище), Устье (при впа-
дении р. Смотрич в Днестр), Иванковцы (один из главных торговых центров
Северного Приднестровья) и др.
Раздача подольских земель польским шляхтичам ничего общего не имела
с освоением страны, ее колонизацией (заселением) и окультуриванием. На-
оборот, те, кто эту землю осваивал и обрабатывал, те, кто принес славянскую
православную цивилизацию на эту территорию, стали подвергаться двойно-
му и тройному гнету. Крестьяне теперь угнетались не только по социальному,
сословному признаку, но и по национальному, религиозному, духовно-нрав-
ственному, что, в конечном счете, вело к новым конфликтам и войнам, к ново-
му упадку цивилизации, к разорению и обезлюдеванию территории Придне-
стровья.
Более того, в этот период происходит и обострение борьбы за Придне-
стровье среди литовских феодалов. После смерти короля Владислава Ягайло
в 1434 г. борьба между Свидригайло и Сигизмундом разворачивается с новой
силой. Русские князья поддержали Свидригайло, к ним присоединился и Фе-
одор Острожский, который мужественно защищал от поляков Северное При-
днестровья. В 1432 г. вместе с союзниками он окружил у деревни Конострики
польские войска. Лишь небольшая их часть спаслась бегством из Галичины.
В следующем году после кровопролитного боя он взял Каменецкую крепость.
Но удача не всегда была на стороне русских князей. В битве у Вилькомира в
1435 г. они потерпели поражение, и престарелый князь Феодор, видя, как на-
ступает католичество на Русские земли, а православие подвергается гонениям
и притеснениям, удаляется в монастырь искать успокоение в тиши киевской
обители. Свидригайло еще несколько раз (в
1437 и 1440 гг.) пытался вернуть себе отнятые
Польшей земли, но неудачно. Он умер в своем
уделе в Волыни – в Луцке. Недолго властвовал
в Русско-Литовском государстве и Сигизмунд.
Его суровые репрессии против князей и бояр,
не поддерживавших польские притязания на
Русские земли, привели к возникновению за-
говора, который возглавили братья князья
Иван и Александр Чарторыйские. Сигизмунд
был убит.
После смерти Свидригайло в 1452 г. по-
ляки больше не давали Подольские земли в Великокняжеская печать Сигизмунда
управление местным князьям. Приднестровье Кейстутовича. 1437 г.
оставалось в руках Польши, хотя литовцы часто требовали вернуть его в состав
своего государства. В 1456 г. они даже пригрозили, что вернут эти территории в
состав Великого княжества Литовского силой оружия. В свою очередь поляки на
сеймах заявляли, что литовцы должны вернуть им Брацлавские земли. Борьба
за Приднестровье польских магнатов и литовских вельмож продолжалась
вплоть до подписания Люблинской унии, соединившей два государства в одну
Речь Посполитую. Однако мнение основной массы населявшего эти территории
русского населения не учитывалось ни теми, ни другими.
§ 4. Южная часть Приднестровских земель

в составе Крымского ханства
В середине XV в. Восточное Подолье перешло во владение киевским кня-
зьям. Великий князь киевский, назначая специальных наместников, выбирал
их обычно из князей Волыни. Стали править Михаил Васильевич Чарторый-
ский, Михаил Васильевич Збаражский, Константин Иванович Острожский и
др. Между Восточным Подольем и Волынью устанавливалась, таким образом,
личная уния, и территория Приднестровья становилась как бы связующим зве-
ном между Киевщиной и Волынью, но тесных связей не имела ни с первыми, ни
со вторыми.
Приднестровье во второй половине XV в. вместе с Браславским и Подоль-
ским поветами (так поляки называли области и уезды) входило в состав Ки-
евского княжества. Его территория была большой и простиралась от Припяти
на севере до Черного моря на юге и от Днестра на западе до Северного Донца
(правый приток Дона) на востоке. Более точно эти границы были определены
при киевском князе Семене Олельковиче (1450–1470). Польский ставленник в
Литве Сигизмунд Кейстутович, не признавая
за Олельковичами Киевского княжества как
наследственного владения, заточил его еще
в юности в темницу. Однако сын короля Вла-
дислава Казимир IV Ягеллон, будучи с 1440 г.
Великим князем литовским, а с 1447 – и коро-
лем польским, передал Семену это княжество.
Князь отправил своего черкасского намест-
ника Свиридова лично обскакать границы
княжества и точно определить их. Боярин так
обозначил эти территории: «Земли Великого
княжества Литовского начались от Морахвы
речки, которая впала в Днестр; потом вниз по
Днестру мимо Тягина (Бендер) до впадения
Днестра в море; от устья Днестра лиманом по-
шла граница мимо Очакова до устья Днепра, а
от устья Днепра до Тавани; у Тавани переводы
были великокняжеские наполовину с перекоп-
Князь К.К. Острожский ским царем. На той стороне Днепра граница
шла по Овечью-Воду; от верховьев Овечье-Воды

до верховьев Самары и Оргея, оттуда до Донца, а
от Донца по Тихую сосну».
Эти же границы были юридически признаны
и в XVI столетии. В акте разграничения терри-
тории Великого княжества Литовского и Коро-
левства Польского начала XVI в. говорилось, что
«вниз Днестра по половине реки аж до Видова
Озера – Великое княжество Литовское». Однако
фактически эти границы были гораздо уже из-за
татарских погромов на широких степных про-
странствах от Днестра до Днепра, прилегавших к
Черноморскому побережью. Люди, оставшиеся в Казимир IV Ягеллон
живых, старались поскорей покинуть эти места в
поисках более безопасных районов проживания. Они шли в верховья Днестра,
где жизнь им казалась более защищенной. Но татары добирались и до Верхнего
Приднестровья. Каменец с 1463 г. становится важным пограничным форпостом
Польши, который укрывал шляхтичей во время набегов кочевников или казац-
ких восстаний.
Дело в том, что, несмотря на разгром трех татарских князей русско-
литовским войском Ольгерда в 1362 г., не все монголо-татары ушли в Крым.
Их рассеянные части продолжали кочевать в Северном Причерноморье, по-
прежнему доставляя много горя и разорений жителям Приднестровья. Пона-
чалу князьям-землеустроителям удавалось успешно защищать мирное насе-
ление при Ольгерде, Кориатовичах, Витовте, Свидригайло. Но разрозненные
силы кочевников сплачивались и консолидировались в единый государствен-
ный организм, несмотря на смуты и распад в самой Золотой Орде, которая
в первой половине XV в. прекратила свое суще-
ствование как единое целое. В 1438 г. от Боль-
шой Орды, занимавшей степи между Волгой и
Днепром, откололись ногайские племена, коче-
вавшие по берегам Азовского и Черного морей.
Отделился и Крымский улус, выделившийся в
отдельное ханство.
Поначалу татарские племена Крыма и Се-
верного Причерноморья признавали своим ха-
ном эмира Эдигея. Затем ногаи во главе с его
сыном Нураддином создают свою Ногайскую
Орду, которая окончательно становится сво-
еобразным государственным образованием в
1440 г. Примерно в этот же период в Крыму по-
является родоначальник новой династии Хаджи
Гирей (1441–1466), который родился в Литве и
Хаджи I Герай (Хаджи Гирей) –
был вассалом Витовта. Он стал независимым пра- первый государь, Падишах
вителем Крымского ханства. Польская летопись и Великий Крымский хан
Крымский улус Золотой Орды
(хроника) так описыавет его восхождение: «Того же лета (т.е. 1433 г.) татаре пе-
пекопские, барынские и ширинские прислали к Казимиру, великому князю ли-
товскому с просьбой дать им на царство Хаджи Гирея, который бежав из Орды,
в то время проживал в Литве, где он владел для прокормления городом Лидою
по милости панов литовских. Поэтому Казимир в назначенный день в Виль-
но, в приготовленном замке возвел с литовскими панами того Хаджи Гирея на
царство татарское и послал его в Крымскую Орду с маршалком Радзивиллом,
который смело посадил его там на трон отцовский». Сначала хан жил в городе
Крым-Солхат, а затем он построил «дворец в садах» и туда, в Бахчисарай, была
перенесена столица ханства. Так возникло татарское государство, которое со
временем завоюет все Северное Причерноморье и включит в свой состав тер-
риторию Приднестровья от Ягорлыка до устья Днестра.
Созданное татарами Крымское ханство имело достаточно своеобразный
характер. Крымские татары были представлены тремя народностями: пред-
горные татары (татили татлар), южнобережные татары (ялыбойлю) и потомки
ногаев (ногайлар), принявшие под влиянием турок мусульманское вероиспове-
дание сунитского толка. Но сформировались они из различных тюркоязычных
кочевых племен язычников – хазаров, печенегов, половцев, татаро-монголов,
пришедших в Крым из северопричерноморских степей, а также живших здесь
издревле потомков тавров, греков-византийцев, армян, генуэзцев, готов, ала-
Крымское ханство после распада Золотой Орды
нов, караимов, турок-османов, выходцев с северного Кавказа, славянских зе-

мель и даже Молдавии. Хаджи Гирей, провозглашая создание Крымского хан-
ства, включил в него территории Крыма, Таманского полуострова и Северного
Причерноморья, где кочевали ногайцы. Границей ханства на западе становился
Днестр.
Многочисленные и жестокие племена татар ре-
гулярного войска не имели. Объявляя об очередных
походах, крымские ханы собирали огромное количе-
ство охотно присоединявшихся к ним добровольцев.
Обычно с ханом отправлялось до 100 тыс. конных
всадников, отдельные мурзы собирали до 20 тыс. во-
инов, но бывали и неорганизованные «дикие» набе-
ги нескольких тысяч или сотен татар. Они никогда
не использовали артиллерии и даже не брали обо-
за. Однако каждый воин имел с собой три-четыре
лошади и менял их, когда они уставали, что позволяло
ему передвигаться очень быстро. Мобильность этих
самодеятельных военных подразделений и создавала
большую опасность при их нападении. Одевались
татары в легкие рубахи и шаровары, овчинные тулу- Крымско-татарский лучник
Оружие крымских татар в XVI – XVII вв.
пы, на ногах – сафьяновые сапоги, на голове – кожаная шапка. В день они ска-
кали по 100 км., а их вооружение составляли сабли, ножи, луки, позднее – и ог-
нестрельное оружие, а также нагайки, кресалы, веревки и ремни. Везли с собой
котлы, кожаные ведра, деревянные жерди для палаток, умели пользоваться ком-
пасом. Питались во время набегов лепешками из ячменной и просяной муки, а
также кониной.
Хаджи Гирей понимал, что подобные орды не смогут защитить создан-
ное им ханство от других феодальных хищников. Ему требовался надежный и
сильный союзник, и в 1454 г. он обращается к туркам, только что разрушившим
Византийскую империю и создающим Османскую империю, с предложением о
союзе. В июле 1456 г. в генуэзскую тор-
говую факторию вошел турецкий флот,
и Хаджи Гирей заставил итальянцев
подписать все условия крымского хана.
Но окончательную протурец-
кую ориентацию Крым принял при
сыне Хаджи Гирея новом хане Менг-
ли Гирее (1468–1515). Свергнув с пре-
стола старшего брата, он переманил
на свою сторону крымскую знать.
Но во время османского завоевания
Крыма в 1475 г. турецкой эскадрой
под командованием главного визи-
ря Кедук-паши, Менгли Гирей пы-
тался оказать туркам сопротивление,
Менгли Гирей (в центре) со своим сыном
Мехмедом Гиреем (слева) и турецким султаном за что был свергнут с престола. Хан
Баязидом II (справа) провел в плену у султана Мехмеда II
Великого (1444–1481) три года. В 1478 г. восстановлен турками на престоле с

тем условием, что он станет вассалом турецкого султана, а Крым отныне навсег-
да будет находится под верховной властью Османской империи. Центральным
опорным пунктом турок в Крыму стала бывшая итальянская колония Кафа,
переименованная на турецкий лад в Кефе.
На многие десятилетия и даже столетия Крым стал «султанским санджа-
ком» и фактически вошел в состав Турции. В Стамбуле постоянно жили чле-
ны семьи Гиреев, и султан мог заменить любого строптивого хана послушной
ему марионеткой. Правда, Крыму султан предоставил политическую автоно-
мию и право дипломатических отношений с иностранными державами, чего не
имели ни Молдавия, ни Валахия, ни другие завоеванные турками европейские
государства.
В этой ситуации положение русского населения в Приднестровье и в юж-
ных районах Руси становилось все более невыносимым. Очередной удар по сла-
вянам был нанесен после смерти киевского князя Семена Олельковича в 1470 г.
Этот князь пользовался популярностью и авторитетом среди русского насе-
ления и был одним из реальных претендентов на великокняжеский престол
в Русско-Литовском государстве. Для того чтобы исключить в будущем саму
возможность прихода к власти в Литве русского князя, партия литовских
вельмож, поддерживающая Польшу и проповедующая католицизм, принима-
ет решение об упразднении Киевского княжества. Своим вердиктом великий
князь Казимир превратив Киевское княжество в воеводство, раздробил его
на поветы польского образца. Брат Семена и его законный преемник Михаил
Олелькович, князь Великого Новгорода, был отстранен от княжения и спу-
стя несколько лет казнен в Киеве за симпатии к Московской Руси. Население
Приднестровья фактически оказалось незащищенным перед лицом растущей
татарской угрозы.
В это время Литва истощала свои силы в борьбе с Московской Русью.
Она все более и более интегрировалась в польское государство, пропитыва-
лась католицизмом, перенимая польскую узкосословную структуру общества.
Литовцы в большинстве своем стали отказываться от православия и кре-
ститься в католичество, поскольку все привилегии в государстве могли иметь
только католики, либо приверженцы униатской церкви. В отличие от литов-
ских и русских феодалов, сохраняли верность православию как вере отцов и
дедов лишь русские крестьяне, которым ни на какие привилегии рассчиты-
вать не приходилось. При этом феодалы, рассматривая своих подданных как
людей недостойных, враждебных себе и своему государству, отказывались
даже от их защиты во время набегов татар. Русское население Приднестро-
вья оказалось преданным собственными хозяевами и правителями. Татарские
погромы в конечном счете и привели к упадоку славянской цивилизации в
Приднестровье. Они стали основным фактором деградации русской цивили-
зации на Днестре как и во всей Южной Руси. Основной причиной бегства на-
селения и опустошения этих территорий оставались татарские нашествия. Но
если до середины XV в. набеги были спорадическими и не имели катастрофи-
ческого характера для русских, то в 60-е годы XV столетия в магометанском
мире происходит важный поворот, который
коренным образом изменил цели и задачи та-
тарских нашествий.
Раньше они представляли собой простые
нападения грабительских шаек, нападения
неприятные, подчас драматические и трагиче-
ские, связанные с убийствами, грабежами и уго-
ном части населения в рабство. Но в годы прав-
ления Менгли Гирея после принятия Крымом
мусульманства и признания ханом над собой
верховной власти султана, татарская полити-
ка в отношении славян Приднестровья и всего
Подолья приобретает черты государственного
смысла. Цели и задачи эти разрабатывались в
Конный ногаец Стамуле и были связаны с экспансией Осман-
ской империи в Европу, в частности, завоевания
всего Черноморского побережья. Татары теперь не просто грабили русские
поселения и угоняли жителей для продажи на восточных рынках в качестве
рабов: при Менгли Гирее начинается поголовное, совершенно безнаказанное
истребление русского населения.
По свидетельству украинской Густынской летописи, в 1479 г. пришли та-
тары на Подолье. При этом, «наши услышали о том, пошли к ним навстречу и
татары скрылись в Черном лесу; когда же наши возвратились восвояси, татары
вышли из Черного леса и много зла сотворили на Подоле и около Браславля».
Через год Менгли Гирей совершает новый опустошительный набег, не встретив
организованного сопротивления ни поляков, ни литовцев. В 1482 г. последова-
ло настолько разрушительное нашествие на Подолье и Киевщину, что эти тер-
ритории были превращены в настоящую пустыню. Киев был захвачен и разру-
шен, церкви разграблены, население перебито или угнано в рабство. По своим
масштабам это злодеяние Менгли Гирея можно было сопоставить с походами
Батыя. В 1486 г. был осуществлен новый набег крымчаков на Подолье, о кото-
ром Густынская летопись сообщает: «Татары без милости пленили Подолье и
Русскую землю в течение трех годов без всякого отпора».
Поляки и литовцы не противодействовали татарам, предоставляя им на
полное разорение Южнорусские земли. Там, где не успевали грабить и уничто-
жать беззащитное население татары, на подмогу им приходили турки. В 1484 г.
началась польско-турецкая война. Объединенное войско султана Баязида II
(1481–1512) и хана Менгли Гирея весной этого года захватило важнейший порт-
крепость на Дунае Килию, а летом – Белгород-Днестровск в устье Днестра, пе-
реименованный турками в Аккерман. С этих пор Турция и Крымское ханство
владели всем черноморским побережьем от устья Дуная до устья Днепра. В Дне-
стровско-Прутском междуречье была поселена Буджакская орда татар, центром
которой стали Каушаны. В марте 1489 г. Польско-Литовское правительство под-
писывает мирный договор, по которому Турция и крымчаки оставляли за собой
все земли в Северном Причерноморье.
Несмотря на то, что земли на левом берегу Днестра принадлежали поль-

скому и литовскому государствам, турки чувствовали здесь себя полными хо-
зяевами. Поляки просто отказались от защиты Приднестровья.
В 1497 г. молдавский господарь Стефан III Великий (1457–1504) после по-
беды над польским королем в Козьминском лесу занял ту часть Приднестро-
вья, которая была подчинена Польше. Здесь он пленил около 10 тыс. местных
жителей и продал их в рабство татарам и туркам. Турки также постоянно гра-
били приднестровских русских крестьян. По сообщению украинской летописи,
«пришли чрез волошскую землю турки в Подолие, в числе около семидесяти ты-
сяч; начавши от Днестра, они опустошали огнем и мечом страну около Галича,
Жидичева, Дорогобыча и Самбора. Они еще больше зла наделали бы, ибо никто
им не противился, если бы не сам Бог отогнал их, напустив на них безмерную
зиму и снега, чего они не привыкли терпеть; перемерзло у них тогда сорок тысяч
людей; остаток же тех, которые спаслись от мороза, перебил Стефан, воевода
волошский… В то время был такой страх и трепет в Польше, что жители хотели,
оставивши свою землю, уходить в другие страны».
Столь же опустошительным был поход в 1499 г. Ахмат Гирея, послан
ного своим отцом ханом Менгли Гиреем на грабеж Червонной Руси. При
этом, по словам летописца, «собрался идти на них король Альбрехт, но не
имел достаточной силы и вернулся в Краков; татары же отвели весь плен в
свою землю».
Неспособность Польши и Литвы защищать от набегов татар не только
Западнорусские и Южнорусские земли, но и свои собственные была очевид-
ной. Тем не менее, великий литовский князь Александр Казимирович Ягеллон
(1492–1506), внук Владислава Ягелло, человек весьма ограниченных способно-
стей, слабовольный и расточительный, сблизил-
ся с Польшей, а после смерти брата в 1501 г. стал
королем Польши. Он пошел на обострение отно-
шений с Москвой, что привело к новой войне с
Московской Русью и новым набегам татар. В этих
тяжелых условиях Александр Ягеллон сделал аб-
сурдный, нелепый и унизительный жест. Он сам
добровольно предложил выплачивать Менгли Ги-
рею поголовную дань – по три деньги с каждого
человека, проживающего в Киевской и Подоль-
ской землях.
Возможно, таким образом князь Александр
пытался утихомирить хищнические аппетиты
крымчаков и вместо защиты своих подданных во-
оруженной силой откупиться от агрессоров. Од-
нако его «щедрое» предложение лишь еще больше
раззадорило татар. Менгли Гирей стал рассматри-
вать всю Южную Русь в качестве своего собствен-
ного улуса, что вполне согласовалось с интере- Великий князь Литовский
сами Османской империи. Литовские правящие Александр Ягеллон
круги сами дали татарам повод для новых территориальных притязаний, новых
грабительских набегов, принимавших систематический характер и все более
крупные масштабы. Уже в 1503 г. Батый Гирей приводит татар в Черную Русь
и грабит Слуцк, Новогородок и другие города. В 1505 г. его отец Менгли Гирей
завоевывает всю Белую Русь и посылает свои вооруженные отряды все далее,
вплоть до Вильно.
Подобные нашествия татары осуществляют в 1505, 1506, 1510, 1512, 1516 гг.
и другие годы. Менгли Гирей не оставил в покое не только русских, но и литов-
цев, а в своем торжественном манифесте в 1506 г. крымский хан объявляет все
Русско-Литовское государство и, безусловно, всю Южную Русь своим родовым
владением. Это подтолкнуло литовцев к объединению с поляками. Приднестро-
вье было вновь лишено влияния русской цивилизации, и его территория южнее
р. Ягорлык стала Дикой степью, местом кочевий Ногайской Орды.
§ 5. Ликвидация Великого княжества Литовского.

Северное Приднестровье в составе
Речи Посполитой
Оставшееся без какой бы то ни было государственной защиты от турец-
ко-татарской экспансии православное население Приднестровья в XVI в. ока-
залось в отчаянном и безнадежном положении. Новый польский король Си-
гизмунд I Старый (1506–1548) подписал с Менгли Гиреем мирный договор, но
начал войну против России, неудачную для Польши. Даже его восхождение на
престол показывает, что русское население, оказавшееся в составе Польши и
Литвы на положении париев, брошенных на растерзание агрессорам, вовсе не
было деморализованным и обескровленным.
Речь идет о том, что после смерти короля Яна Ольбрехта в 1502 г. на поль-
ский престол восходит Великий литовский князь Александр. И управлять Рус-
ско-Литовским государством он оставляет князя Михаила Львовича Глинского,
которого очень уважал и ценил. В 1499 г. польский король возвел его в достоин-
ство маршала своего двора, а когда отправился в Краков на коронацию, Глин-
ский сопровождал его как посол Литвы. Князь Михаил прекрасно видел то бед-
ственное положение, в котором оказалось русское население в составе Великого
княжества Литовского. Широкая эрудиция, знание практически всех европей-
ских языков, военный и дипломатический опыт, огромное богатство и, конеч-
но, недюжинный ум – все это свидетельствовало о его незаурядной личности и
помогало приобретать друзей и сторонников, особенно из среды русского бо-
ярства. Но одновременно все это вызвало среди литовской знати сильные опа-
сения, что в случае смерти бездетного Александра престол Русско-Литовского
государства может оказаться в руках русского князя.
Действительно, Михаил Глинский стремился объединить все русские,
украинские и белорусские земли, входившие в состав Великого княжества Ли-
товского, что стало причиной возникновения недовольства и враждебности в
среде литовских вельмож. Местная литовская знать со страхом наблюдала за его
стремительным возвышением, опасаясь, что если Глинский перенесет столицу в
Русь и будет на нее во всей своей деятельности

опираться, то не православные славяне, а ока-
толиченные литовцы могут оказаться на поло-
жении париев.
Победы Михаила над татарами в стыч-
ках с Крымским ханством только усиливали
ненависть к нему литовских феодалов. После
смерти короля Александра они стали распу-
скать слухи, что будто его умертвил Михаил
Глинский. Прибывшего в Литву королевича
Сигизмунда, литовские вельможи избирают
великим князем и ограждают от общения с
русским князем. Поляки, также опасаясь воз-
вышения Глинского, избирают Сигизмунда
королем. Чтобы избавить себя от богатого и
влиятельного среди бояр и всего русского на-
селения князя Михаила, литовская знать во
главе с маршалом Яном Заберезинским до-
биваются от короля лишения Глинского всех Князь Михаил Глинский с женой в
должностей и опалы. тюрьме. Польская литография
Вместе со своими братьями Иваном («Ма-
маем») и Василием («Темным») Львовичами, Михаил Глинский поднимает вос-
стание против короля. Он заручается договорными отношениями с московским,
молдавским и крымским послами. Причем московский Великий князь Василий
предложил Глинским защиту, милость и жалование. Король Сигизмунд попы-
тался вернуть Глинского в свою свиту, но было поздно. С помощью московских
войск братья Глинские осаждают Минск, Мозырь и другие укрепленные бело-
русские и украинские города. Князь Василий Глинский отправился в Киевские
земли поднимать на восстание русских людей.
Однако королю вместе с польскими войска-
ми удалось оттеснить восставших. Глинские
уходят в Московскую Русь; вместе с ними по-
кидают Русско-Литовское государство многие
русские князья – Мстиславские, Друцкие и
др. Сигизмунд в 1519 г., приближаясь к своему
70-летнему возрасту, назначает особым прави-
телем Великого княжества Литовского своего
малолетнего сына Сигизмунда II Августа, ко-
ронованного через 10 лет и в Польше (правил
в 1530–1572 гг.).
Попытка русского населения Великого
княжества Литовского вырваться из под власти
Польши и литовских католиков в начале XVI в.
закончилась неудачей. Предстояла долгая и кро- Великий князь Литовский и король
вопролитная освободительная борьба. При этом Польши Сигизмунд II Август
поляки и литовцы ничуть не заботились о защите русских жителей от татарской
агрессии. За все длительное 40-летнее правление в Польше и Литве король Сигиз-
мунд Август не предпринял ни одной попытки собрать силы и дать решительный
отпор татарско-турецким грабительским походам. В то время, когда татары без-
наказанно грабили Приднестровье, Подолье и всю Южную Русь, почти ежегодно
уводя в плен многие тысячи православных людей, все внимание польских и ли-
товских феодалов было сосредоточено на войнах против Московской Руси.
Приднестровье, отданное на разграбление и разорение татарским ордам,
как и другие русские территории, захваченные поляками и литовцами, ни от-
куда не получало поддержки. Жители его были вынуждены надеяться только на
себя и свои силы. Иногда это приносило успех. Например, в 1529 г. сумели объ-
единиться князья Иван и Александр Вишневецкие, князь Константин Остров-
ский, князь Юрий Слуцкий, князь Федор Владимирский, князь Александр
Чарторыйский, воевода киевский Андрей Немирович, староста черкасский и
каневский Остафий Дашкевич. Им удалось соединить свои силы, разбить та-
тарские орды под Киевом и обратить их в бегство. Однако такие события были
нечасты и даже единичны.
И шляхта, и литовские вельможи крайне отрицательно относились к рус-
ской самозащите от татар и даже к самим попыткам русских объединиться для
борьбы. В 1533 г. в Стамбуле был заключен мир между турками, татарами и мол-
даванами, с одной стороны, и с другой – Польским королевством и Великим
княжеством Литовским. После его подписания и поляки, и литовцы в течение
многих десятилетий «умиротворяли» русское население требованиями не зади-
рать татар во время их опустошительных набегов. Никоим образом не защищая
православное население собственных государств, власти Польши и Литвы за-
прещали русским людям объединяться и оборонять свою землю.
Татары нисколько не ослабляли натиска на Приднестровье и другие земли
Подолья. Особенно ужасающими были набеги в 1516 г., когда орда увела в плен
около 50 тыс. человек из Подолья и Волыни для
продажи на невольничьих рынках. Во время по-
хода Девлет Гирея в 1550 г. было почти полно-
стью перебито население Браславля, уничтоже-
ны даже те жители, которые спрятались от татар
в лесах. В 1558 г. крымчаки разрушили боль-
шинство населенных мест в Приднестровье. В
походе 1559 г. были разорены 35 подольских сел.
Несмотря на хорошо укрепленную защиту Ка-
менца на Днестре, польская часть Приднестро-
вья страдала от набегов не в меньшей степени,
чем Браславский повет и все прочие восточно-
подольские земли.
В то же время лично для себя польские и
литовские феодалы объединение Польши с Лит-
вой считали приемлемым и выгодным. Польшу
Крымский хан Девлет I Гирей всегда привлекала в Великом княжестве Литов-
Акт Люблинской унии 1569 г.
ском не сама даже Литва, а те обширнейшие Русские земли Украины и Бело-

руссии, которые она могла получить вместе с Литвой в качестве богатого при-
данного. Поэтому объединение Польши и Литвы в единое государство, начало
которому положила Кревская уния 1385 г., продолжало существовать в качестве
несбыточной мечты и конечной цели для феодалов двух держав, несмотря на
все их разногласия и даже войны между собой. Польша, нисколько не смущаясь,
«отщипывала» от Русско-Литовского государства сначала Приднестровские
земли, затем и Восточное Подолье, потом – Киевское воеводство, прочие укра-
инские и белорусские территории.
Наконец, 28 июня 1569 г. была подписана Люблинская уния, которая за-
вершила процесс объединения Польского королевства и Великого княжества
Литовского. Несмотря на то, что в среде литовской верхушки не было единства,
окатоличенные литовцы надеялись получить те же права и привилегии, кото-
рых добилась шляхта польская. Они и поддержали поляков в желании соеди-
нить два государства. Мнение православных русских крестьян и даже бояр ни-
какого значения в этом процессе не имело. Русское православное население от
Днестра до Днепра попадало в национальную и духовную кабалу. Польский и
Литовский сеймы утвердили объединение двух государств в одно целое – Речь
Посполитую. Тем самым было санкционировано и узаконено отторжение от
Русско-Литовского государства и присоединения к Польше территории При-
днестровья, Подолья, Литовского Подляшья, Волыни, Киевского и Браславско-
го воеводств. В Речи Посполитой было единое управление, общий сейм, общее
государственное устройство, общая финансовая система и т.д. Польша включи-
лась в активную борьбу Литвы против Московской Руси, хотя и до этого момен-
Люблинская уния. Гравюра Я. Гербурта. Начало XVII в.
та ее откровенная враждебность православной державе проявлялась неодно-

кратно и систематически.
С подписанием Люблинской унии Русско-Литовское государство навсегда
прекратило свое существование. Население Приднестровья, когда-то освобож-
денное от моноголо-татар войском Ольгерда, попало во враждебную ему среду,
где не было спасения от набегов орд тех же татар, ногайцев и других феодаль-
ных разбойников. В этом положении оказались не только приднестровцы, но
и все проживавшие в новом государстве украинцы и белорусы, по-старинному
называвшие себя русскими. Собиралась ли, могла ли, хотела ли Речь Посполи-
тая защищать это население от татарских погромов?
Уже в первые годы после объединения (унии) ответ на этот вопрос дала
сама жизнь. В 1575 г. между поляками, татарами и турками было заключено оче-
редное перемирие. И в том же году семь сыновей крымского хана с огромными
ордами в 10–15 тыс. человек каждая вторглись в пределы Волынских и Подоль-
ских земель, огнем и мечом прошлись по Приднестровью. По данным польской
хроники кроме «побитых» стариков и малых детей были уведены для продажи
на рынках 55 тыс. 340 человек, захвачено 150 тыс. коней, 500 тыс. голов рогатого
скота, 200 тыс. овец, а также золото, серебро, разный домашний скарб. При этом
литовское войско не решилось вступить в генеральное сражение, а лишь «уры-
вало, где могло». Для русского населения Речи Посполитой, для славян При-
днестровья возвращались страшные времена печенегов и половцев, времена
Батыя, Эдигея и Менгли Гирея.
Татары в результате грабительских набегов вырезали большую часть рус-
ского населения на обширнейших территориях от Днестра до Днепра. Грани-
ца между Речью Посполитой и Крымским ханством прошла по реке Ягорлык
в Приднестровье и реке Кодыме в Восточном Подолье. На территориях южнее
этой линии население было обречено либо на полное и быстрое исчезновение,
либо на борьбу, которая давала хотя бы небольшие шансы выжить. Здесь, в по-
граничных районах, в Приднестровье, на Южном Буге, на Днепре начались про-
цессы формирования казачества как военного сословия вольных земледельцев,
которые обеспечивали себя всем необходимым и несли опасную сторожевую
(«станичную») и пограничную («полевую») службу на окраинах государств. Уже
в 1538 г. русские летописи упоминают о «вольных» казаках в южных пределах
Руси. Непрерывная борьба против агрессивных соседей, защита своей земли
объединяла этих людей в общины. И Приднестровье как пограничная террито-
рия между Речью Посполитой, Османской империей, Молдавией и Крымским
ханством стало землей, где сама жизнь способствовала зарождению казачества.
Именно татарские грабежи Приднестровья в составе Речи Посполитой
ускорили процессы зарождение казачества как единственного средства само-
обороны и самоспасения. Польский поэт Бартош Папроцкий, несколько лет
проживший в те времена в Подольском крае и собственными глазами наблю-
давший процессы зарождения казачества, в 1575 г. так описывал свои чувства
к нему: «Не думайте, что я льщу русским; я недавно еще живу между ними и
не с ними воспитывался, но я тотчас оценил их славные дела, которые заслу-
живают вечной памяти в потомстве. Не один раз в году эти достойные люди
преследуют татар и подвергаются опасностям войны. Как мужественные львы
охраняют они христианство; почти каждый из них может назваться Гектором,
не имея от вас (поэт обращается к полякам Приднестровья и Подолья, своим
соотечественникам) никакой помощи. Они доставляют вам такое спокойствие,
как откармливаемым волам. А вы, считая себя выше их, выпрашиваете себе в
этих областях имения. Неприлично мудрому человеку домогаться чужого; не
годится богатому пренебрегать убогим. У подолян не различишь, кто пан, а кто
слуга; нет у них ни на гран гордости. Слава этого народа распространена всюду,
и останется за ним во веки вечные, хотя бы Польша и погибла».
В XV–XVI столетиях в Приднестровье и других районах Речи Посполитой
началось возрождение казаков – исторических наследников бродников и вы-
гонцев времен Древнерусского государства и Галицкого княжества. Впереди их
ждала трудная и жестокая борьба по освобождению родного края.
Глава V
ПОЛОЖЕНИЕ ПРИДНЕСТРОВСКИХ
ЗЕМЕЛЬ В XVI–XVII ВВ.
§ 1. Изменения в административно-территориальном
управлении
На землях Приднестровья в составе Русско-Литовского государства воз-
главляли органы княжеской власти представители великого князя на местах:
наместники и тиуны. В Киевской Руси тиунами называли крупного боярина,
управляющего чиновника, которому были подвластны целые области, где он
собирал дань (полюдье). В Великом княжестве Литовском на эту должность
назначали крупных земельных собственников, феодалов. По мере сближения
этого государства с Польшей в политическом лексиконе правящего сословия
все чаще стали появляться термины «воевода», «староста», «державец», «сей-
мик». Земли на левом берегу Днестра в 1566 г. вошли в состав Брацлавского
воеводства, а после Люблинской унии стали частью Брацлавского воеводства
Малопольской провинции Короны Польской с центром в городе Брацлаве на
правом берегу Южного Буга, хотя сеймик (региональное собрание депутатов)
находился в Виннице.
Брацлавское воеводство располагалось на Подольской возвышенности,
все реки которой относятся к бассейну Черного моря. Левобережье Днестра
было частью этого воеводства за исключением нижнего течения реки и ее
устья. Управлялась эта территория воеводой. Именно воеводам принадлежало
высшее место в иерархии государственного управления и они стояли лишь на
ступень ниже удельных князей Гедиминовичей, обладая всей полнотой власти
во вверенных им князьями областях. По сути, воевода, – это военачальник и
правитель, совмещавший как военную, так и административную функции. В
Польше до сих пор наиболее крупные административные округа называются
воеводствами.
Воеводам подчинялись старосты – так в славянских странах назывались
различные руководящие должности для управления небольшими админи-
стративно-территориальными единицами. В Древней Руси это были тысяц-
кие, сотские и десятские городского ополчения, как правило, – выборные.
В русско-литовском государстве они назначались великим князем и были
начальниками военных округов, которые вершили суд на местах. В составе
Польши старостами стали выборные должностные лица, возглавлявшие по-
вет. Начальникам округов подчинялись наместники-державцы, которые руко-
водили областями и чинили в них суд. Эти области, в свою очередь, состояли
из волостей, в которых сидели тиуны, при-

казчики в феодальных имениях. В этой ие-
рархии основной упор делался на держав-
цев, которые назначались непосредствен-
но старостами или воеводами и получали
свои области на «держание», на исполне-
ние всех административных и судебных
функций. Однако четкого разграничения
полномочий тогда еще не было.
Для обозначения округов и областей
документы используют в равной степени
три термина: «волость», «держава», «повет»,
в редких случаях – «уезд». Поляки чаще все-
го использовали термин «повет». Со времен
правления польского короля Казимира III
Великого (1333–1370) захваченные у Литвы Герб Брацлавского воеводства
земли Подолья обычно отдавались в управление двум наместникам, один из ко-
торых сидел в Брацлавле, другой – в Венице (так поляки называли Винницу). Со
временем воевода брацлавский стал важным ответственным должностным ли-
цом Польского королевства и ему принадлежало управление и суд во всем во-
еводстве, включая и земли на Днестре, где в основном приживало русское насе-
ление, украинское казачество. Эти территории имели для Польши особое значе-
ние. Поэтому брацлавский воевода, а также брацлавский каштелян (кастелян –
администратор замка и примыкающей к нему территории, ответственный за
содержание замка, его гарнизона и персонала) и брацлавский епископ являлись
польскими сенаторами, депутатами сейма Речи Посполитой.
Брацлавским наместникам и воеводам в XVI–XVII вв. принадлежала
высшая власть в Брацлавском регионе и, в частности, на землях Приднестро-
вья. В источниках второй половины XIV в., когда эти земли были включены
в состав Русско-Литовского государства, упоминаются брацлавские наместни-
ки Петр Янович и князь Андрей. Последний, по рождению назывался Вигун-
дом, а имя Андрей получил при крещении. Он был сыном Ольгерда и витебской
княжны Марии, старшим братом Ягайло. В конце 1388 г. Андрей Ольгердович
выступал в защиту православных жителей подчиненного ему края и был прин-
ципиальным противником Кревской унии, считая, что «Ягайло хочет, желает и
жаждет принять веру католическую святой Римской церкви» и «обещает земли
свои литовские и русские на вечные времена к короне Королевства Польского
присоединить». Но князь погиб на Ворксле в битве с татарами. Это были пер-
вые наместники великого князя в регионе. В дальнейшем традиция передавать
управление этим регионом в руки наиболее родовитых, влиятельных и богатых
людей поддерживалась и укреплялась.
Во времена правления Великого князя Александра (1492–1506) подольским
наместником становится один из его близких людей Бык Александрович, о ко-
тором сохранилось немного сведений. Учитывая, что князь Александр был вну-
ком Владислава Ягайло и Елены, дочери московского князя Ивана III, очевидно,
этот наместник пользовался поддержкой местного православного населения.
Затем Великий князь Александр передает управление Подольем князю Констан-
тину Ивановичу Острожскому, который титуловался наместником Браславским,
Веницким и Звенигородским. Когда Константин попал в плен, подольские земли
не захваченные Польшей получил управление князь Андрей Александрович Сан-
гушкович (Сангушко), представитель богатого княжеского рода Гедиминовичей,
скопивший в своих руках огромные земельные владения на Волыни.
Сын князя Андрея Федор Андреевич Сангушко, вылынский староста, был
известен как меценат православных церквей и монастырей на Украине и по-
хоронен в Киево-Печерской Лавре. А внук – Роман Федорович Сангушко, ста-
роста житомирский, в 1566 г. становится воеводой брацлавским и старостой
винницким. В марте этого года сейм Великого княжества Литовского принял
постановление о новом административно-территориальном устройстве госу-
дарства, которое теперь разделилось на новые воеводства и уезды. Брацлавские
и винницкие земли объединились в одно воеводство и великий князь, а затем
и король Польши Сигизмунд II Август (1529–1572 гг.) назначает на должность
первого брацлавского воеводы Романа Сангушко, поскольку он, как писал Си-
гизмунд, «бывая много раз в великих битвах, мужественно против неприятеля
нашего боролся, не щадил здоровья с поливанием крови своей, делал то, что
истинному и верному рыцарю и роду княжескому надлежало делать».
Действительно, Роман Сангушко совершал подвиги в борьбе против турок
и татар. В январе 1558 г. он защищает от крымских татар Подолье, которое тогда
подчинялось киевскому воеводе Григорию Ходкевичу. Воинская дружина князя
Романа участвовала в боях с татарами, отбивая у них русских людей, захвачен-
ных в плен для продажи в рабство. Получив в свое управление Брацлавское во-
еводство, князь Роман пытается укрепить его замки, обеспечить безопасность
от нападений татарских орд и укрепить начала государственности и порядка.
Однако, не прошло и трех лет с момента назначения Романа Федоровича
брацлавским воеводой, как государственность Русско-Литовского княжества
оказалась в опасности по другим причинам. Зная своего воеводу как против-
ника польско-литовской унии, жители Брацлавщины обратились к нему по
поводу разрабатываемых Люблинским сеймом планов включения всей Юго-
Западной Руси в состав Польши. Жители были готовы с оружием в руках за-
щищать свои земли. Но события разворачивались в неблагоприятную для них
сторону.
Король Сигизмунд в апреле 1569 г. издает указ о присоединении Волыни к
Польше, а через месяц сейм утвердил этот указ. В мае этого года в Люблин при-
езжает князь Роман и вскоре заявляет в сенате о своей готовности принять при-
сягу на верность короне, если привилегии шляхты в Брацлавском воеводстве
и на Волыни будут сохранены. Затем как брацлавский воевода, управляющий
землями от Днестра до Южного Буга, он приносит клятву верности и занимает
свое место в сенате. Так Приднестровье окончательно было включено в состав
узко сословной католической державы Польши.
Князь Роман Сангушко хорошо знал настроения жителей своей земли.
Тем не менее, он сдал её католикам, вопреки надеждам и желаниям своих под-
данных. Пользовавшийся уважением у со-

временников как «муж трезвый и в военном
деле хорошо опытный», Роман объяснил свой
переход на сторону унии тем, что слабеющее
Великое княжество Литовское может поте-
рять свою независимость перед угрозой тер-
риториальных завоеваний усиливавшегося
Московского царства. Силы царя Ивана IV
Роман познал в боях, воюя против Руси в Ли-
вонской войне. Так пресловутая «московская
угроза» стала для Сангушко жупелом, оправ-
данием предательства собственного народа,
измены его интересам.
Князь Роман умер в 1571 г. в возрасте 34
лет в чине польного гетмана, который он полу- Князь Роман Федорович Сангушко
чил от короля. После этого три десятилетия ти-
тул брацлавского воеводы до конца XVI в. переходил из рук в руки более 20 раз.
На эту должность назначались, главным образом, польские магнаты, крупные
феодалы, вельможи, государственные деятели, военачальники, которых мало
интересовали нужды и чаяния местного православного населения. Некоторые
из них жестко и беспощадно подавляли казацкие восстания и даже простое
недовольство угнетаемого ими местного православного населения. Воеводы
принадлежали к известным в Польше дворянским семействам Вишневецких,
Потоцких, Жолкевских, Лянцкоронских, Чарторыйских, Глинских, Конецполь-
ских и др.
Особо часто брацлавскими воеводами становились члены графского
польского рода Потоцких, которые возвысились в конце XVI в. благодаря род-
ству с молдавским господарем Иеремией Могилой (1595–1600, 1600–1606). Эта
близость сделала их всесильными владыками
в Подолье и других частях Украины. Брацлав-
ский воевода (1608–1611) Ян Потоцкий вместе
с братом Стефаном, зятем молдавского госпо-
даря, совершил даже удачный военный по-
ход в Молдавию, чтобы разбить покоренных
турками молдаван и валахов, а главное, – и
утвердить на престоле своего родственника
Константина. Господарь Иеремия Могила как
пропольски настроенный молдавский боя-
рин признал над собой вассалитет польского
короля и обязался платить ему 40 тыс. золо-
тых ежегодной дани. При этом он продолжал
уплачивать дань крымскому хану и турецкому
султану, за что население Молдавии его про-
сто возненавидело. Пропольские бояре и по- Генерал Подольской земли, брацлавский
ляки мешали молдавским крестьянам, каза- воевода Стефан Потоцкий
кам и валашскому господарю Михаю Храброму
вести борьбу против турецких захватчиков.
Но и поляки не оставались в долгу перед
своим молдавским ставленником на господар-
ском троне. Они передают ему на правах част-
ной собственности земли на левом берегу Дне-
стра. А когда одна из дочерей Иеремии Могилы
Мария выходила замуж за брацлавского воеводу
Стефана Потоцкого, в качестве приданного она
принесла ему земли на Днестре, приобретенные
ее отцом, с новообразовавшемся тут поселени-
ем. Вскоре после этого новый владелец построил
здесь укрепленный замок и назвал его в честь те-
стя «Могилловым».
Брацлавский воевода Ян Потоцкий
Так возник в 1595 г. город Могилев-на-
с братом Якубом, Днестре, нынешний Могилев-Подольский Вин-
также брацлавским воеводой ницкой области в Украине. Город находился на
главной переправе через Днестр по важному
торговому пути из Молдавии в Украину и вско-
ре превратился в значительное торговое местеч-
ко, куда приезжали купцы-молдаване, греки,
армяне, украинцы, евреи. А в 1643 г., когда эти
земли на Днестре принадлежали коронному гет-
ману Мартину Калиновскому, здесь была соз-
дана таможня. Казаки часто использовали этот
город как ворота, открывавшие им путь в Мол-
давию, Турцию и Буджакскую степь. Понимая
это, новые владельцы (а город опять вернулся в
собственность семьи Потоцких) в 1654 г. сожг-
ли его до основания. Лишь в 1806 г. город был
Граф Станислав «Ревера» Потоцкий выкуплен российским государством у Феликса
Потоцкого за 587 тыс. рублей серебром.
После Яна Потоцкого брацлавскими воеводами в течение многих лет стано-
вились его родственники и потомки, – Якуб, Стефан, Станислав, Миколай, Петр,
Ян и др. Наиболее известен из них Станислав «Ревера» Потоцкий, полководец,
государственный и военный деятель Польши, который владел крупными земель-
ными угодьями в Галиции и Подолье. Он сражался против турок в Цецерской
и Хотинской войнах вместе со своими союзниками-казаками отражая турецкую
агрессию. С. Потоцкий занимал высокие правительственные посты в Речи По-
сполитой, – был с 1627 г. галицким старостой, с 1628 г. – каменец-подольским
каштеляном, с 1631 г. – брацлавским воеводой, с 1636 г. – подольским воеводой.
Он руководил карательными частями поляков при подавлении казацких восста-
ний Павлюка, Острянина и Гуни. Дослужившись до высшей должности великого
коронного гетмана Речи Посполитой он бескомпромиссно и жестоко воевал про-
тив русско-казацких сил в период русско-польской войны 1654–1667 гг.
Другой польский деятель Адам Светольдич Кисель, побывавший на долж-

ности брацлавского воеводы непродолжительное время (1648–1649 гг.), был
последним православным сенатором Речи Посполитой. Имея множество поме-
стий и земель на Украине, он был королевским комиссаром на переговорах с по-
встанцами Богдана Хмельницкого. Участвовал в войнах с Османской империей,
Московским царством, Швецией.
За два десятилетия до него, с 1615 до 1628 гг. брацлавским воеводой был
польско-литовский вельможа из знатного княжеского рода Александр Заслав-
ский. После его смерти сын получил в наследство 80 городов и местечек, 2760
сел, 900 тыс. злотых деньгами и 600 тыс. золотых червонцев, а также и другое
имущество, размеры которого трудно было оценить. В то же время население
Приднестровья и других частей Украины подвергалось нещадной эксплуата-
ции и жило впроголодь. Православные жители подвергались не только гнету
экономическому, но и духовному. Вот почему между польскими вельможами,
назначаемыми сюда, и руководимым ими населением существовала взаимная
ненависть и вражда, которая часто выливалась в крестьянские бунты и казац-
кие восстания.
§ 2. Численность и состав населения края

Приднестровье в XVI–XVII вв. было частью Речи Посполитой. Польское
Подолье располагалось между Южным Бугом и средним течением Днестра.
С запада эта часть Подолья примыкала к Польше и Молдавскому княжеству.
Речь Посполитая во второй половине XVII в.

Каменецкий замок. Современный вид
Она как бы делилась на две части – Поднестровье и Побужье. При этом имен-
но Приднестровская часть, в которой лежал Каменецкий повет, было наиболее
сильно заселено и укреплено с глубокой древности. Как считали и сами поляки
Каменец и его приднестровская округа представлял неприступную твердыню,
равной которой просто не было тогда во всей
Польше.
В середине–конце XVI в. город Каменец
был довольно значительным по количеству
жителей. Здесь насчитывалось до 650 домов.
Средневековые переписи – люстрации в
Польше учитывали не численность жителей,
а количество домов; если допустить, что один
дом приходился на одну семью из 5-6 человек,
то численность населения в городе составляла
3,5–4 тыс. человек. По люстрации 1565 г.
в Каменецком повете было 3 городских по-
селения, 44 – сельских и 5 селищ, покинутых
жителями.
Город Смотрич на Днестре был неболь-
шим поселением, в которых насчитывалось
около 100 домов (примерно 550–600 жителей).
В конце XVI в. в Каменецком повете растут
Левый приток Днестра р. Смотрич частновладельческие местечки и села, – Гродеч
в районе Каменца (ок. 200 домов), Чемеровцы (185 домов), Код
ринцы (ок. 170 домов), Сатанов (135 домов),

Чернокозинцы (св. 100 домов). Вокруг них
было и большое количество сел, принадле-
жавших частным владельцам, польским фео-
далам. Но чем ниже по Днестру, тем менее за-
селенными были земли. Дунаевицкая волость
южнее Смотрича уже напоминала пустынные
окраины, а находившиеся здесь древние горо-
да на Днестре Бакота и Ушица во второй по-
ловине XVI в. лежали в развалинах. Всего же
в Каменецком повете было в 40-х гг. 179 посе
лений, из которых 15 пустовали. К 70-м гг.
XVI в. осталось 3 городских поселения и около
50 сел. В сельской местности насчитывалось
около 1200 домов (помещичьих, мещанских,
крестьян королевских и крестьян частновла-
дельческих). Синагога в м. Смотрич. Фото XIX в.
При этом почти половину этих сел трудно
назвать поселениями в полном смысле, – там проживало всего две – три семьи,
а в некоторых вообще жителей не было. Каждое десятое село было покинуто
жителями или разорено. При этом на территории левобережного Приднестро-
вья располагались обширные магнатские владения. Земли и села принадлежали
крупным панам «можновладельцам», таким как Язловецкие, которые имели бо-
лее 30 сел. В середине XVI в. сельское население Каменецкого повета составляло
около 5200 человек, в Каменце проживало 3225, в Смотриче – 455 человек, а в
Бакоте и Ушице сельских жителей не было. Южнее этих городов по среднему
Днестру польские люстрации постоянного населения вообще не отмечают.
Национальный состав жителей был достаточно разнородным, но изменял-
ся он довольно скоро. До Люблинской унии
1569 г. в Приднестровье (Западном Подолье)
проживало, главным образом, славянское на-
селение, украинцы и русины, называвшие себя
«русскими». При этом не только крестьяне, но
и большинство феодалов-землевладельцев
были из местных славян. Не прошло и десяти
лет после унии, как польский король Стефан
Баторий направил сюда документ на поль-
ском языке и получил протест «всей шляхты
рыцарства воеводства Браславского». В своей
челобитной местные феодалы заявили, что
считают это нарушением акта унии и желают
получать грамоты из королевской канцелярии
на русском языке.
Однако эти протесты не могли остано-
вить начавшегося после унии потока колони- Польский король Стефан Баторий
Польская шляхта
стов из Польши в земли Приднестровья. Эти территории король раздавал сво-

им магнатам, которые вели за собой управляющих, посессоров (частных работ-
ников) и арендаторов из поляков. Постепенно земли Верхнего Приднестровья
стали заселяться польским элементом, который весьма значительно рос на этой
территории, хотя все равно оставался меньшинством. Дело в том, что из Поль-
ши сюда шли в основном не крестьяне, а магнаты, администрация, военнос-
лужащие, церковнослужители, шляхта, реже – ремесленники и торговцы. В г.
Смотриче из 75 домовладельцев поляками были 13 человек. В замковых и част-
новладельческих селах, а также в городах Каменецкого повета проживало 89 %
«русских» (т.е., главным образом, украинцев), 9 % поляков, 12 % «инородцев»
(в основном, армян и евреев). Среди городских жителей поляки составляли
10 %, а среди крестьян – 4 %.
По сообщению польского автора середины XVI столетия в г. Каменце «тро-
який народ людей и троякий обычай права», – поляки судятся, т.е. подчиняются,
правом магдебургским, русские су-
дятся правом и обычаями русскими
и имеют своего войта (представителя
в городской управе), армяне судятся
армянскими обычаями и имеют сво-
его войта. Но все вместе имеют об-
щую повинность – сторожевую, ко-
торую несут даже богатые паны, име-
ющие в городе собственное домовла-
дение. Для этой цели все уплачивают
по 16 грошей в год. Во всем осталь-
ном – как отмечает источник, –
между тремя общинами одного го-
Польские офицеры рода нет ничего общего, а существу-
ет, напротив, постоянное соперничество и

вражда. Это соперничество, очевидно, имело
не столько этнический, сколько социальный
характер, связанный с разделением общества
на богатых и бедных, владельцев собственно-
сти и неимущих, хозяев и бесправную «чернь».
Собственно, основные классы и сословия
в регионе носили разную национальную окрас
ку. Экономическое усиление перемещавшихся
в Приднестровье из Польши панов было окон-
чательно закреплено в статусе Сейма 1566 г.,
который оформил единое шляхетское сосло-
вие и узаконил новое деление страны на пове- Молдавские крестьяне
ты. Каждый из них теперь имел свой сеймик,
избиравший депутатов в общегосударственный сейм. Однако этим правом об-
ладало менее 10 % населения данных земель. К числу «избранных» относились
семьи крупных магнатов и средних землевладельцев Язловецких, Вишневецких,
Любомирских, Яцимирских и др., а также шляхтичи – посессоры и арендаторы
Понятовские, Доброширские, Солтаны и др. К ним же, конечно, принадлежали
и католические священники Каменецкой епархии, которая владела также села-
ми в Приднестровье.
Главным занятием «простого» населения, состоявшего из «русских» – ру-
син, украинцев, казаков, – не принадлежавшего к числу феодалов, магнатов и
шляхты, оставалось сельское хозяйство. С XVII в. среди местных крестьян рас-
тет число переселенцев из-за Днестра, молдаван. Распахивая землю плугом с
железным наконечником (на 179 сельских поселений Каменецкого повети всего
приходилось 517 таких плугов в 40-е годы XVI в.), крестьяне сеяли и выращи-
вали зерновые хлеба, гречиху, лен, просо, коноплю. Распространилось огород-
ничество и садоводство. Большую роль в хозяйстве продолжала играть охота и
рыболовство. Работая на землях феодалов крестьяне уплачивали им различные
налоги, несли всевозможные повинности.
Наиболее распространенные налоги – подымный и натуральный (поляков-
щина и чинш, а также половинщина и определенная часть с меда, овец и других
домашних животный в крестьянском хозяйстве). Отработка барщины – работа в
господском хозяйстве на феодала – состав-
ляла несколько дней в году. Некоторые из
феодальных повинностей были обязатель-
ными для всех, а некоторые возлагались
только на определенную часть крестьян,
которые имели свои названия и составля-
ли категории зависимых крестьян.
К низшим категориям относились
«данники» и «урочные» крестьяне, пла-
тившие все виды налогов и плату за зем-
лю как феодалам, так и замку, государ- Казацкая старшина
«Поющие слепцы». Рисунок И.А. Ерменёва
ству. Были также категории свободных, тягловых, урочников, убогих и слуг.

Переходной категорией между свободными и данниками были лисичники, –
новые поселенцы, приходившие на земли феодалов. Они давали землевладель-
цу одну лисицу и полностью уплачивали все полагавшиеся налоги. Если же
лисичники желали навечно поселиться на земле феодала, они платили только
часть налогов – подымное, пушкаровщину и проч. Убогие или коланные упла-
чивали только самые обязательные налоги, но в любой момент могли быть
использованы хозяином для работ в качестве строителей и ремесленников. В
разряд «слуги» входили крестьяне, которые проживали не на земле феодала, а
в городе, обслуживая как своего непосредственного хозяина, так и городское
хозяйство.
Землевладельцы стремились ужесточить крепостную зависимость кре-
стьян, запретить им всякое перемещение и смену хозяина. Общее количество
землевладельцев в конце XVI – начале XVII вв. составляло в Западном Подо-
лье примерно две сотни семейств. В их составе были князья, паны и земяне. Из
этого числа примерно 40 семейств являлись посессорами королевских имений,
как правило, прибывшие из Польши. Князьями и боярами были также местные
или пришлые бояре из Москвы, Киева, Литвы и Волыни. Это были земяне – по-
томки старинных родов, получивших свои вотчины во времена Витовта, Сви-
дригайло, Александра и других русско-литовских князей, – Кмиты, Горностаи,
Микулинские, Якушинские, Шашкевичи, Мелешки и др.
Постепенно местных феодалов вытесняют выходцы из богатых поль-
ских фамилий Понятовских, Кумановских, Добромирских, Любомирских,
Вишневецких, которые благодаря своей поддержке королей получали ще-
дрые земельные пожалования на Украине и, в частности, в приднестровском
Подолье. Владельцы имений, отданных королем на содержание частным

лицам, были почти исключительно поляками. Количество земли в частном
владении земян постепенно сокращалось, хотя вовсе и не исчезло. Со второй
половины XVI в. приднестровские земли прибирают к своим рукам крупные
польские земельные магнаты, вытеснявшие шляхту. В конце концов, зем-
ли Верхнего Приднестровья сосредоточились в руках семейства магнатов
Конецпольских. В середине XVII в. им принадлежало в Подолии 740 сел и
170 городов.
Заинтересованные не столько в колонизации и хозяйственном освоении
полученных земель, сколько в быстром обогащении, феодалы стремились к по-
лучению максимально высоких доходов со своих имений. Они постоянно со-
кращали льготы для новых поселенцев, а имеющихся крестьян всеми способа-
ми пытались прикрепить к земле, усилить их эксплуатацию и повысить свои
барыши. В XVI–XVII вв. здесь накапливалось недовольство крестьян, зрели
истоки тех крестьянских смут и казацких войн, которые в конце концов и при-
вели к победе национально-освободительного движения украинского народа в
борьбе против польских панов.
§ 3. Нижнее Приднестровье как часть

«Татарской пустыни»
Неспособность и нежелание польской короны защищать местное право-
славное крестьянство от набегов татар, привело к опустению и обезлюдению
Приднестровья. Большая часть беззащитных крестьян в страхе перед татарскими
набегами во второй половине XVI в. стара-
лись в селах не проживать, а переходили со
своими семьями поближе к панам и город-
ским укреплениям. В селища свои они на-
ведывались лишь временно для обработки
земли и других необходимых действий. Так
обстояло дело в Каменецком повете и дру-
гих районах Брацлавского воеводства. Что
же касается территории среднего Днестра
от современной Каменки до Рыбницы, то
эти земли пустовали, покинутые своими
жителями на многие десятилетия.
Даже по сухим строкам польских
хозяйственных переписей люстраций
можно оценить степень драматизма та-
тарских погромов для беззащитного на-
селения: «Слободку Селище татары в
1564 году два раза разоряли, дома кре-
стьян попалили, деток их и многих са-
мих хозяев побрали в неволю, а других
побили; а некоторые, спасаясь бегством Султан Сулейман I Великолепный
Бендерская крепость. Современный вид
зимою, поотмораживали себе ноги, которые потом поотпадали у них, поче-

му множество их перемерло».
Активации татарских грабительских набегов способствовала Османская
империя. Турки впервые появляются на территории Левобережного Придне-
стровья в конце XV в., наведя ужас и трепет на польское правительство и разо-
рив Подолье гнем и мечом. В 1536 г. турецкий султан Сулейман Великолепный
привел свои полчища на правый берег Днестра, где на месте древнего славян-
ского укрепления Тягинякач он начал строительство мощной Бендерской кре-
пости. Левый берег Днестра не представлял для турок никакой угрозы – за не-
сколько десятилетий первой половины XVI в. татары полностью уничтожили
здесь проживавшее славянское население и его селища. Эта территория между
Днестром и Южным Бугом, между речкой Ягорлык и Черным морем стала на-
зываться «Татарской пустыней» или «Ханской Украиной».
Территория всего Молдавского княжества вошла в состав Османской им-
перии, а крепость с цитаделью Бендеры, грозная и неприступная, охраняла спо-
койствие турок на северо-восточных пределах их державы. Османам казалось,
что они могут безнаказанно оббирать
и грабить подчиненные и покоренные
ими народы Балкан и Карпат – молда-
ван, валахов, болгар, македонцев, сер-
бов и др. Из-за Днестра туркам никто
не мог угрожать, поскольку крымские
татары после принятия ислама, стали
верными союзниками султана, его по-
слушными вассалами. Граница Крым-
ского Ханства дошла до Днестра, на
правом берегу которого хозяйничали
Сбор орды для набега на Русские земли турки.
Казаки отбивают татарский плен
Нижнее Приднестровье находилось в полном распоряжении Белгородской

орды, подчиненной крымскому хану. Располагая свои кочевья между Дунаем и
Днестром, татары Белгородской орды в отличие от прочих своих сородичей –
ногаев, выращивали здесь зерновые хлеба. Но их главное занятие – кочевое
скотоводство – и желание обогащаться за счет своих соседей постоянно толкало
татар на поиски добычи и новых пастбищ. Кичившаяся своими богатствами и
спесью знать (беи) присваивала крупные угодья (бейлики), из которых выделя-
ла пастбища своим вассалам за верную службу. Никаких законов, правил или
обычаев, которые защищали бы славянские поселения на этих землях, не было,
да и не могло быть в тех условиях.
Такая же система существовала и у восточных соседей Белгородской орды –
ногайцев, входивших в Едиссанскую Орду. Кочевое скотоводство на экстенсив-
ном, примитивном уровне не могло прокормить татар и обеспечить их всем не-
обходимым для жизни. Это делало чрезвычайно воинственными и агрессивны-
ми эти орды, всегда готовыми к грабежу, погромам и убийствам, захвату плен-
ных и заложников, пусть даже ценою своих жизней. Грабительские набеги стали
для татар естественной и необходимой частью их жизни. В течение первых че-
тырех десятилетий XVI в. они совершили на Приднестровские земли около 40
походов. Набеги чаще всего осуществлялись тремя путями – по Кучманскому
шляху, по Золотному (Покутскому) шляху и по Черному шляху. В дальнейшем
с середины XVI вплоть до середины XVII в. интенсивность татарских набегов
возрастает. Это вело к полному прекращению торговли, закрытию традицион-
ных и выгодных торговых путей, особенно после захвата турками Белгорода в
устье Днестра. Территория Татарской пустыни лишилась своего постоянного
населения и была насильственно превращена в настоящую пустыню.
§ 4. Социально-экономическое положение
Приднестровья в XVI–XVII вв.
Во время пребывания Приднестровья в составе Великого княжества
Литовского большая часть его земель, особенно в северной части, принадлежала
светским феодалам, князьям Кориато-
вичам и нетитулованной знати (панам),
прибывшим в основном из Польши.
Многочисленная прослойка из мел-
ких бояр также владела землей, которую
она получила от князей за военную и
другую службу. Политическое и эконо-
мическое влияние бояр постепенно уси-
ливалось, одновременно их права урав-
нивались с правами переселившихся из
Польская шляхта на сеймике Польши панов (что было окончательно
закреплено на Сейме 1566 г.). В резуль-
тате сложилось единое шляхетское сословие. По статусу 1566 г. было введено
новое административное деление на поветы. Бояре и шляхта каждого повета
имели свой правящий орган – сеймик, который выбирал депутатов на обще-
государственный Сейм.
Основным занятием населения оставалось земледелие. Землю пахали плу-
гом с железным наконечником, растили хлеб, гречиху, просо, лен, коноплю.
Большая роль отводилась садоводству и огородничеству. Крестьянские
хозяйства объединялись в общину, несколько общин составляли волость,
далее следовали повет и воеводство. Зависимые крестьяне платили оброк,
работали на пашне, несли массу других повинностей в пользу феодала и госу-
дарства.
Приспосабливаясь к нуждам развивающегося рынка, феодалы создавали
крупные зерновые хозяйства – фольварки, землю под которые отбирали у кре-
стьянских общин. Жалованными королевскими грамотами, решениями сей-
мов, прочими законодательными актами государство закрепляло крестьян за
магнатами и шляхтой. В Подолии и Верхнем Приднестровье со временем основ-
ными владельцами стали магнаты Конецпольские. К середине XVII в. их соб-
ственность составляли 740 сел и 170 городов.
В средней части Приднестровья панские фольварки почти не встречались.
Опасная близость степи грозила крестьянину колодками раба, но гарантиро-
вала свободу от шляхетского ярма. Здесь преобладало хозяйство крестьян-
общинников и казаков, объединенных в сотни и полки. На магнатских и шля-
хетских землях, наоборот, господствовало крепостное право.
Освободительная война 1648–1654 гг. коренным образом изменила
характер землевладения в Приднестровье: оно оставалось феодальным, исчез-
ли только магнатские фольварки и шляхетские имения. Земля перешла в вер-
ховную собственность Войска Запорожского и распределялась в пользование
между казаками и крестьянами.
Правда, тенденции к возрождению крупного землевладения сохранились:
Зборовский и Белоцерковский договоры разрешали шляхте вернуться в свои
имения, а гетман и казацкая старшина могли получать земельные пожалова-
ния. До поры до времени это все оставалось только на бумаге. Новые и прежние
паны просто боялись предъявлять свои права на землю и крестьян.
Войны и восстания середины и второй половины XVII в. привели к поч-

ти полному запустению Приднестровья и Подолии, к «руине», как писали со-
временники и историки XIX в. Только в 80–90-е годы начинает восстанавли-
ваться численность населения, а вместе с ней возобновляется борьба за землю.
По мнению историков, «…происходило по существу столкновение двух видов
собственности: крестьянской, которая обретала силу после освободительной
войны, и снова наступавшей на нее феодальной... В Брацлавском воеводстве в
конце XVII века магнатам Вишневецким принадлежало 9 местечек и 13 сел, Ка-
линовским – 8 местечек и 7 сел». В конце XVII в. крестьяне и казаки довольно
прочно удерживали землю в своих руках. На юге Подолии фольварочные хо-
зяйства встречались крайне редко, а в Брацлавском воеводстве они вообще не
появлялись.
Крупных городов в Приднестровье не было, за исключением близлежащих
Каменца-Подольского, Могилева и Брацлава, которые понесли тяжелый урон
в годы ордынского ига. Города постепенно отстраивались, увеличивалось их
население, развивались городские ремесла: кузнечное, гончарное, кожевенное,
ювелирное и т. п. Из промыслов в Подолии была особенно развита выплавка
железа из болотных руд. К середине XVII в. ремесленники, большей частью в
крупных городах, начинают работать не только «по заказу» своих феодалов, но
и «на рынок», т. е. их продукция приобретает свойства товара.
Многие города Приднестровья и Подолии получили к этому времени так
называемое Магдебургское право – выборное самоуправление. Но если в Евро-
пе Магдебургское право было как бы показателем силы, влияния города, его са-
мостоятельности и защищало города от произвола феодалов, то в Речи Поспо-
литой, наоборот, такое выборное самоуправление становилось дополнительной
формой феодальной эксплуатации. Если в Европе города выдерживали с феода-
лами длительную, напряженную борьбу за Магдебургское право, то в Польше и
король, и магнаты нередко насильно навязывали его горожанам, предоставляли
Акт на предоставление городу Магдебургского права

мелким городкам и даже крупным селам, чтобы сорвать с них за это хороший
куш.
В годы Освободительной войны зависимость городов от магнатов ос-
лабевает, а зачастую вовсе исчезает. Городское самоуправление приобретает
реальную силу. По мере восстановления земельной собственности шляхты и
магнатов появляется и зависимость от них городов. Так, к концу века в Подоль-
ском воеводстве феодалам принадлежало 85 % городов, в Брацлавском – 94 %.
«История УРСР» констатирует: «Магнаты, воеводы, старосты, другие королев-
ские чиновники вмешивались в городские дела, вымогали различные подати,
повинности, подарки и тому подобное…» Историк О.С. Компан продолжает эту
тему: «Ни до войны, ни после города в преобладающем большинстве не имели
своего независимого самоуправления. Представители мещанских властей поль-
зовались правом исполнения лишь части функций управления городом вместе
со шляхтой».
Южные районы Приднестровья, примерно до географической широты
города Бендеры, входили в состав Крымского ханства, а точнее, подчиненной
ханству до 1622 г. Белгородской орды. Производительные силы ханства нахо-
дились на очень низкой ступени развития, ибо основу их составляло кочевое
скотоводство, которое носило экстенсивный характер и не могло обеспечить
население всем необходимым для жизни. Недостающее кочевники (и не только
их феодальная верхушка) добывали постоянными нападениями на оседлых
земледельцев.
Исследователь В.В. Панашенко пишет, что «…экономической основой
общественно-политического господства класса феодалов была земельная соб-
ственность на степные просторы с кочевниками-скотоводами и на родовые
земли. Хан раздавал земли отдельным мурзам, а со временем они становились
наследственными». В Белгородской орде, как и в других местах ханства, были
земли типа коммендаций: местная верхушка
сохраняла за собой родовые земли, но платила
с них дань хану и признавала его власть. Духо-
венству принадлежали так называемые вакуф-
ные земли. Хан считался верховным собствен-
ником всей земли, что отразилось даже в при-
словье: «Куда ступит копыто ханского коня, то
и принадлежит хану».
Феодальная знать – беи – имела крупные
земельные владения (бейлики) и наделяла паст-
бищами своих вассалов – мурз за добросовест-
ную службу феодалу.
Белгородская орда – это были в основ-
ном улусы Малой орды ногаев – занимала
земли между Дунаем и Днестром. В отличие
от иных ногаев, население Белгородской орды
Татары уводят в рабство выращивало пшеницу, рожь, ячмень, просо.
городское население Однако главным источником обогащения фе-
одальной верхушки были грабительские

походы на соседей, а также кочевое ско-
товодство.
Кочевое скотоводство преоблада-
ло и у едиссанских татар, обитавших
на территории между Днестром и Дне-
пром. Впрочем, здесь тоже местами за-
нимались земледелием и торговлей. Воз-
главлял Едиссанскую орду каймакам
из рода Гиреев. Он назначался ханом,
но находился в прямом подчинении у Татарский воин
султана.
Татарские набеги несли в Приднестровье разруху и опустошение. За 36 лет –
с 1605 по 1641 г. – число набегов непосредственно на Приднестровье либо про-
шедших через его земли составляет 38. Однако это только те, что упомянуты
в зафиксированных источниках и выявлены исследователями. Скорее всего,
большая часть набегов в письменных свидетельствах не отразилась. Чаще на
Приднестровье шли по Кучманскому шляху (21 набег) реже – по Золотному
(Покутскому) и Черному шляхам. По данным исследований, интенсивность на-
бегов на Польшу в первой половине XVII в. была примерно в 2,5 раза выше, чем
в период с 1450 по 1586 г.
С конца XVII в. активность ногайцев и татар снижается. И дело здесь не
столько в жестком требовании султана не нападать на Россию и Польшу, сколь-
ко в усилении обороны южных границ. Изюмская оборонительная черта, по-
строенная в 70-е годы XVII в., почти вплотную подошла к границам Крымского
ханства. Вынужденный спад военной активности побудил татар и ногайцев все
настойчивее заниматься земледелием, но основой хозяйства по-прежнему оста-
валось кочевое скотоводство.
Становление сельского хозяйства и ремесел вело к развитию торговли.
Нужно сказать, что Приднестровью из-за османского засилья явно не повезло с
торговыми путями, хотя полноводная река и крупный торговый порт в ее устье
должны были бы привлекать богатые купеческие караваны. К примеру, Белго-
род до его взятия турками в 1484 г. был третьим по значению портом на Черном
море (после Константинополя и Кафы).
На севере Приднестровья крупным торговым городом был Каменец-
Подольский. И тем не менее ни в источниках, ни в литературе не зафиксирова-
но сколь-нибудь значительное торговое судоходство по Днестру в XV–XVII вв.
Вопрос этот требует специального исследования, однако можно предположить,
что купцов отпугивали слабо заселенные берега южного Днестра, да и кочевья
склонных к нападениям белгородских ногайцев не гарантировали ни безопас-
ности купцам, ни неприкосновенности их товару.
Так или иначе, но основные торговые пути шли в обход Приднестровья,
сухопутьем, хотя и приводили в конце концов к Белгороду. Главным был так на-
зываемый Молдавский путь, который существовал с конца XIV до конца XV в.
Шел он через Львов на Галич, Коломыю, Снятин, Черновцы, Серет и Сучаву.
Другая ветвь этого пути начиналась в Каменце, проходила через Хотин и До-
рохой, выходила к Сучаве, откуда шла на Яссы, Лопушну и Белгород. Дальше
морем или вдоль берега можно было добраться до Константинополя или Кафы.
На север торговые пути вели из Каменца на Львов или Краков, а дальше – к
берегам Балтики.
Примерно до середины XIV в. всю черноморскую торговлю, в том числе
и польско-литовскую, контролировала Кафа. Кафа была как бы распредели-
тельным пунктом, куда стекались все восточные товары, которые шли дальше в
европейские порты, и товары западные, следовавшие из Кафы к берегам Кавказа.
Кафа регулировала этот поток.
Однако в конце XIV – начале XV в. монополизму Кафы приходит конец.
Обосновавшиеся в ней итальянские купцы предвидели надвигающийся кри-
зис, который объяснялся как внутренними закономерностями развития, так
и внешними условиями: распадом Золотой Орды, обеспечивавшей взаимодей-
ствие с Востоком; формированием национальных государств в Черноморском
бассейне; выдвижением Турции как основной политической силы на Черном
море. Окончательное падение Кафы как торгового центра произошло после
взятия ее турками в 1475 г.
По мере ослабления торгового монополизма Кафы возрастает роль других
портов на Черном море, и прежде всего – Белгорода в устье Днестра и Килии
в низовьях Дуная. Начинается процесс регионализации торговли, вызванный
развитием ремесла и землевладения, а также городского хозяйства.
Через Каменец, Белгород и Кафу везли из Польши на восток шерсть и сук-
но, из Германии и Польши – холсты и фланель, олово для артиллерии и оружие,
с Украины – воск, зерно и кожу, из России – меха. Через Белгородский порт по-
ступали рис и баранина, куры и свечи, рыба и икра. С востока следовали товары
иного рода: с Кипра везли сахар и амбру; из Сирии – хлопок; по знаменитому
шелковому пути – шелк и восточный булат, пряности и драгоценные камни.
Первое точно фиксированное известие о торговле польских купцов с Тур-
цией относится к 1439 г. В этом году Валашский господарь Влад III дал польским
и украинским купцам привилей на проезд через Валахию.
Польские короли и турецкие султаны вначале покровительствовали тор-
говле. В 1455 г. султан Мехмед II гарантировал свободу торговли польским
купцам на суше и на море, то же сделал и король Казимир IV. Во Львове вла-
сти встречали восточных купцов весьма радушно и даже брали их на свое со-
держание. Положение с торговлей ухудшается после того, как Турция в 1484 г.
захватила Килию и Белгород, а Черное море окончательно стало внутренним
турецким морем.
К середине XVII в. на юге Украины начинает заметно развиваться вну-
тренняя торговля, которая велась в основном силами самих производителей.
Постепенно она стала приобретать все большее значение, ее развитие было
связано с перерастанием ремесла в мелкотоварное производство. Наряду с
продукцией сельского хозяйства на местных рынках можно было встретить и
изделия ремесленников, и перекупленные у иностранных купцов импортные
товары. Этот вид торговли не обладал тем блеском и живостью, какой был
присущ внешней торговле на старых торговых путях, но именно внутренняя

торговля свидетельствовала о зарождении не только новых сил на Украине и
в Приднестровье, но и внутренних экономических связей на основе развития
промыслов и ремесел.
Внутренняя и внешняя (в меньшей степени) торговля замирала во вре-
мя военных действий. Особенно болезненно сказались на состоянии торговли
почти непрерывные войны середины и второй половины XVII в. Но даже тогда
ценой неимоверных усилий население Украины приспосабливалось к тяжелым
условиям. Торговлей приходилось порой заниматься под боком у неприятеля.
Так, в 1660 г. отряд венгров напал на с. Контари. Люди с криками: «Угорцы все
палят и людей секут саблями!» – бросились бежать, и лишь купцы, торговавшие
на контарском рынке, взывали к убегающим: «А не взяла б вас лихая година,
могли бы что и купить!»
Только к концу XVII столетия вместе с восстановлением хозяйства и
освоением запустевших в годы войны земель в Приднестровье возрождается
торговля.
Резюмируя краткий очерк социально-экономического развития Придне-
стровья, можно отметить следующее.
По уровню развития и характеру экономики Приднестровье делилось на
две части: северную, примерно до широты Бендер и Ягорлыка, в которой преоб-
ладало оседлое земледелие и ремесла, и южную (входившую в состав Крымского
ханства до 1622 г., а позднее – на некоторое время в состав Османской импе-
рии), где оседлые хозяйства были немногочисленными, группировались вокруг
городов-крепостей, а преобладало экстенсивное кочевое скотоводство.
Уровень развития ремесел и сельского хозяйства в северной части Придне-
стровья к середине XVII в. был достаточно высок. Близлежащие крупные города
располагали ремесленными цехами, которые постепенно начинали работать на
рынок, а их продукция приобретала свойства товара. То же можно сказать и о
развитии сельского хозяйства к середине XVII в. Появление крупных зерновых
хозяйств – фольварков также связано с рынком. Росла товарность и крестьян-
ского хозяйства. Вместе с тем и в ремесленничестве, и в сельском хозяйстве го-
сподствовали феодальные отношения, крепостной труд, барщина.
Почти непрерывные войны второй половины XVII в. не могли не отраз-
иться на состоянии хозяйства Приднестровья. Еще в дореволюционной исто-
риографии утвердился термин «руина», который характеризовал (несколько
эмоционально) полное запустение края. Советские историки (особенно сторон-
ники «раннего» развития капиталистических отношений на Украине), стараясь
несколько приуменьшить степень разорения Украины, подчеркивали, что нель-
зя говорить о полном разрушении и исчезновении населения (хотя так резко
вопроса никто и не ставил). Вероятно, в какой-то мере такое резюме связано с
концепцией раннего (в конце XVII в.) появления элементов капиталистических
отношений.
Впрочем, сторонники этой концепции основываются на материале менее
пострадавших районов Украины (левобережья, Волыни, Полесья, реже – Га-
лиции). В последние годы, правда, подчеркивается, что элементы капитали-
стических отношений были здесь весьма нестойкими и постоянно трансфор-
мировались в отношения феодальные. Такой трансформации способствовали
процессы феодализации, или «одворянивания» казацкой старшины и купе
чества.
Приднестровье и Брацлавщина, как и вся Подолия, в результате войн вто-
рой половины XVII в. было отброшено в экономическом отношении далеко на-
зад. Вот данные исследователей только по Брацлавскому воеводству: «Лихоле-
тье, что суждено было пережить Брацлавскому воеводству во 2-й пол. XVII в.,
пагубно отразилось на его поселениях. Навсегда исчезли названия 165 из 766
(21,54 %) населенных пунктов... разрушенными, опустошенными были другие
поселения, а значительную, если не большую часть их, составляли поросшие
бурьяном безлюдные урочища».
Только благодаря героическим усилиям народа Украины, а также про-
думанной, покровительствующей казакам политике польского короля Яна
Собеского удалось быстро восстановить казачество. При поддержке каза-
ков к 1699 г. земли Подолии и Приднестровья были отвоеваны у Османской
империи.
Возродившееся на Правобережной Украине и в Приднестровье казачество
и крестьянство поднимало хозяйство и возобновляло борьбу против шляхты и
магнатов за единство с Россией.
§ 5. Консолидация казачества в военное сословие

и причины казацких походов на Молдавию
На протяжении XVI в. Польша и Литва, а затем после объединения, и Речь
Посполитая практически не давали отпор татарским набегам и турецкой агрес-
сии, оставив на произвол православное население захваченных ими Русских
земель Приднестровья и всей Подолии без всякой государственной защиты.
Это население было обречено на гибель. Безнадежность и отчаянность сложив
шегося положения подтолкнула местных жителей организовать собствен-
ную самозащиту. И первые успехи в отражении татарских набегов еще в XV в.
показали, что это единственный и верный путь спасения.
Формирующееся казачество складывалось
как иррегулярные войска, как военное сословие на
окраинах русских земель в степях, где господство-
вали кочевники. Его основу составляли вольные
люди, бродники, бежавшие в степи от феодальных
порядков, а также братавшиеся с ними предста-
вители кочевых народов. В России эти жившие по
окраинам русских княжеств люди стали мощным
заслоном от грабительских набегов крымчаков и
государство стало с XIV в. использовать их для на-
селения сторожевой («станичной») и пограничной
(«полевой») службы. Так на юге и юго-востоке Мо-
Бродник на привале сковского государства образовались целые райо-
ны, называемые Засечной чертой, которые были

заселены служилыми казаками, получавшими от
правительства землю, жалованье и различные
льготы.
На Днестре формирование казачества име-
ло свои особенности. Захватив Подолье и дру-
гие украинские земли, поляки стали закабалять
местных крестьян, поставив вольных бродников,
занимавшихся охотой, рыболовством, бортниче-
ством и другими промыслами, фактически вне
закона. Раздавая слабозаселенные, но плодород-
ные и богатые земли шляхте и магнатам, поль- Русский царь
ская корона требовала обращать проживавшее Иван IV Васильевич Грозный
тут население в крепостное состояние. В том чис-
ле это касалось и бродников, привыкших к самостоятельности и независимости
ни от кого. Теснимые поляками и местными феодалами крестьяне и промысло-
вики уходят на восток, сосредотачиваясь в низовьях Днепра, за порогами реки.
Уходили на восток и жители Приднестровья.
Здесь, на лесистых островах низовий Днепра, зарождалось запорожское
казачество, – на островах Томаковка, Базавлук, в Микитином Роге. Народные
предания связывают зарождение Сечи с о. Хортица на Днепре, где князь Дми-
трий Вишневецкий в середине XVI в. от имени московского правительства
на свои средства основал деревянно-земляное укрепление как центр казац-
кой Сечи. История не оставила свидетельств, как именно бежавшие в начале
XVI в. с берегов Днестра и из других районов захваченной Польшей Украи-
ны соединялись в низовьях Днепра в вооруженные отряды вольных людей,
как они дрались с татарами, какие битвы совершили и сколько пролили сво-
ей и вражеской крови. Но доподлинно известно, что первые шаги по сплоче-
нию разрозненных бродячих казацких сил в Запорожье сделал русский царь
Иван IV Грозный.
В 1556 г. Дмитрий Иванович Вишневецкий
организовал два похода запорожских казаков на
Очаков и Ислам–Кермен. Эти походы стали ча-
стью крупной операции русских войск против
Крымского Ханства, которым руководил черни-
говский наместник царя Матвей Иванович Ржев-
ский. Турецко-татарские войска ответили уда-
ром в 1557 г. и после длительной осады захватили
замок на Малой Хотрице и сожгли его. Байда (так
прозвали казацкого предводителя Д. Вишневец-
кого) со своими запорожцами перешел на службу
Ивану Грозному. Он участвует в русском походе
против Крымского ханства в 1558 г., возглавляет
пять тысяч казаков при штурме турецкой крепо-
сти Азов, участвует в казачьих походах на Дон и Гетман Д.И. Вишневецкий
Кубань, а около 1560 г. основывает на Дону Град
Черкасский, будущий Черкасск, столицу казаче-
ства, а впоследствии – Войска Донского.
Так к середине XVI в. в низовьях Дона и Дне-
пра сформировались из вольных людей крупные
вооруженные отряды, – Донское и Запорожское
войско, вошедшее впоследствии в состав Рос-
сийского государства. Их прототипом были Га-
лицкие выгонцы, бродники и берладники Ивана
Ростиславича, – вольные вооруженные отряды
русских людей, защищавшие себя и свои зем-
ли от недругов. В их создании приднестровцы
принимали самое активное и непосредственное
участие. И они впоследствии сыграли в истори-
ческих судьбах Приднестровья совершенно ис-
ключительную роль.
Молдавский господарь Деспот-Водэ В начале 60-х гг. XVI в. князь Д. И. Вишне-
(Иоанн Якоб Гераклид) вецкий со своими запорожскими удальцами на-
ходился то на службе Москвы, то у крымского
хана. Число его вооруженных сторонников возросло до нескольких тысяч чело-
век, которые совершали дальние переходы из Запорожья на Очаков, на Тягинь
(Бендеры), Белгород. В 1563 г. Вишневецкий повел своих казаков на столицу
молдавского княжества с целью захватить трон Молдавии и избавить страну
от ига турок. Находившейся на троне княжества ставленник германского им-
ператора Иоанн Якоб Гераклид Деспот (1561–1563), образованный человек, но
по натуре своей беспринципный авантюрист, начал конфискацию церковной
утвари и ввел дополнительные налоги на крестьян. Это вызвало восстание, а
недовольные бояре убили Деспота-водэ.
На несколько месяцев престол Молдавии переходит в руки боярина Стефа-
на Томши (1563–1564), который, впрочем, скоро был изгнан и бежал во Львов.
И тогда бояре призывают на трон Байду Вишневецкого, считавшего себя род-
ственником господаря. После того как польский король запретил Вишневецко-
му беспокоить татар и вмешиваться в дела Молдавии, престарелый воин-князь
с немногочисленной дружиной прибывает в княжество. Однако здесь его ждала
трагическая неудача. Новый молдавский господарь, ставленник турок Алек-
сандр Лэпушняну развязал с помощью янычар настоящий террор против свое-
го народа. Байда Вишневецкий был схвачен, передан палачам султана и казнен
в Стамбуле мучительной смертью. По народному преданию, он несколько дней
висел на крюке городской стены и, несмотря на боль, восхвалял православного
бога, прославлял мужество и стойкость казацкие.
Служилое боярство в Молдавском княжестве не особенно «тяготилось»
иноземным игом. Оно черпало свое экономическое могущество в непомерных
турецких поборах с местного населения. Поэтому крупные бояре служили сул-
тану верой и правдой, не останавливаясь и перед предательством «своих» го-
сподарей, когда они были ими недовольны. Интересы бояр переплетались с ин-
тересами турок-завоевателей, рассматривавших княжество как «кладовую Пор-
ты», а свою империю, как «бездонную бочку», наполнить которую невозможно.
Но эта система боярского олигархического правления была глубоко чужда про-
стым людям Молдавии – крестьянам, горожанам, ремесленникам, купцам, слу-
жилым сословиям, священникам, мелким и средним землевладельцам.
Турки не ликвидировали в Молдавии местного самоуправления как в дру-
гих завоеванных ими балканских государствах. Но молдавская государствен-
ность была поставлена ими на службу власти султана, который считал госпо-
даря одним из своих вассалов и приближенных, одним из своих подданных. А
затем султан превратил престол Молдавии в предмет купли-продажи, сдавал
его как бы в аренду своим сановникам, грекам-фанариотам и просто богатым
боярам. Но границы по Днестру и Дунаю турки укрепляли систематически и
всерьез. Существовавшие здесь крепости (Аккерманская, Бендерская, Килий-
ская, Хотинская) были превращены в неприступные бастионы, которые обеспе-
чивали незыблемость османского господства в этой части Европы. Эти столь
важные для османских завоевателей территории были выведены из-под юрис-
дикции молдавских господарей и управлялись по законам шариата командую-
щими крепостным гарнизоном.
Османское иго, глубоко чуждое интересам абсолютного большинства жи-
телей Молдавии, вызывало у них жгучую ненависть и стремление освободить-
ся от чужеземной власти захватчиков. Эта борьба чаще всего переплеталась с
борьбой классовой, желанием справедливости, освобождением от феодального
гнета. Спасаясь от непомерно растущих налогов, крестьяне зачастую уходили
целыми семьями, иногда – целыми селами в чащу лесов и непроходимые труд-
нодоступные местности в горах. Они становились гайдуками, расправлялись с
феодалами, со сборщиками налогов, с турецкими чиновниками и карательны-
ми отрядами. Отобранным добром гайдуки делились с местными жителями –
бедняками. Народ с любовью относился к своим защитникам, сочинял о них
баллады, легенды, гайдуцкие песни.
Бывало, что молдавские крестьяне шли за Днестр и далее – на Днепр, к
запорожским казакам. Украинские крестьяне и казаки Подолья и Северного
Причерноморья страдали от бесконечных грабительских набегов крымчаков,
от бесчинств, издевательств и беззакония турецко-татарских агрессоров, от
бездеятельности польско-литовских властей, захвативших древние украинские
земли и отказавшихся от защиты местного православного населения. С сере-
дины XVI в. запорожское казачество развивает не только оборонительные дей-
ствия, но ведет и широкую наступательную борьбу против иноземной агрессии.
ГЛАВА VI
СРЕДНЕВЕКОВОЕ ПРИДНЕСТРОВЬЕ
В ЦЕНТРЕ ВОЮЮЩИХ ДЕРЖАВ
§ 1. Исторические особенности борьбы

приднестровцев за сохранение древнерусского
государственного наследия
В давние времена в Карпатах рассказывали такую легенду: в лесу Дубро-
вице возвышается старый, достойный восхищения дуб. Его могучая крона не
знала равных себе во всем свете, а от корней его стремились в разные стороны
истоки трех рек – Днестра, Сана и Тисы. География опровергает эту легенду.
Но, как и в любом предании древности, в ней есть иной, более глубокий, сокро-
венный смысл. Эти три реки издавна соединяли судьбы украинцев, молдаван,
румын, венгров, поляков и других народов юго-восточной части Европы.
Впрочем, не только соединяли. Здесь схлестывались и переплетались са-
мые противоречивые, взаимоисключающие политические и национальные
силы, амбиции, территориальные претензии. Берега Днестра были как бы нерв-
ным узлом, своего рода «солнечным сплетением» Европы. За эти земли некогда
могучего Галицко-Волынского княжества в XV–XVII вв. шла жестокая борьба
между Польшей, Литвой, Венгрией, Молдавией, Австрией («Священной Рим-
ской империей германской нации»). С 1453 г., когда турками был взят Констан-
тинополь, регион находился под угрозой османского вторжения.
Русь свергла ордынское иго в 1480 г. после разгрома на р. Угре хана Боль-
шой орды Ахмата войсками Ивана III. Еще в 1362 г. Великий князь Литвы Оль-
герд нанес поражение ордынским бекам Кутлубуге, Хаджибею и Димитрию, а
на рубеже 60–70-х годов XIV в. ордынцы были изгнаны с берегов Днестра и
Южного Буга, хотя, конечно же, далеко не столь «чисто и поголовно», как это
утверждают некоторые исследователи. Кочевое татарское население в этих кра-
ях, несомненно, сохранилось.
Галицко-Волынское княжество делилось на несколько более мелких, и сре-
ди них между Днестром и Южным Бугом находилось Подольское княжество, в
состав которого и входило Приднестровье.
На территории современной Украины в это время было два относительно
жизнеспособных государственно-политических центра: Галицко-Волынское и
Киевское княжества. Правда, формально они входили в состав Великого кня-
жества Литовского, так как на княжеских «столах» Украины «сидели» литовские
обрусевшие династии, потомки великого князя Гедимина. Однако традиции
древнерусского государства были здесь довольно стойкими. Они отражались
на законах и обычаях, на характере вассальных отношений и национальном са-

мосознании князей и всего русского населения, на православной религии и на
государственном положении русского языка.
Собственно великий князь владел только своим столичным городом Виль-
но и прилегающей частью края, позднейшим воеводством Виленским, да еще
Жмудью. Как отмечают историки, «...большую часть земель литовских и рус-
ских держали на наследственном праве множество гедиминовых потомков,
несколько десятков родичей-княжат. Из-за незначительного количества соот-
ветствующих общественных письменных следов кто же различит этот млечный
путь княжат, княжаток и княжаточек, уравнявшихся со временем с обычными
шляхетскими домами. Единственно только на узком пространстве нескольких
пергаментных документов, покрытых подписями нескольких правящих тогда
сынов и внуков княжат крови Гедимина, стоят такие имена, как Ольгерд, Кей-
стут, Любарт, Кориат, Наримут, Явнутий и другие». На Подолии в таких круп-
ных городах, как Каменец-Подольский, Брацлав, Смотрич, да и в других, по-
мельче, княжили Юрий, Константин, Александр и Федор Кориатовичи, племян-
ники польского короля Ягайло.
Кревская уния 1385 г., объединившая под властью Владислава Ягайло Лит-
ву и Польшу, нанесла сильный удар по русско-литовским порядкам на Украи-
не. Украинские земли постепенно начинают переходить в подчинение Польше.
Уже в 1387 г. Польше и Литве удалось изгнать из Галиции венгерские отряды, и
Львов с окружающими его землями был присоединен к Польше, а не к Литве,
на что так рассчитывал Великий Литовский князь Витовт, а вместе с ним и его
племянники – подольские князья Кориатовичи.
Судьба Галиции наглядно показала литовским князьям, что они занимают
явно подчиненное положение в объединенном государстве. Но беспокоило Ко-
риатовичей главным образом даже не это, хотя феодальный гонор и вопросы
чести всегда играли большую роль в межкняжеских отношениях. Их тревожила
прежде всего появившаяся реальная опасность захвата Подолии, Приднестро-
вья и Волыни польскими магнатами. Галиция и Покутье были как бы дверью,
открывавшей путь на Украину. Поэтому уже в 1386 г. часть феодалов Литвы и
Украины во главе с Витовтом выступила против Кревской унии. Дело закончи-
лось тем, что в 1392 г. Витовт все-таки признал верховную власть Ягайло как
польского короля.
Дальнейшие события на Северной Украине, Киевщине, Подолии и в При-
днестровье принято характеризовать как борьбу за централизацию княжеской
власти между Великим князем Литовским Витовтом и местными князьями.
В принципе так оно и было. Подольские и приднестровские князья Кориатови-
чи, витебский князь Свидригайло, волынский Любартович, киевский Владимир
Ольгердович и новгород-северский князь Корибут схватились за мечи, защи-
щая прежде всего свои суверенные княжеские права.
И все же эта борьба между великим и удельными князьями в значительной
мере была лишь внешним проявлением событий. Внутренней их сутью было
другое. Борьба между тенденцией к раздробленности и тенденцией к централи-
зации власти скрывала стремление к сохранению древнерусской государствен-
Глава VI. Средневековое Приднестровье в центре...  221
ности и национальной независимости. Все эти княжества считали себя русски-
ми землями, население именовало себя русскими, государственный язык был
русский, религия – православная. К тому же сохранялись свои налоги, свой суд,
своя финансовая система. Владислав II Ягайло и польские магнаты не премину-
ли воспользоваться этой борьбой против Витовта.
В 1393 г. Витовт нанес поражение подольскому князю Феодору Кориатови-
чу, и тот должен был бежать в Венгрию. Тогда Ягайло немедленно приказал ему
признать своим сюзереном не Витовта, а непосредственно короля. Самого же
Витовта он вынудил продать ему, Ягайло, западную часть Подолии: побережье
Днестра, Смотрич, Бакоту и Каменец-Подольский.
Вскоре все эти земли король забрал у Кориатовича и передал под управ-
ление своего фаворита, краковского воеводы Спытко Мельштинского. Правда,
есть мнение, что Спытко получил Западную Подолию на правах вассала велико-
го князя Витовта. По данным некоторых литовских хроник, Спытко достались
эти земли от Ягайло за услуги в избрании и коронации его на польский трон.
Впрочем, не суть важно, от кого – от польского короля или от литовского вели-
кого князя – получили приднестровские земли польские вельможи.
В 1395 г. Спытко досталась днестровская часть Подолии. Участвуя в 1399 г.
в составе войска Витовта в борьбе против татар, Спытко погиб в битве на
Ворксле. Приднестровье перешло во владение его вдовы и двух ее малолетних
сыновей, которые вскоре продали эти земли королю Ягайло за 5 тысяч праж-
ских грошей. Затем в Каменце-Подольском управляли от имени Витовта кра-
ковский подстолий Петр Шафранец, потом Петр Владкович из Харбиновичей,
за ним краковский подстолий Андрей, добржинский каштелян Петр Карначьян,
пан Грановский и др. В Брацлаве правил некий Рафаль из Тарнова. Остается не-
ясным, как власть этих панов соотносилась с властью Федора Кориатовича, но
несомненно, что последний был явно ущемлен в своих правах. В конце концов
Ягайло передал Подолию своему брату Свидригайло.
Впрочем, властвовать в Подолии и Приднестровье было делом опасным
и хлопотным. Через эти земли проходили три оживленных татарских шляха,
которые были «коридором» для постоянных вторжений. Тот же Спытко дол-
жен был строить крепости в Подолии и предпринимать походы против татар.
Историки фиксируют: «Заселение края и борьба с татарами порой стоили его
хозяину жизни. Так, раненный в одной из неудачных стычек с татарами Петр
Владкович упал и затаился между трупов. Татарин стал совлекать с него одежду,
но не мог снять обувь и шаровары. Тогда он начал резать их прямо на живом
теле. Потом стал снимать перстень с пальца, но не мог снять и отрубил палец.
Владкович не выдал себя ни одним движением и, уйдя живым с этого побоища,
долго правил на Руси».
Приднестровье и Подолия вновь выступают на политическую арену в
связи с «мятежом Свидригайло» (родного брата Витовта и Ягайло), который в
1400–1407 гг. пытался сбросить Витовта с великого княжения в Литве и разо-
рвать Кревскую унию с Польшей.
Свидригайло установил контакты с Москвой и Ордой. Потерпев несколько
поражений, он бежал в Москву, где поступил на службу к великому князю Ва-
силию I Дмитриевичу. В далекой Москве Витовт не мог «достать» своего врага и

расправиться с ним. Пришлось пустить в ход обман, льстивые посулы почестей,
богатства и безопасности. Слабый дух Свидригайло не выдержал столь ковар-
ного испытания: его выманили в Литву, конечно же, сразу схватили и заточили
в одну из башен каменец-подольского замка.
Девять лет этот авантюрист провел в узилище, и лишь в 1418 г. его сторон-
ники во главе с князем Дашко Острожским сумели выкрасть Свидригайло из
тюрьмы и переправить к императору Священной Римской империи. Через по-
средство императора он примирился с Ягайло, а в 1420 г. и с Витовтом, который
посадил его князем на Северской Украине.
В своей книге «История Украины – Русь» М.С. Грушевский пишет: «В опи-
санных авантюрах Свидригайло для нас особенно интересно то, что в своих
пробах борьбы с Витовтом и Ягайло он все время опирается на украинские и
белорусские силы, ...его победа могла быть победой русского элемента в Вели-
ком Княжестве. За это и шли украинские и белорусские князья и бояре за Сви-
дригайло во все время его политической карьеры».
По мнению польского хрониста Яна Длугоша, Свидригайло «...был склонен
к пьянству и забавам, был великодушен, но переменчив и ненадежен, разумом и
серьезностью не отличался, рассудительности и основательности в нем не было,
но зато поддавался он безгранично гневу, настроение у него менялось как бы
от дуновения ветра, словно в нем вечно боролись разные и противные себе на-
правления. Несмотря на это, большой щедростью и участием в пьянствах он
добыл себе приязнь многих, особенно русинов, ибо хотя был католиком, по-
казывал большую склонность к их вере». Так же характеризовал Свидригайло
и патрон Длугоша – Збигнев Олесницкий: «Князь сей не руководствуется раз-
умными мотивами, ибо и разумом не отличается, но чинит то, к чему влекут его
слепые порывы, как то с лихвой показывают его неладные привычки и обычаи».
И все-таки Свидригайло довелось посидеть на великокняжеском престоле
Литвы, правда, только после смерти в 1430 г. Витовта. Взобраться на этот высо-
кий трон Свидригайло помогли украинские, белорусские и русские бояре. За-
падные русские земли вокруг Смоленска, Рославля, Брянска принадлежали тог-
да Великому княжеству Литовскому. На этот раз так ненавистную Свидригайло
Кревскую унию фактически расторгли, и Приднестровье с Западной Подолией
вновь оказались под властью Литвы.
Через год Ягайло начал военные действия: в
1430 г. его войска вторглись в Западную Подолию и
Волынь. Союзниками Свидригайло стали молдавский
господарь Александр Добрый и рыцари Тевтонско-
го ордена. Александр Добрый предпринял попытку
захватить польские земли Покутья, но потерпел по-
ражение. Ему ничего не оставалось, как признать этот
скорбный факт и заключить перемирие с королем. Но
когда смолкли пушки, в дело пошли интриги и подкуп.
Щедрыми посулами Ягайло сумел переманить на свою Господарь Молдавии
сторону большинство феодалов Литвы, и в 1432 г. они Александр Добрый
избрали другого великого князя: место Свидригай-
ло занял Сигизмунд Кейстутович – послушная ма-
рионетка в королевских руках.
Одним из первых покинул Свидригайло несвиж-
ский князь Федько, который буквально перед этим
вытеснил из Подолии польского старосту Михаила
Бучацкого. 14 октября 1434 г. Федько отдал Подолию
и Каменец новому польскому королю Владиславу III.
1 августа 1434 г. Свидригайло и его союзник –
Тевтонский орден – были разбиты у р. Свента. Еще
раньше изменил экс-великому князю его союзник –
молдавский господарь Александр Добрый: он напал
с тыла, захватил г. Брацлав – последнее владение
Свидригайло на Подолии – и передал его королю.
Оставались еще небольшие владения в Белоруссии
Польский король Владислав III и на Волыни. Последний клочок этих владений, под
Варненчик Луцком, был завоеван королем в 1439 г.
Легенда повествует, что этого некогда удачли-
вого авантюриста, а теперь преследуемого всеми, одинокого, престарелого кня-
зя-изгоя взял под свою защиту господарь Александр Добрый, позволив пасти
овечьи отары. Но даже если это и было правдой, то изгнание продолжалось не-
долго. В 1440 г. под кинжалами заговорщиков закончил свои дни Сигизмунд
Кейстутович. Свидригайло покинул Молдавию. Новый великий князь Литвы
Казимир примирился с ним, вернул Волынь и Луцк, прибавил еще Гомель и Ту-
ров, не возражал даже против того, чтобы до конца своих дней Свидригайло
титуловался «великим князем». Свидригайло настолько устал от борьбы, что
признал Казимира своим сюзереном. 10 февраля 1452 г. Свидригайло умер, за-
вещав последние свои владения на Волыни не Польше, а Литве.
Так постепенно угасала в Приднестровье и на Подолии древнерусская, а
точнее русско-литовская, государственность. Земли эти отходили под власть
польских королей и магнатов. Во второй полови-
не XV в. Южное Приднестровье и Южная Подо-
лия вошли в состав Киевского княжества: в 1460
г. его граница проходила от р. Мурафы по берегу
Днестра на юг до Черного моря, а затем по Дне-
пру уходила на север и восток. Так продолжа-
лось до смерти в 1470 г. киевского князя Семена
Александровича.
Спустя год Казимир IV Ягеллончик (великий
князь литовский и король польский в одном лице)
направил в Киев своего боярина католика Мартина
Гаштольда с войском и упразднил княжество. Вме-
сте с Киевским княжеством ушла в прошлое целая
Польский король Казимир IV эпоха древнерусской и украинской государствен-
Ягеллончик ности.
Долгое время, на протяжении XIV и XV вв., княжества на территории Укра-

ины сохраняли государственное наследие Рюриковичей: политическую систе-
му древнерусского государства, административный аппарат, свое войско. Со-
хранялись и основные институты государственной власти: церковные соборы,
рада (вече) населения, съезды князей и т. д. Князья осуществляли свою власть
через посадников, наместников, тысяцких, тиунов, старост. В.А. Смолин и
О.И. Гуржий пишут: «Такая форма общественно-политического строя Киевско-
го княжества существовала вплоть до его ликвидации в 1471 г. Это был замет-
ный рубеж в генезисе этнической государственности на Украине, когда по сути
была прервана традиция государственного строительства на украинских землях
в формах, заложенных еще в древнерусские времена. На этнической террито-
рии стали создаваться государственные институты тех краев, в состав которых
входили украинские земли: Великого княжества Литовского, а после 1569 г. –
Речи Посполитой, Венгрии и Молдавии...»
§ 2. Борьба против османской агрессии и попытки

создания в Приднестровье и Подолии
казацко-молдавской государственности
Пока шла жестокая и упорная борьба за Приднестровье между Польшей,
Литвой и, в некоторой степени, Молдавией, с юга постепенно надвигалась еще
одна угроза – агрессия Османской империи. И хотя турки-османы еще в 1396 г.
после Никопольского сражения завершили захват Болгарии и вплотную подош-
ли к границам империи и Валахии, в Европе еще не до конца оценили ту опас-
ность, которую представляла собой Турция – молодое агрессивное государство.
Европа жила своей привычной, повседневной жизнью, сочетающей крайнюю
феодальную децентрализацию с громкими успехами просвещения, науки и ис-
кусства эпохи Ренессанса. Европейские властители во всеуслышание говорили
о необходимости единых действий всех христиан против страшных мусульман,
но в повседневных заботах и интригах каждый стремился разыграть «мусуль-
манскую карту» прежде всего в своих интересах. К концу XV в. все то, что не
сумела захватить на Балканах Турция, захватила Венеция. Венгрия завладела
северными землями Боснии и Сербии, враждовала с Венецией на Адриатиче-
ском море.
Соперницей Венеции на Средиземном и Черном морях была Генуя. И даже
тогда, когда венецианские и генуэзские отряды вместе бились против османов
на стенах осажденного Константинополя (1453 г.), Венеция и Генуя воевали друг
с другом на чужих территориях.
Впрочем, некоторые тенденции к консолидации сил против османов были.
В 60-е годы XIV в. наметилось сближение Сербии, Видинской Болгарии и Ва-
лахии, в 80-е – объединили свои силы Сербия и Босния, но в 1389 г. в битве на
Косовом поле их войска были разгромлены османами. Ищет союза с Польшей
и Венгрия. В 1397 г. венгерский король Сигизмунд Люксембургский (бывший
одновременно и императором Священной Римской империи германской на-
ции) заключил договор с Польшей, по которому за ее помощь в войне против
Турции он отказался от претензий на Галицкую Русь, а заодно признал сюзере-
нитет Польши над Молдавией.
Возросшая угроза венгерским землям будто даже стабилизировала по-
ложение в районе Молдавии, Галиции и Приднестровья, правда, на корот-
кое время. Венгрия как бы уходит из этого региона, и ведущей политической
силой здесь становится Польша. Во второй половине XIV в. Молдавия и Ва-
лахия не единожды приносили вассальные присяги то Польше, то Венгрии –
они вынуждены были лавировать между этими полюсами притяжения.
С появлением османской угрозы притягательность и шансы Польши возраста-
ют. Ее ведущая роль отразилась и в признании Молдавией вассальной зависи-
мости от Ягайло. 12 марта 1402 г. господарь Александр Добрый дал вассаль-
ную присягу, а 1 августа 1404 г. прибыл в Каменец, где лично клялся в верности
польскому королю. С этого времени вассальные отношения Молдавии к Поль-
ше практически не прерывались вплоть до 30-х годов XVI в., когда в Молдавии
установилась власть султана.
Однако все эти тенденции к единению не следует преувеличивать. Каж-
дый заботился прежде всего о своих сиюминутных интересах. На знамени-
том Констанцском соборе (осудившем Яна Гуса) много и нудно разглаголь-
ствовали об опасности, грозящей святому кресту, о единстве всех христиан-
ских монархов. На деле же и Сигизмунд Люксембургский, и Ягайло готовы
были пожертвовать интересами соседа. В итоге уже при господаре Мир-
че Старом османское влияние устанавливается в Валахии, а около 1426 г.
султан Ахмед I организовал нападение на южные молдавские крепости Килию
(в Буджаке) и Белгород (в устье Днестра). Белгород сумел отбиться, но Ки-
лия пала. (В дальнейшем обе крепости еще не раз переходили из рук в руки.)
Это было первое нападение османов на Молдавию. По условиям вассалитета,
Ягайло должен был защищать своего вассала, поэтому приказал порубежным
князьям, в частности князьям Подолии, помогать молдавскому господарю.
Ягайло начал даже собирать войско, но на этот раз османы не рискнули углу-
бляться на территорию Молдавии. Особенно важным следует считать рас-
поряжение Ягайло князьям Подолии, свидетельствующее о том, что Придне-
стровье уже при первой попытке нападения Османской империи стало базой
антиосманской борьбы.
В 1453 г. под ударами османов пал Константинополь. Последний византий-
ский император Константин XI Палеолог принял смерть как воин, с мечом в
руках защищая храм Святой Софии. Почти все население города было уничто-
жено либо вывезено в другие места на поселение.
Через месяц весть о падении столицы Византии докатилась до стольного
города молдавских господарей – Сучавы, о чем 9 апреля 1453 г. господарь Алек-
сандр с тревогой писал польскому королю и литовскому великому князю Ка-
зимиру IV. В Молдавии поднялся переполох: одни хватались за оружие, другие
бежали дальше на север, много беженцев осело во Львове.
Особенно нажимать на Европу султан не мог: на его северных границах
оставалась независимая Молдавия. Поэтому он требует от нее признать его
власть и выплатить дань. Новый господарь Молдавии Петр Арон вынужден
срочно просить помощи у Польши, но Казимир IV, занятый войной с Ливонией,

не мог направить свои силы на юг. В итоге Молдавии ничего не оставалось, как
уплачивать дань Турции в размере двух тысяч золотых.
Поражение Молдавии в битве под Ботошанами в 1531 г. привело к подчи-
нению страны власти султана. Турецкие войска вошли в столицу княжества –
г. Сучаву. Однако превратить Молдавию в обычный пашалык не удалось: слиш-
ком далеко эта страна находилась от Стамбула, да и способности к сопротивле-
нию она еще не утратила. Молдавские господари обладали довольно широкими
автономными правами, вплоть до права самостоятельно вступать в контакты с
соседними государствами. Приходилось, правда, ежегодно платить весьма об-
ременительную дань султану, терпеть присутствие в Яссах и Сучаве татарских
отрядов. Кроме того, наиболее важные части Молдавии были просто изъяты
из-под власти господарей и переданы в управление турецким чиновникам.
Господари Молдавии, конечно же, тяготились такой зависимостью и ис-
кали возможных союзников против Оттоманской Порты. На протяжении XVI
в. Польша (а с 1569 г., после окончательного объединения Люблинской унией
Польши и Литвы, – Речь Посполитая) не вела активной антиосманской полити-
ки, поэтому не могла быть надежным союзником. В этих условиях молдавские
господари устанавливают политические контакты с украинским казачеством.
Турецкая агрессия против Украины прослеживается еще с конца XV в.,
когда войска султана, захватив городки на южных рубежах Великого княже-
ства Литовского (Дашив), основали в 1492 г. крепости Тягин, Кара-Кермень и
Очаков.
В конце XV в. Украина подвергалась почти непрерывным вторжениям
Крымского ханства. На интенсивность вторжений турецких и крымских отря-
дов весьма заметное влияние оказывало состояние русско-крымских отноше-
ний. С 70-х годов до конца XV в. эти отношения были довольно спокойными,
почти дружественными. У Москвы и у Крымского ханства был общий враг –
Большая Орда, которая претендовала на господство и над русскими, и над
крымско-татарскими землями. Поэтому походы Турции и ее вассала, крымско-
го хана Менгли-Гирея, носили в основном целенаправленный характер – про-
тив Большой Орды и союзного ей Великого княжества Литовского.
Вторжения татар на Украину проходили традиционными татарскими шля-
хами. Все они начинались разветвлялись от Перекопа и в низовьях Днепра. Чер-
ный шлях шел вблизи Чигирина, Кор-
суни и далее на Волынь и Львов; юж-
нее, через Чечельник, Бар, Тернополь,
проходил Кучманский шлях; еще юж-
нее, в междуречье Днестра и Прута, –
Золотной, или Покутный.
Вторжениям крымских татар на
Украину положил начало Менгли-Ги-
рей в 1479 г.: захватив Подолию, прой-
дя до Галиции, «без милости пленил, ...
без жодного отпору». Татары уводят в рабство жителей Подолья
В 1489 г. Яну I Ольбрахту – сыну короля Поль-
ши Казимира IV – удалось перехватить татарский
набег и в двух сражениях уничтожить 25 тыс.
татар. Одно из них проходило у с. Копестирин на
Волыни, другое – на берегу речки Саврань, «что в
Буг впадае». Однако это не остановило татарские
вторжения – они по-прежнему происходили еже-
годно, а то и по нескольку раз в год.
Турция в это время формально поддержи-
вала мир с Польшей и Литвой. В 1497 г. она от-
казалась возобновить договор о перемирии, и
60-тысячное войско султана переправилось через
Дунай, намереваясь ударить по Молдавии и Укра-
Польский король Ян I Ольбрахт ине. Войска Альбрехта, который стал к тому вре-
мени королем, поспешили занять позиции у Каменца-Подольского, венгерский
король Владислав прислал им в помощь 11 тыс. воинов, обещал поддержку и
Иван III.
Видя такую солидарность, султан не решился на вторжение, но Менг-
ли-Гирей все же прорвался на Украину, прошел в Приднестровье и Галицию,
захватив невероятно большое число пленных. Князья Слуцкий и Острожский
настигли его войско под Брацлавом, когда татары уже отходили в степи, и
отбили часть пленных. Татарские набеги повторялись с завидной регулярностью
и безнаказанностью. Особого ожесточения эти походы достигли в начале XVI в.,
и прежде всего в годы войны Ивана III и Менгли-Гирея против последнего
ордынского хана Ших-Ахмета (1500–1503). Отряды татар, пройдя через При-
днестровье, подошли к Сану и Висле.
Только после окончательного развала Орды и пленения Ших-Ахмета хан
Менгли-Гирей начал переговоры о мире с Литвой. Переговоры, в ходе которых
крымский хан заявил свои претензии на все земли Галицко-Волынского кня-
жества, продолжились 10 лет. Впрочем, они не мешали набегам. В 1510 г. татар-
ские войска опустошили Хмельник, Вишневец, Кременец, Львов, Красный став,
Брест, Каменец-Подольский, Владимир, Луцк и многие другие города. Захватив
большую добычу и 50 тыс. пленных, татары вернулись из похода.
Пришло время серьезно задуматься о безопасности украинских и поль-
ских земель. В начале 1511 г. сейм принял решение поставить на оборону Подо-
лии трехтысячное войско, а в 1512 г. для этой цели определили еще две тысячи
жолнеров. Так постепенно начала складываться система пограничной обороны
против татарских вторжений, в которую вошло и Приднестровье.
Польские военные историки утверждают, что система обороны границы
состояла как бы из трех эшелонов. Первый составляли казаки, которые вели
непрерывное наблюдение за степью, предупреждали о появлении противника и
постепенно стягивались ко второму эшелону. Второй эшелон состоял из гарни-
зонов крепостей и крупных отрядов, выдвинутых на наиболее опасные участ-
ки границы (переправы, водоразделы рек и т. п.). Его задачей было сдерживать
противника до подхода главных сил, составляющих третий эшелон.
В принципе эта система обороны не отличалась от начальной фазы соз-

дания пограничной обороны России. Именно так была организована русская
пограничная служба в конце XV в. Позже, в XVI–XVII вв., русская система полу-
чила логическое завершение в виде сплошной линии крепостных стен и соору-
жений, на что у слабеющей Речи Посполитой уже не хватило сил.
После подписания в 1512 г. литовско-крымского союза и смерти в 1515 г.
Менгли-Гирея Крымское ханство перебрасывает основные силы на Россию, что,
впрочем, не прекратило ежегодных татарских набегов на польско-литовскую
границу.
И тем не менее отношения Польши и Литвы с Османской империей стано-
вятся спокойнее. Вот что пишет историк В.Д. Назаров в своей книге «Сверже-
ние ордынского ига на Руси»: «Османская империя продолжала захватнические
войны против краев Центральной Европы, особенно за овладение Венгрией, а
также нападала на пределы Российского государства. В этих условиях турецкий
султан Селим проводил политику сближения с Сигизмундом и намерен был за-
ручиться нейтралитетом с его стороны. Что и обусловило заключение договора
между Польско-Литовским государством и Турцией (1512) и союза с Крымским
ханством (1520)».
Именно в 1520 г. обостряется борьба между Россией и Крымским ханством
за влияние в нем: интенсивность вторжений крымских татар в Российское го-
сударство резко возрастает, что отвлекает их от Украины. Зато активизируется
натиск Турции. В 1524 г. турецкие войска и белгородские татары общей числен-
ностью 16 тыс. человек вторглись в Подолию, разорили Львовскую, Саноцкую,
Белзскую земли.
Королевское войско, как всегда, не было готово дать отпор агрессорам. На
борьбу поднимаются отряды казаков из Тарнова, Вишневцов, Каменца-Подоль-
ского, Буска и др. Казацкие военные соединения громили турецких захватчиков
над Днестром, на переправах через Дунай, в иных местах. Особенно отличился
военный отряд Я. Тарновского, который нанес неожиданный удар по одному из
турецких отрядов.
Летом 1526 г. стотысячная турецкая армия предприняла поход на Вен-
грию. Порта оказывает дипломатический нажим на Польшу, король которой
Сигизмунд имел права наследования венгерского престола в случае смерти сво-
его племянника Людовика (Лайоша). С этой целью султан Сулейман приказал
крымскому хану начать наступление на Польшу и Литву. Все эти дипломати-
ческие и военные меры исключили вмешательство Польши в венгерские дела
и турецко-венгерскую войну. Сигизмунд отказался от своих прав на Венгрию,
и в 1528 г. в Стамбуле было заключено новое польско-турецкое перемирие на 5
лет, а спустя некоторое время подписан Вечный мир, подтвержденный в 1547 г.
Мирные отношения с Польшей давали возможность Турции усилить свой на-
тиск на Балканы и Дунайские земли.
Поскольку Польша и Литва практически с 1512 г. поддерживали мирные
отношения с Турцией, единственным реальным союзником Венгрии, Молда-
вии, Венеции и других стран оставались казаки. Контакты с ними и действия
их отрядов в Молдавии стали проявлением стихийной солидарности народных
масс, которые отражали агрессию османов на территории Молдавии и Украины.
Хорошо известно и достаточно убедительно аргументировано, что казацкие
походы за Днестр оказали сильное влияние на политику Речи Посполитой, Тур-
ции, Венгрии, России и других стран.
Одновременно с формированием украинского казачества складывалась
новая украинская феодальная государственность. Казачество стало ее
зародышем, передало ей свои принципы и формы. Казацкие походы, в частности
в Молдавию, проявились во внешней функции этой государственности,
направленной на защиту своей территории от агрессии османов, на
создание более благоприятных условий существования казачества, на захват
материальных благ. Конечно же, такие кампании способствовали национально-
освободительной борьбе соседней Молдавии и поддерживали ее.
Первые точные сведения о казаках на Подолии и, вероятно, в Приднестро-
вье дает хроника Мартына Бельского, датированная 1489 г. В это время с терри-
тории Подолья отправился в поход на татар сын польского короля Казимира IV
Ян I Ольбрахт. Успешный марш через подольские и приднестровские степи
стал возможным потому, что проводниками были казаки, отлично знавшие эти
места.
Уже в середине XVI в. возник политический центр казачества – Запорож-
ская Сечь, а в конце столетия определилась территория, на которой жили каза-
ки: берега Днестра, Подолия, Брацлавщина, Волынь, Киевщина и Черниговщи-
на. Здесь наряду с польской администрацией и административным делением на
воеводства и староства существовало и казацкое самоуправление. Это были ка-
зацкие полки. Территория Северного и Центрального Приднестровья входила
в Винницкий и Брацлавский полки. Уже с середины XVI в. наблюдается тенден-
ция к возникновению у казаков гетманской власти. Например, стать казацким
гетманом стремился князь Дмитрий Вишневецкий, легендарный основатель
Запорожской Сечи.
Какой же характер носила украинская казацкая государственность?
Проблема весьма спорная. Одни исследователи считают казацкую государ-
ственность рецидивом старых, отмирающих форм общественных отношений,
другие видят в ней передовые, неофеодальные общественные отношения.
Наиболее приемлемой все-таки представляется точка зрения на казацкую госу-
дарственность как на феодальную, правда в значительно смягченных формах:
республиканский строй, отсутствие крепостного права, верховная собствен-
ность на землю всего Войска Запорожского с передачей ее общине и каждому
хозяйству.
Отношение правящих кругов и властей Речи Посполитой к казачеству но-
сило двойственный характер. По понятным причинам казачество как организа-
тор сопротивления крестьян вызывало ярость у польской шляхты и магнатов.
Вместе с тем правительство постоянно испытывало нужду в дармовой воен-
ной силе, которая прикрывала южные рубежи. Поэтому выход виделся в ре-
гламентации положения казаков: часть из них внесли в официальные списки –
реестры («реестровые казаки»). Попавшие в этот список получали личную сво-
боду и освобождались от налогов. Однако в случае необходимости они должны
Реестр Войска Запорожского 1649 г. на 40 тыс.казаков с гербом Богдана Хмельницкого
были нести военную службу. В зависимости от конкретных условий правитель-

ство то расширяло эти списки, то сокращало.
Один из первых походов в Приднестровье казаки предприняли в 1512 г.
Во главе со старостой хмельницким Лянцкоронским они напали на Белгород и
Очаков. Этот поход имел ясную внешнеполитическую цель – выбить османов
из крепостей в устье Днестра и Южного Буга. Впрочем, в этом случае речь шла
не столько о помощи Молдавии, сколько о том, чтобы удалить опасного про-
тивника с польских границ.
В 1540 г. последовало новое нападение казаков, на этот раз в районах
Белгорода и крепости Бендеры. Связь этого похода с антиосманской борьбой
Молдавии прослеживается достаточно четко. Господарь Стефан Лакуста был
очень недоволен аннексией Бендер и введением в крепость османского гарни-
зона. Он предложил польскому королю союз против Турции, однако тот отка-
зался, ибо искал с ней не войны, а мира. Тогда Лакуста заключил союз с казака-
ми и стал предпринимать походы на аннексированные Турцией земли Южного
Приднестровья и Бендер.
Переход Молдавии под власть султана вызвал эмиграцию части молдав-
ских бояр в Польшу, где они просили короля Сигизмунда II принять Молда-
вию в свое подданство. Предложение было за-
манчиво, но рискованно. Поэтому Сигизмунд
начал действовать осторожно и тонко. Офици-
ально Польша не выступила против Турции,
однако неофициально порубежные паны могли
на свой страх и риск предпринимать любые дей-
ствия. Естественно, прежде всего это были при-
днестровские шляхтичи и магнаты. Так, в 1552 г.
отряды бояр-эмигрантов при поддержке шляхты
вошли в Молдавию и посадили на господарский
престол Александра Лэпушняну. Впрочем, Лэ-
пушняну вскоре принес присягу султану.
В 1561 г. грек Якоб Гераклит Деспот, поддер-
живаемый магнатом Ласким, лишил Лэпушняну
власти, и сторонники свергнутого господаря об-
Реестровый казак XVII в. ратились за помощью к запорожским казакам.
Предводителем казачества был знатный магнат,
князь Дмитрий Иванович Вишневецкий, получивший на Сечи кличку Байда.
По складу своего характера это был блистательный авантюрист и воин. Со-
временники и потомки дали его личности диаметрально противоположные
оценки. В народных думах это казак Байда, который терпит смертные муки в
Стамбуле, поносит мусульманскую веру и стрелой убивает султана. По оценкам
советских историков, это украинский магнат, намеревавшийся подчинить сво-
ей воле казаков.
Любое действие этого незаурядного человека вызывает споры и неадек-
ватные, противоречивые оценки. Несомненна, разве что, только его знатность:
Вишневецкий происходил из ославянившегося рода литовских князей Корибу-
тов (княжили в Новгороде-Северском). От отца он унаследовал Чигиринское и
Каневское староства. В 1556 г. он поставил на о. Малая Хортица укрепление, на
месте которого позднее сложилась Запорожская
Сечь. Одни ученые полагают, что укрепление
служило базой для казаков и защитой от татар и
турок. По мнению других, оно преграждало до-
рогу в вольные края беглым крестьянам.
Польский король Сигизмунд II не поддер-
живал намерения Вишневецкого воевать про-
тив татар и турок: назревала война за Балтику
со Швецией и война с Россией, а потому на юж-
ных рубежах Сигизмунду крайне необходимо
было спокойствие. Тогда Вишневецкий с Сечью
перешел на службу к Ивану Грозному и вместе
с русскими воеводами несколько раз ходил на
Крым.
В 1561 г. Иван Грозный склоняется к миру с
Польский король Сигизмунд II Крымом, и Вишневецкий вновь приносит присягу
королю. «Блудного сына» приняли в польской столице Кракове с большими

почестями. Сам король дал ему аудиенцию. Но это была горькая пилюля в
золоченой облатке: Вишневецкому запретили походы на Крым и Турцию.
Вот к такому воину-авантюристу и обратились молдавские бояре, против-
ники Якоба Гераклита Деспота, за помощью, посулив в награду за его сверже-
ние молдавский престол. Д.И. Вишневецкий, вероятно, имел некоторые права
на молдавский престол. Своим происхождением он был обязан киевским кня-
зьям Олельковичам, из рода которых происходила киевская княжна Евдокия –
вторая жена господаря Стефана III. Такое предложение было очень по сердцу
князю – авантюристу и казаку, тем более что оно означало войну с Турцией.
Вишневецкий с казацким отрядом вступает в Молдавию.
Непосредственной базой для действия отряда Вишневецкого стало При-
днестровье как порубежная с Молдавией казацкая территория. Предшествую-
щие походы русских и украинских отрядов под его командованием значительно
потеснили турок и татар в низовьях Днестра и Буга. Численность отряда Виш-
невецкого оценивается по-разному: от 500 до 4 тыс. человек.
Однако лихого казацкого гетмана ждала неудача. Едва отряд переправил-
ся через Днестр, население стало проявлять слишком большую симпатию к ка-
закам и поддерживать их. Это вызвало тревогу и недовольство бояр. В 1563 г.
Гераклит Деспот был убит, но господарем избрали не Вишневецкого, а боярина
Стефана Томшу. Прикинувшись сторонником Вишневецкого, Томша дождал-
ся приближения к своему лагерю Байды с небольшим отрядом и захватил его
в плен вместе с помощником, шляхтичем Пясецким. С большим трудом каза-
ки прорвались за Днестр, а Байда был отправлен в Стамбул на мученическую
смерть.
Казнь христианина в средневековом Стамбуле

В песнях и исторической хронике Мартина Бельского так описывается
смерть казака Байды: «Вишневецкий и Пясецкий были скинуты с башни на
крюки, вмурованные в ее стены, возле морской гавани, по дороге из Константи-
нополя в Галату. Пясецкий умер сразу, а Вишневецкий, зацепившись ребром за
крюк, жил в таком положении три дня, пока турки не убили его из луков за то,
что лаял ихнюю веру».
Конечно же, честолюбие, гонор, жажда власти определяли личные пла-
ны Дмитрия Ивановича Вишневецкого, но объективно деятельность его вела
к укреплению казачества и казацкой государственности. Его попытка за-
крепиться в Молдавии и получить власть господаря могла привести к демо-
кратизации молдавской государственности и ее соединению с зарождаю-
щейся государственностью Украины на общей основе отражения османской
опасности.
Активность Османской империи в районе устьев Дуная и Днестра возрас-
тала по мере ослабления напряженности в отношениях Турции и России, которая
в конце 40-х и начале 50-х годов была достаточно высокой. В 1544 и 1551 гг. крым-
ские татары пытались захватить Москву, особенно острыми были противоречия
в конце 60-х – начале 70-х годов. В 1569 г. татарское войско попыталось овладеть
Астраханью, захватить Нижнее и Среднее Поволжье, Северный Кавказ. Поход
закончился катастрофическим провалом. В 1571 г. стотысячное войско хана Дев-
лет-Гирея ворвалось в Москву и выжгло столицу. На следующий год хан повторил
поход, но в битве под Молодями был наголову разгромлен талантливым русским
полководцем Михаилом Воротынским. После этих неудач на востоке, османы
переключили свое внимание на Украину и Польшу.
Покорение Молдавии придвинуло границы Османской империи вплотную
к землям Украины. Казачество вынуждено было взяться за оружие, защищая и
Молдавию, и Украину. Настоящая война разразилась на берегах Днестра после
того, как в 1572 г. с помощью отряда янычар престол в Яссах захватил Иоанн-
воевода. Опираясь на османские войска, он не только закрепился на престо-
ле, но и сумел перенести их агрессию за
Днестр, однако такая зависимость не мог-
ла быть надежной и популярной в народе,
а следовательно, не создавала надежной
основы для самостоятельных политиче-
ских действий. Прочную опору власти
могла дать национально-освободительная
борьба.
Иоанн-воевода начинает собирать
и сплачивать все антиосманские силы и
внутри страны, и за ее пределами. К борь-
бе против Турции он надеется привлечь
даже Ивана Грозного. (Грозный выдвигал
свою кандидатуру на польский престол,
и Иоанн-воевода предлагал ему свою по-
Молдавский господарь Иоанн-Водэ Лютый мощь и посредничество в избрании.)
Молдавские монеты времен Иоанна Лютого
По замыслу Иоанна такое соединенное личной унией государство неизбежно

столкнулось бы с Османской империей и могло стать надежным союзником
Молдавии. Однако его ожидания не оправдались. Грозный не получил польско-
го престола, а новый польский король Генрих Валуа вовсе не стремился воевать
с Османской империей.
На помощь Молдавии пришли только украинские казаки, и вновь При-
днестровье стало базой действия их отряда, который насчитывал 1 200 чело-
век. Казаков возглавил Свирговский (иногда его называют Свирчевским или
Сверчевским). В Яссах им устроили пышную встречу. В торжественной речи
Иоанн-воевода говорил о том, что страшны не турки – страшны разобщенность
и раздоры европейских государей. Он особо подчеркнул доблесть казаков: «Вас
только тысяча двести, но каждая ваша сотня равна тысяче».
Вначале военные действия протекали успешно. Разгромив неприятеля под
Фокшанами, Иоанн-воевода и Иван Свиргов-
ский овладели значительной частью Валахии.
Затем события переместились на восток, за
Днестр, и на Подолии был разбит отдельный ту-
рецкий отряд. Вскоре сдалась часть турецкого
гарнизона в Бендерах, и союзники двинулись в
Буджакские степи. Здесь, под Белгородом (Ак-
керманом), турки потерпели еще одно пораже-
ние. Другой казацкий отряд во главе с атаманом
Федором Покатило, действуя на море, разорял
окрестности Белгорода.
Практически вся Молдавия была освобож-
дена, гарнизоны турок оставались разве что на
самом юге страны, в Килии и Аккермане. Одна-
ко для полного сокрушения османского могу-
щества сил союзников было явно недостаточно. Гетман Иван Свирговский
Решающее сражение, которое произошло
9–14 июня 1574 г. у Кагульского озера, в
нижнем течении Дуная, закончилось побе-
дой войск султана.
Легенда рассказывает, что когда го-
сподарь решил сложить оружие, он выдви-
нул только одно требование: все уцелев-
шие воины, и молдаване, и казаки, долж-
ны быть с миром отпущены по домам, а
право вершить над ним суд предоставить
только султану. Визирь, командовавший
турецким войском, поклялся на Коране,
что выполнит это условие. Воевода будто
бы просил Свирговского не верить этой
клятве, бросить все и уйти с казаками за
Днестр. Однако казацкий гетман и весь его
Битва казаков Свирговского отряд единодушно считали за бесчестье
с турецким войском бросить своих боевых друзей в лихой час
и предпочли лечь головами в бою. Визирь, как и следовало ожидать, нарушил
клятву.
Несколько позже был схвачен и убит Иоанн-воевода. Пробиваясь к Дне-
стру, погибли Свирговский и весь его отряд, только немногим удалось перепра-
виться на левый берег.
С походом отряда Ивана Свирговского связано много неточностей. Нет
полной уверенности хотя бы в том, казацкий это был отряд или отряд польской
шляхты. Д.И. Яворницкий, основываясь на мемуарах современников, полагает,
что этот отряд состоял из самовольной польской шляхты, которая в нарушение
воли короля ушла в Молдавию. Сам же Свирговский был шляхтичем из Мазо-
вецкого воеводства.
Историки А. Кащенко и М. Грушевский считают этот отряд казацким, а
самого Ивана Свирговского – едва ли не первым украинским гетманом. Так
или иначе, но украинский народ признал его своим и сложил песню о «гетма-
не Свирговском», с которым казаки «простилися у глибокiй могилi бiля городу
Килii, на турецькой лiнii».
Бесспорным, пожалуй, остается одно: Османская империя предпринимает
очередную попытку проникнуть за Днестр, пока, правда, скрытно, силами сво-
его вассала – Молдавии. Но действия Иоанна-воеводы и Свирговского помеша-
ли этому. Приднестровье становится базой массового народного движения в
Молдавии против турецкой оккупации.
Уже 1575 г. под предлогом мести за поход Свирговского султан при-
казал крымским татарам идти в набег. Разорив Приднестровье и Подо-
лию, они ворвались в польские земли и угнали 35 тыс. пленных, 40 тыс.
лошадей и почти 500 тыс. рогатого скота.
Французский принц Генрих Валуа недолго владел польским троном. Не по-
ладив со своевольным магнатством, устав от непрерывного соперничества при-
дворных группировок, однажды он все бросил

и просто бежал из страны в родную Францию,
отказавшись от этого неспокойного и нена-
дежного престола. Новым королем был из-
бран трансильванский (семиградский) князь
Иштван Батори, которого стали называть
Стефаном Баторием.
Поглощенный войной на севере против
России и Швеции, Стефан предпочитал под-
держивать с Османской империей добросо-
седские отношения. Уже само избрание его на
польский престол проходило под заметным
давлением Оттоманской Порты. Султан Му-
рад III приказал уведомить польского посла
Андрея Тарановского, что он «охотнее все-
го услышал бы о выборе (на престол) швед- Султан Мурад III. Портрет 1600 г.
ского королевича, одного из польских панов,
а особенно князя семиградского».
Казачество продолжало воевать с Турцией и Крымом на свой страх и
риск, а зачастую и против воли короля. Эпизодические походы казаков на
правый берег Днестра после походов Вишневецкого и Свирговского пере-
росли в настоящую войну. Казаки наносят непрерывные удары по турецким
крепостям в Молдавии и Южном Поднестровье. Они то выступают как союз
ники очередного потентата (если он был готов воевать со Стамбулом), то сами
провозглашают себя молдавскими господарями, то вдруг становятся само-
званцами и выдают себя за чудом спасшихся прославленных борцов против
султана.
Так, в июне 1577 г. появился казацкий предводитель Крецул, который вы-
давал себя за Иоанна-воеводу. Но его скоро
затмил легендарный казак Иван Подкова.
В движении, которое возглавлял Иван
Подкова, для историков остается много неяс-
ностей. Да и с самим Иваном Подковой связы-
ваются разные предположения. Одни полага-
ют, что он был родом из Мазовии (то ли шлях-
тич, то ли крестьянин), другие называют его
двоюродным братом Иоанна-воеводы. Одни
считают Подкову и Крецула одним лицом, дру-
гие утверждают, что это разные люди. По мне-
нию одних, Подкова имел свою основную базу
в Брацлаве, куда отступил из Молдавии и где
был схвачен старостой Синявским, другие го-
ворят, что это было в Немирове. Таких неточ-
ностей и противоречий, связанных с именем
Ивана Подковы, множество. Гетман Иван Подкова
Независимо от его происхождения – брат молдавского господаря или про-
стой крестьянин – это был воин, удачливый в походах и весьма популярный среди
казаков. Прозвище «Подкова» он получил за свою невероятную физическую силу.
В одном из польских альбомов XVI в. сохранился единственный дошедший до
нас портрет этого казака. Под портретом такая надпись: «Тот Подкова был такой
силы, что не только ломал подковы, а когда воткнул талер в деревянную стену, то
его нужно было вырубить. Взявшись за заднее колесо, он останавливал повозку,
запряженную шестеркой лошадей. Дышло ломал через колено. Взяв в зубы бочку
меду, перебросил ее через голову. Взяв в руки воловий рог, проткнул им ворота».
Это был сильный, хорошо сложенный человек с красивыми вьющимися волоса-
ми. В Молдавии он получил прозвище «Крецул» (курчавый).
Польский летописец XVI в. Мартин Бельский рассказывал, что некоторые
молдавские бояре (из числа противников тогдашнего господаря Петра),
величавшие Подкову законным наследником Молдавии, послали к нему
тайных гонцов с предложением поднять весь народ против турок, как только
Подкова подойдет к Днестру. Базой похода вновь стало Приднестровье. В конце
лета 1577 г. Иван Подкова с отрядом в 330 казаков попытался переправиться
через Днестр, но, будучи разбитым господарем Петром, отступил в Немиров.
Пополнив отряд до 1 200 человек, он в ноябре 1577 г. занял Яссы и провозгласил
себя господарем.
Ставленник султана господарь Петр бежал и сумел укрепиться только
вблизи южной границы Молдавии в г. Бузеу. Север и центральная часть Мол-
давии контролировались Подковой. Силистрийский бей Дауд в письме к поль-
скому королю писал, что «разбойник, бежавший от турок, Иванко ...захватил
дороги вокруг Бендерской крепости».
По сведениям Мартина Бельского, первым городом, которым овладел Под-
кова, была крепость Сороки. В Яссах и во всей стране люди приветствовали и
благословляли казаков.
Трудно судить о том, была ли у Ивана Подковы какая-нибудь социальная
программа. Скорее всего, будучи частью широкого движения народных масс,
эта борьба стихийно приобретала выраженные антифеодальные черты (тем бо-
лее, что возглавили ее казаки), однако прямых данных, подтверждающих этот
факт, в распоряжении исследователей нет.
Внешнеполитические цели Подковы – это борьба с турецкой экспансией.
Заняв Яссы, новый господарь послал в Трансильванию гонцов с предложением
о союзничестве и дважды просил помощи у короля Речи Посполитой Стефана
Батория. Однако помощи он не получил: Стефан Баторий в это время воевал с
Москвой за западнорусские земли и нуждался в мире на южных рубежах. Его
родной брат, трансильванский князь Христофор Баторий, арестовал казацких
гонцов, а сам примкнул к османским отрядам из Силистрии, Никополя, Видина
и Бендер. В итоге Иван Подкова вынужден был отойти за Днестр (скорее всего,
в Немиров), где и был арестован брацлавским воеводой Николаем Синявским.
Стефан Баторий не раз запрещал казакам предпринимать походы на Тур-
цию и Молдавию. Так, в 1583 г. после удачно проведенной кампании по за-
хвату Бендер он специально писал султану, что это дело рук «разбойничьего
сброда казаков», а польское правительство усердно оберегает «священный

союз (с Турцией), заключенный сто лет тому назад», и даже дружбу великих
государей христианских король поставил на второй план, «прося прислать в
Польшу какого-нибудь чауша, мы же на его глазах постараемся наказать тех
разбойников».
Примечательна откровенная наглость, с которой власти Оттоманской Пор-
ты требовали выдачи им или казни И. Подковы. В письме к Стефану Баторию
они напоминали, что на польский престол он вступил только благодаря под-
держке султана: «Мы знаем, что ваша светлость (короля надлежало именовать
«величеством», «светлостью» именовали герцогов) не избегает признать, что
при нашей помощи он поднялся до королевского величества, за каковую нашу
милость ваша светлость должна быть нам благодарна».
Силистрийский бей Дауд в письме к польскому королю тоже требовал рас-
правы над Подковой и называл короля «братом». Согласно дипломатическому
этикету тех времен, так именовать друг друга могли только властители равного
ранга. Следовательно, султан официально давал понять, что польский король
есть подданный султана, и не более чем бей одной из его провинций. Не случай-
но в письмах самого султана к Стефану Баторию нет традиционного обращения
«брат мой».
Дело дошло до прямых угроз вторжения турецкого войска. В том же пись-
ме силистрийский бей Дауд указывал королю: «О панах, которые не слушаются
тебя, сообщи могущественному султану. Пошли против них войско и уничтожь
их. Могущественного султана никто не сможет одолеть». «Если же ваша свет-
лость не будет иметь власти для наказания, – писал уже султан, – то прежде
всего пусть сообщит нам, и мы по шлем бесчисленное войско на помощь вашей
светлости, чтоб достойно наказать насильников ...желающих нарушить общий
мир и спокойствие.»
Складывающаяся на Украине национальная государственность формиро-
валась в условиях борьбы против османской агрессии. Именно так восприни-
мал народ Украины и Польши действия Подковы. Мартин Бель-ский в своей
«Хронике» писал, что шляхта весьма уважала казацкого предводителя за то, что
его поход защитил украинские земли. Король сам будто бы смертельно ненави-
дел Подкову, однако не рискнул казнить его своей волей. Для вынесения смерт-
ного приговора был созван специальный сейм.
Подкову казнили во Львове 16 июня 1578 г. По свидетельству очевидца,
казак перед смертью дважды обошел собравшихся на площади людей и попро-
сил тишины. К успокоившейся толпе он обратился со следующими словами:
«Господа поляки! Меня привели на смерть, хотя в моей жизни я не совершил
ничего такого, за что заслужил бы такой конец. Я знаю одно: я всегда боролся
мужественно и как честный рыцарь против врагов христианства и всегда спо-
собствовал добру и пользе всей родины, и было у меня единственное желание
– быть для нее опорой и защитой против неверных и действовать так, чтобы
они оставались в своих пределах и не переходили Дунай. Но это мое доброе на-
мерение не могло быть выполнено, и один бог знает, почему; в особенности же
мне препятствовал тот, по воле которого меня привели сюда на казнь, ...потому,
Памятник Ивану Подкове в современном Львове
что турок, неверный хан, язычник, приказал вашему королю, его подданному,
совершить казнь, и ваш король отдал такое распоряжение».
Эта предсмертная речь еще раз показывает, что, «взяв» молдавский
престол, Подкова намеревался если не распространить казацкие порядки
на Молдавию и не создать здесь молдавско-казацкое государство, то, по
крайней мере, укрепить барьер против продвижения османов на север и за
Днестр.
На казнь во Львов прибыл сам король Стефан Баторий, дабы не допустить
крупных эксцессов. Но в день казни он неожиданно выехал из города «на охоту» –
очевидно, опасался, что шляхта потребует помиловать Подкову. Львовская ле-
топись иронично отмечает, что 16 июня 1578 г. казнили Ивана Подкову за то,
что он защищал страну от нападений турок и
татар: «1578. Баторий был во Львове и поехал
на охоту, а приказал казака Подкову казнить,
ибо посол турецкий жаловался на него, что та-
тар бил и до Польши не допускал. Того ж года
земля треслася».
Итак, Приднестровье оказалось ближай-
шей к Молдавии базой отряда Ивана Подко-
вы: источником пополнения (и военной силы,
и снаряжения) и местом, куда казацкие от-
ряды могли отойти на отдых в случае надоб
ности.
Легкость, с какой Подкова сел на госпо-
дарский престол, кружила головы предпри-
имчивым авантюристам из казаков: в февра-
ле 1578 г. в Приднестровье появляется «брат»
Король Стефан Баторий Ивана – «Александр Подкова», в августе дей-
ствует «сын» господаря Лэпушняну – Петр. Всего

с 1576 по 1592 г. казаки предприняли 14 походов,
целью которых был не столько грабеж, сколько
изгнание турок и татар из Молдавии, завоевание
молдавского престола, т. е. создание казацко-мол-
давского государства за пределами Украины, к
западу от Днестра.
Финалом борьбы за казацкое государство
в бассейне Днестра стало восстание казаков под
предводительством Северина Наливайко и Григо-
рия Лободы в 1594–1596 гг. Основной базой вос-
стания были Подолия и Приднестровье. И толь-
Гетман Северин Наливайко
ко появление на левом берегу Днестра польской
армии под командованием полного гетмана Ста-
нислава Жолкевского вынудило Наливайко и Ло-
боду уйти за Днепр. Там, около Переяславля, они
потерпели поражение и погибли.
Сохранился документ, доказывающий, что
у Наливайко была цель создать в Приднестровье
казацкое государство. В декабре 1595 г. он написал
письмо польскому королю Сигизмунду III, в ко-
тором в общих чертах изложил свои планы созда-
ния казацкого государства под покровительством
польского короля. Территория, подвластная каза-
кам, должна была охватить «пустыни между Бу-
гом и Днестром на турецком и татарском шляху,
между Тягиною (Бендеры) и Очаковом, на про-
странстве 20 миль от Брацлава, где от сотворения Гетман Григорий Лобода
мира никто не обитал».
Предполагаемое казацкое государство Наливайко рассчитывал распо-
ложить на землях, отобранных казаками у Крымского ханства и передан-
ных формально польскому королю, но подвластных украинскому гетману.
Следовательно, при таком раскладе не пострадали бы ни территориальные
интересы Речи Посполитой, ни земельные интересы магнатов. Наливайко
хотел вывести повстанцев за пределы Венгрии и организовать там свободное
государство.
Примечательно, что такие же планы вывода повстанцев за рубежи госу-
дарства и организации там свободных поселений казаков вынашивали и пред-
водители других крестьянских восстаний. Так, С. Разин в 1667–1668 гг. вел
переговоры с иранским шахом о поселении в его приделах разинских казаков;
булавинские казаки во главе с Игнатием Некрасовым укрылись в 1708 г. на зем-
лях Кубани в пределах Крымского ханства; в 1692 г. предводитель восставших
запорожских казаков Петрик намеревался перевести Сечь в пределы ханства;
в 1775 г. Е. Пугачев предполагал вывести повстанцев за пределы России и по-
селить их в оренбургских степях.
В XVII–XVIII вв. эта мечта о крестьянско-казацком государстве вылилась
в поиски «подрайской землицы» и «страны Беловодья». Здесь, в Приднестро-
вье, Наливайко хотел не только построить особый город с замком, но и сделать
его центром всего казачества, с резиденцией гетмана, а в Сечи оставить только
своего помощника.
Идея переноса казацкой столицы в Приднестровье в конце XVI в. была
достаточно реальной. На этой территории проходили главные события на-
ционально-освободительного движения и классовой борьбы украинских
казаков и крестьян. В 1593 г. в Подолии и на Волыни действовали отряды
Криштофа Косиньского, а местное население активно поддерживало Севе-
рина Наливайко. Однако казаки на Сечи не любили Наливайко за его актив-
ное участие на стороне правительственных войск в подавлении восстания
К. Косиньского.
В упомянутом выше письме к королю Сигизмунду III Наливайко пишет и
о налогах с населения: на содержание своего казацкого войска надлежало со-
бирать «стации», но не на Украине, а в Белоруссии, в королевских землях, ибо
Украина вынуждена была воевать, а не хозяйствовать. За охрану и оборону
польской границы казаки должны были получать жалованье и сукно «в той
мере, как платят жалованье татарам, или королевским жолнерам».
Если сопоставить политические планы Наливайко, изложенные им в
письме к королю, с конкретными действиями, то станет очевидной их пря-
мая связь. Отряды Наливайко и Лободы практически не покидали районов
Килии, Бендер, Аккермана, они появлялись и под Яссами, и под Сороками,
и в Покутье. Лишь на короткое время, чтобы дать отдых людям и коням, На-
Казаки атамана Наливайко в бою

ливайко и Лобода уходят то в Брацлав, то в

Бар.
Сам Наливайко так и писал об этих по-
ходах королю Сигизмунду III: «И ведая то, что
поганые, не довольствуясь своим, уже на этой
стороне от Прескан на границе вашей коро-
левской милости хозяйства свои заводить и
хлеба уже было начали, напрямик между Тя-
гиною и Белгородом, до города неприятель-
ского, желая такого в землях вашей милости
необычного хозяйства запретить, направил-
ся. ...Мы ворвались под Килией и осадили Те-
гин. Взяв город, мы частично посекли саблей Монета Украины в честь С. Наливайко
поганых, частично взяли живьем, город сожг-
ли, но замок взять не смогли. ...500 с лишним деревень огнем ни во что обра-
тили, поганцев немало погубили, ясырю, турок, турчанок, татар, татарок 4000
захватили».
В 1595 г. казаки Наливайко вместе с крестьянами Молдавии, Венгрии,
Трансильвании и Австрии воевали против Турции. Император Рудольф при-
звал Наливайко к себе на службу и даже дал ему знамя. В том же письме к Си-
гизмунду он пишет: «Имея письмо от цесаря, пустились мы в его земли, где ни
за грош, но только из нашей рыцарской чести служили ему».
В мае 1595 г. казаки, венгры и молдаване предали огню окрестности Бен-
дер, Белгорода-Аккермана «и до последней деревни превратили всю страну
в пустыню – вдоль и поперек». Правда, в этом последнем походе отноше-
ния союзников разладились. Благодаря проискам трансильванского князя,
молдавский господарь Арон Тиран был арестован в Яссах заговорщиками во
главе с претендентом на престол Стефаном Резваном. Арона связали, зако-
вали в цепи и отправили в Трансильванию. Наливайко в это время находил-
ся в Затуле – в дне пути от Ясс. Узнав о предательстве, он спешно бросился
в погоню, но было слишком поздно: Арона Тирана убили в трансильванской
тюрьме.
Вернувшись в Подолию и Приднестровье, Наливайко начал борьбу против
польских панов, но был вытеснен вначале в Белоруссию, а потом за Днепр, где
и погиб под Лубнами. Идея казацкого государства в Приднестровье больше не
возрождалась. Сечь окончательно признали центром казаков.
Итак, уже с середины XVI в. казаки остро почувствовали опасность ос-
манского вторжения из-за Днестра и всячески старались ей противодей-
ствовать. Одни из них, подобно Д.М. Вишневецкому и И. Подкове, намере-
вались создать как бы буферное казацко-молдавское государство под по-
кровительством и в вассальной зависимости от Речи Посполитой. Другие –
как Северин Наливайко – автономное казацкое государство в составе Речи По-
сполитой, причем его базой должно было стать Приднестровье.
Польша, находясь под прикрытием приднестровских, подольских и галиц-
ких земель, не так остро чувствовала турецко-татарскую опасность. Если не
Историко-культурный комплекс Украины «Запорожская Сечь»
считать традиционных татарских вторжений, то ко времени Цецорской и Хо-

тинской войн начала XVII в. прямых столкновений Польши и Турции не было
почти сто лет.
Тем не менее после падения независимости Молдавии вплотную соприкос-
нулись общими границами две полярно заряженные силы. Конфликт был неиз-
бежен, и турецко-венгерская война, закончившаяся в 1606 г., только отсрочила
его. По словам А.А. Новосельского, после поражения Венгрии «главным про-
тивником Турции в Европе стала Польша. Борьба шла главным образом из-за
преобладания в княжествах Валахии и Молдавии и в Причерноморье, где все
смелее и решительнее выступало запорожское казачество». В этот период за-
метно увеличивается число молдавских поселений как на севере, так и на юге
левобережья Днестра.
Постоянную поддержку и помощь в антиосманской борьбе Молдавии и
запорожских казаков оказывала Москва. Так, непосредственные дипломатиче-
ские контакты она установила с гетманом Федором Шахом, который участво-
вал в походе Подковы. В Москве поддержали просьбу имперского дипломата
С. Хлопицкого о помощи империи в войне против Турции. Хлопицкий в 1594 г.
подал грамоту императора Рудольфа II, в которой запорожские казаки тракто-
вались как «здавна есть слуги его царского величества», а потому царь Федор
Иоаннович «войско запорожское с людьми своими послал бы под знаменем сво-
им и казною своею вспомогл».
Федора Иоанновича приглашали примкнуть к Священной Лиге, сложив-
шейся к концу XVI столетия в связи с турецко-венгерской войной 1593–1606 гг.
Вступать в Священную Лигу Россия тогда не стала. Но Федор Иоаннович «по-
веление свое царское» дал запорожским казакам и гетману Богдану Миклашев-
скому «и велел им идти к цесарю на помочь», а цесарю была отослана значитель-
ная казна. Безусловно, повелевать запорожскими казаками русский царь тогда

не мог, скорее всего, он рекомендовал им помочь императору, однако антиос-
манская позиция России здесь достаточно ясна.
§ 3. Приднестровье в Цецорской и Хотинской

войнах 1620–1621 гг.
До поры до времени Польша и Турция сохраняли мир: интервенция поля-
ков в Россию в 1604–1618 гг. отвлекала их силы и внимание на восток. 23 сен-
тября 1617 г. на берегах Днестра под г. Бушей состоялись переговоры старосты
трембовльского Петра Озгры и силистрийского паши Искендера. Был заклю-
чен договор, гарантирующий неприкосновенность границ, особенно от набе-
гов казаков и татар. Наиболее важным в этом договоре был пункт, по которому
Польша обязывалась не вмешиваться во внутренние дела Молдавии, Валахии и
Семиградья – Трансильвании.
Однако 12 сентября, всего за несколько дней до этих переговоров, корон-
ный гетман С. Жолкевский заключил соглашение с господарем Молдавии Раду-
лом Михней. Господарь обязывался посредничать в отношениях с Турцией, не
пропускать татарские чамбулы через свою территорию, признать свободу като-
лической веры, а также принести присягу на верность королю и Речи Посполи-
той. Поляки обещали вернуть Молдавии ранее захваченный город Хотин и не
допускать казацких походов.
Польша, собственно говоря, и не могла проводить активную политику на
юге. В 1618 г. Сигизмунд III заставил своего сына Владислава двинуться похо-
дом на Москву. Полки Владислава попали в трудное положение – ему грозил
разгром. На помощь пришли украинские казаки гетмана Петра Конашевича-
Сагайдачного, однако овладеть Москвой и российским троном Владиславу не
удалось.
Действия Сагайдачного как политика и
казацкого гетмана тоже тесно связаны с При-
днестровьем, особенно в 1620–1621 гг. Высту-
пая в поход на Москву, Сагайдачный выдвинул
правительству Речи Посполитой четыре основ-
ных требования: расширить казацкую терри-
торию; обеспечить свободу православной вере;
увеличить численность казацкого реестра;
предоставить судебную и административную
автономию Украине. Однако польские власти
не выполнили своего обещания ни по одному
пункту. «Это был обычный выверт польского
правительства по отношению к казакам: пока
они были нужны, их звали и признавали, ког-
да же нужда миновала, от них отказались, их
не признавали и не исполняли данных обеща-
ний», – пишет Д.И. Яворницкий. Гетман Петр Конашевич-Сагайдачный
В конечном итоге эта двойственная по-
литика обернулась против Речи Посполитой.
Мирные отношения Польши и Турции прерва-
лись после завершения интервенции в Россию
в 1618 г., и Польша получила свободу для дей-
ствий на юге. Изменилась ситуация и на Бо-
споре. На трон взошел молодой воинственный
султан Осман II (1618–1622), который только и
ждал момента, чтобы напасть на Речь Посполи-
тую. Повод для начала войны дали казаки. Где-
то на стыке июля и августа 1620 г. вдруг прошел
слух, что казацкие части появились недалеко от
Стамбула. Встревоженный султан тайно поки-
нул столицу.
Вскоре королю был направлен ультима-
тум с требованием в течение четырех месяцев
уничтожить казаков, иначе султан захватит
Турецкий султан Осман II
Краков. Коронный гетман Станислав Жолкев-
ский решил в свою очередь принудить Высо-
кую Порту признать молдавским господарем
Каспара Грациани. Войско Жолкевского тотчас
пересекло границу и двинулось в глубь турец-
ких владений.
Сагайдачному и на этот раз обещали все,
что он желал, однако, будучи уже однажды
обманутым, гетман не повиновался королю.
Последствия для Речи Посполитой были са-
мые плачевные: начавшиеся 10 сентября под
Цецорой на Пруте стычки завершились 27
сентября полным ее поражением под г. Мо-
гилевом на Днестре. «Для Польши наступил
Польский коронный гетман
Станислав Жолкевский
опасный момент. ...Пока турецкая армия го-
товилась к походу, султан бросил на Польшу
все татарские силы. Первым совершил напа-
дение Кантемир-мурза со своими белгородскими татарами. (Позднее из Кры-
ма вышел калга Девлет-Гирей) Нападение татар на польский табор под Ка-
менцом не принесло успеха, зато распущенные «загоны» в течение полутора
месяцев опустошали обширную территорию под Винницей, Баром, Тернопо-
лем, Синявцем и Львовом», – отмечал М.А. Алекберли. Сильно пострадало и
Полный гетман Калиновский, спасаясь бегством, утонул в р. Прут. Корон-
ному гетману Жолкевскому, уже под Могилевом, Кантемир-мурза белгородский
собственноручно отрубил голову, которую, надев на копье, носили по всему ту-
рецкому лагерю, а затем отвезли в Стамбул и вывесили над дворцом султана
Османа II. Говорят, что жена гетмана Жолкевского тайно приехала в Стамбул и
Гибель гетмана Жолкевского в Цецорской войне. Картина В. Радзиковского
просила отдать ей голову мужа во избежание надругательств. Султан удовлет-

ворил ее просьбу.
И все же казаки участвовали в Цецорской битве. В бою погиб Михаил
Хмельницкий, отец гетмана Богдана Хмельницкого. Сам Богдан, тогда совсем
еще молодой казак, попал в плен, но был выкуплен через два года.
Короткая Цецорская война стала для Турции как бы пробным ударом. В
1621 г. султан Осман II, уверенный в своей победе, лично возглавил поход на
Речь Посполитую. У переправ через Дунай сосредоточилось около 300 тыс.
турок и 100 тыс. татар. Речь Посполитая смогла выставить собственное войско
только в 87 тыс. человек.
Польша в это время усиленно готовилась к войне. Сейм утвердил
новые налоги, создал чрезвычайный орган власти – военный совет при
короле. Польские послы поспешили во все европейские страны с призы-
вом к христианским государям объединить свои силы против неверных.
Однако призыв этот «не услышали» даже в Риме, на помощь пришел лишь
П. Сагайдачный с четырехтысячным отрядом казаков. На этот раз все условия
Сагайдачного были приняты: упразднялась должность старшего над казаками,
которого назначали польские власти; официально признавалась власть казац-
кого гетмана; ликвидировались все распоряжения властей, урезающие при-
знанные законами права казаков; признавалась свобода вероисповедания.
Перед началом войны король и султан обменялись посланиями самого не-
дипломатического характера: король называл султана поганым, чертовым, про-
Цецорская битва поляков и казаков с турками
клятым сыном, посланцем ада, наследником Люцифера, Вельзевула, которого

ожидают дьявол и пекло. Грозил ему и Мухаммеду огнем и мечом, советовал бе-
жать из Царьграда в Вавилон, а еще лучше – сразу прямо в пекло, к отцу своему –
дьяволу. Султан не уступал королю в яркости и силе выражений. Грозил «раз-
грести» Краков – польскую столицу (хотя в то время это уже была Варшава),
«отмеченного крестом» бога его стереть, веру искоренить, святых из церквей
«разволочь конями».
Предание гласит, что, отправ-
ляясь в поход, султан облачился
в боевые доспехи своего предка –
Сулеймана Великолепного, ко-
торый наводил ужас на Европу.
«Гордость его не имела пределов, –
писал М. Алекберли, – он вообра-
жал себя властителем всего мира,
полагал, что его могущество бес-
предельно».
22 июля 1621 г. польский ко-
ролевич Владислав и коронный
гетман Ходкевич переправились с
левого берега Днестра на правый и
расположились под Хотином. Это
была последняя крепость за Дне-
стром, которую еще удавалось удер-
живать Речи Посполитой. Гетман
Сагайдачный в это время находился
Польский королевич Владислав в Варшаве у короля «для совета» и
Сражение казаков с турками под Хотином
вместо него привел под Хотин казаков Михаил Дорошенко. Лишь в конце авгу-
ста, когда в Приднестровье появились первые османские отряды, Сагайдачный
смог отбыть в войско. Неподалеку от лагеря с ним приключилась беда: заблу-
дившиеся в лесу гетман и его свита неожиданно столкнулись с турецким отря-
дом. Сагайдачный был ранен в руку, но сумел уйти от погони и укрыться в чаще.
В польских и казацких войсках поползли слухи о героической гибели славного
гетмана, и коронный гетман Карл Ходкевич поспешил назначить нового казац-
кого гетмана – Якова Бородавку.
Прибыв в казацкий стан, Сагайдачный собрал войсковую раду, на которой
«скинул» Бородавку: его обвинили в опоздании к месту сбора на Днестре, в гра-
беже населения, приговорили к смерти и казнили. Конечно, Петр Сагайдачный
был властолюбив и замена его Яковом Бородавкой больно ударила по его само-
любию. Но суть не в этом: нужно было закрепить за казаками право самим вы-
бирать гетмана, войсковую и полковую старшины и не допускать к этому делу
польских военных и гражданские власти.
В конце августа к стенам Хотина подошли главные силы Османской импе-
рии. Бои начались 2 сентября с нападения на табор запорожцев и продолжались
пять недель. Наконец, 8–9 октября 1621 г. заключается мир, который, как по-
лагает молдавский историк Л.В. Власова, «венчал целую эпоху в истории поль-
ско-турецких отношений». Вероятно, правильнее было бы считать Хотинский
мир не концом, а началом новой фазы отношений Польши и Турции. Если в
Переправа через Днестр под Хотином
предшествующий период эти отношения носили в основном мирный характер

и прямых военных действий было относительно мало, то теперь все чаще при-
ходилось решать споры силой оружия.
Войско султана, потерпев поражение, не смогло овладеть крепостью и
уничтожить лагерь противника. Но и победа Речи Посполитой, пышно от-
празднованная на поле боя, все-таки вызывает некоторые сомнения: по усло-
виям мира Хотин отходил к Османской империи (формально – к Молдавии).
Вместе с тем султан обязывался не превращать Молдавию в турецкий пашалык,
а сохранить ее автономию, при этом молдавский господарь должен был поддер-
живать дружеские отношения с Речью Посполитой. Иными словами, Польша
сохраняла некоторые возможности влиять на молдавские дела.
Примечательно, что в ходе переговоров Османская империя вновь (как и
в 1574 г.) попыталась распространить свое влияние на левый берег Днестра, на
Украину. На выдвинутое турецкими дипломатами требование разрешить по-
ставить там свои крепости, якобы для предотвращения казацких набегов, Ход-
кевич, конечно же, ответил отказом. Однако уже этот симптом был достаточно
тревожным: именно с таких требований начинала Османская империя покоре-
ние других стран. «Неудовлетворительный исход войны, – пишет историк А.Н.
Новосельский, – нанес сильный удар авторитету султана Османа. Султан и без
того был непопулярен. Он стремился крутыми мерами вернуть былую славу
султанов-завоевателей. Задача оказалась ему не под силу. Он не сумел сломить
анархии, прослыл жестоким и скупым. Во время нового мятежа янычар в мае
1622 г. султан Осман был низложен и убит». Прежнего султана – богомольного
Монеты хана Джанибек-Гирея
и тихого Мустафу – янычары вытащили из узилища и вновь возвели на блиста-

тельный трон.
В условиях возросшей опасности со стороны Османской империи Украи-
не все более и более требовалось создать самостоятельное государство, выде-
литься из состава Речи Посполитой, которая не могла обеспечить безопасность
украинскому народу. В Хотинской и Цецорской войнах с полной ясностью вы-
явилась историческая роль Приднестровья как пограничного барьера, прикры-
вавшего и Речь Посполитую, и Украину от османской агрессии. Пробить этот
барьер в 1620–1621 г г. у султана не хватило сил. Это произошло полвека спустя,
в 70-е годы XVII в.
Поражение Турции и Крымского ханства в Хотинской войне изменило си-
туацию в Южном Приднестровье и по всему берегу Черного моря. С момен-
та завоевания Крыма Османской империей в 1475 г. Причерноморские степи
входили в состав Крымского ханства. В крупных городах Килии и Аккермане,
Дворец хана в Бахчисарае. Гравюра XIX в.

после их захвата у Молдавии в 1484 г., разме-
щались турецкие гарнизоны, а сами крепости
были взяты под прямое управление Оттоман-
ской Порты. Несколько позже та же участь
постигла и крепость Бендеры.
Татары, сосредоточение скоплений кото-
рых в степях Приднестровья и Причерномо-
рья началось уже давно, в XVI столетии полу-
чили название белгородских (буджакских) та-
Воин армии Кантемира-Мурзы тар. Их приток в белгородские степи особенно
усилился в годы турецко-венгерской войны
(кочевники тянулись следом за войском). На
эти свободные земли их гнали война и голод
в Крыму.
В начале 1606 г. С. Жолкевский с беспо-
койством отмечал проникновение в белгород-
ские степи большого числа ногайских татар,
гонимых голодом из бедных мест Крыма. Во
главе их стоял мурза Кантемир Дивеев, по-
томок знаменитого ногайского мурзы Дивея,
нападавшего много раз на Русь при Иване IV
и умершего в русском плену. В своей перепи-
ске Жолкевский впервые отмечает нападение
мурзы Кантемира на Польшу в 1606 г. С тех
пор нападения постоянно повторялись.
Неудача Хотинской войны поколебала
Татарский пеший воин положение крымского хана Джанибек-Ги-
рея. Султан Осман поспешил превратить его
в козла отпущения и назвал главным вино-
вником всех бед и неудач. По А.А. Новосель-
скому, султан Осман негодовал на крымского
царя. Русские посланники в Турции Лихарев
и Махов передавали, будто бы султан силь-
но кручинился на Джанибек-Гирея, бранил
его и называл жонкою. «Ни со што де тебя
нет, – говорил султан, – только де меня позо-
ру доводишь. В Кизылбашах (в Иране) де ты
был, и то де только людей потерял. А и нын-
че де мне никакой чести не учинил, только
людей потерял. Достоин де ты был смерти,
да пощадил тебя для брата твоего – калги-
царевича».
После низложения султана Османа Джа-
нибек-Гирей поспешил послать в Стамбул
Татарский мурза своего человека Бек-агу с богатыми подноше-
ниями новому султану. Мустафа принял подарки благосклонно, обещал оста-

вить Джанибека на ханстве, однако в апреле 1623 г. сослал его на о. Родос, а в
Бахчисарай назначил нового хана – Мухаммеда-Гирея III.
Если для Османа II Хотинская война закончилась трагически, для Джа-
нибека – плачевно, то Кантемира-мурзу она вознесла до небес. Он стал главой
нового татарского княжества, которое сложилось в Южном Приднестровье и
подчинялось непосредственно султану. Кроме того, Кантемиру пожаловали во
владение шесть городов, а сам он был назначен пашой в Очаков и Силистрию.
Итак, в 20-е годы XVII в. уже у самой границы украинских земель, близ
западного берега Днестра и в Южном Приднестровье, появились города и
территории, прямо подчиняющиеся султану. Османская империя откры-
то высказывала свои намерения перешагнуть через Днестр и построить свои
крепости на западном его берегу. Речь Посполитая, с ее слабой королевской
властью и децентрализацией страны, уже не могла надежно защитить украин-
ские земли. Создание самостоятельного государства и превращение Придне-
стровья в его пограничную зону становилось для Украины жизненно важным
вопросом.
§ 4. Приднестровье в освободительной войне

украинского народа 1648–1654 гг.
Украина постепенно набирала силы для решения стоявших перед ней
проблем. Исподволь складывалась самостоятельная республиканская госу-
дарственность: выборный казацкий гетман, выборные местные органы власти
(полковники и сотники), выборная судебная власть (войсковые и полковые су-
дьи); появились свои вооруженные силы; сложилось четкое представление о
национальной территории, а также отличная от Польши религия, своя наци-
ональная культура, свой язык и прочие необходимые атрибуты независимого
существования.
Между тем власти Речи Посполитой отказывались признавать за Украи-
ной даже равные с Польшей и Литвой политические права, не говоря уже о ее
независимости. В первые дни после хотинской победы могло показаться, что
все переменилось. И поляки, и литовцы, и казаки восемь дней веселились на
праздничном банкете, который давали Ходкевич и королевич Владислав на
поле брани. Правда, рана, полученная в лесу накануне битвы, подтачивала силы
Сагайдачного, и он лежал в своем шатре. Королевич Владислав прислал ему в
подарок богатый кафтан.
В декабре 1621 г., как раз на Филиппов пост, больной Сагайдачный с трудом
добрался до Киева, где его ждали супруга Анастасия («жинку на тютюн да люль-
ку» он вовсе не менял), высокие почести и ему, и его казакам, щедрые королев-
ские дары и обещание соблюдать «вольности и права» Войска Запорожского. Но
все это было только на словах. Смертельно больной Сагайдачный в своем послед-
нем письме к королю писал, что на Украине усиливается своеволие Вишневецких,
Потоцких, Конецпольских и иных магнатов, которые «…славу нашу спустошить
желают и нас, братию, в подданство и ярмо рабское себе безбожно принуждают».
Резко возросла феодальная эксплуатация крестьян,
барщина в панских местностях достигала трех, а то
и пяти дней в неделю. Великое множество налогов
и поборов душило и крестьянина, и ремесленника,
и купца. В тревогах и заботах, а не в благости и спо-
койствии покинул этот мир 10 апреля 1622 г. Петр
Конашевич-Сагайдачный.
К политическому и национальному нера-
венству добавлялся еще и гнет религиозный:
насильно закрывались православные церкви и
монастыри, а на их месте возводились католи-
ческие или униатские. На такое самоволие ка-
зачество и крестьянство отвечало восстания-
ми. Так, в 20–30-е годы вспыхивали восстания
под предводительством Михаила Дорошенко,
Гетман Богдан Хмельницкий Тараса Трясилы, Павла Бута, Якова Острянина
и других казацких атаманов. А в 1648 г. Зиновий-
Богдан Михайлович Хмельницкий начал знаме-
нитую Освободительную войну, основной тер-
риториальной базой которой были Запорожье,
Левобережная Украина и Киевское воеводство.
Но главные сражения, от которых зависела судьба
Украины, развернулись на Брацлавщине, в По-
долии с Приднестровьем и на Волыни под руко-
водством Максима Кривоноса. Разорив в 1648 г.
шляхетские имения по берегам Буга, он занял
хорошо укрепленный замок Тульчин, где каза-
ки перерезали всю шляхту, после чего настал че-
ред Брацлава, Райгорода, Немирова, Животова,
Погребищ и прочих подольских мест и местечек.
Атаман Олекса Довбуш Положение повстанцев в Подолии несколько
и карпатские опришки осложнилось с приходом сюда магната Иеремии
Вишневецкого с отрядом, который прорвался из-
под Полтавы. Бой между Кривоносом и Вишневецким под Старо-Константиновом
16–18 июля 1648 г. отличался особой жестокостью и остервенением обеих сторон:
бились и в конном, и в пешем строю, ограждались таборами из боевых возов.
Вишневецкому пришлось отступить. После трудных, но удачных сражений под
Старо-Константиновом полковник Кривонос продвинулся в западную часть
Подолии и Приднестровье. Овладев главным опорным пунктом – г. Баром, он по
приказу Хмельницкого пошел прямо к Каменцу-Подольскому.
Восстание в Приднестровье отличалось тем, что оно вылилось в форму
движения опришков (небольшие группы вооруженных крестьян). Опришки,
имевшие базы в труднодоступных лесистых местах («недоборы»), были связаны
с опришками в Молдавии и на Карпатах, при поддержке которых начали
формироваться и действовать крупные крестьянские отряды.
Границы Украины по Зборовскому и Белоцерковскому миру

В районе Каменца-Подольского восстание получило особенно широкий
размах. Действия отрядов Кривоноса и опришков в Подолии и Приднестровье
подготовили условия для наступления главных сил Хмельницкого. 13–14 сен-
тября 1648 г. шляхетское ополчение («посполитое рушение») было полностью
разгромлено под Пилявцами. Боевые действия завершились осадой Львова и
Замостья в сентябре–октябре 1648 г., а в 1649-м последовали новые победы под
Збаражем и Зборовом. 8 августа 1649 г. был подписан Зборовский мир.
Зборовский мир был первым документом, который юридически зафик-
сировал появление украинского государства, входившего на правах авто-
номии в состав Речи Посполитой. Власть гетмана распространялась на три
воеводства: Брацлавское, Киевское и Черниговское. Численность казацко-
го реестра устанавливалась в 40 тысяч (ранее было 2 тысячи). На всей тер-
ритории не допускалось присутствие польских войск. Запись Зборовского
договора гласит: «От Днепра почавши... в Браславлю от там-толь от Браславля
до Ямполя к Днестрови, так же и до Днестра розуметися мает, в реестр казаки
мают быть приймованными, а с другой стороны аж до границы Московской и
Днепра».
Договор, как и всякий международный акт, не мог не иметь каких-то усту-
пок противной стороне. Наиболее существенной из них было разрешение поль-
ской шляхте вернуться в свои прежние имения. Этот компромисс вызвал бурю
недовольства у казаков и крестьян. Часть казацкой старшины была настроена
весьма радикально и требовала немедленно продолжить вооруженную борьбу
против Речи Посполитой.
Особую горячность и нетерпение проявил полковник Брацлавского пол-
ка Иван Нечай, который почти открыто поддерживал вооруженную борьбу
своих казаков и крестьян против шляхты. Как пишет В.С. Степанков: «Нечай
решительно противодействовал возобновлению шляхетских порядков, под-
держивал борьбу подолян против польских жолнеров и шляхты в погранич-
ных районах Подольского воеводства (т. е. в Приднестровье) ... способство-
вал переселению на территорию Брацлавщины жителей Подолии и Галиции.
По признанию одного из каменецких панов, «хлопы от Львова, Стрыя, Устья
таборами идут меж Прутом и Днестром через Молдавскую землю до Мо-
гилева (на берегу Днестра) в Украину ...идут каждый день. Не думают хло-
пы возле Бара, а тем паче за Баром и у Поднестровья нам никаких маетко-
вых повинностей отбывать и панов своих слушать, или в послушенстве у них
оставаться»».
Борьба крестьян и казаков, начавшаяся с Приднестровья, вскоре охватила
всю Подолию. Каменецкий каштелян С. Лянцкоронский писал, что все жители
Подолии горят желанием «уничтожить ляцкое имя».
Ситуация в Подолии, и особенно в Приднестровье, очень тревожила
Хмельницкого. Гетман всегда отличался хитростью, прагматизмом, здравым
умом и не терял этих качеств ни на поле брани под саблями противника, ни в
хитросплетениях дипломатических интриг, ни за чаркой горилки, которую он
весьма и весьма уважал. Трезвый анализ событий осени 1649 г. привел его к
выводу, что Украине нужна временная передышка. Однако крестьяне и казаки
Приднестровья не желали более терпеть присутствие шляхты, и уже в ноябре

1649 г. там поднимается новое восстание.
Военные действия на Украине в 1650–1651 гг. сопровождались боль-
шими трудностями и завершились тяжелым поражением под Берестечком
и Белоцерковским миром, подписанным в 1651 г. По условиям договора, в
два раза сокращалось число реестра и казацкая автономия охватывала толь-
ко Киевское воеводство. Паны получили право возвращаться в свои име-
ния. Приднестровье стало одной из первых вынужденных жертв осторожной
политики гетмана: прежде всего этот регион возвращался под власть Речи
Посполитой. Реальная граница освобожденных земель прошла примерно
по течению Южного Буга. Развернувшееся движение опришков не могли оста-
новить ни гетманские, ни польские власти, и мятежники взяли под свой конт
роль берег Днестра от Каменца до Могилева. Правда, гетману Станиславу
Потоцкому все же удалось придушить это восстание, но только на короткое
время.
Хмельницкий тоже высказывал недовольство по поводу волнений со сто-
роны опришков. Положение обязывало его лавировать, искать компромисс, не
озлоблять и не настраивать против себя ни тех, ни других. Он шлет казакам
Брацлавского полка тайные универсалы с просьбой потерпеть и обещаниями
снять с них панское ярмо. Однако казаки и крестьяне ждать больше были уже
не в силах. Начинается их переселение: на юг – в Дикое поле; на восток – в Ки-
евское воеводство; и даже за границу России. Многие пересекали Днестр и ухо-
дили в Молдавию.
После заключения Белоцерковского мира внутреннее положение гетмана
чрезвычайно осложнилось. Восстание, начавшееся в Приднестровье, подхвати-
ли в Левобережной Украине, в Запорожье. Мятежники даже избрали своего гет-
мана – Вдовиченко. Украине грозили раскол и гражданская война, как говорил
сам Хмельницкий, «Русь с Русью». Хмельницкому, правда, удалось устранить
Вдовиченко и даже казнить его, но угроза раскола все же сохранялась. Спасти
положение могли только разрыв Белоцерковского договора и возвращение на-
роду его социальных завоеваний.
22–23 мая 1652 г. произошла битва под г. Батогом, которая закончилась по-
бедой Хмельницкого. Это было одно из крупнейших и решительных сражений,
имеющих громадное значение в этой войне. Польские войска были вынуждены
вновь отойти за Днестр и р. Случь. Приднестровье, Западная Подолия, Запад-
ная Волынь снова возвращались под власть гетмана.
Обладание Приднестровьем позволило активизировать молдавскую по-
литику Хмельницкого, который как бы стремился завершить дело, начатое
Б. Байдой-Вишневецким, И. Подковой, Б. Ружецким, С. Наливайко, – создать
возле границ Украины молдавско-казацкое государство.
Молдавский господарь Василий Лупу и гетман Богдан Хмельницкий дол-
гое время были во враждебных отношениях. В. Лупу надеялся с помощью Поль-
ши ослабить свою зависимость от Османской империи. Б. Хмельницкий волею
судеб должен был в борьбе против Польши искать союза с Крымским ханством
и Турцией. В 1649 г. он даже предлагал султану изгнать Лупу и передать Мол-
давию непосредственно под управление гетма-
на, т. е. его самого. Взамен он обещал турецкому
султану военный союз и даже именовал себя его
подданным и рабом.
В 1650 г. Хмельницкий использовал конфликт
между Молдавией и Крымским ханством. Когда
осенью 1649 г. татары возвращались из похода под
Зборов, Василий Лупу отбил всех полоненных, ко-
торых гнали крымчаки с Украины. Хан не мог не
отомстить, и в 1650 г. вместе с присоединившими-
ся к нему отрядами Хмельницкого он предпринял
поход против молдавского господаря. Татаро-
казацкое войско заняло Яссы, и Лупу вынужден
был примкнуть к гетману. В знак молдавско-ка-
зацкого союза состоялась помолвка сына Хмель-
Молдавский господарь ницкого – Тимофея и дочери Василия Лупу –
Василий Лупу Роксанды.
Среди современников ходили упорные слухи
о том, что Роксанда считала этот брак унизительным для себя и тяготилась им.
Польские рыцари горели желанием освободить прекрасную даму из рук крово-
жадного казака. Однако достоверно ли это сказать трудно. Известно лишь, что
Тимофей Хмельницкий и его супруга Роксанда

Село Рашков, владение Тимофея и Роксанды. Современный вид
после гибели мужа Роксанда еще много лет жила на Украине, в приднестров-
ском городке Рашкове, где владела обширными земельными наделами.
Молдавский фольклор сохранил легенду «Колодезь Господарыни», в ко-
торой сообщается, что Роксанда узнала о смерти Тимоша Хмельницкого, на-
ходясь в Рашкове. В отчаянии и горе она шла по лестнице, ведущей в с. Валя-
Адынкэ, которое располагалось выше по Днестру. Ступени этой лестницы были
залиты ее слезами. Слез было так много, что они, стекаясь в колодезь, перепол-
нили его. С тех пор его называют «Колодезь Господарыни».
Молдавское боярство в большей своей части ориентировалось на Польшу.
При поддержке Валахии и Трансильвании боярин Георгий Стефан сверг В. Лупу
с престола. Б. Хмельницкий направил в помощь свату восьмитысячный корпус
войск во главе со своим сыном – горячим и не в меру честолюбивым Тимофеем.
Поначалу дела шли успешно. Лупу и Тимофей даже овладели Бухарестом, но
потом, в сражении у деревни Финта (под валашской столицей), они потерпели
поражение от объединенных валашско-трансильванских сил. Пришлось оста-
вить и Бухарест, и Яссы. Тимофей с остатками войска укрепился под Сучавой, а
Лупу отбыл к Б. Хмельницкому за помощью. Два месяца продолжалась оборона
Сучавы. Лишь когда был убит Тимофей, казаки капитулировали, вытребовав
себе право достойно покинуть крепость и уйти на Украину. Лупу вскоре попал в
Крым, откуда его доставили в Стамбул, где он и умер в тюрьме. В 1653 г. госпо-
дарем стал Георгий Стефан.
Так закончилась последняя попытка создать молдавско-казацкое государ-
ство, которое могло служить защитным барьером и принимало бы на себя уда-
ры османов и Речи Посполитой.
Во второй половине февраля 1653 г. восьмитысячный польский отряд
вторгся на Брацлавщину и двинулся на Умань. Этот поход возглавил энер-
гичный, талантливый и жестокий полководец
Стефан Чарнецкий, который бросил клич: «И
на расплод не оставлять русина!» Беспощад-
ность воинов Чарнецкого приводила в ужас
даже привычных ко всему его современников.
Участник рейда польский поэт Твардовский
писал: «Ни на какую стать не взирал разъярен-
ный жолнер: ни на девушку, ни на прелестную
женщину, ни на невинных детей на грудях у
матерей».
Оборону западных рубежей Хмельницкий
поручил брацлавскому полковнику Ивану Бо-
гуну. Базой обороны стал замок Монастырище
под Брацлавом. Когда польское войско броси-
Гетман Стефан Чарнецкий лось в атаку на валы крепости, Богун предпри-
нял стремительную конную вылазку. Кто-то из
отступавших жолнеров крикнул: «Орда! Орда
идет! – наши как ошпаренные кинулись бе-
жать, бросив не только город со всей добычей,
но и свои возы и пожитки, раненых, больных,
так что за одну ночь семь миль пробежали», –
писал Твардовский. Другой польский отряд под
командованием Яна Кондрацкого ударил на При-
днестровье из Каменца-Подольского. Но и этот
рейд закончился неудачей. Неуловимые отряды
опришков вынудили Кондрацкого ни с чем вер-
нуться в Каменец-Подольский.
Осенью 1653 г. в Приднестровье и Подо-
лии развернулись заключительные события Ос-
вободительной войны. Гетман Хмельницкий,
Атаман Иван Богун
узнав о смерти сына, двинулся 8–9 октября на
Каменец-Подольский, чтобы перехватить здесь
идущее из Молдавии польское войско. Полки короля Яна Казимира уже
две недели как отдыхали в этой крепости. Услышав о приближении непри-
ятеля, Ян Казимир расположился обозом у местечка Жванцы, на Днестре,
неподалеку от Каменца.
Хмельницкий, решивший придерживаться тактики измора и избегать ре-
шительного сражения, стал табором у Шаргорода на Днестре, а потом отошел
к Бару. Королевский лагерь под Жванцами был плотно осажден казацкими и
татарскими отрядами. «А король де стоит в обозе на Оринине поле, от Камен-
ца мили с две, и назад де итти не хотят. Только де у короля ныне в обозе голод
и мор, и от того почали ратные люди от короля из обозу бегать», – сообщали
литературные источники.
Крымский хан по-своему предлагал решить проблему борьбы за Подо-
лию и Приднестровье: все разорить, «…его гетманские городы пустошить и
села и деревни жечь и учинил бы пусто для того,

как де от польской границы будет всё пусто, и
ему де, гетману, с королем незачто будет и ссо-
ры чинить, да и добиватца де ляхом, и в загоны
ездить будет негде. А только де Украина будет
жива, и у него де, гетмана, и впредь будет с ко-
ролем ссора».
Ислам-Гирей все больше и больше тяготил-
ся своим участием в этой кампании: мурзы на-
сытились полоном и грабежом и удерживать их
становилось все труднее. Уже с середины октября
хан все чаще поговаривал о невозможности для
татар вести эту войну.
Тем временем положение в осажденном
лагере Яна Казимира стало просто отчаянным.
Пробиться сквозь кольцо осады поляки не могли:
казаки хватали и убивали фуражиров на месте. Бой Чарнецкого и Богуна в 1653 г.
«И как де король из табору пошол, и крымской де Картина Н. Самокиша
царь с ордою на королевские обозы ударил. И от
королевских обозов взяли ляхов человек с восемьсот, и король де воротился в
прежний обоз».
Эта последняя решительная схватка едва не привела к полному разгрому
войска Речи Посполитой. Спасение Яну Казимиру пришло со стороны крым-
ского хана. Стало уже традицией, что в решительные минуты крупного боя Ис-
лам-Гирей выходил из сражения. Не следует усматривать в этом какое-то осо-
бое его коварство. Все объяснялось гораздо проще и прозаичнее: традиционная
политика ханов, начиная с полулегендарного основателя ханства Хаджи-Гирея,
состояла в том, чтобы ослаблять северных соседей (Россию и Польшу с Литвой,
а затем и Украину), помогая слабейшему, но не допуская его опасного усиления.
Конечно же, 5 тысяч червонных, которые Ян Казимир заплатил хану в виде «по-
дарка», тоже сделали свое дело. Ислам-Гирей не поддержал атаку казаков и по-
требовал заключить мир.
На протяжении всей Освободительной
войны гетман Хмельницкий обращался к
России с просьбой «принять Украину под вы-
сокую государеву руку». По разным причи-
нам в России долго колебались. Но главное –
страшила предстоящая война с Польшей,
которая все еще считалась сильнейшим ев-
ропейским государством. Только 1 октября
1653 г. Земский Собор принял решение о
воссоединении Украины и Белоруссии с
Россией.
На Украину для принятия страны в
подданство было направлено посольство Крымский хан Ислам III Гирей
Переяславская рада
во главе с боярином Василием Васильевичем Бутурлиным. Гетман хотел до за-

вершения боев в Приднестровье (под Жванцами) не афишировать свои отно-
шения с Москвой, а потому просил В.В. Бутурлина подождать на границе, в Пу-
тивле, окончания жванецких боев и переговоров.
8 января 1654 г. в Переяславле было провозглашено решение всеукраин-
ской черной рады о воссоединении с Россией, после чего во всех городах и селах
народ принес присягу на верность российскому царю. Через два с небольшим
месяца, 21 марта 1654 г., украинское посольство в Москве конкретно разрабо-
тало и закрепило соответствующим договором статус Украины в составе Рос-
сии. Это были так называемые «Мартовские статьи Богдана Хмельницкого». По
этому договору Украина сохраняла совершенно неограниченную самостоятель-
ность во всех внутренних и международных делах, в финансах, налогах, законо-
дательстве, государственном устройстве (республиканский строй с общеукра-
инской и полковыми радами, выборность высшей и местной власти и т. д.) и
даже имела право на свою армию. Объединялись только в одном – в борьбе про-
тив Речи Посполитой, да и то гетман сам командовал своими казаками. Украина
вошла в состав России на правах очень широкой конфедерации.
Годы Освободительной войны (1648–1654), несомненно, стали заметным
рубежом в истории Приднестровья. Левобережная Украина и Киевщина срав-
нительно быстро избавились и от польских войск, и от властей Речи Поспо-
литой. Сражения шли в основном за Западную Подолию, Приднестровье и
Галицию, поэтому именно здесь развернулись главные боевые действия. Для
Приднестровья это Батогская и Жванецкая битвы 1652–1653 гг. В ходе войны
Приднестровье стало базой походов украинского войска на запад, в Галицию.
Пограничное положение Приднестровья привело к тому, что оно часто
переходило из рук в руки, а в случае неудачи Хмельницкого сюда врывались
неприятельские войска и возвращалась в свои имения шляхта. Поэтому борьба
Казаки присягают на верность России
казаков и крестьян за независимость была здесь особенно острой. Для Украины

в эти годы Приднестровье становится как бы щитом, который отражал первые
удары неприятеля и позволял гетману выиграть время, собрать силы для нане-
сения ответных ударов.
В ходе Освободительной войны была предпринята последняя попытка
создать на территории Приднестровья молдавско-казацкое государство, ко-
торое возродило бы самостоятельность Молдавии и одновременно прикры-
ло западные границы Украины. Неудачный поход Тимофея Хмельницкого
ставит точку на этой затее. Не анализируя в подробностях причины неудач,
назовем только те, которые были, по-видимому, главными. Против Украи-
ны и Молдавии действовали соединенные силы Речи Посполитой, Валахии
и Трансильвании. Собственная борьба Украины требовала слишком много
сил и жертв. Казаки и старшина устали. Вот что рассказывали русским по-
слам свидетели-современники: «И к гетману де приходили полковники, и го-
ворили ему, гетману: непотребно де нам чужой земли оборонить, а свою без
остереганья метать. Полно де нам того, что за себя стоять и свою землю обо-
ронять. И гетман де, выняв саблю, и порубил черкаского полковника Еска по
левой руке. А у гетмана де в те поры было подпито. (В Молдавии насмерть бил-
ся сын!) И пришел де гетман к казакам, поклонился трижды в землю, и велел
им дать бочку меду и говорил им: Детки де мои, напейтеся и меня не подайте!
И казаки де гетману сказали: Пане де гетмане! В том воля твоя, а быть мы с
тобою все готовы».
§ 5. Приднестровье и русско-польская война

за Украину и Белоруссию в 1654–1667 гг.
Воссоединение Украины с Россией органически вписывалось в ту систе-
му международных отношений, которая сложилась в Европе к середине XVII в.
Приднестровье же становилось как бы одним из «нервных узлов» Восточной и
Юго-Восточной Европы.
Стержнем, вокруг которого вершились судьбы европейских государств и
народов, было соперничество между Францией и Священной Римской импери-
ей германской нации (Австрийская империя) из-за некоторых немецких земель
по Рейну и территории Северной Италии. Овладение этими землями позволи-
ло бы Франции стать ведущей политической силой и, как надеялись в Париже,
диктовать свою волю государствам Центральной Европы.
С востока на Австрийскую империю «давили» турки-османы, которые уже
захватили часть имперских владений, например земли Трансильвании и Вен-
грии. Еще живы были в памяти Европы страшные вторжения Сулеймана Вели-
колепного, когда в сентябре 1529 г. турки пытались овладеть Веной.
Правда, в XVII в. натиск османов на Европу несколько ослаб. В ходе турец-
ко-венецианской войны 1646–1669 гг. из-за островов Эгейского моря Венеция
уже наносила удары по Стамбулу, хотя в конце концов все же проиграла войну.
В сражении под Сен-Ротардом в 1664 г. австрийский император нанес пораже-
ние турецким войскам.
Натиск османов на Европу в определенной мере ослаб, так как центр тя-
жести их агрессии был перенесен на север – против Речи Посполитой, Украины
и России. В 1672 г. турецкие войска отобрали у Речи Посполитой всю Подолию
с Каменцом-Подольским, включая и Приднестровье. Кроме того, с севера на
империю и Речь Посполитую оказывала давление Швеция, которая стремилась
подчинить северные германские земли и отобрать у Польши Балтийское побе-
режье. Это сближало Швецию и Францию. Таким образом, Польша и Австрия
имели общих врагов – Османскую империю и Швецию, что делало их союзни-
ками в европейской политике.
Вместе с тем Речь Посполитая поддерживала тесные контакты с Францией,
надеясь с ее помощью защитить свои владения на Балтийском море от Швеции. На
польских сеймах, особенно при выборах короля, знать и шляхта делились на две
группировки: одни поддерживали ориентацию на Австрию, другие – на Францию.
Провозглашенное в 1654 г. воссоединение Украины с Россией играло не-
маловажную роль в политическом соотношении сил, а посему являлось как
бы составной частью европейской ситуации. Неизбежная война с Польшей не-
посредственно влияла на политику Австрии, Швеции и Османской империи.
Российская и украинская дипломатия прилагала все силы к созданию анти-
польской коалиции государств, в которую кроме России и Украины вошли бы
Швеция, Крымское ханство, Молдавия, Валахия, Трансильвания, а возможно, и
другие державы.
С 1654 г. Приднестровье вместе с Украиной входило в состав России и за-
нимало исключительное в геополитическом отношении место. Здесь сходились
границы Украины, Речи Посполитой и Османской империи. В начавшейся в
1654 г. русско-польской войне Приднестровье стало как бы передовым щитом,
или первым эшелоном обороны. В мирное время казацкие «сторожи» и не-
большие гарнизоны наблюдали и вели разведку противника, а в случае боевых
действий они должны были хотя бы ненадолго сдерживать неприятеля у стен
Казацкие «сторожи»
своих крепостей, чтобы дать возможность сконцентрировать свои силы для на-
несения контрудара.
Для укрепления границ (в том числе и западных) гетман в марте 1654 г.
просил прислать 3 тыс. русских воинов. Россия направила на Украину четырех-
тысячный полк А.В. Бутурлина. Кроме того, 2500 русских солдат находились в
Киеве. Украинские войска насчитывали не менее 60 тыс. воинов, предусмотрен-
ных Мартовскими статьями Хмельницкого.
По планам российского командования, главный удар предполагалось на-
нести в Белоруссии. Перед Украиной стояла задача – притянуть к себе основную
часть польского войска и тем самым обеспечить успех на севере. Так и произо-
шло. В 1654–1655 гг. коронный гетман Потоцкий сосредоточил главные свои
силы у Каменца-Подольского, намереваясь в феврале 1654 г. нанести удар на
Брацлав и Умань, а оттуда выйти к столице Украины г. Чигирину. Однако По-
тоцкий не смог взять ни Брацлав, ни Умань, под стенами которой он потерпел
поражение от уманского полковника Ивана Богуна.
Приднестровье с честью выполнило свою задачу. Отряд польского полков-
ника Окуня, насчитывавший 6 полков, без боя овладел Шаргородом, но был от-
бит от Буши двумя сотнями казаков. Когда летом 1654 г. отступавший Потоцкий
переправлялся под Шаргородом через Днестр, переправу прикрывал все тот же
Окунь. Но теперь его отряд едва насчитывал 60 человек, поэтому без особого
труда он был полностью уничтожен казаками Богуна. Раненный Окунь попал в
плен и вскоре умер.
В июне 1654 г. казаки Брацлавского полка перехватили в 8 верстах от Ка-
менца-Подольского польского разведчика Лукаша Збуйновского. Пленный
показал, что Речь Посполитая начала группировать силы, на этот раз под Збо-
ровом и Глинянами. Под стягами Потоцкого стояли войска трансильванского
князя Дьёрдя Ракоци, валашского господаря Контантина Шербана, господаря
Молдавии Георге Стефана. Даже силистрийский паша Сияуш на всякий случай
ремонтировал мосты через Дунай, хотя Турция держала нейтралитет.
Вскоре шеститысячный отряд польских войск под командованием Себа-
стьяна Маховского и Стефана Чарнецкого тайно прошел по молдавскому бере-
гу Днестра и у с. Московцы попытался пробиться на левый берег. Развернулся
довольно упорный бой с брацлавским полковником М. Зеленецким. И только
подход Уманского полка смог предотвратить их прорыв.
Основные боевые действия развернулись осенью 1654 г. На этот раз по Укра-
ине был нанесен комбинированный удар: с запада – силами Речи Посполитой и с
юга – силами Крымского ханства (ханство заключило с Речью Посполитой союз).
Украина оказалась в крайне тяжелом положении. В помощь Б. Хмельницкому и
А. Бутурлину сняли с южных русских границ корпус войск В.Б. Шереметева. Од-
нако, чтобы перебросить их на Украину и собрать силы Б. Хмельницкого (казаки
обычно зимой не воевали, расходились по домам небольшими группами), нужно
было время. Героическая оборона Буши, Брацлава, Умани, действия многочис-
ленных партизанских отрядов в Приднестровье и Подолии сковали силы непри-
ятеля и тем самым дали возможность сконцентрироваться войскам.
Решающее сражение, которое произошло к северу от Умани, между города-
ми Ахматовым и Ставищами, длилось с 19 по 22 января 1655 г. В эти дни стоял
необычный для Украины сильный мороз, а потому в народе это сражение полу-
чило название «битва на Дрижиполе», что означает «на поле дрожи от холода».
По масштабам и значению это сражение можно поставить в один ряд с крупны-
ми битвами Освободительной войны 1648–1654 гг.
Польская армия агонизировала. Польский историк и поэт XVII в. Кохов-
ский, раненный в этой битве в плечо, писал: «...печальный вид еще представлял-
ся моим очам: пешаки и челядь, утратив дух от необычайного мороза, одни еще
брели тяжелым шагом с обмороженными ногами, засыпанные снегом, другие
Казачья атака
лежали промеж войска то здесь, то там». Военачальники докладывали о страш-

ных потерях: «Нам нужна инфантерия и амуниция, ибо почти всего этого мы
лишились. Одних постреляло, другие вымерзли, третьи вымерли, четвертые
разбежались. Офицеров тоже немало погибло: и наших ротмистров, и поручи-
ков, и товариства».
Потоцкий отвел разлагающуюся армию в район Брацлава, а остатки ар-
тиллерии и пехоты отправил еще дальше в тыл, к Шаргороду. В Дрижиполь-
ской битве под Ахматовом потери обеих сторон были весьма значительными,
примерно по 15 тыс. человек. Украинско-русской армии требовалось время
для подготовки к дальнейшему походу, и только 1 июля 1655 г. ее главные силы
смогли выступить «на марш».
На Брацлавщине и в Приднестровье все это время весьма эффективно дей-
ствовали партизанские отряды. Деморализованные польские войска были ими
практически уничтожены либо изгнаны. Однако эти победы стоили больших
жертв.
Реальную боевую силу в Приднестровье, способную противостоять казаче-
ству, являли собой разве что татарские отряды. Правда, они не столько воевали,
сколько разоряли край. Чтобы удержать при себе крымских мурз, С. Потоцкий,
С. Чарнецкий и К. Тышкевич отдали им на разграбление 25 сел и городков (меж-
ду Днестром и Бугом). Население сопротивлялось как могло. Упорно бились с
татарами и поляками Каменица, Змустов, Юрканевка, Зарядье, Кузница, Раш-
ков, жители которого сумели выдержать осаду. 15 тыс. татар и сотни польских
А. Бутурлин и Б. Хмельницкий в скульптурной композиции «Арка дружбы народов»

драгун неделю осаждали Зеркановку. Когда положение осажденных стало без-
надежным, они попытались отчаянным ударом пробиться сквозь кольцо осады.
Многим это стоило жизни.
Татары потребовали, чтобы полк К. Тышкевича захватил для них крепостцу
деревни Дмитрашевки. Потеряв 100 человек, полку только хитростью удалось
добыть «крепость». Тышкевич докладывал в Варшаву, что уже к началу марта
270 городков и деревень между Днестром и Бугом «пеплом сели» от орды. «Если
так будет продолжаться, – писал он, – то население покинет Подолию и уйдет
на Волынь и Полесье, разве что Брацлав и Умань отсидятся.» В середине мар-
та 1655 г. татары оставили Приднестровье и Подолию, полонив с осени 1654 г.
около 50 тыс. человек.
После ухода татар партизанское движение развернулось с еще большей си-
лой. Войско Речи Посполитой «таяло» под ударами партизан или самовольно
расходилось по домам. Уже в середине апреля отряд брацлавского полковника
Зеленецкого овладел Шаргородом, снял осаду с. Рашкова и двинулся на Брац-
лав, намереваясь врасплох захватить неприятеля, но остатки польских войск,
не оказав даже сопротивления, бежали. 15 апреля Уманский полк Ивана Богу-
на занял Немиров, чем практически завершил освобождение Подолии. Все эти
успехи позволили главным силам Хмельницкого и нового русского воеводы
В.В. Бутурлина без боя подойти к Львову и осадить город.
К осени 1655 г. Речь Посполитая оказалась в катастрофически сложном по-
ложении. С востока надвигались русские и украинские войска, которые, овла-
дев к этому времени Вильнюсом и Каунасом, подошли к Гродно в Белоруссии
и осадили Львов на Украине. 8 июня 1655 г. в войну против Речи Посполитой
вступила Швеция. К осени шведы захватили всю восточную Прибалтику, всю
Польшу и только Львов, Брест, Торунь, Каменец-Подольский и Ченстоховский
монастырь еще признавали власть короля Яна Казимира.
Казалось, Польша доживала последние дни. Ее спасло поднявшееся в
коренных польских землях народное движение против агрессии Швеции.
Да и Россия допустила политическую ошибку: в мае 1656 г., не окончив во-
йну за Украину, она начинает войну против Швеции за выход к Балтийскому
морю.
Положение на Украине резко ухудшается после того, как в 1657 г. в Чиги-
рине умирает от кровоизлияния в мозг Богдан Хмельницкий. Кроме того, его
смерть резко усиливает антироссийские тенденции среди казацкой старшины.
Различные группировки намереваются сохранить государственность Украины,
вернее свои феодальные привилегии, под эгидой Польши, Турции или Крым-
ского ханства. На Украине начинается настоящая гражданская война.
Летом 1660 г. русское войско на Украине под командованием В.Б. Шереме-
тева потерпело жестокое поражение под Чудновом. Тогдашний гетман, сын Бог-
дана Хмельницкого, Юрий перешел на сторону Польши. В ответ Левобережная
Украина, связи которой с Россией были более прочными, избирает своего гет-
мана – верного России И.М. Брюховецкого. На правом берегу гетманская булава
переходит к Павлу Тетере, который признавал власть польского короля. Казаки
Андрусовское перемирие 1667 г.
и крестьяне Правобережной Украины продолжали борьбу за независимость и

воссоединение всех украинских земель.
В 1664 г. в Приднестровье вспыхивает новое
восстание против Речи Посполитой. Вскоре
запылало все Побужье. На помощь повстанцам дви-
нулись отряды запорожцев во главе с легендарным
Иваном Сирко. Вместе с ними был полк русских под
командованием Григория Ивановича Косагова. Рус-
ские и украинские отряды, переправившись через
Днепр, пытались выбить польские гарнизоны из Бе-
лой Церкви, Брацлава, Корсуня, Канева. Но сил для
победы на правом берегу Днепра у России и Украи-
ны уже не было. К 1666 г. удалось удержать только г.
Киев.
В итоге, по Андрусовскому перемирию 1667 г.
(деревня Андрусово, под Смоленском), к России на
13,5 лет отходили только Смоленск, Новгород-Се- Кошевой атаман Иван Сирко
верский, Чернигов, Левобережная Украина и на правом берегу на два года –
Киев. (Фактически эти земли остались за Россией навсегда.) Территория Запо-
рожья оказалась под двойной властью: Речи Посполитой и России. Правый бе-
рег Днепра, Полесье, Волынь, Подолия, Приднестровье и все остальные земли
Украины и Белоруссии перешли во владение Речи Посполитой.
§ 6. Приднестровье в антитурецких войнах России

и Речи Посполитой 1672–1700 гг.
Народ Правобережной Украины не признавал власть Речи Посполитой.
В 1665 г. поднимается новое восстание, в ходе которого Павел Тетеря был лишен
гетманства. Гетманом на Правобережной Украине становится Петр Дорофее-
вич Дорошенко. Формально признав власть Речи Посполитой, он фактически
продолжил борьбу за возрождение украинского государства, которую вел Бог-
дан Хмельницкий: пытался вернуть Правобережную Украину в состав России,
возродив конфедерацию, существовавшую с 1654 г.
К 1666 г. территория Подолии и Приднестровья
была практически полностью освобождена от поль-
ских войск (гарнизоны оставались только в Белой
церкви и Каменце), и Дорошенко в союзе с татарами
доходит до местечка Подгаец, неподалеку от Львова.
Объективно этот поход подтолкнул Речь Посполитую
к уступкам на переговорах в Андрусово. С 1668 г. До-
рошенко начинает вести переговоры с российскими
воеводами на Украине о возрождении конфедера-
ции с Россией. Однако эти переговоры не увенчались
успехом, и он пытается объединить Украину под сво-
ей властью таким образом, чтобы левобережье оста-
валось в подданстве России, а правобережье получи-
Гетман Правобережной ло независимость, находясь под протекторатом либо
Украины Павел Тетеря
России, либо Османской империи. Миф о том, что
П. Дорошенко будто бы хотел передать Украину под
власть султана, достаточно живуч в нашей истори-
ографии, но тем не менее он остается мифом.
Поскольку Россия, заключив Андрусовский
договор, была не в состоянии возобновить войну
за Украину, у Дорошенко оставался единственный
реальный союзник крымский хан и Османская
империя. Это были те самые силы, на которые в
1648–1653 гг. опирался Б. Хмельницкий.
Выше уже отмечалось, что и султан, и хан
давно претендовали на украинские земли. Прав-
да, в 1646–1669 гг. внимание Оттоманской Порты
Гетман Правобережной Украины было поглощено войной против Венеции за при-
П.Д. Дорошенко оритет на Эгейском море и за некоторые террито-
рии Балканского полуострова. Тем не менее

опасность существовала, и между Россией
и Польшей в 1667 г. был заключен антиос-
манский союз.
Одержав победу над Венецией и не-
сколько оправившись от тягот войны, ту-
рецкий султан Мехмед IV в 1672 г. напал на
Речь Посполитую. Поводом к началу войны
стало появление у Петра Дорошенко сопер-
ника – бывшего уманского полковника М.
Ханенко.
Если популярность в народе Доро-
шенко была завоевана его решительной
и бескомпромиссной борьбой в Подне-
стровье и Побужье, а также требованиями
значительной автономии и практической
независимости Украины, то Ханенко го-
тов был не только признать власть нового Гетман Правобережной Украины
польского короля Михаила Вишневецкого, М.С. Ханенко
но и вручить ему Украину без каких-либо
условий. Польские войска и Ханенко нача-
ли притеснять Дорошенко, и султану при-
шлось заступиться за гетмана.
Османская империя нанесла удар
по Речи Посполитой с двух сторон.
С востока двинулся крымский хан Селим-
Гирей со своим союзником Дорошенко, с
юго-запада наступали турецкие, молдавские
и валашские отряды. Гетман принял участие
в этой войне явно под нажимом своих со-
юзников, фактически теперь диктовавших
ему волю султана. «А Дорошенко, яко овца
заблудшая, исперва с ними товариство имел,
а ныне не рад им, сам себе помочи не может.
Хотя и не хочет, только по нужде идет с
ними воевать», – говорили сведущие и бди-
тельно следящие за событиями монахи.
Первое поражение полякам и их став-
леннику М. Ханенко было нанесено тата-
рами и казаками на знаменитом победами
Польский король
Б. Хмельницкого Батогском поле в июле Михаил Корибут Вишневецкий
1672 г. В это время турецкое войско перешло
Дунай и стояло на берегу Днестра, готовясь форсировать реку у местечка Жван-
цы. Польский гарнизон Жванцов, которому надлежало оборонять переправу, бе-
жал без боя. Переправа через Днестр прошла абсолютно спокойно, и уже через
5–6 часов марша войско османов смогло оса-
дить Каменец-Подольскую крепость.
В Польше знали, что со дня на день
можно ждать войны. Коронный гетман Ян
Собеский считал необходимым согласиться
с требованиями Дорошенко автономии и
получить поддержку Украины. Но проти-
водействие магнатов срывало все его планы
и разваливало государство. Речь Поспо-
литая совершенно не готовилась к войне,
хотя на сеймиках шляхта громко призыва-
ла одуматься и защитить Родину. Основ-
ная польская крепость в Поднестровье –
Каменец-Подольский – была крайне слабо
защищена и не подготовлена к бою. Ее гар-
низон насчитывал всего 1100 человек, еще
около 10 тыс. могли выставить на стены го-
рожане. Численность турецко-татарского
войска достигала 100 тыс., да под командой
Дорошенко было 12 тыс. казаков.
Государственный деятель и полководец,
король Польши Ян III Собеский 4 августа 1672 г. армия гетмана и тата-
ры соединились с султаном Мехмедом IV, и
7 августа началась осада Каменца-Подольс
кого. Через неделю, 14 августа, пали наспех
насыпанные земляные валы Нового замка,
после чего оборона стала невозможной: с
земляных валов насквозь простреливалась
вся Старая крепость Каменца. К тому же, 16
августа в крепости взорвался пороховой по-
греб. Одни исследователи считают, что его
подорвали с помощью подкопа, другие пола-
гают, что погреб взорвал немецкий наемный
офицер Кеттлер, который не хотел сдаваться
в плен татарам. Но факт остается фактом: 17
августа крепость капитулировала.
После падения Каменца османское вой
ско и Дорошенко осадили Львов, но город
откупился. В стане осаждавших начались
разногласия. Хан Селим-Гирей вовсе не го-
рел желанием, чтобы Турция завоевала всю
Турецкий султан Мехмед IV Правобережную Украину и передала ее под
власть (формально!) Петру Дорошенко –
Украина была нужна ему для грабежа. 2 сентября хан и султан распустили ту-
рецкие чамбулы по Украине и Польше. Неприятели доходили до Вислы, Сана и
Карпат. Точно установить число полоненных невозможно, но, как утверждают
современники, оно было громадным. Коронный

гетман Ян Собеский вспоминал позднее (явно
преувеличивая), что сформированный им под-
вижный конный отряд отбивал каждый раз по
20 тыс. «полона». Люди видели, как мимо Львова
за короткий срок прогнали многие тысячи плен-
ников, главным образом женщин и детей.
Между тем в Речи Посполитой царила пол-
ная растерянность. Королю Михаилу Вишневец-
кому с трудом удалось собрать Посполитое руше-
ние и самому прибыть в войско. Однако войско Татары уводят мирное
бездействовало, стоя под Жванцами на Днестре. население в рабство
Паника охватила придворные круги. Королева
готова была бежать в Силезию, паны из Подолии и Галиции ринулись на север
и спасались в Гданьске.
Только коронный гетман Ян Собеский смог предпринять хоть какие-то
меры. Сформировав гусарский отряд из 10 хоругвей и некоторых других во-
инских частей, он совершал непрерывные рейды по Подолии и Приднестровью,
отбивая пленных у татар. Крестьяне и казаки Приднестровья всеми силами
поддерживали Собеского. Более 50 тыс. полоненных было отбито, почти 20 тыс.
неприятельских воинов нашли смерть на Украине, но эти частные успехи были
каплей в море и не решали проблемы.
18 октября 1672 г. в городе Бучаче на р. Буг был подписан мир, по которому
Речь Посполитая передавала Турции Подолию, часть Волыни и Полесья. Брац-
лавщина, Поднестровье и Южная Киевщина формально переходили под власть
П.Д. Дорошенко, которого султан брал под свое покровительство. Польша обя-
зана была выплатить 80 тыс. злотых контрибуции султану и давать ежегодные
«подарки» хану на сумму 20 тыс. злотых.
Итак, часть Украины, в том числе и При-
днестровье, находилась под властью Дорошенко.
Казалось бы, замыслы гетмана начали осущест-
вляться, но это была только видимость. С Украи-
ной повторяется та же история, что с Молдавией
и Валахией в XVI в.: протекторат султана был
только первым шагом на пути к полному подчи-
нению края. Популярность гетмана на Украине
резко падает – народ поднимается против него.
К тому же отказ Речи Посполитой от Украины
дал формальный повод России, не нарушая пе-
ремирия 1667 г., ввести войска на правый берег
Днепра. В 1676 г. сложившаяся обстановка вы-
нуждает П.Д. Дорошенко отказаться от власти,
признать гетманом всей Украины тогдашнего
Гетман Войска Запорожского
левобережного гетмана Ивана Самойловича и на Левобережной Украине
присягнуть России. И.С. Самойлович
В этом же году начинается война России и Османской империи, завершив-
шаяся в 1681 г. подписанием Бахчисарайского перемирия: Турция признала за
Россией Киев, Левобережную Украину и Запорожье. Правый берег Днепра оста-
вался за султаном.
После отречения Дорошенко от власти Турция попыталась передать власть
на Правобережье Юрию Хмельницкому, который был захвачен в плен во время
похода 1672 г. и содержался под стражей в замке Едикюль. Ему даровали титул
князя Малороссийского. Столицей «княжества» стал г. Немиров, где этот же-
стокий и весьма ограниченный человек находился фактически в изоляции. Сын
славного гетмана Богдана превратился в безвольную и жестокую марионетку.
Он очернил свое имя страшным тиранством над подданными, замучил многих
невинных. По воле султана Ю. Хмельницкий с ничтожной кучкой (несколько
сотен) своих казаков воюет против России. После заключения с ней перемирия
турки отозвали его, а власть над Северным Приднестровьем и Правобережной
Украиной передали молдавскому господарю Георге Дуке.
По преданию, вести о садистской кровожадности Юрия Хмельницкого
дошли до Стамбула. Жестокость эта, вероятно, выходила за те весьма условные
рамки, которые существовали в деспотической восточной державе XVII в. Сул-
тан приказал каменецкому Халиль-паше расследовать дело. Юрий был схвачен
сразу по прибытии в Каменец-Подольский, вывезен к Дунаю и на берегу реки
удавлен шелковым шнуром.
Для реального овладения Правобережной Украиной у Турции явно не хва-
тало сил. Поэтому турецкие отряды расположились лишь в узловых пунктах
Поднестровья и Подолии: Каменце, Баре, Язловицах, Гусятине, Ягельницах. Ка-
менецкому паше Халилю подчинялись гарнизоны Бендер, Килии и Белгорода
на юге Молдавии.
Обладание Приднестровьем и Подолией было для молдавского госпо-
даря Дуки делом, скорее, обременительным и опасным, нежели желанным
и выгодным. Эти почти обезлюдевшие земли нужно было прежде всего ко-
лонизировать, заселить и восстановить
здесь хозяйство. Дука щедрыми посулами,
обещаниями всевозможных льгот и сво-
бод пытался вернуть в эти края украин-
ских крестьян, ушедших на Полесье и за
Днепр. Начинается обратное движение с
левого берега Днепра на правый. Гетман
И. Самойлович вынужден был даже выста-
вить сторожевые отряды, которые не пропу-
скали людей с левобережья, и тем не менее
уже в 80-е годы край стал понемногу ожив-
ляться.
Новопоселенцы, конечно, не желали
признавать ни турецкого султана, ни молдав-
Гетман Войска Запорожского ского господаря, а дороги за Днестр казаки
Ю.Б. Хмельницкий знали очень хорошо. Поэтому Дука должен
был не только заселять свои владения новыми подданными, но и защищаться

от них. Дабы казаки не могли чинить нападений на Молдавию, Дука вдоль
Днестра поставил несколько мелких крепостей. Сам он не рискнул перебрать-
ся на Украину и направил в Немиров своего наместника Драгинича, который,
больше надеясь на оружие, чем на любовь народа, стал укреплять город, при-
теснять казаков и тем вызвал еще более острую их ненависть.
Заключенное в 1681 г. перемирие с Россией развязало руки Османской им-
перии на западе, и она устремилась в центр Европы. В 1683 г. войска визиря
Мустафы Кюпрюлю осадили Вену. Император Леопольд I и папа Иннокентий XI
спешно создавали антиосманский союз «Священную Лигу». В этот союз с 1674
г. вошел и польский король Ян Собеский. 15 августа 1683 г. польское войско вы-
ступило из Кракова на спасение осажденной Вены.
Войну с Турцией Собеский предполагал вести и на Украине. Воспользо-
вавшись тем, что основные силы неприятеля были заняты осадой Вены, он рас-
считывал нанести удар по турецким гарнизонам в Приднестровье и Подолии,
форсировать Днестр, войти в Молдавию и, свергнув Дуку, передать престол
своему ставленнику – Стефану Петричейку. Новый господарь должен был при-
знать вассальную зависимость Молдавии от Польши. Назначенные для похода
на Украину и в Молдавию части собирались в Кракове и поступали под команду
Андрея Потоцкого.
Собеский всегда высоко ценил боевые качества казаков, особенно в борьбе
против Турции и Крымского ханства. Поэтому, готовясь к походу на Вену, он де-
лает все возможное, чтобы возродить казачество в Подолии и Приднестровье,
не выпуская его из-под контроля польских властей. Эмиссары короля действо-
вали по всей Украине, призывая казаков и крестьян переселяться в Подолию:
и в оставшемся за Польшей Полесье, и в Галиции, и в наполовину опустевшей
Подолии, и даже на левом берегу Днепра (с разрешения московских властей).
Казачество горячо и охотно откликнулось на при-
зыв Собеского к войне: мириться с властью сул-
тана украинцы не желали. Казацкий отряд, кото-
рый вместе с королем воевал под Веной, возглавил
легендарный Семен Палий, в Побужье и При-
днестровье казаками руководил полковник Иван
Абазин (с 1684 г.). Позднее Палий обосновался у
Фастова.
Уже к лету 1683 г. казацкий отряд насчиты-
вал 20 тыс. бойцов, во главе его стоял гетман Ку-
ницкий – не то прирожденный польский шлях-
тич, не то получивший шляхетство за заслуги,
но тем не менее ставший казацким гетманом.
Куницкий начал с того, что выбил из Немиро-
ва господарского наместника Драгинича. От-
туда через Бар и Меджибож он двинулся в Мол-
давию. Одновременно с севера по Молдавии Руководитель антипольского
ударили Андрей Потоцкий и Стефан Петричей- восстания полковник С.Ф. Палий
ку. В итоге уже к концу октября 1683 г. во-
йска Речи Посполитой и Петричейку заняли
Яссы. В Молдавии началось антиосманское
восстание.
Дука, по мнению современников,
«жадный и хищный человек», сажавший
неугодных ему бояр на кол, подавлявший
любой протест силой турецких войск,
«один из наигорших господарей Молда-
вии», как и планировал Собеский, был из-
гнан; позднее он попал в плен к полякам. В
декабре 1683 г. господарем Молдавии стал
Петричейку.
Казаки Куницкого действовали особен-
но активно и решительно. Гетман нанес удар
по Бендерам, но, не сумев овладеть крепо-
стью, двинулся на юг. Разгромив под Белго-
Гетман Правобережной Украины
родом и Килией буджакских татар, он зани-
Степан Куницкий мает Килию и Измаил. Тысячи угнанных в
рабство украинцев были освобождены.
Однако в этих войнах казаки прославились не только победами. Их ярость
и зверства не знали предела. Если верить письмам Куницкого к королю, то ка-
заки перебили более 300 тысяч татар, не щадя безоружных, женщин, стариков;
грудных детей разрывали руками. После одного из боев под Аккерманом степ-
ные дороги на протяжении четырех миль были покрыты трупами. Только под-
ход главных сил белгородских татар, возвращавшихся из-под Вены, вынудил
Куницкого отойти на левый берег Днестра. Крайняя жестокость была присуща
не только казакам, но и татарам, полякам, туркам и всем прочим воюющим в то
время народам.
Закрепиться в Молдавии Андрею Потоцкому и Стефану Петричейку уда-
лось лишь на время. Вся страна была опустошена белгородскими татарами. Тем
не менее общие итоги похода Ян Собеский оценивал достаточно высоко. Турец-
кие войска практически были выбиты с Украины, гарнизоны держались только
в Каменце-Подольском, Язловцах, Бендерах и еще нескольких пунктах. Король
особо отмечал заслуги казаков. Куницкому он прислал восторженное письмо и
знаки гетманского достоинства – булаву и бунчук. В письме императору Собес-
кий описывал поход как «весьма большую добычу на турках».
Уже в следующем, 1684, году Собеский планировал закрепить успех, ско-
ординировав свои военные действия с действиями других членов Священной
Лиги, особенно с Карлом Лотарингским. Карл должен был ударить по Венгрии,
а Собеский, базируясь в Приднестровье, действовал в Молдавии. В устье Дуная
союзники намеревались соединить свои силы, а затем двинуться на Болгарию.
27 июня Карл Лотарингский под Будой разбил турецкие войска, но, потеряв
почти половину из своих тридцати пяти тысяч, был вынужден с наступлением
холодов повернуть назад.
Сражение казаков с турками
Не «повезло» и Собескому. Его войско, насчитывавшее примерно 17 тыс.

человек, после прошлогодних побед собиралось на новую кампанию с большим
шумом и «пыхом». С ними двинулась сама королева – Марысенька Собеская:
окруженная толпой светских кавалеров из всей Европы, она мечтала о славе
амазонки. Однако для быстрого успеха сил явно не хватало. Небольшую кре-
пость Язловец взяли только после двухнедельной осады, да и то разрешив про-
тивнику выйти свободно, с почестями и оружием.
А дальше вообще все застопорилось. Непрерывные дожди помешали бы-
стро построить мост через Днестр. Но дело было, вероятнее всего, не в плохой
погоде, а в скверной подготовке армии. По словам исследователей, «...еще боль-
ше мешали ссоры в главной польской квартире, где торговались между собой
оба гетмана (Яблоновский и Потоцкий), Вальдштейн и Бетуне, поляки и литви-
ны, франкофилы и австрофилы, но всех их объединяло одно: затруднить жизнь
королю и охладить его запал в деле».
Тем не менее. к 1685 г. территория Приднестровья была закреплена за Ре-
чью Посполитой, ибо в этом году Сейм разрешил казакам официально селить-
ся в Побужье и Приднестровье (о чем уже упоминалось выше). Турецкие гар-
низоны оставались только в Каменце-Подольском и в молдавских крепостях.
Страны – участницы Священной Лиги смогли нанести решительное поражение
Османской империи только после подписания в 1686 г. Вечного мира между
Россией и Речью Посполитой. Россия вступила в войну, оттянув на себя силы
крымских татар. Другие условия Вечного мира в основном повторяли условия
перемирия в Андрусово в 1667 г.
Турки подписывают Карловицкий договор
В 1697 г. после сокрушительного поражения османских войск под Зентой

начались переговоры Священной Лиги с Османской империей в Карловицах,
и в 1699 г. были заключены мирные договоры этих стран с Турцией. Придне-
стровье, Подолия и все утраченные в 1672 г. украинские земли вновь возвраща-
лись Польше. Россия заключила мир годом позже, в Константинополе, получив
Азов, Таганрог и некоторые земли в низовьях Днепра.
Конец XVII в. был для Приднестровья сложным временем: в этот период
там едва не погасла последняя искра жизни. С возрастающей ясностью станови-
лись очевидными тяжелые последствия отторжения Правобережной Украины от
России. На землях Подолии, в том числе Приднестровья, Брацлавщины, а также
Волыни развернулась страшная драма гражданской войны между различными
политическими силами. Борьба народа за сохранение начал государственности,
его нежелание возвращаться под власть шляхты сталкивались с авантюризмом
различных группировок казацкой старшины, готовых передать Украину под гла-
венство кого угодно, лишь бы удержать в своих руках привилегии и власть.
Все это сочеталось с прямой агрессией Османской империи на украинские
земли. В ходе борьбы в правобережной части Украины гибнет надежда на украин-
скую национальную государственность. Подолия и Приднестровье становятся
частью Османской империи.
Отразить нападение османов удалось во многом благодаря продуман-
ной политике короля Яна Собеского по отношению к казакам. Он не только
покровительствует казацкой старшине и признает за ней определенные поли-
тические права, но и прямо стремится возродить казачество на Подолии и в
Приднестровье, с тем, чтобы использовать его силы в борьбе против Османской
империи.
Впрочем, уже после смерти Собеского, когда в 1699 г. закончилась война
Священной Лиги против Турции, Сейм Речи Посполитой запретил казачество
вообще. Семену Палию, Ивану Абазину и их сподвижникам вновь пришлось
вынимать сабли из ножен. Для сравнения отметим: автономия Левобережной
Украины в составе России угасла лишь в 80-е годы XVIII в.
Глава VII
ПЕРЕЛОМНОЕ XVIII СТОЛЕТИЕ

(1699-1793 гг.)
§ 1. Административное устройство. Демография

Шестнадцатилетняя война Священной лиги с Турцией была не только
весьма длительным вооруженным противостоянием коалиции христианских
государств против султанской империи, но и самой продолжительной поль-
ско-турецкой войной. Завершивший ее Карловицкий мир фактически поло-
жил конец польско-турецким войнам, и хотя в XVIII столетии противоречия
между Польшей и Турцией все же имели место и порой принимали даже крайне
острый характер, переходя в вооруженные конфликты, в масштабные войны
они уже не выливались. Тому было несколько причин. Оба государства в XIII в.
основательно ослабели и получили в данном регионе нового серьезного про-
тивника – Россию, – все чаще отвлекавшего их внимание и силы. Наиболее
существенными в Приднестровье стали уже не конфликты католиков и мусуль-
ман, а русско-турецкие войны, первой из которых был Прутский поход 1711 г.
и последней – русско-турецкая война 1787–1791 гг. Именно в 90-е годы XVIII
столетия Приднестровье, как Северное, так и Южное, вошло в состав России,
что положило конец всяческим польско-турецким коллизиям. Более того, на-
зревало упразднение польской государственности, но пока она еще существо-
вала. Именно в это время намечались и порой реализовывались планы польско-
турецкого сближения, направленные прежде всего против России, а также, хотя
и в меньшей степени, против Австрии.
В процессе Карловицкого конгресса Польша и Турция подписали 16 янва-
ря 1699 г. отдельный мирный договор. По этому договору Польше возвраща-
лись земли Правобережной Украины, включая и территорию Приднестровья,
которые прежде были заняты турецко-татарскими войсками. В свою очередь,
Польша возвращает Турции часть территории Молдавии – северные цинуты
Молдавского княжества, захваченные во время войны польскими войсками под
командованием Яна Собеского. Что касается Оргеевского и Лапушнянского ци-
нутов, то они в ходе войны были оккупированы татарами и ногайцами, и в силу
постановлений Карловицкого мира здесь также восстанавливается статус-кво.
Однако так продолжалось недолго. Потеряв Подольский пашалык, Порта не от-
казалась от дальнейшего расширения территорий, непосредственно подчинен-
ных турецким пашам. Для этого нужен был только предлог, и он вскоре нашелся
после неудачного Прутского похода Петра I, во время которого молдавский го-
сподарь Дмитрий Кантемир вместе со своей армией перешел на сторону России.
На территории Днестровско-Прутского междуречья создается новая райя – Хо-

тинская, в результате чего Молдавское княжество теряет значительные терри-
тории на своем северо-востоке.
Стратегическая задача османских властей в этом регионе заключалась в
том, чтобы на отсеченных от Молдавского княжества частях как на юге между-
речья, так и на севере установить полное господство османов с их турецкими
райями и землями, подчиненными ногайско-татарским ханам. Этот процесс
длился в течение многих десятилетий XVIII в. и привел в конце концов к тому,
что большая часть исторической области, впоследствии названной Бессараби-
ей, попала в подчинение пашам и ханам. По расчетам П.Г. Дмитриева, из 45,8
тыс. кв. километров Днестровско-Прутского междуречья в 1774 г. Молдавия
сохранила лишь 20,3 тыс., остальное досталось турецким пашам и татарским
ханам.
Благодаря русско-турецкой войне 1768–1774 гг. и Кючук-Кайнарджийско-
му миру 1774 г., этот процесс был заторможен, а постановлениями Айналы-
Кавакской конвенции 1779 г. Молдавии возвращалась часть территории на юге
междуречья, на которой был создан отдельный цинут – Хотарничанский. В
какой-то степени это привело к корректировке границы между Молдавией и
владениями буджакских ногайцев – пограничной полосы, известной как грани-
ца Халил-паши (Халил-паша был губернатором Силистрии, и ему подчинялись
турецкие гарнизоны Бессарабии). Установленная при нем еще в середине XVII в.
граница «двух часов» – примерно десятикилометровая полоса, совпадающая с
так называемым верхним Траяновым валом, представляла собой промежуточ-
ную территорию, не входящую ни в состав Молдавского княжества, ни в состав
владений буджакских ханов. Ногайцы постоянно нарушали границу и совер-
шали набеги на молдавские земли. Молдаване тоже не отказывались от любой
возможности перейти эту полосу и наносили ответные удары по ногайским се-
лениям. Однако степень этих нарушений была далеко не равнозначна.
В международном плане запрет на проникновение ногайцев в Молдавию
был впервые юридически закреплен Карловицким мирным договором 1699 г.,
который восстановил границу Халил-паши и, как говорилось, потребовал ос-
вобождения цинутов, занятых турками, ногайцами и поляками. Часть ногайцев
весной 1700 г. отступила к Дону, но вскоре их отход сменился новым натиском.
В 1712 г. они захватили часть Восточной Молдавии, которую им пришлось воз-
вратить при господаре Михаиле Раковице. Однако ровно через 20 лет во время
господарства Григория Гики ногайцам была отдана часть Молдавии в Буджаке
(территория в час езды).
Установленый после 1711 г. фанариотский режим, способствовавший бег-
ству значительной части населения из Молдавии, вызвал беспокойство турецких
властей, терявших большое число налогоплательщиков. Порта принимает ряд
мер по упорядочению взаимоотношений турок и ногайцев в районах Прута и
Днестра. В 1759 г. часть буджакских ногайцев из Эдиссанской орды переселяется
за Днестр, а в 1766 г. Порта запрещает им выпас скота за границей их владений,
т. е. за границей Халил-паши. И все же ногайцы продолжали пользоваться этими
землями вплоть до русско-турецкой войны 1768–1774 гг.
Глава VII. Переломное XVIII столетие (1699–1793 гг.)  281
Гербы Молдавского княжества начала XVIII в.
Реальное возвращение Молдавии отсеченной от нее территории последо-

вало лишь после Айналы-Кавакской конвенции. Однако и эти владения про-
должали оставаться незначительными вплоть до начала русско-турецкой вой
ны 1806–1812 гг. – Молдавия владела в междуречье Прута и Днестра только
половиной земель.
Это были не единственные территориальные потери княжества в XVIII
столетии. После Карловицкого мира внимание к Молдавии усилила Австрия,
которая с присоединением Трансильвании стала ее непосредственной сосед-
кой. По некоторым данным, уже в период австро-турецкой войны 1716–1718 гг.
Австрия выдвигала претензии на часть Северной Молдавии. Более чем через
пятьдесят лет, в июле 1771 г., когда шла русско-турецкая война, была заключена
тайная австро-турецкая конвенция, по которой Австрия обещала возвращение
Турции земель, завоеванных Россией. Взамен, а также в благодарность за ав-
стрийский нейтралитет в войне Порта обеспечивала ей территориальное при-
ращение и ряд других благ.
В этой войне с Россией Турция понесла очередное поражение. И все же
Австрия оккупировала Северную Молдавию, которая в XIV столетии была цен-
тром формирования Молдавского феодального государства, где находились его
первые столицы и самые крупные памятники молдавской церковной архитек-
туры. С этого момента присоединенная территория получила официальное на-
звание – Буковина. Не помогли ни протесты молдавского господаря, который
за это был даже казнен султаном, ни обращения молдавских бояр за помощью
к России. Игнорируя недовольство России и Пруссии по поводу данного акта,
Австрия и Турция 7 мая 1775 г. заключают конвенцию, по которой Буковина
входит в состав Австрии, а спустя год завершается разграничение на молдав-
ско-австрийской границе. Еще в 1772 г., при первом разделе Польши, верховья
Днестра вошли в состав Австрии, и границы этой державы вплотную прибли-
зились к Подолии, которая еще двадцать лет находилась в пределах польского
государства.
В течение всего XVIII в. на правобережье Днестра отмечаются заметные
перемены. Северные берега Днестра в Галиции и на Буковине стали составной
частью Австрийской империи, хотя и сохраняли на некоторое время характер-
ные черты автономии. Первоначально Буковина получила специальную воен-

ную администрацию, а в 1786 г. была присоединена к Галиции. Позже, после
1848 г., было образовано Буковинское герцогство. Южнее располагались земли
Хотинской райя, которые подчинялись уже непосредственно турецкой адми-
нистрации. Райя с центром в г. Хотин, где стояла мощная крепость, занимала
достаточно обширные пространства до р. Чугур (приток р. Прут). Однако на
этом турецкие претензии не прекратились, и еще долгое время в этих районах
продолжалось расширение турецких территорий.
С Хотинской райя граничили земли Молдавского княжества, находившего-
ся в вассальной зависимости от турецкого султана. Степень автономии княже-
ства в XVIII столетии заметно снижалась, вплоть до Кючук-Кайнарджийского
мира 1774 г. Установленный фанариотский режим фактически отдавал Молда-
вию на откуп грекам стамбульского предместья Фанара. После 1711 г. господа-
рями Молдавии становились только греки, администрация которых была пре-
имущественно тоже греческой. Греческий язык получает широкое распростра-
нение в делопроизводстве, богослужении, международных делах, хотя эти сферы
деятельности были не столь обширны и обычно осуществлялись по поручению
Порты. Княжество лишалось права на проведение внешней политики.
Южнее земель, входивших в Молдавское княжество, находилась террито-
рия Бендерской райи, основанной еще в 1538 г. и уже имевшей давние тради-
ции. Правда, в XVIII столетии эти устои были дважды нарушены, поскольку
в период русско-турецких войн времен Екатерины II русские войска два раза
занимали Бендеры. Бендерская райя граничила на севере и западе с молдавски-
ми районами княжества, на юго-западе – с землями каушанских ногайцев, а на
востоке – с Южным Приднестровьем. В XVIII в. Южное Приднестровье под-
держивало довольно тесные контакты с жителями Бендерской райя, поскольку
через Бендеры проходили важная военно-стратегическая дорога и давний кара-
ванный путь, описанный многими путешественниками.
Западными соседями приднестровского юга были также буджакские но-
гайцы, столица которых по-прежнему находилась в Каушанах. В XVIII столетии
в их жизни произошли значительные перемены. Следует учитывать, что между
буджакскими ногайцами и турецкими властями, с одной стороны, и крымскими
властями – с другой, имелись определенные противоречия. Временами они обо-
стрялись до такой степени, что, например, в начале XVIII в. руководство буд-
жакской орды и большая часть ее населения были не прочь перейти в поддан-
ство русского царя. Первый раз они были выселены в период русско-турецкой
войны 1768–1774 гг., после чего их сила заметно поубавилась. Несмотря на то
что после этой войны значительная часть ногайцев возвратилась, управление
их землями как на левом, так и на правом берегу Днестра стало предметом дол-
гих и сложных разбирательств.
К западным соседям Южного Приднестровья следует отнести и земли Ак-
керманской райи – одной из двух (наряду с Килийской) самых старых турец-
ких райя в Днестровско-Прутском междуречье, основание которых относится
еще к 1484 г. Здесь сохранились давние мусульманские традиции. Аккерман – в
прошлом Тира, Белгород – всегда играл большую роль в экономической жизни
Вид Бендерской крепости с левого берега Днестра
Приднестровья, в некоторой степени он сохранил свою значимость и в XVIII

столетии, поскольку Днестр по-прежнему выполнял функцию транспортной
артерии.
Такова была западная граница Приднестровья этого времени. Таковой она
сохранилась и после 1791–1793 гг., когда Приднестровье вошло в состав Рос-
сии. Правда, заметно изменились отношения с мусульманскими и молдавскими
районами, особенно Южного Приднестровья, которое до 1812 г. являлось со-
ставной частью султанской империи. Связи с остальными османскими земля-
ми, естественно, сильно ослабели, да и характер их стал иным: это, собственно,
было уже не подчинение, а обычный контакт двух разных государств.
Приднестровье в XVIII столетии претерпевает и ряд административных
изменений, связанных с международными отношениями и, в первую очередь, с
определенными внутренними трансформациями. Северная часть Приднестро-
вья после Карловицкого мира вновь отходит к Польше – это влечет за собой
ликвидацию Подольского пашалыка и восстановление границы по р. Ягорлык.
Что касается османских учреждений, то они, естественно, полностью аннулиру-
ются, а вместе с ними и разного рода другие структуры. Изменениям подверга-
ются и церковное управление, и различные светские институты. До минимума
сводится связь с Молдавским княжеством. Вообще о господарстве Георгия Дуки
и тем более о его управлении частью Украины сохранилось очень мало сведе-
ний. Известно, что он был объявлен господарем не только Молдавии, но и укра-
инской территории севернее Ягорлыка от Днестра до Днепра.
Своим представителем на Украине, в городе Немирове, Г. Дука назначил
Ене Грединевича, владевшего, по словам молдавского летописца Иона Некулче,
казацким языком. Побывав три раза господарем Молдавии (в 1665–1666, 1668–

1672 и 1678– 1683 гг.) и один раз господарем Валахии (в 1673–1678 гг.), Дука смог
получить в управление украинские земли только в третье свое господарство в
Молдавии.
В литературе высказывалось мнение, что Г. Дука, присвоивший титул «го-
сподарь земли молдавской и земли украинской», управлял Украиной с 1681 по
1683 г. И хотя некоторые авторы уверяют, что его власть распространилась на
Украину якобы еще с 1679 г., достоверных данных, подтверждающих этот факт,
у нас нет. Так или иначе, Дука правил этими землями каких-нибудь два–четы-
ре года. Грединевич, или, как его еще называли, Иван Дрешнич, был изгнан из
Немирова. В результате заговора бояр пропольской ориентации Дука попал в
польское заключение, где умер в 1684 г. Молдавский господарь потерял дворцы
и на берегу Буга, и в Цикиновке на левом берегу Днестра.
На смену Г. Дуке пришел господарь пропольской ориентации Стефан Пе-
тричейку, правивший очень недолгое время – с декабря 1683 по февраль 1684 г.
За эти три неполных месяца опять берут верх султанские силы, и господарем
становится их ставленник Д. Кантакузино, который оставался у власти с янва-
ря 1684 по июнь 1685 г. Он также носил титул господаря Молдавии и Украины,
однако это был всего лишь титул и никакой реальной властью на Украине Кан-
такузино не обладал.
Таким образом, подчинение части Украины туркам приходилось только на
первую половину 80-х годов XVII в. Осуществлялось оно по желанию турецко-
го султана, а затем, по его же желанию, в Подолии были введены иные формы
господства. После Карловицкого мира молдавские господари вообще не имели
никакой возможности оказывать влияние на события в Подолии, здесь сохра-
нялись лишь некоторые экономические и религиозные связи.
После Карловицкого мира территория на запад от Днепра, вновь возвра-
щенная Польше и известная как Правобережная Украина, была разбита на че-
тыре воеводства: Киевское (хотя Киев находился в составе России), Волынское,
Подольское и Брацлавское. Воеводства, в свою очередь, делились на поветы.
Самым южным в Польше было Брацлавское воеводство. Оно граничило
на востоке с Россией, на юге – с Крымским ханством, а на западе – по Днестру
с Молдавским княжеством. В одном из описаний города Брацлава, датирован-
ном 1863 г., отмечалось: «Много времени стоит древний Брацлав, и много в нем
совершилось дел славы и несчастий, как бывшем рубеже владений Литовских,
царства Польского, Крыма, Молдавии (Бессарабии) и Украины!» Территория
Северного Приднестровья входила в Ольгопольский повет Брацлавского вое-
водства. Река Ягорлык по решениям Карловицкого мира вновь становится гра-
ницей между польскими и османскими владениями, которая, однако, просуще-
ствовала менее ста лет. Южнее Ягорлыка также не наблюдалось значительной
стабильности, в том числе и в области административного устройства.
В начале XVIII столетия территория Южного Приднестровья по-
прежнему входила в состав Крымского ханства. Наиболее важным населен-
ным пунктом в этих местах были Дубоссары, впервые упомянутые под этим
названием в 1702 г. Вообще в этом регионе, который назывался по-разному –
Малые ногаи, Эдиссан, Очаковская орда, Эть-Шань, Татарская Валахия, Хан-
ская Украина и др., – не было городов в полном смысле этого слова. И только,
пожалуй, Дубоссары несколько выделялись своим географическим положени-
ем на стыке границ Молдавии, Польши и Крымского ханства. Этот населенный
пункт являлся центром местной провинции, что подтверждалось присутстви-
ем здесь ханского представителя. Упоминание о дубоссарском каймакаме, т. е.
предводителе, относится к 1768 г., несколько позднее в источниках встречаются
сведения о дубоссарском чифтлике – мусульманском владении.
По Кючук-Кайнарджийскому миру 1774 г. Крымское ханство было призна-
но независимым от турецкого султана. Тем не менее в Крыму вплоть до присое-
динения его к России в 1783 г. шла острая борьба между сторонниками России и
Турции. «Крымские замешательства» – так называли современники этот пери-
од, когда дипломатические демарши сменялись военными демонстрациями, –
не могли не отразиться как на Приднестровье, так и на всей Очаковской об-
ласти. За эти земли началась самая настоящая война между турецкими и татар-
скими властями.
Порта предпочитала, чтобы в этих условиях Очаковская область была при-
соединена не к Крыму, а к Каушанскому ханству, которое некогда тоже подчи-
нялось Крыму, а со второй половины 70-х годов больше зависело от турецких
пашей, нежели от крымского хана. В одном из русских документов того време-
ни со ссылкой на турецкий источник писалось, что прислан фирман, в соот-
ветствии с которым было предписано учредить новую губернию или пашалык,
«с присоединением Каушан, Балты, Дубоссар и всех прочих, ханам крымским
даже до р. Буга принадлежавших земель и селений, с выгнанием из тех мест хан-
ских управителей».
По Айналы-Кавакской конвенции 1779 г., которая была дополнением к
мирному договору 1774 г., русское правительство обязывалось признать при-
соединение к турец ким владениям области между Бугом и Днестром и соот-
ветствующим образом воздействовать на крымские власти. С этого времени
эта область стала подчиняться Каушанам и даже иногда называться Бессара-
бией. Не подчинялись каушанскому хану только турецкие крепости, например
Очаков.
Дубоссарский чифтлик стал составной частью каушанского пашалыка.
Любопытно, что в одном из турецких документов 1781 г. упоминается началь-
ник «Домбассарский Бессарабский», а в 1785 г. дубоссарский каймакам обраща-
ется к воеводе Каушанскому за разрешением пропустить спускавшуюся по Дне-
стру многолюдную коммерческую флотилию помещика Дзедушицкого – явное
свидетельство в пользу взаимоотношений Дубоссар и Каушан. Однако очеред-
ная русско-турецкая война – последняя война русских и татар в этом регионе –
прервала эти связи.
После падения в 1788 г. Очакова, а затем и крепости Хаджибей, находив-
шейся близ современной Одессы, управление всей территорией между нижни-
ми течениями Днестра и Буга перешло к русским военным властям. В районе
Приднестровья некоторое время располагалась русская главная квартира, воз-
главляемая Г. Потемкиным: в марте 1789 г. он находился в лагере при Новых
Дубоссарах, и эта его ставка сохранялась до

осени. Таким образом, почти полгода управле-
ние обширным краем осуществлялось из Ду-
боссар.
Вступление русских войск в Буго-Дне-
стровское междуречье, уход отсюда мусуль-
манского населения привели к серьезным
изменениям внутреннего управления краем.
Когда основные части русской армии были
выведены на запад, в этих местах поселились
различного рода казачьи полки. Примерно в
марте 1790 г. от Дубоссар до Ягорлыка были
временно поставлены донские казачьи полки,
которые охраняли границу с Польшей. Южнее
расположились черноморские казаки.
После взятия в ноябре 1789 г. Бендерской
крепости значительная часть черноморцев Семья крымских татар
остается на зимних квартирах под Бендерами,
а также по левому берегу Днестра. Здесь основывается ряд казачьих станиц с
центром в Слободзее. Складывается административная система казачьего Чер-
номорского войска, часть которого находится на театре военных действий, а
другая, и прежде всего семьи казаков, оседает между Днестром и Бугом.
Так продолжалось до лета 1792 г., когда началась переброска черноморских
казаков на Кубань.
§ 2. Движение населения
Различные административные преобразования в Приднестровье сопрово-
ждались довольно значительным перемещением населения. Эти миграции были
связаны с частыми войнами, набегами, народными восстаниями, эпидемиями,
засухой и вызванными ею голодовками, а также рядом других причин, в числе
которых существенную роль играли гонения на религиозной почве.
Польско-турецкие войны XVII в. приводили не только к перемещениям на-
селения, но и к его массовому уничтожению. Особенно страдали пограничные
районы, к которым относилось Приднестровье. Значительная часть местных
жителей во время войн Польши и Турции бежит за Днепр, многие переправ-
ляются в Молдавское княжество, что приводит к запустению селений этих тер-
риторий. Известны случаи дальнейшего передвижения населения, например в
Трансильванию, которая вошла в состав Австрии.
Период господства турок в Подолии, хотя и не очень продолжительный,
повлиял на национальный и социальный состав населения. Система осман-
ского, или так называемого восточного, феодализма заметно отличалась от
феодальных порядков в Польше. Турки не стремились к установлению личной
власти над крестьянами, т. е. крепостного права, характерного для Польши,
где оно продолжало укрепляться и в XVII и в XVIII столетиях. Один из первых
историков Подолии П.Н. Батюшков еще более ста лет назад подчеркивал: «При
турецком господстве личная и имущественная безопасность обеспечены были
несколько более, чем во времена господства поляков, – по крайней мере случаи
произвола или насилия над местным населением со стороны турецких правите-
лей не вытекали из общей системы и не освящались законами или сеймовыми
постановлениями, как это делалось в Речи Посполитой».
Период между Журавинским миром 1676 г. и Карловицким миром 1699 г.,
когда Подолия подчинялась Турции, привел к определенному изменению со-
става населения. Увеличилось число мусульман-турок, татар, ногайцев, а также
молдаван и греков.
Православная церковь при турках была более защищенной, чем при поль-
ской власти, когда укреплялись позиции католицизма и униатства. Естественно,
не следует идеализировать систему турецкого господства, отнюдь не избавив-
шего Подолию от грабежей и насилия. Однако нельзя сбрасывать со счетов и то,
что турецкие власти проводили особую политику, составной частью которой
было привлечение на опустошенные войной земли нового населения или воз-
вращение старого. Собственно, такая политика велась любым государством, и
Польша после 1699 г. не была исключением, но при этом не нужно забывать, что
поляки пришли сюда после очередной войны и основательного опустошения
края.
Русский священник Лукьянов, проезжавший по этим местам в феврале
1711 г. – через двенадцать лет после окончания польско-турецкой войны, от-
мечал здесь страшное запустение: «...и шли мы тою пустыней – не видали ни
человека, ни зверя, ни птицы; только тропы татарские конные. А месты все ра-
зорены от татар; ныне починают заводить селы, как мир стал; и то в стороне от
дороги далече». По словам Лукьянова, опустошавшие местную округу татары
назывались «липковскими». Они происходили от татар, издавна обитавших в
Литве и Польше, и татар белгородских, а также, по-видимому, и омусульманив-
шихся христиан. Основные их поселения находились в Подолии, однако после
1699 г. они практически покинули эту территорию.
Сложные процессы происходили и среди молдавских переселенцев. Здесь, на
левобережье, складывались более благоприятные условия для проживания, чем в
Молдавском княжестве, где усиление фанариотского господства вынуждало кре-
стьян выселяться из его пределов. Вообще XVIII в. характеризуется значительными
миграциями молдаван в самые разные государства – в Россию, Польшу, Австрию
(Трансильванию), Приднестровье и т. д. В это же время известны случаи и обратно-
го переселения, в частности в Северном Приднестровье.
После польско-турецкой войны 70-х годов назначение Дуки одновремен-
но и гетманом Украины было во многом связано с желанием турок привлечь в
эти места христианское, и прежде всего украинское, население. Не противились
они и переселению молдаван, хотя Дука как господарь Молдавии был не очень
заинтересован в опустении собственно молдавских районов, и без того разо-
ренных войной. Однако сам он поселился в Цикиновке, или, как ее еще назы-
вают, Цикинэуке, что способствовало возвращению сюда определенного числа
молдаван – военных, администраторов, различного рода обслуги. Вскоре Дука
Татарская деревня
попал в плен и, по некоторым данным, умер 31 марта 1684 г. Его наместник в Не-
мирове имел в своем окружении некоторое количество молдаван, хотя точные
данные о их численности отсутствуют.
Часть молдаван была вынуждена покинуть Подолию и в связи с после-
дующими войнами, внутренними смутами, религиозными преследованиями.
После Карловицкого мира известны их отдельные переселения из Северного
Приднестровья в пределы Крымского ханства, прежде всего в районы Южно-
го Приднестровья. И все же население Подолии в XVIII столетии заметно воз-
росло благодаря возвратившимся сюда полякам, которые были заинтересованы
в заселении этих мест: помещики нуждались в рабочих руках, а власти – в на-
логоплательщиках. Поэтому, чтобы привлечь переселенцев, помещики дарова-
ли им разного рода привилегии и даже на некоторое время ослабили процесс
закрепощения, а также религиозные гонения. Но, как отмечалось в литературе,
«…польские помещики, возвращаясь в свои имения и находя их опустошен
ными и обезлюдевшими, хотя и давали для привлечения поселенцев льготы, но
никогда не думали выполнять их на деле даже до истечения льготного срока...»
Так или иначе, но, по имеющимся сведениям, уже в начале XVIII столетия в
Подолии появились поселения, которые существуют и в настоящее время. Сре-
ди них – старые города и села, такие, как Рашков, Рыбница, Ягорлык, и села, о
которых по более раннему периоду либо вообще нет сведений, либо имеются
лишь некоторые отрывочные данные. В начале XVIII в. уже известны села Стро-
ешты, Зозуляны, Михайловка, Большой Молокиш, Малый Молокиш, Каменка,
Подойма, Цыбулевка, Грушево, Кузьмин, Хрустовая, Мошняги, Борщи, Бутуча-
ны, Выхватинцы, Гармацкое, Гидирим, Домница, Дубово, а также ряд других на-
селенных пунктов на территории как современного Северного Приднестровья,
так и тех районов, которые некогда входили в состав Молдавской Автономной
Республики.
По имеющимся данным и по состоянию на начало XVIII в., национальный
состав населения этой части Приднестровья был достаточно пестрым. Здесь
проживали украинцы, молдаване, поляки, евреи, армяне, русские, татары. Точ-
ных данных о процентном соотношении национальностей на начало века не со-
хранилось, хотя, возможно, такого рода материалов в то время вообще могло не
быть. Сколь-нибудь конкретные сведения об их национальном составе также от-
сутствуют. Имеющиеся фискальные документы не могут предоставить достаточ-
но серьезную и определенную информацию, поскольку в самом начале XVIII в.
значительная часть населения была освобождена от уплаты налогов с целью
привлечения поселенцев в эти районы. Вместе с тем мы располагаем рядом от-
рывочных сведений по отдельным населенным пунктам региона. Как отмечает
священник Лукьянов, вернувшиеся в Подолию польские власти застали здесь
крайнее запустение. В начале XVIII столетия в Могилеве, по некоторым дан-
ным, осталось всего 102 жителя, а в Могилевском округе – 178.
Опубликованные источники содержат значительное количество матери-
алов, свидетельствующих о борьбе местного населения с татарами и турками
практически на всем протяжении XVIII в. И хотя больших вооруженных стол-
кновений между Польшей и Турцией в этот период не отмечалось, продолжав-
шиеся набеги на Подолию, как правило, влекли за собой человеческие жертвы.
Один из последних – в конце 60-х годов – такого рода набегов был связан с
походом гайдамаков под предводительством Шилы в район г. Балта, куда втор-
глись турки и татары в погоне за гайдамаками.
В целом русского населения в Подолии в XVIII столетии было немного, и
состояло оно прежде всего из беглых крепостных крестьян, а также скрывав-
шихся от религиозных преследований старообрядцев. Все они боялись прибы-
тия сюда русских войск, которые могли возвратить их обратно в Россию и даже
Деревушка XVIII в. на берегу Днестра. Гравюра

Ханский дворец в Бахчисарае
применить к ним насильственные меры. В 30-е годы Россия и Польша заключи-

ли очередной трактат, постановления которого дали русским войскам законное
основание для выселения из Подолии старообрядцев. Эта мера заметно сокра-
тила численность русского населения в данном регионе. Однако в период рус-
ско-турецких войн оно вновь увеличивается за счет раненых, пленных и бегле-
цов, которые находили убежище как на левом, так и на правом берегу Днестра.
Что касается украинцев, то они нередко вынуждены были покидать эти ме-
ста, поскольку опасались преследований польских властей за активное участие
в народных выступлениях, которые продолжались по существу весь XVIII в.
Причем переселялись украинцы не только на восток, в пределы России, что
было в то время делом обычным, но и на территории Молдавского княжества
и Крымского ханства. В 30-е годы руководитель крестьянского восстания Вер-
лан вместе со своим сподвижником Скоричем и полковником уманских каза-
ков Писаренко, а также частью восставших переместился в Молдавию. Одна из
причин такого переселения заключалась в том, что Вер-лан и некоторые другие
участники восстания были молдаванами.
Значительные миграции в Молдавию происходили и раньше, в период
крестьянского восстания в начале XVIII столетия. Приход в Подолию частей
польского гетмана Сенявского в начале 1703 г. повлек за собой массовое истре-
бление казаков и крестьян местных селений. Участники южных казацких при-
днестровских полков и отрядов восставших вынуждены были уйти на правый
берег Днестра, за ними устремилось и мирное население. Примечательно, что
молдавская пограничная стража, базировавшаяся в Сорокской и Хотинской
крепостях, с охотой принимала беглецов и оказывала им содействие при пере-
праве через Днестр.
Вообще в XVIII столетии переправы через Днестр в обоих направлениях
были довольно частым явлением. Поэтому стоило только гетману Сенявскому
объявить всеобщее прощение крестьянам и удалиться из Подолии, как насе-
ление начало активно возвращаться на левобережье, в том числе и из Молдав-
ского княжества. Естественно, что такие частые миграции крайне затрудняли
учет как общей численности населения, так и его социального и национального
состава. Кроме того, истребление жителей было в то время делом обычным и
касалось различных групп и этносов. Известно, например, что победы казаков
всегда сопровождались расправой над своими соперниками. Как отмечается в
литературе, предводитель казаков Самусь в 1702 г. вместе со своими солдатами
после взятия Бердичева и Немирова не оставил там ни одного поляка и еврея.
Жестокое истребление поляков, евреев – торговцев и арендаторов – отме-
чалось еще при Богдане Хмельницком. Дело в том, что Верлан объявил своим
подчиненным о специальном именном указе русской императрицы Анны Ио-
анновны, которым якобы предписывалось уничтожать всех поляков и евреев
и даже разорять их имущество, «дабы очистить этот край» для присоединения
к России. В 1750 г. гайдамаки вступили в Брацлавское воеводство, заняли и со-
жгли Умань, перебили ксендзов, значительное число шляхты и евреев. Спустя
десять лет Умань вновь была захвачена восставшими, которые учинили рез-
ню, известную под названием «уманская». Участники восстания практически
полностью истребили польское и еврейское население города. Нападениям
восставших подверглись города Брацлав, Винница, Могилев (на Днестре), Бар,
Жванец, Саврань, Немиров и другие населенные пункты.
Присоединение в 1793 г. Подолии, в том числе и Приднестровья, к России
прекратило в этих местах кровопролитные войны и мощные народные восста-
ния, в результате которых погибло огромное число местных жителей, уничто-
жены или разорены города и поселки.
Несколько по-иному обстояли дела в Нижнем Приднестровье, где состав
населения, его социальное положение и этнические компоненты имели некото-
рые различия. После 1699 г. в Подолии практически исчезло мусульманское на-
селение, исключение составляли лишь отдельные турецкие семьи и липковские
татары. Мусульмане проживали в Южном Приднестровье вплоть до русско-ту-
рецкой войны 1787–1791 гг., однако никаких достаточно подробных и точных
данных о их численности в литературе не найдено. Правда, определенный учет
Крымское ханство и Турция все же вели, и османские власти, хотя и приблизи-
тельно, знали о количестве жителей этих районов.
Известно, что войны и различного рода столкновения XVIII в. способство-
вали сокращению местного мусульманского населения, в то же время перио-
ды затишья характеризовались увеличением числа жителей молдавской, рус-
ской и украинской национальностей в ногайских поселениях. В связи с этим в
исторических источниках прослеживается некоторая связь между названиями
населенных пунктов и национальностями. Так, в записках шведского офицера
Вейсментеля, который служил шведскому королю Карлу III, упоминаются Тея и
Спея. Автор анонима, опубликованного А.А. Руссовым, наряду с молдавскими

названиями селений Верхнего Приднестровья, такими, как Строешты, Рыбни-
ца, Ягорлык, описывает и населенные пункты Южного Приднестровья, напри-
мер Ташлык, Карагаш, которые носят уже тюркские названия. Однако это еще
не означало, что здесь проживали только мусульмане. Наоборот, практически
во всех приднестровских селениях левого берега Днестра в XVIII столетии, осо-
бенно во второй его половине, преобладало православное население. В одном
турецком документе 1779 г. отмечается, что к Дубоссарам, т. е. к уже упоминав-
шейся Дубоссарской провинции, подчинявшейся османским властям, относит-
ся 41 населенный пункт. Из них по берегу Днестра от Ягорлыка и ниже распола-
галось 14 поселений, в каждом из которых насчитывалось от 5 до 60 домов. На-
пример, в Ташлыке было 5 или 6 домов, в Гояне – 10, в Моловате – около 30, а в
деревне Бунеджил (видимо, Бирзула), которая располагалась между Гидиримом
и Балтой, – около 60 домов. Примечательно, что в этом источнике упоминается
деревня Хавлита из 15–16 домов «подданных молдавской нации, принадлежав-
шая к Дубоссарам». Следует подчеркнуть, что термин «молдавская нация» упо-
треблялся не только в турецком документе, но и в его русском переводе.
Среди приднестровских поселений, известных по тому же источнику 1779 г.,
можно удостоверить с севера на юг: Дубово, Гоян, Дойбаны, Роги, Моловату,
Кочиеры, Коржево, Магалу, Лунгу, Погребя, Кошницу, Перерыту, Дороцкое, Де-
лакеу. И это отнюдь не все приднестровские села региона. Не упомянуты, на-
пример, Карагаш, Спея, которые к этому времени уже отмечены в других сви-
детельствах. Объяснить это можно одной из двух причин: либо эти населенные
пункты входили в состав Дубоссарской провинции, либо данный документ
опубликован неполностью. Можно предположить и другое: постоянные войны
вынуждали жителей покидать свои насиженные места и искать более безопас-
ные. Естественно, не все из них возвращались обратно, поэтому нельзя с уве-
ренностью утверждать, что то или иное поселение существовало непрерывно.
Еще в середине XVII в. известный турецкий путешественник Эвлия Челе-
би засвидетельствовал в посаде крепости Очаков 500 крытых тростником ва-
лашских и молдавских домов. Эти данные подтверждаются и другими докумен-
тами, которые сообщают, что возле Очакова проживало около 2,5 тыс. молдаван
и валахов, но к 20-м годам XVIII в. их численность сократилась до 300 человек.
Очевидно, в связи с увеличением налогового бремени многие жители пересели-
лись в деревни, находившиеся под властью крымского хана.
К сожалению, судьба Очаковского посада изучена крайне слабо, о нем име-
ются лишь самые отрывочные сведения. Неизвестна, например, судьба населе-
ния в годину трудных испытаний во время войны 1735–1739 гг., когда русская
армия под командованием Миниха в 1737 г. взяла Очаков. Различного рода ис-
точники дают скудные описания перемещения населения в этих местах, его ис-
требления, взятия в плен, а также миграции в период русско-турецкой войны
1768–1774 гг. сначала на правый берег Днестра, затем опять на левый. В опубли-
кованных материалах можно встретить упоминания о том, что в 1772 г. 52 семьи
из Дубоссар, Рогов, Моловаты, Кочиер, Кошницы поселились в правобережных
селах Трушены, Скорены, Дурлешты, Фурчены, Серетены, Лопатна, Загорна. А
по данным на 1773 г., 13 семейств из сел Пырыта, Кошница, Кочиеры, Коржево
нашли убежище в Машкауцах и Голерканах.
Согласно документам русской администрации, которые относятся к 1772–
1774 гг., в 14 селах Дубоссарской провинции до войны проживало не менее
3 тыс. человек. Их национальный состав был крайне разнообразным, хотя и с
явным преобладанием молдаван; отмечено также 25 еврейских, 11 цыганских,
2 армянские семьи. К сожалению, и эти данные далеко не полные, поскольку не
содержат сведений по ряду других населенных пунктов, таких, как Малаешты,
Ташлык, Карагаш, известных в этих местах.
Учеными неоднократно предпринимались попытки выяснить демографи-
ческую ситуацию в так называемой Очаковской земле в XVIII столетии. Еще
в 40-е годы XIX в. историк А.А. Скальковский попытался определить общую
численность населения этих мест на основании донесений кошевых атаманов и
полковников Запорожской сечи с 1755 по 1765 г. Однако собранные им сведе-
ния охватывали лишь часть населенных пунктов – примерно 11 селений: Балту
(Голту), Кривое озеро, Ясеневое, Голму, Перелеты, Палеево озеро, Гидирим, Бо-
бринец Малый, Бобринец Большой и др., – поэтому точного отражения числен-
ности населения и его национального состава эти данные не дают. На начало
60-х годов здесь было отмечено 1 300 домов, что составляло около 4 тыс. душ
мужского пола или 8 тыс. человек в целом. По мнению А. Скальковского, боль-
шую часть населения составляли украинцы, затем молдаване и евреи.
По мнению специалистов, изучавших население Очаковской области до ее
присоединения к России, здесь проживало приблизительно 12–15 тыс. человек.
Однако и эти данные далеко не полные. Отсутствуют сведения о некоторых хо-
рошо известных селах по Днестру и восточнее его, а также о ногайских коче-
вьях. Оседлый образ жизни ногайского населения, особое, отличное от христи-
анского ведение хозяйства, перемещения на большие расстояния, порой даже за
пределы Очаковской земли, создавали определенные трудности при изучении.
Ногайцы обладали чрезвычайной способностью к миграциям, что являлось од-
ной из важных особенностей так называемого кочевого феодализма.
К 1727 г. относится упоминание о пребывании на Очаковской земле татар
(яман сагайдак), которые прежде проживали на Северном Кавказе. Вероятнее
всего, в этих местах их присутствие было недолгим, где-то около года, после
чего они вновь возвратились на свои земли. В 1768 г. восставшие казаки во главе
с Шило дошли до Дубоссар, преследуя польских конфедератов, и потребова-
ли от местных властей их выдачи. Получив отказ, казаки подожгли город, что
привело к гибели 1 800 молдаван, татар и турок. Насколько эти цифры соот-
ветствуют действительности, проверить в настоящее время не представляется
возможным.
Нередко на эти районы предпринимали набеги буджакские ногайцы из
Южной Бессарабии. Последний их поход на эти земли, приведший к почти пол-
ному опустению приднестровских сел, был зафиксирован в 1787 г.
По мнению А. Мейера, который исследовал Очаковскую землю и оставил
довольно подробное ее описание, в начале 90-х годов XVIII в. там проживало
120 тыс. человек, причем только по Днестру – от Гоян до Теи – насчитывалось
4 500 домов, что составляло более 20 тыс. человек, а если учесть и другие села
приднестровского юга, то получится довольно высокая численность населения.
Современные исследователи, в частности В.М. Кабузан, основываясь на
русских архивных свидетельствах, отмечают, что на апрель 1792 г. в Очаков-
ской области проживало 14 600 человек, которые обитали в двух местечках и
39 казенных деревнях. По данным на вторую половину того же года, здесь на-
считывалось 23 700 человек, из которых молдаване составляли 11 700, т. е. 49 %.
Однако нет полной уверенности в том, что были учтены все поселения. В следу-
ющем, 1793, году отмечено уже 31 267 человек, из которых 14 993 (47,95 %) были
молдаване, а в 1795 г. – 36 769 человек, из них 15 285 (41,57 %) молдаван.
Как видим, эти сведения резко расходятся с материалами, представленны-
ми А. Мейером. На наш взгляд, архивные свидетельства более близки к истине,
поскольку основаны на статистических данных, полученных в результате реви-
зий или тщательных проверок. Думается, что к моменту русско-турецкой во-
йны, начавшейся в 1787 г., когда на этой территории еще находились ногайцы и
татары, во всей Очаковской области проживало всего лишь несколько десятков
тысяч человек (мы не учитываем турецкие крепости, которые содержали мно-
гочисленные гарнизоны). В марте 1779 г. А.В. Суворов доносил П.А. Румянцеву
о том, что в Очакове находилось в то время до 10 тыс. пехоты и до полутора
тысяч конных воинов.
Еще сложнее обстоит дело с определением общей численности ногайцев. В
1779 г. в связи с подготовкой Айналы-Кавакской конвенции были составлены
три дошедших до нас списка селений этого региона. В первом из них сообщают-
ся сведения о 61 селении и урочище, которые располагались по Днепру от Балты
до Воджии и Очакова и обратно по Бугу от Очакова до Балты. Другой список
содержит сведения о 30 урочищах и местах, принадлежавших буджакским тата-
рам (ногайцам), – от Балты до Бендер и Воджии. В третьем списке упоминается
49 урочищ, в которых проживали очаковские татары. Но и эти списки не рас-
полагают данными о численности населения этих мест.
В целом пределы Крымского ханства заселяло значительное число ногайцев.
Даже на той территории, которая получила независимость от Турции в 1783 г.,
по мнению А.В. Суворова, их насчитывалось около 100 тыс., что, очевидно, и
дало основание исследователям говорить о «многочисленном ногайском наро-
де». Ведя кочевой образ жизни, ногайцы занимали обширные пространства Се-
верного Причерноморья и Прикаспия; кроме того, значительная их часть пере-
селилась в Турцию.
Историки делят ногайцев на две основные ветви: на больших ногайцев,
обитавших на востоке от Волги, и малых ногайцев, располагавшихся на западе
от нее. Последние не были едиными и подразделялись на Эдиссанскую, Едич-
кульскую, Азовскую и Буджакскую орды. В 1770 г. Эдиссанская и Буджакская
орды принимают русское подданство и покидают свои земли, причем около
12 тыс. человек поселяются южнее Азова.
После окончания войны ногайцы вновь возвращаются на прежние места.
Их возвращение происходило поэтапно. Например, переселение ногайцев с
Кавказских гор на Днестр датируется в литературе 1783 г., а татар и ногайцев
Северного Кавказа и Балкан относится к более раннему периоду – к 1779 г. В од-
ном из русских донесений от ноября 1779 г. сообщалось, что «...издавна удалив-
шиеся в горы из Едиссанских аулов татары, в недавнем времени кибиток до 500,
по наущению начальству со стороны Порты, перешли в Суджук-Кале, а оттоль
в Бессарабию». Некоторое представление о численности ногайско-татарского
населения могут дать и сведения Крымского ханства за год до его включения в
состав России: по мнению исследователей, в 1782 г. здесь проживало 50 тыс. душ
мужского пола, т. е. примерно 100 тыс. человек. В это число не включались ни
очаковские, ни буджакские жители. Переселение ногайцев из Приднестровья в
Крым окончательно завершилось в период войны 1787–1791 гг. Покинутые тер-
ритории сохранили лишь названия многих населенных пунктов и небольших
рек и водоемов.
Еще одна категория населения, требующая особого рассмотрения, – это
казаки, которые обживали эти места с древних пор. Со времени зарождения
украинского казачества в XVI столетии они совершали свои известные по-
ходы на Днестр, где и оседали на плодородных землях, особенно в Северном
Приднестровье. Постоянные казачьи поселения южнее Ягорлыка по Днестру
появились лишь в зиму 1789–90 гг. после того, как пали Бендеры. По сведе-
ниям специалистов, которые занимались историей Черноморского казачьего
войска (а именно такое название оно получило в 1790 г.), черноморцы разме-
стились между Бугом и Днестром в 25 селениях. В 1791 г. было зафиксировано
1759 черноморских казачьих семей, в которых на 4414 женщин приходилось
5068 мужчин. Среди черноморских казаков, бульшую часть которых состави-
ли украинцы, встречались молдаване, русские, болгары, представители дру-
гих национальностей.
О населении Бендер в XVIII столетии сохранилось значительное количе-
ство различных хроник. О Бендерах писали и австриец Клееман, и француз
Сен-При, и русский П. Сумароков, и многие другие авторы. Поэтому изменения
численности населения этого города можно проследить на протяжении доволь-
но длительного периода, начиная с постройки турецкой крепости в XVI столе-
тии. В середине XVII в. Эвлия Челеби, хорошо знавший Бендеры благодаря сво-
ему знакомству с местными турецкими властями, писал, что здесь было четыре
мечети, семь мусульманских, семь валашских и молдавских кварталов. «Всего
здесь тысяча семьсот домов, имеющих верхний этаж, крытых тесом и тростни-
ком.» Даже если считать, что в каждом доме проживало по пять человек, то и
тогда общая численность населения города – 8500 человек – была по тем вре-
менам достаточно высокой. Интересно, что число мусульманских кварталов
соответствовало числу христианских кварталов, или, как называет их Челеби,
валашских и молдавских. По всей вероятности, он не очень различал молдаван
и валахов, во всяком случае, сколь-нибудь значительного числа валахов в Бен-
дерах не зафиксировано.
Вообще в литературе того времени по-разному описываются молдаване и
валахи. Например, английский лорд Балтимур, посетивший эти места через сто
лет после Челеби, подчеркивал: «...иные не различают молдавцев с валахами.
Сии оба народа происходят без сомнения от одного начала, то есть от ссылоч-
Буджакские ногайцы
ных римских семей; но ныне почитаются они за различный народ и каждый
имеет особого у себя начальника или господаря».
Несколько раньше Балтимура в Бендерах побывал посланник Франции
при Порте, дипломат Сен-При. По его данным, которые относятся к 1768 г., в
городе насчитывалось около 80 тыс. жителей с примерно равным числом мол-
даван, армян и евреев, в целом, по мнению автора, превышавших количество
проживавших там мусульман. Как отмечает тот же Сен-При, в Каушанах, сто-
лице буджакских ногайцев, насчитывалось от 35 до 40 тыс. жителей – ногайцев
(татар), молдаван, армян, персов, евреев. Численность же населения Аккермана
определялась дипломатом примерно в 40 тыс. человек, из которых 30 тыс. со-
ставляли мусульмане и 10–12 тыс. – армяне, греки, молдаване. Примерно столь-
ко же жителей насчитывалось в Килии.
Данные Сен-При, несомненно, завышены. Тем не менее Бендеры до второй
половины XVIII в., точнее до взятия их штурмом в период войны 1768–1774 гг.,
были одним из крупнейших городов региона. Состав населения Бендер впослед-
ствии заметно изменяется за счет выселения мусульман. Переселения для того
времени были вообще явлением крайне распространенным и касались самых
различных народов и этносов. Молдаване, например, в том же XVII столетии в
большом количестве мигрируют после 1711 г. в Россию, в частности в 1761 г. –
из Польши, т. е., по-видимому из Брацлавского воеводства, в Екатеринослав-
скую губернию. Эти и многие другие миграции затрудняют определение обще-
го количества населения в Очаковской области, поэтому вплоть до проведения
первых в этом регионе ревизий всякий учет численности населения носит при-
близительный характер.
§ 3. Экономика. Социальные отношения

Политическое и географическое положение Северного и Южного При-
днестровья не могло не сказываться на экономическом развитии всего придне-
стровского региона. Фактически и юридически эти две его части находились в
разных феодальных системах, которые значительно различались. Для Подолии
и Брацлавщины был характерен так называемый европейский феодализм, хотя
и с рядом присущих ему местных особенностей; в южной части Приднестровья
господствовал восточный, или, как его нередко называют, государственный,
феодализм с ярко выраженными чертами кочевого феодализма, свойственного
ногайскими ордам и родам. На хозяйство левобережья Днестра по-прежнему
оказывали влияние частые войны, которые сопровождались разорением и гра-
бежами, народные движения, борьба магнатских и шляхетских группировок, а
также различных феодальных мусульманских кланов.
В северной части Приднестровья, как и на всей территории между Дне-
пром и Днестром, входившей после 1699 г. в состав Польского королевства,
вновь упрочивается крупное феодальное землевладение. Восстанавливают свои
права на обширные земли известные фамилии польских магнатов – Потоцкие,
Сангушки, Яблоновские, Чарторыйские, а в регионе Приднестровья особенно
укрепляются позиции Любомирских. Борьба различных группировок магнатов
за обширные территории в условиях ослабления королевской власти приводит

к борьбе за земли, которые принадлежали самому королю.
Взаимоотношения собственников и крестьян в XVIII столетии строились,
как и раньше, на различных хозяйственных принципах. В одних имениях го-
сподствовали чинш и продуктовая рента, в других – наряду с этими обязанно-
стями существовала ограниченная в размерах барщина, в третьих – наоборот,
преобладала барщина, а остальные виды феодальной ренты носили подсобный
характер или вообще отсутствовали. В поветах Брацлавского воеводства, а так-
же в восточных поветах Подольского воеводства, наиболее близко расположен-
ных к Приднестровью, главенствующее место занимали чинш и продуктовая
рента; барщине здесь отводилась второстепенная роль. Иные отношения в это
время было построить крайне трудно или, как правило, невозможно. Чтобы
привлечь в опустевшие села новых крестьян, магнаты предоставляли им раз-
личного рода льготы, поэтому в этих пограничных районах процесс их закре-
пощения был более замедленным, чем в воеводствах, расположенных ближе к
центру. Важной особенностью данного региона было и то, что в XVIII в. числен-
ность населения молдавских сел, равно как и их количество, при всех сложно-
стях бытия все-таки увеличивалась. При этом волошское право, по которому
жили крестьяне, позволяло сохранять в этих селениях общинные отношения и
сдерживало закрепощение и распространение барщины.
По мере ослабления военных действий и восстановления хозяйства маг-
наты предпринимают попытки заводить в этих районах «фольварки». Фольва-
рочная система была теснейшим образом связана с барщиной, поэтому ее часто
называют фольварочно-барщинной системой. Она стала составным атрибутом
так называемого второго издания крепостничества, получившего в Польше как
бы классическое воплощение. В фольварках наряду с денежной и продуктовой
рентами крестьяне должны были отрабатывать 24-дневную барщину. Фольвар-
ки часто создавались в предместьях городов и в крупных селах; один фольварк
привлекал крестьян из 5–12 сел. По мере роста численности крестьянских хо-
зяйств и усиления барщины сокращалось и количество сел, прикрепленных к
одному фольварку.
В начале XVIII столетия на Брацлавщине и в Подолии фольварки либо во-
обще не создавались, либо не играли сколь-нибудь существенной роли, однако
во второй половине XVIII в. их значение в этих воеводствах резко возрастает.
Постепенно здесь начинает усиливаться и власть феодальных собственников. В
целом в Днепровско-Днестровском междуречье такие магнаты, как Потоцкие,
Яблоновские, Дзедушинские, Любомирские, владели приблизительно 60 % всех
хозяйств края. По подымной переписи всех польских воеводств 1775 г., свет-
ским феодалам принадлежало 82 %, короне (государству) – 12,7, а церкви – 5,3 %
селений. Считается, что примерно в таком же соотношении шло распределение
и земельного фонда.
Во владения князя Любомирского входило около 400 сел, местечек и горо-
дов – целая страна, во всяком случае по феодальным меркам. В Приднестровье
ему принадлежали Хрустовая, Юзефград, Любомирка, Мошняги, Борщи, Выхва-
тинцы, Гидирим, Домница, Дубово, Кульна и ряд других населенных пунктов.
После присоединения Подолии к России Любомирский продал за 5 млн рублей
царской казне свое имение на Днестре – «Побережье» («Побережское имение»),
в которое входило 3 города и 179 сел общей земельной площадью в 280 тыс. де-
сятин. Польским собственникам принадлежал и ряд других сел Приднестровья.
Например, Мошнягами одно время владел магнат Конецпольский, а Ксендзовка
сначала была собственностью какого-то ксендза из г. Балта, а затем перешла к
графу Мушинскому, Хрустовая в 1789 г. была передана графу Ягужинскому.
Вместе с тем до конца XVIII столетия в Приднестровье, как и в Приднепро-
вье, продолжали сохраняться слободы – селения в пограничных поветах, поль-
зовавшиеся определенными льготами. Так, крестьяне после истечения срока
соответствующих льгот принуждались к уплате помещикам чинша, что давало
более благоприятные возможности для ведения собственного хозяйства. Спе-
циалисты, изучившие инвентарь 500 сел юго-восточных поветов Брацлавского
и Киевского воеводств, пришли к выводу, что у крестьян главными повинно-
стями (60–70 %) были продуктовая рента и чинш, доход от которого в ряде име-
ний составлял примерно 25 % и уступал только арендным сборам. Естественно,
что села, платившие только чинш, заметно отличались от сел, находившихся на
барщине, тем более если их крестьяне были на положении крепостных.
Магнатские хозяйства XVIII в., занимавшиеся не только производством
зерна, но и животноводством, садоводством, пчеловодством, постепенно пре-
вратились в многоотраслевые. Позднее предпочтение стало отдаваться какому-
либо определенному промыслу, рассчитанному не только на внутреннего по-
требителя, но и на рынок, в том числе и внешний.
Изучение возделывавшихся в Подолии и на Брацлавщине зерновых куль-
тур показывает, что первое место среди них занимали пшеница и рожь, которые
давали свыше трети всего урожая. Разводили в этих местах ячмень, овес, коно-
плю, лен, хмель, постепенно осваивался табак. Встречались гречиха, просо и
другие культуры. Но с пшеницей и рожью ни одна из них соперничать не могла.
Пшеницу выращивали разных сортов, например сандомирскую, белую и крас-
ную, а рожь большей частью двух видов: местную и сакскую, т. е. саксонскую.
Горох назывался венгерским и турецким.
Преимущественно молдавские села XVIII столетия заметно отличались от
других населенных пунктов не только своим национальным составом и тем, что
их население жило по волошскому праву, но и своей экономической направлен-
ностью. Молдаване в XVIII в. занимались в Подолии (да и не только в Подолии)
в основном животноводством. Однако по мере сокращения возделываемых или
используемых в каждом из хозяйств земель все больше внимания стало уде-
ляться земледелию. Занятию виноградарством и виноделием молдаване отво-
дили достаточно много времени, особенно в южных регионах Приднестровья.
Ближе к северу выращивать виноград было сложнее в силу погодных условий, а
еще севернее, ближе к Каменцу-Подольскому, вообще невозможно.
В животноводстве молдавское население отдавало предпочтение овце-
водству, хотя выращивался и крупный рогатый скот, а свиноводству уделя-
лось больше внимания, чем коневодству. Рабочим скотом традиционно явля-
лись волы. В фольварках крупные землевладельцы имели возможность вывоз-
ить породистых коров из Голландии, лошадей – из Испании, Италии и Турции,

овец – из Венгрии. У мелких крестьянских хозяйств таких возможностей для
улучшения породистости своего скота не было, хотя порой им все же удава-
лось путем скрещивания достигать уровня помещичьих хозяйств.
В Подолии, как и в других регионах Днепровско-Днестровского междуре-
чья, крестьянские хозяйства характеризовались прежде всего наличием в них
рабочего скота. В хозяйствах зажиточных крестьян, а таковые, на основании из-
учения отдельных имений в 1791 г., составляли примерно 15 % от общего числа
крестьян, насчитывалось от 6 до 22 волов. При этом очень многие крестьянские
хозяйства были либо маломощными, либо совсем не имели рабочего скота. По
состоянию на 60–70-е годы, в некоторых районах Брацлавщины однотяглые и
пешие хозяйства составляли до 70 % от общего числа. Причины имущественно-
го, а вместе с тем и социального расслоения были различные, но главная из них –
это злоупотребления властей и местных помещиков. Крестьяне сел Тальное и
Перегоновка на Уманщине, близ Приднестровья, жаловались на арендаторов,
которые, вернувшись в эти места после крестьянско-казацкого восстания, из-
вестного как Колиивщина, отбирали лошадей, волов, а также более мелкий скот,
нанося тем самым ощутимый удар по самим основам ведения крестьянского
хозяйства. Крестьяне в Подолии подразделялись на ряд категорий: плуговые,
парные, поединковые, пешие, халупники.
Кроме войн и набегов, на состояние того или иного крестьянского хозяй-
ства оказывали влияние и погодные условия. Довольно частыми были засухи,
эпизоотии, разливы Днестра или ледоходы. Набеги саранчи также наносили
огромный ущерб, уничтожая практически все крестьянские посевы. Вообще по-
годные и географические условия в те времена, когда защищенность крестьян-
ских хозяйств была очень слабой, играли весьма значительную роль. Например,
в подольской части Приднестровья выпадало несколько большее количество
осадков, чем в части, входящей в Очаковскую область, поэтому и засухи здесь
были редким явлением. Кроме того, холмистая местность позволяла лучше ва-
рьировать различными культурами, чем на степном юге.
Данные XVIII в. свидетельствуют о небольших лесных массивах, что для
Южного Приднестровья было явно нехарактерно. Некоторые источники сооб-
щают, что здесь некогда были леса и жители строили себе дома из дерева, а из-
городи – из хвороста, что название с. Хрустовая произошло от польского слова
«хворост». Уже к середине XIX в. от этих лесов практически ничего не осталось.
Сохранились сведения, что леса существовали и вблизи некоторых населенных
пунктов Северного Приднестровья. Например, старожилы с. Коссы, которое
располагалось на берегу р. Ягорлык, вспоминают, что «некогда местность эта
была покрыта дремучими лесами, служившими притоном разбойничьей шай-
ки». Однако уже в XVIII столетии дерево все меньше использовалось в качестве
строительного материала и топлива, поскольку лесные территории к этому вре-
мени заметно сократились.
Старожилы сохранили воспоминания и о некоторых занятиях местного
населения. Так, в с. Домница, расположенном на речке Сухая Рыбница и осно-
ванном, по тем же данным, во второй половине XVII в., главным занятием пер-
вых жителей было скотоводство, чем объясняются многие их фамилии – Чабан,
Вакар и др. В с. Белочи, расположенном в месте впадения в Днестр р. Белочья,
и сегодня проживает много крестьян с фамилией Мельник. Это дало основание
исследователям предположить, что в данном селе было достаточно хорошо раз-
вито мукомольное производство.
На территории Польского королевства в XVIII столетии обязанности
крестьян тех или иных категорий резко различались, а ближе к границам,
особенно к Османской империи, эти различия заметно ослабевали: в погра-
ничье жить было намного опаснее, что приводило к постоянной миграции
населения. В этой части польского государства более слабо был выражен и
процесс закрепощения. Крепостные, бежавшие в пограничье, попадали в
зону бесконечных вооруженных конфликтов, поэтому те, кто проживали
вдали от границ, вынуждены были соглашаться на повышенные налоги и по-
винности. Для сравнения приведем следующие данные: в Киевском Полесье,
где условия крепостных приравнивались к условиям удаленного от границ
Западного Подолья, еще в начале XVI в. крестьянские повинности состав-
ляли 114 рабочих дней стоимостью в 38 злотых; чиншей и подорожных –
30 дней стоимостью в 10 злотых; даней натурою – 18 дней стоимостью в 6
злотых; всего 162 дня стоимостью в 54 злотых. К концу столетия повинности
определялись в 195 дней стоимостью в 65 злотых; чиншей и подорожных – в
57 дней стоимостью в 19 злотых; даней натурою – в 24 дня стоимостью в 8 зло-
тых; дани хлебом – в 36 дней стоимостью в 12 злотых; всего – 312 дней в году
стоимостью в 104 злотых.
В пограничных районах ситуация была несколько иной. Только к 1760 г.
здесь стали истекать сроки свобод, которые помещики обещали крестьянам, и
после 1699 г. устанавливаются более или менее точные повинности, которые, по
имеющимся сведениям, в общей сложности равнялись 20 злотым, т. е. составля-
ли 60 рабочих дней.
В зависимости от размера крестьянского надела хозяйства делились в Дне-
провско-Днестровском междуречье на волочные, полуволочные и державшие
1/3, 1/4, 1/6, 1/12 необмеренной волоки (волока – 30 моргов, морг – 0,6 га). На
протяжении всего XVIII столетия крестьянские наделы в Подолии постепенно
сокращались, хотя этот процесс был более замедлен, чем в северных районах.
Вместе с тем феодальный гнет продолжал усиливаться и в дальнейшем. Пешие
и поединковые крестьяне отрабатывали здесь 90–120 барщинных дней в году, а
паровые – 180–250 дней. Крестьяне подольского с. Белое в 1760 г. работали на
помещика 1–2 дня в неделю, а менее чем через 30 лет, в 1700 г., – уже 5 дней в
неделю. И таких сел в Подолии в конце XVIII в. было немало.
В 1797 г., после присоединения Приднестровья к России, в латифундии
Любомирского, которая называлась «Побережье», в период летне-осенних по-
левых работ по настоянию арендатора барщина увеличивалась до шести дней
в неделю. Вообще аренда имений, получившая в этом регионе широкое рас-
пространение, еще больше усугубляла тяжелое положение крестьян, которое и
без того ухудшилось усилением немногочисленной, но весьма влиятельной за-
житочной прослойки крестьян. Обладая большими наделами и имея до 20–30
голов волов, они все чаще стали прибегать к наемному труду. В Богуславском и
Браиловском деканатах – церковно-административных округах – в 1761 г. 5,6 %
из 6,5 тыс. хозяйств эксплуатировали 407 батраков, а в подольском Смотрицком
старостве в 1791 г. около 12 % наиболее состоятельных крестьян использовали
труд своих односельчан.
Еще в большей степени прибегали к наемному труду в магнатских хозяй-
ствах, особенно во время уборки урожая, что также было характерно для север-
ных районов Подолья и соседних с ним территорий. В имениях Чарторыйских в
конце XVIII в. за счет наемных безземельных или малоземельных крестьян вы-
полнялось свыше трети всех сельскохозяйственных работ. В тех же имениях кре-
стьян понуждали в счет барщины изготовлять пряжу из сырья собственника и
ткать полотно, что способствовало вовлечению их в ремесленное производство.
В селах развивалось ковроткачество, которым занимались в основном женщи-
ны. Широкое распространение получило производство домашней национальной
одежды, пряжу для которой ткали на домашних станках. Например, крестьяне
с. Хрустовая даже в первой половине XIX в. еще продолжали носить националь-
ный костюм. Шитье одежды было связано не только с домашним ткацким про-
изводством, но и с изготовлением собственных красителей, которые использова-
лись также в ковроткачестве, изготовлении различного рода полотенец.
Деревенское ремесло не всегда было отделено от сельского хозяйства –
бульшая часть населения Подолии сочетала эти два занятия. Вместе с тем в
селах все-таки постепенно выделяются кузнецы, бондари, гончары, сапож-
ники, ткачи. По мере усиления роли зернового производства и ослабления
роли животноводства развивается мукомольное производство. Однако заво-
дить собственные мельницы крестьянам не дозволялось. Монополию на эту
область предпочитали сохранять сами помещики, принуждавшие крестьян
пользоваться их мельницами. В некоторых имениях крестьянам даже запре-
щалось молоть зерно за их пределами, вплоть до
угрозы конфискации муки и уплаты соответству-
ющего штрафа.
Дальнейшее развитие производства побужда-
ло магнатов и шляхту обзаводиться собственными
крупными по тем временам предприятиями. Этот
процесс в большей степени присущ именно Дне-
провско-Днестровскому междуречью второй по-
ловины XVIII столетия. В имениях крупных феода-
лов создаются полотняные, кожевенные, суконные,
чулочные мануфактуры. Чрезвычайно важную
роль начинает играть собственное винокурение в
магнатских хозяйствах, которое приносило боль-
шой доход их владельцам. Крестьяне, как правило,
предпочитали производить собственные напитки:
например, в южной части Подолья было распро-
странено виноделие, а севернее изготавливали на-
питки из фруктов. Польская шляхетка из Подолии
Крупные по тем временам производства, прежде всего мануфактуры, кон-
центрировались в основном в городах, хотя в самом Приднестровье, точнее в
его северной части, городов как таковых практически не было. В Подолии вооб-
ще преобладали небольшие города и местечки, где примерно три четвертых на-
селения составляли жители, занимавшиеся сельским хозяйством. В некоторых
городах значительная роль отводилась торговле, но были и такие (например,
Могилев, Тульчин, Немиров), где уживались и торговля и промышленность.
Здесь цеховое ремесло сочеталось с зачатками промышленности, прежде все-
го в виде мануфактур – суконных, полотняных, кожевенных, принадлежавших
преимущественно магнатам, но передававшихся в аренду состоятельным горо-
жанам. Одновременно возникали и купеческие мануфактуры, отличавшиеся
меньшими размерами, чем магнатские.
В приднестровской части Подолии, расположенной вблизи границы, было
нецелесообразно и даже опасно создавать как крупные предприятия, так и
многонаселенные пункты. Большинство городов и местечек в Подолии в XVIII
столетии входило в систему имений магнатов и шляхты. Так, в Брацлавском
воеводстве 98 % городов и местечек принадлежало феодалам – это был самый
высокий процент во всем Днепровско-Днестровском междуречье. Для сравне-
ния можно отметить, что в соседнем Подольском воеводстве находившиеся во
владении магнатов города составляли 77,2 %, а в Киевском – еще меньше. На-
селение таких городов было небольшим: например, в Могилеве насчитывалось
немногим более 6 тыс. человек, а в Бердичеве – менее 5 тыс.
Населенные пункты приднестровской Подолии были еще более мелким и
по размерам и по численности жителей. В XVIII в. выделялись Рашков и Рыбни-
ца, которые отличались многонациональным составом населения и славились
как торговые и ремесленные центры. Существовали здесь и отдельные цеха,
хотя данных о их деятельности сохранилось немного. Подавляющее большин-
ство населения занималось сельским хозяйством. Немаловажную роль в жизни
этих населенных пунктов играло соседство с Днестром, который был транс-
портной и торговой артерией.
В городах Подолии молдаван было очень мало. Немногочисленные сведе-
ния об их проживании в городах и участии в городском производстве носят, как
правило, отрывочный характер. Священник Лукьянов, проезжавший по этим
местам в 1711 г., писал, что остановился в Немирове на постоялом дворе у во-
лошенина, т. е. молдаванина. Эта запись свидетельствует о том, что молдаване
содержали в городах постоялые дворы, хотя такие упоминания крайне редки.
Известно также, что молдаване целенаправленно не занимались торговлей,
однако в процессе обмена товарами они все больше и больше втягивались во
внутреннюю и внешнюю торговлю. Местное крестьянство вывозило в придне-
стровские города Подолии и за ее пределы продукты земледелия и животновод-
ства, виноград и вино, чернослив, брынзу, изделия из овечьей шерсти, ковры и
прочие товары.
Через Приднестровье проходило несколько торговых путей с севера на
юг и с запада на восток. Днестровские броды (в частности, в районе Рашко-
ва был главный пункт переправы так называемых белгородских татар) кроме
Сбор татарами дани. Рисунок Л.П. Григорашенко

военного назначения использовались и в качестве торговых путей. На берегу
Днестра находилось несколько складов, или, как их тогда называли, магази-
нов, где скапливались большие партии товаров, которые переправлялись за
границу. Такие склады были, например, в Могилеве, Ямполе и других городах
Подолии.
В XVIII столетии, особенно во второй его половине, усиливается роль та-
кого торгового центра, как Бердичев. Здесь устраивались ярмарки, на которых
торговали купцы из России, Молдавии, Валахии, Турции, Левобережной и Пра-
вобережной Украины, Галиции. Укрепляются торговые связи близких к Подо-
лии Каменца-Подольского, Винницы, Могилева. Заметно изменяется торговая
специализация городов региона: например, на ярмарках Могилева предпочита-
ли торговать крупными партиями скота, в Хмельнике шла торговля поташем,
селитрой, стеклом, в Житомире сложился крупный центр торговли сукном,
чаем, кофе, сахаром.
Весь XVIII в. характеризуется дальнейшим развитием товарно-денежных
отношений в Подолии, возникают новые явления в экономике, что означает
проникновение в эти края капиталистических отношений. Постепенно капи-
тал концентрируется в руках отдельных магнатов, купцов, предпринимателей
нового типа, использовавших на предприятиях наемную силу. Большая часть
сел Приднестровья вела натуральное хозяйство, крестьяне почти не участвова-
ли в товарообмене, предпочитая все экономические вопросы решать самосто-
ятельно, что было одной из причин довольно высоких цен. В 1711 г. священник
Лукьянов отмечал, что в Немирове по сравнению с тогдашней Россией очень
высокие цены: на хлеб и другие продукты питания, а также на вино и ткани.
Удивительно, что путешественник обратил внимание на дороговизну вина –
ведь совсем недалеко от Немирова находились винодельческие районы При-
днестровья, Молдавии и Причерноморья.
Южная часть Приднестровья значительно отличалась от северной в со-
циально-экономическом отношении. Правда, в XVIII столетии отмечается не-
которое их сближение: с одной стороны, этому способствовало вхождение в
конце XVIII в. Подолии в состав Османской империи, с другой – в еще большей
степени – примерно одинаковый национальный состав, который регулировался
за счет уменьшения на севере польского, а на юге – ногайского населения. Мол-
даване и украинцы, составлявшие большинство, часто мигрировали то с севера
на юг, то с юга на север, накладывая тем самым отпечаток на экономические и
социальные отношения.
Известно, что «слободы» предоставлялись на 15–30 лет, а в пригранич-
ных районах – на 40 лет, т. е. на довольно продолжительный период. Во второй
половине XVIII в., когда срок «слобод» истек, часть крестьян с северной части
Приднестровья переместилась в южную, чтобы избежать феодальных повин-
ностей. Естественно, что при этом они оставляли свои насиженные места, сады,
обработанные поля и т. д. Но поскольку основным богатством крестьянина был
скот, то, перегоняя его на новые пастбища, крестьянин одновременно перево
зил и свои нехитрые пожитки. После подавления Колиивщины усиливаются
миграции крестьян на юг от Ягорлыка.
До 70-х годов XVIII в. Южное Приднестровье входило в состав Крымского
ханства, а затем стало подчиняться каушанским ногайцам. Здесь господствовала
особая феодальная система, которая значительно отличалась от утвердившейся
на севере от Ягорлыка. Правда, некоторые путешественники, посещавшие эти
места, не только не видели этих отличий, но и, наоборот, подчеркивали именно
феодализацию Крымского ханства. Консул Франции при крымском хане, барон
Тотт, венгр по национальности, хорошо знавший этот регион благодаря дли-
тельным наблюдениям, издал в 1767 г. свои «Записки о турках и татарах». Он
писал, что «…управление Крымским ханством вполне основано на феодальных
началах. У них можно найти те же законы, которыми управляется и Франция,
те же предрассудки, которые господствуют у нас». Тотт, несомненно, европеи-
зирует государственное устройство татар и ногайцев, но в целом он правильно
подметил именно феодальный характер отношений в этом регионе. Барон под-
черкивал, что татары знакомы не только со скотоводством, но и с земледелием
и что «барщина, которая установлена в Крымском полуострове и Буджаке, не-
известна ногайцам».
Однако при всем том, что процесс феодализации в Крымском ханстве за-
нял достаточно устойчивую позицию, он, конечно, был далек от феодализма
европейского. Важно отметить, что между собственностью хана, т. е. дворцо-
выми землями, и государственной собственностью не было четкой грани, что
красноречиво свидетельствует о степени развития феодальных отношений и
одновременно весьма показательно для так называемого восточного феодализ-
ма. Наследник престола, именовавшийся калга-султаном, имел свой удел – ка-

галык, который считался государственным и который можно было жаловать
лишь во временное пользование. Кроме того, в XVIII в. основные земли были
сосредоточены в руках ханов и пяти фамилий родовой аристократии – Шири-
нов, Барынов, Мансуров, Сиджиутов и Яшлавов. Их весьма обширные владе-
ния распространялись на часть районов Крымского полуострова. Служилое
сословие составляли мурзы, получавшие землю во временное пользование от
ханов за службу. Это были своеобразные поместья, но, как и в других странах,
например в России, они со временем превращались в вотчины. Собственником
земли был старший в роде, так называемый бей, которому поручалась адми-
нистративная и судебная власть соответствующего района. Если бей являлся
владельцем своего района – бейлика, то он одновременно становился и совет-
ником хана. В случае войны бей должен был не только вооружить мужское на-
селение своего владения, но и нести все военные издержки и поставлять сухари
воюющим.
В Крымском ханстве значительная часть земель – вакуфов – принадлежала
духовенству. Что касается производительного населения, то оно представлено
свободными крестьянами, составлявшими общину. Поскольку главным их за-
нятием было скотоводство, то община регулировала прежде всего совместное
владение выгонами, сенокосами и прочими угодьями. Собственно регулирова-
ние касалось в первую очередь взаимоотношений с другими общинами. Кроме
свободных крестьян Крымское ханство владело феодально-зависимыми кре-
стьянами и рабами. Первые не были крепостными, но за пользование землей
феодалов платили натуральный и денежный оброк. Рабы, основная часть ко-
торых пополнялась за счет военнопленных, использовались в качестве рабочей
силы, их можно было продать и купить.
Невольниками торговали не только татары и турки, но и казаки. Сохрани-
лось подробное описание такой продажи, которую осуществлял предводитель
казаков Федор Белоцкий, известный по прозвищу Шпак. Так, в ноябре 1702 г. в
Дубоссарах он со своим отрядом торговал невольниками. Молодые рабы про-
давались для последующей переправки в Ливан на тяжелые работы. Плененных
евреев, за которых можно было получить богатый выкуп, пересылали в Крым,
молодых девушек – в Стамбул, а женщин постарше – в различные татарские
улусы. По сохранившимся сведениям, на этот рынок невольников съезжались
татарские мурзы, а из Бендер – агенты паши, желавшего пополнить свой гарем
и преподнести подарки великому визирю.
Работорговля была одной из характерных черт Южного Приднестровья,
отличавших его от Северного Приднестровья. В приднестровском Подолье на-
блюдался, хоть и не очень явно, процесс укрепления крепостнических отноше-
ний и существовала постоянная опасность превратиться из свободного кре-
стьянина в крепостного. Иные отношения складывались южнее Ягорлыка. Тор-
говлей невольниками занимались здесь в основном иностранцы. Превращать
в рабов местных жителей не разрешалось, но в тех условиях эти запреты не
всегда соблюдались, поэтому крестьяне, опасаясь полона, предпочитали жить
большими селами. Предания, которые записывались более ста лет тому назад,
сохранили воспоминания о татарских набегах и пленении жителей. «Старики
вспоминают о том, что женщины и девушки, для того, чтобы отвлечь внимание
хозяев края, татар и турок, красили себе лицо и руки сажей, а малых детей всег-
да прятали.»
Образ жизни татар и ногайцев в Днестровско-Бугском междуречье изучен
крайне слабо. Как правило, заключения и выводы делались на основании описа-
ний путешественников, военных донесений, отрывочных сведений. Первичные
материалы, которые могли бы показать ногайское общество изнутри, исследо-
вателям, к сожалению, практически неизвестны. Особенно это касается эдис-
санцев, покинувших Приднестровье более двухсот лет назад. Еще до выселения
ногайцев из этих мест здесь побывал австриец Клееман, который дал довольно
подробное описание их быта. Он обратил внимание на то, что ногайцы упо-
требляют в пищу конину, что хлеб встречается крайне редко и вместо него они
используют просо, которым, если нет ячменя, кормят и лошадей. По сведениям
Клеемана, у ногайцев отсутствовал овес, а свои помещения они отапливали не
дровами, а торфом, тростником и сеном. Жили ногайцы в войлочных палатках-
юртах, которые были достаточно просторными и легко перевозились. Рядом с
юртами находились конюшни и гумна. Такое обстоятельное изображение быта
ногайцев явилось результатом большого опыта кочевой жизни Клеемана, что
помогло ему многое предусмотреть и перепроверить.
Христианское население было освобождено от воинской службы, но счи-
талось подданным крымского хана, облагалось налогами и выполняло ряд дру-
гих обязанностей, например платить десятину от своего производства в пользу
дубоссарского каймакама. Переводчик Константинов, посетивший эти места в
середине 60-х годов, подчеркивал, что подати населения были довольно обреме-
нительными и в ханскую казну с каждого плуга шло по десять левов, а откупщи-
ку с каждой засеянной борозды – по одной денежке.
В целом заниматься экономической деятельностью в Днестровско-Буг-
ском междуречье было крайне сложно, так как крестьяне в правовом отноше-
нии являлись практически незащищенными, и прежде всего по причине необе-
спеченности. В любой момент отряды татар или ногайцев могли подвергнуть
разграблению нехитрое крестьянское хозяйство. Постоянная зависимость от
погодных условий, прежде всего засухи, а также от саранчи (например, в 1779 г.
из-за нее погиб весь урожай хлеба) усугубляла и без того нелегкое положение
крестьян.
Вместе с тем приднестровские села поддерживали экономические отно-
шения с Бендерами, Очаковом, Хаджибеем. Основываясь на данных француза
Пейсонеля, побывавшего в этих местах и написавшего специальную работу о
черноморской торговле, можно сделать вывод, что в дубоссарской округе овце-
водство занимало первое место, за ним следовали хлебопашество и разведение
табака, который стал предметом интенсивной торговли. Действительно, в XVIII
столетии табачные плантации в районе Дубоссар были хорошо известны за его
пределами. Торговали в Южном Приднестровье также маслом, сыром, брын-
зой, салом, осетровой и белужьей икрой, пшеницей, ячменем, просом, волами,
овцами, лошадьми, овечьими шкурами. Большую роль здесь играла транзитная
торговля, поскольку через этот регион проходили днестровский водный путь и

дорога вдоль Днестра. Один из важных переездов находился у с. Чобручи.
Положение православного населения османских владений отличалось от
положения жителей предместий турецких крепостей, подчинявшихся крым-
скому хану. Как говорилось выше, значительное сокращение населения в посаде
Очаков во второй половине XVII – начале XVIII в. произошло в связи с рез-
ким усилением налогового бремени. Занимаясь обработкой земли и поставкой
съестных припасов гарнизону, жители посада Очаков обязаны были также пре-
доставлять свои дома для постоев, помогать в ремонтных работах в крепости,
участвовать в ее обороне в случае войны. Например, население располагавших-
ся близ Бендер сел привлекалось к ремонту и строительству Бендерской крепо-
сти. После 1711 г. она была практически полностью перестроена и укреплена, о
чем свидетельствуют различные источники, прежде всего турецкие.
§ 4. Народные движения
Народные движения в Приднестровье, в основном в северной его части,
не утихали на протяжении почти всего XVII и весь XVIII в. Причин этому было
много. Историк П.Н. Батюшков писал, что «...забужане и поднестряне, самый
бойкий и отважный народ в Южной Руси, отличались расположенностью к
буйству и неповиновению». Жизнь в пограничной полосе из-за постоянной
угрозы войны или вторжения была отнюдь не из легких и вырабатывала у на-
селения особые качества, прежде всего способность к сопротивлению. Кроме
того, процесс дальнейшей феодализации, и особенно распространение кре-
постного права, провоцировал непрекращающиеся народные выступления,
сотрясавшие этот регион долгие десятилетия. Укрепление позиций униат-
ства и католичества также встречало упорное сопротивление народных масс.
Из века в век приходили сюда разного рода пришельцы – татары и ногайцы,
турки и поляки, которые навязывали чуждые жителям Приднестровья при-
вычки, требовали послушания и покорности, грабили, насиловали, убивали.
Население Приднестровья хотело жить по собственным законам и обычаям,
поэтому не могло не отстаивать свои права на веру, труд и свободу.
Карловицкий мир, положивший конец польско-турецкой войне, изменил
границы, но не установил в этом районе внутреннего мира и спокойствия. На-
оборот, вскоре последовали новые и весьма значительные народные высту-
пления как реакция на действия польской администрации и церкви. Польское
правительство решило ударить в первую очередь по костяку народного сопро-
тивления – местным казацким воинским формированиям. Летом 1699 г. поста-
новлением Варшавского сейма предписывалось в двухнедельный срок ликви-
дировать казацкие полки в Киевском и Брацлавском воеводствах. Польскими
войсками были захвачены города Брацлав, Винница и др. В подольские имения
стали возвращаться магнаты и шляхта.
Местное население в очередной раз оказало мощное сопротивление.
Движение возглавили опытные предводители казачества: Самойло Самусь,
который в 1693– 1699 гг. был наказным атаманом Правобережной Украины,
полковники Семен Палий (Гурко), Захар Искра, а также выходец из Молдавии
Андрей Абазин. В 90-е годы XVII в. ему подчинялись прилегавшие к Днестру
местности, которые были заселены украинскими казаками и молдавскими
переселенцами, также ставшими казаками. Вэтих районах – от Могилева до
Ягорлыка – размещался Подольский казачий полк, признававший власть гет-
мана С. Самуся.
Вначале внутренняя война вспыхнула вдали от Приднестровья. Польская
армия решила нанести удар по г. Фастову, где находился фастовский полк под
командованием Семена Палия, но потерпела поражение и вынуждена была вре-
менно ослабить свой натиск. Эта победа способствовала расширению народ-
ного сопротивления польским завоевателям и реализации планов повстанцев
по присоединению Подолии и Киевщины к России. Центром военных действий
стал Фастов, а предводителем восставших – Семен Палий. В 1702 г. здесь со-
стоялось совещание казацких полковников С. Палия, С. Самуся, З. Искры и
присоединившихся к ним представителей крестьянства. Было принято реше-
ние о дальнейшем усилении борьбы против польских властей и полном осво-
бождении региона от их господства. Восстание, охватившее практически все
Днепровско-Днестровское междуречье, которое входило в систему польского
государства, распространилось на Подолию, Брацлавщину, Киевщину, Волынь.
Примечательно, что летом 1702 г. повстанцы приняли присягу России, чем за-
свидетельствовали свои истинные намерения.
Наряду с центром восстания, находившемся в Фастове, возникло еще не-
сколько очагов – в Подолии и на Брацлавщине, – игравших весьма заметную
роль. Важно подчеркнуть, что казацкий полк в Приднестровье, возглавляемый
Андреем Абазиным, наладил довольно тесные контакты с главными силами по-
встанцев, которыми руководили С. Палий, С. Самусь и З. Искра. Кроме того,
силы восставших подкреплялись выступлениями крестьян, развернувшими-
ся по всему региону. В самом Приднестровье известны восстания крестьян и
мещан в районах Ягорлыка, Рашкова, Каменки. В Подольском, Брацлавском,
Киевском, Волынском воеводствах начали создаваться шляхетские ополчения.
В свою очередь предводители казаков решили перейти от обороны к наступле-
нию – в начале сентября 1702 г. повстанцы осадили хорошо укрепленную кре-
пость Белая Церковь. 7 сентября Самусь напоминает восставшим приднестров-
цам о присяге, которую дали украинцы России, и предлагает выйти на помощь
основным войскам, осаждавшим Белую Церковь.
Однако объединить силы приднестровцев с главными частями повстанцев
поначалу не удалось: польские власти послали карательную экспедицию на Буг
и разделили район восстания на две части. Прекрасно понимая тактику поль-
ских военачальников, С. Палий, продолжая руководить осадой Белой Церкви,
в начале октября направил в Приднестровье двухтысячный отряд. С помощью
немировских жителей он овладел крепостью Немиров, занимавшей важное
стратегическое положение, и городом. Другие части восставших захватили
Бердичев. Именно здесь, под Бердичевом, к главным силам повстанцев присо-
единился четырехтысячный отряд приднестровцев. Объединившиеся войска
подошли к Белой Церкви, осада которой продолжалась более двух месяцев –
со 2 сентября по 10 ноября 1702 г. После того, как Белая Церковь пала, сюда
переместился главный штаб повстанцев.
Больших успехов добились восставшие и в Подолии, захватив города Мо-
гилев, Жванец, Бар и др. В начале 1703 г. трехтысячный отряд Ф. Шпака, кон-
тролировавший значительную часть Подолии, подошел к Каменец-Подольской
крепости. Однако повстанцы, не успев объединить свои разрозненные силы,
были разбиты в январе 1703 г. 15-тысячным польским войском. В руки поляков
попали такие подольские города, как Бар, Винница, Летичев. Возобновились
расправы над повстанцами и мирными жителями. В Северной Подолии, воз-
ле Староконстантинова, Самусь со своим войском попытался остановить поль-
ские отряды, но потерпел поражение. В феврале 1703 г. восстание в Подолии
было потоплено в крови.
Южнее, в Брацлавском воеводстве, сопротивление польским войскам по-
пытался организовать Андрей Абазин. Оборона Немирова не увенчалась для
него успехом и восставшие, спустившись к Брацлаву, а затем ниже по Южному
Бугу, подошли к Ладыжину. Со своим двухтысячным отрядом Абазин вступил в
бой, но также был разгромлен противником. Тяжело раненный, он попал в плен
и был казнен. Некоторым повстанцам удалось вырваться из окружения и пере-
правиться в Молдавское княжество.
Победители жестоко расправлялись со всеми, кто в той или иной степени
был причастен к восстанию. Усилился гнет крестьян, увеличилось число по-
винностей, отменялись льготы, что порождало новые выступления как в По-
долии, так и на Брацлавщине. Кроме того, крестьян этих воеводств воодушев-
ляли подвиги приднестровцев. Повстанческие отряды Палия, Самуся, Искры
по-прежнему контролировали Белую Церковь и ряд других городов-крепостей.
Некоторое время они получали поддержку России, откуда им даже высылалось
жалованье.
В июле 1704 г. повстанцам вновь удалось освободить Немиров, что дало
толчок новому общему восстанию в Брацлавском и Подольском воеводствах.
Ф. Шпак сумел собрать отряд численностью около тысячи человек. Провозгла-
сив себя полковником Войска Запорожского, он тем самым подчеркивал свою
тесную связь с Россией. Неожиданно для всех в июле 1704 г. по приказу гетмана
Мазепы арестовали С. Палия, обвинив его в предательстве, и сослали в Сибирь.
И только спустя некоторое время, когда Мазепа уже не скрывал своей измены,
Палий был освобожден и в звании белоцерковского полковника участвовал в
Полтавском сражении 1709 г.
Совместные силы мазеповцев и шляхты захватили центры восставших,
прежде всего Белую Церковь, но это не остановило народные выступления.
И. Тригук, бежавший в 1703 г. в Молдавию, а весной 1705 г. возвратившийся в
Подолию, возглавил присоединившихся к нему повстанцев. Новые восстания
охватили Подолию и Брацлав-щину, но магнатско-шляхетские силы вновь их
подавили. По-прежнему отрядам С. Самуся, З. Искры, А. Танского удавалось
контролировать часть территорий по левому берегу Днестра. Их поддерживали
русские части, предпринявшие в июне 1705 г. поход в районы Правобережной
Украины во время Северной войны.
Неудачный Прутский поход вынудил Петра I, по условиям трактата с Тур-
цией, уступить Правобережную Украину Польше, что привело к новому мас-
совому переселению украинцев и молдаван на левый берег Днепра. Восстания
начала XVIII в. ознаменовали совместное боевое содружество православных
народов против общего врага. И хотя они потерпели поражение, волнения и
мятежи еще долгое время периодически вспыхивали в этом регионе.
Очередной подъем народных выступлений связан с так называемым гай-
дамацким движением. Поначалу гайдамаки составляли небольшие отряды на-
родных мстителей, которые пополнялись за счет крестьян, горожан, а также
беглецов из России, Молдавии и других стран. В 30-е годы XVIII в. гайдамацкое
движение резко усиливается. Толчком этому послужило вступление на терри-
торию Польши российских войск в конце 1733 г. в поддержку короля Августа III.
Кроме того, пронесся слух, что русские войска собираются присоединить Пра-
вобережную Украину к России. Это известие подтверждалось еще и тем фак-
том, что в русскую армию стали брать целые отряды казаков. Один из таких
отрядов возглавил сотник надворных казаков Верлан, который летом 1734 г. в
Брацлавском воеводстве поднял крестьянское восстание. Повстанцы, избрав
Верлана наказным полковником надворных казаков, двинулись из Шаргорода в
Умань, где приняли присягу на верность Августу III в присутствии его союзни-
ков – представителей российской армии. Под Кременцом они нанесли пораже-
ние польской армии, овладели Бродами, а затем Жванцем и Збаржем.
В Брацлавском воеводстве восставших возглавил Матвей Грива – запо-
рожский казак, которому удалось захватить винницкую крепость. Успешно
действовали повстанческие отряды под командованием Григория Медведя,
Мартына Моторного и др. 1734– 1735 гг. характеризуются успешным развитием
гайдамацкого движения в Подолии и на Брацлавщине. Однако польские части,
получившие поддержку царских войск, вынудили отряд Верлана переправиться
в Молдавию. Покинули Брацлавщину и другие повстанческие отряды, которые,
как правило, находили убежище в Запорожье.
Весной 1736 г. восстания вновь охватили весьма обширный регион, в том
числе Подолию. Несмотря на постоянный натиск польских войск, волнения
продолжались до 1738 г., распространившись по всей территории Приднестро-
вья, в частности в районе Рашкова, вплоть до Могилева. Лишь к концу 1738 г.
гайдамацкое движение затихает, но лишь на время.
На протяжении всего периода 40-х годов отдельные отряды гайдамаков
продолжают вести партизанскую войну. Например, отряд Игната Голого дей-
ствовал в непосредственной близости от Приднестровья, недалеко от Немирова.
Новая волна гайдамацких выступлений в Подолии приходится на осень 1747 г.,
и уже через год восставшие контролировали довольно значительный район
Подолии, а в декабре 1749 г. разгромили польский гарнизон в Умани. В августе
1750 г. гайдамакам удалось ворваться в винницкую крепость и даже захватить
городскую канцелярию. Они громили магнатские и шляхетские имения, под-
жигали католические костелы и униатские церкви, оказывали активное сопро-
тивление регулярным польским войскам. Только за несколько месяцев 1750 г.
на Брацлавщине были разгромлены имения в 27 городах и 111 селах.
Главный очаг гайдамацкого движения находился на юге Брацлавщины и

Киевщины. В гайдамацких отрядах сражались повстанцы разных национально-
стей: молдавские и украинские крестьяне и казаки, беглые русские крепостные
и солдаты, белорусская беднота. Складывался многонациональный блок право-
славных против польских католиков и униатов. Например, в Брацлавском во-
еводстве крестьяне составляли казацкие полки, главным ядром которых были
волошские и казацкие надворные милиции. Гайдамацкое движение, распро-
странившееся и на Левобережную Украину, стало вызывать все большее бес-
покойство царских властей.
В этих условиях наладился союз между российским и польским прави-
тельством в борьбе против повстанцев как в Польше, так и на территории
России. С августа 1750 г. русским и польским войскам удалось провести не-
сколько успешных операций, и к концу года основные гайдамацкие силы были
разгромлены. Разрозненные отряды восставших переместились на террито-
рию России, в частности на левый берег Днепра, многие бежали в Молдавское
княжество. Однако сохранившиеся небольшие гайдамацкие отряды продол-
жали вести партизанскую войну против засилья польских магнатов и шляхты.
Оживление гайдамацких выступлений стало ощутимым уже во второй по-
ловине 1751 г. – это была реакция на систему репрессий, установленную маг-
натско-шляхетскими силами во всем Днепровско-Днестровском междуречье, в
том числе и в Подолии. Борьба велась прежде всего против карательных команд,
которые расправлялись не только с гайдамаками, но и с мирным крестьянским
населением. К середине столетия действия гайдамацких отрядов вновь ослабе-
вают, но в конце 50-х годов возобновляются с новой силой. В этот период наи-
более активную деятельность развернули гайдамаки Уманщины и Богуславщи-
ны, а в начале 60-х – отряды в Брацлавском и Киевском воеводствах. В конце
1761 г. повстанцы, возглавляемые Яковом Письменным, разгромили польский
гарнизон в Гайсине – одном из городов Брацлавщины. Военные действия не ос-
лабевали и в других местах региона.
Барская конфедерация, созданная в 1768 г. в подольском городе Баре, пред-
приняла новый натиск на городские и сельские низы православного населения
края. Это вызвало ответную реакцию местных жителей – новое мощное кре-
стьянское восстание, известное под названием Колиивщины. Движение охва-
тило Брацлавское воеводство, а также юго-восточные поветы Подольского и
Киевского воеводств, где было сосредоточено немалое число крестьян, уже уча-
ствовавших в выступлениях гайдамаков и обладавших определенным боевым
опытом. В некоторой степени их действия активизировались в связи со всту-
плением русских войск, которые вели борьбу против конфедератов.
Новое восстание, начавшееся весной 1768 г. на Киевщине, возглавили за-
порожские казаки под предводительством М.И. Железняка и его сподвижни-
ка И. Гонты. Повстанческое войско направилось на запад в сторону Подолии и
Брацлавщины. В начале июня отряд подошел к хорошо укрепленной крепости в
предместье Умани, возле которой повстанческие отряды трансформировались
в организованную армию. Умань была взята. Позже от этой армии отделилось
несколько повстанческих отрядов, действовавших в различных районах Дне-
провско-Днестровского междуречья, один из
которых в Подолии возглавил Никита Москаль,
бывший русский солдат. Кроме того, в Брацлав-
ское воеводство из уманского лагеря перепра-
вился гайдамацкий отряд во главе с В. Шило. Его
задача заключалась в том, чтобы остановить про-
движение крымских татар, заключивших союз с
конфедератами. Как и раньше, повстанческие от-
ряды были многонациональными: в них входили
украинцы, русские, молдаване, белорусы и даже
поляки.
Но и в этот раз царское правительство от-
дало приказ русским частям, находившимся на
Украине, расправиться с повстанцами. Предво-
дители восстания были арестованы. Железня-
ка как русского подданного сослали в Сибирь, а
Гонту передали в руки польских властей, которые
Наградная казачья медаль
«За службу и храбрость» казнили его в с. Сербы, что близ Каменца-По-
дольского, где действовал специальный шляхет-
ский суд, осуществлявший расправу над повстанцами.
Летом 1768 г. Колиивщина была разгромлена. Однако полностью уничто-
жить непокорных опять не удалось. Новая волна антифеодальных выступлений
была вызвана крестьянской войной под предводительством Емельяна Пугачева.
Среди украинского населения распространился слух о том, что вместе с Пугаче-
вым сражается и Максим Железняк, которого к этому времени, по некоторым
данным, уже не было в живых – он, по-видимому, скончался в Сибири. Распро-
странялись и другие слухи, например о том, что сын Гонты якобы начал форми-
ровать новый отряд гайдамаков.
Повстанческое движение XVIII столетия затрагивало в основном север-
ную часть Приднестровья, однако находило отклик и южнее р. Ягорлык. В рай-
оне Балты отряды мятежников нанесли поражение татарам. Задолго до этого в
пределы Приднестровья часто наведывались повстанцы во главе с Ф. Шпаком.
Таким образом, продолжалась давняя запорожская традиция: приходившие на
эти территории казацкие отряды привлекали на свою сторону местное населе-
ние. Пополнялись ряды казаков и южнее р. Ягорлык, многие переходили в По-
долию и включались в борьбу против магнатов и шляхты.
Перемещение запорожцев в Очаковскую область продолжалось и позже.
После упразднения в 1775 г. Новой сечи значительная часть запорожцев обо-
сновалась в пределах Османской империи, некоторые поселились на р. Тили-
гул. В эти районы перебрались и другие казаки – выходцы из России, что также
явилось результатом народного протеста, вызванного недовольством полити-
кой царских властей и отдельных помещиков. В 80-е годы произошли волнения
среди бугских казаков, большую часть которых составляли молдаване, высту-
павшие против попыток Потемкина обратить их в крепостных крестьян. Спа-
саясь бегством, бугские казаки разместились в нескольких приднестровских
селах – Спее, Тее и Токмазее. Это была довольно значительная их миграция,

предшествовавшая поселению сюда черноморцев. По имеющимся сведениям,
еще к концу 50-х годов здесь нашли убежище молдаване-казаки, не захотевшие
мириться с жестким режимом, который ввел во вверенном ему округе предво-
дитель формирований зарубежных выходцев по имени Хорват.
Народные движения XVIII в. сближали едиными целями людей разных на-
циональностей, способствовали созданию духа взаимопонимания и взаимовы-
ручки, столь характерных для обосновавшихся в этом регионе переселенцев, и
оказывали большое влияние на культуру народа.
§ 5. Внутренняя и внешняя политика

Политическая жизнь приднестровского региона того времени была тесно
связана с политикой государств, в состав которых он входил. Как и прежде, При-
днестровье не имело возможности проводить самостоятельную политику. Но
степень его вовлеченности в политические дела была более чем значительной,
поскольку смены политических режимов, бесконечные вооруженные столк
новения, а также результаты ряда международных трактатов оказывали как
прямое, так и косвенное воздействие на судьбу приднестровцев.
В начале XVIII столетия на политическую жизнь региона влияли прежде
всего Османская империя и Польское королевство. Определенную самостоя-
тельную политическую линию пыталось проводить и состоявшее в вассальной
зависимости от Турции Крымское ханство. Довольно заметной политической
мощью к началу XVIII в. обладало Запорожское казачье войско, а также связан-
ные с ним казацкие полки, находившиеся на Правобережной Украине. И все-
таки наиболее могущественной политической силой в Днепровско-Днестров-
ском междуречье становится Россия. Именно она решила многолетнюю борьбу
различных политических группировок в свою пользу.
Заметный экономический упадок в Польше в XVII столетии значительно
ослабил ее роль на международной арене. Правда, при короле Яне Собеском
ее позиции несколько укрепились, но ненадолго. При короле Августе II (1697–
1706; 1709–1733), правившем достаточно длительное время, хотя и с трехлетним
перерывом, престол Польши получила Саксонская династия. Август II стремил-
ся установить абсолютистский режим и вынашивал план создания объединен-
ного польско-саксонского государства, благодаря которому он намеревался
противодействовать другим державам, укрепить свои позиции и усилить роль
Польши и Саксонии. Однако каких-либо существенных успехов эта политика
ему не принесла. Во время Северной войны между Россией и Швецией Польша
поначалу занимала нейтральную позицию, но после вторжения на ее террито-
рию частей Карла XII она была вынуждена в 1704 г. также вступить в эту войну.
Оккупация польских земель войсками Карла XII привела к заметному из-
менению в расстановке политических сил в государстве. Польский господству-
ющий класс раскололся на две мощные политические группировки, одна из ко-
торых поддерживала Августа II, а другая – познанского воеводу Станислава Ле-
щинского, придерживавшегося прошведской ориентации. Не без помощи Шве-
ции Лещинский был избран в июле 1704 г.
королем Польши, что вызвало явное недо-
вольство большинства шляхты. Разгром
Карла XII под Полтавой вынудил Лещин-
ского покинуть Польшу и переселиться
сначала в Пруссию, а затем во Францию
к дочери, которая вышла замуж за фран-
цузского короля Людовика XV. Этот брак
обеспечил Лещинскому поддержку фран-
цузского правительства, восстановившего
его на польском престоле в 1733 г., правда
всего на один год.
Создание двух политических группи-
ровок внутри Польши, а также их много-
летняя борьба привели к еще большему
истощению страны и возникновению
Шведский король Карл XII разрозненных объединений в различных
ее воеводствах. В Подольском и Брацлав-
ском воеводствах значительная часть шляхты перешла на сторону Лещинского,
тогда как большинство магнатов поддерживало Августа II и его сына Августа
III. Вообще стремление Августа II установить абсолютистский режим в стра-
не не встретило поддержки ни со стороны магнатов, ни со стороны шляхты.
Поэтому в ноябре 1715 г. они созвали Тарногрудскую конфедерацию (по назва-
нию города Тарногруда). Положение Августа II стало критическим, и он принял
предложенное Петром I посредничество. По условиям Петра I, между королем
и членами магнатско-шляхетской конфедерации было заключено соглашение,
утвержденное так называемым однодневным «немым сеймом», который после-
довал 1 февраля 1717 г. Это решение, с одной стороны, ликвидировало Тарно-
грудскую конфедерацию, а с другой – ограничивало власть короля и усиливало
власть шляхты. Русская дипломатия принимала непосредственное участие в
заключении этого соглашения, поэтому в Польше в целом заметно усилилось
влияние России, ослабевшее после неудачного Прутского похода 1711 г.
Определенное воздействие на Приднестровье оказали и события на Укра-
ине, связанные с переходом на сторону Швеции украинского гетмана Мазепы.
Подавляющее большинство казаков считало Мазепу изменником. Белоцерков-
ский полковник М. Омельченко докладывал Петру I, что все казаки остались
верными России, а те, которых Мазепа обманным путем привел в шведский ла-
герь, под любым предлогом старались его покинуть. Например, полковник И.И.
Галаган с тысячей казаков не только ушел из шведского лагеря, но и привел в
русский стан плененных им шведов. О своей приверженности России заявили
предводители правобережного казачества – С.И. Самусь, З.Ю. Искра и др. Оста-
вил лагерь шведов и миргородский полковник Д.П. Апостол, благожелательно
встреченный Петром I. Был возвращен из сибирской ссылки С. Палий, автори-
тет которого не только среди казаков, но и среди всего остального украинского
населения был очень высок.
Между тем шведская армия продвигалась в глубь Украины, а русские части

вступили на ее правобережную территорию. Сложилось два военных блока: в
один входили армия Карла XII, польские силы, действовавшие на стороне С.
Лещинского, и отряды казаков Мазепы, а в другой – русская армия, части поль-
ского короля Августа II, литовские отряды и значительная часть украинского
казачества. В русской армии служило много молдаван; были они, хоть и в не-
значительном количестве, и среди сподвижников Карла XII. В декабре 1708 г. на
Правобережную Украину переправились три русских драгунских полка, кото-
рые стали авангардом российского Заднепровского корпуса.
В условиях все большего усиления противостояния сторон важная роль
отводилась отношениям с турецким султаном и крымским ханом. Это хорошо
осознавали и русские, и шведы. Лещинский, стремясь привлечь на сторону шве-
дов татар, послал летом 1707 г. в Бендеры своего представителя С. Тарло для
переговоров с местной турецкой администрацией.
Постепенно Порта все более склонялась на сторону шведов и Лещинского.
В 1708 г. на ханский престол в Крыму вновь был посажен противник России
Девлет-Гирей. Мазепа также стремился склонить турок и татар на сторону шве-
дов. С этой целью он послал своих представителей в Бендеры и Крым. После
Полтавского сражения, в котором в июне 1709 г. войска Карла XII потерпели
сокрушительное поражение, небольшой группировке шведских войск и сто-
ронников Мазепы удалось переправиться на правый берег Южного Буга. При
попытке шведов войти в османские пределы части генерала Волконского успе-
ли нанести им еще одно поражение. Только небольшому шведскому отряду во
главе с самим Карлом XII удалось подойти к Бендерам. Туда же добрался Мазепа
с горсткой своих сторонников. После смерти Мазепы в конце сентября 1709 г.
казацкая верхушка избирает гетманом генерального писаря Ф. Орлика. Были
приняты так называемые Бендерские статьи, в которых устанавливались про-
текторат Швеции над Украиной и ее союзнические отношения с Крымским хан-
ством. По этим статьям предполагалось ликвидировать русские укрепления на
Днепре.
Пребывание русских войск на Правобережной Украине и нарушение гра-
ниц с Османской империей во время преследования Карла ХII были исполь-
зованы Турцией как предлог для объявления 9 ноября 1709 г. войны России. В
декабре 1710 г. войска крымского хана Девлет-Гирея вторглись на Слободскую
Украину, а весной 1711 г. крымские татары, польские сторонники С. Лещинско-
го и казаки Ф. Орлика общей численностью до 40 тыс. человек проникли на
территорию Украины. Орлику, неоднократно обращавшемуся к украинцам пра-
вобережья, не удалось привлечь на свою сторону сколь-нибудь значительные
силы. Наоборот, сопротивление местного населения усиливалось. Тому было
много причин. Однако основной явилось пленение татарами тысячи местных
жителей, в том числе и в Северном Приднестровье.
В процессе подготовки похода русской армии в пределы Османской импе-
рии в апреле 1711 г. в Луцке был заключен русско-молдавский союзный договор
из 17 статей. Договор предусматривал освобождение Молдавии от господства
Турции и установление российского покровительства. Среди прочих его усло-
вий оговаривалось также возвращение Молдавии
земель, захваченных османами.
27 мая 1711 г. части русской армии под ко-
мандованием Б.П. Шереметьева подошли к Дне-
стру недалеко от Рашкова. В течение нескольких
дней здесь был построен мост, по которому они
переправились на территорию Молдавского кня-
жества. Севернее, близ Сорок, были переброшены
главные силы русской армии во главе с самим Пе-
тром I. Переведенные из района Кракова в Подо-
лию русские драгунские полки должны были защи-
щать этот регион от возможных набегов крымских
татар. Однако Прутский поход Петра окончился
неудачей, и 12 июля Россия и Турция заключили
Прутский мирный договор, который 13 июня 1713
Гетман Иван Мазепа
г. был подтвержден Адрианопольским трактатом
России и Турции. Кроме всего прочего, России
предписывалось вывести свои войска с территории Днепровско-Днестровского
междуречья, где Польша вновь восстановила свое господство.
Так подольская часть Приднестровья попала в сферу действия русских
войск, а также турецко-татарских сил и союзных с ними шведов и сторонников
Мазепы. После смерти Мазепы и начала русско-турецкой войны, еще до при-
хода в 1711 г. русских войск, в этот район проникают союзные силы татар, но-
гайцев, поляков и мазепинцев. Руководил экспедицией Ф. Орлик, один из бли-
жайших сподвижников Мазепы. Переправившись через Днестр, они прошли
все Приднестровье и углубились в районы севернее и восточнее его, но вскоре
были вынуждены вернуться за Днестр. Русские войска заняли крепости Белая
Церковь, Фастов, Брацлав, Немиров, Богуслав. Неудачный Прутский поход по-
будил русские власти обратиться к местным жителям с предложением пересе-
литься на левый берег Днепра.
С уходом русских войск сторонники Мазепы устремились в Подолию. С
одной стороны, они хотели укрепить здесь свое положение среди украинского
населения, а с другой – организовать союз антирусских сил для войны с Рос-
сией. В Брацлаве обосновался племянник Мазепы А. Войнаровский, выслан-
ный впоследствии в Сибирь. Несколько позднее, в 1720 г., в Брацлав приехал
Ф. Орлик. Как и Войнаровский, он стремился объединить поляков, турок и
татар против России. Однако заключенный Ниш-тадский мир между Россией
и Швецией перечеркнул его планы, и Орлик вынужден был выехать в Герма-
нию, затем во Францию и, наконец, – в Турцию. Из Турции он отправил по-
слание запорожцам с целью привлечь их на сторону турецкого султана. Но
эта попытка оказалась безуспешной. Некоторое время его главная квартира
находилась в Каушанах, где, по словам русского дипломата И.И. Неплюева,
сконцентрировалось от 100 до 150 его сторонников. Летом 1735 г. их число,
по тем же данным, достигло 700. Вскоре большая часть единомышленников
Орлика отошла от него.
Ситуация в южной части Приднестровья в первой трети XVIII в. была более

спокойной, во всяком случае здесь не наблюдалось сколь-нибудь значительных
вооруженных столкновений, но различного рода политические баталии все-таки
имели место. С одной стороны, по мере истощения могущества Османской им-
перии ослабевала и вассальная зависимость от нее Крымского ханства. С другой
стороны, внутри самого ханства шла борьба различных группировок и племен-
ных кланов. Кроме того, ослабление зависимости от Порты как бы выводило
один на один Крым и все более приближавшуюся к нему территориально Россию.
Одно из важнейших противоречий внутри самого крымского общества
возникло между ногайцами и татарами: в связи с общим ослаблением Крыма
вассальные от него орды ногайцев стремились к отделению. Главы Едичкуль-
ской орды, находившейся в Южной Бессарабии, в 1706 г. обращаются к Порте
с просьбой о признании их непосредственными вассалами Турции и об избав-
лении от власти крымского хана. В это время турецкие власти предпочли отка-
заться от такого переподчинения и настояли на беспрекословной зависимости
ногайцев от крымского хана. Однако противоречия между ногайцами и тата-
рами продолжали сохраняться. Дело дошло до того, что турки и татары были
вынуждены совместными усилиями усмирить едичкульцев. Уже позднее, в се-
редине века, Едичкульская орда по повелению крымского хана была переведена
на левый берег Днепра.
Усложнились взаимоотношения крымских ханов и с северокавказскими
народами, в частности с черкесами и кабардинцами. Внутренние противоречия
раздирали и само крымское общество. В 1725 г. дело дошло до прямого воору-
женного столкновения сторонников хана и оп-
позиционных кругов крымской верхушки. Эта
стычка привела к тому, что хан Менгли-Гирей II
казнил значительное число представителей
родов Ширинов и Мансуров, ставших его про-
тивниками.
Не прекращались и столкновения между
Крымом и Россией, уже имевшие вековые на-
слоения. В 1735 г. очередной набег крымских
татар на Россию стал предлогом начала новой
русско-турецкой войны, которая продолжа-
лась до 1739 г. В июне 1736 г. русскими войска-
ми был взят Азов, а в сентябре они вошли в
Крым, но вскоре вынуждены были его оста-
вить. В конце июня 1737 г. русская армия под
командованием фельдмаршала Б.Х. Миниха
начала осаду Очакова, который в начале сле-
дующего месяца пал. Дорога на Приднестровье
была открыта. В этом направлении действовала
Днепровская армия, а другая русская армия –
Донская – вела военные действия в районе Обмундирование
Крыма. генерал-фельдмаршалов XVIII–XIX вв.
В Немирове в 1737 г. проходили русско-
австрийско-турецкие переговоры. Русская
сторона требовала независимости Молдавии и
Валахии под покровительством России и при-
соединения к ней Крыма, Кубани, а также дру-
гих северочерноморских территорий, в зону
которых входило и Южное Приднестровье.
Эти и другие требования русской дипломатии
не поддержали ни Турция, ни Австрия. Война
продолжалась.
Герб Кантемиров.
Намерение российского правительства
Фрагмент портрета присоединить к себе Южное Приднестровье
Дмитрия Кантемира 1771 г. прослеживается еще до немировских пере-
говоров. Б. Миних летом 1736 г. предполагал
развернуть военные действия в сторону Днестра и Дуная, с тем чтобы затем
включить в состав России все Северное Причерноморье и Буджак. Более того,
он считал необходимым присоединить к России и молдаван, проживавших
между Днепром и Днестром. Отряд добровольцев из этих молдаван вошел в
русскую армию еще в 1734 г. и в дальнейшем принимал участие в Крымской экс-
педиции, которой руководил сам Миних. Впоследствии, когда русские войска
вступили на территорию Молдавии, там действовал специальный Молдавский
корпус русских войск, который возглавил сын бывшего молдавского господа-
ря Антиоха Кантемира – Константин. Примечательно, что Миних уверял свое
правительство в желании буджакских татар, т. е. ногайцев, подчиниться России.
Таким образом, вопрос о присоединении Южного Придне-
стровья к России поднимался еще во время русско-турецкой войны
1735-1739 гг. Но война затягивалась. А заключенный после ее завершения Бел-
градский мирный договор, расширивший территориальные пределы России в
районе Азова, так и не решил вопроса о вхождении Очаковской земли в состав
России. Тем временем события в Северном Приднестровье следовали своим че-
редом и были тесно связаны с процессами, характерными для всего польского
государства, хотя и с определенными местными особенностями. Начало прав-
ления Августа III – сына Августа II – было ознаменовано его борьбой с Лещин-
ским за престол. Дело в том, что после смерти Августа II сейм решением боль-
шинства голосов избрал на престол С. Лещинского, а Августа III поддержала
лишь часть шляхты. Срочно потребовалась вооруженная поддержка России. В
Польшу была введена армия под командованием Миниха, которая нанесла по-
ражение сторонникам Лещинского. Следует заметить, что русские войска вво-
дились на территорию Польши и в период правления Августа III, и в 30-е годы,
и во время семилетней войны, т. е. после 1756 г.
В район Восточной Подолии русские вошли в июне 1737 г. Здесь произош-
ли их столкновения с аккерманскими ногайцами. Вначале противник не понял,
куда движутся русские части: их командующий Миних сознательно вел войска
так, чтобы создавалось впечатление об их нацеленности на Бендеры. Полков-
ник Капнист даже получил приказ приблизиться со своим отрядом как можно
Русское оружие времен русско-турецких войн
ближе к Бендерам. 24 июня 1737 г. его войска, по-видимому, вошли в пределы

нижней части современного Приднестровья. Приближались к Бендерам и дон-
ские казаки, а запорожцы дошли до Днестра и совершили там несколько набе-
гов на неприятеля.
В том же году русские войска подошли к Южному Приднестровью (от
похода на Бендеры Миних отказался, несмотря на то, что шедшие оттуда не-
приятельские отряды атаковали русскую армию), а в 1738 г. заняли Северное
Приднестровье. Турки и татары к этому времени укрепили Хотин, Бендеры и
Белгород (Аккерман), а в районе с. Карагаш расположили свои значительные
части. Перейдя р. Буг, русские двинулись в Подолию вдоль р. Кодыма. 30 июня
после упорного боя неприятель был вынужден отступить. Следующая крупная
схватка – 8 июля близ устья р. Саврани – также закончилась для противника
неудачей. Тогда татары выбрали тактику мелких набегов, но русская армия про-
должала движение к Днестру. Очередную попытку остановить ее татары пред-
приняли у с. Гура Гилоций. Здесь, на правом берегу Днестра, они укрепили свой
лагерь. 27 июля 1738 г. артиллерия Миниха нанесла несколько сокрушительных
ударов по противнику, но ему все-таки удалось переправиться на левый берег
и вынудить русские войска к отступлению. В условиях острой нехватки воды и
фуража русская армия прошла путь от р. Молокиш до р. Каменка, на всем пути
отбиваясь от противника. 9 августа 1738 г. она повернула на восток к Бугу, через
который 21 августа переправилась ниже м. Тростянчик.
Кампания, проведенная русскими в 1738 г., закончилась для них неудачей,
тем более, что в самом конце августа пришлось оставить и Очаков. Военные
действия того времени нанесли Северному Приднестровью ощутимый ущерб.
Уже после войны польские магнаты представили в Петербург список опусто-
шенных населенных пунктов, среди которых перечислялись Рашков, Белочи,
Каменка, Хрустовая, Кузьмин, Грушка (всего 28 наименований), а также список
сел, разоренных татарами с 1736 по 1738 г. (всего 90 наименований). Русское
правительство возместило убытки польской стороне, хотя доподлинно неиз-
вестно, в какой степени.
Несколько иной характер носила кампания 1739 г., в процессе которой ос-
манские силы потерпели серьезное поражение от русских войск. Однако эти со-
бытия, коснувшиеся Молдавского княжества, практически не затронули При-
днестровье: русская армия прошла в сторону Молдавии и Валахии и обратно в
Россию севернее Приднестровья.
При Августе III процесс внутреннего упадка Польши усилился еще боль-
ше. Король был весьма слабым политическим деятелем, к тому же он мало зани-
мался государственными делами. Польские магнаты и шляхта раскололись при
нем на несколько лагерей, один из которых, так называемый патриотический,
возглавили Чарторыйские, другой – их противники Потоцкие. Поначалу более
сильные позиции заняли Чарторыйские, затем резко возросла роль Потоцких.
Сблизившись с руководством России, Чарторыйские вновь укрепили свое вли-
яние, которое еще более усилилось после 1764 г., когда королем Польши стал их
родственник фаворит Екатерины II Станислав Август Понятовский – послед-
ний польский король, правивший до 1795 г.
С. Понятовский и его родственники Чарторыйские предприняли попытку
усилить королевскую власть проведением частичных реформ, например огра-
ничением «либерум вето», впервые примененного в 1752 г. Однако особого
успеха Понятовскому добиться не удалось. Вскоре обострились его отношения
с Россией и Пруссией; причиной послужил диссидентский вопрос. По Варшав-
скому договору, заключенному между Россией и Польшей 24 февраля 1768 г.,
было принято решение о равноправии диссидентов, т. е. православных, про-
тестантов и католиков. При этом не утрачивали свою силу основные законы
Польши, гарантировались ее границы и восстанавливалась старая конститу-
ция. Таким образом, сохранялась выборность короля, а также «либерум вето» –
монопольные права магнатов и шляхты на управление страной, владение зем-
лями и поселенными на них крестьянами.
Варшавский договор и последовавшее в соответствии с ним фактическое
установление протектората России вызвали недовольство части магнатов и
шляхты, которые собрались в Подолии в г. Баре и образовали там Барскую кон-
федерацию – политическое и военное объединение. Конфедераты предприняли
также ряд внешнеполитических акций, в частности наладили отношения с Тур-
цией и татарами. Барон Тотт писал, что во время его пребывания в Каушанах
к хану «явился посол от польской конфедерации для того, чтобы условиться
относительно открытия кампании, которую Крым-Гирей рассчитывал начать
набегом на Новую Сербию», т. е. на территорию России.
Конфедератов поддержала не только Турция, но и Франция, и это еще
больше воодушевило их на борьбу против короля Понятовского и поддержи-
вавшей его России. Так получилось, что в движении конфедератов подольская

шляхта играла лидирующую роль. В числе их главных деятелей были каменец-
подольский католический епископ Адам Красинский, староста К. Пулавский и
их родственники. Противниками были не только диссиденты, но и часть поль-
ских кругов, ориентировавшихся на Понятовского и Чарторыйских. Последние
вступили во взаимодействие с Россией, которая в марте 1767 г. направила во-
йска на Правобережную Украину.
После заключения Варшавского договора начался вывод русских войск с
Правобережной Украины. Но именно в это время Турция планировала нане-
сти удар из района Северной Бессарабии на Каменец-Подольский и оттуда –
в направлении Днепра. При этом наметилось объединение турецко-татарских
сил с отрядами польских конфедератов. Для начала войны нужен был подхо-
дящий предлог. Он нашелся в июне 1768 г., когда один из отрядов гайдамаков
под предводительством Василия Шило, преследуя конфедератов, углубился в
пределы Очаковской земли в районе Балты. 25 сентября 1768 г. Турция объя-
вила войну России. Особенность очередной русско-турецкой войны заключа-
лась прежде всего в том, что она прямо затрагивала как Южное, так и Северное
Во время этой войны было осуществлено последнее крупное наступление
крымских татар на Левобережную и Правобережную Украину. Однако продви-
жение русских войск побудило хана отвести свои части на юг в район Балты.
Тем временем русская армия нанесла удары по отрядам конфедератов и почти
полностью освободила от них регион от Днепра до Днестра.
Действовавшая на театре войны русская армия состояла, собственно,
из двух армий. Перед Первой армией под командованием генерал-аншефа
А.М. Голицына, насчитывавшей до 90 тыс. человек, была поставлена задача ов-
ладения Хотином. Вторая армия численностью до 35 тыс. человек, которой ко-
мандовал генерал-аншеф П.А. Румянцев, должна была прикрывать южную гра-
ницу от Дона до Днепра. Осада Хотина продолжалась с апреля по июль 1769 г.
Поначалу русские части потерпели неудачу и в августе были отведены на левый
берег Днестра. Население Северного Приднестровья оказалось в зоне действий
Первой армии, которая в сентябре все-таки сумела войти в Хотин. В это время
ее возглавлял Румянцев, а командование Второй армией перешло к генерал-ан-
шефу П.И. Панину. Именно Вторая армия прошла через Южное Приднестро-
вье. Под Очаковом – наиболее мощной крепостью противника на Черном море,
а также базой его морского флота – удалось перерезать сообщение между сила-
ми турецкой армии в районах Дуная и крымскими силами татар и турок.
В 1769 г. регулярные части русской армии не раз совершали рейды в между-
речье Днестра и Южного Буга и подходили к Бендерам. Овладение Бендерской
крепостью являлось основной задачей Второй русской армии на 1770 г. После
двухмесячной осады и упорного штурма 16 сентября 1770 г. крепость пала. К
этому времени все Южное Приднестровье было освобождено от господства ту-
рецко-татарских властей. Первая армия под предводительством Румянцева вы-
шла из Хотина и с боями прошла значительное расстояние. Наиболее крупные
победы в этот период были одержаны при Ларге и Кагуле. Русские войска взяли
Измаил, Аккерман и другие населенные пункты и крепости в Южной Бессара-
бии, а затем и за ее пределами. В составе русской армии действовали волонтеры
из Балканских стран, число которых к началу 1774 г. достигало 12 тыс. человек.
Среди них были молдаване, валахи, греки, сербы, болгары.
Столь длительная война, особенно первые ее этапы, не могла не сказаться
на состоянии населенных пунктов и самих жителей Приднестровья. Еще в 1768 г.
набег Василия Шило в пределы Очаковской земли привел к серьезным военным
столкновениям. Спасаясь от отрядов гайдамаков, польские конфедераты устре-
мились в Дубоссары. Однако на требование казаков выдать им поляков кайма-
кам Дубоссар ответил отказом. В ответ на это гайдамаки обрушили на город
вместе с окрестностями все свои силы. Как отмечается в некоторых источниках,
в результате нападения погибло примерно 1 800 татар, молдаван и турок. Летом
1769 г. именно под Дубоссарами переправилась 40-тысячная армия Али-паши,
с тем чтобы устремиться на Восток. Русское командование направило в район
между Бугом и Днестром отряды полковника Лопухина и генерал-майора Зори-
ча. Лопухин разгромил под Дубоссарами отряд турецких фуражиров, а Зорич в
августе 1769 г., как повествуют источники, буквально выжег «местечко Дубосса-
ры со всеми окрестными селениями на пять верст в окружности».
В конце сентября 1769 г. татарской коннице удалось захватить Балту и на-
правиться в сторону Бендер для пополнения своих запасов за счет местного на-
селения. Несколько позднее, в октябре, вдоль Днестра продвинулись русские
части под командованием Х. Витгенштейна. Сохранились сведения о помощи
жителей местных сел в строительстве плотов между Дубоссарами и Ягорлыком
для переправы на правый берег Днестра. В мае 1770 г. Дубоссары были заня-
ты отрядом полковника Фалькерзама, в который входили части егерей, грена-
дер, казаков, гусар и пикинеров. К переправе в районе Ягорлыка через Бирзулу,
Окны, Балту, Дубово подошли основные части Второй армии генерал-аншефа
П.И. Панина.
Русское командование и русская дипломатия проводили особую политику
по отношению к местным татарам и ногайцам, всячески стремясь использовать
турецко-татарские противоречия и оторвать татар и ногайцев от Порты. Эдис-
санская орда, как и Буджакская, Джамбулакская, Едичкульская, заявила о своем
отделении от Турции и желании стать вассалом России.
В целом война 1768–1774 гг. и завершивший ее Кючук-Кайнарджийский
мир не внесли каких-либо серьезных изменений в жизнь Приднестровья. Оча-
ковская земля, отделившись от Крымского ханства, попала в непосредственное
подчинение каушанским ханам, вассалам Турции, а Северное Приднестровье
по-прежнему осталось в составе польского государства, пока еще сохранявше-
гося после первого раздела Польши в 1772 г.
В Крыму шла острая борьба между сторонниками России и Турции. Вскоре
после вывода русских войск из Крыма ханом стал противник России Давлет-
Гирей, который предпринимал попытки ревизии мира 1774 г. и все в большей
степени склонялся к новой войне. После введения русских войск в Крым ханом
был провозглашен Шагин-Гирей, ориентировавшийся на Россию. В свою оче-
редь султан назначил ханом своего ставленника – Селим-Гирея. В Днестров-
ско-Бугское междуречье были введены турецкие войска,

а Селим-Гирей, высадившийся в Крыму, потерпел пора-
жение от войск Шагин-Гирея. Айналы-Кавакская кон-
венция заключила компромисс между двумя воюющими
сторонами. Кроме передачи Турции крымских владений
Очаковской земли и решении о выводе русских войск из
Крыма конвенция предусматривала согласие султана на
назначение новых ханов и утвердила зависимость крым-
ской церкви от турецкой.
Шагин-Гирей тем временем предпринял в Крыму
ряд реформ, которые преследовали конкретную цель: ев-
ропеизацию ханства. Недовольное реформами духовен- Г.А. Потемкин
ство в союзе с Турцией сумело возбудить значительную
часть населения ханства и, пользуясь выводом русской
армии, организовать в мае 1782 г. мятеж против Ша-
гин-Гирея. Хан был свергнут, но ненадолго: благодаря
русским войскам он вскоре был восстановлен. 9 апреля
1783 г. Крым был объявлен присоединенным к России.
В июле того же года Шагин-Гирей отрекся от престола и
переехал в Воронеж. Крымское ханство прекратило свое
существование.
5 августа 1787 г. Турция предъявила ультиматум
России и потребовала, кроме всего прочего, вернуть ей П.А. Румянцев
Крым. Не дождавшись ответа, 13 августа она объявила
России войну. Как и в предыдущей войне с Турцией, в приднестровском регио-
не действовали две русские армии. Одной из них – Екатеринославской – коман-
довал Г.А. Потемкин, а Украинскую возглавил П.А. Румянцев. 6 декабря 1788 г.
был взят Очаков, и русские войска двинулись через Южное Приднестровье к
Бендерам. К тому времени этот регион почти обезлюдел, поскольку буджакские
ногайцы еще в начале войны, в 1787 г., предприняли разорительный набег на
Очаковскую землю – последний татарский набег в Южном Приднестровье.
Екатеринославская армия действовала в районе Южного Приднестро-
вья, а Украинская – в районе Северного. Несколько позднее обе армии были
объединены в одну под названием Южная армия, общее командование кото-
рой осуществлял Г. Потемкин. К концу 1789 г. вся территория Днестровско-
Бугского междуречья была очищена от противника. 10 августа в Дубоссары
прибыла главная квартира Южной армии во главе с самим Потемкиным.
Отсюда главнокомандующий совершал поездки в Херсон и Очаков, а затем
в Кишинев.
Война затянулась до конца 1791 г., но в Приднестровье наступило некото-
рое затишье уже после ноября 1789 г., когда пали Бендеры. Собственно, имен-
но с этого времени начинается самый длительный мирный период в истории
Приднестровья, продолжавшийся почти 130 лет – до 1918 г. Постепенно воз-
вращается прежнее население, прибывают новые переселенцы – черноморские
и донские казаки. По Ясскому миру 29 декабря 1791 г. , эта территория перехо-
дила к России. Бендеры же вновь были возвращены Турции и оставались в ее
вассальном подчинении до 1806 г.
Несколько иной была история Северного Приднестровья. В то время, ког-
да Россия вела войну с Турцией и Швецией, в Польше осуществляется серия
реформ, направленных на укрепление польского государства и усиление его
дееспособности. Растет авторитет так называемой патриотической партии, сло-
жившейся первоначально на Четырехлетнем сейме 1788–1792 гг., идеологами
которой были Г. Коллонтай и С. Сташиц. Апогеем реформ стало принятие 3 мая
1791 г. Конституции Польши.
Спустя год противники этой Конституции образовали Тарговицкую кон-
федерацию, по призыву которой в Польшу вошли российские и прусские вой-
ска. Подобная конфедерация образовалась и в Литве под названием Литовской.
Здесь с апреля 1792 г. находились русские войска генерала М.Н. Кречетникова.
8 декабря 1792 г. Екатерина II подписала на его имя секретный рескрипт, начи-
навшийся словами: «Нет нужды упоминать здесь о причинах, понудивших нас
присоединить к империи нашей от республики Польской земли издревле Рос-
сии принадлежавшие, грады русскими князьями созданные и народы общего с
россиянами происхождения и нам единоверные...» И далее в рескрипте подроб-
но расписывались последующие действия русских войск и русской администра-
ции в Польше, в том числе в Подолии и на Брацлавщине. Именно после этого
польские магнаты К. Браницкий, С. Жевуский, Ш. Потоцкий и их сторонники
обнародовали 14 мая 1792 г., в с. Тарговицы, что располагалось на юге Украины,
акт конфедерации, выработанный в Петербурге под наблюдением Екатерины II.
Польские войска предприняли попытку остановить продвижение россий-
ской армии, но потерпели поражение. С.А. Понятовский заявил о капитуляции
и присоединении к Тарговицкой конфедерации, что привело к прекращению
военных действий. 27 марта 1793 г. последовал манифест Екатерины II о вклю-
чении в состав России соответствующих территорий по правому берегу Днепра
до Днестра. В их числе было и Северное Приднестровье, ставшее составной ча-
стью России в результате второго раздела Польши. Поскольку этот раздел был
определен Петербургской конвенцией России и Польши 12(23) января 1793 г.,
собранный в Гродно польский сейм был вынужден его утвердить.
§ 6. Духовная жизнь
Многочисленные неурядицы XVIII столетия – войны, набеги, внутренние
смуты, стихийные бедствия накладывали сильнейший отпечаток на жизнь при-
днестровского населения. В таких условиях, казалось, не было возможности для
развития духовной культуры. Однако при всех сложностях того времени, ма-
териальных лишениях значительной части населения духовность его не была
уничтожена, более того, она даже органически подкреплялась чуть ли не каж-
додневными суровыми испытаниями.
К сожалению, источников о культурной жизни приднестровцев XVIII в.
сохранилось очень мало, да и они носят, как правило, отрывочный характер, не
дающий сколь-нибудь полной картины духовного мира человека того времени.
Но даже основываясь на этом минимуме, можно сделать некоторые выводы о

духовном облике народов этого региона. Естественно, что особенности погра-
ничного района не могли не отразиться на образе жизни и обычаях населения
края. В литературе XVIII в. отмечалось, что «...забужане и поднестряне, самый
бойкий и отважный народ в Южной Руси, отличались расположенностью к буй-
ству и неповиновению». Речь в данном случае идет о северной части Придне-
стровья, входившей в систему польского государства. Многонациональность
населения этих мест – молдаване, украинцы, поляки, русские, армяне, евреи,
татары – вот основной фактор, накладывавший неизгладимый отпечаток на
здешние культурные процессы.
Особенно различалась бытовая культура каждого из этих народов, хотя
имели место и взаимовлияния, и даже глубокое проникновение обычаев одного
народа в образ жизни другого. Изучение фольклора подольских молдаван со-
временными нам исследователями подтверждает его своеобразие, которое сло-
жилось под влиянием польского государства и отличается от фольклора других
районов, где проживало молдавское население.
Вместе с тем наблюдения середины прошлого века показывают, что молда-
ване Подолии сохранили основные традиции своего народа. Так, в с. Хрустовая
жители говорили по-молдавски и носили молдавский костюм. В описании кре-
стьян этого села отмечается, что «...нрава они кроткого, преданы правилам и
постановлениям церкви. Не только в среду и пятницу не употребляют скором-
ной пищи, но даже в понедельник». Сохранились и относящиеся к тому време-
ни другие сведения об обычаях с. Хрустовая: «В поле при работах любят посо-
блять друг другу, при кушаньи приглашают друг друга, а потому садятся кушать
вместе, положив на общий стол каждый свой кусок хлеба и ни один отдельно
не сядет кушать, а если случится, что другой и куска не имеет хлеба своего, то
разделяют с ним свой кусок хлеба».
В XVIII столетии в Приднестровье наиболее распространенным жилищем
крестьян была землянка. Этот факт подтверждают наблюдения французско-
го путешественника XVIII в. Ф. Авриля. Занятие преимущественно скотовод-
ством, частые миграции, опасность ограбления и даже смерти от войн и набегов
не способствовали развитиюдомостроения. Наземные дома возводились обыч-
но зажиточными слоями населения, а у крестьян были явлением отнюдь не
широко распространенным. Они, как правило, состояли из двух помещений –
сеней и жилой комнаты. Третья комната – парадная – стала характерной уже
позднее, в XIX столетии. Такие дома были у феодалов – светских и церковных,
хотя в подольской части Приднестровья феодалы в большинстве своем были
польского происхождения и жили в домах европейского типа. В селениях Юж-
ного Приднестровья ногайские феодалы ставили в основном юрты, а в городах
строили каменные дома.
Говорить о едином приднестровском менталитете того времени не прихо-
дится – слишком значительными были социальные, религиозные, национальные
различия. Преобладала, конечно, религиозная форма общественного сознания,
но степень глубины этой религиозности определить очень трудно. Наблюдения
показывают, что часть украинского населения верила в колдовство, в ведьм, ру-
салок, упырей, вурдалаков. Примерно такие же представления были присущи и
молдаванам, хотя они и несколько различались. Народное молдавское суеверие
сделало ужа, якобы проживающего в стене или фундаменте дома, его покрови-
телем. Считалось, что именно уж приносит дому счастье. У молдаван существо-
вала вера в водяного, духов, ведьм, человекоподобных великанов, оборотней
и т. д. Колдовство приписывалось в основном женщинам. Как и у украинцев,
лечением занимались большей частью знахарки и гадалки.
Чрезвычайно богатыми были семейная и календарная обрядности, а так-
же устное народнопоэтическое творчество. Широкое распространение получили
музыкальный фольклор, народные танцы и драмы. Местные особенности на-
кладывали на них определенный отпечаток, создавая свой приднестровский ко-
лорит. Был он присущ и языкам, в частности молдавскому. Д. Кантемир отмечал,
что жители побережья Днестра «примешивают к своей речи много польских
слов, называя польскими словами домашнюю утварь, которой им приходится
пользоваться в доме, так что другие молдаване с трудом понимают их». Здесь
речь идет о молдаванах с правого берега реки. Естественно, что у подольских
молдаван было значительно больше полонизмов и украинизмов, отличались они
от своих правобережных соплеменников и несколько иным произношением.
Численность грамотного населения как южной, так и северной части При-
днестровья в XVIII столетии определить очень сложно. Бытует мнение, что по-
давляющее большинство жителей этого региона было неграмотным. Однако име-
ющиеся источники не всегда это подтверждают. Эвлия Челеби, посетивший Бен-
деры во второй половине XVII в., отмечал, что в городе открыты две начальные
школы, а больших и малых лавок он насчитал около двух сотен – естественно, что
их владельцы должны были уметь писать и читать. Данные турецкого источника,
относящиеся примерно к 1740 г., констатируют, что Бендеры к середине XVIII в.
сильно разрослись, соответственно увеличилось число мечетей и школ.
Еще более впечатляющие сведения сообщает Павел Алеппский, сын
антиохийско-го патриарха Макария. Путешествуя по России, в июне 1654 г. Па-
вел попал в Рашков: «Начиная с этого города и по всей земле русских, то есть
казаков, мы заметили возбудившую наше удивление прекрасную черту: все они,
за исключением немногих, даже большинство их жен и дочерей, умеют читать и
знают порядок церковных служб и церковные напевы, кроме того, священники
обучают сирот и не оставляют их шататься по улицам невеждами».
По мере усиления католичества и униатства в подольском регионе уделя-
ется больше внимания и соответствующему образованию. Значительными цен-
трами становятся монастыри. Известны классы догматико-нравствен-ного бого-
словия в Сатановском монастыре и спекулятивного богословия в Каменецком.
Общеобразовательные базилианские школы были в Шаргороде, а в 1772 г. после
изгнания иезуитов из Польши – и в Баре. В 1782 г. в барских школах обучалось
553 ученика, в 1784 г. в шаргородских – около 600.
Важными центрами православного образования, в том числе и для Подолии,
были Киевская духовная академия и духовная православная семинария в Моги-
леве на Днестре, открытая во второй половине XVIII в. с помощью России. Это
время характеризуется острейшей борьбой за сохранение православного обра-
зования в Польше, которая теснейшим образом была связана с общей позицией

православной церкви, в том числе в Брацлавском и Подольском воеводствах.
Брестская уния 1596 г. вызвала отрицательную реакцию разных слоев на-
селения Подолии, да и вообще всех православных жителей Польши. Одним из
противников унии стал П. Могила, не без стараний которого с 1632 г., когда ему
был присвоен титул митрополита Киевского и Галицкого, польское руковод-
ство согласилось на легальное существование православной церкви. После за-
ключения Вечного мира 1686 г. Россия получила право защиты православных в
Польше и многократно выступала против закрытия там православных церквей.
Противостояние католицизма и православия, начавшееся с 1434 г., когда
северозападная Подолия вошла в состав Польши, и продолжившееся в 1569 г.
после присоединения к ней Брацлавщины, заметно обострилось с приходом в
1611 г. в эти края иезуитов. Однако распространению католицизма и униатства
препятствовал ряд факторов, и прежде всего – настроение самого православ-
ного населения, вылившееся в мощное освободительное движение под руковод-
ством Богдана Хмельницкого. Тормозила наступление католицизма и помощь,
которую оказывали православию Польши церкви России, Молдавии, Валахии.
Более того, в 1599 г. православные заключили союз с протестантами о взаи-
мопомощи в борьбе против воинствующего католицизма. Примечательно, что
войны между Турцией и Польшей в некоторой степени также препятствовали
наступлению католицизма – благодаря им православные получали некоторую
поддержку. Порта, конечно, учитывала этот важный момент духовного плана.
Павел Алеппский обратил внимание, что турки были намного веротерпимее,
чем католики, не вмешивались в дела веры и лишь ограничивались получением
«харача» – налога на неверных.
Естественно, что в то время, когда Подолия входила в состав Османской
империи, натиск католицизма и униатства прекратился, а позиции православия
усилились. В 1672 г. в Каменце-Подольском уже насчитывалось 13 православных
церквей, а в Рашкове еще в середине 50-х годов XVII в. их было семь. В 1681 г.
в Подолии, которая находилась под турецким господством, Константинополь-
ский патриарх Иаков возвел в сан митрополита грека Панкратия, присвоив ему
титул митрополита Каменецкого, Подольского и экзарха всея малыя России.
Таким образом, Подольский митрополит прямо подчинялся Константинополь-
скому патриарху и не был подвластен ни киевским митрополитам, ни патриар-
ху Московскому, т. е. тем церквам, которые издавна были связаны с местным
православным населением.
Однако после Карловицкого мира 1699 г. наблюдается интенсивное насту-
пление католицизма и униатства на православие. Православных священников
под любым предлогом лишали земельных наделов и даже обязывали отбывать
некоторые повинности. В свою очередь, униатские священники получали при-
вилегии. На всей территории региона – от Днепра до Днестра – шел процесс
увеличения униатских приходов: если в 30-е годы здесь их насчитывалось не
более 150, то в 1747 г. эта цифра достигла уже 800, а к 1764 г. – двух тысяч. Дело
доходило до того, что соблюдение православных таинств и обрядов превраща-
лось в целую систему вымогательств по определенным расценкам.
Вообще Приднестровье было одним из
оплотов православия в Польше. Его пограничное
местоположение, близость к другим православ-
ным центрам, возможность быстрого передви-
жения населения несколько затормаживали про-
цессы наступления униатства и католичества.
Документы сохранили упоминания о православ-
ных храмах на всем протяжении XVIII столетия.
Павел Алеппский упоминал о семи церквах в
Рашкове. Но после польско-турецкой войны и
выступлений начала XVIII в. этот город потерял
свое прежнее значение, и к 1727 г. здесь отмечено
лишь четыре церкви, две из которых относились
к периоду до XVIII в. Документы подтверждают
наличие церкви в Рыбнице (1682 г.), Строенцах
(1702 г.), Ягорлыке (1719 г.), Зозулянах (1709 г.),
Офатинцах (1710 г.), Михайловке (1719 г.), Боль-
Торжество христианства шом Молокише и Малом Молокише (1727 г.),
над османами. Гравюра 1698 г.
Каменке (1728 г.), Подойме (1729 г.). К тому же
времени относятся сведения о наличии церквей
в Цыбулевке, Грушево, Кузьмине, Борщах.
Наряду с Южным Приднестровьем, которое считалось оплотом правосла-
вия, в Северном Приднестровье шел процесс утверждения униатства и католиче-
ства. Превращение бывших православных храмов в униатские и соответственно
изменение обрядности стали характерными для этой части региона. В литературе
сохранились сведения, что в с. Мошняги, близ р. Кодыма, уже во второй половине
XVII в. была открыта униатская церковь во имя священномученика Александра, а
в с. Гидирим переход православного прихода в униатство отмечен только в 1776 г.
Однако православные церкви сохранялись в Приднестровье вплоть до присоеди-
нения к России. Специалисты, изучавшие историю приходов в этих районах, от-
мечали, например, что в с. Дубово унии не было. Сохранилось описание церкви в
этом селе, сделанное священником Крыжановским, которое относится еще к кон-
цу XVIII в.: «Церковь деревянная, стены хворостом гороженные, глиною обмаза-
на, камнем подмурована с долины, камышом покрыта в три раздела наподобие
дома, долготою четыре сажени и локоть, ширина – две сажени и половина локтя,
иконостаса нет, кроме наместных икон. В алтаре престол указанной меры, а на
нем святой антиминс полотняный, за подписанием Виктора Садковского, епис
копа Переяславского и Бориспольского». Данное свидетельство подтверждает
наличие примерно таких же церквей и в других селах Северного Приднестровья.
И тем не менее уния, получившая здесь довольно широкое распростране-
ние, не смогла пустить глубокие корни – сразу после присоединения к России
почти все униатские приходы перешли в православные. Правда, этому предше-
ствовал значительный нажим на православную церковь, вынудивший некото-
рых священников переселиться в другие места, в том числе и в Южное Придне-
стровье, где им удавалось пристроиться в приходах.
На момент присоединения Очаковской земли к России специалистами на-

считано до 60 православных приходов. Первая из доподлинно известных церк-
вей была построена с разрешения митрополита Даниила в с. Моловата (Мулова-
тое) в 1761 г. Известны приблизительные, а нередко и точные даты основания
церквей и во многих других селах этого региона. Так, в с. Дороцкое в 1768 г. была
основана церковь под названием Михайловская, по поводу которой в литерату-
ре написано следующее: «Селение сие существовало при владении турков Оча-
ковскою землею; здесь жили молдаване, у которых и церкви были плетневые.
Существующая церковь заложена по благословению митрополита Даниила».
Сохранившиеся сведения констатируют строительство церкви в селах Магала в
1770 г., Погребях – в 1771 г., Кочиеры (Кучиерки) – в 1772 г. В это же время была
сооружена церковь и в с. Ново-Украинка (Зверевка) по инициативе полковника
гусарского полка Зверева (Лупула). В 1773 г. основываются церкви в Делико-
ве (видимо, Делакеу) и Буторе. По поводу Деликова в литературе отмечено сле-
дующее: «Селение сие существовало еще при владении турков и в нем жили
молдаване. Сия церковь в вышеозначенном году заложена по благословению
митрополита Даниила».
К 1774 г. относится упоминание о постройке церкви в Ананьеве, хотя до-
пускается существование здесь до этого и другой церкви. В 1778 г. закончено
строительство церкви в с. Черный Ташлык, причем литературные источники
подчеркивают, что она «сооружена прихожанами, переселившимися из Мол-
давии». Были основаны и другие церкви вдали от Днестра. Например, в 1779 г.
строится Николаевская церковь в с. Гарагановка. «Прежде сей церкви, при ту-
рецком ще владении, была тут другая плетневая, крытая камышом, которой
впрочем начало не известно. Жители одни молдаване, кои и теперь тут между
малороссиянами находятся, имея церковь, в 1802 году построенную.» К 1780 г.
относится основание церквей в селах Пантасиевка, впоследствии Алексан-
дрийского уезда, и Ясски Одесского уезда, а также соборная Успенская цер-
ковь в Дубоссарах. Церкви были заложены в селах Плетеный Ташлык (1785 г.),
Сухой Ташлык (1786 г.), Коржево (1789 г.), Перерыта (1789 г.), Спея (1789 г.).
Церковь в Спее называлась Николаевская и «прежде сей церкви была другая
плетневая. Селение существовало еще при владении турков и жили молда-
ване». Примерно то же писалось и о церкви в Терновке (1790 г.), которая на-
зывалась Парасковиевской: «Прежде сей церкви была тут еще при владении
турков другая, того же наименования, плетневая, молдаванами поставленная;
но упразднена за построением нынешней запорожскими казаками, жившими
тут до высылки их в Черноморье». К этому же году относится основание церк-
вей в Гояне, Малаештах, Калаглее, Овидиополе, Шипке, Рогах, Лунге, Токмазее,
Дубове, Чобручах. В описании чобручской Покровской церкви подчеркива-
лось, что «прежде сей церкви была тут часовня плетневая, крытая камышом,
выстроенная раскольниками, некрасовцами, неизвестно когда, при турецком
впрочем еще владении».
К 1791 г. относится строительство Николаевской церкви в с. Писицел
вблизи Ананьева, основанной, однако, несколько ранее, а также церквей в
селах Коротное, Ясиново, Валя-Хоцулуй, а в 1792 г. упоминаются церкви в
Дойбанах, Бирзуле, Слободзее. По поводу Михайловской церкви в Слобод-
зее, которая, как отмечают источники, в старину называлась Руфа, писалось:
«Прежде сей церкви находилась другая древнейшая, коей начало неизвестно,
основанная же в 1792 году сооружена запорожскими казаками, потом пере-
веденными на Кубань...»
Кроме подобного рода церквей сохранились сведения и о двух маленьких
монастырях, один из которых располагался в Рогах, другой – в с. Писицел. Точ-
ная дата основания монастыря в Рогах, впоследствии упраздненного, неизвест-
на, но относится он, по-видимому, еще к первой половине XVIII в. Монастырь,
построенный в каменной скале, где располагались церковь и несколько келий,
был основан во имя святого Симеона Стопника, день которого праздновался 1
сентября. Другой монастырь находился возле с. Писицел, близ Ананьева. Время
его основания также неизвестно, но имеются сведения, что он существовал еще
при турках.
Строительство церквей на юге от Ягорлыка потребовало создания специ-
ального церковного округа, который был основан в Дубоссарах под названием
Дубоссарская протопопия (именно поэтому здесь стояла Успенская соборная
церковь). Дубоссарский протопоп в период господства здесь турок и ногайцев
подчинялся Проиловскому митрополиту (очевидно, Браиловскому), который,
в свою очередь, подчинялся непосредственно Константинопольскому патри-
арху. Центр Проиловской епархии, созданной приблизительно в середине
XVII в., находился в г. Браиле (Браилове), отторгнутом турками от Валахии.
Проиловская епархия включала в свой состав территории, находившиеся не-
посредственно в ведении Крымского ханства в Днестровско-Бугском между-
речье. Согласно грамоте от февраля 1769 г., митрополит Даниил, по благо-
словлению которого, как говорилось выше, были заложены церкви в селах
Дороцкое и Деликово, именовался как «милостью Божиею митрополит Про-
евлавия, Томаровский, Хотинский, всего побережья Дунайского и Днестров-
ского и целой Украины ханской». Несколькими годами позже, в июле 1772 г.,
тот же Даниил получил другой титул: «милостью Божиею митрополит Про-
евлавие, Томарова и всего брега Дунайского и всей Бессарабии и Украины».
Митрополит Иоаким титуловался «милостью Божиею митрополит Проевла-
вий, Томаровский, Хотинский и всего владения Украинского». Примерно так
же, но с некоторыми отличиями, величался и другой проиловский митропо-
лит – Кирилл – «Божиею милостью митрополит Проевлавский, Томаровский,
Хотинский и всея Украины».
Особая духовная жизнь была присуща мусульманскому населению края.
Небольших размеров мечети, или, как их еще называли, чамми, имелись в но-
гайских селах. В Бендерах, кроме значительного числа мечетей, действовала и
православная соборная церковь, которой в 1789 г. Екатерина II подарила Еван-
гелие. У еврейского и армянского населения также были свои храмы в При-
днестровье, например синагоги в Рашкове. Не менее известна особая духовная
жизнь русских старообрядцев, как поповцев, так и беспоповцев.
Вообще церковь в то время играла весьма заметную роль, и не только в
духовном плане. Она боролась, к примеру, с достаточно частыми эпидемиями
чумы, которые только в конце XVIII столетия свирепствовали в 1770, 1775 и
1785 гг. Церковь несла просвещение, о чем сохранились многочисленные свиде-
тельства, в том числе и приведенные выше, была хранительницей устоев, тради-
ций, обычаев, позволявших многим поколениям на протяжении десятилетий и
даже столетий сохранять свою идентичность, духовные взаимосвязи и в таких
неспокойных регионах, каким было Приднестровье.
Глава VIII
Русско-турецкие войны XVIII в.
и присоединение Приднестровских
земель к России
§ 1.Приднестровье во времена Северной войны

В политическом соотношении сил Европы начала XVIII в. Приднестровье
как стратегически важная территория продолжала играть, пожалуй, не мень-
шую роль, чем в предыдущие эпохи. Для этой земли, как и для Молдавии, Вала-
хии, Болгарии и других балканских стран, порабощенных Османской импери-
ей, XVIII в. стал эпохой кровопролитных битв за национальное освобождение.
В русско-турецких войнах закабаленные турками народы искали ответ на му-
чительный для них вопрос – останутся ли они существовать, будут ли благоден-
ствовать или навсегда уйдут с исторической арены под гнетом непосильного и
враждебного им деспотичного восточного режима.
Отсталость слабеющей Турции, ее неспособность решить поставленные
временем задачи – эти тенденции становились все более очевидными и России,
и Польше, и Англии, и Франции и другим европейским странам. Тем не менее,
Турция оставалась мощной военно-феодальной державой, захватившей огром-
ные территории в Европе, Азии и Африке, которая не собиралась выпускать их
из-под своего контроля и влияния.
С другой стороны, наметившийся еще в XVII в. курс к экономическому
упадку Речи Посполитой приводит в следующем веке к значительному ослабле-
нию ее позиций на международной арене. Представитель саксонской династии
польский король Август II Сильный (1697–1704, 1709–1733), пытался устано-
вить абсолютистский режим и проводил непоследовательную политику, коле-
блясь между Петром I и Карлом XII. При нем правящий класс Польши раско-
лолся на две враждующие группировки – за короля (а значит – за Саксонию),
или за познанского воеводу Станислава Лещинского (а значит – за Швецию).
Этот раскол представителей правящих слоев и непримиримая борьба между
ними вели к еще большему экономическому истощению страны и дальнейшему
сползанию ее в разряд второстепенной европейской державы. Что имело боль-
шое значение для подавляемых поляками народов Речи Посполитой, в том чис-
ле, для населения Подолья, Приднестровья.
Кроме того, разгром шведов под Полтавой и военные победы в Северной
войне ввели Россию в число великих мировых держав. С этих пор она говорит
на равных со Швецией, Англией, Австрией, Францией и другими ведущими го-
сударствами Европы. Православные народы, стонавшие под пятой османско-
го владычества, видели в России – великой православной мировой державе –
оплот своего спасения, единственную надежду на освобождение от много

векового иноземного гнета.
Поживиться территориями за счет слабеющей Османской империи были
не против Англия, Австрия, Франция и другие европейские страны. Все они
были католическими или протестантскими державами и захват новых терри-
торий рассматривали только с точки зрения собственных экономических, по-
литических и стратегических выгод. Иное дело держава православная, и пра-
вительство, и общество которой видели в угнетенных турками народах своих
духовных братьев, взвывающих о помощи и спасении. Только Россия объектив-
но, вне зависимости от субъективных устремлений своих правителей (хотя и
они часто были весьма благородны), несла в себе огромный заряд положитель-
ной энергии и реальных надежд на скорое освобождение угнетенных народов
Балкан.
В этом сложном соотношении государственных интересов и политических
сил на Юго-Востоке Европы XVIII в. Приднестровью отводилась важное место
как восточным воротам балканского мира. Находясь на стыке враждебных и
воюющих держав – Польши, Османской империи, Крымского ханства, и буду-
чи разделенной этими державами и поделенной между ними, Приднестровская
земля могла играть в этой борьбе и свою, достаточно самостоятельную роль, вы-
ступая на стороне той или иной силы. Понятно, что польские магнаты и шлях-
та преследовали здесь свои цели. Так же и турецкая армия, крымские татары,
Буджакская и Эдиссанская орда добивались удовлетворения своих интересов.
Мнение большинства местных жителей вообще мало кому было интересно.
Однако православное население и, прежде всего, украинское казачество,
молдавское крестьянство, русские переселенцы, видели только в России, в ее
армии и полководцах единственную надежду на спасение, на установление
прочного и стабильного мира в многострадальном Приднестровье. Всё это
формировало и укрепляло один важный и чисто «местный» фактор, – возрож-
дение в регионе казацкой вольности и «неповиновения».
Возвращение Приднестровья и Подолии Польше по Карловицкому миру
1699 г. польское руководство решило знаменовать ударом по местным казацким
воинским формированиям. Постановлением Варшавского сейма летом 1699 г.
предписывалось ликвидировать все казацкие полки в Киевском и Брацлавском
воеводствах. В захваченные польскими войсками Винницу, Брацлав и другие
города стали съезжаться польская шляхта, ксендзы и магнаты. Но способность
и желание сопротивляться насилию и гнету приднестровцы не потеряли. Усиле-
ние поляками феодального гнета и гонений на православие возродили к жизни
народные выступления в этом регионе, не прекращавшиеся многие десятиле-
тия и известные как «гайдамацкое движение».
Татары и поляки, турки и литовцы, крымчаки и ногайцы – все завоевате-
ли Приднестровских земель в той или иной степени пытались навязать мест-
ному населению свои порядки, свою веру, свои привычки и образ жизни. Они
требовали покорности, смирения и послушания, грабили, разоряли и унич-
тожали местных жителей только за то, что те хотели жить по своему разуме-
нию и желанию, по своим порядкам, традициям и обычаям. И в XVIII в., как
Глава VIII. Русско-турецкие войны XVIII в. ...  335
и в прошлые столетия, приднестровское ка-
зачество стало возрождаться, чтобы встать на
защиту своей земли, своего народа и своей
свободы.
Уже в первые годы начавшегося XVIII в.
предводители Самойло Самусь, Семен Палий,
Захар Искра и Андрей Абазин поднимают укра-
инских казаков и молдавских переселенцев ле-
вобережья Днестра от Могилева до Ягорлыка на
борьбу за присоединения Подолии и Киевщины
к России. Восстание охватило Подолию, Волынь,
Брацлавщину и Киевщину, распространившись
по всей территории от Днестра до Днепра. В 1702
г. повстанцы приняли присягу на верность Рос-
Полковник Самойло Самусь,
сии. Однако в феврале 1703 г. поляки сумели по-
наказной гетман Правобережной давить в крови казацкое выступление в Подолии.
Украины Но удерживая в своих руках некоторые важные
регионы Украины, воставшие продолжали свои
действия. Один из казацких руководителей Ф.
Шпак даже провозгласил себя полковником Вой-
ска Запорожского, подчеркивая свою связь с Рос-
сией. Однако С. Палий был оклеветан гетманом
Мазепой и в 1704 г. по приказу последнего был
сослан в Сибирь. Но восстание не прекращалось.
Полякам приходилось с большим трудом пода-
влять его силой.
В 30-е годы XVIII в. разрозненные высту-
пления вспыхивают с новой силой в связи со
слухами о том, что русские войска вступили на
территорию Польши и скоро присоединят к Рос-
сии Правобережную Украину. Русские офицеры
охотно принимали казаков в армию. В Подолии
Брацлавский полковник
Андрей Абазин успешно сражались с шляхетско-магнатским во-
йском казацкие отряды Матвея Гривы, Григория
Медведя, Мартына Моторного, Игната Голого, Верлана и других вожаков. Од-
нако объединение в гайдамацком движении украинских казаков и опришков,
молдавских гайдуков, русской и белоруской крестьянской бедноты напугало са-
модержавное правительство. Заключив союз с польским правительством, рус-
ские войска к середине XVIII в. разгромили гайдамацкие силы. Часть повстан-
цев бежала в Молдавское княжество, часть – в Россию, а некоторые разрознен-
ные отряды продолжали партизанскую борьбу. В 1761 г. отряд гайдамаков под
руководством Якова Письменного разгромил польский гарнизон в одном из
городов Брацлавщины.
В 60-е годы XVIII в. гайдамацкое движение разгорается под названием
«колиивщины». Его возглавили запорожские казаки М. Железняк и И. Гонта.
Одним из действовавших в Подолии отрядов ру-

ководил бывший русский солдат Никита Москаль.
Однако летом 1768 г. колиивщина потерпела пора-
жение от царских войск. Железняка сослали в Си-
бирь, а Гонту казнили поляки близ Каменца-По-
дольского. Среди украинского населения ходили
упорные слухи, что Максим Железняк сражается
против российских помещиков вместе с Емелья-
ном Пугачевым. Движение гайдамаков, колиив-
щина и выступления угнетенных народов против
иноземных и «своих» собственных поработителей
сближали представителей разных этносов, порож-
дали в Приднестровье особую атмосферу взаимо-
понимания и взаимовыручки народов и культур. С Максим Железняк, один из
помощью российской армии в совместной борьбе предводителей «Колиивщины»
за освобождение земель от иноземного засилья и
гнета ковалось в XVIII в. боевое братство украин-
цев, молдаван и русских, составивших в последую-
щие эпохи этнические основы для формирования
единой общности – приднестровского народа.
Начиная Северную войну, Петр I понимал,
что без прямого выхода на Запад через Балтику
Россия обречена на хозяйственную и экономиче-
скую отсталость, политическую консервацию и
деградацию, превращение в обширную, но третье-
разрядную ослабевшую державу, легкую добычу
для соседей. Он приступил к решению националь-
ной задачи исторического масштаба – быть или
не быть России как сильной державе, как единому
народу, как развитой цивилизации. Разбив швед-
скую армию под Полтавой в апреле 1709 г., Петр I Уманский сотник Иван Гонта
блестяще решил эту проблему. Но даже и в этих,
казалось, таких далеких от края событиях европейской истории приднестров-
ской земле было суждено стать одной из центральных географических точек
важной политической проблемы.
Потерпев сокрушительное поражение под Полтавой, шведский король
Карл XII (1697–1718) с небольшим отрядом бежит в пределы Османской импе-
рии и разбивает свой лагерь неподалеку от Бендерской крепости. Король был
личностью незаурядной. Рано оставшийся без отца, Карл XII воспитывался
матерью в духе высокого благочестия, веры, кротости и нравственности. Ему
было присуще редкое для монархов чувство справедливости. Король-воин,
крупный полководец, он был и разумным политиком, понимал необходимость
назревших в Швеции реформ и наметил пути их проведения. Он не был чужд
и научным интересам. Уже после Полтавы, прячась под защитой турок в Бен-
дерах, Карл даже сумел организовать и снарядить ученую экспедицию в Египет
и Палестину. Но одновременно с этими достоин-
ствами в его характере присутствовали удиви-
тельная самонадеянность и упорная настойчи-
вость, перешедшая в упрямство. Продолжая ве-
ликодержавную политику своего отца, Карл XII,
возможно, мог бы стать великим шведским ко-
ролем, если бы так слепо не доверял профессио-
нальному предателю Мазепе и не выбрал бы себе
такого сильного противника, как Петр I. За спро-
воцированный Мазепой поход на Россию Карл
расплатился потерей армии, почти пятилетним
пребыванием на турецкой чужбине в Бендерах,
а затем и смертью в Норвегии при неясных и за-
Российский царь Петр I Великий гадочных обстоятельствах.
Сам Мазепа шел к Полтаве долгим путем,
пока, наконец, не оказался вместе с Карлом в
Бендерах, где и встретил свою смерть. Окончив
Киево-Могилянскую коллегию, а затем Варшав-
скую иезуитскую коллегию, этот шляхтич, всю
жизнь говоривший на украинско-польском сме-
шанном языке, поначалу верно служил польско-
му королю на дипломатической работе. В 1669 г.
за свои амурные проказы Мазепа был наказан и
опозорен польским магнатом. Однако он не стал
драться на дуэли, как того требовал кодекс дво-
рянской чести поляков: «Душа – Богу, жизнь –
королю, сердце – даме, а честь – никому!». Иван
Шведский король Карл XII Степанович предпочел изменить королю и бе-
жать к непримиримому его противнику гетману
Правобережной Украины Петру Дорошенко, ту-
рецкому ставленнику. В качестве гетманского ди-
пломата И.С. Мазепа готовит подписание позор-
ного Бучацкого мира, по которому в 1672 г. часть
Украины, Подолия с Приднестровьем перешли
на четверть века в руки султана. При этом Брац-
лавщина и юг Киевщены составили «самостiйну»
Украину Петра Дорошенко под контролем Бли-
стательной Порты. Возможно, уже тогда у моло-
дого беспринципного шляхтича зародилась меч-
та о своей собственной державе под контролем и
протекторатом кого угодно.
Гетман Украины И.С. Мазепа Отправив Мазепу под татарской охраной
в 1674 г. на переговоры в Стамбул, Дорошенко
передал с ним своеобразный «подарок» султану – полтора десятка пленных
запорожцев на лютую казнь. Казаки атамана И.Д. Серко в степи перехватили
посольство и выпустили пленников на свободу, а Мазепу доставили к гетману

Левобережной Украины Ивану Самойловичу. Гетман не учинил над предателем
расправу, как того требовали казацкие обычаи, и даже взял И. Мазепу на службу,
поскольку тот с готовностью предал своего прежнего покровителя Дорошенко
и согласился скомпрометировать турецкого ставленника в глазах Петра I. Ока-
зываясь по заданию Самойловича в Москве, Мазепа был щедр и обходителен с
высшими русскими сановниками. Фаворит царевны Софьи, соправительницы
Петра, князь В.В. Голицын, фактический глава русского правительства, получил
от хитрого шляхтича около 10 тыс. золотом. Неудача крымского похода Голи-
цына 1687 г. становится очередной удачей И.С. Мазепы – после коллективной
жалобы казацкой старшины на Самойловича Петр отправляет гетмана в ссыл-
ку. Изменив в очередной раз своему благодетелю с помощью боярина Голицына,
Иван Мазепа становится двенадцатым гетманом Украины (1687–1709), понача-
лу – гетманом Войска Запорожского Левобережной Украины, а с 1704 г. – Войска
Запорожского обеих сторон Днепра.
Два десятилетия верой и правдой служил Мазепа Петру, сдавая ему в опалу
то фаворита Софьи князя Голицына как взяточника и казнокрада, то казацкого
полковника Семена Палия, то других несчастных, которых он подозревал в не-
лояльности, или богатства которых ему приглянулись. Став одним из крупней-
ших феодалов Европы (количество крепостных у Мазепы достигало 100 тыс.
человек), он впервые в истории Украины ввел барщину и запретил крестьянам
вступать в казачество. Поскольку крестьяне и рядовые казаки крайне враж-
дебно относились к «ляху» Мазепе, его гетманскую резиденцию в г. Батурине
охраняли русские солдаты, своими штыками спасая жизнь гетмана от спра-
ведливого гнева его же соотечественников. Но когда Карл XII ввел в Польшу
шведскую армию и сверг с престола Августа II, союзника Петра I, Иван Степа-
нович поспешил переметнуться на сторону более сильного, как ему казалось,
сюзерена. В тайных переговорах с польским королем Станиславом Лещинским
(1704–1709, 1733–1734) он договорился присоединить к Речи Посполитой всю
Украину (Правобережную и Левобережную), а себе в награду выпросил княже-
ский титул и в личное владение – Витебское и Полоцкое княжества.
В марте 1709 г. И. Мазепа подписал союзный договор с Карлом XII о
совместной борьбе против России. Согласно этому документу, Украина про-
возглашалась «на вечные времена свобод-
ной от всякого чужого посягательства»,
а король давал обязательство не заклю-
чать с Россией мира до окончательного
разгрома Петра I. Уговаривая шведов не-
медленно нанести удар по России, Мазепа
соблазнял Карла обещаниями поддержки
в 50 тыс. казацких сабель и даже всего
украинского народа, а также огромными
запасами пушек, боеприпасов и продо-
вольствия, которые он заготовил к при-
ходу шведов. Мазепа и Карл
Ударив по России, шведы повернули на юг в надежде втянуть в войну про-
тив Петра Стамбул и Бахчисарай. Главное – здесь их ждала обещанная Мазе-
пой массовая поддержка населения и казачества. Но продвигались по Украине
шведские войска во враждебном окружении ненавидящего их населения. Не
встретив обещанного народного ликования, шведы мстили украинцам с бес-
примерной жестокостью уничтожением сел и хуторов, массовыми убийствами
местного населения. Это еще больше подхлестывало народный гнев против ок-
купантов. В лагерь к Карлу Мазепе удалось привести не обещанные 50 тыс. ка-
заков и даже не 20 тыс., а жалкую горстку людей, которые, увидев обман, просто
стали разбегаться. Такие же как полковник Игнатий Галаган с боями уходили
в Россию, да еще приводили с собой пленных шведов. Обуреваемый самыми
мрачными предчувствиями, Карл XII в преддверии Полтавской битвы восклик-
нул: «Зачем мы не последовали доброму совету нашего верного генерала Рен-
шильда и тому, что сказал граф Пиппер? Мазепа, Мазепа! Вы нас погубили!»
Очень скоро события показали, насколько был прав шведский король в
своих предчувствиях и как точно он определил виновника своей будущей гибе-
ли. Разгромив под Полтавой шведов, Россия преодолела внешнеполитическую
изоляцию. Август II вновь занял польский престол и возобновил союз с Росси-
ей. Союзниками Петра стали Пруссия, Дания – антишведский Северный союз
возродился и расширился. И хотя до окончания Северной войны было еще да-
леко, а Карл XII «гостил» у турок в Бендерах, господству его страны в Северной
Европе был положен конец. Датчане, финны, прибалты изгоняли шведов с за-
нятых ими территорий, пока Карл в неистовстве и гневе метался между Бенде-
рами и Варницей, пытаясь втравить турок в войну против России.
Рядом с королем был и Мазепа. Он бежал вместе с Карлом на юг к Днепру,
где при переправе чуть было не попал в плен к русским войскам, потом двинул-
ся к туркам в Очаков, пока, наконец, не приехал в Бендеры со своим ближай-
шим окружением в составе небольшого отряда шведов во главе с Карлом XII.
Граф П.А. Толстой, русский посланник в Стамбуле, потребовал выдать России
И. Мазепу, преданного православной церковью анафеме за клятвопреступле-
ние и лжесвидетельства, за разврат и отдание православных святынь Украины
на разграбление и попрание чужеземцам. За голову Мазепы Толстой обещал
выдать великому визирю 300 тыс. серебряных талеров, называемых в России
«ефимками». Но султан отказался выдать предателя,
очевидно, полагая, что в будущем он может еще по-
надобиться в антирусских кампаниях. Однако про-
жил в Бендерах Мазепа недолго. Став свидетелем и
участником собственного краха, он умер от истоще-
ния в Бендерах 22 сентября 1709 г. Его тело, отпе-
тое в сельской церкви в присутствии короля, было
отвезено его племянником Войнаровским на Дунай
в валашский город Галац и похоронено в церкви
Св. Георгия.
Орден Иуды, изготовленный по Измена гетмана Мазепы и подписание им
приказу Петра I для Мазепы союзнического договора со Швецией приблизили
конец и Запорожской Сечи. Петр I, потрясенный предательскими действиями

Мазепы в самый критический для России момент, отдал приказ двинуть из Ки-
ева на Сечь войска, чтобы «истребить все гнездо бунтовщиков до основания».
В мае 1711 г. Сечь была штурмом атакована и разрушена до основания. В спе-
циальной грамоте Петр объявил, что причиной ее уничтожения была измена
самих запорожцев, потому что они сносились с врагами России – шведами.
Однако получив от нового гетмана объединенного Войска Запорожского И.И.
Скоропадского (1708–1722) известия о случаях оскорблений украинцев за дей-
ствия Мазепы, в марте 1710 г. Петр издал манифест, в котором строго запре-
тил оскорблять казаков, попрекать их изменою Мазепы, угрожая в противном
случае жестоким наказанием и даже смертной казнью. Сам Иван Ильич Ско-
ропадский в своем гетманском универсале призвал «всю Украйну быть верной
Москве, не льститься дружбой шведов, которые, кроме того, что совсем чужды
Украйне, даже и не соседи с ней». После победоносной Полтавской битвы он
договорился с Петром «об утверждении прав, вольностей и порядков, доселе
бывших в малороссийском войске».
Что же касается шведского короля, то его «бендерское сидение» продолжа-
лось почти пять лет. Желая военного и политического реванша, стараясь не до-
пустить рождения великой евразийской державы – Российской империи – Карл
XII стал превращать Бендеры в центр сосредоточения всех антироссийских по-
литических сил. Узнав о подписании Прутского мира между Турцией и Россией
«Калабалык» – арест турками Карла под Бендерами в феврале 1713 г. Картина Э. Арманд-Дюмареса
1711 г., король был взбешен. Он наотрез отказался покинуть Бендеры и яростно
ругал турецких сановников за нежелание продолжить с Россией войну, на кото-
рую возлагал большие надежды. По условиям подписанного мира Карл должен
был покинуть пределы Молдавии.
Султан, уставший от амбиций шведского короля, распорядился арестовать
и выдворить его из Бендер. Король устроил «калабалык» – вооруженную по-
тасовку с турками, в которой и сам был ранен, потеряв кончик носа. Великий
визирь по секрету даже рассказывал русскому дипломату Петру Шафирову, что
«он, визирь, шведа (т. е. Карла XII – авт.) почитал за умного человека, а теперь
признает его за самого дурака и сумасбродного скота». В страхе попасть в плен
к Петру I, Карл бежал из Османской империи, за две недели пересек Европу и
вернулся на родину, где вскоре был убит.
С этими событиями связано и принятие так называемой «Бендерская кон-
ституция» Ф. Орлика. После смерти И. Мазепы между его немногочисленными
соратниками в Бендерах начались распри: возник вопрос о преемнике. По на-
стоянию Карла XII, в апреле 1710 г. новым гетманом Правобережной Украины
стал Филипп Степанович Орлик (1709–1742), ближайший сподвижник и дове-
ренное лицо гетмана Мазепы.
Орлик происходил из рода чешских землевладельцев, бежавших в Польшу
во время гуситских войск. Его отец был католиком и погиб в битве под Хотином
в 1673 г., а мать – православная из рода мелких шляхтичей, имевших небольшое
имение. Орлик был крещен по православному обряду, закончил иезуитский
коллегиум в Вильно и Киево-Могилянскую академию. К наукам был способен,
особенно интересовался философией и иностранными языками – кроме латы-
ни и древнегреческого знал польский, немецкий, шведский, французский, бол-
гарский, сербский и греческий. На гетманской службе в Войске Запорожском он
сделал себе карьеру: гетман Мазепа приметил талантливого молодого человека,
который начинал с простого писаря, и в 1706 г. назначил генеральным писарем
Гетманщины, что приравнивалось к министру иностранных дел.
Ф. Орлик был в курсе тайных переговоров Мазепы с поляками и шведами,
сомневался в успехе предпринятого дела, но прилежно выполнял все данные
ему задания. В отличие от Мазепы, который предал всех, кого только успел, Ф.
Орлик сохранил раз и навсегда верность избранному пути. О нем сохранились
сведения как о глубоко религиозном, нравственном и образованном человеке,
хорошо воспитанном, мягком, сердечном. Даже собственные крепостные отзы-
вались об Орлике нем как о благожелательном и справедливом барине.
Без особой охоты Ф.С. Орлик охоты соглашался взвалить на себя бремя
гетмана в изгнании. Поэтому он обставил свое согласие рядом условий: племян-
ник и наследник Мазепы Андрей Войнаровский должен был из сокровищ полу-
ченного дядиного наследства выделить 3 тыс. золотых монет на содержание его
правительства в изгнании, а шведский король обязан был дать торжественное
обещание, что не успокоится до тех пор, пока «московское ярмо не будет снято
с Украины, и страна не вернется к своим давним вольностям». Самое главное –
Орлик предоставил беглецам «Бендерскую конституцию», которую старшина
должна была безоговорочно принять.
Подпись Филиппа Орлика на «Конституции»
Строго говоря, трактат под названием «Бендерская Конституция», «Кон-

ституция Филиппа Орлика» или другие современные интерпретации этой ра-
боты имеют мало общего с заголовком, который дал ему сам автор: «Договор и
установление прав и вольностей Войска Запорожского и всего свободного на-
рода Малороссийского между Ясновельможным гетманом Филиппом Орликом
и между Генеральной старшиной, полковниками, а также названным Войском
Запорожским, – которые по давнему обычаю и по военным правилам одобре-
ны обеими сторонами свободным голосованием и скреплены ясным гетманом
торжественной присягой». Это длинное, как тогда было принято, название, как
и содержание, показывают, что составленный Орликом документ не являлся ка-
ким-либо принципиальным новшеством и полностью базировался на хорошо
знакомых украинцам образцах соглашений между польской шляхтой и выбира-
емых ею королями.
Документ состоял из 16 статей, согласно которым правительство в изгна-
нии собиралось осуществить ряд мероприятий после предполагаемого и жела-
емого ими разгрома петровской России и возвращения изгнанников на родину.
Сделав обзор истории украинских казаков, когда-то могущественного народа,
притесняемого Польшей и Россией, акт провозглашал в первой статье, что го-
сподствующей религией на Украине должно быть православие, причем, никакая
другая вера не допускаются, особенно иудаизм. Статья вторая провозглашала
Украину государством, граничащим с Польшей и Россией, а третья – требовала
союза с Крымским ханством. В четвертой и пятой статьях указывалось на не-
обходимость выведения русских войск с Нижнего Днепра. Статьи с шестой по
девятую ограничивали власть гетмана и расширяли права старшины. В част-
ности, все важнейшие решения гетман был обязан согласовать на советах с ге-
неральной старшиной, а в государственных делах опираться на специальных
чиновников, а не личных слуг. Гетман не должен был путать войсковую казну и
собственные доходы и обязан был жить на средства, получаемые со своих име-
ний и не лезть хозяйской рукой в государственную казну. Наконец, последние
шесть статей (с десятой по шестнадцатую) запрещали старшине покупать вы-
борные должности, освобождали семьи казаков, ушедших на фронт, уменьшали
налоги для малоимущих слоев, а также гарантировали права мещан по канонам
Магдебургского права.
Таким образом, написанный Ф.С. Орликом документ был наполнен благи-
ми пожеланиями и похвальными намерениями с точки зрения просвещения и
здравого смысла. Однако одновременно он представлял собой пример типич-
ных прожектов, которые обычно пишут на чужбине обанкротившиеся и битые
политики, изгнанные со своей родины и мало кому интересные за ее пределами.
Дальнейшая судьба автора «Бендерской конституции» свидетельствует об этом
в полной мере.
Движимый фанатичной ненавистью к России, Орлик в начале 1711 г. при-
влек на свою сторону крымчаков, польских сторонников Станислава Лещин-
ского, остатки верных сторонников Мазепы и двинул это пестрое воинство в 40
тыс. человек на Украину. Но постоянные обращения Орлика к казакам с призы-
вами переходить на его сторону и бороться с «клятыми москалями» ни к чему
не привели. Наоборот, украинцы восприняли его поход как очередное татар-
ское нашествие. На левом берегу Днестра население роптало и сопротивлялось,
зрело восстание против Орлика в Правобережной Украине. Поход провалился,
и Орлик увел свое войско на правый берег Днестра, а затем бежал в Польшу.
В Швеции Ф. Орлик получал от короля 13 тыс. талеров ежегодного содер-
жания, а после гибели Карла окружение гетмана в изгнании бросилось искать
очередных благодетелей. Но желающих приютить и содержать обанкротивших-
ся «патриотов» находилось все меньше. Укрывшись в Польше у своих дальних
чешских родственников, Орлик стал призывать польского короля к новой бес-
пощадной войне против России. Однако опасаясь козней Петра I, Орлик отправ-
ляет своего сына под чужим именем в Саксонию, а сам укрывается в Турции,
пытаясь настроить Османскую порту и Бахчисарай на решительную войну про-
Оригинал документа «Договор и установление прав и вольностей…»

Памятник «Бендерской Конституции» в цитадели Бендерской крепости
тив ненавистной ему России. Когда эта война действительно началась в 1734 г.,
Ф. Орлик был поражен и потрясен тем, что запорожцы не пожелали воевать
на стороне турок и татар против своих русских православных братьев. После
окончания войны в 1739 г. султан выгнал Орлика из Стамбула подальше с глаз
долой в столицу Молдавского княжества Яссы, находящейся под патронатом
греков-фанариотов, где он прожил в разочаровании и безвестности последние
месяцы своей жизни.
«Бендерская Конституция» Ф.С. Орлика не имела и не могла иметь под со-
бой мало-мальски реальной почвы; никогда и никто не пытался претворить ее
в жизнь. В течение нескольких столетий о ней почти никто не знал и не вспо-
минал. Однако ее тексты содержали некоторые оригинальные, выходящие за
рамки феодального мышления, постулаты. Хотя этот акт регламентировал
права лишь казацкого сословия как «народа», что вполне соответствовало фео-
дальному миропониманию, одновременно он закладывал определенные формы
парламентаризма как власти законодательной и представительной власти, как
основы местного управления. «Бендерская конституция» вводила и узаконива-
ла выборные от казачества руководящие органы, отделяла судебную систему от
влияния других институтов государственной власти, объявляла независимость
суда, наделяла правовыми полномочиями местное самоуправление. Все это сто-
ит достаточно близко к тем фундаментальным демократическим принципам, на
которых основываются и современные развитые политические системы.
Как бы то ни было, но «Бендерская конституция» является еще одной по-
пыткой создания независимой украинской государственности, пусть и неудав-
шейся. Она стала не только страницей истории Приднестровья, но и важным
фрагментом истории Украины. В апреле 2010 г. в день 300-летия принятия этого
документа в Бендерской крепости в торжественной обстановке был открыт па-
мятник этому документу.
§ 2. Дмитрий Кантемир и Прутский поход Петра I.

Усилия бендерских сидельцев Карла XII и бывших соратников Мазепы по
натравливанию Блистательной порты на петровскую Россию, не завершивша-
яся еще Северная война, не прошли даром и даже увенчались успехом: Турция
объявляет России войну. По настойчивой рекомендации крымского хана Дев-
лет-Гирея II (1699–1702, 1709–1713), который получил от султана Ахмеда III
(1709–1710) предписание готовиться к военному походу на Россию, Порта на-
значает в Молдавию нового господаря Дмитрия Кантемира (1693, 1710–1711),
человека умного и прозорливого, умелого и хитрого политика, преданного, как
казалось султану, Османской империи человека. Так думать у султана были все
основания.
В пятнадцатилетнем возрасте Дмитрий был послан своим отцом господа-
рем Молдавии Константином Кантемиром (1685–1693) в Стамбул в качестве за-
ложника (турки брали сына или брата молдавского правителя к себе, и в случае
измены господаря заложника казнили). В Турции он провел более двух деся-
тилетий и получил блестящее образование в Академии Константинопольской
православной патриархии у известного греческого гуманиста и просветителя
Иеремии Какавеллы, ученого-энциклопедиста, поклонника византийской, ан-
тичной и западноевропейской культур. Под его руководством Дмитрий овладел
кроме молдавского турецким, персидским, греческим, русским, итальянским,
французским языками, а также латынью. Он стал признанным авторитетом в
области истории, географии, логики, философии, этики, медицины, богосло-
вия, математики, языкознания, физики, астроно-
мии и других наук. Кантемир был тонким знатоком
и ценителем музыки и даже создал специальную
нотную систему для восточной музыки, которая
состояла из 33 букв турецкого письма. Написанная
Кантемиром «Ария дервишей» вдохновила Моцар-
та и была им использована в ряде известных про-
изведений.
Перу Дм. Кантемира принадлежит и первый
роман на молдавском языке «Иероглифическая
история». На молдавском и греческом языках в
конце XVII в. он издает трактат «Диван, или Спор
мудреца с миром, или Тяжба души с телом», на ла-
Господарь Молдавии Дмитрий тинском языке – «Всеобщая история логики», «Ме-
Кантемир. Портрет 1713 г. тафизика». Но особенно ярко проявились таланты
Кантемира после его переезда в Россию. Будучи другом и соратником Петра I, он

находился здесь на привилегированном положении. Ему был пожалован титул
светлейшего князя, выделены земельные наделы и 10 тыс. крепостных крестьян,
назначена ежегодная пенсия в 6 тыс. рублей. Политические взгляды Кантемира
развивались под влиянием реформ Петра I и ближайшего окружения русского
монарха – А. Меньшикова, П. Ягужинского, В. Татищева, Ф. Прокоповича и др.
В России молдавский ученый создал наиболее значительные труды: «История
возвышения и упадка Оттоманской империи», «Хроника стародавности рома-
но-молдо-влахов», «Исследование природы монархий», «Описание Молдавии»,
«Темные места в катехизисе» и др.
Один из просвещеннейших умов своего времени, крупный ученый и
дальновидный политик Дм. Кантемир пользовался всеобщим уважением, из-
вестностью и доверием в научных и политических кругах многих стран Евро-
пы и даже Турции. Его книги сразу же переводились на немецкий, английский,
французский, итальянский языки, издавались в Западной Европе. Он стал чле-
ном Берлинской академии наук, был назван в числе кандидатов на пост откры-
вавшейся тогда Российской академии наук. Как политик Дмитрий Кантемир
опирался на свой научный опыт и тщательный анализ явлений.
Изучая историю возвышения Османской империи, Кантемир наблюда-
ет современное ее состояние и делает вывод о неизбежном упадке этого госу-
дарства, о грядущем освобождении порабощенных народов. Он связывает это
освобождение с растущей мощью молодой Российской державы, получившей
импульс развития в связи с петровскими реформами, державы единоверной и
близкой по духу к молдаванам и другим балканским народам. Победа в Полтав-
ском сражении над великой европейской державой Швецией убедила Дм. Кан-
темира в обоснованности тех надежд, которые возлагают на Россию его соот-
ечественники, молдаване. В Стамбуле он тесно сближается с русским послом в
Турции графом Д.А. Толстым, которому Петр поручал тайные и самые деликат-
ные дела. Кантемир заверяет русского дипломата, что без промедления примет
сторону России в случае, если станет господарем Молдавии.
Вступив на престол и прибыв в Яссы в ноябре 1710 г., новый молдавский
господарь Дмитрий Кантемир тайно отправляет своего посланника боярина
Стефана Луку к Петру I в город Луцк на Волыни, где в то время располагался
штаб русской армии. Секретные переговоры завершились 3 (13) апреля 1711 г.
подписанием русско-молдавского союзнического договора, согласно которому
Молдавия, сохраняя автономию, переходила под русский протекторат и защиту.
Этот документ состоял из 17 статей.
В первой статье Луцкого договора говорилось о том, что царь берет «под
защищение» господаря и весь молдавский народ. Княжество освобождалось от
османского господства и от уплаты всех форм дани. Ему возвращался Буджак,
все турецкие крепости и земли, захваченные турками у княжества на Днестре
и Дунае. Договор предусматривал совместные действия русской и молдавской
армий против турецкой и татарской, восстановление Молдавского княжества в
его прежних границах под протекторатом России, которая гарантировала тер-
риториальную целостность освобожденного княжества и невмешательство в
Книга Дм. Кантемира «Описание Молдавии» на молдавском языке

его внутренние дела. Российское покровительство способствовало также уста-

новлению в Молдавии наследственной монархии, закреплению молдавского
престола за династическим правлением рода Кантемиров. В случае неблагопри-
ятного стечения обстоятельств всем представителям его обеспечивалось до-
стойное убежище в России.
Фактически суть Луцкого договора состояла в отделении Молдавии от движу-
щейся к упадку Турции и ее присоединении к военно-политическому союзу с на-
ходящейся на подъеме Россией. С помощью русского покровительства Молдавия
приобретала независимость и неприкосновенность границ, избавлялась от разори-
тельного османского ига, от грабежей татарских орд. Под протекторатом сильной
единоверной державы для Молдавии открывались широкие перспективы ускорен-
ного продвижения по пути исторического прогресса. Не случайно обнародование
русско-молдавского договора было восторженно встречено населением княжества,
всеми его слоями молдавского общества, за исключением небольшой группы круп-
ных бояр, находившихся на османской службе.
Реализация на практике этого молдавско-русского договора могла бы поч-
ти на целое столетие раньше в корне изменить положение не только г. Бендеры,
но и всего Приднестровья, всей Молдавии от Днестра до Карпат. Однако этого
не произошло.
Русский посланник в Стамбуле П.Д. Толстой из-за происков поверенно-
го Карла XII при султане графа Понятовского в конце 1710 г. был неожидан-
но схвачен и брошен в стамбульскую тюрьму Семибашенный замок. В начале
января 1711 г. татарские орды Давлет-Гирея по приказу верховного визиря
Балтаджи-паши вторглись в Россию и дошли до Харькова. Весной 1711 г. раз-
ношерстное войско Ф. Орлика, состоявшее в основном из буджакских татар и
прошведски настроенных поляков, перешло на левый берег Днестра у Бендер.
Нападавшие стали опустошать Приднестровье до Немирова, но, встретив со-
противление местного населения, вернулись на правый берег Днестра. Все это
заставило Петра немедленно готовиться к военному походу, тем более, что не
только Дмитрий Кантемир, но и валашский господарь Константин Брынковя-
ну (1688–1714) завязали секретные отноше-
ния с Россией и обещали снабжать русскую
армию продовольствием, выставить собствен-
ное войско в 30 тыс. человек, войско сербов в
20 тыс. человек, а польский король Август вы-
делял для этой военной кампании еще 30 тыс.
войск. Учитывая, что русская армия насчиты-
вала 30–40 тыс. человек, Петр считал, что этих
сил хватит для выступления против турок и
освобождения Молдавии и Валахии.
В мае 1711 г. армия под командованием
генерал-фельдмаршала Б.П. Шереметева вы-
шла на Днестр в районе г. Сороки. Навстречу
русским войскам выехал Дмитрий Кантемир Портрет фельдмаршала Б.П. Шереметева.
и, принятый со всеми почестями Шеремете- Гравюра Т.Г. Шевченко
вым, обратился к народу с манифестом. Перечисляя
злодеяния турок против Молдавии, господарь за-
явил, что «господь не забыл еще своего народа, ибо
появился русский царь Петр Алексеевич, который с
непобедимым оружием крестовым идет освобождать
христианские народы от поганого рабства». Господарь
призвал соотечественников объединить свое оружие
с русскими войсками и со всей доблестью и силой из-
гнать иноземных тиранов с молдавской земли.
Этот призыв вызвал патриотический подъем и
воодушевление в широких народных массах. Лето-
писец Ион Некулче, непосредственный свидетель и
участник этих событий, писал, что «бояре мазылы на-
чали прибывать в армию. Мало кто из них не прибыл.
Гетман Молдавского войска,
летописец Ион Некулче Также и служилые люди, узнав, начали приходить со
всех сторон и записываться в полки. И прослышав о
жаловании не только служилые люди записывались, но и чеботари, портные,
скорняки и корчмари. Боярские слуги покидали своих господ и спешили за-
писаться в полки». За две недели в армию Кантемира вступило около 17 тыс.
ополченцев. Русское военное командование отмечало: «Волохи к нашим непре-
станно приходят, и с великим доброжелательством и желанием служить жела-
ют». Несколько тысяч казаков присоединилось к русской армии на левом берегу
Днестра еще до ее вступления в Молдавию.
В конце мая 1711 г. русская армия перешла Днестр в районе Сорок. Драгун-
ский корпус генерала К.Э. Рене и отряд пехоты под командой бригадира Кра-
поткина форсировали Днестр в районе Рашкова с заданием уничтожать все ту-
рецкие склады по Днестру и овладеть на Дунае валашским портом Браиловым.
При известии о приходе русских в городах Яссы, Бырлад и Роман вспыхнули
народные восстания, во время которых горожане перебили или пленили всех
находившихся там турок. По словам летописца, вся страна возлагала «надежду
и радость на москалей». На Днестре русскую армию встречало огромное мно-
жество жителей Оргеевского, Сорокского и Лапушнянского уездов. А когда к
столице Молдавии подходил Петр I, как пишет Ион Некулче, «бояре и пожилые
почетные горожане с митрополитом и всем клиром вышли ему навстречу перед
Яссами и, красиво встретив его, приняли его от всего сердца. И поклонились
ему как христианскому императору, вознося хвалу богу, что он призрит их сво-
ей милостью и избавит их из под ярма турецкого рабства».
Дмитрий Кантемир в честь Петра I дал большой пир. По словам другого
молдавского летописца Николая Костина, господарь в знак признания главен-
ства в их союзе Петра I «поцеловал ему руку, а император поцеловал его в голо-
ву, взял в руки и поднял вверх, ибо Думитрашко был человек небольшого роста,
а император – богатырского сложения». Этот жест стал символом взаимоот-
ношений наших народов и тогда, и столетия спустя. Султан Ахмед III в страхе
перед всеобщим восстанием всех своих христианских подданных на Балканах,
предложил Петру мир, уступая ему все земли до Дуная.
Но положение складывалось гораздо серьезнее,

чем это представлялось русско-молдавско-казацким
союзникам. Боярин Лупу, которому Кантемир пору-
чил закупать припасы для русской армии, сообщил
великому визирю о плохом состоянии русских во-
йск, их немногочисленности и недостатке продоволь-
ствия, уговаривая его перейти Дунай. Обещанная ко-
ролем 30-тысячная польская армия под командова-
нием генерала Синявского подошла к границам Мол-
давии, но не пересекла их, ожидая, на чьей стороне
будет перевес сил. Валашский господарь Брынковяну
в страхе перед турками выдал им все планы Петра и
занял сторону Порты, позволив 18 июня 1711 г. пе-
рейти Дунай 120-тысячной турецкой армии при 440
орудиях под командованием великого визиря Мегме- Турецкий султан Ахмед III
да Балтаджи-паши. У Петра было около 40 тыс. чело-
век русских военных, 9 тыс. казаков и 7 тыс. молдаван
при 62 орудиях. Эти войска были крайне утомлены
огромными переходами от Риги к Днестру, испыты-
вали недостаток продовольствия, передвигались мед-
ленно из-за огромных обозов. При переправе через
Днестр войска разделились на пять дивизий, тогда
как огромная турецкая армия быстро продвигалась
по левому берегу Прута к Яссам.
30 июня Петр выступил из Ясс и двинул свои
войска к Пруту на сближение с противником, к ко-
торому примкнула 70-тысячная татарская конница
Девлет-Гирея, так что русско-молдавскому войску
противостояла 200-тысячная группировка янычар и Татарский конник
татар. В районе села Станилешты 8 июля 1711 г. на- Девлет-Гирея
чалась битва. Несмотря на численное превосходство
турки не могли взять позиций Петра. Победители
шведов под Полтавой бесстрашно отбивали атаки
штурмующих лагерь янычар. «Они опрокидывали
турок – вспоминал впоследствии Ион Некулче, –
как будто сметали их метелкой». Но русское войско,
окруженное со всех сторон и не ожидавшее подмоги,
оказалось в безнадежном положении. Сознавая это,
Петр I написал письмо в Сенат, приказывая: если по-
падет в плен туркам, не почитать его уже государем и
не исполнять даже его собственноручных повелений.
Однако победных настроений не было и в ста-
не атакующих турок и татар. Неся большие потери
в безуспешных попытках взять русский лагерь, они
Турецкий кавалерист XVIII в.
впадали в отчаяние, теряли присутствие духа и отка-
Русская кавалерия Петра I
зывались идти на новые приступы. Отряд генерала Рене под Браиловым в тылу
у турок отнюдь не прибавлял им оптимизма. Визирь всерьез опасался возмож-
ного бунта янычар. В этих условиях он предпочел пойти на мировую и развести
противостоящие войска. Все усилия Карла XII, специально прискакавшего из
Бендер в турецкий лагерь, а также старания польского короля и крымского хана
помешать заключению мира, оказались тщетны. 12 июля был подписан мир у с.
Вадул-Хушилор, по которому Россия возвращала Турции Азов, несколько кре-
постей на Дону и укрепления на Днепре, которые должны были быть срыты.
Турки согласились на то, что русская армия со своим оружием и развернутыми
знаменами покинула Молдавию и вернулась за Днестр, где к ней присоединился
и отряд генерала Рене, оставивший Браилов.
Прутский поход Петра Великого закончился неудачей – поставленных
задач решить не удалось. Однако эта военная кампания стала важным исто-
рическим событием для Приднестровья, для Молдавии и угнетенных Портой
народов Балкан. Она показала, что надежды народов на Россию не эфемерны;
они вполне реальны и осуществимы. Весь XVIII в. прошел под знаком борьбы
за изгнание иноземцев, освобождения народов от османского ига, под знаком
русско-т урецких войн.
§ 3. Приднестровье в эпоху русско-турецких войн

XVIII в.
Фанариотская система в Молдавии. После ухода из Молдавии русских
войск турки и татары начали жестоко мстить местному населению за симпа-
тии к России. Репрессии и разорения коснулись всех уголков страны. В одном
Хотинском уезде из 93 населенных пунктов осталось лишь 19, остальные были
сожжены, опустошены и обезлюдели.
Не доверяя больше господарский престол боярам из молдаван, Порта стала
продавать его сроком на три года стамбульским купцам и ростовщикам, выход-
цам из богатого греческого квартала Стамбула Фанар. Последних стали назы-
вать «фанариотами», а система приобретения молдавского престола – турецко-
фанариотской. Просуществовала она в княжестве более 100 лет – с 1711 по 1821 г.

Усиление гнета в этот период достигло наивысших пределов. Короткий срок,
который султан «отпускал» очередному господарю-фанариоту, заставлял вре-
менщика нещадно эксплуатировать людские и природные ресурсы княжества,
чтобы выполнить обязательные поставки в Турцию, окупить затраты, связан-
ные с получением престола и обогатиться самому. В окружении фанариотов
постоянно присутствовали их сторонники, покупавшие на небольшой срок
государственные должности и собиравшие налоги. Они давали взятки госпо-
дарям, а господари не скупились на взятки (бакшиши) турецким вельможам и
сановникам.
Молдавский престол стал предметом купли-продажи и приносил хоро-
шие доходы своему временному владельцу. За сто с лишним лет на престоле
княжества сменились около 40 господарей, как правило, из влиятельных грече-
ских семей (Маврокордаты, Гики, Кантакузины, Калимаки). Такая же ситуация
наблюдалась и в соседнем княжестве – Валахии, где после казни турками Кон-
статнтина Брынковяну была установлена аналогичная система. Многие из фа-
нариотов поочередно покупали престол то в Молдавии, то в Валахии. Констан-
тин Маврокордат, например, становился господарем Молдавии четыре раза, а
господарем Валахии – шесть раз.
Алчность фанариотов, их безудержное стремление к обогащению, лжи-
вость, хитрость, жестокость вызывали ненависть в молдавском обществе. Лето-
писец Ион Некулче так выразил эти настроения: «Огонь можно затушить, воду
запрудить и направить в другую сторону; когда дует ветер, можно отдохнуть в
укрытии. Солнце уходит за облака, непроглядная ночь проходит, и опять дела-
ется светло, но у грека никогда нет ни жалости, ни человечности, ни правды, ни
честности, ни страха Божьего, ничего этого нет».
Молдавские бояре времен фанариотов

Постоянно увеличивая степень закабаления и угнетения жителей Молда-
вии, выжимая последние соки из податных сословий, фанариоты все сильнее
разжигали в народе страстное желание сбросить непосильное иноземное ярмо
со своих плеч.
В Приднестровье фанариотской системы не существовало. Северная его
часть находилась в составе Речи Посполитой, южная – в руках Эдиссанской
орды. Город Бендеры и Бендерская райя управлялись пашой, командующим
крепостным гарнизоном, который подчинялся не временщикам-фанариотам,
а великому визирю. Поэтому многие жители Молдавии стремились покинуть
пределы княжества и перебраться на левый берег Днестра, где власть фанарио-
тов не действовала.
Поток переселенцев из Молдавии на украинские земли начался задолго до
фанариотов, ещё в XVI в. Не ослабевал он и в XVII в., а наиболее широкий раз-
мах получил в XVIII в. Беженцы из Молдавии, с Балкан столь массово заселяли
украинские территории Речи Посполитой на левом берегу Днестра, что районы,
где проживали вместе с украинцами выходцы из Молдавии, Валахии, Болгарии,
Сербии и Греции, и где было особенно много крестьянских сел, живших по во-
лошскому праву, стали называть «Волошчизна». Правительство России, заинте-
ресованное в ослаблении католического влияния в Приднестровье, поощряло
такие переселения и оговаривало в документах с Польшей специальные статьи
о защите православного населения на территориях Украины, входивших в со-
став Речи Посполитой.
Приднестровцы, жители Волошчизны охотно шли служить в российскую
армию в периоды русско-турецких войн, возвращаясь в Молдавию как освобо-
дители своей родины от турецкого ига. Часто молдаване даже составляли свои
отдельные подразделения в русских войсках. При императрице Анне Иоаннов-
не (1730–1740) из пяти гусарских полков, существовавших в России, один был
молдавский, один – валашский. Активные, отважные, духовно и физически
развитые люди, молдавские переселенцы в России были горячими патриотами
своей исторической родины – Молдавии, проявляли чудеса храбрости и само-
отверженности в борьбе за ее освобождение.
После окончания русско-турецкой войны 1768–
1774 гг., когда вместе с российской армией Молдавию
покинули огромное количество ее жителей, симпа-
тизирующих России, Молдавский полк был преоб-
разован в Бугское казачье войско, которое стало рас-
селяться в Днестровско-Бугском междуречье. В его
составе находились три полутысячных полка, несших
службу по охране границ России. Затем они были объ-
единены с двумя украинскими полками и образовали
Бугскую уланскую дивизию, которая позже вошла в
состав Черноморского казачьего войска. Только за не-
сколько лет конца 60-х – начало 70-х гг. XVIII столе-
Казаки Донских, Бугских и тия в армию России вступили около 15 тыс. молдаван,
Уральских казачьих полков воевавших против общих врагов плечом к плечу с
русскими и украинскими братьями, с болгарами, га-

гаузами, сербами, с выходцами из других народов, для
которых Россия стала второй родиной.
Русско-турецкая война 1735–1739 гг. Франция,
недовольная усилением России после победы в Север-
ной войне, подталкивала Порту на войну против нее,
прельщая тем, что российской армии ослабела из-за
войны с Польшей (1733–1735). Французский посол в
Стамбуле в результате интриг сумел свергнуть вели-
кого визиря Али-пашу, сторонника мирных турецко-
российских отношений. Татарские набеги на Украи-
ну и Кабарду, нарушившие условия Прутского мира, Фельдмаршал Б.Х. Миних
привели к войне.
Донская армия России под командованием
П.П. Ласси в мае 1736 г. осадила и взяла Азов, а Днепровская армия Б.К. Миниха
тогда же двинулась в Крым и захватила ханскую столицу Бахчисарай, но из-
за разраставшейся эпидемии покинула Крым и ушла на Украину. Несмотря на
трудности, в июне 1737 г. русские штурмом взяли Очаков – главную турецкую
крепость в Северном Причерноморье – и были готовы двинуться к Днестру,
чтобы приступить к освобождению от турок Молдавии. Тем более, что в июле
1737 г. в войну вступает и Австрия на стороне России.
Желая оттянуть свой неминуемый разгром и получить передышку для под-
готовки к дальнейшим боевым действиям, Турция решила начать мирные трех-
сторонние переговоры. Эта акция проходила в украинском местечке Немиров с
августа по ноябрь 1737 г. Россия предложила отменить все ранее заключенные
русско-турецкие договоры и заключить новый, по которому к России перехо-
дило Северное Причерноморье от Дона до Дуная, в том числе Кубань, Крым,
Приднестровье и юг Днестровско-Прутского междуречья. При этом Молдавия
и Валахия выходили из состава Османской империи и получали независимость
под покровительством (протекторатом) России. Эти требования встревожили
не столько Порту, сколько правителей Австрии – Габсбургов, не желавших уси-
ления России на юго-востоке Европы и претендовавших на часть Молдавии, Ва-
лахии, Сербии и Черногории. Увидев столь непримиримые русско-австрийские
противоречия, турецкие дипломаты заняли достаточно жесткую позицию, не
соглашаясь ни на одно из условий России.
Тогда 58-тысячная русская армия фельдмаршала Миниха в мае 1739 г. вы-
шла на линию левого берега Днестра на границе с Молдавией; в июле 1739 г. она
перешла Днестр и сосредоточилась для решающего удара по туркам. Генераль-
ное сражение состоялось в середине августа 1789 г. у местечка Ставучаны неда-
леко от Хотина, где находился главный лагерь турецкой армии под командова-
нием Вели-паши. Османы были полностью разбиты и без боя сдали Хотинскую
крепость.
В столицу Молдавского княжества – г. Яссы русская армия вошла 2 сен-
тября 1739 г. Бояре, духовенство, толпы простого люда приветствовали воен-
ных как своих освободителей. В церквях и соборах служили торжественный
Сражение при Ставучанах 1739 г.
молебен. Армия турецкого ставленника господаря-фанариота Григория Гики

(1735–1739), побывавшего четыре раза на троне Молдавии и два раза – на троне
Валахии, просто развалилась: служившие в ней молдаване перебегали на сторо-
ну России, причем как солдаты, так и офицеры. Один из сыновей Дмитрия Кан-
темира Антиох был среди воинов-освободителей, а его брат Константин Канте-
мир в чине бригадира командовал Молдавским корпусом, который насчитывал
800 добровольцев.
Русскому правительству было хорошо известно о положении Дунайских
княжеств и господствующих там настроениях. Бояре Молдавии и Валахии, ори-
ентировавшиеся на Россию, постоянно информировали Петербург о том, что
княжества с нетерпением ждут прихода русских войск. Посол из Валахии Петр
Драгунеску тайно привез в Петербург просьбу валашских бояр ни в коем случае
не отдавать Дунайские княжества под власть Габсбургов, уверяя, что как только
будут разбиты татары, в этих княжествах «все без опасения восстанут». С при-
ходом русских войск в Молдавию бояре и духовенство во главе с митрополитом
Антонием сразу же обратились к фельдмаршалу Миниху с просьбой о приня-
тии княжества в русское подданство.
Условия, на которых Молдавия входила в Российскую империю, по пла-
ну митрополита Антония состояли в следующем. Княжество обязывалось не
иметь никаких связей с врагами России, обещало содержать на своей терри-
тории русскую армию в 20 тыс. человек, разместив ее по крупным городам,
Взятие Хотина войсками князя А.М. Голицына в апреле 1769 г. Старинная гравюра
обеспечивало русские гарнизоны транспортом и рабочей силой. Россия же при-

равнивала всех жителей княжества к остальным подданным, гарантировала,
что государственные учреждения и суд будут руководствоваться прежними за-
конами, а все должности в княжестве – занимать его уроженцы, т.е. молдавские
бояре. Предложенное молдавской делегацией соглашение было крайне выгод-
ным для местного боярства, которое оговаривало для себя гарантии привиле-
гий и удерживало в своих руках все должности.
Главнокомандующий русской армией граф Б.К. Миних подписал некото-
рые пункты соглашения, пообещав отправить остальные на ознакомление им-
ператрице Анне Иоанновне. Однако переговоры были прерваны. 1 сентября
1739 г. Австрия, не сообщив о своих намерениях России, подписала с Портой се-
паратный Белградский мирный договор, по которому Вена возвратила Осман-
ской империи земли в Сербии и Валахии. Обострение отношений со Швецией
на Балтике заставило и Россию пойти на примирение с Турцией. 18 сентября
1739 г. в Белграде был заключен мир, по условиям которого Россия должна была
вывести свои войска с территории Дунайских княжеств. При этом она возвра-
тила себе крепость Азов, потерянную во время Прутского похода Петра I, а так-
же получила некоторые территории по левому берегу Днепра. Иметь флот на
Азовском и Черном морях России по-прежнему запрещалось.
Белградский мир 1739 г. не соотносился ни с военными успехами России
в пятилетней войне, ни с ее потерями (около 100 тыс. человек). Он не решал
и основной задачи этой войны – выход России к Черному морю. Вместе с рос-
сийской армией из Молдавии ушли и молдавские патриоты, сражавшиеся про-
тив турок вместе с русскими, искавшие теперь себе новую родину за Днестром.
Многие из них осели в районе крепости святой Елизаветы (нынешняя Киро-
воградчина), где были основаны новые села, в том числе и молдавские. Пере-
селенцы из Молдавии получили земли также на левом берегу Днепра в районе
рек Бахмут и Лучина, которые стали называться Славяносербией. Часть пере-
селенцев осели и в Левобережном Приднестровье, спасаясь от репрессий турок
и татар. Однако никаких существенных изменений в положение Приднестров-
ских земель эта война не внесла.
Русско-турецкая война 1768–1774 гг. Недовольные усилением влияния
Российской державы на Востоке Европы, французские и австрийские диплома-
ты подстрекали Блистательную Порту на развязывание новой войны, рассчи-
тывая на ослабление в ней как России, так и Турции. Султан и сам был непрочь
расширить владения Османской империи в Причерноморье и на Кавказе, по-
лагаясь на обещанную помощь европейских держав. 25 сентября 1768 г. Турция
объявляет России войну. Известие об этом вызвало всплеск энтузиазма и на-
дежд в молдавском обществе. В ожидании скорого прихода российской армии
в княжестве возникают вооруженные отряды для борьбы против турок. Сюда
же бегут солдаты армии господаря Григория Калимаки (1767–1769), которые,
дезертировав из господарского войска, стали сражаться на стороне России за
освобождение своей родины. Арнауты (как их называли) приняли самое актив-
ное участие в крупнейших сражениях русской армии против османов в этой
войне.
В январе 1569 г. войска крымского хана Крым-Гирея (1758–1764, 1768–1769)
силами до 80 тыс. человек вторглись на Украину. Этот натиск был отбит Второй
армией под командованием генерал-аншефа П.А. Румянцева, насчитывавшей
немногим более 35 тыс. человек. Заслонив Украину, русские заняли азовское по-
бережье, а основные силы сосредоточили на Южном Буге. В это время Первая
русская армия, которой командовал генерал-аншеф А.М. Голицын, силами до 90
тыс. человек, направилась в Подолье, чтобы взять турецкую крепость Хотин на
Днестре с целью освобождения Дунайских княжеств от османов и укрепления
их как плацдарма для дальнейшего продвижения
на Балканы.
Весной 1769 г. в Молдавию вторглась 200-ты-
сячная турецкая армия, намериваясь укрепить
Хотин, перейти Днестр и двинуться на Каменец-
Подольский. Однако развернувшаяся повсюду
партизанская война заставила турок отказаться
от своих намерений и укрепиться в районе дунай-
ского поселения Исакча. Правда, и штурм Хоти-
на в апреле 1769 г. закончился для русских неуда-
чей: Голицын вынужден был увести свои войска
на левый берег Днестра. Но когда командование
Фельдмаршал П.А. Румянцев Первой армией принял на себя П.А. Румянцев,
турецкий военачальник Мехмед-паша, находясь

во враждебном окружении под угрозой полного
своего разгрома и без подкрепления, покинул дне-
стровскую крепость Хотин.
При всеобщем ликовании населения русская
армия вновь переходит Днестр и в сентябре 1769 г.
вступает в Хотин. Румянцев, увидев горячую под-
держку «всех благонамеренных молдавцев», как
он написал в своем обращении, отдал приказ со-
ставлять из волонтеров и арнаутов полки, а наи-
более храбрых и усердных производить в полков-
ники. Количество волонтеров быстро достигло 15
тыс. человек. Вместе с русскими войсками они в
конце сентября 1769 г. вступили в столицу Молда- Фельдмаршал П.И. Панин.
вии Яссы, а в ноябре – столицу Валахии Бухарест. Портрет худ. Г. Сердюкова
Когда российская армия приблизилась к Бухаре-
сту в городе вспыхнуло народное восстание, в котором принимали участие все
от мала до велика. Со словами «Русские! Русские пришли!» валахи, вооружен-
ные палками и камнями, избивали турок. Несколько тысяч валашских волонте-
ров вступили в русскую армию.
Командующий Второй армией генерал-аншеф П.И. Панин, который со-
средоточил основные силы в Приднестровье, должен был овладеть Бендерской
крепостью. Первая армия Румянцева в этом случае лишь прикрывала эту оса-
ду. Но гениальный полководец решил действовать активнее и на опережение.
В июне 1770 г. его войска нанесли сокрушительное поражение 72-тысячному
турецко-татарскому отряду хана Каплан-Гирея (февраль–ноябрь 1770 г.) в бит-
ве у Рябой Могилы, а в начале июля этого же года добили остатки его войска на
р. Ларге на юге Днестровско-Прутского междуречья. Через две недели 21 июля
1770 г. Первая армия Румянцева разбила наголову главные силы османов под
командованием великого визиря Халил-паши на реке Кагул. Блестящие победы
П.А. Румянцева привели к капитуляции турецких крепостей Измаила, Килии,
Аккермана и др.
В феврале 1771 г. русские войска Румянцева атаковали турецкие крепости
Исакчу и Тулчу на правом берегу Дуная, заняли крепость Журжу. Вторая армия
генерал-аншфера В.М. Долгорукова при поддержке Азовской флотилии вице-
адмирала А.Н. Сенявина в июне 1771 г. захватила Перекоп и заняла Крым. В на-
чале ноября 1772 г. Россия заключила договор с крымским ханом Сахиб-Гиреем
(1772–1775), по которому Крым объявлялся независимым от Турции и входил
под покровительство России.
Несколько ранее под влиянием русских побед заявили о своей независи-
мости от Порты Буджакская, Джамбульская, Едичкульская и Эдиссанские орды.
Переговоры с их предводителями убедительно провёл фельдмаршал П.И. Па-
нин. Татары признали над собой власть России, что способствовало сдаче ту-
рецкой крепости Аккерман. Они становились вассалами России а Панин был
награжден императрицей Екатериной Орденом святого Георгия. Такие события
должны были в корне изменить положение православного населения в Придне-
стровье и во всей Ханской Украине. Несмотря на важные события в Придне-
стровском регионе, ситуация развивалась несколько в другом направлении.
Военные столкновения в Приднестровье. После смерти польского коро-
ля Августа III процесс упадка Польши усилился. Правящий класс разделился на
две враждующие группировки. Часть шляхты и магнатов выступали за сближе-
ние с Россией и прекращение гонений на православных, чтобы сохранить ос-
новные законы Польши и гарантировать ее границы. Другая часть требовала,
наоборот, усилить преследования «диссидентов», т. е. православных жителей
захваченных Польшей украинских земель, и разгромить Россию с помощью ее
исторических противников. Именно эти антироссийски настроенные шляхти-
чи и крупные землевладельцы собрались в Подолии, где их поддерживал каме-
нец-подольский католический епископ Адам Красинский, городской староста
К. Пулавский, их родственники и местные польские землевладельцы. При под-
держке Франции и Турции они создали антирусскую военную и политическую
организацию под названием Барская конференция, которая выступила против
пророссийски настроенного короля Станислава Понятовского (1764–1795). Для
совместной борьбы против России конфедераты объединили свои вооружен-
ные подразделения с турецко-татарскими силами. Но прежде всего им при-
шлось вступить в бой с местными казаками.
Один из отрядов гайдамаков под предводительством Василия Шилко в июне
1768 г. сражался на Украине против своих непримиримых врагов – конфедератов.
Спасаясь от гайдамаков, поляки ушли в Очаковскую землю и укрылись в Дубос-
сарах. Шилко, преследуя их до Дубоссар, не желал столкновения с татарами, но
потребовал выдать ему конфедератов, на что дубоссарский каймакам ответил
категорическим отказом. Тогда казаки всей своей мощью обрушились на Дубос-
сары и окрестные поселения. Кроме ясновельможных панов конфедератов в этой
резне погибли около 2 тыс. татар, турок и служивших у них молдаван.
Через год, летом 1769 г., 40-тысячное турецкое войско Али-паши перепра-
вилось через Днестр в районе Дубоссар, чтобы нанести удар в спину Первой
русской армии. Подразделения под командованием полковника Лопухина и ге-
нерал-майора Зорича были высланы на заслон туркам. Сначала Лопухин раз-
громил под Дубоссарами отряд турецких фуражиров, а затем, в августе 1769 г.,
солдаты Зорича, как сообщают документы, сожгли «местечко Дубоссары со
всеми окрестными селениями на пять верст в окружности».
Однако не прошло и месяца, как татары вновь привлекли к себе внимание
русской армии. В конце сентября 1769 г. татарская конница, захватив поначалу
Балту, двинулась на Днестр в направлении Бендер, надеясь поживиться за счет
местного населения. В октябре им вслед уже продвигались русские войска под
командованием Х. Витгенштейна. Между Дубоссарами и Ягорлыком русские
стали строить переправу через Днестр, и местные жители им помогали в строи-
тельстве плотов. В мае 1770 г. Дубоссары были заняты передовыми частями рус-
ских войск – гренадерами, егерями, казаками, пикинерами, которыми коман-
довал полковник Фалькерзам. Затем на эту переправу, двигаясь через Бирзулу,
Окны, Балту и Дубово, вышли основные части Второй армии генерал-аншфера
Бендерская крепость в 1770 г.
П.И. Панина, которые продвигались к Бендерской крепости, чтобы взять при-

ступом эту важнейшую турецкую цитадель на Днестре.
Штурм Бендерской крепости. Одним из наиболее ярких и значительных
событий русско-турецкой войны 1768–1774 гг. стал штурм Бендерской крепо-
сти в 1770 г. Этот бастион считался турками неприступным, так как имел тол-
стые стены 13-метровой высоты с восемью каменными башнями, которые опо-
ясывались глубоким рвом, облицованным гладким камнем. Площадь крепости
составила 66 гектаров, защищал ее 15-тысячный гарнизон отборных янычар,
вооруженных грозной артиллерийской мощью (около 350 пушек) и имеющих
достаточный запас продовольствия, боеприпасов и всего необходимого для от-
ражения длительной осады. И турки с успехом отбивали все русские атаки на
стены цитадели, тем более, что генерал Панин не блистал особыми военными
талантами.
Командовал осадой крепости специально командированный во Вторую
армию Панина инженер-генерал Р.Н. Гербель. Все осадные работы крепости ве-
лись по его планам и под его руководством. Два месяца с разных берегов Дне-
стра артиллерийские батареи русских закидывали снарядами крепость, в ответ
турецкие пушки обстреливали позиции российских войск. До 10 тыс. выстрелов
произвела русская артиллерия, в результате стал ощущаться недостаток ядер,
пришлось собирать турецкие, но крепость стояла. В этой дуэли шло взаимное
истребление осаждавших и оборонявшихся.
Даже под землей велись военные действия. Русские саперы рыли подзем-
ные ходы, чтобы подложить пороховой заряд под стены крепости. Янычары
тоже активно копали подземные ходы; иногда они натыкались на российских
солдат и ожесточенные стычки происходили под землей. Наконец, удалось за-
ложить под стеной крепости мину с зарядом в 400 пудов пороха.
Ночную тишину 15 сентября 1770 г. разорвал взрыв невиданной мощи и
часть стены крепости вместе с оборонявшимися турками взлетела высоко в
Штурм Бендерской крепости
небо. Масса земли завалила крепостной ров. Вслед за тем в образовавшуюся

брешь по сздавшемуся завалу хлынул поток вооруженных людей. Только к утру
отчаянное сопротивление янычар было окончательно сломлено; крепость была
захвачена, город полностью сгорел. Крупнейшее за всю историю Бендерской
крепости сражение закончилось полной победой русской армии, которая по-
теряла здесь 2,5 тыс. человек. Турки оставили на поле боя 5 тыс. убитых и ра-
ненных, около 5 тыс. пленных, 348 пушек, 30 тыс. пушечных ядер, 21 тыс. пудов
пороха, запасы продовольствия и фуража.
Штурм Бендерской крепости

Правда, за всё время осады Бендерской крепости потери русской армии

составили 6236 человек (1672 убитых и 4564 раненых); потери осажденных, –
более 7000 убитых, 5390 пленных. Эти потери русских войск императрица Ека-
терина посчитала чрезмерными – для русской армии осада Бендер стала наибю-
олее кровопролитным сраженеим за всю войну, – и фельдмаршал Панин впал в
немилость. Хотя фактический руководитель взятия крепости Р.Н. Гербель был
произведен в генерал-поручики и награжден орденом Св. Александра Невского.
Вскоре после взятия крепости он восстановил разрушенные взрывом и огнем
артиллерии строения.
Большие надежды местные жители возлагали на переговоры о принятии
Молдавии в подданство России. Еще в начале войны молдаване, вдохновленные
возможностью победы России над Турцией и, следовательно, скорого освобож-
дения от ненавистного ига фанариотов, отправляют в Петербург представи-
тельную делегацию, состоящую из видных общественных деятелей – епископа
Иннокентия Хушского, игумена Венедикта, архимандрита Варфоломея Маза-
ряна, бояр Лупула Балша, Иона Паллэдия, Анакакия Мило. Делегация везла
к императрице Екатерине II челобитную молдавского митрополита Гавриила,
который умолял принять молдавский народ в российское подданство: «Да бу-
дут приняты ако верноподданные рабы Вашему императорскому величеству…
будем покорны и даже до последней капли крови нашей все повеленное нам
от Вашего императорского величества без всякого нарушения будем сохранять
и повеленное исполнять». Валахи снарядили свою делегацию с аналогичной
просьбой к Екатерине.
Современная реконструкция взятия Бендерской крепости 2-й армией П.И. Панина

Сокрушительные поражения слабеющей Османской империи от русского
оружия, казалось бы, приблизили как никогда исполнение вековых чаяний мол-
давского народа на освобождение. Однако правительство Российской державы
вынуждено было учитывать, что положительный ответ на просьбу молдаван и
валахов означает войну не только с Турцией, но и с великими европейскими
державами. Последние не собирались допускать усиления русского влияния на
Балканах и расширения территории России за счет православных Дунайских
княжеств. Жесткая позиция Западной Европы и угроза военного вторжения
при незакончившейся еще войне с Турцией заставили Екатерину отвечать на
просьбы молдаван и валахов весьма уклончиво. Императрица туманно и ди-
пломатично лишь пообещала депутациям, что Россия и впредь будет «старать-
ся о защищении от лютости… непримиримого врага». Расширять свои границы
до Дуная и Карпат Россия тогда была не в силах, учитывая, что Приднестровье и
все Северное Причерноморье все еще находились в руках крымского хана, тогда
еще верного союзника Османской империи.
Переговоры в Кючук-Кайнарджи и подписание мира. Переход в 1772 г.
Крыма под покровительство России во многом изменил стратегическую ситуа
цию на западном фронте. В 1773 г. отряд генерала А.В. Суворова совершил
успешный рейд на правый берег Дуная, взял турецкую крепость Туртукай, а
затем и главный нагорный редут под Силистрией. Все военные действия 1774 г.
велись далеко от Приднестровья – за Дунаем. В июне 18-тысячный корпус А.В.
Суворова разбил под Козлуджей 40-тысячное войско Абдул-Резака, а под Тур-
тукаем был уничтожен отряд Хасан-бея в 15 тыс. человек. Осажденными оказа-
лись турецкие крепости Силистрия, Рущук и Шумла. Когда в конце июня 1774 г.
войска бригадира А.И. Заборовского перешли Балканы и разбили силы Юсуф-
паши, отрезав пути сообщения между осажденными и Стамбулом, Турция за-
просила мира. Приднестровье находилось в глубоком тылу главных сражений,
но результаты их глубоко затрагивали интересы местного населения.
Переговоры между турками и русскими проходили в небольшом болгар-
ском местечке Кючук-Кайнарджа в июле 1774 г. Россия потребовала от Порты
предоставления независимости Молдавии и Валахии либо согласия Стамбула
на установление здесь власти России на какое-то ограниченное время. Это усло-
вие вызвало резкое неприятие у Австрии и других европейских держав, которые
соглашались на сохранение в православных княжествах турецкого ига, лишь бы
не усиливать влияния России на Балканах. Молитвенная просьба специальной
молдавской делегации к Екатерине о том, чтобы при заключении мира «не мог
неприятель отнять нас от покровительства Вашего Величества» и о «присово-
куплении» молдавских земель «к пространству империи Российской» была для
европейской дипломатии пустым звуком. Главную цель и свой интерес в русско-
турецких войнах дипломаты и политика Запада видели в ослаблении и Турции,
и России. Интересы и чаяния порабощенных христианских народов не учиты-
вались вовсе.
Поставив Османскую империю на грань полного и окончательного разгро-
ма, Россия, казалось бы, могла диктовать свои условия как бесспорный победи-
тель. Но эти соглашения определялись не столько пролитой русской кровью и
Ставка Румянцева в деревне Кючук-Кайнарджи
победами русского оружия, сколько международной ситуацией и соотношени-

ем сил мировых держав. 10 июля 1774 г. был подписан мирный договор, по ко-
торому Россия получила Кинбурн, Керчь и Еникале. Ей предоставлялся свобод-
ный выход в Черное море. Крымское ханство было отделено от влияния Порты,
а часть принадлежавших ему земель (Большая и Малая Кабарда с Осетией, зем-
ли в районе Азова) закреплены за Россией. Русская армия вынужденно поки-
дала освобожденные от турок Молдавское и Валашское княжества. Правда, 16
статья договора предусматривала, что все жители княжеств, воевавшие против
Турции на стороне России, будут амнистированы и освобождены от задолжен-
ностей по налогам, два последующих года налоги не должны собираться, а ве-
личина дани ограничивалась. Кроме того, русские послы в Стамбуле получали
право защищать интересы жителей Молдавии и Валахии, султан обязался не
смещать господарей, если они не совершат какого-либо преступления.
Кючук-Кайнарджийский мир мало затронул положение Приднестровья.
Северная его часть оставалась в составе Речи Посполитой, а южная, отделив-
шись от Крымского ханства, была переподчинена Каушанскому хану, вассалу
султана, с образованием пашалыка «Бессарабия». И если Дунайские княжества
по результатам войны хотя бы получили некоторые послабления и льготы, то
население Приднестровья оставалось в прежнем состоянии.
Тем не менее, по условиям Кючук-Кайнарджийского мира Крымское хан-
ство впервые с 1475 г. было признано независимым от Стамбула. Это вызвало
ряд изменений в положении Приднестровских земель, связанных с переориен-
тацией политики султана в отношении крымского хана. На протяжении почти
Переговоры с турками в Кючук-Кайнарджи 1774 г.
десятилетия, с 1774 по 1783 гг., происходила острая борьба, включавшая дипло-

матические и военные демарши между Турцией и Россией в связи с «крымски-
ми замешательствами». Так называли тогда борьбу в правящей верхушке Бах-
чисарая между противниками и сторонниками Турции и России. В конечном
итоге началась настоящая война между турецкими и крымскими властями за
обладание Приднестровьем и Очаковской областью, Ханской Украиной.
После отторжения Крыма от Османской
империи и вывода русских войск на полуострове
произошло повсеместное антироссийское вос-
стание, а в Алуште высадился турецкий десант.
Командир едиссанских ногайцев и союзник но-
гайского вождя Джан-Малибета человек по име-
ни Шахин Гирей (1777–1783) стал проводником
русского влияния в Крыму. Он при помощи но-
гайцев занял Крым и стал ханом. Однако крым-
чаки продолжали нападать на русские гарнизоны
и хану пришлось отречься от престола. Избран-
ный мурзами после этого новый хан Бахадыр II
Гирей не был признан Россией, а командующим
русскими войсками в Крыму был назначен А.В.
Суворов. Во избежание новой русско-турецкой
Кючук-Кайнарджийский договор войны восстание крымчаков было решительно
между Россией и Турцией подавлено. 8 апреля 1783 г. Екатерина II объяви-
ла Крым, Тамань и Кубань русскими областями. Этот манифест противоречил

Кючук-Кайнарджийскому договору, но от его соблюдения первыми отказались
крымчаки и турки, нарушив его положения. Впоследствии Турция по Ясскому
миру 1791 г. вынуждена была признать полуостров Крым российской террито-
рией.
Во второй половине 70-х гг. XVIII в. Порта еще надеялась ситуацию с Кры-
мом и Ханской Украиной изменить в благоприятную для себя сторону. Как уже
упоминалось выше, Айналы-Кавакская конвенция 1779 г., дополнявшая статьи
Кючук-Кайнарджийского мира, обязывала Россию признать турецким владе-
нием территорию между Днестром и Южным Бугом. В это время Дубоссар-
ский чифтлик становится частью каушанского пашалыка. Чтобы пропустить
по Днестру купеческие суда магната Дзедушинского, дубоссарский каймакам
испрашивал на это разрешение у воеводы каушанского, предводителя Буджак-
ской орды. Управление Дубоссарским чифтликом на какое-то время переходит
к дунайским татарам, которые, будучи верными вассалами султана, послушно
исполняли его волю. Общее количество тюрков в Буджаке составляло более 200
тыс. человек. Накануне русско-турецкой войны 1787–1791 гг. Порта сознательно
направляет эту орду на левый берег Днестра, чтобы уничтожить проживавшее
здесь население. Часть людей во время турецкого набега 1787 г. была уведена в
Турцию, часть – перебита, часть – бежала на Украину, в Польшу и Россию. При-
днестровье снова опустело.
Русско-турецкая война 1787–1791 гг. Лишь последняя русско-турецкая
война XVIII в. коренным образом раз и навсегда изменила положение При-
Боевые действия в русско-турецкой войне 1768–1774 гг.

Глава VIII. Русско-турецкие войны XVIII в. ...
Территориальные изменения по Кючук-Кайнарджийскому миру

 367
днестровья. Эта война стала крутым поворотом в

исторических судьбах земель Левобережного При-
днестровья. Противостояние началось с того, что
султан Селим III (1783–1807), подстрекаемый ан-
глийскими и французскими дипломатами к войне
против России, предъявил русскому правитель-
ству ультиматум с требованием возвратить Крым
и признать Грузию вассальным владением Порты,
а также не оказывать покровительство в отноше-
нии Молдавии и Валахии. Получив решительный
отказ, 13 августа 1787 г. Турция объявляет России
войну.
По планам Порты, турецкая армия (до 200
тыс. человек) при поддержке сильного турецкого Турецкий султан Селим III.
Картина неизвестного художника
флота должна была овладеть Крымом и развер-
нуть наступление на Северном Кавказе. Этим си-
лам противостояла Екатеринославская армия (82
тыс. человек) под командованием фельдмаршала
Г.А. Потемкина, Украинская армия (37 тыс. чело-
век) – генерал-фельдмаршала П.А. Румянцева,
отдельный корпус и Черноморский флот – контр-
адмирала М.И. Войновича. Потемкин должен
был овладеть Очаковым и двинуться на Днестр
и Дунай, Румянцеву предписывалось поддер-
живать эти действия из Подолии, а Войновичу –
оборонять Крым и Кавказ.
Турецкий десант, высадившийся 1 октября
Фельдмаршал князь А.Г. Потемкин
1787 г. у Кинбурна, был разбит русскими войсками
под командованием А.В. Суворова. Вступившая в
январе 1788 г. в войну против Турции Австрия не
смогла взять Хотинскую крепость и ей на помощь
пришла русская армия; после длительной осады с
июля по октябрь турецкий гарнизон капитулиро-
вал. В эти же месяцы армия Потемкина штурмо-
вала Очаков и в декабре овладела городом. После
этого она двинулась на Днестр и осадила крепость
Бендеры, войска Украинской армии направи-
лись на нижний Дунай и нанесли туркам ряд по-
ражений под Бырладом, Максименами, Галацем.
А.В. Суворов с 5-тысячной дивизией 21 июля
1789 г. в девятичасовом сражении разгромил
в битве при Фокшанах 30-тысячный турецкий
корпус Осман-паши. Великий визирь Юсуф-па-
Фельдмаршал граф А.В. Суворов
ша двинул на помощь осажденным Бендерам,
где были сосредоточены основные силы армии
Гравюра 1870 г., посвященная сражению при Рымнике
Потемкина, 90-тысячную турецкую армию, которую встретил 25-тысячный

русско-австрийский отряд под командованием Суворова. 11 сентября 1789 г. в
сражении при Рымнике турки потеряли 17 тыс. человек и в панике отступили.
Этот разгром решил судьбу Бендерской крепости.
Светлейший князь Г.А. Потемкин руководил военными действиями из Ду-
боссар, где находилась главная квартира русской армии. Когда в августе 1789 г.
его войска не смогли взять крепость штурмом, Потемкин перенес свою полевую
ставку в район севернее Бендер и приступил к длительной осаде. Крепость была
совершенно отрезана от внешнего мира, но могла выдержать долгую осаду.
Однако разгром армии Юсуф-паши, сдача турками Аккерманской кре-
пости и приближавшаяся зима приводили в отчаяние пашу – командира гар-
низона крепости. В конце октября в захваченных предместьях крепости были
установлены осадные пушки генерала А.И. Самойлова, на левом берегу Дне-
стра нацелились на крепость 40 орудий генерала И.В. Гудовича, а на реке перед
стенами крепости остановились 50 казацких лодок-чаек с легкими пушками.
Турки с ужасом наблюдали из своей цитадели за приготовлениями русских во-
йск к штурму, а в это время в подземном дворце Потемкина играла музыка, и
проходили великолепные балы в честь любимой племянницы князя. Пленные
турецкие офицеры были приглашены на бал, где их потчивали изысканными
яствами и угощали напитками, а потом отпустили с оружием в осажденную
Турки сдают Бендерскую крепость князю Г.А. Потемкину-Таврическому 4 ноября 1789 г.
Бендерскую крепость. Рассказы вернувшихся турок о русском гостеприимстве

и великодушии произвели сильное психологическое воздействие на оголодав-
ший гарнизон осажденных. Наконец, в начале ноября 1789 г. Бендерский паша
не выдержал и дал согласие на сдачу крепости без боя.
Всем туркам был разрешен беспрепятственный выход из крепости и рус-
ские с удивлением обнаружили, что большинство гарнизона составляли пре-
старелые, ослабленные голодом и болезнями, обремененные большими семья-
ми, воины. 16 тыс. турок на 4 тыс. подводах двинулись из Бендер в город Браилу
на Дунае, некоторые из них даже успели продать свое имущество. Русская ар-
мия получила 325 пушек, 12 тыс. пудов пороха и 20 тыс. пудов различного про-
вианта и продуктов. Правда, продукты оказались испорченными и гнилыми, от
чего многие солдаты пострадали. По распоряжению Потемкина все бендерские
мечети были переделаны в православные церкви и освящены. По просьбе бен-
дерских армян, а также армян, прибывших из Аккермана, Г.А. Потемкин здесь
же, в своей Бендерской резиденции, дает указание о создании на левом берегу
Днестра армянской колонии, которой дали имя Григория Просветителя всея
Армении и одновременно имя главнокомандующего. Основанный город был
назван Григориополем.
Несмотря на ряд сокрушительных поражений, турецкое командование не
ослабляло оборону дунайского фронта и готовилось высадить крупный десант
в Крыму, чтобы захватить Кубань. Черноморский флот под командованием
контр-адмирала Ф.Ф. Ушакова одержал над турецким флотом несколько важ-
ных побед в Керченском проливе и сражении у Тендры в 1790 г. Взятие кре-
пости Измаил на Дунае русскими войсками под командованием А.В. Суворова
11 декабря 1790 г. открыло путь на Балканы. В июне 1791 г. отряд генерала
М.И. Кутузова, перейдя Дунай, разгромил 23-тысячное турецкое войско в битве
Смерть князя Г.А. Потемкина в Молдавии. Гравюра 1793 г.
при Бабадаге. В конце июня потерпела поражение в битве при Мачине 80-ты-
сячная турецкая армия, а разгром турецкого флота в сражении при Калиакрии
в конце июля 1791 г. заставил Блистательную Порту просить мира.
Переговоры в Яссах и подписание мира. Мирный конгресс между Россией
и Турцией, подводивший итоги закончившейся войны, проходил в столице Мол-
давского княжества г. Яссы. Главнокомандующий светлейший князь Г.А. Потем-
кин до заключения мирного договора не дожил. В начале октября 1789 г. от отпра-
вился из Ясс в основанный им г. Николаев в Новороссии на берегу Южного Буга,
но в дороге скончался на территории Молдавского кня-
жества у с. Рэдений-Векь.
Тем не менее, Потемкина на переговорах с Юсу-
фом-пашой в Яссах сменил канцлер Российской им-
перии князь А.А. Безбородко и 29 декабря 1791 г. был
подписан мирный договор, который восстанавливал
статьи Кючук-Кайнарджийского мира и других доку-
ментов, заключенных между Россией и Турцией ра-
нее. Подтверждались также все льготы для Молдавии
и Валахии, но русские войска обязаны были покинуть
Дунайские княжества. Порта вновь обещала не оказы-
вать никаких препятствий тем жителям, которые за-
хотят переселиться в Россию.
В составе русской армии, как и в предыдущие
годы, находились многие воевавшие против турок
Канцлер А.А. Безбородко молдаване. Русское правительство выделило им зем-
фрагмент памятника
1000-летию России ли в Екатеринославской губернии и представило ряд
в Великом Новгороде привилегий, как воинским поселянам. Из них в боль-
Манифест Екатерины II о подписании в Яссах мира с Османской империей
Территориальные изменения в результате русско-турецкой войны 1787-1791 гг.

шей степени формировались такие вооруженные соединения, как Бугское каза-
чье войско, Новоказачий полк, Ольвиопольский легкоконный полк, Болгарский
гусарский полк и другие соединения. Кроме молдаван в этих подразделениях
служили и многие выходцы из Балканских стран, сражавшиеся за освобожде-
ние своих народов от турецкого ига, – болгары, валахи, сербы и др. Во время
войны 1787–1791 гг. в рядах русской армии количество местных волонтеров до-
стигало 10 тыс. человек.
Возвращая Османской империи Валахию и Молдавию вместе с важнейши-
ми крепостями на Днестре и Дунае – Хотином, Бендерами, Аккерманом, Изма-
илом и др., – русское правительство настояло на том, что к России отходит все
Северное Причерноморье вплоть до Днестра. Таким образом, границей между
Османской и Российской империями впервые в истории стал Днестр. Террито-
рии от левого берега Днестра до Дона, называвшиеся Новороссией, были осво-
бождены от турецкого присутствия и от бесчинств кочующих татарских орд.
Все татары из Ханской Украины были переселены в Крым.
Для Приднестровья закончилась эпоха бесконечных войн, кровопролит-
ных сражений, грабительских набегов, этнического угнетения и духовного по-
давления народа. Многие столетия эти земли не знали покоя и мира. Победа
русского оружия над турками и татарами в последней русско-турецкой войне
XVIII в. открыла новую страницу в исторических судьбах приднестровцев. С
1791 г. вплоть до начала гражданской войны в 1918 г. в Приднестровье не велось
никаких военных действий, не было конфликтов. В истории Приднестровья Яс-
ский мир открыл новую эпоху, время созидания, период мирного заселения и
освоения присоединенных к России земель, период зарождения и формирова-
ния приднестровской многонациональной общности людей.
§ 4. Присоединение к России северных районов

края и начало освоения Левобережного
Приднестровья
Незадолго до начала русско-турецкой войны буджакская орда по науще-
нию Порты совершила жестокий налет на территорию от Бендер до Очакова.
Это произошло в 1787 г., когда Турция готовилась к войне и пыталась лишить
в будущем конфликте всякой возможной поддержки русскую армию. Придне-
стровские земли превратились в безлюдную пустыню – часть населения была
уничтожена ногайцами, часть покинула эту территорию. Но после взятия рос-
сийскими войсками Бендерской крепости в 1789 г. и особенно после переселе-
ния татар в Крым беженцы стали возвращаться в родные места.
Правительство России после подписания Ясского мира приступило к ще-
дрой раздаче пустующих земель офицерам, которые участвовали в русско-ту-
рецкой войне, в том числе и молдавским боярам, вступившим в русскую армию
и по понятным причинам не имевшим возможности возвратиться в Молдавию.
Д. Кантакузино, С. Стурдза и другие известные российские офицеры из мол-
давских бояр не только получили на левобережье Днестра огромные угодья,
но и стали переселять сюда своих крестьян с территории княжества. В течение
только одного 1792 г. из Молдавии на левый берег реки мигрировали более 4

тыс. человек, которые основали в Днестровско-Бугском междуречье несколько
десятков новых сел. В 1792–1793 гг. из Молдавского княжества переселилось в
Левобережное Приднестровье 48 боярских семей со своими крестьянами, челя-
дью, обслугой и охраной.
Поселившимся на помещичьих землях крестьянам от российского прави-
тельства выделялись всевозможные льготы, послабления и уступки. В помещи-
чьих слободах на 13 дворов распределялось 1,5 тыс. десятин земли. Крестьяне,
начинавшие обрабатывать эти земли, освобождались от службы в армии, а так-
же от всех налогов и повинностей сроком на 10 лет. Такие благоприятные ус-
ловия не могли не привлекать в Приднестровье молдавских крестьян, которые
стали массово переходить Днестр, заселяя Новороссию. Это обеспокоило ту-
рецкие власти не только в силу уменьшения податного населения в Молдавии,
а следовательно и истощения источника доходов в казну Порты, но и потому,
что они опасались увеличения численности казачьих войск, которые казались
Стамбулу наиболее опасной силой для турок на Балканах. Порта постоянно на-
стаивала на включение в русско-турецкие дипломатические договоренности
специальных положений, ограничивавших миграцию населения из Молдавско-
го княжества на левый берег Днестра. Тем не менее, уже в 1795 г. молдаване со-
ставляли около половины (15 тыс. человек) всего населения Очаковской земли
(37 тыс. человек).
Конечно, не только молдаване становились новыми жителями освобож-
денных от кочевников территорий. Приднестровье быстро заселялось предста-
вителями различных этносов страны. Обеспечение Россией безопасности посе-
лившихся на пустующих землях людей стало стимулом и для другого большого
потока переселенцев, которые шли из русских и украинских губерний страны.
Кроме того, правительство охотно и щедро раздавало земли бывшей татар-
ской пустыни немцам, болгарам и другим колонистам из-за рубежа. В течение
считанных лет безлюдные веками степи Северного Причерноморья между
Днестром и Бугом южнее рек Ягорлык и Кодыма были заселены и начали ос-
ваиваться разноплеменным и раз-
ноязычным людом – молдаванами,
украинцами, русскими, болгарами,
гагаузами, евреями, армянами, нем-
цами и др.
Приступив к планомерной ор-
ганизации заселения и хозяйствен-
ного освоения присоединенных
к России земель, правительство
должно было гарантировать им за-
щиту от грабительских набегов но-
гайцев и татар, от новых возможных
вторжений турок с правого берега
Днестра. Еще до окончания войны,
почти за год до подписания Ясско- Русская императрица Екатерина II
Вознесенское наместничество
го мира, Екатерина II издает 26 января 1791 г. указ «О присоединении земель,

новоприобретенных от Порты Оттоманской, между рек Днестр и Буг лежащих,
к губернии Екатеринославской». В нем Екатеринославскому губернатору П.Г.
Каховскому предписывалось «обозреть сию страну, разделить оную на уезды,
назначить города по способности». Таким образом указ предопределил воз-
никновение Тирасполя, Одессы, Николаева, Григориополя и других крупных и
средних центров. Императрица потребовала также «употребить всемерное ста-
рание о скорейшем заселении сей земли». При этом в пятом пункте монаршего
указа подчеркивалось, что «молдавские бояре, в подданство наше вступившие,
заслуживают к получению тамо земли особенное уважение».
Сразу же после присоединения Приднестровья к России правительство
создает специальную экспедицию «строения южных крепостей», во главе кото-
рой был поставлен гениальный полководец и стратег А.В. Суворов. Основная
цель, которая была поставлена перед генералиссимусом, – укрепить безопас-
ность Новороссии и оградить население присоединенных земель от возможных
турецких вторжений. В письме к Суворову, поручая именно ему это ответствен-
ное государственное задание, императрица Екатерина писала: «Возлагаем на
Вас и все предположенные для безопасности тамошних границ и опробованные
нами по проектам инженер-майора де Вола-

на, в разных местах укрепления, немедленно
привести в исполнение». Для решения этой
задачи А.В. Суворов оставил руководство
по укреплению русско-шведской границы
и прибыл в Новороссию. Берега Днестра и
система его турецких крепостей ему были
хорошо известны.
Место для головной крепости Дне-
стровской линии Суворов выбрал не случай-
но. Здесь с 1752 г. существовало молдавское
рыбацкое село Суклея, сожженное турками
в период войны 1768–1774 гг. Рыбаки осно- Строитель Срединной крепости
вали затем Новую Суклею ниже по течению Ф.П. де Волан
Днестра, где на месте впадения речки Ботны
в Днестр Суворов приказал строить крепость, поначалу называвшуюся Ботна.
Служивые люди, занятые на строительстве этой крепости, нуждались в марки-
тантах (поставщиках продуктов и напитков для войск), а также в сапожниках,
портных, плотниках и прочих ремесленниках, в лекарях, купцах, парикмахерах
и т. д. Возле строящейся крепости возникает небольшое поселение (форштадт),
первыми жителями которого с позволения Суворова стали казаки и русские
староверы из Херсонской губернии. Их насчитывалось 69 семейств. Они-то и
стали первыми жителями города, который тогда еще не имел названия. Под ру-
ководством А.В. Суворова в строительстве крепости принимали участие хер-
сонский гренадерский полк, Троицкий, Александрийский, Витебский и Полоц-
кий мушкетерские полки, а также Бугский егерский корпус.
Строительство будущего Тирасполя шло такими быстрыми темпами, что
петербургские чиновники не успевали оплачивать векселя, подписанные Суво-
ровым. Это обидело полководца, ибо ему пришлось заплатить за выполненные
работы из своих личных денег немалую сумму – 100 тыс. руб. Он приказывает
продать свои имения, чтобы достроить крепость Ботна, которая в плане была
обозначена как Срединная. Суворов с обидой и сарказмом пишет в Петербург:
«Заберите у меня крепости; лучше я был бы неграмотным». Однако Екатерина
пресекла самоуправство государственных чиновников, взяла А.В. Суворова под
защиту и распорядилась выделить из казны нужные средства, а также начать
строительство необходимых складов и сооружений в Дубоссарах, Ботне (Ти-
располе), Аджидере (Овидиополе) и Аджибее (Одессе). Поклонница античного
искусства, русская императрица повелела назвать Срединную крепость Ботну
красивым именем Тирасполь от греческого названия Днестра (Тирас), на кото-
ром она и была возведена. Крепости противостоял турецкий бастион в Бенде-
рах на другом берегу реки.
Вскоре было обнаружено, что Тирасполю могут угрожать наводнение, и
это создает определенные неудобства и даже опасность для жителей. Однако,
как сообщал инженер генерал Сухтелен, «Тирасполь… как и Одесса с Овиди-
ополем, есть однако же наилучшая из наших крепостей». Тогда же, в 1792 г.,
на месте Черной слободы был основан город Григориополь. С позволения Г.А.
Потемкина в этой армянской колонии селились беженцы – армяне, уходившие
в Россию от турецких бесчинств из Аккермана, Бендер, Кишинева, Измаила,
Каушан и других населенных пунктов Молдавского княжества. В 1795 г. статус
города приобрело и с. Дубоссары. Эти новые и старые поселения на Днестре
быстро стали центрами, где проживали ремесленники и купцы, проводились
ярмарки и базары, развивалась торговля и сосредотачивались административ-
ные органы. Так в низовьях Левобережного Приднестровья в последнем деся-
тилетии XVIII в. впервые появились городские центры.
В ином положении находились земли Верхнего Приднестровья, оставав-
шиеся в составе Речи Посполитой. Однако уже через год после Ясского мира
эта территория севернее реки Ягорлык была также присоединена к России при
очередном разделе Речи Посполитой к России. Основанием стала Петербург-
ская конвенция, подписанная 12 января 1793 г., по которой Россия отнимала у
Речи Посполитой часть Белоруссии и Украины, в том числе и Буго-Днестров-
ское междуречье выше рек Ягорлык и Кодыма. Пруссия в свою очередь присо-
единила Гданьск, Торунь и почти всю Великую Польшу.
Включение Подолья вместе с левобережьем Днестра в состав России об-
условило ликвидацию Брацлавского воеводства. Территория с основанной в се-
редине XVIII в. Каменкой, украинским селом Рашково, близ которого в средние
века находилась литовская крепость Караул, с посадом недалеко от польской
крепости Рыбница и другими селами Верхнего Приднестровья стали частью
Ольгопольского уезда Подольской губернии России. Сбылись вековые чаяния
местного православного населения, которое было избавлено как от польского
или турецкого владычества, так и от набегов татар. Долгожданный мир пришел
на эти земли после многих столетий войн, грабежей, набегов, взаимной вражды
и неимоверных народных страданий.
Однако с присоединением к России этих земель почти сразу же началось
бегство местных крестьян на юг, в пустующие земли Северного Причерноморья
и низовий Днестра. Эти территории казались крестьянам более безопасными
в связи со строительством Тираспольской и других русских крепостей южнее
Ягорлыка. К тому же после ухода татар они оказались почти незаселенными.
Но это было не совсем так. Правительство России активно раздавало земли ле-
вобережья Днестра молдавским боярам в награду за участие в русско-турецкой
войне. Около двух десятков семейств молдавских бояр получили в Тирасполь-
ском и Ананьевском уездах 824 тыс. десятин земли, в том числе семейство Кан-
такузино – 10730 десятин, Стурдза – 12000, Катаржи – 24000, Филиодор – 4700
десятин. Россия на первых порах не мешала бегству крестьян от их польских
магнатов, чтобы они могли беспрепятственно заселить южную зону Днестров-
ско-Бугского региона; обосноваться здесь, стать казаками и укрепить русскую
границу на Днестре.
Один из высокопоставленных царских чинов сообщал, что крестьяне
«бегут из деревень по большей части князей Любомирских, графов Потоцких
и других вельмож, коих имения управляются комиссарами (так тогда называ-
лись административные и хозяйственные руководители) и арендовщиками, а
Разделы Речи Посполитой 1772–1795 гг.

Медаль «Отторженная возвратих», отчеканенная в 1793 г.

в честь возвращения России древних славянских земель
все они бесчеловечные губители». И здесь же этот чиновник не без оснований

утверждал, что «государственная польза требует не препятствовать бегству».
Положение резко изменилось, когда казна выкупила у магнатов их обшир-
ные поместья и фольварки на левом берегу Днестра. Вот тогда для крестьян
и отпала всякая необходимость бегства в Нижнее Приднестровье. В одном из
своих секретных рескриптов императрица Екатерина II указывала: «Нет нужды
упоминать здесь о причинах, понудивших нас присоединить к империи от ре-
спублики Польской земли издревле России принадлежавшие, грады русскими
князьями созданные и народы общего с россиянами происхождения и нам еди-
новерные». Эти земли раздавались русским офицерам и помещикам, имевшим
заслуги перед государством в войнах с Турцией и Польшей. С начала 90-х гг.
XVIII в. начались процессы интеграции этой территории в российскую обще-
государственную и хозяйственную систему.
Огромную роль в процессах освобождения и освоения приднестровских
земель суждено было сыграть возрожденному казачеству после ликвидации
Запорожской Сечи. История ликвидации Сечи и последующего затем её воз-
рождения в виде Коша верных казаков (Черноморского казачьего войска) полна
драматизма и героизма. Приднестровские земли имеют к возрождению казаче-
ства самое прямое и непосредственное отношение.
§ 5. Роль черноморского казачества

в освобождении и колонизации приднестровско-
го края.
Черноморское казачество, сыгравшее столь выдающуюся роль в освобож-
дении края от татаро-османского засилья и его быстром хозяйственном ос-
воении, создавалось на основе остатков распущенной Запорожской сечи. Как
известно, за коварную измену гетмана Мазепы ещё в период Северной войны
запорожцы заплатили очень высокую и горькую цену, познали на себе большую
несправедливость высших властей. Крутой нравом и скорый на расправу царь
Петр отдает приказ князю Меньшикову «истребить все гнездо бунтовщиков до

основания», что и было сделано 11 мая 1709 г., – крепость в Сечи была взята,
полностью разрушена и сожжена. В своей грамоте от 26 мая 1711 г. царь назвал
причиной уничтожения Сечи измену самих запорожцев, которые составили
против России заговор в союзе с ее врагами шведами. До конца своей жизни
Петр I не разрешал восстанавливать Сечь. Судьба казаков трагически загублен-
ной Сечи складывалась по-разному.
С 1711 по 1734 г. на территории Крымского ханства в низовьях Днепра
казаки основали и поддерживали свою восстановленную территориально-во-
йсковую организацию, называемую Алешковская сечь. Затем, несколько деся-
тилетий с 1734 по 1775 г. на притоке Днепра реке Подпольной просуществовала
Новая (Подпольненская) Сечь, откуда казаки направлялись к месту боевых дей-
ствий в период русско-турецкой войны 1735–1739, а затем и войны 1768–1774 гг.
Несмотря на приказы крымского хана, запорожцы отказывались воевать про-
тив России. Императрица Анна Иоанновна (1730–1740) подписала грамоту о
помиловании запорожцев и принятии в русское подданство.
Но окончательно судьбу Новой сечи решила Екатерина II. В страхе перед
возможным зарождением новой пугачевщины императрица подписала 5 августа
1775 г. манифест «Об уничтожении Запорожской Сечи и о причислении оной к
Новороссийской губернии». Последняя Запорожская сечь была ликвидирована,
а казаки предоставлены сами себе – их руководство (старшина) получило рос-
сийское дворянство и пополнило состав землевладельцев и помещиков. Что ка-
сается нижних чинов, то им рекомендовалось вступать в гусарские и драгунские
полки легковооруженных всадников, отличавшихся характерным обмундирова-
нием и обликом (в обязательном порядке брили бороды и носили усы).
После упразднения Новой сечи некоторые запорожцы ушли в Османскую
империю и основали в дельте Дуная Задунайскую сечь, которая просущество-
вала до 1828 г. Тем не менее, основная масса казаков оставалась в пределах Рос-
сии и мечтала о воссоздании Войска. Эти храбрые потомственные воины про-
являли доблесть и отвагу при защите рубежей страны. Поэтому слезное письмо
казацкой старшины на имя императрицы в 1787
г. с просьбой возродить Войско было принято
благосклонно, а затем последовало и решение
восстановить казачество. По приказу Екатерины
формированием нового войска из числа казаков и
их потомков занялся Александр Суворов. На юге
России он создавал армейские подразделения, в
числе которых появляется «Войско верных запо-
рожцев» («Кош верных казаков», – такое название
они получили в отличие от «неверных», ушедших
в Турцию). В 1790 г. это казачье подразделение
было переименовано в Черноморское казачье во-
йско.
Много сделал для возрождения казачества Войсковая печать Коша верных
фаворит Екатерины Великой князь Г.А. Потемкин. казаков черноморских
От имени Потемкина все необходимые войсковые атрибуты казакам передал
граф А.В. Суворов. В торжественной обстановке 27 февраля 1788 г. полководец
вручил старшинам войска Сидору Белому, Антону Головатому и Захарию Че-
пеге белое войсковое знамя, с черным орлом и надписью «За веру и верность»,
пожалованное войску самой императрицей, а также флаги, атаманскую булаву,
печати и другие войсковые святыни, сохранившиеся со времен Запорожской
сечи, ликвидированной в 1775 г. Вручая «верным» казакам одно большое во-
йсковое знамя и 14 (по числу полков) куренных знамен в феврале 1788 г., А.В.
Суворов пояснил, что «изображение на знаменах креста с сияющим в средине
солнцем представляет привязанность войска к вере Христианской; на другой
же стороне, в звезде, надпись ордена Св. Апостола Андрея Первозванного озна-
чает хранение войском веры, проповеданной сим апостолом в странах, по Дне-
пру лежащих, и верность к Государю и Отечеству».
Первым кошевым атаманом Черноморского казачьего войска стал подпол-
ковник русской армии, войсковой есаул Запорожского казачьего войска Сидор
Игнатьевич Белый, активный участник русско-турецких войн второй половины
XVIII в. За отличную службу и храбрость он получил от императрицы золотую
медаль, а также 9 тыс. десятин земли в Новороссийской губернии, 60 десятин
«населенной земли» на р. Ингульце и был избран в 1783 г. предводителем дво-
рянства Херсонского уезда Новороссийской губернии. Сопровождая Екатерину
во время ее путешествия в Крым, Белый в Кременчуге подал прошение о соз-
дании из бывших запорожцев «Войска верных казаков». Екатерина дала свое
согласие и подарила Белому золотую табакерку. Во время «лиманского сраже-
ния» с турками на Днепровско-Бугском лимане 7 июня 1788 г. Сидор Белый был
смертельно ранен. Его похоронили со всеми воинскими почестями в Кинбурне,
причем, А.В. Суворов и Г.А. Потемкин глубоко скорбели по поводу смерти этого
храброго и авторитетного казацкого командира.
Вторым после С. Белого атаманом Чер-
номорского казачьего войска стал генерал-
майор русской армии, активный участник
русско-турецких войн Захарий Алексеевич
Чепега. Своей храбростью и удалью Чепега
отличился еще в октябре 1769 г. при разгро-
ме турецких войск на Днестре. Так и не на-
учившийся за свою жизнь письму и грамоте,
Чепега был талантливым организатором, ко-
торому Потемкин в 1787 г. выдал мандат, где
было сказано, что «господин капитан Заха-
рий Чепега исполнен будучи похвальной рев-
ности и усердия к службе Ея Императорско-
го величества… предъявил желание собрать
волонтеров и с оными употреблен быть при
армии, моему начальству вверенной. А пото-
Первый кошевой атаман Черноморского му и дозволяю ему набрать охотников из сво-
казачьего войска Сидор Белый бодных людей». Во время войны из относи-
тельно небольшой конной команды в 300 человек, Чепега сумел создать казачье
войско, численность которого достигла 10 тыс. человек. Под командованием З.
Чепеги казаки отличились при взятии турецких крепостей в Аккермане, Бенде-
рах, Измаиле, Очакове, Березани, Хаджибее. Наряду со многими орденами Ека-
терина пожаловала черноморскому атаману «осыпанную дорогими каменьями
(т. е. алмазами) саблю».
Одним из основателей и талантливых организаторов Черноморского каза-
чества стал кошевой атаман, войсковой судья Черноморского казачьего войска,
бригадир Антон Андреевич Головатый. Будучи в составе делегации запорож-
ских казаков в Санкт-Петербурге на короновании Екатерины II в 1762 г., он был
представлен императрице и даже спел для нее украинскую песню, сопровождая
пение игрой на бандуре. Грамотность, острый ум, хитрость и гибкость выдви-
нули Головатого в число запорожской элиты, когда в 1768 г. он назначается пол-
ковым писарем. Вместе с С. Белым и З. Чепегой ходатайствовал в г. Кременчуге
перед Екатериной об организации из бывших запорожцев «Войска верных ка-
заков». «Охотников» набирали в два отряда: Чепега – в конный, а Головатый – в
пеший. Он командовал казацкой флотилией «чаек» (большая лодка) в «лиман-
ском сражении» летом 1788 г., в ходе которого был разгромлен турецкий флот
Гасан-паши, после чего возглавил созданную тогда же Черноморскую казацкую
флотилию. После ранения З. Чепеги весной 1789 г. А. Головатый становится
командующим всем войском верных казаков. Вслед за успешными атаками на
Хаджибей, Аккерман и Бендеры, Головатый уводит казаков на зимовье в низо-
вья Днестра и выбирает своей резиденцией с. Слободзея, которое стало тогда
фактической столицей Черноморского казачества. Был произведен в полковни-
ки, награжден орденами и золотой саблей.
Совсем иной, трагической и беспощадной была судьба мятежных «невер-
ных» запорожцев. Ещё в период восстания Пугачева буйный нрав казаков, их
неоднократные погромы соседей – сербских поселенцев, – а главное, их связи
с восставшими пугачевцами ещё тогда подвигли Екатерину II к принятию ре-
шения о расформировании Сечи. Часть возмущенных этим указом казаков в
количестве около 5 тыс. человек решили покинуть места обитания и двинулись
в османские владения в районе Южного Буга. К ним присоединилось еще не-
сколько тысяч беглых крепостных. Кочующих неприкаянных казаков решил
использовать в своих антироссийских кознях турецкий султан Абдул-Хамид I
(1774–1789 гг.), который разрешил им поселиться в Приднестровье и создать
казачье войско. Предполагалось, что казаки смогут нанести из Приднестровья
по российской армии сильный удар и, в конце концов, дадут шанс Турции на
победу в этой войне.
Для расселения мятежных казаков в 1788 г. был определен поселок Кучур-
ганы. Однако здесь «неверным» казакам жить пришлось недолго. В результате
нового раскола, часть казаков отказалась служить туркам в ущерб России. Они
вернулись в империю и вступили в Кош верных казаков. Оставшиеся ушли на
Дунай, где, сформировав Задунайскую сечь, участвовали в подавлении нацио-
нально-освободительных движений православных народов Балкан. Но в годы
русско-турецкой войны 1828–1829 гг. последний кошевой атаман Задунайской
сечи Осип Гладкий решил отпочковаться от османов
и увел основную часть казаков в Бессарабию, где они
получили от русского правительства прощение и затем
образовали Азовское казачье войско в 1830–1831 гг.
При этом О.М. Гладкий оказал со своими казаками
России в войне против турок неоценимую помощь, –
он без боя взял турецкую крепость на Дунае Исакчу
и обеспечил тем самым переправу русских войск че-
Атаман задунайских рез Дунай. Гладкий получил звание генерал-майора и
казаков Осип Гладкий стал атаманом Азовского казачьего войска. По-иному
сложилась судьба двух тысяч протурецки настроенных
казаков-задунайцев, сохранивших верность султану и не пожелавших возвра-
щаться в Россию с повинной. Те из них, кто воевал за Османскую империю в
составе турецкой армии, были разоружены Портой и сосланы на каторгу. Сама
Задунайская сечь по приказу султана была разорена и сожжена, а все её жители
перебиты свирепыми янычарами.
Но сам факт ухода почти трети казаков после упразднения Сечи в 1775 г. к
туркам на Днестр и за Дунай, способствовал усилению турецких сил в преддве-
рии новой войны. И он заставил правительство России по-новому взглянуть на
проблему запорожского казачества. Генерал-фельдмаршал князь Г.А. Потемкин
одним из первых понял необходимость возрождения казацкого войска для за-
щиты вновь образованной Новороссийской провинции. Уже в 1783 г. он дает
разрешение бывшим запорожцам С. Белому, А. Головатому и З. Чепеге «пригла-
шать охотников к служению в казачьем звании». В 1787 г. запорожское войско
по соизволению Екатерины II фактически было восстановлено под новым на-
званием «Войска верных казаков», а Потемкин в 1790 г. получил титул великого
гетмана Черноморского и Екатеринославского казачьих войск. Тогда же Потем-
кин выделил бывшим запорожцам земли между Бугом и Днестром в Причерно-
морье, от чего и войско получило название Чер-
номорского. Правительство России не ошиблось
в свих расчетах: вновь созданное войско оказа-
лось действительно верным и надежным форми-
рованием в деле защиты российских интересов
и утверждения российской государственности в
Причерноморье, на землях от Днепра до Днестра.
К 1787 г. в Войско верных казаков вступило
12 тыс. человек, главным образом, бывших запо-
рожцев. Князь Потемкин предоставил им море-
ходные лодки и артиллерию, дал боевое оружие,
боеприпасы, назначил жалованье, обеспечил
провиантом, форменной одеждой. Для конницы
это был синий кунтуш (старинная украинская
долгополая одежда) с отброшенным за спину
Великий гетман Черноморского
и Екатеринославского казачьих рукавами, и красный исподний кафтан, а для пе-
войск князь Г.А. Потемкин хоты – кунтуш темно-зеленого, а исподний каф-
тан белого цвета. Войско было разделено на «зиму» и «лето», т.е. на конницу и
гребную флотилию. К театру военных действий «зима» двигалась сухопутным,
а «лето» – водным путем по Черному морю. Во вторую дивизию действующей
российской армии под командование генерал-аншефа А.В. Суворова вступили
12622 черноморских казака.
На протяжении всей трехлетней войны 1787–1791 гг., которая у самих черно-
морцев была известна под именем «очаковского розмиру», Черноморское войско
редко находилось в целостности и единстве. Великий гетман князь Г.А. Потемкин
посылал отдельные отряды для выполнения особо важных заданий в распоряже-
ние А.В. Суворова, М.И. Кутузова, И.М. де Рибаса и других русских военачальни-
ков. И на море и на суше казаки проявляли чудеса отваги и храбрости.
Первые бои, в которых участвовали черноморцы, произошли в мае-июне
1788 г., когда А.В. Суворов поручил нескольким казацким лодкам «с добрыми
молодцами» патрулировать Бугский лиман, обеспечивая осаду русскими важ-
ной турецкой крепости Кинбурн. Турецкий адмирал Гассан-паша с борта своих
мощных многопушечных кораблей с презрением смотрел на легкие казацкие
«чайки» и был уверен в превосходстве и скорой победе. Но отчаянные казаки
неожиданно налетели на севшие на мель в неглубоком лимане тяжелые воен-
ные корабли. Турецкие моряки попытались отбиваться в рукопашную, но каза-
ки взяли штурмом суда, а потом сожгли их. Турки потерпели полный разгром,
но и казаки в этих боях потеряли любимого кошевого атаман Сидора Белого,
полкового есаула и 14 казаков, а туркам удалось еще и увести с собой в плен 235
казаков.
Бой казацких чаек с турецкими боевыми судами

После этого по приказу Потемкина черноморцы под командованием Го-
ловатого взяли штурмом считавшийся неприступным остров Березань. Поте-
ряв в этом бою полкового старшину, четырех куренных атаманов и 24 казака,
черноморцы пленили 320 турок, захватили 23 орудия, 150 бочек пороха, более
1 тыс. ядер, большое количество зернового хлеба и несколько турецких знамен.
В декабре 1788 г. «верные» казаки участвовали в штурме Очакова. За эти подви-
ги с благоволения императрицы Екатерины II они удостоились наименования
«Черноморское войско». Девизом этого казацкого формирования стали слова
«Храбрость и отвага».
Покорив Очаков, князь Потемкин поставил перед войсками задачу ов-
ладеть Аккерманом и Бендерами. Летом 1789 г. черноморцы расположились в
Приднестровье на территории от Бендер до Ягорлыка. При защите этих рубе-
жей от неприятеля своими многочисленными подвигами, мужеством и отвагой
они заслужили благодарность М.И. Кутузова. В сентябре 1789 г. черноморцы
под командованием Захария (Харько) Чепеги тремя конными и тремя пешими
полками в составе войск генерал-майора де Рибаса участвовали в штурме хад-
жибейского замка и в боях по очищению от турок территории будущей Одессы.
После хаджибейской экспедиции три полка черноморцев, взявшие город
Болград, были оставлены там в виде гарнизона; остальное войско под коман-
дованием Чепеги в конце сентября 1789 г. участвовало во взятии Аккермана и
Килии. Затем из Болграда и Дуная черноморцы были стянуты к Бендерам, а по
Днестру к стенам крепости подошла казацкая флотилия из 47 лодок под коман-
дованием войскового судьи Антона Головатого. 2 ноября 1789 г. Бендерский гар-
низон сдался на милость победителей, чему способствовал подход под самые
стены крепости черноморских лодок, которые совсем не обращали внимание
на град турецких ядер и повергли турок в суеверный ужас своей решимостью и
неуязвимостью.
Эти свидетельства казацкой доблести и чести так обрадовали Екатерину,
что она в ознаменование особого благоволения к казакам назначает Г.А. По-
темкина великим гетманом. Последний, в свою очередь, осыпал черноморцев
новыми милостями. Вместо пожалованной войску земли на Тамани, гетман,
исходя из выгод и желаний черноморцев, назначил им для поселения и про-
живания привольные земли между Бугом и Днестром. Но до окончания войны
и подписания Ясского мира черноморцы активно дрались с неприятелем, обе-
спечивая будущий мир и безопасность не только территории Новороссии, но
теперь уже и своих собственных земель, где им предстояло жить и трудиться в
послевоенный период.
Казаки храбро сражались в устье Дуная и Днестра, брали вместе с рос-
сийскими войсками Килию, Тульчу, Исакчу, под командованием А.В. Суворова
штурмовали Измаил, ходили походом на Галац, били турок в сражении при Ба-
бадаге и Мачине. Только при штурме Измаила черноморцы потеряли 160 уби-
тыми и 345 казаков раненными. Чепега и Головатый получили за это сражение
дорогие ордена, есаул Сутика, писарь Котляревский произведены в подполков-
ники и еще 500 черноморских офицеров повышены в звании и получили золо-
тые знаки с подписью: «За отменную храбрость» и «Измаил взят декабря 11-го
Казачий хутор
1790»; всем рядовым казакам были пожалованы серебряные медали с вензелем

императрицы и надписью: «За отменную храбрость при взятии Измаила дека-
бря 11-го 1790». До окончания войны Черноморское войско еще не раз покры-
вало себя военной славой и неувядаемыми лаврами защитников Отечества.
Но особо важную роль сыграли черноморцы в деле освоения и колониза-
ции Приднестровских земель. В течение двух лет в Приднестровье на отведен-
ную князем Потемкиным землю переселилось 1759 казачьих семейств – свыше 5
тыс. мужчин и около 4,5 тыс. женщин. Они расселились по рекам Днестр, Тили-
гул, Буг и Березань. В документе, направленном казаками Екатерине в феврале
1791 г., упомянуты такие селения Черноморского казачьего войска (названия
приводятся в том виде, как их записали сами казаки): Незавертай на Днестре,
Головкивка при урочице Маяку, Аджидар
при урочице Аджидары, Яска при устье
реки Кучургана; помимо войсковой рези-
денции Слободзеи упоминаются и другие
крупные поселения, – Парканы, Терновка,
Суклий, Карагаш, Собручи, Гнила, Корот-
кая, Котляровка и др. Кроме перечисленных
появляется большое множество хуторов и
отдельных жилищ по речкам, лиманам, при
рыбных местах в заливах и заводях.
Российская администрация в Ново-
россии во второй половине XVIII в. про-
водила политику достаточно ясную и по-
следовательную. Как считали в Петербур-
ге, Приднестровье вместе с Побужьем и Казачий курень
Казачье подворье
Нижнем Подунавьем представляло собой многовековую конфликтную зону

между Турцией, Россией, Крымским ханством и Речью Посполитой, а также и
казачеством. Здесь в обстановке враждебности часто сталкивались крупные су-
хопутные и морские силы. Эти земли, возвращенные Россией, следовало обе-
спечить надежной охраной и освоить, чтобы навсегда закрепить за Российской
державой. Казачество, как военное и земледельческое сословие, полностью
отвечало интересам и целям российской политики в данном регионе. Заселя-
емые казаками свободные земли не требовали дополнительных чрезмерных
вложений в обеспечение их безопасности. Переселенцы сами распахивали зем-
ли, собирали урожай, торговали, развивали экономику и производство, окуль-
туривали пустынные степи. Они же и несли здесь сторожевую и карантинную
службу, а в случае войны поставляли за свой счет обученные и вооруженные
казачьи отряды, которые подчинялись общевойсковому командованию. При
этом казачество оставалось «иррегулярным» войском со своими воинскими
и боевыми традициями, образом жизни, мировоззрением, особой казачьей
культурой.
Казаки проходили службу не так, как остальное население империи. Для
пополнения общевойсковых частей в России применялись рекрутские наборы,
когда молодые люди по повинности брались на военную бессрочную службу.
Численность их определялась количеством крестьянских дворов. В казачьих
же войсках воинскую службу несли с 18 до 38 лет все мужчины поголовно,
кто был способен носить оружие. К тому же коня, обмундирование и оружие
казаки приобретали за свой счет. Но и посемейный надел землей у них был
несравненно выше, чем у других крестьян. В последние десятилетия XVIII в.
на Буге, Днестре и Дунае правительством были сформированы и действовали
Усть-Буджакское, Дунайское (Новороссийское), Екатеринославское, Черно-
морское, Бугское и Украинское казачьи войска. Однако только Черноморское
оказалось стабильным и долговечным. Екатеринославское было расформиро-
вано, а Бугское и Украинское – переведены в разряд военных поселенцев.
Черноморские казаки на третий год войны после взятия Хаджибея, Ови-
диополя и Бендерской крепости расположились на зиму в Приднестровье к югу
от «Бендерского шляха» (дороги Бендеры–Вознесенск). Они стали активно ос-
ваивать свободные земли, основывая села, хутора, ремесленные заведения и ре-
монтные мастерские, хозяйственные постройки; начали обзаводиться скотом и

распахивать целину. К Днестру с востока потянулись казацкие жены с семьями,
помогая мужьям, отцам и сыновьям в их мирном труде. Осваивались не только
плавни, рыболовные и охотничьи угодья, к чему у казаков всегда было трепет-
ное и благожелательное отношение, но и пахотные земли, сенокосы, выпасы,
соляные промыслы. В трех округах («паланках») насчитывалось 1759 дворов, в
которых проживали около 10 тыс. человек. Они несли пограничную службу на
левом берегу Днестра и в любой момент были готовы по первому приказу об-
рушить всю свою мощь на непрошенных гостей.
Черноморское казачье войско в Приднестровье к концу войны (1791 г.) на-
считывало столько же, сколько и Запорожское войско к моменту своей ликви-
дации. Оно включало в себя как собственно казаков, так и «подданных» жите-
лей Приднестровья – молдаван, русских, украинцев и прочих жителей, осевших
здесь еще до пожалования этой территории казакам. Земли, непосредственно
примыкавшие к Днестру, назывались «Днестровской паланкой», и казаки в пе-
рерывах между военными сборами занимались рыбной ловлей, распахивали и
засеивали поля, разводили сады и огороды, выращивали лошадей, выхаживали
домашний скот.
Войско было на полном самообеспечении за исключением тех подраз-
делений, которые находились на фронте. Этот регион осваивали достаточно
быстро, и сюда устремились бывшие запорожцы, уже попавшие на Украине в
зависимость от помещиков, а также русские, бежавшие от крепостной неволи,
и молдаване, искавшие здесь убежище от гнета фанариотов. Казачество не вы-
давало властям этих людей, и состав черноморцев быстро пополнялся. Поэтому
наряду с украинцами на втором месте по численности среди «верных» казаков
были молдаване, затем – русские, болгары и представители других народов.
Переселение черноморских казаков на Кубань

Однако войско не имело территории собственного сплошного расселения –
казачьи станицы возникали рядом с помещичьими или городскими наделами,
землями казны, где создавались поселения государственных крестьян. Огром-
ные площади правительство «жаловало» дворянам и офицерам за службу в
армии. Помещики были не против разжиться еще и за счет соседних с ними
казацких земель.
Со смертью князя Г.А. Потемкина в самый разгар Ясских переговоров 5
октября 1791 г. черноморцы лишились своего любимца, защитника и покрови-
теля. В результате в Петербурге решили Черноморское войско убрать с берегов
Днестра и поселить на Кубани, где правительство выделило ему около 4 млн. де-
сятин земли. В первой половине 1793 г. пятью колоннами с семьями, имущест
вом, скотом, артиллерией, конниками и пешими воинами казаки двинулись в
путь. С 1860 г. их стали именовать Кубанским войском.
Но не все казаки покинули Приднестровье. По разрешению А.В. Суворова
отдельные группы казаков (до 2 тыс. человек) остались в Тирасполе и Слобод-
зее, а также на хуторах (Гребенники, Ермишкин, Тираспольский Ближний), от-
стоявших от города в 5–18 верстах. В большинстве своем эти казаки были при-
числены к разряду государственных крестьян. После переселения черноморцев
их станицы заняли казаки Екатеринославского казачьего войска. Часть из них с
разрешения Суворова осела в Тирасполе и Терновке, в слободах Чорная, Глиная,
Делакеу и в других поселениях Приднестровья.
ГЛАВА IX
ПРИДНЕСТРОВЬЕ В СОСТАВЕ РОССИИ
§ 1. Административно-территориальное устройство
Процесс административно-территориального устройства Приднестров-
ских территорий, осуществлявшийся несколько десятилетий после присоеди-
нения к России, несомненно, оказывал определенное влияние на социально-
правовое положение различных слоев, разрядов и сословий населения.
Политика царского правительства в этой сфере государственных интере-
сов сводилась главным образом к установлению единообразия органов управ-
ления местной и общероссийской систем. Однако в системе унификации про-
слеживаются специфические черты, обусловленные пограничным положением
региона (до 1812 г.), а также наследием в северной зоне административно-пра-
вовых устоев со времен господства здесь магнатов Речи Посполитой. В южной
зоне, на территории Очаковской земли (области), прилежащей к Черному морю,
при административно-территориальном делении правительственными инстан-
циями учитывались стратегический и внешнеторговый факторы. Причем этот
учет первоначально проводился синхронно в обеих зонах.
После второго раздела Польши в 1793 г. на присоединенной к России терри-
тории были образованы три губернии: Минская, Брацлавская и Изяславская. В
1795 г. Изяславская была разделена на две губернии – Волынскую и Подольскую.
Приднестровская полоса Подольской губернии, где возникли Ямпольский, Ольго-
польский и Балтский уезды, являлась, как известно, северной зоной Приднестро-
вья, т. е. территорией, на которой с начала 90-х годов XVIII в. происходили слож-
ные и важные социально-экономические и политические процессы, прежде всего
интеграция в общероссийскую государственную и информационную системы.
С 1796 г. очертания Подольской губернии изменяются вследствие учреж-
дения Вознесенского наместничества (губернии), к которому отходят Ольго-
польский уезд и часть Балтского. Однако в августе 1797 г. наместничество было
упразднено и значительная его территория включена во вновь образованную
Новороссийскую губернию, а названные уезды возвращены в состав Подоль-
ской губернии.
Следует подчеркнуть, что если Балта, ставшая важнейшим торговым
пунктом на землях Правобережной Украины, вполне отвечала требованиям
уездного административного центра, то Ольгополь был объявлен таковым без
учета тяготения к нему окружающей территории, транспортных условий и его
размеров. Его определили уездным городом, руководствуясь административ-
Глава IX. Приднестровье в составе России  391
ными, полицейскими и фискальными соображениями. Он почти не отличался
от окружающих сел занятиями населения и имел куда меньшее хозяйственное
значение, чем Балта или даже Каменка. Да и по своему облику Ольгополь был
чисто «деревенским». В дальнейшем границы этой губернии не нарушались, и
на протяжении всего XIX в. указанные уезды оставались в Подолии.
Отметим также, что в 1795–1797 гг. Балтский, Ольгопольский и Тирасполь-
ский уезды находились в границах одной губернии – Вознесенской. Позже они
перешли к разным губерниям и генерал-губернаторствам и оказались в разных
феодальных системах: Балтский и Ольгопольский уезды – в «польской», кре-
постнической, а Тираспольский – в «новороссийской», приближенной к фер-
мерской системе хозяйства. Менее стабильным было административно-тер
риториальное деление южной зоны Приднестровья, где часто менялись грани-
цы губерний и уездов.
В 1783 г. возникла Екатеринославская губерния, достаточно обширная по
территории и по числу уездов: в 1784 г. их насчитывалось 15. Ее границы из-
менялись в 1785, 1789, 1792, 1795, 1797, 1802 гг. В эту губернию в 1792 г. была
включена так называемая Очаковская земля (область) – территория между Дне-
стром, Бугом, Ягорлыком и Кодымой. А через год (по второму разделу Польши)
к ней отошли участки из Киевской и Брацлавской губерний. С учреждением
Вознесенского наместничества по указу сената 27 сентября 1795 г. в него вклю-
чили бульшую часть Очаковской области (Тираспольский уезд) и три уезда соб-
ственно Екатеринославской губернии с последующей передачей их Полтавско-
му и Миргородскому полкам.
С приходом к власти Павла I в стране проводится сокращение числа гу-
берний. Из Екатеринославской и Вознесенской губерний и Таврической обла-
сти образуется Новороссийская губерния, которая подразделяется на 12 уездов
(туда же вошел Тираспольский уезд).
При Александре I в октябре 1802 г. Новороссийская губерния также
подверглась дроблению на три части – Екатеринославскую, Николаевскую
и Таврическую губернии. Тираспольский и прилежащие к нему уезды вхо-
дили тогда в Николаевскую губернию, которая в середине мая 1803 г. была
переименована в Херсонскую (она состояла сначала из четырех уездов –
Херсонского, Александрийского, Елисаветградского, Оль-виопольского, а с
1806 г. к ним прибавился пятый – Тираспольский).
Судьба Тираспольского уезда в административно-территориальном отно-
шении достаточно своеобразна и изменчива. После Ясского мира 1791 г. Оча-
ковская область, согласно предписанию из Петербурга, подлежала размежева-
нию на четыре уезда. Непосредственным исполнителем этого распоряжения
стал екатеринославский губернатор В.В. Каховский. Однако в ходе практиче-
ских дел первоначальный проект полностью не реализовался, и бульшая часть
«области» была включена в Тираспольский уезд, из которого в начале XIX в.
выделилось два градоначальства – Одесское и Николаевское, а затем два уезда –
Одесский и Ананьевский. В течение 1825–1827 гг. был сформирован Одесский
уезд: от Тираспольского уезда к нему перешли 21806 жителей и 578325 дес. зем-
ли, а в Тираспольский включили 5640 жителей и 268840 дес. земли из соседнего
Ольвиопольского уезда. Осенью 1834 г. Тираспольский уезд (990 тыс. дес.) снова
был разделен, и примерно половина его территории стала основой вновь соз-
данного Ананьевского уезда.
С середины 30-х годов XIX в. границы оставшейся части Тираспольского
уезда не подвергались изменениям, и эта стабильность продолжалась до 20-х
годов XX в. Таким образом, территория Приднестровья оказалась в двух гу-
берниях – Подольской и Херсонской, а в следующей нисходящей ступени ад-
министративного устройства – уездной – она была разделена на четыре едини-
цы. Мы ограничимся обзором только трех из них, исключая Ямпольский уезд,
т. е. суживаем территорию приближенно к современным пяти районам
Подольская губерния с 1816 по 1820 г. вместе с Бессарабской областью во-
шла в особое губернаторство под управлением подольского военного губерна-
тора, который занимал важный пост полномочного наместника Бессарабской
области. С 1820 г. Подольская губерния была подчинена непосредственно на-
местнику Царства Польского, а в 1831 г. включена в Киевское генерал-губерна-
торство (вместе с Киевской и Волынской губерниями). Херсонская губерния в
1828 г. вошла в Новороссийское генерал-губернаторство (наряду с Екатеринос-
лавской и Таврической губерниями, а также Бессарабской областью), центром
которого являлась Одесса. Эти два крупных административно-территориаль-
ных комплекса просуществовали несколько десятилетий.
Наиболее заметными администраторами высокого ранга, оставившими
яркий след в истории приднестровского края, были Г.А. Потемкин, М.С. Ворон-
цов и Д.Г. Бибиков.
Петербургский кабинет неуклонно придерживался политической цент
рализации в административно-управленческом устройстве страны. Однако
полного единообразия не было, так как на окраинах допускались некоторые
отступления от общероссийской структуры, обусловленные местными особен-
ностями, вызванными государственной целе-
сообразностью. К числу таких территорий от-
носилось и Приднестровье.
Смена императоров – Екатерины II,
Павла I, Александра I, Николая I – и около
престольных вельмож не могла не сказаться на
частых реорганизациях системы управления и
территориальном размежевании. В частности,
в конце XVIII – начале XIX в. по воле этих лиц
менялись границы губерний и уездов, а вместе
с ними и структура административно-управ-
ленческих учреждений. К тому же это было
время, когда в пределы Российской Империи
вошли территории, длительный период нахо-
дившиеся в составе султанской Турции и Речи
Посполитой. Интеграция этих земель в обще-
российскую экономическую, политическую и Граф М.С. Воронцов
административную системы проходила в течение довольно длительного перио-
да при сохранении местной специфики.
Императорские кабинеты придавали большое значение административно-
полицейским рычагам – держали их под собственным наблюдением и непосред-
ственно направляли деятельность губернаторов, полномочных наместников,
министров, Государственного совета, Сената и пр. К примеру, при Екатерине II
практиковалось выделение из ведения Сената отдельных территорий страны,
управление которыми она временно поручала какому-нибудь избранному ею
сановнику – Г. Потемкину, П. Зубову, Т. Тутомлину. Он являлся ее соправите-
лем, лично представлял ей доклады и высказывал свои соображения. Иногда
Екатерина принимала довольно необычные решения: так, после Потемкина,
еще до назначения Зубова, она сама стала генерал-губернатором Новороссии,
куда входила южная зона Приднестровья.
В низовое звено административно-территориального деления входили
волости и сельские общества (общины) государственных крестьян. На землях
северной зоны волости учреждались и юридически оформлялись лишь после
указа Сената от 31 марта 1832 г. «Об учреждении управления казенных старо-
стинских селений в губерниях, от Польши возвращенных». Затем, в начале 40-х
годов, они вторично были реорганизованы по реформе П.Д. Киселева и в таком
виде просуществовали до конца 60-х годов XIX в. Все казенные селения этой
зоны были включены в Балтский округ государственных имуществ (9 сельских
управлений Балтского и 3 управления Ольгопольского уезда), подотчетный По-
дольской палате государственных имуществ.
Южнее, в Тираспольском уезде (тогда в составе Новороссийской губер-
нии), казенные селения были сгруппированы в волости еще в 1797 г., и с тех
пор их численность не менялась до реформы 1866 г. До конца 30-х годов они
входили в ведение губернской казенной палаты (по хозяйственно-финансовым
вопросам), но одновременно подчинялись уездным и губернским полицейским
и судебным инстанциям.
Реформа П.Д. Киселева обособила эту категорию сельского населения в
правовом и административном отношении. С того времени действовал развет-
вленный механизм управления. Был учрежден Тираспольский округ государ-
ственных имуществ из соответствующих селений Тираспольского и Одесско-
го уездов. Его окружное управление подчинялось Херсонской палате государ-
ственных имуществ. Отметим, кстати, что управления и в Балтском и в Тира-
спольском округах как бы накладывались на уездные административно-управ-
ленческие структуры (четырех уездов), что осложняло повседневную жизнь
крестьян.
Высшей ступенью власти над казенной деревней стало Министерство го-
сударственных имуществ, состоявшее из нескольких департаментов, основной
опорой которых являлось многочисленное чиновничество разных рангов. Оно
осуществляло административное регулирование, наблюдательно-контрольные
функции и опеку («попечительство») в масштабах всей страны. Непосредствен-
но на местах эти задачи выполняли палаты, окружные управления, волостные и
сельские правления. Кроме того, казенные селения подчинялись учреждениям
Министерства внутренних дел и судам (уездным и губернским палатам) по бо-

лее важным делам (были и «свои» – волостные – суды).
Тяжелая двойная «опека» (по своей сути полицейская) сверху, отлаженный
бюрократический стиль деятельности и произвол администрации, бесконеч-
ные потоки инструкций и указаний «как жить» держали крестьян в состоянии
постоянной тревоги. Более того, это не могло не привести к столкновению «по-
печительства» с традиционными общинными укладками. Крестьяне стояли за
реализацию общинного миропорядка, а власти требовали непременного зако-
нопослушания и в результате наталкивались на противодействие общин: по-
следние часто не выдерживали натиска чиновничества, что обостряло социаль-
ные противоречия в округах «государственных имуществ». Особенно яростно
крестьяне выражали недовольство в связи с наступлением на их земельный
фонд, на возрастание налогового гнета и расширение полицейского «попечи-
тельства».
Своеобразной была система управления в колониях иностранных поселен-
цев (в левой части Приднестровья это селения немцев и болгар), размещенных
на казенных землях. Для главного надзора за всеми колониями на территории
Новороссии по указу от 6 апреля 1800 г. в Екатеринославе была учреждена осо-
бая «Контора опекунства новороссийских иностранных поселенцев», которая
подчинялась ведомству «Экспедиции государственного хозяйства» (в Санкт-
Петербурге).
Впоследствии, когда число колоний в губерниях Новороссийского края
значительно возросло, названная контора была подчинена вновь учрежденному
в 1818 г. «Попечительному комитету об иностранных поселенцах Южного края
России» – для единообразия и наибольшего порядка в управлении и «попечения
о благосостоянии колонистов». Некоторое время комитет находился в Херсоне.
Ему были подотчетны местные конторы опекунства, в том числе Одесская, в
ведение которой входили и все колонии южной зоны Приднестровья. Конторам
подчинялись более дробные административно-территориальные единицы –
окружные приказы (у немецких колоний был свой округ, у болгар – свой), в
каждой колонии учреждались избираемые сельские правления и смотрители.
Так было на казенных землях. А в немецком селении Антуанетовка, распо-
ложенном близ местечка Каменка Ольгопольского уезда – в пределах владений
известного полководца князя П.Х. Витгенштейна, наряду со своими админи-
стративной структурой и подотчетностью землевладельцу отмечались и неко-
торые черты общинного самоуправления. Это селение не включалось в много-
ярусную управленческую структуру, действовавшую в Балтском и Тирасполь-
ском округах.
В 1833 г. Попечительный комитет переместился в Одессу, где действовал до
своего упразднения в 70-е годы. Высшей административной инстанцией, сто-
явшей над этой системой, являлось Министерство государственных имуществ
(колонии подчинялись его Первому департаменту). В начале 70-х годов в ре-
зультате реформы эта система была отменена.
Помещичьи селения и вообще сельская административная структура на
частновладельческих землях (особенно в северной зоне) всецело находились в
подчинении поместной управленческой старшины и до 40-х годов обходились
без волостных управлений.
Помимо названных управленческих структур крестьянам и горожанам
приходилось считаться с действовавшими в Приднестровье многочисленны-
ми специфическими и сословными административными и судебными учреж-
дениями, обществами: церковными (обособленная церковная администрация
местного епископата), военными, дворянскими, купеческими, жандармскими,
городскими, земскими, мещанскими, медицинскими, народного просвещения
(округа), лесными, путей сообщения (округа и дистанции) и др.
На особом положении всегда находилась военная администрация. Управ-
лением и пополнением войск занимались специальные органы. В масштабе всей
страны до начала XIX в. высшей инстанцией этой ветви власти являлась во-
енная коллегия Сената, а затем, с 1802 г., – Военное министерство и Главный
штаб. На территории провинций действовали 10 инспекций, в том числе Дне-
стровская. Рекрутскими делами (а население Приднестровья отбывало эту по-
винность) до 70-х годов ведали специальный департамент Главного штаба и его
ячейки на местах; жители этого региона отбывали рекрутчину только с середи-
ны второго десятилетия XIX в.
С осуществлением в начале 70-х годов военных реформ реорганизации
подверглось и военно-территориальное деление страны: упразднены инспек-
ции, созданы военные округа. Бульшая часть Приднестровья была включена в
Одесский округ, штаб которого командовал дислоцированными в нем войсками
и ведал делами по исполнению воинской повинности.
Таким образом, в административно-территориальном отношении При-
днестровье оказалось разобщенным по разным губерниям, генерал-губерна-
торствам, ведомственным округам и т. п. Оно тяготело к четырем центрам:
Киеву, Каменцу-Подольскому, Херсону и Одессе. В пореформенный пери-
од относительно крупные формирования – генерал-губернаторства – были
упразднены, исчезли некоторые специфические системы и появились новые,
но погубернская дробность в управленческой иерархии сохранилась на многие
десятилетия. Функционировала слаженная громоздкая административно-тер-
риториальная структура с ее многоступенчатой иерархией и запутанными от-
ношениями соподчинения. Одновременно происходил процесс ее унификации
в пределах двух губерний – Херсонской и Подольской. Ликвидация границы
по рекам Ягорлык и Кодыма способствовала сближению Северного и Южного
Приднестровья. Этому последующему сближению не мешала система губерний.
§ 2. Население: численность, размещение,

этнический состав
Население в Приднестровье в большей части сложилось благодаря мигра-
ции – сложному и длительному социальному процессу перемещения жителей
из других регионов как в форме народной колонизации, так и путем санкциони-
рованного и поддерживаемого высшей и местной администрацией переселения
значительного количества крестьян.
В силу государственной необходимости переселенческая политика прави-

тельства по отношению к беглым и по линии привлечения на пустующие земли
выходцев из-за границы, а также из центральных и украинских губерний носи-
ла в основном покровительственный характер. Малонаселенность Очаковской
области, строившиеся города и поселки, пограничное положение Приднестро-
вья и его стратегическая важность требовали незамедлительного и большого
притока работоспособных крестьян, ремесленников, специалистов разных про-
филей.
На территории Приднестровья сложилось достаточно многообразное по
социальной структуре, конфессиональной принадлежности и этническому со-
ставу народонаселение, устойчиво связанное с местожительством. Кроме того,
его характерной демографической чертой являлась повышенная подвижность.
На структуре населения сказывались историческое прошлое регионов исхода,
часто менявшаяся классовая политика государства и его ставленников в При-
днестровье в отношении миграции.
В южной, колонизуемой, зоне на протяжении нескольких десятилетий
проблемы заселения непосредственно вытекали из задач скорейшего хозяй-
ственного освоения больших площадей, а в более старожильческих Балтском
и Ольгопольском уездах Подольской губернии на первый план выдвигались со-
циальные аспекты. Если северная зона к 1793 г. уже имела многочисленные на-
селенные пункты, то южная (Тираспольский, Одесский и Ананьевский уезды) с
начала 90-х годов XVIII в. была колонизуемой. Численность жителей Тирасполь-
ского уезда до середины 30-х годов XIX столетия постоянно колебалась. С одной
стороны, здесь шел процесс естественного прироста и миграции (из-за рубежа
прибывали колонисты, из украинских и центральных губерний – беглые и пере-
селенцы с ведома царского правительства), а с другой – изменение границ уезда
в 20–30-е годы, когда из его обширных частей были сформированы Одесский
и Ананьевский уезды, влекло за собой передачу вместе с землей и населения.
К середине XIX в. здесь проживало более 70 тыс. человек, тогда как в 1793 г. (в
первоначальных границах) – только 27 тыс.
Неуклонно росло число крестьян и горожан во второй половине XIX – на-
чале XX в. К 1859 г. население южной зоны достигло 85,5 тыс., к январю 1885 г. –
уже 144 тыс., в 1900 г. – 211 тыс., в 1905 г. – 226 тыс. и в 1908 г. – 242 тыс. жителей,
т. е. за полстолетия его численность увеличилось почти на 156,5 тыс. человек. В
этом периоде главным источником пополнения был естественный прирост, от-
части влиял и фактор миграционного притока.
С середины 90-х годов XVIII в. на территории Тираспольского уезда происхо-
дит процесс усиленной помещичьей колонизации. В 1795–1796 гг. на этих землях
возникло 47 частновладельческих селений, в 1797–1802 гг. – 38, в 1803–1816 гг. –
72, а всего за два десятилетия их насчитывалось уже 160. Соответственно уве-
личивалось и число зависимого от них населения. В 1808 г. оно составляло 8,6
тыс., в 1842 г. – 51 тыс., в 1859 г. – 53,5 тыс. человек. Здесь оседали в основном
украинцы, молдаване, русские.
К концу XIX в. приднестровская часть Тираспольского уезда была почти
полностью заселена. Как писал тогда современник, «...густо покрыты поселени-
ями извилистые берега реки». Все это явилось результатом усилий многих ты-
сяч семей, прочно утвердившихся в этом регионе отчасти до 90-х годов XVII в.,
но главным образом в XIX столетии.
Этнический состав государственных крестьян Тираспольского округа (34
села) был достаточно разнородным: большинство составляли молдаване, ря-
дом с которыми проживали украинцы, русские, поляки, цыгане и др. Однако
во многих селениях 20–35 % от общего числа крестьян составляли украинцы и
русские. Особенно в этом отношении выделялись Слободзея, Незавертайлов-
ка, Коротна, Глиное, Терновка, Кошница, Дубово, Шипка. К северу от Терновки
такие села, как Спея, Дороцкое, Перерыта, Делакеу, также имели смешанный со-
став. В то же время в некоторых селениях жили главным образом молдаване, в
с. Плоское и его выселках и хуторах – только русские, в с. Парканы – болгары, в
пригородах Тирасполя и Бендер – украинцы, к востоку от пойменной полосы –
немцы, в Григориополе – армяне.
Впрочем, этнический состав населения Тираспольского уезда в целом был
типично «новороссийским», т. е. весьма разноплеменным. В 1859 г., в канун бур-
жуазных реформ, украинцы здесь составляли 36880 человек, молдаване – 27720,
немцы – 8550, русские – 5890, болгары – 4360, евреи – 1400, поляки – 650, греки –
50 человек, а в целом по уезду – 85500 человек. По официальным демографиче-
ским данным, этнический состав жителей Тираспольского уезда в 1905 г. рас-
пределился по убывающим величинам: украинцы – 97176 человек, молдаване –
71367, русские – 46648, немцы – 28951, евреи – 26138, болгары – 10847, поляки –
2117, армяне – 487, белорусы – 406, прочие – 883 человека. Молдаване состав-
ляли 25 % от общей численности населения уезда, славяне (украинцы, русские,
болгары, поляки и белорусы) – 55 %.
Остановимся на очерково-обзорных характеристиках отдельных этносов,
проживавших в Приднестровье в течение исторического периода с 90-х годов
XVIII в. до начала XX в.
Украинцы. В северной зоне главным этносом по численности, историче-
ской давности проживания, хозяйственной роли и месту в многовековой борьбе
с завоевателями были украинцы. Они расселялись в определенном отдалении
от Днестра на территории Тираспольского уезда. Непосредственно в пойме
реки и несколько восточнее от нее проживало многонациональное население с
преобладанием молдаван.
Как уже отмечалось, одним из немаловажных факторов, влиявших на ми-
грационные процессы в Приднестровье, было историко-географическое поло-
жение исследуемого региона, который являлся молдавско-украинским погра-
ничьем. Здесь на протяжении длительного периода добрососедские контакты
нашли проявление в формировании устойчивых совместных поселений укра-
инцев и молдаван. В ряде сел отмечались и другие этнические компоненты, од-
нако по своей численности они были весьма незначительными (табл. 1).
В подольском Приднестровье сельское население формировалось в слож-
ных, порой даже трагических условиях. Эта зона неоднократно подвергалась
разорительным набегам, которые вынуждали население мигрировать в разных
направлениях, что приводило к смешению этносов. К началу 90-х годов XVIII в.
здесь проживали украинцы, поляки, армяне, русские, болгары, евреи, греки,

которые расселялись компактными группами, а чаще – рассредоточенно. Со-
хранившиеся статистические данные конца 90-х годов о землях и населенных
пунктах бывшего «Побережского имения» князя Любомирского зафиксировали
эту этническую разнородность. Из табл. 1 хорошо видно, что здесь явно преоб-
ладали молдаване и украинцы.
По детальным сведениям Подольского епархиального комитета о Балт-
ском и Ольгопольском уездах приднестровской полосы (от Грушки до Ягорлы-
ка), к концу XIX в. население большинства из 46 селений оказалось смешанным
с преобладанием либо украинско-молдавского, либо молдавско-украинского эт-
носа. Моноэтничность сельских общин расшатывалась – шел заметный процесс
миграции в приднестровские села украинцев и евреев. Усиление и расширение
экономических межрегиональных связей, подвижность населения, стирание
разрядных различий в крестьянской среде и укрепление капиталистических
рыночных отношений (в частности, в сфере аграрного рынка) способствовали
увеличению этнической разнородности населения. Все это нашло повсеместное
проявление в развитии земельного рынка – помещики были вынуждены про-
давать большие массивы угодий крестьянским коллективам (формировалась
групповая земельная собственность), в которых было немало украинцев. Мол-
даване также приобретали и заселяли участки земли в отдалении от Днестра.
Более сложным оказался этнический состав населения местечек, где фор-
мировалось полиэтническое население. Так, в первые годы XIX столетия в Раш-
кове проживала 201 украинская и русская семья, 103 молдавские, 68 еврейских,
30 польских, 15 греческих, 12 армянских и 2 немецкие семьи. Аналогичным
было и «разнонародье» в местечке Каменка. По сведениям конца 40-х годов,
здесь числилось 1 250 молдаван, 263 немца и несколько сотен евреев, украинцев,
русских, поляков и др. В Рыбнице на 1800 г. зафиксировано 77 семей, в том числе
38 молдавских, 21 украинская, 8 еврейских, 6 польских, 1 цыганская и 3 семьи
других национальностей (табл. 1).
Следует подчеркнуть, что в XIX столетии процесс формирования полиэт-
нических селений захватил территорию всего Приднестровья.
Таблица 1
Соотношение представителей этносов по ряду сел в подольском Приднестровье
В том числе населенных
Селение Всего дворов
молдаванами украинцами поляками евреями, цыганами и др.
Выхватинцы 40 28 8 1 3
Бутучаны 80 65 7 5 3
Гараба 74 30 30 11 3
Гармацкое 41 35 2 1 3
Зозуляны 164 18 13 3 –
Молокишь 79 72 6 – 1
Плоть 134 87 28 22 7
Попенки 35 28 8 3 1
Рыбница 74 38 21 6 9
Сарацея 29 20 8 - 1
Ержово 30 21 5 3 1
Украинские крестьянин и крестьянка
В южной зоне украинцы жили со времени образования Ханской Украины

(Очаковской области). В середине 50-х годов XIX в. они проживали в 59 селе-
ниях Тираспольского (54 % населения уезда) и в 51 селении Ананьевского уез-
да, в подавляющем большинстве совместно с молдаванами, евреями и русски-
ми. Кстати, отметим, что в конце 60-х годов украинцы составляли 71 % всего
населения Херсонской губернии.
Статистические данные о народонаселении в Тираспольском уезде за 1859
и 1905 гг. позволяют заключить, что в этот период численность украинцев воз-
росла там с 36880 до 97176 человек, или более чем в 2,6 раза, а в относительных
показателях снизилась с 43 до 34 %, хотя еще в конце 80-х годов держалась на
уровне 40 %. Эти цифры говорят о том, что данный перелом произошел за ка-
кие-нибудь 15–20 лет, когда в городе и на селе утвердился капитализм, суще-
ственно повлиявший на миграционные процессы в Приднестровье.
Молдаване. В течение 90-х годов XVIII и в первой трети XIX в. рост мол-
давского населения происходил преимущественно за счет миграционного при-
тока. Многие тысячи крестьян заселяли Приднестровье, земли Очаковской об-
ласти и южной части Балкан в порядке народной колонизации. Они шли сюда в
составе казачьих полков и формирований волонтеров, по призыву бояр, полу-
чивших в качестве «пожалований» сотни тысяч десятин, которые требовалось,
по условиям царских распоряжений, срочно заселить и хозяйственно освоить.
Правительства Екатерины II и Александра I открыто проводили политику
привлечения на обширные свободные земли жителей придунайских княжеств
и Балкан и всячески оказывали им государственную поддержку. Так, в рескрип-
те Екатерины II на имя екатеринославского губернатора В.В. Каховского от 13
января 1792 г. специально обращалось внимание на привлечение в Очаковскую
область молдавских бояр с их царанами на «порожние земли», «наипаче вблизи
границ молдавских, для удобнейшего населения оных».
В марте 1803 г. министр иностранных дел России А.Р. Воронцов сообщил
генеральному консулу в Молдавии А.А. Жерве о желательном переселении жи-
телей Молдавского княжества в пределы степей между Бугом и Днестром, где

обещал обеспечить им «надежное прибежище», т. е. землю, «всякие выгоды»
и нужные пособия «для заведения их нового хозяйства». Такое же «приглаше-
ние» предполагалось и в отношении Валахии. С 1792 г. и в начале XIX столетия
мигранты из-за Днестра, большую часть которых составляли молдаване, рус-
ские и поляки, шли через Скулянский, Перерытский, Парканский, Чобручский
и Маяцкий кордоны.
На территории Тираспольского уезда в приречной полосе веками складывал-
ся историко-географический район, состоящий в основном из молдаван. В Балт-
ском и Ольгопольском уездах селения молдаван располагались более разреженно
и перемежались с украинскими селами. Численность молдаван в Херсонской и
Подольской губерниях, и в частности в приднестровских уездах, на протяжении
всего XVIII в. неуклонно увеличивалась за счет естественного прироста, а также
благодаря поселению мигрантов из-за Днестра и из уездов Екатеринославской
губернии. После Ясского мира 1791 г. на территории будущего Тираспольского
уезда в течение 1792–1794 гг. основано 41 селение; в некоторых из них молдаване
проживали совместно с украинцами, русскими, евреями и др. В середине 50-х го-
дов молдаване занимали 75 селений Тираспольского уезда и 44 – Ананьевского.
По сведениям ревизских сказок середины 30-х годов XIX столетия, в Херсон-
ской губернии числилось 75 тыс. молдаван, в том числе в Тираспольском уезде –
20 тыс. В конце 50-х годов в Тираспольском уезде их насчитывалось уже 27720 тыс.
(32,4 % от всего населения уезда), в Ананьевском – 21,5 (22 %) и Одесском уезде –
8118 тыс. (5,2 %). В Подольской губернии, куда входили Балтский, Ольгополь-
ский и Ямпольский уезды, в начале 60-х годов молдаване составляли 41,6 тыс.
В 1868 г., судя по отчету губернатора, в Херсонской губернии численность мол-
даван достигла 116,3 тыс. (9 % от населения губернии), а в 1905 г. только в Ти-
распольском уезде – более 71 тыс. человек (25 % от всего населения). Вообще
приднестровские села государственных имуществ Тираспольского округа (уез-
да) были самыми многолюдными. Во второй половине 40-х годов численность
жителей-молдаван распределялась здесь следующим образом: Малаешты –
272 человека, Кошница – 1248, Бутор – 1 006, Ташлык – 774, Перерыта – 721,
Карагаш – 684,
Спея – 666, Кучи – 664, Дороцкое – 639, Лунга – 621, Суклея – 600, Коржево –
527, Моловата – 518, Делакеу – 498, Гоян – 405, Магала – 390, Погребя – 362, Дой-
баны – 351, Роги – 332, Тея – 319, Токмазея – 317 человек.
В то же время в ряде селений сложились устойчивые смешанные общины.
По статистическим данным на январь 1849 г., в Незавертайловке 2/3 населения
составляли молдаване и 1/3 – украинцы. В Глином отмечалось то же соотно-
шение, в Коротном – из 321 жителя 311 были украинцами и 10 молдаванами, в
Чобручах из 851 жителя – 822 молдаванина и 30 украинцев, в Слободзее – 3/5
молдаван и 2/5 русских и украинцев, в Терновке молдаване составляли 229 чело-
век и украинцы – около 30. В Шипке на январь 1849 г. проживало всего 734 жи-
теля, из которых молдаван было только 10 человек, а подавляющее большинство
составляли украинцы и русские. В с. Погребя насчитывалось 10 украинцев и
181 молдаванин, в Кошнице основную массу также составляли молдаване – 617,
остальные были украинцами, в с. Дубово – 300 молдаван и 30 украинцев. Почти
во всех селениях в небольших количествах проживали цыгане.
В Балтском уезде насчитывалось 48 селений, в которых расселились мол-
даване. По данным VIII ревизии (середина 30-х годов XIX в.), в 12 селениях
молдаване составляли небольшое число: Гидирим и Домницы – по 36 человек,
Зазуляка – 34, Дойбаны – 24, Ержово – 20, Ягорлык и Констанция – по 17, Любо-
мирка – 14, Сарацеи – 11, Флера – 9, Терноватое – 4, Глубочки – 3 человека. В то
же время более 30 молдавских селений были достаточно многолюдными. Наи-
более крупные из них: Плоть – 564, Лозоватая – 503, Тымково – 375, Цыбулевка
и Лобушна – по 353, Молдаванка – 347, Кульна – 302, Нестоиты – 300, Гонараты –
285, Топалы – 274, Гармацкое – 265, Черное – 264, Рыбница – 255, Красненькое –
234, Воронково – 203. Такие селения, как Коссы, Борщи, Колбасна, Гаваносы,
Выхватинцы, Дубово, Тысколунга, Жура, Кривое озеро, Долгая пристань, насчи-
тывали до 200 жителей; остальные – Мокра, Бутучаны, Попенки, Михайловка,
Мошняги, Еленовка, Большая Мечетя, Мироны, Малая Мечетя и ряд других – от
40 до 100 человек.
Сведения за 1859 г. о численности молдаван в селах Балтского уезда пред-
ставляют следующие данные: Лозоватая – 806, Молдаванка – 435, Слободзея
(Слободка) – 371, Тымково – 229, дер. Бруштены – 228, Кричуновка – 178, Вели-
кая Мечетя – 87, Богеша – 83, Барадки – 50. В Ольгопольском уезде: Каменка –
1254, Подойма и По-доймица – по 838, Строенцы – 605, Загнитовка – 584, Раш-
ков – 320, Катериновка – 195, Кузьмин – 182, Севериновка – 153, Алексеевка – 38,
Щенизовка – 15, Хрустовая – 1513, Валя Адынка – 503, Грушка и Болганов –
по 395, Кукулы – 326, Требусовка – 305, Студеная – 164, Олычанка – 99, Дми-
трашковка – 26, Вербка Волоская – 23, Окница – 13 человек.
Несмотря на длительное пребывание молдаван в разных историко-эконо-
мических зонах, они всегда оставались единым этническим образованием.
В смешанных селениях Ольгопольского уезда, где численность молдаван
была незначительной, – Щенизовка, Дмитрашковка, Алексеевка, Вербка Воло-
ская, Богеша, Барадки, Окница – в конце 50-х годов основную массу жителей со-
ставляли украинцы. Из иностранных поселенцев (колонистов) в Приднестро-
вье укоренились немцы и болгары.
Немцы. Юридическое оформление и закрепление социально-правового ста-
туса колонистов в России (царские манифесты и сенатские указы от 24 декабря
1751 г., 24 апреля 1752 г., 22 июля 1763 г.) началось в середине XVIII столетия.
Однако в начале XIX в., 20 февраля 1804 г., были опубликованы новые правила «О
приеме и водворении иностранных колонистов», которые являлись основопола-
гающим руководством для местных властей в деле устройства мигрантов.
Согласно специальному законодательству правительства Александра I, в
начале XIX в. переселенцы из германских земель получали материальные и де-
нежные пособия, а также разного рода налоговые льготы и привилегии. Этим
преследовались конкретные цели: быстрейшее освоение необжитых угодий,
насаждение «проводников образцового хозяйствования» и воздействие на
другие разряды крестьян окрестных селений силой показательных примеров
хозяйственных успехов колоний в качестве «образцовых поселений в хлебопа-
шестве, скотоводстве и рукоделиях», чем подчеркивалась избирательность не-

мецких колонистов. Однако вскоре правительством были несколько изменены
условия поселения иностранцев.
Непосредственное отношение к поселению колонистов на территории
Приднестровья имели правила «О приеме и водворении иностранных коло-
нистов». Согласно этому документу, к поселению в России допускались только
те иностранцы, «кои в крестьянских упражнениях или в рукоделии примером
служить могли», а также являлись «хорошими и достаточными хозяевами».
Кроме того, каждый взрослый мужчина должен был «вывезти с собой в налич-
ном капитале или товаре не менее 300 гульденов», при этом число переселенцев
ограничивалось двумястами семействами в год, а правительство брало на себя
издержки только за перевозные средства. Переселенцев предписывалось на-
правлять в Новороссийский край и основывать колонии ближе к портовым го-
родам. Налоговые льготы (по податям и повинностям) ограничивались десятью
годами. На «хозяйственное обзаведение» выдавалась ссуда по 300 рублей в год
на семью с возвратом через 10 лет. Посемейный надел определялся в размере
60 десятин. Таким образом, наряду с льготами документ устанавливал и серию
ограничений. Однако в жизни они не срабатывали, и мигранты до начала 40-х
годов устраивались на новых местах без «имущественного ценза».
На казенные земли колонисты прибывали из Баварии, Пруссии, Вюртем-
берга, Эльзаса и других мест. Александр I лично покровительствовал им «в
удобном и надежном устройстве», поэтому уровень жизни немцев-мигрантов
был более высоким, чем у их соплеменников в Бессарабии. Тем не менее прижи-
вались они на территории Приднестровья долго, да и трудностей было много:
накопившиеся большие долги по ссудам, погашенные лишь к 60-м годам, сдер-
живали вложение необходимых сумм в расширение их хозяйств.
В 40-е годы в Херсонской губернии насчитывалось 41 селение колонистов-
крестьян, которые прочно освоились на Причерноморских землях. Из этого
числа 5 селений находилось в Тираспольском уезде – Глюксталь, Нейдорф, Кас-
сель, Бергдорф, Гофнунгcталь, где проживали 4 680 человек, а выделенный им
земельный фонд достигал 30 тыс. десятин. Наделы (первоначальные в 60 дес.
на семью) не выделялись в отруб и не подлежали дроблению между наследни-
ками отцовского имущества, они состояли из участков в разных полях. Жили
колонисты общинами, имели специфическое административное устройство и
управление, придерживались традиционных норм в общинной жизни и хозяй-
ственной деятельности. По этническому признаку колонии характеризовались
однотипностью.
К концу 50-х годов численность колонистов достигла 9 тыс. человек, ко-
торые проживали в 8 селениях (появились новые – Ней-Глюксталь, Клейн-
Нейдорф, Курдуманова). Помимо этого, 560 человек распределились в более
мелких селениях и хуторах за пределами колоний.
Принцип посемейно-участкового землепользования и неделимости под-
ворных наделов соблюдался вплоть до начала 70-х годов и способствовал росту
количества безнадельных колонистов. Но не только в аграрной сфере они от-
личались от других разрядов крестьян. Несмотря на то что колонисты отчасти
вошли в общероссийскую экономическую и социальную системы, они все-таки
остались иностранными поселенцами и в дореформенный период, и в последую-
щие десятилетия, поскольку отличались не только определенным своеобразием
на фоне общероссийского уровня развития аграрного капитализма, но и всей
совокупностью особых черт социально-бытового (немецкого) уклада жизни.
Приведенные материалы относятся к колониям, образованным на казен-
ной земле. Однако в Приднестровье была еще одна колония, которая входила
в состав местечка Каменка. Это селение называлось Антуанетовкой (Антонов-
кой), по имени супруги П.Х. Витгенштейна. По X ревизии, в конце 50-х годов
XIX в. численность жителей Каменки составляла 263 человека. Основная часть
населения была представлена виноградарями и виноделами, привлеченными из
германских земель. Они заключали специальные контракты с владельцем ме-
стечка и пользовались выделенными им земельными угодьями.
Судя по церковному учету (книге приходов), кроме компактного расселе-
ния немцев в изначально основанных поселениях, к концу 50-х годов произо-
шло их рассредоточение небольшими группами на обширных территориях. Так,
к Кассельскому приходу были приписаны немцы, жившие в хуторе у Григори-
ополя и «Степи Ковач» (по 16 человек), Ириновке (12), Тирасполе и Никорице
(по 10), Ней-Савицке (6), Туманове(5), Елизаветовке (4), Парканах (3), Барса-
лове (2), однако это были единичные расселения. Возникали и новые колонии:
Клейн-Нейдорф – 226, Курдуманова – 217, Пивоварова – 92, Москолов хутор –
63, Михельсталь, в котором проживал 51 немец.
Аналогичное расселение наблюдалось по Глюкстальскому приходу: мелкое
размещение имело место в селах Койеркера (36 человек), Стралерса (22), Гри-
гориополь (11), Кадерин (8), Ягорлык и Васильевка (по 6), Окны (5), Флера (4),
Берсаловка (2). Сформировались и более крупные села: Ней-Глюксталь (199) и
«Прекрасная степь» близ Григориополя (190). Часть немцев обосновалась и в го-
родах – в конце XIX в. они проживали в Дубоссарах (72 человека), Григориополе
(46), Тирасполе (несколько десятков). Эти сведения, кроме прочих, характери-
зуют степень влияния социально-экономической эволюции в процессе форми-
рования фермерских и «гросбауэрских» хозяйств на моноэтничность немецких
колоний.
Болгары. Другим контингентом иностранных переселенцев, осевших в
Приднестровье, были болгары. Их приток и устройство как особого разряда
крестьян связаны с балканской политикой, которую проводило царское пра-
вительство. В 1802 г. специальным указом дозволялось болгарам и грекам, при-
бывшим из Турции, селиться «на казенном иждивении» в пределах России. При
этом им предоставлялись существенные льготы: освобождение от налогов и
повинностей на 10 лет, а также от рекрутчины и постоя; получение ссуды; бес-
пошлинный провоз товаров на сумму 300 руб. для каждой семьи и др. Вскоре
переселенцы основали ряд колоний в Тираспольском, Одесском и Херсонском
уездах – Большой Буялык, Малый Буялык, Терновку, Кубанку, Катаржины, Пар-
каны. Известны исторические факты о поселении отдельных групп болгар в
Приднестровье задолго до массового притока их в Буджак и на Южную Украи-
ну. Самым ранним по времени считается оседание их в с. Плоть Балтского уезда.
В результате народной колонизации в селении сложилось четыре «кута» –

Слобода, Руснацкое поселение, Молдавская сторона и Болгарка. В Болгарку пе-
реселенцы прибыли во второй половине XVII в., построили там свою церковь и
около столетия занимались сельским хозяйством. В 60-е годы XVIII в. все селе-
ния, особенно Болгарка, дважды подверглись жестокому разорению: в 1768 г. –
отрядами Максима Железняка, а в 1769-м – турецкими военными силами, кото-
рые сожгли болгарскую церковь и уничтожили села. Оставшиеся в живых бол-
гары вернулись на родину.
Однако полностью болгары истреблены не были, поскольку в небольших
количествах проживали в ряде других селений. В частности, в конце XVII столе-
тия они зафиксированы в м. Ягорлык, а также в селах Великовка и Ташлык, что
подтверждают сведения в материалах ведомства иностранных дел России, от-
носящиеся ко времени конца XVII – начала XVIII в. Аналогичные данные содер-
жатся и в инструктивном документе для послов и дипломатических курьеров о
пути их следования из Москвы через Украину и Приднестровье в Измаил и да-
лее за Дунай. Ягорлык находился на территории Речи Посполитой, а два других
названных селения, которые подчинялись непосредственно военному командо-
ванию гарнизона Бендерской крепости, – в пределах Крымского ханства.
И еще один важный факт: V ревизия (1794–1795 гг.) выявила в г. Дубосса-
ры 102 семьи (407 человек) болгар. Когда и откуда они пришли в этот старый
приднестровский город, пока неизвестно. Позже, с юридическим оформлени-
ем разряда «задунайских переселенцев», на территории Бессарабской области
(1819–1820 гг.) эти семьи влились в округа колонистов, т. е. ушли из Дубоссар.
Статистические данные о населении бывшего «Побережского имения»
князя Любомирского (90-е годы XVIII и начало XIX в.) констатируют, что бол-
гары жили в селах Кошница (57 семей), Дороцкое (40 семей) и других селениях
к югу от Дубоссар (по несколько семей). К 1820 г. «задунайские переселенцы»
обрели особый статус колонистов и большой земельный фонд казенного ведом-
ства. Болгары Приднестровья частью ушли в Буджак, где переселенцы с Балкан
основали десятки новых селений.
В 1804 г. из района Адрианополя прибыло в Одессу 320 семей болгар, ко-
торые несколько позже расселились в Кубанке и Парканах. Колония Парканы
была основана на месте бывшего селения (в 80–90-е годы XVIII в. оно обозначе-
но на военно-топографических картах), но с новым названием – Старые Парка-
ны. В дальнейшем, уже в 1822 г., туда прибыла большая группа болгар из других
населенных пунктов Херсонской губернии и заложила по соседству другую ко-
лонию – Новые Парканы. Спустя некоторое время обе колонии слились в одну,
к которой вновь возвратилось название Парканы. Отметим также, что жители
Паркан в 90-е годы были включены в население основавшегося г. Тирасполя,
а на их место пришли болгары-переселенцы из г. Бендеры, так что к 1804 г.
селение не пустовало.
Устройство колонии Парканы, хозяйственное обоснование и ориентация
поселенцев, нарезка и обмежевание земли заняли несколько лет. Государство
никакой финансовой поддержки колонистам не оказывало. Огромная земель-
ная дача, составлявшая более 27 тыс. десятин (около 30 тыс. га), была закреплена
документально в 1808 г. Болгары традиционно придерживались семейности –
нераздельно, под одной крышей, жили несколько поколений. Население коло-
нии быстро росло.
В 1814 г. в Парканах на 95 семей приходилось 69 плугов, 60 борон, 173 теле-
ги, 260 лошадей, 1 320 голов крупного рогатого скота, 2 500 овец и 26 свиней.
Известно, что для «полного плуга» малороссийской конструкции требовалась
упряжка в 6–8 волов, а значит, не все семьи имели плуг, так как не у всех была
возможность составить полную упряжку. Поэтому на первых порах колонисты
занимались традиционными для них овцеводством, интенсивными отраслями
земледелия и шелководством. Следует отметить, что в 1808 г. херсонский воен-
ный губернатор и известный политический деятель Дюк де Ришелье выдвинул
проект развития Паркан как специализированного шелководческого селения,
что и было законодательно оформлено в 1820 г. сенатским указом. Для начала
под тутовые плантации надлежало выделить 670 дес., затем – присоединить к
колонии еще более 5 тыс. дес. для подселения новых колонистов-шелководов.
Эта специализация включала в себя три ветви деятельности: тутоводство, коко-
но водство и шелководство (как отрасль промышленности). Однако ни желание
крестьян, ни технический уровень производства шелка, ни рынок не способ-
ствовали реализации ришельевского замысла, и для парканских женщин это
дело являлось лишь подсобным к земледелию и животноводству занятием.
Как этническая диаспора парканские болгары придерживались в быту,
языке, занятиях хозяйством, воспитании детей, вероисповедании многовеко-
вых устоев своей исторической родины. На протяжении многих десятилетий
жизнь болгар Балканского полуострова была сопряжена с непрерывной борь-
бой против иноземных поработителей. Здесь же, на берегу Днестра, спокойная
обстановка и льготы, которыми пользовались колонисты в России, позволя-
ли бывшим беженцам создать образцовую болгарскую колонию в южной зоне
В пореформенные десятилетия население Паркан стало заметно попол-
няться неболгарами. Так, по всеобщей переписи 1897 г., в Тираспольском уезде
числилось 8 864 болгарина (подавляющее большинство в Парканах), в том чис-
ле в городах Тирасполь, Григориополь и Дубоссары – 63 человека. Рассеянно
болгары проживали также в отдельных селах – Овидиополе, Маяках. Болгары
Тираспольского уезда находились в постоянных и многообразных контактах с
соплеменниками – крестьянами Буджака и колоний Одесского уезда.
Евреи. Один из значительных этносов представляли в приднестровском
регионе евреи. В городах они проживали еще до присоединения Приднестро-
вья к России, в конце XVIII столетия. Например, V ревизией (1794–1795 гг.) в
Дубоссарах учтены 483 еврея, а когда был основан Тирасполь, они вселились и
туда. В 1795 г. там насчитывалось 464 человека еврейской национальности – для
строящегося города это было довольно большое число.
Евреям было запрещено жить постоянно в селах, деревнях и хуторах 15
губерний, входивших в черту оседлости; им разрешалось поселяться лишь в
местечках и городах. Однако они все-таки выбирали себе место жительства за
линией оседлости и в сельской местности. На территории Тираспольского уезда
еврейские селения не сложились, а в северной зоне они возникли к середине

XIX в. Кроме того, евреи устраивались в помещичьих имениях в качестве мел-
ких арендаторов угодий и причислялись к особому разряду сельских жителей –
«вольным людям».
Личный фонд академика П. Кеппена содержит ряд сведений о еврейских
селениях (колониях) по северной зоне. В 50-е годы таковые находились главным
образом в Балт-ском уезде и были довольно населенными: в Гологе проживало 1
824 еврея, Абазовке – 1 231, Богачевке – 790, Маншуровке –788, Покутино – 638,
Чебановке – 538, Кулаговке – 511, Велярке – 470, Гельбшкове – 453 и Гершуковке –
371 человек. В пределах Ольго-польского уезда отмечено лишь одно еврейское
селение – Кузьмин (293 жителя).
В южной зоне насчитывалось более 5 тыс. евреев в Тираспольском уезде и
1300 – в Ананьевском. Отметим, что Подольская и Херсонская губернии были
включены в черту оседлости. По данным Центрального статистического коми-
тета России, в 1870 г. в Подольской губернии зафиксировано 242,5 тыс. евреев, в
Херсонской – 132 тыс. (без Одесского градоначальства), а в начале 80-х годов –
соответственно 419 тыс. (18,7 % от всего населения) и 140 тыс. (9,5 %). Одесское
градоначальство насчитывало 73,4 тыс. человек (3,8 %).
В конце XIX – начале XX столетия в обеих зонах Приднестровья евреи кон-
центрировались главным образом в городах. Согласно переписи 1897 г., в Тира-
спольском уезде они составляли 23811 человек, или 10 % от всего населения, а
в населенных пунктах были представлены следующими абсолютными и отно-
сительными величинами: в Тирасполе – 8568 человек (27 %), Дубоссарах – 5326
(44 %), Григориополе – 832 (11 %), Маяках – 644 (14 %), Овидиополе – 394 (7,6 %),
в Бендерах – 34 % от всего населения.
По данным официальной статистики за 1904 г., евреи продолжали проч-
но удерживаться в Приднестровье (в относительных показателях). Приводим
данные о мещанах: в Балте – 58,4 %, Ольгополе – 53,3 %, Дубоссарах – 43,1 %,
Бендерах – 33,5 %, Тирасполе – 30,5 %, Ананьеве – 21,1 %, Овидиополе – 17,3 %
и в Григориополе – 11 %.
Поляки. Когда-то в Приднестровье поляки проживали в большом коли-
честве, но наиболее компактным и своеобразным по своему происхождению
селением, сохранившимся до наших дней, являлась Рашковская Слобода.
Изначально оно возникло и существовало на земле, выделенной князьями
Любомирскими рашковскому армяно-католическому костелу в середине
XVIII в. Основателем селения был настоятель костела Вардересович, кото-
рому было предоставлено 132 дес. земли из дач, принадлежавших Рашкову,
Строинцам и Вадул-Туркулуй. Некоторое время селение носило название
Слободка Ксендзовка, затем за ним закрепилось другое наименование –
Рашковская Слобода. В конце XVIII столетия численность его постоянного
населения составляла 25 человек, в 1811 г. – 50, в 1816 г. – 60. В дальнейшем
оно неуклонно росло, и в 30-е годы здесь уже насчитывалось около 90 че-
ловек. Крестьяне слободы являлись феодально-зависимыми от костела, от-
бывали барщину в пользу его настоятельства и вносили натуральный оброк.
Все слобожане были католиками.
Словом, в Приднестровье сплошного польского поселения не сложилось и
колонизация не состоялась. Разрозненно, единицами и по несколько десятков
человек, поляки проживали во многих приднестровских селениях Ольгополь-
ского и Балтского уездов в течение XIX в. Почти во всех частновладельческих
и казенных селах северной зоны поляки-землевладельцы либо жили в качестве
арендаторов («посессоров»), либо входили в управленческую верхушку имений
крупных землевладельцев. Численность поляков-дворян по признанному со-
словному праву и по происхождению, но не подтвердивших это документально,
была небольшой.
Согласно выявленным П. Кеппеном статистическим данным, в середине
30-х годов в Балтском уезде насчитывалось 1259 потомственных и личных дво-
рян и 3 683 однодворца, а в Ольгопольском уезде – соответственно 700 и 786.
Таким образом, в этих уездах проживали 1959 дворян и 4469 однодворцев. При-
веденные выше сведения не противоречат этим цифрам, так как часть послед-
них осела в сельской местности, часть влилась в прослойку «вольных людей»,
некоторые остались в городах, вошли в администрацию поместий, т. е. не все
они принадлежали к крестьянству. Важно подчеркнуть, что жившее в назван-
ных уездах малочисленное польское дворянство держало многие тысячи кре-
постных крестьян в крайне жестких условиях.
Бывшие шляхтичи, обезземеленные, но не смешавшиеся с крестьянской
массой, в 40-е годы были переведены в разряд однодворцев. Они стремились
сохранить оставшиеся сословные традиции и жили обособленными общества-
ми, со своей выборной администрацией и низовыми судами.
По данным середины 40-х годов, в 13 селениях Ольгопольского уезда про-
живали 1110 однодворцев, в том числе в Рашкове – 351, Дмитрашковке – 190,
Загнитовке – 110, Каменке – 109 душ обоего пола. Как видно, они предпочита-
ли концентрироваться в местечках. Южнее, в Балтском уезде, среди жителей 26
приднестровских сел в те же годы числилось 830 однодворцев из числа бывших
шляхтичей. В целом в подольском Приднестровье тогда осели 1 460 человек это-
го разряда сельских жителей.
Не утвержденные в дворянском звании обедневшие польские шляхтичи
частью вошли в категорию «вольных людей», т. е. сельских жителей некрепост-
ного «правового состояния», и проживали в основном в Ольгопольском уезде.
Характерно, что эти бывшие дворяне предпочитали жить в близком соседстве
(однодворцы, «вольные люди» и часть «чиншевой шляхты» группировались в
помещичьих селениях, не сливаясь с основной массой крестьян) и старались
заручиться покровительством местных землевладельцев-поляков и их админи-
страции.
В конце XIX столетия в южной зоне Приднестровья – селениях Тирасполь-
ского уезда – всеобщей переписью зафиксированы 1 907 поляков, из них в Ти-
располе – 1003, Дубоссарах – 44, Григориополе – 25, Маяках – 12 человек. Чис-
ленность поляков в городах Приднестровья в начале XX в. (1904 г.) оставалась
незначительной, лишь в Ольгопольском уезде они составляли 21,5 % от всего
населения. В Григориополе и Дубоссарах их насчитывалось только по 0,3 %, в
Бендерах – 0,7 %, Овидиополе – 1,2 %, Балте – 2,4 %, Тирасполе – 6,8 %. Отметим,
что и в двенадцати городах Бессарабской губернии удельный вес поляков выше

3,1 % не поднимался
Польский костел в Рыбнице, действовавший с 1817 г., превратился в центр
целого округа верующих. По данным конца 80-х годов XIX в., к нему были при-
писаны соответствующие прихожане 32 селений – всего 971 человек. (Для нас
это важно и в том отношении, что эти сведения в какой-то мере освещают чис-
ленность поляков на Балтщине.) Видимо, такая роль костелу была отведена из-
начально: в Рыбнице к началу XIX в. проживало незначительное число поляков.
Вот данные о составе ее населения: молдаван – 38 дворов (268 человек), укра-
инцев – 21 двор (105 человек), евреев – 8 дворов (32 человека), шляхты, т. е. по-
ляков, – 6 дворов (12 человек), цыган – 1 двор (4 человека). Однако уже в начале
90-х годов в Рыбнице проживало 550 католиков.
Для справки приводим сведения о поляках в Подольской губернии начала
60-х годов XIX в.: всего поляков – 43 тыс., в том числе дворян – 29950, мещан –
17 тыс., однодворцев – 6300 и крестьян – 5060 человек. Землевладельцам-
полякам принадлежали 1 194 имения (из 1331 имения в губернии), 6/7 от общего
числа крестьян и 90 % площади частновладельческой земли.
Армяне. Относительно немногочисленный этнос в Приднестровье состав-
ляли армяне. Занимаясь торговлей и ремеслами, они с XVI столетия концентри-
ровались главным образом в городах и местечках. Эти виды деятельности были
для них традиционными. В Могилеве-Подольском, Балте, Рашкове их общины
действовали до присоединения Подолии к России в 1793 г. Впоследствии армяне
частично переместились в крепнущие центры торговли в Бессарабской области,
Подунавье, но особенно их привлекала Одесса. Безусловно, особую страницу в
истории армянской диаспоры составляют возникновение и последующая исто-
рическая судьба города-колонии Григориополь.
В XVIII столетии г. Рашков входил в Брацлавское воеводство Речи Поспо-
литой и принадлежал магнатской семье Любомирских. В 20-е годы они купили
этот город в числе других имений у не менее могущественных землевладельцев
Конецпольских и владели им до середины 90-х годов. Как известно, в то время
правительство Екатерины II приобрело у Любомирских за большую сумму так
называемое «Побережское имение» – обширный земельный массив в Придне-
стровье и Побужье, где находился и Рашков.
Город издавна был многонациональным. Среди горожан выделялись армя-
не, общины которых, по грамоте Ю. Любомирского 1751 г., пользовались авто-
номией («армянский квартал»). Занятия их типичны для тех времен – торговля
и ремесло, некоторые семьи «промышляли» еще коневодством. Община испо-
ведовала католицизм.
Наиболее яркую фигуру среди рашковских армян являл собой священ-
ник Антон Вардересович, который с 1763 г. был настоятелем армяно-католи-
ческого костела, а в 1812-1822 гг. после возведения в сан епископа пребывал в
Могилеве-Подольском, крупнейшем центре сосредоточения приднестровских
армян.
С начала XIX в., когда город был «пожалован» новым владельцам – А. Ту-
толминым, численность армян в Рашкове стала сокращаться. Да и город терял
свое былое значение, превращаясь в местечко. Начиная с 1809 г. из-за конфлик-
та с Тутолминым многие армяне переезжали в Каменец-Подольский и Львов, и
к 1820 г. их в Рашкове почти не осталось. Часть из них ассимилировалась, одна-
ко благодаря переселявшимся сюда другим единоверцам костел продолжал дей-
ствовать. Это поместье, сложившееся еще в 1747 г., усилиями А. Вардересовича
было населено польскими крестьянами и превратилось в селение Рашковская
Слобода. Другое небольшое селение Костановка, тоже основанное армянским
приходом, было отобрано казной и стало государственным. Со временем костел
в Рашкове превратился в этноцентр армян-единоверцев (католиков) микроре-
гиона и действовал в течение всего XIX столетия. В конце века он обслуживал
около 1 160 прихожан Рашкова и более отдаленных местечек и селений. Однако
большинство армян в Приднестровье исповедовали григорианство – это, пре-
жде всего, жители Григориополя и других городов (например, в Тираспольском
уезде в 1905 г. проживали 487 армян-григорианцев).
Вторым крупным очагом поселения армян являлся г. Балта. Сама история
Балты достаточно своеобразна. Довольно продолжительное время на берегах
Кодымы, притока Буга, существовали два города со своими крепостями. Они
принадлежали разным государствам: левобережный город находился на тер-
ритории Речи Посполитой, правобережный подчинялся Крымскому ханству
(потом был отдан его сюзерену – Турции). На польской стороне магнат Юзеф
Любомирский в 90-е годы XVII в. построил город-крепость Юзефград с тремя
тысячами жителей, где установил постоянную и сильную пограничную службу.
А примерно через полвека крымские власти основали поселок Барта (впослед-
ствии Балта), жителями которого стали беглые крестьяне из Украины, России,
Молдавии и даже Белоруссии, а также старообрядцы и казаки-некрасовцы. В
60-е годы XVIII столетия армяне создали в Юзефграде свою общину (колонию)
из 30 семей. Положение общины было противоречивым: с одной стороны, здесь
имелись широкие потенциальные возможности для развития торговли, ремесел
и сельскохозяйственного производства, а с другой – создавалась постоянная на-
пряженность, вызыва-емая конфликтами и вооруженными столкновениями с
балтскими татарами, которые не признавали святости договоров. Армяне вме-
сте с другими жителями несли на себе тяжкий груз последствий от разоритель-
ных военных противоборств, эпидемий и других невзгод. Словом, пограничье
жило по своим законам: оборона-нападение.
Армянские ремесленники объединялись в цехи кожевников, ювелиров
и каменщиков; наиболее преуспевали первые. Отметим, что в Польше цехи –
ремесленные общества – создавались по религиозному принципу; иноверцы
и ремесленники из других этносов в цеховые организации не принимались и
вынуждены были заниматься своим делом в одиночку, что в условиях конкурен-
ции было достаточно сложно. Торговцы активно участвовали в товарооборотах
не только на местных ярмарках и базарах, но и в пределах всего Екатеринослав-
ского наместничества.
В результате Ясского мира 1791 г. и второго раздела Польши Юзефград и
Балта оказались в пределах российской территории. Юзефград был переимено-
ван в Еленск, а несколько позже оба они слились в один под названием Балта.
Все это время армяне продолжали жить в этих городах, хотя частично и рассе-
лились в ближайших селениях.
Царское правительство в отношении армян вело покровительственную
политику, которая в известной мере была обусловлена политическими обсто-
ятельствами. Сама императрица Екатерина II предписывала местной админи-
страции оказывать армянам внимание, чтобы «...не только все перешедшие в
пределы наши сохранены были, но и чтобы находящиеся за границей их едино-
верцы, видя их благоденствующих, к ним присоединились».
Цыгане и другие мелкие этнические группы. Небольшую по числен-
ности, но рассредоточенную по всей территории Приднестровья этническую
группу составляли цыгане. Многие из них издавна проживали в этих местах,
другие приходили из-за Днестра в течение XVIII–XIX вв. Благодаря V ревизии
в середине 90-х годов XVIII в. были выявлены локальные очаги их расселения.
Так, в Тирасполе в ревизскую сказку попали 72 семьи (329 человек). В с. Белочи
Балтского уезда цыгане, вышедшие из Бессарабии, являлись первопоселенцами
(наряду с молдаванами и украинцами). В Красном Куте выходцы из Бессара-
бии также осели еще в XVIII столетии и жили до конца XIX в. Разрозненно, по
одной-две семьи, цыгане проживали почти во всех селах Ольгопольского уезда.
В середине 40-х годов XIX в. более или менее компактно цыгане проживали
в Тирасполе (560 человек), Григориополе (241) и Дубоссарах (219). В 25 селениях
государственных крестьян Тираспольского уезда насчитывалось 164 человека;
только в Слободзее и Чобручах числилось по несколько семей, в большинстве
же сел – по одному семейству. Занимались местные цыгане главным образом
ремеслами, необходимыми в сельском быту.
Среди мелких этнических групп следует отметить греков, которые не за-
держивались в городах и местечках и мигрировали в Одессу и дунайские порты.
По V ревизии, в 90-е годы XVIII столетия в Дубоссарах в сказки попали 220
греков, однако буквально через 10 лет их там уже не было. В Тираспольском
уезде в 1859 г. числилось 30 греков. Уникальным в этническом отношении было
с. Емиловка Балтского уезда. Это было чешское поселение, где в 50-е годы зна-
чилось 103 жителя.
§ 3. Категории крестьян
Крестьяне – это собирательная, внутренне раздробленная социальная ка-
тегория, включающая в себя совокупность жителей, занятых в сельскохозяй-
ственном производстве, непосредственно связанных с землей и находящихся
в аграрных отношениях с ее собственниками (если сами не имели частной зе-
мельной собственности). Как собирательная общность крестьянство в прошлые
века состояло из различных разрядов и групп, которые различались социально-
правовым положением и степенью зависимости от главных собственников зем-
ли – частных владельцев (помещиков, монастырей и др.), государства, удельных
ведомств, заводов и пр.
Крестьянство характеризовалось разнотипной структурой. Основным
фактором этой дробности являлись аграрные отношения, другие различия –
в правовом положении, возможностях хозяйственной деятельности, системах
управления – были сопутствующими.
По степени феодальной зависимости крестьяне делились на лично-закре-
пощенных и лично-свободных. К первым относились дворовые и крепостные,
ко вторым – государственные крестьяне, колонисты и казаки. Крестьяне фео-
дально-зависимых разрядов, т. е. проживавшие на чужой земле и выступавшие
в качестве землепользователей, являлись собственниками лишь своих орудий
труда, своего рабочего скота и другого движимого и недвижимого имущества.
Государственные крестьяне. В приднестровской полосе Тираспольского
уезда большинство селений располагалось на казенных землях. С присоеди-
нением уезда к России необходимо было решить две задачи первостепенной
государственной важности: привлечь крестьян на эти территории и освоить
сельское хозяйство. Царское правительство не только санкционировало, но и
материально поддерживало эти процессы – легализовало устройство беглых
на земле, поощряло приток государственных крестьян, раздавало («пожалова-
ние») большие участки помещикам под заселение (включая и переселение туда
крепостных), щедро субсидировало градостроительство (Одесса, Николаев, Ти-
располь, Григориополь, Дубоссары, Овидиополь), обеспечивало города обшир-
ными земельными угодьями. Проводилась военно-хозяйственная колонизация.
Казачьи формирования, базировавшиеся в прикордонной полосе Придне-
стровья и к востоку от него, высвобождали из своих станиц значительные кон-
тингенты нестроевых казаков с семьями для поселения в долине Днестра. Так,
с Побужья из Бугского казачьего войска пришли на эти территории и рассели-
лись в Малаештах, Тее, Токмазее, Спее, Ташлыке, Шипке и Делакеу более двух
тысяч молдаван, пополнив крестьянские общины казенных селений.
С заключением Ясского мира 1791 г., по которому к России отошла Очаков-
ская область, в Приднестровье, на прежние места, стали возвращаться крестья-
не. К середине 90-х годов здесь действовало уже более 30 церковных приходов,
подкреплявших преемственность возрождавшихся сел, которые существовали
до погромов и опустошений прежних времен.
Жившие до 1791 г. на Очаковской земле, т. е. вне пределов России и Молдав-
ского княжества, крестьяне являлись зависимыми от феодалов Крымского хан-
ства. Их аграрные и социальные отношения с собственниками земли и в период
господства здесь Крымского ханства, и после захвата Очаковской области султан-
ской Турцией в конце 70-х годов XVIII в. оставались неизменными, поскольку фе-
одальная система обоих государств была однотипной. Историк П.А. Надинский
писал, что «…экономический строй Крымского ханства, с его восточным деспо-
тизмом, в основных чертах сходный с экономическим строем, господствовавшим
в те времена в Турции, являлся исторически отсталым, консервативным».
Однако, несмотря на феодальную зависимость крестьян, там не было бар-
щинных повинностей, поскольку эта зависимость землепользователей опреде-
лялась господствовавшей в этом регионе разновидностью «государственного
феодализма». Крестьяне платили только денежный либо смешанный денежно-
натуральный оброк. По сведениям современников, относящимся к 60-м годам
XVIII столетия, известно, что вся земля, которая являлась собственностью хана,
отдавалась на откуп кому-либо из местных феодалов или управителей – чаще

ханскому наместнику («каймакаму»). Сельские жители платили оброк либо «в
год со всякого прибытка скотского и промышленного десятая доля», либо «с
плуга», «с севной борозды», от «всякой избы деньгами и с урожая хлеба» – «по
пропорции состояния» землевладельца, т. е. дифференцированно. В ведении
каймакама находилась и администрация трех округов – Дубоссарского, Бал-
цянского и Каушанского, т. е. в районе Буджака.
По сведениям 80-х годов, когда Очаковская область находилась под непосред-
ственным владычеством Турции, угодья эксплуатировались крестьянами «отчасти
для хлебопашества, но больше для скотоводства», за что они платили, как прежде,
«десятину», т. е. натуральный оброк в размере десятой части поголовья или другой
продукции от животноводства, хлебопашества и «прибытка» торговли.
С начала 90-х годов Приднестровье с каждым годом пополнялось значи-
тельным контингентом переселенцев – беглых людей, государственных кре-
стьян с Украины, крепостных, привезенных помещиками из центральных и
украинских губерний, казаков, колонистов из числа иностранных выходцев,
отставных военнослужащих, царан, переведенных из Молдавии боярами. Все
они получили в общей сложности 260 тыс. десятин угодий в качестве щедрых
«пожалований».
Вопрос о разрядности этих поселенцев, их социально-правовом статусе
был однозначно решен вскоре после Ясского мира: весь наличный земельный
фонд в южной зоне Приднестровья был объявлен казенным, а расселенные на
нем крестьяне – государственными. Межевание земель выявило большие ре-
зервы пустующих участков, которые затем были отведены городам под поселе-
ние колонистов, переданы в ведение лесного ведомства либо сданы до поры до
времени в аренду откупщикам как «оброчные статьи».
Непосредственно в приднестровской полосе частновладельческое землев-
ладение не захватило доминирующих позиций. Оно концентрировалось вос-
точнее, ближе к Побужью, так что в конце 50-х годов, т. е. накануне крестьян-
ских реформ, из 241 помещичьего имения на территории Тираспольского уезда
недалеко от Днестра находилось лишь шесть.
Как зафиксировала очередная ревизия, в результате миграционных про-
цессов уже к середине 90-х годов приднестровские казенные селения стано-
вились более многолюдными (по меркам того времени). Это хорошо просле-
живается по следующим статистическим данным о численности крестьян
(душ обоего пола) по отдельным селам: Бутор – 554, Глиное – 394, Гоян –
273, Делакеу – 326, Дубово – 236, Карагаш – 204, Коржево – 269, Коротна – 464,
Кочиеры – 336, Кошница – 779, Лунга – 1 160, Малаешты – 365, Моловата – 274,
Незавертайловка – 462, Перерыта – 396, Погребя – 181, Роги – 116, Слободзея –
333, Спея – 213, Суклея – 312, Ташлык – 300, Терновка – 592, Тея – 284, Токмазея –
243, Черная – 345, Чобручи – 634, Шипка – 219, Ержово – 159 человек. Следу-
ет отметить, что некоторые села были малолюдными, но процесс вселения ми-
грантов в них проходил достаточно активно.
Сельские общины казенных селений пополнялись переселенцами из-за
Днестра и с территории Украины, а также беглыми и представителями других
сословий. Так, некоторое время отдельную группу в разряде государствен-
ных крестьян южной зоны представляли однодворцы, которые впоследствии
слились с основной массой крестьян. По данным VII ревизии (1815 г.), в селах
Слободзейской и Яской (центром ее являлось с. Яски, находившееся в При-
днестровье, южнее Слободзеи) волостей их было зафиксировано около 700 ре-
визских душ. Другой группой являлись «отставные нижние чины» – солдаты,
унтер-офицеры, матросы, члены их семей. В 50-е годы в Тираспольском округе
насчитывалось до 260 человек, находящихся по «попечительстве» палаты го-
сударственных имуществ, к ним причислялись рекруты из государственных
крестьян, возвращавшиеся по разным причинам в свои селения, а также сол-
датские и матросские дети.
Вливалась в общины часть «обязанных поселян», которым в конце 20-х
годов было дозволено уходить из своих селений и устраиваться на казенных
землях, но, естественно, по согласованию с общинами.
В конце 50-х годов, по Парижскому миру 1856 г., жителям отторгнутого
Подунавья разрешалось в течение полутора лет переселяться за Днестр. Этой
возможностью воспользовались государственные крестьяне и горожане, на-
пример г. Измаила, которых приняли общины сел Суклея, Незавертайловка,
Дубово и г. Дубоссары. Одновременно в Приднестровье мигрировали и другие
«выходцы из-за Дуная».
С 90-х годов XVIII столетия в южную зону стали прибывать крестьяне из
крепостных селений не только северной зоны, но и со всей территории, ранее
подвластной Речи Посполитой (до второго ее раздела). Документы, в частности
материалы ревизии 1795 г., отражают статистические сведения о вселении кре-
стьян в Дойбаны, Дубово, Малаешты и другие села.
Формирование разряда государственных крестьян в Приднестровье про-
ходило одновременно с размежеванием и землеустройством в этой полосе. Так,
в 90-е годы XVIII – начале XIX в., сразу после Ясского мира, по решению пра-
вительственных инстанций в этот разряд зачислили сельских жителей так на-
зываемого Дубоссарского округа (от р. Ягорлык до с. Терновка). Правда, не обо-
шлось без борьбы крестьян против помещиков и чиновников разных рангов,
которые присвоили себе часть казенных земель вместе с проживавшими на них
крестьянами. Царские власти вынуждены были частично умерить интересы за-
хватчиков и включить селения в казенное ведомство.
Южнее, на территории Тираспольского округа (от Терновки до Незавер-
тайловки), вышла «накладка»: после Ясского мира этот район был объявлен
казенным, однако его жители вместе с казаками вошли в состав Черноморско-
го войска. Большая часть жителей попала в разряд его «подданных». С пере-
дислокацией войска на Кубань в 1792 г. «подданные» и другие поселенцы этой
полосы, исключая район г. Тирасполя, были объявлены государственными
крестьянами. Помещики, воспользовавшись нестабильностью Черноморского
казачьего войска, вторглись в казенный земельный фонд и, заключив частные
сделки с офицерами войска, приобрели их «ранговые» участки. Возникшая на-
пряженность вынудила царское правительство вмешаться в конфликт и пред-
писать властям Екатеринославской губернии, куда входил Тираспольский уезд,
«блюсти, чтобы казенные селения не были смешаны с помещичьими». Таким

образом в полосе от Ягорлыка до Днестровского лимана сплошное казенное
землевладение было восстановлено и передано в пользование государственных
крестьян, колонистов и горожан.
Государственные крестьяне южной зоны в социально-правовом отно-
шении являлись собирательной категорией. Как и в других регионах страны,
главным признаком их «сословного» единства была общность в поземельной
зависимости от государства – верховного земельного собственника – и в адми-
нистративно-управленческой системе. Выше уже отмечалось, что структурной
однородности и постоянства у них не было. Составные компоненты разряда
подвергались изменениям в силу разных причин, и в первую очередь из-за на-
правленности политики правящих кругов. Так, по их воле, обусловленной го-
сударственными интересами, в течение первой половины XIX столетия в со-
став разряда были включены поселенные солдаты, однодворцы, бывшие казаки,
переселенцы из внутренних и украинских губерний, частично «обязанные по-
селяне», выходцы из духовенства, отпущенные на волю и осужденные крепост-
ные крестьяне, иммигранты и др. Все эти категории были давно нивелированы
и утратили первичные социальные особенности.
Некоторое время известным своеобразием отличались «отставные ниж-
ние чины». Более других оказались обособленными «вольные матросы». Как
специфическая группа они возникли в 30-е годы и предназначались «для про-
стейших работ» (на договорных началах) на судах коммерческого профиля.
Комплектовались матросские товарищества, или «цеха вольных матросов», в
основном из государственных крестьян приднестровских селений и мещан по-
дунайских городов, что объяснялось их веками выработанной природной при-
способляемостью к водному транспорту. Поступившие в цех крестьяне пользо-
вались рядом налоговых и повинностных льгот: при сохранении наделов они
освобождались на 20 лет от платежей, трудовых повинностей и рекрутчины.
Их обязанности сводились к следующему: каждая семья должна была выделить
одного мужчину для обучения сроком на 5 лет в экипаж военных судов, после
чего ему предстояло еще столько же лет прослужить по найму на купеческих
судах для обеспечения прибрежного плавания. Позже в набор стали включать
каждого десятого женатого мужчину. Экипажи этих судов составлялись только
из «вольных матросов», которые полностью обслуживали судоходство (в том
числе и пароходство) на Днестровском лимане. Их жалованье значительно пре-
вышало доходы от крестьянского хозяйства.
В Приднестровье в цехи первоначально вступило 324 мужчины из 18 ка-
зенных сел и городов Тирасполя и Дубоссар, к концу 40-х годов их численность
возросла до 620, а в 1858 г. – до 711 человек. «Вольные матросы» из государствен-
ных крестьян были и на правом берегу Днестра. По числу вступивших в цехи
выделялись Спея, Бутор, Дубоссары, Слободзея, Кошница, Коржево, Лунга,
Чобручи, Токмазея, Шипка и Суклея. Кроме того, мобилизованные крестьяне
активно участвовали в Крымской войне на кораблях Черноморского флота.
В административном отношении крестьяне-матросы были частично обо-
соблены от учреждений Министерства государственных имуществ: у них были
свои, матросские, старшины и старосты, подотчетные заведующему общества-
ми «вольных матросов» в Новороссийском крае; заведующий, в свою очередь,
подчинялся новороссийскому генерал-губернатору. Для обсуждения и реше-
ния текущих профессиональных дел практиковались «сборы» (собрания) и со-
вещания в «сборных домах», главный дом размещался в г. Овидиополе. Одна-
ко как государственные крестьяне (особенно члены их семей) они полностью
из-под «попечительства» палаты государственных имуществ не исключались.
Немногочисленная обособленная группа «вольных матросов», состоящая из не-
скольких сотен крестьянских семей, продержалась в Приднестровье до 1866 г. –
времени реформы в казенных селениях.
По данным X ревизии, общая численность крестьян рассматриваемого
разряда в Тираспольском округе государственных имуществ составила к концу
50-х годов 34 тыс. душ из 29 сел (6 145 дворов). Первоначальный размер земель-
ной обеспеченности крестьян, как и всюду в Херсонской губернии, составлял
15 дес. удобной земли на мужскую душу. Однако при землеустройстве в Тира-
спольском уезде в сельские дачи общинного пользования замежевывались об-
ширные пространства, в которых можно было эксплуатировать вненадельные
угодья за незначительную плату.
Согласно Правилам о распределении земель Новороссийского края, при-
нятым в 1806 г., общинный 15-десятинный размер надела следовало дополнить
запасными участками для будущих поселенцев и временно использовать, сдав
в аренду в качестве земельных «оброчных статей». Из этого фонда должен был
пополняться надельный массив. В конце 40-х годов Министерство государ-
ственных имуществ сократило величину подушного (мужского) надела до 8
дес., так что в канун реформы 1866 г. в Тираспольском округе государственных
имуществ на 6149 дворов приходилось 136 тыс. дес. всей земли, т. е. подворный
надел в среднем составлял 22 дес., что свидетельствовало об удовлетворитель-
ной земельной обеспеченности. Однако не следует забывать, что преобладаю-
щей системой земледелия по-прежнему оставалась переложная, при которой
под посевом находилась обычно треть надела, или чуть более 7 дес., а это по
количеству пахоты уже приближалось к малоземелью. Спасали положение пло-
дородные приднестровские земли, которые были лучшими во всей Херсонской
губернии, поскольку находились недалеко от реки, и благоприятные климати-
ческие условия, что, безусловно, компенсировало сокращение надела.
Этнический состав крестьян – «вольных матросов» – отличался своеобра-
зием и неоднородностью. Бульшую часть населения составляли молдаване, но по
соседству или в одном и том же селении могли проживать и украинцы, и русские,
и поляки, и гагаузы. Отмечались селения, в которых от 1/5 до 1/3 дворов были
русскими либо украинскими, особенно в этом отношении отличались Слободзея,
Незавертайловка, Коротное, Глиное, Терновка, Кошница, Дубово, Спея, Дороц-
кое, Перерыта. В ряде сел прижились и цыгане. Социально-правовое положение
государственных крестьян определялось общероссийским законодательством,
воплощавшим их юридическую зависимость от дворянского государства.
Феодальная собственность государства на землю создавала специфиче-
ские производственные отношения, при которых этот разряд крестьян подвер-
гался эксплуатации через феодально-податную систему: взимание феодальной

ренты в виде подати, денежного оброка, земских и мирских сборов и других
государственных налогов. Раскладка платежей и их погашение осуществлялись
по принципу круговой поруки, выгодной и надежной для казны. Общины соби-
рали платежи с «экономических дворов», которые вносили их за себя, за умер-
ших, беспомощных, старцев, беглых и покрывали долги.
Размеры налогов возрастали, а фискальная политика ужесточалась. К се-
редине века на ревизскую душу приходилось около 8,5 руб. серебром текущих
платежей да 13,5 руб. накопившихся недоимок, т. е. всего 22 руб. Недоимки
были вызваны главным образом слабым развитием денежных отношений в
казенной деревне, стихийными бедствиями, чрезвычайными событиями, несо-
ответствием растущих объемов налогообложения реальному хозяйственному
потенциалу крестьянских дворов, невысокой их доходностью и рядом других
причин. Взыскание очередных платежей и недоимок было похоже на поспеш-
ную расправу с неплательщиками: распродажа жизненно необходимого в хо-
зяйстве имущества, передача части надела в пользование зажиточным семьям
и другие тяжкие для крестьян меры, которые еще более усугубляли недоимоч-
ность. Так, на 1852 г. (канун Крымской войны) в Тираспольском округе оста-
валось 236 тыс. руб. серебром недоимок. К этому надо добавить местные на-
логи и большой перечень «натуральных повинностей» – подворной, дорожной,
этапной, постойной, рекрутской, почтовой, на содержание бечевика на Днестре
и общественные запашки. Кроме того, в период войн (1806–1812, 1812–1813,
1828–1829, 1848, 1853–1856 гг.) Приднестровье становилось прифронтовой по-
лосой, что также приводило к материальному упадку.
Отметим, что население Бессарабской области около полувека не несло
рекрутской повинности в отличие от Приднестровья, которое в течение все-
го этого периода ежегодно теряло значительный контингент молодых, трудо-
способных и активных работников. Да и тяжесть чрезвычайных повинностей в
большей степени несла именно южная зона. Все это приводило к падению пла-
тежеспособности, например в 1854 г. недоимки выросли на 25 %.
Давление на крестьян осуществлялось государством через отлаженную ад-
министративную систему – Министерство государственных имуществ, палаты,
окружное управление, волостные и сельские управления, со всей их громоздко-
стью и неподотчетностью губернским учреждениям. В палате государственных
имуществ и окружном управлении административные функции возлагались на
дворян или ставленников дворянства.
Реформа П.Д. Киселева 1839 г. создала цепь учреждений и индивидуальных
исполнителей, в обязанности которых входило детализированное «попечитель-
ство» над крестьянами. Фактически эти фискальные органы выполняли роль
полицейских и контролировали каждый шаг своих «подопечных», включая и
бытовую сторону жизни. И только в 40–50-е годы правовое положение государ-
ственных крестьян подверглось некоторым изменениям.
Развитие товарных отношений потребовало расширения экономических
прав крестьян: были узаконены права собственности на купленную ими землю,
расширены предпринимательские возможности, дозволено открывать торго-
вые и мелкие промышленные предприятия в местах проживания и за их преде-
лами, упрощена процедура получения паспортов не только для промысловой и
коммерческой деятельности, но и при переходе в купечество, сняты ограниче-
ния по передвижению в разные места с предпринимательскими целями.
Социально-правовые условия государственных крестьян южной зоны
Приднестровья, а также центра страны и Бессарабии были одинаковыми.
Однако некоторое своеобразие – в земельной обеспеченности и формах зем-
лепользования, в размерах и способах налогообложения и трудовых повин-
ностей, в отношении царского правительства к беглым и легальным пересе-
ленцам – было обусловлено особенностями политики царских властей в крае.
От других разрядов крестьян, живших на казенных землях, – колонистов и ка-
заков – государственные крестьяне отличались размерами наделов, системой
административно-управленческих учреждений, степенью фискального гнета и
более узкими возможностями в хозяйственно-предпринимательской деятель-
ности. Осуществлявшаяся в казенной деревне система феодальных отношений
была значительно мягче существовавших тогда отношений между крестьянами
и помещиками в частновладельческих имениях северной зоны Приднестровья,
где господствовало крепостничество в тягчайшей форме. Однако правовое по-
ложение крестьян казенных деревень было крайне неустойчивым: государство
как непререкаемый хозяин могло в любой момент перевести в разряд мещан це-
лые общины, в разряд военных – поселенцев, отдать помещикам и монастырям
селения вместе с крестьянами, которые становились крепостными, приселять
и переселять. Причем все эти акции «обжалованию не подлежали», поскольку
некому было защищать права подневольных.
В несколько иных социально-правовых условиях оказались крестьяне,
жившие на казенной земле в северной зоне. Именно с ними связано истори-
ческое прошлое этой части Приднестровья, когда она находилась в составе
Речи Посполитой. До 90-х годов XVIII в. будущая северная зона приднестров-
ского региона неоднократно подвергалась и роковым испытаниям вследствие
непримиримой борьбы украинского народа со своимии поработителями, и
разорению селений «до фундамента». Периодически она заселялась очеред-
ными беглыми крестьянами из Подолии и Волыни, а также молдаванами из-за
Днестра, стихийное перемещение которых проходило через Польшу. В основ-
ном они переправлялись через Днестр севернее означенной полосы и продви-
гались по Приднестровью к югу. Многие, не достигнув р. Мокрый Ягорлык,
останавливались в помещичьих вотчинах – западной окраине магнатских вла-
дений.
И украинских и молдавских крестьян, временно заселявших опустошен-
ные места в Подольском и Брацлавском воеводствах, не покидала надежда в
ближайшем будущем расселиться более свободно и обрести свой дом. Из мона-
стырских земель Брацлавского воеводства, присоединенных к России по второ-
му разделу Польши, особый интерес представляет полоса земли от г. Могилева
до р. Мокрый Ягорлык.
Колонизация этих земель осуществлялась на крепостнической основе и
проводилась в несколько этапов. Наиболее безлюдными они оказались в по-
следние десятилетия XVII столетия, когда находились под властью ставлен-

ников Турции, победившей Польшу в начале 70-х годов. Затем, в конце века, с
уходом оттуда турецких войск и администрации усилился приток переселенцев
из Молдавского княжества, которые в большинстве своем приписывались к По-
дольскому казачьему полку, а позже – к Могилевскому, подчинявшимся поль-
скому королю. В начале и в 30-е годы XVIII столетия это население участвовало
в волнениях против возрождавшейся шляхетской крепостнической системы.
Победа повстанцев вынудила шляхту восстановить «казацкое устройство», что
послужило толчком к освоению новых «волошских слобод». Пополнялись и
украинские селения.
В конце XVII – начале XVIII столетия в Северном Приднестровье утвер-
дился клан князей Любомирских, которые играли большую роль в общегосу-
дарственных событиях Речи Посполитой, являлись королевскими наместника-
ми в ряде зон Украины и командовали крупными войсковыми соединениями.
Магнат Ксаверий Любомирский владел обширными землями, получившими
наименование «Побережское имение» («Побережье»). Это имение площа-
дью в 650 тыс. дес., простиравшееся от Ямполя до м. Ягорлык, к концу XVIII
в. включало уже десятки больших сел. Действовавшая там феодальная система
являлась типичной для Речи Посполитой. Задолжавший кредиторам Ксаверий
Любомирский заложил им целые «ключи» (волости). Запутавшись в сложных
взаимоотношениях с заимодавцами, дослужившийся до чина генерала магнат в
1795 г. продал имение царской казне, сделав таким образом самодержавие вер-
ховным земельным собственником бывшего «Побережского имения». Но эти
«казенные» земли со всех сторон были окружены помещичьими имениями.
«Побережье» делилось на 4 экономии, в их числе непосредственно к реке
примыкала Приднестровская экономия с четырьмя «ключами» – Рашковским,
Рыбницким, Цыгановским и Ягорлыцким, где почти непрерывной цепью раз-
мещались приднестровские селения. Земля была куплена вместе с крепостны-
ми; дворовые, чиншевая шляхта и «вольные люди» не продавались.
На приобретенные волости было бы закономерно распространить поряд-
ки, присущие «государственному феодализму», как было всюду в России на
казенных землях. Но в бывшем имении большинство селений оставались объ-
ектами частной собственности (мелкие участки, хутора, мельницы с землей,
сады и др.) или были на арендном «держании» (сделки заключены до 1795 г.).
Царское правительство приняло типичное для него решение: основной массив
угодий «пожаловало» титулованным сановникам, которые в качестве государ-
ственных и практических деятелей сыграют позже заметную роль в судьбе се-
верной зоны Приднестровья. Несколько селений на десятилетия остались в
распоряжении казенных ведомств, благодаря чему крестьяне влились в раз-
ряд государственных. Со временем в него были включены и крестьяне быв-
ших староств, ленных, монастырских и «конфискованных» имений. Однако
массив казенных земель постепенно уменьшался, и в 1810 г. их пустили в рас-
продажу для погашения накопившихся государственных долгов. Причем зем-
ля продавалась вместе с крестьянами, так что из государственных они вновь
превращались в крепостных.
Практика такой продажи «казенных имуществ» повторялась и позже. На-
пример, в 1859 г. опять-таки «вследствие неблагоприятного финансового по-
ложения государства» было продано в частные руки несколько казенных се-
лений в Балтском округе государственных имуществ. Оставшиеся, т. е. непро-
данные, селения северной зоны побывали в распоряжении разных владельцев
и ведомств. Такую «передачу» из рук в руки претерпели, в частности, крестьяне
Чернянского сельского общества, в которое входили села Черное, Тысколунга,
Ержово, Дубово, Воронково.
Из владения Любомирских крестьяне перешли в собственность казны, не-
сколько лет находились на арендном положении у частных владельцев, затем их
передали в ведение управления военных поселений, а в 1841 г. снова вернули в
разряд государственных. Но и на этом их мытарства не закончились: Ержово и
Воронково в качестве «ферм» по специальным оценочным описям – «люстра-
циям» – отдавались в арендное содержание высокопоставленным воинским чи-
нам, которые с согласия властных инстанций были им же проданы в собствен-
ность. Крестьяне вновь оказались в крепостной зависимости. Села Кузьмин и
Севериновка до 1858 г. непрерывно находились в аренде у разных лиц, пери-
одически сменявших друг друга. Все это свидетельствовало о фактической и
правовой нестабильности разряда государственных крестьян северной зоны. К
60-м годам селения этих крестьян сохранились лишь как вкрапления в массивах
помещичьих сел.
Сложными и противоречивыми были аграрные отношения в казенных
селениях Ольгопольского и Балтского уездов. Освободившись от крепостной
зависимости, крестьяне вскоре вновь попали в феодальную зависимость от
частных лиц: в качестве «хозяйственных имений» их передали в арендное (по-
сессионное) содержание откупщикам. Данную форму извлечения доходов с
казенных земель избрала казна. Таким образом, крестьяне фактически снова
были ввергнуты в крепостническую систему эксплуатации, которая издавна
практиковалась в Речи Посполитой.
Барщина («панщина») в пользу арендатора («посессора») формально опре-
делялась в один-два дня в неделю с семейства, на деле же объем барщинных
повинностей назначался произвольно. Кроме этого крестьяне платили казне
подати и разные местные налоги. Из-за нехватки денег они были вынуждены
обращаться «к содействию владельцев», а став их должниками и не имея воз-
можности расплатиться, обязывались отрабатывать долги за мизерную днев-
ную оплату. В итоге число барщинных дней возрастало до 200 в год. Более того,
от 2 до 12 дней в году они семьями работали в собственном хозяйстве арендато-
ра и от 3 до 24 дней – на строительстве, заготовке леса и дров, доставке товаров
в торговые места. Вдобавок к этому крестьяне обязаны были вносить посессору
натуральный оброк («даницы») – ягоды, хлеб, сено, солому, птицу, скот.
В Приднестровье помимо всех перечисленных налогов и повинностей ши-
роко практиковалась субаренда, еще больше отягощавшая положение крестьян.
Эта система работы на посессора продержалась в течение полувека, пока власти
не провели мероприятия по «стандартизации» объема повинностей («уроков»),
так как социально-экономическое состояние сел приближалось к критическому.
Селения доведенных до полной нищеты крестьян, которые уже никто не хо-

тел брать в аренду, переводили на годичные административные управления по
специальным описям угодий (инвентарям) с определением их доходности, де-
сятую долю которой получал в свою пользу назначенный палатой администра-
тор. После реформы П.Д. Киселева казенные селения в Подольской губернии
по формам отбывания повинностей под разделялись на оброчные, платившие
денежный оброк в казну, и находившиеся «на хозяйственном положении», т. е.
выполнявшие денежные и трудовые повинности в пользу казны или арендатора.
Подавляющее большинство крестьянских дворов перешло на оброчную подать.
С конца 1839 г. проводилась проверка хозяйственных возможностей дворов –
«люстрация», в результате которой последние были подразделены на группы:
тягловые, полутягловые, огородники и бобыли. Наличие в хозяйстве рабочего
скота определяло размеры выделяемых угодий.
Если селение находилось «на хозяйственном положении» и сдавалось па-
латой государственных имуществ кому-то в аренду, то эксплуатировалось оно
барщинным способом в пользу съемщика (срок аренды до 12 лет) – по «уроч-
ной» системе. Размер наделов в северной зоне изначально также не был фик-
сирован и колебался в зависимости от количества тягловых животных в кре-
стьянском хозяйстве либо произвольно определялся временными землепользо-
вателями-арендаторами. Кроме того, эксплуатация крестьян частными лицами
дополнялась государственным и местным налогообложением, очень обремени-
тельным в условиях двойного гнета.
Попробуем разобраться, из каких источников крестьяне могли накапли-
вать денежные средства для уплаты податей, если посессоры и администраторы
выкачивали из их хозяйств не только излишки продукции, но и самые жизнен-
но необходимые ресурсы.
Используя обострение противоречий между крестьянами и хозяевами
земли, а также преследуя политические цели (борьба с сепаратистами в сре-
де шляхты), царское правительство осуществило в Подольской губернии ряд
реформ, касавшихся экономического и социально-правового положения госу-
дарственных крестьян, в частности оно изменило налогообложение. 30 августа
1844 г. введены в действие «Особые правила о переводе казенных имений на об-
рочное положение». К этому времени в арендном содержании оказались почти
все казенные села балтского Приднестровья. В течение 1845–1847 гг. большин-
ство крестьянских дворов было переведено на денежный оброк, остальные по
истечении сроков аренды завершили этот процесс к 1858 г. Затем, через 8 лет,
благодаря окончательному реформированию государственной деревни, разряд
государственных крестьян прекратил свое существование.
Некоторые социально-экономические черты – личная зависимость от
землевладельца-государства, административное устройство и в какой-то мере
правовое положение – были едиными для принадлежавших к одному разряду
государственных крестьян обеих зон, однако исторические судьбы Тирасполь-
ского и Балтского округов оказались различными.
В северной зоне государственные крестьяне не отличались от крепостных
крестьян по своему социально-экономическому уровню жизни, повинностям,
нестабильному землепользованию и формам эксплуатации. Крестьяне южной
зоны, несмотря на существовавшую там систему «государственного феодализ-
ма», пользовались широкими возможностями в предпринимательской деятель-
ности, из их среды выделилась прослойка деловых, компетентных в коммерче-
ских делах людей. В это же время полукрепостническое состояние их северных
одноразрядцев не позволяло им вырваться из рамок натурального хозяйства до
конца 50-х годов.
Колонисты. Особый разряд крестьян, расселенных на казенных землях,
составляли колонисты – осевшие переселенцы из-за границы. По рескрипту
Екатерины II от 27 января 1792 г., местным властям Новороссии вменялось в
обязанность практическое содействие быстрейшему привлечению иностран-
ных выходцев на земли Очаковской области.
Первая колония со статусом города, основанная в 1794 г. армянами на
берегу Днестра и названная Григориополем, преследовала и хозяйственные, и
политические цели: она должна была способствовать развитию торговли, сель-
скохозяйственного и промышленного производства на вновь присоединенной
земле и отвечать внешнеполитическим интересам России – обеспечением «бла-
годенствия» григориопольцев стимулировать переселение в Россию и тех ар-
мян, которые проживали за границей.
Город-колония Григориополь был основан переселенцами из разных мест,
в том числе из бессарабских городов. Устройство его дорого стоило россий-
ской казне и потребовало больших усилий, терпения и благоразумия со сто-
роны переселенцев. Часть жителей занималась сугубо коммерческой деятель-
ностью, получая солидные прибыли от своих предприятий, другие отдавали
предпочтение ремеслам и земледелию. Земли было много – более 30 тыс. дес.,
поэтому значительные площади сдавались в аренду в качестве пастбищно-се-
нокосных угодий. Наряду с собственно горожанами сельским хозяйством за-
нимались и крестьяне нескольких сел, оказавшихся на городской земле.
Этнически пестрое население Григориополя к 20-м годам XIX в. насчиты-
вало 3110 жителей, в том числе 1600 армян, остальные – украинцы, молдаване,
русские, евреи, цыгане и др. В торговле и ремеслах были заняты около 400
человек.
В первом десятилетии XIX в. началось привлечение к поселению в При-
днестровье болгар и немцев. В Херсонской губернии переселенцы-болгары
сгруппировались в шести селениях, одним из которых были Парканы, а также
в колониях Терновка и Катаржины. Локальные группы болгар отмечались и в
приднестровских селениях государственных крестьян – Дороцком, Кошнице,
Перерыте и др. Жители колоний в полном объеме пользовались всеми правами
и льготами иностранных поселенцев. В 20-е годы группа прибывших из Херсон-
ской губернии переселенцев основала Новые Парканы по соседству со Старыми
Парканами (бывшее селение Варкан), которые впоследствии слились и получи-
ли название Парканы.
В 1808 г. было осуществлено землеустройство. Надельный и резервный зе-
мельные фонды составляли обширные территории – только удобной земли на-
резано 27,5 тыс. дес. В конце 50-х годов на мужскую душу приходилось 12,5 дес.
удобной земли. Расчет земельной обеспеченности на посемейные наделы к Пар-

канам не применялся, так как там устойчиво удерживалась большесемейность –
в 1858 г. при проведении учета населения (X ревизия) колонистская семья
в среднем насчитывала 14 человек. Первое время населенность оставалась
незначительной, однако в последующие годы численность жителей стала
стремительно возрастать: по VI ревизии в 1811 г. учтены 182 человека, в 1846 г. –
887, а в 1858 г. – уже 1155 человек, т. е. за 47 лет отмечено шестикратное увели-
чение населения.
По замыслу краевой администрации Парканы должны были стать «шелко-
водческой колонией», поскольку основной сырьевой базой там являлись туто-
вые рощи, занимавшие в 1808 г. 350 дес. Планировалось расширить их до 600 дес.
На деле же этот проект реализовался частично: основными занятиями стали
земледелие и животноводство, а шелководство – дополнительным.
В течение дореформенного периода в Парканах оседали и болгары и небол-
гары, рассредоточенные по территории всей Херсонской губернии, в частности
отслужившие воинский срок солдаты и разные «нижние чины».
Условия жизни в Парканах по своим природным факторам и по колонист-
скому статусу благоприятствовали скорому вживлению переселенцев в есте-
ственную среду обитания – колония превратилась в материально достаточное
селение, значившееся в официальных документах как богатое, благополучное
и даже образцовое. Оно не стало на путь отпочкования «дочерних» селений,
как это широко практиковалось в округах немецких колонистов, а разрасталось
вширь, хотя прирост молодых семей неминуемо сопровождался уменьшением
размера надела на ревизскую мужскую душу. Население бережно хранило на-
родные традиции, своеобразный быт, разговорный язык, этническую общность
в качестве объекта диаспоры болгарского народа.
К заселению и хозяйственному освоению Приднестровья привлекались и
другие колонисты. Оба эти процесса осуществлялись при поощрительном со-
действии центральных и губернских управленческих инстанций. Колонисты
получали материальные и денежные безвозвратные пособия и беспроцентные
долгосрочные ссуды, ряд налоговых льгот, инвентарь, тягловых животных и са-
мый большой посемейный надел – 60 дес.
Миграционный процесс затянулся на десятилетия – с начала века до 40-х
годов. Финансовая поддержка казны на устройство одной семьи колонистов
превышала 1 тыс. руб. серебром (болгары получали 440 руб., русские и укра-
инские крестьяне-переселенцы в Бессарабии – до 23,5 руб., а в Приднестровье
и этого не давали). Отметим также, что Александр I подчеркнуто покровитель-
ствовал колонистам. Благосклонно относился к иностранным переселенцам
и их попечитель генерал Инзов. Ради объективности отметим, что погашение
огромных ссуд, хотя и беспроцентных, долгое время сдерживало денежные вло-
жения в рационализацию хозяйств.
Привлекая переселенцев из Германии и польских воеводств, правитель-
ство руководствовалось соображениями не только гуманного характера (тер-
ритория исхода являлась опасным для жизни театром военных действий и со-
средоточения крупных сухопутных сил периода наполеоновских войн). В этом
регионе предполагалось ввести в сельскохозяйственный оборот большие мас-
сивы степных земель и путем насаждения «образцовых поселений» колонистов
воздействовать на крестьян других разрядов показательным примером. Рас-
пашка целины действительно шла успешно, однако образцово-показательными
колонии не стали из-за корпоративной замкнутости новых поселенцев.
Для немецких колоний, как и для болгарских, была характерна терри-
ториальная разделенность селений. В Приднестровье к 40-м годам стабиль-
но сложились 5 немецких селений: Глюксталь, Нейдорф, Кассель, Бергдорф и
Гофнунгcталь. Все они располагались в приднестровской полосе Тираспольско-
го уезда с земельным фондом около 30 тыс. дес. (в 40-е годы на 4 680 колонистов)
и административно составили Глюкстальский округ (некоторое время к нему
были приписаны и Парканы). Этнический состав немецких селений отличался
однотипностью.
Большесемейность была присуща и немцам – средняя численность семьи
достигала 10–13 человек. Традиционное подворное землепользование у немцев,
с одной стороны, безусловно, до поры до времени сдерживало дробление на-
делов (их наследовал один член семьи), а с другой – вытесняло из колоний без-
надельных. Однако колонии не удерживались на уставном размере наделов под
давлением демографического фактора – к началу 50-х годов разброс величины
наделов по всем пяти колониям выражался в следующих величинах: 37,7; 44;
45; 47,3 и 51 дес. Тогда же началось и отселение колонистов на купленные или
арендуемые (долгосрочные) участки.
Оказавшись на новых местах, в непривычной социальной и географиче-
ской обстановке, колонисты долго придерживались традиционных форм и спо-
собов общественной жизни и хозяйственной деятельности, чем выделялись из
общей массы крестьян окружающих селений. Их устройством и поддержкой
занимались контора опекунства иностранных поселенцев в Новороссийском
крае (с 1800 г.) и органы местной администрации. В 1801–1804 гг. конторой
были изданы подробные инструкции, регламентирующие всю хозяйственную
деятельность и быт колонистов. В обязанности местной администрации входи-
ло наблюдение за ведением хозяйства, нравственностью (с чиновничьей точки
зрения) с правом чинить над нарушителями «суд и расправу».
Прибывшие на поселение колонисты практически не располагали необ-
ходимыми хозяйственными средствами и продовольствием. Измученные дли-
тельной дорогой, больные, без нужной ориентации в природных условиях жар-
кой степи, они находились в крайне тяжелых условиях. До 1819 г. переселение
проходило относительно организованно. После принятия в том же году россий-
ским правительством решения о прекращении приема колонистов они продол-
жали прибывать в Херсонскую губернию, но уже стихийно, малыми группами,
поскольку правительство не желало нести большие переселенческие расходы.
По существовавшему законодательству колонисты могли селиться только
на казенных землях, но с 1804 г. им разрешили устраиваться и в помещичьих
имениях. Первым пригласил к себе колонистов владелец м. Каменка (Ольго-
польского уезда) граф П.Х. Витгенштейн. Поселившиеся в имении виноградари
основали близ Каменки поселок Антуанетовку. Граф наделил их усадьбами и
полевыми участками; заложенные виноградные плантации снабжали продук-

цией его винодельческий завод.
Колонисты Тираспольского уезда обживали наделы с большим трудом.
Стремясь внедрить и здесь традиционные для них методы землепользования,
они эксплуатировали привезенные с собой земледельческие орудия, которые
совершенно не годились для работы на целине. К тому же переселенцы не уме-
ли обращаться с волами.
Проходили годы, хозяйства их окрепли, возросло количество работо-
способных крестьян. Общая их численность к концу 50-х годов в основных
селениях достигла 9 тыс. человек, кроме того, 560 колонистов проживали по
соседству в мелких селениях. Из-за хозяйственной слабости отдельных семей
первое время колонисты не размежевывали угодья и большие участки сдава-
ли в аренду посторонним скотовладельцам под пастбища. Опираясь на опыт
и традиции землепользования в германских государствах – недробимость по-
семейных наделов, неотчуждаемость их и наследование только одним членом
семьи, – им было трудно утвердить здесь свою систему распоряжения уго-
дьями, что приводило к росту числа безнадельных колонистов. В результа-
те к концу 50-х годов в Глюкстальском округе более половины семей уже не
имели полевой земли. Однако выход был найден: угодья стали приобретаться
за пределами колоний, и спустя несколько лет такие сделки совершались уже
систематически.
Как отмечалось выше, в Приднестровье было основано всего 5 селений не-
мецких колонистов, а по соседству, в Буджаке, – 24. Такое несоответствие было
вызвано несколькими причинами: на территории бывшей Очаковской области
царское правительство «пожаловало» помещикам сотни тысяч десятин, более
широко распространилось землеобеспечение государственных крестьян и поч-
ти иссяк резерв неосвоенных угодий. Для немецких же колоний в 1826 г. едва
набралось 30 тыс. дес. Власти даже потеснили государственных крестьян, уре-
зав надельные земли и в некоторых казенных селах. Частично для тех же целей
были куплены угодья у помещиков.
Внутрисельское землеустройство осуществляла колонистская община:
выделялись угодья общего пользования – выпасы, леса, водоемы и др. Надель-
ный массив распределялся в потомственное пользование между «дворами»
и «хозяйствами» уравнительно, независимо от численности членов семьи, с
учетом качества угодий, в силу чего пахотные и сенокосные участки дроби-
лись на множество делянок. Посемейные обособленные наделы нигде не на-
резались. Уравнительные переделы угодий подворного пользования практи-
ковались лишь при смене системы земледелия. Раздел «дворохозяйства» допу-
скался при особых обстоятельствах и только с согласия схода и колонисткой
администрации.
Оседавшие крестьяне особое внимание уделяли зернопроизводству и по-
степенно приспосабливались к непривычной для них хозяйственной системе.
Своевременная и качественная обработка земли по всем сезонным циклам тре-
бовала содержания большого поголовья рабочего скота (и в конском поголовье,
и в составе стада крупного рогатого скота 2/3 животных являлись тягловыми) –
6–8 единиц («полный плуг»). Этого уровня обеспеченности «дворохозяйств»
рабочими животными колонистские общества достигали в течение довольно
продолжительного срока, стараясь в то же время постепенно перейти на конную
тягу.
Социально-правовое положение колонистов закреплено в различных за-
конодательных актах и правительственных документах: их права, льготы и при-
вилегии были изложены в царских манифестах и указах от 24 декабря 1751 г.,
24 апреля 1752 г., 22 июля 1763 г. и 1 сентября 1807 г. Колонистами, по закону,
признавались только иностранцы, которые поселились на казенных и частнов-
ладельческих землях и занимались сельским хозяйством или ремеслами. Всту-
пая в этот разряд, переселенцы должны были дать присягу на подданство Рос-
сии и подписку о выполнении колонистского устава. При этом они теряли коло-
нистские права при переходе в другие сословия, при выезде навсегда за границу
и в случае, если сельские общества своим решением по каким-либо причинам
удаляли их из колоний. Присягнувшие получали права гражданства на всей тер-
ритории страны и с согласия местных властей могли свободно распоряжаться
своим имуществом, покупать землю, строить на ней предприятия, заниматься
торговлей, вступать в цехи и купеческие гильдии, заключать контракты, давать
обязательства, векселя и счета. У колонистов действовала специфическая сеть
административных учреждений.
Круг налогов и повинностей колонистов сводился к следующему: они пла-
тили поземельную подать, размер которой до реформ 60-х годов не был посто-
янным. Раскладка ее в немецких колониях отличалась от болгарской. Так, хо-
зяйство – двор с наделом – облагалось посемейно (то же в отношении оброчной
подати), а безнадельные взрослые мужчины (от 15 до 60 лет) – подушно. В бол-
гарских колониях утвердилось только подворное обложение. В мирное время
колонисты не несли военного бремени, т. е. рекрутчины и постоя. Ряд повин-
ностей – дорожную, пожарную, этапную, подворную – выполняли только «на-
турально», с соблюдением принципа круговой поруки. Таким образом, валовую
сумму налога уплачивала вся община, т. е. все пользовавшиеся землей, а также
безземельные ремесленники, отходники, числившиеся в «обществе». С начала
50-х годов в налогообложении была проведена определенная унификация –
основной фискальной единицей стала семья.
Помимо казенных налогов (подушной и оброчной подати) колонисты об-
лагались местными сборами: «земской повинностью», общественным сбором
на формирование запасного «продовольственного капитала», на содержание
администрации и пр. «Попечительство» обрело форму сурового, порой не-
оправданного надзирательства и по хозяйственным, и по фискальным делам,
что могло довести крестьянина до бедственного положения. Так, если с точки
зрения «попечителей» кто-нибудь «без особых, достойных уважения причин»
не засеял предписанных ему десятин пашни, то он подвергался либо штрафу,
либо аресту, а то и вообще лишался надела. У недоимщиков конфисковывали
земледельческие орудия, скот, пожитки и продавали для погашения долга. В
обоих случаях колонист практически переставал быть крестьянином, так как
отторгался от земли и хозяйства, т. е. обрекался на хроническую бедность.
Колонисты с большим уважением относились к собственным народным

традициям, бытовому своеобразию, языку, манерам. Действовал также фактор
привычек, укоренившийся со времен далекого прошлого, в частности обосо-
бленность от соседей. Но, как показало будущее, общение в целом было обоюдно
полезным.
Уже к концу 40-х годов колонии выгодно отличались от селений других
разрядов уровнем развития сельского хозяйства, рационализацией и специали-
зацией, однако, по признанию царских властей, «образцом для подражаний»
они так и не стали.
Крестьяне на помещичьих землях в северной зоне. Крепостные. Шляхта
Подольской губернии была уравнена в правах с российским дворянством при
сохранении сословно-корпоративной замкнутости, т. е. ее экономических и
политических позиций времен Речи Посполитой. За шляхтой сохранялась так-
же земля – основа экономического могущества и база феодальной эксплуатации
крестьян. И по имущественному, и по социально-правовому положению дво-
рянство Подолии было разнородным – от шляхтичей до титулованных магна-
тов и российских сановников. В 90-е годы XVIII в. и в первом десятилетии XIX
столетия местное дворянство было потеснено целым слоем российских дворян,
ставших землевладельцами «через пожалования» и покупку имений.
Наиболее богатыми магнатами в приднестровской полосе считались кня-
зья Любомирские. К началу 90-х годов им принадлежали половина Балтского
и значительная часть Ольгопольского уезда, а также земли Ямпольского, Мо-
гилевского и других уездов. Огромным было пространство «любомирщины»,
примыкавшей к Днестру. Из приобретенных казной 650 тыс. дес. большая
часть (вместе с крестьянами) была роздана при Екатерине II и Павле I высоко-
поставленным чиновникам и генералам. В Балтском и Ольгопольском уездах
все помещичьи крестьяне являлись крепостными (барщинными). Степень
эксплуатации в этих уездах существенно отличалась от таковой в Тирасполь-
ском уезде.
Феодально-зависимые крестьяне северной зоны до конца 40-х годов в соот-
ветствии с размером отведенной им земли подразделялись на имущественные
группы – тягловых, пеших, огородников (халупников) и кутников (каморников).
Тягловым и пешим владельцы имений выделяли полевые угодья, огородникам –
только приусадебные участки, а двум последним группам – небольшие поло-
ски. К тягловым относились дворы, располагавшие определенным количеством
рабочего скота. В свою очередь, они распадались на более мелкие группы –
плуговых, четвертных, потройных, паровых и поединков. К пешим относились
крестьянские семьи без тягловых животных или с очень малым их числом, а
также отбывавшие пешую барщину. За чертой бедности находились огородни-
ки и кутники.
По российским законам определялась трехдневная барщина в неделю, но
местные землевладельцы не придерживались этой нормы. Объем повинностей
(«уроки») либо оформлялся документально (путем составления «инвентарей»),
либо определялся по обычаю. Как правило, «уроки» превосходили физические
возможности работника в течение дня, поэтому для выполнения повинностей
обычно привлекались все трудоспособные члены семьи, нередко даже дети и
престарелые. Виды барщинных «уроков», зафиксированных в инвентарях, а
также неучтенные работы исчислялись десятками. В летне-осенний период по-
левых работ крестьяне находились на барщине 5 дней. Таким образом, на ин-
дивидуальное хозяйство им оставалось только 2 дня, включая праздники. Но и
это еще не все: кроме поурочной барщины помещики принуждали крестьян вы-
ходить целой общиной на «толоку», «сгонные дни», «шарварки» (строительные
работы в усадьбе) и другие дополнительные работы. Существовало много спо-
собов расширения повинностей: землевладельцы держали в своих руках жиз-
ненно важные угодья – лес, водоемы, каменоломни, за пользование которыми
заставляли крестьян отрабатывать дополнительные «уроки».
Во второй половине 40-х годов по указаниям властей были проведены опи-
сание («люстрации») имений и подсчет объемов барщинных повинностей, ко-
торый учитывался в денежном выражении. Оказалось, что тягловые дворы от-
рабатывали в год на помещика «уроков» и нефиксированных поручений на сум-
му более 80 руб., а пешие – до 30 руб. серебром. Однако трудовые повинности
этим не ограничивались. Одновременно крестьяне были обязаны поставлять
помещикам многочисленные натуральные поборы – «данины». В добавок к это-
му в большинстве имений они несли денежные повинности (денежный оброк).
Безусловно, при таком тяжелом комплексном гнете крестьянские дво-
ры не могли располагать материальными средствами для успешного развития
своих хозяйств – подольская крепостная деревня беднела, росло число пеших,
огородников и халупников. К тому же ужесточился внеэкономический произ-
вол – принуждение, избиения, порки, заточение в местные и уездные тюрьмы.
Фактически шляхта присвоила себе полицейские и судебные функции, да и в
официально учрежденных звеньях этих видов власти сидели те же дворяне. По-
мещики вмешивались в семейно-бытовые отношения своих крестьян. Наконец,
в Подолии процветала купля-продажа крепостных людей.
Увеличение масштабов помещичьего беззакония и прогрессирующее об-
нищание крестьян крайне накаляли социальную обстановку – участились слу-
чаи расправы над властителями и членами их разветвленной администрации.
Восстание 1830–1831 гг. на территории Правобережной Украины заставило
царское правительство и его непосредственных ставленников в регионах (гене-
рал-губернаторов, гражданских губернаторов, III собственное его император-
ского величества отделение и пр.) вплотную заняться крестьянским вопросом –
взаимоотношениями крестьян с землевладельцами и регламентацией землео-
беспечения и повинностей. Началась подготовка так называемой Инвентарной
реформы 1847–1848 гг.
«Инвентари», или «поместные положения», существовали в Подолии из-
давна. В них фиксировались размеры полевых наделов, других угодий тягло-
вых дворов и непременно – повинности крестьян. Однако эти отношения сла-
бо регламентировались царским законодательством. И хотя 23 марта 1816 г.
был опубликован указ о барщинной повинности крепостных на территории
Правобережной Украины, по которому крестьяне обязывались работать на
помещика столько дней, сколько было указано в инвентарях, последние про-
должали обходить этот закон – определяли и фиксировали барщину произ-

вольно.
Подготовка реформы заняла 7 лет. Главными ее разработчиками были ки-
евский генерал-губернатор Д.Г. Бибиков и чиновники МВД и МГИ. 26 мая 1847 г.
Николай I подписал подготовленный закон под названием «Правила для управ-
ления имениями по утвержденным для оных инвентарям в Киевском генерал-
губернаторстве», т. е. в пределах Киевской, Подольской и Волынской губерний.
По закону основы феодальной системы эксплуатации оставались неиз-
менными, однако частные уступки крестьянству все же были сделаны. Глав-
ные положения сводились к следующему: вводился унифицированный текст
инвентарей; количество земли, находившейся в пользовании крестьян при со-
ставлении нового инвентаря, не уменьшалось (увеличивать разрешалось); бар-
щина регламентировалась в пределах трех дней в неделю для тягловых и двух
дней для пеших групп; все «дани» и денежные поборы в пользу землевладельцев
отменялись; подробно определялись количество ежедневных работ, способ и
время их выполнения; кроме барщины, крестьяне должны были в течение года
отбывать 12 «сгонных дней» за определенную плату по специальной таксе; на-
конец, за предоставление помещиком «особых выгод» (топлива, пастбища и т.
п.) крестьяне должны были отбывать 8 строительных дней и ночной караул в
поместье. Разрешалось использовать труд крестьян на помещичьих промыш-
ленных предприятиях и на сверхбарщинных работах, но только с их согласия
и за плату; за усадьбу и огороды крестьяне без полевых наделов обязаны были
платить владельцу специальный денежный сбор.
Помещики противодействовали инвентарям – не хотели жертвовать не-
прикосновенностью феодальных отношений, с чем считалось царское прави-
тельство. К тому же поднявшаяся волна протестов крестьян и развернувшиеся в
Европе революционные события заставили власти в 1847 г. пойти на пересмотр
некоторых статей «Правил» в пользу помещиков. В декабре 1848 г. были опубли-
кованы новые «Правила для управления имениями по утвержденным для оных
инвентарям», по которым допускался обмен угодьями по воле помещиков, рас-
ширялись их права в отношении крестьян, устанавливался «нормальный размер»
крестьянских участков исходя из местных угодий. Однако земельный вопрос тол-
ковался противоречиво: как и в редакции «Правил» 1847 г., здесь подчеркивалась
нерушимость крестьянского землепользования – наделы, находившиеся в поль-
зовании дворов в течение последних 6 лет, не могли быть отобраны и уменьшены.
Несмотря на то что эти наделы считались неприкосновенной мирской землей,
они составляли неотъемлемую собственность помещиков.
Новую реформу помещики трактовали достаточно вольно, но в свою поль-
зу, поскольку за выполнением инвентарных правил не было надлежащего кон-
троля. Вдобавок ко всему им предоставлялось право не только размежевания
и обмена крестьянских земель, но и переселения самих крестьян без их ведо-
ма. Выкраивая себе такие угодья, без которых крестьянин не мог нормально
вести хозяйство, помещики создали проблему так называемых «сервитутов» –
пастбищ, сенокосов, лесных участков и др. Крестьяне, издавна привязанные к
обжитым местам, крайне болезненно реагировали на замену освоенных ими зе-
мель малодоходными угодьями и на фактическую урезку наделов. Не менее тя-
гостными были и правила о барщине, которую они должны были отрабатывать
летом, т. е. в ущерб своим насущным интересам.
Словом, крестьяне считали себя обманутыми. Будучи безграмотными, они
с трудом разобрались в ухищрениях законодателей, поэтому относились к ре-
форме настороженно. Кстати, «Правила» 1848 г. даже не были доведены до их
сведения «в отвращение от превратных толков».
В ходе реализации реформы была закреплена крайняя неравномерность
земельной обеспеченности крестьян, изменилось состояние тягловых и пеших
землепользователей при явном росте их численности, что усугубило процесс обе-
днения на селе. Объективно инвентарная реформа сопровождалась «чисткой»
крестьянского землепользования, а крестьяне считали мирскую землю «инвен-
тарной», т. е. в пределах площади кануна реформы. Помещики же стремились
присвоить себе часть этой земли, несмотря на активные протесты крестьян.
И все же инвентарная реформа в той части, которая касалась земельной
обеспеченности крестьянских дворов, оставила заметный след в последующей
аграрной политике царского правительства. В «Высочайшем рескрипте» на имя
киевского генерал-губернатора от 9 марта 1858 г. подчеркивалось: «Отнюдь не
нарушать утвержденного за крестьянами по инвентарям поземельного надела».
Этим должны были руководствоваться губернские комитеты, занимавшиеся
выработкой проектов по «устройству крестьянского быта» (будущей реформы
1861 г.).
Другие категории крестьян на помещичьих землях. Среди феодаль-
но-зависимого, но не крепостного сельского населения северной зоны особое
положение занимали чиншевики. Это были традиционно потомственные (на-
следные) землепользователи, «держатели» мелких наследственных наделов,
включая усадебные участки, за которые они платили владельцу чинш – побор
натурой или деньгами. В их составе различались собственно крестьяне на об-
роке и мелкие безземельные шляхтичи, обычно обособлявшиеся от первых и
не вносившие землевладельцу натурального оброка. Взаимоотношения поме-
щиков и чиншевиков строились на договорных началах. Форма аграрных от-
ношений, сложившаяся в течение многих веков в пределах Речи Посполитой,
была арендной.
Обязательства и права сторон обозначались в договорах и сводились к сле-
дующему: собственник земли имел право на получение от чиновника в услов-
ленный срок оговоренной платы без ее увеличения, арендатор – на преимуще-
ство в покупке чиншевого участка, помещик – на судебную помощь в деле взы-
скания следуемой платы. Были и другие, частные, права: чиншевик мог переда-
вать свой участок в пользование по наследству, закладывать, уступать другому,
возводить на нем промышленные предприятия с бессрочно потомственным
владением недвижимым имуществом.
Чиншевики не являлись барщинно-зависимыми и были теснее других раз-
рядов крестьян связаны с денежными отношениями. До 1844 г. чиншевые отно-
шения базировались на обычаях, а затем (по закону от 24 января того же года) –
на письменных договорах: чиншевики уже должны были платить землевла-
дельцу не только за угодья, но и за торгово-предпринимательскую деятель-

ность (особенно это касалось местечек). Размер чинша, который подразделялся
на вечный и договорной, определял землевладелец. Чиншевики проживали в
местечках Рашков (несколько общин) и Ягорлык, селах Зозуляны, Подоймица,
Выхватинцы, Окны.
Крестьян, желающих перейти на чинш, было много, но для помещиков бо-
лее выгодной была барщинная эксплуатация, и они всеми возможными сред-
ствами препятствовали таким переходам. Отметим, кстати, что именно по этой
причине лишь 1 % дворов крепостных крестьян находился на оброке. Денежная
рента в виде чинша давала им больше простора для хозяйственной деятельно-
сти. Сохранившиеся сведения о чиншевиках к началу 60-х годов зафиксировали
в Балтском уезде 5270 дворов и в их пользовании 26740 дес. (усредненно на одну
семью приходилось около 5,5 дес.), в Ольгопольском уезде – 2310 дворов с 3400
дес. (около 1,5 дес. на двор).
Были и другие мелкие разряды некрепостных крестьян. После событий
1830–1831 гг. на Правобережной Украине проводилась проверка прав («раз-
бор») дворянства в среде шляхты. Не сумевшие доказать это право письмен-
ными документами причислялись к сельскому податному населению – одно-
дворцам. Последние хоть и могли проживать как на помещичьих, так и на
казенных землях, пользовались особыми правилами: им дозволялось объеди-
няться в некие общины со своей выборной администрацией. В налоговом от-
ношении они также были обособлены. По сведениям за 1844 г., в Ольгополь-
ском уезде в 13 селениях насчитывалось 1110 однодворцев (наиболее компактно
они проживали в Рашкове, Каменке, Загнитовке, Дмитрашковке), а в 26 при-
днестровских селах Балтского уезда – 830 однодворцев (в основном в Дубове,
Гармацком, Окнах, Попенках, Журе, Рыбнице, Колбасне, Ганарате), т. е. всего
в северной зоне в 39 селениях осели 1 940 человек этого разряда.
Еще один малочисленный разряд со своим социально-правовым статусом
составляли «вольные люди», проживавшие в помещичьих селах на договорных
началах (т. е. кратковременно). Пользовались они небольшими участками зем-
ли и административно не обособлялись. В 1839 г. в обоих уездах учтено около
300 человек.
Все названные разряды – чиншевики, однодворцы и «вольные люди» – по
реформам 60-х годов полевых наделов не получили.
В южной зоне относительно большую категорию крестьян, поселившихся
на помещичьих землях, составили «обязанные поселяне». Сформировалась эта
категория в пределах Тираспольского уезда после 1791 г., когда в состав России
была включена будущая южная зона Приднестровья; затем «обязанные поселя-
не» расселились частью и в Ананьевском уезде.
Пожалованные участки в пределах Очаковской области заселили молдав-
ские бояре. В 90-е годы XVIII и начале XIX столетия в их распоряжении оказа-
лось 20 селений с 8 200 жителями, большинство которых составляли крепостные
крестьяне, переселенные туда из центральных и украинских губерний, и свыше
1 тыс. человек «укреплены» из числа молдавских беженцев, частью привезен-
ных боярами. До конца 1796 г. новоселы и некоторые старожилые крестьянские
семьи не чувствовали опасности закрепощения и занимались привычными для
них земледелием и животноводством. В 1794–1795 гг. была проведена очеред-
ная перепись (ревизия) населения, а 12 декабря 1796 г. в интересах дворянства
Сенат издал указ «О прекращении самовольного перехода поселян с места на
место и способах удовлетворения владельцев, потерпевших от сих переходов
и о штрафах за прием и держание беглых людей». Помещики и формирующе-
еся местное дворянство Приднестровья, понимая этот закон как юридическое
право закреплять за своими имениями живших там и зафиксированных в V
ревизии крестьян, сумели закрепостить тысячи свободных людей.
В последующие годы здесь развернулись массовые крестьянские движе-
ния за сохранение личной свободы и хозяйственной самостоятельности. При-
вычные меры по подавлению сопротивления не давали желаемых результа-
тов. Конфликт не угасал более восьми лет. Пришедший к власти Александр I
повелел местным властям Херсонской губернии представить правительству
мнение, «на каком положении удобнее будет оставить сих крестьян на землях,
где они водворились», чтобы они не покинули помещичьи имения. На согла-
сование разных точек зрения ушел не один год, и 20 сентября 1804 г. было
издано «Положение об обязанных поселениях». Следует оговориться, что это
«Положение» относилось только к крестьянам, пришедшим из Молдавского
княжества и поселившимся на «пожалованных» 26 боярам землях. Так власти
юридически оформили недолговечное существование нового разряда кре-
стьян.
Все крестьяне, по «Положению», объявлялись лично-свободными, но без
права покидать те помещичьи имения, где они записаны по V ревизии 1795 г. За
пользование земельными угодьями они должны были нести повинности: рабо-
тать на помещичьих землях 12 «урочных дней» в году, в том числе 4 дня в садах и
на виноградниках, 3 дня на заготовке топлива, и давать «натуральный оброк» –
десятину от всех продуктов земледелия, от собранного сена и дохода с овец.
Правда, помещики лишались вотчиной власти над крестьянами: для каких-ли-
бо взысканий и наказаний требовалось решение специального «мирского» суда,
состоящего из старост, выбранных от селений. В 1804 г. этот разряд крестьян
составлял около 10 тыс. человек. Естественно, что их социально-правовое поло-
жение выгодно отличалось от тяжелой судьбы собратьев на землях Подольской
губернии, а также крепостных крестьян в тех же Тираспольском и Ананьевском
уездах.
И все же закон об «обязанных поселянах» был неточен: помещики, получив
возможность по-своему истолковывать его содержание, стремились подчинить
себе как можно больше крестьян. Особенно спорным был вопрос об объеме
повинностей. Противоречия правового и аграрного характера между землевла-
дельцами и обязанными поселянами обострялись и выливались в крестьянские
волнения. В 1827 г. царское правительство было вынуждено отменить обяза-
тельное проживание крестьян в тех местах, где их застала V ревизия, предложи-
ло им либо заключить с землевладельцами договоры о взаимоотношениях, либо
перейти на казенные земли. Таким образом закон 1827 г. освобождал «обязан-
ных поселян» от прикрепления их к поместьям по месту жительства.
Оставшиеся на землях помещиков крестьяне превращались в свободных

мелких арендаторов, часть переселилась в селения государственных крестьян, а
большинство пополнило ряды десятинщиков – мелких арендаторов за предела-
ми бывшей черты оседлости (некоторые предварительно переходили в разряд
мещан). Собственно категория «обязанных поселян» в Тираспольском уезде к
середине 30-х годов существенно сократилась. Некоторые ушли на помещичьи
земли Балтского уезда, где зафиксированы в статистических сведениях даже в
50-е годы.
Наконец, в Тираспольском и Ананьевском уездах с конца 90-х годов сложи-
лась временная неустойчивая прослойка помещичьих крестьян – так называе-
мых «подданных» крестьян. Их возникновение явилось результатом ускорен-
ного заселения и хзяйственного освоения крупных участков «пожалованных
угодий» новыми помещиками. Правительство выдвинуло непременное условие
их получения – заселение в кратчайшие сроки. Приглашенным крестьянам по-
мещики обещали льготы и, безусловно, личную свободу. Возникали деревни,
хутора и более крупные очаги заселения подданных крестьян, хоть и помещи-
чьих, но не закрепощенных. Однако спустя некоторое время помещики забыли
о своих обещаниях и постепенно лишали крестьян их прав. Не желавшие терять
свою свободу бросали имения и становились десятинщиками.
§ 4. Казаки и военные переселенцы

Со второй половины XVIII в. российское правительство стало широко ис-
пользовать казачьи формирования для охраны границ страны, далеко протя-
нувшихся на юг и восток. Этим оно преследовало и другую государственную
цель: закрепить окраины государства.
Приднестровский регион всегда являлся местом, где сталкивались интере-
сы России, Турции, Речи Посполитой. Здесь почти беспрерывно противостояли
крупные сухопутные и морские военные силы, часто возникали конфликтные
ситуации.
Чтобы усилить регулярную армию, правительство предприня-
ло ряд мер, направленных на образование новых казачьих войск. В По-
дунавье, Побужье и Приднестровье были сформированы и действовали
Усть-Дунайско-Буджакское, Дунайское (Новороссийское), Екатеринослав-
ское, Черноморское, Бугское и Украинское казачьи войска. В их состав за-
числяли собственно казаков, а также представителей разных сословий и
групп (отставных солдат, «инородцев», государственных крестьян, мещан, ста-
рообрядцев и пр.). Вместе с перенесением границ передвигалось и казачье на-
селение для их охраны, которое одновременно заселяло свободные земли. На
казачьи полки почти всецело была возложена сторожевая и карантинная служ-
ба, а с открытием военных действий они принимали непосредственное участие
в боях, подчиняясь общеармейскому командованию.
Отметим, что военные власти – Военная коллегия (с начала XIX в. – Воен-
ное министерство) – приступили к выработке правового положения казачьих
войск только в конце XVIII столетия. Однако до 1835 г. удалось разработать
лишь разовые юридические акты о порядке управления и внутреннем устрой-
стве. Строевая служба, а также порядок комплектования и прохождения служ-
бы в казачьих войсках существенно отличались от общевойсковых. Казачество
оставалось «иррегулярным» поселенным войском, со своими воинскими и бо-
евыми традициями, нормами Казацкий сотник жизни и даже своей, казачьей,
культурой.
В отличие от общевойсковых частей, для пополнения которых применя-
лись рекрутские наборы, в казачьих войсках к воинской повинности привле-
калось все способное носить оружие мужское население по очередному на-
ряду (в возрасте от 18 до 38 лет). Казаки несли воинскую повинность с прио
бретением снаряжения боевого коня, вооружения и обмундирования за свой
счет.
Из всех казачьих войск, находившихся в Приднестровье, лишь Черномор-
ское оказалось относительно стабильным. Екатеринославское войско было рас-
формировано, а Бугское и Украинское переведены в разряд военных поселенцев.
Казаки-некрасовцы. В результате поражения восставшего казачества под
предводительством Кондратия Булавина в крестьянской войне 1707–1708 гг.
часть повстанцев во главе с Игнатом Некрасовым (примерно 3 тыс. человек)
вынуждена была под натиском более сильных царских войск уйти за границу –
на Кубань, на территорию Крымского ханства – вассала Турецкой империи. Это
ответвление донского казачества, получившее название «некрасовцы» (от фа-
милии атамана), продержалось там до конца 30-х годов XVIII столетия. Числен-
ность некрасовцев возрастала за счет естественного прироста и притока беглых
казаков и старообрядцев, поселения которых существовали на Северном Кав-
казе с 80-х годов XVII в.
Предвидя реальную опасность разгрома повстанцев армией императрицы
Анны Иоанновны, преемники И. Некрасова решили переместить войско в глубь
турецких владений. Путь его оказался сложным и достаточно трудным. Основ-
ная часть казаков направилась в Крым, затем – на южное побережье Черного
моря и далее – в Нижнее По-дунавье. Другой многочисленный отряд откло-
нился к северу и остановился в Приднестровье. По времени это была середина
XVIII в. О том, что некрасовцы-казаки проживали здесь долго и стабильно, го-
ворит исторический документ – «берат» крымского хана Ислам-Гирея, направ-
ленный в 1781 г. дунайским некрасовцам. В нем отмечалось, что «игнатовцы»,
находящиеся в подданстве ханов, жили «при реке Днестре разными деревнями»
с «давних пор» (с 40-х годов XVIII в.).
В 40-е годы XIX в. старообрядцы-поповцы, проживавшие за пределами
России, пожелали обзавестись своим епископом (спустя несколько лет он был
признан австрийским правительством и обосновался в Белой Кринице). Одна-
ко накануне этого события некий монах-старообрядец Анфим объявил себя
епископом его единоверцев на территории Новороссии и начал «святительство-
вать». Его признали приднестровские некрасовцы, приняли со всеми почестя-
ми, а когда обнаружили самозванство, утопили в Днестре.
С началом русско-турецкой войны 1787–1791 гг. часть приднестровских
некрасовцев перешла за Дунай, а часть, как утверждают источники, – осталась.
Так, в 1789 г. Черноморское казачье войско было отведено с фронта и размещено

в Приднестровье на зимние квартиры: два полка вместе с войсковым правлени-
ем – в старообрядческом селе Слободзея, а третий полк – в старообрядческом
селе Собручи (Чобручи). Судя по всему, оба селения были достаточно обшир-
ными, коль могли принять около двух тысяч казаков. Наряду с местными старо-
обрядцами в них проживали некрасовцы, которые занимались рыболовством,
охотой и другими промыслами. Земледелие и животноводство были в их среде
непопулярны. В 1799 г. путешествовавший по Приднестровью П. Сумароков
встретил некрасовцев в Гура-Роже и Маяках.
Изложенное позволяет с известным основанием считать, что южная зона
Приднестровья, т. е. от р. Мокрый Ягорлык к югу, являлась для некрасовцев
полосой сравнительно традиционного проживания. Подчинялись они атама-
ну подунайских некрасовцев. В отдельных селениях власть концентрировалась
в руках местного атамана и совета стариков. Жили по «заветам Игната» – со
всеми строгими требованиями патриархальности в быту и на службе. Придне-
стровские некрасовцы, как и поселившиеся в Левобережном Подунавье, посте-
пенно переходили в разряд казенных крестьян. Правда, отдельного войскового
формирования они здесь так и не создали. Названные и неназванные здесь се-
ления последовательно являлись казачьими станицами некрасовцев, бугских,
екатеринославских и черноморских казаков. Украинские казаки расселялись в
северной зоне Приднестровья.
Бугское казачье войско. Судьба этого войска своеобразна и изменчива.
Начало его формирования относится к 1769 г., когда шла очередная русско-ту-
рецкая война (1768–1774 гг.). Командование турецкой армии укомплектова-
ло один кавалерийский полк некрасовцами, волохами, сербами, болгарами и
другими представителями балканских христианских народов и двинулось под
Хотин, где дислоцировалась русская армия прославленного полководца Ру-
мянцева. Однако полк отказался от сражения и в полном составе перешел «под
знамена Румянцева», чтобы воевать против турок «на собственном иждивении
во все продолжение той же войны безотлучно». В ходе войны полк пополнялся
конниками из местного украинского населения.
К окончанию военных действий полк превратился в казачье войско, кото-
рое было переведено на Украину и пополнено до установленных штатов. Румян-
цев, тогда уже фельдмаршал, заверил казаков, что «под покровительством Рос-
сийской державы найдут они покойную жизнь и награждены будут выгодными
для поселения и обзаведения землями». А специальным царским манифестом
им была обещана 30-летняя льгота – освобождение от налогов и повинностей.
Казакам действительно выделили земли на левобережье Буга, ставшего грани-
цей между Россией и Турцией, где они несли пограничную службу. Рядом разме-
щался другой казачий полк, известный под названием «Новонавербованного»,
также сформированный в годы войны «из разных иностранцев» («иноплемен-
ников»). Отведенные казакам обширные прилегающие к Бугу земли были до-
статочно отдалены от городов и обживались «с великим трудом» – на это ушло
восемь лет. И только в 1783 г., с присоединением Крымского ханства к России,
начальник Новороссии Г.А. Потемкин определил эти полки на боевую службу
по Бугу, вблизи их очагов. Само войско (два полка) было усилено другими под-
разделениями.
В 1787 г. вспыхнула новая война с Турцией. Потемкин отвел Бугское войско
в тыл, чтобы предоставить участок фронта полевой Екатерининской армии, вы-
двинутой из глубины страны. Затем казаков вновь подтянули к линии фронта,
а их семьи возвратили в свои жилища. Войско постепенно укреплялось и было
доведено до полутора тысяч казаков, т. е. составило фактически три казачьих
пятисотенных полка. С этого времени и до конца войны оно находилось «в бес-
прерывном действии», в частности штурмовало Очаков и Измаил, воевало под
Аккерманом и Бендерами. В середине 90-х годов началась война в Польше, и
Бугское войско было передислоцировано. В 1796 г. его придвинули к Днестру и
оно вселилось в бывшие станицы и хутора черноморцев.
Новороссия, к которой была присоединена территория бывшего Крым-
ского ханства до Днестра (сюда, по Ясскому миру, была включена Очаковская
область), приобрела особое стратегическое, экономическое и политическое зна-
чение в системе регионов Российской Империи. Первоначально сама Екатерина
II взялась управлять этим огромным и очень важным краем, но вскоре передала
свои функции Платону Зубову, который сосредоточил в своих руках полноту
власти в стране, и в частности в Новороссии. В 1791 г. после смерти Г.А. Потем-
кина Зубов стал прямым начальником Бугского войска, которое было переиме-
новано в Вознесенское казачье войско. Он имел непосредственное отношение к
истории Срединной (Тираспольской) крепости и, следовательно, самого города
Тирасполя. Объясняется это тем, что с переводом в 1794 г. А.В. Суворова с Укра-
ины на Польский фронт контроль за строительством крепости был возложен
на Зубова как на «главноуправляющего инженерной частью». С завершением
в 1795 г. строительства этой твердыни на Днестре, которая противостояла Бен-
дерской крепости, благодарственный манифест был адресован именно ему.
По повелению императрицы Платон Зубов обязывался заняться благоу-
стройством Бугского казачьего войска, а именно: оставить его навсегда на служ-
бе, «причислить к сословию его» 3 796 душ, купленных князем Потемкиным у
разных помещиков, назначить ему при р. Днестр пограничную землю, офице-
ров наградить чинами, отвести им ранговые земельные дачи и «удовлетворить
всеми прежде заслуженными суммами».
Бугские казаки пользовались в Приднестровье земельными угодьями –
даже закладывали многолетние плодово-ягодные насаждения (сады, виноград-
ники), что свидетельствовало о формировании устойчивых хозяйственно-во-
енных казачьих поселений.
Правительственная покровительственная политика вселяла в казаков уве-
ренность в стабильности надельного землепользования и обретении покоя,
завоеванных страданиями и жертвами. Таким образом «иноплеменные» обре-
тали родину. Однако вскоре в их судьбе произошел крутой перелом. Павел I
как император, не ограниченный властью, встал на путь отрицания наследия
Екатерины II во внутренней и внешней политике, с ненавистью относился к По-
темкину и братьям Зубовым, а следовательно, и к их делам. В 1797 г. он откло-
нил намеченные мероприятия в отношении Бугского казачьего войска, более
того, приступил к его расформированию: часть казаков распустил по домам, не

определив даже их социального статуса, часть оставил на Днестре и у Черного
моря для продолжения кордонной службы. Но в 1800 г. они также были рас-
пущены – их «поверстали в крестьянское состояние», т. е. перевели в разряд
государственных крестьян. Общее число казаков, обращенных в эту категорию
крестьян, достигло 6 383 мужчин.
После отвода казаков за Буг их постоянным местопребыванием стали Ели-
саветградский, Ольвиопольский и Херсонский уезды. Поселение было рассре-
доточено на большой территории, некоторые станицы отстояли друг от друга
на 100 и более верст. Их численность составляла 1 595 семей с земельным фон-
дом удобных угодий площадью в 169 738 дес., т. е. если считать с запасными
юртовыми участками, то на семью в среднем приходилось 106 дес. Однако это
деление можно назвать усредненным, так как казачья старшина получала «ран-
говые дачи» по несколько сотен десятин на офицера, младший командный со-
став (урядники) также пользовался более обширными наделами, чем рядовые
казаки (по 15 дес. на мужскую душу).
Такая метаморфоза, конечно же, не устраивала казачество. Особенное
недовольство вызывали налоги и повинности. Со вступлением на трон Алек-
сандра I у казаков зародилась надежда на изменения к лучшему, тем более что
новый царь прослыл буль-шим либералом, чем его отец. Уже в сентябре 1801 г.
группа ходатаев от бывшего войска обратилась к Александру I с просьбой об
«обращении их паки на службу из крестьянского состояния».
Как и прежде, наступил период изматывающей кабинетной волокиты:
вопрос обсуждался в кругах генерал-прокурора, военных ведомствах и узком
окружении царя – Непременном комитете. Решили ходатайство не отклонять,
но, прежде чем прийти к окончательному выводу, исследовать на месте все сто-
роны этой проблемы. В итоге инстанции единодушно высказались в пользу
казачества и предложили проект вновь сформированного сильного войска из
трех полков, один из которых должен поочередно находиться на Днестре. Царь
согласился с проектом и 28 апреля 1803 г. написал на нем долгожданное «быть
по сему». Так в составе трех полков войско снова начало функционировать.
В законе о войске есть особая статья, которая касалась его будущего лич-
ного состава: «Предоставить бугским казакам право приумножать сословие их
людьми из-за границы, или единоплеменными, как-то: молдаванами, валахами,
болгарами и проч., к чему они, содержа на Днестре стражу, могут иметь всякую
удобность; но строго запретить им для предупреждения могущих случиться
злоупотреблений, принимать природных поселян в казаки, равно как и посе-
лять крестьян на их земли». Кроме того, эта статья отразила внешнеполити-
ческие интересы царского правительства на Балканах и в Подунавье. Она пре-
доставляла представителям названных народов (именно беженцам с Балкан)
право вливаться в казачество – привилегированное воинское сословие. Таким
образом для беженцев был открыт путь в Россию, что вытекало из всей системы
балканской политики царского самодержавия.
В таком виде Бугское войско просуществовало до 1817 г. Оно участвовало в
боевых операциях войн 1806–1812 гг., Отечественной войне 1812 г., в загранич-
ном походе русской армии 1814 г. Войну каза-
ки воспринимали как обычное дело. В мирные
годы (1814–1817 гг.) войско базировалось за
Бугом, а когда граница России в 1812 г. была
перенесена на Прут и Дунай, ее охрану довери-
ли полкам Донского войска.
В 1817 г. Александр I при прямом воздей-
ствии на него военного министра Аракчеева
начал реформирование сухопутных сил стра-
ны путем насаждения дешевых для казны, но
более тяжелых для личного состава оседлых
войск военных поселений, в частности полу-
казацкой-полукрестьянской кавалерии. Эта
позиция была реализована ревностным сто-
ронником реформ Аракчеевым в ряде регио-
Военный министр А.А. Аракчеев
нов страны, но наиболее широко на Украине.
В 1817 г. Чугуйское, Бугское и Украинское каза-
чьи войска были аннулированы и на их основе созданы три уланские дивизии
(две постоянные и одна резервная), составившие корпус «поселенной кавале-
рии». Бугское войско с приписанными к его станицам и хуторам селениями го-
сударственных крестьян послужило базой для развертывания Бугской уланской
дивизии. Военные поселения просуществовали почти до реформ 60-х годов.
Оставили ли бугские казаки след в истории Приднестровья? Безусловно.
Какая-то часть их осела здесь навсегда еще в начале 90-х годов XVIII столетия,
другая (по некоторым данным, более двух тысяч человек) вселилась в молдав-
ские села в период с 1797 по 1803 г. По данным казачьей канцелярии на 1802 г.,
всего насчитывалось 26 станиц Бугского войска за Бугом, в частности в Ели-
саветградском уезде – 12, в Ольвиопольском – 6 и в Херсонском – 8, а за вре-
мя пребывания на Днестре войско занимало 16 селений, включая Тирасполь,
Овидиополь, Казаклею, Беляевку, Маяки, Яски, Троицкое, Градиницу, Чобручи,
Коротное, Глиное, Завертайловку, Карагаш, Слободзею, Терновку, Суклею.
Этнический состав Бугского войска в 1769 г., когда оно перешло в русскую
армию, был молдавско-валашско-болгаро-сербским. При передвижении в глубь
Украины доведение его состава до штатного осуществлялось в основном за счет
украинцев и отчасти молдаван и русских.
Некоторое время Бугский полк входил в крупное казачье соединение –
Екатеринославский казачий корпус (он же: «Екатеринославское казачье во-
йско», «Екатеринская конница», «Новодонское казачество»). В период войны
1806–1812 гг. войском командовал князь Кантакузен, а полками – Ельчанинов
и Балаев.
Екатеринославское казачье войско. Это войско – одно из крупных со-
единений казачьих полков – начало формироваться по распоряжению Г.А. По-
темкина в 1787 г. как Екатеринославский казачий корпус. Первыми в казачью
службу были обращены однодворцы, ранее поселенные по бывшей Украинской
линии той же губернии, затем и другие социальные группы. Окончательная его
организация уже в качестве Екатеринославского казачьего войска относится к

1788 г., т. е. к периоду русско-турецкой войны 1787–1791 гг. В его состав входили
жители Чугуева с окружающими селениями, старообрядцы (раскольники), вы-
шедшие из Польши и поселившиеся в слободах на правом берегу Днепра, часть
мещан и однодворцев Екатеринославской, Вознесенской и Харьковской губер-
ний, а также уже известный Бугский полк, пополненный крестьянами, выку-
пленными царским правительством у помещиков ряда селений между Бугом и
Ингульцом. Потемкин сумел отобрать в казну монастырские деревни в Курской,
Воронежской, Харьковской губерниях и Екатеринославском наместничестве,
крестьяне которых включились в комплектовавшийся казачий корпус. Всего в
войско было зачислено более 50 тыс. человек, в том числе 13,5 тыс. казаков, вы-
ставлявших на службу до десяти полков.
Командование войска комплектовалось из старшины с Дона. Определен-
ных законоположений о порядке службы казаков Екатеринославского войска не
было – управление им осуществлялось по образцу Донского войска, но подчи-
нялось оно и гражданскому начальству. И все-таки жизнь у казаков регламен-
тировалась уставными положениями (в определенных «сословных» пределах).
Новообразованные полки всю войну провели на фронте: два пехотных и
шесть конных полков сражались на Дунае. Особенно отличился полк Платова,
который впоследствии прославился в военных операциях под Аккерманом, Ки-
лией и Измаилом. Войско находилось в непосредственном подчинении Г.А. По-
темкина-Таврического как верховного гетмана и входило в Екатеринославскую
армию (78 тыс. человек), командующим которой являлся тот же Потемкин.
Продолжительная война, целая серия крупных сражений обескровили
казачьи полки, привели к оскудению станицы и хутора. С возвращением ка-
заков в 1792–1793 гг. на места постоянного жительства обнаружилось полное
неустройство Екатеринославского войска. Правительство приступило к посте-
пенному его расформированию, да и часть самих казаков возбудила ходатай-
ство перед верховной властью (Потемкина уже не было в живых) о их «возвра-
щении в первобытное существование», т. е. в разряд казенных крестьян или
мещан. Вопрос о статусе беженцев рассматривался долго. Наконец, в 1796 г.
Екатерина II по представлению П. Зубова, который стал гетманом этого войска
после Г.А. Потемкина, приказала расформировать его (за исключением Бугско-
го и Чугуевского полков), а казаков перевести в разряды сельского и город-
ского населения с предоставлением льготы по двухгодичной отсрочке платежа
податей (налогов) государству.
После Ясского мира отношения между Турцией и Россией начали ослож-
няться, что не исключало возможных военных столкновений. На определен-
ных условиях Порта стремилась вернуть утраченные земли в Северном При-
черноморье. На правобережье Днестра она располагала мощными крепостями
и воинственными ногайцами, поэтому России необходимо было укрепить свои
границы на Днестре и Черноморском побережье. Спешное укрепление погра-
ничной линии и разработка стратегического плана войны с Турцией были пору-
чены А.В. Суворову. В числе этих мероприятий предусматривалось формирова-
ние особого войска на территории Херсонской и Екатеринославской губерний
под наименованием Вознесенского. Правительственные круги возложили эту
миссию на того же околопрестольного вельможу П. Зубова. В армию должны
были войти остатки Екатеринославского казачьего войска и добровольцы-каза-
ки южных губерний. Разработанное канцелярией Зубова «Положение» об этом
войске было утверждено Екатериной II. Однако оно не реализовалось, так как
пришедший к власти Павел I отверг это начинание, а самого временщика уда-
лил из Петербурга.
Какое же отношение имело Екатеринославское войско к судьбе Придне-
стровья? Во-первых, оно сменило Черноморское войско на Днестре и до своего
расформирования занимало бывшие станицы черноморцев от Овидиополя до
Терновки, несло кордонную охрану новой границы России (со времени Ясского
мира 1791 г.). Во-вторых, с 1792 г. А.В. Суворов дважды командовал Екатери-
нославской (украинской) армией, а следовательно, и казачьими формировани-
ями. Еще при возвращении из зарубежных походов часть казаков попросила
прославленного полководца о разрешении поселиться в новостроящемся Ти-
располе и окрестных селениях. Ходатайство их было уважено. Примерно в эти
же годы (1792–1793 гг.) большая группа казаков, получившая увольнение из
войска, осела в слободах Чорное, Глиное и Делакеу. С включением этих земель
в 1794 г. в огромную земельную дачу (30 тыс. десятин) города-колонии Григо-
риополя казаки селений остались в обжитых местах на договорных условиях с
магистратом города. Отдельные их группы с разрешения А.В. Суворова рассе-
лились в Слободзее и тираспольских хуторах (Гребенники, Ермишкин и Тира-
спольский Ближний), отстоявших от города в 5–18 верстах.
Как известно, в старину города наделялись большими площадями раз-
личных земельных угодий – назывался весь этот фонд «выгонной» дачей. Ти-
располю с пригородами принадлежало 24 тыс. десятин, поэтому городские вла-
сти охотно предоставляли их желающим заняться сельским хозяйством. Само
устройство и обживание новых мест было связано с большими трудностями,
однако закаленные невзгодами и боевой жизнью казаки сумели справиться и с
ними. К тому же многие из новопоселенцев, являясь крестьянами или мещана-
ми, временно изъятыми из обычной для них бытовой среды, с радостью возвра-
щались к привычным занятиям. Часть казачьего населения была переведена в
1802 г. на Кубань и там послужила основой сформированного позже Кавказкого
полка (в составе Черноморского войска).
Черноморское казачье войско. История Приднестровья связана с пребы-
ванием здесь еще одного крупного по тем временам войска – Черноморского.
Наряду с Донским, Уральским и некоторыми другими это войско было долго-
вечным и как самостоятельное казачье формирование просуществовало до Ок-
тябрьской революции (известное в истории с 1860 г. как Кубанское войско). Его
возникновение и существование в первое десятилетие было связано с деятель-
ностью крупнейшего начальника Новороссии Г.А. Потемкина-Таврического.
Войско прошло тяжелый ратный путь в войне 1787–1791 гг., активно уча-
ствовало в штурмах крепости на острове Березань (закрывавшей выход в море
из Днепра), Очакова, Гаджибея (на его месте с 1794 г. строилась Одесса), Из-
маила, Килии, Бендер. Боевую силу войска можно оценить по той особой роли,
которую оно играло в штурмах Очакова и Из-

маила. Под Измаилом в самом трудном воен-
ном секторе – со стороны Дуная – черноморцы
выставили 4 тыс. человек (восемь полков) и всю
флотилию с артиллерией.
На третий год войны, после взятия Гаджи-
бея, Хаджибера (впоследствии Овидиополя) и
Бендерской крепости, Черноморское войско на
зиму было отведено за Днестр, где и несли по-
граничную службу его казаки. Возглавлял тогда
войско Чепега, получивший воинское звание
«бригадира» – бригадного генерала. Здесь оно
получило в свое распоряжение земли к югу от
Бендерского шляха (Бендеры–Вознесенск), ак- Печать Черноморского войска 1792 г.
тивно приступило к устройству селений, хуто-
ров, главного стана (коша) в Слободзее, подтянуло к реке с востока семьи, хо-
зяйственные заведения, ремонтное конское поголовье и обозных лошадей.
Казаки охотно селились на отведенных им землях. В короткое время было
основано 25 станиц с хуторами в полосе от берега Черного моря до с. Терновка
(в окрестностях Тирасполя). Осваивались обширные пахотные и сенокосные
участки, камышовые плавни, рыболовные, соляные и охотничьи угодья. Всего
насчитывалось 1 759 дворов (около 10 тыс. человек). Кошевое правление рас-
поряжалось тремя округами («паланками»). Но поскольку войско не имело
сплошного расселения, создалась вынужденная чересполосность – казачьи по-
селения в ряде мест располагались по соседству с помещичьими, городскими
землями и селами государственных крестьян. Царское правительство насажда-
ло в то время помещичье землевладение через «пожалование» подчас огромных
площадей, что впоследствии предопределило передислокацию войска на Таман-
ский полуостров (низовья р. Кубань).
Численность войска была довольно внушительной – 12,5 тыс. человек
(таким было Запорожское войско в год его упразднения). Состояло оно соб-
ственно из казаков и так называемых «подданных», т. е. коренных жителей
Приднестровья – молдаван, украинцев, русских, в том числе и из жителей,
осевших на Днестре до прихода и во время пребывания там Черноморского
войска.
Война продолжалась, и в 1790–1791 гг. войско вновь принимало участие в
боях на Дунае и за Дунаем, но не в полном составе, а частью выделенных под-
разделений. На левом берегу Днестра и на территории Очаковской области
(земли между Днестром, Бугом, Черным морем и реками Ягорлык и Кодыма на
севере) оставшиеся в паланках казаки, их семьи и «подданные» занимались хо-
зяйственными делами. Непосредственно прилегавшие к Днестру селения вхо-
дили в Днестровскую паланку.
Поселения Черноморского войска все больше притягивали бывших запо-
рожцев, осевших на владельческих землях и частью уже закрепощенных, по-
этому они устремились в «кош» на Днестре. Одновременно уходили и другие
попавшие в зависимость от помещиков крестьяне,
росла численность казаков и «подданных».
Войско находилось на самообеспечении, за
исключением тех подразделений, которые воевали
на фронте, – они получали государственное обе-
спечение в виде денежных пособий, фуража, поро-
ха, свинца, обмундирования. За действия в боевых
операциях войско заслужило лестные отзывы со
стороны высшего командования, завоевав тем са-
мым право на свое постоянное существование. И
если Екатеринославское, а также частично Бугское
и Украинское войска после войн полностью рас-
пускались и при необходимости повторно возрож-
дались, то вопрос об упразднении Черноморского
Черноморский казак
войска даже не поднимался. С заключением Ясско-
го мира в декабре 1791 г. (в начале января 1792 г. по новому стилю) границей
России стал Днестр. Черноморское войско было сосредоточено по левобере-
жью и к востоку от него (вплоть до Еникале и Березани) и контролировало по-
граничье. Его личный состав усиленно занимался сельскохозяйственным про-
изводством: пчеловодством, бахчеводством, шелководством, закладкой садов и
виноградников; строительством селений; богатыми промыслами (рыбными и
соляными). Увеличивались стада и табуны, возрождалась роль промысловых
традиций.
В этническом отношении Черноморское войско, как и другие казачьи во-
йска, было многообразным. Основной его контингент составляли украинцы, на
втором месте по численности стояли молдаване, затем – русские, болгары и др.
Очень тесные отношения сложились у украинцев и молдаван – они совместно
жили во многих станицах, или, как их тогда называли, слободах. Встречались
украинско-русские селения, а в Слободзее («Кошевой резиденции») соседство-
вали украинцы, молдаване и русские.
Увеличивающееся войско закономерно хотело жить в благосостоянии и
довольстве, проявляло пристальную заботу о раненых, пожилых, вдовах, детях.
Для будущего была необходима прочная юридическая база (до 1835 г. в мир-
ное и военное время казаки руководствовались обычаями и традициями) и не-
рушимое право на землю (со служилым землепользованием). Однако казаков
крайне беспокоила определенная житейская нестабильность и неуверенность в
завтрашнем дне. Их покровитель – великий гетман Г.А. Потемкин-Таврический
к этому времени скончался, а новые сановники и вельможи, казалось, забыли
о войске. Поэтому черноморцы, находясь в напряженном ожидании, должны
были сами напоминать о себе. Их авторитетная делегация во главе с войсковым
писарем Головатым не раз выезжала в Петербург для решения вопроса о сво-
ем будущем. Наконец, дальнейшая судьба Черноморского войска окончательно
определилась: ему предписывалось в полном составе переселиться на Кубань,
где выделялись около 4 млн десятин (десятина равняется 1,1 га), большое про-
странство на берегу Азовского моря, предоставлялись все казачьи льготы и
привилегии. Там должны были создаваться реальные ус-

ловия для жизненной преемственности поколений.
В конце 1792 – начале 1793 г. войско с семьями и
имуществом пятью колоннами перешло на новое и окон-
чательно за ним закрепленное местожительство. Сама
операция передислоцирования – примерно 13 тыс. чело-
век, более 2 тыс. конников, артиллерии, 51 «лодки» (на
Печать кошевая
них разместились 3 тыс. казаков) и многочисленного дунайских казаков
обоза с семьями – являлась выдающимся событием в ми-
грационных процессах. Однако переселиться на новые места пожелали не все;
кроме того, немалое число казаков было задержано помещиками, в имениях ко-
торых они зимовали. Оставшиеся на левом берегу Днестра 2 тыс. человек были
позже включены в разряд государственных крестьян Приднестровья. И все же
часть молдаван-казаков ушла на Кубань, где до сих пор сохранились их крупные
селения.
Черноморское и Екатеринославское войска в конце 80-х годов XVIII в.
представляли собой довольно внушительную силу – более 22 тыс. человек и
уступали по численности лишь Донскому войску (28125 человек). Во всех же
казачьих войсках страны тогда значилось 73650 человек, т. е. на эти два войска
приходился 31 %. И именно этот 31 процент непосредственно участвовал в со-
ставе главных сил при взятии крепостей Очаков, Бендеры, Измаил, Аккерман,
проявлял удаль, смекалку, стойкость, бесстрашие, именно Черноморское и Ека-
теринославское войска оставили глубокий след в исторических событиях пери-
ода русско-турецкой войны 1787–1791 гг.
Украинское казачье войско. Военные поселенцы. Одну из ярких стра-
ниц истории северной зоны Приднестровья (Балтский и Ольгопольский уезды
Подольской губернии) периода Отечественной войны 1812 г. и заграничных
походов 1813–1814 гг. занимают комплектование, снаряжение и отправка на
фронт крупного отряда конных полков, объединенных в Украинское казачье
войско.
Известно, что в Приднестровье, как и в Бессарабской области, в те годы
население не поставляло рекрутов. Жители Подольской губернии несли лишь
одну воинскую повинность – «конскую» – выделяли ремонтное поголовье для
кавалерии и обозных лошадей для действующей армии. Однако желание широ-
ких кругов жителей Украины включиться в непосредственные боевые действия
против «великой армии» Наполеона и его союзников было столь велико, что
Александр I согласился на создание в пределах Киевской и Подольской губер-
ний четырех конных полков.
Войско формировалось «из людей к казачьей службе способных и издавна
навыком и охотой к ней известных». Наряду с реорганизацией традиционно-
казачьего войска в нем сохранялась преемственность казачьего быта. Дивизией
командовал полковник де Витт, ставший позже известным генералом, команди-
ром корпуса «поселенной конницы», т. е. военных поселений.
Это внушительное по тем временам конное войско (4700 человек и более
того боевых коней) комплектовалось по территориальному принципу – каждый
уезд полностью снаряжал и вооружал два эскадро-
на (300 человек). В числе таких уездов оказался и
Балтский, непосредственно примыкавший к Дне-
стру. Формирование войска на других территориях
Херсонской губернии было невозможно из-за эпи-
демии чумы.
Патриотический порыв населения был на-
столько велик, что войско сумело полностью сфор-
мироваться за каких-нибудь два месяца, и уже 6
сентября 1812 г. двинулось на фронт. Напомним,
что именно в сентябре прошло Бородинское сраже-
ние и отступление русской армии к Тарутино.
Войско комплектовалось только на период во-
йны из казаков-добровольцев – поставка одного ка-
зака засчитывалась селениям за два рекрута. По до-
стижении мира войско должно было распускаться.
Украинский казак При этом не все его участники оставались потом-
ственными казаками, но все должны были иметь
наготове коня, обмундирование и оружие за свой счет, находиться в боевой
готовности и по приказу являться в свой полк. Казаки пожизненно освобож-
дались от всех налогов и государственных повинностей. Своеобразной была
и структура войска: полки делились не на сотни, а на эскадроны (по восемь
в полку), весь личный состав формировался по казацкой традиции из добро-
вольцев, включая и командиров (с условием обладания качествами отличных
конников).
Итак, в сентябре 1812 г. войско форсированным маршем приблизилось к
огненной фронтовой линии – в район Луцка, в III обсервационную запасную
армию прославленного генерала А. Тармасова, которая противостояла двум
корпусам противника – Шварценберга (австрийцы) и Ренье (саксонцы).Это
была левофланговая армия русских боевых сил, прикрывавшая юго-западную
часть Российской Империи и действовавшая на коммуникационных линиях на-
званных корпусов; кроме того, она глубоко охватывала правый фланг наполео-
новских войск. С прибытием Украинского казачьего войска и других пополне-
ний армия Тармасова превратилась во внушительную боевую силу, сковавшую
крупную объединенную группировку противника. В сентябре в этот стратеги-
ческий район прибыла еще одна армия – Дунайская под командованием П.В.
Чичагова, которая разместилась вдоль р. Стырь. Обе армии прикрывали Подо-
лию и Волынь.
Украинское казачье войско действовало на широком фронте – от г. Острога
до г. Борисова, совершая боевые рейды в качестве «летучих отрядов» на терри-
тории Варшавского герцогства. Оно штурмовало Брест, Минск, Борисов и горо-
да далее до Вислы, Одера, где также отличилась дивизия де Витта.
В октябре Дунайская и III запасная армии были объединены под общим
командованием Чичагова, а Тармасов, которого перевели на место Барклая де
Толли, стал во главе пяти корпусов Главной армии. Группа войск Чичагова вы-
держала натиск отступавших корпусов Наполеона на Березине, где из 30 тыс.

воинов император потерял 20 тыс. Сам он сумел вырваться с остатками гвардии
и некоторых соединений.
В дальнейшем полки украинских казаков в составе корпуса под командо-
ванием генерала Сакена участвовали в преследовании отступавших остатков
«великой армии». Затем сражались с новыми военными силами Наполеона за
границей, в том числе под Варшавой и Лейпцигом, вошли в Париж. Наконец,
в 1814 г. украинские казаки вернулись героями в родные места и пользовались
своими завоеванными правами. Первоначально предполагалось распустить
полки после войны, но позже решили навсегда оставить их как постоянные
формирования. Казаков отпустили по домам с обязательством «по первому
требованию» являться в полк. Офицеры числились на действительной службе
и должны были иметь «полные сведения о состоянии и занятиях подчиненных
им казаков» в мирное время. В 1817 г. казачество было упразднено и бывшие ка-
заки вошли в состав военных поселенцев. На основе этого войска была сформи-
рована Украинская уланская дивизия, которая стала стержнем созданного затем
корпуса «поселенной конницы». Отчасти украинские казаки вошли во вторую
дивизию – Бугскую уланскую.
Расселение округов военных поселенцев не было постоянным, однако в
целом они расширялись как численно, так и территориально. Вначале «поселен-
ная конница» занимала земли лишь ряда уездов Новороссии. Затем в их число
попали некоторые уезды Киевской и Подольской губерний. Менялась система
и структура командно-управленческих инстанций. Так, пять округов Киевской
и Подольской губерний были выделены в отдельное Киево-Подольское управ-
ление военных поселений с центром в г. Умани. Отметим, что в Тираспольском
уезде (Херсонская губерния) таких поселений не было.
Всего в Подольской губернии к этому разряду военно-хозяйственных по-
селений причислили 37 сел. Существовал и проект командования о присоеди-
нении к дивизиям многих казенных сел Балтского уезда, но его не удалось ре-
ализовать из-за противодействия Министерства государственных имуществ.
В число военных поселений попали села Чернянской волости Балтского уезда:
Ержово, Черное, Тискалунга, Дубово, Воронково. Другие села уездов, оказавши-
еся в военном режиме, находились значительно восточнее Днестра.
Пребывание государственных крестьян в войске оставило неизгладимый
след в их памяти: в течение четверти века переносили они все тяготы непри-
вычного для них порядка царской солдатчины, когда каждый шаг поселенца и
на службе, и в быту жестко контролировался начальством.
Военно-административная структура войска отличалась своеобразием:
все селения группировались в более крупные подразделения – округа, каждый
из которых дробился на «волости» (в среднем они состояли из 10 поселков) и
«участки» (включающие менее 10 поселков). Округа, волости и участки воз-
главляли командиры соответствующих рангов, при которых находились «ко-
митеты», т. е. штабы. Командование ведало не только военной подготовкой по-
селенцев, но и поддержанием на определенном уровне хозяйственного состоя-
ния поселков. Поэтому с 1827 г. наряду с «муштрой» командование занималось
регулированием и регламентированием хозяйственной деятельности дворов,
которые подразделялись на «хозяев» и «нехозяев». В свою очередь, в разряде
«хозяев» различались «ранги»: к первому относились дворы с четырьмя волами,
пятнадцатью десятинами запашки и пятью десятинами сенокоса, ко второму –
бесскотные семьи.
В войске крестьяне и казаки также подвергались учету и распределению
на ранги, разряды и группы. Учет велся в самих хозяйствах. Причудливо пере-
плетались военный режим и общинные традиции. Так, общины распоряжались
«общественными» земельными угодьями, денежными «вспомогательными ка-
питалами» и «заемными суммами», которые создавались путем накопления
взносов поселенцев. Из этих «капиталов» часть суммы расходовалась на приоб-
ретение скота, обмундирование конников, содержание поселянско-войсковой
администрации и др. Поселенцы освобождались от государственных налогов –
податей и земской повинности, а их дети пользовались казенным содержанием
и обмундированием.
Неслужилые поселенцы в походах и учениях не участвовали, но обязаны
были кормить постояльцев, действующих резервистов и кантонистов, помогать
в строительстве, перевозить лес, косить сено, обрабатывать общественные поля
для пополнения зерном запасных хлебных «магазинов», т. е. отбывать казен-
ную барщину. Кроме того, они должны были кормить свои семьи и вовремя
обрабатывать личные наделы и сенокосы. Все это делалось по строго регламен-
тированному распорядку жизни. Неисполнение регламентов и предписаний на-
чальства влекло за собой причисление поселенцев к категории «порочных» и
соответствующее возмездие – телесные наказания, сдачу в арестантские роты и
даже в рекруты.
В 1857 г. военные поселения были упразднены, а сами поселенцы обра-
щены либо в государственных крестьян, либо в «пашенных солдат». На долю
крестьян выпала еще одна неотложная задача: создать условия нового хозяй-
ствования. Этот период перестройки занял в их жизни около 10 лет – в 1866 г.
в казенных селениях была проведена крестьянская реформа и им предстояло
перейти в «новое качественное состояние».
В 1817, 1818, 1819 и 1829 гг. в ответ на насильственное превращение укра-
инских казаков и государственных крестьян в поселенцев прокатилась волна
открытых протестов и выступлений, которые были жестоко подавлены кадро-
выми воинскими подразделениями. Участники волнений были переданы спе-
циальным судам: одни отделались поркой, другие были высланы на каторжные
работы.
§ 5. Города и местечки
Тирасполь. Большинство городов на правом (Аккерман, Бендеры, Соро-
ки, Хотин) и на левом (Овидиополь, Тирасполь, Дубоссары) берегах Днестра,
а также местечки (Рашков, Ягорлык, Маяки) вырастали рядом с крепостями.
Собственно, и те и другие начинались с крепостей, часть из которых были по-
строены в отдаленные времена, другие сооружались в 90-е годы XVIII в.
После заключения Ясского мира (1791 г.) внеш-

неполитическая обстановка в Причерноморье на
время стабилизировалась, что было очень выгодно
для России. Однако ее потенциальный противник –
Турция не примирилась с очередным поражением и
в перспективе могла развязать новый вооруженный
конфликт. В силу этого русское правительство приня-
ло ряд мер по укреплению днестровского порубежья
путем строительства Днестровской оборонительной
линии и насыщения ее боеспособными войсками и
казачьими полками. Для решения стратегических за- Герб г. Тирасполя
дач в этот регион был направлен А.В. Суворов в каче-
стве командующего армией.
Причиной создания такой линии послужило предписание Екатерины II
екатеринославскому губернатору В.В. Каховскому от 17 июня 1792 г. (западная
граница губернии проходила по р. Днестр) о начале ремонта старых и строи-
тельстве новых крепостей на левом берегу Днестра от Ягорлыка до его устья и
далее по побережью Черного моря. Осенью того же года была проведена заклад-
ка будущей Тираспольской крепости, неподалеку от селения Суклея, по проекту
военного инженера Франца де Волана, числившейся в нем как «Главная Дне-
стровская при устье р. Ботны».
Место для крепости выбрано не случайно. Это был стратегический пункт.
При впадении Ботны в Днестр существовала удобная переправа, где приходи-
лось держать большое число батальонов для оборонных целей, а по прямой ли-
нии дорога вела к другой переправе, охраняемой Бендерской крепостью с боль-
шим гарнизоном, значительными запасами продовольствия и боеприпасов и
сильным артиллерийским прикрытием (до 1 тыс. стволов). По Днестру же про-
ходила и пограничная черта. Через Тирасполь пролегал знаменитый Бендерско-
Вознесенский тракт, служивший долгое время военно-транспортной комму-
никацией Турции, а позже и России. Одновременно образовался ее форштадт
(с ускоренным строительством жилья) из крестьян Суклеи, переселенцев из
Паркан, мигрантов из Украины и с правого берега Днестра, казаков Екатерино-
славского казачьего войска, ветеранов войн. Таким образом, строительство кре-
пости укрепило положение будущего Тирасполя. Руководил строительством
А.В. Суворов.
Крепость должна была обеспечивать надежную охрану новой границы.
Одновременно вблизи создавались многолюдные слободы-пригороды, из кото-
рых вырастал собственно город Тирасполь, не защищенный крепостными сте-
нами. Этим он отличался от дунайских городов-крепостей, которые достигли
своего наибольшего стратегического значения в период турецкого господства.
Отметим, что разрушенные укрепления в местечках Рашков, Ягорлык и Маяки
не восстанавливались.
Тираспольская (Средняя, или Срединная) крепость строилась с учетом во-
енных, экономических и политических целей России, она обеспечивала защиту
населения, поэтому неподалеку от нее горожане довольно быстро построили
А.В. Суворов Франц де Волан
дома, лавки, церкви (как символ единства жителей), переправы через Днестр,
мельницы и другие промышленные, а также транспортные и торговые предпри-
ятия. Таким образом, крепость сыграла важную роль в процессе увеличения чис-
ленности населения, ускоренном расширении района городской застройки.
Некоторое время между крепостью и собственно городом (на его южной
окраине) существовала незаселенная зона – «лагерное поле», где на летние меся-
цы можно было разместить бригаду (два полка). Впоследствии, с упразднением
цитадели как первостепенного оборонительного объекта, это «поле» было ос-
воено новыми застройщиками. До 1826 г. крепость числилась как первокласс-
ная, однако в том же году ее разряд был понижен, а в 1835 г. – упразднен. Кстати,
почти одновременно потеряла свое стратегическое значение и мощная Бендер-
ская крепость.
О местности, где был заложен и построен г. Тирасполь с предместьями,
известно следующее. В 1787 г., когда султанские власти направили часть буд-
жакских ногайцев в Очаковскую область для ее опустошения, жители, узнав
о надвигающейся катастрофе, разбежались. Тех, кто не успел покинуть наси-
женные места, каратели угнали в Турцию, а их жилища предали огню. В чис-
ле опустошенных и сожженных оказалось маленькое селение (хутор) Суклея.
В нем числилось шесть небольших дворов, обитатели которых ( «бессарабские
жители») занимались рыболовством. С присоединением области к России по
Ясскому миру 1791 г. беженцы приднестровской полосы и оставшиеся суклей-
ские жители начали возвращаться. Хутор с прежним названием Суклея вошел в
территорию форштадта, называемого Средней крепостью.
Возрождение бывшего хутора и превращение его в большое селение про-
исходило уже в годы русско-турецкой войны 1787–1791 гг., когда южная часть
Приднестровья являлась далеким тылом. И Сугаклея (Суклея) в короткий срок
становится довольно населенной: в 1793 г. там насчитывался 71 двор, где про-
живало 315 человек. Кроме того, в течение двух лет она являлась станицей Чер-
номорского казачьего войска, а с передислокацией его на Кубань и в связи с
начавшимся строительством Тираспольской крепости Суклея вошла в черту го-

рода. Часть ее жителей стали горожанами, а часть – остались в разряде государ-
ственных крестьян. Власти распорядились выделить крестьянам соответству-
ющие земельные наделы и обширную сельскую усадьбу южнее города (в трех
верстах) для основания нового села, с сохранением за ним прежнего названия.
Как известно из соответствующих документальных источников, в 1792 г.
губернская администрация намеревалась сделать уездным центром г. Новые
Дубоссары. До 1795 г. будущий Тираспольский уезд еще не имел наименования,
а числился под номером третьим в пределах бывшей Очаковской области.
Видимо, наличие сильной крепости (ее сооружение закончилось в 1795 г.)
и быстрый рост населения являлись определяющими моментами в закреплении
за Тирасполем, а не за Дубоссарами статуса уездного города. Тирасполь стал
уездным центром новообразованного Вознесенского наместничества. Затем по-
следовательно вместе с уездом он относился к Новороссийской (1796 г.), Нико-
лаевской (1802 г.) и, наконец, Херсонской (1803 г.) губерниям; в последней на-
ходился более столетия. Новый город в качестве центра земельного округа был
наделен большим массивом угодий.
Территория и население города быстро увеличивались. В 1820 г. в нем чис-
лилось 785 домов, в 1839 г. – 884, в 1858 г. – 1006 (на его хуторах – 281) домов. За
малым исключением город был застроен одноэтажными частными зданиями,
улицы были широкими, немощеными, плотность жилья – невысокой.
Городское общество формировалось из различных сословий и сослов-
ных групп. В молодом еще городе статистические сведения зафиксировали (в
1820 г.) следующую социальную структуру. В Тирасполе числились 4490 посто-
янных жителей, в том числе: дворян – 37, служащих – 23, купцов-христиан –
44, мещан-христиан – 2804, евреев – 509, крестьян – 332, «причисляющихся в
мещане, кои еще государственные крестьяне» – 512, старообрядцев – до 2 тыс.
человек. Как видно, в городе проживало небольшое количество купцов, в то
же время крестьяне составляли 2700 человек, а вместе со старообрядцами (в
своей основной массе – также крестьянами) – более половины жителей («жили
от земли»). В дальнейшем, по мере укрепления позиций товарного, а также раз-
вития ремесленного и фабрично-заводского производства, технической рекон-
струкции транспортных средств, пролетаризации городских низов, население
Тирасполя, возросшее численно более чем в 10 раз, заметно изменилось: оно
более четко подразделилось на классы и социальные прослойки, что было ти-
пично для буржуазного города.
О динамике численности населения г. Тирасполя можно судить по сле-
дующим статистическим сведениям за период с 1795 по 1897 г. (душ обоего
пола): в 1795 г. – 2440 человек, в 1799 г. – 3040, в 1820 г. – 4490, в 1823 г. – 5500,
в 1847 г. – 6450, в 1851 г. – 6120, в 1858 г. – 9000, в 1897 г. – 31616 человек.
Как видно из этих данных, примерно за столетие количество жителей Ти-
располя увеличилось в 13 раз, однако прямолинейного прогрессирующего роста
этого показателя не было. Так, в конце 20-х годов, в период войны 1828–1829 гг.,
когда Тирасполь служил крупной тыловой базой действующей армии, жители
не выдерживали бремени взвалившихся на них чрезвычайных повинностей и
Церковь Тираспольской крепости
иногда покидали обжитые места. А в конце 40-х годов город и весь уезд (как
и соседние уезды Херсонской губернии и Бессарабской области) подверглись
продолжительной засухе, эпидемиям и эпизоотии, в результате чего число го-
рожан заметно сократилось. За 40 лет реформ (вторая половина столетия) и
ускоренного развития экономики, транспорта и торговли, усиления процесса
раскрестьянивания в деревне население в Тирасполе увеличилось в 3,5 раза, а за
52 года до этого (с 1795 по 1847 г.) – лишь в 2,6 раза.
Что касается этнической структуры населения Тирасполя, то при его осно-
вании большинство составляли русские (50,5 %, или 1 431 человек из 2 440) и
украинцы (12 %). Спустя столетие Первая всеобщая перепись населения отразила
происшедшие перемены в этнической структуре (табл. 2). Приведенные в табли-
це данные говорят о том, что абсолютная численность русских увеличилась поч-
ти в 10 раз, а относительная – снизилась на 11 %, возрос удельный вес украинцев
почти в 13 раз, а относительная их численность осталась на том же уровне. Суще-
ственно возросло количество молдаван – с 60 в 1795 г. до 3 611 человек в 1897 г.,
или в 60 раз, а в процентном отношении – с 2,5 до 11,4 %. Евреев и поляков в 1795 г.
не зафиксировано, в 1897 г. евреи составляли 27 %, а поляки – более 3 %.
Таблица 2
Этнический состав населения городов Приднестровья в 1897 г.
Все
Все ВВтом
томчисле
числе
Города
Городаи
население,
население, русские
русские
иместечки
местечки украинцымолдаване
украинцы молдаване евреи
евреи поляки
поляки армяне
армяне
чел.
чел. численность
численность % %
Тирасполь
Тирасполь 31616
31616 14013
14013 47,5
47,5 3688
3688 3611
3611 8568
8568 1009
1009 –
Дубоссары
Дубоссары 12089
12089 395
395 3,23,2 2841
2841 3383
3383 5229
5229 43
43 –
Григориополь
Григориополь 7605
7605 1832
1832 2424 707707 3740
3740 832
832 25
25 406
Овидиополь
Овидиополь 5187
5187 1997
1997 38,4
38,4 2791
2791 9 9 387
387 –– –
Маяки
Маяки 4608
4608 2865
2865 6262 943943 15 15 644
644 36
36 –
Необходимо добавить, что из русских горожан занимались земледелием

5442 человека (более одной четвертой), из украинцев – 2830 (более половины)
и почти все молдаване – 3284 человека; подавляющее большинство евреев было
занято в торговле, ремесле, промыслах и частично в обслуживании железно-
дорожного транспорта (230 человек). К концу XIX в. Тирасполь превратился в
центр промышленно-ремесленного производства и торговли Приднестровья.
Конечно, решающие изменения в этом отношении осуществлялись в порефор-
менное десятилетие.
Первыми предприятиями ремесленного типа были мельницы (нередко
совмещенные с крупорушками). По статистическим данным за 1799 г., в Тира-
спольском уезде учтено 36 мельниц (19 ветряных, 11 водяных и 6 «земляных», т. е.
приводимых в действие тягловыми животными). Часть из них располагалась
в окрестностях города. Так было в течение всех дореформенных десятилетий.
И перед реформой, как отмечал известный автор двухтомной монографии очер-
кового характера о Херсонской губернии А. Шмидт, к востоку от Тирасполя, в
степи, находилась целая вереница ветряных мельниц. Другие отрасли промыш-
ленности были представлены мелкими предприятиями, работавшими на сель-
скохозяйственном сырье. В 1820 г. функционировали один пивоваренный и два
свечных завода. К концу 50-х годов в городе и его пригородах действовали 40
ветряных мельниц, 4 салотопни, 5 свечных заводов, 1 пивоваренный, 1 шелко-
мотальный, 2 кирпичных завода и шерстомойное предприятие, мыловаренные
мастерские. Все они характеризовались слабым технологическим оснащением.
Помимо того, в городе работали 40 мастеров-одиночек (кирпичников, скорня-
ков, тележников, сапожников, шапочников, портных, пекарей и пр.).
В пореформенный период Тирасполь, как и другие города Приднестровья,
испытывал воздействие промышленной революции – осуществился переход
на паровые котлы и двигатели внутрен-
него сгорания. Самая древняя отрасль –
мукомольная – к концу века претерпела суще-
ственные изменения в связи с использованием
паровых двигателей, вводом в эксплуатацию
крупных предприятий (вальцовых мельниц)
и новшествами в технологических процессах.
В Тирасполе в 90-е годы XIX и начале XX столе
тия было 7 паровых мельниц, производивших
85 % от общего количества продукции город-
ской мукомольной промышленности Придне-
стровья. Появились крупные по тем временам
предприятия.
Безусловно, по числу рабочих и по
доходности выделялась шерстомойная ма-
нуфактура, действовавшая в черте города
с середины XIX в. Мыли шерсть на овцах и
снятую с с них («волну»), проводили соот-
ветствующую сортировку. Готовая продук- Покровская церковь в г. Тирасполе
Тирасполь. Базарная улица
ция сбывалась в Одессу. Разумеется, предприятие было с сезонным циклом

производства, т. е. действовало только в теплое время года. Работали главным
образом женщины, от 200 до 250 человек ежедневно, их поденная оплата со-
ставляла 25–30 коп. Предприятие приносило владельцу до 12 тыс. руб. серебром
чистого дохода в сезон.
С начала 70-х годов и до конца столетия действовала табачная фабрика
купца Ш. Рогового, в производственном процессе которой были заняты 22–26
рабочих. Выпускаемая продукция оценивалась в 25–30 тыс. руб. серебром в год.
Сырье получали с плантаций Тираспольского уезда (около 36 тыс. пудов), ча-
стью с Кавказа, из Бессарабии, Черниговской губернии и из-за рубежа. А гото-
вая продукция сбывалась на месте, а также в Одессе, Умани, Тульчине и других
городах. В условиях конкуренции с крупными центрами табачной промышлен-
ности (Ростовом-на-Дону, Киевом, Черниговом) совершенствовалась техноло-
гия получения табака.
В 1879 г. был открыт завод по производству спирта из виноградного вина
и фруктов. За сезон перегонялось 3 тыс. ведер спирта (на 20 тыс. руб.), который
поступал на винодельческие предприятия для изготовления крепленых вин и
даже использовался в качестве сырья для производства коньяков.
С середины 70-х годов стали действовать предприятия первичной обра-
ботки древесины – 2 лесопильных завода (22 рабочих), которые производили
готовую продукцию на 40 тыс. руб. в год. В 1900 г. работали уже 3 таких завода
(35 рабочих) с объемом производства в 87 тыс. руб.; все они были оснащены па-
ровыми двигателями. Тогда же, в начале XX в., был открыт новый завод (17 ра-
бочих) комбинированного типа, совмещающий лесопилку и паровую мельницу.
И еще одно крупнейшее предприятие действовало в Тирасполе в 80-х – на-
чале 90-х годов – картонная фабрика купца И. Бродского. Станки приводились
в движение двумя мощными паровыми двигателями (100 лошадиных сил). К
Тирасполь. Покровская улица
середине 90-х годов число рабочих было доведено до 200 человек, а стоимость
выпускаемой продукции – до 250 тыс. руб. серебром.
Наряду с крупными предприятиями действовали и мелкие мастерские – по
изготовлению восковых свечей, кирпича, земледельческого инвентаря (5 рабо-
чих), а также 20 кузниц, 13 бондарных и 10 столярных мастерских, скотобойня,
салотопни, типография (6 рабочих).
Помимо этого, в обслуживании железнодорожной станции и пристани на
Днестре были заняты сотни рабочих и служащих (например, только на желез-
ной дороге в конце XIX в. работали около 1700 человек).
Отметим, что освоение ископаемых ресурсов в Приднестровье было не-
значительным, добывали лишь брусчатку, плитняк, глину и т. п.
Уже в первые годы после основания города и в период его бурного ро-
ста формировалась постоянная торговля в лавочной форме. Так, в 1799 г.
действовали 96 лавок (21 – каменная и 75 – деревянные), принадлежащих
русским купцам, которые сбывали шелковые, пушные, железные изделия
и продовольствие. В последующие десятилетия это число сократилось за
счет укрупнения некоторых из них: в 1820 г. – 30, 1848 г. – 35. Одновременно
увеличилось количество питейных заведений (погребов, трактиров и т. п.):
в 1839 г. – 22, а в 1858 г. – 48.
О масштабах товарооборота в Тирасполе к 1900 г. свидетельствуют следую-
щие показатели: зафиксировано 83 торговых предприятия с ежегодным оборо-
том в 2 млн руб., для ярмарок и базаров этот показатель достигал 1 млн 700 тыс.
руб. серебром.
Такой размах торговых операций стал возможен только благодаря суще-
ственным изменениям в транспорте – к концу XIX в. произошла техническая
реконструкция путей сообщения (ввод в действие железных дорог и паро-
ходства на среднем и нижнем Днестре, появление участков дороги с твердым
покрытием в Одесском направлении) и реорганизовалась система управле-
ния транспортом – в Тирасполе были открыты две транспортные конторы.
Кроме того, расширилась паромная переправа через реку в районе города и
у с. Парканы, через которую направлялись большие грузопотоки в обоих на-
Тирасполь. Здание офицерского собрания
правлениях. Одновременно улучшились судоходные условия на Днестре –

важной водной магистрали. Во второй половине XIX в. появилось еще одно тех-
ническое новшество, оказавшее прямое влияние на ускорение обменно-сбыто-
вых операций, – проводная связь (телеграф и телефон). Поскольку Тирасполь и
Бендеры входили в Одесский округ связи, создавались условия быстрого рас-
пространения информации о рыночной конъюнктуре во всех ее проявлениях.
Что касается грунтовых дорог, по которым доставлялись грузы, то при распу-
тице ранней весной, ливневых дождях, обильных снегопадах они становились
непроходимыми.
В 1819 г. учреждены «годовые» ярмарки (всего 5) с различной продолжи-
тельностью торга (две – весной и по одной – летом, осенью и зимой), два дня
в неделю действовали базары. И те и другие способствовали формированию
широкой сферы общения производителей товаров и торговцев, игравших роль
посредников между материальным производством и потребителями. Города
Тирасполь и Бендеры, по существу, являлись центрами сложившейся единой
рыночной зоны.
К концу XIX столетия Тирасполь стал не только крупным центром админи-
стративной и экономической жизни южной зоны Приднестровья, но и важным
очагом просвещения и культуры. В 1900 г. в городе действовали мужская и женская
гимназии, уездное и приходское училища, женское городское училище, 5 городских
школ, церковноприходские школы в предместьях, 3 частных училища, 2 еврейские
школы, общество пособия бедным учащимся, типография, 4 библиотеки (при клу-
бах), 4 книжные лавки. Медицина была представлена земской больницей (7 врачей,
3 фельдшера, 2 акушерки, дантист), двумя аптеками и аптекарским складом.
Вероисповедание опиралось на свою сеть культовых центров – 2 право-
славные церкви, 1 единоверческую, 2 старообрядческие молельни, 2 синагоги
и 4 еврейских молитвенных дома. В городе функционировал водопровод, ра-
ботали гостиница, 7 постоялых дворов, 4 страховых общества, 2 транспортные
конторы, 2 нотариуса.
Дубоссары. Древним городом в Приднестровье являлись Новые Дубосса-

ры, или просто Дубоссары. Его название по распространенной этимологиче-
ской версии происходит от татарского названия «Тембосары», или «Дембоса-
ры», что означает «Желтые холмы».
В пространном военно-статистическом обзоре Херсонской губернии
А. Шмидта начала 60-х годов XIX в. содержится следующее свидетельство: «В
одно время с Тираспольской крепостью заложена была в двух милях от поль-
ской границы другая крепость – возле находившегося здесь еще при турецком
владычестве поселения молдаван и украинцев, известного под именем Новых
Дубоссар, в отличие от бессарабских Дубоссар. В настоящее время нет и следов
бывшей крепости». А признанный архитектор и автор большого исследования
о градостроительстве в Молдавии В. Смирнов подтвердил этот исторический
факт, хотя и без пояснений. Он писал: «Дубоссары построены при Турецкой зем-
ляной крепости, исчезнувшей к началу XIX в.». Точное время основания этого
поселения не определено до сих пор.
Численность горожан Дубоссар неуклонно возрастала. В 1792 г. насчи-
тывалось 440 «обывательских домов» с населением в 2045 человек, в 1820 г. –
3290, в 1846 г. – 5320, в начале 50-х годов – 4500, в начале 60-х – более 6200,
в 1905 г. – 11600, а перед первой мировой войной – 15 тыс. человек.
К началу 60-х годов число домов превысило 580. Город располагался вдоль
берега Днестра, длина его достигала 2,5 верст – фактически он сливался с при-
городами. Поэтому в демографической статистике первых десятилетий XIX сто-
летия в состав горожан включались и государственные крестьяне ближайших
селений. Так, в 1820 г. в городе насчитывалось всего 1 080 человек, а собственно
мещан – 984 человека, т. е. крестьяне составляли треть населения. Однако по
сведениям 40-х годов, в Дубоссарах государственных крестьян уже не было – их
включили в мещанское сословие. К 1906 г. в нем уже насчитывалось 2060 домов.
За столетие число домов увеличилось в 6 раз, а население – в 5,5 раза, но город
оставался в разряде безуездных (заштатных).
Что касается занятости дубоссарских жителей в сельскохозяйственном
производстве, то следует отметить, что из всех приднестровских городов по зе-
мельной обеспеченности (около 3 тыс. дес.) Дубоссары находились на последнем
месте. Однако жители довольно успешно занимались земледелием со специали-
зацией на интенсивных отраслях – садоводстве, виноградарстве, огородничестве
и особенно табаководстве. Росла прослойка торговых людей: если в 1799 г. лишь 3
семьи были заняты в оптовом товарообмене, а 60 торговали в розницу, то к концу
50-х годов купеческое сословие уже насчитывало около 300 человек (вместе с чле-
нами семей) – в большинстве своем евреев, а мещанское сословие – 2250 человек.
Во внутренней торговле преобладал лавочный сбыт: к 60-м годам действо-
вали 2 склада, 48 лавок, 8 погребов и 4 постоялых двора со своими питейными
заведениями. И так же, как во всех приднестровских городах и местечках, боль-
шую роль в сфере местного рынка играли базары.
Значение Дубоссар в рыночных связях не ограничивалось локальным райо
ном. В первой половине XIX столетия они выделялись (наряду с Могилевом-
Подольским) своим особым положением в таможенной системе: здесь почти
четыре десятилетия действовала одна из двух главных таможен с обширным
карантинным участком, который сохранялся до 50-х годов XIX в. Кроме того,
Дубоссары славились скототорговлей, табачными складами и плантациями, ви-
ноградными винами, фруктами и овощами. Жители города занимались пере-
продажей соли, сбытом сплавлявшегося по Днестру леса с севера Бессарабской
области, из Подолии и австрийских владений.
По сведениям источников середины 40-х годов, социальная структура на-
селения г. Дубоссар оставалась неоднородной. Общая численность жителей со-
ставляла 4 860 человек, из которых 4 665 были мещане. Помимо этого главно-
го социального пласта в городе проживали 62 дворянина, 47 духовных лиц, 76
купцов (с членами семей), 8 разночинцев, 20 помещичьих крестьян, 36 «воль-
ных матросов» и 6 «бессрочноотпускных нижних чинов».
Этнический состав дубоссарцев, как и в других городах Приднестровья,
отличался многообразием. Он был представлен молдаванами, евреями, русски-
ми (преимущественно старообрядцами), украинцами; жили здесь и греки, но
поскольку они переселились в Одессу и другие места, то по VIII, IX и X ревизи-
ям их здесь уже не числилось.
Ремесленно-промысловая сфера деятельности горожан была невелика. В
дореформенный период предприятия ремесленного типа – мельницы, кустар-
ные мастерские по изготовлению шерстяного полотна, обработке табачного
листа, мехового сырья, по камнедобыче, изготовлению поделок из дерева бы-
тового назначения, виноделию – в основном осуществляли переработку сель-
скохозяйственной продукции. Промыслы были представлены рыболовством,
извозничеством и отходом на соледобычу. Кроме того, жители города были за-
няты в сфере обслуживания сплавного судоходства на Днестре.
И в пореформенный период в Дубоссарах действовали лишь мелкие пред-
приятия, занятые главным образом переработкой продукции сельского хозяй-
ства.
Функционировали также мельницы – преимущественно ветряные, кон-
ные и водяные, а в пореформенный период – и паровые. Имелись в Дубоссарах
маслобойки, крупорушки, винодельческие предприятия, в частности с 1804 г.
действовал винодельческий завод. В сведениях не фигурируют предприятия ле-
сопильные и по производству фруктовой и виноградной водки.
Дубоссарская пристань являлась важным пунктом лесосплава: здесь часть
плотов расшивалась, а бревна и полуфабрикаты разгружались и продавались.
Остальные плоты следовали до м. Маяки. В городе работали и местные мастера-
одиночки: каменотесы, печники, столяры, колодезники, пекари и др.
Григориополь. Почти одновременно с Тирасполем в 1792 г. на берегу Дне-
стра был основан г. Григориополь. Большинство его жителей поначалу состав-
ляли армяне. Рядом находились селения Черная, Глиное и Делакеу.
Еще в 1784 г. кумыкские, кабардинские и закубанские армяне, т. е. жители
Северного Кавказа, просили Г.А. Потемкина – новороссийского властелина –
предоставить им землю для поселения в пределах России на правах иностран-
ных колонистов. Следует отметить, что у царских властей уже был определен-
ный опыт устройства иностранных поселенцев: немцев – в Поволжье, греков – в
Приазовье, армян – в Нахичевани (под Ростовом-на-Дону). Кроме того, задолго

до основания Григориополя армяне проживали на левом берегу Днестра, в част-
ности в Могилеве-Подольском, Ямполе, Рашкове и других городах.
Указанное ходатайство было частично удовлетворено: армяне покинули
горы и переселились в степи, но учреждение самой колонии затянулось на долгие
годы. Город-колонию с наименованием Григориополь начали строить в 1792 г.
При этом произошла переориентация в вопросе привлечения переселенцев:
главным образом стали вести переговоры о переезде в новый город армян из
Кишинева, Измаила, Бендер, Аккермана, Каушан, Рашкова и даже из Тульчи, т. е.
из-за Дуная. Возникли финансовые трудности и земельные проблемы, связан-
ные с льготами переселенцев – требовались большие суммы и срочные решения
по материальному их обеспечению.
Правительственными кругами было решено основать город-колонию, сме-
шанный по своей функциональной направленности: торгово-ремесленный и
земледельческий (садоводческий). Само строительство одновременно являлось
многопрофильным. В короткий срок возводились стандартные жилые дома,
управленческие учреждения, лавки, торговые площади с гужевыми подъезда-
ми, храмы, оборудовались колодцы, мастерские, складские помещения. А пока
все это создавалось, мигранты временно расселялись в Дубоссарах и окрестных
селах.
Первоначальное название колонии – Григориополь («Григориополис») –
было дано с учетом нескольких мотивов. Главный из них – сочетание совпа-
дающих имен основоположника григорианского вероисповедания армян и мо-
гущественного сановника екатерининских времен Григория Потемкина-Таври-
ческого, принимавшего непосредственное участие в начинаниях по основанию
города. Но при Павле I городу присвоили название «Черный» – по одноимен-
ной речке и долине, входивших в массив примежеванных ему угодий. Затем при
Александре I за городом вновь закрепилось (уже навсегда) прежнее название –
Григориополь.
Выделенный городу земельный фонд превышал 30 тыс. дес. Кроме зна-
чительных пахотно-пастбищных земельных угодий в него входили побережье
Днестра и лесистый остров, рощи в окрестностях и пойменные луга. Через го-
род пролегала транзитная дорога, неподалеку находились карантин, таможня,
пристань и паром. И город, и окрестности были достаточно обеспечены водой
хорошего качества.
Перспективы для хозяйственной и коммерческой деятельности населения
были обнадеживающими и стабильными. И неудивительно, что Григориополь
быстро разросся, заняв территорию в 4 версты длиной и 1,5 версты шириной.
Городские кварталы и окрестности за несколько лет покрылись садами, вино-
градниками и огородами. Щедрые и желанные поступления из казны, трудо-
любие и разумное терпение, свойственные армянам, явились определяющими
факторами несомненных успехов переселенцев в развитии экономики и культу-
ры. Численность жителей через 3 года по основании колонии (1795 г.) достигла
более 3600 человек, в 1847 г. – 4230, в середине века – свыше 5 100, в 1859 г. –
6500, в 60-е годы – 7 тыс. и в начале XX в. – более 10 тыс. человек.
Отметим также, что важным условием несомненных сдвигов в хозяйствен-
но-коммерческой сфере и общественной жизни являлись налоговые и повин-
ностные льготы населению, особенно освобождение от рекрутского набора и
воинского постоя. Другие категории населения (не колонисты) Приднестровья
несли это тяжкое бремя в полном объеме.
Преобладающим этносом, естественно, являлись армяне. Но их удельный
вес в течение нескольких десятилетий сократился из-за добровольного отселе-
ния в другие города, в частности в Измаил и Нахичевань под Ростовом. Росла
абсолютная и относительная численность евреев, молдаван, украинцев и рус-
ских. Уместно отметить характерную черту этого этнического многообразия –
добрососедство.
В 1799 г. в Григориополе проживали 2360 армян, 1132 молдаванина, 121
украинец и 17 евреев. К 20-м годам XIX в. произошло некоторое сокращение
числа молдаван, которые вместе с землей были переданы в ведение немецких
колоний.
В 1819 г. в городе проживало свыше 1800 армян, в начале 20-х годов – всего
3100 человек, из них 1585 армян (51 %), 945 молдаван (30,5 %), 428 украинцев и
русских (14 %), 93 еврея и 54 цыгана (0,5 %).
По Х ревизии (конец 50-х годов) численность армян достигла 2 тыс. че-
ловек. В дальнейшем заметно сократилось количество армян в этническом со-
ставе населения. В 1897 г. в городе проживало всего 7ё605 человек, из которых
армяне составляли только 406 человек, или 5,3 %. Цифры говорят о том, что
чисто армянского города не получилось – на то было много причин.
Собственно Григориополь, с его противоречивым двусторонним функцио-
нальным назначением согласно правительственным установкам, не сформиро-
вался как аграрно-ремесленно-торговый город. Сельским хозяйством преиму-
щественно занимались крестьяне названных выше сел и деревень, включенных
в городскую черту и находившихся с магистратом в договорных отношениях,
феодальных по своему существу. Горожане – армяне и евреи предпочитали тор-
говлю и ремесленно-промысловую деятельность.
Земельный фонд города, доведенный при Павле I до 34 тыс. дес., властями
утилизировался главным образом для животноводческих целей, но только че-
рез сдачу в краткосрочную аренду посторонним скотопромышленникам. Впо-
следствии он был сокращен примерно наполовину – 15 тыс. дес. были переданы
под поселение немцев-колонистов.
Григориополь располагал значительной прослойкой торговцев. По данным
1799 г., в городе действовали 108 лавок; купцов, «оптом торгующих», числилось
27 семей, а «в розницу торгующих» – 54 семьи; помимо лавок функционировали
3 постоялых двора и 17 винных погребов. Это были объекты и носители «ста-
ционарной» торговли, находящейся в самом городе. Но существовали еще ком-
мерсанты, действовавшие на стороне, – скотопромышленники, виноторговцы,
солеторговцы, лесоторговцы и много мелких предпринимателей, сбывавших
товары «с возов» и «в разнос». В 1820 г. зарегистрированы 317 торговцев разных
рангов. Крупнейшие из них еще в 1796 г. объединились в купеческую корпора-
цию (95 человек).
Со времени основания города еженедельно по воскресеньям собирались

базары, а в 1848 г. были учреждены четыре семидневные ярмарки в году (в апре-
ле, июле, сентябре и октябре), с которых за пределы Григориополя вывозились
хлеб, свежие и сушеные фрукты, овощи, вино, сало, шерсть, т. е. товары сель-
скохозяйственного производства. Торговцы Григориополя были освобождены
от уплаты промысловой подати до 1800 г. Но город со своим значительным кон-
тингентом торговцев в составе горожан оказался в противоречивых внешнетор-
говых условиях, которые предопределяли значительную реэмиграцию армян-
предпринимателей. В течение всего XIX столетия сокращался их удельный вес
в составе населения.
Двойственность исторических условий в зарубежной торговле была в зна-
чительной мере вызвана функционированием двух таможенно-карантинных
линий и невыгодностью широких торговых операций. Бульшая часть григори-
опольских торговцев экономически не выдерживала таможенно-карантинного
надзора.
После присоединения в начале 90-х годов Приднестровья к России в 1793 г.
была учреждена таможенно-карантинная линия на Днестре, состоявшая из
двух карантинов (в Дубоссарах и Могилеве-Подольском), четырех таможен
(Дубоссарской, Могилевской, Ягорлыцкой и Маякской) и двух таможенных
застав (Исаковецкой и Парканской с 1820 г.); в 1829 г. была открыта еще одна
таможенная застава – в Каменке. По существовавшему тарифу таможенная по-
шлина взималась в размере 3 % от цены товара. Через карантины проходили и
люди и товары с изоляцией в течение 10–12 дней.
До 1812 г. действовала Днестровская линия, а с присоединением к России
Бессарабской области Министерство финансов основало вторую линию на за-
падной границе – по Пруту и Дунаю, не упразднив первой. Обе линии действо-
вали до 1831 г. и приносили казне немалый доход. Карантинная линия на Дне-
стре просуществовала до конца 40-х годов. Было несколько причин их функци-
онирования. Купцы-армяне, традиционно ввозившие на местные рынки огром-
ное количество товаров из Турции, дважды подвергались взысканию пошлины
и дважды оказывались в карантине. До 1812 г. пограничная черта проходила
по Днестру. Она разобщала население, почти исключала регулярное судоход-
ство и усложняла расчеты; торговые операции затягивались, что приводило к
невыгодной рыночной конъюнктуре. Купцы терпели убытки, теряя интерес к
своему делу. Существование этой линии позволяло только купцам 1-й гильдии
торговать на иностранных рынках. Была еще и побочная причина усложнения
товарообмена: часть таможен на Днестре (Маякская и Овидиопольская) вхо-
дила в Одесский таможенный округ, а руководство остальных осуществлялось
из Ду-боссар; вторая линия – западная – относилась к Исаковецкому и Изма-
ильскому округам. Эта громоздкая и дорогостоящая таможенно-карантинная
система не благоприятствовала деятельности григориопольских мелких торгов-
цев. Задуманная при основании Григориополя торгово-ремесленная функцио-
нальность его не сложилась и не выдерживала конкуренции с бессарабскими и
одесскими торговыми кругами, находившимися в льготных условиях (до сере-
дины 30-х годов в Бессарабии не было гильдий, а в Одессе действовал режим
порта). Словом, Григориополь оставался заштатным городом и не выполнял
роли крупного торгового центра. Вместе с тем сокращался удельный вес армян
и возрастала численность молдаван, украинцев, русских и евреев. Последние
специализировались на мелком торге, а молдаване, украинцы и русские отдава-
ли предпочтение занятиям сельским хозяйством. Григориополь все очевиднее
приобретал черты небольшого города с явным преобладанием аграрности. Ку-
печеская верхушка в большей степени ориентировалась на Одессу, где оседала
львиная доля ее прибыли.
К середине XIX в. более или менее устойчиво принимали участие в торго-
вых операциях до 280 коммерсантов различной градации. Постепенно в рыноч-
ной сфере укреплялись позиции магазинно-лавочного и базарного обмена, т. е.
постоянных форм реализации товаров (через посредников).
Промышленно-ремесленная и промысловая деятельность горожан в преде-
лах Григориополя была направлена на переработку сельскохозяйственной про-
дукции. Часть ремесленников объединялась в цехи (таковых в XVIII в. насчи-
тывалось 118 семей). Город славился своими сафьяновыми мастерами и стано-
вился локальным центром этого вида ремесленного производства. По сведениям
1820 г., там действовали пять таких мелких предприятий, продукция которых
находила покупателей во всех городах Бессарабии, и прежде всего в Кишине-
ве. Затем были открыты две салотопни; сало вывозилось в Измаил, а оттуда –
в Галац и Константинополь. Работали воскобойные, ткацкие, винодельческие, су-
шильные и другие фабрики и заводы с узким рынком сбыта. К числу таких пред-
приятий следует отнести мельницы – конные, ветряные, водяные и так называе-
мые земляные. В 1876 г. здесь трудились 90 различных мастеров, но действовали
еще и ремесленники-одиночки. В 1820 г. последних насчитывалось 44 человека:
плотники, кожевенники, гончары, шерстобиты, кузнецы, печники, каменотесы,
пекари, сапожники, портные. Словом, активно развивалось мелкое промышлен-
ное производство. Особое место в этих промыслах занимало извозничество.
В пореформенный период появились паровые мельницы (с тремя–пятью
рабочими), на которых перемалывалось в рабочий сезон по несколько тысяч
пудов зерна. Сохранились и мелкие предприятия ремесленного типа – салотоп-
ни, свечные заводы и мастерские по изготовлению сафьяна. По объему произ-
водства они находились на одном уровне с аналогичными мастерскими в Ду-
боссарах. Так, в 60–70-е годы работали салотопни (1–3), кожевенные (4–7) и
свечные (1–2) мастерские. В конце 70-х годов в этих мастерских был занят 21
рабочий, производимая продукция в ценностном выражении чуть превышала
13,6 тыс. руб., а в конце 60-х годов достигала 48,5 тыс. руб. Таким образом, Гри-
гориополь долгое время оставался городом, слабо затронутым промышленным
прогрессом. В 80-е годы стали появляться и более значительные предприятия:
на двух лесопильнях с паровыми котлами 22 рабочих производили продукцию
на 135 тыс. руб. в год.
Бендеры. Селение Тигина (славянское – тягин, тягинь) известно еще с XII в.
Под турецким господством г. Тегин находился с 30-х годов XVI в. до 1806 г. По
приказу султана Сулеймана Великолепного на правом берегу Днестра началось
стоительство мощной крепости. В 1591 г. с крепостью и 12 селами он был передан
Таблица 3
Численность жителей г. Бендеры в дореформенный и послереформенный периоды
Год Число жителей Год Число жителей
1815 1700 1862 22250
1819 5064 1870 24600
1827 5090 1875 26800
1833 6220 1880 32500
1844 7460 1897 31800
1848 14780 1902 35400
1856 14880
турецким военным властям. За городом закреплено название Бендер-дере, или

просто Бендеры, хотя употреблялись и прежние названия: Тегиня, Тегиния и др.
Приписанные к крепости села составили «мухариз» (крепостной округ), жители
которого несли натуральные повинности по обслуживанию турецких гарнизонов.
Неоднократно русские войска брали крепость без боя, хотя она и входила
в разряд мощных фортификационных сооружений с большим числом артилле-
рийских орудий и гарнизонов, состоящих из 10 тыс. воинов. Лишь в сентябре
1770 г. русские войска под командованием генерала П. И. Панина взяли ее штур-
мом. В 1806 г. Бендерская крепость в очередной раз сдалась русским войскам и
больше не возвращалась Турции. После 1812 г. она была усилена и перестроена
по европейскому образцу. Однако с перенесением границ на Дунай и Прут кре-
пость потеряла свое стратегическое значение.
Бывший Бендерский форштадт, не раз опустошаемый в ходе русско-турец-
ких войн XVIII – начала XIX в., медленно развивался, постепенно превращаясь
в город. В последней четверти XIX столетия он стал крупнейшим железнодо-
рожным, судоходным и торговым центром в южной зоне Бессарабской губер-
нии, тесно связанным экономически с Приднестровьем и непосредственно с
Тирасполем. В Бендеры вели гужевые дороги из Каушан (въезд через «Лагерное
поле»), Кишинева, Тирасполя (через Парканы), Варницы.
Численность жителей в Бендерах прогрессивно росла: это был третий го-
род в Бессарабской области после Кишинева и Аккермана. Более или менее точ-
ные статистические сведения известны с середины второго десятилетия XIX в.
(табл. 3).
Образование комплексного транспортного узла в 70-е годы дало допол-
нительный стимул экономическому и демографическому росту г. Бендеры. Со-
единенные воедино транспортные коммуникации стали главным генератором
превращения Бендер во второй город Бессарабской губернии по величине и хо-
зяйственному потенциалу.
Этнический состав населения, как и в других городах, оставался не-
однородным. По данным за 1827 г., в мещанском сословии украинцы со-
ставляли 29 %, молдаване – 26, русские – 23,3, евреи – 18 %. В 1862 г. из 22250
человек (100 %) населения украинцев числилось 7091 (32 %), русских –
5385 (24,2 %), евреев – 4849 (23,6 %), молдаван – 4470 (20 %), кроме них в этой
местности проживали болгары, немцы, цыгане.
В пореформенные десятилетия открываются средние и мелкие предпри-
ятия с паровыми двигателями: мельницы, лесопильни, табачные фабрики, кир-
пичные, черепичные, винокуренные и пивоварен-
ные заводы. Сформировались крупные ремонтно-
механические предприятия на железнодорожном
узле (Бендерское депо) и в Варнице (пристань).
Большими по тем временам капиталистиче-
скими предприятиями совмещенного типа явля-
лись мукомольно-лесопильные, мукомольно-кру-
пяные и др. На отдельных комплексах устанав-
ливалось по несколько стационарных паровых
двигателей, а контингент рабочих исчислялся в
40–50 человек. Таковыми были лесопильный за-
вод (с шестью локомобилями), паровая мукомоль-
ная мельница братьев Бланк, пивоваренный завод
Герб г. Бендеры. 1826 г. Барака и Гольденфельда, лесопильный завод Фир-
штенберга и др. Однако действовали и кустарные
мастерские – кузницы, свечные, табачные, кирпичные, винодельческие, вино-
куренные, пивоваренные и хлебобулочные.
Как и в других приднестровских городах, значительное число жителей Бен-
дер было занято сельскохозяйственным производством. В 1813 г. начальник
контрольных таможен Департамента внешней торговли России Байков был
направлен в Бессарабскую область для обследования ее границ. Он тщательно
выполнил задание и в отчете о своих ознакомительных поездках писал о Бенде-
рах: «Форштадт населен молдаванами, занимающимися хлебопашеством и са-
доводством, и разного звания торгующими греками и евреями». Горожане рас-
полагали с 1822 г. массивом выгонной земли в 5160 дес., которую использовали
под сады, виноградники, огороды, зерновые культуры и животноводство (еще в
начале 60-х годов жители содержали 150 лошадей, 400 голов крупного рогатого
скота, 1 680 овец и 430 свиней).
В первой половине XIX в. промышленность в Бендерах находилась на ста-
дии кустарных мастерских, хотя в официальной статистике их иногда класси-
фицировали иначе – относили к разряду заводов. По численности первое ме-
сто занимали мельницы: согласно сведениям за 1822 г., в городе действовали
28 ветряных, 4 водяных и 9 «земляных» (конных) – всего 41, за 1848 г. – 39 (30
ветряных и 9 водяных). Численность других маломощных мастерских, реализо-
вывавших свою продукцию на месте, в 40–60-е годы была невелика: 5 кузниц,
3–4 кирпичных предприятия, 2 свечных завода, 1–2 табачные фабрики и одна
пивоварня.
Количество ремесленников различных специальностей возрастало: в 1828 г.
их насчитывалось 88, в 1835 г. – 187, в 1844 г. – 282, в 1852 г. – 300, в 1862 г. –
373, а в конце XIX столетия – свыше 1,5 тыс. человек (без членов семей).
К примеру, в сведениях за 1844 г. числилось 282 ремесленника 17 специально-
стей: больше всех было сапожников (57), затем шли плотники (41), каменщики
(41) и седельники (38); но все они работали в одиночку. Количество остальных
специалистов было незначительным. Как и в Тирасполе, корпораций они не
создавали. Отметим также, что ремесленное производство во второй половине
Улицы г.Бендеры XIX в.

Бендеры конца XIX в.
XIX в. не затухало, а еще больше развивалось. В 1897 г. на город с населением в

31,8 тыс. человек приходилось 1553 ремесленника.
С 60-х годов, т. е. со времени ввода в эксплуатацию Одесской желез-
ной дороги и последующего продления ее от Тирасполя до Унген, а за-
тем со строительством в конце 70-х годов новой магистрали Бендеры–
Галац, в городе (с предместьями) формировался крупнейший транспорт-
ный узел, связавший Одессу, Тирасполь, Бендеры, Кишинев, Унгены, Рени
(с выходом за границу). Дальнейшие технические совершенствования
на водном транспорте позволили завершить процесс становления еди-
ной системы рельсовых, водных и гужевых путей. Так, станция Бендеры-
Варница становилась перворазрядной перевалочной базой, где грузы пере-
кантовывались с речных и гужевых путей на железные дороги с последующей
доставкой в Одессу, на Дунай или в северозападном направлении – в Австрию
и Германию (конечный транспортный пункт – Кенигсберг). Особенно много
перевозилось зерна. В частности, к 90-м годам с Варницкой пристани три чет-
верти хлебных грузов (7–8 млн пудов) перегружалось в вагоны для дальней-
шего следования в Одессу. Об объеме этих операций можно судить и по тому,
что в Варницу прибывали и разгружались в навигацию более 1 тыс. судов и 330
плотов с зерном и другой продукцией сельскохозяйственного производства.
Всего с пристани перегружалось на железную дорогу до 10 млн пудов разных
грузов в год. Разумеется, такие крупные торгово-транспортные обороты при-
влекали сюда множество коммерсантов и рабочих (существовали даже артели
из армян), а ведь еще в середине 30-х годов в отчетах губернаторов сообщалось:
«Прихода и отхода судов в г. Бендеры не бывало».
Крупные обменные операции осуществлялись и по купле-продаже жи-

вотноводческой продукции – скота, шерсти, кож, сала, яиц, – составившие
в 1895–1900 гг. в среднем по 27 тыс. пудов. Через рынок проходило большое
количество вина, фруктов и плодов, табака, леса и промышленных изделий.
К тому же часть леса, сплавляемого по Днестру, перепродавалась для отправки
в безлесный Буджак.
Бендеры находились в тесных рыночных связях с Тирасполем. По суще-
ству, у них были общие базары (два раза в неделю) с оживленным торгом и об-
щие ярмарки, проходившие в основном в Тирасполе. На майские и покровские
ярмарки в Бендеры съезжались тираспольские оптовые и мелкие торговцы для
сбыта промышленных изделий. Большой приток в Бендеры и Варницу (же-
лезнодорожная станция «Бендеры-2» и ветка к пристани) торгового и рабоче-
го люда стимулировал развитие лавочной и базарной торговли. К концу XIX
столетия в Бендерах действовали 60 лавок с различным сортиментом товаров
и сеть специализированных торговых пунктов, связанных непосредственно с
местными предприятиями. Продукция табачной фабрики сбывалась в 35 пун-
ктах, винодельческие и винокуренный заводы продавали напитки в 67 пунктах.
О масштабах лавочной торговли в городе и предместьях свидетельствуют сле-
дующие показатели: в конце 30-х годов было реализовано товара на 0,5 млн, а в
начале XX в. – уже на 1,9 млн руб.
В Бендерах в течение пореформенного периода формировалась и креп-
ла сильная прослойка коммерсантов и гильдейского купечества, обладавших
официальными торгово-промысловыми свидетельствами на право торгово-
закупочных операций. В 1860 г. их насчитывалось 874 человек, в 1876 г. – 902,
в 1880 г. – 1791, в 1885 г. – 1301, в 1890 г. – 2035, в 1895 г. – 2164 и в 1899 г. – 2643
человек, т. е. за четыре десятилетия численность их возросла в три раза (с из-
вестными колебаниями). Естественно, промышленно-торговая специализация
части горожан, бурный рост торговых операций, особенно оптовых, требовали
расширения кредитно-финансовых сделок. К концу XIX столетия в городах ста-
ли действовать Городской общественный банк, Общество взаимного кредита,
филиал Одесской товарной биржи, отделения одесских торговых домов и экс-
портных контор.
Местечки. По официальной классификации населенных пунктов к местеч-
кам относились большие сельские населенные пункты, в которых сосредоточи-
валась местная торговля и находились центры крупных частновладельческих
хозяйств (вотчины, имения и т. п.). На территории Приднестровья все местеч-
ки, за исключением Маяков, были расположены на помещичьих землях.
В северной зоне непосредственно на берегу Днестра находились местечки
Каменка, Рыбница, Рашков и Ягорлык. Два последних в период средневековья
являлись городами-крепостями, но постепенно потеряли свой статус и к концу
XVIII в. превратились в местечки, т. е. торговые селения. Аналогичные измене-
ния претерпел и город Дмитрашков (восточнее с. Хрустовая).
Каменка. Наибольшей известностью в XIX столетии пользовалось ме-
стечко Каменка. В таком статусе она оказалась уже в начале XVIII в. и ни-
чем особенным не выделялась. Важнейшими импульсами ее дальнейшего
подъема явились включение Приднестровья в состав России и, безусловно,
предпринимательская деятельность нового ее владельца (с начала XIX в.) –
известного полководца П.Х. Витгенштейна. Каменка была превращена в об-
разцовое имение Подолии и в отношении укрепления в нем позиций аграр-
ного капитализма и как один из торгово-промышленных очагов в среднем
течении Днестра.
В прошлом Каменка в качестве крупного селения зафиксирована на картах
начала XVIII в., когда входила в обширные владения известных польских магна-
тов князей Любомирских. В середине 90-х годов XVIII столетия царской казной
была куплена часть владений, известных под названием «Побережское имение»
(650 тыс. дес.). Однако Каменка недолго оставалась собственностью российско-
го государства. При Павле I ее пожаловали князю Долгорукому, который затем
продал ее П.Х. Витгенштейну за 135 тыс. руб. ассигнациями. Селение было не-
многолюдным (для местечка) – в 1818 г. там числились 127 дворов.
К концу 20-х годов XIX в. Каменка становится крупным многоотраслевым,
с ярко выраженной предпринимательской направленностью, процветающим
имением. В невиданных до того масштабах здесь развернулось специализиро-
ванное сельскохозяйственное производство (тонкорунное овцеводство, завод-
ское коневодство и особенно виноградарство). Действовавшие промышленные
предприятия – винодельческий, винокуренный и пивоваренный заводы, мы-
ловаренная и воскобойно-свечные мастерские, три крупные мельницы – при-
носили прибыль.
Кроме того, в 1845 г. в местечке была построена большая паровая мельни-
ца, а в 60-е годы – мельница-крупчатка, также с паровым двигателем, которая в
дальнейшем была переоборудована, что позволило в 90-е годы довести произ-
водство муки до 50 тыс. пудов в сезон.
Уже в начале 40-х годов в Каменке упразднена барщина, осуществлен пе-
реход на вольнонаемный труд, что стимулировало приток сюда населения из
Украины и Бессарабии. К середине века число жителей достигло 1 600 человек
(при земельной площади в 4617 дес.), а в середине 60-х годов в местечке насчи-
тывалось уже 388 дворов и 2760 жителей.
С 30-х годов Каменка становится известным в Приднестровье торгово-
транспортным узлом. Здесь собирались еженедельные многолюдные базары,
периодические ярмарки, действовали 19 лавок и магазинов. В районе местечка
на Днестре были оборудованы пристань, две переправы, таможенная застава и
почтовая станция с 33 лошадьми.
Во второй половине XIX в. Каменка была превращена в прославленный
на всю страну кумысно–помологический курорт. Подобный курорт функцио-
нировал тогда лишь на юге, в колонии Шабо (на правом берегу Днестровского
лимана). Население местечка с 40-х годов становится полиэтническим: в нем
проживают молдаване, евреи, немцы, русские, украинцы, поляки.
Рашков. Южнее Каменки на берегу Днестра с XIV в. сформировался город,
превратившийся позже в частновладельческое местечко Рашков. Некоторое
время он являлся форштадтом крепости «Каравул». Крепость была разруше-
на, а предместье выжило, и в XVIII в. здесь разместился постоянный гарнизон
польских войск. По сравнению с Рыбницей и Ягорлыком Рашков был довольно

населенным местечком. В конце XVIII столетия в нем проживали семьи поляков
(37), украинцев и русских (201), молдаван (103), евреев (68), греков (15), армян
(12), немцев (2) – всего 338 семей. К 1908 г. число их возросло до 554.
Рашков являлся крупным очагом обменных операций, фактически средо-
точием городской торговли. В начале XIX в. в нем действовали еженедельные ба-
зары на нескольких площадях и пять ярмарок в году. Сюда съезжались торговцы
обширного региона – из Могилева-Подольского, Ольгополя, Балты, Проскуро-
ва, Тирасполя, Дубоссар, Тульчина, Шаргорода и многих местечек, а также из
Бессарабии и Молдавского княжества. Торговали зерном, овощами, виноградом
и вином, скотом и животноводческой продукцией, рыбой, солью, дегтем, шелко-
выми изделиями из турецких земель.
В XIX столетии Рашков стал видным центром ремесленного производства
Приднестровья. В начале века здесь жили и работали профессиональные ре-
месленники – 50 сапожников, 19 «кожухарей», 15 сафьянщиков, 14 портных, 5
«кушниров», 4 пекаря, 5 бланарей (меховщиков) и другие мастера. Изделия сбы-
вались на базарах и ярмарках в самом местечке. Для последующих десятилетий
характерна расширенная специализация по обработке кож и овчин; готовые из-
делия сбывались на месте – в пределах Балтского и Ольгопольского уездов и
Бессарабской области. С 60-х годов действовали паровые мельницы и табачная
фабрика.
На развитие торговли и ремесел, безусловно, прямое воздействие оказыва-
ло выгодное транспортное расположение Рашкова – на пересечении водного и
сухопутных транзитных путей. Издавна в местечке функционировала переправа
через Днестр. Грузы сплавлялись также по реке, шли потоками по трассе Могилев–
Тирасполь и далее на Одессу; с запада, из Бессарабии, «валки» фурщиков дви-
гались по суше в обоих направлениях – к Балте и Пруту. Рашков богат исто-
рическими памятниками, в том числе и культовыми; здесь размещается армя-
но-католический собор, с историей которого связано возникновение селения
Рашковская слобода.
На рашковскую пристань в XIX в. прибывало множество различных
стройматериалов и дров (в виде плотов), часть которых вывозилась в южные
безлесные селения. Местечко Рашков и с. Строенцы были пожалованы Павлом
I известному генералу и сановнику Тутолмину (одно время он являлся намест-
ником трех губерний, образованных из территорий, присоединенных к России
по первому и второму разделам Польши). Но его сын не смог разумно распоря-
диться денежными средствами и из-за больших долгов вынужден был продать
Рашков и Строенцы П.Х. Витгенштейну. Позже, в течение всего XIX в., местечко
переходило от одного владельца к другому, теряя свое былое торгово-ремеслен-
ное значение и превращаясь в рядовое селение.
Рыбница. В составленном в 1800 г. статистическом описании Балтского уез-
да, куда входила и территория Рыбницы, отмечается, что это селение не раз унич-
тожалось в годы активных военных действий противоборствующих сторон – опу-
стошительными набегами степняков из Буджака, во время схваток гайдамаков и
казаков с силами Речи Посполитой. Селение исчезало и вновь возрождалось. Во
второй половине XVIII в. владеть этой местностью стали князья Любомирские
(вместо магнатов Конец-польских). В основанную ими слободу (потом местечко),
названную по речке Рыбницей, стало прибывать население. Последний собствен-
ник этих земель А. Любомирский в 1795 г. продал Рыбницу российской казне. Так
частновладельческое местечко стало казенным, но ненадолго.
С присоединением территории Правобережной Украины к России в 1793 г.
в Рыбнице уже насчитывалось 74 двора, из которых 38 были населены молдава-
нами, 21 – украинцами, 6 – поляками и 9 – евреями, цыганами и др. Некоторое
время селение было казенным, затем в бульшей своей доле пожаловано частно-
му владельцу. В казенной части жители были переданы в ведомство «государ-
ственных имуществ», т. е. включены в общероссийский разряд государствен-
ных крестьян.
Рыбница в XIX в. более известна как частновладельческое местечко. Благо-
даря своему расположению на Днестре, вдоль которого проходил и сухопутный
тракт на Одессу (а в северном направлении – на Могилев-Подольский) с ответ-
влениями в Бессарабию и Балту, она стала играть заметную роль в товарообо-
ротах. В конце XIX столетия в экономическом положении Рыбницы произошли
два существенных изменения, связанные с сооружением «Новоселицких вет-
вей», позволившим связать ее с главной магистралью Юго-Западной железной
дороги, и строительством в 1898–1899 гг. товариществом предпринимателей
Рыбницкого сахарного завода, объем производства которого в денежном выра-
жении составил в 1899 г. 316,7 тыс., а в 1908 г. – уже 453 тыс. руб. Соответствен-
но расширялись свекольные плантации в ближайшей полосе Придне стровья.
Эта часть земли вместе с заводом включилась в юго-западный регион пищевой
промышленности на территории Подолии. Создавались условия для превраще-
ния Рыбницы в исторической перспективе в город.
Рыбница (в 1808 г. 201 двор) входила в Балтский уезд Подольской губернии.
Крепостные за пользование наделами отбывали в пользу землевладельца повин-
ности, в основном по «инвентарям». Сохранился детальный «инвентарь» конца
50-х годов помещичьей части, принадлежавшей Л.И. Коржуховскому, где чис-
лилось 168 дворов (388 мужчин по X ревизии, т. е. в 1858 г.). По данным 1862 г.,
крестьяне располагали угодьями на площади 1686 дес. Как и в других помещи-
чьих селениях, здесь господствовала система феодальных отношений, в основ-
ном унаследованная от времен Речи Посполитой. В зависимости от обеспечен-
ности рабочим скотом крестьянские дворы подразделялись на огородников (не
пользовавшихся полевыми угодьями), пеших, составлявших большинство (хо-
зяйства с малым количеством волов и лошадей) и тяглых (имевших четырех и
более волов или лошадей). Пешие наделялись 7,5 дес. полевых угодий, а тяглые –
13 дес. на двор. Практиковались смешанные (барщинная, продуктовая и денеж-
ная) повинности в пользу помещиков.
Население в этническом отношении было неоднородным: поляки-шляхти-
чи, молдаване, украинцы, евреи, русские и представители других националь-
ностей, часть из них являлась «вольнопроживающими», т. е. незакрепощенны-
ми. С вводом в эксплуатацию железной дороги и завода численность русских и
украинцев стала возрастать.
Ягорлык. Местечко Ягорлык, расположенное на одноименной реке, в

XVIII в. считалось городом Речи Посполитой, который находился на границе с
Крымским ханством и имел казачий гарнизон. Жили там главным образом мол-
даване, евреи, украинцы и болгары. Городок принадлежал князьям Любомир-
ским. С включением Очаковской области и Приднестровских земель к северу
от р. Ягорлык в начале 90-х годов XVIII столетия в состав Российской Империи
город ненадолго стал казенным местечком.
По сведениям местных властей, в начале XIX в. (1802 г.) в м. Ягорлык за-
фиксировано всего 34 двора (15 дворов евреев-мещан, 18 дворов государствен-
ных крестьян и 1 двор чиншевого шляхтича), в них проживало 115 человек
(спустя несколько лет было уже 55 дворов). Помимо того, здесь находились
бывшие каменные казармы Московского полка, 2 казенных дома, лавка, 2 мель-
ницы, рыболовный ставок. Каждые две недели собирались базары (по полдня),
куда приезжали торговцы из Рашкова, Крутых, Дубоссар и Новороссийской
губернии. Крестьяне окрестных сел привозили «довольное количество» пше-
ницы, проса, ржи и овощей. На базары пригоняли рогатый скот, лошадей, овец
из Ольгопольского уезда, а также привозили деготь. Купцы из Новороссийской
губернии доставляли промышленные изделия и муку, которые выменивали на
масло, сыр и другие продукты. Ягорлыкские мещане торговали также водкой
на месте и в небольших количествах в других селениях. Ремесленников в Ягор-
лыке, кроме цирюльника и портного «простого мастерства», не было. Казенные
крестьяне занимались сельским хозяйством.
До военных действий 1768 г. местечко располагалось несколько в сторо-
не от торговых трактов, позже оно было разорено и сожжено до основания.
Лишь в 1775 г., с позволения владельца князя Любомирского, началось осно-
вание на пепелище небольшой слободы «людьми, из Волощины привозимы-
ми». До 1784 г. число мещан росло, так как князь дал им «привилей на право
мещанства». Местечко стало называться Ягорлык. Однако жителей здесь было
настолько мало, что удержать статус местечка не представлялось возможным.
Фактически Ягорлык оставался малодворным селением. Его торговое назна-
чение снижалось в силу близости городов Новые Дубоссары, Григориополь и
м. Рыбница.
***
Заканчивая очерк о городах и местечках Приднестровья, следует отметить,

что построенные в разные исторические периоды крепости хотя и лишались
постепенно своего стратегического назначения, но все же сохраняли роль раз-
вивающихся селений как торгово-промышленных очагов и транспортных уз-
лов. До 20 % от общей численности населения (особенно в южной зоне) концен-
трировалось в городах. Потребности этого развития обеспечивались наличием
свободных земель, углублявшимся процессом общественного разделения труда,
успехами в народном хозяйстве, торговых оборотах, усиливавшимся спросом
на продукцию промышленного производства, формированием капиталистиче-
ского рынка. По последнему показателю в конце XIX в. регион уже превосходил
Бессарабскую губернию. Однако города и местечки Приднестровья оставались
по-прежнему немноголюдными. Характерной демографической чертой их яв-
лялась полиэтничность.
В мелкотоварном производстве наблюдалась большая профессиональная
дробность ремесленной прослойки и ее относительная малочисленность, что
обусловило отсутствие корпоративных ассоциаций ремесленников – цехов. В
пореформенные десятилетия в соответствии с городской реформой и по спе-
циальному закону (от 4 июля 1866 г.) была гарантирована свобода ремесла и
промышленного производства, и хотя возможность появления цехов практиче-
ски исключалась, предпринимательская деятельность в городах Приднестровья
развивалась достаточно интенсивно, особенно в последней четверти XIX в. (в
первую очередь, в Тирасполе и Бендерах). Одновременно шло формирование
мощного транспортного узла.
Однако промышленно-ремесленная и торговая деятельность горожан ре-
гиона не являлась исключительной: довольно значительное число их занима-
лось земледелием. В то же время часть крестьян и «посадских» жителей месте-
чек вовлекались в ремесленное и фабричное производство в качестве владель-
цев мелких предприятий. На местном рынке они вступали в неизбежную кон-
куренцию с другими товаропроизводителями, борясь за надежные и выгодные
условия реализации продуктов своего труда.
Известно, что и по социально-исторической ситуации, и по уровню раз-
вития отраслей народного хозяйства северная зона Приднестровья заметно от-
личалось от южной. Лишь реформы 60–70-х годов XIX в. открыли и здесь путь к
более прогрессивному развитию экономики и социально-правовых процессов,
но окончательного выравнивания не произошло. Это сказалось и на историче-
ской судьбе городов: два из них – Рашков и Дмитрашков – перешли в разряд
местечек, лишь Балта преуспела и в торговле, и в промышленности. Каменка и
Ягорлык городами также не стали. В то же время Тирасполь, Рыбница, Дубосса-
ры, Григориополь, Бендеры и Овидиополь успешно развивались и в короткий
исторический срок вошли в число важных очагов промышленности, торговли и
транспорта Приднестровья.
ГЛАВА X
ПРИДНЕСТРОВЬЕ В СИСТЕМЕ
ВСЕРОССИЙСКОГО РЫНКА
§ 1. Днестровская таможенная линия

на рубеже веков
Приднестровские земли, находившиеся на пересечении важнейших тор-
говых путей, постоянно являлись зоной интересов купечества соседних го-
сударств. В последнее десятилетие XVIII в. (после заключения Ясского мира)
Приднестровье как часть России переживает экономический подъем. Здесь
создаются благоприятные условия для развития сельского хозяйства, ремесла
и торговли. Предоставление ряда льгот жителям данной территории обеспе-
чивает всевозрастающий приток населения из России, а также из Молдавского
княжества, жители которого получили право на переселение в течение четыр-
надцати месяцев после ратификации мира.
Принимая во внимание малозаселенность новоприобретенных земель в
начале XIX в., министр иностранных дел России А. Воронцов сообщает рос-
сийскому генеральному консулу в Яссах А. Жерве, что желающие переселиться
в Россию получат земли «в Крыму и в степях между Буга и Днестра лежащие» и
что от «тамошних начальников доставлены им будут все выгоды», необходимые
для ведения хозяйства.
Основанные города – Григориополь и Тирасполь, а также Новые Дубос-
сары – постепенно превращаются в экономические центры Приднестровья. В
январе 1802 г. правительство Александра I через законодательные акты поощ-
ряет жителей Григориополя к занятию промышленностью путем наделения их
плодоносной землей для ведения хозяйства, предоставления ряда льгот, в том
числе освобождения на 10 лет от податей и поставки рекрутов. В 1803 г. анало-
гичные льготы получают жители всего Тираспольского уезда, впоследствии же
они распространяются на всю Очаковскую область.
Последовательно предпринимаемые меры не замедлили сказаться: если в
1795 г. население Тирасполя составляло 2428 человек, то к 1799 г. – уже около
2700. В городе числилось «публичных казенных строений два дома (деревян-
ных), обывательских – 179, купеческих лавок каменных – 21, деревянных – 75».
На его территории, как утверждают источники, русские купцы вели оживлен-
ную торговлю «шелковыми, пушными, шерстяными и железными товарами,
съестными и прочими припасами».
В Григориополе при главенствующем влиянии армян-переселенцев в 1796 г.
была основана купеческая компания, состоявшая из 95 человек. В купеческий
Глава X. Приднестровье в системе всероссийского рынка  471
промысел все более активно включаются и жители Новых Дубоссар. «Множе-
ство тут лавок с мелочными вещами и разные промыслы (жителей) приводят
весь город в движение», – отмечал П. Сумароков.
Многочисленные документы данного периода подтверждают активную де-
ятельность приднестровского купечества на Украине и во внутренних губерни-
ях России. Оживленными местами их торговли становятся Петербург, Москва,
Курск, Брянск, Киев, Нежин, Полтава и другие города, что свидетельствует о
начале процесса включения Приднестровья во всероссийский рынок и форми-
рования единого экономического организма.
Одновременно возрастает роль Днестра как водной артерии, открываю-
щей новые перспективы для развития торговли с Австрией, Бессарабией, за-
падными и южными губерниями России. На возможности использования реки
для доставки грузов указывал еще в 1785 г. российский генеральный консул в
Молдавском княжестве И. Северин: «По ней (реке Днестр) могут плавать барки,
подымающие по 250 ибраильских кил, каждая в 220 ок (4125 пудов)». Россий-
ское генеральное консульство, основанное в 1779 г. для поощрения черномор-
ско-балканской и дунайской торговли, сыграло определенную роль в придании
приднестровским землям статуса транзитного региона в русско-украинско-
молдавских экономических связях. Екатерина II при оглашении манифеста
1792 г. подчеркивала новые возможности для распространения торговли «че-
рез свободное водоходство по сей реке». Превращение реки в водный торго-
вый путь привлекло местное население к участию в купеческих операциях. В
донесении инспектора херсонского таможенного округа Зильбергарнича в Рос-
сийскую коммерц-коллегию сообщается, что в его инспекции «открылась но-
вая торговля разными товарами и лесами, привозимыми рекою Днестром из
Галиции, Подольской губернии и других мест». В первые годы XIX в. Днестр
используется в основном для сплава леса. А. Скальковский приводит сведения
о том, что главный директор водных коммуникаций принц Георг Гольштейн
Ольденбургский получил от смотрителя Днестра коллежского советника Ру-
маря донесение, в котором сказано, что судоходство по реке почти прекрати-
лось, в связи с чем он просит герцога де Ришелье «осмотреть Днестр и начертать
положение судоходства». Несмотря на предпринимаемые меры река так и не
стала полноценным торговым путем: мешали противодействия турецких влас
тей правого берега, а также наличие большого количества водяных мельниц,
порогов.
В связи с тем, что Приднестровье стало пограничным районом России, по-
требовалось перенесение карантина и таможни из Херсона в Очаков, т. е. ближе
к морю, и учреждение таможен на Буго-Днестровской линии.
Внешнеэкономические связи России как один из аспектов усиления поли-
тического влияния на Балканах, обусловили включение приднестровских зе-
мель в зону государственных интересов страны. Именно через Приднестровье
шел основной поток обращающихся товаров.
Одним из главных партнеров России в балканской торговле оставалось
подвластное Османской империи Молдавское княжество, в котором все более
усиливались настроения, связанные с надеждой на освобождение от ига турец-
ких властей. В 90-е годы XVIII в. основная масса товаров из России и Украины в
Молдавию и обратно стала поступать через Дубоссарскую (учреждена в 1791 г.),
Каменец-Подольскую, Ямпольскую и Маякскую таможни. В документальных
фондах Российской коммерц-коллегии содержатся сведения о надзоре за состо-
янием и работой Дубоссарской таможни как одной из самых значительных на
Днестре.
Таможня XVIII в. – это довольно сложный экономический организм. Здесь
проводились осмотр и взвешивание провозимых товаров, хранение их на скла-
дах, сбор пошлин в государственную казну. В связи с частыми эпидемиями
чумы, или так называемой «моровой язвы», таможня, выполняя медицинские
предписания, задерживала товары и самих купцов на период карантина, кото-
рый длился около полутора месяцев. Вследствие этого таможня представляла
собой ряд складских помещений для хранения товаров; жилых помещений для
купцов, пребывающих в карантине, караульных солдат, служителей таможни,
врачей; своеобразных пунктов питания и т. п. Вблизи от таможни формировал-
ся рынок, где находили сбыт как конфискованные, так и продававшиеся оптом
подъезжающим купцам товары.
Функционирование таможни превратило Дубоссары в важный пункт тор-
гового пути (от Москвы через Орел, Харьков до Елисаветграда) из России в
земли, подвластные Турции. Здесь Днестр пересекали многочисленные кара-
ваны российских и украинских купцов, следовавших с разнообразными това-
рами в Османскую империю и обратно. Такое направление внешней торговли
России приобретало все большую значимость, о чем свидетельствует возрас-
тание почти в шесть раз общего товарооборота (с 1784 по 1803 г.). В послед-
нем десятилетии XVIII в. пик роста приходился на 1795–1796 гг. и составлял
в среднем 1,35 млн. руб. Охлаждение дипломатических отношений с Турцией
отрицательно сказывалось на экономической ситуации в регионе.
Сведения о товарах, пересекавших Днестровскую таможенную линию в на-
чале XIX в., содержатся в донесениях российских консулов в Яссах и в издании
«Государственная торговля в разных ее видах 1802 г.», а также в последующих ее
выпусках в 1804–1808 гг. В документах упоминаются Могилевская и Дубоссар-
ская таможни, которые пропускали товары, переправлявшиеся через Днестр в
Молдавию, Валахию и Бессарабию. В 1802–1805 гг. общий товарооборот состав-
лял в среднем за год 3,2 млн руб., сохраняя ежегодно примерно равные объемы.
Примечательно, что даже во время русско-турецкой войны 1806–1812 гг. торго-
вые операции не прекращались полностью, а лишь сокращались вдвое.
Ввод российских войск на территорию Дунайских княжеств негативно от-
разился на спецификации товаров турецкого производства, в то время как про-
дукты сельского хозяйства Молдавии продолжали поступать в Россию через
днестровские таможни. В период с 1784 по 1786 г. доля молдавских товаров в об-
щем вывозе из Османской империи составляла в среднем 6,9 %, с 1802 по 1805 –
9,7, а в 1807 г. – поднялась до 53,3 %.
Среди шести сухопутных направлений, зафиксированных в «Государ-
ственной торговле…», через днестровские земли из Османской империи в на-
чале XIX в. ежегодно поступало около 13,5 % всех импортируемых в Россию
товаров (в стоимостном выражении). Из них по общему объему товарооборота
Могилевская и Дубоссарская таможни занимали четвертое место.
В конце XVIII в. и в первом десятилетии XIX в. на фоне увеличения това-
рооборота расширяется спецификация предметов экспорта и импорта. Ассор-
тимент товаров, как фиксируют таможенные документы, становится более раз-
нообразным. Однако по-прежнему значительную часть товаров, прибывающих
в Османскую империю из-за Днестра, составляют мех горностая, соболя, норки,
лисицы, волка, зайца и изделия из него.
В большом количестве через таможни провозятся ткани (полотно – узкое,
с краями, русское, широкое для скатертей, для корабельных парусов, а также
ситец, пестрядь затрапезная, занавески и т. п.), ковры, кожевенные изделия и
предметы из железа (замки, косы, гвозди, ножи, чугунные котлы). В начале XIX
в. наблюдается увеличение потока тканей и юфти.
Почти не перевозятся через Днестр или составляют лишь небольшую
часть экспорта товары, относящиеся к «жизненным припасам» (хлеб, мука пше-
ничная и ржаная, пшеница, масло коровье, икра, рыба, мед и др.). Повышение
доли провоза продуктов питания наблюдалось только в годы русско-турецкой
войны в связи с необходимостью снабжения русской армии во время военных
действий, а также продажи хлеба местному населению.
Одним из основных товаров встречного потока из Османской империи
традиционно остается молдавское вино, пользовавшееся широким спросом в
России. В крупнейшем центре торговли вином Одобештах сохранились и поны-
не названия кварталов «торговцев казацких сторон» – «казаклий». Молдаване
называли страной казаков территорию за Днестром.
Из донесения российского консула Ивана Северина коммерц-коллегии в
1793 г. известно, что в Одобешты прибыло 32 российских купца из Нежина, Ки-
ева, Могилева, Дубоссар, «а правительство не токмо принимает их со всяким
уважением, но и старается всевозможно удовольствовать их во всем поступать
по статьям, установленным в пользу их». В 1796 г. сюда приехали 47 купцов из-
за Днестра, а в 1798 г. – свыше пятидесяти, среди которых было одиннадцать
нежинских и пятнадцать дубоссарских купцов.
В последнем десятилетии XVIII в. стоимость провозимого через таможни
вина составляла в среднем около 70 % в год, а в начале XIX в. – около 30 % от
общей стоимости импорта. Однако эти цифры не свидетельствуют об уменьше-
нии поступлений вина, поскольку шло возрастание общего притока товаров в
Россию через границы Подольской и Херсонской губерний. Молдавское вино
продавалось во многих городах Украины и внутренних губерний России.
Значительную часть товаров, переправлявшихся с правого берега Днестра,
составляла соль. Больших масштабов торговля молдавской земляной солью из
местечка Окны достигала еще в XVII в., продолжая развиваться и в XVIII в. Так,
в 1779 г. к российским портам и пограничным таможням было доставлено 3 144
652 пуда и 10 фунтов соли, в том числе соли «ступочной волосской» – 23 203 пуда
и 10 фунтов, что составило 7,4 %. В 1784 г. этой соли привезено из Ясс 990 пудов.
Данные «Государственной торговли…» свидетельствуют о том, что в на-
чале XIX в. (1804–1805 гг.) в стоимостном выражении объем соли, поступив-
шей через Могилевскую и Дубоссарскую таможни, составил почти 50 % общего

импорта. Этому способствовали и меры, предпринимаемые российским прави-
тельством. 14 ноября 1805 г. министр внутренних дел А. Б. Куракин, по пред-
ставлению херсонского военного губернатора генерал-лейтенанта Дюк де Рише-
лье, сообщает Комитету министров о чрезвычайном повышении цены на соль
по причине ее недостаточной добычи в Крымских озерах из-за непрерывных
дождей двух предыдущих лет. Он предлагает отменить пошлину на соль, по-
ступающую из Молдавии через новую границу на Днестре, а также привозимую
из-за границы к черноморским портам. Одновременно он просит херсонского,
екатеринославского, полтавского, черниговского, подольского и волынского гу-
бернаторов, чтобы они в случае плохой «садки» привлекали жителей управляе-
мых ими губерний к вывозу как можно большего количества молдавской соли.
Для увеличения добычи соли в молдавском местечке Окна и округе Вранча
российское правительство пересылает консулу в Яссах С.С. Кушникову 50 тыс.
руб. из государственной казны и разрешает увеличить плату рабочим, занима-
ющимся этим промыслом.
В 1809 г. в таможни поступает распоряжение об отпуске молдавской соли
из Могилева и Дубоссар «всякому желающему по цене, выгодной казне, с воз-
можностью занятия амбаров под склады соли и устроения на счет казны проч-
ных соляных магазинов».
Доставлялась соль в Россию также и из аккерманских озер. На небольших
судах она переправлялась через Днестр и сваливалась прямо на землю, «поку-
да не отыщутся откупщики оной». Купец-откупщик, как правило местный жи-
тель, покупал соль, оплачивал пошлину, а после пребывания в карантине и за-
ключения договора с подъехавшими чумаками-возчиками отправлялся в путь.
Превращение Приднестровья в перевалочную базу торговли таким жизненно
важным товаром, как соль, способствовало притоку купечества из российских
губерний и привлечению жителей края к данному виду коммерции. Деятель-
ность купцов еще более активизировалась в связи с решением правительства
(1811 г.) запретить ввоз иностранных товаров, в том числе и молдавских, че-
рез днестровские таможни, исключая Дубоссарскую. В результате произошли
существенные нарушения хозяйственной жизни Молдавского княжества (зна-
чительная часть товаров осталась без потребителей) и России. Дубоссарская
таможня не могла справиться с возросшим потоком товаров, а государственная
казна потеряла часть доходов. Поэтому уже в начале 1812 г. Государственный
совет принял постановление о разрешении провоза молдавского вина и соли с
прежними пошлинами и через ранее закрытые днестровские таможни.
Развитие торговли способствовало формированию местного купечества,
в состав которого входили и люди, бежавшие от османского ига. А. Скальков-
ский указывал, что в 1797–1802 гг. товары доставлялись в Одессу купцами из
Бессарабии (юга Пруто-Днестровья) или же болгарскими и молдавскими пере-
селенцами, живущими в Херсонской губернии. Их опыт положительно влиял
на развитие внешней торговли. Купцы-переселенцы хорошо знали торговые
пути, владели информацией о потребностях населения, о расположении райо-
нов, специализирующихся на выпуске той или иной продукции. Сохранившие-
ся связи Молдавского княжества с купечеством помогали развернуть широкую
торговую деятельность.
Купечество новых экономических центров Приднестровья активно осва-
ивало внутренний рынок России. Наиболее быстрыми темпами шел процесс
формирования купеческого капитала в Дубоссарах. Документы свидетельству-
ют о налаживании дубоссарцами коммерческих связей с украинским и россий-
ским купечеством, об организации совместных компаний по продаже и достав-
ке товаров к месту назначения.
Таким образом, Приднестровье, издавна известное как регион транзитной
торговли, получает в конце XVIII в. новый импульс для своего развития. При-
стальное внимание России к краю, владение которым укрепляло ее позиции на
Балканах, положительным образом повлияло на экономику региона. На рубеже
XVIII–XIX вв. были заложены основы для включения Приднестровья во все-
российский рынок, одновременно возросло его значение во внешней торговле
России.
§ 2. Включение Приднестровья
во всероссийский рынок
Приднестровье довольно быстро вовлекалось в общее русло глубинных
процессов экономического и социального развития страны. Его место во все-
российском рынке определялось в основном аграрной направленностью эконо-
мики этого региона.
В развивающиеся рыночные отношения в первую очередь втягивались хо-
зяйства, занятые производством высокотоварной продукции: пшеницы, вино-
града, плодов, табака, масличных культур, тонкорунной шерсти, смушек, мяса,
сала и др.
С расширением сельскохозяйственного производства возрастал объем
продукции, которая в качестве товаров реализовывалась на внутреннем рынке,
а также в центральных, западных губерниях страны, на Украине и за рубежом.
Преобладающее место в сбыте занимали товары потребительского назначения,
а также продукция отраслей добывающей и обрабатывающей промышленно-
сти (соледобыча, рыбодобыча и рыбообработка, виноделие, фруктосушение,
мясо-сальное производство и пр.).
Край занимал важное место во внешней торговле юга страны, хотя в пер-
вые два десятилетия по присоединении края к России пашенное земледелие
было ориентировано главным образом на удовлетворение внутренних нужд.
А незначительная освоенность земельных угодий вызывала необходимость
снабжения населения привозным продовольственным зерном, поступавшим
в 20-е – начале 30-х годов XIX в. с севера – из уездов Подольской губернии.
Интенсивное заселение края, прогресс в земледельческой технике и возраста-
ющий рыночный спрос создали необходимые условия для быстрого развития
пашенного земледелия. Расширялись посевные площади основных хлебных
культур – пшеницы, кукурузы и ячменя – и изменялась география их разме-
щения.
К середине XIX в. край становится одним из главных поставщиков зерна

на одесский хлебный рынок. В район тяготения рынка входило все Приднестро-
вье. Непосредственная близость этого крупнейшего внешнеторгового центра с
его разветвленным аппаратом агентов различных оптовых предприятий, нахо-
дившихся в контактах с местным купечеством, облегчала товарооборот в крае.
Пшеница, поступающая в Одессу, большей частью перепродавалась за границу
(гирка – во Францию и Англию, а арнаутка – в Италию) или перемалывалась на
местных, а также одесских, николаевских, херсонских мельницах, обеспечивав-
ших выход качественной муки. Торговый капитал Одессы сыграл большую роль
в процессе включения Приднестровья во всероссийский рынок.
Крупной торговой магистралью, пролегавшей между Бессарабией и По-
дольской и Херсонской губерниями, стал Днестр. К нему подвозились грузы из
Ольгопольского, Балтского уездов Подольской губернии и прибрежной полосы
Тираспольского уезда. В середине века в Бендеры, Тирасполь и Маяки по реке
сплавлялось до 900 тыс. четвертей зерна; эти города являлись также конечными
пристанями и крупными пунктами его купли-продажи. Хлебные караваны, со-
стоящие из галер, проходили сотни верст по течению и назад не возвращались.
На всероссийский рынок край выходил не только с товарами зернового
производства, но и с высокоценной продукцией виноградарства, плодоводства,
овощеводства и других интенсивных отраслей земледелия. Расширение их про-
изводства и сбыта зиждилось на устойчивом рыночном спросе, росте промыш-
ленности, специализировавшейся на переработке соответствующего сырья, эф-
фективности приложения денежных и материальных средств.
Виноградарство – исторически традиционная отрасль земледелия в крае –
давало сырье виноделию и свежий виноград. Главную массу товарного вина на
внутренний рынок поставляли виноградно-винодельческие хозяйства. Уровень
товарности в них составлял две трети от полученной продукции. С присоедине-
нием края к России его виноторговля включалась в обширный всероссийский
рынок. Для ограждения продаваемых вин от зарубежной конкуренции прави-
тельство с 1816 г. стало облагать иностранные вина повышенным налогом. Кро-
ме того, расширение продажи вина было связано с переносом таможенной и
карантинной линий с Днестра на Прут и Дунай; одновременно были устранены
заслоны и торговые формальности на пути продвижения всех товаров вообще.
Но последовавшее в 40–50-е годы наполнение винного рынка продукцией с тер-
ритории Бессарабии (400–500 тыс. ведер в сезон) способствовало уменьшению
объема виноделия Приднестровья.
Многие хозяйства края специализировались на выращивании плодово-
ягодных культур. Рынок плодов (в свежем и сушеном видах) был обширным.
Как правило, ягоды и фрукты продавались на местах (особенно в селениях с
зерновой и животноводческой специализацией), а из северной зоны часть уро-
жая (в основном яблоки и сливы) вывозилась в крупные потребляющие центры
Украины. Перевалочной базой, как и в виноторговле, служил г. Дубоссары.
Сухофрукты приготовлялись простым способом (сушка на солнце, в лоз-
ницах) и частично по более совершенной технологии. Чернослив, сушеные
яблоки и груши расфасовывались в бочки, что обеспечивало их транспорта-
бельность и длительную сохранность. В 30–50-е годы сухофрукты стали вывоз-
ить на отдаленные рынки Правобережной Украины.
Рыночное назначение имело выращивание высокодоходных технических
культур – табака и масличных, предоставлявших сырье для промышленности.
Темпы развития табаководства на территории Дубоссарского округа первое
время тормозились унаследованной от прошлого системой натурального и
денежного обложения. С упразднением ее в начале XIX в. создались более ши-
рокие возможности становления табаководческих хозяйств. К середине сто-
летия сбор листа достиг нескольких десятков тысяч пудов. Товар сбывался на
месте, в города Украины (в частности, в Херсон), Варшаву и далее за границу.
Наибольшим спросом пользовались так называемые ципиловские и дубоссар-
ские сорта.
При значительной земельной обеспеченности и преобладании перелож-
ной системы земледелия лен и конопля («пластовые» культуры) выращивались
на тысячах десятин в хозяйствах крупных землевладельцев и крестьян южной
зоны. Их главной целью было получение льносемени. Основным рынком яв-
лялась Одесса. Конопля (волокно) шла на изготовление полотна как на месте,
так и за пределами края, семена рапса и аниса главным образом вывозились за
границу.
Рынок животноводческой продукции претерпел ряд изменений, связан-
ных с межотраслевой эволюцией в сельскохозяйственном производстве (пре-
вращение земледелия в ведущую отрасль), а также структурными изменениями
в самом животноводстве, колебаниями рыночной конъюнктуры в Западной
Европе, таможенной политикой царского правительства, состоянием транс-
портных средств и переработки сырья на месте. Сказывалась также зональная
специализация. Так, в северной зоне больше внимания уделялось разведению
крупного рогатого скота (для пополнения тяглового поголовья и на мясо), на
юге – овцеводству и табунному коневодству.
§ 3. Местные торговые пункты

В крае сложилась сеть крупных торговых пунктов, где продукция живот-
новодства реализовывалась круглогодично: на севере – Каменка, Рыбница,
Рашков, Балта, в южной полосе – Дубоссары, Григориополь, Тирасполь, Бенде-
ры, Маяки, Овидиополь. Важным коммерческим центром подольского Придне-
стровья являлась Балта, в которой уже в начале XIX в. сложилась купеческая
прослойка и было много мелких торговцев. Балта служила местом сосредоточе-
ния ярмарочной торговли с обширным районом притяжения товаров, особен-
но купли и продажи лошадей, крупного и мелкого рогатого скота. Эти ярмарки
устанавливали цены на скот и животноводческое сырье и для северной зоны
Приднестровья. Сюда пригонялся скот из Бессарабии, Херсонской, Подоль-
ской, Волынской и Таврической губерний. В южной зоне Приднестровья, осно-
ву экономики которой в первой половине XIX в. составляло животноводство,
действовала обширная сеть локальных рынков сбыта скота в городах Бендеры,
Тирасполь, Григориополь, Дубоссары, Овидиополь.
На скототорговые операции в этой зоне постоянно оказывали влияние яр-

марки и многочисленные базары в Одессе, Каменце-Подольском, Новой Ушице,
Могилеве-Подольском, Балте, Ярмолинцах, Ямполе, откуда скот направлялся
гоном по трактам и проселочным дорогам. С присоединением края к России
исторически сложившиеся здесь торговые пути были подключены к общерос-
сийским и украинским трактам, в частности к одному из жизненно важных
трактов страны – Белорусскому, который соединял Петербург с районами Бе-
лоруссии и Украины; этим путем в 40–50-е годы скот доставлялся в столицу.
Торговые пути были связаны также с издавна функционировавшими Киевским
(Киев–Каменец-Подольский–Хотин) и Белгородским (Москва–Орел– Харьков–
Елисаветград–Дубоссары) трактами.
В Приднестровье сформировался транзитный грунтовой путь вдоль Дне-
стра, пересекавшийся дорогами в Бессарабию и на восток к городам Бердичеву,
Балте, Екатери-нославу, Николаеву и Вознесенску. Обозы («валки») парокон-
ных или пароволовых повозок большой емкости при благоприятных погодных
условиях двигались в обоих направлениях на сотни верст.
На рынке обращались большие объемы товаров кожевенного производ-
ства. Шкуры крупного скота, овчины и смушки сбывались на местных базарах
и ярмарках, откуда вывозились в города Украины (включая Харьков) как сырье
для ремесленной промышленности. Так, в 30-е годы кожи, овчины и смушки де-
сятками тысяч скупались бердичевскими и балтскими купцами и продавались
в Подолию.
На всероссийский рынок поставлялись крупные партии шерсти – осо-
бенно мериносовой и цигайской, которая поступала в продажу на знаменитые
харьковские ярмарки; спросом пользовалась и грубая шерсть.
Гурты скота, направляемого на продажу в Россию

Рост суконного производства в России, значительный спрос на шерсть
высших сортов за границей и поощрительные мероприятия правительства спо-
собствовали развитию тонкорунного овцеводства в 30–50-е годы. В большин-
стве своем шерсть вывозилась на отдаленные рынки. Промышленная же обра-
ботка ее в самом левобережье оставалась слаборазвитой.
Перегонная мериносовая и цигайская шерсть (мытая на овцах перед
стрижкой) сбывалась частично за границу. Торговля этим сырьем в больших
объемах послужила стимулирующим фактором для развития шерстомойного
производства. Шерстомойки работали либо на закупаемом владельцами этих
предприятий сырье («грязной» рунной шерсти), либо выполняли заказы куп-
цов, т. е. промывали и сортировали привозимые тюки за определенную плату.
Прибыльными были и предубойное доращивание и откорм молодняка
на пастбищах (приносил скотопромышленникам за сезон 30–40 % прибыли на
вложенный капитал). В степных районах получил распространение хуторский
(кишловый) способ откорма, чему благоприятствовали продолжительность и
продуктивность выпасов. Сало всех видов (пищевое и как исходный продукт
для промышленной переработки) уже в 30-е годы вывозилось в города Подо-
лии, Одессу, Николаев, Херсон. Много его экспортировалось через Одессу, Но-
воселицу и дунайские порты. В крае действовали салотопенные предприятия, в
том числе в Тирасполе, Григориополе, Балте. На рынок поставлялись и другие
животноводческие товары: брынза и качкавал, воск, мед, коровье масло, щетина
и пр.
Приднестровье являлось связующим звеном между всероссийским и за-
падноевропейским внешними рынками. По его дорогам гнали скот и лошадей
за границу из украинских и более отдаленных губерний страны. С 20-х годов
через его территорию прогонялся скот из Одессы, Могилева-Подольского, Ду-
боссар, Балты, Бердичева. Например, в 1836 г. к Днестру было пригнано из двух
последних городов 100 тыс. волов и 15 тыс. лошадей, выведенных в австрий-
ской провинции, а приобретенных в южноукраинских губерниях и на Дону. Не
уменьшался этот поток и в 40-е годы. Табунных коней охотно покупали торгов-
цы из Венгрии. Таким образом, внутренний рынок продукции животноводства
развивался в тесной связи с всероссийским и внешним рынками.
В объеме и структуре торговых оборотов края главное место занимала
продукция сельского хозяйства, основной отраслью промышленности являлась
пищевая. При явном преобладании последней важную роль в экономике края
играли и другие отрасли промышленности: соледобывающая, мукомольная, де-
ревообрабатывающая и рыболовство с рыбообработкой.
Приднестровье не располагало источниками соледобычи. В то же
время Бессарабия славилась самосадочной солью, добываемой из водо-
емов Аккерманского уезда. Солепромышленный район находился в веде-
нии казны, ею регулировалась добыча и осуществлялся сбыт. Соль – жиз-
ненно важный продукт, необходимый человеку и домашним животным,
используемый для консервирования овощей, мяса, рыбы и других целей. О
размерах потребности ее можно судить по такому показателю: в среднем на
одного жителя в год расходовалось 0,5 пуда (8 кг). Этот необходимый про-
дукт поступал в селения Приднестровья через рынок (100 %). Еще при турец-
ком владычестве соль с Аккерманских промыслов переправлялась в Придне-
стровье через Овидиополь и Маяки, где осуществлялись торговые сделки. Из
этих пунктов она развозилась в восточном и северном направлениях. Добыча
озерной соли в 40–50-е годы XIX в. была доведена до 8 млн пудов, тогда как
при турецком промысле она составляла всего 0,5 млн пудов в год. Огромными
партиями «солевозцев» («соляников») по сухопутным и водным путям (вверх
по Днестру) она доставлялась буквально до «ворот» потребителей. Но после
прорыва в 1850 г. песчаной перемычки, отделявшей промыслы от моря, Ак-
керманский соляной район в течение пяти лет практически был лишен воз-
можности добывать и накапливать соль. А в 1856 г. Подунавье, куда входили и
промыслы, было отторгнуто от России и при румынском владении перестало
давать продукцию.
В такой ситуации повысилась роль одесских соляных промыслов (на лима-
нах Одесского уезда), где также с 50-х годов добывалось по несколько миллио-
нов пудов соле-осадочной соли в год. Это был самый близкий и самый удобный
в транспортном отношении промысел, с которого соль непрерывно поступала
во все селения Приднестровья в течение многих десятилетий. Отметим, что в
добыче ее принимали участие отходники из городов и сел Тираспольского уезда
и уездов подольского Приднестровья. А местные торговцы-оптовики являлись
связующими звеньями между промыслами и непосредственными потребителя-
ми этой ценной продукции.
На Днестровском лимане в основном осуществлялся лов пресноводной
речной рыбы. С херсонской стороны, т. е. у левого берега, главные промыслы
находились севернее с. Калаглея у песчаной косы. Там же строили и содержали
родники. Уловы сбывались в Овидиополь и в степные села восточнее лимана. А
при большой добыче часть ее подвергалась обработке и продавалась приезжим
закупщикам из Одессы, Кишинева и Балты.
На обоих берегах Днестра от Бендер до Маяков рыболовством занимались
крестьяне и горожане. В литературных источниках эти промыслы назывались
«Бендерской дистанцией». В период путины в промысле участвовали десятки
артелей. В 40-е годы в рыболовстве было занято более 900 рыбаков; в сезон до-
бывалось рыбы примерно на 20 тыс. руб. Превосходная днестровская и лиман-
ская рыба реализовывалась двумя способами: либо сами рыбаки развозили ее
по селениям и продавали с возов, либо непосредственно в местах лова рыбацкие
артели продавали свежий улов рыботорговцам («шепетильникам»), которые от-
правляли ее специальными обозами на базары и ярмарки в приднестровские
города и местечки, а также в магазины г. Одессы и других пунктов конечного
потребления.
§4. Торговля промышленными изделиями.

Ярмарки, базары
В связи с развитием промышленности в 40–50-е годы в стране значительно
возросли потребности перерабатывающих предприятий в сельскохозяйствен-
ном сырье, производимом в крае. Одновременно повысился местный спрос на
фабрично-заводские и кустарные изделия (металлические, ткацкие, меховые),
каменный уголь, продукцию нефтеперерабатывающей промышленности, кото-
рые поставлялись преимущественно из различных районов страны.
В частности, из промышленных центров (Урала, Нижнего Новгорода, Ива-
ново, Москвы, Петербурга, городов Донецко-Криворожского промышленного
района и др.) поступали сельскохозяйственные орудия, металлические изделия,
чугун, железо, медь, лесотехническая продукция, посуда, ткани и предметы до-
машнего обихода. Крупными перевалочными пунктами для отечественных и
импортных промышленных изделий являлись транспортные узлы, станции и
пристани края, а также г. Одесса.
В числе других видов промышленной продукции, игравшей известную роль
в товарообороте края с Украиной, были сахар и спирт. Приднестровские уезды
Херсонской и Подольской губерний располагали большими площадями пригод-
ных для возделывания свеклы земель, но до 60-х годов сахарные заводы здесь не
сооружались, а имеющиеся винокуренные предприятия не удовлетворяли спрос
населения на спиртоводочные изделия. В основном эти товары поступали из
Подольской, Волынской, Киевской и других губерний. И производство, и рынок
сахара в Приднестровье изменились лишь в последней четверти XIX в.
Промышленное производство в Приднестровье сохранялось на уров-
не ремесленных мастерских и мануфактур, продукция которых не выходила
за пределы местного товарооборота. В связи с тем что в некоторых отраслях
производство почти полностью базировалось на локальных источниках сырья,
произошло их полное истощение. Например, в соседней Бессарабской области
и в северной зоне Приднестровья в больших объемах производилась добыча
древесного угля, который вывозился в города региона и Одессу. Это привело к
истощению лесных ресурсов, и сам промысел с середины века исчез. А с ростом
народонаселения, расширением городов, развитием виноградарства потреб-
ность в лесоматериалах удовлетворялась путем приобретения сплавляемого с
верховьев леса.
Перевозка древесного угля на продажу. Рисунок 1837 г.

Помол муки осуществлялся на водяных, ветряных и так называемых зем-

ляных мельницах. Например, по поводу последних известный чиновник Екате-
ринославского губернского правления А. Мейер, обследовавший южную зону
Приднестровья, писал в своем отчете о результатах ознакомления с новой зем-
лей (Очаковской областью) следующее: «В поднестровских селениях распро-
странены бoльшей частью мельницы двух разновидностей – так называемые
топчаковые, т. е. с большим наклонным кругом, на котором лошади топтались,
обеспечивая действия жерновов; и приводные, сделанные по турецкому образ-
цу – две лошади, впряженные в привод».
Условия и формы реализации товаров постоянно развивались и совер-
шенствовались: традиционная, исторически сложившаяся сеть мелких форм
реализации приобретала новое содержание, изменяясь вслед за прогрессом в
способах производства.
В дореформенный период во внутрирегиональной сфере реализации су-
ществовала периодическая торговля, т. е. ярмарочно-базарная, и прямой (без
посредников) сбыт продукции, особенно в местах, отдаленных от городов.
Функционировала и такая «историческая» форма реализации, как развозно-
разносная с элементами прямого обмена (продукт на продукт или на ремеслен-
ные изделия). На ярмарках и базарах осуществлялась оптовая продажа товаров
сельскохозяйственного и промышленного производства. Количество и товаро-
оборот их значительно возросли в 30–40-е годы, когда, с одной стороны, проис-
ходила концентрация торговых оборотов в крупных городах, а с другой – рас-
средоточение торговых пунктов по местечкам и крупным селам.
Наряду с развитием внутренней торговли крепли связи с Бессарабской об-
ластью, где в 40-е и первой половине 50-х годов на 28–32 ярмарках товароо-
борот по привозу суммарно вырос в отдельные годы до 1 млн, а по сбыту – до
300–400 тыс. руб. серебром. Во второй половине 50-х годов, несмотря на по-
терю территории на юге области, функционировали 30 ярмарок, привоз това-
ров в ценностном выражении колебался между 400–500 тыс. руб., а продажа –
между 110–187 тыс. руб. серебром.
По-прежнему большое значение для развития торговли в крае имела связь
с ярмарками Украины, особенно сопредельных Подольской и Херсонской гу-
берний (ярмарки в Харькове, Херсоне, Николаеве, Елисаветграде, Балте, Киши-
неве, Бельцах, Бендерах, Тирасполе, Измаиле). В Приднестровье наиболее круп-
ные ежегодные ярмарки, связанные с ярмарками Бессарабии и Украины, соби-
рались с 1817 г. в Тирасполе (3), Дубоссарах (5), Григориополе (4) и больших
селах (10), но самые значительные обменные операции осуществлялись в Балте.
В результате расширения торгово-экономических связей сформировались
регулярные специализированные ярмарки по сбыту скота и животноводческой
продукции; различных вин (в Тирасполе); фабрично-заводских и ремесленных
изделий; рыбы и рыбных продуктов; фруктов; земледельческих орудий и мест-
ных ремесленных товаров, однако в крае не существовало ярмарок по продаже
шерсти (типа ременских и харьковских на Украине) и хлеба. В целом ярмароч-
ная сфера реализации товаров играла важную роль в товарообороте края, втя-
гивая его во всероссийский рынок.
Базарная форма обмена товарами была представлена густой сетью тор-
говых пунктов в непосредственной близости от мест производства и спроса.
Помимо базаров, издавна функционировавших в городах, появились они и в
сельской местности. Базары становились неотъемлемой частью экономической
жизни села. В больших торговых центрах (Дубоссарах, Григориополе, Тираспо-
ле, Бендерах) и в селах на базарах сочетались старые и новые формы торговли,
действовал разветвленный торговый аппарат – скупщики, агенты и другие ком-
мерсанты, большей частью подотчетные крупным экспортным фирмам и раз-
личным местным и иногородним торговым домам.
Появление новых форм организации торговли: специализированных ма-
газинов, лавок, оптовых складов, пищевкусовых торговых предприятий, торго-
вых бирж, фирм и компаний – свидетельствовало об углублении рыночных свя-
зей. В частности, количество лавок к середине 50-х годов возросло в Тирасполе,
Григориополе и Дубоссарах до 90. Крупные торговые предприятия размещались
главным образом в городах.
Постоянная торговля развивалась и приобретала все большее значение в
результате углубления процесса разделения труда и производственной специали-
зации, роста неземледельческого населения и контингента наемной рабочей силы,
а также усиления экономических связей края в сфере всероссийского рынка.
§ 5. Формы феодального землепользования

в дореформенный период
Сельское хозяйство – это сфера материального производства, главный ис-
точник основных продуктов питания для населения, растительного и живот-
ного сырья для промышленности. Материальную базу сельского хозяйства со-
ставляют почвенный покров, сельскохозяйственные культуры и орудия, тягло-
вая сила.
Особенности сельского хозяйства. Своеобразие сельского хозяйства как
части общественного производства обусловлено самой его природой. Большую
роль играет земля – главное средство производства, требующее большого труда
и особых мер по воспроизводству ее плодородия. Кроме того, следует учитывать
биологическую и физиологическую специфику растений и животных в техно-
логическом процессе. Заслуживают особого внимания ярко выраженная сезон-
ность, неодинаковая продолжительность производственного цикла в разных от-
раслях, специализация и размещение отраслей, зависимость сельского хозяйства
от стихийных сил природы. Экономический процесс воспроизводства, каков бы
ни был его специфический общественный характер, всегда переплетается в сель-
ском хозяйстве с естественным процессом воспроизводства.
Земельный фонд является первоосновой и естественным условием сель-
скохозяйственного производства. В то же время он выступает здесь и как объ-
ект общественно-экономических связей. От того, кому принадлежит земля, за-
висят особенности и аграрной политики.
В Приднестровье собственность на землю носила сословный характер. Рас-
пределялась она по категориям владельцев: в северной зоне аналогично Право-
бережной Украине, а в южной – Буджаку Бессарабской области и южным уездам

Херсонской губернии. Поместное землевладение в северной зоне являлось пре-
обладающим, а на юге – соседствовало с казенным фондом и участками угодий,
находившимися в групповой и индивидуальной собственности различных ка-
тегорий сельского и городского населения.
В Ольгопольском и Балтском уездах преобладало вотчинное землевладе-
ние, большей частью унаследованное от времен магнатско-шляхетского господ-
ства в Правобережной Украине. Это была полоса старого крупного латифун-
дийного помещичьего землевладения. Здесь даже сохранились следы средневе-
ковья – собственность дворян на города.
В течение века углублялась межпоместная дифференциация: с одной сто-
роны, шел процесс дробления поземельной собственности, с другой – концен-
трация ее, экстенсивное расширение имений. Ряд вотчин (Рыбница, Попенки,
Цыбулевка) были поделены между несколькими владельцами. В других (Хру-
стовая, Грушка, Каменка) оформилась коллективно-родственная, фамильная
земельная собственность. Примером концентрации может служить деятель-
ность крупных землевладельцев Тутомлиных (хозяев Рашкова, Вадул-Туркулуй,
Строенцев, Белочей) и Витгенштейнов (к своему основному имению Каменке
они прикупили Дмитрашевку и другие села). Но многовотчинных хозяйств
было немного, в основном преобладали одновотчинные.
Во вновь присоединенных землях царское правительство стремилось
укрепить экономические и социальные позиции местного дворянства – своей
классовой опоры – прежде всего путем насаждения крупного землевладения и
стабилизации его привилегий.
Деревня на берегу Днестра в Подольской губернии.Рисунок акварелью и пером

В приднестровской части Очаковской области ко времени присоединения
ее к России не было поместий потомственных дворян. Они появились здесь в
конце XVIII – начале XIX столетия в результате значительной раздачи угодий.
Щедрость царских пожалований находилась в прямой зависимости от того, на-
сколько важными являлись заслуги жалуемого перед государством. При этом
собственностью дворян становились не только «пустопорожние» участки, но и
земли крестьянских общин.
На полученные поместья дворяне по закону могли переводить крестьян,
но повсеместно это право не было реализовано. В 1804 г. срок действия его был
продлен на три года при условии, что если за это время заселение не состоит-
ся, то земля будет отобрана и передана в казну. Помещики, которые были не в
состоянии выполнить такое требование, переуступали на время права пользо-
вания угодьями арендаторам, чтобы сохранить за собой земельную собствен-
ность.
Не довольствуясь пожалованиями, помещики незаконно присваивали зем-
ли в Очаковской области и часто заходили так далеко, что вынуждали царское
правительство вмешиваться в их конфликты с крестьянами и принимать соот-
ветствующие меры. В случаях же, когда земли прочно удерживались помещи-
ками, самодержавие юридически оформляло их права на земельную собствен-
ность. Особенно наглядно это проявилось в вопросе о поселении черноморских
казаков. В 1792 г. выяснилось, что во многих местах в черте расселения войска
значительные участки оказались захваченными помещиками.
Правящие круги Петербурга решили не ущемлять интересы дворян. Благо-
даря такой направленности аграрной политики самодержавия в Тираспольском
уезде (в начале XIX в.) было упрочено лидирующее положение помещиков в
землевладении. И лишь полоса Приднестровья была оставлена государствен-
ным крестьянам и колонистам, т. е. изъята из сферы распространения помещи-
чьей собственности. Непосредственно на рассматриваемой территории прева-
лирующим оставался казенный земельный фонд: из 271 частновладельческого
селения Тираспольского уезда к концу 50-х годов XIX в. только 6 находилось
непосредственно в приднестровских волостях.
Землеустройство имений в Подольской губернии осуществлялось спора-
дически – по желанию помещиков. Ни генерального, ни специального обще-
го межевания не проводилось. На территории северной зоны границы лишь
некоторых земельных дач были документально оформлены еще до присоеди-
нения их к России; крупные вотчины разбиты на более мелкие хозяйственно-
производственные подразделения – фольварки, фермы, хутора. Большинство
же частных и казенных владений остались необмежеванны-ми и неземлеустро-
енными вплоть до инвентарной реформы, т. е. до конца 40-х годов XIX в. Раз-
бросанность и чересполосица помещичьих и крестьянских угодий были харак-
терны для губернии.
Землеустройство («генеральное межевание») в южной зоне проводилось
с 1796 по 1833 г. в связи с пожалованиями и нарезкой угодий для бугского и
черноморского казачества, государственных крестьян и колонистов. В пользо-
вание государственных крестьян было отведено 192915 дес., немцев-колонис
тов – 29482 дес. и болгар – 22905 дес., а всего было выделено 245302 дес. Кроме
того, в казенном земельном фонде к середине 30-х годов остались три незасе-
ленных участка. Межевые операции характеризовались нечеткостью исполне-
ния, отсутствием достаточного числа надежных, квалифицированных землеме-
ров, современных измерительных средств; нарезанные участки по своей конфи-
гурации отличались друг от друга. Нередко спустя годы обнаруживалось, что
фактически площади были больше или меньше по своему размеру и не соответ-
ствовали официальным документам. Участки теряли свои прежние очертания,
что служило поводом к различным межевым конфликтам.
Феодальный характер носило как дворянское сословно-привилегирован-
ное землевладение, так и земельная собственность церковных причтов, косте-
лов, кирх и самих церковнослужителей. В Ольгопольском и Балтском уездах
она оформилась в XVIII – начале XIX в. по специальным документам магнатов
и шляхты. В среднем выделялось 45–56 дес. Размеры участков варьировали в
пределах от 33 до 100 и более десятин. Так, в Кузьмине было выделено 33 дес.,
в Каменке – 74,5, в Плоти – 82, в Хрустовой и Окнах – по 100 дес. ценных земель-
ных и промысловых участков. В 20 казенных селениях Тираспольского округа
церковным причтам было выделено 1450 дес., т. е. в среднем по 50 дес.
Наиболее отчетливо феодальная, средневековая сущность землевладения
духовенства проявлялась в костельской земельной собственности, сохранив-
шейся вплоть до реформы 1861 г. Примером может служить Рашковский костел.
Вначале он владел одним селением, а с 1791 г. – двумя. В 1820 г. первое из при-
надлежащих костелу селений – Кастановку казна отобрала в свое пользование.
Оставшаяся во владении духовенства слободка Ксендзовка располагала площа-
дью в 160 дес. и населением, в основном состоящим из крестьян (в 1799 г. –
25, в 1816 г. – 64, 1832 г. – 87 человек). Ее земельная дача складывалась из участ-
ков, отмежеванных от Рашкова, Вадул-Туркулуй и Строенцев. Слобода была
заселена с 1791 г. стараниями настоятеля костела Вартарасевича; крестьян он
набрал «с дальних сторон»; назывались они костельскими крестьянами и от-
бывали в пользу духовенства панщину, а также давали оброк – десятину с име-
ющегося у них хозяйства (пчел, овец и садов).
Земли православных церквей и кирх (по 66–99 дес. и даже 120 дес. на при-
ход) обрабатывались бульшей частью крестьянами; в помещичьих имениях
причтам выделялась для этих целей определенная группа крепостных, а в коло-
ниях и казенных селениях по распоряжению ведомственных управлений устра-
ивались общинные «выходы» на полевые работы (клаки) или привлекались от-
дельные крестьяне специально на вспашку, посев, прополку и уборку урожая.
Большую ценность в Приднестровье представляли леса, особенно в южной
зоне. Рощицы и отдельные дубравы со смешанным древостоем сохранились на
берегу Днестра с конца XVIII в. По данным межевого ведомства Херсонской гу-
бернии, в начале XIX в. на землях селений Кошница, Перерыта, Бутор, Малаеш-
ты, Гоян, Дубово, Слободзея, Чобручи, Карагаш, Глиное, Коротное и Незавер-
тайловка числилось 3319 дес. склонового и плавневого леса (преимущественно
мягких пород), находившегося в собственности государства, которое строго
ограничивало лесопользование крестьян (заповедный режим).
Потребности селений в лесоматериалах удовлетворялись четырьмя пу-
тями: лесонасаждением с потребительскими целями в степной местности и
пойме Днестра (кстати сказать, практиковалось защитное лесоразведение
для борьбы с эрозионными и оползневыми процессами); самовольными ле-
сопорубками в казенных рощах для хозяйствен ных нужд (в 1858 г. вблизи
14 селений числилось 12 370 дес. лесонасаждений); истреблением леса на ох-
раняемых территориях (существует много сведений в архивных источниках
по селениям Глиное, Дойбаны, Дороцкое, Карагаш, Коротное, Кошница, Ма-
лаешты, Незавертайловка, Перерыта, Слободзея, Чобручи и др.); покупкой
лесоматериалов, сплавляемых по Днестру из лесистых уездов Подольской
губернии и Бессарабии (главными пристанями разгрузки являлись Рашков
и Рыбница).
В северной зоне леса принадлежали помещикам. Некоторые имения распо-
лагали значительными лесными массивами: Каменка – 596 дес., Дмитрашевка –
1 520, Хрустовая – 1 851, Строенцы – 202, Плоть – 986, Грушка – 145 и Катери-
новка – 2 595 дес. Владельцы разрешали крепостным порубки, сбор сухостоя на
топливо и домашние поделки лишь за выполнение дополнительных барщинных
повинностей. Правовые ограничения крестьян в лесопользовании обычно ого-
варивались в контрактах (статьях о сервитутах).
В ходе дальнейшего развития товарного производства землевладельцы
усилили вырубку леса, расчищая площади под пашни, долголетние плодо-
Таблица 1
Земельные угодья, находящиеся в пользовании крестьян
Ольгопольского и Балтского уездов в 1845–1850 гг., дес.
В том числе в пользовании крестьян
Всего удобной Всего
Помещичьи
земли в имении Усадебной Пахотной в % ко всей
имения сенокосов пастбищ
вместе с лесом земли земли десятин удобной земле
имения
Белочи 1100 24 221 77 – 322 29
Выхватинцы 1133 24 245 75 – 344 30
Гидирим 2264 62 1259 233 157 1711 75,6
Дмитрашевка 4969 176 784 346 – 1305 28
Дубово 493 5 91 44 44 184 37
Дойбаны 3252 104 838 272 326 1539 47,3
Зазуляны 2455 33,5 419 134,5 633 1220 50
Каменка 6690 180 1233 375 – 1567 23,4
Катериновка 7745 31 159 286 – 1176 15,2
Колбасна 7130 71 928 464 350 1813 25,5
Красненькое 8282 27 127 42 110 305 3,7
Мокра 3664 122 567 166 400 1254 34,2
Плоть 8347 217 1510 377 – 2104 25
Попенки 393 8,5 51 17 – 76,5 20
Рыбница 6585 113 1010 455 494 2072 31,4
Сарацея 1484 12 224 164 – 400 27
Строинцы 1766 102 436 165 108 811 45,9
Цыбулевка 823 8,5 119 40 51 217 26,5
вые насаждения, табачные плантации и т. п. Крестьянское лесопользование

все более суживалось.
В подольском Приднестровье (Ольгопольский и Балтский уезды) помещи-
ки на протяжении всего исследуемого периода удерживали в своих руках буль-
шую часть угодий и, располагая главным материальным средством давления на
крестьян, привязывали их к поместьям экономически и как крепостники.
Сгруппированные выборочные показатели по 18 селениям (табл. 1) со всей
очевидностью свидетельствуют о том, что к середине XIX в. из всего сельскохо-
зяйственного земельного фонда имений помещики, за малым исключением, от-
водили лишь небольшую часть угодий в пользование крестьян. Лесные массивы
вовсе не поступали во владение жителям сел.
Наибольший удельный вес в крестьянском землепользовании занимали
пахотные участки. Ряд селений – Дойбаны, Дмитрашевка, Каменка, Плоть, Рыб-
ница, Мокра, Строенцы – можно отнести к большеусадебным, что свидетель-
ствовало, с одной стороны, о значительной численности в них пеших, огород-
ников и бобылей, а с другой – о наметившейся специализации в помещичьих
экономиях и у части крестьянских хозяйств (садоводство, огородничество и
выращивание технических культур). Подобная картина в распределении уго-
дий была характерна и для других имений.
Надельные хозяйства с незначительной земельной обеспеченностью, посто-
янно изыскивающие средства для сохранения и улучшения своего довольно не-
стабильного экономического положения, встречали множество непредвиденных
препятствий. Их жизнестойкость держалась главным образом на повседневной
перегрузке трудовых усилий семьи. Обремененные нуждой и налогами хозяйства
вынуждены были занимать деньги и предметы производственного назначения
на ростовщических началах, в результате чего часто попадали в долговую зави-
симость. Такие дворы оказывались беспомощными и при стихийных бедствиях,
которые резко снижали их экономические возможности и устойчивость.
Монопольное землевладение дворян и крепостное право препятствовали
прогрессу производительных сил в сельском хозяйстве. К середине XIX в. бар-
щинное хозяйство привело к таким внутренним противоречиям, из которых
не было выхода, т. е. фактически сельское хозяйство зашло в тупик. Большин-
ство помещиков лишали крестьян наделов или заметно сокращали их размеры.
Уменьшилось число тягловых и, наоборот, увеличилось количество крестьян
без пахотного надела. Углубилась пауперизация сельского населения. Широ-
кое распространение получила «месячина» (постоянная барщина). Разоренные
крестьянские дворы могли выполнять барщину лишь как пешие, т. е. примерно
в два раза меньшую согласно урокам. Экономии должны были резко увеличить
поголовье рабочего скота, количество пахотных и уборочных орудий и друго-
го инвентаря. Но привыкшие к использованию дармового труда крепостных
«с гужом» дворяне не хотели вкладывать материальные и денежные средства
в расширение собственного хозяйства. В конечном итоге усиление гнета вело к
обострению классового сопротивления крестьян.
Основной массив казенных земель находился в южной зоне, т. е. на тер-
ритории Тираспольского уезда. Небольшими участками они вкрапливались в
обширную полосу помещичьего многоземелья также в Балтском и Ольгополь-
ском уездах; это были либо купленные государством у отдельных магнатов
дачи (особенно у князей Любомирских), либо конфискованные и взятые в каз-
ну участки помещиков, причастных к событиям 1830–1831 гг. в Польше. Так
возникли казенные села Воронково, Ержово, Гидирим, Дубово, Севериновка и
Кузьмин. Из них только три последних остались в ведении казны, остальные же
попали в число «пожалований» различным сановникам.
На территории Очаковской области, в том числе и в ее приречной части,
после заключения Ясского мира одновременно возникали государственная
и частнофеодальная виды собственности на землю. После 1791 г. в казенный
фонд были зачислены земли, объявленные в 80-е годы XVIII столетия владени-
ем Порты (вместе с селениями). Приднестровская их часть была предназначена
казачьим войскам (Бугскому, затем Екатеринославскому и Черноморскому), а с
передислокацией их на восток оставлена в распоряжении государства.
С формированием разрядов государственных крестьян и колонистов (из
старожилых крестьян, переселенцев из внутренних губерний и из-за рубежа, а
также осевших беглых людей) земля была передана в их пользование. Богатые
плодородным черноземом угодья представляли большую ценность и для зем-
левладельцев, и для крестьян. За короткий исторический срок здесь происхо-
дило ускоренное сельскохозяйственное освоение слабообжитой территории, и
в этом важном экономическом процессе главной созидательной силой являлись
крестьяне.
К середине века пригодные для земледелия участки оказались почти пол-
ностью распаханными, в то время как во всей Херсонской губернии поля со-
ставляли только пятую часть от площади удобных к использованию земель;
происходила межотраслевая эволюция – ведущей структурой становилось зем-
леделие.
Первоначально на юге Приднестровья угодья использовались главным об-
разом для развития животноводства, и возникавшие крестьянские хозяйства
были еще слабо связаны с землей. Некоторое время семьи переселенцев не име-
ли возможности полностью сосредоточиться на земледелии вследствие необе-
спеченности инвентарем, рабочим скотом, семенами. Затем, с конца 20-х годов,
все более утверждалось зерновое направление в степной полосе и интенсивное
земледелие на территории, прилегавшей непосредственно к Днестру.
Переселенцы принадлежали к различным этническим группам и в своей
производственной деятельности использовали специфические земледельческие
орудия и способы ведения хозяйства. Находясь в сходной географической среде
и участвуя в совместном процессе освоения малообжитых земель, выходцы из
различных регионов сотрудничали, вступая в разнообразные производствен-
ные связи. А это постепенно приводило к унификации инвентаря, систем зем-
леделия и животноводства, всего хозяйственного уклада. Конечно, определен-
ные традиции у переселенцев сохранились, но их объединяли общие усилия и
условия проживания в южной зоне.
Как и в других возникающих колониях, люди разной этнической принад-
лежности приносили с собой свои производственные приемы, навыки, уклад
жизни, специфический земледельческий инвентарь, сельскохозяйственные

культуры, формы и методы работы, восходящие к историческому прошлому пе-
реселенцев, что накладывало отпечаток на процесс социально-экономического
развития края. В результате продолжительного соседства, позитивного, полез-
ного общения и взаимовлияния вырабатывалась единая, более целесообразная
для исследуемого района система хозяйствования, ускорялось освоение земель.
Феодальные отношения, господствовавшие в крепостной деревне, ис-
ключали возможности для формирования фонда частнособственнической
крестьянской земли. Одновременно в селениях государственных крестьян и
колониях из-за неотчуждаемости надельной земли не могли появиться инди-
видуально-семейные купчие участки. В южной зоне лишь некоторые колонии
приобретали в коллективную собственность угодья в близлежащих поместьях.
Таблица 2
Средние размеры полевых наделов тягловых и пеших дворов в селениях
Балтского и Ольгопольского уездов в конце 40-х годов XIX в., дес.
Наделы тягловых дворов Наделы пеших дворов
Селения
пахотной земли сенокоса пахотной земли сенокоса
Белочи 7,5 2,2 4,4 1,2
Вадул–Туркулуй 7,0 2,3 3,2 1,2
Валя–Адынка 7,4–13 2,2–3,8 2,2–3,3 1,2
Выхватинцы 8,25 2,5 6,5 2,2
Гидирим 8,5–10 3,3–4,3 5,5 2,2
Дмитрашевка 5,0 3,3 3,3 1,6
Дубово 8,5 4,3 7,5 3,3
Дойбаны 10,0 3,0 8,5 2,25
Зазуляны 10,0 3,3 5,0 1,5
Каменка 9,5 2,5 4,75 1,25
Красненькое 8,0 4,0 4,0 2,0
Катериновка 5,0 1,5 3,3 1,2
Колбасна 18,0 9,0 4,0 2,0
Молокиш 7,0 2,3 3,0 1,2
Мокра 9,5 2,5 5,0 1,5
Плоть 8,5 2,2 4,4 1,2
Подойма 7,4–13 2,2–3,3 2,2–3,3 1,2
Подоймица 9,2 4,4 3,3–4,6 2,0
Попенки 6,5 2,2 5,0 2,2
Рашков 6,5 2,2 3,3–5 1,5
Рыбница 8,5 4,4 5,5 2,2
Сарацея 8,5 4,4 7,5 3,3
Строинцы 9,5 2,5 4,6 1,25
Хрустовая 11,0 2,2 5,5 1,1
Цыбулевка 6,5 2,17 5,0 1,5
Так, сельское общество с. Парканы выкупило участок специально для выпаса
овец. Подобные покупки имели место и в немецких колониях.
Формы феодального землепользования крестьян определялись в первую
очередь видами ренты и межразрядными различиями, которые сохранились до
реформ и существенно сказывались на хозяйственных возможностях отдель-
ных крестьян. Так, главным средством производства у них являлась надельная
земля, которая принадлежала не самим сельским труженикам, а частным вла-
дельцам и государству. За пользование отведенными угодьями они выполняли
повинности, платили деньги и вносили разнообразные «данины» феодальным
собственникам. Практически все разряды крестьян эксплуатировались оди-
наково, хотя имелись и некоторые особенности по каждому из них. Наиболее
угнетенными были крепостные крестьяне, подвергавшиеся порабощению в об-
рочно-барщинных формах, способствовавших расширению господского хозяй-
ства и стеснению экономических возможностей крестьянских дворов. Земли,
представлявшие наибольшую ценность для поместного дворянства, изымались
различными способами из пользования крестьян.
В Подольской губернии крестьянские дворы получали полевые наделы по
количеству имеющегося у них рабочего скота: на полное тягло, т. е. упряжку
«полного» плуга, и на части тягла. Таким образом, в основу землепользования
была заложена сопряженность норм земельной обеспеченности с количеством
рабочего скота в крестьянском хозяйстве.
Уровни средней обеспеченности крестьян землей были связаны с группи-
ровкой тягловых наделов. Присутствовали большая неоднородность в распре-
делении угодий по отдельным селам и резкая контрастность между тягловыми
и пешими дворами.
Данные табл. 2 свидетельствуют о том, что средний надел тяглового дво-
ра в пашенном клину не превышал 18 дес. и по сенокосным угодьям – 4,3 дес.
В полутягловых или пеших дворах – соответственно 7,5 и 3,3 дес. Минимальные
размеры тягловых дворов доходили до 5 дес. пахотной земли и 1,5 дес. – сеноко-
са. Однако за этими средними величинами не видны значительные различия в
обеспеченности отдельных дворов угодьями. Более детальные сведения инвен-
тарей по некоторым селениям зафиксировали существенные колебания в раз-
мерах наделов. Приведем конкретные показатели: в Белочах среди тягловых дво-
ров выделялись два хозяйства, которые использовали 10 дес. пахотных и 3,3 дес.
сенокосных угодий, в Мокре из 39 дворов этого разряда крестьян 11 получили
по 2,5 дес. усадебной, 19,5 – пахотной и 5,25 дес. сенокосной земли, т. е. в целом
по 25,25 дес.; в с. Плоть 14 дворам принадлежало 18 дес.; в Дойбанах наиболее
состоятельные дворы владели 35 дес., в Рыбнице – 22, в Гидириме 4 хозяйства
имели по 22,5 дес. усадебной, пахотной и сенокосной земли; несколько дворов в
Попенках – 16,5 дес., Цыбулевке – 14,5 дес.
К концу 50-х годов наделы еще более сократились, и прежде всего в пахот-
ном клину. Проведенный соответствующими ведомствами учет дворов, подле-
жавших наделению полевыми угодьями показал, что средний размер надела в
тягловых хозяйствах Ольгопольского и Балтского уездов составлял 6,5 дес., а
в пеших – 3,4 дес., т. е. практически земельная обеспеченность крестьян этим
видом хозяйственно важных угодий была, во-первых, одинаковой, а во-вторых,

явно недостаточной, так как при господствовавшей там трехпольной системе
земледелия под посевом у большинства хозяйств находилось 4,5 дес., а в группе
пеших несколько более двух десятин. Большинство крестьянских хозяйств рас-
полагало средними и меньшими наделами. А это означало, что крестьяне в по-
давляющей массе находились «на голодном пайке», в то же время неся огромное
бремя феодальных повинностей.
В целом можно усмотреть стремление помещиков к урезанию надельного
клина. Этот процесс наблюдался по всей Подольской губернии. По подсчетам
исследователя А.З. Барабоя, здесь с 1848 по 1861 г. 92 % помещиков сократили
мирские полевые земли на 19,2 %, концентрируя в своих руках наиболее пло-
дородные угодья. Накануне реформы они освободили крестьян от крепостной
зависимости в Цыбулевке, Сарацее, Выхватинцах и других селах с одновремен-
ным сокращением их земельных наделов.
Особую категорию землепользователей в поместьях составляли чинше-
вики и «вольные жители». Первые являлись потомственными арендаторами
помещичьих угодий и усадебных участков, но не были барщиннообязанны-
ми. Они заключали особые контракты с землевладельцами. Взаимоотношения
«вольных жителей» также определялись соглашениями, но на более короткие
сроки. Обе категории были менее зависимы от помещиков и слабее привязаны
к поместьям.
На казенных землях своеобразным видом долгосрочной аренды являлось
пожалование правительством за службу знатным людям целых селений, когда в
долгосрочное распоряжение передавалась не сама земля, а доходы с нее. В даль-
нейшем нередко эти люди становились уже собственниками земли, а селения
из казенного ведомства переводились в разряд частновладельческих (Дубово,
Воронково, Гидирим, Ержово).
Поземельное положение государственных крестьян и колонистов опреде-
лялось их зависимостью от государства – верховного феодального собствен-
ника земли и природных богатств. Попечительный комитет об иностранных
поселенцах (с 1818 г.) и палаты государственных имуществ (с конца 30-х годов
XIX в.) как представители государства контролировали все стороны хозяй-
ственной деятельности крестьян, в том числе и «правильное» пользование
земельными угодьями.
Подавляющее большинство переселенцев и старожилов в Приднестровье
были крестьянами. Земельная обеспеченность и качество почв были важным ус-
ловием жизнеспособности их хозяйств. Согласно правительственным указани-
ям, в первую очередь «Правилам о распределении земель Новороссийского края»
(1806 г.), предусматривалось выделение для колонистов и государственных кре-
стьян лучших земельных массивов, а двумя годами раньше они получили право
на приобретение земли в собствен ность, но без крестьян. Участки отводились
всем земледельцам селения. В них включались усадьбы и прилегающие к ним па-
хотные угодья, пастбища, водоемы, камышовые заросли и т. п.
В селениях государственных крестьян Тираспольского округа размеры на-
делов определялись иначе, чем в соседней Бессарабской области, где единицей
землепользования являлась семья, на которую по закону при первоначальном
наделении полагалось 30–40 дес., в Приднестровье такой единицей была муж-
ская ревизская душа, обеспечивающаяся наделом в 15 дес.
Быстро росла численность населения в бывшей Очаковской области: если
в 70-е годы XVIII в. здесь проживало 12–15 тыс., в 1792 г. – 20, в 1795 г. – около
43 тыс., то в начале XIX в. – уже 60 тыс. человек. Довольно многолюдными ста-
новились казенные селения в 90-е годы XVIII в.
В то время как на казенных землях Бессарабии действовал принцип по-
семейной уравнительности, на левом берегу Днестра семьи пользовались на-
делами в 15, 30, 45 и более десятин в зависимости от численности мужчин. Зем-
лепользование заимочно-го, хуторского типа до конца 20-х годов XIX в. было
широко распространено в южных уездах Бессарабской области. Аналогичную
картину наблюдаем и на территории Тираспольского уезда. Главным условием
возникновения хуторов, одай (животноводческих ферм полевого типа) было
наличие значительных резервных земельных площадей и относительно свобод-
ный к ним доступ. По хозяйственной направленности они являлись смешанны-
ми – земледельческо-животноводческими, а по устойчивости функционирова-
ния подразделялись на сезонные и стабильные. Хуторские хозяйства сложились
на землях Черноморского казачьего войска. Первоначально их владельцами
являлась казачья старшина. Затем, с перемещением войска на Кубань, «устро-
енные хозяйства» спешно продавались. Наиболее богатые и предприимчивые
новые хуторяне скупали смежные участки, расширяя угодья. Например, один
из них приобрел 280 дес. и имел в середине 90-х годов «сельце» с двумя камен-
Оформление купчей на землю у сельского старосты. Гравюра XIX в.

ными мельницами и девятью крестьянскими хатами (52 человек), поселенцам

он выделил «довольное количество» пахотной земли.
В 1810 г. на сверхнадельных землях Суклеи и Терновки выявлено 60 ху-
торов и одай. Часть из них (садоводческого направления) переходила из рук
в руки также через куплю-продажу. Большинство представляло собой мелкие
хозяйства, а в некоторых владения достигали 30 и более десятин.
Много хуторов (33) основывалось в начале XIX в. и на землях с. Парканы,
где находились и земледельческие (в том числе садовые) и животноводческие
хозяйства. Здесь были и мелкие и крупные объекты хозяйствования, оценивае-
мые в конце 20-х годов в 200–500 руб. серебром.
В течение ряда десятилетий имелись реальные возможности ведения ху-
торских хозяйств на обширных городских дачах. При основании города-ко-
лонии Григориополя его дача занимала 33400 дес. Помимо усадебных и обще-
городских угодий в резерве оставались тысячи десятин для свободного поль-
зования жителей, которые могли на этой земле поселяться хуторами, «где кто
заблагорассудит». В 20-е годы здесь насчитывалось несколько десятков хуторов
смешанного хозяйственного назначения с большим поголовьем скота, садами,
виноградниками и пашнями. Стоимость их имущества составляла по несколько
сотен и даже тысяч рублей.
На землях Тирасполя (31,5 тыс. дес.), где в общей меже находились и
окрестные селения, были основаны мещанами и крестьянами хутора с поля-
ми и обширными насаждениями фруктовых деревьев, винограда и шелковицы.
В 1805–1806 гг. «приведено в известность» более 80 таких хуторов. В отноше-
нии к эксплуатируемым угодьям их хозяева выступали как землепользователи
(в большинстве случаев) либо как землевладельцы (на приобретенных в соб-
ственность участках).
В хуторах периода заселения и освоения малообжитых мест южной зоны
Приднестровья прослеживается четко выраженное экстенсивное развитие от-
раслей сельского хозяйства. Но часть хуторян, так называемые степные пред-
приниматели, уже тогда были тесно связаны с рынками. Такие процессы харак-
терны для первоначального землеустройства.
К концу 50-х годов ни одно казенное имение не характеризовалось высо-
ким уровнем земельной обеспеченности. В 1858 г., по сведениям Министерства
государственных имуществ, в 37 селениях Тираспольского округа числилось
удобной земли в пользовании крестьян 121643 дес., а вместе с другими видами
угодий и неудобьями – 148211 дес. На душу мужского пола приходилось чуть
больше 7 дес. удобной или 8,66 дес. всей земли, т. е. за шесть десятилетий по-
душный размер надела удобной земли уменьшился более чем в два раза, вы-
равниваясь с нормой надела в центральных губерниях. Их хозяйства оказались
малоземельными при сложившейся издавна переложной (перелоговой) системе
земледелия.
Данные табл. 3 свидетельствуют о том, что массив усадебных земель в
большинстве сел был довольно значительным: на двор приходилось более 1
дес., а в Буторе, Дороцком, Карагаше, Слободзее, Спее, Терновке, Токмазее и
Чобручах – по 1,5–3 дес. Вызвано это широким распространением в них садо-
Таблица 3
Структура земельных угодий по селениям Тираспольского округа государственных иму-
ществ накануне реформы, дес.
Всего земли
В том числе
земли на 1
Земли под
Пастбища
Сенокосы
Пахотные
Неудобья
усадьбой
Удобной
удобной
Селение
дворов
Число
земли
двор
Бутор 207 318,3 4318,5 66 1944,25 398 7401,6 7004 33,8
Глиное 306 449 2823 53 1722,25 1594 7881,5 6287,5 20,3
Дороцкое 155 367,6 1577 – 407 477,6 2997,5 2420 15,6
Карагаш 109 171 2481 82 1043,5 146,5 3930 3783,5 34,5
Коротное 130 91 1526 40,5 321,3 1302,5 4425 3122,5 24
Малаешты 305 69 5256 38 2770 344 8560 7816 25,6
Незавертай-
247 233 2190,6 40,5 821,3 1302,5 4425 11722,5 11
ловка
Слободзея 567 699 10735 1002,7 3446,5 1506 18534 17028 30,7
Спея 120 299,4 2478,5 77 1278,5 247,5 4652,5 4405 36,7
Суклея 158 157,3 2864 — 1146,5 154,3 4338,5 4184 26,5
Ташлык 146 175,5 4023 118,5 1137,5 921,5 921,5 6418,4 37,8
Терновка 135 447,5 1947 125,5 782,6 276 3589,5 3313,5 24,3
Тея 81 101 1446,5 40,6 408,5 237 2250,3 2013 24,3
Токмазея 67 130 1037,5 78 583 66 2010,5 1944 29
Чобручи 284 663 4468 457 1579 882,5 8511 7728 27
Шибка 360 109,5 4995 209,4 1590 139 7082 6949 19
водства, виноградарства и огородничества. В полевом клину главными явля-

лись пашенные и пастбищные угодья и явно незначительными – сенокосы. К
неудобьям отнесены плавни, эродированные участки, пустыри, каменистые и
песчаные склоны по берегу Днестра. Размеры посемейных наделов колебались в
широком диапазоне – от 11 до 38 дес. При практиковавшейся тогда переложной
системе земледелия и наделах в 11–20 дес. ежегодный пашенный клин на один
двор составлял 3–7 дес. (свидетельство низкого хозяйственного потенциала та-
ких дворов). Если же брать в расчет только пахотные земли, то в таких селениях,
как Глиное, Дороцкое, Коротное, Незавертайловка, Терновка, Чобручи, Шипка,
приходилось от 9 до 14 дес. на двор. В условиях степного юга этот размер надела
не мог обеспечить развитие стабильного зернового хозяйства.
По 8 дес. на мужскую душу было отведено в селах Гоян, Дойбаны, Дороц-
кое, Дубово, Коржево, Кошница, Кочиеры, Лунга, Магала, Моловата, Перерыта,
Погребя, Роги, расположенных недалеко от Дубоссар.
Лучше других разрядов крестьян обеспечивались землей колонисты, а в
их среде самые высокие наделы получили немцы. Отведенные колониям земли
считались общинными и распределялись между семьями только для постоян-
ного и наследственного пользования. В подворном пользовании находились па-
хотные и усадебные участки, а неделимыми, общинными считались пастбища,

сенокосы, водоемы и некоторые другие угодья. Практически в колониях сочета-
лось индивидуальное и групповое землепользование.
Земельные дачи колоний по своей площади значительно превосходили
объем уставных подворных наделов (55–60 дес. на семью). Излишки угодий
либо выделялись в «мирские оброчные статьи» и сдавались в срочную аренду
всем желающим, включая и посторонних съемщиков, либо оставались в общи-
не за определенную постоянную плату. Из этих резервных угодий время от вре-
мени нарезались участки молодым семьям.
В немецких колониях дробление наделов предотвращалось традицион-
ной формой землепользования: право наследственного пользования переда-
валось лишь одному сыну. У надельных дворов в большинстве своем сохра-
нились участки больших размеров, и их невозможно было обработать сила-
ми одной семьи. А безнадельные семьи, как правило, имели только усадьбы
и не могли вести самостоятельное хозяйство. Переселенцы сохраняли свои
традиционные приемы хозяйствования и представления о праве на обрабаты
ваемую землю.
Категорически запрещалась продажа надельной земли. Кроме того, как и в
других местах расселения немцев-колонистов, в Херсонской губернии практи-
ковались суровые меры – передача участков из распоряжения обедневших семей
в руки «способнейших». Добиваясь равнозначного по плодородию земельного
обеспечения, колонисты не могли избежать чересполосности, разбросанности
делянок и т. п. Тем не менее большие наделы, устойчивость в землепользова-
нии, известные налоговые льготы выгодно отличали колонистов от других раз-
рядов крестьян и, безусловно, положительно сказывались на совершенствова-
нии сельскохозяйственного производства, общем достатке семьи, что особенно
бросалось в глаза приезжим и ревизорам.
Землепользование казаков было дифференцированным согласно их звани-
ям и рангам. У рядовых утвердилось общинное распоряжение угодьями с пае-
вой системой землепользования. Давалась земля также за службу. Что касается
казачьей старшины, то она фактически распоряжалась землями войска и в то
же время наделялась большими участками в несколько сот десятин на семью.
На казенных угодьях землепользование не ограничивалось сферой наде-
лов. В силу ряда причин крестьяне прибегали к аренде помещичьих земель и
резервных казенных участков («оброчных статей»). Зажиточные семьи при-
обретали их в аренду с целью расширения производства товарной продукции,
сельские общины – для удовлетворения потребности большинства хозяйств в
пастбищах, сенокосах, плавневых зарослях и т. п. Широко практиковалась по-
сезонная сдача помещиками пастбищ для выпаса крестьянских стад на таких
же условиях, как и при аренде пахотных участков, т. е. за деньги и натуральную
плату. В деревне возник слой субарендаторов, которые снимали частновладель-
ческие и казенные угодья, затем мелкие участки пересдавали за высокую плату
на короткие сроки, извлекая большую выгоду.
Особую категорию арендаторов составляли десятинщики (крестьяне или
мещане), не имевшие земли и арендовавшие ее на ряд лет. Среди них определен-
ная группа вела хозяйство на предпринимательских началах, но большая часть,
располагая незначитель ным количеством рабочего скота, скудным земледель-
ческим инвентарем, на скорую руку построенными жилищами, не была заинте-
ресована в капиталовложениях и прибегала к аренде из нужды. Расторгая дого-
вор с землевладельцем или не продлевая его, дестинщики теряли свои жилища,
пашни, насаждения. Арендаторы-предприниматели из среды десятинщиков,
наоборот, добивались максимального вовлечения угодий в сельскохозяйствен-
ный оборот.
Все десятинщики за пользование землей и жильем платили деньгами и
продуктами своего труда. Менее состоятельные из них арендовали угодья на
кабальных условиях, подвергаясь полукрепостническим формам эксплуатации
в виде отработок, скупщины (отдавали землевладельцу часть урожая), т. е. в
конечном счете расплачивались за землепользование трудом.
§ 6. Крестьянская община
Главные признаки сельской общины – уравнительное землепользование и
круговая порука при выплате налогов и исполнении трудовых повинностей –
характеризовали все селения Приднестровья.
Важнейшей функцией общины было регулирование земледельческого
процесса: переделы угодий, систематизация полеводческой практики, разре-
шение земельных споров. Община распределяла участки, устанавливала на-
бор культур и места их посевов, производила замену выпаханных участков
«отдохнувшими», т. е. устанавливала чередование циклов и трансформацию
угодий.
Формы общинного землепользования. Земельные отношения в общинах
были сложными, со специфическими особенностями, обусловленными делени-
ем крестьян на разряды и группы. Сказывались также традиции, этнические
черты и обычаи людей. На территории северной зоны, в условиях господства
монопольного землевладения дворян, невозможно было отделить общину от
поместья. Первая из них существовала как фискальная единица и в определен-
ной мере как землепользователь, но со значительно суженными функциями
распорядителя угодий. На такое объединение землепользователей влияли рам-
ки феодальной вотчины.
Вотчинники являлись собственниками земли, а члены сельской общины –
пользователями ее. Помещик определял и распределял крестьянские участки
и «смены». Поскольку крестьянский двор был основной производственной
ячейкой феодальной вотчины, то он и наделялся угодьями в зависимости от
хозяйственного потенциала. Этот двор испытывал повседневный гнет феодала-
землевладельца, присваивавшего бульшую долю продукта, добытого трудом
крестьянской семьи.
По инвентарным правилам 1847–1848 гг. крестьянам выделялась «мирская
земля», из которой они получали полевые наделы, в них же подчеркивалась не-
изменность и неприкосновенность этой земли. В размеры наделов не входили
усадебные участки, которые, кстати сказать, для целого слоя крестьян-огород-
ников представляли особую ценность. На площадь тягловых участков не рас-

пространялась уравнительная система землепользования.
«Мирские земли», согласно инвентарной реформе, как бы обособлялись
от барских полей и ограждались от существенного вмешательства помещика
в их сельскохозяйственное пользование, что должно было усилить общинные
тенденции в землепользовании. Но опираясь на право монопольной собствен-
ности, вотчинники обходили закон и по своему произволу определяли размеры
подворных участков, не считаясь с мнением крестьян осуществляли перегруп-
пировку полей («смен»), переводили дворы из одного разряда землепользова-
телей в другой и, исходя из собственных материальных интересов, сокращали
площадь мирских угодий (земельное утеснение). Словом, здесь наблюдалась
крайне слабая внутренняя организация, сложное переплетение территориаль-
но-общинных и феодальных отношений, отсутствие у общины прав на регули-
рование производственных порядков.
Более существенную роль играла сельская община в землепользовании
крестьян, живших на казенных землях, – прежде всего у государственных и
колонистов. В южной зоне их землепользование основывалось на тех же об-
щинных принципах, что и в центральных губерниях, где имелась земельная
собственность государства. Нивелированию местных общинных различий
способствовала реформа П.Д. Киселева, одним из результатов которой яви-
лась реорганизация крестьянского самоуправления по линии унификации
структуры и функций общин в казенной деревне и даже земледельческого
процесса. Община в целом испытывала давление со стороны феодального
государства с его административно-полицейским вмешательством в хозяй-
ственную деятельность и повседневную жизнь крестьян, налоговой системой
и многочисленными повинностями. В распоряжении земельными угодьями
сочетались общинные и подворно-участковые формы наследственного земле-
пользования. Вторая форма выступала как основная в колониях, а отдельные
ее положения использовались в селениях государственных крестьян. Такое
наследование выгодно отличалось от общинного, поскольку давало крестья-
нину возможность распоряжаться участками по своему усмотрению, предо-
ставляло ему больший простор для хозяйственной деятельности. Но участки
здесь не объединялись в одну семейную окружную межу, а были разбросаны
по всей даче селения: фактически каждый двор имел в своем распоряжении
несколько делянок (иногда свыше десяти). Объясняется это тем, что общины
практиковали прием «народного кадастра» ввиду неодинаковой доходности
угодий на разнотипных по качеству участках. Известную роль в таком рас-
пределении играли применяемые системы земледелия – переложная, паропе-
реложная, трехпольная и др.
Приведенные формы землепользования складывались в конце 20 – начале
30-х годов, когда было полностью осуществлено размежевание угодий. До этого
же периода, как уже отмечалось, существовала практика обособления хутор-
ских хозяйств.
По мере роста численности крестьянских дворов суживались возможно-
сти обособления хуторян, хотя они еще удерживались в многоземельных селе-
ниях; в этих случаях хуторянам выделялись «запольные участки», т. е. удален-
ные от усадьбы. Но в собственность эти участки не передавались.
В казенных селениях с подворно-участковым землепользованием проис-
ходило дробление, измельчение хозяйств, отчасти из-за семейных разделов.
Эту важную хозяйственно-бытовую сторону жизни крестьян община брала под
свой контроль; вопросы о разделах стали рассматриваться и решаться на сходах
домохозяев (высший орган сельской общины).
И в общинном и в подворно-участковом землепользовании каждый кре-
стьянский двор пользовался угодьями в определенных территориальных грани-
цах до очередного земельного передела. Межевые работы в общинах проводи-
лись домашними средствами с неминуемыми неточностями и погрешностями.
Отчасти это служило поводом возникновения конфликтных внутрисельских
ситуаций. При пестрополье и чересполосице в селениях с продолжительными
межпередельными сроками границы «мирской земли» и делянок нарушались
(стирались), межи распахивались.
Если те или иные крестьянские хозяйства не могли обрабатывать наделы
из-за необеспеченности рабочими руками, тягловой силой и инвентарем, то
они безвозмездно поступали в распоряжение сельской общины, а у колонистов
почти повсеместно – в руки зажиточных хозяев.
При переделах угодья перераспределялись в большинстве случаев по ре-
визским, а в некоторых селениях – по наличным семьям. Иногда устанавлива-
лись постоянно действующие интервалы между коренными переделами, неза-
висимо от сроков ревизий. Частные переделы, касавшиеся отдельных участков
и угодий специального назначения, осуществлялись, исходя из конкретной
ситуации землепользования: в большинстве случаев они обусловливались
спецификой систем земледелия. С каждым переделом уменьшались размеры
крестьянских наделов.
В общинах с подворным пользованием, особенно в немецких колониях,
возрастало число дворов без полевого надела. Люди стояли перед выбором:
либо заняться ремесленно-промысловой деятельностью, либо с помощью об-
щины арендовать или приобретать угодья на стороне.
У «задунайских переселенцев» функционировала своеобразная структура:
община подразделялась на большие семьи, включавшие в себя родителей и не-
отделившихся детей. Фактически в сельской общине группировалось множе-
ство семейных общин. В землепользовании здесь прослеживается переплете-
ние и сочетание юридического земельного права с обычным. Однако издавна
действовавший большесемейный уклад, натурально-патриархальные условия
жизни, старые устои в аграрных отношениях деформировались, хотя и медлен-
но. С годами возникла проблема земельного обеспечения молодых семей, нуж-
давшихся и требовавших индивидуальных, подворных наделов.
Данные об общине у колонистов зафиксированы в «Уставе о колониях
иностранцев в империи». В нем говорилось: «Все отведенные под поселения
колонистов земли присвоены им в неоспоримое и вечное потомственное
владение, но не в личную кого-либо, а общественную каждой колонии соб-
ственность». Отдельные колонисты не имели права продавать, уступать, за-
кладывать или даже использовать по своему усмотрению участки надельной

земли.
В некоторых общинах со временем появились угодья, приобретенные у по-
мещиков. Так, община колонии с. Парканы Тираспольского округа в середине
40-х годов имела в пользовании 8183 дес. надельной и 1074 дес. купчей земли,
которая специально была приобретена для выпаса овец. Таким образом, здесь
община выступала в качестве и землепользователя, и коллективного землевла-
дельца. Эта двойная функция общины прослеживается и в некоторых немецких
колониях, где приобретение земель началось в конце 30-х годов. За два десяти-
летия ими было куплено 19880 дес. Следовательно, всего в распоряжении ко-
лоний оказалось 44 134 дес., из которых 45 % составляла групповая и индиви-
дуальная собственность. Такого соотношения в структуре угодий надельного
клина и приобретенного у других разрядов крестьян в Приднестровье накануне
реформ не было.
Наличие в южной зоне в первые годы присоединения Очаковской об-
ласти свободных земель позволяло стихийно распределять пашни, пастбища
и сенокосы между отдельными дворами на основе права захвата («займщи-
на»), и богатая прослойка людей широко его реализовала, хотя пользова-
ние угодьями было временное, поскольку они не оформлялись в частную
собственность.
С ростом численности крестьян, усиленной распашкой удобных земель и
сокращением площади сверхнадельных, резервных «оброчных статей» община
стала распоряжаться не только пахотными, но и совокупностью пастбищно-по-
косных угодий, организацией выпаса скота, распределением сенокосных участ-
ков по дворам и др.
Сенокосы и пастбища (выгоны) по своему хозяйственному значению стоя-
ли на следующем месте после полевой земли. Первые из них крестьяне делили,
а вторыми пользовались сообща. Община стала определять количество скота,
выгоняемого на пастьбу от каждого двора, время
пастьбы, условия работы и оплату пастухов. От-
части это было связано с тем, что в южной зоне
преобладали большие, многодворовые общины
со значительным поголовьем животных, а пло-
щадь пастбищ неуклонно сокращалась.
Общинное землепользование с его грани-
цами между наделами не мешало и не стесняло
пастьбу общественных стад по пару и жнивьям,
т. е. по пахотным участкам до посевов и после
уборки хлебов. Порядок использования таких
пастбищ также регулировался сельскими властя-
ми (по решению сходов) в течение всего сезонно-
го цикла.
Общинное распоряжение и регулирование
касалось и хозяйственного использования про- Крестьянин Подольской губернии.
мысловых объектов: зарослей камыша, отдельных Гравюра XIX в.
участков леса, залежей известняка, рыболовных водоемов, которыми крестьяне
пользовались по формальному уравнительно-передельному принципу. Здесь
преломлялась постоянная заинтересованность всех членов общины.
Несмотря на факторы, препятствующие превращению общинной земли
в товар, она разными путями концентрировалась в руках зажиточного слоя.
Беднейшее и часть среднего крестьянства зачастую из-за разорения, необеспе-
ченности рабочим скотом, неплатежеспособности и по другим причинам вы-
нуждены были либо сдавать надельные участки в открытое арендное пользова-
ние, либо не обрабатывать их и опускаться до уровня батраков. Следовательно,
уравнительное землепользование теряло свое значение, становилось необяза-
тельным условием жизни отдельных крестьянских дворов. Для таких процессов
характерными являлись довольно продолжительные межпередельные периоды,
когда богатые дворы брали под свой хозяйственный контроль наделы одно-
сельчан. А в общинах, где переделы фактически прекращались, эти временные
присвоения превращались в постоянные, что вызывало противодействие кре-
стьянского большинства, проявляемое в различных формах: несогласии с ре-
шениями сходов, принятыми под давлением и в интересах зажиточных дворов;
нанесении материального ущерба зажиточным хозяйствам; открытых высту-
плениях; межевых конфликтах и др.
В общинном землепользовании проявлялись и противодействовали две
тенденции: коллективная и индивидуальная. Наконец, сама внутренняя струк-
тура общинного землепользования была противоречивой: у общинников в
частной собственности находились усадьбы, жилища, скот, инвентарь, кото-
рыми они относительно беспрепятственно распоряжались, передавали другим
владельцам, продавали, делили, а в пользовании полевыми и другими угодьями
они придерживались уравниловки. Сельская община оказывала определенное
влияние на производственную деятельность крестьянских дворов, но она не
устраняла их изолированность.
Казенные селения северной зоны, до 50-х годов называвшиеся экономиями,
содержались в хозяйственном управлении, т. е. сдавались в аренду дворянам на
12 лет. Эта форма аренды (из 10 % чистого дохода от экономии) сохранилась и
в соответствии с реформой П.Д. Киселева конца 30-х годов. В законодательстве
указывалось на роль общины при этом: «Ни при каких случайностях, могущих
мешать тому или другому крестьянскому хозяйству отбывать следуемую с него
барщину, экономия не должна ощущать потери, так как все сельское общество
являлось ответственным в исполнении лежащих на каждом из его членов по-
винностей».
Община была низшим звеном социальной организации, в которой фор-
мировались сложные общественные отношения. С одной стороны, действовало
сплоченное ядро из представителей зажиточного слоя, которые пользовались
затруднениями менее состоятельных общинников, концентрировали общин-
ные угодья, влияли на решения сходов. С другой стороны, большинство об-
щинников стремились противостоять этому наступлению, нередко вступая в
конфликты с богатой прослойкой крестьян. Одновременно это общинное боль-
шинство сопротивлялось и протестовало против давления извне – со стороны
государства, чиновничьего «попечительства», помещиков. Постоянно велась

скрытая и явная борьба с выборной низовой администрацией, смыкавшейся с
зажиточной верхушкой и вышестоящими управленческими инстанциями.
Зерновое производство. Элементом производительных сил сельского хо-
зяйства являются системы земледелия. Они представляют собой комплекс агро
технических и организационно-хозяйственных мероприятий, направленных на
наиболее продуктивное использование почв, восстановление и повышение их
плодородия. Этот комплекс охватывает ряд сельскохозяйственных процессов,
способы использования угодий под сельскохозяйственные культуры, севообо-
роты (чередование культур в земледельческом производстве), агротехнику (си-
стема приемов возделывания сельскохозяйственных культур), обработку по-
чвы, использование удобрений.
В системах земледелия отражается уровень развития ее отраслей и много-
вековой практический опыт народов по возделыванию культур, воссозданию
условий природного плодородия почв и обеспечению более высокой и устой-
чивой урожайности. Системы земледелия зависят от господствующего в стра-
не экономического строя, прогресса в производительных силах, особенностей
природно-климатических условий, достижений передовой практики и науки;
определяющим фактором их эволюции является прогресс в сельскохозяйствен-
ной технике.
Развитие систем земледелия проходило в региональных условиях, нала-
гавших заметный отпечаток на сельскохозяйственное производство в целом.
Как известно, поприродно-экономическому районированию Приднестровье
делилось на две зоны – северную и южную. Природно-экономические условия
влияли на состав и уровень развития отраслей сельскохозяйственного произ-
водства, хозяйственной специализации и интенсификации и на процессы осво-
ения земель для сельскохозяйственных целей. Отсюда вытекает необходимость
порайонного исследования возникновения и смены систем земледелия.
Северная зона Приднестровья и прилегающая к нему часть Балтского уез-
да, Ольгопольский уезд входили в полосу трехполья (паровой системы). На юге
Балтского уезда отчасти встречались селения, где имели место различные со-
четания трехполья с элементами переложной системы.
Из трех уездов Приднестровья Тираспольский был самым молодым в хо-
зяйственном отношении. В его пределах в конце XVIII – начале XIX в. земле-
делие развивалось на ограниченной территории – обрабатывались лишь от-
дельные, наиболее доступные площади (вблизи водных источников). Этот на-
чальный, несколько хаотичный период землепользования в малораспаханной
южной зоне изменился со времени ввода в сельскохозяйственную эксплуата-
цию обширных площадей. При этом общеупотребительной была переложная
система: земля обрабатывалась два-три и даже четыре года, потом оставлялась
в перелог на неопределенное время, «смотря по величине дач». В первые годы
переложный участок покрывался сорными травами, которые сгнивали на месте
и, следовательно, возвращали почве утраченное плодородие. Часть перелога от-
делялась под выпас (толоку) скота и таким образом улучшалась за счет посту-
пления в почву органических удобрений.
Посевы были смешанными, но преобладал яровой клин из-за ограниченной
возможности возделывания озимых хлебов. А среди яровых культур ведущими
являлись пшеница-арнаутка, просо, ячмень, кукуруза и лен. Арнаутку сеяли на
так называемых твердых почвах – целине и старых перелогах, по пласту. Она хо-
рошо выдерживала засуху и заморозки и пользовалась большим спросом на вну-
треннем и внешнем рынках из-за высоких мукомольных качеств. Просо, кукуру-
зу, ячмень в основном потребляли на месте, а лен являлся экспортной культурой.
Переложная система требовала от крестьян большого физического напря-
жения, особенно в весенний период полевых работ. Они выполняли трудоем-
кую работу по распашке заросших, твердых почв, по уничтожению возобнов-
лявшейся дернины. Регулированием чередования перелога и пашни в масшта-
бах селения занимались сходы хозяев. Так как срок пребывания земли под куль-
турами был невелик, земледельцам приходилось по несколько раз возделывать
слабо освоенные участки.
Зажиточные хозяйства, обладающие достаточным количеством рабочего
скота, более совершенным инвентарем и средствами для найма рабочей силы, с
каждым годом расширяли запашку, занимали лучшие угодья, масштабнее при-
меняли сложные и усовершенствованные орудия. Они лучше маломощных дво-
ров обрабатывали землю, сеяли и убирали хлеб.
Для переселенцев переложная система была новой, непривычной. Надо
было срочно перестраивать свою хозяйственную деятельность, поднимать це-
лину, осваивать украинский плуг, воловью упряжку, новые сельскохозяйствен-
ные культуры (кукурузу, арнаутку и др.) и привыкать к иному сельскохозяй-
ственному календарю. Хозяйства большинства переселенцев были маломощ-
ными. В первую очередь они вводили в оборот такие участки, которые более
или менее легко поддавались распашке.
К числу важнейших производственных операций, входивших в систему
земледелия, относится обработка почвы. И именно на нее приходилась наи-
большая часть труда, затрачиваемого крестьянином в производственном про-
цессе. Основным приемом этой обработки являлась весенняя вспашка, которую
в связи с непродолжительностью периода весенних полевых работ необходимо
было проводить в сжатые сроки, так как при раннем сходе снега и действии
сухих ветров в южной зоне уменьшение потерь влаги предопределяло судьбу
будущего урожая. Следовало учитывать при этом и преобладание в посевах
яровых культур.
Распашка целины и долголетних перелогов была очень трудоемким процес
сом, который по физическому напряжению тяглового скота и пахарей не имел
себе равных в цикле сельскохозяйственного производства. Целину поднимали
тяжелым плугом в первый раз неглубоко (на 1,5–2 вершка), оборачивая пла-
сты. Пахали осенью и оставляли на зиму участки неборонованными. Весной
их не перепахивали, а проводили посевы по пласту под борону. В последующей
перепашке после уборки урожая брали несколько бульшую глубину в том же
направлении пластов, что и в первый раз.
Проведение в полеводстве всех операций в сжатые сроки, начиная с подго-
товки почвы под яровые и кончая обработкой зяби, преследовало прежде всего
главную цель – накопление и сбережение влаги. Промедление со сроками посе-

вов усугублялось изреженностью либо отсутствием всходов и в конечном счете
оборачивалось недородом хлебов.
В зажиточных хозяйствах и отдельных помещичьих экономиях прово-
дились посевы в ранние сроки более совершенными способами. Качество по-
севного материала также отличалось. Сильные хозяева стремились поднять
урожайность путем регулярного сортообновления, приобретая семена высоких
кондиций. Процесс сева, этого важного и ответственного этапа полевых работ,
осуществлялся либо опытными сеяльщиками, либо специальными машинами,
обеспечивающими равномерное распределение семян.
Для слабых хозяйств характерны были растянутость посевных работ, не-
возможность приобретения дорогих сортовых семян, постоянный риск потери
урожая. В основном преобладал способ разбросного посева, и лишь в некото-
рых хозяйствах проводился рядовой посев кукурузы по борозде (в большин-
стве же случаев и для нее основным способом оставался посев вразброс с по-
следующим прореживанием всходов). Так как земля использовалась главным
образом под яровые культуры, то и весь уход за посевами проходил в весенне-
летние месяцы. Земледелие Приднестровья долгое время не знало внесения в
почву удобрений.
Распашка степей и сокращение цикла пашня–пастбище–сенокос затруд-
нялись большой эродированностью почв. Сложности вызывали природные и
хозяйственные факторы: расчлененность рельефа, ливневый характер летних
осадков и быстрое таяние снега, сильные ветры, рыхлость почвы, бессистем-
ные вспашки и выпас скота (разрушение растительного покрова). Крестьяне,
для которых земля являлась жизненно важным ресурсом, не могли равнодушно
воспринимать эти бедствия. Неминуемо возникал вопрос о бережливом отно-
шении к земле. Чтобы уменьшить потери, некоторые хозяева занимались за-
сыпкой и залужением оврагов, относительно крутые склоны не распахивали и
не пасли на них овец и свиней, чтобы не размягчать верхние слои земли, прак-
тиковалось также искусственное лесонасаждение. Но эта противоэрозийная за-
щита применялась далеко не во всех селениях и не всегда.
Существовавшие способы обработки почвы не обеспечивали эффектив-
ной защиты посевов от засоренности. Появление четырехполья с черным паром
(в севооборот включался картофель) отмечается с середины века на юге области
у колонистов и в помещичьих хозяйствах северной зоны. В отдельных местах
вводилось полевое травосеяние – в основном могара на зеленый корм и сено.
Однако этот важный сдвиг в системе земледелия не утвердился повсеместно.
Почти весь Тираспольский и большая часть Балтского уезда представляли
собой степь с сильно расчлененным рельефом, а собственно приднестровская
полоса – холмистую местность, пересеченную параллельными долинами (с чер-
ноземными почвами), расположенными на берегах Днестра.
Тираспольский уезд располагался на возвышенной равнине с постепенным
уклоном к морю, а на севере ограничивался речками Ягорлык, Кодыма и Синю-
ха. Мощный слой чернозема на севере уезда переходил в суглинок у границы
с Одесским уездом. Лес размещался отдельными урочищами от Подолии до с.
Незавертайловка; наиболее значительные рощи с преимущественно мелкими
породами сохранились между Дубоссарами и Григориополем.
Согласно военно-топографическим обзорам местности, долина Днестра
между Ягорлыком и Тирасполем была сильно сужена, сжата, и лишь местами
встречались луговые участки. Прибрежная полоса у Дубоссар имела ширину 1,5
верст, у Григориополя – 3, у Бендер – 4, у Тирасполя – 5, у реки Кучурган – 6–8,
между Паланкой и Беляевкой – до 10 верст. Ниже Тирасполя пойменная долина
была болотистой, поросшей камышом и изредка лиственным лесом, с несколь-
кими озерами. При весенних и летних разливах Днестр выходил из берегов на
ширину до 5 верст, что приводило к избыточной увлажненности почв.
Слабая обводненность степных селений, сухой климат и пониженная
влажность в южной зоне, высокая летняя температура воздуха и почвы, мало-
снежные короткие зимы – все это заставляло земледельцев обращать особое
внимание на накопление запасов воды, особенно в период весеннего снегота-
яния. Кроме того, Приднестровье находилось в зоне неустойчивой погоды и
было подвержено засухам, что сказывалось на всех земледельческих работах.
На крестьянском посевном клине пшеница, кукуруза, рожь и ячмень обе-
спечивали основной продовольственный фонд семей. В структуре посевов зер-
новых в обеих зонах первое место занимала пшеница (75–80 %), затем следо-
вали кукуруза, ячмень, овес и другие культуры. Помещичьи хозяйства в этом
отношении отличались от крестьянских: с годами в них становился богаче со-
ртовой подбор возделываемых зерновых культур.
Возросший спрос на пшеницу начал отодвигать на второй план кукурузу.
Этот процесс был характерен для помещичьих хозяйств середины века, где в ос-
новном выращивались сорта озимой пшеницы (гирка, арнаутка и сандомирка),
которые пользовались устойчивым спросом на внутреннем и внешнем рынке.
Их сеяли обычно по целине на второй или третий год вспашки, а арнаутку –
даже первым хлебом.
Как и в Бессарабии, в 40-х – начале 50-х годов здесь культивировали
новый сорт пшеницы «колуз», выведенный путем отбора государственным
крестьянином И. Булатовичем, проживавшим в с. Троицкое Аккерманского
округа Бессарабской области. Новые качества пшеницы – засухоустойчивость,
полнота, янтарность и ранняя зрелость зерна – были исключительно ценными
для юга страны. При покупке на семена «колуз» ценился в два раза дороже
обыкновенной арнаутки. Из Бессарабии он распространялся в соседние гу-
бернии Украины и Приазовья. К сожалению, этот сорт в последующие десяти-
летия был утрачен.
Кукуруза в Молдавии являлась традиционной полевой культурой и поль-
зовалась популярностью у крестьян, т. е. была их главным хлебом. Возделыва-
лась эта культура в XIX столетии и в Приднестровье. Веками устанавливался ее
сортимент, хорошо приспособленный к местной естественно-географической
среде и отличающийся высоким качеством зерна.
Кукуруза играла большую роль в хлебно-фуражном балансе крестьянских
семей. Она давала длинные стебли, которые находили хозяйственное примене-
ние в качестве корма и топлива. Как пропашная культура она являлась хорошим
предшественником для других зерновых, менее страдала от суховеев и могла

возделываться на одном участке бессменно много лет. Несмотря на то, что по-
севы этой культуры нуждались в тщательном уходе, при ее возделывании допу-
скалась мотыжная обработка. Поэтому крестьянские дворы, не располагавшие
тягловым скотом, имели возможность удержаться от полного обнищания. Учи-
тывая универсальные качества кукурузы и значение ее для крестьян, помещики
уступали желаниям тружеников расширить ее посевы, выделяя специальные
участки помимо главного полевого надела.
К середине 50-х годов в северной зоне Приднестровья собиралось свыше
55 тыс. четвертей (четверть кукурузы равна 8 пудам) зерна кукурузы, из кото-
рых, за вычетом расходов на посев, продовольствие и винокурение, поступало
в продажу 10,5 тыс. четвертей, или около 20 % урожая.
Следующей по хозяйственной ценности культурой являлась рожь, хотя
показатели ее урожайности были довольно скромными. В южной зоне про-
изводство ржи было незначительным из-за засушливого климата. В северной
зоне она занимала ведущее место после пшеницы и кукурузы. Толчком к этому
послужил неурожай начала 30-х годов, когда пришлось употребить на питание
даже семена пшеницы. Кроме того, рожь хорошо сохранялась в земляных ямах,
и ее можно было длительное время использовать как продовольствие и в ви-
нокурении. Несмотря на увеличение посевов ржи к середине века, ее объемов
явно не хватало, поэтому в регион стало завозиться зерно из других уездов По-
долии, а также из Киевской и Полтавской губерний.
Рассмотрим архивные и печатные источники, характеризующие урожай-
ность зерновых в натуральных и относительных показателях. Средняя нор-
ма высева на 1 дес. в Подольской губернии составляла: пшеницы – 1 четверть
(8 четвериков), ржи – 9 четвериков, ячменя – 12, кукурузы – 2, овса – 16, гречи-
хи – 8, проса – 2 четверика.
Помещики навязывали крепостным малопродуктивные, истощенные
поля, оставляя для собственного посевного клина лучшие угодья. Господские
пашни выгодно отличались от крестьянских обработкой участков и уходом за
посевом. В результате урожаи зерновых культур у них были выше примерно на
1–2 четверти с 1 дес.
В некоторых селениях Балтского и Ольгопольского уездов урожайность
пшеницы, ржи, ячменя и овса не превышала сам-100, т. е. с 1 дес. собирали в
среднем 4–5 четвертей (40–50 пудов). Что касается кукурузы и проса, то уро-
жайность их была намного выше. Однако валовой сбор оставался почти на
уровне перечисленных выше культур по следующим обстоятельствам: на 1 дес.
высевалось примерно 2 четверика, или в 4 раза меньше, чем пшеницы, ржи, яч-
меня; при урожае сам-20 и сам-30 получали кукурузы 40–60 четвериков, или
5–7,5 четвертей, а в весовом исчислении – 40–60 пудов с 1 дес.; проса – соответ-
ственно 3–5 четвертей, т. е. в пределах 50 пудов.
Среднегодовой прирост урожайности на крестьянских землях за весь ис-
следуемый период был незначительным, что свидетельствовало о застойных яв-
лениях в зерновом производстве. Так, в казенных селениях в конце 60-х годов
озимые давали сам-4, а яровые – сам-3.
В степной полосе Приднестровья (южная часть Балтского и весь Тира-
спольский уезд) не были редкостью частичные и даже полные неурожаи. Как
правило, они поражали посевы через 3–5 лет. Настолько губительным и разо-
рительным для крестьян было это бедствие, что правительству пришлось спе-
циально заниматься созданием страховых продовольственных запасов уже в
первые годы по присоединении этих земель к России. В 1795 г. государственны-
ми ведомствами было принято решение о создании хлебных «магазинов» в Ти-
располе, Дубоссарах и Овидиополе, в которых накапливалось зерно на случай
неурожаев для помощи «новонаселенным местам». Позже – в 1822 г. на Подоль-
скую и в 1834 г. на Херсонскую губернию – были распространены законы о соз-
дании постоянных продовольственных и денежных запасов на случай засухи, а
в 40-е годы приняты дополнительные меры: вводились повсеместно обязатель-
ные «общественные запашки» на специально выделенных общинных участках,
урожай с которых накапливался в так называемых сельских запасных магази-
нах – особым способом подготовленных ямах (с непродолжительной сохран-
ностью зерна) и кошах (корзинах) для хранения кукурузы. Зерно загружалось
в ямы насыпью; при всех своих примитивности и несовершенстве «магазины»
позволяли сохранять запасы с минимальными потерями. В неурожайные годы
и во время войн (1828–1829, 1853–1856 гг.) запасные магазины почти полностью
опустошались.
Для ослабления последствий неурожаев правительственными учреждени-
ями принимался ряд мер: закупался хлеб в других местах страны или за грани-
цей и раздавался в долг крестьянам; выводились войска за пределы пораженных
территорий; объявлялись некоторые налоговые льготы; упрощалось оформле-
ние отходничества; отпускалась соль по пониженным ценам. Но в большинстве
случаев крестьянам приходилось рассчитывать на собственные ресурсы или
терпеть длительные лишения. Несмотря на то что цены на зерно в такие годы
поднимались, хлеб все же продавался в Балте, Рыбнице, Тирасполе, Дубоссарах,
Ягорлыке, Крутых.
При частичных неурожаях на помещичьих землях у многих крестьян уже
к весне текущего сельскохозяйственного года не было полной обеспеченности
продовольствием и семенами, поэтому они вынуждены были получать кабаль-
ные ссуды у своих господ (за отработки). В годы засух неизменным спутником
этого бедствия была бескормица. Отощавший скот обесценивался, т. е. сбывал-
ся дешево, часто вспыхивали эпизоотии, и в обычных условиях чрезмерно рас-
пространенные в крае: падежи буквально косили поголовье. После таких по-
терь крестьянские хозяйства нескоро становились на ноги.
Говоря о состоянии сельского хозяйства в степной полосе, один из со-
временников отмечал: «Непостоянство урожаев и частые падежи скота ставят
здешнее хозяйство в затруднительное положение», при неурожаях «бедный
землевладелец ведет со двора последнюю скотину – у него нет корма, нет хлеба,
нет денег; а богатеи тревожатся за свои стада овец и скота. Тогда за кубическую
сажень соломы платят по 40 рублей».
Большой ущерб сельскохозяйственным угодьям наносила саранча. Налеты
ее – это бедствие, от которого из года в год в разной степени страдали крестьян-
ские посевы. Борьба с ней отнимала у земледельцев много труда и времени, но

эффективность была небольшой.
Самые значительные опустошения полей на больших пространствах юж-
ной и северной зон отмечались в 1823, 1841, 1842, 1847 и особенно в 1860–1861 гг.,
когда гигантские массы саранчи нападали на поля, сады и луга, доводя многие
крестьянские семьи до бедственного положения. Большинство крестьян уходи-
ло в более благополучные местности, чтобы заработать на хлеб.
Ощутимые удары по экономике крестьянских хозяйств наносили другие
местные стихийные бедствия: наводнения (главным образом при разливах Дне-
стра и его левых притоков), ливни, градобития, весенние и осенние заморозки,
гололед, пыльные бури, эрозии почв и оползни.
В северной, наиболее урожайной зоне Приднестровья, по данным статисти-
ческих источников, годовая продовольственная норма зерна на одну душу обо-
его пола определялась в 1,5–1,75 четверти. Уже с конца 30-х годов чистый сбор
здесь превысил две четверти, а впоследствии несколько возрос за счет экстен-
сивного расширения зернопроизводства. Но независимо от урожайности в про-
дажу зерно поступало за счет сокращения или ухудшения питания крестьян –
помещики всеми средствами старались концентрировать в своих руках кре-
стьянский хлеб и увеличивать его сбыт.
В середине 50-х годов валовой сбор зерновых в Ольгопольском и Балтском
уездах составлял 830 тыс. четвертей. За вычетом семенного фонда и расходов на
продовольствие и винокурение для продажи оставалось 320 тыс. четвертей, или
38,6 % от общего вала. Если учесть, что промышленное потребление зерна на
винокуренных заводах относилось к рыночной сфере, то процент товарности
надо несколько повысить.
Характерно, что под влиянием рыночного спроса население почти всю
пшеницу продавало, а рожь для собственного питания покупало в сосед-
них украинских губерниях. С коммерческой точки зрения это было выгодно.
Например, арнаутка ценилась в два-три раза выше, чем рожь. Из помещичьих
сел сельскохозяйственная продукция поступала на рынок в возрастающем
объеме, но производилась она подневольным, дармовым трудом крестьян в
условиях жесткой эксплуатации.
Крестьянские хозяйства как экономические единицы были по-разному
связаны с рынком. Эта связь зависела от их мощности, социального положения
владельцев, специализации и других факторов. Крестьяне являлись главными
производителями хлеба; перестройка их хозяйств по линии приспособления
к рынку в целом происходила медленно, особенно в среде крепостных, нахо-
дящихся под гнетом и произволом помещиков. Но и здесь выделялось некото-
рое число более состоятельных («достаточных») дворов, которые поставляли
хлеб на ближайшие винокуренные заводы (без посредников) или сбывали его
на ближайших базарах скупщикам. Часть зерна перемалывалась, мука и крупа
продавались также на местном рынке.
Таким образом, внутренний рынок суживался из-за неразвитости местной
обрабатывающей промышленности, большого распространения земледелия и
животноводства в городской среде.
В продаже товарного зерна важное место занимала заготовка: государ-
ственная (через централизованную систему закупок), интендантская и местная
(по линии продовольственных комиссий). Таким образом создавались резер-
вы продовольственного и фуражного зерна. Государство выступало в качестве
владельца огромных массивов земли, но сельскохозяйственной деятельностью
не занималось и, следовательно, не могло осуществлять продовольственные
поставки из собственного производства, а покупало зерно у населения по за-
ранее установленным ценам. Интендантские службы сухопутных войск, Черно-
морского флота и речных флотилий создавали текущие и мобилизационные
запасы муки, круп и фуражного зерна для провиантских нужд и на случай воен-
ных действий. Так, в конце 20-х годов заготовительный аппарат интендантов ску-
пил в Подолии 170 тыс. четвертей муки, 24 тыс. – круп и 130 тыс. четвертей овса,
концентрируя их объемы в Дубоссарах, Каменке, Ямполе и частично – в Скулянах
Бессарабской области. В 1887 и 1888 гг. было приобретено 68 тыс. четвертей
муки и круп.
По сведениям Е.Д. Сташевского, исследовавшего сельскохозяйственный
рынок на Украине, в начале 40-х годов на территории Подолии действовали
2970 базаров и ярмарок, где проходила купля-продажа зерна. Непосредственно
в Приднестровье наиболее значительные сбытовые операции осуществлялись
в Могилеве, Ямполе, Каменке, Рашкове, Рыбнице, Дубоссарах, Григориополе и
Тирасполе. Перед реформой г. Балта – центр скототорговли – становится круп-
ным пунктом притяжения товарного зерна. Накапливаемые там партии хлеба
переправлялись в Одессу по грунтовым дорогам.
Торговали хлебом круглый год. Но наиболее массовые закупки крестьян-
ского зерна проводились во время жатвы и в сроки, предшествующие взносу
налогов, когда крестьяне вынуждены были спешно продавать далеко не лишний
хлеб. Молотили цепами или способом «гармановки» (прогонкой скота), прове-
ивали с лопат и посредством других простейших орудий. Плохо высушенное и
с сорными примесями зерно обесценивалось.
В течение всей первой половины XIX в. основным направлением вывоза
хлеба оставалось южное (как сухопутным, так и водным путем). По Днестру
до Маяков в конце 50-х – начале 60-х годов в среднем ежегодно подвозилось
424 тыс. четвертей зерна; самые высокие сорта пшеницы поставляла Подолия.
В пределах рассматриваемой территории основными пунктами концентрации
зерна являлись Рашков и Тирасполь. Привозилась в большом количестве сандо-
мирка (родина – Сандомирский округ), главными покупателями которой были
торговые ассоциации Англии и Франции.
Озимая (мягкая) пшеница также пользовалась большим спросом в Запад-
ной Европе. Арнаутка больше продавалась государствам Средиземноморского
бассейна.
Кукурузу к концу 40-х годов вывозили уже не только в Турцию и Грецию,
но и на более отдаленные рынки – в Ирландию и другие страны.
В связи с разрешением беспошлинного ввоза хлеба в Англию стабилизи-
ровался западноевропейский зерновой рынок, возрос сбыт хлеба через Одессу.
Если в 1810 г. из Подолии было вывезено в этом направлении 0,5 млн четвертей,
что составляло чуть более 6 % экспортируемого зерна, то в конце 50-х – начале
60-х годов соответствующая доля Подольской губернии поднялась до 16,6 %.
Ольгопольский, Балтский и особенно Тираспольский уезды имели боль-
шие возможности для использования водного (днестровского) и транзитного
грунтового пути доставки хлеба. Участилась практика отправки крестьянами
зерна непосредственно в одесский порт. Здесь основные хлебные культуры сто-
или в полтора раза дороже, чем в Подолии, поэтому одесский рынок притягивал
огромные партии хлеба.
Из Подольской губернии хлеб вывозился в Бессарабию для удовлетворе-
ния ее потребностей в продовольствии (в этом крае преобладало животновод-
ство): до 1830 г. – систематически, а в последующие десятилетия – только при
неурожаях, довольно частых, но поражавших не весь регион.
Таким образом, и северная и южная зоны Приднестровья постепенно
втягивались в товарное производство как части обширного региона, где уже в
дореформенный период начало складываться торговое земледелие. Природно-
экономические условия здесь благоприятствовали развитию специализирован-
ных зерновых хозяйств.
Как уже отмечалось, помещики с каждым годом наращивали объемы ры-
ночной продукции, производимой в условиях господства феодальной системы
хозяйства фактически за счет тяжелого труда крепостных.
В Южном Приднестровье главными производителями и поставщиками
хлеба являлись не помещики, а определенные категории крестьян и десятин-
щики, т. е. менее обремененное гнетом сельское население. Однако здесь зер-
новые культуры выращивались в условиях специализации части крестьянских
хозяйств на виноградарстве, садоводстве, огородничестве, технических культу-
рах и, в известной мере, на животноводстве. Такие хозяйства сами нуждались в
поставке хлеба из других мест.
Другие отрасли земледелия. Сельскохозяйственное производство При-
днестровья в условиях феодального строя не могло получить должного разви-
тия, но и сдержать его поступательное движение этот строй уже был не в си-
лах. В крае осваивались наиболее товарные отрасли земледелия – виноградар-
ство, садоводство, огородничество, табаководство и выращивание масличных
культур. При этом земля использовалась более рационально, чем в зерновом
хозяйстве, глубже и шире развивался процесс специализации и обществен
ного разделения труда. Тесно связанные с рынком, они сыграли важную роль
в становлении товарного производства. Одновременно формировались новые
отрасли перерабатывающей промышленности: виноделие, виноградно-фрукто-
вое винокурение, фруктосушение, маслобойная и др. Соединение земледелия
с технической переработкой получаемых продуктов являлось существенным
признаком капиталистического прогресса в сельском хозяйстве.
Приднестровье располагало благоприятными условиями для развития ви-
ноградарства. В северной зоне (от Грушки до Рыбницы) простирались южные и
юго-западные склоны, защищенные от холодных потоков воздуха, хорошо про-
гретые солнцем. Удобными для этой отрасли были также холмы и долины левых
притоков Днестра и большие заросшие овраги. В южной зоне непосредственно
приречная полоса также обладала необходимыми природными данными для
возделывания винограда, а в более отдаленных к востоку селениях он почти не
выращивался.
На развитие виноградарства дубоссарско-тираспольского Приднестровья
непосредственное влияние оказывало издавна сложившееся бессарабское ви-
ноградарство. Не случайно в официальных статистических данных обе полосы,
прилегающие к Днестру, рассматривались как один хозяйственный регион –
«бессарабский». Много общего было в сортименте насаждений, приемах выра-
щивания, уходе за растениями и технологии виноделия.
В северной зоне в качестве главного очага рационально организованного
виноградарства и виноделия выделялась Каменка. В этом обширном хозяйстве
в 20-е годы были заложены террасированные виноградники с лучшими в Запад-
ной Европе рейнскими и бургундскими сортами, достаточно дорогостоящими в
те времена. Каменка – первое в Приднестровье специализированное хозяйство,
поставленное на научную основу. И обширное погребное хозяйство, и техно-
логия виноделия также были необычными для всего «бессарабского» региона
виноделия. Хозяйство располагало специалистами с большим опытом работы и
профессиональной подготовкой, способными вести и агротехнические, и орга-
низационно-хозяйственные работы. Сортимент насаждений, уход за ними, спе-
циально оборудованное погребное хозяйство, рассчитанное на десятки тысяч
ведер, позволяли получать свежий виноград и вина высокого качества. Эта про-
дукция была вне конкуренции на территории всего региона, включая Аккерман
и Одессу. Виноград в гроздьях ценился в пять-семь раз дороже, чем в Бесса-
рабской области, а выдержанные столовые, бургундские и шампанские вина – в
четыре-шесть раз. Площадь насаждений при закладке плантаций была доведена
до 36 дес., а позже – до 56 дес.
Доходное каменское предприятие оказало прямое воздействие на распро-
странение виноградарства в Рашкове, Строенцах, Хрустовой, Подоймице и дру-
гих селениях, жители которых ездили в Каменку для практического усвоения
новых приемов в виноградарстве и виноделии и за черенками. В хозяйствах
этих населенных пунктов виноградники также были обособлены от фруктовых
садов, винные подвалы сооружались по аналогии с каменскими. Конечно, все
нововведения требовали больших капиталовложений.
До 40-х годов производство вина в северной зоне было незначительным и не
могло обеспечить спрос покупателей. Так, в 1828 г. вырабатывалось лишь 2,5 тыс.,
а через 10 лет – до 7 тыс. ведер (в свежем виде потреблено винограда 8–11 тыс.
пудов). К середине века, когда сформировалась определенная специализация на
виноградарстве, из Каменки, Строенцев, Рашкова, Хрустовой и Подоймы вино
продавалось уже десятками тысяч ведер в окрестные села и частично в Одессу и
Каменец-Подольский. В селах Гармацкой волости, расположенных в низовье р.
Днестр, на крестьянских участках вырабатывалось вино невысокого качества,
которое в продажу не поступало.
На юге, непосредственно в приднестровской полосе, виноградарство су-
ществовало задолго до 1791 г., но в незначительных размерах. После ухода но-
гайцев в Приазовье в отдалении от Днестра остались лишь немногочисленные
полузасохшие и запущенные сады и виноградники. Фактически эта территория

становилась полосой первоначального земледельческого освоения.
В казенных селениях Тираспольского округа во второй половине 40-х годов
числилось уже 1 790 виноградников и производилось 135 тыс. ведер вина. В не-
мецких колониях виноградарство не имело таких перспектив развития из-за при-
родно-климатических условий в местах расселения. Поэтому осенью колонисты
закупали оптом вина в Тирасполе на ярмарках, куда товар поступал большей ча-
стью из Бендерского уезда. Заметными центрами виноградарства и плодоводства
становились пригородные селения Тирасполя, Григориополя и Дубоссар.
В условиях эксплуататорского строя без необходимых специальных зна-
ний и средств мелкие производители не имели возможности правильно ор-
ганизовать трудоемкие виноградно-винодельческие хозяйства, приобретать
сортовые саженцы и новые технические средства, строить специализирован-
ные погреба, не пользуясь материальной поддержкой. Переработка винограда
осуществлялась в подсобных помещениях при помощи самодельных орудий и
вручную. В сложившейся тогда системе реализации продукции виноградарства
сбыт продуктов был опутан сетью препятствий и ограничений. Прежде всего,
непосредственно к покупателю продукция поступала лишь через агентов тор-
говых фирм. Скупщики, шинкари, лавочники посредством предварительных
ссуд и авансов, ростовщических операций, скупки винограда на корню и дру-
гих приемов вынуждали труженика сбывать свой товар за бесценок. Поэтому
в беднейших и средних крестьянских хозяйствах виноградарство и виноделие
давали мизерный доход.
Садоводство в Приднестровье было распространено повсеместно. Жители
обладали определенным опытом и профессиональными навыками по произ-
водству и хранению получаемой продукции. А почвенно-климатические усло-
вия позволяли выращивать разнообразные сорта плодовых и ягодных культур,
в том числе и южные.
Сады традиционной системы разведения были раздроблены на мелкие
участки со смешанным сортовым составом. У крестьян они располагались глав-
ным образом в черте усадебной оседлости. Плодовые культуры, имеющие наи-
большее хозяйственное и товарное значение, были представлены яблонями,
сливами и абрикосами.
В ряде помещичьих экономий Ольгопольского и Балтского уездов, где
производство продукции садоводства преследовало товарные цели, для раци-
ональной организации плодового хозяйства и руководства им привлекались
компетентные специалисты и профессионально подготовленные рабочие. По-
дольские помещики увлекались закладкой садов по иностранным образцам.
Из-за рубежа они ввозили посадочный материал и приглашали для работы ква-
лифицированных садовников.
В некоторых селах помещики, исходя из своих материальных интересов
(получали десятину), не препятствовали практике разведения крестьянами са-
дов во владельческих массивах. Затем в процессе введения обязательных инвен-
тарей помещики прибрали их к рукам под предлогом обмена угодий. Например,
в Хрустовой 67 дворов, имеющих «полевые сады», т. е. за пределами селения, на
площади 42 дес. (в том числе 11 дворов – более одной десятины и два двора – по
2,5 и 4 дес.), были вынуждены передать их после реформы помещикам.
И в помещичьих, и в крестьянских хозяйствах применялись различные
способы сушки плодов – в тени, на солнце, путем окуривания в лозницах и с по-
мощью аппаратов заводского изготовления. Обрабатывали преимущественно
сливы, яблоки, груши и абрикосы. Заготовлялось много чернослива, особенно в
северной зоне. Площадь под сливовыми садами у молдавских крестьян, живу-
щих в этой зоне, иногда достигала двух-трех десятин.
Некоторые владельцы имений (села Выхватинцы, Попенки, Гармацкое)
эксплуатировали плодоносящие сады посредством сдачи их в аренду на сезон
торговцам из Балты и других городов, получая по 75–100 и более рублей прибы-
ли. Среди приднестровских сел своим коммерческим направлением плодовод-
ства выделялось с. Жура. Здесь крестьяне получали доход от своих насаждений
всего лишь по несколько десятков рублей, а местный помещик, который вывоз-
ил чернослив в Одессу, – до двух тысяч рублей. В самом селении этот продукт
стоил 2 рубля серебром за пуд.
В селах Тираспольского округа в 40-е годы за сезон собиралось от 18 до 25
тыс. пудов фруктов, которые потреблялись на месте и частично продавались на
базарах в уездном городе. Например, в Кошнице поступала на рынок половина
собранных плодов и производимого вина. Государственные крестьяне разводи-
ли сады и виноградники в «казенно-сборочных лесных статьях» и на общинных
участках, которыми фактически пользовались наследственно, т. е. без вмеша-
тельства общины.
Из селений южной полосы фрукты и плоды помимо ближайших потребля-
ющих пунктов (Одесса, Херсон, Николаев, Балта) отправлялись на реализацию
в более отдаленные торговые центры – Москву, Харьков и др. Часто оттуда при-
езжали за товаром садопромышленники. Иногда наблюдалась и такая ситуация:
лавочники закабаляли беднейших жителей деревни путем ссуды денег в труд-
ные для них моменты под разорительные проценты; при этом оговаривалось,
что в случае невозврата займа они должны возместить его продукцией садов.
Огородничество и бахчеводство в основном не выходили за рамки потре-
бительского назначения. Но отдельные дворы возделывали плантации товар-
ного характера, в первую очередь представленные «капустниками» площадью в
2–5 дес. в прибрежных селах (Грушка, Подойма, Подоймица, Севериновка, Ок-
ница и др.). В с. Моловата еще в конце XVIII в. отмечалась специализация на
выращивании арбузов – «лучших во всей степи». На юге своим рационально
поставленным бахчеводством выделялось с. Плоское.
Обе эти отрасли, наиболее чувствительные к засухам, наилучшие резуль-
таты давали в пойме Днестра и вблизи других водоемов – на намывных почвах.
Но при возделывании этих культур требовались многократные поливы и под-
готовленная почва. Орошали посадки при помощи водоподъемных колес (чи-
гирей), приводимых в движение волами или лошадьми. Такое поливное земле-
делие было типичным для крестьянских хозяйств. Структура посевов и ассор-
тимент овощных культур определялись хозяйственными интересами каждого
двора. Излишки продукции крестьянских дворов обычно реализовывались в
самих селениях, а специализированных хозяйств – в Тирасполе, Одессе, даже

Киеве. Отсутствие транспорта осложняло доставку овощей в отдаленные места.
Технические культуры занимали большие площади лишь в отдельных по-
мещичьих экономиях. Крестьяне, ограничиваясь своими потребительскими
интересами, сеяли лен, коноплю, табак. Развитие товарного производства, ин-
дивидуальной хозяйственной деятельности тормозилось системой ограниче-
ний и в барской, и в казенной деревне. Наиболее товарной культурой был лен,
продукция которого реализовывалась в виде волокна, посевного и маслобой-
ного семени.
Однако крестьянские хозяйства в качестве прядильной и масличной куль-
туры предпочитали коноплю. Еще А. Мейер отмечал, что от Кошницы до Теи
табачные плантации сменялись «едва оком объемлемыми конопляниками». В
первой половине XIX в. они были почти в каждом селении и имели потреби-
тельское назначение.
Трудоемкой, но довольно доходной отраслью земледелия являлось табако-
водство. Оно давало типично южную продукцию и для потребительских, и для
коммерческих целей. Главным районом выращивания табака был город Дубос-
сары и его окрестные села – Моловата, Кочиеры, Лунга, Кошница, Перерыта,
Гоян, Коржево и др. Возделы-вались в основном акклиматизированные турец-
кие и греческие сорта с устойчивым хорошим качеством, известные под соби-
рательным названием «дубоссарский табак». Выращивание и обработка табака
в этих населенных пунктах были традиционными занятиями крестьян, которые
накопили значительный опыт, передававшийся из поколения в поколение.
Второй микрорайон табаководства размещался севернее, в Ольгопольском
уезде, и имел много общего с бессарабским табаководством. Тут культивиро-
вался так называемый ципиловский сорт, выведенный путем народной селек-
ции на территории Сорок-ского уезда и распространившийся в селах Придне-
стровья. Наиболее крупные плантации появились в Грушке, Окнице, Каменке,
Хрустовой, Подойме и Подоймице.
В Балтском округе табаководство дубоссарского типа отмечалось на не-
больших участках крестьян (по 1/4–1/2 дес.) в Цыбулевке, Гармацком, Ягорлы-
ке и Журе. Южные плантации табака площадью от 1 до 7 дес. располагались
в помещичьих хозяйствах – в Зозулянах, Выхватинцах, Белочах, Рыбнице, где
на рационально возделываемых землях получали урожаи листа первого сорта,
служившего качественным сырьем для промышленной переработки.
Спрос на табачное сырье и полуфабрикаты превышал объем производства,
а местный рынок не испытывал давления привозного (зарубежного) товара, по-
этому изделия находили достаточно покупателей и на местах производства и в
городах Украины – Киеве, Одессе, Полтаве и др.
Картофель в Приднестровье оставался малораспространенной культурой.
Внедрение его, как и в других районах страны, проводилось принудительными
мерами и медленно. Выращивался картофель главным образом на приусадеб-
ных участках и не оказывал существенного влияния на характер полевых сево-
оборотов. Значение картофеля как «второго хлеба», как культуры разносторон-
него использования, а тем более как объекта товарного производства начало
повышаться лишь с 30-х годов – времени продолжительных неурожаев зерно-
вых. В немецких же колониях (по традиции) картофель в качестве продоволь-
ственной и фуражной культуры возделывался без давления со стороны властей.
В 1855–1856 гг. в Ольгопольском уезде собиралось 9650 и в Балтском – 20800
четвертей картофеля, из которого в продажу поступало около 8 тыс. четвертей,
помимо определенной доли, потребляемой винокуренными предприятиями.
Животноводство. Скот, наряду с землей, являлся средством производства
в сельском хозяйстве. От обеспеченности хозяйств рабочим поголовьем (наря-
ду с продуктивным) зависело прежде всего состояние земледелия. Крестьянские
хозяйства, совершенно лишенные рабочего скота, нельзя было считать земле-
дельческими в полном смысле этого слова.
Крепкой тягловой силой был вол, но лошадь теснила его в ряде земледель-
ческих операций. В частности, в связи с заменой тяжелого украинского плуга
заводскими моделями быстрые и маневренные лошади с успехом использова-
лись при пахоте вместо более медлительных волов. Они были выгоднее и при
растущих транспортных операциях.
Малорослые упряжные крестьянские лошади обладали большой силой,
способностью к быстрому бегу, они «при самом скудном содержании» в корот-
кий срок восстанавливали свою работоспособность. Ввиду особого значения тя-
гловых животных в земледельческом процессе крестьяне зимой делали все воз-
можное, чтобы сохранить их к весне в рабочем состоянии, а летом, в длинные
рабочие дни на пашне или при дальних перевозках, лошадей и волов специаль-
но подкармливали в дополнение к подножному корму.
Для южной зоны характерно было животноводческое направление в сель-
скохозяйственном производстве, а в структуре отраслей главенствующее поло-
жение занимало овцеводство.
В северной зоне главной отраслью хозяйства являлось земледелие. И понят-
но, что значение рабочего скота здесь оставалось важным на всем протяжении
исследуемого периода. От численности его зависело не только экономическое
положение крестьянских дворов, но и их место в социальной структуре кре-
постной деревни. Фактические данные свидетельствуют, что к середине XIX в.
такая деревня оказалась глубоко неоднородной имущественно, хотя и не вы-
ходила за рамки феодальной системы. Главным показателем экономического
и социального развития ее была контрастность в группировках крестьянских
дворов по обеспеченности тягловыми животными.
Чтобы лучше конкретизировать обеспеченность крестьян рабочим ско-
том, приведем несколько примеров, относящихся к 1845 г. (канун инвентарной
реформы): в с. Плоть Балтского уезда в середине 40-х годов из-за большого па-
дёжа осталось в среднем менее пары волов на крестьянскую семью; в с. Цыбу-
левка (помещика Л. Михайловского) на 11 крестьянских дворов приходилось
75 голов рабочего скота (в среднем до 7 голов на двор), а 8 других были бесскот-
ными; в с. Хрустовая на 251 хозяйство тягловых и пеших крестьян приходилось
517 голов рабочего скота, или чуть больше двух на хозяйство (если учесть, что
в числе последних было 22 тягловых двора, в которых приходилось не менее
восьми голов на двор, а общим числом несколько более 180, то на 229 дворов
пеших – менее 1,5 головы на двор); в с. Гидирим (помещика Э. Северина) на 13

крестьянских дворов приходилось 40 голов рабочего скота и 106 – нерабочего
(из общего числа хозяйств два были пешие, следовательно, остальные 11 дворов
имели в среднем менее четырех голов на хозяйство); в с. Строенцы в 10 тягло-
вых и 79 пеших дворах имелось 104 головы рабочего скота; в с. Колбасна на 122
хозяйства приходилось 360 голов рабочего скота, или около трех на двор.
В «Правилах для управления имениями по утвержденным для оных ин-
вентарям» от 29 декабря 1848 г. о супряге сказано так: «Кто не имеет достаточ-
но скота, спрягаются, а затем отрабатывают в хозяйствах владельцев и плу-
гов». Таким образом, супряга была узаконена: в ней была заложена прямая
зависимость маломощных хозяйств от зажиточной верхушки села. Но часто и
на нее не хватало нужного поголовья, тогда «помогали» помещики. Им было
выгодно на время снабжать крестьян орудиями, тягловым скотом и семенами
за добавочную барщину в экономии. С этой же целью в критические периоды
они вносили за крестьян налоги. Например, в с. Хрустовая экономия для поле
вых работ давала крестьянам плуги, за пользование которыми они отбыва-
ли по 12 дней дополнительной барщины. Кроме того, управляющий имел 100
голов собственного рабочего скота как крупную доходную статью и средство
эксплуатации крестьян.
Выращивание и содержание крупного рогатого скота на рассматриваемой
территории преследовало хозяйственные и товарные цели. Главными породами
коров были серая степная, а с 40-х годов – бессарабская. В селениях Тирасполь-
ского уезда у крестьян первое время широкое распространение имела так на-
зываемая балканская порода – мелкий и малопродуктивный скот, хорошо при-
способленный к степным условиям содержания.
Как известно, степной серый скот имел два главных назначения – рабочее
и мясное. В северной зоне из-за скудного кормления и примитивных условий
содержания животные слабели и мельчали. Поэтому помещики и крестьяне для
пополнения стада приобретали рослый, сильный молодняк в южной зоне и Бес-
сарабской области.
Выведенная в Бессарабии в 30–40-е годы способом народной селекции раз-
новидность рогатого скота (от скрещивания коров и быков венгерской породы
с серой степной), отличающаяся выносливостью, работоспособностью, распро-
странилась в Херсонской, Подольской и Киевской губерниях. К концу 40-х го-
дов она повсеместно встречалась в Приднестровье.
Племенное, чистопородное разведение животных было под силу лишь
крупным производителям, т. е. оно было несовместимо с мелким крестьянским
хозяйством, где при подавляющей беспородности стад и суровом их содержа-
нии скот вырождался и исчезал.
В Приднестровье молочное производство оставалось на втором плане в
большинстве помещичьих и крестьянских хозяйств (исключая немецких коло-
нистов). Помещик Тираспольского уезда В. Линовский писал по этому поводу:
«В больших хозяйствах Юго-Западного края содержат коров преимуществен-
но для получения хорошего приплода и мало обращают внимания на удой и
вообще на молочность». В мелких хозяйствах – у колонистов, десятинщиков,
государственных крестьян были больше распространены молочные коровы –
помесь местного скота с завезенными туда переселенцами иностранными по-
родами (голландской, тирольской и др.). Степных украинских коров (как ра-
боче-мясных) выращивали в нескольких специализированных хозяйствах По-
дольской и Херсонской губерний.
Улучшить молочное поголовье на основе местной породы, дававшей в сезон
всего по несколько сот ведер молока, было невозможно, поэтому помещики и дру-
гие землевладельцы покупали племенной скот (ярославскую, холмогорскую и дру-
гие породы) как за рубежом, так и в зарекомендовавших себя фермах на Украине.
В Херсонской губернии содержалось большое поголовье продуктивного
скота, предназначенного для продажи («сбыт всегда верен, а цены довольно по-
стоянные»). Здесь действовали скотопромышленники, которые скупали молод-
няк, растили его в течение одного-двух лет на арендуемых пастбищах и затем
выгодно продавали. И хотя это предпринимательство из-за массовых падежей
было связано с риском, оно в целом приносило немалый доход.
Овцеводство – наиболее распространенная в Приднестровье отрасль жи-
вотноводства – подразделялось на тонкорунное и грубошерстное (простое).
Первое было доступно преимущественно крупным землевладельцам, второе –
крестьянству. Разведение и содержание мериносов преследовало предпринима-
тельские цели: для ряда помещичьих имений оно на время становилось глав-
ным источником доходов.
Первые стада мериносов в Херсонской губернии приобретались при со-
действии государства (выделялись специальные ссуды). Для них отводились
лучшие пастбища, строились овчарни (кошары) и нанимались специалисты. В
1804–1805 гг. крупные фермы были основаны на территории Одесского уезда
овцеводами, приглашенными из Франции и Германии. За несколько лет мери-
носы акклиматизировались, и приплод от них распространился по помещи-
чьим имениям Приднестровья и Бессарабской облас ти. В 1808 г. вышел указ о
тонкорунном овцеводстве в Новороссийском крае – фактически о бесплатной
раздаче земельных участков желающим заниматься предпринимательской де-
ятельностью при условии доведения поголовья до одной штуки на десятину в
течение 10 лет. О масштабах этого начинания можно судить по тому факту, что
в десятилетний срок для этих целей было выделено 1725 тыс. дес. земли.
Мериносное овцеводство медленно, но неуклонно развивалось в первые
два десятилетия XIX в. Дело это было новое, и большинство землевладельцев
относилось к нему с осторожностью. Но многолетняя работа увенчалась успе-
хом: росло чистопородное и метисное поголовье, повышалось качество шерсти,
увеличивались доходы. В 30–40-е годы тонкорунное овцеводство становилось
выгодным и доступным, и некоторые помещики переориентировали свои хо-
зяйства на эту отрасль. Наиболее крупные фермы принадлежали графу Нессель-
роде и зарубежному предпринимателю Питсу. У последнего на арендуемых в
Одесском уезде землях содержалось более 30 тыс. голов. Руководил этим обшир-
ным предприятием известный овцевод и активный деятель Общества сельского
хозяйства Южной России Демоль. Он сыграл видную роль в распространении
тонкорунного овцеводства в Поднестровье. В 1808 г. в Одессе один импортный
испанский меринос стоил 50–80 рублей серебром. Конечно, крестьянам (в том

числе состоятельным) не хватало средств на приобретение даже нескольких го-
лов, не говоря уже о стаде, которое могло принести заметную выгоду.
Тонкорунные овцы в Тираспольском уезде были представлены незначи-
тельным элитным поголовьем и большим количеством метисов, полученных от
скрещивания саксонских и английских пород с цигаями. Кстати сказать, раз-
ведением и содержанием метисов занимались в основном немецкие колонисты.
В 1846 г. в уезде числилось голов: овец простых – 35560, тонкорунных –
105670, всего – 141230. Следовательно, три четвертых поголовья составляли
тонкорунные овцы (чистопородные и метисы); выделялись 14 хозяйств, в кото-
рых в конце 30-х годов концентрировалось 42,5 тыс. мериносов; самые крупные
фермы содержал князь Понятовский – 12 тыс. голов.
В Ольгопольском уезде стада тонкорунных овец принадлежали князю
П.Х. Витгенштейну (Каменка). Первоначально он занимался простыми овцами,
а затем переключился на мериносов, которых содержал на арендованных землях
Бессарабии. Усилиями князя овцепоголовье было увеличено и доведено до не-
скольких тысяч. В 40-е годы часть стада он вывез в Приднестровье. Для консуль-
таций по этому доходному, но сложному делу Витгенштейн привлекал специ-
алистов из-за границы. Шерсть сбывал как на внутреннем рынке, так и за рубеж
(например, в 1833 г. продал партию в Брюссель). На землях Балтского уезда было
несколько ферм, из которых самая крупная в с. Плоть (2 тыс. голов) принадле-
жала помещику В.С. Комара. К середине 50-х годов в обоих уездах численность
тонкорунных овец достигла 67520 голов (получено шерсти 3870 пудов).
В 50–60-е годы в результате возросшей конкуренции на мировом рынке со
стороны продавцов дешевой колониальной шерсти и технических усовершен-
ствований в суконной промышленности, позволявших производить высокока-
чественные ткани из волокон средней тонкости, упали цены на тонкорунное
шерстяное сырье. Положение мериносового овцеводства пошатнулось, более
выгодным стало разведение овец с шерстью среднего достоинства. При таких
обстоятельствах владельцы крупных ферм тонкорунных овец в Подольской и в
Херсонской губерниях усматривали радикальное средство стабилизации своих
доходов в ограничении импорта шерсти и шерстяных изделий, и с этой целью
они не раз обращались с просьбами к правительству. Однако неоднократное по-
вышение пошлин на ввозимую шерсть не спасло специализированные хозяй-
ства от убытков в производстве тонкорунной шерсти.
В крестьянских хозяйствах приднестровских уездов Херсонской и Подоль-
ской губерний простым овцеводством занимались исстари. Наиболее распро-
страненными породами были чушки, пырнаи и цигаи, хорошо приспособленные
к местным природным условиям и обладавшие рядом ценных хозяйственно-
полезных показателей.
На территории Очаковской области чушки и пырнаи (волошские овцы)
были известны еще до присоединения к России. Затем здесь «задунайские пере-
селенцы», а в некоторых случаях – отдельные предприниматели при поддержке
правительства стали разводить цигайскую породу овец. В этой связи следует от-
метить известных овцеводов Рувье и Вассала, по инициативе которых в 1810 г.
(в разгар русско-турецкой войны 1806– 1812 гг.) на казенные деньги были ку-
плены в Подунавье и за Прутом значительные стада цигаев, пригнаны в Херсон-
скую и Таврическую губернии и розданы по овчарням.
Коневодство заводское и табунное в Приднестровье до конца 20-х годов
являлось одной из доходных отраслей животноводства (в основном разводи-
ли упряжных лошадей). К концу следующего десятилетия оно стало терпеть
убытки по двум причинам: из-за конкуренции на рынке донских коневодов и
более доходного использования пастбищ при содержании тонкорунных овец.
Вследствие этого отдельные коневоды вместо лошадей обзаводились овчарня-
ми, другие стремились поддержать коневодство путем улучшения породности
(некоторое влияние оказали земские конюшни в Херсоне, Одессе и Каменце-
Подольском).
Местные лошади были крепкими и закаленными благодаря содержанию в
течение большей части года под открытым небом. Зимой при малоснежье они
паслись, а при вьюгах находились в загонах, где их подкармливали сеном и со-
ломой. Лишь чистокровные дорогие лошади в некоторых экономиях находи-
лись зимой в конюшнях.
С расширением земледелия ускоренными темпами развивалось коневод-
ство упряжного назначения. К середине XIX столетия лошадь стала играть гла-
венствующую роль в хозяйстве некоторых разрядов крестьянства южной зоны.
Так, большая часть немецких и болгарских колонистов Тираспольского уезда
содержала значительное число лошадей смешанной породы, которые были хо-
рошо приспособлены к земледельческим работам и извозу. Напротив, в Подоль-
ской губернии коневодство находилось в неудовлетворительном состоянии –
лошадей в крестьянских хозяйствах выращивали малорослых и слабосильных.
Пользование услугами земских конюшен не приносило крестьянам ощутимых
результатов в улучшении породы. Труженику нужны были сильные и здоровые
лошади, способные выдержать большие нагрузки.
В некоторых помещичьих имениях (например, в Каменке) имелись конные
заводы, представлявшие собой хорошо организованные предприятия, где тща-
тельный уход за поголовьем, правильно налаженная выездка лошадей сочетались с
рациональным содержанием на вольных выпасах и в стойловом режиме и особым
отношением к ремонтному молодняку. Табунные (косячные) лошади продавались
на ярмарках в Бердичеве, Балте, Ярмолинцах по цене от 40 до 60 рублей серебром за
голову (в возрасте примерно четырех лет), откуда вывозились в Венгрию и в другие
страны Западной Европы. Заводские стоили 100–150 рублей серебром.
Приднестровье до конца 30-х годов располагало достаточными запасами
естественной растительности. Преобладала пастбищная система, участки кото-
рой размещались повсюду и включали постоянные отгонные угодья и временно
выделяемые полевые наделы на перелогах. Содержание скота ни них было про-
должительным – с ранней весны и до конца осени.
Обширные площади кормовых угодий находились на территории южной
зоны, где безморозная и малоснежная зима позволяла содержать скот на выпасе
более продолжительный период. Часть природных и полевых угодий отводи-
лась под сенокосы (луга и перелоги).
В крупных крестьянских хозяйствах и отдельных специализированных

помещичьих экономиях (особенно с многочисленным поголовьем мериносов,
рогатого скота и лошадей) создавались кормовые фонды для текущих расходов
и как страховой запас.
С распашкой степных участков суживалась кормовая база в виде пастбищ
и сенокосов. Ее можно было бы расширить за счет травосеяния, но доминиро-
вавшие тогда переложная и трехпольная системы земледелия исключали такую
возможность. К концу 40-х годов крестьяне стали пасти скот на перелогах, по
стерне и на лугах после уборки травы. Полевое кормопроизводство находилось
лишь в начале развития: впервые стали практиковать посевы бора (парынги),
который использовался в зеленой массе и как сено.
Использовалось много и других видов кормовых средств: отходы первич-
ной обработки зерна и само зерно, ботва свеклы, бахчевые культуры, солома,
стебли кукурузы, пищевые остатки, корнеплоды, вторичные продукты виноку-
рения и сахарных заводов. В помещичьих и крестьянских хозяйствах они ска-
пливались в виде заготовок для зимнего стойлового сезона.
Животноводство велось с известной долей риска. Одной из его характерных
черт было содержание непропорционально большого (сравнительно с кормовой
базой) поголовья скота. И когда при засухах кормовые ресурсы быстро расхо-
довались, хозяйства испытывали отчаянную нехватку кормов, заканчивавшуюся
бескормицей и эпизоотией. Цены на корма в этом случае резко подскакивали.
Часто случавшаяся бескормица и повальные заболевания при дефиците
ветеринарной помощи приводили к снижению численности поголовья. Эмпи-
рических знаний крестьян по предупреждению и борьбе с эпизоотиями оказы-
валось явно недостаточно, и люди нередко оставались без скота, т. е. в безвы-
ходном положении.
В зимние месяцы и при непогоде в другие времена года «гулевой» скот
сгоняли в специальные укрытия – загороды, навесы, овчарни. Наиболее рас-
пространенными были загоны без крыш, которые лишь в какой-то мере защи-
щали животных. Зимой также сооружались выгульно-кормовые площадки под
открытым небом у стогов сена или соломы в поле. В селениях его держали во
дворах без особого укрытия. Лишь в специализированных хозяйствах строили
каменные или глиняные конюшни, скотные дворы, овчарни и обогреваемые со-
оружения для молодняка. Рабочих волов и лошадей в пору напряженной зем-
ледельческой страды, усиленных транспортных работ и зимой подкармливали
в поле и дома более содержательными кормами, старались как можно лучше
уберечь от непогоды.
Рост производства продукции животноводства осуществлялся как за счет
увеличения поголовья, так и за счет повышения его продуктивности. При этом
немаловажную роль играла рационализация в животноводческих хозяйствах.
С целью повышения доходности ферм крупные землевладельцы стали уделять
больше внимания племенному делу, чистоте пород. Улучшение породного со-
става предпринималось еще в 20-е годы, а затем практиковалось систематиче-
ски: проводилось обновление стада путем отбора местного улучшенного по-
головья; приобретались дорогостоящие породы животных (к этому прибегали
главным образом предприниматели, стремившиеся получить значительную
прибыль). На специализированных фермах племенное стадо обслуживали ква-
лифицированные специалисты (с учетом зооветеринарных требований). Но
следует оговориться: доля первоклассных и элитных животных в общем стаде
оставалась небольшой.
Элементы рационализации проявлялись также в распространении мери-
носового овцеводства, повышении мясной и молочной продуктивности, совер-
шенствовании содержания и кормления животных, приспособлении производ-
ства к запросам рынка.
Сказанное относится в первую очередь к перестраивавшимся поместьям.
Что касается крестьянских хозяйств (беднейших и зажиточных), то подавляю-
щее большин ство их было не в состоянии наладить дорогостоящее производ-
ство, не могло в одинаковой с помещиками степени следовать по пути интенси-
фикации отраслей животноводства.
В середине века в условиях роста посевных площадей за счет кормовых
угодий перед крестьянами возникла проблема пастбищ. Наделы традиционно-
го пользования (толоки, выгоны и т. п.) теряли продуктивность, а заменить их
было нечем – в помещичьем секторе такие участки не желали предоставлять
землевладельцы, а в казенном – иссякли земельные резервы.
Приднестровью предстояло решить важные для рационализации живот-
новодства вопросы, но для крестьян, владевших несовершенными средствами
производства и скованных условиями феодального мелкого землепользования,
они оказались непосильными, что привело к сокращению поголовья и исчезно-
вению подотраслей, базировавшихся на экстенсивной кормовой базе (отгонно-
го овцеводства, табунного коневодства и др.).
Как уже отмечалось, важным стимулом к расширению и структурным из-
менениям в животноводстве являлась товарная ориентация помещичьих и кре-
стьянских хозяйств. Рыночный спрос в ряде случаев определил специализацию.
Самым практичным, доступным и выгодным (при малых затратах) был от-
корм и сбыт поголовья на убой. Тут применялось два способа. Самым распро-
страненным был откорм рогатого скота и овец на естественных выпасах южной
зоны. Скотопромышленники («сгонщики») скупали молодняк и выбракованных
взрослых животных в селах и торговых местах небольшими партиями, формиро-
вали из них гурты, которые до поздней осени выгуливались на арендуемых паст-
бищах, т. е. на травяном корме, и затем животных либо сбывали на мясо на месте,
либо доставляли по скотопрогонным трактам в отдаленные потребляющие цен-
тры. Происходила перегруппировка собственности: скот как товар несколько раз
переходил из рук в руки. Кстати, овцы забивались вблизи откормочных площа-
дей, так как при длительных перегонах изнурялись и теряли в весе.
В южной зоне такими пунктами приема скота являлись Дубоссары, Григо-
риополь и Тирасполь. Отсюда гурты двигались в Одессу (большая часть закупа-
лась для довольствия армейских и флотских гарнизонов) и в противоположном
направлении – в Петербург, Польшу и Австрию.
Говоря о продаже поголовья скота, нельзя упускать из виду, что крестьяне
не всегда сбывали его как товарный излишек – к этому их нередко вынужда-
ли сложные обстоятельства: сокращение земельного надела,

тяжелые невзгоды (неурожаи, бескормица, угроза эпизоотии,
налоговое обременение); необходимость в немедленном сбы-
те при невыгодной рыночной конъюнктуре (падение цен) и
как следствие – приобретение скота по высоким ценам.
Живым товаром были ягнята, которые весной выгодно
сбывались десятками тысяч (для получения смушек). Напри-
мер, в начале 40-х годов на месте они стоили 40 коп. за штуку,
а в Одессе в 1,5–3 раза дороже.
В северной зоне больше применялся второй способ:
стойловое содержание и интенсивный откорм скота дешевы-
ми отходами спиртоводочных, масложировых, пивоваренных
и сахарных предприятий. Тут действовали и крупные, и мел-
кие предприниматели. Молодняк рогатого скота и свиней для
Пастух. Фото XIX в.
этих целей приобретался на месте, а также в Херсонской гу-
бернии и Бессарабской области.
Мелкое предпринимательство было особенно распространено в кре-
стьянских хозяйствах. В отличие от крупных скотопромышленников крестья-
не не отводили скот в загоны при заводах, а содержали в своих дворах, корм
же покупали на предприятиях. А цель у тех и других была одна – откорм скота
для убоя.
На рынке обращался и неоткормленный скот, табунные лошади, овцы.
Из южной зоны они небольшими партиями гоном доставлялись в Одессу, из
северной – в Балту, Ярмолинцы, Бердичев и Бельцы (главный рынок скота в
здешнем крае), откуда большей частью вывозились за границу. Более мелкие
пункты купли-продажи – Кодыма, Крутые, Рашков и другие – являлись проме-
жуточными рынками на прогонных трактах. Особенно выделялся последний,
через который проходили важные пути в направлении к Одессе и с востока на
запад через Днестр – в Бессарабию, где животные на буджакских пастбищах
доращивались и затем поступали на австрийские рынки.
На рынок сбыта отправлялась и разнообразная продукция животновод-
ства в сыром и полуобработанном виде. Шерсть поступала на фабрики в Грод-
ненскую губернию, Литву, Чернигов, Ригу, Варшаву (туда же вывозилось и сало).
Цены в 30–50-е годы были высокими и устойчивыми: в Тираспольском уезде 1
пуд тонкорунной шерсти стоил 10–20 рублей серебром, в северной зоне – 12–14
рублей, а простой шерсти – до 2 рублей.
На предприятия украинских губерний и Бессарабии сбывалась кожа. В
Приднестровье было много мастерских по выработке сафьяна (в Григориополе,
Рашкове, Могилеве, Тирасполе) и заводов, выделывающих простую кожу. Дей-
ствовали также брынзарни и маслодельни, салотопни и бойни, мастерские по
изготовлению шерстяных изделий. Но эта сфера реализации продукции оста-
валась незначительной: подавляющая масса разнообразной продукции прода-
валась лишь после первичной обработки.
Анализ приведенных конкретных материалов, отражающих развитие зем-
леделия и животноводства, позволяет сделать вывод о том, что взаимодействие
этих отраслей прошло определенную эволюцию с известными различиями по
зонам. На протяжении исследуемого периода в северной зоне (исключая южную
полосу Балтского уезда, граничащую с Херсонской губернией) преобладающей
отраслью являлось земледелие уже ко времени присоединения ее к России. Юж-
ная зона прошла через период земледельческого освоения, когда у крестьян со-
седствовали различные системы ведения хозяйства: чисто животноводческие,
смешанные земледельческо-животноводческие и преимущественно земледель-
ческие. В Ольгопольском и в большей части Балтского уезда при господстве по-
мещичьего землевладения крестьяне могли использовать только смешанную
систему, при которой лишь часть земли – в большинстве случаев непригодная
для других видов хозяйствования – утилизировалась в животноводческих це-
лях; в Тираспольском же уезде скотоводство и овцеводство являлись важней-
шими отраслями сельского хозяйства.
По мере заселения Очаковской области осваивались и ее земли. И хотя в
хозяйстве было велико значение животноводства, земледельческая ориентация
превалировала в крестьянской экономике. Процесс этот по времени был про-
должительным, а по взаимосвязи и взаимоподчиненности отраслей – сложным.
Полуэкстенсивное пастбищное животноводство заменялось пашенным земле-
делием; сельское хозяйство в своем развитии поднималось на более высокую
ступень. Такая эволюция была неизбежной в силу тенденции взаимодействия
его отраслей и проявлялась как объективная закономерность. Но на этом, более
высоком, этапе поступательного развития в повседневной сельскохозяйствен-
ной практике земледелие обычно сочеталось с животноводством.
С переориентацией хозяйств на производство зерна, плодов, винограда,
овощей и технических культур теряли значение некоторые подотрасли живот-
новодства. К середине века повысился удельный вес земледелия, оно превра-
тилось в определяющую отрасль сельского хозяйства. Животноводство в При-
днестровье все более стало ориентироваться на возраставшее зерновое произ-
водство, перестраиваться на путь интенсификации. Характерное для первых
десятилетий большое поголовье простых овец сокращалось, а на первый план в
соответствии с рыночной ориентацией выдвигалось тонкорунное овцеводство;
возрастало значение тяглового скота; улучшались качественные признаки жи-
вотных, получило развитие племенное дело. В результате на рынок поступало
все больше животноводческой продукции.
Изменялась система ведения хозяйства, росла численность сельского насе-
ления, углублялось разделение труда, ширились рыночные отношения. Исходя
из экономической целесообразности, потребительское земледелие и животно-
водство превращались в товарное производство. В Приднестровье формирова-
лись специализированные микрорайоны с рыночной ориентацией. Таким об-
разом, земледелие утверждалось как главная, определяющая отрасль сельского
хозяйства. Но к середине века межотраслевая эволюция не завершилась: по на-
блюдениям современников, на территории юга страны переход от животновод-
ства к земледелию происходил и в 60-е годы XIX столетия.
В Тираспольском уезде наиболее освоенные угодья размещались в долине.
И по рельефным условиям, и по плодородию приречные участки представляли
собой наибольшую ценность для занятий интенсивными отраслями земледе-
лия. К середине века эти угодья были распаханы почти полностью, в то время
как в целом по Херсонской губернии поля составляли лишь пятую часть от пло-
щади удобных земель.
Развитие сельского хозяйства в Приднестровье происходило в условиях
кризиса феодальной системы. Различные типы феодализма – крепостнический
в Балтском и Ольгопольском уездах и государственный на юге – наложили
глубокий отпечаток на все процессы экономической и социальной эволюции
и прослеживались в землевладении и землепользовании, системах хозяйства,
отраслевой структуре, рыночных связях. В то же время общие закономерно-
сти смены общественно-экономических формаций постепенно нивелировали
зональные особенности Приднестровья.
Определенные сдвиги произошли в отраслях сельского хозяйства: обнов-
лялась земледельческая техника и расширялось зерновое производство с ори-
ентацией на рыночный спрос, нарастал удельный вес продукции виноградар-
ства, садоводства, табаководства, льноводства. В животноводстве укреплялись
позиции специализированных подотраслей через углубление взаимосвязи с
земледелием и рыночной конъюнктурой. Эти и другие перемены в сельском
хозяйстве Приднестровья за короткий исторический срок стали возможными
благодаря его вхождению в общероссийскую экономическую систему и рынок.
ГЛАВА XI
ПОРЕФОРМЕННОЕ ПРИДНЕСТРОВЬЕ
§1. Реформы 60-70-х годов XIX в.

Осуществление целого комплекса реформ в Российской империи, и в пер-
вую очередь отмена крепостного права, было обусловлено всем ходом эконо-
мического, социального, политического и культурного развития страны. Суще-
ствовавшая феодально-крепостническая система вступила в глубокие проти-
воречия с формировавшимся капитализмом. А поражение России в Крымской
войне и унизительный для нее Парижский мир 1856 г. потрясли страну и воз-
будили негодование общества. Россия должна была в короткий исторический
срок преодолеть отставание (особенно в области индустрии) от ведущих бур-
жуазных стран Западной Европы по многим направлениям, ослабить остроту
социальных противоречий, устранить отжившие феодальные устои, обеспе-
чить прогресс в сфере материальной и духовной культуры.
В Приднестровье (с его двумя зонами, разными системами феодализма),
соприкасавшемся через Черное море с мировым капиталистическим рынком и
втягивавшемся в него, назрела необходимость широких преобразований эконо-
мического и социального характера. Особенно злободневными и неотложными
были проблемы переустройства отсталой крепостнической системы хозяйство-
вания в пределах Балтского и Ольгопольского уездов.
Крестьянская реформа. В Приднестровье крепостные были освобождены
в 1861 г., т. е. одновременно с крестьянами других губерний страны. Реформа на
территории Тираспольского уезда Херсонской губернии коснулась 158 сельских
обществ, в которых числилось 10915 крепостных ревизских душ. Из числа по-
следних 465 вышли на волю до реформы, 2 012 являлись дворовыми, 653 отка-
зались от наделов и 8 208 получили землю.
По размерам наделов уезд был разделен на две зоны – северную (по 4 дес.
на ревизскую душу) и южную (по 5 дес.). Фактически крестьяне получили мень-
ше этих норм: из общего количества ревизских душ лишь 75 % были наделены
землей, а примерно пятая часть довольствовалась угодьями мизерных размеров
(1–2 дес.). Таким образом, существенно задевались кровные интересы крестьян,
и значительная их часть лишалась возможности ведения самостоятельного зем-
ледельческого хозяйства.
Неудивительно, что крестьяне уезда в большинстве случаев отказывались
от принятия уставных грамот и от исполнения барщины. И уполномоченный
царского правительства (флигель-адъютант) прибегнул к «нравственному вли-
янию квартирующих войск» и «легкому наказанию» крестьян, как отмечалось в

донесениях министра внутренних дел правительству о ходе реформы весной и
летом 1861 г. В подобном документе 1862 г. вновь констатировалось: «…состав-
ление и введение грамот проводилось доныне не довольно успешно – вручено
не более одной пятой».
Аналогичное положение наблюдалось в Ананьевском уезде. Здесь числи-
лось 177 селений, расположенных на помещичьих землях и получивших устав-
ные грамоты. Из 17237 ревизских душ мужского пола 4260 (24,7 %) надела не
получили. Следовательно, как и в Тираспольском уезде, четвертая часть быв-
ших крепостных осталась без полевой земли. При этом по губернии безнадель-
ные составляли 19,7 %. Летом и осенью 1861 г. крестьяне Ананьевского уезда
ответили на реформы повсеместными волнениями, которые были подавлены
властями при содействии регулярных войск.
В 1854–1858 гг. среднерыночная цена одной десятины удобной земли по
Херсонской губернии колебалась от 15 до 18 руб., а выкупная цена в 1861 г. была
определена в 33 руб. серебром. Через 20 лет, в 1881 г., правительство сделало вы-
куп обязательным.
Проведение крестьянской реформы на территории Подольской губернии
отличалось некоторым своеобразием. Царское правительство из политических
соображений, связанных с нарастанием польского национально-освободитель-
ного движения, пошло на уступки крестьянам: за ними юридически закрепили
наделы в границах 1847–1848 гг., т. е. согласно инвентарным нормам, что не-
сколько увеличило площадь крестьянского земельного фонда по сравнению с
фактическим землепользованием в пред-реформенные годы, а также были зна-
чительно сокращены сроки временнообязанного состояния.
В Ольгопольском и Балтском уездах, как и по всей губернии, реформа
осуществлялась на основе «Местного положения о поземельном устройстве
крестьян, поселенных на помещичьих землях в губерниях: Киевской, Подоль-
ской, Волынской» и добавлений к нему. В уставных грамотах фиксировались
размеры отводимой крестьянам земли, состав и величина отрезков, объем и
характер повинностей и сумма выкупных платежей. Если помещик уменьшал
крестьянский надел по сравнению с инвентарными нормами, крестьяне имели
право добиваться возвращения отрезанной земли. В то же время предусматри-
валось право обмена угодий, воспользовавшись которым помещики наделяли
крестьян худшими участками. Такая противоречивость, заложенная в самом
законодательном акте, почти повсеместно вызывала острые конфликты сторон.
Крепостники стремились в ходе реформы сохранить в своих руках максимум
хорошей земли и привилегий.
Срок временнообязанного положения определялся в два года (до 19 фев-
раля 1863 г.), в течение которых бывшие крепостные имели право переходить
с барщины на оброк только с согласия помещика, а после – и без согласия, но
с предупреждением об этом землевладельца за год. Повинность за землю кре-
стьяне отбывали и деньгами (оброк) и работой (барщина, или панщина).
Для определения размеров оброка и барщины губерния была разделе-
на на «местности». Приднестровская часть Балтского уезда относилась к тре-
Глава XI. Пореформенное Приднестровье  527
тьей местности, а весь Ольгопольский уезд – к четвертой. Барщинная повин-
ность в них определялась в 15–16 дней для одного человека и должна была от-
бываться на три пятых летом и две пятых зимой; оброк составлял 20–25 руб.
с человека.
Как и всюду, по реформе 1861 г. выкупная цена земли рассчитывалась по
капитализированному оброку и составляла за 1 дес. полевых угодий в третьей
местности 45 и в четвертой – 41,66 руб., а усадебной земли по обеим местностям –
85 руб.
Выкупные операции государство взяло на себя. Будучи заинтересованны-
ми в этом помещики выплатили выкуп сразу, крестьяне же должны были по-
гасить ссуду в рассрочку, т. е. в течение 49 лет. Поэтому за указанный период
начислено выкупных платежей по обеим местностям за 1 дес. усадебной земли
199 руб. и полевой – 98–107 руб. Но в связи с усилением крестьянского движе-
ния, и в частности восстанием 1863 г. в северо-западных губерниях, царское
правительство по политическим соображениям приняло некоторые меры по
ускорению реализации реформы 1861 г. По указу от 30 июля 1863 г. с 1 сентября
этого же года в юго-западных губерниях Украины, в том числе и в Подолии, все
обязательные отношения между помещиками и крестьянами прекращались, а
последние переходили в разряд крестьян-собственников и вместо выплаты об-
рока и исполнения повинностей обязаны были только вносить выкупные пла-
тежи. А в августе 1864 г. был принят новый закон: при отказе выкупить весь ин-
вентарный надел крестьяне могли оплатить лишь фактический размер надела,
а остальную землю (в пределах инвентарных норм) разрешалось получать в те-
чение 10 лет, т. е. до 1871 г. Обязательный выкуп крестьянских земель снижался
на 20 % в сравнении с размером оброка.
Для контроля за исполнением этого закона были образованы комиссии,
которые занимались проверкой правильности наделения угодьями крестьян
согласно действовавшим накануне реформы «инвентарям». И в Подольской и
в Херсонской губерниях уставные грамоты помещики составляли с помощью
мировых посредников (специально созданной на это время должности), при со-
действии которых крестьянские общины должны были подписывать все доку-
менты. В 1874 г. мировые посредники были упразднены в Херсонской губернии,
и главную роль стали играть уездные по крестьянским делам присутствия. В
Подольской губернии должности мировых посредников остались, так как там
не было земской реформы.
Реформа 1861 г. предусматривала личную свободу бывших крепостных
крестьян и право распоряжаться своим имуществом, что вело к превращению
феодального права в буржуазное. Однако сохранялась сельская община, без со-
гласия которой крестьяне, как податное сословие, не имели права отлучаться за
пределы волости. Для крестьян учреждались отдельные суды, которые могли
выносить решения о телесном наказании, а органы местного управления – во-
лостные и сельские – обладали ограниченными компетенциями и находились в
зависимости от чиновников и помещиков.
В ходе землеустроительных мероприятий помещики стали преднамеренно
применять стеснительное для крестьян размежевание угодий через череспо-
лосность (крестьянские угодья находились в окружении помещичьих) и моно-

польное владение жизненно важными для крестьян лесами, лугами, водоемами,
выгонами, сенокосами, дорогами, пользование которыми полностью зависело
от воли помещиков (общинам навязывались кабальные контракты). Благодаря
реформе 1861 г. в Подольской губернии земельный фонд крестьянских общин
возрос за счет соответствующего сокращения помещичьего фонда, но в итоге
произошло измельчание и частновладельческой и общинной земельной соб-
ственности. В губернии к концу XIX в. стало ощущаться острое малоземелье на
селе.
Через пять лет после реформы 1861 г. в крепостной деревне была прове-
дена реформа в селениях государственных крестьян. Подготовка ее началась
в 1862 г., когда Главный комитет по крестьянской реформе представил в Госу-
дарственный совет проект законоположения. На общем собрании Совета дис-
кутировался вопрос, кто должен распоряжаться землей, т. е. вопрос о праве
собственности казны и крестьян на отведенные селениям земли. Большинство
членов Совета и сам Александр II в 1863 г. постановили: «Казенные земли, на
коих водворены крестьяне, составляют собственность казны, а за крестьянами
сохраняется лишь право постоянного пользования этими землями».
В течение 1863–1864 гг. обсуждались проекты Министерства государ-
ственных иму-ществ о деталях реформы земельной и административной. В ре-
зультате было решено по земельному вопросу оставить в силе постановление
1863 г., а административное устройство осуществлять «на общих основаниях»
Положения от 19 февраля 1861 г. Окончательный текст законоположения был
утвержден в ноябре 1866 г. Относительно «поземельного устройства» предпи-
сывалось соблюдать следующие принципы: 1) общество государственных кре-
стьян должно сохранить весь существующий у них надел земли; 2) за наделы
крестьяне должны платить определенную оброчную подать по уравнительному
распределению; 3) со временем крестьяне станут полными собственниками на-
делов. Реформа касалась только крестьян Тираспольского уезда, в северной зоне
она проводилась годом позже.
Документы на владение землей – «владенные записи» – были выданы в
1870 г. в 31 казенном селении округа. Примерно в половине селений (15 общин)
крестьяне получили высший размер надела на мужскую душу – 15 дес., в одной
общине – по 3,5, в двух – по 4–5, в семи – по 5–6, и в шести – по 6–7 дес., в 16
селениях, как видно из этих данных, налицо была ощутимая неравномерность
земельной обеспеченности.
В среднем выкупные платежи составляли 3,5 руб. на душу, или 51,5 коп.
на 1 дес., и были выше оброчного сбора на 20 %. После выплаты оброчной по-
дати (выкупные платежи), которую необходимо было погасить в течение 20 лет,
крестьяне переводились в разряд собственников. Административная система
в низшем и среднем звеньях была реорганизована на общих основаниях, т. е.
окружное управление было упразднено, а сельские общества включены в во-
лостные системы смешанного характера.
В Херсонской губернии одной из особенностей реформы 1866 г. являлось
причисление к государственным крестьянам бывших крепостных мелкопо-
местных дворянских имений (до 21 души), прошедших через реформу 1861 г.
Но таковых было немного, да и наделы их были на 55 % меньше величины на-
делов «коренных государственных крестьян». Так, по сведениям 1884–1887 гг.,
на территории всей Херсонской губернии «государственных крестьян из мел-
копоместных имений» (так они официально назывались) зафиксировано 1761
человек с земельным обеспечением в 2794 дес.
Другая особенность заключалась в следующем. Оброчная подать остава-
лась неизменной на протяжении 20 лет. А чтобы обеспечить своевременное
ее поступление, закон сохранял общинную форму землепользования и ответ-
ственность всех членов за выплату налогов. Причем круговая порука вводилась
и там, где раньше ее не было, т. е. в селениях с подворно-участковым землеполь-
зованием. Для перехода от общинной формы землепользования к подворной
требовалось согласие не менее двух третей членов общины.
Как видно из приведенных данных, земельные наделы крестьян Тира-
спольского уезда значительно сократились. Однако у помещичьих крестьян зе-
мельная обеспеченность по реформам 60-х годов была ниже на 75 %. К тому же
в помещичьих имениях десятая часть крепостных получили «даровые наделы»
и более 15 тыс. крестьян совсем не имели полевой земли.
Реформа в селениях государственных крестьян Подольской губернии осу-
ществлялась на основании указа от 16 мая 1867 г. «О поземельном устройстве
государственных крестьян в западных губерниях». Содержание этого закона
сводилось к следующему. Государственным крестьянам предоставлялись в соб-
ственность наделы, которыми они пользовались накануне реформы, без умень-
шения площади. При этом крестьянский двор должен был внести выкупной
платеж в размере, определяемом специальными люстрационными комиссиями,
но увеличенном на 10 % (формально мог погашаться в течение 49 лет). На право
владения наделом выдавались специальные люстрационные акты, или так на-
зываемые «даки», а получившие их зачислялись в разряд крестьян-собственни-
ков. В актах фиксировались размеры наделов и выкупных платежей.
Процедура составления и вручения люстрационных актов предусматри-
валась в очередном законе от 20 октября 1867 г. «Правилами о составлении,
предъявлении и проверке люстрационных актов» на это выделялся 6-летний
срок. Сумма выкупного платежа складывалась из прежней оброчной подати и
10-процентной надбавки.
Итак, поземельное устройство государственных крестьян в Балтском
округе государственных имуществ осуществлялось на основе законов 1867 г.
Фактически здесь отмечается сходство с процедурой составления и вручения
«владенных записей» в Тираспольском уезде государственных имуществ. Но
в Подольской губернии (как и в других губерниях Правобережной Украины)
была узаконена существенная особенность – обязательный выкуп крестьянами
земельных наделов.
Поскольку в казенных селениях Подольской губернии проживало много
«посторонних», поземельное устройство последних рассматривалось особо. По
решению правительственных структур предусматривалось два варианта этой
акции: если «посторонние» пользовались земельными угодьями наравне с ко-
ренными жителями, то первые должны были на общих основаниях вносить об-

рочные платежи и включиться в крестьянские сельские общины; те из них, кто
не располагал полевыми участками, должны были (при желании остаться на
жительство в данном селении) оплатить цену усадебной земли и выгона. В обо-
их вариантах при отказе от платежей «посторонним», согласно люстрационным
актам, дано было право арендовать участки на короткие сроки по договорам
или выселиться.
В связи со сложностью процедуры подготовки и вручения названных ак-
тов и очередностью губерний в процессе вручения, на территории Подольской
губернии реформа была завершена лишь в 1873 г. Тогда же прекратили свою де-
ятельность все местные ведомства государственных имуществ. Средний надел
составил 4,6 дес. на душу мужского пола, а платеж – по 80 коп. серебром за 1 дес.
Вслед за преобразованиями в казенных селениях наступил подготовитель-
ный этап реформ в колонистских поселениях, предполагающий их поземель-
ное, правовое и административное устройство. Он растянулся на 5 лет. Лишь
4 июня 1871 г. в высших правительственных сферах были утверждены Правила
об устройстве поселян-собственников (бывших колонистов), водворенных на
казенных землях. Согласно этому законоположению колонисты переводились в
разряд крестьян-собственников.
Государственная оброчная подать, т. е. выкупные платежи, были определены
в 40,5 коп. с 1 дес. Оброк с удобных земель подлежал выплате в течение 20 лет.
Учитывая специфику землепользования в немецких селениях, т. е. недро-
бимость надела поселян-собственников, значительная часть колонистов не по-
лучила полевых угодий. Так, в Тираспольском уезде из 3958 колонистских семей
лишь 2 121 были наделены ими, а 1837 остались без наделов (46,6 % от общего
числа семей).
«Задунайские переселенцы» – колонисты с. Паркан – были обеспечены на-
делами в размере 20–30 дес. на семью, у них сохранилось общинное землеполь-
зование. Сумма государственной оброчной подати, лежащей на всей общине,
распределялась между семьями в зависимости от величины и качества надель-
ной удобной земли и колебалась в пределах 36–52 коп. за 1 дес. В бывших не-
мецких колониях было сохранено подворно-участковое землевладение. У тех и
у других в общем пользовании были оставлены общественные леса, сады, план-
тации и «мирские оброчные статьи».
Правилами 1871 г. оговаривались определенные привилегии и права для
переселенцев и колонистов (которыми не пользовались государственные кре-
стьяне): на 10 лет они освобождались от постойной повинности; оговаривалась
возможность числиться в двух «состояниях» – крестьян-собственников и горо-
жан; несогласным с реформой дозволялось в течение 10 лет выехать из России
со всем имуществом и капиталом. Незначительные размеры выкупа (в течение
20 лет по 8 руб. серебром за 1 дес.) открывали перед бывшими колонистами
возможности для полного выкупа надела в кратчайший срок и выделения его
из общинного массива угодий.
Все оставшиеся на прежних местах жительства (по истечении десятилет-
него срока) в административном отношении уравнивались с бывшими государ-
ственными крестьянами. Их особые учреждения – колонистские и окружные
управления, попечительства – были в 1872 г. упразднены. В низовом звене глав-
ными адмиминистративно-территориальными единицами становились сель-
ские общества и волости, а в уездном и губернском управлении – общие для
крестьянского населения ведомства, присутствия, учреждения.
Говоря о реформе в колониях, отметим, что она была выгодна для этого
разряда крестьян лишь в экономическом, но не в социально-правовом отноше-
нии, так как навсегда лишила их статуса колониста, льгот и преимуществ, ко-
торыми они пользовались в течение 6–7 десятилетий. Колонисты существенно
пострадали не только от земельно-административной, но и от военной рефор-
мы, против которой протестовали открыто и скрыто, т. е. упорно добивались
формирования однородных (немецких или болгарских) волостей. Возникла у
колонистов и проблема земельной обеспеченности безнадельных семей.
Земская реформа. Земская реформа 1864 г., как и крестьянская, имела важ-
ные позитивные последствия (Положение о земских учреждениях от 1 января
1864 г.) Она была направлена на совершенствование и упорядочение системы
хозяйственного управления, а фактически – на укрепление позиций аграрной
буржуазии и местного дворянства. Осуществлялась эта реформа через реорга-
низацию низового (местного) самоуправления.
Реформа получила тогда широкую реализацию лишь в Тираспольском уез-
де, а на Балтский и Ольгопольский уезды, входившие в Подольскую губернию,
она не распространялась до 1911 г. ввиду недоверия центральных правящих
кругов к местному дворянству (представленному в основном поляками).
На территории Херсонской губернии, в том числе в Тираспольском и
Ананьевском уездах, деятельность земских учреждений отличалась особой
активностью. В их структуру входили губернские и уездные земские собра-
ния и их исполнительные органы – губернские и уездные управы. Уездное
собрание формировалось из «гласных», избираемых на три года отдельно
по куриям (группам избирателей), т.е. из представителей землевладель-
цев, городских собственников, и на волостных сходах – из крестьян. Здесь
же создавалась уездная земская управа. Отметим, что в губернском звене
(на собраниях) крестьяне составляли лишь десятую часть от общего числа
«гласных».
В круг проблем, которыми занимались и которые финансировали уездные
земства, входили: дорожное дело, обеспечение населения продовольствием, со-
держание «опытных полей» и земских агрономов, ветеринарные услуги, созда-
ние племрассадников, основание складов сельскохозяйственных машин, стро-
ительство и содержание начальных (земских) школ, налаживание почтовой
связи, сбор и систематизация различных статистических сведений, распределе-
ние денежных средств. В отношении последнего отметим, что в соответствии
с Положением земские учреждения получили право взимать с населения для
покрытия расходов специальный налог – земский сбор с имущества, земли, ле-
сов, «доходных домов», фабрик, заводов, торговых заведений и других «статей».
Благодаря этому земства располагали значительными суммами денег, обеспечи-
вающих их самофинансирование.
Земства (уездные в том числе) публиковали ежегодные отчеты о своей де-

ятельности по названным направлениям. Содержащиеся в них сведения позво-
ляли при систематизации сопоставимых показателей за многие годы проследить
эволюцию важнейших экономических, социальных и культурных процессов в
городах и селениях уездов с середины 60-х годов. Сеть статистических учрежде-
ний в Херсонской губернии функционировала в течение более полувека.
Судебная реформа. На социально-правовых процессах региона сказа-
лась судебная реформа, проведенная в 1869 г. Она ввела всесословные суды,
гласность судопроизводства, адвокатуру и институт присяжных заседателей.
Первой судебной инстанцией в губернии являлся окружной суд, второй –
Одесская судебная палата, а кассационные функции исполнял сенат. Мелкими
делами занимались мировые судьи (и съезды мировых судей), избираемые на
три года.
Несмотря на то, что в отличие от прошлых лет суды считались несослов-
ными, пережитки прежней системы прослеживались, так как были узаконены
отдельные суды для духовенства и военных, волостные суды – для крестьян.
Помимо рассмотренных реформ проводились и другие: финансовая, цен-
зурная, школьная, которая имела непосредственное отношение к сельскому
населению и городским низам. Школьная реформа 1864 г., вызванная ломкой
устаревших социально-экономических и социально-политических устоев, объ-
единила все многотипные начальные школы в разряд народных училищ, а сред-
ние общеобразовательные учебные заведения подразделила на гимназии и про-
гимназии. Народные училища получили свои универсальные органы управле-
ния и инспекции, уточненную финансовую основу, но по-прежнему никакой
преемственности со средними учебными заведениями не гарантировалось. В
70-е годы на народные училища стали обращать внимание земства и демокра-
тически настроенная интеллигенция, которая вступила на путь непосредствен-
ного участия в деле народного образования.
Городская реформа. По закону от 16 июня 1870 г. в России проводилась
городская реформа. Был изменен принцип выборов в городские думы: вместо
сословного права для участия в выборах гласных городской думы вводился
имущественный ценз. Избирательным правом наделялись только владельцы
недвижимого имущества. Возрастной ценз для мужчин составлял 25 лет, а жен-
щины не имели избирательных прав вообще. Обязательным было российское
подданство. Гласные, как и при земской реформе, выбирались по куриям.
Городская дума избиралась на 4 года. Ее исполнительным и совещательным
органом была городская управа с председателем во главе. Она занималась благо-
устройством города, промышленностью, торговлей, другими хозяйственными
вопросами и подчинялась местному губернатору и Министерству внутренних
дел. Но в соответствии с реформой городское управление, в сравнении с ранее
действующим, получило больше самостоятельности и более широкие полномо-
чия; надзор правительства за распоряжениями и действиями городских орга-
нов власти был несколько ослаблен. Реформе подверглись названные органы
Тирасполя, Григориополя и Дубоссар. Реформа обеспечивала господствующие
позиции буржуазии и чиновничества в системе городского управления.
Военная реформа. Более 10 лет потребовалось на подготовку военной ре-
формы. Как известно, полтора века комплектование сухопутных войск и флота
осуществлялось через рекрутские наборы (4–6 человек с 1 тыс. населения). Этот
вид повинности являлся тяжелейшим и унизительным бременем для «податно-
го» населения Приднестровья в отличие от Бессарабской области, где рекрут-
ская повинность не вводилась вообще.
Вслед за отменой крепостного права в 1862 г. по распоряжению Алексан-
дра II при Военном министерстве была создана особая комиссия для выработ-
ки нового закона о воинской повинности. Проект, подготовленный министром
Д.А. Милютиным, рассматривался лишь в начале 1873 г. Особым присутствием.
Наконец, в январе 1874 г. был утвержден новый устав о воинской повинности
и закон о ней. Непосредственный контроль за осуществлением реформы был
поручен Особому присутствию по воинским повинностям (на Государственном
совете), состоявшему из высших сановников и действовавшему до сентября
1881 г.
Изменения коснулись организации и подготовки вооруженных сил: тер-
ритория страны была разделена на 10 военных округов. Рассматриваемая нами
территория Приднестровья полностью вошла в Одесский военный округ. В гу-
берниях и уездах учреждались управления военных начальников. Устанавли-
валась система регулярной подготовки воинских резервов. Стержнем реформы
явилась всесословная воинская служба («обязательная для каждого», «без раз-
личия сословий и состояний»). Принцип общеобязательной службы для муж-
чин, достигших двадцатилетнего возраста, способствовал привлечению к этой
повинности многих льготных групп населения.
Срок службы ограничивался для сухопутных войск шестью, и для флота –
семью годами, за исключением лиц с высшим и средним образованием (они
должны были на положении добровольцев проходить службу сроком от полу-
года до четырех лет). Все население должно было нести военно-конную повин-
ность, т. е. поставлять гужевой транспорт для нужд армии. Но бывшие немец-
кие колонисты добились исключения – их повинность носила военно-вспомо-
гательный характер. В результате реформы значительно изменился контингент
армии и флота за счет доступа в офицерский корпус недворян. Но по-прежнему
эта повинность являлась уделом преимущественно податных сословий.
В заключение еще раз отметим, что в разрешении аграрного вопроса цар-
ское правительство пошло по пути относительно мирных реформ. Все рефор-
мы в совокупности явились исторической гранью в социально-экономических,
правовых, политических и культурных судьбах страны, так как менялась си-
стема общественного устройства. История России, а вместе с ней и история
Приднестровья, стала делиться на два периода – дореформенный и порефор-
менный. Реформы наложили глубокий отпечаток и на будущность исследуе-
мого нами региона, т. е. способствовали углублению интеграции его в обще-
российскую хозяйственную систему страны. Эти реформы до минимума стерли
различия между Северным и Южным Приднестровьем. Правда, определенные
особенности сохранились. Например, в Подольской губернии не были введены
земские учреждения.
Реформы – объективная необходимость, но, проведенные бюрократиче-

скими способами, с постоянной оглядкой на интересы дворянства, они полу-
чились непоследовательными, половинчатыми, а это неминуемо вело в даль-
нейшем к всеохватывающему кризису и разрушению устоев самодержавной
России. И крестьянство, и городские низы в течение последующих десятилетий
были втянуты в болезненные для них процессы укрепления позиций и разви-
тия капиталистической общественно-экономической формации.
Теневые стороны многообразны: чтобы стать хозяином земли, крестьянин
должен был выкупить надел, индивидуальная хозяйственная инициатива кре-
стьянского двора сковывалась круговой порукой; выкупные платежи отвлекали
денежные средства из хозяйственной сферы; сроки реализации реформ были
растянуты на десятилетия; при подготовке и осуществлении реформ кровно за-
интересованные в них крестьяне и мещане не имели никакого голоса – их мне-
ния не спрашивали; как политически неискушенные, они оказались на заднем
плане – судьбу этих людей решало дворянство.
§ 2. Развитие рыночных связей

в пореформенный период
Особенности пореформенного рынка. Новая фаза в развитии сферы ре-
ализации товаров была открыта реформами 60–70-х годов. В этот период шел
ускоренный процесс формирования новой, капиталистической, экономики и
существенно менялись рынок и формы торговли. В частности, более углублен-
ная вовлеченность южной зоны Приднестровья в Одесский торговый регион
непосредственно сказалась на проведении ярмарок в этой местности. В Дубос-
сарах и Григориополе они были практически упразднены, а в Бендерах и Тирас
поле значительно снижалась их активность. На смену периодической торговле
пришла постоянная. Безусловно, это совершалось под мощным воздействием
Одессы и Николаева. А северная зона, в социальном плане более крепостниче-
ская в недавнем прошлом, оставшаяся помещичьей и после реформы, втягива-
лась в капиталистический процесс медленнее, и ярмарочная форма реализации
товаров продержалась там почти до 90-х годов XIX в. Рассмотрим, к примеру,
знаменитые балтские ярмарки. При всех колебаниях в торговых оборотах они
устояли, особенно главная из них – Троицкая, где товарооборот (привоз и сбыт)
в 50-е годы составлял 4,5 млн, в 60-е – 8 млн, в 70-е – 5,3–8 млн, в 80-е годы –
10–17 млн, затем в первой половине 90-х – более 5 млн, и в конце 90-х годов –
2,3 млн руб. серебром. Главными товарами являлись живой скот, продукция
животноводства и промышленные изделия. Широкая география привоза со-
хранялась в течение многих десятилетий в Подольской, Херсонской, Киевской,
Екатеринославской, Бессарабской губерниях. Со строительством железных до-
рог Рыбница, Бирзула и ряд других торгово-промышленных и транспортных
пунктов стали отвлекать от рынка Балты многие товары.
По мере укрепления межрегиональных и межзональных экономических
связей на базе роста сельскохозяйственного и фабрично-заводского производ-
ства, углубления процесса общественного разделения труда, развития товарно-
денежных отношений в городе и деревне, совершенствования транспорта и
средств связи происходила существенная эволюция форм реализации товаров:
сократился прямой обмен товарами; ярмарочно-базарная, периодическая сфера
реализации либо эволюционировала, либо вытеснялась стационарной торгов-
лей с ее специфическими рыночными механизмами. Базары – сфера мелочной и
розничной торговли, где крестьяне и ремесленники сбывали продукцию своего
производства и покупали необходимые промышленные изделия, – угасали.
Транспортная система. Транспорт – важнейшая составная часть материаль
ного производства, главный компонент сферы обращения товаров. От его состо-
яния и уровня развития непосредственно зависели промышленность и сельское
хозяйство. Совершенствование транспортных средств и расширение перевозок
способствовали углублению экономических внутризональных, межзональных и
импортно-экспортных связей. В рассматриваемое нами время взаимодействовали
три вида транспорта: гужевой, водный и железнодорожный.
Сухопутные перевозки до строительства и ввода в эксплуатацию рель-
совых путей осуществлялись по грунтовым дорогам (естественным и усовер-
шенствованным), которые по степени важности для страны подразделялись
на главные, губернские и местные. К разряду дорог главных сообщений, или
государственных, относился тракт Петербург–Опочка–Витебск–Могилев–
Чернигов–Киев–Брацлав–Балта–Дубоссары и далее по Бессарабии к Измаи-
лу, частью проходивший по Приднестровью. Кроме того, от Балты ответвля-
лась трасса на Одессу. В Дубоссарах главная дорога пересекалась большой
дорогой из Каменца-Подольского до Одессы через Дубоссары, Григориополь,
Тирасполь, пролегавшей по Подольской и Херсонской губерниям. Она соеди-
няла жизненно важные центры (города и местечки) Приднестровья: Ямполь,
Каменку, Рашков, Рыбницу, Ягорлык, Дубоссары, Григориополь, Тирасполь,
затем отходила от Днестра и через степь направлялась к Одессе. Отрезок Ду-
боссары–Тирасполь назывался еще Дубоссарским. Эта дорога являлась одно-
временно и почтовой и коммерческой. Следуя из Тирасполя на Бендеры, мож-
но было выехать на систему сухопутных дорог Бессарабии. Оттуда же парал-
лельно Днестру издавна пролегал путь через приднестровские села к лиману –
к Маякам, Овидиополю и берегу Черного моря. Из Каменки через Севериновку
и Хрустовую можно было выехать на Тульчин–Ольгополь и далее в Винницу.
Все отмеченные пути имели меридиональное направление. Но не меньшее
значение приобрела Бендеро-Вознесенская дорога, которая от Бендер через
Парканы шла на Тирасполь, а оттуда через Суклею, Кардамычево и Березов-
ку направлялась к Вознесенску. Эта старинная дорога пролегала через бывшую
территорию Крымского ханства (по возвышенным местам). В годы русско-ту-
рецких войн она служила главной коммуникационной линией передвижения
российских войск к Бессарабии и важной артерией их интендантского обеспе-
чения. Непродолжительное время по ней проходила северная граница дисло-
кации Черноморского казачьего войска. С 70-х годов XIX в. эта дорога, как и
другие крупные протяженные магистрали, с вводом в эксплуатацию железных
дорог (в частности, Одесской с ответвлением в направлении Екатеринослава)
потеряла былое значение (стратегическое, торговое и почтовое).
Местные и вспомогательные полевые дороги соединяли практически все

селения приднестровских уездов, по ним можно было добраться до каждого от-
даленного уголка. Из всех транспортных направлений первостепенное значе-
ние приобрело одесское через Тирасполь и балтское – от Дубоссар в Рыбницу,
Бирзулу и Балту.
Названные транзитные тракты и местные грунтовые пути обеспечивали
почтовую связь и одновременно служили торговым целям. Они представляли
собой широкие полосы в 20 саженей, а их травяной покров при необходимости
служил также подножным кормом для обозных животных.
С годами объем грузоперевозок нарастал, и даже с пуском в эксплуатацию
железных дорог и пароходов по Днестру гужевой транспорт сохранял свое прак-
тическое значение; изменилась лишь дальность доставки товаров. Особыми до-
рогами были скотопрогонные тракты – широкие и с подножным кормом. Еще в
средние века основные товары подвозились к портам или пограничным торго-
вым пунктам из отдаленных мест производства сельскохозяйственной продук-
ции (на расстояние в 300, 400 и даже 500 верст). Главными грузами были зерно,
сало, шерсть, кожи, фрукты, вино. Помимо основного покупательского центра –
Одессы, грузопотоки направлялись в Балту и Новоселицу. Среднесуточный
проход обозов составлял 25 верст. Извозничество осуществлялось либо в фор-
ме торгово-транспортного промысла, либо – временного подсобного занятия
крестьянских семей в свободное от полевых работ время. Первая форма как вид
чумацких обозных артелей или их вариантов была наиболее распространена в
уездах Подольской губернии (в том числе в Ольгопольском и Балтском). Везли
пшеницу в Одессу, а обратными рейсами – соль с аккерманских соляных озер
(из местечка Тузлы). Временные обозы создавались по артельному принципу и
нанимались специальными подрядчиками. Такие артели, в частности, работали
на знаменитой 40-верстной трассе от Маяков до Одесского порта (в оба кон-
ца), а также по обслуживанию других пристаней и больших железнодорожных
станций на всем протяжении одесской и бессарабских ветвей юго-западной
рельсовой магистрали.
В 60–70-е годы со строительством железных дорог дальний извоз исчез, а
широкое распространение получили короткие рейсы: доставка товаров к при-
станям, станциям, ссыпным пунктам при массовой их закупке. Средняя даль-
ность подвоза составляла от 30 до 60 верст.
Гужевая доставка имела некоторые преимущества: товары подвозились в
пункты назначения без перегрузки; подвозчик, которого нанимали специаль-
ные агенты торговых фирм, отвечал за их целостность; не требовалось благоу-
строенных путей (использовались проселочные дороги). В связи с этим уместно
заметить, что до 90-х годов дорог с твердым, а тем более капитальным покры-
тием не было. Но эта доставка была дорогостоящей, влияла на повышение цен
и находилась в прямой зависимости от погодных условий. Сухопутные трассы
пролегали по пересеченному рельефу, и зимой, ранней весной и поздней осенью
регулярное движение обозов приостанавливалось. При этом сложилась про-
тиворечивая обстановка: большегрузные паровозы и пароходы обеспечивали
быстроходность в доставке товаров, а на малых дистанциях еще доминировал
дорогостоящий, не всегда надежный (из-за состояния дорог) и не поспевающий
за динамизмом развития других отраслей транспортной системы гужевой под-
воз. Это несоответствие сопровождалось хлебными завалами на станциях и
пристанях осенью и нехваткой грузов зимой, т. е. неминуемыми стали перебои
в интенсивности предъявления грузов к перевозке. Но решить эту проблему
было невозможно.
Со строительством железных дорог гужевые пути значительно сократи-
лись и стали играть роль подъездных трасс. На территории подольского При-
днестровья сложилась сеть таких путей, ведущих к железнодорожным станци-
ям Бирзула, Балта, Попелюхи, Вапнярка, Кодыма, Слободка, Круты, Любашев-
ка, Воронково, Рыбница. Дороги вели и к крупным переправам через Днестр в
Рашкове (здесь в начале 80-х годов курсировали 18 паромов), Каменке (4 паро-
ма), Рыбнице. В пределах Херсонской губернии они подходили к станциям Раз-
дельная, Кучурганы, Тирасполь, Затишье, Яновка, местечкам Тираспольского,
Одесского и Ананьевского уездов.
По решению Государственного совета от 31 декабря 1874 г., «высочайше
утвержденному», все подъездные пути к железнодорожным станциям намече-
но было шоссировать, но до реального осуществления этого важного решения
дело не дошло. Был еще один вид транспортировки – это пешеходная доставка
некоторых товаров из пригородных селений в очаги местной торговли.
Качественно новым этапом в развитии сухопутного транспорта стал пере-
ход на паровую тягу, а также строительство рельсовых путей. Железные дороги
по своей комплексной роли содействовали ускорению процесса специализации
и интенсификации сельскохозяйственного производства, развитию горнодо-
бывающих отраслей, формированию новых городов и поселков, выравниванию
региональных цен, укреплению и расширению рыночных связей на обширной
территории. Менялась и география рынка.
Приднестровье стало вовлекаться в сферу влияния рельсового транспорта
со второй половины 60-х годов, когда была построена Одесская железная доро-
га с ответвлением от узловой станции Раздельная на Тирасполь и продолжени-
ем пути до Балты. Обе конечные станции находились в рассматриваемом нами
регионе. Вскоре магистральная дорога была продлена до Жмеринки, что обе-
спечивало функционирование почти параллельных водного (днестровского) и
железнодорожного сообщений в направлении Приднестровья.
Бендеры стали самым крупным узлом, от которого линии шли на Одессу
через Тирасполь, на Унгены через Кишинев и на Рени (далее на Галац), а во всех
конечных пунктах открывался выход за границу. Но всем железнодорожным
путям присущ был немаловажный недостаток – одноколейность, в силу чего
они не всегда удовлетворяли запросы растущего грузооборота. Особенно за-
груженной оказалась линия Бендеры–Одесса.
Переход на рельсовый транспорт существенно повлиял на традиционный
гужевой способ перевозки. В короткий срок потеряли былое значение много-
верстные грунтовые дороги. А ведь государственная дорога от Петербурга до
Одессы связывала берега двух морей – Балтийского и Черного. Теперь дороги
распадались на недлинные подъездные пути, ведущие к железнодорожным уз-
лам и крупным пристаням. Здесь прежняя упряжная доставка хлеба, овощей,

фруктов и продукции животноводства оказалась незаменимой. Но железнодо-
рожная сеть распределялась в стране неравномерно, и целые локальные без-
рельсовые районы оказались на положении захолустий. В Приднестровье в ана-
логичной ситуации оказались Ольгопольский и Ямпольский уезды.
Главной водной артерией в этом регионе являлся Днестр, включая и его
левые притоки, других судоходных рек не было. Водный транспорт обеспечивал
наиболее дешевый провоз крупных грузов, но обладал рядом недостатков: не-
большой скоростью, сезонностью навигации с периодическими спадами и раз-
ливами реки, удлиненностью пути вследствие извилистости фарватера, ограни-
ченностью числа пристаней, потребностью в многочисленной рабочей силе и
односторонностью (только вниз по течению реки) движения судов.
Днестр практически стал доступен для коммерческого судоходства лишь с
начала 30-х годов XIX в., т. е. со времени упразднения там таможенной линии. В
пределах России он протекал на расстоянии 830 верст (1 верста – 1,1 км), кроме
того, у реки имелся 40-верстный лиман. Из-за небольшой судоходной глубины
и извилистости берегов сплавное движение осуществлялось с применением
маломерных плоскодонных судов и даже плотов. Наиболее распространенным
судном был так называемый галер – четырехугольный ящик с примитивным
оборудованием и грузоподъемностью от 1 до 2 тыс. пудов (1 пуд – 16 кг). Стро-
или (в основном из ели) их за пределами России – в Австрии. Покупались га-
леры судовладельцами на один рейс из-за непрочности отделки; в конечных
пунктах (Варнице или Маяках) они продавались на слом. При относительно
благоприятных судоходных условиях галеры доходили со среднего течения
(от Могилева-Подольского) до Маяков за полмесяца, а при малой воде – вдвое
дольше.
Главным препятствием сплава крупнотоннажных судов являлись мели, в
нижнем течении – заторы из затонувших деревьев (корчи) и наличие труднодо-
ступного порожного участка с выходами из воды гранитных перемычек на рус-
ле ниже Ямполя. Последние, вследствие проведенных гидротехнических работ в
50-е и 80-е годы, были удалены, что позволило перейти к использованию более
вместительных и прочных судов дубовых паромов грузоподъемностью от 6 до 8
и даже 10 тыс. пудов. Они были уже многорейсовыми, т. е. не подлежали слому,
их «взводили» против течения по бечевнику лошадьми. Еще более вместитель-
ные, палубные с парусом суда – плошкоуты – стали ходить в конце столетия. Их
грузоподъемность составляла 10–12 тыс. пудов. Как и паромы, они курсирова-
ли главным образом между Могилевом-Подольским и Варницей, тоже «взводи-
лись» вверх по течению. Строились те и другие на берегах Днестра в среднем его
течении, в частности в Каменке.
Количество спускаемых по Днестру судов с 30-х по 70-е годы возросло с 200
до 2550, или в 10,5 раз. С развитием пароходства и углублением русла Днестра
уже в 80-е годы начали строиться так называемые гессенки – суда, сконструиро-
ванные водным инженером И.Ю. Гессеном, грузоподъемностью в 10 тыс. пудов.
Использовались они главным образом в нижнем течении. Затем появились еще
более вместительные суда-подчалки. И те и другие шли вниз по течению самопла-
вом, а вверх – буксировались пароходами. С течением времени были спущены на
воду суда водоизмещением от 16 до 40 тыс. пудов, их вели пароходы в оба конца.
С крепнущим значением Днестра для грузооборотов возникла необходи-
мость в улучшении его судоходных условий, а это требовало основательных
хозяйственных мероприятий и большего объема капиталовложений. Казна от-
пускала определенные суммы, но непоследовательно и не в полном объеме. По-
этому оптимальных условий судоходства так и не было создано.
Помимо того, долгое время нерешенной оставалась проблема организации
непрерывного водного сообщения с Одессой через Днестровский лиман. По-
пытка частного предпринимателя М. Суровцева соорудить недлинный обвод-
ной канал между Днестром и лиманом завершилась его банкротством и разо-
рением (в первой половине 40-х годов), потому что тогдашние суда (галеры) не
выдерживали качки на волнах лимана. Сооружение канала оказалось преждев-
ременным. Но к этой идее вернулись в 90-е годы уже при других условиях и
другом уровне судоходства. Прежний канал был усовершенствован, а ходившие
в нижнем течении Днестра суда ничего общего с галерами не имели. Таким об-
разом обеспечивалось транзитное судоходство через протоки лимана в море. С
расчисткой одного из них стало возможным регулярное движение судов с зер-
ном до Одессы.
На 30 днестровских пристанях предстояло провести реконструкцию при-
чальных линий, внедрить грузоподъемные механизмы и построить складские
помещения, но это было осуществлено лишь в Варнице и Маяках. Что касается
Тирасполя, то из транспортировавшихся по реке 10 млн пудов грузов лишь не-
которая часть перекантовывалась здесь на железную дорогу. Сообщение при-
стани с железнодорожной станцией было затруднено. Если к Варницкой при-
стани от станции Бендеры-2 была проведена рельсовая ветка в 5 км и прямо
с судов грузы поступали в вагоны, то в Тирасполе для подобных операций на-
нимались тысячи подвод и грузчиков, так что такая доставка стоила не мень-
ше, чем провоз груза из Тирасполя до Одессы по железной дороге. Важнейшим
транспортом для города оставался железнодорожный.
До сооружения железных дорог переправочными средствами служили в
основном паромы и некоторые мосты. Подъезды к переправам через Днестр
были слабо оборудованы. Особенно ненадежной в нижнем течении реки была
Паланская переправа, находившаяся на пересечении водной и гужевой дорог.
Через нее поступали грузы в Маяки, но в периоды разливов Днестра 20-кило-
метровый путь становился почти непреодолимым.
Паромные переправы не обеспечивали бесперебойной связи между бере-
гами реки, что приводило к завалам грузов, которые нередко там же зимовали.
С развитием железнодорожного транспорта увеличилось количество паромов,
практически они действовали на всех пристанях, а в Рыбнице, Могилеве-По-
дольском и между Парканами и Бендерами были построены прочные мосты.
Развитие судоходства на Днестре требовало соответствующего контингента
квалифицированных кадров. Выход был найден в формировании цеха «воль-
ных матросов», часть которого составляли государственные крестьяне при-
брежных сел и горожане приднестровских городов; центром этой ассоциа-
ции стал город Овидиополь. В 70-е годы в Аккермане было открыто учебное
заведение по подготовке штурманов прибрежного плавания. Так что водный
транспорт непосредственно способствовал социальным переменам в казенной
деревне Приднестровья.
На развитие пароходства на Днестре, несомненно, оказала влияние сфор-
мировавшаяся в 50-е годы XIX в. транспортно-торговая корпорация Россий-
ское общество пароходства и торговли (РОПиТ), сосредоточившее свою дея-
тельность главным образом в пределах нижнего течения реки, а с начала 80-х
годов и на средних дистанциях. Флот общества в 80-е годы был доведен до ше-
сти пароходов и 58 прицепных судов, но у него появился серьезный конкурент –
железнодорожный транспорт, стремившийся отвлечь грузы на рельсовые пути.
В этой борьбе РОПиТ решило уступить и вывело суда с Днестра и лимана. Его
функции, особенно на линии Маяки–лиман–Одесса, частично выполняли дру-
гие пароходные компании. Наиболее крупной и деятельной была флотилия из-
вестного одесского купца И.А. Баптизманского, которая в 90-е годы проводила
транспортные операции на всем протяжении нижнего Днестра; она состояла из
пяти пароходов и более 80 буксируемых судов. Причем суда ходили и вверх по
течению до Сорок. Железная дорога не смогла вытеснить это мощное комплекс-
ное предприятие и в начале XX в.
Заканчивая обзор состояния и развития всех видов транспорта в преде-
лах Приднестровья, отметим еще раз, что здесь в 60–70-е годы завершилось
формирование довольно мощной транспортной системы, которая в основном
отвечала экономическим интересам региона и являлась частью общероссий-
ской системы. Через транзитный транспорт – железные дороги и крупную
водную магистраль, какой стал Днестр в 90-е годы, Приднестровье вступило
в жизненно важные хозяйственные контакты с Украиной, центром страны и
балтийскими городами. Но слабым звеном в этой системе оставался гужевой
транспорт. Все очевидные успехи в развитии сельского хозяйства, промыш-
ленности и промысловой сферы Приднестровья напрямую зависели от дости-
жений на транспорте.
В южной зоне Бессарабской губернии узел рельсового, речного и гужевого
сообщений сосредоточился в г. Бендеры, тесно связанном с Тирасполем посред-
ством местных коммуникаций. Следует отметить, что все города и местечки
Приднестровья находились на перекрестках днестровского водного пути с су-
хопутными магистральными и объездными дорогами – рельсовыми и грунто-
выми.
Определенное воздействие на развитие рыночных связей оказывали кре-
дитные учреждения: филиалы государственных, акционерных, сословных и
земских банков, а также кредитных обществ и товариществ, находившиеся в не-
посредственной связи с банками в Петербурге, Одессе, Киеве, Каменце-Подоль-
ском и влиявшие на рыночные сделки. Они вкладывали деньги в коммерческие
операции железных дорог, пароходств, торговых фирм, практиковали выдачу
кредита землевладельцам под зерно.
Итак, в Приднестровье сложилась сравнительно развитая транспортная
система, но она не лишена была противоречивости. Две ее ведущие отрасли –
железные дороги и днестровское пароходство – были втянуты в конфликт.
Между Юго-Западными железными дорогами и РОПиТ шла борьба за отвле-
чение грузов у конкурента путем понижения тарифной оплаты за их доставку.
Пароходное общество действовало в условиях нестабильности на Днестре
(сезонность навигаций, зависимость транспортировки от ритма наполнения
реки в периоды приливов и резкого падения уровня воды, нерегулируемое рус-
ло и другие причины), а также затруднений в установлении транзитных пере-
возок на всем течении реки, по лиману и каботажному плаванию у побережья
Черного моря. Важную роль играла также несопоставимость с финансовой мо-
щью Юго-Западных железных дорог. Борьба завершилась в пользу последних –
в начале 90-х годов РОПиТ вывело свои суда с Днестра на Днепр. Это не могло
не сказаться на грузопотоках в Приднестровье. Однако в конце этого десятиле-
тия на лимане и в нижнем течении реки, сравнительно удаленных от Одесской
железной дороги, сформировались частновладельческие пароходства, которые
наладили оживленную сквозную транспортировку грузов в Одессу (смешанное
речное и морское судоходство).
Таким образом, во второй половине XIX в. прогресс на транспорте явился
одним из несомненных ускорителей рыночных операций, но конкурентная борь-
ба двух ветвей в транспортной системе, присущая вообще капиталистическим
ассоциациям, сдерживала их полномасштабное использование для рыночных
целей, а с прекращением деятельности РОПиТ стали сокращаться грузопото-
ки в среднем течении Днестра, т. е. искусственно ограничивалось пространство
рыночной реализации. Железные дороги – монополисты в доставке грузов –
все-таки не были в состоянии полностью заменить днестровское судоходство.
Рынок продукции земледелия. В пореформенные десятилетия Придне-
стровье вошло в сложившийся на юге страны регион торгового зернового хо-
зяйства. Зерно являлось тогда доминирующим товаром на сельскохозяйствен-
ном рынке края.
Товарный хлеб реализовывался и в пределах края, и на более отдаленных
рынках. На местах основными покупателями являлись городское и промысло-
вое население, беспосевные и малопосевные крестьяне, пришлые сельскохозяй-
ственные рабочие, дислоцированные в крае сухопутные и флотские гарнизоны,
а из промышленных предприятий – винокуренные заводы, мельницы, крупо-
рушки, макаронные фабрики и др.
К концу века в связи с ростом численности городских хлебоперерабатыва-
ющих предприятий возросло городское потребление. Увеличились коммерче-
ские хлебозаготовки и закупка крупных партий зерна, муки и круп для доволь-
ствия воинских частей и создания мобилизационных запасов (до несколько
сотен тысяч пудов). Некоторое количество зерна концентрировалось казной и
земствами для создания семенного и специального резервов на случай неуро-
жая и для государственного регулирования цен. Наконец, необходимо было
учитывать фуражные потребности.
Анализ экспорта хлеба через Одессу показывает, что Приднестровью при-
надлежала в нем значительная доля в 60–90-е годы. Цены на зерно в этом крупней-
шем товарораспределительном центре росли до 80-х годов (до распространения
зернового кризиса на страны Европы) и достигли высокого уровня: за 1 четверть

(в среднем 10 пудов) пшеницы платили 15 руб. серебром, ячменя – 7–8, ржи – 10,
кукурузы – 6–7 руб. серебром, т. е. намного дороже, чем в местах производства.
Хотя внутренние факторы оказывали решающее воздействие на зерновое
производство края, определенную роль в его развитии играла изменчивая конъ-
юнктура внешнего рынка. Объем сбыта хлеба зависел от уровня цен в Одессе,
который складывался под несомненным влиянием экспортных условий в сре-
диземноморских и западноевропейских торговых центрах.
С начала 80-х годов наступил сельскохозяйственный кризис в стране, вы-
званный, в известной мере, падением цен на международном зерновом рынке.
Потребность западных стран в хлебе стала покрываться ввозом его не только
из России, но и из-за океана – появились продавцы крупных партий зерна из
США, Индии, Канады, Австралии, Аргентины и других стран, стремившихся
опередить своих конкурентов, и в первую очередь вытеснить Россию. Образо-
вался избыток зерна на европейском рынке и, как следствие этого, последовало
двух-трехкратное снижение цен на пшеницу – основную культуру южного зем-
леделия и главный экспортируемый товар. Все это привело к неустойчивости,
а затем и падению на 40 % курса рубля. Снижалась доходность зерновых хо-
зяйств, беднели крестьяне.
Несмотря на то, что и в Приднестровье сложилась тяжелейшая экономи-
ческая ситуация, сокращения посевов зерновых культур не произошло. Кризис
сбыта зерна совпал в крае со спадом в других отраслях сельского хозяйства –
животноводстве, виноградарстве, плодоводстве и табаководстве. Однако, не-
взирая на тяжелейшие хозяйственные обстоятельства и условия непреодоли-
мой конкуренции, хлеб вывозился за границу. Владельцы крупных зерновых
хозяйств стали более гибко учитывать рыночную конъюнктуру. Часть из них
стремилась поправить свое положение переориентацией на другие отрасли
земледелия, искала способы к усовершенствованию организации производства.
Возросла экономическая роль многоотраслевых хозяйств. Но некоторая часть
землевладельцев пошла по пути дробления угодий на мелкие участки и сдачи
их в аренду крестьянам (чаще исполу), т. е. для последних это было сопряжено
с возвратом к кабальным условиям. Землевладельцы втянулись в противоречи-
вые рыночные отношения и выдерживали их за счет снижения своего жизнен-
ного уровня. В других районах страны, в частности в Бессарабской губернии,
активное влияние экспорта зерна выразилось в заметном сокращении посевов
зерновых культур. Низкие закупочные цены ослабляли и разоряли мелкие кре-
стьянские хозяйства. К тому же на уровне зернового производства сказались
серии неурожаев 90-х годов.
До конца 80-х годов удерживалась нестабильность цен по зонам. Объясня-
ется это слабостью связей в товародвижении, известной изолированностью зон
и отдельных местностей. Лишь в 90-е годы, с созданием транспортной системы,
важнейшие рельсовые, грунтовые и водные пути, несмотря на их сложную кон-
фигурацию, связали производящие и потребляющие районы в единое целое. В
конце столетия зональные цены колебались уже незначительно, установились
тесные рыночные контакты на всей территории заднестровских уездов.
В торговле зерном участвовали многие товаропроизводящие звенья, ти-
пичные для всего региона торгового земледелия. Командное положение на
хлебном рынке занимали представители крупного торгового капитала в лице
экспортных фирм, компаний и коммерческих «домов», наладивших непосред-
ственные контакты с важнейшими потребляющими центрами Западной Евро-
пы. Но эти «рыцари наживы» находились за пределами Приднестровья. Мест-
ные купцы не создавали таких корпораций, хотя и принимали непосредствен-
ное участие в рыночных сделках.
Прибыльность хлеботорговли привлекала в эту сферу деловые круги мо-
гущественных транспортных объединений – Юго-Западных железных дорог,
Российского общества пароходства и торговли, Черноморско-Дунайского паро-
ходства; через них государственная казна включалась в торговые и финансовые
операции в регионе.
Сбыт хлеба в крае осуществлялся на сельских рынках, а также в крупных
торговых центрах и портах, на железнодорожных станциях и пристанях. За-
купки проходили несколько стадий. Предъявляемое к перевозке зерно концен-
трировалось большими партиями в Бендерах, Варнице, Тирасполе, Дубоссарах,
Могилеве-Подольском, Маяках. Однако оптовых баз не возникло, а действова-
ло большое число подручных крупных торговцев.
В продажу поступал хлеб «сыромолотый», т. е. без предварительной сушки,
недостаточно очищенный и поэтому требовавший особых условий хранения.
Крупные хлебоприемные предприятия элеваторного типа для долгосрочно-
го хранения в крае не строились, функционировали же немеханизированные
склады, простейшие хранилища, амбары недостаточной вместимости, в кото-
рых сосредоточивалось товарное зерно на короткое время.
Промышленное потребление в основном ограничивалось двумя видами
зернопе-рерабатывающих предприятий – мукомольным и винокуренным. Му-
комольное производство фабрично-заводского типа утвердилось в крае в 60–
80-е годы, но Приднестровье не обладало еще достаточной мощностью пред-
приятий для полного удовлетворения внутреннего спроса на муку. Дефицит по-
крывался ввозом из Подольской губернии, где годичный излишек этого товара
тогда составлял около 7,5 млн пудов. Некоторая часть зерна перерабатывалась
на крупу. В конце 80-х – начале 90-х годов в крае была создана довольно густая
сеть паровых мельниц. Мукомольная промышленность в Приднестровье ста-
новилась ведущей отраслью. В пореформенные десятилетия она существенно
изменялась в техническом отношении: переходила на паровую тягу и усовер-
шенствованную технологию, т. е. появлялись вальцовые мельницы вместо жер-
новых. Новым явлением была концентрация производства – строились круп-
ные предприятия с большим выходом муки нескольких сортов. Но сказанное
относится лишь к части предприятий, а в численном выражении доминирую-
щими были мелкие предприятия. Пользуясь сводными усредненными данными
за период с 1890 по 1905 г., т. е. относящимися ко времени завершения про-
мышленной (технической) революции, можно с полной уверенностью отметить
явное превалирование мельниц с одним-двумя рабочими (сюда входят и сами
владельцы и члены их семей). Да и готовая продукция на одного рабочего в де-
нежном выражении была маломерной – за сезон вырабатывалось ее (до начала

XX в.) на несколько сотен рублей.
В каждом уезде (Балтском, Ольгопольском и Тираспольском) действовали
сотни маленьких сельских мельниц, в число которых, наряду с паровыми, вхо-
дили ветряные, водяные и конные. Они перерабатывали привозимое крестья-
нами зерно в основном для потребительских целей, взимая с них «гарнцы» –
определенную часть зерна в качестве платы за эксплуатацию своего предпри-
ятия. Распространенным еще оставался и домашний помол муки.
Наибольший объем производства муки и круп в городском секторе муко-
мольной промышленности приходился на г. Тирасполь, где в 90-е годы XIX в.
и начале XX в. изготовлялось от половины до 85 % муки, вырабатываемой в
городах Приднестровья. В середине 90-х годов в Тираспольском уезде действо-
вало более 40 крупных мельниц с числом рабочих около 160 человек, перераба
тывавших 880 тыс. пудов крестьянского зерна. Кроме того, работали около
400 мелких мукомолен. На всех же мельницах приднестровских уездов произ-
водство муки в конце века достигало 4 млн пудов в сезон, а зерна поступало на
размол около 5 млн пудов.
На территории северной зоны наиболее крупные специализированные па-
ровые мельницы (крупчатки) стали строить в конце 60-х годов (в Каменке, Ва-
дул-Туркулуй, Хрустовой, Перерыте, Рашкове, Рыбнице и др.). Непосредственно
в подольском Приднестровье в середине 90-х годов уже действовало около 180
паровых и водяных мельниц с объемом производства муки в пределах 1,8 млн
пудов. Следует отметить, что мельницы Подольской губернии во всей совокуп-
ности не только полностью обеспечивали помолом зерна внутреннее потре-
бление, но и частично снабжали мукой Херсонскую, Бессарабскую и даже Тав-
рическую губернии. В 1897 г. в Подолии насчитывалось до 3600 действующих
мельниц, но паровых было всего 56.
Винокуренные предприятия, работавшие на хлебном сырье, на террито-
рии Приднестровья размещались главным образом в пределах Ольгопольского
и Балтского уездов. В последнем тогда перерабатывалось около 1 млн пудов зер-
на. В 60–80-е годы в этом регионе действовало от 13 до 19 заводов, в том числе
в местечках Балта, Крутые, Ягорлык, селах Писаревка, Саражника, Перейма,
Мошняга и др.
В Тираспольском уезде хлебное винокурение не привилось из-за слабого куль-
тивирования ржи и картофеля и нехватки дровяного топлива. Говоря о второй при-
чине, необходимо иметь в виду безлесье в тираспольском Приднестровье, а также
дороговизну привозного топлива – по Днестру сплавлялась главным образом де-
ловая древесина. Сказывалось также наличие хорошо развитого и обширного по
масштабам виноградарства с виноделием. Здесь открывались возможности для
развития специфического винокурения – плодово-виноградного. И самым ранним
по времени возникновения спиртоводочным предприятием был завод купцов Фо-
мина и Кушникова, открытый в 1804 г. в Дубоссарах. В дальнейшем эта отрасль по-
лучила развитие в Тирасполе, Бендерах, Григориополе. В пореформенные десятиле-
тия виноградарство, плодоводство, огородничество, бахчеводство и производство
технических культур достигли высокого уровня товаризации.
Виноград потреблялся в гроздях и как исходное сырье для получения вин.
Основную массу продукции по-прежнему поставляли крестьянские хозяйства.
Но с ростом рыночного спроса, технической реконструкцией в транспортных
средствах, повышением цен на выдержанные вина увеличивалось число круп-
ных специализированных хозяйств, которые включались в производство, ори-
ентированное на рынок. Внутренний рынок был представлен разветвленной се-
тью виноторговых пунктов, лавок, складов, погребов и т. п. Помимо того, вино
сбывалось на базарах и развозилось в бочках по местам, где оно не произво-
дилось.
Основная масса товарного вина реализовывалась в самом Приднестровье,
а излишки направлялись в другие губернии. Близость Подольской и Херсон-
ской губерний, не входивших в зону виноградарства, обеспечивала сбыт боль-
ших объемов вина. В частности, крупными потребителями этого товара явля-
лись города Могилев-Подольский, Новая Ушица и Балта, которые закупали в
80–90-е годы до 320–345 тыс. ведер виноградного вина, частью бессарабского. В
Одессу в 70-е годы ежегодно ввозилось по железным дорогам в среднем 0,5 млн
ведер, в 80–90-е годы этот объем увеличился.
Крупнейшим виноградно-винодельческим центром в северной зоне яв-
лялась Каменка, которая в 1794 г. была куплена у князя К. Любомирского и в
течение 10 лет находилась в собственности князя Долгорукова, а в 1803 г. была
им продана П. Витгенштейну – прославленному герою Отечественной войны
1812 г., впоследствии – командующему 2-й армией и фельдмаршалу. К воинской
славе прибавилась слава предприимчивого и преуспевающего помещика, у ко-
торого крестьяне находились на оброке.
Обширное имение в хозяйственном отношении являлось многопрофиль-
ным, специа-клизированным и очень доходным. Но прославилась Каменка
(а затем Строинцы и Дмитрашевка) с 20-х годов XIX в. своими виноградны-
ми плантациями и виноделием, а с 40-х годов – своей здравницей (Каменской
климатической станцией). Получили известность европейские сорта виногра-
да (посадочный материал был завезен из Франции и с Рейна), вина (включая и
шампанское) и лечебница.
В Антуанетовке – предместье Каменки, названном по имени супруги
П. Х. Витгенштейна, жили потомственные виноградари – немцы, специально
приглашенные туда (к началу 60-х годов насчитывалось 34 семьи).
Плантации тщательно обрабатывались, виноградные грозди сортировались,
а вина выдерживались; погребное хозяйство при наследниках П.Х. Витгенштейна
было расширено до вместимости 40 тыс. ведер вина и технологически благоустро-
ено. Площади виноградных террасированных плантаций с 20-х годов до начала
XX в. были доведены до 88 дес. Плодоношение стало устойчивым и обильным –
с 1 дес. получали от 200 до 250 ведер вина. Рынком сбыта свежего винограда и вин
с высокими вкусовыми качествами стали города, местечки и поместья Подоль-
ской губернии, а также курорт, сеть питейных заведений, число которых в 40-е
годы в Каменке достигало 20. О качестве каменского вина можно судить по его це-
нам: 1 ведро бургундского в начале 70-х годов стоило 10 руб. серебром (в 80–90-е
годы – до 15 руб.), столового – 2 руб. серебром. Виноград стоил 4 руб. за 1 пуд.
Отметим также, что еще в конце 20-х годов XIX столетия в Каменке была
учреждена таможня, через которую вино поступало в различные регионы. А со
строительством пристани его перевозили и по Днестру. Затем, со второй поло-
вины 60-х годов, когда открылось движение по железной дороге, вина в бутыл-
ках поступали на продажу в указанные выше города. К 80-м годам каменские
вина приобрели широкую известность: они уже продавались в Петербурге, Мо-
скве, Киеве, Вильно, Кишиневе (столовое – по 1,6–2 руб. и высшие сорта – по 10
руб. серебром за ведро). Каменка считается родоначальницей высококачествен-
ного виноградарства и виноделия в северной зоне Приднестровья.
Конечно, количества производимого в Ольгопольском и Балтском уездах
в начале XX в. вина – 63–87 тыс. ведер – было явно недостаточно для удовлет-
ворения покупательского спроса, поэтому оно завозилось и из Бессарабской
губернии. Каменская пристань действовала в течение XIX – начала XX в. От-
гружалось и транспортировалось не только вино, но и сухофрукты. Например,
в 1887 г. было отправлено до 4 тыс. пудов чернослива.
В Приднестровье центрами виноторговли являлись Тирасполь, Рыбница,
Дубоссары, Рашков, куда вино поступало с местных плантаций и из Бессарабии.
На ярмарках и базарах продавалось по нескольку сотен тысяч ведер. На По-
кровскую ярмарку в Тирасполь местные крестьяне и жители Бендерского уез-
да привозили в бочках значительное количество красного виноградного вина
собственного производства. Благодаря географической близости Бендер и Ти-
располя торговля между ними носила уже регулярный характер. Покупателями
были не только горожане, но и сельские жители отдаленных степных пунктов.
Скупали вино и владельцы различных питейных заведений и перекупщики для
отправки в более крупные центры виноторговли, чему благоприятствовали ак-
цизные условия в Подольской и Херсонской губерниях.
Реализация винограда в свежем виде до 90-х годов, как правило, ограничи-
валась пределами местного рынка ввиду отсутствия специального транспорта и
помещений для сезонного хранения. Во всех городах и местечках Приднестро-
вья на базарах и торгах, железнодорожных станциях, в заводских поселках и
степных селах виноград (как и фрукты) в летне-осенние месяцы либо прода-
вался, либо обменивался на сельскохозяйственные продукты и ремесленные
товары.
В Каменке и Шабо виноград в гроздях применялся как лечебное средство.
Ценился он довольно высоко – 3–4 руб. серебром за пуд (в Бессарабии и При-
днестровье столовые сорта продавались по 45–65 коп. за пуд).
В 90-е годы увеличился вывоз свежего винограда (в специальных вагонах)
в юго-западные губернии, Белоруссию и Прибалтику. К тому же в торговле ста-
ли участвовать крупные зарубежные компании, реализовывавшие этот товар
во Львове, Черновцах, Яссах и других городах.
В ходе специализации хозяйства в крае сформировались фруктовые сады с
сортиментом, приспособленным к рыночному спросу. Приобщение к торговому
земледелию помещиков и крестьян-садоводов обусловливалось общей тенден-
цией развития аграрного капитализма. Крупными центрами плодоторговли яв-
лялись Бендеры, Дубоссары, Тирасполь. В Каменке в 80-е годы сбыт слив, яблок,
груш и других плодов достигал 1600 тыс. пудов. Фрукты из приднестровских сел
Подольской губернии реализовыва-лись главным образом на местном рынке и
частично отправлялись в большие и малые города страны – Москву, Петербург,
Киев, Варшаву, Харьков, Брест и др. Несмотря на очевидные сдвиги в развитии
транспорта (хотя и недостаточные) и усиление рыночных связей, до конца века
в крае сохранялись существенная разница в ценах и заметное отклонение их от
средних (сказались земельные факторы). Единого рынка в торговле свежими
плодами не сложилось.
Из-за несовершенства транспортных средств, оборудования и в угоду ры-
ночной конъюнктуре в крае широкое распространение получила сушка скоро-
портящихся фруктов. К концу столетия объем фруктосушения достиг 600–700
тыс. пудов. За пределы края в 60–70-е годы вывозилось 200 тыс. пудов, к началу
90-х годов – 340, а к концу – 640 тыс. пудов сухофруктов. Главными пунктами
отгрузки являлись Бендеры, Тирасполь, Варница. Часть фруктов использова-
лась для изготовления водки.
В плодоторговле сложилась устойчивая система сбыта. В крестьянских се-
лах широко практиковалась закупка плодов на деревьях до сбора урожая, арен-
да плодоносящих садов, принадлежавших крупным садовладельцам, отдель-
ными торговцами и компаниями. Некоторые помещичьи имения поставляли
фрукты на рынок без посредников. В товарный оборот поступала и продукция
питомниководства. Сформировались специализированные хозяйства по выра-
щиванию саженцев, реализовывавшие свою продукцию внутри края и на более
отдаленных рынках. При этом торговали не только местным, но и привозным
посадочным материалом.
Таким образом, виноградарство и плодоводство давали огромную массу
разнообразной товарной продукции. Решающую роль в реализации свежей
продукции играл внутренний рынок. На всероссийском рынке край представ-
лен был вином, сухофруктами и отчасти виноградом (с конца 80-х годов). Вы-
воз за границу не имел существенного значения в торговых оборотах из-за не-
высокого уровня агротехники и технологии переработки сырья.
В Приднестровье производились и технические культуры, продукция ко-
торых не только реализовывалась на местном рынке, но и вывозилась в разные
города страны и за рубеж. Как известно, наибольший расцвет табаководства
пришелся на вторую половину 70-х годов. Тогда на всероссийском рынке мест-
ный табак был самым дорогим: первый сорт оценивался до 30 руб., второй – до
18 и третий сорт – до 13 руб. серебром за пуд листа. Местное промышленное по-
требление листа не превышало пятой части урожая, поэтому приднестровские
табаководы ориентировались главным образом на всероссийский рынок.
Как и в реализации других сельскохозяйственных товаров, большую роль
в торговле табаком играла Одесса, где этому продукту по коммерческим сооб-
ражениям присваивали иностранные наименования. На российских рынках
преимущество дубоссарского или маловатского табака было утрачено в 80-е
годы, когда больше стала цениться продукция из районов Северного Кавказа,
Крыма, Закавказья, Украины. Товарное качество выращиваемого в крае табака
в те годы понизилось и в связи с изменениями в системе акцизных сборов: ак-
цизное ведомство усилило контроль за выпуском табачной продукции и увели-

чило размеры обложения на более ценные изделия. Местные потребители стали
покупать главным образом табак низших сортов, и доля первого сорта в вало-
вом сборе табака снизилась, хотя именно этот сорт по качеству приравнивался
к турецким и крымским сортам. В конце XIX в. потребности края в табачных
изделиях уже не покрывались местным производством: десятки пудов привоз-
ились в Приднестровье из Киева, Феодосии, Керчи, Ростова-на-Дону.
Выращивание масличных культур было тесно связано с рынком. Центры
товарного назначения имелись на всей территории края. Часть урожая масло-
семян использовалась местной промышленностью, но главный спрос на них
предъявляли предприятия, расположенные за пределами края. Цены в Одессе
на льносемя с середины века до начала 80-х годов возросли в 2,5 раза (с 7 руб.
до 17,5 руб. серебром за 1 четверть) и значительно превосходили местные (со-
ответственно 4 и 10 руб.), что поддерживало заинтересованность товаропро-
изводителей в возделывании этой культуры. Поэтому в 80-е годы в Одессу из
центральной и южной зон завозилось до 424 тыс. пудов льняного семени.
Семена подсолнечника продавались в Австрию (до 46 тыс. пудов). В Тирас
польском уезде отмечалась специализация на этой культуре некоторых придне-
стровских сел. Инициаторами возделывания неизвестного им ранее подсолнеч-
ника были крестьяне с. Плоского еще в середине XIX в. К концу столетия этой
технической культурой занимались уже и в северной зоне по причине высокой
ее доходности. Теперь ее выращивали и для изготовления масла. И если раньше
семя подсолнечника сбывалось на месте, то в рассматриваемое время оно на-
правлялось главным образом в Подольскую и другие губернии Украины.
Под прямым влиянием внутреннего и зарубежного рынков получило раз-
витие возделывание рапса – ценной масличной и кормовой культуры. Посто-
янный сбыт этого продукта был налажен в городах Австрии и Германии. Глав-
ным потребителем более крупных партий масличных семян всех видов являлся
внутренний всероссийский рынок. Так, в 1895 г. через Могилев-Подольский и
Рыбницу было отправлено около 600 тыс. пудов названной продукции (в том
числе из Бессарабской губернии).
Производство свеклы для рынка началось на севере Бессарабии в 60-е годы
и до 90-х годов находилось на одном уровне (1,3 млн пудов). Заводчики приоб-
ретали сырье по 10–12 руб. за пуд, они же устанавливали цены заранее и почти
не изменяли их. В 90-е годы коммерческим свеклопроизводством стали зани-
маться помещики и крестьяне Приднестровья, откуда сырье (до 400 тыс. пудов)
перевозилось по Днестру на Рыбницкий завод. Картофель поступал на рынок
как продовольствие и в качестве технического сырья для винокуренных заво-
дов. В связи с местными климатическими условиями его производство ограни-
чивалось южной полосой, поэтому для потребительских целей картофель боль-
шей частью закупался в Подолии.
Таким образом, край поставлял на продажу разнообразный сортимент
продукции интенсивных отраслей земледелия, занимая временами на всерос-
сийском рынке заметное место в торговле виноградом, плодами, табаком, мас-
лосеменами.
Рынок продукции животноводства. Рынок животноводческой продук-
ции в Приднестровье претерпел изменения, связанные с воздействием ряда
факторов, обусловленных, во-первых, развитием аграрного капитализма, фор-
мированием единого товарно-капиталистического всероссийского рынка и, во-
вторых, последствиями межотраслевой эволюции в крае. В основном избытки
животноводческого производства поступали на рынок в виде живого поголо-
вья, продуктов питания и сырья для промышленного производства.
В пореформенный период изменилось направление сбыта сельскохозяй-
ственных животных – больше поголовья поступало на внутренний всероссий-
ский рынок, чем за границу, расширялась торговля тягловыми животными –
волами и лошадьми. Продолжался сбыт продукции в Одессу, частично для экс-
порта.
В крае возросла купля-продажа конского поголовья. К концу XIX столетия
только на специализированных внутренних ярмарках и базарах реализовыва-
лось 20–25 тыс. лошадей в год. Более широко коноторговля осуществлялась в
сфере всероссийского товарооборота. Большое число лошадей пригонялось на
ярмарки в Балту, Ярмолинцы, Ямполь. Обновление поголовья рабочих лошадей
в ближайших уездах Подольской губернии, как правило, проводилось за счет
поступающего на рынок молодняка.
С ростом городского и промыслового населения, с развитием транспорт-
ной сети повысился спрос на мясо. Мясной рынок поглощал с 70-х годов не-
сколько десятков тысяч голов крупного и более 100 тыс. голов мелкого скота в
год. Основными потребителями мясных продуктов являлись города.
В конце 80-х – 90-х годах сложился единый мясной и сальный рынок с
минимальными отклонениями зональных цен от средних по региону. На ско-
тобойни Могилева-Подольского и Ямполя пригонялось свыше 70 тыс. голов
крупного рогатого и 90 тыс. голов мелкого скота. Десятки тысяч голов покупали
скотопромышленники Каменца-Подольского, Балты, Проскурова, Бердичева,
Жмеринки.
Крупный район овцеводства – южная зона Приднестровья – давал цигай-
скую и простую, а ряд крупных хозяйств – тонкорунную шерсть. Часть ее шла
на изготовление сукна, ковровых изделий, домашних поделок в пределах края.
Основная же избыточная доля обращалась на рынке в необработанном виде. К
началу 90-х годов из реализуемой шерсти третью часть составляла цигайская и
около 40 % – метисная разных ступеней, которая направлялась торговцами на
суконные фабрики Москвы, Нижнего Новгорода, Харькова, Симбирска. Вну-
тренний местный рынок не предъявлял достаточного спроса на тонкорунную
шерсть, так как в регионе не сложилась суконная промышленность фабричного
стандарта. Большие партии этого товара покупались одесскими и харьковски-
ми акционерными компаниями.
Простая шерсть реализовывалась в основном на внутреннем рынке, ци-
гайская – как в самом крае, так и в центре страны. Средняя цена одного пуда
цигайской шерсти в конце 60-х – начале 70-х годов составляла на местном
рынке 6–7 руб., а простой – 3 руб., затем она несколько поднялась. В Балтском
и Ольгопольском уездах шерсть стоила на 2–3 руб. дороже. Развивавшееся в
80–90-е годы узкоспециализированное каракулеводство удовлетворяло глав-

ным образом спрос местного и украинского покупателя. Частично смушки
отправлялись и в более отдаленные торговые центры – в Ростов, на Кубань и
Северный Кавказ.
Рыночными были и молочные продукты овцеводства. Помимо обширно-
го внутреннего рынка, брынза и качкавал пользовались спросом за пределами
Приднестровья, в первую очередь в Одессе. На внутренний рынок работали
предприятия, перерабатывавшие животноводческую продукцию. В порефор-
менные десятилетия промышленное потребление по ряду отраслей (салото-
пенной, шерстомойной, свечной, сафьянной, воскобойной) угасало, по другим
(скотобойная, суконная, кожевенная и др.) возрастало, но в целом эта сфера
реализации была узкой.
На продажу шли кожи, овчины, невыделанные или подвергшиеся ручной
обработке смушки. В частности, сафьян, изготовлявшийся на мелких предпри-
ятиях Григориополя, сбывался внутри края, в Одессе и более отдаленных горо-
дах Украины.
Из зарубежных животноводческих рынков наиболее крупным и устойчи-
вым являлся австро-венгерский. Торговля осуществлялась главным образом
через Балту, откуда скот следовал в уезды Подольской и Херсонской губерний
и даже за границу (в Австрию и Германию). В 80–90-е годы практиковался так-
же транзитный прогон лошадей из степных и черноземных губерний России, а
рогатого скота и свиней – с Украины. В самом конце века таким способом пере-
правляли до 50 тыс. голов скота.
Под прямым влиянием рынка в конце XIX в. оказалось птицеводство. Сбыт
его продукции шел по двум главным направлениям – северо-западному и юж-
ному. В первом главный поток товаров был ориентирован на Австро-Венгрию,
во втором – на Одессу. Птицеперерабатывающих предприятий в крае не было,
поэтому на продажу направлялась первичная продукция. На промышленную
переработку поступала продукция пчеловодства. Изделия из воска производи-
лись на воскобойных и свечных заводах и пользовались большим спросом на
внутреннем рынке, а мед вывозился за пределы Приднестровья.
В экспорте продукции животноводства край сталкивался с постоянной
конкуренцией зарубежных поставщиков однотипных товаров. Особенно это
проявлялось в сбыте живого поголовья, шерсти, сала, молочно-жировых про-
дуктов. Препятствовали торговле таможенные ограничения правительства за-
падноевропейских стран. Определенное влияние оказывала внешнеторговая
политика царского правительства (аграрный протекционизм). В результате соз-
давалась сложная рыночная конъюнктура, но кризисных ситуаций, в отличие
от сбыта зерна, реализация животноводческой продукции не испытывала.
В целом включение края в систему всероссийского рынка способствовало
росту товарооборота в животноводстве, положительно сказывалось на изме-
нениях его внутриотраслевой структуры (применительно к запросам рынка).
Вследствие слабого развития промышленной переработки продукции на
рынке обращались преимущественно живой скот, товары первичной обработ-
ки и полуфабрикаты.
Рынок промышленных товаров. Приднестровье по-прежнему потребля-
ло большое количество металла и металлических изделий, которые поступали
сюда с Урала, из Тулы, Москвы, Петербурга, южноукраинских городов.
Рост товарности земледелия и животноводства повышал спрос на машин-
но-технические изделия, и край становился потребителем сложной земледель-
ческой техники и паровых двигателей. Местная промышленность не освоила
их выпуск. Сельскохозяйственное машиностроение концентрировалось в ряде
городов страны, в том числе в ближайших к краю Одессе, Херсоне, Николаеве,
Елисаветграде и др.
Через Приднестровье пролегали пути перевозки отечественной (из Одес-
сы, Херсона, Екатеринослава) и зарубежной (импортные закупки) техники,
часть которой разгружалась на уездных складах Балты, Тирасполя, Бендер, Вап-
нярки, Могилева-Подольского, Песчанки и продавалась с большой торговой на-
ценкой. Регулярно с фабрик страны поступали также галантерейные и кожевен-
ные изделия, бакалейные товары, бумага, продукция текстильной промышлен-
ности.
С внедрением в ряде отраслей экономики паровых двигателей возросла не-
обходимость в подвозе и накоплении больших запасов каменного угля. Новые
виды транспорта (железные дороги и пароходство) открыли широкие возмож-
ности доставки этого товара по суше и воде из Донбасса, а сами они являлись
постоянными потребителями большого количества угля. На привозном сырье
работали лесопильные, механические мастерские, машиностроительные пред-
приятия и мастерские по изготовлению сельскохозяйственных орудий.
Становление капитализма стимулировало развитие пищевой промышлен-
ности. Расширился рынок ее продукции вследствие возрастания городского
населения, дифференциации крестьянства, появления крупных транспортных
узлов, увеличения объема промышленности и промыслов. Наибольшего раз-
вития достигли мукомольная, винодельческая и отчасти сахарная отрасли про-
мышленности. Но в крае было основано лишь небольшое число предприятий
средней мощности. Много сырьевых товаров (кожсырье, шерсть, воск, семена
масличных культур, табак и др.) вывозились в украинские и центральные про-
мышленные пункты и за границу, а оттуда поступали готовые изделия.
Производство водки и спирта из зерна, картофеля, плодов и фруктов было
выгодным делом: например, ведро водки стоило в 2–3 раза дороже потраченно-
го на него сырья (1,5 пуда муки). Поэтому крупные землевладельцы кроме дохо-
дов от земледелия получали большие прибыли от реализации спиртоводочных
изделий. Однако местная винокуренная промышленность до и после реформ
не покрывала потребностей в них. Водка в основном поступала из Подолии.
В 70-е – начале 80-х годов ввоз убавился в связи с ростом производства (в со-
вокупности) хлебного, виноградного и плодово-ягодного спирта в самом крае.
Кроме того, население стало потреблять больше виноградного вина, чем водки.
Сахаропроизводство непосредственно в приднестровской полосе было
представлено одним заводом, построенным в 1899 г. в Рыбнице. В связи с тем,
что завод в этот период еще не приобрел рынка сбыта, недостающее для потре-
бления количество сахара закупалось на оптовых складах и у комиссионеров в
городах Правобережной Украины, где сформировался крупный район сахаро-

варения. Самыми близкими к Днестру заводами были Грушковский, Боршан-
ский и Загнитковский, построенные в 70-е годы. Все они были основаны ассо-
циациями предпринимателей (товариществами), довольно хорошо оснащены
паровыми машинами. Рыбницкий завод с течением времени набирал производ-
ственную мощность, и уже в начале нового столетия численность его рабочих
возросла до 463 человек.
Рынком сбыта продукции этих заводов служила территория Подолии,
Приднестровье, Бессарабская губерния, Одесса, Москва, Киев и другие города.
Но высокие цены (4–6 руб. за пуд) сковывали покупательную способность насе-
ления, что привело к кризисам сбыта. Заводы привлекали в цеха и на подсобные
операции большой по тем временам контингент рабочих из Балтского уезда (в
основном из крестьян). Следовательно, расширялись рынки и промышленной
продукции, и рабочей силы. А в сельском хозяйстве эти предприятия углубили
специализацию на свеклопроизводстве – четко выраженной интенсивной от-
расли.
Об объеме ввоза всех промышленных товаров можно судить по сведениям
транспортных ведомств. В конце XIX – начале XX столетия в Бессарабию, Ти-
располь и Дубоссары с разных направлений поступало в год каменного угля (в
пудах) – 3,5 млн, соли – 674 тыс., сахара – 134 тыс., керосина – 1,023 млн, других
нефтепродуктов – 80 тыс., металла – 96 тыс., машин – 38 тыс., сельскохозяй-
ственной техники – 22 тыс., мелких металлических изделий – около 700 тыс.,
мануфактурных изделий – 300 тыс., изделий из стекла и фарфора – 92 тыс., леса
и лесоматериалов – более 5 млн, галантерейных товаров – 11 тыс., химтоваров –
46 тыс., смолы и дегтя – 17 тыс., спирта – 15 тыс., резиновых изделий – 6 тыс.,
спичек – 3 тыс.; всего в обороте находилось свыше 11 млн пудов привозимых
промышленных товаров.
Приднестровье обладало не обширными, но очень продуктивными рыб-
ными промыслами, с которых большие массы продукции продавались непо-
средственно после лова, а наиболее ценные породы подвергались обработке и
разделке. Значительную зону отлова представляло взморье за Днестровским ли-
маном: в 80–90-е годы сезонные уловы оценивались в 180 тыс. руб.; некоторая
их часть шла на местное потребление, а большая в свежем и обработанном виде
сбывалась на Украине и в южной зоне Приднестровья.
В конце XIX – начале XX в. с Днестровского лимана и низовьев реки рыба
вывозилась в приднестровские города, а также в Кишинев и Одессу (прибыль
составляла 60–80 тыс. руб. серебром в сезон). Речная рыба реализовывалась в
свежем виде, при этом широко практиковался прямой товарообмен на зерно,
муку, овощи, мясо и другие продукты.
В рыботорговле сложилась своеобразная товаропроводящая сеть, состояв-
шая из нескольких звеньев: на промыслах, в местах лова действовали скупщики
в качестве агентов крупных торговцев, конторы которых находились в Одессе,
Херсоне, Николаеве, Аккермане. Доверенные лица контор – комиссионеры кон-
центрировали и непосредственно продавали рыбу на больших рынках; особую
категорию составляли торговцы-предприниматели, специализировавшиеся на
скупке и засолке дешевой мелкой рыбы; деятельное участие в операциях купли-
продажи принимали различные местные торговцы-ростовщики и арендаторы
казенных промыслов.
В пореформенный период бессарабский солепромышленный район оказал-
ся в запустении. С возвращением в 1878 г. отторгнутого участка Южной Бессара-
бии царское правительство пыталось восстановить промыслы средствами арен-
даторов. Но последние, арендуя мелкие участки, старались избегать крупных ка-
питаловложений в оборудование. Добыча с начала 80-х годов не превышала и 750
тыс. пудов, хотя в отдельные периоды 30–40-х годов составляла 6–8 млн пудов.
Потребности Приднестровья в соли на 80–90 % покрывались из Одесских про-
мыслов. Перевалочные базы находились в Маяках и Бендерах, откуда по Днестру,
железной дороге и гужевым транспортом соль доставлялась на территорию края.
Приднестровье располагало значительными запасами известняка и гипса;
со строительством железных дорог увеличилась добыча их с коммерческой це-
лью. В конце столетия через рынок ежегодно проходило до 1 млн пудов этих
горных пород, из которых около половины реализовывалось на территории
края, а остальная часть – в Одессе. Кое-где началась промышленная разработка
минерального сырья. В товарооборот включались и другие материалы, добыва-
емые из недр земли: жерновой камень, песчаник и др.
В пореформенные десятилетия в Приднестровье осталось мало лесов, при-
годных для заготовки деловой древесины, углежжения и смолокурения. Тем не
менее лесоразработка продолжалась с торговыми целями и для расчистки пло-
щадей под сельскохозяйственные угодья. Край испытывал постоянную потреб-
ность в лесоматериалах, поэтому систематически велась закупка леса и поделок
из него в Австро-Венгрии (Буковине) и Подольской губернии. Лес сплавляли по
Днестру в Каменку, Рашков, Рыбницу, Тирасполь, Бендеры и Маяки, затем он
поступал на специальные пристани и лесопильные заводы, откуда транспорти-
ровался в сельскую местность. Только в 1898 г. из Австро-Венгрии было сплав-
лено речным путем 11 млн пудов леса на сумму около 3 млн руб.
Через рынок проходили большие партии изделий ремесленного производ-
ства (товары повседневного спроса). Большинство их потреблялось в пределах
края, а часть вывозилась в украинские губернии. В Балте, Могилеве-Подоль-
ском, Рашкове функционировали специальные магазины, где торговали об-
увью, кожухами, коврами, платками и иными изделиями, завезенными извне
либо изготовленными местными мастерами из купленного на приднестровских
ярмарках и базарах сырья. Значительный интерес к торговле этими товарами
проявляли купцы из Киева, Одессы, Николаева, Балты и других городов.
Многие формы организации торговой деятельности в пореформенные
десятилетия были взаимосвязаны с предшествующим периодом. В частности,
на базарах и в раз-возно-разносном товарообороте сохранились примитивные
формы торговых контактов. Но главная тенденция в сложном, многоступенча-
том процессе товаропродвижения определялась концентрацией торговых пред-
приятий, повышением деловой активности, проникновением в сферу реализа-
ции бирж и банковского капитала, ускорением товарооборота и совмещением
транспортных операций со сделками по реализации товаров. Крепли экономи-
ческие связи с Одессой – «столицей» обширного Одесского района по сбыту

сельскохозяйственной продукции, где главным товаром являлось зерно.
В Тирасполе, Дубоссарах, Бендерах были учреждены торгово-операционные
базы крупных одесских, киевских, черновицких и других закупочно-сбытовых
фирм с широким масштабом коммерческой деятельности. Создавались условия
монополизации товарооборота по ряду отраслей производства (зернового, вино-
дельческого, шерстяного и др.). Местные купцы, как правило, были тесно связаны
с этими крупными торговыми объединениями. В сфере базарной торговли дея-
тельно участвовали малоденежные посредники, их агенты, зажиточные мещане,
разбогатевшие лавочники, скупщики и мелкие кредиторы, которые действовали
профессионально в среде малоактивных в торговых делах крестьян.
В пореформенный период ярмарки постепенно вытеснялись стационар-
ной, лавочно-магазинной и уличной розничной торговлей, объекты которой
концентрировались преимущественно в городах и других опорных узлах и по-
степенно утверждались на периферии. В Приднестровье сформировались круп-
ные торговые пункты и перевалочные базы – Тирасполь, Дубоссары, Рыбница,
Бендеры, Каменка, Рашков. Все они входили в большой район тесных рыночных
связей, но, безусловно, уступали Одессе – крупнейшему товарораспределитель-
ному центру Новороссии – с ее бурной рыночной жизнью и экспортной направ-
ленностью торговли.
В крае возникли мелкие сбытовые кооперативы (общества) на паях, а неко-
торые предприниматели основали ряд крупных объединений – собрание сель-
ских хозяев, ви-ноградно-винодельческие, садовые, птицеводческие и другие
ассоциации, одной из задач которых было повышение конкурентоспособности.
На протяжении рассматриваемого периода в Приднестровье сложилась
транспортная система как часть всероссийской, объединившая рельсовые, во-
дные и грунтовые пути, что содействовало ускорению продвижения товаропо-
токов, расширению внутреннего и внешнего рынков и соединению регионов
страны в хозяйственное целое.
На смену медленной транспортировке гужом и сплавом по Днестру приш-
ли железнодорожные доставки и пароходство. Расширялась коммерческо-ссу-
довая деятельность транспортных компаний, которые становились крупными
звеньями в цепи торговых сделок. В Приднестровье эту функцию выполняли
Общество Юго-Западных железных дорог, Российское общество пароходства
и торговли, частные пароходные компании, действовавшие в нижнем течении
Днестра и на его лимане.
Важную роль в развитии внутреннего и внешнего товарооборота наряду
с механизированным грузовым транспортом стали играть средства связи – по-
чтовые учреждения, телеграфная и телефонная сети. Эти коммуникации обе-
спечивали своевременное распространение и обмен деловой информацией,
связь Приднестровья с Бессарабией, черноморскими и дунайскими портами,
Украиной, центром страны, Петербургом и Прибалтикой, получение коммер-
ческой информации.
Край занял видное место в транзитной торговле: через его водные и сухо-
путные магистрали, доступные для транспортировки товаров в течение большей
части года, поступала за границу значительная масса ценных грузов, поставля-
емых из ряда городов и губерний страны, а в обратном направлении следовали
импортные товары различного хозяйственного, бытового назначения. Крупные
пропускные пункты находились на стыках и скрещениях внутренних и выходах
на зарубежные пути сообщения, т. е. край располагал в рыночных контактах ря-
дом преимуществ, обусловленных его географическим положением.
В пореформенный период усилились и усложнились товарные связи меж-
ду сельским хозяйством, промышленностью и торговыми предприятиями. С
каждым годом увеличивался приток товаров из внутренних губерний страны и
с Украины, значение которых в расширении рынка промышленной продукции,
несомненно, являлось определяющим фактором экономического подъема края.
Конечно, в хозяйствах крестьян, на их землях и их трудом производилась ос-
новная масса потребительской и избыточной продукции земледелия и живот-
новодства. К концу исследуемого периода натуральные хозяйства в селе почти
исчезли, но вследствие экономического и социального расслоения появилось
немало обедневших дворов и дворов с незначительным достатком, которые на
товарном рынке не появлялись, так как им нечего было «ни купить, не продать».
Но они пополняли другой рынок, продавая свою рабочую силу, чтобы зарабо-
тать на питание – главную статью расхода их семейного бюджета.
Эта социальная прослойка росла численно и суживала потребительский
спрос населения. Кроме того, экономически крепнущая зажиточная верхушка
в сельских и городских поселениях активно участвовала в рыночных сделках в
качестве продавцов и покупателей большого ассортимента товаров (штучного
и оптом), в том числе и зарубежных, довольно уверенно ориентировалась и дей-
ствовала в рыночной стихии, отстаивая свои коммерческие интересы.
Будучи неотъемлемой составной частью всероссийского внутреннего
и внешнего рынка, Приднестровье откликалось на все перемены в рыночной
конъюнктуре. Так, охвативший Россию зерновой (сбытовой) кризис последней
четверти XIX в., с его ненормальной рыночной средой (перенасыщенной запад-
ноевропейским потребляющим рынком), отразился и на Приднестровье (при-
были от производства хлебных культур снизились). Вместе с тем реагирование
края на этот кризис свидетельствовало о включении его в мировую экономику,
о процессе интеграции в мировой аграрный рынок.
Необходимо также отметить, что в торговых операциях вследствие недо-
статочного развития промышленного производства, преобладала реализация
сырья и материалов, а с развитием рыночных отношений в городе и деревне
рушились традиционные бытовые и общинные устои.
ГЛАВА XII
СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЕ ПРОИЗВОДСТВО
В ПОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД
§ 1. Земельный фонд. Владельцы земли

и землепользователи.
Земля – основное средство производства в сельском хозяйстве. В надель-
ном крестьянском землепользовании пореформенного периода наблюдались
существенные межзональные различия. Прежде всего это касалось соотноше-
ния общинного и подворно-участкового распоряжения угодьями. Согласно
данным земельной переписи 1877 г., в общинном пользовании у крестьян По-
дольской губернии находилось всего 5,4 %, а Херсонской – 95,3 % земли, т. е.
различие в показателях было весьма существенным.
В земельном фонде Подольской губернии в 80-е годы частновладельческие
участки составляли 44,3 %, крестьянские (надельные и прикупленные) – 47,6,
казенные – 2,7, удельные – 1,6, прочие – 3,8 %. В частновладельческом земель-
ном фонде дворянам принадлежало 38,8 %, купцам – 1,2 и мещанам – около
10 %. Пахотные угодья в губернии занимали около двух третей ее площади.
Следует отметить, что крестьянский земельный фонд внутри сельских об-
щин подвергался дроблению, но устоял в своей общей величине: в 1905 г. он
составлял 1713500 дес., или 47 % от общего фонда землевладения.
Как распределялись земельные угодья в северной зоне видно из стати-
стических данных по Балтскому уезду. В 1866 г. его общая площадь равнялась
713423 дес., из которых под полями находились 440 тыс. дес., садами – 3267,
лесом – 60142, лугами – 134 тыс., выгонами – 54770, болотами – 2628, песками –
8350, водой – 3785 и под строениями (усадьбами) – 18574 дес.
Таким образом, полевые угодья занимали около 630 тыс. дес. (к ним необ-
ходимо прибавить земли под усадьбами, садами). Кроме того, в общем объеме
земельного фонда более 650 тыс. дес. использовались как различные земледель-
ческие и животноводческие полезные площади. Леса и воды составляли около
64 тыс. дес., а неудобий было незначительное количество – 3460 дес. на 713 тыс.
дес. всей площади уезда.
Через полстолетия в уезде почти все удобные земли были распаханы: поля
составляли 90 %, усадьбы – 7,5, сенокосы – лишь 2,2 и прочие угодья – 0,3 %.
В пореформенный период на территории Тираспольского уезда, непосред-
ственно в его приднестровской полосе, господствовала система государствен-
ного владения угодьями, а землепользователями являлись бывшие государ-
ственные крестьяне, колонисты, горожане и казаки. От с. Гоян и до с. Незавер-
Глава XII. Сельскохозяйственное производство...  557
тайловка весь массив приднестровской полосы составляли бывшие казенные
угодья. Частновладельческие участки к концу 90-х годов концентрировались в
четырех волостях степной части уезда (к востоку от Днестра) – Захарьевской,
Касольской, Малаештской 2-й и Гидиримовской.
Необходимо отметить, что земельная обеспеченность крестьянских дво-
ров на землях, ранее подотчетных Министерству государственных имуществ,
равнялась в конце XIX в. 12,2 дес. на двор (с колебаниями от 2,8 до 31 дес.). За
этим общим показателем скрывалась прослойка безземельных крестьян. Так, в
начале XX столетия в уезде проживали 3308 семей, располагавших лишь усадеб-
ными участками, а вместе с десятинщиками они составляли 10 % практически
безземельных сельских тружеников.
В структуре земельных угодий Тираспольского уезда, как и других уездов
Приднестровья, прослеживается ускоренное расширение пашни. По хозяй-
ственному назначению во второй половине 80-х годов земля распределялась
следующим образом: усадьба и выгон – 3,6 %, пашня – 56, пастбища – 20, сено-
косы – 9,3, луга – 0,4, огороды и плантации – 2,5, лес – 2,4, плав – 1,2, целина – 1,
неудобные земли – 3,1 %.
Как следует из этих показателей, обрабатываемые земли составляли 60 %,
пастбища и сенокосы – 30 %, целина занимала мизерную часть. Процесс ути-
лизации земли под пашню происходил довольно быстро: в конце первого де-
сятилетия XX в. пашня была доведена до 81,3 %, пастбища сокращены до 10,
сенокосы – до 2,1, лес – до 0,2, неудобья – до 0,3 %, целина полностью распахана.
Остались незаселенными и невозделанными лишь клочки бесплодной земли –
солончаки, заболоченные участки, сухие водораздельные места, малоплодород-
ные глиноземы.
Свидетельством существенного перераспределения земельного фонда уез-
да в послереформенный период являются следующие статистические данные.
В начале XX столетия в Тираспольском уезде весь фонд земельных угодий
(по землевладению и землепользованию) делился на надельные – 163751 дес.,
или 34,67 %, купленные – 171825 дес., или 36,4 %, арендуемые – 136761 дес., или
29 % от общей площади. Следовательно, надельные земли составляли чуть более
одной трети, а купленные и арендуемые земли возросли почти до двух третей
от всего земельного фонда. Здесь довольно основательно утвердился земельный
рынок, что коренным образом (в этом отношении) отличало юг от двух север-
ных уездов Приднестровья.
Своеобразными были здесь и арендные отношения: если в северной зоне
почти все крестьяне брали в аренду участки у помещиков, то в Тираспольском
уезде они и отчасти мещане снимали на длительный период (годы) свободные
участки у помещиков и городов. На арендованных землях создавались хутора.
К примеру, в начале XX в. хуторяне составляли на земле Тираспольского уезда
24 %, Григориопольского – 28 и Дубоссарского региона – 41 % от общего числа
арендаторов.
Особой категорией землепользователей в Тираспольском уезде являлись
«десятинщики», т. е. мелкие арендаторы из безземельных крестьян и мещан.
Возникновение этой категории относится к временам пребывания так называ-
емой Очаковской области в составе Крымского ханства. На протяжении XIX в.

она пополнялась беглыми людьми, бывшими «обязанными поселянами» и во-
енными поселенцами, государственными крестьянами, безнадельными колони-
стами, мещанами, занимавшимися земледелием. После реформ ряды десятин-
щиков пополнились малоземельными или безнадельными крестьянами. Арен-
да имела натуральную, денежную и смешанную формы, но оплата зависела от
площади арендуемого участка, расчет же проводился подесятинно. Арендовали
земли в одиночку и группами, а при длительной аренде (12 и более лет) осно-
вывали временные поселения. Юридически десятинщики не были оформлены,
лишь по частным вопросам, их касающимся, царские власти иногда издавали
законоположения.
Десятинщики как категория землепользователей существовали и в начале
XX в. Тогда в Тираспольском уезде, согласно корреспонденциям с мест, насчи-
тывалось 27 104 чел. мещан-десятинщиков и 6 105 – безземельных крестьян.
Последние имели усадьбы, а десятинщики и этим не располагали. Обе группы
землепользователей арендовали участки у крупных землевладельцев. Этот же
способ землепользования практиковали и бывшие помещичьи крестьяне – в
уездах их было 159 «обществ», включавших 38 110 чел. обоего пола; размеры их
земельных наделов неудержимо сокращались.
В землепользовании немецких колонистов была традиционной и юридиче-
ски узаконенной специфическая преемственность поколений: хозяйство вместе
с наделом передавалось одному наследнику, который продолжал хозяйствовать,
используя дедовские и отцовские приемы. Затем все имущество (земля, скот,
инвентарь) поступало также одному преемнику. Этот принцип строго норми-
ровался, регламентировался и контролировался сельской общиной, которая ру-
ководствовалась вековыми традициями.
Приучение к крестьянскому труду было неотъемлемой частью воспитания.
Дети, не являющиеся наследниками, либо готовились к ремесленно-промысло-
вым занятиям, либо становились коллективными собственниками купленных
на стороне угодий (конечно, с соблюдением принципа пропорциональности
вложенным капиталам). Так возникали территориальные сообщества с доле-
вым землевладением и землепользованием, т. е. с реальным и активным рас-
поряжением принадлежавшими отдельным дворам участками в размерах, обу-
словленных денежными вкладами при покупке земли. Колонисты долго придер-
живались указанного первоначального надела в 60 дес. на хозяйство, но после
реформы 60-х годов посемейный надел все-таки стал дробиться до известного
предела: считалось, что на участке площадью менее 15 дес. ведение самостоя-
тельного хозяйства уже невозможно и дальнейшее измельчение посемейной
доли не допускалось общиной. Естественно, такая система аграрных отноше-
ний постоянно множила число безнадельных семей и одиночек. И хотя время от
времени происходило отселение их на купленные групповые участки, в начале
XX в. пятая часть бывших немецких колонистов принадлежала к разряду без-
земельных.
По-иному строились аграрные отношения в болгарских колониях, где в
землепользовании доминировали принципы систематических и частых ради-
кальных переделов и стремление к уравнению землепользования «по едокам».
Немцы и болгары в подавляющей массе являлись деятельными хозяевами и хо-
тели стабильной и спокойной жизни, поэтому неохотно шли на ломку тради-
ционных устоев, хотя под влиянием новых капиталистических аграрных отно-
шений постепенно отходили от общинных порядков и навыков. Сама история
пореформенного периода склоняла их к индивидуальности в землевладении,
отчасти в силу усиления значения частного сектора. Хозяйства, выделившие-
ся в общинах своей деловой хваткой и богатством, добивались обособления и
проявляли неудовлетворенность общинными порядками по части землеполь-
зования.
Вольная продажа земли в крупных масштабах стала возможной только по-
сле реформ 60–70-х годов, и в первую очередь в селениях с подворно-участко-
вым землевладением, а в селах с общинным землепользованием до аграрных
преобразований первого десятилетия XX в. угодья в рыночный оборот не по-
ступали. Последнему содействовала и политика царского правительства, на-
правленная на поддержание сельской общины как коллективного землевла-
дельца (закон 1893 г.).
Покупателями земли являлись купцы, разбогатевшие мещане, крестьяне-
одиночки и целые коллективы, банки – крестьянский, дворянский, государ-
ственный, региональные. Землевладения купцов составляли в 1877 г. 43,5 тыс.
дес. (66 владений), через 10 лет – 57,3 дес. (73 владения), мещан – соответствен-
но 7113 дес. и 12400 дес. Характерно, что владения горожан за указанное время
были доведены до 70 тыс. дес., а крестьян – лишь до 47 тыс. дес.
В пореформенный период в Подольской губернии происходил активный
приток торгового капитала в землевладении: самые богатые люди – купцы при-
обретали обширные угодья. Наоборот, в крестьянском секторе удельный вес
купленной земли оставался низким, составляя в середине 90-х годов всего 39 %.
Главная причина такого положения – безденежье, отсутствие дешевого креди-
та. Да и с открытием в 1881 г. Крестьянским банком кредитных операций кре-
стьяне приобрели за 15 лет всего 42,5 тыс. дес., что составляло мизерную долю
(2,6 %) всего крестьянского фонда. В 1897 г. у крестьян было 48,6 тыс. дес. «куп-
чей земли».
В дальнейшем на аграрном рынке выделился Балтский уезд, где к концу
первого десятилетия XX в. купленные крестьянами угодья составляли 19 % от
их общего земельного фонда.
Бывшие немцы-колонисты покупали у помещиков Тираспольского уезда
землю товариществами, устраивали на них выселки и даже целые селения и
вводили свой традиционный порядок землепользования: пахотные и сенокос-
ные угодья делили для подворного пользования соразмерно внесенному капи-
талу, а выгоны отводили в общее пользование с установлением для каждого по-
селянина определенного количества скота на одну купленную десятину.
Колонисты приобретали в собственность землю активнее и масштабнее,
чем другие категории крестьян. Так, в Херсонской губернии только в течение
1861–1873 гг. они приобрели 128724 дес., тогда как крестьяне других разрядов –
только 23724 дес. После реформы 60-х годов земельная обеспеченность кре-
стьян (за исключением бывших военных поселенцев) оставалась предельно ма-

лой: по земельной переписи 1877 г. усредненный размер крестьянского надела
землевладения на ревизскую душу составлял в Подольской губернии 1,9, а в
Херсонской – 2,5 дес. при латифундийной помещичьей собственности (напри-
мер, средний погубернский размер дворянского владения на Херсонщине рав-
нялся в 1877 г. 963 дес.). В северной зоне Приднестровья крупными считались
имения, насчитывавшие 2 тыс. дес. земли и более, а средними – от 600 до 2 тыс.
дес. В конце XIX в. на территории Ольгопольского уезда типичными были лати-
фундии площадью в 870, а в Балтском – в 565 дес.
В дальнейшем для крестьянского землевладения обеих зон Приднестровья
характерна была дробность и сокращение размеров наделов. У земледельцев
оставалось два пути, чтобы удержаться в составе крестьянства: либо при со-
кращении существующего размера надела пополнять семейный бюджет сель-
скохозяйственными или промысловыми заработками, либо расширять разме-
ры землепользования арендой помещичьих угодий. Как известно, такие методы
хозяйствования довольно широко практиковались крестьянами в 70–90-е годы
XIX и в начале XX в.
Некоторое время после реформ межразрядные различия крестьян По-
дольской губернии еще не были изжиты: статистики их фиксировали в конце
80-х годов. Тогда из всей численности (100 %) бывшие владельческие крестьяне
составляли 30,6 %, государственные крестьяне – 13,52, колонисты – 5,17 и ев-
реи-земледельцы – 0,71 %. Земельная обеспеченность у недавних крепостных
крестьян оставалась низкой – от 1,8 до 4, а у государственных – от 2 до 6 дес.
на ревизскую душу (т. е. на мужскую). Хлебопашеством тогда было занято 75 %
населения губернии.
Например, земельная обеспеченность крестьянских дворов Балтского уезда
свидетельствовала о глубоком имущественном расслоении. По градации начала
XX в. безземельные дворы составляли 1,6 %, с наделом до 2 дес. – 20,6, от 2 до 4 дес. –
27,6, от 4 до 6 – 18,2, от 6 до 10 – 19,5, более 10 дес. – 12,3 %. Таким образом, не-
много более пятой части дворов имели свыше 6 дес., а почти четыре пятых части
дворов не могли стабильно оставаться в разряде землеобеспеченных хозяйств.
Помещики стремились всеми способами удерживать при себе крестьян.
Главным средством в этом являлась земля, особенно такие угодья, как луга,
пастбища, лесные заросли («сервитуты»). В ходе осуществления реформ 1861–
1869 гг. землевладельцы сумели сохранить их в своей собственности, а крестья-
не не могли без них обходиться и вынуждены были пользоваться ими на ка-
бальных условиях.
Большинство крупных землевладельцев Балтского уезда полностью или
мелкими участками сдавали имения в аренду, получая оплату из доли урожая
(большей частью исполу), меньшая же часть возделывала поля и снимала уро-
жай с помощью наемных рабочих. Участились также случаи продажи земли
одесским, кишиневским и балтским купцам. Основная часть пахотных земель
засевалась пшеницей (озимой и яровой), кукурузой и ячменем.
В Ольгопольском уезде земельная обеспеченность селений десятилетиями
неуклонно сокращалась и в начале XX в. достигла такого минимального разме-
ра, что без аренды крестьяне просто не могли обходиться. Крестьяне арендова-
ли земли у местных помещиков и в монастырских имениях Бессарабской губер-
нии. Преобладающей в Ольгопольском уезде являлась подворно-чересполосная
система земледелия – типичное трехполье, а главными зерновыми культурами
были пшеница (озимая и яровая), рожь, кукуруза, ячмень и овес.
В пореформенные десятилетия среди уездов Подольской губернии кре-
стьянская аренда наибольшего распространения достигла в Балтском уезде, где
преобладало экстенсивное землепользование. По данным за 1881 г., у крестьян
в аренде находились 28 870 дес. разных угодий, а в Ольгопольском уезде – не-
многим более 15 тыс. дес.
Помимо довольно распространенной краткосрочной аренды пашни, паст-
бищ и сенокосов, крестьяне побогаче, располагавшие необходимыми произ-
водительными силами, прибегали к внутриобщинной краткосрочной аренде
наделов малоимущих семей (за деньги, из доли урожая, исполу). Эта скрытая
от глаз начальства аренда наделов односельчан, для известной части которых
подобные сделки являлись вынужденными, была показателем хозяйственного
бессилия, по своей сути – шаткого землепользования. Однако такая довольно
распространенная земельная аренда служила для определенного числа дворов
средством накопления материальных и денежных богатств, а в конечном итоге
открывала наиболее перспективный путь к пополнению класса аграрной бур-
жуазии.
В Тираспольском уезде аренда дополнительных к наделу угодий преследо-
вала двоякие цели: у малоимущих – потребительские, у богатеющих дворов –
предпринимательские.
§ 2. Сельскохозяйственная техника
Определяющими элементами сельскохозяйственного производства явля-
ются земля, техническая база и основные производители сельскохозяйственной
продукции – крестьяне. Развитие и совершенствование земледельческих ору-
дий и машин составляют материальную основу прогресса этой отрасли народ-
ного хозяйства. В то же время поступательное движение сельского хозяйства
вызывается объективной закономерностью развития общественного производ-
ства, качественного его обновления, вытекающего из сути капиталистического
воспроизводства. Однако механизация сельского хозяйства стала возможной
лишь во второй половине XIX столетия, в эпоху промышленной революции в
России. Аграрный капитализм не мог развиваться на старой технической базе,
необходимо было фронтальное ее обновление ускоренными темпами.
Этот исторический перелом не мог не затронуть все слои крестьянства. Он
вовлек в свою орбиту преимущественно зажиточную часть. Средний слой со-
циально распадался, а бедняки либо совсем лишались средств производства и
опускались еще ниже, либо навсегда порывали с сельским хозяйством и влива-
лись в ряды фабрично-заводских и транспортных рабочих.
Машины и заводские орудия оказывали существенное влияние на каче-
ство обработки почвы, уборки хлебов, на повышение урожайности зерновых
и других культур. Но процесс механизации слишком растянулся во времени,

не завершился в XIX в. и даже в первые два десятилетия XX в. Преобладающим
остался ручной труд с его низкой производительностью. При наличии огром-
ного земельного фонда и человеческого потенциала расширенное воспроизвод-
ство развивалось медленно и с большими трудностями.
Нельзя упускать из виду, что орудия и дорогостоящие машины заводско-
го производства, техника хорошего качества и специального назначения были
недоступны широкому слою земледельцев, которые продолжали довольство-
ваться инвентарем, изготовляемым на местах кузнецами, плотниками, фур-
щиками, колесниками и другими мастерами. Пользование такими орудиями
труда замедляло полевые работы, в то время как сельскохозяйственное произ-
водство осуществлялось по законам сезонности и нельзя было пропускать оп-
тимальных сроков сева и уборки хлебных и других культур во всех регионах,
особенно в южной зоне, где весенне-летние периоды часто сопровождались
суховеями.
В новых экономических условиях возникла проблема использования па-
хотных орудий. Хотя тяжелый украинский плуг прошел многовековую провер-
ку на целинных землях, он должен был уступить место более надежным и про-
изводительным плугам заводских образцов. В пореформенный период в юж-
ном Приднестровье быстро распространились двухлемешные плуги заводского
производства систем Эккорта, Сака, Гека на конной тяге.
Механические предприятия заводского типа формировались в Херсонской
и Подольской губерниях в послереформенное время, когда в крае сложилась
относительно развитая сеть железнодорожных и водных путей, удешевивших и
облегчивших доставку металла, каменного угля и другого необходимого сырья.
На юге в 50–60-е годы существовало несколько мелких предприятий, произво-
дивших металлический инвентарь. В 1854 г. в колонии Гофнугсталь местный
житель И. Ген открыл мастерскую по производству плугов. Первоначально он
выпускал модификационные сабаны с железным станком. Этот плуг постепен-
но вытеснял деревянные плуги на территории Херсонской губернии. Вскоре
Ген перешел к производству «колонистского плуга», отличительными чертами
которого были: почти плоский лемех, сделанный как одно целое с подошвой,
широкий железный отвал, изготовленный из ясеня грядиль, деревянный пере-
док, металлическое крепление всех деталей. Регулирование ширины и глубины
захвата плуга осуществлялось с помощью металлических винтов. Но плуг Гена
унаследовал от сабана серьезный недостаток: лемех и отвал составляли почти
прямой угол, а отвал по-прежнему представлял собой прямую доску, вслед-
ствие чего при подъеме вязких почв он забивался землей.
Плуги, сконструированные Геном, были взяты за образец иностранными
фирмами (Рансома, Эккерта, Говарда). На английских заводах братьев Говард их
называли англо-болгарскими. Впоследствии некоторые отечественные заводы
копировали говардские плуги или производили орудия, конструктивно близ-
кие к иностранным образцам. Большинство германских и английских заводов
производили цельнометаллические колонистские плуги специально для вывоза
в Россию. Плугостроение в стране, в том числе на территории Новороссии, по-
стоянно тормозилось конкуренцией с заграничными фирмами, поставлявши-
ми дешевые и надежные в эксплуатации конструкции.
Преемники И. Гена, пытаясь устранить недостатки колонистского плуга, и
отчасти из-за давления конкурентов из иностранных фирм, перешли к произ-
водству колонистского плуга измененной конструкции – так называемого но-
вороссийского плуга, почти полностью металлического (деревянным оставался
грядиль), с полувинтовым овалом, облегчающим оборот и рыхление почвы. Плуг
обеспечивал захват борозды до 9 вершков шириной и до 5,5 вершков глубиной.
Эта новая модель степного плуга успешно выдержала испытание временем.
Колонистские и новороссийский плуги с упряжкой в одну–три пары ло-
шадей благодаря своей прочности и устойчивости применялись и на перелогах
и на старопаш-ных землях. Хотя они и стоили немалых денег, но были дешев-
ле плугов заграничных фирм (в начале 70-х годов плуги Гена продавались по
50 руб., плуг Рансома – по 75, плуг Говарда – по 65 руб.) и быстро распростра-
нились на юге России, на Кавказе и в Сибири. В 1866 г. разбогатевший Ген пере-
нес мастерскую в Одессу, а через два десятилетия, выдержав конкуренцию с за-
рубежными фирмами, открыл завод и наладил крупносерийное производство
плугов.
Влияние продукции, выпускаемой предприятиями Гена, на вытеснение
примитивных сельскохозяйственных орудий в Приднестровье несомненно:
плуги приобретались помещичьими и крестьянскими хозяйствами. Кроме
того, Ген производил железные бороны, рала и другой инвентарь, а также се-
ялки, жатвенные машины, веялки, соломорезки. Одновременно в Одессе стали
функционировать другие предприятия сельскохозяйственного машинострое-
ния в качестве филиалов крупных западноевропейских фирм и целая серия спе-
циализированных складов с отделениями в Херсонской губернии.
В Подольской губернии в последней четверти XIX в. на близкой к При-
днестровью территории были основаны и действовали известные заводы сель-
скохозяйственного машиностроения: в Балтском уезде – промышленника Га-
ницкого, в Могилеве-Подольском – Гольбарта, в Дуковцах – завод Лельбаха.
В самом конце XIX в. аналогичные предприятия были открыты в Жмеринке,
Проскурове и Городке. Кроме того, сложилась сеть складов по продаже машин
и инвентаря, доставляемых из причерноморских и приазовских городов. Поме-
щики Маньковецкие построили завод сельскохозяйственных машин в имении
Боровка Ямпольского уезда, где выпускали машины усовершенствованных за-
граничных образцов.
В Подолии, как и на юге, происходил процесс превращения мастерских в
заводы. В конце XIX в. на рассматриваемой территории довольно быстро рас-
пространились новые разновидности многолемешных плугов – «буккеров»
(обычно трехлемешные, облегченные). Крестьяне называли их «скоропашка-
ми», так как пахали они быстро, но мелко, последнее понижало качество по-
чвообработки и уменьшало плодородие почвы. Из-за высоких цен металличе-
ские плуги разных систем приобретались либо зажиточными дворами, либо
менее состоятельными крестьянами в складчину, т. е. по одному на несколько
хозяйств.
Через Подольскую губернию проходили пути транспортировки зарубеж-

ной техники, часть которой оседала в уездах губернии. Склады были основаны в
Балте, Могилеве-Подольском, Вапнярке, Окнах, Песчанке, т. е. непосредственно
в подольском Приднестровье или на сопредельных территориях. Всего на зем-
лях губернии к концу XIX в. действовало более 30 таких складов.
Внедрение в промышленность и сельское хозяйство паровых двигателей –
свидетельство еще более крупного перелома в хозяйстве края. Однако количе-
ство их (и мощность) в сельской местности долгое время оставалось незначи-
тельным: в 1875–1878 гг. на всю Подольскую губернию приходилось 182 котла
(1665 лошадиных сил), на Херсонскую – 134 (1222 л.с.), а в 1881 г. эта цифра
увеличилась до 500.
Огромные цены на локомобили (в 60–70-е годы – более 7 тыс. и в 80–90-
е годы – от 2 до 3,5 тыс. руб. серебром) делали их приобретение доступным
только для крупных землевладельцев; менее состоятельные предприниматели
прибегали к покупке локомобилей на паях. Понижение цен к концу века было
кажущимся, так как изменился курс рубля.В южной зоне внедрение техниче-
ских новшеств происходило более интенсивно. Машины и более современный
инвентарь значительно уменьшали издержки производства.
Но в степной полосе Херсонской губернии, а следовательно и в Тирасполь-
ском уезде, применение машин предполагало определенную величину пашен-
ного клина, установленную практикой, – от 30 до 50 дес. Хозяйства в 20 дес. не
могли производительно применять машины и использовали на полевых рабо-
тах ручной труд, простые орудия, тягловых животных.
Замена устаревших орудий труда более совершенным инвентарем и маши-
нами в крестьянской среде проходила медленно и затянулась на десятилетия,
так как требовала значительных денежных средств, которыми большинство
маломощных хозяйств не располагало. Поэтому по-прежнему применялись ма-
лопроизводительные земледельческие орудия. Несовершенство и нехватка их
вынуждали тружеников полей вести свои хозяйства за счет перегрузки рабочей
силы семьи, применения ручного труда. Словом, дорогостоящая техника была
им «не по плечу». Некоторые крестьяне, располагая достаточными экономиче-
скими возможностями, были консервативными и невосприимчивыми ко мно-
гим прогрессивным начинаниям.
Относительно широкое внедрение в пореформенные десятилетия новой
техники (металлических плугов, жатвенных машин, буккеров и др.) требовало
увеличения поступательной скорости, которую могла обеспечить только хоро-
шая лошадь, вол же вытеснялся из земледельческих работ.
Но сильных, выносливых и быстроходных лошадей содержали лишь круп-
ные землевладельцы и зажиточные крестьяне. Мелкие крестьянские хозяйства
использовали малосильное поголовье лошадей, что сказывалось на качестве
обработки полей и суживало их хозяйственные возможности. Оснащенность
земледельческой техникой в регионе различалась и территориально. В северной
зоне аграрный капитализм прусского типа развивался в первую очередь в по-
мещичьих экономиях, тогда как крестьянские хозяйства в подавляющем боль-
шинстве обрабатывали участки стародавним способом, примитивным инвен-
тарем и воловьими упряжками; в целом оснащенность земледелия этого регио-
на машинами и инвентарем заводского изготовления уступала югу.
Машины и новый инвентарь, рассчитанные на конную тягу, более быструю
и сильную по сравнению с воловьей, были приспособлены к определенному ха-
рактеру почв, специфическому подбору культур, местным системам земледелия
и климатическим особенностям. Этот важнейший фактор сельскохозяйствен-
ного производства воздействовал на полеводство, садоводство, виноградарство
и огородничество. Все меньше оставалось заброшенных земель. В то же время
возраставший рыночный спрос на продукцию земледелия приводил к распашке
пастбищ и даже луговых угодий, а свекольные и табачные плантации наступали
на лесные массивы.
Техническая оснащенность преобладала при уборке зерновых и обмолоте.
С 70-х годов крестьяне стали приобретать веялки, а помещики – веялки и со-
ртировки. Что касается молотьбы убранного хлеба, то, например, в Балтском
уезде землевладельцы пользовались главным образом паровыми молотилками,
а крестьяне в большинстве своем хлеб гармановали.
§ 3. Системы земледелия
Отраслевой состав сельского хозяйства в исследуемый период трансфор-
мировался: появлялись новые отрасли и подотрасли, исчезали старые, одни
становились главными, другие – второстепенными, т. е. произошел качествен-
ный переход в системе ведения хозяйства от примитивных форм к более про-
изводительным.
В различных природных зонах взаимоотношения в сфере земледелия и
животноводства были неоднородными в хозяйствах как крестьян, так и поме-
щиков. Эти противоречивые отношения затрагивали основной вопрос сельско-
хозяйственного производства – использование земли – и изменялись в одних
регионах постепенно, в других – быстро и остро, сопровождаясь разделением
земельных угодий между пастбищно-животноводческими и земледельческими
хозяйствами.
Во второй половине XIX столетия в Приднестровье завершилась межот
раслевая эволюция; земледелие (во всем своем комплексе) модифицировалось в
ведущую отрасль, а животноводство утратило свои прежние позиции. На про-
тяжении пореформенных десятилетий в этих отраслях происходили процессы
рационализации и специализации, дробления их на подотрасли. Изменялась
взаимосвязь между ними, иной становилась кормовая база (например, зерно-
вое производство давало разнообразную продукцию для коневодства, свино-
водства, птицеводства и прочих отраслей). Система земледелия и животновод-
ства, ее материально-техническая база также трансформировались. Безусловно,
определяющим фактором этой эволюции являлось втягивание сельскохозяй-
ственного производства в процесс углубления рыночных отношений.
Южная и северная зоны Приднестровья в социальном отношении и до ре-
форм и после них были преимущественно крестьянскими. Но если накануне
реформ довольно значительный удельный вес в крестьянстве составляли кре-
постные (в Подолии – 58,5 %, в Херсонской губернии – 34 %), то в 60–90-е годы

эта категория феодального общества исчезла. Но в социальной структуре обще-
ства крестьяне оставались преобладающей составной частью.
В Тираспольском уезде в конце столетия на 537 населенных пункта прихо-
дилось 3 города, 7 местечек, 71 село и колония, 24 деревни и сельских поселка,
245 хуторов, экономий. По плотности населения выделялись волости Плосков-
ская, Слободзейская, Лунговская, Коротнянская и Дубовская, где насчитыва-
лось 70–80 чел. на одну квадратную версту, тогда как в других волостях – 20–28
чел. соответственно. В начале XX в. крестьяне в уезде составляли 81 %, мещане
и купцы – 18, прочие – 1 %. Эти показатели сказались на экономическом райо-
нировании, производственной дифференциации территории.
Балтский, Ольгопольский и Ямпольский уезды имели общую историче-
скую судьбу, характеризовавшуюся неограниченным господством магнатско-
шляхетского и духовного сословий в крае, которое наложило свою печать и на
различные сферы экономической жизни. Следы этого исторического своеобра-
зия чувствовались не только в первой половине XIX в., но и в пореформенный
период.
В 1864 г. была завершена реформа крепостной деревни, а в 1866–1867 гг. –
казенной. В Балтском уезде стали жить в новых условиях 186200, а в Ольгополь-
ском – 144400 крестьян. Не сразу исчезли их разрядные различия. Например, в
Балтском уезде долго существовали 9 волостей бывших государственных кре-
стьян и 27 волостей бывших крепостных (159 сельских общин с 147 помещика-
ми). Различия сохранились у бывших поселенцев, «вольных людей», «халупни-
ков» и «огородников», т. е. безнадельных семей.
Для Подольской губернии характерны были нараставшее малоземелье,
относительное и абсолютное перенаселение. Так, по Х ревизии (1858 г.) общая
численность жителей губернии составляла 1046 тыс., в 1897 г. – уже 2811 тыс.
человек, а земельный фонд оставался прежним. С каждым годом возрастал
людской потенциал, оставшийся невостребованным, лишним в местном сель-
скохозяйственном производстве.
Несмотря на то, что в результате реформы 1861 г. количество земли у по-
мещиков сократилось, значительное место в общем объеме площади занимали
по-прежнему крупные землевладельцы. При этом следует отметить, что по-
дольские помещики (в том числе проживавшие в Ольгопольском и Балтском
уездах) находились в правовом отношении в несколько иных условиях, чем хер-
сонские (в том числе помещики Тираспольского уезда). В Подольской губернии
до второго десятилетия XX в. не было земств из-за недоверия царских властей
к местным помещикам (этническим полякам), подверженным «реставрацион-
ным», сепаратистским настроениям в надежде на восстановление былой Речи
Посполитой. Хотя в Ольгопольском и Балтском уездах наряду с крупными зем-
левладельцами-поляками (потомками былых магнатов и шляхты) на пожало-
ванных и купленных землях сложилась прослойка землевладельцев непольской
ориентации, все-таки главными и довольно богатыми оставались первые.
Приспособление подольских землевладельцев к рыночным переменам
проходило медленно, «прусским путем», т. е. за счет сокращения крестьянского
землепользования и усиления эксплуатации бывших крепостных через кабаль-
ную аренду, ростовщические операции, «помощь» бедствующим дворам. На-
пример, в Ольгопольском уезде преобладали владельцы крупных хозяйств, сре-
ди которых выделялись бывшие магнатские семьи: Юрьевичи, Шембеки, Саба-
кевские, Березовские, Кальмы, Бржозоские, Ярошевские, Барчевские – и новые
собственники: Гудовичи, Трубецкие, Долгоруковы, Витгенштейны, Тутолмины.
Поместья сохранились и в новых социально-экономических условиях как
форма организации крупных хозяйств. Но они деформировались под воздей-
ствием нараставшего процесса товаризации сельскохозяйственного производ-
ства; здесь возникали новые фольварки, фермы, изменялась структура поме-
щичьих хозяйств; развивалось помещичье предпринимательство сельскохозяй-
ственного и промышленного направлений.
Однако многие землевладельцы, использовавшие прежде всего труд кре-
постных крестьян, не сумели переориентироваться и оказались в кризисной
ситуации. Они искали выход в привлечении денежных средств извне, главным
образом путем получения больших ссуд из Дворянского, Государственного и
коммерческих банков. Росла задолженность, имения закладывались и переза-
кладывались. Более половины владельцев имений фактически проедали свои
хозяйства, будучи не в состоянии выполнить долговые обязательства.
В Тираспольском уезде дворянское землевладение сформировалось значи-
тельно позже, чем в Подолии, владельцы имений отличались этническим мно-
гообразием («захожие»). Да и крепостные отношения здесь были слабее подоль-
ских. Непосредственно в приднестровской полосе роль крупных землевладель-
цев оставалась малозначительной. И перестраивались они главным образом по
«американскому» пути.
Развитие производительных сил в сельском хозяйстве находило свое вы-
ражение в усовершенствовании приемов обработки почвы, смене систем земле-
делия, накоплении и углублении профессионального опыта и знаний.
В южной зоне до 60-х годов в крестьянском земледелии господствующей
оставалась переложная система. Затем произошел переход к более производи-
тельному использованию сельскохозяйственной площади – паровой и четы-
рехпольной системам (под системой земледелия понимается комплекс хозяй-
ственных мероприятий по поддержанию и даже восстановлению плодородия
почвы). Появление четырехполья с черным паром и удобрением, включением
в полевой севооборот картофеля и травосеяния (главным образом бора и кле-
вера на зеленый корм и сено) являлось важным сдвигом в системе земледелия.
Но утвердилось оно не повсеместно. Долгое время существовали смешанные
формы систем, а переложная удерживалась в отдельных местах до начала XX в.
Особенность перехода от переложной системы к паровой на территории
Тираспольского уезда и в южной полосе Балтского состояла в том, что здесь не
утвердилось классическое трехполье, а практиковались двухполье и паропере-
ложная система, т. е. посевы чередовались с паром, а при сильной выпаханности
участков их оставляли на несколько лет под «короткий перелог» (главным об-
разом под пастбище) с последующей распашкой и повторением посевов. В этой
системе восстановителем плодородия служили пар и перелог.
Таким образом, на юге к концу XIX в., как правило, применялось несколько
систем: переложная, паровая, двухпольная и четырехпольная, земледельцы че-
редовали их в зависимости от урожайности данного поля.
В секторе крупного землевладения – у помещиков, купцов-землевладель-
цев, других собственников и арендаторов угодий внедрялись плодосмен, ком-
плекс агроприемов, возделывание плантационных культур и трав, т. е. осущест-
влялось эффективное использование обрабатываемых земель под товарные
культуры. В то же время в погоне за ростом количества реализуемого на рынке
зерна и технических культур некоторые хозяйства многогодично и односторон-
не использовали земли под определенные культуры.
Хотя эволюция переложной системы земледелия в рассматриваемый пе-
риод не завершилась полным и повсеместным утверждением паровой системы
четырехполья и плодосмена, прогресс в земледелии отражал степень интенсив-
ности землепользования и природопользования, т. е. переход к более высокой
продуктивности земли. Если на крестьянских полях северной зоны Придне-
стровья в течение всего пореформенного периода удерживалось трехполье, то
у помещиков и у крупных землевладельцев уже в 70-е годы стали утверждаться
четырех-пятиполье и плодосмен.
Конечно, переложной цикличной системе был присущ ряд недостатков, но
она прошла испытание суровой практикой такого способа поддержания плодо-
родия на протяжении длительного периода. К числу существенных недостатков
следует отнести сложившееся чередование в посевах культур – крестьяне еще
не дошли до рациональной обработки земли и до применения различных сево-
оборотов.
Примером использования переложной системы может служить распре-
деление угодий в начале 70-х годов в Воронковской волости Балтского уезда
(бывшие государственные крестьяне). Всей удобной земли в волости было
12124 дес., из которой 6062 дес. засевались, затем эта половина находилась
под перелогом шесть лет – из них три года в качестве сенокоса (3031 дес.) и
три года под пастбищем (3031 дес). На одном поле хлеб сеяли только два года
подряд.
Смена систем земледелия заняла период в несколько десятилетий. Нали-
чие в зонах большого земельного фонда, принадлежавшего помещикам и кре-
стьянам, жившим на казенных землях, позволяло расширять посевные площа-
ди на основе экстенсивных систем, так что долгое время зерновое хозяйство
развивалось вширь, с сохранением перелогов. Такое ведение хозяйства было
характерным для Тираспольского и Балтского уездов в первые десятилетия по-
сле аграрных реформ.
Распашка удобных земель (на две трети и даже четыре пятых в подольском
Приднестровье), интенсификация сельскохозяйственного производства при-
вели к смене переложной системы на паровую, а в ряде мест – на плодосмен.
В нарастающем темпе целина превращалась не только в пашни под зерновые
культуры, но и в сады, виноградники, огороды и баштаны, табачные и другие
плантации, где сложились и утвердились специфические методы более рацио-
нального землепользования.
В Тираспольском уезде переложная система имела некоторое своеобразие:
земля обрабатывалась два–четыре года, потом оставлялась в перелог на неопре-
деленное время, «смотря по величине дач», причем в непосредственной близо-
сти от Днестра, в полосе наибольшей обжитости отдых земли был менее про-
должительным.
Использовалось нескольких видов перелогов, различавшихся приемами
обработки земли, числом урожаев, снимаемых с распаханного участка, перио-
дами пользования пашней, выгоном и сенокосом, порядком смены культур. А в
90-е годы уже преобладала паровая система, но не в форме классического трех-
полья. Необходимо иметь в виду, что специфической особенностью природо-
пользования в южной зоне являлся продолжительный цикл сезонных операций
(с марта по октябрь). Но засушливый климат часто сокращал вегетационный
период возделываемых культур, и земледельцам приходилось выполнять рабо-
ту спешно, в сжатые сроки.
По топографическим и почвенным признакам южная зона Приднестровья де-
лилась на две полосы – заливаемую и нагорную («толочную»), различавшиеся сте-
пенью увлажненности и почвенным покровом. Наиболее часто затоплялись при-
речные земли к югу от Григориополя, включая самые низовые угодья в Незавертай-
ловской, Граднецкой и Беляевской волостях (две последние по административному
делению входили в Одесский уезд). Часто заливы длились неделями, но случались и
очень продолжительные – в конце 70-х годов зафиксировано водостояние, продол-
жавшееся 2–2,5 месяца. В таких местах прерывались полевые работы и крайне за-
труднялись транспортные сообщения. Конечно, в первую очередь страдали долго-
летние растения. При этом самыми пагубными были летние разливы, в результате
которых вся левобережная долина покрывалась толстым слоем ила.
Жители отдельных селений, расположенных ниже Тирасполя, ограждали
затопляемые участки дамбами. Система же природоохранных мероприятий в
пределах всей южной зоны еще не сложилась. Целенаправленных землеустро-
ительных работ в Тираспольском уезде не велось. В землепользовании и до-
мостроительстве традиционно преобладали вытянутые вдоль реки длинные
приднестровские села, полевые угодья которых раскинулись от берега далеко
на восток. Принадлежавшие общинам земли начинались в усадьбах и прости-
рались своеобразными «лентами» на многие версты.
Одним из существенных изъянов участков, расположенных в отдалении от
Днестра, было их слабое обводнение. Бывшая Очаковская область представляла
собой сухую, «жженую» степь и полосу земель с низкими грунтовыми водами,
редкими проточными источниками в виде родников, мелких речек и ручьев,
которые, как правило, пересыхали в середине лета. Этот фактор затруднял сель-
скохозяйственные работы на протяжении всего XIX в.
По сведениям с мест, в Тираспольском уезде в 1866 г. существовало более
70 селений, находившихся на водоразделах и испытывавших хронический не-
достаток в питьевой воде. А вследствие растянутости надельных участков за-
труднялась доставка ее работающим в знойные недели жатвы.
В результате бессистемного использования землевладельцами пахотных
угодий (например, бессменные долголетние посевы одной культуры) проис-
ходило истощение и даже разрушение почвенного покрова. Угодья требовали

умелого и разумного обращения на протяжении всех циклов смены полей (паш-
ня – залежь – сенокосный клин). На надельных же землях при общинном зем-
лепользовании перечисленные циклы использования земли не допускались; в
подворном и арендном вариантах – применялись повсеместно.
Несмотря на бедность грунтовых водных источников, большая часть зе-
мель Тираспольского уезда подвергалась эрозии вследствие воздействия атмос-
ферных осадков. Почва была изрезана глубокими речными долинами и балка-
ми, водоразделами которых служили узкие возвышенности, редко переходящие
в плоскости. Из-за всхолмленности и рыхлости почвенного покрова дождевые
потоки и таявший снег почти не задерживались в грунте. Бурные потоки веш-
них вод и ливневых дождей подхватывали верхний слой вспаханной земли и
размывали склоны, а разливы постепенно превращались в растущие овраги. Ре-
зультатом такого пагубного воздействия осадков была потеря удобных земель
и образование крупных площадей эродированных почв. Для остановки этих
процессов, укрепления склонов и создания противоэрозийной устойчивости
необходимы были определенные средства, которыми сельские общины в боль-
шинстве случаев не располагали.
Крестьяне пытались бороться с эрозионными процессами, но им не хвата-
ло профессионализма и экономических возможностей, чтобы успешно проти-
востоять разрушению ценного, жизненно необходимого почвенного покрова.
Подвергались эрозии почвы и в южной полосе балтского Приднестровья.
С переходом на трехполье средством поддержания плодородия эксплуати-
руемых участков служил пар. Органические удобрения не применялись, не ис-
пользовались также посевы бобовых на зеленое удобрение, лишь в помещичьих
экономиях в начале XX в. стали практиковать выращивание клевера.
§ 4. Зерновое производство
В пореформенные десятилетия выращивание зерна с высокой потреби-
тельской и рыночной ценностью являлось ведущим в сельскохозяйственном
производстве края. К 90-м годам XIX столетия в Приднестровье зерновое про-
изводство носило уже четко выраженный торговый характер. Главными хлеб-
ными культурами были пшеница, кукуруза и ячмень.
В начале XX в. среди яровых зерновых культур, возделываемых на терри-
тории, примыкавшей к Днестру, первое место занимала пшеница, второе – ку-
куруза, вытеснявшая овес и ячмень; на расстоянии 40–50 верст от берега встре-
чались только посевы кукурузы, главным качеством которой были универсаль-
ность (как продовольственной и кормовой культуры), высокая урожайность,
засухоустойчивость.
К началу XX столетия в подольском Приднестровье озимые сорта пшени-
цы в 7 раз превосходили яровые по валовому сбору. Урожайность зерновых по
Подольской губернии в первой половине 60-х годов была невысокой и состав-
ляла сам-4–5 (в среднем 40–50 пудов с 1 дес.). Во второй половине 80-х годов
зерновые давали тот же сам-4–5, просо – сам-13 и кукуруза – сам-26.
Отметим, что в пределах северной зоны существовали различия в природ-
но-климатических условиях. Почвы Ольгопольского уезда по потенциальному
плодородию превосходили Балтский уезд, но обширные лесопокрытые площа-
ди последнего надежнее защищали поля от суховеев. Поэтому в Балтском уезде
было «при влажном лете весьма хорошо», а при менее влажных сезонах наблю-
дался «повсеместный урожай».
В Ольгопольском уезде, в отличие от более северных и восточных уездов
губернии, система земледелия оставалась трехпольной, а из посевных культур
преобладали яровые.
В конце XIX – начале XX в. культивировались разнообразные сорта пшени-
цы, овса, ржи, т. е. производилась хлебная продукция, «без которой жить нельзя
крестьянину», и значительная часть зерна направлялась на рынок.
В Тираспольском уезде с 60-х годов XIX по начало XX в. структура посев-
ных площадей со всей очевидностью свидетельствовала о зерновой направлен-
ности полевого земледелия. В относительных процентных показателях она име-
ла следующую градацию: из всей площади было занято под пшеницей 45,5 %,
ячменем – 22, кукурузой – 17,3, рожью – 11, овсом – 26,3 %, проса, гречихи и
бобовых сеяли мало, под картофель было отведено 0,6 % пашенного клина. Дру-
гие культуры высеивались на еще меньших площадях: бахчевые – на 1 203 дес.,
подсолнух – на 140, табак – на 176 и травы – на 573 дес.
Стремительное возрастание продажи зерна стимулировало расширение
пашенного клина за счет кормовых угодий и черного пара. В рассматриваемое
время в уезде пар был практически сведен на нет: из 346,3 тыс. дес. возделывае-
мой площади он занимал чуть больше 2,4 тыс. дес. и, следовательно, терял свое
значение как фактор восстановления плодородия почвы.
В Новороссийском крае, в том числе и в Херсонской губернии, как от-
мечали современники, «каждое отдельное хозяйство, соображаясь как с соб-
ственными экономическими обстоятельствами, так и с условиями климата, и с
почвой, и с пространством своего участка, создает свой собственный севообо-
рот». Посевы были смешанные, но преобладал яровой клин из-за ограниченной
возможности возделывания озимых хлебов. Среди яровых культур ведущими
являлись пшеница арнаутка, просо, кукуруза, ячмень и лен. Эти культуры вы-
держивали летнюю максимальную температуру. Арнаутку сеяли на так называ-
емых твердых почвах, на целине и старых перелогах, «по пласту». Она хорошо
переносила засуху и заморозки, пользовалась большим спросом на внутренних
и внешних рынках из-за высоких мукомольных качеств. Кукурузу, просо и яч-
мень в основном потребляли на месте, а лен являлся главным образом экспорт-
ной культурой.
В сельскохозяйственном производстве обеих зон необходимо было счи-
таться с факторами риска. К таковым относились налеты саранчи, которая яв-
лялась опасным вредителем, наносившим невосполнимые потери зеленой рас-
тительности на полях, огородах и в садах. Ее разрушительное действие наиболее
часто захватывало значительные по площади места в южной зоне. От этого бед-
ствия страдали целые села, деревни и хутора, но в первую очередь – ослабевшие
хозяйства. Обычно для борьбы с саранчой крестьяне вынуждены были целыми
общинами выходить на участки, подвергавшиеся поражению, и уничтожать ее

подручными средствами, огнем, проведением земляных инженерных работ.
Еще более губительными (особенно для южной полосы Балтского уезда)
являлись засуха и повальные поражения поголовья эпизоотиями, случавши-
мися в пределах всего Приднестровья. Острая экономическая необходимость
заставляла крестьян резко сокращать численность скота, а для приобретения
семян, продовольственного зерна и корма прибегать к займам у местных ро-
стовщиков под кабальные проценты, что, безусловно, на ряд лет подрывало хо-
зяйственный потенциал пострадавших дворов. Землевладельцы северной зоны
меньше страдали от засухи, чем в более степном Тираспольском уезде, хотя не-
урожаи в подольском Приднестровье повторялись в среднем через 3–4 года, в
Балтском – уезде через 4 года, а хорошие урожаи здесь бывали только раз в 6 лет.
§ 5. Технические культуры
Культивирование сахарной свеклы в уездах подольского Приднестровья
было связано с развитием сахарной промышленности. Как правило, на вы-
ращивании ее специализировались селения, расположенные относительно
недалеко от заводов (в радиусе 12–15 верст) и от транспортных магистралей,
что облегчало доставку сырья. Занятие этой культурой обеспечивало крестьян-
ские хозяйства ценными кормами для скота (ботвой, жомом, патокой). Конечно,
главными были посевы сахарной свеклы, но выращивались и кормовые сорта. К
концу 80-х годов в губернии урожай свеклы составлял более 92 тыс. берковцев
(каждый равнялся 10 пудам).
Свекловичные плантации приносили довольно высокие по тем временам
доходы – 60–65 руб. серебром с одной десятины в сезон. Но свекла требовала
тщательного ухода, поэтому, кроме собственно крестьян, в крупных свеклосею-
щих хозяйствах, как и на сахарных заводах, широко применялся дешевый труд
сезонных рабочих.
А потребность в рабочей силе все возрастала в связи с увеличением план-
таций свеклы: во второй половине 70-х годов они в совокупности составляли от
22 до 26 тыс. дес. Часть собранных корнеплодов отправляли на более отдален-
ные заводы Подолии.
В 70–90-е годы, со строительством Грушевского, Шамраевского, Рыбниц-
кого и других заводов, в Балтском уезде неподалеку от предприятий появлялись
свекловичные плантации, т. е. ряд селений специализировался на выращива-
нии этой технической культуры.
Близкой к свекле по своему универсальному назначению (продовольствен-
ному, кормовому и техническому) культурой являлся картофель. До последней
четверти XIX в. он выращивался главным образом для пищевых и фуражных
целей. Последующее расширение его посевов было обусловлено развитием кар-
тофельного винокурения, в результате чего достигалось более стабильное снаб-
жение заводов сырьем. Спиртоводочная промышленность долгое время служи-
ла определенным стимулом к увеличению посевов картофеля в Ольгопольском
и Балтском уездах. Крахмало-паточных заводов в Приднестровье не было.
В Тираспольском уезде в начале 70-х годов собирали 20 тыс., а через два
десятилетия – 78,5 тыс. четвертей картофеля, который использовался главным
образом как продовольствие и корм. В Балтском и Ольгопольском уездах в на-
чале 70-х годов собирали свыше 140 тыс. четвертей этой культуры.
Хозяйственное и рыночное значение имели масличные (лен, конопля, рапс)
и эфи-ромасличные культуры. Расширение их производства свидетельствовало
о дальнейшем углублении специализации, появлении новых форм торгового
земледелия. Особенность этого процесса заключалась в том, что он был связан
не с расширением соответствующей отрасли промышленности на месте, а с за-
просами внутреннего и внешнего рынков на непереработанное семя. В Тира-
спольском уезде к концу XIX в. под масличными полевыми культурами было
занято 1 106 дес. и сбор соответствующих семян был доведен до 23 тыс. пудов.
Кроме льна, конопли, рапса в южной зоне во второй половине XIX и начале
XX в. получил распространение подсолнечник (местное название – соняшник).
Если в середине XIX в. на его культивировании специализировались главным
образом жители с. Плоское Тираспольского уезда, то в указанный период им
занимались уже более широко крестьяне и других уездов – в основном это были
арендаторы из числа старообрядцев. Выращивались сорта, идущие на масло и
грызовое семя. Подсолнечник являлся высокодоходной рыночной культурой, и
в отличие от зерновых он сбывался не в Одессу, а в северном направлении, т. е.
на Украину.
С 60-х годов помещики подольского Приднестровья стали засевать боль-
шие площади рапсом; стимулом послужили высокие рыночные цены на зерно,
большие урожаи и легкость выращивания. Причем эта культура имела два на-
значения: если рапс косили в зеленом состоянии, то получали высококачествен-
ный корм для немедленного потребления или последующего хранения – для
зимнего периода; если же посевы доводили до полной зрелости, то из получен-
ных семян извлекали масло.
Как помещики, так и крестьяне во всех трех уездах культивировали лен
для получения семян и волокна. Но наиболее благоприятные климатические
условия для него сложились в Балтском уезде. Некоторые крупные хозяйства
отводили под эту культуру по 100–200 дес.; главным продуктом являлось семя,
которое сбывалось в Одессу для изготовления масла или вывоза на европей-
ский рынок. Кроме льна для производства масла культивировали сурепицу.
Следует отметить, что посевы масличных в подольском Приднестровье не
сокращались, а увеличивались, и в начале XX в., помимо льна, конопли, подсол-
нечника и рапса, отмечается расширение посевов новой культуры – мака.
Многочисленными наставлениями, инструкциями департаментов сельско-
го хозяйства Министерства государственных имуществ и Министерства сель-
ского хозяйства не удалось убедить и принудить крестьян разводить на своих
участках неизвестные им, хотя и очень ценные, редкие технические культуры –
красильные, волокнистые, эфирные и пр. Крестьяне к этому не были готовы.
Уже в первой половине XIX столетия в народном хозяйстве южной зоны
обнаруживается тенденция у части крестьянских дворов к поиску практиче-
ских мер по приобщению к предпринимательской деятельности, направленной
на выращивание листа высших южных сортов табака. В этом отношении стали

выделяться целые селения Дубоссарского региона. Таковых к середине XIX в.
насчитывалось уже полтора десятка. Все они оказались втянутыми в рыночные
отношения, под воздействием которых повысили агротехнику возделывания
этой культуры. Особенно выделилось с. Моловата своими значительными по-
севами высокоценного турецкого табака. Моловатский табак считался лучшим
среди сортов, культивировавшихся во многих приднестровских селениях. Здесь
сложилась устойчивая специализация жителей на выращивании курительного
табака. А наибольшего размаха табаководство в Дубоссарском регионе достигло
в 70-е годы.
В реализации табачной продукции принимали участие как сами товаро-
производители, так и приезжавшие издалека (даже из Крыма) торговцы. Они
приобретали маловатский табак и доставляли его в Одессу, Херсон и другие го-
рода, где продавали в качестве крымского или турецкого. Затем дубоссарское
табаководство вышло за рамки местного назначения – стало распространяться
в колониях и селениях государственных крестьян к югу и северу от Дубоссар.
Что касается Подольской губернии, то, по статистическим данным 80-х го-
дов, общая площадь под культурой табака составляла 970 дес., а выращивался
на ней большей частью сорт бакун (махорка). В Ольгопольском уезде в семи
селениях поблизости от местечка Каменка под плантациями было занято около
50 дес. В асортименте табака отмечались и акклиматизированные в Бессарабии
и Дубоссарском регионе виды. Готовая продукция, отвечавшая требованиям
рынка, сбывалась на фабрики Одессы и Сорок. В пределах Балтского уезда та-
бак на продажу культивировался с 70-х годов XIX в. лишь в селениях Гармацкой
волости – Цыбулевке, Гармацком, Журе, Ягорлыке и Рыбнице. Готовый к потре-
блению лист реализовывался на месте по 10–12 руб. серебром за пуд.
В конце XIX столетия в Дубоссарах и в 17 близлежащих селах числилось 1
520 плантаций на 372 дес., а сбор листа составлял 12,3 тыс. пудов за сезон. Куль-
тивировались семена турецких и крымских сортов, которые благодаря длитель-
ному возделыванию хорошо выдерживали климатические и почвенные условия
и местные способы обработки. До 90-х годов регион табаководства расширялся
к востоку от Днестра, на месте же из-за истощения почв, снижения урожайно-
сти и введения акцизных ограничений в торговле (затруднявших сбыт) выра-
щивание табака заметно сузилось. Мелкие табаководы оказались неконкурен-
тоспособными. Если в 1886 г. плантации занимали 680 дес., то в начале XX в.
площадь их сократилась до 170 дес. (крупных плантаций уже не было).
Одной из специфических отраслей народного хозяйства в Приднестровье
являлось шелководство. Оно включало три связанных между собой занятия:
тутоводство, производство коконов и шелкомотание; причем первое из них
представляло собой растениеводство, второе – разновидность животноводства,
а третье – домашний промысел.
Использовались в шелководстве тутовники дикорастущие или специально
посаженные. За последними ухаживали и ежегодно обновляли крону. В селах и
городах Приднестровья эксплуатировались и те и другие. Заметим, что тутов-
ники в отдельных хозяйствах содержались с коммерческой целью, т. е. их листья
продавались на рынке. В подавляющем большинстве шелководы использовали
и отдельные деревья собственной посадки (в огородах и виноградниках), и ди-
корастущие. Специальными обширными тутовниками (насаждения занимали
сотни десятин) отличались Парканы и Каменка (в северной зоне), плантации
которых насчитывали более 5 тыс. деревьев.
Шелководство давало три вида продукции: греку, коконы и размотанный
сырой шелк, каждый из них являлся также товаром. Полученный в хозяйствах
сырой шелк большей частью служил для изготовления различных полотен,
украшений и праздничной одежды. Выращивание и кормление шелкопрядов
было уделом женщин и детей, т. е. этим делом занималась вся семья. В середине
80-х годов в Перерыте зафиксировано 22 двора, занятых шелководством, Кош-
нице – 17, Лунге – 5, Моловате – 2, Погребях – 2, Парканах – 120, Терновке – 6,
Слободзее – 15, Суклее – 5, Карагаше – 4, в остальных селениях к югу по левому
берегу Днестра – до 50 дворов. В северной зоне лишь Каменка принимала уча-
стие в этом производстве.
§ 6. Виноградарство, садоводство
и огородничество
В Приднестровье практиковалась густая посадка лоз. Так, в приднестров-
ской полосе Тираспольского уезда в 80-е годы числилось более 920 тыс. кустов
и в степной полосе – около 330 тыс., а всего 1 250 тыс. кустов на площади в 1270
дес., т. е. около 1 тыс. кустов на 1 дес.
Виноградарство на протяжении XIX в. оставалось высокодоходной отрас-
лью: на крестьянских плантациях чистый доход с 1 дес. колебался от 90 до 260
руб., а у других владельцев – от 350 до 440 руб. Довольно высоким был удельный
вес реализуемого на рынке вина: в Плосковской волости – 69 %, Парканской –
73, в Тирасполе – 93, Маяках – 67 %, в других волостях и городах продавалось
около половины выработанного вина.
Так как на общинных угодьях в пореформенные десятилетия уже не хва-
тало участков, пригодных к закладке виноградников, зажиточные дворы стали
довольно широко практиковать долгосрочную аренду пригодных для этой цели
участков («оброчных статей») у казны за соответствующую плату от десятины.
К примеру, в 80-е годы такие отдаленные от сельских усадеб плантации занима-
ли в Кошнице площадь в 50 дес., Слободзее – 912 (вместе с садами), Глином – 60,
Чобручах – 40, Коротном – 50, Незавертайловке – 70, Троицком – 152, Ясске –
300 дес.
В северной зоне Приднестровья виноградники вкрапливались отдельны-
ми участками в большие массивы полей и лугов и размещались на прибрежных
склонах и в долинах. Большинство плантаций принадлежало помещикам, кре-
стьянские насаждения появились в основном в 70-е годы.
Наиболее значительные площади виноградников в 80–90-е годы находи-
лись в следующих селениях Ольгопольского уезда: в Каменке (56 дес. у помещи-
ка и 6 дес. у крестьян), в Рашкове (70 дес.), Подойме (48 дес.), Строенцах (38,5
дес. помещичьих и 13 дес. крестьянских). В соседнем Балтском уезде виноград-
ники были несколько меньшими: в Бутучанах – 19 дес., Журе –15 у помещика

и 15 у крестьян, Цыбулевке – 18, Плоти – 21, Рыбнице и Гидириме – по 20 дес.
Особенно выделялись плантации в Каменке (князей Витгенштейн) своими
размерами, набором сортов, доходностью и известностью (лозы распространя-
лись по всей северной зоне Приднестровья).
Конечно, в Подолии для виноградарства не было тех благоприятных усло-
вий, какими располагал Тираспольский уезд. В конце 80-х годов здесь собирали
всего 70 тыс. ведер винограда. В Ольгопольском уезде все плантации непосред-
ственно примыкали к Днестру. В Балтском уезде они сосредоточивались глав-
ным образом на юге, в долинах рек Ягорлык и Днестр (вина изготавливались
слабые). Но и эта отрасль земледелия заметно прогрессировала. По данным за
1905 г., в северной зоне Приднестровья, несомненно, уже сложилась своя зона
виноградарства.
Приведем данные о площади виноградников в приднестровских селениях
Балтского и Ольгопольского уездов за 1905 г. В Балтском уезде насчитывалось
всего 575 дес., в том числе в Ягорлыке – 26, Рыбнице – 60, Цыбулевке – 42, Са-
рацее – 12, Красном Куте – 10, Молокише – 74, Гармацком – 48, Белочах – 12,
Михайловке – 13, Горобе – 6, Журе и Журке – 105, Окнах – 3, Бутучанах – 43,
Нестоите – 10, Попенках – 11,5, Фернате – 6, Зозулянах – 26, Семеновке – 13,5,
Выхватинцах – 45, Плоти – 43, Гидириме – 38 дес. В Ольгопольском уезде об-
щая площадь виноградников составляла 530 дес., в том числе в Рашкове – 220,
Подойме – 117, Каменке – 88, Строенцах – 58, Грушке – 5, Катериновке – 40,
Хрустовой – 2 дес. Всего в двух уездах было занято под виноградники 1 170 дес.,
что свидетельствовало о существенном сдвиге в распространении этой высоко-
доходной и интенсивной отрасли земледелия.
Виноградарство в Приднестровье развивалось как интенсивная отрасль
земледелия. Возрастал уровень его товарности. В 60-е – начале 70-х годов две
трети производимого вина продавалось. В 70–80-е годы этот уровень поднялся
до 85 %. К концу 80-х годов в Тирасполе товарность вина достигла 93 %, в при-
днестровских волостях она колебалась от 44 до 74 %, а в степной Глюкстальской
волости составляла всего 26 %.
В тираспольском Приднестровье 1 дес. виноградника приносила чистого
дохода 50 руб. (для плавневых виноградников), в четырех северных волостях –
150 руб. и на городских плантациях – до 270 руб. серебром. Таким образом,
в южной зоне Приднестровья эта отрасль земледелия характеризовалась бо-
лее высокой доходностью. Здесь виноградарством в основном занимались
крестьяне. В начале 80-х годов в крае насчитывалось 3529 виноградников
на 1269 дес., из которых 3149 (на 968 дес.) размещались вдоль Днестра и 380
(301 дес.) – в степной части уезда, а в конце этого десятилетия с 3 тыс. дес.
было получено 780 тыс. ведер вина. К концу XIX в. у 8 614 владельцев под
лозой было занято 4 300 дес. (в том числе 600 дес. в степных селениях). Наи-
более крупные виноградники находились в 34 селениях и трех приднестров-
ских городах, а также в селах Незавертайловка (297 дес.), Чобручи (237 дес.),
Слободзея (361 дес.), Терновка (250 дес.), Парканы (234 дес.), Глиное (214
дес.), Кошница (188 дес.), Шипка (163 дес.), Суклея (114 дес.), Коротное (113
дес.) и другие – всего в 27 селениях от села Роги до Незавертайловки числи-
лось 3200 дес. виноградников.
В пореформенные десятилетия в Приднестровье также прогрессировало
плодоводство. Как и в виноградарстве, основная масса садов была рассредото-
чена в мелких крестьянских хозяйствах, находившихся на той же ступени то-
варности. Но в середине XIX столетия в обеих зонах сформировались специ-
ализированные микрорайоны по производству плодов – слив, абрикосов и др.
В хозяйствах крупных землевладельцев закладывались сады с сортимен-
том, специально приспособленным к рыночному спросу. Площадь таких на-
саждений, как правило, колебалась в пределах от 10 до 40 дес., имелись и более
обширные сады.
У крестьян сады в 5–7 дес. уже считались крупными. Располагая значи-
тельными участками усадебного типа и возможностью занимать общинные
угодья для многолетних насаждений, зажиточные дворы закладывали сады и
на бульших площадях.
В черте городов, в пригородных полосах, вблизи промыслов и транспорт-
ных узлов формировались специализированные садоводческие хозяйства.
Приднестровские плодоводческие сады размещались в природной речной
долине и отчасти в степной полосе. В трех городах и 26 селах Тираспольского
уезда, по данным за 1883 г., они занимали площадь в 5 180 дес.
Особенно большие массивы плодовых деревьев находились в Тирасполе
(994 дес.), Чобручах (347 дес.), Слободзее (287 дес.), Парканах (624 дес.), Буторах
(382 дес.), Дороцком (276 дес.), Перерыте (200 дес.), Незавертайловке (194 дес.).
Крестьяне обычно содержали сады небольших размеров – от одной четверти до
одной трети десятины, мещане и купцы – по 5–10 дес.
В Балтском и Ольгопольском уездах, где прибрежная долина была узкой,
сады закладывались вблизи водных источников – по балкам и в поймах мелких
рек. Крестьянские сады на усадебных участках в основном служили целям обе-
спечения семей свежими и консервированными фруктами и ягодами.
В северной и восточной областях Балтского уезда природные условия были
благоприятными для садоводства, а в южной полосе, за малым исключением,
рельеф, температурный режим, слабая обводненность затрудняли занятия этой
интенсивной отраслью. Рельеф представлял из себя отлогие холмы, пересечен-
ные глубокими оврагами, большей частью сухими, безводными, местность – в
основном степи, почва состояла из тонкого слоя чернозема, плодородного лишь
в дождливое время. На южной границе уезда протекали две реки – мелковод-
ный Ягорлык и своеобразная Кодыма с заболоченными, непроходимыми бере-
гами (шириной от 100 до 600 саженей).
В степных селениях развитие садоводства сдерживалось из-за неблагопри-
ятного климата и необходимости значительных единовременных затрат при за-
кладке фруктово-ягодных насаждений (требовалась глубокая, плантажная раз-
работка плотных почв, покупка посадочных материалов и др.).
Специалисты-плодоводы, исследовавшие состояние садоводства в губер-
ниях Украины, выделяли специальный район («имперского значения»), охваты-
вавший частично обе зоны Приднестровья, который называли «Тираспольско-
днестровским районом садоводства». Его границы включали главным образом

днестровскую долину с ее плавнями и склонами. В центре района находился
г. Тирасполь. К северу к нему примыка ли «садоводческие места» городов Ду-
боссары и Григориополь с селениями Лунга, Ма-галы, Моловата, Тея, Терновка,
Парканы, а также Ольгопольский и Балтский уезды с их приднестровскими и
южными волостями. На юге этот район граничил по р. Кучурган с обширными
садами Одесского уезда, а на востоке находились знаменитые сады на р. Ягор-
лык (в местечке Окны князя Гагарина и др.) и все «степное» садоводство и вино-
градарство.
В подольском Приднестровье центром садоводства являлась Рыбница, к
которой с севера примыкали сады Рашкова, Строенцев и других селений, рас-
положенных на Днестре. По данным конца XIX в. удельный вес плодовых на-
саждений составлял в Ольгопольском уезде: яблони – 27 %, груши – 14, вишни
и черешни – 28, сливы – 31; в Балтском уезде: яблони – 18, груши – 7, вишни
и черешни – 47, сливы – 28 %. Как видно из этих сведений, преобладающими
культурами являлись яблони, сливы, вишни и черешни.
В начале XX столетия в пределах Тираспольского уезда лишь шестая часть
плантаций находилась на купленной земле, а остальные размещались на на-
дельных угодьях.
В конце столетия под садами, виноградниками и огородами в Тирасполь-
ском уезде было занято 20875 дес., большая часть которых находилась в при-
днестровской полосе, что создавало обстановку риска из-за весенних и летних
разливов реки. Например, в 1900 г. эта стихия нанесла владельцам насаждений
ущерб в размере 441,5 тыс. руб. серебром.
Вывоз плодов и фруктов из этого обширного района садоводства осущест-
влялся различными транспортными путями – железнодорожным, водным и
сухопутным. Основные грузы отправлялись с железнодорожных станций Тира-
споля, Кучурган, Рыбницы, Кодымы, Попелюхи, Вапнярки.
Для южной зоны главным пунктом отгрузки была станция Тирасполь. От-
сюда отправлялось яблок (в среднем за пятилетие) в 1901–1905 гг. – 41 тыс. пу-
дов, в 1906–1910 гг. – 81 тыс. и в 1911–1915 гг. – 300 тыс., а слив, персиков и
абрикосов в 1902 г. – 215 тыс., в 1903 г. – 183 тыс. пудов. По Днестру сплавлялось
до Маяков от 6 до 12 тыс. пудов свежих и сухих плодов и фруктов.
В лесостепной и лесной полосе Подолья издавна сложилось чересполосное
садоводство на полях, т. е. изолированно, в известном удалении от усадеб. Это
своеобразие бывшей крепостной подольской деревни отразилось и на реформе
1861 г. – за крестьянскими дворами остались плодовые насаждения, а земля под
ними являлась собственностью помещиков. Крестьяне старались расширять
сады, возводили постройки, распахивали землю, что неминуемо вызывало про-
тиводействие землевладельцев и, в конечном счете, постоянную конфликтную
аграрную ситуацию.
В Подольской губернии сложилась сеть крупных питомников, которые
оказали несомненное влияние на массовое развитие садоводства и в придне-
стровском местечке Окны, селении Осладово Ушицкого уезда, городе Винница,
в Гансейском уезде. Назывались они «садоводными предприятиями». Опреде-
ленное влияние также оказывало Подольское общество сельского хозяйства,
товарищества садоводов (кооперативы), съезды садоводов.
Отметим, что в начале XX в. из Подольской губернии вывозилось в сред-
нем ежегодно 385 тыс. пудов фруктов, овощей и ягод в свежем и сушеном виде,
и в этом отношении губерния уступала только Таврической. Свежие и копченые
сливы (в специальных бочках), яблоки, груши и другие фрукты и плоды сбыва-
лись в больших объемах по железным дорогам в города России, Прибалтику, в
Одессу.
Сады коммерческого назначения стали появляться в помещичьих имениях
вскоре после реформ 60-х годов. Владельцы крупных садов обращали особое
внимание на подбор сортов, соответствующих данной местности и рыночно-
му спросу. Детальная квалифицированная информация об этом поступала из
опытных хозяйств. Привитые саженцы, по возможности однотипные, менее
чувствительные к морозам и засухам, с постоянным циклом плодоношения,
приобретались в признанных питомниках.
Географическое положение таких плантаций («левад») увязывалось с близо-
стью городов или других крупных потребителей, с удобной транспортировкой.
Выращивание раносозревающих сортов было более целесообразным в
окрестностях городов, важных транспортных узлов и магистралей, а поздние
сорта, при хороших вкусовых качествах, отвечали условиям дальних перевозок
и длительного хранения.
В занятия промышленным садоводством включались не только помещи-
ки, но и аграрии из купцов. Последние действовали во всех городах, местечках и
большинстве приднестровских селений, все важнейшие сезонные работы у них
выполнялись наемными рабочими под руководством и контролем образованных
профессионалов-садоводов, т. е. людей с аграрным образованием. Обычно в та-
ких хозяйствах часть урожая подвергалась переработке на сушильных предпри-
ятиях или использовалась для изготовления повидла, джемов и пр. Конечно, в
этой отрасли земледелия у предпринимателей были другие мотивы и цели хозяй-
ственной деятельности в сравнении с мелкими крестьянскими дворами, где агро-
технический уровень садоводства оставался невысоким и все работы по уходу за
насаждениями проводились вручную при помощи простейшего инвентаря.
Приречная полоса – район днестровских пойм и надпойменных террас и
склонов различной крутизны – была благоприятным местом для выращивания
не только плодовых деревьев и винограда, но и овощей.
Из приднестровских сел Ольгопольского уезда огородничеством на откры-
том грунте занимались жители Подоймы и Подоймицы, Севериновки, Секни-
ци, Грушки, Каменки. Овощи выращивали и приезжие мещане-старообрядцы,
арендовавшие соответствующие угодья. Отметим, что в Подольской губернии
площадь огородов в 80-е годы достигала 130 тыс. десятин. А под садами, осо-
бенно в прибрежной полосе, тогда числилось 36,5 тыс. дес. В Балтском уезде
огородные участки успешно эксплуатировались в селениях, находившихся на
юге – от Рыбницы до Дубоссар.
Овощеводство и бахчеводство в крае в основном давали продукцию
повседневного потребления сельского и городского населения, но в неко-
торых районах они приобрели торговое значение (в Подойме и Подоймице,

Каменке, Рыбнице и др.). В южной зоне заметное распространение получило
производство бахчевых культур как на полевых землях, так и на усадебных
участках.
Огороды (поливные и неполивные) в Тираспольском уезде по берегу Дне-
стра и в степной части занимали 500–600 дес. Для бахчевых культур отводились
специальные участки (баштаны) на целине или многолетних перелогах, где вы-
ращивалась продукция высокого качества.
В нижнем Приднестровье крестьяне сталкивались с большой обводненно-
стью почв, особенно в периоды разлива реки, выхода вод на низкие поймы и
образования больших скоплений влаги. Сколько-нибудь значительного гидро-
мелиоративного строительства здесь не проводилось. Кроме того, в степной
полосе крестьяне испытывали большую нехватку влаги в летние месяцы. Для
задержания весенней талой и дождевой воды они строили запруды, применяли
водоподъемные колеса или сеть ериков, из которых напуском влагу распределя-
ли по назначению. Своими великолепными огородами славились раскольники,
жившие в Тирасполе, Дубоссарах, Терновке, Плоском и других местах Херсон-
ской губернии, болгары из Паркан.
Таким образом, в Приднестровье на протяжении всего рассматриваемого
периода происходило расширение площадей под плодовыми насаждениями и
виноградной лозой, огородами и бахчами, что свидетельствовало о более ин-
тенсивном и рациональном землепользовании. Это увеличение площадей и
урожая было непосредственно связано с влиянием обширного всероссийского
рынка на интенсивные отрасли сельскохозяйственного производства, дававшие
предпринимателям значительный доход.
И в садоводстве и в виноградарстве появлялись крупные хозяйства (тесно
связанные с рынком), в которых совмещалось земледелие с промышленной об-
работкой основной массы собранных плодов и ягод (виноделие, фруктосуше-
ние, консервирование).
§ 7. Животноводство
При всей кажущейся хаотичности производственных процессов в сель-
ском хозяйстве животноводство, как и земледелие, носило системный характер.
Развитие животноводства было непосредственно связано с ростом поголовья
скота, интенсификацией технологий, расширением племенного состава, пере-
ходом от степного, пастбищного содержания к стойловому, изменением кор-
мовой базы. Постепенно развивалось высокотоварное животноводство в по-
мещичьих и других предпринимательских хозяйствах. Их доходность сильно
варьировала по зонам и внутри селений в зависимости от размеров стада, его
породной ценности, рационального ухода, близости крупных рыночных цен-
тров, уровня покупательского спроса и т. д.
Крестьяне выращивали животных с разносторонней продуктивностью
(цигайских овец, степной рогатый скот и др.) в малых стадах. Прежде всего в
поголовье учитывалась ценность хозяйственно полезных признаков.
Вовлечение Приднестровья в систему всероссийской экономики и рын-
ка способствовало росту массового сбыта животноводческой продукции.
Наруша лись основы хозяйственно-экономической замкнутости, рыночные
связи проникали в самые глубинные места края. Направленность межрайонной
хозяйственной деятельности и внутриотраслевой специализации животновод-
ства в первую очередь определялась продуктивной ценностью поголовья при
наличии специфических природно-географических условий и, конечно, рыноч-
ного спроса.
Дворы без тяглового скота, инвентаря и посевов могли держаться на плаву
лишь занимаясь пастбищным животноводством или переключаясь на ремес-
ленно-промысловую деятельность, но при этом сочетая ее хотя бы отчасти с
сельскохозяйственным производством. В противном случае неизбежны были
нищета и пауперизация.
С 60-х годов происходило сбалансированное, а иногда и стихийное, сокра-
щение поголовья тонкорунных овец, степного скотоводства и табунного коне-
водства, являющихся подотраслями животноводства.
В целом же животноводство не деградировало, а лишь изменяло свое на-
правление и продуктивность. В зависимости от зональных особенностей разви-
тия народного хозяйства, рыночного спроса и некоторых других факторов про-
грессировали молочное скотоводство (как база маслодельного и сыроваренно-
го направления), каракульное овцеводство, беконное и сальное свиноводство,
коннозаводство и птицеводство, которые становились все более продуктивны-
ми и доходными отраслями.
О расширении связи животноводства с рынком свидетельствуют возник-
новение и развитие различных специализированных животноводческих за-
водов и племенных ферм предпринимательского назначения в помещичье-ку-
печеских и крестьянских зажиточных хозяйствах, где проводилось улучшение
породных качеств животных, отбор и выращивание молодняка с учетом рыноч-
ной конъюнктуры.
В численности главных видов домашних животных наблюдались заметные
колебания, но поголовье лошадей возрастало в течение всего периода. Табунное
содержание местных простых и породистых лошадей сократилось и преврати-
лось, по сути, в крестьянское торговое коневодство.
Выгода, высокая доходность выращивания рысистых, верховых и сильных
упряжных лошадей привлекали и заинтересовывали более крупных скотопро-
мышленников, в частности коннозаводчиков из числа помещиков и купцов-
землевладельцев.
Коннозаводство и степное табунное коневодство в Приднестровье сохра-
нилось и развивалось в последней трети XIX столетия. На большинстве заво-
дов породный состав был смешанным, что привлекало внимание покупателей
с разными запросами. Отдельные заводы приобретали животных из лучших
племрассадников России и зарубежных стран, осуществляли специализацию,
отбор молодняка, привлекали к уходу опытных коневодов, строили современ-
ные конюшни и внедряли рациональное кормление. Не случайно такие заво-
ды продавали породистых лошадей по цене от 500 до 2 тыс. руб., а призовых –
и по 10 тыс. руб. серебром. Но в целом разведением чистокровных пород лоша-

дей занимались преимущественно помещики и изредка – купцы. В 60-е годы в
приднестровских уездах числилось 56 заводов и в них 1,5 тыс. голов. Некоторое
отличие в категориях владельцев заводов отмечалось в Балтском уезде: 13 вла-
дельцев были крестьянами, в конце 70-х годов это число уменьшилось до трех.
В этот же период действовали 17 заводов (356 лошадей) в Тираспольском,
20 (536 лошадей) – в Балтском и 3 завода (64 лошади) – в Ольгопольском уезде.
В большинстве случаев поголовье отдельного завода исчислялось несколькими
десятками.
С расширением земледелия, ростом транспортных операций и переходом
к облегченным пахотным орудиям и уборочной технике возросла роль тягло-
вых животных. Одной из главных забот крупных землевладельцев и крестьян
становится систематическое пополнение и увеличение поголовья. Росла чис-
ленность волов и рабочих лошадей в абсолютных и относительных величинах.
Изменялось соотношение между этими основными представителями тягловых
животных.
Молочная специализация животноводства в крае имела свою специфику.
Собственно молочных коров, главным образом красной степной породы, содер-
жало незначительное число хозяйств (отдельные помещики и колонисты в юж-
ной зоне). При этом использовался специальный режим кормления, обновлялось
стадо, принимались меры к повышению удойности, увеличению молочной про-
дуктивности, обращалось внимание на качество и товарность молока, в отдель-
ных хозяйствах сочеталось молочное животноводство с изготовлением масла и
сыров, частично молоко продавалось в натуральном виде. Специализированные
фермы поставляли продукцию в большие города. Но более распространенным
было молочное овцеводство с переработкой молока на брынзу, кашкавал и дру-
гие продукты, которые приобретались в значительном количестве населением и
частью поступали на отдаленные рынки. Изготавливались они повсеместно в до-
машних условиях, а также по определенному стандарту в ряде специализирован-
ных предприятий (главным образом в городах и местечках).
Большинство крестьян содержали коров для расплода молодняка, который
затем выращивался либо как мясной, либо как рабочий скот. Об удойности ко-
ров и качестве молока заботились мало. В специализированном мясном живот-
новодстве важное место занимал откорм скота (сезонный и стойловый).
В обоих направлениях сложился «предпринимательский промысел». В Ти-
распольском уезде и прилегающей к нему полосе Балтского уезда производство
мяса в значительной мере базировалось на пастбищном корме и, естественно,
носило сезонный характер; применялось выращивание даже с круглосуточной
пастьбой. В конце выпасного сезона скот продавали. На рынке мясо животных
осеннего забоя пользовалось большим спросом. Но в откорме не всегда выдер-
живался полный цикл, нередко по различным причинам практиковался и пре-
ждевременный убой.
При стойловом содержании скот выращивали в непосредственной близо-
сти от предприятий, так как использовали на корм вторичные продукты вино-
куренных, сахарных, масложировых заводов или крупных мельниц (как прави-
ло, в непастбищный сезон) либо животные получали усиленное и полноценное
питание в самих крестьянских хозяйствах (мясной и сальный откорм свиней и
выбракованных волов).
Несмотря на то, что определенным препятствием для развития нагульного
скотоводства являлись распашки пастбищ и сенокосов, эта отрасль удержалась
в некоторых селениях до конца столетия.
Овцеводство оставалось одной из распространенных отраслей животно-
водства в крае и в пореформенный период, оно поставляло продукты питания
и разнообразное сырье. Ведущее место занимало разведение овец местных по-
род (пырнаи, чушка, цигаи), отличавшихся мясо-молочной продуктивностью,
шерстностью и приспособленностью к климатическим условиям в крае. Мери-
носное овцеводство практически исчезло.
Для развития животноводства, как и для земледелия, были характерны
периоды угасания отдельных отраслей и подотраслей, обусловленные требова-
ниями рынка и всем ходом экономических преобразований. Так, в 80-е годы
в связи с повышением спроса на высококачественные смушки некоторые вла-
дельцы переориентировались на каракульское овцеводство. В 1888 г. часть этих
животных завезли из Средней Азии, а затем закупили еще несколько партий.
К началу XX в. поголовье чистопородных каракульских овец было доведено до
нескольких тысяч. В результате наладилось производство шкур с первокласс-
ным смушковым качеством. Кроме того что каракульские овцы приносили 30 %
чистой прибыли, их использовали для облагораживания местной смушковой
чушки через метизацию различных ступеней.
Чистопородное разведение каракулей было доступно лишь небольшому
числу крупных специализированных хозяйств, а массового и коренного улуч-
шения племенного стада на селе не могло произойти – привезенные овцы вы-
рождались.
Отметим, что в конце XIX столетия в обеих зонах Приднестровья овцевод-
ство племенного направления также получило развитие: выращивались знаме-
нитые цигайские и так называемые волошские овцы (в русских губерниях они
назывались донскими); от последних получали «шубные» овчины. Разведение
элитных овец было доступно только специализированным крупным хозяй-
ствам по причине пастбищной проблемы.
Уже с середины XIX в. торговый характер стало приобретать свиновод-
ство: наряду с выгонным стал практиковаться стойловый откорм для прода-
жи; обновлялось поголовье более продуктивными породами. В целом же в кре-
стьянских хозяйствах содержались выродившиеся животные, а в помещичьих
имениях до 80 % поголовья составляли сально-мясные западноевропейские
породы.
В конце XIX – начале XX столетия в Приднестровье, как и в соседних уез-
дах Подольской и Херсонской губерний, получило распространение предпри-
нимательское птицеводство в специализированных хозяйствах; у большинства
же сельского населения, как отмечалось в сельскохозяйственной литературе,
оно оставалось «чисто крестьянским», т. е. домашним занятием, когда понемно-
гу разводились все виды и разновидности домашней птицы.
Птицеводство относилось к высокопродуктивным отраслям животновод-

ства. Базировалось оно преимущественно на откорме зерном и концентрирован
ным кормом. По своему товарному назначению птицеводство имело два
направления – яйценосное и мясное, побочной продукцией было перо. Все
виды продукции, за вычетом на внутрихозяйственное потребление, реализо-
вывались на местных, зональных рынках и вывозились за пределы края.
В лесистых местах Балтского и Ольгопольского уездов сохранилось пчело-
водство. О размахе этой отрасли в пределах Подольской губернии можно судить
по следующим показателям: в 1887 г. в ней учтено 107 тыс. пчелосемей («пней»),
от которых получено 23,5 тыс. пудов меда и 4,2 тыс. пудов воска.
В течение продолжительного периода животноводство на юге являлось ве-
дущей отраслью сельскохозяйственного производства. Помещичьи и крестьян
ские хозяйства имели сравнительно однородный производственный тип –
животноводческий – с полуэкстенсивным, преимущественно пастбищным, со-
держанием поголовья, с малыми затратами средств и труда по уходу за ним и
большим удельным весом товарной части стада, табуна или отары.
Если в дореформенные десятилетия скот пасли на обширных придне-
стровских степных просторах Тираспольского уезда, особенно на помещичьих
и казенных незаселенных («оброчных статьях») пастбищах, то в последней
четверти XIX в. те и другие были превращены в пашни и плантации. Исчезли
пастбищные хозяйства, длительный выпас, профессиональное пастушество в
хозяйствах скотопромышленников и коннозаводчиков, на фермах тонкорун-
ных овец. В целом наблюдалось снижение удельного веса животноводства в
сельскохозяйственном производстве.
В пореформенный период в Херсонской губернии произошло заметное из-
менение в структуре тягловых животных: вол стал отодвигаться на второй план,
так как это выносливое животное уже не отвечало запросам времени. Требова-
лось сильное, более подвижное и скоростное тягловое животное – лошадь.
К концу 80-х годов волы составляли 42 % в поголовье рабочего скота. В
самом конце XIX в. лошадь становилась здесь еще более распространенной тя-
гловой силой – 84,5 % лошадей в губернии принадлежали крестьянам. В Тира-
спольском уезде в этот же период числилось 23600 крестьянских дворов, в том
числе с лошадьми – 17190, остальные – безлошадные – имели, очевидно, воло-
вье рабочее поголовье. У крестьян зафиксировано 51800 лошадей (70 % рабоче-
го возраста), у горожан 2190 дворов имели 5 135 лошадей (80 % рабочего возрас-
та). В крестьянском секторе поголовье распределялось крайне неравномерно:
73 % хозяйств располагали одной–тремя головами, по четыре головы было в
2230 дворах, а от пяти до десяти – в 2340 дворах, в 116 хозяйствах числилось от
11 до 20 голов (табуновладельцы).
К концу XIX в. существенно изменилось производственное использова-
ние земли, что повлекло за собой определенные сдвиги в структуре отраслей
животноводства. Количество скота приводилось в соответствие с кормовыми
ресурсами и потребностями хозяйств уже на основе зернового производства.
С сокращением естественной кормовой площади пастбищное содержание за-
менялось более стабильным обеспечением поголовья зерном, картофелем, со-
ломой, отходами хлебных культур, овощеводства, садоводства и побочной про-
дукцией предприятий пищевой промышленности. Расширялись посевы кор-
мовых трав в полевом клину. Происходило взаимное приспособление ведущих
отраслей сельского хозяйства. В частности, с ростом зернового хозяйства (осо-
бенно производства кукурузы) создавались условия для увеличения поголовья
свиней и птицы, распространения стойлового содержания и откорма крупного
рогатого скота.
В пореформенный период на протяжении еще ряда десятилетий животно-
водство занимало важное место в сельскохозяйственном производстве Придне-
стровья, но «столбовой дорогой» его развития становилось земледелие во всем
многообразии отраслей. Животноводство в Балтском, как и в Ольгопольском,
уезде не являлось ведущей отраслью. Крупный рогатый скот был представлен
типичной серой степной породой, он использовался в качестве тягловой силы,
давал мясо и молоко, не требовал особого ухода. Скот хорошо откармливался
на пастбищах и при заводах (винокуренных, сахарных и др.) и поступал в про-
дажу на местном и отдаленных рынках, включая зарубежные. Овцы, как и в
Ольгопольском узде, были представлены преимущественно породой чушек, от-
личающейся многосторонними пользовательскими качествами.
Балтский уезд заметно выделялся в Подолии своим табунным коневодством.
Особое распространение этот промысел получил в южной части уезда. Безуслов-
но, на такую специализацию оказывали непосредственное влияние знаменитые
балтские ярмарки, где главной статьей сбыта были степные лошади, продавав-
шиеся тысячами голов. Свиноводство не выходило за пределы внутриуездного
потребления; доморощенное поголовье смешанного состава большим рыночным
спросом не пользовалось. В Подолии (в том числе и в ольгопольско-балтском
Приднестровье) к концу века осталось мало овец – губерния заняла в этом отно-
шении одно из последних мест в Российской Империи вследствие максимальной
распашки пастбищных и сенокосных угодий. Теперь подоляне зачастую покупали
кожи, шерсть, смушки, брынзу и овец в других районах.
В первом десятилетии после реформы главной тягловой силой в северной
зоне являлись волы: у крестьян Балтского уезда они составляли 75–77 % от всего
поголовья рабочего скота, в Ольгопольском уезде – 60–65, в помещичьих хозяй-
ствах Балтского уезда – 63 и Ольгопольского уезда – 57 %, т. е. помещики лучше,
чем крестьяне, были обеспечены лошадьми. Источники свидетельствуют о том,
что большинство крупных владельцев и крестьян сами не разводили животных,
а покупали рабочий скот смешанной породы, пригоняемый из Полтавской и
Бессарабской губерний.
Поля обрабатывались в основном волами, а конской тягой бороновали и
гармановали (обмолачивали хлеб прогонкой по нему нагруженных телег и дру-
гими способами). В дальнейшем с ограничением пастбищной кормовой базы
(распашкой пастбищ под посевы зерновых культур) и механизацией ряда про-
изводственных процессов более выгодной для хозяйств становилась лошадь.
Громоздкие плужные воловьи упряжки исчезали вследствие уменьшения у кре-
стьян общего поголовья животных и из-за неудержимого сокращения земельных
наделов.
Пастбищ для выпаса скота крестьянам явно не хватало. В узкой придне-

стровской полосе пастбищные угодья большей частью принадлежали поме-
щикам, у которых крестьяне арендовали их под выпасы. В сельских общинах
сенокосно-выпасные участки находились в коллективном пользовании, их экс-
плуатация контролировалась и регулировалась решением сельских сходов.
Еще в 80–90-е годы в Подольской губернии был распространен откорм
гуртов на арендуемых у помещиков пастбищах. Скот, доведенный до требуемой
кондиции, сбывался в Одессу. В начале XX в. скотопромышленное направление
в животноводстве утратило свое былое значение из-за нехватки выпасных уго-
дий, уменьшения поголовья овец и крупного рогатого скота, дороговизны его
стойлового содержания.
§ 8. Рационализация сельского хозяйства

и расслоение населения в деревне
Рационализация сельскохозяйственного производства в крестьянском
секторе еще в дореформенный период приобрела форму благих пожеланий и
«попечений» Министерства государственных имуществ (с конца 30-х годов),
а позже преемника его, Министерства земледелия, которые через соответ-
ствующие департаменты наводняли деревню всеобъемлющими инструкция-
ми по реорганизации сельского хозяйства. Результаты этих «забот» были не-
значительными, так как наставлениями мог воспользоваться лишь узкий круг
хозяйств.
Учрежденные в 60-е годы земства делали больше практических шагов в на-
правлении реорганизации сельского хозяйства, но и у них осталось множество
неисполненных начинаний. Большинство крестьянских дворов реально не было
способно к реализации заманчивых проектов. Несмотря на то что часть мелких
предпринимателей объединялась в сельскохозяйственные и потребительские
кооперации, товарищества садоводов, табаководов, птицеводов для совместно-
го приобретения машин и инвентаря, эти объединения не были устойчивыми
ассоциациями предпринимателей.
«С учетом требования времени» центральные и местные власти занима-
лись вопросами основания учебных заведений по технической, ветеринарной и
агрономической подготовке кадров для специализирующихся хозяйств. В Тира-
спольском земском комитете в начале XX в. рассматривался вопрос об откры-
тии в уезде среднего сельскохозяйственного учебного заведения, а в Петровке,
Захарьевке, Дубоссарах, Катаржине и Гросулове – низших сельскохозяйствен-
ных школ. Затем в Тирасполе «как центре фруктовой и винной торговли» пред-
полагалось создать образцовый фруктово-виноградный сад, погреб, питомник,
сельскохозяйственный музей и библиотеку. Следовательно, статус всех этих
планируемых учреждений должен был быть профессиональным.
Как видно из планов земства, средоточием предполагаемых существенных
начинаний в деле подготовки кадров и показательных объектов земледельче-
ского производства должен был стать г. Тирасполь, который во второй поло-
вине XIX в. по уровню своих достижений обрел значение главного центра эко-
номической и общественно-культурной жизни южной зоны Приднестровья.
Но судя по деловой переписке, проект земства не был реализован полностью.
Последующие социально-экономические и политические события двух первых
десятилетий XX в. отодвинули решение многих вопросов, в том числе и рас-
сматриваемого. Но сама постановка его свидетельствовала о заметных сдвигах
в рационализации и специализации сельскохозяйственного производства юга
Приднестровья, о реальных побудительных причинах проекта уездного зем-
ства.
Подготовка специалистов различного профиля осуществлялась в Бес-
сарабском училище садоводства (в конце XIX в. преобразованном в училище
виноделия), Никитском саду и Магараче, в вузах – Ново-Александровском ин-
ституте, Петровской сельскохозяйственной академии, – в Одесском училище
виноградарства, на учебно-показательных фермах, в региональных питомниках
(например, Бузиновском Тираспольского уезда). Для содержания провинциаль-
ных школ и училищ деньги выделяли земства.
Для обмена опытом, рационального ведения и стимулирования специ-
ализации хозяйства помещики и зажиточная деревенская верхушка активно
участвовали в сельскохозяйственных выставках, организованных Обществом
сельского хозяйства Южной России и земствами. Большинство выставок про-
ходило в Одессе: в 1859 г. демонстрировались вина, в 1864 и 1868 гг. – табак, в
1870 г. – виноградно-винодельческая и табачная продукция, в 1874 г. – сельско-
хозяйственная. Кроме того, в 1865 г. состоялась сельскохозяйственная выставка
в Херсоне, в 1871 г. – в Киеве, в 1876–1878 гг. – в Тирасполе.
Известное значение в процессе реорганизации сельскохозяйственного
производства в крупных хозяйствах и отчасти у крестьян имела профессио-
нальная подготовка молодых специалистов в различных профильных учебных
заведениях Кишинева и низших сельскохозяйственных училищах Бессарабии,
Одессы, школе Прокоповича (Черниговская губерния), Никитском саду (Крым),
Горы-Горецком институте (Белоруссия), Петровской сельскохозяйственной
академии (Москва), на базе специализированных хуторов, ферм.
На основе взаимных интересов землевладельцы объединялись в корпо-
рации. Одним из самых значительных и влиятельных на юге страны являлось
Общество сельского хозяйства Южной России, основанное еще в 1828 г. Оно
оказывало всему региону практическое содействие во внедрении машин и бо-
лее усовершенствованного инвентаря, технологии переработки сельскохозяй-
ственной продукции, возделывании зерновых, плодово-ягодных и технических
культур, разведении племенных животных. В Подолии похожее общество по-
явилось значительно позже.
В 70-е годы начали ежегодно проводиться на определенных территориях
или в округах съезды крупных землевладельцев по текущим, неотложным во-
просам хозяйственной деятельности: Подольская губерния относилась к 11-му,
а Херсонская – к 12-му округу. Активизировались съезды овцеводов, коневодов,
птицеводов, садоводов и виноградарей. Более частыми становились локальные
встречи специалистов для обсуждения неотложных дел сельскохозяйственного
производства.
Реформы 60–70-х годов по своему содержанию являлись буржуазными. В

этом смысле они послужили поворотным пунктом в социально-экономическом
развитии края.
В структуре отраслей народного хозяйства, как и в дореформенные деся-
тилетия, ведущее место принадлежало сельскому хозяйству, в котором прохо-
дила основная трудовая деятельность большинства населения, т. е. крестьян и
значительной части горожан. Два главных направления сельского хозяйства –
земледелие и животноводство – в процессе роста общественного разделения
труда и производственной специализации продолжали расчленяться на новые
отрасли и подотрасли.
Прогрессировало хозяйственное использование угодий: расширя-
лись площади пашни, улучшалась структура посевов и росла урожайность.
Изменялось соотношение отраслей земледелия: увеличивались массивы
долголетних насаждений, повышался интерес к плантационным культурам
(масличным, табаку, свекле и др.) и хозяйственным нововведениям. Рост экс-
портных цен на зерно и технические культуры в Европе до 80-х годов, т. е.
до зернового кризиса на континенте, стимулировал расширение местного
товарного производства для сбыта на всероссийском и западноевропейских
рынках.
Определенную роль играла географическая близость региона к большим
торговым пунктам юга страны, расположенным на коммуникациях, которые
соединяли южные губернии с мировым рынком.
Характерной чертой всего пореформенного периода была перестройка си-
стемы животноводства: изменилась структура поголовья, на смену степному,
пастбищному пришли более трудоемкие, но и более продуктивные отрасли –
молочное скотоводство, стойловое свиноводство, каракульское (смушковое)
овцеводство, племенное и рабочее коневодство, птицеводство.
Обеспечение кормами скота осуществлялось главным образом путем тра-
восеяния, использования в фуражных целях зерна, отходов земледельческой
продукции и пищевой промышленности. Повысилась продуктивность поголо-
вья, возникли крупные животноводческие хозяйства капиталистического типа.
Абсолютный рост поголовья всех видов животных продолжался до середины
80-х годов.
Из-за малой земельной обеспеченности бывших крепостных крестьян в
северной зоне уже в 60-е годы имеющиеся наделы оказались недостаточными
для удовлетворения повседневных продовольственных и фуражных потребно-
стей. Конечно, многим ослабевшим хозяйствам было не до рационализации. К
концу XIX в. расслоение крестьян приобрело уже социальный характер, часть
крестьянских дворов разорилась и стала нежизнеспособной. Здесь со всей оче-
видностью обнаруживается полярность между зажиточными дворами и бед-
нотой. В XX в. основная масса крестьян заметно обеднела. Не случайно в на-
чале этого века жители сел стали переселяться в восточные районы страны. В
пореформенные десятилетия часть наделов бывших государственных крестьян
и колонистов поступила в рыночный оборот и попала в руки аграриев и зажи-
точных хозяев.
К 90-м годам в обеих зонах обострилась проблема аграрного перенаселе-
ния, начался постепенный отход крестьян в малонаселенные районы страны, а
на местах стала распространяться в широких масштабах краткосрочная аренда
мелких участков земли с потребительскими целями. С переходом к торговому
земледелию (особенно в крупных хозяйствах предпринимательского типа) воз-
рос спрос на сельскохозяйственные машины, паровые двигатели и технически
более совершенные орудия. Изменялась система организации сельскохозяй-
ственного производства в целом.
Во второй половине 70-х годов разразился зерновой кризис в Европе, вы-
званный притоком дешевого хлеба из Америки. Приднестровье также испы-
тало последствия этого негативного фактора. Большинство крупных землев-
ладельцев форсировало переоснащение своих хозяйств при одновременном
изыскании источников получения внеземледельческих доходов. Часть из них
разорилась либо испытала затяжную депрессию, а в ряде мест даже вернулась к
феодальным способам ведения хозяйства.
В крестьянском секторе названные причины вели к обеднению, нату-
рализации хозяйства и понижению жизненного уровня. Особенно пострада-
ли мелкие хозяйства, которые в предпринимательской деятельности почти не
участвовали, так как не выходили за рамки простого воспроизводства и сами
потребляли почти все, что добывали и собирали. Но все же часть продукции
они вынуждены были продавать, чтобы оставаться платежеспособными. При
резком падении цен на зерно и другие хлебные культуры финансовые возмож-
ности мелких хозяйств значительно снизились.
В то же время развитие капиталистической промышленности, реконструк-
ция основных видов транспорта путем перевода на паровую тягу, расширение
и углубление экономических связей в системе всероссийского рынка оказали
существенное влияние на аграрную эволюцию. В пореформенные десятиле-
тия на территории Приднестровья складывался единый экономический район.
Этот процесс зиждился на известной однотипности хозяйственного комплекса
(аграрной направленности в развитии экономики), на наличии общего райо-
на рыночных связей, близкой отраслевой специализации (аналогичность про-
изводственных операций в зерновом земледелии, садоводстве, овощеводстве,
виноградарстве, табаководстве, животноводстве), на общей транспортной си-
стеме. Постепенно стирались межнациональные различия, хотя локальная спе-
циализация в товарном производстве сохранялась.
Капиталистический способ производства вовлекал в свою сферу все типы
крестьянских хозяйств, усиливал их связь с рынком, ускорял социальное рас-
слоение в деревне. Происходила ломка устоев феодальных отношений.
Глубокие социально-экономические изменения в сельском хозяйстве про-
являлись также в поглощении мелкого землевладения более крупным. Тем не
менее до конца XIX в. между севером и югом Приднестровья наблюдались не-
которые различия в развитии буржуазной аграрной эволюции: в Балтском и
Ольгопольском уездах преобладала эволюция прусского типа; здесь долго со-
хранялась экономическая связь помещичьих и крестьянских хозяйств (послед-
ние обезземеливались и закабалялись), а в Тираспольском уезде, особенно в
приднестровской полосе, преобладала фермерская направленность в ведении

хозяйства.
На юге капиталистические отношения в сельском хозяйстве сформирова-
лись раньше, чем в подольском Приднестровье. Уже в 60-е годы в названном
регионе существовала сеть хуторов фермерского склада. Затем этот тип хозяй-
ства стал преобладающим в селениях с подворно-участковым землевладением
на бывших казенных землях (у государственных крестьян и колонистов). Пере-
стройка экономики на капиталистический способ производства происходила
на юге шире и глубже, чем в помещичье-латифундистских экономиях, находив-
шихся к востоку от массива казенного земельного фонда.
Аграрная политика правящих кругов отличалась непоследовательностью
и противоречивостью – они стремились совместить капиталистическую реаль-
ность с полуфеодальными отношениями на селе. Приднестровская экономика
оставалась многоукладной, что свидетельствовало о незавершенности процес-
са утверждения капиталистического способа производства.
§ 9. Сельскохозяйственный отход
В условиях углубления процесса проникновения товарных отношений в
деревню крестьянам нельзя было в хозяйстве обойтись без денег. Продажа соб-
ственной рабочей силы становилась насущной необходимостью для дворов с
неполной занятостью членов семей; трудоспособные мужчины (отходники) и
частью женщины (разделение труда по полу) уходили на заработки не только в
промышленные, но и в сельскохозяйственные районы, что было сподручнее и
доступнее. Они выбирали этот трудный путь в надежде решить проблемы жиз-
необеспечения семьи, поддержать свои рушившиеся хозяйства, не утрачивая с
ними связи.
Уходили на заработки большей частью либо артелями, либо временно сфор-
мировавшимися в пути трудовыми коллективами. По устной договоренности
артели иногда приходили со своими поварами и соответствующими кухонными
принадлежностями, но чаще соглашались на необильные «хозяйские харчи».
Не всегда удавалось заработать деньги: нередко отходники возвращались
домой с пустым карманом; отчасти это обусловливалось погодными условиями,
заболеваниями или излишней доверчивостью к агентам работодателей, кото-
рые обманывали или создавали такую конфликтную ситуацию, когда крестьяне
вынуждены были уходить досрочно ни с чем.
Иногда на заработки уходило до десятой части населения казенных сел,
причем вместе с главой семьи отправлялись его взрослые дети и подростки,
подряжаясь на сдельную работу. На некоторые трудовые операции широко
привлекали «полуработников» – девочек, мальчиков, людей пожилого возрас-
та, которым платили ничтожную сумму денег. Так было, например, при сборе
табачного листа и изготовлении «шнуров» (нанизанного на нитки листа), т. е.
необходим был посильный, но вредный для здоровья труд.
Для найма на полевые работы и сенокошение отходники сосредоточива-
лись в относительно постоянных местах, если не были «законтрактованы» еще
зимой. Такие пункты имелись в Тирасполе, Бендерах, Дубоссарах, больших по-
мещичьих местечках.
Тех, кто нанимался на уборку и молотьбу хлеба со своим тягловым скотом,
обычно вербовали по месту жительства агенты землевладельцев. Отходники
летом в назначенные дни приезжали непосредственно на работу.
К отходу крестьян толкали и другие беды. Летом 1827 г. замещающий
управляющего Херсонской, Екатеринославской, Таврической губерниями и
Бессарабской областью Пален доносил центральным властям: «Новороссий-
ский край шестой год уже терпит бедствия от саранчи и засух», «совершенно
невозможно истребить оную»; от неурожаев страдали особенно «казенные име-
ния». Нередко крестьяне разорялись и были вынуждены уходить на заработки.
Из-за стихийных бедствий люди, придавленные нуждой, соглашались трудить-
ся на любых условиях. Заработанных денег нередко хватало только на уплату
налогов и погашение недоимок.
Еще раньше сам М.С. Воронцов (генерал-губернатор Новороссии) просил
через главу пресловутого III отделения Бенкендорфа у Николая I разрешения на
бесплатную выдачу паспортов крестьянам-отходникам на короткие сроки, что-
бы помочь им перенести тяжелые удары судьбы. В документе говорится о том,
что «здешний житель-поселянин идет на месяц, на два в недальний вояж по
скудному промыслу, или для сельских работ, и не только не может уплачивать
паспортный сбор, но едва ли надеется прокормить себя и свой скот».
В 40–50-е годы в Приднестровье стали все более ощущаться малоземелье,
имущественная и социальная дифференциация в помещичьей и казенной де-
ревне при росте налогов и трудовых повинностей; одновременно возросла по-
требность в наемной рабочей силе в связи с интенсификацией отраслей сель-
ского хозяйства в латифундиях и у аграриев недворянского происхождения, а
также ввиду приспособления части зажиточных крестьянских дворов к рыноч-
ной экономике.
Малоземельные и разоряющиеся крестьянские семьи, лишенные возмож-
ности обеспечить себе «сносную жизнь» и вести самостоятельное хозяйство,
вынуждены были уходить на сезонные и поденные заработки. Основной кон-
тингент сельских рабочих притягивала южная зона, где крупные помещики и
разбогатевшие колонисты, казаки, государственные крестьяне, мещане-землев-
ладельцы («десятинщики») постоянно нуждались в дополнительной рабочей
силе. Труд отходников широко использовался в зерновых хозяйствах, на садо-
водческих плантациях, фермах крупных скотовладельцев, а также скотопро-
мышленниками.
Характерно, что потоки отходников встречались и расходились в разных
направлениях по местам заработков: беднейшие из крестьян направлялись в
уезды Херсонской, Подольской и даже Екатеринославской губерний – на заго-
товку сена и полевые работы, а в южные села Приднестровья приходили сезон-
ники из Подолии, потому что здесь были более высокие заработки.
На «пожалованных» и слабо заселенных землях крупных землевладельцев
в течение нескольких первых десятилетий XIX в. широкое развитие получило
животноводство, особенно две его отрасли – овцеводство и коневодство (та-
бунное и заводское). Для содержания и ухода за многотысячным поголовьем,

заготовки сена требовались тысячи наемных работников. Такие хозяйства
до 60-х годов использовали большую часть угодий под пастбища и сенокосы.
Крестьяне нанимались в эти поместья и колонии иностранных поселенцев в
качестве косарей, пастухов, стригалей, табунщиков. Характерно, что в неко-
торых помещичьих имениях и колониях для отходников и батраков строили
специальные помещения.
Оплата труда в полеводстве, животноводстве, на заготовке сена зависела
от характера найма (сдельного, повременного и др.), условий труда, степени
спроса и предложения рабочей силы, урожайности, особенностей местности,
времени найма и других причин и проводилась в нескольких формах: денеж-
ной, натурально-денежной и чисто натуральной. На полевых и сеноуборочных
работах платили по сдельным нормам. В южной зоне, где погодные условия
как бы «спрессовывали» сроки работ, оплата была выше, чем в других районах.
Женщинам платили вполовину меньше, чем мужчинам.
Натуральная оплата имела множество вариантов, но их объединяет одно:
исполнитель работ получал долю добытого продукта. Своеобразной была опла-
та в колониях. Например, пастухи получали деньги, часть выращенного пого-
ловья и одежду.
Проблема рабочей силы в сельском хозяйстве оставалась острой в течение
всего дореформенного периода и двух десятилетий после отмены крепостного
права. Это связано с малой заселенностью причерноморских степей, слабыми
позициями крепостничества и быстрым втягиванием крупного землевладения
в рыночные связи (рост зернового рынка с экспортными целями). Следствием
этого было удорожание найма, что, в свою очередь, служило стимулом к разви-
тию широкомасштабного отходничества в эти регионы.
Другим следствием явилось повсеместное распространение машин и усо-
вершенствованного инвентаря в земледелии. Особенно заметным было оснаще-
ние хозяйств уборочными машинами и другой техникой, связанной с обработкой
урожая. А тем временем наплыв рабочей силы в этот регион возрастал, и к концу
XIX столетия создалась парадоксальная, противоречивая ситуация: из-за пере-
полнения рынка рабочей силой, кризиса сбыта на зерновом рынке Европы 80–90-
х годов оплата работы сдельщиков и поденщиков понизилась и ручной труд для
работодателей оказался намного «экономичнее», чем использование машин. За-
тем последовала серия неурожаев 90-х годов XIX и начала XX в. Зерновой рынок
лихорадило, сокращались посевные площади, земледельческое отходничество
также оказалось в кризисе – оплата труда упала до «биологического минимума»,
т. е. отходники проедали весь заработок, терпя «тягостные издержки».
Отходники-землевладельцы из подольских уездов и из центра страны
охотно принимались на работу крупными землевладельцами. Профессор Но-
вороссийского университета А. Скальковский с несомненным основанием
констатировал следующее: «Молдавские владельцы, считая русских рабочих за
клад, усердно переманивают их в свои селения».
Потребность в отходниках продолжала сохраняться. Пашенный клин
оставался довольно обширным в латифундиях с пшеничной специализацией.
Исследователь А. Разин в своей монографии отмечал: «Южные хозяева засева-
ют хлебом такие обширные пространства, что сами не имеют никакой возмож-
ности их убрать и нанимают людей, приходящих из внутренних губерний на
время полевых работ».
В Херсонскую губернию наплыв рабочих повторялся ежегодно в весенне-
летние месяцы. Но не существовало письменных договоров, правил или трудо-
вых книжек. Крупные землевладельцы нанимали обыкновенно рабочих забла-
говременно, для чего посылали своих приказчиков в места распространенного
отходничества. При этом в волостных правлениях с рабочими обговаривались
условия и выдавались задатки. Некоторые хозяева нанимали рабочих на бли-
жайших ярмарках или в самих экономиях летом. Условия найма были преиму-
щественно устные, и рабочие, руководствуясь обычаями, отдавали нанимателю
документы, удостоверяющие личность.
В приднестровской полосе уборка хлеба и молотьба проводилась
за сдельную оплату – «от копны» (копна состояла из 60 снопов, каждый сноп –
в 6 четвертей в окружности). Если же молотьба осуществлялась способом гар-
мановки (прогонкой скота по разостланному хлебу, вытаптыванием его или
посредством молотильных досок), то отходники нанимались на месяц с по-
денной оплатой.
Определенная часть работников подряжалась в батраки (местное назва-
ние – наймиты), которые вели менее подвижный образ жизни. Контингент
их каждый год обновлялся. Как писал известный ученый-сельскохозяйствен-
ник И.А. Стебут, на юге обычно работники нанимались на весь цикл работ
по одному какому-либо хлебу (пшенице, кукурузе и пр.), т. е. на пахоту, по-
сев, заделку, уход, уборку, молотьбу. Но практиковался наем и по отдельным
производственным операциям, если приходили целые артели, (например, на
молотьбу). Ввиду распространенности дальнополья рабочие летом жили в ме-
стах уборки урожая.
На утверждение капиталистического способа хозяйствования в крае вли-
яла Одесса – экспортный центр юга и мощный катализатор товаризации сель-
скохозяйственного производства вообще, зернового – в первую очередь. Расши-
рение же рыночных связей, в том числе экспортная ориентация в смене систем
хозяйства (межотраслевой эволюции) и полеводства (переход к многополью),
способствовало росту производства продукции интенсивных отраслей – вино-
градарства, плодоводства, табаководства и масличных культур. И как следствие,
неуклонно росла потребность в большем числе постоянных и сезонных работни-
ков. Артельный принцип найма, сложившийся исстари, соблюдался и здесь.
В артели объединялись труженики, умеющие выполнять несложную по-
вседневную работу на полях. Структурно они, по обычаю, подразделялись
на ведущих и ведомых. Люди шли пешком по проселочным дорогам и затем
работали небольшими коллективами. Если трудились на зерновых полях, то
их квалификация оставалась невысокой. Другое дело, когда артели были за-
няты в интенсивных отраслях – садоводстве, виноградарстве, табаководстве,
где требовались определенные навыки, знание технологии и цикличности в
работе.
В артелях соблюдались непреложные правила трудовой деятельности:

коллективная ответственность и солидарность, свои нормы взаимоотно-
шений и общения, основанные на вековых традициях. Весной готовились
к дальнему пути. На тяжелые работы отправлялись только здоровые и силь-
ные люди.
Все перечисленные правила отхода относятся главным образом к государ-
ственным крестьянам и мещанам. Крестьяне, проживавшие на частновладель-
ческих землях, уходили на заработки только с ведома помещиков. Последние же
получали заработки «своих» отходников, из которых погашали долги и недоим-
ки, уплачивали налоги и лишь остатки вручали крестьянам.
Все сказанное касается «организованного», регистрируемого отхода, но не
менее распространенным был индивидуальный уход на заработки. Одиночки
брели по дорогам на рынки рабочей силы, куда стекались тысячи отходников,
толпились на базарах, пристанях и железнодорожных станциях в ожидании
приемлемого найма. Их привлекала временная занятость, даже разовые работы,
а сама жизнь таких людей граничила с бродяжничеством.
Что давал «земледельческий отход» работнику? Если труд оплачивался
деньгами, то крестьянин или мещанин в какой-то мере разрешал вечную для
него проблему. Отхожие заработки пополняли семейный бюджет; размеры этой
добавки определялись нормами оплаты труда и продолжительностью найма.
Все это касалось и дворов, ведущих самостоятельное хозяйство. Но в деревне
нарастал процесс обнищания и даже пролетаризации, и «отходом» были вы-
нуждены заниматься люди, у которых «ни крова, ни дома», а в кармане считаные
копейки, т. е. те, для кого заработанные деньги являлись жизненно важными.
Такие люди перебивались «от рубля до рубля», так как возможность нажить-
ся на сезонных заработках или батрачестве была практически ограниченной и
даже невозможной.
Отлучались крестьяне на вынужденные заработки и по многим другим при-
чинам: либо случались непоправимые беды, либо попадали они в цепкие руки не-
насытных ростовщиков, давило также и малоземелье, расходы на традиционные
обряды и пр. Отходники при срочных сельскохозяйственных работах отдыхали
мало – лишь в периоды дождей или больших религиозных праздников. При сни-
жении оплаты или избыточном предложении рабочей силы (из-за массового при-
хода работников в места найма) происходило стихийное, откатное движение их в
места более привлекательные с их точки зрения: из подольского Приднестровья
шли в Бессарабию, а из Бендерского уезда – в Херсонскую губернию.
Желающие уйти на заработки сталкивались в местах проживания с рядом
препятствий. Во-первых, в дореформенные десятилетия не было юридической
основы, регулировавшей отходничество; во-вторых, ограничивали его помещи-
ки, сельские общины, паспортная система; в-третьих, отсутствовал свободный
рынок труда и, в-четвертых, отходникам надо было заручиться поддержкой
местных властей, а ее не существовало. Наиболее серьезным барьером являлась
паспортная система.
Обращаясь к материалам паспортной статистики, надо иметь в виду, что
среди отходников было немало беспаспортных, нелегальных; часть «обилечен-
ных» отходников приобретали документы дважды и трижды в год, другие на-
рушали паспортные сроки и оказывались формально в числе бродяг, которых
преследовали и сурово наказывали.
Обычно крестьяне выбирали дешевые, т. е. краткосрочные, паспорта или
«отпускные билеты». Если в отход шел отец семейства с детьми, то в его паспорт
вписывались сыновья в возрасте до 17 лет и дочери до 21 года. Лишь в конце
XIX в. было упорядочено паспортное законодательство: 3 июня 1894 г. Положе-
нием о видах на жительство вводились одногодичные паспорта, а «отпускные
билеты» отменялись. Таким было требование времени.
Херсонская губерния принадлежала к тем районам страны, где почвы от-
личались плодородием, а крестьяне были менее феодально зависимы и не так
сильно нуждались в пополнении своих доходов. Но и здесь они занимались
отхожим промыслом, работали на транспортных магистралях и частично – в
крупных земледельческих и животноводческих хозяйствах. Преобладал кратко-
срочный отход и не порывалась связь со своим хозяйством. Паспортный учет
велся не повсеместно, следовательно, число выданных паспортов нельзя ото-
ждествлять с числом отходников. Известный историк А.А. Скальковский от-
мечал, что количество безбилетных превышало обилеченных в два-три раза.
Кроме того, не учитывалась повторная выдача таких документов.
При оформлении документации отходники сталкивались с сопротивлени-
ем общин, которые по фискальным соображениям не разрешали отлучку на год
и более. Да и волостные правленцы вымогали доплату к казенному сбору (по-
шлине) за паспорт. Кроме того, при заключении контрактов артелями и груп-
пами необходимо было поручительство этих «благожелательных» посредников
(не обходилось без взяток). Понятно, что в паспортной системе было много
проявлений формализма, «вольный наем» полагалось окупать. Поэтому безби-
летные люди буквально наводняли Новороссию. Приходили преимущественно
малоземельные или безземельные крестьяне из черноземных губерний. Полу-
чить право дальнего и ближнего отхода на заработки по паспортам оказалось
для них непосильным. Оставались только бегство и самовольный, незаконный
отход.
Крестьяне искали работу и надеялись как-то устоять в быту, не скатиться
до уровня «босяков», которые преследовались «с пристрастием» равнодуш-
ными к их судьбе чиновниками, становились людьми вне закона, соглашались
на крайне низкую оплату своего труда. В местах постоянного проживания
против их фамилий в документах сельских и волостных правлений обычно
стояли пометки: «в неизвестной отлучке», «без письменного вида», «нахо-
дится в услужении» и т. п. Таких беспаспортных отходников по возвращении
домой ждали налоги и недоимки, невыполненные трудовые повинности. Так
попадали они в разряд сельских пролетариев без перспективы обретения хо-
зяйственной самостоятельности. Все это, закономерно, вызывало недоволь-
ство со стороны крестьян. Протесты их зафиксированы в межведомственной
переписке.
По Новороссии, как свидетельствуют полицейские данные, во второй по-
ловине XIX в. только с отпускными билетами скиталось более 100 тыс. отход-
ников; однако в реальности безбилетных бывало вдвое, а то и втрое больше

(«бродяги наводняют все части здешнего края»). Конечно, цифры эти достаточ-
но условные, так как и паспортный учет и законодательство о нем были несо-
вершенны.
Наряду с легальным довольно широко практиковалось и нелегальное от-
ходничество, т. е. привлечение к найму беглых. Формально последние вольны
были продавать свою рабочую силу. Но поскольку вся их жизнь была полна
борьбы с почти непреодолимыми препятствиями («по велению времени» и по-
литики правящих кругов), по существу, беглые оказывались вне закона. Труди-
лись за гроши и за возможность скрыться от помещичьих сыщиков (Подоль-
ским и Херсонским землевладельцам невыгодно было выдавать таких дешевых
и нетребовательных работников). Нередко нанимались на любую посильную
работу по пути в более безопасные места. А когда опасность становилась ре-
альной, исчезали бесследно без оплаты. В выигрыше оказывались все те же ра-
ботодатели.
Помимо зернового производства земледельческий отход был связан с ра-
ботой в интенсивных отраслях – садоводстве, виноградарстве с виноделием,
овощеводстве. Пунктами найма являлись города, местечки и колонии Придне-
стровья. Важным очагом привлечения наемных работников становились при-
днестровские селения – район виноградарства, садоводства и огородничества.
Часть крестьян и мещан Тираспольского уезда уходили на работу в пределы
аккерманско-шабского района виноградарства, где на сезон привлекалось до
3 тыс. рабочих. Годовым рабочим в 60-е годы платили от 85 до 115 руб., а по-
денным – от 60 до 125 коп. Рабочие-виноделы получали от пуда прессованного
винограда.
Отметим, что отходники, работающие в садах, виноградниках, на табач-
ных и свекловичных участках, назывались «плантаторами», а на огородах и бах-
чах – «огородниками». Относительно высокая оплата труда занятых в этих от-
раслях объясняется их профессионализмом: нанимали лишь опытных рабочих,
знакомых с технологией уборки и изготовления вина, способами выращивания
садовых культур.
Отходничество охватывало не только отрасли земледелия, но и живот-
новодства. В одном из обзоров состояния сельского хозяйства на юге России
известный исследователь и крупный чиновник Министерства государствен-
ных имуществ Заблоцкий отмечал следующее: «В степных местах полевые
работники, годовые и бродячие, употребляются обыкновенно для пастьбы
скота, для доения овец и коз, а поденные или временные занимаются чаще
всего сенокошением и некоторыми временными работами, как-то: стрижкой
овец и т. п.»
В Тираспольском уезде Херсонской губернии, Балтском и Ольгопольском
уездах Подольской губернии в 30–50-е годы широкое развитие получили такие
отрасли животноводства, как тонкорунное и цигайское овцеводство, заводское,
племенное коневодство, мясо-молочное скотоводство и др. Для содержания
крупных ферм и заводов требовался большой контингент наемных специали-
стов. Обычным занятием было вакарство, чабанство, уход за лошадьми (табун-
щичество), но и в этих отраслях требовались профессионалы, квалифициро-
ванные работники.
Уже в первые десятилетия по присоединении Приднестровья к России в
обслуживании крестьянского и торгового животноводства (у скотопромыш-
ленников) получило развитие профессиональное пастушество в отгонном и
тонкорунном овцеводстве, табунном и мясо-сальном скотоводстве. Для чаба-
нов, вакарей, воловников, табунщиков строились отдельные помещения, уста-
навливалась особая система оплаты труда (совмещение натуральной и денеж-
ной форм).
В сфере животноводства выделялись специфические группы людей для
обслуживания скототорговых операций – гуртовщики и скотопрогонщики, ко-
торые сопровождали в дальнем пути стада из животноводческих районов. Они
одновременно являлись опытными животноводами и гуртоправщиками, были
осведомлены в коммерческой специфике скототорговли.
Обслуживающей отраслью животноводства была заготовка кормов: сена,
соломы, отходов молотьбы, сахарных и винокуренных предприятий. Эти виды
работ, остава ясь сугубо сезонными, требовали привлечения для срочных за-
готовительных мероприятий значительного количества отходников, которые
прибывали из Украины и внутренних губерний страны, северных уездов По-
долии, т. е. в этой временной миграции рабочей силы участвовали крестьяне и
мещане нескольких регионов «исторической России».
Сроки пребывания на заработках колебались от нескольких недель до не-
скольких месяцев; годичные рабочие считались батраками и жили в хозяйствах
нанимателей. Были и коллективы, которые переходили из имения в имение, из
уезда в уезд в поисках более оплачиваемых работ. А «артели с зимы», т. е. за-
контрактованные задолго до рабочего сезона, обычно возвращались в родные
места после выполненияи условий договоров.
Остановимся на географии отходничества. Регионами, в большей мере при-
влекавшими сельских рабочих, являлись большая часть Херсонской губернии и
районы крупного помещичьего землевладения в подольском Приднестровье.
Таким было региональное очертание рынка рабочей силы местного значения.
Но названная территория являлась частью более широкого рынка, включавше-
го в себя всю Новороссию и Правобережную Украину.
Судя по материалам личного фонда А.А. Скальковского, помещики ново-
российских губерний могли в середине XIX в. силами своих наличных крестьян
обработать лишь половину «барской запашки». Им требовалось в общей слож-
ности до 200 тыс. пришлых сезонных работников. В рабочей силе нуждались и
колонисты, купцы-землевладельцы, арендаторы угодий из разбогатевших кре-
стьян и мещан. И в пореформенные десятилетия, несмотря на очевидные сдви-
ги в механизации земледелия, в эти губернии являлось на сезонные работы по
нескольких сотен тысяч человек только отходников четырех губерний Черно-
земья.
Из сел Хотинского уезда (Макаровки, Белоусовки и др.) на протяжении
всего XIX в. крестьяне систематически уходили «конно и пеше» в Ольгополь-
ский уезд Подолии, в Херсонскую и даже Екатеринославскую губернию. Наб
людалось также передвижение отходников с юга Бессарабии за Днестр «для

спешных работ» – на косовицу (заготовки трав), жатву, молотьбу хлебов. При-
влекали их главным образом более высокие заработки, а для некоторой части –
и возможность переселения в многоземельные районы.
Инспекция сельского хозяйства Южной России в обзоре своей деятель-
ности за 1855 г. сообщала в Министерство государственных имуществ, что «в
Новороссии чувствуется недостаток в рабочих руках» и «в периоды сенокоса
и жатвы в степные места приходят от 100 до 150 тыс. работников, смотря по
урожаю».
Несколько позже, в 60-е годы, побывавший в тех местах известный стати-
стик Ю. Янсон отмечал, что там наблюдается «постоянное передвижение земле-
дельческого населения»: «на полях Херсонской губернии Вы встретите рабочих
из Бессарабии, Подольской, Киевской и Полтавской губерний. На заводах – две
трети рабочих – пришлые из других губерний».
В страдную пору сбора урожая плодов и винограда происходил отток на-
селения из северных сел и городов на различие плантации и виноградники.
На отходничестве отразилась промышленная революция в России поре-
форменного периода. В Новороссийском крае, куда входила Херсонская губер-
ния, быстрее, чем в других регионах страны, осуществлялись механизация, ин-
тенсификация и специализация сельского хозяйства на протяжении второй по-
ловины XIX в. Машины вытесняли «земледельческих отходников», что привело
к избытку невостребованной рабочей силы в деревне. Несколько иным, более
«прусским» путем шло развитие сельскохозяйственной экономики на Подолии.
Там, при явном господстве помещичьих латифундий, углублялись и обостря-
лись процессы малоземелья, аграрного перенаселения и обеднения деревни.
Одновременно росла масса избыточной рабочей силы, крестьянам трудно было
найти работу на месте. С углублением социального и имущественного расслое-
ния в городе и на селе росли полярные слои «слишком богатых и слишком бед-
ных»; часть последних скатывалась до уровня люмпенов, готовых работать за
любое вознаграждение.
Приток сезонных рабочих значительно расширился и возрос со строитель-
ством железных дорог, налаживанием судоходства на Днестре и у побережья
Черного моря, с достижениями в освоении новых средств связи. Эти факторы
ускорили и облегчили «промысловое странствие». Вследствие динамичности
перемещения населения в пределах огромной страны и ее регионов рынки ра-
бочей силы оказывались взаимосвязанными, и спрос на рабочую силу удовлет-
ворялся в короткие сроки. Сглаживалась посезонная концентрация отходников
в определенных пунктах ожидания работодателей. Становились более легкими
и непродолжительными поиски работы и перемещения на другие объекты, ба-
зирующиеся на наемной силе. Отходникам стало легче объединяться во вре-
менные трудовые коллективы и получать необходимую информацию о рынках
рабочей силы.
Социальная политика правительства в отношении распределения трудо-
вых ресурсов, в том числе отходников, не была оформлена документально, что
нередко приводило к обострению социальных проблем и в дореформенный и в
пореформенный периоды; впоследствии эти конфликты проявлялись в стачках
и забастовках сельскохозяйственных рабочих.
Как в целом в России, миграция населения в различных ее формах, вклю-
чая и отходничество на территории Приднестровья, способствовала развитию
производительных сил, в частности введению в хозяйственный оборот новых
обширных площадей земли.
ГЛАВА XIII
ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ
XIX СТОЛЕТИЯ
§ 1. Приднестровское общество нового времени

Присоединение к России сначала Южного, а затем и Северного Придне-
стровья привело к распространению на эти районы российской администра-
тивной системы и российских законов и сделало многонациональное население
данного региона составной частью российского общества. Довольно быстро на-
селение Приднестровья включилось в жизнь обширной Империи, простирав-
шейся в начале XIX в. от Днестра до Тихого океана.
Вплоть до 1812 г. река Днестр была государственной границей страны, и это
наложило серьезный отпечаток на повседневный бытовой уклад местного насе-
ления. Пограничное положение края вынуждало местных жителей находиться
в состоянии постоянной готовности к возможным неожиданным переменам,
знакомым им еще со времен турецких набегов и татарского засилья XVIII сто-
летия. И хотя новая русско-турецкая война велась во все большем отдалении
от Днестра, Приднестровье было ближайшим тылом русских войск со всеми
вытекающими отсюда последствиями. Здесь наблюдалось значительное скопле-
ние военных с обычными постоями, реквизициями, госпиталями. Одновремен-
но укреплялись связи местного населения с офицерами и солдатами российской
армии, все большее распространение получали русский язык, русские обычаи
и традиции.
Отечественная война 1812 г., не затронувшая данный регион, восприни-
малась приднестровцами как своя, священная
война против иноземцев. Местные жители
по-доброму напутствовали русские полки,
которые шли к Дунаю из Центральной Рос-
сии, снабжали их продовольствием и фура-
жом, предоставляли свои квартиры на постой.
Некоторые приднестровцы приняли непо-
средственное участие в этой войне, а затем и
в заграничных походах русской армии, дойдя
до Парижа. Для того, чтобы приблизить по-
беду в Отечественной войне, люди собирали
деньги и продовольствие, оказывали русским
воинам моральную поддержку, посылая раз-
личного рода адресы, организуя многочислен- Императрица Екатерина II
Глава XIII. Общественно-политическая жизнь XIX...  601
ные молебны и собрания, торжественные встре-
чи ратоборцев, вернувшихся с войны, ухаживая
за ранеными.
Перенос границы на Прут заметно отдалил
от Днестра театры военных действий на Балка-
нах. Однако их дыхание постоянно ощущалось
в Приднестровье. Здесь проходили, сосредото-
чивались крупные соединения русских войск. И
такая картина наблюдалась на протяжении всех
русско-турецких войн XIX в. Очевидцы отмеча-
ли заметное влияние на Приднестровье и войны
Император Александр I 1828– 1829 гг., и Крымской войны, и войны 1877–
1878 гг.
Приднестровье, будучи окраиной Россий-
ской Империи, постоянно привлекало внимание
центральных властей из-за своего военно-страте-
гического, а впоследствии и хозяйственного зна-
чения. О важности этого края для всей Россий-
ской Империи свидетельствуют неоднократные
посещения его русскими императорами. Приезд
императора всегда был выдающимся событием
для такой глубокой провинции, как Приднестро-
вье в XIX столетии.
В апреле 1818 г. Приднестровье посетил царь
Император Александр II Александр I – впервые со времен Петра I. В Тира-
споле он произвел смотр войск и отдал ряд рас-
поряжений. Александр I за период своего прав-
ления много поездил по России, но страна была
столь велика, что далеко не все регионы он смог
«облагодетельствовать» своим визитом. Придне-
стровью, можно сказать, повезло. Следующим
императором, посетившим этот край, был Ни-
колай I, который прибыл сюда через десять лет –
6 мая 1828 г. в связи с началом новой русско-
турецкой войны. Александр II, приезжал в При-
днестровье дважды – в 1860 и 1877 гг. Намечал-
ся его визит и в 1869 г., и хотя император огра-
ничился лишь посещением Одессы, подготовка
Император Александр III к его встрече сыграла свою роль в наведении
порядка в крае.
Царь-затворник Александр III мало ездил по стране и в Приднестровье не
бывал. Последним из царствующих Романовых, выезжавших в этот регион (май
1914 г.), был император России Николай II. Конечно, визиты в Приднестровье
российских императоров были лишь историческими эпизодами, хотя для своего
времени и важными. Большее значение имел факт включения региона в состав
одной из самых великих держав земного шара, имевшей свои устоявшиеся го-
сударственные интересы, задачи, традиции и оказывавшей большое влияние на
ход международных событий. В годы присоединения приднестровских земель
(1791–1793) Россия была феодальной страной с абсолютной монархией. Но об-
щие процессы в Европе и внутренние потребности развития собственного рын-
ка положительно влияли на изменение характера экономического строя новых
территорий и, прежде всего, – на социальные и политические преобразования.
Приднестровье вошло в состав России, уже познавшей эпоху просвещенного
абсолютизма, наиболее ярко проявившего себя в годы правления Екатерины II.
При ней были довольно четко обозначены важнейшие задачи – ликвидация
крепостного права, а затем и феодализма, обновление и трансформация вну-
треннего устройства страны, прежде всего путем введения конституции, созда-
ние правового государства. Но эти коренные преобразования породили острую
борьбу как в верхах, так и в низах.
Понять эти процессы невозможно без учета социальной структуры тог-
дашнего российского общества, состоявшего из различных сословий, т. е. опре-
деленных групп людей с оформленным юридически социальным статусом. Эти
сословия как одна из черт феодального общества были упразднены только в
1917 г. Присоединение Приднестровья к России привело к довольно быстро-
му возникновению и законодательному оформлению здесь своего дворянства,
духовенства, мещанства, купечества, государственных и крепостных крестьян,
казаков, колонистов и т. д. Каждое сословие стремилось отстаивать свои инте-
ресы, но привилегированным объявлялось дворянство, считавшееся главней-
шей социальной опорой самодержавия, тем более что и сам император называл
себя «первым дворянином». Приднестровское дворянство было многонацио-
нальным и включало русских, украинцев, молдаван, поляков, немцев и др. Как
и в других губерниях, оно объединялось в дворянские собрания, участвовало в
выборах губернских и уездных предводителей дворянства, выражало свое мне-
ние поповоду деятельности местных властей. Именно дворяне стояли у исто-
ков основных общественно-политических течений, заметно проявивших себя
в начале XIX в., – консервативного, либерального и леворадикального, между
которыми шла борьба вплоть до начала XXв., особенно обострившаяся в связи
с тремя российскими революциями.
Отцом русского либерализма может считаться не кто иной, как сам импе-
ратор Александр I. Именно он провозгласил в самом начале своего царствова-
ния, что Россия -это страна произвола и она нуждается в серьезных преобразо-
ваниях. Александр открыто заявлял о необходимости ликвидации крепостного
права и введения в России конституции и нередко сам себя называл либералом.
Начало XIX в. можно считать эпохой зарождения русского политического либе-
рализма, наиболее крупной фигурой которого был М. Сперанский. Против него
ополчились консервативные круги русского общества, представленные в первую
очередь землевладельческим дворянством. У политического либерализма был и
антипод – политический консерватизм, представленный матерью царя Марией
Федоровной, братом Константином Павловичем, сестрой Екатериной Павлов-
ной. В числе крупнейших идеологов консерватизма оказались видный историк
и писатель Н.М. Карамзин, адмирал-литератор А.С. Шишков, отстаивавшие
незыблемость крепостного права, укрепление самодержавия и православия. В
1812 г. консервативным кругам удалось добиться отставки Сперанского и дру-
гих его соратников. Далее следуют несколько лет политического баланса между
либерализмом и консерватизмом, причем в своей варшавской речи (1818 г.)
Александр I вновь обещает России конституцию. Но уже с 1820 г., когда был со-
слан на юг А.С. Пушкин, начался резкий поворот политического курса страны
вправо. Наступает эпоха острейшей общественно-политической реакции, ко-
торая продлится вплоть до окончания Крымской войны.
Эта реакционная политика вызвала радикализацию части дворянских кру-
гов и породила в начале 20-х годов русское революционное движение – обще-
ственно-политическое течение, противостоящее созданным ранее либерально-
му и консервативному направлениям.
Борьба общественных сил, вызванная размежеванием господствующего
сословия – дворянства, естественно, затронула и Приднестровье как составную
часть России. Здесь также появились свои консерваторы, либералы, революци-
онеры. К консервативным кругам относилось большинство местных крепост-
ников-помещиков, часть офицерства и генералитета, чиновничества, склонно-
го к коррупции и произволу и опасавшегося серьезных перемен. Многие чинов-
ники, осевшие в этих краях в чрезвычайных обстоятельствах русско-турецких
войн, по словам генерала П.Д. Киселева, являлись «подонками» России. Среди
местных деятелей консервативного направления отличался корпусной генерал
Сабанеев.
Сам же П.Д. Киселев, начальник штаба 2-й армии России, по долгу службы
неоднократно бывал в Бессарабии, Подолии и Херсонщине и составил специ-
альную записку о положении дел в Бессарабии 1819 г. Он был одним из столпов
русского правительственного либерализма, крупнейшим российским рефор-
матором XIX столетия, под руководством которого были проведены широкие
реформы в Молдавском и Валашском княжествах, а затем масштабная рефор-
ма государственных крестьян, имевшая прямое отношение к казенной деревне
Приднестровья. Приезды П.Д. Киселева в Приднестровье воодушевляли либе-
ральные круги, наверняка знавшие о том, что гене-
рал еще в 1816 г. заявил о необходимости упразд-
нения крепостного права в России и представил
соответствующий документ императору.
Несмотря на свою отдаленность от Санкт-
Петербурга, Москвы и других политических и
культурных центров Российской Империи,
Приднестровье с первых десятилетий XIX в. уже
жило общими со всей страной проблемами, забота-
ми, интересами, устремлениями.
Культурная и социальная интеграция населе-
ния края в общественную жизнь страны осуществи-
лась удивительно быстро, легко и безболезненно в
Генерал П.Д. Киселев течение нескольких лет после присоединения к Рос-
сии. Этому способствовал целый ряд благоприятных факторов: сохранение на

протяжении столетий местным населением (в особенности казачеством) древ-
них православных традиций, славянских обычаев и соответствующего мента-
литета; формирование казацко-молдавского боевого братства в годы русско-ту-
рецких войн и освобождения Новороссии от мусульманского и католического
господства; стремительная славянская и молдавская колонизация освобожден-
ного Приднестровья; единообразие в законодательстве, социальном и эконо-
мическом строе; включение края в систему всероссийского рынка; укрепление
торговых, экономических, культурных связей с другими губерниями России и
т. д. Все это определило структуру и особенности приднестровского общества
нового времени, его провинциально-российский характер. Интерес к наиболее
животрепещущим проблемам края был естественным и объяснимым для этого
общества. К таковым относились вопросы административного деления При-
днестровья, налогообложение, школьное дело и т. д. Обсуждались также вопро-
сы управления Тираспольским уездом. Положение Тирасполя во время войны
1828–1829 гг. ухудшилось до такой степени, что в начале 30-х годов начались
поиски нового уездного города. Однако Тирасполю удалось сохранить свои по-
зиции, хотя его территория и была разделена на два уезда – собственно Тира-
спольский и Ананьевский.
Местное общество вынуждено было постоянно решать различные пробле-
мы, возникающие не только у господствующей православной церкви, заметно
усилившей свое влияние после присоединения края к России, но и у католиче-
ской, старообрядческой, армянской, иудейской и протестантской церквей. Все
эти вопросы порой приобретали заметную остроту, но, как правило, решались
легально. Поворот же к классовой борьбе в 1820 г. и формирование третьего
общественно-политического течения в России – революционного – породили,
наряду с уже действовавшим масонством, систему тайных обществ, к которым
относились и так называемые декабристы.
§ 2. Декабристы в Приднестровье
Владимир Раевский учился во 2-м кадетском корпусе в Санкт-Петербурге,
после окончания которого был произведен в офицеры и назначен в 23-ю артил-
лерийскую бригаду. Молодой прапорщик участвовал в славных баталиях 1812 г.,
особенно же отличился в Бородинском сражении, за что был удостоен золотой
шпаги с надписью «За храбрость». В течение 1812–1815 гг. будущий декабрист
был неоднократно отмечен орденами и чинами.
В 1815 г. после заграничного похода двадцатилетний офицер вернулся в Рос-
сию. Служил в Каменце-Подольском, затем оставил армию, так как не мог сми-
риться с царившей там тяжелой обстановкой, не мог защитить солдат – своих бое
вых друзей от физических наказаний, бессмысленной муштры и издевательств
унтер-офицеров. Раевский понимал, что надежда на либеральные перемены, с
которой многие россияне вернулись из заграничных походов, не оправдалась.
Но и в гражданской жизни Раевский не находит себе места: его возмуща-
ют крепостнические порядки, дух наживы, и он вновь возвращается в армию.
Новым местом его службы стал 32-й егерский
полк в Аккермане, где он вступает в Союз благо-
денствия.
В августе 1821 г. майора Раевского назнача-
ют начальником дивизионной школы взаимного
обучения (по ланкастерской системе) в Кишине-
ве – месте расквартирования 16-й дивизии, вхо-
дившей в состав 6-го корпуса, штаб которого на-
ходился в Тирасполе. Раевский входит в круг та-
лантливых и прогрессивно настроенных людей,
группировавшихся вокруг Михаила Орлова – ко-
мандира дивизии, члена Союза благоденствия.
В этой среде был принят, высоко ценим и всеми
Генерал М.Ф. Орлов оберегаем опальный поэт Александр Пушкин.
И Пушкин и Раевский часто бывали в доме
их общего друга И.П. Липранди, который позже вспоминал: «В моем доме не
было карт и танцев, а шла… очень шумная беседа, спор, и всегда о чем-либо
дельном, в особенности у Пушкина с Раевским, и этот последний, по моему мне-
нию, очень много способствовал к подстреканию Пушкина заняться положи-
тельно историей… Пушкин… довольно часто выслушивал от Раевского… до-
вольно резкие выражения – и далеко не обижался, а напротив, казалось, искал
выслушивать бойкую речь Раевского».
Прописи юнкеров в ланкастерской школе дивизии наполнялись такими
словами, как «равенство», «конституция», «народовластие», резкими были и
устные суждения начальника школы майора Раевского. Последовали доносы, а
вскоре и арест, предпринятый по личной инициативе корпусного генерала И.В.
Сабанеева. Пушкин предупредил друга о готовящемся аресте: «…Сабанеев сей-
час уехал от генерала. Дело шло о тебе… Сабанеев утверждал, что тебя непре-
менно надо арестовать…».
6 февраля 1822 г. Владимир Раевский был препровожден в Тираспольскую
крепость «за подстрекательство к свободомыслию». Долгих два года длился суд,
затем вынесли приговор – смертная казнь. Далее следуют ряд протестов и но-
вое, тоже не последнее, судилище. Из крепости пишет он стихи «К друзьям в
Кишинев», «Певец в темнице», которые распространяли и тайно читали в Тира-
споле, Кишиневе, Одессе. Эти поэтические послания были адресованы прежде
всего Пушкину, который незамедлительно ответил узнику:
«Недаром ты воззвал ко мне
Из глубины глухой темницы…»
В первых числах февраля 1826 г. после более чем десятидневной дороги Ра-
евский был доставлен в Петербург. Впереди – изнурительные допросы, приго-
вор, лишение дворянства, чинов, наград и долгие десятилетия сибирской ссыл-
ки. Но все это происходило уже вдали от Приднестровья.
В 1826 г. , когда следствие по делу декабрьского заговора проводи-
лось во многих воинских частях России, предстал перед судом при 2-й ар-
мии в Тирасполе поручик квартирмейстерской части при главном шта-
бе армии Евдоким Емельянович Лачинов, во-

ронежский дворянин, член Южного общества.
По приговору 25 ноября 1826 г. он был лишен прав с
«написанием в рядовые». В 1832 г. Лачинов был уво-
лен из армии в чине прапорщика. Историк Басаргин
вспоминал: «Лачинов был разжалован в солдаты, до-
служился до офицерского чина, а теперь в отставке».
Умер Лачинов в августе 1875 г. в Москве.
В истории Тирасполя сохранилось имя и другого
офицера этой же квартирмейстерской части – полков-
ника Э.В. фон Руге. Как член Союза благоденствия,
он по приговору суда содержался в казематах Тира-
спольской крепости. По отбытии срока наказания в
1829 г. ему было приказано явиться в главный штаб В.Ф. Раевский
2-й армии (г. Тульчин). Впоследствии его военная ка-
рьера развивалась настолько успешно, что Руге дослужился до чина генерал-
лейтенанта.
Среди узников крепости был и князь Александр Петрович Барятинский,
штаб-ротмистр, адъютант главнокомандующего 2-й армией графа Витгенштей-
на. Князь был одногодком А.С. Пушкина: он родился 7 января 1799 г. В прото-
коле допроса о вероисповедании указал: «Греко-российской веры». Обучался в
столице в Иезуитском благородном пансионе французского эмигранта аббата
Николя (вместе с М.Ф. Орловым, С.Г. Волконским), «вышел из оного в конце
1814 или в начале 1815 года».
Барятинский вступил в Южное тайное общество уже после основания
Союза благоденствия. Он был последним председателем Тульчинской управы,
близким другом Пестеля. Именно Барятинский в 1823 г., сопровождая коман-
дующего в его поездке в Санкт-Петербург, по поручению Южного общества вел
переговоры с Северным обществом.
В многотомном издании «Восстание декабристов» читаем: «Подозревав-
шее Барятинского начальство послало его… в коман-
дировку в Тирасполь, очевидно, чтобы удалить его из
Тульчина». Имеются основания предполагать, что Ба-
рятинский рассчитывал освободить из Тираспольской
крепости томившегося там майора Раевского, который
мог бы сыграть большую роль в намечавшемся восста-
нии. Более того, А.В. Поджио вспоминал: «Давыдов
объявил мне (21 декабря 1825 года) …о сослании кня-
зя Барятинского под арестом к генералу от инфанте-
рии Сабанееву».
В конце декабря 1825 г. князь Барятинский при-
сягнул на верность царствующему государю импера-
тору в присутствии начальника штаба 6-го корпуса
генерала Вахтена. Но это его не спасло. Александр Пе-
трович был арестован в конце декабря того же года в А.П. Барятинский
Тирасполе и приговорен к смертной казни, затем приговор смягчили высылкой
на каторжные работы. Царь подписал «Указ Верховному уголовному суду»: «…
Преступников I разряда, Верховным уголовным судом к смертной казни осуж-
денных… даровав им жизнь, по лишении чинов и дворянства, сослать вечно в
каторжную работу».
После окончательного приговора (до отправки в Сибирь) князя перевели в
Кексгольм. В августе 1826 г. пожизненный срок был сокращен до 20 лет. В 1827 г.
Барятинский поступил в Читинский острог, а в 1839 г. «за сокращением срока»
определен на поселение в город Тобольск, где и умер в городской больнице в
августе 1844 г. сорока пяти лет от роду.
Именно князь Барятинский принял в Южное общество декабриста П.И.
Фаленберга, который неоднократно бывал в городе на Днестре по делам службы
как военный топограф.
В это же время был заключен в Тираспольскую крепость бывший командир
квартировавшего в Аккермане 32-го егерского полка полковник А. Г. Непенин –
член Союза благоденствия с 1819 г. Это о его гостеприимстве и хлебосольстве
писал И.А. Липранди, путешествуя вместе с А.С. Пушкиным в декабре 1821 г.:
«В Аккермане мы заехали прямо к полковому командиру Андрею Гавриловичу
Непенину (старому моему приятелю…) и поспели к самому обеду, где Пушкин
встретил своего петербургского знакомца подполковника Кюрто, бывшего его
учителя фехтования и… назначенного комендантом Аккерманского замка…
Вечер проведен был весело… Все обедавшие не прочь были… погулять, и хозя-
ин подавал пример гостям своим». В своих воспоминаниях В.Ф. Раевский писал
о Непенине: «…храбрый боевой офицер, честный, откровенный и беспечный,
как все тогдашние военные люди».
В начале 1821 г. в Москве собрались члены разных отделов Союза благо-
денствия. После нескольких совещаний они приняли решение закрыть Союз.
Об этом было объявлено его членам в Петербурге и в Тульчине (главной квар-
тире 2-й армии). На самом же деле полного закрытия организации не про-
изошло, наоборот, усилилась деятельность Северного и Южного обществ:
вопросы политические стали превалировать над вопросами общественны-
ми. Члены Союза предложили установить республиканский образ правле-
ния и начать разработку проекта конституции. Главными деятелями обще-
ства были: в Петербурге – Муравьев, в Тульчине –
Пестель и принятый в тайное общество в 1819 г.
Юшневский.
19 ноября 1825 г. в Таганроге внезапно скончался
Александр I. Россия присягнула императору Констан-
тину Павловичу, который, согласно последовавшему
отречению от престола, признал императором вели-
кого князя Николая Павловича. Началось междуцар-
ствование, продолжавшееся до 14 декабря 1825 г. При
этих тревожных обстоятельствах стали обнаружи-
ваться нити заговора, покрывшего, как сетью, почти
Генерал И.В. Сабанеев всю Российскую Империю и Польшу. Генерал-адъю-
тант барон Дибич, будучи начальником главного штаба, принял на себя испол-
нение необходимых распоряжений. Он отправил в Тульчин генерал-адъютанта
Чернышева для ареста главных деятелей Южного общества.
Всего несколько часов спустя после ареста П.И. Пестеля (13 декабря 1825 г.)
был арестован и А.П. Юшневский. 7 января 1826 года его привезли в Петропав-
ловскую крепость в пятый каземат Никольской куртины. Комендант крепости
получил приказ Николая I: «Присылаемого Юшневского содержать под стро-
жайшим арестом, дав ему писать, что хочет». Ему было предъявлено обвинение
в том, что после роспуска Союза благоденствия «он возбудил их продолжить
общество», одобрил решительный революционный способ действия, соглашал-
ся на истребление государя и всей императорской фамилии, знал о решении
начать восстание.
Следственный комитет выговаривал Юшневскому: «…вы …уклоняясь от
ясного признания об одних, вовсе умолчали о других обстоятельствах, кото-
рые вообще должны быть вам совершенно известны как председателю первого
и как директору последнего общества в Тульчине». Юшневский был осужден
по первому разряду – «казнь отсечением головы», но 10 июля 1826 г. приговор
был земенен пожизненными каторжными работами. Юшневского отправили в
Сибирь. Доставлен он был в Читинский острог в декабре 1827 г.
М.К. Юшневская (Круликовская, 1790–1863) в письме от 11 октября 1826 г.
из Тульчина на имя А.Х. Бенкендорфа просила о разрешении следовать за му-
жем в Сибирь: «Для облегчения участи мужа моего повсюду следовать за ним
хочу. Для благополучия жизни моей мне больше теперь ничего не нужно, как
только иметь счастье видеть его и разделить с ним все, что жестокая судьба
предназначила… Прожив с ним 14 лет счастливейшей женой в свете, я хочу
исполнить долг мой и разделить с ним его бедственное положение. По чувству
благодарности, какую я к нему имею, не только бы взяла охотно на себя все
бедствия в мире и нищету, но охотно отдала бы жизнь мою, чтобы только об-
легчить участь его».
П.И. Пестель А.П. Юшневский

Юшневская сразу стала собираться в путь вслед за мужем, но вырваться
удалось лишь в 1830 г., так как много времени ушло на сбор средств для поездки.
Когда на четвертом году заключения с узников сняли кандалы, Николай Бесту-
жев сделал из них женам декабристов кольца, которые они с гордостью носили.
М.К. Юшневская через десять лет после ссылки обещает брату мужа переслать
«железное кольцо», оправленное в золото, – «...оно будет сделано из желез, ко-
торые носили все наши страдальцы», – а также «железный крестик, сделанный
из выломанного кусочка железа у окошечной решетки из того номера и того
каземата, в котором жил твой добрый брат и я с ним».
К концу 1835 г. осужденным по первому разряду «государственным пре-
ступникам» указом царя срок каторги был уменьшен на два года. Последними
в разряд ссыльнопоселенцев были переведены Давыдов, Трубецкой и Юшнев-
ский. После полуторадесятилетней каторги и ссылки Алексей Петрович Юш-
невский в канун своего 55-летия с горечью пишет: «Число истинно счастливых,
никаким горем не помраченных дней было так невелико, что если принять к за-
чету последние 15 лет, то судьба останется у нас в долгу неоплатном, тем более,
что вскоре мы с женою лишимся способности пользоваться ее дарами».
Барон А.Е. Розен в «Записках декабриста» посвящает Юшневскому про-
чувствованные строки: «Юшневский был стоек во всем смысле слова, с тверды-
ми правилами, умом и сердцем любил свое отечество и без малейшего ропота
переносил все испытания и лишения. Казалось, он даже вызывал их для себя,
чтобы доказать, что он готов переносить и больше и не желает никаких пожерт-
вований. Очень тесно был связан с П.И. Пестелем, который для него не имел со-
кровенной мысли, все ему сообщал и дорожил его мнением и советом». И далее
А.Е. Розен пишет о Юшневском как о «муже большого ума, с самым строгим
правилами нравственности». Силы, однако, были подорваны. Деревушке Ма-
лой Разводной суждено было стать последним приютом Юшневского.
Несмотря на немногочисленность литературных источников, связанных с
деятельностью декабристов в Приднестровье, известно, что они сыграли весьма
заметную роль в истории края.
§ 3. Общественные движения в Приднестровье

в пореформенный период
Революционное народничество 60–70-х годов. Общероссийское
революционное движение оказывало значительное влияние на Приднестро-
вье. В годы нового общественного подъема конца 50-х – начала 60-х годов оно
заметно усилилось и способствовало вовлечению в революционную борьбу
многих уроженцев края. В отличие от декабристского периода деятельность
местных жителей в движении революционных народников расширялась и
приобретала различные формы. Одним из наиболее распространенных ви-
дов революционной борьбы было участие уроженцев Приднестровья, прежде
всего молодежи, в работе организаций и кружков революционеров-разно-
чинцев как в городах России, так и за рубежом, где сложилась система круп-
ных центров российской революционной эмиграции. Это участие было во
многом обусловлено знакомством с сочинениями виднейших деятелей рос-

сийского общественного движения пореформенного периода – А.И. Герцена,
Н.Г. Чернышевского, Д.И. Писарева и др. Проникали в регион и издания Воль-
ной русской типографии, основанной в Лондоне А.И. Герценом, причем При-
днестровье стало одним из важных пунктов пересылки изданий российской
революционной эмиграции.
После создания первой «Земли и воли» – крупнейшей революционной
общероссийской организации 60-х годов – в край стали проникать и ее издания.
Одной из них была прокламация под названием «Свобода», которая пересылалась
из Петербурга. Распространение различных революционных сочинений в
Приднестровье в пореформенное время стало обычным явлением, несмотря на
все меры царских властей по ее пресечению. Все более заметным становилось и
участие в революционном движении местных жителей. Так, активным членом
революционной организации Харьковско-Киевского общества был Н. Абаза, из-
вестный как распространитель идей герценовского «Колокола». По-видимому,
не без помощи выходцев из Приднестровья на страницах «Колокола», «Общего
веча» и других изданий находили отражение события в крае. «Колокол» писал
о злоупотреблениях помещиков Тираспольского уезда, о том, какой резонанс
получили данные издания среди жителей региона.
С начала 60-х годов уроженцы края – А. Негрескул, П. Леонард, В. Соли-
мовский, а также И. и М. Охамовы – принимали участие в массовых выступле-
ниях студенчества Петербурга и Москвы, за что были исключены из универси-
тета и высланы на родину на поруки родителей и под надзор полиции.
В 60-е годы вошел в революционное движение и стал одним из руководи-
телей русских «якобинцев» К.М. Турский, родившийся недалеко от Тирасполя.
Еще во время событий польского восстания 1863–1864 гг., имевшего определен-
ный отклик в Приднестровье, он пытался с оружием в руках выступить против
царизма. В дальнейшем, получив хорошую революционную закалку в России,
Турский участвовал в Парижской коммуне 1871 г., сблизился с П.Н. Ткачевым
и стал одним из организаторов печатного органа ткачевцев «Наташа» и других
изданий российской революционной эмиграции.
Еще более активно разворачивается революционная деятельность мест-
ных жителей в 70–80-е годы. В различных кружках и организациях страны уча-
ствовало несколько десятков выходцев из Приднестровья. Они являлись члена-
ми петербургских и московских, одесских и киевских кружков, действовали не
только во многих городах страны, но и за рубежом. В Петербурге в 70-е годы в
революционном движении принимали участие и приднестровцы: В.Ф. Трощан-
ский и А.И. Урсати, Я. Гуковский, П. Долинский. За причастность к студенче-
ским волнениям середины 70-х годов были исключены из Горного и Технологи
ческого институтов и высланы на родину многие выходцы из Херсонщины и
Подолии.
Уроженцы края входили в одесские революционные кружки. Студент Но-
вороссийского университета уроженец Дубоссар В.Ф. Костюрин стал членом
кружка известного деятеля революционного движения Ф.В. Волховского. Впо-
следствии В. Костюрин вошел в состав Киевского кружка «бунтарей», а затем –
в елисаветградский кружок, возглавлявляемый
Я. Стефановичем и Л. Дейчем. В Одессе в револю-
ционном движении 70–80-х годов участвовали и
многие другие выходцы из Приднестровья. Они,
как правило, распространяли в родных местах ре-
волюционную литературу и зачастую сотруднича-
ли с местными революционными кружками.
Родиной нескольких видных деятелей обще-
российского революционного движения 70-х
годов было Приднестровье. Известным народо-
вольцем стал Г. Романенко, в начале 80-х годов
вошедший в Исполнительный комитет «Народ-
ной воли». В эти же годы прошел народническую
Д.И. Писарев
революционную школу в николаевском кружке
будущий организатор московского декабрьско-
го восстания 1905 г. Шанцер (Марат) – уроженец
Белгорода-Днестровского.
Одной из важных и интересных форм уча-
стия жителей края в российском революционном
движении была их работа в рядах деятелей рос-
сийской революционной эмиграции. Наиболее
известным эмиграционным центром стала Швей-
цария. Здесь в 1872 г. с Бакуниным сближается
уроженец Херсонщины С.И. Урсати. Несколько
позже, будучи студентом цюрихского университе-
та, Урсати сотрудничает с библиотекой лавристов,
находившейся в этом городе. Кроме того, изве-
А.И. Герцен
стен он своими связями с П. Ткачевым. Находясь
в Швейцарии, Урсати принимал активное участие
в работе российской революционной эмигра-
ции и являлся членом Славянской библиотеки в
Цюрихе. На учебу в Швейцарию в 70-е годы вы-
ехала группа студентов края, многие из которых
также включились в революционное движение.
Эта деятельность прослеживается и в донесениях
царских агентов, и в архивных материалах рево-
люционной эмиграции, а также в воспоминаниях
многих участников революционного российского
движения 70-х годов.
Участие в российском и международном ре-
волюционном движении оказало на передовую
Н.Г. Чернышевский приднестровскую молодежь сильнейшее идейное
влияние. Благодаря контактам с видными рево-
люционерами своего времени выходцы из Приднестровья активно знакоми-
лись с литературой социалистического характера, получали практический ре-
волюционный опыт и передавали его своим землякам, оставшимся на родине.

Приднестровская молодежь, проживающая в других городах России, а также за
рубежом, стала одним из важнейших проводников революционных идей в крае,
организатором первых революционных кружков.
Народнические кружки на территории Приднестровья. В 60-е годы на
территории Приднестровья революционное движение было еще довольно сла-
бым. В этот период в крае, как и по всей России, началось открытие воскрес-
ных школ. Организация их была делом прогрессивных кругов общества, а сами
школы предназначались прежде всего для ликвидации неграмотности среди
неимущих слоев населения. В 1860 г. открылись воскресные школы в Бендерах,
Тирасполе, а также в некоторых селах, где в основном проживали государствен-
ные крестьяне. Создание таких школ было одной из важных форм общения раз-
ночинцев с простым народом. Нередко деятельность школ не ограничивалась
только обучением чтению, письму и некоторым другим школьным предметам.
Во многих городах России воскресные школы использовались для революцион-
ной пропаганды среди широких народных масс социалистической идеологии, а
также антисамодержавных и антирелигиозных настроений.
Царское правительство вскоре осознало реальную направленность этих
школ и начало вести против них вначале скрытую, а затем и явную борьбу. И
хотя в воскресных школах не было обнаружено материалов, свидетельствую-
щих о революционной пропаганде, в 1862 г. они были закрыты.
Первый известный в регионе революционный кружок народнического
типа возник в Южной Бессарабии примерно в 1869 г. Члены этого кружка, про-
живающие в Измаиле и селе Чучма, были связаны как с русским революцион-
ным движением, так и с российской эмиграцией и деятелями общественного
движения в Юго-Восточной Европе. В работе этого кружка принимали уча-
стие С.Г. Нечаев, Н.А. Шевелев, Н.Ф. Меледин, а также видный представитель
болгарского освободительного движения Христо Ботев. Члены кружка ведали
пересылкой в Россию, в том числе и через Приднестровье, революционной ли-
тературы, переправкой революционеров из России и обратно, вместе с другими
участниками движения занимались устройством революционной типографии.
Они же, по-видимому, способствовали переправке в Россию из-за границы
С.Г. Нечаева, сотрудничавшего в конце 60-х – начале 70-х годов с М.А. Баку-
ниным и Н.П. Огаревым. В августе 1869 г. Нечаев побывал в ряде населенных
пунктов Южной Бессарабии и Приднестровья и наладил контакты с местным
населением. Одним из тех, у кого некоторое время он жил и с кем общался, был
учитель села Папушой Аккерманского уезда Н.Ф. Собещанский, вскоре пере-
селившийся в Григориополь. За сотрудничество с Нечаевым Собещанский под-
вергся преследованиям царских властей.
Значительная часть жителей края принимала в 60-е годы участие в поль-
ском движении, прежде всего в событиях восстания 1863–1864 гг. Многие
местные поляки, особенно из приднестровских селений Подольской губернии,
поддерживали тесную связь с революционными организациями Польши, а не-
которые из них даже непосредственно участвовали в повстанческом движении.
Другие активно занимались вербовкой волонтеров, переправкой их в район
М.А. Бакунин Н.П. Огарев
восстания из-за границы и из других районов России. Польское население так-

же активно осуществляло сбор денежных средств и оружия на нужды восста-
ния. Примечательно, что они получали определенную поддержку со стороны
русских, украинцев, молдаван.
За участие в польском восстании, а также за сочувствие ему многие жители
края подверглись репрессиям со стороны царских властей и высылке на опреде-
ленные сроки. Некоторые из них, отбыв ссылку, вновь возвратились на родину,
продолжая сочувствовать делу повстанцев. Как отмечали в своих донесениях
местные власти, по возвращении из ссылки «...они не только не перестали быть
фанатиками польского дела, но еще более прониклись враждебными чувствами
к правительству… образовали из себя что-то вроде революционного комитета
и занимаются поддержкою сношений между здешними и заграничными поля-
ками».
70-е годы характеризовались в Приднестровье заметным усилением дви-
жения народников. Оно приняло различные формы, свойственные в то время
народничеству в стране, но отличалось определенными особенностями. Народ-
ники края, например, не участвовали в террористической борьбе, хотя неко-
торые выходцы из Приднестровья сочувствовали или даже активно работали
в рядах «Народной воли», возникшей, как и другая организация народников –
«Черный передел», после раскола «Земли и воли» в 70-е годы.
Сторонники «Народной воли» и ее члены придавали первостепенное зна-
чение террористической борьбе против правительства, а метод индивидуаль-
ного террора признавался членами этой организации как весьма действенный
и необходимый. В противовес «Народной воле» члены «Черного передела» про-
должали отстаивать традиционные для народничества формы революционной
борьбы, прежде всего работу в деревне по пропаганде и агитации среди кре-
стьянства.
Революционные кружки в селах и в уездных городах в 70–80-е годы были
еще редким явлением для Приднестровья. Известно, что один из них был соз-
дан в Бендерах. Важным событием в истории не только юга, но и всей стра-
ны явилось основание в 1875 г. «Южнороссийского союза рабочих» – первой
рабочей революционно-политической организации в России. Центр орга-

низации во главе с Е.О. Заславским находился в Одессе и состоял из трех об-
ществ – Одесского, Кишиневского и Ростовского, каждое из которых подраз-
делялось на группы. Точные данные о составе и численности каждой из групп
отсутствуют, но выяснена связь с Приднестровьем руководителя союза –
Е.О. Заславского, неоднократно приезжавшего в Тираспольский уезд к своей се-
стре и, по-видимому, проводившего пропаганду среди местных крестьян.
Вторая половина 80-х годов отмечена ослаблением деятельности револю-
ционных народников в крае. Во многом это было результатом процессов, ха-
рактерных для всей России. На смену революционерам-разночинцам, преиму-
щественно интеллигентам, постепенно приходили борцы новой формации –
революционеры, связавшие свою жизнь с движением рабочего класса. В связи
с малочисленностью последнего эта смена протекала менее заметно, чем в цен-
тральных районах страны. Однако рабочее движение Приднестровья постепен-
но становилось силой, с которой властям приходилось считаться все больше и
больше.
Либеральное движение. Земство. После более чем тридцатилетнего го-
сподства консервативной идеологии ситуация в России в середине века заметно
меняется. В связи с подготовкой ряда реформ, в первую очередь крестьянской,
усиливается либеральное движение, представители которого ратовали за по-
степенный переход страны к капитализму. Как и в начале века, либералы полу-
чили существенную поддержку императора, в данном случае Александра II, а
также некоторых представителей царской семьи: великого князя Константина
Николаевича и великой княгини Елены Павловны, горячих сторонников наме-
чавшихся реформ.
Либерализм в России, как и консерватизм и революционный радикализм,
отличался многообразием и был представлен рядом направлений. Одним из
них было так называемое либеральное народничество, в отличие от традицион-
ного либерализма ратовавшее за то, чтобы Россия, минуя капитализм, перешла
к следующему за ним общественному строю, т. е. социализму. Как отмечал В.И.
Ленин, в результате эволюции народничества «...из политической программы,
рассчитанной на то, чтобы поднять крестьянство на социалистическую рево-
люцию против основ современного общества, объективно выросла програм-
ма, рассчитанная на то, чтобы заштопать и улучшить положение крестьянства
при сохранении основ современного общества». Таким образом, легальные на-
родники по существу перешли в либеральный лагерь, занимая преимуществен-
но его левый фланг.
Либеральное течение в народничестве было заметным уже в эпоху реформ
1861 г., но его усиление произошло в 80-е и особенно в 90-е годы, когда наибо-
лее видными идеологами либерализма стали Н.К. Михайловский, С.Н. Южаков,
С.Н. Кривенко, В.П. Воронцов, Н.Ф. Даниельсон и др.
В Приднестровье, как и во всей стране, либеральное народничество про-
явило себя прежде всего в деятельности земских учреждений, в публицистике,
открытии учебных заведений. Материальное положение учителей, особенно на-
чальных школ, мало чем отличалось от положения трудового народа. В 1882 г.
учитель С. Бондаренко с возмущением отмечал: «Люди, знающие жизнь, не
могут не видеть, как неприглядна и тяжка она у учителя». В 90-е годы в При-
днестровье практически уже не было народнических кружков. Либеральные на-
родники края действовали вполне легально, выдвинув в ряде публикаций свои
требования.
Одним из видных народнических публицистов 80-х годов был Д.Д. Суру-
чан, основательно занявшийся разработкой крестьянского вопроса в Бессара-
бии и Приднестровье. В центре внимания его работ, вышедших в одесском «Но-
вороссийском телеграфе», было положение царан и резешей, т. е. подавляющего
большинства крестьянского населения в Бессарабии. Он описывал тяжелый
быт крестьян, их обезземеливание, зависимость от помещиков, государства,
стремление к переселению в другие районы и т. д. Д. Суручан был очень близок
к истине, но, предлагая свой выход из создавшейся ситуации, он часто склонял-
ся к утопизму. В двух своих статьях, одна из которых была посвящена двадцати-
летию крестьянской реформы в Бессарабии, а другая – разрушению резешского
землевладения, Д. Суручан выступал как упорный защитник общинного зем-
левладения. Он предлагал пересмотреть «Положение 14 июля 1868 г.», особенно
те его статьи, которые законодательно закрепляли переход земельных наделов
из одних рук в другие. Д. Суручан, вслед за многими народниками, ратовал
за уравнительное землепользование и за укрепление общинной организации.
Считая себя защитником интересов крестьянства, он выступал против раз-
вития капиталистических отношений, и его программа спасения царанского и
резешского землевладения стала лишь разновидностью утопических народни-
ческих программ 80–90-х годов.
С позиции либерального народничества выступили в 80–90-е годы и дру-
гие публицисты, обратившиеся к проблемам местного сельскохозяйственного
производства и положения крестьян. Тяжелую жизнь труженика описывали в
90-е годы В. Кричный и Н. Быховский, которые сконцентрировали свое внима-
ние на проблемах кризиса местного сельского хозяйства, связанного со стре-
мительным обезземеливанием крестьян. Ста-
раясь приостановить этот процесс, они, как и
другие деятели либерального народничества,
не хотели видеть признаков расслоения кре-
стьянства, выделения из его среды кулака –
наиболее типичного представителя сельской
буржуазии. Народники-либералы выступали
против помещичьего землевладения с пози
ций зажиточного крестьянства и, хотя на сло-
вах были против развития буржуазных отно
шений, фактически являлись апологетами
мелкой сельскохозяйственной буржуазии.
Влияние народничества прослеживается
и в сочинениях представителей либерального
С.Ю. Витте. Государственный деятель лагеря. Известный писатель и исследователь
России конца XIX – начала XX в. истории края К. Стамати-Чуря, противник
революционного движения, в некоторых своих сочинениях сочувственно опи-

сывал борьбу революционного народничества. Определенное влияние идеоло-
гии либерального народничества испытал на себе и такой известный деятель,
как А.Н. Егужов, ратовавший за развитие кустарного производства и высту-
пивший против концентрации капитала в руках небольшой кучки монополи-
стов. Народническое влияние не обошло и видного ученого А. Яцимирского,
обратившегося к истории гайдучества и отразившего в своих трудах любовь
крестьянских масс к этим народным мстителям.
Собственно либерально-дворянское движение в крае, прежде всего в со-
ставе местного дворянства и примыкавшего к нему духовенства, прослежива-
лось еще до реформы 1861 г. Но после буржуазных реформ 60-х годов можно
уже говорить о либеральном буржуазном течении, представленном, с одной
стороны, обуржуазившимся дворянством, с другой – торговой и частично про-
мышленной буржуазией.
В крае, где в пореформенный период преобладало засилье помещиков,
буржуазный либерализм не был столь влиятельным, как консервативное и ре-
акционные течения. Соседняя Бессарабия в составе России являлась одним из
сильнейших оплотов группировок реакционных сил. Не случайно на общерос-
сийском фоне выделялись черносотенцы-бессарабцы: Пуришкевич, Крушеван,
Синадино, Крупенский и др. Местные либералы были не столь заметны, хотя
известно, что нашими земляками были Л.А. Кассо, в будущем министр России,
первоначально выдвинувшийся как юрист либерального направления, и один
из крупнейших государственных деятелей России конца XIX – начала XX в.
С.Ю. Витте, начинавший свою карьеру как либерал.
Для взглядов многих либералов указанного периода была характерна эво-
люция вправо, что в условиях самодержавия не было чем-то особенным. Замет-
на она и на примере либералов Приднестровья. Так, один из деятелей либераль-
ного толка П.С. Леонард в 60-е – начале 70-х годов приветствовал буржуазные
реформы, ратовал за применение наемного труда, развитие экономики, созда-
ние земских учреждений. Тем не менее, либерализм этого крупного помещика
был весьма ограниченным, так как он категорически выступал против прогрес-
сивных сил в земстве еще в 1871 г. В дальнейшем Леонард окончательно сбросил
маску либерала и встал на позиции реакции.
В Приднестровье, в силу его географического положения, национального
состава населения, а также ввиду отсутствия в первые десятилетия после присо-
единения к России представителей данного региона в числе правительственных
либералов (исключение составляет приближенный к Александру I А.С. Стурд-
за, перешедший, однако, от либерализма к мистицизму) наиболее значительную
группу составляли либералы-западники.
Славянофильские мотивы в выступлениях либералов Приднестровья
слышны значительно слабее. Они находят некоторое отражение, например, в
сочинениях видных ученых – уроженцев края П. Сырку, А. Яцимирского, А.
Кочубинского, работавших в Петербурге и Одессе. При этом славянофильский
налет скорее характерен для их научных сочинений, нежели для политических
взглядов.
Либерализм в Приднестровье был представлен несколькими оттенками.
Наряду с правыми либералами существовал и левый либерализм легального
народничества, к которому тяготели представители учительства К.П. Яновский,
С.Н. Кулябко, И.С. Нечуй-Левицкий и другие, испытавшие заметное влияние
революционного демократизма. О своем двоюродном брате оставил воспоми-
нания Н.Т. Кулябко-Корецкий – народник, перешедший затем на позиции ли-
берализма. По его словам, С.Н. Кулябко, преподававший русскую литературу,
«… был последователем Белинского и Добролюбова, страстным поклонником
народной поэзии Украины и горячим почитателем великого украинского поэта
и народолюбца Тараса Григорьевича Шевченко». Сторонником Шевченко был и
другой учитель – И. Нечуй-Левицкий, ставший впоследствии крупным украин-
ским писателем-демократом. Большую работу проделал на ниве просвещения
К. Яновский, один из видных деятелей народного образования Приднестровья.
Либеральный лагерь был представлен и рядом других деятелей либерально-
дворянского и либерально-буржуазного толка. К либеральным дворянам при-
надлежал историк А. Накко – бывший офицер, затем профессор Новороссий-
ского университета. Либерализм А. Накко был, однако, весьма ограниченным. В
своих трудах он восхвалял благодеяния царского правительства. Сторонницей
женской эмансипации, но опять-таки с позиций дворянского либерализма, вы-
ступала его супруга – писательница О. Накко. С Одессой, главным городом Но-
вороссии, была связана деятельность видного журналиста либерального толка,
выходца из Приднестровья Гросул-Толстого.
Либеральный лагерь в Приднестровье пореформенной поры не был хоро-
шо организованным, не располагал достаточными материальными средствами
и духовными силами, чтобы основательно противостоять направлению консер-
ваторов и реакционеров. Местом, где шли довольно острые столкновения ли-
бералов и консерваторов, стали земские учреждения, создававшиеся на терри-
тории постепенно и повсеместно и в определенной степени отражавшие борь-
бу общественно-политических сил края пореформенного времени. В 1865 г.
земские учреждения формировались в той части Приднестровья, которая вхо-
дила в состав Херсонской губернии, и первым уездным земством края стало
Тираспольское. Примечательно, что Украина была в числе тех национальных
районов, где стали создаваться первые земские учреждения. На Кавказе, в Ка-
захстане и Средней Азии, в Польше, Литве, Белоруссии и ряде других губерний
с преобладанием нерусского населения земства не создавались. В той же части
Приднестровья, которая входила в состав Подольской губернии, земств понача-
лу не было, что объяснялось боязнью царских властей встретить сильную зем-
скую оппозицию со стороны польских помещиков, владевших значительными
земельными массивами в этой губернии.
Создание земств было подарком правительства помещичьим кругам, ко-
торым оно стремилось компенсировать потерю некоторых прав над крестья-
нами, возникшую в результате крестьянской реформы 1861 г. Как в уездных,
так и в губернских земствах помещики играли большую роль, и царское прави-
тельство, искусственно добиваясь их большинства, давало понять, что дворяне
по-прежнему являются основной опорой самодержавия. Однако земства, соз-
данные параллельно с административными органами, стремясь укрепить свое

положение, не могли время от времени не вступать в противоречия с помещи-
ками.
Так называемый третий элемент – служащие земств, преимущественно
интеллигенты – был в Херсонской губернии немногочисленным, однако лучше
организованным, оппозиционно настроенными в отношении земских гласных
помещичьего толка и смог оказать значительное влияние на их деятельность.
Активное участие в общероссийском либеральном земском движении (от Хер-
сонской губернии) принимали такие земские гласные, как В.А. Андреевский,
И.И. Горонович, П.А. Зеленый, Ф.П. Никитин.
«Положение 1890 г.», которое было отражением борьбы царского прави-
тельства против земств, еще более усилило права дворянства, уменьшило чис-
ло уездных и губернских гласных, увеличило вмешательство администрации
и ослабило участие крестьян в работе земских учреждений. Однако земства
в Херсонской губернии не прекратили своей деятельности и предопределили
эволюцию экономики и культуры края. Они способствовали строительству и
ремонту дорог, некоторому развитию сельского хозяйства, народного образо-
вания, здравоохранения.
В Тираспольском уезде в несколько раз возросло число земских врачей.
Так, в Тирасполе была построена земская больница на 25 коек, обслуживавшая
жителей уезда. Во второй половине XIX в. Тираспольское уездное земство игра-
ло большую роль в борьбе с голодом. Заметен был определенный прогресс в об-
ласти агрономии, в школьном деле, где земство проявляло значительную актив-
ность. Повлияло Тираспольское земство и на улучшение дорожного сообщения.
Кроме того, земства занимались изданием различного рода материалов, стати-
стических сборников о своей деятельности и о положении в губернии и уездах.
Приднестровцы в освободительной борьбе на Балканах. Конечно, при-
днестровское общество волновали в первую очередь внутрироссийские и
местные проблемы, связанные с реформированием и модернизацией страны,
с политическими изменениями государственного строя, с ростом нужды и обо-
стрением социальных противоречий по мере капиталистического развития ре-
гиона. Однако самое географическое положение края вблизи границ империи
на балканском направлении приводило к повышенному значению в жизни при-
днестровцев внешних факторов. Они проявлялись, конечно, в наплыве в опре-
деленные периоды большого количества переселенцев на земли Приднестровья.
Общественно-политическая жизнь Приднестровья конца XIX в. зависела,
прежде всего, от тех крупных событий, которые определяли ситуацию во всей
стране. Конечно, реформы 60-х годов оказали значительное влияние на модер-
низацию государства, его продвижение по пути прогресса, но в самодержавной
России отсутствовали конституция, парламент, политические партии, и о демо-
кратическом обществе в ней не приходилось говорить. Все более обострялись
социальные противоречия – предвестники грядущей революции. Были, конеч-
но, в Приднестровье и свои местные общественные проблемы, порождавшие
накал страстей в дворянских собраниях, земских и городских учреждениях,
сельских и волостных сходах. Но Приднестровье ощущало воздействие не толь-
ко внутрироссийских проблем. Его географическое положение было таковым,
что на него не мог не оказывать влияния и международный фактор, тем более
что этому способствовало значительное число переселенцев из-за рубежа.
Приднестровье постоянно испытывало давление давнего восточного во-
проса, связанного с кризисом Османской Империи, игравшего для России в
течение долгого времени первостепенную роль. Сказывались в Приднестровье
и события Восточного кризиса 20-х годов, особенно Греческая революция и
Крымская война 1853–1856 гг. Тогда жители Приднестровья оказывали русским
войскам большую помощь: организовывали специальные хозяйственно-вспо-
могательные отряды, рыли окопы, строили и ремонтировали дороги, мосты,
переправы, укрепления. Они осуществляли значительные поставки армии про-
довольствия и фуража; выполняли военно-подворную повинность, перевозя в
район боевых действий различные грузы, поставляя кавалерии лошадей, рабо-
чий скот и пр. В русскую армию вступили в качестве волонтеров многие жители
края, а в Бендерах обосновалось московское ополчение, прошедшее от Москвы
до Приднестровья.
Усиливающийся кризис Османской империи сопровождался борьбой
порабощенных турками народов за свое освобождение. Российская политика
поддержки антиосманских выступлений греков, болгар, молдаван, валахов и
других народов региона требовала от населения края повышенного напряже-
ния и мобилизации сил.
В годы греческой национально-освободительной революции (этерии) на-
чала 20-х гг. ХIХ в. и Крымской войны 1853–1856 гг. жители Приднестровья
были задействованы на ремонте и строительстве дорог, мостов, переправ, все-
возможных военных сооружений и укреплений. Они должны были участвовать
в поставках армии продовольствия и фуража, выполнять военно-подводную
повинность, поставлять армии лошадей и рабочий скот, транспортировать раз-
личные военные грузы. Многие жители края вступали в русскую армию добро-
вольцами (волонтерами), а в Бендерах были расквартированы части московско-
го народного ополчения.
Такую же транзитную роль выполняло Приднестровья летом 1875 г. во
время крупного народного восстания в Боснии и Герцеговине. Через Придне-
стровье на театр военных действий тайно переправлялись в район восстания
добровольцы из России. Тайные потоки через Приднестровье шли из России
и в период сербско-черногорско-турецкой войны. Приднестровцы принимали
беженцев и добровольцев, обеспечивали кровом, питанием, одеждой, оружием,
денежными средствами. В этом деле особую активность проявляли парканцы,
бендерчане, тираспольчане. А многие из них уходили вместе с волонтерами сра-
жаться против турецких угнетателей за освобождение братских народов.
В период русско-турецкой войны 1877–1878 гг. в русскую армию были при-
званы тысячи приднестровцев. На Днестре, в Подольской и Херсонской губер-
ниях расположились перед началом войны части действующей армии России.
Пополнения войск, направлявшихся на театр военных действий, также разме-
щались в Приднестровье. В Бендерах, в Тирасполе, во многих монастырях Бес-
сарабии и Приднестровья разворачивались лазареты, в которых работали мест-
ные жители, ухаживая за раненными, собирая для них одежду, продовольствие,

перевязочные материалы, денежные средства. Приднестровцы охотно вступали
в отделения Красного Креста, становились сестрами и братьями милосердия,
выхаживая раненных воинов.
В марте 1877 г. в нашем крае началось формирование болгарского ополче-
ния, которое стало позже основной национальной армии Болгарии. Под руко-
водством генерала Н.Т. Столетова это ополчение быстро набирало силу, попол-
няясь за счет местных приднестровских болгар, а также за счет болгар, прихо-
дивших из-за Дуная, и за счет тех, кто служил в русской армии или участвовал
в сербско-черногорско-турецкой войне накануне. Среди добровольцев были не
только болгары, но и русские, украинцы, молдаване.
Освобождением Болгарии от турецкого ига в 1878 г. завершилась эта по-
следняя русско-турецкая война XIX в. С тех пор вплоть до 1914 г., до начала пер-
вой мировой войны территория Приднестровья ни разу не становилась ни аре-
ной боевых сражений, ни прифронтовой зоной, ни тылом действующей армии.
Более трети века приднестровцы жили в мире и спокойствии, не беспокоясь о
своей внешней безопасности и возможности военных действий. В обществен-
ной жизни Приднестровья центральное место занимают проблемы внутренней
жизни, в том числе и растущая потребность переустроить свое существование
на основах справедливости и благополучия.
Новый восточный кризис разразился летом 1875 г., и началом его послу-
жило крупнейшее восстание в Герцеговине и Боснии. Это восстание приоб-
рело затяжной и упорный характер и приковало к себе пристальное внимание
европейских стран как на правительственном, так и на общественном уровне.
Приднестровье в этих условиях выполняло роль транзита. Через его террито-
рию тайно переправлялись добровольцы, направляющиеся в район восстания,
пересылались материальные средства. В период сербско-черногорско-турецкой
войны 1876 г. тысячи добровольцев устремились через территорию края на по-
мощь южным славянам. Местная общественность проводила огромную работу
по встрече, экипировке, вооружению и дальнейшей отправке добровольцев.
Чтобы помочь южным славянам, жители Приднестровья вносили крупные де-
нежные суммы, собирали одежду, закупали оружие и т. д. Особую активность
в этом отношении проявляли тираспольчане, бендерчане, парканцы. Пожерт-
вования в пользу движения южных славян вносили все слои населения – кре-
стьяне, рабочие, интеллигенция, учащиеся. Многие уроженцы края принимали
непосредственное участие в военных действиях.
Значительный след в истории Приднестровья оставила русско-турецкая
война 1877–1878 гг. В Херсонской и Подольской губерниях были размещены на-
кануне войны основные силы русской действующей армии. В ходе войны через
эту территорию прошли части русской армии, направлявшиеся к театру воен-
ных действий и получавшие здесь временный приют.
Непосредственное участие в войне приняло и местное население. В армию
были призваны тысячи жителей Приднестровья. Кроме того, с началом войны
многие приднестровцы вступили в русскую армию добровольно или пополни-
ли ряды губернских ополчений.
В Тирасполе, Бендерах и некоторых монастырях были развернуты лаза-
реты, работе которых способствовали местные жители, собиравшие в пользу
армии денежные средства, одежду, продовольствие, перевязочные материалы.
Активно действовали местные отделения Красного Креста, подготовившие де-
сятки братьев и сестер милосердия, которые повсеместно ухаживали за ране-
ными воинами.
Большим событием в жизни края стало формирование здесь в марте 1877
г. болгарского ополчения – основы будущей болгарской национальной армии.
Непосредственно руководил этим генерал Н.Т. Столетов. Ополчение создава-
лось как из местных болгар, так и болгар, прибывших из-за Дуная, а также тех,
кто служил в русской армии или прежде участвовал в сербско-черногорско-ту-
рецкой войне. В его рядах были и русские, молдаване, украинцы.
Война завершилась в 1878 г., и с этих пор вплоть до 1914 г., т. е. до начала
первой мировой войны, Приднестровье не служило ни ареной военных дей-
ствий, ни тылом действующей армии. Центром внимания общественной жизни
Приднестровья опять становятся внутренние проблемы, во многом характер-
ные для всей России. Все более сглаживаются местные особенности и стирают-
ся различия между Северным и Южным Приднестровьем. В начале 90-х годов
приднестровцы отметили столетие присоединения края к России.
За сто лет в регионе произошли большие изменения, сложился новый, бо-
лее стабильный, состав населения. Значительно меньше стало переселенцев из
других мест, наоборот, все больше приднестровцев отправлялось в Россию на
работу, учебу, воинскую службу. Жители Приднестровья активно осваивали
огромные пространства страны, развивали ее науку и культуру. Уже к концу
XIX в. тысячи приднестровцев принимали участие в общественной жизни Рос-
сийской Империи. Само же Приднестровье все более втягивалось в сложные со-
циально-политические процессы страны, которые активизировались в начале
XX в.
ГЛАВА XIV
ЭКОНОМИКА И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ

В ПРИДНЕСТРОВЬЕ НАЧАЛА XX в.
§ 1. Экономическое развитие региона

в новую эпоху
Системные изменения в мире. В конце XIX – начале XX в. мировая
цивилизация, капиталистические страны Старого и Нового света вступи-
ли в эпоху, которая сулила всем народам мира, а населявшим необъятную
Российскую Империю – в особенности, кардинальные потрясения. Исклю-
чительной силы обострение всех социально-экономических противоречий
усугублялось в России политическим, духовным, национальным гнетом ца-
ризма. Невысокий авторитет центральной и местных властей в глазах обще-
ства, слабость и неповоротливость устаревшей системы государственного
управления, основанной на неэффективном принципе бюрократического
централизма и архаичного абсолютизма при отсутствии обратных связей,
не оставляли надежд на способность руководства осуществлять быстрые и
радикальные реформы модернизации страны и ее обновления, отвечающие
духу времени.
Ходынская катастрофа в Москве в дни коронации Николая II, ознамено-
вавшая начало «несчастного» царствования последнего самодержца, открыла
заключительный трагический период монархического правления страной –
правления, постоянно доказывавшего неспособность проявлять гибкость и жи-
вучесть, удерживать ситуацию под контролем и обеспечивать приемлемое удов-
летворение интересов различных классов, социальных групп и политических
партий, представлявших арену общественной жизни.
Кроме того, отсутствие сколько-нибудь твердых демократических тра-
диций и политических институтов, защищавших элементарные права насе-
ления от чиновничьего произвола, вкупе с крайне низким уровнем культуры,
образования и гражданских прав в низах, предвещали кровавые конфликты
массового характера. Смена форм собственности, разрушение старых основ
российской государственности и создание новых, коренные преобразования
страны в этих условиях неминуемо приобретали масштабы тотальных рево-
люционных потрясений, гражданских конфликтов и войн. Поэтому события
общественно-политической жизни Приднестровья невозможно понять и
верно оценить без учета конкретно-исторических условий и направленности
политических процессов в России этого времени, их глубинных причин и
последствий.
Глава XIV. Экономика и политическая жизнь...  623
Гуляния на Ходынском поле во время коронации российского императора
Россия была страной вторичной модели капитализма, второго его эшело-

на. Капиталистические отношения зародились и развивались в стране в более
поздние сроки, чем в западных странах раннего капитализма, где утверждение
новой формации спонтанно осуществлялось в закономерной последовательно-
сти (первоначальное накопление капитала – антифеодальные революции – про-
мышленный переворот – капиталистическая индустриализация – империали-
стическая стадия и т.д.), а также в течение сравнительно длительного периода.
Россия вступила на путь капиталистического развития довольно поздно, да к
тому же посредством «революции сверху» – реформы 60-х годов XIX в., а не
в результате широких буржуазных революций снизу, как это было в Англии,
Франции, Голландии и других странах Западной Европы. Капиталистические
отношения в России не столько вырастали из собственной почвы, сколько на-
саждались и регулировались сверху центральным правительством, феодаль-
ным по своей сути. Российский капитализм вошел в империалистическую ста-
дию, когда процессы индустриализации не были завершены, не закончился и
период свободного промышленного развития, а во многих регионах империи –
и не начался, когда процессы первоначального накопления капитала только
приобретали необходимый размах в связи с разложением крестьянских общин.
Многоукладность экономики и переплетение самых разных форм организации
капитала с нарушением естественной последовательности от низших к высшим
стали характерными для многих регионов страны при том, что национальный
путь развития капитализма для большинства народов империи окончательно

не утвердился.
«Особый тип русского буржуазного развития», о котором в свое время
упоминал К. Маркс, был характерен не только для собственно России, но и для
многих национальных окраин Империи, в том числе и Приднестровья, а также
и для некоторых стран вторичной модели капитализма, в частности Болгарии,
Румынии и иных балканских государств. В течение нескольких пореформенных
десятилетий в их социально-экономическом строе «совершались превращения,
занявшие в некоторых странах Европы целые века». Но в России, в отличие от
других регионов и государств, издавна существовали исторически развитые
промышленные области, в которых формировалась мощная индустрия, обу-
словленная высокой концентрацией рабочего класса.
К началу XX в. в империи наблюдалось не обычное противостояние клас-
сов буржуазного общества (как, например, в США), а сложный узел социальных,
экономических, политических, национальных и прочих конфликтов, характер-
ных для стран вторичной модели вообще, и для России в частности. Наиболее
рельефно выступали следующие противоречия: феодальные (между крестьяна-
ми и помещиками-землевладельцами), переходные (между институтами и сло-
ями буржуазного общества, с одной стороны, и остатками феодализма, абсолю-
тизмом и прочими реликтами прошедших эпох – с другой), капиталистические
(между пролетариатом и буржуазией, т. е. новейший конфликт между трудом и
капиталом). Все эти конфликты усугублялись глубокими разрушительными кри-
зисами экономики, эпидемиями, неурожаем, хроническим голодом и другими
бедствиями.
Страна с многонациональным и разноязычным населением, раздираемая
острыми противоречиями и антагонистическими интересами, управляемая
растерянным самодержцем и суетливой дворцовой камарильей, бессильным
правительством, косным оцепенелым чиновничеством, в начале XX в. неизбеж-
но втягивалась в эпоху революций, кровопролитных катаклизмов, социальных
конфликтов и войн. Вместе с Россией этот путь прошло и Приднестровье.
Особенности нового времени в Приднестровье. В начале XX в. Россий-
ская держава вышла на новый уровень своего развития. Экономический подъ-
ем последнего десятилетия предыдущего века был связан с большими посту-
плениями средств в бюджет за счет хлебного экспорта по формуле «недоедим, а
вывезем», а также государственной винной монополии, накоплений большого
золотого запаса, стабильности и конвертируемости рубля. Вместе с дешевиз-
ной рабочей силы эти факторы определяли привлекательность страны для ино-
странных капиталовложений. Из отсталой полуфеодальной аграрной страны
Россия быстро превращалась в развитую аграрно-индустриальную державу, ко-
торая вошла в пятерку крупнейших мировых держав (Англия, Франция, США и
Германия) по объему промышленной продукции.
Однако экономическое развитие страны по районам было неоднородным
и контрастным. Наряду с крупными и развитыми индустриальными центра-
ми существовали и огромные территории с отсталыми полукрепостническими
формами хозяйства и докапиталистическими укладами экономики. Придне-
стровье как часть Новороссии входило в число районов с достаточно разви-
тыми капиталистическими отношениями в аграрном производстве, в торговле,
финансово-банковской системе, транспортной сети, но с весьма слабым разви-
тием промышленного сектора экономики. Новые тенденции социально-эконо-
мической жизни находили здесь свои особенности.
Они были связаны с новой монополистической стадией развития капита-
лизма, при которой началось и быстро осуществлялось сращивание промыш-
ленных капиталов с финансовыми и создавались промышленно-финансовые
группы, устанавливавшие свое монопольное господство на рынках, еще не
созревших капиталистически. Монополии начинали регулировать объем про-
изводства и продаж, диктовать цены на те или иные массовые товары, делить
региональные и мировые рынки на сферы влияния. Монополии все больше и
больше подчиняли своим интересам государственный аппарат как в центре, так
и на местах. Вся внутренняя и даже внешняя политика все больше и больше
контролировалась интересами промышленно-финансовых союзов.
Капиталистические отношения в России регулировались правительством
сверху как в центре, так и на местах, в провинциях. К тому же чиновничеством
не буржуазным, а по своей форме сословным. Интересы свободного развития
капиталистического рынка и экономического прогресса территорий не было
предметом его заботы, тем более интересы низших слоев общества и социально-
го прогресса. Не только индустриализация, но даже процессы первоначального
накопления капитала, которые в странах Запада предшествовали буржуазным
революциям и стремительному вслед за тем развитию капитализма, в России
еще не были завершены, а во многих районах и не начинались. Многоукладная
экономика быстро втягивалась в своеобразную систему, где переплетались выс-
шие формы капитализма с низшими, с докапиталистическими и даже дофео-
дальными полунатуральными укладами и отношениями. Эта система и опреде-
ляла получение «русской сверхприбыли» монополистическими объединениями
и государством.
В Приднестровском регионе завершающий этап промышленного перево-
рота (переход от мануфактурного производства к машинному, фабрично-за-
водскому) пришелся на конец XIX в. и совпал хронологически с началом эпохи
империализма. Поэтому стадия капиталистической индустриализации и «сво-
бодного» капиталистического развития промышленности, которую страны
Запада переживали во второй половине XIX в., в Приднестровье практически
отсутствовала. Следовательно все новые тенденции характерные для эпохи им-
периализма – концентрация капитала и возникновение монополистических
объединений, установление финансово-промышленными группами своего го-
сподства на рынке и подчинение рынка этим группам, выколачивание сверх-
прибылей на эксплуатации докапиталистических укладов – все это осущест-
влялось в Приднестровье на базе слаборазвитой промышленности при полном
и безраздельном диктате не местного капитала, а международных монополи-
стических объединений и финансовых групп. Экономика Приднестровья была
частью разветвленной системы сверхэксплуатации и сверхприбылей на верхней
части которой находились банки и другие кредитные учреждения, мощные фи-
Пирамида самодержавия. Плакат начала XX в.

нансово-торговые и транспортные объединения и фирмы, а на нижней – масса
обнищавших бедствующих крестьян и полуразоренных потерявших всякую са-
мостоятельность ремесленников и мелких торговцев.
При резком возрастании значения банковского капитала, акционерных
компаний и торговых домов увеличивалось как на дрожжах число конкуриро-
вавших между собой монополистических объединений. В Приднестровье раз-
вернули свою деятельность такие крупные фирмы, как «Подольское промыш-
ленное акционерное общество», «Акционерное общество Юльевских сахарных
заводов», «Товарищество коньячного и водочного заводов и складов русских
виноградных вин Н.Л. Шустов с сыновьями» и др. Свои отделения в регионе
открыли конторы крупнейших зарубежных фирм «Зингер», «Даубер» и др., а
также казначейства Государственного банка России в Бендерах и Тирасполе.
Но наряду с Госбанком на местном денежном рынке важную роль стали играть
коммерческие банки Петербурга, Москвы, Одессы.
За полтора десятилетия с конца XIX в. сеть кредитных учреждений, обслу-
живавших интересы торгово-промышленной буржуазии, помещиков и «креп-
ких» крестьянских хозяйств (главным образом, колонистских) в крае выросла в
четыре раза. Бурную деятельность по захвату командных высот в местной эко-
номике развили такие финансовые учреждения, как Русский для внешней тор-
говли банк, Бессарабско-Таврический земельный банк, Херсонский земельный
банк, Петроградский международный банк, Сибирский торговый банк, Азово-
Донской банк, Русский торгово-промышленный банк, а также Бессарабское об-
щество железных дорог, Русско-Дунайское пароходство, Товарищество братьев
Нобель и другие финансовые, промышленные и коммерческие объединения.
Возможность получения высокой «русской сверхприбыли» делало При-
днестровье лакомым куском и для иностранного капитала. Этому способство-
вало то обстоятельство, что край являлся частью одного из важнейших реги-
онов товарного зернового хозяйства страны. Имело значение и роль Придне-
стровья для виноградарства, садоводства, виноделия и табаководства России.
Выгодность его географического положения определяло наличие судоходной
реки Днестр, близость к Дунаю и Черному морю, сравнительно легкий и бы-
стрый доступ к Одесскому порту, а значит – и к Западной Европе. Широкий
рост торгового земледелия стимулировался емкостью как внутрироссийского,
Монополист по производству крепких напитков Реклама компании Шустова

в регионе Товарищество Н.Л. Шустов
Облигация Юго-Западных железных дорог
так и внешнего рынка европейских стран. Подчинение экономики всего реги-

она своему влиянию западный капитал мог легко осуществить через выгод-
ное для него финансирование железнодорожного строительства и влияние на
транспортную сеть.
Крупнейшим владельцем акций и облигаций общества Юго-Западных же-
лезных дорог, которое владело всеми линиями в Приднестровье, Бессарабии и
других районах Новороссии, был американский капитал. Для строительства
Бендерско-Галацкой железной дороги известный в финансовом мире банкир-
ский дом барона Г.О. Гинцбурга открыл в Париже неограниченный кредит стро-
ительной фирме и французские капиталисты сполна профинансировали этот
проект с большой выгодой для себя. Один из влиятельнейших европейских бан-
ков Французский кредит скупил гарантированные правительством акции Ак-
керманского общества железных дорог и за несколько лет первой мировой во-
йны получил 1,5 млн рублей прибыли. Затем капиталы этого общества перешли
в руки созданного в Лондоне англо-бессарабского синдиката.
Сложившаяся в результате монополизации рынка система не благоприятство-
вала развитию народного хозяйства края. Стоимость доставки необходимого для
промышленного развития Приднестровья дешевого топлива – угля и нефти – ока-
зывалась столь высоклой, что пользование этим топливом было почти недоступно
и невыгодно предпринимателям. Чтобы купить пуд керосина крестьянину нужно
было продать три пуда кукурузы или два с половиной пуда ячменя. Чтобы купить
пуд гвоздей крестьянин должен был продать 4,3 пуда кукурузы, пуд проволоки для
виноградника обошелся бы ему в 8 пудов ку-
курузы или 6 пудов ячменя, а если бы он захо-
тел защитить свой виноград от вредных насе-
комых и болезней, то для приобретения пуда
парижской зелени (бордосской жидкости),
ему пришлось бы везти на рынок воз зерна, 29
пудов кукурузы или 26 пудов ячменя. Скуп-
щики торговых фирм, комиссионеры банков,
железнодорожных и пароходных компаний
скупали у местных крестьян зерно на 30–40 %
Зерновой экспорт из Одесского порта. ниже стоимости, которую они получали в
Одессе.
Таким образом, погоня за пресловутой «русской сверхприбылью» в конеч-
ном счете сдерживала экономическое развитие края, особенно его промышлен-
ного развития. Собственно, за исключением железнодорожного строительства
иностранный капитал давал кредиты не производственного, а лишь коммерче-
ского характера. Именно он и консервировал технико-экономическую и про-
мышленную отсталость края. Впрочем, не только иностранным, но и отече-
ственным монополиям было выгодно использовать регион лишь как источник
сельскохозяйственного сырья и рынок сбыта для промышленной продукции.
Только это давало легкую, быстро и надежную прибыль. Поэтому иностранный
капитал выступал в тесном союзе с национальной буржуазией, финансистами
и землевладельцами.
Русский торгово-промышленной банк содержал в Тирасполе два огромных
амбара вместимостью до 60 вагонов каждый, к которым вел отдельный желез-
нодорожный путь; только начавшаяся мировая война помешала расширить
их площади до объема в 200 вагонов каждый. Такие же склады открывали в
крае Русский для внешней торговли банк, Петроградский международный ком-
мерческий банк, Русско-Азиатский банк и другие коммерческие и финансовые
воротилы. Располагая огромными деньгами они становились монополистами
зернового экспорта, выжимая последние соки из местного населения. Даже зем-
ство со страхом было вынуждено в 1908 г. признать: «Все вредные элементы,
присосавшиеся к нашему хлебному экспорту, начиная с низших степеней и до
высших, получают средства к жизни и наживают богатства… Не мудрено, что у
нас начался уже процесс разложения мелкого крестьянского хозяйства. Сначала
слабеют бедные дворы, начинает распадаться инвентарь, и в течение несколь-
ких лет хозяин двора превращается в бездомного десятинщика, в батрака или
уходит в город».
Промышленнность Приднестровья. Заторможенное развитие промыш-
ленности в городах имело важные социальные последствия, поскольку город
не предоставл возможности работы для разорявшихся безземельных крестьян.
При этом возникновение предприятий фабрично-заводского характера порож-
дало свои социальные проблемы. Благодаря повышенной производительности,
удешевлению продукции и своей доходностью эти предприятия вытесняли с
рынка ремесленное и кустарное производство.
Наиболее наглядно этот процесс вы-

теснения можно рассмотреть на приме-
ре самой важной и достаточно развитой
отрасли местной промышленности –
мукомольного производства. В трех при-
днестровских городах – Тирасполе, Григори-
ополе и Дубоссарах – в 60-е годы XIX в. на-
считывалось 107 мельниц различного типа
(водяные, ветряные, конные), которые про- Крупное мукомольное предприятие,
изводили в год муки на 290 тыс. руб. Появ- мельница бр. Бланк в Бендерах
ление крупных мукомольных предприятий,
оснащенных паровыми котлами, силовыми
установками, двигателями и машинами, не
оставляло никаких шансов на выживание в
конкурентной борьбе устаревшим мельни-
цам, которые закрывались одна за другой.
К началу XX столеитя в этих трех придне-
стровских городах осталось всего лишь 18
мельниц, которые производили зерна на
341 тыс. руб. в год. Из них 85 % приходится
на Тирасполь, который превратился в веду- Общий вид сахарного завода.
щий центр пищевой промышленности Приднестровья.
В конце XIX – начале XX в. в Приднестровье появляется и успешно раз-
вивается ряд фабрично-заводских предприятий довольно крупных по местным
масштабам. Это свеклосахарный завод в местечке Рыбница, открытый в 1899 г.
В состав предприятия, на котором работало свыше 400 человек, входил собствен-
но завод с паровыми двигателями, несколько десятков десятин заводской земли и
собственная железнодорожная ветвь. Его производственные нужды обслужива-
Сахарное производство
ли около 700 десятин заводских свекловичных посевов и свыше 2600 десятин кре-
стьянских (плантаторских) посевов, с которых свекла продавалась крестьянами
заводу для переработки в сахар. Завод в начале XX в. производил около 479 тыс.
пуд. сахара (около 800 т), часть которого вывозилась за границу, часть сбывалась
на месте. Империалистические тенденции и монополизация рынка вскоре ксону-
лись и этого предприятия, – с 1912 г. завод перешел в руки «Акционерного обще-
ства Юльевских сахарных заводов» с капиталом в 1 млн руб. В годы первой миро-
вой войны в связи с экономическим кризисом производство было остановлено и
в крае введена карточная система распределения сахара.
Другим заметным предприятием в Рыбнице в начале XX в. был цемент-
ный завод «Днестр» предпринимателя Б.И. Ханенко. На заводе была построена
собственная узкоколейная железная дорога на конной тяге, по которой двига-
лись 50 опрокидывающихся вагонеток. Подобные узкоколейки действовали и
на кирпично-черепичных заводах в селах Андреяшевка, Прохоровка и Веровка
Тираспольского уезда. На заводе Вильгельма, Велька и Фишера в с. Андреяшев-
ке работали 70 рабочих, производивших кирпич на 68 тыс. руб. в год, на заводе
Мицеля и Вильгельма в том же селе 80 рабочих производили продукции на 56
тыс. руб., а в деревне Прохоровка на заводе Малаховского 60 рабочих давали
продукцию на 28 тыс. руб. Конно-железные дороги промышленного назначения
были построены преимущественно в предвоенное время, совпавшее с перио-
дом оживленного строительства, производства и добычи строительных мате-
риалов, когда начался приток капиталов в эту отрасль. Но с началом первой
мировой войны это оживление закончилось.
Широкое применение различной техники и сложных орудий в земледелии
в начале XX в. потребовало создания разветвленной сети ремонтных мастер-
ских и складов сельскохозяйственных машин по их обслуживанию. В Бессара-
бии было зарегистрировано 72 таких пункта, а в Тираспольском уезде – 15, в
том числе Тирасполе – 3. Они производили несложные сельскохозяйственные
машины и ремонтировали технику.
Размеры и объем прозводства этих предприятий были небольшими. Са-
мым крупным из них в Тирасполе был чугунолитейный завод К. Терещенко, на
котором трудилось всего два десятка рабочих. Примерно таким же небольшими
по размеру были лесопильные заводы Фирштенберга, братьев Бланк в Бенде-
рах, братьев Фалькевич в Тирасполе и др. В Бендерах действовал пивной завод
З. Барака и М. Гольденфельда с годовой производительностью 132 тыс. ведер
пива, которое вываривали 20 рабочих. Ректификацию казенного спирта произ-
водили 60 рабочих на Тираспольском заводе.
В жестокой конкурентной борьбе с крупным промышленным, торговым и
финансовым капиталом местные предприниматели старались расширить свое
дело привлекая мелкие капиталы из своего окружения. Так возникают фирмы
«Ш. Зильберман и КО» в Бендерах, «Б. Стрицкий и КО» в Тирасполе, «Торговый
дом А.Н. Лопатиной и КО» в Бендерах и др. Однако не имея возможности из-
влечения высоких прибылей в результате расширения производства, совер-
шенствования технологий и роста производительности труда, они старались
повысить доходность своего дела за счет сокращения производства, создания
искусственного дефицита и взвинчивания цен. Это свидетельство проникнове-

ния монополистических тенденций даже в мелкое производство, которые пре-
пятствовали его развитию и расширению.
Империализм в аграрной сфере. Экономика Приднестровья в начале XX в.
продолжала носить ярко выраженный аграрный характер, ориентированный
на вывоз сельскохозяйственной продукции. Весь сбыт ее был практически под-
чинены российским и иностранным банкам, комиссионерским фирмам и тор-
говым домам, страховым агентствам, речным и железнодорожным компаниям,
которые покрыли весь край своими агентствами и конторами. Они-то и явля-
лись основными распорядителями товаров, обращавшихся на местном капита-
листическом рынке. Лишенный в значительной мере свободной капиталисти-
ческой конкуренции, этот рынок на деле являлся механизмом присвоения есте-
ственных ресурсов края и созданных трудом беднейшего населения богатств.
Финансовая, торгово-промышленная и аграрная буржуазия, землевладельцы
помещики и государственный аппарат сосредоточили в своих руках почти весь
общественный совокупный продукт. Тогда как трудящимися оставалось за бес-
ценок отдавать свой труд и покупать товары первой необходимости по неэкви-
валентно завышенным ценам.
В условиях монополизации рынка крестьяне не могли продавать зерно и
другую создаваемую ими продукцию непосредственно потребителям. Акцио-
нерные банки, транспортные и страховые общества выдавали ссуды скупщи-
кам, которые доходили до 80–90 % стоимости зерна. На эти деньги у крестьян
закупался хлеб, который затем продавался железным дорогам и пароходствам,
перевозился ими в Одесский порт и здесь перепродавался экспортным кампа-
ниям. Закупая у крестьян ячмень по 30–60 коп. за пуд, скупщики сдавали его по
80–90 коп. С началом мировой войны положение еще более усложнилось. Госу-
дарственные учреждения по закупке зерна для армии финансировались ком-
мерческими банками под правительственные гарантии, как и городские упра-
вы, и другие казенные учреждения. Зависимость
правительственных чиновников от финансового
капитала сняло существовавшие ранее некото-
рые формальные ограничения банков в непосред-
ственной торговле. Как признавал журнал «Биржа
и русская промышленность», внутренний рынок
банками был «дезорганизован, их власть и без того
большая, окрепла и возросла». Сращивание госу-
дарственных интересов с интересами финансово-
го капитала по сути означало эволюцию к фор-
мированию государственно-монополистического
капитализма.
Страхование всех грузов, перевозимых по
Днестру до 1914 г. производилось австрийским
обществом «Русский Ллойд». При этом казенные
Юго-Западные железные дороги выдавали ссуды Знак страхового общества
только под грузы, застрахованные полисом имен- «Русский Ллойд»
но этого, а не другого общества. Пользуясь своим привилегированным положе-
нием австрийская фирма взимала исключительно высокие страховые платежи
за грузы, которые в конечном счете ложились на производителей-крестьян. В
результате упорной борьбы земцев с этой монополией зерно, перевозимое по
Днестру, стало страховаться в Одессе.
Но иностранный капитал так просто не сдавал своих позиций. Две фран-
цузские фирмы – Луи Дрейфуса и Мааса развернули на Днестре широкие опера-
ции по скупке в больших масштабах зерна в приднестровских районах и достав-
ке его в Одессу на своих судах. Они имели две флотилии, – речную на Днестре и
морскую для движения по Черному морю между Аккерманом и Одессой. Значи-
тельную часть хлеба иностранные предприниматели стали вывозить в румын-
ские порты Галац, Браилу, Сулин и Констанцу, считая для себя более выгодным
иметь дело с румынской таможней. Озабоченная усиливающейся иностранной
конкуренцией местная торгово-промышленная буржуазия потребовала от пра-
вительства кардинальных мер по улучшению судоходных условий рек и строи-
тельству новых каналов, портов, железных дорог в регионе.
В 1910 г. в Одессе прошел Первый съезд деятелей торговли и коммерче-
ского судоходства Юга России. Он принял решение о насущной необходимости
строительства «судоходного канала от р. Днестра к Одесскому порту и об улуч-
шении судоходных условий рек нижнего Дуная и Прута с целью направления
грузов, идущих из обслуживаемых сими реками районов, в порты России». Ка-
нал от Днестра до Одессы на съезде предприниматели назвали Жибриенским и
заявили, что он имеет «серьезное общегосударственное значение для экономи-
ческого подъема всего тяготеющего к нему района». Признавалось необходи-
мым в районе канала построить несколько новых железнодорожных линий в
целях привлечения всех аграрных продуктов региона к Одесскому порту. Пра-
вительство несколько лет рассматривало этот инженерный проект и внесло его
Судно Русско-Дунайского пароходства

на рассмотрение Государственной думы России лишь накануне 1914 г. Начавша-

яся мировая война похоронила этот смелый план в архивах.
Катастрофическое обострение социальных противоречий. Тем не ме-
нее, несмотря на все сдерживающие факторы, экономическое развитие При-
днестровья в конце XIX – начале XX в. шло довольно оживленно и быстрыми
темпами. Казалось бы, это развитие должно было бы благоприятным образом
оказывать влияние на материальное положение трудового народа и повышать
уровень его жизни. Однако этого не происходило. «Особый тип русского бур-
жуазного развития», характерный для Приднестровья как и для всех для стран и
регионов позднего капитализма, не приводил к росту общественного богатства
и всеобщему повышению качества жизни. Наоборот, здесь небольшая группа
торгово-промышленных воротил и землевладельцев открыто обогащалась за
счет экономического порабощения и беспощадной эксплуатации и без того за-
давленного и забитого беднейшего большинства населения.
Роковое и гибельное для этой системы противоречие крылось в том, что
беззастенчивое ограбление этого трудящегося населения вело к закономерно-
му снижению его покупательной способности. В свою очередь эта бедность до
предела сужала рынок, тормозила экономический и общественный прогресс.
Система постоянно воспроизводила докапиталистические уклады и консерви-
ровала их, потому что именно они, обедневшие безземельные крестьяне, зави-
симые полуразоренные ремесленники, мелкие торговцы, рабочие, поденщики и
безработные являлись объектом первоначального накопления капитала и сни-
жали стоимость промышленного и аграрного труда до минимальных размеров.
«Русскую сверхприбыль» порождали именно эти наиболее обездоленные слои.
Самодержавие охраняло и оберегало эту систему от любых потрясений.
С полным основанием в одной из своих листовок местные социал-демо-
краты разъясняли трудящемуся человеку истоки его бедствий и тяжелой жиз-
ни: «Вот уже по всей России фабриканты караул подняли по тому случаю, что
самодержавие своим разорительным хозяйничаньем, своими безумными зате-
Уровень народного дохода на одного жителя в первой десятке стран мира.

По книге Н.И. Рубакина «Россия в цифрах…» (1912)
ями народ, как липку, ободрало, так что фабрикант уже через силу из него са-
мые малые прибыли выколотить может. Так обчистило самодержавие русского
человека, что с него уже и взять больше нечего, одна кожа да кости остались…
За границей правительство стрижет так, что шерсть вновь отрастает и капита-
листам большая часть перепадает, а самодержавие стрижет так, что не то что
вновь не отрастает, но вся шкура совсем пропадает».
В то же время показатели уровня жизни в Приднестровье как на всем юге
России несколько превышали средние для европейской части страны цифр. Но
сами по себе они были столь низкими, что эта мизерность осознавалась многи-
ми современниками как трагедия народа. К тому же, как и в других районах им-
перии, положение трудящихся в Приднестровье характеризовалось не только
жесткой экономической эксплуатацией, но и политическим бесправием, отсут-
ствием всяких прав и возможностей бороться легальным образом за улучшение
условий своего существования. Самодержавие, заинтересованное в притоке
иностранных инвестиций в страну для ее скорейшего экономического развития
и военного укрепления, ставило вне закона любые рабочие забастовки и стачки,
запрещало профсоюзы и любую деятельность по облегчению жизни и условий
существования трудового населения. Заинтересованность правительства в на-
личии дешевой рабочей силы обрекала собственный народ на положение бес-
словесного рабочего скота.
Многие объективно мыслящие наблюдатели и экономисты воспринимали
сложившееся положение как предвестник будущих кровавых катаклизмов и
конфликтов. Однако правительство не желало делать даже попыток уменьшить
пропасть между угнетенным производительным трудом человека, его тяжелым
экономическим и социальным положением с одной стороны, и алчными ин-
тересами финансовых, коммерческих, промышленных и аграрных тузов, выс-
шего чиновничества и дворянства. Правительство своей упрямой, негибкой и
недальновидной политикой, не решаясь хоть как-либо реформировать и модер-
низировать сложившуюся социально-экономическую и общественно-полити-
ческую систему, чтобы предотвратить надвигающуюся социальную революцию,
которая представлялась многим мыслителям в виде неизбежной катастрофы.
Власти в центре и на местах фатально вели систему по пути её полного краха и
неминуемой гибели. Тем более, что с конца XIX в. в освободительном движении
народов России все отчетливее и громче стали звучать идеи коренной револю-
ционной ломки и радикального общественного переустройства страны.
§ 2. Специфика экономики и особенности

классовой структуры общества
Традиции революционного радикализма и раньше находили в Придне-
стровье своих сторонников как в эпоху декабризма, так и в народнический пе-
риод. В начале XX в., когда российское освободительное движение вступило в
пролетарский этап своего развития, в Приднестровье сложились антагонисти-
ческие классы и общественные силы, готовые в массе своей к решительным и
бескомпромиссным схваткам и битвам. Прежде всего, это пролетариат и бур-
жуазия. Но между ними существовало множество промежуточных слоев капи-

талистического общества и элементы докапиталистических классов, которые
порождались многоукладностью экономики.
В Приднестровье как и в других частях Европейской России сохранялись
средневековые атрибуты и пережитки – сословное деление общества, помещи-
чье полуфеодальное землевладение, отработочная система полукрепостниче-
ского типа для крестьян и проч. Это порождало с одной стороны заторможен-
ность политической дифференциации общества из-за недостаточно четкого его
раскола. С другой стороны, возникала податливость населения к любым самым
крайним взглядам и лозунгам, если они были понятны, просты и создавали ил-
люзию скорого улучшения жизни и избавления от всего, что делает ее тяжелой
и беспросветной.
Приднестровье вместе со всей Россией входило в XX в. – эпоху революций
и социальных потрясений, время коренной ломки старого мира и созидания
новых отношений, период конфликтов и войн, массовых трагедий, героизма и
несбывшихся надежд.
Наложение исторических эпох было таким же характерным явлением для
Приднестровья, как и для всей страны в целом, с той лишь разницей, что в об-
щественном развитии региона отсутствовал период капиталистической инду-
стриализации. Завершающий этап промышленного переворота и перехода от
мануфактурного производства к заводскому (машинному) здесь пришелся на
конец XIX в., совпадая по времени с началом эпохи империализма. Поэтому но-
вые явления, характерные для этой эпохи, – создание монополистических объ-
единений, концентрация капитала, установление монопольных цен на продук-
цию и регулирование рынка отдельными фирмами, нормирование прибылей –
осуществлялись как бы в миниатюре, на базе небольших и сравнительно мало-
развитых капиталистических предприятий с оборотом, редко превышавшим
500 тыс. руб., и числом рабочих в основном до 50 человек. Ни в Приднестровье,
ни в Бессарабии не было развитых промышленных центров.
Рабочие Рыбницкого сахарного завода

Тем не менее, в начале XX в. здесь
наблюдался весьма ощутимый рост про-
мышленного производства. Его объем
составлял приблизительно 40 млн руб.
(при обороте сельского хозяйства при-
мерно в 120 млн руб.), т. е. третью часть
валовой производительности аграрного
сектора экономики. Большая часть этих
оборотов приходилась на фабрично-за-
водское производство – 26,4 млн руб.,
остальные (13 млн руб.) – на ремесленно-
Ремесленник-бондарь
кустарную промышленность. Несмотря
на количественное преобладание мелких
предприятий ремесленного и кустарного типа, фабричное производство играло
главную роль.
О технической оснащенности местной промышленности говорят сведения
фабричной инспекции по Бессарабской губернии конца 1917 г.: 5000 промыш-
ленных предприятий края имели 1220 локомобилей (передвижных паровых
котлов) и 500 постоянных паровых котлов и машин, а также 350 «тепловых» –
бензиновых, нефтяных и газогенераторных – двигателей, 75 электрических, 583
водяных, 2246 ветряных и 53 конно-приводных двигателя.
При такой, в общем-то, слабой и примитивной, хотя и заметно развивав-
шейся промышленности в начале XX в. стали проявляться тенденции новой
империалистической эпохи. Резко возросло значение банковского капитала,
акционерных компаний, торговых домов и других паевых сообществ, а также
регулирования государством промышленного производства (в особенности с
началом первой мировой войны), увеличилось количество монополистических
объединений. Важнейшим фактором экономического развития Приднестровья
становится деятельность местных, а также общероссийских и иностранных ак-
ционерных обществ, тесно связанных с зарубежными и отечественными бан-
ками. Эти объективные условия во многом определяли социально-классовую
расстановку сил на политической арене Приднестровья, общий вектор и цели
революционного движения.
Традиции революционного радикализма, присущие российскому осво-
бодительному движению, на протяжении столетия развивавшиеся усилиями
П. Пестеля, П. Ткачева, М. Бакунина, С. Нечаева, В. Ленина, Л. Троцкого, других
выдающихся теоретиков и практиков революционного движения, находили и
в Приднестровье свою почву, социальную базу. Здесь, несомненно, возникла и
действовала та общественная среда, в которой эти традиции могли встретить
понимание, поддержку и получить развитие.
Радикальная революционная идея становилась в крае материальной силой,
ибо здесь к началу XX в. сформировались в полной мере общественные группы,
которые были готовы к восприятию этой идеи и претворению ее в жизнь. Соци-
альная структура населения края в основных чертах соответствовала таковой в
целом по Российской Империи: крупная буржуазия, помещики, высшие чины
составляли в крае 2,3 % населения (в Рос-

сии – 2,4 %), зажиточные мелкие хозяева –
18,7 % (18,4 %), беднейшие мелкие хозяй-
ства – 28,7 % (28,5 %), пролетарии и полу-
пролетарии – 50,3 % (50,7 %).
Между основными общественны-
ми антагонистами – пролетариатом и
буржуазией – существовало много про-
межуточных слоев капиталистического
общества: мелкая буржуазия, служащие,
интеллигенция, кустари, деклассирован-
ные элементы. Наблюдалось численное
превосходство мелкобуржуазных сил при Соотношение количества крестьян
и служащих. По книге Н.И. Рудакина
отсутствии как крупной монополистиче-
ской буржуазии, так и концентрирован-
ного пролетарского ядра. Сравнительно
немногочисленные, но социально ста-
бильные отряды рабочего класса (желез-
нодорожники, фабрично-заводские ра-
бочие, наемные батраки и др.) являлись
постоянно действующей силой. Для ре-
гиона была полностью применима оценка
В.И. Ленина, который охарактеризовал
Ремесленники-обувщики
ситуацию в России следующим образом: в сапожной мастерской
«Объективное положение таково – гро-
мадное большинство населения мелко-
буржуазно по своему жизненному поло-
жению и еще более по своим идеям. Но в
стране царит крупный капитал, через бан-
ки и через синдикаты в первую голову».
В Приднестровье, как и во всей Рос-
сии, полуфеодальные и докапиталисти-
ческие уклады с их средневековыми атри-
бутами (сословное деление общества, по-
мещичье землевладение, отработочная
система полукрепостнического типа и
др.) сосуществовали с достаточно раз-
витыми отношениями новейшей эпохи,
что усиливало острейшие противоречия
и в то же время замутняло поляризацию
классовых интересов политических сил и
партий, самых разных по своей природе
и целям.
В начале XX в. Приднестровье вме- Ремесленники-кузнецы
сте со всей страной вступило в эпоху бур-
жуазно-демократических революций, целью
которых являлись свержение монархии, очи-
щение от «хлама» феодальных пережитков и
выход державы на широкий путь свободного
капиталистического развития. Такую же цель
ставили перед собой в свое время аналогичные
западноевропейские революции. Историче-
ской особенностью России, с ее наложением
эпох, были нежелание и неспособность бур-
жуазии возглавить широкую антифеодаль-
ную коалицию, объединяющую все общество
против системы власти, тем более, что в этой
Соотношение сословий в обществе. коалиции ведущую роль брал на себя пролета-
По книге Н.И. Рубакина
риат, пугавший своими революционными воз-
можностями буржуазию. Пролетариат с его радикальными революционными
настроениями становился в глазах буржуазных слоёв противником гораздо бо-
лее опасным, чем самодержавие.
Политические силы в Молдавии в эпоху буржуазно-демократических рево-
люций оформились примерно в близких пропорциях с расстановкой сил на арене
общественной борьбы в Российской Империи. Классовый состав, цели борьбы,
стратегия и тактика основных партий и их местных организаций мало чем разли-
чались в Приднестровье и других регионах Империи. Здесь действовали главным
образом отделения и организации всероссийских партий, союзов, движений. Не-
которая специфика состояла лишь в отсутствии резко противоположных зрелых
классов капиталистического общества – крупной финансово-промышленной
буржуазии и высококонцентрированного ядра промышленного пролетариата.
В начале XX в. на арене общественно-политического противоборства в
Приднестровье, как и во всей России, сформировалось три главных лагеря, со-
стоявших из определенных слоев общества и защищающих соответственно их
интересы. Правый лагерь – черносотенцы – представлял помещиков, бюрокра-
тию, офицерство, реакционное духовенство, всю самодержавную систему в це-
лом. Либеральное течение объединяло буржуазию, высокооплачиваемую элиту
научной и творческой интеллигенции, умеренно оппозиционные слои образо-
ванной части общества. Демократический лагерь составляли широкие круги
угнетенного населения – пролетариат, крестьянство, разночинцы, радикально
мыслящая интеллигенция. Внутри этих политических сил функционировало
множество политических партий, каждая из которых была составной частью
того или иного лагеря.
§ 3. Консолидация в Приднестровье
монархических сил
На крайне правом фланге общественно-политической борьбы стояли
монархисты, консервативно-охранительные силы, в состав которых входили
правые буржуазно-помещичьи, клерикально-монар-

хические и черносотенные организации. В регионе
действовали всевозможные церковно-политические
кружки и общества хоругвеносцев, местные отде-
ления Русского собрания и Русской монархической
партии, «Бессарабская патриотическая лига», обще-
ство «Круп» («Кишиневские русские патриоты»), ос-
нованное братьями Крупенскими, и др. В 1905 г. все
местные черносотенные организации объединяют-
ся во всероссийскую партию Союз русского народа
(СРН), основателями которой стали бессарабский
помещик В.М. Пуришкевич, кишиневский публицист
П.А. Крушеван, издатель черносотенной газеты «Рус- В.М. Пуришкевич
ское знамя» А.И. Дубровин и др. В течение первых ме-
сяцев своего существования СРН достиг численности 100 тыс. человек (по всей
России), поскольку в его организации играли существенную роль православ-
ные священники, записывавшие в Союз всех своих прихожан.
В ряды черносотенцев в основном вступали мелкие лавочники, лабазни-
ки, деклассированные элементы, необразованное мещанское население городов
и местечек, мелкие карьеристы из чиновников, уголовники, нищие, бродяги и
т. д. Выступая под старым славянофильским лозунгом «православие, самодер-
жавие, народность», они не признавали никаких прав за другими националь-
ностями, кроме «православных», проповедовали пещерный антисемитизм, от-
вергали любые попытки ограничения самодержавия и реформирования страны
по западным образцам, безусловно стояли за господство православной церкви
и ущемление других конфессий, а в социальном плане выдвигали очень туман-
ные требования единения царя с народом и избавления народа от «кровопийц»,
под которыми чаще всего подразумевались евреи, поляки, японцы, а иногда –
международный капитал и даже министры.
Активнейшую контрреволюционную деятельность местные реакционеры
развили за несколько лет до начала первой российской революции, так что в
глазах общественного мнения России и всего мира Прутско-Днестровские зем-
ли часто ассоциировались с контрреволюционной Вандеей благодаря величай-
шему злодеянию, совершенному черносотенцами в 1903 г., – Кишиневскому по-
грому.
В апреле 1902 г. пост министра внутренних дел и шефа жандармов империи
занял В.К. Плеве – крайний реакционер, получивший возможность направлять
всю политику режима в русло межнациональной розни, поощрения еврейских
погромов. По замыслу своих творцов и теоретиков такая политика могла при-
вести, по крайней мере, к двум желанным результатам: отвлечь нараставшее в
стране недовольство в сторону «инородцев», «подсказать» пробуждающимся,
но неопытным массам объект для нападения – «евреи-эксплуататоры», якобы
извечные враги православных христиан; скомпрометировать революционно-
освободительное движение в России как «дело еврейских рук» и создать у всего
мира впечатление, что христианские народы России (в том числе и молдаване)
мстят евреям за подготавливаемую ими революцию, противную, якобы, духу и
целям государства. Тем самым самодержавие выводилось из-под удара, а рево-
люция подавлялась руками самого народа.
Города и местечки Приднестровья (как и в Бессарабии, и в целом по
Новороссии) представлялись в этом отношении довольно удобным полигоном,
поскольку здесь была на лицо искусственная скученность еврейского населе-
ния из-за запрета представителям этой национальности проживать в сельской
местности, арендовать землю и заниматься сельским хозяйством. Кроме того,
резкий скачок революционных настроений в регионе, который администра-
ция традиционно рассматривала как сравнительно тихую гавань, образование
в Кишиневе, Бендерах и других населенных пунктах социал-демократических,
социал-революционных, бундовских, анархистских и прочих активных анти-
правительственных организаций, комитетов и тайных типографий привели в
беспокойство власти региона.
В марте 1903 г. начальник Охранного отделения в Кишиневе барон Л.Н. Ле-
вендаль провел массовую ликвидацию революционных групп. В ночь с 13 на 14
марта 1903 г. было конфисковано более 6 пудов (около 100 кг) различных анти-
правительственных брошюр, книг, листовок, газет («Искра», «Революционная
Россия», «Вестник русской революции» и др.), арестованы десятки революцио-
неров, изъято оружие. Таким образом, была пресечена даже малейшая возмож-
ность какого-либо организованного сопротивления со стороны местных рево-
люционеров готовившимся погромам.
Кишиневский погром, в результате которого были убиты, искалечены, изу-
вечены сотни мирных жителей, в том числе женщины, старики и дети, разгром-
лено более трети (1350) общего количества домов (4149), стал в сознании чело-
вечества в один ряд с такими злодеяниями реакции, как дело Дрейфуса, дело
Бейлиса, Сорочинская трагедия, «мултанское жертвоприношение» и др. Он
имел самый широкий мировой резонанс, вызвал волну общественных проте-
стов, гнева и возмущения, в том числе запрос в английском парламенте, разрыв
торгового договора между Соединенными Штатами и Россией, отказ от встречи
в Риме короля Виктора Эммануила с императором Николаем II. Погром гневно
Разрушения в Кишиневе после погрома 1903 г. Жертвы Кишиневского погрома 1903 г.

обличали В.Г. Короленко, Л.Н. Толстой, А.М. Горький, Шолом-Алейхем, многие

выдающиеся общественные деятели России и всего мира.
Гораздо в меньшей степени известно, что Кишиневскому погрому пред-
шествовала намечавшаяся аналогичная бойня в Дубоссарах. «Вот Дубоссарское
дело – это Вальпургиева ночь изуверства накануне кишиневской Варфоломе-
евской ночи. За декорацией шабаша ведьм и ритуальных таинств виднеются
фигуры газетных агитаторов из «Бессарабца» и «Нового времени», – говорит-
ся в одном из первых послереволюционных исследований трагических собы-
тий начала века. – <…> Правительство видело, как на юге разгорался костер,
уготованный для евреев, и молчало; оно получило первую повестку о близкой
вспышке в Дубоссарском деле, долженствовавшем служить ритуальным про-
логом к кишиневскому погрому, «прологом на небе» к кровавой трагедии на
земле».
Суть этого дела состояла в следующем. 13 февраля 1903 г. в Дубоссарах
был обнаружен труп 14-летнего мальчика Михаила Рыбаченка, заколотого, как
впоследствии выяснилось, на бытовой почве знакомым его матери Тимощуком.
Однако по городу моментально распространились слухи, что ребенка убили
евреи, чтобы получить кровь невинного христианина для изготовления мацы.
Нашлись даже «свидетели», обвинявшие в данных «таинствах» несколько мест-
ных зажиточных еврейских семейств. Восприимчивость темного и забитого на-
селения к такого рода слухам была очевидной. По словам проводившего рас-
следование прокурора Одесского окружного суда, «в Дубоссарах считается 10
тысяч жителей, из коих более 7 тысяч евреев, остальные – молдаване и немного
русских. В городе имеется два базара, где жители, по-видимому, проводят все
свое время, приобретая особый характер и колорит озлобленности и цинизма,
а грубость и невежество низводят огромное большинство из них до самого низ-
кого умственного и нравственного уровня. Поэтому сплетни всякого рода, не-
лепые поверья, чудовищные верования, знахарки, ворожеи всегда найдут здесь
для себя благодатную и восприимчивую почву». Быстрое расследование уголов-
ного преступления позволило арестовать настоящего убийцу, доказать его вину
и предотвратить политическое преступление, кровавые последствия которого
могли быть по своим масштабам сравнимы с результатами кишиневской бойни,
истинными виновниками которой являлись не только местные черносотенцы и
администрация, но и власти центральные.
Недаром министр внутренних дел России В.К. фон
Плеве заявил депутации кишиневских евреев, искавших
у него защиту после погрома: «Передайте еврейской мо-
лодежи, вашим сыновьям и дочерям, передайте всей ва-
шей интеллигенции: пусть не думают, что Россия – ста-
рый и разлагающийся организм; она одолеет и справится
с революционным движением. Говорят много о трусости
евреев. Это неверно: евреи – самый смелый народ. На за-
паде России около 0,9 революционеров составляют ев-
реи, а в России вообще – около 0,4. Не скрою от вас – ре-
волюционное движение беспокоит нас; мы, по временам, В.К. Плеве
когда то здесь, то там устраиваются демонстрации, приходим даже в замеша-
тельство. Но мы справимся с этим. Знайте же, что если вы не удержите вашей
молодежи от революционного движения, мы сделаем ваше положение настоль-
ко несносным, что вам придется уйти из России всем до последнего человека».
Характерно, что сами черносотенцы тесно увязывали Кишиневский
погром и дубоссарскую попытку погрома в единый узел причинно-следствен-
ной связи. Вот, что сообщала в июле 1903 г. социал-демократическая газета
«Искра»: «17 мая на станции Раздельная некий еврейский юноша сделался слу-
чайным свидетелем того, как одетый в европейское платье господин (впослед-
ствии оказавшийся Прониным – одним из самых богатых людей в Кишиневе,
крупным подрядчиком, оказывавшим денежную помощь «Бессарабцу», едва ли
не самым деятельным после Крушевана антисемитом в Кишиневе, а по своим
связям с рабочим людом – и самым опасным), окруженный почтовыми чинов-
никами (дело было в почтовом отделении), громко повествовал последним о
причинах кишиневского погрома. По его словам, евреи вызвали озлобление
в христианском населении тем, что убили с ритуальными целями мальчика в
Дубоссарах, а 6 и 7 апреля первыми напали на христиан. Возмущенный этой
ложью юноша вмешался в разговор и в завязавшемся споре заявил, что погром
не был вызван нападением евреев, а был заранее кем-то подготовлен, так как до
погрома еще были выпущены прокламации, призывающие христианское насе-
ление к избиению евреев». Кстати, по требованию Пронина за такую «крамолу»
этот юноша был тут же арестован жандармом.
Намечавшаяся и не состоявшаяся в Дубоссарах бойня явилась своего рода
проверкой готовности «низов» к акциям устрашения приближающейся револю-
ции. Тогда как кишиневский погром был самой акцией и без стеснения исполь-
зовался полицейскими властями разных городов России для предупреждения
революционных действий. Бундовская газета «Последние известия» сообща-
ла из Одессы: «Одна из главных причин, помешавших празднованию Первого
Мая, – это Кишиневские события. Администрация грозила превратить демон-
страцию в погром, если она где-либо произойдет». Из Житомира сообщалось о
том же: «Кишиневская бойня всех ошеломила. Полиция усиленно распростра-
няет слухи о том, что если будет демонстрация, то произойдут погромы». И
газета Крушевана «Бессарабец» заявляла без стеснения:
«Кишиневский погром является ответом христианского
населения на еврейское революционное движение».
Несмотря на то, что правительственный лагерь Рос-
сии и Приднестровья как ее части обладал огромной
материальной мощью, которая шла на поддержку черно-
сотенцев, местных групп и организаций Союза русского
народа (СРН) и других монархических партий, послед-
ние не являлись четко функционирующей системой. Они
возникали, не скрывая своих террористических целей,
распадались, появлялись под новыми названиями, более
или менее стабильно существуя лишь в Бендерах и Ти-
П.А. Крушеван располе. В остальных населенных пунктах черносотенное
движение проявляло себя весьма редко, лишь в отдельных случаях (во время
октябрьских погромов 1905 г., организованных с размахом по всей стране).
В ноябре 1905 г. СРН подчинил себе все местные «патриотические» обще-
ства и партии. В 1906 г. в России насчитывалось около двух сотен организаций
Союза, а к концу 1907 г. – около 400. Из них примерно половина приходилась на
губернские и уездные города, остальные – на сельскую местность. В Бендерах
отдел СРН сформировался из членов Общества националистов города Бенде-
ры, созданного еще в феврале 1905 г., и развивал энергичную деятельность по
распространению большого числа прокламаций, весьма характерных для по-
добных обществ Киева, Николаева, Кишинева, Одессы и других городов реги-
она. Об их уровне можно судить по тексту «Воззвания к русскому народу», в
котором говорилось: «Знаете ли, братцы рабочие и крестьяне, что жиды всего
мира, ненавидящие Россию, армяне и Англия составили союз и решили разо-
рить Россию дотла, разделить ее на мелкие царства и раздать ее врагам народа
русского, отобрать землю у мужика, а самого его обратить в раба жидовского,
попов его расстричь, а православные церкви превратить в жидовские хлевы и
свинарники». Руководил бендерским отделом Союза активный черносотенец
Иван Савирко, угрожавший избить всех городских евреев, организовать по-
гром в случае неудачи «союзников» на выборах в Государственную думу.
Бендерский отдел был известен и своей коммерческой деятельностью, ко-
торая ставила задачей «избавить народ от жидовской экономической кабалы, от
безжалостной и бесчеловечной эксплуатации народного труда и производства
и от произвольно раздуваемых и повышаемых цен». В 1908 г. городской отдел
открыл пекарню, которая поставляла на очень выгодных условиях хлеб в казен-
ные учреждения: полки, богадельни, Казачью батарею, управление бендерско-
го воинского начальника и т.д. Население приглашалось записываться в состав
членов черносотенного потребительского общества и «доставать по дешевым
ценам хороший товар». Однако, в конечном счете, не оказалось ни товара, ни
пекарни – она была закрыта в 1913 г. по причине полной разворованности. Оче-
видно, что охранительная идеология и ура-патриотическая демагогия часто яв-
лялись просто ширмой для темных коммерческих махинаций и разворовыва-
ния казенных средств бюджета.
Тираспольский отдел Союза русского народа, помимо некоего Мороза –
сотрудника крушеванской газеты «Друг», возглавлял священник отец Михаил
(Вижевский). В этом не было ничего удивительного. По словам академика М.Н.
Покровского, «царизм заставил верить, что религия и он – это одно и то же, что
тот, кто поднимает руку на царя, поднимает руку и на бога, и он всякими сред-
ствами старался показать, что всякий мятежник против царя становится тем
самым богоотступником». Известно, что церковь не только стояла у колыбели
многих монархических и «патриотических» партий, но организовывала, вдох-
новляла даже такие погромные и террористические организации, как Союз по-
рядка, Народная добровольная тайная охрана царя и благоденствие Отечества
и др.
Возглавлять местные погромные движения для священников не только
не считалось делом богопротивным, но и всячески поощрялось высшими ие-
рархами. Так, архиепископ Кишиневский и Хотинский Серафим обратился к
своей пастве в ноябре 1908 г. (т. е. уже после подавления революции) с такими
словами: «Для меня очень утешительно, что не только в Кишиневе, но и во всей
Бессарабии русские люди соединялись в смутные для России дни, чтобы под-
держать то, что дороже для русского народа – православную веру, царя самодер-
жавного… Куда нам, архипастырям и пастырям идти, как не в этот, повторяю,
священный союз? Вот почему при первом призыве организовать Союз русского
народа я первым принял на себя покровительство Союза русского народа и для
этого же прибыл сюда приветствовать вас, дорогие братья и сестры».
В октябре 1905 г. черносотенцы Тирасполя устроили еврейские погромы в
городе и на станции Раздельная Тираспольского уезда (убито 10 и ранено 36 че-
ловек). Погром был инспирирован также в селе Новопетровка Тираспольского
уезда. Но в целом эти акции (по данным журнала «Право») не приняли такого
широкого размаха, как в Кишиневе, Калараше, Томске, Одессе и других городах.
Однако и здесь избивали рабочих, интеллигентов, гимназистов и всех тех, кто
казался погромщикам «некоренными», «инородцами» или «смутьянами». Они
помогали полиции в разгроме митингов и демонстраций под красным знаме-
нем, помогали жандармам своими доносами на подозрительных «интеллиген-
тов», запугивали и терроризировали население.
В период спада революционного движения царизм перестал нуждаться в
широкой «демократической» партии своих защитников. Совет объединенного
дворянства, возникший в 1906 г. и опиравшийся на озлобленных революцией
провинциальных дворян-землевладельцев, стал защищать свои привилегии
собственными силами, разговаривая с самодержавием подчас языком хозяина.
К тому же власти тяготились вмешательством «плебса» в дела местного управ-
ления и государственной политики.
Массовую потерю приверженцев принес монархистам уход из черносотен-
ных организаций представителей мелкой буржуазии. Попытки вновь вернуть
ушедших в свое лоно зачастую приводили к политическим казусам. И несмотря
на то, что они подчас носили почти анекдотический характер (жандармы были
вынуждены арестовывать крестьян за их «монархическое» рвение в составе
СРН), мы остановимся несколько подробнее на подобного рода парадоксах, по-
скольку они более рельефно отражают противоречивость как эпохи в целом,
так и конкретной ситуации в Приднестровье.
Дело в том, что северная часть Приднестровья входила в зону притяжения
Почаевской лавры на Волыни, которая являлась крупным центром не только
русской православной духовности, но и черносотенного движения. Монастырь
издавал даже собственную газету «Почаевские известия», которую редактиро-
вали архимандрит Виталий и иеромонах Илиодор, и в которой велась злобная
разнузданная антисемитская пропаганда и пестрели призывы поскорее запи-
сываться в Союз русского народа. Кстати, даже такой убежденный монархист-
черносотенец, как В. Пуришкевич, считал возглавлявшего Почаевский мона-
стырь Илиодора психически нездоровым, призывал в своей газете «Русское
знамя» «молиться господу Богу о просветлении помутнившегося разума отца
Илиодора». Стекавшихся на праздник в лавру богомольцев записывали в Союз,
Почаевская лавра (современный вид)
а местные священнослужители становились на местах – в селах, местечках и

городах – председателями и активистами Союза, о чем с гордостью писали мо-
нахи в своей газете: «Отрадно то, что крестьян ведут за собою, как это и следует,
приходские батюшки».
Отношение многих церковных иерархов официального православия к черно-
сотенным полубандитским формированиям было неоднозначным. Можно в связи
с этим указать на речь архиепископа Димитрия, который
руководил паствой в Херсонской губернии. В декабре
1906 г. он с неодобрением отзывался о тех монархистах,
которые «захотели опереться на веру православную рус-
скую, но и в то же время направляют свои удары на рус-
скую церковь, хранительницу и выразительницу право-
славия в лице высшей ее власти, в лице ее предстоятелей».
При этом архиепископ Херсонский с горечью отметил,
что церкви не впервой «выносить тяжесть глубоко оскор-
бительных недоразумений со стороны своих».
В числе наиболее активных организаций, устано-
вивших самые тесные отношения с Почаевской лаврой,
был и Союз русского народа Ольгопольского уезда По-
дольской губернии, разбросавший свои отделы в При-
днестровье, по словам демократической газеты «Киев-
ская мысль», «по самым глухим селам и деревням». «В Иеромонах-черносотенец
некоторых деревнях число примкнувших к «Союзу», Илиодор (С.М. Труфанов)
– писала газета, – достигает 600–700 человек. Идут сборы на приобретение со-
юзнического флага и союзнических значков… Агитаторы «Союза» рекоменду-
ют спешить запасаться значками, обладатели которых будут-де освобождены от
земских сборов и примут участие в предстоящем в самом близком будущем раз-
деле панских земель. Спешат обзаводиться значками самые малоимущие кре-
стьяне, зачастую закладывающие последнее имущество; в особенности усердно
раскупаются эти новоявленные индульгенции крестьянами, имеющими боль-
шое количество сыновей: чем больше значков, тем больше наделов…»
В селах Ольгопольского и Балтского уездов Подольской губернии в резуль-
тате активной агитации началась массовая запись крестьян в Союз русского на-
рода, причем принимали их местные священники, а утверждали архимандрит
Виталий и иеромонах Илиодор. Активисты Союза из крестьян ходили по селам
и взимали по 2 р. 50 к. на черносотенную партию: «Собирая деньги, лица эти
стали распространять слухи, что с учреждением союза не надо будет никакого
начальства и земства, не будут платить налогов, а сами во всем распоряжаться,
а также настаивали, чтобы к помещику ходили на работу не иначе как за плату
по 1 руб. в день; нарушивший же это будет выселен из села».
Аресты и допросы полицией наиболее активных членов Союза показали,
что беднейшее крестьянство по-своему трактовало монархическую пропаган-
ду Почаевской лавры и сельских батюшек, ожидая скорого наделения их зем-
лей, как только царь соединится с народом в едином Союзе русского народа.
Арестованный крестьянин с. Соколовки Чеботарской волости Иван Яковенко,
например, утверждал: «В книгах СРН написано, что Государь-император давно
хотел бы крестьянам землю отдать, да паны не позволяют, а вот когда крестьяне
объединятся в СРН, окажут царю помощь, то земля будет наша».
Другой крестьянин, Марин Мурзак из с. Христиц Балтского уезда, на ука-
зание полицейского урядника о необходимости сдать квартиру под наем мест-
ному торговцу ответил: «От бачты, люды, чего мы не можем ничего зробиты;
начальство дало волю жидам и панам, напустыло их на нас, а воны и повзаются
по нашим шиям». Священник с. Севериновка на следствии в м. Каменка пока-
зал, что в Севериновке, Дмитрашовке и Каменке осенью 1913 г. проводил агита-
цию какой-то субъект, объяснявший крестьянам, что они могли бы «овладеть
землей», если бы сплотились, сорганизовались. В результате среди крестьян на-
чались разговоры о том, что «если Государь не пойдет на выручку крестьянам,
то они, уничтожив начальство, могут постановить выбирать себе Государя на
три года».
Наивный монархизм крестьян удивительным образом сочетался с про-
пагандой почаевских деятелей. Во время массовых обысков у крестьян при-
днестровских сел было найдено множество пропагандистских изданий черно-
сотенцев: «Почаевские известия» и «Почаевский листок», брошюры «Союзная
наука», «О ревнителях Союза русского народа», «Русский инок», «Казацкие
могилы», «Катехизис Союза русского народа» и др. Каковы же были пропаган-
дистские штампы, вызвавшие массовое смущение крестьян Приднестровья и
Юго-Западной Украины? Рассмотрим наиболее типичные образцы из книжки
почаевского архимандрита Виталия «Союзная наука».
В главе «В чем сила русского народа и спа-

сение России» сказано: «Конституцию паны за-
вели. Значит, старая история повторяется, паны
рвутся опять завести свою конституцию, чтобы
своевольничать и народ порабощать, а народ
заводит свой русский Союз, чтоб от беды из-
бавиться и лучшей доли добиться». В главе «Ой
смотри, как бы не прозевать» эта мысль раз-
вивается: «Наш народ очень прост и доверчив,
всегда у него находятся доброжелатели, которые
сбивают его с пути. Так было за дедов наших,
когда царь дал им волю и наделил их землею…
Царь задумал такое дело, чтобы жить с наро-
дом дружно, советоваться с уполномоченными
народа и своею самодержавною властью запо-
могать всякой беде народной. Он и зовет на это
свой народ, он и просит его объединиться во-
Карикатура газеты «Киевская
круг царского престола. Тогда скоро народ от мысль» (1907 г.) на П. Крушевана
беды и тесноты избавится».
Как видно из приведенных цитат, подобная «программа» не отличалась
ни конкретностью, ни определенностью, ни ясностью. Но когда на ярмарках
и базарах черносотенцы бесплатно раздавали «Почаевские известия» и другие
аналогичные издания крестьянам, а в них говорилось: «Вас (т.е. крестьян) экс-
плуатируют жиды и паны и вы должны от этого освободиться!», то становят-
ся понятными причины этого феномена, т. е. массового вступления крестьян в
организацию, которая рьяно выступала за сохранение в неприкосновенности
помещичьего землевладения, сословной структуры общества и т. д. В конечном
счете, крестьянские идеалы и крестьянские интересы вошли в непримиримое
противоречие.
Так же массово, как они вступали в Союз русского народа под влиянием
почаевских монахов, крестьяне северных районов Приднестровья стали выхо-
дить из этой партии, как только смогли убедиться в абсолютной антикрестьян-
ской направленности ее политики. Начальник Подольского губернского жан-
дармского управления Балтского уезда сообщал в мае 1914 г., что «в настоящее
время деятельность Союза русского народа крайне слабая», крестьяне же гово-
рили следующее: «Мы и без союза преданы царю, а значок хлеба не даст».
§ 4. Формирование либерального лагеря в крае

Либеральный лагерь в Приднестровье был маломощным с самого свое-
го зарождения. Объективно он являлся выразителем интересов сторонников
развития капитализма. Отстаивая демократические свободы, либерализм мог
иметь поддержку лишь там, где существовали общественные силы, нуждаю-
щиеся в свободе как условии буржуазного развития. Именно этой социальной
опоры буржуазный либерализм в Приднестровье и в Бессарабии не имел из-за
малочисленности промышленной буржуазии, которая тяготилась бы своим по-
литическим бесправием.
Здесь также была слаба зрелая буржуазная интеллигенция, «элита» об-
разованного общества, имеющая достаточно прочные традиции либерально-
го вольнодумства, борьбы против самодержавной тирании. Однако идеологи
буржуазии терпели поражение в борьбе за право возглавлять массы, так как
демократические партии были сильнее и многочисленнее либеральных. А раз-
горевшаяся в новую эпоху борьба пролетариата с буржуазией, т.е. радикальное
революционное действие, отталкивала и пугала идеологов буржуазии сильнее,
чем самодержавие.
Тем не менее в Приднестровье на этапе буржуазно-демократических ре-
волюций довольно активно действовали либеральные силы, и прежде всего –
Конституционно-демократическая партия народной свободы (КДП). Как и в
целом по России, местные либералы стремились утвердить свою гегемонию в
освободительном движении, а для этого следовало учитывать реальные интере-
сы народных масс, на основе которых можно было бы посеять конституцион-
ные иллюзии, т.е. внушить веру в то, что решить имеющиеся проблемы можно
реформами «сверху». С этой целью еще в самом начале 1905 г. видный россий-
ский либерал П.Б. Струве заявлял, что перед конституционалистами-либерала-
ми стоит дилемма: либо они «станут во главе революции, либо они будут раз-
давлены революцией». Поэтому он предлагал «развернуть широкую аграрную
программу», чтобы «из нужды крестьян» в связи с «социалистическим пере-
воспитанием рабочего класса» получилось такое движение, с которым было бы
немыслимо бороться.
Первый учредительный съезд, на котором были приняты программа и
устав КДП, состоялся в Москве 12–18 октября 1905 г. Принятая, а впоследствии
уточненная программа кадетов провозглашала все буржуазные свободы, ра-
венство граждан перед законом и упразднение сословных различий, существо-
вавших ограничений личных и имущественных прав, а также отмену смертной
казни. Идеальное политическое устройство общества кадеты видели в консти-
туционной монархии по английской модели. Аграрный вопрос они собирались
решать путем наделения всех безземельных и малоземельных крестьян участка-
ми, выделенными из государственных, монастырских, кабинетных и удельных
владений, не исключая также отчуждения части помещичьих земель для этой
цели «по справедливой оценке». Программа кадетов была ориентирована на
восьмичасовой рабочий день, вводимый постепенно, «по мере возможности»,
законодательную охрану труда, свободу организации профсоюзов, стачек, со-
браний. Признанными лидерами партии являлись П.Н. Милюков, С.А. Муром-
цев, В.Д. Набоков, И.И. Петрункевич и др.
Кадеты отлично понимали, что самодержавие сковывает Россию и мешает
быстрой капиталистической эволюции страны. Тем не менее, учитывая твер-
дые, как им казалось, монархические настроения народа, веками утвердивший-
ся менталитет, кадеты считали наиболее оптимальным для страны конститу-
ционно-монархическое правление. Выступая против царского абсолютизма,
революционные методы борьбы против него кадеты считали неприемлемыми и
собирались легальными мирными реформами доби-

ваться осуществления своей программы через Думу.
На первый организационный съезд, который
стал общим для двух ранее объединенных и тесно
связанных между собою групп – земцев-конститу-
ционалистов и Союза освобождения – были пригла-
шены представители Новороссии, Бессарабии, Хер-
сонской губернии, Одессы. Организационное бюро
просило прислать по три представителя от каждой гу-
бернии. Всеобщая стачка на железных дорогах поме-
шала депутатам юга России приехать на съезд. Однако
ЦК КДП назначил специальных уполномоченных для Л.Е. Сицинский
открытия губернских и городских групп, а в тех гу-
берниях, откуда не смогли приехать делегаты, уполномоченными объявлялись
лица, на имя которых послано приглашение: Л.Е. Сицинский – из Бессарабии,
Д.К. Михальчи – Херсонской губернии, Н.И. Драго и А.И. Никольский – из
Одессы. На земском съезде 6–12 ноября 1905 г. в Москве состоялось совещание
центрального и местных органов партии, где началось ее структурирование.
В течение первых месяцев после съезда проходило конституирование мест-
ных кадетских организаций. В ноябре–декабре 1905 г. в губернском г. Кишиневе
группа либеральных интеллигентов, объединившихся вокруг газеты «Бессараб-
ская жизнь», образовала Бессарабский губернский комитет КДП, который на-
считывал 60 человек. В январе 1906 г. были открыты уездные комитеты в двух
днестровских городах – Хотине и Аккермане, а также ряд сельских партийных
комитетов в Комрате, Ганчештах, Оргееве и др. Общая численность членов ка-
детской партии в Бессарабии составляла 572 человека. В октябре 1905 г. был об-
разован губернский комитет в Херсоне (1025 человек), а в ноябре – уездные ко-
митеты в Тирасполе, Ананьеве, Елисаветграде и один сельский комитет в с. Гоф-
нунгесталь Тираспольского уезда, в декабре – городские в Одессе и Николаеве.
Лидером тираспольских кадетов стал член земской управы Никитин, его
ближайшими сотрудниками – служащие Балитский и Гейзель. Однако зани-
маться организацией партии и проводить предвыборную агитацию в Государ-
ственную думу местные кадеты не могли по двум причинам: с 18 декабря 1905 г.
в Тирасполе, Ананьеве и их уездах было объявлено херсонским губернатором
Малаевым исключительное положение «усиленной охраны», которое, согласно
Высочайшему указу от 29 ноября 1905 г., предоставляло местным властям право
прекращать деятельность любой политической партии, конфисковывать иму-
щество, обыскивать, арестовывать, держать в заключении без суда. Сославшись
на прекращение железнодорожного сообщения и народные смуты, губернатор
поспешил воспользоваться своим правом. Конец 1905 г. стал временем черно-
сотенных выступлений, поддерживаемых полицией и местными властями. Од-
новременно правительство не позволяло вести легальную партийную работу
либералам, к нелегальным же методам последние не прибегали из принципа.
Поэтому кадеты Приднестровья охотно вошли в созданную в мае 1906 г.
региональную (областную) организацию, сплотившую как одесских, так и ки-
шиневских кадетов. Совещание по вопросу о создании единой областной ор-
ганизации состоялось в Одессе, куда прибыли представители Кишинева, Тира-
споля, Ананьева, Елисаветграда и Подольской губернии. Идея состояла в том,
чтобы образовать организацию, состоящую из партийных групп Херсонской,
Бессарабской, части или всей Таврической губернии и близлежащих уездов
Подольской губернии, поскольку, по мнению представителей, «деление по гу-
берниям не всегда совпадает с выработанными жизнью районами, а потому не
разрушив губернских партийных организаций, признано желательным учреж-
дение организаций областных».
Совещание, рассматривая вопросы партийной работы на местах, конста-
тировало: «Наши земства и городские управления, особенно на юге, оставляют
желать много лучшего, несмотря на то, что «третий элемент» в них настроен
вполне прогрессивно, – следует прийти на помощь этим действительным работ-
никам на пользу населения путем воздействия на руководящие органы». Други-
ми словами, совещание ориентировало организации на усиление своего влия-
ния в земствах и городских думах. Любопытным является и главный аргумент
для создания единой региональной организации: «При образовании Новорос-
сийской областной партийной единицы совершенно исключен национальный
принцип; характерной особенностью данного края является, как известно,
именно смесь племен, наречий, состояний; и тем не менее, эта-то пестрота на-
селения, делающая крайне сложным изучение края во всех отношениях, нала-
гает одну общую печать на всю Новороссию с ее столь же типичной столицей
Одессой».
Кстати, именно в Одессе несколько ранее, в марте, вышел первый но-
мер «Известий Партии народной свободы», редактором-издателем которой
стал известный в городе адвокат, присяжный поверенный О.Я. Пергамент.
В редакционной статье сообщалось, что задача газеты – освещать происходя-
щие события с позиции кадетской партии, считать одним из важных начал об-
новления деятельности партии – объединение
всех либеральных сил Новороссии. Популяр-
ность в крае приобрели и другие кадетские
газеты: «Одесский листок», «Южная Россия»,
«Голос Юга».
Следует признать, что кадеты пользова-
лись поддержкой не только городской и сель-
ской интеллигенции, но и крестьянства, осо-
бенно колонистов – болгар, немцев, которые
вели свои фермерские хозяйства по капита-
листическому пути. Сравнительно широкой
популярности кадетов на определенном эта-
пе способствовало несколько факторов. Во-
первых, это царистские иллюзии крестьян, их
наивно-монархические верования в добро-
го «царя-батюшку», которые шли из глубины
О.Я. Пергамент веков. Этим слоям населения кадетская про-
паганда – изданные в Кишиневе огромными тиражами листовки «За царя, за

правду!», «За царя и за народ!» – была гораздо ближе и понятнее, а главное – «за-
коннее», чем антисамодержавная борьба левых социалистических партий.
Во-вторых, кадеты в период первой (и второй также) российской рево-
люции не занимали ярко выраженных контрреволюционных позиций, а в не-
которых случаях стремились даже подчеркивать свое движение к обновлению
общества (используя псевдореволюционную фразеологию), которое, вкупе с их
широковещательными и расплывчатыми обещаниями, не могло не привлекать
к ним многие разночинные и интеллигентские силы, искренне стремившиеся к
общественному прогрессу. Они-то и были наиболее верной опорой кадетской
партии, в отличие от крестьян, которые быстрее других почувствовали ее не-
способность и даже нежелание добиться справедливого распределения земли.
А всё остальное крестьян не сильно интересовало.
В одном из воззваний, распространявшихся кадетами на молдавском язы-
ке в селах Бессарабии и Приднестровья, – «Чего хотят люди, которые ходят с
красным флагом» – говорилось: «Люди, которые ходят с красным флагом, хо-
тят, чтобы вся земля дворянская, купеческая, казенная, удельная и другая была
бы дана в пользование всему трудящемуся народу…». Далее следовало требо-
вание основных буржуазных свобод – собраний, слова, печати, «товариществ»,
религии, забастовок, а также положение о том, что «губернаторы, исправники,
старшины городов и другие начальники должны быть выбранными и утверж-
денными всем народом». Подобные воззвания, листовки, брошюры, газеты и
другие издания распространялись кадетами не только в молдавских селах, но
и в болгарских, гагаузских, украинских, русских, немецких, а также в городах и
местечках Приднестровья и Бессарабии.
Руководство кадетов с похвалой оценивало активность местной регио-
нальной организации. Отметив, что в течение ноября 1905 г. (после съезда) ка-
детские группы образовались в Могилеве-на-Днестре, в Херсонской и других
губерниях, Центральный комитет КДП в своих документах подчеркивал: «В не-
которых губерниях сразу же завязались довольно широкие связи с крестьянами
(особенно в губерниях: Херсонской, Таврической, отчасти Бессарабской на юге,
в Архангельской и Вологодской на севере)». При этом в ЦК и близкую к нему
газету «Биржевые ведомости» стали поступать решения крестьянских обществ
о присоединении их к партии кадетов. Конечно, активность кадетов привлекала
к ним внимание населения и его симпатии, хотя на практике борьба за землю и
даже за основные свободы была для кадетской партии тактическим ходом с це-
лью усиления влияния на массы, получения большинства мест в Государствен-
ной думе, где, как считали кадеты, и должна развернуться их сватка как с само-
державным деспотизмом, так и с анархией революционной стихии.
Справедливости ради надо отметить прозорливость кадетской партии в
ее осторожном и уважительном отношении к остаткам царистских иллюзий в
крестьянской массе. Ибо есть свидетельства достаточной обоснованности та-
кого подхода. Например, левый кадет А. Попов, депутат распущенной I Думы
вернулся из Петербурга на родину в Бессарабию и стал, как докладывал в слу-
жебной записке от 31 июля 1906 г. жандармский офицер, «будоражить крестьян
Кадетская листовка
к восстанию, объясняя, что правительство их обманывает и не даст обещанной

земли». Но местные крестьяне отвечали ему, «что раз царь обещал, безусловно
исполнит и агитации вредных людей они не должны слушаться». С удовлетво-
рением пишет жандарм о крестьянах в докладе: «При этом говорят, что к ним
постоянно являются разные агитаторы с целью поднятия к восстанию, но они
твердо решили ждать дальнейших результатов, объясняя, что ждали 12 меся-
цев, подождут и 7 месяцев». По утверждению офицера, «настроение среди кре-
стьян, русских и молдаван, совершенно спокойно».
Тем не менее, местная администрация относилась к кадетам враждебно.
Что касается правых партий, черносотенцев, то они вообще усматривали в ка-
детах главных виновников революции, обвиняя их в ее разжигании и подсте-
гивании. Интересно, что руководство местных кадетских организаций с возму-
щением и негодованием отвергало эти обвинения в свой адрес. Оно энергично
открещивалось от своей какой бы то ни было причастности к революционному
движению, заявляя, что эти слухи имеют цель «отождествить конституционных
демократов с насильниками, анархистами и тем отторгнуть от них умеренное
большинство прогрессивно мыслящего населения».
На деле, несмотря на беспрецедентную пропагандистскую кампанию (а
Приднестровье являлось ареной деятельности как кишиневской, так и одес-
ской партийных организаций, несравненно более сильных, чем Тирасполь-
ский комитет), кадеты действительно не только не способствовали развитию

революционного процесса, но и всеми способами тормозили его, проповедуя
конституционные настроения и веру в способность и желание Думы и само-
державия удовлетворить нужды и чаяния народа. Конечным итогом и целью
этой активной деятельности было получение большинства при выборах в Госу-
дарственную думу, где кадеты и рассчитывали начать мирное реформирование
и модернизацию страны без революционнах потрясений.
В десятки и сотни молдавских, русских, украинских, немецких и прочих
сел выезжали агитаторы кадетской партии с отпечатанными типографским
способом листками, на которых нижняя часть была оставлена для подписей, а
верхняя – заполнена следующим текстом: «Ознакомившись с программой кон-
ституционалистов-демократов, мы пришли к заключению, что партия стоит за
такое государственное управление, которое при династическом государе на-
ходит необходимым народное представительство, избранное прямой подачей
голосов всем народом без различия состояния и ставит своей целью защиту ин-
тересов трудящегося класса населения, в какой бы форме труд не выражался;
поэтому мы, нижеподписавшиеся, присоединяемся к партии конституционали-
стов-демократов и заявляем, что во всем будем действовать согласно с целями
и задачами нашей партии и против партии центра, партии правового порядка
и других, идущих против интересов трудящегося класса, а выступающих в за-
щиту дворянства и богачей».
О том, как проходила и к чему в конечном счете вела эта пропагандист-
ская кампания кадетов в период думских выборов, можно судить по статье в
официальном органе ЦК КДП «Вестник партии народной свободы», издавав-
шемся членом Центрального комитета В.Д. Набоковым: «В селе Дороцком у 35
крестьян отбираются конституционно-демократические листки и, не вдаваясь
в суждения, легальны они или нет, полиция всех арестовала и этапным поряд-
ком отправила в стан, в Дубоссары, где после конфискации листков (SIC!) кре-
стьяне были отпущены на свободу. По нашим временам это еще благоприятный
исход. Не правда ли?» Дальше сообщается о менее «благоприятном исходе»,
связанном с кадетской агитацией в селе Гояны Тираспольского уезда, где «были
произведены урядником обыски у крестьян и приблизительно у сорока человек
обнаружены к.-д. листки. Но здешние крестьяне оказались более развитыми и
находчивыми и запротестовали, урядник же в бешеной ажитации умчался «по
начальству». Помня осиповское дело, в результате которого явилось 20 челове-
ческих жертв, к.-д. приложили все старания и пустили в ход все влияние, дабы
внушить гоянцам не оказывать сопротивление. Теперь их погнали в стан, в За-
харьевку, а оттуда в уезд – в Тирасполь. Что с ними в конце концов сталось, еще
неизвестно».
Таким образом, кадеты Приднестровья в целом вели ту же политику, что и
их единомышленники в центре страны и в других ее регионах. Эта политика мо-
жет быть сформулирована одним термином – посредничество. По словам В.И.
Ленина, «кадеты готовились посредничать между «исторической властью», т. е.
царским самодержавием, и борющимися массами рабочего класса и крестьян-
ства. Депутация к царю летом 1905 года была началом этого низкопоклонства –
Орган партии кадетов (1906–1917)

ибо иного посредничества, кроме низкопоклонства,

не понимают русские либералы».
Гораздо правее кадетов были октябристы, чле-
ны либеральной партии крупных помещиков и тор-
гово-промышленной буржуазии, лидерами которой
в России были А.И. Гучков, М.В. Родзянко, П.А. Гей-
ден, Д.Н. Шипов и др. Образованный в ноябре 1905
г. «Союз 17 октября» выступал за немедленное пре-
кращение революции, ограничиваясь достигнутой
победой – Манифестом 17 октября, за «сильную мо-
нархическую власть», способную служить «умиро-
творяющим началом» в борьбе классов и партий. В К.Ф. Казимир
Бессарабии группа земцев – либеральных помещиков
(К.Ф. Казимир, А.Ф. Алейников, Н.Н. Гафенко и др.) основала Прогрессивную
земскую партию в октябре 1905 г., которая впоследствии составила ядро бесса-
рабского отдела «Союза 17 октября» и близких к нему праволиберальных групп.
Впоследствии лидером бессарабских октябристов стал А.А. Видмер.
В Приднестровье правое крыло либералов представляла газета «Тира-
спольская жизнь», печатавшаяся в типолитографии «Конкурент» в центре Ти-
располя на Покровской улице в доме Бочковского. Редактор–издатель газеты
И.С. Зеликович следующим образом обрисовал необходимость своего изда-
ния в сложившейся к тому времени политической ситуации (ноябрь 1906 г.):
«Конституция в опасности. На нее ополчаются враги справа и слева. Справа
стремятся вернуться к дореформенному строю, слева угрожают всеми ужаса-
ми революции. Год анархии вконец измучил страну, и теперь народ все надеж-
ды возлагает на новую Государственную думу. Последняя прежде всего долж-
на стать на защиту конституции на строго законной почве. Борьба с врагами
свободы – свободы разумной, основанной на законе и праве, – должна вестись
самая беспощадная, кем бы эти враги ни были, под каким бы флагом они ни
выступали».
Вслед за этим тревожным пассажем («конституция в опасности!») автор
на роль единственного спасителя свободы предлагает по всем канонам предвы-
борной борьбы программу своей партии: «Вот – задача момента, которую очень
верно определил Союз 17 октября. В программе Союза – с точки зрения бес-
пристрастной критики – нет ничего реакционного. Его программа вполне кон-
ституционна и прогрессивна и по условиям действительности наиболее теперь
применима. …Нужно принимать все меры к объединению разрозненных сил
умеренных прогрессистов». Однако в действительности этих сил в крае оказа-
лось слишком мало.
«Тираспольская жизнь» как рупор октябристов города просуществовала
недолго – меньше месяца, в течение которого вышло всего 18 номеров. Ра-
бочие типографии постоянно бастовали, отказываясь печатать эту газету,
которую они считали недостаточно революционной. Печатник «Тирасполь-
ской жизни» по фамилии Бобрик был даже избит своими товарищами за от-
каз примкнуть к забастовке. Редактор попытался уволить всех сотрудников и
Тираспольские газеты партии октябристов
срочно объявил: «Мною приглашен новый состав сотрудников для придания

газете более прогрессивного направления». Однако «Тираспольская жизнь»
так и не вышла больше в свет. Впоследствии, с 1913 по 1917 г., Зеликович из-
давал в Тирасполе газету «Днестровский край» – той же направленности, что
и предыдущая.
В целом Союз 17 октября и близкие к нему партии (Мирного обновления,
Правового порядка и др.) представляли собой достаточно немногочисленные
замкнутые группы. Их влияние на общественно-политическую жизнь было ми-
нимальным. Несмотря на это, правые либералы в силу существовавшего закона
о выборах (деление избирателей по куриям, различные цензы, многоступенча-
тые выборы и др.) могли проводить в Думу депутатов при полном отсутствии
сколь-нибудь широкой общественной базы для поддержки своей программы.
Кадетский еженедельник «Вестник народной свободы» накануне выборов во II
Государственную думу так охарактеризовал предвыборную кампанию в регио-
не: «Союз 17-го октября молчит; в некоторых местах, как, например, Бендерах,
имеются незначительные группы прогрессистов типа мирно-обновленцев. Ру-
ководит предвыборной кампанией в городах губернии Партия народной сво-
боды и Союз достижения полноправия евреев, и выборщики от городов несо-
мненно будут прогрессистами».
Действительно, по Тираспольскому уезду на 16 мест в I Думу прошли
5 беспартийных, 10 прогрессистов и 1 кадет. Во II Думу было избрано 5 бес-
партийных, 5 умеренных, 3 октябриста, 2 кадета и 1 правый. Интересно, что от
крестьян прошли беспартийные, от землевладельцев – прогрессисты, а затем
кадеты, умеренные и правые, от горожан – октябристы.
§ 5. Деятельность политических партий

демократического характера
Третий общественно-политический лагерь, вышедший на арену борьбы и
громко заявивший о себе в Приднестровье, как и во всей стране, составляли
революционные демократы. Он имел самую широкую социальную опору, пред-
ставляя интересы рабочих, крестьян, ремесленников, средних городских слоев,
демократическую интеллигенцию, учащихся. Этот лагерь объединял на этапе
буржуазно-демократических революций как демократию пролетарскую, пред-
ставленную большевиками с их стремлением к социалистической революции и
построению коммунистического «царства свободы», так и демократию буржу-
азную, представленную многочисленными и разношерстными мелкобуржуаз-
ными социалистическими партиями, объективная цель которых заключалась в
максимально возможном освобождении страны от анахронизмов феодальной
эпохи, в кардинальном расчищении путей для свободного развития буржуаз-
ного строя и установления власти широкой коалиции демократических сил при
сохранении частной собственности на основные средства производства.
Конечные цели борьбы у демократии пролетарской и демократии буржу-
азной были различны, как и способы достижения их, и тактика политической
борьбы. Однако наиболее сильным объединяющим фактором демократическо-
го лагеря было стремление к решению первостепенных задач буржуазно-демо-
кратической революции, прежде всего – это свержение ненавистного всем са-
модержавия. Левоблокистская тактика в Думе, совместные выступления во вре-
мя Октябрьской политической стачки, Декабрьского вооруженного восстания
1905 г., «техническая» работа по доставке нелегальной литературы и оружия
показали, что большевики серьезно, с пониманием и честно шли на временный
союз с революционной мелкой буржуазией. Одновременно большевики вели
яростную и бескомпромиссную борьбу с меньшевиками, эсерами и другими
группировками за чистоту своей идеологической доктрины и разработанной
В.И. Лениным тактики, в конечном итоге – за влияние на массы и за место геге-
мона, вождя освободительного движения.
В Приднестровье, как и в Бессарабии, отдельной большевистской органи-
зации не возникло. Большевистски настроенные революционеры здесь входи-
ли в единые организации Российской социал-демократической рабочей пар-
тии. В некоторых местных комитетах социал-демократы объединялись даже
с Еврейским социал-демократическим рабочим со-
юзом (Бундом), руководители которого после I съез-
да РСДРП в Минске отказались от создания единой
пролетарской партии.
Как известно, в России самые крупные и силь-
ные большевистские организации существовали
лишь в индустриальных центрах с высококонцен-
трированным рабочим классом. Таких центров в
Приднестровье, как и в других районах Молдавии,
не существовало. Не случайно, поэтому и отсутствие В.И. Ленин
самостоятельной большевистской партии и ее организационных структур. От
лица рабочего класса здесь выступали социал-демократы (меньшевики), Бунд,
Еврейская социал-демократическая рабочая партия «Поалей-Цион» и другие
мелкобуржуазные по своей сути партийные организации, являвшиеся состав-
ными частями общероссийских партий. На большевистской платформе рево-
люционного марксизма стоял лишь партийный комитет железнодорожников
Бендер, созданный узловым бюро Юго-Западной железной дороги и представ-
лявший собой достаточно боеспособную организацию рабочих-железнодорож-
ников.
Объединяющим фактором для демократии пролетарской, представленной
большевиками, и демократии буржуазной, состав которой определялся мелко-
буржуазными демократами, рабочими и реформистскими партиями, служила
общая цель – свержение царизма. Ее большевистскую оценку образно сфор-
мулировал В.И. Ленин: «Сначала русскому народу надо вывезти вон на своей
телеге весь тот сор, который называется крепостнической, помещичьей соб-
ственностью, а потом с опростанной телегой вернуться на более чистый двор и
начать укладывать на воз вторую кучу – начать убирать сор капиталистической
эксплуатации». Отсюда вытекала и задача объединения вокруг многонацио-
нального российского пролетариата, руководимого революционной марксист-
кой партией, всех разнохарактерных сил, выступающих за «очищение двора»
от первой кучи мусора, всех способных и желающих решить первоочередные
задачи революционно-освободительного движения народов России.
Другие рабочие партии, и прежде всего социал-демократы (меньшевики),
отрицали уникальность сложившейся в стране ситуации и особое соотноше-
ние классовых сил, невиданное до тех пор нигде на Западе. Они не признавали
наличия особого самосознания пролетариата России, его готовности к самой
радикальной борьбе, к жертвам и самопожертвованию. Лидеры социал-демо-
кратии были убеждены в том, что российская революция будет проходить по
схеме Великой французской революции: там якобинцы довели революцию до
логического конца, чтобы затем передать власть буржуазии, здесь революция
должна быть совершена пролетарскими революционерами, чтобы затем пере-
дать власть в руки революционно-буржуазной демократии. «Отсюда, – писал
один из лидеров революции Л.Д. Троцкий, – меньшевист-
ская философия, направленная к тому, чтобы социал-де-
мократия фактически выполняла ту роль, которая не по
плечу выморочной буржуазной демократии, то есть что-
бы социал-демократия действовала не как самостоятель-
ная партия пролетариата, а как революционная агентура
стремящейся к власти буржуазии».
Кстати, и позиция самого Л.Д. Троцкого расходилась
не только с меньшевистской, но и с большевистской док-
триной задач и перспектив буржуазно-демократической
революции в России. Он считал: «Победа революции мо-
жет передать власть только в руки той партии, которая
Л.Д. Троцкий сможет опереться на вооруженный народ городов, то
есть на пролетарскую милицию… Перед революционной властью будут стоять

объективные социалистические задачи, но разрешение их на известном этапе
столкнется с хозяйственной отсталостью страны. В рамках национальной ре-
волюции выхода из этого противоречия нет. Перед рабочим правительством с
самого начала встанет задача: соединить все силы с силами социалистического
пролетариата Западной Европы. Только на этом пути его временное революци-
онное господство станет прологом социалистической диктатуры».
Таким образом, в рядах формально единой партии, причем наиболее авто-
ритетной Социал-демократической рабочей партии в России, существовало как
минимум три направления в оценке целей революции. По мнению Г.В. Плеха-
нова и меньшевиков, целью является революционная диктатура буржуазии; по
мнению В.И. Ленина и большевиков – революционно-демократическая дикта-
тура пролетариата и крестьянства, курс на социалистические преобразования;
по мнению Л.Д. Троцкого и его единомышленников – социалистическая дикта-
тура пролетариата, курс на мировую революцию. Несмотря на резкие внутрен-
ние разногласия, социал-демократическая оставалась не только самой зрелой,
но и старейшей из всех партий.
Первые марксистские кружки появляются в Днестровско-Прутском реги-
оне сначала в Кишиневе в 90-е годы XIX в. Вскоре они распространяют свое
влияние на крупный железнодорожный узел Бендеры и на Тирасполь, которые
к тому же испытывали и сильнейшее влияние марксистов Одессы, так как были
расположены на очень важном пути, по которому революционеры перевозили
нелегальную литературу и оружие. Руководителю созданной профессиональ-
ными революционерами первой в России подпольной типографии газеты «Ис-
кра» Л.И. Гольдману В.И. Ленин советовал создать при ней распорядительный
комитет: «Надо только, чтобы распорядительный комитет непременно думал о
всей России, отнюдь не об одном районе, ибо все будущее «Искры» зависит от
того, сумеет ли она побороть местное кустарничество и районную обособлен-
ность и стать на деле общерусской газетой».
«Районная обособленность», о которой го-
ворил будущий большевистский вождь, была
в то же время в определенной мере явлением
необходимым, ибо Бессарабская, а также Хер-
сонская и Подольская губернии, куда входило и
Приднестровье, составляли некую историческую
новороссийскую общность. Объединение всех
усилий, координация партийной работы в этом
регионе представляли собой актуальную пробле-
му. По этому пути через несколько лет пошли и
кадеты, о которых говорилось выше.
Тираспольская группа РСДРП была создана
одесскими социал-демократами еще до первой
российской революции и находилась в тесной
связи с кишиневскими социал-демократами. Книга о кишиневской подпольной
Социал-демократическая группа в Рыбнице от- типографии газеты «Искра»
Дом на ул. Подольской в Кишиневе, где в 1901 г. печаталась газета «Искра»
крывала нелегильные кружки в северных районах Приднестровья – в Каменке,

Рашкове, Резине. По документам Департамента полиции, «их представитель-
ница жила в м. Рыбница, вела агитацию и собирала деньги на организацию».
Существуют и другие свидетельства о координации и совместной деятельности
социал-демократов региона. Вот некоторые из них.
В марте 1906 г. жандармский офицер докладывал, что, по агентурным све-
дениям, получено сообщение о намечающейся в Могилеве-Подольской губер-
нии или в м. Атаки Бессарабской губернии конференции социал-демократиче-
ских организаций «Искра» Южного района. От Кишинева предполагалось на-
править С. Суриса, Н. Долгалева и Ф. Гольденштейн, от Резины – И. Штермана,
от Сорок – Я. Тойбермана, от Рыбницы – П. Гольденштейна (о других участни-
ках полиция сведений не имела). Конференцию должен был проводить извест-
ный своей активной деятельностью в организации «Искра» Ф. Тепер.
В другом донесении полиции сообщается, что 15 июня того же года в Бал-
те состоится съезд южнорусских организаций «Искры» вместо назначенного
ранее съезда в Могилеве, поскольку тамошняя организация почти полностью
была ликвидирована жандармами. На этом съезде будут обсуждаться вопро-
сы: «о крестьянстве, о вооруженном восстании, о том, достаточны ли в органи-
зации средства к борьбе с правительством, кроме того, будет прочтен реферат
об устройстве взрывчатых веществ». Как сообщил жандармский офицер, «на
этот съезд командирован кишиневской организацией «Искры» наш сотрудник,
почему является желательным съезд не трогать, а установить только за ним
наблюдение».
Процитируем донесение жандармского агента и далее, поскольку ника-
ких других документальных свидетельств в нашем распоряжении не имеется.
Он пишет: «Первое заседание продолжалось до половины первого ночи, при-
чем собрание вел Тау (он же Рязанов); сначала про-

чел доклад о съезде, затем объяснил, что был съезд в
Швеции, где их приняли радушно, причем заявил, что
когда они там подняли вопрос о подконференциях, ко-
торые теперь будут в России, то съезд в Швеции ниче-
го не решил, почему Тау предложил Балтскому съезду
выразить порицание съезду в Швеции за такое отно-
шение к подконференциям; дальше указал, что будут
прочитаны 4 химических лекции, что каждый из пред-
ставителей должен дать отчет деятельности техниче-
ских организаций». Отметим, что Д.Б. Рязанов, один из
первых марксистов в Одессе, после тюресмного заклю- Д.Б. Рязанов (Тау)
чения отбывал ссылку в Кишиневе, участвовал в организации первых социал-
демократических кружков; убежденный меньшевик и знаток трудов классиков
мрксизама, после Октябрьской революции он возглавлял в Москве Институт
К. Маркса и Ф. Энгельса.
В последующие дни съезд заслушивал отчеты делегатов о работе, а Тау за-
читал доклад Центрального комитета о вооруженном восстании, заявив при
этом, что «в настоящее время невозможно поднять к восстанию ввиду отсут-
ствия подготовки, почему предложил стараться работать с к.-д. и требовать ка-
детское министерство, во время коего можно приготовиться к вооруженному
восстанию. Резолюция принята и решено выпустить прокламацию о задержа-
нии вооруженного восстания и поддержке требования кадетского министер-
ства».
Как видно из донесения секретного агента, съезд принял чисто меньше-
вистскую тактику поддержки буржуазного правительства. Тем не менее, со-
циал-демократы Кишинева направили в Приднестровье активного работника
Акима Крылова, который, по мнению полиции, «пользуется репутацией вы-
дающегося агитационного деятеля среди крестьян и может достигнуть вызова
аграрных беспорядков». В августе 1906 г. полиция установила, что А. Крылов,
выпущенный из сорокской тюрьмы, где социал-демократическая организация
находилась в полном составе, прибывает в Рыбницу. Одновременно его вызы-
вают в Кишинев «на суд товарищей организации «Искра» по поводу провала
им во время ареста в сорокской тюрьме деятелей этой организации, но … Кры-
лов в Кишинев пока не возвратится, а останется митинговать в окрестностях
Рыбницы, где сейчас настроение крестьян крайне тревожное, чтобы поднять на
восстание последних и тем загладить свой промах, сделанный им в Сорокской
тюрьме». Несколько ранее представитель социал-демократического комитета
Кишинева прочел доклад в Тирасполе и объявил, что местную организацию
следует укрепить профессиональными революционерами.
Эти эпизоды достаточно зримо рисуют ситуацию, когда в условиях поли-
цейских репрессий и нелегальщины местные социал-демократы вели активную
деятельность среди крестьян, рабочих и солдат для привлечения их на сторо-
ну революции. Сегодня нельзя не констатировать следующее. Активная работа
местных социал-демократов в гуще народа, организация забастовок и стачек,
распространение листовок, брошюр и другой революционной литературы, про-
пагандистская, агитаторская и просветительская их деятельность расширяли
число приверженцев РСДРП, поднимали авторитет социал-демократии в гла-
зах населения и, несмотря на полицейские репрессии – облавы, обыски, аресты,
«ликвидации», тюрьмы и ссылку, укрепляли организацию.
Особенно успешной была работа местных социал-демократов по органи-
зации профсоюзов. В августе 1906 г. начальник жандармского управления кон-
статировал, что в Рыбнице «была всеобщая политическая забастовка, а затем
забастовка приказчиков, причем все удовлетворены согласно предъявленным
требованиям». Отмечается также как «очень сильная» крестьянская секция ко-
митета, в которую входили Р. Рашковская, студенты М. Шварц и Г. Трахтенберг,
бондарь А. Кондорар, столяр Ш. Френк и «Михаил» – пролетарий, который был
«задержан, но рабочими отбит у стражников».
Наибольшим влиянием и авторитетом пользовались социал-демократы
в рабочей среде, особенно в Бендерах, где на железнодорожном узле работало
свыше тысячи человек и где концентрировались участковые мастерские, в кото-
рых трудились рабочие-металлисты – наиболее развитая и активная часть про-
мышленного пролетариата края. Последние являлись застрельщиками прак-
тически всех крупнейших забастовок, железнодорожных стачек. Не случайно
Особый комитет при Управлении Юго-Западных железных дорог издал специ-
альное постановление, запрещавшее существование «комитетов, бюро и других
организаций»; не случайно и то, что он в июле 1906 г. затребовал от военного
командования в кратчайшие сроки установить на Бендерском и Окницком же-
Карта Юго-Западных железных дорог России

Корпус Бендерских Железнодорожный мост

железнодорожных мастерских в Бендерах
лезнодорожных узлах охрану (по одной роте) и сверх того для контроля и защи-
ты железнодорожных мостов через Днестр ввести воинские караулы у Бендер
(18 человек), Могилева (15 человек) и Рыбницы (49 человек). И это при наличии
трех карательных поездов с платформами для орудий и пулеметов, вагонами для
жандармов, санитарными и арестантскими вагонами, зоной действия которых
были линии Бирзула-Знаменка, Одесса-Слободка-Окница, Раздельная-Тира-
споль-Бендеры-Кишинев-Унгены, Бендеры-2-Рени. Начальнику бендерской уз-
ловой станции было дано указание держать наготове не менее двух паровозов, в
любой момент готовых доставить войска в места революционных выступлений.
Значение бендерского железнодорожного узла и в целом Юго-Западных
железных дорог для развития революционной инициативе в крае, для разру-
шения атмосферы сонного провинциального захолустья трудно переоценить.
И это не случайно. Один из авторов регионального профессионального изда-
ния «Вестник Юго-Западных железных дорог справедлииво писал: «Нигде от
отдельных лиц не требуется столько самостоятельности, необходимости про-
явления личной инициативы и распорядительности, как в области железнодо-
рожного дела. Всё это развивает чувство собственного достоинства, вырабаты-
вает уважение к себе, к своей личности. Затем, надо напомнить вообще о более
высоком уровне развития железнодорожной среды. Я не беру в расчет высших
агентов, которые все, за исключительно редкими случаями, люди с высшим об-
разованием и при том, по самому роду своей деятельности, обязанные следить
за наукою и идти вслед за веком, даже средние и низшие служащие куда раз-
витее и культурнее наших русских чиновников, которые замкнувшись в узкие
рамки бумажного делопроизводства, очень скоро утрачивают то, что имели до
поступления на службу. Даже низший железнодорожный персонал, например:
кондуктора, смазчики, простые рабочие в мастерских куда развитее и толковее
своих собратий в других областях приложения труда».
Среди рабочих и служащих Юго-Западных железных дорог в 1904 г. гра-
мотных насчитывалось 80 %. Для сравнения: среди дворян (наиболее грамотно-
го сословия в крае) грамотные составляли 68,5 %, а среди духовенства – 64,5 %.
Многие железнодорожные рабочие были не просто классными специалистами,
а талантливыми людьми. В 1912 г. мастеровыми Бендерского депо Г.В. Смоль-
ским П.В. Добродеевым и К.Н. Бельским был изобретен и собственноручно из-
готовлен станок для обточки бандажных шеек. Все трое
были активистами подпольного железнодорожного
профсоюза.
Таким типом «интеллигентного рабочего с мозо-
листыми руками» был и табельщик железнодорожных
мастерских в Бендерах К.П. Смитюшенко, который ра-
ботал здесь с 1892 г. и стал одним из организаторов же-
лезнодорожных стачек в 1905 г., а в 1911 г. возглавил под-
польный революционный профсоюз железнодорожного
К.П. Смитюшенко узла в Бендерах. Жандармы давали ему свою характери-
стику: «Климентий Смитюшенко – был представитель
железнодорожных рабочитх, весьма влиятельный человек среди рабочих». А
руководитель одной из первых рабочих организаций России Н.Л. Геккер писал:
«Сради этих рабочих были выдающиеся личности, имевшие за собою много-
летний революционный опыт. Таков был, например, Смитюшенко, пожилой и
почтенный рабочий с вокзала, пользовавшийся популярностью и прочным ав-
торитетом среди своих товарищей и внушавший всем и сразу удивление перед
его обширнной начитанностью в области социальных и экономических вопро-
сов (между прочим, он читал Маркса самостоятельно) и поражавший глубиной
понимания своих классовых интересов».
Другим, не менее ярким представителем «рабочей интеллигенции», был
слесарь Бендерских железнодорожный мастерских Н.А. Райх, который прошел
большой жизненный путь, участвовал ещё в народовольческом движении, был
одним из организаторов первых социал-демократических кружков в Одессе, а
с 1906 г. трудился в Бендерах. В жизни ему представился довольно редкий слу-
чай. Когда директор Департамента полиции империи А.А. Лопухин пожелал по-
говорить с каким-нибудь толковым рабочим, чтобы выяснить настроения ба-
стующих железнодорожников, на встречу с ним послали Райха, как «наиболее
пожилого и развитого рабочего». Беседа главы всех российских жандармов с
простым рабочим была заинтересованной и долгой. По просьбе Лопухина Райх
написал ему довольно объемную записку, в которой изложил свои мысли и со-
мнения в возможностях широкой успешной борьбы рабочих за свои экономи-
ческие интересы в условиях самодержавно-бюрократического режима в стране.
Дочь Райха закончила Бендерскую гимназию и впоследствии стала видной
советской актрисой, первой женой С.А. Есенина, а затем супругой В.Э. Мейер-
хольда. Её дочь от Сергея Есенина, внучка Н.А. Райха, вспоминала, что Николай
Андреевич «всем на свете интересовался», что он «имел высокую квалифика-
цию, работал как вол и задался целью дать детям образование… Он всю жизнь
занимался самообразованием много читал. Из принадлежавших ему книг пом-
ню «Историю цивилизации в Англии» Бокля. У него была, видимо, врожденная
способность к языкам. Помимо немецкого, он немного говорил по-польски», а
песни пел на украинском, белорусском, еврейском.
Бендерские железнодорожники славились и своей просветительской рабо-
той. Об их библиотеке-читальне, которую открыл железнодорожный инженер
И.Р. Левицкий, известный своими левыми демократическими убеждениями,
Н.А. Райх с дочерью Зинаидой
корреспондент газеты «Бессарабская жизнь», писал в 1905 г., что она «представ-
ляет собой одно из самых симпатичных просветительских учреждений нашего
города, благодаря, главным образом, той идейности, которую обнаруживают в
деле выбора книг и газет руководители библиотеки». И эта идейность вполне
объяснима тем, что Левицкий стал председателем стачкома Бендерского узла
и одним из организаторов боевого профсоюза на Юго-Западных железных до-
рогах. Для снабжения литературой железнодорожников малых станций было
даже специально устроено два вагона, которые постоянно курсировали по
линиям ветки.
В таких условиях жили и боролись за лучшую жизнь представители наибо-
лее организованного и сознательного революционного ядра края. Суровые по-
лицейские репрессии приводили к периодическим арестам членов бендерской
организации РСДРП, но она возрождалась вновь и вновь.
Так, в начале 1906 г. на совещании Херсонского губернского комитета сель-
ских организаций РСДРП (этот комитет был создан в 1905 г. в Одессе и про-
существовал более двух лет, координируя работу социал-демократов Бесса-
рабской, Херсонской, Подольской, Таврической губерний по пропаганде среди
крестьян) было отмечено, что в Бендерах имеется группа Бунда, но нет группы
РСДРП. Поэтому на общем заседании Тираспольской социал-демократической
группы и бендерской группы Бунда было решено образовать Федеративный со-
вет, объединяющий Бендеры и Тирасполь (по два человека от каждого города),
для успешного использования имеющихся сил. Члены этого Совета «будут ве-
сти общие дела и стремиться к образованию там, в Бендерах, группы рабочей
партии на тех же началах». Чтение в Тирасполе реферата «Программа и такти-
ка социал-демократии» сопровождалось сбором денег на устройство клуба и
укрепление материальной базы организации. Социал-демократическая группа
в Бендерах не должна была зависеть от Бунда.
Помощь бендерским социал-демократам оказывалась и с другой стороны.
В феврале 1906 г. социал-демократы Киевского железнодорожного узла с по-
мощью группы московских большевиков начинают работу по созданию пар-
тийных комитетов в коллективах наиболее крупных станций Юго-Западной
железной дороги – Кишинева, Бендер, Раздельной. Узловая ячейка РСДРП
функционирует в Бендерах с апреля 1906 г. Ее организации способствовала
помощь одесских социал-демократов, находившихся под влиянием большеви-
ков, а также тираспольских социал-демократов, которые были тесно связаны
с бендерскими железнодорожниками и составляли сильную и дееспособную
организацию. Согласно постановлению Первой конференции узловой органи-
зации РСДРП (апрель 1906 г.) Юго-Западных железных дорог, Одесса должна
направлять определенную часть средств на поддержку социал-демократиче-
ских комитетов в Бендерах, Кишиневе, Раздельной и Бирзуле. В свою очередь,
партийные группы этих станций отправляли в Одессу 20 % своих поступлений,
благодаря чему они снабжались партийной литературой, газетами, листовками,
прокламациями.
Активными членами социал-демократической партии являлись более 30
рабочих и служащих Бендерского железнодорожного узла, в том числе контор-
щик станции Варница А.А. Гарнье, котельщик депо М.Е. Ширяев, монтер А.Н.
Рудковский и др. Гарнье был одним из организаторов профессионального союза
железнодорожников Бендер и пользовался высоким авторитетом среди рабо-
чих как помощник председателя стачкома И.Р. Левицкого. Революционные ак-
тивисты социал-демократической организации Бендер – машинист В. Шталь,
слесари И. Самойленко, Г. Смольский, К. Василенко и другие – часто собира-
лись на квартире слесаря Бендерских железнодорожных мастерских К.И. Ре-
вина – члена первых социал-демократических рабочих кружков, впоследствии
(с 1916 г.) одного из руководителей Бендерского комитета профессионального
железнодорожного союза. В эти же годы (1910–1915) Ревин был помощником
Г.И. Старого, работая в социал-демократическом подполье; затем в 1917 г. был
связан с большевистской организацией 24-го железнодорожного батальона,
расквартированного в Бендерах; в дальнейшем вошел в штаб по обороне Бендер
от румынских оккупантов, в 20-е годы трудился на заводе в Тирасполе.
Большое внимание уделяли социал-демократы распропагандированию
солдат, для чего постоянно вели среди военных революционную работу. Актив-
ным агитатором был Л.А. Кулик – вольноопределяющийся 22-го драгунского
Астраханского полка. В Бендерах действовал филиал Одесской военной орга-
низации РСДРП. Согласно жандармским донесениям, один из руководителей
бендерской организации РСДРП М.Е. Ширяев «публично возбуждал воинских
чинов к нарушению обязанностей военной службы и указал… что солдаты в
случае возникновения беспорядков должны присоединиться к участникам бес-
порядков, а не стрелять в них по приказанию начальства». В результате про-
пагандистской работы в Бендерах взбунтовались солдаты Ларго-Кагульского
пехотного полка (август 1906 г.). В другом жандармском донесении сообщается,
что «на ж.д. станции Бендеры среди железнодорожных служащих замечается в

настоящее время приподнятое настроение, причем ждут в скором времени все-
общей забастовки и предполагают безусловно примкнуть к ней. Столяр Яков
Смушков стоит близко к интеллигенции, принадлежащей к преступным орга-
низациям, и является соединительным звеном между нею и рабочим классом.
В г. Бендеры из Одессы на этой неделе (в сентябре 1906 г.) приезжала неизвест-
ная личность и на частной квартире прочла реферат о настоящем положении
текущих событий с точки зрения противоправительственных организаций; на
этом собрании было очень много железнодорожных служащих и нижних чинов
частей, расположенных в г. Бендерах».
Другим важнейшим направлением деятельности социал-демократов была
работа с крестьянами, революционная пропаганда в сельской местности. По
воспоминаниям одного из руководителей большевистского Узлового бюро
РСДРП В.П. Новикова, работавшего в Киеве, «работа Узлового бюро не огра-
ничивалась только железнодорожной работой. Там, где была возможность, мы
налаживали связь и работали среди рабочих других отраслей промышленности
и даже по селам. Такого именно характера была наша организация в Бендерах».
Таким образом, социал-демократы соединяли в единое целое общедемокра-
тическую борьбу против самодержавия, пролетарскую – против буржуазии и
аграрное движение крестьян за землю – против полуфеодальной системы экс-
плуатации, помещичьего землевладения.
Особенно активную деятельность развернула в сельской местности тира-
спольская организация РСДРП. Под руководством Херсонского губернского
комитета сельских организаций РСДРП революционеры распространяли сре-
ди крестьян Приднестровья листовки с требованиями о безвозмездной пере-
даче всей казенной, кабинетной, удельной, монастырской и помещичьей земли
в руки крестьян, объясняли необходимость созыва Учредительного собрания,
выступали за союз пролетариата и крестьянства. Судя по отчету херсонского
губернского комитета сельских организаций РСДРП, из всей отправляемой на
места печатной продукции для распространения среди крестьян наибольшее
количество «потребляли» тираспольские социал-демократы. Только за два ме-
сяца (апрель–июнь 1906 г.) в Тирасполь было отправлено свыше 2 тыс. экзем-
пляров газеты «Письма к крестьянам» и более 1,6 тыс. – социал-демократиче-
ских брошюр: «О налогах», «Кому нужен крестьянский банк», «Крестьянское
бесправие», «Ни земли, ни воли», «Кто такие социал-демократы» и др.
Непосредственным результатом активной деятельности социал-демокра-
тов края в сельской местности стало мощное аграрное движение, приобре-
тавшее характер крестьянской войны и особенно опасное для самодержавия
тем, что под влиянием социал-демократической пропаганды оно имело четкие
программные цели и становилось грозным союзником пролетарского движе-
ния. Кадетская газета «Бессарабская жизнь» сообщала в июне 1905 г., что из-за
аграрного движения Тираспольский уезд, представляет собой ныне военный
лагерь в миниатюре. Об этом же писала большевистская газета «Пролетарий»,
издававшаяся в Женеве под редакцией В.И. Ленина: «Приведу несколько фак-
тов для иллюстрации, знаменательны они тем более, что имеют и имели место
Номер газеты «Пролетарий»
в местах заброшенных, глухих, с населением мирным, забитым. В с. Рыбнице

Подольской губернии владелец его Грушецкий (отчаянный изверг) должен был
прибегнуть к защите роты солдат, так как крестьяне заявили, что не считают
нужным спрашивать его дозволения и к жатве будут убирать его хлеб. С солда-
тами произошла метаморфоза. Сначала на вопрос, будут ли они стрелять, когда
им прикажут, они отвечали: «Чаво же нет? Пущай не бунтуют». Но через неко-
торое время они стали такими «надежными защитниками» престола и дорогих
ему грушецких («Бей помещиков, режь их!» – кричали они, уезжая поездом по
окраине деревни), что их пришлось отослать, заменив новыми».
Об успешной работе местных социал-демократов среди военнослужащих
говорит и другая заметка в «Пролетарии». Рассказывая, как к Одессе стягива-
лись войска из Бендер, Тирасполя и других городов, автор отмечает, что солда-
ты открыто роптали: «Они охотно и сочувственно слушали социал-демократи-
ческую агитацию, которая велась совершенно открыто на улицах. Солдаты сами
связывали рабочие движения с аграрными беспорядками в Одесском уезде и
других губерниях (так в тексте – авт. Н.Б.), связывали свое собственное поло-
жение с бесправием в России и говорили, что стрелять в рабочих не будут…
Товарищ из участка сообщает, что солдатский патруль, отправляясь на пост,
сговаривался под окном здания участка: “Помните же ребята – не стрелять”».
Как уже отмечалось, к числу партий социал-демократического направле-
ния примыкал и еврейский Бунд, организации которого имелись в некоторых
городах и местечках Приднестровья, входившего в черту оседлости еврейского
населения. Руководителями Бендерской социал-демократической организации
Предвыборная листовка бундовцев

Бунда являлись в годы первой революции М. Учитель, И. Хазацкий, М. Гель-
фанд, И. Вайсбурд. Бундовцы были сильны своими вертикальными и горизон-
тальными связями, нередко помогали искровцам – меньшевикам и больше-
викам, иногда составляли с ними единые организации. Однако национальная
ограниченность Бунда и сознательная политическая пассивность этой партии
существенно уменьшали ее влияние в рабочей среде, которое ограничивалось
главным образом созданием и поддержкой профсоюзных организаций в полу-
пролетарских и мелкобуржуазных слоях населения городов и местечек.
По агентурным сведениям полиции, активную агитацию и сбор денег для
социал-демократов проводила в Рыбнице местная учительница Роза Рашков-
ская, которая была представительницей кружков Рыбницы, Резины, Рашкова
и Каменки. О нерешительности и безынициативности бундовцев свидетель-
ствует следующий эпизод, описанный жандармской агентурой в августе 1908 г.:
«Профессиональный союз приказчиков-мануфактуристов из м. Рыбница По-
дольской губернии запросил письмом Кишиневскую организацию о мнении
последней по вопросу применения экономического террора по отношению од-
ного хозяина в Рыбнице, который не желает пойти на уступки и удовлетворить
бастующих. Предполагается отрицательный ответ».
Сравнительно низкую активность проявляла и Еврейская социал-демо-
кратическая рабочая партия «Поалей-Цион», организации которой имелись в
Приднестровье. Эта партия мало чем отличалась от Бунда и искала поддержку
в среде мелких коммерсантов, ремесленников, подмастерьев, приказчиков, до-
машней прислуги. Сионистская идея создания еврейского государства в Пале-
стине, которую эта партия пыталась пропагандировать, по-видимому, не вы-
зывала особого энтузиазма в рядах ее низовых звеньев. Местные организации
распадались. Об этом сообщали агенты полиции: «В Бендерах произошел рас-
кол подобно кишиневскому между интеллигенцией и рабочей массой. Послед-
ние начали было заниматься работой в кружках, но за недостатком денежных
средств решили за лето собрать денег и лишь с осени (1908 г. – авт. Н.Б.) начать
работу, не связывая своих действий с интеллигенцией».
Тем не менее, несмотря на ряд заметных успехов в практической работе,
на разветвленную сеть партийных организаций в Приднестровье, социал-демо-
краты не смогли стать истинным авангардом революционного движения в силу
кустарности, стихийности, а подчас и нерешительности, оппортунистической
тактики в борьбе с правительством. Поэтому некоторые наиболее радикальные
общественные силы, желающие фанатично и бескомпромиссно сражаться с ре-
жимом до его окончательного сокрушения, вынуждены были искать выход сво-
ей энергии не в рядах социал-демократов, а в партийных организациях эсеров
и анархистов.
В эпоху буржуазно-демократических революций Партия социалистов-
революционеров развернула в Приднестровье весьма активную деятельность.
Она являлась наиболее многочисленной и популярной из мелкобуржуазных
партий и опиралась прежде всего на крестьянские массы, в меньшей степени –
на рабочих, средние городские слои, радикальную интеллигенцию, учащихся.
Лидеры эсеровской партии в России – В.М. Чернов, Е.К. Брешко-Брешковская,
Предвыборная листовка партии «Поалей-Цион»
М.Р. Гоц и другие, считая себя наследниками героев-народовольцев, подхвати-

ли их главную утопическую идею и верили в самобытный путь России к со-
циализму: стоит только «критически мыслящим личностям» убить царя и его
сатрапов, как «стихийный социалист»-крестьянин начнет по справедливости
делить землю и обрабатывать ее своим трудом так, что социализм сам по себе
как-нибудь устроится.
Руководствуясь этой доктриной, радикальные круги неонародничества
объявили террор самым действенным способом борьбы против царского само-
державия. Весной 1902 г. в Кишиневе возникла эсеровская группа, а в 1903 г. –
Бессарабский комитет партии, влияние которого стало быстро распростра-
няться, эсеровские группы появились в других городах, в том числе и придне-
стровских. Воззвание «1 января 1904 года», отпечатанное местными эсерами
в подпольной типографии, ясно показывает, на какой путь они пытались на-
править зарождающуюся революционную энергию широких народных масс:
«Кровь смывается кровью, гнев ищет мести и слезы не высыхают. Разве про-
снувшийся народ простит надругательство и убийство, разве могилы погибших
зарастут пыльной травой, разве тюрьмы и казни усыпят пробужденную честь и
не засыпавшую совесть?...
Волна террора, организованного и стихийного, систематического и слу-
чайного поднимается все выше и выше. Наступает время, когда рука об руку с
волнующимся народом идут отдельные единицы, дети того же народа, те пере-
довые застрельщики, которые «за други своя
полагают живот свой». Кто остановит их?
Они непобедимы. Самодержавию наступает
конец, за это ручаются энергия и отвага, са-
моотвержение и единение».
Социалисты-революционеры на словах
не отказывались от массовой борьбы. Наобо-
рот, призывали рабочих в своих листовках
(«К оружию!» и др.) браться за оружие, созда-
вать боевые дружины и смело бросаться впе-
ред «на пир кровавый»; требовали «на обиды,
грабежи и насилия ответить вооруженной
борьбой». Для этого эсеры ввозили из-за гра-
ницы оружие, массу радикальной революци-
онной литературы, печатали сами в подполь-
ных типографиях издания и прокламации,
пропагандирующие их бунтарское понима-
Агитационный плакат эсеров. ние вооруженного восстания. Эсеры активно
работали в Крестьянском союзе, в меньшей
степени, но достаточно широко – в профессиональных рабочих союзах. Они
прилагали много усилий к расширению социальной основы революционного
движения, вовлечению в него все новых сил. Однако главную свою задачу эсе-
ры, верные народовольческим иллюзиям, видели в терроре, и решению этой за-
дачи они посвятили всю свою революционную деятельность.
В наше время расцвета циничного и разнузданного террора, как государ-
ственного, так и группового, и индивидуального, необходимо заметить следу-
ющее. Эсеры крайне ревниво относились к моральному аспекту террора, ус-
матривая в покушениях не только политический, но и большой нравственный
смысл, а поэтому старались всеми силами избежать бессмысленного кровопро-
лития. Если при террористическом акте могли случайно пострадать посторон-
ние люди, покушение, как правило, отменялось, даже если на его подготовку
было затрачено много сил, времени и средств. Бывали случаи, когда боевики
переносили террористический акт, чтобы не приводить приговор в исполнение
на глазах жены, детей или родственников, случайно оказавшихся поблизости от
объекта покушения.
Тем не менее эсеры, превозносившие индивидуальный террор, пытались
сочетать его с другими видами революционной борьбы, которые представля-
лись им как одна из форм все того же террора. В феврале 1907 г. на II съезде
Партии социалистов-революционеров (ПСР) делегат от Бессарабии зачитал ре-
золюцию Кишиневской конференции южной области: «Принимая во внимание,
что партия участвует в жизни и деятельности Государственной думы лишь по-
стольку, поскольку она является трибуной для пропаганды программы и так-
тики партии, что только активное выступление масс в форме вооруженного
восстания может привести нас к Учредительному собранию, партия во время
действия второй Государственной думы должна употребить все усилия к тому,
Протоколы Второго съезда ПСР

Других путей тиражировать революционную литературу не осталось: несколько
сот прокламаций, отпечатанных А.Д. Гоманюковым в типографии газеты «Бес-
сарабец», где он служил наборщиком, вызвали массовые полицейские обыски.
Жандармы под предлогом поиска в хозяйствах и вещах обывателей «чумной
коровы» перекрыли возможности издания этим путем эсеровской литературы
в будущем.
Непосредственным исполнителем плана постановки нелегальной типогра-
фии был С. Шашек, ставший на революционный путь еще в 1900 г. во время
работы в железнодорожном депо Нижне-Удинска. Он поддерживал тесные свя-
зи с эсерами Курска и других российских городов, вел среди рабочих Бендер
активную пропаганду революционных идей. Вместе с ним работал В. Триколич,
рабочий-столяр, снявший конспиративную квартиру на окраине Бендер для
хранения нелегальной литературы, печатного станка, типографских шрифтов
и краски и т.д. В этой же квартире П. Гоманюков организовал легальную библи-
отеку, в книгах которой освещались рабочие, социальные и аграрные вопросы.
Устройством типографии занимались наборщик А. Гоманюков, слесари В. Свет-
ловский и С. Шашек, столяр В. Триколич. Кроме последнего, никто к кишинев-
ской организации эсеров не принадлежал, но работали они в тесном контакте с
ней, объединяемые Бессарабским комитетом ПСР, созданным в 1903 г. В начале
1904 г. Охранное отделение полиции арестовало основной костяк эсеровских
организаций, однако полностью партия разгромлена не была.
В 1907 г. жандармами была обнаружена еще одна типография эсеров, орга-
низованная в Бендерах А. Александровым, М. Ширяевым, В. Мухиным в мастер-
ской бондаря И. Сосина. Типографское оборудование завезли из Кишинева, где
оно было получено от Г. Вакница в ответ на просьбу Бендерского узлового ко-
митета ПСР в мае 1907 г. Небезынтересно, что при обыске у Александрова были
найдены адреса, шифры, пароли для связи с Всероссийским железнодорожным
союзом, в том числе с нелегальной типографией Союза в Москве. Местные эсе-
ровские организации поддерживали постоянные связи со своими единомыш-
ленниками и соратниками в других частях империи.
После поражения революции 1905-1907 гг. начался полицейский террор,
а в эсеровских организациях полный разброд. Кризис в партии был усугублен
после разоблачения провокатора Евно Азефа, главу Боевой организации, ко-
торый возгавлял громкие покушения на видных царских сановников и прави-
тельственных чиновников, одновременно работая на охранку и сдавая полиции
своих соратников. Тем не менее, бендерские эсеры не оставляли планов открыть
новую типографию.
Полицейский агент докладывал в июле 1908 г.: «В настоящее время бендер-
ская организация бездействует ввиду истощения средств, но и без таковых к
осени предполагается установка типографии и правильная постановка кружко-
вой работы». Кризис партии затронул, видимо, руководящий состав организа-
ции в большей мере, чем рядовых членов. Помощник присяжного поверенного
М.И. Степанов, руководивший одно время Бендерской организацией ПСР, по
словам агента, «считает теперь работу среди рабочей массы непроизводитель-
ной тратой времени, совершенно от работы отказывается. То же говорят и дру-
чтобы сплотить и сорганизовать широкие трудовые народные массы как вну-

три Думы, так и вне ее под единым партийным знаменем, продолжая единич-
ные активные выступления сообразно требованиям момента, развивая их пере-
ход через партизанскую борьбу к вооруженному восстанию, для чего должно
широко использовать самодеятельность трудовых масс как в их стремлении к
собственному объединению, так и в поддержке партийных депутатов посылкой
наказов. В случае разгона Думы партия должна использовать народное негодо-
вание, стараясь облечь его в форму вооруженного восстания».
В Приднестровье первая эсеровская группа появляется в Бендерах после
организации Комитета ПСР в Кишиневе и в ходе распространения влияния
ее на весь регион в 1902–1903 гг. Среди основателей бендерской группы был
Петр Гоманюков, по словам местных жандармов, «видный революционер на юге
России, самый опытный и деятельный член Кишиневской организации Партии
социалистов-революционеров». Он и его брат Антон, как установила полиция,
часто вели разговоры с рабочими «о несовершенстве существующего в России
правительственного строя, благодаря чему тяжело живется рабочему; что надо
требовать уменьшения рабочего дня и увеличения заработной платы, что это-
го можно добиться только восстанием, ниспровергнуть самодержавное прави-
тельство и заменить его народным. Возвращаясь с работы, они пели рабочую
Марсельезу – только то и делали, что пропагандировали в приведенном выше
смысле среди рабочих…».
Кроме того, П. Гоманюков установил личные связи с проживающим в Бу-
харесте известным народническим деятелем Замфирием Ралли (Арборе) и с его
помощью стал руководить ввозом в Россию из-за границы нелегальной рево-
люционной литературы. Местные эсеры поддерживали также тесные связи с
главой одесской организации партии В. Сухомлиновым и руководителем кур-
ской организации – Е. Фортунатовой, а также с киевской, екатеринославской,
харьковской, николаевской, пензенской и другими партийными группами и ко-
митетами. П. Гоманюков транспортировал литературу, полученную от З. Ралли,
в румынское село Бумбата, нелегально перевозил через границу и направлял в
Леово и Ганчешты. Отсюда меньшая часть литературы распространялась в ре-
гионе, большая же часть шла в Кишинев и Бендеры.
Начальник Охранного отделения Бессарабии, отмечая успешную пропа-
гандистскую деятельность эсеров среди рабочих и даже солдат, докладывал:
«В настоящее время эти лица обращают на себя постоянное внимание ввиду
стремлений перенести свою преступную деятельность в уезды Бессарабской
губернии, имея в виду в зимние месяцы пропаганду среди крестьян, что ими
может быть исполнено довольно успешно вследствие знания местных условий
и молдавского языка. Фактически это подтверждается нахождением в упомя-
нутом задержанном транспорте преступных брошюр, исключительно предна-
значенных для крестьян и солдат, а также постоянным выездами тех же лиц в г.
Бендеры и уезды Бессарабии».
Чтобы растиражировать революционную литературу, учитывающую спец-
ифические особенности региона братья, Петр и Антон Гоманюковы в ноябре
1903 г. приняли решение основать в Бендерах тайную эсеровскую типографию.
гие интеллигенты». Многие известные бендерские эсеры – Гаржевский, Шлайн,
Волкович – переехали в Кишинев, где некоторые из них были арестованы, а
остальные прекратили всякую работу из опасений провала.
Было бы ошибочным считать, что эсеры Приднестровья не старались
вовлечь в борьбу против царизма широкие массы трудового населения. И по
своему социальному составу, и по своей направленности, и по выдвигаемым
требованиям социалисты-революционеры представляли достаточно обшир-
ные слои крестьянства, промышленных и транспортных рабочих, учащихся,
радикальную интеллигенцию, а в некотором отношении – и люмпен-пролета-
риат, деклассированных представителей общества, зараженных вирусом мел-
кобуржуазной сверхреволюционности, готовых делать революцию немедленно,
«здесь и сейчас».
Не случайно между социал-демократами и социалистами-революционера-
ми шло интенсивное соперничество в борьбе за привлечение широких масс на
свою сторону. Причем, учитывая, что местная социал-демократия в огромной
степени находилась под влиянием «умеренных», т. е. меньшевиков и бундов-
цев, при отсутствии или слабости большевистского крыла, эсерам удавалось
нередко привлекать на свою сторону наиболее решительных и непримиримых
борцов против самодержавия, втягивая в свои организации самые радикальные
и деятельные силы общества. Впрочем, не следует переоценивать и степень та-
кого соперничества, ибо есть очень много указаний на то, что эсеры и социал-
демократы на местах не вели между собой сложных теоретических дискуссий,
а работали в тесном контакте и сотрудничестве, когда необходимо было транс-
портировать литературу, оружие, открывать тайные типографии, организовы-
вать забастовки и стачки. Кроме того, прослеживается их совместная деятель-
ность и в организации профсоюзов, пропаганде среди крестьян, работе в таких
массовых демократических революционных организациях, как Всероссийский
железнодорожный союз, Всероссийский крестьянский союз и др.
Нередки были случаи, когда одни и те же лица могли легко переходить
из ПСР в РСДРП и наоборот, особенно в период, предшествовавший первой
русской революции. Например, П. Гоманюков, М.
Ширяев и некоторые другие организаторы револю-
ционного подполья бендерских эсеров в 1898 г. были
членами кишиневского рабочего социал-демократи-
ческого кружка, сформированного при воскресной
школе одним из организаторов группы РСДРП в
Кишиневе Я. Боградом. В сентябре 1901 г. Гоманю-
ков, Завязкин, Светковский и другие молодые эсде-
ки узнали от прибывшего из Одессы революционера
Быковского программу социалистов-революционе-
ров и стали активными организаторами эсеровского
комитета, куда уже были вовлечены рабочие Трико-
лич, Грачев, Иримичой, Яндовский, Мельничук и др.
В 1903 г. Бессарабский комитет ПСР возглавил Н.К.
Я.Е. Боград Могилянский, который за границей познакомился с
весьма видными деятелями партии, социалистами-революционерами Э.А. Ру-

бановичем, Н.С. Русановым, Г.А. Гершуни. В первых рабочих кружках участво-
вали В. Броско, М. Глоба, В. Коган, М. Учитель, А. Коган-Беренштейн, С. Левин
и др. Впоследствии часть кружковцев перешла на сторону большевиков и мень-
шевиков; часть, – на сторону бундовцев, эсеров, анархистов.
Поэтому и кружок железнодорожных рабочих, существовавший в Бенде-
рах в 1903–1904 гг. и поддерживавший связи с рабочими Одесских главных ма-
стерских Юго-Западных железных дорог, был революционно-демократического
направления и объединял членов различных партий. Точно так же и создание
профсоюзов было делом партийных организаций эсеров и эсдеков в период
первой революции.
В феврале–марте 1905 г. на станции Раздельной был создан по инициати-
ве одесских большевиков кружок под руководством Н.П. Кожухарь-Кирилла,
который сразу же установил связи с рабочими Тирасполя и Бендер, где были
созданы опорные пункты распространения революционной литературы, до-
ставлявшейся из Одессы и Киева. А после Учредительного съезда Всероссий-
ского железнодорожного союза 21–24 апреля 1905 г. революционные кружки
и группы стали подпольными филиалами и ячейками Юго-Западного отдела
ВЖС. Впоследствии важную роль в революционной работе играли ячейки Узло-
вого бюро РСДРП Юго-Западных железных дорог, находящихся под влиянием
большевиков. Однако Бендерская группа РСДРП регулярных связей с Узловым
бюро не поддерживала и была ослаблена, а Бендерским отделением ВЖС в 1907 г.
руководили эсеры (А.Ф. Александров, С.К. Диминский, М.Е. Ширяев и др.).
Много внимания уделяли эсеры разжиганию крестьянской войны. В ав-
густе 1905 г. была создана первая массовая организация – Всероссийский кре-
стьянский союз, руководство которым в основном осуществляли социали-
сты-революционеры. Они использовали эту организацию для пропаганды в
селах Приднестровья революционных методов борьбы против помещиков, для
устройства «аграрных» беспорядков, сельскохозяйственных стачек, потрав, са-
мочинных захватов помещичьих земель и пр. С этой целью эсеры ввозили в
села большое количество литературы и вели активную пропагандистскую дея-
тельность. Близкий к эсерам журнал «Народный учитель», издававшийся тогда
в Кишиневе и пропагандировавший работу ВЖС, сообщал в 1906 г.: «В Тира-
спольском, Ананьевском и Елисаветградском уездах происходят крестьянские
митинги. Крестьяне приглашаются устраивать областные съезды. В крупных
экономиях растет организованное стачечное движение».
Связь между пропагандистской работой революционных партий и ростом
аграрного движения хорошо осознавалась и властями. Либеральная москов-
ская газета «Русское слово» писала: «Администрация Тираспольского уезда
официально констатирует, что нелегальная литература получила небывалое
распространение». Связана с этим сообщением и другая заметка: «Аграрное
движение охватило почти весь уезд… Уездная администрация и эскадрон дра-
гун напрасно разъезжают по уезду». Об этом же писала местная пресса: «Вол-
на аграрного движения, охватившая весь юг России, довольно сильно ударила
и по Тираспольскому уезду, представляющему ныне собой военный лагерь в
миниатюре, в котором то и дело происходят стычки крестьян с представителя-
ми администрации и помещиками».
Организуя сходы, митинги, беседы с крестьянами, эсеры к туманным и не
вполне ясным требованиям «земли и воли» старались присовокуплять и ряд
актуальных политических требований, как правило, общедемократического
характера. Часто крестьяне в результате таких обсуждений отправляли свои
наказы, «приговоры» крестьянских сходов депутатам Государственной думы.
Так, крестьяне одного из сел Тираспольского уезда в июне 1906 г. писали: «Мы,
нижеподписавшиеся, крестьяне с. Ивановки, собравшись на вольный сход, об-
суждали свои нужды о земле и воле и сообща решили послать сей наш приго-
вор в Государственную думу нашим крестьянским депутатам, чтобы они твердо
отстаивали те требования, которые предъявила трудовая группа. Членов тру-
довой группы мы признаем истинными нашими представителями и согласны
вполне с их требованиями. Мы им строго наказываем требовать: 1) «земли и
воли», 2) освобождения всех заключенных в тюрьмах борцов за свободу и на-
родные права, 3) отмены смертной казни, 4) свободы печати, слова, собраний,
5) снятия всех налогов, как прямых, так и косвенных, и установления одного
прогрессивно-подоходного, 6) бесплатных школ за счет государства, 7) полного
уравнения всех сословий в правах. Стойте за требования всего народа, мы вас
поддержим и словом и делом. Мы Вас не признаем нашими депутатами, если Вы
нам не добудете земли и воли».
Не оставляли без внимания эсеры также солдат местных гарнизонов, снаб-
жая их нелегальными революционными изданиями, листовками, прокламаци-
ями. Социалисты-революционеры активно привлекали на свою сторону и уча-
щуюся молодежь. Даже в период жестокого кризиса ПСР после поражения пер-
вой русской революции и разоблачения Азефа в крае продолжали действовать
отдельные ученические кружки. В 1908 г., по данным жандармов, в Бендерском
железнодорожном техническом училище существовал кружок, принадлежа-
щий к группе социалистов-революционеров, которым руководил высланный из
Одессы студент И. Мокринский. В организацию вошли ученики училища Пи-
воваров, Чарковский, Макаров, Рогаль и др. Однако, по словам жандармов, «к
пропаганде все относятся чрезвычайно вяло и трусливо».
И все-таки главную ставку в политической борьбе эсеры делали на террор.
Первый партийный съезд ПСР, состоявшийся в декабре 1905 – январе 1906 г.,
принял специальное постановление «О тактике партии вообще и о политиче-
ском терроре», в котором говорилось: «Прежде всего съезд считает необходи-
мым усилить центральный политический террор и подчеркивает особое значе-
ние для настоящего времени массовой партизанской борьбы».
Убийство С.В. Балмашевым в апреле 1902 г. министра внутренних дел Рос-
сии Д.С. Сипягина было первым шагом организованного эсерами политическо-
го террора и первой открытой акцией партии. С 1902 по 1904 г. эсеры соверши-
ли 6 террористических актов, тогда как в 1905 г. – 51 покушение, в 1906 г. – 78,
в 1907 г. – 62, а в 1908 г. – после подавления революции – 3 террористических
акта. В их числе и акции, совершенные в Приднестровье единственной в ре-
гионе боевой дружиной при бендерской организации эсеров. 13 апреля 1907 г.
в Бендерах убит председатель местного отделения Союза русского народа

И. Савирко. Акция была спланирована эсеровской организацией, членов кото-
рой – молодых рабочих Райнгольда (19 лет) и Литвака (21 год) – казнили по
приговору суда. В августе 1907 г. был застрелен из браунинга заведующий же-
лезнодорожными мастерскими станции Бендеры инженер Винталов. Однако
арестованных по этому делу членов эсеровской организации А. Александрова,
Д. Парканского и М. Ширяева оправдали в связи с тем, что следствие не смогло
доказать их вину. Кроме того, этот акт не был включен в статистический спи-
сок всех террористических предприятий и представлял собою, вероятно, чисто
местную «самодеятельную» инициативу, основанную, скорее всего, на каких-то
неприязненных личных отношениях.
Таким образом, политический террор, на который эсеры возлагали огром-
ные надежды, оказался на практике методом неэффективным и для существо-
вавшей системы безвредным и неопасным. Наоборот, эсеры истощили свои
силы на подготовку и осуществление террористических актов, а затем были
разгромлены полицией. По сообщению жандармских агентов 1908 г., «в насто-
ящее время бендерская организация бездействует ввиду истощения средств»,
при этом часть интеллигентов «считает теперь работу среди рабочей массы не-
производительной тратой времени, совершенно от работы отказывается». Мо-
лодые эсеровские активисты Гаржевицкий, Шлайн, Волнович оставили полити-
ческую деятельность и поступили в гимназию.
Столь же шумной (экспроприации, покушения, взрывы, побеги из тюрь-
мы), но и столь же неопасной для монархии была революционная деятельность
анархистов-коммунистов. Их группы, состоявшие из нескольких членов, были
связаны с одесскими, кишиневскими и заграничными комитетами «Хлеб и
воля», «Бунтарь», «Черное знамя» и др. Во многих случаях вымогательство де-
Шуточные открытки худ. В.А. Табурина «Дети политики»

нег, грабеж, экспроприация превращались в самоцель, а анархические группы
становились обыкновенными уголовными шайками, с которыми полиция рас-
правлялась безжалостно и жестоко (в России анархистов вешали, а западные
страны выдавали их в руки российской полиции как уголовников).
Развернувшиеся широким фронтом репрессии властей были направлены
против всех революционных и оппозиционных элементов, принадлежавших к са-
мым различным партиям. Приведем для примера хронику полицейских действий
в Приднестровье сравнительно благополучного периода «свобод» от манифеста
17 октября 1905 г. до созыва Государственной думы в апреле 1906 г., составленную
по материалам телеграфных агентств и сообщений газеты «Русское слово»:
«Тирасполь, 23.XII.1905. Заключен в тюрьму организатор бендерского от-
деления Железнодорожного союза инженер Левицкий»;
«Тирасполь, 9.I.1906. Арестован один из организаторов «Союза земского
элемента» земский землемер Черняховский»;
«Тирасполь, 11.I.1906. Крестьяне селения Осиповки препятствовали аре-
сту старосты и девяти крестьян, обвинявшихся в организации Крестьянского
союза. Вызван был отряд войск, произведший залп. Убито 4 мужчины и 1 жен-
щина, ранено 19 мужчин и 2 женщины. На подкрепление выехал в Осиповку
еще один полуэскадрон»;
«Тирасполь, 12.I.1906. Арестованы девять организаторов отделения Кре-
стьянского союза. Местная тюрьма переполнена. За недостатком места при-
шлось нанять новое помещение, приспособленное под тюрьму»;
«Тирасполь, 1.II.1906. Арестован земский фельдшер Андроньев»;
«Тирасполь, 4.II.1906. Арестованы и заключены в тюрьму: земский страхо-
вой агент Комарницкий, статистик Трезвинский, городской землемер Гажуло,
учительница гимназии Соловьева, учительница Воскресной школы Мейнандер.
Обыск, произведенный у этих лиц, не дал никаких результатов».
Партийно-политическая борьба в Приднестровье в начале ХХ в. являлась
частью общероссийских процессов общественной жизни и отражала ее харак-
терные черты и особенности. Она отличалась достаточной остротой и проте-
кала в жестких условиях репрессивного режима самодержавной власти. Рево-
люционное движение народных масс, требование ими социального освобож-
дения и политических свобод становились основой и главным смыслом этой
борьбы.
§ 6. Революционная борьба в Приднестровье

в эпоху буржуазных революций начала XX в.
Бурные события напряженной общественно-политической жизни Придне-
стровья начала XX в. являлись той питательной средой, в которой развивалось
революционно-демократическое движение трудящихся – борьба за улучшение
своей жизни, освобождение от экономического, социального и политического
гнета. Как и вся общественная жизнь, революционная деятельность находилась
в тесной взаимозависимости с событиями в Одессе, Кишиневе, Киеве, Петер-
бурге, Москве, в других центрах страны.
В конце апреля 1898 г. рабочие мастерских Добровольного флота и рабо-

чие завода Фенрика в Одессе получили по почте из Бендер гектографированные
листовки со словами: «К одесским рабочим. Братья рабочие! Первого мая все
заграничные рабочие не идут на работу и требуют введения восьмичасового
рабочего дня…». Листовки призывали одесских товарищей присоединяться к
первомайскому наступлению, бороться с грабителями-хозяевами, организовы-
вать забастовки и стачки. Полиция перехватила эти листовки, свидетельствую-
щие о развернувшемся процессе осознания рабочими Приднестровья необхо-
димости соединения всех сил в борьбе за лучшее будущее.
В местечке Евгеновка Тираспольского уезда в апреле 1903 г. имел место ха-
рактерный случай, о котором сообщал крестьянский корреспондент в газету
«Искра». В период нескольких праздничных дней пасхи, когда в село съехались
крестьяне из окрестных деревень, кто-то (по мнению крестьян – студенты) по-
ложил в их многочисленные повозки политические прокламации с печатью
Одесского комитета. К пасхальной обедне крестьяне стали брать свои куличи и
обнаружили под ними листовки: «Многие из них начали читать там же при све-
чах, а некоторые унесли в церковь, чтобы было удобнее читать. Народ толпился
вокруг читающих массами и, наконец, по прочтении одной прокламации, меж-
ду толпой раздался крик и брань по адресу своих угнетателей». Урядник собрал
по всей округе 60 полицейских и отдал приказ «арестовать тех, кто читал и пря-
тал, а в особенности арестовать все повозки для обыска, чтобы никто не мог вы-
везти ни одной прокламации. Страшили народ, что будут найдены все бумажки
и что будут строго наказаны». Однако «крестьяне отдали свои пасхи знакомым
и начали разъезжаться кто куда попало, дабы спасти у себя бумажки». Не огра-
ничившись арестами, земский начальник Юковский с помощниками стал разъ-
езжать по селам Тираспольского уезда, созывать крестьян и поучать их: «Не слу-
шайте подлых людей, что бунтуют вас и раскидывают листовки, то шарлатаны;
их надо убивать камнями, и суда за них не будет, потому что царь таких терпеть
не может. …Вам нечего надеяться, чтобы разбогатеть на этой земле, вам будет
добре на том свете, а я похлопочу за вас, чтобы вам на 25 деревень выслали из
Управы святые иконы, чтобы вы молились. И не смейте не только говорить, но
и думать о том, что случилось, а мы этих студентов всех переловим». Некоторые
из молодых крестьян, возмущенные речами урядника, решили его убить, но не
нашлось «вожака», на что редакция «Искры» заметила: «Надеемся, что недалеко
то время, когда у проснувшихся от векового сна крестьян будут «вожаки», ко-
торые сумеют разъяснить им, что «заговор» надо составлять не против жизни
земского начальника, а против жизни всего самодержавия».
Неурожай накануне революции 1905 г. обострил и без того тяжелое поло-
жение беднейших крестьян Приднестровья. Корреспондент кишиневской ли-
беральной газеты «Бессарабская жизнь» сообщал в ноябре 1904 г., что «в связи
с неурожаем и обострившейся нуждой недоразумения на почве общей неурегу-
лированности экономических отношений крупных землевладельцев и мелких
арендаторов земли сделались в Тираспольском уезде частым явлением». Серьез-
ные выступления произошли в селе Малаешты-2, где в имении княгини Абаме-
лик крестьяне снесли ограждение господского сада и стали пасти там свой скот,
В.Ф. Окушко. Пахота. 1896. (Гос.худ. музей РМ)
изгнали рабочих экономии, обрабатывавших земли помещицы. Такие же собы-

тия произошли в имении «Анатра», где крестьяне с. Кошарка самовольно распа-
хали и засеяли господские земли. Крестьяне хуторов Гребеники и Еремишкина,
доведенные до отчаяния недородом хлебов, явились в Тираспольскую город-
скую управу с требованием продовольственной помощи. «Ввиду этой красно-
речивой настойчивости» управа на экстренном заседании вынуждена была не-
медленно устроить на хуторе Гребеники дешевую столовую, выдавая наиболее
нуждающимся крестьянам бесплатные обеды.
Однако особого накала борьба крестьян, рабочих, учащейся молодежи и
радикальной интеллигенции Приднестровья достигла в период первой россий-
ской революции. Уже в январе 1905 г., когда по всей стране прокатилась волна
протестов против злодейского расстрела мирной демонстрации в Петербурге 9
января 1905 г., тираспольская группа РСДРП, созданная с помощью Одесского
комитета РСДРП и работавшая под его руководством в тесном сотрудничестве
с кишиневскими социал-демократами, осуществила политическую акцию. В го-
роде был проведен митинг под лозунгами свержения царизма и введения вось-
мичасового рабочего дня.
Весной 1905 г. в Приднестровье с особой силой проявляется крестьянское
недовольство малоземельем и тяжелой беспросветной нуждой. Вновь аграрные
беспорядки охватили села, расположенные в районе владений княгини Абаме-
лик, – Малаешты, Илию, Гиржево, Осиповку и др. Управляющий этими владени-
ями отдал приказ запахать участок земли, который не принадлежал помещице
и который крестьяне считали своим. При этом он предупредил возмущенных
Работа крестьян в поле
крестьян, что будет стрелять из револьвера, если они воспрепятствуют запашке

земли, которая лишала крестьян не только выпасов, но и доступа к водопою
для скота. 24 апреля запылал подожженный крестьянами помещичий дом. Об
этом сообщала московская газета «Русское слово», принадлежавшая знамени-
тому издателю И.Д. Сытину: «В с. Малаешты горит усадьба княгини Абамелик.
Пожар возник на почве аграрных недоразумений между крестьянами и управ-
ляющим экономией. Недоразумения эти совершаются систематически… На сей
раз крестьяне снесли до основания экономический дом и громадный каменный
забор». На «умиротворение» крестьян выехал тираспольский уездный исправ-
ник Андреевский во главе эскадрона драгун.
В селе Илия Тираспольского уезда местные крестьяне разгромили барскую
усадьбу. Вооружившись вилами, косами и топорами, они попытались убить
управляющего усадьбой, который спасся бегством. Еще более массовым было
крестьянское волнение в местечке Крутые Балтского уезда. Князь Абамелик-
Лазарев, которому принадлежало свыше 8 тыс. дес. местной земли, отказал кре-
стьянам в просьбе сдавать им землю непосредственно, предпочитая крупных
арендаторов. В ответ крестьяне стали выгонять скот на барские луга и в его
лес, при этом лесник убил пастуха из деревни Петрашевка. К возмущенным
убийством жителям местечка присоединились крестьяне близлежащих придне-
стровских сел Плоть, Валя Адынкэ, Березовка и Васильевка, которые составили
внушительную толпу численностью около тысячи человек. 1 Мая 1905 г. они
разгромили экономию помещика. Вслед за тем последовали аресты, и под судом
оказались свыше 50 крестьян.
Тогда же, в начале мая 1905 г., под воздействием аграрных волнений в Кру-
тянской волости вспыхнуло восстание в селе Мокра Воронковской волости
Балтского уезда. Село окружали земли помещиков Войловых, Мицинских и др.
Но особенно ненавистен задыхавшимся от безземелья крестьянам был землев-
ладелец Войтенко, имение которого располагалось в трех верстах от села. Как
Перерыв на обед во время полевых работ
впоследствии вспоминал участник этого восстания Ф.К. Антосяк, «грубому

произволу, насилию и издевательствам со стороны помещиков не было преде-
ла. Особенной жестокостью отличался помещик Войтенко. Захватив обманным
путем землю, он чувствовал себя властелином-феодалом. Расчет с батраками
за проработанное время у него был прост и короток: свист нагайки и зуботы-
чина… За случайно производимые потравы взимал штрафы, нередко превы-
шавшие стоимость животного, произведшего потраву. Типы колупаевых да раз-
уваевых в сравнении с этим тираном поневоле казались «милыми дядюшками».
Дикие расправы и издевательства Войтенко над крестьянами расценивались
его соседями-помещиками как невинные шутки».
Вечером 5 мая помещик Войтенко приказал заарканить крестьянских ло-
шадей, щипавших траву вблизи его луга, и отогнать их в барские конюшни.
Когда же крестьяне попытались увести своих коней, он открыл стрельбу по
безоружным, ни в чем не повинным людям, тяжело ранив двух из них. На сле-
дующий день несколько сот разъяренных крестьян пришли к дому помещика.
Войтенко забаррикадировался на чердаке, но вооруженные вилами и сапами
(мотыгами) крестьяне по призыву Ф.К. Антосяка разбили окна, выбили двери
и подожгли усадьбу. Войтенко был убит и, по сообщению газеты «Пролетарий»,
«буквально растерзан толпой». Крестьянский «бунт» был жестоко подавлен
властями. Военно-полевым судом Киевского военного округа Ф.К. Антосяк был
приговорен к вечной каторге, еще 15 участников восстания – к каторжным ра-
ботам, арестантским ротам и заключению в тюрьму.
Восстание в Мокре накалило атмосферу и в других селах района, где по-
ложение крестьян было столь же тяжелым. Петербургская либеральная газета
«Русь», сообщая в начале мая из Каменца-Подольского о волнениях в Ворон-
Крестьянское восстание в с. Мокра 6 мая 1905 г. Худ. Б.Н. Широкорад
ковской волости Балтского уезда, отмечала: «Получены сведения о самоуправ-

стве и выпасах крестьян на экономических полях с. Колбасное и с. Саражинка.
Вообще настроение крестьян приподнятое».
По примеру мокрянских крестьян жители села Петроверовка Тирасполь-
ского уезда попытались «пустить петуха» в имении землевладельца Ивановца-
Луцевича, которого спасли лишь вызванные войска.
Это «приподнятое» настроение привело в июне 1905 г. к массовым аграр-
ным беспорядкам в приднестровских районах Подолии и Херсонщины. Выше
уже приводились свидетельства о превращении Тираспольского уезда в «воен-
ный лагерь в миниатюре», в котором крестьяне постоянно конфликтуют с зем-
левладельцами и администрацией. «Русское слово» в этот период информиро-
вало: «Ежедневно получают известия о новых аграрных недоразумениях, про-
должающих возникать в различных частях уезда». Генерал-адъютант граф А.П.
Игнатьев, специально командированный в Херсонскую губернию для подавле-
ния аграрных беспорядков, телеграфировал в Петербург министру внутренних
дел: «По всей Херсонской губернии за последние дни заметно успокоение, вол-
нения проявляются еще в Тираспольском уезде. Считаю долгом вновь просить
о назначении в Херсонскую губернию бригады казаков».
Как человек крайне реакционных взглядов, член Государственного совета и
председатель особых совещаний об охране государственного порядка, Игнатьев
был сторонником самых решительных полицейских репрессий (впоследствии
был за это убит эсерами), настаивая на обязательном привлечении вооруженных
сил, преданных правительству, для подавления крестьянских мятежей. Озна-
комившись с положением в Приднестровье, граф заявил министру внутренних
дел России: «Уверенности в спокойствии нет. Ослаблять принятые меры невоз-
можно. Когда и сколько прибудет казачьих полков, благоволите телеграфировать.
Присутствие их положительно необходимо». В этом Игнатьев находил полную
поддержку у крупных землевладельцев и дворянства. Помещик села Кашарка Ти-
распольского уезда Таропанов, например, требовал от министра того же: «Кре-
стьяне захватили 500 десятин земли. Самовольно забирают хлеб. Прошу оказать
помощи удалить агитаторов и прислать казаков для охраны прав собственности
и личной безопасности. Согласен уплатить за содержание 25 человек».
Несмотря на все принимаемые меры, крестьяне Приднестровья продолжа-
ли активную борьбу за землю. Они громили господские дома, захватывали и
самовольно запахивали помещичьи угодья, отбирали у землевладельцев их леса,
луга и выпасы. Меры военного усмирения «бунтов» были неэффективны. В
июле «Русское слово» сообщало из Тирасполя, что «войсковые части продолжа-
ют находиться в наиболее опасных пунктах уезда. Сегодня доставлены сюда две
новые партии в 31 человек зачинщиков аграрных беспорядков. За отсутствием
места в тюрьме зачинщики находятся пока при полиции». Один из членов тира-
спольской группы Херсонского комитета сельских организаций РСДРП писал,
что в Тираспольском уезде «часты случаи усмирения крестьян воинской силой».
Он же отметил в своем дневнике: «Крестьяне начинают понимать, что царь –
это паразит на народной шее, самосознание у народа растет».
Даже в тех селах, где крестьяне не хотели предпринимать крайних дей-
ствий, они твердо и недвусмысленно выдвигали по сути своей политические
требования. Так, крестьяне славяно-сербского общества Тираспольского уез-
да направили царю «всеподданнейший адрес», в котором писали: «Мы обре-
менены непосильными налогами, прямыми и косвенными. Размножение и
теснота на наших пяти-десятинных наделах невероятные. Мы раздробились
и обезземелели». Далее просят: «Прикажи, государь, министрам немедленно
разобраться в наших нуждах при нашей же помощи. Мы прекрасно и ясно
знаем, шаг за шагом, все причины, подорвавшие и подрывающие вконец наше
хозяйство, наши силы и нашу жизнь… Распорядись, государь, немедленно
призвать наших представителей, которые будут нами честно выбраны всеоб-
щей, равной, тайной подачей голосов (ничего,
что среди нас будут другой веры и нации), что-
бы эти выборные оказались людьми, к которым
лежит наше сердце и доверие…»
Приведенная цитата ясно показывает, на-
сколько мысль о народном представительстве
глубоко проникла в сознание трудового народа.
Политическая программа социал-демократов и
социалистов-революционеров, их требования
созыва Учредительного собрания понимались
неграмотными крестьянами как единственный
путь улучшения их тяжелой беспросветной жиз-
ни. В том же «адресе» крестьяне писали: «Мы
слышали, что в некоторых губерниях были беспо-
А.П. Игнатьев рядки. Крестьяне грабили чужое добро. Отпусти
их, Государь, ибо они сделали это по своей темноте и нужде. Царь-Государь! Ты
должен знать, что голод и нужда затемняют и светлые головы. Не наказание им
нужно, а сытый кусок, теплый угол и устранение отчаяния и заботы за завтраш-
ний день. Им нужна школа, образование, Государь!» Подобные документы сви-
детельствуют о понимании крестьянами как причин аграрных беспорядков, так
и возможностей их прекращения.
В отличие от полной драматизма и накала борьбы крестьян за землю рабо-
чее движение в Приднестровье не обладало столь высочайшей степенью актив-
ности в силу ряда объективных причин, о которых уже говорилось – отсутствия
в регионе индустриальных центров, рассредоточенности местного пролетари-
ата по мелким заведениям ремесленного типа и т. д. Если не считать рабочих
железнодорожных мастерских, транспортников Бендер и Тирасполя, основную
часть городского пролетариата составляли ремесленники, подмастерья и уче-
ники, приказчики, поденщики, труженики мелких предприятий, объединить
которых для совместной борьбы за свои кровные интересы было затруднитель-
но. Тем не менее активная деятельность в их среде социал-демократов, социали-
стов-революционеров, членов других революционных партий приносила свои
несомненные плоды.
Летом 1905 г. в Тирасполе и Бендерах бастовали рабочие некоторых ремес-
ленных мастерских и магазинов. Выдвинутые ими требования носили эконо-
мический характер – введение восьмичасового рабочего дня, улучшение усло-
вий работы и др. Однако все более привычными становились для тружеников и
чисто политические лозунги, в том числе и «Долой самодержавие!» Не случайно
войска, которые были стянуты из Тирасполя, Бендер и ряда других городов в
Одессу для подавления рабочего движения, оказались распропагандированны-
ми, о чем уже говорилось выше.
Наиболее бурными стали революционные события в Приднестровье в пе-
риод всеобщей политической стачки. Ее инициаторами были железнодорож
ники. В октябре 1905 г. одновременно с рабочими одесского и окницкого депо
остановили работу железнодорожники Бендер. По всем основным линиям
(Новоселица–Могилев, Бендеры–Кишинев–Унгены, Бендеры–Рени) было пре-
кращено движение. Железнодорожников поддержали рабочие, подмастерья,
молодежь городов и местечек Приднестровья – закрылись предприятия и ма-
газины, жизнь замерла. Информационный бюллетень Петроградского Совета,
издававшийся нелегально с 17 октября 1905 г., в третьем номере за 20 октября
1905 г. сообщал: «Тирасполь, 17 октября. Три дня уже город отрезан от внеш-
него мира. За прекращением железнодорожного сообщения почта прорывает-
ся случайно, [забастовочный комитет] постановил продолжать забастовку до
окончания железнодорожной и утроить дежурство по одному в конторах для
выдачи денег фабрикам на расплату с рабочими». Один из участников этих со-
бытий, работавший в бендерских железнодорожных мастерских А.И. Тимчен-
ко впоследствии писал: «Помню демонстрацию и митинг 1905 г. Забастовкой
железнодорожников руководил Попов (машинист) и Соколовский (начальник
дистанции пути). В эти дни рабочими был убит начальник депо Голубев, ко-
торый очень плохо обращался с рабочими. После этих событий я с двумя дру-
Бендерский музей революционной, боевой и трудовой славы железнодорожников
гими товарищами (Задорожным и Поповым Дмитрием) отсидел три месяца в

полиции». Забастовка, начавшаяся в ночь на 15 октября, продолжалась четыре
дня, а ее пик приходился на «дни свобод» – 17–18 октября, когда под давлени-
ем начавшейся революции был издан известный манифест о созыве Государ-
ственной думы, возложивший на правительство выполнение «непреклонной»
царской воли: даровать населению незыблемые основы гражданской свободы,
предоставить избирательные права всем классам населения, в том числе и тем,
кто был лишен таковых, а избранной Думе – законодательные права и функции
контроля и надзора за действиями властей.
Внушительные по силе и размаху политические демонстрации, митинги,
забастовки прокатились по всей стране, в том числе в Тирасполе, Бендерах, Ре-
зине, Сороках, Хотине, на правом и левом берегах Днестра, а также в Кишиневе,
Бельцах, Измаиле, Одессе. Один из местных черносотенцев срочно телеграфи-
ровал в Петербург: «Политическое движение перешло границы благоразумия.
Наступает анархия со всеми ее ужасами. Нужны немедленные решительные
меры. Скоро будет поздно».
Черносотенные погромы и монархические манифестации, которые ох-
ватили всю Россию после 17 октября 1905 г., показали, что реакция вышла из
шокового состояния и в яростном исступлении бросилась в бой. Под защитой
полиции и верных правительству войск черносотенцы организовали ряд крова-
вых злодеяний по всей стране, в том числе и в Приднестровье. В городах и селах
Новороссии и Бессарабии были убитые, раненые, изувеченные в результате без-
наказанных действий погромщиков.
В эти дни В.И. Ленин писал: «Одновременно с конституционным манифе-

стом самодержавия начались самодержавные предупреждения конституции.
Черные сотни заработали так, как не видывала еще Россия. Вести о побоищах,
погромах, о неслыханных зверствах так и сыплются из всех концов России. Го-
сподствует белый террор... Контрреволюция работает вовсю. Трепов «оправ-
дывает себя». Стреляют из митральез (Одесса), выкалывают глаза (Киев), вы-
брасывают на мостовую с пятого этажа, берут приступом и отдают на поток и
разграбление целые дома, поджигают и не позволяют тушить, расстреливают
тех, кто смеет сопротивляться черным сотням».
Однако запугать или остановить революцию уже стало невозможным. Ра-
бочие, чтобы успешнее бороться за свои права, объединялись в профессиональ-
ные союзы. Во главе 50-тысячного коллектива Профсоюза транспортных рабо-
чих Юго-западных железных дорог (в частности, его «комиссии 18», избранной
на съезде в Жмеринке 6 ноября 1905 г.) встал депутат от Бендер И. Левицкий.
Через две недели в Бендерах состоялся объединенный съезд телеграфистов, а
еще через неделю, 27 ноября, там же под председательством лидера Одесского
отдела Всероссийского железнодорожного союза большевика И. Авдеева про-
шел митинг (участвовало более трех сотен рабочих и служащих), на котором
был утвержден устав профсоюза местных железнодорожников.
В период декабрьского вооруженного восстания в Приднестровье не на-
блюдалось ярких выступлений, однако хорошо известно, что на баррикадах в
Москве сражался М.В. Фрунзе – впоследствии один из организаторов МАССР, а
в Сочи во главе вооруженного восстания стоял Н.П. Поярко – большевик, уро-
женец села Слободзея Тираспольского уезда. Активное участие в восстании на
броненосце «Потемкин» принял матрос А.Ф. Царев, уроженец г. Тирасполя. В
Севастопольском восстании в ноябре 1905 г. участвовал И.Н. Криворуков, ки-
шиневский рабочий, матрос «Потемкина», впоследствии один из создателей
Молдавской АССР, один из первых народных комиссаров республики. В спасе-
нии потемкинцев на территории Румынии участвовал З.К. Ралли, российский
и румынский революционер-народник, а так же его дочь, Е.З. Арбуре-Ралли,
впоследствии первый народный комиссар здравоохранения МАССР.
После третьеиюньского государственного переворота 1907 г., повлекше-
го за собой окончательное подавление революции и разгон II Думы, в России
начинается тягостный период торжества контрреволюции, террора и разнуз-
данной реакции. В Приднестровье количество стачек, забастовок, крестьян-
ских волнений (с 1907 до 1917 г.) уменьшилось до минимума. Известны лишь
отдельные выступления экономического характера. Любые политические не-
довольства подавлялись свирепым военно-полевым судом и карательными
отрядами.
Тем не менее и в таких сложных условиях многие местные и приезжие ре-
волюционеры не прекращали своей деятельности. В Тирасполь в 1907 г. был со-
слан из Одессы большевик А.В. Шотман. В Рыбницу после окончания службы
на флоте вернулся А.Т. Завадский, который рассказывал местным железнодо-
рожникам и сезонным рабочим о революционных боях в столице: «Не вешайте
головы, братки. Не вечно властвовать кровопийцам, правда свое возьмет». Под
его влиянием рабочие рыбницкого сахарного завода потребовали от владельца
повышения зарплаты, ограничения штрафов.
Глубокие социально-экономические противоречия в стране не были реше-
ны первой российской революцией, а проведенная после ее подавления аграр-
ная реформа не только не сняла, но и обострила их. После убийства в Киеве пре-
мьер-министра П.А. Столыпина, так и не добившегося «успокоения» России,
начинается новый всплеск революционной активности. В этот период оживля-
ется деятельность партийных организаций в крае, возобновляется стачечное
движение.
В июне 1911 г. в связи с увеличением рабочего дня на два часа забасто-
вали рабочие бендерских железнодорожных мастерских и депо. Как сообщали
жандармы, «наиболее выдающимся по революционному настроению среди де-
повских рабочих ст. Бендеры выделяются: токари Герман Михайлов Розанов,
Леон Казимиров Катульский, Константин Иванов Ревин, слесари Иван Иванов
Самойленко и Марк Федоров Аверипов. Настроение рабочих можно назвать
выжидательным. Никаких проявлений революционного характера, сборищ в
кружки не замечается. Разговоры между рабочими идут в том смысле, что надо
ожидать войны, когда войска будут отвлечены, будут призваны запасные, запас-
ным дадут ружья и они станут на сторону рабочих для борьбы, цель которой –
изменить существующий образ правления». Жандармы также отмечают
возвращение в край из ссылки участников «беспорядков» 1905 г. – Александрова,
Деминского, Черновой.
Через несколько месяцев, в сентябре 1911 г., жандармский полковник
Нордберг сообщал уже о том, что «выяснилось существование в железнодорож-
ных мастерских и депо при станции Бендеры сплоченной группы из 13 человек,
носящей характер по своей деятельности местного комитета железнодорожно-
го союза, во главе с табельщиком Климентием Павловым Смитющенко». Группу
эту составили активные участники забастовок 1905–1906 гг., которые вербовали
среди рабочих своих сторонников для объявления стачки. В жандармском спи-
ске значится, как уже отмечалось, 13 рабочих центральной группы и 130 членов
организации железнодорожного Союза. В конце октября жандармы докладыва-
ли начальству, что «наиболее выделявшиеся своим противоправительственным
Паровоз Р-8. 253 машины подобного типа обслуживались рабочими Бендерского депо
настроением и имевшие наибольшее влияние на других в июле месяце сего года

уволены со службы, а оставшиеся до сего времени ни в чем своей деятельности
не выразили. Наблюдение за ними продолжается».
В годы первой мировой войны с открытием Румынского фронта Придне-
стровье стало стратегически важным регионом. Охвативший страну кризис
не обошел и этот край. В марте 1916 г., например, министр земледелия России
А.Н. Наумов телеграфировал генералу от инфантерии М.В. Алексееву, что в Ти-
распольском уезде отмечается «сокращение посева озимых наполовину, а при-
влечение населения к позиционным работам, ожидающийся призыв ратников
второго разряда, реквизиция лошадей и ликвидация немецкого землевладения
сократит посев яровых до размера, при котором хлеба не хватит не только ар-
мии, но и населению». Сюда начали свозить военнопленных для проведения
сельскохозяйственных работ, здесь располагались тыловые части российской
армии, госпитали, склады, железнодорожные и строительные подразделения.
Вероятно, под влиянием прибывших революционно настроенных солдат и
рабочих и с помощью одесских единомышленников тираспольские социал-де-
мократы в октябре 1915 г. отпечатали в местной типографии листовки. «Долой
войну! – говорилось в одной из них. – Довольно жертвовать отцами и братьями.
Россия захлебнется в крови, если мы не опомнимся, наша родина погибнет, до-
вольно крови!» Среди прибывших в край рабочих и солдат было много людей,
имевших богатый опыт революционной борьбы, знавших традиции этой борь-
бы в России, ее правила и законы. Вполне естественно, что они делились этими
знаниями с местными рабочими. В годы войны в Бендерах действовал социал-
демократический кружок, основанный Г.И. Борисовым (Старым). Членом это-
го кружка был юный Павел Ткаченко (Я.Я. Антипов), а квартира его родителей
была нелегальной явкой подпольщиков. В ноябре 1916 г. рабочие паровозных
бригад станций Бендеры и Бирзула провели однодневную забастовку. В этот же
период все более острые формы принимала борьба крестьян за землю.
Новые перспективы революционного движения открывала Февральская
буржуазно-демократическая революция. 27 февраля 1917 г. восставшие в Петро-
граде рабочие и солдаты свергли правительство. Царь и самодержец всея Руси
Николай II Романов отрекся от престола. Весть об этом долетела до Приднестро-
вья через несколько дней, а 3 марта 1917 г. бендерская газета «Бессарабский юж-
ный край» (вслед за газетой «Бессарабская жизнь») издает экстренный выпуск с
телеграммами из революционной столицы. Уже 8 марта 1917 г. делегаты от раз-
личных предприятий транспорта, государственных учреждений Бендер собра-
лись вместе, чтобы создать Совет рабочих депутатов. На заседании был избран
временный исполнительный комитет из шести человек, который должен был
незамедлительно потребовать от комиссара г. Бендеры замены полиции народной
милицией. Когда впоследствии полиция в Бендерах так и не была ликвидирова-
на, 18 марта представители бендерского гарнизона прибыли в Кишинев и со всей
решительностью потребовали от губернского комиссара К.А. Мими, настроен-
ного весьма монархически, немедленно убрать из города полицию. В противном
случае делегаты пообещали разгромить полицейские участки. Кишиневские
власти вынуждены были выполнить требования бендерчан и возложить охрану
порядка в городе на бендерский гарнизон. В состав исполнительного комитета
Бендерского совета было избрано 19 солдат и 18 рабочих.
В Тирасполе, как и в Бендерах, 8 марта состоялось первое заседание пред-
ставителей от рабочих, на котором был избран Временный совет рабочих
депутатов Тирасполя из пяти человек. В этот же день в городе был органи-
зован многочисленный митинг солдат и рабочих, на котором выступавшие
приветствовали свержение царизма и установление в стране демократической
республики, призывали укреплять завоеванную свободу, чтобы не возвра-
тились старые порядки. При этом один из ораторов, представитель военных,
участник революции 1905 г., заявил, что кровь, пролитая за свободу, требует
возмездия и этот час расплаты настал. Сообщая о состоявшемся митинге и о
создании Временного совета, городская газета «Днестровский край» опублико-
вала воззвание к жителям города с призывом делегировать своих депутатов в
Городской совет.
На общем собрании рабочих Тирасполя, которое состоялось 12 марта по
инициативе Временного совета, был избран постоянный состав Тирасполь-
ского совета рабочих депутатов из 15 членов. А на следующий день депутаты
избрали исполнительный комитет из семи человек. Гарнизонное собрание 16
марта сформировало свой комитет офицерских и солдатских депутатов. В со-
став этих советов помимо эсеров и эсдеков-меньшевиков вошли и рабочие-
большевики – Василевский, Лазарев, Тер-Енокиян, Шамис, Шепетиевский. На-
чиналась упорная борьба за влияние на народные массы, за власть в условиях
установившегося в стране двоевластия. Февральская революция не завершила
в Приднестровье классовые битвы начала XX в., а открыла новую, еще более
ожесточенную страницу в их истории.
ГЛАВА XV
КУЛЬТУРА И ОБРАЗОВАНИЕ
ПРИДНЕСТРОВЬЯ В XIX – НАЧАЛЕ XX в.
§ 1. Общая характеристика культурных процессов

В XIX – начале XX в. на культурную жизнь Приднестровья оказывали вли-
яние два важнейших фактора: вовлечение его в культурное поле державной
России, а также многонациональный состав населения, которое бережно хра-
нило религиозные, семейные, общеэтнические традиции своих предков. И оба
этих фактора имели глубокие исторические корни. Несложно объяснить и то,
почему культурная, социальная и политическая интеграция населения Придне-
стровья (а равно и Бессарабии с 1812 г.) в общественную жизнь России с конца
XVIII в. по начало XX в. осуществлялась легко и безболезненно.
Территориально на протяжении многих столетий Россия росла двояким
образом: ряд стран и народов входили в состав империи добровольно, во вся-
ком случае, не противодействуя этому сближению. Другие страны (Польша,
часть среднеазиатских территорий, некоторые народы Кавказа и проч.), на-
родам которых были глубоко чужды национальные интересы России, воспри-
нимали вхождение в Россию как трагедию. Именно эти этносы выдвигали из
своей среды пассионариев, способных противопоставить российской государ-
ственности иное понимание прошлого и будущего своих народов и России в
целом. При этом возрождение или построение сильной их государственности
никак не предполагало обретение ими статуса провинции империи, а наоборот
призывало к кровавой борьбе против «российского ига».
Представляется, что Приднестровье, как и Бессарабия, безусловно, относи-
лись к первому типу стран и народов. Несомненно, большое значение при этом
имело то, что оба берега Днестра были освобождены от османского ига и засилья
кочевых татар. Турки ушли сами, а Ногайская орда, как затем и Буджакская, были
переселены правительством в Крым. Пустующие земли стали быстро заселять-
ся выходцами из Молдавского княжества, стран Балканского полуострова, раз-
личных губерний России, колонистами из-за рубежа. Россия была их страной по
рождению или по тем надеждам, которые они с ней связывали.
Эти надежды определяли очень важную особенность интеграции местного
населения в общественно-политическую жизнь страны после присоединения
этих замель к России. Вполне возможно, что в Туркестане, Финляндии, Польше
или на Кавказе местное население было достаточно далеким от животрепещу-
щих проблем общероссийского характера, – жители враждебных российской
государственности территорий не интересовались чисто российскми пробле-
Глава XV. Культура и образование Приднестровья...  695
мами, да вряд ли их и понимали. Но в таких провинциях, как Приднестровье,
в Новое время местное общество весьма активно включилось в обсуждение са-
мых насущных вопросов общественно-политического характера. Именно тогда,
в XIX в., наряду с консервативным и либеральным течением общественно-по-
литической мысли в России появляется и новое направление – революционное.
Все названные течения находили в крае живой отклик, понимание и своих
приверженцев. Это показало и дворянское движение декабристов, и разночин-
ные планы народников, а с конца XIX в. – и появление политических партий
общероссийского плана, которые действовали в регионе весьма активно. Соци-
альный и национальный состав населения по обе стороны Днестра был доста-
точно близким, схожим и весьма зрелым, почти не отличимым от других рай-
онов юга России, Новороссии, как тогда именовался этот регион. Интересно,
что все политические партии, действовавшие в обеих провинциях, имели обще-
российский характер; «своих» не появилось. Здесь действовали лишь местные
отделения партий с национальной окраской – Бунд, СЕРП (Социалистическая
еврейская рабочая партия), Дашнакцутюн и др. Но за исключением, пожалуй,
сионистских идей и переселенческого движения, которое с начала эпохи погро-
мов получило в среде местного еврейства определенное влияние, остальные на-
циональные партии не имели в крае никакого распространения.
При этом ни в Бессарабии, ни в Приднестровье не возникло сколь-нибудь
активных политических сил, которые выступили с рациональной программой
сепаратистского свойства и нашли бы поддержку у местного населения. В При-
днестровье сепаратистских движений вообще не было и быть не могло. В Бес-
сарабии в годы Первой русской революции возникает благодаря финансовой
и идейной поддержке Румынии малочисленная Культурная лига бессарабских
румын, газеты которой на румынском языке не пользовались спросом и вынуж-
денно закрылись. Лишь после Февральской революции агентами румынского
правительства на его же финансовые средства создается Молдавская нацио-
нальная партия. При этом она носила не столько сепаратистский, сколько куль-
туртрегерский характер и никаких попыток выхода из России и присоединения
к Румынии открыто не предпринимала. Известный факт: на выборах в Учреди-
тельное собрание в ноябре 1917 г. большевики в Кишиневе получили 5500 голо-
сов, а члены Молдавской национальной партии – 400; в других городах и селах
за них вообще почти никто не голосовал. И жители Приднестровья, и жители
Бессарабии считали себя россиянами и ничего другого для себя не желали.
Какие же процессы определяли высокую степень и быструю интеграцию
Приднестровья в общественно-политическую жизнь страны в XIX в.? Да и
можно ли вообще дать ему какое-то приемлемое объяснение? Очевидно, всё
дело состояло в социальной структуре общества, которая очень быстро полу-
чила общероссийские формы. Россия, как известно, делила своё население на
различные сословия, т.е. на определенные группы людей, обладающих твердым
юридическим статусом. И сословия эти были полностью отменены лишь в пе-
риод Российской революции 1917 г.
Но, когда сначала Приднестровье в конце XVIII в., а потом и Бессарабия в
1812 г. вошли в состав России, здесь в течение нескольких лет формируются и
законодательно оформляются свои сословия, – дворянство, духовенство, купе-

чество, мещанство, казаки, государственные и крепостные крестьяне, колони-
сты и проч. Каждое из этих сословий имело свои интересы и готово было их за-
щищать, тем более, что дворянство как социальная база и опора самодержавия
не собиралось в своей массе терять привилегированное положение, несмотря
на идеалистические мечтания и стремления прогрессивно мыслящих офицеров
из рядов декабристов.
Дворянство объединялось в собрания, которые носили интернациональ-
ный характер. Собственно для собраний не имела никакого значения этни-
ческая принадлежность правящего слоя. Они объединяли русских, молдаван,
украинцев, поляков, греков и проч. Собрания выбирали губернских и уездных
предводителей, а подчас и жестко нелицеприятно критиковали деятельность
местных властей. В их полиэтничной среде зародились и получили поддержку
среди населения основные направления политической мысли и общественных
течений – консервативного, либерального и революционного.
Это состояние быстро распространилось на весь социум. И правые (в лице
черносотенцев), и левые (в лице народовольцев, анархистов, левых эсеров) име-
ли в крае своих сторонников крайне радикальных направлений. Борьба между
этими течениями, их размежевание и противоборство, не могла не затронуть
бессарабское и приднестровское дворянство, разночинцев, всё активное насе-
ление как провинциальную часть общероссийского сообщества.
Конечно, основную часть приднестровских крепостников-помещиков и
бессарабских бояр составляла вместе с офицерством, чиновниками, генерали-
тетом правоконсервативная часть общества, не желавшая никаких перемен в
своем положении. Правительство России на протяжении всего XIX в. имело все
основания рассматривать Приднестровье, как и Бессарабию, своим стабиль-
ным и надежным оплотом на юго-западных рубежах империи. Несмотря на
большую отдаленность от Санкт-Петербурга, Москвы и других политических
и культурных центров империи, обе провинции с момента своего вхождения
в Россию жили общими со всей страной проблемами, интересами, заботами.
Социально-политическая, культурная и духовная интеграция населения обеих
провинций в общерусский конгломерат народов произошла на редкость без-
болезненно и естественно.
Для автохтонного населения важную роль сыграла его традиционная ду-
ховная жизнь и культура. Культурное поле имперской России, в которое оно во-
влекалось, было исторически близко и естественно для него. Это поле ни в коей
мере не было враждебно жителям присоединенных к России земель. Наоборот,
оно способствовало сохранению и приумножению духовных, этнических,
семейных традиций и устоев их предков.
В Приднестровье и в Бессарабии в конце XVIII – начале XX в. проживали
молдаване, украинцы, русские, болгары, гагаузы, евреи, армяне, греки, поляки,
татары и многие другие этносы. Здесь на протяжении многих веков существо-
вали (мирно или во взаимной вражде) и разнообразные конфессии – католи-
ки и мусульмане, староверы и евангелисты, иудеи и православные, различного
рода секты. Но в составе единой православной страны все конфессии заняли
отведенную им нишу и не имели никаких возможностей продолжать как в
Средние века эксплуатацию и ущемление прав православных жителей, которые
составляли несомненное большинство. При этом православие исповедовали
все основные преобладающие этносы населения обеих провинций – молдаване,
украинцы, русские. Они составляли большинство.
После присоединения к России значение православной духовности посто-
янно возрастало, и церковь, наконец, лишилась тех оков, в которых она нахо-
дилась в период польского, татарского или турецкого господства. Характерно
и то, что, православные не стали мстить своим былым притеснителям: никто
костелы не закрывал, строились даже новые католические храмы русской ад-
министрацией. Губернатор Павел Федоров, правивший Бессарабией 20 лет и
превративший город Кишинев в сплошную строительную площадку, на ровных
благоустроенных улицах города возводил не только православные храмы, но и
костел, и кирху, и другие культовые сооружения.
Возводились в Приднестровье, как и в Бессарабии, молельные дома бап-
тистов, старообрядцев, а также григорианские церкви, синагоги, кирхи, так что
общая религиозная картина напоминала собой пеструю мозаику, в которой
никто не был ущемлен. Здесь различные верования могли вполне мирно ужи-
ваться между собой. И это положение, характерное для большинства регионов
юга России XIX в., вполне устраивало местных жителей. Общая религиозная
культура края была неразрывно связана с деятельностью различных культовых
учреждений всех народностей и этносов региона. Никаких острых религиозных
конфликтов не возникало. И это было характерной чертой обеих провинций,
хотя кальтурная и духовная жизнь различных слоев общества, особенно в цер-
ковном отношении, отличалась большей амбивалентностью друг к другу, чем
это было в XVIII столетии.
Нижнее Приднестровье в начале XIX в. входило в епархию Екатеринос-
лавскую, Херсонскую и Таврическую, затем с 1812 по 1834 г. стало составной
частью Кишиневской епархии, которую в 1812–1821 гг. возглавлял известный
подвижник церкви митрополит Гавриил Бэнулеску-Бодони, северная же часть
края была в ведении подольских церковных иерархов.
В XVIII столетии в Приднестровских православных храмах богослуже-
ние проводилось на греческом, молдавском и церковно славянском языках. В
XIX в. церковная служба была унифицирована: повсеместно распространился
церковнославянский язык. Но вопрос о богослужении на молдавском языке не-
однократно обсуждался и приобрел довольно громкий резонанс. Ведь именно
Приднестровье вошло в зону влияния секты иннокентьевцев, начало которой
было положено монахом Иннокентием (Ионом Левизором), обратившимся к
верующим на молдавском языке.
Общая религиозная культура края неразрывно связана с деятельностью
культовых учреждений всех народностей, населявших Приднестровье. Напри-
мер, немецкие колонии в регионе жили довольно обособленной жизнью, но с
80-х годов, после объединения Германии, внимание правительственных кругов
и общественности этой страны к колониям в России, в том числе и в районах
Северного Причерноморья, усилилось.
На юге России получает распростране-

ние книга Ретвиша, отпечатанная в 1889 г. под
названием «Немцы за границей», явно шови-
нистической направленности. В Германии вы-
ходят в свет специальные издания, тематика
которых способствовала усилению влияния
немецкой церкви в России. Одной из них была
работа немецкого пастора Дальтона (1865 г.),
посетившего немецкие колонии на юге России
в начале 60-х годов.
Тем не менее острых религиозных кон-
фликтов в XIX в. Приднестровье не знало. Более
того, берега Днестра по-прежнему оставались
прибежищем для гонимых за веру и убеждения,
как и в более ранние исторические эпохи. Ха-
рактерным и наглядным свидетельством этого
служит основание и возведение в нескольких
Главный собор г. Тирасполя.
километрах от Тирасполя и Бендер Свято-Воз- Фото конца XIX в.
несенского Ново-Нямецкого монастыря, кото-
рый превратился в один из наиболее выдающихся православных центров на
Днестре. Приднестровье стало землей обетованной для основатели этого мона-
стыря – монашеской братии Нямецко-Секульской лавры, бежавшей в эти земли
от несправедливостей, преследований и гонений румынских властей в 60-е годы
XIX в.
Сама по себе Нямецкая лавра исчисляет свою историю с 1367 г., т. е. прак-
тически со времен образования независимого молдавского княжества, и, явля-
ясь ровесницей молдавской государственности, по словам историка монасты-
ря архимандрита Гурия, «имела для Молдавии такое же значение, какое имели
Киево-Печерская и Свято-Троицкая лавры для России». Почти пять столетий
эта жемчужина православия была важнейшим духовным, нравственным, ре-
лигиозным, культурным и просветительским центром Молдавии. Она поль-
зовалась заслуженным вниманием и попечением со стороны Александра До-
брого, Стефана III Великого, Петра Рареша и других правителей Молдавского
княжества.
Золотыми страницами в историю лавры вписана жизнь и деятельность
архимандрита Нямецкого монастыря Паисия Величковского (1722–1794), зна-
менитого книжника, просветителя, духовного подвижника. Благочестивый
старец, объединив вокруг себя нямецких иноков и послушников, возродил в
монастыре традиции древней православной монашеской жизни на основе со-
ставленного им «Устава и чина общежительной жизни». К архимадриту, испы-
тывая его сильнейшее духовное влияние, тянулись не только молдаване, но и
украинцы, русские, сербы, валахи, болгары, православные других националь-
ностей. Поэтому преподобный Паисий ввел в обычай проводить богослужение
как на молдавском, так и на церковнославянском языке. Его подвижническая
деятельность высоко ценилась не только братией Нямецкой лавры, но и много-
численными приверженцами и последо-
вателями из различных стран, ибо она
сближала и связывала православные
народы (в 1988 г. преподобный старец
Паисий был причислен Русской Право-
славной церковью к лику святых).
Однако заветы святого старца
были грубо попраны, как и весь мо-
настырский уклад жизни, почти сразу
после объединения Молдавии и Вала-
хии в единое государство. Правитель-
ство Александра Иона Кузы объявило
о подчинении Молдавской православ-
ной церкви светским властям и секу-
Преподобный Паисий Величковский ляризации – изъятии церковной и мо-
настырской собственности в пользу
государства. Специальная правительственная комиссия («разбойническая»,
как называли ее монахи) в сопровождении жандармов отстранила настоятеля
монастыря архимандрита Герасима от управления жизнью лавры, опечатала
канцелярию, архив, библиотеку с ценнейшими древними рукописями и ману-
скриптами на разных языках, не остановилась и перед грабежом монастырско-
го казнохранилища, ризницы, винных погребов и амбаров. По словам монахов,
«турки оказались лучше христиан-комиссаров, вольтерианцев, кальвинистов,
лютеран, которые ограбили Нямецкий монастырь и другие монастыри, лишив
их имуществ».
Грабеж средь бела дня, продолжавшийся многие месяцы, производил уг-
нетающее впечатление на православное духовенство. Однако пределом свято-
татства и произвола стало для него решение румынских властей посягнуть на
вековые правила иноческой жизни. Один из министров распорядился о запрете
совершения служб на славянском языке. Все богослужебные книги на церков-
нославянском были изъяты, монастырская типография с кирилическим обо-
рудованием – уничтожена, запрещалось даже править службу в честь русских
святых и вообще поминать их. Воспротивившегося такому святотатству иерос-
химонаха Андроника и других членов монашеской братии власти немедленно
заклеймили как «русолатров», т. е. «русофилов». «Увидев, затем, что защищаю-
щие права церкви духовные пастыри изгоняются и горькой смерти подвергают-
ся за то одно, что дерзновенно защищают права Святой Православной церкви,
нямецкие иноки стали один за другим незаметно уходить из монастыря и пере-
ходить границу молдавского княжества», – писал архимандрит Гурий в своей
истории Ново-Нямецкого монастыря.
От духовника лавры архимандрита Андроника узнает о бесчинствах ру-
мынских властей в отношении православия уполномоченный лавры в России
иеромонах Феофан Кристя. По его ходатайству российское правительство воз-
вращает имения Кицканы и Копанка во владение Нямецкой лавры в 1860 г., а в
январе 1864 г. был утвержден проект основания в этих вотчинах Свято-Ново-
Иеромонах Феофан Кристя Архимандрит Андроник
Нямецкого Вознесенского общежительского монастыря, принявшего эстафету

высокой духовности и праведности, которая развивалась и приумножилась
веками Святым Паисием, его предшественниками и учениками. Спасавшиеся
от бесчинств румынских властей монахи Нямецкой лавры доставили в Ново-
Нямецкую обитель сотни, тысячи бесценных сокровищ – рукописных книг и
документов на церковнославянском, греческом, молдавском, русском и дру-
гих языках, относящихся к XIV–XIX вв. Основатели монастыря о. Феофан и о.
Андроник похоронены в земле обители, которой покровительствовал Паисий
Величковский. Так волею исторических судеб Приднестровье стало убежищем
для гонимых румынскими богохульниками учеников и последователей препо-
добного старца Паисия, который является святым для всего истинно право-
славного мира. Вероятно, в этом можно усмотреть не только историческую
случайность либо закономерность, но и определенный знак, результат самого
промысла Божиего.
Национальные особенности жителей Приднестровья сохранялись не толь-
ко в народных традициях, религиозной жизни, но и в одежде, народных про-
мыслах, ткачестве и вышивке. В XIX в. жители края (в основном молдаване) но-
сили традиционную молдавскую одежду, в которой и головные уборы и пояса
свидетельствовали о возрасте либо семейном положении. Например, в север-
ных селах Приднестровья – Севериновке, Подойме девушки носили широкий
цветной пояс, а замужние женщины – узкий шерстяной тканый пояс.
Молдаване, как и славяне, верили в чудесную силу используемых ими эле-
ментов одежды. И в конце XIX столетия в селах Бендерского уезда еще был рас-
пространен обычай, в соответствии с которым мужчины перед посевом пше-
ницы подбрасывали вверх свои красные пояса, высказывая пожелание о том,
чтобы она росла так же высоко.
В окрестностях Рыбницы женщины надевали особый сарафан типа «за-
каскэ», рубашки с вышивками. На праздник они наряжались в «марамэ», или
«мэфрамэ», – платки наподобие длинного полотенца. Подоймицкие платки за-
метно отличались как своим видом, так и назначением. Они стали частью об-
рядовой свадебной одежды.
Народные традиции особенно хорошо сохранились в ковроткачестве, вы-
шивке, домостроении, изготовлении домашней утвари жителей болгарских,
украинских, молдавских, немецких, русских сел, а также среди евреев, армян,
поляков.
Эти промыслы в XIX в. носили не рыночный характер, а преимуществен-
но домашний, когда применение наемной рабочей силы было крайне редким
явлением, поскольку для продажи такие изделия не производились. Исследо-
ватель конца XIX – начала XX в. Н.В. Лашков утверждал, что «почти в каждом
крестьянском семействе вырабатывается шерстяное сукно. Из хлопка, коноп-
ли, льна (часто на льняной основе ткут шелковыми нитками) вырабатывается
холст, в некоторых уездах удивительно прочный и красивый, особенно скатер-
ти, полотенца, головные платки. Грубая ткань для мешков и других изделий идет
почти исключительно только на удовлетворение потребностей семьи, только в
сравнительно редких случаях, при крайней нужде в деньгах, эти изделия по-
падают в продажу... У населения ковры являются не роскошью домашнего оби-
хода, но и прямой потребностью последнего при характере жилых строений,
особенно крестьян».
Однако XIX в. – век развития капитализма – способствовал приобщению
местного населения к мировому прогрессу. Менялась одежда, посуда, строи-
лись новые дома, заметно отличавшиеся от прежних жилищ.
На анкету земства 1912 г. о состоянии кустарной промышленности Бендер
жители отвечали, что «фабричные производства полотен, несмотря на меньшую
прочность, получили большое распространение благодаря дешевизне и вытес-
нили кустарное полотно». Наступление капиталистического рынка не только не
способствовало развитию кустарных промыслов, но и просто губило их, разо-
ряя и без того малоимущих производителей. Об этом также говорят ответы на
упомянутую анкету: «Перекупщики ценят только материал, а работа для них
безразлична, нуждающиеся крестьяне идут на всевозможные уступки, и ковер,
стоящий с работой 100–150 рублей, продается за бесценок».
Известно, что в Тираспольском уезде в 1904 г. выделкой тканей занимались
8 664 «промышленника», т. е. примерно 77 % сельских кустарей. Наступление
фабрично-заводского производства на этот кустарный промысел в начале ХХ
в. имело агрессивный и всеобщий характер. «За последнее время – сообщало
земство, – благодаря проникновению в деревню различных мануфактурных фа-
брикатов и анилиновых красок, население быстро теряет стильные рисунки и
способы окраски прочными и нежными растительными красками, заменяя их
рисунками ситцевой дешевки, быстро линяющими яркими анилиновыми кра-
сками». Упадок домашнего ткацкого, коврового, шерстопрядильного и прочих
кустарных промыслов имел объективный характер и был связан с капиталисти-
ческой эволюцией общества. В результате жестких условий конкуренции массо-
вая продукция «ширпотреба» фабрично-заводского производства завоевывала

рынки, диктовала свои стандарты вкуса и моды, вытесняла оригинальные тра-
диционные народные изделия, которые все больше уходили в прошлое, забы-
вались, погибали. В какой-то степени это была неизбежная плата за движение
вперед к буржуазному обществу.
Особенно заметен был прогресс в сфере народного образования. Все боль-
ше становилось грамотных людей, увеличивалось число церковных, государ-
ственных, а с 60-х годов XIX в. – и земских школ. В Приднестровье получает
распространение двух-четырехклассное, а затем и среднее (гимназии и учили-
ща) образование.
Основными предметами, которым обучали в начальной школе, были чте-
ние и письмо, арифметика, закон божий. Вначале важную роль в школах играли
сельские священники, впоследствии же в крае появлялось все больше профес-
сиональных учителей, получивших специальную подготовку прежде всего в се-
минариях – духовных и учительских.
Чаще всего обучение велось на русском языке, но имелись также школы,
где дети могли получить образование на немецком, еврейском, польском, ар-
мянском языках. В начале XX в. встал вопрос об обучении и на молдавском
языке. Были выпущены словари и пособия на молдавском языке для молодежи,
отпечатанные в Одессе и Кишиневе. Тем не менее молдавские школы в этом
регионе появились лишь после 1917 г.
Довольно активной была музыкальная жизнь Приднестровья, хотя специ-
альное музыкальное образование получали немногие. Широкое распростране-
ние получило пение – хоровое, церковное, сольное, существовали здесь и свои
оркестры: в Малаештах, Ташлыке и других селах Приднестровья. Часто приез-
жали оркестры Парно, Муриз и других лэутаров, пользовавшиеся огромной по-
пулярностью на обоих берегах Днестра. Неоднократно в Тирасполе, Бендерах,
Рыбнице, Дубоссарах выступали и про-
фессиональные музыканты из Петербур-
га, Москвы, Одессы, а также из-за рубе-
жа. Получило развитие в Приднестровье
и драматическое искусство.
Село Выхватинцы Подольской гу-
бернии – родина великого русского
музыканта А.Г. Рубинштейна (1829 г.),
основателя первой консерватории в Пе-
тербурге, одного из величайших предста-
вителей фортепианного исполнительства
всех времен. В местечке Рашков в 1907 г.
родился известный еврейский писатель и
драматург Х.А. Зильберман, а в с. Севе-
риновка в 1905 г. – знаменитый советский
писатель, генерал-майор, Герой Совет-
ского Союза П.П. Вершигора. Выходец
из с. Броштяны Рыбницкого района мол- А.Г. Рубинштейн
давский актер, Народный артист СССР К.А. Штирбу (1915 г.), а из Кошницы –
молдавский поэт, драматург и фольклорист Л.Е. Кодряну (1909 г.), работавший
в кино вместе с известными советскими кинорежиссерами М. Хуциевым и Л.
Гайдаем. В с. Окны Подольской губернии в 1867 г. родился российский исто-
рик, социолог, писатель и журналист И.М. Бикерман, выступавший в Берлине
и Париже под эгидой антибольшевисткого и антисоветского «Патриотического
союза русских евреев за рубежом».
Изобразительное искусство Приднестровья долгое время было тесно
связано с церковной живописью, но именно в XIX в. появляются новые по-
лотна на светские сюжеты. В Тирасполе в 1881 г. родился один из крупней-
ших русских живописцев, графиков, театральных художников начала XX в.
М. Ларионов, основатель целого направления – лучизма. Он входил в знаме-
нитую группу русских художников «Бубновый валет», а затем и в группу под
шутливым названием «Ослиный хвост». Вместе со своей супругой, художни-
цей Н. Гончаровой, Ларионов в 1915 г. переезжает в Париж, где оформляет
сенсационные русские балетные постановки и где до сих пор хранятся его
известные произведения, в том числе и прелестные пейзажи родного Тира-
споля. Несколько позднее с Тирасполем свяжет свою творчество талантливый
художник А.Ф. Фойницкий, выпускник Петербургской академии художеств.
В 1869 г. в Тирасполе родился украинский живописец Заслуженный деятель
искусств УССР Ю.Р. Бершадский.
Уроженцем Тирасполя был Г.П. Стаматов (1869–1942), известный болгар-
ский писатель-реалист, который с 1882 г. жил и работал в Болгарии.
Тирасполь – родина известного украинского актера, народного артиста
СССР Ю.Б. Шумского (1887–1954) и других известных деятелей культуры, на-
уки, искусства.
К XIX в. относятся и первые попытки основания в Приднестровье соб-
ственных музеев. В значительной степени это связано с археологическими рас-
копками в регионе. В 1880 г. археолог-любитель И.К. Суручан основал археоло-
гический музей Понта Скифского в Кишиневе, где были представлены и экспо-
наты, найденные в Приднестровье.
Несколько позднее археологическими изысканиями в Приднестровье стал
заниматься тираспольчанин, отставной штабс-капитан, смотритель земской
больницы и арестантского дома в Тирасполе И.Я. Стемпковский, к которому
присоединился основатель Херсонского краеведческого музея В.И. Гошкевич.
Вместе со своей супругой Л.П. Стемпковской с 1896 по 1911 г. Иоиль Яковле-
вич исследовал 412 курганов у сел Карагаш, Красногорка, Малаешты, Парканы,
Плоское, Суклея, Терновка, Чобручи и др. Собранная ими коллекция хранилась
в Херсонском музее, во время второй мировой войны она была вывезена в Гер-
манию и возвращена лишь в 1994 г. Основывает музей в Тирасполе и П.З. Ряб-
ков, некогда активный революционер-народник.
Большой интерес исследователей к археологическим древностям При-
днестровья вполне понятен и объясним. Если славянские памятники Цен-
тральной России довольно скромны и невыразительны в своем большин-
стве, то на берегах Днестра обнаруживались прекрасные находки античных
времен, которые составляли гордость самых богатых музеев и личных кол-

лекций.
Общая направленность культурных процессов в Приднестровье XIX – на-
чала ХХ в. свидетельствовала о том, что местное общество прочно и стабильно
интегрировалось в духовную среду России. Одновременно буржуазные преоб-
разования в крае способствовали тому, что даже самые косные и неподатливые
сферы жизни общества и все его социальные слои неудержимо втягивались в
бурные события наступавшего ХХ столетия.
§ 2. Развитие науки и образования

Присоединение Приднестровья к России в значительной степени опреде-
лило пути дальнейшего развития просвещения и науки в крае.
Наука. Русская наука в XIX в. не только не отставала от западноевропей-
ской, но в некоторых областях даже опережала ее. Отечественные ученые пы-
тались разрешить мировые проблемы естественных и технических наук. Они
активно включались в естественнонаучное исследование обширных территорий
России, вели пропаганду новейших достижений науки на всем пространстве
Империи, включая провинции.
В России успешно развивались исследования в области астрономии.
В 1844 г. известные русские ученые В.Я. Струве и К.И. Теннер провели из-
мерение отрезка меридиана в Финляндии, Литве и Бессарабии (по Дунаю).
Распространению учения Н. Коперника в регионе способствовал декабрист
В.Ф. Раевский (1795–1872), занимавшийся астрономией. Всеобъемлющий документ
о перспективах развития края был составлен декабристом А.О. Корниловичем.
Существенный вклад в изучение природных богатств Приднестровья
внесло Общество сельского хозяйства Южной России, основанное в 1828 г. в
Одессе. Общество объединяло лучшие научные умы России, – А.А. Бычихин,
А.И. Гросул-Толстой, Л.Д. Денгинк, И.И. Кешко, И.М. Красильщик, А.И. На-
боких, В.Г. Ротмистров, А.А. Скальковский, В.П. Скаржинский, М.В. Неручев,
И.И. Палимпсестов, А.И. Погибко, Е.Л. Режинский, К.И. Тардан, И.А. Черкес,
С.В. Шусьев.
Общество сыграло прогрессивную роль в изучении климата, растительно-
сти, почв и условий ведения сельского хозяйства в причерноморских районах.
Члены общества занимались такими вопросами, как борьба с засухой, лесораз-
ведение, выращивание лучших сортов пшеницы, развитие виноградарства и
плодоводства.
Более чем девяносто лет Общество регулярно издавало «Записки», пред-
ставлявшие собой энциклопедию сельскохозяйственных знаний для местных
земледельцев. В издании нашли отражение научная и практическая деятель-
ность Общества, в нем помещались специальные руководства по садоводству,
возделыванию виноградной лозы, травосеянию, устройству водохранилищ.
Заметный след в науке оставил член Общества, историк, экономист и публи-
цист А.А. Скальковский, автор фундаментальных работ «Хронологическое обо-
зрение истории Новороссийского края» (1836–1838), «Опыт статистического
описания Новороссийского края» (1850), «Болгарские колонии в Бессарабии и
Новороссийском крае» (1848), важное место в которых занимало собственно
Приднестровье. Современники называли его Геродотом Новороссийского края.
Оригинальные ботанические и фаунистические исследования провел уче-
ный К.И. Тардан (1812–1856). Он определил и классифицировал флору и фауну,
составил каталог растений региона. Под его руководством было создано образ-
цовое и высокорентабельное виноградарское хозяйство на глинистых черно-
земах, использующее в своей практике посадку виноградной лозы правильны-
ми рядами и конную обработку виноградников. На основании двадцатилетних
практических наблюдений К.И. Тардан составил руководство по виноградар-
ству и виноделию применительно к местным условиям (опубликовано в «За-
писках Общества сельского хозяйства Южной России» за 1854–1855 гг.). Среди
его многочисленных работ следует выделить такие, как «Очерки естественной
истории Бессарабии» (1841), «О разведении некоторых лесных растений в Бес-
сарабии» (1844), «Сведения о развитии табака в Бессарабии» (1853).
Развитию географии края во многом способствовали работы ученого-по-
чвоведа, агронома и географа XIX в. А.И. Гросул-Толстого. На основании более
чем тридцатилетних наблюдений и исследований он создал труд «Обозрение
рек, почв и местоположений Новороссийского края и Бессарабии в сельскохо-
зяйственном отношении» (1856). Гросул-Толстой выдвинул идею о полосном
распределении почв от Прута до Ингула. Идеи и достижения ученого, состав-
ленная им первая почвенная карта региона были высоко оценены В.В. Докучае-
вым, который писал: «У этого автора некоторые наблюдения так удачно схваче-
ны, так типичны, так хорошо отвечают теоретическим требованиям». Большую
ценность в работе Гросула-Толстого представляют его выводы о существующей
в природе взаимосвязи всех ее элементов: растительности, почвы и климата.
В изучении природы и почв огромную роль сыграл основоположник по-
чвоведения и основатель научной физической географии В.В. Докучаев (1846–
1903). В 1898 г. по инициативе служившего в бессарабском земстве агронома
М.В. Неручева он был приглашен для изучения почв губернии и провел первую
научную экспедицию, посвященную комплексному изучению местных почв,
климата и растительности. В трудах «Русский чернозем» (1883) и «К вопросу о
почвах Бессарабии» (1900) В.В. Докучаев представил классификацию почв края,
установил пять их типов, выяснил происхождение, распределение и свойства
этих почв.
Докучаевские идеи о первостепенном значении биологического фактора в
развитии и эволюции почвы нашли отражение в последующих работах по гео-
графии почв (А.И. Набоких, 1910; М.В. Карчевский, 1918), лесов (Н.А. Окинше-
вич, 1908), в комплексной географической характеристике края (Н.К. Могилян-
ский, 1913; Л.С. Берг, 1918). Учеником Докучаева был и крупнейший советский
почвовед Н.А. Димо, который много сделал для развития отечественного по-
чвоведения.
В 70–80-е годы флору края исследовали И.Ф. Шмальгаузен, В.И. Липский,
Н.М. Зеленецкий, Н.К. Срединский и другие русские ученые. Появление в Евро-
пе опаснейшего вредителя виноградной лозы – филлоксеры побудило Общество
сельского хозяйства Южной России соз-

дать в 1881 г. филлоксерную комиссию
под председательством академика А.О.
Ковалевского. Все винодельческие рай-
оны Новороссии и Бессарабии в связи
с надвигающимся бедствием разделили
на участки, исследовать которые было
поручено опытным специалистам. Бен-
дерский уезд обследовал В. Павлов, а
виноградники Тираспольского, Оргеев-
ского и Сорокского уездов и Подольской
губернии – А.И. Погибко (1857– 1939).
Филлоксерная комиссия издавала под-
робные отчеты по обследованию вино-
градников в Бессарабии, Херсонской и
Подольской губерниях. Афанасий Ива-
нович Погибко стал основоположником
мелиорации в Приднестровье, написал
более 60 научных работ по проблемати-
ке плодоводства и виноградарства, ме- А.И. Погибко
лиорации и метеорологии, защиты рас-
тений от болезней и вредителей.
В борьбу с филлоксерой, которую в 1886 г. в регионе возглавил А.И. По-
гибко, активно включились известные биологи, воспитанники Новороссийско-
го университета Е.Л. Рекало, И.М. Красильщик, А.А. Околович. Под руковод-
ством академика А.О. Ковалевского они тщательно обследовали виноградни-
ки, провели различные мероприятия по уничтожению филлоксеры и лечению
виноградных кустов. Следует особо отметить заслуги А.И. Погибко, который
в 1885 г. написал популярную брошюру «Филлоксера (Phylloxera va statrix) –
истребительница виноградников». Уже в 1886 г. ее перевели на молдавский
язык. Она и теперь не утратила своей практической значимости как руковод-
ство по распознаванию вредителей виноградников.
Первое знакомство А.И. Погибко с днестровской долиной состоялось в
конце XIX в. Уже тогда он оценил перспективы края и стал родоначальником
значительных преобразований на приднестровской земле. Его недаром назы-
вают «патриархом мелиорации Приднестровья», первым мелиоратором респу-
блики. По его инициативе было начато обвалование Днестра и созданы очаги
плавневого садоводства и овощеводства. Большое внимание ученый уделял из-
учению метеорологических условий края. Научная и общественная работа А.И.
Погибко была тесно связана с деятельностью таких выдающихся людей России,
как И.И. Мечников, А.О. Ковалевский, М.М. Коцюбинский.
По инициативе профессора А.В. Клоссовского была организована в 1886 г.
метеорологическая сеть юго-запада России, в задачу которой входило детальное
изучение климата и подготовка материалов для прогнозирования погоды. Она
финансировалась Херсонским земством, а с 1887 г. – и Бессарабской губерни-
ей. Если в 1886 г. метеосеть насчитыва-
ла около 60 станций, то через год число
наблюдательных пунктов увеличилось
до 158, а в 1888 г. – до 223. Наблюдения
велись за осадками, температурой, об-
лачностью, направлением и силой ветра.
Проводились сельскохозяйственные и
фенологические наблюдения.
Пожалуй, самой деятельной и авто-
ритетной фигурой в научной жизни Бес-
сарабии и Приднестровья в конце XIX
века был М.В. Неручев (1835–1922). Круп-
ный специалист-практик, организатор
опытного дела и знаток южнорусского
сельского хозяйства, он почти двадцать
лет (1881–1899) посвятил исследованиям
Приднестровья, написав за этот период
более ста работ. Влияние засухи нарасте-
ния, сельскохозяйственная статистика,
М.В. Неручев виноградарство и виноделие, борьба с
филлоксерой, табаководство, плодосу-
шение – вот далеко не полный перечень проблем, надкоторыми он трудился.
В работе «Влага и земледельческие культуры» (1884) М.В. Неручев четко опре-
делил зависимость земледельческой культуры от климата местности: «Культу-
ра в основных частях своих регулируется климатом, и высшее знание, которое
прежде всего необходимо хозяину, есть основательное знание климата. Каким
удивительным светом озарились бы многие – теперь темные – стороны нашей
земледельческой техники, если бы мы стояли в большем знании наших клима-
тических условий».
Главным условием успешного развития виноградарства Неручев считал
выбор сортов, соответствующих местным условиям, а в виноделии – строи-
тельство современного погребного хозяйства. Проблемы сушения фруктов
волновали М.В. Неручева не менее, чем борьба с филлоксерой. Он предлагал
для производства сухофруктов применить артельный метод, что позволило бы
сельскому населению получать доходы и привлекло бы их внимание к занятиям
садоводством.
Одним из первых М.В. Неручев обнаружил бесперспективность возделы-
вания яровой пшеницы на юге страны, доказав выгоду посева озимой. Акаде-
мик В.Р. Вильямс очень высоко ценил работы М.В. Неручева. Он указывал, что
труды В.В. Докучаева, А.А. Измаильского, К.А. Тимирязева, П.А. Костычева,
А.Н. Энгельгарда, М.В. Неручева – это те научные основы, на которых в течение
нескольких десятилетий строилась исследовательская работа всех опытных уч-
реждений степной полосы.
В своих воззрениях на природу М.В. Неручев был материалистом. Он про-
пагандировал материалистическую концепцию природы, приветствовал де-
мократические идеи. Среди русских книг в библиотеке К. Маркса была и не-

ручевская работа «Русское землевладение и земледелие» (1877). Она числится в
списке Маркса «Русское в моей библиотеке» под номером 50. На ней есть помет-
ки Маркса, свидетельствующие об основательном изучении им книги. Прогрес-
сивные идеи М.В. Неручева сыграли большую роль в укреплении русско-мол-
давских культурных связей и в борьбе идей материализма с идеализмом в крае.
В конце века в регионе широко развиваются энтомологические исследо-
вания. Их проводили работники земского краеведческого музея, а также со-
трудники биоэнтомологической станции, основанной в 1911 г. в Кишиневе.
Заметную роль в этом направлении сыграл доктор естественных наук энтомо-
лог И.М. Красильщик (1857–1921), ученик и друг великого русского ученого
И.И. Мечникова. Воспитанник Новороссийского университета, он уже в первых
своих научных работах заявил о себе как о серьезном исследователе-материали-
сте. По предложению И.И. Мечникова, ученый в 1884 г. приступил к изучению
вопроса об эффективности применения грибка в борьбе с вредными насекомы-
ми. Его опыты показали, что необходимо в самой природе искать естественных
врагов насекомых. И.М. Красильщик и И.И. Мечников на собственные средства
основали небольшой завод по изготовлению мюскардины – грибка, убивающе-
го вредителей сельского хозяйства. Однако царские власти не поддержали это
полезное начинание, и опыт отечественных ученых внедрили у себя французы.
Создатель и первый заведующий биоэнтомологической станцией И.М.
Красильщик был одним из пионеров биологического метода борьбы с вредите-
лями зерновых и плодово-ягодных культур. Он изучил методы борьбы с саран-
чой, установив, что источником распространения этого вредителя на юге России
является дельта Дуная. В середине 80-х годов он дважды выезжал в Румынию,
где организовывал мероприятия по уничтожению саранчи. Результатам своей
деятельности ученый посвятил работы «Саранча в дельте Дуная» (1886), «Ког-
да и как бороться с саранчой» (1890) и др. В Бессарабии и Приднестровье, на
Украине и Кавказе им были проведены энтомологические исследования. И.М.
Красильщик изучал действие различных ядов на насекомых, открыл бактерии,
губящие вредителя свеклы лугового мотылька.
Свою лепту в развитие биологической науки внес магистр зоологии, мол-
давский ученый А.Ф. Стуарт. Еще в 60-е годы он совместно с И.И. Мечниковым
и А.О. Ковалевским заложил основы сравнительной эмбриологии, способство-
вал творческому развитию дарвинизма. Занимая достаточно высокое положение
в обществе, как председатель Бендерского земства барон А.Ф. Стуарт (правнук
молдавского господаря Константина Мурузи) пытался поднять благосостояние
местного населения, используя научные методы селекции. Он поселил в Тоди-
рештах приглашенного из Америки профессора Майкеля, который занялся
в опытном хозяйстве селекцией и улучшением различных сортов местной ку-
курузы. Его научные труды не утратили своего значения и в настоящее время.
Велика заслуга А.Ф. Стуарта и в развитии губернского земского музея в Киши-
неве. Под его редакцией вышел капитальный труд о виноградарстве Бендерско-
го уезда. Наиболее полные данные о состоянии виноградарства и виноделия в
Приднестровье содержат также труды М. Балласа, А.И. Погибко, Т.И. Осадчего.
В них указаны площади виноградных плантаций и их распределение по воло-
стям, селам и городам, валовой сбор винограда и объем произведенного вина;
товарность производства; освещены порядок владения виноградниками, взаи-
моотношения между мелкими и крупными владельцами.
Флору и фауну края изучали русские и украинские ученые: Н.А. Окинше-
вич, автор книги «Леса Бессарабии в их отношении к рельефу местности» (1908);
И.К. Пачосский, опубликовавший в 1910 г. труд «Основные черты развития флоры
юго-западной России»; уроженец Бендер Л.С. Берг, автор книги «Рыбы пресных
вод России» (1916), в которой описаны 74 вида рыб, обитавших в водах Днестра.
В XIX в. геологические исследования проводились русскими и некоторы-
ми иностранными учеными, предпринимавшими многочисленные экспедиции
в европейскую часть России (Г.К. Бледе, Н.П. Барбот де Марни и др.). В 1883 г.
профессор Новороссийского университета И.Ф. Синцов составил первую круп-
номасштабную геологическую карту с объяснительной запиской, которая си-
стематизировала накопившийся геологический материал и сохранила научную
ценность вплоть до начала в 1946 г. работ по глубокому бурению на территории
Молдавии. Значительный вклад в изучение геологического строения края внес-
ли в конце XIX и начале XX в. русские ученые, члены Геологического комитета
Н.И. Андрусов, Н.А. Соколов, Н.А. Григорович-Березовский, В.Д. Ласкаров, В.И.
Крокос, О.К. Ланге и др. В 1916 г. Ф.С. Поручик опубликовал свои книги «Запи-
ски о некоторых результатах гидрологического исследования Приднестровья и
о распространении водоносных горизонтов в Бессарабии» и «Геология Бессара-
бии», сделав выводы об образовании силурийских пластов Поднестровья.
Трудно назвать фигуру более крупную, более заметную среди местных
агрономических деятелей дореволюционного периода, чем Н.К. Могилянский
(1877–1966). Поражает энциклопедичность его знаний, широта и глубина ох-
вата изучаемых явлений и процессов. Библиография его работ включает более
150 наименований по экономической географии, статистике, плодоводству, ви-
ноградарству и виноделию. Н.К. Могилянский был редактором журналов «Ли-
сток виноградарства, виноделия и плодоводства» (1902–1903), «Виноградарство
и виноделие» (1904–1907), «Бессарабское сельское хозяйство» (1908–1917). Он
привлек к участию в этих изданиях видных русских и украинских ученых. Им
были изданы книги краеведческого характера: «Беседы о плодовом и ягодном
виноделии» (1904), «Бессарабское виноградарство и виноделие и их нужды»
(1910), «Географический и статистический очерк Бессарабской губернии» (1912),
«Плодовые сортименты для Бессарабии» (1912), «Чем объяснить дождливость
последних лет» (1912), «Материалы для географии и статистики Бессарабии»
(1913) и др. Богатый фактологический материал его трудов помогает воссоздать
широкую картину развития в дореволюционное время как Пруто-Днестровско-
го междуречья, так и всего Приднестровья.
Немалой известностью пользовался и уроженец края ученый-агроном П.С.
Боканча (1889–1956). Книга ученого «Практические указания по возделыванию
кукурузы и озимой пшеницы в американском пару» (1912), изданная на его лич-
ные средства, была удостоена золотой медали. Другие его труды – «Агрикуль-
тура и кооперация» и «Агрономические центры в Бессарабии» – были высо-
ко оценены научной общественностью.

Имя П.С. Боканчи вошло в историю
края благодаря не только его научным
изысканиям, но и замечательному ав-
тобиографическому рукописному труду
«Записки бессарабца (Повесть жизни
и работы)», который до сих пор ждет
своего издателя. Двухтомник содержит
фрагменты журналов и газет, уникаль-
ные фотографии, удивительно острые
и проницательные наблюдения автора.
Он представляет большую ценность
для историков, агрономов, географов,
этнографов, педагогов, краеведов и ког-
да-нибудь, несомненно, станет доступен
широкому кругу читателей.
Весомый вклад в развитие сельско-
хозяйственной науки и практики При-
днестровья внесла Плотянская опытная
станция. Основная работа станции ве-
лась в направлении преодоления зави-
симости высоты урожая от засушливого
Ф.Б. Яновчик
климата. Станция объединяла опытное
поле, химическую лабораторию, метео-
станцию, виноградник. В течение 20 лет
коллектив ученых-энтузиастов прово-
дил самые разнообразные изыскания в
области закономерностей роста и разви-
тия сельскохозяйственных растений, ис-
следовал агротехнику полевых культур
(предшественники, система обработки
почвы, эффективность органических
и минеральных удобрений, семеновод-
ство, семеноведение). На станции боль-
шое внимание уделялось изучению агро-
техники возделывания пшеницы, куку-
рузы, сахарной свеклы, кормовых трав,
винограда.
За время работы станции (1894–
1914) издано 18 годовых отчетов, свод-
ный отчет за десятилетие, большое ко-
личество статей и монографий. Ученые
публиковали свои труды не только на
русском, но и на иностранных языках,
что позволяло широко информировать
западноевропейских и американских ученых о достижениях станции. Прове-
денные на станции исследования доказали большое значение многолетних трав
для степного земледелия, необходимость удобрений для черноземных почв юга.
На Плотянской станции впервые в России для проведения опытов исполь-
зовались лизиметры, изучалось влияние качества обработки почвы на образо-
вание нитратов, были основаны опытный виноградник и энольная лаборато-
рия. Экспериментаторы пропагандировали свои научные достижения путем
демонстрации различных опытов на показательном поле большой площади, что
привлекало внимание местных земледельцев. Заслуга станции состоит в том,
что ее опыты продемонстрировали зависимость рентабельности отдельных
культур от рациональной обработки почвы и правильной агротехники.
В разные годы станцию возглавляли Ф.Б. Яновчик (1894–1896), С.Г. Мор-
генштерн (1896–1897), П.Ф. Бараков (1897–1899), С.В. Щусьев (1899–1902).
С 1902 г. общее руководство всеми отделами станции было возложено на
А.А. Бычихина. Почвенными исследованиями руководил агрохимик Б.М. Вель-
бель (1900–1910), отделом виноградарства – С.Г. Моргенштерн, А.Е. Юнге,
Ф.Т. Таточко, Л.И. Орликов. Опытным полем долгие годы заведовал А.Г. Кара-
бетов (1898–1909).
В Приднестровье наиболее известен блестящий исследователь Ф.Б. Янов-
чик (1867– 1926) – автор научных работ по земледелию в засушливых услови-
ях, вегетационному методу исследования, транспирации, создатель почвенного
бура и вегетационных сосудов оригинальной конструкции. Он одним из пер-
вых высказал идею о природном районировании Молдавии.
А.А. Бычихин (1865–1933) – автор более 90 работ по агротехнике степного
земледелия, виноградарству, почвоведению, агрохимии – впервые в России на
опыте доказал необходимость внесения минеральных удобрений под виноград-
ник.
Значительный вклад в науку Приднестровья внес ученый, занимавшийся
проблемами биологии, физики и астрономии, П.И. Роговский (1882–1918). Ему
принадлежит интересная работа «Возможно ли бессмертие?», в которой под-
вергнуты критике отдельные положения П.И. Бахметьева – создателя теории
анабиоза. В труде «Принципы относительности» (1913) он дает высокую оценку
теории относительности и другим открытиям конца XIX – начала XX в., вос-
хищается деятельностью К.Э. Циолковского, предвидя, что идеи последнего от-
крывают широчайшие горизонты будущего. П.И. Роговский занимался также
изучением комет, пропагандировал созданную Ф.А. Бродихиным теорию ко-
метных форм.
Таким образом, включение Приднестровья в состав России создало реаль-
ные условия для естественнонаучного освоения края. Решающую роль в этом
направлении сыграли русские и украинские ученые. Наибольшее развитие по-
лучили биологические и сельскохозяйственные науки, т. е. те отрасли знания,
которые в первую очередь отвечали потребностям экономического развития
края.
Тирасполь – родина академика Л.А. Тарасевича (1868–1927), одного из
крупнейших русских ученых, виднейшего общественного деятеля, талантливо-
го организатора медицинской науки, блестящего оратора и педагога, великого

гуманиста. Работая патологоанатомом и бактериологом в парижской лаборато-
рии И.И. Мечникова, он защитил докторскую диссертацию. Был организатором
и директором Центральной станции по контролю сывороток и вакцин (сегодня
Государственный научно-исследовательский институт стандартизации и кон-
троля медико-биологических препаратов носит его имя).
Гордостью тираспольчан стал их земляк Н.Д. Зелинский (1861–1953), ака-
демик АН СССР, Герой Социалистического Труда, заслуженный деятель науки
СССР, лауреат Ленинской и Государственных премий СССР, основатель совет-
ской школы химиков-органиков, один из основоположников учения об органи-
ческом катализе, автор более 600 научных трудов.
Тираспольчанином был и Д.Н. Зейлигер (1864–1936), выдающийся мате-
матик и механик, заслуженный деятель науки РСФСР, основные исследования
которого посвящены линейной геометрии. Он получил звание профессора Ка-
занского университета, а в дальнейшем был ректором Казанского политехниче-
ского института.
Академика Л.С. Берга (1876–1950), родина которого – г. Бендеры, с полным
основанием можно назвать ученым-энциклопедистом (ихтиолог, зоолог, гео-
морфолог, основатель отечественного озероведения (лимнологии), климатолог,
популяризатор географической науки). Он являлся президентом Географиче-
ского общества СССР и автором почти 700 научных трудов, в том числе работ
по географии Молдавии. Дань родному краю он отдал в первой печатной рабо-
те «Коллекция рыб Бессарабской губернии» (1897), посвященной ихтиофауне
рек края, в монографии «Бессарабия. Страна–люди– хозяйство» (1918) и работе
«Население Бессарабии. Этнографический состав и численность» (1923). Берг
первым предложил название «Кодры» для центральной возвышенной лесистой
части Бессарабии. Более 60 латинских названий растений и животных связаны
с его именем.
Бендеры – родина академика К.К. Ге-
дройца (1872–1932), агрохимика и почво-
веда, обогатившего отечественную и ми-
ровую науку исследованиями в области
почвенных коллоидов, поглотительной
способности почв, питания растений,
мелиорации кислых и засоленных почв.
К.К. Гедройц был президентом Между-
народной ассоциации почвоведов, ру-
ководил Почвенным институтом АН
СССР, за работы в области почвоведения
и агрохимии удостоен премии имени
В.И. Ленина.
С именем бендерчанина академика
Е.К. Федорова (1910–1981) связаны по-
лярные исследования Арктики. Он при- Академик Л.С. Берг
нимал участие в экспедициях на Землю в годы обучения в Бендерской гимназии
г. Бендеры. Дом, где родился Л.С. Берг
Франца-Иосифа, на полуостров Таймыр, во второй зимовке на полярной стан-

ции мыса Челюскин; работал вместе с Д. Папаниным на первой советской дрей-
фующей станции «Северный полюс-1»; возглавлял главное управление гидро-
метеослужбы страны; был вице-президентом Всемирной метеорологической
организации.
В первой половине XIX в. на хуторе близ приднестровского города Дубос-
сары родился профессор Николай Васильевич Склифосовский (1836–1904), ди-
ректор Императорского клинического института великой княгини Елены Пав-
ловны в Петербурге, известный ученый-медик, автор трудов по военно-полевой
хирургии. Окончив Одесскую гимназию и медицинский факультет Московско-
го университета, он получил в Харькове степень доктора медицины, работал
в клиниках Германии, Франции, Англии. Труды этого выдающегося ученого и
гуманиста обогатили отечественную и мировую медицину, а разработанные им
принципы асептики и антисептики, методы лечения раненных спасли десятки
тысяч человеческих жизней.
Таким образом, в XIX – начале ХХ в. духовность и культура развивались
в Приднестровье достаточно интенсивно и его территория, оставаясь провин-
цией Российской Империи, вовсе не представляла собой глубокого захолустья
и «медвежьего угла», как это иногда представляется. Находясь под мощным
влиянием силового поля культурного притяжения России, духовная атмосфера
в Приднестровье определялась общими со всей Новороссией историческими
судьбами. В такой атмосфере могли творить многие выдающиеся деятели науки

и искусства, составившие славу и гордость Отечества.
Образование. Присоединение края к России в конкретных исторических
условиях обусловило более благоприятные предпосылки для развития эконо-
мики, культуры, образования и общественной мысли.
К моменту присоединения к России (конец XVIII в.) в Приднестровье не было
ни одного учебного заведения. Лишь 1 августа 1812 г. открылось уездное училище
с низшим его отделением в Тирасполе, подчинявшееся правилам народного про-
свещения, утвержденным 24 января 1803 г. императором Александром I. В них
говорилось: «Главная идея учебной организации высказывается в следующих по-
становлениях. Для нравственного образования граждан соответственно обязанно-
стям и пользам каждого состояния определяются четыре рода училищ: 1) училища
приходские, 2) уездные, 3) губернские или гимназии и 4) университеты… В каж-
дом уездном городе должно быть по крайне мере одно уездное училище». Соглас-
но учебному плану в Тираспольском уездном училище преподавали закон божий,
священную историю, катехизис, евангелие, обязанности человека и гражданина,
грамматику российскую и местные языки. Из общих предметов главными были чи-
стописание, правописание, правила слога. Преподавались арифметика, всеобщая
география, география Российского государства, всеобщая история вместе с геогра-
фией древнего мира. Учащиеся изучали российскую историю, начальные правила
геометрии, рисование и основы естественной истории и физики.
11 марта 1816 г. было учреждено двухклассное приходское училище в ме-
стечке Григориополь, причем там преподавался, кроме русского, и армянский
язык, так как в этом городке Тираспольского уезда жили преимущественно
армяне. В 1821 г. открылось приходское училище в местечке Дубоссары. Для
воспитания и образования дворянских детей существовали частные мужские
и женские пансионы. В начале сороковых годов XIX в. стали учреждаться шко-
лы и пансионы для воспитания девочек из привилегированных семей, т. е. к об-
разованию приобщали и женщин. В 1842
г. в Бендерах женой отставного поручика
Келмаша был основан первый женский
пансион. Как и в других частных панси-
онах для девиц высшего сословия, в этих
неполных средних учебных заведениях
главное внимание уделялось преподава-
нию рукоделия и французского языка.
В 40–50-е годы некоторые священ-
ники стали открывать церковно-приход-
ские школы грамоты. До середины 60-х
годов преподавание в этих школах велось
на русском и молдавском языках, а впо-
следствии – только на русском.
До 70-х годов в Приднестровье не
было средних учебных заведений. Уч-
реждение гимназий началось лишь с 70-х Н.В. Склифосовский
Тирасполь. Женская гимназия. Фото начала ХХ в.
годов XIX столетия, а наибольшее их количество появилось в последнее десяти-

летие. Тем не менее школ региону явно не хватало.
25 мая 1889 г. в Тирасполе были открыты четырехклассные частные муж-
ские прогимназии, что явилось крупным шагом к просвещению городского
населения. А через четыре года, 24 февраля 1893 г., открылась женская про-
гимназия, которая 1 августа 1900 г. была преобразована в гимназию, в восьми
основных и одном подготовительном классе которой трудились 23 преподава-
теля. 1 июля 1904 г. начало функционировать реальное шестиклассное учили-
ще с седьмым дополнительным классом, а также коммерческим отделением.
После включения в учебный план латинского и греческого языков (1914) его
выпускники получили право поступать в университет. Доступ в указанное
учебное заведение был практически возможен только для детей состоятель-
ных людей – землевладельцев, торговцев, чиновников и священников, изредка
сюда могли попасть и дети зажиточных крестьян. Начальная школа предна-
значалась лишь для беднейших трудящихся и крестьян, но и она далеко не
всем была доступна. В таких учебных заведениях обучалось не более двадцати
процентов детей школьного возраста.
Таким образом, система школьного обучения носила сословный характер.
Об этом свидетельствует наличие двух образовательных систем: для господ-
ствующих классов и для народа, а также значительное многообразие типов
школ, работающих по разным программам.
Лучшие представители передовой педагоги-

ческой мысли оказывали помощь народу края в
развитии просвещения. Ярким примером являет-
ся деятельность выдающегося русского ученого-
медика и педагога Н.И. Пирогова (1810–1881). Бу-
дучи попечителем Новороссийского (Одесского)
учебного округа (1856–1858), куда входило и При-
днестровье, Н.И. Пирогов следовал принципам,
изложенным в его знаменитых «Вопросах жизни»:
старался придать образованию народный и обще-
доступный характер, решить основную задачу
школы – воспитание высоко нравственной лич- Н.И. Пирогов
ности, формирование у юношества стремления
к знаниям и творчеству, – хотя сделать это в сложившихся условиях было край-
не сложно.
Н.И. Пирогов активно выступал за просвещение народа, был противником
телесных наказаний в школе. Классическую гимназию он рассматривал как иде-
ал среднего учебного заведения. Требуя развития просвещения не только для
молдаван и русских, но и для других национальностей края, Пирогов полагал,
что важнейшую роль в этом должен сыграть Новороссийский университет в
Одессе, открытый в 1865 г. В годы педагогической деятельности Пирогова за-
метно расширилась сеть народных училищ в округе, в Бендерах в 1876 г. откры-
лась женская гимназия.
Во второй половине XIX в. многие выпускники средних учебных заведе-
ний, в том числе и выходцы из Приднестровья, устремились в университеты и
институты России (Петербургский, Московский, Киевский, Новороссийский и
др.). Среди них неуклонно возрастал удельный вес детей из семей разночинцев –
учителей, врачей, зажиточных мещан и крестьян. Идеи Н.И. Пирогова и его
практическая деятельность оказали большое влияние на педагогическую мысль
и прогресс народного образования в крае.
В развитии школьного образования определенную роль сыграло и зем-
ство. В с. Слободзея (около 13 тысяч жителей) в 1907 г. были три школы – зем-
ская, министерская двухклассная и церковноприходская. В Бендерском уезде в
1912/13 учебном году насчитывалось 35 земских школ. Определенное развитие
получало и среднее образование, особенно с конца XIX в. В 1905 г. в Бендерах
начало действовать реальное училище, в 1912 г. – частная женская гимназия, а
в следующем году – еще одно женское среднее учебное заведение; в Тирасполе
реальное училище было открыто в 1904 г.
Среди общеобразовательных средних учебных заведений преобладала
классическая гимназия, готовившая учащихся к поступлению в университет и
другие высшие учебные заведения. Учащиеся же реальных училищ могли по-
ступать только на физико-математический факультет университета и в техни-
ческие учебные заведения. В гимназии больше внимания уделяли гуманитар-
ным наукам, особенно филологическим, а в реальных училищах в основном
изучались естественные и физико-математические дисциплины.
Тирасполь. Реальное училище. Фото начала ХХ в.
С 1913 по 1917 г. по инициативе уездного Бендерского земства издавался

сначала в Одессе, а затем в Бендерах иллюстрированный периодический жур-
нал «Школьные экскурсии и школьный музей», в виде приложения к нему вы-
ходила брошюра «Спутник натуралиста». Издание предназначалось в основном
для оказания практической помощи учителям в организации школьной рабо-
ты по изучению родного края. Среди авторов журнала были учителя и ученые,
главным образом члены Бессарабского общества естествоиспытателей и люби-
телей естествознания. Появление такого издания в крае свидетельствовало о
проникновении сюда идей русских передовых педагогов.
Накануне мировой войны 1914–1918 гг. на территории современных Сло-
бодзейского, Тираспольского, Григориопольского и Дубоссарского районов на-
считывалось 100 начальных школ всех типов: среди них земских – 31, обще-
ственных – 27, церковноприходских – 25, министерских – 15, других – 2. В этих
начальных школах обучалось около 9,2 тыс. детей. Размещались они зачастую в
неприспособленных помещениях, испытывали значительные трудности в обе-
спечении учебниками, литературой, наглядными пособиями, школьно-пись-
менными принадлежностями. Ассигнования на народное образование выделя-
лись крайне скудные. Поэтому и земские, и церковноприходские, и министер-
ские школы находились в тяжелом положении.
Таким образом, несмотря на некоторое развитие системы народного
просвещения, создание сети начальных школ и средних учебных заведений,
большинство приднестровских детей, особенно из бедняцких, пролетарских
и батрацких семей, и в начале ХХ в. оставались за пределами этой системы,
не посещали школу и чаще всего были обречены на безграмотность. В этом
плане положение народного образования в Приднестровье ничем не отли-
чалось от большинства регионов обширной Империи. В.И. Ленин справед-
ливо писал в это время (1913 г.): «Такой дикой страны, в которой бы массы
народа настолько были ограблены в смысле образования, света и знания, –
такой страны в Европе не осталось ни одной, кроме России. И эта одича-
лость народных масс, в особенности крестьян, не случайна, а неизбежна при
гнете помещиков... Четыре пятых молодого поколения осуждены на негра-
мотность крепостническим государственным устройством России. Этому
отчуждению народа помещичьею властью соответствует безграмотность в
России».
§ 3. Медицина
Во второй половине XIX – начале XX столетия существенные преобра-
зования, произошедшие в общественной жизни России, повлекли за собой и
перемены в медицине. Важное место заняла земская медицина, учрежденная с
введением земского самоуправления в 34 центральных губерниях (1864).
Земства периодически публиковали отчеты о медицинском обслужива-
нии населения и санитарном состоянии региона. Один их таких отчетов, со-
ставленный санитарным врачом М.О. Васильковым в 1887 г., дает представле-
ние о положении дел в Тираспольском уезде Херсонской губернии. Согласно
этому документу, «организация земской медицины в отчетном 1887 году оста-
валась без перемен. Все ведение дела лежало на местной земской управе, при
которой нет никакого совещательного медицинского органа. Один раз, в июне
месяце, собирался уездный съезд врачей…» Однако срок проведения съезда
и круг обсуждаемых на нем вопросов также полностью зависели от решений
уездной управы.
Тирасполь. Земская управа. Фото начала ХХ в.

Весь Тираспольский уезд делился на участки, обслуживаемые семью врача-
ми. Земство содержало на свои средства, кроме участковых врачей, санитарного
врача с фельдшером и оплачивало услуги врача-консультанта из местного во-
енного гарнизона. Участки были распределены следующим образом:
Тираспольский (27176 жителей). В него входили три волости. Больницы и
амбулатории отсутствовали. Население обслуживали врач и фельдшер.
Дубоссарский (26370 жителей). Прием больных осуществляли один врач,
два фельдшера и одна акушерка. Имелась больница на 22 койки.
Петровский (36 898 жителей). Больных обслуживали один врач, два фель-
дшера и акушерка. Функционировала больница на 12 коек.
Захарьевский (37026 жителей). Больных обслуживали врач, два фельдше-
ра и акушерка.
Гросуловский (36821 жителей) состоял из г. Григориополя и шести воло-
стей. Состав медицинского персонала был таким же, как и в трех вышеназван-
ных участках.
Тираспольский пригородный (27549 жителей) включал г. Тирасполь с ше-
стью хуторами. Имелась больница на 36 коек. Медицинский персонал состоял
из врача, врача-консультанта и двух фельдшеров.
На некоторых участках врачу приходилось проезжать по 60–100 верст в
сутки, чтобы побывать в очаге эпидемии или посетить больного. В таких ус-
ловиях медицинская помощь населению часто оказывалась несвоевременно, а
порой больные и вовсе были предоставлены самим себе либо услугам народной
медицины. По словам современников, земскую медицину можно было описать
следующим образом: «Общая ее характеристика состоит в том, что врач всегда
в езде, а больные никогда не знают, где найти врача».
С многоверстными разъездами связывают и так называемый фельдше
ризм – систему оказания медицинской помощи крестьянскому населению
фельдшерами, причем во многих случаях ротными, не кончавшими специаль-
ных школ, а приобретшими знания и навыки на войне, т. е. фактически сани-
тарами. Не удивительно, что при такой постановке дела у крестьян оставалось
укоренившееся и оправданное в прошлом представление о больнице как о мо-
рилке и о враче как о бездушном чиновнике и взяточнике.
В Тираспольском уезде было пять фельдшерских пунктов. Работавшие в
них фельдшера не получали от уездных врачей ни лекарств, ни перевязочного
материала, поэтому пользы населению приносили мало. Обычно они выписы-
вали рецепты, как и врачи, и направляли больных в ближайшую вольную апте-
ку для приобретения лекарств.
Кроме земской в уезде практиковалась и частная медицинская помощь.
Так, в Захарьевке, Дубоссарах, Гроссулове было по одному вольнопрактику-
ющему врачу. В уезде насчитывалось шесть неземских фельдшеров и две аку-
шерки. Земских аптек в уезде не было, но работали две частные в Тирасполе
и девять – в других населенных пунктах. Больные получали бесплатно только
советы врача да хирургическую помощь, а лекарство покупали по врачебным и
фельдшерским рецептам в частных аптеках. Лишь в некоторых случаях самым
бедным отпускали бесплатно лекарства, оплаченные из земских средств.
Тирасполь. Земская больница. Фото начала ХХ в.
Об эффективности работы медиков уезда трудно судить, так как врачебная

отчетность велась нерегулярно, а у фельдшеров и акушерок она вообще отсут-
ствовала. Особенно плохо обстояло дело с акушерской помощью, так как на-
селение в силу своей невежественности предпочитало услуги частных повитух
даже в тех редких случаях, когда можно было вызвать фельдшера.
О падении доверия к земской медицине свидетельствует такое наблюде-
ние: в Тираспольском уезде с 1885 по 1887 г. число обратившихся за помощью
больных уменьшилось на 22 %. Для сравнения заметим, что этот показатель в
Херсонском уезде за этот же период увеличился на 26 %. В амбулаториях Ти-
распольского уезда врач принимал в день не более пяти, а иногда и по одному
больному. В таких условиях явно заниженными были данные о числе заболев-
ших вообще и, что особенно важно, о количестве инфекционных вспышек в
частности.
Самой распространенной среди эпидемических заболеваний в 1887 г. была
дифтерия (669 случаев), второе место занимала малярия, третье – дизентерия,
четвертое – скарлатина. Две последние поразили 10 % из общего числа больных
(в 1887 г. в Московской губернии процент всех инфекционных болезней соста-
вил цифру, в три раза меньшую). Причину такого широкого распространения
эпидемий можно связать с тяжелыми условиями жизни людей, недоступностью
врачебной помощи (большие расстояния и дороговизна), отсутствием средств
для борьбы с эпидемиями.
Анализ статистических данных за 1887 г. показал, что «при настоящей сво-
ей организации, врачебная помощь в уезде служит не главному земскому пла-
тельщику и не в интересах самого земства. Классы: городской, торговый и при-
вилегированный пользуются ею гораздо больше, нежели крестьяне».
Тирасполь. Еврейская больница. Фото начала ХХ в.
Система земской медицины, сложившаяся в Херсонской губернии к концу

80-х годов XIX в., может быть отнесена к так называемому смешанному типу
(разъездная система в соединении с вновь образованными врачебными пун-
ктами и участками). Именно такая медицинская система Приднестровья харак-
терна для начала XX в. Сведения о медицине края XIX в. и более отдаленных
периодов дошли до нас не в полном объеме, так как получены из различных
источников, порой имеющих лишь косвенное отношение к медицине. В боль-
шинстве случаев – это свидетельство неблагополучия в санитарном и эпидеми-
ологическом отношениях.
Борьба с инфекционными болезнями была одной из главнейших в России
и на ее окраинах на протяжении XVIII в. и оставалась нерешенной в XIX и на-
чале ХХ в. вплоть до революции 1917 г. В XVIII столетии в России зарегистри-
ровано девять вспышек чумы. Велась борьба с натуральной оспой, сибирской
язвой и другими инфекционными болезнями. Организатором борьбы с чумой
был Д.С. Самойлович – выдающийся ученый-эпидемиолог, участник ликвида-
ции всех эпидемий чумы в период с 1746 до 1805 г. Он же участвовал в ликви-
дации чумы на юге России (в Херсоне, Кременчуге – в 1784 г., Одессе – в 1797
г., Дубоссарах – в 1798 г.), а с 1793 г. занял должность начальника карантинов.
Д.С. Самойлович впервые высказал мысль о том, что, хотя чума и опасная
болезнь, но заразившихся ею можно излечить. Тем самым он внушил мил
лионам людей надежду на спасение во время эпидемий.
О невежестве, способствующем процветанию инфекционных заболева-
ний в селах Приднестровья, свидетельствует газета «Одесские новости» от 24
марта 1888 г.: «Есть в Тираспольском уезде… раскольничье село Плоское; в
нем около 1200 дворов и до 5000 населения… Сильно... не любят они поль-
зоваться врачебной помощью, считая лекарства нечистыми, оскверняющими

тело человека. В Плоском дифтерит не прекращается круглый год, а оспа, ко-
торая здесь никому не прививается, распространена так сильно, что ее не в
силах избежать ни один человек. Так как раскольники-священники не записы-
вают рождающихся и умерших, то мы лишены возможности определить здесь
смертность населения от эпидемических болезней; думаем, однако же, что она
очень большая, потому что еще недавно в самый короткий промежуток вре-
мени на одной из улиц села умерло от одной только оспы 65 детей различного
возраста».
Та же газета четыре месяца спустя пишет о Тирасполе: «… на улицах страш-
ная пыль, во дворах выливаются помои, здесь же лежат кучи навоза, а нередко и
дохлая птица, сами господа-тираспольцы пьют, беря ведрами прямо из Днестра,
грязную нефильтрованную воду, и все это никого не возмущает, никто даже не
думает об улучшении санитарного состояния города».
Кроме чумы и натуральной оспы не обходила стороной Тираспольский
уезд и холера, которая в течение только 1830–1831 гг. унесла 700 человеческих
жизней. На рубеже XX в. (1899 г.) Тирасполь располагал тремя больницами. На
одну больничную койку приходилось 757 жителей. Обслуживающий персонал
городской больницы состоял из одного врача, трех фельдшеров, акушерки и не-
скольких санитаров. Лечение было платным. На содержание больницы город-
ская Дума отпускала 2 500 руб. в год. Имеющаяся в городе еврейская больница
содержалась на средства общины. Всего в городе было шесть врачей, три аку-
шерки, шесть фельдшеров, по одному ветврачу и ветфельдшеру. Значительная
часть врачей и фельдшеров занималась частной практикой. Лечение было до-
рогим и недоступным для бедноты.
В 1900 г. на всех жителей Тирасполя
приходилось семь врачей, имелась земская
больница, две аптеки, один аптечный склад.
Во всем же Тираспольском уезде было три
земские больницы, семь приемных покоев,
10 врачей, 20 фельдшеров и фельдшериц-аку-
шерок, 10 аптек.
Земские больницы на 56 коек располо-
жены были в Тирасполе, Дубоссарах и Пе-
троверовке. В селах Гросулово, Вазарьевка,
Катаржиной, Буторы, Слободзея, Павловка
и Розальевка были приемные покои, рассчи-
танные на 14 коек. Кроме того, в Тирасполе
имелся местный военный лазарет на 300 мест.
Первые десятилетия XX в. сопровожда-
лись в Приднестровье вспышками опасных
инфекционных болезней. Газета «Тирасполь-
ская жизнь» (02.11.1906 г.) сообщает о закры-
тии в городе двух народных училищ в связи с Тирасполь. Водонапорная башня.
инфицированием учащихся дифтерией. Газе- Фото начала ХХ в.
та «Днестровский край» (26.12.1913 г.) пишет о вспышке заболеваний в с. Шип-
ка Тираспольского уезда: «…свирепствуют тиф и скарлатина. Тифом заболело
40 человек, скарлатиной – 11». «Тираспольский листок» (11.11.1913 г.) сообщает,
что эпидемические заболевания в течение недели с 23 по 28 июня распределя-
ются следующим образом: корь – 7 селений, скарлатина – 7, брюшной тиф – 7,
сыпной тиф – 1, дифтерит – 8, дизентерия – 12 селений.
Значительную обеспокоенность врачей Тираспольского уезда вызыва-
ли проблемы, связанные с заболеванием туберкулезом. На первом заседании
Общества тираспольских врачей (1910) выступил с докладом его председатель
доктор Чеботарев. Доклад был посвящен заболеваемости и смертности от ту-
беркулеза и современным способам его лечения. Мнение докладчика не рас-
ходилось с распространенным среди врачей суждением о том, что «туберкулез
по преимуществу болезнь бедноты, болезнь голодных и темных». В своем по-
становлении члены Общества тираспольских врачей записали:
– считать борьбу с эпидемиями в Тирасполе неотложной задачей;
– признать, что одной городской больницы для Тирасполя недостаточно, и
ходатайствовать перед властями об открытии новой больницы;
– учредить должность школьного врача;
– признать желательным устройство при каждой имеющейся больнице ка-
рантина из одной палаты для двух-трех больных туберкулезом;
– в качестве профилактической меры открыть в Тирасполе летний оздоро-
вительный лагерь для ослабленных детей;
– широко развернуть пропаганду сведений о туберкулезе.
Большинство этих пунктов остались невыполненными из-за финансовых
трудностей. Поэтому в одном из последующих своих постановлений члены об-
щества тираспольских врачей решили: «ограничиться пока пропагандой идеи от-
крытия этих учреждений и сбором средств для этих целей». Чеботарев вынужден
был заявить: «Нам ли при нашей бедности и некультурности мечтать об устрой-
стве народных санаториев и лечебниц?!» Единственное, что способны были сде-
лать тираспольские врачи, – это организовать широкую пропаганду медицинских
знаний среди населения. При обществе создается комитет, разработавший циклы
публичных лекций для взрослого населения и для учащихся школ.
Таким образом, та небольшая горстка врачей, которая работала в Придне-
стровье в конце XIX – начале ХХ в., на своих съездах и собраниях могла лишь
расписываться в бессилии что-либо изменить на ниве народного здравоохране-
ния. Собственно говоря, система здравоохранения отсутствовала вообще – не
было квалифицированных кадров, сети медицинских учреждений, их отлажен-
ного снабжения медикаментами и оснащения медицинской техникой, социаль-
ного страхования и организации врачебной помощи населению, не изучались
даже показатели санитарного состояния населенных пунктов. Следствием та-
кого положения стали высокие показатели смертности населения, широкое рас-
пространение опасных инфекционных заболеваний и эпидемий, которые могли
вспыхивать или затухать, но практически не прекращались.
Местные власти, как и правительство страны в целом, не проявляли ни
стремления, ни желания организовать и наладить систему медицинского обслу-
живания населения. И если в городах существовала хоть какая-то возможность
получения квалифицированной медицинской помощи в лице военных лекарей,
частнопрактикующих или земских врачей, то сельские жители были лишены
этой возможности даже за плату. Робкие попытки земства изменить ситуа-
цию на юге Приднестровья (в северных районах земство, как уже отмечалось,
не вводилось) никаких заметных улучшений в этом отношении не принесли и
были обречены на провал. Полностью изменить положение трудового человека,
приблизить стандарты его жизни к среднеевропейским могла в Приднестровье,
как и во всей стране, лишь радикальная смена всей политической и государ-
ственной системы России, всего социально-экономического строя. Эта корен-
ная ломка, называемая Великой Октябрьской Социалистической Революцией,
началась в октябре 1917 г.
Глава XVI
Православная духовность
в Поднестровье
§ 1. Первые шаги христианства в Поднестровье

Многие исследователи истории русской церкви (Макарий (Булгаков),
Тальберг, Знаменский и др.) связывают начало христианизации населения
Карпато-Днестровского региона непосредственно с евангельской пропове-
дью святого апостола Андрея Первозванного на территории Малой Скифии
уже в 60-х годы. н.э. Эта версия, основанная на данных недатированной части
Повести временных лет, призвана обосновать претензии Русской православ-
ной церкви на ее равноправное положение среди других христианских церквей
(католической римской, православной константинопольской и др.). Однако
постулат до настоящего времени не получил убедительного подтверждения в
научной литературе.
Научно обоснованная версия начала христианизации населения Карпато-
Днестровских земель связана с грабительскими походами в III в. готских пле-
мен в Малую Азию, откуда они приводили плененных каппадокийских священ-
ников.
В конце II–начале III в. группа восточно-германских племен, известная в
источниках как готы, продвигается к югу двумя потоками: к границам Римской
империи и к Боспорскому царству. Появление готов существенно затронуло на-
селение левобережья Нижнего Дуная – сарматов, бастарнов, карпов и другие, в
том числе славянские, племена. Одни из них силой, другие добровольно всту-
пали в союз с готами. Такие коалиции древние авторы называли «готами» или
«скифами», т. е. к IV в. этническое понятие «готы» стало собирательным. Днестр
выступал границей между вестготским тервингским и остготским грейтунским
племенными союзами. Тервинги занимали Нижнее Поднестровье, бассейны
Прута и Сирета.
Помимо готов, в Поднестровье в первые века нашей эры проживали пле-
мена, принадлежавшие к различным этносам. По данным Певтингерова дорож-
ника (сер. II–IV вв.), земли между Дунаем и Днестром заселяли геты и даки.
На Днестре Птолемей отмечает пять городов. Один из них носил дако-гетское
название Клепидава и локализовался в районе Могилева-Подольского или Ям-
поля. В Попрутье и Поднестровье, по сообщению римского историка Аммиана
Марцеллина, вплоть до IV в. распологалось могучее фракийское племя карпов.
В лесостепной и степной зонах кроме фракийских племен обитали как осо-
бая этническая общность скотоводы-сарматы, объединенные в союзы племен
роксоланов и аланов. Аммиан Марцеллин пишет о живших возле реки Тиры

(Днестра) «европейских аланах». По сведениям Птолемея бастарны и певкины
в начале нашей эры продолжали обитать в Поднестровье и у устьев Дуная. Они
активно участвовали в коалициях гетов и даков, костобоков, карпов и готов,
атаковавших границы римских провинций. Древние славяне-венеды отмечены
в Певтингеровом дорожнике на землях между Дунаем и Днестром.
Перечисленные племена, отличавшиеся друг от друга происхождением,
хозяйством и культурой, но находившиеся на относительно одинаковом уровне
общественного развития, приняли участие в создании так называемой черня-
ховской культуры III–IV вв., которая возникла на территории от левобережья
Днепра до Карпато-Дунайского региона.
По данным письменных и археологических источников, черняховские пле-
мена переживали процесс разложения первобытнообщинного строя и находи-
лись в переходной к классовому обществу форме развития – военной демокра-
тии. В результате грабительских походов тервингов на территорию Малой Азии
были захвачены первые христиане-священники, ставшие миссионерами. В 264 г.
вестготы снарядили экспедицию в Трапезундт, ограбили Каппадокию, Галатию,
Вифинию и пленили вместе с прочими людьми священника, некого Евтихия,
ставшего их первым христианским проповедником.
Вскоре после этого на территории, ограниченной Дунаем, Днестром и Чер-
ным морем, была основана епархия. Довольно часто церковные авторы ото-
ждествляли ее со Скифской епархией, центром которой был г. Томи (современ-
ная Констанца). Один из готских епископов, Феофил, участвовал в I Вселенском
соборе в Никее (325 г.), и оставил свою подпись под его актами как митрополит
Готии (по другим спискам – «Феофил Боспоританский из Готии»).
Находившаяся в глубоком кризисе Римская империя, чтобы, с одной сто-
роны, обезопасить себя от набегов варваров, а с другой – уменьшить влияние
оппозиционных ортодоксальной церкви учений, ссылала на периферию стра-
ны многочисленных ересиархов. Уже во время правления римского императора
Констанция (337-361 гг.) греческий священник Авдий основал на землях между
Дунаем и Днестром мужские и женские обители, о чем упоминают его совре-
менники Епифаний и Кирилл. Видный христианский
теолог Василий Великий упоминал о неком Евтахии, с
которым никто не мог сравниться на стезе обращения
варваров в христианство. Здесь же, при императоре
Валенте (365-378 гг.), проповедывал и фессалоний-
ский епископ Асхол, преуспевший в своей миссионер-
ской деятельности.
Однако не вся племенная знать тервингов при-
ветствовала насаждение христианства среди готов.
В 355 г. Атанарих возглавил преследования христиан
как одну из форм борьбы за независимость тервингов
как от усилившейся власти остготского короля Герма-
нариха, так и от Рима. Часть населения, сделавшая в Римский император
этой борьбе ставку на римского императора Валента, Валент Флавий
Глава XVI. Православная духовность в Поднестровье  727
Серебряный кодекс – Евангилие на готском языке в переводе епископа Ульфилы.
во главе с епископом Ульфилой были вынуждены переселиться на правобере-

жье Дуная. Сам Ульфила родился около 311 г. от пленных христиан, вывезенных
готами в результате одного из грабительских походов из местечка Садалготины
в Каппадокии. По словам его ученика Авксентия, будущий епископ до тридца-
тилетнего возраста был лектором при одной из церквей на земле вестготов. В
341 г. он принимал участие в посольстве к императору Констанцию, во время
которого был рукоположен Константинопольским патриархом Евсевием. Ме-
нее 20 лет он принял участие в арианском соборе в Константинополе и подпи
сался под его актами. Заслугой Ульфилы перед христианской церковью явля-
ется, получивший широкое распространение, перевод Священного писания
на готский язык. Значительный успех Ульфилы в миссионерской деятельности
объясняется, по-видимому, как его личными качествами характера, так и тем,
что проповедь христианства велась им среди разношерстного населения Дне-
стровско-Карпатских земель на готском, греческом и латинском языках.
Во время очередной волны гонений на христиан в 369–372 гг. Ульфила при-
влек на свою сторону вождя тервингов – Фридигерна, который, поддерживая
дружеские отношения с империей, принял христианство и выступил против
Атанариха. Однако появление воинственных племен гуннов заставило обоих
вождей вместе со своим народом переселиться из придунайских областей: Ата-
нарих ушел в «Кавкаланд» у подножия Карпат, а Фридигерн переселился на
территорию империи. В то же время часть верующих готов не ушла вслед за
Ульфилой, а осталась на родных землях, подчиняясь духовной власти епископа
Фессалонийского Асхола.
Церковные историки утверждают, что христиане Готской епархии слави-
лись своим благочестием и стойко переносили страдания, выпадавшие на их
долю в годы гонений на христианство. В этот период ее ставили в пример как
одну из образцовых по чистоте веры и внутреннему благоустройству, а паству

Готской епархии - как относящуюся с большим уважением к своим священни-
кам. Однако это утверждение противоречит приведенным данным о деятель-
ности епископа Ульфилы.
Свидетельства письменных источников о распространении христианства
в Днестровско-Дунайском регионе в III–IV вв. убедительно подтверждаются ре-
зультатами археологических раскопок, осуществленных на территории Нижнего
Дуная и Поднестровья.
Археологические раскопки черняховских могильников демонстрируют,
что в областях Нижнего Дуная смена язычества христианством к IV в. Произо-
шла повсеместно. Появление на могильниках Балцаты I, Малаешты, Данчены и
особенно Будешты безынвентарных трупоположений с западной ориентиров-
кой костяка, характеризующихся значительной глубиной залегания (около двух
метров) связывается с появлением у племен-носителей черняховской культуры
новых религиозных представлений. Археологи Э.А. Рикман и Э.А. Сымонович
предположили, что появление могил с западной ориентировкой на заключи-
тельном этапе существования черняховской культуры (IV в.) отражает влияние
христианского обряда погребения, распространившегося из районов Нижнего
Дуная.
Стремление церковных историков начала нашей эры (Евсевий Кессарий-
ский, Альцим Эпдиций Авит) представить уже первые века существования
христианства как время его победного шествия по землям Днестровско-Дунай-
ского региона не подтверждается археологическими данными. Исследователи
отмечают характерный биритуализм черняховских могильников на всем протя-
жении их существования. Трупоположения с западной ориентировкой появи-
лись лишь на заключительном этапе их использования. При этом доля погребе-
ний с западной ориентировкой даже на самом позднем по времени могильнике
Будешты не превышает 25,2 % при преобладании синхронных захоронений,
совершенных по другим обрядам. Процесс приобщения жителей Днестровско-
Дунайского региона к христианской религии был прерван в конце IV столетия в
результате нашествия гуннов.
§ 2. Население Поднестровья под омофором

русских православных епископов (XII-XIII вв.)
вв.)
После опустошительного нашествия гуннов Приднестровские земли бо-
лее чем на столетие обезлюдели. Вновь население появилось здесь лишь в связи
очередной волной Великого переселения народов, в которой участвовали сла-
вянские племена, продвигавшиеся на Балканы. Уже к середине VI в. часть из них
осела в Днестровско-Карпатских землях. Верхнее Поднестровье было заселено
племенами склавинов, земли по среднему и нижнему течению Днестра занима-
ли в основном анты. На юге славяне контактировали со степными племенами
кочевников. Из-за грабительских военных походов у славян усилилось имуще-
ственное расслоение, но в то же время сильны были патриархальные обычаи,
что зафиксировал Прокопий Кессарийский: «Они считают, что один только бог,
творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков
и совершают другие священные обряды… они почитают реки, нимф и всякие
другие божества, приносят жертвы всем им». В это время местное население
крепко держалось своих древних верований и, по рассказам современников,
жестоко расправлялось с проповедниками христианства. Видимо, славяне ви-
дели в христианских миссионерах агентов вражеского государства (Византии),
желавшего при помощи «своей» религии поработить их. Главной же причиной
низких темпов процесса христианизации населения Пруто-Днестровских зе-
мель было то, что в его среде еще не созрели необходимые экономические и
социальные предпосылки для перехода к новой религии.
Спустя несколько столетий ситуация резко изменилась. В VIII – первой
половине IX в. славянское население Днестровско-Карпатских земель пополня-
лось переселенцами из Побужья и Поднепровья. «Повесть временных лет» сре-
ди древнерусских племен упоминает тиверцев, которые «седяху бе по Днестру,
приседяху к Дунаеви». Во время похода на Византию в 907 г. тиверцы, вместе с
другими племенами, вошли в состав войска князя Олега как союзники – «толко-
вины». По мнению церковного историка профессора Е.Е. Голубинского, некото-
рые из княжеских дружинников могли креститься еще в ходе грабительских по-
ходов русских князей на Константинополь. Например в 911 г., после очередного
похода руссов на Царьград, византийский император одарил княжескую дру-
жину золотом, дорогими тканями и одеждой, а также приставил к ним людей,
которые должны были водить их по константинопольским церквям и излагать
православное вероучение. О некотором количестве христиан среди руссов упо-
минает и договор 945 г. Византии с Русью, по которому часть русских клялись
Перуном, а часть – Богом-вседержителем. Решающее значение для крещения
местного славянского населения Приднестровья имели принятие христианства
Болгарией (869 г.) и Русью (988 г.).
Таким образом с конца Х–начала XI в. население Пруто-Днестровского
междуречья оказывается между двумя христианскими государствами – Бол-
гарией и Русью, которые вели между собой оживленный культурный обмен,
используя Приднестровье как связующий «мост». Местное население, судя по
археологическим данным, активно приобщалось к христианскому вероучению.
В Х–XI вв. состав жителей на территории юга Пруто-Днестровского меж-
дуречья не был однородным. Хотя им удалось создать так называемую Бал-
кано-Дунайскую археологическую культуру. Ее носители хоронили усопших
в грунтовых могильниках возле своих поселений. Христианские погребенные
уложены в простых ямах в вытянутом положении на спине, головой на запад.
Исследователи полагают, что христианский погребальный обряд начал прони-
кать в описываемое общество довольно рано, возможно, с IX–Х вв., что хорошо
согласуется как с принятием христианства Болгарией, так и Древней Русью.
О значительном распространении христианства среди местного населения
свидетельствуют и раскопки Бранештского могильника. Этот памятник распо-
лагается у древнерусского поселения Х–XI вв. в Оргеевских Кодрах. За период
исследования (1962–1963 г.) археологи вскрыли 98 погребений, из которых по-
давляющее большинство было совершено по христианскому обряду. Это свиде-
тельствует как о значительном распространении христианства в данном регио-

не, так и о том, что среди местного населения сохранялось двоеверие.
О связях между Древней Русью и Болгарией через Пруто-Днестровское
междуречье говорят и находки нагрудных крестов XI–XII вв. в Нижнем Подуна-
вье. Это серебряные или бронзовые сравнительно крупные кресты с «грубым»
изображением Христа, одетого в длинный хитон с крестовидной перевязью на
груди. На оборотной стороне крестов изображалась женская фигура, очевидно
Девы Марии. Значительная близость нижнедунайских крестов XI–XII вв. с древ-
нерусскими допускает предположение о восточном происхождении первых. В
пользу этого говорит и тот факт, что в тех же землях Нижнего Подунавья, где
найдены кресты с грубым изображением распятия, в значительном количестве
встречаются нагрудные крестики древнерусского происхождения иных типов.
Как известно, с середины Х в. Приднестровские земли вошли в состав Ки-
евской Руси. Однако вскоре после этого волны кочевников (хазар, узов, берен-
деев, печенегов, половцев и др.) разбили и рассеяли местные поселения. Отсюда
славяне уходили на территорию Червонной Руси (северо-восточное Прикарпа-
тье с городами Галич, Львов, Владимир-Волынский, Холм, Луцк, Белз, Червень,
Звенигород, Бакота и др.), бежали за Дунай (здесь были основаны город Малый
Галич, Дичин, Текуч и Берладь на реке Бырлад). В конце XI века Древнерусское
государство распалось на полтора десятка самостоятельных княжеств. При-
днестровские земли, известные в источниках того времени как «Понизье» или
«Поле», стали подчиняться власти галичских князей.
В связи с внутриполитической борьбой в Галичском княжестве на терри-
торию левобережья Днестра приходили так называемые «выгонцы» и «брод-
ники», которые оставались здесь на постоянное, но неоседлое жилье. Их ко-
личество резко выросло в XII–XIII вв. Галицкие выгонцы принимали активное
участие в княжеских усобицах, грабили крупные купеческие караваны. Они
также охраняли от половецких набегов речные переправы через Прут и Днестр,
южные границы Галицко-Волынской земли. В XII в. земли нынешней Молда-
вии занимали берладники. По различным данным, столица Берладского княже-
ства отождествляется то с г. Бырлад в Румынии, то с г. Берлад, располагавшемся
между Прутом и Серетом. Прочность русских позиций на Дунае подтверждает
грамота 1134 г. князя Ивана Берладника, свидетельствующая также о высоком
экономическом развитии княжества и о большом авторитете этого князя. В
Ипатьевской летописи рассказывается о войне 1159 г. князя Ярослава Галицко-
го против племянника Ивана Берладника. Последний ушел «…к полоци и ста в
городах подунайских… И приидоша к нему половци мнози и берладники у него
искупися 6000». Берладники не желали подчиняться сильным князьям: они лю-
били сами принимать к себе князей, давать им помощь и покровительство.
Главным занятием берладников и бродников было военное дело. Они совер-
шали набеги на крупные торговые караваны, которые плавали по Черному морю,
Дунаю и Днестру, грабили их и на дорогах. Берладники появлялись во многих
городах Русского государства, в том числе и в Галиче, на берегу Черного моря.
Они были тесно связаны с придунайскими городами, участвовали в феодальных
распрях галицких князей, заключали союзы с половцами. Ряд исследователей по-
лагают, что бродники были своего рода основой воз-
никновения казаков более поздней поры.
В религиозном отношении паства этой терри-
тории подчинялась епископам Галича, первый из
которых заступил на свою кафедру в 1165 г., так как
древнерусские епархии периода феодальной раз-
дробленности на Руси территориально совпадали с
крупными самостоятельными княжествами.
Галичский епископ, как и другие епископы
Русской церкви, подчинялся митрополиту в Ки-
еве, который играл роль религиозной столицы
Успенский собор – кафедра русских княжеств. В ходе упорной борьбы князья
епископов Галича. Реконструкция получили право назначать своих ставленников на
епископские кафедры. За киевским митрополитом
и собором епископов осталось лишь право утверж-
дать назначение князя. При епископе состоял собор
пресвитеров. Кроме того, у епископов существова-
ла коллегия епархиальных чиновников – клиросы.
Епархиальное управление состояло из наместни-
ков, тиунов и десятинников. Тиуны были подруч-
ными судей и светскими людьми. В уездах были
десятинники – низшие чиновники из мирян, соби-
равшие десятину в пользу епископов.
Русская церковь имела различные источники
доходов: десятина с княжеских доходов и имений;
пошлины с торговых мер и весов; с судебных реше-
ний (судные пошлины) и вознаграждения судьям, с
Иларион, митрополит Киевский вступающих в должность священников и с церквей,
доходы с недвижимых имений. Приходские храмы
обеспечивались частью пожертвованиями прихожан, частью доходами от продажи
ладана и церковного вина.
Основой внутреннего церковного управления служил греческий Номоканон,
а затем – церковные уставы русских князей, составленные на его основе. Епископ
в своей епархии поставлял служителей алтаря (совершал хиротонию), судил их и
подвергал церковному наказанию – прещению. Церкви в Древней Руси принад-
лежало три круга судебных прав: судебная власть над всем христианским насе-
лением по делам, не подлежащим княжескому суду; право суда над некоторыми
группами этого населения («церковные люди») по всем делам; судебная власть над
населением земель, составлявших феодальную вотчину церковных организаций.
§ 3. Положение православной церкви

в Поднестровье во время татаро-монгольского ига
В результате ногайских завоеваний в 60-е гг. XIII в. на землях Галицко-
Волынского Понизья был создан Подольский улус, отделившийся от Золотой
Орды. Владения темника распространялись на западе вплоть до Дуная, а про-

живавшее здесь население, в том числе алан, которые «издревле приняли хри-
стианство» он превратил в «союзников». Венгерский хронист Григора утверж-
дал, что они подчинились «скифам (т. е. ногайцам – В.С.) телесно, уступив их
силе». Таким образом в духовной сфере народы, попавшие под власть Ногая,
пользовались самостоятельностью, и татары в течение определенного времени
не посягали на веру местного населения, требуя от «союзников» лишь выплаты
дани. Завоеватели понимали всю силу идеологического воздействия церкви на
население и старались в лице духовенства найти опору на покоренных землях.
В связи с этим Киевскому митрополиту Кириллу татарский хан Менга-Темир в
1279 г. пожаловал ярлык, закреплявший за Русской православной церковью ряд
иммунитетов: освобождение от выплаты дани для лиц духовного звания, защи-
ту «русской веры» от «всяких хулений», неприкосновенность всех церковных
имений и свобода «церковных людей» от каких бы то ни было общественных
работ. Вероятно, подобными льготами пользовалось и православное духовен-
ство Приднестровья, входившее в состав церковной иерархии Киевской митро-
полии.
Конфессиональную обстановку в Поднестровье рассматриваемого време-
ни может харктеризовать ситуация в Белгороде-Днестровском, зафиксирован-
ная известным арабским географом Абу-л-Фида (1273–1331). В своем труде «Ге-
ография» он сообщает, что город находится в «стране болгар и тюрок», а жители
его – «мусульмане и неверные». Другой источник, «Житие св. Иоанна Нового»,
повествует о трагической гибели купца Иоанна в Белгороде-Днестровском сле-
дующее: капитан судна, на котором купец из Трапезунда прибыл в Белгород,
приверженец «латинской ереси», итальянец, оклеветал Иоанна в глазах «епар-
ха» города. На суде Иоанн не только отверг обвинение в вероотступничестве,
но смело вступил в религиозную полемику с «епархом». Он выступил как горя-
чий проповедник православия и призвал «епарха» отвергнуть языческие заб
луждения ради приобщения к «истинной вере».
Купца подвергли жестоким истязаниям и казнили
иноверцы, поклонявшиеся огню, солнцу и утрен-
ней звезде. Православные жители города погребли
героя в своей церкви.
Этот агиографический источник показывает,
что в Белгороде-Днестровском середины XIV в.
конфессиональная обстановка не была однознач-
ной. Здесь проживали как язычники (они покло-
нялись огню, солнцу и утренней звезде), так и хри-
стиане, в том числе православные (похоронившие
своего единоверца). Православных христиан в го-
роде было довольно много, у них была церковь со
своим священником. Возможно, именно эта цер-
ковь была раскопана в ходе археологических ис-
следований 1978 и 1980 гг., которые обнаружили Святой великомученик
в южном дворе крепости апсиду древнего храма. Иоанн Новый
Фундамент апсиды православной церкви XIII в. Белгород-Днестровская крепость, 1978 г.

Согласно реконструкции ученых, храм был одноапсидным, видимо купольным,
размером 13х9 метров, с широкой апсидой и разделенным пилястрами вну-
тренним пространством. Сохранился обломок фрески с изображением нимба.
Исследователи считают, что церковь была построена в XIII в. Многие докумен-
ты говорят о существовании в Белгороде-Днестровском в конце XIII–начале
XIV в. одной из семи епархий Малой Руси. Понятие Малая Русь было чисто
политическим и совпадало на деле с Галицко-Волынской Русью, а митрополия
Малой Руси – ни что иное как образованная в самом начале XIV в. Галицкая
митрополия, просуществовавшая до 1347 г. и распространявшая свою власть на
Днестровско-Карпатские земли в целом и Белгород-Днестровский в частности.
Территориально она совпадала с католическим «викариатом Руси». Пап-
ские документы начала 70-х годов XIV в., относящиеся к епископии в Сирете,
указывают на зависимость также сиретской православной церкви от епископа в
Галиче. Установление самостоятельной, отдельной от митрополии «всея Руси»,
митрополии в Галиче, светски зависимой от польской короны, было чревато
использованием Казимиром III церковной зависимости Днестровско-Карпат-
ских земель от Галицкой Руси для реализации политических задач вовлечения
этой территории в орбиту политических интересов Польши. Однако Казимир
III вскоре после 1347 г. умер, а в 1362 г. после битвы у р. Синюхи господство
татаро-монголов в этом регионе сменилось господством литовских феодалов.
§ 4. Соперничество католичества и православия

в Поднестровье (XII–XIV вв.)
Борьба католической и православной конфессий за экономический и идео-
логический контроль над населением Днестровско-Карпатского региона имеет
многовековую историю, истоки которой берут начало в середине XII столетия.

В это время Галицкий князь Ярослав Осмомысл в ходе междоусобной войны
занял области междуречья Днестра и Серета, Нижнее Подунавье, что было
зафиксировано в «Списке городов русских дальних и ближних». О присутствии
на «землях бродников» православного русского населения на рубеже XII–XIII вв.
свидетельствует и богатый археологический материал, прежде всего – харак-
терные предметы русского быта. Однако после кончины князя Ярослава на
владение землями юго-западной Руси стал претендовать венгерский королевич
Андрей, утвердившийся в Галичском княжестве в 1188 г. С этого времени, по
утверждению митрополита Макария (Булгакова), венгры стали открыто оскор-
блять религиозные чувства местного населения вплоть до того, что ставили ло-
шадей в православных храмах.
Падение Константинополя в 1204 г. под ударами крестоносцев было вос-
принято Папой Римским как начало торжества католической церкви над пра-
вославной церковью. В связи с этим, Папа Иннокентий III обратился к князю
Галицко-Волынского княжества Роману Мстиславовичу и предложил ему коро-
левскую корону в обмен на крещение по католическому обряду. Приняв пред-
ложение папы, русский князь таким образом лишился бы части своих полномо-
чий как неограниченный властитель Галицко-Волынского княжества. Падению
позиций православной церкви в Восточной и Центральной Европе противосто-
ял взлет могущества галичских князей. Поэтому ответом Папе Римскому был
категорический отказ князя и резко негативное отношение к папским послам со
стороны местного населения. Однако после гибели Романа Мстиславича вновь
развернулась борьба за трон княжества, в которую вступил венгерский король
Андрей II. Он предпринял серию военных походов на восток между 1205 и
1213 г., а в 1206 г. принял титул короля Галиции и Лодомерии, заявил о своих
претензиях на территорию Нижнего Подунавья – земли бродников и куманов.
В таких условиях наместник св. Петра в 1207 г. обратился уже ко всему
русскому народу со следующими словами: «О, если бы вы захотели уразуметь,
и, прогнав мрак от умов своих, возвратились на
истинный путь и покорились учительству того,
кого Спаситель наш поставил главою и учите-
лем всей церкви!». Но и это красноречивое об-
ращение папы не возымело ожидаемого успеха.
Местное население категорически не хотело из-
менять вере предков.
На время оставив попытки утвердиться в
Галицко-волынском княжестве, папская курия
приступила к возведению форпостов католи-
чества на еще «необработанных» латинскими
миссионерами землях, ограниченных с запада
р. Олт, с востока – р. Сирет, с севера – Карпа-
тами и на юге – Дунаем (т. н. Кумания). Это де-
лалось с целью недопущения связи русского ми-
трополита с Константинопольским патриархом. Папа Римский Иннокентий III
Проводником этой политики стали крестоносцы госпиталя Св. Марии в Иеру-
салиме, приглашенные в 1211 г. королем Андреем II в землю «… под названием
Бырса, располагающуюся за лесами, в сторону куманов, хоть безлюдную и не-
обитаемую». Согласно королевским грамотам, крестоносцы могли заселить эти
территории и «навеки иметь в неограниченном владении», им были предостав-
лены многочисленные привилегии – на добычу серебра и золота, освобожде-
ние от обязанности устраивать на постой королевских воевод, беспошлинную
торговлю, собственный суд, таможенные льготы, сбор на орденской территории
церковной десятины в пользу братьев (исключая сбор десятины с венгерских и
секейских переселенцев), возможность рукополагать своих священников. Всего
за несколько лет в земле Бырсы, население которой значительно возросло, был
создан своеобразный плацдарм для захвата территорий «за снежными горами»,
на что прямо указывалось в королевской грамоте 1222 г., даровавшей Тевтон-
скому ордену земли «до пределов бродников» и «до Дуная».
Основанные крестоносцами крепости дали им возможность заняться
прозелитической деятельностью среди местного населения, в частности среди
язычников-куманов. Уже в 1221 г. начала свою деятельность первая миссия До-
миниканского ордена, а наследник и соправитель Андрея II принц Бела, наде-
ленный титулом герцога Трансильванского, продолжил восточную экспансию
мирным путем. Спустя несколько лет Великий магистр просил принять заво-
еванные орденом земли в особое владение Апостольского престола.
В 1227 г. был крещен по католическому обряду один из половецких вождей –
Борц, после чего Папа Гонорий IX назначил архиепископа Эстергома папским
легатом в Куманию и соседнюю с ней землю бродников. В следующем г. в Кума-
нии было учреждено католическое епископство во главе с Теодориком. О том,
что в составе Половецкой (она же Куманская) епископии были и определенные
территории юга современной Молдавии, известно из сообщения Рогерия, кото-
рый утверждал, что вторгшиеся татаро-монголы перешли реку Сирет и вошли
в Куманскую епископию.
К разочарованию папы, не все населе-
ние Кумании удалось обратить в католиче-
ство. Здесь продолжало жить православ-
ное волошское население, о чем прямо го-
ворится в письме папы Григория IX коро-
лю Беле IV в 1234 г.: «… в епископате кума-
нов находится, насколько известно, народ,
именуемый валахами. Считаясь христиа-
нами, они презирают римскую церковь и
приемлют таинства не от достолюбезного
собрата нашего, епископа куманов, а от
псевдо-епископов, держащихся греческого
обряда. Вследствие чего мы приказали епи-
скопу куманов назначить валахам особого
епископа из их же нации, который подчи-
Король Венгрии Бела IV нился бы епископу куманов». С последним
решением Папы Римского видимо связано создание католической епископии в

Милкове, располагавшейся в гористых районах Пятра-Нямц, Роман, Бакэу. В
результате нашествия татаро-монголов на месте Милковской епископии оста-
лись одни руины. Со страниц источников навсегда исчезли сведения и о Поло-
вецкой епископии.
Незадолго до этих событий Папа Римский вновь вернулся к планам ока-
толичивания населения Галицко-Волынского княжества. С этой целью в 1230 г.
было учреждено Галичское архиепископство. Внешнеполитическая ситуация
в это время была благоприятной для осуществления замыслов папской курии.
Князь Даниил Романович Галицкий (1238–1264), надеясь на помощь западных
стран в борьбе с татаро-монголами и за дальнейшее расширение пределов сво-
его государства, установил связь с Римом. Представителем папского престола в
переговорах с русским князем стал архиепископ Пруссии, Ливонии и Эстонии
Альберт II фон Заурбеер, пользовавшийся особой благосклонностью Иннокен-
тия IV. В ходе переговоров одним из условий своего перехода в католичество
Даниил Галицкий выдвинул примирение двух ветвей христианства. Папа при-
нял эти условия. Особой буллой на имя князя Даниила Галицкого он разрешал
совершать литургию на квасном хлебе и отправлять другие обряды, не приня-
тые в католичестве.
Контакты между русским правителем и Папой Римским были продолжены,
последний неоднократно присылал к Даниилу Галицкому послов с предложением
короноваться, но безрезультатно: князь, ссылаясь на «рать татарскую», отказы-
вался «приятии венець бес помощи твоеи». Ситуация изменилась в 1253–1254 гг.
в связи с попытками римской курии организовать большой крестовый поход в
Пруссию, в котором предполагалось участие галицко-волынского князя Дании-
ла Романовича. На восток Европы был направлен папский легат-аббат Опизо из
Мезано, которому было поручено заключить церковную унию с Русью и коро-
новать русского князя. Церковная уния и коронация Даниила означали включе-
ние галицко-волынского князя в число католических государей, участвовавших в
крестовом походе в Пруссию в составе созданной Римом коалиции. Однако на-
дежды Даниила Романовича на поддержку «единоверными» западными странами
его противостояния с монголо-татарскими захватчика-
ми не оправдались, и он разорвал договор с Папой.
После первых потрясений, связанных с татаро-
монгольским нашествием, в начале XIV в. папская
курия начинает наводить справки о состоянии дел на
подконтрольных ей территориях. С этой целью были
отправлены посольства и в страны, где имелись право-
славные епископы – в Куманию, в Белгород-Днестров-
ский (1307 г. или 1314 г.). В 1320 г. в Белгороде-Дне-
стровском упоминается монастырь нищенствующего
ордена францисканцев. Однако несмотря на все по-
пытки католиков утвердиться в Днестровско-Карпат-
ском регионе, местное православное духовенство про- Князь Даниил
должало верно служить населению. Из упоминавше- Романович Галицкий
гося нами «Жития Иоанна Нового» видно, что
православная община в Белгороде-Днестров-
ском была довольно многочисленной и имела
свою церковь со священнослужителями.
Тем временем папская курия не оставляла
попыток укрепиться вновь на землях, входив-
ших ранее в Куманскую и Милковскую еписко-
пию. В 1332 г. Папа получил сообщение от вен-
герского короля Карла Роберта о возможности
восстановления Милковской епископии. Иоанн
ХXII в письме к архиепископу Эстергома дал
Папа Римский Иоанн XXII указание рассмотреть вопрос о возможности
возведения в сан милковского епископа Витуса
Монферрийского, капеллана венгерского короля.
В качестве поощрения и помощи папа уступил
Карлу Роберту одну треть церковных сборов на
территории Венгрии для борьбы со «схизмати-
ками» и еретиками и одну треть папской дижмы
сроком на шесть лет на те же цели.
Проникновение венгерских войск и католи-
ческих миссионеров на Юго-запад Днестровско-
Карпатских земель открыло перед венгерской
короной возможность новых захватов, а перед
папской курией – перспективы дальнейшего рас-
пространения католичества. В 1348 г. Папа Кли-
Папа Римский Климент VI мент VI распорядился об отправке новой партии
миноритов в Куманию для укрепления в вере не-
офитов и для продолжения кампании по распространению католичества.
К 1320 г. в общих чертах завершилось объединение этнически однородных
польских земель. В связи с этим наместник св. Петра стремился направить острие
польской феодальной агрессии против Юго-Западной Руси. Стремление Польши
к территориальным приобретениям за счет Русских земель сталкивалось с ана-
логичными интересами венгерской короны, которая также «несла крест» борьбы
со «схизматиками» и неверными, добивалась восстановления своих позиций на
юго-востоке Карпат, претендовала также на Галицко-Волынские земли.
В польско-венгерской борьбе Папа Римский встал на сторону молодого
Польского государства, поощрял деятельность польских проповедников католи
чества на юго-западе Руси и в Днестровско-Карпатских землях.
В июле 1340 г. во «Влахии и общине Сирет» приняли «венец мучеников»
польские минориты Блазий и Марку. Папская курия включила Днестровско-
Карпатские земли в состав католического «викариата Руси», упомянутого впер-
вые в 1332 г. Согласно более позднему списку, наряду с галицкими городами
францисканские центры имели города Сирет, Молдова, Каменец, Килия, Бел-
город-Днестровский. Этот викариат совпадал с территориями Галицкой право-
славной митрополии, т. е. Галицко-Волынской Руси.
Несмотря на настойчивость наместника св. Петра, в Днестровско-Карпат-

ском регионе его деятельность была стеснена лишь позициями Венгрии в райо-
не Милковской епископии на юго-западе края. В 1374 г. папа обращал внимание
короля и прелатов на то, что у границ королевства со стороны татар проживают
влахи. И хотя некоторые из них были обращены в католичество, в основном они
продолжали оставаться православными.
§ 5. Конфессиональная политика литовских и

польских правителей в Приднестровье
(XIV–XVIII вв.)
После битвы у Синих Вод в 1362 г. обширная территория левобережья Дне-
стра от его верховьев до Черного моря вошла в состав Великого княжества Ли-
товского. Эту область князь Ольгерд Гедиминович предоставил в удел четырем
племянникам, сыновьям Кориата. Новые правители Подолии, по сообщению
летописи, «вошли в приязнь с атаманы» и немедленно занялись усилением обо-
роноспособности этой части страны прежде всего для защиты ее от татар: были
построены укрепления в важнейших населенных пунктах края: Смотриче, Ба-
коте, Каменце. Кориатовичи владели этим краем почти независимо от Велико-
го князя Литовского и по большей части держались союза с Польшей. В крае
усилилось польско-католическое влияние, в том числе посредством основания
в 1375 г. двух католических диоцезий: в Каменце (во главе с монахом-домини-
канцем Вильгельмом) и в Луцке. Епископ Вильгельм, возглавлявший Каменец-
кую диоцезию на протяжении 10 лет, озаботился прежде всего материальным
обеспечением своей кафедры и приобрел в Каменецком повете местечки и села
Кочмаров, Шаргород, Чернокозинцы, Зинковцы, Степановку, Нигинь, Хропо-
тово, Циковцы, а также несколько имений за р. Збруч. В это же время на терри-
тории диоцезии укрепляются монашеские ордена доминиканцев (получавшего
от Кориатовичей фундуши в Смотриче, Ходорково, Червонограже и Каменце)
и францисканцев (им стали принадлежать несколько хуторов в окрестностях
Каменца).
Католическое духовенство стало пользоваться существенной материальной
поддержкой светских властей, поскольку достаточного для его содержания ко-
личества паствы в регионе не было. Сильный толчок распространению и укре-
плению католичества на территории Подолии придала Кревская уния между
Польским королевством и Великим княжеством Литовским, заключенная летом
1385 г. В числе первых перешли из православия в католичество литовские князья
Ягайло, Скиргайло, Коригайло, Мингайло. Спустя два г. Ягайло издал привилей,
даровавший литовским феодалам, перешедшим в католичество, права свободно-
го владения имуществом, свободы выдачи своих дочерей замуж за католиков и
освобождение от всех государственных повинностей (кроме военной).
В то же время Владислав Ягайло были ввел запреты на браки между
православными и католиками, на строительство новых православных хра-
мов и т.д. С 1395 по 1410 г. в Подолии проводилась раздача земель польским
вельможам, шляхте и всевозможным авантюристам. Некоторые их них, как
например Ходьку из Кроации, Федру из
Плешавец, Петр Шафранец стали актив-
ными проводниками католичества среди
православного населения края. Принявшие
католическую веру жители края назначались
на высокие должности, наделялись земель-
ными угодьями, сотрудничали с монахами
доминиканцами и францисканцами, постепен-
но принимая польскую национальную иден-
тичность. Однако, как свидетельствуют иссле-
дователи, «… подобными приманками собла
знялась только одна русская аристократия:
простой же народ от души ненавидел поляков
и, оставленный русской интеллигенцией, зна-
комился с татарами, при помощи которых, при
Митрополит Киевский Макарий всяком удобном случае, старался свергнуть с
себя польское иго».
После ликвидации православного епископства в Галиче его земель-
ные владения на основании привилеев Ягайло были переданы созданному
вместо него католическому архиепископству. Отныне православные жите-
ли Подолии и Галичины были подчинены юрисдикции католических ар-
хиепископов Галича и Львова. Последнему было поручено в частности на-
значение православного духовенства, представители которого были вы-
нуждены давать обещание не противодействовать окатоличиванию рус-
ского населения. О характере сложившихся между этими иерархами и их
паствой отношений православные вспоминали в письме киевскому митрополиту
Макарию следующее: «Много вытерпели от Галицких архиепископов прадеды и
деды наши, всем православным христианам был великий плач и грозила ужасная
беда остаться на веки вечные в неволе у латинских архиепископов». Тем не ме-
нее, на основании грамот польских королей приходские священники избирались
населением из своей среды. При этом образовательный уровень православного
духовенства оказывался несравненно ниже, нежели католического.
В связи с развернувшимся с начала XV в. на востоке Подолии строитель-
ством городов и крепостей (Жванец, Гольчедаев, Олтушков, Бар, Караул, Тя-
гинь, Черный город, Гербедеев, Упск) наместник Великого князя Литовского
Витовта Гедыгольд привлек 12 тыс. человек. Однако православные жители края
не стали безголосыми подневольными работниками – вопреки не прекращав-
шемуся давлению католической церкви и шляхты они исповедывали право-
славную веру. Так, польский король Владислав в 1411 г. обратился к Папе Рим-
скому с просьбой назначить на вакантную каменецкую кафедру епископа, так
как «схизматики» стали брать верх над католиками.
В деле дальнейшего сближения Польши и Великого княжества Литовского,
а равно и укрепления католичества в Подолии немаловажное место занимает
Городельская уния, заключенная в 1413 г. Согласно этому документу, литовские
дворяне уравнивались в правах с дворянством польским – но только те, кто
принял католичество. На православных льготы

и вольности не распространялись, только ка-
толики имели право наследовать должности и
владения. Тем самым в очередной раз прояви-
лась целенаправленная государственная поли-
тика окатоличивания и ополячивания местного
православного населения.
В то же время в ходе литовско-польского
соперничества за галицко-волынское наслед-
ство неоднократно предпринимались попытки
создания двух обособленных православных
митрополий: Галичской (под польским влия-
нием) и Новгородско-Литовской. В частности,
созванный в 1414 г. великим князем Витовтом
в Новгородке-Литовском Собор западнорус- Митрополит Киевский
ского православного духовенства образовал Григорий Цамблак
отдельную Литовскую православную митрополию. Участвовавшие в работе
собора иерархи видели ее как самоуправляемую часть Киевской митрополии,
подчинявшейся патриарху Константинопольскому. Однако под влиянием
внешнеполитических событий того времени (польско-литовское соперни-
чество, борьба за лидерство в объединении Русских земель и пр.) литовские
митрополиты то подчинялись митрополитам Киевским и Московским, то
обособлялись от них.
Идея подчинения православной церкви Великого княжества Литовского
католическому Риму неизбежно вела к унии двух церквей и находила поддерж-
ку в том числе владельца Подолии великого князя Литовского Витовта. С этой
целью он совместно с польским королем Владиславом II 18 октября 1415 г. со-
ставил послание, в котором выразил твердое намерение «возвратить» в лоно
римской церкви православных жителей подвластной им Руси. Для урегулиро-
вания этого вопроса новоизбранный Киевский митрополит Григорий Цамблак
принял участие в работе Констанцского Собора, на котором 25 февраля 1418 г.
заявил: «… схизма принесла нам и другим соседним народам большое расстрой-
ство умов, что до сих пор угнетает святую Римскую церковь. … С самым боль-
шим усердием мы желаем этой священной унии после того, как услышали слова
о мире и спокойствии в святой божьей церкви». Митрополит предложил обсу-
дить отношения церквей на новом соборе «по надлежащему почетному и обык-
новенному праву. … Пусть каждая из двух сторон соберет опытных и знающих
право людей, которые смогут спорить по вопросам веры», однако Мартин V
конкретных обещаний ему не дал. Таким образом, посольство митрополита себя
не оправдало. Тем не менее, одним из решений этого Собора стало подтвержде-
ние буллы Иоанна XXIII об отзыве у Тевтонского ордена ранее данных ему прав
на земли Литвы и Руси. Обращение их жителей в нужную веру отныне возлага-
лось на польского короля. Однако католичество по-прежнему оставалось в крае
чисто «польской» конфессией и среди русского населения не укоренялось. Эту
ситуацию учитывал и великий князь Литовский Витовт, назначивший своим
наместником в Подолье Довгерда Дегольдовича
– литвина по происхождению и православного
по вере.
После смерти князя Витовта противо-
борство за владение Подолией между Вели-
ким княжеством Литовским и Польским госу-
дарством возобновилось. В 1432 г. Сигизмунд
Кейстутович отдал Западное Подолье (хотя
никогда им не владел) Польше, а Восточное По-
долье осталось у Великого княжества Литов-
ского. Однако вскоре князь Федько Кейстуто-
вич переметнулся на польскую сторону со всем
Епископ Каменецкой диоцезии Подольем, за что получил от короля в пожизнен
Николай III Дзежговский ное владение Кременец, Брацлав, Винницу,
Хмельник, Соколец и Збараж. Польское пра-
вительство вновь начало раздачу Подольских земель представителям шляхты
с тем, чтобы «они лично жили в Подолье и защищали его всеми способами».
Города Караул, Черный город и Хаджибей в 1442 г. получил польский магнат,
наместник польского короля в Подолии Михаил Бучацкий. С этого времени
католическое духовенство при поддержке светских властей и феодалов стреми
лись принудить православных жителей края к подчинению духовной власти
Рима, воплощая тем самым в жизнь Флорентийскую унию. Епископы Каменец-
кой диоцезии Николай III и Матвей II увеличили число костелов в Подолье, ос-
новали бенедиктинский монастырь.
После возникновения в конце XV столетия Крымского ханства татары ста-
ли регулярно совершать набеги на Подолье, превращая населенные пункты края
в груды развалин и захватывая в плен местное население. Оградить свои гра-
ницы Польско-Литовскому государству не помогали ни выплата хану дани, ни
заключенные с ним договоры. В одном из своих посланий Папе Пию IV весной
1563 г. польский король Сигизмунд Август ха-
рактеризовал состояние каменецкой диоцезии
как самое плачевное: церковные и епископские
имения были разорены, костелы лежали в раз-
валинах. Для восстановления церковной жизни
в диоцезии был отправлен королевский секре-
тарь Дионисий Сецигневский, имевший славу
храброго воина. По мнению короля, именно та-
кой человек был необходим Подолии, где, при
частых нападениях татар, он мог бы сражаться
с врагами католичества не только крестом, но
и мечем. Дело укрепления католической церк-
ви в крае продолжил Мартин Бялобржевский,
который стремился не столько к увеличению
количества паствы, сколько к удовлетворению
Папа Римский Пий IV религиозных потребностей имевшегося под его
окормлением числа верующих. С этой целью он ежегодно ревизовал свою ди-

оцезию; сам исповедовал пасомых; навещал больных, давал им различные со-
веты и утешения; вступал в диспуты с еретиками, терпеливо выслушивал их
доводы и старался их переубедить. Его преемник, Лаврентий Гослицкий, будучи
сторонником религиозной толерантности, стал единственным прелатом, кото-
рый в 1587 г. присоединился к Варшавской конфедерации «для сохранения благ
мира» в то время, когда все другие католические епископы категорически не
желали делать никаких уступок православным жителям Речи Посполитой.
С объединением Великого княжества Литовского и Польского королевства
в единое государство Речь Посполитую на Люблинском сейме 1569 г. на короткое
время был приостановлен процесс насаждения католичества. «Православную
партию» в новом государстве возглавил гетман Константин Острожский, кото-
рому удалось добиться назначения православных на высокие государственные
должности (старост, воевод, послов, казначеев и т.п.). Кроме того, активизиро-
валось строительство православных храмов и монастырей. Однако с воцарени-
ем на польском престоле Сигизмунда III (1587–1632 гг.) началась новая волна
окатоличивания подвластного короне православного населения. Особое усер-
дие в этом направлении проявляли монахи из ордена иезуитов. Последние были
приглашены в Польшу в 1564 г. кардиналом Станиславом Гозией, а уже в 1571
г. они утвердились в Галиции. После их появления вся территория Белой Руси
и Украины, а также Верхнего Поднестровья стала застраиваться католически-
ми костелами. Их коллегии открывались в крупных городах и готовили кадры,
которые «Общество Иисуса» стремилось использовать в борьбе против славян.
В конце XVI в. православные жаловались своему митрополиту Онисифору Де-
вочке, что католики уносили православные святыни, затворяли святые тайны,
запечатывали церкви, прямо от престолов уводили православных священни-
ков и заключали их под стражу, выгоняли из церквей мирян, церковные имения
присоединяли к костелам, грабили церковные драгоценности, неприлично их
использовали. Мещане, низшее духовенство и некоторые православные дворя-
не сосредоточивали свою реакцию в церковных братствах. В противовес иезу-
итским и базилианским школам они открывали собственные школы и создали
целую полемическую литературу, успешно боровшуюся с казуистическими до-
водами иезуитов.
Между тем задачу расширения влияния католичества в Речи Посполитой
облегчили конфликты внутри самой православной Киевской митрополии, еще
более обострившиеся в результате действия патриарха Константинопольского
Иеремии. В 1588 и 1589 гг. он подписал ряд документов, которые беспреце-
дентно расширили роль братств, сделав их независимость от епископов поч-
ти полной. Кроме того, многие представители высшей православной иерархии
Речи Посполитой были недовольны усилившимся контролем за своей деятель-
ностью после введения новой должности экзарха по надзору за епископами.
Своекорыстные соображения побуждали западнорусских иерархов искать вы-
ход из создавшегося тяжелого положения. Выход был ими найден в покрови-
тельстве высокого и щедрого папского стола. К середине 1595 г. православное
духовенство выработало условия перехода под власть Рима, т.н. «32 артикула»,
в которых предлагалось почти полностью сохранить
православные обряды и догмы, улучшить сословный
статус духовенства, обеспечить защиту создавае-
мой униатской церкви от распространения влияния
католицизма, укрепить внутрицерковную власть
епископов, сохранить церковно-административную
независимость епископов и митрополитов от Рима.
Однако провозглашенная в конце 1595 г. в Риме и
подтвержденная в октябре 1596 г. в Бресте церков-
ная уния не соответствовала этому проекту. Ватикан
пошел на уступки православным иерархам лишь в
двух вопросах, предоставив митрополиту Киевскому
право назначать епископов с последующим утверж-
дением этого назначения Папой, а также позволив
Священномученик Никифор, православным создателям унии и их последователям
экзарх Вселенского патриарха
сохранять в богослужебной практике традиционные
саккосы. Проходивший в эти же дни православный Брестский собор, возглав-
ляемый патриаршим экзархом Никифором, представителями епископата и
князем К. Острожским, предал анафеме заключивших унию с Римом и подтвер-
дил верность Константинополю.
Как бы активно ни насаждалась уния, она считалась у католиков религией
низшего разряда и служила только мостом к католичеству. Нередко самих уни-
атов католики называли схизматиками, всячески их преследовали и старались
перекрестить сразу в католичество. При этом они использовали те же грубые и
жестокие меры, какие применяли для перевода православных в унию.
С момента провозглашения унии решительным ее противником и горячим
защитником православных стало казачество. Области, населенные казаками,
представляли убежище для членов братств, притесняемых униатами. Одним из
первых поднял свое оружие против поляков за веру вождь казаков Криштоф
Косинский. Немалую роль в защите местного православного населения сыграл
Северин Наливайко. Он в конце января 1596 г. прибыл на Волынь и располо-
жился в имениях Константина Острожского. Вместе с ним Наливайко нападал
на католические костелы, имения униатского епископа Терлецкого, на панов –
сторонников унии. Примерно к этому же времени относится проект казацкого
государства, предложенный Польскому королю предводителем казаков. В сво-
ем письме Сигизмунду III он предлагал отвести казакам для поселения пустыни
между Бугом и Днестром, на татарском и турецком шляху, между Бендерами
и Очаковым, на пространстве 20 миль от Брацлава, где «от сотворения мира
никто не обитал», сделать этот город центром всего казачества, выдав казакам
«стации», поставить над ними гетмана (в первую очередь – его самого). После
всего этого Наливайко обещал королю держать в полной покорности всех «ста-
ционных» казаков. Создание казацкого государства на Приднестровских зем-
лях безусловно сильно бы изменило геополитическую ситуацию в крае, поста-
вив мощный заслон как дальнейшему продвижению Османской империи в Вос-
точную Европу, так и распространению католичества на исконно православных
землях. Однако некоторые причины помешали

воплощению в жизнь этого интересного проек-
та. Османская империя находилась в то время
на пике своего могущества и, мягко говоря, не
отнеслась бы безучастно к основанию казацко-
го государства на землях Силистрийско-Оча-
ковского эялета. Кроме того, занятый организа-
цией «Священной Лиги» для борьбы с Турцией,
Польский король не удостоил своим ответом
предложение Наливайко.
Время от времени, когда казакам сопут-
ствовал успех, влияние их на церковные дела
становилось существенным. В 1620 г., при гет-
мане Петре Конашевиче-Сагайдачном, унии
был нанесен ощутимый удар восстановлением
православной иерархии, упразднение кото- Патриарх Иерусалимский Феофан III
рой на тот момент составляло главную победу
униатов. По приглашению Конашевича Иеруса-
лимский патриарх Феофан рукоположил нового православного митрополита и
епископов на те кафедры, иерархи которых перешли в унию. В 1625 г. казаки от-
правили польскому правительству депутатов, которые предъявили ему следую-
щие требования: свободу православной церкви и православного духовенства,
уничтожение унии и др.
Однако противодействие насаждению католичества и униатства не огра-
ничивалось лишь открытым вооруженным сопротивлением. Православное
дворянство стало ревностно защищать свободу исповедания своей веры на сей-
миках и сеймах. В связи с этим, несмотря на все усилия иезуитской партии, по-
становления первых после введения унии сеймов охраняли свободу православ-
ного богослужения от различных административных злоупотреблений. Так, на
сейме 1607 г. издана была конституция «О религии Греческой»: «В обеспечение
Греческой религии … никаких должностей и церковных имуществ не будем ни-
кому предоставлять … как только и исключительно дворянам русского проис-
хождения и чистой Греческой веры. Братствам церковным греческой веры мы
подтверждаем все их права и привилегии».
Вследствие успешных действий Богдана Хмельницкого польское прави-
тельство было вынуждено в Зборовском а также в Гадячском договорах отка-
заться от унии по крайней мере в южнорусском крае, населенном казаками, и
предоставить православным гарантии неприкосновенности и свободы верои-
споведания и богослужения во всей Речи Посполитой. Так, согласно Зборов-
скому миру 1649 г. власть гетмана распространялась на Киевское, Черниговское
и Брацлавское воеводства, вопрос об унии и церковном имуществе передавал-
ся на рассмотрение сейма, а митрополиту Киевскому предоставлялось место в
сенате. Однако уже во второй половине XVII столетия правящая элита поль-
ско-литовского государства приняла ряд постановлений, направленных на рас-
пространение унии и подавление православия. Так, при короле Яне Собесском
(1674–1696) униаты получили два диплома, которыми были утверждены все
приобретенные ими права. В то же время постановления сейма 1676 г. уничто-
жили вновь приобретенные права православных. В связи с этим ряды право-
славных на Украине и в Приднестровье поредели: одни переходили в католи-
цизм, другие (меньшая часть) в унию.
Во время турецкого господства в Подолии (1672–1699) под удар попали как
католические, так и православные святыни края. Кафедральный собор Каменца
был перестроен в мечеть, а во время визита султана Мехмеда IV дорога к нему
была выложена иконами. Доминиканский монастырь был переделан в мечеть
каменецкого паши, а постройки иезуитов превращены в конюшни. Лишь по-
сле возврата Подолья Польше по решению Карловицкого конгресса 1699 г. ка-
толическая церковь стала стремительно восстанавливать свои позиции. С этого
времени начался очередной этап насильственного перевода православного на-
селения Речи Посполитой в униатство и католичество. Был издан ряд сеймовых
постановлений по уничтожению религиозных и гражданских прав православ-
ного населения. В 1717 г. власти запретили строить новые православные храмы
и ремонтировать старые. В 1733 г. решением сейма доступа к должностям были
лишены так называемые «диссиденты» (православные и лютеране). Право-
славным было запрещено жить в столице Подолии - г. Каменце, занимать вы-
борные магистратские должности в других городах. Вся Подолия была изъята
из ведомства Киевского православного митрополита и подчинена Львовскому
униатскому епископу Иосифу Шумлянскому. На всей территории от Днепра до
Днестра увеличивалось количество униатских приходов: в 30-е годы их насчи-
тывалось не более 150, а в 1747 г. эта цифра достигла уже 800, к 1764 г. – 2 тыс.
Соблюдение православных таинств и обрядов превращалось в систему вы-
могательств по определенным расценкам. Православных насильно обращали в
унию, а после Замойского собора 1720 г. - в католичество. С особой жестоко-
стью преследовались православные священники: их привязывали к столбам,
били плетьми, сажали в тюрьмы, морили голодом, травили собаками, рубили
саблями пальцы, ломали руки и ноги. На Приднестровских землях вновь воз-
росло влияние иезуитов – в 1727 г. князь Юрий-Александр Любомирский да-
ровал Каменецкой коллегии этого ордена землю, дом и службы в Шаргороде,
а также доходы от своих шаргородских и рашковских имений общей суммой
1600 польских злотых. В 1742 г. епископ Вацлав Сероковский осуществил адми-
нистративную реформу Каменецкой диоцезии, выделив в ней 6 деканатов: Яз-
ловецкий, Дунаевский, Меджибожский, Сатановский, Чернокозинский и Шар-
городский, в состав которого входили и парохии Приднестровья. Значительно
активизировалось строительство католических храмов и монастырей: за XVIII
столетие было возведено 648 костелов и монастырей, что в 25 раз больше, чем
в предыдущий период. Среди них – костел св. Каэтана в Рашкове, деревянное
здание которого было построено в 1749 г. стараниями священника А. Миколае-
вича. Впоследствии магнат Иосиф Любомирский приказал возвести «каменный
костел за деньги из своей казны, со всем что внутри и снаружи», строительство
которого было завершено в 1786 г, а освящение состоялось в 1791 г. На терри-
тории Приднестровья в это время располагались Рашковский и Юзефградский
католические приходы. В состав

первого входили Рашков, Круте,
Рыбница. Второй приход составля-
ли населенные пункты Юзефгород,
Смила, Каменка, Шпола, Ольшана,
Хородище, Мошны, Мендзыжыч.
Как и в прежние времена,
православное население Подолии
сопротивлялось насильственно-
му окатоличиванию, оказывало
пассивное сопротивление уни-
атам: принимая унию для вида,
люди старались перекреститься
при первой возможности. Как за-
метил Каменецкий католический
епископ, все униаты «или скры-
тые схизматики (православные),
или подозреваются в схизме». Они
были слишком тесно связаны с
православием преданиями, обря-
дами, святынями и народностью.
С усилением феодальной экс- Костел св. Каэтана в Рашкове
плуатации, религиозными притес-
нениями крестьяне переходили от пассивного сопротивления угнетателям к
вооруженной борьбе - они составляли отряды гайдамаков, которые на терри-
тории между Бугом и Днестром вели классовую и религиозную борьбу.
Ситуация стабилизировалась лишь с коронацией в январе 1734 г. Авгу-
ста III, который обязался сохранить все привилегии православным, и они дей-
ствительно были подтверждены сеймом 1736 г. Огромную поддержку право-
славному населению Польши оказывало русское правительство. Русские послы
в Варшаве часто ходатайствовали перед польским правительством, добиваясь
предоставления православным Польши религиозной свободы и дарования
православной иерархии. Во многом благодаря деятельности епископа Гервасия
с 1764 г. начался процесс перекрещивания униатов по православному обряду
в Брацлавщине. Другой видный православный деятель, настоятель Мотронин-
ского монастыря Мелхиседек Значко-Яворский добился в 1766 г. утверждения
польским королем Станиславом Понятовским всех прежних привилегий пра-
вославным. Он получил особую грамоту, которая утверждала все права и при-
вилегии православного населения во всей короне и Литве.
Униатские власти, пораженные быстрым распространением православия,
игнорировали грамоты и письма короля, и при помощи военных стали ловить
православных священников и мирян, направлявшихся в Переяславль или воз-
вращавшихся оттуда. Пойманных подвергали телесным наказаниям, а священ-
ников, кроме того, остригали и обривали, насильно перекрещивали в унию, их
имущество грабили и уничтожали. Церкви запечатывали, по местечкам, селам
и деревням селили священников-униатов, огнем и мечом обращая местное
население в унию.
Не желавшие мириться с насильственным насаждением унии и католиче-
ства либо уходили в леса, ущелья гор, отыскивали своих бежавших пастырей и
там удовлетворяли свои духовные нужды, либо жаловались королю на притес-
нения со стороны униатов. Так, с сентября 1767 г. до января 1768 г. жители Укра-
ины составили манифест о своих бедствиях за веру и собрали еще 100 заявле-
ний о присоединении к православию. Под нажимом князя Репнина сейм 1768 г.
своим решением возвратил православным все гражданские и церковные пра-
ва при сохранении господства католической религии. Запрещалось называть
православных схизматиками или еретиками. Отменялись все законы, издан-
ные против «диссидентов». Православным разрешалось свободно отправлять
богослужение, строить церкви, открывать училища, присутствовать в сенате и
участвовать в сеймовых совещаниях, заключать браки между православными
и католиками. Рожденные в таких браках сыновья оставались в религии отца, а
дочери – в религии матери. Все церковные конфликты должны были решаться
посредством судов, в состав которых входили и православные и католики. Под-
тверждалось право России вступаться за православных Польши.
Против этого трактата выступила Барская конфедерация, желавшая осво-
бодиться от русского влияния на Польшу. Снова начались преследования пра-
вославных. В ответ на эти действия весной 1768 г. началось гайдамацкое вос-
стание «Колиивщина» во главе с Железняком и Гонтой. Оно распространялось
с необыкновенной быстротой, в значительной мере коснулось и Брацлавщины.
Приднестровские земли вошли в состав территорий, на которых казацкое вос-
стание приобрело широкий размах. Один из гайдамацких отрядов под предво-
дительством сотника Шило вел активную борьбу с турками и конфедератами у
пограничного местечка Балта. Под Уманью казаки во главе с Шило разгромили
польских конфедератов, которые отошли к Балте, а потом в Дубоссары. Каза-
ки разрушили оба города. Вмешательство российских войск поставило точку в
истории Барской конфедерации и «колиивщины». Ослабленная Польша в 1772 г.
была частично разделена между Пруссией, Австрией и Россией.
В Подолии, оставшейся после первого раздела Речи Посполитой под поль-
ским владычеством, положение православной религии не изменилось. В Брац-
лавском воеводстве активизировались униаты во главе с митрополитом Смо-
горжевским. При содействии польских помещиков у православных отнимались
церкви и передавались униатам. По некоторым данным, в 1776 г. таким образом
перешли в унию 800 церквей. Сочувствовавший православным жителям края
магнат Любомирский 12 марта 1782 г. писал епископу Переяславскому Иларио-
ну, что «униаты ездят из села в село и насильно отнимают церкви, выкидывают
священников из их собственных домов». Именно в Побережном имении князя
Александра Любомирского, отличавшегося от своих соотечественников гуман-
ным, толерантным и чуждым несправедливости и жестокости характером, пра-
вославные жители Подолии основывали слободы и села со своими приходами.
Кроме того, для увеличения доходности своих имений, простиравшихся вдоль
Днестра от Могилева до устья р. Ягорлык, Александр Любомирский не обращал
внимания ни на различие вероисповедания, ни на национальность. Человек с

хозяйственной жилкой, он не стеснялся принимать у себя всех, кто предлагал
ему свои услуги. Не ограничиваясь приемом скитальцев Подолии, он созывал
в свои владения и православных сербов, валахов и греков. Таким образом, пу-
стыри и незаселенные места в скором времени превратились в православные
приходы. Так, села Бобрик малый, Бобрик Великий, Чаусова, Сарацея в конце
70-х годах XVIII столетия еще не были заселены, а к концу 80-х гг. в некоторых
из них, например в Сарацее, уже были построены храмы. В начале следующего
десятилетия почти во всех местечках и селах, принадлежавших А. Любомирско-
му (в Приднестровье – Хрустовая, Юзефгрод, Любомирка, Мошняги, Борщи,
Выхватинцы, Гидирим, Домница, Дубова, Кульна и ряд других населенных пун-
ктов, входивших в Надднестровскую, Надкодымскую, Чечельницкую и Савран-
скую экономии Побережного имения) имелись православные церкви и при них
священнослужители.
При этом православные церкви были достаточно обеспечены в имуще-
ственном отношении. Например, 3 сентября 1786 г. князь предписывал следу-
ющее: «… по просьбе велебного Иоанна Зубрицкого, неунита, и подданных,
пришедших из-за границы, я позволяю в моем пограничном наследственном
имении, в слободе … Окница … построить новую церковь на свои и грома-
ды средства. Также позволяю эту церковь, заложенную во имя великомученика
Димитрия, освятить духовенству такового же обряду и религии и священно-
действовать в ней велебному Иоанну Зубрицкому. … Учиняя ему, как и другим
неуниатам в моих имениях, обычную милость: увольняю его от всяких податей
как дворских, так и громадских, от десятин – овчей и пчельной, а также от во-
енных фуражей». Вместе с тем А. Любомирский требовал от православных свя-
щенников выполнения ряда правил и обязанностей. Например, от настоятеля
церкви Девы Марии местечка Рашков Иоанна Делимарка: «Предостерегаю, что-
бы упомянутый, кроме указанных в реестре, подписанном властью и выданном
ему, никого больше из рашковских подданных к своей церкви не наговаривал и
не принуждал, чтобы он соблюдал надлежащее повиновение и почтительность
к дворской власти, чтобы поддерживал как можно большее согласие со своей
громадой и не вторгался в их грунта, чтобы не обдирал своих прихожан за бра-
ки, крестины, похороны и пр. под угрозой лишения прихода в случае уличения
в нарушении какой-нибудь из таковых обязанностей». Таким образом, за пе-
риод времени с конца 1770-х до начала 1790-х гг. православие в имениях Алек-
сандра Любомирского успело утвердиться так, что только в двух протопопиях
(Рашковской и Чечельницкой), насчитывалось до 20 православных приходов,
которые имели свои храмы и священников.
В 1791 г. в Пинске состоялась генеральная конгрегация православных, в
которой участвовало 96 представителей духовенства, шляхты и мещан. Было
выработано решение о подчинении православной церкви в Польше Констан-
тинопольскому патриарху. Предполагалось, что главой православной церкви в
Польше будет стоять архиепископ с титулом митрополита. Этот проект полу-
чил поддержку и на сейме, несмотря на противодействие со стороны рьяных
католиков. Однако неустойчивое внутреннее положение Польши, неблагопри-
ятная внешнеполитическая обстановка, складывавшаяся вокруг нее, помешали
осуществлению этого проекта. Напротив, после разделов Речи Посполитой на
православных жителей северного Приднестровья была распространена юрис-
дикция Русской православной церкви.
§ 6. Население Приднестровья под омофором

проилавских епископов
В то время, когда Подолия входила в состав Османской империи, натиск
католицизма и униатства прекратился, а позиции православия усилились.
В 1672 г. в Каменце-Подольском уже насчитывалось 13 православных церквей,
а в Рашкове еще в середине 50-х годов XVII в. их было семь. В 1681 г. в Подолии
патриарх Константинопольский Иаков возвел в сан митрополита грека Панкра-
тия, присвоив ему титул митрополита Каменецкого, Подольского и экзарха всея
малыя России. Таким образом, митрополит Подольский напрямую подчинялся
патриарху Константинопольскому и не был подвластен ни киевским митропо-
литам, ни патриарху Московскому, т.е. тем церквам, которые были связаны с
местным православным населением.
Как известно, в начале XVIII в. земли Приднестровья по-прежнему были
составными частями Крымского ханства, с одной стороны, и Речи Посполитой –
с другой. Территория Северного Приднестровья входила в Ольгопольский по-
вет Брацлавского воеводства Польши. Границей между польскими и османски-
ми владениями была р. Ягорлык, южнее которой вплоть до Черного моря рас-
полагались земли Дубоссарского каймакама, а затем – чифтлика.
Исследователь Тунманн так отзывается о религиозной политике крымских
ханов на завоеванной территории: «Христианам и иудеям они предоставляют
много религиозной свободы; армяне и греки имеют в городах и деревнях свои
церкви» и далее: «Они не преследуют никого из-за его религии и совсем не ста-
раются обращать других в свою веру». Так, во втором десятилетии XVIII в. в
предместье Очакова обитали 2500 выходцев из Молдавии и Валахии, которые
«проживали там со своими семьями и, занимаясь сельским хозяйством, воз-
делывали и засевали землю, платили мухафызам по одной золате» (т.е. позе-
мельный налог «испенче», взыскивавшийся с немусульман). Однако после воз-
ложения на них уплаты еще и поголовного налога с мужского немусульманско-
го населения – «джизье», жители не выдержали и переселились в прибрежные
деревни, подчинявшиеся крымскому хану, где платили только «джизье».
Православная паства юга левобережья Днестра подчинялось митрополитам
Проилавской епархии, резиденция которых находилась в городе Браила (Про-
илов), на территории современной Румынии. Такая ситуация имела место с сере-
дины XVII в. и практически на всем протяжении XVIII в. Первое упоминание о
проилавском епископе содержится в акте, которым Константинопольский патри-
арх Иоанникий вместе с Синодом 2 июня 1641 года возводит на степень ставро-
пигии церковь святого Николая в Измаиле. В этом документе епархия называется
«митрополией Проилавской и Измаильской». Епархия со своим митрополитом
напрямую зависела от Константинопольского патриарха. В состав Проилавской
епархии входили: сам архиерейский центр – город Браила (Проилов), города Из-
маил, Рени, Килия, Аккерман, все села татарского Буджака, крепости Бендеры и
Хотин с их округами. Проилавский митрополит духовно окормлял и городок Ду-
боссары, находившийся на левом берегу Днестра, вместе с округой. Посредством
своего духовного владыки местные священники имели возможность связываться
с Портой по различным вопросам: строительство церквей, сбор религиозной по-
дати, разрешение споров между мусульманами и христианами и др. Такое поло-
жение, хотя и с перерывами, продолжалось вплоть до Ясского мирного договора
1791 г., который расширил границы Российской империи до Днестра.
Временами привилегию духовно окормлять местное население у проилав-
ских иерархов оспаривали епископы Хушский и Хотинский, поставлявшие
иногда священников в Приднестровье по просьбе прихожан. В связи с этим
часто возникали конфликты между ними и проилавским митрополитом, кото-
рый считал приднестровскую паству безраздельно принадлежащей ему. Так, в
1716 г. произошел спор между упомянутыми епископами по поводу города Ду-
боссары и нескольких сел в Буджаке. Лишь Александрийский патриарх Самуил,
по случаю оказавшийся тогда в Яссах, убедил противников в том, чтобы нахо-
дившиеся за границами Молдавии Дубоссары были подчинены в церковном от-
ношении Проилавскому митрополиту, а пограничные села в составе Молдавии –
Хушскому митрополиту.
Первый из известных нам проилавских митрополитов, навещавших своих
пасомых в Приднестровье, был Даниил, «митрополит милостью Божьей Про-
илавия, Томаровский, Хотинский, всего побережья Дунайского и Днепровского
и целой Украины Ханской». Кроме него, в Приднестровье приезжали и другие
проилавские митрополиты: Кирилл, Иоаким.
В ходе русско-турецкой войны 1768–1774 гг. митрополит Молдавский
Каллимахи, с согласия митрополита Угровлахийского Григория, решил восста-
новить существовавшие до Проилавской митрополии епархии и причислил к
Хушской епархии Измаильский, Ренийский, Аккерманский и Бендерский окру-
га, входившие в ее состав до образования Проилавской митрополии. В то же
время проилавские митрополиты сохранили свое влияние на приднестровскую
паству.
Во время русско-турецкой войны 1787–1791 гг., после взятия русскими
войсками Измаила, Аккермана и Бендер, Проилавская епархия вошла в состав
Молдавского экзархата. За православной паствой стал надзирать архиепископ
Екатеринославский и Херсонес-Таврический Амвросий Серебренников, кото-
рый с этого момента (1789) стал называться «местоблюстителем экзархии Мол-
довлахийской» с резиденцией в Яссах.
После ликвидации Крымского ханства в ходе русско-турецкой войны для
эффективного управления православной паствой региона, в 1789–1791 гг. в Ле-
вобережном Приднестровье существовали две протопопии: Верхняя (Дубоссар-
ская) и Нижняя (Малаештская). Дубоссарская простиралась на север до грани-
цы с Польшей, а в состав Малаештской входили села Тея, Спея, Буторы. Пер-
вым благочинным, назначенным от русских епархиальных властей в Верхнюю
протопопию, был Мануил Боржаков, священник села Кошница, назначенный
в 1791 г. Указанные две протопопии составили
Украинскую епископию.
Северное Приднестровье, в отличие от
Южного, после ликвидации поляками Каме-
нецкой митрополии около 1699 – 1700 гг., не
только не имело собственного православного
административно-церковного управления, но
даже и номинального церковного главы из ка-
кой-либо соседней православной епархии. Это
было связано с тем жестким курсом на насиль-
ственное окатоличивание местного населения,
который последовательно осуществляло поль-
ское правительство начиная со времени заклю-
Архиепископ Екатеринославский чения Брестской унии.
Амвросий (Серебренников) Только в 1778 г. из Молдавии в Могилев на
Днестре прибыл Призренский митрополит Ев-
севий, который взял Подолию в свое епископское управление. Его резиденция
находилась в Немирове, и именно отсюда он объезжал православные приходы,
защищал православных от униатов и католиков. В Подолии он пробыл недолго,
лишь до 1781 г., и был вынужден уехать из-за интриг брацлавского униатского
официала Любинского.
Четыре года спустя, по указанию Священного Синода Российской импе-
рии на польскую кафедру был избран слуцкий архимандрит Виктор Садков-
ский, получивший титул епископа Переяславского и Бориспольского, викария
Киевской митрополии. Этот православный пастырь возбуждал «в местном на-
селении стремление к поддержанию и восстановлению православия» в ходе
объезда своей украинской паствы с августа 1786 по октябрь 1787 г.
Одной из главных задач, стоявшей перед населением приднестровских зе-
мель и его православными пастырями, была задача строительства церквей как
центров религиозной жизни региона.
На территории Северного Приднестровья
некоторые магнаты (Яблоновские, Любомир-
ские, Потоцкие) для привлечения новых посе-
ленцев предоставляли им значительные льготы,
в том числе возможность исповедать православ-
ную веру. Переселенцы основывали свои при-
ходы, строили церкви: в Рашкове (1700 и 1727),
Строештах (1702), Ягорлыке (1708), Зозулянах
(1709), Офатинцах (1710), Михайловке (1719),
Большом Молокише (1727), Каменке (1728), По-
дойме (1729), Новом Молокише (1729). Есть све-
дения и о церквях в Цыбулевке, Грушеве, Кузь-
мине. Однако льготы эти действовали недолго,
Епископ Переяславский и католическое духовенство совместно с униата-
и Бориспольский Виктор (Садковский) ми вновь стали закрывать православные храмы.
В Южном Приднестровье строительство церквей активизируется во время

русско-турецких войн. По благословению проилавского митрополита Даниила
в Левобережном Приднестровье было построено шесть церквей в селах: Моло-
вата (1761), Дороцкое (1768), Магалы (1770), Погребя (1771), Кучиеры (1772) и
Деликове (1773). Интересно отметить, что пять из них были освящены в честь
Архангела Михаила, и лишь одна (в Моловате) – в честь Успения пресвятой
богородицы. Митрополит Иоаким благословил строительство Михайловской
церкви в селе Буторы (1773). Более того, по благословению одного из проилав-
ских митрополитов был открыт монастырь в с. Роги (1748). Он находился в двух
верстах от села на крутом берегу Днестра, в пяти верстах от Дубоссар. В скалах
были вырублены несколько келий и церковь св. Симеона Столпника.
В 1789 г. возводится Успенская церковь в с. Коржево, Николаевская – Спее,
Михайловская – в Перерытом. В следующем году строятся: церковь св. Пара-
скевы в Терновке, Николаевкая – в Гоянах, Михайловская – в Малаештах, Нико-
лаевская – в Калаглее, Рождества Богородицы – в Граденицах, Николаевская –
в Шипке, Николаевская – в Лунге, Михайловская – в Токмазее, Рождества Бого-
родицы – в Рогах, Михайловская – в Дубово, Покровские – в Чобручах, Корот-
ном и Ясиновом.
Церкви сооружались самими прихожанами из подручных материалов и
были либо плетневыми либо мазанками из чамура. Церкви строили в Придне-
стровье и частные лица. Особенно активно возводили церкви казаки. Они по-
строили церкви в Терновке, Граденицах, Коротном.
Для служения в церквях приглашали священников, которые посвящались
в сан в Валахии, Киеве и Переяславле. В частности, для Подолии осуществляли
хиротонию во священников следующие епископы: Досифей, епископ Радоуц-
кий и Хотинский; Иннокентий Хушский; Амфилохий Молдавский (в Дубосса-
рах); Кирилл Браиловский и Ренийский; Иоаким, митрополит Проилавский,
Томаровский, Хотинский и всей Ханской России; Кирилл, митрополит Мол-
давский; Вениамин, епископ Хушский; Парфений, митрополит Ренийский и
Парфений, митрополит Томаровский и Хотинский. Они настолько часто по-
ставляли священников в приднестровские приходы, что главный униатский
официал Львова жаловался, что «множество священников даже из униат-
ской среды рукоположилось в Валахии… их в пограничных местах Галиции и
Подолии по два и по три в приходе, и, в случае каких-либо смут, они тотчас
же пристанут к народу».
Часто в обход официальных инстанций Речи Посполитой и русские цер-
ковные иерархи поставляли священников в подольские земли. Активно поддер-
живал своих единоверцев в Польше преосвященный Гервасий, епископ Пере-
яславский. Заступив на кафедру в 1757 г., он стал благоустраивать приходы в
польской Украине, имевшие православных священников и православные анти-
минсы. Преосвященный Гервасий часто рукополагал присылаемых к нему став-
ленников и принимал в состав Переяславской епархии православных священ-
ников, рукоположенных «большею частью а Волощине». Таким образом, была
восстановлена духовная связь православного населения Подолии с Переяслав-
ской кафедрой.
§ 7. Приднестровье в составе Русской православной
церкви (конец XVIII–начало ХХ в.)
Освободительный характер действий русской армии, проявлявшийся в
ходе русско-турецких войн XVIII в., касался и духовной сферы – российские
правители акцентировали внимание на том, что российские войска стремятся
освободить христианскую церковь от мусульманского господства. На освобож-
денной от османов территории Молдавского княжества российские военачаль-
ники, следуя букве и духу царских манифестов, вели себя не как завоеватели, а
как освободители, стараясь как можно меньше вторгаться во внутренние дела
чужого государства и фактически не меняя порядка управления страной как в
гражданском, так и в духовном отношениях. Лишь после кончины в 1788 г. мол-
давского митрополита Леона (Гэука) в Петербурге было принято решение о наз
начении в Молдавию экзарха Святейшего Синода. 29 декабря 1789 г. Екатерина
II издала указ, который предписывал: «Паству митрополии Молдовлахийской
… препоручить находящемуся при армии нашей архиепископу Екатеринослав-
скому Амвросию, как местоблюстителю помянутой епархии, в помощь ему по-
святить епископом Белградским и Бендерским из молдавских уроженцев архи-
мандрита Гавриила». При этом преосвященный Амвросий (Серебренников) 5
февраля 1790 г. был назначен и членом Святейшего Синода «… в рассуждении
отличных трудов архиепископа … и усердия к прохождению к его должности»,
что говорит о значимости, придававшейся Екатериной Великой организации
церковного управления Молдавского княжества. Следует отметить, что преос-
вященный Амвросий, проживая в Нямецком монастыре, возвел в сан архиман-
дрита великого старца и настоятеля Паисия Величковского (15 ноября 1794 г.),
автора устава общежительных монастырей. Актуальными в рассматриваемое
время были и вопросы возрождения церковной жизни на территории турецких
райя. Например, после взятия российскими войсками Бендерской и Измаиль-
ской крепостей преосвященный Амвросий ездил туда для освящения турецких
мечетей, обращенных в церкви. Тогда же воз-
ник проект Г.А. Потемкина по организации
церковного управления на юге Бессарабии:
он намеревался просить Екатерину II распо-
рядиться создать новую епархию – Очаков-
скую (или Дубоссарскую), взамен епархий
Белгородской (Днестровской) и Бендерской,
а будущему епископу доверить все села и
города, располагавшиеся между Бугом и Дне-
стром до Черного моря. Поскольку здесь в
значительном количестве проживали мол-
даване, Г.А. Потемкин предлагал рукополо-
жить во главу этой епархии архимандрита
Иова (Потемкина), владевшего молдавским
и польским языками. Однако эти планы так
Преподобный Паисий (Величковский) и остались нереализованными, и 26 декабря
1791 г. в Яссах архиепископ Екатеринославский Ам-

вросий (Серебренников) хиротонисал во епископа
Бендерского и Белоградского, викария Молдово-Вла-
хийской митрополии, архимандрита Гавриила (Бэну-
леску-Бодони).
После окончания русско-турецкой войны 1787–
1791 гг. и заключения Ясского мира южная часть При-
днестровского края вошла в состав Российской импе-
рии. Новоприобретенная область по гражданскому
управлению стала частью Новороссийского края, а
по духовному была причислена к Екатеринославской
епархии. Для новой части епархии, по распоряжению Митрополит Гавриил
Синода, 19 августа 1793 г. было учреждено духовное (Бэнулеску-Бодони)
правление. Первоприсутствующим в правлении (по-
началу располагавшемся в Дубоссарах) был назначен протоиерей Иоанн Гли-
жинский. В конце 1797 г. Екатеринославская епархия была переименована в
Новороссийскую и Днепровскую, ее главой стал Гавриил (Бэнулеску-Бодони), а
в следующем году духовное правление было перенесено в г. Тирасполь.
После Второго раздела Речи Посполитой 23 января 1793 г. Подолия, ча-
стью которой являлся север современного Приднестровья, также была присо-
единена к Российской империи. Проживавшая здесь православная паства была
подчинена архиепископу Минскому, Изяславскому и Брацлавскому Виктору
(Садковскому). Его резиденция находилась в Слуцком монастыре Минской гу-
бернии, поэтому визиты владыки на эти земли носили эпизодический и кратко-
срочный характер. 12 апреля 1795 г. была учреждена православная Брацлавская
и Подольская епархия, епископом Брацлавским был назначен преосвященный
Иоанникий (Полонский), являвшийся до этого архимандритом Донского мона-
стыря.
С 1802 по 1812 г. Нижнее Приднестровье входило в епархию Екатеринос-
лавскую, Херсонскую и Таврическую, которую последовательно возглавляли
преосвященные Афанасий (Иванов) и Платон (Любарский).
Очередной раунд церковно-административных преобразований в крае
был связан с русско-турецкой войной 1806–1812 гг. и
вступлением русских войск в пределы Молдавского
княжества. Как сообщал главнокомандующий И.И.
Михельсон, «… вступление наше в здешний край со-
провождается очевидною радостью и удовольствием
здешнего народа и духовенства…». В одном из посла-
ний на имя Александра I, написанном в августе 1807 г.
и подписанном 20 боярами и епископами во главе с
митрополитом Вениамином (Костаке), говорилось:
«истреби несносное правление, дышащее угнетением
бедному сему народу. Соедини правление земли сей
с Богохранимою державою Твоею… Да будет одно Митрополит Молдавский
стадо и один пастырь, и тогда да наименуем – «сей Вениамин (Костаке)
есть златый век состояния нашего». Сие есть, от всея души, общее народа сего,
моление». Вслед за этим в церковном отношении княжества были подчинены
Русской церкви, а 27 марта 1808 г. экзархом Св. Синода в Молдавии, Валахии
и Бессарабии был назначен митрополит Гавриил (Бэнулеску-Бодони). Местом
пребывания экзарха стали Яссы.
Становление русской церковной администрации в Молдавии, Валахии
и Бессарабии осложнялось тем, что там оставались два прежних архиерея, не
признавших экзаршество митрополита Гавриила. Одним из них был управляв-
ший в 1780–1788 гг. Проилавской митрополией, а с 1803 г. проживавший в Ду-
боссарах митрополит Кирилл, носивший титул Проилавского, Томаровского и
всея Ханской Украины. 20 декабря 1809 г. митрополит Гавриил написал в Синод
рапорт об окончательном упразднении Проилавской епархии, основываясь на
том, что митрополит Кирилл «стар и немощен», а поставленный в 1803 г. митро
полит Проилавский Парфений после начала русско-турецкой войны в 1805 г.
бежал в Константинополь. 20 декабря 1809 г. митрополит Гавриил ходатайство-
вал о хиротонии иеромонаха Мефодия в викарного епископа для Южной Бес-
сарабии, в составе которой находился Бендерский цинут. Однако по решению
Синода 11 апреля 1811 г. в викарного епископа Бендерского и Аккерманского
был хиротонисан Димитрий (Сулима). В том же году митрополит прибыл в
Санкт-Петербург и изложил Св. Синоду нужды Молдово-Влахийской церкви
и свой план ее благоустройства. Предложения его были в основном приняты,
однако, по Бухарестскому миру Валахия и запрутская часть Молдавского кня-
жества были вновь возвращены под власть Турции. Преосвященный Гавриил со
всем штатом митрополии выехал в Кишинев и приступил к составлению плана
образования новой епархии – Кишиневской и Хотинской, которая и была соз-
дана 21 августа 1813 г. В знак уважения к заслугам Бэнулеску-Бодони она была
возведена в статус митрополии и экзархии. В состав новой епархии также было
передано по 100 храмов из Херсонской и Екатеринославской епархий. В 1818 г.
в составе епархии насчитывалось 935 церквей, один монастырь (Гиржавский)
и 24 скита. После перенесения в 1839 г. центра Херсонской епархии в Одессу к
ней перешли приходы Тираспольского и Ананьевского уездов, приписанные в
1813 г. к Кишиневской епархии.
После учреждения 5 июня 1866 г. православного викариатства в Каменце,
с наименованием викария епископом Балтским церковно-административные
преобразования в Приднестровье были завершены.
В рассматриваемое время полномочия епархиального архиерея не зависе-
ли от того, в каком он был сане – митрополита, архиепископа или епископа. Он
отвечал за состояние веры и нравственности, возглавлял духовный суд, а так-
же представлял интересы Церкви перед местными органами государственной
власти. Одной из важных функций архиереев был надзор за проповеднической
и богослужебной деятельностью духовенства. Наиболее эффективным сред-
ством ее выполнения был личный объезд епископом храмов окормлявшейся
им епархии. Такие поездки (с посещением приднестровских приходов) регуляр-
но совершали архиепископ Афанасий (Иванов), епископ Платон (Любарский),
митрополит Гавриил (Бэнулеску-Бодони). В сентябре 1888 г. Рашков и другие
приходы Ольгопольского уезда посетил преосвященный Димитрий (Самби-

кин), епископ Балтский, в 1909 г. Бендеры с архипастырским визитом посетил
епископ Кишиневский и Хотинский Серафим (Чичагов), а накануне Первой ми-
ровой войны с визитом побывал в Тирасполе архиепископ Херсонский и Одес-
ский Назарий (Кириллов).
Задачу административного надзора за духовенством выполняли благочин-
ные, назначавшиеся епископом и получавшие от него особую инструкцию, раз-
работанную еще в 1775 г. архиепископом Платоном (Левшиным), и с незначи-
тельными изменениями, применявшуюся вплоть до 1892 г. Для этого в Русской
православной церкви применялось деление епархий на благочиннические окру-
га с 10–30 общинами в каждом. На территории Нижнего Приднестровья еще в
конце XVIII столетия были сформированы четыре благочиния, которые объ-
единяли свыше 60 приходов. В первое благочиние вошли села: Лунга, Погребы,
Кошница, Перерыта, Чорна, Шипка, Дороцкая, Белякова (Делакэу), Бутур, Спея,
Токмозея, Тея, Малаешты, Парканы, Магала, Коржево, Кучиеры, Меловата,
Роги, Гояны и Дубова. Первым благочинным стал Мануил Боржаков. Во второе
благочиние вошли пятнадцать поселений будущих Тираспольского и Одесского
уездов, в том числе «Аджибей» (нынешняя Одесса). Третье благочиние управля-
лось Филиппом Надольским и состояло из селений, располагавшихся по рекам.
Тилигулу, Березани, Бугу, Кодыме. Включало также Очаков, с. Ананьево, «сло-
боды князя волосскаго бригадира Исаева». В четвертое благочиние вошли Бал-
та, Перелита, Липецкая, «Берзолова», Илия, Окны, Косы, Дойбаны, «слободы
Солунскаго» и прочие населенные пункты. Управлял ими благочинный Георгий
Сулима. Часть Пруто-Днестровского междуречья с городами Аккерман, Кау-
шаны, Бендеры, Измаил, Килия с их уездами была поначалу включена в одну
из 13 протопопий Кишиневской епархии, возглавляемую Федором Малявин-
ским. В дальнейшем границы и число благочиний на территории Приднестро-
вья неоднократно менялись, а число православных приходов превысило восемь
десятков.
На отошедшие к России земли стали стекаться православные переселен-
цы, были созданы гарнизоны русских войск, где обязательно имелись войско-
вые священники. Притоку православных пастырей способствовала и Екатерина
Великая, указавшая в 1792 г. «… архимандриту Домициану Капнисту, егумену
Сильвестру, егумену Венедикту Викову, оставившим монастыри Арона водэ,
Никорица и св. Агапии в Молдавии, в качестве вознаграждения усердия на на-
шей службе, повелеваем выделить земли для поселения в новоприобретенной
области для стольких людей, сколько с собой приведут и заботиться о них». На
протяжении XIX столетия количество жителей Тираспольского уезда неуклон-
но возрастало. Так, в 1793 г. здесь было зафиксировано всего 27 тыс. человек. К
середине в. на этой территории проживали уже 85,5 тыс. человек, а по данным
первой Всероссийской переписи 1897 г. население уезда составляло 211 тыс. че-
ловек. При этом приверженцы православия уже к концу XVIII в. составляли
свыше 80 % жителей губернии. Современники отмечали высокую степень рели-
гиозности местного населения. В частности, о жителях с. Хрустовая говорили,
что они «… преданы правилам и постановлениям церкви. Не только в среду и
пятницу не употребляют скоромной пищи, но даже в понедельник. Из благоче-
стивых обычаев существует хождение в Духов день с крестами, образами и хо-
ругвями в поле, для освящения полей и колодцев. В день Вознесения Господня и в
святителя Николая жители отправляются в Бессарабский Шапский (Жабский –
В.С.) монастырь».
В 1793 г. в манифесте о присоединении Юго-Западного края к России Ека-
терина II провозгласила, что конечную цель ее действий составляет «… избав-
ление земли и градов некогда России принадлежавших, единоплеменниками на-
селенных и созданных и единую веру с нами исповедующих, от соблазна и уни-
жения, им угрожающих». В апреле 1794 г. преосвященный Виктор (Садковский)
издал окружную грамоту, в которой предлагал униатскому русскому населению
своей епархии вернуться «в благочестие, которому издревле предки их, а иные и
сами последовали». После этого униатские приходы, особенно в Подолии, стали
заявлять о желании присоединиться к православию и исповедовать веру своих
предков – всего за один месяц этот шаг совершили 721 приход, 463 священника
и более 333 тыс. человек паствы. Неутомимым борцом с униатами в Придне-
стровье являлся протоиерей Иоанн Палюхович, благодаря его деятельности из
унии в православие были возвращены 75 приходов вместе со священниками.
Еще до присоединения Очаковской области к России в 1791 г. здесь стали
сооружаться небольшие православные церкви, возникли более-менее постоян-
ные приходские общины. Так, в м. Рашкове Иоанн Палюхович в условиях ка-
толического влияния, гонения на православных со стороны ксендзов и поль-
ских панов, в течение 1779–1787 гг. возвел Свято-Троицкую церковь. Приме-
чательно, что ктиторами храмов в это время выступали прежде всего казаки,
основавшие церкви в Граденицах, Коротном, Слободзее и других населенных
пунктах. В частности, церковь Св. Троицы
с. Слободзея строилась казаками, знающими
плотничье ремесло – ими на сооруженную
войском парусинную церковь был построен
деревянный «чехол», укрытый прочно камы-
шом. В этот войсковой храм была привезена
церковная утварь из походной церкви Бере-
занского коша, пожертвованная князем Г.А.
Потемкиным. Первая Покровская церковь
с. Коротное – плетневая с камышовой кры-
шей была построена казачьим полковником
Бурмасом. С закладкой Тираспольской кре-
пости в 1793 г. в ее центре была заложена пер-
вая из военных церквей – Св. Апостола Ан-
дрея Первозванного. Храм относился к воен-
ному ведомству, и его настоятель подчинялся
главному военному священнику.
После заключения Ясского мира и уста-
Троицкая церковь с. Рашков новления границы между Российской и Ос-
(современный вид) манской империями по Днестру, прекраще-
ния опустошительных набегов крымских татар и ногайцев, инициатива в деле

открытия новых церквей перешла к гражданскому населению либо казне, воз-
ведение церковных зданий значительно ускорилось. В рассматриваемое время
в финансировании строительства многих приднестровских храмов принимали
участие местные помещики, купцы, зажиточные крестьяне и горожане. Воз-
ведение Покровской церкви с. Грушка осуществлялось при помощи помещи-
цы княгини Гики, Вознесенский храм с. Катериновка – на средства помещика
генерала Тутолмина, церковь Рождества Христова в с. Вадул-Туркулуй – при
участии помещика Константина Куликовского, Успенский храм в м. Каменка –
стараниями графа П.Х. Витгенштейна. Церковь с. Терновка была заложена по-
мещицей Прасковьей Косиченко и освящена в 1806 г. уже ее дочерью Ольгой
Афанасьевной в честь основательницы по разрешению Дубоссарского Собора.
Особенностью этого помещичьего храма было то, что выборы духовенства
приходской общиной были невозможны, поскольку право замещать церковные
должности в нем принадлежало землевладельцу.
Отдельные дворяне не ограничивались разовыми пожертвованиями, а
становились ктиторами храмов, принимая участие в их повседневной жизни.
Например, заложенная крестьянами с. Хрустовая в 1839 г. церковь Рождества
Христова была завершена лишь в 1852 г. благодаря пожертвованию помещика
С.П. Юшневского. На его же средства был сделан деревянный иконостас «… но-
вейшей работы, с разными вызолоченными украшениями», им же были пожерт-
вованы святой сосуд, вызолоченный внутри и снаружи гальваническим спосо-
бом, и ручной напрестольный крест, на котором эмалевые изображения были
обложены мелким горным хрусталем и бирюзой. По благословению епископа
Подольского Евсевия (Ильинского) 3 мая 1853 г. церковь была освящена благо-
чинным Ярошевичем. Эти и подобные им факты позволили епископу Подоль-
скому Кириллу (Богословскому-Платонову) заключить: «во многих помещиках
оказывается усердие к храмам Божиим, и таковых более, нежели тех, кои при
всех мерах местного начальства небрегут о церквах, в их имении состоящих».
Случалось и иное – длительное время жители
с. Подоймица выражали желание построить себе
особую церковь (до 1870 г. село составляло один
приход с с. Подойма), но сделать это им не позволя-
ли владельцы села Урбановские. Только после осво-
бождения от крепостной зависимости они смогли в
1867 г. приступить к постройке собственной церкви
Рождества Пресвятой Богородицы.
Значительно более редким явлением было
возведение церквей на средства или при участии
представителей непривилегированных сословий –
купцов, крестьян, мещан. Такие случаи отмечены в
м. Дубоссары, где в 1804 г. сооружен храм Всех Свя-
тых на средства купца Михаила Зоянова и его ком-
паньона Ивана Шевича, в с. Незавертайловка, где в Епископ Подольский
1818 г. на средства зажиточного жителя села болга- Евсевий (Ильинский)
рина Чоны – построено новое каменное здание Успенской церкви; и в с. Крас-
ненькое – в 1845 г. на средства крестьянина Стефана Кисермана был возведен
храм Успения Богородицы. Скорее исключением из правил стало финансиро-
вание строительства храмов из казны. Такие «казенные» церкви были возведе-
ны лишь в с. Кузьмин (св. Архистратига Михаила) и в с. Севериновке (Покрова
Пресвятой Богородицы). Подавляющее же большинство приднестровских пра-
вославных храмов строили «тщанием прихожан и священника». Как правило,
сельские храмы были небольшими и не могли вместить всех прихожан единов-
ременно, что плачевно сказывалось на их духовной жизни. Современники от-
мечали, что в Тираспольском уезде «в селах только в известные праздники счи-
тается необходимым быть непременно в церкви, но на самом деле выходит, что
крестьяне, в строгом смысле слова, ходят только «до церкви». Сельские храмы
очень малы, не могут вмещать в себя всего прихода, и потому внутри церкви
стоят лишь старухи да старики; молодые же парубки и девушки одеваются ще-
голеватее обыкновенного и располагаются вокруг церкви, за оградою, где и про-
водят время в разговорах. Девушки обыкновенно берут на руки детей, чтобы
поднести их к причастию и тем иметь случай выставиться напоказ».
Вне зависимости от того, на чьи средства осуществлялось строительство
храмов, предварительно необходимо было заручиться благословением правя-
щего архиерея. Например, строительство первой «гражданской» церкви Тира-
споля – св. Николая (первоначально деревянной, крытой камышом) – благо-
словил в 1792 г. архиепископ Амвросий (Серебренников). 25 апреля 1797 г. по
благословению преосвященного Гавриила (Бэнулеску-Бодони) в Дубоссарах
заложили храм Всех Святых. В 1815 г., поскольку существовавшие в то время
в Бендерах Николаевская, Успенская и Александро-Невская церкви были вет-
хими, епископ Бендерский и Аккерманский Димитрий (Сулима) дал благосло-
вение на сооружение трехпрестольного соборного храма в честь Преображения
Господня.
Открытые храмы прихожане стремились снаб-
дить чудотворными иконами и иными чтимыми
ими святынями. Так, в церкви с. Севериновка особо
почиталась икона св. великомученика Пантелеймо-
на, привезенная в местный храм с Афона, а в Тро-
ицкой церкви м. Рашков находился чудотворный
образ Спаса Нерукотворного, который первона-
чально был дан как родительское благословение
девице Нарышкиной, вышедшей замуж за сына
А.В. Суворова. Заложенной во время пребывания в
Бендерах императора Николая I в 1828 г. Алексан-
дро-Невской церкви из царского кабинета была пе-
редана богатая церковная утварь: «1. Евангелие … в
переплете малинового бархата с среброзлащенны-
ми 84 пробы изображениями на лицевой стороне
Архиепископ Кишиневский Воскресения Господня и 4-х евангелистов. 2. Крест
и Хотинский Димитрий (Сулима) среброзлащенный 84 пробы … весом 93 золотника.
3. Полный богослужебный прибор: потир, дискос, звездица, лжица, две таре-

лочки, ковшик для теплоты и к нему тарелочка; все это среброзлащенное, 84
пробы, весом 3 фунта 8 лотов. К этому прибору стальное копие с костяной руч-
кой. 4. Серебряное кадило, 84 пробы, весом 1 фунт 18 золотников». В 1866 г.
Ново-Нямецкий монастырь приобрел у Константинопольского патриарха
Кирилла II серебряный с позолотой крест с «частицей креста господня» и кусоч-
ками камня от Гроба господня, а также с частицами мощей св. Модеста, иеру-
салимского патриарха и св. мученика Харлампия. Духовными праздниками для
верующих стали и «визиты» в приднестровские храмы чтимых святынь. Так, 22
августа 1915 г. курьерским поездом из Одессы прибыл в Тирасполь известный
еще с начала XIX в. чудотворный образ Касперовской Богоматери, пробывший
в городе вместо запланированного одного целых три дня. Чудотворный образ
помимо Тирасполя побывал в близлежащих деревнях, с иконой был совершен
обход Тираспольских казарм и лазаретов. Все это время людской поток не ис-
сякал, поскольку каждый верил в исцеление.
Огромное воспитательное воздействие на паству имели приходские свя-
щенники. Встречались в Приднестровье среди них и настоящие подвижники
своего дела. Например, в начале ХХ столетия настоятелем св. Николаевского
собора г. Тирасполя был протоиерей Алексей Попович, во время проведения
служб которым в этом храме, рассчитанном на 1,5 тыс. человек, не было сво-
бодных мест. О деятельности своего пастыря прихожане писали: «Служение в
храме Божием и его речи, произносимые во храме, полные истинной и отече-
ственной, и пастырской теплоты и любви, вразумлений, наставлений, облече-
ний и указаний истинного пути, по которому должен в жизни следовать благо-
честивый христианин, были для нас речами Златоуста! Каждому послушавшему
его пастырскую речь, даже в наш черствый, эгоистический и индифферентный
век, нагляднее выступало сознание смысла и цели нашей земной жизни, созна-
тельнее становилась жизнь христианина, как для себя, так и в отношениях его
со своими ближними, речь его послужила нравственным перерождением, ду-
ховным подъемом и пробуждением истинно
христианских чувств и стремлений многих
горожан».
Изучение материального положения
приходского духовенства Синодом в 1808 г.
показало, что большинство церквей Россий-
ской империи располагало доходом от 50 до
150 руб. в год, но были и такие, чей доход со-
ставлял всего 10 руб. в год. В связи с этим
в 1838 г. было решено разделить приходские
общины на 7 классов с числом прихожан от
100 до 3000. После этого жалованье священ-
ников стало составлять 100–180 руб., диа-
конов – 80 руб., церковнослужителей – 40
руб. При этом большинство священников
должны были отказаться от платы за требы. Николаевский собор г. Тирасполь
Для улучшения снабжения белого духовенства в условиях нехватки денежных
средств при Николае I приходы стали наделяться земельными участками раз-
мерами от 33 до 99 десятин. Приходские священники становились владельцами
лошадей, скота, птицы, пашен, фруктовых садов. Эта практика затронула и при-
днестровские приходы. Так, в 1846 г. сельскому священнику с. Спея было уста-
новлено солидное содержание, а для церкви выделены 120 дес. земли. В начале
ХХ в. за храмом Успения Божией Матери м. Каменка числилось свыше 70 дес.
земли. Особенно крупными земельными владениям в нашем крае отличались
церковь в с. Незавертайловка, которая еще в начале XIX в. обладала 188 дес.
земли, храмы Иоанна Богослова в с. Гросулово, Вознесения в с. Ново-Петров-
ское, св. Николая в с. Карагаш (по 120 дес.) и некоторые другие. С 1877 по 1905 г.
церковное землевладение в Тираспольском уезде возросло с 3361 до 4879 дес.
Тем не менее, несмотря на все распоряжения, в Приднестровье существовали
и безземельные церкви, например Вознесенская церковь Григориополя, Успен-
ская церковь в Захарьевке.
Источниками доходов приходского духовенства были плата за требы (она
была твердой и обязательной), добровольные пожертвования прихожан, руга
(субсидия от государства), доходы с церковных земель или с земельных участ-
ков, предоставленных государством в пользование духовенству.
На протяжении XIX столетия Святейший Синод неоднократно законода-
тельным путем пытался установить твердые штаты в приходах в зависимости
от численности окормляемой паствы. В итоге 1885 г. для всех епархий (кроме за-
падных и кавказских) были определены следующие нормы: для общин числен-
ностью менее 700 прихожан – 1 священник, 1 псаломщик; свыше 700 прихожан –
1 священник, 1 диакон; для крупных приходов свыше 2000–3000 прихожан –
2 священника, 1–2 диакона, 2 псаломщика.
Непременным институтом церковной организации являлись монастыри,
где человек освобождался от земных оков, где его душу возвышают постоянные
молитвы и где он приближается к Богу. В Приднестровье, в силу особенностей
его исторического развития, длительное время монастыри и монашество, по-
видимому, отсутствовали. Лишь во второй половине XVIII столетия зафикси-
ровано появление и более-менее продолжительное функционирование отдель-
ных обителей. Так, в восточной стороне Окницы, в так называемой «болганской
долине» в скале были высечены монашеские кельи, а на скале – крест с надпися-
ми. Местное население называло всю эту местность «монастырище». До 1804 г.
между сел Муловатое и Гоян, близ с. Роги, у подножия крутой горы на левом
берегу Днестра действовал мужской монастырь во имя Св. Симеона Столпника.
В скале были высечены монастырская церковь и монашеские келии. После того,
как сквозь каменный свод церкви стала проникать вода, монастырь перенесли
ближе к Днестру, на берегу которого были построены уже деревянные церковь
и келии, разбиты сады и огороды, построен фонтан и сажелки для рыбы. Инте-
ресно, что даже после упразднения в 1804 г. монастырь оставался обитаемым.
Еще один монастырь располагался возле с. Пасицел Ананьевского уезда.
Время его основания не установлено, но известно, что он существовал еще при
турецком правлении.
Преемником традиций православной Нямецкой лавры в Приднестровье

стал Кицканский монастырь, основанный иеромонахом Феофаном (Кристя) и
иеросхимонахом Андроником (Поповичем) в начале 1860-х годов. Поводом стали
трагические события, произошедшие в Запрутской Молдове после объединения
княжеств Молдавия и Валахия под эгидой Александра Кузы. Уже в начале свое-
го правления он заявил о стремлении конфисковать собственность монастырей
Молдавии и Валахии. Один из первых ударов был нанесен по древнейшей и ав-
торитетнейшей Нямецкой лавре, издревле находившейся под покровительством
российских монархов. Этот монастырь имел особые заслуги перед православием –
его игумен Паисий (Величковский) разработал особый устав монашеской жизни,
утвердил пение в церкви на славянском и молдавском языках. В типографии мона-
стыря печатались богослужебные книги на славянском и молдавском (кирилличе-
скими буквами) языках. В Бессарабии монастырю принадлежали имения Немце-
ны, Котово, Шолканы, Кричкоуцы, Мирешты, Валя-Русулуй, Копанка и Кицканы.
Накануне объединения княжеств число иноков в нем достигало 1300 человек.
12 июня 1859 г. монастырь окружила вооруженная стража, члены специ-
альной комиссии, не обращая внимания на протесты игумена Герасима и со-
борных старцев, отобрали неприкосновенные денежные суммы, дары, цер-
ковные одежды и драгоценные сосуды. Монастырское имущество и скот были
распроданы по бросовым ценам, библиотеку комиссия опечатала, имущество
типографии конфисковала. В октябре 1859 г. в нарушение устава Паисия (Ве-
личковского) правительство запретило монашествующим совершать служ-
бы на славянском языке, поминать русских святых (в том числе Св. Ольгу и
Св. Владимира). В 1862–1864 гг. правительство А. Кузы резко сократило под-
готовку православных священников, запретило проведение богослужений на
старославянском и греческом языках, секуляризировало монастырские имуще-
ства. Все это вынудило часть монашествующих бежать из Лавры, перейти Прут
и поселиться в с. Немцены.
Управлявший лаврскими имениями в Бес-
сарабии иеромонах Феофан, узнав об ограблении
имущества Лавры и притеснении монашествую-
щих, обратился к архиепископу Кишиневскому и
Хотинскому Антонию (Шокотову) с ходатайством
о постройке в Бессарабии новой обители – преем-
ницы Нямецкой лавры. 13 января 1864 г. импера-
тор Александр II утвердил проект «об основании
в лаврских вотчинах Кицканы и Копанка Свято-
Ново-Нямецкого Вознесенского общежительного
монастыря». После этого из Немцен в Кицканы
переехали 32 инока. Богослужения до возведения
монастырских церквей проводились в приходской
Свято-Николаевской церкви, которая в 1865 г.
была отремонтирована. Строительство первого
корпуса келий началось в мае 1864 г., а фундамент Игумен Кицканского монастыря
соборной Вознесенской церкви заложен в сентя- Феофан (Кристя)
Подъем большого колокола в Кицканском монастыре, 1913 г.
бре 1867 г. В 1890 г. храм освятили. По словам современника, Н. Мурзакевича,

в монастыре «строго соблюдается и превосходно исполняется чтение и пение
в церкви на обоих языках, … соблюдается Устав общежития». В 80-х г.х XIX в.
в обители появились трапезная, больница, библиотека (значительная часть ее
старопечатных и рукописных книг на молдавском, русском, греческом и других
языках была собрана иеросхимонахом Андроником). В пореформенный период
землевладение Ново-Нямецкого монастыря превысило 12 тыс. десятин.
Еще на стадии подготовки проекта создания новой «Заднестровской
епархии», митрополит Гавриил (Бэнулеску-Бодони), объезжая приходы, обра-
тил внимание на крайне низкий образовательный уровень местного духовен-
ства и паствы. Поэтому одной из важных задач, стоявших перед руководством
вновь присоединенной области, являлась задача организации системы обра-
зования, в том числе духовного. После придания Тирасполю статуса уездно-
го центра, в городе, вошедшем в Харьковский учебный округ, было открыто
уездное училище. Согласно учебному плану, в нем преподавали Закон Божий,
священную историю, катехизис, евангелие, должности челов. и гражданина,
грамматику российскую и местных языков. 11 марта 1816 г. в Григориополе
было открыто двухклассное приходское училище, а в 1821 г. подобное учебное
заведение начало работу и в Дубоссарах. По инициативе архиепископа Ди-
митрия (Сулимы) были созданы приходское духовное училище в Тирасполе
(1823 г.) и церковная школа в Бендерах (1827 г.), в которых преподавали вы-
пускники Кишиневской духовной семинарии. В 1831 г. в связи с разделением
учебных округов в Одессе был учрежден учебный округ, в который вошли и

учебные заведения Тирасполя.
К середине XIX столетия в России сформировалась система образования,
включавшая в себя приходские и уездные училища, гимназии, университеты,
находившиеся в органической связи по подчиненности. В городах и селени-
ях каждый церковный приход (в крайнем случае – два прихода) должен был
иметь приходское училище, целью которого стало «приготовление учеников
для уездных училищ, а также физическое и нравственное их улучшение». В крае
началось активное возведение церковно-приходских школ: в 1860–1870-е гг.
подобные школы открыли в селах Грушка, Вадул-туркулуй, Спея, Ташлык, Крас-
ненькое, Кузьмин и другие, в 1880–1890-е гг. – построены школы в селах Гиди-
рим, Валя-Адынкэ, Воронково, Коротное, Терновка, м. Каменка и др. В созда-
нии церковно-приходских школ в Приднестровье активное участие принимали
приходские священники – Арсений Преображенский, Симеон Липован, Иоанн
Струковский, Григорий Федоров и др. Так, при активном участии священников
м. Рашкова Полиевкта Дучинского и Михаила Войцеховича были созданы две
церковноприходские школы. В финансировании строительства двухклассной
школы при Троицкой церкви приняли участие Ольгопольское отделение Учи-
лищного совета, Рашковская волость, местный помещик П.С. Юрьевич и сам о.
Полиевкт Дучинский. Новое каменное школьное здание возводили на церков-
ной земле (упраздненном погосте), покрыли железной крышей, в нем имелись
две классные комнаты и две квартиры для учителей. В освящении нового зда-
ния, которое состоялось 1 сентября, приняли участие священник с. Израиловки
Могилевского уезда о. Феодор Высоцкий, председатель Ольгопольского отде-
ления Епархиального училищного совета протоиерей Евгений Шероцкий, свя-
щенник Полиевкт Дучинский, священники с. Подоймы Николай Якубовский
и с. Подоймицы Владимир Ключарев, помещик П.С. Юрьевич, чины волост-
ного правления и много почетных прихожан. Деятельность этой школы фи-
нансировали волостное правление и Св. Синод,
почетным попечителем школы стал землевладе-
лец Юрьевич.
В 1898 г. из 120 школ Тираспольского уез-
да 49 были церковно-приходскими и школами
грамоты. Эти учебные заведения находились в
ведении и на содержании духовного ведомства.
Однако далеко не во всех случаях это правило
соблюдалось, напротив, основные расходы по
их содержанию ложились на плечи прихожан,
что вызывало их недовольство. Так, во время
архипастырского визита преосвященного Ди-
митрия (Самбикина) в с. Подоймица местные
крестьяне «… не устыдились заявить владыке о
невозможности, по их якобы несостоятельности,
содержать надлежащим образом училище и под- Епископ Подольский и Брацлавский
готовленного к своему делу учителя», на что «... Димитрий (Самбикин)
владыка нашел благовременным с апостольскою верностью обратиться к этому
народу со строго обличительным словом для пробуждения его спящей совести,
чтобы они исправились и озаботились устройством у себя, во исполнение вы-
сочайшей воли Государя Императора, хорошей начальной церковноприходской
школы».
Во всех учебных заведениях для детей православного исповедания пре-
подавался Закон Божий. В разное время этот предмет в учебных заведениях
Тирасполя преподавали протоиерей Михаил Вижевский, священник 56-го Жи-
томирского полка Алексей Илларионов, священник Иоанн Кирица. Законоучи-
телем городского училища Дубоссар в начале ХХ в. являлся священник Алек-
сандр Боржаков. В Тирасполе действовало уездное отделение Херсонского епар-
хиального училищного совета под председательством настоятеля городского
собора Алексея Поповича. Кроме него в этом отделении состояли священники
Дмитрий Делов (с. Парканы), Дионисий Георгианов (с. Слободзея), Дмитрий
Праницкий и Иоанн Кирица. К 1910 г. в Тираспольском уезде насчитывалось
уже 74 церковно-приходские школы, источниками финансирования которых,
помимо духовного ведомства, были государственное казначейство, сельские
общества, плата за обучение, пожертвования попечителей школ и частных лиц.
Обретение политической стабильности Приднестровьем в последнем
десятилетии XVIII столетия благоприятно отразилось и на зарождении книго-
печатания в крае. Этот процесс был связан с деятельностью священника Михаи-
ла Стрельбицкого, который еще в 1778 г. арендовал митрополичью типографию
в Яссах и начал активную издательскую деятельность, а в 1785 г. организовал
и собственное издательство. 16 мая 1792 г. императрица Екатерина II за заслу-
ги пожаловала протопопу М. Стрельбицкому землю в Дубоссарах и разрешила
завести типографию «для печатания книг на греческом, российском, молдав-
ском и прочих языках». Здесь им были изданы Букварь (1792 г.), «Букварь, или
Начальное обучение, хотящим учиться книг пись-
мены славянскими», а также «Часослов» (1794 г.).
Особое место в книгопечатном наследии занимает
изданная в 1793 г. «Песнь на кончину Светлейшего
князя Григория Александровича Потемкина-Таври-
ческого…». В 1800 г. протоиерей Михаил Стрель-
бицкий посетил Нямецкую лавру и передал обите-
ли часть своей Дубоссарской типографии, а также
обучил некоторых иноков типографскому делу.
Спустя непродолжительное время заботу об
обеспечении приднестровской православной па-
ствы и ее пастырей богослужебной литературой, в
том числе на молдавском языке, взяла на себя епар-
хиальная типография в Кишиневе, созданная по
инициативе митрополита Гавриила (Бэнулеску-Бо-
дони). Обосновывая необходимость этого, он отме-
Св. Иоанн Предтеча. чал в своем прошении Святейшему Синоду: «… об-
Гравюра М. Стрельбицкого ращая внимание на вверенную мне паству, усмотрел
я, что как приходские здешние церкви, так монастыри и скиты не только не имеют
духовных книг, служащих к наставлению священников и христиан, но даже нуж-
даются в необходимо-потребных к исправлению богослужения, потому что …
здешнее молдавское духовенство принуждено было покупать церковные книги
большей частью напечатанные в австрийских владениях. А как книги тамошние –
печати униатской, кроме замеченных погрешностей в языке, содержат учения
и наставления, с положением православной церкви несходные… Я покорней-
ше испрашиваю благословения на открытие … в здешнем краю типографии и
позволение печатать в ней потребные для служения, а равно для поучения и
наставления как духовенства, так и прочего православного народа духовные
книги на славянском и на молдавском языках». Торжественное открытие но-
вой типографии состоялось 31 мая 1814 г. Первыми изданиями, отпечатанны-
ми в ней, стали буквари на молдавском и славянском языках, затем сотрудники
типографии приступили к выпуску богослужебной литературы. В 1815 г. был
издан «Служебник», затем «Часослов», в 1820 г. – «Молебник и чин освящения
церквей», после чего последовательно вышли в свет «Псалтирь», «Общая Ми-
нея» и др. Только за первые четыре г. существования Кишиневская типография
издала около 20 тыс. книг на церковно-славянском и других языках, в том числе
молдавском.
Особенностью общественной жизни приднестровского православного
духовенства было участие его представителей в благотворительной деятель-
ности как лично, так и посредством особых организаций. Например, в 1872 г.
в Бендерах было учреждено Александровское братство. Одним из членов его
руководящего органа – Совета являлся священник Преображенского собора
Александр Болцатеско. В задачи братства входили прежде всего оказание мате-
Преображенский собор г. Бендеры

риальной помощи малоимущим горожанам, а также организация их обучения,
лечения и погребения. Например, братство в первый день Пасхи 1897 г. органи-
зовало в церковно-приходской школе собора праздничный обед для 170 бедных
и малоимущих горожан, после которого они получили и продуктовые подарки
от настоятеля храма. Значительные масштабы благотворительная деятельность
приднестровского духовенства и православной паствы приобретала в годы во-
енного лихолетья. Уже в самом начале Первой мировой войны духовенство Ти-
распольского округа на своем съезде рассмотрело вопрос о том, «какие меры
должны принять приходские священники для поддержания семейств запасных
и для сбора пожертвований в пользу больных и раненых воинов». В каждом
приходе был организован добровольный сбор пожертвований деньгами и веща-
ми на нужды больных и раненых воинов, само духовенство установило для себя
отчисление ежемесячно определенного процента из своего жалования и кру-
жечных доходов. Всего за несколько месяцев приднестровским духовенством
было собрано около 900 руб. и значительное количество различных вещей –
свыше 1600 полотенец, около 400 кусков полотна, более 270 подушек, более 180
рубах, более 120 ковриков, а также одеяла, простыни, наволочки, скатерти, и др.
Отречение Николая II от престола и последовавший за ним манифест ве-
ликого князя Михаила Александровича вызвали в среде православного духо-
венства вопросы о месте церкви в новых политических реалиях России, о необ-
ходимости внесения изменений в порядок церковной жизни. Утратив прежнюю
опору в лице самодержавия, региональные институты РПЦ стремились найти
нового покровителя в лице Временного Правительства и его представителей на
местах. 6 марта 1917 г. Синод опубликовал послание, в котором призвал «верных
чад православной церкви» поддерживать Временное правительство. Спустя два
дня на общем собрании законоучителей г. Одессы под председательством архие-
пископа Назария (Кириллова) было принято решение «по чувству пастырского
долга и велениям совести, подчиниться беспрекословно Временному Прави-
тельству, возносить за него в установленной
Св. Синодом форме молитвы, к тому убеждать
и своих прихожан». Аналогичное положение
сложилось и в Бессарабии, где 21, 22 и 23 марта
городское духовенство приводило население к
присяге Временному Правительству.
Поскольку эти решения первоначально
принимались кулуарно правящими архиерея-
ми, возникла необходимость заручиться под-
держкой общественности. С этой целью по
всей России стали проводиться епархиальные
съезды. Состоялись они также в Одессе и Ки-
шиневе. Так, проходивший с 18 по 27 апреля
I Чрезвычайный съезд духовенства и мирян
епархии Херсонской и Одесской насчитывал
Архиепископ Херсонский и Одесский более 150 депутатов с правом решающего голо-
Назарий (Кириллов) са. На нем были приняты, в частности, следу-
ющие решения: «Церковь приветствует ту форму государственного устройства,

которая будет создана народом, и с своей стороны готова содействовать прави-
тельству на благо и процветание русского государства … Русскому народу, как
преобладающему в составе населения русского государства и как главному его
строителю, естественно, принадлежит право первенства и чести среди других
национальностей, при представлении последним полной свободы и равнопра-
вия. Следовательно, и вера его, как величайшая для него святыня, и церковь
православная занимают первое место в ряду церквей и исповеданий. Посему и
лицо, поставленное во главе русского государства, должно быть православного
вероисповедания, и чтобы законодательство его не противоречило установле-
ниям православной церкви. Во всех официальных случаях, требующих рели-
гиозного освящения, должно призываться духовенство православной церкви.
… Все чада православной церкви пользуются драгоценным даром свободного
проявления своего религиозного чувства и культа на своем родном языке и со
своими обрядовыми национальными особенностями».
Чрезвычайное собрание представителей духовенства и мирян епархии Ки-
шиневской и Хотинской проходило с 19 по 25 апреля 1917 г. и насчитывало около
250 человек. Было принято воззвание к гражданам Бессарабии, в котором отме-
чалось: «В отечестве нашем совершился величайший государственный перево-
рот, положивший начало устроению жизни нашей на основах свободы, равен-
ства и братства всех народов великой России. Старая власть смыта народной
волной; старый строй рухнул. Дело государственного строительства находится
в верных руках Временного правительства, которое до Учредительного собра-
ния и является единой верховной властью, поставленной волею народа. Привет-
ствуя, всемерно поддерживая Временное Правительство во всех его начинаниях
и искренно желая принять самое деятельное участие в его созидательной работе,
чрезвычайное епархиальное собрание представителей духовенства и мирян Бес-
сарабии к тому же призывает и всех граждан и увещевает их «блюсти единение
духа в союзе мира и любви». Всякая рознь – национальная, религиозная, сослов-
ная не должна более иметь места, т.к. она ведет только к разрушению и беспо-
рядкам. Твердо верим, что освобожденные от рабства народы России пойдут
по пути строительства государственного, имея пред мысленным взором своим
только величие и счастье России. Признавая и проповедуя, что земля – трудяще-
муся, епархиальное собрание призывает всех граждан Бессарабии не чинить ни-
каких насилий, не отнимать самовольно чужого имущества, решать земельные
споры путем соглашения и терпеливо ждать Учредительного собрания: оно одно
только сможет справедливо разрешить трудный аграрный вопрос. … Помни-
те, граждане, что внешний враг наш стоит у порога и радуется нашим распрям,
которые, ослабляя нас, дадут ему верное оружие для порабощения России и ее
народов. Не дремлет и внутренний враг – вольные и невольные прислужники
старого строя, которые думают восстановить прежний порядок. Да не будет
этого! К старому нет возврата и быть не может! … Граждане! Будущее России
в наших руках. Сплотимся же все под одним знаменем, на котором написано:
«Демократическая республика с широкой областной автономией», и пойдем все
без различия национальностей, религии, класса, пола, к славному ее будущему».
Поддержав таким образом Временное Правительство, РПЦ обоснован-
но ожидала от последнего установления для себя определенных преференций:
«Свое доброжелательное отношение к православной церкви государство вы-
ражает в ограждении ее от притеснений всякого рода, кощунственных оскор-
блений, в материальной помощи иерархии, клиру, ее благотворительным, про-
светительным и молитвенным учреждениям». Как известно, Временное Прави-
тельство своим декретом от 14 июля 1917 г. «О свободе совести» провозгласив-
шее свободу выбора гражданами вероисповедания, свободу деятельности всех
религиозных конфессий, за исключением изуверских сект, сделало реверанс в
сторону РПЦ, сохраняя за ней первенствующее положение и не допуская от-
деления ее от государства.
Революционные события 1917 г. существенно изменили положение ин-
ститутов и учреждений РПЦ как в центре, так и на местах, в частности в При-
днестровье. В связи с ослаблением центральной власти в государстве оказалась
ослаблена и Церковь, чем не преминули воспользоваться соседи, отторгнув
часть канонической территории РПЦ – епархию Кишиневскую и Хотинскую. В
целом, революционные события 1917 г., как показала история, стали лишь на-
чалом многотрудного пути Русской православной церкви в ХХ в.
§ 8. Старообрядцы в Приднестровье
Уже вскоре после раскола Русской православной церкви во второй полови-
не XVII столетия в Днестровско-Бугском междуречье стали селиться прибыв-
шие из русских губерний предки будущих липован (старообрядцев), гонимые
и оскорбляемые в центральной зоне страны. Миграция их усилилась в конце
XVII – начале XVIII в. Приток из Дона в Поднестровье был связан с восстанием
донских казаков под руководством Кондратия Булавина и его сподвижника ата-
мана Игната Некрасова. В 1730-х годах, оказавшись перед угрозой поражения
от войск Анны Иоанновны, сподвижники И. Некрасова увели с Кубани пода-
вляющее число казачьих семей. Какое-то их количество, пребывая в пределах
Крымского ханства, ушли в Очаковскую область и расселились по берегу Дне-
стра в Слободзее, Гура-Роше и других населенных пунктах. Десятилетиями
старообрядцы стали проживать и в Левобережном Приднестровье с центром в
с. Чобручи, а часть мигрантов переселились южнее – в с. Маяки, где и устроились
на стабильное проживание. Побывавший в селе в 1799 г. известный писатель
П.И. Сумароков насчитал до 60 дворов старообрядцев, которые занимались глав-
ным образом животноводством, земледелием и рыболовством в низовье реки.
В период русско-турецкой войны 1787–1791 гг. командующий русской ар-
мией граф П.А. Румянцев не без ведома своего правительства уговорил старо-
обрядцев, живших в Молдавском княжестве, переселиться на левобережье Дне-
стра, обещая полную терпимость к их вере. Вскоре после ратификации Ясского
мира екатеринославский наместник В.В. Каховский констатировал: «Выходят
к нам из приобретенной части от Польши молдаване, мало россиян и частью
старообрядцы. Все они бегут из деревень по большей части князей Любомир-
ских, графов Потоцких и других вельмож. … Государственная польза требует
не препятствовать бегству – надо заселить Очаковскую область, этого требует

содержание войск на границе и черноморских флотов». С мнением своего чи-
новника согласилась императрица Екатерина II, указавшая: «раскольники, мол-
даване и волохи по границе с Польшей, желающие перейти в Россию, и все во-
обще беглые русские люди (в Новороссии находящиеся) должны быть поселены
в этих районах». Еще в 1792–1793 гг. большая группа отслуживших срок «екате-
ринославцев» осела в слободах Черная (ныне с. Черница), Глинное и Делаково.
23 мая 1795 г. наместник Новороссийского края Иосиф Хорват разрешил тира-
спольским старообрядцам построить «для отправления богослужения часовню
с колокольнею», в которой они десятилетиями «свободно отправляли моление,
собираясь в часовне под звон колоколов». Группы старообрядцев в конце XVIII
столетия селились также в Дубоссарах и Григориополе. В последнем их насчи-
тывалось всего 12 человек, но проживали они, тем не менее, в особой, «русской»
части города. В Дубоссарах же поселились крестьяне – выходцы из Курской,
Воронежской и Подольской губерний. В конце XVIII столетия выходцы из чер-
ниговских слобод основали старообрядческую общину в местечке Балта, где
возникли три огромные русские улицы, составившие район «Кацапщина» или
«Русская слобода».
Уже в самом начале очередной русско-турецкой войны после занятия рос-
сийскими войсками Бендер в город переселились 52 «российско-подданных
православных и пилипон». В 1809 г. старообрядческие общины Приднестровья
пополнились за счет переселявшихся из Подольской губернии «пилипон» – бо-
лее 180 староверов из Сорокодуба и Голопуповин Брацлавщины переселились в
Тирасполь. Сторонники дониконовских обрядов имелись также среди жителей
предместий Бендер – Протягайловки, Липкан, Борисовки и Гыски. После вклю-
чения Бессарабии в Российскую империю процессы переселения староверов
усилились. В 1818 г. бендерское «великороссийское часовенное» общество на-
считывало более 500 человек, имело собственного священника с семьей.
В середине второго десятилетия XIX в. царские власти усиленно насажда-
ли в ряде губерний военные поселения, однако проживавшие на территории
Южной Украины старообрядцы не восприняли этот военизированный режим.
По указанию генерала А.А. Аракчеева началось расширение и «окружение» зе-
мельного фонда переселенческих округов путем выселения из их зон старооб-
рядцев. В 1819 г. с санкции императора Александра I в Херсонской губернии
началась «передвижка» более 3 тыс. крестьян сел Плоское, Дмитровка и Ухов-
ка из Александровского уезда в казенные селения Слободзею, Яску, Троицкое,
Беляевку и Кагаклею Малаештской волости Тираспольского уезда. Спустя два
года переселенцы основали село под прежним названием – Плоское. К середи-
не XIX столетия его население заметно возросло, поэтому община стала поку-
пать землю поблизости и отселять много семей. Так возникли поселок Бычок
и хуторы Скиток, Малое Плоское. С Плоским находились в разных контак-
тах старообрядцы хутора Терновские плавни. В Плоском и его спутниковых
селениях функционировала своя духовная среда – религиозно-старообрядче-
ское общество, которое находилось в тесных взаимоотношениях и контактах
с единоверцами г. Тирасполя, где с 90-х годах XVIII в. проживало также много
старообрядцев. К 1820 г. в городе было зафиксировано до 2 тыс. староверов из
4490 постоянных жителей.
Приток старообрядцев в пределы Очаковской земли продолжался в тече-
ние всего XIX в. В середине столетия наличие староверов отмечалось в селах
Кицканы и Копанка, расселялись они и по городам с местечками – в Дубосса-
рах, Рыбнице. Так, в Балте сформировалась их многочисленная община, кото-
рая активно занималась коммерческими делами и ремеслами. В 1835 г. Здесь по
официальным данным проживали 680 староверов, к 1857 г. их число возросло
до 1235. К концу XIX столетия из 33,8 тыс. жителей более 18% составляли старо-
обрядцы. Одновременно они устанавливали деловые и конфессиональные кон-
такты с единоверцами городов Измаила, Килии, Бендер, Оргеева, Кишинева.
По данным переписи 1835 г., к «Часовенному сословию» Бендер относились
764 жителя города, а по сведениям полицейского отчета за тот же год старооб-
рядцы составляли в городе почти половину русского населения – 876 человек.
К 1861 г. численность бендерских старообрядцев увеличилась до 1189, а к кон-
цу века достигла 2003 человек (1/5 часть всего русского населения города). Во
второй половине XIX в. возникли еще два старообрядческих села близ Бендер –
Стурджены и Звездочка.
Староверы не признавали даже венчания в официальной православной
церкви, что считалось с точки зрения российского законодательства противо-
правным. После утверждения России на вновь присоединенных землях царское
правительство перешло от тактики привлечения сюда староверов к политике
их возвращения в лоно официального православия. Особенно последовательно
этот процесс осуществлялся в правление Николая I. 21 ноября 1840 г. император
предписал всем губернаторам наблюдать за неупотреблением старообрядцами
в селениях колокольного звона. За это нарушение колокола подлежали передаче
в православные и единоверческие церкви. Это распоряжение особенно боль-
но ударило по староверам с. Маяк, пытавшимся отстоять свои права перед ли-
цом окружной администрации. Напротив, чиновникам было указано «… иметь
строгое соблюдение, чтобы при часовнях, как в селении Маяках, так и в селении
Плоском, ни под каким видом не было производимо колокольного звона и по-
чинки или переделки часовен и находящихся при них колоколен и оград». Тем
не менее, часовни тайно ремонтировались, требы продолжали отправляться по
старым дониконовым книгам.
Несмотря на правительственные запреты, тираспольские староверы Епи-
фановы, Сороковы и Лапины сумели организовать тайный молитвенный дом
у мещанина К.Д. Попова по ул. Часовенной (ныне ул. Р. Люксембург). Убран-
ство для него оборудовали всей общиной: по восточной стене на полке по-
мещались 11 икон древнерусского письма, под стеной стоял стол, покрытый
пеленами в виде престольного облачения, на котором лежали два старопечат-
ных Евангелия. Был принесен и установлен аналой, где находился большой
серебряный крест ручной работы. Службу вели по очереди самые уважаемые
люди, как правило, старейшины. Молитвенный дом функционировал до 14
сентября 1856 г., когда в результате полицейской облавы он был закрыт и
опечатан. Дубоссарская полиция пошла еще дальше – в сентябре 1858 г. она
разогнала старообрядцев, разобрала их часовню и продала за 60 руб. 10 коп.

серебром.
В целом 50-х годов XIX столетия в Тираспольском уезде прокатилась вол-
на репрессивных мер против староверов с целью обратить их в официальное
православие или единоверчество. За старообрядцами установили наблюдение и
завели дело «о воспрещении раскольникам г. Тирасполя совершать богослуже-
ние и прочие требы открыто и с церемониями». Староверам запрещалось также
иметь в услужении православных, дабы не совратить их в ересь.
Несколько раз пытался увещевать тираспольских староверов благочинный
протоиерей Иоанн Березин, однако известная в городе и округе старообрядче-
ская семья Сороковых откровенно потешалась над его проповедями, называя
их ересью. Отчаявшийся благочинный вынужден был констатировать провал
своего предприятия: «Раскольники продолжают исправлять свое богослужение
и обряд похорон совершают церемониями. Тамошняя градская полиция не пре-
пятствует им нисколько». По поручению архиепископа Херсонского и Тавриче-
ского Иннокентия (Борисова) положение староверов в Тирасполе изучал благо-
чинный протоиерей Александр Силин. Он осмотрел молитвенные дома старо-
веров в Тираполе, Плоском, Маяках, беседовал с ними, переубеждал, советовал,
угрожал, но также цели не достиг. По его мнению, обращению староверов в офи-
циальное православие мешала близость Бендерской часовни, где «раскольники
торжественно отправляют свои богослужения, куда под предлогом коммерче-
ских занятий отправляется значительная часть раскольников тираспольских».
Он же предложил противоборствующим сторонам пойти на компромисс: от-
дать старообрядцам Тирасполя единоверческую Покровскую церковь (священ-
ника предлагалось избрать им самим) и открыть при ней единоверческое учи-
лище (с учителями из старообрядцев). Взамен он требовал удалить из Плоского
трех активных староверов: мещанина Г.М. Бакланова, крестьян С. Химченко и
П. Кудрявцева и устроить здесь единоверческую церковь. Но из этой затеи ни-
чего не вышло: тираспольские староверы не пошли на уступки. Оказалась без-
успешной попытка увещевания лично епископом Одесским Поликарпом (Рад-
кевичем). Весной 1858 г. на протяжении трех дней душеспасительные беседы со
староверами города вел новый епископ Херсонский и Таврический Димитрий
(Муретов), сделавший им беспрецедентное предложение: без всякого измене-
ния обрядов завести священника «по собственному избранию и откуда угодно».
Но и на это тираспольская староверческая община не пошла.
Сложные взаимоотношения с соседями и гражданскими властями вынуж-
дали приднестровских староверов жить своеобразными колониями. Так, в Ти-
располе они компактно селились в северной, отчасти центральной и юго-вос-
точной частях города, а также Закрепостной и Кирпичной слободках. О суще-
ствовании такой «колонии» в Бендерах отмечал и упоминавшийся выше этно-
граф А. Афанасьев-Чужбинский: «… я попал на небольшую улицу, обустроен-
ную небольшими домиками, у ворот которых заметил осьмиконечные кресты,
как у наших староверов. Действительно, здесь жили русские раскольники». В
1818 г. в городе была построена первая каменная часовня. В 1854 г. в ней была
произведена «починка» без получения надлежащего разрешения от властей, в
ходе которой, вероятно, появился алтарь. В 1888 г. на месте старой часовни был
построен обширный каменный Покровский храм, который простоял до 1962 г.
Замкнутость, фанатичное следование прежним обрядам, а также жизнь
староверов во враждебном окружении «никониан» способствовали сохране-
нию в их повседневном быту элементов уклада жизни XVII – начала XVIII в.,
а также устной и поэтической традиций. Они сохранили живой южный говор
русского языка, своеобразные покрой одежды и обычаи, собрали ценнейшие
коллекции древних рукописных книг и икон, в целом берегли русскую само-
бытность («святую старину»). Старообрядцы, оказавшиеся в Приднестровье,
добились неуязвимости, защищенности от высшей церковной иерархии Рос-
сийской империи, что послужило заманчивым примером для подражания дру-
гим преследуемым староверам. По мере удаления от российских пределов, у
некрасовцев консолидировалась конфессиональная, т.е. староверческая общ-
ность. Их соборность (коллективизм) дополнялась этой общностью, что в кон-
кретных условиях враждебного окружения не могло быть иначе. В таком веро-
исповедном своеобразии они пребывали постоянно и у окружавшего их насе-
ления ассоциировались понятия «некрасовец» и «старообрядец» («старовер»,
«раскольник»).
Старообрядцы Плоского оставили несомненный след в хозяйственных и
рыночных процессах южной зоны Левобережного Поднестровья. Первоначаль-
но плосковцы занимались зерновым производством, выращенную продукцию
они перемалывали на 40 ветряных мельницах. Затем они осуществили переход
на интенсивные отрасли земледелия – огородничество, бахчеводство. Большое
количество арбузов, дынь и огурцов они поставляли на рынки Одессы и по-
лучали самые высокие доходы от бахчеводства во всем Тираспольском уезде.
Достижением староверов-плосковцев стало выращивание масличных культур,
прежде всего культивирование подсолнечника.
Быт тираспольских старообрядцев середине XIX столетия удалось описать
этнографу А.С. Афанасьеву-Чужбинскому, который отмечал: «… народ этот ни-
где не теряет своей национальности и сохраняет до малейшей подробности не
только старинные нравы и обычаи, но и самые формы как хозяйственных ору-
дий, так и домашней утвари. … Тип этих староверов очень красивый, особенно
хороши у них женщины, довольно смугловатые от южного солнца, с очень тон-
кими и правильными чертами. Замкнутость и необщительность старообрядцев
известны и потому быт их остается для проезжего наблюдателя загадкой. Ти-
распольские старообрядцы занимаются земледелием, садоводством, торговлей,
извозом и состоят в тесных сношениях со своими единоверцами, обитающими
не только в Новороссийском крае и вообще в империи, но и за границей». Он
же обратил внимание и на то, что «… тамошние раскольники (с. Маяки – В.С.)
гораздо проще городских, привыкших к постоянной осторожности. Все про-
езжающие иногородние старообрядцы обыкновенно появляются и исчезают по
ночам, посещают больше уединенных хутора своих единоверцев, избегая таким
образом столкновения с посторонними». Исследователь также отмечал непри-
вычную терпимость маякских староверов к табакокурению приезжих в их до-
мах (но тем не менее плотно закутывавших кисеями иконы от табачного дыма).
На новых местах, в условиях относительной религиозной свободы, старо-

обрядцы сохранили не только «древлее благочестие», но и традиционные фор-
мы книжной, музыкальной, художественной культуры. Было налажено и ико-
нописное дело, причем мастера, работавшие в Бессарабии и на соседних укра-
инских землях, перенимали стиль и технику иконописания у заезжих ветков-
ских мастеров. Иконопись на территории Юго-Западной Украины и Бессарабии
издавна обозначается как иконопись «липованских писем» (от термина «липо-
ване» – староверы, проживавшие на молдово-валашских землях), хотя далеко
не все староверы этого региона причисляют себя к липованам. Характерной
чертой старообрядческой иконы Приднестровья является отсутствие ковче-
га, наличие которого характерно для икон, написанных в российских центрах
старообрядческой иконописи. Также на иконах «липованского письма» нет ор-
намента с применением холодной эмали на полях. В общей массе старообрядче-
ских икон Приднестровья доминируют образы Богоматери и св. Николая. Сре-
ди богородичных икон особенно часто встречаются «Умягчение злых сердец»,
«Взыскание погибших душ», «Утоли моя болезнь», сложные композиции «По-
кров», «Всех скорбящих радость», «Живоносный источник». Особой любовью
старообрядцев пользовался погрудный образ святителя Николая, получившего
в народе название «Отвратный» (оплечное изображение святого, с выраженной
направленностью взгляда в сторону), что в народном сознании закрепилось как
способность иконы отвращать болезни. Приверженность староверов к этому
святому отнюдь не случайна – издревле он считался покровителем рыбаков, мо-
реплавателей и торговцев; именно торговля и рыболовецкий промысел были в
числе основных хозяйственных занятий приднестровского старообрядчества.
Кроме того, для липованской иконописной традиции были характерны четы-
рехчастные иконы, объединяющие в плоскости одной доски четыре самостоя-
тельные сюжета. Обычно в них фигурируют различные изображения Богома-
тери, отдельные праздники и святые, особенно почитаемые в народной среде:
Харлампий, Илия, Николай, Иоанн Богослов, Иоанн Предтеча, Георгий.
По мнению доктора наук В.А. Пепеляева, Пруто-Днестровское междуречье
было шестым духовным центром старообрядчества после Кержанца, Староду-
бья, Ветки, Иргиза и Рогожского кладбища в Москве.
С начала раскола Русской православной церкви сторонники дониконов-
ских обрядов не обладали духовным (конфессиональным) единством и раздели-
лись на поповцев и беспоповцев. У первых действовали церкви с постоянными
священниками, у вторых – молельни, в которых «потребности души» – службы
и обряды совершали добровольцы, но не систематически, а в какие-то опреде-
ленные дни. Одну из попыток обретения собственного епископа старообряд-
цы-поповцы предприняли в 40-е годы XVIII в. – некий старообрядческий монах
Анфим объявил себя епископом его единоверцев на территории Новороссии
и начал «святительствовать». Его признали поднестровские некрасовцы, при-
няли со всеми почестями. Когда же обнаружилось его самозванство, то по по-
ступили с ним жестко – утопили в Днестре.
С учреждением в 1846 г. в Белой Кринице старообрядческой иерархии, в
Балте как крупном старообрядческом центре была создана одноименная епар-
хия, первым епископом которой стал Варлаам (Рымарев), житель местечка.
Епархия включала в себя приходы всего Юго-Западного края, Херсонской и
части Бессарабской губерний. После выхода в 1862 г. «Окружного послания»,
подписанного в том числе епископом Балтским Варлаамом и направленного на
унификацию воззрений и единение старообрядцев, староверы белокриницкой
иерархии оказались разделены на два лагеря – окружников (принявших этот
документ) и противоокружников-калантаевцев (отвергавших его).
Своеобразным центром противоокружников стали Бендеры, которые с
1880-х годов являлись резиденцией их лидера – епископа Бессарабского и По-
дольского Петра (Иванова). Примирение между лидерами «окружников» и
«противоокружников» состоялось лишь 5 июня 1907 г. на съезде в Бендерах.
«Мирный акт», примирявший неокружников с Московской архиепископией,
был подписан и епископом Бессарабским и Подольским Петром (Ивановым),
который оставался на кафедре до 1910 г. Несмотря на решения Собора 1907 г.,
в 1912 г. при участии епископа Павла Рязанского из среды бендерских неокруж-
ников выделилась особенно непримиримая группа. Практически сразу «павлов-
цы» в Бендерах отделились от общины, перестали посещать церковь и начали
молиться в доме. Пожертвованный «павловцам» дом был перестроен в церковь,
в которой священником стал о. Сергий. Лишь в 1922 г. община была зарегистри-
рована, а привезенный из России переносной престол церкви освятил тот же
епископ Павел Рязанский и Тверской во имя Покрова Пресвятой Богородицы.
Проживали в Приднестровье и староверы-беглопоповцы. Свои религиоз-
ные нужды они удовлетворяли от случая к случаю. В середине XIX столетия
богатые староверы-беглопоповцы для совершения необходимых обрядов от-
правлялись в Измаил, где находился «их старший поп, которого правительство
терпело; бедные же, не имея средств, ждут целые годы тайного приезда какого-
нибудь беглого попа, а до того времени малолетние дети их остаются некреще-
ными, мужчины живут с женщинами без совершения таинства бракосочета-
ния, умерших погребали без отпевания».
Населяли край и староверы-беспоповцы, многие секты которых не ограни-
чивали своих адептов соблюдением строгих моральных правил. Так, А.С. Афа-
насьев-Чужбинский обращал внимание, что «у раскольников многих сект на
поведение девушек не обращают никакого внимания, которые, в особенности
на проезжих трактах, не могут похвалиться недоступностью и не выказывают
фанатической нетерпимости». Действовали в Приднестровье и представители
изуверских сект в старообрядчестве. Так, в 90-е годы XIX в. некая монахиня Ви-
талия устроила вблизи Тирасполя на хуторе Терновские плавни скит и начала
собирать вокруг себя круг последователей. На вечерних проповедях она говори-
ла, что мир погряз в грехе, вскоре грядет пришествие антихриста и следует быть
готовым к самопожертвованию во имя господа. Накануне проведения первой
Всероссийской переписи населения Виталия убеждала терновчан, что ни в коем
случае не следует принимать в ней участие, так как каждый, кто будет записан –
получит печать антихриста и что лучше погибнуть, чем допустить это. Угово-
рам Виталии поддалась семья Федора Ковалева и еще несколько жителей, всего
25 человек. Они решили заживо себя похоронить, при этом могильщиком вы-
ступил сам Ф. Ковалев. После совершения массового убийства Виталия исчезла,
а убитый горем Ковалев был навечно заключен в Суздальский монастырь.
Положение староверов резко изменилось после публикации царского ука-
за 17 апреля 1905 г., провозгласившего в Российской империи начала веротер-
пимости. Прекратились преследования граждан другого христианского «ис-
поведания и вероучения», а также тех, кто «отпал от православной веры», т.е.
староверов. Все они были уравнены в гражданских правах, но установлено раз-
личие «между вероучениями, объемлемыми наименованиями “раскол”», кото-
рые были законодательно разделены на 3 группы: а) старообрядческие согласия,
б) сектантство, в) последователи изуверных учений (принадлежность к послед-
ним подлежала наказанию в уголовном порядке). Кроме того, староверам было
присвоено название «старообрядцы» взамен официально употреблявшегося
«раскольники», разрешено «отправлять свое богослужение по старопечатным
книгам», подлежали распечатыванию их молитвенные дома и храмы.
Ободренные царским указом, тираспольские старообрядцы 8 июня 1907 г.
зарегистрировали общину храма Покрова Пресвятой Богородицы, затем по-
лучили разрешение на организацию приходского училища. На его открытии
2 ноября 1908 г. присутствовал лично городской голова Г.И. Ольшевский. На
выделенную самоуправлением сумму 1200 руб. уже в первый год здесь стали
обучаться 60 человек. Началось церковное строительство – в 1909–1912 гг. по-
строена 10-саженная каменная колокольня, в декабре 1912 г. – освящен новый
иконостас храма Покрова Пресвятой Богородицы. В проводимых староверами
торжествах стали участвовать члены городского управления во главе с город-
ским головой Г.И. Ольшевским, что свидетельствовало полном признании рав-
ных прав старообрядческой и синодальной православных церквей.
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ...........................................................................................................................5
Глава I.
ПРИДНЕСТРОВЬЕ В ПЕРВОБЫТНООБЩИННУЮ ЭПОХУ
§ 1. Древнекаменный век — палеолит......................................................................... 11
§ 2. Средний каменный век — мезолит....................................................................... 16
§ 3. Новый каменный век — неолит............................................................................. 18
§ 4. Медно-каменный век — энеолит........................................................................... 22
§ 5. Бронзовый век............................................................................................................ 33
§ 6. Начало железного века............................................................................................. 41
§ 7. Племена киммерийской культуры......................................................................... 43
§ 8. Скифские племена Приднестровья....................................................................... 46
§ 9. Гетские племена в IV–I вв. до н. э........................................................................... 50
Глава II.
НА СТЫКЕ СТАРОЙ И НОВОЙ ЭРЫ
§ 1. Поднестровье – составная часть Европейской Сарматии............................... 54
§ 2. Хозяйство, быт и культура сарматских племен................................................. 65
§ 3. Поднестровье в III–IV вв......................................................................................... 67
§ 4. Античная цивилизация в Нижнем Поднестровье............................................ 74
§ 5. Древнейшие сведения о славянах.......................................................................... 79
Глава III.
ЭПОХА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
§ 1. Ранние славяне в Поднестровье............................................................................. 84
§ 2. Славяне Поднестровья в период образования Древнерусского государства.......95
§ 3. Средневековые кочевники VI–XIII вв. Кутригуры, авары, болгары..............109
§ 4. Положение древнерусского населения на Днестре после распада Киевской
Руси............................................................................................................................. 118
§ 5. Татаро-монгольская угроза и завоевание Галицко-Волынского
княжества.................................................................................................................. 130
§ 6. Приднестровье в составе Подольского улуса Золотой Орды....................... 133
§ 7. Экономическая жизнь второй половины XIII–XIV в..................................... 136
§ 8. Население Приднестровья во второй половине XIII–XIV в......................... 142
§ 9. Положение славянской цивилизации в Подольском улусе........................... 147
§ 10. Политическая обстановка в Поднестровье во второй половине XIV в.....154
Глава IV.
ПРИДНЕСТРОВЬЕ В СОСТАВЕ
РУССКО-ЛИТОВСКОГО ГОСУДАРСТВА
§ 1. Возрождение приднестровского славянства во времена братьев
Кориатовичей........................................................................................................... 158
§ 2. Приднестровье как часть Великого княжества Литовского и Русского.... 167
§ 3. Польско-литовская борьба за территорию Приднестровья. ....................... 173
§ 4. Южная часть Приднестровских земель в составе Крымского
ханства....................................................................................................................... 181
§ 5. Ликвидация Великого княжества Литовского. Северное Приднестровье
в составе Речи Посполитой.................................................................................. 189
Глава V.
ПОЛОЖЕНИЕ ПРИДНЕСТРОВСКИХ ЗЕМЕЛЬ В XVI–XVII вв.
§ 1. Изменения в административно-территориальном управлении.................. 195
§ 2. Численность и состав населения края................................................................ 200
§ 3. Нижнее Приднестровье как часть «Татарской пустыни».............................. 206
§ 4. Социально-экономическое положение Приднестровья
в XVI–XVII вв........................................................................................................... 208
§ 5. Консолидация казачества в военное сословие
и причины казацких походов на Молдавию.................................................... 215
Глава VI.
СРЕДНЕВЕКОВОЕ ПРИДНЕСТРОВЬЕ
В ЦЕНТРЕ ВОЮЮЩИХ ДЕРЖАВ
§ 1. Исторические особенности борьбы приднестровцев за сохранение
древнерусского государственного наследия.................................................... 219
§ 2. Борьба против османской агрессии и попытки создания в Приднестровье
и Подолии казацко-молдавской государственности..................................... 224
§ 3. Приднестровье в Цецорской и Хотинской войнах 1620–1621 гг. ............... 244
§ 4. Приднестровье в освободительной войне украинского народа
1648–1654 гг.............................................................................................................. 252
§ 5. Приднестровье и русско-польская война за Украину и Белоруссию
в 1654–1667 гг........................................................................................................... 262
§ 6. Приднестровье в антитурецких войнах России и Речи Посполитой
1672–1700 гг.............................................................................................................. 269
Глава VII.
ПЕРЕЛОМНОЕ XVIII СТОЛЕТИЕ (1699–1793 гг.)
§ 1. Административное устройство. Демография................................................... 279
§ 2. Движение населения............................................................................................... 286
§ 3. Экономика. Социальные отношения.................................................................. 297
§ 4. Народные движения............................................................................................... 308
§ 5. Внутренняя и внешняя политика........................................................................ 314
§ 6. Духовная жизнь........................................................................................................ 325
Глава VIII.
РУССКО-ТУРЕЦКИЕ ВОЙНЫ XVIII В. И ПРИСОЕДИНЕНИЕ
ПРИДНЕСТРОВСКИХ ЗЕМЕЛЬ К РОССИИ
§ 1. Приднестровье во времена Северной войны....................................................333
§ 2. Дмитрий Кантемир и Прутский поход Петра I................................................ 345
§ 3. Приднестровье в эпоху русско-турецких войн XVIII в................................. 351
§ 4. Присоединение к России северных районов края и начало освоения
Левобережного Приднестровья.......................................................................... 373
§ 5. Роль черноморского казачества в освобождении и колонизации
приднестровского края.......................................................................................... 379
Глава IX.
ПРИДНЕСТРОВЬЕ В СОСТАВЕ РОССИИ
§ 1. Административно-территориальное устройство............................................ 390
§ 2. Население: численность, размещение, этнический состав........................... 395
§ 3. Категории крестьян................................................................................................. 410
§ 4. Казаки и военные переселенцы............................................................................ 432
§ 5. Города и местечки.................................................................................................... 445
Глава X.
ПРИДНЕСТРОВЬЕ В СИСТЕМЕ ВСЕРОССИЙСКОГО РЫНКА
§ 1. Днестровская таможенная линия на рубеже веков..........................................470
§ 2. Включение Приднестровья во всероссийский рынок.................................... 475
§ 3. Местные торговые пункты.................................................................................... 477
§4. Торговля промышленными изделиями. Ярмарки, базары............................. 480
§ 5. Формы феодального землепользования в дореформенный период........... 483
§ 6. Крестьянская община............................................................................................. 497
Глава XI.
ПОРЕФОРМЕННОЕ ПРИДНЕСТРОВЬЕ
§1. Реформы 60-70-х годов XIX в.................................................................................525
§ 2. Развитие рыночных связей в пореформенный период.................................. 534
Глава XII.
СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЕ ПРОИЗВОДСТВО
В ПОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД
§ 1. Земельный фонд. Владельцы земли и землепользователи.............................556
§ 2. Сельскохозяйственная техника............................................................................ 561
§ 3. Системы земледелия............................................................................................... 565
§ 4. Зерновое производство.......................................................................................... 570
§ 5. Технические культуры............................................................................................ 572
§ 6. Виноградарство, садоводство и огородничество............................................ 575
§ 7. Животноводство...................................................................................................... 580
§ 8. Рационализация сельского хозяйства и расслоение населения в деревне... 586
§ 9. Сельскохозяйственный отход............................................................................... 590
Глава XIII.
ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ XIX СТОЛЕТИЯ
§ 1. Приднестровское общество нового времени................................................... 600
§ 2. Декабристы в Приднестровье............................................................................... 604
§ 3. Общественные движения в Приднестровье в пореформенный период.... 609
Глава XIV.
ЭКОНОМИКА И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ
В ПРИДНЕСТРОВЬЕ НАЧАЛА XX в.
§ 1. Экономическое развитие региона в новую эпоху.............................................622
§ 2. Специфика экономики и особенности классовой структуры общества... 635
§ 3. Консолидация в Приднестровье монархических сил..................................... 639
§ 4. Формирование либерального лагеря в крае..................................................... 648
§ 5. Деятельность политических партий демократического характера............. 658
§ 6. Революционная борьба в Приднестровье в эпоху буржуазных революций
начала XX в............................................................................................................... 681
Глава XV.
КУЛЬТУРА И ОБРАЗОВАНИЕ ПРИДНЕСТРОВЬЯ
В XIX – НАЧАЛЕ XX в.
§ 1. Общая характеристика культурных процессов............................................... 694
§ 2. Развитие науки и образования............................................................................. 704
§ 3. Медицина................................................................................................................... 718
Глава XVI.
ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНОСТЬ В ПОДНЕСТРОВЬЕ
§ 1. Первые шаги христианства в Поднестровье..................................................... 725
§ 2. Население Поднестровья под омофором русских
православных епископов (XII–XIII вв.)............................................................ 728
§ 3. Положение православной церкви в Поднестровье
во время татаро-монгольского ига..................................................................... 731
§ 4. Соперничество католичества и православия
в Поднестровье (XII–XIV вв.).............................................................................. 733
§ 5. Конфессиональная политика литовских и польских правителей
в Приднестровье (XIV–XVIII вв.)....................................................................... 738
§ 6. Население Поднестровья под омофором русских
проилавских епископов......................................................................................... 749
§ 7. Приднестровье в составе Русской православной церкви
(конец XVIII–начало ХХ в.).................................................................................. 753
§ 8. Старообрядцы в Приднестровье......................................................................... 769
Научное издание
ИСТОРИЯ
ПРИДНЕСТРОВСКОЙ МОЛДАВСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
Том 1
Редактор Е.А. Матвейчук, Н.А. Логинова

Компьютерная верстка И.И. Тарасов
ISBN 978-5-9965-1533-2
Формат издания 70х100/16. Цифровая печать

Усл. печ. л. 56.15
Издательство «Моя строка»

199178, Санкт-Петербург, 7-я линия ВО,
д. 80/2 лит. Д, пом. 6/3н
www.moyastroka.ru

История ПМР 2021Том 1

Загружено:

Сведения о документе

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

История ПМР 2021Том 1

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

È Ñ Ò Î Ð È ß

ПРИДНЕСТРОВСКОЙ МОЛДАВСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

Н.В. Бабилунга, канд. ист. наук (зам. ответственного редактора)

Б.Г. Бомешко, канд. ист. наук (ответственный секретарь)

М.Н. Губогло, д-р ист. наук

Г.А. Санин, д-р ист. наук

Издание второе, исправленное и дополненное

Издательство «Моя строка»

История Приднестровской Молдавской Республики. Т. 1. История Приднестровских земель от их заселения

УДК 941/949 ( 478.9 )

Первый том «Истории Приднестровской Молдавской Республики» осве-

Б.Г. Бомешко, В.Я. Гросул – хорошо осознавала масштабы предстоящей задачи

П риднестровье по праву считается уникальной археологической кладо-

§ 1. Древнекаменный век – палеолит

Малочисленные группы первобытных людей бродили здесь в поисках удачной

естественное половозрастное разделение труда, когда охота становится основ-

Наиболее благоприятными для собирательства временами года были лето

§ 2. Средний каменный век – мезолит

Мезолит. Охота на диких животных

продвигаясь вслед за промысловыми животными, что привело к уменьшению

сокращении охотничьих угодий большую роль продолжает играть собиратель-

§ 3. Новый каменный век – неолит

женные поселки были, как правило, небольших

ства Верхнего и Среднего Поднестровья, Попрутья и Сирета. Проникнув в

§ 4. Медно-каменный век – энеолит

ными серпами, которые по своей производительности лишь вдвое уступали

особенно расцветает роспись сосудов черной, красной, реже белой красками.

сформировались две родственные локальные группы позднетрипольского

охрой. Большинство захоронений содержало достаточно выразительный по-

Степной энеолит. Керамика группы Хаджидер

ной территории возникла традиция возведения курганных насыпей. Идея стро-

ным вытеснением, а на рубеже III и II тыс. до н. э. – почти полным исчезновени-

Эпоха ранней бронзы. Металлические изделия ямной культуры

бениях, так и ямных в усатовских свидетельствуют о длительных и преимуще-

грунтовых могильниках. Погребенные этого времени уложены в скорченном

(ХIII–ХII вв. до н. э.), культура сабатиновских племен переоформляется и сме-

§ 6. Начало железного века

На рубеже бронзового и железного веков у фракийского населения появ-

§ 7. Племена киммерийской культуры

нестровье, являются киммерийцы. Об этом когда-то многочисленном и воин-

Киммерийская культура. Клад железной конской упряжи из кургана у с. Пуркары

Обнаруженные в Поднестровье погребальные памятники говорят о значи-

§ 8. Скифские племена Приднестровья

Скифская культура. Золотые серьги

Нижнего Поднестровья. О тесных контактах с этими городами свидетельствуют

§ 9. Гетские племена в IV–I вв. до н. э.

Гетская культура. Реконструкция гетского городища на Днестре

из древнейших народов Юго-Восточной Европы – фракийцев. С V в. до н. э.

Наряду с оборонительными комплексами у гетов известны и многочислен-

НА СТЫКЕ СТАРОЙ И НОВОЙ ЭРЫ

§ 1. Поднестровье – составная часть

ми» (от иранского слова «саоромант», означавшего

свидетельством того, что Поднестровье вхо-

Император Веспасиан Император Тит

расценивалось как политический акт и символизировало независимость госу-

Военные действия конца 60–70-х годов, несомненно, связаны с событиями

Император Траян Дакийский царь Децебал

Инвентарь из впускного сарматского захоронения у с. Мокра Рыбницкого района

против которой и были направлены основные действия империи в этом ре-

конных воинах». Аммиан Марцелин отмечает

тересен бронзовый котел-кубок на конической ножке с зооморфными ручками

§ 3. Поднестровье в III–IV вв.

Черняховская культура. Украшения, детали одежды, керамика

На очень высоком уровне развития у населения, оставившего памятники