Лекции по древнерусской литературе

Литература Киевской Руси

Лекция 1. Общая характеристика литературы Древней Руси – 2
часа
План лекции:

1. Понятие о литературе Древней Руси

2. Периодизация
3. Основные жанры
4. Связь с фольклором
5. Значение

1. Понятие о литературе Древней Руси

Литература Древней Руси охватывает семь веков: ХI-XVII века.
Некоторые исследователи, сдвигая эти временные рамки, историю
древнерусской литературы начинают даже с Х века и в литературу
первой трети XVIII столетия считают продолжением литературной
традиции предыдущего века. Известно, что по хронологии и масштабу
мировой истории, истории всемирной литературы – это эпоха
Средневековья. Эту литературу мы так же удачно могли бы
обозначить русской средневековой литературой.
По содержанию и традициям эта литература тесно переплетена
с древнегреческой и древнеболгарской. Особенно в первые два века
развития она многое унаследовала у древнегреческой и
древнеболгарской литератур в готовом виде, трансплантировала,
перенесла на русскую почву. Так появились переводные
произведения типа «Хождения Агапия в рай», «Александрия» и др. А
на начальном этапе преобладали рукописные книги. Древней
считалась она и по тематике: в ней вся древняя история восточных
славян, а также предания о сотворения мира, об основании первых
славянских поселений, реальные исторические сведения о контактах
русов-восточных славян с соседними этносами. По мнению одного из
самых известных исследователей древнерусской литературы акад.
Д.Лихачёва, она носит такое название именно по тематике
произведений, что якобы её можно было обозначить даже как
«античную».
Древнерусская литература (ДРЛ) имеет тесную связь с
фольклором. Как и в устном народном творчестве ей присуща
анонимность, вариативность и историчность многих произведений.
Она имела ещё одну особенность, сближавшую её с древнерусской
литературой.
2. Периодизацию ДРЛ следует рассматривать в двух планах: в
хронологическом и тематическом. По хронологии этапы её развития
совпадают с важнейшими периодами развития Киевской и Московской
Руси. По тематике же она отражает идейно-нравственные поиски
средневекового русского общества, суть и значимость основных вех в
русской истории. Исходя из этого и опираясь на традиционную
периодизацию, можно выделить следующие этапы:
1. X - первая треть XIII века. Литература Киевской Руси, в
которой преобладает тема междоусобиц, княжеских ссор, а также
половецкая (печенежская) тематика. Условно можно обозначить её и
как «половецкий» период. Основные памятники этого этапа –
«Повесть временных лет» и «Слово о полку Игореве».
2. 30-е годы XIII века – XIV век – время прихода и присутствия
монголо-татар на Руси. В ДРЛ было создано более 2000 летописных и
воинских повестей на данную тему. К этому периоду относится и
начало возвышения Московского княжества после победы над
Мамаем на Куликовом поле в 1380 году.
3. Литература XV-XVI веков. Третий этап развития ДРЛ
обозначается как литература Московской Руси, в которой больше
выделяются произведения таких жанров, как хождения (светские),
посольские повести, исторические повести и повествования,
космографии, четьи-минеи и др. Это этап превращения Московского
княжества в мощное евразийское государство, вобравшее в свои
территории не только остальные русские княжества, но и ханства,
созданные на руинах Золотой Орды (Астраханское, Казанское, часть
Крымского ханства, Ногайскую Орду, сибирские ханства). В
художественных и публицистических сочинениях преобладает тема
взятия турками Константинополя.
 4. Четвёртый этап (XVII век) обозначается как переходный
период к новой литературе. Происходит демократизация литературы,
на передний план выдвигается простой человек с его заботами и
проблемами. Выделяются такие жанры, как жития, сатирические и
нравоучительные повести.
Основные жанры ДРЛ. Следует подчеркнуть, что ДРЛ присуще
многообразие жанров. Если в начальном этапе преобладали
летописи, то в дальнейшем больше выделялись воинские,
исторические, житийные повести, хождения. Религиозная литература
создавалась в таких жанрах, как патерики, апокрифы, жития и др. Эти
жанры составляют преимущество и в переводной литературе,
относящейся к отдельным периодам развития ДРЛ: «Хождение Агапия
в рай», «Александрия», «Повесть об Акире премудром» и др. В ДРЛ
отмечается и синкретичность жанров. Скажем, «Житие Александра
Невского» - это и житийная, и агиографическая, и воинская повесть.
Исходя из идеи и содержания, в некоторых литературных памятниках
литературоведы прослеживают специфические жанры. Напр., акад. в
«Слове о полку Игореве» выделил жанр славы и плача.
Связь с фольклором. ДРЛ, как и УНТ присуща анонимность,
вариативность, историчность, преемственность текстов. В то же время
авторы древнерусских произведений стараются отличить и обособить
себя. Скажем, анонимный автор «Слова о полку Игореве»
подчёркивает, что он в отличие от Бояня, песнопевца собирается
рассказать читателю реальные события «от старого Володимера до
нынешняго Игоря». Фольклорные герои фигурируют и в памятниках
ДРЛ, скажем, Алёша Попович погибает среди бояр, сражавшихся
против монголо-татар в «Повести о битве на реке Калке».
Произведениям Древней Руси, как и фольклорным, присуще
гиперболическое описание, например, в «Повести о разорении Рязани
Батыем» один рязанец сражается против тысячи, а два против десяти
тысячи монголо-татар. Часто в них встречаются волшебные и
сказочные мотивы («Повесть о Петре и Февронии», «Сказочная
повесть» об Азове и др.).
Значение ДРЛ. По своему содержанию древнерусская литература
является уникальной, так как в течение более чем семи веков она
выступала носителем и выразителем православной морали,
моральных и духовных ценностей русского народа. В то же время она
та самая нить, которая связывает Древнюю Русь с античным миром,
Древней Византией, Болгарией, другими славянскими народами, в
особенности, восточными. Древнерусские сюжеты и темы в течение
всего последующего развития давали пищу русским авторам.
В настоящее время она актуализируется и в связи с тем, что
вбирает в себя евразийские идеи, что проходит красной нитью через
всю древнерусскую литературу, отражающую славяно-тюркские связи.
 Лекция 2. Русская литература XI-XIII веков – 2 часа
План лекции:
1. Общая характеристика литературы эпохи. Летописание.
«Повесть временных лет».
2. Произведения Владимира Мономаха. Его «Поучение».
3. «Моление Даниила Заточника»
4. Переводная литература. Тематика произведений.

1. Общая характеристика литературы эпохи. Летописание.

«Повесть временных лет».
Литература Киевской Руси – это отражение жизни княжества в
первые века её существования, а также событий со времени
формирования славянских племён, обоснования первых славянских
поселений, описание контактов восточных славян с соседними
народами и кочевниками, их первых походов на Византию, времён
княжения Олега, Ольги, Игоря, Святослава и Владимира. Особое
внимание уделяется в ней княжению Владимира, когда Русью было
принято православное христианство у византийцев. Это событие
сыграло огромную роль в дальнейшей судьбе Киевской Руси,
имевшей до тех пор языческое верование.
Письменность унаследовала Русь у византийцев. Первые книги,
будучи рукописными, имели сугубо религиозное содержание и
служили распространению православию на Руси. Нет сомнения в том,
что и на появление первых русских летописей повлияли византийские
и болгарские хроники. На основе первых летописных сводов
постепенно сформировалась «Повесть временных лет».
Значительное место в ней занимают взаимоотношения с печенегами,
борьба с ними. Так как печенежская тема преобладает в литературе
Киевской Руси, особенно в X-XII века, мы условно охарактеризовали
бы этот период печенежским.
Наряду с темой княжеских ссор и распрей борьба с печенегами
просматривается и в других памятниках эпохи, таких как «Сказание о
Борисе и Глебе», «Поучение» Владимира Мономаха, «Моление»
Даниила Заточника.
Летописание на Руси носило местный и общерусский характер.
Местные летописи появились после разделения Киевской Руси на
мелкие княжества.
Студенты имеют возможность писать рефераты и выполнять
самостоятельные работы по «Повести временных лет», являющейся
основным литературным памятником Киевской Руси конца X-начала
XII века. Предлагаем им материал послужит хорошим подспорьем для
составления указанных видов работ, а также для подготовки к
вопросам по «Повести временных лет».
Становление русской литературы в конце X-начале XI века
связано с составлением «Повести временных лет», которой
предшествовали другие летописные своды. Придав начальной
летописи идейно-художественную законченность и назвав ее
«Повестью временных лет», летописец Нестор совершил огромное
чудо. Древняя Русь, еще совсем недавно в силу определенных
исторических и культурных событий не владеющая письменностью,
получила возможность зафиксировать свое прошлое, начав оттуда,
«откуда есть пошла Руская земля, кто въ КиевѢ нача первѢе княжити,
и откуду Руская земля стала есть». Являясь своеобразной
исторической энциклопедией Древней Руси, «Повесть временных лет»
вобрала в себя все основные события и факты жизни русов-славян, а
также их сложные и неоднозначные отношения с народами Великой
Степи, принимавшими самое активное участие в политических и
военных делах русских князей.
Как известно, первая редакция «Повести временных лет» до нас не
дошла. Вторая ее редакция, составленная игуменом Сильвестром в
1117 году и подвергшаяся незначительной переработке, сохранилась
в составе Лаврентьевской летописи 1377 года, а также в других более
поздних летописных сводах.
Хотя и предшествовали «Повести временных лет» рукописные
летописи, «Начальная летопись», именно она смогла впервые так
системно охватить и изложить предисторию восточных славян-русов,
вобрав в себя предания о сотворении мира (шестоднев) и о его
разделении на разные народы, о том, от кого происходил род
славянских народов, о появлении первых славянских поселений, о
первых правителях и о том, как появились на Руси варяги.
«Повесть…» знакомит нас с историей княжения первых русских
князей, с их борьбой с печенегами.
 Первое появление печенегов на Русской земле летопись относит
к 915 году: «В лѢто 6423. Приидоша печенѢзи первое на Рускую
землю, и сотворивше миръ со Игорем, и приидоша к Дунаю...».
Последующее сообщение о печенегах повествует о союзнических
отношениях Игоря и печенегов, когда в 944 году, идя на греков,
русский князь нанимает их. В дальнейшем рассказывается об осаде
печенегами Переяславля (968 г.), Белгорода (997 г.), Киева (1036 г.).
При описании событий 968 года летописец повторяется: «Приидоша
печенѢзи на Руску землю первое... И оступиша печенѢзи градъ в силѢ
велицѢ...».
Если замечание летописца: «Приидоша печенѢзи на Руску землю
первое...» повторяется несколько раз, то следует предположить более
ранние контакты русов-славян и печенегов, которые, освещались,
наверно, в недошедших до нас страницах «Повести временных лет».
Начиная с 915 по 1054 год летопись повсеместно сообщает о
печенегах. Кроме осад русских поселений, особый интерес
представляют эпизоды, в которых рассказывается о печенежской
помощи отдельным русским князьям и о том, как те, привлекая
печенегов на свою сторону, с их помощью нередко решали княжеские
ссоры. Обратимся к сведению 1018 и 1019 годов: «...И поиде
Ярославъ на Святополка, и бѢжа Святополкъ в ПеченѢгы...»; «Приде
Святополкъ с печенѢгы в силѢ тяжецѢ, и Ярослав собра множьство
вой, и изыде противу ему на Льто».
Побеждённые русскими князьями печенеги и торки к середине XI
века уже не представляли собою грозную силу.
В 1054 году, когда Всеволод пошел на торков и победил их,
сообщается о другом важном событии, связанном с приходом
половцев, с которыми был заключен мир и те возвратились «назад,
откуда пришли». Хотя о происхождении половцев, об их
родственности с печенегами летопись не повествует, заметна та же
манера описания поведения, образа жизни и военного искусства
новых пришельцев, что обнаруживалось в рассказах о печенегах.
Однако половцы преподносятся несколько иначе: «В лѢто 6569.
Придоша половци первое на Русьскую землю воевать; Всеволодъ же
изиде противу имъ мѢсяца февраля въ 2 день. И бившимъся имъ,
побѢдиша Всеволода, и воевавше отъидоша. Се бысть первое зло от
поганых и безбожных врагъ...». Половцев обзывают «...безбожными
врагами», на них сваливают всю вину князя Олега, который находясь
во вражде с князем Владимиром, «в третий раз навел ... поганых на
землю Русскую». Текст «Повести временных лет» начинает
приобретать религиозную окраску. И это объясняется тем, что во
время княжения Владимира Русь приняла христианство; тем или иным
событиям летописцы стали придавать религиозное значение.
В летописи представлены обильные сведения о торках (гузах), об
их тесных связях с русскими князьями. В «Повести временных лет»
сообщается о союзе сына Святослава - Владимира с торками (гузами)
в 985 году, об их совместном походе на булгар. Удару войск
Владимира и торков были подвержены также и хазары. Для уточнения
названия данного тюркского этноса (торков) отметим, что в некоторых
эпизодах летописи и других древнерусских источниках торки сначала
назывались гузами (огузами - Т.Д.). Так как источники знали о
тюркском происхождении печенегов и торков, первых называли
«тюркскими печенегами», а вторых - тюрками (торками). Те же торки,
способствовавшие русским князьям в ослаблении сильных и богатых
Волжской Булгарии и Хазарского каганата, еще долгое время
продолжавшие с Русью сношения, в 1060 году были побеждены и
отогнаны в степь сыновьями Ярослава - Изяславом, Святославом и
Всеволодом: «...торци, убояшася, пробѢгоша и до сего дне, и помроша
бѢгаючи, божьимь гнѢвомь гоними, ови от зимы, друзии же гладомъ
ини же моромь и судомь божьимъ. Тако богъ избави хрестьяны от
поганыхъ». Использование одних кочевников против других было
характерным фактом политики русских князей. В этом отношении
чаще и больше всех они прибегали к помощи торков, известных в
летописи и под названием «черные клобуки». По справедливому
замечанию В.Т.Пашуто, прикрыв Русь кольцом военных поселений
тюркских конфедератов - черных клобуков, киевские князья
противопоставили их натиску других кочевых народов, в первую
очередь половцев.
Известно, что торки не исчезли с лица земли. Они вместе с
определенной частью печенежских орд попали в мощное движение
Сельджукидов. Очень любопытно замечание исследователя С.А.Плет-
невой, угадавшей истинную цель торков и примкнувших к ним
печенегов, для которых важнее было объединиться с основным
потоком огузских племен: «С русскими дружинами торки старались не
сталкиваться: во-первых, потому, что русские земли лежали в стороне
от их пути (они шли по степям); во-вторых, торкам выгодно было
добрососедство, так как они берегли силы для войн с империей». Но
связь торков с Русью не затерялась. Оставшиеся в степях торки
вместе с печенегами перешли «на службу к русским князьям, за
которую им были выделены земли для кочевок на пограничных со
степью землях».
При всем этом во взаимоотношениях русских князей и половецких
ханов просматриваются эпизоды, характерные для родственных
связей самих князей. Традиционные родственные связи русских
князей с печенегами распространяются и на половцев. В 1094 году,
сотворив мир с половцами, Святополк взял в жены дочь половецкого
хана Тугоркана. Вслед за этим летопись сообщает о событиях 1095
года, когда князья Святополк и Владимир предательски умертвили
пришедших к ним мириться ханов Кытана и Итларя. А в 1096 году
Боняк и Тугоркан напали на Киев и Переяславль. Княжеские распри и
споры между Владимиром, Святополком и Олегом, ослепление
требовольского князя Василька Святополком после съезда в Любече
также происходят на фоне русско-половецкого противостояния.
Летописец, будучи свидетелем и тех и других событий, призывает
воздержаться от злых дел. А половецкая угроза, существовавшая
более чем два века, выступает стержнем объединения и мотивом
примирения враждебных друг другу русских князей. Владимир,
огорченный ослеплением Василька, обращается к Давыду и Олегу
Святославичам со словами: «...да поправим сего зла, еже ся створи се
в РусьскѢй земьли и в насъ, в братьи, оже вверженъ в ны ножь. Да
аще сего не правимь, то болшее зло встанет в нас, и начнеть брат
брата закалати, и погыбнеть земля Руская, и врази наши, половци,
пришедше возмуть земьлю Русьскую».
Вместе с тем в самый разгар русско-половецкого противостояния,
к концу XI века летопись обнаруживает совместные походы русских
князей и половецких ханов на поляков и венгров. После возвращения
из Польши Давыд направляется в Половецкую землю и просит Боняка
вместе пойти на венгров. Это одна из самых верных сцен описания
тактики боя и разведки половцев, их стремительного нападения на
врагов. Нам кажется, что подобных описаний половцев и их
совместных удачных походов с русскими князьями было много.
Переписывания летописей, а порой умышленное вытеснение из них
тюркских, в частности, половецких мотивов лишили нас важных
сведений о военном искусстве половцев. Чтобы проверить это,
следует полностью привести следующий эпизод из «Повести
временных лет»: «...Давыдъ бо в то чинь пришедъ из Ляховъ и посади
жену свою у Володаря, а сам иде в ПоловцѢ. И устрѢте и Бонякъ, и
воротися Давыдъ, и поидоста на угры. Идущема же има, сташа
ночлѢгу, и яко бысть полунощи, и вставъ Бонякъ отъѢха от вой, и поча
выти волчьскы, и волкъ отвыся ему, и начаша волци выти мнози.
Бонякъ же приѢхавъ повѢда Давыдови; яко «ПобѢда ны есть на угры
заутра» И наутрия Бонякъ исполчи вои своѢ, и бысть Давыдовъ вой
100, а у самого 300; и раздѢли я на 3 полкы, и поиде къ угром. И пусти
на воропъ Алтунапу въ 50 чади, а Давыда постави подъ стягом, а
самъ раздѢлися на две части, по 50 на сторонѢ. Угри же исполчишася
на заступы, бѢ бо угръ числом 100 тысящь. Алтунопа же пригна къ 1-
му заступу, и стрѢливше побѢгнуша предъ угры, угри же погнаша по
них. Яко бѢжаще минуша Боняка, и Бонякъ погнаше сѢка в тылъ, а
Алтунопа възвратяшеться вспять, и не допустяху угръ опять, и тако
множицею убивая, сбиша Ѣ в мячь. Бонякъ же раздѢлися на 3 полкы, и
сбиша угры акы в мячь, яко се соколъ сбиваеть галицѢ...».
Ознакомившись с данным отрывком текста «Повести временных
лет», начинаешь сомневаться во враждебных отношениях русских
князей и половецких ханов, преподносимых во многих эпизодах
данной летописи. Отрывок этот напоминает нам текст «Слова о полку
Игореве». Если «Слово о полку Игореве», обнаруженное лишь в
конце XVIII в. и избежавшее излишних переделок, как художественное
произведение, благодаря метафоричности и изящности языка,
умению автора сохранило свое своеобразие, то другая участь
постигла летописные источники, в том числе «Повесть временных
лет». Удивительно, что приведенный отрывок уцелел и дошел до нас.
В этом эпизоде наше внимание привлекли еще два существенных
момента. Во-первых, нападение на венгров и ведение боя
осуществляются под начальством не русского князя, а великого
стратега, половецкого хана Боняка, выставившего против
стотысячного венгерского войска несколько сотен воинов. Во-вторых,
поражает читателя детальное описание хода боя, в котором
несомненно участвовал сам летописец, или же пересказал все со слов
очевидца.
«Повесть временных лет» является своеобразным отражением
исторических отношений восточнославянских и тюркских народов.
2. «Поучение» Владимира Мономаха.
«Поучение» Владимира Мономаха как и «Повесть временных лет»
является одним из основных источников о княжеской власти в
Киевской Руси. Став в 1113 году великим князем киевским, он
всячески содействовал упрочению русских земель, добился
временного прекращения княжеских усобиц. Образ князя Владимира
Мономаха как сильного и идеального правителя, осознающего
противоречивость существующего миропорядка и системы власти в
Древней Руси, а также предвидящего грядущие беды, становится
центральным во всей литературе Киевской Руси. Это – центральная
политическая фигура в «Повести временных лет», благодаря кому
Русь впервые оградила себя от регулярных половецких набегов.
Автор «Слова о полку Игореве» в своих лирических отступлениях по
большей части обращается к славным страницам Руси эпохи
Владимира Мономаха. В зачине данного литературного памятника он
напоминает читателя о том, что расскажет реальную историю «от
старого Владимира до нынешнего Игоря». В «Слове о погибели
русской земли» неизвестный автор, с горечью подчёркивающий
нагрянувшую на Русь, на всех христиан беду с приходом монголо-
татар, вспоминает те добрые и славные времена при Владимире,
когда все окрестные народы платили дань великому князю.

3. «Моление Даниила Заточника»

4. Переводная литература. Тематика произведений.

Лекция 3. «Слово о полку Игореве» как русско-половецкий

литературный памятник – 2 часа
1. Тема и идея произведения

Основная тема «Слова о полку Игореве» - это тема княжеских

разногласий, ссор и распрей, при которых была опустошена Русь
печенежскими набегами.
Идея же памятника исходит из его темы: единение русских земель и
русских князей перед половецкой угрозой. Это главная идея
произведения была заключена и в «золотом слове» великого
Киевского князя Святослава, «со слезами смешанными».

2. История написания и обнаружения «Слова…». Историческая

основа литературного памятника. Описание похода князя
Игоря в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях.

«Слово…» относится к концу XII века, точнее к 1185 году, так как в
тексте памятника указана точная дата затмения солнца перед
походом князя Игоря: «Когда Игорь взрѢ на светлое солнце и увидѢ,
что вся его воя покрыта тьмою». На эту конкретную дату указывает и
история составления Ипатьевкой летописи, также относящейся к 1185
году. Как известно, и Ипатьевская, и Лаврентьевская (1187 г.)
летописи составляют историческую основу «Слова…». В них
отражаются все подробности похода Игоря на половцев. В то же
время в литературоведении бытуют и другие мнения на счёт истории
написания этого памятника. Одни относят его к концу 14 века, ко
времени появления «Задонщины», план написания которой полностью
совпадает со структурой «Слова…», с его мифопоэтическим настроем
и системой образов, жанровыми особенностями (жанр славы и плача)
и т. д. Другие же, опираясь на факт обнаружения его среди списков,
относящихся к 16 веку, утверждают ещё одну версию, что «Слово…»
было написано незадолго до его обнаружения в том же столетии.
Что касается истории обнаружения, оно было найдено среди других
рукописей ДРЛ графом Мусиным-Пушкиным в конце 90-х годов 18 в.
Тут же были сделаны копии для Екатерины II. Однако подлинник
памятника сгорел во время московского пожара 1812 года. Ныне мы
изучаем «Слово…» по копиям.

3. Проблема авторства.

Автор «Слова…» неизвестен. Видно, что это было реальное лицо.

В зачине произведения автор сравнивает себя с Бояном,
древнерусским песнопевцем и заявляет о том, что в отличие от него
он собирается рассказать нам реальную историю от старого
Владимира до нынешнего Игоря.
 Скорее всего, это был человек опытный, хорошо разбиравшийся в
истории и политике своего времени, возможно, летописцем,
слагавшим поэму на основе летописных текстов. Об этом
свидетельствуют лирические отступления в «Слове…»,
напоминающие о славном прошлом Руси.
Интересна и версия о том, что автором «Слова…» мог быть и
половчанин, так как в произведении нет негативного отношения к
половцам, как к чужим. В древнерусском тексте встречаются
тюркизмы. Ни великий киевский князь Святослав, ни Ярославна не
обвиняют половцев в обрушившейся на Русь беде.

4. Композиция «Слова…»

5. Система образов: русские князя, половцы, женские образы,

птицы, звери…

6. Природа в «Слове…»

Лекция 4. Тюркские элементы в «Слове». «Слово о полку

Игореве» и «Книга отца нашего Коркута» - 2 часа
- Тюркская лексика в «Слове».
- Книга Олжаса Сулейменова «АЗ и Я. Книга благонамеренного
читателя» о «Слове о полку Игореве».
- Идейно-тематическая и типологическая общность героических
эпосов Средневековья «Слово о полку Игореве» и «Книга отца нашего
Коркута»
«Слово о полку Игореве» - величайший памятник древнерусской
литературы. Оно вобрало в себя важные события целой эпохи в
истории Древней Руси. Как известно, в основе сюжета этого
произведения лежит поход русского князя Игоря на половцев.
Осведомляя читателя об исторических фактах, о духе и настроении
времени, неизвестный автор проливает свет на малознакомую
историю народов Великой Степи, умело описывает некоторые
стороны взаимоотношений Древней Руси со степняками. Не случайно
многие исследователи подчеркивают, что «Слово о полку Игореве» -
это общий памятник восточнославянских и тюркских народов,
представляющий собой уникальный сплав культур и мировоззрений,
языческих верований названных этносов.
Как известно, поход князя Игоря на половцев в 1185 году
освещается в трех источниках - Ипатьевской и Лаврентьевской
летописях, а также в «Слове о полку Игореве».
В центре дискуссий и споров о «Слове о полку Игореве» долгое
время стояла появившаяся в середине 70-х годов прошлого столетия
книга О.Сулейменова «Аз и Я. Книга благонамеренного читателя» и
последовавшая за ней критика в адрес автора. Особенно настойчиво
выступал акад. Д.С.Лихачев, благодаря которому «Слово о полку
Игореве» приобрело литературный статус одного из шедевров
мирового Средневековья. Именно в этом памятнике Д.С.Лихачев
искал истоки несостоявшегося русского Возрождения. Мировоззрение
древнерусского человека отчасти отражалось в «Слове о полку
Игореве», где представлялись взгляды идеолога единой Киевской
Руси. Делить это культурное достояние между восточными славянами
и тюркскими этносами русские авторы не собирались. По поводу
выводов О.Сулейменова в книге «Аз и Я. Книга благонамеренного
читателя» акад. Д.С.Лихачев недоумевал: «Как оказывается, «Слово о
полку Игореве» - памятник двуязычный, русско-половецкий. Автор
«Слова о полку Игореве» не был настроен антиполовецки.
Половецко-русскую вражду 1185 г. автор считал не более чем
междоусобной ратью между своими...». По нашему мнению,
правдивость заключений О.Сулейменова косвенно доказывалась в
находках и исследованиях Л.Н.Гумилева, С.А.Плетневой, которые
приводили многочисленные примеры участия печенегов, половцев,
гузов, черных клобуков, торков в междоусобных войнах русских
князей. Летописцами подчеркивались факты использования степняков
отдельными князьями друг против друга. Были случаи, когда
побежденные половцами торки и печенеги приходили на Русь под
защиту русских князей. В политической панораме эпохи «Слова о
полку Игореве» имели большее место княжеские ссоры и раздоры,
нежели русско-половецкие столкновения. К этому времени уже были
забыты разрушительные набеги половецких объединений,
возглавленных Боняком, Шаруканом, Тугорканом, Урусобой и др.
Перед походом Игоря, в 1183 году, половцы потерпели страшное
поражение от великих киевских князей Святослава Всеволодовича и
Рюрика Ростиславича и, по свидетельству летописи, в плен были
взяты, помимо Кобяка, два его сына, много других влиятельных
половецких ханов, убили «и инѢхъ бещисла». О казни самого
известного и энергичного хана того времени Кобяка узнаем из строк
«Слова о полку Игореве»: «А поганаго Кобяка изъ луку моря отъ
желѢзныхъ великихъ плъковъ половецкихъ, яко вихръ, выторже. И
падеся Кобякъ въ градѢ КiевѢ, въ гридницѢ Святъславли».
Известно, что после доклада А.И.Робинсона на VII
Международном съезде славистов, где выдвигалась серьезно
аргументированная гипотеза о «Слове о полку Игореве» как о
памятнике культурного пограничья между Русью и Половецкой
Степью, казахский поэт-публицист О.Сулейменов осмелился искать
веские доводы в пользу тюркских элементов, чему серьезно возражал
акад. Д.С.Лихачев: «Меня, как русского, очень трогает стремление
О.Сулейменова вложить в «Слово о полку Игореве» черты своего,
тюркского эпоса. Трогают меня и другие проявления любви
О.Сулейменова к «Слову о полку Игореве». Хотя, на наш взгляд, не
все размышления и выводы О.Сулейменова, автора книги «Аз и Я»,
глубоко аргументированы и строго обоснованы, но его мнение о
типологической и даже идейно-тематической общности «Слова о
полку Игореве» и тюркского эпоса не вызывает серьезных
возражений. Это же признали последние исследования по «Слову о
полку Игореве»: «Изучение тюркских элементов в тексте памятника,
долгое время остававшееся в пределах лексикологических и
этимологических разысканий, в настоящее время переходит к
постановке более широкой проблемы жанровых и культурных
влияний». Исследователь поэтики «Слова о полку Игореве» имел
ввиду работы А.Н.Робинсона и О.С.Сулейменова, в которых
выявляются новые перспективы изучения текста памятника и ставятся
вопросы мировоззренческого характера. Древнерусская поэма XII века
рассматривается в поэтическом контексте мирового Средневековья, в
сопоставлении с западным и восточным героическими эпосами.
История изучения «Слова о полку Игореве» русскими и иностранными
авторами знает множество аналогичных исследованию
О.Сулейменова работ. Толкование казахским поэтом-ученым темных
мест и невидимых тюркизмов «Слова о полку Игореве» («тулы
поганых тлъковинъ», «без кнѢса в моемъ теремѢ златовръсѢмъ»,
«кликну Карна, и Жля», «Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду, суда
Божiа не минути!», «изъ Кыева дорискаше до куръ Тмутороканя»,
«ходына Святъславля» и другие) рассматриваются нами как
продолжение наблюдений самих русских авторов над текстом данного
литературного памятника. Спустя менее пятидесяти лет после
открытия «Слова о полку Игореве» профессор Казанского
университета Ф.И.Эрдман утверждал, что автор произведения
почерпнул его «изъ живаго родника Азiатского своего быта». Его же
рассуждения по поводу азиатских выражений «Слова о полку
Игореве» («Туръ», «Буй-Туръ», «Яръ-Туръ», «харалужный», «обида
дѢва», «времена жирныя», «шереширы» и других легли в основу
будущих исследований горячих сторонников тюркских элементов
древнерусского памятника. В отрывке из «Слова о полку Игореве»
«Тому вѢщий Боянъ и пръвое припѢвку смысленый рече: Ни хытру, ни
горазду, ни птицю горазду, Суда Божiа не минути» исследователь
обнаружил «идею совершенно Азiатскаго предопредѢленiя», что, по
нашему мнению, присуще любому героическому и любовному эпосу
тюркских народов. В «Предпослании» азербайджанского эпоса «Книга
отца нашего Коркута» читаем: «Не будь написано на роду, и рабу не
попасть в беду».
Выявлены параллели между «Словом о полку Игореве» и
азербайджанским эпосом «Книга отца нашего Коркута», где налицо
совпадение мотивов борьбы с внешним врагом, славы и плача,
междоусобия и т.д. Сравнение образов отца Коркута, Баяндур-хана,
Салур Казана, Бурлы хатун с героями «Слова о полку Игореве»
способствует более глубокому пониманию тематических и жанровых
особенностей обоих произведений Средневековья. Типологическая и
тематическая близость азербайджанского героического эпоса и
русской воинской повести заключается не только в схожести тем, идей
и характеристики героев, но и в употреблении воинской лексики,
описании природы, гибкости, динамичности и многозначности
поэтических средств, отражающих языческие элементы памятников.
Наблюдения над текстами азербайджанского народного эпоса
«Книга отца нашего Коркута» и древнерусского памятника «Слово о
полку Игореве» показывают, что огузские и восточнославянские
народы создали дошедшие до нас версии этих шедевров мировой
литературы на одном и том же этапе их исторического развития. И не
случайно, что оба памятника далеки от религиозных предрассудков,
им присуще очеловечение рек и морей, природных стихий, гор и
лесов, трав, цветов и деревьев, зверей. Появление же в памятниках
религиозных мотивов должно объясняться поздними списками и
переписываниями их текстов. При изучении и сопоставлении данных
произведений обнаруживается, что ни «Слово о полку Игореве», ни
«Книга отца нашего Коркута» не порывали с языческим наследием
славянских и тюркских народов, и, будучи выдающимися образцами
раннефеодального эпоса, выступали как явления христианской и
мусульманской культур. Целесообразно, чтобы исследователи «Слова
о полку Игореве» исходили из позиций В.М.Жирмунского, в трудах
которого эпические традиции Запада и Востока рассматриваются как
две ветви единого культурно-исторического процесса.
Осознавая всю ответственность наших высказываний о
типологической и тематической близости древнерусских и тюркских
литературных памятников и помня историю обсуждения и восприятия
книги О.Сулейменова в научных кругах России в 1970-е годы, будем
руководствоваться постулатами теоретика сравнительного
литературоведения В.М.Жирмунского, по мнению которого,
«сравнение не уничтожает специфики изучаемого явления
(индивидуальной, национальной, исторической); напротив, только с
помощью сравнения, т.е. установления сходств и различий, можно
определить, в чем заключается эта специфика». Представляется
необходимым истолкование «Слова о полку Игореве» и его многих
древнерусских «современников» в сравнении с литературными
памятниками тюркских народов. Проведенные нами параллели между
«Словом о полку Игореве» и «Книгой отца нашего Коркута» легко
обнаружить и в других героических сюжетах, в частности, в сказаниях
об Алпамыше, бытующих в разных версиях почти у всех
тюркоязычных народов. Имея широкую географию бытования,
начиная от предгорий Алтая до Средней Волги, Южного Урала,
Закавказья и Северного Кавказа, Малой Азии, этот древнейший
героический эпос не мог не повлиять на мифические и
устнопоэтические представления соседних народов, в том числе
восточных славян. К сожалению, обращение О.Сулейменова к
художественной структуре «Слова о полку Игореве», его
интерпретация текста древнерусского памятника в пользу тюркских
элементов, встретив серьезную критику русских ученых, не повлекли
за собой постановку тех проблем мировоззренческого и
теоретического характера, ориентиры которых определились в книге
«Аз и Я», хотя его оппоненты и обещали более серьезное и
профессиональное изучение поднятых вопросов, научное
рассмотрение культурных понятий и реалий Востока в «Слове о полку
Игореве» и других произведениях Древней Руси.
В своих замечаниях о «текстологическом треугольнике» - «Слове
о полку Игореве», Ипатьевской летописи о походе князя Игоря в 1185
году и «Задонщине» - Д.С.Лихачев, опровергая сомнения проф.
Дж.Феннелла о близости этих памятников, справедливо указывал:
«Текстологический анализ не должен ограничиваться анализом текста
как такового. В текстологическом анализе важны не только
совпадения или различия слов, но и сопоставление содержания
общих сюжетных положений, мотивов, образов и т. д.
Текстологический анализ имеет дело не только с чисто текстовыми
явлениями, но также и с ситуационными соответствиями».
Остановимся на деталях памятников, выражающих образ мыслей
и поведение героев, душевное состояние воинов и настроение людей,
на манере и стиле описания тех или иных событий и явлений.
Герои древнерусских произведений не отступают перед видимой
опасностью, жизнь или пленение предпочитают смерти и позору.
Таков Игорь Святославич в «Слове о полку Игореве», князь Юрий
Ингваревич в «Повести о разорении Рязани Батыем», князь Дмитрий
Иванович в «Задонщине». «... Игорь възрѢ на свѢтлое солнце и видѢ
отъ него тьмою вся своя воя прикрыты. И рече Игорь къ дружинѢ
своей: «Братие и дружино! Луце жъ бы потяту быти, неже полонену
быти...»; «Хощу бо, - рече, - копие приломити конець поля
Половецкаго; съ вами, русици, хощу главу свою приложити, а любо
испити шеломомъ Дону».
Эта же воинская мораль присуща была огузским бекам.
Обратимся к двенадцатой песне из «Книги отца нашего Коркута» - «Об
отложении дальних огузов от ближних огузов и убиении Бейрека
поведает». Аруз, обманом и хитростью пригласивший к себе Бейрека,
заставляет его поклясться в отложении от Казан-хана. Он подумал,
что у взявшего в жены невесту из дальних огузов и явившегося к нему
безоруженым Бейрека нет выбора, но в ответ услышал слова:

Казана щедротами я ль не кормился?

Скажу, что не так, поперек горла встанут!
 На добрых коней его я ль не садился?
Скажу, что не так, они гробом мне станут!
В кафтан его пышный не раз одевался.
Скажу, что не так, пусть мне саваном станет!
В шатре его пестром сидел - прохлаждался,
Скажу, что не так, пусть темницей мне станет!
Чтоб я от Казана теперь отложился?
Вовеки Бейрек в этом клясться не станет!

«Или крови своей желаешь?» - спрашивает Аруз. Бейрек

отвечает: «... Я за Казана голову свою отдам! Не отложусь от него, ей-
ей! Разруби хоть на сто частей!».
В том и в другом случаях становимся свидетелями героических
поступков, отстаивавших не только честь воина, но и дружины и
племени. Главные герои совершают героические поступки не без
помощи и участия дружины и огузских воинов. «Слово о полку
Игореве», имеющее множество микросюжетов и эпизодов о
подготовке к предстоящим боям, о ходе и конце военных действий, о
героических поступках русских князей, как воинская повесть
начинается с характеристики бойцов князя Всеволода Святославича:
«А мои ти куряни свѢдоми къмети: подъ трубами повити, подъ
шеломы възлелѢяны, конец копия въскръмлены; пути имь вѢдоми,
яругы имъ знаеми, луци у нихъ напряжени, тули отворены, сабли
изъострени. Сами скачють, акы сѢрыи влъци въ полѢ, ищучи себе чти,
а князю славѢ». В этом кратком и точном описании портрета воинов
обнаруживается их моральная и психологическая подготовка,
осознание ими значения предстоящего похода. Подобная
характеристика подходит и воину-половчанину, а также героям
восточных героических сказаний: «конец копия въскръемлены»,
«скачють, акы сѢрыи влъци въ полѢ». «Книга отца нашего Коркута»,
как героический эпос, уделяет большое внимание описанию боевого
настроя огузских беков и богатырей, соратников Салура Казана. «С
белым на лбу пятном, на своем жеребце гнедом Дондар гарцевал. На
соловом своем быстроногом коне брат Казан-хана Кара Гюне
поскакал. Шир-Шемсетдин, тот, кто врагов Баяндур-хана вспять
обратил, на белом коне, быстроногом своем скакуне гарцевал.
Улетевший, как птица, из Байбурской темницы крепости Пара-Сары на
сером своем жеребце сидел бек Бейрек... Всех называть - конца не
видать, беки великих огузов коней оседлали». Выражением «беки
великих огузов коней оседлали» сказитель указывал на готовность
воинов к походу и охоте за дикими зверями.
В том и другом эпосе проповедуется идея единения перед
вражеской опасностью. Великий киевский князь Святослав избавление
от половецкого зла видит в призыве к помощи и единению и свое
обращение к князьям заканчивает словами: «В своих распрях начали
вы призывать поганых на землю Русскую... Из-за усобиц ведь
началось насилие от земли Половецкой». Перечисление доблестных
русских князей, разъединенных и разошедшихся из-за усобиц, и
гневное осуждение автором этого зла вселяет надежду в читателя.
Оставшись в одиночестве с Караджук Чобаном, Казан хан чувствует
себя в смешном положении. Узнав о беде Казан хана, о разорении его
дома гяурами, прискакали величайшие мужи огузов с возгласами:
«Бей мечом, отец Казан, я пришел!» Сильны огузские беки, когда они
вместе. Историю о разорении дома Салур Казана Дэдэ Коркут
завершает афористическими словами:

Где вы, герои воспетые и победившие?

Где они, «мой весь мир» говорившие?
Смерть забирает, земля сокрывает.
Кому бренный мир остается? Кто знает?
О мир, где приход и уход в свой черед!
О жизнь, где и жизни конец настает!»

В «золотое слово» великого Святослава вложена правда, по

которой молодые русские князья «не по чести одолели, не по чести
кровь поганых пролили». Был нарушен мир между Русской и
Половецкой землями, связанными родственными узами. И в словах
Дэдэ Коркута выражено беспокойство о бессмысленных ссорах и
распрях, о непонимании претенциозными главарями быстротечности и
бренности людской жизни.
В данном случае следует говорить о катарсисе (трагическом
очищении) в том и другом памятнике. «Слово о полку Игореве»
рассматривает события 1185 г. как результат ошибок всех русских
князей. «Катарсис «Слова о полку Игореве» - это катарсис
лирический, в который втягивается, помимо Игоря, вся русская
история и все русские князья - современники». В приведенном выше
отрывке из «Книги отца нашего Коркута» Дэдэ Коркут как бы
предвидит отложение внешних огузов от внутренних, трагическую
гибель мужественного огузского богатыря Бейрека. После трагических
и бурных событий «Слова о полку Игореве» и «Книги отца нашего
Коркута» авторское повествование ведет нас к нравственному
умиротворению и духовному очищению. Несмотря на предупреждения
и предвозвестия памятников, герои не отступают от задуманного и
жестоко наказываются. Авторам же остается призывать учесть уроки
всеобщего горя. Для обоих памятников характерны присутствие и
помощь мифических сил. «Золотое слово» великого киевского князя
обходит всю Русскую землю. Д.С.Лихачевым подчеркнута
«перекличка», которую ведут мифические существа и действующие
лица в «Слове о полку Игореве»: Див кличет на вершине дерева,
велит послушать земле неведомой, Волге, и Поморию, и Посулию, и
Сурожу, и Корсуню, и Тмутороканскому болвану на Черном море.
Ярославна плачет на самой высокой точке Путивля - на крепостной
стене, над заливными лучами Сейма, обращаясь к солнцу, ветру,
Днепру. Девицы поют на Дунае, их голоса вьются через море до
Киева. Обращение Казана к воде с вопросом о своем разоренном
доме, по мнению известного исследователя азербайджанского эпоса
К.М.Абдуллаева, не случайно. В мифологических системах мира воде,
реке, морю придается значение таинства и святыни. Перешагнув воду,
герои достигают своей цели. Вода - это процесс протекания, символ
перемен, избавление от хаоса. Нагроможденный мифическими
образами эпос «Книга отца нашего Коркута» уподобляется ученым
айсбергу, прочтение им невидимых слоев и непонятных сторон
которого удачно осуществляется не только на фоне отдельных песен
«Книги отца нашего Коркута», но и в контексте известных восточных и
западных сюжетов.
Одной из удивительных особенностей «Слова о полку Игореве»
считается его языческий облик, проявляющийся в языке и стиле
повествования, характеристике русских князей и половецких ханов, в
описании их действий и поступков, авторской оценке событий.
Известный исследователь «Слова о полку Игореве» А.Н.Робинсон в
статьях на эту тему большое внимание уделяет солнечной символике
памятника, так как с самого начала до конца сюжета «солнце»
сопутствует героям: затмение солнца перед походом Игоря; черные
тучи, покрывающие четыре солнца, светлое и пресветлое солнце -
последняя надежда Ярославны; солнце светит на небе - князь Игорь в
Русской земле и т.д. Соответственно течению событий и духу
повествования «распределяются» роли между силами природы.
«Сначала против героев выступают ночь, гроза, тучи, молнии, гром, а
также анимизированные животные (волки, лисицы, орлы). Потом
печалятся о героях растения (деревья, трава, цветы), помогают Игорю
птицы (сороки, вороны, галки, дятлы, соловьи). Сами герои в эпических
ситуациях действуют, как звери и птицы: и русские - Боян, Игорь,
Всеслав, и половцы - Кончак, Гзак, Овлур бегут «волком». Боян еще
парит «орлом», Игорь летит «соколом», скачет «горностаем», плывет
«гоголем», - пишет А.Н.Робинсон.
Взаимодействие сил природы с героями «Книги отца нашего
Коркута» также встречается во всех песнях эпоса. В песне «О
разорении дома Салура Казана поведает» главный герой
рассказывает про свой «зловещий сон», по которому «сокола...
побивают другие птицы», «небесная молния в беловерхий шатер
ударяется», «из тучи из черной снег и ливень на орду проливается»,
«взбешенные волки в шатер клыками впиваются» и т.д. Салуру Казану
противостояли не только гяуры, но и птицы, побивающие его
«сокола», сына Уруза, небесная молния, черная туча и взбешенные
волки, олицетворяющие воинов Шюкли-Мелика, хотя в тексте сон
Казана имеет другое толкование. Картину разрушенного и
разоренного стойбища дополняет «ворон», в небе летающий, «да пес
одичавший». В этой же песне идущий на плаху Уруз говорит дереву:

Вот повесит враг на тебе меня,

ты ж не стерпишь того сломаешься!
Если стерпишь - знай, не пройдет и дня,
за мученья мои поплатишься!
 В песне «О пленении сына Казан-бека Уруза поведает» разящий
врага на сцене боя Уруз уподобляется «граду», который «на тропинку
упал», «соколу», попавшему, «в гусей черных стадо». Готовый к
вступлению в бой Казан также «поражает» врага «молнией», «ясным
огнем»:

В небесах стану тучей я черной,

могучей и громом врага оглушу!
Стану молнией белой летучей
и мигом врага поражу!
Стану ясным огнем и врага,
как камыш, подожгу!
Изобилие сравнений и эпитетов «Книги отца нашего Коркута»,
свидетельствующих о мифологической основе памятника, о роли
анимизированной природы в системе образного мышления азербай-
джанского эпоса дает основание говорить об общих свойствах
героической эпики тюркских и славянских народов. Сравнение «Книги
отца нашего Коркута» со «Словом о полку Игореве» вынуждает нас
признать, что благодаря небольшому объему текста, сжатости
метафор, более удачному применению комплекса взаимосвязанных
представлений типа «солнце-золото-огонь-свет-тьма» анимизация
природы в древнерусской поэме «достигает наибольшей
концентрации и эмоциональной напряженности».
Эти два памятника сближают также и женские образы. В «Слове
о полку Игореве» Ольге Ярославне отведена большая роль - она не
только мать и жена, но и олицетворение русской земли,
нуждающейся в защите. Ее плач по убитым и плененным русским
князьям и воинам, обращение к Дунаю-реке, ветру, Днепру
Славутичу, солнцу создают значительную для небольшого объема
«Слова о полку Игореве» сюжетную линию. Значительность образа
русской женщины, выражающей тоску и печаль изнывающей под
половецким игом земли, неотрицаема. Сюжетную нагрузку имеют и
плачи, усиливающие образы женщин.
 С точки зрения типологии женских образов, сходство «Слова о
полку Игореве» и «Книги отца нашего Коркута» несомненно, хотя в
азербайджанском героическом эпосе женщина представлена в более
широком диапазоне. Известные фольклористы Х.Г.Кероглы и
А.М.Набиев, характеризуя образ Бурлы-хатун, отмечают: «Она
олицетворяет собой идеал средневековой женщины как в
нравственном (II), так и в ратном (IV) отношении». Но в этом амплуа
Бурла-хатун не единственная. Так же высоконравственны и
воинственны невеста Бамси-Бейрека Бану-Чичек (III песня) и
Сельджан-хатун, невеста Кан-Туралы (VI песня). В самый разгар боя
Сельджан увидела своего возлюбленного Кан-Туралы в окружении
гяуров, «кровь ее огнем запылала. Словно сокол на стаю гусей
налетела, истребив их с конца одного, на другой полетела.
Видит Кан-Туралы, что за странное дело? Перед ним рать
гяурова поредела. Кто-то гонит их прочь, и они отступают...».
Но вместе с тем огузская женщина покорна мужу, считает его
главой семьи и племени. Та же Сельджан, угадав мысли
возлюбленного, говорит ему:
Бек-джигит!
Похвальба - только мужу да льву подстать.
Похваляться бабе - на себя клеветать.
Похваляясь, бабе мужем не стать!
Будь участником похода Игоря, Ольга Ярославна могла бы
проявить себя так же воинственно, как Бурла-хатун и Сельджан-
хатун. Будучи же далеко от Половецкой земли, ей остается
уподоблять себя чайке, прилетевшей к раненому мужу: «Полечю, -
рече, - зегзицею по Дунаеви, омочю бебрянъ рукавъ въ КаялѢ рѢцѢ,
утру князю кровавыя его раны на жестоцѢмъ его тѢлѢ».
Героини обоих эпосов описываются в тесном общении с природой;
своим горем и стенаниями, душевными переживаниями они обращены к
горам и рекам, цветам и деревьям. Но это не простая символика, а
образ мышления и поведения, сформировавшийся мифическими и
языческими представлениями предков. Ольга Ярославна, вступая в
диалог с Днепром Славутичем, просит: «ВъзлелѢй, господине, мою ладу
къ мнѢ, а быхъ не слала къ нему слезъ на море рано», и в поражении
Игоревой дружины она винит светлое солнце: «Чему, господине,
простре горячюю свою лучю на ладѢ вои? Въ полѢ безводнѢ жаждею
имь лучи съпряже, тугою имъ тули затче».
Мать Бугач-хана, увидевшая своего сына в крови (I песня),
причитала и Казылык-гору проклинала:
Что, Казылык-гора, твои воды текущие
Все текут еще? Век не течь бы им!
Что, Казылык-гора, твои травы цветущие
Все цветут еще? Век не цвесть бы им!
Что, джейраны, по склонам бегущие,
Все бегут еще? Окаменеть бы им!..
Эти сравнения, с одной стороны, характеризуют женские образы,
с другой - доказывают общность анимистических взглядов авторов
восточнославянского и огузского памятников.
Как и в большинстве героических эпосов, отдельные песни
«Книги отца нашего Коркута» начинаются с восхваления огузских
джигитов, беков, неудачи и беды огузских племен и земель
оплакиваются матерями, сестрами, женами и невестами, в концовке
же сюжетов появляется отец Коркут и прославляет воинов-
богатырей. Традиционная схема повествования присуща «Слову о
полку Игореве», произведению «славы и плача», где, как и в
азербайджанском эпосе, преобладают печальные ноты.
Между «Словом о полку Игореве» и «Книгой отца нашего
Коркута» имеются и другие черты типологической близости: вещие
сны, приметы, перечисление военной добычи, описание сцен боев и
т.д.
Художественно значимы вещие сны Святослава и Салур Казана,
почти совпадающие по содержанию. Зловещие сны предупреждают
героев о случившейся беде, постигшей родную землю и о
необходимости избавления от вражеской угрозы. Эти сны
предвещают угрозу не только воинам, родной земле и ее богатствам,
но и золотому престолу, чести и славе его держателей. Восточная
манера описания и истолкования вещих снов, их взаимодействие с
основным сюжетом произведений сближают «Слово о полку
Игореве» и «Книгу отца нашего Коркута». Киевский князь Святослав
рассказывает свой тревожный сон боярам: «...Уже дьскы безъ кнѢса
в моемъ теремѢ златовръсѢмъ. Всю нощь съ вечера бусови врани
възграяху у ПлѢсньска на болоньи, бѢша дебрь Кисаню и не сошлю
къ синему морю». Рассказ Салур Казана о его зловещем сне как
будто взят из того же контекста: «...Видел, как сокола моего, что
качается на боевой руковице, побивают другие птицы... Как небесная
молния в мой беловерхий шатер ударяется... Как из тучи из черной
снег и ливень на орду мою проливается... Как взбешенные волки в
шатер мой клыками впиваются...». В обоих эпизодах силы природы
соответственно художественной функции снов предрасположены ко
злу. Но следует подчеркнуть, что в большинстве эпизодов «Слова о
полку Игореве» и «Книги отца нашего Коркута» природа, как бы
выражая авторскую позицию, содействует удаче героев или,
наблюдая победу добра над злом, торжествует.
В этом плане для памятников типичны образы волка («босого
волка») и «соколов». Если в «Слове о полку Игореве» «босый волк»
выступает только в роли сравнения («Гзакъ бѢжитъ сѢрымъ
влъкомъ...»; «А Игорь князь поскочи горнастаемъ къ тростию, и
бѢлымъ гоголемъ на воду, възвръжеся на бръзъ комонь, и скочи съ
него босымъ влъкомъ, и потече къ лугу Донца, и полетѢ соколомъ
подъ мьглами, избивая гуси и лебеди завтроку, и обѢду, и ужинѢ...»);
в «Книга отца нашего Коркута» «волк» и «босый волк» в то же время -
хорошая примета. В IV песне, расказывающей о пленении сына
Казан-бека, Уруза, потерявшая своего сына мать Бурла-хатун
«приговаривала и выла» (109, с.103). В II же песне Салур-Казан,
ишущий свою «орду», встретившись с волком, говорит: «Если волк
повстречается - к счастью»).
Подводя итог сопоставлению двух известных памятников,
подчеркнем необходимость более тщательного анализа близости и
сходства русского и тюркского эпосов и в дальнейшем.
Исследователям «Слова о полку Игореве» не следует забывать о
величайшем огузском памятнике «Книга отца нашего Коркута», когда
они перечисляют его современников («Витязь в тигровой шкуре»,
«Песня о Роланде», «Песня о Сиде», «Песня о Нибелунгах»). Если
тюркские племена, названные в «Слове о полку Игореве», ко
времени его написания уже имели в своем устнопоэтичеком
арсенале песни о Дэдэ Коркуте, то с тем же успехом они могли бы
участвовать в создании единого славяно-тюркского памятника,
каковым является «Слово о полку Игореве». И.Б.Орлова пишет:
«Самое пристальное изучение всего комплекса источников:
летописей, материалов по истории соседних стран, записей
путешественников и др. дает возможность переосмыслить
традиционную и однозначную трактовку взаимоотношений Руси и,
например, половецкой степи как вечной истребительной войны и
увидеть, что для отношений между русскими княжествами и
половецкой степью более характерными и нормальными были не
война и набеги, а интенсивный товарообмен». Это позволяет нам
утверждать: наиболее существенное и важное в исторических
отношениях Древней Руси и Великой Степи - взаимопроникновение и
взаимообогащение культур. Поэтому мы не можем соглашаться с тем
мнением, что «соприкосновение с Востоком... было через торговцев и
завоевателей в первую очередь». Ярким примером
взаимопроникновения духовных ценностей восточных славян и
тюркских народов, отражением отдельных эпизодов многовекового
сожительства Древней Руси и Великой Степи послужило величайшее
произведение русского Средневековья – «Слово о полку Игореве».

Лекция 5. Русская литература первой трети XIII-XIV вв. Литература

монголо-татарского цикла – 2 часа
1. Общая характеристика литературы эпохи
2. Первые сведения о монголо-татарах в воинских и летописных
повестях («Слово о погибели русской земли», «Повесть о битве на
реке Калке», «Житие Александра Невского»).
3. «Повесть о разорении Рязани Батыем» как ключевое произведение
в цикле повестей.
4. Произведения о Куликовской битве («Задонщина», «Сказание о
Мамаевом побоище», «Слово Сергия Радонежского»).
1-2 вопросы. Этот этап условно характеризуется как литература
периода присутствия монголо-татар на Руси. Противостояние
печенегам, тема печенежских набегов сменяется темой нашествия
других степняков – монголо-татар. В литературе в основном
преобладают летописные и воинские повести, кто такие татары,
первые столкновения с ними, осада и взятие русских городов.
 Все произведения цикла следует сгруппировать на повести и
летописные повествования, отражающие первые сведения о монголо-
татарах, такие как «Слово о погибели Русской земли», «Повесть о
битве на реке Калке» (отражают первый приход татар). Произведения
типа «Повесть о разорении Рязани Батыем», вошедшая в цикл
рязанских повестей, где описываются подробности второго прихода
татар – Батыево войска. Названная повесть как типичное по
содержанию и построению произведение отражает настроение и
беспокойство русских князей перед взятием их городов в условиях
распрей и ссор. «Повесть о разорении Рязани Батыем» характерна и
по выявлению военной стратегии татар, как они готовятся к осаде и
взятию русских городов, что предпринимают русские князья, как
защищают свои земли и восстанавливают разрушенное. «Житие
Александра Невского», также относящееся к этому циклу своеобразно
не только по идее и теме, но и по жанру. После разрушения Рязани и
полного уничтожения и города и населения в ней ставится проблема
сохранения городов, сожительства с татарами, с восходящими по
силе русских и их союзников-печенегов. Выдвигается на первый план
образ идеального князя, кто с предприимчивостью, политической
дальновидностью и воинским умением сможет осуществить эту
задачу. В «Житии Александра Невского» предстаёт перед нами образ
идеального князя – Александра Невского, сумевшего заключить
договор с Батыем, воспользоваться его поддержкой и преградить путь
крестоносцев к Руси, победив их на Чудском озере и на Неве. Также
примечателен образ Даниила Романовича, описанный в «Галицко-
Волынской летописи», который отстаивает Русь от идеологов
католичества, а также в качестве полководца во главе татарского
войска разгромит венгерское войско. Третья группа произведений –
это повести Куликовского цикла и произведения, посвящённые
событиям после победы русских на Куликовом поле. «Задонщина»,
«Сказание о Мамаевом побоище», «Повесть о сожжении Москвы
Тохтамышем», «Житие Сергия Радонежского», «Повесть о Темир-
Аксаке», «Повесть о стоянии на Угре», «Повесть об убиении в Орде
князя Михаила Черниговского» и др. относятся к этой группе
произведений. Всего о приходе и присутствии монголо-татар на Руси
около 2000 повестей.
Некоторые повести и летописи повествуют о борьбе русских
князей за право на великое княженье. В частности, «Тверская
летопись» и «Повесть об убиении в Орде князя Михаила Тверского»
рассказывают об этом. События этой повести отражаются и в
«Никоновской летописи». Благодаря хитрости и стечению событий при
Узбек хане великое княжение от Твери переходит к тогда ещё
незначительной Москве.
Огромный интерес вызывает политика Узбек хана в отношении к
русской церкви, получившей большие привилегии и земельные
участки, расширявшей своё влияние и возможности благодаря
поддержке данного золотоордынского хана. Таких привилегий русская
православная церковь никогда не имела и иметь не будет.
3-й вопрос. «Повесть о разорении Рязани Батыем» входит в
цикл рязанских повестей. В этом цикле представлена история рода
рязанских князей, а также образ Николы чудотворца, как покровителя
рязанских земель. Смысл этих предысторий заключается в
подчёркивании важности и значимости Рязани для всей Руси, в
обосновании перенесения иконы святой Богоматери в Рязань для
предотвращения нападения Батыя, а также в призыве к единению,
защите от грозной силы совместными усилиями.
Произведение делится на три части: 1) приход и встреча Батыя
посольством князя Фёдора Рязанского, подготовка к осаде и защите
города; 2) осада и разрушение города, героическое противостояние
рязанцев; 3) подвиг народного богатыря Евпатия Коловрата и
восстановление города смоленским князем Ингварем Ингваревичем.
В центре внимания образы рязанских князей – Фёдора Олеговича,
не побоявшегося Батыя и осмелившегося сказать «Когда нас
одолеешь, тогда и нашими жёнами овладевать начнёшь», образ
Олега Рязанского, сходившего в церковь и помолвившего Бога
наказать «безбожного» Батыя и собравшего рязанцев для отражения
его наступления, образ смоленского князя Ингваря Ингваревича,
пришедшего восстановить разрушенный город, образ Евпатия
Коловрата, народного богатыря, догнавшего Батыево войско и
напавшего на него.
Образ Батыя описан не только в чёрных красках. Он по
достоинству ценит мужество Евпатия Коловрата и, когда к нему
приносят тело еле убитого богатыря, произносит слова: «Был бы у
меня такой воин, держал бы его у самого сердца».
4-й вопрос. В этом цикле следует особо выделить «Задонщину»,
«Сказание о Мамаевом побоище», «Слово Сергия Радонежского».
Первые два памятника почти повторяют один другого, посвящены
подготовке, ходу и результатам битвы на Куликовом поле.
Особую значимость имеет «Житие Сергия Радонежского».
Благодаря поддержке и благословлению митрополита князь Дмитрий
Иванович осмеливается направить войско на ту сторону реки и
противостоять силам Мамая, превосходящие русские силы в два раза.
«Задонщина» запомнилась нам ещё сходством со «Словом о
полку Игореве». У этих произведений одинаковый план написания,
идея и пафос, проблематика. Здесь также находим воспевание
русских князей и оплакивание побитых и убитых в бою.
Этот сюжет находит отражение во многих летописях, в московских
летописных сводах, летописных повествованиях о Куликовой битве.
Описанные в повести, а также в «Сказании» события представлены
как поворотный этап во взаимоотношениях татар и русских князей,
плативших дань первым ещё в течение ста лет.
«Задонщину» и «Сказание о Мамаевом побоище» отличают от
«Слова о полку Игореве» явная религиозная окрашенность. Князья
обрисованы «богобоязненными», «христолюбивыми» а татары –
«поганые», сам Батый - «безбожный».
После победы русских над татарами, в 1382 году, Тохтамыш хан
нападает на Москву и сжигает город за непослушание и напоминает
им, что ещё находятся под властью золотоордынских ханов.

Дополнительный материал для расширения знаний по теме, а

также подготовки презентаций по самостоятельным работам (из
монографии Тельмана Джафарова «Древняя Русь и тюрки…») .
Тема монголо-татарского нашествия занимает в русской
литературе одно из центральных мест. Монголо-татарское
присутствие на Руси, многовековое сожительство Древней Руси и
Орды, их военно-политические, торгово-экономические и
человеческие контакты повлияли на стиль письма и образ мышления
целых поколений древнерусских авторов. Современного читателя
поражает многообразие жанров, в которых освещались события
монголо-татарского ига, представлялись те или иные факты взаимо-
отношений ордынских ханов и подвластных им русских князей.
 Как ни странно, монголо-татарское нашествие не прервало
литературное развитие в Древней Руси, а наоборот, на фоне
разорений Рязани и других городов Владимирской земли, двухвековых
натянутых отношений татарских ханов и русских князей появились
замечательные литературные памятники: «Слово о погибели русской
земли», «Повесть о разорении Рязани Батыем», «Житие Александра
Невского», «Галицко-Волынская летопись», «Задонщина» и многие
другие, которым присущи приметы стиля «монументального
историзма», свойственные таким литературным шедеврам
домонгольской поры, как «Повесть временных лет», «Поучение
Владимира Мономаха», «Слово о полку Игореве», «Моление Даниила
Заточника», «Киево-печерский патерик» и др. «На Руси в это время, в
отличие от южных славян, покоренных турками, сохранились
господствующие классы и сама государственная организация -
княжества, - платившие дань Орде. Утрата национальной
независимости не сопровождалась здесь утратой национальной
государственности, как в случае южных славян. Все это наряду с
назреванием процесса борьбы за национальную независимость...
способствовало постепенному нарастанию динамики в
общекультурной жизни». Расширение связей Древней Руси с
Востоком и Западом, возрастание политической воли Московского
княжества, усиление роли церкви в государственных делах и
духовном развитии народа, возрождение культурной миссии
балканских славян предопределили судьбу русского
Предвозрождения. Хотя и не было ярких писательских имен и вся
нагрузка литературного промысла легла на плечи летописцев,
редакторов-капиляторов и монахов-книжников, но ощущалось
многообразие тем, разветвленность сюжетов, пестрота
художественных текстов, мотивация и аргументация деталей и
эпизодов, непринужденная связь с фольклором, стремление авторов
избежать схематичности. Конечно же, речь идет не о всех «повестях»,
«сказаниях» и «словах». Неисчислимое количество этих произведений
служит отражению того или иного конкретного исторического факта и
происшествия, связанного с приходом татар, и не претендует на
цельное художественное творение.
Проблема значения и роли монголо-татарского нашествия для
дальнейшей истории Руси стала предметом бурных обсуждений после
выхода в свет «Истории государства Российского» Н.М.Карамзина.
 Широко и настойчиво ставился этот вопрос в работах
выдающегося историка Н.И.Костомарова, горячо убежденного в
положительных последствиях монголо-татарского влияния на Русь.
Примечательно, что объектом исследований, споров и дискуссий этих
и последующих русских историков стали литературные источники,
известные повести и летописные своды о приходе татар и
столкновениях русских с ними. Дальнейшие поиски и исследования
русских и зарубежных ученых опирались на археологические и
этнографические данные, а также на сведения русских летописей.
Основу противоречивых и взаимоисключающих друг друга мнений
о монголо-татарском иге заложил Н.М.Карамзин, по которому
«нашествие Батыево ниспровергло Россию», в то же время
«благотворные следствия этого несомнительны», что благодаря
монголо-татарскому присутствию на Руси и политике ордынских ханов
возникло «величайшее благодеяние для России - Великое Московское
княжество».
Монголо-татарское нашествие, его последствия для дальнейших
судеб России были одной из актуальных тем и проблем русского
летописания, а начиная с XVIII в. - русской историографии.
Перенесение данной темы из летописания в историографию,
тщательное комментирование и толкование текстов летописных
сочинений видными историками В.Н.Татищевым, Н.М.Карамзиным,
С.М.Соловьевым, В.О.Ключевским, Н.И.Костомаровым, евразийцами
и последующими поколениями ученых-археологов, этнографов,
литературоведов имело огромное значение для объективного
освещения истории и культуры Древней Руси и Великой Монголии. Ни
одна из стран, некогда входивших в состав Орды не сохранила и не
сберегла столько фактов о монголо-татарах, о жизни величайшей
империи XIII-XV вв., как это сделали русские летописцы и
историографы. Под рукой ученых оказались гениальные творения
эпохи европейского Возрождения, а также хронографы, летописи,
источники европейских и восточных народов. Да и сами исторические
факты и даты приводят нас к реальным и логическим выводам.
В размышлениях и доводах об отрицательной роли монголо-
татарского ига на Руси за основу бралось утверждение о том, что
монголо-татарское нашествие повергло южнорусские земли в
запустение, преградило дорогу южных княжеств в Восточную Европу,
прервало связи с Болгарией и Византией, что способствовало
отсталости Древней Руси, татарскому характеру его государственного
устройства. В этом вопросе преуспели польские ученые, пытавшиеся
обосновать и оправдать польско-шляхетскую экспансию на Востоке.
Великий ученый-историк В.О.Ключевский, в отличие от них,
объективно отметил много факторов, определивших ход исторических
процессов в Киевской Руси (106). По его мнению, запустение Южной
Руси и Приднепровья началось задолго до прихода татар, население
этих земель возвращалось на давно забытые места, покинутые его
предками еще в XII веке, на Западный Буг, в область верхнего
Днестра и верхней Вислы, а также на окрестные Галицкое и
Волынское княжества. Татарским погромом 1240 года это запустение
лишь завершается. Эту мысль подчеркивает и украинский археолог
В.О.Довженок, по которому запустение Киевской Руси началось 200
лет до монголо-татарского нашествия вследствие крестовых походов.
Л.Н.Гумилев пишет: «Отнюдь не все русские города погибли во время
Батыева набега, как «принято считать», принято потому, что «в этом
сказалось господствующее представление историков о судьбах края»,
т.е. предвзятое мнение, «самая жестокая язва науки», и Батыю,
напавшему на отступающую орду хана Котяна, Венгрию и Германию,
«был нужен обеспеченный тыл и снабжение», а не запустение юго-
западной Руси .
Ссылаясь на папского миссионера Плано-Карпини, В.О.Ключев-
ский утверждает, что по опустевшим степным границам Киевской Руси
бродили остатки ее старинных соседей - печенегов, половцев, торков
и других инородцев. Но историк забывает подчеркнуть другую важную
деталь, что «опустевшие степные границы Киевской Руси» некогда
принадлежали половцам, которые, будучи вытесняемыми из Волжской
Булгарии, прикаспийских степей татарами, также возвращались на
прежние места. Вместе с тем нужно отметить и разноречивость
мнений о так называемом запустении Киева и его окрестностей. Если
верить рассказу Плано-Карпини и комментарию Г.Ю.Ивакина, то
никакого запустения не было: «Население города занималось
ремеслом, торговлей, сельским хозяйством. Продолжал оставаться
Киев и крупным международным торговым центром. Через него шли
торговые пути из Европы на Восток». Об этом свидетельствуют и
такие факты, как назначение ханом Ярослава и его сыновей
Александра Невского и Ярослава Ярославича великими князьями и
вхождение Киева в их владения, перепись населения 1257 года,
усилия Киевского митрополита Кирилла, направленные на русско-
ордынское сближение против католичества и крестоносцев.
Нам известно и отношение Батыя, его преемников к
православному христианству, служителям церкви. Русская церковь
была наделена большими полномочиями при ордынском режиме. В
этом плане примечательно распоряжение хана Узбека, по которому
принадлежащие русской церкви, митрополиту и прочим служителям
«грады, волости, села, земли, ловли, борти, луга, села, винограды,
сады, мельницы, хуторы свободны от всякой дани и пошлины: ибо все
то есть Божие; ибо сии люди молитвою своею блюдут нас и наше
воинство укрепляют... Кто возьмет что-нибудь у духовных, заплатит
втрое; кто дерзнет порицать Веру Русскую, кто обидит церковь,
монастырь, часовню, да умрет!..». Данный отрывок летописи
цитируется Карамзиным-историком и Карамзиным-писателем,
которому, несомненно, были очевидны разноречивые факты и
необоснованные описания многих литературных памятников Древней
Руси. Удивительно, что при такой щедрости ханов, русская церковь и
монахи - авторы летописей и разных повестей, называли татар
безбожниками и проклинали их. Прослеживая историю отношений
золотоордынских ханов и московских князей в XIV-XV веках, по
которой русская митрополия при Узбек хане была перенесена из
Владимира в Москву, а брат московского князя Ивана Калиты, князь
Юрий был женат на сестре хана, а сам Иван Калита в целях
подчинения и присоединения других русских княжеств к Москве и
покорения черкесских князей великому хану получил от Узбек хана
военную поддержку в количестве пятидесяти тысяч татарских воинов.
Известный турецкий ученый-историк А.Зеки Велиди Тоган
недоумевает по поводу неправдоподобного описания данных событий
русскими исследователями. По утверждению турецкого ученого,
благодаря ханской военной помощи и женитьбе русского князя на
Кончаковне, Иван Калита получил титул «собирателя Земли Русской».
В результате наделения русской митрополии со стороны хана и ханши
большими полномочиями, а Ивана Калиты правом сборщика дани с
русских княжеств был приостановлен контроль татарских «баскаков»
над Русью, что превратило ее в самостоятельное государство.
Н.М.Карамзин пишет: «Историк не Летописец: последний смотрит
единственно на время, а первый на свойство и связь деяний: может
ошибиться в распределении мест, но должен всему указать свое
место». Так и поступил историк: всему указал свое место, но ошибся в
распределении мест. В написанной им истории России татары
произошли «в степях неизвестных», покорили окрестные народы и
страны, от Китая до Венгрии, в том числе Русь; опустошили русские
города, утопили в крови тех, кто противился и отказывался от платежа
дани, от выполнения заветов Чингисхана и законов Монгольской
империи. Иного отношения и интереса к татарам в «Истории»
Карамзина не было: они были, присутствовали, однако исчезли, не
сыграв никакой роли в российской истории. В распределении мест им
досталось самое последнее. Причину такого отношения Л.Н.Гумилев
видел в следующем: «Сложность состоит в том, что ни об одном
историческом явлении не существует столько превратных мнений, как
о создании монгольского улуса в XIII веке. Монголам приписывается
исключительная свирепость, кровожадность и стремление завоевать
весь мир. Основанием для такого мнения, предвзятого и неверного,
служат антимонгольские пасквили XIV века, принимаемые
доверчивыми историками за буквальное описание событий».
Особый энтузиазм в изучении роли и значения монголо-
татарского нашествия для Древней Руси проявляли евразийцы, в
частности, Н.С.Трубецкой, Г.В.Вернадский и П.Н.Савицкий. По
мнению, Н.С.Трубецкого, «в исторической перспективе то
современное государство, которое можно называть и Россией, и
СССР (дело не в названии), есть часть великой монгольской
монархии, основанной Чингисханом», и после нарушения единства
монголо-татарской империи «русское государство инстинктивно
стремилось и стремится воссоздать это нарушенное единство и
потому является наследником, преемником, продолжателем
исторического дела Чингисхана». А Г.В.Вернадский отмечал, что
положительные последствия монголо-татарского завоевания
выразились в упадке свободных политических институтов Киевской
Руси, восприятии русскими военно-административной и политической
системы монголов. Как евразиец Г.В.Вернадский считал русско-
татарские отношения постоянным фактором в развитии русской
истории вплоть до XVIII века; взятие Казани и Астрахани, расширение
Московского царства в восточном направлении рассматривались им
как основание русской евразийской империи. Г.В.Вернадский писал:
«На новой фазе политического объединения Евразии московские цари
выступили в роли наследников Чингисхана, только монголы в свое
время начали свое нашествие на Русь с востока и двигались на запад,
русская же экспансия шла в противоположном направлении, с запада
на восток». При этом Г.В.Вернадский, исходя из вышеуказанной
гипотезы своего единомышленника Н.С.Трубецкого, заявлял: «С
геополитической точки зрения русское царство базировалось на
восстановлении политического единства территории Монгольской
империи. Только на этот раз центром объединения была Москва, а не
Каракорум». Позиция евразийцев достаточно четко выражена
П.Н.Савицким, который пишет: «Монгольским завоеванием Русь была
втянута в общий ход евразийских событий, в дальнейшем выяснилось,
что северовосточная ее часть в лице Руси Московской, способна к
выявлению той силы и духовного напряжения, которые делают
наследницей монголов и позволяют этому оседлому народу принять
на себя общеевразийскую объединительную роль, которую до сих пор
выполняли... исключительно степные, кочевые народы». В этом
смысле П.Н.Савицкий вполне соглашается с Н.С.Трубецким, который
отмечал, что «...с ослаблением Золотой Орды произошло
перенесение ханской ставки в Москву. Скифский, гуннский и
монгольский периоды общеевразийской истории были продолжены
периодом русским...». Конечно же, отдельные высказывания
евразийцев исходят из их известной концепции о «соотношении леса
и степи» (Древней Руси и Великой Степи - Т.Д.), которая гласит: «В
монгольский период (1238-1452 гг.) «степь» победила «лес». Но уже с
середины XV в. «лес», превратившийся в Московское царство (1452-
1696 гг.), взял реванш над «степью», и закончилось все это
объединением «леса» со «степью» (1696-1917 гг.).
Как и сто лет назад, на рубеже XX-XXI веков стали
злободневными вопросы евразийской концепции развития России. Но
сегодня это проблема не одной только России, но и целого ряда
государств и регионов, некогда входивших в состав Золотой Орды,
потом Российской империи, и до недавнего времени - СССР.
Необходимо учесть тот факт, что именно благодаря Чингисхану и
его последователям впервые стали возможными политическое
единство, торгово-экономическое сотрудничество и духовная близость
Европы и Азии, реальность которых до создания единой монголо-
татарской империи были далекой исторической перспективой.
Восприняв систему управления и дух монгольской государственности,
придав этой идее новое религиозно-нравственное, национальное
значение (при поддержке монголо-татарских ханов) и
воспользовавшись военно-политическим, религиозным кризисом
монголо-татарского общества, Московская Русь превратилась в центр
новых объединительных процессов, а также христианской
религиозной пропаганды, которая стала возможной еще при татарах.
Почти все произведения монголо-татарского цикла: летописи,
воинские повести, жития святых, переводы с греческого и болгарского
языков больше всего сосредоточивали внимание читателя не на
военной теме, а на личном покаянии человека Древней Руси, его
духовном очищении через молитвы. Сопровождаемое религиозным
подъемом объединение русских земель вокруг Москвы, падение
Константинополя и византийской православной церкви создали почву
для новой политической теории «Москва - III Рим». Но восприняв
религиозную миссию Запада, Московская Русь вплоть до
царствования Ивана Грозного не отказывалась от военно-администра-
тивной системы монголо-татар. Если «Сказание о Вавилоне»,
«Сказание о князьях Владимирских», «Послание о Мономаховом
венце», «Повесть о белом клобуке» и другие преподносили
Московскую Русь как новый центр мирового христианства, то авторы
«Повести о взятии Царьграда турками» и «Сказания о Магмет-
салтане» призывали русского царя не отказываться от наследия
тюркских народов и управлять страной так, как это умел великий
турецкий султан Магмет.
Концепция евразийцев близка к истинному положению дел и
исходит из реалий самой русской истории. Евразийская концепция
русской истории имеет точки соприкосновения с воззрениями
выдающегося историка Н.И.Костомарова. Во-первых, оригинальная
концепция исторического развития России, принадлежащая
Н.И.Костомарову, так же, как и концепция евразийцев, отличалась от
господствовавших в науке воззрений, а во-вторых, она, не ставя перед
собой специальную задачу подчеркивания роли монголо-татар в
русской истории, сумела объективно и всесторонне показать влияние
монголо-татарского нашествия на политическое развитие России:
«...Прежде над Русью не было единого господина - теперь он явился
впервые в особе грозного завоевателя, хана. Русь, покоренная его
оружием, стала его военною добычею, его собственностью; все
русские, от князя до холопа, стали его рабами без исключения. В
этом-то рабстве Русь нашла свое единство, до которого не
додумалась в период свободы». Углубившись в данные рассуждения,
Н.И.Костомаров подчеркнул, что вследствие этого исчезло «чувство
свободы, чести, сознания личного достоинства; раболепство перед
высшими, деспотизм над низшими стали качествами русской души».
Прослеживая отечественную историю XIII-XVII вв., истребление
народа при царе Иване Васильевиче Грозном, автор ищет ответа на
вопрос: «В чем истоки покорности русского народа?» и пишет: «При
периодических посещениях татар, при нередких набегах литовцев, а
вдобавок, при частых княжеских усобицах русское народонаселение
было малочисленно, бедно и приучено к вечному страху за свое
существование, а потому сделалось способным к безгласному и
бессмысленному повиновению грозе и силе и составляло готовый
материал для единодержавия».
Эта мысль историка Н.И.Костомарова примечательна не только
для выявления положительной или отрицательной роли монголо-
татарского влияния на развитие и формирование русского характера;
она так необходима для трезвой оценки и правильной интерпретации
исторического хода событий, для понимания значения литературных
источников в освещении монголо-татарского нашествия. Требуется
беспристрастный, научно-объективный анализ литературных
памятников, едва ли не единственных источников о жизни Древней
Руси, более двух столетий являвшейся одной из провинций великой
империи монголо-татар.

Вопросы для проверки знаний – тестовые задания

1. В этом году было написано «Слово о полку Игореве»:

А) 1187

В) 1185

С) 1183

2. Кто из этих князей попал в плен во время битвы с половцами?

А) Игорь и Владимир

В) Святослав и Игорь

С) Всеволод и Святослав

3. Кто помог Игорю убежать из плена?

А) Святослав
В) Великий Киевский князь Святослав

С) Овлурь

4. В какой повести даются первые сведения о монголо-татарах?

А) «Повесть о битве на реке Калке»

В) «Повесть о разорении Рязани Батыем»

С) «Житие Александра Невского»

5. В каком жанре ДРЛ даются жизнеописания святых, библейские

сюжеты?

А) патерики, хождения

В) жития, апокрифы

С) патерики, агиографы

6. Кто отправляется к Батыю с подарками?

1) Олег Рязанский

2) Фёдор Олегович Рязанский

3) Евпатий Коловрат

7) Какова основная идея «Повести о разорении Рязани Батыем»?

1) Батый силён и беспощаден, нужно было сдать город без боя.

2) На Руси есть кому защищать и восстанавливать русские земли

3) Русским князям нужно было вместе идти против Батыя

8. Каким способом Батый брал русские города, защищённые

высокими и крепкими стенами?

1) Долго осаждал города

2) обещаниями

3) стенобитными орудиями

9. В каком произведении князь Владимир даёт наставления

сыновьям?

А) В «Повести временных лет»

В) В «Молении Даниила Заточника»

С) В «Поучении Владимира Мономаха»

10. При каком русском князе Киевская Русь приняла

православное христианство?

1) при Владимире

2) при Игоре

3) при Ольге

11. В каких летописях сообщается о походе Игоря на половцев?

А) В Ипатьевской и Лаврентьевской

В) В Галицко-Волынской и Лаврентьевской

С) В Ипатьевской и Софийской

12. О чём свидетельствует образ степи, «незнаемого»,

«великого» поля, где слышится клёкот орлов, волки воют по
«яругам» (оврагам), лисицы брешут на красные щиты?

А) О неминуемом поражении дружины Игоря

В) О вероломном нападении князя Игоря горя на половцев

С) О предзнаменовании затмения солнца

 Лекции по литературе 18 века
Лекция 1. Вводная лекция по литературе 18 века. Литература
Петровской эпохи.

План лекции
1. Общая характеристика литературы века. Этапы развития.
2. Литература первой трети века – петровской эпохи. Феофан
Прокопович (Его трагекомедия «Владимир», «Слово на
погребение Петра Великого»). Образ Петра Великого в
литератуе. «Гистория о российском матросе Василии
Кориотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской
земли».
3. Классицизм в русской литературе. Особенности русского
классицизма.
4. Творчество Антиоха Дмитриевича Кантемира. Его сатиры «К
уму своему» и «На зависть и гордость дворян злонравных».

1-й вопрос:
Литература 18 века была тесно связана с предшествующими
этапами развития русской истории и культуры. Акад. Д.С.Лихачёв
подчёркивая связь между «древней» и «новой» русской литературой,
указывал на то, что новое время получило в наследство
представление о высокой общественной роли литературы.
Публицистичность и учительность были присущи литературе 11-
17 веков. А в новых исторических условиях литература обогатилась
как в идейном, так и общественно-социальном отношениях.
Пушкин писал: «Словесность наша явилась вдруг в 18
столетии», хотя прекрасно понимал, что её истоки уходят в глубокую
древность.
Этапы развития литературы века: 1) первая треть века -
литература петровской эпохи; 2) развитие и формирование русского
классицизма: конец 20-х - 50-е гг., 3) развитие просветительской
литературы и поздний русский классицизм – 60-80-е гг.; 4) русский
сентиментализм, конец века.
 2-й вопрос
Развитие литературы века, прежде всего, связана с именем,
реформами Петра I. Не случайно Пушкин говорил: «Молодая Россия»
«мужала с гением Петра». Благодаря петровским реформам Россия в
течение одного столетия догнала Европу и литература века усвоила и
освоила все современные литературные течения и методы.
Среди новых начинаний Петра особо следует отметить создание
первой русской газеты – «Ведомостей», выходившей с декабря 1702 г.
Она сообщала о событиях внутригосударственной жизни, о ходе
войны со Швецией, подчёркивала рост авторитета России.
Пётр I добивался превращения придворного театра в общедос-
тупный театр. Такой театр был открыт в Москве в 1702 году.
Возглавил его приглашённый из Германии режиссёр и актёр Иоганн
Кунст. Театры были организованы и при двух академиях – Московской
славяно-греко-латинской и Киево-Могилянской.
Ярким представителем литературы петровской эпохи был
Феофан Прокопович (1681-1736) – видный теоретик литературы,
поэт, драматург и оратор. Он высоко оценил преобразования Петра I и
выступил с их защитой. Его трагедокомедия «Владимир» (1705) была
посвящена принятию христианства при Владимире, но она в
аллегорической форме прославляла преобразования Петра I,
сатирически изображала его противников. В своих речах он доказывал
необходимость учёбы молодых людей за границей, важность
постройки флота и завоевания Балтийского моря. Его «Слово на
погребение Петра Великого» начиналось словами: «Что се есть? До
чего мы дожили, россияне? Что видим? Что делаем? Петра Великаго
погребаем!.. Ох, какая истинная печаль!..».
Петровское время создало новый идеал человека – незнатного
рода, энергичного, предприимчивого, изучающего науки и
добивающегося славы, богатства и признания исключительно за
собственные заслуги и храбрость, за ум и находчивость, за
сметливость и способность находить выход в, казалось бы,
безвыходных положениях. Такими выступали герои
повестей-«гисторий». Нап., «… о российском матросе Василии
Кориотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли».
Герой повести – родом из «российской Европы» (так автор именует
Россию, ставшую крупной европейской державой). Он поступает на
флот, упорно изучает мореходное дело. Его направляют учиться в
Голландию. Преуспев в морской науке, он завоевал уважение купца, в
доме которого жил. Он поручает ему торговые дела, Василий, отлично
справляясь с ними, ещё и сам сумел разбогатеть. Отправляясь в
путешествие, его корабль попадает в бурю и тонет. Он становится
атаманом разбойников, освобождает пленённую королевну –
Ираклию, влюбляется в неё. После долгих приключений они
добираются до Флоренской земли, Василий женится на Ираклии и
становится королём Флоренции. Видно, что личные достоинства
определяют успех героя.
3-й вопрос
Европеизация литературы требовала создание новой
литературы. Она стала развиваться в рамках классицизма, опираясь
на соответствующие достижения европейских литератур.
Классицизм обращался к духовному наследию античности. Через
увлечение искусством, философией, литературой Древней Греции и
Рима прошли практически все народы европейских стран.
Эстетический кодекс классицизма выдвигал требование
обязательного подражания образцам, среди которых в первую
очередь образцами были признаны произведения античных
писателей. Благодаря этому, один за другим стали выходить
переводы сочинений Апулея, Платона, Сенеки, Цицерона, Лукиана,
Геродота, Теренция, Демосфена, а также Гомера, Эзопа, Анакреона,
Горация, Вергилия, Овидия, Ювенала и др. Здесь следовала бы
отметить слова В.Г.Белинского: «…русская поэзия … не знала Греции
как всемирной мастерской, через которую должна пройти всякая
поэзия в мире, чтобы научиться быть изящною поэзией».
Особенности русского классицизма связаны ещё обращением к
русской истории, фольклору, а также с актуализацией проблем
российской действительности в литературе.
4-й вопрос
Творчество А.Д.Кантемира. Его сатиры.
Русский классицизм начинает формироваться в конце 20-х годов
18 века. Его первые представители – Кантемир, Тредиаковский и
Ломоносов - были поэтами-реформаторами. Так как в истории русской
литературы открывался новый этап, требовались реформы в области
стихосложения и литературного языка.
Классицизм помог создать национальную многожанровую
литературу, способствовал выработке идеалов гражданственности,
включил в отечественную литературу художественный опыт античного
и европейского искусства, показал способность поэзии к аналити-
ческому раскрытию душевного мира человека.
В русском классицизме утвердилось два направления: сатири-
ческое, обличительное, другое – воспевающее деяния россиян,
идеалы свободы человека. Русская литература на протяжении более
чем двух веков развивалась именно в русле этих традиций. У истоков
сатирического направления стоял А.Д.Кантемир.
У него 9 сатир. Его первая сатира – «На хулящих учение. К уму
своему» была написана в 1729 году.
Он был сыном молдавского правителя, и мечтавшего освободить
Молдавию от турецкого ига с помощью Петра I. Антиох в
четырёхлетнем возрасте попал в Россию. Изучил итальянский,
новогреческий, латинский, английский и французский языки, быстро
овладел русским и церковнославянским языками. Он перевёл 55 од
Анакреона, две книги посланий Горация, написал теоретический труд
«Письмо Харитона Макентина», в котором отстаивал силлабическое
стихосложение и возражал против реформы Тредиаковского.
Вторая известная его сатира – это «На зависть и гордость
дворян злонравных. Евгений и Филарет».

Лекция 2. Творчество В.К.Тредиаковского и М.В.Ломоносова

План лекции
1. Жизнь и творчество В.К.Тредиаковского. Его реформа русского
стихосложения, изложенная в трактате «Новый и краткий
способ к сложению российских стихов».
2. Жизнь и творчество Михаила Васильевича Ломоносова. Его
статья «О правилах российского стихотворства».
3. «Предисловие о пользе книг церьковных в российском языке»
4. Ода «Разговор с Анакреоном» как программное произведение
поэта.
 Первый вопрос
Творчество Василия Кирилловича Тредиаковского (1703-1769)
имеет огромное значение для литературы 18 века, так как он внёс
большой вклад в теорию и практику русского классицизма и в
развитие русского стихосложения. Он стоял у истоков русской
филологической академической науки.
Выходец из семьи обедневшего дворянина В.К.Тредиаковский
получил образование в Сорбонне, овладел философскими и
филологическими науками. Вернувшись на родину, стал работать в
системе Академии наук. По приезде в Петербург из Сорбонны он
издаёт свой перевод романа галантно-аллегорического романа Поля
Тальмана «Езда в остров Любви». Современники писатели впервые
получили возможность прочитать на русском языке светский
любовный роман. Автор приложил к переводу тридцать два своих
стихотворений на русском и частично на французском языке под
общим названием «стихи на разные темы».
Кантемир писал силлабическим стихом. Сам Тредиаковский тоже
до 1735 года писал сочинял свои стихи силлабическим стихом
польского образца, занесённым в Россию киевскими стихотворцами во
второй половине 17 века. В каждой национальной литературе
«способ сложения стихов» обусловливается особенностями языка.
Ряду языков свойственны фиксированные ударения (например, на
азербайджанском и французском языках на последнем слоге, а на
польском – на предпоследнем). Этим языкам соответствует
силлабическое стихосложение, основанное на счете слогов в строке,
которая закрепляется на конце рифмой (силлаба- по-латыни слог). Так
как русскому языку свойственно свободное ударение, силлабическая
система сковывает его возможности. Учитывая это, Тредиаковский
предложил силлабо-тоническую систему, основанную на правильном
чередовании ударных и неударных слогов в строке. Свои взгляды он
изложил в изданном в 1735 году трактате «Новый и краткий способ к
сложению российских стихов». По его мнению, его способ - это не
выдумка, а вытекает из природы русского языка, подтверждается
образцами народного творчества. Но он предлагал тонизировать
только длинные – популярные в то время тринадцатисложные и
одиннадцатисложные стихи, допуская только двухсложные стопы, при
этом предпочтение отдавал хорею. Он отвергал трёхсложные стопы,
настаивал на использовании только женской рифмы, характерной для
польской поэзии.
 Пример из поэзии А.Фет
ЖЕ´НСКАЯ РИ´ФМА — рифма с ударением на предпоследнем от конц
а слоге. Вот начало хореического стихотворения, построенное целико
м на ж. р.:
Засверкал огонь зарни´цы,
На гнезде умолкли пти´цы.
Тишина леса объе´млет,
Не качаясь, колос дре´млет;
День бледнеет понемно´гу,
Вышла жаба на доро´гу...
Работая над переводом «Похождения Телемака» Фенелона,
Тредиаковский разработал теорию русского гекзаметра (новый для
России стихотворный размер. Это - ямб — двухсложная стихотворная
стопа с ударением на втором слоге. Наиболее употребительная стопа
русского стиха. Как следует из названия, так называли любые стихи,
состоящие из шести стоп. Гекзаметром переводили на русский язык
«Илиаду» (Гнедич) и «Одиссею» (Жуковский).
Тредиаковский ввёл в русскую поэзию новые жанры (оду, элегию,
басню).
Он был родоначальником жанра оды («Ода торжественная о сдаче
города Гданска», 1734 г.).
Свои патриотические чувства он воплотил в «Стихах похвальные
России» (1728):
Чем ты, Россия, не изобильна?
Где ты, Россия, не была сильна?
Сокровище всех добр ты едина,
Всегда богата, славе причина.

Коль в тебе звезды все здравьем

блещут!
И Россияне коль громко плещут:
Виват Россия! виват драгая!
Виват надежда! виват благая.

Скончу на флейте стихи печальны,

Зря на Россию чрез страны дальны:
Сто мне языков надобно б было
 Прославить все то, что в тебе мило!

Его политические взгляды совпадали с убеждениями

Ф.Прокоповича и А.Кантемира.

Второй вопрос

Становление новой русской литературы связано с именем Михаила

Васильевича Ломоносова (1711-1765. По мнению Белинского,
Ломоносов «был её отцом и пестуном; он был её Петром Великим».
Он был сыном крестьянина из Холмогорского уезда Архангельской
губернии. С детства увлекался книгами. После обучения в Москве и
Петербурге Ломоносов завершил образование в Германии.
Вернувшись из Германии в 1741 году, он поселился в Петербурге и
связал свою судьбу с Академией наук.
Тщательно проштудировав трактат Тредиаковского, он прислал
в академию «Письмо о правилах российского стихотворства».
Признавая закономерность использования хорея, Ломоносов
рекомендовал в качестве основного размера русского стиха
четырёхстопный ямб, отстаивал применение трёхсложных размеров,
указывая на возможность не только женской, но и мужской и
дактилической рифмы. Ломоносов завершил реформу, начатую
Тредиаковским, ликвидировал все препятствия к свободному
развитию русского стиха. К статье приложил оду «На взятие Хотина».

Третий вопрос

Ломоносов хорошо понимал, что развитие литературы во многом

зависит от состояния литературного языка. С петровского времени
начал складываться новый литературный язык и возникла
необходимость упорядочения его норм.
На основе глубокого изучения живой разговорной речи было
осуществлено Ломоносовым в 1757 году первое научное описание
русского языка – «Российская грамматика» и «Предисловие о пользе
книг церьковных в российском языке». В «Предисловии» излагалась
его «теория трёх штилей». Ломоносов делит все художественные
произведения на три стилистические группы: высокие, средние и
низкие.
Произведения высокого «штиля» составляются из речений
славенороссийских, т.е., употребляемых в обоих наречиях. Этим
штилем составляться должны героические поэмы, оды, прозаические
речи о важных материях…». Средний штиль «приличен» трагедиям,
посланиям, сатирам, элегиям, состоять должны из речений, больше в
российском языке употребительных». Низким «штилем» пишутся
комедии, эпиграммы, песни и прозаические письма… Простонародные
низкие слова могут иметь в них место по рассмотрению».
4. Поэтическим манифестом М.Ломоносова стала его ода
«Разговор с Анакреоном». Стихотворение построено в форме
полемического столкновения позиций древнегреческого и русского
поэтов. Анактеон обосновал право поэта на частные темы, а
Ломоносов утверждал идеал поэта-патриота, воспевающего величие и
красоту «возлюбленной матери» - России.

Мастер в живопистве первой,

Первой в Родской стороне,
Мастер, научен Минервой,
Напиши любезну мне.
Напиши ей кудри чорны,
Без искусных рук уборны,
С благовонием духов,
Буде способ есть таков.

Дай из роз в лице ей крови

И как снег представь белу,
Проведи дугами брови
По высокому челу,
Не сведи одну с другою,
Не расставь их меж собою,
Сделай хитростью своей,
Как у девушки моей;

Цвет в очах ее небесной,

Как Минервин, покажи
И Венерин взор прелестной
С тихим пламенем вложи,
Чтоб уста без слов вещали
И приятством привлекали
И чтоб их безгласна речь
Показалась медом течь;

Всех приятностей затеи

В подбородок умести
И кругом прекрасной шеи
Дай лилеям расцвести,
В коих нежности дыхают,
В коих прелести играют
И по множеству отрад
Водят усумненной взгляд;
 Надевай же платье ало
И не тщись всю грудь закрыть,
Чтоб, ее увидев мало,
И о прочем рассудить.
Коль изображенье мочно,
Вижу здесь тебя заочно,
Вижу здесь тебя, мой свет;
Молви ж, дорогой портрет.

Ломоносов

Ответ

Ты счастлив сею красотою

И мастером, Анакреон,
Но счастливей ты собою
Чрез приятной лиры звон;
Тебе я ныне подражаю
И живописца избираю,
Дабы потщился написать
Мою возлюбленную Мать.

О мастер в живопистве первой,

Ты первой в нашей стороне,
Достоин быть рожден Минервой,
Изобрази Россию мне,
Изобрази ей возраст зрелой
И вид в довольствии веселой,
Отрады ясность по челу
И вознесенную главу
Постоянная тема од Ломоносова – это призыв вернуться
политике Петра I, следовать его примеру, разрабатывать обширные
программы экономического, промышленного, политического и
культурного развития России. Прославляя и идеализируя Елизавету,
он преследовал эту цель.
Лекция 3. Жизнь и творчество Александра Петровича Сумарокова
(1717-1777). Русская литература Эпохи просвещения.

План:
1. О жизни и творческом своеобразии теоретика и драматурга
классицизма А.П.Сумарокова.
2. Трагедии и комедии Сумарокова. Трагедия «Дмитрий
Самозванец».
3. Общая характеристика литературы Эпохи просвещения.
Первые русские журналы. Журналистская деятельность
Н.И.Новикова.
Первый вопрос
Творчество Сумарокова занимает центральное место в
литературной жизни России 40-60-х лет. В отличие от своего
современника – Ломоносова его творчество было обращено не к
монарху, а к дворянству. Представляя дворянство, он заботился о
его просвещении, о кодексе чести дворянства и о его высоких
обязанностях перед государством.
Как и Ломоносов, он выступил теоретическими статьями. В двух
своих эпистолах («О русском языке» и «О стихотворстве»),
изданных в 1748 году, он сформировал правила, по которым
должны писаться трагедия и комедия, оды и песни, элегии и
послания, сатиры и басни. Как теоретик и мастер слова он писал о
русском языке: «Прекрасен наш язык, способен ко всему».
Сумароков стал основоположником новой русской драматургии. Его
трагедии («Хорев», «Гамлет», «Синав и Трувор», «Аристона»,
«Семира», «Ярополк и Демиза», «Дмитрий Самозванец» и др.,
всего девять) стали образцом для молодых драматургов и сыграли
решающую роль в формировании русского трагического
репертуара.

Второй вопрос
В центре его трагедий стоит конфликт между страстью и честью,
между чувством и долгом, а их пафос – это подавление бунтующих
человеческих страстей и торжество долга, разума и чести. По
Сумарокову, разум определяет идеальные нормы человеческого
поведения, а страсти постоянно уводят человека на путь угождения
чувствам, принижают достоинство личности. Поэтому каждый
человек должен уметь смирять свои страсти и руководствоваться
нормами разума. Дворянин в силу своего социального положения в
обществе обязан быть образцом истинного человека, чьи поступки
определяются кодексом чести. Главные персонажи сумароковских
трагедий – монархи, оказавшись рабами своих страстей, не были
способны выполнять свой высокий долг – защитить подданных.
Оттуда и заключение: монарх, не исполняющий кодекс чести,
предстаёт как тиран. Сумароков умно и осторожно сопоставлял
князей-тиранов на престоле с поступками Екатерины II. Особой
злободневностью отличалась трагедия «Дмитрий Самозванец»
(1771), основой сюжета которой стало восстание народа против
монарха-деспота и защита права дворян на нравственно-
социальный протест.
Большой интерес представляют и комедии Сумарокова (всего
двенадцать): «Тресотиниус», «Пустая ссора», «Рогоносец по
воображению» и др. По утверждениям его исследователей,
Сумароков в своих комедиях опирался на традиции народных
итальянских комедий, откуда перешли к нему маски постоянных
героев – учёный-педант, «доктор», ловкий слуга, воин-хвастун,
идеальные любовники. Комедии его условны, в них отсутствуют
бытовые обстоятельства жизни, а имена взяты из итальянских и
французских комедий. Но в дальнейших комедиях стремление к
жизненной достоверности приводит писателя к мольеровской
«комедии характеров». Он добивается создания персонажей,
олицетворяющих реальное зло в современной ему русской
действительности. Появляются образы ростовщиков, лицемера и
Кащея. Н.И.Новиков сравнивает его Кащея в комедии «Лихоимец» с
мольеровским Гарпагоном («Скупой»). Сумароков проложил дорогу
для создания подлинных русских комедии Фонвизиным.
Басни и элегии
Сумароков является создателем жанра басни в русской
литературе. Свои басни называет он притчами. А их было создано
всего 370. Часть их была переводами басен Лафонтена.
Приводим мнение одного из его исследователей о жанре басни:
«Басня есть малая комедия, все различие их только в том, что в
оной звери бывают разумны, а в сей люди часто глупее скотов и,
что ещё хуже, злее зверей».
Не забудем и то, что Сумароков был большим мастером элегий-
песен, написанных от имён мужчин и женщин, счастливых
возлюбленных.

Примеры из творчества А.П.Сумарокова

Басня
Ворона и лисица
Ворона сыром овладела,
Ворона добычью воронья ремесла,
Куcочик сыру унесла,
И на дубу сидела,
Во рту его держав,
Ни крошечки еще его не поклевав.
Лисица скалит зубы,
И разевает губы,
Со умилением взираючи на сыр,
И говорит: веcь мир
Тебя ворона хвалит:
Я чаю что тебя не много то печалит:
И подлинно то так;
Являет то твой зрак.
Прекрасная то птица
Я прямо говорю, как добрая ливица:
Какия ноженьки! какой ноcок!
Какия перушки! Да ты ж еще певица:
Мне сказано, ты петь велика мастерица.
Раcкрыла дура рот, упал кусок.
Лиcица говорит: проcти сестрица,
И помни, матка, то, каков у лести сок.

Элегия

В болезни страждешь ты... В моем нет сердце мочи

Без крайней горести воззрети на тебя.
Восплачьте вы, мои, восплачьте, смутны очи,
Пустите токи слез горчайших из себя!
Рок лютый, умягчись, ты паче мер ужасен,
Погибни от моих отягощенных дум
И сделай, чтобы страх и трепет был напрасен!
Пронзенна грудь моя, и расточен весь ум.
О яростны часы! Жестокой время муки!
 Я всем терзаюся, что в мысли ни беру.
Стерплю ли я удар должайшия разлуки,
Когда зла смерть... И я, и я тогда умру.
Такою же сражусь, такою же судьбою,
В несносной жалости страдая и стеня.
Умру, любезная, умру и я с тобою,
Когда сокроешься ты вечно от меня.

Третий вопрос
Общая характеристика литературы эпохи Просвещения. Первые
русские журналы. Журналистская деятельность Н.И.Новикова и
молодого И.А.Крылого.

В России движение Просвещения складывалось в 40-50-е годы.

Исходя из европейской практики, была выработана концепция
просвещённого абсолютизма: в монархическом государстве источник
законов – это монарх, следовательно, если просветить монарха, он
начнёт издавать справедливые законы, под влиянием которых
наступят желанные перемены в обществе. Отсюда тактика
просветителей – осуществлять свои цели с помощью монархов,
оказывать на царей воздействие, «учить» их царствовать. Поэтому
Вольтер сблизился сначала с прусским королём Фридрихом II, а затем
с русской императрицей Екатериной II. Вслед за ним установил самые
тесные связи с ней и Дидро. Монархи заигрывали с просветителями,
используя их славу для укрепления своего авторитета. В этом плане
особо преуспевала русская императрица Екатерина II.
Появление в России сатирических журналов оказалось возможным
благодаря политике показного либерализма. Она не только
переписывалась с Вольтером, но демонстративно созвала в 1767 году
Комиссию по составлению «Нового уложения», для которой написала
«Наказ» - указание, в каком духе следует создавать новые законы для
России. Она открыто пересказывала основные положения книги
Монтескье «Дух законов». Но из-за горячих споров по социальным
вопросам под предлогом начавшейся войны с Турцией в конце 1768
года она распустила Комиссию.
Чтобы руководить общественным мнением она в 1769 году стала
издавать сатирический журнал «Всякая всячина» и «отважилась»
разрешить всем издавать журналы. Выходили журналы «И то, и сё»
(М.Чулков), «Ни то, ни сё» (Н.Рубан), «Адская почта», «Смесь»
(Ф.Эмин). Вышел и первый номер журнала Николая Ивановича
Новикова «Трутень» (1769).
Нивиков был участником дворцового переворота, секретарём
Комиссии по составления «Нового уложения», переводчиком Коллегии
иностранных дел. Он обличает политическую игру Екатерины II в
просвещённого монарха. Новиков вынес на общественное обсуждение
самые насущные вопросы социальной и политической жизни страны.
В дальнейшем были изданы им журналы «Пустомеля» и
«Живописец».
Истины излагались в журналах в форме «портретов» и «рецептов».
В «Рецепте для г. Безрассуда» говорилось: «Безрассуд болен
мнением, что крестьяне не суть человеки, а крестьяне… Безрассуд
всегда твердит: я господин, они мои рабы; я человек, они крестьяне».
В своём рецепте Новиков отвергает эту философию и доказывает, что
крестьяне – такие же, как и дворяне, люди: «Безрассуд должен всякий
день по два раза рассматривать кости господские и крестьянские до
тех пор, покуда найдёт различия между господином и крестьянином».
Наивысшим художественным достижением Новикова стали его
«Письма к Фалалею». Эта повесть о распаде помещичьей семьи. Он
был уверен, что крепостное право губит самих рабовладельцев,
порождает паразитизм, оскотинивает их.
Новиков был и видным критиком, составил фундаментальный труд:
«Опыт исторического словаря о российских писателях» (1772).
С середины 80-х годов начались преследования писателя, первого
русского массона и мецената. В 1792 году он был заключён на 15 лет
в Шлиссербугскую крепость…

Лекция 4. Литература Эпохи Просвещения. Творчество Дениса

Ивановича Фонвизина (1745-1792)

План лекции:
1. Вклад Д.И.Фонвизина в просветительскую литературу.
Комедия «Бригадир» (1769).
2. «Недоросль» (1781). Тема воспитания в его комедиях.
Художественное своеобразие и общественная значимость
 комедии. Образы помещиков. Крепостные крестьяне. Образы
Стародума и Правдина.
3. Последний этап творчества писателя-драматурга. Его
участие в сатирическом журнале «Собеседник любителей
российского слова», издаваемом Екатериной II Е.П.Дашковой.
Автобиографические записки «Чистосердечные признания в
делах моих и помышлениях».

Первый вопрос
Эпоха Просвещения в Европе была характеризована Гёте как
«революция в искусстве». Наряду с публицистической и
журналистской деятельностью Н.И.Новикова в просветительской
литературе России огромную роль сыграло творчество
Д.И.Фонвизина. Будучи студентом, в начале 60-х гг. он писал сатиры,
из которых дошли до нас «Лисица-казнодей» (проповедник) и
«Послание к слугам моим, Шумилову, Ваньке и Петрушке». Первым
крупным произведением Фонвизина стала комедия «Бригадир».
Писатель весело смеётся над уродствами жизни русских помещиков –
Бригадира и Советника, в момент действия пьесы находящихся в
отставке и живущих в своих имениях. В доме Бригадира хозяйство
ведёт его жена глупая и невежественная Акулина Тимофеевна.
Советник же сам управляет всем. Его жена Советница – кокетливая
барынька, галломанка. В центре комедии любовный сюжет. Но любовь
героев «смешна, позорна и делает им бесчестие». Бригадир с женой
привозят в дом Советника своего сына Ивана, чтобы женить его на
дочери Советника – Софье. А Иван заводит интрижку с молоденькой
Советницей. Бригадир тоже ухаживает за ней. Советник
«влюбляется» в Бригадиршу Акулину Тимофеевну… Пушкин высоко
оценил комедию за весёлость.
Комедии Фонвизина выходят за бытовые рамки и приобретают
общественную значимость. В них показываются аморальная сущность
и невежественность крепостников.
В 1777-1778 гг. Фонвизин путешествовал по Германии и Франции.
На основе писем канцлеру П.И.Панину, секретарём которого он был,
составил прозаические «Записки первого путешествия».
В 1781 году драматург завершил работу над комедией
«Недоросль».
 Последний этап творчества писателя-драматурга ознаменован его
участием в сатирическом журнале «Собеседник любителей
российского слова», издаваемом Екатериной II Е.П.Дашковой, а также
автобиографическими записками «Чистосердечные признания в делах
моих и помышлениях».
Второй вопрос
Исследователи оценивают комедию «Недоросль» как высшее
художественное достижение литературы XVIII века. Пушкин и
Белинский назвали её «народной комедией» и поставили в один ряд с
«Горем от ума» Грибоедова и «Ревизором» Гоголя шедеврами
русской драматургии.
Тема комедии: произвол помещиков, поддерживаемых высшей
властью и бесправие крепостных крестьян.
Единственный драматический конфликт комедии – это
противостояние прогрессивно настроенных передовых дворян
Правдина и Стародума с крепостниками Простаковыми и
Скотининами.
Правота Правдина в том, что рабство превращает крестьян в
холопов, убивая в них человеческие чувства, все достоинства
личности. Был создан образ огромной художественной силы – рабы
Еремеевны. Но рабство растлевает и самих крепостников.
В лице Правдина и Стародума драматург изобразил
положительных героев, выступающих против деспотического
правления Екатерины II.
Правдин верит в просвещённый характер екатерининского
самодержавия, а Стародум называет её либерализм показным. Это
кульминация идейного конфликта между ними.
Фонвизин не замыкается в семейных отношениях, мы встречаемся
в комедии социальным и политическим конфликтом, между
Правдиным и Стародумом, с одной стороны, Простаковой и
Скотининым, с другой. Стародум, как и Новиков и Фонвизин ненавидит
деспотизм самодержавной власти и называет себя «другом честных
людей».
Третий вопрос
После ухода в отставку Фонвизин активно сотрудничает с журналом
«Собеседник любителей российского слова», издаваемом Екатериной
II Е.П.Дашковой и вступает в анонимный спор с императрицей. На
вопросы Фонвизина Екатерина отреагировала поучительными и
грозными ответами.
Фонвизин: «Отчего в век законодательный никто в сей части не
помышляет отличиться». Он намекает на роспуск Комиссии по
составлению нового Уложения.
Екатерина: «Сей вопрос родился от свободоязычия, которого
предки наши не имели».
Фонвизин: «В чём наш национальный характер»?
Екатерина: «В образцовом послушании».
В последние годы он работал над «Чистосердечными признаниями
в делах моих и помышлениях», написанными вслед за книгой Руссо
«Исповедь», с которой познакомился он в Париже. Фонвизин
расширил односторонность изображения человека Руссо. Он видел
человека иначе – не только живущего своими чувствами и
переживаниями, касающимися его одного, но и тесно связанного с
окружающим миром. Это был фонвизинский идеал человека-деятеля,
выработанный русским Просвещением.

Литература
1. Благой Д.Д. История русской литературы XVIII века, М.,
Учпедгиз, 1960.
2. Cəfərov (Vəlixanlı) T.H. Rus ədəbiyyatı tarixi. I hissə. Qədim və XVIII
əsr rus ədəbiyyatı. Ədəbi nümunələrin tərcüməsi ilə. Ali məktəblər
üçün tədris vəsaiti, Bakı, Mütərcim, 2020.
3. История русской литературы XI-XIX веков: Учеб. пособие для
студ. филол. фак. выш. учеб. заведений: в 2 ч. / Под ред.
Л.Д.Громовой, А.С.Курилова. – М.: Гуманит. Изд. Центр
ВЛАДОС, 2000. – Ч.1.
4. Либан Н.И. Лекции по истории литературы: от Древней Руси
до первой трети XIX века, М., Изд-во Моск. ун-та, 2005.
Лекция 5. Литература Эпохи Просвещения.
Гаврил Романович Державин (1743-1816).

План лекции:
1. О жизни и творчестве Г.Р.Державина. Эстетические принципы
поэта.
2. Ода «К Фелице».
3. Стихотворение «Властителям и судиям». Ода «Бог».

Первый вопрос
Г.Р.Державин также явился представителем Эпохи русского
Просвещения. Его творчество было оценено Белинским как
«верным отголосок века Екатерины II». Они был назван критиком
«Отцом русских поэтов».
Поэт родился в семье бедного дворянина из Казанской губернии.
В первых одах он подражал Ломоносову, следовал за ним. Но
правила классицизма опутали его могучее дарование. Поэтому он
искал собственного пути. «…С 1779 года избрал я особый путь», -
писал поэт. Хоть и его стихи назывались одами, но были мало
похожи на них: «На смерть князя Мещерского», «Ключ», «Стихи на
рождение в Севере порфирородного отрока». В своей поэзии он
утверждал новое представление о человеке, ценность которого
определялась не его сословной ценностью, а личностью. В этом
заключалась суть его особого пути. В названных стихах герой
Державина, осознающий себя личностью, сталкивается с трагизмом
бытия. Это происходит с князем Мещерским, трагично
воспринимающим всё уничтожающую смерть, с героем оды «Стихи
на рождение в Севере порфирородного отрока» Александром. В
свои оду он вносит шутку. Начиная стихи с мифологических
образов, снижает высокую образность оды, очеловечивает богов,
рассказывает об их делах, шутя и балагуря.

Второй вопрос
Известность и слава пришла к Державину после того, как в 1783
году в журнале «Собеседник любителей российского слова» была
напечатана его ода «К Фелице». Появление оды стало
литературной сенсацией. Свободно относясь к жанру оды, поэт
воспевает Екатерину II, но он не создаёт официальный, парадный
образ императрицы, рисует её портрет со свойственными ей
привычками. Она, как человек, нравится Державину. Поэтому он её
и хвалит. Но ему не нравятся её вельможи, придворные, которых
описывает поэт сатирически. В оде сочетается похвала
императрице и сатира на придворных и вельмож.
Но здесь имеет место не только хвала, автор пытается учить
Екатерину II царствовать. Приводя отрывки из оды, хотелось бы
студенты обратили внимание на описание отдельных черт
императрицы и вельмож и уловить идею Державина.
Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом;
Не дорожа твоим покоем,
Читаешь, пишешь пред налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь;
Подобно в карты не играешь,
Как я, от утра до утра.
Таков, Фелица, я развратен!
Но на меня весь свет похож.
Кто сколько мудростью ни знатен,
Но всякий человек есть ложь.
Не ходим света мы путями,
Бежим разврата за мечтами.
Между лентяем и брюзгой,
Между тщеславья и пороком
Нашел кто разве ненароком
Путь добродетели прямой.
Нашел, — но льзя ль не заблуждаться
Нам, слабым смертным, в сем пути,
Где сам рассудок спотыкаться
И должен вслед страстям идти;
Где нам ученые невежды,
Как мгла у путников, тмят вежды?
Везде соблазн и лесть живет;
Пашей всех роскошь угнетает.
Где ж добродетель обитает?
Где роза без шипов растет?
Тебе единой лишь пристойно,
Царевна! свет из тьмы творить;
Деля Хаос на сферы стройно,
Союзом целость их крепить;
Из разногласия — согласье
И из страстей свирепых счастье
Ты можешь только созидать.
Так кормщик, через понт плывущий,
Ловя под парус ветр ревущий,
Умеет судном управлять.
Едина ты лишь не обидишь,
Не оскорбляешь никого,
Дурачествы сквозь пальцы видишь,
Лишь зла не терпишь одного;
Проступки снисхожденьем правишь,
Как волк овец, людей не давишь,
Ты знаешь прямо цену их.
Царей они подвластны воле, —
Но богу правосудну боле,
Живущему в законах их.
Ты здраво о заслугах мыслишь,
И воздаешь достойным честь;
Пророком ты того не числишь,
Кто только рифмы может плесть,
А что сия ума забава —
Калифов добрых честь и слава.
Снисходишь ты на лирный лад:
Поэзия тебе любезна,
Приятна, сладостна, полезна,
Как летом вкусный лимонад.
Слух и́ дет о твоих поступках,
Что ты нимало не горда;
Любезна и в делах, и в шутках,
Приятна в дружбе и тверда;
Что ты в напастях равнодушна,
А в славе так великодушна,
Что отреклась и мудрой слыть.
Еще же говорят неложно,
Что будто завсегда возможно
Тебе и правду говорить.
Неслыханное также дело,
Достойное тебя одной,
Что будто ты народу смело
О всем, и въявь и под рукой,
И знать и мыслить позволяешь,
И о себе не запрещаешь
И быль и небыль говорить;
Что будто самым крокодилам,
Твоих всех милостей зоилам,
Всегда склоняешься простить.
Стремятся слез приятных реки
Из глубины души моей.
Там свадеб шутовских не парят,
В ледовых банях их не жарят,
Не щелкают в усы вельмож;
Князья наседками не клохчут,
Любимцы въявь им не хохочут
И сажей не марают рож.
Ты ведаешь, Фелица! правы
И человеков, и царей;
Когда ты просвещаешь нравы,
Ты не дурачишь так людей;
В твои от дел отдохновеньи
Ты пишешь в сказках поученьи
И Хлору в азбуке твердишь:
«Не делай ничего худого,
И самого сатира злого
Лжецом презренным сотворишь».
Стыдишься слыть ты тем великой,
Чтоб страшной, нелюбимой быть;
Медведице прилично дикой
Животных рвать и кровь их пить.
Без крайнего в горячке бедства
Тому ланцетов нужны ль средства,
Без них кто обойтися мог?
И славно ль быть тому тираном,
Великим в зверстве Тамерланом,
Кто благостью велик, как бог?
Фелицы слава — слава бога,
Который брани усмирил;
Который сира и убога
Покрыл, одел и накормил;
Который оком лучезарным
Шутам, труса́ м, неблагодарным
И праведным свой свет дарит;
Равно всех смертных просвещает,
Больных покоит, исцеляет,
 Добро лишь для добра творит.
Который даровал свободу
В чужие области скакать,
Позволил своему народу
Сребра и золота искать;
Который воду разрешает
И лес рубить не запрещает;
Велит и ткать, и прясть, и шить;
Развязывая ум и руки,
Велит любить торги, науки
И счастье дома находить…
Небесные прошу я силы,
Да их простря сафирны крылы,
Невидимо тебя хранят
От всех болезней, зол и скуки;
Да дел твоих в потомстве звуки,
Как в небе звезды, возблестят.

Третий вопрос
Но ещё до оды «К Фелице» в 1780 году были написаны гневные
его стихи «Властителям и судиям». Тут же стихотворение было
запрещено. Это было вольное переложение 81-го псалма. Приводя
полный текст стихотворения, хочу обратить ваше внимание на второе
и третье четверостишья, в которых упомянуты долг и обязанности
правителя. Но «покрыты мздою очеса» ничего не видят, «злодействы
землю потрясают», что заставляет автора обратиться к Всевышнему с
просьбой карать лукавых и быть единым царём на земле. Как видно,
есть определённое противоречие между одой «К Фелице» и
стихотворением «Властителям и судиям». Всё-таки поэт пока ещё
верил в «монарха», как просветитель, хотел положительно
воздействовать на императрицу. Благодаря оде «К Фелице» он был
приглашён в дворец, стал любимцем Екатерины II и покровителем
многих поэтов, уберёг их от преследований и гнева императрицы.
Восстал всевышний бог, да судит
Земных богов во сонме их;
Доколе, рек, доколь вам будет
Щадить неправедных и злых?

Ваш долг есть: сохранять законы,

На лица сильных не взирать,
Без помощи, без обороны
Сирот и вдов не оставлять.
 Ваш долг: спасать от бед невинных.
Несчастливым подать покров;
От сильных защищать бессильных,
Исторгнуть бедных из оков.

Не внемлют! видят — и не знают!

Покрыты мздою очеса:
Злодействы землю потрясают,
Неправда зыблет небеса.

Цари! Я мнил, вы боги властны,

Никто над вами не судья,
Но вы, как я подобно, страстны,
И так же смертны, как и я.

И вы подобно так падете,

Как с древ увядший лист падет!
И вы подобно так умрете,
Как ваш последний раб умрет!

Воскресни, боже! боже правых!

И их молению внемли:
Приди, суди, карай лукавых,
И будь един царем земли!
Поэтическим манифестом Г.Р.Державина была признана ода
«Бог», напечатанная в 1784 году. В ней нашли отражение воззвания
поэта на устройство мира, на человека и конечно, вера в Бога-творца.
В оде утверждается дерзновенная, но известная в определённом
смысле мысль о том, что человек величием своим равен Богу. Эта
идея звучала в эпоху Возрождения. Из уст шекспировского Гамлета
утверждалась мысль: «Какое чудо природы человек!... Почти равен
Богу – разумением! Краса Вселенной! Венец всего живущего».
Слова автора оды «Бог» звучали дерзновенно:
— Но ты во мне сияешь
Величеством твоих доброт;
Во мне себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.
Ничто! — Но жизнь я ощущаю,
Несытым некаким летаю
Всегда пареньем в высоты;
Тебя душа моя быть чает,
Вникает, мыслит, рассуждает:
Я есмь — конечно есть и ты!
Ты есть! — Природы чин вещает,
Гласит мое мне сердце то,
Меня мой разум уверяет,
Ты есть — и я уж не ничто!
Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где начал тварей ты телесных,
Где кончил ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.
Я связь миров повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь — я раб — я червь — я бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшел? — безвестен;
А сам собой я быть не мог.
Твое созданье я, создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ податель,
Душа души моей и царь!
Твоей то правде нужно было,
Чтоб смертну бездну преходило
Мое бессмертно бытие;
Чтоб дух мой в смертность облачился
И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец! в бессмертие твое.
Неизъяснимый, непостижный!
Я знаю, что души моей
Воображении бессильны
И тени начертать твоей;
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к тебе лишь возвышаться,
В безмерной разности теряться
И благодарны слезы лить.
 Эти воззрения на человека появились в мировой литературе ещё в XIV
веке, в суфийской и хуруфийской поэзии Востока. Ещё два века до
Шекспира азербайджанский поэт Имадеддин Насими говорил:
В меня вместятся оба мира, но в этот мир я не вмещусь.
Я суть, я не имею места, и в бытие я не вмещусь.
Все то, что было, есть и будет, все воплощается во мне.
Не спрашивай! Иди за мною. Я в объясненья не вмещусь.
Вселенная - мой предвозвестник, мое начало-жизнь твоя,
Узнай меня по этим знакам, но я и в знаки не вмещусь
Предположеньем и сомненьем до истины не дошел никто;
Кто истину узнал, тот знает - в предположенья не вмещусь.
Поглубже загляни в мой образ и постарайся смысл понять:
Являясь телом и душою, я в душу с телом не вмещусь.
Я - жемчуг, в раковине скрытый. Я - мост, ведущий в ад и в рай.
Так знайте, что с таким богатством я в лавки мира не вмещусь.

Хочу привести следующий комментарий азербайджанского

исследователя Зумруд Кули-заде о сути поэзии Насими, следовавшему
лозунгу известного иранского суфия и поэта Х века Гусейна Халладжа
Мансура "Я есмь бог!": «В центре творчества Насими стоит бог - прекрасный
возлюбленный, который возвеличивает человека, награждая его своим
светом. Путем самоотречения и морального усовершенствования человек
приближается к богу. Высшим блаженством для человека является встреча
с возлюбленным, слияние с ним, растворение в нем. Поэт пишет, что
вопреки словам тех, кто считает любовь грехом, он не оставит пути любви,
ибо только этот путь ведет к истине-богу».

Да, Державин среди русских поэтов XVIII века блистал и своими

философскими воззрениями на жизнь. Но его воззрения, прежде всего,
ассоциировались социальной несправедливостью, гнетущей сутью
крепостничества, которое мешало России, преграждало путь к развитию,
приводило к агрессии.
 Русская литература XVIII века

Лекция 6.

Темы:

I. Русская просветительская литература последних

десятилетий века (Яков Борисович Княжнин – 1742-1791;
Иван Андреевич Крылов – 1769-1844; Александр
Николаевич Радищев – 1749-1802).

II. Сентиментализм в русской литературе XVIII века

(Николай Михайлович Карамзин – 1766-1826)

План:

1. Деятельность русских просветителей (Княжнин, Крылов,

Радищев) в конце XVIII века
2. Творчество А.Н.Радищева.
3. «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Радищева как
бунтарское произведение русской литературы XVIII века. Образ
автора-путешественника. Идейно-художественное значение его
наблюдений и описаний.
4. Сентиментализм как литературное направление. Сенти-
ментализм и реализм. Сентиментальный рассказ «Бедная Лиза».
Образы Лизы и Эраста.

Первый вопрос
Последние десятилетия века были ознаменованы небывалой
активностью русских просветителей: писательская, журналистская и
благотворительная деятельность Новикова, издание сатирических
журналов молодого И.А.Крылова, сатирических комедий и трагедий
Княжнина, публикация революционных сочинений Радищева, в том
числе одного из значительных произведений столетия –
«Путешествия из Петербурга в Москву». Но все они испытали на себе
гонения и преследования Екатерины II. Радищева и Новикова
арестовали, Крылова и Княжнина подвергли гонениям.

Произведения Я.Б.Княжнина: трагедии «Росслав», «Вадим

Новгородский» (по решению сената была сожжена 1793 г.),
сатирические комедии «Хвастун» и «Чудаки».

Вывод Княжнина в трагедии «Вадим Новгородский»: Россия –

исконно свободная страна, что народ в ней всегда был волен, что
самодержавие, навязанное русским людям силой (варягами), отняло у
них эту вольность.
Росслав – это русский полковник, попавший в плен шведам и
шедший мужественно шедший навстречу смерти.
Вадим – российский гражданин, житель Новгорода,
республиканец.

Журналы Крылова: «Почта духов» и «Зритель».

Произведения: восточная повесть «Каиб» и «Похвальная речь в
память моему дедушке». Жизнь халифа Каиба - это памфлет на
Екатерину II.

Второй вопрос

А.Н.Радищев был переводчиком, автором просветительских,

сентиментальных и реалистических произведений.
Первый труд – это перевод книги Мабли «Размыщление о
греческой истории». Его вывод: «Самодержавство есть
наипротивнейшее человеческому естеству состояние».
 Оригинальные произведения Радищева: «Письмо к другу,
жительствующему в Тобольске, по долгу звания своего», посвященное
открытию памятника Петру I работы Фальконе, знаменитого Медного
всадника. Пётр – великий преобразователь, российский «плотник»,
обновивший Россию, но и «властный самодержец», укрепивший
русское помещичье государство, истребивший «последние признаки
дикой вольности своего отечества».
Ода «Вольность» (1783) – первое революционное
стихотворение в России. В ней изложена теория народной
революции. Вольность – «бесценный дар» человека, «источник всех
великих дел». Что является препоной? Законы, создаваемые
самодержавием и освящаемые церковью. Они отняли вольность у
народа, утвердили рабство. Радищев утвердил отличное от
классицизма понятие высокого: не тема Бога и монарха, не воинский
героизм полководцев, а стремление человека к свободе, борьба за
неё. Он создал поэтическую терминологию для выражения
революционных идей.
Автобиографическая повесть «Житие Фёдора Васильевича
Ушакова» (1789) также полна идеей борьбы русского мыслителя с
рабством в своём отечестве.
Но главным протестом писателя стало его «Путешествие из
Петербурга в Москву», главными героями которого выступили народ и
передовой дворянин в лице путешественника- рассказчика.
C середины 1780-х годов Радищев приступил к написанию
«Путешествие из Петербурга в Москву». Жанр «путешествия»
позволил автору описать различные стороны русской жизни,
затронуть проблемы политики, социологии, философии, права,
религии, положения женщин, воспитания детей и т.д.
Путешественник Радищева – общественный человек. Его нрав-
ственный кодекс сформулирован с поразительной чёткостью: «Я
взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвлен-
на стала». Герцен писал о радищевском путешественнике: «он едет
по большой дороге, он сочувствует страданиям масс,.. и во всяком
слове его мы находим с ненавистью к насилию громкий протест
против крепостного состояния».
В главе «Любани» описывается встреча с пашущим крестьянином.
Бедность не лишила его достоинства. Он не плачется на свою судьбу,
а судит жестокого барина. Ещё более знаменательна встреча с с
крепостной девушкой из деревни Едрово. Анюта независима, горда,
исполнена нравственной красоты и душевной силы.

Третий вопрос
Пафосом «Путешествия из Петербурга в Москву» является идея
протеста. Создание образа человека, который в борьбе и протесте
осуществляет себя как личность, и было художественным открытием
Радищева-реалиста. В «Путешествие» включена ода «Вольность», в
которой автор рисует картины английской и американской революции.
Радищев показывает, как революции преображали народы, делая из
рядовых участников битвы за свободу «великих мужей», пламенных
мстителей. На долю Радищева выпала историческая задача –
осмыслить опыт русского народа в его неустанной многовековой
борьбе за свободу. По Радищеву, наивысшим выражением творческих
возможностей народа является революция. Поэтому в главе
«Городне» путешественник обращается с прямым призывом к
крепостным поднять восстание. Он уверен в победе народа. Прочтя
«Путешествие», Екатерина II пришла в ярость и объявил автора
«бунтовщиком хуже Пугачёва», грозившим царям плахою. Был
наложен запрет на оду «Вольность» и «Путешествие...».
 Четвёртый вопрос
Сентиментализм – передовое, вдохновлённое просветительской
идеологией искусство – первоначально утверждается в Англии,
Франции и Германии. Формирование этого направления проходило
одновременно с зарождением реализма, сопровождалось борьбой с
классицизмом, в спорах и полемике рождалась эстетическая теория
сентиментализма в изображении жизни и человека. В 90-е годы 18-го
века сентиментализм стал господствующим литературным направ-
лением. Карамзин возглавил это направление. Объездив всю Европу,
встретившись с передовыми писателями и усвоив эстетические
принципы французского Просвещения, Карамзин проявил интерес к
человеку, как к богатой личности, чье нравственное достоинство не
зависит от имущественного положения и сословной принадлежности.
Свои впечатления он отразил в «Письмах русского путешественника».
Реализм раскрывал личность в отношениях с окружающим миром,
стремился объяснять человека условиями его жизни. Писатели-
сентименталисты же погружали читателя в мир нравственной жизни
своего героя, изолировали его от жизни, обстоятельств и быта.
Главный герой повести «Бедная Лиза», обманутая дворянином
Эрастом, вместо того чтобы бороться, доказать своё нравственное
превосходство над ним, бросается в озеро и лишает себя жизни. Не
так поступают герои реалистических романов - Соня Мармеладова в
«Преступлении и наказании» Ф.М.Достоевского, Катерина Маслова в
«Воскресении» Л.Н.Толстого.
В сентиментальных повестях Карамзина – «Бедной Лизе» и
«Острове Борнгольм» изображена история двух любящих. Герои этих
произведений ищут любви в большом жестоком мире. Бесчеловечный
закон этой действительности обрекает их на гибель. В «Бедной Лизе»
дворянин Эраст и крестьянка Лиза любят друг друга. «И крестьянки
любить умеют» был вывод автора повести, но Эраст бросил Лизу с её
безграничной и искренней любовью к нему. Карамзин, будучи автором
сентиментальной повести, не ищет ответа на вопрос: «Кто виноват?».
И без того понятен ответ: дворянин Эраст, воспитанный в обществе
поработителей, в условиях екатерининской деспотии, не мог
осчастливить крепостную девушку. Правда, встреча с Лизой побудила
в его душе прекрасные чувства. Но испорченная его душа не была
способна на благородный поступок – оправдать доверие простых
тружеников: и самой Лизы, и её матери. Вышла бы замуж за любящего
её крестьянина, Лиза была бы счастлива…
Видно, дворянство как привилегированное сословие было
настолько испорчено, что ещё не было готово на какие-то
благородные и порядочные поступки. Бросив Лизу, Эраст приютился у
богатой вдовы, спасся от полного разорения. Но душу свою погубил.
Изменения в его поведении после смерти Лизы не утешили читателей.
Сентиментальная повесть Карамзина и сегодня имеет большую
популярность среди читателей.
В повести «Марфа-посадница, или покорение Новагорода» (1802
г.) Карамзин создал сильный характер русской женщины, не желавшей
покориться деспотизму Ивана IV, уничтожившего вольность Новгород-
ской республики.
В 1802-1803 гг. Карамзин издавал журнал «Вестник Европы»,
посвящённой литературе и политике, а с 1804 г. приступил к работе
над двенадцатитомной «Историей государства Российского».