КАЗАНСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Институт социально-философских наук и массовых коммуникаций

А.Р. КАРИМОВ

ОЧЕРКИ СОВРЕМЕННОЙ ЭПИСТЕМОЛОГИИ

Монография

КАЗАНЬ
2017
УДК 165
ББК 87.22
К23
Печатается по рекомендации Ученого совета
Института социально-философских наук и массовых коммуникаций
Казанского (Приволжского) федерального университета
(протокол № 5 от 18 мая 2017 г.)

Рецензенты:
доктор философских наук, профессор Э.А. Тайсина;
доктор философских наук, профессор Е.М. Николаева

Каримов А.Р.
К23 Очерки современной эпистемологии / А.Р. Каримов. – Казань:
Изд-во Казан. ун-та, 2017. – 146 с.

ISBN 978-5-00019-842-1

В современной эпистемологии существует фундаментальный раскол между

двумя традициями, которые автор называет «позитивным» и «негативным» проек-
том по отношению к классической теории познания. Большинство направлений в
философии ХХ в. – экзистенциализм, герменевтика, структурализм, постструкту-
рализм, философия психоанализа – принадлежат к негативному проекту. В то же
время в современной ситуации, прежде всего в англо-американской аналитической
философии, продолжает развиваться позитивный проект. Целью настоящей моно-
графии является анализ основных проблем знания с позиций позитивного проекта.
Обосновывается точка зрения, что позитивный проект во многом преодолевает не-
достатки классической теории познания и, сохраняя установку на истину, является
перспективным для дальнейшего развития эпистемологии. В структуру работы
входит десять очерков. Рассматриваются основные проблемы современной эписте-
мологии: эпистемическая удача, скептицизм, релятивизм, интеллектуальные доб-
родетели, коммуникативное знание, истина.
Настоящее монографическое исследование адресовано в первую очередь
студентам, аспирантам и преподавателям, интересующимся философией.
УДК 165
ББК 87.22
ISBN 978-5-00019-842-1

© Каримов А.Р., 2017

© Издательство Казанского университета, 2017

2
 Оглавление
ОТ АВТОРА........................................................................................................... 4
ОЧЕРК 1. ЧЕМ ДОЛЖНА ЗАНИМАТЬСЯ ЭПИСТЕМОЛОГИЯ? ................ 5
ОЧЕРК 2. ЭПИСТЕМИЧЕСКАЯ УДАЧА ....................................................... 19
ОЧЕРК 3. СКЕПТИЦИЗМ.................................................................................. 31
ОЧЕРК 4. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ДОБРОДЕТЕЛИ .................................... 39
ОЧЕРК 5. СОЦИАЛЬНЫЙ КОНСТРУКЦИОНИЗМ И РЕЛЯТИВИЗМ ...... 52
ОЧЕРК 6. КОНТЕКСТУАЛИЗМ И АТРИБУЦИЯ ЗНАНИЯ ........................ 67
ОЧЕРК 7. КОММУНИКАТИВНОЕ ЗНАНИЕ ................................................. 77
ОЧЕРК 8. АНАЛИТИЧНОСТЬ ......................................................................... 94
ОЧЕРК 9. ДЕФЛЯЦИОНИЗМ ......................................................................... 108
ОЧЕРК 10. ЗАЧЕМ НУЖНА ИСТИНА? ........................................................ 123
Литература ......................................................................................................... 136

3
 ОТ АВТОРА

Монография состоит из десяти очерков, которые посвящены рас-

смотрению актуальных проблем современной эпистемологии. Очерки
представляют собой сжатое изложение проблемы, основных позиций и
аргументов по данной проблеме. Очерки можно читать в произвольном
порядке, но читателю настоятельно рекомендуется ознакомиться сна-
чала с первым очерком, поскольку там формулируется методологиче-
ская основа для дальнейшего рассуждения.
Структурно в монографии можно выделить несколько блоков.
К первому относится очерк 1, где излагаются основные понятия и под-
ходы, прежде всего понятие самой эпистемологии. Очерки 2, 3, 4 посвя-
щены проблемам, возникающим в ходе индивидуального познания.
Очерки 5, 6, 7 посвящены роли социального фактора в познании.
Очерки 8, 9, 10 посвящены ключевому понятию эпистемологии – ис-
тине. 10-й очерк отличается от остальных стилистически, поскольку
рассматривает проблему истины с метаэпистемологических позиций.
Некоторые положения данной монографии были изложены в рам-
ках курса «Аналитическая философия», который читался студентам фи-
лософского отделения КФУ в весеннем семестре 2016/17 учебного года,
а также на выступлениях в рамках философского студенческого
кружка «Эйдос» при кафедре социальной философии КФУ. Автор бла-
годарит всех студентов, с которыми он обсуждал эти вопросы.
Большая благодарность рецензентам – профессору Э.А. Тайсиной
и профессору Е.М. Николаевой за ценные замечания при подготовке ру-
кописи к печати.
Приношу благодарность дирекции ИСФНиМК КФУ и лично
М.Д. Щелкунову за содействие в публикации данной монографии.

4
 ОЧЕРК 1. ЧЕМ ДОЛЖНА ЗАНИМАТЬСЯ ЭПИСТЕМОЛОГИЯ?

Эпистемология и гносеология.
Поставленный в заголовке очерка вопрос не простой. Прежде
всего необходимо разделить два понятия: гносеология и эпистемология.
К сожалению, в публикациях современных авторов понятия «теория по-
знания», «гносеология», «эпистемология» часто не разводятся. Напри-
мер, в «Энциклопедии эпистемологии и философии науки» эпистемо-
логия определяется следующим образом:
«Эпистемология (теория познания, гносеология) – раздел филосо-
фии, в котором анализируется природа и возможности знания, его гра-
ницы и условия достоверности»1.
Как видим, здесь эти понятия даются как синонимы. На наш
взгляд, все же эти понятия следует различать. Разница здесь не только в
том, от какого греческого слова происходит термин. А также не в том,
какая традиция употребления терминов сложилась у нас и на Западе.
Видный современный гносеолог Э.А. Тайсина выделяет три подхода к
познанию: самый первый – гносеологический, или теоретико-познава-
тельный; второй – логико-эпистемологический; третий – социально-фи-
лософский, который интегрирует в себе историко-критический, социо-
логический и культурологический подходы к познанию2. Такое разве-
дение представляется весьма плодотворным, так как оно позволяет раз-
граничить компетенции и интересы разных «заинтересованных лиц».
Эпистемология в этой триаде обычно определяется как теория
научного познания. Связь понятий «эпистемология», «логика и методо-
логия науки», «философия науки» прослеживается практически у всех
отечественных авторов. Такое определение может сбивать с толку, так
как, с одной стороны, например, подход culture studies (то, что у нас
называется культурологией) также может рассматриваться как некая
теория научного познания, а с другой стороны, эпистемология, в отли-
чие от философии науки, не исследует только научное познание. Объек-
том эпистемологии после середины ХХ в. становится и обыденное познание.

1
Энциклопедия эпистемологии и философии науки / ред.: И. Касавин, В. Лектор-
ский, А. Карпенко и др. М.: Канон+РООИ «Реабилитация», 2009.
2
Тайсина Э.А. Теория познания. Интродукция и рондо каприччиозо. СПб.: Але-
тейя, 2013. С. 519.
5
 Для прояснения соотношения понятий «гносеология» и «эписте-
мология» очень характерным представляется отрывок из «Феноменоло-
гии духа» Гегеля:
«На вопросы вроде: когда родился Цезарь, сколько футов содер-
жалось в стадии и т. д., – ответ должен быть дан безукоризненный,
точно так же как определенно истинно, что квадрат гипотенузы равен
сумме квадратов двух других сторон прямоугольного треугольника. Но
природа такой так называемой истины отличается от природы философ-
ских истин»3.
Здесь Гегель различает два типа истин: научную и философскую
(спекулятивную). Очевидно также, что Гегеля не интересует научная
истина. Ее он считает установленной. Такую истину он не считает пред-
метом философской теории познания. Э.А. Тайсина также определяет
гносеологию через категорию истины:
«Истина – центральная категория гносеологии. Можно даже было
бы сказать, что теория познания – это в сущности теория истины и ее
критериев»4.
Однако понятие истины в гносеологии и эпистемологии, согласно
Тайсиной, различается:
«Уточним еще важный момент: истина (знания) или истинность
(обычно суждения, пропозиции)? Что правильнее характеризует пре-
имущественный объект гносеологии?
Рассмотрим такое словарное определение (а скорее, это деление):
Truth – quality, state, of being true or accurate or honest or sincere or loyal
or accurately shaped or adjusted. Истина – качество, состояние “бытия ис-
тинным” или точным или честным или искренним или верным или ак-
куратно сформированным или пригнанным.
Здесь все понятно – и все вверх ногами. Здесь истина – это свой-
ство бытия истиной, качество “быть истинным”, аккуратным (точным),
искренним, лояльным и т.д., – т.е. фактически она подается как прила-
гательное. […] Значит, все-таки не “истина”, а “истинность”. Эпистемо-
логию, логику и методологию науки это вполне устраивает. Г. Фреге,
считавший задачей логики обнаружение законов истинности (а не обна-
ружение законов утверждения или законов мышления!), заявлял: “В за-
конах истинности раскрывается значение слова “истинный” [wahr]…
3
Гегель Георг Вильгельм Фридрих. Феноменология духа. М.: Наука, 2000. 495 с.
4
Тайсина Э.А. Теория познания. Интродукция и рондо каприччиозо. – СПб.: Але-
тейя, 2013. С. 408.
6
В языковом отношении слово “истинный” проявляется как прилагатель-
ное” […] Мы скажем: истина как субстанция (и бытие как субстанция)
– это идеализация, абстрактный объект. А вернее будет сказать так. Ис-
тина – абстракция, некоторая содержательная квалификация знания, су-
ществующего в форме мысли, суждения, т. е., строго выражаясь, его,
знания, истинность. (Заметим: то и другое – имена существительные, но
первое – субстанция, второе – акциденция качества)»5.
И далее: «Субстантивация изолирующих абстракций “истинный
(прилагательное), истинно (наречие)” приводит к изолирующей аб-
стракции “истинность”, выраженной именем существительным. Это
особенно заметно на примере немецкого языка: начальная лексема в
нем – wahr (и прилагательное, и наречие), присоединение к этому при-
лагательному/наречию суффикса женского рода heit непосредственно
превращает его в существительное Wahrheit. Истинность, она же ис-
тина. Путь русской лексемы к последней цели дольше: истинный
(естенный, т. е. подлинный, действительно существующий) – истинно –
истинность – истина. Повышение степени отвлечения, – а в данном слу-
чае, надо согласиться, предельное отвлечение есть полный отрыв от ло-
гического носителя истинности, суждения, – дает нам абстрактный, или
идеальный, объект и выражающую его великую философскую катего-
рию ИСТИНА. (И соответствующее Слово). Абсолют, равный или рав-
номощный Бытию и Духу. Свободный от несовершенств, принуждений
и примесей, безызъятный, самодостаточный, независимый от квалифи-
кационных оценок, стандартов измерений, экстернальных референций.
“Неподвижный вихрь бытия” (о. П. Флоренский)…»6
В последних цитируемых предложениях видно нарастание cre-
scendo и, наконец, tutti – Истина есть Абсолют. Вот что, по-видимому,
имел в виду Гегель, говоря о философской истине, а вовсе не преслову-
тое «снег бел».
Теперь проясняется смысл различения терминов «гносеология» и
«эпистемология». Гносеология определяется нами, вслед за Э. Тайси-
ной, как философская (спекулятивная, метафизическая) теория позна-
ния. В этом смысле гносеология выходит за рамки гносеологической
стороны «основного» вопроса философии – познаваем ли мир? Гносео-
логия – это учение об Истине с большой буквы. Поэтому гносеология

5
Там же. С. 429.
6
Там же. С. 432.
7
может включать в себя такие категории, как смысл, свобода, красота,
счастье, благо, гармония.
Отсюда понятно, каким образом гносеология органично соединя-
ется с онтологией. Не только по тому формальному признаку, что ис-
тина является некой сущностью. Но и содержательно: гносеология есть
теория познания Бытия и Абсолюта. Поэтому для гносеологии также
очень важен статус познающего субъекта: кто он, познающий? Является
ли он просто кантовским трансцендентальным субъектом? Или он
также желающий, волящий, страдающий, обладающий телом, а не
только разумом? О «смерти субъекта» можно рассуждать только если
субъект понимается не просто как некая абстракция. Как абстракция мо-
жет «умереть»?
Теперь, по контрасту, мы можем определить эпистемологию. Эпи-
стемология – это учение об истине с маленькой буквы. Поэтому запросы
эпистемологии гораздо скромнее. Ее удовлетворит, если она найдет
условия истинности суждений типа «снег бел» и «трава зеленая». По-
знание Бытия не входит в предметную область эпистемологии. Также
она отказывается от любых тем, выходящих непосредственно за теоре-
тико-познавательный ракурс: красота, счастье, благо и т. п.
Эпистемология определяется нами как научно-философская тео-
рия познания. На наш взгляд, эпистемология не является научной тео-
рией в том смысле, в каком, например, познание изучается когнитивной
психологией или нейробиологией7. Поэтому мы и употребляем термин
«научно-философская», а не просто «научная». «Научная» здесь также
следует понимать в смысле «академическая», «университетская» и даже
«схоластическая». Эпистемология вовсе не чурается схоластики.
Напротив, концептуальный аппарат формальной логики – основной ин-
струментарий эпистемологии. В некоторых подходах эпистемология
становится в буквальном смысле формализованной и сближается с эпи-
стемической логикой. Поэтому абстракция субъекта как познающего
агента вполне удовлетворительна для эпистемологии.
Джонатан Кванвиг, современный американский философ, дает та-
кое определение эпистемологии:

7
Следует отметить, что сейчас активно развивается «натурализованная эпистемо-
логия» (например, концепция «воплощенного», или «отелесненного», знания), ко-
торая вслед за У. Куайном объявляет эпистемологию частью психологии. В данной
монографии мы не разделяем такой подход и придерживаемся традиционной трак-
товки философии как «кабинетного» знания.
8
 «Эпистемология – это исследование чисто теоретического позна-
вательного успеха. Мы фокусируемся на внутренне присущих особен-
ностях познания и абстрагируемся от политических, социальных, рели-
гиозных и моральных следствий познания»8.
В этом определении, на наш взгляд, можно выделить несколько
ключевых составляющих.
1. Эпистемология – это не просто исследование познания, а ис-
следование успешного познания. Когнитивный успех рассматривается:
а) с точки зрения его возможности; б) с точки зрения условий его дости-
жения. Эпистемологию не интересует мышление само по себе, а только
в той степени, в которой оно способствует получению теоретического
знания.
2. Эпистемология не интересуется практическими успехами
познания. Ее не интересует, какие знания необходимы для достижения
человеком счастья и гармонии в личной жизни. Эпистемологию позна-
ние интересует с чисто теоретической точки зрения, независимо от ка-
ких-либо следствий для нашего благополучия; например, такой вопрос:
каковы необходимые и достаточные условия для определения знания?
3. Эпистемология абстрагируется от политических, социаль-
ных, религиозных и моральных следствий познания. Здесь идет речь о
том, что эпистемология отходит от социально-философских вопросов
производства и распространения знания.
Третий пункт является дискуссионным в современной эпистемо-
логии. В любом случае он не означает, что эпистемология отвлекается
от социальной стороны познания вообще. Один из очерков в данной ра-
боте как раз посвящен исследованию знания, полученного в ходе соци-
альной коммуникации.
В связи с последним пунктом необходимо ввести еще одно разде-
ление, на этот раз уже внутри самой эпистемологии.

8
Kvanvig Jonathan L. Truth and the Epistemic Goal/Matthias Steup & Ernest Sosa (eds.),
Contemporary Debates in Epistemology. Malden, Ma: Blackwell, 2005. P. 285–295.
9
 «Позитивный» и «негативный» проекты в современной
эпистемологии.
Прежде всего выделим некоторые черты, которые считаются ха-
рактерными для «классической» теории познания, как она представлена
в трудах философов Нового времени (Локк, Декарт).
1. Субъектом познания является индивид.
2. Эпистемология фокусируется на нормативности – такие цен-
ностные понятия, как «обоснованность» и «рациональность».
3. Центральные понятия эпистемологии тесно связаны с поня-
тием истины.
4. Истина понимается как нечто объективное, независимое от
сознания.
Считается, что эти представления классической теории познания
сегодня являются устаревшими. Традиционное понимание познания
должно быть переосмыслено. Соответственно, «классическая» эписте-
мология должна быть заменена на «неклассическую».
Как полагает Л.А. Микешина, традиционная теория познания ха-
рактеризуется бесплодностью и беспомощностью перед проблемами
ХХI в. Она является абстрактной, искусственно теоретической и вирту-
альной. Даже сам термин «теория познания» является неудовлетвори-
тельным. Микешина заменяет его на термин «философия познания»9.
В чем основная суть критики классической теории познания?
Первое, что не устраивает неклассическую теорию познания в
классической – это ее рациональность. Рациональность должна быть
упразднена. Познает не «частичный» гносеологический субъект, а це-
лостный человек. Как пишет Э.А. Тайсина, «главное допущение клас-
сической гносеологии – не то, что субъект и объект признаны существу-
ющими и составляют оппозицию, но то, что субъект ее – это сознание,
а не познающее (человеческое) существо, хотя последнее положение
сплошь и рядом декларируется»10.
Второе – необходимо упразднить оппозицию субъекта и объекта.
Любое познание, в том числе научное, необходимо субъективно. При-
чем не в узком смысле, как предубежденное, а в фундаментальном, как
неустранимо очеловеченное. Объективность познания объявляется

9
Микешина Л.А. Философия познания: проблемы эпистемологии гуманитарного
знания. М.: Канон+РООИ «Реабилитация», 2009. 560 с.
10
Тайсина Э.А. Теория познания. Интродукция и рондо каприччиозо. СПб.: Але-
тейя, 2013. С. 7.
10
«наивным реализмом» и должна быть отброшена. Новая теория позна-
ния должна быть построена без категорий субъекта и объекта, «путем
выхода за пределы менталистского знания как продукта особой позна-
вательной деятельности»11.
Третье – если классическая теория познания строилась по модели
естественно-научного познания, заложенной в Новое время Бэконом,
Локком и Декартом, то неклассическая теория познания ориентируется
на гуманитарное познание, в частности на герменевтику. На место тео-
рии познания должна стать теория понимания.
Четвертое – многообразие когнитивных практик и появление так
называемых специальных эпистемологий – социальной, религиозной,
феминистской, моральной, экономической и др. При этом ни одной из
познавательных практик не может быть предоставлено привилегиро-
ванное право – они являются равноправными. «Включаются все формы
вне- и донаучного знания (в частности, магия рассматривается как пре-
дельный опыт, где также осуществляется решение практически-позна-
вательных задач)»12.
Пятое – классическая теория познания не учитывает социальный
характер познания. Познающий субъект – не изолированный Робинзон,
он живет и познает в определенном обществе, в культуре. Знание здесь
рассматривается как «атрибут человеческого бытия, определяемый фак-
торами времени и пространства, различными формами практик и теоре-
тической деятельности»13.
Назовем проект «неклассической» теории познания негативным
проектом в теории познания. Негативность здесь означает:
– отрицание по отношению к основным принципам классической
теории познания;
– отказ от всех проектов классической гносеологии: поиска ис-
тины, обоснования методов ее достижения и т. д.;
– особенно отказ от нормативных притязаний гносеологии (напри-
мер, проект Бэкона по «очищению» знания и его учение об «идолах»).
Негативный проект в теории познания является преобладающим в
европейской континентальной философии ХХ в., особенно в таких

11
См. Касавин И.Т. Миграция. Креативность. Текст. Проблемы неклассической
теории познания. СПб.: РХГИ, 1998. 408 С.
12
Микешина Л.А. Философия познания: Проблемы эпистемологии гуманитарного
знания. М.: Канон+РООИ «Реабилитация», 2009. С. 40.
13
Там же.
11
направлениях, как экзистенциализм, герменевтика, структурализм,
постструктурализм, философия психоанализа. Что касается советской
философии, то, помимо ленинской теории отражения, существовали
еще и М. Бахтин и М. Мамардашвили, которые также оказали сильное
влияния на развитие у нас теории познания в неклассическом духе14.
«Неклассическим» и в этом смысле негативным можно считать
проект современной социальной эпистемологии Стива Фуллера, кото-
рый с 1987 г. издает журнал Social epistemology и является автором од-
ноименной монографии15. Фуллер стал известен широкой общественно-
сти, когда выступил на суде в США по иску религиозных организаций
за право преподавать в школе креационизм наряду с теорией эволюции.
Он выступил в поддержку преподавания креационизма, причем не с ре-
лигиозных позиций, а именно как противник «научного догматизма»16.
К этому проекту относится также «сильная программа в социоло-
гии знания». Д. Блур предложил заменить эпистемологию социологией
познания. Сюда же можно причислить автора «акторно-сетевой теории»
французского социолога Бруно Латура. В этом направлении развива-
ется и так называемый проект STS Science Technology Studies (с 1990-х
гг.).
Важно понимать, что с точки зрения социальной эпистемологии
как критического учения по отношению к классической теории позна-
ния она является не просто еще одним из видов эпистемологии, который
занимается социальными аспектами познания, как можно предполо-
жить по названию. Социальная эпистемология призвана заменить про-
сто эпистемологию. Поскольку существует социальная эпистемология
(в ее негативной форме), никакой эпистемологии simpliciter уже суще-
ствовать не может.
В наиболее последовательной форме негативный проект проявля-
ется в полном отказе от теории познания и замене ее «историей идей»
или, как у М. Фуко, «археологией» знания. Археология знания больше
не интересуется традиционными проблемами теории познания, такими
14
См.: Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев В.С. Классика и современ-
ность. Две эпохи в развитии буржуазной философии. Философия в современном
мире. М., 1972. С.28-94.
15
См.: Fuller, S. Social Epistemology. Bloomington. Indiana University Press, 1988.
16
В России в Санкт-Петербурге в 2006 г. был подан аналогичный иск по так назы-
ваемому делу Марии Шрайбер. К сожалению, в качестве экспертов истцы не при-
влекли философов. Думается, что «прогрессивная философская общественность»
выступила бы в поддержку этого иска.
12
как проблема истины. Она занимается, например, вопросами: какие ре-
прессивные властные практики культуры Запада повлияли на восприя-
тие сексуальности или какие социальные формы организации современ-
ной науки обеспечивают популярность той или иной научной теории?
На самом ли деле все так плохо для классической теории
познания?
Некоторые философы все же декларируют приверженность клас-
сической теории познания, хотя с определенными модификациями.
Прежде всего это относится к традиции англо-американской аналитиче-
ской философии. Так, с 2000-х гг. Дженнифер Лэки издает журнал Epis-
teme с характерным подзаголовком Journal of Individual and Social
Epistemology – журнал индивидуального и социального познания. По-
литика этого журнала выражает то, что можно назвать позитивным про-
ектом в современной теории познания.
Изначально термин «позитивный проект» использовал А. Голдман
по отношению к позитивному проекту в социальной эпистемологии, но
понятие позитивного проекта может быть расширено и для эпистемоло-
гии в целом. Позитивный проект в современной теории познания мыс-
лится как продолжение традиции классической теории познания. Он не
отрицает и не дистанцируется от познавательных проектов прошлого.
Прежде всего этот проект не отрицает понятия истины. Он сохраняет
субъект-объектную оппозицию (хотя и с оговорками). Однако он может
быть дополнен и расширен. Расширение и дополнение классической
теории познания происходит в том числе и за счет исследования того,
как коммуникативные практики и межличностное взаимодействие мо-
гут помочь нам достичь знания и истины.
К представителям позитивного проекта в современной эпистемо-
логии можно отнести таких представителей аналитической философии,
как А. Голдман (Goldman), Э. Соса (Sosa), Д. Притчард (Pritchard),
К. Коaди (Coady), Дж. Лэки (Lackey), П. Богоссян (Boghossian), К. Де-
Роуз (DeRose), Дж. Греко (Greco), Г. Харман (Harman), А. Платинга
(Platinga), Л. Загзебски (Zagzebski), Дж. Кванвиг (Kvanvig) и др.
Для позитивного проекта в современной теории познания харак-
терно исследование следующих проблем: Что такое знание? Как знание
связано с убеждениями (beliefs)? Как знание может быть обосновано?
Как добиться познавательного успеха? В чем ценность знания по срав-
нению с истинным мнением? Какое знание можно считать истинным?
Как возможно объективное знание?
13
 Ключевым моментом для понимания сути позитивного проекта в
теории познания является дискуссия вокруг того, как трактовать соци-
альный аспект познания. В каком смысле познание социально? Пози-
тивный проект в эпистемологии признает, что традиционная эпистемо-
логия не учитывала социальный характер познания. Но он считает, что
можно дополнить классическую индивидуальную эпистемологию за
счет исследования коллективного познания, т. е. группового знания и
знания, полученного в ходе коммуникации. Например, о «социализа-
ции» эпистемологии пишет Китчер17.
В то же время позитивный проект в социальной эпистемологии со-
храняет центральную абстракцию эпистемологии, которую мы обозна-
чили выше, – эпистемологию как чисто теоретическое знание о позна-
вательном успехе. Это обеспечивает преемственность классической
теории познания. Позитивный проект в эпистемологии не отрицает, что
реальный познающий человек или группа людей так или иначе соци-
ально и культурно обусловлены или мотивированы (что не значит де-
терминированы) бессознательными желаниями, но считает, что от этого
в определенном смысле можно абстрагироваться.
Необходимо признать, что представители позитивного и негатив-
ного проекта находятся в отношении конфронтации друг с другом. Они
не печатаются друг у друга в журналах, участвуют в разных конферен-
циях, издают различные учебники. В современной англо-американской
философии это проявляется в противостоянии двух журналов: Social
epistemology и Episteme. Отметим, что в ведущих научных журналах и
на философских кафедрах в англоязычных странах доминируют в основ-
ном представители позитивного проекта в эпистемологии.
В современном российском философском ландшафте в целом есть
представители и того, и другого проекта. С резкой критикой классиче-
ской теории познания выступает ряд авторов, прежде всего, заведую-
щий сектором социальной эпистемологии Института философии РАН
И.Т. Касавин. С другой стороны, некоторые авторы открыто выступают
в поддержку классической гносеологии.

17
Kitcher Ph. Contrasting Conceptions of Social Epistemology // Socializing Epistemol-
ogy. The Social Dimensions of Knowledge. Rowman and Littlefield Publ., 1994.
14
 Линию на сохранение преемственности с классической гносеоло-
гией провозглашает в своих многочисленных работах по теории позна-
ния Э.А. Тайсина. Приведем характерную цитату из ее четырехтомника
по теории познания «Очерки новой гносеологии»:
«Метафизик желает обрести в ходе познания сущность вещей (ибо
в сущности познание и бытие совпадают). Она должна быть для этого
рафинирована и подвержена воздушной возгонке на феноменальный
уровень, т. е. наше главное тщание и радение – увидеть солнце истины.
Поэтому так назойливы для классического гносеолога “социокультур-
ные детерминанты” вместо самой гносеологии и рассуждения вместо
“познания” о “практике”, “деятельности”, “актах” или, еще того хуже,
“техниках повседневности”, если они представляют собой легковесное
верхоглядство. Короче говоря, строить социальную философию ни в ка-
кой ее части нельзя, не построив для нее гносеологии в качестве основы.
Так делали Эпикур и Локк, Кант и Маркс. И даже Витгенштейн…»18
В последние годы в отечественной философии стало появляться
все больше публикаций, которые демонстрируют, что объявление краха
проекта классической теории познания, возможно, является преждевре-
менным. Помимо процитированной монографии Э.А. Тайсиной, также
следует упомянуть коллективную монографию под редакцией В.А. Лек-
торского с красноречивым названием «Релятивизм как болезнь совре-
менной философии»19. Особо стоит выделить публикацию «“Реалисти-
ческий поворот” в современной эпистемологии, философии сознания и
философии науки?» в журнале «Вопросы философии» по итогам круг-
лого стола в Институте философии РАН20. Знак вопроса в названии дан-
ной публикации означает, что «реалистический поворот» не является
чем-то уже свершенным, но в то же время представляется важным фак-
тором в современных дискуссиях вокруг проблемы объективности зна-
ния в современной эпистемологии и философии науки.

18
Тайсина Э.А. Очерки новой гносеологии: в 4 ч. Очерк III: Гносеология экзистен-
циального материализма. – Казань: Казан. гос. энерг. ун-т, 2011. С. 118.
19
«Релятивизм как болезнь современной философии» под. ред. В.А. Лекторского.
2015.
20
«Реалистический поворот» в современной эпистемологии, философии сознания
и философии науки? Материалы «круглого стола». Участники: В.А. Лекторский,
Б.И. Пружинин, Д.И. Дубровский, Д.В. Иванов, А.С. Карпенко, Г.Д. Левин,
Е.А. Мамчур, С.В. Пирожкова, А.В. Родин, Н.М. Смирнова, Е.О. Труфанова, Е.Л. Черт-
кова//Вопросы философии. 2017. № 1. С. 5–38.
15
 Хотелось бы процитировать несколько наиболее важных, на наш
взгляд, высказываний участников данного круглого стола. Так, в своем
выступлении Е.Л. Черткова отстаивает необходимость реалистических
интуиций в эпистемологии:
«Нужно также отметить, что исчезновение объекта, о котором
чаще всего говорят антиреалисты, на самом деле предполагает и исчез-
новение субъекта – если нет объекта, нет и субъекта, и в виртуальной
реальности это проявляется с особенной очевидностью. Тогда стоит
признать, что нет ни объекта, ни субъекта, а есть что-то аморфное и не
ясно, как оно существует. Неразличимость субъекта и объекта делает
излишними оба эти понятия, а вместе с ними и сам феномен сознания и
знания. […] Наука невозможна без понятий реализма, объективности,
истины, потому что иначе теряется всякий смысл и специфика исследо-
вательской деятельности, прежде всего реализующей свойственный че-
ловеку познавательный интерес. Без нацеленности на получение нового
объективного знания о реальности науке невозможно претендовать на
общественное признание. Поиск смысла, которым предлагают заменить
поиск истины, намного интереснее и органичнее происходит в литера-
туре и искусстве. Человеческое познание также участвует по-своему в
этом общем поиске смысла, но именно как познавательная деятель-
ность. Отказ от когнитивного смысла науки ни в коей мере не содей-
ствует росту ее социальной и культурной ценности. […] Хочу акценти-
ровать внимание на своем понимании задачи, стоящей перед эпистемо-
логией. Она состоит в том, чтобы сохранить и развить присущие науке
реалистические интуиции и попытаться обосновать их в контексте ре-
волюционных изменений, происходящих как в науке, прежде всего в
когнитивных науках, так и в мире социума и культуры в целом»21.
Е.А. Мамчур в своем выступлении отмечает несводимость когни-
тивного к социальному:
«Можно ли ставить вопрос о социальной детерминированности
научного знания? Социальный контекст неустраним – это факт, но ка-
кова степень его влияния на научное познание – вопрос открытый. Я
всегда отстаивала точку зрения, согласно которой речь должна идти не
о социокультурной детерминированности познавательного процесса, а
о более слабом типе влияния – о его социокультурной обусловленности.
Попытки редуцировать когнитивное к социальному всегда обречены на

21
Там же.
16
неудачу. Редукция здесь не проходит: сам научный материал сопротив-
ляется этому. Возьмем в качестве примера блестящую работу Пола
Формана “Веймарская культура, причинность и квантовая теория”.
Если очень кратко, основная мысль Формана заключалась в том, что ин-
детерминистическая квантовая теория появилась в 1920-х гг. в Герма-
нии потому, что немцы были разочарованы результатами Первой миро-
вой войны. Они не хотели больше верить в существование абсолютов,
всепроникающего детерминизма, о которых им говорила классическая
наука. Но в рассуждениях Формана, как сразу же заметили его критики,
было упущено главное – квантовая механика помогла сформулировать
закономерности излучения абсолютно черного тела, т. е. решить про-
блему, с которой не могла справиться классическая физика. Именно эта
проблема, а не социальные факторы обусловили появление квантовой
теории. Социальные факторы облегчили только принятие новой теории.
Но это уже другой аспект истории становления квантовой механики.
[…] Попыток редукции когнитивного к социальному было много, но ни
одна такая попытка не увенчалась успехом. Конечно, когда в стране по
идеологическим соображениям фактически запрещают какие-то иссле-
дования (как в случае с набившей оскомину лысенковщиной в СССР),
это, безусловно, предопределяет научный уровень в соответствующей
области. Но только в данной стране и на некоторое время. Так что это
совсем другой случай»22.
Точки зрения важности поиска объективности в познании придер-
живается Е.О. Труфанова: «…возьмем пример с вопросом о том, кто
сбил некий самолет. Есть две стороны, каждая высказывает свою точку
зрения, и какая-то из них верная, но мы, как обыватели, не знаем, какая
именно и что произошло на самом деле. А возможно и такое, когда ни
одна из представленных сторон не владеет истиной, знанием обладает
только тот, кто нажал на кнопку пуска ракеты. Должны ли мы, как пред-
лагают конструкционисты, просто предоставить каждой стороне право
высказывать свою версию и не пытаться найти истинное положение ве-
щей? На мой взгляд, отсылка к объективной реальности необходима,
чтобы мы вообще были способны на какой-либо диалог. Потому что
иначе нам не на что опираться, нет общих точек пересечения, а объек-
тивная реальность – это и есть совокупность таких точек пересечения.

22
Там же.
17
Допустим, на земле лежит камень. Я считаю, что этот камень – боже-
ство, другой считает, что это просто булыжник, третий, что это драго-
ценность. Но тем не менее мы все можем согласиться с тем, что этот
камень лежит, что он существует в реальности. Если мы хотя бы об этом
можем договориться, то это уже хорошо. Дальше каждый может гово-
рить о своей культуре, о своем представлении и т. д.»23
Как кажется, из процитированных отрывков видно, что в совре-
менной эпистемологии позитивный проект по крайней мере имеет
право на существование. Автор данных очерков также декларирует
свою приверженность к позитивному проекту в современной теории по-
знания, что проявляется как в подборе тем, так и источников и методов
изложения материала. Цель монографии – показать, что основные прин-
ципы классической теории познания могут и сегодня звучать
современно.

23
Там же.
18
 ОЧЕРК 2. ЭПИСТЕМИЧЕСКАЯ УДАЧА

Эпистемическая24 удача – это понятие, которое обозначает ситуа-

цию, в которой истинное убеждение может быть совпадением, случай-
ностью, удачей. В связи с понятием эпистемической удачи в современ-
ной эпистемологии непосредственно обсуждаются две проблемы.
1. Совместимость знания с удачей.
2. Поиск такого определения знания, которое бы исключало
удачу.
Эти вопросы связаны. Если ответ на первый вопрос положитель-
ный, то второй вопрос становится бессмысленным. Обозначим заранее
возможные позиции:
А. Знание несовместимо с удачей, и невозможно построить такое
определение знания, которое бы «нейтрализовало» удачу. Иными сло-
вами, удача является фатальной для знания, и она неустранима.
Б. Знание несовместимо с удачей, но возможно построить такое
определение знания, которое бы «нейтрализовало» удачу. Иными сло-
вами, удача может быть фатальной для знания, но она устранима.
В. Знание совместимо с удачей. Нам не нужно искать такое опре-
деление знания, которое бы исключало удачу. Иными словами, удача не
является фатальной для знания, по крайней мере, не всякая удача.
Позицию А назовем скептицизмом по отношению к удаче. Пози-
цию Б, соответственно, оптимизмом по отношению к удаче. Позицию В –
компатибилизмом (от англ. compatible – совместимый).
Впервые проблему эпистемической удачи, как считается, сформу-
лировал Платон. В диалоге «Менон» Сократ формулирует вопрос: чем
отличается знание от правильного мнения? В чем разница между путе-
шественником, который знает дорогу в какой-либо населенный пункт,
и тем, кто хотя и имеет правильное мнение о дороге туда, но сам нико-
гда не ходил ей? В практическом смысле в большинстве случаев доста-
точно и правильного мнения. Но устами Менона Платон высказывает
возражение: «обладающий знанием всегда попадет в цель, а обладаю-
щий правильным мнением, когда попадет, а когда и промахнется».25

24
Необходимо разделять понятия «эпистемический» и «эпистемологический».
Первое понятие мы будем относить к самому знанию. Второе – к разделу филосо-
фии, изучающему знание.
25
Платон. Менон / пер. С.А. Ошерова. Платон. Собр. соч. в 4-х томах. М.: Мысль,
1990. Т. 1.
19
Правильное мнение может быть правильным совершенно случайно.
Здесь иллюстративна аналогия с лучником, который иногда попадает в
цель, а иногда промахивается. Для опытного лучника попадание в цель
будет обычным делом, тогда как новичок может и попасть в цель с пер-
вого раза, но постоянно повторить этот успех он сможет. В «Теэтете»
Сократ приводит в пример судью, который может прийти к истинному
мнению благодаря ораторским способностям заявителя или на основа-
нии необоснованных слухов. И здесь удачное убеждение не будет зна-
нием. Удача изменчива, поэтому правильного мнения недостаточно для
знания.
Сократ соглашается с Меноном и в качестве аналогии приводит
легенду о Дедаловых статуях. По преданию, статуи, сделанные знаме-
нитым мастером Дедалом, двигались как живые:
«Сократ. Да ведь ты никогда не обращал внимания на Дедаловы
статуи, впрочем, может быть, у вас их и нет.
Менон. К чему ты это говоришь?
Сократ. К тому, что и они, когда не связаны, убегают прочь, а ко-
гда связаны, стоят на месте.
Менон. Ну и что же?
Сократ. А то, что владеть этими творениями, если они развязаны,
мало проку, как и владеть человеком, склонным к побегам: все равно
они на месте не останутся. А вот иметь их, если они связаны, весьма
ценно: уж очень хороши эти изваяния. К чему я это говорю? Я имею в
виду истинные мнения: они тоже, пока остаются при нас, вещь очень
неплохая и делают немало добра; но только они не хотят долго при нас
оставаться, они улетучиваются из души человека и потому не так
ценны, пока он их не свяжет суждением о причинах. А оно и есть, друг
мой Менон, припоминание, как мы с тобой недавно установили. Будучи
связанными, мнения становятся, во-первых, знаниями и, во-вторых,
устойчивыми. Поэтому-то знание ценнее правильного мнения и отлича-
ется от правильного мнения тем, что оно связано»26.
Правильное мнение нужно «привязать», как Дедаловы статуи,
чтобы оно не убежало. Что же может привязать правильное мнение? По
Платону, это «суждение о причинах», иными словами, причинное объ-
яснение, почему нечто таково. Таких образом, Платон одновременно

26
Там же.
20
формулирует проблему и предлагает ее решение27. А именно, знание как
обоснованное правильное мнение исключает удачу, так как обоснова-
ние «связывает» правильное мнение. Эту трехчастную формулировку
знания Платон дает также в «Теэтете»:
«Сейчас я вспомнил, Сократ, то, что слышал от кого-то, но потом
забыл: он говорил, что знание – это истинное мнение с объяснением, а
мнение без объяснения находится за пределами знания»28.
Из этого небольшого рассуждения можно вывести и сформулиро-
вать два тезиса: первый касается соотношения знания и удачи; второй –
определения знания. Эти тезисы будут рассматриваться как предвари-
тельные ответы на два вопроса, сформулированные выше.
Тезис 1. Эпистемическая удача несовместима со знанием.
Предположим, что крупье в казино тасует колоду карт и предла-
гает добрать карту. S думает, что там валет червей. Вероятность выпа-
дения валета червей, например, 1/52. Дилер открывает карту, и там дей-
ствительно валет червей. Очевидно, что удачная догадка S не является
знанием.
Тезис 2. Знание есть истинное обоснованное убеждение.
Более точно данную формулировку можно представить в виде
бикондиционала:
S знает, что p, если и только если:
1) p истинно;
2) S убежден (believes), что р29;
3) S имеет основания для убеждения, что р,
где S – субъект знания, р – любая пропозиция, например «Идет дождь».
Ответить на вопрос «Что есть знание?» значит определить усло-
вия, которые являются по отдельности необходимыми и вместе доста-
точными для знания. При этом в совокупности они должны исключать
удачу (согласно Тезису 1).
Являются ли эти три условия знания необходимыми? Большин-
ство современных авторов сходятся в том, что это так. Предположим

27
Для самого Платона это решение, по-видимому, тоже не казалось полностью удо-
влетворительным.
28
Платон. Теэтет / пер. Т.В. Васильевой // Платон. Собр. соч. в 4-х томах. М.:
Мысль, 1993. Т. 2.
29
Английское “belief” не имеет адекватного перевода на русский язык и может пе-
реводиться как «мнение», «верование», «убеждение».
21
обратное. Допустим, во-первых, что возможно неистинное знание. То-
гда можно сказать, что S знает, что Луна сделана из сыра. Но это аб-
сурдно. Нельзя знать, что Луна сделана из сыра, если она не сделана из
сыра. Допустим, во-вторых, что можно знать что-то, не будучи убеж-
денным в этом. Предположим, что некто говорит: «Я знаю, что идет
дождь, но я в это не верю». Но это является перформативным противо-
речием. Если я знаю что-то, то я нахожусь в определенном ментальном
состоянии.
Важно отметить, что здесь разбирается семантика глагола «знать»,
а не знание как овеществленное и зафиксированное на каком-то носи-
теле. Конечно, для того чтобы существовала книга с какими-то знани-
ями, вовсе необязательно существование каких-то субъектов, способ-
ных прочитать и понять эту книгу. С другой стороны, пока таких субъ-
ектов не существует, нельзя сказать, что некто знает то, о чем написано
в этой книге. Также это условие позволяет отличить машинное знание
от человеческого. Фраза «Яндекс знает все» не может быть понята бук-
вально, потому что компьютерная программа не находится ни в каком
ментальном состоянии. Пользуясь терминологией философии сознания,
программа не имеет квалиа, соответствующих состоянию убежденности30.
Третье условие знания – обоснованность – уже было признано не-
обходимым выше в рассуждениях Платона. Тем не менее понятие обос-
нования нуждается в прояснении. Что значит, что мнение должно быть
«обоснованным»? Возможны две трактовки обоснования: фаллибилист-
ская и инфаллибилистская.
Инфаллибилизм (от англ. infallible – безошибочный, безупречный)
считает, что обоснование должно быть без риска ошибки, абсолютно
надежное. Проблема заключается в том, что если мы примем критерий
инфаллибилизма, то любое эмпирическое знание будет невозможным.
Пример: вы смотрите на градусник за окном. Градусник показы-
вает -5 градусов по Цельсию. Вы делаете вывод, что сейчас -5. Конечно,
градусник может оказаться сломанным, а на самом деле сейчас -10.
Инфаллибилистская трактовка обоснования стала причиной пора-
жения фундаментализма в философии науки. Было приведено множе-

30
Это не означает, что искусственный интеллект в принципе не может иметь такие
квалиа. Рассуждения о возможности создания искусственного интеллекта выходят
за пределы данной книги. Речь идет лишь о существующих ныне компьютерных
программах.
22
ство возражений против того, что нечто может быть обоснованно окон-
чательно, раз и навсегда. В качестве одного из аргументов против ин-
фаллибилизма приводится обычно обратная индукция. Из истории
науки мы знаем, что в прошлом научные теории опровергались. Отсюда
следует, что и все самые лучшие сегодняшние научные теории, воз-
можно, будут опровергнуты. По сути, инфаллибилистски (т. е. безоши-
бочно) можно знать только аналитические истины. Например, «Все хо-
лостяки – не женаты». Поэтому в строгом смысле доказательства воз-
можны только в логике и математике, поскольку логика и математика
оперируют не с понятиями естественных видов (напр., «электрон»), а с
терминами, т. е. строго зафиксированными понятиями с наперед задан-
ным экстенсионалом (например, «четное число»). Если физик в прин-
ципе может обнаружить, что то, что он ранее понимал под электроном,
на самом деле не соответствует его представлению об электроне, то в
математике невозможна ситуация, что то, что понимается под четным
числом, в будущем окажется нечетным числом31.
Другой вариант – фаллибилистская трактовка обоснования (от
англ. fallible – подверженный ошибке).
Определение: Убеждение S, что р, обоснованно фаллибилистски,
если оно истинно в актуальном мире и в большинстве ближайших воз-
можных миров.
Большинство современных эпистемологов принимают фаллиби-
листкую трактовку обоснования, чтобы хотя бы в теории оставить воз-
можность для эмпирического знания. Например, если в вышеприведен-
ном примере крупье открывает верхнюю карту и S видит, что там валет
червей, тогда с высокой степенью вероятности S может заключить, что
там валет червей. При этом нельзя исключить, что S, например, галлю-
цинирует. Для данного типа оговорок и нужна фаллибилистская трак-
товка обоснования.
Поэтому модифицируем третье условие знания:

31
Это не означает, что в математике невозможны открытия. Например, Лобачев-
ский доказал, что параллельные прямые могут пересекаться, хотя это и было за-
прещено постулатом Евклида. Возможно, не все суждения математики являются
аналитическими. К аналитическим суждениям относятся прежде всего так называ-
емые устанавливающие определения, которые обычно имеют формулировку
«Пусть х будет y» или «Будем считать, что х есть y». Устанавливающие определе-
ния не могут ошибаться, поскольку мы сами произвольно фиксируем экстенсионал
определяемого термина. К проблеме аналитических высказываний мы обратимся в
соответствующем очерке.
23
 3)* S имеет фаллибилитские основания быть убежденным, что р.
Итак, знание отличается от просто мнения или убеждения нали-
чием дополнительных условий – истинности и обоснованности. В связи
с этим можно выделить некую условную шкалу эпистемической точно-
сти, где 0 – это полное незнание, а 1 – это знание. Тогда по степени воз-
растания эпистемической точности нижеследующие выражения можно
расположить так:
– я хотел бы надеяться, что;
– я подозреваю, что;
– мне кажется, что;
– по моему мнению;
– я думаю, что;
– я полагаю, что;
– я верю, что;
– я уверен, что;
– я убежден, что;
– я знаю, что.
Технически все выражения, кроме последнего, будем относить к
вариациям belief и переводить как «убеждение», имея в виду, что убеж-
дение может быть разной степени эпистемической точности.
Определение знания как истинного обоснованного убеждения
считается общепринятым в современных учебниках по эпистемоло-
гии32, хотя и может вызывать возражения. В данных очерках мы будем
опираться на это определение.
Таким образом, будем считать, что вышеозначенные три условия
являются по отдельности необходимыми. Являются ли они вместе до-
статочными?
В 1963 г. американский философ Э. Геттиер опубликовал статью
в журнале «Анализ», где всего на трех страницах с помощью искус-
ственно созданных контрпримеров показал, что трехчастное определе-
ние знания не является достаточным для того, чтобы исключить удачу33.
Последовавшая за этой статьей дискуссия, которая продолжается до сих
пор, пытается решить эту проблему. В чем суть контрпримеров?

32
См., например, Pritchard D. What is this thing called knowledge? Second edition.
Routlege, New-York. 2010.
33
Впервые опубликовано: Gettier E.L. Is Justified True Belief Knowledge? // Analysis.
1963. Vol. 23. P. 121–123. Русский текст в переводе Т.Н. Зеликиной.
24
 Кейс 1. Предположим, что Смит и Джонс пытаются получить одну
и ту же должность. Предположим также, что у Смита есть веские осно-
вания полагать истинность высказывания (D).
(D) Именно Джонс получит должность, и у Джонса в кармане есть
10 монет.
Основания Смита полагать, что (D) истинно, могут заключаться в
том, что президент компании уверил его, что из них двоих выберут
именно Джонса, и, с другой стороны, Смит сам сосчитал монеты в кар-
мане Джонса всего десять минут назад. Из высказывания (D) следует (E).
(Е) У человека, который получит должность, в кармане лежит 10
монет.
Но представим себе, что, хотя еще и не зная того, сам Смит, а не
Джонс, получит должность. И также, сам того не подозревая, Смит
имеет в кармане 10 монет.
Высказывание (Е) в таком случае по-прежнему остается истин-
ным, хотя высказывание (D), из которого Смит и вывел (Е), оказывается
ложным.
Следовательно, в данном примере выполнены все условия: 1) (Е)
истинно, 2) Смит убежден в том, что (Е) истинно, и 3) Смит имеет фал-
либилистские основания для того, чтобы быть убежденным в истинно-
сти (Е).
Но настолько же очевидно и то, что Смит не знает, что (Е) ис-
тинно, так как (Е) истинно за счет того, что у Смита в кармане лежит 10
монет, в то время как сам Смит не знает, сколько монет у него в кармане,
и основывает свое убеждение в истинности (Е) на том, что у Джонса в
кармане 10 монет, и на том убеждении, что Джонс получит должность.
Схема этого контрпримера такова. У субъекта есть истинное
убеждение. Оно фаллибилистски обосновано. Как правило, такое обос-
нование является достаточным. Однако по стечению обстоятельств ка-
узальная связь между убеждением и обоснованием оказывается разо-
рванной. По этой схеме можно продуцировать какое угодно количество
кейсов.
Кейс 2. Утром вы собираетесь на работу и смотрите на настенные
часы. Они показывают 7.30. Вы заключаете, что сейчас 7.30. И действи-
тельно, сейчас 7.30.
Но предположим, что часы, которые раньше исправно показывали
время, остановились сутки назад ровно в 7.30. Так что вы смотрите на
неработающие часы, сами не зная об этом.
25
 Ваше заключение, что сейчас 7.30, является: 1) истинным, 2) вы
убеждены в этом, 3) вы имели фаллибилистские основания для этого.
В то же время ясно, что вы не знаете, что сейчас 7.30. Вам просто
повезло.
Основываясь на кейсах Геттиера, теперь можно построить следу-
ющий аргумент скептицизма относительно удачи.
1. Элемент удачи неустраним из процесса познания, несмотря
на наличие истинного обоснованного убеждения.
2. Но удача несовместима со знанием.
3. Следовательно, знание невозможно.
4. Следовательно, скептицизм истинен.
Возможны две стратегии преодоления скептического аргумента.
1. Отрицание первой посылки. Поиск критерия «антиудачи».
Этот путь будет означать обоснование позиции оптимизма относи-
тельно удачи.
2. Отрицание второй посылки. Доказательство ложности те-
зиса о несовместимости. Этот путь будет означать обоснование компа-
тибилизма по поводу соотношения знания и удачи.
Какие перспективы у первого пути?
Возможно, удастся найти такое дополнительное условие, которое
бы в совокупности с изначальными тремя составляло все необходимые
и достаточные условия для определения знания.
Для этого необходимо найти такое условие х, которые бы устра-
няло элемент удачи.
Возможно, проблема с кейсами Геттиера заключается в том, что
истинное убеждение основано на ложном основании. В случае со Сми-
том и Джонсом Смит ложно основывал свое убеждение о том, что ра-
боту получит тот, у кого в кармане 10 монет, на том, что президент ком-
пании сказал ему, что работу получит Джонс. В случае с часами субъект
ложно основывал убеждение, что сейчас 7.30, смотря на неработающие
часы. Тогда добавим четвертое условие:
S знает, что p если и только если:
1) p истинно;
2) S убежден, что р;
3) S имеет все основания быть убежденным, что р;
4) убеждение S не основано на ложной информации.
К несчастью, 4-е условие не спасает от удачи.

26
 Кейс 3. «Амбары»34. Предположим, что вы путешествуете на ав-
томобиле и вас окружает живописный пейзаж. Дорога петляет между
холмами, и почти на каждом холме вы видите амбары. На самом деле в
этой местности идут съемки очередного голливудского фильма, и ам-
бары, которые вы видите, это просто фасады, декорации.
Предположим, что последний амбар, который вы видите, оказался
настоящим. Таким образом, когда вы смотрите на последний амбар и
говорите: «Здесь амбар», – вы удовлетворяете всем 4 условиям (этот ам-
бар действительно настоящий).
Да, вы правы, но вам просто повезло. Вы могли точно так же смот-
реть на фальшивый амбар и сказать то же самое. Знание не может быть
основано на удаче, на случайном совпадении.
Возможно, проблема в том, что отсутствует каузальная детерми-
нация между истинностью обоснования и истинностью убеждения. То-
гда необходимо добавить 5-е условие:
S знает, что p, если и только если:
1) p истинно;
2) S убежден, что р;
3) S имеет все основания быть убежденным, что р;
4) убеждение S не основано на ложной информации;
5) если р было бы ложно, то S не был бы убежден, что р.
В данном случае, 5-е условие не выполняется: если бы на послед-
нем холме не стоял амбар, вы бы все равно были убеждены, что на
холме амбар (его муляж поставил бы туда режиссер).
Достаточно ли пяти условий? К сожалению, нет.
Кейс 4. «Амбары-2». Предположим, что вы проезжаете через мест-
ность, где много декораций амбаров (десятки, сотни). Но среди них че-
тыре амбара настоящие.
Когда вы проезжаете на машине эту местность, вы случайно про-
езжаете только через те амбары, которые являются настоящими.
Когда вы говорите «Здесь амбары», вы выполняете все пять усло-
вий, включая пятое: если бы там не было амбаров, то вы бы не видели
ни их, ни их декораций.

34
См.: Goldman, A. Discrimination and Perceptual Knowledge // The Journal of Philos-
ophy 73.20. 1976. P. 771–791.
27
 Но кажется, что вы все же не знаете, что там стоят амбары. Вам
опять повезло. Если бы проезжали другой дорогой, вы бы обязательно
наткнулись на декорации.
На данном этапе можно констатировать, что стратегия поиска кри-
терия «анти-удачи» провалилась. Модифицированные кейсы Геттиера
показывают, что определение знания как обоснованного истинного мне-
ния не устраняет удачу. Можно искать новый критерий, и такие крите-
рии были предложены. Однако последующая дискуссия показала, что
на сегодня не существует общепризнанного критерия, который бы эф-
фективно противостоял кейсам Геттиера.
Может быть, проблема в самом определении знания как истинного
обоснованного мнения? Некоторые современные теоретики знания
склонны придерживаться такой точки зрения и предлагают альтерна-
тивное определение знания. К таким теориям относится теория эписте-
мической добродетели. Но эти теории мы обсудим позже. Пока же у нас
остается еще один вариант.
Интуитивно кажется, что удача противоречит знанию. Поэтому
если кто-то хочет доказать иное, то в данном случае бремя доказатель-
ства лежит на том, кто хочет обосновать ложность тезиса о несовмести-
мости.
Сделаем предположение, что не всякая эпистемическая удача про-
тивоположна знанию, а только ее определенный вид.
Рассмотрим несколько примеров, когда удача сопутствует дости-
жению знания.
1. Случайно, что р истинно, но S все равно знает, что р. Напри-
мер, свидетель автомобильной аварии точно знает, что авария произо-
шла, хотя сама авария – чистая случайность.
2. Чтобы S знал, что р, он должен существовать. Но его суще-
ствование – чистая случайность. Например, единственный выживший в
авиакатастрофе знает, что произошла авиакатастрофа, хотя тот факт,
что он выжил – чистая случайность.
3. Чтобы знать, что р, S должен обладать познавательными спо-
собностями. Например, S получил выстрел в голову, и пуля прошла в
миллиметре от отделов мозга, ответственных за восприятие и мышле-
ние. Тот факт, что пуля прошла мимо – чистая случайность.
Очевидно, что в этих случаях удача сопутствует знанию. Однако
также очевидно, что в данных случаях наличие случайности, удачи не

28
делает само знание случайным. Такие типы удачи можно считать эпи-
стемически нерелеватными.
Данные примеры позволяют выделить два вида эпистемической
удачи: эвиденциальную и веритическую35.
Пусть эвиденциальная удача (от англ. evidence – доказательство,
свидетельство) обозначает, что присутствует концептуальная связь
между обоснованием и истинностью. Тогда верно нижеследующее.
Тезис о совместимости.
Удача совместима со знанием в том случае, когда только по чи-
стой случайности у S есть данное обоснование Е для убеждения, что р,
в контексте К, но если дано, что у S есть Е, то не является удачей убеж-
дение S, что р истинно в контексте К.
Например, во время ограбления банка на мгновение с грабителя
спадает маска и изумленная кассирша узнает председателя банка. Кас-
сирше повезло. Но тем не менее она знает, что председатель банка –
преступник, т. е. присутствует концептуальная связь между обоснова-
нием (то, что кассирша видела лицо грабителя и узнала в нем председа-
теля банка) и истинностью убеждения (тем, что суждение «грабителем
был председатель банка» истинно).
Пусть веритическая удача (от лат. veritas – истина) означает, что
отсутствует концептуальная связь между обоснованием и истинностью.
Тогда верно нижеследующее.
Тезис о несовместимости*.
Удача несовместима со знанием в том случае, если дано, что у S
есть обоснование Е в контексте К, но является удачей убеждение S, что
р истинно в контексте К.
Пример веритической удачи мы как раз находим в кейсах Гетти-
ера. Таким образом, элемент удачи критичен только для кейсов Гетти-
ера, т. е. для кейсов веритической удачи. Веритическая удача разруши-
тельна для знания.
Следовательно, первоначальный тезис о несовместимости ложен.
Вернее, не совсем точен. Несмотря на то что элемент удачи неустраним
из процесса познания, определенный вид удачи не критичен для знания.
А если тезис о несовместимости ложен, то скептический вывод не следует.

35
Engel M. Epistemic Luck // A Companion to Epistemology, Second Edition. Jonathan
Dancy, Ernest Sosa & Matthias Steup (eds.). Oxford: Blackwell, 2010. P. 336–340
URL: http://www.iep.utm.edu/epi-luck/
29
 Несмотря на то что мы показали, что скептический вывод не сле-
дует, все равно остается тезис, что всякое познание основано на удаче.
Для эпистемолога является экзистенциальным ужасом возможность,
что наша эпистемическая ситуация не такова, как мы думаем. Скепти-
цизм пока не доказан, но он не исключен. Например, мы не знаем, по-
везло ли нам не быть в том возможном мире, где нас обманывает Злой
Демон Декарта.
Рассуждения об эпистемической удаче дали нам возможность
глубже прояснить природу знания. Кейсы Геттиера демонстрируют, что
фаллибилистское обоснование не устраняет все типы удачи, а именно
не устраняет веритическую удачу. Поиски критерия антиудачи, а также
критика самих кейсов Геттиера продолжаются. Так, Г. Ольховиков по-
лагает, что проблема с кейсами Геттиера заключается в том, что то, что
претендует в данных контрпримерах на роль знания, само не является
знанием36. А.Л. Никифоров критикует само определение знания как ис-
тинного обоснованного мнения37. Тем временем можно пока констати-
ровать, что не всякая удача является несовместимой со знанием, а
только веритическая.

36
Ольховиков Г. Знание как истинное и обоснованное мнение: как обезвредить
контрпримеры // Логос. 2009, №2 (70). С. 44–53.
37
Никифоров А. Л. Анализ понятия «знание»: подходы и проблемы // Эпистемоло-
гия и философия науки. 2009. Т. ХXI. № 3. С. 61–73.
30
 ОЧЕРК 3. СКЕПТИЦИЗМ

Вы смотрите на термометр, он показывает +5 °С. Вы заключаете,

что сейчас +5 °С. Возможно, термометр неисправен и сейчас другая
температура.
Вы вышли на улицу и видите, что асфальт мокрый. Вы заключа-
ете, что недавно прошел дождь. Возможно, проехала поливальная ма-
шина, поэтому асфальт мокрый, а дождя не было.
Вы едете на машине и видите знак «Въезд запрещен». Вы заклю-
чаете, что в данном направлении въезд запрещен. Возможно, кто-то ре-
шил пошутить и переставил знак. На самом деле въезд разрешен.
Общая схема скептического возражения может быть сформулиро-
вана в виде следующего набора посылок и заключения.
1. S утверждает, что знает, что р.
2. На это скептик выдвигает скептическую гипотезу, что воз-
можно, что не-р.
3. Поскольку S может ошибаться, то отсюда следует, что на са-
мом деле он не знает, что р.
4. Но всякий может ошибаться.
5. Следовательно, никто не обладает знанием.
Существуют различные формы скептицизма, начиная от антич-
ного до постструктуралистского. Рассмотрим картезианский скепти-
цизм как наиболее радикальную форму скептицизма. Свой скептиче-
ский тезис Декарт разворачивает в серии знаменитых аргументов38.
1. Аргумент сна. Во сне мы не можем различить сон и реаль-
ность. Но в данный момент я не знаю, что я не сплю. Возможно, мне
только снится, что я печатаю текст на компьютере. Если я не знаю, что
я не сплю, то я не знаю, что я сейчас печатаю текст на компьютере.
2. Аргумент безумия. Безумцы испытывают галлюцинации. В
состоянии галлюцинации безумец не может отличить бред от реально-
сти. Но возможно, что я безумен. Если я не знаю, что я не безумен, то я
не знаю, что я сейчас печатаю текст на компьютере.
3. Аргумент Злого Демона. Возможно, что существует Злой Де-
мон, настолько могущественный, что он может меня заставить верить

38
Декарт Р. Сочинения в двух томах.. Сост., ред. и прим. Я.Я. Соколова. Пер. с
лат. и франц. С.Я. Шейнман-Топштейн и др. Москва: Мысль. Редакция по изданию
библиотеки «Философское наследие», 1994. Т. 2.
31
во все, что угодно. Если такой Демон существует, то я не могу быть
уверен, что 2+2=4. Возможно, что 2+2 на самом деле равно 5, но каждый
раз, когда я задумываюсь об этом, Злой Демон заставляет меня прийти
к ответу 4. Но существование Злого Демона нельзя исключить. Следо-
вательно, нельзя исключить, что 2+2 на самом деле равно 5. Следова-
тельно, я не знаю, что 2+2=4.
Современная форма аргумента Злого Демона была сформулиро-
вана Х. Патнэмом и получила название «Мозг в чане». Предположим,
что на самом деле, в данный момент, когда я печатаю на компьютере,
происходит совершенно другое. Мне только кажется, что я печатаю на
компьютере. На самом деле ученые извлекли мой мозг, переместили его
в чан с питательной жидкостью, подсоединили мой мозг к суперкомпь-
ютеру, который передает напрямую в мозг запрограммированный сиг-
нал, содержанием которого является восприятие себя печатающим
текст на компьютере. Откуда мы бы могли узнать, что это не так?
Согласно Декарту, единственное, что я могу знать, – это то, что я
мыслю. Отрицать это было бы логическим противоречием. Отсюда Де-
карт выводит свое знаменитое «Мыслю, следовательно, существую».
Все эти скептические аргументы Декарта имеют следующую ло-
гическую форму. Пусть СГ означает какую-нибудь скептическую гипо-
тезу, например, что мы «мозги в чане». Пусть О означает любое обы-
денное высказывание, которое мы делаем каждый день и считаем ис-
тинным, например «Сейчас я печатаю на компьютере». Тогда получаем
следующее умозаключение.
1. Я не знаю, что не-СГ.
2. Если я не знаю, что не-СГ, то я не знаю, что О.
3. Следовательно, я не знаю, что О.
Каковы стратегии решения скептической проблемы?
1. Можно отрицать первую посылку: «Я не знаю, что не-СГ».
1.1. Аргумент Мура.
1.2. Аргумент Э. Сосы.
1.3. Аргумент Х. Патнэма.
2. Можно отрицать вторую посылку: «Если я не знаю, что не-СГ,
то я не знаю, что О».
2.1. Теория релевантных альтернатив.
3. Можно отрицать обе посылки аргумента.
3.1. Контекстуализм.

32
 В данном очерке мы рассмотрим варианты 1 и 2. К третьему вари-
анту мы вернемся в очерке, посвященном контекстуализму. Также скеп-
тицизм со своей стороны опровергается релайабилизмом, о котором мы
напишем в соответствующем очерке, посвященном интеллектуальным
добродетелям.
Первый путь заключается в том, чтобы напрямую отрицать саму
возможность скептической гипотезы. Тогда я знаю, что я не мозг в чане.
Почему же?
Наиболее раннюю версию этого подхода находим в известном ар-
гументе Дж.Э. Мура по опровержению идеализма39. Контраргумент
Мура достаточно прост:
– посылка 1: вот одна рука (машет правой рукой);
– посылка 2: вот вторая рука (машет левой рукой).
Заключение. Существует по крайней мере два предмета незави-
симо от нашего сознания. Следовательно, существует мир, независи-
мый от нашего сознания, ч.т.д.
Мур признает, что скептик не согласится с этим аргументом, но
настаивает, что аргумент формально корректен, потому что соответ-
ствует условиям, предъявляемым к доказательствам, а именно:
1) посылки отличаются от заключения;
2) заключение действительно следует из посылок;
3) посылки истинны.
Аргумент Мура интересен тем, что по структуре он не является
логическим аргументом. Здесь важно, что посылки начинаются с «вот»,
а не просто являются утверждениями «У меня есть руки». Дело в том,
что посылку «У меня есть правая рука» скептик мог бы тут же оспорить,
справедливо предъявив претензию о том, откуда мы знаем, что у меня
есть правая рука. Аргумент Мура более утонченный, чем это кажется на
первый взгляд. Его можно назвать «вот-аргументом». «Вот-аргумент»
апеллирует к силе остенсивного указания. Например, чтобы доказать
наличие опечатки в книге, нам достаточно просто указать на нее. Когда
мы указываем на опечатку, мы тем самым подтверждаем факт ее суще-
ствования. Мур не просто констатирует существование руки, он прямо
указывает на нее. Поэтому скептик не может обвинить его в предвосхи-
щении основания.
39
Moore G.E. The Refutation of Idealism // Mind, New Series. – Oxford University
Press on behalf of the Mind Association. 1903. Vol. 12, № 48. P. 433-453.

33
 Аргумент Мура можно трактовать и иначе. Скептическая посылка
говорит, что мы не можем доказать, что скептическая гипотеза не верна.
Но почему, собственно, мы должны это доказывать? Вопрос о бремени
доказательства в теории аргументации всегда решается в пользу более
устоявшейся точки зрения. Она обладает как бы «презумпцией невинов-
ности», пока не доказано обратное. В данном случае реалистическая
точка зрения является принятой, а скептическая гипотеза чем-то экстра-
вагантным. Но тогда бремя доказательства лежит на более экстравагант-
ной точке зрения. Это скептик должен доказывать нам, что мы являемся
мозгами в чане, а не мы должны доказывать скептику обратное. В этом
смысле «вот-аргумент» Мура можно прочитать в следующем ключе:
вот вам мои руки, докажите мне, что это не так. Конечно, скептик не
может доказать, что мы мозги в чане.
Все же ответ Мура многим не кажется убедительным. Х. Патнэм
предлагает другой вариант решения скептической проблемы40. Допу-
стим, что существует возможный мир, где все наделенные ощущениями
существа представляют собой мозги в чане. Предположим далее, что у
них те же мысли, те же слова, что и у нас. Патнэм утверждает, что мы
можем сформулировать аргумент, что, по крайней мере, Я – не мозг в чане.
Ответ Патнэма вкратце таков. Хотя люди в этом возможном мире
могут мыслить и произносить все слова, которые мы мыслим и произ-
носим, они не могут указывать на то же, что и мы. В частности, они не
могут помыслить или сказать, что они – мозги в чане. Даже думая: «мы –
мозги в чане».
Патнэм предлагает представить, что муравей ползет по песку и со-
вершенно случайно оставляет след, который похож на карикатуру на
Уинстона Черчилля. Нарисовал ли муравей картинку, которая изобра-
жает Черчилля (хотя и похожа на него)? Большинство людей ответит
отрицательно.
Картинка муравья не является репрезентацией Черчилля, по-
скольку отсутствует каузальная связь между картинкой и Черчиллем,
ведь муравей никогда не видел Черчилля. Иными словами, картина му-
равья не отсылает к Черчиллю как к референту.
Если бы я был мозг в чане, то мой ментальный образ дерева репре-
зентировал бы дерево не в большей степени, чем картинка муравья ре-
презентирует Черчилля. То есть будучи мозгом в чане, мои слова и

40
Putnam H. Reason, Truth, and History. Cambridge, 1981; рус. пер.: М., 2002.
34
мысли не указывали бы на деревья, потому что я не нахожусь с ними в
каузальной связи. Эти мысли указывали бы на электрические импульсы,
которые стимулируют мозг (или компьютерную программу, которая си-
мулирует восприятие дерева).
Аргумент Х. Патнэма имеет следующую логическую форму.
1. Если я мозг в чане, то мое слово «дерево» не указывает на
деревья. И вообще, никакие мои слова и мысли не указывают на реальность.
2. Однако если мозг в чане помыслил бы «Я – мозг в чане», то
его мысли указывали бы на реальность.
3. Но по условию, это невозможно.
4. Следовательно, мозг в чане не может помыслить «Я мозг в
чане».
Специфика аргумента Патнэма состоит в том, что он апеллирует к
семантике слов и теории референции, то есть этот аргумент является, по
сути, лингвистическим. Его сила во многом зависит от того, насколько
вы склонны принимать ту или иную теорию референции.
Рассмотрим еще один контраргумент от видного современного
эпистемолога Эрнеста Соса41. Он анализирует другой аргумент Декарта,
а именно аргумент сна. Декартовский аргумент сна утверждает, что мы
не можем различить сон и реальность. Напротив, Соса настаивает, что
утверждение «Я не сплю» является самоподтверждающим, точно так же
как «Я мыслю», «Я сомневаюсь». То есть, если я утверждаю «Я не
сплю», я не могу ошибаться. Допускать противоположное было бы са-
мопротиворечием.
Аргумент Соса можно в общем виде представить в виде следую-
щего набора посылок и заключения.
1. Если мне снится, что за мной гонится лев, то отсюда не сле-
дует, что за мной гонится лев. Почему то же самое не может относиться
к акту утверждения?
2. Если мне только снится, что я утверждаю, что я не сплю, то
отсюда не следует, что я утверждаю, что я не сплю. Я вообще ничего не
утверждаю. Мне только снится, что я что-то утверждаю.
3. Но очевидно, что утверждать что-либо и видеть сон – это ка-
чественно разные состояния, точно так же как быть преследуемым

41
Sosa, Ernest. A virtue epistemology. Apt belief and reflective knowledge, Volume I.
Clarendon Press, Oxford. Kindle edition, 2007; Sosa, Ernest. Reflective knowledge. Apt
belief and reflective knowledge, Volume II. Clarendon Press, Oxford, 2009.
35
львом и видеть во сне, что тебя преследует лев, – это качественно раз-
ные состояния.
4. Следовательно, если я утверждаю «Я не сплю», то я не сплю.
Действительно, если я утверждаю, что я не сплю, то я не сплю.
Иначе возникает перформативное противоречие. Делать утверждения –
это такой же акт, как и мыслить. Почему же мыслить, что не мыслишь,
является противоречием, а утверждать, что не утверждаешь, противоре-
чием не является?
Конечно, здесь возникает вопрос: откуда я знаю, что я действи-
тельно что-то утверждаю?
В ответ на этот вопрос Соса говорит, что сны субстантивно отли-
чаются по содержанию от нормального восприятия во время бодрство-
вания. Во время сна мы не используем те же самые познавательные спо-
собности, что и во время бодрствования. Как отмечает Соса, сам факт,
что мы спим, разрушает «нормальность» восприятия. В то же время в
нормальном состоянии мы не просто можем иметь убеждения первого
уровня о реальности, но также и рефлексивные убеждения второго
уровня по поводу убеждений первого уровня. В то же время, когда мы
спим, мы не можем задействовать рефлексивную способность в ее нор-
мальном виде. Таким образом, против скептика можно возразить, что в
условиях нормального восприятия мы можем задействовать как си-
стему убеждений первого уровня, так и систему убеждений второго
уровня.
Тем не менее у скептика может быть еще один аргумент – про-
блема круга в объяснении. Скептик может возразить, что реалист ис-
пользует круг в объяснении, когда утверждает, что использует реле-
вантные познавательные способности, поскольку именно эти познава-
тельные способности скептик и ставит под сомнение. Допустим, здесь
имеется круг в объяснении, но является ли он порочным?
Вовсе не обязательно. В каком-то смысле любое обоснование
предполагает круг. Представим себе, что мы имеем некую теорию по-
знания, которая утверждает (Т).
(Т): Некое убеждение х является истинным знанием тогда и только
тогда, когда оно соответствует условию С.
Но всегда можно задать вопрос: а откуда мы знаем, что (Т) ис-
тинно? Оно может быть истинным, только если (Т) само соответствует
условию С. Но откуда мы знаем, что С? И так далее, ad infinitum. Мы

36
всегда будем иметь круг в объяснении. Это неизбежно. Но является ли
это ошибкой в аргументации? На наш взгляд, не является.
Кроме того, этот круг является порочным только если мы примем
интерналистскую модель обоснования. Интерналистская модель обос-
нования утверждает, что «обоснованно» означает, что имеются некие
(внутренние) доводы, чтобы верить во что-то. Интерналист полагает,
что идеи могут обосновывать только другие идеи. Исходная позиция за-
ключается в том, что мы не можем выйти «за пределы» нашего созна-
ния, чтобы сравнить его содержание с реальностью. Мы можем сравни-
вать только свои представления со своими представлениями. Такая
точка зрения считается даже неким трюизмом в философии. Альтерна-
тивой такой позиции в современной эпистемологии является экстерна-
лизм. Экстернализм представлен прежде всего в релайабилизме. Но ре-
лайабилизму посвящен другой очерк. Здесь лишь констатируем, что
скептический аргумент «круга в объяснении» не является фатальным
для реализма.
Итак, суммируем по поводу первого подхода к опровержению
скептицизма следующее. Как видно, во всех представленных вариантах
авторы апеллируют к понятию самоподтверждения/самоотрицания.
Некоторые утверждения – самоверифицирущие:
– «я мыслю» (Декарт);
– «вот моя рука» (Мур);
– «я не сплю» (Соса).
Некоторые утверждения – самоотрицающие:
– «я мозг в чане», произнесенное мозгом в чане (Патнэм).
Другая стратегия заключается в том, чтобы отрицать вторую по-
сылку скептического аргумента: Если я не знаю, что не-СГ, то я не знаю,
что О.
Для выхода из скептического тупика была предложена теория ре-
левантных альтернатив (theory of relevant alternatives) Ф. Дретске
(Dretske)42. Согласно этой теории, чтобы знать что-то, необходимо ис-
ключить все значимые (и только) альтернативы. Например, если в зоо-
парке я вижу перед собой зебру, то я не могу исключить альтернативу,
что я вижу перед собой лошадь, выкрашенную в полоску (при условии,
что я не специалист по зебрам). Но если у меня нет особых причин так

42
Dretske F. Epistemic operators //The journal of philosophy. 1970. Vol. 67. № 24.
P. 1007-1023. URL: http://www.jstor.org/stable/i309228.
37
думать, то эта альтернатива не значима, следовательно, я знаю, что
вижу пред собой зебру. Теперь представим, что я прочитал в газете, что
какой-то предприимчивый владелец зоопарка решил заменить зебр на
крашенных в полоску мулов с целью привлечения в зоопарки дополни-
тельной аудитории. В этом случае данная альтернатива становится ре-
левантной. Я не смогу исключить эту альтернативу, и тогда истинным
будет то, что я не знаю, что передо мной стоит зебра.
Определение: знать – значит исключать определенные альтернативы.
Чтобы знать, что р, необходимо исключить не все возможные аль-
тернативы к р, а только релевантные альтернативы. Релевантными яв-
ляются те альтернативы, для которых у меня имеются какие-либо осно-
вания. Чем более веские основания – тем более релевантной является
альтернатива.
Таким образом, теория релевантных альтернатив возражает про-
тив второй посылки скептического аргумента. Даже если я не знаю, что
я не мозг в чане, это не имеет значения. Данная альтернатива не явля-
ется релевантной. Для того чтобы эта альтернатива стала релевантной,
должны произойти некие события, которые коренным образом подо-
рвут мою веру в реальность внешнего мира43.
Но есть еще и третий подход к опровержению скептицизма. Од-
нако для этого необходимо посмотреть на проблему познания с совер-
шенно иного ракурса. Возможно, проблема заключается в самих крите-
риях, которым должен соответствовать реалистический ответ скептику.
Не являются ли требования скептика слишком завышенными?

43
В фильме «Матрица» (1999 г.) с главным героем Нео произошел ряд событий,
который заставил его усомниться в реальности происходящего.
38
 ОЧЕРК 4. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ДОБРОДЕТЕЛИ

Эпистемология добродетелей (virtue epistemology)44 является од-

ним из доминирующих направлений в современной эпистемологии. Ее
истоки восходят к Аристотелю, который наряду с этическими доброде-
телями выделял дианоэтические добродетели, или добродетели ума –
“sophia” (теоретическую мудрость), “phronesis” (практическую муд-
рость) и “nous” (понимание)45. Однако учение Аристотеля об интеллек-
туальных добродетелях не было востребовано вплоть до 80-90-х гг. ХХ в.
Поэтому прежде чем приступить к изложению современной концепции
интеллектуальных добродетелей, обратимся к Аристотелю.

Интеллектуальные добродетели у Аристотеля.

Необходимо отметить, что слово αρετή (арете), которое в тексте
«Никомаховой этики» переводится как «добродетель», имело в древне-
греческом языке несколько значений: 1) доблесть, храбрость, муже-
ство; 2) превосходные качества, отличные свойства, сила, мощь; 3) кре-
пость, бодрость; сила, острота; 4) плодородие или пригодность; 5) кра-
сота, великолепие; благородство, величие; 6) славные деяния, подвиги;
7) высокое мастерство, умение, искусство; 8) слава, честь; 9) заслуга;
10) нравственное совершенство, добродетель46.
Из перечня видно, что древнегреческое арете означало любые
превосходные качества человека, да и не только человека. По-древне-
гречески можно говорить даже об арете неодушевленных предметов.
Например, арете ножа состоит в том, чтобы он хорошо резал. В этом его
превосходное качество. Как видим, это достаточно широкий спектр

44
Английский термин “virtue epistemology” не имеет устоявшегося перевода на
русский язык. Прямой перевод – «добродетельная эпистемология» (или «эписте-
мология добродетелей») имеет двусмысленности в русском языке, потому что ан-
глийский термин “virtue” шире по смыслу, чем русское слово «добродетель», кото-
рое имеет исключительный смысл позитивных моральных качеств. Напротив, ан-
глийское “virtue” ближе к греческому оригиналу – “arête”, означавшему любое пре-
восходное качество и не имевшему отчетливой морально-этической коннотации.
Перевод «эпистемология добродетели» встречается также в работе отечественного
исследователя А. Шевченко. См.: Шевченко А.А. Эпистемология и добродетели //
Сибирский философский журнал. №4, 2016. С. 82-92.
45
Аристотель. Никомахова этика. Сочинения в четырех томах. 1983. Том 4. С. 77.
46
Древнегреческо-русский словарь Дворецкого. URL: http://www.classes.ru/all-
greek/dictionary-greek-russian-old-term-9410.htm (Дата обращения: 1.05.2017 г.)
39
смыслов, который не может быть передан русским эквивалентом, по-
скольку в последнем отчетливо слышится моральная коннотация. Ведь
по-русски добродетели – это именно превосходные моральные каче-
ства, и никакие другие. Аретическая теория добродетелей Аристотеля
позволяет говорить об интеллектуальных добродетелях как о самостоя-
тельном подвиде добродетелей, независимо от моральных добродете-
лей (хотя интеллектуальные и моральные добродетели у Аристотеля
тесно взаимосвязаны).
Истину, по Аристотелю, мы достигаем благодаря пяти вещам.
К мудрости, рассудительности и уму (сообразительности) он добавляет
еще две – искусство (техне) и науку (эпистеме). В каком смысле научное
знание и искусство может быть добродетелью? Аристотель, видимо,
имеет в виду не науку как совокупность научного знания и искусство
как творение, а скорее научный и художественный склад души. В этом
смысле было бы вполне логично говорить о совершенствовании науч-
ного образа мышления и о науке как добродетели души. Для определе-
ния науки он еще раз обращается к «Аналитике», где она определяется
как знание о том, что существует по необходимости, аподиктическое,
доказывающее: «Итак, научность – это доказывающий [аподиктиче-
ский] склад… ибо человек обладает научным знанием, когда он в каком-
то смысле обладает верой и принципы ему известны»47. Под верой тут
понимается интуитивная очевидность. Так же и искусство есть некий
причастный истинному суждению склад души, предполагающий творче-
ство.
Рассудительность (в переводе Росса – «практическая мудрость»),
по определению Аристотеля, есть способность принимать верные реше-
ния в связи с благом и пользой, но не в частностях, а в целом. Как отме-
чает Чанышев, рассудочная часть разумной души имеет предметом те
принципы сущего, которые могут изменяться, быть всякий раз иными,
ибо она имеет дело с человеком и его деятельностью, с жизнью, которая
изменчива и непостоянна. Рассудочная часть разумной души – это прак-
тический разум и практическая истина, относящиеся к людским делам
и тем самым к частному, а потому тесно связанные с опытом48. Тот, кто
способен принимать разумные решения, касающиеся блага и зла для че-
ловека, – тот рассудителен. В качестве примера Аристотель приводит

47
Аристотель. 1983. С. 175.
48
Чанышев А.Н. Аристотель. М.: Мысль, 1987. С. 162.
40
Перикла и людей, подобных ему, так как они знают, что является благом
для них самих и что благо для всех. Чтобы определить середину между
крайностями, необходимо верное суждение, а для этого нужна
рассудительность.
Выше рассудительности Аристотель ставит мудрость (софию).
Только софия имеет дело с неизменными сущностями, тогда как фроне-
сис относится к изменчивым человеческим делам (хотя Платон не раз-
личал эти понятия, у него с неизменными сущностями имеет дело и фро-
несис). Мудрец – тот, кто знает первопринципы и следствия этих пер-
вопринципов. В переводе Росса, софия есть интуитивный разум, соеди-
ненный с научным знанием49. Он также переводит софию как философ-
скую мудрость. Чтобы подчеркнуть различие между мудростью и рас-
судительностью, Аристотель приводит в пример первых философов –
Фалеса и Анаксагора, которых признают мудрыми, а рассудительными –
нет, так как они не знали своей пользы. «Знают они [предметы] совер-
шенные, достойные удивления, сложные и божественные, однако бес-
полезные, потому что человеческое благо они не исследуют»50. В пере-
воде Росса, они обладали философской, но не практической мудростью.
И поскольку рассудительность проявляется в частных случаях, с кото-
рыми знакомятся на опыте, а молодой человек не опытен, поэтому, за-
ключает Аристотель, молодой человек не может быть рассудителен.
Также к интеллектуальным добродетелям Аристотель относит си-
несис – понимание или понятливость. Синесис относится к тому, о чем
можно задаться вопросом и принять решение. Но она не тождественна
рассудительности (фронесис), поскольку, по Аристотелю, рассудитель-
ность предписывает, ведь ее цель указать, что следует делать и чего не
следует, а соображение способно только судить. «Соображать в приме-
нении к научному знанию означает усваивать… ибо часто вместо “со-
ображать” мы говорим “усваивать”»51. С термином «синесис» у Аристо-
теля соотносится термин “gnome”, который в русском переводе переве-
ден термином «совесть». Таким образом, в русском переводе этот тер-
мин имеет отчетливо моральную коннотацию. Вообще термин «гноме»
в древнегреческом языке имел ряд значений: 1) ум, сознание, дух;
2) знание, понимание; 3) рассудок, разум, здравый смысл; 4) мнение,

49
Aristotle Nicomachean Ethics / translated by W. D. Ross. Batoche Books Kitchener,
1999. Р. 78.
50
Аристотель. 1983. С. 180.
51
Там же. С. 184.
41
убеждение; 5) (умо)настроение, склонность; 6) мнение, предложение;
7) мысль, замысел; 8) решение, постановление; 9) воля, желание;
10) сентенция, назидательная мысль, изречение, гнома52. Как видим, пе-
ревод «совесть» имеет ярко выраженный авторский характер. Нам ка-
жется более соответствующим в данном контексте перевод Росса –
«верное суждение». Англ. judgment имеет значения: способность выно-
сить здравые суждения; способность разумно оценивать ситуации и об-
стоятельства и делать правильные выводы. Тогда этот термин может
быть добавлен в ряд «суждение, соображение, рассудительность, ум» и
не будет вызывать смысловой диссонанс.
Аристотель особо поднимал вопрос об ответственности за необла-
дание добродетелями. Он четко заявляет, что добродетельность, так же
как и порочность, зависит от нас. Это обосновывается тем, что совер-
шать или не совершать поступки зависит от нас. А если в нашей власти
совершать прекрасные и постыдные поступки, то от нас зависит быть
добродетельными или порочными. Блаженным, говорит Аристотель,
никто не бывает против воли. То же самое касается интеллектуальных
добродетелей и пороков. Так, например, говоря о вине за незнание за-
кона, Аристотель отмечает важность качества внимательности. «Зако-
нодатели карают даже за само неведение, когда считают, что человек
повинен в неведении… И за неведение в законах чего-то такого, что
знать положено и нетрудно, наказывают, точно так и в других случаях,
когда считают, что неведение обусловлено невниманием, так как тут не-
ведение зависит от самих людей, ведь быть внимательным – это в их
власти… Но может быть, человек таков, что не способен проявить вни-
мания. Однако люди сами виноваты, что стали такими от вялой жизни,
так же как сами бывают виноватыми, когда делаются неправосудными
или распущенными»53. По мнению Г. Энском, это означает, что, со-
гласно Аристотелю, существует определенная моральная ответствен-
ность за совершение интеллектуальных ошибок54. Энском отмечает, что
интеллектуальные добродетели у Аристотеля имеют моральный аспект,
потому что неудача в осуществлении интеллектуальной добродетели,
например такой, как здравое суждение о том, что приносит обществен-
ное благо (в управлении городом), заслуживает осуждения. Это можно

52
Древнегреческо-русский словарь Дворецкого.
53
Аристотель. 1983. С. 105–106. Ср.: «это хуже, чем преступление, это ошибка».
54
Anscombe G.E.M. Modern Moral Philosophy // Philosophy. 1958. №33. Р. 1–19.
42
интерпретировать так, что у нас есть моральное обязательство не совер-
шать интеллектуальных ошибок.
Говоря о пороках, Аристотель различает: собственно порок, не-
воздержанность и зверство. При этом они могут иметь как моральный,
так и интеллектуальный аспекты. Например, если воздержанность за-
ставляет держаться всякого мнения, в том числе ложного, она дурна.
А если невоздержанность состоит в отступлении от всякого мнения, то
будет существовать некая добропорядочная невоздержанность. Здесь
Аристотель приводит в пример Софоклова Неоптолема в «Филоктете»,
который, по его мнению, заслуживает похвалы за то, что не держался
того, в чем его убедил Одиссей, так как лгать было мучительно. На во-
прос, является ли воздержанным тот, кто придерживается какого-либо
суждения, Аристотель отвечает: «Есть люди, которые крепко держатся
своих взглядов, их зовут упрямыми, т. е. это такие, которых трудно убе-
дить и нелегко заставить изменить свои убеждения. У них есть какое-то
сходство с воздержанным, так же как у мота со щедрым, а у смельчака
с отважным, но во многом они различны. Ведь воздержанным будет не
переменившийся под влиянием страсти и влечения… А те, другие, не
убеждаются рассуждением, поскольку все-таки восприимчивы к влече-
ниям. Упрямы самоуверенные, неучи, неотесанные, причем самоуве-
ренные упрямы из-за удовольствия и страдания: действительно, они ра-
дуются победе, когда не дают себя переубедить, и страдают, когда их
мнения отводятся, наподобие поставленного на голосование. Этим они
больше похожи на невоздержных, чем на воздержных»55.
Традиционная концепция знания в эпистемологии рассматривала
знание как совокупность пропозиций (propositions). Пропозиция опре-
деляется как то, что стоит в придаточном предложении после слова
«что», например «что сейчас идет дождь». При этом истинность или
ложность определялись как свойства пропозиции. Пропозиции «сейчас
идет дождь» или «вода есть Н2О» рассматривались как истинные или
ложные, и вопрос ставился преимущественно в плоскости того, как мы
узнаем истинность пропозиции. Споры об истине между сторонниками
классической корреспондентской, когерентной и прагматистской тео-
риями истины завели философию в тупик, который привел к различным
версиям дефляционизма.

55
Аристотель. 1983. С. 209.
43
 Обращение к эпистемологии добродетелей Аристотеля стало но-
вым поворотом в эпистемологии, поскольку сместило акценты с про-
блемы истины к проблеме обоснования знания. Другим побудительным
стимулом к пересмотру доминирующего дискурса являлось разочарова-
ние в дискуссии вокруг традиционной трехчастной концепции знания.
Эпистемология добродетелей позволила дать новое определение зна-
ния, которое делало акцент на роли и заслуге (credit) субъекта в про-
цессе познания, и поэтому такое решение было встречено с энтузиаз-
мом.

Релайабилизм в эпистемологии добродетелей.

Что такое знание? Согласно Фреге и Попперу, знание есть нечто
объективное, оно образует «третий мир», наряду с миром физики и ми-
ром сознания. Знание, существующее в этом мире, наподобие платонов-
ских идей, вечно и неизменно, не нуждается в субъекте знания, хотя
люди могут «причащаться» к этому миру, черпая из него истины. Эпи-
стемология добродетелей в противовес такой точке знания ориентиро-
вана на субъект познания. Как в этической теории добродетелей не су-
ществует добрых и злых поступков самих по себе, а все зависит от того,
из каких качеств человека проистекает поступок – добродетелей или по-
роков, – так же и в эпистемологической теории добродетелей знание –
это свойство субъекта. В чем принципиальная разница этих подходов?
Предположим, что существуют два субъекта – Петр и Иван. Оба
они знают, что корень из 9 равен 3. Предположим также, что Иван знает
математическое учение о квадратных корнях и вычислил корень само-
стоятельно, используя свои когнитивные способности. Напротив, Петр
ничего не знает о математической теории квадратных корней. Свое зна-
ние того, что корень из 9 равен 3, он приобрел от Ивана или нашел эту
информацию в Интернете. Кто из них знает, что корень из 9 равен 3?
Если мы берем бессубъектную точку зрения, то знают оба. Единствен-
ным критерием является только то, что «корень из 9 равен 3» действи-
тельно является знанием, т. е. принадлежит к «третьему миру». Если
взять бихевиористскую точку зрения, то тоже знают оба, так как они
склонны демонстрировать одинаковые поведенческие реакции при от-
вете на вопрос, каков корень из 9. Оба из них могли бы ответить пра-
вильно, если бы этот вопрос им задали на экзамене или в тесте. В чем
разница? Знание Петра нельзя поставить ему в заслугу. Напротив, Иван

44
заслуживает похвалы, так как его знание есть его собственное. Он явля-
ется тем, кто продуцировал данное знание, задействовав свои познава-
тельные способности.
Важен не результат знания, а то, как этот результат получен. По-
чему важно то, как получен результат? Предположим, что Петр получил
информацию не у Ивана, а у Сергея. Сергей заблуждается и полагает,
что корень из 9 равен 2. Тогда, с точки зрения теории «третьего мира»,
Петр будет обладать ложным знанием. Но ведь Петр находится в оди-
наковом познавательном отношении и к пропозиции «корень из 9 равен
3», и к пропозиции «корень из 9 равен 2». И в первом, и во втором слу-
чае он считает их истинными. И в первом, и во втором случае он ничего
познавательно не приложил к тому, чтобы познать, чему равен корень
из 9. Можно сказать, что в первом случае ему просто повезло, так как
его источник информации был эпистемически добродетельным субъек-
том, а во втором случае – нет.
Э. Соса сравнивает знание со стрельбой из лука56. В каком случае
мы можем сказать, что данный стрелок – профессионал? Успешный вы-
стрел «в яблочко» есть важный, но недостаточный критерий, так как но-
вичок также мог бы случайно с первого раза попасть в цель. Неудачный
выстрел также не является отрицательным критерием, если, например,
стрелу отклонил от цели резкий порыв ветра. Важно, чтобы лучник про-
демонстрировал соответствующий навык. У хорошего лучника стрела
будет попадать в цель не потому, что ему повезло, а потому что этому
способствовал его навык стрельбы из лука.
Если суммировать, то мы получим три критерия хорошего
стрелка:
1) стрелок попадает в цель;
2) стрелок обладает навыком стрельбы;
3) стрелок попадает в цель благодаря своему навыку стрельбы.
Третье условие тоже важно: представим себе, что искусный стре-
лок выпустил стрелу, которую ветер одним порывом отклонил от цели,
но следующим порывом вернул обратно к цели. В этом случае мы мо-
жем сказать, что стрелок, несмотря на все свое искусство, не попал в
цель благодаря своему навыку. Ему повезло, так как второй порыв ветра
вернул стрелу обратно к цели.
56
Sosa E. A virtue epistemology. Apt belief and reflective knowledge. Clarendon Press,
Oxford, 2007. Vol. I. 164 P. См. также: Sosa, E. Knowing full well: the norma-
tivity of beliefs as performances// Philos Stud, 2008, № 142. P. 5–15.
45
 Если теперь применить эту аналогию к процессу познания, то
можно также выделить три критерия:
1) знание должно быть точным (истинным);
2) знающий должен обладать надежными познавательными спо-
собностями, познавательными навыками решения соответствующего
типа задач;
3) истинность знания должна возникнуть в результате использова-
ния этих надежных познавательных способностей, т. е. не должна быть
результатом познавательного везения и удачи.
Третий критерий знания является ключевым, так как использова-
ние познавательной способности должно быть непосредственной и
главной причиной обладания знанием. В этом случае можно говорить о
том, что субъект действительно знает что-то. Термин «надежный» в
определении отсылает к релайабилизму (от англ. reliable – надежный).
Но эта отсылка не означает абсолютизации познавательных возможно-
стей человека. «Надежность» здесь нужно понимать в фаллибилистском
смысле. Такие познавательные способности, как зрение, осязание, па-
мять являются надежными, но приблизительно точными. Если я вижу
или помню что-то, то скорее всего так и есть на самом деле, хотя логи-
чески возможно, что то, что я вижу или помню, может не соответство-
вать действительности. Используя термин «добродетели» расшири-
тельно, Соса называет все наши надежные познавательные способности
«добродетелями» (virtues), а субъекта, чье знание основано на исполь-
зовании этих надежных познавательных способностях, «эпистемически
добродетельным» субъектом. О конкретном убеждении субъекта S, что
р, также можно говорить, что оно является эпистемически добродетель-
ным или не является таковым.
Возможно, применение термина «добродетель» по отношению к
интеллектуальным способностям вызовет возражение. Но необходимо
помнить, что, согласно аретической теории добродетелей, добродетель –
это любое совершенство. Тогда любую познавательную способность в
принципе можно назвать интеллектуальным совершенством.
Релайабилизм является одной из основных форм экстернализма в
современной эпистемологии. М.В. Лебедев определяет экстернализм
следующим образом:
«Экстернализм – взгляд, согласно которому обоснование убежде-
ния субъекта S в том, что р, таково, что S не имеет к нему непосред-

46
ственного когнитивного доступа. Возможно, факты в мире таковы, ка-
кими они кажутся S, и именно они являются причинами убеждения S в
том, что р, поскольку воздействуют на его чувственные рецепторы ре-
левантным образом; однако субъекту S не требуется осознавать, что
именно так формируется его убеждение, поэтому S может иметь осно-
вание своего убеждения, что р, и без этого»57.
Интернализм полагает, что мы обязаны иметь когнитивный до-
ступ к основаниям своего убеждения. Экстернализм, напротив, исклю-
чает это требование. Достаточно, что наш когнитивный механизм явля-
ется надежным.
Предположим, что в кустах сидит тигр. Откуда вы знаете, что в
кустах сидит тигр?
Ответ интернализма: вы знаете, что в кустах сидит тигр, потому
что вы находитесь в определенном ментальном состоянии: вы видите
тигра, вы слышите, как он рычит, вы чувствуете его запах, вы его мо-
жете пощупать и т. д.
Очевидно, что этот подход уязвим к скептическому возражению,
которое мы обсуждали выше. Ваше ментальное состояние могло ввести
вас в заблуждение. Вам могло казаться, что вы видите, слышите тигра
и т.д. В кустах мог быть не настоящий тигр, а чучело или искусно сде-
ланный японский робот, внешне удивительно похожий на тигра.
Ответ экстернализма: вы знаете, что в кустах сидит тигр, потому
что там сидит тигр. Иными словами, сам тигр является конечной при-
чиной вашего убеждения, что в кустах сидит тигр.
Релайабилизм не только является ответом на вызов радикального
скептицизма, он еще и решает проблему эпистемической удачи. Если,
согласно релайабилизму, знание получено путем надежного когнитив-
ного процесса, то это и есть тот критерий анти-удачи, который мы ис-
кали, когда разбирали кейсы Геттиера.
М.В. Лебедев выделяет два направления возражений против ре-
лайабилизма – методологическое и вероятностное. Методологическое
возражение заключается в проблеме поиска универсальной таксономии
надежных методов познания. Второе возражение формулируется с
точки зрения байесианской эпистемологии58. В целом релайабилизм

57
Лебедев М.В. Перспективы современных концепций надежности знания // Во-
просы философии. 2007. № 11, С. 119–133.
58
См. там же.
47
продолжает развиваться и остается одним из перспективных течений в
современной эпистемологии.

Респонсибилизм в эпистемологии добродетелей.

Другое направление в теории интеллектуальных добродетелей
связано с трудами Л. Загзебски59 и получило название респонсибилизм
(от англ. responsible – ответственный), что указывает на большую роль
этической составляющей познавательного процесса. Когда мы форми-
руем свои убеждения, основываясь на непроверенных фактах, некрити-
чески и в силу этого заблуждаемся, то можно сказать, что мы не имели
морального права придерживаться этих убеждений. Мы виновны в том,
что не до конца исследовали предмет. Мы несем моральную ответствен-
ность, но не за то, что мы ошибаемся – ошибаться может каждый, – а за
то, что мы не проявляли достаточно внимательности, вдумчивости, кри-
тичности, беспристрастности, любознательности, изобретательности,
чтобы найти истину. Вышеприведенные выражения: вина, моральная
ответственность, моральное право – характерны для респонсибилизма.
Приведенные в качестве примера качества можно назвать интеллекту-
альными добродетелями, которые формируют интеллектуальный ха-
рактер человека.
Как видим, понятие интеллектуальных добродетелей здесь отлича-
ется от понятия Э. Соса. Если у Соса интеллектуальные добродетели –
это прежде всего наши врожденные познавательные способности, то у
Л. Загзебски – это черты интеллектуального характера личности. Такое
понимание ближе к идеям самого Аристотеля.
Загзебски утверждает, что добродетель не может быть чем-то
врожденным – как способность зрения или памяти – она должна быть
приобретенной, заслуженной, воспитуемой. С точки зрения респонси-
билизма субъект S знает, что р, если его убеждение сформировано бла-
годаря участию интеллектуальных добродетелей. Вот несколько важ-
ных познавательных добродетелей: интеллектуальная скромность, ин-
теллектуальная храбрость, интеллектуальная совесть и интеллектуаль-
ная автономия.
Интеллектуальное смирение – это такое качество интеллектуаль-
ного характера человека, которое заставляет его трезво оценивать свои
познавательные результаты, не приписывать себе чего-то большего, чем

59
Zagzebski L. Virtues of the Mind. Cambridge, 1996. 365 p.
48
реально достигнуто, не преувеличивать собственную роль в процессе
познания, учитывать вклад других людей – учителей, коллег, учеников.
Очень часто в научных работах – начиная от студенческих курсовых и
заканчивая докторскими диссертациями – делаются заявления о каких-
то фундаментальных открытиях, которые при дальнейшем рассмотре-
нии оказываются либо фикциями, либо уже давно кем-то открытыми.
Интеллектуальная храбрость – это такое позитивное качество ин-
теллектуального характера, когда исследователь не боится бросить вы-
зов устоявшимся традициям, давно доказанным научным теориям,
научным авторитетам. Интеллектуальная храбрость молодых позволяет
продвигать познание вперед, несмотря на сопротивление консерватив-
ной части научного сообщества. Другое дело, что это продвижение
должно сопровождаться интеллектуальной скромностью, иначе интел-
лектуальная храбрость превратится в интеллектуальное безрассудство.
Еще одно позитивное интеллектуальное качество – это интеллек-
туальная совесть. Если моральная совесть – это «голос Бога» в душе че-
ловека, то интеллектуальная совесть – это «голос Разума». Очень часто
мы стремимся заглушить в себе голос разума, поддаваясь нерациональ-
ным мотивам. Так, отдельные представители научного сообщества от-
стаивают определенную точку зрения только потому, что им не нра-
вится личность оппонента, или потому, что это приносит финансовую
выгоду.
Наконец, главная интеллектуальная добродетель – это интеллек-
туальная автономность. Именно этой добродетели посвящен небольшой
трактат Канта «Что есть Просвещение?» Отвечая на этот вопрос, Кант
дает известное определение. Просвещение – это выход человека из
несовершеннолетия, в котором он оказался по собственной вине. Чело-
век обычно не думает за себя, он доверяет это книге, священнику, врачу.
Но в том и заключается отличие совершеннолетнего человека от несо-
вершеннолетнего, что он должен брать на себя ответственность за те
убеждения, которые он имеет. «У кого есть деньги, тому нет надобности
мыслить». Эти слова Канта сейчас звучат как никогда современно. Уме-
ние думать за себя – это не просто иметь мнение о чем-то, это означает
иметь обоснованное мнение. Это означает понимание того, что если ты
окажешься в заблуждении, то ты будешь нести за это моральную ответ-
ственность. Та или иная степень интеллектуальной автономии присуща
любому взрослому человеку. Признание такой автономии связано с

49
юридическими правами и обязанностями: правом вступать в брак, пра-
вом выбирать и быть избранным, правом распоряжаться имуществом и
т. д. Однако лишь немногие достигают подлинной независимости в
своих суждениях, действительно имеют свое собственное мнение.
Тем не менее автономность не следует преувеличивать. Иногда
важно следовать за кем-то, если сформировать самостоятельное сужде-
ние не представляется возможным. Одно дело быть зависимым от дру-
гих в познавательном смысле, другое – пользоваться преимуществами
современного коммуникативного сообщества. Об этом мы поговорим в
другом очерке.
Интеллектуальным добродетелям можно противопоставить ин-
теллектуальные пороки, такие как догматизм, легковерность, суеверие,
интеллектуальная нечестность, интеллектуальная трусость, интеллекту-
альная лень, поспешность в выводах, самообман, принятие желаемого
за действительное и др.
Учение об интеллектуальных добродетелях применимо к эписте-
мологии образования. Дело в том, что в науке человек уже выступает в
качестве самостоятельного субъекта познания, что накладывает на него
определенную моральную ответственность за результат. В образовании
же традиционно считалось, что моральная ответственность за то знание,
которое получает учащийся, лежит на учителе, а ученик получает зна-
ние уже в готовом виде, его нужно только добросовестно выучить и рас-
сказать учителю на экзамене.
В такой модели образования учащийся рассматривается как пас-
сивный реципиент знания, его познавательная роль сводится к мини-
муму. Здесь подходит аналогия с диктофоном. В чем заключается доб-
родетель диктофона? Какой диктофон можно назвать хорошим? Такой,
который хорошо записывает информацию и может ее воспроизвести
наиболее приближенно к тому, как она была в него записана. Неудиви-
тельно, что часто такой ученик, окончивший школу или вуз, потом ока-
зывается неприспособленным к жизни, так как он привык, что ему зна-
ния преподносятся в готовом виде. В ситуации, которая требует позна-
вательных усилий, такой человек подобен цивилизованному жителю со-
временного мегаполиса, привыкшему питаться в кафе и ресторане, ко-
торого волею судеб забросило в глухую тайгу, где он вынужден само-
стоятельно добывать себе пропитание.
В идеале ответственность за знания, которые приобретает уча-
щийся, лежит не только на учителе, но и на самом учащемся. Он должен
50
критически воспринимать и самостоятельно анализировать любую ин-
формацию, которая преподносится педагогом, быть готовым высказать
свое мнение, а иногда и вступить в дискуссию. Учитель должен рас-
сматривать ученика как того, с кем они совместно осуществляют про-
цесс познания. В этом случае роль учителя заключается в том, чтобы в
первую очередь развивать интеллектуальные добродетели учащихся.
Может возникнуть опасение, что если вместо передачи знаний мы
будем формировать интеллектуальные добродетели, то в этом случае
утратится фундаментальный характер образования. Но противопостав-
ление ложно. Формирование интеллектуальных добродетелей не может
быть вместо или помимо получения конкретных знаний: в математике,
в литературе, в истории. Вряд ли кто-то когда-либо научился критиче-
ски мыслить путем заучивания абстрактных призывов «Мысли крити-
чески!» или «Проявляй интеллектуальную храбрость!». Воспитание ин-
теллектуальных добродетелей и интеллектуального характера может
осуществляться только при решении конкретных задач и проблем в со-
ответствующих науках. Все дело в постановке целей и расстановке ак-
центов. Нужно всегда иметь в виду, для чего в конечном счете изучается
та или иная дисциплина, получается то или иное знание60. Последнее в
полной мере относится и к философскому образованию. Без фундамен-
тальной (в данном случае историко-философской) подготовки оно не
может считаться полноценным.

60
См. подробнее: Каримов А.Р., Казакова В.А. Теория интеллектуальных доброде-
телей и современное образование // Вестник Нижегородского университета им.
Н.И. Лобачевского. № 5-1. 2014. С. 155-162.
51
ОЧЕРК 5. СОЦИАЛЬНЫЙ КОНСТРУКЦИОНИЗМ И РЕЛЯТИВИЗМ

22 октября 1996 г. на передовице «Нью-Йорк Таймс» была опуб-

ликована статья «Креационизм индейских племен против археологов».
Согласно распространенной и хорошо подтвержденной теории, люди
впервые попали на Американский континент из Азии через пролив Бе-
ринга приблизительно 10 000 лет назад. А согласно мифам североаме-
риканских индейцев, они жили в Америке с самого начала, а их предки
поднялись на поверхность земли из подземного мира духов.
Приводятся слова Себастиана ЛеБо, официального представителя
племени Лакота:
«Мы знаем, откуда мы пришли. Мы потомки народа Буффало. Они
пришли из центра Земли после того, как духи подготовили Землю для
проживания людей. Если не-индейцы верят, что они произошли от обе-
зьяны, пусть так и будет. Я еще не встречал и пяти Лакота, которые бы
верили в науку и эволюцию»61.
Далее «Нью-Йорк Таймс» написала, что многие археологи из ува-
жения к культуре аборигенов и под влиянием идей «постмодернист-
ского релятивизма» пришли к убеждению, что наука – это только одна
из систем убеждений.
«Наука – это только один из способов познания мира. Их мировоз-
зрение имеет такую же значимость (valid), как и археология, в том, что
касается доисторических событий» (Роджер Анион, Великобритания)62.
«Я лично отвергаю науку как привилегированный способ видения
мира» (Ларри Циммерман, США)63.
Если нет привилегированного способа познания, то, значит, лю-
бые способы познания одинаково хороши. Сформулируем этот тезис.
Релятивистский тезис: существует множество радикально отлича-
ющихся и тем не менее равноправных (равноценных, равнозначимых)
способов познания мира, и наука – лишь один из таких способов.

61
Цит. по: Boghossian P. Fear of Knowledge: Against Relativism and Constructivism
(p. 1). Kindle Edition. P. 1.
62
5 статей в Scopus, 75 цитирований.
63
11 статей в Scopus, 63 цитирования.
52
 Релятивизм – это одна из древнейших позиций в эпистемологии.
Существуют различные виды релятивизма64. В данном очерке мы рас-
смотрим такой вид релятивизма, как социальный конструкционизм.
Чтобы дать определение социального конструкционизма, необхо-
димо сначала вернуться к тому, как определяет знания «классическая»
теория познания.
Классическая теория познания.
Откуда S знает, что р?
Например, откуда я знаю, что 2х2=4?
Ответ:
S знает, что 2+2=4, потому что он знает, что 1+1+1+1=4 и что
1+1=2, поэтому если 2+2≠4, то 1+1≠2 (или что-то вроде этого).
Социальный конструкционизм полагает, что такой ответ невер-
ный.
S знает, что р, потому что его обучили этому в России в ХХХХ-х гг.
А его обучили этому, потому что:
– это часть когнитивных компетенций, которые передаются из по-
коления в поколение в данном обществе;
– это знание одобряется властями;
– это знание передается через установленные институты социали-
зации и социального контроля;
– это знание способствует достижению политических, экономиче-
ских и иных целей в обществе.
Можно выделить две формы социального конструкционизма: уме-
ренный и радикальный.
Умеренный социальный конструкционизм считает, что суще-
ствуют факты, не зависящие от человека и общества, и факты, завися-
щие от человека и общества (Дж. Серл).
«Институционализированные» факты – «деньги», «брак», «прави-
тельство», т. е. это такие факты, которые не могли бы существовать,
если бы не существовали определенные социальные институты. Напри-
мер, чтобы существовали деньги, необходимы развитые социальные ин-
ституты. Деньги не является бумажками или металлическими кружоч-
ками с определенными физико-химическими свойствами. Если я смогу
сделать деньги, идентичные по своему физико-химическому составу

64
См.: Релятивизм как болезнь современной философии / под. ред. В.А. Лектор-
ского. 2015.
53
тем, что печатает Центробанк, это все равно не будет деньгами. Брак –
это тоже социальный конструкт. В разных сообществах существуют
разные формы брака. В дореволюционной России существовала только
церковная форма брака, поэтому в Церкви венчались все, даже атеисты.
Церковный брак было очень сложно расторгнуть: для этого требовалось
разрешение епископа. Каждое общество по отдельности устанавливает,
что является браком.
К «грубым» фактам относятся такие факты, как, например, высота
Эвереста. Эверест существовал задолго до человека, поэтому не явля-
ется социальным конструктом и существует независимо от человека.
Радикальный социальный конструкционизм считает, что любые
факты – это социальные конструкты.
Аргумент радикального социального конструкционизма.
1. То, что мы называем «горой», – это вопрос конвенции.
2. То же верно и для свойств горы, таких как «высота» (мы
могли бы считать не от уровня моря, а от верхушек деревьев, например).
3. Следовательно, нет никаких гор и высот. Гора и высота – это
человеческие социальные конструкты. Любые факты о высоте горы – на
самом деле конвенции.
4. То же самое распространяется и на все другие факты.
К представителям радикального социального конструкционизма
относятся: поздний Л. Витгенштейн (1950-е гг.), Т. Кун, П. Фейерабенд
(1960–1970-е гг.), М. Фуко (1960–1970-е гг.), Н. Гудмен, Р. Рорти,
С. Фуллер (1970-1980-е гг.), Эдинбургская школа (Д. Блур, 1991), Б. Ла-
тур (2000-е гг.).
Когда французские ученые, работавшие над мумией фараона Рам-
зеса II (1213 г. до н. э.) заключили, что он, предположительно, умер от
туберкулеза, Бруно Латур выступил с опровержением, заявив, что это
невозможно: «Как он мог умереть от бациллы, которая была открыта
Робертом Кохом в 1882 г.? До Коха эта бацилла реально не существо-
вала»65.
Бергер и Лукман в работе «Социальное конструирование реально-
сти» выделяют четыре способа, и одновременно уровня, социального
конструирования реальности66.

65
Latour B., Ramses II est-il mort de la tuberculose? // La Recherche, 1998, 307. P. 84–
85.
66
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по со-
циологии знания. М., 1995.
54
 1. Хабитуализация, т. е. «опривычнивание» (от англ. habitual –
привычный), превращение в повседневность.
2. Типизация: она разделяет объекты на классы (мужчина, по-
купатель, европеец и т. д.).
3. Институционализация, которая закрепляет типизацию.
4. Легитимация, т. е. процесс, который необходим для пере-
дачи сложившихся институтов новым поколениям, для их обоснованно-
сти в глазах тех, кто не устанавливал эти институты.
Важно отметить, что сама по себе социология знания как эмпири-
ческая дисциплина не противоречит классической теории познания. Со-
циология знания фокусируется на распространении представлений и
различных факторах, на него влияющих. Примерные вопросы: каким
образом передается знание; насколько оно устойчиво; какие процессы
принимают участие в его производстве и сохранении; каким образом
оно организовано и распределено по различным дисциплинарным и
предметным категориям?
Классической теории познания противоречит социологизм. Пози-
цию социологизма в эпистемологии можно сформулировать следую-
щим образом. Если раньше социология изучала только условия произ-
водства знания, то теперь она претендует на то, чтобы объяснять само
содержание и сущность научного знания (Д. Блур).
Важную роль в развитии социального конструкционизма сыграл
постколониализм. Идеологически доктрина равноправности различных
способов познания мира связана с постколониальным сознанием. За-
щитники колониальной экспансии Запада часто оправдывали свои заво-
евания тем, что они несут завоеванным народам более высокую куль-
туру и науку Запада. В постколониальную эпоху сложилось общепри-
нятое мнение, что нельзя насильно подчинять суверенный народ под ло-
зунгом распространения знания. Об этом пишет П. Фейерабенд:
«Появление современной науки совпадает с подавлением неевро-
пейских народов западноевропейскими захватчиками. Эти народы по-
давлялись не только физически, они также теряли свою духовную неза-
висимость и были вынуждены принять кровожадную религию братской
любви – христианство. Наиболее развитые представители этих народов
получили отличие: их приобщили к таинствам западного рационализма
и его высшего достижения – западной науки. Это привело к почти не-
выносимому разрыву с традицией (Гаити) […] Сегодня этот процесс по-
степенно начинает приобретать противоположное направление, хотя и
55
с большими трудностями… Однако наука все еще сохраняет свою
власть. Она сохраняет свое превосходство вследствие того, что ее
жрецы не способны понять и не хотят простить иных идеологий […]
Таким образом, хотя теперь гражданин США может избрать ту рели-
гию, которая ему нравится, он все еще не может требовать, чтобы его
детей обучали в школе не науке, а скажем, магии […]»67 68.
На развитие социального конструкционизма идеологически также
повлияли такие феномены, как политкорректность и мультикультура-
лизм. Политкорректность можно определить как стремление избегать
формулировок, которые могут оскорбить ту или иную социальную
группу. Мультикультурализм – это представление о том, что каждая
культурная и социальная группа имеет право на равную степень уваже-
ния и равную степень голоса по сравнению с другими группами. Про-
явлениями политкорректности является особое внимание к языковым
выражениям:
– вместо «черный» – «афроамериканец»;
– вместо «умственно отсталый» – «альтернативно одаренный»;
– использование гендерно-нейтральных выражений (напр. «прода-
вец») или, наоборот, создание «женских эквивалентов» там, где нельзя
выразиться нейтрально («бизнесвуман»).
Как отмечает Труфанова, борьба за политкорректность приводит
к размыванию границ между нормой и девиацией («отклонением»), по-
скольку любой тип поведения (в том числе и познавательного), следуя
принципу толерантности, может быть объявлен «разновидностью
нормы»69.
В целом призыв к толерантности и политкорректности обоснован,
так как многие из тех, кто верил в объективную истину, не проявляли
толерантность к чужим взглядам. Но это не значит, что вера в объектив-
ную истину несовместима с толерантностью. Причина нетолерантности
не в объективности исследователя, а в его догматизме. Нетолерантность
происходит из убеждения «я не могу ошибиться».
67
Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986. С. 125, 467.
68
Отметим, что современный американский школьник (по крайней мере, в некото-
рых штатах) уже имеет возможность изучать креационизм наряду с теорией эво-
люции и другими теориями происхождения человека в государственных школах.
Это в основном, южные штаты: Аризона, Арканзас, Флорида, Джорджия, Индиана.
69
Труфанова Е.О Политическое vs эпистемологическое: релятивизм в социальном
конструкционизме и феминистской философии // Релятивизм как болезнь совре-
менной философии / под. ред. В.А. Лекторского. 2015. С. 226.
56
 Одним из ярких проявлений современного социального конструк-
ционизма является феминистская эпистемология. Согласно феминизму,
современная наука подвержена гендерным предрассудкам и выражает
интересы властного большинства – мужчин. Так называемые объектив-
ность и ценностная нейтральность науки на самом деле устанавливают
«маскулинный взгляд» на мир. Методология научной рациональности
заложена в мужской психике, и таким образом рациональность выра-
жает идею мужского доминирования.
Половая принадлежность ученого играет критическую роль.
«Маскулинная» наука навязывает абстрактно-логическое мышление, не
учитывает «женский тип познания», который характеризуется эмоцио-
нальным отношением к действительности. Отсюда недооценка не-тео-
ретического, интуитивного познания действительности.
Феминистская критика науки касается не только областей соци-
ально-гуманитарного познания, которые, возможно, в значительной
степени в прошлом были привержены гендерным предрассудкам, но
даже и точных и естественных наук.
Традиционная математика является сексистской, потому что она
не субъективна и не открыта для различных интерпретаций. Критику-
ется европоцентрическая (и мужская) гегемония в математике, которая
устанавливает, что доказано, а что нет. Не существует такой вещи, как
«правильный ответ». Объективность математики – это переменная,
функция общности социальных интересов70.
Бэконовская наука, где последний проводит соотношение чело-
века и природы как отношение доминирования и силы, объявляется пат-
риархальной и закрепляющей насилие мужчины над женщиной. Одна
из представителей феминизма пишет следующее: «Обладает ли уравне-
ние Е=mс2 половыми признаками? Возможно, что обладает. Допустим,
что оно обладает такими признаками в той мере, в какой оно ставит ско-
рость света в привилегированное положение по отношению к другим
скоростям, в которых мы жизненно заинтересованы. Возможность об-
наружения сексуальной подписи у этого уравнения я вижу не в прямом
его использовании в ядерных вооружениях, а в том, что оно наделяет

70
Leone Burton. Moving Towards a Feminist Epistemology of Mathematics // Educa-
tional Studies in Mathematics. 1995. Vol 28, No. 3. P. 275-291.
57
привилегированным статусом то, что перемещается с наибольшей ско-
ростью [...]»71.
Наряду с феминистской эпистемологией, в качестве одного из
представителей социального конструкционизма можно также назвать
«квир-эпистемологию»72, или сексуально-нетрадиционную эпистемологию.
Согласно «квир-эпистемологии», ученые-натуралы по-другому
воспринимают реальность, нежели представители нетрадиционной сек-
суальной ориентации. Традиционная наука – это господство гетеросек-
сизма. Гомофобия – это результат познавательных практик Запада в це-
лом. Представление о единственной наблюдаемой истине использова-
лось для замалчивания и маргинализации геев и лесбиянок:
«Желание занять объективную позицию есть отражение диском-
форта исследователя со своим собственным телом и своей гетеросексу-
альностью, страха принять гомосексуализм в себе и других»73.

Анализ аргументов социального конструкционизма и их кри-

тика.
Прежде чем приступить к анализу аргументов социального кон-
струкционизма, укажем на один традиционный аргумент против лю-
бого релятивизма.
Пусть истинно: (R) истина или ложность всех утверждений реля-
тивна по отношению к различным культурам. Тогда:
1) R либо истинно, либо ложно;
2) если (R) истинно, то, поскольку в большинстве культур такой
тезис не признается, значит, (R) ложно;
3) если (R) ложно, то тогда верно, что по крайней мере некоторые
утверждения не являются истинными или ложными по отношению к ка-
кой-то культуре, т. е. (R) ложно;
4) следовательно, в любом случае (R) ложно.
Фактически (R) истинно только по отношению к одной культуре –
культуре релятивиста.

71
Сокал А., Брикмон Ж. Интеллектуальные уловки. Критика современной филосо-
фии постмодерна. М.: , 2002.
72
От англ. queer – зонтичный термин, обозначающий различных представителей
сексуальных меньшинств.
73
Binnie, J. Coming out of Geography: Towards a Queer Epistemology? // Environment
and Planning D: Society and Space. 1997, Vol. 15, Issue 2. P. 223–227.
58
 Возможно, этот аргумент не сильно повлияет на убеждения реля-
тивиста, поэтому обратимся к анализу основных аргументов релятивиста.
Аргумент 1. Зависимость фактов от описания.
Согласно социальному конструкционизму, необходимо, что все факты
зависят от описания. Как пишет Р. Рорти, мы описываем жирафов как «жи-
рафов», потому что это соответствует наших нуждам и интересам. Все опи-
сания, которые мы даем вещам, зависят от наших интересов. Если бы мы
были размером с амебу или муравья или, наоборот, смотрели на мир из кос-
моса глазами инопланетян, у нас бы не появилось слово и понятие жирафа74.
Можно описывать объекты неограниченным количеством способов. Напри-
мер, можно сказать, что в мире существуют фореле-страусы, т. е. существа
с головой страуса и хвостом форели, которые разнесены в пространстве (см.
рис. 1). Также существуют столо-кровати – разнесенные во времени объ-
екты, состоящие из кровати в первую половину дня и из стола во вторую (см.
рис. 2). В нашем концептуальном аппарате их нет, просто потому что у нас
нет такой практической потребности.

Рис 1. Фореле-страус

00:00 – 11:59 12:00 – 23:59

Рис 2. Столо-кровать

74
Rorty, R. Truth and Progress // Philosophical Papers. 1998, Vol. 3. P. 87.
59
 О зависимости фактов от описания пишет И. Касавин: «Так, суж-
дение “У Юпитера 30 лун” якобы основывается на объективных, неза-
висимых от сознания фактах и поэтому является истинным. […] В каче-
стве абсолютного, независимого от сознания “факта”, существуют
только неограниченное множество неких “объектов”, о которых мы ни-
чего не знаем, в том числе и то, что они являются объектами. […] Ана-
логично, и 30 лун Юпитера не существовали бы без людей, потому что
именно люди создали Солнечную систему из совокупности видимых в
небе мелких объектов. Без людей эти луны были бы неизвестно чем в
неизвестном месте в неизвестном отношении неизвестно к чему. Имели
ли бы они массу, скорость, орбиту и прочие качества, которые люди им
приписывают в силу определенных ментальных состояний (знаний,
мнений, восприятий)? Вряд ли»75.
На данный аргумент можно ответить следующее.
1. Здесь смешиваются два разных тезиса.
Описания фактов являются социально релятивными. Но из этого
вовсе не вытекает, что сами факты являются социально релятивными.
Предположим, что жираф жует эвкалиптовое дерево, и это дерево нахо-
дится примерно в 5 милях от императора Нерона. Тогда можно описы-
вать жирафа как жирафа или как объект, находящийся в 5 милях от им-
ператора.
Как сказал поэт, роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет.
2. Релятивизм описаний сам влечет наличие объективных фактов.
Даже если принять, что факты зависят от описания, то, согласно
этой модели, должны существовать факты, которые не зависят от опи-
сания. Если мы можем «концептуально разрезать» действительность
как угодно, все же то, что «разрезается», должно существовать заранее.
Чтобы были «фореле-страусы», до этого должны существовать форели
и страусы. Чтобы были «столо-кровати», до этого должны существовать
столы и кровати; т.е. должен существовать какой-то первоначальный
субстрат, то «тесто», из которого мы «лепим» реальность.
В качестве аргумента социальные конструкционисты часто приво-
дят существование созвездий. Действительно, созвездия существуют
только с определенного угла зрения, потому что мы именно так группи-
руем между собой звезды. Но этот пример не только показывает, что

75
Касавин И.Т. Социальная философия науки и коллективная эпистемология. 2016.
С. 196.
60
«созвездие» есть социальный конструкт, но и то, что для того чтобы
могли существовать разные углы зрения на звезды, для начала должны
объективно (т. е. независимо от наблюдателя) существовать сами
звезды.
3. Если факты – социальные конструкты, то отсюда следует, что
не существовало фактов до человека. А как же динозавры? Они тоже
возникли вместе с человеком? Либо нужно предположить какую-то
форму обратной причинно-следственной связи?
4. Пусть понятия «гора» или «электрон» – социальные кон-
структы. Но разве в само понятие «электрон» не входит то, что он явля-
ется «строительным блоком Вселенной» и существовал до человека?
Разве здесь нет противоречия?
Аргумент 2 социального конструкционизма. Существование раз-
личных равноправных форм формирования знания.
Формулировка проблемы.
Допустим, что существуют факты до и независимо от нашего со-
знания. Но остается ряд вопросов.
1. Существует ли один единственный правильный способ фор-
мирования знания о реальности?
2. Существует ли единственный стандарт того, что считать
обоснованным и оказанным?
3. Стандарты обоснования отличаются в различных культурах.
Тогда как их можно сравнивать между собой?
Р. Рорти использует в качестве иллюстрации историю о Галилее и
кардинале Беллармино76.
Используя изобретенный им телескоп и математические расчеты,
Галилео Галилей смог подтвердить ранее высказанную Коперником тео-
рию, согласно которой Земля вращается вокруг Солнца. За это в 1615 г.
Галилей был вызван в суд, где ему предъявили обвинение в ереси. Ру-
ководил обвинением кардинал Беллармино, великий инквизитор Като-
лической церкви (канонизирован в 1930 г.). По обвинению, учение Га-
лилея противоречило «единогласному истолкованию Священного Пи-
сания, которому должны следовать все католики». Согласно легенде,
кардинал Беллармино отказался смотреть в телескоп, поскольку, по его
словам, есть более существенное доказательство, а именно само Свя-
щенное Писание.

76
Rorty R., Truth and Progress // Philosophical Papers, 1998.Volume 3.
61
 Итак, у нас есть два различных противоречащих друг другу стан-
дарта обоснования.
Стандарт обоснования 1. «Галилеевская» наука.
Согласно данному стандарту, убеждение S, что р, обосновано,
если оно:
– соответствует эмпирическому наблюдению;
– дедуктивно или индуктивно выводимо;
– является наилучшим объяснением;
– соответствует критерию простоты и т. д.
Стандарт обоснования 2. Стандарт кардинала Беллармино.
Согласно данному стандарту, убеждение S, что р, обосновано,
если оно:
– наилучшим образом соответствует единогласному толкованию
Священного Писания по данному вопросу.
Кто сказал, что Священное Писание не является превосходным ис-
точником знаний об устройстве космоса?
Эти стандарты находятся в противоречии, так как, согласно гали-
леевскому стандарту, Земля вращается вокруг Солнца, а согласно стан-
дарту кардинала Беллармино, Солнце вращается вокруг Земли. Примем,
что данные стандарты лишены внутренних противоречий.
Итак, существуют две различные внутренне непротиворечивые
системы обоснования – наша и альтернативная, – которые приводят к
противоположным убеждениям. Как можно выбрать между данными
стандартами?
Как утверждает Рорти, конечно, мы скажем, что наша более пра-
вильная, потому что, по нашим стандартам, альтернативная система –
неверна. Но это круг в объяснении. Мы оцениваем нашу эпистемиче-
скую систему и альтернативную ей с точки зрения нашей эпистемиче-
ской системы. Но ведь точно так же может поступить альтернативная
система. Однако не существует нейтральной эпистемической системы.
Следовательно, существуют различные равноправные системы обосно-
вания знания, между которыми нельзя сделать объективный выбор.
Витгенштейн в работе «О достоверности» пишет следующее:
«608. Положениями физики я руководствуюсь в своих действиях,
разве не так? Должен ли я сказать, что у меня нет для этого достаточных
оснований? Не это ли мы как раз и называем достаточным основанием?
609. Допустим, мы встретили людей, которые не считают это убе-
дительным основанием. И все же как мы себе это представляем? Ну,
62
скажем, вместо физика они вопрошают оракула. (И потому мы считаем
их примитивными.) Ошибочно ли то, что они советуются с оракулом и
следуют ему? Называя это “неправильным”, не выходим ли мы уже за
пределы нашей языковой игры, атакуя их?
610. И правы мы или не правы в том, что сражаемся с ними? Разу-
меется, наши действия будут подкреплены всяческими лозунгами.
611. Где действительно сталкиваются два непримиримых прин-
ципа, там каждый объявит другого глупцом и еретиком»77.
Д. Притчард полагает, что наличие различных концептуальных
фреймов предполагает невозможность убеждения. Это создает про-
блему как для эпистемологии, так и для теории аргументации78.
Как можно ответить на этот аргумент?
Ответ 1. Альтернативные системы обоснования не являются кон-
курентными по сравнению с «галилеевской наукой».
Кейс 1. Нонгкавусе79.
В середине XIX в. в Южной Африке девочка из племени кхоса по
имени Нонгкавусе пришла на берег реки Гксара и услышала пророче-
ство. Духи предков пообещали ей, что если кхоса уничтожат посевы и
зарежут весь свой скот, то после этого будут уничтожены белые, в мире
настанет изобилие. А взамен духи сметут британских поселенцев в
море, пополнят зернохранилища, а также заполнят краали более краси-
вым и здоровым крупным рогатым скотом.
Девочка рассказала об этой истории дяде, тот рассказал вождю.
Вождь поверил в пророчество, кхоса начали убивать скот. А новый скот
все не появлялся, белые не исчезали. И тогда стало ясно, кто в этом ви-
новат – виноваты были те кхоса, которые отказывались убивать скот.
Стали убивать тех, кто отказывается.
Убили до 400 000 голов крупного рогатого скота. В связи с послед-
ствиями голода население сократилось с 105 000 до 27 000.
Кейс 2. Пляска Духа80.
Религия Пляски Духа была создана в 1880-х гг. пайютским проро-
ком Вовокой. Основой религии была экстатическая пляска, ее участ-

77
Витгенштейн, Л. О достоверности. / Философские работы. М., 1994.
78
Pritchard, D. Diffusing epistemic relativism // Synthese. 2009, №166. P. 197–412.
79
См. URL: http://ru.wikipedia.org/
80
См. URL: http://ru.wikipedia.org/
63
ники часто впадали в транс и имели видения. Вовока утверждал, что ве-
ликое наводнение смоет всех белых людей, после чего возродится преж-
ний мир индейцев.
После подробного рассказа первых паломников о беседе с Вово-
кой Пляска Духа сразу была начата. Они уверяли, что каждый, кто носит
украшенные защитными амулетами рубахи духов, становится неуяз-
вим, и пули солдат не смогут причинить им вреда. Вдохновленные но-
вой надеждой, лакота танцевали с мессианским неистовством, до пол-
ного изнеможения.
Пляска Духа распространилась с такой скоростью, что всего за два
месяца эту идею приняло подавляющее большинство народа. В конце
1890 г. на подавление выступлений приверженцев Пляски Духов были
направлены войска. Дело кончилось бойней при Вундед-Ни, во время
которой опытным путем выяснилось, что рубашки духов от пуль не за-
щищают.
Ответ 2. Альтернативные системы обоснования не являются фун-
даментально отличными от «галилеевской».
Да, кардинал Беллармини консультируется у Библии по поводу
устройства космоса. Но он не открывает ее каждый день, а опирается на
индукцию, чтобы предсказать, что завтра в ней будет написано то же
самое. Он опирается на дедукцию, чтобы вывести следствия из библей-
ского текста. Он опирается на чувственное восприятие, чтобы опроверг-
нуть Галилея: мы каждый день видим, что солнце всходит и заходит, а
земля покоится.
Ответ 3. Наконец, против релятивизма можно также сказать, что
он является плохим политическим аргументом. Если социальный кон-
струкционизм используется для поддержки политических идей мульти-
культурализма и толерантности, то он не достигает цели. Ведь если до-
минирующая культура не может критиковать угнетенную, то и угнетен-
ная не может критиковать доминирующую. Следовательно, феминизм
и другие конструкционисты используют двойные стандарты: для кри-
тики оппонентов они используют релятивизм, а по отношению к самим
себе – нет.
Может ли быть некий компромиссный вариант, который учиты-
вает и субъективность познания, и его объективную природу? На наш
взгляд, такой вариант можно представить как конъюнкцию двух выска-
зываний.

64
 1) Нечто существует до и независимо от наших социальных или
лингвистических конвенций.
2) Но ответ на вопрос, что именно существует, определяется язы-
ком описания, который (язык) зависит от наших социальных или линг-
вистических конвенций, наших способов восприятия и понимания
мира, наших интересов, желаний – и наших, и других людей.
Иными словами, от нас зависят не факты, а описания фактов.
Не существует одного привилегированного описания объектов
(Х. Патнэм).
Пример. «Автомобиль движется по шоссе со скоростью 100 км/ч».
Данное описание истинно относительно неподвижного объекта и ложно
относительно объекта, движущегося в том же направлении с той же ско-
ростью (0 км/ч). Но это описание не отменяет объективного факта, что
автомобиль движется с определенной скоростью. Вопрос в том, как за-
мерить эту скорость. То есть «автомобиль движется со скоростью 100 км/ч
относительно неподвижного объекта» и «автомобиль движется со ско-
ростью 0 км/ч относительно объекта, движущегося в том же направле-
нии с той же скоростью» – это не два разных факта, а один и тот же
факт. Все дело в разных словарях описания.
Представим, что мы в комнате, где находятся письменный стол и
кресло, на столе лампа, тетрадь и ручка. Сколько предметов находятся
в комнате?
Ответ 1. 5 (в обычном исчислении).
Ответ 2. 25-1=31 (с учетом мереологических сумм). С точки зрения
мереологии количество «объектов» соответствует количеству непустых
множеств индивидов. Мы можем образовывать множества из стол +
кресло, кресло + лампа, стол + тетрадь + лампа и т. д.
Оба ответа «правильны». Но не абсолютно любой подсчет пред-
метов будет правильным, т. е. не абсолютно любое описание является
приемлемым. Шкала оценки только фиксирует способ подсчета, но не
определяет, какие предметы существуют в действительности. Темпера-
туру можно мерить в Цельсиях, а можно, как в США, в Фаренгейтах. Но
независимо от того, как измерять, вода всегда закипает при одной и той
же температуре (при нормальных условиях).
Такая позиция позволяет признавать плюрализм без того, чтобы
«в довесок» получить релятивизм. В погоне за истиной есть те, кто бо-
рются на равных за первое место, но есть и проигравшие.

65
 Можно провести аналогию с картой. Карта всегда субъективна в
том смысле, что картограф сам выбирает, что нанести на карту, а что
нет. С другой стороны, карта всегда приблизительна. Ни одна карта не
может быть на 100 % точной, иначе она должна была бы быть размером
с то, что она отображает. Но тем не менее карта является неким грубым
инструментом, с помощью которого можно найти путь на местности,
так как она отображает реальность.

66
 ОЧЕРК 6. КОНТЕКСТУАЛИЗМ И АТРИБУЦИЯ ЗНАНИЯ

В данном очерке81 предметом исследования является контекстуа-

лизм в современной эпистемологии как особый подход к определению
знания, который формулируется прежде всего в трудах К. ДеРоуза
(DeRose)82. В то же время контекстуализм в эпистемологии возник как
ответ на скептический вызов. Этот очерк также призван показать, что
современная эпистемология учитывает определенным образом соци-
альный характер познания и тем самым отвечает на претензии критиков
классической теории познания в «робинзонаде». Кроме того, о социаль-
ности познания мы будем говорить и в дальнейших очерках.
Начнем с аллегории К. Баха83.
Иван-дерматист и Василий-септик оба не любят грязь. Иван ду-
мает, что для того чтобы его руки оставались чистыми, их нужно чаще
мыть с мылом. Вася – септик. Он думает, что поскольку микробы везде,
то невозможно, вообще невозможно, чтобы руки были чистыми.
Однажды Иван и Василий встречаются, и когда Иван протягивает
руку для рукопожатия, Василий-септик в ужасе отстраняется.
– Но у меня же чистые руки, – уверяет Иван. – Я помыл их 5 минут
назад.
Василий парирует с помощью «септического аргумента».
1. Если твои руки были бы чистыми, на них не было бы микробов.
2. Но на твоих руках есть микробы (эмпирический факт).
3. Следовательно, твои руки не чистые.
По крайней мере, септик не сомневается в том, что у дерматиста
есть руки – его волнует только их чистота. Но дерматист «не покупа-
ется» на аргумент септика:
– Я только что вымыл руки, – протестует он. Несмотря на то что
он знает о микробиологии и существовании микробов, он отрицает, что
его руки не чистые.

81
Основные идеи этого очерка изложены ранее в статье: Каримов А.Р. Контексту-
ализм, скептицизм, прагматика // Исторические, философские, политические и
юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и прак-
тики. Тамбов: Грамота, 2013. № 6 (32): в 2-х ч. Ч. II. C. 71-76.
82
DeRose K. Contextualism and Knowledge Attributions//Philosophy and Phenomeno-
logical Research, Vol. 52, No. 4 (Dec., 1992), pp. 913-929. См. также: DeRose K. The
case for contextualism. Oxford, 2009. 302 p.
83
Bach K. The Emperor’s new “knows” // Contextualism in Philosophy. Knowledge,
meaning and truth. 2005. P. 51–90.
67
 Тут на сцену выходит Петр-контекстуалист, который считает, что
дерматист был прав, когда говорил, что его руки чистые. Но и септик
был прав, когда утверждал, что на руках дерматиста есть микробы.
Большинство эпистемологов полагают, что у нас есть объектив-
ные (правильные) ответы на вопросы: «что такое знание?», «возможно
ли знание?» и т. д. Естественно, философы различаются в том, какой
ответ они считают правильным, но их объединяет то, что все они счи-
тают, что на данные вопросы имеется (один) правильный ответ. Как
проницательно отмечает Э.А. Тайсина, «философия никогда не отка-
жется от плюрализма и толерантности. […] Однако наряду с этим и вме-
сте с этим философы никогда не будут говорить и писать “плюрали-
стично” в принципе, “в принципе” толерантно терпеть чуждые взгляды
оппонентов: те всегда будут для нас неверными, и максимум, на что мы
способны, это – либо выказать толерантность из соображений вежливо-
сти, либо стать эклектиками. Если философ заговорил – значит, он уве-
рен в своей правоте. Если он вступает в спор – значит, желает отточить
свою мысль и утвердить позицию. Одну. Правильную. Свою»84. Возмо-
жен ли в философии путь, избегающий принятия какой-то одной пози-
ции, не являющийся эклектикой?
Считается, что впервые термин «контекстуализм» в интересую-
щем нас смысле использовал П. Унгер (Unger)85. Унгер полагает, что
объективного ответа на некоторые традиционные вопросы не суще-
ствует. Любой ответ на поставленный вопрос обусловлен сетью пред-
посылок, которые принимает тот или иной философ, и этот ответ дается
относительно этих предпосылок. Однако выбор между этими предпо-
сылками не является объективно обусловленным. Эту ситуацию Унгер
называет философской относительностью. Анализируя причины фило-
софской относительности, Унгер указывает на семантическую относи-
тельность терминов, используемых в ходе рассуждения. Семантическая
относительность означает, что термин не имеет фиксированного значе-
ния, а его значение зависит от набора предпосылок, которые принима-
ются при той или иной семантической интерпретации.
Согласно терминологии П. Унгера, в семантической интерпрета-
ции терминов может быть два подхода: инвариантизм и контекстуа-
лизм. Проанализируем значение термина «ровный» в высказывании
84
Тайсина Э.А. 2013. С. 15.
85
Unger P. Philosophical relativity. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1984.
143 p.
68
«Это поле для крокета является ровным». По стандартам неопытного
игрока поле может считаться достаточно ровным, однако с точки зрения
стандартов профессионального игрока оно может вовсе не быть тако-
вым. Для последнего даже небольшие неровности могут быть помехой
для проявления профессионального мастерства, тогда как для первого
эти неровности могут быть вовсе незаметны. Поэтому истинными будут
оба высказывания «Это поле является ровным» (по стандартам непро-
фессионального игрока) и «Это поле не является ровным» (по стандар-
там профессионала).
С точки зрения контекстуализма семантика термина «ровный» яв-
ляется сложной и обязательно включает отсылку к определенным стан-
дартам. С точки зрения инвариантизма семантика термина «ровный»
будет достаточно простой и однозначной, так что можно истинность
выражений, в которые входит этот термин, определить без отсылки к
контексту употребления. Существует некое абсолютное понятие «ров-
ности», и вещь либо соответствует этому понятию, либо не соответ-
ствует. В то же время инвариантист может соглашаться с тем, что для
кого-то значение предложения может быть контекстуально зависимым.
В таком случае он может различать то значение, которое предложение
имеет «само по себе» (sentence meaning), и то значение, которое имел в
виду говорящий (speaker meaning), т. е. разделять импликатуру и экс-
пликатуру. В вышеприведенном примере инвариантист может согла-
шаться, что говорящий хотел сказать «Это поле является ровным для
меня (профессионала/любителя)», но при этом выражение, которое он
фактически сказал («Это поле ровное»), взятое «само по себе», вне опре-
деленного контекста, может быть истинным или ложным.
Очевидно, что выражения «здесь», «сейчас» и т. п. контекстуально
зависимы. В то же время существуют выражения, которые, по-види-
мому, мало зависят от контекста употребления, например «трансформа-
торная будка». Проблемными являются именно «пограничные» случаи.
К таким примерам относится глагол «знать». Отличие этого глагола от
других заключается в том, что он требует пропозиционального содер-
жания, а именно представляет собой эпистемическую модальность.
Традиционно рассматривается отношение термина «знать» к пропози-
циональному содержанию высказывания.
Возьмем, к примеру, высказывание «Я знаю, что я являюсь сыном
своих родителей». Если спросить, является ли данное суждение истин-

69
ным, то необходимо установить соотношение моего знания к опреде-
ленному факту. Я могу сказать, что я знаю, что являюсь сыном своих
родителей, потому что я похож на них, наследую их черты характера и
прошел тест ДНК на родство. Скептик может возразить, что я не могу
знать, являюсь ли я сыном своих родителей, поскольку я мог быть усы-
новлен, черты характера не унаследованы, а приобретены в ходе воспи-
тания, и тест ДНК имеет погрешность, в которую я как раз мог попасть.
Я и скептик расходимся в оценке того, какое отношение имеет мое вы-
сказывание к тому, что в нем утверждается.
С точки зрения контекстуализма мой спор со скептиком не выяв-
ляет эксплицитно третью сторону, а именно того, кто приписывает зна-
ние субъекту. Ведь весь спор и заключается в том, что скептик не скло-
нен приписывать мне знание о чем-то, тогда как я сам склонен припи-
сывать себе это знание. С точки зрения контекстуализма проблема не
только в отношении моего высказывания о знании чего-то к реальности,
но и в том, кто устанавливает это отношение и в соответствии с какими
стандартами.
В этом смысле корни эпистемического контекстуализма уходят к
теории языковых игр Л. Витгенштейна и концепции языковых каркасов
Р. Карнапа. Но, как увидим, контекстуализм не сводится к релятивизму.
Согласно ДеРоузу, условия истинности предложений вида «S
знает, что р» или «S не знает, что р» варьируются в зависимости от силы
эпистемического контекста. «S знает, что р», если он находится в доста-
точно обоснованной эпистемической позиции, чтобы утверждать, что р,
где «достаточность» зависит от контекста, т. е. «достаточно для эписте-
мического стандарта N».
Дадим определение контекстуализма. Предложение знания вида
«S знает, что у него есть руки» имеет разное истинностное значение от-
носительно разных контекстов высказывания. Эпистемические стан-
дарты варьируются от одного субъекта атрибуции знания к другому.
Один субъект атрибуции может истинно утверждать «S знает, что у него
есть руки», а другой субъект атрибуции может истинно утверждать, что
«S не знает, что у него есть руки», говоря об одном и том же S в одно и
то же время.
Согласно контекстуалистской семантике, субъект атрибуции –
«начальник», он принимает решение. Стандарты применения глагола
«знать» определяются субъектом атрибуции, а не объектом (кроме слу-
чая, когда субъект и объект атрибуции – одно и то же лицо).
70
 Следовательно, когда я говорю «S знает что-то», я говорю, что S
знает это по моим стандартам в контексте моей атрибуции. При этом
стандарты атрибуции не обязательно должны определяться эксплицитно.
Но что значит, что знание является градуальным, т. е. может иметь
степень? Представляется, что само знание является инвариантным, т. е.
некто что-то либо знает, либо не знает. Можно иметь раннюю беремен-
ность или позднюю беременность, но нельзя быть чуть-чуть беремен-
ным. Можно иметь больше оснований для убеждения или меньше осно-
ваний для убеждения. Основание для убеждения может быть более чем
достаточным для знания или просто достаточным, т. е. обоснование
имеет степени, но знание – нет. Противоречит ли это контекстуализму?
Вовсе нет.
Контекстуализм считает, что то, что является достаточным для
знания, варьируется вместе с контекстом, в котором происходит атри-
буция знания. Контекстуализм напрямую имеет дело с атрибуцией зна-
ния, а не с самим знанием.
ДеРоуз исследует проблему на примере кейса «Банк».
Кейс «Банк» А. Мы с женой возвращаемся домой в пятницу вече-
ром на автомобиле и планируем заехать в банк, чтобы погасить чек.
Проезжая мимо банка, мы видим, что внутри длинная очередь. Обычно
мы оплачиваем чеки сразу, но в данном случае нет необходимости опла-
тить данный чек сегодня, поэтому я предлагаю ехать домой и оплатить
чек в субботу утром. Моя жена говорит: «Возможно, завтра банк будет
закрыт. Многие банки не работают по субботам». Я отвечаю: «Я знаю
точно, что он будет открыт. Я был там две недели назад. Они работают
по субботам до обеда».
Кейс «Банк» Б. Мы с женой возвращаемся домой в пятницу вече-
ром на автомобиле и планируем заехать в банк, чтобы оплатить чек. И
так же, как и в случае А, проезжая мимо банка, мы видим, что внутри
длинная очередь. Я предлагаю оплатить чек в субботу, мотивируя тем,
что я был в этом банке всего две недели назад в субботу, и он был от-
крыт до обеда. Но в данном случае мы только что выписали важный чек
на очень большую сумму. Если не положить деньги на счет до поне-
дельника, то предъявителю чека будет отказано в выплате, и мы ока-
жемся в очень неприятной ситуации. И конечно же, банк не работает по
воскресеньям. Жена напоминает мне обо всем этом. Она также говорит:
«Банки меняют часы работы. Откуда ты знаешь, что банк будет открыт
завтра?» Имея ту же степень уверенности, что банк будет работать в
71
субботу, как и в случае А, я тем не менее отвечаю: «Нет, я не знаю.
Пойду уточню».
ДеРоуз отмечает, что когда я утверждаю в случае А, что «я знаю,
что банк будет открыт в субботу», и в случае Б, что «я не знаю, что банк
будет открыт в субботу», то в обоих случаях, по-видимому, я утвер-
ждаю истинное суждение. Почему же я склонен приписывать себе зна-
ние в случае А и отрицать его в случае Б? Ведь в обоих случаях я опи-
раюсь на те же факты. Нельзя сказать, что в случае А мое знание явля-
ется более обоснованным, чем в случае Б. Между случаями А и Б суще-
ствует разница лишь в эпистемическом контексте.
1. В случае Б для меня небезразлично, окажусь я правым или
нет. От того, будет ли открыт банк в субботу, многое для меня зависит.
Тогда как в случае А оказаться правым для меня не так уж важно.
2. В случае Б предполагается некоторая возможность, а именно
что банк мог поменять часы работы. Поскольку я не могу знать, что за
последние две недели банк не поменял часы работы, то я не могу откло-
нить такую возможность.
3. В случае Б рассмотрение возможности, описанной в п.2,
вкупе с ситуацией, описанной в п.1, приводит меня к утверждению о
том, что я не знаю, будет ли банк открыт в субботу.
4. В случае А возможность, описанная в пункте 2, не рассмат-
ривается, поскольку в ситуации, описанной в пункте 1, нет необходимо-
сти непременно отклонить такую возможность.
Таким образом, эпистемический контекстуалист, анализируя эти
оба кейса, основываясь на рассуждениях пунктов 1-4, будет утверждать,
что в обоих случаях субъект оказывается правым, поскольку истинность
утверждений «Я знаю, что банк будет открыт в субботу» в случае А и
«Я не знаю, что банк будет открыт в субботу» в случае Б зависит от
разных эпистемических стандартов. В случае Б я требую соответствия
моего знания более сильному стандарту.
Эпистемический инвариантист, напротив, будет отрицать значи-
мость эпистемического контекста и утверждать, что субъект прав
только в одном случае – А либо Б, – но не в обоих сразу. В эпистемоло-
гии эти позиции представляют, соответственно, релайабилизм и скепти-
цизм.
Релайабилист, анализируя оба кейса, скажет, что в случае А субъ-
ект имел достаточно надежные основания для своего знания, и будет
отрицать необходимость рассмотрения всех возможных ситуаций, при
72
которых он мог бы оказаться неправ. Скептик же будет утверждать, что
субъект прав в случае Б, отрицая у себя знание, так как он не может
исключить из рассмотрения все возможные альтернативы. Более того,
скептик задирает эпистемические стандарты еще выше – настолько вы-
соко, насколько это возможно, чтобы исключить такие возможности,
как например, что мир был создан секунду назад или мы все являемся
«мозгами в чане» и т. п.
Какими же преимуществами обладает контекстуализм? Фактиче-
ски, мы уже привыкли выделять различные виды эпистемических стан-
дартов: обыденный, научный, философский. Внутри научных стандар-
тов можно выделить стандарты математических наук (логическая не-
противоречивость, дедуктивная выводимость), естественных наук (экс-
периментальная подтверждаемость, предсказание новых объектов), со-
циальных наук (статистическое обобщение), гуманитарных наук (опора
на текстовые источники, сравнительный анализ и т. д.).
Так, например, внутри научного стандарта математики также мо-
жет существовать вариативность знания. Сравните:
1) S говорит: «Я знаю матанализ. Я сдал экзамен по матана-
лизу»;
2) S говорит: «Я знаю матанализ. Я прочитал 10 учебников по
матанализу»;
3) S говорит: «Я знаю матанализ. Я написал докторскую дис-
сертацию по матанализу и придумал новый вид матанализа».
Контекстуализм также совместим с определением знания как
обоснованного убеждения. Он позволяет сохранить критерий обосно-
ванности знания, но релятивизирует его относительно определенного
эпистемического стандарта. Контекстуализм также совместим с коге-
рентизмом. В этом случае эпистемические стандарты будут определять
степень необходимой согласованности совокупности знаний.
Контекстуализм предлагает альтернативный подход к критике
скептицизма. Дело в том, что скептицизм молчаливо подменяет эписте-
мические стандарты по ходу рассуждения. Так возникает классическая
ошибка «предвосхищения основания», поскольку термин «знать» мол-
чаливо навязывается в смысле «знать согласно скептическому стан-
дарту знания» (см. очерк про скептицизм). Анализируя аргумент Мура
с точки зрения контекстуализма, можно спросить: почему всякое знание
должно отвечать критериям, предлагаемым скептиком? Проблема скеп-

73
тика в том, что он принимает теорию познания, которая сильно сужи-
вает то, что может быть знанием. В этом смысле контекстуализм сбли-
жается с теорией значимых альтернатив.
Позиция Мура о том, что только здравый смысл должен быть ис-
ходной позицией для всякого философского рассуждения с точки зре-
ния контекстуализма также будет неверной. Инвариантизм скептика и
инвариантизм Мура – оба не устраивают контекстуалиста.
Правильная позиция будет выглядеть как конъюнкция следующих
двух высказываний.
1. Утверждение реалиста о том, что мир существует, истинно
(с точки зрения относительно низких эпистемических критериев здра-
вого смысла).
2. Утверждение реалиста о том, что мир существует, ложно (с
точки зрения чрезмерно требовательных к обоснованию скептических
критериев).
Является ли контекстуализм разновидностью релятивизма?
Обычно релятивизм формулируется как позиция, согласно которой два
субъекта могут не соглашаться друг с другом, но они оба правы. Одно
истинно для первого, а второе – для второго. На первый взгляд, позиция
контекстуализма выглядит релятивистской: суждение р истинно для S
тогда и только тогда, когда оно истинно относительно контекста, в ко-
тором высказывается р.
Т. Уильямсон называет контекстуализм укрощенным (tamed) ре-
лятивизмом86. Почему релятивизм здесь «укрощен»? Потому что реля-
тивизация относительно контекста в истинностном значении суждения
не противоречит тому, что истинностное значение абсолютно в данном
контексте. Когда субъект утверждает, что р, он утверждает истину. Не
только истину для себя, но абсолютную истину. Когда он утверждает,
что не-р, он тоже утверждает истину абсолютно.
Возьмем в качестве примера ситуацию. Она утверждает: «Я жен-
щина», – а он утверждает: «Я не женщина». В нормальной ситуации ни-
кто не скажет, что они имеют разногласия, так как смысл лингвистиче-
ского выражения «Я» зависит от контекста употребления и релятивизи-
рован относительно говорящего. Когда женщина говорит «Я», мы пред-
полагаем, что это «Я» относится к ней. Когда мужчина говорит «Я», мы

86
См. также Williamson T. Knowledge, context and the agent’s point of view // Contex-
tualism in philosophy. Knowledge, meaning and truth. 2005. P. 91–95.
74
предполагаем, что это «Я» относится к нему. Поэтому, когда женщина
говорит «Я женщина», она говорит истину. Она же не говорит, что он
женщина. Соответственно, когда он говорит «Я мужчина», он не гово-
рит, что она не женщина.
Также предложение «Декарт умер в 1650 г.» выражает истину от-
носительно актуального мира; и оно выражает ложь относительно воз-
можного мира, в котором Декарт умер в 1651 г. Но эта разница в истин-
ностном значении не означает контекстуальной вариации в значении
предложения «Декарт умер в 1650 г.». Предложение «Декарт умер в
1650 г.» имеет одинаковое фиксированное значение, независимо от
того, произнесено ли оно в актуальном мире или в возможном мире.
Иными словами, это суждение выражает ту же самую пропозицию. Раз-
ница в том, что пропозиция, что Декарт умер в 1650 г., актуально ис-
тинна. В этом смысле контекстуалистской является двумерная семан-
тика, которая релятивизирует выражение не только относительно гово-
рящего, но и относительно ситуации употребления, т. е. возможного
мира, в котором высказывается предложение.
Для понимания отличия контекстуализма от релятивизма необхо-
димо прояснить еще вопрос о том, какой параметр изменяется вместе с
контекстом87. Есть несколько вариантов ответов. И все они являются
несовместимыми с релятивизмом.
Первый подход считает, что с изменением контекста меняется по-
рог для того, что считать обоснованным. Можно представить себе сте-
пени обоснованности, которые располагаются от 0 до 1, где 0 обозна-
чает «никак не обосновано», а 1 – «обосновано вне всякого сомнения».
Тогда контекст можно представить как порог, который находится в ин-
тервале от 0 до 1. На рис. 3 j обозначает уровень обоснованности неко-
торого убеждения, что р.

0 j 1

87
Schaffer J. What shifts? Thresholds, standards or alternatives? // Contextualism in phi-
losophy. Knowledge, meaning and truth. 2005. P. 115-130.
75
 контекст 1 контекст 2
Рис 3. Шкала обоснованности

Как видно на рисунке, убеждение является достаточно обоснован-

ным в контексте 1 и не является достаточно обоснованным для контек-
ста 2. Понятие «обоснование» относится к нечетким понятиям, таким
как «богатый», «молодой», «высокий», поэтому оно имеет вариабель-
ный порог. В качестве примера представьте разницу в том, какое обос-
нование необходимо для ответа на школьном экзамене и для выступле-
ния на защите докторской диссертации.
Согласно другому подходу, при смене стандартов меняется сила
эпистемической позиции, необходимой для знания. Третий возможный
подход заключается в том, что меняется набор эпистемических альтер-
натив, которые субъект может исключить (теория значимых альтерна-
тив).
Во всех этих подходах важно то, что контексты можно между со-
бой сравнивать. С точки зрения релятивизма, как, например, в теории
Куна о несоизмеримости научных парадигм, парадигмы несравнимы
между собой. Напротив, контексты можно сравнивать по степени обос-
нованности. Таким образом, показано, что контекстуализм не сводим к
релятивизму.

76
 ОЧЕРК 7. КОММУНИКАТИВНОЕ ЗНАНИЕ

Есть два смысла, в которых говорится о социальной природе по-

знания. В первом смысле под социальным познанием понимается по-
знание, которое получено не путем индивидуального опыта или рефлек-
сии, а через коммуникацию с другими. Во втором смысле под социаль-
ной природой познания понимается детерминированность познания со-
циальными практиками, прежде всего властными. Данный очерк посвя-
щен рассмотрению проблем, связанных с коммуникативным знанием88.
Итак, в первом смысле социальная эпистемология изучает три вопроса.
1. Проблему статуса знания, полученного в ходе коммуникации.
2. Проблему группового знания, когда субъектом является не ин-
дивид, а коллективный субъект. Например, в таких выражениях, как
«Мы, народ Соединенных Штатов…», «комиссия считает, что…», «пра-
вительство постановило, что…» и т. п. субъектом познания выступает
некоторая социальная группа. Здесь можно привести в пример тенден-
цию к увеличению количества авторов научных статей, связанную как
с распределенным характером современной науки, так и с ростом меж-
дисциплинарных исследований.
3. Влияние определенных институциональных особенностей на
качество коммуникативного знания. Например, влияние системы рецен-
зируемых журналов в науке на качество публикаций.
В данном очерке мы рассмотрим первую проблему – статус зна-
ния, полученного в ходе коммуникации.
Сегодня все более осознается, что производство знания происхо-
дит не в головах отдельных ученых, а в процессе общения разных соци-
альных субъектов89. В качестве примера из истории науки можно при-
вести строительную площадку как коммуникативное пространство (пи-
рамида Хеопса, Тадж-Махал). На строительной площадке происходило
соединение знаний, технологий, профессий, социальных ролей: труд
инженеров, механиков, математиков, каменотесов, лесорубов и плотни-
ков, кузнецов (а также жрецов, работорговцев, стражников и т.д.). По-
явление книгопечатания как фактора быстрого распространения науч-
ных знаний также повлияло на развитие коммуникации. Современное
88
Частично данные рассуждения опубликованы в Karimov A.R., Solodukho M.N.
Problems of knowledge by communication. (В печати.)
89
См. Миннуллина Э.Б. Категория коммуникативного пространства в контексте ис-
торичности. Дис. д-ра филос. наук. Казань, 2015.
77
познание осуществляется уже не в салонах, где высокопоставленные
гости вместе с дамами обсуждали в том числе научные вопросы («неви-
димый колледж»), и даже не в Академии наук, а на Интернет-площадке.
Проблема статуса коммуникативного знания обозначена еще у
Платона в диалоге «Менон». Сократ приводит в пример обычный слу-
чай, когда мы получаем знание от другого. Таким обычным случаем яв-
ляется спросить дорогу у незнакомого человека. Предположим, путеше-
ственнику нужно попасть в некий населенный пункт. Он спрашивает
дорогу у первого встречного. Предположим, что тот имеет абсолютно
точные сведения о местонахождении города, потому что живет там. Он
сообщает путешественнику, как попасть в город. Теперь путешествен-
ник тоже знает, как попасть в город.
Но также очевидно, что эпистемический статус путешественника
и встречного разный. Ведь один знает лично, а другой понаслышке.
В каком смысле путешественник знает, как попасть в населенный пункт?
Рассмотрим следующие суждения:
– «Нил – самая большая река в Африке»;
– «У звезды TRAPPIST-1 три планеты пригодны к жизни»;
– «Цезарь перешел Рубикон в 49 г. до н. э».
Большинство из нас не были в Африке, не смотрели в телескоп и
не изучали исторические архивы. Все это мы узнали не путем самосто-
ятельного исследования, а из сообщения другого – учителя, СМИ и т.д.
Большая часть знания получена в ходе коммуникации, а не путем лич-
ного опыта или рефлексии. Мы зависим от коммуникативного знания в
такой степени, что даже не можем ее осознать. Когнитивный Робинзон
возможен, только если у него есть история общения с другими людьми.
Итак, сформулируем тезис о тотальности коммуникативного
знания: значительная часть наших познаний получена от других, а не
путем самостоятельного познавательного усилия. Конечно, познава-
тельное усилие субъекта необходимо и для того, чтобы получать знание
в ходе коммуникации. Например, чтение учебника по матанализу тре-
бует значительного напряжения умственных способностей. Но первич-
ным источником познания является в данном случае автор учебника по
матанализу.
Относительно коммуникативного знания также возникает скепти-
ческая проблема. Откуда мы знаем, что то знание, которое мы получаем
в ходе коммуникации, является знанием? В фильме «Шоу Трумана»
(1998) главный герой Труман Бербанк – обычный человек, живущий
78
обычной жизнью. Только он не знает, что каждое его телодвижение
наблюдают многочисленные скрытые камеры, а вся его жизнь переда-
ется в прямом эфире по всему миру. Родина Трумана – город Сихэвэн –
искусно выполненные декорации, а все его население – нанятые актеры.
Исполнительный продюсер «Шоу Трумана», Кристоф, с помощью
своей команды, подобно Богу, может изменять даже погоду в городе.
Специальные технологии под огромным куполом киностудии, где сни-
мается шоу, это позволяют. Такая коммуникативная «Матрица» вполне
представима и даже описана в многочисленных антиутопиях.
Тема систематической дезинформации эксплуатируется различ-
ными «теориями конспирации». Одна из таких теорий, например, за-
ключается том, что Земля на самом деле плоская, все лгут, а ученые,
моряки, космонавты, пилоты самолётов устроили грандиозный заговор
с целью скрыть правду. Они знают, но все до единого в сговоре с пра-
вительством, которое в свою очередь находится под колпаком у репти-
лоидов. Доказательством является то, что горизонт всегда выглядит со-
вершенно плоским на все 360 градусов вокруг наблюдателя, независимо
от высоты. Все съемки с ракет, самолетов и беспилотников, показыва-
ющие искривлённый горизонт, – подделка.
Вышеописанный пример скорее является анекдотом. Но вот ре-
альный случай. Существуют «СПИД-диссиденты» (AIDS-denialism).
Они доказывают, что ВИЧ на самом деле не ведет к СПИДУ, а некото-
рые даже отрицают реальность существования самого вируса ВИЧ.
СПИД-диссиденты верят, что фармацевтические компании вместе с ан-
гажированными ими докторами организовали заговор с целью извлече-
ния сверхприбыли за дорогостоящее лечение несуществующей болезни.
Назовем такую позицию радикальным скептицизмом относи-
тельно коммуникативного знания. Что можно противопоставить такому
скептицизму?
Прежде всего разберемся с терминами. Английское выражение
“testimonial knowledge” не имеет точного аналога в русском языке. В пе-
реводе И.Т. Касавина это «знание-сообщение», т. е. знание как резуль-
тат сообщения. Основное значение англ. testimony – свидетельство, по-
казание, довод, доказательство, утверждение. На наш взгляд, в эпистемо-
логии этот термин нужно переводить в его первоначальном значении –
«свидетельство». В английском языке тоже есть различие между юри-
дическим употреблением термина и философским. Здесь идет речь не о

79
формальном свидетельстве (под присягой в суде), а о том, что встреча-
ется в повседневных социальных взаимодействиях. Нас интересует сви-
детельство как дополнительный источник знания наряду с восприятием,
рефлексией и пр.
Как определить, что является свидетельством в философском
смысле? Австралийский философ С. Коади дает следующее определение90.
Утверждение S, что р, является свидетельством, если:
1) утверждение S, что р, есть доказательство, что р;
2) S компетентен утверждать, что р, или у S имеются соответству-
ющие полномочия или регалии истинно утверждать, что р;
3) утверждение S, что р, относится к какому-то спорному или не-
разрешенному вопросу.
Первое условие определяет, что именно свидетельство, а не лич-
ный опыт выступает для субъекта в качестве источника обоснования.
Кроме того, оно устанавливает каузальную связь между утверждением
и его доказательством. Второе условие касается компетентности гово-
рящего. Говорящий должен обладать определенными полномочиями
для того, чтобы сообщать какое-либо знание. Например, для универси-
тетских преподавателей существуют определенные квалификационные
требования. Те, кто не соответствуют им, не могут с кафедры учить сту-
дентов. Врач, ставящий диагноз пациенту, должен иметь диплом врача
и т. д. Третье условие определяет, по поводу чего может быть свиде-
тельство. Нечто может быть для меня свидетельством, если я не обла-
даю знанием по этому вопросу. Если я не нуждаюсь в знании о чем-то,
то я не приму эту информацию как свидетельство. Третье условие учи-
тывает не только того, кто является автором свидетельства, но и реци-
пиента, его эпистемический статус, интересы и желания.
По этой модели мы по определению в принципе не можем иметь
ненадежного свидетеля. Если нет объективной связи между тем, что
утверждается, и реальным положением дел, то нет и свидетельства. Та-
ким образом, вопрос «Является ли свидетельство источником обосно-
ванного знания?» превращается в вопрос «А имеется ли вообще такое
свидетельство?».
Дженнифер Лэки полагает, что эти три условия слишком силь-
ные . Интуитивно кажется, что мы можем не доверять свидетельству,
91

90
Coady C. Testimony: A Philosophical Study, Oxford, Oxford University Press. 1992.
91
The Epistemology of Testimony / J. Lackey and E. Sosa (eds.). Oxford. 2006.
80
но оно все равно остается свидетельством (например, свидетельство об
НЛО). Не всегда свидетель является надежным и компетентным или мы
не можем это проверить. Наконец, свидетельство не обязательно
направлено на реальный запрос. Примеры: кто-то случайно подслушал
чей-то разговор, посмертно опубликованы чьи-то дневники и т. п.
Предположим, что Алиса искренне верит, что она ясновидящая, и
она сообщает Джейн, что она может видеть, что Элвис Пресли не умер,
а живет в Сан-Диего. При этом для Джейн это не спорный вопрос, так
как она знает, что Элвис умер и не нуждается в доказательствах по
этому вопросу. По модели Коади, такой пример не есть пример свиде-
тельства, так как не выполняются все три условия.
1. Между утверждением Алисы и существующим положением
дел нет никакой объективным связи.
2. Алиса не обладает соответствующей компетенцией, полно-
мочиями и регалиями, дабы утверждать, что Элвис живет в Сан-Диего.
3. Ее сообщение направлено тому адресату, который не нужда-
ется в каких-либо показаниях по данному вопросу.
В то же время интуитивно кажется, что сообщение Алисы явля-
ется свидетельством. Возвращаясь к примеру с вопрошанием первого
встречного о дороге: здесь тоже трудно предположить, как должны вы-
полняться первое и второе условие. Возможно, прохожий сообщает по
памяти, но его память в данном случае подвела его. Какие регалии
нужны прохожему для сообщения, как пройти, – паспорт с пропиской в
этом городе? Или именно в данном районе? Очевидно, что под эти усло-
вия попасть довольно проблематично.
Современные исследователи предлагают более широкое опреде-
ление свидетельства. Свидетельство – это когда «люди говорят нам
вещи» (Р. Ауди)92. «В широком смысле свидетельство есть утверждение
чьих-то мыслей» (Э. Соса)93. Свидетельством может быть не только
утверждение. В качестве свидетельства может выступать кивок, подми-
гивание, жесты и т. п. Иногда отсутствие свидетельства само может
быть свидетельством. Например, я знаю, что на прошлой неделе в мире
не произошло разрушительное землетрясение мощностью 9 баллов,
иначе об этом бы сообщили различные независимые источники.

92
Там же.
93
Там же.
81
 Такое определение предполагает также, что в большинстве случаев
свидетельство других людей оказывается истинным. Правдивость –
это одно из условий лингвистической коммуникации. Распространение
неверных сведений чревато потерей репутации и санкциями. Если ин-
формация не затрагивает его личные интересы, субъекту незачем лгать
или утаивать информацию. Распространение истинного знания в целом
награждается (в свободном демократическом обществе). Кроме того, на
фоне уже имеющегося знания мы можем оценить правдоподобность но-
вого свидетельства.
Анализ прагматики речевого общения предложил П. Грайс. Суще-
ственным аспектом такого анализа является «принцип кооперации».
Грайс дает его в следующей формулировке: «Твой коммуникативный
вклад на данном шаге диалога должен быть таким, какого требует сов-
местно принятая цель (направление) этого диалога»94.
В качестве уточнения механизма функционирования Принципа
Кооперации П. Грайс выделяет следующие 4 постулата.
1. Максима количества.
– «Твое высказывание должно содержать не меньше информации,
чем требуется (для выполнения текущих целей диалога)»;
– «Твое высказывание не должно содержать больше информации,
чем требуется».
2. Максима качества.
– «Старайся, чтобы твое высказывание было истинным»;
– «Не говори того, что ты считаешь ложным»;
– «Не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований».
3. Максима релевантности.
– «Не отклоняйся от темы».
4. Максима способа.
– «Выражайся ясно»;
– «Избегай непонятных выражений»;
– «Избегай неоднозначности»;
– «Будь краток (избегай ненужного многословия)»;
– «Будь организован».
«Постулаты Грайса – это не правила этикета, они не предписы-
вают норм поведения, а лишь описывают систему рациональных ожи-

94
Grice H.P. Meaning // The Philosophical Review, 1957. №66. P. 377–88.
82
даний относительно намерений и средств их реализации, доступных со-
беседнику. Постулаты Грайса – это не законы физики, Грайсовы посту-
латы можно нарушить. Но в том случае, когда нарушение будет заметно
всем участникам коммуникации, оно будет информативным (на нару-
шении максим, по Грайсу, основаны ирония, метафоры и т. д.)»95.
Максимы Грайса описывают «максимум» ожиданий Слушаю-
щего относительно поведения Говорящего. Например, в ситуации спра-
шивающего дорогу мы ожидаем, что отвечающий не будет лгать, в меру
своих способностей максимально ясно попытается разъяснить, как
пройти. Он также не станет отклоняться от темы и т. д. Это некий раци-
ональный оптимум ожиданий, и в подавляющем большинстве случаев
он выполняется. Без такого условия коммуникация была бы невоз-
можна. В стране лжецов никто ни у кого не будет спрашивать дорогу.
Итак, в качестве исходной позиции в ответ на коммуникативный
скептицизм примем следующее правило по умолчанию: если субъект А
сообщает, что р реципиенту В, то при нормальных условиях для В будет
правильным принять свидетельство А за истинное, если у В нет особых
причин не доверять свидетельству А.
Следовательно, если А знает, что р, и А сообщает, что р, реципи-
енту В и В принимает р на основании свидетельства А, то В знает, что р.
Допустим, что Билл полагает, что президент США в Вашингтоне.
Но Билл прочитал в «Нью-Йорк Таймс», что президент в Китае. Для
него было бы иррационально и дальше продолжать придерживаться
мнения, что президент в Вашингтоне. В отсутствии оснований сомне-
ваться в истинности репортажа уважаемой газеты он приходит к убеж-
дению, что президент в Китае.
В главе «О чудесах» своего знаменитого «Исследования о челове-
ческом разумении» Д. Юм выделил факторы, которые могут прини-
маться во внимание при сомнении в истинности свидетельства:
– наличие противоположного свидетельства;
– личность свидетельствующего;
– число свидетелей;
– способ, каким сообщается свидетельство;
– возможный интерес свидетельствующего в утверждении сообщения;

См.: Долгоруков В.В. Онтологический статус прагматических ограничений с

95

точки зрения теории игр и теории оптимальности // Известия Уральского феде-

рального университета. Серия 3: Общественные науки. 2012. №1. С. 58-59.
83
 – экстраординарность свидетельства, его противоречие прошлому
опыту96.
Принцип свидетельства Дж. Хардвига97: если у А есть хорошие ос-
нования полагать, что у Б есть хорошие основания полагать, что р, тогда
у А есть хорошие основания полагать, что р.
Теперь после прояснения смысла термина «свидетельство» необхо-
димо обсудить основные вопросы. В рамках современной социальной
эпистемологии обсуждаются две проблемы.
1. Проблема трансфера знания. Каким образом знание передается
от свидетельствующего к реципиенту?
2. Проблема редуцируемости свидетельства. Является ли комму-
никативное знание самостоятельным источником знания или сводится
к другим источникам?
Что касается первой проблемы, во-первых, необходимо выяснить,
возможен ли трансфер знания от говорящего к слушающему вообще.
Здесь могут быть две точки зрения.
1. Трансфер невозможен.
Знает только тот, кто сам познает. В диалоге Платона «Менон»
Сократ утверждает, что знает только тот, кто на личном опыте узнал
что-либо. Тот, кто получил это знание от другого, обладает лишь пра-
вильным мнением.
2. Трансфер возможен.
Знает не только тот, кто сам познает, но и тот, кто знает от другого.
Знанием можно делиться с другим.
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо провести концепту-
альный анализ глагола «знать». Термин «знать» употребляется в не-
скольких смыслах.
1. «Знание-что»:
– S знает, что Париж – столица Франции;
– S знает, что вода имеет химическую структуру H2O.
Такой тип называется пропозициональным знанием – знанием
того, что утверждается (или отрицается) в предложении.
2. «Знание-как»:
– S знает, как управлять автомобилем;

96
Юм Д. Исследование о человеческом познании / пер. С.И. Церетели. // Давид
Юм. Сочинения в 2-х т. М., 1996. Т. 2.
97
Hardwig, J. The Role of Trust in Knowledge // The Journal of Philosophy. 1991, Vol.
88, №12. P. 693–708.
84
 – S знает, как пользоваться электронной почтой.
Назовем такой тип «знание-способность» – обладание определен-
ным умением, навыком, способностью приноровиться использовать
что-то, управляться с чем-то.
3. «Знание – каково это»:
– S знает, каково это видеть северное сияние;
– S знает, каково это влюбиться в первый раз.
Какой из этих типов знания может передаваться? Кажется, что
пропозициональное знание и знание-способность вполне могут переда-
ваться. Что касается пропозиционального знания, то здесь можно при-
вести пример. Допустим, выходя на улицу, я хочу знать температуру
воздуха. В одном случае я узнал температуру воздуха благодаря тому,
что я посмотрел на градусник, а на следующий день – посмотрев инфор-
мацию на новостном сайте в Интернете. Чем отличаются принципи-
ально эти два способа получения знания о том, что сейчас на улице та-
кая-то температура? И то, и другое теоретически может ошибаться (гра-
дусник мог сломаться, на сайте могла быть допущена ошибка). Так что
в этом разницы между личным познанием и коммуникативным позна-
нием нет. Субъективное ментальное состояние в обоих случаях одина-
ковое.
С передачей знания-способности дело обстоит сложнее. Оче-
видно, что если я знаю, как пользоваться электронной почтой, и я сооб-
щил об этом кому-либо, то и он теперь знает, как пользоваться элек-
тронной почтой. Или, например, я собираю кубик Рубика по инструк-
ции, скаченной из Интернета. С другой стороны, более сложные спо-
собности и навыки нелегко передаются, например игра на музыкальных
инструментах. Возможно, вовсе не передаются творческие способности.
Наконец, третий тип знания – «знание – каково это» самый труд-
ный для передачи. Как можно объяснить цвета слепому? Или «привить»
искреннее сострадание чужой беде эгоисту? Как объяснить, каково это –
взбираться по отвесной скале тому, кто никогда не занимался альпинизмом?
Итак, допустим, что трансфер знания в целом возможен, но только
с оговорками для «знания-способности» и «знания – каково это». К тому
же эпистемология традиционно имеет дело в основном с пропозицио-
нальным типом знания.
Каковы необходимые и достаточные условия трансфера знания?
Примем в качестве исходных два условия.
1. Необходимое условие.
85
 Для любого свидетеля А и реципиента B: В знает р на основании
свидетельства А, только если А знает, что р (т. е. имеет истинное обос-
нованное убеждение, что р).
2. Достаточное условие.
Для любого свидетеля А и реципиента B: если 1) А знает, что р, и
2) В убежден, что р, на основании свидетельства А, и 3) у В нет основа-
ний ставить под сомнение свидетельство А, что р, то В знает, что р.
Для объяснения трансфера знания часто используется аналогия с
памятью. Память сохраняет и передает эпистемические свойства вос-
приятия через какое-то время, но не создает новых эпистемических
свойств. Я не могу знать нечто на основании памяти, если раньше я
непосредственно не имел опыт или переживание этого нечто. Но если я
имел опыт, то достаточно того, что у меня есть воспоминание об этом
переживании. Точно так же при передаче знания: достаточно, чтобы
тот, кто передает знание, сам имел непосредственный опыт.
К данному определению имеются возражения. Прежде всего воз-
ражение касается того условия, что тот, кто передает знание, сам дол-
жен знать. В качестве примера Дж. Лэки приводит случай, когда чело-
век сообщает кому-либо знание, сам не будучи убежденным в нем.
Допустим, что Иван Иванович, убежденный православный верую-
щий, тем не менее добросовестно преподает теорию эволюции в школе
согласно учебному плану. В том числе он учит, что homo sapiens про-
изошел от home erectus и т. п. Предположим для данного случая, что
теория эволюции является истинной. Иван Иванович не выполняет одно
из условий трехчастного определения знания, а именно что знание пред-
полагает убеждение. Следовательно, нельзя сказать, что он знает теорию
эволюции. Следовательно, он не может передать знание реципиенту.
Один из вариантов решения этой проблемы – заменить условия,
связанные с состоянием убеждения, на безличностные характеристики
утверждений.
Необходимое условие.
Для любого свидетеля А и реципиента B: В знает р на основании
свидетельства А, только если свидетельство А надежно, где «надежно»
означает, в релайабилистском смысле, полученное в ходе надежного ко-
гнитивного процесса.
Кроме того, проблемы с трансфером знания могут возникнуть как
на стороне свидетеля-информанта, так и на стороне реципиента. Про-

86
блема может возникнуть, если свидетель и реципиент не обладают со-
ответствующими интеллектуальными добродетелями – качествами, ко-
торые необходимы для хорошего информанта и хорошего реципиента.
Проблемы с реципиентом.
Допустим, что Иван Петрович – обычно надежный источник ин-
формации. Поэтому, когда он говорит, что р, он знает, что р. Но Вася
очень легковерный. Он все равно поверил бы И.П., если бы даже тот
сказал не-р и при этом все другие доказательства указывали, что р. Та-
ким образом, его убеждение не является знанием, хотя никаких основа-
ний сомневаться у него нет. В данном случае такая негативная интел-
лектуальная черта, как легковерность, мешает Васе быть хорошим ре-
ципиентом.
Проблемы со свидетелем.
Вася встретил Ивана, который сказал ему, что он купил китайский
телефон с «топовыми» параметрами за очень низкую цену и он работает
у него отлично уже три месяца. Это действительно так. Но Иван – рас-
пространитель китайских телефонов. Поэтому он все равно хвалил бы
Васе китайские телефоны, независимо от фактов. В данном случае от-
сутствие интеллектуальной честности может помешать Ивану быть хо-
рошим свидетелем.
Итак, в свете этих проблем нам необходимо модифицировать до-
статочное условие трансфера знания.
Достаточное условие*.
Для любого свидетеля А и реципиента B, если 1) А знает, что р;
2) В убеждён, что р, на основании свидетельства А; 3) у В нет оснований
ставить под сомнение свидетельство А, что р, то В знает, что р; 4) сви-
детель и реципиент максимально возможно обладают позитивными ин-
теллектуальными совершенствами.
Итак, мы рассмотрели проблему трансфера знания, но осталась бо-
лее серьезная проблема – проблема доверия свидетельству.
Представляется, что у нас нет способа независимо проверить все
то знание, которое мы получаем от других людей. При этом большая
часть нашего знания – это знание, полученное от других (тезис о гло-
бальности коммуникативного знания). Как оценивать свидетельство
другого?
Варианты отношения к свидетельству, полученному в ходе ком-
муникации, следующие:
1) нередуктивный подход;
87
 2) редуктивный подход.
Редуктивный подход к коммуникативному знанию традиционно
более распространен в философии. Исходно его формулировку можно
найти у Д. Юма («О чудесах», 1778) и И. Канта («Что такое Просвеще-
ние?», 1784).
Редуктивный подход заключается в том, что всякое знание, полу-
ченное путем коммуникации с другим, является вторичным, поскольку
в конце концов может быть редуцировано к индивидуальному опыт-
ному знанию. Опыт отдельного субъекта, в основе которого лежит чув-
ственное восприятие реальности, есть источник всякого знания. Значит,
должны быть еще какие-то дополнительные причины доверять свиде-
тельству, помимо самого свидетельства. Аргументом в пользу этого
подхода обычно является невозможность проверить свидетельство или
личность свидетельствующего.
Тем не менее очевидны и недостатки редуктивного подхода к
свидетельству.
1. У нас слишком мало информации, чтобы с достаточным осно-
ванием можно было бы подвергать исследованию и сомнению каждое
свидетельство. Просто невозможно физически перепроверить все све-
дения, которые мы получаем от других. Иногда повторная проверка воз-
можна, но не целесообразна. Возьмем, к примеру, научное знание. До-
пустим, что в ходе физического эксперимента были получены опреде-
ленные знания и статья с этими результатами была опубликована в
научном журнале. Должны ли другие ученые воспроизводить эти ре-
зультаты? Часто это просто нецелесообразно, так как расходные мате-
риалы для экспериментов стоят очень дорого, а сами эксперименты мо-
гут длиться месяцами или даже годами. Поэтому воспроизводить все
это хоть и технически возможно, но в реальности этого никто не будет
делать. В такой ситуации было бы совершенно нормально довериться
статье с результатами эксперимента.
2. Часто мы получаем информацию от свидетелей, о которых нам
ничего не известно, например это первый встречный.
3. Редукционизм ведет к скептицизму по той же причине, что
нельзя независимо перепроверить все сообщаемые сведения.
4. Кроме того, как оценить знание детей, которое они получают
от взрослых? Ведь дети получают большую часть знания от взрослых
без возможности лично его проверить.

88
 Противоположный подход – нередуктивный (так называемый кре-
дулизм98). Основоположником нередуктивного подхода к коммуника-
тивному знанию обычно считают Томаса Рида99.
Согласно нередуктивному подходу, свидетельство – это такой же
базовый источник знания, как и восприятие, память, рефлексия. В от-
сутствии позитивных оснований для сомнения (defeaters) следует при-
нимать за истину свидетельство говорящего. Слушатель априорно
имеет право на убеждения, полученные от других (entitled)100. Это не
значит принимать все, что тебе говорят, за «чистую монету». Например,
если это противоречит личному опыту или имеются основания пола-
гать, что свидетель лжет, то свидетельство можно не принимать.
Против нередуктивного подхода тоже приводится ряд возраже-
ний. Одно из них можно сформулировать в виде модифицированного
кейса Геттиера.
Предположим, что Вася читает только желтую прессу, его люби-
мое шоу – «Битва экстрасенсов», он верит в астрологию, магию, хиро-
мантию и т. п. Кроме того, он имеет плохое зрение, но постоянно забы-
вает надеть очки. Значит, Васе явно не достает познавательных совер-
шенств и он в высокой степени является ненадежным свидетелем.
Однажды, забыв очки, Вася формирует перцептивное убеждение,
что в 30 метрах на заборе сидит большая рогатая сова. И на самом деле
это так. Позже он сообщает об этом Пете. Допустим, что в этой местно-
сти водятся совы и такое вполне возможно. Петя ничего не знает о Васе,
поэтому в отсутствии контрдоводов он формирует убеждение, что сего-
дня здесь пролетала большая рогатая сова. Знает ли Петя, что здесь была
большая рогатая сова? Интуитивно кажется, что не знает.
Какая позиция предпочтительнее – редукционизм или нередукционизм?
Позиция редукциониста: не принимаю, пока не доказано обратное.
По сути, это возврат к идее индивидуального субъекта в гносеологии, к
идеям Канта об автономности разума, идее индивидуалисткой и субъ-
ективистской гносеологии, за что всегда критиковали классическую
98
Термин кредулизм я считаю не очень удачным, так как он отсылает к англий-
скому “credulity” – «доверчивать», «легковерность». Здесь же речь идет не о до-
верчивости, а о доверии (trust).
99
Reid T. Inquiry and Essays / R. Beanblossom and K. Lehrer (eds.), Indianapolis: Hack-
ett, 1983.
100
Здесь используется юридическая терминология. Англ. “entitlement” обозначает
закрепленные законом права, например в России это право на бесплатное среднее
образование или право женщины на отпуск по уходу за ребенком.
89
теорию познания. Редукционист полагает, что знание – это только то,
что сгенерировано им самим. Им априори дисквалифицируется любой
свидетель как ненадежный. Возможно, этому сопутствует такая пози-
тивная установка, как критическое восприятие. Но скорее всего, за ре-
дуктивной позицией стоит интеллектуальное высокомерие, догматизм
и неприятие ценности чужого знания.
Кроме того, как уже отмечалось, в современной науке чисто инди-
видуальное познание практически невозможно, особенно в эмпириче-
ских науках. Над решением одной научной проблемы работают коллек-
тивы из десятка авторов, каждый из которых проводит свою часть ис-
следования. Поэтому составной частью таких исследований является
доверие авторов к результатам, полученным друг другом.
Позиция нередукциониста: принимаю, пока не доказано обратное.
Нередукционизм учитывает коллективный характер познания. Другие
тоже познают, и мне можно от них что-то узнать. Для нередукционизма
характерна интеллектуальная скромность – признание недостаточности
своего знания. Также нередукционизм проявляет интеллектуальное ве-
ликодушие: мы должны априори признавать, что другие люди тоже ра-
циональные существа. Принцип интеллектуального великодушия
(charity), или, по-другому, принцип рациональной аккомодации, был
сформулирован У.В.О. Куайном и Д. Дэвидсоном. Он требует от интер-
претатора максимизировать истину и рациональность в высказываниях
интерпретируемого текста.
Дж. Лэки предлагает комбинировать редукционизм и антиредук-
ционизм следующим образом101.
Для любого информанта А и реципиента Б: Б оправданно верит,
что р, на основании свидетельства А, что р, только если: 1) Б верит, что
р, на основании свидетельства А; 2) свидетельство А эпистемически
надежно (т. е. получено с помощью надежного когнитивного процесса);
3) у Б есть соответствующие позитивные причины для принятия свиде-
тельства А, что р.
Как видим, здесь предъявляются требования как к информанту,
так и к реципиенту. К информанту предъявляется релайабилистское
требование: свидетельство информанта должно быть получено в ре-
зультате надежного когнитивного процесса. Но и у реципиента должны

101
Lackey J. and Sosa E. (eds.), 2006.
90
быть позитивные причины для принятия свидетельства. Простого от-
сутствия причин не доверять свидетельству недостаточно.
Еще одна проблема, которая обсуждается в связи с коммуникатив-
ным знанием, – это проблема экспертного мнения. Казалось бы, про-
блема доверия свидетельству легко решается, если у нас будут такие
информанты, которые априори заслуживают доверия.
Х. Патнэм сформулировал концепцию разделения лингвистиче-
ского труда102. В обществе не обязательно всем людям знать все. В по-
знании также существует разделение труда. Достаточно, если в каждой
области будут эксперты, к которым можно обратиться в необходимом
случае. Так, если нам нужно узнать значение слова «атом», мы обра-
тимся к ядерному физику и т. д. Так же как профессия ювелира предпо-
лагает умение отличать настоящие драгоценные камни от фальшивки,
так и в каждой области существуют эксперты, которые специализиру-
ются на получении истинного знания в данной области. В современном
научном сообществе понятия эксперта и экспертизы являются обще-
принятыми. Можно говорить об экспертах в определенной области
науки, экспертизе научных публикаций. Например, по существующему
порядку, прежде чем допустить диссертацию к защите, ученый совет
назначает как минимум трех экспертов из числа членов совета, чтобы
они вынесли свое экспертное заключение о соответствии диссертации
предъявляемым квалификационным требованиям. В юриспруденции
также существует понятие судебной экспертизы.
Но даже если допустить, что такие эксперты существуют, их сви-
детельства о квалификации подлинные, они являются выдающимися
специалистами в своей области и, кроме того, абсолютно честными и
порядочными людьми, все равно возникает ряд проблем. Выделим, по
крайней мере, три из них: проблема «не-эксперт/эксперт»; проблема
«не-эксперт/2 эксперта»; проблема «эксперт/эксперт»103.

Проблема «не-эксперт/эксперт».

102
Putnam, H. The meaning of 'meaning' // Minnesota Studies in the Philosophy of Sci-
ence №7, 1975. P. 131-193.
103
О проблеме экспертного знания см.: Черняк А.З. Эпистемология неравных воз-
можностей. М., 2004.
91
 Впервые проблема поставлена в диалоге «Хармид» Платона. Со-
крат спрашивает о том, может ли не-врач отличить того, кто только при-
творяется врачом, от настоящего врача?
Дж. Хардвиг утверждает, что, когда не-эксперт доверяется мне-
нию эксперта, это доверие необходимо не может быть до конца обосно-
ванным и рационально оправданным104. Так же как мы не замечаем воз-
дух, которым мы дышим, мы не замечаем климат доверия, который не-
обходим для познания. Традиционно считается, что знание основано на
обосновании, а не на доверии. Доверие и познание даже противопостав-
ляются. Хардвиг показывает важность доверия для познания.
Позиция не-эксперта в отношении эксперта примерно такова:
1) А знает, что Б говорит, что р;
2) А убежден (и имеет хорошие основания для убеждения), что
Б говорит искренне, т. е. что Б говорит то, в чем убежден;
3) А убежден (и имеет хорошие основания для убеждения), что
Б (в отличие от А) находится в положении, чтобы иметь хорошие осно-
вания, чтобы полагать, что р;
4) А убежден (и имеет хорошие основания для убеждения), что
у Б действительно есть хорошие основания, чтобы быть убежденным,
что р, когда он думает, что у него есть такие основания.
Другими словами, А должен доверять Б, иначе А не может при-
нять свидетельство Б. Не-эксперт должен, во-первых, доверять искрен-
ности эксперта, т. е. тому, что он не сфабриковал, не сфальсифицировал
результаты экспертизы. Во-вторых, он должен доверять его интеллек-
туальным качествам – тому, что эксперт сделал свою экспертизу каче-
ственно и тщательно.
Проблема «не-эксперт/2 эксперта».
Что, если эксперты расходятся во мнении? Каким образом не-экс-
перт может разобраться в том, какой эксперт прав?
Устроить дебаты между экспертами и оценить их аргументы? Но
сможет ли он оценить качество аргументов и их обоснованности?
Узнать, какое экспертное мнение разделяется наибольшим коли-
чеством экспертов? Но возможно, они все принадлежат к какой-то од-
ной группе и подчиняются мнению своего начальника.

Hardwig J. Epistemic Dependence // The Journal of Philosophy, 1985. № 82. P. 335–

104

349. Hardwig J. The Role of Trust in Knowledge // The Journal of Philosophy, 1991.
№88. P. 693–708.
92
 Изучить прошлые мнения эксперта на предмет совпадения с ре-
альностью? Но прошлые совпадения не означают, что он прав в данном
случае.
Проблема «эксперт/эксперт».
Что делать, если два равных эксперта не согласны между собой
(peer disagreement)? Скажем, вы как эксперт пришли к одному выводу,
а ваш коллега к прямо противоположному? Должны ли вы придавать
равное значение мнению коллеги? Тогда следствием является, что вам
придется воздержаться от суждения по данному вопросу.
Или нужно собственной оценке придавать больший вес? Предпо-
ложим, вы один из 100 экспертов. Ваше мнение обязательно = 1/100?
Тогда надо просто устраивать голосования среди экспертов? Но всегда
ли согласие мудрецов является истинным? Почему мнение толпы счи-
тается типичной ошибкой в аргументации, а мнение большинства в экс-
пертном сообществе – нет?
Итак, как мы показали, существование экспертов как носителей
коммуникативного знания не снимает проблему, а генерирует ряд но-
вых проблем.

93
 ОЧЕРК 8. АНАЛИТИЧНОСТЬ

Понятие «аналитическая истина» является одним из самых дис-

куссионных в эпистемологии. Наиболее острая дискуссия вокруг ста-
туса аналитических высказываний развернулась в середине ХХ в.
между сторонником аналитичности Р. Карнапом и ее оппонентом
У. Куайном. Впоследствии эта дискуссия несколько отошла на второй
план, но интерес философов к ней не угас, о чем свидетельствует коли-
чество издаваемых монографий и статей на эту тему. Сложность опре-
деления понятия «аналитичность» состоит в том, что оно меняло свое
содержание на протяжении истории, и эта смена является отражением
фундаментальных дискуссий в истории философии. Можно выделить
различные подходы: кантовский, который восходит к Локку, Лейбницу
и Юму, фрегевский, карнаповский, современные подходы, которые раз-
вивались после С. Крипке.
Хотя основополагающая работа Крипке «Именование и необходи-
мость» и не была посвящена напрямую понятию аналитичности, автор
поставил под сомнение отождествление аналитичности, априорности и
необходимости. Несмотря на то что тезисы, которые изложил Крипке в
этой работе, на определенное время стали неким каноном в аналитиче-
ской философии, можно выделить подходы, которые развиваются в
русле крипкеанства и за его пределами. Среди первых можно выделить
подход Гиллиан Рассел, которая рассматривает аналитичность прежде
всего с точки зрения формальной семантики, в частности семантики
возможных миров105. Среди вторых – подход, который развивают
К. Джул и Э. Лумис106. Их подход можно назвать эпистемологическим,
поскольку в их концепции указывается на важность сохранения апри-
орности аналитических суждений. Однако они ограничивают класс ана-
литических суждений эксплицитно вводимыми постулатами.
В целом историю развития понятия аналитичности можно поде-
лить на два периода: до Г. Фреге и после Г. Фреге. Также можно гово-
рить о развитии дискуссии в разных плоскостях. В синтаксической
плоскости аналитичность определяется как логическая выводимость, в
семантической плоскости аналитичность определяется как истинность

105
Russell G. Truth in virtue of meaning: a defense of the analytic-synthetic distinction.
New-York: Oxford University Press, 2008. 232 P.
106
Juhl C., Loomis E. Analiticity. Routlege. New-York, 2010. 318 P.
94
в силу значения (truth in virtue of meaning), в эпистемологической плос-
кости аналитическое связывается с априорным, в метафизической рас-
сматривается как необходимость (истинность «во всех возможных ми-
рах»).
Представляется, что существует непустой класс высказываний,
истинность которых обосновывается независимо от опыта, и этот класс
(в противовес тому, что по этому поводу утверждали Л. Витгенштейн и
У. Куайн) не ограничивается логическими тавтологиями вида «а=а».
В этот класс входят как минимум часть выражений обыденного языка,
например «Все холостяки – мужчины», а также все логические и часть
математических истин. А при введении дополнительных контекстуаль-
ных ограничений – определенные высказывания философии и положе-
ния естественных наук. Пропозиция называется аналитической, если ее
истинность устанавливается исключительно путем анализа выражений,
входящих в ее состав. Аналитическим противопоставляются синтетиче-
ские высказывания, истинность которых доказывается опытным путем.
На эту дихотомию накладывается другое деление – на априорные
и апостериорные высказывания, т. е. на то, что можно узнать вне опыта
и в опыте. Необходимо отметить, что данные формулировки были зало-
жены логическими позитивистами. В них отражена трансформация по-
нятия «аналитическое» со времен Канта, с одной стороны, и кантовская
традиция отождествления аналитического с априорным и их обоих с не-
обходимым, с другой. Отметим, что для Витгенштейна и в ранний пе-
риод логического позитивизма понятия априорности и аналитичности
совпадали, поскольку считалось, что аналитические высказывания при-
надлежат только к области логики и математики. Но позже Карнап рас-
ширил понятие аналитичности до высказываний с дескриптивными тер-
минами, т. е. высказываний естественных наук. По Карнапу, P-правила
(исходные определения эмпирических наук) являются апостериор-
ными, но аналитическими. В связи с этим возникает трудность в разде-
лении априорности и аналитичности без указания на конкретный под-
ход.
Особенность высказываний математики составляет то, что для их
познания нет необходимости обращаться к опыту: в частности, двойки
– это абстрактные величины и в опыте как таковые не встречаются. Эти
высказывания основаны на конвенционально вводимых постулатах и

95
дедуктивных выводах из них. Кроме этого, истинность данных выска-
зываний также не зависит от опыта и познается путем анализа выраже-
ний, составляющих левую и правую часть высказывания.
Чтобы определить, что такое аналитичность, пойдем от против-
ного. Рассмотрим высказывание: «Иван (тот, с которым мы вчера ужи-
нали) бежит».
Очевидно, что никакое знакомство с набором дескрипций относи-
тельно Ивана не поможет мне установить истинность данного предло-
жения. Даже если предположить, что Ивану свойственно бегать по
утрам с 7 до 7.30, а сейчас 7.15, мы не можем быть уверены, что он бе-
жит, поскольку он мог заболеть, быть в командировке, стоять в данный
момент на светофоре и т. д. Следовательно, истинность высказывания
«Иван бежит» можно установить только эмпирически. Таким образом,
оно не является аналитическим.

Аналитичность: от Канта до Фреге.

В истории философии впервые наиболее известным является
определение аналитичности у Канта. Кант вводит понятие аналитично-
сти в следующей формулировке: «Во всех суждениях, в которых мыс-
лится отношение субъекта к предикату… это отношение может быть
двояким. Или предикат В принадлежит субъекту А как нечто содержа-
щееся (в скрытом виде) в этом понятии А, или же В целиком находится
вне понятия А, хотя и связано с ним. В первом случае я называю сужде-
ние аналитическим, а во втором – синтетическим. Следовательно, ана-
литические – это те (утвердительные) суждения, в которых связь преди-
ката с субъектом мыслится через тождество, а те суждения, в которых
эта связь мыслится без тождества, должны называться синтетическими.
Первые можно было бы назвать поясняющими, а вторые – расширяю-
щими суждениями, так как первые через свой предикат ничего не до-
бавляют к понятию субъекта, а только делят его путем расчленения на
подчиненные ему понятия, которые уже мыслились в нем (хотя и
смутно), между тем как синтетические суждения присоединяют к поня-
тию субъекта предикат, который вовсе не мыслился в нем и не мог бы
быть извлечен из него никаким расчленением»107. Пример аналитиче-
ского суждения, по Канту: «Все тела протяженны». Вкратце его теорию

Кант И. Критика чистого разума / пер. Н. О. Лосского // Сочинения: в 8 т. – М.:

107

Чоро, 1994. Т. 3. С. 6–47.

96
можно сформулировать так: высказывание субъектно-предикатной
формы является аналитическим, если понятие предиката содержится (в
скрытом виде) в понятии субъекта.
Исследователи отмечают, что данное определение содержит неяс-
ности. Уже Больцано отмечал, что выражение «содержаться в скрытом
виде в понятии субъекта» является не определением, а метафорическим
высказыванием. Возьмем в качестве примера высказывание «Все тре-
угольные фигуры являются трехсторонними».
По Канту, оно должно быть аналитичным. Об этом можно судить
по следующему отрывку: «Дайте философу понятие треугольника, и
пусть он найдет свойственным ему способом, как относится сумма его
углов к величине прямого угла. У него есть только понятие фигуры,
ограниченной тремя прямыми линиями, и вместе с ней понятие о таком
же количестве углов. Сколько бы он ни размышлял над этим понятием,
он не добудет ничего нового. Он может расчленить и сделать отчетли-
вым понятие прямой линии, или угла, или числа три, но не откроет но-
вых свойств, вовсе не заключающихся в этих понятиях»108. Но, как спра-
ведливо замечает Р. Ханна, понятия «треугольности» и «трехсторонно-
сти» имеют разное концептуальное содержание, поэтому нельзя ска-
зать, что понятие трехсторонности имплицитно содержится в понятии
треугольности109. Если я мыслю понятие треугольности, я мыслю гео-
метрическую фигуру с тремя углами, а не с тремя сторонами. Подчерк-
нем, что речь не идет о представлении. Представить себе треугольную
фигуру, которая бы не была трехсторонней, действительно невозможно.
Но вполне можно помыслить треугольность, не мысля при этом трех-
сторонности. В этом примере проявляется также проблема с критерием
тождества между понятиями, поскольку, как утверждает Кант, в анали-
тических суждениях связь между субъектом и предикатом мыслится че-
рез тождество. Но трехсторонность, очевидно, не тождественна тре-
угольности.
Другое возражение касается того факта, что с точки зрения его
теории Кант вынужден ограничить класс аналитических высказываний
суждениями субъектно-предикатной формы. Однако очевидно, что есть
много других типов высказываний, которые являются аналитическими.
Это особенно касается логически истинных предложений, содержащих
108
Там же. С. 530.
109
Hanna R. Kant and the foundations of analytic philosophy. Clarendon Press. Oxford,
2001. Р. 156.
97
пропозициональные связки, например: «Если Сократ смертен, то Со-
крат смертен» и другие логические истины, например, закон исключен-
ного третьего и т. д. Таким образом, критерий «находится скрытно в по-
нятии субъекта» нельзя считать необходимым условием для аналитиче-
ского суждения. Здесь можно было бы применить второй критерий ана-
литичности, по Канту, а именно что такие суждения нельзя отрицать без
противоречия. Но тогда возникает вопрос, почему их нельзя отрицать
без противоречия. У Канта нельзя найти ответ на этот вопрос. Более
того, данные суждения, с точки зрения Канта, не считались бы аналити-
ческими, поскольку они не являются поясняющими. Также проблема-
тично, пользуясь кантовским подходом, было бы определить статус сле-
дующих высказываний: «Целое равно самому себе», «Целое больше
своей части». Эти высказывания не имеют субъектно-предикатной
формы, а являются реляционными.
Но самую большую проблему для кантовского определения ана-
литичности, на наш взгляд, создает критерий мыслимости, а именно что
в аналитических суждениях понятие предиката мыслится (хотя и
смутно) в понятии субъекта суждения. Как это интерпретировать?
Наиболее очевидным является толкование, что в аналитических сужде-
ниях мы не можем мыслить понятие субъекта без того, чтобы мыслить
все его предикаты. По Канту, «нужно только расчленить это понятие,
т. е. осознать всегда мыслимое в нем многообразное, чтобы найти в нем
этот предикат»110. Но почему высказывание «Все тела протяженны»
аналитично, а «Все тела имеют вес» – нет? Кант не может апеллировать
к аристотелевскому различению сущностных и акцидентальных
свойств, поскольку, как известно, он отрицает познание сущностей.
У Канта логика и онтология не совпадают, как это было у Аристотеля.
Значит, он должен апеллировать к определениям. Но что значит: «ана-
литически истинно, если по определению х есть у»? В качестве опреде-
ления Кант берет декартовское res extensa, по которому единственным
предикатом материи является протяженность. Поэтому вес он законо-
мерно не включает в определение. Но что если выйти за рамки декар-
товской парадигмы и ньютоновской физики вообще? То, что является
частью определения понятий тела, пространства, времени у Ньютона,
вовсе не является частью определения у Эйнштейна. Тогда получается,

110
Кант. 1994. С. 47.
98
что в разных научных парадигмах аналитическими суждениями будут
противоречащие высказывания.
В связи с критерием мыслимости возникает ряд вопросов, на ко-
торые трудно ответить, встав на позицию Канта. Кто должен мыслить
понятие, чтобы включать или не включать в него предикаты? Если сам
Кант не включает в понятие тела понятие тяжести, то почему это не мо-
жет сделать Иванов или Сидоров? Должно ли это быть только эксперт-
ное сообщество? Обязательно ли, например, включать в определение
воды то, что она есть H2O? В известном мысленном эксперименте
Х. Патнэм предлагает представить Землю-Двойник, на которой есть
вода, имеющая в точности все те же свойства, что и у нас, кроме того,
что ее формула не H2O, а XYZ. Будет ли тогда определение «вода есть
H2O» аналитически истинным?
Под сомнение попадает еще одно свойство аналитических сужде-
ний – то, что они, по Канту (как и по Локку), ничего не добавляют к
понятию субъекта. Сказать, что высказывание «корова – млекопитаю-
щее» не расширяет наше понятие о корове, было бы грехом против ис-
тории науки. Потребовались столетия развития зоологии, чтобы класси-
фицировать всех животных на млекопитающих и не млекопитающих,
изучить особенности нервной, дыхательной, пищеварительной системы
млекопитающих, выявить их отличительные признаки и т. д. Поэтому
высказывание «корова – млекопитающее» значительно расширяет наше
знание о коровах, по крайней мере, по сравнению с людьми древности.
Тривиальными и неинтересными в таком случае можно было бы назвать
только такие высказывания, которые Кант называл явными аналитиче-
скими высказываниями: «корова есть корова».
Перечисленные проблемы тем не менее не стали решающими для
последующей трансформации понятия аналитичности. Главным стал
тот факт, что в основу деления высказываний на аналитические и син-
тетические Кант положил различие между двумя типами познания – ин-
туитивным и понятийным. Познание из понятий никогда не сможет
быть в кантовском смысле синтетичным, поскольку разложение поня-
тий никогда не дает нового знания – за это ответственна интуиция. Ана-
лиз необходим, чтобы сделать наши представления более четкими: «Ко-
гда мы видим издалека дом, то мы не различаем окна, двери и т. д.
И хотя дом действительно состоит из частей, мы их не различаем, по-
этому наше представление дома является нечетким. То же и с поняти-

99
ями. Если мы не различаем, из каких признаков состоят, к примеру, по-
нятия “прекрасное”, “добродетель”, то мы его сознаем неотчетливо»111.
Чтобы понятия в суждении были связаны синтетически, необходимо со-
зерцание (интуиция): для апостериорных синтетических суждений – эм-
пирическое созерцание, для априорных – чистое созерцание, соответ-
ственно. Исходя из этого, Кант обосновывает тезис, что истины матема-
тики синтетичны, потому что в основе арифметики лежит интуиция вре-
мени, а в основе геометрии – интуиция пространства.
Основоположник логицизма в математике и одновременно осно-
воположник аналитической философии Г. Фреге вступил в прямую по-
лемику с Кантом в философии математики и подверг критике кантов-
ский анализ суждений математики. Фреге, в противоположность Канту,
утверждает, что в арифметике рассуждение осуществляется из одних
понятий, без привлечения созерцания. Кантовское учение он причис-
ляет к психологизму. Одновременно с Гуссерлем он резко выступил
против психологического направления в логике и математике. Про-
грамма логицизма, выдвинутая Фреге, предполагала, что математика
может быть сведена к логике. Но даже если это не так, то логика может
расширять наше знание, например в области натуральных чисел. Боль-
цано и Фреге подвергают критике положение, что из одних понятий воз-
можно только аналитическое знание в кантовском смысле. Больцано
критиковал положение о том, что аналитические предложения пред-
ставляют собой пустые тавтологии. Он утверждает, что ни в одной
науке нет предложений, которые были бы только аналитическими.
Представление о полном отделении формы от содержания в познании
вообще и в логике в особенности является ошибочным. Следствием
этого отделения является то, что Кант ошибочно отождествил сужде-
ния, которые: 1) являются истинными только на основании понятий и
2) являются истинными на основании определения, а также 3) сужде-
ния, в которых понятие-предикат не содержится в понятии субъекта, и
4) суждения, которые расширяют наше познание. Фреге показал, что ло-
гика не является, как думал Кант, чисто формальной, лишенной всякого
семантического содержания.
Для Канта все аналитические суждения – определения. По Фреге,
это вовсе не так. Он четко разводил термины «дефиниция» (Definition)
и «разъяснение» (Erklärung). По Фреге, дефиниция – это сокращенное

111
Там же С. 201.
100
обозначение. В логике есть процедура введения новых знаков по опре-
делению (выражается с помощью знака =Df). В таких определениях
действительно нет никакого приращения знания. С точки зрения Фреге,
такие аксиомы, как «точка есть то, что не имеет размера» или «линия
есть длина без ширины» – не являются дефинициями. Они являются
прояснениями понятий «точка» и «линия» в евклидовой геометрии112. В
реальных определениях мы каждый раз по-разному фиксируем рефе-
рент. Определения меняются, расширяются, обогащаются. Дать новое
определение означает по-новому взглянуть на объект. Поэтому, хотя
определения и являются аналитическими высказываниями, но их никак
нельзя назвать «ничтожными» (в терминологии Локка). Определения
могут основываться на опытном исследовании, т. е. иметь апостериор-
ный источник, и на внеопытном, концептуальном исследовании, т. е.
иметь априорный характер. В естественных науках никакое исследова-
ние нам не поможет чисто аналитически из понятия физического объ-
екта выявить его свойства. Но не таково рассуждение в математике. По-
скольку исходные постулаты математики вводятся конвенционально, то
они сами и выводы из них являются чисто аналитическими.
В «Основоположениях арифметики» Фреге выступает одновре-
менно против эмпиризма Милля и формализма Канта. Милль считает:
«Учение о том, что мы можем открывать факты и разоблачать сокро-
венные процессы в природе посредством искусного пользования сло-
вами, до такой степени противно здравому смыслу, что для того, чтобы
поверить ему, надо сделать некоторые успехи в философии»113. На это
Фреге отвечает: «Верно, если бы при искусных манипуляциях не мыс-
лили. Здесь Милль выступает против формализма, который едва ли кто-
нибудь защищает. Те, кто использует слова или математические знаки,
претендуют на то, что они нечто обозначают, и никто не ждет, что из
пустых знаков вытекает нечто, наполненное смыслом. Однако воз-
можно, что математик осуществляет длиннейшие вычисления без того,
чтобы понимать под своими знаками нечто чувственно зримое, созер-
цаемое. Из-за этого знаки все же не являются бессмысленными; от них

112
Фреге Г. Логика и логическая семантика: сборник трудов. М.: Аспект Пресс,
2000. С. 32.
113
Цит. по: Фреге Г. Основоположения арифметики / пер. В.А.Суровцева. М.: Во-
долей, 2000. С. 40.
101
самих всё же отличают их содержание, даже если, быть может, оно схва-
тываемо только посредством знаков»114. Фреге дает свое определение
аналитичности: «Эти различения априорного и апостериорного, синте-
тического и аналитического, по моему мнению, относятся к пониманию
не содержания суждений, но оправдания вынесения суждения. […] Те-
перь это зависит от того, чтобы найти доказательство. […] Если на этом
пути наталкиваются только на общие логические законы и определения,
то обладают аналитической истиной, причем предполагается, что при
рассмотрении указаны также и предложения, от которых возможно за-
висит допустимость определения. Но если невозможно провести дока-
зательство без использования истин, не имеющих общей логической
природы, но относящихся к особой области науки, то предложение яв-
ляется синтетическим»115. Суммируя позицию Фреге, можно сказать,
что аналитические высказывания – это такие высказывания, истинность
которых следует из логических законов и определений. Это определе-
ние впоследствии стало основополагающим для логических позитиви-
стов и получило название «фреге-аналитичность».
Можно сделать вывод, что трансформация понятий аналитиче-
ского и синтетического от Канта до Фреге была не случайной, а обу-
словленной особенностями кантовской установки. Она состояла в со-
держательной (интенсиональной) трактовке суждений в противовес
объемной (экстенсиональной) трактовке у Фреге. В целом рассуждения
Фреге по поводу понятия аналитичности были связаны во многом с по-
лемикой против Канта. В итоге Фреге связал свойство высказывания
быть аналитическим или синтетическим со способом его обоснования,
что в дальнейшем было принято в качестве исходного определения для
эпистемологии. Однако общим для Фреге и Канта является то, что об-
ласть аналитических высказываний не распространяется за пределы ло-
гики, хотя и по-разному ими понимается.

Современные дискуссии по поводу аналитичности.

Начнем с дискуссии вокруг аналитичности в первой трети – сере-
дине ХХ в. между Р. Карнапом и У.В.О. Куайном и их последователями.
Изначально Р. Карнап поддерживал фрегеанское понятие аналитично-

114
Там же.
115
Там же. С. 11.
102
сти и считал, что аналитические истины являются подклассом логиче-
ских истин116. Он называл это синтаксическим пониманием аналитич-
ности, потому что аналитические истины выводятся из предложений по
правилам логического синтаксиса. Но он вводит понятия L-
аналитичности и P-аналитичности. L-аналитические истины фреге-ана-
литичны, а P-аналитичность означает «физическая аналитичность». Р-
аналитические предложения содержат не только логические, но и де-
скриптивные термины, например «объем газа увеличивается пропорци-
онально температуре».
Далее, в работе «Эмпиризм, семантика и онтология» Карнап фор-
мулирует чисто семантическое понятие аналитичности. Основное поня-
тие, которое он вводит, – это понятие «языковой каркас». Он выделяет
два типа вопросов: вопросы внутри данного языкового каркаса и во-
просы по поводу самого языкового каркаса. Примером первых является
вопрос «Существует ли простое число больше 100?». Для ответа на этот
вопрос нам всего лишь требуется обратиться к теории чисел. Этому во-
просу он противопоставляет вопрос «Существуют ли числа?». Здесь у
нас нет никакой теории, к которой мы могли бы обратиться, из чего
Карнап заключает, что вопрос является бессмысленным.
Каким образом это относится к понятию аналитичности? Внутри
данного языкового каркаса предложение может быть аналитически ис-
тинным, а внутри другого языкового каркаса – аналитически ложным
или синтетическим. Возьмем в качестве примера закон непротиворечия.
Он является аналитически истинным внутри каркаса классической ло-
гики и не аналитическим внутри каркаса интуиционистской логики. Это
релятивизирует аналитичность относительно лингвистического кар-
каса. Карнап также вводит понятие «постулаты значения». Постулаты
значения отличаются от логических истин. Примером логической ис-
тины является «Холостяки есть холостяки». Примером постулата зна-
чения является «Холостяки не женаты». В последнем предложении до-
статочно знать значение слова «холостяк», чтобы согласиться с этим
предложением. Эти предложения истинны только в силу значения. Та-
ким образом Карнап формулирует современное определение аналитич-
ности: аналитически истинным является предложение, которое ис-
тинно в силу значения входящих в него терминов (truth in virtue of mean-
ing).

116
Carnap, R. Meaning and Necessity. Chicago: University of Chicago Press. 1947.
103
 Понятие истины в силу значения вызвало критику, прежде всего,
со стороны У.В.О. Куайна117. У Куайна можно найти две линии критики
аналитичности. Во-первых, он полагает, что понятие истины в силу зна-
чения является бессмысленным. Вторая линия, принятая позже, заклю-
чается в том, чтобы допустить некоторое определение аналитичности,
но это определение все равно не имеет никакой важности для эпистемо-
логии. Наиболее важным аргументом против аналитичности является
аргумент от холизма. Предположим, некто никогда не встречал других
лебедей, кроме белых. Для этого человека то, что лебеди белые, явля-
ется аналитической истиной, т. е. для него лебеди белы по определению.
Предположим, ему показали черного лебедя. Должен ли он изменить
свое определение лебедей? Необязательно. Он мог точно так же назвать
черных лебедей «челебеди» и сказать, что это другой вид птиц. Так яв-
ляется ли тогда предложение «Все лебеди белые» аналитическим или
синтетическим? Согласно подходу Куайна, оно и то и другое одновре-
менное. Защитники теории аналитичности указывают, что это возраже-
ние касается только эмпирических истин, основанных на наблюдении.
Другое важное возражение приводит П. Богоссян118. Богоссян по-
лагает, что ни одно суждение не может быть истинным только в силу
значения. Оно должно быть истинным также в силу того, каков мир на
самом деле. Возьмем в качестве примера простую тавтологию: «Золото
есть золото». Обычно считается, что оно истинно в силу того, что явля-
ется законом логики, а именно закона тождества. Но разве не истинно
также, что в реальности золото есть золото, в реальности вещи тожде-
ственны сами себе. Таким образом, заключает Богоссян, предложение
«Золото есть золото» истинно не только в силу закона логики, но и в
силу того, как обстоят дела в реальности, даже если истина этого пред-
ложения уже была определена значением терминов, входящих в состав
предложения.
Одной из стратегий преодоления этого аргумента является подход
Гиллиан Рассел119. Она предлагает выделять типы детерминации: пол-
ную детерминацию, совместную детерминацию, частичную детермина-
цию и избыточную детерминацию. Рассмотрим предложение «Сегодня

117
Куайн У. Две догмы эмпиризма / Слово и объект. М., 2000.
118
Boghossian P. Analyticity Reconsidered // Nous, 1996, №30 (3). P. 360–391.
119
Russell G. Truth in virtue of meaning. A Defense of the Analytic/Synthetic Distinc-
tion. Oxford University Press. 2008.
104
в Х. температура 30 градусов по Фаренгейту». Это предложение полно-
стью детерминировано тем, каков мир на самом деле сегодня в Х. Тогда
предложение «Золото есть золото» избыточно детерминировано тем,
каков мир. Быть избыточно детерминированным – значит быть детер-
минированным, когда уже детерминирован чем-то еще.
Критикует идею аналитической истины также современный ан-
глийский философ Т. Уильямсон120. Для начала он выделяет два значе-
ния аналитичности – метафизическое и эпистемологическое. Метафи-
зически аналитическим он называет предложение, если оно истинно в
силу значения121. Эпистемологически истинным является предложение,
если любой, кто понимает это предложение, обоснованно принимает
его за истинное. Как видим, во втором определении аналитичность бе-
рется в более слабом значении.
В первом значении аналитичность, по мнению Уильямсона, пере-
кладывает бремя определения на такие понятия, как «необходимость»,
«логика», «семантика». Возьмем для примера суждения, которые он
называет модально-аналитическими. Если мы возьмем любое необхо-
димое суждение, даже физически необходимое, его значение будет до-
статочным для его истинности, например «вода есть H2O». Таким обра-
зом, все необходимые суждения являются аналитическими. В других
случаях аналитичность редуцируется до логической или семантической
истины. Отсюда Уильямсон заключает, что не существует отдельно та-
кого понятия, как «аналитическая истина».
Возможно, аналитичность приемлема в более слабом, эпистемоло-
гическом смысле? Эпистемологическое понятие аналитичности требует
только того, чтобы тот, кто впервые слышит некое утверждение, согла-
сился с ним. В качестве примера приведем любую логическую истину,
например «Любой единорог есть единорог». Но предположим, что мы
не верим в единорогов, но одновременно считаем, что квантор общно-
сти предполагает онтологическое обязательство. Такой человек не со-
гласится с данным предложением на том основании, что единороги не
существуют.

120
Williamson T. The Philosophy of Philosophy. Blackwell, Oxford. 2008.
121
Терминология Уильямсона здесь кажется не совсем понятной. Скорее такое по-
нятие является лингвистическим, чем метафизическим. Разве что мы будем трак-
товать значение (meaning) в платоновском духе, как некую метафизическую сущ-
ность.
105
 Джул и Лумис предлагают определять аналитичность как истину
по установлению (by stipulation)122. Предположим, что мы устанавли-
ваем, что «фролостяк» будет означать французский холостяк. Во-пер-
вых, никакое эмпирическое наблюдение не может свидетельствовать за
или против суждения «Фролостяк есть французский холостяк». Это
утверждение истинно и неопровержимо, и оно истинно исключительно
в силу значения. Также металингвистическое предложение «Предложе-
ние “Все фролостяки есть французские холостяки” истинно» эмпириче-
ски неопровержимо. Вопрос заключается в том, какую практическую
ценность будут иметь такие определения?
Г. Рассел предлагает переосмыслить понятие аналитичности с по-
зиций двумерной семантики Каплана123. Она выделяет четыре различ-
ных компонента значения: контент (content), характер (character), опре-
делитель референции (reference determiner) и экстенсионал (extension).
Различие между контентом и характером можно проиллюстрировать на
примере индексикалов: «Я», «здесь», «сейчас». Контент можно отожде-
ствить с фрегевским смыслом. Тогда характер будет определяться как
функция от контекста произнесения к контенту. Характер определяет,
что в различных контекстах выражение имеет разное значение.
Так, контент «Я» есть субъект высказывания. Характер «Я» – это
правило для определения контента с учетом контекста. Для предложе-
ний контентом будет пропозиция, которую они выражают. Определи-
тель референции есть то, что фиксирует референт термина, это условие,
которому объект должен соответствовать, чтобы подпасть под экстен-
сионал выражения.
Для Г. Рассел предложение аналитически истинно не в силу кон-
тента или характера, а в силу определителя референции. В этом значе-
нии предложение «Все холостяки не женаты» будет примером для ана-
литической истины. Определитель референции выражения «холостяк»
есть условие, которое применяется к лицам мужского пола и неженатым
в контексте оценки. Контекстом оценки в двумерной семантике явля-
ется возможный мир, относительно которого оценивается истинность
высказывания.

122
Juhl C., Loomis E. 2010.
123
Russell G. 2008.
106
 Другие примеры приведены в табл. 1.

Таблица 1

Истинны в силу Истинны, если имеют Не истинны в силу

значения референт значения
– Все холостяки – холо- – Вечерняя звезда есть – Снег бел.
стяки. Вечерняя звезда. – Утренняя звезда есть
– Если существует са- – Кассиус Клей – это Вечерняя звезда.
мый низкий шпион, то Мохаммед Али. – Все, что является во-
самый низкий шпион – Самый короткий дой, является H2O.
есть самый низкий шпион есть самый ко-
шпион. роткий шпион.
– Все холостяки – муж- – Все, что является во-
чины. дой, является водой.
– Я сейчас здесь.

107
 ОЧЕРК 9. ДЕФЛЯЦИОНИЗМ

«Говорить о существующем, что его нет, или о несуществующем,

что оно есть, – [значит говорить] ложь, а говорить, что существующее
есть, а несуществующего нет, – значит говорить истинное»124.
Традиционный способ прочтения Аристотеля в этом месте – это
приписывание ему корреспондентской теории истины. Но некоторые
исследователи считают, что здесь идет речь всего лишь о схеме
эквиваленции.
Вопрос «Что есть истина?» является семантически сложно
нагруженным.
«Что есть истина?» – этот вопрос имеет как минимум три смысла,
которые предполагают 3 разных ответа:
1) вопрос о том, что конкретно является истиной, т. е. перечисле-
ние всех возможных истин, некая энциклопедия;
2) вопрос о критерии или методе различения истины и заблуждения;
3) вопрос о значении слова (или понятия) «истина».
Традиционно этот вопрос понимается во втором смысле, т. е. как
вопрос о критериях истины. И далее обсуждаются различные теории ис-
тины, которые предлагают такой критерий: корреспондентская, коге-
рентная, прагматистская, верификационная. Но что если ограничиться
вопросом в третьем смысле? По последнему пути пошла дефляционная
теория истины. Заслуга дефляционизма состоит в том, что он позволяет
развести понятия истины и критерия.
В последнее время в эпистемологии наблюдается некая усталость
от традиционных концепций истины. Все аргументы за и против уже
высказаны. Поэтому большинство публикаций об истине в основном
посвящены дефляционизму. Тем более, как мы увидим, дефляционизм
в этом плане весьма продуктивен для исследователя и представляет
большое поле для анализа.
Что значит «теория истины»?
Британский философ Пол Хорвич полагает, что нужно различать
между различными смыслами термина «теория истины»:
• теорию функции предиката «истинно»;
• теорию о том, что значит понимать слово «истинно»;
• теорию значения слова «истинно»;

124
Аристотель. Метафизика. М., 2006. 608 с. (Перевод в редакции 1934 г.)
108
 • теорию о том, что значит иметь понятие (концепт) «истина»;
• теорию самой истины125.
В идеале теория истины должна включать в себя все эти аспекты:
объяснять смысл и функцию предиката «истинно», наше понимание
его, наше схватывание понятия истины и характер самой истины.
Изложение дефляционной теории истины необходимо начать с се-
мантической теории истины А. Тарского. Для этого необходимо обра-
титься с древнему логическому парадоксу «Лжец».
Предложение 1: «Данное предложение ложно».
Вопрос: является ли предложение 1 истинным или ложным?
Очевидно, что любой ответ порождает противоречие. Если это
предложение истинно, но оно утверждает, что оно ложно, то, следова-
тельно, оно ложно. Если это предложение ложно, но оно утверждает,
что оно ложно, следовательно, оно истинно. Неустранимость противо-
речия порождает парадокс.
Ниже перечислены возможные решения.
1. Мы реформируем классическую логику.
В этом случае мы можем или принять логику противоречий (и p,
и не-р), или допустить провал истинностных значений (ни р, ни не-р).
Но это слишком неприятный путь – он означает отказ от традиционной
логики.
2. Мы пытаемся решить парадокс «Лжеца» в рамках классиче-
ской логики.
Польский логик Альфред Тарский предположил, что парадокс
«Лжеца» – пример смешения двух языков: языка-объекта (на котором
говорится о внеязыковой действительности) и метаязыка (на котором
говорят о языке-объекте).
Проблема возникает из-за того, что естественный язык является
семантически замкнутым (т. е. утверждения о семантических свойствах
этого языка формулируются в самом этом языке).
Допустим, у нас имеется ряд высказываний.
1. «Утверждение “Стекло не прозрачно” ложно».
2. «“ ‘7+5=12’ истинно” истинно».
3. «Данное предложение ложно».
Если разграничить объектный язык и метаязык, то третье предло-
жение не может быть сформулировано.

125
Horwich P. Truth. Oxford: Blackwell. 1998.
109
 Согласно А. Тарскому, логически корректными могут быть лишь
языки, которые не являются семантически замкнутыми (например, язык
математики, логики). Именно богатые возможности естественного
языка порождают парадоксы типа «Лжец».
Семантическая теория истины.
Если мы хотим построить определение истины, оно должно иметь
следующую форму:
“P” истинно в L, если…,
где на месте многоточия не должно быть семантических терминов.
Схема Т:
“P” истинно в L тогда и только тогда, когда p.
Адекватная теория истины для языка L должна порождать Т-
схемы (истинностные схемы) для любого предложения языка L.
Пример Т-схемы для предложения «хромосомы реплицируются»:
«Хромосомы реплицируются» истинно [в русском языке] тогда и
только тогда, когда хромосомы реплицируются.
Как видим, операция применения предиката «истинно» к предло-
жению отменяет кавычки (принцип раскавычивания).
Семантическая теория истины просто говорит о том, что означает
выражение, содержащее термин «истинно». Эта теория не является суб-
стантивной, она не дает нам критерия, как проверить истинность пред-
ложения. А значит, она является метафизически нейтральной.
Примеры субстантивных теорий истины:
– корреспондентская теория: «р» истинно, когда соответствует
факту, что р;
– когерентная теория: «р» истинно, когда согласуется с другими
высказываниями;
– прагматическая теория: «р» истинно, когда удовлетворяет
нашим желаниям или ведет к успешному действию.
Субстантивность этих теорий проявится, если мы применим прин-
цип раскавычивания к этим теориям истины.
Тогда получаем следующее выражение: “хромосомы реплициру-
ются” истинно, потому что согласуется с другими убеждениями» (коге-
рентная теория). Применяя принцип раскавычивания, получаем: «Хро-
мосомы реплицируются, потому что (это) согласуется с другими убеж-
дениями».

110
 Но ведь это чистый идеализм! Таким образом, получается, что в
определении истины когерентной теории заложена идеалистическая
метафизика.
Применяя принцип раскавычивания к корреспондентской теории,
получаем: «Хромосомы реплицируются, когда (это суждение) соответ-
ствует факту, что хромосомы реплицируются».
Таким образом, мы признаем наличие «фактов», иными словами,
в определении истины заложена материалистическая метафизика.
С корреспондентской теорией дополнительно возникает проблема
круга в определении.
Определение корреспондентской теории истины:
Р истинно тогда и только тогда, когда р соответствует факту, что р.
Почему устанавливается соответствие с фактом, что р, а не не-р?
Например, почему не сказать: «“Хромосомы реплицируются” истинно,
потому что соответствует факту, что трава зеленая»?
Конечно, мы ответим, что так нельзя, потому что не-р – это не-р
от этого р, а не от любого другого. Иначе будет неистинное соответ-
ствие. А нам нужно такое соответствие, которое делает р истинным. То-
гда: истина – это такое соответствие суждения фактам, которое является
истинным (а не ложным). Sic!
Теперь мы можем дать определение дефляционной теории
истины.
Напомним, что схема Т означает:
“P” истинно в L ттт, когда p.
С помощью (Т) мы можем определить дефляционизм как взгляд,
что:
1) некто имеет понятие истинности в случае, когда он или она при-
нимает все отдельные случаи этой схемы;
2) выражение этого схватывает все значительное, что может быть
сказано об истине.
Теории, которые отклоняются от дефляционизма, не отрицают
первой части этого требования. То, что они отрицают, – это то, что
схема эквивалентности сообщает нам целиком всю истину об истине.
Субстантивные теории добавляют к схеме эквивалентности еще нечто,
поэтому дефляционисты называют их инфляционными (inflationary)

111
теориями истинности126. Инфляционные теории «раздувают» понятие
истины сверх того, что дефляционизм считает достаточным.
Истина как логическое свойство.
С точки зрения дефляционизма истина не является вещественным
(натуральным) свойством. Обычно если два предмета обладают общим
свойством, то есть общее объяснение, почему они обладают этим свой-
ством. Сравните предложения 1 и 2.
1.1. «Земля вращается вокруг Солнца».
1.2. «Марс вращается вокруг Солнца».
2.1. «“Каракас – столица Венесуэлы” истинно».
2.2. «“Земля вращается вокруг Солнца” истинно».
Предложения 2.1. и 2.2 оба истинны, но не существует общего
объяснения, почему они являются истинными. В случае 2.1. – это поли-
тическая история Венесуэлы, в случае 2.2. – природа Солнечной си-
стемы. Поэтому в строгом смысле они не имеют такого общего свойства.
О чем должна быть теория истины?
Традиционно истина связывается в сложный клубок с такими по-
нятиями, как «объективность», «знание», «обоснование», «референ-
ция», «значение», «логика» и т. д. Из-за этого возникает много проблем.
Если мы принимаем трехчастное определение знания как истинного
обоснованного убеждения, то тогда мы не можем дать определение зна-
ния, пока не определим истину каким-то образом. Но из-за разногласий
по вопросам метафизики мы не можем дать субстантивное определение
истины. Поэтому «подвисает» определение знания.
Дефляционизм – это теория об истине и больше ни о чем!
Идея Хорвича такова. Если у нас есть теория электрона, то она не
обязана объяснять слонов. Даже если слоны состоят из электронов. Для
слонов нужна отдельная теория.
Традиционно считалось, что истина идет «в пакете» с рецептом ее
нахождения, т. е. возникает проблема определения «критериев истины».
Например, истинно = верифицировано. Дефляционизм отказывается от
смешения понятий истины и обоснования. Это различные понятия. Ин-
туитивно, такое размежевание не является чем-то экстраординарным.
Наоборот, оно более очевидно. Мы можем себе представить, что нечто
истинно, даже если у нас нет никакого обоснования для этого, и наоборот.

126
От англ. inflate – надувать.
112
 Например: «Число звезд во Вселенной в данный момент четное».
Очевидно, что это суждение либо истинно, либо ложно. Но на данный
момент не существует способа его обоснования.
Можно выделить целый ряд версий дефляционизма.
1. Версии дефляционизма без схемы Т.
1.1. Теория избыточности (Г. Фреге, Ф. Рамсей).
Г. Фреге писал: «Интересно отметить, что предложение “Я чув-
ствую запах фиалок” имеет то же самое содержание, что и “Истинно,
что я чувствую запах фиалок”. Так что кажется, что ничего не добавля-
ется к мысли прибавлением к ней свойства быть истинной»127.
Ф. Рамсей также полагал, что предикат «истинно» ничего не до-
бавляет к смыслу предложения128. Из этого следует, что он является из-
быточным компонентом. Тогда фразу «Истинно, что…» можно опу-
стить без потери смысла.
1.2. Экспрессивизм (П. Стросон).
Экспрессивизм является аналогом эмотивизма в этике. Согласно
эмотивизму, высказывание «Пытка – это зло» единственно показывает
негативную позицию со стороны говорящего по отношению к пытке.
Сравните: «Фу, пытка!»
Экспрессивизм – аналогичная позиция относительно истинности.
Согласно экспрессивизму, выражение вида «S истинно», несмотря на
внешнюю форму, не утверждает «истинность» S; скорее «S истинно»
единственно показывает готовность со стороны говорящего утверждать S.
«S истинно» = «Я подтверждаю, что S» или «Ура, S!»129
1.3. Просентециализм (Д. Гровер, Дж. Кемп, Н. Белнап).
Согласно этой теории, предложения, составленные с предикатом
«истинно», – местопредложения (prosentences), где местопредложение –
это средство для достижения анафорической перекрестной референции
к предложениям, выраженным предварительно в разговоре, так же как
местоимения – это средства для достижения анафорической перекрест-
ной референции к именам, выраженным предварительно в разго-
воре .
130

127
Фреге Г. Мысль: логическое исследование // Избранные работы. 1997. С. 54.
128
Ramsey F.P. On Truth / Ed. N. Rescher and U. Majer. Dordrecht: Kluwer, 1991.
129
Strawson P. Truth // Analysis. 1949. Vol. 9, № 6.
130
Grover D., Camp J., and Belnap N. A Prosentential Theory of Truth // Philosophical
Studies. 1975. №27. Р. 73–125.
113
 Например: «Снег бел. Это истинно, но он редко выглядит белым в
Питтсбурге». Или: «То, что сказал папа римский, истинно».
Отсюда: «Для любого предложения х: если папа римский сказал х,
то х истинно».
С точки зрения просентенциализма теперь можно сформулиро-
вать решение парадокса «Лжец».
Парадокс «Лжец»: «Это предложение ложно».
Данное предложение не истинно и не ложно, потому что у него
нет соответствующего анафорического антецедента. Так же как я не
могу унаследовать свое собственное имущество, предложение не может
унаследовать истинность самого себя. Анафорическое следование – это
нерефлексионое отношение между двумя объектами.
2. Версии дефляционизма со схемой Т.
2.1. Дисквотационная теория, или сентенциализм (У.В.О. Куайн,
С. Лидс)131.
Эта теория обычно называется теорией раскавычивания, или дис-
квотационизмом, но поскольку раскавычивание применяется только к
предложениям, т. е. лингвистическим выражениям, то эта теория назы-
вается также сентенциализмом.
Еще раз схема Т: «Хромосомы реплицируются» истинно, ттт хро-
мосомы реплицируются.
Согласно этому взгляду, отдельные случаи схемы эквивалентно-
сти говорят о предложениях. Приписывание истинности лишь удаляет
кавычки. Истина есть раскавычивание.
Кажется, что отсюда также следует, что предикат истины изли-
шен. Тем не менее предикат «истинно» необходим для «семантического
восхождения» (Куайн)132.
Что такое семантическое восхождение и в чем польза предиката
«истинный»?
Согласно Куайну, в большинстве случаев мы используем язык для
того, чтобы говорить о вещах в мире. Однако иногда мы пользуемся
языком, чтобы говорить о лингвистических выражениях как о неких
объектах. Таким образом, мы делаем восхождение в семантике на уро-
вень, когда рассматриваем лингвистические выражения как объекты

131
Leeds S. Theories of Truth and Reference // Erkenntnis. 1978. №13. P. 111–129.
132
Куайн У.В.О. Философия логики / Пер. В.А. Суровцева. М., 2008.
114
определенного типа, независимо от того, существуют ли объекты такого
типа в реальности.
Сравните: использование в математике и в физике абстрактных
терминов как объектов определенного рода (например, «0», «1», «абсо-
лютно твердое тело»).
Таким образом, когда мы применяем предикат «истинно», мы при-
меняем семантическое восхождение к предложению.
Согласно Куайну, семантическое восхождение необходимо для
обобщения определенного типа предложений, и в этом случае нельзя
обойтись без предиката «истинный».
Например: «Если время летит, то время летит».
Применяя семантическое восхождение с помощью предиката «ис-
тинно», получаем следующее обобщение: «Все предложения вида “если
р, то р” истинны».
2.2. Пропозиционализм (П. Хорвич).
Формулировка пропозиционализма: пропозиция, что р, истинна,
если и только если р.
Согласно пропозиционализму, отдельные случаи схемы эквива-
лентности говорят о пропозициях, где именами пропозиций являются
или могут быть приняты как таковые выражения формы «Пропозиция,
что р». Например, «Пропозиция, что Брут убил Цезаря» – имя для про-
позиции, что Брут убил Цезаря.
Согласно теории пропозиций, если у кого-то есть желание,
надежда, убеждение или иное пропозициональное отношение, то суще-
ствует отношение между ним и определенным объектом, а именно тем,
что желают, на что надеются, во что верят и т. д. Этот объект называется
пропозицией. Например, если Эйнштейн утверждал, что материя – это
форма энергии, то отсюда следует, что существует сущность – «то, что
Эйнштейн утверждал», иными словами, пропозиция, что материя есть
форма энергии.
Расселовские или фрегевские пропозиции?
Б. Рассел полагал, что пропозиция состоит из самих объектов, о
которых она утверждается (и их свойств). Тогда:
1) пропозиция, что Утренняя звезда на небе;
2) пропозиция, что Вечерняя звезда на небе.
И первое, и второе есть одна и та же пропозиция.
Г. Фреге считал, что пропозиция состоит из смыслов языковых вы-
ражений. Тогда первое и второе – две разных пропозиции.
115
 Если принять теорию Рассела, то Т-схема – тривиальное
тождество.
Если принять теорию Фреге, Т-схема уже дает не просто триви-
альную тавтологию. Левая часть Т-схемы относится к высказыванию, а
правая – к миру.
Понятие пропозиции предполагает, что различные примеры про-
изнесения пропозиции в разное время и разными людьми, а также на
разных языках, есть примеры одной и той же пропозиции. Таким обра-
зом, это предполагает переводимость предложений друг в друга.
П. Хорвич предлагает теорию значения как употребления для объясне-
ния переводимости (Витгенштейн). То есть два выражения переводимы
друг в друга, если они могут использоваться взаимозаменяемо в одних
и тех же ситуациях, т. е. имеют общее базовое употребление. При этом
базовое употребление не означает, что оно должно быть одинаковым
(куайновский кролик целиком или какая-то часть кролика).
Разновидности дефляционизма различают также по тому, как по-
нимается эквивалентность в схеме Т133.
Типы эквивалентности в схеме Т.
1. Правая сторона и левая сторона таких примеров – аналити-
чески эквивалентны.
Так, для сентенциалистов «“Брут убил Цезаря” истинно» означает
то же самое, что «Брут убил Цезаря», в то время как для пропозициона-
листов «пропозиция, что Брут убил Цезаря, истинна» означает то же са-
мое, что и «Брут убил Цезаря».
2. Правая сторона и левая сторона утверждений являются лишь
материально эквивалентными; эта точка зрения толкует связку «если и
только если» как эквивалентность (бикондиционал) классической
логики.
3. Эквивалентности между правой и левой сторонами утвержде-
ний интерпретируются как материальные эквивалентности, которые со-
храняют необходимость.

133
См.: Stoljar D. The Deflationary Theory of Truth / D. Stoljar, N. Damnjanovic // The Stanford Encyclopedia of
Philosophy / Edward N. Zalta (ed.). 2014 (Fall Еdition). URL: https://plato.stanford.edu/archives/fall2014/en-
tries/truth-deflationary/>.
116
 Таблица 2
Версии дефляционизма со схемой Т

Сентенциаль- Пропозицио-
ный нальный
Аналитический А B

Материальный C D

Необходимый E F

В чем суть дефляционной теории ложности?

Обычная оценка понятия ложности определяет ее в терминах по-
нятия истины. Так, некто имеет понятие ложности лишь в случае при-
нятия отдельных случаев схемы Т.
(Пропозиционализм) Пропозиция, что р, ложна, если и только
если пропозиция, что р, не истинна.
Второе описание ложности определяет ее напрямую в терминах
отрицания. Согласно этому взгляду, некто имеет понятие ложности
лишь в случае принятия отдельных случаев схемы:
(Пропозиционализм*) Пропозиция, что р, ложна, если и только
если положение дел не-р.
Как можно применить дефляционизм?
П. Хорвич показывает, что дефляционизм применим к любым ти-
пам суждений.
Допустим следующее.
1. То, что Смит сказал, истинно.
2. Смит сказал, что хромосомы реплицируются.
3. Хромосомы реплицируются (из 1 и 2).
Тогда получаем следующее.
1. То, что Смит сказал, истинно.
2. То, что Смит сказал, = «хромосомы реплицируются».
117
 3. «Хромосомы реплицируются» истинно.
4. «Хромосомы реплицируются» истинно ттт, когда хромо-
сомы реплицируются.
5. Хромосомы реплицируются.
Допустим следующее.
«Если Билл хочет пива и он думает, что, кивнув, он получит его,
тогда его убеждение истинно, если он получит то, что хочет».
Тогда получаем следующее.
1. Билл хочет «у Билла есть пиво».
2. Билл верит «если Билл кивает, то у Билла есть пиво».
3. Если 1 и 2, то Билл кивает.
4. Билл кивает.
5. «Если Билл кивает, то у Билла есть пиво» истинно.
6. «Если Билл кивает, то у Билла есть пиво» истинно ттт, если
Билл кивает, то у Билла есть пиво.
7. Если Билл кивает, то у Билла есть пиво (из 5 и 6).
8. У Билла есть пиво (из 4 и 7).
9. «У Билла есть пиво» истинно ттт, когда у Билла есть пиво.
10. «У Билла есть пиво» истинно (из 9 и 10).
11. Билл получает то, что он хочет (из 1 и 10).
Схема Т также позволяет избежать бесконечной конъюнкции.
Предположим, что Джонс по какой-либо причине решает, что
Смит – надежный проводник к природе реальности. Тогда: «Если Смит
говорит, что снег белый, значит, снег белый, и если он говорит, что снег
розовый, то снег розовый, и если он говорит, что снег ликеровый – зна-
чит, снег ликеровый и т. д.».
Схема эквивалентности (T) позволяет нам схватить эту бесконеч-
ную конъюнкцию, например «Для каждой пропозиции р: если то, что
говорит Смит = р, значит р истинно».
Как решаются проблемы с провалом истинностных значений? Как
быть с суждениями, которые не имеют истинностного значения?
Например: «Теперешний король Франции лыс».
Дефляционная теория истины несовместима с существованием
пробела в классе пропозиций. Хорвич предлагает использовать страте-
гию Рассела (1905) или стратегию Куайна (1953) для элиминации еди-
ничных пустых терминов и их замены предикатными выражениями:
1. У каждого есть предок с Антлантиды.

118
 2. Следовательно, существует место, которое имеет свойство
быть-Атлантидой, и у всех есть предки из этого места (ложно).
Дефляционная истина совместима с любыми логиками.
Понятие истины используется для формулировки логических за-
конов, например «Если антецендент истинен, то консеквент тоже исти-
нен». Иногда соревнование между различными логиками рассматрива-
ется как выбор между различными теориями истины. Это неверно – так
же, как выбор между Ньютоном и Эйнштейном не есть выбор между
ньютоновской теорией истины и эйнштейновской.
Достоинство дефляционизма в том, что он совместим как с клас-
сической логикой, так и с квантовой логикой. То, что в примерах ис-
пользуется классическая логика, не значит, что не может использо-
ваться интуиционистская логика.
Как объяснить, что истина помогает достижению практических
целей? Если дефляционизм – адекватная теория истины, то он должен
объяснить все факты об истине, в частности, как истина помогает до-
стижению практических целей.
Допустим: (1) «Если я совершу действие А, тогда наступит поло-
жение дел S».
Тогда:
1) если я хочу S, то я сделаю А;
2) если (1) истинно, тогда, согласно схеме эквивалентности,
если я сделаю А, то наступит S;
3) следовательно, наступит S и я получу то, что хочу.
Ведет ли дефляционизм к релятивизму?
Идею о том, что истина не есть натуралистическое свойство, не
следует путать с идеей, что истина нереальна, или что никакое предло-
жение не является истинным, или что истина радикально зависит от пер-
спективы. Наоборот. С точки зрения Хорвича, именно проблемы с по-
иском субстантивного определения истины привели к выводу, что нет
ничего абсолютно истинного.
Согласно дефляционизму, каждая пропозиция (либо ее отрицание)
является истинной, что противоположно релятивизму.
Несубстантивность истины не есть то же самое, что несущество-
вание истины. Истина есть (кроме версии теории избыточности).
Дефляционизм также совместим с научным реализмом. Научный
реализм в строгом смысле – это учение о том, что существует независи-

119
мая от сознания реальность, а точнее, корреляты наших научных поня-
тий (напр., «электрон», «хромосома») существуют объективно. Строго
говоря, научный реализм не предполагает вообще никакой субстантив-
ной концепции истины. Большинство утверждений современной науки
объективно (дефляционно) истинны.
Дефляционная теория истины дает возможность семантического
восхождения, независимо от предмета (даже для моральных, религиоз-
ных и эстетических суждений).
Например: «“Бог есть Троица” истинно ттт, когда Бог есть
Троица».
Иными словами, дефляционизм совместим с абсолютно любой
метафизикой.
Дефляционизм также совместим с идеей прогресса научных
теорий.
Предположим, что у нас есть последовательная во времени сово-
купность теорий Т1, Т2, Т3… Т(финал), где Т(финал) истинно.
Каждая из теорий Т1, Т2, Т3… постепенно становится теоретиче-
ски более подобна Т(финал).
Если язык теорий Т1, Т2, Т3… и Т(финал) взаимно переводим, то
тогда может быть применен предикат «истинно».
Возможно, есть проблемы с объяснением понятий «теоретиче-
ского подобия» и «взаимной переводимости». Но это уже не проблема
теории истины.
Обсудим основные возражения против дефляционизма.
1. Возражение против теории избыточности.
Обычно возражение вызывает исторически первая версия дефля-
ционизма – теория избыточности. Согласно теории избыточности, пре-
дикат «истинно» можно опустить без потери смысла. Контрпримеры:
1) «Первое предложение “Метафизики Аристотеля” истинно»;
2) «Уравнение Эйнштейна e=mc2 истинно».
Как видим, в этих случаях предикат «истинно» функционирует
как предикат, который не избыточен и не излишен. Его невозможно
опустить без потери смысла предложения.
2. Возражение против экспрессивизма.
Согласно экспрессивизму, выражение «истинно» может заме-
няться на «я подтверждаю это», «я согласен с этим» и т. п.
Контрпример: «Все логические следствия из истинных предложе-
ний – истинны».
120
 Если осуществить замену, то оно становится ложным в любом
случае замены:
1) «Все логические следствия из предложений, которые я под-
тверждаю, истинны». (очевидно, ложно);
2) «Все логические следствия из истинных предложений я под-
тверждаю» (ложно, т.к. человек не может подтверждать бесконечно
много предложений);
3) «Все логические следствия из предложений, которые я под-
тверждаю, я подтверждаю» (ложно, по этой же причине).
3. Возражение против просентенциализма.
Возьмем предложение: «“Хромосомы реплицируются” истинно».
В таком предложении истина приписывается напрямую предложе-
нию без анафорической отсылки.
Ответ просентенциализма может быть таков. Данное предложение
можно преобразовать:
– «Для любого предложения: если это предложение “хромосомы
реплицируются”, то оно истинно», или
– «Рассмотрите: хромосомы реплицируются. Это истинно».
П. Хорвич защищает версию дефляционизма, которую он сам
называет «минимализм». За основу П. Хорвич берет пропозициональ-
ную версию дефляционизма. Особенности минимализма, согласно Хор-
вичу, следующие:
– цель: построить адекватную теорию истины, которая объясняет
все случаи использования понятия «истинно» в науке;
– отказ от идеи избыточности предиката «истинно»;
– обоснование достоинства дефляционизма по сравнению с конку-
рирующими теориями: он избегает проблем субстантивных теорий ис-
тины – корреспондентской, когерентной, прагматистской и т. д.;
– обоснование совместимости дефляционизма с различными про-
ектами логики и метафизики; в частности, совместимость с реализмом
(онтологическим и научным).
И все-таки неужели дефляционизм при всей его совместимости с
метафизикой и научным реализмом достаточен? Мы утверждаем, что
он достаточен для решения проблем эпистемологии, но недостаточен
для обоснования самой эпистемологии (и тем более гносеологии).
Дело в том, что когда эпистемология работает, например, с поня-
тием «знания» и решает проблему с кейсами Геттиера, ей необходимо
некое операциональное определение истины, которое можно поставить
121
в определение знания как, например, истинного обоснованного убежде-
ния. Если здесь определять истину в терминах субстантивных (инфля-
ционных) теорий истины, то сразу возникают совершенно ненужные
возражения. Как метафизически нейтральная теория, дефляционизм по-
могает этого избежать. Лучше пользоваться тем определением, которое
вызывает наименьшее количество возражений.
На наш взгляд, минималистская теория Хорвича вызывает
наименьшее количество возражений, и в этом смысле она весьма удобна
в инструментальном смысле. Другое дело, если мы ставим метаэписте-
мологические вопросы, например зачем вообще нужна истина? Зачем
познание должно быть истинным? Тогда уже того соображения, что эта
теория просто не вызывает лишних вопросов при формулировке другой
теории, недостаточно. Поэтому для того чтобы объяснить значимость
самой истины, независимо от ее операциональной применимости, необ-
ходимо выйти за рамки дефляционизма. Это всегда рискованно, но по-
пробуем сделать это в заключительном очерке.

122
 ОЧЕРК 10. ЗАЧЕМ НУЖНА ИСТИНА?

Хронология событий.
28 июня 1996 г. Президент России Б. Ельцин отменил встречу с
фермерами, которая должна была состояться между двумя турами
президентских выборов. Его помощники объяснили этот факт
простудой президента.
2 августа 1996 г. Помощники Ельцина заявили, что президент
испытывает «колоссальную слабость» после своей избирательной
кампании и нуждается в двухмесячном отдыхе.
9 августа 1996 г. Впервые после 26 июня Ельцин появился на
публике для того, чтобы принять присягу на вступление в должность
президента. Его присутствие на церемонии длилось только 16 минут, а
выступление – всего 45 секунд134.
Очевидно, что в 1996 г. Ельцин был серьезно болен. Но это был
год президентских выборов, поэтому политическая целесообразность
требовала того, чтобы от населения скрывалось истинное состояние
здоровья президента. К тому же соперник по выборам президента
Геннадий Зюганов имел большую популярность. Поскольку «прогрес-
сивную общественность» и СМИ больше волновала возможная победа
коммунистического кандидата, то они предпочли игнорировать факт об
истинном состоянии здоровья президента. Перефразируя слова Ницше,
истина может быть и хороша, но почему бы не предпочесть не-истину,
если она приведет тебя туда, куда надо?135
Зачем нужна истина – это не просто теоретический, но
практический вопрос. С одной стороны, принято считать, что
объективная истина – это всего лишь иллюзия, что истина – это всего
лишь другое имя для власти или что думать о природе истины – это
всего лишь трата времени. Назовем такую позицию цинизмом
относительно истины. С другой стороны, есть такие «защитники»
истины, которые считают, что необходимо защищать некие «абсолют-
ные истины» прошлого. Такие защитники истины полагают, что истина
никогда не может быть пересмотрена. И любому покушению на «свя-
тость» этих истин должен быть дан решительный отпор. В те далекие
времена, когда нынешних релятивистов еще не существовало, истина-

134
См. URL: http://www.kazan.kp.ru/daily/23891.5/66426/
135
Ср. также у Аристофана: «Ведь я веду кривым путем к победе дело слабых!»
123
де была чистой и ясной как слеза и доступна для понимания даже
ребенка. Назовем такую позицию фундаментализмом по поводу
истины. Увы, такая «защита» истины становится самоопровергающей.
Она является обратной стороной релятивизма и, по сути, дает
дополнительный аргумент в его пользу.
Непоколебимая уверенность в истине не есть признак того, что ты
заботишься об истине. Как раз наоборот – она есть признак догматизма
и интеллектуального высокомерия. Поиск абсолютной и безошибочной
точности противоположен поиску истины. Нам предоставляют ложную
дилемму. Циники говорят, что поскольку вера в «абсолютные истины»
прошлого наивна, то истина не имеет ценности. «Защитники» истины
говорят, что поскольку истина имеет ценность, мы должны верить во
все «абсолютные истины» прошлого. В обоих случаях имплицитно
подразумевается, что либо существует Истина с большой буквы «И»,
перед которой надо благоговеть, либо истины нет вообще.
Но это вовсе необязательно. Релайабилизм по поводу познания по-
лагает, что познавательный процесс является надежным, если он проду-
цирует истинные убеждения в актуальном мире и в ближайших возмож-
ных мирах. Возможно, что мы все находимся в «матрице», но эта воз-
можность, в терминах возможных миров, не относится к ближайшим
возможным мирам. Под понятием ближайшего возможного мира пони-
мается мир, который отличается от актуального мира в небольшой сте-
пени. Например, ближайшим возможным миром является тот, в кото-
ром в 2016 г. президентские выборы в США по числу выборщиков (а не
просто голосовавших) выиграла Хилари Клинтон. А например, мир, в
котором существуют говорящие ослы и огнедышащие драконы, будет
далеким по отношению к актуальному миру, в котором мы находимся.
Модальная форма релайабилизма была предложена Д. Притчардом136.
Принцип безопасности (safety): для любого субъекта S: если субъ-
ект знает пропозицию р, тогда почти во всех ближайших мирах, в кото-
рых субъект формирует убеждение, что р, таким же способом, что и в
актуальном мире, его убеждение истинно.
Другая модальная версия релайабилизма была предложена А. Гол-
дманом. Голдман утверждает, что познавательный процесс является
надежным, только если он способствует получению истинного знания в

136
Pritchard D. Epistemic Luck. Oxford: Oxford University Press, 2005.
124
«нормальных» мирах, т. е. в тех мирах, которые согласуются с нашими
представлениями об актуальном мире137.
Американский философ Майкл Линч перечисляет четыре трюизма
об истине138. Конечно, тот факт, что это трюизмы, не означает, что с
ними все согласны. Как раз наоборот. Но иногда работа философа со-
стоит в том, чтобы напомнить о том, что является очевидным.
1. Истина объективна.
Мы делаем ошибки. Люди когда-то верили, что Земля – плоская.
В эпоху, когда самолетов и космических ракет не существовало, это ка-
залось весьма разумной идеей. Ведь горизонт во все стороны – плоский.
Даже ученые ошибаются. Когда-то химики верили в существование не-
видимого газа – флогистона. Флогистона не существует, хотя когда-то
это казалось хорошей теорией.
Но именно потому, что всегда существует риск ошибки, истина
объективна. Ошибаться можно только тогда, когда есть что-то объек-
тивное. Да, существуют разногласия. Но разве само существование раз-
ногласий не свидетельствует о том, что кто-то прав, а кто-то нет? Всту-
пать в спор – значит отстаивать свою правоту в том, как на самом деле
обстоят дела. Бессмысленно говорить о разногласии во мнениях, если
нет правильного ответа.
Тот факт, что мы верим во что-то, не делает это истинным.
И наоборот, если нечто истинно, мы необязательно верим в это. Тот
факт, что Эверест – самая высокая гора, не зависит от того, верю ли я в
это или нет. Имеет значение только то, является ли гора Эверест в дей-
ствительности самой высокой или нет. Конечно, если бы не существо-
вало носителей языка, никто бы не называл Эверест «Эверестом». Тогда
вообще бы ничего не имело названия. Но разве не будет слишком пре-
тенциозным допустить, что Эверест стал существовать только с того
момента, как мы его поименовали?
Для того чтобы верить в объективность истины, необязательно ве-
рить в корреспондентскую теорию истины. Понятие корреспонденции
является весьма туманным и, как мы показали в предыдущем очерке,
содержит предвосхищение основания. В некоем минимальном (дефля-
ционном) смысле наше суждение о реальности является истинным, если

137
Goldman A. Epistemology and Cognition. Cambridge, Mass.: Harvard University
Press. 1986.
138
Lynch M. True to Life: Why Truth Matters (Bradford Books) MIT Press. Cambridge,
Massachusetts. London, England. 2005. 224 Р.
125
реальность такова, как мы о ней думаем. Для минимального понятия ис-
тины это достаточно.
2. Истина есть благо.
Никто не хочет ошибаться. Быть неправым неприятно. И наобо-
рот, иметь истинные убеждения для человека является благом.
Кто-то может возразить словами поэта: «Ах, обмануть меня не
трудно! Я сам обманываться рад!» Тем не менее мы стремимся к тому,
чтобы наши убеждения были обоснованно истинными. По факту, в
большинстве случаев мы, возможно, просто верим в то, во что мы хотим
верить. Как говорят психологи, правда – это устраивающая версия. Но
мы верим в эту устраивающую версию потому, что полагаем, что у нас
есть хорошие основания верить в нее. Иными словами, мы верим в нее
именно потому, что считаем ее истинной. А не наоборот – считаем ее
истинной, потому что верим в нее. При прочих равных, лучше верить в
то, что истинно, а не в то, что ложно.
Часто тезис о том, что истина есть благо, интерпретируется как
тезис о том, что истина есть то, что практически полезно. И далее отсы-
лают к бэконовскому «Знание – сила». Мы полагаем, что это прагмати-
ческое прочтение является слишком узким. Блага могут быть и бывают
интеллектуальными. Здесь нас интересует истина именно как интеллек-
туальное благо.
Безусловно, истина имеет прагматическую ценность, и это не
нуждается в доказательствах. Но истина может быть и вредной. Стивен
Стич приводит ряд контрпримеров, где показывает, что истину может
быть неполезно знать139.
Представим, что Гарри истинно истинно то, что самолет взлетает
в 8.00. Он садится в самолет. Далее самолет разбивается в аварии и
Гарри погибает. Довод Стича заключается в том, что если бы Гарри
ложно верил, что самолет взлетает в 9.00, он бы опоздал на самолет и,
следовательно, выжил. Таким образом, заключает Стич, иметь больше
истинных убеждений не является практически полезным.
3. Истина есть достойная цель познания.
Не то чтобы истина была единственной целью познания. Часто
целью познания может быть экономическая выгода (например, для фи-
нансового брокера), слава (например, Нобелевская премия для ученого)

139
Stich S. The Fragmentation or Reason. Cambridge, Mass.: The MIT Press, 1991.
126
и т. д. Но из пункта 2 вытекает, что поскольку истина есть благо, то ис-
тина может быть достойной целью познания.
Робертс и Вуд пишут о том, что стремление к знанию может быть
обусловлено целым рядом причин прагматического характера: «Позна-
ние, среди прочего, может быть способом закончить эту чертову дис-
сертацию, получить место в штате, устроиться на работу в Йеле, зара-
ботать много денег, получить Нобелевскую премию, испугать других
людей, починить водопровод, приготовить первоклассное суфле»140.
В некоторых случаях эти причины совместимы с самими высо-
кими мотивами к познанию, в некоторых случаях – нет. Знание способа
приготовления суфле не имеет ценности за пределами того, что касается
кондитерских изделий. Написание диссертации – это пример другого
рода. Допустим, что диссертация посвящена какой-то важной проблеме,
имеющей теоретическое и практическое значение, например, исследо-
ванию причин образования рака молочной железы у женщин. Тот факт,
что исследователь стремится получить это знание только из-за того,
чтобы написать диссертацию, не умаляет ее ценности. То же самое ка-
сается желания получить Нобелевскую премию. Нельзя сказать, что оно
является чем-то очень порочным. Конечно, можно отметить странность,
что исследователь будет стремиться к познанию только из-за желания
закончить диссертацию или получить Нобелевскую премию, если оче-
видно, что данное исследование имеет самостоятельную научную цен-
ность. Это приводит нас к последнему, четвертому пункту.
4. Истина заслуживает того, чтобы к ней стремились только ради
нее самой.
Возможно, четвертый пункт прозвучит особенно старомодно141.
Но кто-то должен его реабилитировать. Немного вещей существует в
мире, которые стоят того, чтобы стремиться к ним ради них самих. Воз-
можно, к таким вещам относятся любовь, дружба, красота, что-то еще.
Но истина точно есть где-то в этом списке.
В своем мысленном эксперименте Роберт Нозик предложил пред-
ставить, что существует машина, которая может симулировать любое
переживание, т. е. некая виртуальная реальность с полным погруже-
нием142. В этой виртуальной реальности можно иметь опыт общения с

140
Roberts R. Intellectual Virtues: An Essay in Regulative Epistemology Clarendon
Press. Kindle Edition, 2007. P. 173.
141
Все-таки так считал еще Аристотель.
142
Nozick R. Anarchy, state, and utopia. New York: Basic Books, 1974. P. 42–45.
127
друзьями, романтической любви, успешной карьеры. Конечно, ничто из
этого не будет реальным. Но предположим, что, находясь внутри ма-
шины, мы будем ощущать все происходящее с нами как реальность. Бу-
дет ли благом для нас навсегда подключиться к такой машине?
Похожий сценарий был предложен в фильме «Матрица». Глав-
ному герою предложили две пилюли: первая откроет ему горькую ис-
тину о реальности, вторая поможет забыться и жить в сладкой иллюзии.
Кто-то в этой ситуации, может, и выберет виртуальность, иллюзию. Так
и поступает один из героев фильма. Но интуитивно кажется, что это вы-
бор не будет благом для него. Виртуальность может заменить некото-
рый опыт, но она не может заменить реальные достижения.
Например, в виртуальности у меня может быть ощущение, что я
пишу роман, что я издал его тиражом в 100 000 экземпляров, он переве-
ден на 20 языков и получил Нобелевскую премию по литературе. Но
мне не хочется, чтобы у меня просто было виртуальное ощущение того,
что я написал роман. Я хотел бы написать роман в действительности!
То, что мы ценим истину ради нее самой, не означает, что она не
может быть полезной для чего-то еще. Конечно, часто мы ценим истину
ради той пользы, которую она приносит. Как мы уже говорили, иметь
истинные убеждения является для нас благом. Просто помимо такой чи-
сто инструментальной ценности, истина имеет еще и внутреннюю
ценность.
Не все среди нас таковы, что не просто желают истину, но и же-
лают желать истину, т. е. имеют желание второго уровня по поводу же-
лания истины. Это требует достаточно высокого уровня рефлексии. Но
возможно, выдающиеся ученые и философы относятся к этой катего-
рии. Они просто не смогли бы достичь таких блестящих интеллектуаль-
ных результатов, если бы у них не было желания второго уровня по по-
воду желания истины.
Согласимся, что люди большую часть времени вовсе не посвя-
щают поиску истины. Люди намеренно вводят себя в заблуждение, иг-
норируют рациональные доводы, соглашаются только с теми, кто согла-
шается с ними и т. п. В этом смысле, если бы мы хотели обосновать
наши утверждения по поводу истины с помощью эмпирической психо-
логии и социологии, мы бы оказались в затруднении. Истина, как и дру-
гие ценности, не является неким «тянущим лучом» из научно-фантасти-
ческого фильма, который притягивает все к себе. Чтобы понять, что не-
что является благом для меня, я должен быть соответствующим образом
128
мотивирован. Точно так же здоровье, бесспорно, является благом, но
далеко не все занимаются спортом или хотя бы делают по утрам зарядку.
После того как мы перечислили трюизмы по поводу истины,
необходимо перечислить ряд антитезисов, которые не заслуживают, на
взгляд М. Линча, того, чтобы быть предметом убеждения.
1. Есть только Одна Истина.
2. Только «чистый» разум способен познать истину.
3. Истина – это тайна.
4. Только некоторые люди могут познать истину.
5. Необходимо добиваться истины любыми средствами.
Проблемы первых четырех пунктов кажутся очевидными. По-
следний пункт нуждается в уточнении. Необходимо признать, что ис-
тина иногда может быть опасной. После того как в США была испытана
первая атомная бомба, директор проекта «Манхэттен» Оппенгеймер
вспомнил слова Кришны из Бхагавад-Гиты: «Я – смерть, великий раз-
рушитель миров». Знание есть власть. Но если власть развращает, абсо-
лютное знание развращает абсолютно. Похожие вопросы возникают
также в связи с развитием биомедицины: клонирование, генная моди-
фикация, эксперименты на человеческих эмбрионах и др.
Возможно, что не всякая истина должна быть познана. Во время
Второй мировой войны нацисты ставили жуткие эксперименты на лю-
дях, исследуя, например, как долго может выжить человеческий орга-
низм в холодной воде, пока не замерзнет насмерть. Нужно ли нам знать
эту истину?
М. Линч приводит менее известный пример. С 1939 г. в штате
Алабама ученые-медики изучали прогресс сифилиса у ряда пациентов
афроамериканского происхождения. И несмотря на то что в 1940 г. было
открыто, что пенициллин является эффективным средством лечения
против сифилиса, врачи не сообщали пациентам о возможности лечения
и продолжали еще в течение сорока лет следить за прогрессом болезни
в научных целях. Конечно, знание того, как прогрессирует болезнь, яв-
ляется важной информацией, но с моральной точки зрения это то же са-
мое, что держать людей в холодной воде и изучать, как долго они смогут
прожить.
Являются ли данные примеры возражением против тезиса о том,
что истина есть благо? Для этого надо уточнить, что считается благом.
Нечто, во-первых, может быть абсолютным благом, т. е. благом при лю-
бых обстоятельствах. Мало что может претендовать на такой тип блага.
129
Во-вторых, нечто может быть prima facie143 благо. Примером такого
блага является выполнение обещания. Выполнять обещания в общем
случае хорошо, но бывают случаи, когда ты не можешь сдержать обе-
щание из-за каких-то важных обстоятельств. Допустим, я пообещал
кому-то не опаздывать на встречу, но, проходя мимо пляжа, увидел то-
нущего человека. Конечно, в данном случае исполнение обещания мо-
жет подождать, пока я не помогу этому человеку выбраться на берег.
Когнитивные блага относятся ко второму типу блага. Выше мы
говорили, что, при прочих равных условиях, лучше верить в то, что ис-
тинно, а не в то, что ложно. Условие «при прочих равных» здесь указы-
вает на то, что истина не является абсолютным благом. Истинное убеж-
дение является благом при прочих равных.
Предположим, что блестящий математик решил посвятить свою
жизнь тому, чтобы пересчитать количество песчинок на пляже. Ко-
нечно, количество песчинок на пляже тоже является некоторой исти-
ной, но это такая истина, которая, при прочих равных, не заслуживает
того, чтобы ее узнали. Или, например, кто-то задался целью выучить
наизусть телефонный справочник и потратил на это свое время. Не бу-
дет преувеличением сказать, что такой человек потратил свое время зря.
И наоборот, ложная пропозиция может, при прочих равных, пре-
тендовать на то, чтобы ее предпочли истине. Допустим, спортсмен вну-
шает себе, что он сможет выиграть медаль, потому что он лучше всех,
и это придает ему силы для того, чтобы выступить с более хорошим ре-
зультатом. В данном случае спортсмен совершает самообман, но это по-
зитивный самообман. Завышенная самооценка иногда более полезна
для человека, чем реальный взгляд на свои возможности и способности.
Итак, то, что истина является ценностью, не означает, что не су-
ществует иных ценностей. Помимо познания истины, у нас в жизни мо-
гут быть другие цели. Мы хотим любить и быть любимыми, насла-
ждаться прекрасным в искусстве и жизни, развивать свои способности
и таланты, достигать признания в обществе и т. д. Отсюда можно заклю-
чить, что познание нацелено не на всякую истину, а на значимую ис-
тину. Это означает, что некоторые истины более значимы, чем другие.
Создание теории всего в физике важнее, чем нахождение причины по-
ломки автомобиля. Именно поэтому познание истины о содержании

143
Лат. – на первый взгляд.
130
всей телефонной книги не является интеллектуально достойным
предприятием.
То, что является значимым для нас, обусловлено всем нашим ми-
ровоззрением. Наше мировоззрение не может устанавливать, что явля-
ется истиной. Но оно определяет, какая истина достойна того, чтобы ее
познавать. В этом смысле справедливо говорить о теоретической нагру-
женности опыта, о чем писали Кун, Поппер и другие философы науки.
Невозможно наблюдать просто так. Поппер однажды в качестве иллю-
страции на лекции попросил студентов наблюдать. После некоторого
замешательства студенты поняли урок, который хотел преподать им
профессор. Нельзя наблюдать, не зная что, не зная как и для чего. Тео-
рия определяет, что должен исследовать ученый и как исследовать. Тео-
рия может даже предсказывать результаты эксперимента.
Необходимо оговориться при этом, что, каковы именно будут ре-
зультаты исследования, теория не может предопределить. Это зависит
уже от самой природы вещей. Поэтому в ходе эксперимента могут быть
получены совершенно неожиданные результаты. Совершенно случайно
медики, которые тестировали цитрат силденафила на пациентах, стра-
давших сердечно-сосудистыми заболеваниями, обнаружили, что у ле-
карства есть побочный эффект. Так появилась «Виагра».
Иногда в качестве возражения против объективной истины в ка-
честве примера приводят квантовую механику. Известный «кот Шре-
дингера» существует – и не существует, в зависимости от того, откроем
ли мы коробку или нет. Считается, что, чтобы исследовать квантовую
частицу, ее нужно уничтожить, а это накладывает неустранимый субъ-
ективный отпечаток на процесс познания. Действительно, в копенгаген-
ской интерпретации квантовой механики роль наблюдателя признается
существенной в результатах экспериментов. В данном очерке не хоте-
лось бы углубляться в эту специфическую область, но отметим два мо-
мента. Во-первых, эти результаты применимы только к области микро-
мира. Во-вторых, возможно, что здесь дело не в том, как устроена ре-
альность на квантовом уровне, а в том, что наше познание не
совершенно.
В 2012 г. Нобелевскую премию по физике присудили Сержу
Арошу и Дэвиду Вайнленду официально за «прорывные эксперимен-
тальные методы, которые сделали возможными измерение отдельных
квантовых систем и управление ими». Арош работал с квантовыми со-

131
стояниями одиночных фотонов, пойманных в резонатор и надолго «от-
цепленных» от внешнего мира. Вайнленд работал с квантовыми состо-
яниями одиночных ионов, пойманных в ловушку и тоже изолированных
от хаотического внешнего воздействия. Суть этого открытия в том, что
им удалось сделать то, что до этого считалось невозможным. Они
смогли «поймать» квантовую частицу на небольшое время, всего доли
секунды, но этого оказалось достаточно, чтобы исследовать ее обыч-
ными методами, объективно, не воздействуя и не разрушая ее при этом.
Это позволило поставить такие опыты с фотонами, которые позволяли
по-новому изучать загадочный переход между квантовым и классиче-
ским поведением частиц144.
Раз мы заговорили о науке, то необходимо прояснить соотноше-
ние понятий «истина» и «наука». Традиционно эпистемология понима-
ется как теория научного познания не только потому, что ее объектом
является научное знание, а еще и потому, что наука рассматривается как
некая парадигма истинного знания. Когда в качестве примера хотят при-
вести какую-либо истину, то говорят об истинах математики или эмпи-
рических наук. И тут происходит некая подмена понятий. Истинное
определяется как то, что доказано наукой. Такой взгляд господствовал
в начале ХХ в. в рамках логического позитивизма.
Логический позитивизм обосновывал верификационную теорию
истины. Истина есть то, что верифицировано, где верификация понима-
ется как эмпирическое подтверждение с помощью наблюдения или экс-
перимента. Поскольку критика верификационизма достаточно хорошо
освещена в научной литературе, на этом не стоит останавливаться. Нас
интересует здесь другое.
Позитивисты неправомерно переворачивают отношение между
истиной и наукой, делая истину заложницей научного подтверждения.
Верификационная теория истины еще называется эпистемической, по-
скольку она связывает истину и обоснование. Но, как мы уже писали,
истина и обоснование не взаимоопределяемы. Обоснованность – это не
свойство истины, а свойство убеждения. Мы верим, что наши лучшие

144
См. подробнее: Сайт Нобелевского комитета. URL: http://www.no-
belprize.org/nobel_prizes/physics/laureates/2012/
На русском языке см.: URL:
http://elementy.ru/novosti_nauki/431910/Nobelevskaya_premiya_po_fizike_2012.
132
научные теории приблизительно истинны в силу того, что они наилуч-
шим образом обоснованы. Это значит, что обоснование влияет на веру
в истину, а не на саму истину. Возможно, Дж.Э. Мур бы прав и истина
не может быть сведена к какому-либо иному понятию – корреспонден-
ции, когеренции, полезности, верификации, – а есть нередуцируемое
понятие.
Наконец, как пишет Линч, истина есть социальное благо. Предпо-
ложим, что мы живем в Оруэллии, где все верят в то, что говорит пра-
вительство, и любые разногласия решаются путем апелляции к мнению
власти. Когда власти говорят, что любовь – это ненависть, а война – это
мир, все верят в то, что говорят власти. Чего же не хватает Оруэллии?
Оруэллии не хватает истины. Причем не определения истины, оно
у них как раз есть: истина – это то, что говорят власти. А именно самой
истины. Государство не обладает монополией на истину. Тем не менее
часто государство ведет себя так, будто оно такую монополию имеет.
Дж. Локк писал, что забота о душе не является прерогативой граждан-
ского правительства, потому что его сила состоит только в использова-
нии принуждения. Политические стратегии и законодательные акты не
должны преследовать цели продвижения каких-либо конкретных рели-
гиозных, философских или моральных доктрин.
Идею нейтральности государства по отношению к различным
представлениям об истине большинство традиционно не поддерживает,
поскольку у каждого есть свое представление об истине, которое он счи-
тает более правильным, чем альтернативы. Следовательно, каждый счи-
тает, что государство должно защищать его концепцию того, что пра-
вильно. Но почему государство должно защищать концепцию истины
гражданина N, а не гражданина K? Дж. Ролз полагает, что, поскольку
государство имеет монополию на насилие, оно должно быть беспри-
страстным, иначе оно нарушает права гражданина К145. Быть нейтраль-
ным – значит избегать давать преимущество любой стороне. Например,
рефери, который имеет цель помочь одной из команд, не является
нейтральным.
Почему государство должно быть нейтральным к любым концеп-
циям истины?
Любая власть склонна к коррупции – она может быть использо-
вана в интересах не всех членов общества, а какого-то лица или группы

145
Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995.
133
лиц. Тогда под лозунгом «всеобщей истины» будут приниматься за-
коны, которые защищают частные политические или экономические
интересы. Нельзя доверять государству определять, что является исти-
ной. Более того, государство не может навязывать обществу даже саму
волю к истине, например необходимость образования. Добродетели, в
том числе интеллектуальные, не могут быть насильно навязаны прину-
дительными мерами. Самосовершенствование может исходить только
из воли самого человека. Если человек не хочет получать образование,
не хочет быть интеллектуально развитым, ему нельзя это навязать.
Следует ли отсюда, что релятивизм является наилучшим для де-
мократического устройства государства? Ведь релятивизм отрицает мо-
нополию на истину. Следовательно, ее не может монополизировать го-
сударство. Все же поддержим тезис, что свободное демократическое об-
щество нуждается в концепции объективной истины. На самом деле ре-
лятивизм выгоден государству так же, как и фундаментализм. Реляти-
визм порождает безразличие (по поводу истины). А безразличие так же
выгодно власти, как и фанатизм.
Защитники релятивизма полагают, что единственной мотивацией
для того, чтобы устанавливать истину, является желание власти. С этой
точки зрения, те, кто говорят об истине, на самом деле хотят навязать
всем не просто истину, а свою истину. Но истина не нуждается в навя-
зывании. Защитники объективной истины не должны бояться призна-
вать плюрализм точек зрения. Напротив, плюрализм необходимо
только приветствовать. В открытом и честном состязании истина всегда
выиграет. В навязывании нуждается только ложь.
История науки показывает, что объективная истина в конце кон-
цов побеждает. Точка зрения Галилея победила точку зрения кардинала
Беллармино. О тех, кто критиковал генетику и кибернетику, теперь,
кроме историков науки, никто не вспоминает.
Так же, как свободное демократическое общество нуждается в
концепции объективной истины, так и концепция объективной истины
нуждается в свободном демократическом обществе. Только когда есть
«свободный рынок», где между собой на равных конкурируют различ-
ные идеи, возможно достижение истины. Пусть расцветают сто цветов,
пусть соперничают сто школ!
Завершая данный очерк, признаем, что позиции, высказанные
здесь, некоторым могут показаться наивными и устаревшими. Такие

134
идеи идут против того, что можно считать мейнстримом всей филосо-
фии ХХ в., который, как мы уже писали вначале, может быть охаракте-
ризован отрицательным отношением к классической теории познания.
Тем не менее вместе с целым рядом современных авторов, которые за-
щищают «позитивный проект» в эпистемологии, не побоимся пока-
заться наивными и скажем, что вера в объективную истину может быть
не только начальным, но и финальным пунктом рассуждений в эписте-
мологии. Не бояться показаться глупцом – тоже одна из интеллектуаль-
ных добродетелей.

135
 Литература

1. Anscombe G.E.M. Modern Moral Philosophy / G.E.M. Anscombe //

Philosophy. – 1958. – 33. 1–19. Р. 26–42.
2. Adler J. Epistemological Problems of Testimony / J. Adler // The
Stanford Encyclopedia of Philosophy / Edward N. Zalta (ed.). –
Summer 2015 Edition. – URL:
https://plato.stanford.edu/archives/sum2015/entries/testimony-
episprob/ (дата обращения: 1.05.2017).
3. Aristotle Nicomachean Ethics / Aristotle / Translated by W.D. Ross. –
Batoche Books Kitchener, 1999.
4. Baehr J. Educating for Intellectual Virtues: From Theory to Practice /
J. Baehr // Journal of Philosophy of Education. – 2013. – Vol. 47. –
№ 3. – P. 407–422.
5. Binnie J. Coming out of Geography: Towards a Queer Epistemology? /
J. Binnie // Environment and Planning D: Society and Space. – 1997. –
Vol 15. – Iss. 2. – Р. 223–227.
6. Boghossian P.A. Analyticity Reconsidered / P.A. Boghossian // Nous. –
1996. – 30 (3). – Р. 360–391.
7. Boghossian P. Fear of Knowledge: Against Relativism and
Constructivism / P. Boghossian. – Clarendon Press. Kindle Edition,
2006. – Р. 132.
8. Burton L. Moving Towards a Feminist Epistemology of Mathematics /
L. Burton // Educational Studies in Mathematics. – 1995. – Vol 28. –
№ 3. – Р. 275–291.
9. Carnap R. Meaning and Necessity / R. Carnap. – Chicago: University
of Chicago Press, 1947.
10. Contextualism in philosophy. Knowledge, meaning and truth /
G. Preyer, G. Peter (ed.). – Oxford: Clarendon Press, 2005. – 402 p.
11. Dawkins R. Postmodernism disrobed / R. Dawkins // Nature. –
1998 (9 July). – Vol. 394. – Р. 141–143.
12. DeRose K. Contextualism and Knowledge Attributions /
K. DeRose // Philosophy and Phenomenological Research. – 1992
(Dec.). – Vol. 52. – № 4. – Р. 913–929. Published by: International
Phenomenological Society.
13. DeRose K. The case for contextualism / K. DeRose. – Oxford:
Clarendon Press, 2009. – 302 p.
136
14. Dretske F. Epistemic operators / F. Dretske // The journal of
philosophy. – 1970 (Dec. 24). – Vol. 67. – № 24. – Р. 1007–1023.
15. Engel Jr. Mylan. Internalism, the Gettier Problem, and
Metaepistemological Skepticism / Engel Jr. Mylan // Grazer
Philosophische Studien 60. – 2000 – Р. 99–117.
16. Epistemology. The Social Dimensions of Knowledge. –
Rowman and Littlefield Publ., 1994.
17. Fuller S. Social Epistemology / S. Fuller. – Bloomington: Indiana
University Press, 1988.
18. Gettier E.L. Is Justified True Belief Knowledge? / E.L. Gettier //
Analysis. – 1963. – Vol. 23. – P. 121–123.
19. Glanzberg M. Truth / M. Glanzberg // The Stanford Encyclopedia
of Philosophy / Edward N. Zalta (ed.). – 2014. – URL:
http://plato.stanford.edu/archives/fall2014/entries/truth/ (дата
обращения: 1.05.2017).
20. Goldman A. Epistemic paternalism: Communication control in
law and Society / A. Goldman // Journal of philosophy. – 1991. –
№ 88. – P. 113–131.
21. Goldman A. Epistemology and Cognition / A. Goldman. –
Cambridge: Harvard. 1988.
22. Goldman A. Group knowledge versus group rationality: two
approaches to social epistemology / A. Goldman // A Journals of Social
Epistemology 1:11—22(2004).
23. Goldman A. Social Episteology / A. Goldman, T. Blanchard //
The Stanford Encyclopedia of Philosophy / Edward N. Zalta (ed.). –
2016 (Winter Edition). – URL: =
<https://plato.stanford.edu/archives/win2016/entries/epistemology-
social/> (дата обращения: 1.05.2017).
24. Goldman A. Discrimination and Perceptual Knowledge / A.
Goldman // The Journal of Philosophy 73.20. – 1976. – Р. 771–791.
25. Goldman A. What Is Justified Belief? / A. Goldman //
Justification and Knowledge / George Pappas (еd.). – Dordrecht,
Holland: D. Reidel Publishing Company, 1979.
26. Grover D. A Prosentential Theory of Truth / D. Grover. –
Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1992.
27. Hanna R. Kant and the foundations of analytic philosophy /
R. Hanna. – Oxford: Clarendon Press, 2001. – 329 p.

137
28. Irwin W. The Matrix and Philosophy / W. Irwin // La Salle: Open
Court, 2002.
29. Juhl C. Analiticity. / C. Juhl, E. Loomis. – New-York, Routlege,
2010. – 318 p.
30. Karimov A. Virtue Epistemology as Answer to Skeptical
Challenge / A. Karimov // Dialogue and Universalism. Journal of the
International Society for Universal Dialogue. – 2015. – Vol. 25. – № 2. – P.
203–212.
31. Karimov A.R. Virtue Epistemology and Psychology of Education /
A.R. Karimov // Life Science Journal. – 2014. – 11(9). –Р. 45–50.
32. Karimov A.R. Semantic and metasemantic notions of analyticity /
A.R. Karimov, V.A. Kazakova // Asian Social Science. – 2014. – Vol.
10. – № 22. – P. 285–290.
33. Kitcher Ph. Contrasting Conceptions of Social Epistemology /
Ph. Kitcher // Socializing Epistemology. The Social Dimensions of
Knowledge. – Rowman and Littlefield Publ., 1994.
34. Klein P. Skepticism / P. Klein // The Stanford Encyclopedia of
Philosophy / Edward N. Zalta (ed.). – 2015 (Summer Edition). – URL:
= <https://plato.stanford.edu/archives/sum2015/entries/skepticism/>.
35. Kornblith H. A Conservative Approach to Social Epistemology /
H. Kornblith // Socializing Epistemology.
36. Kvanvig Jonathan L. Truth and the Epistemic Goal / Kvanvig
Jonathan L. // Matthias Steup, Ernest Sosa (eds.) // Contemporary
Debates in Epistemology. – Malden, Ma: Blackwell, 2005. – Р. 285–
295.
37. Latour B. Ramses II est-il mort de la tuberculose? / B. Latour //
La Recherche, 307. – 1998 (March). – Р. 84–85.
38. Ludlow P. Contextualism and the new linguistic turn in
epistemology / P. Ludlow // Contextualism in philosophy. Knowledge,
meaning and truth / G. Preyer, G. Peter (ed.). – Oxford: Clarendon
Press, 2005. – 402 p.
39. Lynch M.P. A functionalist theory of truth / M.P. Lynch // The
Nature of Truth. – Cambridge, MA: MIT Press, 2001. – Р. 723–749.
40. Lynch M.P. True to Life: Why Truth Matters (Bradford Books) /
M.P. Lynch. – MIT Press. Cambridge, Massachusetts. London, Eng-
land. 2005. – 224 р.

138
41. McGee, Vann Truth. The Blackwell Guide to the Philosophy of
Language / McGee Vann Truth / M. Devitt, R. Hanley (ed.). –
Blackwell Publishing, 2006.
42. McGinn C. Logical Properties. Identity, Existence, Predication,
Necessity, Truth / C. McGinn. – Oxford: Clarendon Press, 2000.
43. McGinn C. Truth by Analysis: Games, Names, and Philosophy /
C. McGinn. – Oxford University Press, 2012.
44. Moore G.E. The Refutation of Idealism / G.E. Moore // Mind,
New Series. – Oxford University Press on behalf of the Mind
Association. – 1903. – Vol. 12. – № 48. – P. 433–453.
45. Moore G.E. The nature of judgment / G.E. Moore // Mind. –
1899. – № 8. – Р. 176–193.
46. Engel, Mylan Jr. Epistemic Luck In Jonathan Dancy / Mylan
Engel Jr. // A Companion to Epistemology. Second Edition / E. Sosa,
M. Steup (eds.). – Oxford: Blackwell, 2010. – Р. 336–340. – URL:
http://www.iep.utm.edu/epi-luck/
47. Nozick R. Anarchy, state, and utopia / R. Nozick. – New York:
Basic Books, 1974 – Р. 42–45.
48. Prior A.N. Objects of Thought / A.N. Prior. – Oxford: Clarendon
Press, 1971.
49. Pritchard D.H. Epistemic Virtue and the Epistemology of
Education / D.H. Pritchard // Journal of Philosophy of Education. –
2013. – Vol. 47. – № 2. P. 241.
50. Pritchard D. What is this thing called knowledge? / D. Pritchard. –
Second edition. Routlege, New-York, 2010.
51. Pritchard D. Diffusing epistemic relativism / D. Pritchard //
Synthese. 166. – 2009. – Р. 197–412.
52. Putnam H. Reason, Truth, and History / H. Putnam. – Cambridge,
1981; М., 2002.
53. Ramsey F.P. On Truth / F.P. Ramsey / N. Rescher, U. Majer (еd.).
– Dordrecht: Kluwer, 1991.
54. Roberts, Robert C. Intellectual Virtues: An Essay in Regulative
Epistemology Claren-don Press. Kindle Edition. 2007.
55. Rorty R. Truth and Progress (Philosophical Papers, Volume 3).
New York: Cambridge University Press, 1998.

139
56. Rorty R. Pragmatism, Davidson and truth / R. Rorty // Truth and
Interpretation / E. Lepore (ed.). – Oxford: Basil Blackwell, 1986. – Р.
333–355.
57. Rouse J. Engaging Science. How to Understand Its Practices
Philosophically / J. Rouse. – Cornell University, 1996.
58. Russell G. Truth in virtue of meaning: a defense of the analytic-
synthetic distinction / G. Russell. – New-York: Oxford University
Press, 2008.
59. Schmitt Fr. Socializing Epistemology: A Bibliography / Fr.
Schmitt, J. Spellman // Socializing Epistemology. – P. 289–310.
60. Sosa E. A virtue epistemology. Apt belief and reflective
knowledge, Volume I. – Oxford:: Clarendon Press, 2007.
61. Sosa E. Knowing full well: the normativity of beliefs as
performances / E. Sosa // Philos Stud 142:5–15. – 2008.
62. Sosa E. Skepticism and Perceptual Knowledge / E. Sosa //
Epistemology: New Essays / Q. Smith (ed.). – Oxford: Oxford
University Press, 2008. – Р. 121–135.
63. Sosa E. Reflective knowledge. Apt belief and reflective
knowledge, Volume II. – Oxford: Clarendon Press, 2009.
64. Stich S. The Fragmentation or Reason / S. Stich – (Cambridge,
Mass.: The MIT Press, 1991). University Press, 1986.
65. Stoljar D. The Deflationary Theory of Truth / D. Stoljar,
N. Damnjanovic // The Stanford Encyclopedia of Philosophy / Edward
N. Zalta (ed.). 2014 (Fall Еdition). URL:
https://plato.stanford.edu/archives/fall2014/entries/truth-deflationary/.
66. Strawson P. Truth / P. Strawson // Analysis. – 1949. – Vol. 9. – № 6.
67. Unger P. Philosophical relativity / P. Unger. – Minneapolis:
University of Minnesota Press, 1984.
68. Vogel J. The Refutation of Skepticism / J. Vogel // Contemporary
Debates in Epistemology / M. Steup, J. Turri, E. Sosa (eds.). – West
Sussex: John Wiley and Sons, 2014. – Р. 108–120.
69. Williamson T. The Philosophy of Philosophy / T. Williamson. –
Oxford: Blackwell, 2008.
70. Zagzebski L. Virtues of the Mind / L. Zagzebski. – Cambridge:
Cambridge University Press, 1996.
71. Антоновский А.Ю. Семантический контекстуализм и
проблема нестандартного определения знания /

140
 А.Ю. Антоновский // Эпистемология и философия науки. – 2010.
– Т. 26. – № 4.
72. Аристотель Метафизика IV, Глава 7 / Аристотель.
Метафизика. – М.: Эксмо, 2006. 608 с. / перевод в редакции 1934
г. В.А. Плунгяна; Сост. В.В. Анашвили и А.Л. Никифирова. М.:
Дом интеллектуальной книги; Русское феноменологическое
общество, 1997. Дом интеллектуальной книги; Прогресс-
Традиция, 1998.
73. Аристотель. Никомахова этика / Сочинения в четырех
томах. Том 4. Редакторы тома и авторы вступительных статей
А.И. Доватур, Ф.X. Кессиди. Примечания В.В. Бибихина,
Н.В. Брагинской, М.Л. Гаспарова, А.И. Доватура. Пер. с
древнегреч. И.В. Брагинской. М.: Мысль. Редакции философской
литературы, 1983.
74. Бергер П. Социальное конструирование реальности. Трактат
по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман. – М.: Медум, 1995.
75. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат /
Л. Витгенштейн / под ред. И.С. Добронравова и др. – М.: Канон+;
Реабилитация, 2008.
76. Витгенштейн Л. О достоверности. В «Философские
исследования» / Л. Виттгенштейн // Философские работы. – М.:
Гнозис, 1994.
77. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа / Г.В.Ф. Гегель. – М.:
Наука, 2000.
78. Головко Н.В. Натурализация, релайбелизм и a priori / Н.В.
Головко // Вестник Новосибирского государственного
университета. Серия: Философия. – 2011. – Т. 9. – № 2. – С. 18–25.
79. Гурьянов А.С. Принцип восхождения от абстрактного к
конкретному как основа теоретического мышления /
А.С. Гурьянов // В мире научных открытий. – Красноярск:
Научно-инновационный центр, 2013: 3.4 (39). – С. 264–282.
80. Гурьянов А.С. Роль интеллектуального созерцания как
категории и способа философствования: дис. … канд. филос. наук
/ А.С. Гурьянов. – Казань, 2001. – 132 с.
81. Декарт Р. Сочинения в двух томах. Том 2. / Декарт Р.
Составление, редакция и примечания Я.Я. Соколова. Пер. с лат. и
франц. С.Я. Шейнман-Топштейн и др. Москва: Мысль, 1994. Том
119.
141
82. Долгоруков В.В. Онтологический статус прагматических
ограничений с точки зрения теории игр и теории оптимальности //
Известия Уральского федерального университета. Серия 3:
Общественные науки. 2012. №1. С. 58-59.
83. Драгалина-Черная Е.Г. Семантическое обоснование логики:
истоки и перспективы / Е.Г. Драгалина-Черная // Логическая
семантика: перспективы для эпистемологии и философии языка. –
М., 2011. – С. 37–54.
84. Древнегреческо-русский словарь Дворецкого. – URL:
http://www.classes.ru/all-greek/dictionary-greek-russian-old-term-
9410.htm (дата обращения: 1.05.2017).
85. Кант И. Критика чистого разума / Кант И. Сочинения. В 8 т.
– М.: Чоро, 1994. – Т. 3. – 741 с. Пер. Н. О. Лосского.
86. Каримов А.Р. Контекстуализм, скептицизм, прагматика /
А.Р. Каримов // Исторические, философские, политические и
юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы
теории и практики. – Тамбов: Грамота, 2013. – № 6 (32). – Ч. II. –
C. 71–76.
87. Каримов А.Р. Теория интеллектуальных добродетелей и
современное образование / А.Р. Каримов, В.А. Казакова // Вестник
Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. – 2014. –
№ 5–1. – С. 155–162.
88. Карнап Р. Эмпиризм, семантика и онтология / Р. Карнап /
пер. Н.В. Воробьева. – 1959.
89. Касавин И.Т. Миграция. Креативность. Текст. Проблемы
неклассической теории познания / И.Т. Касавин. – СПб.: РХГИ,
1998. – 408 с.
90. Касавин И.Т. Контекстуализм как методологическая
программа / И.Т. Касавин // Эпистемология и философия науки. –
2005. – Т. 6. – № 4.
91. Касавин И.Т. Социальная философия науки и коллективная
эпистемология / И.Т. Касавин. – 2016. – С. 196.
92. Касавин И.Т. Социальная эпистемология: понятие и
проблемы / И.Т. Касавин // Эпистемология и философия науки. –
2006. – Т. 7. – № 1. – С. 5–15.
93. Колядко В.И. Бернард Больцано / В.И. Колядко. – М.: Мысль,
1982. – 198 с.

142
94. Куайн У.В.О. Две догмы эмпиризма / У.В.О. Куайн // Слово
и объект. – М.: Логос, Праксис, 2000.
95. Куайн У.В.О. Философия логики / У.В.О. Куайн / пер.
В.А. Суровцева. – М.: Канон+; Реабилитация, 2008.
96. Ламберов Л.Д. Семантические и онтологические аспекты
дефляционных теорий истины: аналитический подход: дис. ...
канд. филос. наук / Л.Д. Ламберов. – Екатеринбург, 2010. – 169 с.
97. Лебедев М.В. Перспективы современных концепций
надежности знания / М.В. Лебедев // Вопросы философии. – 2007.
– № 11. – С. 119–133.
98. Левин Г.Д. Истинность и рациональность / Г.Д. Левин. – М.:
Канон+; Реабилитация, 2011.
99. Лисина Ю.А. О контекстуальности познания в современной
англо-американской философии / Ю.А. Лисина // Известия
Российского государственного педагогического университета им.
А.И. Герцена. – 2008. – № 86.
100. Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев В.С. Классика
и современность. Две эпохи в развитии буржуазной философии /
М.К. Мамардашвили, Э.Ю. Соловьев, В.С. Швырев // Философия
в современном мире. – М., 1972. – С. 28–94.
101. Микешина Л.А. Философия познания: проблемы
эпистемологии гуманитарного знания / Л.А. Микешина. – М.:
Канон+; Реабилитация, 2009. – 560 с.
102. Миннуллина Э.Б. Категория коммуникативного пространства
в контексте историчности: автореф. дис. ... д-ра филос. наук /
Э.Б. Миннуллина. – Казань, 2015.
103. Миннуллина Э.Б. Категория коммуникативного пространства
в контексте историчности: дис. ... д-ра филос. наук /
Э.Б. Миннуллина. – Казань, 2015.
104. Мотрошилова Н.В. «Социальная эпистемология»: новые
проблемы, дискуссии и дихотомии / Н.В. Мотрошилова //
Ценности и смыслы. – 2011. – № 05 (14).
105. Мур Дж.Э. Доказательство внешнего мира / Дж.Э. Мур /
пер. И.В. Борисовой = Moore G.E. Philosophical Papers /
G.E. Moore. – L., 1959. – P. 127–151.
106. Никифоров А.Л. Анализ понятия «знание»: подходы и
проблемы / А.Л. Никифоров // Эпистемология и философия науки.
– 2009. – Т. 21. – № 3. – С. 61–73.
143
107. Ольховиков Г. Знание как истинное и обоснованное мнение:
как обезвредить контрпримеры / Г. Ольховиков // Логос. – 2009. –
№ 2 (70). – С. 44–53.
108. Остин Дж. Истина / Дж. Остин // Аналитическая
философия: становление и развитие (антология) / под общ. ред.
А.Ф. Грязнова. – М.: Дом интеллектуальной книги; Прогресс-
Традиция, 1998.
109. Платон Менон / Платон // Собрание сочинений в четырех
томах / пер. С.А. Ошерова. – М.: Мысль, 1990. – Т. 1.
110. Платон Теэтет / Платон // Собрание сочинений в четырех
томах / пер. Т.В. Васильевой. – М.: Мысль, 1993. – Т. 2.
111. Пушкарский А.Г. Некоторые проблемы аналитических и
синтетических суждений в истории логики / А.Г. Пушкарский //
Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. –
2012. – № 12. – С. 124–131.
112. Рамсей Ф.П. Факты и пропозиции / Ф.П. Рамсей //
Философские работы / пер. В.А. Суровцева. – Томск: Изд-во Том.
ун-та, 2003.
113. «Реалистический поворот» в современной эпистемологии,
философии сознания и философии науки? Материалы «круглого
стола» // Вопросы философии. – 2017. – № 1. – С. 5–38.
114. Релятивизм как болезнь современной философии / под. ред.
В.А. Лекторского. – 2015.
115. Ролз Дж. Теория справедливости / Дж. Ролз. – Новосибирск:
Изд-во НГУ, 1995.
116. Смирнова Е.Д. Логика и философия / Е.Д. Смирнова. – М.:
РОССПЭН, 1996. – 304 с.
117. Сокал А. Интеллектуальные уловки. Критика современной
философии постмодерна / А. Сокал, Ж. Брикмон / пер.
А. Костиковой, Д. Кралечкина. – М.: Дом интеллектуальной
книги, 2002.
118. Суровцев В.А. Необходимое a posteriori, контрфактические
фантазии и формы эссенциализма / В.А. Суровцев // Вестник
Томского государственного университета. Философия.
Социология. Политология. – 2011. – № 4. – С. 57–63.
119. Тайсина Э.А. Очерки новой гносеологии: в 4 ч. /
Э.А. Тайсина. – Казань: Казан. гос. энерг. ун-т, 2011. – Очерк III.
Гносеология экзистенциального материализма.
144
120. Тайсина Э.А. Теория познания. Интродукция и рондо
каприччиозо / Э.А. Тайсина. – СПб.: Алетейя, 2013.
121. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки /
П. Фейерабенд. – М., 1986. – С. 125–467.
122. Фреге Г. Логика и логическая семантика: сборник трудов /
Г. Фреге. – М.: Аспект Пресс, 2000.
123. Фреге Г. Мысль: логическое исследование / Г. Фреге //
Избранные работы / пер. с нем. В.В. Анашвили, В.А. Куренного,
А.Л. Никифорова; сост.: В.В. Анашвили, А.Л. Никифиров. – М.:
Дом интеллектуальной книги; Русское феноменологическое
общество, 1997.
124. Фреге Г. Основоположения арифметики / Г. Фреге / пер.
В.А. Суровцева. – М.: Водолей, 2000.
125. Фреге Г. Смысл и значение / Г. Фреге // Избранные работы /
пер. с нем. В.В. Анашвили, В.А. Куренного, А.Л. Никифорова и
др.; сост.: В.В. Анашвили, А.Л. Никифиров. М.: Дом
интеллектуальной книги; Русское феноменологическое общество,
1997.
126. Чанышев А.Н. Аристотель / А.Н. Чанышев. – М.: Мысль, 1987.
127. Черняк А.З. Эпистемология неравных возможностей / А.З. Черняк
М., 2004.
128. Шевченко А.А. Эпистемология и добродетели // Сибирский
философский журнал. №4, 2016. С. 82-92.
129. Энциклопедия эпистемологии и философии науки / ред.: И.
Касавин, В. Лекторский, А. Карпенко и др. – М.: Канон+; РООИ
«Реабилитация», 2009.

145
 Научное издание

Каримов Артур Равилевич

ОЧЕРКИ СОВРЕМЕННОЙ ЭПИСТЕМОЛОГИИ

Монография

Корректор
А.Н. Егорова

Верстка
А.Р. Каримова

Дизайн обложки
Р.М. Абдрахмановой

В оформлении обложки использована репродукция картины

Чарлза Шилера «Амбар округа Бакс»

Подписано в печать 29.08.2017.

Бумага офсетная. Печать цифровая.
Формат 60х84 1/16. Гарнитура «Times New Roman». Усл. печ. л. 8,5.
Уч.-изд. л. 7,2. Тираж 500 экз. Заказ 303/5.

Отпечатано в типографии
Издательства Казанского университета

420008, г. Казань, ул. Профессора Нужина, 1/37

тел. (843) 233-73-59, 233-73-28

146