Министерство образования и науки Российской Федерации

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ
ТОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ (ТГУ)
Философский факультет
Кафедра философии и методологии науки

ДОПУСТИТЬ К ЗАЩИТЕ В ГАК

Зав. кафедрой,
докт. филос. наук, профессор
И. В. Черникова
«о 3 » Об 2017г.

Магистерская диссертация
ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ ПРОЦЕДУРЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ В СОВРЕМЕННОМ
НАУЧНОМ ПОЗНАНИИ
по основной образовательной программе подготовки магистрантов
Философия и методология науки и техники
47.04.01. - Философия

АНДРУСИШИН ЕКАТЕРИНА ОЛЕГОВНА

Руководитель:
профессор, доктор филос. Наук
В. Черникова
«о2 » €б 2017г.

Автор работы:
угудент группы № 1211 д
____ Е. О. Андрусишин

Томск 2017
 СОДЕРЖАНИЕ
Введение.___________________________________________________________________с.3
Глава 1. Научное познание: традиционный подход._____________________________с.9
1.1. Модели познания и когнитивные практики.___________________________________с.10
1.2. Объяснительная функция познания в естественных науках.______________________с.17
1.3. Познание как понимание в гуманитарных науках.______________________________с.20
Глава 2. Философский анализ интерпретации и ее роль в гуманитарном познании. _с.23
2.1. Мистическое озарение как условие объективной интерпретации. (Ф. Шлейермахер)_с.23
2.2. Жизнь как скрытая возможность интерпретации. (В.Дильтей)___________________с.30
2.3. Интерпретация «таинственного» как восхождение к вершине бытия. (М. Хайдеггер)
с.38
2.4. Интерпретация как эстетический взгляд в пространство истории. (Г. - Г. Гадамер)__с.45
2.5. Редукция как путь к достижению объективной интерпретации. (Г. Г. Шпет)_______с.52
2.6. Коммуникативное сообщество как пространство интерпретации. (К. - О. Апель)___с.61
Глава 3. Интерпретация и ее роль в современном научном познании.____________с.69
3.1. Динамика науки в культуре: парадигмы научной рациональности._______________с.70
3.2. Эволюционно — синергетическая парадигма познания.________________________с.76
3.3. Модели и интерпретации в современном естествознании.______________________ с.82
Заключение._______________________________________________________________ с.95
Список использованной литературы.___________________________________________ с. 98
 ВВЕДЕНИЕ

Темой магистерской диссертации является философский анализ процедуры

интерпретации в современном научном познании. Важность этой процедуры в практике
познания отмечалась представителями многих философских направлений, но формы ее
весьма различны. Интерпретация (лат. interpretatio — «разъяснение, истолкование» как метод
научного познания, направлена на понимание внутреннего содержания интерпретируемого
объекта через изучение его внешних проявлений (знаков, символов, жестов, звуков и др.).
«Интерпретация - одна из фундаментальных операций познавательной деятельности
субъекта, общенаучный метод с правилами перевода формальных символов и понятий на
язык содержательного знания»1.
Актуальность исследования. Вопрос о достижении адекватной интерпретации
является актуальным и необходимым в современной ситуации и не только. Эта проблема не
является новой, о ней говорили многие философы - герменевты, начиная со Ф.
Шлейермахера. Предложений для решения поставленной проблемы (адекватности
понимания) было достаточно много. Особенно продвинулись в исследовании процедуры
интерпретации представители философской герменевтики, как это будет показано во второй
главе. Но ни одна из рассмотренных концепций, в полной мере, не могла отвечать запросам
практики познания.
Традиционно, гуманитарные науки характеризовались как науки о понимании, а
естественные науки, как науки, главная цель которых, поиск удовлетворительных
объяснений. Например, в классификации наук, предложенной неокантианцами (Г. Риккерт,
В. Виндельбанд) все многообразие дисциплин подразделялось на науки идеографические
(гуманитарные) и номотетические (естественные). Для наук о природе главной целью было
выявление естественных закономерностей и их описание в терминах законов науки. В
современном научном познании процедура интерпретации используется не только в
гуманитарных науках. Х. Ленк отмечает, что нет независимого от интерпретации подхода к
миру, ни в области познания, ни в сфере деятельности, ни где-либо еще. «Мир
конституируется и структурируется согласно нашим человеческим потребностям,
способностям и возможностям - и это относится как к органическим познавательным
возможностям, так и к понятийным формам, выраженным средствами языка. Мир лишь в той
степени доступен пониманию, в какой он структурируется, оформляется с помощью1

1 Гайденко П. П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология ХХ века. - М., «Республика», 1997. С.58

3
выработанных человеком или преднайденных в нас интерпретационных схем»2.
В современном научном познании нет столь жесткого противопоставления методов
естественных и гуманитарных наук, как это было принято в классической парадигме
научности. В рамках конструктивистских схем познания интерпретация, в эволюционной
эпистемологии, как наиболее адекватных когнитивных практиках постнеклассической науки,
процедура интерпретации получает не только тотальное распространение, но и изменение
аспектов интерпретации. Очевидна необходимость исследования эпистемологических и
социальных проблем интерпретации в контексте эволюционной теории познания,
получившей распространение в современном научном познании. Отсюда актуальность
данного исследования, направленного на анализ процедуры интерпретации в эволюционно­
синергетической парадигме научности.
Итак, подробное исследование проблемы достижения адекватной интерпретации в
современном научном познании вновь приобретает актуальность, так как требования и
критерии научности изменились в связи с новым образом науки и современными
общественными проблемами и задачами.
Процедура интерпретации требует нового осмысления в аспекте этической
проблематики, возникающей в условиях развития техногенной цивилизации. Современная
ситуация демонстрирует то, как стремительно возникают новые гаджеты, устройства по
улучшению человеческой телесности, расширяется понятие «человек» в материальном
смысле за счет расширения возможностей медицины. Подобные события требуют этической
интерпретации. Чтобы подобная процедура могла реализоваться, необходимо определить
критерии адекватной интерпретации в рамках современной научной парадигмы.
Таким образом, проблемой данного исследования является определение того, каким
образом трансформировалась философская трактовка процедуры интерпретации в научном
познании в контексте постнеклассической научной рациональности.
Для решения обозначенной проблемы в исследовании будут проанализированы
различные когнитивные практики и трактовки процедуры интерпретации в таковых,
осуществлен сравнительный анализ процедуры интерпретации в классической,
неклассической и постнеклассической парадигмах научности. Во второй главе будет
подробно описана интерпретация как процедура социально-гуманитарного познания:
разработанная в трудах следующих авторов: Ф. Шлейермахера, В. Дильтея, М. Хайдеггера,
Г.-Г. Гадамера, К.- О. Апеля и Г. Шпета. Предложенный сравнительный анализ

2
Ленк Х, Схемные интерпретации и интерпретационный
конструкционизм./й1о5о£Ы51опс.т/Ьоок5/йетЯ00/500^0000058/

4
герменевтических теорий является важным для определения принципов работы с текстовой
реальностью, с которой имеет дело ученый — исследователь. Для этого необходимо
рассмотреть теории классической герменевтики (в лице Шлейермахера и Дильтея) и
сравнить с теорией неклассической герменевтики (в лице Хайдеггера, Гадамера), а также
теории Апеля и Шпета. Два последних в нашем исследовании относятся к герменевтам,
подходящим к решению обозначенной проблемы с позиции философии языка. Важно то, что
Гадамер и Хайдеггер уделяют достаточно внимания языковому аспекту как таковому,
поэтому сравнивать позиции этих четырех философов является важным.
Важно пояснить выбор философов, чьи позиции предложены для рассмотрения.
Позиции Шлейермахера и Дильтея необходимы для исследования в силу того, что их теории
положили начало герменевтической мысли, определили главные проблемы данной
философской области. Позиции Гадамера и Хайдеггера находятся в области
«онтологического поворота», поэтому их теории взяты вместе. Считаю очень важным
показать различие позиций, поскольку Шлейермахер и Дильтей создавали свои теории,
руководствуясь гносеологической потребностью, то есть, «понимание», как основная
категория герменевтики, рассматривалась с точки зрения познавательной деятельности и
потребности человека. Гадамер и Хайдеггер в свою очередь, рассматривают «понимание» с
точки зрения человеческого существования, здесь «понимание» демонстрируется как способ
бытия человека. Говоря о позиции Хайдеггера важно отметить тот факт, что направление
герменевтики в сторону онтологии задал именно он. Позиции Апеля и Шпета представляют
особую важность для данной работы, поскольку то, каким образом эти философы подходят к
решению проблемы достижения адекватной интерпретации текстов отличается от позиций
как Шлейермахера и Дильтея, так и Хайдеггера и Гадамера. Теории Апеля и Шпета
представляют нечто третье, не связанное с теориями других философов - герменевтов.
Несмотря на то, что Апель и Шпет не имеют связи между собой, представленной в виде
одной парадигмы, времени жизни, страны проживания и так далее, в их теориях есть одно
общее, а именно область философии языка, сквозь призму которой эти философы
выстраивают свои герменевтические теории. Таким образом, рассмотрев теории
Шлейермахера, Дильтея, Хайдеггера, Гадамера, Апеля, Шпета и, выявив принципы
достижения адекватной интерпретации текстов, представляется возможным прояснить
актуальные аспекты процедуры интерпретации и определить актуальность экстраполяции
этих принципов для исследований в современном научном познании.
В третьей главе будут проанализированы когнитивные основания применения
процедуры интерпретации в научном познании в целом и причины ее актуализации в

5
современном естествознании, которое характеризуется тенденцией замены законодательного
разума интерпретативным. Если классической парадигме научности целью наук о природе
было выявление объективных законов, то в постнеклассической парадигме научности,
объекты которой сложные саморазвивающиеся системы, включающие человека, познание
трактуется как конструирование (социальное и эпистемологическое) с учетом эволюционных
характеристик объекта. Важно показать то, что в исследовании феномена интерпретации
должны сопрягаться обе когнитивные практики: экзистенциально — герменевтическая и
проективно — конструктивная. Они являются взаимодополнительными и могут
демонстрировать диалектическое единство в рамках эволюционной теории познания. В этом
заключается новизна данного исследования. Для того, чтобы показать актуальность
обозначенного выше диалектического единства, будет рассмотрена эволюционно —
синергетическая парадигма познания, а также модели и интерпретации в современном
естествознании (в работах Л. Микешиной, Х. Ленка, К.Поппера, Г. Фоллмера и др.).
В своем исследовании мы опираемся на идею трансформации науки, представленную
в концепции В.С. Степина динамикой парадигм научной рациональности (классическая,
неклассическая. постнеклассическая). Динамика научного знания привела к изменению
традиционного противопоставления наук о природе, нацеленных на объяснение законов
природы, и наук о культуре, в которых понимание, достигаемое через наиболее полную,
интерпретацию. В современном естествознании, предметом которого стали объекты нового
типа - сложные саморазвивающиеся системы, так называемые "человекоразмерные
объекты", роль интерпретации как метода познания возросла. Проблема исследования может
быть сформулирована следующим образом: есть ли специфика в трактовке интерпретации в
современной постнеклассической науке, когнитивной практикой которой является
эволюционная теория познания (эволюционная эпистемология)?
Чтобы ответить на этот вопрос сравним трактовки интерпретации в гуманитарных
науках (материал главы 2) и интерпретации в эволюционной теории познания (материал
главы 3).
Объект исследования — научное познание.
Предмет исследования — интерпретация в научном познании.
Цель данной работы заключается в том, чтобы осуществить философское исследование
процедуры интерпретации в различных когнитивных практиках. Обосновать возможность
«снятия» противоречия феноменолого — герменевтического и методологического подходов
в трактовке интерпретации в науках о культуре и науках о природе.
В связи с поставленной целью работы, следует решить определенные задачи, а именно:

6
 1. Охарактеризовать трактовки интерпретации в различных когнитивных практиках.
2. Осуществить сравнительный анализ различных форм процедуры интерпретации в
философии.
3. Обозначить особенности познавательной деятельности в эволюционной теории
познания.
4. Выявить специфику и виды интерпретации в современном научном познании.
Новизна исследования.
• Выявлена специфика процедуры интерпретации в различных когнитивных
практиках. С этой целью проведен сравнительный анализ видов интерпретации
в созерцательной модели познания, в диалоговой эпистемологии, в
проективно-конструктивной и в эволюционной теории познания.
• Дана характеристика процедуры интерпретации в феноменолого­
герменевтической традиции и такие виды интерпретации как вчувствование,
истолкование, расшифровка, понимание.
• Проанализирована специфика научного знания в постнеклассической
парадигме научности и особенности эволюционной эпистемологии как
когнитивной практики постнеклассической науки
• В магистерской диссертации показано, что в исследовании феномена
интерпретации должны сопрягаться обе когнитивные практики:
феноменолого-герменевтическая и проективно-конструктивная. Они являются
взаимодополнительными и могут демонстрировать диалектическое единство в
рамках эволюционной теории познания.
• Выявлена новая форма интерпретации в эволюционном естествознании,
обозначенная как аналитическая интерпретация, в котором процедура
интерпретации требует нового осмысления в аспекте этической проблематики,
возникающей в условиях развития техногенной цивилизации.
Степень проработанности темы.
Как было сказано ранее, проблемой достижения адекватной интерпретации текстов,
главным образом осознанной в гуманитарных науках, продуктивно занимались философы —
герменевты. Особенно интересными представляются труды таких философов, как Ф.
Шлейермахер, В. Дильтей, Г. Риккерт, М. Хайдеггер, П. Рикер, Г. - Г. Гадамер, Г. Г. Шпет и
К. - О. Апель, др. В работе были также использованы многочисленные труды ученых,
занимавшихся проблемами синергетики и описывали идеи самоорганизации, которые

7
существенно изменили картину современного естествознания, и привели к актуализации
процедуры интерпретации и переосмыслению данной процедуры в ключе современного
научного познания. Это труды И. Пригожина, И. Стенгерс, У. Матураны, Ф. Варелы, Э.
Янча, Г. Хакена, Е.Н. Князевой, К. Майнцера, Э. Морен, В.И. Аршинова, В.С. Степина, И.В.
Черниковой и др. Обсуждением проблемы интерпретации, рассмотренной в контексте
современного естествознания, занимались такие философы как Х. Ленк, Г. Фоллмер, К.
Поппер, Д. Кемпбелл, М. Малкей, Л. А. Микешина и др. На работы упомянутых авторов
опирается данное исследование.
Теоретико — методологическая база исследования.
При разработке данного исследования автором были применены следующие методы,
а именно герменевтический метод, диалектический метод, а также методы анализа и синтеза,
сравнительно-исторический метод.
Теоретическая и практическая значимость исследования.
Исследование проблемы достижения адекватной интерпретации любого события
представляет большую значимость для научных работ, как гуманитарной направленности,
так и естественной. Поиск нового смысла процедуры интерпретации дает возможность более
глубоко понимать проблемы современной научной деятельности, таким образом, давая
возможность выйти на более адекватный уровень понимания реальности, прогнозирования
будущего. Для обыденного сознания, разработка нового решения проблемы интерпретации
позволит человеку более осмысленно подходить к собственным решениям и суждениям.
Понимание причин результата интерпретации, а также определение ее границ предлагает
человеку инструмент для достижения адекватного взаимодействия с окружающей средой и
управления своим жизненным процессом.
Кроме того, материалы и результаты исследования могут быть применены в
образовательном процессе при чтении курсов «Истории и философии науки», «Теория
познания».

8
 ГЛАВА 1.
НАУЧНОЕ ПОЗНАНИЕ: ТРАДИЦИОННЫЙ ПОДХОД.

Термин «познание» присущ любой области человеческой деятельности. «Познание»

является главной движущей силой в адаптации и овладении навыками, знаниями и
способами его применения в жизни, а также в приобретении опыта. Таким образом, в самом
общем смысле, познание можно определить как - «совокупность процедур, приемов и
методов приобретения знаний о явлениях и закономерностях объективного мира». Из
определения видно, что познавательная деятельность предполагает внеположенность
объектов по отношению к субъекту познания. Следовательно, для реализации процесса
познания необходимо наличие двух «точек» связи. Такими пунктами могут являться субъект
как носитель сознания и объект как находящийся вовне сознания субъекта, и требующий
определения или восприятия такового. Объектом может быть также субъект познания, если
задается вопрошание к самому себе и цель состоит в самопознании как возможности
заглянуть в себя, и понять собственные возможности. Подобное вопрошание зависит от
понимания процесса познания в конкретной традиции и определения целей и задач
познавательной деятельности. Раздел философии, который занимается вопросами познания
называется — гносеология (от др.-греч. yv&ot^ — «познание», «знание» и Хоуо^ — «слово»,
«речь»). Понимание познавательного процесса внутри схемы «субъект и объект» зависит от
ряда факторов: от образа человека и понимания его существования, целевой установки его
бытия, от понимания познаваемой реальности, от понимания функции, которую человек
выполняет по отношению к мировому универсуму. Таким образом, гносеологические
вопросы задаются онтологией и антропологией конкретной культуры.
Познание разделяется на обыденное, философское и научное. Отличительные черты
процесса познания обусловлены задачами конкретной деятельности. Так, например,
обыденное познание направлено на выявление закономерностей внешнего мира,
формирование опыта конкретного индивида, то есть, здесь познание выполняет, скорее,
адаптивную функцию. В философии познание направлено на выявление смыслов явлений,
определение природы их происхождения. Научное познание направлено на выявление сути
природных явлений и определении их места в мировом пространстве.
Как было сказано ранее, познание всегда онтологически и антропологически

9
обусловлено, то есть это процесс, встроенный в определенную культурную традицию. В этой
главе будет рассмотрено научное познание в его традиционном понимании.

1.1. МОДЕЛИ ПОЗНАНИЯ И КОГНИТИВНЫЕ ПРАКТИКИ.

Начиная рассуждать о том, когда зародилась «наука» как деятельность, направленная

на производство нового знания, обращаешь внимание на то, как в истории человеческой
мысли было представлено понимание процесса познания, какие цели преследовались, и в
чем выражалась познавательная ценность. Поскольку гносеологические задачи всегда
онтологически и антропологически обусловлены, необходимо обратиться к культурной
традиции разных исторических эпох. Такой экскурс дает возможность увидеть, какие
когнитивные практики имели место, и почему они были удовлетворительны, а также
насколько актуальны они для современной науки.
Важно отметить, что познавательная деятельность человека всегда сопряжена с
понятием «истина» и с поиском критериев таковой. Познание, равно как и критерии
истинности, как будет показано далее, предопределены культурой. Таким образом, процесс
познания и определения его результата всегда исторически обусловлен и, следовательно,
подвержен изменениям.
Понятие «познание» тесно связано с понятием «знание». Знание понимается как
узнавание смысла явления, его сути, а также получение и умение применять практические
навыки. Знание выступает результатом познания. Стремление получить достоверные знания
о конкретном явлении внешнего мира и есть стимул для начала познавательной
деятельности. Поиск объективных и достаточных критериев истинности знания и является
задачей теории познания. Научное познание нацелено на поиск универсальных критериев
истинности полученного знания. Понимание «объективности» также зависимо от культурной
традиции и образа науки в конкретную историческую эпоху соответственно.
Наука — это деятельность, направленная на производство нового знания, а также на
предсказание степени встроенности знания в общество, в деятельность по преобразованию
природы, его актуальности, полезности и влияния на окружающий мир. Для того чтобы
наука могла выполнять предсказательную функцию наиболее качественным образом,
становится необходимым вновь и вновь задавать вопрос об объективности критериев
научности, так как от ответа на данный вопрос зависит будущее человечества.
Обратимся к когнитивным практикам, сложившимся как формы и традиции

10
познавательной деятельности человека в разные исторические эпохи. Понятия «когнитивная
практика», «эпистемологическая схема» близкие в смысловом отношении, но
различающиеся как характеристики познания вообще и научного познания, в частности,
вводят и характеризуют Л.А. Микешина и И.В. Черникова . Авторы выделяют практики
познания, характерные для эпохи античности, средних веков, Нового времени,
современности. Поскольку развитие теоретического знания явным образом прослеживается
со времен Античности, постольку первую когнитивную практику можно обнаружить именно
в эту эпоху.
Вслед за Черниковой И. В. когнитивную практику Античности назовем
«созерцательной». Познание трактуется как отражение субъектом объекта. Объект - Космос
прекрасен и самодостаточен. Он сам проговаривает себя через бытие человека, которое
гармонично связано с мировым целым. Субъект познания выступает слушателем и зрителем
мирового бытия. Познать мир до конца не возможно, так как субъект является встроенным в
космос и, поэтому, человек не может полностью постичь «великий замысел» мирового
Логоса. Платон указывает на то, что подлинный субъект познания не человек, не индивид, а
душа человека. Иначе не возможно было бы решить вопрос о познаваемости мира, единстве
знания и истине. У каждого отдельно действующего субъекта своя правда, свое мнение и
свои цели. Душа человека по Платону бессмертна, она жила в мире «эйдосов» и может
припоминать истинное значение вещей в космосе. Для Платона познание сопряжено с
этикой. По этой причине, «припомнить» истинные вещи и их порядок может только душа
добродетельная. Таким образом, Платон задает условие познания, которое кроется в
нравственном поведении, чистоте помыслов, а также в прислушивании к речи мирового
логоса, который говорит через бытие человека. Поскольку, субъект познания является
частью космоса, он не может объективно знать о сути явлений и вещей, так как постижение
реальности возможно только при сопричастности бытию, через созерцание его проявлений, а
также через совершенствование собственной души. Постижение целого космоса через его
части (как субъектов познания) в Античности не представлялось возможным, так как целое
всегда больше своих частей и не возможно относительную точку прибывания человека
считать за подлинное объятие универсальной космической «мысли». Познание возможно
лишь как приближение к совершенству мирового логоса и через интуитивное
«припоминание» истины через свое нравственно высокое бытие.
В эпоху Средневековья можно обнаружить иную когнитивную практику.

3
Черникова И. В. Философия и история науки. - Томск: Изд-во НТЛ, 2011. - 388с.

11
Определение нового познавательного отношения к окружающему миру и к месту человека в
этом мире, к его душе обусловлено принятием Христианской доктрины в мировоззрении.
Познание трактуется как истолкование, расшифровка. Его функция в эпоху Средневековья
обусловлена основной задачей - способствовать пониманию догматов вероучения
изложенных в великой книге - Библии. Данную когнитивную практику обозначают как
герменевтическая. Такое название происходит из изменения образа смысла человеческого
существования и, соответственно, иных способов постижения этого смысла. В эпоху
радикального господства Христианства, человеческая жизнь определялась как результат
Божественного замысла и творения. Смыслом жизни человека, понятого обозначенным
образом, являлось служение Богу, искупление своих грехов и раскрытие священного
значения текстов Писания, в котором есть все ответы на вопросы о человеческом
существовании и его предназначении на Земле. Таким образом, необходим новый метод для
постижения «текстовой» реальности. Таким методом выступила герменевтика (от имени
греч. Гермеса — вестника Богов). В схоластическом мировидении «герменевтика» еще не
исследовалась как область науки о понимании и истолковании текста, но она выступала как
метод интерпретации Божественного писания. Поскольку интерпретация есть операция по
переводу «понятий и формальных символов на язык содержательного знания»4, постольку
эта процедура становилась актуальной для философов эпохи Средневековья. Просвещенные
люди пытались понять душу человека через понимание и истолкование текстов Библии,
через обращение к Первоначалу, посредством вчитывания и дешифровки Его послания.
Таким образом, познание в данной когнитивной практике является истолкованием, а знанием
выступает интерпретация как результат расшифровки символов и значений.
Следующую когнитивную практику исторически можно обнаружить в эпоху Нового
времени. На этом этапе развития человечества происходят существенные культурные,
общественные и научные изменения. Теперь человек признается разумным существом,
способным направлять свою познавательную активность в необходимое русло для того,
чтобы постичь природу, созданную Богом для человека. Во многом такой познавательный
вектор стал возможен благодаря этике Протестантизма. В отличие от обреченного на
страдание и искупление грехов познающего субъекта в доктрине Схоластики, новое
религиозное течение, охватившее Европу, указывает человеку новое место и его
возможности в связи с определением новых «полномочий» субъекта. Теперь природа,
созданная Богом, является домом человека и для человека. Субъект предстает не как

4
Микешина Л. А. Философия науки: Современная эпистемология. Научное знание в динамике
культуры. Методология научного исследования. М.: Прогресс - Традиция: МПСИ: Флинта, 2005. С.98

12
страдающий и жаждущий искупления априорной вины, не имеющего реальной жизни «здесь
и сейчас», но лишь в Царстве Божием, а субъектом, который может понять природу (замысел
Бога), менять ее в соответствии со своими потребностями и, таким образом, улучшать свое
прибывание на Земле. То есть, Бог стал помогать тем, кто помогает сам себе! Не случайно и
то, что экспериментальная практика как научный метод стала возможна и «запатентована»
именно в эпоху Нового времени. Фрэнсис Бэкон — известный философ данного времени
служил и был воспитан именно в духе Протестантизма. Исследование природы перестало
быть кощунством, напротив, это стало полезным и разумным. Стала проводиться прямая
зависимость от труда человека, направленного на улучшение качества жизни с «праведным»
поведением. Поэтому к природе возникает принципиально иное, новое отношение, а именно
- как к книге, которую можно прочесть и исследовать. Природа представлена субъекту. А
человеку, в свою очередь, необходимо выявить метод, который поможет познать ее. Именно
поэтому, в эпоху Нового времени, понятие «метода» тщательно исследуется и определяется.
Революционный шаг в гносеологии и переход к новой когнитивной практике совершил
И.Кант, обосновавший, что ведущую роль в познании играет не Космос, не Бог, а человек.
Таким образом, когнитивную практику обозначенной исторической эпохи можно обозначить
как репрезентативную. Здесь, как справедливо отмечает Черникова И. В., знанием выступает
представление, а субъектом познания является не мыслящий индивид, а гносеологический
субъект, для характеристики которого вводится И. Кантом понятие трансцендентального
субъекта5.
Следующую когнитивную практику можно обозначить как деятельностно­
практическую или проективно-конструктивную, сложившуюся в XIX веке в немецкой
классической философии, и прежде всего, благодаря исследованиям К. Маркса. В отличие от
модели созерцательного познания, Маркс предлагает обратиться к материальной стороне
вещей и человека среди них. Он хочет показать реальное взаимодействие субъекта с
объектом познания. Философ демонстрирует новое понимание процесса познания субъекта,
и новое понимание объекта. Объектом познания выступает не просто природа, окружающий
мир, а природа, данная в практической деятельности.
Вопрос заключается в том, каким образом субъект познания получает информацию об
этом мире. Является ли этот процесс созерцательным или же простым отражением
действительности в сознании человека? Маркс дает следующий ответ на поставленный
вопрос, а именно: процесс познания является взаимодействием субъекта и объекта познания.5

5 Черникова И.В. Эволюция субъекта научного познания//Вопросы философии.2014. №8 С.65-76.

13
Следовательно, субъект получает информацию об окружающей действительности через
соприкосновение с таковым и сохраняет комплекс ощущений, восприятий, эмоций,
опосредованных интерпретацией в собственном сознании. Далее, человек продолжает
взаимодействие с реальностью, но через призму предыдущего опыта, который все время
изменяется, в зависимости от последующей практической деятельности субъекта. Таким
образом, процесс познания есть суть реальное, материальное взаимодействие и
взаимовлияние субъекта и объекта, которые могут проявляться один в другом и
преобразовывать друг друга. Реальность влияет на сознание субъекта, предоставляет ему
информацию для «размышления», а субъект, в свою очередь, может менять окружающую
действительность, руководствуясь собственным пониманием, полученным в результате
взаимодействия в практической деятельности с миром, и вмешиваться в ход событий. Его
деятельность всегда социально-культурно обусловлена. Субъект познания не Робинзон, он
представитель и носитель тех традиций и знаний, которые получает в ходе социализации.
Поэтому подлинным субъектом познания является общество, или общественный субъект.
Субъект не видит чистого объекта познания, он всегда обращается к объекту, понятому
собственными «глазами». Таким образом, субъект «конструирует» реальность и можно
наблюдать в истории последующих лет тому подтверждение. Техногенная революция
является иллюстрацией подобной позиции. В обозначенной выше когнитивной практике,
знание есть конструкция, а субъектом познания будет выступать общество, как совокупность
индивидов, практически взаимодействующих с окружающим миром и обменивающихся
информацией, а также интерпретацией о действительности друг с другом.
Следующая когнитивная практика носит название диалогической. Она базируется на
герменевтической модели познания и является актуальной для гуманитарных наук. Здесь
познанием выступает понимание. Вглядываясь в современный образ науки, где происходит
стирание границ между естественно — научным познанием и гуманитарным, данная
когнитивная практика становится весьма любопытной для исследования. Именно в силу
данного обстоятельства, в предложенной работе этому вопросу будет посвящен пункт 1.3, а
также глава 2, в которой будет исследована герменевтическая практика познания на примере
различных философских теорий, преследовавших поиск ответа на вопрос: как возможна
адекватная интерпретация текстов, а также каковы критерии познания человеческого бытия,
выраженного в текстовой и языковой реальности, как соотносится понимание человека с
реальным объектом, на который направлен познавательный вектор. Поэтому, считаю
необходимым перейти к обсуждению следующей когнитивной практики, так как диалоговой
когнитивной практике будет посвящено более подробное рассмотрение в дальнейшем.

14
 Новая когнитивная практика образовалась в рамках эволюционной эпистемологии.
Здесь познание рассматривается как исторический процесс, в который заключен
когнитивный опыт человечества. В рамках эволюционной эпистемологии стоит задача
выявить биологические и исторические предпосылки познания. В данной когнитивной
практике, человек предстает как био — социальное существо, имеющее историю и
биологические предпосылки собственного поведения, заключенные в область социальных
отношений. Таким образом, познанием выступает жизнедеятельность, а знанием является
способ адаптации субъекта к миру. Субъект формируется через коммуникацию, социальное
общение. Объект конструируется активной деятельностью субъекта познания.
Согласно В.С. Степину в развитии науки можно выделить классическую,
неклассическую и постнеклассическую научную рациональность. На каждом этапе развития
представлений о науке и научной деятельности задается новое понимание познающего
субъекта. Так, в рамках классического образа науки, субъект познания противопоставлен
объекту (природе) и стремится постичь ее посредством метода измерения и эксперимента.
Субъект не оказывает влияния на объект, личностные параметры субъекта не учитываются
(требование интерсубъективности). Считается что в знании тем больше объективного, чем
меньше субъективного.
В неклассической парадигме научности в понимании научной деятельности субъекта
наблюдается смещение направленности вектора познания от чистого объекта на
субъективное вопрошание к этому объекту. То есть, начинает иметь значение тот факт, что
наблюдение и эксперимент производит заинтересованная личность, которая ставит цели
познания и задает соответствующие вопросы, ответы на которые могут помочь в достижении
познавательной цели. Неклассическая наука обращена к познанию микромира. Здесь в поле
зрения исследователей оказывается новый тип объектов, новая реальность - поле. Новая
онтология приводит к необходимости поиска новой методологии познания и формулировки
новых принципов. Таковыми становятся принцип неопределенности В. Гейзенберга,
принцип дополнительности Н. Бора, принцип суперпозиции и др. В итоге исследователи не
отказываются от установки поиска удовлетворительных объяснений, от стремления создать
объективное описание микромира, но для достижения этой цели в познании микромира
необходимо учитывать способ измерения. В познавательной ситуации включаются наличие
приборов измерения и осознание того, что измерение всегда производит человек. Поэтому,
для достижения объективной интерпретации результата эксперимента необходимо
учитывать параметры прибора, способ измерения. Н. Бор подробно описывает обозначенную
ситуацию и формулирует «принцип дополнительности», который отражает

15
вышеизложенное. Таким образом, учет условий познания для получения объективного
описания качественно отличает неклассическую научную рациональность от классической, в
которой критерий интерсубъективности требовал полного исключения субъективных
параметров из научного описания.
На этапе потнеклассической научной рациональности, которая формируется во
второй половине XX века объектами научного познания вновь становятся объекты нового
типа - сложные саморазвивающиеся системы («человекоразмерные объекты»). Познающий
субъект рассматривается не только как наблюдатель, дистанцированный от объекта
(внеположенность субъекта и объекта типичная характеристика субъектно-объектных
отношений в классической науке), но как целостный субъект, который характеризуется не
только гносеологически, но и когнитивными, социальными, этическими параметрами. В
эпистемологии вводятся понятия распределенного субъекта, сетевого субъекта, целостного
субъекта6.Человек вовлечен в исторический процесс и выступает его правомерным
участником. Следовательно, познающий субъект есть активный участник процесса
эволюции. В середине ХХ века был переоткрыт «антропный принцип», который гласит, что
Вселенная предполагает наличие наблюдателя, то есть познающего субъекта.
Как уже отмечали выше познание всегда онтологически обосновано. Вновь
формируется новое понимание реальности, по этому поводу нобелевский лауреат И.Р.
Пригожин, заметил: «Наше видение природы претерпевает радикальные изменения в
сторону множественности, темпоральности, сложности». Вследствие этого
трансформировалась и когнитивная практика познания. Как показала И.В. Черникова,
наиболее адекватной постнеклассической науке практикой познания, является эволюционная
эпистемология или эволюционная теория познания.8 Подробному рассмотрению этой
когнитивной практике будет посвящена Глава 3. Здесь лишь отметим, что в познании
сложных саморазвивающихся систем приходится отказаться не только от претензий на
абсолютную истину как в неклассической науке, но и учитывая такие параметры объекта как
сложность и темпоральность, искать новые когнитивные практики познания, адекватные
открывшейся познающему субъекту реальности. В познании природных процессов
вырастает роль моделирования, конструирования и интерпретации.
Именно на этапе постнеклассической науки наблюдается смещение «субъект -
объектного» противопоставления, так характерного для эпохи господства классической

6 Черникова И. В. Эволюция субъекта научного познания.// Вопросы философии, 2014. №8, с. 65-76
7
Пригожин И. Порядок из хаоса: новый диалог человека с природой. М., Прогресс, 1986. С.34
8
Черникова И. В. Постнеклассическая наука и философия процесса. Томск, НТЛ, 2007. С. 35-50

16
научной рациональности. Теперь становится ясным, что для выявления сути познавательной
деятельности, необходимо обратиться к исследованию взаимодействия субъекта и объекта
познания, на анализ той степени воздействия одного на другого. Исходя из вышесказанного
видно, что актуальным становится междисциплинарное знание, образованное на стыке
понимания человека как социального существа, со своими интересами и потребностями,
стимулированными общественным влиянием и биологических параметров реальности.
Таким образом, методы гуманитарных наук и естественных наук начинают
сближаться и дополнять друг друга до целостной картины бытия. Здесь эволюционная
эпистемология, как когнитивная практика, приобретает особое значение как инструмент для
определения активности субъекта познания в историческом развитии человечества и
понимания степени взаимодействия и взаимовлияния биологического начала бытия на
социальную позицию индивида и наоборот.

1.2. ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ ПОЗНАНИЯ В ЕСТЕСТВЕННЫХ

НАУКАХ

Говоря о научном познании, следует обратить внимание на тот факт, что функции, а
также критерии и требования к научности находятся в зависимости от образа науки и
интерпретации процесса познания в определенной научной или философской традиции. При
рассмотрении данного вопроса необходимо также обратить внимание на обозначенные цели
науки, поскольку, именно от определения последней зависит выбор средств для ее
достижения. Для того, чтобы переходить к образу современной науки, важно исследовать
образ классической науки, в смысле естествознания, а также образ гуманитарных наук и
проанализировать их отличие или сходство. Поэтому, в этом пункте данной работы будет
исследован образ классической науки и степень обоснованности требований к объективности
в данной модели научного познания.
Согласно Степину В. С. существует три типа научной рациональности: классическая,
неклассическая и постнеклассическая. Такое разделение обусловлено степенью анализа
действительности, ставшего возможным на каждом историческом этапе развития научной и
философской мысли. Классический образ науки, сформировавшийся, в основном, взглядами
и исследованиями Ф, Бэкона, а также Г. Галилея и И. Ньютона, заключал в себе
представление о наличии объективной реальности (природы) и познающего субъекта,
усилиями которого становится возможным «прочесть» книгу бытия. Научные открытия

17
Нового времени вдохновляли на реализацию этого плана. Создание телескопа,
«приближение» Космоса, описание движения тел, выстраивание физического понимания
пространства и времени, все это предвкушало дальнейшие открытия и демонстрацию
глубины инженерной мысли. Все эти открытия базировались на попытке соответствовать
требованиям классической научной рациональности, а именно, критериям
интерсубъективности, универсализма, воспроизводимости, опытности, достоверности
получаемого знания. Исходя из перечисленных критериев научности можно определить
важнейшую функцию науки — объяснительную.
Получение научного знания направлено на выявление точных параметров
действительности, их детального анализа, а также на корректное использование полученной
информации во благо человеческого существования. Чем достовернее знание получено, тем
более прогнозируемо дальнейшее будущее. Естественные науки имеют своим предметом
изучение природы и человека, представленного как часть природы. Следовательно,
требование объективности и достоверности оправдано, так как от качества получаемого
знания зависит понимание и объяснение будущего человеческого бытия и мирового порядка.
Таким образом, важнейшей функцией научного познания является объяснение природных
процессов. К. Поппер в своей работе «Объективное знание: эволюционный подход» очень
четко аргументирует важность реализации объяснительной функции науки, поэтому при
дальнейшем анализе предложенной темы, считаю целесообразным ссылаться на заявленное
исследование.
Согласно взгляду К. Поппера, существует два смысла понятий знания и мышления, а
именно: 1. мышление и знание можно рассматривать в субъективном смысле, как
сформированное из определенных состояний сознания, согласно которым и действует
человек; 2. знание и мышление можно представить в объективном смысле, как такое знание,
которое состоит из аргументов, рассуждений, понятых самих по себе. Аргументируя второе
положение, К. Поппер пишет: «Знание в этом объективном смысле в целом не зависит от
чьих-либо претензий на знание чего-то; оно также не зависит от чьей-либо веры или
предрасположения соглашаться, утверждать или действовать. Знание в объективном смысле
есть знание без того, кто знает: оно есть знание без субъекта познания.»9 Таким образом, из
вышесказанного становится ясно, что К. Поппер поддерживает идею достижения
объективного знания и возможность исследования природы так, словно в ней нет
наблюдателя. Это классическое требование к истинности научного знания.

9
Поппер К. Объективное знание: эволюционный подход./http//gtmarketruЛfboratory/basis/4291

18
 К. Поппер, после определения смысла понятий «знание и мышление» предлагает
следующую схему действий при получении нового знания и критерии отношения к этому
знанию как к научному, а именно: 1. необходимо учитывать и различать проблемы,
образованные субъективным, личностным вкладом исследователя в производство научного
знания и проблемы, находящиеся в глубине структуры продуктов научной деятельности,
например, в структуре научных теорий и аргументов; 2. важно исследовать результат
научной деятельности, ее продукт, а не процесс производства этого продукта. То есть,
существенным является объяснение следствий научной деятельности, а не причины таковой.
Это требование обусловлено стремлением к достижению объективной картины результатов
научной деятельности; 3. исследование продуктов научной деятельности необходимо
производить посредством критики, изучения аргументов в пользу теории или же против нее.
Такой подход должен обеспечить более адекватную интерпретацию результатов научной
работы, чем изучение психологического состояния ученого, его социального статуса,
окружения, культурных предпочтений, поскольку для объяснения теории достаточно иметь
конкретный продукт научной деятельности и с пристрастием проанализировать все
аргументы. Если теория выдержит критику и даст адекватное объяснение, то, вне
зависимости от личностных характеристик исследователя, эта теория будет жизнеспособна, в
противном случае, будет сформулирован вопрос для дальнейшего изучения. Это новое
исследование, возможно, прояснит ситуацию и станет ступенью к формулированию новой,
более адекватной теории.
Таким образом, можно сформулировать цель науки, а именно - « находить
удовлетворительные объяснения для всего, что кажется нам нуждающимся в объяснении. ...
научное объяснение, всегда, когда оно представляет собой открытие, будет объяснением
известного через неизвестное.»10 Исходя из определения целей науки, можно перейти к
формулировке требований к удовлетворительному объяснению, а именно: 1. то, что
подлежит объяснению должно логически выводиться из него; 2. необходимо критически
подходить к предмету объяснения. Чем суровее будут испытания над объектом объяснения,
тем адекватнее будут получены результаты. Критика должна быть независимой. Аргументы
необходимо выдвигать истинные, но если не известно, что они таковы, тогда должны быть
независимые свидетельства того, что они не ложны.
Такова программа поиска удовлетворительного объяснения результатов научной
деятельности, предложенная К. Поппером. Философ справедливо называет себя «наивным10

10 Поппер К. Объективное знание: эволюционный подход./http//gtmarketruЛfboratory/basis/4291

19
реалистом», так как скептически относится к тому, что подобные требования к истинности и
научности знания могут адекватно реализоваться. Тем не менее, он считает долгом ученого
пытаться соответствовать предложенным критериям научности знания, так как от того, что
поиск объективности объяснения сложен, он не становится не возможным! В отличие от
ученых Нового времени и последующих столетий до начала XX века, Поппер понимал всю
сложность выполнения выдвигаемой программы к поверке на истинность научного знания.
Он отмечал психологический и социальный, а также культурный момент, который влияет на
деятельность ученого, но, в свою очередь, философ иначе рассматривает процесс этой
деятельности. Поппер считает, что личность может влиять на причину исследования, но
следствие, в виде результата, уже не несет на себе печать субъективного начала, точнее, это
не имеет значения, так как продукт научной деятельности становится вплетенным во
взаимодействие с новыми объектам и начинает существовать самостоятельно, очень часто в
противовес ожиданиям ученного. Таким образом, философ считает, что нет конечной
истинной теории. Каждая новая теория является адекватной в той степени, в которой она
претворяет в жизнь новую, более удовлетворительную теорию.
Рассмотренная модель построения научного знания будет иметь интерес для данного
исследования в третье главе, где будет проиллюстрировано применение модели к образу
современной науки и предложен новый вариант требований к интерпретации результатов
научной деятельности, исходя из описания текущей ситуации в научном познании и
культуре. Итак, рассмотрев динамику науки в западной культуре и охарактеризовав три типа
научной рациональности, подчеркнув то, что главной функцией естественных наук, не
смотря на сменяющиеся типы научности, оставался поиск удовлетворительных объяснений.
Науки о природе и в классификации Ч. Сноу, а также в классификации неокантианцев
Виндельбанда и Рикерта - это науки, ориентированные на поиск закона, науки объясняющие.
Другой класс наук - гуманитарные науки, науки о духе. Их метод - понимание, они не
объясняют, а описывают, интерпретируют. Далее, рассмотрим гуманитарные науки и
структуру получения нового знания, а также проанализируем требования к истинности
такого знания в зависимости от специфики предмета познания.

1.3. ПОЗНАНИЕ КАК ПОНИМАНИЕ В ГУМАНИТАРНЫХ НАУКАХ.

Гуманитарные науки принципиально отличаются от естественных наук. Главное их

отличие заключается в предмете исследования. Естественные науки направлены на изучение

20
природы, гуманитарные науки имеют в качестве интенции человека как части общества и
культуры, его духовную составляющую. Первая классификация наук была предложена Ч.
Сноу, в которой науки разделены на науки о природе и науки о культуре (о духе).
Неокантианцы также подразделяли все многообразие научных дисциплин на две основные
части: науки номотетические и науки идеографические. В. Дильтей придавал большое
значение этому отличию. Данное разделение наук обусловлено различными предметами их
исследования и различными методами. Так, в естественных науках принято искать законы в
природных явлениях и объяснять суть их действия, а в гуманитарных науках, где предметом
является действительность, созданная человеком, становится не возможным ориентация на
выявление законов функционирования культуры, социальности, так как человек является
включенным в эту систему, он одновременно выступает в роли творца и в роли участника
процесса, следовательно, такие науки будут искать иной метод познания и будут видеть
другие познавательные цели. Таким методом выступает герменевтика, как искусство
интерпретации и истолкования. Понять причину события, оценить его перспективы, выявить
обстоятельства, косвенно повлиявшие на создание определенной ситуации, вот какова цель
гуманитарных наук. Здесь таится главная сложность познания в обозначенной области. Она
заключается в том, что законов в пространстве культуры и социума не существует,
происходящее зависит от множества факторов, оно гибко и изменчиво. Можно поставить
цель понять суть природы человека, как существа наделенного духовностью и телесностью
одновременно. Этим вопросом занимались философы с незапамятных времен! Важно
продолжать поиски на поставленные вопросы. Философы также осознавали и осознают, что
понимание человека как части культурного и социального процесса неминуемо столкнется с
рядом трудностей. Как понять то, частью чего являешься сам, как посмотреть непредвзятым
взором на подобие себя (когда речь идет об исследователе). Ученый и предмет исследования
в данном вопросе так сопряжены друг с другом, что опасность впасть в полный
субъективизм при описании культурных процессов проявит себя незамедлительно. Таким
образом, говоря о науках о культуре, встает проблема поиска критериев истинности, а также
ответа на вопрос о том, как возможна истина в подобной ситуации. Познавательная функция
в науках о природе задается как объяснительная, в науках о духе она предстает в качестве
интерпретации. То есть, в гуманитарных науках ставится цель понять, описать или
интерпретировать исследуемый объект. Как правило, гуманитарий имеет дело с текстовой
реальностью. Под такой реальностью в разное историческое время философы понимали и
исторический текст о событиях прошлого, и философский текст, литературное произведение,
произведение искусства и архитектуры, а также свершившееся событие, не успевшее

21
оставить свой отпечаток на листе бумаги. Все перечисленное требует интерпретации,
понимания. Но каковы критерии адекватной интерпретации? Возможно ли достаточно
точное и корректное истолкование того, от чего дистанцирован временем и пространством, а
в случае с текущими событиями, частью чего являешься сам? Здесь проявляется проблема
«герменевтического круга», которая является важной частью герменевтики как учения об
истолковании текстов, а позднее и исторических событий. Человек является частью
культуры, но и культура является его частью, а человек выступает со-творцом культурного
процесса, поэтому, пытаясь понять событие или текст, отражающий некоторую
действительность, исследователь всегда будет обращаться к себе как к части культуры, своей
или же рассматриваемой, но он будет смотреть на этот процесс из себя и для себя.
Неминуемая субъективная привнесенность будет сопутствовать процессу познания. Тем не
менее, главным методом гуманитарных наук выступает герменевтический. Философы
разных школ и направлений искали ответ на вопрос: каковы критерии истинной
интерпретации, возможна ли она? Они предлагали разные решения. Во второй главе будут
рассмотрены шесть вариантов ответов на поставленный вопрос. Вниманию читателей будут
предложены результаты исследования трудов Д. Ф.Шлейермахера, В. Дильея, М.
Хайдеггера, Г. - Г. Гадамера, Г. Г. Шпета, К. - О. Апеля. Более подробно будет показано
отличие гуманитарных наук от естественных, представлены различные решения проблемы
достижения адекватной интерпретации текстов, а также человеческого бытия как бытия в
культуре и для культуры, проанализированы понятия «предпонимания» и
«герменевтического круга» как важнейшие и неотъемлемые понятия герменевтики. В
последних двух пунктах второй главы будет рассмотрена тема «языка» как главного
инструментария процесса интерпретации, как медиатора между зашифрованным
«неизвестным» в объекте исследования и самим исследователем.

22
 ГЛАВА 2.
ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ ИНТЕРПРЕТАЦИИ И ЕЕ РОЛЬ В
ГУМАНИТАРНОМ ПОЗНАНИИ.

2.1. МИСТИЧЕСКОЕ ОЗАРЕНИЕ КАК УСЛОВИЕ ОБЪЕКТИВНОЙ

ИНТЕРПРЕТАЦИИ

Ф. Шлейермахер принадлежит к романтическому направлению в философии.

Романтизм обращался к моментам художественного, эстетического в человеческой
жизни. Философия романтизма уделяла внимание интуиции и мистике, для этого
направления использование интуитивистского подхода к решению философских и
эстетических задач было весьма существенным. Как будет видно далее, Шлейермахер
также обращался к интуиции и мистике. Говоря о герменевтике, очень важно отметить
тот факт, что для Шлейермахера связь художественного, связь искусства с герменевтикой
является однозначной и неоспоримой. Он пишет: «Многие, да пожалуй, большинство
видов деятельности, из которых состоит человеческая жизнь, можно разделить на три
группы в соответствии с тем, как они осуществляются: пустая и всецело механистическая
деятельность; деятельность, базирующаяся на богатстве накопленного опыта и
наблюдений; и наконец, в полном смысле слова художественная, достойная названия
«искусство». К этому виду мне хотелось бы отнести и истолкование в той мере,
насколько я разумею под истолкованием всякое понимание чужой речи».11 Из цитаты
следует, что интерпретация, истолкование также являются искусством, как и другие виды
художественной деятельности, более привычные человеческому опыту. Поскольку
интерпретация, таким образом, представляет собой некий творческий процесс, постольку

11
Шлейермахер Ф. Герменевтика. //Альманах «Общественная мысль», 1993, Вып. 4. С.48

23
 требования к объективной интерпретации должны быть направлены на выявление некой
невидимой глубины исследуемого текста. Требуется найти «душу» интерпретируемого
текста.
Шлейермахер использует герменевтику как «универсальный метод» интерпретации
исторического прошлого, запечатленного в текстах. Важно то, что он говорит не только
об исторической интерпретации, но и об интерпретации речи вообще. Здесь интересен
момент постижения речи как таковой и ее адекватное понимание. Очень много
Шлейермахер пишет о том, что часто люди не понимают друг друга, говоря на одном
языке, будучи давно знакомыми, не понимают даже когда говорят об одних и тех же
понятиях. Шлейермахера интересует проблема понимания в целом, для него является
сложнейшей задачей достичь объективного понимания чужой речи, а также
исторического прошлого, но для начала необходимо найти взаимопонимание на уровне
обыденного языка, поскольку, в противном случае, понимание исторических текстов
станет невозможным .
Речь - является центральным понятием герменевтики Шлейермахера. Он пишет:
«Мышление осуществляется благодаря внутренней речи; поэтому речь является лишь
осуществившимся мышлением. Но там, где мыслящий считает необходимым
зафиксировать мысль для самого себя, там возникает искусство речи, преобразование
первоначального мышления; поэтому становится необходимым и истолкование.»12 Из
этого следует, что речь выступает как источник возможного истолкования, как
первоначало любого понимания. Для Шлейермахера важным является тот факт, что
интерпретация есть жизненно - важная сторона деятельности человека. Здесь имеет
место познавательный аспект жизни, а речь выступает как инструмент для выражения
личной объективации вовне. Необходимо различать речь как момент сказанного и как
момент написанного. Написанная речь представляет собой материал для исследования и
интерпретации, которая может носить социально - культурную значимость.
Произнесенная речь, запечатленная лишь в памяти нуждается в интерпретации таковой
лишь в случае значимости для слушающего. В некотором смысле, это односторонняя
значимость, но, тем не менее, интерпретация сказанного не менее важна, нежели
историческая, то есть письменная. Шлейермахер достаточно подробно описывает
важность интерпретации обыденной речи. Вот, что он пишет в своем докладе в Академии
наук (1829год): «... герменевтика не однозначно ограничена писательской продукцией;

12
Шлейермахер Ф. Герменевтика. //Альманах «Общественная мысль», 1993, Вып. 4. С.53

24
 так как я очень часто улавливаю герменевтические операции в приватном разговоре,
когда не удовлетворяюсь обычным уровнем понимания, а пытаюсь исследовать, как мой
друг перешел от одной мысли к другой, каким образом связал суждения и устремления, и
почему он высказался о предмете разговора так, а не иначе.»13 Из цитаты видно, что для
Шлейермахера важно понимание глубинных побуждений личности, ее духовного
самовыражения. Необходимо понять чужую речь так, чтобы можно было поручиться за
то, что результат интерпретации полностью совпадает с тем, что на самом деле имел в
виду говорящий, или автор текста. Такое требование представляется сложнейшей
задачей. Шлейермахер предлагает ряд принципов, следуя которым можно, согласно его
точке зрения, становится возможным объективная интерпретация. Важно то, что для
интерпретации, для понимания годится не всякая речь. Речь должна иметь ценность,
«вдохновлять» - «если какое - либо сочинение не вызывает вдохновения, оно не имеет
значения для понимания.» 14
Как уже было сказано ранее, Шлейермахер принадлежит к течению романтизма. В
силу этого обстоятельства, для него является важным исследование «формы»
интерпретируемого произведения, текста или просто произнесенной речи. Этот аспект
теории важен, поскольку философы Просвещения отдавали предпочтение исследованию
содержания и внутренней логики интерпретируемого текста. Под «формой»
Шлейермахер понимал: исследование биографии автора интерпретируемого текста, при
каких обстоятельствах был написан этот текст, подробное изучение культурной и
исторической ситуации, в которой находился автор текста, исследование похожих работ,
изучение работ авторов, писавших в то же время, что и автор интерпретируемого текста,
анализ привычек, личных особенностей характера автора, особенности стиля речи, языка,
на котором написан текст и так далее. Шлейермахер пишет: «Если мы рассматриваем
различные формы красноречия и различные типы стиля, а также научные и деловые
представления, слитые в одном языке, - отдельно от нас, то целое истории литературы с
данной точки зрения, конечно, распадается на два противостоящих друг другу периода,
характер которых повторяется, но лишь в меньшем масштабе. Первый из них - тот, в
котором эти формы постепенно образовались, второй - тот, в котором они
господствовали, и если задача герменевтики состоит в том, чтобы представить по

13
Шлейермахер Ф. Академические речи 1829 года // Метафизические исследования. Вып. 3,4. - СПб,
1998г. С.34
14 Шлейермахер Ф. Академические речи 1829 года // Метафизические исследования. Вып. 3,4. - СПб,
1998г. С.38

25
 возможности полно весь внутренний процесс компонирующей деятельности писателя, то
в высшей степени необходимо знать, к которому из этих двух периодов он
принадлежит.»15 Из цитаты следует то, что при исследовании формы, а именно, аспект
стиля речи и языка, необходимо различать происхождение языка, на котором написан
исследуемый текст и то, как этот язык соотносится с личностью писателя. Если мы имеем
в виду первый период, то надо обратить внимание на то, что язык образовывался отчасти
вместе с личностью писателя. Такой автор сам создает форму своего произведения,
поэтому интерпретировать произведение такого автора будет несколько проще, нежели
автора, принадлежащего ко второму периоду, поскольку необходимо будет исследовать
особенности только одной личности, а именно личности писателя интерпретируемого
произведения. Если мы имеем в виду второй период, то в данном случае, форма, которая
окружает произведение, была создана не только его автором. Здесь языковые формы и
стилистические особенности господствовали и до существования самого писателя. Таким
образом, задача интерпретатора будет усложнена, поскольку ему предстоит исследовать
весь период, в котором господствует определенный языковой стиль, а также разбор и
анализ характеров тех личностей, которые участвовали в создании таких речевых
особенностей, которые, впоследствии, явились господствующими в форме выражения
произведений отдельных авторов, имеющих временную дистанцию от создателей.
Содержательный аспект также является важным, но превалирует все же «форма».
Шлейермахер также называет процедуру исследования «формы» - «психологической
интерпретацией», а исследование содержания - «грамматической интерпретацией».
Интересно то, что при более подробном рассмотрении, нельзя точно определить, какая
интерпретация более важная: психологическая или грамматическая, как видно из текстов
Шлейермахера, каждая из интерпретаций может быть главенствующей, все зависит от
целей интерпретатора. Он пишет: «Психологическая интерпретация является высшей,
если язык рассматривается лишь как средство, благодаря которому человек сообщает
свои мысли; грамматическая интерпретация сводится тогда только к устранению
временных затруднений. Грамматическая интерпретация является высшей, если язык
рассматривается постольку, поскольку он обусловливает мышление отдельного человека,
а отдельный человек лишь как место для языка, его речь - лишь как то, в чем он
обнаруживает себя. Вследствие этого психологическая интерпретация совершенно

15
Шлейермахер Ф. Герменевтика. //Альманах «Общественная мысль», 1993, Вып. 4. С.9

26
 подчиняется грамматической, как и наличное бытие отдельного человека вообще.»16 Эти
два вида интерпретации являют собой самоценность, каждая в отдельности несет в себе
значимость для понимания. Шлейермахер отмечает, тот факт, что не имеет значения,
какую интерпретацию выбирает исследователь, важно, чтобы результат был одинаков. В
любом тексте существует два аспекта выразительности: «предметно - содержательный и
индивидуально - личностный». Важно эти аспекты отличать, то есть понимать, где в
тексте то, о чем говорится, собственно предмет обсуждения и то, как говорится. Именно
через анализ того, как повествуется о чем-то в интерпретируемом тексте и становится
возможным проникновение в индивидуальность автора исследуемого текста. Для
Шлейермахера целью интерпретации является постижение духовной целостности автора
исследуемого текста.
Согласно Шлейермахеру, задача интерпретатора заключается в том, чтобы понять
целое исследуемого произведения. Встает вопрос: как это возможно сделать, ведь для
понимания целого, необходимо уже знать части такового, но нельзя знать части без
предвосхищения целого. Эта проблема получила название «герменевтического круга».
Именно при разрешении обозначенного противоречия и происходит истинное понимание
исследуемого произведения. Исходя из сложившейся ситуации в «герменевтическом
круге» выход Шлейермахеру видится в том, что необходимо найти некую точку опоры в
опыте и знании интерпретатора, от которой, можно было бы совершенно определенно
двигаться дальше, будучи в полной уверенности в правильности своих шагов. Таким
образом, можно сказать, что некоторое целое может присутствовать в образе
исследователя, на которое он может ориентироваться при интерпретации отдельных
частей и корректировать этот образ в течение процесса исследования. Шлейермахер
пишет: «Познание истории должно происходить до интерпретации, ибо благодаря ему
выясняется отношение между говорящим и первоначальным слушателем, что всегда
должно быть сделано предварительно.»18 Такой образ, необходимый до начала

16 Шлейермахер Ф. Академические речи 1829 года // Метафизические исследования.

Вып. 3,4. - СПб, 1998г. С.25
17 Шлейермахер Ф. Академические речи 1829 года // Метафизические исследования.
Вып. 3,4. - СПб, 1998г. С.86
18 Шлейермахер Ф. Академические речи 1829 года // Метафизические исследования. Вып. 3,4. - СПб,
1998г. С.95

27
 интерпретации Шлейермахер называет «предварительным пониманием». Собственно, в
состав, если так можно выразиться, «предварительного понимания» и должна входить
«форма» исследуемого произведения. Это предварительное целое может изменяться по
мере постижения частей целого. Для точной интерпретации важно обращать внимание
даже на самые простые, на первый взгляд, моменты, которые впоследствии могут
привести к полной и истинной интерпретации текста, в противном случае, можно не
заметить «намека» и ошибиться в результате. Об этом очень интересно замечает
Шлейермахер: «Точное понимание предполагает, чтобы всегда имелось в виду самое
легкое для понимания, ибо оно может содержать в себе ключ к пониманию будущих
трудных мест.»19 «Любой намек уже является вторым смыслом; кто не учитывает намек,
следя за связью мыслей в целом, тот не в состоянии уловить смысл, вложенный в речь.» 20
Таким образом, «форма» произведение, точнее, правильное ее постижение, исследование,
является отправной точкой любой интерпретации и при полном анализе таковой
вероятность достижения качественной интерпретации возрастает. Выход из
«герменевтического круга» становится возможным благодаря мистическому озарению,
чуду конгениальности, когда целое и части совпадут и таким образом может быть
достигнута объективная интерпретация и понимание исследуемого текста. Главнейшей
задачей интерпретатора Шлейермахер видит в том, чтобы понять смысл текста глубже,
чем предполагал его сам создатель исследуемого текста - «... высшее совершенство
истолкования состоит в том, чтобы понимать автора лучше, чем сам он смог бы дать
отчет о себе сам о м .» 21
Согласно задаче интерпретатора, которую определяет Шлейермахер понятно, что
исследователь должен проникнуть в бессознательное автора текста, увидеть даже то, что
не осознанно было сказано автором интерпретируемого текста. Таким образом, выход из
«герменевтического круга» знаменует, если такое достигнуто, повторение творческого
акта создателя интерпретатором текста. Для того, чтобы интерпретация могла
претендовать на статус объективности, согласно Шлейермахеру, необходимо видеть
духовную индивидуальность автора исследуемого текста, которой пропитано все
произведение. Именно постижение состояния души писателя является главным этапом

19
Шлейермахер Ф. Академические речи 1829 года // Метафизические исследования. Вып. 3,4. - СПб,
1998г.С.45

20 Шлейермахер Ф. Академические речи 1829 года // Метафизические исследования. Вып. 3,4. - СПб,
1998г. С.104

21
Шлейермахер Ф. Герменевтика. //Альманах «Общественная мысль», 1993, Вып. 4. С.28

28
 интерпретации. Таким образом, требования к исследованию «форме» увеличиваются. А
именно, Шлейермахер озадачивает интерпретатора необходимостью разобраться в том,
действительно ли произведение принадлежит духовной деятельности автора или у
писателя был веский повод, возможно просьба, по которой и было создано произведение.
В случае, если текст был написан по заказу, встает вопрос, можно ли такое произведение
считать отображением духовной индивидуальности автора и, следовательно, при
интерпретации такового опираться на личность писателя и особенности его характера.
Возможна ситуация, в которой автор исследуемого произведения просто решат вступить
в полемику с другим автором и причины, побудившие к тому, могут быть самые
разнообразные. Следовательно, интерпретатору надлежит проанализировать такие
причины. Таким образом, формулу достижения объективной интерпретации можно
сформулировать цитатой из работы Шлейермахера «Герменевтика»: « «Объективно
исторически» означает понять речь, исходя из общности языка, а заключенное в ней
знание - как продукт языка; «объективно дивинационно» означает предугадать, как сама
речь станет моментом развития языка. . «Субъективно исторически» означает знать, как
речь дана в качестве факта в душе; «субъективно дивинационно» означает предугадать,
как содержащиеся в речи мысли будут развиваться в говорящем, воздействуя на него.»22
Подходя к заключению главы, подведем итоги. Говоря о принципах работы с текстом,
разработанные в герменевтической теории Ф. Шлейермахера, важно понять, как он
решает проблему начала интерпретации и выхода из парадоксального
«герменевтического круга». Было выяснено, что началом интерпретации должно служить
«предварительное понимание», которое заключается в исследовании «формы»
выражения произведения, которое предстоит исследовать. Выход из «герменевтического
круга» Шлейермахер видит благодаря мистическому озарению, чуду, когда целое и части
совпадут, и не останется ни одного сомнения в неправильности или упущенности
различных составляющих.
Рассматривая требования к достижению адекватной интерпретации текстов,
представленных Шлейермахером, становится видно то, что принципы имеют недостатки
или ограниченность. Такая ограниченность представлена в виде субъективизма,
релятивизма, психологизма, интуитивизма и мистицизма. Важно отметить тот факт, что
исходя из требований к тексту, такие недостатки должны были проявиться. Шлейермахер

22 Шлейермахер Ф. Академические речи 1829 года // Метафизические исследования. Вып. 3,4. - СПб,
1998г. С.110

29
сделал упор на поиск душевной организации автора исследуемого текста, на
проникновение в бессознательное писателя. Такая задача не может быть достигнута хотя
бы потому, что самому носителю бессознательного оно остается закрытым, а проникнуть
в такую глубину человеческого существа через исследование исторических произведений
становится невыполнимой сверхзадачей. Интересно и то, каким образом видит
Шлейермахер выход из затруднительного «герменевтического круга», а именно,
благодаря чудесному озарению. Такой мистицизм отрицает объективность по
определению. Шлейермахер в принципе видит достижение понимания, во многом, через
интуитивное проникновение в исследуемое произведение. Но важно то, что
ограниченность теории Шлейермахера не возникла сама собой, поскольку требования к
интерпретации возникали осознанно. Например, мистицизм и интуитивизм - это
логичное использование и вера, которая господствовала в Романтической философии. О
субъективизме и психологии Шлейермахер пишет как о требованиях к качественной
интерпретации. Здесь важно понимать, что для Шлейермахера объективное понимание и
должно происходить через субъективное понимание, как своего рода через фильтрацию.
Субъективизм не есть плохо, скорее осознанная субъективность приведет к истине, чем
слепая вера в объективное понимание и возможность полного отстранения от своей
самости.

2.2. «ЖИЗНЬ» КАК СКРЫТАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ ИНТЕРПРЕТАЦИИ (В.

ДИЛЬТЕЙ)

Следующим представителем герменевтической линии в философии является

Вильгельм Дильтей. Дильтей - немецкий философ, принадлежавший к направлению
«философии жизни». Именно в силу своей принадлежности такому направлению, самым
важным понятием в его герменевтике будет понятие «жизнь».
Дильтей начал разработку своей герменевтики с того, что разграничил области
естественных наук и гуманитарных. Он считал, что в гуманитарных науках, также как в
естественных, должен быть свой метод, свои критерии объективности, поскольку объект
исследования в этих науках принципиально отличается друг от друга. Таким образом,
Дильтей определяет гуманитарные науки как «науки о духе», акцентируя внимание на
том, что здесь объектом исследования выступает индивидуальный, духовный мир
отдельного человека. «Науки о духе» постоянно имеют дело с человеком, с

30
 человеческим, поэтому, понятие объективного в области таких наук также должно
отличаться от обычного понимания объективности в естественных науках. Гуманитарий
имеет дело с текстовой реальностью. В большинстве случаев, эта реальность отстранена
от исследователя во времени. Следовательно, такая временная дистанция усложняет
достижение объективной интерпретации. Говоря о «науках о духе» Дильтей
останавливается, главным образом, на истории. В задаче понимания, историческое
пространство видится ему главным источником преодоления границ понимания. Дильтей
отмечает, что главное отличие естественных наук от гуманитарных состоит в том, что
гуманитарий исследует бессознательное автора художественного текста или просто
исторической личности, для него важно узнать глубже и больше того, что автор
разрешает о себе знать. Исходя из того, что бессознательное предстает как
наиважнейший момент в интерпретации, Дильтей разрабатывает особую психологию,
которая, по его мнению, должна помочь в достижении объективного понимания
прошлого.
Дильтей разделяет психологию на «объяснительную» и «описательную». Он пишет:
«Объяснительная психология, следовательно, стремится подчинить явления душевной
жизни некоторой причинной связи при посредстве ограниченного числа однозначно
определяемых законов. Мысль - смелости чрезвычайной, - она заключала бы в себе
возможность неизмеримого развития наук о духе до строгой системы причинного
познания, соответствующей системе естественных наук.» Из цитаты видно, что
«объяснительная психология» не может подходить для решения задач в гуманитарном
познании, так как «мыслит» строгими законами, стремится подчинить внутреннюю
душевную жизнь внешним особенностям и таким образом рассматривает жизненные
проявления. Дильтей не случайно обращается к психологии. Он считает, что при
интерпретации любого исторического события или произведения искусства,
интерпретатор неизбежно сталкивается с личностными поступками, желаниями,
переживаниями, жизненными проявлениями исторических персонажей, авторов текстов и
так далее. Интерпретатору надлежит иметь дело с эмоциями людей, поэтому
использование психологии с необходимостью диктуется задачей исторической
интерпретации. Дильтей пишет: «Эмпирика, отказывающаяся от того, чтобы обосновать
происходящее в области духа на понимаемых связях духовной жизни, по необходимости
бесплодна. Это можно показать на любой науке о духе. Каждая из них требует

23
Дильтей В. Описательная психология./Ы1р://ИЬ-иа.т

31
 психологических познаний. ... История и теория литературы и искусств повсюду
сталкиваются со сложными эстетическими основными настроениями прекрасного,
возвышенного, юмористического или смешного, которые без психологического анализа
остаются темными и мертвыми представлениями для историка литературы. Не может он
постичь жизни поэта без знания процесса воображения.»24 Предлагая применять
психологию, Дильтей пытается освободить гуманитарные науки от предрассудка о том,
что достижение объективности в таковых невозможно. Он отмечает, что никакое чудо,
никакое заклинание не поможет постичь загадочный духовный мир личности, только
психология, как научный фундамент, может дать опору и гарантию возможности
достижения объективной интерпретации. Как было показано ранее, Дильтей
отказывается от «объяснительной психологии» и предлагает применять «описательную
психологию». Именно «описательная психология» рассматривает внутренний мир
человека, который, по мнению Дильтея, необходимо понимать, а не объяснять.
Дильтей говорит о том, что человек всегда живет в истории. Человек историчен. Он
плывет по реке времени и не успевает выделить свое настоящее, поскольку оно всегда
ускользает от него в тени прошлого - «Настоящее никогда не существует; то, что мы
переживаем как настоящее, всегда заключает в себе воспоминание о том, что только что
было в настоящем.»25 Поэтому, интерпретатору необходимо заново проходить временной
путь исследуемого персонажа, поскольку, только пройдя все испытания жизни, которые
выпали на долю автора интерпретируемого текста или исторической личности,
становится возможным постижение истинного смысла текста.
Также как и Шлейермахер, Дильтей обращается к «форме» выражения исследуемого
произведения. Для того, чтобы интерпретация состоялась, исследователю необходимо
знать об авторе текста или об исторической личности максимум информации. Это и
должно составлять «форму», а именно: исследование исторического периода, в котором
жил автор интерпретируемого текста, особенности этого времени, какие важнейшие
события происходили, на что эти события могли повлиять, особенности языка, на
котором написан текст, биографию автора исследуемого текста, его привычки,
предпочтения, круг его друзей, работы других авторов, работавших в то же время,
исследование работ на похожую тематику, что и у автора интерпретируемого текста и так
далее. Согласно Дильтею, любая интерпретация должна начинаться с исследования
«формы» произведения. Именно при анализе «формы» и необходимо применять

24 Дильтей В. Описательная психология./Ыф://ИЬ-иа.т

25 Дильтей В. Наброски к критике исторического разума //Вопросы философии №4, 1988. С.140

32
 «описательную» психологию. При рассмотрении «формы» произведения и состоится
познание духовного мира автора. Для Дильтея интерпретация также является
художественным творчеством, как и то, что интерпретируется, возможно, даже в
большей степени. - «Истолкованием мы называем понимание устойчиво фиксированных
проявлений жизни, присущее искусству. Так как духовная жизнь лишь в языке находит
свое полное, исчерпывающее и поэтому способствующее объективному постижению
выражение, то истолкование завершается в интерпретации следов человеческого бытия,
оставленных в сочинении.»26 Задача интерпретатора состоит в том, чтобы как можно
ближе приблизиться к автору интерпретируемого произведения, проникнуть в глубины
его внутреннего мира, понять его мотивации, желания, чувства, «заглянуть» в его
бессознательное.
Дильтей задается вопросом: как возможна интерпретация, на какой основе можно
считать, что интерпретация объективна? Применение психологии недостаточно, ведь
исследователь имеет дело с внутренними переживаниями исторических персонажей. Что
может выступит гарантом того, что интерпретатор правильно раскрыл смысл текста, ведь
проверить это невозможно в силу дистанции во времени. Психология может лишь помочь
в достижении объективной интерпретации, помочь в опоре на базис, в котором можно не
сомневаться, но, в свою очередь, сама базисом выступать не может. В начале своих
исследований, Дильтей приходит к выводу о том, что не сомневаться можно только в
самом себе. Интерпретатор должен относиться к исторической личности или к автору
текста или просто к собеседнику как «Я» к «ТЫ». Знание психологических процессов, их
возникновение в каждом человеке помогут при интерпретации согласно формуле,
обозначенной выше. Дильтей пишет: «Понимание есть обретение вновь Я в Ты; дух
обретает себя, восходя ко все более высоким ступеням связности; это тождество духа в Я,
в Ты, в каждом субъекте сообщества, в каждой системе культуры, наконец, в цельности
духа и всемирной истории делает возможным взаимовлияние различных действий в
науках о духе. Здесь субъект познания един со своим предметом, и этот предмет один и
тот же на всех ступенях объективации.»27 Дильтей говорит не только о понимании и
интерпретации исторического, но также он говорит о достижении понимания самого
себя, о познании глубин своего внутреннего мира. Как было сказано ранее, человек
историчен, поэтому герменевтика как метод может решить задачу, которую можно
сформулировать таким образом: «cognosce te ipsum», то есть «познай самого себя». В

26 Дильтей В. Наброски к критике исторического разума //Вопросы философии №4, 1988. С.148
27
Дильтей В. Наброски к критике исторического разума //Вопросы философии №4, 1988. С.150

33
 связи с такой формулировкой, Дильтей говорит о возможности познания себя через
другого. Взгляд в историю открывает панораму жизни отдельных личностей, а также
события в целом, сквозь призму которых может состояться понимание самого себя.
Со временем, Дильтей отмечает, что в «другом» нет ничего, чего бы не было в самом
себе. Следовательно, такая интерпретация, такое понимание будет не объективным, не
достаточным. Тем более, формула отношения «Я» к «Ты» не может предоставить базис
для качественной интерпретации, так как может выступить гарантом лишь того, что
интерпретатор в «другом» видит именно смысл отличный от себя самого. В связи с этим,
Дильтея перестает устраивать психологический подход к достижению объективной
интерпретации. В таком подходе, он усматривает явный психологизм своей
герменевтической теории, который считает необходимым преодолеть.
Дильтей приходит к выводу о том, что между «Я» и «ТЫ» должен быть посредник,
некий третий, отличный от меня самого, но в то же время одинаково относящийся к
обоим, то есть к интерпретатору и к интерпретируемому. Дильтей обращает внимание на
то, что «Субъектами всякого высказывания в них [науках о духе - А. Е. ] являются
индивидуальные жизненные единства, связанные между собой социально [подчеркнуто
мной - А. Е. ]. Таковы прежде всего отдельные личности. Движения, слова, действия -
таковы их проявления. Задача наук о духе сводится к тому, чтобы их заново пережить и
понять.»28 Из цитаты видно, что посредником, связующим звеном между «Я» и «ТЫ»
выступает сама социальная, общественная среда, жизненное пространство. Именно
пребывание всех и каждого в социальности дает возможность полагаться на нее как на то,
что является общим для любого человека. Дильтей считает, что понятия,
господствующие в обществе понимаются всеми одинаково. Таким образом, задача
интерпретатора состоит в сборе информации, анализе «формы» выражения
художественного произведения, постижения духовного мира автора текста или
исторического персонажа сквозь призму социального.
Перед Дильтеем также встает проблема части и целого при интерпретации. Как и
Шлейермахер, он задается вопросом: с чего начинать исследование? Дильтей предлагает
применять индуктивный метод, но в несколько преобразованном виде, а именно,
индукцией будет являться движение от части к целому, точнее от «единичного
проявления к целому жизненного единства.» Исходя из такого метода, Дильтей

28 Д и л ь т е й В . В в е д е н и е в н аук и о д у х е . С о б р .с о ч . в 6 т о м а х / п ер . с н ем . П о д р е д . В . С. М а л а х о в а . - М .:
Д о м и н т ел л ек т у а л ь н о й к н и ги , 2 0 0 0 . С .4 0 5
29 Д и л ь т е й В . Н а б р о с к и к к р и ти к е и с т о р и ч е с к о г о р а зу м а //В о п р о с ы ф и л о с о ф и и № 4 , 1 9 8 8 . С. 1 48

34
рассматривает два уровня понимания: элементарный и высший. К элементарному уровню
понимания относится интерпретация отдельных исторических личностей. К высшему
уровню относится интерпретация целого культурного пространства, связь нескольких
исторических персонажей. Собственно говоря, интерпретация должна восходить от
элементарных форм к высшим формам понимания. Для достижения объективности
интерпретации Дильтей предлагает путем сопереживания, эмпатии проникать,
переноситься во внутренний мир интерпретируемого исторического персонажа или
автора художественного текста. С одной стороны, может показаться, что такое
требование к интерпретации субъективно и психологично. Для того, чтобы показать
возможность достижения объективной интерпретации, применяя такие принципы,
Дильтей рассматривает само пространство жизни и отмечает, что логическими
операциями, на которые принято опираться как на аксиомы, невозможно постичь ни
единичного проявления жизни, ни целостности таковой. Дильтей говорит, что нельзя
считать бессознательное не познаваемым лишь потому, что логические исследования не
могут проникнуть в него. Жизнь иррациональна, не предсказуема. Поэтому, для
постижения жизненных проявлений необходимы иные методы, нежели в естественных
науках. По мнению Дильтея, таковыми методами могут служить вчувствование,
сопереживание и эмпатия.
Тем не менее, в дальнейшем своем исследовании, Дильтей отрицает такие методы,
обозначенные выше. В его взглядах происходит перемена. Он отмечает, что
сопереживание и вчувствование как методы достижения объективной интерпретации
снова возвращают к психологизму герменевтической теории, а по сему, не могут служить
гарантом качественной интерпретации. Таким образом, Дильтей отходит от
психологического рассмотрения и переходит к герменевтическому анализу процесса
понимания. Теперь опора на внутренний опыт не является базисом для построения
объективной интерпретации. Как было показано ранее, социальность является общим
между интерпретатором и интерпретируемым. Только в данном случае, Дильтей делает
акцент на том, что интерпретатора должен интересовать внутренний мир, поступки,
желания автора интерпретируемого текста или исторического персонажа,
объективированные вовне. Любые поступки людей проявляются в виде норм морали,
религии, права, регулирующих поведение людей в обществе. «Все эти явления
выступают для любого члена общества как объективный дух, который становится

35
 посредником при общении и понимании индивидами друг друга.»30 Таким образом,
Дильтей решает проблему возможности понимания и достижения адекватной
интерпретации текстов и исторического прошлого вообще. Для того, чтобы показать, что
жизнь может быть познаваема, Дильтей вводит понятие «общности» в свою
герменевтическую теорию. Он считает, что любой человек как носитель
индивидуального сознания выражает себя поступками, желаниями, словами, мимикой,
жестами и так далее. Именно таким образом происходит объективация вовне, в виде
Церкви, общественных организаций, языка, научных сообществах. При учете такой
объективации любой исторической личности, исследование внутренней жизни таковой,
положенной в сфере общественных отношений и становится возможным достижение
качественной интерпретации, согласно Дильтею. Считаю целесообразным завершить
рассмотрение главы цитатой, взятой из работы В. Кузнецова «Герменевтика и ее путь от
конкретной методики до философского направления», а именно: «Объединение всего
этого представляет собой связь, в которой движется история. Такая объективация
внутреннего опыта становится доступной любому члену общества, из непостижимого
внутреннего плана переходит в план чувственно воспринимаемого, становящегося
объектом понимания. На вопрос о том, как возможно понимание, Дильтей отвечает: оно
возможно в форме герменевтического анализа физических процессов, так как между
объектом понимания и понимающим существует общность.»31
Подведем итоги главы.
Герменевтическая теория Дильтея находится в гносеологической проблематике.
Дильтей озадачивается вопросом: как возможно понимание чужой индивидуальности и
возможно ли оно. Важно отметить то, что для Дильтея главным остается вопрос
понимания «другого» вообще, вне зависимости от той временной дистанции, которая
может разделять понимающих друг друга. Дильтей рассматривает процесс понимания не
только в рамках научного, гуманитарного знания, но и просто в области жизненно
важного для любого человека, а именно проблему понимания и взаимопонимания людей.
Интересно то, как эволюционировали взгляды Дильтея относительно вопроса о
достижении объективной интерпретации исторического. Первое убеждение
основывалось на методах «описательной» психологии, которую Дильтей разработал
специально для «наук о духе». Именно психология, по его мнению, должна была
30 Дильтей В. Введение в науки о духе. Собр.соч. в 6 томах/ пер. с нем. Под ред. В. С. Малахова. - М.:
Дом интеллектуальной книги, 2000. С.358
31 Кузнецов В. Г. Герменевтика и ее путь от конкретной методики до философского
направленияАйр://туИЬгагу.сот

36
представлять базис для возможной интерпретации. Формула, по которой должна была
совершаться интерпретация, выглядела как отношение «Я» к «ТЫ». Тем не менее,
Дильтея не устраивала такая формулировка, и он создает иную, с учетом всех
требований, а именно требование к новому базису, на который должна опираться
«описательная» психология. Новая формула выглядит таким образом: «Я» - «жизнь» -
«ТЫ». «Жизнь» как нечто третье, посредник между интерпретатором и
интерпретируемым, который имеет отношение к обоим. Жизненное пространство
выступает единым гарантом того, что понимание «другого» возможно. В дальнейшем и
такая формулировка перестала устраивать Дильтея по причине явного психологизма его
теории. Он предлагает третий путь решения проблемы понимания и достижения
адекватной интерпретации. Дильтей говорит о социальном пространстве, жизни,
общественном устройстве как общем между «Я» и «ТЫ». Но главное состоит в том, что
Дильтей отказывается от использования «описательной» психологии и обращается
только к герменевтике. Он предлагает исследовать внутренний мир интерпретируемой
личности, объективированный вовне. Такая объективация представлена в виде
социальных институтов, норм морали, права и так далее.
Говоря об ограниченностях теории Дильтея, следует обратить внимание на то, что
психологизм и субъективизм редуцируется по мере восхождения взглядов. Но вот
вопрос, избавилась ли теория Дильтея от психологизма, интуитивизма и субъективизма в
полной мере? На мой взгляд, этого не произошло, поскольку абсолютной гарантии того,
что социальное устройство понимается всеми одинаково, не может быть дано. Так или
иначе, интерпретатор будет привносить свое личное понимание интерпретируемого,
даже, если он выполнит с точностью все требования к интерпретации, обозначенные
Дильтеем. Не существует проверки, которая могла бы предоставить возможность узнать,
что информация, проанализирована полностью, все рассмотрено до мельчайших деталей
и никаких исключающих друг друга моментов в интерпретируемом тексте или
историческом событии не наблюдается. Сам факт наличия временной дистанции между
интерпретатором и интерпретируемым отрицает возможность проверки на достоверность
понятого смысла, как целого, так и частей интерпретируемого текста. В любом случае,
наличие социального пространства между «Я» и «ТЫ», исследование объективаций
вовне не исключает психологизма, так как такое выражение внутреннего опыта (через
объективацию такового) все же остается внутренним опытом «чужой
индивидуальности».
Шлейермахер и Дильтей всегда рассматриваются вместе. Что же общего между их

37
 теориями? Во-первых, для Шлейермахера, также как и для Дильтея важно поставить
интерпретатора и автора интерпретируемого текста в одни условия, только при наличии
общего пространства становится возможным объективное исследование. Хотя Дильтей
был более нацелен на применение психологии в качестве метода, основы для построения
качественной интерпретации. Во-вторых, Дильтей заимствует у Шлейермахера
проблематику «герменевтического круга». Отличие заключается в том, каким образом
решается вопрос о выходе из круга. Шлейермахер предлагает опираться на
предварительное целое, полученное благодаря исследованию «формы» произведения. По
мере интерпретации частей исследуемого текста будет меняться целое, пока в итоге
путем чудесного озарения, части не совпадут с целым. Дильтей, в свою очередь, говорит
об исследовании индивидуальных личностных проявлений. Таким образом, выбор
частей основан на сходстве внутреннего мира исследуемых личностей. Благодаря
сходству внутренних проявлений индивидуальностей происходит совпадение частей и
целого и разрешается противоречие «герменевтического круга». В-третьих, Шлейермахер
и Дильтей предвосхитили проблему бессознательного и неявного знания в науке. Они оба
формулировали задачу интерпретации как - понять автора лучше, чем он сам себя
понимал, понять смысл текста так, каким автор его не предполагал, то есть проникнуть в
бессознательное автора исследуемого текста.
Дильтей пытался преодолеть ограниченность герменевтической теории
Шлейермахера, то есть избавиться от психологизма, релятивизма, субъективизма,
мистицизма и интуитивизма. Как было показано ранее, в полной мере Дильтею не
удалось это осуществить. Тем не менее, необходимо отметить тот факт, что: «Дильтей
впервые вывел герменевтику на философский уровень. Как писал Гадамер, «Дильтей
расширил герменевтику до органона наук о духе». Именно в этом состоит положительное
значение дильтеевского обоснования наук о духе.»32

2.3. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ «ТАИНСТВЕННОГО» КАК ВОСХОЖДЕНИЕ К

ВЕРШИНЕ БЫТИЯ (М. ХАЙДЕГГЕР)

В предыдущих главах были рассмотрены варианты классической герменевтики.

Ноздринова Г. Н. Основные черты философской герменевтики В. Дильтея - Современные социально -

философские и психолого - педагогические проблемы: Сборник научных трудов. Вып.ХУШ. - Москва -
Ставрополь: СевКАвГТУ, 2005. С.346

38
 Теперь перейдем к анализу принципов интерпретации в неклассической герменевтике.
Хайдеггера нельзя отнести к какому-то одному направлению в философии. Он относится
к школе феноменологии, в которой лидером является Э. Гуссерль. Также Хайдеггер
выстроил свою герменевтическую теорию на основе онтологического подхода и создал
фундамент для формирования экзистенционализма Сартром.
Хайдеггер обращается к искусству. Для него художественное произведение
представляет собой кладезь загадок и Таин. Вопреки сложившемуся мнению о том, что
произведение искусства необходимо созерцать и путем переживания, чувственного
восприятия постигать совершенства художественного озарения, Хайдеггер показывает,
что произведение искусства скрывает в себе истину создания, и эта истина «не -сокрыта»,
она явно демонстрирует себя из таинственного бытия полотна. Созерцатели могут стать
частью этого бытия, проникнуть в историю. Сам факт «не - сокрытости» истины дает
возможность прикоснуться к созданному создателем. Хайдеггер пересматривает понятие
истины. Для него истина - это тайна, которая скрывается в своей «не - сокрытости».
Люди привыкли считать истину чем-то не досягаемым, Хайдеггер же хочет показать, что
истина лежит на поверхности, она никогда не скрывается от взора человека. Чем глубже
исследователь проникает в произведение искусства, тем дальше истина уходит от него.
Хайдеггер говорит, что традиционная эстетика для понимания художественного
произведения, пыталась исследовать то, как создавалось это произведение. Необходимо
было рассмотреть техническую сторону, то есть, какие материалы были использованы
при создании, какие краски, холст, кисти и так далее. Но главной ошибкой при таком
исследовании, Хайдеггер считает то, что нельзя понять «что» произведения через «как»
этого произведения. Очень интересно он обращает внимание на то, что такое
рассмотрение произведения равносильно рассмотрению какого-то ремесленного
предмета обихода. Хайдеггер задается вопросом: «что нужно «прибавить» к
ремесленному изделию, чтобы оно из предмета обихода, из полезной вещи стало
произведением искусства?»33 Но найти то, что «прибавляется» к предмету обихода и
делает его предметом искусства, представляется не выполнимой задачей. Поэтому,
Хайдеггер говорит о том, что необходимо понять природу самого искусства, только в
этом случае становится возможным понимание конкретного художественного
произведения.
Хайдеггер говорит, что истина произведения остается тайной, она сокрыта от взора

33 Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Избранные статьи позднего периода творчества. - М.:
Высшая школа, 1991. С.105

39
 человека, но, тем не менее является «не-сокрытой», поэтому для постижения таковой не
стоит углубляться в само произведение искусства: «...только когда мы останавливаемся
перед ним и не пытаемся проникнуть «за него» - не разрушаем скалу, чтобы узнать, что
она такое «внутри», не измеряем и не исчисляем, мы впервые узнаем ее как таковую. В
противном случае, мы сводим ее к чему-то другому, а само «это» исчезает для нас.» 34
Хайдеггер рассматривает проблему понимания не только произведения искусства, но
и человека. Он говорит, что, рассматривая человека как животное, наделенное разумом,
невозможно даже приблизиться к пониманию человека. Здесь имеет место та же ошибка,
что и при исследовании художественного произведения как ремесленной вещи. При
интерпретации произведения искусства очень важно обращение к самому человеку как
возможному создателю. Интерпретатору предстоит исследовать произведение без отрыва
от его автора.
Высшим видом искусства, согласно Хайдеггеру выступает поэзия. Чтобы понимать
искусство необходимо относиться к нему как к акту теургии. При таком подходе будет
стираться дистанция меду исследователем и произведением, которая может быть вызвана
рефлективным отношением к пониманию искусства.
Хайдеггер уделяет важное внимание вопросу истины, ее таинственного
существования, ее «не - сокрытости» и в то же время абсолютной открытости для
человека. Данное положение можно проиллюстрировать цитатой. Хайдеггер пишет:
«Обыденное мнение видит в тени только отсутствие света, если не вообще его отрицание.
Но поистине тень есть открытое, хотя и не прозрачное, свидетельствование о
сокровенности свечения.»35 Таким образом, принцип интерпретации, согласно
Хайдеггеру, звучит следующим образом: «понять явное через неявное, то, что сказано,
через то, что не может быть сказано, понять слово через молчание, сущее - через
несущее, бытие - через ничто.»36
Для того, чтобы понять то, каким образом Хайдеггер предлагает выполнять
требование к интерпретации важно показать его отношение к проблемам познаваемости

34 Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Избранные статьи позднего периода

творчества. - М.: Высшая школа, 1991. С.107
35 Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Избранные статьи позднего периода творчества. - М.:
Высшая школа, 1991. С.107

Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Избранные статьи позднего периода творчества. - М.:
Высшая школа, 1991. С.110

40
 окружающего мира. В традиционной классической философии считалось, что мир
познаваем в силу того, что человек, благодаря своей способности воспринимать, своей
чувственности испытывает на себе воздействие внешнего мира. Хайдеггер, в свою
очередь, говорит о том, что мир является познаваемым ровно на столько на сколько сам
того «желает», на сколько может это позволить. Иными словами, в окружающем мире, в
нем самом, заложена возможность его познания, само его наличествование дает человеку
право познавать реальность. Поэтому, Хайдеггер отмечает принципиальную открытость
мира. Следовательно, человек обладает определенным пониманием окружающей среды,
границы его понимания устанавливает сам внешний мир. Таким образом, любая
интерпретация будет начинаться с той информации, с того изначального понимания,
которое было предоставлено человеку его существованием, то есть нахождением в
конкретном мировом пространстве: «Бытие-в-мире, быть открытым и обладать
изначальным пониманием, то есть быть герменевтичным, - это, по Хайдеггеру, в
сущности одно и то же.»37 То есть само бытие человека дает возможность познавать мир.
Поэтому, окружающая реальность, мировое пространство изначально открыто
экзистенции человека. Хайдеггер пишет об этом так: «Принадлежащая к событию
разомкнутость соприсутствия других говорит: в бытийной понятливости присутствия уже
лежит, поскольку его бытие есть событие, понятность других. Это понимание, подобно
пониманию вообще, есть не выросшее из познания знание, а исходно экзистенциальный
способ быть, впервые делающий возможным познание и знание.»38
Началом любой интерпретации должна выступать настроенность исследователя.
Поскольку мир явлен в своей открытости, постольку нацеленность на конкретный
фрагмент реальности, как некий толчок приподнимает прозрачный занавес, который
создавал видимость «сокрытости» бытия. Согласно Хайдеггеру, каждый человек имеет
«предпонимание» и для достижения адекватной интерпретации необходимо начинать
свое исследование с изучения этого «предпонимания». Что такое «предпонимание»?
Хайдеггер говорит о том, что каждый человек рождается в определенном месте, в
конкретное время, в сложившихся традициях. Все эти обстоятельства играют огромную
роль в жизни любого. Более того, такое «предпонимание» составляет основу
человеческого мышления и руководит его жизнью. Таким образом, для понимания каких-
то поступков отдельного индивида достаточно вглядеться в его биографию. Более
подробно говоря о «предпонимании», следует отметить, что в него входит социальный

37 Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. - Томск, «Водолей», 1997. С.238

38
Хайдеггер М. Бытие и время/ пер. с нем. В.В. Бибихина. - М.: Ad Marginem, 1997. С.229

41
 статус человека, биография его родственников, друзей, культурная ситуация его времени,
а главное, язык, на котором говорит интерпретируемый персонаж.
Хайдеггер большое внимание уделяет проблеме «герменевтического круга». Понятие
«предпонимания» играет ключевую роль в вопросе разрешения конфликтной ситуации в
круге. Для Хайдеггера нет необходимости искать выход из круга. Интерпретатор должен
правильно войти в круг. Для этого необходимо исследовать «предпонимание»
интерпретируемого персонажа или автора текста. При чтении любого текста, читатель
обладает некоторым предвосхищением смысла, ожиданием целого текста, имея в
наличие, пока, только части такового. Точно в такой же ситуации находится
исследователь прошлого. Он имеет примерное целое и далее корректирует его при
помощи увеличивающегося объема информации. Согласно Хайдеггеру, исследование
«предпонимания» интерпретируемой личности является первым этапом любой
интерпретации.
Вторым этапом интерпретации текста прошлого является филологический разбор.
Язык, для Хайдеггера выступает сущностной характеристикой человека. Согласно его
мнению, не человек говорит речь, а язык говорит речь. Язык характеризует любую
личность. «Язык - дом бытия.»39 - пишет Хайдеггер. Поэтому, интерпретация будет
качественной в том случае, если пристально вглядеться в особенности говорения
интерпретируемого текста. Хайдеггер говорит: «Экзистенциально - онтологический
фундамент языка есть речь.»40 «Речь - экзистенциально так же изначальна, как
настроенность и понимание. Речь есть артикуляция понятности. Поэтому она уже
лежит в основе истолкования и высказывания. Артикулируемое в истолковании, а
первоначальное уже в речи мы называем смыслом».41 Таким образом, задача
интерпретатора заключается в том, чтобы «услышать, как в языке «говорит само
бытие.»42
Для интерпретатора важно умение слышать, выделять главное, наблюдать за движением
слова. Собственно, все, что присутствует в мировом пространстве облачено в речь как в
способ особого отношения к миру. Исследователю надлежит уметь различать
естественную речь и искусственную. Естественная речь будет раскрывать сущность
говорящего. Искусственная будет демонстрировать специальное отношение, в котором
будут показаны необходимые, выгодные моменты речи. Хайдеггер много говорит о том,

39 Хайдеггер М. Бытие и время/ пер. с нем. В.В. Бибихина. - М.: Ad Marginem, 1997. С. 229
40
Хайдеггер М. Бытие и время/ пер. с нем. В.В. Бибихина. - М.: Ad Marginem, 1997. С.235
41
Хайдеггер М. Бытие и время/ пер. с нем. В.В. Бибихина. - М.: Ad Marginem, 1997. С. 241
42
Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. - Томск, «Водолей», 1997. С.240

42
 что «бытие-в-мире» демонстрирует неизбежное «событие с другим». Именно это
обстоятельство, события всех и каждого друг с другом, создает иллюзию естественной
речи и может сбивать с правильного пути интерпретатора. Любая речь может предстать
заложником норм и правил общества, и тем самым скроет истинный посыл говорения.
Хайдеггер об этом пишет так: «Дистанция, середина, уравнение как образы бытия людей
конституируют то, что мы знаем как «публичность». Она ближайшим образом правит
всем толкованием мира и присутствия и оказывается во всем права. И это не на
основании какого-то исключительного и первичного бытийного отношения к «вещам»,
не потому что она имеет в своем распоряжении отчетливо адекватную прозрачность
присутствия, но на основании невхождения «в существо дела», потому что она
нечувствительна ко всем различиям уровня и подлинности. Публичность замутняет все и
выдает так скрытое за известное и каждому доступное.»43 Таким образом, задача
интерпретатора усложняется, так как ему предстоит выяснять причину говорения
интерпретируемой личности или автора текста.
Для того, чтобы адекватно понять сказанное необходимо наличествовать в ситуации,
при которой была произнесена речь. Вне контекста ситуации вероятность не правильного
понимания увеличивается во много раз, так как любое произнесенное слово имеет
значение только при видении сути дела, того обстоятельства, которое вызвало
определенную речь. Хайдеггер пишет: «При специальном слушании речи другого мы
тоже сначала понимаем сказанное, точнее, заранее уже бываем вместе с другим при
сущем, о котором речь. Фонетически произносимое, мы, наоборот, ближайшим образом
не слышим. Даже там, где говорение неотчетливо или даже язык чужой, мы слышим
сначала непонятные слова, а не разнообразие акустических данных. При «естественном»
слышании того, о-чем речь, мы можем, конечно, вслушиваться вместе с тем в способ
произнесения, «дикцию», но это тоже только в предшествующем понимании также и
говоримого; ибо лишь таким образом существует возможность оценить конкретное как
произнесенности в его соразмерении с тематическим о-чем речь, уже «разделенного» в
событии. Только где дана экзистенциальная возможность речи и слышания, кто-то может
прислушиваться.»44 Из цитаты следует, что речь может быть понята адекватно не только
при включенности в суть дела, но главным требованием к пониманию выступает
изучение акта речи как выражения бытийственной характеристики человека. Именно в
этом пункте важно отрешение от детальности человеческого существа и обращение взора

43 Хайдеггер М. Бытие и время/ пер. с нем. В.В. Бибихина. - М.: Ad Marginem, 1997. С.305
44
Хайдеггер М. Бытие и время/ пер. с нем. В.В. Бибихина. - М.: Ad Marginem, 1997. С.367

43
 интерпретатора к таинственной открытости бытия исследуемой личности.
Хайдеггер говорит о речи имея ввиду не только вербальное произношение слов, некое
озвучивание, но и показывает значимость некоторых жестов, которые понимаются
человеком также как знаки. Например, в философии Хайдеггера огромную роль играет
понятие «молчание» именно как особый жест речи, несущий смысловую нагрузку.
Хайдеггер говорит об этом так: «Только в настоящей речи возможно собственное
молчание. Чтобы суметь молчать, присутствие должно иметь что сказать, то есть
располагать собственной и богатой разомкнутостью самого себя. Тогда умолчание делает
очевидным и подсекает «толки». Умолчание как модус говорения артикулирует
понятность присутствия так исходно, что из него вырастает настоящее умение слышать и
прозрачное бытие-с-другим.»45 Молчание как затемненное говорение, в котором в своей
«не - сокрытости» находится тайна бытия, необходимо, так как истина произнесенной
речи хранится в пространстве невыговоренного сказания.
Важно отметить, что для Хайдеггера не каждая речь имеет право быть
проинтерпретирована. Он говорит о том, что исследовать необходимо только ту речь, в
которой «хранится «сказание бытия.» Интересно здесь пересечение с философией
Шлейермахера, который говорил, что не всякая речь достойна интерпретации, бывает
речь, которая имеет «нулевую ценность.»
Подведем итоги главы. Хайдеггер совершил онтологический поворот, задав вопрос -
что такое человеческое бытие? Надо отметить, что для интерпретации текстов такой
разворот фокуса имеет принципиально важное значение. Во-первых, каждое
произведение искусства, литературный текст, историческое событие связано с
человеческой личностью, а, следовательно, с бытием человека, которое и находит свое
выражение в истории. Хайдеггер отмечает историчность существования человека.
Интересно то, что именно историческое пространство дает возможность собственно
исторического понимания. Таким образом, интерпретатор сталкивается с человеческим
существом в его историческом проявлении. Поэтому, поиск ответа на вопрос о бытии
человека является тем краеуголным камнем, который, по мнению Хайдеггера, приведет
исследователя к достижению адекватной интерпретации. Во-вторых, постановка такого
вопроса имеет двойное значение. Первое было рассмотрено выше, а вторым значением
выступает то, что для достижения объективной интерпретации необходимо понимать
свое существование. Таким образом, интерпретатор сталкивается с основной задачей -

45
Хайдеггер М. Бытие и время/ пер. с нем. В.В. Бибихина. - М.: Ad Marginem, 1997. С. 321

44
научиться понимать человеческое выражение.
Главным образом, Хайдеггер обращает внимание на искусство, а именно, поэзию. Он
считает, что язык является носителем речи и говорит о бытии за человека.
Филологический разбор исследуемого текста, для Хайдеггера, является важной ступенью
при достижении качественной интерпретации. Здесь важно понять то, что язык - это не
только озвучивание мыслей, но и передача таковых в форме молчания. Молчание здесь
выступает как «сокрытое» говорение, которое присутствует в своей «не-сокрытости». Это
очень важный момент в герменевтике Хайдеггера, такое понимание говорения через
молчание, бытие через ничто, свет через тень и так далее пронизывает всю его
философию. Хайдеггер показывает, как мир открыт человеку уже потому, что он
существует в нем. Открытость мира представлена человеку в виде «предпонимания» и
это «предпонимание» и должен исследовать интерпретатор.
Если говорить о связи герменевтики Хайдеггера с герменевтикой Шлейермахера и
Дильтея, то она, несомненно, присутствует. Во-первых, Хайдеггер перенимает проблему
«герменевтического круга». Но, главное отличие от его предшественников состоит в том,
что Хайдеггер не озадачивается проблемой выхода из создавшегося круга, его интересует
правильный вход в него. Во-вторых, Хайдеггер, также как и Шлейермахер отмечает тот
факт, что не каждая речь достойна интерпретации. В-третьих, Хайдеггер и Шлейермахер
озадачены филологическим разбором исследуемого текста. Разница между их подходами
состоит в том, что Шлейермахер рассматривает речь как мысленное выражение человека
в определенных обстоятельствах, Хайдеггер же анализирует речь как бытийственное
выражение человеческого существа. В-четвертых, Хайдеггер, в определенной мере,
попытался создать онтологический базис для историзма Дильтея. Таким образом,
Хайдеггер довел герменевтику до универсального метода, в свою очередь, для Дильтея
герменевтика и понимание выступало только методом «наук о духе».
Говоря о преодолении Хайдеггером ограниченностей теории, с которыми столкнулись
Шлейермахер и Дильтей, стоит отметить, что психологизм и интуитивизм не были
преодолены. Эти недостатки проявляются в том требовании Хайдеггера касаемо
понимания и интерпретации художественного произведения. А именно, требование
простого взгляда, в произведение, без детального разбора, поскольку тайна всегда лежит
на поверхности и всматривание в глубину интерпретируемого объекта грозит
отстранением от сути. Главный постулат интерпретации, по Хайдеггеру, гласит, что
понимание не требует тщательного всматривания, необходимо ощутить, услышать звуки
бытия. Но так и остается не понятным, на каком основании можно утверждать, что

45
 интерпретация движется в правильном направлении. Складывается впечатление, что
интуиция исследователя услышит «шепот молчания» и адекватно его воспримет.

2.4. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ КАК ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД В

ПРОСТРАНСТВО ИСТОРИИ (Г. - Г. ГАДАМЕР)

Следующим представителем неклассической герменевтики выступает Г. - Г. Гадамер.

Он является учеником Хайдеггера и во многом перенимает существенные моменты
герменевтической теории своего учителя. Как будет показано в этой главе, Гадамер
существенно изменяет сложившейся круг герменевтических проблем.
Вопреки сложившимся традициям классической герменевтики, а именно, строить
понимающую методологию, Гадамер своей задачей видел построение герменевтики как
онтологии. В своей философии, Гадамер опирается на идеи Гегеля. Его интересует то, как
Г егель говорит о том, что «.. .слово предоставляется самому предмету, то есть требуется
максимальное освобождение от субъективности исследователя.»46
Как и Хайдеггер, Гадамер обращается к временности существования человека. Его
интересует момент конечного в мире. Именно в силу заканчиваемости всего, что когда-
либо начиналось, становится возможным интерпретация. Гадамер отмечает историчность
существования человека. Любое событие становится историей лишь потому, что
существует время, которое определяет это событие как прошедшее. В классической
герменевтике предпочтение для интерпретации отдавалось тем событиям, которые стоят
ближе во времени к исследователю и его задача, таким образом, состояла в том, чтобы
максимально приблизить, «оживить» это событие или текст прошлого. В свою очередь,
Гадамер говорит о том, что интерпретировать стоит те события или исторические тексты,
которые находятся так далеко от интерпретатора, что их можно считать «мертвыми».
Гадамер не ставит цели перед исследователем - вживаться в интерпретируемый текст и
вдыхать в него жизнь. Исследователь должен выступать как незаинтересованный
наблюдатель.
На начальном этапе интерпретации, исследователь имеет некоторое «предварительное
понимание» исторического текста. Такое понимание вытекает из ожидания
определенного смысла со стороны интерпретатора и его жизненных установок,
укорененных в его личности. Согласно Гадамеру, исследователю не стоит пытаться

46
Биотлас В.О слове и слове в герменевтике Г. - Г. Гадамера./http://lib-ua.ru

46
 избавиться от определенного предмнения и стараться покинуть арену истории, встав на
нейтральную территорию. Гадамер отмечает, что такой независимой точки у
исследователя не может быть. Человек не в силах отыскать внеисторическую,
вневременную область, из которой можно наблюдать и относиться к миру абсолютным
не-участником событий. Интерпретатор, прежде всего, человек и личность, которая
своим исследованием, своей жизнью, выбором также встроен в исторический процесс,
который неизбежно бежит вне желания человечества. Таким образом, Гадамер отрицает
проблему герменевтического круга, поскольку круг неизбежен и интерпретатор является
его необходимой частью. Гадамер считает, что исследователь может корректировать свое
«предварительное мнение», но избавиться от него не предоставляется возможности.
«.. .беспредпосылочного мышления, подчеркивает Г адамер не существует вообще, коль
скоро признано, что бытие - это время. Беспредпосылочное мышление - фикция
рационализма, и она отбрасывается вместе с освобождением от всякого следа «вечности»
в индивиде.» 47
Для Гадамера понятие конечности является ключевым. Именно конечность
человеческого существования и заключает исследователя в рамки традиции. Поэтому,
любой человеческий опыт, с неизбежностью станет историческим. Следовательно, от
традиции не следует избавляться, ее следует адекватно воспринимать. Именно при
условии принятия своего исторического опыта, осознания его наличности и понимания
неизбежности преодоления временной дистанции, становится возможным избавления от
субъективизма. Поэтому, задача интерпретатора состоит в том, чтобы адекватно
распознать свое «предварительное мнение» или предрассудок и привести его «во
взвешенное состояние». Необходимо «разговаривать» с традицией, выстраивать диалог.
Гадамер отмечает, что для начала исследовательской «беседы» с интерпретируемым
текстом, необходимо понять, на какой вопрос хочет ответить автор исследуемого текста.
При условии, что интерпретатору удалось найти тот вопрос, ответом на который является
событие или текст прошлого, в этом случае исследователь может претендовать на то, что
он нашел взаимопонимание с историческим текстом, иными словами, обрел с ним общий
язык.
Язык, по мнению Гадамера, является фундаментальной структурой бытия, она
самодостаточна, можно сказать, что «язык - это опыт мира.» Рассмотрим цитату.
Г адамер пишет: «Мы говорим, что мы «ведем» беседу; однако чем подлиннее эта беседа,

47
Биотлас В.О слове и слове в герменевтике Г. - Г. ГадамераАРрУ/ИЬ-иа.т

47
 тем в меньшей степени «ведение» ее зависит от воли того или иного из собеседников.
Так, подлинный разговор всегда оказывается не тем, что мы хотели «вести». В общем,
правильнее будет сказать, что мы втягиваемся или даже, что мы впутываемся в беседу. В
том, как за одним словом следует другое, в том, какие повороты, какое развитие и
заключение получает разговор, - во всем этом есть, конечно, нечто вроде «ведения»,
однако в этом «ведении» собеседники являются в гораздо большей мере ведомыми, чем
ведущими. Что «выяснится» в беседе, этого никто не знает заранее. Достижение
взаимоотношения или неудача на пути к нему подобны событию, случающемуся с нами.
И лишь когда разговор окончен, мы можем сказать, что он получился или же что судьба
ему не благоприятствовала. Все это означает, что у разговора своя собственная воля и
что, язык, на котором мы говорим, несет в себе свою собственную истину, то есть
«раскрывает» и выводит на свет нечто такое, что отныне становится реальностью
(подчеркнуто мной - А. Е. ).»48 Из цитаты следует то, что язык формирует бытие,
открывает скрытые возможности. Каждый человек несет в себе заряд эмоций,
жизненного опыта, мнений. Все перечисленное может найти свое живое воплощение
только через язык, речь, говорение. Таким образом происходят исторические перемены,
когда язык дает ожить мыслям и они начинают формировать историческую реальность
вне зависимости от носителя опыта, поскольку их бытие было услышано, раскрыто и
смешано с бытием другого носителя (оппонента говорящего), тем самым высвободив
свой опыт он соприкоснулся с реальностью, ожил и начал формировать историю, которая
уже не принадлежит только одному носителю.
Гадамер подчеркивает связь разума и языка. «Слово - это не знак, а скорее зеркало, в
котором видна вещь.»49 Гадамер показывает предметность языка. Язык и формирует
историческое пространство. Именно речь становится тем инструментом, который
использует каждый человек для обретения себя в истории. Так формируется традиция. Об
этом Гадамер пишет так: «Так письменные тексты ставят перед нами собственно
герменевтическую задачу. Письменность есть самоотчуждение. Преодоление его,
прочтение текста, есть, таким образом, высочайшая задача понимания. Даже сами
письменные знаки какой-нибудь, к примеру, надпись невозможно разобрать и правильно
произнести, если мы не в состоянии вновь превратить текст в язык. Напомним, однако,
что подобное обратное превращение в язык всегда устанавливает также и отношение к
тому, что имеет в виду текст, к тому делу, о котором идет в нем речь. Процесс понимания

48 Гадамер Г. - Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. - М., «Прогресс», 1988. С.354
49
Гадамер Г. - Г. Актуальность прекрасного. - М., «Искусство», 1991. С.128

48
 целиком осуществляется здесь в смысловой сфере, опосредованной языковым
преданием.»50 Следовательно, язык является той путеводной нитью, которая вычленяет
индивидуальность в историческом пространстве и тем началом, к которому должен
«вернуться» интерпретатор, дабы увидеть бытие интерпретируемого.
Сущность языка состоит в игре. Что такое игра, по мнению Гадамера? Во-первых,
игра - это самоцель. Во-вторых, игра сама втягивает игроков. Язык выступает субъектом
речи и в силу этого является игрой. Для того, чтобы соединить язык и искусство, Гадамер
и вводит понятие игры.
Литературный, исторический, религиозный, философский тексты являются
произведениями искусства. Поэтому, к ним необходимо соответствующее отношение.
Почему игра? Игра для Гадамера является независимым вовлечением игроков, а также
обладает своим бытием, которое следует принимать полностью. Представим любую игру.
Когда она вовлекает нового игрока, ему предстоит принять правила игры, которые
существовали еще до его участия. Таким образом, участник игры вступает в новую
реальность и начинает жить новыми игровыми понятиями. Во время игры, за ее
пределами остается прежняя жизнь играющего, со своими переживаниями и привычными
понятиями. Войти в игру, значит довериться ей и полностью отдаться. Для Гадамера,
истинное понимание аналогично эстетическому переживанию. Поэтому, чем дальше во
времени интерпретатор отстоит от интерпретируемого произведения искусства, чем
меньше он соотносит исследуемое с сегодняшним днем, тем более он отстранен и имеет
больше возможности для незаинтересованного эстетического переживания. Именно из
этого требования к интерпретации, понятие игры имеет столь важное значение, так как
игра вовлекает в себя полностью, оставляя позади насущные вопросы. Так же как и в
игру необходимо погрузиться в созерцание художественного произведения. Такое
игровое отношение к исследуемому предмету поможет интерпретатору обрести
независимую, незаинтересованную сторону. Гадамер пишет: «. «субъект»
художественного опыта, сохраняющийся и непреходящий, - это не субъективность того,
кому принадлежит опыт, а само произведение искусства. Именно в этом пункте обретает
свое значение способ бытия игры, ибо она обладает своей собственной сущностью,
независимой от сознания тех, кто играет. Игра имеет место и там, и даже
преимущественно и собственно там, где тематические горизонты не суживаются для-

50
Гадамер Г. - Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. - М., «Прогресс», 1988. С. 355

49
 себя-бытием субъективности и где нет субъектов, ведущих себя по-игровому.»51 Важно
то, что игрок не тождественен с самим собой. Поэтому играющий не может быть один, в
игре должен быть другой или другое, то есть то, с чем играет игрок. Игра выступает
историческим пространством, бытием.
С понятием игры связано понятие предрассудка. Гадамер говорит о том, что, входя в
игру невозможно полностью отрешиться от своих убеждений, мнений и эмоций. В игре
играющий обязан играть по правилам, поэтому на время он забывает свое истинное «я».
Тем не менее, игра не предполагает того, чтобы игрок не мог внести коррективы в
заданные правила игры. Играющий всегда может изменить некоторые правила. Ведь само
произведение искусства как игровое пространство не включает методы интерпретации.
Согласно Гадамеру, исследователю необходимо возвратиться к тому языку, который
объективировал, наделил текст бытием и тем самым, отправил его в историю. Гадамер
пишет об этом так: «Историческое сознание изменяет себе самому, если, стремясь к
пониманию, пытается избавиться от того, что лишь и делает понимание возможным. В
действительности мыслить исторически - значит проделать те изменения, которые
претерпевают понятия прошедших эпох, когда мы сами начинаем мыслить в этих
понятиях. Историческое мышление всегда и с самого начала включает в себя
опосредование этих понятий с нашим собственным мышлением. Пытаться исключить из
токования свои собственные понятия не только не возможно, но и бессмысленно. Ведь
истолковать как раз и значит: ввести в игру свои собственные пред-понятия, дабы мнение
текста действительно обрело язык.»52
Гадамер говорит о том, что история - есть природа, поэтому у нее нет цели. История -
это «все возобновляющаяся игра.»53История является не только игрой, но и
произведением искусства, поэтому к ней необходимо относиться соответствующим
образом, а именно, созерцать прекрасное как обретенное и завершенное бытие в самом
себе.
Подведем итоги главы. Гадамер является учеником Хайдеггера, поэтому перенимает
основные моменты теории, а именно, пытается построить герменевтическую онтологию,
относится к языку как завершенному бытию. Тем не менее, герменевтика Гадамера
существенно отличается от его предшественников. Во-первых, Гадамера не интересует
традиционная проблема «герменевтического круга», для него здесь нет проблемы, здесь

51 Гадамер Г. - Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. - М., «Прогресс», 1988. С. 355
52 Гадамер Г. - Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. - М., «Прогресс», 1988. С. 406
53
Гадамер Г. - Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. - М., «Прогресс», 1988. С.457

50
есть констатация того факта, что исследователь также относится к историческому
пространству и у него нет возможности выйти за его пределы и посмотреть со стороны на
интерпретируемый объект. Собственно говоря, Гадамера не интересует проблема
соотношения части и целого, поскольку ситуация замкнутого круга является логичным
следствием человеческого существования. В силу этого обстоятельства, необходимо
принять это положение и умело им воспользоваться. Во-вторых, Гадамер не строит
понимающей методологии, он строит герменевтическую онтологию. В-третьих, Гадамер
не рассматривает проблему понимания своего современника, то есть проблему
взаимопонимания людей вообще, что было характерно для герменевтики Шлейермахера,
Дильтея и Хайдеггера. В-четвертых, Гадамер в пожелании к адекватной интерпретации
дает установку на то, что предрассудки, пред-мнения исследователя не должны быть
нивелированы, они, с необходимостью, должны присутствовать, и умело быть
применены. Только таким образом возможно отрешение от субъективности
исследователя, когда интерпретатор осознает свой «личностный» вклад, он может
разумно его применить, а не случайно выдать свои собственные мысли за мысли автора
текста. При осознании своего предрассудка становится возможным возврат к языку
мастера. В-пятых, Гадамер рассматривает тексты прошлого как произведения искусства.
Таким подходом, он формирует новое отношение к истории и к герменевтическим
объектам. Предшественники Гадамера рассматривали интерпретируемые тексты как
памятники истории, отстраненные от исследователя во времени. Поэтому, задача
интерпретатора состояла в том, чтобы максимально приблизиться к автору исследуемого
текста. Гадамер ставит полностью противоположную задачу для интерпретатора, а
именно, исследовать произведение на той дистанции, на которой оно находится и не
приближать его к себе, то есть не «оживлять» его в настоящем. Таким образом,
становится возможным эстетическое отношение к исследуемому тексту прошлого.
Традиционную задачу интерпретатора - понять автора лучше, чем он сам себя понимал,
Гадамер отрицает. Для него важно понимание объекта исследования как эстетического и
требует, поэтому, соответствующего отношения. В-шестых, Гадамер прибегает к
игровому отношению к произведению искусства, для иллюстрации независимости и
незаинтересованности созерцания исторического текста. И, наконец, в-седьмых, Гадамер
как и Хайдеггер отмечает тот факт, что произведением искусства могут выступать не
только скульптуры и полотна художников, но и поэзия, исторические, религиозные
тексты и так далее. Тем не менее, Гадамер не перенимает отношения Хайдеггера к
бытию, к произведению как к чему-то таинственному и не возводит в принцип

51
интерпретации отношение к тексту через противоположности, например, понимание
говорения через молчание, бытие через ничто.
Затрагивая вопрос об ограниченности теории Гадамера, считаю необходимым
отметить тот факт, что субъективизм не был преодолен. Он проявляется в требовании к
игре, а именно вводе своих правил. Как бы интерпретатор не осознавал свои
предрассудки, нет критерия, который отслеживал бы момент, когда исследователь выдает
желаемое за действительное. Что касается мистицизма, интуитивизма и психологизма,
Гадамер не прибегает к их помощи, то есть не использует мистическое озарение или
интуицию для достижения адекватной интерпретации. Что касается психологизма,
считаю, что он не был преодолен в полной мере, хотя влияние психологического момента
при интерпретации значительно снизилось, по отношению к предшественникам
Гадамера.

2.5. РЕДУКЦИЯ КАК ПУТЬ К ДОСТИЖЕНИЮ ОБЪЕКТИВНОЙ

ИНТЕРПРЕТАЦИИ (Г. Г. ШПЕТ)

Следующим, предложенным для рассмотрения представителем герменевтического

направления в философии, является концепция Г. Г. Шпета. Шпет - русский философ,
последователь феноменологии Э. Гуссерля. В отечественной философии, творческое
наследие Шпета представлено в достаточно узком диапазоне. Долгое время имя этого
философа находилось в некотором забвении. Хотя, на мой взгляд, герменевтическая
концепция Шпета является ключевой в повороте герменевтической проблематики к
языковому, знаковому вопросу, который стал актуальным в первой половине ХХ века.
Именно поэтому, для более глубокого, тщательного рассмотрения принципов
интерпретации и понимания, как действительных философских и методологических
проблем, становится необходимым исследование принципов интерпретации,
предложенных в герменевтической концепции Г. Г, Шпета.
Говоря об интерпретации текстов и исторического прошлого вообще, важно отметить
то, что целью своей герменевтической концепции Шпет видел построение философии как
науки, а также создание методов и принципов для достижения объективной
интерпретации. Шпет отмечает, что прошлые герменевтические концепции в
непозволительной мере нагружены психологическими методами. Он говорит о том, что
психологию можно и нужно использовать при интерпретации исторических текстов, но

52
 не злоупотреблять таковой. Недостаток классической герменевтики Шлет видит в том,
что языку как символу, знаку не уделялось достаточно внимания. Как было сказано
ранее, Шлейермахер обращался к филологическому анализу текстов прошлого. Шпет
также предлагает использование филологии при интерпретации текстов. Важно то, как
Шпет описывает языковую систему. Он рассматривает слово как отдельную единицу
языка. Слово выступает независимым знаком, символом, несущим в себе объективный
смысл, не зависящий от создателя текста. В этом смысле Шпет и предлагает использовать
феноменологию как один из методов для достижения адекватной интерпретации текстов.
Такой методологический разворот в герменевтике обусловлен тем, что к началу ХХ века
сложились семантика, логика, семиотика и феноменология как самостоятельные системы.
Шпет активно использует этот инструментарий, умело соединяя его с герменевтикой.
Шпет акцентирует внимание на том, что традиционная историческая интерпретация
является ограниченной психологическими и субъективными факторами. Он считает, что
процедура рассматривания автора исследуемого текста как главного персонажа при
интерпретации будет уводить исследователя от сути интерпретируемого, поскольку
центральным звеном текста является не его создатель, а созданное им и живущее по
своим законам «существо». Таким звеном выступает язык. «Текст сам по себе есть
порождение языка (как объективно не зависящих от человека, всеобщих и необходимых
норм и законов речевой деятельности, которым подчиняются все члены данного
языкового сообщества) и определенного стиля мышления. Язык и стиль мышления есть
объективные, природные свойства, преломленные в созидательной деятельности творца
текста. Они есть некие предпосылки понимания, внутренние скрытые моменты
предпонимания.»54Шпет не рассматривает вопрос о том, какая интерпретация занимает
первостепенную роль в исследовании. Для него этот вопрос является бессмысленным, так
как язык выступает как творец текста и, поэтому, любая интерпретация, историческая
или психологическая, будут недостаточными. Поэтому, Шпет отдает свое внимание
филологической, семантической, семиотической интерпретации текстов, не говоря при
этом о главенствующем месте такой интерпретации. Психологическая и историческая
интерпретации не отвечают главному требованию Шпета, а именно, требованию
объективности. Тем не менее, нельзя сказать, что Шпет отвергает такую интерпретацию.
Он говорит, что методы психологии и сбор информации об авторе текста с
необходимостью должны применяться при интерпретации текста наряду с

54
Шпет Г. Г. Явление и смысл. - Томск, 1996. С.45

53
 филологическим и семантическим анализом. Важно то, что эти виды интерпретаций
являются самостоятельными, и не зависят друг от друга, поэтому они могут влиять на
результаты общего исследования, но выделить из них главного невозможно.
Шпет говорит, что исследователь текстов прошлого необходимо исследовать
обстоятельства жизни, окружающие этот текст. В первую очередь, это требование
относится к автору интерпретируемого текста. Необходимо знать биографию автора
текста, его индивидуальные предпочтения, драму жизни, его рукописные тексты, работы
других авторов, живших в его время, исследование эпохи, в которой творил автор,
культурную ситуацию времени, важнейшие события его жизни, язык, на котором он
писал и думал и так далее. Такая историческая интерпретация, по мнению Шпета, будет
субъективно нагруженной, тем не менее, она может многое рассказать и пояснить при
исследовании текста. Шпет не говорит, что такая интерпретация не эффективна, он
обращает внимание на то, что она не отвечает его требованиям, но как самостоятельное
исследование может принести пользу и как вариант интерпретации имеет место.
Язык есть самостоятельная знаковая система. Язык есть начало начал. При написании
текста его творцом выступает автор, а когда текст готов, он начинает жить
самостоятельной жизнью и автору больше не принадлежит. Таким образом, язык
проникает во все сферы жизнедеятельности человека. Он как «законодатель» формирует
собственную реальность. Язык - это стиль мышления. Для интерпретации, согласно
Шпету, необходимо тщательное исследование языка, который скажет о своем носителе
гораздо больше, нежели автор текста. Язык является закостенелой формой мысли и
действия людей в рамках конкретного времени. Только речь может трансформировать
мышление и дает возможность сознанию выйти за пределы языкового барьера времени.
Интерпретатору надлежит полностью исследовать тот язык, на котором написан
исторический текст и тот язык, на котором говорил автор текста. Шпет пишет об этом
так: «В конечном итоге, поэтому, принципиальное рассмотрение языкового сознания
всегда и необходимо ориентируется на последнее его единство, которое и в задаче, и в
осуществлении, как всеобщее единство сознания, есть не что иное, как единство
культурного сознания, как искусство, наука, право и т.д., - не новые принципы, а
модификации и формы единого культурного сознания, имеющие в языке архетип и
начало.»55 Таким образом, Шпет выделяет три вида интерпретации, которые являются
равноправными между собой, а именно, историческая интерпретация, психологическая и

55
Шпет Г. Г. Явление и смысл. - Томск, 1996. С.59

54
 филологическая.
Не смотря на глубокий анализ исторического текста, Шпет выделяет еще один
вариант интерпретации, который, по его мнению, занимает главенствующую позицию
перед остальными вариантами. Он говорит о феноменологической интерпретации,
благодаря которой возможно объективное понимание текста и его адекватная
интерпретация. Шпет видел своей целью разработку герменевтики, которая могла бы
предоставить анализ самого акта понимания. Исходя из такой цели, использование
феноменологического метода является абсолютно оправданным. Феноменология видит
свою задачу в поиске ответа на вопрос «что такое смысл?» и предоставляет конкретную
методику для выявления смысла. «С точки зрения Шпета, «в основе соответствующих
актов (актов понимания) лежит нечто оригинальное, не производно, и ни к чему не
сводимое.» Таковой сущностью является смысл, «ratio, как смысл лежит в essentia
вещей.»56
Смысл не существует сам по себе., он принадлежит к особому пространству, своему
миру. Шпет предлагает различать две стороны смысла как некоторой вещи. Первая
сторона смысла относится к его знаковой природе и, следовательно, исследовать эту
сторону необходимо при помощи семиотики. Вторая сторона смысла относится к его
идеальной, эйдетической природе, поэтому познавать существо смысла необходимо
используя методы, отличные от методов, используемых для изучения эмпирического
мира. Таким образом, Шпет предлагает применять феноменологический метод для
познания природы смысла как такового.
«Феноменология - наука о специфических сущностях, которые лежат в основе всех
наук, их можно назвать началами. Такие сущности усматриваются интуитивно.»57 Таким
образом, становится понятно, что интуиция необходима для постижения идеальных
сущностей. Важно различать типы интуиций. Существует эмпирическая интуиция,
которая применяется в мире опыта. Шпет говорит о рациональной интуиции, без
которой, по его мнению, постижение смысла как некоего эйдоса станет невозможным.
Говоря о методе феноменологии, считаю необходимым показать схему занимаемого
места данного метода при интерпретации, согласно мнению Шпета. «... существует
центральное ядро воспринимаемого, окруженное сопровождающими моментами.» 58
Таким образом, присутствуют два типа переживания, а именно, трансцендентное и

56 К у зн е ц о в В . Г. Г . Г ер м ен ев т и ч еск а я ф е н о м е н о л о г и я в к о н т ек ст е ф и л о с о ф с к и х в о з зр е н и й Г . Г.
Ш п е т а ./h ttp ://m ylibrary. c o m
57 Ш п е т Г . Г , Г ер м ен ев т и к а и е е п р о б л е м ы / / К о н т е к с т .- М ., 1 9 8 9 . С ..1 0 8
58 Ш п е т Г . Г , Г е р м е н е в т и к а и е е п р о б л е м ы / / К о н т е к с т .- М ., 1 9 8 9 . С. 149

55
 имманентное. Имманентное переживание находится в особом бытие. В сфере сознания,
мир переживаний воспринимается рефлексивно. Для Шпета центральным ядром
структуры слова выступает объективный смысл. Ядро находится в окружении
определенной атмосферы, это своего рода субъективные наслоения. Объективный смысл
понимается, а субъективное окружение переживается. Шпет говорит о том, что «.
разным предметным областям соответствуют разные методы познания.»59 Природа слова
двойственна. Она содержит в себе культурные, психологические и социальные моменты,
а также имманентно - эйдетические. Следовательно, для качественной интерпретации
необходимо применять несколько различных методов, таких как психологические,
исторические, филологические и феноменологический. Рассматривая любой
исторический текст согласно схеме, обозначенной выше, интерпретация будет состоять
из нескольких этапов, а именно, сбор информации об истории исследуемого текста,
анализ биографии автора, семантический разбор текста и феноменологический анализ.
Только в этом случае, пройдя все этапы, интерпретатор получит целостную картину
относительно исследуемого текста.
Вернемся к феноменологии. Феноменология обращает свой «взор» в сторону
сознания человека. Любая веешь, на которую направлено наше сознание, наш интерес
всегда будет восприниматься человеком с привнесением нашего сознания, некоторого
отпечатка. Ни одна эмпирическая наука не учитывает этот отпечаток сознания при
исследовании определенных событий и явлений. Поэтому, для качества интерпретации
необходимо привлекать феноменологию, так как только с помощью такого метода
возможно проникновение к началу восприятия и исследование не следствий, а причин.
Но как можно разглядеть этот отпечаток сознания в череде восприятий и подойти к
чистому сознанию, отстраненному от социальных, культурных и эмоциональных
наслоений? Шпет заимствует термин Гуссерля. Он говорит о редукции, при помощи
которой за «скобки» выводится все трансцендентное и, таким образом, можно получить
идеальный мир чистых переживаний. Шпет пишет об этом так: «Таким образом, после
тщательного пояснения всего того, что действительно является трансцендентным, и
феноменологической редукции, его выключения из сферы нашего взора, мы приходим к
тому, что перед нами остается в качестве сферы одно чистое сознание, то есть область
чистых переживаний, рассматриваемая в свойственной им сущности, идеально и

59
Шпет Г. Г, Герменевтика и ее проблемы // Контекст. - М., 1989. С. 152

56
 эйдетически.»60 Как главный этап интерпретации Шпет предлагает использовать
редукцию, как очищение и сведение к нулевой составляющей трансцендентных
наслоений.
Шпет выделяет два мира «действительный» и «идеальный». Проанализируем цитату:
«Одно только «объединяет» оба эти мира, - «действительный» и «идеальный», - это то,
что они являются мне данным, направляются на внеданное, рассматривают его и
исследуют, объясняют, выражают в понятиях и словах, описывают, сравнивают,
различают, считают, радуются на него, боятся его и т.д. и т.п. Мы можем обозначить всю
эту совокупность «спонтанностей» по отношению к «данному» общим термином,
картезианским cogito. Само cogito может сделаться «предметом», на который
направляются другие cogito, - одно несомненно, что эти cogito всегда налицо
(Подчеркнуто мной, А. Е._)...»61 Таким образом, из цитаты видно, что мыслительная
способность может стать тем объектом, на который будет направлено сознание
исследователя. Интерпретатор имеет дело, как с текстом, так и с автором этого текста,
который есть мыслящая, разумная личность. Следовательно, исследователю надлежит
обращаться к cogito автора интерпретируемого текста и постоянно иметь в виду эту его
способность. Шпет поднимает картезианский вопрос о сомнении. Он напоминает о том,
что все можно подвергнуть сомнению и только феноменология может проникнуть к той
изначальной точки, в которой не может быть посеяно сомнение. Путь через редукцию,
постоянное движение к чистому сознанию, приведет интерпретатора к безусловной
несомненности. Шпет пишет так: «Я всегда нахожу налицо перед собой эту одну
пространственно - временную действительность, к которой принадлежу я сам так же, как
все другие в ней находимые и равным образом к ней относимые люди.»62 Для того, чтобы
прийти к чистому сознанию, интерпретатору необходимо вынести за скобки весь
действительный мир. Но что тогда останется? Именно после редукции перед
исследователем предстанет «мир как эйдос», мир чистого сознания, без предрассудков и
социальных условностей. Тем не менее, интерпретатору следует иметь в виду то, что
редукцию необходимо применять только по отношению к мыслящему существу, а
именно к автору исторического текста. Для того, чтобы произвести процедуру очищения,
необходимо осознать и выявить все то поле информации, которую надлежит вынести «за
скобки». Для это следует применять историческую и психологическую интерпретации,

60 Шпет Г. Г, Герменевтика и ее проблемы // Контекст.- М., 1989. С. 189

61 Шпет Г. Г, Герменевтика и ее проблемы // Контекст.- М., 1989. С. 201
62
Шпет Г. Г, Герменевтика и ее проблемы // Контекст. - М., 1989. С. 213

57
 благодаря которым возможно увидеть наслоения субъективности автора, которая,
безусловно отражена в тексте. После этой процедуры становится возможным постижение
текста в его чистом смысловом выражении, где останутся только слова - знаки,
говорящие о себе сами, без помощи автора.
Как было показано ранее, Шпет обращается к разумной интуиции. Он говорит, что
чувственная интуиция необходима для эмпирических, опытных наук. Для феноменологии
надлежит применять интуицию, развитую из разумной способности человека. Это
рефлективная, интеллектуальная интуиция. Шпет показывает свое отношение к
предыдущим герменевтическим построениям, где наряду с логикой применялась
интуиция, как ощущение чувств. Тем не менее, он констатирует тот факт, что разумная
интуиция с необходимостью должна сочетаться с «чувственной данностью». Только при
таком сочетании становится возможным проникновение в глубину Духа, который
пронизывает все историческое прошлое, имеющее особую ценность для гуманитарных
наук. Считаю необходимым завершить главу следующей цитатой Г. Г. Шпета из работы
«Явление и смысл»: «Это - правда, что ни чувственный опыт, ни рассудок, ни опыт в
оковах рассудка, нам жизненного и полного не дают. Но сквозь пестроту чувственной
данности, сквозь порядок интеллектуальной интуиции, пробиваемся мы к живой душе
всего сущего, ухватывая ее в своеобразной, - позволю себе назвать это -
интеллигибельной - интуиции, обнажающей не только слова и понятия, но самые вещи, и
дающие уразуметь подлинное в его подлинности, цельное в его цельности, и полное в его
полноте.» 63
Подведем итоги главы. Г. Г. Шпет - русский философ, последователь феноменологии
Э. Гуссерля. Герменевтика Шпета радикально отличается от классиков. На мой взгляд,
Шпет совершил поворот в герменевтике, показав слабые стороны предыдущих теорий.
Интересно то, как он соединил феноменологию с герменевтикой, а главное то, что Шпет
увидел не заполненные лакуны герменевтической теории и умело направил
феноменологию в нужное русло.
В классической герменевтике при интерпретации, важнейшую роль играла личность
автора исследуемого текста. Шпет, напротив, показывает то, каким образом личность
автора текста затемняет его смысл. Так как задача исследователя состоит в том, чтобы
объективно интерпретировать текст, личность автора должна нивелироваться. Интересно
то, что Шпет показывает необходимость избегания привнесения субъективности

63
Шпет Г. Г. Явление и смысл. - Томск, 1996. С. 189

58
интерпретатора в исследование, а также и субъективности самого автора исторического
текста. Таким образом, он усложняет задачу интерпретатора. Теперь задача
исследователя исторических текстов состоит в том, чтобы максимально очистить
окружение интерпретируемого текста от субъективных, социальных, культурных
наслоений. Необходимо совершать редукцию все снова и снова до достижения полной
ясности. Таким образом, интерпретатору следует обладать значительной информацией о
личности автора текста для того, чтобы совершить полную редукцию, поскольку, только
владея максимальным знанием о жизни автора, становится ясным, на какие области
окружения текста необходимо направить редукцию. Такое требование к интерпретации,
на мой взгляд, является абсолютно новым. В герменевтической теории Гадамера
встречается похожее требование. Гадамер говорит о том, что интерпретатору
необходимо выявлять, обозначать свои предрассудки, которые могут влиять на
результаты исследования, а также видеть предрассудки времени, которому принадлежит
автор интерпретируемого текста. При максимальном осознании предрассудков с обеих
сторон, становится возможным отсеивать субъективные привнесения в исследуемый
исторический текст. Шпет понимает, что для того, чтобы интерпретатор мог
отмежевывать свою субъективность, ему необходимо понять, в чем заключается эта
субъективность, какова природа человеческой индивидуальности. С помощью
феноменологии, Шпет показывает, каково значение наличия сознания у человека и как
этот факт может влиять на понимание и осознание чего - либо.
Говоря о сравнении концепции Шпета с концепциями Дильтея, Шлейермахера,
Хайдеггера и Гадамера, то главная отличительная особенность заключается в том, что
Шпет пытается выявить смысл текста сам по себе, в чистом виде, в своем особом бытии.
Классики и неклассики герменевтики пытались найти пути для объективной
интерпретации текста в рамках его окружения, то есть исходя из социальности, культуры,
эпохи, в которой был создан исторический текст, а также с учетом личности автора.
Шпет демонстрирует тот факт, что культуру, особенности времени, личность автора
необходимо учитывать при интерпретации, но только для того, чтобы знать, к чему
применить редукцию.
Шпет значительно расширил методологическую базу интерпретации. Он по-новому
взглянул на проблему языка при исследовании исторических текстов. Шпет
рассматривает язык безотносительно к его носителю, поскольку язык, согласно его
мнению, выступает как самостоятельная реальность, она движет временем. Начиная с
момента написания автором текста, произведение начинает «жить своей жизнью» и от

59
 своего создателя больше не зависит. Смысл текста является эйдосом, это мир идеальных
сущностей. Поэтому, для того, чтобы постичь, понять, осознать смысл текста необходимо
применять феноменологическую редукцию. Каким образом возможно слияние
герменевтики и феноменологии? Шпет первым соединил два этих философских подхода.
«Смысл как сущность сознания, как сложнейшее многоуровневое образование,
переливающееся многообразием оттенков, полутонов и скрытых значений, должен не
только непосредственно усматриваться, как нечто очевидное рациональной интуицией,
но и пониматься, уразумеваться. Понимание как синтетическая функция разума
обеспечивается истолкованием и интерпретацией.»64
Шпет видел своей целью построение философии как строгой науки. Поэтому он искал
методы, благодаря которым становится возможным объективное познание мира,
интерпретация и понимание. Таким методом он видел феноменологию. Тем не менее,
критика была направлена именно на адекватность применения феноменологии при
интерпретации исторических текстов. Она заключалась в том, что рациональная
интуиция, которую предлагает использовать Шпет для проникновения в смысл
исторического текста, не отличается от чувственной интуиции. Интерпретатор не может
охватить и учесть все окружение исследуемого текста. Также остается не понятным, на
каком этапе необходимо завершить редукцию, точнее, как определить тот момент, когда
интерпретатор достиг полного очищения окружения текста и выявил смысл сам по себе.
Нет никакого критерия отслеживания меры пребывания субъективности исследователя
при интерпретации исторического текста. Остается открытым вопрос, как возможно
применение рациональной интуиции, на какое объективное начало, в этом случае,
возможно полагаться интерпретатору, и как разум может выступать критерием и
гарантом объективности, ведь разумная способность принадлежит некоторой личности, в
данном случае субъективности интерпретатора. Также непонятным остается тот факт, что
интуиция относится к миру ощущений, чувственности человека. Любая интерпретация
является теоретизацией, поэтому применение интуитивистского подхода не обосновано.
Нельзя построить теории или интерпретации на ощущениях целостности и
завершенности. На эти возражения Шпет ответил следующим образом. «Нет никакого
сомнения в том, что интуиция в принципе существует. А раз так, то должны быть
средства ее осуществления и выражения вплоть до логических (особая логика интуиции,
так как всякое выражение чего-либо в каких-либо структурах связано с логикой) ...

64
Шпет Г. Г. Явление и смысл. - Томск, 1996. С. 177

60
 надежность интуиции, как средства познания, основывается на непосредственном
усмотрении сущностей ... Возражения, связанные с «туманностью» интуитивного
познания, устраняются самим существом феноменологического метода: редукция должна
осуществляться до тех пор, пока не будет достигнута абсолютная ясность. Если таковой
нет, то что-то не заключено в скобки, и, значит, процесс редукции должен быть
продолжен.» На мой взгляд, ответа на возражения против интуитивистского подхода не
удовлетворительны, а также остается не понятным, что такое «абсолютная ясность» и как
«осознать» то, что смысл ясен и это не кажимость.

2.6. КОММУНИКАТИВНОЕ СООБЩЕСТВО КАК ПРОСТРАНСТВО

ИНТЕРПРЕТАЦИИ (К. - О. АПЕЛЬ)

Следующим представителем герменевтической традиции выступает немецкий

философ К. - О. Апель. На взгляды Апеля оказали влияние такие философы как В.
Дильтей, М. Хайдеггер, Г. - Г. Гадамер, Л. Витгенштейн, Ч. Пирс. Апель отметил
поворот философии в сторону исследования языка и сформулировал «требования
«лингвистического поворота». Он говорит о том, что в ХХ веке теоретическая философия
и практическая философия, с необходимостью, должны сопровождаться анализом языка.
Такой подход «к понятию языка Апель называет трансцендентально -
герменевтическим.»66 Он пишет об этом так: «Возможный путь к только что
постулированному философскому определению понятия языка видится мне в том
указании, что в случае языка речь идет о трансцендентальной величине в смысле Канта,
точнее говоря, об условии возможности и значимости понимания и самопонимания и
одновременно об условии возможности и значимости понятийного мышления,
предметного познания и осмысленного действия. В этом смысле мы собираемся говорить
о трансцендентально - герменевтическом понятии языка.»67 Для обоснования языковой
практики Апель применяет трансцендентально - прагматический метод. Он видит перед
собой задачу соединить аналитическую философию языка с трансцендентальной
философией, герменевтикой, диалектикой и феноменологией.
Развитие своей концепции Апель начинает с критики предыдущей традиции. Он

65
Шпет Г. Г. Явление и смысл. - Томск, 1996. С. 190
66 Апель К. - О. Трансформация философии. - М., «Логос», 2001. С.127
67
Апель К. - О. Трансформация философии. - М., «Логос», 2001. С. 130

61
 рассматривает язык как начальное условие любого понимания. Важнейшей
характеристикой языка выступает коммуникация. Апель говорит о том, что любое
словоупотребление есть процесс коммуникации с кем-либо. Любое произнесенное слово
является посылом к сообществу. Апель различает реальное коммуникативное сообщество
и идеальное коммуникативное сообщество. Такое различение обусловлено тем фактом,
что в предыдущей традиции язык рассматривался либо в отрыве от социального
пространства, либо как некоторый эйдос. Апель обнаруживает в этом проблему. Во -
первых, он отмечает, что носитель языка погружен в культуру и социальную ситуация
определенного времени, следовательно смыслы и словоупотребление будут зависимы от
времени вербализации. Во - вторых, Апель задается вопросом: если язык является
однозначным для всех, существует как идея, то каким образом возникают ситуации не
понимания. Как один человек может быть абсолютно уверен в том, что определенный
смысл, имеющий конкретное значение для него будет иметь такое же значение и для
другого человека, к которому направлен информационный поток. Апель пишет: «Каким
образом отдельный человек, который следуя указанным Локком путем, убедился в
надежности «непосредственного значения» своих слов, может удостовериться в том, что
другие люди - если допустить, что они вообще связывают со своими словами смысловые
интенции, - связывают с этими словами те же самые непосредственные значения, а
именно находящиеся в уме представления!»68 Такой уверенностью не обладает ни один
индивид. Поэтому, Апель видит своей целью создать объективное, независимое от
воспринимающего основание для передачи информации и адекватного восприятия
таковой.
Апель отмечает тот факт, что любой носитель языка всегда находится в пространстве
с другими носителями, они зависимы от социо - культурной ситуации времени, от
коммуникации. Мыслительная деятельность людей становится зависимой от
коммуникативного окружения. Апель пишет: «.осмысленное мышление по своей
возможности уже всегда опосредовано реальным коммуникативным сообществом с
реальным мироотношением, существование которого должно логически предполагаться
даже в том случае, если бы мыслитель был последним оставшимся в живых
представителем этого сообщества.»69 Следовательно, любой акт вербализации имеет
свою направленность на другой объект. Этим объектом может выступать как другой
человек, целая нация, так и сам носитель языка. Таким образом, каждый индивид

68 Апель К. - О. Трансформация философии. - М., «Логос», 2001. С. 247

69
Апель К. - О. Трансформация философии. - М., «Логос», 2001. С. 250

62
 принадлежит некоторой коммуникации. Это может быть коммуникация с самим собой,
но, тем не менее, это отношение есть языковая игра, которая не зависит от количества
участников, поэтому идеальное коммуникативное сообщество не ограничено числом
словоупотребителей и присутствует всегда «здесь» как объект отношения и обратной
связи.
Как уже отмечалось ранее, Апель разделяет коммуникативное сообщество на
реальное и идеальное. Важно то, как он рассматривает участников коммуникации. Апель
говорит о языковых играх. Согласно его мнению, идеальное коммуникативное
сообщество вовлечено в идеальную языковую игру. «Эту игру Апель называет
«трансцендентальной языковой игрой», всегда предвосхищаемой в фактической
языковой игре.»70 Таким образом, любое сообщение, направленное на конкретный объект
вовлекает в языковую игру носителя языка, в данном случае, отправителя сообщения.
Поскольку любое действие человека связано с коммуникативной деятельностью,
постольку он оказывается, с необходимостью, участником языковой игры. Идеальное
коммуникативное сообщество всегда уже предполагается и стоит «тенью» при реальном
коммуникативном сообществе. Оно предстает неким гарантом того, что сообщение
конкретного человека будет понято другим человек в том же значении, что и предполагал
его отправитель. Каждый участник коммуникации находится в реальном
коммуникативном сообществе, всегда предполагая наличие идеального
коммуникативного сообщества. Говоря иными словами, в реальном коммуникативном
сообществе находится реальное количество участников дискурса. В идеальном
коммуникативном сообществе находятся все участники возможной, потенциальной
коммуникации, то есть все существующие и не существующие к данному моменту
участники. Следовательно, интерпретатору надлежит учитывать в своем исследовании
исторического текста не только реально зримых коммуникаторов, с кем устанавливается
понимающая связь, но и идеальное окружение «умолкнувших» участников, которые
могут изменить значение смысла текста, показать подтекст и пролить свет на
затемненные временем участки интерпретации. То есть идеальное коммуникативное
сообщество всегда следует иметь в виду, как всегда наличествующее и вневременное.
Особенно это касается интерпретации исторических произведений и документов.
Реальным сообществом коммуникации буду выступать оппоненты, слушатели,
говорящие в действительном времени, относительно восприятия дискутирующих.

70
Блинов А. К., Ладов В. А. Аналитическая философия и герменевтика (К. - О. Апель)/Ы1р://м^м?л -и .т

63
 Идеальным коммуникативным сообществом при интерпретации будут выступать все
исторические личности, о которых возможно обсуждение, а также все историческое
прошлое конкретного рассматриваемого времени. Таким образом, исследователь всегда
должен предвидеть сообщения идеальных коммуникаторов и учитывать их, так как
именно эти сообщения послужат объективной интерпретации.
Апель не оставляет в стороне окружающий мир. Он не рассматривает язык как
существующий в мире идей. В его концепции интерпретация зависит от мирового
окружения интерпретируемого. Это видно уже из того положения, что носитель языка
всегда находится в коммуникативном сообществе и является участником языковой игры.
Апель говорит о том, что интерпретатору исторического текста необходимо учитывать
окружение исследуемого текста, проанализировать биографию автора текста, другие его
работы, хорошо знать историю времени жизни автора и так далее. Он обращает внимание
на то, что автор текста является личностью, со своими переживаниями, эмоциями,
мировоззрением и миропониманием. Согласно концепции Апеля, исследователь должен
учитывать все социальные, культурные, политические и психологические моменты,
обрамляющие жизненное пространство автора интерпретируемого текста и, тем самым,
влияющие на смысл исторического произведения.
Интерпретатор всегда включен в интерпретацию, этот происходит в силу того, что
при исследовании исторического текста как прошлого, он вступает в языковую игру, в
коммуникацию. Исследователь анализирует языковую игру, принадлежащую
исторической личности. Следовательно, интерпретатор включается в особую
коммуникацию с прошлым и настоящим, организует собственную языковую игру. Апель
пишет об этом так: «Если бы он (интерпретатор - А. Е.) наблюдал только снаружи, то он
никогда не мог бы быть уверен в том, что правила, которые он допускает при своем
описании, тождественны тем, которым фактически следуют согласно смыслу языковой
игры.»71 Таким образом, интерпретатор, с необходимостью, должен быть вовлечен в
процесс языковой игры, так как только с позиции участника становится возможным
адекватное понимание правил игры. Апель говорит: «... философ не только эмпирически
наблюдает и описывает человеческие «языковые игры» (и «сплетенные» с ними «формы
жизни») только как объективно имеющие место факты, но всегда уже рефлектирует над
ними с критически - нормативных точек зрения как над чем-то таким, что он и сам может
практиковать. . философ как критик языка должен ясно понимать, что, осуществляя

71
Апель К. - О. Трансформация философии. - М., «Логос», 2001. С. 265

64
 описание языковой игры, он сам претендует на специфическую языковую игру, которая
рефлексивно и критически относится ко всем возможным языковым играм. Но поэтому
философ уже всегда предполагает, что он принципиально участвует во всех языковых
играх или может вступать в коммуникацию с соответствующими языковыми
сообществами.»72 Из цитаты следует, что интерпретатор потенциально участвует во «всех
языковых играх», поэтому этот факт необходимо учитывать при исследовании
исторического текста, так как понимание информационного горизонта значительно
расширит восприятие смысла текста и покажет спектры возможной интерпретации. Эта
важно, поскольку смысл исторического текста не может быть однозначным, так как
исследование охватывает разные области истории и для целостности восприятия
необходимо учитывать весь потенциал возможностей.
Апель критикует субъект - объектную концепцию процесса познания. Он говорит о
том, что в этой схеме участие интерпретатора не предполагается. Поэтому Апель
пытается представить иную схему, в которой «. субъект интерпретации принимался бы
во внимание другими субъектами интерпретации.»73 Для того, чтобы в схеме
присутствовал интерпретатор, Апель вводит еще одного субъекта, который, в свою
очередь, состоит в коммуникации с первым субъектом. Таким образом, схема
приобретает следующее выражение, а именно: «субъект - субъект - объект -
отношение.» 74
При помощи языка, Апель связывает сознание человека и его телесное выражение.
Таким образом, язык выступает медиумом и связывает эмпирическое облачение
человеческой сущности с «трансцендентальной интерсубъективностью». Апель
связывает рациональную способность человека с социальностью. Он говорит о том, что
разум и социум зависимы друг от друга и не могут быть представлены раздельно. Язык, в
свою очередь, не может быть мыслим вне коммуникативного сообщества. Социум и
рациональность не возможны без языка. Следовательно, язык выступает неким
связующим звеном, которое придает смысл жизненному существованию.
Историческая интерпретация может состояться только внутри коммуникативного
сообщества. Исследователь достигает понимания текста в случае пребывания в реальном

72
Апель К. - О. Трансформация философии. - М., «Логос», 2001. С. 250

73 Блинов А. К., Ладов В. А. Аналитическая философия и герменевтика (К. - О. Апель)/Ы^р://м^ци-и.т

74
Блинов А. К., Ладов В. А. Аналитическая философия и герменевтика (К. - О. Апель)/Ы^р://м^ци-и.т

65
 коммуникативном сообществе. Идеальное коммуникативное сообщество выступает
условием, при котором становится возможна реальная коммуникация. Любое
рассуждение, аргументация, интерпретация и понимание находятся в зависимости от
коммуникации. Таким образом, именно коммуникация выступает пространством, в
котором раскрывается существование человека и поэтому, любая рациональная
деятельность должна рассматриваться сквозь призму реальной языковой игры, постоянно
имея в виду идеальное коммуникативное сообщество, всегда находящееся в реальной
языковой игре, «диктует» свои правила.
Считаю целесообразным завершить главу цитатой Апеля из его работы
«Трансформация философии»: «В чем, на мой взгляд, заключается основной вопрос в
последовательной реконструкции трансцендентальной философии в свете
трансцендентально - герменевтического понятия языка, - так это в замене «высшего
пункта» Кантовской теории познания, «трансцендентального единства апперцепции» как
единства предметного сознания, трансцендентальным синтезом опосредованной языком
интерпретации (которая конституирует значимость познания) как единства
взаимопонимания относительно чего-то в коммуникативном сообществе. Место
метафизически установленного Кантом «сознания вообще», которое всегда уже
гарантирует интерсубъективную значимость познания, занимает вместе с тем
регулятивный принцип критического установления консенсуса в одном идеальном
коммуникативном сообществе, которое сперва должно быть выработано в некотором
реальном коммуникативном сообществе.»75
Подведем итоги главы. К. - О. Апель - немецкий философ, занимающийся
проблемами философии языка, герменевтики и философии науки. Он предлагает
рассматривать процесс интерпретации в контексте коммуникации. Апель выделяет два
коммуникативных сообщества - реальное и идеальное. Они оба предполагают друг друга.
Язык не имеет смысла вне коммуникации. Реальное коммуникативное сообщество
ограничено конкретным количеством участников языковой игры. Идеальное
коммуникативное сообщество, в свою очередь имеет безграничное количество
участников. Интерпретатор вовлекается в реальную языковую игру и, рефлектируя,
создает собственную игру. Таким образом, исследователь всегда вовлечен в процесс
интерпретации не только как сторонний наблюдатель, но и как реальный участник
игрового процесса. Коммуникация выступает залогом возможности понимания. Апель

75
Апель К. - О. Трансформация философии. - М., «Логос», 2001. С. 304

66
говорит о том, что в процессе понимания интерпретатор должен рассматриваться как
субъект, участвующий в коммуникации.
Апель рассматривает язык не как некий эйдос или универсальную идею, а как
средство коммуникации и достижения взаимопонимания людей. Важно то, что в
процессе коммуникации происходит обмен информацией не только о материальном
мире, но и об универсальных началах. Поэтому, коммуникация выступает пространством
для деятельности и самовыражения людей.
Апель упоминает о важности культурных и психологических факторов при
интерпретации исторических текстов. Интерпретатору необходимо учитывать эмоции и
жизненные переживания автора текста. Исследователь должен вовлечься в реальную
языковую игру, всегда имея в виду идеальную коммуникацию, без учета которой
интерпретация будет ограничена настоящим временем.
Апель развернул фокус герменевтической проблематики к языковому вопросу,
который, безусловно, является фундаментальным для достижения понимания. В отличие
от своих предшественников, Апель обращается к коммуникативным отношениям, в русле
которых возникает обратная связь, о которой не говорила предшествующая традиция.
Классики герменевтики возлагали на интерпретатора сложную задачу, а именно
исследовать текст, избегая своей субъективности и расшифровывая жизненные
проявления автора в тексте. Не-классики герменевтики также предлагали использовать
интерпретатору одностороннюю связь, типа «интерпретатор - интерпретируемое». Шпет,
не смотря на глубокое рассмотрение языковой проблематики, возлагает на
интерпретатора еще более трудную задачу, а именно, исследовать текст, избегая не
только своей субъективности, но и субъективных проявлений автора текста, таким
образом, предлагая понять смысл текста сам по себе. Апель же исходит, на мой взгляд, из
реальной ситуации, не требуя от интерпретатора не выполнимых задач. Он представляет
мир как коммуникативное пространство. Коммуникация предполагает наличие
двустороннего отношения, а точнее взаимоотношения. Следовательно, интерпретатор
будет исследовать текст не в одиночку, как было ранее, а совместно с участниками
языковой игры, в которую, с неизбежностью оказываются вовлечены все носители языка.
Сравнивая концепцию Апеля с концепцией Шпета, следует отметить то, что, не
смотря на языковую проблематику, между этими теориями мало общего. Во - первых,
Шпет рассматривает язык как эйдос. Апель представляет язык как связующее звено
между эмпирическим существованием человека и его «трансцендентальной
интерсубъективностью». Во - вторых, для Шпета язык выступает смыслоносителем. Для

67
Апеля язык представляет собой взаимосвязь в коммуникативном сообществе. Он не
рассматривает язык сам по себе, безотносительно к носителю языка. Апель не говорит о
языке вне коммуникации. Для него язык и коммуникативные отношения предполагают
друг друга, и являются бессмысленными в случае раздельного рассмотрения. В -
третьих, Шпет ставил задачу перед интерпретатором редуцировать все субъективные
моменты присутствия автора текста в созданном им же произведении, а также исключить
субъективные восприятия самого исследователя. Апель же говорит о том, чтобы
исследователь выстраивал свою интерпретацию исторического текста исходя из
окружающей атмосферы языковой игры, создавшейся вокруг произведения.
Говоря об ограниченности концепции Апеля, следует отметить тот факт, что
субъективизм и психологизм присутствуют, но в неявном виде. При интерпретации учет
идеальной коммуникации и участие в реальной языковой игре предполагает
субъективное восприятие исторического текста, особенно, если учитывать то, что
исследователь вступает в свою языковую игру, которая возникает в результате его
исследовательских операций. Таким образом, субъективность восприятия исторического
текста интерпретатором неизбежна. Апель рекомендует исследователю истории обращать
внимание на окружение текста, то есть учет социальных, культурных особенностей
времени, в котором написан текст, а также психологическое, эмоциональное состояние
автора текста, если таковое известно из его биографии. Такое требование не учитывает
тот факт, что вся информация, окружающая текст не может быть добыта в полной мере,
следовательно, интерпретатор может видеть не целостную картину окружения текста или
ему будет казаться, что все учтено, а на самом деле учтена лишь малая часть. Время,
которое разделяет интерпретатора и интерпретируемый исторический текст могло
расставить акценты по - своему и тем самым преломить реальный смысл текста. Таким
образом, интерпретатор пропускает информацию через себя, через свою
индивидуальность и накладывает свои эмоции на исследование. Поэтому, трудности,
связанные с процессом интерпретации исторических текстов не были преодолены в
концепции Апеля в полной мере.
Исследуя концепции классической и неклассической герменевтики, а также
философов языка, можно сделать выводы, что недостатки интерпретации, такие как
психологизм, интуитивизм, мистицизм и субъективизм не преодолены в полной мере.
Также нельзя сказать о том, что по мере усложнения герменевтических теорий,
недостатки редуцируются. Например, Шлейермахер и Хайдеггер говорят о чудесном,
интуитивном озарении интерпретатора, хотя их теории находятся в разных парадигмах, а

68
также отстранены во времени. На наш взгляд, в большей степени преодолел
ограниченность интерпретации, Апель, но, тем не менее, она присутствует.
Изложенные в данной главе работы требования к достижению адекватной
интерпретации текстов, предложенные философами - герменевтами, не представлялось
возможным применять в познании природы, поскольку классическая парадигма
научности основана на механистической картине мира, где образом природы являлся
механизм. В классической парадигме научности субъект дистанцирован от объекта и
познание реальности предполагало поиск объяснения объективных закономерностей, а
не интерпретацию. Какова ситуация на современном этапе науки? Каково понимание
роли субъекта в развертывании мирового целого и как понимается это целое? На эти
вопросы автор попытается дать ответы в третьей главе данного исследования и
проанализировать возможность применения требований к достижению адекватной
интерпретации, рассмотренных во второй главе в современной научной ситуации, в
условиях нового понимания развития мирового пространства и человека.

69
 ГЛАВА 3.
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ И ЕЕ РОЛЬ В СОВРЕМЕННОМ НАУЧНОМ
ПОЗНАНИИ.

Говоря о научном познании в традиционном понимании, роль интерпретации в

естественных науках, науках о природе, нацеленных на объяснение природных
закономерностей, на поиск объективных закономерностей, можно поставить под
сомнение. В первой главе данной работы было показано то, какую функцию выполняла
наука в классическом варианте, а именно, объяснительную функцию. На примере
взглядов К. Поппера можно увидеть высокую степень обоснованности подобного
функционального назначения научного познания. Тем не менее, хочется более подробно
рассмотреть процесс интерпретации в современном естественнонаучном познании, и
определить степень вероятности успешного применения интерпретативного метода в
современном научном познании и познании в целом, так как наработки герменевтической
трактовки интерпретации сохраняют свою значимость и актуальность. Для этого были
подробно рассмотрены герменевтические теории, представленные вниманию читателей
во второй главе данного исследования. В данной главе ставится задача рассмотреть и
выявить специфику применения процедуры интерпретации в современной науке, которая
характеризуется сформировавшейся в середине 20 века парадигмой постнеклассической
научной рациональности и, тем самым, обнаружить значимость и обоснованность
применения интерпретации в современном научном познании в целом.

3.1. ДИНАМИКА НАУКИ В КУЛЬТУРЕ: ПАРАДИГМЫ НАУЧНОЙ

РАЦИОНАЛЬНОСТИ.

Наука как вид деятельности, нацеленный на получение и выработку нового знания о

действительности, стремится к получению объективного результата познавательной
работы. Такое требование обусловлено той ситуацией, в которой находится человек. Эта
ситуация демонстрирует познающему субъекту тот факт, что более дееспособной
является та теория, которая более четко и корректно проявляет реальность. Знание,
которое можно применять с пользой для понимания и прогнозирования дальнейших
познавательных стратегий, нацеленных на улучшение качества жизни людей, с
необходимостью, должно быть истинным, поскольку только такое знание способно

70
помочь правильно ориентироваться в реальности. Это идеальное требование к научности
знания. Возможно ли выполнение данного требования? От чего зависит формирование
способа познания и выделение определенных критериев истинности? Попробуем
ответить на поставленные вопросы.
Наука как особый способ постижения реальности, как институт, начала складываться
в эпоху Нового времени. Тогда природа описывалась учеными как пустое пространство,
заполненное веществом. Таким образом, из подобного представления об окружающей
действительности происходит формирование требований к научности знания, а также
методы познания. Кстати, понятие «метода» начинает сформировываться также в эпоху
Нового времени таким величайшими умами, как Рене Декарт и Фрэнсис Бэкон.
Вследствие того, что природа рассматривалась исключительно с материальной точки
зрения, как бы атомистично, складывался основной научный метод — измерение и
эксперимент. Таким образом, «царицей» наук выступала математика и физика.
Физика сформировалась как область знаний, в которой возможно «непосредственное»
взаимодействие с реальностью через экспериментирование, а языком научного описания
выступала математика, как самая точная в измерении наука. Научное сообщество Нового
времени стремилось к получению универсального знания о природе, поэтому было
принято решение отделить науку от взаимодействия с Церковью. В течение многих
десятилетий Церковь «запрещала» человеку искать ответы на вопросы о мироздании вне
религиозных воззрений. По-видимому, категоричное требование к получению
объективного знания проистекает именно из-за длительного, всеобъемлющего
вмешательства взглядов Церкви на человека и природу. В рамках Христианского
мировоззрения средних веков господствовала авторитарная модель построения знания.
Именно в средние века впервые формируется процедура интерпретации, трактуемая как
расшифровка текста, а образом природы был текст, символ. Природа это Божественное
слово, которое подлежит расшифровке. Трактовка любого явления через понятие
«Божьего промысла» показало ограниченность и закабаленность сознания человека
догмами, которые не дают возможность взглянуть на вещи без предзаданного
определения.
Наука Нового времени основывалась на механистическом мировоззрении и
требовался новый метод познания такой реальности. Формированием такого метода и
занялись пионеры науки Нового времени Бэкон, Декарт, Локк и др. Для истинного
постижения реальности необходимо отрешиться от всех идей, которые были привиты, от
всех «идолов», которые определяют поведение и восприятие человека. Данную проблему

71
обозначили и пытались найти решение такие философы как Р. Декарт и Ф.Бэкон. Сам
факт свершившихся религиозных революций, приведших к новым течениям, а именно,
Лютеранство и Протестантизм продемонстрировало возможную несостоятельность
догматов Церкви.
Таким образом, сама культурная ситуация задает тенденции к переменам в научном
познании и подталкивает ученых к поиску новых способов исследования окружающего
мира и к выработке новых критериев истинности для более корректной работы с
действительностью и возможностью выстраивания более комфортного бытия человека,
достигнутое через адекватное объяснение происходящих мировых процессов.
Как было показано выше, становление научной парадигмы, во многом, исторически
обусловлено. Поэтому, при обнаружении нового слоя реальности или же процесса,
который не поддается объяснению традиционными способами, перед учеными встает
проблема поиска и определения новых стандартов и требований к научности знания.
Таким образом, вслед за Степиным В. С. обозначим науку, определившуюся в эпоху
Нового времени и до середины XIX века как классическую парадигму научной
рациональности. Критерии обозначенной парадигмы вырабатывались такими учеными,
как И. Ньютон, Г. Галилей, Р. Декарт и Ф. Бэкон.
Главным стремлением науки этого времени было познание вещей такими, какими они
являлись на самом деле. То есть, очевидна нацеленность на объективность научного
знания, где объективность понимается как объектность. Считалось необходимым
элиминировать все субъективные привнесения, которые могли бы помешать ученому
познавать истинную природу вещей. Как уже говорилось ранее, природа мыслилась как
пустое пространство, заполненное веществом. Исходя из такого понимания окружающей
действительности, стало возможным формирование метода измерения и эксперимента.
Если природа материальна, фрагментарна, механистична, то ее можно измерить и
посчитать. Когда есть точный метод подсчета, математический, то кажется возможным
достижение получения объективного знания. Математика предстает как внеличностный
инструментарий. То есть, методы познания проистекают из определения и понимания
«природы». Таким образом, были сформулированы основные критерии истинности
знания в классической парадигме научной рациональности, а именно: объективность
полученного знания, интерсубъективность, универсальность, воспроизводимость,
нацеленность на истину и универсализм.
По мере того, как ученые открывали новые уровни реальности, которые невозможно
было описывать, соответствуя критериям научности классической рациональности,

72
требовалось пересматривать и критерии научности, в частности требование
интерсубъективности. Так, в XIX веке исследования М. Фарадея и Д. Максвелла
проявили новый уровень реальности — магнитное поле. Это явление существенно
отличалось от исследуемых объектов прошлого, так как являлось не материальным, не
визуализированным, следовательно, не поддавалось точному определению в привычных
терминах. Физика вышла на новую ступень познания, поставив проблему о том, что
необходим поиск новых критериев истинности и определения роли исследователя в
научном познании.
Поскольку, классическая наука была ориентирована на познание простых систем,
которые описывались как механизмы, новый этап науки начинается с необходимости
освоения сложных систем. Таким системам присуще свойство саморегуляции.
Проникновение ученых вглубь природных процессов, показало наличие подобных
систем. Но методы классической науки, нацеленной на освоение простых систем,
демонстрировали свою несостоятельность при попытке исследовать новый тип объектов.
Здесь начинает формироваться новый этап научной рациональности — неклассический
тип научной рациональности.
Образцом неклассической науки являлась квантово-релятивистская физика. Здесь
реальность стала мыслиться как единое целое, как сеть взаимосвязей. Субъект познания
не мог как в классической науке быть полностью исключен из описания и стал
учитываться при описании условий познания реальности. При исследовании появилась
фигура наблюдателя, как субъекта, производящего измерение или эксперимент. Здесь
очевидно основное отличие классической науки от неклассической. В традиционном
понимании, ученому надлежало отрешиться от своей субъективности и исследовать
реальность словно в ней нет наблюдателя. Теперь, на новом этапе развития науки,
осознается огромное значение и зависимость описания и трактовки результата
исследования от позиции субъекта -наблюдателя. Н. Бор, датский физик, ввел «принцип
дополнительности», в котором определил позицию субъекта как наблюдателя,
производящего измерение. То, как исследователь выстраивает акт измерения, какой
прибор выбирает для этого, и на какой вопрос ищет ответ, оказывает огромное влияние
на результат подобной познавательной деятельности.
В физике микромира меняется техническая оснащенность производимого
исследования. Теперь осознается важность учета измерительных приборов и позиции
наблюдателя как человека, который производит эксперимент и описывает полученный
результат. Таким образом, физика задает иной стандарт научности, а именно,

73
нацеленность на получение объективного знания, но не через редуцирование субъекта
научного познания, а через учет субъективной исследовательской деятельности, а
именно, условий познания, характера измерений реальности микромира, которая
существенно иная по сравнению с реальностью макромира. Микромир описывается
вероятностным детерминизмом, объекты микромира не локализуемы в пространстве,
сама реальность как бы расщепляется на реальность потенциальную и реальность
актуализированную в акте измерения.
Во второй половине XX века начинает формироваться новый тип научной
рациональности. Он получил название «постнеклассическая наука». На этом этапе взору
исследователей предстают новые объекты, которые явились следствием бурного развития
техники и формирующегося холистического, системного мировидения. Это так
называемые, «человекоразмерные» объекты. К ним относятся экологические системы,
включающие человека, биосфера, информационные системы, например, интернет.
Исследуется новый тип реальности - квантовый вакуум, в котором ярко проявился
эффект самоорганизации и саморазвития. Это новое знание подробно исследуется
синергетикой.
Эволюционно - синергетическая парадигма является ключевым звеном нового типа
научной рациональности. Здесь основным подходом к описанию обозначенного типа
реальности выступает системный подход. Мир рассматривается как сеть взаимодействий,
включающая человека. Был «переоткрыт», по удачному выражению Бароу, антропный
принцип, в котором фиксируется антропоморфизм ( не антропоцентризм как в принципе
Коперника), человека и Вселенной. Взаимовлияние различных объектов и человека в
новой холистической картине мира выступает очень важным фактором.
В постнеклассической парадигме научной рациональности позиционируется не
только учет средств и приборов измерения при исследовании реальности, но также и
обращение к ценностно — целевым установкам ученого, к ценностям вообще. Теперь
особо важное значение приобретает соотнесение нравственных принципов с целью
исследования и возможных результатов. Такое требование не случайно. Экологический
кризис, возникший в связи с тем, что исследовательская мысль о могуществе
возможностей науки и преобразовании природы для человека опережала осознание того,
какое влияние подобное имеет на окружающую среду, и какие последствия станут
возможны для мироздания.
Та ситуация, в которой человечество оказалось на современном этапе истории,
демонстрирует необходимость учета ценностных установок исследователя и тщательное

74
обдумывание необходимости подобного исследования в связи с прогнозированием
возможных результатов, необходимым становится учет факторов взаимовлияния
различных систем. Постнеклассическая парадигма научной рациональности
характеризуется как парадигма нелинейности. В ней процессы саморазвивающихся
систем предстают как нелинейные процессы, необратимые, характеризующиеся такими
новыми для научной парадигмы понятиями как флуктуация, бифуркация, когерентность,
аттрактор, имманентная случайность, хаос как источник нового порядка. Своеобразный
«эффект бабочки», где малейшая неучтенная возможность может изменить исход всей
ситуации. Системный подход дает инструментарий для регуляции нежелательных
последствий научной деятельности. Атомная бомба, генно-модифицированные продукты,
клонирование — все это примеры внедрения личностного фактора, в синтезе с
техническими и научными возможностями, в природу.
Действительность меняется и это изменение происходит стремительно, поэтому
необходимо вырабатывать новые критерии научности, учитывающие нравственные
установки и человека как активного участника процессов, протекающих во Вселенной.
Теперь факт наличия участника — наблюдателя неоспорим. В антропном принципе в его
слабой формулировке говорится о том, что то, что мы предполагаем наблюдать, должно
допускать существование человека как наблюдателя (Картер). В сильной формулировке
антропного принципа (Уиллер) говорится: Вселенная такова, потому что в ней
существуем мы. Следовательно, новые критерии научности должны включать такие
факторы как системность, ко-эволюция, субъект-объектное взаимодействие. Системность
как новая идея описания мировых процессов получила более широкое рассмотрение в
синергетике. Об этом более подробно будет сказано в пункте 3.2.
Теперь уместен вопрос: если реальность характеризуется как нелинейная, «стрела
времени проникает в физику» (И.Р.Пригожин), то возможно ли сохранение установки
традиционной науки на поиск универсальных законов? Не требуется ли переосмыслить
характер объективности научного знания в рамках постнеклассической науки? Уже в
неклассической науке существенно выросла роль интерпретации. Известны различные
интерпретации квантовой механики: копенгагенская интерпретация, интерпретация
Эверетта (многомировая интерпретация), интерпретация И. Пригожина и др. Они есть
следствие того, что научное познание реальности микромира (как реальности,
характеризующейся вероятностным детерминизмом, принципом суперпозиции) не может
быть универсальным и однозначным. В постнеклассической науке, ориентированной на
исследование сложных саморазвивающихся систем, в рассмотрение включается намного

75
больше параметров порядка, определяющих динамику этих систем. Возможно ли здесь
обойтись без процедуры интерпретации и чем она обусловлена?
При исследовании различных типов научной рациональности отмечается то, что наука
это система высказываний. Ученый всегда имеет дело со знаниями, существующими как
текстовая реальность. Наука имеет дело не с вещами, а с моделями, высказываниями. М.
Томпсон отмечает, что науку можно рассматривать как некую форму языка,
сконструированную человеком. Наука есть сплетение слов, представлений,
математических расчетов, формул, теорий. Вот почему, отмечает М. Томпсон, возможна
и нужна философия науки. Ибо сразу после проведения изысканий и опытов, их
результаты оцениваются, обретая свое место внутри этого вечно меняющегося сплетения
высказываний. Философия способна напомнить ученым, что факты всегда содержат
элемент интерпретации. То есть, имеют место научные высказывания, которые также
можно интерпретировать. Второй важнейший фактор, обуславливающий применение
процедуры интерпретации в постнеклассической науке, это нелинейность изучаемых
процессов и саморазвитие как характеристика сложных систем - объектов
постнеклассической науки. Возможны ли законы эволюции природы или возможны
только интерпретации? И можно ли тогда говорить об объективности как ценности
современного естествознания? Каковы критерии адекватности подобной интерпретации?
Поставленные вопросы будут анализироваться в параграфе 3.3., а прежде, необходимо
рассмотреть эволюционно — синергетическую парадигму более подробно, так как
современные научные взгляды, во многом, ориентируются на данную модель описания
мировых процессов.

3.2. ЭВОЛЮЦИОННО — СИНЕРГЕТИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА

ПОЗНАНИЯ
В XIX веке биология как наука заняла лидирующее положение. Ч. Дарвин разработал
теорию эволюции и закрепил новый взгляд на развитие человечества. Ученый показал
иной принцип, лежащий в основе движения жизни. В данной работе не будет
рассматриваться вопрос о том, правомерно ли учение Дарвина с научно-биологической
точки зрения, здесь существуют различные точки зрения. Но роль дарвинизма в
формировании эволюционного мировоззрения неоспорима. Сегодня выделяют несколько
этапов развития эволюционизма: трансформизм, дарвиновская теория эволюции,
синтетическая теория эволюции, глобальный эволюционизм. Для понимания становления

76
 концепции «глобального эволюционизма» необходимо увидеть источник подобного
изменения в мировоззрении ученых.
Итак, дарвинизм утвердил новый принцип понимания развития жизни на Земле. Это
был революционный взгляд на исторический процесс. Возможно, идеи К. Маркса,
использовавшего исторический процесс как иллюстрацию своих взглядов, философия Г.
В. Гегеля, а также работы философов - герменевтов, придававшие особое значение
исторической ситуации и процессуальности развертывания жизни, также способствовали
утверждению идеи эволюционизма. Ч. Дарвин обнаружил и применил принцип
эволюционизма к живым организмам. В современной ситуации, данный принцип
экстраполируется на множество научных областей, а именно: физику, химию, биологию,
социологию, психологию и даже философию, особенно в той форме, где категориальный
познавательный аппарат считается продуктом, формирующимся в результате эволюции
жизни человека. Таким образом, взгляд на развитие живых организмов, описанный в XIX
веке обнаруживает особую актуальность во второй половине XX века с разработкой
теории самоорганизации, нашедшей свое отражение в идеях синергетики.
В 70-х годах XX столетия исследования И. Пригожина и И. Стенгерс, а также
чилийских ученых У. Матураны и Ф. Вареллы обнаруживших новые принципы
развертывания систем живых организмов, а также искусственных, оказали ключевое
влияние на развитие эволюционно-синергетической парадигмы. В концепции
саморазвития У. Матураны и Ф. Вареллы вводится идея саморепликации системы, идея
— аутопоэзиса (с др.греч. Ауто — сам, поэзис — сотворение, производство)76. Буквально,
это новое понятие означает то, что любая открытая система способна обмениваться
энергией с другими объектами, взаимодействовать и, следовательно, выстраивать сама
себя, менять свое состояние. Ключевым моментом здесь является тот факт, что к
саморазвитию способны системы исключительно открытые, не замкнутые на себе. Эти
системы являются открытыми в том смысле что обмениваются веществом, энергией.
информацией с окружающей средой, но в то же время, операционально замкнутыми,
самотождественными. Сами ученые, У. Матурана и Ф. Варелла отрицали возможность
применения принципа аутопоэзиса к социальным системам, с целью объяснения развития
таковых, они считали, что уместно трактовать этот принцип применительно к живым
организмам. Однако, идею саморазвития на разных уровнях организации природы, они
проследили, введя такое понятие как «принцип сопряжения», который на наш взгляд,76

76 Матурана У. Варелла Ф. Древо познания: биологические корни человеческого понимания./пер. с англ.

Ю. А. Данилова. М.: Прогресс - Традиция, 2001. С. 76

77
 показывает нарастание сложности систем от неживых, к живым простейшим и
сложноорганизованным, и социальным.
На современном этапе развития научной мысли, идеи самоорганизации проникают и в
описание социальных процессов, данный принцип универсализируется. Почему стало
возможным подобное понимание? Для ответа на поставленный вопрос, проследим
движение научной мыли в данном направлении. Как уже было сказано, в 70-х годах
началось освоение открытых систем. И. Пригожин и И. Стенгерс, бельгийские ученые,
расширили понимание исследований, проводившихся в области термодинамики. Их
работы стали революционными в формирующейся парадигме нелинейности. В этом
направлении также вели работу такие ученые как Г. Хакен и Э. Янч.
Главной особенностью открытых систем является когерентное взаимодействие с
окружающей средой. Исследовательская область, которая занимается изучением
открытых систем, носит название «синергетика» (буквально, кооперация, содружество,
сотрудничество). Термин «синергетика» был введен Г. Хакеном. «Он видел в синергетике
универсальный формальный язык, позволяющий описать разнообразные процессы
самоорганиации.». Синергетика дала возможность рассмотреть процесс жизни через
становление. Это принципиально иной взгляд, так как статическое видение мира
уступило место процессуальному, линейное развитие показало свою ограниченность при
описании сложных систем и, таким образом, на первый план выходит идея нелинейности.
Такое видение развития систем задает высокий уровень ответственности, так как
нелинейное развитие является необратимым, следовательно, осознание невозможности
пройти один и тот же путь вновь и исправить ошибку заставляет иначе относиться к
самому процессу и принятию решений.
Говоря о синергетике, очень важно обратить внимание на качественное наполнение
понятийного аппарата данной теории, теории самоорганизации или теории нелинейности,
как ее еще называют. Ключевыми понятиями здесь являются «хаос» и «порядок». Хаос
понимается не в негативном ключе, как нечто разрушительное, несущее гибель и
темноту, неконтролируемое и страшное, а в положительном аспекте, то есть как
возможность перехода на качественно — новый уровень развития системы. Явления,
которые рассматривает синергетика, носят название «диссипативные системы» - (от англ.
«dissipate» - рассеивать) это системы с открытой связью, активно обменивающиеся
энергией и информацией с внешней средой. Они способны к взаимодействию. Из-за

77
Черникова И. В. Философия и история науки. Томск, НТЛ, 2011.С.189

78
всестороннего взаимовлияния на конкретную систему, ее состояние может стать
неустойчивым, (нарастает уровень энтропии — от др.греч. «поворот, превращение») и
система выходит из равновесия. Колебания (флуктуации) увеличиваются и система,
достигая пиковой точки нестабильности (точки бифуркации), разрушая свое предыдущее
состояние, переходит на качественно новый уровень, тяготея к ближайшему стабильному
состоянию (аттрактору, от англ. «attract» - притягивать, привлекать). Таким образом,
описывается конструктивная роль хаоса. Хаос приводит к выстраиванию нового,
возможно, более крепкого, устойчивого состояния системы.
Такую схему развития систем, первоначально, ученые применяли в описании явлений
самоорганизации в неживой природе, в живой и в функционировании искусственных
систем. В последующем идей синергетики стали использоваться при описании
социальных процессов. Возникла и развивается социосинергетика.
Социум — это открытая система, активно взаимодействующая с природными
объектами, поэтому рассмотрение социальности через призму синергетики
целесообразно и правомерно. Сам исторический процесс свидетельствует о нелинейности
развития человеческого общества, а как было сказано ранее, именно нелинейные
процессы способны к саморазвитию за счет наличия потенциальных флуктуационных
элементов, способствующих к переходу системы на другой уровень развития. Таким
образом, намечается связь между идеей самоорганизации систем с открытой связью и
идеей эволюции всего живого, а под углом синергетического рассмотрения и неживого.
Синергетика впервые «перебросила мостик» от неживого к живому в научном
мировоззрении.
Согласно приведенному взгляду на развитие процессов, протекающих в мировом
пространстве, идея эволюции демонстрирует принцип самоорганизации в действии, так
как неоспоримым является то, что для формирования нового вида организма, его
развитие доходит до критического момента существования и обнажается
недееспособность такового, только после достижения точки бифуркации, начинается
«сборка» нового вида, более приспособленного к саморазвитию. Поэтому идеи
глобального эволюционизма находят сейчас отражение в культуре, являясь одной из
основных в системе современного научного мировоззрения. Данный принцип
экстраполируется на область любых открытых систем, включая общество. «Отображая
естественную историю природы как процесс самоорганизации, Э. Янч выстроил
иерархию взаимодействий, где каждому уровню присущи специфические механизмы
«коммуникации» (общения). Составными частями целостного процесса являются физико

79
 — химический, биологический, социальный, экономический, социо-культурные
процессы. В целом эволюция трактуется как многоаспектная коэволюция ( сопряженная
эволюция), как закономерный ествественно — исторический процесс, называемый Э.
Янчем «универсальная развертываемость», направляемая диалектическим
взаимодействием двух начал.» 78
В данной ситуации, пересмотру и новому осмыслению подлежит сам «субъект» как
активно познающий и конструирующий собственное бытие. Также новой рефлексии
подлежит понятие «случайности», как ключевого имманентного состояния системы.
Случайность теперь не является чем-то иррациональным, невнятным, не
укладывающимся в течение линейного процесса жизни. Она, скорее, показывает
нелинейность развития системы, возможность изменения ее наполненности. С одной
стороны, случайность демонстрирует бесконтрольность развития, с другой стороны, она
открывает возможности для новых событий. Через «случайности» бытие, словно,
проговаривает свою рациональную волю и контролирует процесс миросоздания.
Субъект, как элемент системы, является включенным в этот процесс развертывания
мира. Очень важной идеей глобального эволюционизма является идея холизма,
целостности процессов, протекающих в мировом пространстве. Системы здесь
выступают как сложные объекты, целое, которое не сводится к своим частям, а также как
открытые и нелинейные. Поэтому, для понимания и описания подобных систем
необходим новый метод, новый подход. Человекоразмерные объекты, информационные
системы, сложные технические объекты — все это реалии современного мира. Человек
является частью этих объектов и как их создатель и как интерпретатор, и как активный
участник протекающих процессов, возникающих в результате взаимодействия подобных
систем в мировом пространстве.
Здесь задается новая онтология, а в связи с ней и новая гносеология. Познающий
субъект, таким образом, является правомерным участником бытия любой «сложной»
системы. Он включен в нее и, тем самым, находится в непрерывном взаимодействии с
целым, как его часть, и определяясь как самостоятельное целое, в котором мир,
отражается как часть в субъекте. Происходит рекурсивное движение, от целого к частям
и от частей к целому, в котором становится не уловим четкий детерминирующий поток,
поскольку открытые, сложные системы идут нелинейным путем развития, что
обусловливает многовариантность выбора дальнейшего движения в системе и ее

78
Черникова И. В. Философия и история науки. Томск, НТЛ, 2011.С.221

80
качественного состояния.
Таким образом, субъект находится в «диалоговом» отношении с мировым
пространством, выступая конструирующим участником, равноценно оказывающим
влияние на текущие события, которые приводят к постоянному движению системы и ее
развитию. Гносеологический субъект является одновременно и тем, кто познает и тем,
кого познают. В такой ситуации человеку необходимо осознать ту высокую степень
ответственности, которая раскрывается перед ним, так как познание ставится в
зависимость от выбора субъекта, от его жизненной позиции, целевой установки. Каким
образом будет поставлен вопрос, такой возможен и ответ.
В ситуации описания диссипативных систем, становится невозможным однозначное
прогнозирование развития ситуаций, поскольку учитывается множество параметров,
которые, в свою очередь, также являются сложными системами с нелинейной связью и
зависят от других подобных объектов. Бытие словно проговаривает себя в точках
бифуркации системы, но лишь на мгновение, так как далее наступает переход к новому
аттрактору, в котором ситуация разворачивается качественно новым образом. Поэтому,
бытие есть процесс, нелинейное движение системы, где нет окончательного результата,
завершенного описания. Движение является открытым, активно взаимодействующим,
коммуникативным, когерентным. Бытие приобретает оттенок «загадочности», поскольку
оно еле уловимо взору человека в своем подлинном виде.
Множество вариантов исхода событий дают возможность менять ситуации, задают
степень свободы познающего субъекта, но, вместе со свободой возрастает степень
ответственности за грядущее, так как теперь становится очевидным неотделимость бытия
человека от мирового бытия, которые находятся в непрерывном движении и диалоге. В
связи с таким образом мирового взаимодействия, в современной науке вновь встает
вопрос о пересмотре критериев научности и поиска адекватных методов исследования.
Поскольку субъект является включенным в сеть взаимосвязей в системе мирового целого,
то возможно ли объективное познание, справедлив и оправдан ли поиск истины, каковы
идеалы научности?
В данной ситуации, ученый, как субъект познания, с необходимостью, должен стать
интерпретатором состояний системы, а именно аналитиком, осознающим принцип
работы самоорганизующихся систем и свою роль в этом пространстве. Но каковы
критерии адекватной интерпретации «текстов» бытия? На эти вопросы будет предложен
ответ в пункте 3.3 данной главы. Считаю целесообразным закончить данный параграф
высказыванием Микешиной Л.А.: « Традиционное представление об этой процедуре

81
 (интерпретации. А. Е.) - это трактовка ее как общенаучного метода с фиксированными
правилам перевода формальных символов и понятий на язык содержательного знания. В
гуманитарном знании интерпретация понимается как истолкование текстов,
смыслополагающая и смыслосчитывающая операции, в лингвистике — как когнитивный
процесс и одновременно результат в установлении смысла речевых действий. Многие
проблемы интерпретации, связанные со знаком, смыслом и значением, изучаются в
семантике. И только герменевтика поставила проблему интерпретации, как способ бытия,
которое существует, понимая, тем самым выводя эту, казалось бы, частную процедуру на
фундаментальный уровень бытия самого субъекта». 79

3.3. МОДЕЛИ И ИНТЕРПРЕТАЦИИ В СОВРЕМЕННОМ

ЕСТЕСТВОЗНАНИИ.
Как было показано в предыдущем пункте, современное научное мировоззрение
основывается на идее глобального эволюционизма, идее самоорганизации и системности,
на которых строятся выводы синергетики. Говоря о современной ситуации в
естественных науках, следует вновь отметить момент «пересборки» картины мира,
которая стала возможной в условиях определения иных объектов познания, таких как
человекоразмерные объекты, экологические комплексы, информационные системы.
Обозначенные объекты, с необходимостью, включают человека. Субъект в
постнеклассической науке трактуется как участник объективных процессов, тем самым
субъективное не противопоставляется объективному. В такой ситуации, понятие
«объективность» приобретает иное значение, нежели в эпоху классической науки, где
«объективность» понималась как редуцирование субъективности, как объектность.
В данное время, в науке существуют различные требования к объективности теории.
Есть мнение отказаться от такого понятия в силу невозможности достижения
объективности. Согласно другому мнению, необходимо включить субъективность
ученого в интерпретацию объекта исследования, поскольку в современной ситуации
объект взаимодействует с субъектом и, очень часто, не существует без него. Также
существует мнение о том, что реальный мир не существует, а есть лишь конструкт
нашего сознания. Подобное положение дел определяет множество вопросов, нежели дает
ответы.

79
Микешина Л. А. Философия познания. М.: Прогресс - Традиция, 2002. С. 177

82
 Когнитивной практикой наиболее адекватной в познании реальности,
формирующейся в рамках эволюционно-синергетической парадигмы современного
естествознания, является эволюционная эпистемология или эволюционная теория
познания. Эволюционная эпистемология определяется как «теория познания, которая
исходит из трактовки человека как продукта биологической и социальной эволюции»80
Основоположником этого направления считают философа Д. Кэмпбелла, который и
ввел термин «эволюционная эпистемология» и австрийского биолога К. Лоренца,
нобелевского лауреата по медицине и физиологии за 1973 год. Фундаментальное
значение для эволюционной теории приобрели его работы «Кантовское учение об
априорном в свете современной биологии» и «Оборотная сторона зеркала». Исходным
моментом исследований является сформулированное еще И. Кантом положение об
априорных формах рассудка. Согласно априоризму разум отнюдь не «чистая доска»,
человек подходит к явлениям с определенными формами созерцания и мышления, с
помощью которых упорядочивает явления.
Откуда происходят априорные формы? К исследованию этой гносеологической
проблемы обращается эволюционная теория познания. «Априори базируется на
центральной нервной системе, которая столь же реальна, как и вещи внешнего мира,
чью феноменальную форму оно (априори) задает для нас».81
По мнению Лоренца, понимая познание как естественноисторический процесс,
мы вписываем когнитивный опыт в эволюционный процесс. Тогда когнитивные
структуры априорные для индивида оказываются апостериорными для вида. Суть
эволюционной эпистемологии он выразил следующим образом: наши познавательные
способности есть достижение врожденного аппарата отражения мира, который был
развит в ходе родовой истории человека и дает возможность фактического
приближения к внесубъективной реальности.
Предметом эволюционной эпистемологии является эволюция когнитивных
структур, механизмы роста знания, познание, понимаемое как функция развития,
функция жизни. В таком контексте эволюционная эпистемология предстает
одновременно «биологизацией эпистемологии» и «эпистемологизацией биологии»,
новой междисциплинарной коммуникацией науки и философии.

C a m p b e ll D .T . E v o lu tio n a r y e p is te m o lo g y / / T h e p h ilo so p h y o f C arl P op p er. - L e S e lle (III.) : O p e n court,

1 9 7 4 , 4 5 9 p. 4 1 3
81 Л о р е н ц К . К ан т ов ск ая к о н ц еп ц и я a p riori / / Э в о л ю ц и я . Я зы к. П о зн а н и е . М .2 0 0 0 . С 1 9 /2 7 2 с.

83
 Существенный импульс дальнейшего развития направление получило в более
поздних работах У. Матураны и Ф. Варелы. Поставив своей целью познание познания
«без какой-либо независимой от нас системы отсчета», авторы подтвердили один из
основных тезисов эволюционной эпистемологии: жизнь, в аспекте ее конститутивной
сущности, есть познавательный процесс, а познание есть конструирование новых
структурных сопряжений, корреляций82. Становление нового направления было
связано с ориентацией на исследование реального познавательного процесса
средствами эволюционного естествознания, прежде всего, биологии. Целью
эволюционной эпистемологии является исследование биологических предпосылок
познания и объяснение его особенностей на основе современных эволюционных
воззрений. Эволюционная эпистемология, в отличие от классической эпистемологии,
стремившейся (умозрительно) создать идеальную модель познания, обратилась к
исследованию реальных процессов познания.
Всякая теория познания имеет в качестве основания систему онтологических
представлений. Эволюционная эпистемология также опирается на важнейшие для нее
философские предпосылки. Представим их в формулировке Г. Фоллмера. Важнейший
постулат обозначается термином «гипотетический реализм», согласно которому:
имеется реальный мир, независимый от восприятия и сознания. Постулат
структурности - реальный мир структурирован, между всеми областями
действительности существует связь и сами упорядочивающие принципы реальны и
объективны. Постулат взаимодействия - наши чувственные органы аффицируются
реальным миром. Постулат объективности - научные высказывания должны быть
объективными в смысле соответствия с действительностью.
Все выше сказанное характеризует эволюционную эпистемологию как практику
познания адекватную конструктивистским концепциям познания. К феномену познания
нельзя подходить, будто во внешнем мире существуют факты или объекты, которые мы
постигаем и храним в голове. В эволюционной эпистемологии познание
рассматривается не как представление мира в готовом виде, а как непрерывное
сотворение мира через процесс самой жизни. Эволюционная эпистемология описывает
познание как процесс конструирования, но вопрос в том, кто конструирует и по каким
законам? Известно, что формы конструктивизма весьма разнообразны. Например,
сторонники социального конструктивизма трактуют знание как функцию

82 М а т у р а н а У . В а р е л а Ф . Д р е в о п о зн а н и я . Б и о л о ги ч е с к и е к о р н и ч е л о в е ч е с к о г о п он и м а н и я . М .: П р о г р е с с .
2 0 0 1 . С 1 4 7 , 2 1 2 -2 1 3 .

84
 лингвистических конвенций утвердившихся в культурных традициях и стандартах
научного дискурса. Но это лишь одна сторона медали.
Вторая сторона раскрывается в эволюционной эпистемологии и на основе
онтологии построенной на идеях глобального эволюционизма, системности83. В этом
ракурсе коммуникативный уровень взаимодействий понимается не как
фундаментальный, а как эволюционно обусловленный. Познание трактуется как
«проживание», совместная деятельность. Эволюционный конструктивизм
основывается на установке реализма, исходит из того, что мышление не открывает
объекты и не создает их, а скорее конструирует, извлекает из реальности то, что
соотносимо с его деятельностью. Конструктивистская концепция познания строится на
основе идей самоорганизации и историзма.
Один из ее основоположников эволюционной эпистемологии К. Поппер
критикует традиционную созерцательную модель познания, в которой познание
предстает как отражение, копирование субъектом объекта. Эту теорию он называл
бадейной: чувственные данные как бы вливаются в «бадью-человека» через семь
«отверстий-органы чувств», в бадье они связываются, классифицируются и
формируются в теории. Отмечая, что первым с критикой традиционной
(созерцательной) модели познания выступил Кант, К. Поппер так характеризовал
процесс познания: «Мы не ждем пассивно повторений, которые внушают или
навязывают нам регулярности, а сами активно пытаемся налагать регулярности на мир.
Мы пытаемся обнаружить в вещах сходные черты и интерпретировать их на основе
законов, изобретенных нами»84 Как видим, в эволюционной эпистемологии, познание
это конструирование, но не на основе субъективных предпочтений, а регулируемое
ограничениями, процесса жизнедеятельности и адаптации. Отсюда понятно
возрастание роли процедуры интерпретации, что фиксирует не только К. Поппер.
Г. Фолмер, наиболее глубоко проанализировавший философские основания
эволюционной теории познания, отмечал, что познание действительности есть
адекватная (внутренняя) реконструкция и идентификация внешних объектов. Базовым
этапом познания вообще и научного в частности является восприятие, которое есть не
что иное, как результат интерпретации. «Всякое восприятие является уже
интерпретацией чувственных данных» . По Фоллмеру, в процессе восприятия

83 Черникова И.В. Постнеклассическая наука и философия процесса. Томск.:НТЛ.2007.С. 35-50.

84 Эволюционная эпистемология и логика социальных наук. М.:УРРС. 2000. с. 95.
85 Фоллмер Г. Эволюция и проекция — начала современной теории познания. М. Русский двор, 1998.

85
 реальные объекты проецируются посредством света, звуковых волн, химических
веществ, теплового излучения или гравитационных полей на наши органы чувств. В
процессе познания мы пытаемся реконструировать объекты, исходя из их проекций.
Поскольку всякая проекция связана с потерей информации, в процессе реконструкции
эта информация должна быть, по крайней мере, частично, восстановлена. Эта
реконструкция является интерпретацией.
Таким образом, эволюционная эпистемология представляет эпистемологическую
схему, в которой познание понимается как целостный физиологически-ментальный
процесс. Эволюционная эпистемология дает ответ на проблему поставленную Кантом -
откуда приходят априорные формы познания. Ядро кантовского априоризма в том, что
человек подходит к явлениям с определенными формами созерцания и мышления, с
помощью которых упорядочивает эти явления. В эволюционной эпистемологии разум в
процессе приобретения знаний следует определенному заранее заданному шаблону
мышления (pattern). Идея, как отмечают сторонники эволюционной эпистемологии,
заключается в том, что существует изоморфизм форм между концептуальной сетью
науки и концептуальным порядком разума, то есть концептуальное развитие науки идет
параллельно концептуальному развитию разума. При этом разум не остается
пассивным, но и не отрывается от онтологической основы, он взаимодействует с этой
сетью и преобразует ее.
Герхард Фоллмер, исследователь эволюционной теории познания предлагает
интересный ответ на обозначенные вопросы. Фоллмер рассматривает эволюционную
теорию как универсальный подход к познанию. В своей работе он подробно анализирует
эволюционный подход в биологии и психологии, применительно к развитию человека
как вида. Философ приходит к выводу о том, что эволюция человека и всего живого, в
силу существования в системе взаимодействий и взаимовлияний с человеком, тесно
связаны с развитием культуры. Интересно то, что Фоллмер культуру рассматривает как
форму приспособления человека к миру, как его возможность выживать. Он пишет:
«Благодаря способности изобретать и употреблять символы (язык) человек получает
возможность собирать и передавать знания. Это дает ему средство внутривидовой
передачи информации, которое вступает в конкуренцию с биолого — генетическими
изменениями и запускает культурную эволюцию».*8686

С.91
86 Фоллмер Г. Эволюция и проекция — начала современной теории познания. М. Русский двор, 1998.
С.124

86
 Таким образом, иллюстрируется идея глобального эволюционизма, которая
характеризуется рассмотрением не только биологического и психологического в живом,
но и социального, культурного проявления человека. Отсюда видно, что только через
целостное рассмотрение проявлений жизни и жизни через человека становится
возможным адекватная интерпретация мировых процессов. В свою очередь, Фоллмер
отстаивает мнение о том, что объективная реальность существует и приспособленческая
способность человека является тому доказательством, так как только при
согласованности человеческого познавательного восприятия мира и действительных
процессов, протекающих в мире становится возможным развитие дальнейшей
преобразовательной деятельности познающего субъекта. Без совпадения познавательных
схем субъекта и объективного мира не стало бы возможным приспособление и
выживание человека как вида. Например, понимание устройства человеческого
организма дало возможность развиться медицине до той степени адекватности реальному
положению дел, что существенно сократилась смертность и повысилась рождаемость.
Биология, как наука, изучала бактерии и, тем самым, способствовала изобретению
дезинфектантов, которые, в свою очередь, существенно снизили коэффициент
возникновения холеры. Опыт разрушающей силы войны и тоталитарного давления
привело человечество к поиску гуманистических идей взаимодействия граждан
государства с правителем, а также разделения сфер влияния государств на мировой
арене.
Все это примеры эволюции в социальном аспекте и биологическом, а также в синтезе
биологического и социального. Фоллмер пишет: «Любой культурный прогресс опять
повышает необходимость приспосабливаться к культурному окружению и его
использовать. Таким способом культура оказывает сильное селекционное давление на
генетическую эволюцию человека. Также и культурные способности являются
инструментом, который содействует приспособлению к окружающему миру и овладению
им.» Из цитаты очевидно то, что в современной картине мира признается значимость
культуры и традиции для успешного существования человека, так как именно через
развитие культуры становится возможным развитие интеллектуальных способностей
человека.

87
Фоллмер Г. Эволюция и проекция начала современной теории познания. М. Русский двор, 1998.
С.201

87
 Культура выступает платформой опыта и, одновременно, результатом познавательной
деятельности субъекта, а также является стимулом для дальнейшего развития человека.
Например, в течение многих столетий, строительство больших архитектурных
сооружений зависело от количества рабочих людей, чьи жизни имели низкую ценность в
социальной иерархии. Для того, чтобы у человечества развилось стремление создавать
благоприятные технические условия работы на стройке (например, изобретение
подъемного крана) понадобились столетия угнетения рабочих, сотни смертей в
результате отсутствия мер безопасности, прежде чем у людей начало появляться
представление о гуманном отношении ко всем людям. Подобное отношение стимулирует
научное сообщество к поиску технического решения для обеспечения работы строителей
в условиях максимального комфорта и минимальной опасности для жизни. Это только
одна иллюстрация воздействия культуры на процесс эволюции человека.
Подобных примеров в истории можно найти множество. Важно отметить то, что
поиск адекватных решений приспособляемости человеческого вида к окружающей среде,
в итоге, привел к формированию того пространства, которое мы именуем культурой,
традицией, социальностью. Поэтому, становится возможным предположить то, что
познавательные схемы или модели формировались через взаимодействие с окружающей
средой, таким образом, также являясь продуктом длительного эволюционного процесса.
Человеческая способность к обобщению дает фундамент для развития познавательной
деятельности и повышения уровня таковой.
Немецкий философ Ханс Ленк отмечает, что процедура интерпретации тесно связана
со способностью человека познавать и относить любое впечатление или опыт под
определенную интерпретационную схему. Он утверждает то, что весь процесс познания
есть суть интерпретация, поскольку нет чистого восприятия объекта есть его
интерпретация через призму познавательной схемы, которые сформировались в
результате длительного накопления опыта человечества, который в обобщенном виде
закладывается в субъекта посредством культуры и социальной наследственности. То
есть, эволюционным путем. Таким образом, процедура интерпретации является
универсальным способом познания, который сопровождает любое действие мышления
человека. Здесь интерпретация понимается не в герменевтическом смысле, а в смысле
индивидуального толкования впечатления или события сквозь призму познавательной
схемы, сложившейся в результате развития культуры и опыта человечества, отраженного
в традициях. Следовательно, процедура интерпретации является внутренне присущей
способностью человека.

88
 Ханс Ленк пишет: «Нет независимо от интерпретации подхода к миру, ни в области
познания, ни в сфере деятельности, ни где-либо еще. Мир конституируется и
структурируется согласно нашим человеческим потребностям, способностям и
возможностям — и это относится как к органическим познавательным возможностям, так
и к познавательным формам, выраженным средствами языка. Мир лишь в той степени
доступен пониманию, в какой он структурируется, оформляется с помощью
выработанных человеком или преднайденных в нас интерпретационных схем. Все, что
мы можем воспринять, осмыслить и представить как познающие и деятельные существа,
зависит от различного рода интерпретаций. Человек является существом, занимающимся
толкованием, он зависим от интерпретации в актах мышления, познания, поведения, в
ситуации структурирования, конституирования, тем более, разумеется, это относится к
оценке.» 88
Здесь прослеживается связь с герменевтическим учением М. Хайдеггера, который
вывел процедуру интерпретации на арену бытия человека, наметив прямую связь способа
бытия и процедуры интерпретации, отметив также и роль традиции, языка и окружения в
познавательной деятельности субъекта.
Современная наука по-новому осознала реальность. Теперь действительность
предстает перед субъектом как сеть взаимосвязей, самоорганизующаяся и
саморазвивающаяся система, которая включает в себя человека. Такие системы носят
название «сложностных». Сложность представляет собой новое понятие, так как, в
отличие от классического понимания, такого рода сложность невозможно рассмотреть и
понять через разбиение на простые составляющие. «Сложное» есть новое целое, не
сводимое к своим частям, так как, исходя из идеи самоорганизации, система развивается
и организуется благодаря переходам в критических точках в качественно новое
состояние. Следовательно, предугадать какое состояние стабильности выберет система
в момент перехода не представляется достоверно возможным. Поэтому, выяснить из
каких предыдущих состояний система перешла на новый уровень развития крайне
затруднительно, если не сказать, невозможно. Таким образом, «сложные» системы,
включающие человека, требуют иного рассмотрения, нового метода познания, поскольку
устоявшееся понимание сложности не отвечает требованиям нового образа

88 Ленк Х. Схемные интерпретации и интерпретационный

конструкционизм./fflosof.Ыstoric.m/books/item/f00/s00/z0000058/

89
действительности и не включает в себя параметр постоянной динамики системы,
следовательно, не дает адекватной интерпретации подобных процессов. В современном
представлении о «сложностных» объектах, целое всегда будет больше своих частей,
поскольку качественно является более наполненным.
Таким образом, необходимо «новое» мышление, для того, чтобы представлялось
возможным достижение понимания и результативной работы с самоорганизующимися
системами, какими теперь предстают взгляду ученых процессы, протекающие и
формирующие картину бытия. Ситуация осложняется осознанием необходимой
включенности субъекта познания в развертывающийся процесс мирового бытия.
Человеческое существование влияет на мировое пространство, а оно, в свою очередь,
влияет на субъекта. Происходит взаимовлияние и совместное формирование целостного
мира, который находится в динамичном развитии и, следовательно, становится очень
важным для жизни на планете более детальное рассмотрение и интерпретация
действительных путей развития, а также и последующих. Для этого необходимо, как
завещали герменевты, начиная со Шлейермахера, учитывать и интерпретировать опыт
прошлого.
История как процесс прошлого, фундирующий настоящее и проектирующий будущее
вновь становится актуальным для анализа. Именно опыт дает возможность познающему
субъекту идти дальше, делать выводы, развиваться, эволюционировать. Поэтому,
представляется важным и целесообразным обратить внимание на процедуру
интерпретации, представленную под углом зрения герменевтики и экстраполировать ее
на научный мир в целом, отмечая процесс конвергенции гуманитарных и естественных
наук на мировой арене, в связи с осознанием иной картины мира. Таким образом, у
познающего субъекта должен сформироваться уровень ответственности нового порядка,
который будет включать ту высокую роль, которую, не всегда осознанно, «играет»
человек. Но на чем может базироваться такая ответственность? Ответ, который был
получен в результате данного исследования показывает, что процедура интерпретации
описания как аналитическое толкование жизненных процессов, включающее в себя
рассмотрение опыта истории, детальный анализ происходящего, учитывающий
наработки науки в разных областях познания, социальную ситуацию, политическую и
экономическую, что будет давать более полноценную информацию для построения
выводов относительно дальнейшего движения мирового бытия, а следовательно и бытия
человека в этом мире.
Как видим, герменевтическое учение вновь приобретает актуальность, на этот раз в

90
естествознании. Естественные науки, проникая глубь бытия и изобретая новые
«продукты» для улучшения качества жизни человека, не успевают рефлексировать
возможные результаты подобной деятельности. Понимая, что любая разработка ученых
вступает во взаимодействие человеком, его ценностями, желаниями, социальными
ролями и потребностями, становится ясно, что частая разработка, взаимодействия с
миром, станет включена в образованное целое восприятие и образ нового объекта,
который будет качественно иным и тем не менее, исходить из частной предпосылки.
Институт Гуманитарной экспертизы занимается вопросами интерпретации новых
изобретений науки и той степени влияния оных на человека как био — социального
существа и на мировое пространство.
Таким образом, процедура интерпретации, понятая как анализирование событий, на
основе учета и рассмотрения исторических параметров и максимальное включение
текущего момента окружающего, интерпретируемое событие может преподнести новое
понимание происходящего и его возможное влияние на дальнейшие события, поскольку,
исходя из идеи самоорганизации, случайность является тем ключевым моментом,
который дает возможность системе переходить на новый уровень развития.
«Случайность» здесь понимается не как роковая сила, не поддающаяся объяснению, а
наоборот, вполне закономерной, как бы это ни парадоксально звучало. Такая «случайная»
закономерность может быть предсказана, следует найти способ, который будет адекватен
подобному описанию движения жизни.
Исходя из вышеизложенного, таким методом может выступать интерпретация,
поскольку она, как отмечает Фоллмер и Ленк, является внутренне присущей
познавательной способностью субъекта, сформировавшейся в результате эволюции.
Любое восприятие человека подвергается внутренне интерпретации, следовательно,
субъект имеет дело не с вещами как таковыми, а с собственными интерпретациями этих
вещей. Тот факт, что люди могут общаться и взаимодействовать в вопросах совместного
бытия, изобретать новые конструкции, эффективно работающие в мировом пространстве
указывает на то, что интерпретации базируются на обобщенных схемах, снятых с
реального мира. Это дает надежду на достижение адекватной интерпретации бытия.
Таким образом, процедуру интерпретации следует направить на сферу науки, а также
на повседневное бытие человека. Ключевыми моментами интерпретации должны стать
анализ максимального количества связей рассматриваемого объекта системы, а также
понимание возможного источника образования объекта, учет его исторических
параметров. Объектом системы может выступать любой процесс мирового бытия,

91
начиная от изобретения нового лекарства, космического аппарата, гаджета, до
трансформации норм морали и модификации образовательных стратегий.
Интерпретация как процедура познания должна иметь ценностный ориентир, так как
от этого процесса зависит понимание дальнейшего направления развития мирового
пространства. Такое развитие должно быть направлено в конструктивное русло,
сохраняющее планету и жизнь на ней, но не разрушающее. Однажды созданная атомная
бомба показало всему миру ту огромную степень влияние человеческих желаний,
амбиций и решений на природу и дальнейшее существование человека. В Хиросиме и
Нагасаки до сих пор высокий уровень онкологических заболеваний. Изобретение
усовершенствованных протезов конечностей для человека начали наталкивать некоторых
людей на мысль о замене своих живых конечностей на протезы, поскольку они не будут
стареть и не болят при нагрузках. Такое мнение может стать модным и привести к тому,
что люди перестанут беречь здоровье, а станут стремиться заработать на искусственное
тело. Что может быть далее? Ученый, выдвинувший за скобки человеческие ценности и
нормы морали может создать устройство, которое, несомненно, поразит человечество
гениальностью подобной мысли, но, в тоже время, может привести к отказу от
«человеческого», заменив его на искусственное создание. Сможет ли развиваться
человечество, если за него будут работать автоматы, созданные ограниченным
количеством ученых, а человек будет лишь использовать данный продукт, не пытаясь
понять его суть. Человек станет беспомощным сам по себе. Проблема представляется
чрезвычайно важной для понимания развития мирового бытия, включающего человека.
Интерпретация всегда включена в любую работу с текстом. Результаты работы в
естественных науках отображены в высказываниях и хранятся в виде текстов. Таким
образом, не стоит пренебрегать тем, что интерпретация этих высказывания будет
зависеть ь от ряда параметров, а именно, от личности автора и интерпретатора, от
исторической ситуации, в которой было произведено исследование, а также произведен
анализ данного исследования. Ученый всегда имеет дело с интерпретациями. Подобная
процедура анализа языка текста будет субъективно нагружена личностью и интересом
интерпретатора и автора исследования, но такой анализ и осознание момента создания
исследования и со-зависимостей процесса дает возможность подойти к более
адекватному пониманию работы ученого. Пренебрежение осознанием субъективности
интерпретации ведет к слепому самообману, который может привести к полному отходу
от объективности и входом в совершенный субъективизм. Поскольку, только осознавая
свое влияние можно начать искать решение по учеты своего вмешательства в

92
 интерпретацию исследования или ситуации, а также найти способы контроля
собственного «присутствия» в толковании.
«Язык — дом бытия», сказал М. Хайдеггер, показав, тем самым, текстуальность и
смысло — нагруженную знаковость человеческого бытия, которая опосредует любое
действие человека, любой его мыслительный процесс. Наука является результатом
интеллектуальной деятельности ученых, выраженной в языке вербально или текстуально.
Следовательно, процедура интерпретации не должна замыкаться на гуманитарных
науках, но также находить свою актуальность и необходимость в естествознании. Как
справедливо отмечает Микешина Л. А., - пренебрежение процедурой интерпретации в
естественных науках приводит к тому, что «...мы располагаем уже не сутью значения, а
лишь его оболочкой.»89
Подведем итоги исследования в данной главе. Интерпретация как процедура может
быть рассмотрена в четырех аспектах, а именно:
1. как инструмент познания или схема, сформировавшиеся в ходе глобальной
эволюции;
2. как процесс расшифровки смыслов и значений символов языка;
3. как процедура детального анализа окружающего пространства события,
оставляющее свои «следы» на ключевых точках перехода системы на новый
уровень;
4. как метод работы с историческим опытом человечества и экстраполяция
результатов интерпретации на текущий момент, а также возможность
прогнозирования дальнейших событий.
Из вышеизложенного видно, что процедура интерпретации может стать
фундаментальной, опосредующей любое действие субъекта, а следовательно дающая
возможность направлять такое действие на конкретный объект и целенаправлено его
истолковывать. Поскольку, процедура интерпретации является внутренне - присущей
человеку, то ее необходимо проанализировать и конкретизировать до уровня метода
научного исследования. Определить значит понять. Считаю уместным закончить работу
цитатой Микешиной Л. А.: «Интерпретативная деятельность человека неотъемлема от его
бытия, которое предстает, если осмысливается, как всегда истолкованное каким — либо
образом, и объективная потребность в истолковании вызвана не только различными
позициями, «перспективами» в отношении субъекта к миру, но и бесконечной89

89 Микешина Л. А. Философия науки: современная эпистемология. Научное знание в динамике

культуры. Методология научного исследования. М.: Прогресс - Традиция: МПСИ: Флинта, 2005. С.198

93
изменчивостью самого мира. Для понимания природы интерпретативной деятельности
значимо то, что человек не выходит к миру непосредственно, но через символизм, знаковые,
в особенности языковые, объективации — в целом через «символические универсумы»,
«чеканящие» бытие, впитавшие различные области значений и задающие предметные
смыслы, которые требуют своего истолкования при осуществлении не только познания, но
любого вида деятельности. Весь мир — природа и общество - «творится», приобретая
смыслы, включаясь во всеобъемлющий смысловой мир, и, соотносительно с ними,
осмысливая и истолковывая их. Это в свою очередь, означает, что сущность интерпретации
не сводится к некоторой операционально — методологической деятельности, в частности с
текстами, но выходит за ее пределы в сферу фундаментальных основ бытия и познания.»90

90
Микешина Л. А. Философия познания. М.: Прогресс - Традиция, 2002. С.315

94
 ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Темой данной работы является философский анализ процедуры интерпретации в

современном научном познании. В ходе исследования была проанализирована
трансформация процедуры интерпретации на различных этапах развития науки и ее роль в
различных когнитивных практиках.
• Были рассмотрены три типа научной рациональности: классическая, неклассическая и
постнеклассическая. Такое обращение автора к истории научной рациональности
обусловлено желанием достичь более детального понимания современного состояния
естествознания, которое стало возможным благодаря наличию предыдущего
исторического научного опыта. В ходе такого анализа была обнаружена связь и
зависимость между культурной ситуацией и требованиями к объективности научных
результатов, а также понимание научной деятельности в целом.
• В результате исследования герменевтической традиции, были выявлены принципы
работы с текстами в гуманитарных науках. Выяснено, что для качества интерпретации
текста, согласно Шлейермахеру, необходимо исследовать «форму» произведения, а
именно биографию автора исторического текста, его предпочтения, другие его
работы, культурную и социальную ситуацию времени, в котором создавался текст и
так далее. Дильтей, в свою очередь, находит связующее звено между
интерпретатором и интерпретируемым. Это звено есть «социальность», которая
состоит из общих для всех понятий и объективированных вовне индивидуальностей.
Хайдеггер обращается к исследованию языка, говоря о том, что язык скажет о своем
носителе гораздо больше, чем сам носитель. Он показывает, что для понимания
существования произведения, которое имеет своего автора, необходимо разобраться с
существованием человека и понять, что есть бытие. Гадамер говорит о предрассудках,
которые не следует преодолевать, а надлежит лишь осознать, таким образом, можно
будет отследить привнесение таковых в интерпретацию.
• При анализе научного знания в контексте постнеклассической научной
рациональности, основанной на идеях системности, коэволюции, нелинейности,
глобального эволюционизма, была выявлена тенденция «замены законодательного
разума интерпретативным». В эволюционной теории познания познание трактуется

95
 как жизнедеятельность, как способ адаптации человека к миру. На материале
эволюционной теории познания, опираясь на работы Г. Фоллмера, К.Поппера, У.
Матураны, Д. Кемпбелла и других был сделать вывод о том, что процедура
интерпретации является важным инструментом познания в науках о природе на
современном этапе развития научного знания, когда происходит радикальное
изменение наших представлений о природе (от механистической к организмической,
системной, нелинейной модели природы). В этой КМ стирается граница между
естественным и искусственным, между субъектом и объектом. Интерпретация в
эволюционной эпистемологии оказывается внутренне — присущей субъекту познания
схемой, которые наполнялись в ходе эволюции под влиянием культурно —
социального окружения (Х. Ленк). Нет ничего вне интерпретации.
• Показано, что наработки герменевтической философии актуализируются в
современном научном познании. Учения Хайдеггера и Гадамера вновь приобретают
актуальность применительно к научному познанию, поскольку схемы познания
действуют по одному принципу. Дильтей обратил внимание на общее звено между
всеми людьми, на «социальность». Он считал, что благодаря общей включенности
людей в единое пространство становится возможным понимание. Говоря в рамках
концепции Фоллмера и Ленка, именно благодаря наличию единого фундамента
культуры и социальности, схемы познания формировались и наполнялись опытом
истории. Здесь прослеживается связь с герменевтической традицией. Однако,
философы - герменевты только начинали обращать внимание на то, что
интерпретация может быть универсальной процедурой, хотя Хайдеггер прямо писал
об этом, то в концепции глобального эволюционизма эта идея находит свое детальное
и полное отражение.
• Была проанализирована современная научная ситуация, а именно осознание процесса
самоорганизации открытых систем. Данный анализ позволил глубже понять процесс
эволюции и ту степень адекватности переноса этой идеи на любые процессы
развития, в частности на эволюцию познавательных способностей человека.
• В данном исследовании были рассмотрены герменевтические теории Шпета и Апеля.
Оба философа обратились к изучению языка. Например, для Апеля язык выступает
медиумом между эмпирическим воплощением человека и «трансцендентальной
интерсубъективностью». Философ рассматривает коммуникативное сообщество, в
котором интерпретатор всегда находится в коммуникации с интерпретируемым
текстом и его окружением, вступает в языковую игру. Благодаря языку совершается

96
 коммуникация, обмен информацией, создается открытая система, которая может
рассматриваться как саморазвивающаяся. Таким образом, учение Апеля также
является актуальным для современного научного познания, в той его части, где язык
рассматривается как связующее звено между всеми участниками мирового процесса,
включающего человека. Язык дает возможность системе обмениваться энергией и
информацией, что отвечает условию открытости системы и приводит ее к
эволюционизму.
• В ходе обращения к работам Л. А, Микешиной стало понятно то, что язык является
тем общим местом, благодаря которому совершается обмен информацией, знаниями и
становится возможным фиксирование результатов познания, а также мыслительный
поиск решений и суждений. Ведь человек осуществляет мыслительный акт на языке,
коммуницируя с самим собой. Поэтому, интерпретация становится универсальным
методом работы с языковой реальностью, поскольку язык пронизывает любую
человеческую деятельность.
• Было выявлено, что одним из основных критериев достижения адекватной
целенаправленной интерпретации как методологической процедуры, на современном
этапе научной деятельности, представляется контролирование собственных эмоций и
субъективных личностных привнесений характера в результат интерпретации, то есть
осознание работы собственного мышления и, используя критику и рефлексию
заниматься исследованием. Здесь также важна идея Гадамера о том, что пытаться
элиминировать субъективность не стоит, наоборот, необходимо проявить все свои
«предрассудки» и контролировать их при исследовании, дабы они не проникли и не
исказили результатов работы.
В завершении данного исследованию, считаю необходимым еще раз обратить
внимание на выявленные в результате работы автора, четыре аспекта интерпретации в
современном научном познании, а именно:
1. интерпретация как инструмент познания или схема, сформировавшиеся в ходе
глобальной эволюции;
2. интерпретация как процесс расшифровки смыслов и значений символов языка;
3. интерпретация как процедура детального анализа окружающего пространства
события, оставляющее свои «следы» на ключевых точках перехода системы на
новый уровень;
4. интерпретация как метод работы с историческим опытом человечества и
экстраполяция результатов интерпретации на текущий момент, а также возможность

97
 прогнозирования дальнейших событий.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Апель К. - О. Трансформация философии. М., «Логос, 2001. - 344с.

2. Аршинов В.И., Свирский Я.И. Синергетика как интерсубъективная коммуникация.
М., 2008
3. 3. Аршинов В. Свирский Я. Философия самоорганизации. Новые горизонты/
http://ecsocman.hse.ru
4. Аршинов В. И. Синергетика как феномен постнеклассической науки. М., 1999 — 203с
5. Аршинов В.И., Войцехович В.Э. Синергетическое знание: между сетью и
принципами// Синергетическая парадигма. М., 2000, с.137 — 149
6. Аршинов В. И. Буданов В. Г. Когнитивные основания синергетики.// Синергетическая
парадигма: Нелинейное мышление в науке и искусстве. - М., 2002. С.67-108
7. Астафьев О. Н. Синергетический подход к исследованию социокультурных
процессМов: возможность и пределы. М., 2002

8. Бажанов В. А. Социально — культурная революция в нейронауке: новые грани

кантианской программы. // Вопросы философии. 2016, №8

9. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1980. - 434 с.

10. Баранцев Р.Г. Активность саморазвития. М, УРСС, 2003. — 144 с.

98
11. Бевзенко Л.Д. Социология революций и эвристические возможности понятия
социальной бифуркации. М., УРСС, 2011. - 228с.

12. Беленкова О.А. Социосинергетика о взаимосвязи управления и самоорганизации в

социальных системах. // Вестник Башкирского ун-та, №4 Т. 17/2012

13. Биотлас В. О. О слове и слове в герменевтике Г. - Г. Гадамера^Ер://НЬ-иа.

14. Блинов А. К., Ладов В. А. Аналитическая философия и герменевтика (К. - О.

Апель)/http://www.i-u.ru

15. Бранский В. П., Пожарский С. Д. Социальная синергетика и акмеология. Теория

самоорганизации индивидуума и социума. Спб.: Политехника, 2002

16. Бранский В. П. Теоретические основания социальной синергетики. // Вопросы

философии, 2000. №4

17. Буданов В. Г. Метод ритмокаскадов: о фрактальной природе времени

эволюционирующих систем// Синергетика. Труды семинара. Т. 2 Естественные,
социальные и гуманитарные аспекты. М., 1999, с. 36 -54

18. Буданов В. Г. Методология синергетики в постнеклассической науке и образовании.

М., 2007

19. Будущее фундаментальной науки: концептуальные, философские и социальные

аспекты проблемы. - М.:URRS, 2011. - 288с.

20. Вартофский М. Модели: репрезентация и научное понимание. - М., 1988. - 507с.

21. Василькова В. В. Синергетика и архетипические коды социальной самоорганизации.

22. Войцехович В. Э. О специфике мышления и возможности фрактальной логики//

Современная логика: проблемы теории, истории и применения в науке. Материалы VI
Международной научной конференции. 22 — 24. 06. 2000. Спб. 2000. с. 21 -23

23. Войцехович В. Э. Человек как аттрактор биоэволюции (антропно — синергетический

взгляд на развитие жизни). // Философия науки № 8

99
24. Гадамер Г. - Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. - М., «Прогресс,
1988. - 699с.

25. Гадамер Г. - Г. Актуальность прекрасного. - М., «Искусство», 1991. - 367с.

26. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологической философии. - М., 1994. - 486с.

27. Гайденко П. П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология ХХ века. - М.,

«Республика», 1997. - 495с.

28. Гайденко П. П. Проблема рациональности на исходе ХХ века. // Вопросы

философии. - 1991. - № 6.

29. Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. М., 1980. - 566 с.

30. Гибсон Д. Экологический подход к зрительному восприятию. М., 1988. - 464с.

31. Данилов Ю. А. Человекомерные аспекты синрегетики // ИФ РАН 2001

32. Данилов Ю. А. Возникновение и эволюция понимания «самоорганизация».//

Синергетика, 2001. №4. с. 80-83

33. Данилов Ю. А. Герман Хакен о синергетике // Синергетическая парадигма. М.:

Прогресс — Традиция, 2002, с. 22-26

34. Данилов Ю. А. Синергетика лицом к человеку. // Причудливый мир науки. Саратов:

Изд -во: ГосУНЦ «Колледж», 2004, с. 62-64

35. Данилов Ю. А. Синергетика — наука о самоорганизации // Причудливый мир науки.

Саратов: Изд -во: ГосУНЦ «Колледж», 2004, с. 65-71

36. Дильтей В. Наброски к критике исторического разума // Вопросы философии №4,

1988. С.135-152

37. Дильтей В. Сущность философии. - М., «Интрада», 2001. - 156с.

38. Дильтей В. Введение в науки и духе. Собр.соч. В шести томах/ пер.с нем. Под ред. В.
С. Малахова. - М.: Дом интеллектуальной книги, 2000. - 730с.

100
39. Дильтей В. Описательная психология./Ы1р://НЬ-иа.т

40. Дэвидсон Д. Истина и интерпретация. - М.,2003. - 448с.

41. Зотов А. Ф. Современная западная философия. - М., «Прогресс», 2001. - 520с.

42. Каган М. С. К синергетическому толкованию процессов самоорганизации. //

Синергетика и синрегетический историзм. Спб.: Идеал, 2005

43. Касавин И. Т. Традиции и интерпретации: Фрагменты исторической эпистемологии. -

М.; СПб., 2000. - 320 с.

44. Клочко В. Е. Самоорганизация в психологических процессах. Томск. 2005

45. Князева Е. Н. Эпистемологический конструктивизм. // Философия науки. М., 2006.

Вып. 12

46. Князева Е. Н. Удивительный мир нелинейности и сложности // Неизбежность

нелинейного мира. М., Гуманитарий, 2012. - с.73 — 96

47. Конструктивизм в теории познания [ / Рос. акад. наук, Ин-т философии; Отв. ред. В.А.
Лекторский. - М.: ИФРАН, 2008. - 171 с.

48. Коткавирта Ю. Герменевтика и деконструкция. - Спб.,1999. - с. 47-67

49. Кузнецов В. Г. Герменевтика и ее путь от конкретной методики до философского

направления. /http: //mylibrary .com

50. Кузнецов В. Г. Герменевтическая феноменология в контексте философских воззрений

Г. Г. Шпета./Ьйр://туНЬгагу.сот

51. Ласло Э. Век бифуркации. // Путь. № 7 с. 3 — 129

52. Латур Б. Пересборка социального: введение в акторно — сетевую теорию./ пер. а

англ. И. Полонской под ред. С. Гавриленко: Национальный исследовательский ун-т
«Высшая школа экономики». - М.: Изд. Дом Высшей школы экономики, 2014.- 384с.

101
53. Ленк Х. Схемы интерпретации и интерпретационный конструкционизм. //
filosof.historia.ru

54. Лоренц К. Кантовская концепция a priori. // Эволюция. Язык. Познание. М., 2000. -
272с.

55. Лоренц К. Оборотная сторона зеркала. // Эволюция. Язык. Познание. М.,Языки

русской культуры., 2000. С. 42-70

56. Малинецкий Г.Г. Моделирование в социосинергетике. Нерешенные

проблемы./http://www.library.omsu.ru/cgi-bin/irbis64r/cgiirbis_64.exe
57. Малкей М. Наука и социология знания. - М.,1983. - 283с.

58. Малков С.Ю. Применение синергетики для моделирования социальных процессов. //

Синергетическая парадигма: Социальная синергетика: сб. ст. / ред.-сост.: Астафьева
О.Н., Буданов В.Г. - М.: Прогресс-Традиция, 2009. - 688 с.
59. Матурана У. Варела Ф. Древо познания: биологические корни человеческого
понимания. / пер. с англ. Ю. А. Данилова. М.: Прогресс — Традиция, 2001. - 224с.
60. Майнцер К. Сложность и самоорганизация. Возникновение новой науки и культуры
на рубеже веков./ http://spkurdyumov.ru
61. Майнцер К. Сложность и самоорганизация. // Синергетическая парадигма. М.:
Прогресс — Традиция, 2000.- с. 61 — 74
62. Майнцер К. Сложносистемное мышление: материя, разум, человечество. Новый
синтез. - М., 2009 .- 464 с.

63. Микешина Л. А. Философия науки: Современная эпистемология. Научное знание в

динамике культуры. Методология научного исследования. - М.: Прогресс —
Традиция: МПСИ: Флинта, 2005. - 464 с.

64. Микешина Л. А. Философия познания. - М.: Прогресс — Традиция, 2002. - 624с.

65. Микешина Л. А. Диалог когнитивных практик. Из истории эпистемологии и

философии науки. - М., 2010. - 575с.

66. Моисеев В.И. Синергетические образы социального логоса./http://www.vyacheslav-

moiseev.narod.ru/Other/MYTEXT S.html

102
67. Морен Э. Метод. Природа Природы. / Перевод с французского Е. Н. Князевой. М.:
Прогресс-Традиция, 2005. - 464с.

68. Назарчук А. В. Понятие рациональности в философии К. - О. Апеля. // Вестник

Московского университета. Сер. 7, Философия №3. - с. 52-64

69. Никифоров А. Л. Интерпретация в естественных и гуманитарных

науках/http://iphras.ru/uplfile/socep/nikiphorof.pdf

70. Ноздринова Г. Н. Основные черты философской герменевтики В. Дильтея.

Современные социально — философские и психолого — педагогические проблемы:
Сборник научных трудов. Вып. XVIII. - Москва — Ставрополь: СекКавГТУ, 2005. -
392с.

71. Няпунен Л. Программа Ильи Пригожина перестройки традиционной физики и

вытекающие из нее заключения для понимания социальных проблем. //
Синергетическая парадигма. М.: Прогресс — Традиция, 2004. С.24-51

72. Палатников Д.Е Социальная синергетика в социально - философском познании //

Фундаментальные исследования. - 2009. - № 1. - С. 89-90;
73. Поппер К. Объективное знание: эволюционный
подход./http: //gtmarket.ru/laboratory/basis/4291
74. Поппер К. Знание и психофизическая проблема: В защиту взаимодействия. Пер.с
англ. /Послесл. И. В. Журавлева. - М.: Изд-во ЛКИ, 2008.- 256с.
75. Пригожин И. Постижение реальности. // Природа. 1998 №6, с. 4-11

76. Пригожин И. Стенгерс И. Порядок из хаоса: новый диалог человека с природой. - М.:
Прогресс, 1986. - 432с.

77. Пригожин И. Конец определенности. Время, хаос и новые законы природы. - Ижевск:
НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика». 2000. - 216с.

78. Режабек Е.Я. Синергетические представления и социальная реальность.

79. Рикер П. Конфликт интепретаций: Очерки о герменевтике. - М.: Канон — Пресс:
Кучково поле, 1995. - 624с.
80. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. - М., Республика, 1998. - 413с.

103
81. Рузавин Г. И. Самоорганизация и организация в развитии общества.// Вопросы
философии, 1995, №8
82. Сенге П. Пятая дисциплина: искусство и практика самообучающейся
самоорганизации. - М.: Олимп — Бизнесс, 2003. - 384с.
83. Стенгерс И. // Современная наука: познание человека. М. «Наука», 1988, с.32 — 83.
84. Степин В. С. Теоретическое знание. - М., 2000. - 744с.
85. Толпыкин В. Е. Познание как специфический вид духовной и практически —
преобразующей деятельности человека.
86. Томпсон М. Философия науки. - М.: Файер — Пресс, 2003.- 304с.
87. Фоллмер Г. Эволюция и проекция — начала современной теории познания. //
http: // gtmarket.ru

88. Фоллмер Г. Эволюционная теория познания. - М., Русский двор, 1998. - 256 с.

89. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. - СПб., 2000. - 380 с.

90. Хайдеггер М. Бытие и время/ пер.с нем. В. В. Бибихина. - М.: Ad Marginem, 1997. -
520с.

91. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени.- Томск, «Водолей», 1997. -

383с.

92. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. - М.: «Республика», 1993. - 447с.

93. Хайдеггер М.Разговор на проселочной дороге: Избранные статьи позднего периода

творчества. - М.: Высшая школа, 1991.- 220с.

94. Хакен Г. Принципы работы головного мозга. Синергетический подход к активности

мозга, поведению и когнитивной деятельности. М.: ПЕРСА, 2001. - 352с.

95. Хакен Информация и самоорганизация. Макроскопический подход к сложным

явлениям. М.: Мир, 1994. - 240с.

96. Хакен Г. Тайны природы. Синергетика: учение о взаимодействии.- Ижевск: ИКИ,

2003. - 320с.

104
97. Хакен Г. Основные понятия синергетики // Синергетическая парадигма.
Многообразие поисков и подходов. М.: Прогресс — Традиция, 2000

98. Черникова И.В., Черникова Д.В. Возможности социосинергетики в теоретических

исследованиях социальности.
99. Черникова И. В. Постнеклассическая науки и философия процесса. Томск, 2007

100. Черникова Д. В. Коммуникация и управление в аспекте социосинергетики.

Томск. 2005

101. Черникова И. В. Эпистемологическое обоснование научных концепций //

Материалы 3-й Всероссийской конференции « Традиционные инновационные
процессы в образовании». Томск, 1998.

102. Черникова И. В. Когнитивные науки и когнитивные технологии ы зеркале

философской рефлексии. / И. В. Черникова // Эпистемология и философия науки.
2010. Т. 27, № 1, С. 101 — 116

103. Черникова И. В. Эволюция субъекта научного познания // Вопросы философии,

2014, №8. С. 65-76

104. Черникова И. В. Философия и история науки. - Томск: Изд-во НТЛ, 2011. -

388с.

105. Черникова И. В. Черникова Д. В. Эволюционный конструктивизм: квопросу о

познании познания. // VI Международная конференция о когнитивной науке: Тезисы
докладов. Калининград. 23 — 27 июня 2014. Калининград, 2014.- 752с.

106. Чешев В. В. Проблема познания в философии. - Томск: Изд-во Том. архит.-

строит. ун-та, 2003. - 334 с.

107. Шестакова М. А. Функция здравого смысла в герменевтике Г. - Г. Гадамера //

Вестник Московского университета. Сер.7 Философия №4, 1999. - с.90-100

108. Шлейермахер Ф. Академические речи 1829 года. // Метафизические

исследования. Вып. 3, 4. - Спб, 1998

105
109. Шлейермахер Ф. Герменевтика. // Альманах «Общественная мысль», 1993,
Вып. 4

110. Шпет Г. Г. Герменевтика и ее проблемы // Контекст. - М., 1989. - 267с.

111. Шпет Г. Г. Явление и смысл. - Томск, 1996. - 192с.

112. Эволюционная эпистемология и логика социальных наук. - М., УРСС, 2000. -

464с.

113. Эко У. Два типа интерпретации. // Новое литературное обозрение. 1996, № 21

114. Янч Э. Самоорганизующаяся Вселенная. Введение о обзор: рождение

парадигмы из метафлуктуации. // Общественные науки и современность. 1999, №1 С.
143 — 158
115. Ярославцева Е.И. Человек как интерактивная социально- природная
реальность (Природа прирастает человеком).

116. Campbell D. T. Evolutionary epistimology // The philosophy of Carl Popper. - Le

Selle (III.): Open court, 1974. - 459p.

117. Chernikova I. V. Chernikova D. V. Evolutionary Epistimology as a Cognitive

Practice of Postnonclasical Science // http://dx.doi.org/10.105L/shsconf/20162801020;

106
САЙТ http://like.exactus.ru

АНДРУСИШ ИН
Обработан файл:
Магистерская диссертацияДосх.

Год публикации: 2017.

Оценка оригинальности документа - 95.16%

Процент условно корректных заимствований - 0.0%

Процент некорректных заимствований - 4.84%

Просмотр заимствований в документе

Время выполнения: 60 с.

Документы из базы
Источники
В списке
Источники заимствования
литературы
1. Эволюционная эпистемология
как когнитивная практика
постнеклассической науки
Авторы:Черникова Ирина Васильевна. 2.67%
Год публикации:2008. Тип публикации:статья
научного журнала.
http://cyberleninka.ru/
Показать заимствования (34)
2. Эволюционный когнитивизм:
онтологические основания и
эпистемологическая перспектива
Авторы:Черникова Ирина Васильевна. 2.17%
Год публикации:2010. Тип публикации:статья
научного журнала.
http://cyberleninka.ru/
Показать заимствования (29)
3. Аналитическая философия и
герменевтика (К.-О.Апель)
Год публикации:2016. Тип публикации:реферат. 1.25%
http://mobiro.org/downloads/
Показать заимствования (18)
4. Аналитическая философия и
1.24%
герменевтика (К.-О.Апель)
Год публикации:2016. Тип публикации:реферат.
http://limej.ru/index.php/
Показать заимствования (17)
5. Реферат: Аналитическая
философия и герменевтика (К.-
О.Апель) 1.24%
Год публикации:2016. Тип публикации:реферат.
http://www.bestreferat.ru/
Показать заимствования (17)
6. Русская герменевтика, или
прерванный полет
Год публикации:2016. Тип публикации:реферат. 0.6%
http://limej.ru/index.php/
Показать заимствования (16)

7. Дипломная работа: Русская

герменевтика, или прерванный
полет 0.6%
Год публикации:2016. Тип публикации:реферат.
http://www.bestreferat.ru/
Показать заимствования (16)