Поминальная речь в Столярной мастерской Гетеанума 29 июля 2014 года

О деле жизни Сергея О. Прокофьева

Дорогие друзья!
Сергей Прокофьев попросил меня рассказать о его деятельности и об интенциях его деятельности на
этом торжестве. Я постараюсь исполнить это его желание в несовершенном очерке.
Рудольф Штайнер за три десятилетия до рождения Сергея Прокофьева, 12 сентября 1924 года, в том
помещении, где мы сегодня собрались, говорил в своем цикле об Апокалипсисе: «Если мы, будучи
понимающими людьми, умеющими толковать знаки времени, направим нашу жизнь в духе этих трех
мистерий нашего времени: мистерии Михаила, мистерии Христа и мистерии Сората, тогда в той области,
которую указала нам наша карма, мы будем действовать правильным образом…» Как известно, Сергей
Прокофьев не был священником Движения за религиозное обновление, но принадлежал – и принадлежит
– к эзотерическому Правлению Всеобщего антропософского общества. Членов эзотерического Правления
Рудольф Штайнер пригласил в сентябре 1924 года вместе со священниками на курс об Апокалипсисе – для
них читал он эти доклады. Сергей Прокофьев был «понимающим человеком», умевшим толковать «знаки
времени» и направившим свою жизнь в духе трех названных мистерий. Ради этого он принес бесконечные
жертвы.

Жертвенная самоотдача
За неделю до процитированного выше высказывания Рудольф Штайнер, также в Столярной мастерской,
подчеркнул: «Должно вновь прийти нечто от того, что подобно деятельности в древних мистериях, и что
называли жертвенной самоотдачей всего человека, с растворением всего человека в его задаче». Именно
в таком настроении Сергей Прокофьев работал на протяжении всей своей жизни для Антропософии, также
и в последнее время, на протяжении трехлетней тяжелой болезни. Он работал с «мужеством познания» и с
«огнем познания» творческим образом и растворялся в своей задаче «всем [своим] человеком» таким
образом, как это имел в виду Рудольф Штайнер. Какие великолепные, даже кульминирующие
произведения создал он еще в это последнее время, разработки об Антропософии, которых с такой
пламенной надеждой ожидал Рудольф Штайнер от своих учеников и сотрудников!

О христологии
В 2011, в первый год болезни, вышел в свет значительный труд Сергея Прокофьева о Скульптурной
группе «Представителя человечества»: «Скульптурная группа Рудольфа Штайнера. Откровение духовной
цели человечества и Земли». Я все еще вижу перед собой эскиз обложки книги, прислоненный к тумбочке
его кровати в Базельской клинике, где его прооперировали. Этим произведением Сергей Прокофьев не
только указал на то, как к «изначальным задачам» Рудольфа Штайнера принадлежало принесение на
Землю «соответствующего действительности отображения» Христа, которое он создал из интуитивной
связи своего собственного Я-существа с Существом Христа, но также описал важные духовные открытия в
Скульптурной группе – которые среди прочего касались «эфиризации крови», «мирового источника
целительных сил», а также борьбы зла за человеческое сердце.
В беседе Сергей Прокофьев дал понять, что он лишь изредка искал прямой встречи с мастерской
Рудольфа Штайнера и со Скульптурной группой в Гетеануме, поскольку получаемые там впечатления были
настолько сильны, что воздействовали на него в течение недель и месяцев. Все же незадолго до своей
смерти он надеялся еще раз найти силу, чтобы посетить эти места, что ему в конечном счете уже не
удалось. Но созданный Рудольфом Штайнером бюст Христа он попросил в самом конце принести в
комнату, в которой умирал.
1
 В 2012-м, во второй год болезни, последовал содержащий более 600 страниц труд «И Земля становится
Солнцем. О Мистерии Воскресения», заключавший в себе полноту новых прозрений о Теле Воскресения
Христа, о солнечной тайне Тайной Вечери, об эзотерическом значении крови Грааля, о воскрешении
Лазаря, о мировой судьбе зла и о связи Рудольфа Штайнера с Натановой душой.

На высоте событий времени

Однако Сергей Прокофьев – несмотря на возраставшую телесную слабость – в последние три года
продолжал интенсивно работать и над другими, не в первую очередь христологическими темами. Он
готовил свои более ранние труды о царевиче Дмитрии и духовных задачах Центральной и Восточной
Европы к новому изданию и жил целиком и полностью на высоте современных событий эпохи. Его
геополитическое понимание, его познания и его интересы были ошеломляющими и потрясающими для
того, кто до сих пор никогда не говорил с ним о политике. Еще за несколько дней до своей смерти он не
только подробно говорил о процессах в Украине, но и о событиях в Ираке, Иране и Палестине – и
становилось ясно, что со своими духовными силами на этом жизненном пути он мог бы работать и с
совсем иными темами и задачами, чем те, которые были им выбраны. Он же избрал духовную науку
Рудольфа Штайнера.
В книге «Духовные задачи Центральной и Восточной Европы», которую он снабдил во время своей
болезни новыми значительными предисловием и послесловием, речь идет об образовании истинной связи
с Духом Народа, о связанном с этим будущем Центральной Европы и об общей судьбе с европейским
Востоком в подготовке следующей культурной эпохи, которая должна начаться приблизительно через 1500
лет. В какой бесконечной опасности находятся сегодня эти направления развития, и как важны труды
Сергея Прокофьева, позволяющие проявиться в совершенно новом свете также духовной деятельности
Рудольфа Штайнера в период Первой мировой войны! Как важны были для него, Сергея Прокофьева, до
самого конца вопросы о связи с немецким «Духом Народа» – с «Духом Народа» и с «Душой Народа»,
находящимися в диковинном, своего рода дыхательном движении и «воплощающимися» только в
особенные времена, с чем связаны особые задачи, но также и опасности (во время их «отсутствия»).

Мистерия Михаила
Наконец, в самом конце жизни Сергею Прокофьеву удалось также завершение его великой, целиком и
полностью новой книги о Мистерии Михаила, подготовительную работу к которой он – по сути –
осуществлял на протяжении всей жизни. Никогда прежде ни одним учеником и сотрудником Рудольфа
Штайнера не было разработано нечто настолько глубинное и всеобъемлющее о сущности Михаила в ее
различных аспектах и видах деятельности. Как он был связан с этой темой ведущего Солнечного Архангела,
который намного сильнее, чем другие Архангелы, соединился с целью развития человечества – поскольку
он является Ликом Христовым и представляет Его силы! Мы, люди, – так говорил Рудольф Штайнер, –
должны научиться в будущем работать вместе с Михаилом. Его последняя речь 28 сентября 1924 года была
речью о Михаиле и для михаилитов – и Сергей Прокофьев пришел на свою незабываемую лекцию о
Михаиле и об Имагинации Михаила, приведшую затем к книге, 8 мая 2011 года из клиники Иты Вегман в
Арлесхайме, где незадолго до этого был поставлен диагноз его тяжелой болезни.

Первый Класс
И наконец, его новая книга о Первом Классе! Вы все знаете, что в 2009 году Сергей Прокофьев
представил свое большое исследование о Первом Классе Школы Михаила и его христологических основах
– книгу, прослеживающую путь к истинной перспективе человеческого Я через 19 классных Уроков и
дающую ему возможность все яснее проявиться, в связи с глубоко эзотерическими результатами
исследований о Страже Порога и др. Многие люди – во всем мире – заметили в последние годы, что эта

2
публикация не только является единственной в своем роде исследовательской работой Свободной высшей
школы духовной науки, но и дает субстанцию на столетия в обращении с Первым Классом. Однако Сергей
Прокофьев идет дальше. Однажды в духовной перспективе ему открылось, что 19 Уроков не только являют
преобразование человеческого сознании в направлении «Христова Сознания», но находятся в совершенно
конкретной связи с Пятым Евангелием. Мантры Первого Класса при интенсивной медитации являются
ключом сознания к содержанию Пятого Евангелия и вводят глубоко в Мистерию Иисуса и в Мистерию
Христа.
То, что Сергей Прокофьев смог разработать в этом отношении – после 35 лет непрерывной, ежедневной
медитации с мантрами Класса, которая не была прервана и во время болезни, – потрясло его самого, и он
долго не был уверен, можно ли вообще сообщать дальше открывшиеся таким образом взаимосвязи.
«Только со святой робостью можно решиться говорить об этих вещах. Можно сказать, тебя почти
одолевает сознание, что ты вступаешь на святейшую почву человеческого созерцания, когда пытаешься
выразить в словах то, что открывается там душевному взору», – сказал Рудольф Штайнер в своей второй
лекции о Пятом Евангелии 2 октября 1913 года в Осло. И точно так же ощущал Сергей Прокофьев в работе
над этой книгой. Она была написана при «непростых обстоятельствах», – написал он в виде кратчайшего
намека в предисловии и назвал ее «самым первым началом Общеантропософской секции».

Рудольф Штайнер
Если бы кто-то сопережил, с каким напряжением последних сил – на фоне иссякавших телесных сил – он
заставил себя написать свыше 400 страниц этого всеобъемлющего труда, у него не нашлось бы ни слов, ни
понятий для этого свершения. Когда же все было наконец завершено, он испытал великое облегчение – и
продиктовал затем еще один чудесный очерк об общечеловеческом пути судьбы Рудольфа Штайнера, о
пути его духовной сущности через тысячелетия различных культурных эпох: «В его помощи и содействии
мы нуждаемся сегодня больше, чем когда бы то ни было», – говорит Сергей Прокофьев.
При поддержке Астрид Прокофьевой, которая еще раз прочла ему вслух его текст для редактирования,
он был до последнего занят этим и закончил его. Последние правки к книге о Классе дались ему
чрезвычайно трудно, как физическая работа в физическом мире, хотя его, как обычно, поддерживала его
секретарша Уте Фишер. Но очерк о Рудольфе Штайнере был для него чистой радостью. «Чем же еще
другим должны мы заканчивать в этой жизни?» – сказал он мне, улыбаясь, физически полностью
истощенный, но с сияющими глазами. Это было кульминацией его духовной работы и его жизни,
«растворением всего человека в его задаче».

Москва
Но сегодня нам следует себя спросить, при помощи каких выдающихся сил духа и воли Сергей
Прокофьев, собственно, мог совершить все это. Мы слышали в жизнеописании во время культа о его
трудной инкарнации в 1954 году в Москве, девять лет спустя после окончания Второй мировой войны,
посреди тоталитарного политического режима. Сергей Прокофьев нашел, или искал себе для этой жизни
высокоодаренную, выдающуюся в культурном отношении семью с блестящими способностями,
всесторонним образованием и высоким, даже высочайшим художественным уровнем. Правда однако и то,
что его любимая бабушка Лина долго страдала в сталинских лагерях, и много других друзей и знакомых
испытали на себе насильственный режим, подлинную природу которого Сергей Прокофьев разоблачил
впоследствии – в своем исследовании о мистерии Сората и о силах Сората, которые привели к власти в
Германии национал-социализм и в России – большевизм, ленинизм и сталинизм и отвлекли оба народа от
их задач, даже исказили их до противоположности – с последствиями, которые мы все еще несем и
вынуждены нести дальше.

Путь к Антропософии
3
 Инкарнация в это время и с такими задачами, которые его индивидуальность поставила перед собой на
вторую половину ХХ столетия и начало XXI, далась Сергею Прокофьеву нелегко. Еще в раннем детстве она
была связана с глубоким переживанием одиночества и боли. Мы слышали в биографической речи Рольфа
Герцога из Общины христиан: Сергей Прокофьев сохранил свою внутреннюю связь с духовным миром,
будучи ребенком, он никогда не испытывал впечатления, что живет на Земле впервые, и в середине
детства, на своем девятом году жизни, вновь обрел эзотерическое христианство благодаря истории
Парсифаля, которую ему прочел дома его дед Леонид Фейнберг из либретто Вагнера. Но как было
возможно присоединиться к этому в наши дни?
Мы слышали о значении для Сергея Прокофьева Дома Макса Волошина в Крыму, где он мог гостить во
время каникул, начиная с 14-ти лет. Там, в обширной библиотеке Волошина, он нашел книги Рудольфа
Штайнера, которые начал читать в тишине и уединении, а также в духовном одиночестве – начиная с книги
«Как достигнуть познания высших миров?», принесшей ему давно желаемый ответ на его основной вопрос
о современном эзотерическом христианстве: «Ибо, хотя в самой книге имя Христа почти нигде не упомина-
лось, тем не менее, одно обстоятельство было мне ясно уже после первого прочтения, что я держал в
руках данное из Духа нашего Времени описание пути человеческой души ко Христу». Книга стала для него
руководителем и помощником на внутреннем пути, по которому он шел с абсолютной
последовательностью, пусть и редко или никогда не говоря об этом.
В Доме Волошина он прочел и «Очерк тайноведения» Рудольфа Штайнера на французском языке и
встретил там медитацию с розами и крестом, которая глубоко его потрясла, а также Существо Христа в
центре эволюции мира и человечества. Он был глубоко взволнован: «Всё, о чём говорит здесь Рудольф
Штайнер, мне уже знакомо, я только не мог раньше этого мыслительно сформулировать. Таким образом,
то, что раньше жило в моей душе как общее неопределённое ощущение, теперь оказалось пронизанным
всей ясностью мыслящего сознания». У Сергея Прокофьева была богатая, тогда уже довольно сокрытая от
его ближайшего человеческого окружения внутренняя жизнь и интенсивная юность духовного поиска со
множеством мистических переживаний.

Юношеские стихи
В 1971-1973 годах, с 17 до 19 лет, он писал необыкновенные стихи, в
которых речь идет о пути из тьмы к свету, о духовных битвах и
апокалиптических взаимосвязях, с глубокой искренностью и с
драматической внутренней силой: «…просыпаясь от сильной
инспирации, – словно сами стихи будили меня, – я бросался к
письменному столу, чтобы второпях закрепить поэтические слова и
образы, а часто записать уже возникшее в душе полностью готовое
стихотворение, нередко и сразу несколько, словно они сами стремились
излиться на бумагу. Это – стихи ‹пылающей души›». В ходе одного из
посещений во время болезни он вновь отыскал эти стихи, которые все
еще были спрятаны в шкафу в родительской квартире в Москве – и
которые он никому не показывал в годы их возникновения, – и решился
на их публикацию. Они вышли в свет в прошлом году в великолепном,
содержащем более 400 страниц издании, в неантропософском
издательстве в Москве под названием «Мистический огонь души»,
снабженные предисловием Сергея Прокофьева и выдающейся русской
Сергей О. Прокофьев:
поэтессы Софьи Прокофьевой, его матери, которая среди прочего
Мистический огонь души.
написала: «В мировой поэзии я не знаю случая, когда в такой короткий Юношеские стихи. Москва, 2013
срок из души могло родиться такое мощное поэтическое откровение».

4
 Сергей Прокофьев однажды рассказал мне, как он был огорчен, когда на девятнадцатом году его жизни
долго сопровождавшая его поэтическая инспирация внезапно оборвалась. Он был в отчаянии. Голос стихов
замолчал, хотя временами он еще пытался продолжать писать стихи. Это было время первого лунного
узла, когда он из глубочайших подоснов души решил не только читать труды Штайнера, но избрать
Антропософию центральной задачей своей жизни и своей судьбы, что изменило его биографию: «И только
когда внутреннее решение было принято, когда я со всей силой пережил, как отныне вся моя жизнь
приобретает новый смысл и получает новую цель, связанную с началом моего сознательного служения тем
идеалам, которые уже раньше подспудно жили в моей душе, но лишь благодаря духовной науке стали для
меня осознанной реальностью, я был водительством судьбы выведен из моего первоначального
одиночества».

Требования духовной науки

В лице Славы Ивонина Сергей Прокофьев встретил летом 1973 года в Доме Волошина первого молодого
антропософа. Приблизительно за три месяца до этого поэтическая инспирация умолкла – и, явно,
освободила путь для того строго научно обоснованного познания духовного мира, которым Сергей
Прокофьев до последних дней своей жизни считал Антропософию. Душевное, а также художественное
отступило для этого, по крайней мере, на время, на задний план. Речь шла об обретении свободного от
чувственности мышления на пути внутреннего ученичества. С этим было связано некоторое отречение – и
Сергей Прокофьев также и впоследствии намеренно отодвигал в сторону свои высокие художественные
дарования, чтобы использовать всю свою силу в более узком смысле для духовнонаучной работы и
исследования.
Еще в нашей последней беседе, незадолго до его смерти, он сказал мне, что так охотно написал бы еще
нечто о «Фаусте» Гете и о драмах-мистериях Рудольфа Штайнера; он также вынашивал в своей душе
знаменательный проект «рассказа» о встрече Рембрандта и Христиана Розенкрейца, отдельные детали
которого он неоднократно сообщал. Поэтические возможности, даже весь художественный склад Сергея
Прокофьева – как и вообще его душевная сущность – никогда не были видны людям, которые были
знакомы «только» с его докладами и сочинениями, исполненными ясностью мысли.
Водительство судьбы после времени его первого «лунного узла» и решения поставить собственную
жизнь на службу Антропософии привело его не только к первым антропософским друзьям (и освободило
его – отчасти – от его «первоначального одиночества»), но и в Украину, где он смог получить у одной
переводчицы отдельные циклы лекций Рудольфа Штайнера. Для этого он проехал 900 км: « Ведь, чтобы
получить его [цикл лекций], я был готов преодолеть любые препятствия. Ибо к тому времени это уже стало
для меня главным в жизни: Антропософия!»
Его путь направил его к трудам Рудольфа Штайнера в Доме Макса Волошина, прежде чем он
познакомился с первыми циклами лекций – и он признавал эту приоритетность и последовательность как
сущностный знак для себя и для научного доступа к произведениям Рудольфа Штайнера.
Дюссельдорфский цикл об Иерархиях 1909 года, в котором наряду с другими принимали участие Михаэль
Бауэр и Христиан Моргенштерн, был тогда первым прочитанным им циклом.

Внутренний обет
Незадолго до своего 21-летия, однажды в бессонную ночь, он смог затем изучить арнхаймские
кармические лекции июля 1924 года, наполнившие до краев всю его душу. «Отныне я знал то Духовное
Существо, которому я служил и которому я отныне хотел быть предан всем своим существом: ‹Лику Христа›
и одновременно Духу нашего времени – Михаилу, инспиратору современной духовной науки». В
Арнхайме Рудольф Штайнер среди прочего сообщил о намечавшейся кульминации Антропософии в конце
ХХ века, о «союзе» с добрыми духовными силами, возникшем благодаря Рождественскому собранию
1923/24 года, и о своем обещании по отношению к духовному миру. После прочтения арнхаймских лекций
5
Сергей Прокофьев довел свое решение в отношении Антропософии до внутреннего «обета» («первый
сознательный обет в моей жизни») и с еще большей решимостью осваивал Антропософию. Вскоре она
явилась ему не только как сумма идей и перспектив, но как существо сверхчувственного мира, как то
«живое существо», о котором Рудольф Штайнер сказал в 1923 году, что оно «незримо странствует среди
нас», и что по отношению к нему человек должен чувствовать себя «ответственным».
Сергей Прокофьев изучал сочинения и лекции Рудольфа Штайнера с присущей ему, совершенно
последовательной силой воли и с духовной силой, способной как к анализу, так и к грандиозному синтезу,
и интенсивно работал над внутренним ученичеством. Это ни в коем случае не было так, что его восприятие
Антропософии носило только идеально-мыслительный характер. Напротив, он понял, что было возможно и
необходимо преобразовать при помощи собственной душевной силы антропософские идеи в исполненные
жизни образы, которые, преображая, охватывают собственные чувства и ощущения. Его любовь к
Антропософии становилась благодаря этому все интенсивней и интимней – формировались идеалы,
создавались жизненные силы.

Медитация Камня Основы и немецкий язык

На Пасху 1976 года он впервые принял участие в антропософской работе в маленькой, работавшей в
подполье группе, которая читала Медитацию Камня Основы на немецком и на русском языке; немецкого
текста он до этого никогда не слышал, а также не владел этим языком. Но тогда во время слушания
произошло нечто, что он и много времени спустя называл еще «настоящим чудом» своей жизни,
сравнимым «лишь с пробуждением от глубокого сна»: «В звучании немецкого текста Медитации Камня
Основы для меня впервые открылся целый мир совершенно новой духовности. Язык, который я услышал,
был языком столь же богатым и одухотворённым, как и тот возвышенный смысл, который он передавал.
Впервые язык и содержание явились мне в своём нерасторжимом единстве. Ибо не только немецкий язык
открылся мне в это мгновение как единственно возможный носитель всей полноты мудрости новой
христианской эзотерики, но также и само содержание Медитации Камня Основы впервые во всей своей
космически-теллурической мощи выступило перед моей душой. […] В то время всей своей душой я
ощущал, что только одно единственное произведение, написанное человеческими словами, можно было в
духовном смысле поставить рядом с Медитацией Камня Основы. И этим произведением было Евангелие
от Иоанна, а точнее его Пролог и прощальные беседы Христа Иисуса. Другими словами, с самого начала
мне было ясно: и то и другое проистекает из одного и того же Божественного Источника, из единой,
охватывающей все миры сферы Солнечного Логоса, из непосредственного Откровения живого Христа».
Сергей Прокофьев пережил нечто, что становилось для него все ясней и отчетливей в последующие
годы: Иоанн, автор названного по его имени Евангелия и Апокалипсиса, стоял под Крестом как
единственный сознательный свидетель Мистерии Голгофы; но Рудольф Штайнер был свидетелем второго
Распятия Христа в эфирном в ходе материалистического XIX столетия и начинающегося вместе с тем
Пришествия Существа Христа, наступающего воскресения Христова Сознания в человеке. Иоанн,
впоследствии – Христиан Розенкрейц, и Рудольф Штайнер являются двумя великими Учителями
эзотерического христианства, стоящими рядом друг с другом в духовном мире и ведущими христианско-
розенкрейцерскую эзотерику.
Немецкий язык, который он отныне решительно стремился выучить, стал для Сергея Прокофьева
«мистериальным языком современности» и главным языком его духовной жизни. В первом цикле лекций
Рудольфа Штайнера, который он смог прочесть на немецком языке, речь шла о Натановой душе и о
Парсифале: «Христос и духовный мир. Из поисков Святого Грааля».

Святые ночи и существа

Только девять месяцев спустя после глубокого переживания в связи с Медитацией Камня Основы на
немецком языке, на Рождество 1976 года, незадолго до своего 23-летия, Сергей Прокофьев побывал затем
6
впервые в гостях в маленькой группе, совместно отмечавшей Двенадцать Священных ночей в квартире
Марии Александровны Скрябиной, дочери композитора. Анни Ян и Карла Кинигер, обе приехавшие из
Австрии, за некоторое время до этого положили новую основу для антропософской работы в России с
празднованием Двенадцати Священных ночей – а также с чтением вслух Медитации Камня Основы на
немецком и на русском языках. Сергей Прокофьев обладал неповторимым органом для космически-
иерархической перспективы Антропософии – и связанных с ней существ Христа, Софии и Михаила, –
которую теперь он познал во всей глубине. Духовно он был родом из этих высоких сфер. Впоследствии,
живя уже на Западе, он разработал фундаментальные исследования о кругообороте года как пути
посвящения к переживанию Существа Христа, о Двенадцати Священных ночах и духовных Иерархиях и о
небесной Софии и существе Антропософии, свидетельствовавшие о том, насколько далеко он продвинулся
в этой связи за короткое время после совместного празднования Рождества в 1976 году. Также и
строительство первого Гетеанума он смог чрезвычайным образом, познавая, постичь в духовно-
космической речи его форм и красоте.

Карма Антропософского общества

Однако с другой стороны, еще в середине 70-х годов в Москве он уже определил для себя и земные
теневые стороны Антропософского общества, то есть был приведен к ним водительством своей судьбы. Он
прочел, как Мария Штайнер-фон Сиверс говорила в своем предисловии к изданию материалов
Рождественского собрания о глубокой «трагичности» Общества, а именно о том, «что означало для
Доктора Штайнера взять на себя нашу карму»: «Мы были, пожалуй, званными, но не избранными». Вскоре
после этого в его руки попал также первый экземпляр «Меморандума» против Иты Вегман и ее друзей
1935 года. Из-за написанного там он физически заболел. Болезнь продлилась всего несколько дней, но
была очень интенсивной – и впоследствии он понимал ее как предвестницу или «зародыш» своей
смертельной болезни в связи с кармой Общества. Чисто историческое восприятие «Меморандума» для
Сергея Прокофьева уже в середине 70-х годов не подлежало сомнению: «Истинная действительность
совершившегося лежала гораздо глубже, и её надо было выстрадать, чтобы излечиться от стремления
разрешить связанные с ней проблемы лишь абстрактно-интеллектуальным образом». У Сергея Прокофьева
после исполненных болью недель и месяцев вследствие чтения «Меморандума» было такое впечатление,
что Рудольф Штайнер душевно-духовно стал ему еще ближе, он даже теперь впервые почувствовал себя в
полной мере его эзотерическим учеником.
Еще в своем последнем, чрезвычайно впечатляющем докладе в Большом зале Гетеанума 30 марта 2012
года – о котором он догадывался, что этот доклад станет последним – Сергей Прокофьев говорил о пути
страдания Рудольфа Штайнера в связи с Антропософским обществом в 1923 году, после пожара и о
метаморфозе, через которую должно было пройти это страдание в душе Рудольфа Штайнера, чтобы стать
наконец чистой любовью Рождественского собрания. В качестве праобраза этого процесса он описал путь
от Мистерии Голгофы к Духу «Всеправящей Любви» свершения Пятидесятницы.
Еще в 1977 году, вступив в Антропософское общество, Сергей Прокофьев рассматривал его как
«сообщество познания» и ясно видел, что по отношению к Рудольфу Штайнеру оно оказалось в ситуации
глубокой вины, вины из-за непонимания. Импульс Рождественского собрания не был ни познан в своей
глубине, ни в достаточной мере перенесен в практическую жизнь. У Сергея Прокофьева было внутреннее
переживание, что только обратный разворот этих процессов и реальное «извинение» перед Рудольфом
Штайнером могли сформировать предпосылку для возможной «кульминации» Антропософии в конце ХХ
века. Он сам с тех пор прошел неслыханный волевой путь, решительно и в глубокой серьезности, и
попытался выработать общий спиритуальный облик Рождественского собрания, чтобы наверстать, что
было возможно.

Основание новых мистерий

7
 В конце 1979 года, сто лет спустя после начала эпохи Михаила и через три года после первого
восприятия Медитации Камня Основы на немецком языке, он впервые изложил подробные результаты
своей работы в четырех лекциях в Москве и говорил об эзотерическом значении Рождественского
собрания и основания Высшей школы. Рождественское собрание было для него не только «мистическим
фактом» Антропософского общества, но началом михаилических мистерий эзотерического христианства, от
будущего которого – внутри и вне этого Общества – зависело все. Друзья попросили его записать его
лекции и изложенные в них прозрения, и он взялся впоследствии за эту задачу – которая потребовала
почти трех лет внутренней работы.
Для письменного текста он решил также подробно рассмотреть жизненный путь Рудольфа Штайнера из
перспективы свершения Рождественского собрания, и постиг Рождественское собрание как высшую точку
христианской мистерии жизни Рудольфа Штайнера – и как важнейшее спиритуальное событие ХХ века на
«физическом плане». Позже он говорил, что во время написания книги (1980-1982) в России, пожалуй,
только два-три человека интересовались этой темой. И все же представление этого содержания удалось, и
оно удалось также и на Западе, с чем был связан большой личный риск. Но основная и экзистенциальная
связь Сергея Прокофьева с Антропософией была такова, что он должен был рисковать ради нее своей
жизнью.

Внутренняя близость Рудольфа Штайнера

Уже в 1982 году эта работа смогла появиться в Штутгарте в виде книги – благодаря скрупулезному
переводу Урсулы Пройс, с которой Сергей Прокофьев оставался глубоко связан до самой ее смерти и после
нее. В предисловии он среди прочего написал, что эта публикация произошла в «осознании неотложности
задач», стоявших «перед Антропософским
обществом и каждым отдельным
антропософом» в отношении конца века.
Впоследствии он сообщал о духовном
присутствии, душевной поддержке и
внутренней близости Рудольфа Штайнера
как оккультного Учителя и старшего Друга,
которые он интенсивно и реально
переживал в работе над темой
Рождественского собрания.
Но и с судьбой Антропософского
движения в мире он ощущал себя отныне
связанным еще глубже: «Создание на
Земле современной Михаилической
Общины, призванной в наше время стать
новым Братством духовных рыцарей-
хранителей Святого Грааля – такой
представлялась мне основная задача
Всеобщего антропософского общества в
эзотерическом плане».
Сергей Прокофьев, которому ко
времени опубликования книги было всего
28 лет, без сомнения, связывал глубокую
надежду со своим сочинением – или
скорее с его тематикой. Он описал в нем,
ближе к концу, что связь, соединявшая
Сергей О. Прокофьев, Москва, 1982
8
Христа с учениками, прервалась в Гефсимании: «Трижды призывает их к этому Христос Иисус, и трижды
погружаются они в сон. Они не могут пребывать в том состоянии сознания, которое в это время могло бы
раскрыть им наивысшее понимание Существа Христа и все космическое значение Мистерии Голгофы».
Затем Христос пережил Голгофу в «космическом одиночестве»; это одиночество является с тех пор частью
сущности нового посвящения и было также полностью испытано Рудольфом Штайнером. И все же опять в
связи с праобразом Поворота Времен возникает теперь вопрос о том, когда начнется «пробуждение к
Рождественскому Собранию» Антропософского общества.

«Рождественское собрание среди нас!»

Путь учеников к событию Пятидесятницы был отмечен глубокой болью – но именно в этом смысле для
Антропософского общества речь идет отныне о том, чтобы через боль и через памятование о духе,
размышление о духе, узрение духа воссоздать связь с Рудольфом Штайнером и Рождественским
собранием и осуществить их импульс, что Сергей Прокофьев описывает как «Пятидесятницу»
Антропософии и ее Общества: «Рождественское собрание среди нас! И мы должны пробиться к его
переживанию там, где оно является непоколебимой реальностью».
Он охарактеризовал Медитацию Камня Основы в связи со своим первым произведением как «земно-
космический образ семичленного человека, полностью пронизанного Христом, человека, идущего из
мирового прошлого в мировое будущее и на этом пути в мировом времени настоящего способного найти
Христа», и он привел сущность Камня Основы, додекаэдрического Камня Любви, созданного Рудольфом
Штайнером и принесенного им Михаилу, в связь с имагинацией Грааля. В одной личной беседе он
рассказал, каким глубоким духовным опытом это было для него тогда, когда он в конце работы над книгой
действительно духовно увидел перед собой современную имагинацию Грааля. Он ощутил собственную
работу как бы благословленной духовным миром. Это было неслыханное переживание: иметь этот
внутренний опыт, а также впервые промыслить связанные с ним мысли – не вообще в первый раз, потому
что они, явно, были знакомы Рудольфу Штайнеру, но в смысле ученичества.

Воодушевление к дальнейшей духовной работе

Рудольф Штайнер многое намеренно высказывал не полностью и предоставлял это внутренней работе.
Он лишь намекал на ответы или на направления решения, с тем чтобы его ученики и сотрудники получали
«стимул» к самостоятельной деятельности. «При этом может возникнуть чувство, что он надеялся или даже
ожидал того, чтобы его ученики подхватывали эти импульсы и продолжали вести их дальше, к чему он их
всегда воодушевлял […]»
К глубочайшим духовным и «милостивым переживаниям», выпавшим на долю Сергея Прокофьева в
ходе его дальнейшей спиритуальной исследовательской работы, во время одной из бесед в последнее
время своей жизни он среди прочего причислил познание разницы между телом фантома и Телом
Воскресения; понимание недр Земли как места действия первой Иерархии и зла, географически
находящегося рядом, но отделенного Мировой полночью; познанную связь между Медитацией Камня
Основы и Телом Воскресения – и исследованный путь от сознания Иисуса к Христову Сознанию в ходе 19
Уроков Первого Класса.

Грядущая культурная эпоха

После его переезда на Запад духовная работа Сергея Прокофьева и рождавшиеся из нее произведения
были среди прочего обращены к центральным вопросам Средней и Восточной Европы. В возрасте 33 лет
он закончил свою великую книгу о Новалисе, который духовно был ему ближе всего в немецкой культуре
прошедшего столетия и являлся для него указывающим на будущее вестником грядущей шестой,

9
славянской культурной эпохи Иоаннова христианства. Благодаря произведениям Новалиса связь Сергея
Прокофьева с немецким языком еще углубилась, и он переживал его как духовного создателя моста между
Средней и Восточной Европой, к которому он чувствовал себя чрезвычайно близким. В конце 80-х-начале
90-х годов он создал затем свои самые значительные произведения о духовных истоках Восточной Европы
и грядущих мистериях Святого Грааля, о Дмитрии, пророческой былине и о духовных задачах Средней и
Восточной Европы и был соучредителем Антропософского общества в России и его Представителем.
Названными книгами Сергей Прокофьев в первую очередь обращался к членам Общества и хотел
оказать им глубокую и обширную помощь в понимании будущей совместной работы Средней и Восточной
Европы. Он ужаснулся тому, насколько далеко продвинулась «американизация» Германии, как мало
познаний о своей богатой литературе и культуре было, собственно, у антропософов, и насколько
незнакома была им духовная Россия: «Истинная природа отдельных фактов и явлений, подобающее место
их в общей картине могут открыться лишь тогда, когда они будут рассмотрены на фоне всеобъемлющей
исторически-метаисторической панорамы, с привлечением конкретного знания о намерениях и целях
добрых и злых духовных сил, которые все снова и снова оспаривают и будут оспаривать друг у друга
главенство над Восточной Европой…» – писал он в предисловии к своей книге о духовных истоках
Восточной Европы и грядущих мистериях Святого Грааля и надеялся на развитие самостоятельных сил
суждения для будущего, непреложное значение которых до самого конца являла ему текущая политика.

Вопрос «кульминации»
Кроме того, работа Сергея Прокофьева – как и еще с середины 70-х годов – была направлена на
приближавшийся конец столетия и на Антропософское общество. В 1999 году он опубликовал труд
«Антропософское общество и существо Антропос-София. Рубеж веков и задачи Антропософского
общества», в котором сообщил об «угнетающем факте» не наступившей в конце ХХ века кульминации
Антропософского движения и описал ее фактически отсутствующие духовные предпосылки. Рудольф
Штайнер ставил эту имеющую значение для всего мира возможность, даже необходимость кульминации
Антропософии в зависимость от продолжения развития импульса Рождественского собрания, о чем однако
не могло быть и речи уже в 1924 году и еще меньше во все последующие годы разрушения Общества. В
последние десятилетия ХХ века импульс Рождественского собрания – несмотря на звучащие иначе
высказывания – все больше исчезал из широких кругов Антропософского общества, так что теперь было
совершенно необходимо начать работу заново. «Стояние на Камне Основы» Сергей Прокофьев описывал в
этой связи как эзотерическое основание Антропософского общества, без которого всякая конституция и
всякий устав были бы пустой формой без содержания. В Камне же Основы, природа которого не была
подобна этому миру, и который должен был быть воспринят отдельным человеком в свое сердце,
существовало основание новой общности, социальной силы Воскресения. Если он живет в сердце членов,
тогда противоборствующие силы не могут проникнуть в это сообщество.
Более того, он является духовным местом встречи аристотеликов и платоников, которые должны
соединиться, начиная с ХХ века, для совместной дальнейшей работы. «Свет мировых мыслей» ближе
аристотеликам, а «образность мировых имагинаций» – платоникам; однако обе группы могут
объединиться в субстанции Камня Основы, состоящей из мировой-человеческой Любви.
Сергей Прокофьев писал далее, что создание Камня Основы Рудольфом Штайнером имело место в
эфирном мире, и что Камень Основы имеет значение реальности для нерожденных и для умерших
михаилитов, а также для небесных Иерархий. Вместе с ними аристотелики и платоники работают для
будущего человечества в эпоху эфирного Христа. Будучи погружен в эфирное сердце, Камень Основы
оказывается у «истока» обоих потоков эфирной крови, микро- и макрокосмического потоков. Благодаря
этому он обладает жизненно важным значением и силой помощи для исполнения задач человечества,
перед которыми стоит михаилическая общность Антропософского общества.

10
 Все эти взаимосвязи были для Сергея Прокофьева спиритуальной, пережитой им самим реальностью – а
не просто системой мыслей. Его книги получали жизнь из субстанции его мыслительной и медитативной
силы, наконец, из его духовно-эзотерических возможностей, и – несмотря на их всеобъемлющую
перспективу – находились на службе требований цивилизации и будущего. Его выдающееся сочинение об
оккультном значении прощения, которое он опубликовал в 1989 году и посвятил «памяти 66-летия
Рождественского собрания 1923/1924 года», стало примером его постижения важных вопросов
современности, которые были и являются одновременно жизненными вопросами Антропософского
общества.

Встреча со злом
Насколько серьезно Сергей Прокофьев относился ко всем этим взаимосвязям, в 1999 году показала
публикация книги «Антропософское общество и существо Антропос-София. Рубеж веков и задачи
Антропософского общества» – его первого фундаментального исследования проблемы зла, против
которого, согласно Рудольфу Штайнеру, должна будет вестись «полностью сознательная борьба» в
современности и в будущем («Встреча со злом и его преодоление в духовной науке. Камень Основы
добра»). В 1998 году Сергей Прокофьев читал об этом лекции в Восточной и Средней Европе, в год третьего
проявления апокалиптического числа 666, которое – как об этом подробно говорил Рудольф Штайнер в
цикле об Апокалипсисе сентября 1924 года – каждый раз несет с собой значительное укрепление сил зла.
То, что Сергей Прокофьев описал в этой работе и очень конкретно предвидел, учитывая грядущие
террористические атаки и новые формы зла, после 1999 года все больше являло свою драматическую
реальность. Со времен Рудольфа Штайнера ни один антропософ так всеобъемлюще и глубоко,
одновременно так очевидно бесстрашно и прямо не занимался силами, слоями, сущностью и
деятельностью зла, как Сергей Прокофьев, который не только представил впечатляющий анализ века, но и
проник к деятельным силам – вплоть до Азуров и Сората, стремящихся не (только) к порабощению
человека, но к уничтожению его Я-существа.
Сергей Прокофьев открыл нам глаза на часто широко разбросанные отдельные высказывания Рудольфа
Штайнера, связанные с этим тематическим комплексом, в которые он проник, чтобы благодаря им обрести
продуктивность. Человеческое познание зла важно для самих Иерархий, – так он подчеркивал; Иерархии
не могут непосредственно постигать действие зла в материальном мире и нуждаются в «отображении» в
духовном сознании человека. Если это удается, тогда они могут все же с его помощью действенно
поддержать людей в их встрече с силами зла.

Защита Антропософии
Сергей Прокофьев писал это не о себе; однако то, насколько важной была его работа также для
духовного мира, не могло ускользнуть от внимательных читателей многих его книг. Но кроме того, он
действовал в первую очередь не анализируя, но работал для действительности того, что он называл
«Камнем Основы Добра» и фундаментом новой человеческой общности михаилитов, в которой «впервые
сможет полностью осуществиться принцип духовного братства». Именно в этой связи Сергей Прокофьев
рассматривал также свою многолетнюю борьбу не только с явными противниками Антропософии, но и с
многочисленными способами злоупотребления ею и ее искажения, происходившими из так называемых
«собственных рядов». Речь шла о формировании настоящего «братства», стремящегося – в единой воле –
экзистенциально выступить за основной импульс Антропософии в цивилизации. Однако, препятствуя и
замедляя, здесь действовали не только ее враги и недостаточное бодрственное сознание членов, но
множество процессов, отклонившихся от центрального содержания.
Он осуществлял эту работу в своей ответственности перед духовным миром и особенно по отношению к
Христиану Розенкрейцу и Рудольфу Штайнеру: «Если мы […] воспринимаем всерьез всеобъемлющий закон
кармы, тогда мы должны сказать: в духовном мире, из которого произошла эта мудрость [Антропософии],
11
одно существо отныне должно будет так долго нести на себе последствия такого злоупотребления, пока
все люди, оказавшиеся связанными с этим духовным достоянием, совершенно сознательно не возьмут на
себя ответственность по отношению к нему, то есть некое существо должно нести до этого времени
негативную карму, возникающую из-за злоупотребления высшими познаниями. Это другая, эзотерическая
сторона человеческой свободы, выраженная также в словах Павла: ‹Вы куплены дорогой ценой›. Та
индивидуальность, которая несет прежде всего духовные последствия негативной кармы человеческой
свободы, – это Христиан Розенкрейц». Рудольф Штайнер называл Христиана Розенкрейца «величайшим
мучеником среди людей», несущим последствия искаженной истины.
В одном разговоре Рудольф Штайнер дал понять, что он вместе с Христианом Розенкрейцем совершает
богослужение перед неким алтарем в духовном мире, «жертвенным алтарем человечества».
Следовало бы, – говорит Сергей Прокофьев, – бессамостно служить Антропософии в духовном мире и
поддержать работу этих двух Мастеров эзотерического христианства, даже работать вместе с ними в
будущем, «вместо того, чтобы приумножать их тяжелую
ношу и страдания за человечество из-за
злоупотребления их трудами».

«Чистота духовных горизонтов»

Связанные с этим попытки Сергея Прокофьева,
стоившие ему много сил и продолжавшиеся вплоть до
самого последнего времени его жизни,
сконцентрировались в его противостоянии с Валентином
Томбергом, который – хотя и был когда-то
эзотерическим учеником Рудольфа Штайнера, членом
Класса, чтецом и Генеральным секретарем – в своих
поздних трудах стремился проделать шаг от Иисуса ко
Христу в обратном направлении и с тех пор отрицал
существование духовной науки. «Трудно представить
себе более сильную атаку на внутреннее ядро истинного
христианства», – писал Сергей Прокофьев, знавший о
блестящей духовной одаренности Томберга и имевший в
его лице достойного противника; по-другому обстояло
дело в случае более поздних столкновений, доставивших
ему много хлопот уже из-за низкого уровня изложения и На Западе: середина/конец 80-х
превративших занятие этим в тяжелое преодоление. И все же Сергей Прокофьев занимался и этой работой,
поскольку рано узнал, что Михаил как «борец за чистоту духовных горизонтов» нуждается на Земле в
соратниках, чтобы эфирный Христос не явился в искаженном образе, с фатальными последствиями для
человечества.
Также и произведения, созданные Сергеем Прокофьевым в – так понимаемом и направленном –
критическом противостоянии в связи с одиноко воспринятой ответственностью, должны были
способствовать тому, чтобы, – как он писал, – защитить от разрушения антропософские методы
исследования, погасить «задолженность» по отношению к Рудольфу Штайнеру и все еще сделать
возможной кульминацию в XXI веке – или в последующие времена. По крайней мере, Сергей Прокофьев
стремился сделать для этого все, что было в его силах.

Призвание в Правление
В 2001 году он был наконец призван в Дорнах в Правление при Гетеануме. В личных беседах,
оглядываясь на свою жизнь, он повторял напоследок, что его следовало бы пригласить в Дорнахское
12
Правление самое позднее в 1994 году, чтобы он смог интенсивно работать здесь, на месте, над
«погашением задолженности» по отношению к Рудольфу Штайнеру и над кульминацией. Так называемые
«Конституционные дебаты», описанные им на Генеральном собрании 2000 года (еще до его призвания) как
«ариманическое искушение», и многое другое он рассматривал с тех пор как нацеленные попытки
отклонения от центральных задач Гетеанума и Свободной высшей школы духовой науки. И все же он еще
раз приложил всю свою силу. Он приехал в Дорнах со своей законченной наконец рукописью (самой
объемной в его жизни) «Да услышат это люди. Мистерия Рождественского собрания»: рукописью, в
которой – на более чем 1000 страниц – было написано все, что он разработал по этой теме со времени
своей первой монографии, появившейся за три семилетия до этого. Руководящим в этом исследовании, –
так написал он в предисловии, – было стремление найти ответ на один вопрос: «Что хотел сказать Рудольф
Штайнер, назвав Рождественское собрание ‹Началом Нового Поворота Времен›»? До Прокофьева еще ни
один член Правления в Дорнахе не выступил с таким произведением, указывавшим на то, о чем ныне
эпохальным образом должна была идти речь под знаком по-прежнему намечавшейся «кульминации».
Оглядываясь на цели своей работы, Сергей Прокофьев написал, что приехал в Дорнах, чтобы
содействовать становлению Гетеанума современным мистериальным центром, и видел свою главную
задачу в том, чтобы посредством активного исследования и преподавания способствовать связи с
Рудольфом Штайнером, углублению Антропософии и прежде всего антропософской христологии, а также
пониманию Рождественского собрания, эзотерики Антропософского общества и работы Высшей школы
(Общеантропософской секции/ Первого Класса). Он рассчитывал на сияющую силу этой работы и
инициатив для деятельности Всеобщего антропософского общества во всем мире – и на обратное
воздействие на Гетеанум импульсируемой таким образом работы Высшей школы и антропософских
ветвей.
В этом направлении в течение следующих двенадцати лет своей деятельности в Правлении Сергей
Прокофьев не только прочел основные лекции в Гетеануме и почти на всех континентах Земли, но вновь
предоставил одну за другой глубокие разработки по названным и исследованным им темам, среди
которых опубликование отдельной книги о Медитации Камня основы как «ключе к новым христианским
мистериям», а также сфокусированные на христологии книжные монографии, эзотерическая глубина и
подробность которых все больше возрастали от книги к книге. Он написал о христологической и
космически-человеческой перспективе «Философии свободы» о связи «Философии свободы» с Пятым
Евангелием, о Явлении Христа в эфирном, а также о Мистерии Воскресения в свете Антропософии – в такой
полноте духовнонаучного рассмотрения, которая открыла доселе непознанные пространства и при этом
была совершенно точна.

Усиление Антропософии
Книги Сергея Прокофьева ни в коей мере не были компиляцией исследовательских результатов, то есть
пересказом книг и сочинений Рудольфа Штайнера, но имели их в качестве предпосылки. Он продолжал
работать над ними мыслительно-медитативно, с масштабным обзором этих произведений, который был
еще невозможен для его предшественников, и при этом с самостоятельным новаторским исследованием,
всегда находившимся в тесной связи с духовным существом Рудольфа Штайнера и, несмотря на свой
решительный волевой почерк, остававшимся чрезвычайно скромным.
Но связь с Рудольфом Штайнером, о которой он выпустил особенную публикацию в 2006 году, готовила
ему в Антропософском обществе и в Дорнахе все большие заботы. На основе духовного опыта Сергей
Прокофьев знал, что обретение реальной духовной связи с Рудольфом Штайнером является одним из
жизненно важных условий самой Антропософии – и поэтому имеет решающее значение для будущего не
только Антропософского общества, но и Антропософского движения. В своем последнем, носящем
характер завещания докладе в Большом зале Гетеанума 30 марта 2012 года, опубликованном им под
названием «Как мы стоим сегодня перед Рудольфом Штайнером?», он описал внутренний опыт духовной
13
встречи с Рудольфом Штайнером, стоящим на Пороге духовного мира перед учениками Михаила, подобно
высшему Я. Он кратко охарактеризовал, как находят духовного Учителя в духовном мире и при этом
переживают, «как истина и личность этого человека начинают медленно сливаться в свете праобраза
Христа Иисуса».
Сергей Прокофьев продолжал надеяться, что интенсивность связи с существом Антропософии в Дорнахе
будет возрастать, и он знал, что вместе с этой усиленной связью с существом Антропософии возникает
также духовная близость к существу Рудольфа Штайнера. Дорнаху следовало бы быть или стать местом,
где действительно можно пережить живое сверхчувственное существо Антропософии – «потому что это с
самого начала предусматривалось Рудольфом Штайнером так, чтобы люди прежде всего в Гетеануме, как
нигде в мире, могли бы встретить Антропософию чистым и не выхолощенным образом, а также найти там
ее христологическое ядро». Антропософия, – говорит Сергей Прокофьев, – была дана михаилитам, чтобы
«расширить и одухотворить наше сознание, усилить нашу ответственность и пробудить волю к исполнению
наших задач».
В то же время в этом отношении Сергей Прокофьев ощущал себя все более одиноким. Он знал и
подтверждал, что переживание «космического одиночества» является частью современной инициации, и
все же часто спрашивал себя, куда, собственно, подевались соратники по кульминации Антропософии. То,
что его отношение к Рудольфу Штайнеру – и причина, по которой он так настаивал на его значении – часто
не понималось, при отсутствии видения и понимания внутренних духовных перспектив того, о чем он
говорил и что переживал в этой связи, причиняло ему боль.
Уже в 1995 году в своей книге «Небесная София и Антропософия» он однажды спокойно спросил себя,
«как много людей [сегодня] еще знает, что такое настоящая духовная любовь». Однако он сам был верен
эзотерическому ядру Антропософии и тому, «чего, собственно, хочет (will) от человека сила Михаила,
существо Михаила» – и он постоянно переживал это воление.

Испытание бессилием
Бросающие вызов темы его собственных больших разработок Сергей Прокофьев выбирал сам лишь в
совсем немногих случаях – они гораздо больше ставились перед ним духовным миром. «И если одна
задача выполнена к удовлетворению духовного мира, тогда он отвечает не одобрением, а следующей, еще
большей задачей», – неоднократно говорил он в личных беседах. Однако речь шла не только об
одобрении духовного мира, но о продолжении находящегося в ужасное время под угрозой импульса
Антропософии, и речь шла о продолжении и устойчивости внутренней работы: «Нам следует еще быть
испытанными в том, насколько мы готовы быть истинными представителями эзотерического импульса
Рождественского собрания в мире, и насколько мы хотим посвятить себя осуществлению его целей и
задач, несмотря на все неудачи и поражения Антропософского общества в прошлом [ХХ] столетии».
Несмотря на противоречивые переживания в Дорнахе и в других местах, Сергей Прокофьев был
решительно настроен «идти по пути ответственности и служения и руководствоваться в этом примером
Рудольфа Штайнера»; он хотел развить мужество, чтобы выдержать «испытание бессилием» и далее
полагаться на грядущий цивилизационный прорыв течения Михаила, не делая Антропософию более
выхолощенной и не заключая ложных компромиссов с «князем мира сего». О том, что этот путь мог также
окончиться личным мученичеством, Сергей Прокофьев узнал рано и был к этому готов.
В 1988 году он сказал в одной лекции на горе Св. Одилии: «Благодаря нашей связи с Рождественским
собранием и занятию им у нас могут возрасти силы для превращения в этой жизни кармических
требований, принесенных нами как антропософами из жизни до рождения, в кармические исполнения,
чтобы благодаря этому в течение последней трети жизни стать способными приносить свободные
кармические жертвы, то есть смочь также идти по тому пути, по которому прошел сам Рудольф Штайнер».
На самом деле для Сергея Прокофьева принципиальный вопрос: «Хочу ли я сам следовать за
Рудольфом Штайнером на его жертвенном пути, невзирая на все связанные с этим трудности и страдания,
14
или я этого не хочу» принадлежал к эзотерике Антропософского общества. В его всеобъемлющей книге
«Да услышат это люди», с которой он отправился в Дорнах, он писал, что без готовности к мученичеству
сегодня не может быть пройден путь подражания Христу – и он подчеркивал также и в других местах, что
земной путь Рудольфа Штайнера «по своей глубочайшей сути» был подражанием пути Христа. В главе
«Рудольф Штайнер и карма Антропософского общества» из «Да услышат это люди», которую он на второй
год своей болезни еще раз опубликовал отдельно под названием «Об эзотерике Антропософского
общества», Сергей Прокофьев привел цитату из Прощальных бесед в 15-й главе Евангелия от Иоанна: «Нет
больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13).

Обновление мистерий
Диагноз своего тяжелого заболевания на Пасху 2011 года Сергей Прокофьев принял как решение
духовного мира: «Ученик не больше Учителя». О болезни Рудольфа Штайнера он подробно писал в своей
книге «Да услышат это люди» - а также о том, какие противоборствующие силы свирепствовали против
Рождественского собрания, и насколько мало был защищен Рудольфа Штайнер вследствие (недостающего)
эзотерического понимания своих сотрудников. Сергей Прокофьев был слишком скромен и сдержан, чтобы
проводить явное сравнение со своей ситуацией, и все же
он никогда не переживал болезнь как имеющую
отношение к себе и к своей собственной судьбе. В тяжелые
годы болезни он пережил дальнейшее усиление своей
близости к Рудольфу Штайнеру и уже в течение многих лет
был готов, «взять на себя, по крайней мере, малую часть
его креста при помощи наших еще совсем малых сил».
Собственная биография предстала перед Сергеем
Прокофьевым в конце его жизни во всех подробностях, и
он – насколько это было для него возможно на земном
плане – уже проработал и преобразовал ее. Он сказал в
одном разговоре, что сущностно важно принести духовно
пронизанную историю собственной жизни навстречу
духовному миру и в посмертном бытии уменьшить эту
работу Иерархиям. Мы не знаем подробностей того, как он
был там принят. Он должен был сообщить духовному миру
и Рудольфу Штайнеру нечто, – сказал он мне во время
нашей последней беседы незадолго до смерти, – также и
об обращении с Антропософией на Земле. Но он был очень
счастлив, что смог послужить в этой жизни Антропософии.
Рудольф Штайнер подчеркивал: «И однажды, если об
этих вещах в мире будут мыслить правильным образом, по
Сергей О. Прокофьев, Дорнах, 2009
достоинству оценят задачу Гетеанума, в которой познают,
что этому Гетеануму надлежало обновить мистерии». Для этого обновления мистерий в Гетеануме Сергей
Прокофьев был первым, совершенно выдающимся работником. Много людей в мире, на всех континентах,
знакомых с его разработками в форме сочинений и лекций, видели в нем представителя Рудольфа
Штайнера в Правлении и руководителя Общеантропософской секции Гетеанума.
Сергей Прокофьев покинул земной план в 100-летнюю годовщину смерти Христиана Моргенштерна, о
котором с весны вспоминают во многих местах антропософские друзья. Как бесконечно благодарен
Христиану Моргенштерну был Рудольф Штайнер за его восприятие и глубокое осознание Антропософии в
1909-1914 годах. Моргенштерн принес в духовный мир бессамостно проработанные им в это время
антропософские идеи пронизанными Христом, так что они там, вскоре после его перехода Порога 31 марта
15
1914 года, сущностно предстали перед ним и стали большой и постоянно действующей помощью для
нерожденных и умерших людей, более того, они стали поддержкой для дальнейшего земного пути
Рудольфа Штайнера. Как мог воспринять Рудольф Штайнер в духовном мире описанный, продолжавшийся,
как минимум, четыре десятилетия последовательный труд жизни Сергея Прокофьева для Антропософии?
Написанное на Пятидесятницу предисловие к его изданной в 2008 году книги о Мистерии Воскресения
Сергей Прокофьев начал такими словами: «Содержание этой книги стремится предоставить свидетельство
того, каких глубин понимания событий Поворота Времен можно достичь на основе духовного
исследования Рудольфа Штайнера». – И чуть далее продолжил: «Такая попытка должна быть сегодня
предпринята, чтобы показать неисчерпаемую плодотворность Антропософии. Потому что и через сто лет
после ее основания ее источники все так же живы и инспирируют, как и в начале, что может пережить
каждый, кто воспринимает их в себя с соответствующим медитативным настроем и надлежащей
интенсивностью и стремится соединить их с лучшими творческими силами своей души, тем самым
оплодотворяя и оживляя их. Тогда приближаешься к их содержаниям со все возрастающим удивлением и
все большим благоговением. Потому что только душевные силы способны сегодня открыть человеку
современности соответствующий путь к Существу Христа, в котором только и находится обоснование
смысла жизни на Земле. Поэтому данная книга должна выразить глубочайшую благодарность Рудольфу
Штайнеру, основателю Антропософии, этому великому христианскому Учителю Европы».

Защищающая и помогающая сила

Сергей Прокофьев завершил обзор своей писательской деятельности, который был опубликован к его
60-летию 16 января этого года, надеждой, что его разработки будут иметь «углубляющее и помогающее
действие» для ищущих людей, волящих превратить в будущем Гетеанум в место новых мистерий. Но я
думаю, что не только его книги, но и защищающая и помогающая сила его великой индивидуальности, его
существа будет помогать этим людям. «И перед лицом смерти мы впервые переживаем, какой милостью
мудрого водительства мирового бытия было то, что мы были сведены вместе с тем […], с кем нас, любя,
свела вместе карма», – сказал Рудольф Штайнер в одной поминальной речи, а один друг написал мне
после получения известия о смерти Сергея Прокофьева: «Какая утрата, а также: какое значительное
принятие этого глубочайше преданного ученика Рудольфа Штайнера и защитника его нового Откровения
Христа на ‹другой стороне›!»
Мы хотим (wollen) сохранить и сделать более интенсивной связь с Сергеем Прокофьевым и надеемся,
что и он действенно поддержит нас на своем дальнейшем пути:
Я буду существовать
И производить из себя
То, что сияющая сила
В меня струит.

Петер Зельг, Арлесхайм (Швейцария)

Автореферат поминальной речи

Перевод с немецкого Илоны Король

Частичная редакция Ольги Корниенко

16
17