ПЕРВОБЬIТНАЯ

ПЕРИФЕРИЯ
:• КЛАССОВЬIХ
ОВЩЕСТВ
ДО Начала
великих
i

•..
географических
открытииu
 АКАДЕМИЯ: НАУК СССР
- ИНСТИТУТ ЭТНОГРАФИИ" .АН СССР
им. Н. н. МИКЛУХО-МАКЛАЯ

ПЕРВОБЫТНАЯ
ПЕРИФЕРИЯ
КЛАССОВЫХ
ОБЩЕСТВ
ДО НАЧАЛА ВЕЛИКИХ
ГЕОГРАФИЧЕС!<ИХ
ОТКРЫТИИ

(проблемы исторических контактов)

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНО\'1 ЛИТЕРАТУРЫ
МОСКВА 1978
 р е д а кто ры
От в е тст в енные
А. И. ПЕРШИЦ н А. М. ХАЗАНОВ

клас­
В кинге анаJП1знруются процессы взаимодействия
афн­
совых н докла•ссовых обществ до начала Великих геоrр
чесюнх открытн,й н предпринимается опыт 'П!полоrнзацин этих
процессов. Исследуются ВJ!'Няння в области экономиЮ1 н со­
ы
циальных отношений, материальной н духовной культур ,
н
оказывавшиеся центрами цнвиJП1зацнй на их бп,нжнюю
дальнюю периферию, а также ВJП\яння первобытных обществ.
на нстоj)'Нческне судьбы цl!!Внлнзацнй.
10602-052
П 38-78
013(02)-78
© Главная редакц,ня восточной литературы
издательства «Наука», 19718.
 ОТ РЕДАКЦИИ

Основная задача предлагаемой книги - панойкуменное исследование

процессов влияния классовых обществ на их ближнюю и дальнюю .перво­
бытную периферию, а в известной мере и обратного влияния, имевших ме­
сто в эпоху до начала Великих географических открытий. Естественно, что
такое иоследование не может ·быть чисто этнографичесюи,м: в основу его по­
ложены различные виды исторических источников.
Впервые такая задача была поставлена несколько лет назад в одном из
сборников Института этнографии АН СССР; узкие рамки посвященных этой
проблеме статей {!] не позволили разрешить ее достаточно полно. Рамки
книги открывают другие возможности.
Конечно, .и сейчас автор1скому коллективу не удалось исследовать все
-без иск,1ючения районы земного шара, а иоследуемые рассмотреть одинаково
детально, Это и понятно: всякое изыскание по необхо,цямости ограничено
существую1Ц1Ими .источ!l'Иками. Предполагаемые влияния ,и особенно их кон­
кретные результаты далеко не 1всегда ттсторически зафи_ксированы даже в
новое и новейшее время, а применительно к предшествующему периоду све­
дения о них еще более ограниченны, фрагментарны и неоднозначны. Созна­
вая это, авторский коллектив тем не менее счел возможным предпринять
хорологически обобщающее ,изыскание, так как в противном случае выводы
:могли бы О!fазаться локально обус.�ювленными и односторонними.
Что касается хронологических рамок книг.и, то авторский коллектив,
ограничив на первом этапе ,свою задачу эпохой до начала Великих геогра­
фичесюих открытлй, рассчитывает, что в будущем у него возникнет воз­
�южность вернутЬ1Ся к проблеме также и на материалах последующих исто•
рических эпох.
Отдельные главы наплсаны: гл. ,! -А. И. Першицем· и А. М. Хазано­
;зы�1; г.1. 2-А. М. Хазановым; гл, 3 - Е. М. Медведевым; гл. 4-М. А. Чле­
новым; Г.'I. 5 -Д. В. Деопиком ,(Китай) и С. А. Арутюновым (Корея, Япо­
ния и выводы); гл, 6 - В. Г. Савиновым; гл. 7- Ю. Б. Симченко; гл. 8-
Л. Е. Куббелем; гл. 9 и Ю - Л. А. Файнбергом; гл. ,J 1 -А. И. Першицем
и А. М. Хазановым. Научно-техническая подготовка рукописи выполнена
Э. С. Годинер.
 ПРОБЛЕМЫ
ПЕРВОБЫТНОЙ ДИХОТОМИИ

Причины, по которым советс1кие этнографы и историки, на:­

сколь·1ю нам извест1но, впер1вые обра'Гились к широко-му теоре­
тическому изучению всей системы контактов доклассовых и
юrасс,О1вых общес11в 1, тре,буют особпг-о пояснения.
Согласно м,арк,систс-кой ·концепции исторического �процесса,
первобытнообщинный строй является единой социально-Э1Коно­
мичеокой формацией, начинающейся с возникновением ч-елове­
ческого •общества и ·прекращающей ,сво•е ,существование с �появ­
лением классов и государства.
Но одним из законов истори'Ч·еокого развития в прошлом и
на,стоящем является его нерав1номерность. Археологичес'Кие и
антропсэлогические открытия последних десятилетий, заставив­
шие ,пересмотреть мно,гие привычные 1 предсТ1авл·ения, «ра,сll:(рыва­
ют .перед нами иную картину древнейшей истории, 1юторая го­
ворит о сосуществовании в ·раз·ных странах и даже на ограни­
ченной терри'Гории культур 1неолитиче,с1юго и палеолитичес,ко•го
уровня, ·позднепалеолитичеоких и ,мустьерских ох-011ников. _ Не
менее вероятным представляется одновременное обитание в Аф­
рике и Южной Азии архантропо� и ав,стралапитековых го,ми­
нид» [17, •с. 8; см. та'Кже: 9, с. 145 и ел.; 34, ,с. 40 и ел.]. Т�а-к об­
стояло дело ·еще до возникно1вения первых государств-енных об­
разований в долинах Месопотамии и Нила, когда неравномер­
ность развития различных человеческих групп имела внутри­
формационный характер, не выходила за рамки первобытнооб­
щинного строя. С возникновением же первых государсm к ней
прибавилась неравномерность качественно иного р•ода - м•еж­
формационная.
1
Ранее специально или попутно рассматривались лишь отдельные ас­
пекты проблемы 1[ см., · например, 5; 21]. Проводившиеся за рубежом широ­
кие, в том числе и общетеоретические, исследования д'llффузии и аккульту­
рации также не повели к специальной разработке проблемы 8заимодействия
классовых центров в первобытной периферии, хотя вопрос о роли ,истори­
ческих контактов для исторических судеб бесписьм�нных обществ в доко­
.1умбово время был .поставлен еще П. Радиным и Э. Э. Эванс-Притчардом
[ 41, с. ·100; 38, с. 51 ]. Некоторые вопросы, связанные .с аккультурацией, по:
ставлены также Р. Рэдфилдом, Р. Линтоном и М. Херсковицем в их извест­
ном ме�юрандуме 1936 г.

4
сти - антиэволюци . онистским диффузионистским построениям,
перенесшим центр тяжести от общего ,к частному, от историче­
ского раз'Вития �к п•ростр•ан-ственному разнообразию, от ун•ив·ер­
сальной конвергенции к перманентным заимствован·иям. Как
оправедливо о'Гмечал один из за•падных критиков диффузиониз­
ма Г. Чайлд, это течение, если его представители хотят быть
до конца последовательными, неминуемо ведет к теологическим
догмам. «В своей строгой форме,- писал ученый,- диффузио ­
низм начинается с утверждения Нибура, что "нельзя привести
ни единого примера, когда действительно первобытный народ
самостоятельно стал бы цивилизованным''. Лорд Реглен добав­
ляет к этому тезису утверждение, что "первобытные люди ни­
чего н� изобретают и не открывают". Диффузионисты представ­
ляли первобытных людей как полностью лишенных инициати­
вы, без желания или способности изобрести какое-либо приспо­
собление, миф или институт. Все главные изобретения были
сделаны лишь однажды каким-либо избранным народом. От по­
следнего они диффундировали через темноту дикарства. Раз­
личные стадии варварства обязаны своим существованием им­
пульсам, исходящим из одного центра цивилизации, импуль­
сам, которые воспринимались по-разному, но всегда в дегради­
рованном виде. Так как ни один народ не мог цивилизовать
сам себя, цивилизация должна была быть миражем, результа­
том сверхъестественного вмешательства» (30, с. 12-13].
Марксистская этнография отвергла обе крайности - как
эволюционизм, так и диффузионизм, показав, что единство все­
мирно-исторического процесса не исключает его многообразия,
что принципиальная однонаправленность в развитии человече­
ства, не исключает конкретных локально-временных вариантов.
«Один и тот же экономический базис,- писал К. Маркс,- бла­
годаря бесконечно разнообразным эмпирическим обстоятель­
вам, естественным условиям, расовым отношениям, действую­
щим извне историческим влияниям и т. д.- может обнаружить
в своем проявлении бесконечные вариации -и градации, ко-
7орые возможно понять лишь при помощи анализа этих эмпи­
рически данных обстоятельСТ!J» [l, с. 354]. И действительно, мы
теперь хорошо знаем, что единство всемирно-исторического про­
цесса определялось как однопорядковым характером социоло­
гических законов, так и неуклонно возраставшими в ходе ис­
торичес:�<;ого развития контактами между разлиЧ'ными группами
человечества (2, с. 5].
Такие контакты и их последствия заметно ощущались уже
на апополитейном этапе первобытной истории. С одной сторо­
ны, на протяжении всей человеческой истории ни одна успешно
развивавшаяся человеческая группа, по-видимому, не находи­
лась достаточно длительный период времени в абсолютной изо­
ляции если не на региональном, то по крайней мере на ло­
кальном уровне. Во всяком случае, доказать наличие такой
б
 изоляции еще никому не удалось. Фь'<ТЫ, напротив, скорее сви­
детельствуют об обрат11ом. В верхнепалеолитических стоянках
Заполярья находят изделия из обсидиана, ближайшие место­
рождения которого имеются в Карпатах и на Кавказе, а на
палеолитических поселениях Северной Украины обнаружены ра­
,ковины из Черного, а быть может, даже Средиземного моря [20,
с. 11; 4, с. 53}. Г. Чайлд предполагал, что уже в эпоху верх­
него палеолита диапазон сферы потенциальных заимствований,.
которым располагали отдельные человеческие группы, достигал
800 км [2р, с. 127}. Если же в отдельных, очевидно, редких слу­
чаях абсолютная изоляция ме.JJких человеческих групп все же·
имела место, то она неминуемо вела к культурному и социаль­
ному регрессу, причем тем более быстрому, чем меньше была
сама группа.
С другой стороны, усилению контактов способствовали раз­
личия в темпах и уровне развития, возникшие, как мы уже· от­
мечали, по-видимому, с самого начала человеческой истории и
значительно усилившиеся после так называемой неолитической
революции, когда дифференциация обществ с присваивающим
и производящим хозяйством привела к прогрессирующему раз­
витию одних и к отставанию других. Но особенно большое зна­
чение эти контакты приобрели с возникновением в конце IV -
начале 111 тысячелетия до н. э. ареала цивилизаций и его по­
степенным расширением в последующие тысячелетия. Отныне
воздействия одних обществ на другие стали качественно ины­
ми - не только внутристадиальными и межстадиальными, но и
межформационными. Воздействие классовых обществ на их
ближнюю и дальнюю первобытную периферию с течением вре­
мени постоянно усиливалось. Как мы увидим в одной из по­
следующих rлав, даже изоляция аборигенов Австралии - одной
из самых изолированных групп первобытного человечества - не
была абсолютной. Тем более относительной выглядит изоляция
первобытной периферии Старого Света, которая даже в самых
дальних своих районах не была отрезана от центров цивили­
зации океанской стихией.
Итак, первое, что подлежит выяснению,- это сrепень спон­
танности развития тех первобытных обществ, которые были
синхронны классовым. Естественно, этот ,вопрос не может быть
решен в общем виде. Давно известно, что внешние влияния
действенны преимущественно тогда, когда они подготовлены
внутренн-им развитием обществ-реципиентав. Еще А. Фер­
rюсон писал: «Когда нации действительно делают заимствова­
ния у своих соседей, они, возможно, заимствуют лишь то, что
были в состоянии изобрести. Поэтому характерная сторона жиз­
ни какой-либо страны редко переносится в другую страну до
тех пор, пока почва для этого н-е будет подготовлена наличием
сходных условий» [39, с. 304]. В то 'же время сейчас выясня­
ется, что различные формы влияний даже при одинаковом уров-
7
не развития обществ-реципиентов по-разному сказываются на
их различных структурах и в разных сферах деятельности.
Это ставит перед предпринимаемым исследованием ряд кон­
кретных задач. Во-первых, особому рассмотрению подлежат
вопросы, насколько эффективны внешние воздействия в раз­
личных сферах культуры обществ-реципиентов - материальной
социальной, духовной. Во-вторых, особо должны быть рассмот�
рены вопросы о соответствии уровня развития обществ-реципи­
ентов и их способности воспринимать, усваивать (полностью
или частично) и перерабатывать внешний импульс-, притом
опять-таки дифференцированно в своих различных сферах.
В-третьих, в_ажно выяснить, имел ли значение тот или иной
характер обществ-доноров для восприятия их импульсов обще­
ствами-реципиентами и для интенсивности подобного восприя­
тия. В соответствии с этим в книге предпринимается попытка
тип_ологизации результатов различных видов исторических влия­
ний классовых обществ на синполитейные с учетом уровня и
специфики развития как обществ-доноров, так и обществ-ре­
ципиентов.
В общем виде этот вопрос не может решаться не только по­
тому, что с первого ·же взгляда заметно отличие раннеклассовых
государств Океании или Америки от Рима времен Империи или
от Франции в эпоху расцвета средневековья. Хотя все синпо­
литейные первобытные общества с формационной точки зрения
однотипны, существование и сохранение у них первобытнооб­
щинной организации - результат действия различных историче-
ских факторов.
В одних случаях перед нами относительный застой, вызван­
ный отдаленностью от столбовых путей исторического разви­
тия, географической изоляцией, особо неблагоприятными эколо­
гическими условиями, но так или иначе - более или менее вы­
раженное сохранение изначальной первобытности на том или
ином уровне ее развития. Примером могут служить аборигены
Австралии, развитие которых в силу ряда экологических и со­
циально-исторических причин совершалось настолько медлен­
ными темпами, что к ним применим термин «стагнация».
В других случаях, когда действие этих же причин сказы­
валось слабее, перед нами бо,1ее заметное, но все же сильно
и,
замедленное развитие. Таковы, например, племена Меланези
которые ко времени европей ской колониз ации лишь на некото­
е мно­
рых островах достигли предклассового уровня. Таковы жии.
гие племена Микро незии, в меньш ей степени - Полин ез
ости, вы­
Встречается еще одна форма исторической отстал в экстр ­
званн ая вытес нение м относительно развитых общес тв :
ссу, дегр -
мальные экологические ниши, что привело к их регреСалинс 0�­
ю. М.
дации, так называемому вторичному одичанилицами» [43, с. 8 ·
разно назвал таки е груп пы «пер емещ енны ми
ие, сколько регене-
Здесь перед нами уже не столько сохранен
8
 вообще, то ее сравнительно бо­
рация если не первобытности ьных институтов.
лее архаических этап ов или отдел •
традициеи латинскои
Если воспользоваться в соответствии с ных обществ могут
литей
терминологией, то эти три типа синпоаты, общества-лентаты и
быть обозначены как общества-стагн результаты культур­
общества-регрессаты. Одинаковы ли были обществами? Апри­
контактов межд у ними и класс овым и
ных т специально�о
орно думается, что нет, однако вопрос требуетипа синполитеи ­
изучения. Это тем более важно , что все три
общес тв, выдел енных нами в предв арите льном теоретиче­
ных ены друг
ском анализе, и особенно первые два из них, не отдел ренциация
от друга непроходимой стеной; предложенная диффеия сама по
в значительной мере условна. Относительная изоляц ние едва
себе не могла не повести к застою и регрессу, а послед ельной
JiИ не всегда так или иначе усиливались
той относит
изоляц ией, в котору ю попада ли «перем ещенны е лица».
К.ак первая, так и вторая проблемы непосредственно свя­
заны с проблемой репрезентативности этнографии синполитей­
ных обществ для воссоздания истории обществ апополитейных.
В литературе уже не раз отмечалось, что самые отсталые пле­
мена прожили тысячелетия, в течение которых их культура
хотя и медленно, но все же изменялась, причем путями, веро­
ятно, во многом отличными от путей классической первобытно­
сти. Не случайно даже �атериальную культуру, например, ав­
стралийских аборигенов так трудно отождествить и сопоста­
вить с определенным периодом каменного века Европы, и пред­
лагаемые сопоставления весьма сильно ра,сходятся друг с дру­
гом. «Австралийцы изготовляли полированные топоры и дву­
сторонне обработанные наконечники копий, но у них не было.
лука и керамики,- пишет А. А. Формозов.- В связи с этим пря­
мое сопоставление австралийской культуры с европейской нео­
литической или мезолитической культурой невозможно» [23,
с. 46, прим. 1].
Поэтому, хотя почти все советские этнографы, используя
этнографию СПО для первобытноисторических реконструкций,
делают те или иные оговорки о необходимости учета их кон­
кретной истории и конкретной специфики, в советской науке
все же ведется дискуссия о возможностях и методах подобных
реконструкций. Суть ее сводится к тому, что одни исследова­
тели видят в синполитейных обществах эквиваленты, другие
же - лишь аналоги апополитейных обществ, причем многие из
этих последних полагают, что историко-сравнительный метод,
или метод этнографических аналогов, должен дополняться и
коррегироваться методом пережитков [см. дискуссии по стать­
ям: 7; 6; 19; 27; 24; 12; 18; 14; 10].
Подобные же споры ведутся и за рубежом. Согласно одним
взглядам, синполитейные общества вообще несопоставимы (или
малосопоставимы) с апополитейными [35, с. 158-159; 36, с. 109];
9
 согласно другим, археолоrо-этноrрафические сопоставлениs1
;�:опустимы всегда, когда дело касается обществ со сходным
уровнем приобретения жизненных средств, находящихся в од­
нотипном экологическом окружении; согласно третьим, такие
.сопоставления возможны лишь в тех отдельных регионах, где
-может быть прослежена непрерывность культурного влияния
.[37; 29; 33; 12; 40; 31).
Например, Берндт полагает, что там, где имеются в виду
. .::овременные отсталые народы, понятие «человек каменного ве­
ка» является выдумкой для возбуждения общественного �нте­
реса и, подобно разговорам об «архаических» или «древних»
. обществах или культурах, только ведет к недоразумениям [28;
25). В то же время М. Салинс думает, что австралийские або­
ригены с их охотничье-собирательским хозяйством воспроизво­
дят в общих чертах культурную жизнь верхнего палеолита, а
гавайское общество приближается к уровню возникновения ста­
..РЫХ цивилизаций плодородного треугольника [42, с. 285).
Подобные вопросы достаточно остро стоят по отношению
"К синполитейным обществам - стаrнатам и лентатам, но еще
<острее - по отношению к обществам-регрессатам. Так, вид­
l!ЫЙ английский археолог Дж. Кларк, отмечая, что последние,
с одной стороны, живут в особо неблагоприятных условиях, а
с другой - долгое время находились в контакте с более разви­
тыми обществами, пишет: «Таким образом, они (эти общест­
sа.-А. П., А. Х.) не могут рассматриваться как "типичные"
и.1и пригодные для каких-либо прямых сравнений с доистори­
ческими популяциями оптимальных, благоприятных или даже
промежуточных экологических зон» [32, с.. 280}. В то же время
своя логика есть и в точке зрения, согласно которой сходные
-условия порождают сходные формы независимо от того, явля­
ются ли эти формы «первичными» или «вторичными», регене­
рированными [26, с. 37). Однако в последнем случае возникает
новый вопрос: всегда ли, при каких обстоятельствах и в какой
степени сходные условия порождают сходные формы?
Ввиду всего сказанного углубленное изучение результатов
исторических влияний классовых обществ на синполитейные,
предпоJiаrающее дифференцированное рассмотрение как раз­
личных типов самих классовых и синполитейных обществ, так
и контактов в различных сферах культуры, может существенно
помочь в усовершенствовании источниковедческой базы перво­
бытной истории. В час:ности, важно знать, какие структуры
оказываются более устоичивыми по отношению к внешним воз­
действиям (базисрые? надстроечные?), как осуществляются та­
кие влияния ( «сиетемно?» трансмиссией отдельных элементов?),
какую роль в этих процессах играют миграции людей и идей
и в конечном счете каково соотношение эндогенного и экзоген­
ного факторов в развитии синполитей:ных первобытных об­
ществ. Существуют ли вообще конкретные заионы диффузии?
10
 Большое теоретическое значение имеет и проблема обратнu­
го влияния синполитейных первобытных обществ на классо­
вые·. Имело ли оно место, при каких условиях и в каких фор­
мах? К каким' оно приводило результатам? Существовало ли
принципиальное различие в характере воздействия синполцтей­
ных обществ на классовые применительно к различным регио­
нам ойкумены и, что еще важнее, существовало ли принципи­
альное различие в характере воздействия синполитейных об­
ществ на классовые применительно к раннеклаосовым общест­
вам, рабовладельческой и феодальной формациям? В какой
мере и при каких условиях можно говорить об интеграции син­
политейной первобытности в системы послепервобытных фор­
маций? Все эти вопросы, небезразличные для конкретизации на
историко-этнографическом материале марксистской теории фор­
маций, составляют особую и не последнюю по значимости ли-­
нию предпринятого исследования.
Необходимость изучения первобытнQй дихотомии очевидна.
Связанные с нею проблемы встали бы в нашей науке уже дав­
но, если бы соответствующие исследования не были задержа­
ны гипертрофированным автохтонизмЬм Н. Я. Марра· и его
последователей. Правильно считая основой исторического про­
цесса спонтанное, эндогенное развитие, они неправомерно от­
рицали какое-либо историческое значение не только миграций,
но и заимствований. Критикуя диффузионизм, они готовы были
отрицать очевидное - саму диффузию.
Выше мы видели, что К. Маркс был далек от подобной
крайности. Прошло уже немало времени, как от нее отказа­
лась и советская наука, одновременно, разумеется, не прекра­
щая борьбы против диффузионизма как антинаучной историко­
этнографической концепции. «Советская археология,- писал
уже в 1953 г. А. В. Арциховский,- не отрицает ни переселений,
ни заимствований, но они сами социально обусловлены и не
являются ни движущей силой исторического продесса, ни ос­
новным его содержанием; да и происходили они гораздо реже,
чем думают буржуазные археологи». Н. Я. Марр «был край­
ним миграционистом, затем стал автохтонистом и довел авто­
хтонизм до абсурда, отрицая и исторически реальные переселе­
ния и заимствования (изучать которые мы должны, ведь без
этого немыслимо изучение этногенеза)» [3, с. 63; см. также 16,
с. 7]. В настоящее время все советские историки решительно­
отвергают диффузионизм, в то же время признавая диффузию
существенным фактором в развитии человечества. Однако роль.
этого фактора отдельные исследователи оценивают по-разному.
Например, А. Л. Монгайт писал, что «сами по себе диффузии,
заимствования и миграции - историчееи-ая реальность, и никто­
не может оспорить их роли в развитии человечества. Ошибка
диффузионистов в том, что они преувеличивают их значение
как исторических факторов и преуменьшают таким образом
11
возможность конвергентного развития сходных элементов куль­
туры в различных обществах» [13, с. 44; 29). В то же время
л. С. Васильев склонен придавать диффузии большее значение
в истории человечества: «Если брать за исходную посылку при­
мат конвергентности, возникает вопрос: чем объяснить доволь­
но стройную последовательность распространения карди�аль­
ных нововведений (чем далее о.т ближневосточной зоны, тем
позже)? И если основа всему - самостоятельная эволюция, то
почему в развитых цивилизациях Нового Света не было ни
плавки металлов, ни колеса?.. Таким образом, сам принцип ре­
гулярного распространения нововведений по ойкумене с по­
мощью внешних импульсов безусловен, оспаривается лишь роль
этих импульсов. И, хотя вопрос по-прежнему остается откры­
тым, есть веские причины присоединиться к мнению известного
синолога К. Хэнце о том, что тезис об автохтонности любой
культуры едва ли вообще правомочно брать в качестве рабо­
чей гипотезы» [8, с. 29]. Как бы то ни было, без изучения ис­
тории контактов немыслимо изучение истории культуры, изу­
чение первобытного общества и в особеннос1и общества синпо­
литейного.
Предпринимаемое исследование является как бы попыткой
восполнить пробел, образовавшийся в области изучения кон­
тактов между различными классовыми и синполитейными об­
ществами. Поэтому естественно, что оно в большей мере на­
целено на исследование именно исторических контактов и их
результатов. Но это лишь один из подходов к общей проблеме
исторического развития, особый аспект исследования, который
ни в коей мере не должен восприниматься как стремление све­
сти историю СПО к истории одних лишь влиян1:.1й и заимство-
ваний.
Работа посвящена периоду, предшествующему позднефео­
дальной и капиталистической колонизации стран Нового, Но­
вейшего, а отчасти и Старого Света. Понятно, что в ней не
рассматриваются те катастрофические для синполитейных об­
ществ последствия, которые в последующую историческую эпо­
ху были вызваны колониальной экспансией европейских госу­
дарств. Но определенные формы колониализма - древнего ра­
бовладельческого и средневекового феодального - существовали
и в докапиталистическое время. Поэтому . работа дает пред­
ставление и об оборотной стороне исторических контактов в
рассматриваемый период - судьбах отставших в своем разви­
тии народов, попавших в сферу влияния антагонистических
классовых обществ, докапиталистических формах их эксплуа­
тации, депортации, истреблении, деформации их самобытной
культуры.
азиатской цивилизации, были эгейцы. Они поставляли сырье, в
котором так нуждался Восток, и благодаря этому получали
свою долю производившегося там прибавочного продукта. В ре­
зультате они смогли развить у себя бронзолитейное производ­
ство. Однако эгейцы сами испытывали нужду в сырье (в том
числе и для посреднической торговли с Востоком). Поэтому
они способствовали развитию его добычи в Средней Европе
и тем самым стимулировали развитие последней. Сходные
взгляды высказывали другие ученые - советские и зарубежные
[30; 86].
Решительным оппонентом Г. Чайлда выступил К. Ренфрю
f114; 113; 111). По его мнению, возникновение классового об­
щества в Эгеиде было обусловлено внутренними "процессами.
происходившими в эгейском обществе, а контакты с Передней
Азией не играли в этом отношении сколько-нибудь существен­
ной роли. Отсюда упрек в приверженности к диффузионизму.
который К. Ренфрю бросил Г. Чайлду. К. Ренфрю оказался не
одинок. Его взгляды получили в последние год1,1 довольно ши­
рокце признание. Среди советских ученых полную независи­
мость европейского развития от Передней Азии отстаивает
Т. В. Блаватская (6).
Проблема гипотетического переднеазиатского влияния на
древние культуры Европы во многом связана с другой пробле­
мой, также дискуссионной - хронологией неолита и энеолита
Эгеиды, Балкан и Ср,едней Европы.
Открытия последних лет показали, что на Балканах начало
·медного века, по-видимому, восходит к V тысячелетию до н. э.,
а в IV тысячелетии до н. э. там уже существовало развитое
металлургическое производство (культура Караново VI - Гу­
мельница) (69). Это сделало концепцию Г. Чайлда еще бол-ее
уязвимой, позволив К. Ренфрю писать про «автономию евро­
пейского медного века».
Сравнительно недавно в Тэртэрии (Румыния) были найдены
глиняные таблички, сходные с месопотам-скими [93; 107, с. 32-
34). Некоторые исследователи считают их импортными или же
свидетельствующими о зарождении местной письменности под
влиянием Южной Месопотамии. Однако вопрос о хронологии
тэртэрийских табличек также является дискуссионным: наход­
ки знаков «протописьменности» на других памятниках балкан­
ского круга позволили ряду ученых утверждать ее местное про­
исхождение (112, с. 275-282].
И все же контакты Восточного Средиземноморья с Перед­
�;еи. Азиеи. довольно надежно зафиксированы археологией. Их не
отрицают даже такие ярые автохтонисты, как К. Ренфрю (113,
с. 335, 445-448, 474]. В то же время необходимо признать, что
· значение таких контактов для развития Южной Европы оста­
ется пока гадательным.
1. К началу III тысячелетия до н. э. ближней п,ервобытной
14
;�ериферией классовых обществ являлось Восточное Средизем­
номорье. Еще в неолите население Балкан, Подунавья и некото­
uых районов Средней Европы было более или менее однород­
ным в социально'.. экономическом отношении. Но между 3000 и
2000 гг. до н. э. на Крите, Кикладах и в меньшей степени в ма­
териковой Греции происходят важные изм,енения: развивается
производство меди и бронзы, ремесло отделяется от земледе­
.1ия, значительцо активизируется торговля, особенно внешняя,
растут имущественное неравенство и социальная дифференциа­
ция, возникают предпосылки городской жизни [50; 5; 97; 94; 91;
96; 121). При этом обращает на себя внимание то обстоятель­
ство, что ближе расположенные к Передней Азии Крит и Кик­
.лады несколько опережали в своем развитии Грецию, а в по­
сдедней прибрежные районы развивались значительно быстрее
внутренних. Не случайно, расцвет Киклад в 111 тысячелетии
до н. э. объясняется именно тем, что здесь скрещивались мор­
ские торговые пути, а несколько позднее подъем Крита также
был связан с его включением в посредническую· торговлю (12-1].
Прямое или косвенное влияние Передней Азии на темпы
к.1ассообразования в Эгеиде в настоящее время исключать
полностью нельзя, хотя и подтвердить его бесспорными данны­
ми невозможно. Еще менее ясно, в какой мере это проблема­
тичное влияние могло сказаться на общественных институтах
и конкретных формах социальной организации. По мнению
некоторых исследователей, черты сходства между дворцами
Сирии и Крита и централизованный характер возникшего на
последнем государственного аппарата позволяют предположить
влияние Древнего Востока на формирование дворцового хозяй­
ства Крита, а неограниченная царская власть, сложившаяся в
Египте при XI-XII династиях, могла служить образцом для
в.11адык Крита [7, с. 91). Примечательно также, что ранняя госу­
дарственность материковой Греции в типологическом отношении
ближе к государствам Передней Азии, чем к сменяющим ее по­
.1исам I тысячелетия до н. э.
Влияние Передней Азии на Восточное Средиземноморье до­
вольно часто нредполагают в духовно-идеологической сфере.
Не исключено, что ахейские династы находились под впечат­
лением от ритуала царского почитания, распространенного у
их более развитых соседей, отдельные элементы которого они
пытались копировать [110, с. 117, 118, 163; 105, с. 99; 106; 102).
]( числу других проявлений переднеазиатского, особенно мало­
азийского, воздействия на ахейский и далее на греческий мир
в духовной сфере иногда относят заимствования в области ре­
.1игии, тесно связанной с ней мифологии и искусства [27; 11; 90;
5, с. 48 и др.J.
2. Начиная со II тысячелетия до н. э. Западное Средизем­
�оморье можно рассма'Гривать как ближнюю первобытную пери­
ферию Эгеиды. Археологически документированная активность
15
эгейцев в Западном Средиземноморье относится ко II тыся­
челетию до н. э., а в отдельных случаях - к еще более раннему
времени [43, ,с. 48, 90, 94-96, 307-308; l 23; l l 9; 79; l l 6,
с. l 93-203].
Эгейское воздействие на Западное Средиземноморье до­
вольно ощутимо в материальной культуре, оно могло способ­
ствовать развитию хозяйства и ремесел, а также обмена. Воз­
можно, результатом этого воздействия явилось и более быстрое
общественное развитие. Не исключено, что внешнее влияние
сказалось также в духовно-идеологической сфере (религия, ис­
кусство). Постоянные связи с эгейцами, а позднее с финикий­
цами и греками способствовали включению Западного Среди­
земноморья в сферу непосредственного воздействия классовых
обществ,, и уже в начале l тысячелетия до н. э. здесь возника­
ет своя государственность.
3. Помимо Средиземноморья с Передней Азией, по крайней
мере с неолита, был тесно связан l(авказ [51, с. 32-97; 44; 28].
Закавказье же в историко-культурном отношении до извест­
ной степени вообще можно рассматривать как составную часть
этого обширного региона. Кавказ являлся передатчиком дости­
жений Передней Азии в степную зону Восточной Европы и
через нее - далее на север [42, с. 139-141; 30, с. 30-38; 85,
с. 139-140]. Это выразилось, в частности, в распространении
металлургических навыков.
На рубеже IV-111 тысячелетий до н. э. в Балкано-l(арпат­
ском районе по невыясненным причинам наблюдался регресс.
Металлургическое производство приходит в упадок. Металл, а
с ним и ряд других хозяйственных достижений и навыков [104,
с. 105-107] в Восточную Европу проникает в основном с Кав­
каза.
4. Средняя полос.а Западной и Центральной Европы явля­
лась в рассматриваемое время дальней периферией Передней
Азии. Связи с последней, если и имели какое-либо значение,
что в настоящее время подвер!'ается серьезным сомнениям, но­
сили в основном опосредствованный характер - через Среди­
земноморье. Однако во II тысячелетии до н. э. торговые пути
уже связывали отдаленные друг от друга районы Европы, при­
чем основное направление их все же вело на юг, к классовым
обществам Восточного Средиземноморья. Бусы из прибалтий­
ского янтаря обнаружены в микенских шахтовых гробницах,
на памятниках унетицкой культуры, в террамарах и т. д. К кон­
цу II тысячелетия до н. э. «янтарный путь» пересекал всю Ев­
ропу [ l 00; l 06, с. l 04].
Известен и прямой экооорт из Восточного Средиземноморья в
северные области.
Развитие металлургии вместе с общим ростом производи­
тельных сил (развитие скотоводства, появление плуга) создало
предпосылки для интенсивного разложения первобытнообщин-
16
 ных отношений. Торговля с югом способствовала реализации
имевшегося теперь регулярного прибавочного продукта и тем
самым накоплению богатств и развитию имущественного нера­
венства, а также распространению новмх идей, навыков и т. д.
Значение торrоВJ1И для местного развития хорошо просле­
живается на примере бронзового века Франции. Одной из наи­
более развитых ее областей в это время стал Эльзас; в то же
время старые центры в долине Роны начали отставать, так как
лежали в стороне от торговых путей [43, с. 110). По тем же при­
чинам отставало население Бельгии и Гол,11андии [89, с. 113).
Напротив, носители культур food vessel и Уэссекса в Англии
богатели на посреднической торговле с материком. В богатых
уэссексских погребениях ·изделия из я1нтаря встречаются вместе
с оружием и украшениями из Эгеиды и оружием из Средней
Европы [95, с. 66).
В европейских обществах умеренной зоны во II тысячеле­
тии до н. э. социальная дифференциация, о которой свидетель­
ствуют богатые погребения, резко выделяющиеся среди могил
рядовых соплеменников, прои·сходила прежде всего в центрах
добычи полезных ископаемых или на торговых путях. Следо­
вательно, развитие торговли стимулировало возвышение местной
знати.
Однако в целом разложение первобытнообщинных отноше­
ний в Средней Европе зашло еще не слишком далеко. Этниче­
ские перемещения, перемещение торговых путей и т. п. могли
легко тормозить этот процесс и, может быть, даже обращать.
его вспять. На·пример, районы Заале-Варты, одни из самых
передовых в Европе в бронзовом веке, в раннем железном, ко­
гда отпала необходимость везти сырье издалека, ничем не вы­
делялись по уровню своего развития.
Бесспорные следы прямого идеологического воздействия ци­
вилизованных областей юга на первобытную Европу проследить.
очень трудно. Например, существует очень интересное предпо­
ложение, что распространение в 111-11 тысячелетиях до н. э.
мегалитических сооружений от Мальты до Скандинавии связано
с импульсами, исходившими из Восточного Средиземноморья [о
мегалитах см. 63, с. 81; 78, с. 154 и ел.; 115; 88}. Однако дати­
ровки 1(. Ренфрю ставят под сомнение и эту гипотезу.
5. Дальней периферией европейских классовых обществ в.
рассматрив�емое время являлись области умеренной зоны Во­
сточной Европы и Европейского Севера. Через ближнюю пери­
ферию они восприняли с юга, из более развитых районов, ряд
важных хозяйственных и технических достижений (производя­
щее хозяйство, металлургию, колесный транспорт и т. д.). Пле­
мена Северной Европы не только заимствовали бронзолитейное
производство от своих соседей в Средней Европе; необходимое
сырье они также долгое время получали путем обмена с югом
[43, с. 99-100).
2 Зак. 477
17
 К концу II тысячелетия до н. э. только на Крайнем Севере -
-окраине дальней периферии Европы - сохранялось присваиваю­
щее хозяйство со всеми вытекающими из этого последствиями.
-Однако и сюда проникали южные веяния (например, импорт
металлических орудий и оружия), что в известной мере долж­
но было колебать традиционный порядок [9, с. 137-145; 18,
с. 132-137; 30, с. 18; 49]. Не исключено, что до Севера дохо­
дили даже отголоски идей и верований средиземноморской ци­
вилизации, например культа солнца в виде изображения еги­
петской солнечной ладьи на скалах Карелии и Скандинавии [47,
с. 236; 63, с. 37-43, 73; 62, с. 237-238; 76).
6. Особого рассмотрения заслуживают миграции, игравшие
важную роль во взаимоотношениях первобытной периферии
Европы с классовыми обществами. Прослеживаются миграции
трех видов.
Первые связаны с появлением эгейцев в Западном Среди­
земноморье, что способствовало его всестороннему развитию.
Вторые - с обратным давлением первобытной периферии на
классовые общества. Во II тысячелетии до н. э. на варварской
периферии Европы создаются воинственные племенные союзы,
устремляющиеся на богатый юг. Дорийское завоевание Греции
было лишь одним из заключительных движений этого рода,
которому . предшествовали микенское завоевание Крита иI мно­
гие другие. Итогом подобных миграций была не только гибель
классовых обществ, разрушенных завоевателями-варварами, но
и быстрое культурное и социальное развитие последних, вос­
принимавших многие достижения цивилизации и подчас раз­
вивавших их далее. Миграции третьего вида больше были свя­
заны с развитием скотоводства, частично с изменением климата
и другими аналогичными причинами. Но они также коснулись
в основном племен, в той или иной степени уже затронутых юж­
ными влияниями. Одним из важных последствий передвижения
этих племен было стимулирование экономического и социаль­
ного развития, распространение новых идей и вредставлений
·на дальней периферии.
До второй половины 111 - начала II тысячелетия до н. э.,
когда племена - носители культур шнуровой керамики и бое­
вых топоров принесли на Нижний Рейн, Верхний Днепр, Оку и
Волгу, в Восточную Приба,1тику и Финляндию производящую
экономику и металлургию, там не наблюдалось сколько-нибудь
существенных изменений традиционной неолитической культуры
и первобытнообщинных отношений. Во II тысячелетии, особен­
но во второй его половине, здесь уже заметны сдвиги и
зяйственной и в социальной сферах. в хо­
7. Обратное воздействие первобытной периферии на клас­
совые общества выразилось в уже рассмотренных миграциях
второго вида, оказавших существенное воздействие
альное развитие всех затронутых сторон, а также на соци­
в торговле
18
и поставке сырья, что н е могло пройти бесслед н о для эконо­
мики классовых обществ, хотя сами размеры торговли остают­
ся пока довольн о гадатель н ыми. Примером обратного воздей­
ствия европейской периферии .н а цивилизова н ные страны Пе­
редней Азии в экономической и материальной сферах н ередко,
считают распространение боевой колесницы и навыков коне­
водства, принесенных с севера индоевропейцами. В качестве
возможного идеологического воздействия указывают на появ­
.rrение культа коня и колесницы [38, с. 82].
В целом можно ко н статировать, что Европа уже в 111-11 ты­
сячелетиях до н . э., возможно, испытывала на себе некоторое
11оздействие переднеазиатской цивилизации, будь то прямое на
юге или опосредствованное в более отдаленных областях.
Во II тысячелетии до н. э. в Европе возникли свои классовые
общества, вступившие в более интенсивные контакты с перво­
бытной периферией. Там, где наряду с внешними стимулами­
происходило интенсивное внутреннее развитие, отмечается быст­
рое разложение первобытнообщинного строя. В других обще­
ствах, в н утренне недостаточно готовых к социальному разви­
тию, эти стимулы могли ему способствовать или даже послу­
жить для него побудительным толчком, но были не в силах
сделать его иммане н тным.
/ тысячелетие до н. э.- середина / тысячелетия н. э. В ко н ­
кретно-историческом плане четыре события явились важнейши­
ми для взаимоотношений классовых обществ и первобытной пе­
риферии в Европе в I тысячелетии до н. э.- середине I тысяче­
летия н. э.: возник н овение в Средиземноморье цивилизации в­
ее специфической античной форме, •колонизацион ная деятель­
ность классовых обществ, экспа н сия Рима и Великое переселе­
н ие народов.
Причи н ы, обусловившие возникновение в Средиземноморье­
ан тичной цивилизации, нельзя считать выясненными сколько­
нибудь полно. По мнению н екоторых 1:1сследователей, первона­
чаль н ое становление классового общества шло там традицион­
ным путем, испытывая воздействие классовых обществ Перед­
ней Азии. Лишь в дальнейшем, в результате победы демоса в
Афинах и а н алогич н ой победы плебса в Риме оно свернуло с
него, приобретя уникаль н ые для древнего мира черты [74,
с. 38, 44, 65-66]. Многие из. этих черт - ведущая роль рабо·
владения, наивысшее для древ н ости развитие товар но-денеж­
ных отношений и торговли, потребность к развитию вширь и
пр.- способствовали,усилению контактов с первобытной пери­
ферией и определили н екоторые из их специфических особенно­
стей.
Греческая колонизация VIII-VI вв. до н. э., в ме н ьшей ме­
ре финикийско-карфагенская коло н изация, отчасти предшество­
вавшая, отчасти сопутствовавшая греческой, еще в меньшей
мере этрусская коло н изация, н е вышедшая за пределы Италии,
2* 19·
в основном вызывались внутренним развитием породивших их
обществ.
Однако эта колонизация сыграла также важную роль в
судьбах первобытной Европы. В первой половине I тысячеле­
тия до н. э. в Южной и Средней Европе происходил мощный
подъем производительных сил: распространение железа, также
проникшего сюда из Передней Азии, развитие земледелия, ко­
чевых форм скотоводства. Все это потенциально позволяло зна­
чительно увеличить количество производимого прибавочного
продукта. В конкретной обстановке, сложившейся в Европе в
это время, колонизация классовых обществ, с одной стороны,
стимулировала его производство, с другой - способствовала его
реализации. В целом основные последствия колонизации в ин­
тересующем нас аспекте заключаются в следущем.
1. Отчасти продолжая процессы предшествующего времени,
она способствовала распространению цивилизации в Средизем­
номорье и Причерноморье вширь. Уже к VI в. до н. э. почти вся
прибрежная полоса Средиземноморья и некоторые прибрежные
территории на юге Восточной Европы были непосредственно
включены в сферу античной цивилизации, причем многие со­
циальюяе и культурные особенности последней на рассматри­
Еаемой территории не столько являлись гомогенными, сколько
бы,iи привнесены извне.
Финикийские и тем более греческие колонии, напоминавшие
Платону лягушек, рассевшихся вокруг болота, по образному
11ыражению другого античного автора - Цицерона, составляли
как бы кайму, пришитую в большом количестве к обширной
ткани варварских полей. Несмотря на различные модификации,
соответственно местным условиям в своих структурообразую­
щих элементах они воспроизводили социально-экономический
строй метрополии, в частности полисную организацию и широ­
кое распространение рабства. Показательно, что работорговли
на международном рынке 111-11 тысячелетий до н. э. почти
не существовало [21, с. 22], но в I тысячелетии до н. э. она была
уже весьма развитой, и одним из стимулирующих факторов,
безусловно, явилась колонизационная деятельность классовых
обществ.
2. Периферия в целом приблизилась к очагам цивилизации,
причем заметно расширилась ближняя периферия, и значитель­
ное число первобытных обществ стало непосредственными со­
седями классовых. Скифы, синды, меоты и другие племена юга
Восточной Европы, фракийцы и иллирийцы на Балканах, пле­
мена Центральной и Северной Италии, кельты и иберы на тер­
ритории современных Франции и Испании вступили теперь в по­
стоянные контакты с античной цивилизацией.
3. Технические и культурные достижения античного мира
оказали глубокое воздействие на хозяйство и материальную
культуру ближней периферии. Роль античного Средиземноморья
20
в жизни варварского мира Европы I тысячелетия до н. э. вид­
на уже из того, что все важнейшие культуры последнего - галь­
штат, латен, фракийская, скифская - в большей или меньшей
мере испытали на себе его воздействие.
4. Колонизационная деятельность оказала сильное воздей­
ствие на социальное развитие ближней первобытной периферии.
Больше всего это воздействие сказалось в стимулировании и
ускорении внутренних процессов развития в варварских обще­
ствах в результате торговых, политических и военных связей.
Знать варварских обществ ближней периферии была неред­
ко заинтересована в колонизационной деятельности классовых
обществ и, во всяком случае, скоро научилась извлекать из
нее выгоду. Непосредственное соседство с форпостами циви­
лизации в лице новых колоний открывало для нее важные ис­
точники обогащения и влияния.
Часть прибавочного продукта, производимого первобытной
периферией, реализовывалась теперь на греческих и других ан­
тичных рынках. Погребения кельтской, фракийской, скифской,
меотской знати переполнены античными, преимущественно гре­
нескими, предметами роскоши, в том числе выполненными, спе­
циально на заказ, с учетом варварских вкусов. Торговля спо­
србствовала дальнейшему разложению первобытнообщинных
отношений, углублению имущестыенной и социальной диффе­
ренциации, развитию товарного производства и т. д.
Скифы-пахари сеяли зерно специально на продажу (Нег., IV,
17). В Истрии местное население также стремилось увеличить
поставки зерна греческим купцам [87, с. 42). В Причерноморье
под влиянием спроса на хлеб происходило оседание скотовод­
ческих племен и рост сельскохозяйственных поселений вокруг
греческих городов. Финикийцы богатели, очень выгодно для себя
обменивая у иберийцев дешевые товары на серебро (Diod., V,
35, 4; Ps.-Arist., De mir. aus., 135). В областях распространения
гальштатской культуры торговля также стимулировала произ­
водство сельскохозяйственных продуктов и сырья.
Племена ближней периферии втягивались также в посред­
ническую торговлю. Например, скифы посредничали в торговле
Оловьи •с Поволжьем и Приуральем (12). Позднее аорсы «даже
торговали индийскими и вавилонскими товарами, получая их
от армян и мидян и перевозя их на верблюдах. Б лагодаря бо­
гатству они носили золотые украшения» (Strabo, XI, 5, 8).
Кое-где в варварских областях началась чеканка собствен­
ной монеты в подражание греческой, а затем и римской.
Сложные военно-политические взаимоотношения варварских
племен с греками чаще всего отражались на социальном раз­
витии варваров, в некоторых случаях даже форсировали воз­
никновение местной государственности или способствовали ее
развитию ( скифы, синды, фракийцы и др.). По меткому выра­
жению Г. Чайлда, «более древняя цивилизация играет роль
21
повивальной бабки, облегчающей родовые муки варварству»
[68, с. 166).
Следует, однако, отметить, что социально-экономическии•
строй тех государственных образований, возникновение кото­
рых было стимулировано контактами с античными, в частности
греческими, государствами, существенно отличался от социаль­
но-экономических отношений, господствовавших в последних
(см., например: 25; 61; 64). Известно, например, что в Афинах
V-IV вв. до н. э. помимо рабов с Востока было много рабов
из Иллирии, Фракии и Скифии. Но в самих этих странах веду­
щие формы эксплуатации не были основаны на рабстве.
В иных случаях влияние греческих и других средиземномор­
ских государств могло, наоборот, сказаться отрицательным об­
разом на сложении местной государственности. Возможно, так
случилось с кельтами, у которых тесные связи с различными
центрами средиземноморской цивилизации привели к раздроб­
лению общества, к усилению аристократии и упадку королев­
ской власти, что сознательно поощрялось в дальнейшем Ри­
мом (60, с. 93, 94 и др.] и в целом затормозило процесс форми­
рования государства.
5. В культурно-идеологической сфере последствия- колони­
зационной деятельности классовых обществ Средиземноморья
и длительного соседства вновь возникших государств антич­
ного типа с варварами ближней периферии выразились: а) в
эллинизации (чаще всего весьма поверхностной) варварской
аристократии или ее отдельных представителей; б) в большем
или меньшем знакомстве варваров с греческими пантеоном, ми­
фологией и эпосом; в) в некотором распространении греческого
языка и письменности (особенно во внешних отношениях); r) в
греческом воздействии на варварское искусство, в первую оче­
редь изобразительное, и религию (усиление тенденции антро­
поморфизации отдельных божеств и возникновение синкрети­
ческих культов). В той или иной мере черты рассматриваемого
воздействия в духовно-идеологической и культурной сфере про­
слеживаются у кельтов, иберов, фракийцев, скифов и других
варварских народов.
Следует, однако, еще раз подчеркнуть, что греческое воздей­
ствие в культурно-идеологической сфере сколько-нибудь суще­
ственно коснулось только высшего слоя варварских обществ,
почти не проникая в гущу рядового населения.
При рассмотрении воздействия, которое оказывали финикий­
ские и греческие колонии на ближнюю периферию, бросается
I< глаза одна особенность. Наиболее
подверженными ему ока­
зались те племена, у которых для этого были достат
1-нутренние предпосылки - прежде всего далеко- зашед очные
ложение первобытнообщинных отношений. Более отста шее раз­
мена оказывались менее восприимчивыми к возде лые пле­
ной цивилизации. В Испании турдестанцы и жители йствию антич­
иберийского
22
побережья исnытали сильное греческое влияние (177, с. 15 и ел.].
«Турдестанцы считаются самыми культурными из иберийцев,­
писал Страбон (III, 1, 6),--они знакомы с письменностью и
имеют сочинения, посвященные истории своего племени, поэмы
и законы, написанные в стихах». Этот же автор отмечал (III,
4, 8), что общественное устройство многих племен Юго-Запад­
ной Иберии «представляло некоторое смешение из варварских
и греческих установлений». В то же время, описывая жителей
гор, Страбон (III, 3, 8) подчеркивал их «неукротимость и ди-
кость». ·,
6. В I тысячелетии до- н. э. дальняя периферия в средней
полосе Европы также испытывает на себе воздействие классо­
ных обществ, в это время преимущественно греческих. Иногда
можно констатировать прямые контакты с греческим миром в
результате торговли или путешествий [31, с. 272-274; 65; 23;
22; 20], но значительно чаще эти контакты б�1ли опосредство­
ваны племенами ближней периферии. Уже затронутые сосед­
ством с античной цивилизацией, эти племена усиливали давле­
ние на своих северных и восточных соседей в погоне за добы­
чей, рабами и пр., а также вели с ними торговлю.
В результате торговли rречесюие, этрусские, кельтские, скиф­
ские, сарматские, фракийские, позднее римские товары и изде­
лия, а с ними технические достижения проникали в самые отда­
ленные уголки. Изделия средJиземноморскц_х мастерских до­
стигли Англии, среднего Рейна и даже Дании на западе и
Урала на востоке [31, с. 272-275; 60, с. 49-56; 67, с. 96-104],
северочерноморские образцы - крайнего севера Восточной Ев­
ропы и Западной Сибири (54].
Последствия подобных контактов· наиболее заметны в ма•
териальной культуре, технологии и хозяйстве племен дальней
периферии. Средняя зона Европы, вплоть до Уральского хреб­
та, начинает развиваться в I тысячелетии до н. э. ускоренны­
ми темпами. Это выразилось в распространении здесь железа
и повышении общего уровня металлообработки, развитии зем­
леделия и скотоводства, улучшении сельскохозяйственных ору­
дий, развитии добычи сырья и полезных яскопаемых и т. д. (43].
Южные импульсы, по-видимому, играли не последнюю роль во
всех этих процессах. Например, кельтское влияние сказывалось
до Балтийского моря и Южной Скандинавии, глубоко в Поль­
ше и на Западной Украине. Отдельные группы кельтских ре­
месленников основывали свои мастерские вне границ собствен-·
но кельтской среды, и местные жители перенимали кельтскую
,ехни- ку производства [60, с. 115, 193; 4].
Более гадательны последствия контактов с античным миром
для социальной организации племен дальней периферии. Тор­
говля и обмен, очевидно, благоприятствовали общественной
дифференциации. Не могло пройти бесследно и заметное в не­
которых случаях военное давление племен ближней периферии
23
на дальнюю, которое иногда также могло быть связано с кос­
венным воздействием античных центров.
7. Первобытная периферия, в свою очередь, оказывала зна­
чительное влияние на греческий мир. Само ее наличие обусло­
вило возможность колонизационной деятельности, что отклады­
вало кризис полиса до IV в. до н. э. К: тому же первобытная
периферия всегда являлась для античного мира важным рын­
ком сбыта и источником сырья и рабов. В тех случаях, когда
завоеванные варварские племена оказались включенными во
вновь возникшие античные государства, это оказало определен­
ное воздействие на социально-экономическое устройство таких
государств, подчас весьма отличное от устройства классиче­
ского полиса (например, К:арфаrенская держава, города Ве­
ликой ГреIIJИИ или Боспорское царство с его рано развившимися
эллинистическими чертами), в частности на распространенные
в них формы зависимости и эксплуатации.
Греки оказались восприимчивым,и к некоторым культурным.
техническим и военным достижениям варваров и даже к их
религиозным представлениям. Наконец, знакомство с общества­
ми, еще не знавшими классового антагонизма или знавшими его
в значительно более слабой форме, чем греки, оказало заметное
влияние на научную и философско-этическую мысль последних.
Начиная с IV в. до н. э. од'НОЙ из излюбленных тем стоиков и
киников стало про�ивопоставление пороков античной цивилиза­
ции простоте и естественности варварской жизни.
I( еще более важным последствиям для судеб первобытной
Европы r,ривели возвышение и экспансия Рима в о в т о р о й
п о л о в и н е I т ы с я ч е л е т и я д о н. э.- п е р в о й п о л о в и­
н е I т ы с я ч е л е т и я н. э.
1. Наибольшему воздействию, естественно, подверглись те
племена и народы, которые вошли в состав Империи.
«Римское завоевание во всех покоренных странах ... прежде
всего непосредственно разрушило прежние политические поряд­
ки», более того, оно разрушило «косвенным образом и старые
общественные условия жизни» [1, с. 310}. Завоевание Римом
племен, населявших Иберийский п-ов, север Балкан, Галлию.
Британию и бассейн Дуная, означало распространение на за­
воеванных территориях античных классовых отношений и со ­
провождалось целым рядом экономических, политических и
культурных мероприятий, сознательно проводившихся' римской
адм,инистрацией и подрывавших все прежде существовавшие об­
щественные отношения [см., например: 26, с. 46-49; 36, с. 80
и ел.; 37; 60, с. 76 и др.; 32, с. 39 и ел.}. Границы провинций
и судебных округов, намеренно проводившиеся без учета ста­
рых этнических и племенных делений; налогообложение; при­
нудительное насаждение римского права; создание крупного
землевладения; эксплуатация и обезземеливание местного насе­
ления, превращение части его в арендаторов и наемников; рас-
24
пространение провинциальной римской культуры, стиравшей и
подавлявшей местные особеннос'Ги; строительство городов, раз­
витие товарного производства, Р:месла и торговли; развит"!.е
рабства - таков далеко не полныи перечень этих мероприятии.
Так в Испании установление римского господства было свя­
зано с' развитием товарно-денежных отношений. Еще Страбон
(III, 3, 7) утверждал, что горцы в кельтской части Иберии вме­
сто денег практиковали прямой обмен или же пользовались се­
ребряными пластинками, но что с римским завоеванием сюда
проникли монеты [66, с. 25].
Помпей Tpor писал про иберийцев (Just, XIV, 5, 8), что
Август «привил при помощи законов народу дикому и воин­
ственному обычаи более культурной жизни». Местные произ­
водственные традиции, культура и искусство в Иберии, Галлии
и других провинциях также претерпел-и кардинальные измене­
ния. Примечательно, что насильственное насаждение римского
права и римской культуры было одной из причин восстания гер­
манцев против Квинтилия Вара (Flor, 11, 30; Тае. Ann., 1, 59;
Cass. Dio, LVI, 18-23).
Очень важным обстоятельством было размещение на завое­
ванной территории римских легионов и отчасти связанное с
этим основание городов античного типа. Ветераны, прошедшие
20-25-летнюю римскую школу, не только являлись опорой Им­
перии. Они становились собственниками имений, возделывав­
шихся по римскому образцу, носителями соц,иально� и куль­
турной романиз ации в самых отдаленных частях Империи [72,
с. 33-34]. Ветераны были также одной из тех прослоек завое­
ванных варваров, которые романизировались в первую очередь.
Само присутствие легионов было фактором романизации, и не
случайно все тот же Страбон (111, 3, 8) считал в Испании наи­
более цивилизованными жителей тех территорий, которые были
расположены поблизости от квар-гир легионов.
И в Галлии, и в Иберии, и в дунайских провинциях распро­
странению романизации способствовал,о вытеснение местных
языков латинским, причем сперва оно происходило в городах
и лишь затем в сельской местности [3, с. 126].. С I в. н. э. ри­
торские школы Галлии славились по всей Империи. Процессу
романизации благоприятствовали также смешанные браки ме­
жду пришельцами-римлянами и местными жителями [122, с. 44].
В таких условиях происходила быстрая трансформация и ро­
манизац,ия местной аристократии, которую Рим, видя в ней
опору в завоеванных провинциях, привлекал на свою сторону и·
наделял имущественными и гражданскими привилегиями (см.,
например, Тае., De vita Ju\. Agric., 21, о Британии).
При таких обстоятельствах события, происшедшие в Гал­
лии после свержения Нерона, были вполне закономерными.
Когда прирейнские племена, возглавляемые Цивилисом, под­
няли восстание против Рима, племенная знать Внутренней и
25
 Южной Галлии собралась, чтобы определить свою позицию.
Перед нею выступил римский полководец Петилий Цериал, за­
явивший, что хотя римляне действительно некогда завоевали
Галлию, но разница между победителями и побежденным,и уже
сгладилась: «Вы (rаллы.-А. Х.) командуете многими из на­
ших (римских.-А. Х.) легионов, вы управляете провинциями,
и этими ,и другими; нет ничего, что было бы доступно нам и
недоступно вам. Галлы не меньше римлян должны быть заин­
тересованы в сохранении и укр,еплении великого здания Рим­
ской империи, ибо если оно рухнет, то погребет под своим.и об­
ломками всех». Слова Цериала оказались убедительными.
Галльские аристократы отказались поддержать Цивилиса (Тае.,
Hist., IV, 73-74).
Таким образом, самостоятельное разви11ие племен, включен­
ных в состав римского государства, было бесповоротно прер­
вано и направлено по другому руслу.
2. Значительные перемены происходили также у тех пле­
мен, которые в разное время составляли ближнюю первобыт­
ную периферию Рима (кельты, германцы, rеты, даки, сарматы
и др.), причем значение римского влияНJия на варваров хорошо
понимали уже в древности (см., например: Caes., de bel. Gal.,
1, 1; VI, 24; Strabo, 11, 2, 26; III, 4, 20; IV, 5, 1; XI, 2, 4).
Результаты римского воздействия на племена ближней пер­
вобытной периферии хорошо прослеживаются на примере гер­
манцев, До появления Цезаря на Рейне германское общество
было им затронуто сравн,ительно мало; к тому же в основном
это влияние было опосредствованным (45, с. 109 и ел.; 120).
Торговля, особенно при посредстве кельтов (60, с. 115, 128; 92,
с. 40, 42), вела,сь уже давно, но в ограниченных размерах. l(o
времени Цезаря имущественная дифференциация в гер­
манском обществе не была еще глубокой и сводилась главным
образом к различиям во владении скотом и другим движимым
имуществом. Частная собственность на землю отсутствовала,
а рода-племенная знать ие обладала сколько-нибудь постоянной
принудительной властью - дружины распадались сразу же по­
сле набега (Caes., de Ье\. Ga\., IV, 1; VI, 22; VI, 23; Тае., Germ.,
VII.).
Между временем Цезаря и Тацита, следующего римского
автора, оставивш_�го подробное описание германцев, произошли
очень существенные перемены. Попытки римлян проникнуть в
глубь Германии потерпели неудачу, поэтому постепенно вдоль
Рейна и Дуная был создан limes romanus·- укрепленная гра­
ница, одновременно являвшаяся проводником римского влия­
ния. С начала I в. н. э. поток римских товаров в Среднюю и
даже С�верную Европу резко возрос, а ,импортируемые товары
большеи частью становились индивидуальной собственностью.
Цезарь (de Ье\. Gal., IV, 2) писал про свебов, что «купцов они
допускают к себе больше для продажи военной добычи, чем
26
из желания получить какие-либо привозные товары». Но уже
в правление Тиберия, когда была захвачена столица свебов, в
ней были обнаружены «маркитанты и купцы из наших (т. е.
римских.-А. Х.) провинций, которых - каждого из своего
края - занесли во вражескую страну ,свобода торговли, жажда
наживы и, наконец, забвение родины» (Тае., Апп., 11, 62). Сле­
дующий шаг был сделан ко времени Тацита, когда германские
вожди стали принимать от римлян деньги (Тае., Germ., XV), а
ближайшие к Рейну и Дунаю племена оценили «золото и се­
ребро для употреблен,ия в торговле» (Тае., Germ., V). В даль­
нейшем римский экспорт еще бо.1ее возрос [о римском экспорте
в Германию см.: 82; 80; 92; 124, с. 63-90].
За римские товары надо было платить. В первые века на­
шей эры на всей ближней периферии наблюдается ·увеличение
количества войн. Многие из них сознательно разжигались Ри­
мом, так как, по словам Тацита, «в борьбе против таких силь­
ных народов для нас нет ничего столь полезного, как их разоб­
щенность» (de vita Ju\ Agric., 12). Однако можно допустить, что
увеличение числа войн и набегов в Германии вызывалось также
возросшим стремлением приобрести римские товары. В 1-11 вв.
н. э. в Германии повсеместно от Ганновера до Польши и от
Дании до Силезии появляются погребения военной аристокра­
тии, содержащие предметы римского импорта [92, с. 50; 124,
с. 44 и ел.].
Войны усугубляли общественную дифференциацию, усили­
вали и укрепляли власть вождей. Уже во времена Тацита дру­
жины становились постоянными. Этому немало способствовали
сами римляне, которые, стремясь привлечь германскую знать
на свою сторону, углубляли раскол между рода-племенной ари­
стократией и рядовыми общинниками. Рим поддерживал и на­
вязывал дружественных ему вождей и обеспечивал их власть
принудительно, даже вопреки воле племени 1• -Так на смену
арминиям рождались сеrесты.
Еще больше возросли влияние и богатства германской ари­
стократи,и в 111 в. н. э., когда в период кризиса Римской импе­
рии [74] германцы стали нападать на лимес и вторгаться в Гал­
лию. В это время Рим уже не столько подкупал, сколько от­
купался от варваров, однако и это служило дальнейшему ук­
реплению позиций германской знати (см., например, Cass. Dio,
XXXII, о политике Каракаллы).
Таким образом, римское вл.ияние выразилось в заметном ус­
корении социального развития у племен ближней первобытной
периферии.
1
Тацит ,(Germ., XVII) прямо писал, что сила .и власть королей марко­
манов и квадов поддерживалась авторитетом Рныа, который к тому же по­
могал им деньгами и оружием (см. также Тае., Аnп., XII, 29; Amm. Marc.,
XXIX, 4,7; Claudiaп ар. Eutrop., 1, 381; Libaпius, Or. lix, 132). Аналогичная по­
литика проводилась в отношении сарматов (см, Amm.·Marc., XVII, 12).
27
 З. Начиная с конца I тысячелетия до н. э. все более замет ­
ным становится прямое или опосредствованное воздействие Ри­
ма на племена дальней первобытной перифер,ии. Это выра ­
зилось не только в ее продолжавшемся хозяйственном и тех­
нологическом прогрессе. Именно в конце I тысячелетия до н. э.
на дальней периферии археологически прослеживаются первые
признаки социальной и имущественной дифференциац,ии. По­
казательно, что наиболее заметны они на линиях торговых пу­
тей или в районах соприкосновения с более продвинутыми пле­
менами (кельтами, фракийцами, сарматами и др.) - в Южной
Прибалтике, на юге территории распространения лужицкой
культуры, в Прикамье.
Особенно заметно воздействие классовых обществ на даль­
нюю первобытную периферию проявилось в первые века нашей
эры. Хотя военная экспансия Рима сказалась на ней лишь кос­
венно, в виде ряда этничесюих перемещ1;ний внутри варварского
мира, торгово-экономические связи и сопутствующие им влия­
ния достигли в это время своего зенита.
Плиний Старший (NH, XXXVII, 45) сообщал о большом
размахе одной только торговли янтарем с Римом, в которую
были вовлечены жители Северной Германии и балтийского по­
бережья. Скандинавские археологи обычно определяют первые
четыре века нашей эры как «римский железный век», потому
что «все культурное развитие Северной Европы было в тот пе­
риод подчинено господствующему влиян,ию римской провинци­
альной культуры» [117, с. 192; 81; 98; 14, с. 218-219]. Дейст­
вительно, клады римских монет, многочисленные находки рим­
ских изделий и погребения с оружием, изготовленным в рим­
ских мастерсюих, в изобилии встречаются в Скандинавии.
На 11ерритории Польши, большая часть которой в это время
была занята племенами пшеворской культуры, проводниками.
римского влияния были кельты и западные германцы. Впрочем,
южные районы Польши оказались в сфере непосредственного
воздействия провинциально-римской культуры. Из римских про­
винций на территорию Польши в большом количестве посту­
пали дорогие бронзовые и стеклянные сосуды, terra sigi\lata,
керамика, украшения, оружие, а также монеты. Все это спо­
собствовало оживлению торговли ·и производства. Примечатель­
но, что самые значительные клады монет найдены вдоль янтар­
ного пути, проходившего через территорию Польши. Подобные
клады иногда насчитывали сотни и даже тысячи монет. О раз­
мерах добычи сьфья на экспорт свидетельствуют склады янтаря,
в которых находилось до 55 центнеров этого товара. Не менее
показательно, что для пшеворской культуры характерно нали­
чие особых центров по выплавк€ железа и производству метал­
лических изделий, существенное улучшение сельскохозяйствен­
ных орудий, керамики, оружия и т. д., а также что, судя по
материалам погребений, здесь выделяется племенная знать,
28
 сосредоточившая в своих руках значительные богатства [39,
с. 107-114).
Заметное вл,ияние Рима, особенно его дунайских провин­
ций, прослеживается также в Восточной Европе, преимуществен­
но в ее южной ча·сти (черняховская культур_а) (70; 53]. Об этом
говорят значительный приток монет и изделий провинциальной
римской культуры, заимствование гончарного круга и т. д. и
сопровождающий эти процессы рост социальной и имуществен­
ной дифференциации [35, с. 106-125 и др.].
Значительно слабее ощущается римское воздействие, даже
опосредствованное, в средней полосе Восточной Европы и тем
более на ее крайнем севере. Но какие-то импульсы доходили
даже туда, и пушнина, добываемая охотника:м,и этих отдален­
ных мест, путем поэтапного обмена попадала на рынки Ри­
ма (Iord., Get., 21-22).
В целом влияние Рима ускоряло экономическое и социаль­
ное развитие племен дальней периферии. Сколько-нибудь замет­
ное идеолоr,ическое воздействие по имеющимся материалам
проследить не удается.
4. Обратное воздействие первобытной периферии на Рим
достаточно очевидно. По-видимому, античная цивилизация, осо­
бенно на той поздней ее стадии, которая представлена Рим­
ской ,империей, вообще не могла нормально функционировать
без наличия первобытной периферии, предоставлявшей возмож­
ность путем экспансии до поры до времени смягчать внутренние
конфликты, бывшей важным объектом эксплуатации, рынком
сбыта, источником сырья и рабов. Римские завоевания первых
веков н. э. отсроч,или наступление общего кризиса античного
мира, а в,новь созданные провинции в Галлии, Иберии и Илли­
рии стали наиболее передовыми в западной части Империи. В то
же время, несмотря на нивелирующие тенденции романизации,
они сохранили, пусть в трансформированном виде, некоторые
специфические черты социально-экономич�ских отношений пред­
шествующего времени, и это сыграло существенную роль в
дальнейшем развитии Импер№и. Среди таких черт исследовате­
ли отмечают наличие крупных земельных собственников.
не связанных с муниципальной организацией, зависимых от
них земледельцев - будущих колонов, свободного крестьян­
ства с большими или меньшими пережитками общины и т. д.
[73].
Весьма заметно также влияние первобытной периферии в
об ласти материальной культуры, военного дела, идеологии [43)­
Местные культы играли важную роль в религиозной жизни
Империи. l(ак и в предшествующее время, само наличие перво­
бытной периферии оказывало сильное влияние на духовную
жизнь римлян.
Третьим важнейшим событием во взаимоотношениях антич­
ных классовых обществ с их первобытной периферией было так
29
 называемое В е л,и к о е п е р е с е л е н и е н а р о д о в. Во мно­
гих отношениях оно явилось следствием длительных историче­
ских процессов предшествующего времени.
В процессе длительных и всесторонних связей античные го­
сударства способствовали быстрейшему развитию пер,иферии, и
экономическому и социальному. В конце концов соотношение
сил изменилось, и периферийные варварские племена нанесли
окончательный удар по Риму. Главные последствия этих собы­
тий заключались в следующем.
l. На некоторое время, правда не слишком продолжитель­
ное ( самое большее - несколько веков), в Европе произошло
-смещение границ между классовыми обществами, ближней и
дальней первобытной периферией, причем это смещение совер­
шилось в пользу последних. Лишь Средиземноморье по-прежне­
му оставалось зоной, занятой классовыми- обществами. Но в
средней полосе и на юге Восточной Европы территория ближней
первобытной периферии увеличилась. Соответственно возросла
территория, занятая дальней периферией.
Это обстоятельство наряду с рядом других повлекло за со­
бой сокращение как прямых, так и опосредованных контак­
тов между классовыми и первобытными обществами. К тому же
всевозможные потрясения, связанные с Великим переселением
народов, сильно ограничили их постоянность, сделали их менее
ннтенсивным,и.
2. Рассматриваемое событие оказало неоднозначное воздей­
ствие на материальную культуру и хозяйство первобытной пе­
риферии. С одной стороны, ослабление импульсов, исходящих
от античной цивилизации, и общая неустойчивая обстановка при­
водили к некоторому регрессу. В целом это сказалось в вы­
теснении в ряде районов земледелия кочевыми формами ското­
водства (на юге Восточной Европы, в Паннонии и на севере
Балканского п-ова), значительном уменьшении торговли, и:счез­
новении многих заимствованных техн,ических навыков и усовер­
шенствовани _ й (наприм-ер, на различных территориях: гончарно­
го круга, горнов римского типа, жерновов и т. д.), общем огру­
бении материальной культуры. С другой стороны, народы, пере­
селяющиеся на территорию бывшей Римской импер,ии, быст­
рее воспринимали некоторые ее хозяйственно-производственные
достижения.
3. Столь же неоднозначными были последствия Великого пе­
реселения народов для социального развития первобытной пе­
рифер,ии. Непосредственно вовлеченные в него племена стали
развиваться ускоренными темпами. Войны и миграции способ­
ствовали ломке старой родо-племенной организации, выдвиже­
нию новой военной знати, этническому смешению и появлению
крупных племенных объединен,ий. Нередко в одном и том же
племенном объединении оказывались племена, весьма далекие
друг от друга.
30
 Особенно быстро стали развиваться племена, сначала се­
лившиеся на территории Римской империи в качестве летав и.
федератов, а затем силой захва.тившие ее отдельные части
В результате на некоторое время произошло своеобразное воз­
рождение внутренней периферии на территории классовых об­
ществ. И само завоевание, и совместная жизнь с завоеванны­
ми, у которых превалировали устоявшиеся классовые отноше­
ния, конечно, не могли пройти даром. Уже в период расселения
на захваченных территориях племенная организация варваров
стала заменяться чисто территориальной, а традиционные фор­
мы их социальных связей оказались неэффективными. У ост­
rотов, вестrотов, бурrундов, вандалов, ланrобардов, несмотря
на локальную специфику, заметны изж,ивание первобытнооб­
щинных отношений, возвышение аристократии, возникновение
крупного землевладения за счет конфискованных у римлян зе­
мель, эксплуатация завоеванного римского населения, обложе­
ние его данью и налогами. Сходные явлен,ия происходили у
кочевников-гуннов и сарматов.
В то же время в процессе миграций и сопутствующих им
войн ряд племен ближней периферии потерпел поражение от
других племен и был оттеснен в направлении дальней перифе­
рии, что отрицательно сказалось на их общественном разви­
тии. Например, в. Восточной Европе гунны раздробили и от­
теснили к северу многие земледельческие племена, обложили их
данью и другими повинностями со всеми вытекающим,и отсюда
социальными последствиями.
4. В духовно-идеологической сфере эпоха Великого пере­
селения народов отмечена определенной культурной нивелиров­
кой вовлеченных в миграции племен, восприятием и переработ­
кой ими античного наследства. Впрочем, упомянутая нивели­
ровка также оказалась во многом возможной благодаря наличию
античных традиций. Так, полихромный стиль в прикладном ис­
кусстве,_распространившийся в это время почти по всей Европе,
имел своей производственной основой уцелевшие античные ма­
стерсКiие. Показательно также, что им,енно в рассматриваемое
время в Европе значительно шире, чем прежде, распространи­
лось христианство.
Эффективности римского культурного влияния много способ­
ствовало восприятие варварами отдельных элементов античного
наследия ,после переселения их на •бывшие территории Импе­
рии. Тацит (Gerrn., XVI) писал, что германцы питали отвраще­
ние к жизни в городах. Но после захвата франками Кельна, ри­
пуарские вожди сразу же сделали город своей рез,иденцией
(Selv., De gubernatione Dei, VI, 39). Век спустя германцы уже
настолько освоились с городской жизнью, что Хильперих открыл
для народа цирковые зрелища в Суассоне и Париже (Greg.
Turon., V,- 18).
Важнейшим проводником античного культурного воздейст-
31
 вия оставался латинский язык и его носители - образованные
римляне, поступавшие теперь на службу к завоевателям. Ри­
торские школы в Галлии и Италии еще существовали и в V и
даже в VI вв. Правда, Ульфила уже в VI в. перевел Библию на
готский язык. Но Касоиодор, а вслед за ним Иордан писали
Готскую истор·ию по-латыни, более того, пытались и•скусственно
связать ее с римской.
И все же даже те племена, которые переселились на тер­
риторию Рима и поэтому оказались наиболее подверженными
его духовно-идеологическому воздействию, воспр1инимали лишь
то, что соответствовало внутренним тенденциям их развития.
Не случайно даже христианство остrоты, вандалы, бургунды,
вестготы и лангобарды приняли не в ортодоксально-католиче-
ской, а в арианской форме.
5. Великое переселение народов оказало важное воздейст­
вие не только на судьбы первобытной периферии. Не меньшую,
если не большую, роль сыграло оно для античного мира.
По мнению некоторых исследователей, античное общество не
могло самостоятельно преодолеть охвативший его кризис. Вы­
ход из тупика заключался во вторжении варварских племен
периферии, в той внешней силе, которая оказалась способной
перевести античную Европу в русло феодального развития [75,
с. 315-316). Аналогичным (если не по форме, то по последст­
виям) было вторжение славянских племен на территорию Ви­
зантии и колонизация ими в VI-VII вв. Балканского п-ова [40,
с. 18 и ел.].
Середина / - середина / / тысячелетия н. э. Великое пере­
селение народов и гибель Римской империи привели к значи­
тельным изменениям социальной и этничес�юй карты Европы.
Зона цивилизации была вновь ограничена Сред,иземноморьем и
отдельными прибрежными очагами на юге Восточной Европы.
В Средней Европе к ней примыкали так называемые варвар­
ские королевства, своеобразные предгосударственные или
раннегосударственные политическ,ие образования. Далее к во­
стоку и северу жили племена, у которых первобытнообщинные
отношения уже подверглись более или менее заметному разло­
жению. Степная зона была занята кочевниками, после краха
гуннской державы не образовавшими сколько-нибудь прочного
и значительного объединения, а Крайюий Север - отсталыми
племенами с присваивающим хозяйством.
В течение следующего тысячелетия в Европе наблюдается
становление (или восстановление на новой основе) клас(:овых,
но уже феодальных отношений и распространение их на все
новые районы. Этот процесс явился определяющим во взаимо­
отношениях классовых обществ и первобытной периферии,
причем в различных ее частях он обладал определенной спе­
цификой. Некоторые исследователи даж'е выделяют в этой связи
три типа генезиса европейского феодализма в зависимостм от
32
 роли античного наследия. Первый тип возникает на основе
«уравновешенного синтеза» феодальных элементов, зарождав­
шихся в варварских обществах, и элементов, возникших внутри
античного общества (Франкское королевство). Второй тип ха­
рактеризуется превалированием античных начал (rfталия, Юж­
ная Галлия, вестготская Испания, Византия). Третий тип был
распространен там, где античные элементы не играли сущест-
венной роли [19].
l. Распад первобытнообщинных отношений быстрее всего
происходил на бывшей внутренней периферии, образовавшейся
в эпоху Великого переселения народов. Германские племена -
вестготы, остготы, вандалы, бургунды, отчасти франки - рассе­
,1ились на территориях с римским или романизированным на­
селением, много веков жившим в условиях государственного су­
ществования. В результате завоеваний их социально-экономи­
ческое и политическое развитие настолько ускорилось, что в
известной мере можно говорить о континуитете, под которым в
данном случае понимается непрерывность классовых отношений
на данной территории. Однако сами э-ги отношения претерпели
кардинальные изменения. Становление или дальнейшее раз­
витие классового общества на рассматриваемой территории
происход,ило в виде синтеза римских и германских отношений
как в сфере производства, так и в области политики и идео­
.,огии [46; 58, с. 137, 154; 34; 41].
В этой связи возникает проблема античного наследия в раз­
витии феодальной Европы, прежде всего в рассматриваемой
группе стран, включавшей Италию, Испанию и отчасти Фран­
цию. По-видимому, можно утверждать, что оно проявлялось в
самых различных сферах: хозяйстве (сохранение местных сель­
скохозяйственных культур и агротехнических навыков), мате­
р,иальной культуре (использование прежних производственных
и ремесленных традиций), экономике (непрерывность сущест­
вования городов, денежного обращения, торговли), ду:��:овной
культуре и идеологии (христианство, письменность, латинский
язык как язык государственного и культурного общения)
[56, с. 82].
Но особенно важную роль сыграло античное наследие для
социального развития внутренней периферии. Многие особен­
ности социально-экономического строя, который германские
племена застали на захваченной ими римской территории
(классовые отношения, частная собственность на землю, круп­
ное землевладение, зависимое крестьянство, слабое развити
общины, сохранение некоторых черт муниц,ипального устрой­е
ства городов и т. д.), ускорили процесс дифференциации.и клас­
сообразования в их среде. В таких условиях возникновение
государства, форсировавшееся специфическ,ими условиями
воевания, облегчалось широким использованием уцелевших за­
татков римских государственных и правовых институтов, ос­
фи-
З Зак. 4П
33
 скальной системы и пр. Римское влияние, точнее, вл,ияние рим­
t:кого наследия, на формирование феодальных отношений �
рассматриваемых областях сказалось в ускоренном развитии
крупных землевладельческих хозяйств на одном полюсе и за­
висимых мелких земледельцев на другом, быстром исчезнове­
ни,и общинной собственности на землю и т. д.
· Культурное взаимодействие местного населения и античных
традиций в странах романа-германского синтеза также было,
наибольшим. Это привело к языковой ассимиляции завоевате­
.r�ей на основе вульгарной латыни и местных латинизированных
диалектов сперва Аквитании, Септимании и Прованса, а вско­
ре и других областей.
Помимо Западной Европы аналогичная область антично­
варварского (славянского) синтеза образовалась в Юго-Во­
сточной Европе, на большей части Балканского п-ова, отнято­
го у Визан11ии в результате славянской колонизации. Славяне
на Балканах восприняли некоторые местные сельскохозяйствен­
ные и производственные традиции, испытали довольно значи­
тельное культурно-идеологическое воздействие (христианство в
q:юрм€ православия, письменность на основе греческого алфа­
вита, литература и особенно живопись в виде иконописи).
Но главное, они восприняли элементы зарождающегося феода­
.1изма (или участвовали в их создании), что значительно
ускорило их развитие [8; 59, с. 44-61, 70-79 и др.; 108].
2. Переход к феодализму на ближней первобытной пер,ифе­
рии Европы происходил несколько более м,едленными темпами
и в основном совершался в результате внутреннего развития
(Германия, Скандинавия, Англия, славянские земли [13; 46; 55;
17; 33]). При этом, однако, следует учитывать, что, во-первых,
Rce эти страны в той ,или иной степени издревле находились в
контактах с классовыми обществами, которые стимулировали
процесс разложения первобытнообщинных отношений, а во­
вторых, что возникновение государственности у них происходило
под определенным воздействием вновь возникших в период
средневековья государств.
Воздействие феодальных обществ на их первобытную пери­
ферию в период раннего средневековья было достаточно мно­
гогранным, но наиболее заметно оно проявилось в форсирова­
нии ее перехода к классовому существованию. Наиболее рас­
пространенными при этом были три варианта.
Первый связан с завоеванием ,и включением первобытной
периферии в состав уже существующих государств с ее по­
следующей насильственной феодализаци€Й. Например, Франк­
ское государство завоевало Саксонию, Алеманию, Тюрингию,
Фризию, славен и хорватов. Феодализация этих земель облег­
чалась тем, что разложение первобытных отношений в них за­
.шло уже достаточно далеко. Поэтому местная родо-пле, менная
знать иногда феодализировалась и включалась в состав господ-
34
 ствующего класса. Так, завоевание франками Саксонии и Бава­
рии было облегчено тем, что местная знать в концЕ;, концов пе­
решла на их сторону, превратившись из племеннои в крупно­
землевладельче- скую феодальную. Соответственно повинности,
которые отправлялись в ее пользу под предлогом компенсации
расходов на управление, превратились в феодальную ренту,
племенные центры стали городами и т. д.
Однако включение зарейнских областей в состав империи
Каролингов сопровождалось также ускоренным внедрением фео­
дальных институтов, которые уже существовали в ее более раз­
витых частях. Прекарий ,и иммунитет не были изобретены в
Германии, а явились своеобразными предметами франкского
«импорта». Аналогичным образом сеньориальная иерархия и
.1енная система если и существовали в англосаксонской Англии;
то лишь в эмбриональной форме и окончательно утвердились
там только после нормандского завоевания [16, с. 19].
Второй вариант распространения классовых отношений на
ближней периферии феодальной Европы был· связан с потреб­
ностями борьбы про1'ив наступдения уже существующих госу­
дарств. Так, борьба с датчанами способствовала укреплению
феодализма в Англии, борьба с Германией, Византией и кочев­
никами форсировала возникновение государственности у елавян
(29, с. 9 и ел.; 71; 118, с. 26 и ел.; 99].
Третий вариант, на,иболее характерный для Северной Евро­
пы, напротив, был больше связан с обратным давлением пери­
ферийных обществ на классово-феодальные. Конечно, военные
•1 торговые экспедиции викингов были стимулированы наличием
подходящей внешней среды. Но их конечным результатом было
возвышение и обогащение конунгов, появление воинского слоя,
оторванного от традиционных институтов, т. е. создание соци­
ального климата, благоприятствовавшего возникновению клас­
сов и государства. Когда эпоха викингов закончилась, в Да­
нии, Швеции и Норвегии уже возникали крупное землевладе­
ние и зависимое крестьянство, усиливалась королевская власть
{15).
Разумеется, воздействие феодальной Европы на ближнюю
первобытную периферию не ограничивалось воздействием на ее
социальное развитие. Правда, в материальной культуре и хо­
зяйстве оно прослеживается не особенно заметно, меньше, чем
в сфере духовной культуры, искусства и идеологии, что связано
<: общим упадком экономики в раннефеодальной Европе. Однако
в той или иной мере это влияние ощущается во всех областях.
Особенно любопытно, что раннефеодальные общества, испытав
на себе наиболее сильное воздействие античных традиций, яв ­
дись источником его трансмиссии на ближней периферии. В по­ и
следнем случае происходила определенная «филиация континуи­
тета», если пользоваться термином, предложенным
некоторыми
медиевистами [56, с. 82].
3* 35
 Очевидно, можно также говорить о филиации античного
континуитета в Восточную и Юго-Восточную Европу, но уже
в его византийской форме (33, ,с. 160-161]. Многие культурные
традици,и Болгарии и К:иевской Руси свидетельствуют об этом
достаточно наглядно.
Наиболее показательным примером воздействия раннефео­
дальных обществ на первобытно-периферийные является распро­
странение христианства, причем в двух формах: католической
и православной, в соответствии со сферами влияния двух цент­
ров классового общества в Европе I тысячелетия н. э.- Запа.'{­
ной Европы ,и Византии.
3. В результате перехода племен ближней периферии к
классовому существова}!ию и возникновению у них в большин­
стве случаев собственной государственности к концу I тысяче­
летия н. э. многие племена. за по.r�тысячелетия до того являв­
шиеся дальней периферией Европы (полабские и поморские
славяне, Финляндия, племена Прибалтики и племена Восточной
Европы к востоку и северо-востоку от будущей К:иевской Руси),
составили теперь ближнюю периферию. История их взаимоот­
ношений с феодальными обществами во многом повторяла ана­
логичные процессы предшествующего времени, однако наблюда­
ются и некоторые новые моменты.
Разрыв в уровне развития между феодальными и перво­
бытно-периферийными обществами был теперь больше, чем в
предшествующее время. Это яв,и.rюсь одной из причин того, что
завоевание первобытной периферии с последующим включени­
ем ее в состав уже существующих государств и насильственной
феодализацией стало теперь основным путем распространения
классовых отношений на периферии. Местная рода-племенная
знать не столько инкорпорировалась в состав господствующего
класса победителей, сколько истреблялась, хотя, разумеется, бы­
вали и исключения.
Соответствующие производственные, хозяйственные и куль­
турно-идеологические влияния заметно проявлялись после завое­
вания. В качестве примера можно указать на насильственное
строительство городов на вновь завоеванной территории, торго­
во-ремесленный слой которых иногда вербовался толыко ·из сре­
ды завоевателей, ·или на насильственное насаждение христиан­
ства.
4. Особым случаем возникновения государственности явля­
лось возникновение кочевых государств на юге Восточной Ев­
ропы и отчасти в Центральной Европе (Аварский каганат, пер­
вое Болгарское царство на ранних этапах его существования.
Хазарский каганат, Мадьярское королевство). Их возникнове­
ние было связано не столько с соответствующими воздействия­
ми уже возникших государств, сколько просто с завоеванием
кочевниками земледельцев. Кочевые, точнее созданные кочев­
никами, государства в известной мере способствовали соц,иаль-
36
 ному развитию на своей периферии, например возникновению
или упрочению государственности у страдающих от набегов,
войн или даннической зависимости земледельцев (в том числе
у западных и отчасти восточных славян). Особого воздейст_­
ЕИЯ на материальную и духовную культуру и идеологию своеи
периферии кочевники не оказали, за исключением определен­
ного влиян,ия на ее военное дело. Некоторым исключением яв­
лялся Хазарский каганат, на несколько веков установивший
мир на юге Восточной. Европы, много способствовавший ожив­
лению торговых связей и культурных взаимовлияний [2, с. 413
и др.].
5. В начале II тысячелетия н. э. разделение первобытной
периферии Европы на ближнюю ,и дальнюю утратило смысл.
Большая часть Европы была занята классовыми обществами
феодального типа, а первобытная периферия сохранилась толь­
ко на Крайнем Севере. Надо, однако, иметь в виду, что уже
в раннем средневековье плем-ена севера Восточной Европы с
разных сторон втягивались в торговлю с цивилизов·анными стра­
нами.
Арабские купцы, как правило, не забирались дальше Ьу,,­
гара, но булrарские ездили на лыжах и собачьих упряжках го­
раздо севернее. Целью их поездок была пушнина; в обмен везли
одежду, соль и другие товары. В целом подобная торговля но­
сила довольно примитивный характер, иногда приобретая вид
немого обмена '[101, с. 261-264; 103, с. 34, 112 и ел.; 24,
с. 59-69; 52, с. 167-168]. Однако •и она пробила брешь в изо­
ляции далеких охотников.
К моменту смерти Ивана III (в 1505 г.) границы Московской
Руси, а с нею и классовой Европы достигли Арктики и Урала.
На этом историю взаимоотношений классовых обществ Евро­
пейского континента и их первобытной периферии можно счи­
тать законченной. Правда, в тех специфических случаях, когда
возможности феодальной эксплуатации завоеванных районов
из-за природно-географических условий были ограниченны, де­
ло своди.1ось к взиманию дани. Так ,именно и случилось с пле­
менами Севера, ведшими примитивное присваивающее хозяйст­
во [48, с. 734-740]. Однако при всех обстоятельствах спонтанное
развитие общества было уже нарушено.
6. Прямое воздействие первобытной периферии на феодаль­
ную Европу в любой ,из рассматривавшихся сфер не было су­
щественным и к тому же неуклонно уменьшалось с т,ечением
Еремени. Натурализация хозяйства и общий упадок экономиче­
ской и культурной жизни классовых европейских обществ явля­
лись одной из важнейших причин этого явления. К тому вре­
мени, когда снова начался подъем. первобытная периферия в
территориальном отношении была слишком незначительна, а по
уровню своего развития слишком отставала от классовых об­
ществ
37
 Значительное, хоtя и косвенное, воздействие периферия ока­
зала только на социальное развитие тех стран, объектом за­
воевания которых она являлась. При этом подобное воздейст­
вие зачастую было не положительным, а отрицательным. Так,
считается, что замедленное социальное развитие Германии в
средние века во многом объясняется ее широкой внешнеполи­
тической экспансией за счет первобытной периферии [10,
с. 174-176].
 Г .'1 .\В� 111

ЮЖНАЯ АЗИЯ

Индологам постоянно приходится сталкиваться при изуче­

нии прошлого народов Южной Азии с одним не всегда долж­
ным образо�1 осознаваемым противоречием. Перед ними .'!ежит
целый субконтинент с большим разнообразием экологических
условий, населенный десятками больших и малых народов, раз­
вивавшихся далеко не одинаково, имевших каждый свою ис­
торию и специфические черты экономической и социальной
жизни. По существу, это - комплекс стран, находившихся в со­
стоянии более или менее тесных контактов друг с другом, а ино­
гда живших и в значительной изоляции друг от друга. Южную
Азию можно уподобить Европе с тем важным отличием, что в
докап,италистический период народы Европы развивались более
единообразно, чем народы Индии, стадиальные контрасты в.
истории которых постоянно оставались чрезвычайно резкими.
Вплоть до ХХ в. во многих не затронутых цивилизацией райо­
нах Южной Азии сохраня.1ся примитивный первобытный образ
жизни, а некоторые группы населения сохраняют его, даже
существуя внутри развитого общества.
В то же время история, культура, экономические и соци­
альные институты народов Южной Ази,и имеют много очень.
важных общих черт, что позволяет говорить об определенном
единстве народов этого субконтинента.
Историкам приходится еще и ПQ субъективным причинам
рассматривать «историю Индии» более или менее в целом, так
как состояние науки таково, что история отдельных народов.
отдельных областей-стран субконтинента еще только начинает
создаваться. На нача.1ьной стадии находится и историческая
этнография. Историчес�ие судьбы народов Южной Азии про­
слеживаются пока только в общих чертах, и ученым приходится
говорить обычно об Индии в целом, выделяя по мере возмож­
ности отдельные локальные особенности, по необходимости иг­
норируя реальную чрезвычайно сложную картину и во многих
случаях упуская из виду условность создаваемых ими схем.
В настоящей r лаве процесс взаимодействия цивилизации к
ее периферии также по необходимости рассматривается в са­
мых общих чертах, в целом, но читателю необходимо помнить
отмеченное выше обстоятельство.
39
 Древнейшие цивилизации и первобытная периферия. Резкая
неравномерность разви11ия хорошо заметна на Индийском суб­
континенте уже в конце каменного века [65; 71; 59]. На край­
нем северо-западе в IV тысячелетии до н. э. происходит быст­
рое развитие неолитической раннеземледельческой культуры,
постепенно включающей большую часть долины Инда и в
III тысячелетии до н. э. перерастающей в раннеклассовое обще­
ство Хараппы. Харапnская цивилизация охватывает в XXV­
XVIII вв. до н. э. Синд и большую часть Пенджаба, Северный
Раджастхан, верхнюю часть долины Джамны и Ганга, пример­
но соответствующую Хариане, и Гуджарат.
На периферии хараппской цивилизаци,и локализовались пер­
вобытные этносы, находившиеся в разных условиях и развивав­
шиеся с неравной скоростью в течение времени существования
этого раннеклассовоrо общества.
Вероятно, наиболее отстаJ1ыми и медленнее других эволю­
ционировавшими были соседи хараппанцев в приrималайских
районах Пенджаба, К.ашмира, в афганских горах. Население
этих областей было пестрым по языковому и антропологиче­
скому составу; по-видимому, значительную группу в районе
l(ашмира составляли племена, говорившие на неизвестных язы­
ках, реликтом которых является язык буришки у хунзакутов.
Племена этих областей были охотниками и собирателями.
Раскопки в К.ашмирской долине показали, что даже в первой
половине II тысячелетия до н. э. там существовала примитивная
неол·итическая культура людей, живших главным образом рыбо­
ловством (стоянка Бурзахом). От приrималайских неолитиче­
ских охотников хараппанцы получали, очевидно, путем обмена
оленьи рога, использовавшиеся, как полагают, в медицинских
целях, а также добывавшееся в Гималаях лекарственное веще­
ство мумие. Через посредство горских племен Афганистана ба­
дахшанский лазурит попадал в хараппские города из-за Гинду­
куша. Этот минерал обнаружен на территории Ирана, Сред­
ней Азии, Месопотамии в слоях, относящихся к IV - первой по­
ловине III тысячелетия до н. э., т. е. его распространение свя­
зано было с межплеменным обменом. Таким образом могут
быть объяснены и находки в долине Инда и в примыкающих к
ней с северо-запада районах. При наличии постоянного спро­
са межплеменной обмен мог принимать целеустремленную ре­
rулярную форму даже в условиях первобытного общества. От­
крытие в последн,ие годы развитой культуры в долине Амударьи
(в Бзктрии), отцосящейся ко II тысячелетию до н. э., ставит
вопрос о существовании здесь раннеклассовоrо общества, а тем
самым и о возникновении в ранний период этой цивилизаци.и
настоящей торговли с долиной Инда через горы Афганистана.
В этом случае отсталые племена горцев могли скорее всего
служить препятствием движению караванов или, во всяком
СJ1учае, осложнять торговлю.
40
 Белуджистан и Южный Афганистан �ыли местом зарожде­
ния земледельческо-скотоводческоrо хозяиства в эпоху неолита
(IV тысячелетие до н. э.). Отсюда производящее хозяйство рас­
пространилось на Индскую равнину. С появлением металла на
рубеже 111 тысячелетия до н. э. темпы прогресса земледельче­
ского общества в долине Инда оказались выше, чем в предгорь­
ях и горных долинах, ставших как бы варварской окраиной
стремительно поднявшейся мощной городской цивилизации Мо­
хенджо-Даро и Хараппы. Этот пограничный район, населенный
различными п.1еменными группами, что можно предполагать по
локальным различиям в археоJrоrических культурах, обнаружи­
вает мно�ие черты сходства с хараппским обществом, особенно
с поселениями, расположенными на границе: например, харак­
тер земледелия с использованием искусственного орошения, раз­
ведение тех же пород скота, медные и бронзовые орудия и
оружие, керамика, изготовленная на гончарном круге, появ­
ление укрепленных поселений и отдельных крупных зданий. Од­
нако это - все же культуры, находившиеся на значительно бо­
лее низкой ступени эволюции: по-видимому, они представляют
различные этапы разложения первобытнообщинных отношений
и в целом в хараппскую эпоху стояли на уровне «военной де­
мократии». Пожалуй, наиболее развитая культура этой варвар­
ской периферии представлена укрепленным поселением Мунди­
r ак IV (конец 111 тысячелетия до н. э.) в Кандахарской обла­
сти Южного Афганистана, где обнаружено здание, являвшееся
дворцом, или, более осторожно, «резиденцией богатой патри­
архальной семьи мундиrакскоrо вождя» [27, с. 57]. Городище
Мундиrак IV указывает на раннюю фазу зарождения государ­
ственности. Другие поселения северо-западной периферии ха­
раппскоrо общества не обнаруживают таких ярких показателей
социального прогресса.
Влияние Хараппы хорошо заметно прежде всего в области
материальной культуры. Однако, несмотря на большее или
меньшее сходство с хараппскими, местные изделия всегда про­
изведены местными мастерами, имеют свои отличия и генети­
чески связаны с инвентарем более ранних слоев тех же посе­
лений. Показательно, что влияние Хараппы в более отдаленных
поселениях Сеистана уже слабо заметно (Шахри-Сохте и др.).
При раскопках в Белуджистане и Южном Афганистане обна­
ружены и собственно хараппские изделия, что обычно объяс­
няют торговой экспансией хараппанцев. Однако контакты мог­
ли иметь и военный характер.
В ранн,ий период Хараппы происходит расширение терри­
тории цивилизации, в ряде случаев захват поселений соседних
племен (например, Дабар-Кот в долине Зхоба). По-видимому, в
связи с необходимостью обеспечения морского торгового пути
на Запад на Мекранском берегу возникают поселения харап­
панцев, далеко отстоящие от их границ (Суктаген-Дор II др.).
41
 Д.1я белуджистанско-афганской пограничной области харак­
·терно довольно значительное ко.ТJичество металла - меди и
бронзы, следы местного металлургического производства 1, рас­
пространенность укреплений, свидетельствующих о том, что
война стала повседневным явлением. Племена этой террито­
рии в позднехараппский период начинают представлять все воз­
растающую угрозу индским городам, мирные культурно-эконо­
-мические контакты сменяются набегами племен, главным об­
разом, носителей культуры Кул.1и в Южном Белуджистане и
родственных им племен, о чем свидетельствует появление в ха­
раппских областях керамик,и и каменных сосудов из Белуджи-
·-::тана. Усиление укрепJ1ений, следы пожарищ и разрушений,
найденные в неестественных позах костяки убитых горожан, в
·том числе женщин и детей, тайники ценных вещей (в основ­
·ном медные и бронзовые предметы), замурованные под кирпич­
ными полами ,или в стенах домов.- вот драматические следы
этих набегов. Следует отметить, что и в раннехараппский пе­
риод не исключаются случаи вторжения белуджистанских пле­
::.vrен. Причины движения варварских племен на государства до­
,;шны Инда не ясны, но, как можно полагать, оно было связа­
но с обострением процесса социального расслоения и распада
лервобытнообщин·ных отношений и типичным д.1я этой стадии
:усилением военной активности.
На белуджистанские племена ыог.1а оказывать давление и
·\lиrрация с территории Ирана.
Заключительная стадия борьбы хараппского общества с вар­
:варами растянулась на век�полтора; Мохенджо-Даро пал, ви­
_димо, в XVIII в. до н. э. (по радиоуглеродному анализу в
1760± 115 r. до н. э.), верхние же слои более да.ТJекой от запад­
:ных границ Хараппы датируются XVI в. до н. э.
Культуры, наслоившиеся на развалины хараппских городов,
11меют много общего с соседним,и белуджистанскими комплек­
-сами, прошедшими за века существования хараппскоrо ранне­
классовоrо общества путь замедленной, но значительной эво­
.'lюции. Это относится и к наиболее примитивной среди них
кул?туре Джхукар, обнаруженной также в Чанху-Даро и не­
которых других местах, связанной, видимо, с миграцией какой­
то этнической общности из Восточного Ирана. Развитию в на­
правлении классового общества здесь существенно способство­
вало влияние хараппскоrо мира.
.Археологические источники не дают данных о вкраплениях
первобытного населения в областях раннеклассовоrо общества .
.Между тем последующая этническая -история региона позво­
ляет предполагать, что в довольно лесистом в те времена и
1 Считают, что именно из этих областей металл, добытый из местных
руд и привезенный из Средней Азии, поступал в долину Инда и Гуджарат;
свиие11 и серебро в хараппских посмениях имели происхождение из афган­
ских руд.
42
 территориально слабо освоенном Пенджабе мог�и оставаться
первобытные группы - как охотников-собирателен, так и при­
митивных земледельцев; в долине же Ганга такое соседство
было неизбежно.
Сама история сложен��я хараппской цивилизации еще не яс­
на, но очевидно, что на занятой ею территории существовали
различные развитые доклассовые культуры, с которыми она не
была генетически связана. Так, в нижнем Синде хараппанцы
подчинили связанную с белуджистанским комплексом культуру
Амри. На левобережье Инда, недалеко от Мохенджо-Даро, ук­
репленный городок К:от-Диджи, обнесенный стеной и имевший
цитадель, был захвачен и сожжен хараппанцами примерно в
XXII-XXI вв. до н. э. (2090± 140 r. до н. э. по радиоуглерод­
ному анализу) [40, с. 133-134]; расположенный выше слой со­
держит материал, смешанный с хараппским. В Северном Рад­
жастхане доклассовая калибанганская ку,11ьтура оказалась
перекрыта хараппским городом, видимо, в результате завоева­
ния ·и колонизации около XXII в. до н. э.·
В Восточном Пенджабе, долине Джамны и Ганга и в Гуд­
жарате колонизации подверглись земли более примитивных.
племен, живших еще в основном присваивающим хозяйством.
Эти неоли11ические охотники и собиратели были, видимо, частью,
ассимилированы (их керамика найдена в нижних слоях вме­
сте с хараппской), частью оттеснены.
В Гуджарате в результате колонизации в XXII-XIX вв.
до н. э. возникла большая изолированная область цивилизации,
связь которой с метрополией осуществлялась, очевидно, в ос­
новном морем. В соседних областях - Мальве, Западном Де­
кане, К:арнатаке к середине III тысячелетия до н. э. существова­
ли многочисленные неолитические поселения людей, переходив­
ших от присваивающего хозяйства к примитивному земледелию
и скотоводству.
Ускоряющее влияние хараппской культуры на развитие этих
племен очень заметно: у них появляется металл (сначала, ви.­
димо, -только привозной), сходные формы металлических ору­
дий, гончарный круг, роспись кеj)амики с заимствованием или
трансформацией хараппских орнаментов, плоскодонные сосуды
(правда, в целом керамика сохраняет самобытный характер).
некоторые типы украшений [40; 41]. Показательно ослаблени�
этого влияния по мере удаления от Гуджарата и затрудненно­
сти контактов. Наибольшее вл,ияние и наиболее высокое раз­
витие энеолита наблюдается в Мальве. Здесь, в частности, во
второй половине II тысячелетия до н. э. появляются глинобит­
ные дома, в то время как на остальной территории деревянный
каркас по-прежнему обмазывали глиной. Здесь были также
обнаружены и оборонительные глинобитные стены вокруг по­
селков, что указывает на новую стадию развития, когда воен­
ные столкновения становятся обычным явлением. (В э.тот. период
43'.
 возможно также воздействие на N\альву культуры «медных
кладов и желтой керамики» из долины Ганга.) N\енее заметно
влияние гуджаратской области во внутренних частях Маха­
раштры, отгороженных Западными Гхатами. В бассейне Криш­
ны археологический материал много примитивнее северного, а
земледелие уступает место скотоводству. Далее к югу про­
стирается зона охотничьих племен с грубым каменным инвен­
тарем. Находки в городах долины Инда некоторых ценных ми­
нералов, происходящих из Южной Индии, св,идетельствуют
скорее всего о случайном их приобретении путем обмена с эти­
ми племенами через деканских поср.едников, хотя отдельные
морские экспедиции в сторону Малабара техническ,и были осу­
ществимы 2.
Важным результатом контактов с хараппской и постхарап­
пской культурой в Гуджарате было ускорение развития зем­
.леделия и превращение его в ведущую отрасль экономики.
Об этом свидетельствует резкое увеличение находок микрол,ити­
qеских лезвий от жатвенных ножей.
Кризис цивилизации в долине Инда отразился и на гуджа­
ратской ее ветви; с гибелью основных центров здесь начинается
регресс, выражающийся в смене (примерно в XVII в. до н. э.)
хараппской культуры постхараппской - все более отходящей
от хараппскоrо эталона и оrрубляющейся. Городская жизнь
медленно приходит в упадок, и к XI в. до н. э. гуджаратская
по.стхараппская культура исчезает полностью. Этот длительный
процесс, связанный с ослаблением торгово-ремесленной дея­
тельности и примитивизацией быта, все более сводившегося к
натуральному земледелию, проходил под несомненным влиянием
энеолитических соседей. Таким образом, в итоге энеолитическое
земледельческое общество поrлощает остатки деградировавшей
цивилизации.
Очевидно, рассматривая причины исчезновения древнейшего
классового общества, мы можем признать второстепенными
внесоциальные, природные факторы (катастрофические навод­
нения, тектоническое опускание участка долины Инда в районе
Мохенджо-Даро) [65, с. 390]. Большая часть территории циви­
лизации находилась вне этого воздействия. Значит, решающее
значение имел rлубокий социальный кризис и давление сосед­
них доклассовых структур. В долине Инда ведущую роль сы­
грало военное воздействие варварских племен земледельцев и
скотоводов, достигших соответствующего уровня развития в ос­
новном в ходе самостоятельной эволюции, на которую цивилиза­
ция оказала, однако, убыстряющее влияние [ер. 14, с. 113-
117]. Хараппская культура Гуджарата была важным катали­
затором прогресса племен Мальвы и Махараштры; в ходе за­
тянувшегося кризиса и деrрадаци,и постхараппской культуры и
2
Ср. 1(19] - гипотеза о миграции хараппанцев в ,Южную Индию морем.
44
развития энеолитических племен произошло «выравнивание»
�<ультур на некоем среднем уровне 'И их синтез. •
Итак, история как бы поворачивает вспять; во второи по­
ловине II тысячелетия до н. э. в долине Инда, в Гуджарате,
Мальве, на севере Декана существуют племенные структуры,
стоящие на разных, но по существу близких ступенях перехода
от первобытности к раннеклассовому обществу, т. е. стадиаль­
но на уровне прехараппских культур первой половины 111 ты­
сячелетия до н. э.
Однако нельзя не учитывать того обстоятельства, что эти
племенные общества были обогащены многообразным воздей­
ствием погибшей цивилизации и сохранил,и многие ее достиже­
ния и традиции. (Эта сторона деда только еще начинает изу­
чаться, притом надо иметь в виду, что археология л,ишь в ог­
раниченной степени может прояснить эту проблему - так же,
как памятники материальной культуры не могут показать всего
многообразия и значения влияния античности на феодадизирую­
щиеся варварские общества Европы.) Надо учитывать также, что
в долине Инда наследники хараппанцев пользовались уже толь­
ко металлическими (бронзовыми) орудиями и вообще уровень
развития производительных сил у них был выше, чем в 111 ты­
сячелетии до н. э.
В дол,ине Джамны-Ганга и в Восточном Пенджабе харап­
г.анцы имели дело с охотниками-собирателями, у которых на
рубеже 111-11 тысячелетий намечалось освоение примитивного
земледелия. По-видимому, и здесь соседство цивилизации могло
с'!'имулировать развитие металлургии, ускорить становление про­
изводящего хозяйства, но большее значение имело, должно быть,
независимое развитие.
Культура «медных кладов и желтой керамики» [см. 58; 65],
распространенная в долине Ганга, соседних областях Централь­
ной Индии и в Ориссе и генетически связанная с культурами
Индоюитайского п-ова, обнаруживает черты сходства <; этим
регионом и отсутствие сколько-нибудь существенного влияния
Хараппы (как в инвентаре, так и в специфической системе мо­
тыжного земледелия, основанного на выращивании риса). Ниж­
няя граница «медных кладов» не установлена, но некоторые
данные позволяют предполагать, что на западе долины Ганга
она приход,ится на период упадка и гибели хараппской циви­
лизации. Следует учитывать также, что здесь была периферия
этой культуры, а миграции ее носителей с востока могли про­
исходить здесь как раз в это время.
В результате исследований последних двух десятилетий
Rпервые появ,илась возможность говорить об этнической карте
Индии II тысяче,1етия до н. э. [15; 13; 2; 36]. Древнейший этни­
ческий слой Индии представлен протоавстрадоидами, или вед­
доидами, воспринявшим){ языки поздних мигрантов. На севе­
ро-западе он,и были в IV-111 тысячелетиях до н. э. практиче-
45
ски вытеснены южными европеидами, говорившими на языке
или языках дравидийской семьи (хараппанцы и имевшие с ними
общее происхождение соседние племена). Соответственно, на­
селен,ие этой области послехараппского времени также было,
очевидно, по большей части дравидоязычным. Население Во­
сточной Индии и долины Ганга по расовому облику было сме­
шанным веддоидно-монrолоидным и говорило на языках груп­
пы мунда, родственных мои-кхмерским. По пригималайской по­
лосе и Гималаям с востока распространялись монголоиды, го­
ворившие по большей части на языках тибето-бирманской груп­
пы; возможно, они предшествовали мундаязычным племенам
[38; 39; 37].
Миграция дравидов в южном направлении привела к смеше­
нию их с веддоидам,и и распространению их на Деканском
п-ове. В Северной же Индии во II тысячелетии до н. э. они
занимали, по-видимому, практически всю западную половину
этой области, проникая далеко в глубь долины Ганга и пере­
мешиваясь с мунда. Это движение на восток и юго-восток
частично могло предшествовать появлению индоевропейцев, ча­
стично могло быть вызвано давлением арийских племен.
Арии и автохтоны. Новый этап формирования классового об­
щества начинается на рубеже II и I тысячелетий до н. э. и
связан с расселением в Северной Индии ариев. Появление их
в долине Кабула и на правобережье Инда в сопредельных об­
ластях может относиться уже в XV в. до н. э. В некоторых
случаях они могли занимать в этом районе поселения, пред­
ставлявшие собой пережиточно сохранявшиеся осколки харап­
пской цивилизации (об этом говорят, напр,имер, раскопки в до­
лине Гомала). Проникнов,ение их на территорию Пенджаба и
на Джамна-Гангскую равнину заняло XIV-XIII вв. до н. э.
Вполне сформировавшаяся культура «серой расписной керами­
ки», которую связывают с ариями, занимает западную половину
долины Ганга, часть Восточного Раджастхана и большую часть
Пенджаба [12; 11; 14]. Ее памятники датируются XII в.- пер­
вой третью I тысячелетия _до н. э. По ведической топонимике в
ареал расселения ариев попадает эта же территория, а также
северо-западная часть Пенджаба с правобережьем Инда и Во­
сточный Афганистан [34]. Медленное продвижен,ие ариев в до­
дину Ганга объяс___няется тем, что они были оседлыми земледель­
цами и скотоводами, а миграция их в Индию проходила в ус­
ловиях хаотичного, стихийного столкновения как арийских пле­
мен между собой, так и ариев с автохтонным населением. Ста­
диальные различия ариев с местными народами были незна­
чительны, но все же индоевропейские племена стояли в отно­
шен,ии социальной дифференциации и уровня общественной ор­
ганизации несколько выше (варновое деление, зачатки госу­
дарственности, проявляющиеся к Х в. до н. э.); имели они и
некоторое военное преимущество (профессионаJiьные воины-
46
кшатрии, лошад,и и боевые колесницы). С приходом ариев свя­
зано начало железного века в Индии, хотя в массе они поль­
;:;овались еще бронзой. Все это обеспечило возникновение отно­
шений господства - подчинения между ариями и покоренным
ими населением, которое оказалось в разных формах зависи­
мос'l'и и социального угнетения. Большая часть автохтонов, по­
видимому, продолжала работать в собственных хозяйствах и
отдавала прибавочный продукт господствующему слою; это бы­
ли зависимые земледельцы, подвергавшиеся,3 видимо, в основ­
ном коллективной феодальной эксплуатации • Другая, меньшая
часть была занята в услужении, выполняла наиболее тяжелые
и грязные работы; среди этой группы были и ремесленники ря­
да специальностей низкого социального статуса. Наконец, часть
населения оказывалась в личной зависимости рабского типа и
использовалась в домашнем хозяйстве и услужении. Все эти
угнетенные и бесправные люди должны были служить любому
-«дваждырожденному» (двиджати), т. е. ариям, прошедшим об­
ряд инициации ( «второе рождение»),- кшатриям, брахманам,
вайшьям._ Эта социальная группа получила название варны
шудр. Согласно даже поздней религиозной традиции («Законы
.¼ану» ,и другие дхармашастры), шудрам строжайше возбра­
нялось изучать Веды, произносить священные мантры, выпол­
нять основные ведические обряды. Резкое ритуально-культовое
противопоставление ариев-двиджати и шудр-экаджати ( «едино­
рожденных» - не подлежащих обряду инициащии) хорошо объ­
ясняется местными индийскими верованиями шудр, чуждыми
и враждебными ведическим верованиям ариев. Все же не
исключено, что начало варне шудр положила малочисленная
и по сравнению с тремя основными варнами вторичная по про­
исхождению низшая прослойка самих ариев - изгоев и иных
презираемых людей, лишившихся по какой-то причине статуса
рядового члена племени - вайшьи и ритуальной чистоты.
Процесс формирования варны шудр в индоар·ийском обще­
стве в полной мере проявился, видимо, только во время засе­
.'lения ариями долины Ганга. В это время они достигли такого
уровня социального развития, когда возникла эксплуатация че­
ловека человеком. На первом же этапе (условно XIV-XII вв.
до н. э.) чужа!<iи из местных племен уничтожались в войнах, а
пленные - путем массовых жертвоприношений, сами же эти
племена врагов - «дасью» должны были или погибнуть или от­
ступить. Массовые жертвоприношения пленников совершались
иногда и в более позднее время (после XI-X вв. до н. э.).
Борьба шла, естественно, за уже освоенные и наиболее удобные
земли и пастбища. Таким образом, перед побежденными оста­
вались три возможности: отступить со своей территории и за-
з Они сходны с илотами. См. 1[68, с. 48). А. И. Першиц называет экс­
плуатацию илотов разновидностью «данничества» ,[ЗZ]. Автор настоящей
главы считает такого рода эксплуатацию феодальной [29, с. 69; 128].
47
 хватить землю более слабых соседей, вызвав новые социаль­
ные катастрофы в масштабе племени и новые м,играции; поко­
риться победителям, став шудрами; отступить на малопригод­
ные для хозяйствования земли, в леса, и тем самым экономи­
чески и социально деградировать.
«Ригведа», получившая окончательную редакцию ,и зафик­
сированная в устной традиции примерно в Х в. до н. э., рисует
картину войны и отчужденности между ариями и автохтонными
народами. «Махабхарата», древнейший легендарный материа�
которой восходит к X-IX вв. до н. э., а основные исторические
данные могут быть отнесены к более позднему времени - до
VI-V вв. до н. э., показывает отношения многообразнЪiх свя­
зей и даже известного равенства индоарийских и чисто местных
общественных. структур.
_ Более быстро сложение государственности шло у ариев.
В общих чертах это можно восстановить по «Риrведе»; опреде­
ленным показателем может служить упоминание там «войны
десяти раджей» ( «Ригведа», VII, 18; VII, 33, 2-5; VII, 83, 8),
ставшей затем основой сюжета «Махабхараты». Последняя от­
ражает этап образования ранних гоеударств также и у неари­
ев, у которых процесс этот шел параллельно, но, видимо, у наи­
более развитых племен несколько запаздывал, у менее развитых
затягивался надолго, а у самых отсталых или попавших в не­
благоприятные ус.�овия мог и вообще не завершиться.
Следует также иметь в виду, что предшественники ариев в
районах их расселения не представляли собой однородную по
типу хозяйства массу. Многочисленные группы ж,или только
охотой, рыболовством и собирательством. Важная роль присваи­
вающей экономики отмечена и у земледельцев культуры «жел­
той керамики и медных кладов». Если арии проходили сквозь
угодья охотничьих коллективов, не конкурируя и практически
не вступая с ними в контакт, то бежавшие от ариев в леса но­
сители культуры «желтой керамики и медных кладов» были
вынуждены, приспосабливаясь к суженной экономической базе,
также жить там главным образом примитивным, присваиваю­
щим хозяйством и тем самым, с одной стороны, нивелироваться
с охотничьими племенами, а с другой - вступать с ними в
борьбу, вытесняя их в еще более удаленные и труднодоступные
местности, т. е. усиливать их изоляцию и тормозить эволюцию.
Указанные варианты отношений внутри племенных коллек­
тивов и между ними характеризуют в целом условия взаимодей­
ствия социальных структур в очень длительный период, по­
скольку процесс классообразования перемещался в новые райо­
ны, шла колонизация новых земель и всюду возникала обста­
новка территориально близкого, чересполосного сосуществова­
ния разных хозяйственно-культурных типов.
Арийские племена занимались уже довольно развитым плуж­
ным земледелием. У них были тяжелые плуги, в которые за-
48
прятали несколько пар быков: такие плуги использовались,
очевидно, для подъема целины и вообще глубокой вспашки,
которую было необходимо время от времени производить на но­
вых, еще не окультуренных, почвах. Подобные тяжелые плуги
применялись в некоторых районах и позднее для глубокой
вспашки раз в несколько лет. Легкие же плуги использовались
для обычных сезонных работ. Плужное земледелие было ,и у
дравидских •племен северо-запада, а возможно, также и в более
южных районах. Что же касается мунда и тибето-бирманских
этнических групп, то у них как будто бы господствовало мо­
тыжное земледелие, а поскольку мотыгой можно обрабатывать·
и засоренное корнями поле, то подсечно-оrневое земледелие у
них, видимо, было в-есьма устойчивой формой хозяйствования.
Разл·ичие типов сельскохозяйственного производства, возмож­
ность выживания мотыжного зе�леделия близ окультуренных
ариями территорий должно было способствовать вклиниванию
ариев между оттесненными ими местными племенами, что при­
давало особый характер контактам соседей и имело далеко
идущие последствия.
В дальнейшем мотыжное зе,мледелие оставалось характер­
ной чертой хозяйствования отсталых племен группы мунда и
некоторых других, живших к югу от долины Ганга, а также
тибето-бирманских групп в гималайской области. Характерно,
что даже близкое соседство плужного земледелия за прошед­
шие тысячелетия не привело к .внедрению у них плуга (хотя
это и не общее прав•ило). Районы распространения мотыжного
и плужного земледелия, как это наиболее наглядно видно в Не­
пале, соответствуют не столько природным условиям, опреде­
ляющим применение того или иного вида земледельческого ору­
дия, сколько месту обитания этносов, традиционно ПJ}ИМеняю­
щих соответственно мотыгу или плуг (исключением является
долина Катманду, где господствует плужное земледелие). Так,
в западной части Непала живущие в одинаковой экологической
среде. кхасы и rурунrи используют: первые·- плужное земледе­
лие, а вторые, относящиеся к тибето-бирманским народностям.­
мотыжное [51]. Тибето-бирманские племена Восточного Непала
также ведут мотыжное земледелие. Устойчивость пр•именения
мотыги, видимо, обусловлена всей специфической системой аг­
рикультуры, тесно связанной с консервативным укладом жиз­
ни и традициями именно этой группы народностей, оказавшей­
ся на периферии индийской цивилизации.
Неизбежным следствием контактов в описанных условиях
был сложный синтез культур, в котором арийский элемент имел
во многих аспектах превалирующее значение, играя как бы
структурообразующую роль, обычно сохраняя внешнюю форму
ведийской традиции, а по существу насыщаясь местным ма­
териалом. Этот синтез выразился в распространении у неарий­
ских народов индоевропейских языков, в сложении специфиче-
4 Эак. 477 49
ской варново-кастовой и кастово-общинной социальной струк­
туры, в возникновении брахманизма-индуизма и своеобразных
форм духовной и материальной культуры ,и в других явлениях •
4

Кратко этот процесс описать невозможно, к тому же это увело

бы нас от темы, поскольку он начался до сложения раннеклас­
совоrо общества, а шел далее в основном в ходе контактов
арийских и неарийских раннеклассовых культур. Поэтому кос­
немся только той его стороны, которая относится к контактам
раннеклассового общества индоариев с местными первобытны­
ми племенами, хотя такое изложение и приводит к известному
упрощению.
По «Риrведе» заметно крайне враждебное отношение к ис­
конно индийскому населению; к их верованиям арии относи­
.1ись с отвращением •и страхом. Борьба с местными племенами
привела к своеобразному мифологическому переосмыслению уг­
рожающих людям-ариям сил, как сил демонических, сверхъес­
тественных.
Демоны, живущие обычно в лесах, нападающие часто ночью,
несущие опасность ариям, имели многие черты сходства с ,их
реальными врагами. Обычно они угоняли скот, коров, являв­
шихся главным богатством ариев (к тому же коровы служили
мерилом стоимости). В числе «демонов» были ракшасы, пиша­
чи, якши, наги, асуры, киннары. В качестве враждебных де­
монических существ в некоторых ситуациях выступают также
гандхарвы и даже пани, о которых мы имеем и вполне реали­
стические сведения (54]. Названия разряды демонов получили
от враждовавших с ариями автохтонных племен; такие назва­
ния, как асуры или наги, имеют индоевропейское происхожде­
ние (деление на суров и асуров является общим индоиранским,
нага сходно с английским snake), однако эти слова применя­
лись также для обозначения конкретных неарийских этнических
групп и получил•и специфическую окраску. Предполагают, что
древние контакты ариев с аборигенами отразились и в тех ча­
стях эпоса, где говорится о союзе Рамы с обезьянами и мед­
ведями (63; 62; 64; 66; 23].
Представление о якшах как горных духах может указывать
на обитание реальных якшей в горной местности. В самом деле,
в Непале одно из тибето-бирманских племен киратов, представ­
лявших значительную и часто упоминаемую в древних источ­
никах этническую общность, носит название якшей. Хотя сей­
ча•с это незначительная народность, в древности племена кира­
тов были для ариев опасным противником. В древней Инди , и
слову «якша» придавался довольно свободный двойной этниче­
ско-мифолоrический смысл, причем в одних случаях якши вы­
ступают как благожелательные к людям существа, а в других ---

• Литература по этой проблеме огромна. См., в частности: 1[ 46; 70; 4'4;

50].

50
как враждебные. Показательно, что в легендах о древнейшем
Цейлоне местное веддоидное население называется также як­
шами (яккхами в палийских ,источниках), причем, например,
купцам, приставшим к острову, яккхи предстают людьми и лишь
потом проявляется их демоническая «людоедская» сущность.
В предании о Виджае, отражающем историческое воспомина­
ние о переселен,ии на Цейлон индоевропейцев - предков син­
галов (традиционно это событие относят к VI в.· до н. э.), рас­
сказывается о его первоначальном браке с Кувени, царицей
яккхов, а затем о борьбе с яккхами за власть над островом.
Это и другие сообщения о продолжительной борьбе с яккхами
несомненно отражают реальные события и свидетельствуют.
видимо, о начале разложения первобытных отношений у вед­
дов, ,истреблении и частичной ассимиляции их сингалами и по­
следующей деградации осколков абориг€нного населения. Сле­
дует учитывать и неравномерность развития веддоидов на Цей­
лоне: тогда можно предположить, что развитые группы веддов
были истреблены и ассимилированы, а наиболее отсталые со­
хранили архаические черты и явились предками современных
веддов [см. 52, 49].
Вообще, изучение мифов о борьбе с демонами под тем уг­
,1ом зрения, что некоторые из них представляют собой отзвук
некогда происходивших. действительных событий, кажется мно­
гообещающим для реконструкции ранней этнической истории
Индии. В частности, эту историческую подоплеку имеет и сюжет
«Рамаяны» о борьбе с демоном Раваной и походом на Цейлон.
Определенная демонизация заметна и в восприя"i'ии нагов -
этнической группы, обитавшей в западной части долины Ганга.
Можно полагать также, что наги - это обобщенное наименова­
ние ариями многочисленных автохтонных племен, у которых
существовал культ змей (прежде всего кобры), наиболее по­
разивший воображение ар,иев при первом столкновении. Эти­
наги, вопреки часто встречающемуся мнению, не имеют види­
�юй связи с нага Восточной Индии (Нагаленд и другие терри­
тории) и локал,изуются в западной части долины Ганга. В ис­
точниках упоминаются также наги, жившие на Восточном Де­
кане. С нагами арии находились в длительном и те-сном обще­
нии. Есть много сведений о вражде с нагам,и, но последние ча­
сто выступают как равные ариям люди. Об этом свидетельству­
ют сообщения «Махабхараты» о браках брахманов и кшатриев
с нагами (например, брак Анджуны с Улупи, дочерью царя·
нагов). Часть нагов, видимо, была в союзных отношениях с
арийским племенем куру. Из этого можно заключить, что по
уровню разв•ития часть нагов стояла близко к ариям, другие
же их группы, жившие в лесах, были, видимо,' более отсталыми,
противостоящими цивилизованным земледельцам и скотоводам.
Борьба ариев с нагами продолжалась долгое время, о чем сви­
детельствуют предания о гибели Парикшита и об успешно
й
4* 51
 войне с ними его сына Джанамеджайи. Среди раннеклассовых
государств, возникших на основе племен и союзов племен (ма­
хаджанапад) и существовавших в VII-VI вв. до н. э., наги не
упомянуты; между тем, эта этническая группа продолжала су­
ществовать, и, по-видимому, из ее верхушки вышли цари ди­
настии Нагов, правившие в Джамна-Га1Нгской долине в III­
IV вв. н. э.5•
Сложность процесса культурного синтеза отражена, в част­
ности, в мифе о Кришне, культ которого (местного происхожде­
ния) был воспринят ,цндоариями довольно поздно, объяснен и
включен в индуизм с помощью провозглашения этого местного
бога [или объединенного в одном лице ряда богов] воплощением
(аватарой)-. Вишну. Культ Кришны впитал в себя многочис­
ленные примитивные доарийск,ие земледельческие и скотовод­
ческие культы плодоро,ция. Черный Кришна (в поздней иконо­
графии и синий, что в данном случае тождественно черному),
так же как дасью - враги ариев из автохтонного темнокожего
населения (их из-за бросающейся в глаза плосконосости арии
презрительно называли также «безносыми» - «анаса»), пред­
стает как герой и вождь племени яду, упоминаемого еще в
«Ригведе». Обычно полагают, что ядавы - арии, однако более
поздние сведения о саттватах и андхака-вришниях, которых •счи­
тают подразделениями ядавов (Кришна изображается также
и их вождем), плохо с этим согласуются. Эти группы, с кото­
рыми были связаны бходжи и другие племена, по-видимому, бы­
ли неарийскими [см., в частности, 60]. Возможно, одним из исто­
ков синтетического культа Кришны были также верования ско­
товодов-абхиров. Кришна выступает в них как противник арий­
ского бога Индры, защищающий стада коров от грабительских
нападений этого великого кшатрия-предводителя, каковым рису­
ется Индра в «Ригведе». Этот аспект образа Кришны отражает
борьбу местных племен с ариями, а победа его над страшным де­
моном-нага Кали является мифологизированным и довольно
поздним свидетельством борьбы ариев с племенами нагов. В ран­
ней истории этого бога-героя мы можем видеть вариант более
тесных контактов арийских и местных племен, довольно раннее
преодоление антагонизма чуждых этносов.
Местные божества от великого Шивы до племенных и об­
щинных включались в пантеон брахманизма как проявления
того или иного великого бога или связанных с ним божеств;
- они объединялись каким-либо искусственным способом в одну
аморфную, противореч,ивую, но подчиненную некоторым общим
принципам и неизменно возглавляемую брахманами систему.
По мере включения в индоарийский ареал новых и новых пле­
мен и народов их верования, оставаясь практически нетронуты-

5
В литературе существует ·много толковани,й древних этнонимов. О нага
см., в частности: ,[23, с. 103--,105; :П, с, 100-103].
52
ми, как бы дополнялись налагаемым сверху ортодоксальным
брахманизмом (индуизмом). При этом прО"Исходили взаимные
деформации и компромиссы. Этим процессом в основном объ­
ясняется эвt.1люция религии от ведизма до средневекового ин­
дуизма, но в целом др�внейшие народные верования сохраня­
лись с поразительной стойкостью в течение тысячел�тий. Это
открывает богатейшие возможности изучения архаических веро­
ваний и обычаев и в то же время создает определенные труд­
ности, так как процесс ассимиляции индуизмом местных веро­
ваний и характер возникающих отношений удивителыно едино­
образен во все периоды индийской истории, что затрудняет ус­
тановление хронологии.
Развитие варн. Важнейшими моментами в социальных про­
цессах индийской древности были формирование сословно-вар­
нового строя, возникновение каст - джати и сложен,ие чисто
индийского типа кастовой общины. Именно здесь взаимодейст­
вие цивилизации 'И первобытной периферии сыграло решающую
роль.
Прежде всего, результатом этого взаимодействия в условиях,
на которых пришлось остановиться по необходимости кратко,
было укрепление, а затем, в ходе влияния также государствен­
но-кJJассовых, экономических, политических и идеологических
факторов, довольно длительное окостенение варновой системы.
Варны - архаические сословия или социальные ранги, возни­
кающие на стадии разложения первобытнообщинных отноше­
ний с выделением нетрудовых функций, обычно военной и жре­
ческой,- являются, как теперь можно считать, универсальным
явлением. Процесс разделения общества на социальные ранги
(минимально на два), как показала С. А. Маретина [26), можно
наблюдать у племен Восточной Индии, ж,ивших даже в ХХ в. в
условиях относительной изоляции. Под влиянием классовых от­
ношений архаический сословный строй, как правило, постепенно
разлагается, уступая место новой сословности, складывающей­
ся в соответствии с историческими условиями. Так было в ан­
тичном мире.
Значительное сходство с индийскими варнами видно в воз­
никновении сословий в Европе - в особенности в выделении из
народа (племени) военной верхушки с последующим превраще­
нием ее в эксплуататорский дворянский слой с фактической
эндогамией. Так-же как и сословия в других странах, варны
оказались не вечны. Главное отличие индийского вар,ианта за­
ключалось даже не в развитии сословной эндогамии (это фак­
тически в большей или меньшей степени характерно для лю­
бого типа сословности), а в том, что варновая система перерос­
ла в кастовую систему. Причины этого явления еще не вполне
ясны, но огромное воздействие первобытной периферии здесь
очевидно.
Хотя усложнение сословно-иерархической структуры в индо-
53
арийском, а затем вообще в индийском классовом обществе
(включая неарийские народы, воспринявшие варновое деление)
продолжалось непрерывно, в этой эволюции довольно отчетливо
выделяются три этапа. Первый (уже рассмотренный) - сложе­
ние трех вари, затем варны шудр и оформление системы четы­
рех вари (чатурварнья). Второй этап - возникновение помимо
вари многочисленных стоящих ниже шудр каст - джати, а так­
же ряда джати, выделяющихся внутри вари и по своему статусу
так или иначе пр,иравниваемых к варнам; в этот период про­
исходит деформация и постепенное разрушение варновой систе­
мы, несмотря на видимое стремление правящего класса ее за­
консервировать. Третий этап - сложение собственно кастовой
си,стемы, в которой варновое деление сохраняется чисто формаль­
но как способ классификац-ии доминирующих в обществе каст
(большинство каст при этом остается вне варновой кла,ссифика­
ции); этот этап относится уже к средневековью и новому време­
н·и. Разложение и гибель •кастовой системы под воздействием
внешних для традиционного общества факторов завершает эту
эволюцию. «Начало конца» кастового общества мы можем на­
блюдать сейча1с.
Таким образом, определяющим для огромного историческо­
го периода является второй этап, на котором взаимодействие
варнового общества и первобытной периферии имело решающее
значение. Существо его выражено двумя процессами: 1) рас­
пространением индоарийского образца сословно-иерархического
(варнового) строя на неарийские этнические общности раине­
классового или переходного от первобытности характера, 2) под­
слаиванием к четырехварновой системе этнических групп, пре­
имущественно из отсталого первобытного населения, не вклю­
ченных ранее в низшее сословие шудр и потому получающих
иной статус - вневарновых, стоящих ниже шудр. Хронологи­
чески данный этап соответствует примерно VIII-VII вв.
до н. э.- началу нашей эры. Эти рамки, конечно, условны,
поскольку явления, характеризующие указанные выше два
процесса, могут быть отмечены и раньше и по.зже этого вре­
мени.
Подслаивание развивающихся неарийских обществ к арий­
скому 6 ни в одном отношении не было простым КQПирова•нием.
Это относится и к оформлению сословно-иерархического строя,
но в данном случае нам важны не эти «тонкости», а грубая схе­
ма формирования вари у неарийских народов.
Уже на раннем этапе освоения Северной Индии у ариев
наметился переход от огульного осмысления всех аборигенов как
«врагов» к их статусной детерминации. Первоначально покорен-
6 Термин «арийский» употребляется здесь условно: подразумевается
культурно-исторический комплекс, возникший на базе индоарийскоrо этноса
и распространявшийся в результате разнообразных контакто,в, включая эт­
ническое смешение, на неарийские народы.
54
ные местные развитые племена были поставлены в социальной
иерархии на место шудр без особого внимания к их внутрен­
ней социальной неоднородности. Между т�м вполне вероятно,
что не только у ариев, но и у автохтонного населения ведиче­
ского периода в той цли иной форме шло разделение на со­
циальные ранги;· кроме того, существенные различия существо­
вали между земледельческими и охотничьими группами в одном
и том же племенном коллективе. Отсталые охотничьи племена
на первых порах, видимо, вообще были оставлены за грани­
цами общества. Дальнейшие столкновения и контакты с соседя­
ми вели к возникновению представления о развитых неарий­
ских пл�енах как о потенциальных шудрах. Росло также и
сознание некоторой общности с этими п�еменами, даже в ка­
кой-то степени равенства, что проявлялось, например, в военных
союзах или уже упоминавшихся брачных связях. Однако эти
люди не были ариями, хотя и вели такой же или почти такой
же образ жизни и имели сходную общес_твенную организацию.
Поэтому народ в целом и простонародье в первую очередь вос­
принимались ариями как шудры, так как они не могли считать­
ся дваждырожденными вайшьями. Военная же верхушка этих
племен, похожая по положению на кшатриев, воспринималась
как кшатрийская. Сами вожди аборигенных племен по приме­
ру арийской аристократии начинали считать себя кшатриями.
Процесс интеграции этих этнически, культурно, ритуально от­
чужденных групп в единое кшатрийское сословие был непрост
и длителен. Здесь должны были иметь значение осознание фак­
тического равенства положения правящих классов ариев и авто­
хтонов, чувства сословной солидарности, относительная сла­
бость варновых ограничений на этом раннем этапе. Во всяком
случае, правящие роды, по-видимому, фактически признавались
кшатрийскими, а в процессе религиозно-культурной ассимиля­
ции их статус в конце концов вообще переставал вызывать ка­
кие-либо сомнения. Ситуация все время повторялась по мере
расширения арийского ареала, вторжения варнового общества
на новые и новые территории - в ходе как военной экспансии,
так и культурно-религиозного влияния. Одним из свойств ин­
дуизма является императивная связь религиозных нормативов
поведения со статусным положением личности в варновой или
кастовой иерархии. Религиозный долг (дхарма) - это и касто­
вый долг, кастовая обязанность. Распространение индуистских
представлений (хотя это не было единственным фактором) сы­
грало .свою роль в формировании варновой (позже кастовой)
социальной психологии. Общественная дифференциация сама
вела к сходным с варнами формам .разделения на особые по
положению и статусу слои. Обостряющееся социальное неравен­
ство находило оправдание и объяснение в уже существующей
варновой системе доминирующего в культурном и политиче­
ском отношении индоарийского мира. Таким образом, внут-
55
 реннее развитие периферийных обществ и влияние цивилиза­
ции были направлены к одному результату - конечному распро­
странению варново-кастовой системы практически на всю Индию.
Ко времени, когда начинается датированная история -
VI-V вв. до н. э., варновый строй существовал уже почти на
всей территории Северной Индии, причем среди перечисляемых
в источниках rосударств-махаджанапад, возникших на основе
·племен и союзов qлемен (само слово «джанапада» можно пе­
ревести как «место джаны» - племени), были и неарийские·­
в восточной части долины Ганга и по ее периферии. К ним
относятся монархические государства Магадха, Анrа, кшатрий,.._
ские республики Северного Бихара и приrималайской полосы.
В Магадхе правящий класс был, видимо, смешанного проис­
лождения, в республиках (ганах, или сангхах) указанных об­
.1астей - определенно неарийский. По характеру общественной·
организации ряд древнеиндийских rан 7 имел сходство с одной
из ранних форм государства, известной в античном мире,- во­
енной общиной-племенем, эксплуатировавшей покоренный эпюс,
представители которог.о оказывались в состоянии коллектив­
ной и частной зависимости, своего рода илотов. Такими были
rаны и санrхи не только в Восточной Индии, но и некоторые
государственные форм�рования западной и северо-западной ок­
раины индийского региона, включавшего и Восточный Афгани­
стан. Уровень развития таких политических объединений был
различным, так как некоторые из них существовали длительное
время и их архаическая общественная организация в значи­
тельной мере приспособилась к возрастающему влиянию иму­
щественно-классовых отношений, а также социально-политиче­
ской среды более развитых классовых образований арийского
общества: Брос.ается в глаза значительное сходство ряда обще­
ственных институтов ведических племен и республик маrадх­
скоrо времени. Процесс сложения государственности у ариев и
автохтонных народов не был однолинеен и мо·r приводить к об­
разованию как монархиче<;ких, так и олигархических и демо­
кратических политических структур, которые эволюционирова­
ли в зависимости от конкретных исторических условий. В целом
это развитие привело в индоарийском и арианизированном об­
ществе к торжеству монархических форм уже к VI-V· вв.
до н. э., однако некоторые племена еще могли сохранять общин­
но-республиканскую форму государства.
В некоторых rанах и санrхах маrадхскоrо времени четы­
рехварновая система пустила уже глубокие корни, например в
rане личчхавов, наиболее развитой из республик Восточной
1 О республи,канских объединениях имеется большой материал в рабо­
тах Г. М. Бонгард-Левина 1(9; 8; ,10; 7]. В настоящей главе дается несколько
иное толкование проблемы сословно-иерархического строя и республикан­
ских образован111й в древней Индии, чем в указанных работах ,и монографll'Н
,[14].
56
Индии. Их город-полис Вайшали (Весали) имел значительное
подчиненное население из вайшьев, шудр, брахманов; брахма­
ны овладели некоторыми позициями в землевладении в сель­
ской местности, что было связано с укреплением их религиозно­
го влияния.
Другие ганы и санrхи не только в политической организа­
DИИ, но и в социально-экономической структуре сохраняли
большую чистоту архаических отношений, прочность которых
обусловливалась �еньшим влиянием разв•итых областей и на­
тура.1ьным характером производства. Непосредственное про­
тивостояние господствующего племени трудовому покоренному
населению другого происхождения хорошо видно, например, в
указании Патанджали (II, 269) на то, нто у кшудраков (или
шудраков) и маллов (малавов) Южного Пенджаба (в грече­
ских источниках соответственно «оксидраки» и «маллои») на­
звание кшаудракья и малавья носили только кшатрии, но
не дасы и кармакары. Другие разряды населения в этих госу­
дарственных образованиях, кроме указанных в этом источнике,
как и во многих других случаях, не подразумеваются. Подоб­
ным образом о восточноиранском племени камбоджей, обитав­
шем в районе Газн•и и Кандахара, говорится, что там население
делилось не на четыре варны, а на арьев (свободных) и дасов
(зависимых) [25; 7, с. 151], однако противопоставления кам­
боджей по этому признаку собственно индийским ганам и санг­
хам, как видим, не получается.
Наконец, некоторые сангхи были этнически однородны, но
соuиальная организация их могла существенно различаться.
Так, по запискам · спутников Александра, можно предполагать,
что в Северо-Западной Индии многие племена стояли на уров­
не «военной демократии» и имели начальную дифференциацию
по социальным рангам. Большая численность войск каждого
противн•ика Александра при крайней незначительности терри­
тории «государств» указывает на то, что против македонцев вы­
ступало в·се •мужское население племени. В то же время разде­
ление по родам войск (десятки тысяч пехоты в ополчении каж­
дого племени, несколько сот колесниц и несколько тысяч кон­
ников) является косвенным, но очень характерным признаком
дифференциации по соп:иальным рангам [28, с. 79). Многочис­
ленные города Восточного Афганистана, Пенджаба и Синда
представляли собой в те времена, видимо, полисы племен и их
подразделений ( «номов») 8 или иногда даже просто крепости­
убежища. В ряде случаев греко-македонсюие источники прямо
указывают на существование полисной организадии (Ниса
и др.). Диодор передает, что политическое устройство «знамени­
того» города Тавалы в устье Инда «напоминало Спарту: тут

8
Автор уже высказывал пред111оложение, что полис был древнейшим
типом индийского города. См. 1[30, с. 1104-105].
57
было два наследственных царя из двух родов, которые ведали
всеми военными делами; верховная власть принадлежала ге­
ронтам» [цит. по: 3, с. 356; 21]. У многих северо-западных пле­
мен нельзя отметить какие-либо признаки социальной диффе­
ренциации; они прямо противостояли варновому обществу, были
�;ужды брахманской идеологии и не имел,и брахманов. Подоб­
ным образом в некоторых индийских источниках характеризу­
ются племена, жившие в стране Аратта в Северном Пенджа­
бе,-вахики, мадраки, васати. По уровню ,социального развития
близкими к )!ИМ были тригарты. Характерно, что в «Махабха­
рате» вахики объявляются потомками демонов-пишачей [35,
с. 186). Заметная социальная дифференциация отсутствовала и
у некоторых неиндийских восточноиранских племен, например
паршавов -предков афганцев (16; 17, с. 164-166 и др.).
Большинство гаи северо-запада, как и многие ганы и санг­
хи других областей, в том числе и упомянутые - выше в Во­
сточной Индии, именовались в источниках (Панини и его ком­
ментатор Патанджали, «Артхашастра» Каути,льи) объединения­
ми, «живущими оружием». Это понятие охватывало_ широкий
диапазон общественных отношений от ранней фазы «военной
демократии» до сложившегося клаесового общества кшатрий­
ских республик, как у личчхавов; включало и республиканские
политические структуры и монархические (как у ряда пенджаб­
ских племен и, по-видимому, у камбоджей). В некоторых из
них варновая система уже пустила глубокие корни (например,
спутники Александра отмечали большое влияние брахманов,
склонявших· некоторые племена к борьбе с иноземцами), в дру­
гих - полностью отсутствовала (в данном случае принадлеж­
ность к иранской этнической общности не имеет существенного
значен,ия, так как у иранских ариев сложилась сходная сослов-•
но-варновая система). Понятие «живущие оружием» означает,
очевидно, особую воинственность этих объединений, наличие у
них мощной военной организации, вследствие чего члены племе­
ни в ряде случаев и рассматривались как кшатрии или как за­
нимающие положение кшатриев.
Некоторые другие ганы именовались «объединениями, жи­
вущими ·земледел·ием». К ним, в частности, возможно, следует
отнести одну из гаи с сильными пережитками первобытности в
форме коллективного производства и уравнительного распре­
деления, отмеченную в античных источниках (Strabo, XV).
На Мекранском берегу греко-македонцы в,стретились со «зве­
роподобным» племенем рыболовов (Diod., XVII, 105), живших
первобытным присваивающим хозяйством.
В целом определенно проступает сходство общественных ин­
ститутов северо-запада с архаическими эллинскими порядками.
Здесь был весь спектр доклассовых и раннеклассовых общест­
венных образований, завершавшийся, по-видимому, наиболее
далеко ушедшими по пути исторического прогресса монархиче-
58
скими государствами. Последние, как представляется, можно
уподобить раннеклассовым государств ам домаrадхской эпохи,
возникшим на основе племен, в то время как Магадхская импе­
рия уже прошла длительный путь развития как территориаль­
ная политическая структура. Однако стадиальное разнообразие
отдельных этнических общностей даже в пределах ее централь­
ного района при слабой и оазисной 9 освоенности территории по­
зволяет считать, что и здесь сохранялось много общего с севе­
ро-западом. Первобытные группы здесь существовали рассредо­
точенно, рядом с очагами цивилизации. Некоторые из них со­
хранили способность к самостоятельному развитию в направле­
нии классообразования, но возможность создания своей госу­
дарственности у них была ограничена соседством более мощны:к
старых политических образований. Поэтому в благоприятных
исторических условиях этот процесс мог завершиться, в иных
же прерывался насильственным воздействием цивилизации.
В большинстве же случаев угнетенные классовым обществом
первобытные коллективы ассимилировались им как низкие ка­
сты. Древние rаны и сангхи в этом центре уже были изжиты
или, сохраняя республиканскую форму самоуправления, по со­
циально-экономическому уровню и, в частности, социальной ор­
ганизации на основе варновой системы сравнялись с передовы­
ми классовыми обществами. Поэтому их внешнее военно-подат­
ное подчинение могло проходить относительно безболезненно в
плане сохранения местных общественных институтов. Но новые
rаны здесь должны были подвергаться значительно более быст­
рой, чем на окраинах, культурной арианизации. Влияние мощ­
ной государственности и присущей ей формы цивилизации на­
глядно видно на примере Пенджаба, где после Александра
многие племенные образования были сметены и подчинены в
ходе бурных политических событий и постоянных завоеваний.
Путь автономного исторического развития для них оказался
перекрытым или чрезвычайно усложненным важным-и факто­
рами, включая постоянное влияние новых этносов-завоевателей.
Роль разного рода объединений - гаи, сангх, шрени (еще
одного вида военно-общинной организации), включая категорию
«лесных племен»,- в древнеиндийском обществе видна также
по тому исключительному вниманию, которое уделено им в важ­
нейшем памятнике политической мысли - «Артхашастре» Кау­
тильи (отделы VII-XIII). Принципы государ,ственной полити­
ки в отношении этих объединений подробно рассматриваются
здесь как важнейшая часть внутригосударственной деятельно-

Под оазисной, или очаговой, освоенностью территории подразумевается

9

существование цивилизации на отдельных, изолированных площадях, окру­

женных лесами и другими неосвоенными землями, населенными отсталыми
племенами. Судя по сообщениям Фа Синя и Сюань Цзана, обширные пу­
стынные дикие леса обычно разделяли области даже в раннее средневековье.
См.,[ 48; 6�; 45].
59
 сти, межгосударственных отношений и военного дела. В числе
этих объединений были и отсталые первобытные племена, совер­
шавшие мелкие разбойные нападения, и сообщества, стоявшие
уже на стадии «военной демократии» и ранней государственно­
сти, и вполне сформировавшиесSJ классовые структуры. Харак­
терно, что в «Артхашастре» не проводилось четкого различия
между «лесными племенами» и шрени и санrхами. И те и дру­
гие представляли серьезную военную силу, и в связи с этим
рассматривались различные аспекты политики по отношению
к ним.
В целом вырисовывается варварское воинственное и практи­
чески не контролируемое государством общество, занимаю­
щее обширные не освоенные. цивилизац·ией области, причем эти
нарождающиеся племенные раннеrосударственные образования
являются активным фактором по.1итической жизни, выступают
нападающей стороной, вероятно, гораздо чаще, чем обороняю­
щейся, пассивной. Во всяком случае, в индийской литературе
нередки упоминания о воинственных племенах и их набегах.
Еще в период раннего средневековья подобная роль этих пле­
мен была довольно обычной. Например, в произведении Баны
«К:адамбари» (VII в. н. э.) сюжетная линия связана с набегом
одного из .наиболее часто упоминаемых в источниках лесных
племен - шабаров [56, с. 27, 31).
В зависимости от уровня и характера взаимодействия с райо­
нами циви.1изации и различных конкретных обстоятельств ква­
лификация разного рода объединений и племен с точки зре­
ния варновой системы оказывалась различной. Тем не мене�
можно отчетливо выделить основные тенденции.
Прежде всего следует отметить, что такая квалификация не
являлась постоянной и изменяла,сь· с течением времени так, что
в итоге по мере арианизации на новых и новых территориях
картина варново-кастовых отношений может показаться нам
соответствующей некоему умозрительному каноническому сте­
реотипу, созданному ортодоксальной брахманской литературой.
Вследствие этого на первый взгляд создается впечатление стро­
го унифицированного варновоrо общества древней Индии. Фак­
тически же арианизация распространялась как бы расходящи­
мися концентрическими кругами, причем каждый новый круг
постепенно :изменял свою кастовую окраску в сторону подобия
соседнему, предшествовавшему по времени, но различие между
ними оставалось если не всегда, то очень долго. Брахманские
учите.�я, по-видимому, ясно сознавали эти различия и специаль­
но подчеркивали, что ортодоксальные порядки, которым сле­
дует подражать, распространены только в области, включающей
западную часть двуречья Джамны и Ганга, Сирхинд •и полосу
территорий, примыкающих к р. Джамне с запада,- район Де­
ли и др. Эту область называли страной Брахмариши.
Здесь прежде всего привлекает внимание тот факт, что в
60
область распространения ортодоксальной добродетельности не
включен Пенджаб - изначальная область расселения ариев в
Индии. Это произошло из-за значительных этнических мигра­
ций в Пенджаб неарианизированных варварсwих племен, как
это уже было видно из предыдущего изложения. Второй бро­
сающийся в глаза момент - ограничение места проживания
дваждырожденных Северной Индией - Арьявартой, в то время
как в I в. н. э. на Декане, в Ориссе и в fОжной Индии уже дли­
тельное время (известны с IV-111 вв. до н. э.) существовали
государстна, где брахманизм в той или иной форме был рас­
простран�н. О 1 1свид110, с точкн зрения брахманской ортодоксии
верования II порядки в этих районах были еще чрезвычайно да­
леки от дхармическоrо идеала. Наконец, чтение «Законов Ма­
ну», других дхармашастр, «Махабхараты» позволяет сделать
наблюдение, что страна ариев - Арьяварта в Немалой степени,
особенно по окра·инам, была населена народами, которых брах­
манские идеологи определяли одних - как шудр, других - как
деградировавших до уровня шудр дваждырожденных, а третьих
как варваров-млеччхов, иными словами, как народы нечистые, не
следующие ортодоксальному культу и обычаям, не имеющие си­
стемы чатурварнья (четырех варн).
Эти сведения отражают определенное состояние процесса
арианизации Индии, зафиксированное в брахманской традиции,
включенной в дх'армашастры. Проrиворечия в этих построениях
составителей дхармашастр связаны, видимо, с тем, что произо­
шло смешение различных временных пластов и представлений.
Очевидно, в чем-то эти традиционные брахманские воззрения,
особенно в классификации конкретных народов и их перечис­
лении, разошлись уже и с реальной действительностью.
Успехи арианизации, по Ману, наглядно видны при срав­
нении с соответствующими данными, характеризующими состоя­
ние в первой половине I тысячелетия до н. э. Так, «Шатапатха­
брахмана» (1, 4", l и ел.) говорит о Кошале и Видехе как о
земле нечистой. В «Айтарея-брахмане» (5-22, 14) Магадха
считалась далекой варварской страной. Маrадхские брахманы
в то время исполняли только простейшие ведические обряды.
Даже шраутасутры (ок. VII-V вв. до н. э.) с презрением гово­
рят о том, что они довольствуются профаническим .домашним
культом [53; 57, с. 103]. Из этого можно заключить, что маrадх­
ские брахманы происходили в основном из местных жрецов, а
сам процесс арианизации был только на начальной стадии.
По «Матсья-пуране» (16, 16), брахманов, которые жили в стра­
нах млеччхов (варваров) - Тришанку, Барбаре, Удре, Андхре,
Такке, Дравиде и Конкане,- не следовало приглашать на об­
ряд шраддхи.
До VI в. до н. э. центром развития индийской государствен­
ности был район, примерно соответствующий «стране Брахмари­
ши», упомянутый .У Ману; здесь сложилось наиболее мощное· в
61
 VIII-VII вв. до н. э. раннеrосударственное образование куру­
панчалов. В VI-V вв. до н. э. Магадха сама начинает играть
роль местного центра арианизации по отношению к соседним
этносам, стоящим как уже на классовой, так и на доклассовых
стадиях развития.
В дхармашастре Ману говорится: «Вследствие нарушения
священных обрядов и неуважения к брахманам постепенно до­
шли до состояния шудр следующие племена (jati) кшатриев:
пундрака, одра, дравида, камбоджа, явана, шака, парада, пах­
.1ава, чина, кирата, дарада» (Ману, Х, 43-44). «Анушасана­
парва» (35, 17-18) упоминает в таком же списке мекалов ила­
тав. Таким образом, здесь в относительно поздних свидетельст­
вах (Ману- ок. 1 в. н. э.) мы видим этап двойственного вос­
приятия в брахманской литературе народов, еще не ассимили­
рованных варновым строем и ортодоксальным индуизмом 10•
Особенно характерно, что к индийским народам приравнивают­
ся иноземные завоеватели - яваны (греки, rреко-бактрийцы),
пахлавы (пехлевийцы-парфяне), шаки (скифы) и неиндийские
народы северо-западной окраины - камбоджи, дарада (дарды),
парады, именуемые в «Махабхарате» млеччхами.
Как военные противники индийцев и господствующий слой
в ряде завоеванных ими северо-западных областеfl, они рассмат­
ривались как кшатрии, но, поскольку стояли вне индуизма, их
приходилось объявлять деградировавшими кшатриями, и что
особенно примечательно, равными шудрам. Последнее нагляд­
но свидетельствует о продолжающемся процессе, так сказать,
«шудризации» периферийных народов (о чем говорилось выше)
и еще только начавшемся варновом выделении их господствую­
щей верхушки. Брахманы-правоведы с традиционно индийским
тяготением к классификации объясня:11и парадоксальную си­
туацию в этих шудрянских странах, где экаджати занимали по­
.1ожение кшатриев, ретроспективно, как бы «переворачивая»
эволюцию. В «государстве шудр» ( «шудрараджья») дважды­
рожденным вообще жить не рекомендовалось (Ману, IV, 61).
10
Следует ,иметь в виду, что в источниках, -когда назывался тот или
иной народ, обычно подразумевалась его господствующая верхушка. Так,
этническое название кшаудракьев у кшудраков, малавья у маллов, шакьев у
,lliччхавиев носили только кшатрии, что указывает на принадлежность к пле­
:11еНJИ именно кшатриев, господствовавших над остальным населением, види­
�ю. другого этнического происхождения. В других случаях, когда социаль­
ная структура была относительно примитивной, складываясь на основе од­
ной племенной общности, и еще не достигла уровня антагони,стического про­
тивостояния общественных групп, все население таюих объединений и1Мено­
валось по племени: например, вахики - от Вахика, варканьи - от Врика,
паршавы от Паршу и т. д. Поэтому вполне правильно понять содер,жание
этнон111ма rбез при,влечения дополнительных данных невозможно. Однако на­
до учитывать, что, несмотря на реэкие этнические и постоянно сохраняю­
щиеся социально-кастовые различия, в поздний период древности и в средние
века начинает в той или иной мере проявлять себя тенденция к сложению
народности.
62
 Интересно, что источники дают одновременно несколько
у
иное объяснение происхождения народа «дравида» и друг ю­
его варнову ю квалиф икацию : указыва ется, что дравиды про
изошли от кшатриев-вратьев, т. е. от людей, не прошедших ини­
циации и не исполняющих необходимые обряды. Вратьи рас­
сматривались как отступники от правоверного индуизма, в то
время как это были, насколько можно судить по их списку,
племена еще не вполне индуизированные: среди кшатриев­
вратьев названы джхаллы, маллы, личчхиви (или ниччхиви),
наты, караны, кхасы и дравиды. Маллы - одно из племен-сангх
Восточной Индии (другое, возможно родственное, племя мал­
лов обитало в Пенджабе, джхаллы, вероятно, были их соседя­
ми); личчхиви, очевидно, соответствует личчхави, названию гос­
подствующего племени Северного Бихара. Кхасы (кхаша) -
это индоевропейская народность, жившая в пригималайской
полосе от Кашмира до Непала и даже в средние века сохра­
нившая большую самостоятельность верований и обычаев; вар­
ново-кастовая организация у них, кажется, так и не привилась.
Среди вратьев Ману называет вратья-брахманов, от кото­
рых якобы произошло неско.�ько джати (это слово озна,чало и
племя, и касту), в том числе авантьи - т. е. народ, давший имя
области Авантья (Мальва), где возникло одноименное ранне­
классовое государство на племенной основе (махаджанапада), в
V в. до н. э. завоеванное Магадхой. Особенно интересно это ис­
кусственное объясне-ние происхождения и варнового статуса
этноса как свидетельство существования у ряда народов как
бы ненастоящих, неправедных брахманов, стоящих вне варны
истинных брахманов. Эти сведения, как и приведенные выше
данные о брахманах ранней Магадхи, приоткрывают завесу
над пока еще мало исследованной проблемой приобщения мест­
ного жречества к варне брахманов 11• Значительное число брах­
манов переселялось также с древних ар·ийских территорий, что,
во всяком случае, видно по специальным указаниям на место
происхождения брахманов в эпиграфике I тысячелетия н. э.
Весьма показательны сообщения источников о сангхах, где гос­
подствующим слоем были брахманы. Так, Арриан упоминает
«город брахманов», т. е., очевидно их полис ( «Поход Александ­
ра», VI, 7, 4), Панини (V, 2, 71) - джанападу Брахманака, где,
по комментарию Кашики, обитают брахманы, «живущие ору­
жием». Подобным образом определяются также многие сангхи,
считавшиеся квазикшатрийскими или шудрянскими. При этом
следует отметить указание одной из древнейших дхармасутр -
�Апастамбы» - на ритуальную нечистоту «живущих оружие:1-1»
вообще: от них не следовало принимать пищу ( «Апастамба», I,
18, 19).
Интересно, что племя саттватов (см. выше о Кришне) изо-
11 Некоторые примеры приведены в [20].
63
бражается как вневарновая каста (джати), происшедшая яко­
бы от вратья-вайшья (Ману, Х, 23). Это означает, что неарий­
ское племя саттватов по каким-то показателям было похоже на
вайшьев. Причины определения племен как вратья-брахманов
и вратья-вайшьев требуют специального рассмотрения.
Таким образом, эти сведения позволяют через упоминание
народа «дравида» установить определенное тождество характе­
ристик вратья-кшатриев и деградировавших в шудры кшатриев,
к которым чаще всего относились более удаленные к окраинам
Арьявl!рты племена. Представляется, что в списке вратья-кшат­
риев у Ману можно видеть более древний слой источника, тем
более что в других памятниках господствующая верхушка го­
сударств Северного Бихара именуется просто кшатриями.
В списке же деградировавших кшатриев перед нами поздний
и современный дхармашастре слой, поскольку в него вклю­
чены народы, которых индийцы узнали только во 11-1 вв.
до н. э.,- шаки и пахлавы.
Сложность, постепенность и неравномерность формирования
господствующего сословия у разных народов Индии показыва­
ет, что понятие «кшатрий» являлось в известной мере условным.
Оно обобщало в сознании людей определенные показатели со­
циального положения, но в реальных отношениях между группа­
ми, которые могли быть декларированы как кшатрийские, су­
ществовали перегородки, имевшие основой этническую, ритуаль­
ную, быто.вую отчужденность. Эта отчужденность в древности
частично преодолевалась, процесс шел как будто бы в сторону
интеграции в единое кшатр·ийское сословие. Но конкретное по­
ложение арианизирующихся первобытных этносов зависело от
целого ряда факторов.
У большинства землевладельческих каст полноправных об­
щинников до нового времени сохранились легенды о том, что они
завоевали свою землю. Несмотря на колоссальный временной
разрыв с древностью, эта информация кажется достоверно от­
ражающей важную особенность процесса расширения индийской
цивилизации в условиях постоянного немирного взаимодействия
с доклассовой периферией. Развитые общины не только
поднимали целину, но и 'отвоевывали земли у отсталых 111ле­
мен (дальнейшим шагом было принуждение их - и насильст­
венное, и экономическое - трудиться на победителей). Часто
напластование нового землевладельческого слоя было, разумеет­
ся, и следствием межгосударственных воЙ'н.
Развитие каст. Варновая система складывалась, развива­
лась, трансформировалась, приходила в упадок в ходе взаимо­
действия с доклассовыми и раннеклассовыми неарийскими об­
ществами. В итоге сословно-иерархическая структура в начале
l тысяч-елетия н. э. оказалась не более похожей на исходную,
чем индуизм был похож на ведическую религию. Тенденции к
нивелировке общественных групп по варнам постоянно противо-
64
стояли этнические, религиозно-культурные, стадиальные раз­
.,ичия населявших Индию этносов. Уже были показаны проти­
воречивые попытки брахманских ученых согласовать реальное
общественное положение некоторых групп на•селения с орто­
доксальными представлениями о варнах кшатриев, брахманов,
шудр. Искусственность брахман·ской теоретической мысли в
стремлении как-то вместить этническую и стадиальную пестроту
индийских народов в прокрустово ложе учения о варнах особен­
но видна в построениях шастр о так называемых смешанных ка­
стах, возникших ·якобы в результате неодобряемых и «грехов­
ных» межварновых браков. Таким путем пытались объяснить
существование племен, народностей, стоявших в представлении
.1ревних индийцев статусно близко к той или иной варне, но
вне варновой системы, не включенных в нее (иначе признание
принадлежности к той или иной варне исчерпывало бы во­
прос). Существование самых низких, презренных социальных
групп объявляли результатом наиболее «греховных» с точки
зрения варнового порядка брачных связей. Можно и не отвер­
гать идеи о том, что подобные браки действительно служили
причиной появления каких-то групп людей, оказывавшихся вне
вари, вынужденных жить отщепенцами и объединявшихся на
этой осцове в эндогамные группы. Однако изучение длинных
списков смешанных каст (см., в частности, 57, chap. IV) пока­
зывает, что одни названия этнические, а другие профессиональ•
ные. Правда, некоторые названия бывают и иного характера;
например, «антавасайин» - это «живущий на окраине» селе­
ния неприкасаемый.
Статус каст-джати, приравнивавшихся к варнам, может
быть определен по указанию па варновое положение теорети­
ческих «прародителей» касты. Таким образом, система варн,
видимо, не поглощает в одно из сословий этнос, а дополняется
новым подразделением - кастой, тем самым разрушая саму се­
бя. В еще большей мере это происходит вследствие подслаива­
ния многочисленных низких каст.
Их появление объясняется, очевидно, те-м, что первоначаль­
ная квалификация ариями автохтонного населения как шудр
привела к стабилизации отношений последних с высшими варна­
ми в определенных формах, выработалось представление о шуд­
рах как о представителях. относительно развитого земледельче­
ского неарийского населения. Появ.'!ение внутри индоарийского
общества людей из среды в большой мере примитивных, охот·
ничьих племен потребовало какого-то их статусного определе­
ния. Чандалы вообще были, кажется, первой низкой кастой, их
имя часто использовалось для обозначения неприкасаемых. Зна­
чительное число_ низких каст, стоящих ниже шудр, стало по­
являться примерно в VII-VI вв. до н. э. в связи с усиление:.,
контактов с первобытными племенами охотников, земледельцев
и скотоводов, обитавших на периферии культурных оазисов.
5 Зак. 477 65
 Борьба индоарийскоrо общества с этими племенами, стремле­
ние использовать их труд наряду с сокращением их угодий и
возможностей вести традиционное хозяйство вынуждали этих
людей искать средства к существованию в селениях, входящих
в зону цивилизации. Выполняя самые тяжелые, грязные, риту­
ально нечистые работы, они перенимали эти виды деятельности
у шудр, тем самым поднимая их социальный статус, и, вынуж­
денно специализируясь на таких видах деятельности, закрепля­
ли за собой положение презираемых людей, в общении с кото­
рыми для высококастовых были необходимы всяческие бытовые
ограничения. В связи с этим развивалась неприкасаемость. Во­
влекаемые таким путем в сферу цивилизации, отсталые племе­
на выполняли разные виды работ, но одна из специальностей.
видимо предпочтительная в конкретных условиях, часто ока­
зывалась основной или наиболее примечательной для данного
племени. Такую предпочтительную специальность и называют
источники, добавляя обычно, что дело этой касты также -
охота и убийство животных. Последнее служит дополнительным
подтверждением того, что эти касты возникали из отсталых
этнических групп.
Важно отметить, что некоторые из этих племен-джати все же
моrл·и подниматься на каких-то этапах своей истории до ранне­
rосударственной стадии, как, например, нишады [55] и шабары
( ер. с киратами).
Возникающее в середине I тысячелетия до н. э. обслужива­
ние общин трудом слуг и ремесленников, по крайней мере ча­
стично связанное с деятельностью этих каст, по-видимому; и
является началом сложения системы джаджмани. Вероятно.
значительная часть представителей каждой низкой касты вы­
нуждена была искать пропитание, обрабатывая в качестве бес­
правного и кастово угнетенного арендатора, наемного работ­
ника или раба чужую землю. Развитие внутри общины разных
форм эксплуатации низкокастовых наряду с иными процесса­
ми приводит к тому, что большая часть землевладельцев-нало­
гоплательщиков начинает рассматриваться как имеющая ста­
тус шудр, к вайшьям же начинают причислять только членов
купеческих каст. Время этой трансформации ори�нтировочно
можно опр�делить первыми веками до н. э.- первыми веками
н. э. К концу I тысячелетия н. э. она завершилась полностью.
Характер процесса, названного здесь условно «арианизаци­
ей», подчеркивается еще употреблением в источниках термина
«млеччха». Предполагают, .что он произошел от какого-то этно­
нима (ер. «меч» в Непале) в ходе восточных контактов индо­
ариев. Если это и так, он очень быстро приобрел общее значе­
ние «варвар», «человек неарийской, чуждой, примитивной куль­
туры». Потребность в таком термине возникла примерно где-то
около VIII-VII вв. до н. э. в ,связи с новым этапом арианизации.
В «Артхашастре» млеччхи и «лесные племена» иногда рассмат-
66
риваются вместе (VIII, 10). I(ак и упоминание выше дравидов
и шабаров, это указывает на то, что млеччхами называли также
отсталые аборигенные племена. Это подтверждается утвержде­
нием «Артхашастры» (III, 13), что млеччхи по �воей природе
предназначены быть зав�симыми, рабами (дасабхава), в то вре­
мя как шудры отнесены вместе с высшими варнами к категории
ариев, по своей сущности являющихся свободными (арьябха­й
ва) 12• Здесь мы видим, что млеччхи рассматриваются в едино
с варнами общественной системе, данным термином обозначают­
ся превратившиеся в низкие касты отсталые племена. Этим под­
черкивается именно этническое происхождение низких каст с
последующей их профессиональной специализацией 13• В то же
время, как представляется, этот текст фиксирует этап возвыше­
ния шудр до статуса господствующих каст общинников-земле­
владельцев, каковыми они были в средние века и в новое время.
Таким образом, взаимодействие классового общества и пер­
вобытной периферии в условиях Индии привело к возникнове­
нию кастовой системы, заменившей древний сословный строй
вари, и специфической индийской кастовой общины. Эта общин­
но-кастовая система, постоянно укрепляясь и территориально
расширяясь, до недавнего времени в большой степени опреде­
ляла общественные отношения в Южной Азии и продолжает
еще и сейчас играть здесь важную роль 14• В характере этого
явления обращают на себя внимание две стороны: динамизм и
приспособляемость варново-кастового общества и однотипность
самого этого взаимодействия, свидетельствующая о значитель­
ном консерватизме индийского· социального строя в целом на
протяжении тысячелетий, вплоть до недавнего времени.
Помимо указанного капитального результата этих контак­
тов существовали и другие их аспекты. Воинственные варвар­
ские коллективы, окружавшие районы цивилизации или череспо­
.1осно размещавшиеся между ними, во многом играли роль,
сходную со степной кочевой окраиной земледельческих стран в
других регионах Азии. Результат таких контактов, естественно,
не мог быть вполне идентичным, поскольку в Индии скотовод­
ческий тип хозяйства был свойствен только очень незначитель­
ным группам. Например, можно полагать, что в основном ско­
товодами были абхиры (ахиры) в Раджастхане и на западе
долины Ганга; главным же образом это были вторгавшиеся
через северо-западную границу иноземные народы, быстро ас-
12 Н
овый перевод м исследование этого раздела выполнены А. А. Ви­
гасиным.
13 Убедительнейшим подтверждением этого положения является антро­
пологическое отличие современных низших каст восточной части долины
Ганга от высоких каст, доказанное ,исследованиями д. Н. Маджумдара ,[36,
с. 8]. Сходные данные имеются у него ,и для Гуджарата 1[33, с. (34].
14
Для поаимання этой проблемы особое значение имеют работы
Л. В. Алаева, М. К:. Кудрявцева, А. П. Коллонтаева. См., в частности, 1[ 1;
24; 22]
5* 67
симилировавшиеся и утрачивавшие скотоводческий образ жиз­
ни (шаки, тохары, эфталиты, гурджары и др.). На субконти­
ненте преобладал земледельческий тип хозяйства. Поэтому кон­
та1кты с развитыми районами приводили или - к ·подъему эко­
номического и социального уровня первобытной пердферии и
ее «выравниванию» с цивилизацией, или - в случае постоянно­
го военного подавления, вытеснения с удобных земель и разру­
шения единой сильной организации - к консервации отсталости
и даже деградации. На районы цивилизации влияние перифе­
рии было несомненно консервирующим, тормозящим, а во мно­
гих случаях и регрессивным, причем дело было не только в от­
рицательном воздействии варварских окраин на хозяйственный
и культурный прогресс, но и в прямом наложении варварских
порядков на социальную структуру развитых областей в ре­
зультате завоеваний и превращения отсталых победи:rелей в
rосподствующий •слой. Все это приводило к усложнению соци­
альной структуры и как бы к регенерации архаических обще­
ственных форм, к застойности общественных отношений.
Классовые общества и первобытная периферия в средние ве­
ка. Южная Азия сравнительно мало подвергалась воздействию
внешних врагов, стоявших на доклассовой ступени социального
развития. Стадиальный уровень некоторых вторгавшихся через
естественные границы групп можно условно определить поня­
тием «военной демократии», однако следует иметь в виду не­
изученность и сложность вопроса. Речь идет о завоеваниях ша­
ков и тохаров (11 в. до н. э.- 1 в. н. э.), эфталитов (вторая
половина V-VI в.), тибетцев (вторая половина VII в.) и ахо­
мов (XIII, в.). В некоторых случаях, может быть, правильнее
было бы говорить о раннефеодальных' обществах. В ряду пере­
численных завоеваний только кратковременная оккупация тис
бетцами Тирхута (в Северной Бенгалии) не оставила следа в
истории народов Южной Азии. В друrих случаях происходило
расселение пришлых племен на территории Южной Азии и до­
вольно быстрая их ассимиляция индийским миром: они вклю­
чаJiись в общинно-кастовую структуру, меняли язык, религию,
происходила индианизация их быта и общественного сознщшя.
Относительно лучше известны факты, касающиеся ассими­
ляции народов, вторгшихся в Индию в ходе эфталитского на­
шествия. Наиболее вероятной областью первоначального оби­
тания эфталитов может быть Северо-Восточный Афганистан
[см.: 18; 47]. Вполне возможна принадлежность эфталитов к
давним насельникам этой области, говорившим на иранских
языках. Во всяком случае, в их число входила большая часть
племен эфталитскоrо военного объединения, из расселившихся
в Индии - rурджары и др. Рассказ китайского посла вождю
эфталитов Михиракуле Сун Юна об образе жизни эфталитов
указывает, что они занимались типичным для горных районов
отгонным скотоводством (69, vol. 1, с. XCI]. По-видимому, для
68
 части завоевателей скотоводство было некоторое время основой
хозяйства и в Индии, как можно понять по описанию Сюань
Цзаном Синда [69, vol. 11, с: 272-273; vol. 1, -с. 178]; что же
касается других районов (Пенджаб, Раджастхан). их рассе­
ления, то о них этот китайский автор рассказывает как об обыч­
ных индийских землях. Особенно примечательно, что большая
область в Раджастхане, где отмечены крупные и богатые го­
рода, в это время (середина VII в.) уже называлась Гурджа­
раратра ( «Страна rурджаров»). Топонимы Пенджаба от корня
«rурджара». по-видимому, также относятся к VI-VII вв. На­
звание об.1асти Гуджарат возникает, очевидно, в результате вто­
·ричной волны миграции rурджаров, связанной с обострением
социальных противоречий. в ер-еде этих и прочих племен, впо­
сле�ствии известных как раджпуты. Название «раджпуты» (от
санскритского «раджапутра» - «сын раджи») рядовые предста­
вители этих племен давали себе в связи с претензией на право
феодального господства над подчиненным населением, а также
в связи с клановой организацией, при которой-они осознавали
себя кровными родственниками своих вождей-князей и потом­
ками прежних своих раджей (позже раджпутские правители
создали вымышленные родословные, идущие от древних индий­
ских богов и героев). Это представление о себе как о «сы­
новьях раджей» стало формироваться, должно быть, уже в
VI-VII вв., раджriутские же завоевания VIII-IX вв. только
утвердили в обиходе этот термин. Во время эфталитских завое­
ваний часть мигрантов осе�а на захваченной земле в качестве
�емледе,1ьцев и скотоводов, уничтожив или согнав индий­
ское насе.1ение, другие группы завоевателей, по-видимому, очень
быстро переш.ш к паразитическому существованию за счет по­
коренных и.1и сов:v�еща.1и оба эти способа существова.11ия. Мож­
но предпо.1ожить, что в ходе индианизации этих завоевателей с
ними смешивались сумевшие сохранить самостоятельность этни­
ческие группы древнего населения.
Кажется, в зависимости от образа жизни в ранний период
расселения и происходит последующее разделение на средне­
вековые касты джатов, rурджаров и раджпутов. Большинство
джатов. сохраняя военные традиции, занимались трудовой дея­
те.1ьностью в се.1ьскоу1 хозяйстве (хотя и эксплуатировали под­
чиненное низкокастовое насе.1ение, поскольку в условиях Индии
не моr.1и не стать частью иерархической кастовой общины).
У раджпутов (в число которых могла попасть и некоторая
часть джатов) зе�1.1еде.1ьческий труд стал презренным, осквер­
няющим занятие�1: они заместили прежних, вырезанных или
изгнанных. индийских феодалов. Если на раннем этапе рас­
селения в Индии у мигрантов, может быть, и •существовала кол­
лективная клановая форма эксплуатации (данных об этом нет),
то в ходе вторичного рассе.1ения (с VIII в.) раджпуты быстро
восприня,1и иерархическую форм.у феодального землевладения
69
11 основные порядки индийского классового общества. По-види­
мому, они вообще индианизировались быстрее джатов, хотя и
сохранили многие специфические пережитки кланового быта.
Распространение власти раджпутов как· феодальных вла­
детелей на огромные территории в эпоху империи Гурджара -
Пратихаров (VIII-X вв.) и вплоть до мусульманского завоева­
ния (конец XII-XIII вв.) создало в Северной Индии тенден­
цию к образованию феодального сословия в форме раджпутской
касты. В связи с нашей темой пре�тавляют интерес факты фео­
дализации и кшатризации (раджпуты стали возводить ,себя к
древней варне кшатриев) примитивных коллективов, стоявших на
доклассовой стадии. Так, часть племени хохаров, захватившая
территорию в приrималайском Пенджабе и установившая свое
господство над местным населением, стала считать себя при­
надлежащей к раджпутам (4, с. 106].
Процесс выделения эксплуататорского слоя из этноса мог
иметь сходные или несколько иные формы, но главное, по су­
ществу был тождествен явлениям классообразования в древ­
ности. Часть бхилов, стоявшая на стадии перехода к классово­
му обществу, включалась в него либо как часть раджпутскоrо
rосударственноrо организма, либо создавая свои раннеклассо­
вые княжества. Военное обслуживание раджпутских государей,
видимо, мало влияло на архаический уклад жизни рядовых
бхилов, в то время как бхильские вожди становились феодала­
ми, подчас эксплуатировавшими небхильское население [33,
с. 41]. Бхилы гарасия, как и многие другие этнические группы
Индии, приписывающие себе раджпутское происхождение, име­
ют на это серьезное основание, содержащееся в самом их на­
звании: rарасия - испорченное от «rрасия» - титул владельца
траса, форм'ы наследственного феодального землевладения у
раджпутов, размер которого определялся родственной близостью
к вождю. В данном случае гара•сия - очевидно, дефеодализиро­
ванные, измельчавшие (эта деградация постоящю наблюдалась
в Индии) потомки такnх феодалов, получивших землю от бхиль­
скоrо князя - независимого или вассала раджпутскоrо прави­
теля. Легенда, объясняющая, почему названия их родов бхиль­
ские, а не раджпутские, типично искусственного происхождения
[ер. 33, с. 39-40].
В течение средневековья в бхильских деревнях существовали
.лишь незначительные отчисления в пользу своих вождей, что
можно считать в большинстве случаев только зародышем фео­
дальной ренты, а поэтому эту часть бхилов можно отнести к
переходному обществу. Подобное слабое классовое размежева­
ние при большой роли племенных традиций и архаических по­
рядков позволяло малым индийским народам сплоченно про­
тивостоять в течение многих веков давлению крупных классо­
вых государств. С этим связана и агрессивность ряда таких
племен· в щ�евности и •средневековье - тех же бхилов, гондов,
70
племен Чхота-Нагпура, Декана, Южной Индии, долины Ганга.
Некоторым из них удавалось создавать свои государства. Напри­
мер, гондские княжества существовали, по мусульманским ис­
точникам, по крайней мере с XIV по XVIII в., но сведения о
том, что раджпутская династия Чанделлов связана происхожде­
нием с гондскими вождями, указывают на гораздо более ран­
нее зарождение у них государственности. В то же время и в
конце средневековья гонды и другие народности как будто бы
продолжали оставаться на раннеклассовой стадии. Это явление
требует спеuиального изучения. Не исключено, что исследова­
телей ввОJ.ЯТ в заблуждение внешние факторы, в том числе спе-­
цифические черты общественного уклада. Например, неверно•
истолкованы могут быть слова могольского хрониста Феришты
(начало XVII в.) об упомянутых выше хохарах, которых он на­
зывал «дикими варварами» и у которых, по его словам, «не бы­
ло ни религии, ни морали» 15• В то же -время не следует пре­
уменьшать факторов деградации. Деление на простонародье и
раджгондов, по-видимому, связанных в прошлом с военным де­
лом, властью и нетрудовыми доходами, получаемыми через во­
енно-государственный механизм, свидетельствует о том, что эта
народность уже давно прошла ступень первоначального сослов­
ного (варнового) размежевания.
Поразительна живучесть племенного мира в районах, наи­
более абжитых индийской цивилизацией,- долине Ганга, Джам­
на-Гангском Доабе, где племена джатов, мевов, катехров и др.
в течение большей части средневековья вели успешную борьбу
с мусуль:чанскими правителями, пытавшимися заставить их пла­
тить подати [5, с. 190-199; 6, с. 298, 318].
Одной из особенностей истории развитых доклассовых этно­
сов Индии, вступавших во взаимодействие с цивилизацией, было
сохранение некоторыми их коллективами примитивного образа
жизни охотнц,_ков-собирателей, использующих 11ростейшие опосо­
бы земледелия (подсечно-огневое и пр.). Таковы некоторые
группы бхилов, лесные гонды. __
В течение всего средневековья в Южной Азии продолжался
процесс превращения первобытных племен в касты. Он наблю­
дался и в ХХ столетии.

15 [ 4, с. ·!06]. Ср. характеристику древних вахиков в «Махабхарате»

(35, с. 184-187 и др.].
 ГЛ д-в А IV

ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ'

Юго-Восточная Азия, как самостоятельная историко-этногра­

фическая область, охватывает Индокитайский п-ов и о-ва Ма­
лайскоrо архипелага, т. е. территорию, в настоящее время заня­
тую Вьетнамом, Лаосом, Кампучией, Таиландом, Бирмой, Ма­
.11айзией, Сингапуром, Индонезией, Брунеем, Филиппинами и
Восточным Тимором. В древности единое целое с Юго-Восточ­
ной Азией составляли и южные области Китая, населенные на­
родами, этнически близкими народам рассматриваемого регио­
на. Однако в начале нашей эры начался почти полуторатысяче­
летний процесс втягивания китайского Юга в орбиту истори­
ческого и культурного развития Китая, в результате чего та­
кой специфический аспект социальной и культурной эволюции,
как взаимоотношение классовых центров с первобытной пери­
ферией, приобрел здесь облик, отличный от стран Юго-Восточ­
ной Азии. Поэтому проблематика, касающаяся части КНР, рас­
положенной к югу от Янцзы, рассматривается в главе о Во­
-сточной Азии.
Социальное развитие Юго-Восточной Азии в доклассовый
период отличалось известным консерватизмом по сравнению,
например, с Восточной и Южной Азией. Несмотря на весьма
раннюю доместикацию ряда растений, среди которых можно
назвать таро и другие корнеплоды и к.11убнеп.1оды, банан, коко­
совую пальму, сахарный тростник [53, с. 468-474], и соответ­
с:rвенно на раннее возникновение зем.'!еделия [78), появление
шлифованных каменных орудий и керамики, развитие камен­
ной индустрии в целом было исключительно стагнатным и ха­
рактеризовалось длительным сохранением (иногда вплоть до
настоящего времени) орудий архаических типов, что, естествен­
но, затрудняет археологическую классифи,кацию культур в соот­
ветствии с традиционной схемой [38; 50, с. 671-673; 82, с. 125--
139; 81; 51). Для Юго-Восточной Азии на протяжении всей ее
истории, особенно на ранних этапах ее, характер'на крайняя не­
равномерность и полиморфность культур, длительное сосущест­
вование на одной территории культур, стадиально относящихся
к с9вершенно разным типам: от высокоразвитых общественных
и социально-культурных систем, базировавшихся на сложных
формах земледелия, так1:1х, как поливное рисосеяние, до обществ
72
 со значительно менее развитыми при·сваизающими формами хо­
зяйственной адаптации.
Остановимся на кратком анализе условий, в которых про­
исходили или могли происходить контакты между классовыми
и доклассовыми обществами на рассматриваемой территории.
В первую очередь следует отметить превратившийся уже поч­
ти в общее место в специальных работах по Юго-Восточной
Азии тезис о доминировании морских контактов над сухо­
путными. Действительно, влажный тропический лес, покры-
. вающий бо.1ьшую часть региона, общепринято считается одной
из наиболее сложных экосистем Земли [76, с. 59; 60, с. 224].
Высокий уровень адаптационной специализации неизбежно при­
водил, особенно для обществ с присваивающим хозяйством, к
разнообразию культурного облика и территориальной замкну­
тости, ограниченности в рамках сравнительно небольших тер­
риторий. Подсечно-огневое земледелие, возникшее в условиях
влажного, тропического леса, хотя и изменяло экосистему, не­
приводило тем не менее к расширению хозяйственной деятель-­
ности коллектива, скорее даже сужало ее сферу более узкими
рамками. Контакты между отдельными общинами, тем более
контакты с отдаленными районами, в таких условиях оказы­
вались весьма сложными. Не случайно поэтому во внутренних
районах крупных островов Малайского архипелага, таких, как
Калимантан, Сулавеси, Минданао, Лусон, Хальмахера, Тимор
и др., а также на Новой Гвинее и в горных районах Индоки­
тая существует поразительная этническая пестрота, при кото­
рой рамки этноса часто ограничиваются одной или нескольки­
ми деревнями. Такое положение является прямым следствием
крайне слабых контактов этих обществ друг с другом и с внеш­
ним миром, их изолированности" неизбежно приводившей к от­
ставанию в социально-экономическом и культурном развитии.
Общества, перешедшие к развитому пашенному ирри­
гационному земледелию, базировавшемуся главным образом на
культуре риса, и распространившиеся к I тысячелетию до н. э .•
а местами и намного раньше, в бассейнах крупных рек Индо-
. китая - Иравади, Салуина, Менама, Меконга, Хонгха, а также
на Ма.JJаккском п-ове, Суматре, Я:ве, в нижнем течении К:апуа­
са, Барито и Махакама и Калимантане, в долинных районах Лу­
сона и Минданао, конечно, коренным образом изменили суще­
ствовавшую ранее экосистему. В некоторых районах, например на
Я:ве, деятельность земледельцев привела к почти полному ис­
чезновению тропических лесов. Это, вне всякого сомнения, об­
легчало условия для проникновения внешних влияний, тем бо­
,1ее что развитые земледельческие общества по мере роста со­
циального расслоения становились все более заинтересованны­
ми в развитии контактов. Но вместе с тем земледельческое об­
щество само по себе предполагает и определенную инертность
передвижении, отрицательную установку своих членов шо отв
-
73
 ношению к перемещению, путешествию или крупной поездке,
так как крестьяне, прежде всего в силу специфики своего тру­
да, крепко привязаны к месту, где они живут и работают. Да­
же сейчас в относительно развитых сельскохозяйственных райо­
нах Юго-Восточной Азии путешествие из одной деревни в дру­
гую или поездка в город по делам или на рынок является
зачастую сложным мероприятием, требующим подготовки, по­
дыскания ночлега, запаса провианта и т. д. Очевидно, что до
появления современных средств транспорта и коммуникаций
такой путь был в десятки раз труднее и только большая необхо­
.димость могла подвигнуть на него простого крестьянина. Следо­
оательно, механизм передачи влияний и осуществления контак-
1'ов следует искать вне земледельческой общины. Во всяком
-случае, можно утверждать, что община утеряла функции основ­
·ного передатчика влияний с установлением регулярных мор-
• Ских связей между различными частями региона, сохранив толь­
�ко функцию реципиента.
Роль же передатчиков внешних культурных явлений и по­
.:редников между различными областями как внутри региона,
1ак и вне него выполнялась в Юго-Восточной Азии главным
образом обществами, обитавшими на мор-ском 1Лобережье и за­
нимавшимися в основном торговлей, а также в меньшей степе­
ни рыболовством и пиратством. Отметим, что такого рода этни­
ческие общности, названные нами «торговыми» [32, с. 109-113),
были более характерны для южной, островной части региона,
нежели для Индокитая, однако сходные этнические коллективы
:можно найти и 'На Малакке и в Нижней Бирме. Торговые этносы
связывали воедино многие районы Юго-Восточной Азии, и, оче­
видно, их роль в формировании историко-этнографической об­
.ласти в рамках рассматриваемого нами региона достаточно
велика. Однако следует иметь в виду, что мореплавание, особо
:развитое, как отмечалось, у народов Архипелага, не было, как
это иногда принято представлять, настолько повсеместным и
всепроникающим, чтобы опутать густой сетью связей все по­
бережье Юго-Восточной Азии. Оно было ограничено навига­
ционными и географическими факторами, в результате чего до­
статочно обширные пространства региона не были охвачены им
в силу удаленности от моря или неблагоприятного для море­
ходс�:ва положения [32, с. 13-15). Поэтому, с одной стороны,
-следует ожидать, что центры, воспринимавшие влияние и рас­
·пространявшие их далее на ближнюю по отношению к ним
11ервобытную периферию, должны были располагаться вблизи
мор-ского побережья, в районах с удобными гаванями и якорны­
ми стоянками; с другой. стороны, должно представляться есте­
ственным длительное соседствование развитых, но территори­
ально ограниченных торговых и мореходных центров с отсталой,
но обширной первобытной или раннеклассовой периферией хин­
терланда. Ограничение мореплавания определенным набором
74
маршрутов привело к тому, что большая территориальная часть
Юго-Восточной Азии лишь в незначительной степени оказалась.
вовлеченной в процесс контактов и в течение очень долгого
времени стояла в стороне от того развития, которое переживали
несколько сложившихся в этом регионе центров.
Поскольку Юго-Восточная Азия всегда была зоной интен­
сивных контактов (во всяком случае, после возникновения клас­
сового общества), целесообразно не рассматривать все множе­
ство различных форм взаимовлияний между классовыми об­
щества�1и и доклассовс;>й периферией, проявлявшихся в.
рассматриваемый период, а сосредоточить внимание на основ­
ных проблемах, которых, по нашему мнению, насчитывается
три: бронзовая металлургия и возникновение rосударс.твенности;
проблема «индуизированных» государств; отношения между
классовыми и доклассовыми обществами внутри региона.
Бронзовая металлургия и возникновение государства. До не­
давнего времени широко была распростране}!а точка зрения о•
позднем проникновении бронзы в Юго-Восточную Азию по срав-­
нению с более развитыми областями южной и восточной частеii
континента [см., например: 21, с. 51-52; 28, с. 92; 29, с. 160}.
Отметим, что в долине Инда появление бронзы можно дати­
ровать примерно серединой III тысяче.летия до н. э. [34, с. 138-
148], а в бассейне Хуанхэ - серединой II тысячелетия до н. э.
[36, с. 213-255]. Первая же известная до недавнего времени
культура бронзы в Юго-Восточной Азии - донrшонская, раз­
вившаяся в Бакбо,- существовала в период от VI в. до н. э.
до I в. н. э. (21, с. 52]. Культура эта представлена почти во всем
регионе, но основные памятники ее сосредоточены в Восточ­
ном Индокитае и Западной Индонезии [70; 67; 57]. По общепри­
нятому мнению, на территорию Малайского архипелага донrшон
проник из Индокитая. Ослабленное влияние этой культуры ощу­
щается в Восточной Индонезии и даже на Новой Гвинее [55J.
Донrшонские памятники весьма специфичны и отличаются
большим техническим и художественным совершенством. Наибо­
лее типичными диагностическими предметами являются боль.­
шие бронзовые барабаны, очевидно, имевшие ритуальное и пре­
стижное назначение, украшенные богатым декором и часто
имеющие на верхних дисках литые бронзовые изображения, как
правило антропоморфные или териоморфные (5, с. 581-583; 61}.
Таких барабанов найдено до сих пор 175 штук, причем геогра­
фически количество это распределяется следующим образом:
Вьетнам - 90, Южный Китай - 42, Индонезия - 23, Таиланд -
lO, Лаос - 4, Малайзия - 4, Кампучия - 2 (22, с. 4]. Такое·
распределение также свидетельствует в пользу предположения•
о том, что Вьетнам и прилегающие к нему с севера южнокитай­
ские провинции являлись центральным районом формирования·
донrшонской культуры, откуда она распространилась далее на­
юr. Изображения н� барабанах представляют собой иl!l.тересный
 исторический источник для рассмотрения проблемы социально­
экономического развития носителей и создателей этой культуры
и их этнической принадлежности. По второму вопросу не суще­
ствует единства во мнениях, хотя представляется бесспорным,
что в создании и распространении донгшона приняли участие
предки современных вьетнамцев, лаквьеты, а также какие-то ау­
стронезийские группы, населявшие в середине I тысячелетия
до н. э. прибрежные низменности Восточного Индокитая [21,
с. 52-53; 19]. Впрочем, характер участия аустронезийцев в со­
здании и· функционирова1Нии донгшона продолжает оставаться
неясным.
. Вопрос о социально.-экономическом и историческом развитии
донгшонцев разработан несколько полнее. Для нас существен­
но, что именно на базе этой культуры в Юго-Восточной Азии
:появляются первые государственные образования. Во второй
половине I тысячелетия до н. э. в центральном и восточном Бак­
•бо существовал вьетский племенной союз Ван-ланг, который,
по имеющимся данным, можно охарактеризовать как предклас­
•совое общество с развивающейся имущественной и социальной
дифференциацией [87; 8]. В III в. до н. э. на этой же террито­
рии возникает первое известное в Юго-Восточной Азии раине­
государственное образование Ау-Лак, в рамках которого продол­
жает существовать донгшонская культура. Позднее это государ­
ство попадает в зависимость от южнокитайского государства
Наньюэ (Намвьет), созданного в конце III в. до н. э. китай­
ским военачальником Чжао То на территории расселения про­
точжуанских и протовьетских племен [11, с. 181-185].
Обращает на себя внимание, однако, тот факт, что процесс
образования государственности охватил не всю территорию
распространения донгшонской культуры, а только ее северную
часть. Первые государства в южной части Индокитая и в Индо­
незии фиксируются только с первых веков нашей эры, причем
возникновение их, совершенно очевидно, связано с развитием
межконтинентальной торговли и процессом «индуизации», речь
о котором пойдет в следующем разделе. Ранние же вьетские
государства совершенно лишены столь характерных для ран­
несредневековой Юго-Восточной Азии индийских черт. (Скорее
можно говорить об ощутимом китайском влиянии, которое в той
или иной степени ощущается в культуре и истории вьетского
этноса и в гораздо более поздние времена.) На наш взгляд, это
свидетельствует о том, что внутреннее социально-экономическое
развитие донгшона привело к появлению предклассовых об­
ществ на всей территории распространения этой культуры и со­
зданию предпосылок для возникновения там государств. Но для
реализации этих предпосылок был необходим, очевидно, внеш­
ний импульс. Ау-Лак и Намвьет примыкают к северному для
нашего региона очагу государственност11, охватившему в конце
1 тысячелетия до н. э. Южный Китай и, возможно, связанному
76
 с территориальной экспансией Китая на юг в эпоху Цинь и
Хань. Южная граница этой экспансии проходила по Северному
Вьетнаму, и, таким образом, внешний импульс к созданию госу­
дарственности не распространился на более южные районы
Юго-Восточной Азии. Сказанное ни в коей мере не следует, од­
нако, понимать так, что государственность вьетов была импор­
тирована из Китая. Существенна в данном случае вовлеченность
Бакбо в процессы этнического и социального развития юга Ки­
тая, на которые оказывали определенное влияние, часто стиму­
.1ирующее, все усил,:1вавшиеся контакты с более ранней цивили­
зацией Северного Китая. Восприятие этого влияния, во всяком
случае для Вьетнама, оказалось воз_можным только благодаря
достаточно высокому уровню общественного развития, достиг­
нутому в рамках самобытной донгшонской культуры. Мы мо­
жем полностью солидаризироваться с харакrеристикой, данной
Н. Н. Чебоксаровым донгшону, как эпохе «огромных преобра­
зований в хозяйственной, общественной и культурной жизни,
эпохе развития ирригации и металлургии, возникновения воен­
ной демократии и племенных союзов, началу перехода от родо­
вой общины к соседской, от первобытнообщинного строя к ран­
неклаосовому, от племен к народностям» [21, с. 53]. Таким об­
разом, ра,спространение влияния донгшона можно (с некото­
рой долей условносru) рассматривать в рамках взаимоотноше­
ний классщюго общества с первобытной пер"Иферией. К этой
точке зрения присоединяются, в частности, некоторые советские
исследователи [31, с. 51]. Эта проблема, как имеющая отноше­
ние к внутрирегиональным контактам, будет затронута нами в
третьем разделе.
Остается рассмотреть проблему возникновения донгшона и
обусловленности его более развитыми центрами Южной и Во­
сточной Аз'ии. Проблема эта продолжает остава;гься ·дискусси­
онной. Еще в 30-х годах Р.1 Хайне-Гельдерн сформулировал диф­
фузионистскую концепцию возникновения бронзы в Юго-Восточ­
ной Азии, связывая появление донгшонской культуры с длинной
цепь_ю миграций через всю Евразию, первое звено которой он
усматривал в гальштатской культуре [58; 56]. Эта кон­
цепция, насколько нам известно, сейчас разделяется только
некоторыми западногерманскими историками, продолжающими
по традиции придерживаться диффузионистских теорий [86,
с. 22-43]. Она была подвергнута убедительной крити- '
ке со стороны многих авторов, в первую очередь Б. Карлгре­
на и В. Голубева [63; 45]. Последний сформулировал тезис о
местных корнях и местном происхождении донгшонской культу­
ры, подкрепив его многочисленными аргументами, демонстри­
ровавшими отличие бронзы Юго-Восточной Азии не только от
европейской, но и от китайской бронзы, распространенной в бас­
сейне Хуанхэ [45; 46; 47; 48). О местных корнях донгшона сви­
детельствуют и поздненеолитические поселения в дельте Хонгха
77
 и на стоянках Ханr Гон в Чунгбо, Сомронr-Сен и Млу Прей в
Кампучии [3, с. 163-164; 67; 69; 79]. Таким образом, возмож­
ность непосредственного заимствования бронзовой металлургии
из Северного Китая не подтверждается имеющим,ся материалом.
В этом нет ничего удивительного, так как близость ханьской
цивилизации и Юго-Восточной Азии в середине I тысячелетия
до н. э. ощущается лишь при глобальном подходе. На самом
деле в это время сфера влияния китайских государств еще не
простиралась на районы к югу от Янцзы, которые, как ука­
зывалось выше, составляли в то время единое целое с Юго­
Восточной Азией. Поэтому логично было бы искать ближайшие
аналоги донrшонской бронзы именно в Южном, а не в Север­
ном Китае.
Действительно, южнокитайская бронза, большинство нахо­
док которой датируется IX-VI вв. до н. э., обладает рядом черт.
сближающих ее с донгшоном [26, с. 265]. Жун Гэн и Шан Чэн­
цзо отмечают специфику всех найденных бронзовых изделий и
их отличие от северокитайских памятников. Хотя эти культуры
очень плохо описаны, в данном случае, очевидно, реально пред­
полагать определенное взаимовлияние между Южным Китаем
и северными районами Юго-Восточной Азии. Но при этом сле­
дует говорить о контактах между обществами, находившимися
примерно на одном уровне развития, а не о влиянии классо­
вых центров на первобытную периферию. Кроме того, суще­
ствует взгляд, высказанный Го Мо-жо и поддерживаемый ря­
дом других исследовател,ей, о том, что бронза была принесена
в бассейн Хуанхэ из районов, расположенных к югу от Янцзы
(6, с. 404]. Юньнаньская бронзовая куJJьтура шичжайшань, су­
ществовавшая с IV-111 вв. до н. э. до I в. н. э., также обнару­
живает значительное сходство с донгшоном и не находит ана­
логий в Северном Китае [ll, с. 192-204; 25].
В некоторых работах общего характера осторожно намекает­
ся на возможное индийское влияние в формировании бронзовой
металлургии Юго-Восточной Азии [21, с. 51; 29, с. 161]. На­
сколько нам известно, эта проблема практически не обсужда­
лась в специальной литературе. Причиной тому, видимо, малое
сходство указанных культур и малая вероятность проникнове­
ния влияний. В середине I тысячелетия до н. э. Бакбо был ок­
ружен с запада обширной первобытной периферией, явно пре­
пятствовавшей проникновению каких-либо индийских влияний
сухопутным путем через Индокитай. Морская торговля и море­
ходные контакты в тот период практически едва ли выходили
за границы побережий Южно-Китайского и Яванского морей.
Об этом говорит, в частности, и географическое распростране­
ние донгшона. Механизм передачи гипотетических индийских
влияний останется совершенно неясным. В лучшем случае мож­
но говорить о слабых культурных импульсах, случайно дости­
гавших северо-востока Юго-Восточной Азии.
78
 В последнее десятилетие проблеме происхождения бронзовой
:v�еталлургии Юго-Восточной Азии, в том виде, как она была
охарактеризована выше, совершенно неожиданно было прида­
но новое значение и новое звучание сенсационными находками
В. Сольхейма II в Таиланде. В 1965-1966 rr. на стоянке Нон­
ноктха на плато Корат, в районе, удаленном от морского побе­
режья, им были найдены бронзовые топоры, литейные формы
из песчаника для топоров и долота в слоях, датируемых ра­
диоуглеродным анализом серединой 111 тысячелетия до н. э.
[80]. Продолжение раскопок в последующие годы дало новый
материал и подтверждение первоначальных датировок [38,
с. 109-144; 37]. Поскольку находки литейных форм подтвер­
ждают местное производство бронзовых изделий, говорить • о
случайном попадании отдельных предметов, видимо, нельзя. Ос­
тается лишь предположить существование центра бронзовой
:v�еталлургии в глубине Индокитайского п-ова в период, на ты­
сячу лет предшествовавший появлению аналогичного центра в
бассейне Хуанхэ и �;�риблизительно сиюs:ронный хараппской ци­
вилизации. По всей вероятности, из этого должен следовать вы­
вод об автохтонности бронзовой культуры на рассматриваемой
территории. Таково, в частности·, мнение В. Сольхейма 11, счи­
тающего вероятным существование преемственности между
Нонноктха и донгшоном [82, с. 125-139; 81, с. 145-162]. Катего­
рически утв�рждать это на основании имеющегося материала
пока еще нельзя, но такое предположение представляется до­
статочно правдоподобным, особенно если принять во внимание
специфический характер бронзы Юго-Восточной Азии, о котором
говорилось выше. Влияние со стороны более развитых клас­
совых центров на первобытное общество создателей бронзовой
культуры северо-восточного Таиланда в середине 111 тысячеле­
тия до н. э., а тем более на глубинные районы Индокитая пред­
ставляется весьма маловероятным. Подобное · гипотетическое
влияние могло в этот период исходить только из Южной Азии,
но какими путями оно могло достичь этих районов, соверш�н­
но неясно. Вместе с тем рассмотрение роли контактов с пер­
вобытными обществами восточногималайской зоны представля­
ется в этом плане достаточно перспективным [31, с..87-88].
Итак, имеющиеся данные необходимым образом заставляют
пересмотреть схему исторического развития Юго-Восточной
Азии и признать за ней приоритет в области развития металлур­
гии на всей территории Южной и Восточной Азии, за исключе­
нием долины Инда. Отметим большую теоретическую важность
такого заключения, так как в большинстве районов земного
шара переход к ис'Пользованию металлов происходил в резуль­
тате контактов с более передовыми областями.
Проблема «индуизированных» государств. Начало нашей
эры отмечено неожиданным и быстрым возникновением боль­
шого количества государств в южной и юго-восточной частях
79
 региона, там, где наиболее развитые общества к тому времени
достигли предклассовоrо уровня развития и переживали этап
разложения первобытнообщинных отношений. В отличие от ран­
них вьетских государств, возникновение которых связано с про­
цессами социального и этнического развития, охватившими в
конце I тысячелетия до н. э. Южный Китай, новые государства,
появившиеся преимущественно в прибрежной зоне, носили от­
четливый отпечаток индийского культурного влияния и поэтому
получили в специальной литературе название «индуизирован­
ных».
Связи Индии ,с Юго-Восточной Азией, носившие, видимо,
торговый характер, существовали, по всей вероятности, задолго
до рассматриваемого периода, хотя и не были очень тесными.
В «Рамаяне», «Пуранах» и «Джатаках» содержится некоторое
количество топонимов, соотносимых с различными частями Юго•
Восточной Азии; среди них такие, как Явадвипа, Малайядвипа,
Суварнадвипа и др. [41, с. 64-126]. Существует мнение, что Ма­
лайский архипелаг вместе с Малаккским п-овом были известны
индийцам под названием Суварнабхуми, т. е. Золотой земли, еще
до создания первых государств в этом районе. До начала нашей
эры индийское влияние здесь практически не ощущалось [85,
с. 177-184].
Только с первых веков нашей эры в отношениях между Ин­
дией и южной приморской частью Юго-Восточной Азии на­
ступил крутой перелом, вызванный, как говорилось выше, скJiа­
дыванием к этому времени великого межконтинентального тор­
гового морского пути, связьiвавшеrо Европу и Ближний Восток
с Дальним Востоком и юrо-вос'Гоком Азии.
. К числу первых «индуизированных» государств относятся:
морская империя Фунань, или Бнам, с центром в дель-ге Мекон­
га; тямское государство Линь-И в Чунrбо, позднее известное
под названием Тямпа; ряд мелких государств на Малаккском
п-ове, среди которых назовем такие, как Ланrкасука, Каттаха
( современный Кедах), Тамбралинrа, Тун-сун и Пан-пан в се­
верной части п,ерешейка Кра 1; возможно, первые государства
Индонезии, среди них ядро .будущей морской империи Шривид­
жайя в дельте реки Муси на южной Суматре [30, с. 28-57; 43;
73; 71; 85 ; 64; 44]. Создателями всех этих государств были, по
всей вероятности, предки современных аустронезийских и ау­
строазиатских народов, древние тямы, малайцы, кхмеры, моны,
некоторые другие исчезнувшие ныне, возможно родственные им
этнические общности [9, с. 231-233]. Позднее, в V-VI вв. н. э.,
1 По поводу местонахождения Тун-суна нет единства во взглядах. Так.
существует мнен.ие о его локализации в районе современного Пенанга и.
соответственно, об отнесении его жителей к предкам малайцев ,[см. 12,
с. 524]. В то же время П. Уитли локализует его в районе современного Пра
Патома в центральном Таиланде и считает его монским государством [85.
с. 286].
80
 сеть «индуизированных» государств расширяется, новые госу­
дарства появляются на Западной и Центральной Яве, на Юж­
ной Суматре, на Запад1-юм и Восточном Калимантане, в дель­
те Менама, в прибрежных частях Нижней Бирмы (30; 84; 64; 52;
42]. Большая часть этих государств носила характер торговых
полисов, для южноазиатскоrо типа которых принят специа.'!ь•
ный термин «нагара» (12, с. 523-524].
Государства эти сравнительно неплохо известны, и комплекс
археологических источников, данных эпиграфики и сведений ки­
тайских династических хроник и раннесредневековых и,стори­
ческих документов позволяет оценить степень индийского влия­
ния на них.
Ярче всего оно проявлялось в области социальной органи­
зации, чему немало способствовал тот факт, что нагара, охва·
тывавшая обычно незначительную по размерам территорию и
жившая преимущественно морской торговлей, была оторвана от
внутренних земледельческих общин с их традиционным соци­
альным укладом. Во главе нагары стоял правитель, носивший
индийский титул. Дворцовый ритуал строился по индийским ка­
нонам. Общество делилось на варны, хотя, по ряду данных,
это деление охватывало только верхушечные слои. Впрочем, при
оценке системы вари в Юго-Восточной Азии не следует упускать.
из внимания то, что для ряда народов, во всяком случаев Ин­
донезии, разделение на замкнутые эндогамные сос�овия явля­
лось одним из элементов традиционной социальной организации
[66, Ы. 406]. Центром государства стал город, как торговый, ад­
министративный и ритуальный центр, отсутствовавший в доин­
дуистский период. Как и в древней Индии, город был разделен
на этнические и конфессиональные кварталы. В центре находи­
лось центральное святилище, на окраине - кварталы социаль­
ных низов.
Языком эпиграфических памятников ранних государств по­
всеместно является санскрит, в некоторых районах - пали.
Только с середины I тысячелетия н. ·э. начинают появляться
надписи на местных языках (кави, древ1Jемалайском, тямском,
древнекхмерском, древнемонском), пронизанные, впрочем, сан­
скритской лексикой. Письменности ранних эпиграфических па­
мятников восходят к южноиндийским системам письма [!О,
с. 466-512].
Все рассматриваемые государства восприняли ту или иную­
форму трансплантированной из Индии религии, что, естественно,
повлекло за собой внешнюю индуизацию самых разнообразных
проявлений общественной жизни: ритуала, обрядов, до опреде­
ленной степени одежды, форм поведения и т. д. (Сведения о,
них дошли до нас в пересказе чужеземцев, преимущественно
китайцев, попавших в незнакомый город и сравнивавших его
с другими более или менее знакомыми им стереотипами.) Буд­
дизм и различные формы брахманизма в самом начале равно-
6 Зак. 477 8)
 мерно проникали на территорию Юго-Восточной Азии: в Бир­
ме и Шривиджайе преобладал буддизм, причем настол,ько, что
Шривиджайя считалась одним из мировых центров этой рели­
гии, в других местах возобладал шиваизм, почти вытеснивший
буддизм из Юго-Восточной Азии вплоть до его возрождения в
Индокитае в XIV-XV вв. 2• Впрочем, в период существования
развитых индуизированных государств преобладали синкрети­
ческие буддийско-индуистские культы, часто носившие тантрист­
ский характер.
Значительным было индийское влияние и на другие сферы
культуры, в частности на литературу и особенно на культовую
архитектуру, прославившую Юго-Восточную Азию такими ве­
ликолепными памятниками, как Паганский храмовый комплекс,
Ангкор, Боробудур, и м,ногими другими. Эта проблема достаточ­
но хорошо исследована, и нет необходимости подробно излагать
ее здесь [30; 27; 15; 4].
Наименее всего индийские заимствования ощущаются в об­
.1асти хозяйства и материальной культуры. Если отбросить пре·
стижную сферу материальной культуры (ритуальную утварь и
наряд, дворцовое убранство, предметы роскоши и т. д.), то, по­
жалуй, едва ли удастся найти примеры каких-либо существен­
ных заимствований из Индии. Это достаточно характерно, так
как указывает на то, что индуизированные общества по уров­
ню развития хозяйства, а соответственно и общественных от­
ношений были достаточно подготовл,енными к восприятию влия­
ний со стороны более развитых классовых обществ. Влияние
это, таким образом, проявилось прежде всего в принятии необ­
ходимого внешнего оформления государственности, которая,
как можно полагать, к моменту «индуизации» уже находилась
на пороге формирования.
Необходимо отметить еще один мом•ент, немаловажный для
понимания сущности процесса индуизации Юго-Восточной Азии.
При ближайшем рассмотрении оказывается, что большая часть
охарактеризованных выше элементов индуизированной культу­
ры представляет собой не просто восприят.ие или перенос суще­
ствовавшей в то вр,емя индийской традиции, а лишь придание
несколько другой формы или переиначивание глубоко местных
культурных установлений и институтов. Даже такие, казалось
бы очев.идные, индийские заимствования, как храмовая архи­
тектура, местные варианты индийских эпических произведений
или собственно индуистские р,елиrиозньiе- системы (такие, как,
например, балийский индуизм), на самом -деле представляют
собой результат закономерного развития доиндуистских тра­
диций. Обширные исследования последних десятилетий доста­
точно очевидно подтверждают этот вывод [75; 83, afd. 1; 39; 40;
2 См. оп111Саl!'Ие ранней ,ШрнВiиджайи в путешествиях Фа Сяня и И Цз.нна
в ,[85, с. 35-<45].
82
49; 59, afd. 17; 24]. Можно утверждать, что так называемые ин­
дуизированные культурные .и социальные системы представляют
собой самостоятельные образования, ,созданные народами Юго­
Восточной Азии в I тысячелетии н. э. в рамках единого сложив­
шегося к тому времени большого культурного региона, охваты­
вавшего Южную Азию, Индокитай и Малайский архипелаг. На­
помним, что примерно в то же время аналогичные крупные
культурные зоны складывались и в других частях Старого Све­
та (в. частности, мы имеем в виду формирование христианского
и мусульманского «миров»). Процесс распространения внешне
единообразных культурных принципов во всех трех случаях был
достаточно сложен и включал в себя глубокое усвоен.не и пере­
работку в соответствии с местными традициями некоторой ус­
ловной общепринятой культ.урной нормы. Процесс этот не при­
водил, как правило, к резкой нивелировке существовавших
прежде культурных комплексов и границ между ними. И подоб­
но тому, как неверно бьшо бы сводить хр.истианизацию Евро­
пы к усвоению влияния со стороны маловлиятельной иудаист­
ской секты, а распространение ислама на Б.'lижнем Востоке
рассматривать как форму воздействия раннеклассовой перифе­
рии на более развитые классовые центры, так же неоправданно
видеть в создании индийского культурного ареала в Южной и
Юго-Восточной Азии только лишь культурную экспансию Ин­
дии, распространявшуюся в сторону первобытных народов Ин­
донезии и Индокитая. Речь здесь мож-ет идти, очевидно, лишь о
катализирующем влиянии индийской идеологической надстрой­
ки на формирование развитого клас"Сового общества в Юго-Во­
сточной Азии. Последний толчок пришел извне, подобно тому,
как это было с вьетскими государствами, но на этот раз не из
Китая, а из Индии.
Обратимся теперь к проблеме причин индийского влияния
и механизмов его пер,едачи. Вопрос этот давно и углубленно
изучался преимущественно зарубежными исследователями, в
последние 15-20 лет также и советскими (16; 17]. Не изла­
гая весьма многочисленных теорий, объясняющих «индуизацию»
Юго-Восточной Азии, ограничимся краткой формулировкой точ­
ки зрения автора.
Основным событием, обусловившим процесс индуизации, яви­
лось сложение··трансконтинентального морского торгового пути,
простиравшегося от Средиземного моря до крайнего юго-восто­
ка Азии. Примерно на грани новой эры народами, обитавшими
в бассейне Индийского океана, была открыта возможность ис­
пользования муссонов, что создало технические возможности
для установления регулярных т0рrовых связей. Основными то­
варами, циркулировавшими по этим путям, были пряности и
предметы роскоши, производившиеся в Южной и Юго-Восточной�
Азии. Различные секторы на этом торговом пути контролирова­
лись различными этносами. В частности Бенгальский залив, ви-
6*
димо, находился под контролем индийских торговцев, а бассейны
Южно-К.итайского и Австрало-Азиатских морей ·были районом
дей,ствия народов Юго-Восточной Азии, преимущественно малайе­
по.11инезийцев. Из этого, впрочем, не следует, что индийцы не
плавали в Юго-Восточной Азии к востоку от Малаккскоrо про­
лива, а индонезийцы не посещали Индию. Первое достаточно
очевидно; есть факты и в подтверждение того, что Южная Ин­
дия достаточно давно восприня.11а ряд культурных достижений
через индонезийцев. Об этом говорит, например, аустронезий­
ское название кокоса в языке канн ара [31, с. 112).
Стимулом к развитию морской торговли именно в это_ вре­
мя послужили, очевидно, политические события на Ближне�1
Востоке и в Средней Азии, в результате которых могли оказать­
ся нарушенными традиционные сухопутные связи, соединявшие
до этого Запад и Восток. Индийские торговцы обратились 1< по­
искам и освоению новых для них районов, которые могли бы
удовлетворить спрос на традиционные товары. Первым из та­
ких районов стала Юго-Восточная Азия, обладавшая устоявшей­
ся системой внутриреrиона.11ьной торговли и давними торговы­
ми связями с Восточной Азией. Морские контакты с этим регио­
ном интенсифицировались благодаря освоению техники исполь­
зования муссонов. В свою очередь, для самих народов Юго­
В.осточной Азии повышение спроса на их традиционные товары
явил,ось определенным ·стимулом к развитию и углублению тор­
говли и окончательному разложению норм первобытного об­
щества.
До �едавнеrо времени бь�л распространен взгляд- на Юго­
Восточную Азию как на промежуточный пункт в торговле ме­
жду Индией и К.итаем. Последние исследования П. Уолтерса
убедительно, !{а наш взгляд, показали, что непосредственные
морские контакты К.итая и Индии были минимальными, основ­
ной же обмен товарами между этими двумя регионами осущест­
влялся через посредство торговцев из Юго-Восточной Азии,
включивших систему трансконтинентальной торговли в свои
традиционные торговые связи. Основная же масса товаров, на­
правлявшихся в Индию, имела местное, а не китайское про­
исхождение. То же можно сказать и о товарах, направлявших-
ся из Юго-Восточной Азии в К.итай [87).
Механизм восприятия индийского влияния также послужи,�
темой для многочисленных дискуссий, в ходе которых было вы­
сказано много различных соображений. Среди них - предполо­
жения о крупных миграциях и переселениях болъших масс ин­
дийцев из Индии на территорию Юго-Восточной Азии, о воз­
действии торговцев, миссионеров, авантюристов, пиратов, ссыль­
ных и беж,енцев из Индии, о культуртрегерской м.иссии отдель­
ных выходцев из Юго-Восточной Азии, волею случая оказав­
шихся в Индии, и т. д. [43; 68; 72; 74; 84; 65].
Переселения и миграции из Индии пока не подтверждаются
84
источниками, так что этой точки зрения, некогда очень распро­
страненной, сейчас продолжают придерживаться только некото­
рые индийские ученые (13]. Все остальные факторы, очевидно,
могли сыграть свою роль в качестве механизма передачи влия­
ний, но и здесь, по-видимому, главная роль принадлежала тор­
говцам, как индийским, так и местным, и представителям со­
циальной верхушки, в том числе духовенству.
Отношения между классовыми и доклассовыми обществами
внутри региона. Заслуживает внимания и дальнейшего изуче­
ния вопрос о стимулирующем влиянии таких раннегосударст­
венных центров, как Ау-Лак или Намвьет, на возникновение го­
сударственности в других более южных районах региона, т. е.
вопрос о том, можно. ли считать Бакбо первичным центром по
отношению к Юго-Восточной Азии или только крайней южной
периферией классо·вых обществ Южного К:итая. Насколько из­
вестно, пока состояние источников не позволяет однозначно ре­
шить эту проблему. Прямые свидетельства непосредственного
влияf!ИЯ лаквьетов на процесс классообразования у соседних
народов в конце I тысячелетия до н. э. пока не известны, но
едва ли есть достаточные основания для того, чтобы отрицать
воз�ожность такого влияния. Не исключено, что легенды горцев
Восточного Индокитая о мифических королевствах, правители
которых владели бронзовыми барабанами с изображениями
птиц, лодок и звезд, как-то связаны с эпохой донrшона, ·одна­
ко для того, что,бы видеть в этих преданиях свидетельство в
по.1ьзу существован·ия реальных государств, созданных пред­
ка:.ш нынешних горских народов, подобно тому, как это делают
Мак Дыонг и 51. В. Чеснов [14; 31, с. 67], едва ли есть основа­
ния. В основу таких легенд вполне могли лечь и воспоминаниsа:
о древневьетских государствах, надожившиеся на облик более
поздних индуизированных государств, в сферу влияния которых
входили и предки этих народов.
51. В. Чеснов пытается просЛ1едить и взаимосвязь между воз­
никновением государства Ченла у кхмеров в южных областях
современного Лаоса и контактами древних кхмеров с лаквье­
тами на их древr1ей прародине в Восточном Бакбо, находившей­
ся в непосредственной близости от ранневье'l'Ских государств
(31, с. 50]. К: сожалению, как нам представляется, достаточных
оснований для того, чтобы утверждать или опровергать суще­
ствование такой связи, не существует. И все же большой хро­
нологический разрыв между возникновением государственности
в l;>акбо и первыми упоминаниями древнекхмерскоrо государст­
ва Ченла (III в. до н. э.- V-VI вв. н. э.), а также тот факт,
что это последнее государство возникло не в контактной с Бак­
бо зоне, а далеко на юге, на территории, где непосредственные
контакты с вьетами оказались значительно ослабленными, ско­
рее говорит в пользу того, что определяющие моменты в со­
здании кхмерской государственности следует искать в другой
85
области, в вовлеченности кхмеров и протокхмерского населения
Фунани в процесс индуизации. Об этом же говорит и индуист­
ское оформление первого кхмерского государства.
Пока мы можем лишь констатировать, что контакты и взаимо­
влияние между северным и южным очагами классообразования
в Юго-Восточной Азии не совсем ясны, так же как и характер
многих из названных государственных образований. Едва ли
сравнительно небольшой комплекс известных о них сведений да­
ет возможность рассматривать, например, Ау-Лак или Намвьет
в качестве рабовладельческих государств, подобно тому, как это
делает 51. В. Чеснов [31,- с. 51, 58]. По всей вероятности, мы
имеем дело с рядом обществ, находящихся на предклассовой
и в редких случаях на раннеклассовой стадии развития. Отне­
сени,е одних из них к «государствам», а других к «первобытным
обществам» иногда может объясняться причинами, связанными
не с их истинным социальным устройством, а со спецификой
источников. Те из обществ, которые упомянуты в китайских
источниках, естественно фигурируют с определяющим детер­
минативом «царство». Вполне понятным кажется и то, что ко­
личество этих «царств» первоначально было наибольшим в райо­
нах, непосредственно прилегающих с юга к долине Хуанхэ. За­
тем мы узнаем об их существовании в Юньнани, Гуанси, Гуан­
дуне, Бакбо, т. е. в тех районах, которые в то время находились
в орбите интересов К:итая, и только в начале нашей эры, с ро­
стом могущества К:итайской империи, ее территориальной
экспансией на юг и более активным вовлечением в межконти­
нентальные торговые связи по морю, мы встречаем новые на­
звания царств (на этот раз уже индийские) и в тех районах,
которые ранее не находились в поле зрения китайских историо­
графов. Что же касается местных источников, то они повсе­
местно в Юго-Восточной Азии небогаты и имеют относител1.но
позднее происхождение, как правило, не раньше первых веК.:)В
нашей эры. Из этого не следует, конечно, что мы пытаемся от­
рицать или ставить под сомнение классовый характер таких
обществ, как дяньцы, боюэ или лаквьеты периода Ау-Лак.
Скорее следует поставить под сомнение сугубо первобытный ха­
рактер социальной структуры других народов ИндокИТ!lЯ, а мо­
жет быть, и Западной Индонезии в конце I тысячел·етия до н. э.
Можно предположить, что общества, находившиеся в зоне донг­
шонской культуры, были социально более или менее однородны
(что проявилось в единстве этой культуры), хотя и полиэтнич­
ны, свидетельством чего являются локальные варианты.
Упомянем в заключение нашего обзора этого периода ори­
гинальную идею, высказанную в недавнем исследовании
51. В. Чеснова о том, что такой обычай, как охота за головами,
возник в рамках взаимодействия между классовым центром в
Бакбо и соседствующей с ним первобытной периферией индо­
незийских народов. «Вряд ли охота за головами,- пишет этот
86
автор,- была известна у лак-вьетов, уже переступивших порог
классового общества. Нам представляется, что обычай охоты
за головами был ограничен малайско-полинезийской частью на­
селения донrшонской культуры, которое находилось еще на
стадии первобытнообщинноrо строя. Можно высказать пред­
положение, что стремление насильно привлечь к сельскохозяйст­
венному производству магическую силу человека было пере­
несением в доклассовую среду порядков рабовладельческого
общества. Охота за головами у малайско-полинезийских наро­
дов, по нашей концепции, не уходит в глубь времен далее эпо­
хи развитой бронзы» [31, с. 47]. Таким образом, ·по мнению
Я. В. Чеснова, обычай охоты за головами зародился в середине
1 тысячелетия до н. э. в Восточном ИндокИ't·ае на индонезий­
ской этнической основе и оттуда в короткие сроки раr.простра­
нился на весь Малайский архипелаг, Новую Гвинею, Мелане­
зию и глубинные районы Западного Индокитая и даже Асса­
ма. В одном автор этой цитаты безусловно прав: ареал распро­
странения охоты за головами в Азии действительно связан с
распространением малайско-полинезийских народов. Обычай
этот существовал почти у всех народов Малайского архипелага
и в ряде соседних областей, в том числе и у неродственных им
народов, таких, как папуасы или нага и ва. Действительно,
охота за головами зафиксирована только у народов, не достиг­
ших уровня классового общества. Однако концепция возникно­
вения этого обычая под влиянием «рабовладельческих» обществ
Северного Вьетнама, к сожалению, вступает в противоречие как
с историческими фактами, так и с чисто логическими умозри­
тельными доводами. Распространение этого обычая Я. В. Чеснов
относит за счет массовых миграций индонезийского ·населения
яз Индокитая на острова, являвших собой реакцию на воз­
можную эксплуатацию со стороны рабовJiадельческих вьетских
обществ. Отметим при этом, что, согласно концепции Я. В. Чес­
нова, различные этнолинrвистические группы по-разному реаги­
руют на эту опасность. В то время как· предки кхмеров под
влиянием северных соседей создают собственную государствен­
ность, 11.устронезийцы предпочитают избежать контакта и поки­
дают насиженные места. К сожалению, исторических свиде­
'Гельств в пользу таких массовых и всеобъемлющих миграций
не существует. Лингвистические данные указывают на то, что
даже группа индонезийских народов современного Вьетнама,
которые, по мнению Я. В. Чеснова, являются автохтонами Во­
стоЧ'ноrо Индокитая, не представляет собой мигрантов, появив­
шихся в этих областях не раньше середины I тысячелетия до н. э.
'{33, с. 103-104], очевидно, откуда-то из более южных областей.
Охота за головами широко распространена как раз у перифе­
рийных индонезийских и меланезийских народов там, где влия­
ние дон.rшонской культуры было ничтожным. В качестве при­
мера можно указать вемале и аJ1уне Серама, мел�яезийцев
81
 Северной Новой Гвинеи и многих других, живших на протяже­
нии тысячелетий на значительном удалении от классовых цент­
ров. Стойкость этого обычая у таких народов не находит ни­
какого объяснения из изложенной концепции. По нашему мне­
нию, истоки охоты за головами следует искать в совершенно
иной сфере представлений, нежели подражание нормам рабо­
владельческого общества, само существование которого в Ин­
докитае, как уже отмечалось, является крайне проблематичным.
К середине I тысячелетия н. э. территория, занятая классо­
выми обществами в Юго-Восточной Азии, заметно расширяется.
Новые государственные образования возникают в долинах всех
крупных рек Индокитая и п_очти на всех крупных островах За­
падной Индонезии, вплоть до Сулавеси. В то же время почти
все эти государства в течение очень долгого времени продол­
_?Кают быть окруженными обширной первобытной периферией,
формы взаимодействия •с которой исключительно многообразны.
Мы ограничимся здесь рассмотрением лишь наиболее типичных
примеров таких контактов, которые можно отнести к периоду
между серединой I и серединой II тысячелетия н. э.
Для территории Малайского архипелага по-прежнему боль­
шую роль в стимулировании разложения первобытнообщинных
отношений продолжает играть торговля. В рассматриваемый
период в систему межконтинентальной торговли втягиваются
отдаленные восточные части Малайского архипелага, до тех
пор, очевидно, не затронутые влиянием -классовых· центров.
В v11...::v1_11 вв. в числе товаров, поставлявших,ся из индо­
незийских государств в Китай, отмечены белш попугаи и чер­
-ные рабы [52]. Это., очевидно, можно считать первым в исто­
рии указанием на знакомство западноиндонезийских народов с
Молуккскими о-вами, Новой Гвинеей, или даже Австралией.
Вместе с тем влияние развитых, прежде всего яванских, цент­
ров на доклассовые общества этих областей было очень спе ­
цифичным. Оно распространялось преимущественно на опорные
торговые пункты, расположенные в виде цепочки небольших;
изолированных от местного населения поселков, населенных
торговыми этносами и располагавшихся на маленьких островах
так, чтобы возможность непосредственного контакта с абориге­
нами была бы сведена до минимума. В результате население
обширных внутренних районов крупных островов практически
в течение всего этого периода развивалось в соответствии со
своими внутренними закономерностями, мало соприкасаясь с
соседними раннеклассовыми торговыми центрами. Очевидно, уже
в это время основными продуктами торговли становятся пря­
ности, производившиеся обычно на территории собственно тор­
говых центров представителями вновь возникших торговых эт­
носов. Торговля с аборигенными племенами играла подчинен­
ную роль. Следствием этого явилось длительное сохранение,
иногда вплоть до ХХ в., первобытнообщинных отношений на
88
территориях, которые, казалось бы, в достаточно ранний пе­
риод были охвачены межконтинентальной торговлей. Вместе с
тем само по себе возникновение цепочки торговых центров обя­
зано целиком и полностью влиянию со стороны развитых за­
падноиндонезийских цивилизаций. Особенно существенным здесь
является решающее влияние, оказанное на этнические процессы,
проявившееся в создании торговых этносов •совершенно нового
типа, к которым постепенно переходит и политическое домини­
рование над первобытной периферией. На примере торговых
этносов можно проследить разнообразные формы культурных
заимствований как в области идеологии, так и в области мате­
риальной культуры и даже социальной организации. Есть ос­
нования полагать, что смена кровнородственной общины сосед­
ской на Амбонских о-вах явилась прямым следствием яванской
экономической политики, стимулирующей местное население к
товарному выращиванию пряностей [32, с. 121].
Более отчетливо непосредственное влияние на социальную
организацию прослеживается на примере тех народов, которые
оказались включенными в условия классового существования
в результате политической экспансии развитых государств Юго­
Восточной Азии. Ярким примером тому является <;оциальная ор­
ганизация тайских народов Северного Вьетнама, племенная
вер,хушка которых была в XI в. вк.лючена в сложи,вшуюся фео­
дальную государственную систему Вьетнама, что привело к об­
разованию специфических общественных институтов и феодали­
зирующейся радо-племенной элиты тайско-вьетского происхож­
дения [20, с. 128-145].
Идеологическое влияние особен·но интенсивно проникало в
районы ближней периферии, где соседствование с классовыми
центрами ускоряло разложение первобытнообщинных отноше­
ний. Так, целый ряд западноиндонезийских народов, таких, как
батаки Суматры, отдельные даякские народы Калимантана, осо­
бенно нгаджу, некоторые другие, в том числе филиппинские
народы, воспринимали характерную для «индуизированных» го­
сударств титулатуру, их языки обогащались заимствованной
лексикой, в племенные религии проникали такие индуизиро­
ванные по форме теонимы, как Батара Гуру или Махатала.
Вместе с тем необходимо отметить, что эти явления нельзя рас­
сматривать как восприятие названными обществами элементов
индийской культуры, так как они заимствовались через посред­
ство индуизированных обществ, специфический характер кото­
рых уже был охарактеризован выше.
Несомненным следствием контактов с более развитыми об­
ществами явилось возникновение письменности, восходящей к
индийским системам письма, у батаков, реджангов, ампат-лава­
нов, пасемахов, бугисов, макассарцев, народов Филиппин и внут­
ренних районов Юго-Восточной Азии. Часть из них развилась
до уровня классового общества не раньше XIX в.
89
 Реже встречаются примеры заимствований в области ма­
териальной культуры, вообще отличающейся в данном регионе
известной консервативностью. Характерно, что такие заимство­
вания наблюдаются у наименее развитых периферийных наро­
дов. Показателен в этом отношении пример восприятия папуа­
сами металлургической техники от более развитых жителей се­
верной части Молуккских о-вов, выступивших в Аанно� случае
в роли посредников между развитыми классовыми· обществами
Западной Индонезии и рода-племенными обществами Новой
Гвинеи [62).
Труднее всего охарактеризовать для рассматриваемого пе­
риода взаимоотношения классовых центров с обществами охот­
ников и собирателей, так как они никак не освещаются имею­
щимися источниками. Экстраполируя в глубь веков более позд­
нее состояние, можно предположить, что подобные контакты
приводили или к исчезновению отсталых обществ, или к их
оттеснению в неблагоприятные природные зоны, что неизбеж­
но приводило их к культурной деградации. В более поздний
период непосредственные контакты между этими двумя типа­
ми социумов вообще происходили крайне редко, так как охот­
ники и собиратели были, как правило, окружены более развиты­
ми доклассовыми обществами подсечных земледельцев, от кото­
рых и воспринимали крайне незначительные культурные им­
пульсы. В таком положении оказываются кубу, лубу, мамаки Су­
матры, тоала Сулавеси, семанги и сенои Малакки, юмбри Таи­
ланда и ряд других племен. В пользу широкого распростране­
ния у этих народов явления так называемой вторичной дикости
говорит факт их ,повсеместной языковой ассимиляции окружаю­
щими народами.
 ГЛАВА V

ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ

Проблема взаимоотношений центра и периферии возникает

при изучении Восточной Азии по отношению к периоду после се­
редины II тысячелетия до н. э., когда на средней Хуанхэ сложи­
лось первое в этом регионе раннее классовое.общество этноса
хуася. Ближайшие центры такого рода, очаги раннеклассовых
обществ, находились в долине· Инда и в Эламе. Поэтому кон­
такты «центр - периферия» в Восточной Азии долгое время реа­
лизовывались в «чистом» виде, без одновременного влияния на
периферию нескольких центров классового общества. В более
поздний период, с рубежа II-1 тысячелетий до н. э. (некоторые
исследователи считают, что с середины II тысячелетия до н. э.)
в восточной части евразийских степей влияние хуаского центра
столкнулось с влиянием иранского и средиземноморского цент­
ров; еще позднее (в последние_ века до н. э.) эти вл'ияния, к
которым прибавилось влияние индийского центра, встретились
в южной части Центральной Азии [18].
С начала н. э. у.становились морские контакты этих же
центров.
Эпоха Инь и Чжоу. На протяжении XV-XI вв. до н. э. хуан­
хэский очаг классового общества оставался точечным, чисто
континентальным; его контакты с доклассовой периферией были
мелкомасштабными, ограничиваясь ближайшими племенами.
В особенности это касается политических контактов, которые
сводились к вооруженной борьбе с соседними племенами, борь­
бе чаще оборонительной, чем наступательной. Но поскольку на­
падения всегда отбивались, а наступления порой бывали удач­
ными, то территория центра постепенно расширялась. Расши­
рение это с самого начала было политически ограничено. Все
крупные соседи носителей культуры классового общества - на­
рода хуася - были им этнически чужды; тормозящее влияние
этого фактора. ощущалось по всей периферии хуаского центра.
Несколько более крупный масштаб имели экономические и
культурные контакты: влияние экономики и духовной культуры
хуася было много шире зоны их политического влияния.
Что собой представлял сам центр? Он был устойчивым, со
стабильной экономической базой и сравнительно стабильным
этническим составом. Даже применительно к приходу чжоусцев

91
 принято говорить не о смене одной группы другой, а об объеди­
нении двух родственных групп, более и менее развитой, и соот­
ветственном расширении территории центра в XI в. до н. э.
Говоря о соотношении центра и периферии в это время, не­
обходимо отметить, что уже тогда оформились разные типы эко­
номических, политических и культурных контактов в отноше­
нии трех основных периферийных групп (непосредственных со­
седей и более отдаленной южной и северной периферии). Эти
типы были определены природными. условиями, экономикой и
этническим составом соответствующих групп соседних народов,
а rio мере развития контактон - и ·определенной традицией.
Первый тип ,контактов реализовался в отношении непосред­
ственных соседей иньцев и чжоусцев, этнически и�еографиче­
ски близких к ним и в первую очередь воспринимавших в силу
сходства экономической и культурной традиции опыт центра.
Такими соседями были прочие представители народа хуася, жив­
шие рядом с иньцами и чжоусцами в среднем течении Хуанхэ.
Среди них в первую очередь распространялись иньские изделия
из бронзы, керамики и т. д. Культурная общность здесь стала
складываться еще в доклассовый период, и распространение
внутри нее элементов культуры классового общества было лег­
ким. Оно, собственно, и подготовило распространение государ­
ственности в эпоху Западного Чжоу (XI-VIII вв. до н. э.)
именно на хуася. А с VIII в. до н. э. началось восприятие хуа­
ского опыта нехуаскими народами, жившими южнее, у которых
в эти века сформировалось классовое общество. По мере такого
формирования возникали новые типы контактов, характерные
для последнеr<J этапа существования контактов «центр - перифе­
рия», когда периферия превращается в классовое общество, вли­
ваясь в имеющийся центр или образуя соперничающий очаг. В
условиях Восточной Азии в древности это означало возникнове­
ние политически независимых государств.
Второй тип контактов распространялся на отношения цент­
ра с южной периферией; в иньский период такие контакты были
еще слабы. Иньское общество, многое воспринявшее у древнего
рисоводческого центра эпохи бронзы в Юго-Восточной Азии в
бассейнах Сицзяна и Янцзы, хотя и обогнало в своем развитии
северную окраину этого центра, не могло дать старому центру
что-либо существенное в экшюмике или культуре; тем более оно
не могло влиять на него политически. Рисоводы долины Янцзы
(древний Цзяншуй) были отделены от хуася водоразделом Ху­
анхэ и Цзяншуя; практически они коммунищ1ровали с хуася не
более активно, чем в первой половине II тысячелетия н. э. [14].
В то же время внутри «муссонной Азии» экономические и куль­
турные контакты доклассовых обществ были весьма интенсив­
_ными, причем в значительной степени - приморскими и пореч­
ными. Таким образом, для указанного времени на юге сущест­
вовал регулярный, хотя и незначительный, обмен между цент-
9'2
ром и периферией без существенных взаимных влияний и замет­
ных войн.
Третий тип сложился на границе прос;оводческих долин, на­
селенных хуася, и скотоводческой периферии севера. Менее раз­
витая северная периферия восприняла некоторый, весьма огра­
ниченный, набор культурных и экономических достижений хуа­
ся в политической сфере пытаясь подавить и подчинить себе
эт�т, очаг классового общества. Такие попытки отбивались; в
то же время достижения хуася, в первую очередь в области ме­
таллургии и �1ета.1J1ообработки, не только воспринимались жи­
телями евразийских степей, но в силу их мобильности далеко
распространялись по территории восточной части степи и лесо­
степи, где ,сталкивались с аналоr,ично отобранными в силу
потребностей степных обществ элементами культуры передне­
азиатских и,предкавказских центров; происходило смешение в
различных пропорциях.
На следующем этапе истории Восточной Азии изменился ха­
рактер центра и периферии, изменилось и многое в формах
контактов между ними. На месте точечного очага хуаской ци­
вил·изации и его хуаской периферии к концу эпохи Западного
Чжоу (середина VIII в. до н. э.) сложилась группа хуаских го­
сударств, культурно единых, но политически разобщенных.
Внутриэтнические отношения «цен'I'р - периферия» для хуася в
крупных масштабах прекратились; экономическ{)е и этническое
единство было установлено; центр стал, насколько можно су­
дить, более обширным и по-прежнему моноэтническим.
Окружающие периферийные группы были представлены охот­
ничье-земледельческими племенами на северо-востоке, кочевни­
ками на севере, земледельческо-скотоводческими племенами на
западе и земледельцами на юге. Различия в экономике соседних
обществ обусловили различие их путей развития и форм их
контактов с центром. Ближайшие к хуася части периферийных
этносов начали подвергаться их экономическому, культу.рному и
отчасти политическому влиянию, в то время как основные груп­
пы, географически удаленные от хуася, развивались самостоя­
тельно, с той или иной скоростью. В одних случаях подобные
«ядра» развивались, как в бассейне Цзяншуя и южнее, быстро,
и там возникали свои классовые общества, в оформлении кото­
рых большую или меньшую роль играл опыт хуаскоrо очага.
В других случаях развитие шло медленнее, тогда контакты
«ядер» с хуася были более ограниченными и чисто экономиче­
скими и культурными в_ отличие от пограничных с хуася групп.
На востоке, в Шаньдуне и низовьях Хуанхэ в результате
тесных экономических, культурных, политических и этнических
контактов с хуася возникли «полуварварские» государства; по­
явление классовых обществ здесь было не только результатом
внутреннего развития, но и результатом переселения населения
из классового общества хуася; здесь шла ассимиляция. При
93
этом помимо смешения хуаских и нехуаских местных народов
происходило регулярное перемещение сюда в ходе грабитель­
ских набегов групп степного населения (например, ди).
К: другому типу принадлежали контакты со степным насе­
лением на севере. Роль пояса этничеоки смешанных государств
здесь была невелика, сам этот пояс был тонким. Экономиче­
ские и географические причины привели к регулярному проник­
новению сюда все новых групп степняков ( те же ди и другие),
что замедлило распространение хуаского населения на эти райо­
ны, в хозяйственном отношении не очень удобные для земле•
делия. Политическая власть здесь также приобрела специфиче­
ские формы - возникли обширные государства, сильные в воен­
ном отношении из-за включения земель кочевников и отчасти
самих кочевников; именно эти государства (Ци и Цзинь) ста.11и
первыми гегемонами хуаских государств центра.
:Культурное влияние хуася на устоявшийся тип хозяйства
степняков было ограничено в силу различия природных и эко­
номических условий; многое не могло быть воспринято вообще
[8]. Без интенсивного культурного влияния хуася, при несход­
стве экономики, значительных людских резервах и безопасности
основных масс степного населения от агрессии хуася, здесь в
дальнейшем веками почти не наблюдалось роста этнической
территории центра за счет земель степня�ов. Возможности дви­
жения на север были во многом исчерпаны уже на этом этапе.
Несколько иначе обстояло дело на западе� в бассейне
р. Вэйхэ (где впоследствии возникло государство Цинь). Боль­
шая доля земледельческого насеJ1ения создавала здесь ситуа­
цию, близкую к «шаньдунской», но наличие обширного «тыла»
у этой части степной периферии д.елало положение схожим с
тем, какое было на севере. Влияние центра в XI-VIII вв. до н. э.
здесь было слабее, чем к востоку от него, хотя сильнее, чем на
севере. Сказывалось большее сходство в экономике, большая
близость, восходящая ко второй половине II тысячел@тия до н. э.
Здесь, как и на востоке и в меньшей степени на севере, шло рас­
пространение духовной и материальной культуры хуася, рас­
пространялся хуаский этнос; в сочетании с социальным разви­
тием периферийного населения это приводило к формированию·
классового общества.
Что касается южной периферии хуаского очага в XI-VIII вв.
до н. э., то здесь контакты имели особый вид. В бассейне Цзян­
шуя в эти века сформировались свои классовые общества, лишь
в слабой степени связанные с хуася и их культурой. Жившие
гдесь цзяочжи, чья экономика имела совершенно иную основу
(поливное рисоводство), уже давно, раньше хуася, познакоми­
JIИсь с металлом; раньше хуася перешл·и они и к земледелию.
У них в это время возникло несколько очагов классового обще­
с;гва и государственности; при их формировании были использо­
ваны некоторые культурные достижения хуася _(в сфере госу-
94
 дарственной организации и письменности). В остальном, вплоть
до имен и титулов монархов, цзяочжи и возникшие на месте
этой неопределенной обширной общности более поздние народы
(чусцы, усцы, юэ[вьеты] и др.) опирались на собственные тра­
диции.
Отношения «центр - периферия» осуществлялись здесь в те­
чение двух-трех веков (возможно и меньше) в форме заимство­
вания норм государственности, религиозных верований и пись­
менности. Подобные отношения имели место у европейских
«варваров» и Римской империи и ее преемников, причем разрыв
в уровнях социального развития был в Вост9чной Азии начала
I тысячелетия до н. э. много меньшим. Непосредственную юж­
ную периферию хуася составляли небольшие этнические группы
r.еверных цзяочжи по водоразделу Хуанхэ и Цзяншуя, менее
развитые по сравнению с обитателями долины Цзяншуя. Посте­
пенное прониюновеН'ие сюда групп ху/l'СЯ создавало ситуацию,
близкую к «шаньдунской». Далее же на юг лежали самостоя­
тельно возникшие государства Чу, У, Юэ (Вьет) и другие, имев­
шие собственную периферию на юге и на западе, с которой у
них был свой тип контактов. Бrо отличительные черты, обу·
словленные этническими и географическими факторами, были
следующими.
Во-первых, в отличие от бассейна Хуанхэ земледельческие
зоны перемежались здесь с горными и болотистыми, в которых
социально-экономическое развитие шло сравнительно медленно.
Это наличие высокой доли «внутренней» периферии привело к
тому, что здесь не возникло больших равномерно освоенных и
заселенных аграрных территорий с единым этносом и эконо­
микой, как на Хуанхэ. В конечном итоге это и обусловило срав­
нительную слабость южного (в рамках Восточной Азии) центра
классовых обществ.
Во-вторых, население горных областей было этнически близ,
ким населению соседних долин, находилось под его культурным
и политическим влиянием, поскольку представители долинного
этноса периодически 'проникали в горы; в то же время горцы
оказывали на жителей соседних долин обратное тормозящее
воздействие. В отличие от районов хуася это тормозящее влия­
ние шло не извне этноса (степняки против хуася), а изнутри.
И в-третьих, южный центр не был в отличие от северного
этнически единым; в него входили три сильно отличающие­
ся друг от друга группы: протобирманцы на западе, прототаи
и аустроазиаты в центре и вьеты и усцы на востоке. Все они
создали свои очаги классового общества, каждый из которых
был окружен своей собственной периферией. Между очагами
располагались «прокладки» доклассовой периферии, а внутри
очагов в силу указанных причин до половины территории при­
ходилось на «внутреннюю» периферию. Южные очаги, таким
образом, были меньше по размерам, бол-ее рыхлы внутри и
95
противопоставлены друг другу. Поэтому (вкупе с менее высо­
ким уровнем развития производительных сил) они, видимо, не
смогли не только противостоять в конечном счете северному
центру в вооруженной борьбе, но и проиграли «битву за пе­
риферию». Создается впечатление, что этническое и культурное
влияние хуася шло как через влияние в верхушечных областнх
культуры классовых обществ юга, так и через всестороннее
влияние на северную периферию южных очагов, расположенную
ближе воего к хуаскому центру.
В указанное время, если иметь в виду типы контактов, об­
ращает на себя внимание то, что шло экономическое, культур­
ное, этническое и политическое <fсвоение государствами хуася их
ближайших иноэтнических областей по всей непосредственной
периферии хуася. Причем к расширению центра это привело в
основном на востоке, меньше - на западе и на юге (в между­
речье Хуанхэ и Цзяншуя) и совсем мало - на севере. Примени­
те.1ьно к формирующимся классовым очагам более далекого
юга можно говорить только о культурном влиянии, при)'!ем лишь
в некоторых сферах культуры господствующего класса. Рели­
гиозная система у южан во многом сохранилась своя; впослед­
стщш ряд ее элементов влился в китайскую культуру (напри­
мер, почитание дракона).
Эпоха «Весны и Осени» (VIII-V 88. до н. э.). На этом эта­
пе истории Восточной Азии продолжали формироваться два
центра: хуася на Хуанхэ и зона классовых обществ на среднем
и нижнем Цзяншуе и побережье Южного моря (в европейской
терминологии - Южно-Китайского моря). Каждый из них имел
свою периферию, часть которой становилась все более общей
,:rля двух центров (области между _Хуанхэ и Цзяншуем); за нее
они вели борьбу. Характер отношений «центр - периферия» в
каждом из двух очагов продолжал оставаться прежним. Для
хуася была типична большая слабо расчлененная территория с
ед-инообразной социальной структурой классового общества;
формой по.�итической организации стали в это время многочис­
.1енные крупные, средние и мелкие государства. Для южан ти­
пичны рыхлые большие государства, в значительной части ·со­
стоящие из «внутренней» периферии. Границы центра и пери­
ферии были определены у хуася точнее, но в дальнейшем, по
мере распростране11ия хуася на юг, у их южных государств по­
яви.1ась та же рыхлость, хотя и в меньшей степени; с другой
стороны, рыхлQсть постепенно утрачивалась государствами
южан, где расширялись территории с социально однородным
населением.
Несколько разнились и типы контактов с периферией. В эти
века, как уже говорилось, в ходе политических, экономических
и культурных контактов с хуася шло превращение ранних го­
сударств на западной, северной и южной периферии в социаль­
но более однородные. Сближение с хуася и изменение соци-
96
 ального облика происходили в рамках борьбы за гегемонию над
хуаскими государствами- со стороны больших периферийных го­
сударств-гегемонов. Механизм гегемонии был одним из спо­
собов слияния нехуаских и этнически смешанных государств с
большой долей населения, жившего еще первобытнообщинным
с.троем, с более старыми государствами хуася [5, с. 35-42).
Ранние гегемоны с открытой в сторону степи границей (Ци и
Цзинь) в конце VIII-VII в. до н. э. прочно вошли в орбиту
хуаских государств. Прослойка степняков там была, видимо, в
значительной степени этнически ассимилирована. С завершени- ·
ем этого процесса полоса земель на левом берегу среднего тече­
ния Хуанхэ, пригодная в тех условиях для земледелия, была
вся включена в состав центра; промежуточная зона исчезла.
Граница _земледельческого центра и кочевой периферии на се­
вере приобрела четкий характер и в общ·их чертах установилась
на тысячелетия. Попытки обеих сторон расширить свою поли­
тическую власть за предель, границы (где впоследст'вии была
построена Великая китайская стена) оказались экономически
и этнически бесперспективны. Здесь сложился тип контактов,
основанный на разделении труда и на экономической заинтере­
сованности сторон в продуктах земледелия, с одной стороны, и
скотоводства - с другой. В ходе этих контактов степняки по­
прежнему воспринимали лишь те стороны экономики и куль­
туры земледельцев, которые были им близки. Остальное в ус­
ловиях политической независимости степняков, живших в рам­
ках доклассовых отношений, не воспринималось. Земледельцы,
периодически попадавшие под власть степняков, тоже воспри­
нимали их достижения, особенно в военном деле, без чего бо­
роться с кочевниками бьшо очень трудно. Заимствование из
сферы «высокой культуры» здесь в отличие· от юга было незна­
чительным.
На востоке в эти века хуася продолжали осваивать еще со­
хранившиеся на Шаньдуне и . рядом мелкие государства.
По мере того как исчезновение местной специфики лишало объ­
ективной основы их существование здесь, они входили в состав
растущих соседни·х хуаских образований, так и не слившись в
отличие от потомков цзяочжи в большие нехуаские государства.
Материальная и духовная культура, тип хозяйства, по-видимо­
му, и язык у большинства населения здесь окончательно стали
схожими с, таковыми у хуася, хотя еще за несколько веков до
этого специфика была очевидна.
На западе, особенно к концу периода, усилились аналогич­
ные процессы, хотя периодическое присутствие степного эле­
мента ослабляло скорость их реализации. Распространения за
пределы бассейна Вэйхэ здесь не произошло, но в отличие от
севера внешняя граница центра, представленная границей цар­
ства Цинь, и западной периферии не была столь·устойчивой, так
как далее к западу лежали удобные для земледелия, хотя и
7 •Зак. 477 97
 перемежающиеся со степью, районы. Четкой экономической гра­
ницы здесь не было.
Контакты на юге носили двоякий характер. С одной сторо­
ны, в рамках войн гегемонов шло и завершалось размывание
периферийной полосы между средними течениями обеих рек_
Во времена гегемонии Чу, У и Вьет а (Юэ), в VI-V вв. до н. э ..
политически активными были государства южного центра, по-.
очередно становившиеся гегемонами Центральной равнины
(Гуаньчжуна). Но включение в сферу политического господства
этих государств их хуаских соседей повлекло за собой даль­
нейшее распространение экономического и культурного влияния
хуася как на остатки «промежуточной:,; периферии, так и на
элитарную культуру государств южного очага. Здесь начали
распространяться не только нормы государственности, но и ору­
жие, орудия труда, украшения, предметы бытового обихода.
ритуа.1а. Немалую роль во всем этом сыграл переход хуася,
первых в Восточной Азии, к изготовлению и использованию же­
.1езных орудий, лишь позднее распространившихся в государ­
ствах на Цзяншуе и южнее.
Второй вид контактов с периферией - контакты южного
центра с его южной периферией. В ходе исторического развития
бассейн Цзяншуя, бывший северной окраиной цивилизаций Юго­
Восточной Азии, стал более развитым; в принципе повторился
процесс, описанный применительно к бассейнам Хуанхэ и Цзян­
шуя. Примечательно, что контакты в этом районе (север Вьет­
нама и северный берег Южного моря) не привели в те века
к сколько-нибудь заметному распространению здесь тех ил1-1
иных элементов культуры хуася. Южная периферия южного
центра, где в этот период формировались свои классовые об­
щества, имела политические контакты с Вьетом (Юэ), различ­
ные отношения с Чу и У - и все. Развитие в земледельческих
долинах этих областей ш.rю традиционным путем, хотя и с от­
ставанием: рыхлость и социальная чересполосность возникших
здесь государств (Ванланг, Намвьет и др.) была выше, чем в
государствах южного центра в V в. до н. э. В значительной сте­
пени это было обусловлено тем, что экономические и полити­
ческие связи в слабо связанных друг с другом рисоводческих
очагах были значительно менее интенсивными, чем в бассейне
Хуанхэ и даже в бассейне нижнего и среднего Цзяншуя.
Эпоха Сражающихся Царств (/V-lll вв. дон. э.). Для обо­
их очагов эти века были временем подготовки слияния в одно
целое. Резко возросшие контакты внутри северного очага при­
вели к усилению экономического и культурного сходства его
экономически развитых районов, к изменению размеров очага,
внутренней структуры отдельных его частей, к определенному
изменению отношений с периферией. Прежде всего, началась.
заметная военная экспансия хуаского этноса за его пределы;
более четкими (кроме юга) стали границы центра и перифе-
98
рии; началось ее освоение не только по перим�тру центра, Н?
и отдельными компактными территориями, порои в достаточнои
степени отдаленными (Сычуанская котловина). Более обосно­
ванной экономико-географически стала западная граница и т. д.
Примечательной чертой конта1ктов «центр- периферия» бы­
ло то, что политическая активность центра в отношении пери­
ферии была не делом всего центра, а тол,ько его окраинных
частей. Лишь после объединения двух центров в один, в одну
империю, в следующем периоде стало возможно говорить о кон­
тактах всего центра с какой-то частью периферии; в таком слу­
чае реализовалась определенная направленность контактов
центра. В данном же периоде речь шла лишь о случайных, дик­
товавшихся местными интересами вспышках политической ак­
тивности центра.
Перемещение границы к северу было в это время незначи­
те.JJЬным. Именно тогда возникло, причем не как часть обще­
хуаской политики, а как дело различных северных государств,
стремление отгородиться от кочевников стеной, поскольку по­
бедить и подчинить их земледельцы долины Хуанхэ не могли.
Несколько иначе выглядели контакты на северо-востоке, где
постепенно рос объем связей с иноэтничными земледельцами
юга Маньчжурии. В эти же века в силу внутренних социально­
экономических процессов у древних корейцев и других народов
этой части Восточной Азии у первых (т. е. у корейцев) начало
формироваться классовое общество. Здесь стала складываться
ситуация, аналогичная южной, с той лишь разницей, что эконо­
мика народов северо-востока была ближе к экономике хуася,
роль коtrевников была значительнее, а людской, военный и эконо­
мический_ потенциал - ниже. В конце периода здесь наряду с
расширением центра (за счет войн государства Янь) шла борь­
ба с первым государством предков корейцев - Чосоном.
На востоке выход государств центра к морю, совершивший­
ся несколькими веками ранее, не привел к возникновению у
хуася заморской периферии. Не только никакие заметные кон­
такты не реализовывались морем, но и приморская часть цент­
ра не была сколько-нибудь плотно освоена. Для восточного при­
морского района характерны прорывы сюда время от времени
северных племен, о чем говорят и письменные источники и рас­
по.1ожение длинных стен, с Востока на Запад.
На западе распространение центра также было незначи­
тельным, освоение западной части бассейна Вэйхэ шло в не­
п"рерр1вных, в основном обороните.11ьных, войнах с тибетоязыч­
ными племенами (цяны и др.). В связи. с этим целесообразно
напомнить, что вся внешнеполитическая концепция хуася, сло­
жившаяся уже в VIII в. до н. э., строилась на обязанности
правителей «чтить вана, бороться против варваров и» [10, с. 43];
сама формулировка говорит о сплочении вокруг одного центра
в противостоянии, в целом пассивном, всей окружающей ере-
7* 99
де. Причем даннические отношения представителей этой среды
по отношению к центру надежно зафиксированы лишь довольно
поздно. Обороните.JJьные войны на западе, как и на севере, со­
провождались строительством длинных стен. При всем этом
западная часть изгиба Хуанхэ так и не была освоена; от нее
отделились специальной стеной. Экономическое и культурное
влияние за пределами центра здесь было ограничено потребно­
стями степняков в определенных продуктах центра и восприяти­
ем немногочисленных элементов культуры.
l(онтакты на юге, как и на юго-западе, продолжали быть
специфичными. Если южный центр все более сближался с се­
верным, а растущая плотность населения и развитие сельского
хозяйства приводили ко все большему сужеf{-ию «внутренней»
периферии и распространению материальной и духовной куль­
туры хуася, то на юго-западе в результате войн империи Цинь
хуася постепенно проникали (в обход владений сильных го­
сударств типа Чу) в Сычуанскую котловину. Расположенные
там «молодые» государства Ба и Шу, земледельческие в своей
основе, и их соседи оказались под прямым воздействием мате­
риальной и духовной культуры хуася, хотя ,процесс этот только
начинался [7, с. 152-177].
Что касается южной периферии южного центра, то здесь,
как и в предшествующем периоде, влияние хуася не ощуща­
лось. Постепенно усиливающиеся, особенно в конце IV в.
до н. э., древневьетские (лаквьетские) государства в Северном
Вьетнаме и на побережье к востоку, с одной стороны, поддер­
живали культурные, экономические и политические контакты с
Вьетом (Юэ) в низовьях Янцзы и в меньшей степени с Чу, Ба
и Шу, с другой - расширяли свое экономическое и культурное
влияние на горную периферию.
Центр и периферия при· империи Цинь. Первое объедине­
ние государств хуася и южного центра в единое государ,ство,
подготовленное их длительными всесторонними, включая этни­
ческие, контактами, по-новому поставило проблему отношений
центра и периферии, как внешней, так и «внутренней».
Отныне и на века вперед «внутренняя» ·периферия, особен­
но на юге, начала подвергаться ассимиляции, росла политиче­
ская и верхушечная культурная ( с некоторым отставанием - и
экономическая) унификация; в основе ее были нормы, сложив­
шиеся у хуася. Вырабатывался все более совершенный меха­
низм такой унификации, оформлявший стихийно сложившиеся
типы отношений между центром и участками «внутренней»
периферии империи. Складывавшиеся контакты можно грубо
приблизитеnьно разделить на три вида, в зависимости от эконо­
мического устройства той или иной части «внутренней» перифе­
рии. (Отношения с включенными в империю очагами классового
общества здесь не рассматр·иваются.)
1. Первый вид - контакты с экономически развитыми райо-
НЮ
 нами, где к моменту включения в состав империи еще не сло­
жилось своего rосудар·ства. Формирующаяся классовая вер­
хушка таких обществ включалась на подчиненном положении
в чиновничий аппарат империи, смешивалась с администраци­
ей из числа хуася. Подвергаясь интенсивной идеологической
обработке во всех аспектах (от одежды до образования и ре­
лигиозных воззрений), она способствовала ассимиляции трудо­
вого населения, включаемого в систему эксплуатации по образ­
цу центральных районов империи (налоги, государственная бар­
щина, мобилизация в армию). Насаждались административное
деление и все хуаские нормы управления. Именно в такие райо­
ны государство направ.'!яло прежде всего поток переселенцев
хуася, которые, как и чиновники-хуася, смешивались с местным
населением. Этот тип контактов, если, конечно, военная мощь
империи могла обеспечить его длительность, был наиболее
эффективным методом поглощения «внутренней» периферии
центром. Основным районом, где шли такие процессы при Цинь
и Хань, был ба�сейн Цзяншуя (51нцзы), особенно его северная
часть.
2. Вторым видом были контакты с горными народами, зем­
ледельческими и охотничье-собирательскими. Реализуясь в труд­
нодоступной и малонаселенной части «внутренней» периферии,
составлявшей основную массу земель на юге и юго-западе, эти
контакты осуществлялись иным путем. Экономические отноше­
ния своди.JJись к сбору дани, обмену (как правило, неэквива­
лентному) и к поверхностной ассимиляции верхушки племен,
причем последнее происходило далеко не всегда. Культурное и
этническое сближение ш.'lо здесь медленно и затянулось на ве­
ка, часто так и не завершившись до сих пор. Порой переход
к классовым о·тношениям приводи,1 не к превращению контак­
тов второго вида в первый, а к стремлению создать -свое, поли­
тически и культурно независимое государство (как впослед­
ствии произошло с нунrами и др.) Даже если независимости до­
биться не удавало.сь, возникновение собственного господствую­
щего класса, как правило, слабо синизированноrо, приводило
к возникновению центробежных тенденций.
3. И наконец, третий вид составляли контакты на севере
и северо-западе «внутренней» периферии, которые носили со­
вершенно иной характер. Внутри, за политической границей
центра, шло постепенное увеличение доли хуася в пригранич­
ных районах за счет организованных переселений из центра
хуаских земель. Эта политика проводилась веками; поселения
были так или иначе военизированы и находились в строгом
uодчинении у центральных властей. Что касается местного на­
селения, то оно было представлено разрозненными группами,
оказавшимися внутри политических границ империи. Часто
степняк-и оседали на землю и постепенно сwнизировались, не
менее частn 01-1и сохраняли свой уклад и обособленность и ис-

101
1Iользовались как военная сила. Такие группы не теряли связи
со степью и часто уходили из империи; именно к
они и были
важной частью носителей культуры и этничес их нхорм хуася
в степях. Сами хуася, кроме отдельных групп беглы крестьян
и военнопленных, за стену не выходили; но и эти группы были
достаточно значительным явлением в непосредственно приле­
гающих к границам империи восточных частях евразийских
степей.
В целом именно в северных и северо-западных районах сло­
жилась и оформилась типичная в дальнейшем для ханьской 1
культуры черта, отличающая ее от индийской и среднеазиатских
культур,- за пределам.и прочной политической власти китаи­
еких империй влияние китайской экономики (в первую очередь
торговли) и особенно культуры (в частности, конфуцианства)
было сравнительно слабым; торговое влияние было очень мало
по сравнению с экономическим потенциалом империи и, как пра­
вило, китайскими товарами торговали иноземцы. Эта Qсобен­
ность, возможно, связана с большим объемом контактов с «внут­
ренней» периферией, во многом соответствующих обращенной
«вовне» активности других народов и их кул,ьтур; энергия цент­
ра здесь была. обращена на захваченные, но веками оставав­
шиеся неосвоенными внутренние районы. Слабым было и этни­
ческое присутствие хуася вне пределов политического господст­
ва их империй.
Центр и периферия во времена империй Хань. Укрепление и
длительное существование империй Хань (начало II в. до н. э.­
хонец II в. н. э., если брать период реального существования
единого государства) привело к появлению новых типов отноше­
ний «центр - периферия» и наметило основные зоны и формы
реализации контактов такого рода на длительный период, хотя
впоследствии и появились весьма существенные инновации. Не­
обходимо отметить, что ситуация при Хань была не типичной
для последующих веков ситуацией: центр потом веками пытался
ее воссоздать. а «внутренняя» и внешняя периферия непрерывно,
вместе с соседними центрами, разрушали.
Наиболее важным для развития отношений «центр - пери­
ферия» в рассматриваемое время было то, что, во-первых, в пе­
риод Хань укрепился мощный единый государственный аппа­
рат и схожий экономический строй на большой территории. От­
ныне каждая отдельная часть или народ периферии имели дело
с почти всегда более сильной империей, могущей создать на
данном участке значительный перевес сил. Мелкие конфликты,
·как следствие этого, стали реже, зато крупные приобрели более
!Iродуманный характер и «программу». Во-вторых, сформиро­
валась единая сравнительно массовая культура ханьцев со мно-
1 Этнонимом «хань» обозначается как собственно китайское население
империи Хань, так н (начиная с этого вре�1ени) собственно китайский этнос
вообще.

102
 гими упрощенными по сравнению с предшествующим периодом
верхушечными элементами; ее воздействие, особенно на «внут­
реннюю» периферию, стало более мощным, хотя по-прежнему
ограничивалось в основном населением долин с развитым зем­
леделием.
В то же время культура ханьского времени имела ·и ряд
особенностей, тормозивших рост ее воздействия на периферию.
Это было, во-первых, отсутствие простой религии в ее обычном
понимании, религии, которую в упрощенном виде можно бы.10
бы предложить или навязать окраинам. Сказалась извечная
слабость китайской культуры вне зоны этнического ·и полити­
ческого преобладания ханьцеrв, ее неспособность к «эмигра­
ции».
Во-вторых. древнекитайская культура, торговля и власть
всегда очень слабо распространялись морем, что ограничивало
сферу далеких контактов (в отличие от инщийской, арабской,
европейской культур). Ей вообще была присуща замкнутость.
что на раннем этапе, видимо, было связано с вниманием к об­
ширной и опасной «внутренней» периферии, а впоследствии ста­
ло до известной степени принципом. Интенсивное впитывание
центром «внутренней» периферии, в свою очередь, привело к
пол,итическому распаду центра в последующие века, когда ос­
ваиваемые районы, обладавшие большой собственной специфи­
кой, стали основой новых, полуханыских этнически и куJJь;rур­
но, государств.
При Хань сформировался и определенный тип военных кон­
тактов с •периферией. В.семерно у_крепляя границу, империw
практиковада регулярные выходы за ее предеды, имевшие обыч­
но цедью превентивно ослабить противника и облегчить посте­
пенное освоение соответствующего куска «внутренней» пери­
ферии внутри империи. Так делали 1и на севере, и на западе, и
на юге. На севере и западе огромную род,ь в освоении перифе­
рии и изменении ее этнического состава играли военные посе­
ления ханьцев (отчасти переселенных приграничных кочевни­
ков). В большинстве случаев Гр\1,НИЦа рассматривадась как пре­
дед деревенских поседений ханьцев, которыми стремились под­
крепить и южные и особенно северные границы империи. На се­
нере это. одновременно означадо и земдедельческое освоение
территории; не случайно распространение центра здесь быдо
связано с экономико-географической спецификой - веками опо­
рой центра на западе были верховья Хуанхэ и реки непосред­
ственно к западу и северо-западу от них (Ганьсуский кори­
дор), веками шда борьба за северный изгиб Хуанхэ - Хэтао
(Ордос). За предеды этих обдастей граница выходила редко,
как нечто неустойчивое и лишь тогда, когда то или иное севе­
рокитайское государство включало в свой состав значитеJJьные
массы кочевников иди само находилось под их главенством (что
бывало чаще). При империях Хань пробдема северной границы
103
 решалась в затяжных войнах с раннеклассовой перифер'Ией -
с сюнну.
На базе сложившегося разделения труда (сюнну давали
продукты скотоводства и гарантировали определенную возмож­
ность заниматься земледелием в соседних с ними областях им­
перии) сюныу все более «специал,изировались» как типичные
кочевники.
В целом при Западной Хань центр «давил» на скотоводче­
скую периферию, но ликвидировать ее, естественно, не мог; в
общем политика здесь всегда была оборонительной, только ли­
ния обороны в эти века временно продвинулась к северу и за­
паду. При Восточной Хань освоенные периферцйные районы
часто оказывались местом начала восстаний (как и на юге),
часто отпадали - по.1итическое господство империи распро­
странилось шире, чем зона ВQЗМожной экономической и куль­
турной ассимиляции; объективная необходимость контактов с
центром для народов периферии явно не требовала включения
в состав империи.
Решение проблемы северной границы было трудным, и века­
ми ханьцев с их стремлением восстановить границу в виде, су­
ществовавшем ПР'И Хань, на этом направлении преследовали
неудачи.
Конец империй Хань во многом был опреде.'!ен сопротивле­
нием периферии непомерным и социально-экономическим необу,с­
ловленным претензиям правителей центра (экономическое раз­
витие периферии могло идти и в условиях независимости).
В бурных событиях конца II - начала III в. н. э. войска окраин­
ных народов (ухуани, ди) сыграли очень важную роль; они
охотно участвовали в разгроме и грабеже городов и сел центра.
В то же время их частичное оседание в центральных районах
способствовало определ•енному нивелированию социально-эконо­
мической ситуации в центре и на периферии.
На северо-востоке, где быстро усиливался древнекорейский
центр классового общества, контакты развивались, как ранее
на юге, по схеме «центр - центр». Но имелись и важные раз­
личия - подверженная, как и ханьский центр, частым инфиль­
трациям кочевников, промежуточная периферия в южной части
Маньчжурии имела с центром и контакты, схожие с его контак­
тами с севером. Местное земледельческое население, во мно­
гом еще доклассовое, в отличие от народов Корейского п-ова
часто выступало против ханьскоrо центра вместе со. своей соб­
ственной северной и западной степной периферией, что делало их
походы более опасными по сравнению, например, с южной пери­
ферией.
На западе Ганьсуский коридор отделял степняков евразий­
ских степей от тибето-бирманских полукочевников в предгорьях
Тибета и прилегающих степях. Наиболее активными здесь были
цяны и их преемники. Отношения с ними были менее «дина-
104
 м,ичными», чем с сюнну, но эффективность воздействия центра
также была невелика. Конец II - начало I в. до н. э. были
временем интенсивного освоения центром Ганьсуского коридо­
ра, когда цепь военных поселений и крепостей отделила цянов
от сюнну; цяны были временно ослаб'лены военными набегами
ханьцев. Часть цянов, находившаяся вне границы, регулярно
грабила империю, часть ( «сдавшиеся цяны») была поселена
внутри империи в ее северо-западной части. Этих последних,
уже не представлявших непосредственной опасности, притесняла
ханьская админи•страция и землевладельцы; они находились в тя­
желом экономическом и юридическом положении и часто вос­
ставали, тем более что сражаться против «внешних цянов» им
не хотелось. Граница, проведенная внутри цянских областей,
была непрочной, обе группы цянов часто объединялись, особенно
в конце 1 - начале II в. н. э. Большее знакомство с ханьской
культурой и социальным опытом «сдавшихся цянов» привело
к росту эффективности набегов цянов на ханьские области им­
перии, доходивших до ее политических центров. Впоследствии
цяны перерезал,и Лундао (Ганьсуский коридор), и их с трудом
удалось оттеснить.
На юго-западе продолжалось освоение Сычуанской котло­
вины и создание границы в ее западной части, чtобы изолиро­
вать долины от тибетских предгорий. Быстрое заселение хань­
цами Сычуани привело к ее включению в .{:остав центра; после
этого северная. часть юго-западной границы «устоялась», тем
более что народы этой части периферии не могли в отличие от
степняков быстро собирать большие мобильные армии. Да­
лее на юго-западе контакты бьши иными - отсутствие больших
массивов удобных для земледелия площадей и удаленность от
собственно ханьских районов в сочетании со сложным релье­
фом и наличием конкурирующего древнетайского очага классо­
вого общества обрекло на провал попытки ханьскоrо завоева­
ния. Власть империи здесь была непрочной и недолговечной.
Земли на верхнем течении Янцзы, где уровень развития мест­
ного земледельческо-скотоводческого населения в основном был
доклассовым, были вскоре утрачены (до XIII в.). На части их
сохранялся племенной строй, часть вошла в орбиту влияния
ранних тайских государств, все более ориентировавшихся на
мои-кхмерский центр в Индокитае.
На юге в ханьское время очаги классовых обществ занима­
ли все морское побережье; это были как независимые государ­
ства, так и провинции импер1ии. Борьба за влияние на земле­
дельческую «внутреннюю» периферию на Янцзы постепенно вы­
игрывалась ханьцами с их усиливающейся здесь политической
властью и большими людскими и экономическими возможно­
стями. В то же время в приморье и в Линьнане (область к югу
от горного хребта Улин), несмотря на политический контроль
империи, ханьское влияние было пока поверхностным и orpa-
105
 ннчивалось частью вьетской и иной знати. Ни попытки насильст­
:венной ассимиляции, ни переселение сюда части ханьского на­
-селения не привели к заметному влиянию не только на насе­
.ление «внутренней» периферии в горах, но и на население ри­
соводческих долин, где такое влияние только начина,'lо ощу­
щаться [4, с. 53-64]. Одной из причин этого было наличие силь­
ной общинной организации. Южнее находились классовые цент­
ры, ориентированные на индийский центр и экономически не
связанные с ханьцами.
На востоке завершилось освоение посJiедних участков «внут­
ренней» периферии к востоку от Гуаньчжуна.
· Эпоха Саныо (Трех царств) и Наньбэйчао (Южных и Се­
,верных династий) l/1-Vl вв. [15, с. 107-165; 10, с. 127-176].
Во времена Саньго и Наньбэйчао сложные и длительные про-
:цессы ассимиляции «внутренней» периферии и ее обратного
влияния на ханьцев привел-и к тому, что наиболее удобной фор­
. ;мой для реализации многовекового процесса освоения «внут­
_ренней» периферии стали с III в. н. э. по-Jiитически самостоя­
·п-ельные, экономически и культурно во многом несхожие (осо­
бенно вначале) государства Восточной Азии 111-VI вв. н. э.,
возникшие на развалинах Ханьской империи. В Восточной Азии
им в эти века противостояли древнекорейские и древнеяпон­
ский центры на северо-востоке, формирующийся тибетский
центр на западе, тайский, древнебирманский и вьетский - на
юго-западе и юге. Последний, хотя и вошел в состав постхань­
ской системы государств, все более от нее отделялся и в IX в.
полностью порвал связи с ней. В 111-VI ·вв. и сама культура
ханьских и синизируемых государств обрела несвойственную ей
раньше податливость в отношении внешних влияний. Прочные
хонтакты с равным по мощи индийским центром привели к ряду
лоследствий, наиболее примечательным из которых была мас­
..:овая ориентация на неханьский культурный центр, возникшая
с распространением буддизма и с ослабJiением идей, связанных
с центральностью ханьского культурного очага. с концепцией
«Поднебесной», имеющей в качестве центра применительно к
любой сфере бытия ханьское государство. Это, бесспорно, не
могло не облегчить процессы культурной ассимиляции (эконо­
мическая ассимиляция в то время на юге, например, вообще не
имела места, этническая также шла довольно медленно), тем ба­
.лее что впоследствии, с ослаблением социальных позиций буд­
.дизма, культура китайских империй все же так и не вернулась в
,чистом виде к концепциям культуры времен империй Хань. В
:этом сказалось влияние иноэтничной «внутренней» периферии,
Qсобенно в периоды, когда политической базой ханьских госу­
дарств все больше становились районы по Янцзы и южнее, где
равенство «этнос - культура» было менее строгим, чем на Ху­
анхэ (до массовой инфильтрации кочевников, начиная с XIII в.).
Новым явлеl'Iием, ставшим на века характерным для Во-
106
 сточной Азии, было то, что отношения центра и периферии при­
обрели трехступенчатый характер. 5lвляясь со II-III вв. н. э.
основным экономическим и культурным центром региона, госу­
дарства ханьцев перестали играть роль единственного поли­
тического центра, которым была империя во II в. до н. э.-
1 в. н. э. Поэтому их влияние на периферию стало сложным и,
многообразным: всестороннее - на «внутреннюю» земледельче­
скую периферию, более ограниченное - на «внутреннюю» горно­
степную периферию, поверхностное - на соседние центры Во­
сточной и отчасти Юго-Восточной Азии. Что же касается пери­
ферии соседних центров (древних государств вьетов, корейцев,
японцев и др.), то, поскольку она оставалась доклассовой и
потому не нуждалась в верхушечных элементах ханьской куль­
туры (а иных элементов ханьской культуры в таких районах.
не было), ханьский центр на нее практически не влиял. Это лег-­
ко увидеть на примере районов 5lпонии, а также народов Север-­
ной Маньчжурии, южной и западной периферии вьетских зе-­
мель, верхнего течения 5lнцзы. В таких местах или сохранялись.
местные традиции, или влияли массовые, неверхушечные эле-­
менты культуры соответствующего самостоятельного центра, или.
распространялось влияние второго крупного центра - индий­
ского (Центральный Вьетнам и другие районы Индокитайско­
го п-ова, Тибет). За пределы политической власти ханьцев рас­
пространялись лишь некоторые элементы культуры (письмен­
ность), да и то лишь там, где ханьцы были единственным при­
мером (Корея, 5lпония). В конкурентной борьбе с индийской
культурой ханьцы «проиграли» везде, где не стояли войска им-­
перии, да и на своей территории они очень многое восприняли.:
в эти века из Индии.
К этому времени сложились устойчивые формы контакта­
центра и периферии во всей Восточной Азии. Периферии были
нужны от центра прежде всего продукты его экономики: ко­
чевникам - продукты. ремесла и сельского хозяйства, земле­
дельцам - только продукты ремесла. Вывозились в наиболь­
шем количестве шелковые ткани, железные изделия (более.
сложные, чем изготовлявшиеся на периферии, или более высо­
кого качества), изделия из лака, бамбука, керамики и т. п. Как
следствие экономических связей распространялись некоторые
элементы ханьской одежды, особенно парадной, некоторые ви­
ды оружия. Достижения духовной культуры пользовались гораз-­
до меньшим спросом: периферия ориентировалась на буддий­
ские культурные ценности, в основной своей массе получая их:
нз Индии. Временами отдельные периферийные группы нужда­
лись в военной помощи ханьцев (оказание такой помощи да-­
леко не всегда было признаком неспособности ханьцев само-­
стоятельно решить ту или иную военную проблему; сплошь и
рядом было просто эффективнее действовать с тем или ины ,
естественным союзником). м­

1.07.
 В каждом из трех царств 111 в. до н. э.- Шу, У и Вэй -
сложились особые связи с периферией, как в силу неоднородно­
сти периферии, так и в силу разного удельного веса периферии
в каждом из них. Для Вэй, с высоким процентом ханьского на­
селения и постоянной угрозой со стороны степи, было характер­
но продолжение имперского типа контактов, но при меньших
военных и экономических возможностях по сравнению с Хань.
Для Шу и У, где неханьское население (как создавшее свои
классовые общества, так и наход'Ившееся на доклассовом уров­
не) составляло большинство, важнейшей задачей было освоение
внешней и «внутренней» перифер.ии. В Шу, где процент ханьцев
был выше в основном его экономическом районе - Сычуанской
котловине, основным было закрепление за собой непосредствен­
ной горной периферии и подавление как отдаленной периферии
(осуществлявшееся в ходе походов Чжугэ Ляна и др.), так и
формирующегося конкурирующего очага в тайских тяо (чжао,
княжествах)- у оз. Дали. Это диктовалось интересами именно
Шу, а не ханьского общества в целом, и после исчезновения са­
мостоятельной ханьской государственности в Сычуани (Шу) ин­
терес к горной периферии на юго-западе упал на длительный
период.
В У, с преобладанием юэского населения, с его древней го­
сударственностью, трудно говорить об ассимиляции местного
населения; эти процессы, за исключением долины Янцзы, толь­
ко еще начинались. Основную задачу составляло постепенное
освоение ближайших к местам проживания ханьцев участков
«внутренней» периферии (по преимуществу на нижней Янцзы
и близ столицы), а также борьба с конкурирующими вьетскими
центрами на нижнем Сицзяне и в дельте Красной реки. Хотя
и включенные политически в состав государства У, вьетский и
иные центры постоянно сопротивлялись, и контроль над приле­
гающими к ним участками «внутренней» периферии, как пока­
зывали многочисленные совместные восстания долинного и гор­
ного населения, сохранялся за этим.и центрами. У было в силу
влияния на его политику южных традиций почти единственным
государством, руководимым ханьцами, которое проявляло ин­
терес к заморской периферии и стремилось распространить свое
влияние на островной мир, впрочем безуспешно.
В дальнейшем государство Вэй, включившее в свой состав
большую часть центра, смогло на короткий период подавить
южный и юго-западный центры. Возникло государство Цзинь.
Но оно не было в чистом виде продолжателем империи Хань в
силу большой роли кочевников в долине Хуанхэ в это время.
Вскоре центробежные силы победили, началась эпоха Южных
и Северных династий. В течение четырех веков центр, оформив­
шийся при Хань в максимально возможных широких размерах,
был раздроблен и сравнительно слаб. IV-V вв. в особенности
были временем восстановления периферией своих естественных
108
rраниц, что выражалось в утрате центром многих областей, по­
,1итически контрол,ировавшихся при Хань, но практически так
:i1 не переставших быть внешней периферией.
Военное ослабление ханьских государств, их неустойчивость,
особенно после падения Цзинь, дали возможность народам се­
верной и западной периферии начать грабеж,и земель центра,
вначале периодические, а затем практически постоянные; кон­
такты приобрели новый вид. Период активности центра сменил­
ся на севере и северо-западе периодом ак'I\ивности неземледель­
ческой и полуземледельческой периферии.
Возник новый тип контактов - периферийные вожди и их
дружины в роли политической и военной ·верхуш�и государств
центра.
В возникшую смешанную среду все время добавлялись но­
вые кочевые элементы. Примечательно, что экономическое и со­
циальное сосуществование ханьского классового общества и за-·
нявших его верхние ступени представителей доклассового и ран­
неклассовоrо кочевых обществ наладилось сравнительно легко
и быстро. При этом типе контактов «центр - периферия» не
происходило существенного расширения центра. В целом его
социально-экономическое развитие несколько замедлилось, как
вследствие разрушений и войн, так и вследствие меньшей эффек­
тивности руководства дел.ами ханьцев со стороны кочевников.
J(очевники быстро ассимилировались, их господствующие груп­
пы были неустойчивы, ,их государства быстро сменяли одно
другое. Социальный опыт IV в. привел верхушку периферийных
обществ (во всяком случае, значительную ее часть) к мыс,1и
о том, что эффективное и длительное присутствие в центре не­
возможно без добровольной и форсированной ассимиляции степ­
няков. Соответствующую политику и стали проводить в конце
IV - начале V в. лидеры западной ветви сяньби - тоба.
Несмотря на нестабильную ситуацию в бассейне Хуанхэ, это т
регион продолжал оставаться местом проживания основной мас­
сы ханьцев, развития их экономики и культуры. Ханьские ди­
настии, закрепившиеся на землях южного, чуско-юэского (вьет­
скоrо) центра в IV-V вв., все свои силы посвящали освоению
«внутренней» периферии ·и не ,считали своей задачей борьбу с
северной кочевой периферией. Иные природные, экономические,
социа.�ьные и этнические условия (которые, кстати, и ограни­
чивали с юга зону действия северной периферии) привели к от­
сутствию у этого южного центра, как это продолжалось и века
спустя, социальной реакции на активность кочевой периферии;
такая реакция была делом северного центра. В отношении со­
зданных, кочевниками государств к северу от водораздела Янц­
зы и Хуанхэ (именно водораздел, а не течение Янцзы, был
границей двух центров) правители юга проводили ту же поли­
тику, что и единая империя два века назад в отношении степи
за пределам-и стены,- осуществл-яли отдельные походы с целью
109
ослабления противника, но не для захвата территории. Собст­
венно, если в бассейне Хуанхэ доклассовая периферия дала гос­
подствующую группу населения, а ханьцы - основную массу
подданных, то на Янцзы было как раз наоборот: ханьцы и асси­
милированная чуская и юэская в,ерхушка образовывали господ­
ствующий класс, а подданные состояли ,из местных крестьян и
представителей горной доклассовой «внутренней» периферии.
В таких условиях между ханьцами севера и юга возник замет­
ный социальный барьер.
Наличие кочевых элементов в ханьских государствах север­
ного центра способствовало отражению наступления новых коче­
вых групп, которое прекратилось к середине V в. н. э. В то же
время усиление ханьских элементов постепенно придало осно­
ьанным кочевниками государствам достаточную прочность. Син­
тез оказался продуктивным еще и потому, что происходил во
время изменений в социальной структуре самого ханьского об­
щества, переходившего к феодальным отношениям. Произведен­
ные кочевниками потрясения социальной структуры (масштаб
которых также был усилен внутренней нестабильностью хань­
ского общества) и последующее ее восстановление сопровожда­
лись исчезновением в ханьском обществе архаических черт, уже
не мотивированных экономически. Именно в эти века в нем.
по мнению большинства советских исследователей, форм,ирова­
.11ись феодальные отношения. Не исключено, что и кочевникам
легче было адаптироваться в феодальной среде.
Империя Тан. Двухсотлетний период постепенного проникно­
вения кочевников в центр был исторически обоснован и объек­
тивно необходим для дальнейшего развития ханьских областей;
в то же время отдаленные части степной периферии существен­
но не изменились. Процессы, проходившие внутри ханьского об­
щества, сочетались с изменением формы контактов с частью
периферии, поскольку эти контакты были неотъемлемой частью
его жизни. По прошеств-ии этих двух веков власть в центре
перешла к ханьским правителям, быстро (за восемь лет) «со­
бравшим» империю. Возникла империя Суй, вскоре сменившая­
ся империей Таи. Юг пассивно отнесся к новым тенденциям, не
препятствуя им и не способствуя; он быстро был. включен в со­
став империи Таи. На юге экономические традиции северного
центра в условиях реализации в иной среде и рядом с конку­
рирующими центрами и с чуждой периферией подверглись силь­
ной переработке. Присущий вьетскому центру и его периферии
тип земельных отношений возобладал над северными традиция­
ми, носителями которых не могли быть северяне - члены гос­
подствующего класса без значительных масс северян-трудящих­
ся. Это, в частности, сказалось в южном центре в преобладании
мелких держаний владельцев, зависевших от феодалов, а не от
государства и во многом связанных общинными связями. В изо­
лированных и слабонаселенных районах на юге основную цен-
110
 ,юсть представляли для эксплуатации люди, а не земли; круп•
ным феодалам легко было создавать полунезависимые от госу­
дарства владения.
В условиях социальной стабильности центра новый напор
кочевых элементов, связанный с усилением в евразийских сте­
пях тюрок, уже не привел к инфильтрации части населения
,степей в центр. Наоборот, начался второй цикл давления еди­
ного ханьского государства на внешнюю и «внутреннюю» пери­
ферию. В чем-то это было продолжением политических и эко­
номических контактов по образцу Хань, в чем-то - реализацией
1:овых тенденций.
В северном центре продолжал развиваться собственно хань­
,ский тип экономических отношений, для которых характерна
была государственная собственность на землю, реализуемая в
предшествующие века в условиях наличия обширного фонда за­
брошенных земель как «надельная система». Когда с помощью
:,той системы были решены экономические задачи восстановле­
ния сельского хозяйства, она распалась; по мере исчерпания зе·
мельного фонда крестьянские владения все более становились
наследственными, все сложнее было проводить переделы. В на­
чале эпохи Таи сложилась система наследственных и служебных
феодальных владений, хозяйственной деятельностью в которых
занимались зависимые крестьяне, и параллельная ей система
,свободных владений государственных крестьян. Относительное
-единство этой формы хозяйства на заселенной ханьцами тер­
ритории, большей, чем при Хань, по-новому поставило проблему
контактов центра и периферии. Центр стал значительно силь-.
нее и в периоды своего укрепления был практически неодолим
для северо-западной периферии. На юго-западе и на юге гра­
ницы империи к этому времени устоялись, и, хотя периферий­
ные племена порой отрывали куски империи и на юго-западе,
такие куски составляли незначительную часть «внутренней» пе­
риферии. Гранича здесь с сильными неханьскими центрами
(вьетским с IX в. и тайско-бирманскими), ханьское государство
nрекратило попытки расширения; все контакты теперь сводились
к ассимиляции «внутренней» периферии и поддерживанию там
политической власти ханьцев. Эти процессы шли медленно, хотя
полоса доклассовых обществ, разделявшая ханьский центр и
центры Юго-Восточной Азии и Тибета, была не сплошной и ме­
стами довольно тонкой. В ее пределах сравнительно редко воз·
-никали крупные объединения, угрожавшие империи; когда же
это происходило, то обычно было следствием далеко зашедшего
процесса феодализации у отдельных этнических групп (нунги
и др.). Что же касается ассимиляции, то население раздроблен­
ных и изолированных горных участков «внутренней» периферии
в этой части Восточной Азии, которое технически не могло вос­
производить ханьский тип хозяйства, подвергалось ей очен1,.
.медленно. Земледельцы гор юга и юго-запада Восточной Азии
111
 в конечном счете оказались более устойчивыми к ассимиляции.
чем воинственные степняки с их массовыми военными рейдами
в центральные районы.
Одним из аспектов влияния северной и западной периферии
на центр в эти века было ее влияние на интенсивность контак­
"fОВ центра с остальными странами Азии: периоды мирных кон­
тактов с периферией были и временем оживления торговых и
культурных связей по сухопутному пути на Запад. Значитель­
ная часть транзитной торговли осуществлялась при этом с ак­
тивным участием населения западной степной периферии.
Укрепление инфраструктуры при Танах способствовало ос­
воению «внутренней» периферии на Я:нцзы. В то же время пра­
вители империи стремились свести до минимума контакты с
северной внешней периферией; энергично достраивалась Вели­
кая стена. Тем не менее кочевники и в VII в. продолжали иг­
рать важную роль в политической жизни в пределах Стены.
Само установление династии. Тан во многом было обусловлено
поддержкой ближайших соседних групп кочевников. Но новое
усиление конфуцианской идеологии среди ханьцев ослабляло
возможность их культурного влияния на кочевников, влияния,
которое составляло важную часть их контактов и которое в
свое время было облегчено господством буддизма.
Изменению характера контактов со степняками способство­
вали и изменения в восточной части евразийских степей, где
господствовал сильный тюркский каганат. Борьба с ним оказ'а­
лась труднее войн с сюнну, так как жизненные центры кагана­
та были практически недосягаемы для китайской армии. В то
же время политическая власть каганата над кочевниками по­
зволяла посредством щедрых подарков тюркам («дани») обезо­
пасить западную границу при Суй и первых Тан.
На северо-востоке при Танах усилилась борьба за перифе­
рийную зону на стыке ханьского и корейского государств, в
районе проживания племен мохэ. Сколько-нибудь существенных
результатов и заметного расширения территории империя не до­
билась, успех походов против мохэ и в Корею был сравнительно
кратковременным; кроме Ляодуна, к центру ничего присоедине­
но не было.
Укрепление Танов позволило к 630 г. начать борьбу с кочев­
никами за продление Ганьсуского коридора далее на запад. Зо­
на практического контроля дошла до Лобнора, где, как и рань­
ше, расширение центра за счет периферии достигалось создани­
ем крепостей и земледельческих поселений ханьцев. В борьбе
со степняками ханьцы широко практиковали союзы с город­
скими центрами Кашгарии и восточной части Средней Азии.
Опираясь на их заинтересованность в торговле, империя пред­
приняла грандиозную поnытку рассечь и тем самым ослабить
западную периферию. По обе стороны пробитого на сто лет (до
751 г., года битвы у р. Талас) пути оказались периферийные
112
 районы разного характера; в конце его находились конкурирую­
щие центрально- и среднеазиатские центры.
К северу от зоны политического контроля центра распола­
гался тюркский каганат, борьба против которого тем отличалась
от борьбы против сюнну, что экономически, политически и
культурно тюрки были ориентированы на Среднюю Азию, а не
на ханьцев и имели в тылу достаточно сильный среднеазиат­
ский центр. Это и сделало успешные вначале войны империи
на западе исторически бесперспективными. Не сопровождались
контакты с северо-западной периферией и возникновением раз­
деления труда в экономической сфере, не было и того куль­
турного взаимодействия, которое отмечено для IV-V вв.
Еще более упорным противником были тибетские племена.
тем более что возникшее в VII в. сильное тибетское государ­
ство стало тылом юго-западной периферии. Активность юго-за­
падных соседей после этого возросла, хотя тибетское rосудар·ст­
во имело с Танами и мирные отношения (правда, довольно ог­
раниченное время). В дальнейшем активность тибетцев, танrу­
тов и других племен привела к созданию меридиональной пре­
грады на продолжении Ганьсускоrо коридора; северная и юж­
ная периферия на западе соединились опять. Редко организуя
большие походы, население тибетских предгорий упорно отстаи­
l'ало свою независимость и регулярно оттесняло ханьцев об­
ратно на восток.
При Таи широко практиковались гибкие формы включения
периферии в политическую организацию империи. Возникло
большое количество вассальных территорий, на многих из кото­
рых классовые отношения еще не сложились. Связь с центром
в таких случаях была в основном военно-политической.
Включение в состав империи значительных экономически и
социально чуждых областей и соответствующее ослабление ме­
ханизма управления на окраинах оказали, как и при Хань,
разрушительное воздействие на структуру империи. Захвачено
было больше, чем можно было эффективно использовать. То, что
расходы на управление превышали доходы от эксплуатации,
особенно сильно ощущалось на приграничных участках «внут­
ренней» периферии. На окраинах, используя их удаленность и
опираясь на слабость ханьскоrо элемента, усиливались военные
губернаторы - цзедуши. Связь ряда областей «внутренней» пе­
риферии с центром стала слабеть уже во второй половине
VIII в.
После битвы на р. Талас в 751 r., когда ополчения племен
и армии государств Центральной Азии вместе с арабами раз­
били китайские войска, тибетцы и танrуты начали регулярное
уничтожение полосы военных укреплений и поселений вдоль Ве­
ликого шелкового пути. Неуязвимые в своих предгорьях и более
организованные в военном отношении, чем кочевники степей,
они успеш"1о оттеснили ханьцев; доклассовая периферия восста-
8 Зак, 477 113
навливала свою территорию. В эти века активизировались и
тайские народности гор на юго-западе, имевшие в тылу усилив­
шееся государство Дали (Наньчжао) на верхней Янцзы [3,
с. 16-70]. Тайцы и бирманцы часто выступали вместе с тибет­
цами; собственные армии соответствующих государств не пред­
ставляли особой опасности для империи, но основные военные
действия вели не они, а многочисленные горные племена, рас­
положенные между двумя центрами. В таких условиях быстро
усиливалась культурная ориентация тибетцев, бирманцев и тай­
цев на индийский центр и монские и кхмерские государства
Индокитая, при слабом влиянии ханьского центра.
И наконец, на северо-востоке опять усилились кочевники, на
этот раз - кидани, начавшие набеги на границу. И внутри им­
перии, среди военной знати, усиливался кочевой элемент, прав­
да, вначале из ассимилированных степняков. С середины VIII в.
кочевники снова появились в городах центра, вначале как спа­
сители династии, затем как неуправляемые орды грабителей.
За длительными войнами с непокоренными племенами после
сравнительно короткого перерыва последова,ю крестьянское
восстание во второй половине IX в. Восстание, вызванное про­
цессами, характерными для центра, было почти исключительно
ханьским. Иноэтническая «внутренняя» и отчасти внешняя пери­
ферия воспользовалась им, чтобы отложиться от империи (как
и вьетский центр на юге). В ходе борьбы феодалов с крестья­
нами кочевники снова были призваны внутрь северного цент­
ра, их конница (особенно племени шато) решила исход войны.
В этих событиях еще раз сказалась консервативная роль ко­
чевой периферии: социально и этнически чуждые ханьцам, степ­
няки были безразличны к характеру происходившей среди них
борьбы, рассматривая население центра в целом как источник
наживы, объект ограбления тем или иным способом. В то же
время в отличие от Хань империя Таи, с ее более обширными
ханьскими районами, могла с большим основанием позволить
себе пускать внутрь центра значительные массы кочевников.
Поэтому потрясенное восстанием крестьян и разграбленное степ­
няками ханьское государство сохранилось; его господствующий
класс удержал за собой большую долю власти. Империя Таи
исчезла, ее владения уменьшились и распались, в некоторых
из возникших на ее развалинах государств власть досталась ко­
чевникам. Степняки, дорогу которым в империю на этот раз
проложил ее господствующий класс, начали новую полосу втор­
жений и крупных захватов в Х в.
Эпоха «Пяти дцнастий,. После полуторавекового накапли­
вания у границ империи, когда экономическая, военная и адми­
нистративная организация у киданей значительно укрепилась
(в чем немалую роль сыграло обилие в их обществе пленных
ханьцев), у них возникло раннефеодальное государство, пред­
водители которого объединили киданьские племена и начали за-
114
воевание северного центра. Конфликт с киданями развивался по
схеме отношений с сюнну и сяньби в IV-V вв., а не как отно­
шения с тюрками в VI-VIII вв.
Классообразование у киданей шло одновременно с ростом
влияния центра; к Х в. относится включение в состав кидань­
ской империи Ляо бывших танских областей. Как ре_зультат на­
сильственного объединения здесь части периферии с частью
центра возникло смешанное земледельческо-кочевническое госу­
дарство с южной границей несколько севернее устья р. Хуанхэ,
до которой кидани порой доходили.
Империя Сун. Реакция периферии на военное расширение
территории центра в начале периода Таи была тем более рез­
кой, что и на севере, и на западе, и на юго-западе в борь(iе с
центром принимали участие все новые группы населения пери­
ферии, у которых складывались в эти века классовые общества.
Практически все районы со смешанным населением стали после
крушения Танов политически независимы от северного центра.
За счет этого понятие границы, о котором говорилась выше, так­
же измениJJось. Она не была на большем своем протяжении ни
экономически, ни этнически, ни географически обоснованной.
И сама империя Сун, когда ей удалось объединить большую
часть владений Танов, не- стр-емилась превратить границу в ли­
нию укреплений, сосредоточив почти все войска в центральных
районах, откуда они по мере надобности посылались на угрожае­
мые участки.
Гораздо чаще в таких направлениях посылалась огромная
дань (тангутам, киданям), бывшая формой контакта центра и
периферии. Это положение было связано с тем, что, во-первых,
активизация периферии происходила по всему периметру владе­
ний Сунов, а во-вторых, что в отличие от предшествующих пе­
риодов уровень развития периферии стал выше, ее связь с кон­
курирующими центрами усилилась. То и другое сделало ее го­
раздо более опасной в военном отношении. Опора периферии
на конкурирующие с ханьским КJJассовые центры влияла и на
политическое положение в империи, поскольку эти конкурирую­
щие центры не могли ее захватить, не желая в то же время и
усиления промежуточной между ними периферии, которая могла
обратиться и против Сунов, и против них самих. Это все созда­
вало сложную обстановку по обе стороны границ империи; эта
обстановка усложнялась новым (при Сунах) характером самой
границы, о чем говорилось выше. Примером описанной выше
политики может служить политика Дайвьета (Вьетнама) в
XI-XII вв., когда его правители то поддерживали восстание
нунгов, грозившее ликвидировать власть Сунов вплоть до Гуан­
чжоу, то громили слишком усилившуюся армию нунгов. Одно­
временно Дайвьет и другие конкурирующие центры стремились
использовать свое влияние на соседние участки «внутренней»
периферии государства Сун и, опираясь на этнические связи,
8* 115
вырвать их из состава империи (войны с Сунами в XI в.); порой
такая политика увенчивалась успехом [17, с. 158-160].
Но подобная активизация «внутренней» периферии другими
центрами была ограниченной, поскольку они не были заинтере­
сованы в ее значительном усилении. Настоящую политическую
опасность для центра представлял последний крупный очаг до­
классовых обществ - кочевники севера, на протяжении XI­
XIV вв. бывшие постоянным источником усиления периферий­
ных элементов в северном центре. Они и оказали на его раз­
витие значительное, в основном тормозящее, влияние.
Войны Сун с тангутами и киданями, как через участие во
внутренней борьбе в этих государствах, так и на межгосудар­
ственном уровне, сопровождались их постепенной ассимиляцией.
Но в силу более высокого по сравнению с предыдущими веками
уровня развития кочевников и меньшей доли населенных хань­
цами территорий в общей территории созданных кочевниками
государств Ляо и Ся и соответственно меньшей доли там хань­
ского населения, они не превратились в ханьские государства,
как это случилось с государством сяньби. Непрерывное добав­
ление в их состав все новых групп кочевого населения и сла­
бость земледельческой базы и городов в Ляо и Ся тормозило
этот процесс. Может быть, он и завершился бы ассимиляцией,
но в XII-XIII вв. кочевой элемент резко усилился в самом се­
верном центре.
Это имело важнейшее последствие для «внутренней» перифе­
рии в бассейне Я:нцзы и в меньшей степени Сицзяна, где хань­
цы уже составляли заметную часть населения и где процессы
ассимиляцй'"и в ряде районов зашли достаточно далеко. Сюда в
большом количестве уходили с севера крестьяне, ремесленники,
торговцы, чиновники, интеллигенция. Именно с XI-XII вв. здесь
стали преобладать (численно, но не территориально) ханьцы и
синизированные группы вьетского и иного населен_ия, хотя окон­
чательного слияния северного и южного центров не произошло.
Встречное влияние южной периферии и подавленных полити­
чески чуского и юэского центров на ханьцев создало этниче­
ский тип южных китайцев, имеющий существенные отличия от
северян; внутри этого типа возникло несколько отличных групп,
зоны распространения которых совпали с древними историче­
скими центрами на этой территории. (Основные диалектальные
группы южнокитайского населения имеют границы, совпадаю­
щие с границами юэски:�с государств и зависевшей от них пери­
ферии, ·сложившимися еще до их завоевания северным центром.)
С XI-XII вв. давление со стороны внешней периферии се­
вера приводило ко все большему «уплотнению» южного центра
за счет тамошней «внутренней» периферии. При этом осваива­
лись районы, не ближайшие к зоне расселения ханьцев в пре­
делах северного центра, а более удаленные, но и более удоб­
ные для земледелия. Тем самым ханьцы вначале занимали тер-
116
ритории иноэтнических классовых центров (естественно тяго­
тевших к плодородным долинам), а затем продолжали их прак­
тику освоения ближайшей периферии в ходе тех или иных кон­
тактов с нею. Особенно эффективными такие контакты были
тогда, когда население данной части «внутренней» периферии
еамо в это1 момент переходило •К классовому обществу.
В целом по мере приближения к новому времени происхо­
дило, во-первых, уменьшение в объеме внешней периферии в
силу ее социально-экономического развития и превращения в
классовые общества; во-вторых, ослабление роли ханьскоrо цент­
ра как единственного центра для обширной периферии. Усили­
валась ориентация на иные, конкурирующие центры, тем более
что захваты времен Хань и Таи (также бывшие следствием не­
способности части периферии сопротивляться, не имея «в тылу»
конкурирующего центра) привели к резкому расширению «внут­
ренней» периферии, занимавшей большую, чем ханьский центр,
часть площади внутри политических границ империи. Вся во­
енная, политическая, экономическая, социальная и культурная
активность центра уходила после Танов на освоение «внутрен­
ней» периферии. Возможно, при развитии в вакууме эта актив­
ность дала бы свои плоды, но на практике она быстро падала,
потому что с севера и северо-востока усиливалось давление на
северный центр; внешнеполитические акции приобрели оборо­
нительный характер. Контакты центра и периферии здесь со
времен государства Ляо привели к возникновению на части не­
когда чисто ханьских территорий смешанных земледельческо­
скотоводческих обществ, чьи территории включали часть импе­
рии и прилегающую часть скотоводческой периферии. При этом
не происходило быстрой ассимиляции, как это было с сяньби,
так как кочевой элемент сохранял свои территории, да и исход­
ный уровень развития у него был выше, чем у сяньби. Возник­
новение и существование таких государств не было формой
распространения территории центра, а, скорее наоборот, фор­
мой наступления периферии, восстанавливавшей свои естест­
венные, социально обусловленные размеры. Важную роль в
этом процессе играл тот факт, что смешанные государства с
переходным к классовому строем постоянно завоевывались но­
выми более отсталыми группами кочевников.
Среди кочевых и полукочевых соседей северного центра мож­
но выделить две группы: более устойчивые и медлительные на
северо-западе и северо-востоке и динамичные, хотя и менее стой­
кие, на севере. Именно эти последние наиболее последовательно
стремились не к захвату части земель империи, а к подчине­
нию ее целиком.
Торговля с кочевниками стала постоянным фактором эко­
номической жизни центра и периферии. Специальные погранич­
ные рынки и далекие торговые экспедиции обеспечивали ввоз в
центр скота, всевозможного сырья, рабов, предметов роскоши
117
 и т. п. и вывоз из него зерна, шелка, бумаги, чая, металличе­
ских изделий, керамики. Активизация же морской торговли и
заморской политики не привела к освоению заморской пер·иферии,
так как они были ориентированы на_ торговлю с уже сложив­
шимися классовыми центрами, где и начали с XIV в. оседать не­
большие группы ханьских торговцев.
Центр и периферия при чжурчжэнях и монголах. Дальней­
шее развертывание важнейших для истории Восточной Азии
X-XV вв. контактов «северный центр - внешняя кочевая пери­
ферия» (вторая по важности группа - «южный центр - ,,внут­
ренняя" горная периферия») шло по линиям, намеченным при
Ляо и Ся, и завершилрсь при маньчжурах. Была сделана по­
пытка создать на всей территории империи с добавлением со­
поставимых по размерам кочевых областей скотоводческо-зем­
ледельческое государство, в котором не было бы ни культурной
ассимиляции кочевников, ни экономической ассимиляции осед­
лых земледельцев или существенного изменения их экономики.
Заранее скажем, что в отличие от ассимилировавшихся сянь­
би неассимилировавшиеся монголы не смогли в конечном сче­
те удержаться в центре.
Возникновение новой ситуации стало ощутимым после по­
явления на землях северного центра чжурчжэней. Эти ското­
водческие и охотничьи племена северо-востока свергли власть
киданей и в начале XII в. покорили их. Как это часто бывало
в войнах периферийных северных народов (но не в их войнах
с центром), когда побежденным грозило полное уничтожение,
. уцелевшие кидани откочевывали на запад. Захватив империю
Ляо, чжурчжэни расширили ее территорию за счет всего север­
ного центра; новое земледельческо-скотоводческое государство
включало в свой состав уже половину империи Сун. Специфи­
ческие географические, экономt1ческие •и социальные условия
южного центра (государство Южных Сун) позволили ему и на
этот раз избежать нашествия кочевников. На севере в резуль­
тате вторжения чжурчжэней возникло земледельческо-скотовод­
ческое государство Цзинь. На западе продолжали господство-
3ать танrуты, на чьей территории также сочетались центр и пе­
риферия в присущих им формах.
В XIII в. это сочетание впервые в истории региона распро­
странилось на всю ханьскую и окружающую ее территорию
центра, включая юг. Смешанное общество империи Цзинь ока­
залось неспособным противостоять сразу и ханьскому югу и
новым кочевникам - монголам, поскольку опиралось лишь на
половину ханьской территории и было ослаблено борьбой с дру-
гой, южной половиной.
Вначале монголы, у которых только начиналось формирова­
ние классового общества, заняли земли, где смешанный земле­
дельческо-скотоводческий тип хозяйства в наибольшей степени
устоялся,- бывшие владения Ляо. После этого они ударили по
118
 другому смешанному обществу - тангутскому царству Ся. Как
в свое время кидани, тангуты или откочевали, или были уни­
чтожены. Тип военных контактов кочевников между собой имел
много доклассовых черт в отличие от их же контактов с хань­
цами; в борьбе на территории северного центра степняки пери­
·ферии практически всегда стремились подчинить носителей
классовых традиций центра, а социально близкие им перифе­
рийные группы полностью изгнать или также полностью уни­
чтожить. Такой тип контактов «периферия - периферия» возник
в ,степях, где демографическое давление в условиях медленно
растущего производства приводило к конфликтам именно тако­
го вида. Столь же разрушительной и бескомпромиссной была
решающая война монголов с чжурчжэнями на территории
центра после уничтожения Западного Ся.
Захватив северный центр, монголы, опираясь на социальный
QПЫТ предшествующих смешанных государств, стали осущест­
влять глубоко продуманную политику укрепления сложившего­
ся «контактного» общества [9}. После первых разгромов и грабе­
жей, типичных именно для войн «периферия - периферия» в ее
кочевой части, они перешли к систематической эксплуатации
земледельческого населения, в значительной степени заменив
кочевое хозяйство участием в армии и управленческом аппара­
,-е. Своеобразный феномен Восточной Азии, на самом деле глу­
боко мотивированный, состоит в том, что группы кочевников с
доклассовой периферии смогли срставить не только армию и
Qфицерский корпус самого развитого в то время государства
Восточной Азии, но всю высшую и значительную часть средней
администрации, чьи функции были весьма сложны. Объясняется
это, скорее всего, тем, что в ходе развития предшествующих
смешанных обществ, чей социальный опыт накапливался в ходе
проб и ошибок, сложилось устойчивое разделение функций спе­
циалистов-ханьцев и администраторов-степняков, при котором
административный опыт первых удачно сочетался с благонадеж­
ностью и боеспособностью вторых. При этом применительно к
,-рудящимся массам обоих народов такое сочетание не возника­
ло как в силу различия экономики, так и в силу превращения
·трудящихся монголов на территории областей центра в солдат
и низших чиновников. В то же время основная масса монголов­
екотоводов оставалась в монгольских областях империи и непо­
средственно с крестьянством зависимых территорий ·не контак­
тировала. Монголы почти с самого начала своего завоевания
шли на создание экономически и социально смешанного (в
ханьских, но не в монгольских областях) общества; при этом
•они стремились избежать этнического смешения. Кочевники за­
няли в ханьском обществе определенную социальную нишу -
господствующий класс и армию, сохраняя неприкосновенной
свою, кочевую, часть созданного ими государства (империя
Юань). В целом монгольское государство принято считать ран-
119
 нефеодальным,. но его отношения с центром (включение центра
в состав монгольского государства) сами по себе были завер­
шением (история контактов при империи Цин в данной работе
не рассматривается) двухтысячелетнего, если не более, периода
контактов «земледельческий центр - кочевая периферия».
Впервые центр целиком попал в рамки земледельческо-ско­
товодческоrо государства со смешанной социальной структурой
(раннеклассовые и доклассовые кочевники_- в степи, классовое
общество - в земледельческих долинах). Длительное и прочное
присутствие кочевников затормозило, хотя они и не очень силь­
но вмешивались в детали хозяйственной и культурной жизни,
развитие ханьцев. При прежнем типе экономики большие от­
числения в пользу монголов, меньшая эффективность их ад­
министрации, постоянные внешние и внутренние войны - все
это показало бесперспективность такого типа конта1ктов «центр -
периферия» для ханьских районов в составе империи Юань.
Внутреннее соотношение сил постепенно менялось, противоре­
чия накапливались, тем более что монголы не ассимилирова­
_ лись, не уступали место ханьцам, не развивались сами доста­
точно быстро, чтобы их заменить. По мере того как централь-
ные области становились важнейшей частью империи, конфликт
приобретал внутренний характер, его исход определялся про­
цессами, шедшими в ханьских областях, и, как в большинстве
конфликтов с «внутренней» п'ериферией, он должен был, скорее
всего, кончиться победой ханьцев - до нового прихода кочев­
ников извне, из-за границ империи. То, что сложились социаль­
ные группы по этническому признаку, тормозило развитие хань­
скоrо общества; в то же время такое разделение было основой
политической власти монголов.
Особо конфликтной была ситуация на юге, где исторически
не сложилось форм сосуществования кочевников и земледель-
цев.
И хотя монгольская периферия, став «внутренней» и господ­
ствующей, притягивала к себе часть верхушки ханьскоrо обще­
ства, через 100 лет моl!rолы, так и не влившись в это общество,
были изrн.аны обратно в степи. После изгнания монголов следы
созданной ими хозяйственно-политической системы довольно
быстро сгладились.
Основным в отношениях центра и периферии в эти века было
постепенное превращение последнего очага кочевой периферии
в непосредственной близости от ханьскоrо центра в еще один
конкурирующий центр классового общества - раннефеодальное
монгольское государство, для кот0роrо этап господства в цент­
ре был этапом завершения классообразования. Придя из сте­
пей на этапе разложения доклассового общества, монголы вер­
нулись туда с прочными основами общества феодального, при­
чем не заимствованного у ханьцев, а возникшего в весьма свое­
образной форме в смешанном государстве. С этого времени на
120
длительный срок основной становится проблема «центр - ,,внут­
ренняя" периферия».
Отношения центра и периферии в Корее и Японии. В Корее
наряду со сравнительно рано· завершившимся освоением «внут­
ренней» периферии длительное время шла борьба с кочевника­
ми на западе и охотничьими племенами на северо-западе. В от­
личие от ханьцев корейцам удалось избежать длительных пе­
риодов существования смешанных земледельческо-кочевниче­
ских государств на своей территории, что еще раз показывает,
что возникновение таких обществ было следствием инициативы
кочевников, направленной в сторону наиболее богатых ханьских
областей Восточной Азии.
Хотя Корейский п-ов внешне выглядит мостом, связующим
континентальную Восточную Азию с Японским архипелагом, и
хотя в определенные периоды истории он действительно служил
таким мостом, так было далеко не всегда. В частности, в тече­
ние всего неолита центральные районы Корейского п-ова играли
скорее роль этноизолирующей границы ,[12, с. 208}. Север полу­
острова занимали племена, культурно и, очевидно, этнически
б.'Iизкие к населению Маньчжурии и Приморья. Однако на рубе­
же энеолита и раннего металла, каковым для этой территории
является середина I тысячелетия до н. э., интенсивные процессы
этнического взаимодействия охватывают весь Корейский п-ов
f6, с. 172}. Именно в это время из его южной части пересе,1яют­
ся в Японию носители ку.'lьтуры яёи, протояпонские племена ва,
которые, цостепенно ассимилируя малайско-полинезийское и
айнское население юга Японии, дали начало древнеяпонской
народности. Несомненно, что какая-то часть малайско-полине­
зийского субстрата была ими впитана еще на юге Кореи.
На этом хронологическом рубеже все население Корейского
п-ова и Японского архипелага пребывало еще на уровне пер­
вобытнообщинного строя. Однако наблюдался значительный
рост производительных сил и имущественного расслоения, свя­
занный с повсеместным распространением земледелия и метал­
ла, в том числе вначале еще редкого, но чем ближе к рубежу
н. э., тем шире распространяющегося на территории Кореи, а за­
тем и Японии, железа. Первое древнекорейское государство
(древний Чосон) сложилось в основном за пределами нынеш­
ней этнической территории корейцев, в Южной Маньчжурии к
III в. до н. э. Древний Чосон был разгромлен ханьцами в 109-
108 rr. до н. э. [ба, с. 26, 27, 30-31]. Эти события имели боль­
шое значение для усиления проникновения в Корею ряда техни­
чесюiх достижений и других элементов культуры из ханьского
Китая, но к тенденциям классообразования и формирования го­
сударств прямого отношения не имели. Эти тенденции здесь по­
явились еще раньше, реализовались в древнем Чосоне, а затем
в других древнекорейских государствах в ходе внутреннего ис­
торического развития. Ханьское завоевание скорее даже не-
·121
 сколько задержало их, как бы срезав ту раннеклассовую вер­
хушку, которая выделилась в среде древнекорейских племен в
эпоху раннего Чосона. Однако тенденции исторического разви­
тия оказались непреоборимыми, ханьская власть не могла по­
мешать повторному возникновению государственности у части
древних корейцев, ранее всего в самом начале нашей эры, на
базе племени когурё. В то же время у других этнически весьма
близких племен, например у окчо (воцзюй), первобытнообщин­
ные отношения сохранялись гораздо дольше, и их эксплуатация
со стороны когурёсцев имела чисто данничес,кий характер (6,
с. 79, 171].
Первобытнообщинные отношения в первых веках I тысяче­
летия н. э. продолжали господствовать и на юге Корейского п-ова.
Так называемые царства трех Хан (Махан, Пёнхан и Чинхан)
были, скорее всего, еще чисто племенными объединениями.
Лишь в 111 в. н. э. на их базе возникают образования, которые
уже бесспорно можно считать раннеклассовыми государства­
ми - Пэкче и Силла. Поскольку процессы эти проходили в
Южной Корее и Южной Японии практически синхронно, то сле­
дует полагать, что они были всецело обусловлены внутренни­
ми тенденциями классового расслоения, социального и эконо­
мического развития.
Те же тенденции неотвратимо должны были привести к го­
сударственной и этнической интеграции родственных по про­
исхождению и культуре групп населения всех этих государств.
Наиболее вероятным претендентом на рол� такого объедини­
теля, несомненно, была Когурё, но тут сыграло свою роль вме­
шательство Танской империи, в войнах с которой Коrурё и
Пэкче ослабли. Объединение произошло под силланской эги­
дой, но часть северных территорий Когурё, лежащих ныне в
пределах Южной Маньчжурии, не были им охвачены. У них и
их населения была. иная историческая судьба - они сыграли
роль цивилизованного центра по отношению к своей первобыт­
ной периферии на севере, среди этнически родственных мохэ­
ских племен (ба, с. 86].
Имевшие место в Корее процессы ханьского влияния сопоста­
вимы с такими же процессами на юге Восточной Азии, среди
вьетских центров цивилизации. Развитие производительных сил
и сложение раннеклассового общества происходило здесь в зна­
чительной степени спонтанно, влияние хуанхэского центра и его
ближайшей периферии доходило сюда на этом этапе очень ос­
лабленным и косвенным, ограничиваясь преимущественно им­
портом металла и металлических изделий, в том числе .имев­
ших ритуально-престижное значение (например, бронзовые зер­
кала). -В дальнейшем, когда здесь уже сформировались раине­
классовые государства, первоначально со своими особыми куль­
товыми и ритуальными традициями, титулатурой и другими ха­
рактерными надстроечными категориями, их заинтересован-
122
ность в освоении элитарного слоя ханьской культуры, в частно­
сти письменности и вообще литературной традиции, сильно по­
высилась. С письменностью заимствовался и литературный язык,
а с ним и многие элементы верхушечной духовной культуры, но
именно в-ерхушечной. Народная же культура в основном остава­
лась самобытной. Аналогичные процессы позже происходили и
на более северных территориях - у мохэ и бохайцев. Что же ка­
сается того влияния, которое формирующийся центр древне­
корейской цивилизации оказывал на свою внешнюю первобыт­
ную периферию, то такое влияние имело место в каком-то объ­
еме, пока древний Чосон находился севернее 5Iлуцзяна (Амнок­
rана). В дальнейшем же очаг этнической консолидации корей­
ского этноса замкнулся в нынешних границах. На север его
влияние более не проникало, так как таl\-! проходили линии соб­
ственно ханьскоrо влияния. Своя внутренняя периферия как на
севере, так и на юге подвергалась сравнительно быстрой и бо­
лее или менее полной ассимиляции. Следы ее своеобразия �о­
хранились лишь в виде небольших этнографических групп, как
тон-окчо (дун-воцзюй) на севере, в ряде культурных и диалект­
ных различий между Северной и Южной Кореей. Значительное
влияние корейский центр оказал на заморскую периферию -
Японию, но эти контакты не строились по типу «центр - пери­
ферия» в строгом смысле слова; начались они как контакты ти­
па «передовая периферия - отсталая периферия» около V в.
до н. э., а с V в. н. э. шли по принципу «центр - центр», так
как к этому времени в Японии уже вполне сложилась своя
государственность.
Развитие классовых отношений и государственно-подобных
раннеклассовых образований («царств») в Южной Японии шло
в значительной степени спонтанно. Внешние влияния (импорт
оружия, зеркал, имитация местными мастерами ханьских коло­
колов и т. д.) имели в общем чрезвычайно ограниченный харак­
тер. Попытки ханьскоrо центра навязать японским «царствам»
свою инвеституру путем посылки печатей имели чисто символи­
ческую престижную ценность, и то только в глазах самого хань­
скоrо двора, а не японцев. Торговля, принимавшая часто форму
обмена дарами, была также ограниченной. Положение несколь­
ко изменилось на рубеже 111-IV вв. н. э. В это время впервые
складывается общеяпонское государство, пока еще не включаю­
щее северные районы Хонсю, остающиеся айнской первобытной
периферией, и южные районы Кюсю, населенные малайско-по­
линезийскими племенами кумасо и хаято [подробнее об этом
см.: 1; 2).
Взаимоотношения японского государства, быстро принявшего
феодальный характер, со своей первобытной периферией скла­
дывались следующим образом. Всюду, где было возможно зем­
леделие, обеспечивавшее достаточный для сбора податей уро­
жай, шла довольно быстрая ассимиляция. Значительно дольше
123
тянулись ассимиляция или, где она не удавалась, истребление
и оттеснение эбису (айнов севера Хонсю) [13, с. 288]. В общем,
задача ассимиляции разных частей внутренней периферии была
основной и для японского общества; где веками шло постепен­
ное освоение все более севернь�х районов развитым земледель­
ческим народом - японцами. Примечательно, что этому освое­
нию внутренней периферии - айнских областей - правители
феодальной Японии не раз предпочитали попытки захвата зе­
мель соседнего очага классового общества - корейского; осваи­
вали японцы и заморскую периферию - небольшие острова к
югу от Японии.
Население о-вов Рюкю сложилось в особую, родственную
японцам, народность со своей особой государственностьJQ, по­
павшей в отличие от Японии под более непосредственную куль­
турную и даже политическую зависимость от китайских импе­
рий; на ряде мелких островов, однако, значительные пережитки
первобытнообщинных отношений дожили почти до наших дней.
Наконец, особое по.rrожение занимали айны о-ва Хоккайдо.
Эксплуатация их со стороны японцев имела характер данниче­
ства и неэквивалентного торгового обмена [13, с. 289]. Земледе­
.rrие (возделывание проса) имело у айнов сугубо вспомогатель­
ное значение. Господствовал хозяйственно-культурный уклад
оседлых рыболовов и охотников [19]. На развитие социальных
отношений внутри айнского общества в рассматриваемую эпоху
и позднее, вплоть до XVIII в., воздействие японского центра
было очень невелико. В быт айнов вошла японская металличе­
ская посуда, постепенно вытеснившая местное гончарство, при­
возные украшения. Японские мечи и лаковая посуда стали ос­
новным средством накопления сокровищ, престижным знаком.­
показателем имущественного расслоения. Заимствовались от­
дельные японские слова, некоторые культурные детали, но в
общем различия хозяйственно-культурных типов создали здесь
такую же резкую преграду для смешения и интеграции, как и
на границе со степью в Северном Китае.
Что касается восприятия внешних влияний самим японским
обществом, то оно резко повысилось, как только это общее.во
утратило первобытный и приобрело раннеклассовый характер.
Появилось стремление к заимствованию элементов более вы­
сокой культуры, которое ранее было слабым. Однако примеча­
тельно, что заимствование в первую очередь бралось не 'хань­
ское. В конце 111 - начале IV в., да и позже, особенно сильно
было влияние усцев; можно полагать, что имело место и пере­
селение части их в Японию. Показательно, что заимствованная
японцами иероrлифика имеет два типа чтения - более древнее
усское (го-он) и позднее ханьское (кан-он). Представляется, что
именно сильный вьетский субстрат среди усцев определил их
специфику, сделал их наследие этнически и культурно более
приемлемым для восприятия японцами, нежели собственно хань-
124
ского. С V-VI вв. идет интенсивное заимствование высших
уровней ханьской культуры, но опять таки опосредованно - че­
рез Корею. Эти заимствуемые элементы были так или иначе
связаны с буддизмом и тем самым окрашены в более вселен­
ские (экуменические, или «интернациональные») тона; тем са­
мым их четкая ханьская этническая окраска как бы снималась.
В эти века значительные массы усцев, ханьцев, особенно же ко­
рейцев переселились в Японию. Первое время они, как пока­
зывают археологические данные, полностью сохраняли свою эт­
ническую специфику, но вскоре бесследно ассимилировались и
растворились среди японского этноса. В IV-V вв. в элитарной
культуре формируюшейся японской знати, еще в значительной
части рода-племенной по происхождению, вошли в обиход и
культурные заимствования, связанные с кочевой периферией се­
вера Восточной Азии,- СВ"истящие стрелы, соколиная охота, ис­
кусство верховой езды [ll, с .. 317]. Хотя Намио Эгами и с этим
культурным пластом связывает определенную миграционную
волну [16, с. 16), все же вероятнее, что таковой не было, а эле­
м_енты эти распространялись лишь как мода. Наконец, следует
помнить, что в Японии достигали и отлагались в ее формирую­
щейся элитарной культуре даже некоторые влияния более от­
даленных культурных центров, хотя и опосредованно - средне­
азиатского (с импортом тканей и пр.), индийского (благодаря
буддизму) и индокитайского.

Взаимоотношения центра и периферии в Восточной Азии от­

личал·ись большой спецификой, во многом обусловленной с'!lе­
цификой возникших здесь первичных очагов цивилизации.
По существу, ранние цивилизации всех районов Афревразии по
хозяйственно-культурному типу (ХК:Т) характеризовались соче­
танием скотоводства и земледелия. И только в Восточной Азии
пашенное земледелие стало единственной экономической ос­
новой местной цивилизации. Разведение тяглового �скота ·было
всецело подчинено его нуждам. Здесь не ,сложилось ни молоч­
ного животноводства, ни специализированного мясо-шерстного
скотоводства. У степняков Восточной Азии, напротив, именно
эти направления были основой экономики, а земледелие там,
где оно существовало, имело вспомогательное значение.
Достаточно резкая экологическая граница по южным отро­
гам Хингана и краю монгольского плато разделила зоны гос­
подства сложившихся двух хозяйственно-культурных типов: осед­
лого пашенного и кочевого скотоводческого. В рамках пашен­
ного тиnа происходила постепенная культурная гомогенизация,
иногда реализовывавшаяся и при Цинах окончательно реализо­
вавшаяся в создании достаточно монолитной империи. Однако
вьетский этнический субстрат, культурно высокоразвитый еще
до начала ассимиляции ханьцами, обусловил существенные
125
 ::1тнографические различия между северными и южными китай­
цами. Вплоть до новейшего времени сохранялись обшир1-1ые оча­
ги горной внутренней периферии, где иные ХКТ (охотников-со­
бирателей, ручных земледельцев, горных скотоводов) препятст­
вовали гомогенизации. Вьетнам и Корея на материке Восточной
Азии, хотя и восприняли в широких масштабах элементы эли­
тарной и в значительно меньших масштабах некоторые элемен­
ты народной ханьской культуры, сохранили ЭТJIОПолитическую
самобытность именно в силу того, что здесь достаточно рано
начались спонтанные процессы образования классов и государ­
-ственности. В Японии роль аналогичной краю Монгольского
плато экологической границы играл Сангарский пролив, к се­
веру от которого находилась стабильная первобытная перифе­
рия. Народы к северу от экологической границы развивались
.своими особыми путями, лишь очень избирательно и ограничен­
но заимствуя от центров пашенной цивилизации приемлемые
для них отдельные культу])ные элементы.
В континентальной части Восточной Азии сложилась свое­
образная обстановка, при которой военно-политическую власть
в центре периодически захватывали усиливавшиеся периферий­
ные степные этносы. Неизменно ( если только не происходил их
обратный исход) дело заканчивалось ассимиляцией завоевате­
лей и правителей основной массой завоеванного населения. Од­
нако каждое такое завоевание в большей или меньшей мере
привносило новые этнокультурные компоненты в ханьский этнос,
чем способствовало постепенному изменению его этнокультур­
ного облика.
В долинных частях Юго-Восточной Азии экологических пре­
пятствий распространению пашенного хозяйственно-культурно­
го типа не было, он здесь распространился независимо от во­
сточноазиатского центра. Примечательно, что в Юго-Восточ­
ной Азии, где встретились ханьское и индийское культурное
влияние, победило последнее. Объяснения этому феномену еле­
.дует искать в целом ряде факторов. Во-первых, в ханьской куль­
туре отсутствовала четкая, пригодная для имитации религиоз­
ная модель. Не случайно ее восприятие в Корее и Японии было
в значительной степени облегчено тем, что она обогатилась буд­
дийской религиозной спецификой и во многом выступила в ее
облачении. Конфуцианство, правда, распространялось тоже, но
главным образом уже в своей поздней, модернизированной нео­
конфуцианской форме, что уже не входит в рамки нашего ис­
следования. Другим фактором, ограничивавшим восприятие
ханьской культуры, был весьма специфичный строй китайского
языка и сопряженная с ним специфика иероглифической пись­
менности. Всюду, где имелась альтернатива в виде санскрита и
·связанной с ним стройной алфавитной системы, выбор делался
в их пользу. Опять-таки не случайно и в Корее и в Японии ие­
роглифика в конце концов была дополнена алфавитами местно-
126
ro изобретения, а кидани и чжурчжэни видоизменили иероrли­
фику в силлабарий. Только в Западном. Ся, имевшем смешан­
ный танrутско-ханьский этнический состав, возникла своя осо­
бая иероrлифика. В Тибете и Монголии распространились алфа­
витные системы письма индийского и арамейского происхожде­
ния. Поскольку же глубокое усвоение ханьской культуры было
невозможно без освоения ее письменной традиции, это обстоя­
тельство нак.11адывало довольно жесткие ограничения на ее рас­
пространение. Дополнительными факторами были исконный кон­
тинентальный характер ханьской культуры, ее малая склонность
к морским связям, переплетенность административных норм с
семейно-родственными и многие другие. Поэтому повсюду в Во­
сточной Азии чем более развивалось экономически и культурно
государство, тем более ero ассимиляционная энергия обраща­
лась на «внутреннюю» периферию; пока таковая существовала,
отношение же к внешней периферии было по преимуществу пас­
сивным.
 ГЛ А В А VI

ЮЖНАЯ СИБИРЬ

Окраинное положение Южной Сибири, которую с историче­

ской точки зрения можно считать севером Центральной
Азии, в значительной степени предопределило особенности ее
контактов с ранними центрами цивилизации. У последних ни­
когда не было с Южной Сибирью общих границ, так что вза­
имное влияние могло проявляться только опосредованно или
быть результатом миграций этноса из одной области в другую.
Тем не менее сосуществование на ьдном континенте обусловило
бесспорное влияние кла·ссовых обществ южного пояса Аз.иатскоrо
материка на его северную периферию, в том числе и на Южную
Сибирь.
lll-JJ тысячелетия дон. э. В период появления и становле­
ния древневосточных цивилизаций (IV-111 тысячелетия дон. э.)
для неолитических племен охотников и рыболовов Сибири было
характерно развитие этнокультурных связей в скорее широт­
ном, чем в меридиональном направлении. Правда, в Западной
Сибири и на Алтае найдено несколько предметов мелкой пласти­
ки древнеегипетского происхождения [64, с. 343-350], но слу­
чайные условия находки делают их бесполезными для каких­
J,ибо далеко идущих исторических выводов. Начиная со второй
половины 111 тысячелетия до н. э. намечается новая, южная
ориентация сибирских раннеметаллических культур, вызванная
не столько контактами с классовыми обществами, сколько при­
шлым характером самих этих культур. Однако южные ремини­
сценции в них выступают отрывочно, часто в значительно изме­
ненном виде, и играют пока только роль более или менее ориен­
тировочных данных при решении сложного вопроса об их про­
исхождении.
В конце 111 тысячелетия до н. э. в Минусинской котловине и
на Алтае появляется афанасьевская культура, в погребениях ко­
торой находят кости лошади, мелкого и крупного рогатого ско­
та, свидетельствующие о первом проникновении в эти районы
скотоводства. «Все культурные связи афанасьевцев,- писал по
этому ,поводу С. В. Киселев,- были направлены на запад и юго­
запад» [24, с. 43]. Этот вывод имеет принципиально важное зна­
чение в том отношении, что начиная с афанасьевского времени
южное и особенно юго-западное направление культурных свя-
128
 зей становятся важнейшими для всего последующего развития
народов Южной Сибири.
Первой культурой эпохи бронзы с преобладанием произво­
дящей экономики в Минусинской кот;1ювине была окуневская
1,.ультура. В настоящее время все большее значение приобрета­
ют свидетельства ее южного происхождения [1, с. 389-390; 55,
с. 206-207; 21, с. 209-211]. Южные параллели в памятниках
окуневского изобразительного искусства оказываются разбро­
санными очень широко: от Передней Азии до Восточной [26,
с. 56-57, 55, с. 207; 38, с. 274-275]. М. Д. Хлобыстина, пытаясь
выяснить мифологическую основу окуневских композиций, выде­
лила ряд сюжетов, в которых чувствуется. по ее словам, «ды­
хание древневосточных цивилизаций». Это образ быка, поль­
зовавшийся на Древнем Востоке особой популярностью; рас­
сказ о космической охоте; изображения солнечной ладьи и ко­
лесницы; солнцеобразное божество со змеями в руках на Аскиз­
ской стеле - «варваризированный вариант известного передне­
азиатского мотива - богини плодородия со змеями в руках»
[59, с. 165-180]. Конечно, эти аналогии, взятые по отдельности
из разных районов и культур, сами по себе не являются гене­
тически доказательными. Но в�1есте они свидетельствуют об
очень глубоких южных истоках если не самой окуневской куль­
туры, то во всяком случае мировоззрения окуневцев, сохранив­
шегося в памятниках 'Искусства.
В середине II тысячелетия до н. э. Южная Сибирь входит
в зону формирования андроновской культуры, представленной
в различных вариантах также в Приуралье, Казахстане и Сред­
ней Азии. Широкое распространение андроновской культуры
придает решению многих связанных с нею вопросов, в том чис­
ле и культурных связей· с классовыми обществами, континен­
тальный характер. В среде андроновских племен наибольшее
применение получают бронзовые орудия и оружие сейминско­
турбинского типа, некоторые формы которого через знамени­
тый Бородинский клад связываются с эгейским миром, а другие
через материал могильника Ростовка под Омском - с аньян­
скими бронзами. С этого времени комплексное скотоводческо-·
земледельческое хозяйство становится определяющим для эко­
номики Южной Сибири, претерпевая некоторые модификации в
конкретных географических условиях. Так, в южных районах
региона происходит постепенное формирование скотоводческого
уклада, а в Минусинской котловине, где для этого имелись наи­
более благоприятные условия, прочное место в хозяйстве зани­
мает земледелие.
Многие исследователи высказывали мнение о индоевропей­
ском происхождении носителей андроновской культуры, а иног­
да даже связывали их непосредственно с ариями [3, с. 20] 1•
1
Против этой идеи выступает, в частности, Э. А. Грантовск,нй ,[9, с. 360].
9 Зак. 477 129
 С точки зрения динамики развития производящего хозяйства
южные истоки андроновской культуры остаются наиболее реаль­
ными. Однако это, конеч_но, не означает индоевропейской при­
надлежности всех андроновских племен и тем более родства их
с историческими ариями. Вместе с тем необходимо отметить, что
в топонимике Южной Сибири присутствует индоевропейский
пласт [19], который, правда, может относиться и к более позд­
нему времени.
В XVI в. до н. э. в непосредственной близости от Централь­
ной Азии возникает первое классовое государство Инь, с кото­
рым С. В. Киселев связывал происхождение наиболее яркой
культуры эпохи бронзы в Южной Сибири - карасукской (конец
II - ,начало I тысячелетия до н. э.). Данные паJ1еоантропологии
о сложном составе карасукского населения, вк.1ючающем и
примесь дальневосточной монголоидной расы, были использо­
ваны С. В. Киселевым как объективное свидетельство миграции
групп восточного населения с суйюаньскими бронзами на Ени­
сей, в результате чего в Минусинской котловине сложилась ка­
расукская культура. «События карасукского времени,- писал
С. В. Киселев,- имели для нашего востока такое же значение,
как и воздействие на бронзовый век Кавказа и Причерноморья
вел,иких культур Передней Азии» [24, с. 159]. В дальнейшем
теория юго-восточного происхождения карасукской культуры
подверглась серьезному пересмотру как по частным вопросам.
так и в целом. М. Д. Хлобыстина убедительно показала rrро­
исхождение бронзовых коленчатых карасукских ножей не от
чжоуских, а от ложносоставных окуневского врем_ени и тем са­
мым выявила местные, южносибирские традиции в изготовле­
нии этой категории предметов [58, с. 26-27]. Такую же работу
с так называемыми моделями ярма проделал П. М. Кожин, по­
казав их истинное назначение как деталей боевых колесниц и
выделив два самостоятельных потока развития - карасукский
и иньский (30, с. 29-40J. Э. А. Новгородова отводит решающую
роль в сложении карасукской культуры Центральной Азии, оди­
наково повлиявшей на особенности оформл'ения карасукских и
аньянских бронз {46]. Е. Е. Кузьмина считает, что «аньянский
комплекс не имел местных корней и появился уже во вполне
сформировавшемся виде, принеся на восток три важнейших ин­
новации: колесный транспорт, коневодство и металлургию, при­
чем каждое из этих культурных явлений предстает в Аньяне
в высокоразвитой форме, предполагающей длинную линию эво­
люционного развития» [32, с. 31-38].
В другом, переднеазиатском круге культур ищет истоки ка­
расукской культуры Н. Л. Членова [63, с. 131-135]. Сходство
аньянских и карасукских бронз таким образом можно рассмат­
ривать как частный случай совпадения двух рядов родствен­
ных культур, имеющих общий центр происхождения. Точке зре­
ния Н. Л. Членовой не противоречат и данные антропологии.
130
 В основной своей массе карасукцы относятся к брахикранному
европеоидному типу, близкому окуневскому, но отличающемуся
от него более заметной монголоидной примесью. Наибольшую
близость они обнаруживают с представителями памиро-ферrан­
скоrо типа среднеазиатского междуречья [1, с. 387-390; 16,
с. 82], т. е. имеют не юго-восточное, как считал С. В. Киселев, а
юго-западное происхождение.
Выдающуюся роль в истории культурных контактов классо­
вых обществ рассматриваемого региона с отдаленными района­
ми их северной периферии в эпоху бронзы сыграло развитие
различного рода транспортных средств, которые значительно
облегчили передвижение на далекие расстояния людей, вещей
и идей и тем самым снизили влияние географического фактора,
ставившего эти районы в условия относительной изоляции.
Со II тысячелетия до н. э. по южному поясу Евразии и в Егип­
те распространяется колесница с лошадиной запряжкой, появ­
.'lение которой оказало существенное влияние на изменение
этнической карты Евразии. Бесспорные свидетельства приме­
нения лошадиной запряжки в Южной Сибири относятся уже
к карасукскому времени («модели ярма» или детали колесниц
в погребениях, наскальные изображения). В эту же эпоху (н::>
относительно позднее) здесь появляется верховой конь [53,
с. 67-68]. Можно предполагать поэтому, что карасукское насе­
ление одинаково пользовалось обоими видами конного транс­
порта - упряжным и верховым, причем стало переходить к по­
следнему сравнительно поздно - в начале II тысячелетия до н. э.
Освоение верхового коня способствовало дальнейшему пере­
ходу народов Южной Сибири к системе полукочевого скотовод­
ства, сделавшего мобильность населения и, следовательно, ре­
гулярные этнокультурные контакты естественной формой быта.
В связи с этим значительно повысилась возможность культур­
ного обмена и быстрого усвоения различного рода технических
j:!овшеств. Уже в карасукское время область распространения
некоторых видов вооружения, убранства верхового коня, укра­
шений (например, раковины каури) и даже керамики далеко
перекрывают границы существующих археологических культур.
/ тысячелетие до н. э.- начало / тысячелетия н. э. Четкие
границы между материалами карасукскоrо времени и раине­
скифскими (VII-VI вв. до н. э.) провести трудно. Они рас­
пространены приблизительно в тех же пределах, что и культу­
ры карасукскоrо типа, и представляют ряд переходных вариан­
тов, где карасукские и раннескифские элементы сосуществуют
в пределах одного комплекса. Такими переходными вариантами
являются байновский этап таrарской культуры в Южной Си­
бири, ,плиточные могилы в Забайкалье, памятники дандыбай­
беrазинского типа в Казахстане, в значительной степени ордос­
ские бронзы и др. Исследования последних лет показали, что за
памятниками раннескифскоrо времени кроется общность оrром-
9* 131
 ного исторического значения. отличающаяся скорее тесными
связями по всей территории своего распространения, нежели
участисVI в сложении последующих культур в отдельных регио­
нах А·щн. Вопрос о хронологии и культурной принадлежности
памятшшов раннескифского времени в настоящее время вызы­
вает бо.1ьшой интерес в связи с раскопками кургана Аржан в
северной Туве, который М. П. Грязнов считает возможным да­
тировать VIII- началом VII в. до н. э. [\\,с. 9-12].
Ранняя датировка Аржана, как, впрочем, и других памят­
ников майэмирского этапа культуры древних кочевников Юж­
ной Сибири, позволяет еще раз вернуться к вопросу о происхо:
ждении скифо-сибирского звериного стиля. Предметы скифо-си­
бирского звериного стиля, найденные в кургане Аржан, как от­
мечает М. П. Грязнов, представляют собой вполне закончен­
ные в стилистическом отношении произведения, предполагаю­
щие длительный предшествующий путь развития. Этой же осо­
бенностью отличаются «оленные камни», возможно, одновремен­
ные Аржану, на которых стилизованные изображения оленей
(раньше по степени стилизации их относили к более позднему
времени) нанесены рядом с предметами раннескифского и даже
карасукского времени.
Важно, что отдельные сюжеты и стилистические приемы, по,
каким-то причинам занявшие прочное место в искусстве раине­
скифского времени Южной Сибири, зародились раньше в ис­
кусстве классовых обществ Передней Азии и Средиземноморья.
Поэтому ранняя датировка Аржана (а курган этот был в лю­
бом случае сооружен не позднее VII в. до н. э.) не опровергает
возможности происхождения скифо-сибирского звериного стиля
из Передней Азии, но относит его не к середине VII в. до н. э.
(походы скифов в Переднюю Азию), а к- несколько более ран­
нему времени. В Южную Сибирь это искусство попадает в та­
ком случае не из Причерноморья,а через территорию непосред­
ственной северной периферии Передней Азии, т. е. Кавказ и
Среднюю Азию.
Последнее направление подтверждается и другими особен­
ностями кургана Аржан. По урQвню социальной дифференциа­
ции общества, отразившейся в масштабах погреQального соору­
жения, особом положении центральной камеры, сопроводитель­
ных захоронениях людей и коней, Аржан не имеет аналогий
в Южной Сибири. Однако никаких предпосылок для такой вы­
сокой степени развития социальной организации общества ар­
хеологич-еские памятники Южной Сибири предшествующего вре­
мени не дают. На протяжении всей эпохи бронзы, включая и
карасукское время, в социальном отношении они достаточно од­
нообразны, а имеющиеся в них различия отражают только спон­
танные процессы развития общ�ственных отношений на разных
ступенях разложения родо-племенной организации. В карасук­
ское время единственный случай внешнего выражения социаль-
132
 ной стратификации общества - это мавзолеи Таrискена в Сред­
ней Азии. Те же качества присущи и ранним сакским курганам
поздних комп.1ексов Тагискена, Уйrарака и Бесшатыра. Очевид­
но, в эпоху бронзы и раннего железа население Средней Азии.
находившееся ближе к территории классовых обществ Древнего
Востока, достигло более высокого уровня социально-экономиче­
ского развития, чем плем,ена Южной Сибири. Именно здесь сло­
жилась та структура общественных отношений, в условиях ко­
торой мог появиться Аржан. В этом отношении интересно, что в
Аржане отсутствует мопмьная яма, т. е. особенность конструк­
ции погреба.1ьного сооружения, которая наиболее характерна
для бо.1ьшнх сакскнх курганов. Поэтому мнение Л. Р. Кызла­
сова о связи создателей Аржана с сакскими племенами Сред­
ней Азии [34, с. 15-16], которые, в свою очередь, имеют глу­
бокие переднеазиатские корни, представляется весьма перспек­
тивным.
В V в. до н. э. на основе �тнокультурной- общности раине­
скифского времени выд:еляется ряд археологических культур,
занимающих определенную территорию и характеризующихск
определенным набором специфических признаков, по которым
они отличаются друг от друга. Эти культуры не равнозначны
по степени проявления контактов с классовыми обществами,
хотя их одинаково отличает присутствие «скифской триады»•
Б. Н. Гракова (оружие, узда, звериный стиль), все компоненты
которой в конечном итоге восходят к преднеазиатским протп-­
типам и образцам.
Наиболее яркая страница в истории культурных связей на­
селения Южной Сибири скифского времени и классовых об­
ществ Передней Азии - это материалы Пазырыкских курганов s
Горном Алтае. По установившейся сейчас хронологии время со­
оружения Пазырыкских курганов приблизительно синхронно су­
ществованию Ахеменидскоrо Ирана, включившего в свой со­
став и территорию Средней Азии. Близость могущественной дер­
жавы не могла не втягивать в орбиту своих культурных влия­
ний насел,ение всех близлежащих областей и через них и более­
отдаленных районов. Предметы иранского экспорта этого вре­
мени найдены на А,1тае, между Обью и Иртышом, на Бухтарме
[14, с. 138-140]. Проявление ахеменидскоrо влияния в мате­
риалах Пазырыкских курганов многообразны. Это - ковры и
ткани с сюжетами переднеазиатского происхождения, мотив ло­
тоса в орнаменте, изображение процессии идущих львов на ков­
ре из Пазырыка V, зооморфное оформление ножек блюд-столи­
ков и многие другие элементы пазырыкскоrо комплекса. Влия­
ние это шло, скорее всего, со стороны Средней Азии, с населе­
нием которой можно предполагать и существование непосредст­
венных контактов, главным образом обмена. «Если с юга на
Алтай ввозились драгоценные ткани, ковры и другие предметы
роскоши, шкуры леопардов и семена •посевного кориандра,-
133
 писал С. И. Руденко,- то с Алтая на юг шли, по всей вероят­
ности, ценная пушнина, золото, возможно, скот и некоторые
продукты скотоводческого хозяйства» [51, с. 269]. При этом на­
селение Алтая не только воспринимало и творчески перераба­
тывало в своей среде образцы переднеазиатского искусства, но
и, в свою очередь, оказывало определенное влияние на форми­
рование ахеменидского художественного стиля. Например, ха­
рактерный декоративный прием украшения туловища животного
различного рода орнаментальными фигурами в виде кружков,
запятых, скобок возник, по мнению М. П. Грязнова, в местной
среде «в технике аппликаций силуэтных изображений из кожи,
меха и войлока и затем был перенесен в торевтику» [13, с. 65].
На Алтае, в Туве и других местах найдены небольшие бронзо­
вые котелки с двумя горизонтально расположенны:½И ручками.
Некоторые из них не имеют поддона и, очевидно, использова­
лись на подставке как деталь курильниц. В одном таком котел­
ке, найденном на севере Кемеровской области в кургане II в.
до н. э., находились три полых бронзовых шарика с отверстия­
ми, вероятно, для помещения каких-то ароматических веществ
при культовых действиях [42, рис. 12]. Эти находки позволяют
предполагать распространение в Южной Сибири во второй по­
ловине I тыtячелетия до н. э. определенного круга представ­
лений, связанных с зороастризмом.
Вместе с тем С. И. Руденко, наиболее подробно исследовав­
ший переднеазиатские параллели rорноалтайских находок, при­
шел к выводу, что значительная их часть относится к доахе­
менидскому времени. Таковы изображения горноалтайского
сфинкса и различного рода грифонов ( орлиных и львиных), гри­
фов с зубчатым гребнем, некоторые композиции борьбы зверей
и другие, имеющие непосредственные прототипы в хеттском и
главным образом ассирийском искусстве. По мнению С. И. Ру­
денко, все эти мотивы подверглись значительной переработке в
местной алтайской среде и «встречаются в раздичной трактовке,
указывающей на древние и притом не прекращающиеся куль­
турные связи горноалтайских племен с народами Средней и
Передней Азии по крайней мере с начала II тысячелетия
до н. э.» [50, с. 223]. Доахеменидские параллели в пазырыкском
искусстве связаны, скорее всего, с происхождением этой куль­
туры, истоки которой еще окончательно не выяснены. В Гор­
ном Алтае она появляется во вполне сложи�шемся виде и вряд
ли генетически связана с предшествующим ей майэмирским
этапом культуры ранних кочевников Алтая. Уже неоднократ­
но отмечалось, что легкая высокая колесница из Пазырыка V
с упряжкой четверки лошадей не могла возникнуть и исполь­
зоваться в условиях высокогорья, а связана с более южными
степными районами. Вероятно, там, в неисследованных еще про­
странствах Монголии, лежала основная территория расселения
пазырыкцев, а закрытое и труднодоступн?е Улаганское плато
134
 было своего рода геррами этого населения. (Герры - особое
кладбище с�кифских царей).
I тысячелетие до н. э. было временем быстрого распростра·,
нения классовых обществ на территории азиатской части СССР-.
Из них наибольшее значение в истории культуры Централ,ьнпй
Азии и Южной Сибири сыграл Согд. Уже с рубежа нашей эры
начинается согдийская колонизация Семиречья и Восточного
Туркестана, в результате чего в оазисы Восточного Туркестана
проникает влияние древней земледельческой цивилизации. Не­
сколько раньше, в самом конце III в. до н. э., складывается и
первое государственное образование на севере Центральной
Азии - государство хунну. Начиная с этого времени процесс
классообразования охватывает и территорию Южной Сибири.
В связи с этим вопрос об этнокультурных контактах между
классовыми обществами и населением их северной периферии
в Южной Сибири усложняется и может рассматриваться в двух
связанных между собой аспектах: l) отношения между классо­
выми обществами, развивающимися в прежних центрах циви­
лизации, и вновь возникшими раннеJ.{.hассовыми образованиями
на территории их прежней периферии; 2) отношения этих ран­
неклассовых образований с населением их собственной перифе­
рии, границы которой постепенно отодвигаются дальше к се­
веру.
Государство хунну возникло в восточных районах распро­
странения племен, обладавших культурqй «скифского» типа.
Закономерность его появления здесь была обусJJовлена всем
предшествующим развитием древних скотоводов Монголии и
соседних с нею районов Южной Сибири. Более архаичные по­
тестарные объединения - племенные союзы, несомненно, воз­
никали здесь и раньше, но не оставили следа в письменных ис­
точниках. Аржан и Пазырыкские курганы обнаруживают высо­
кую степень социально-экономического развит�ия, уже несов­
местимую с традиционными рамками рода-племенных отно­
шений.
Самостоятельность процесса классообразования у кочевни­
ков Южной Сибири в I тысячелетии до н. э. не исключает зна­
1

чения внешних вл-ияний, но последние могли играть роль ка­

тализатора только для варварских племен, подготовленных
внутренним своим развитием -К принятию новшеств в области
техники, быта, искусства и, вероятно, в области общественных
отношений. В целом, по мнению А. М. Хазанова, кочевники не
поднимались в своем социальном развитии выше отношений
раннеклассового общества {57, с. 251-274}. Такую форму со­
циальной организации можно считать установленной и для хун­
нского общества [15, с. 141-145].
Отношения между государством хунну и ханьским Китаем
складывались на базе системы дипломатических договоров «о
мире, основанном на родстве», но на практике отношения Ки-
135
 тая с соседними раннеклассовыми государствами, в том числе
с хуннами, определялись соотношеншем сил, которое нередко
ск.1оня.1ось к пользу последних. «Подарки» китайского двора
Фактически были контрибуцией или данью, которые Китай вы­
п.1ачивал кочевн11кам, постоянно беспокоившим северные rра­
н1щы импер,ии. Такое же значение имели и свадебные подарки,
которые посылал Китай, выдавая своих принцесс за правителей
северных государств [�О, с. 13-36). В период мирных отношений
посольства были одновременно торговыми караванами: кочев­
ники доставляли продукты своего производства - скот, глав­
ным образом лошадей, в которых всегда нуждался земледель­
ческий Китай, а взамен получа.1и шe.JJK, зерно, се.1ьскохоаяйст­
венные орудия, предметы роскоши. Таким путем - в качестве
дани, подарков, в результате об:11ена и военных набегов - по­
падали в Южную Сибирь вещи. которые часто находят, в хун­
нских погребениях: китайск11е .1аки и шелк, керамика с клей­
мами, нефритовые пластины. монеты и зерка,JJа. .Одновременно
хунну выступали «в роли своеобразных посредников, передавая
китайские изделия соседним племенем и народам» [6, с. 35-38)
по торговым коммуникациям, ставшим позднее известными под
названием Великого шелкового пути. Таким же образом к хунну
ттопадали изделия среднеазиатских мастеров, например ковры
греко-бактрийскоrо происхождения, найденные в Наин-Уле.
Южная Сибирь была завоевана основатеJiем хуннского го­
сударства Модэ-шаньюем в 201 г. до н. э. Л. Р. Кызласов об­
ращаёт особое внимание на экономические причины зав_оевания
Южной Сибири хунну, за,интересованными в полезных ископае­
мых Саяно-Алтайского нагорья [36, с. 115-124).
Отдельные районы Южной Сибири играли в государстве хун­
ну различную роль. Забайкалье и, по-видимому, Тува просто
составляли часть его территории, так как здесь найдены не
только характерные рядовые, но и'«царские» погребения хунну,
аналогичные ноин-улинским погребениям Монголии (Ил,ьмовая
падь, Бай-Даr). На Алтае в одном из погребений пазырыкской
культуры найдена хуннская керамика, что говорит о каких-то
контактах между местным населением и хунну, но какой ха­
рактер и значение для алтайских племен они имели, пока ска-
зать трудно.
Несколько в ином положении находилась Мщ1усинская кот­
ловина. Собственно хуннских памятников здесь не обнаруже­
но, но начиная со II в. до н. э. в погребениях появ.1яется бол1,­
шое количество типично хуннских вещей (пряжки характерных
форм, наконечники стрел с расщепленным основанием, различ­
ного рода украшения, ложечковидные подвески, ажурные пла­
-стины с различного рода изображениями и т. д.). Очевидно,
Минусинская котловина и вообще юг Красноярского края, нахо­
дившийся за Саянами, составляли северную периферию госу­
дарства хунну. Ее границы обозначены находками бронзовых
136
 ажурных поясных блях типа ордосских, которые служили, ско­
рее всего, показателем принадлежности владельца данного поя­
са к местной адм·инистрации. Это находит подтверждение и в
данных письменных источников. Известно, что полководец Ли
Лин в 99 r. до н. э. попал в плен к хунну. Шаньюй женил его
на своей дочери и дал во владение страну Хягас (Минусин­
скую котловину), где Ли Лин пробыл в качестве наместника
более 20 лет. Позднее, во время междоусобных войн в державе­
хунну, владение Хягас отложилось и было вновь завоевано
Чжичжи-шаньюем в середине 1 в. н. э. Вхождение Минусинской
котловины в сферу влияния хуннскоrо государства сыграло
большую ро.1ь в истории местных тагарских племен. Под влия­
нием хунну значительно усиливается дифференциация таrарско­
rо общества, появляются грандиозные погребальные сооруже­
ния типа кургана Сал•бык. Возникает обычай изготовления глиня­
ных голов и масок для сложного 11оrребальноrо ритуала, свя-·
занноrо с захоронением знатных покойнико_в. Последующая ин-·
теграция местных и пришлых, связанных с хунну, групп населе­
ния привела к сложению таштыкской культуры (1-V вв. н. э,)­
В культурном отношении таштыкское общество продолжало
развивать традиции, принесенны·е сюда хунну.
Границы государства хунну с его центром в Монголии, се�
верной периферией и южными районами, через которые прохо­
дил Великий шелковый путь, определили содержание и форму
культурных контактов, которые складывал•ись у народов Юж­
ной Сибири с классовыми государствами и в последующую
древнетюркскую эпоху (Vl-IX вв. н. э.).
/ тысячелетие н. э. Возникновение Первого тюркского кага­
ната непосредственно связано с событиями поздней истории хун­
ну. Особый интерес представляет ранний период этнической ис­
тории племени турк в среде ираноязычного населения Восточно­
го Туркестана, когда «задолго до завоевания Средней Азии:
тюрками существовали тесные контакты между ними и индоев­
ропейским населением Восточного Туркестана, в том числе и:
соrдийцами, контакты более непосредственные в тот период,.
чем тюрка-китайские свяэи» [29, с. 278-281]. После 460 r. тюр­
ки-тугю переселились в Южный (Монгольский) Алтай. Усилив­
шись за счет телеских племен, они сокрушили в 552 r. государ­
ство жужаней, которому до того были подчинены, и создали
Первый тюркский каганат. В течение последующих 10-15 лет
границы нового государства расширились от �итая до Боспора_
В состав каганата вошла Средняя Азия, в том числе Соrд, вы­
ходцы из которого контролировали большую часть Великого,
шелкового пути. Но уже в 588 r. произошло разделение Перво-­
го тюркского каганата на Западный с центром в Семиречье и·
Восточный с центром в Монголи,и, а в 630 r. Восточнотюркский
каганат пал, главным образом благодаря политике «разделяй и·
властвуй», активно проводившейся правительством танского Ки-
lЗТ.
 тая. В 682 r. в Монголии возроди.1ся Второй тюркский каганат.
В 745 r. власть в Центральной Азии перешла к наиболее силь­
ному из телеских племен - уйгурам. На севере уйгуры подчи­
нили себе местные племена Тувы и вошли в непосредственное
соприкосновение с государством енисейских кырrызов на сред­
не,� Енисее. В 840 r. енисейские кыргызы победили уйгуров,
перевалили через Западные Саяны и вышли на просторы Цен­
тральной Азии. В это время на Иртыше начинает складываться
государство кимаков, в основе которого лежало тюркоязычное
племя яньмо, ранее входившее в Западнотюркский каганат.
На севере кимакам были подчинены кыпчаки. После 840 г. часть
племен, подчиненных прежде уйгурам, вошла в состав объеди­
нения кимаков. Государство кимаков существовало до конца Х в.
и после отпадения кыпчаков распалось [3-3). В это же время
енисейские кыргызы покидают Центральную Азию и возвра­
щаются на средний Енисей. На освободившиеся территории
приходят новые, r лавным образом монголоязь1чные, племена,
начинающие постепенно строить здание будущей Монгольской
.империи.
Раннеклассовые государственные образования в рассматри­
ваемом регионе обычно складывались как полиэтнические объ­
единения, получавшие название по имени ведущего этноса·.
О теле в китайских источниках rоворит,ся: «Они рассеянно оби­
тали по северную сторону Великой песчаной степи. Первона­
чально они не имели старейшин ... считались подданными тукю­
rескоrо Дома. Тукюесцы их силами геройствовали в пустынях
.севера» [4, с. 301}. Очевидно, уровень этнической копсолидации
у теле был значительно ниже, чем у тюрков-туrю, которым о·ни
были подчинены и которые использовали их как военную силу,
расширяя границы своей северной периферии. Вхождение в со­
став государства древних тюрков, несомненно, стимулировало
развитие социальных отношений у телеских пл1емен и появление
у них зачатков государственности - сначала в виде непрочного
ооъединения сеянвто, а затем в виде мощного Уйгурского кага­
ната. Таким же образом были устроены государства енисейских
кыргызов и кимаков. Кырrызы «когда набирают и отправляют
войско, то выступает весь народ и все вас,сальные поколения»
[37, с. 60). К этим вассальным поколениям относились «лыж­
ные --гукюе», скорее всего, население Восточных Саян. Об одном
из этих народов (дуба) говорится, что «хяrасы ловят их и упо­
требляют в работу» [4, с. 354). В зависимом положении от кима­
ков находились кыпчаки. По сведениям анонимного автора
«Худуд-ал-алам», кыпчаки «более дикие, чем кимаК!и. Их царь
назначается кимаками».
Необходимо делать различие между контактами народов,
принадлежащих к одному культурно-хозяйственному типу, но
находящихся на разных ступенях социально-экономического
развития, ,и н.ародов с разной формой хозяйства, объединенных
138
в рамках одного государства. Примером первых могут служить
тюрки-туrю и теле, вторых - енисейские кыргызы и дуб?.
Включение в состав государства различных в культурно-хозяи­
ственном отношении районов обеспечивало внутренний обмен,
источники сырья, пополнен,ие войска и в целом првышало его
экономический потенциал.
Раннеклассовые государства севера Центральн0й Азии и
Южной Сибири в эпоху раннего средневековья находились в ок­
ружении развитых цив-илизаций Византии и Сасанидского Ира­
на на Западе, Китая на Востоке, согдийских колоний Восточного
Туркестана п Тибета на Юге.
Связи с Византией в период существования Первого тюрк­
ского каганата в культуре населения Южной Сибири почти не
отразились. Область распространения византийского импорта
ограничивается в основном Средней Азией.
Более ощутимо прослеживается здесь влияние Сасанидскога
Ирана. Известно, что подавляющее количество находок восточ­
ного серебра, часть которого относится к сасанидскому време­
ни, сделана в Приуралье и Прикамье. Причина такой концен­
трации сасанидского импорта в этих районах не совсем ясна.
А. А. Иессен писал по этому поводу, что «необходимо считаться
с конкретной исторической обстановкой каждого периода, обу­
словившей, например, наличие иранского влияния в ахеменид­
скую эпоху как на Урале, так и на Алтае, тогда как в сасанид­
ское время на Урале сношения. с Ираном резко усилил•ись, а на
Алтае, по-видимому, совершенно прервались» [23, с. 230]. Оче­
видно, они не прервались, а приобрели другую форму. Объясне­
ние этому явлению следует искать в возросшей роли государств
Средней Азии, культура которой развивалась в тесном взаимо­
действии с иранской. Уже через среднеазиатскую среду. иран­
ское влияние передавалось дальше на восток.
Отношения с Китаем у древних тюрков, уйгуров, енисей­
ских кыргызов и других народов Южной Сибири в древнетюрк­
ское время строились в духе старых традиций хунну. Характер
и степень интенсивности этих отношений зависели от конкрет­
ной исторической ситуации в тот или иной период. В погребе­
ниях Южной Сибири, синхронных Первому тюркскому кага-·
нату, находки предметов китайского импорта немногочисленны,
что вполне объяснимо с исторической точ�и зрения. Основные
интересы каганата в это время были сосредоточены на Западе.
В погребениях VIII-IX вв. их уже значительно больше. В Мон­
голии, на Алтае, в Туве часто находят китайский шелк, монеты.
танские зеркала. В Минусинской котловине своего рода индика­
тором интенсивнос-ги контактов енисейских кыргызов с Китаем в-.
ра�личные периоды их истории являются китайские монеты.
По подсчетам С. В. Киселева и Е. И. Лубо-Лесниченко, к пе-­
риоду до 840 г. относится 64 монеты (по С. В. Киселеву), а
после 840 г.- 237. Такое резкое увеличение количества китай-
139
 ск,их монет находится в полном соответствии с характером от­
ношений между енисейскими кырrызами и танским двором в
-.:ередине IX в., когда Китай надеялся с помощью кырrызов по.1-
ностью уничтожить уйгуров, сильно беспокоивших северные
районы империи. Но политическая обстановка в регионе изме­
нилась: енисейские кырrызы ушли на запад. а уйгуры переста.1и
быть врагами Китая, и к Х в. в Южной Сибири относится то.1ь­
ко 4 монеты (по С. В. Киселеву), а по Е. И. Лубо-Лесниченко,
для всего предмон_rо.1ьскоrо времени (Х- начало XIII в.) -
30 монет (25, с. 94-96; 40, с. 156-169).
На юrе ведущую роль в устанОВJlении контактов между
1<.1ассовыми обществами, а также с их северной периферией
-продолжал играть Соrд. В древнетюркское время согдийская
колонизация достигала Монrо.11111 и Ордоса. В согдийских коло­
:ниях, расположенных вдо.1ь всего Ве.1икоrо шелкового пути, жи­
. ло как местное, так и согдийское население, r.1авным образом
ремесленники. Многие элементы древнетюркской культуры в
• своем происхождении связаны с Соrдом. Так, в.1ияние согдий­
ского изобразите.1ьноrо искусства чувствуется в иконоrрафим и
стилистике некоторых древнетюркских каменных изваяний, осо-
• бенно в пределах Западнотюркскоrо каганата. Древнетюркская
руническая письменность, принятая у древних тюрков, уйгуров,
енисейских кырrызов, очевидно. возник.па на базе согдийского
алфавита.
Формально входя в состав Первого тюркского каганата, соr­
дийцы фактически ·сосредоточили в своих руках всю между­
народную торговлю по Великому шелковому пути. И, хотя «тор­
rов.1я шелком приносила огромные доходы согдийским купцам,
свою долю в виде налогов получали их тюркские сюзерены»
:[27, с. 103-104]. Южная Сибирь находилась в стороне от Be­
Jiикoro шел,ковоrо пу11и; но бы.1а связана с ним разветвленной
-сетью караванных путей. Караванные пути Южной Сибири обес-
11ечивали экономические и ку.1ьтурные конт·акты государств
Центральной и Средней Азии с их северной периферией. Отсю­
да, из Южной Сибири 111 более северных районов на междуна­
родный рынок поступали полученные в результате военных за­
хватов, обмена и главным образом дани продукты местного
промысла - пушнина, мускус, мамонтовая кость («por хуту»)
и пр.
Контакты с Китаем, Передней и Средней Азией не только ка­
сались торговли, но затрагивали и сферу духовной культуры
-обществ-реципиентов. Веротерпимость народов Южной Сиби­
'РИ, придерживавшихся шаманизма, была благодатной почвой
для проникновения сюда различного рода релиrиозн.ых течений
11 сект. В конце VI в. из Китаh в степи Централ1Ьной Азии про­
,н,ик буддизм. В дальнейшем идеи буддизма восприняли в разной
-степени уйгуры, кырrызы, кимаки. Одновременно из Средней
Азии через Соrд проникают идеи манихейскоrо и несториан-
140
 ского толка. В 70-х годах VIII в. манихейство становится госу­
дарственной религией уйгуров. От уйгуров, возможно, манихеft­
ство воспринимают енисейск,ие кыргызы и кимаки. С. Г. Кляш­
торный пришел к выводу о том, что, возможно, «к середине IX в.
или несколько ранее среди кыргызской аристократии получил
известное распространение. несторианский толк христианства»,
•однако «религиозный синкретизм, наблюдаемый в манихействе
и от-ч,асти в центральноазиатском христианстве, делает затруд­
нительным более точное отнесение языкового и иконографиче­
ского материала к тому или иному культу» [28, с. 165-166].
В целом распространение больших религий среди народов Юж­
ной Сибири имело поверхностный характер и не затронуло ос­
нов шаманистскоrо мировоззрения, за исключением Уйгурского
каганата, где манихейство стало государственной религией.
Контакты населения Южной Оибири с классовыми общества­
:\!И не были односторонними. Несомненно, имело место и обрат­
ное влияние, которое выразилось прежде всего в широком рас­
пространении определенного комплекса предметов убранства
верхового коня и вооружеН'Ия, сложившегося в древнетюркской
среде. В первую очередь это касается седла с жесткой осно­
вой. Вместе с седлом древнетюркского типа широкое распро­
-странение подучают металличесюие стремена. Широкое распро­
странение в Китае, Восточном Туркестане, Иране получают и
другие элементы тюркского убранства верхового коня - бу­
бенчики, султаны, сердцевидные подвески (решмы). К этому же
кругу явлений относится, очевидно, и обычай постригать гриву
.ТJошади зубцами, завязывать хвосты узлом и т. д.
Эволюция предметов снаряжения верхового коня вызвала
появление новых типов вооружения, в частности сабли. В древ­
нетюркских погребениях VII-VIII вв. сабли пока не найдены,
но в целом «алтайская» (в широком понимании термина - сред­
не-центральноазиатская) прародина сабли представляется наи­
более убедительной. Уже в середине IX в. у тюрков существо­
вала разработанная технололия изготовления сабель, подробное
uписание которой сохранилось в письменных источниках [41,
с. 241]. В этом же ареале происходило и формирование слож­
ного лука тюркского типа. Ранние находки костяных накладок
лука в Забайкалье, Внутренней Монголии и Восточном Турке­
-стане говорят о глубокой традиции их изготовления в Централь­
ной Азии. Допуская возможность конвергентного развития
гуннских луков от луков «скифского типа», а тюркских - от
гуннских по всей территории евразийских степей, следует все
же отметить, что Сибирь «сыграла в этом процессе выдающую­
ся роль, что у гуннов сложные луюи с костяными накладками -­
дальнейшее развитие скифского лука - появились раньше, чем
у других народов, и оказали определенное влияние на появление
у них подобных же луков» [56, с. 35'-36]. Отсюда они проника­
ют в Китай, Среднюю Азию и Иран. Эта ж� тенденция сохра-
141
няется и в древнетюркское время. Несимметр,ичные луки с одной
парой концевых накладок, известные по изо,браже1Ниям на па­
мятниках сасанидского искусства, раньше появляются на Алтае
[8, с. 87]. Сокращение числа накладок на южносибирском луке
в VIII-IX вв. вызвало аналогичные изменения конструкции лу­
ка и на других территориях.
Сказали свое сл-ово кочевники и в области торевтики, хотя.
здесь, по словам Б. И. Маршака, наиболее «трудно отличить
то, что сделано кочевниками, от того, что сделано для кочев­
ников, и от того, что сделано оседлыми для оседлых, но под
влиянием кочевн,иков» [43, с. 51]. Детали поясных наборов, най­
денные в Пянджикенте, в основном аналогичны древнетюркским.
Пояс - это элемент кочевнической культуры, атрибут всадника,
и то обстоятельство, что поясные наборы могли изготовляться
согдийскими ремесленниками, также является отражением влия­
ния кочевников на население земледельческих центров. Тюрк­
ское происхождение имеют и некоторые формы серебряных со­
судов, в частности кубки на поддоне, известные по изображе­
ниям на каменных изваяниях и керамике тагаро-таштыкского
времени. Сосуды этого типа также получили распространение
за пределами древнетюркских государственных образова1tий.
Тесные взаимные контакты, преломленные· в художествен­
ных образах, создали синкретическое искусство древнетюркского
времени, где традиции иранского, согдийского, китайского, соб­
ственно тюркского -искусства переплелись так тесно, что иссле­
дователи «одни и те же явления с равным <;>снованием относят
к западным или, напротив, к восточным влияниям» [43, с. 50]_
По всему поясу степей от Ирана до Китая распространяются
сходные мотивы орнамента и сюжетные композиции. Сейчас
трудно, да и вряд ли необходимо пытаться выяв,ить центр сло­
жения этого искусства. Оно экJiектично как по содержанию за­
ложенных в него идей, так и по формам их художественного
воплощения.
Новые находки таштыкских миниатюр на Енисее позволяют
говорить об очень глубоких корнях и самостоятельной трад;иции
изобразительного искус�ства в Южной Сибири (12, с. 94-106).
Именно это позволило мастерам и художникам Южной Сибири
творчески принять и переработать «в новые оригинальные фор­
мы все накопленное веками, а также все привнесенное с иран­
ского запада и китайского востока» [24, с. 62Q].
Развитие раннеклассовых государственных образований на
севере Центральной Азии и Южной Сибири сыграло большую
роль в истории всех народов Северной Азии, вплоть до самых
отдаленных ее районов. В Западной Сибири происходит процесс
инфильтрации тюркоязычного населения на север в подтаежную
полосу. Начиная с середины I тысячелетия н. э. в бассейне Оби
до устья Чулыма появляются новые типы археологических па­
мятников (захоронения с конем и трупосожжения) [45, с. 82-
142
 84]. В погребениях находят черепа с ярко выраженными при-
1наками центральноазиатского антропологического типа, а в
составе сопроводительного инвентаря - серии предметов южно­
го происхождения. Аналогичные процессы происходят и в бас­
сейне Енисея. В Восточных Саянах находят кырrызские нако­
нечники стрел. В конце Х в. кырrызские памятники появляют­
ся уже севернее Красноярка. На востоке влияние культуры ени­
сейских кырrызов прослеживается вплоть до среднего Амура,
где в мохэских памятниках встречаются наборы вещей, очень
близкие кыргызским [17, с. 181-196]. По всей северной пери­
ферии Южной Сибири распространяются тюркские языки. Мож­
но предполагать, что к концу I тысячелетия н. э. процесс тюрк,и­
зации южных районов Сибири в основных ч,ертах закончилr.я.
В Восточной Сибири такую же роль играло тюркоязычное на -
селение Прибайкалья, тесно связанное в культурном отношении
с более западными районами. Считается, что это бьJЛ�и курыка­
:ны, одно из наиболее отдаленных телеских племен. Отсюда
по Лене происходит постепенное переселение скотоводов При­
байкалья на север, закладываются основы будущей якутской
культуры. После притока нового населения область распростра­
нения тюркских языков стала охватывать бассейн Лены, где
от предков якутов тюркский язык перенимают (правда, неиз­
вестно, в какое время) долганы и, кочуя, доносят до границ
Северного Ледовитого океана. Так события, -происходившие в
Южной Gибири, оказались существенно важными для этниче­
ской истории народов Северной Азии в целом.
11 тысячелетие н� э. Монгольское завоевание одинаково па­
губно отразилось на судьбе всех народов, вошедших в состав
N\онrольской империи. Южная Сибирь была завоевана вой­
сками Джучи в 1207 r. В период завоевания Южной Сибири
монголами здесь не было раннеклассовых государственных об­
rазований, способных оказать им действенный отпор. После по­
хода Джучи Южная Сибирь становится северной окраиной мон­
гольского государств�. Монголы захватили и район Прибай­
калья, потеснив курыкан на север.
Археологические памятники монгольского времени в Южной
Gибири изучены крайне слабо и неравномерно по отдельным
районам. В районе Красноярска, на Алтае, в Туве и Минусин­
ской котловине известны отдельные погребения XIII-XIV вв.
В них встречаются вещи монгольского происхождения - зерка­
.1а, серьги, серебряные сосуды, украшения, т. е. главным об­
разом предметы роскоши, которые и дол•жны были получить ши­
рокое распространение с вхождением Южной С,ибири в состав
монгольского государства. О культурных·связях этого времени
можно судить по памятникам Тувы, исследованным наиболее
полно. Здесь раскопаны города типа монгольских, кладбища му­
•сульманских купцов, остатки буддийских храмов, жилые дома с
манhчжурской системой отопления (канами) и т. д. Эти па-
143
 мятники, сами по себе достаточно яркие, были привнесены извне
и отражают быт и идеологию монгольской администрации, а не
местного населения. В Забайкалье и в Минусинской котловине
найдены пайцзе, которые носили монгольские чиновники как
знак своей власти. «Необходим9 отметить,- пишет Л. Р. Кыз­
ласон,- что XII 1-XIV вв. в истории средневековой Тувы были
периодом принудительного развития ремесла, торговли и земле­
делия» (35, •С. 159). Поэтому с падением монгольского государ­
ства городская культура монгольской державы исчезла, раст­
ворилась в местной среде.
Однако культура народов Южной Сибири, сложившаяся в
основном в домонгольское время, продолжала существовать и
после падения монголов.

Таким образом, в истории народов Южной Сибири по интен­

оивности культурных контактов с классовыми обществами наи­
более результативным оказывается период с конца III тысяче­
летия до н. э. до рубежа I и II тысячелетий н. э. По характеру
проявления культурных контактов этот период можно разде­
лить на три последовательных этапа. Первый этап (конец III -
конец II тысячелетия до н. э.) связан с появлением здесь про­
изводящих форм хозяйства (скотоводства и земледелия). Юж­
ные параллели в культурах эпохи бронзы вызваны не столько
контактами с классовыми обществам'И, сколько пришлым харак­
тером самих этих культур. Контакты, если они и имели место,
были опосредованными; влияние - односторонним. Оно глав­
ным образом затрагивало сферу хозяйственной деятельности и,
судя по памятникам изобраз,ительного ,искусства, некоторые сто­
роны духовной культуры. Второй этап (конец II - конец I ты­
сячелетия ·до н. э.) был в значительной степени обусловлен раз­
витием транспортных средств. Начиная с карасукского времени
широко распространяются некоторые виды вооружения, убран­
ства верхового коня, украшений. В своем законченном виде этот
процесс получает выражение в знаменитой «скифской триаде».
Возможны непосредственные контакты с классовыми общества­
ми и миграции населения, связанные с образованием родствен­
ных археологических культур. Предполагаемый источник инно­
ваций - Передняя Азия. Контакты затронули в первую очередь
область материальной культуры, вероятно, духовной культуры
и особенно способствовали развитию социально-экономических
отношений обществ-реципиентов. Тре'ГИЙ этап (конец I тысяче­
летия до н. э.- конец I тысячелетия н. э.) - это время появле­
ния на территории Южной 'Сибири раннеклассовых обществ.
В связи с этим вопрос о культурных контактах должен рас­
сматриваться в двух аспектах: . 1) отношения раннеклассовых
образовани·й Южной Сибир,и с классовыми обществами, разви­
вавшимися в прежних центрах цивилизации. Они касались глав-
144
 ным образом экономики, в меньшей степени духовной культуры.
Решающая роль в их реализацwи принадлежала согдийским ко­
лониям, расположенным вдоль Великого шелкового пути; 2) от­
ношения раннеклассовых образований Южной Сибири и насе­
ления их ·северной периферии. Они строились на основе подчи­
нения северных районов. Отсюда на международный рынок по­
ступали продукты местного промысла. Контакты были постоян­
ными и непосредственными. Государства Южной Сибири сыгра­
ли прогрессивную роль в развитии племен их северной перифе­
рии. В известной степени их воздействие подготовило почву для
культурных связей между местным и русским населением, влия­
ние которого на народы Сибири в будущем стало опреде­
ляющим.

10 Зак. 477
 ГЛ Л В А VII

СЕВЕРНАЯ: АЗИЯ:

Особенности хозяйственного и этнического развития населе­

ния Северной Азии. По своим природным условиям Северная
Азия является особой зоной, имеющей некоторые аналогии .�ишь
1:1 высоких широтах Американского кон11инента. Она занята арк­
тической тундрой, лесотундрой и тайгой [46, с. 11-17].
Если по своим природным особенностям арктические тундры
между Уральским хребтом и побережьем Чукотки мало пригод­
ны для жизни человека, то Беринrоморье, Камчатка, Сахалин,
север Тихоокеанского побережья Старого Света представляют
собой весьма благоприятную зону, которая, согласно современ­
ным археолш1ическим данным, была засел,ена человеком значи­
тельно раньше, нежели были освоены полярные и приполярные
страны.
Особенности Крайнего Севера выделяют его в числе всех
регионов Евразийского материка. В полосе тундр и тайги заня­
тие земледелием и скотоводством невозможно. Оленеводство
(как тундрового, так и таежного типа) вряд ·ли можно считать
аналогом скотоводства средних и южных ш�рот. Оленеводство
невозможно в сочетании с оседлым образом жизни. Характер
кочевания при оленеводческом хозяйстве отличен от кочевого
скотоводства: несопоставимы как уровень продуктивности, так
и общий уровень культуры оленеводческих и скотоводческих
обществ.
Совершенно специфичен и сам характер разв1ития культуры
населения Северной Евразии. Общеизвестен факт непрерывности
развития земледелия и земледельческих культур вообще. Земле­
дельческие и скотоводческие культуры в иссл,едованный период
истори1и человечества претерпели значительные прогрессивные
изменения. Именно на этой экономической базе сложились мощ­
ные центры цивилизации, определившие этническую карту мира.
Развитие же культуры народов Крайнего Севера шло совер­
шенно иным путем. Этот путь можно охарактеризовать дву­
стад;ийностью: периодом формирования особой культуры, во вре­
мя которого складываются характерные для тайги и тундры от­
расл•и хозяйства - охота, рыболовство и позже оленеводство,
возникают специфические стереотипы жилищ, одежды и другие
элементы материальной культуры; а также весьма протяжен-
146
 ным периодом, в течение которого сформировавшаяся северная
культура существует без ощутимых изменений. В это время в
высоюих широтах не наблюдается более или менее перманентно­
го культурного развития, как это было в умеренных зонах.
Сказанное выше, разумеется, не следует понимать как ут­
верждение универсального единообразия всех культурных яв­
лений зоны Крайнего Севера. Бесспорно, и в тайге и в тундре
существовали как локальные, так и этнические культурные раз­
личия. Однако эти различия не имели функционального харак­
тера. Все элементы культуры во всей зоне были более или ме­
нее подобны, что обусловливалось относительным единообрази­
ем природной среды и экономики. К специфике рассматривае­
мой зоны относится и то, что ее природные особенности исклю­
чали разнообразие хозяйственных типов.
Вместе с тем при относительной стабильности хозяйства и
материальной культуры этническая карта таежной и тундровой
зон претерпела в рассматриваемый историч,еский период суще­
ственные изменения. Этот факт следует иметь в в,иду при реше­
нии любых вопросов, связанных с проблемами взаимовлияния
классовых обществ и первобытной периферии. Любая интерпре­
тация подобных явлений на основе современной этнической кар­
ты неправомерна.
Еще в XVII в. в период интенсивной русской колонизации
Сибири служилыми людьми была зафиксирована совершенно от­
личная от современной картина расселения народов Крайнего
Севера [16]. Так, территория расселения предков современных
ненцев была значительно уже в широтном направлении. ПолоС'а
самодийцев, тянувшаяся от Саянского нагорья до Ямальско­
го п-ова, прерывалась лишь алтайскими тюрками и кетоязыч­
ным населением в верховьях Енисея. Не останавл-иваясь здесь
на вопросах этногенеза самодийцев, кетов и сибирских тюр'l{ов.
отметим сравн,ительно недавние передвижения кетоязычного на­
селения и тюрков на указанных территориях. Археологические
данные позволяют датировать эти миграции началом нашей эры
[53]. Кеты послужили как бы этническим клином, расчленившим
на Енисее массив уралоязычных народов. Движение кетоязыч­
ного населёния на север, видимо, совпадает с волной южных
самодийцев, вошедших в состав современных ненцев [31, с. l 79-
181; 27, с. 146-148; 52, с. 183-185; 50, с. 79-81; 3, с. 62-64;
49, с. 133-135 и др.].
Иной была и территор·ия расселения энцев. В XVII в. предки
энцев жили между Енисеем и Пуром, т. е. на территории со­
временного расселения ненцев. Освоение ненцами территорий
в низовьях Таза и Гыданского п-ова могло произойти в нача­
ле прошлого века [40, с. 111].
Достоверно можно утверждать, что в тундровой зоне между
Уралом и Енисеем еще сравнительно недавно жили древние
уральцы, которые, возможно, были 'Частью поглощены, а частью
10* 147
 уничтожены предками современных народов. Lудить об этниче­
�ких процессах более ранних периодов не представляется воз­
�южным вви:1у отсутствия каких-либо источников. Так же труд-
1,0 этнически интерпретировать ,имеющиеся в нашем распоряже-
нии археологические памятники. •
Совершенно отличной от современной была и этническая
карта Таймыра. На примере формирования народов континен­
тадьной тундры Таймырского. п-ова рельефно выступает тенден­
ция поч"!'и непрерывных этнических изменений при постоянстве
хозяйственного уклада.
Как показывают документальные материалы XVII в., Тай­
мырский п-ов был населен предками современных нrанасан -
тидирисами, тавrами и пясинскими самоедами. Все эти компо­
ненты вошли в состав известных в наше время нганасанских
родов [17; 42]. Сложение нrанасан в единый народ с двумя тер­
риториальными группировками и с современной родовой систе­
мой происходило в течение трех последних столетий. Исследо­
вание родового состава нrанасан и происхождения отдельных
родов и подразделений родов выявляет бесспорные связи ко­
ренного населения Таймыра с восточными соседями - юкаrиро­
язычными группами XVII в. В период русской колонизации
практически·вся северная часть Восточной Сибири принадлежа­
ла юкаr,ирам.
Территория расселения юкаrироязычноrо населения до
XVII в. была еще шире, захватывая тундры континентальной
Чукотки на востоке и территории современного расселения эвен­
ков на западе� по Оленеку и Нижней Лене, а также в басtей­
не Яны и Хатанги. Миграции тунrусоязычноrо населения в рас­
сматриваемый регион, как показывают археологические и исто­
рические источники, имели перманентный характер. Постепен­
ность проникновения пришельцев с юга в северные районы ме­
жду Таймырским п-овом и Чукоткой привели к возникновению
здесь метисноrо населения, сформировавшегося в особые этни­
ческие общности. Можно предполагать, что значительные ми­
грации тунrусоязычноrо населения имели место в то же время,
что и передвижения кетов и алтайских тюрков. Приблизительно
их можно датировать началом нашей эры - временем больших
миграций на всей территории Южной Оибири и Дальнего Во­
стока. Археологические памятники этого периода свидетельству­
ют лишь о крайней стабильности культурного уклада в тундро­
вой зоне Северной .Якутии.
На крайнем северо-востоке, в тундровой зоне только эски­
мосские археологические культуры имеют достаточно четко ус­
танавливаемую связь с культурой современных эскимосов. Са­
мой ранней датой появления предков эскимосов на Азиатском
материке является начало I тысячелетия н. э. [4, с. 27-37]. Это
11ремя совпадает с периодом больших миграций населения Се­
верной Азии.
148
 Миграция на север предков чукчей - недавнего происхожде­
ния. Влияние культуры чукчей на культуру эскимосов азиат­
ского побережья обнаруживается также на рубеже нашего
тысячелетия. До этого времени, как можно 1предполагать, пред­
ки чукчей обитали значительно южнее, бесспорно контактируя
с коренным населением· Камчатского п-ова и Тихоокеанского
побережья. Косвенным подтверждением сравнительно недаВНЕ},­
го проникновения чукчей в высоюие широты служат и незначи­
тельные сле ды их контактов с аборигенным юкагироязычным
населением [12].
Для установления характера возможных контактов север­
ной периферии с классовыми обществами важное значение име­
ет вопрос о времени возникновения крупнотабунного оленевод­
ства, так как только оленеводство на Крайнем Севере резко из­
менило как хозяйственный, так и социалыный уклады местного
общества. Дооленеводческий и оленеводческий периоды исто­
рии Северной Азии отличаются друг от друга и характером
этнических процессов, и особенностями общественного и куль­
турного уклада.
История приручеНIИЯ и одомашнивания северного оленя, про­
исхождение оленеводства вообще, формирование его различ­
ных типов, распространение его в зоне тайги и тундры и поныне
являются сложнейшими проблемами исторИJи народов Северной
Евразии. Имеется целый ряд часто взаимоисключающих точек
зрения на историю оленеводческого хозяйства.
Весьма спорен вопрос и о центре возникновения оленевод­
ства - как о возможности его существован,ия в принципе, так
и о •его географии [19; 9, с. 78-81; 8). А. М. Золотарев и
М. Г. Левин, а вслед за ними и другие исследователи показали
значительное разнообразие типов оленеводства как у разных
народов, так и у отдельных территориальных групп единого
по происхождению населения. Этим А. М. Золотарев и М. Г. Ле­
вин подвергли сомнению правомерность постановки вопроса о
едином исходном центре оленеводства. Проблема конвергентно­
го формирования оленеводства заслуживает особого внимания,
так как ,идея о культуртрегерской роли одного центра еще име­
ет хождение в этнографической литературе [43}.
Однако сравнение всех элементов крупнотабунного упряж­
ного оленеводства тундровой зоны и вьючного таежного оле­
неводства не позволяет считать их связанными по происхожде­
нию и тем более искать родину оленеводства тундровой зоны
на Саянах, как это делают некоторые исследователи.
Отсутствие генетических связей тундрового оленеводства с
южносибирским важно прежде всего потому, что отпадает пред­
положение о древности оленеводства в тундровой зоне, как это
предполагается для Саян и Алтая.
Исторические источники начала русской колонизации Се­
верной Азии_ свидетельствуют · о том, что оленеводство как
149
 основной хозяйственный уклад отсутствовало на терр,иториях
от низовий Енисея на восток до Колымы. Русские письменные
источники определенно рисуют предков современного самоедо­
язычноrо населения Таймыра и все юкаrироязычные группиров­
ки в качестве охотников на дикого оленя, но не оленеводов в
современном понимании. Аналогичный хозяйственный уклад был
и у предков энцев.
У чукчей оленеводство в известных в настоящее время формах
появилось менее чем 300 лет тому назад [10, с. 61], а охота
на дикого северного оленя не теряла своего значения вплоть
до середины XIX в.
_ Сравнительно недавнее явление - и крупнотабунное олене­
водство на Европейском Севере, в частности у предков саамов.
Источники совершенно определенно рисуют у саамов охотничье­
рыболовное хозяйство с применением оленей-маш1.1мков. Самое
раннее упоминание о домашних оленях-манщиках встречается
у Отера, который сообщал, что у лопарей имеются особые оле­
ни для охоты на диких, представляющие большую ценность
[54]. Это сообщение датируется IX в.; оно важно прежде всего
тем, что отпадает возможность предполагать привнесение тра­
диций крупнотабунноrо оленеводства в Северную Азию с Евро­
пейского Севера в какое-то отдаленное время.
Подводя итог сказанному, можно утверждать, что в тундро­
вой зоне Северной Евразии дооленеводческий период, т. е. вре­
мя, когда оленеводство не играло в хозяйстве основной роли,
продолжался со времени расселения автохтонов высоких широт
почти до XVII в. Для рассматриваемой темы это соображение
особенно важно, так как характеризует население материковой
окраины в качестве носителей крайне спец,ифичной охотничьей
культуры.
Экономический и культурный уклад аборигенов тундры до
XVII в. был в значительной степени единообразным. Так, во
всей зоне бытовали единые способы добычи дикого оленя с
применением совершенно идентичных орудий. Круг оруд,ий про­
мысла был чрезвычайно ограничен: простой лук и копье. Также
немногочисленными были орудия ремесла, обработки шкур и пр.
Хозяйство охотников на дикого оленя было п-олностью натураль­
ным. Это общество отличало отсутствие профессиональной сп�­
циализации, так как ремесло в качестве самостоятельного заня­
тия не выделилось. Скудость кормовой территории не позволя­
ла концентрироваться на месте обитания более или менее мно­
гочисленным общинам. Мелкие группы охотников были вынуж­
дены расселяться дисперсно, мелкие производственные коллек­
тивы существовали парцеллярно. Так, в тундровой зоне опти­
мальными были общины, включавшие до 5-7 мужчин и соот­
ветственное количество женщин, а также детей и стариков при
усредненном коэффициенте семейности 4. Община в целом со­
ответственно могла насчитывать 30-35 человек. Такая община
150
 культур, не об.наруживающих контактных связей ни с Европой,
ни с Центральной и Южной Азией.
Археологические памятники I тысячелетия до н. э. рисуют на­
селение лесной полосы Западной Сибири в качестве охотни­
ков, хозяйственный уI<лад которых ,имел значительные аналогии
в более поздних охотничьих культурах этого же региона. Для
Нижнего Приобья этого периода характерна усть-полуйская
культура [32], имеющая прямые аналогии с элементами поздней­
шей культуры обских уrров. Это, пожалуй, единственный при­
мер для Сибири, когда в археологических памятниках имеются
достаточно определенные этнизирующие признаки, позволяющие
найти генетическую связь культуры I тысячелетия до н. э. и
кул.ьтуры предков современных народов.
Хозяйство усть-полуйцев включало охоту, главным образом
на дикого оленя, и рыболовство. Морской зверобойный промы­
се,1 играл подсобную родь. В качестве материала для изготов­
ления наконечников различных орудий, игольников и пр. упо­
треблялась кость. Же.1езо было также известно населению За­
падной Сибири и употреблялось для изготовления основного
орудия - ножей. Железо было дорогим материалом. Его, судя
по отсутств,ию собственной металлургии, получали путем обме­
н-а. Усть-полуйцы, однако, умели отливать различные поделки
из бронзы, служившие по большей части сакральными предме­
тами или украшениями. Можно считать, что усть-полуйцам бы­
ло известно не столько изrотовл,ение металла, сколько его про­
стейшая обработка [13, с. 235].
Появление металла у усть-полуйцев в I тыся'Челетии до н. э.
выделяет носителей этой культуры среди других народов Си­
бири рассматриваемого периода. При этом нет оснований гово­
рить о каком-то значительном культурном превосходстве древ­
него населения Нижнего Приобья, так как применение металла
не вызвало здесь серьезных изменен,ий в способе производства_
Стабильность хозяйственных занятий, постоянство способов охо­
ты и добычи рыбы, относительная устойчивость быта, форм ору­
дий и пр. определяли незначительность культурных изменений_
Пример связей многочисленных элементов усть-полуйской
культуры с элементами культур народов этой же зоны, разде­
ленных ПQЧТИ тремя тысячами лет, служ,ит достаточно вырази­
тельной иллюстрацией весьма слабых предпосылок эволюции
культур Приполярья и Заполярья.
В усть-полуйской культуре выделяются два компонента: арк­
тический аборигенный, связываемый с древним уральским на­
селением, и южный, связываемый с населением степи, принес­
шим на север навыки обработки металлов и другие прогрес­
сивные знания. Этот пришлый компонент связан, в свою оче­
редь, с культурами Южной Сибири.
Археологические источники позволяют считать, что до лесо­
степной полосы изредка доходили отдельные вещи ,из Западной
152
 Европы и Средней Азии. В качестве известных примеров можно
привести бронзовую фигурку Дианы из Истяцкого клада III--
11 вв. до н. э. в лесном Прииртышье, бронзовые римсюие фибулы
111-11 в. до н. э. в курганах Барабинской степи и в Зауралье
и другие импортные вещи, которые в целом никак не могли по­
влиять на характер культуры коренного населения [13, с. 239].
Вероятность того, что вещи, сделанные в Западной Европе или
в Средней Аз,ии, достигали северной тайги и тем более тундро­
вой зоны,- еще меньше.
Если и можно говорить о каких-то ощутимых влияниях клас­
совых или раннеклассовых обществ на население Северной
Азии, то наиболее раннее из них, по всей вероятности, следует
связывать с гуннами. Передвижения больших масс кочевников
вызвали переселение народов лесостепной полосы, но не затро­
нули, как можно судить по археологическим данным, населения
тайги и тем бол•ее тундры. Влияни.е связанных с гуннами пере­
движений, насколько позваляют судить известные •источники,
могло быть лишь опосредствованным. В Средней Сибири с ним,
по веей вероятности, можно связывать продвижение «кетского
клина» по Енисею, а также некоторые передвижения южных
самодийцев на Север. Допус11имо предположить и некоторое
оживление обмена между населением степной и лесостепной зон
Сибири.
Небезынтересно отметить, что хронологически с этим време­
нем совпадают перемещения населения крайнего северо-востока
Азиатского материка.
В этнической •истории Восточной Сибири большую роль сы­
грали переселения скотоводов и охотников курыканов, кото­
рые впервые упоминаются источниками возле оз. Байкал в вер­
ховьях Ангары [34, с. 294-338).
Следует подчеркнуть, что территория взаимодействия куры­
канов и аборигенного населения доволыно узко локализована
и не захватывает северотаежноrо региона. Курыканы, оставив­
шие в Приангарье и Приленском крае памятники курумчинской
культуры, умели выплавлять и обрабатывать железо. Эти на­
выки они принесли и в Якутию, войдя в качестве южного ком­
понента в состав якутского народа. Примечательно, что в Во­
сточной Сибири именно -якуты были металлургами, и это обстоя­
тельство в известной степени определяло их положен,ие среди
народов тайги.
Передвижения тюркоязычного населения в таежную зону
Восточной Сибири повлекли за собой и перемещения тунгусо­
язычных групп.
На .примере этногенеза якутов совершенно отчетливо вид�ы
особенности взаимовлияния северных ·и южных культур. Более
развитые в культурном отношении пришельцы с юга, знавшие
·металл, скотоводство, имевшие более развитые социальные от­
ношения, попадая в высокие широты, прежде всего утрачивали
15.З
 прежние хозяйственные занятия, воспр,инимая в качестве основ­
ных те отрасли, которые составляли хозяйственную основу ав­
тохтонов. Переход к традиционному северному хозяйству опре­
делял и традиционные способы промысла, употребление тради­
ционных орудий, наиболее приспособленную организацию про­
мысла и, соответственно, социальную орrанизаuщю. В данном
случае, очевидно, большее зна'чение имело влияние культурного
уклада аборигенного населения на все элементы культуры при­
шельцев, чем обратный процесс. Навыки скотоводческого хозяй­
ства у якутов сохранились только на юге. В северных районах
потомки курыканоn восприняли традиционный, местный тип хо­
зяйства ,и общественного устройства. Даже навыки обработки
металла в среде, знавшей до этого только каменную и костяную
индустрию, ·не привели к каким-либо кардинальным переменам
в традиционном хозяйственном укладе.
_ Наиболее изолированным от всех влияний вплоть до при­
. хода русских оставался крайний северо-восток Азии. Нет н,и
одного примера в известных нам источниках, позволяющего го­
ворить о контактах населения этого региона с более развитыми
обществами. На побережье Берингова пролива на рубеже на­
шей эры началось формирование эскимосской культуры. Это -­
вторая археологическая культура в Арк11ике, но значительно бо­
лее молодая, нежели усть-полуйская в Западной Сибири, имею­
щая бесспорные генетические связи с культурой современного
населения.
Изоляция К:райнеrо Северо-Востока сказывалась прежде все­
го в исключительной -стабильности хозяйственного и бытового
уклада. Если в первой половине I тысячелетия н. э. в более юж­
ных регионах (на Амуре •и в Приморье) железо стало обычным
материалом для изготовления различных орудий, то на Чукот­
ке и К:амчатке продолжали бытовать камен_ная и костяная ин­
дустрия [15, с. 343-352]. На К:амчатке в это время, несмотря
на этническую пестроту, складывается хозяйственный комплекс,
который застал уже в XVIII в .. С. П. К:рашенинников [22]. Ос­
новными занятиями были охота, рыболовство и морской зверо­
бойный промысел. Транспортным средством служил,и собаки.
Формирование локализованных групп предков ительменов, коря­
ков и айнов на К:амчатке и К:урильской гряде, судя по архео­
логическим источникам, происходи,10 в условиях крайней изо­
ляции. Вплоть до XVIII в. население К:амчатки ,и северного от­
резка тихоокеанской части Пояса Плутона сохраняло почти не­
изменным тот свой древний культурный уклад, который был во
всех отношениях так великолепно приспособлен к жизни в ме­
стных условиях.
Эскимосская культура, прослеженная в археологических па­
мятниках района Берингова пролива,- также весьма вырази­
тельный пример хозяйственно-культурного развития населения
специфической зоны в условиях крайней изоляции. Она делится
154
 на ряд хронологически последовательных этапов, отражающих
генетически связанные стадии развития [39].
Для Азиатского материка самый ранний этап эскимосской
культуры - древнеберингоморский - относится к 111 в. н. э.
Предки эскимосов разработали особые орудия для охоты на
морского зверя - гарпуны с поворотным наконечником, особые
типы лодок, одежды и многие определяющие элементы культу­
ры морсюих зверобоев океанского побережья. Для ранних эта­
пов эскимосской культуры вообще нет возможности говорить о
каких-либо влияниях извне. В эскимосской археологии Азиат­
ского :-.1атерика известна единичная находка небольшого кусоч­
ка железа в костяной рукояти гравировального •инструмента,
весьма приблизительно датируемого серединой I тысячеле­
тия н. э. {24]. Характеризуя значение металла на севере этого
региона, М. Г. Левин и Д. А. Сергеев пишут: «Единичная наход­
ка железного лезвия на Уэлленском могильнике, где вскрыто
уже свыше 100 погребений, свидетельствует о том, что металл
проникал в эту область в весьма ограниченном количестве и
что не только на древнеберинrоморской стадии, но и в более
позднее время железо как по применению, так и и по ценности
было своеобразным "алмазом севера"» [24, с. 119].
Серьезным событием в этнической ,истории материковой ча­
сти Крайнего Северо-Востока было появление в континенталь­
ной Чукотке предков современных чукчей, родственных корякам,
и последующее развитие здесь крупнотабунного оленеводства.
Документальные источники свидетельствуют о том, что еще в
XVII в. большинство территорий полуострова было занято юка­
гироязычными группами. Точная да11ировка расселения чукчей,
по имеющимся данным, невозможна. Можно только говорить о
том, что они пересекли Полярный круг сравнительно поздно.
Так же поздно, не ранее второй четверти XVIII в., у чукчей
возникло оленеводство современного типа - почти синхронно с
формированием крупнотабунноrо оленеводства в западном сек­
торе континентальной Арктик;и. Судя по этнографическим дан­
ным, чукчи пришли на Чукотку, имея охотничье хозяйство, спе­
циализированное на добыче дикого северного оленя [23, с. 11].
Их хозяйственный уклад, по всей вероятности, был достаточно
близок к охотничьему укладу ·юкагиров. Это подтверждается
хотя бы данными путешественников середины XIX в., опмсав­
ших совместную охоту чукчей и юкаrиров на Анадырских по­
колках - промысле диких оленей во время сезонных переправ.
Поэтому нельзя согласиться с некоторыми исследователями, по­
лагавшими, что чукчи получили домашних оленей, как и навыки
оленеводства, от юкагиров [20, с. 346]. По многочисленным дан­
ным, известно, что юкаrироязычные группы тундровой и северо­
таежной зон Восточной Сибири специализировались вплоть до
прихода русских в XVII в. в охоте на копытных и в рыболов­
стве. Многочисленные документальные, этнографические и
155
 фольклорные данные бесспорно свидетельствуют о том, что
юкогироязычное насел,ение не знало металла и до сравнительно
недавнего времени сохраняло культуру охоты на дикого оле­
ня, сложившуюся еще в неолите.
Таким образом, археологические источн,ики не выявляют ка­
ких-либо контактов североазиатской периферии с центрами ци­
вилизаций, как и не позволяют говорить о каком-либо знач,и­
тельном опосредствованном влиянии докапиталистических клас­
совых обществ на население северной тай_ги и тундры.
В исторической JРитературе до настоящего времени сущест­
вует тенденция усматривать влияние античного мира на весьма
отдаленные от него районы. Некоторые исследователи и в наше
время традиционно ищут сведения о контактах с населением
Северной Азии у ранwих европейских авторов.
Более правильно считать, что во времена расцвета греческих
колоний на северном побережье Черного моря до античного мира
могли доходить какие-то слухи о народах далекого Севера, при­
украшенные и сильно искаженные, в которых первоначальная
достоверность была заменена вымыслом [2, с. XXI]. Ни визан­
тийские, ни арабские источники также не дают оснований пред­
полагать контакты стран Передней и Средней Азии с населе­
нием ·северной тайги и тундры.
Первое более или менее реально-е известие о населении Се­
верной Сибири встречается только в сочинении Джованн•и дель
Пьяно-Карпине (Плано Карпини), который в 1241 r. совершил
поездку в Монголию и передал европейцам знания татаро-мои-
. гольских или среднеазиатских мнформантов о населении север­
ных районов Азии [2, с. 3-14;· 7, с. 14-16]. В сочинении Плано
Карпини [см. 5, с. 68; 25, с. 25-26] упоминаются реально суще­
ствовавшие народы: мордваны - мордва, биллеры - волжс_кие
булгары, баск�рты - мадьяры [2, с. 9; 26, с. 48-94; 48, с. 88-
89; 44; 38]. Плано Карпини повторяет легенды об астомониче­
ском образе жизни легендарных паросситов, что было или вну­
шено античными источниками, или же передано монголами, пов­
торяющими некий ·бродячий сюжет [57, с. 207-208; 55, с. 83; 56,
с. 13-14]. Весьма реалистично утверждение Плано Карпини о
«самоедах», которые живут охотой.
Рассказ Плано Карпини о паросситах может свидетельство­
вать только о том, что в своем движении на север татаро-мон­
го,1ьские завоеватели никогда не проникали в высокие широты
и не контактировали непосредственно ни с тундровыми, ни с
северотаежными жителями, а получали сведения о них через
население степи и южной лесной полосы. Неправдоподобность
рассказов о кинокефалах и людях с бычьими ногами лишний
раз подтверждает скудость знан,ий татаро-монголов о Крайнем
Севере. Однако именно этим рассказам была суждена длитель­
ная жизнь в Европе - вплоть до XVIII в., когда знания русских
землепроходцев стали достоянием всего культурного мира.
156
 Сочинения других писателей этого времени подтверждают
отсутствие контактов европейцев с населением Северной Азии.
Так, ничего нового о гипербореях нет в трудах Гильома де Руб­
рука и Роджера Бэкона, который в одной из частей «Большого
сочинения» подвел итог географическим знаниям своего вре­
мени.
Наибольший интерес для рассматриваемого вопроса пред­
ставляют сочинения Марко Поло, тщательно собравшего мно­
гие географические сведен,ия у монголов, китайцев и индийцев
[30]. Они также свидетельствуют о весьма нерегулярных и несу­
щественных контактах этих народов, притом только со степной
зоной. Легендарную страну Баргу, описанную Марко Поло,
одни исследователи отождествляют с Забайкальем [21, с. 18-
20] или с Баргузином [37], другие - с Барабинской степью [28,
с. 62-63; 35]. Рассказы о жителях этой страны мало информа­
тивны.
Целое столетие после этого европейцы· не получали никаких
известий относительно севера Евразийского материка. Начиная
с XV в. сведения об этом крае исходили только от русских лю­
дей. Европейские писатели сами посещали места, примыкаю­
щие к Приполярью, в исключительно редких случаях.
е контакты русских с населением Северной Азии. На­
Раннирусские
против, восточные княжества издавна находились в
контакте с северными народами Европейской час'!\И материка.
Можно предполагать, что азиатское население Севера также
испытало влияние со стороны русских через посредство. родст­
венного ·им североевропейского населения. С начала нынешнего
тысячелетия русские уже непосредственно контактировали с
севером Азии. По образному выражению К. Маркса, русские
«сквозь дремучие леса проложил,и себе путь в Сибирь» [1,
с. 156].
«Полуночные земли» привлекали в первую очередь жителей
северорусских областей - Великого Новгорода с его пятинам_и.
Новгородцы довольно быстро разведали морское пространство
близ побережья Северного Ледовитого океана. Ими были ·от­
крыты и обследованы Вайгач, Новая Земля и освоен морской
путь до Ямала. Промышленники шли на восток за морским
зверем, рыбой, пушниной. Вслед за ними уже освоенным путем
шли отряды служилых людей для сбора податей с коренного
населения.
Уже в самом начале XVII в. складывается традиция взимать
налог с народов Севера единственной ценностью, которой эти
народы обладали и которая имела товарное значение для фео­
дального общества,- пушниной. Именно с этого времени пуш­
нина становится для коренного населения Предуралья и Зау­
ралья не только средством уплаты налогов, но и приобретает
обменную ценность. Со времени начала русского проникнове­
ния в районы тайги здесь начинает в известной степени менять-
157
 ся и хозяйственная направленность деятельности автохтонов,
учитывающая спрос пришлых людей.
Больше всего русские встречались с угорским и самодий­
ским населением Европейского Севера, которое до проникно­
вения русских за Урал служило посредником между Россией
и Северной Азией.
Первоначально контакты были возможны только на узких
полосках территорий, примыкавших к сибирским путям. Они
ограничивались в крайнем случае с�веротаежным,и районами,
населенными по преимуществу уграми, и почти не затрагивали
тундры. Судя по летописным источникам и другим памятникам,
в период первоначального освоения русск!Ими Зауралья отно­
шения с коренным населением ограничивались меновой торгов­
лей, где с русской стороны предлагалось железо, а со стороны
угров - меха.
В летописной литературе под «Югрой» обычно понимают на­
селение приобских территорий, которое многие исследователи
отождествл,яют с 1(антыйск,им [6, с. 74]. Но для рассматриваемо­
го периода вряд ли можно говорить_ о хантах и манси в совре­
менном понимании. Территории «Югры» (или «Югорщины»)
были заселены уралоязычными народами, которые впоследствии
вошли в состав как обских угров, так и самодийцев. Следует
учитывать и то, что территория расселения предков обских уг­
ров была, по-видимому, обширнее, чем та, которую русские
служилые люди зафиксировали в XVII в. во время обложения
кор1енного населения Западной Сибири ясаком.
Примерно со второй половины XI в. [3'6, с. 136-137, 139]
югорская земля формально становится одним из владений Ве­
лик·ого Новгорода. Однако вхождение северных народов в со­
став Новгородского княжества в качестве данников имело по
большей части номинальный хара,ктер. Об этом свидетельствуют
в ,первую очередь постоянные ,неудачи новогородс,ких ратных
людей во время их походов в Югру. Так, в исторической лите­
ратуре часто упоминается восстание п1;чорских и югорских дан­
ников в 1187 г., убивших 100 видных новгородцев [33, с. 229].
Летопись рассказывает о существовании у коренного населе­
ния лесной полосы в Предуралье ,и Зауралье укрепленных го­
родков, оказывавших серьезное сопротивление военным отря­
дам новгородцев.
На северные земли уже в описываемые времена обращают
внимание не только Великий Новогород, но и Ростовское, и
Суздальское, а позже и Московское княжества.
В конце XIV в. Моско�,ское государство непрерывно наращи­
вает усилия в борьбе за земли Крайнего Севера, Приуралья и
Заурал,ья. С благословения московских духовных властей на
р. Выми была учреждена в 1383 г. апостольская миссия Стефа­
ния Пермского. Русские служилые люди, последователи мис­
сионе.ра Стефания, входили в непосредственный контакт с коми,
158
 навлекая их в торговлю, распространяя христианство, вмешива­
ясь в социальные отношения коренного населения Европейского,
Севера. Этот период был, по всей видимости, характерен и тем,
что Московское государство начало опосредствованно влиять и
на соседние с -коми уралоязычные народы.
Пермская епархия была расположена близ пути с Вычегды
на Печору и в короткое время стала своеобразной полусветской­
полудуховной заставой на этом пути. Московские князья посте­
пенно закрепляют за «владыкой пермским» пространные земли
на Выми и Вычегде. Сменяющие друг друга пермские «влады­
ки» строят селения и городки в разных местах своих владений.
Этот период отличается как 11ередвижениями русского населе­
ния на территории Пермского края, так и распространением
здесь христианства. Пермские церковные магнаты при этом вы­
ступают в качестве защитников христианского населения от
«язычников» - угров и самоедов [18, с. 87, 93}. Особенно эта
позиция усиливается с дальнейшим распространением христиан­
ства после ,смерти первого пермского «владыки». При еписко­
пе Филофее, например, крещеные местные «князьцы» попадают
под опеку духовных властей. Церковь вмешивается в их внут­
ренние дела, выступает в качестве посредника между «Моско­
вией» и «Югорией», бескровно подчиняя московскому влиянию
население Предуралья и Зауралья.
Пермское население выступало в качестве официального вас­
сала Московского княжества, борясь за его интересы [47, с. 86].
Участие коми в восточных походах давало русским проводни­
ков, переводчиков, вообще людей, способных быстро и безопасно
входить в контакт с угро-самодийским населением. Коми, буду­
чи наиаболее приспособленными к тяжелейшим ,походам в слож­
ных условиях приарктических областей, передавали свой опыт
руоским.
Политика русского правительства по отношеНJию к сибир­
скому населению предусматривала минимум принуждения. В те­
чение всего XVI в. «даньщикам» (сборщикам налогов) предпи­
сывалось собирать в пользу казны лишь то, что «лучшие люди»
(представители родовой верхушки коренного населен,ия) желали
нередать князю московскому [29, с. 331]. Этим сохранялась ви­
димость добровольного подчинения сибирских народов царской
России.
В XVI в., после разгрома Казанского и Сибирского ханств,
происходит окончательное подчинение Оибири русскому влия­
нию [20, с. 371].
XVI в. был прологом к действительному освоению Сибири
русскими, которые в кратчайший срок - менее чем за сотню
лет - разведали и освоили огромнейшую территорию между
Обью и побережьем Т1ихого океана. Практически только в
XVII в. начинается взаимодействие Русского государства и си­
бирских народов, приведшее к более ил,и менее ощутимым из-
159
 менениям в материальной и духовной кул�туре, а также со­
циа.1ьном устройстве населения Северной Азии.

Подводя итог, отметим неск·олько эта•пов исrории контактов

населения Северной Азии и более развитых обществ юга. На­
селение тундровой и северотаежной зон Азиатского материка
ещ� несколько веков назад являлось совершенным изолятом.
Применительно к сфере материальной культуры можно говорить
о случайном проникновении сюда ничтожного количества метал­
ла из южных областей. Появление металличес!Ких орудий в та­
ких количествах ·ни в коей мере не могло повлиять на хозяй­
ственный уклад автохтонов Севера, как и на всю их материаль­
ную культуру в целом. Нет никаких оснований предполагать в
этот период и какое-то влияние более развитых обществ на
население Северной Азии в духовно-идеолоI1ической сфере или
же в области социальной организации.
Не находит подтверждения в современном этнографическом
материале и та точка зрения, что «сибирское шаманство» свя­
зано с влиянием развитых религий Востока, и в частности се­
верного буддизма [45). Во-первых, нет оснований говорить о «си­
бирском шаманстве» как о локальном и единообразном явле­
нии; во-вторых, атрибуты шаманства, обнаруживающие некото­
рые сход..ные черты с культовой практикой северного буддизма,
распространены не только в Северной Азии, но и в Северо-За�
падной Европе и в Новом Свете.
Ощутимое В,'lияние населения· более южных районов выяв­
ляе:rся только в период грандиозных передвижений кочевников
в I тысячелетии н. э., существенно перекроивших этническую
карту Сибири. В это время, как можно судить по имеющимся
источникам, происходят в основном лишь этнические изменения,
но не изменение хозяйственно-культурного уклада. Объясняется
это прежде всего крайней специфичностью рассматриваемой зо­
ны, где существовал особый охотничий тип хозяйства, прини­
мавшийся пришлым населением. Немаловажным является и то,
что изменение этнического состава Севера заключалось во вз�t-­
имодействии сев·ерных •и южных уральцев на бол,ьшей части за­
падного сектора Заполярья и Приполярья, а в восточном сек­
торе - во взаимодействии автохтонных охотничьих юкаrиро­
язычных и пришлых охотничьих тунrусоязычных групп. Можно
полагать, что взаимодействие автохтонов и мигрантов в области
идеологии и общественного устройства не сопровождалось каки­
ми-либо коренными переменами в силу идентичности как хо­
зяйства, так и прочих элементов культуры: Этот процесс взаимо­
влияния, как можно предполагать, заключался в нивелировке
особецностей социальной организации, о чем свидетельствует
более •или менее функциональное единообразие многих эле­
ментов культуры населения Северной Азии.
160
 В I тысячелетии н. э. европейские государства не оказали
почти никакого влияния на развитие народов Северной Азии.
Лишь начиная со II тысячелетия постоянно усиливается воздей­
ствие Русского государства на эти народы, однако наши источ­
ники не дают возможности с уверенностью судить о каких-ли­
бо конкретных линиях влияния. Вероятно, интересующие нас
воздействия долгое время оставались ограниченными из-за не­
сопоставимости уровня социально-эконом,ического развития на­
селения Севера и пришельцев. Это затрудняло какие-либо заим­
ствования населением тайги и тундры в хозяйственной сфере.
Русские источники, относящиеся к первому периоду освоения
севера Аз,ии, рисуют лишь весьма ограниченный обмен. Именно
к этому периоду, по всей видимости, относятся сведения широ­
ко известного в сибиреведении «Сказания о человецех в восточ­
ной стране незнаемых», где рассказывается о меновой торговле с
коренным населением Севера. Коренное население здесь лишь
«просяще железа», предлагая русским меха. Местная металлур­
гия в угорских областях, видимо, �счезает в результате кон­
тактов ·с русскими. Кроме металлов для населения Севера и ме­
хов для русских пришлых людей, в Сибири не было никаких
других объектов обмена, которые играли бы существенную роль
для обеих сторон.
Русская колонизация Сибири, появление значительного ко­
личества пришлого населения, изменения этнического состава
очень незначительно сказались на изменении хозяйственного
уклада автохтонов. Также незначительно менялась и социаль­
ная структура северного населения. Примитивный обмен и по­
явление элементов имущественной дифференциации практиче­
ски еще не разрушили общинно-родового уклада- на всей тер·
ритории Северной Азии и не создали ситуации, в которой был
бы возможен лереход к сословно-классовому обществу.

11 Зак. 477
 ГЛ А 8 А VIII

АФРИКА

В историческом развитии афр1иканских обществ контакты

между ними и обществами других регионов занимали столь же
важное место, как и в любой другой части света. Но ни в каком
другом регионе изучение таких контактов не было настолько,
отягощено различными идеологическими и политическими сооб­
ражениями, в общем не имеющими отношения к научной сторо­
не дела, как это имело место в отношении народов Африканско­
го континента. В самом деле, до сравнительно недавнего вре­
мени - грубо говоря, до середины 50-х годов нашего века -
не только среди широкой публики, но и среди спещиалистов
преобладали взгляды, согласно которым именно контактам с­
обществами, достигшими более высокого уровня материально­
технического и социально-экономического развития, народы Аф­
ри!Qи в конечном счете обязаны были всеми своими достиже­
ниями в сфере культуры, как материальной, так и духовной.
Иначе говоря, в истории Африки совершенно неправомерно пре­
увеличивалась роль контактов, притом таких, в которых наро­
ды континента, так сказать, имплицитно признавались способ­
ными выполнять лишь функцию реципиента. Великая же циви­
лизация древнего Египта, зародившаяся и достигшая расцвета
на африканской земле, рассматривалась при этом как явление
целиком ближневосточное и средиземноморское, никак не свя­
занное с африканскими народами и н•ичем им не обязанное.
По мере того как в Африке распадалась колониальная систе­
ма и в добившихся независимости странах континента склады­
валась собственная историческая наука, в обсуждении вопроса
о аначении конт�ктов с обществами других регионов ойкумены
для исторической эволюции африканских народов стала про­
являться иная крайность, довольно, впрочем, естественная: пре­
увеличение роли Африки в сложении общечеловеческой куль­
туры. В наиболее прямолинейных своих вариантах подобные
взгляды сводятся к тому, что негроидным народам принадлежа­
ла решающая роль в создании не только древнеегипетской
культуры, но практически всей античной цивилизации (через
воздействие Египта на его северных и восточных соседей). Пр1r
этом надо сказать, что в попытках обосновать такую концеп­
цию привлекается достаточно широкий круг источникоя - от
162
текстов античных авторов до радиоуглеродных даrnровок [ер.
59; 60; 61; 62]. Таким образом, для сторонников подобных взгля­
дов древняя Африка неизменно выступала в функции центра,
обогащавшего своими достижениями общества Европы и Азии,
во всяком случае их средиземноморско-ближневосточного ре­
гиона.
Центр и периферия на Африканском континенте. Отвлекаясь
от крайностей, которые способны лишь затруднить правильное
понимание проблемы взаимоотношений центра и периферии в
истории Африки, можно с достаточным основанием говорить о
том, что само появление столь противоположных теорий по­
мимо практических соображений политико-идеологического свой­
ства в искаженной форме отразило подвижность и изменчи­
вость ц,о времени понятий центра и периферии в применении к
этому континенту и его соседям.
Если исходить из принятого в наши дни большинством спt>­
циалистов представления об Африке как колыбели человечества,
то нельзя не признать, что первоначально данный континент
действительно мог выступать в роли центра. И, по-видимому,
первенствующее положение обитателей Африканского континен­
та в эволюции человечества могло сохраняться довольно долго.
Однако уже с верхнего палеолита общества Африки начали
отставать от Европы и Передней Азии в своем культурном раз­
витии [2, с. 455-457; 48, с. 32-36; ба}.
Правда, Африка дает достаточно ранние (хотя и уступаю­
щие по возрасту переднеазиатским) образцы микролитической
техники, датируемые XI -IX тысячелетиями до н. э. {50, с. 174,
240-241; 131, с. 53-55]. Результаты исследований последнего
десятилетия засвидетельствовали и значительно более ранний
характер североафриканского и сахарского неолита, чем это
предполагалось ранее. Так, керамика, обнаруженная в Xorrape
и Тибести, датируется VII тысячелетием до н. э. и оказывается
таким образом того же возраста, что и ближневосточная [48,
с. 223, 224, 230; 49, с. 22, 23, 108]. Эти же археологические ма­
териалы дают известные основания к тому, чтобы предполагать
и появление земледелия в Африке около VII тысячелетия до н. э.
{48, с. 226, 236, 238], а некоторые исследовател1и считают даже
возможным говорить и о более ранних датах [156}.
И все же приходится отметить, что до сего времени нельзя,
по-видимому, однозначно ответить на вапрос, было ли высокое
развитие неолитических культур Центральной и Восточной Са­
хары - Xorrapa, Эннед!и, Тассили - чем-то большим, нежели
чисто локальным явлением [49, с. 23]. Кроме того, во всех слу­
чаях выводы о наличии земледелия делаются на основании об­
наружения только пыльцы злаковых растений. Строго говоря,
даже при нахождении зернотерок эта пыльца не может быть
безоговорочно признана доказательством именно сознательного
возделывания злаков, а не собирания зерна д!ИКорастущих. На-
11* 163
 конец, в IV - начале III тысячелетия до н. э., в последний пе­
риод сравнительн о влажного климата в Сахаре, наблюдалось
своего рода движение вспять в виде значительного увеличения
роли рыболовства - вплоть до появления чисто рыболовецких
поселеwий с богато представленной керамикой, но без малей­
ших следов земледелия и скотоводства [48, с. 236-238].
Таким образом, при нынешнем уровне наших знаний мы мо­
жем говорить· о постепенной утрате африканскими народами ве­
дущей роли в развитии человечества с верхнего палеолита.
Этот процесс особенно ускорился в результате наступления в
III тысячелетии до н. э. последней аридной фазы на территории
современной Сахары. С этого времени началось окончательное
отступление прежних насельников Сахары к югу и северу. И как
раз образование труднопреодолимой преграды в виде зоны все
возраставшей аридности послужило начаJiом изменения соот­
ношеwия между центром и периферией, т. е. превращения неко­
гда центраJiьных областей в периферийные. Единственным ис­
ключением из этого процесса оказалась долина HиJia, где как
раз значительное увеличение плотности населения за счет по­
следовательных волн мигрантов из высыхавших районов в со­
четании с понижением уровня вод Нила привело к' ускор,енному
развитию более интенсивных форм хозяйства. Тем самым про­
исходило сложение в Нильской долине важнейшего центра ми­
ровой цивилизации, достигшего в дальнейшем небывалого до,
того уровня разви-гия. Таким образом, если до начавшегося опу­
стынения Сахары в функции центра могла выступать вся тер­
ритория Африканского континента к северу от полосы тропиче­
ского леса, то с появлением пустынных зон эта фун1щия пере­
шла, поначалу безраздельно, к долине Нила. По отношению к
ней вся остальная территория Африки оказалась· периферrией.
В дальнейшем, по .мере сложения и эволюции средиземно­
морского культурно-исторического региона, происходивших на­
основе ускоренного развития производительных сил и активиза­
ции связей между различными частями этого региона (в чем
немалую роль сыграло появл,ение новых средств сообщения,.
прежде всего развитие мореходства), состав центра расширяет­
ся. Уже не только Египет, но и весь бассейн Средиземного моря
становился таковым по отношению к африканским областям к
югу от Сахары. Ось север - юг на многие века сделалась глав­
ным направлением взаимодействия центра и периферии на аф­
риканской земле. Более того, даже когда позднее сложился кон­
тактный регион у восточного побережыJ континента, или В(}
время контактов между Эфиопским нагорьем 1и Химьяритским
царством в Южной Аравии, на субсахарские области Африки
воздействовал, в сущности, все тот же средиземнюморско-ближ­
невосточный центр: и район Персидского залива, и Аравия вхо­
дили в состав этого центра, есл1и понимать его в широко��
смысле.
164
 Хронология, зоны и хара1.тер контактов. Хронологически кон­
такты народов Африканского континента с указанной централь­
ной зоной можно разделить на несколько периодов. С самого.
начала следует сказать, что каждый последующий такой период
сопровождался расширением географического ареала этих кон­
тактов. Если в древнейшее время зона взаимодейств1ия ограни­
чивалась Северной Африкой и нижним течением Нила, то на
следующем этапе в таком взаимодействии стали участвовать
уже эгейцы, т. е. произошло включение в контакты восточной
части бассейна Средиземного моря. А в I тысячелетwи до н. э.,
и в особенности к рубежу нашей эры, завершилось формирова­
ние трех основных в период античности и средневековья кон­
тактных регионов на Африканском континенте, функционирова­
ние которых в качестве таковых уже достаточно об,ильно доку­
ментировано источниками. Этими регионами стали: С,еверо-Во­
сточная Африка (главным образом Нильская долина); Запад­
ная и Центральная Сахара и Судан; 11фриканское побережье
Индийского океана.
В каждом из названных выше основных контактных реrnо­
нов можно все же выделить преобладающую тенденцию в
оформлении взаимоотношений центральных и п,ериферийных
областей, основной тип контактов между ними [об этом см.:
15, с. 7-8; 3·3, с. 176]. При этом нельзя представлять себе
дело таким образом, будто налиЧ1ие одного из них исключал(}
возможность других. Не только в сооедних районах континен­
та, но и на территории любого из них могли существовать и
чередоваться разные формы контактов - все определялось кон­
кретно-исторической обстановкой.
Если говорить в самом общем виде, то в Нильской долине
·и вообще на северо-востоке континента главной формой кон­
тактов со времен Древнего царства в Египте были военно-по­
литические [см., например: 26, с. 3·-6; 90, с. 67-69], причем
эта тенденция сохранялась на протяжении всего рассматривае­
мого в данной статье периода. В суданском же и восточноафри­
канском регионах преобладал в целом торговый тип контактов.
Значение контактов: производящее хозяйство. Переходя к
проблеме значения, которое �имели контакты между центром и
периферией для африканских обществ-реципиентов, следует
прежде всего остановиться на таких вопросах, как возникно­
вение производящего хозяйства (в первую· очередь земледелия
и домес'Гикации диких животных) и развитие африканской ме­
таллургии (главным образом индустрии железа).
Первый из этих вопросов относится к теме настоящей рабо­
ты лишь в той м,ере, в какой хронология сложения производя­
щего хозяйства на Африканском континенте позволяет говорить
о каких бы то ни было контактах с клас-оовыми общест­
ва,ми.
К настоящему времени среди исследователей нет еще еди-
16-'>
ной точки зрения относительно вопроса, как происходило ста­
новление, на африканской земле производящего хозяйства. Спо­
ры идут в первую очередь вокруг того, имело ли африканское
земледелие самостоятельное происхождение или же пришло в
Африку (имеется в в;иду Африка субсахарская) извне. Но если
находки предполагаемых следов окультуривания диких расте­
ний, о которых говорилось в начале настоящей главы, датиру­
ются достаточно ранним временем, что доказывает независи­
мость африканских форм агрикультуры от земледелия на дру­
гих континентах, то остается все же нерешенным вопрос о ко­
личестве центров становления земледелия на континенте.
Этот вопрос имеет прямое отношение к общей проблеме кон­
тактов между центральными и периферийными обществами. Де­
ло в том, что большинство участников научных дискуссий по
данному предмету склонно видеть в древнем Египте, и вообще
в долине Нила, тот центр неолитической революции, из которо­
го распространялись по всей остальной Африке производящие
формы хозяйства. В конце 50-х годов эта точка зрения подверг­
лась критике со стороны приверженцев концепции существова­
ния не единого, а нескольких очагов доместикации диких ра­
стений и сложения земледелия, существовавших независимо
друг от друга. При этом ес,1и боJ1ьшинство критиков настаива­
ло на существовании параллельно с «нильско-эфиопским» только
одного 1.1/ентра становления агрикультуры - западноафриканско­
го [21, с. 18-25; 109, с. 64, 67-68; 149, с. 204-232], то, скажем,
Р. Портэр отстаивал тезис о четырех самостоятельных «пер­
вичных колыбелях земледелия» на континенте [121, с. 195-210].
Его точка зрения сразу ЖJе подверглась критике как ботаников,
так и археологов [см., например: 37, с. 229-233; 53, с. 211-218].
При этом, однако, возражения против теории множественно­
сти центров становления агрикультуры в Африке отнюдь не ис­
ключают того, что отдельные виды растений могли быть окульту­
рены самостоятельно, вне рамок основного центра_ в Нильской
долине. Так обстояло дело, например, с ямсом: довольно долго
было распространено мнение о заимствовании этой важнейшей
пищевой культуры, скорее всего, из Юго-Восточной Азии [109,
с. 273]. Однако в последнее время более распространен взгляд,
согласно которому в Западной Африке местные виды ямса
Dioscorea. cayanensis были окультурены независимо от действи­
тельно имевшего место заимствования азиатских видов ямса
через Восточную Африку [50, с. 205; 131, с. 66]. И в то же
время Дж. Кларк выдвину., не лишенное интереса предполо­
жение о том, что основные зерновые культуры западноафри­
канского региона - сорго и просо - в Нильской дол'ине могли
быть просто сорняками на полях пшеницы и ячменя и лишь
позднее стали культурными растениями в таких областях; где
они были более приспособлены к климатическим условиям, не­
жели дру�,ие зерновые культуры [50, с. 203]. _Имеющиеся в рас-
166
 поряжении исследователей радиоуглеродные датировки дают
для обнаруженных в Центральном и Западном Судане пред­
положительно земледельческих поселений время не ранее сере­
дины первой половины IV тысячелетия до н. э. [! 06, с. 1317-
1321]. Иначе говоря, эти очаги земледелия оказываются позд­
ними в сравнени�и с нильской земледельческой кул�урой Фай­
юм-А (около 4400 r. до н. э.). Неолитические же стоянки Во­
сточной Сахары хотя и предшествов·али этой последней дате, од­
нако, как уже говорилось, их земледельческий характер пока
не vrожет считаться окончательно доказанным [48, с. 224]. А в
целом неотппческое население Сахары даже во второй полови­
не IV тысячелетия до н. э. оставалось в основном пастуше­
ским, воспринявшим тем не менее отдельные элементы у уже
полностью производящего к тому времени хозяйства жителей
долины Нила, включая в их число и зародышевые формы зем­
.1еделия [51, с. 603-, 606; 117, с. 12]. В качестве главных при­
чин сравнительно медленного распространения достижений 'Про­
изводящей экономики 1из нильского центра в период, пред­
шествовавший высь1ханию Сахары, можно указать, во-первых,
на изобилие на территории зеленой Сахары пищевых растений
в диком виде и животных; во-вторых, на то, что в условиях тро­
пических дождей, влекущих за собой быструю регенерацию ра­
стительности, и тропического леса с твердой древесиной неоли­
тическая техника оказалась недостаточно эффективной; в-треть­
их, на то, что такие характерные для долины Нила злаковые
культуры, как ячмень и пшеница, не годились в зоне тропи­
ческого .1еса [50, с. 202]. В целом сейчас пока нет, по-в1идимому,
достаточных оснований для того, чтобы отрицать ведущую роль
Нильской долины в распространении на Африканском континен­
те важнейшей отрасли производящего хозяйства - земледелия.
Что касается доместикации диких животных, то практиче­
ски все согласны с тем, что в Африке именно долина Нила бы­
ла важнейшим очагом· этого процесса. По отношению к Перед­
ней Азци этот очаг был, несомненно, вторичен; однако для
Африканского континента он оказывается первичным. Самые ран­
ние свидетельства доместикации животных в Африке относятся
примерно к началу V тысячелетия до н. э. и связаны они .с
Ближню1 Востоком [50, с. 188; 100, с. 593-595]. Но наряду с
ближневосточным направлением домашние животные в субса­
харской Африке появлялись и из присредиземноморских обла­
стей континента. Если в 1970 r. Дж. Кларк говорил об этом
всего лишь как об одном из возможных вариантов, то, напри­
мер, исследования последних лет позволяют с большой долей
вероятности говорить о том, что лошадь в Северной Африке по­
явилась в результате афро-эгейских связей во II тысячелетии
до н. э., т. е. практически тогда же, когда она оказалась в до­
лине Нила вследствие !(ОН.тактов с Передней Азией [27, с. 51-
53; 48, с. 346-347; 50,' с. 197]. Иначе говоря, здесь мы имеем
167
 дело уже с взаимодействием между Африкой и классовыми об­
ществами Восточного Средиземноморья. Наконец, в более позд­
нее время, около начала I тысячелетия до н. э., в Африке по­
явился горбатый крупный рогатый скот, впоследствии широко
распространенный по всему континенту,- зебу. Но в этом ре­
шающую роль сыграл уже третий контактный регион - восточ­
ноафриканское побережье, причем заимствовался скот не у об­
ществ средиземноморско-ближневосточного региона, а из Ин­
дии, где появление зебу относится к 111-11 тысячелетиям
до н. э. [100, с. 594]. Таким образом, можно говорить о том, что
контакты высокоразвитых обществ центра· - в первую очередь
обществ долины Нила - с окружавшей их африканской пери­
ферией сыграли в высшей степени существенную роль в ста­
новлени1и на территории субсахарской Африки производящего
.хозяйства.
Значение контактов: металлургия железа. По всей видимо­
•сти, \Не меньшей (если только не большей) была роль контак­
тов с центральными областями тогдашней ойкумены и в по­
·явлении африканской металлургии. Притом происходило это
хронологически уже тогда, когда общества центра определенно
,были классовыми.
Хорошо известно, что на большей части территории субса­
харской Африки произошел переход от каменных орудий пря­
�ю к железным, так что сама возможность существования в от­
дельных областях континента культуры бронзы, которая бы
предшествовала железу, рассматривается специалистами скорее
как исключение. Так случилось, видимо, только в Северо-Запад­
ной Африке, куда индустрия меди и бронзы пришла, по всей
вероятности, двумя путями: с Иберийского 1п-ова и из Эгеиды
в последних веках II тысячелетия до н. э. Это знакомство под­
готовило затем возникновение на территории нынешней Маври­
тании единственного в Африке к югу от Сахары очага культуры
бронзы, окончательно сложившегося примерно в· V в. до н. э.
148, с. 342-343; 92; 101].
Но если в этом отношении разногласий между исследdвате­
.лями практически нет, то по-иному обстоит дело с проблемой
заимствованного или же автохтонного характера африканской
индустрии железа. У Ф. фон Лушана, выдвинувшего в 1909 г.
гипотезу о ч,исто африканском происхождении металлургии же­
леза на континенте [97, с. 22-59], время от времени появляются
единомышленники, вступающие в довольно оживленную поле­
мику с теми исследователями, коtорые придерживаются мнения
о заимствованном характере африканского железа [54; 63; 94].
При этом почти неизменно ,их доказательства строились до са­
мого недавнего времени преимущественно на этнографических
материалах, тогда как в числе сторонников неафрикан�кого про­
исхождения железа оказывалось большинство виднеиших спе­
циалистов по археологии Африки [см., например: 70, с. 225-
168
226; 83; 84, с. 398; 85; 102, с. 574-583; 103, с. 65-76; I04.
с. 315-316; 105, с. 66-69; 117, с. 73, 84, 95; 123; 124; 151;
152]. К:онечно, сейчас, при наличии уже довольно многочислен­
ных радиоуглеродных датировок и в связи с определенным раз­
витием археологических работ в разных регионах континента,
не идет речь о том, чтобы прямол•инейно повторять тезис
Дж. Уэйнрайта о распространении железа по всей территории
субсахарской Африки непосредственно из Нильской долины.
Наоборот, подчеркивается, что картина была в действительно­
сти гораздо более сложной и что железо проникало сюда по,
нескольким каналам [см., например: 122, с. 1-11; 134, с. 99;
142, с. 143]. Но в целом мнения о за1имствованности индустрии
железа в Африке по-прежнему держится подавляющее боль­
шинство специалистов.
Следует заметить, что даже самые убежденные сторонники
автохтонности африканского железа, такие, например, как
Л.-М. Диоп, затрудняются сколько-нибудь определенно гово­
рить как об относительной хронологии очагов индустрии желе­
за (точнее, сидеролитической индустрии, сочетавшей использо­
вание железа с использованием камня), так и о путях, по кото­
рым эта индустрия распространялась на континенте. Больше
того, та же Л.-М. Диоп просто отказывается от решения во­
проса о том, какие из таких очагов были первичны, а какие вто­
ричны 1 [63, с. 37].
К:ак бы промежуточную позицию занял в данном вопросе со­
ветский исследователь Д. А. Ольдерогге [22, с. 180-182]. Скло­
няясь скорее к мысли об автохтонн-ости индустрии железа в.
Африке, он в то же время признает необходимость дальнейших
археологических работ для сколько-нибудь убедительного реше­
ния проблемы. Но как раз археологические материалы и не
дают пока достаточно убедительных доказательств самостоя­
тельности африканской металлургии железа. Впрочем, для на-­
стоящей главы не столь важно, была ли эта металлургия заим-·
ствована у народов других континентов (прежде всего Азии),.
поскольку нас занимает главным образом вопрос о взаимодей­
ствии центра и периферии на территории собственно Африки.
И здесь можно с достаточной уверенностью утверждать, что
в ознакомлении народов тропической части континента с ин­
дустрией железа •и в передаче им последней принимали участие
классовые общества всех трех упоминавшихся ранее контактных.
регионов, хотя и в разной степени.
Бесспорно, крупнейшую роль играл такой важный центр ми­
ровой цивилизации, как долина Нила, в частности Мероитское­
государство. Здесь существовала высокоразвитая металлургия·
железа, работавшая в такой же мере на экспорт, как и на внут-
1 1( тому ,же, как показал Р. Мо111И, аргументация исследовательницы в·
значительной степени оказалась построенной на недоразумении ,[см . .)03.
с. 717'].
169'
 реннее потребление. Нача.10 ее датируется обычно VI-V вв.
ДО Н. э.2 [8, С. 283-294, 395-396; 34, С. 451-452; 134, С. 92-94;
153]. это, кстати сказать, молчаливо предполагает, что она была
привнесена из Азии. Правда, следует иметь в виду, что два
из обнаруженных при раскопках в Мероэ железных образцов
дали даты между XII и IX вв. до н. э. [120, с. 5], однако оста­
ется открытым вопрос о том, насколько представительными они
могут считаться. Во всяком случае, П. Шинни, руководивший:
Э'ГИМИ раскопками, предпочитает все же говорить о середине
1 тысячелетия до н. э. [133, с. 230}. Из Мероэ железные изделия
и равыки плавки и обработки металла двигались как в юж­
ном, так и в западном и юго-западном направлениях, причем,
как сейчас кажется, последние два были более важны для ис.
тории африканской металлургии. Во всяком случае, все на­
ходки железоделательного производства к западу от Нильской
.долины оказываются более поздними, и уже одно это может
служить весомым подтверждением той роли, которую этот ре­
гион сыграл в распространении железа на континенте. (Нельзя,
однако, не отметить, что в самое недавнее время было выска­
зано на первый sзгляд парадоксальное, но тем не менее заслу­
живающее внимательного рассмотреwия мнение, согласно кото­
рому Нильская долина и, в частности, Мероэ вовсе н_е были
одним из источников распространения железа в Тропической
Африке; более того, широкое распространение здесь бронзовых
орудий могло даже в известной мере тормозить переход к ин­
дустрии железа [см. 33а].)
Весьма вероятно, что именно с нильским очагом было связа­
но становление индустрии железа в северной части нынешней
Нигерии. Здесь раскопки культуры Нок, которую открывший
ее Б .. Фэгг считает принадлежавшей целиком к железному ве­
ку, дали датировки 440± 100, 300± 100 1и 280± 120 лет до н. э.
[69, с. 114; 72, с. 212, 214]. В этом случае находки в Эннеди и
Джурабе могли бы рассматриваться как свидетельства проме­
жуточных этапов движения железа на юго-запад из долины
. Нила [35, с. 15; 84, с. 398; 86, с. 441}, так же как и результаты
раскопок холма Дайма к югу от оз. Чад, где находки следов
железной индустрии дают даты, лежащие, по выражению
Т. Шоу, «на полпути» между серединой I тысячелетия до н. э.
и серединой I тысячелетия н. э. [130, с. 228; 131, с. 72).
Следует, однако, обратить внимание и на те трудности, ко­
торые создаются на пути признания Нильской долины исходным
пунктом распроС!:транения железной индустрии новейшими да­
тировками нигерийского железа. Самые ранние датировки куль­
туры Нок оказываются практическ�и синхронными с общеприня­
тыми данными для Мероэ. Поэтому можно понять Ф. Уиллет-

2 Правда, Шииии подчеркивает, что находки железных орудий в мероит-

скнх погребе!i'Иях становякя маосовыми лишь в I в. н. э. 1 [134, с. 93].

170
та, когда он говорит о предпочтитеJ1ьности мнения относительно
проникновения железа в· зону функционирования культуры Нок
из Северной Африки, присоединяясь в этом отношении к взгля­
ду, ранее высказанному Р. Мони [102, с. 574-583; 155, с. 17).
Можно отметить, что в работах П. Юара не только показана
практическая синхронность двух потоков распространения же­
леза - с востока на запад и с севера на юг, но и намечена раз­
граничительная линия между ними, проходившая пр1имерно по
линии Тибести [84, с. 379-382; 85, с. 302-305). Второй из этих
потоков Юар связывает как с поздними гарамантами, так и с
Карфагеном и гречес!<!ими колония_ми в Киренаике.
Такая позиция, несомненно, бо,1ее опра·вданна, нежели стрем­
ление выделить единый центр, из которого будто бы проникало
в субсахарскую Африку железо. В пользу , существования не­
ско.'!ьких путей проникновения железа в глубинные районы кон­
тинента свидетельствуют и этнографичесК'ие материалы - тако­
вы, скажем, наблюдения Л. Фробениуса над формами дутьевых
мехов, применявшихся· в африканской металлургии [74, с. 195-
198).
Вероятно, с северным путем связаны археологические наход­
ки культуры Кинтампо в Гане. Здесь радиоуглеродные датиров­
ки находок железного века на горощище Нтересо дали две
даты, относящиеся ко II тысячелетию до н. э. Основываясь на
этом, О. Дэвис отнес появление железа на территории совре­
менной Ганы ко времени «не позднее 1000 г. до н. э.». Более
того, на этом же основании он высказал предположение о воз­
можной автохтонности западноафриканского железа [57,
с. 471)3. Однако подобная точка зрения подверглась довольно
суровой критике из-за недостаточной достоверности получен­
ных датировок и их недостаточной репрезентативности (117,
с. 19; 130, с. 228; 131, с. 63. Ср. также: 38, с. 177-187] и не
находит сейчас поддержки специалистов. Следует указать, что-,
например, неолитическое городище Дар Тишит, прослеживаемое
от середины II тысячелетия до н. э. до 500 r. н. э., нё обнару­
живает никаких следов индустрwи железа, оставаясь на всех
стадиях чи-сто нео.'!итическим [117, с. 14-15).
Распространение железа на территорию Центральной, Вос­
точной и Южной Африки происходило, по-в•идимому, более мед­
ленным темпом. Радиоуглеродные датировки, полученные в
1959 r. на территории нынешних Замбии и Малави, дали время
186 г. до н. э.±150 и 96±212 [53; 67, с. 455]. Они долгое время
считались самыми ранними. Однако недавние раскопки в -Кату­
руке (Руанда) и Рутаре (Танзания) дали даты соответственно
VI-V вв. до н. э. и III в. до н. э. [143, с. 8-9). Но в целом, как
отметил Дж. Саттон, датировки культур железного века в со­
временном ареале расселения бантуязычных народов в основ-
3 Ср. более осторожную точку зрения П. С. Озанне 1[1,18, с. 39].

171
 нам «сгруппированы в первых веках и в середине I тысячеJiетия
н. э.» [117, с. 82-102; 143, с. 6). А Б. Фэган подчеркивает, что
на территории Замбии железо было мало распространено до
самого рубежа I и II тысячеле'Гий н. э. [66; 68].
В настоящее время практически все исследователи считают,
-по железо в этой части Африки появилось и в результате миг­
рации бантуязычных народов с севера и северо-запада. Прав­
.1а. в нашей литературе высказывалось мнение об открытии
ку.1ьтуры железа древн'Ими обитателями междуречья Замбези
и Лимпопо [31, с. 82}. В принципе, конечно, нет оснований, так
·сказать, «с порога» отвергать подобную возможность. Но под­
:гверждения в археологических материалах этот взгляд пока не
находит. Даже те исследователи, на основании работ которых
такой вывод был сделан, совершенно определенно говорят о
появлении железа как о результате миграций бантуязычного
населения [ер.: 136, с. 31l-312; 137, с. 692; 138, с. l-13}. Дру­
rие же, как, скажем, Б. Фэган, прямо говорят об о'Гсутствии ар­
хеологических доказательств автqхтонного характера культуры
железа в долине Замбези [68, с. 202]. Видимо, заметную роль
в становлении индустрии железа в этом районе сыграло нали­
чие оживленного торгового обмена с прибрежными областями
и морского пути вдоль побережья, что должно было облегч•ить
передачу изделий и производственных навыков. К:ак раз это об­
стоятельство послужило одним из источников гипотезы о воз­
:\!ожности индонезийского происхождения керамики и железа в
Юга-Восточной Афр•ике [l 16, с. 375; 13'5, с. 649]. Появление в
этой части континента керамических и железных изделий из
!Ого-Восточной Азии, было по-видимому, вполне возможным,
однако пока отсутствуют серьезные доказательства того, что
масштабы этого события могли оказать существенное воздейст­
вие на хозяйственное развитие местного африканского нас.еле­
ния. Во всяком случае такая гипотеза не получ•ила поддержки у
большинства специалистов по археологии Африки.
В то же время не исключено, что населением бассейна К:он­
го была самостоятельно открыта металлургия меди. Этот район
вообще мало участвовал в контактах с ближнепериферийными
обществами Африки. Раскопки в Санrе обнаружили медные из­
делия, сходные с изделиями культуры Зива Иrньянrи и датируе­
мые VIII-IX вв. н. э. {l10, с. 472; 113, с. 19-32]. Иначе говоря,
они оказываются синхронными нигерийской бронзе из Иrбо­
Укву [129, с. 259-260, 278; 132, с. 507], что исключает возмож­
ность влияния последней. В то же время такая датировка де­
.лает эти •изделия по меньшей мере на три столетия более ран­
ними, чем аналогичные изделия Зимбабве [l16, с. 374], что
опять-таки исключает возможность влияния. Но тем же време­
нем, что и культура Иньянrи, датируется железная индустрия
культуры К:исале, к которой Нанкэн относит Сангу [ll l, с. 197-
198; 112, с. 656]; тем самым самостоятельное открытие обработ-
172
 ,ш железа в бассейне К:онго делается ма,rювероятным, хотя бы
по чисто хронологическим соображениям.
Мы видим, таким образом, что контакты периферийных аф­
риканских обществ с развитыми обществами средиземномор­
ско-ближневосточного региона послужили важнейшим каналом,
через который перифер,ия приобщалась к важнейшим достиже­
ниям народов центральных областей в. сфере материального
производства. При этом можно отметить неравноценное значе·
ние в этом процессе усвоения технологического, по определению
А. М. Хазаноuа, влияния центра [33, с. 189], различных областей,
вход1шших в его состав, а следовательно, и различных контакт­
ных регионов, сложившихся на Африканском континенте.
Главенствующая роль в контактах долгое время принадле­
жала долине Нила: именно через этот регион пришло на тер­
риторию субсахарской Африки животноводство; он же сыграл
роль источника ряда важнейших продовольственных культур
.:�.ля земледелия остальной части континента; наконец, 'Именно
долина Нила была одним из исходных пунктов развития афри­
канского железа. Оба других контактных региона значительно
-отставали от Нильской долины хронологически - они и сло­
жились ко времени, когда уже многие века продолжалось рас­
ширение зоны производящего хозяйства, в котором видное место
занимал еще додинастический Египет, и 'ИХ место в передаче
элементов производящего хозяйства первое время было гораздо
-скромнее.
И тем не менее в силу 'неравномерности исторического раз­
вития сахарско-суданская зона и Восточная Африка с тече­
нием времени догнали, а затем и превзошл'И Нильскую долину
по масштабам своего воздействия на периферийные общества.
Однако произошло это только начиная с I тысячелетия н. э., а
главное- не столько в сфере материально-технологической,
сколько в области социальной организаци•и и духовной куль­
туры. Понятно, впрочем, что произойти это могло только на
основе тех материальных предпосылок, в создании которых
главная заслуга долгое время принадлежала северо-восточному
контактному региону.
Контакты и общественная организация. Проследить воздей­
ствие контактов с центром на эволюцию форм общественно-по­
литической организации у населения первобытной периферии
гораздо сложнее, нежели установить их влияние на материаль­
Jiо-техническую сторону общественного производства. Одной из
причин здесь, •бесшюрно, служит и то, чrо само это воздейст­
вие проявлялось в социальной сфере гораздо менее ощутимо.
И все же можно попытаться установ•ить, в какой мере измене­
ния в хозяйственной деятельности способствовали изменениям
в общественной организации.
Появление железных орудий, безусловно, обеспечило замет­
ный рост экономических возможностей первобытных обществ
173
 африканской периферии. Железные орудия способствовали рас­
пространению земледелия, а распространение железа и земле­
делия по всей субсахарской Африке, за исключением Западно­
го и Центрального Судана, оказалось непосредственно связано,
с миграцией бантуязычных народов (в конечном счете к во­
стоку и юго-востоку от первоначального ареала их расселения,
г:�.е бы ни предполагать существование такого ареала: на гра­
нице современных Нигерии и Камеруна, как предлагает
Дж. Гринберг [78; 79], •или же вокруг Катанrи, как считают
М. Гатри и его сторонники [80, с. 273-282; см. также 56)).
Не приходится сомневаться, что миграции этих народов ед­
ва ли могли бы принять такой размах, если бы не опирались.
на производящее хозяйство. В свое время была высказана
мысль, будто д'ИНамизм этой экспансии объяснялся наличием у
бантуязычных мигрантов железного копья, которое обеспечива-
. ло им значительное преимущество при охоте и военных дейст­
виях. Предполагалось, что небольшие группы охотников, во­
оруженных таким копьем, устанавливали свою власть над други­
ми народами [157, с. 189-203]. Но, как не раз справедливо го­
ворилось, более вероятно, что в услов·иях тропической расти­
тельности динамиз·м экспансии придавали отнюдь 1не желез­
ное копье (которое к тому же и далеко не ,еамое эффективное
оружие охотника в лесу), а железный топор, железная моты­
га и железный нож [ер. 131, с. 74]. Кроме того, в гораздо боль­
шей степени, чем завоевание, преобладающей формой распро­
странения мигрантов была инфильтрация небольших их групп
в благоприятные для земледелия местности [50, с. 218].
Этот же рост экономического потенциала вследствие появ­
ления железных орудий труда в принципе создавал перспекти­
ву такого роста общественной производительности труда, при
которой сделалось бы возможным появление прибавочного про­
дукта и, как неизбежное следствие этого, имущественного и,
вероятно, социального неравенства, а затем и зачатков классо­
вого расслоения общества. Но в субсахарской Африке такая
принципиальная возможность реализовалась далеко не повсе­
местно, •и ко времени Великих географических открытий в при­
менении к этой части континента лишь в немногих случаях мож­
но говорить о более или менее сложившейся классовой струк­
туре. Однако как раз эти- немногие случаи наблюдались в тех
обществах, которые в наибольшей степени участвовали в кон­
тактах с классовыми обществам•и средиземноморско-ближнево­
сточного региона, во всяком случае со второй половины I ты­
сячелетия до н. э. И все же о развитии, которого достиг про­
цесс классообразования даже в этих общественных' организмах,
мы можем судить в немалой. степени лишь косвенно, по степе­
ни развитости надстроечных явлений политического характера.
Что же касается более низких уровней социальной и полити­
ческой организации, то материал, имеющийся в распоряжении
174
,1сследователя, более чем скуден. В частности, в высшей степе­
ни трудно установить, в какой мере воздействие центра могло
служить определяющим фактором для форм и темпа эволюции
такого в11жнейшеrо социального института, как община.
В той мере, в какой мы можем судить по имеющимся в на­
шем распоряжении данным, общинные формы оргаwизации и
их устойчивость определялись практически одним·и только внут­
ренними факторами развития африканских обществ. Прочность
и долговечность общины были здесь естественным следствием
целого комплекса экологических, демографических и социаль­
ных причин. В самом общем виде причины эти заключались в
жизненной необходимости коллективного труда сравwительно
больших масс люде'и, что обусловливалось в первую очередь
,спецификой африканского земледелия доколониальной эпохи
на подавляющей части территории Тропической Африки. Во вся­
ком случае, можно утверждать, что вне зависимости от интен­
•сивности и продолжительности контактов с развитыми классо­
выми обществами нигде на территории континента к югу от
Сахары не произошло выделения малой семьи в качестве ос­
новной хозяйственной единицы. Этот процесс начался лишь с
того времени, когда появился спрос со стороны европейцев на
отдельные виды земледельческой продукции ·африканского хо­
зяйства (например, пальмовое масло), и лишь в немногих райо­
нах - таких, как нижнегвинейское побережье. Но это происхо­
дило не ранее первой четверти XIX в., ·т. е. далеко за предела:
ми хронологических рамок настоящей работы.
Конечно, можно в самых общих чертах проследить большее
распространение большесемейных патриархальных общин в ре­
гионах, где контакты были более активными. И наоборот, мат­
рилинейные большесемейные общины разных т11пов [23] опреде­
..ленно преобладали в областях, которые в рассматриваемое вре­
мя в наименьшей степени соприкасались даже с ближнеперифе­
рийными обществами - в бассейнах Конго и Замбези, в южной
части восточного побережья. Но сказать, в какой мере такое
положение объяснялось именно наличием контактов или их
отсутствием, едва ли возможно при нынешнем уровне наших
знаний. Кроме того, нельзя абсолютизировать такое географи­
ческое разграничение: матрилинейные общины вовсе не столь
редки, скажем в суданской зоне. Что же касается пережитков
матрилинейных порядков в суданских обществах, то их сохра­
неwие хорошо видно как в сообщениях средневековых источни­
ков, начиная с ал-Хамдани и ал-Бекри, так и в этнографических
работах совсем недавнего времени [3, с. 160, 181; 4, с. 136, 139;
46, с. 125, 128, 183; 125].
В еще меньшей степени можно проследить какое бы то ни
было воздействие обществ Средиземноморья и Переднего Во­
етока на эволюцию форм семейной организации и семейных
отношений у афр•иканских народов, вступавших с ними в кон-·
175
такт, во всяком случае до времени массового распространениЯ1
ислама в субсахарской Африке; а это опять-таки выходит за
хронологические рамки настоящей работы.
Контакты, рабство и работорговля. Одним из важнейших ре­
зультатов контакта между классовыми обществами центра и
периферией стало знакомство последней с таК!ИМ явлением, как
рабство. Тем самым начиналась как бы психологическая адап­
тация общества к мысли о возможности использовать в своих
интересах труд себе подобного. Причем начальная точка этого
процесса лежит гораздо дальше, чем появление у периферий-
1юго общества экономических предпосылок и заинтересованно­
сти в использовании такого подневольного труда.
Приоритет в данной области, как и во многих других, при­
надлежал нильскому контактному региону. Известно, что из
стран, граничивших с Верхним Египтом, сюда в больших коли­
чествах доставлялись «дары»: скот, ценные породы дерева, сло­
новая кость и рабы. Этот импорт строился на постоянной угрозе
использования силы и на действительном ее применении еги­
петским государством. Такой характер отношений начал скла­
дываться еще в 111 тысяч�летии до н. э., а ко времени VI дина­
стии египетсК!ие экспедиции в южном направлении сделались
уже систематичными и регулярными [25, с. 80-82; 26, с. 4:-6].
В других контактных регионах интерес центральных обществ
к поставке с периферии рабов проявился намного позднее. В Се­
верной Африке можно, по-видимому, рассматривать в качестве
первого свидетельства о подобном интересе сообщение Геродо­
та об охоте гарамантов на «эфиопов-троглодитов», т. е. инфор­
мацию, восходящую к середине I тысячелетия до н. э. По-види­
мому, захваченные пленники сбывались карфагенянам. И здесь,
в гарамантской торговле с l(арфагеном, уже наметилась одна
из важнейших особенностей, которой будет впоследствии отме­
чена вся история контактов центральных и периферийных об­
ластей в сахарско-суданском регионе. А именно: главные статьи
гарамантского экспорта - слоновая кость, рабы и драгоценные
камни - все были негарамант-ского производства, т. е. добыва­
лись у более слабых соседей на юге [45, с. 34-53; 93, с. 188,
196]. После этого известия Геродота у нас не будет сколько-ни­
будь систематической ,информации о торговле рабами между
странами Северной Африки и суданской зоной до самого появ­
ления ранних арабских географических и исторических сочине­
ний, т. е. до рубежа IX-X вв. Но зато эти арабские сообще­
ния рисуют историку такую регулярность и, я бы даже сказал,
обыденность работорговли через Сахару, что это служит убеди­
тельным доказательством и давнего характера этой торговли, и
устоявшихся ее традиций - вплоть до того, что, как говорит в
своем географическом труде ал-Я:куби, «цари черных продают
черных без каких-либо помех и без войны» [4, с. 43, 46]. А бо­
лее поздние-арабские источники еще более усиливают впечатле-
176
 ние регулярного характера торговли рабами, ставшей одной из
главных составных частей обмена между Средиземноморьем и
суданскими областями [3, с. 163, 184, 235-238, 282-286; 150,
t. IV, с. 393, 421, 429, 434].
Еще позднее появляются сведения о торговле рабами на во­
сточном побережье Африки. В «Перипле Эритрейского моря»­
есть лишь немногие косвенные указания на вывоз невольников
с африканских берегов. Далее и здесь, как на западе, насту­
пает перерыв в потоке информации до появления арабских
сочинений. В трудах авторов Х в., прежде всего Бузурга б. Шах­
рийяра, можно обнаружить не только подтверждения существо­
вания экспорта рабов из африканских портов, но и довольно
!{расноречивые описания методов такой торговли [4, с. 193с_194,
207-208]. О масштабах же ее позволяет составить представле­
ние тот факт, что уже ·в конце IX в. на территории Южного Ира­
ка самыми тяжелыми работами по расчистке засолоненных зе­
мель в государственных имениях были заняты многие тысячи
«зинджей», т. е. черных невольников, происходивших в основ­
ной своей части именно из областей, прилегавших к торговым
гаваням восточноафриканского побережья.
Во всех случаях, как сказано, участие периферийных обла­
стей в торговле рабами начиналось задолго до того, как внутри
самих этих обществ складывались условия для использования
подневольного труда. И даже посл·е того, как такие условия
сложились, рабовладение и использование труда невольников
в этих обществах развивались гораздо медленнее, нежели в тех
классовых обществах, куда первоначально (да и впоследствии)
отправлялась основная масса полона. Это верно даже для
такого региона, как Нильская долина: здесь ИС!Jользовалось в
хозяйстве немалое количество рабов-полоняников как в пору
существования Напаты и Мероэ, так и в раннесредневековых
христианских царствах Нубии. Значительное количество ра­
бов вывозилось не только в древний Египет, но и в Рим и Ви­
зантию; и даже при арабском завоевании одним из главных
пунктов договора арабов с царем Донголы стало обязательство
последнего ежегодно поставлять на север по 360 невольников -
эта дань получила название «бакт» [4, с. 388-389; 39; 40, с. 141;
95]. И тем не менее, как показывают исследования последних
лет, «труд рабов в К:уше имел сравнительно ограниченную сфе­
ру применения» [8, с. 390; 9].
Еще медленнее происходило сложение условий для -при­
мнения труда рабов-военнопленных в суданской полосе. Совер­
шенно определенно известно, например, что никаких следов ис­
пользован·ия невольничьего труда нет в сообщениях источников
о древней Гане, хотя ее правители весьма активно участвовали
в торговле рабами с Северной Африкой. Первые сообщения о
применении труда рабов в той или иной форме относятся уже
к малийскому периоду, т. е. самое раннее к XIII в. Характер-
12 Зак. 477 171
 но, однако, что первоначально полоняники и их потомство ис­
по.1ь,ова:1ис1, прс,к,1с всего 11 качестве военной, а не произво­
дительной си.1ы [IГJ, с. 356]. и :111ш1, позднее начали создаваться
:;ем.1е,1е.1ьчССhl1С !lOCC.lKII IICUO.1ЫШKOII. На IJOCTOЧHOM же побе­
режье ,\фр11ка11ского ко11п1нс11та сколько-нибудь широкое при­
мснс11 не тру;tа ра6011 тормо тлос1, (даже в хозяйстве выходцев
11; н1,1Lohopa нштых 1,лассuш,1х о6щсств Южной Аравии и райо­
на Псрсндскогu зал11uа с даu11сй традицией :1кс11луата1щи не­
uольников) незначительными размерами прибрежных поселе­
ний. Ведь во всех случаях появления на побережье таких миг­
рантов дело ограничивалось захватом либо порта с его бли­
жайшими окрестностями, либо же участка берега, на котором
такой порт можно было бы построить [73, с. 75-78; 88, с. 44-
45, 75-76; 126, с. 72-74, 84-85).
Нужно отметить существенную особенность участия пери­
ферийных обществ II постаuках классоuым обществам рабов и
других товаров. По мере того как оформлялась ближняя пе­
риферия, фу11к1tин пuстаuки та1шх товаров переходила к ней
(на более ранних этапах классовые общества непосредственно
занимались захватом необходимых им материальных ценностей
у соседей - так было, скажем, на протяжении контактов древ­
него Египта с Кушем до прихода к власти в VIII в. до н. э.
XXV Эфиопской династии). Иначе говоря, ближнепериферий­
ные общества становились как бы посредниками между центром
и обществами дальней периферии. Но такая посредниче.ская
роль означала, что ближняя периферия снабжала классовые
общества центра не столько изделиями собственного обществен­
ного производства, сколько тем, что происходило с дальней пе­
риферии. Это особенно наглядно в•идно на примере сахарско­
суданскоrо контактного региона, где все главные статьи экспор­
та - рабы и золото в первую очередь - поступали от южных
соседей либо в виде регулярных даней, либо как военная до­
быча. Таким образом, связи с обществами центра не оказыва­
лись в сколько-нибудь ощутимой степе�и стимулом к развитию
-собственного общественного производства в ближнепериферий­
ных областях.
Контакты и сложение классов и государства. Эта посред­
ническая функция ближнепериферийных обществ субсахарской
Африки предопределила и важнейшую особенность процесса
классообразования в таких обществах. Почти повсеместно
здесь этот процесс пошел по второму из описанных Ф. Энгель­
сом в «Анти-Дюринrе» путей: через монополизацию радо-пле­
менной верхушкой «общественной должностной функции», а не
путем непосредственного использования возможностей получе­
ния и отчуждения прибавочного продукта в общественном про­
изводстве [1, с. 183-184}. Это вполне понятно: коль скоро по­
средничество между центром и дальней периферией не стимули­
ровало ускорение общественного производства, масса приба-
178
вочноrо продукта, складывавшаяся в этом производстве, была
невелика количественно, а отчуждение прибавочного продукта,
даже если он и появлялся, затруднялось сохранением значитель­
ных элементов родового строя •и его норм во всей обществен­
ной структуре ближнепериферийных обществ, особенно на ран­
них стадиях их функционирования в качестве таковых.
Не вызывает сомнения принципиальное единство того харак­
тера, который принял процесс классообразования в ближнепе­
рифер•ийных общеётвах всех трех главных контактных регионов
Африканского континента. Однако ра_зличными оказывались.
«общественные должностнь1е функции», которые монополизиро­
вались в разных частях Африки. Это различие в немалой степе­
ни определялось именно воздействием классовых обществ, всту­
павших в контакт с периферией в том или ином регионе.
На Северо-Востоке, в долине Нила и прилегающих к ней об­
л'астях, такой функцией оказалось руководство организацией ·и
проведением крупных ирригационных и строительных работ.
Ирригационные мероприятия крупного масштаба были очень ха­
рактерны для древнего Египта, и традиция такого рода работ
хорошо прослеживается в практике сменявших друг друга ближ­
непериферийных обществ - Напаты и Мероэ, а затем Аксума
[8, с. 271-276, 282; 10, с. 152-155, 163-165}.
В суданской зоне и на восточном побережье монополизиро­
валась прежде всего функция торгово-организационная. Для
ближнепериферийных обществ этих р,егионов торговый обмен с­
классовыми обществами центра был важнейшей частью эконо­
мики, особенно в тех случаях, когда только таким путем мож­
но было получить, как это было в Центральном и Западном Су­
дане, столь необходимый продукт, как соль. И в суданской зо­
не, и в Восточной Африке осуществление контактов требовало,
с одной стороны, преодоления довольно значительных техниче­
ских и организационных трудностей, вызванных условиями гео­
графической среды, в которой происходили контакты с клас­
совыми обществами. На пути из Судана в Северную~ Африку и
в Египет необходимо было преодолеть Сахару, где к сложно­
стям естественногеографическим прибавлялась потребность в
обеспечении безопасности от воинственных кочевников, господ­
ствовавших в пустыне вдоль основных караванных путей. С дру­
гой стороны, требовалось организовать и обеспечить безопасный
сбор главных экспортных товаров, в первую очередь рабов и
золота, в зоне дальней периферии. Такая же необходимость су­
ществовала и на восточной стороне материка: кто-то должен
был обеспечить сбор и хранение экспортных товаров до насту­
пления сезона благоприятных ветров, которые позволят эти то­
вары вывезти. Естественным препятствием служил здесь Ин­
дийский океан, плавание по которому тоже требовало немалого
технического •и организационного опыта даже при всей освоен­
ности морского пути в Восточную Африку из Аравии, Персид-
12* 179
ского залива или Индии [18; 91]. В обоих случаях помимо орга­
низации требовалось 'И военное обеспечение устойчивости и
безопасности конта1<тов. И тем более важной представлялась
военная сторона дела в Нильской долине.
Здесь небезынтересно отметить, что значение именно воен­
но-организаторской функции неизменно возрастало по мере про­
,1вижения в сторону дальней периферии. Вне зависимости от
того, какая форма контактов преобладала в отношениях ме­
жду центром и ближней периферией в том или ином регионе,
взаимодействие последней с обществами дальнепериферийными
почти всегда приобретало форму прямого военно-политического
давления на эти общества. Мы можем рассматривать это как
проявление различных форм эксплуатации центром периферии -
от прямого грабежа до неэквивалентного обмена, причем сте­
пень и того и другого имела совершенно определенную тен­
денцию к возрастанию по мере удаления от центра.
В результате монополизации общественной должностной
функции в ближнепериферийных обществах начиналось склады­
вание зачатков господствующего класса - «протокласса», по
определению некоторых исследователей [36; 55]. На начальных
этапах этого процесса он развивался путем перерождения родо­
вой верхушки, которая одна только и располагала необходи­
мыми техническими знаниями и организационно-управленче­
скими навыками, потребными для отправления этой обществен­
ной функции. Впоследствии состав этой верхушки обычно рас­
ширялся за счет в первую очередь военной знати и крупного
купечества.
В обществах Нильской долины этнический состав такого про­
токласса был более или менее однороден. В суданской же зо­
не и на восточноафриканском побережье, где торговые контак­
ты с центром сделались важнейшим стимулом сложения новой
правящей верхушки, купечество и тесно с ним связанная про­
слойка высшего мусульманского духовенства были, особенно на
ранних стадиях, выходцами из классовых обществ центральных
областей. При этом на восточном побережье континента такой
пришлый этнический элемент в составе правящих групп при­
брежных городов был в целом представлен особенно сильно.
Но и здесь новый «протокласс» складывался в конечном сче­
те в результате неизбежного компромисса между старой и но­
вой аристократией, т. е. таким же образом, как это происходи­
ло и в сахарско-суданском регионе [ер., например: 14, с. 73-74,
1()7-108; 15, с. 356-359; 19, с. 142-151].
Из изменения социальной структуры естественно вытекала и
потребность в соответствующем политическом оформлении тако­
го изменения. В появлении зачаточных форм государственной
организации у народов ближней периферии, особенно же в кон­
кретных формах, какие эта организация принимала, роль влия­
ния классовых обществ центра оказывалась довольно сущест-
180
 венной, хотя о прямом заимствовании мы можем говорить лишь
применительно к обществам Нильской долины. За последние де­
сять лет немало •исследователей склонялось к мысли, что эко­
логические условия на большей части территории Тропической
Африки предопределяли появление на континенте к югу от Са­
хары такой модели отношений эксплуатации непосредственных
производителей, которую эти специалисты рассматривают как
«азиатскую» [60, с. 125-182; 76; 139; 140; 141]. Подобная мо­
дель заключает в себе обычно сил,ьную тенденцию к появлению
•бюрократически-деспотической политической надстройки, и та­
кого рода надстройку пытались отыскать в Африке, ссылаясь
при этом на возможное воздействие традиций древнего Египта.
Но реально бюрократически-деспотические структуры возни­
кали, насколько мы можем судить при нынешнем уровне наших
знаний, только в долине Нила. Здесь, действительно, соседство
Египта, продолжительные •и достаточно тесные связи с ним не
только ускорили сложение раннеклассового общества, но и вы­
звали прямое подражание египетским формам политической ор­
ганизации. Так, Напата - первое из ближнепериферийных госу­
дарств Нильской долины - во многом была, по мнению Б. А. Ту­
раева, «сколком» с тех форм гоеударственной организации, ко­
торые приносили с собой в Куш египетские завоеватели [30,
т. 11, с. 175]_ Тем не менее современный исследователь Напаты
и Мероэ склонен считать это определение Тураева верным лишь
в довольно ограниченной степени, подчеркивая сохранение и в
общественной, •и в государственной их структуре большого числа
пережитков доклассовых норм (8, с. 331 и ел.]. Все же не при­
ходится отрицать заметное влияние египетского политического
образца на периферийные общества Нильской долины. Влияние
это было столь сильным и действенным, что правящая верхуш­
ка этих обществ, сформ•ировавшаяся, несомненно, в большой
степени под египетским воздействием, в конце концов оказыва­
лась вполне подготовленной не только к военному подчинению
ослабевшего Египта, но и к тому, чтобы при благоприятной
обстановке достаточно долгое время эффективно управлять им
в рамках древней административной традиции. Доказательства
тому - правлен'Ия в Египте фараонов XXII Ливийской (950-
730 гг. до н. э.) и XXV Эфиопской (715-664 гг. до н. э.) ди­
настий.
В двух других контактных регионах Африканского континен­
та египетские образцы политической организации не получили
распространения. Во-первых, здесь в силу Ч'Исто хронологиче­
ских причин имелись и другие образцы для подражания - кар­
фагенский и римский - в сахарско-суданской зоне, южноара­
вийские - на востоке. В доисламский период 'Имеется очень ма­
ло 'свидетельств заимствования даже внешних форм организа­
ции государственной власти. По существу, можно говорить лишь
о попытках воспроизвести римские образцы в последний период
181
существования полу11е1авнсимой Нумидии при Юбе 11. Во-вто­
рых же, и в бо;1се позднее время. когда среди правящих слоев
периферии11ых обществ довольно широко распространился ис­
.1а м, арабские, а после них и европейские источники будут под­
черкинать несоответствие форм государственной организации в
ном1111а.1ьно мусульманских государственных образованиях му­
су.11,:-�анской правовой норме, иначе говоря - их органическую
связь с древней традицией народов этих ближнепериферийных
обществ. Источники ал-Бекри (XI в.) не обнаруживают никаких
следов заимствования североафриканских образцов политиче­
ской организации в древней Гане, хотя и фиксируют уже по­
явление в Судане значительного числа мусульман с tieвepa, не
смешивавшихся, однако, с коренным населением [3, с. 160-162,
181-183].
Через три столетия после этого Ибн Баттута свидетельству­
ет о том, что малийский двор и сам правитель считали себя
мусульманами, а североафриканские купцы и факихи в эту по­
ру уже входили в состав правящей элиты; появились и черные
факихи. Но описываемые им церемонии царских приемов, долж­
ностные лица двора, упоминание жены-соправ·ительницы маи­
сы, притом обладавшей весьма реальной властью,- все эти под­
робности обнаруживают неразрывную связь форм малийской
государственности с многовековыми автохтонными традициями,
показывая, что мусульманская норма была здесь не более как
тонким налетом [150, t. IV, с. 413, 414, 417, 419]. Тот же Ибн
Баттута описывает церемонию приема у султана Могадишо та­
ким образом, что даже здесь, в как будто бы полностью исла­
мизованной среде, можно проследить определенные следы
доисламской африканской традиции. Здесь же, на восточном
побережье, в тоже, казалось бы, вполне мусульманском горо­
де-государстве Пате, наследование верховной власти осущест­
влялось по древним нормам, восходившим еще к родовому об­
ществу и ничего общего не имевшим с мусульманским правом,
даже в XVII и XVIII вв. [20, с. 65-68, 73-75; 150, t. II, с. 187-
191]. Таким образом, едва ли стоит преувеличивать значение
контактов с классовыми обществами для оформления государст­
венности и в этих двух регионах.
Но было бы неверно и недооценивать значение таких кон­
тактов. Если исходить из того принципа, что общества перифе­
рийные заимствуют прежде всего то, к восприятию чего они
уже внутренне подготовлены своим предшествующим развитием
[5, с. 91; 32, с. 91-92; 33, с. 191], то мы сможем обнаружить за­
имствование обществами субсахарской Африки довольно важ­
ных элементов политической организации. К ним относится, на­
пример, институт кадиев (мусульманских судей) в крупнейших
государственных образованиях как ЦентР.ального и Западного
Судана, так и на африканском побережье Индийского океана.
В первоначальном своем виде этот институт призван был регу-
182
 лировать как раз важнейшую часть контактов между перифе­
рийными и центральными обществами - торговые отношения.
По существу, введение в структуру управлен·ия периферийным
обществом мусульманского судьи при сохранении для подав­
ляющего большинства населения традиционных домусульман­
ских норм отправления правосудия означало, говоря совре­
менным языком, предоставление североафриканским или ара­
вийским купцам экстерриториального статуса. Это лишний раз
свидетельствует, насколько важной представлялась торговля со
средиземноморско-ближневосточным регионом правящим слоям
периферийных обществ.
В то же время включение факихов и верхушки мусульман­
ского купечества в состав правящего слоя влекло за собой и
появление новых форм обеспечениSJ их материальных и полити­
ческих привилегий, а эти формы, в свою очередь, будучи распро­
странены и на другие группы, входящие в состав правящей вер­
хушки, становились немаловажным средством ускорения форми­
рования на ближней периферии классового общества в полном
смысле этого слова. Ведь такие формы обычно заимствовались
в центре, так сказать, в «чистом» виде, внося тем самым со­
вершенно не из'1rестный до того времени элемент в структуру
общественных отношений на периферии. Убедительным доказа­
тельством тому могут служить иммунитетные грамоты госуда­
рей К:анема и Борну, самые ранние из которых восходят к кон­
цу XI в. (119, с. 14-52]. До этого само явление иммунитета, ви­
димо, не было известно в Судане.
Миграции как форма контактов. По-видимому, как особый
случай контактов между центром и периферией следует рас­
сматривать миграции и переселения тех или иных народов.
Правда, случаи, когда причиной таких миграций служило непо­
<:редственное давление развитых классовых обществ или ближ­
ней периферии, довольно редки. Чаще правильнее будет гово­
рить об опосредствованном воздействии центра на первобытную
пер·иферию в той мере, в какой именно контакты между ними
создавали импульс и возможности для экспансии или пересе­
.ления того или иного народа (или группы народов). Начавше­
-еся на рубеже нашей эры движение на восток и юго-восток на­
родов, говорящих на яз�ках семьи банту, может служить тому
хорошим примером. К:ак уже говорилось, одним из важнейших
обстоятельств, сделавших возможной эту миграцию, было рас­
пространение индустрии железа из Северной Африки и дол:ины
Нила соответственно к югу и юго-западу. Еще одним благо­
приятным фактором было знакомство этих народов с такими
пищевыми культурами, как яме, бананы и таро (вне зависимо­
сти от того, пришел ли к ним яме из Юго-Восточной Азии, как
полагает Мерд(?к (109, с. 222, 273], или из Западной Африки),
·потому что именно эти культуры обеспечивали возможность
земледелия в зоне леса и, следовательно, возможность продви-
183
жения через лес в области с более благоприятными экологиtJе­
скими условиями.
Но в ходе этой миграции бантуязычные народы оказывались.
в функции ближнепериферийных обществ по отношению к тем
народам, которые встречались на их пути. Прежние насельни­
ки, например различные группы пигмеев, жившие до того го­
раздо севернее нынешних мест своего обитания [см.: 7, с. 53-
55; 29, с. 93-95; 81, с. 106-107; 114, с. 42-44], в результате
контактов с мигрантами оказывались оттеснены в зону тро­
пических :111есов либо, как то произошло с бушменами, в не­
удобные для хозяйственного использования пустынные и полу­
пустынные области.
Итог этих контактов для тех, кто в них представлял пер­
вобытную периферию, оказался различным, хотя в общем не-•
благоприятным в обоих случаях. У пигмеев так и не развилось.
производящее хозяйство, по всей видимости, вследствие сложе­
ния своеобразного разделения труда между ними - охотника­
ми и собирателями - и бантуязычными земледельцами в райо­
нах, граничащих с тропическим лесом. Обе группы обеспечи­
пал.и оптимальное использование имевшихся у них навыков до­
бывания средств · к существованию именно в привычной для
себя сфере производственной деятельности. Такая специализа­
ция обеспечивала относительно высокую производительность.
совокупного общественного труда тех и других, что способство­
вало обмену между земледельцам.и и охотниками. В результате
возникал своего рода хозяйственный комплекс, и в нем много­
вековая традиция закрепляла определенную роль за каждой из
сторон.
По-иному происходило взаимодействие между продвигав­
шимися с севера и северо-запада бантуязычным:и мигрантами и
древним населением Юго-Восточной и Южной Африки, преж­
де всего бушменами. П_редшественники пришельцев имели про­
изводящее хозяйство на базе каменной техники, а ранние куль­
туры железа в этом районе включают немалое число бушмено­
идных и даже бушмено-боскопоидных элементов [67, с. 456; 136.
с. 309-311; 144, с. 167-170]. По всей видимости, первоначаль­
но пришлое население мирно сосуществовало с прежними на­
сельниками, которых оно познакомило с индустрией железа_
Но по мере появления все новых масс мигрантов, с одlfОЙ сто­
роны, ускорялась «негризация» бушменоидного населения, а с
другой - часть его оттеснялась в весьма неблагопр:иятную для
хозяйственной деятельности экологическую среду. При этом хо­
зяйство таких групп бушменов могло утратить производящий
характер, а за этой утратой последовала, видимо, и деградация
общественных структур. Во всяком случае, можно полагать, что
нынешняя социальная структура уцелевших остатков бушмен•
ского населения, основной единицей которой служит локальная
группа охотников и собирателей, вторична. В то же время не
184
исключено, что какая-то часть бушменоидного населения Юго­
Восточной Африки оставалась охотниками и собирателями даже
при наличии производящей экономики у других бушменских
групп: устная традиция бантуязычноrо сейчас населения Зам­
бии и Малави сохранила немало упоминаний о «маленьких лю­
дях», упорно не желавших переходить к оседлости рядом с зем­
ледельцами банту и потому оттеснявшихся все дальше и даль­
ше в неудобные для хозяйствования районы [66, с. 667].
Примером прямого воздействия центра на миграции сравни­
те.'Iьно многочисленных групп может оказаться история гара­
мантов, если принять, что миrранты-эгейцы явились одной из
главных составных частей этого народа. Сколь ни ненадежны
сахарские наскальные изображения как источники для датиро­
вок, однако содержательная их сторона, по мнению многих спе­
циалистов, позволяет как будто говорить о том, что в резуль­
тате переселения эrейцев на территорию современной Ливии
сформировался этносоциальный организм, в котором этническая
стратификация в общем соответствовала стратификации соци­
альной [27, с. 54-55; 28, с. 18-20; 48, с. 346-347; 84, с. 379--
382; 85, с. 301-303]. И именно прише,1ьцы сQставили правя­
щий слой воинов на боевых (или даже просто престижных, как
считают некоторые авторы, например Ж. К:ан) колесницах.
В связи с миграциями эrейцев заслуживают упоминания и
возможные миграции берберского населения Северной Африки
к югу, в направлении р. Нигер и оз. Чад. При нынешнем уров­
не наших знаний довольно трудно сказать, имели ли в рассмат­
риваемый перJ-!Од место сколько-нибудь реальные крупные пе­
редвижения берберов в южном направлении (даже с учетом
того, что критерий массовости в применении к тому или иному
передвижению каких-либо этнических групп на рубеже, скажем,
I тысячелетия до н. э. и I тысячелетия н. э. должен был суще­
ственно отличаться от современного: тогда крупным могло счи­
таться передвижение с участием немногих десятков тысяч ч�ло­
век). Однако некоторые африканские исследователи, основыва­
ясь главным образом на устной исторической традиции ряда
западно- и центральносуданских народов, считают возможным
выдвинуть пре.ztположение о таких миграциях как одном из глав­
ных элементов этногенеза населения Западного и Центрального
Судана. По логике этих построений движение предков совре­
менных_ берберов к югу происходило под нажимом каких-то
пришельцев с севера. При этом, подчеркивают сторонники та­
кой концепции, речь шла не столько о взаимодействии двух
расовых типов -- негроидного и европеоидного - сколько о кон­
тактах между народами -с различными формами рода: мате­
ринским родом - у суданских народов, отцовским - у мигран­
тов с севера. В результате таких контактов у тех или иных
этнических общностей могла бы произойти с,мена материнского
рода отцовским [42, с. 91, 202; 43, с. 79-81; 60, с. 115-120].
185
 К сожалению, пока эта точка зрения остается л.ишь гипотезой,
хотя, по-видимому, и содержит определенное рациональное зер­
но. Во всяком сдучае, в конце I тысячедетия до н. э. часть чад­
ских народов была оттеснена к югу из центральных районов
Сахары; в этом случае в непосредственный контакт с негроид­
ным населением вступали сахарские берберы-кочевники, т. е. глав­
ным образом предки современных туарегов. Но уже с VII в. н. э.
сами эти кочевники начали сдвигаться к югу под давлением
распространявшихся в Северной Африке арабов [109, с. 137).
Такая же связь существовала и между появлением в Магрибе,
т. е. в Марокко и западных районах Алжира, в XI в. кочевых
арабов, вытесненных из Нильской долины высокоразвитым
классовым обществом фатимидского Египта. А это, в свою оче­
редь, сопровождадось активизацией экспансии в южном направ­
лении, в сторону древней Ганы, кочевых берберов-санхаджа, со­
ставивших позднее главную ударную силу альморавидского
движения.
Довольно затруднитедьно дать ответ на вопрос о том, име­
JIИ ли место на Африканском континенте миграции, направлен­
ные от периферии в сторону центра. История Азии и Европы
дает нам множество примеров таких миграций. Однако в Аф­
рике это явление было распространено в несравненно меньшей
степени. Едва ли можно рассматривать как миграцию подобно­
го рода известное нашествие на Египет так называемых наро­
дов моря в конце XIII в. до н. э., закончившееся их поражением.
В данном случае произошло скорее столкновение между еги­
петской державой и жителями стран Северного и Северо-Во­
сточного Средиземноморья, т. е. в конечном счете между двумя
областями тогдашнего центра. Установление власти над Егип­
том XXII и XXV династий (см. выше) не приведо к появлению
в долине Нила сколько-нибудь заметных групп «ливийцев» или
«эфиопов».
Конечно, перемещение народа фульбе к местам его совре­
менного обитания, начавшееся в предедах интересующего нас
периода (независимо qт того, считать ли, что прародина фуль­
бе находилась в Центральной Сахаре иди в Северо-Восточной
Африке [6, с. 46-47, 51-52; 12, с. 127-128]), может рас­
сматриваться как миграция такого рода. И тем не менее это
движение, во-первых, проходило вдодь границы между цен­
тральными и периферийными областями, а во-вторых, практи­
чески никак не затронуло классовые общества центральной ча­
сти ойкумены. В итоге в хронологических рамк�х настоящей
работы мы можем говорить о единственной крупной миграции
на территории континента, в какой-то мере аналогичной тем,
которыми столь богато прошлое Евразии. Речь идет об альмо­
равидском завоевании Магриба берберами-санхаджа в XI в.­
тогда перемещались к северу десятки тысяч кочевников. Но и
оно не привело в конечном счете к _скодько-нибудь суще-
186
 ственному изменению этнического состава берберского н,н:еJJе­
ния эгой части Северной Африки.
Контакты и духовная культура. В сфере духовной культуры
результаты воздействия классовых обществ на общества пери­
ферийные в принципе прослеживаются труднее, и.ежели в об­
,,асти социально-политических отношений. Однако в Африке
наряду с явлениями, в которых влияние центральных областей
не может быть установлено с полной достоверностью, можно
наблюдать и совершенно несомненные случаи не только влия­
ния, но и прямых заимствований, притом в весьма широких
масштабах.
В наше время общепризнано, что древнеегипетская цивили­
зация в основе своей была африканской, хотя основа эта была
в течение· многих веков -обогащена и дополнена бесчисленными
контактами с другими странами Средиземноморского бассейна,
в то же самое время обогатив и дополнив их культуры. В свою
очередь, древний Египет и непосредственно и через ближне­
-периферийный Куш оказывал, ·бес-спорно, сильнейшее воздейст­
вие на народы Тропической Африки. Естественно предположить,
что генетическое родство египетской культуры с культурами
народов внутренних областей континента могло в определенной
степени облегчить усвоение последними достижений Египта во
всех сферах жизни [13, с. 17-18, 26-29; 82).
Этнографические исследования посл,едних 50 лет дали бо­
гатый материал, обнаруживающий порой разительное сходство
многих явлений· в политико-идеологической области у народов
Центральной и Западной Африки с тем, что нам известно о
древнеегипетской культуре. Это в особенности относится к ин­
ституту сакральной власти вождя, к религиозным �wедставле­
ниям и т. п. Неудивительно, что многие исследойатели, как
западные, так и африканские, считают это сходст-во доказатель­
ством прямого заимствования тех или иных норм и обычаев из
Нильской долины [58; 59, с. 160-173; 60, с. 194-205; 71; 115;
127; 128; 154).
Остается, однако, открытым вопрос о том, что можно дей­
ст_вительно считать прямым заимствованием, пусть даже и про­
шедшим через несколько промежуточных этапов, а что - ре­
зультатом стадиального сходства (которое само по себе вовсе
не отрицает возможности наличия какого-то общего культурного
субстрата у большинства народов субсахарской Африки). Во
всяком случае,' если фигура сакрального вождя у аксумитов
была, несомненно, заимствованной, а у нилотского народа шил­
луков такое заимствование в большой степени вероятно, то утвер­
ждение о египетской традиции, присутствующей будто бы в
оформлении царской власти у моси или у сонгаев при первой
династии царей-дья, далеко не так бесспорно. По всей вероят­
ности, автор этих строк был в свое время излишне категори­
чен, приписывая совпадающие черты в политико-идеоло�ической
187
 и религиозной сферах только стадиальному сходству [33, с. 179].
и более прав другой советский ,исследователь, который подчер­
кивает, что «далеко не все можно объяснить случайными сов­
падениями или стадиальной близостью» [8, с. 395]. Но все же­
в каждом случае, когда обнаруживается подобное сходство
между древнеегипет ской традицией и нормами того или иного­
из обществ субсахарской Африки (особенно при значительном
удалении последнего от Нильской долины), требуется тщатель­
ный анализ исторического развития таких норм.
Если заимствования в идеологической сфере (а в конкрет­
ных условиях рассматриваемого в данной работе исторического
периода речь может идти почти исключительно о религиозных
верованиях) из древнего Египта далеко не всегда можно уста­
новить с полной достоверностью, то иначе обстоит дело с таки-•
ми мировыми религиями, как христианство и ислам. В обоих
последних случаях несомненны как прямое за;имствование, так
и то, что это заимствование осуществлялось при непосредствен­
ном контакте ближней периферии с кл,ассовыми обществами
центра. Принципиальное единство в этих случаях несомненно,
хотя темп и ареал распространения ислама и хр:истианства ока­
зались в конечном итоге очень разными. Общей чертой было
и то, что новые формы идеологии, дававшие как бы идеологи­
ческую санкцию новым формам социально-экономической и по­
литической организации, складывавшимся на периферии клас­
сового мира в большой мере под его воздействием, в то же вре­
мя сами приспосаблива.тн1сь к местным условиям, зачастую
весьма отличным от тех, в которых они возникли. В результате
такого приспособления эти идеологические формы в конечноl'>\
счете оказывались весьма далеюи от тех, которые можно был<>
бы обозначить как канонические. Другими словами, и в этих
случаях с наибольшей легкостью усваивались реципиентом те
новые элементы идео.'!оrических представлений, которые оказы­
вались ближе к его собственным; остальные же, даже в случае
их восприятия, подвергались существенной переработке 4•
4 В этом смысле очень характерен ,пример распространения ислама сре­
ди берберского населения Северной ,Африки III Сахары. Ислам VII-VIII вв.,
еще не успевший создать развитую догмат,ику, оставался в это время тем
самым учением, сложившимся под -сильнейшим воздействием кочевой среды.
каким он был создан Мухаммедом -в начале VII в. Неудивительно, ·что ко­
чевое берберское на,селение воспрt11няло его весьма легко. Но в дальнейшем
именно кочевники упорно сохраняли и стремились распростр11нить самые ар­
хаичные и примитивные формы ислама, что 'В значительной степени сохра­
нялось .вплоть до нашего столе11ия. Характерно при, этом, что ислам в таком
виде не трансформировал в сколько-нибудь заметной степени социальную
структуру кочевого племени ни у туарегов, ни у сахарских арабов. И кос­
венным результатом такого положения стало то, на первый взгляд парадок­
сальное, обстоятельство, что одним из гла,вных посредников при п�ре�цаче
вт�яния центра бли:жнеперt11ферийным общества,м субсахарС1Кой АфриКJ1 ока­
зались общества, чей уровень социально-экономического и культурного раз­
вития был и оставался даже к концу интересующего нас временill ниже уров­
ня развития и доноров, и ре111и:пиентов.
188
 Если в применении к христианству это обстоятельство в Аф­
рике представляется еще не столь очевидным (хотя едва ли
можно считать случайностью то, что в долине Нила и в Эфио­
пии в "онечном счете утвердилось монофиситство, т. е. форма
христианства, с точки зрения официальной церкви, еретическая),
то история африканского ислама даст нам множество примеров
такого приспособления. Оно прои,сходило как в сфере обряд­
ности/ так и в области применения мусульманской правовой
нормы для регулирования самых разных сторон жизни общества
r1Б; 77; 89; 14.5; 14G; 147; 148). В частности, как показывает
опыт большинства исламизованных (или считающихся тако­
выми) обществ суданской полосы, влияние мусульманского пра­
ва было весьма незначительным как раз в важнейшей для об­
щества области регулирования поземельных отношений. Не­
велико оказывалось его воздействие и в сфере наследственного
права, в особенности же при наследовании власти (отчасти об
этом уже говорилось ранее). Но в то же время нельзя упускать
из виду, что принятие ислама тем или иным африканским ПР.а­
вителем существенно укрепляло его позиции в контактах с
классовыми обществами центра, ставя его в равное положение
с формально-правовой точки зрения с теми, кто представлял
такие общества как в субсахарской Африке, так и в странах
средиземноморско-ближневосточного ре11иона. Насколько самим
африканцам эта сторона дела представлялась существенной, хо­
рошо можно видеть, скажем, в сообщении ал-Омари (и ал-Мак­
ризи) о том, как малийский маиса Муса I Кейта отказался це­
ловать землю перед мамлюкским султаном Египта во время
аудиенции, ссылаясь на то, что, как мусульманин-меликит, он
может склоняться лишь перед Аллахом [24, л. l06v-l07r; 87,
с. 76, 89).
Еще большей оказалась роль ислама в приобщении населе­
ния субсахарской Африки к достижениям передовой для сред­
невековья мусущ,манской культуры, вобравшей в себя дости­
жения многих народов Средиземноморья и Ближнего Востока,
т. е. как раз тех областей, которые играли роль центра по
отношению к внутренним районам Африканского кон�инента.
В частности, невозможно переоценить значение важнейшего
составного элемента этой культуры: арабского языка и его
письменности. Как известно, арабский язык выступал в функ­
ции международного языка культуры и науки на огромном
пространстве - от Атлантичес!{оrо океана до Индостанскоrо
п-ова. Конечно, не приходится говорить о распространении
арабского языка в широких массах африканского населения;
им владел лишь очень небольшой слой правящей элиты. Но, во­
первых, в этом отношении положение нисколько не отличалось
от того, что наблюдалось в средневековой Европе, где место
арабского занимала латынь; а во-вторых, даже при этом ус­
ловии современное состояние изученности арабоязычной лите-
189
ратуры, созданной в Африке к югу от Сахары, позволяет ут­
верждать, что африкашrы в11ес,1и весомый вклад в создание
общего фонда .штсратуры на арабском языке.
Интс11r11в11ос11, про11ик11ове1111я во u11утренн11е области Аф­
рика 11ско1 о ко11т1111С'11та мусу.1ьма11ской культуры и арабского
языкii как неотъемлемой части последней, не соответствовала
хро110.1оп111 11род1и1жс11ин мусульманских завоевателей по аф­
риканской Jемле. Проникновение это ранее всего нача.1ось и бы­
ло наиболее активным в Центральном и Западном Судане, куда
арабы �шли лишь в VIII в., тогда как в Нильской долине они
появились уже в 40-х годах VII в., а на восточном побережье
местные хроники сообщают о появлении первых мусульман из
Аравии на рубеже VII-VIII вв. Но в долине Нила продвиже­
нию на юг ислама и арабского языка препятствовало сохране­
ние достаточно сильных и устойчивых нубийских христианск,их
uарств Мукурры и Алвы, просуществовавших до последней тре­
п, XIII в., а после их завоевания египетскими мамлюками
дальнейший путь к югу ис:1аму преградила христианская Эфио­
пия. На востоке мусульманская культура из Южной Аравии
)'Спешно распространилась в странах Африканского рога, од­
нако на побережье Индийского океана дальше к югу, где ислам
также получил широкое распространение, у арабского языка
появился сильный соперник - язык суахили, сложившийся как
литературный язык уже в XII в. Это, однако, не умаляет роли
арабского языка, ибо письменность суахили была создана на
основе арабской графики.
Арабская же графика послужила базой, ца которой созда­
валась письменность и для некоторых языков суданского ре­
гиона - прежде всего хауса, канури и фульфульде (но это
произошло гораздо позднее, нежели на восточном побережье
континента, практически уже за пределами хронологических
рамок настоящей работы). И потому в Центральном и Запад­
ном Судане сложилась достаточно сильная арабоязычная ли­
тературная традиция, сохранившаяся до первых десятилетий
ХХ в. Правда, основные дошедшие до нас памятники этой тра­
диции относятся к XVII-XIX вв., т. е. хронологически опять­
таки лежат за пределами занимающего нас сейчас периода.
Одна.ко не приходится сомневаться, что появлению этих памят­
ников предшествовала довольно дл,ительная история литера­
турного творчества на арабском языке; в частности, суданские
исторические хроники свидетельствуют о том, что в Томбукту
подобная литературная деятельность существовала уже на ру­
беже XIV и XV вв. Еще более ранними· памятниками арабо­
язычной письменности в суданской зоне- оказываются уже упо­
м.инавшиеся иммунитетные грамоты ( «махрамы») царей Кане­
м а и Борну - они относятся к последним двум десятилетиям
XI в. В целом можно, по-видимому, говорить о том, что кон­
фессиональный i!!:арактер мусульманской культуры в историче-
190
 ских условиях ближнепериферийных обществ Судана и Восточ­
ной Африки во многих случаях оказывался менее выражен, не­
же.�и в странах Переднего Востока и Северной Африки.
Роль контактов для реципиентов. Переходя к оценке значе­
ния контактов периферийных обществ с классовыми общества­
ми центра, нужно с самого начала подчеркнуть: в значитель­
ной части случаев дать однозначную оценку оказывается невоз­
можно. В разных регионах и в разное время результаты взаимо­
действия могли быть очень разл,ичными, что предопределяет и
неизбежную в таких условиях многовариантность возможных
птветов. Крnм<' того, при очень четком делении африканской пе­
риферии на ближнюю и дальнюю влияние контакта с центром
могло давать противоположные результаты для разных об­
ществ в одном ,и том же регионе и в одно и то же время.
В принципе связи с более развитыми общественными ор­
ганизмами должны были способствовать определенному· ус-,
корению процессов имущественной дифференциации, а затем
и классообразования на периферии. Однако действие этой прин­
ципиально бесспорной общетеоретической закономерности осу­
ществлялось параллельно с воздействием таких факторов, ко­
торые ей противодействовали, причем значительная часть этих
факторов тоже была следствием контактов с классовыми об-
ществами центра.
Сказанное можно проиллюстрировать прrимерами, относящи­
мися ко всем трем главным контакrным регионам на Африкан­
ском континенте. Так, связи с древним Египтом давали Кушу
возможность приобщения к великой древнеегипетской цивили­
зации, длительное время бывшей в Средиземноморье самой
разнитой, способствовали сложению на территории Куша срав­
нительно высокой культуры, ускоряли социальное расслоение
в периферийном обществе, приведшее в конечном счете к фор­
мированию Напатскоrо царства. Но в то же время Египет, по
существу, искусственно тормозил развитие Куша, подрывая его
производительные силы хищническим выкачиванием ценностей
и решительным подавлением всяческих проявлений самостоя­
тельности со стороны местных правителей. По меткому заме­
чанию Б. Б. Пиотровского, культура Напаты развивалась «под
сильным влиянием и в тисках Египта» [26, с. 11; см. также 8,
с. 390-392].
Точно так же не вызывает сомнения, что в суданской зоне
и на восточ-ном побережье монополизация организационных
функций в торговых связ�:�х с классовыми обществами центра
ускорила развитие имущественного неравенства, которое было
главной материальной предпосылкой разложения родового
строя, и вызвала появление в обществе непроизводительной про­
слойки, пр.евращавшейся с течением времени в «протокласс», а
затем и в класс эксплуататоров в полном смысле этого слова.
Налицо, казалось бы, бесспорное ускоряющее влияние. Но та
191
же самая торговля с центром, которая об�условила развитие
описанных процессов, сделалась весьма мощным тормозящим
фактором по отношению к этому развитию. Ее специфика в
обоих регионах заключалась в том, что предметом обмена с
центром служили не продукты собственного общественного про­
и зводства, а товары, полученные на границах с дальней пери­
ферией, среди которых ведущее место занимали золото и не­
вольники. При таком составе экспорта отсутствовали сколько­
нибудь серьезные стимулы к расширению и интенсификации
собственного хозяйства в ближнепериферийных обществах. Их
посредн,ическая роль в контактах центра и дальней периферии
означала, таким образом, не только консервацию, но и углуб­
ление разрыва между уровнем развития экономики в центре и
на ближней периферии. И если, как уже говорилось, степень
неэквивалентности обмена имела тенденцию к возрастанию по
мере удален:ия от центра, то параллельно с этим увеличивалась
и неэквивалентность обмена между центром и бл.ижней пери­
ферией: как проявление этого мы можем рассматривать закреп­
ление застойного характера экономики последней. Эта специфи­
ка эволюции, вызванная посредническим положением ближне­
периферийных обществ, особенно хорошо может быть просле­
жена на восточноафриканском побережье. Здесь отсутствовали
даже те попытки расширить собственное хозяйство сложившей­
ся правящей верхушки за счет эксплуатации полоняника, ка­
кими отмечена история суданской зоны начиная с XIII в.
Что касается воздействия опосредствованных контактов с
КJiассовыми обществами центра на дальнюю перифер1ию, то,
как уже говорилось, общий баланс их оказывался для народов
последней неблагоприятным. Именно эти народы были глав­
ными поставщиками экспортных товаров, которые центр полу­
чал от ближнепериферийных посредников. Для обществ, высту­
павших в роли таких посредников, влияние центра оказывалось
все же двойственным: конечно, оно сопровождалось стагнаци­
ей в сфере хозяйственной, но это в известной степени возме­
щалось ускорением складывания предпосылок классообразова­
ния, и в первую очередь имущественного неравенства и уси­
ливавшейся под его воздействием социальной дифференциации.
У народов же, населявших дальнюю периферию на границе
ближнепериферийных областей, такого ускорения не происхо­
дило. И более того, влияние центра для них принимало форму
хищнической эксплуатации и в, конечном счете разрушения их
социальной и демографической структуры под воздействием си­
стематического изъятия большой доли главной производитель­
ной силы общества (т. е. трудоспособного населения), которое
осуществлялось в широких масштабах правящей верхушкой
ближней периферии.
Неблагоприятным оказывалось воздействие центра на даль­
нюю периферию и в тех редких случаях, коrда·оно, будучи опо-
19'2
 сред..:rвvванным, не сопровождалось эксплуатацией ее со сто­
роны обществ ближнепериферийных. Пример тому мы видели
в судьбе народов, вступивших в контакты с бантуязычными
скотоводами и земледельцами во время миграций последних
(см. выше).
Таким образом, если попытаться дать в самой общей фор­
ме ответ на такой вопрос: каково было значение контактов с
классовым центром для ближнепериферийных оJществ?- то,
по-видимому, придется признать, что для дальней периферии
оно практически всегда оказывалось тормозящим. На общест­
ва же ближнепериферийные эти контакты влияли двояко, при­
чем воздействие факторов, ускорявших развитие, как правило,
ограничивали факторы, способствовавшие застою экономики
ближней периферии. При этом можно утверждать, что во вре­
мени замедляющая тенденция проявлялась сильнее, и разрыв в
уровнях экономического и технического развития между цент­
ром и ближней периферией имел тенденцию к нарастанию на
всем протяжении рассматриваемого в настоящей работе исто­
рического периода.
Роль контактов для центра. Проблема обратного влияния
африканской периферии на классовые общества средиземно­
морско-ближневосточноrо региона может, по-видимому, в общем
рассматриваться в рамках концепции, предложенной недавно
А. М. Хазановым {33, с. 186-187). Правда, он считает, что жиз­
ненной необходимостью контакты с первобытной периферией
быJш· только для обществ античного типа, тогда как для об­
ществ передневосточных возможность эксплуатации периферии
«все же не была определяющей для их нормального функциони­
рования». По всей видимости, это можно отнести и к древнему
Египту - но лишь в той степени, в какой речь ид�т о его спон­
танном развитии в качестве самостоятельного этносоциальноrо
организма. Что же касается древнего Египта как великой дер­
жавы древности, оказавшей огромное влияние на развити� об­
щечеловеческой цивилизации, то дело обстояло иным образом.
Именно людские и материальные ресурсы, получаемые с пери­
ферии, делали возможным самое существование такой держа­
вы. В этом смысле едва ли можно провести принципиальную
границу между древнеегипетским и античным обществами.
И как раз в таком качестве древнеегипетское общество жиз­
ненно нуждалось в своей периферии: тот же К:уш служил Егип­
ту практически неисся·каемым источником сырья и рабочей си­
.'!Ы. Помимо этого со времен Среднего царства нубийцы состав­
ляли довольно заметную часть египетского войска. Имен­
но рабочая сила, т. е. невольники, служила едва ли не самой
важной частью нубийского экспорта вниз по Нилу.
В средние века состав вывоза с африканской периферии в
основном не изменился: предметами его по-прежнему служили
рабы, золото, драгоценные камни, экзотические животные и рас-
13 Зак. 477 193
 тения. Однако относительная важность этих статей экспорта
претерпела заметные изменения. Для классовых обществ цент­
ра импорт рабочей силы не представлял уже в этот период та­
кой важности, хотя ни в коей мере не следует преуменьшать ме­
сто рабского труда в экономике некоторых этих обществ, преж­
де всего располагавшихся по южному берегу Средиземного моря
и в районе Персидского залива. Поэтому и вывозили рабов по­
прежнему в больших количествах: по весьма осторожной оцен­
ке Р. Мони, только из Западной Африки в XIV-XVI вв. вы­
возили на север (включая и Египет) не менее 20 тыс. рабов в
год [104, с. 379, 514 и др.]. С тем, что использование рабов в
хозяйстве, а следовательно, и работорговля с африканской пери­
ферией продолжали играть видную роль, согласны и те, кто
возражает против такой цифры [99, с. 180, 307]. И все-таки
главное внимание обществ центра в это время привлекало уже
африканское золото, а не африканские невольники.
Именно золото и его месторождения прежде всего занимали
внимание авторов арабоязычных географических и историче­
ских трудов на протяжении всего средневековья, идет ли речь
о Нубии, Западном Судане или восточном побережье Африки".
Такое внимание арабов· к африканскому золоту объясняется
тем, что из Африки к югу от Сахары поступала как раз основ­
ная часть того золота, которое обращалось в экономике Среди­
земноморского бассейна и мусульманского Востока. Учитывая
ведущую роль именно мусульманских стран в хозяйстве Сре­
диземноморья на протяжении значительной части средневековья,
во всяком случае до начала XIII в., легко понять, что золото,
поступавшее из Африки, достаточно долго оставалось основой
денежного обращения не только на Ближнем Востоке, но и в
Западной, особенно в Южной Европе [41; 47; 96; 98, с. 52-53,
77; 99, с. 53, 291-294, 107]. Можно говорить о том, ·что это
золото в немалой степени способствовало зарождению и раз­
витию капиталистических отношений в Южной Европе в XIII-­
XIV вв. [17, с. 134-139; 64, с. 133-144]. Таким образом, !! в
этот период африканская периферия оставалась необходимой
составной частью тогдашней мировой экономической системы,
:хотя характер ее отношений с классовыми обществами центра
сделался уже несколько иным, нежели в предшествующий пе­
риод.

На основании изложенного можно говорить о трех основных

этапах в развитии контактов между классовыми обществами
центра и первобытной периферией на Африканском континенте.
Первый из них охватывает время позднего африканского нео­
лита в той мере, в какой можно уж,е соотнести его со временем
5 Обзор этих сведений см. 1[ 16, с. 00-70; �Р- таюже б5].

194
появ.1ения классовых обществ в восточной части бассейна Сре­
диземного моря, т. е., грубо говоря, с 111 тысячелетия до н. э.
Окончание его относится примерно к середине I тысячелетия
до н. э. Этот период характеризуется расцветом цивилизации
древнего Египта, африканской по происхождению, но обога­
щавшейся за счет многочисленных контактов с Передней Ази­
ей и эгейским миром. На это же время приходится и существо­
вание в восточной части Средиземного моря минойской циви­
лизации на Крите и тесно с нею связанных культур бронзы в
материковой Греции.
Обе эти цивилизации оказали заметное воздействие на пери­
ферийные области Африки, хотя воздействие это и ограничива­
лось территориально Северной Африкой и отчасти Центральной
Сахарой, а также долиной верхнего течения Нила. На протя­
жении этого этапа в сфере материальной культуры и хозя(!:ства
одним из важнейших результатов контакта с классовыми обще­
ствами оказалось первое знакомство Северной Африки с инду­
стрией меди и бронзы. Такое знакомство подготовило. затем
возникновени-е единственного на территории континента очага
культуры меди и бронзы в Северо-Западной Сахаре; окончатель­
ное его сложение относится, однако, уже к следующему хро­
нологическому этапу. К первому же периоду относится и по­
явление в Африке лошади в первой половине II тысячелетия
ДОН. Э.
В области -социальной организации мы можем отметить по­
явление к концу раннего этапа контактов и под их воздействием
первых известных нам государственных образований в долине
Нила (выше собственно египетской территории) - Напаты, а за­
тем Мероэ. Формы политической организации в них, равно как
и многое в сфере идеологической, носили бесспорный отпечаток
египетского образца. Можно, видимо, говорить и о складывании
в пределах Центральной и Восточной Сахары политической
общности, которая может быть определена как rарамантская, в
последние века II тысячелетия до н. э. (или на рубеже ,I ты­
сячелетия до н. э.). В этой связи, очевидно, не вызывает сом­
нения и заметная роль миграций эгейцев в передаче населению
сахарской зоны достижений раннеклассовых и классовых об­
ществ Восточного Средиземноморья.
В целом на протяжении этого раннего этапа влияние кон­
тактов следует оценивать, скорее, как убыстрявшее развитие
периферийных обществ-реципиентов, в особенности в сфере тех­
нико-экономической. Характерно, что именно к этому времени
относится и наиболее активное участие африканской периферии
в формировании общечеловеческой цивилизации через посред­
е-тво великой цивилизации древнего Египта.
Второй этап охватывает время от середины I тысячелетия
до н. э. до VII в. н. э. Он характеризовался значительным рас­
ширением географического ареала контактов. К рубежу нашей
13* 195
 эры на Африканском континенте уже сформировались в основ­
ном два типа периферии - дальняя и ближняя, причем все бо­
лее явственно выступала тенденция к оттеснению дальнепери­
ферийных обществ к югу, юго-западу и юго-востоку, наметивша­
яся еще в предшествующем ,периоде.
В области материальной культуры и экономики определяю­
щим фактором развития периферийных обществ на этом этапе
контактов стало распространение на континенте индустрии же­
леза, начавшей свое продвижение на территорию Тропической
Африки. Роль восточноафрика1нского побережья в этом про­
цессе к настоящему времени не может считаться вполне выяс­
ненной, однако несомненно, что, если заимствование железа из
Юго-Восточной Азии какими-то группами населения Восточной
Африки и нельзя считать в принципе невозможным, оно все же
было бы и менее заметным по масштабам, и более поздним по
времени.
Именно с культурой железа оказалась связана крупнейшая
из известных нам в истории Африки миграций населения, в ос­
новном укладывающаяся в хронологические рамки данного эта­
па: движение бантуязычных народов из первоначального ареа­
ла их расселения и их постепенное распространение по всей
южной половине континента. Эта миграция может рассматри-
- ваться как один из наиболее важных, хотя, быть может, и кос­
венных, результатов контактов между центром и периферией на
территории Африки. В то же время именно миграция банту­
язычных народов по мере их удаления от зон непосредственного
контакта с классовыми обществами с достаточной определен­
ностью выявила и закрепила тенденцию к понижению уровня
развития африканских цивилизаций в направлении-с севера на
юг и с северо-востока на юго-запад. Собственно говоря, эта тен­
денция, уже отмечавшаяся в литературе [см. l l, с. 26), была
объективным отражением последовательности и интенсивности
контактов между центральными и периферийными обществами
в Африке.
Под влиянием взаимодействия с классовыми обществами
центра на этом этапе ускорилось социальное развитие на пери­
ферии. Помимо продолжавшихся традиций государственности в
долине Нила, где Мероэ сменил Аксум, в рамках указанного
времени созрели предпосылки для складывания первых из из­
вестных нам ранних государственных образований по обе сто­
роны Сахары -- Мавретании и Нумидии (в 1Последние века I ты­
сячелетия до н. э.), а затем Ганы (в III-IV вв. н. э.) и Канема
(около VIII в.).
В духовной сфере следует отметить параллельно с оформ­
лением ранней государственности и в непосредственной связи
с нею попытки внедрения римского пантеона в Нумидии при
Юбе I и Юбе II, равно как и заметную романизацию правящей
верхушки в североафриканских полунезависимых государствен-
196
 ных образованиях. Более важным по своим социальным и куль­
турным последствиям оказалось проникновение христианства
вверх по долине Нила и его закрепление в Аксумском царстве
в IV в.
Началом третьего этапа контактов следует считать арабское
завоевание Египта и Северной Африки в VII в. Это завоевание,
которое может одновременно рассматриваться и как крупная
миграция, имело следствием значительную активизацию кон­
тактов между средиземноморско-ближневосточным центром и
африканской периферией ойкумены. Для данного этапа харак­
терно дальнейшее расширение географического ареала, в кото­
ром происходило взаимодействие доклассовых и классовых об­
ществ. В частности, резко возросло значение в этом процессе
восточноафриканского и суданского регионов в сравнении с
Нильской долиной. Граница дальней периферии оказалась
сдвинута до зоны тропических лесов Западной и Центральной
Африки.
В целом третий период контактов в сравнении с двумя пред­
шествовавшими характеризовало заметное преобладание влия­
ния классовых обществ центра в сферах социальной организа­
ции и духовной жизни. В области же хозяйственной, напротив,
едва ли можно говорить о каких-либо существенных резуль­
татах контакта, в той или иной мере сопоставимых с результа­
тами двух предыдущих этапов. Производящее хозяйство в пери­
ферийных обществах было уже впмне приспособлено к эколо­
гическим условиям их существования и настолько специфично,
-что классовые общества центра не могли более дать периферии
заметного импульса, который бы ускорил р;�звитие производ­
ства. И самый характер экономического взаимодействия оказы­
вался неблагоприятным для периферии.
В VII-XV вв. особенно ясно выявился двойственный хара�­
тер влияния обществ центра на первобытную периферию.
В ближнепериферийных обществах контакты ускоряли спонтан­
ное развитие имущественной и социальной дифференциации, что
в конечном счете вело к появлению на ближней периферии ран­
неклассовых, а затем и сложившихся классовых обществ. В то
же время преимущественно торговый характер контактов, при
которых центр не интересовали продукты общественного про·
изводства ближней периферии, способствовал стагнации собст­
венного хозяйства ближнепериферийных обществ. Дальняя же
периферия служила исключительно объектом эксплуатации со
стороны классовых обществ центра при посредстве периферии
ближней, что вело к резкому нарушению естественного разви­
тия дальнепериферийных обществ, а нередко и к разрушению
их социальной структуры.
В духовной сфере особенное значение имело распростране­
ние ислама в глубинных областях континента. Это явление, с
одной стороны, приобщало обширные районы Африки к вели-
197
кой мусульманской культуре средневековья. С другой же сто­
роны, ислам давал идеологическую санкцию тем новшествам в
социальной организации, которые ускоренным темпом формиро­
вались в немалой степени именно благодаря контактам с цент­
ром. Исламизация, однако, затрагивала почти исключительно
ближнюю периферию; для дальней же лозунг джихада означал
усиление охоты за рабами и, следовательно, стимулировал те
отрицательные явления, с которыми она была сопряжена.
Обратное влияние периферийных обществ Африки на клас­
совые общества центра на этом этапе заключалось в том, что
они в немалой степени обеспечивали нормальное функциониро­
вание экономики одного из самых развитых регионов средневе­
кового мира поставками золота. Таким образом, то, что афри­
канская периферия в это время выступала главным образом
как объект эксплуатации, ни в коей мере не умаляло той роли,
какую она играла в жизни всего человечества.
 ГЛ А В А IX

АМЕРИI<А

В период до Великих географических открытий подавляющая

часть Северной, Центральной и Южной Америки была заселе­
на племенами, находившимися на различных уровнях перво­
бытнообщинноrо строя. Раннеклассовое общi!ство создали лишь
некоторые народы Мексики, Гватемалы и Андского нагорья.
!<роме того, на севере Америки, в Гренландии в XI-XV вв.
существовали норманнские �поселения, чьи обитатели, находясь
приблизительно на уровне военной демократии, могли с.лужить
проводниками влияния классовых феодальных обществ Север­
ной Европы на живших доклассовым строем эскимосов Грен­
ландии, а может быть также на индейцев северо-востока Север­
ной Америки.
Наконец, еще одним проводником влияния классовых об­
ществ на первобытную периферию Америки могли быть доко­
лумбовы плавания из Европы или других областей земного
шара.
С давних пор и до настоящего времени не прекращаются
попытки доказать, что Европа, Африка, Азия оказали решаю­
щее влияние на древние доклассовые общества Америки: Мек­
сики, Центральной Америки и Андского нагорья, что приве­
ло к возникновению в этих регионах раннеклассовых обществ
и цивилизаций 1•
В работах этого направления, опубликованных в последние
годы, проблема влияния классовых обществ Старого Света на
американскую периферию в общем ставится более осторожно,
чем прежде, но в целом сохраняется тенденция рассматривать
это влияние как важный фактор возникновения отдельных ци­
вилизаций древней Америки. С крайних позиций из известных
исследователей (мы не касаемся здесь публикаций большого
числа дилетантов, пишущих на эту тему) выступает, пожалуй,
лишь Т. Хейердал. В недавних публикациях он повторил свою
старую, казалось, уже отброшенную им идею о нордических
культуртрегерах, бородатых и светловолосых людях из Северо­
Западной Европы, которые сначала появляются в Перу, а от­
туда отправляются в Полинезию [см. статьи Т. Хейердала в 68].
1 Содержательный обзор подобных теорий до с ередины 60-х годов нме­
ется в ряде работ В. И. Гуляева ![_см. 3; 6; 5).
199
 В новейших работах известных сторонников диффузионизма
основной упор делается на наличие азиатских, прежде всего
китайских. влияний па возникновение древнеамериканских ци­
ви.1иэаций. Этому вопросу уделяется, в частности, большое вни­
мание в недавней обзорной работе одного из лидеров неодиф.­
фузионизма, Р. Хайне-Гельдерна, который заканчивает свою
статью словами: «Мы думали, что Тихий ок,еан - непреодоли­
мое препятствие. Теперь мы видим, что он скорее проезжая до­
рога» [30, с. 16]. Но в то же время Р. Хайне-Гельдерн не счита­
ет, что любые путешествия по этой дороге в Новый Свет при­
водили к существенным переменам в культуре индейцев. Он ут­
верждает, в частности, что, хотя полинезийцы бывали на побе­
режье Америки и привезли оттуда несколько культурных расте­
ний, влияние этих посещений на культуру Нового Света было
очень незначительным [30, с. 12].
Б. Меггерс в своей новейшей работе о «транстихоокеанском
происхождении мезоамериканской цивилизации» стремится обо­
сновать гипотезу, согласно которой возникновение в Мексике в
1200 r. до н. э. ольмекской цивилизации является результатом
влияния на довольно примитивных индейских земледельцев со
стороны «цивилизации шан», существовавшей. в Китае с 1700 г.
до н_. э. Б. Merrepc ссылается на такие параллели между этими
двумя цивилизациями, как наличие у обеих построек на земля­
ных платформах, тростей как символа ранга, «кошачьего бо­
жества», сходство ольмекских петроглифов со знаками письма
шан. Но в то же время Б. Меггерс воздерживается от оконча­
тель/IЫХ выводов и подчеркивает, что рассматриваемая пробле­
ма может быть решена только после дальнейших исследований
[46, с. 1-27].
Характерна позиция, занятая по проблеме доколумбовых
влияний на цивилизацию древней Америки участниками ,между­
народного междисциплинарного симпозиума по этой теме, со­
стоявшегося несколько лет назад в США. В нем, как отмечалось
в американской научной печати, приняли участие почти исклю­
чительно диффузионисты - археологи, этнографы, географы,
этноботаники, антропологи и т. д., а «изоляционисты» уклони­
лись от участия [см., например, 26, с. 123]. И тем не·менее вы­
воды, к которым пришли участники симпозиума, были осторож­
ными. На секции археологии был сделан следующий вывод: «Яс­
но, что современное состояние наших знаний по археологии
Америки не позволяет нам с уверенностью приписать происхож­
дение цивилизаций в Новом Свете диффузии из Ста·рого Света»
[41, с. 457). А секция биологии пришла к заключению, что нет
твердых свидетельств того, что в доколумбову эпоху хотя бы
одно растение или животное было вывезено из Старого Света в
Новый или наоборот. Может быть, это и имело место в отноше­
нии сладкого картофеля, хлопка и маиса, но твердых доказа­
тельств этого нет [41, с. 452-4531.
200
 Таким образом, по крайней мере при настоящем_ уровне зна­
ний, мы не можем рассматривать цивилизации древней Аме­
рики как порождение стимулирующего влияния каких-то клас­
совых обществ Старого Света на первобытную индейскую пе­
риферию.
Что же касается влияния доклассовых обществ Старого
Света на докла,ссовые общества индейцев Америки, то до самого
последнего времени казалось, что известен один достоверный
случай такого влияния, а именно возникновение в Вальдивии
на южном побережье Эквадора на рубеже IV и III. тысяче­
летий до н. э. керамики, напоминавшей японскую керамику
среднего дземона с о-ва Кюсю. Был сделан вывод, что ее при­
несли индейцам побережья Эквадора японские рыбаки [49,
с. 167-168]. Однако постепенно появлялось все больше указа•
ний на местное происхождение керамики на западном побе­
режье Южной Америки, а несколько лет назад на южном побе­
режье Эквадора были раскопаны более древние, чем Вальди­
вия, слои индейских стоянок с керамикой, генетически пред­
шествующей керамике Вальдивии и· явно имеющей местные
корни. Это кладет конец гипотезе о возникновении гончарства
на побережье Эквадора в результате японского влияния [15,
с. 548-551; 55].
. Из сказанного не следует, что мы отрицаем возможность по­
сещения Америки древними мореплавателями из Европы, Поли­
незии и т. д. По-видимому, такие плавания имели место. Свиде­
тельством их могут служить, например, находки головки рим­
ской терракотовой статуэтки II в. н. э. в Мексике, кувшина с
римскими монетами IV в. н. э. на побережье Венесуэлы, обсидиа­
новых наконечников копий и каменных топоров полинезийского
типа на побережье Чили, раскопанных Х. Инrстадом остатков
европейского норманнского поселения на Ньюфаундленде и т. д.
[53; 66, с. 208-209]. Но в районах, где. были сделаны эти на­
ходки, не выявлено следов влияния пришельцев из Старого Све­
та (за исключением, может быть, лишь полинезийцев) на ин­
дейцев. По-видимому, до сих пор можно считать неопроверrну­
тым мнение Р. Хенниrа, что хотя жители Старого Света могли
попадать в античное время в Америку и оказывать культурное
влияние на аборигенов, но· достоверных данных в пользу этого
нет [12, с. 173-174].
Что касается контактов между существовавшими в Америке
(включая Гренландию) в доколумбову эпоху обществами с раз­
личным уровнем социально-экоirомическоrо развития, то такие
контакты, бесспорно, имели место. Но, прежде чем перейти к
их анализу, необходимо обратить внимание на несколько об­
стоятельств, затрудняющих изучение данной темы на американ­
ском материале и уменьшающих достоверность выводов, кото­
рые могут быть сделаны.
При современном уровне изученности социального устрой-
201
 ства создателей наиболее развитых культур Древней Америки
во многих случаях не в1полне ясно, какие древнеиндей,ские об­
щества считать классовыми, а какие доклассовыми. Например,
автор недавней монографии о северных соседях кечуа - чибча­
муиска. С. А. Созина, определяет их общество то как ранне­
классовое, то как переживавшее «переходную стадию развития,
находясь между первобытнообщинными и классовыми формами
общественных отношений» [10, с. 91). На эту непоследователь­
ность С. А. Созиной в оценке общества муисков обратил внима­
ние В. И. Гуляев, по мнению которого муиски в XVI в. нахо­
дились на этапе перехода от первобытнообщинных отношений
к раннеклассовым [7, с. 309}. Относительно уровня развития
значительного числа индейских культур Андского нагорья и
Мезоамерики известно так мало, что вопрос о классовом или
доклассовом характере общества вообще не ставился или по­
ставлен в сугубо предположительной форме только в самое
последнее время [см., на·пример: 1, с. 193, 195 и др.; 2, с. 29-30}.
В результате во многих случаях оказывается неясным, куда
относить создателей той или иной кулы;уры Южной, Централь­
ной или Северной Америки, о которых имеются сведения по ар­
хеологическим или этнографическим данным,- к представите­
лям классового центра или первобытной периферии, где· про-
ходят границы между ними.
Возможно, что именно из-за недостаточной изученности со­
циально-экономических отношений внутри отдельных обществ
в американистике остается мало разработанным вопрос о соот­
ношении цивилизаций древней Америки с окружающей их пер­
вобытной периферией.
По указанным причинам не представляется возможным на
имеющемся материале рассмотреть проблему взаимоотношения
I{Лассовых обществ и первобытной периферии на всем Амери­
канском континенте. Отдельные недостаточно изученные райо­
ны неизбежно выпадут из такого рассмотрения.
Вместе с тем нам представляется бесспорным, что по отно­
шению к доколумбовой эпохе в Америке можно выделить .по
крайней мере два значительно отличающиеся друг от друга типа
прямых или опосредованных контактов между классовым обще­
ством и первобытной .периферией.
При первом из них классовое общество представляет стади­
ально более высокую ступень развития по сравнению с окру­
жающими радо-племенными индейскими обществами, но в этни­
ческом плане родственно последним и, так же как и они,
является •продуктом автохтонного развития, т. е. выросло на
американской почве. Поэтому даже при большом различии в
уровне социально-экономического развития между индейским
классовым и индейским доклассовым периферийным обществом
существует много общих или сходных черт в хозяйстве, мате­
риальной и духовной культуре, в характере приспособления к
20'2
 окружающей природной среде. Такой тип контакта был наибо­
лее характерен для доколумбовой Америки.
При втором типе контакта коренное население доколумбо­
вой Америки, жившее доклассовым строем, подвергалось влия­
нию и само влияло на этиически чуждое ему европейское (ис­
ландское) по происхождению население, а именно иа гренланд­
ских иормаинов. В этом случае в контакт вступали иеродствеи­
ные между собой культуры.
Раннеклассовые общества Мезоамерики и первобытная пе­
риферия. Мезоамерика - зона древних цивилизаций Нового
° °
Света - охватывает район, простирающийся от 10 до 22 север­
ной широты и включающий Центральную и Южную Мексику,
Гватемалу, территорию Белиза, Сальвадор и частично Гон­
дурас, Никарагуа и Коста-Рику. В природном отношении этот
район отличается большим разнообразием, но в целом для него
в большей мере, чем для тропического, характерен умеренный
и субтропический климат с продолжительными сухими перио­
дами. На протяжении исторического развития границы Мезо­
америки как зоны высоких культур неоднократно менялись пре­
имущественно не в связи с климатическими изменениями, су­
жавшими или расширявшими зону интенсивного земледелия, а в
связи с социально-экономическими и политическими факторами,
нарушавшими соотношение сил между цивилизациями Мезо­
америки и окружавшей их первобытной периферией.
К началу XVI в., т. е. ко времени испанского завоевания,
северная граница Мезоамерики простиралась примерно на ты­
сячу километров от устья р. Пануко на востоке, на побережье
Мексикан•скоrо залива, до устья р. Сантьяго на западе, на по­
бережье Тихого океана [51, с. 2-4].
К югу от этой границы примерно от рубежа нашей эры и
до испанского завоевания существовали сменявшие друr друга
классовые общества, принимавшие по большей части форму го­
родов-государств, экономической базой которых было развитое
ирригационное земледелие. Одним из древнейших городов-госу­
дарств северной части Мезоамерики был Теотихуакан (1-
VII вв. н. э.); позднее в северной и центральной зоне Мезоаме­
рики расцветают государственные образования тольтеков и ац­
теков, последнее из которых просуществовало до испанского за­
воевания. Значительно южнее на востоке Чиапаса и юге Кам­
пече, на п-ове Юкатан (Мексика), в Гватемале и на террито­
рии Белиза на протяжении по существу всей нашей эры до ис­
панского завоевания [4; 8] существовали города-государства
майя. Не вызывает сомнения, что мезоамериканские цивилиза­
ции оказывали большое вл.ияние на окружающую их с юга и
севера первобытную периферию и сами подвергались ее
влиянию.
Что касается периферии, то к югу от зоны высоких культур
Мезоамерики их влияние, по мнению С. Лотропа, особенно на-
203
 глядно проявлялось в художественном стил,е. Например, орна­
мент на керамике, найденной на севере l(оста-Рики и западе
Никарагуа, возникает, по его мнению, под влиянием связей жи­
телей этих областей с майя классической эпох и и ацтеками
Центральной Мексики [39, с. 166].
В указанных и сопредельных с ними областях встречаются и
изделия майя, попавшие сюда в результате торговых связей.
В числе таких изделий может быть упомянут, например, поли­
хромный сосуд майя, найденный на берегу оз. Никарагуа [40,
с. 52]. Распространению влияния майя на их южную периферию
способствовало основание ими колоний, выдвинутых довольно
далеко к югу от '11ерритории, где были расположены города-го­
сударства майя. Так, испанские конкистадоры упоминают че­
тыре колонии майя в Сальвадоре, располагавшиеся вблизи
Чалчуапа, Ахуачапана, r. Сан-Сальвадор и р. Лемпе [40,
с. 44-46}.
Пока еще слишком мало известно о целях создания этих и
им подобных майяских колоний иа южной периферии Мезоаме­
рики, но можно предполагать, что торговля с местным населе­
нием являлась одной из их важнейших функций. Все майяские
колонии оказались недолговечными, так как не могли противо­
стоять давлению соседних с ними общин примитивных земле­
дельцев, и обитатели колоний быстро растворялись в окру­
жающей этнической среде.
Колонии на южной периферии создавались и другими мезо­
американскими цивилизациями и располагались в основном у
морского побережья и по берегам рек,. служивших путями со­
общения между разными районами Центральной Америки. Судь­
ба их в конечном счете была сходной с судьбой колоний, осно­
вывавшихся майя. Например, о· колониях, созданных одной из
древнейших цивилизаций Мезоамерики - городом-государством
Теотихуакан, С. Борхеги пишет следующее: « ... аванпосты Тео­
тихуакана, как греческие колонии в Азии и Африке, были по­
rлощены туземными культурами, и возродились местные на­
родные обычаи и культы» [16, с. 93].
Что касае;rся северной пе·риферии Мезоамерики, географиче­
ски расположенной в пред,елах современных границ США, то,
как справедливо отмечает Р. В. l(инжалов, «культура народов
Мезоамерики, в том числе и майя, оказала сильное влияние на
развитие культуры индейских племен юго-востока и юго-запада
северной части Американского континента (новые сельскохо­
зяйственные растения, искусство, религиозные представления
и др.)» [8, с. 294).
l(онтакты и взаимовлияния в доколумбову э:поху истории
Америки происходили не только между мезоамериканской об­
.11астью высоких культур и юго-востоком современной террито­
рии США, но также между Мезоамерикой и в целом востоком
территории США, включая бассейны Миссисипи, Миссури и
204
Огайо. В настоящее время общепризнано, что земледелие на во­
стоке США, в частности возделывание такой сельскохозяйствен­
ной культуры, как маис, возникло в результате мезоамерикан­
скоrо влияния. В среднеатлантическом районе территории США
маис появился в первой половине II тысячелетия до н. э., хотя
и после этого местное население в теч�ние ряда столетий про­
должало заним.аться в основном охотой и собирательством [45,
с. 113]. Конкретные пути проникновения этого культурного ра­
стения и вообще земледельческих навыков из Мезоамерики на
север неясны.
В конце III тысячелетия до н. э. на побережье Флориды и
Джорджии распространяется из Мезоамерики гончарство. Неко­
торые исследователи полагают, что гончарство на востоке США
возникло в результате совместного влияния мезоамериканских и
северных азиатских традиций (У. Сиирс, Б. Merrepc) [60, с. 261;
45; 46]. Другие считают, что ни одну из керамических тради­
ций Северной Америки нельзя выводить из А:зии и что в целом
в последние несколько тысяч лет доколумбовой истории Се­
верной Америки культурные достижения распространялись поч­
ти исключительно с юга, т. е. из Мезоамерики, на север, про•
тивоположноrо же движения с Азиатского материка через аме­
риканский север в среднеширот,ные районы территории США
не было (Дж. Гриффин) [28, с. 180]. Есть и такие, также весьма
авторитетные исследователи, по мнению которых пока неясно,
возникло ли гончарство на востоке США преимущественно под
северным азиатским или южным мезоамериканским влиянием,
но в то же время они убеждены, что на развитие керамики на
востоке США мезоамериканские культуры, несомненно, оказали
влияние (древнемексиканские идеи в орнаменте). Такого взгля­
да придерживаются М. Уивер и Дж. Дженнингс. Как бы то
ни было, большое влияние Мезоамерики на возникновение или
развитие гончарства на территории США никем не подвергается
сомнению [60, с. 262; 45, с. 113, 115; 27, с. 163; 32, с. 191; 69,
с. 281-282]. Мезоам,ериканские влияния на возникновение и
ранние этапы развития земледелия и гончарства на востоке
территории США имели место, как· мы видели, задолго до на­
шей эры, когда в Мексике еще не сложились классовые общест­
ва. Таким образом, это - не влияние классовых обществ Мезо­
америки на доклассовые общества востока США, а влияние бо­
лее развитых доклассовых обществ на менее развитые.
Мезоамериканское влияние во 11-1 тысячелетиях до н. э.
ощущалось не только в отдельных деталях культуры, но и в
характере некоторых археологических памятников. Особенно
проявилось оно в жилом и религиозном комплексе Повети
Пойнт, существовавшем в 1200-400 гг. до н. э. вблизи устья
р. Миссисипи.
Основой этого археологического памятника были искусст­
венные насыпи (l,2-l,8 м высоты) в виде шести концентриче-
205
 ских восьмиугольников. Диаметр внешнего из них превышал
1 км а их общая 'Протяженность по 'периметру достигала почти
19 к�. Сверху насыпей находились жилые постройки. Вне жилой
зоны в 8 ° К! югу от направления на запад и в 8° к западу 011
направления на север, или, иными словами, в направлении 262"
и 352° по азимуту находились два искусственных холма высп­
той 23 м и 18 м, сложенные в форме птицы с распростертыми
крыльями [25, с. 191; 45, с. 113, 115]. Их назначение неизвестно,
но можно предполагать, что оно было связано с религиозным
ритуалом. Таким образом, это крупное поселение, о многочис­
ленности жителей которого свидетельствует огромный объем
земляных работ, произведенный для, создания многокилометро­
вых насыпей и холмов.
Основой хозяйства жителей Повети Пойнт было земледе­
лие - возделывание маиса, пришедшее к ним из Мексики, на
что указывает появление в Повети Пойнт мексиканской зерно­
терки-метате, не встречающейся в более ранний период на во­
стоке территории США. Мезоамериканское влияние чувствуется
также в ориентировке сооруж,ений по центральным линиям,
имеющим угол в 8" с направлением на страны света. Это на­
поминает ориентировку мезоамериканских ольмекских памятни­
ков Ля Вента и Лагуна де лос Серрос. На связи с Мезоаме­
рикой, хотя и необязательно с ольмеками, указывает и керами­
ка Повети Пойнт ![25, с. 191; 69, с. 281}. Мезоамериканские прото­
типы есть у таких образцов этой керамики, как сосуды на че­
тырех ножках и с широким горлышком, кувшины, орнаментиро­
ванные пальцевыми вдавлениями, зигзагообразным процара­
панным узором и т. п. Есть свои прототипы и у многих дру­
гих изделий из Повети Пойнт. Не только здесь, но и в Мезо­
америке (и притом в более раннее время) встречаются такие
предметы, как лепесткообразные нефритовые кельты, псевдо­
кельты, специфической формы лезвия, отщепленные от подго­
товленных нуклеусов, каменные подвески в форме головы пти­
цы, фигурки обнаженных женщин из глины, другая мелкая
скульптура, обнаруживающая поразителы1ые параллели (по вы­
ражению Дж. Форда) с соответствующей скульптурой ольме­
ков [25, с. 191-192; 45, с. 115].
Некоторые черты культуры поселения Повети Пойнт (неболь­
шие курганы, где кремировали покойников, формы орнаментики
каменных сосудов, распространенность мотива птицы в изо­
бразительном цскусстве) связывают Повети Пойнт с более позд­
ними культурами востока США - адена и хопвелом, но в це­
Jюм комплекс Повети Пойнт, по единодушному мнению архео­
логов-американистов, остается во многом загадочным, касается
ли это истории его возникновения или культурных связей [71,
с. 200-291; 32, с. 214]. Мы ничего не знаем ни о социальной ор­
ганизации обитателей Повети Пойнт, ни об их религии. Поэто­
му ничего нельзя сказать о наличии или отсутствии влияния
206
 мезоамериканских обществ на социальные отношения и веро­
вания жителей Повети Пойнт.
Следующая по времени культура, в которой чувствуется зна­
чительное мезоамериканское влияние, возникает далеко к севе­
ру от границы Мексики, в долине р. Огайо. Здесь появляется
и существует в течение тысячи лет (800 r. до н. э.- 200 r.
н. э.) культура адена. Основой хозяйства создателей этой куль­
туры было развитое собирател.ьство. Земледелие также сущест­
вовало, но в небольших размерах. Носители культуры адена
жили в небольших поселениях, группировавшихся вокруг ри­
туальных сооружений, стоявших на круглых в плане земляных
платформах. По типу поселений культура адена напоминает
ольмекскую культуру Мексики. Следствием мезоамериканскоrо
влияния являются такие характерные для адена предметы, как
кельты специфической формы, пилки из песчаника, пальцевый
орнамент на горлышке сосудов, мотив птицы в орнам,енте, уш­
ные втулки как предмет украшения [72, с. 569; 45, с. 115, 118].
Что касается путей проникновения в культуру адена мезо­
американскоrо влияния, то, как считает М. Уивер, антрополо­
гический материал свидетельствует о миграции в долину
р. Огайо с юга, возможно из Центральной Ам,ерики, какой-то
группы брахикефального населения, практиковавшего затылоч­
ную и лобнозатылочную деформацию черепа. Более раннее на­
селение как названной долины, так и вообще востока терри­
тории США было долихокефальным, и деформация черепа не
практиковалась. Иной точки зрения по этому вопросу придер­
живался Дж. Форд. По его мнению, мезоамериканское влияние
проникло в культуру адена не непосредственно из Мексики или
Центральной Америки, а чер,ез посредство промежуточного по
своему географическому положению культурного центра Повети
Пойнт [69, с. 282; 25, с. 192]. Антропологического типа создате­
лей культуры адена Дж. Форд не касается. Может быть, мезо­
американское влияние проникало в культуру адена неодно­
кратно --и в результате миграции населения, и посредством
диффузии. Пока нет достаточных данных, чтобы дать оконча­
тельный ответ на этот вопрос.
На рубеже IV и III вв. до н. э. в долине р. Иллинойс воз­
никает культура хопвел, просуществовавшая до IV в. н. э.
Вскоре после своего возникновения хопвел распространяется
на юг Огайо, а затем в Луизиану и Миссисипи. По своему об­
лику хопвел во многом представляет продолжение и развитие
культуры адена. Это породило мнение, что культура хопвел бы­
ла принесена в Иллинойс какой-то группой мигрантов с куль­
турой адена. Такой возможности, однако, противоречит то об­
стоятельство, что сходство с адена проявляется в основном не
на ранних, а на поздних этапах развития хопвела. Поэтому, на
наш взгляд, скорее можно говорить о влиянии адена на хопвел,
а не о прямой генетической связи между этими культурами.
207
 В пользу этого предположения свидетельствует широта куль­
турных и торговых связей хопвела. В поселениях ЛЮдiей этой
культуры встречаются зубы гризли из Скалистых гор, раковины
побережья Мексиканского залива, медь из Миннесоты, слюда из
Аппалачей. По-видимому, культура хопвел испытывала влия­
ние и из Мезоамерики и особенно со стороны ольмекской
культуры. Оно проявляется в конструкции ритуальных сооруже­
ний, в частности могил из брев,ен, сходных с такими же мо­
гилами в Каминалюю и с могилами из базальтовых колонн в
Ля Бенте (Мексика), в обычае ЗЗ)!:оронения с покойниками
кельтов из зеленого камня, в мотиве коленопреклоненной фигу­
ры в искусстве, в типе свирели и т. п. [45, с. 118; 69, с. 282].
В последние века до н. э. и первые века н. э. влияние культур
адена и хопвел распространяется на большую часть востока тер­
ритории США, захватывая в том числе юго-восток [45, с. 118].
Один из наиболее авторитетных исследователей юго-востока тер­
ритории США У. Сиирс утверждает, что связи с культурой хоп­
вел оказали решающее влияние на экономику и религию индей­
цев этого района. Мысль У. Сиирса о влиянии хопвела на эко­
номику юго-востока в первой половине I тысячелетия н. э. ос­
тается им не доказанной. Напротив, идея о влиянии хопвела
на религию индейцев- юго-востока убедительно аргументируется
Сиирсом ссылкой на появление здесь таких же, как в Иллиной­
се и Огайо, погребальных курганов, что отразило принятие тог­
дашним населением каких-то характерных для хопвела рели­
гиозных представлений [60, с. 262, 265].
С середины I тысячелетия н. э. культуры юго-востока по не­
известным причинам перестают испытывать влияние с севера,
.из Иллинойса и Огайо, и преобладающим становится влияние
в обратном· направлении, т. е. с юго-востока на северо-восток
территории США. Во второй половине I тысячелетия н. э. на
юго-востоке возникают крупные религиозные центры с харак­
терными мезоамериканскими по типу платформами для храмов.
У. Сиирс высказывает интересное предположение, что, судя по
степени развития религиозного культа, нашедшего свое мате­
риальное воплощение в храмах на платформах, погребальных
курганах, формах захоронения лиц высокого ранга, на юго-во­
стоке в это время возникает теократическое общество с четкой
социальной стратификацией, которое может быть сопоставлено
с обществом натчезов и тимуква XVII в., т. е. с наиболее стра­
тифицированным и развитым индейским обществом, известным
из этнографии Северной Америки (исключая, конечно, Мекси­
ку). У. Сиирс высказывает также догадку о возникновении на
юго-востоке США государственных образований на основе тер­
риториальных связей и городов при сохранении клановой орга­
низации как вспомогательного явления [60, с. 270-273; 59,
с. 43]. К сожалению (видимо, из-за нехватки фактического ма­
териала), У. Сиирс не аргументирует эту идею. По той же при-
208
 чине мы лишены возможности сказать что-либо определенное
по вопросу о влиянии Мезоамерики во второй половине I тыся­
челетия н. э., т. е. периода, когда в Мезоамерике уже сложи­
лись раннеклассовые общества, на переходные к классовым об­
щества юго-востока территории США.
На основе южной локальной формы культуры хопвел, на­
званной, по месту ее находки, максвил, возникла культура мис­
сисипи (600-700 rr. н. э.), вероятно, самая развитая доколум­
бова культура востока территории США. Географическим
центром развития этой культуры был район в долине р. Мис­
сисипи, от современного Натчеза на Миссисипи до Сан-Луиса
на Миссури, но родственные культуры занимали обширный
ареал от Оклахомы до Флориды и Джорджии и на север до
Мичигана (69, с. 282].
Экономика культуры миссисипи основывалась на развитом
земл,еделии. Выращивались маис, ·бобы, тыква. Жилые построй­
ки и здания религиозного назначения сооружались на земля­
ных платформах. По своим размерам поселения колебались от
маленьких деревень с 2-8 платформами до поселений городско­
го типа, таких, как I(ахокиа, где было 85 больших платформ
и более 100 малых. Самая большая платформа имела площадь
300Х200 м и высоту 30 м. На ней было несколько зданий. По­
селение I(ахокиа, бывшее, как и другие крупные поселения
культуры миссисипи, и жилым и религиозным центром, тяну­
.11ось вдоль берега реки на протяжении 10 км [32, с. 219; 45,
с. 118-120]. Создание таких крупных поселений с постройками,
расположенными на земляных платформах, несомненно, требо­
вало хорошо координированных усилий большого числа людей.
Вероятно, в обществе миссисипи существовали развитые формы
организации труда. По-видимому, наличествовала в этом об­
ществе и четкая социальная стратификация, нашедшая свое
отражение в различном погребальном обряде для простых об­
щинников и для- лиц высокого · ранга. Последних хоронили в
курганах и с ними клали «жезл ранга», изображения орла,
змеи, кошачьего хищника, медные пластинки, являвшиеся пред­
метом роскоши, а также специальную погребальную керамику,
отличавшуюся от бытовой экзотическими и зооморфными фор­
мами, богатой орнаментацией, распространенностью сосудов
на триподах. Напротив, рядовых общинников хоронили в самом
селении, часто под полом жилища, и в могилу не клали или
почти не клали каких-либо предметов [45, с. 120]. Косвенным
указанием на социальную стратификацию в обществе индей­
цев ми.ссисипи в доколумбову эпоху могут служить сообщения
французских путешественнИК{)В XVII в. о наличии такой с'Гра­
тификации в обществе натчезов, живших в это время на во­
сточном притоке нижней Миссисипи и, по-видимому, являв­
шихся в той или иной степени наследниками носителей культу­
ры миссисипи. Общество натчезов делилось на рядовых общин-
14 Зак. 477 209
 ников и наследственную знать, которая вела свое происхожде­
ние от бога солнца [64, с. 418-419}. Дж. Гриффин подчеркивает,
что для общества индейцев с культурой миссисипи были ха­
рактерны «организованное жречество, наследственные вожди и
хорошо развитая классовая система» ( судя по всему, имеются
в виду не классы в марксистском понимании этого слова, а на­
следственные социальные группы) {28, с. 191}.
Дж. Хоуард идет еще дальше в этом отношении и высказы­
вает мнение, что основными политическими единицами индей­
цев долины Миссисипи были города-государства, подобные го­
родам-государствам майя и• жителей древней Месопотамии.
Этот вывод основывается на убеждении, что город-государство
в эту эпоху был единственной формой политической организа­
ции, которая- могла обеспечивать кооперацию труда в масшта­
бах, потребных для возведения огромных платформ для храмов
(31, с. 3}. Некоторые другие исследователи воздерживаются от
оценки уровня развития общества миссисипи (71, с. 292-310; 32,
с. 214-229]. Нам кажется, что пока все же нет достаточных
данных для предположений о существовании в долине Мисси-­
сипи в доколумбову эпоху городов-государств, но в равной сте­
пени нет и данных, чтобы полностью исключить такую возмож­
ность. На наш взгляд, приведенные материалы о характере по­
селений в этой области, некоторых чертах социальной струк­
туры их населения и т. п. делают наиболее вероятным предпо­
ложение, что культура миссисипи в конце I тысячелетия и пер­
вые века II тысячелетия н. э. может быть определена как прото­
rородская с обществом, находившимся на стадии классообра­
зования.
Культура миссисипи существовала до европейского завоева­
ния, хотя уж,е перед ним ее поступательное развитие прекра­
щается, и по неизвестным причинам начинается упадок, выра­
зившийся, в частности, в резком уменьшении числа жителей
в городских поселениях.
На всем протяжении развития культуры миссисипи на нее
оказывали значительное стимулирующее воздействие более
развитые, уже бесспорно раннеклассовые культуры Мезоамери­
ки. Это влияние особенно усиливается с Х в. н. э. М. Уивер по­
лагает, что контакты культуры миссисипи с Мезоамерикой ве­
лись скорее всего сухопутным путем и что этот путь проходил
из Северной .Мексики через Техас в долину .Миссисипи. В то
же время он отмечает, что природные условия районов, лежа­
щих между северо-востоком Мексики и Техасом, малопригодны
для ранних форм земледелия и поэтому здесь нет такого сплош­
ного коридора земледельческих культур, который соединял бы
две н11званные области (подрбно тому как это было на северо­
западе территории Мексики и юго-западе территории США).
В зоне между Мезоамерикой и юго-востоком США найдено
лишь небольшое число изделий мексиканского происхождения,
210
 но это обычно изолированные находки вне сети связей и зача­
стую с неясной датировкой. Наиболее характерными здесь
предметами, общими для культуры миссисипи и культур Мезо­
америки, являются образцы керамики с гравировкой, в которую
втерта красная краска. Такая техника орнаментации встречает­
ся от востока Оклахомы до долины Миссисипи и, по-видимому,
является результатом каких-то контактов населения востока
США с народами Мезоамерики в VIII-IX вв. н. э. [69, с. 282-
283]. Мнение о преобладании сухопутных контактов жителей до­
JIИНЫ Миссисипи с народами Мезоамерики разделяется не все­
ми исследователями. Так, К. Уик полагает, что контакты юго­
востока территории США с Мезоамерикой могли вестись и мор­
ским путем через посредство жителей прибрежных поселений
[70, с. 409-420]. Нам, как и М. Уивер, это представляется ма­
ловероятным, поскольку побережье Мексиканского залива было
частью заболочено, частью покрыто песчаными дюнами и по­
тому мало подходило.для создания здесь постоянных поселений.
Что касается вклада мезоамериканских культур в культуру
миссисипи, то наиболее важными его частями являются новые
орудия земледелия (мотыга с рабоч,ей частью из кремня, а не
из дерева), новые, более урожайные сорта маиса, а также ме­
зоамериканские религиозные представления, нашедшие свое от­
раж,ение в материальной культуре. l(рупные поселения с храма­
ми-пирамидами и курганами вокруг центральной площади
имеют характерный мезоамериканский облик. Есть в культуре
миссисипи и многие другие мезоамериканские черты, относящие­
ся главным образом к позднему классическому (600-900 гг.
н. э.) и раннему послеклассическому (900-1200 гг. н. э.) перио­
дам, если пользоваться принятой хронологией развития мезо­
американских культур [8, с. 73]. Возможно, что связи жителей
долины Миссисипи с населением Мезоамерики были особенно
интенсивны в ранний послеклассический период, когда тольтеки
концентрир·овались на северных границах Мексики. 1( элемен­
там, заимствованным культурой миссисипи из Мезоамерики, мо­
жет быть отнесена техника раскрашивания глиняных сосудов
по восковой модели, когда углубления н·а стенках необожжен­
ного сосуда заполнялись воском с краской. П ри обжиге воск
вытекал, а краска закреплялась в гравировке. Другими заим­
ствованными чертами, видимо, являются сосуды со стремявид­
ным горлышком, мотив «череп - рука - сердце» в искусстве,
обычай деформации зубов. Все эти навыки и обычаи появляют­
ся в Мезоамерике раньше, чем в долине Миссисипи [29, с. 248-
249; 69, с. 282-283; 71, с. 336]. Что касается влияния в противо­
положном направлении, т. е. с востока территории США на юг
в Мексику, то его единственным более или менее достоверным
фактом является распространени,е в ацтекское время, т. е. в
послеклассический период, керамики с веревочным орнаментом.
По-видимому, почти не было контактов и взаимовлияний между
1 4* 211
 юго-западным и восточным центрами развитых земледельческих
культур на территории США. Вероятно, этому препятствовало
наличие между этими центрами промежуточной зоны, заселен­
ной племенами отсталых охотников и собирателей.
Таким образом, общим результатом контактов населения
востока США с предклассовыми, а позднее раннеклассовыми об­
ществами Мезоамерики было обогащение материальной и ду­
ховной культуры североамериканских индейцев и возникнове­
ние в районах, испытавших наиболее ин'!'енсивное влияние с
юга, предклассовых, а может быть, даже и раннеклассовых об­
ществ.
На юго-западе США реципиентами культурных достижений
Мезоамерики были люди культуры хохокам, жившие в нынеш­
них Аризоне и Нью-Мексико, их восточные соседи могольон и
располагавшиеся к северу от хохокам и могольон в бассейне
р. ](олорадо и сопредельных районах носители культуры ана­
сази. Расцвет этих культур приходится на последние столетия
1 тысячелетия н. э., первые три-четыре века II тысячелетия
н. э. В этот период на территории, занимаемой названными
культурами, существовало ирригационное земледелие, хотя и
менее развитое, чем в Мезоамерике; из глины-сырца или в ска­
лах сооружались большие общинные жилища, насчи'I'ывавшие
сотни жилых и хозяйственных помещений. Численность обита­
телей некоторых из этих общинных домов превыша.11а 1 тыс. че­
ловек.
Почти не вызывает сомнения, что в названных выше куль­
турах юго-запада США чувствуется значительное влияние мезо­
американских цивилизаций, но дискуссионен объем этого
влияния.
В наибольшей степени ме:юамериканское влияние, по-види­
мому, испытали ирригационные земледельцы культуры хохокам.
Согласно одной из крайних точек зр-ения, принадлежащей
1(. Сойеру, культура хохокам не является автохтонной, а была
принесена в Аризону в бассейн р. Хилы в более или менее го­
товом виде в ходе массовой миграции с юга, т. е. из Мезоаме­
рики, в VIII в. н. э. Доказа'I'ельствами этого Сойер считает на­
личие у хохокам развитого ирригационного земледелия и ука­
зывающих на южное происхождение таких элементов культуры,
как типы орнамента на гончарных изделиях, мозаика, металли­
ческие украшения в виде тарелок, медные колокольчики и т. п.
Вое эти черты, по его мнению, возникают в Аризоне внезапно,
не имея заметных параллелей ни в предшествующих культурах
этого района, ни в соседних областях. Ирригационное земледе­
лие хохокам, по мнению ](. Сойера, кроме зоны высоких куль­
тур, может быть сопоставлено только с ирригационным земледе­
лием известных уже по историческим и этнографическим дан­
ным племен опата и пима, в формировании которых, несомнен­
но, принимали участие носители культуры хохокам [57, с. 120].
!12
 К. Сойер оставляет открытым вопрос, как большая масса
мигрантов с юrа могла попасть в долину р. Хилы, не оставив
с.1Jедов на своем пути. Правда, он высказыва,ет вскользь пред­
положение, что носители культуры хохокам могли плыть на се­
вер вдоль морского побережья (очевидно, имеется в виду побе­
режье Калифорнийского залива), а там, где оно кончается, вы­
садиться и преодолеть оставшийся сравнительно небольшой от­
резок пути по суше. И все же взгляды К. Сойера на данный
вопрос не кажутся нам убедительными, хотя бы уже потому,
что к настоящему времени можно сказать с достаточной опре­
деленностью, что культура хохокам не является инородным
вкраплением на юго-западе США, а имеет ряд связей и парал­
лелей с соседними и более или менее одновременными культу­
рами - такими, как могольон и анасази. Эти связи и параллели
проявляются в технике земледелия, архитектуре многокамерных
жилищ и построек религиозного назначения, в некоторых эле­
ментах искусстI!а и т. п. Устарела и датировка возникновения
культуры хохокам, которой придерживался К. Сойер. По совре­
менным данным, уже к V в. н. э. в ареале этой культуры жили
оседлые :Зем,1едельцы. Для орошения засушливых земель Q_ни
строили ирригационные каналы шириной до 10 м и длиной до
16 км (45, с. 134).
С Мезоамерикой эту культуру роднили элементы (часть их
уже упоминалась выше), сходные в деталях с соответствующи­
ми мезоамериканскими, прежде всего позднетеотихуаканскими
и тольтекскими прототипами: площадки для игры в мяч в Снейк­
тауне, ступенчатые основания пирамид, ряд предметов роско­
ши - бусы, ожерелья и трубы из раковин, мозаика из бирюзы,
сосуды антропоморфной формы, медные колокольчики. Относи­
тельно последних доказано, что их привозили в область рассе­
ления хохокам странствующие торговцы, составлявшие в горо­
дах-государствах Мезоамерики особую довольно многочислен­
ную профессиональную группу [45, с. 134). Что касается других
предметов и черт культуры хохокам, имеющих мезоамерикан­
ские прототипы, по-прежнему неясно, какие из них попали на
юго-запад США в результате торговли, а какие были принесе­
ны какой-то группой мигрантов из Мезоамерики.
Против предположения К. Сойера, что носители культуры
хохокам приплыли из Мезоамерики вдоль морского побережья,
говорят, на наш взгляд, и данные археологических раскопок,
проведенных самим К. Сойером и Д. Брандом еще в 1930 г. в
прибрежной зоне мексиканских штатов Синалоа и Наярит.
Здесь, в долинах вблизи морского побережья, в районе, в древ­
ности называвшемся Ацтатланом и расположенном примерно
между 22 ° и 26 ° с. ш., К. Сойер и Д. Бранд обнаружили остатки
земледельческой культуры, которая по своему инвентарю име­
,1а выраженный южный характер без ясных параллелей с севе­
ром, а именно с юго-западом США. По мнению К. Сойера и
213
 д. Бранда, культуру зоны Ацтатлана наиболее правильно рас­
сматривать как вытянувшийся на северо-за�ад (скорее всего,
в эпоху то льтеков) язык древнемексиканскои культуры и счи­
тать Ацтатлан северной границей древней Мексики на Тихо­
океанском побережье [58, с. 1, 5, 15, 31-32, Ы].
Думается, что если бы культуры юго-запада США были при­
несены с юга мигрантами, двигавшимися вдоль Тихоокеанского
побережья, это нашло бы свое отражение в археологии при­
брежной зоны.
Однако культурный «коридор», который вел из Мезоамери­
ки на северо-запад и который К:. Сойер искал в районе Ацтат­
лана, все же существовал, но он был расположен не в прибреж­
ной зоне, а несколько восточнее, на восточных склонах Запад­
ной Сьерра-Мадре. Сюда с юго-востока в область, первоначаль­
но занятую охотниками и собирателями, в тольтекское время
(X-XII вв.) продвинулись пионеры-земледельцы. Для защиты
от своих северных соседей переселенцы с юга построили кре­
пости, например Ля Кемада в нынешнем штате Сакатекас в
525 км к северо-западу от Тулы. По мнению М. Ко, эти при­
шельцы, чья культура по одной из стоянок получила название
чалчиуитес, были в культурном отношении посредниками между
тольтеками и земледельцами юго-запада территории США
(людьми культу-ры хохокам и д.р.). Люди культуры чалчиуитес
принесли с собой и передали на юго-запад США такие мезо­
американские тольтекские элементы, как декоративную кера­
мику, медные колокольчики, игру в мяч и постройки для этой
игры, пирамиды на платформах, здания с колоннами, танцы в
масках. М. Ко полагает даже, что все «самые примеч:ательные
аспекты культуры поздних земледельцев США имеют тольтек­
ское происхождение». Подобное крайнее утверждение, по суще­
ству, отрицает самостоятельное культурное развитие на юго­
западе современных США в IX-XII вв. и, на наш взгляд, не
подтверждается позднейшими исследованиями (см. ниже).
Но вместе с тем М. Ко правильно подметил большое мезоаме­
риканское влияние на население юго-запада территории США.
Он высказал также предположение, что аналогичное влияние
испытывало и население юго-востока территории США, веро­
ятно, через посредство народов, живших на востоке центрально­
мексиканского плоскогорья, но об этом слишком мало известно
[18, с. 144-145].
Значительно более осторожную позицию в вопросе о южных
влияниях на культуру хохокам занимает А. Джонсон. Она вы­
явила 32 черты, преимущественно в керамике, общие для куль­
тур чалчиуитес и хохокам. Однако из этого, ,по ее мнению, еще
не следует, что имела место какая-то миграция из Мексики на
юг Аризоны или что осуществлялся непосредственный контакт
носителей культур чалчиуитес и хохокам. В этой связи А. Джон­
сон обращает внимание на то, что от культуры чалчиуитес в
_
214
 Дуранго (М.ексика) до культуры хохокам Аризоны (США) бо­
лее 1500 км, и лишь археологические исследования в промежу­
точной зоне, т. е. в мексиканских штатах Чиуауа и Сонара, по­
зnо,1ят установить взаимоотношения культур хохокам и чал­
чиуитес. Пока можно говорить лишь о наличии новых аргумен­
тов в пользу идеи о южном влиянии на культуру хохокам [33,
с. 126-130].
То, что М. К:о писал о культурном коридоре между Мезоаме­
рикой и юго-западом США, было позднее уточнено и развито
также Ч. К:елли и Э. Аббатом. Новые археологические раскопки
показали, что этот коридор на север с наличием в нем мезо­
американских комплексов возник не в послеклассический период
(X-XVI вв. н. э.), как это о�ычно считалось, а намного раньше.
Самые северные аванпосты высоких культур Мезоамерики по­
появились на Меса дель Норте в штатах Дуранг-о и Сакатекас
на границе с охотниками и собирателями чичимеками в начале
нашей эры_ С 100 по 900 r. н. э. граница Мезоамерики с чичи­
меками в этой области медленно двигалась к северу. С 900 по
1350 г. н. э. эта граница в одних местах оставалась стабильной,
а в других несколько отступила к югу. Около 1350 г. северные
аванпосты мезоамериканской культуры по неясным причинам
полностью исчезают, и граница быстро отступает к югу. К на­
чалу кюнкисты в центрально-северном районе Мексики лишь на
юге Сакатекаса сохранялась одна мезоамериканская по про­
исхождению этническая группа.
Основной культурой пограничной зоны была уже упоминав­
шаяся выше культура чалчиуитес, прошедшая в своем разви­
тии несколько этапов. Наиболее далеко на север продвинулись
создатели одного из локальных вариантов этой культуры, а
именно гуадиана. С 600 по 1350 г. н. э., двигаясь на .северо-за­
пад вдоль восточных склонов Сьерра-Мадре, эти люди достиг­
ли границы мексиканского штата Чиуауа [35, с. 325-32,7].
С середины IV в. до середины VI в. н. э. на р. К:олорадо
(приток р. Сучил), по-видимому, существовала колония какой­
то мезоамериканской цивилизации. На это, по мнению Ч. К:елли
и Э. Аббота, указывает постройка крепостей для защиты от
северных сQседей - охотников и собирателей. На существование
колонии указывает и возникновение в этом районе рудников
для добычи драгоценных камней. В местной материальной
культуре, особенно керамике, появляются новые черты, которые,
возможно, свидетельствуют о связях с Теотихуаканом. Напротив,
параллели с севером (юго-западом территории США) лучше
прослеживаются на более поздних этапах развития культуры
чалчиуитес, а именно на этапах Лас Хояс (800-1000 rr. н. э.)
и Тунал (1000-1200 rr. н. э.) [35, с. 334, 3'40-342}.
В плете�нии и керамике типа Лас Хояс видны такие харак­
терно мезоамериканские и в то же время известные и в культу­
ре пуэбло юго-за,пада США мотивы, как крест Кецалкоатля в
215
 геометрическом орнаменте, символ солнца, изображения дву­
главой змеи, орла и попугая. Отразившиеся в орнаменте и леп­
ных фигурах религиозные представления мезоамериканцев, ви- ·
димо, проникали на юго-запад современных США через людей
культуры чалчиуитес. На ,стадии Тунал культуры чалчиуитес ор­
намент становится исключительно геометрическим (ряды кру­
гов, треугольников и т. д.), и он, как и формы сосудов, указы­
вает на связи с культурой моrольон юго-запада современных
США в большей мере, чем на связи с югом, с центрами мезо­
американской культуры. Не исключено, что это - результат ми­
грации на юг каких-то групп моrольон. К началу XV в. куль­
тура чалчиугес исчезает с севера мексиканского штата Дуран­
rо и сохраняется только в значительно более южном районе,
на юге современного штата Сакатекас. Причины этого отступле­
ния на юг (на 560 км по прямой) неясны, но характерно, что
одновременно происходит упадок культур юго-запада террито­
рии США и прерываются их связи с Мезоамерикой.
Что касается более дальней периферии мезоамериканских
цивилизаций - культуры анасази, то значительное мезоамери·
канское влияние на нее начинает ощущаться сравнительно позд­
но - между XI и XIII в. н. э. и включает в это время много
элементов, в более ранний период проникших в культуру хn­
хокам,- таких, как музыкальные инструменты из раковин, мо­
заика из бирюзы и т. д. В XIV в. под давлением двигавшихся с
севера охотничьих племен начинается упадок культуры анаса­
зи и прерываются ее связи с Мезоамерикой [45, с. 137].
Охотничьи племена оказывали давление не только на зем­
ледельческую периферию мезоамериканских цивилизаций, но и
на сами эти цивилизации. Как справедливо отмечает В. И. Гу·
ляев, скорее всего именно нашествие таких племен с севера
привело к гибели северного форпоста мезоамериканских циви­
лизаций - Теотихуакана. Несколько веков сnустя та же судьба
постигла тольтекскую цивилизацию. «В XI-Xfl вв. их вытес­
няют с исконной территории пришедшие с севера племена, и
после этого долина Мехико на много лет становится широкими
воротами, через которые в глубь Мезоамерики беспрерывно вры­
вались волны воинственных варварских племен. Уцелевшие
земледельцы с древними культурными традициями постепенно
смешались с полудикими охотниками - чичимеками. Этот при­
чудливый сплав культурных традиций и этнических групп и
послужил той основой, на которой впоследствии возникло мо­
гущественное ацтекское государство» [4, с. 145, 264].
Давление охотничьих племен с севера сказывалось и на
южной периферии Мезоамерики, куда частично оттеснялись те,
кто потерпел поражение в борьбе с чичимеками. Такова, по-ви­
димому, была судьба части тольтеков и, может быть, жителей
Теотихуакана [51, с. 7]. Из-за отсутствия письменных источни­
ков трудно сказать определенно, как охотники севера смогли
216
 победить такие города-государства, как Теотихуакан. Можн<1
.,ишь предпо,1ожить, что последние уже до нашествия с севера
были ослаблены в силу каких-то внутренних конфликтов. Ока­
завшись вне пределов прежних границ Мезоамерики, мигри­
рующие группы, в свою очередь, оттесняли еще дальше к югу
земледельческие племена, жившие на южной периферии зоны
высоких цивилизаций, или же деградировали в культурном
отношении, смешиваясь с этими пл,еменами.
Остановимся на этом более подробно. К:ак уже говорилось,
!{роме земледельческих племен на северной периферии Мезо­
америки жили и племена охотников и собирателей, известные
ацт1::кам под общим именем чичимеков. Чичимеки жили неболь­
шими группами на полупустынном североамериканском ,плос­
когорье, с запада и востока ограниченном горными хребтами
Сьерра-Мадре. Они вели полубродячий образ жизни и занима­
лись охотой преимущественно на кроликов и других мелких
животных, а также собирательством. По утверждению информа­
торов Бернардино Саагуна, самыми «дикими» были теочичиме­
ки, или «настоящие чичимеки». Они жили в пещерах и одева­
лись в звериные шкуры. Более развитыми были чичимеки-та­
мимы, дополнявшие охоту и собирательство примитивным зем­
леделием [18, с. 132-134). В одном из ацтекских кодексов име­
ется следующее описание чичимеков [14; 38, с. 66):

- В пятый год Тростника

стали приближаться чнчимеки.
Они жили как лучники (охотники),
у них не !было домов, не было земель,
их одеждой не были тканые плащи,
только шкуры животных и травы были их платьем.

· Как уже отмечалось выше, северная граница Мезоамерики

с первобытной периферией неоднократно изменялась. В XII в.
разделительная линия между тольтеками и чичимеками дости­
гала границы между современными мексиканскими штатами
Дуранго и Чиуауа [50, с. 103). А затем начался период движе­
ния чичимеков на юг, крушения тольтекской «империи» и бегст­
ва части ее жителей на юг долины Мехико.
Разные исследователи по-разному определяют причины это­
го отстумения высоких культур и наступления северных вар­
варов-чичимеков. Одни связывают этот процесс с ухудшением
климатических условий в зоне обитания чичимеков, следствием
чего стало относительное перенаселение этого района. друrие--­
с упадком в силу внутренних причин северных центров мезо­
американских цивилизаций, бегством части их жителей к югу и
экспансией чичимеков на освободившиеся и более не защищае­
мые земли.
J(ак бы то ни было, после разрушения и оставления жителя-
217
ми в XII в. тольтекского центра Тула юг долины Мехико за­
няли беглецы из Тулы, а на оевер этой долины последователь­
ными волнами вторгались и обосновывались здесь чичимеки во
главе с вождем по имени Шолотл ( 1244), тепанеки (1230), ото­
ми ( 1250). Все они заимствуют многие культурные достиже­
ния у тольтеков, и вскоре сами создают небольшие государст­
венные образования, пер,ейдя меньше чем на протяжении двух
веков от охоты и собирательства к интенсивному земледелию, от
радо-племенных отношений к раннеклассовым. Как написано в
одном из источников [17.- Цит. по 38, с. 82J:
Эт,и люди, как говорят,
назЫ1вали самих себя чичимеками,
но другие у�же называли их r<хозяевами домов»;
а это значит, что они уже стали подобны тольтекам ...
Тогда они приобрели силу,
сеньории, княжества, королевства.
Князья, сеньоры iИ вожди
пра!>ИJIИ, основывали города.
Они расширяли и увеличивали свои города.

Чичимеки заимствовали у той части тольтеков, которая оста­

лась на своих прежних землях, не только земледелие и форму
политических объединений - города-государства, но и многие
другие элементы культуры, а также восприняли язык уто-ацтек­
ской языковой семьи, на котором говорили тольтеки [62, с. 231).
Несколько позднее, чем чичимеки Шолотла, отоми и тепа­
неки, в долине Мехико появляются ацтеки, бывшие охотниками,
собирателями и примитивными земледельцами и жившие, веро­
ятно, радо-племенным строем. Как пишет о них Фернандо Аль­
варадо Тесосомок, они переходили с места на место, одетые в
кожаные одежды, и питались кро.ликами, оленями, хищниками,
змеями, птицами и всем, что попадалось на пути [13, с. 14.-­
Цит. по 19, с. 230). Первоначально ацтеки занимали зависимое
положение от ранее пришедших групп чичимеков, тепанеков
· и т. д. Но вскоре, усвоив через посредство названных групп
тольтекскую культуру, ацтеки создают свое государство (1428)
и, разгромив тепанеков, распространяют -евою власть на обшир­
ную территорию, от перешейка Теуантепек на юге до границы
с племенами охотников и собирателей на северомексиканском
плоскогорье [18, с. 152-155; 50, с. 111; 63, с. 219-221).
Отметим здесь, что, как подчеркивает Г. Диссельхоф, выра­
жая наиболее общепринятую точку зрения, ацтеки - это не бо­
лее чем цивилизованные чичимеки, так же, впрочем, как и толь­
теки Тулы [22, с. 86]. Существует (правда, мало кем признавае­
мая) гипотеза, что ацтеки еще до своего переселения в долину
Мехико жили в границах Мезоамерики и были оседлыми зем­
ледельцами с довольно развитой культурой в общем того же об-
218
лю<а, что и у создателей древних высоких культур Мезоамерики
(42. с. 247-255]. На наш взгляд, эта гипотеза слабо аргументи­
рована и неубедительна.
Взаимовлияние раннеклассовых обществ Андского нагоры1
и обществ индейцев тропических ниэменностей. В доколумбо­
ву эпоху на Андском нагорье существовал ряд раннеклассовых
государственных образований, наиболее известное из которых -
инкское государство. В то же самое время на обширных (пре­
имущественно низменных) пространствах к востоку от Анд, в зо­
не тропических лесов и саванн жили многочисленные индейские
племена, находившиеся на более низком уровне развития, чем
народы Андского нагорья.
:Каковы же были взаимоотношения между этими двумя исто­
рико-культурными областями? Решение этого вопроса очень ус­
ложняется неодинаковой степенью наших знаний об этниче­
ской и социальной истории Андского нагорья и тропических низ­
менностей Южной Америки. Если об истории населения Андско­
го нагорья в доколумбову эпоху известно довольно много бла­
годаря обширным археологическим раскопкам и наличию пись­
менных источников, то, напротив, сведения о прошлом индейцев
тропических низменностей скудны и фрагментарны. Это объяс·­
няется целым рядом причин, в частности природными условия­
ми, не благоприятствующими длительному сохранению пред­
метов материальной культуры (не только дерево, но и кость
разрушаются в тропиках за несколько столетий); отсутствием
письменных источников, равноценных тем, которые имеются для
Андского нагорья; полным физическим исчезновением многих
этнических групп индейцев тропической Южной Америки еще в
начальный период испанской и португальской колонизации и пр.
Поэтому исследователи обществ Андского нагорья судили об
их уровне в прошлом с учетом исторических данных, а иссле­
дователи индейцев тропических лесов и саванн до последних
лет при определении уровня социально-экономического разви­
тия этих индейцев в доколумбову эпоху обычно проецировали
в прошлое свои знания об экономике и общественной жизни
племен тропических низменностей на конец XIX - первую по­
ловину хх в.
В это время индейцы тропических лесов и саванн обладали
довольно примитивной, хотя и хорошо приспособленной к мест­
ным природным условиям культурой и, как правило, не имели
даже зачатков классовых отношений, подобных тем, которые к
приходу испанцев существовали на Андском нагорье. Поэтому,
когда в результате археологических раскопок в том или ином
районе тропических низменностей, например на о. Маражо в
устье Амазонки, обнаруживали остатки культур более высоких,
чем современная традиционная культура индейцев тропических
лесов, делался вывод, что такая более высокая культура яв­
ляется не результатом автохтонного развития, а была принесе-
219
 на на низменность какой-то группой мигрантов с гор [47, с. 16).
Иными словами, считалось бесспорным, что отношения насе­
ления низменностей и горных областей Южной Америки имели
однонаправленный характер - более высокая культура шла с
запада, с гор, на восток, в низменные области. Здесь выход­
цы из Анд создавали колонии, культурный уровень которых зна­
чительно превышал уровень культуры местных племен. Но эти
колонии не содействовали повышению социально-экономическо­
го и культурного уровня окружающего их населения, а, на­
против, сами быстро деградировали и исчезали под давлением
экологических факторов, будто бы ставящих жесткий предел
прогрессивному развитию экономики и культуры. Именно с та­
кой точки зрения рассматриваются взаимоотношения андских
высоких цивилизаций и тропической периферии в работах
Б. Меггерс и К Эванса, которые в последние десятилетия про­
вели крупные а'рхеологические раскопки на о. Маражо, в Гвиа­
не и на берегах р. Напо [24, с. 10-109 и др.; 23, с. 33'4-338,
340, 346-347 и др.; 34, с. 196� 48, с. 418-419, 593-594 и др.].
В последние годы выяснилось, что неверна или по меньшей
мере очень сомнительна исходная посылка вышеизложенных
взглядов Merrepc и Эванса, полагавших, что в низменных тро­
пиках не было и не могло быть интенсивного земледелия. В ре­
зультате исследований, провед:енных С. Риденом, Дж. Парсон­
сом, В. Деневаном и некоторыми другими археологами и спе­
циалистами по древнему земледелию, выяснилось, что в доко­
лумбову эпоху на низменных, заливаемых во время разливов
рек землях южноамериканских трО\пиков было по крайней мере
четыре района интенсивного земледелия, расположенных на во­
стоке Боливии, западе Эквадора, севере Колумбии и в при­
брежной зоне Суринама. Это было· земледелие на искусственных
насыпях, и по своему характеру и техническому уровню оно
может бьiть сопоставлено с террасным земледелием в Андах
или с мексиканскими чинампами. Эти зоны тропического ин­
тенсивного земледелия долго оставались неизвестными, так как
с земли они незаметны и хорошо выявляются лишь при аэро­
фотосъемке. Так, земляные сооружения, возведенные индейца­
ми льяносов Можоса на востоке Боливии, занимают площадь в
50 тыс. акров и состоят из насыпей различной формы, на ко­
торых, скорее всего, выращивалась маниока, а также насыпей
для отдельных домов и даже селений. Насыпи и естественные
возвышенности соединяются искусственными дамбами-дорогами,
общая протяженность которых в Можосе, по данн_ым аэрофото­
съемки, превышает 1500 км. Огромный объем земляных ра­
бот позволяет предполагать, что в доколумбову эпоху в Можосе
жило многочисленное индейское население с развитой социаль­
ной организацией. Известно, что в 1690 г., через столетие после
первых контактов с европейцами, в Можосе жило около 100 тыс.
индейцев. Закономерно предполагать, что в доколумбову эпоху
220
 их число было в несколько раз большим [52, с. 92-100]. Мень­
шее по численности население не смогло бы, пользуясь лишь
примитивными орудиями - палками-копалками и деревянными
лопатами,- преобразить ландшафт целого большого района,
приспособив его для своих нужд. Нам кажется правомерным
мнение С. Ридена, предположившего, что индейское общество,
создавшее насыпи в Можосе, было гораздо выше по своему
уровню, чем современные общества индейцев Восточной Боли­
вии, и скорее всего напоминает общество, создавшее первые
ирригационные системы в прибрежных долинах Перу [56,
с. 267-269}. Поэтому, на наш взгляд, прав Д. Латрап, утвер­
ждая, что выявленное археологическими и палеоэтнографиче­
скими исследованиями наличие у древних жителей Можоса зна­
чительной социальной стратификации, могущественных вождей,
жречества и т. п. является результатом не влияния раннеклас­
совых культур Анд, а самостоятельного развития и что разви­
тые формы социальной организации на Маражо также возникли
как продукт местной эволюции, а не были принесены, как это
считалось ранее, какой-то группой переселенцев из Северных
Анд.
Недавно подобное предпОJюжение было подтверждено наход­
кой в устье Амазонки на о. Маражо самой древней в Южн()й•
Америке системы интенсивного земледелия на искусственных на­
сыпях с дренированием почвы. Методом ·радиоуглеродн·ого ана­
лиза древность этой системы земледелия датируется здесь в пре­
делах периода 70 r. до н. э.- 690 r. н. э. На наш взгляд, такое
земледелие вполне могло явиться базой для начала становле­
ния ,!(Лассовых отношений. В других областях, где существовала
эта система земледелия, она датируется более поздним време­
нем. В Гайане она существовала с 500 r. н. э. до испанск_оrо за­
воевания; для Суринама есть одна дата - 700 r. н. э.; на рав­
нинах Можоса даты варьируют между рубежом I и II тысяче­
летий н. э. в одном районе и периодом, непосредственно пред­
шествовавшим началу конкисты,- в другом; в Венесуэле эта
система действовала с V-VI вв. н. э.; в К:олумбии она сохра­
нялась еще в начале XVI в. н. э. Сопоставляя эти датировки,
А. Зукки высказывает логичное предположение, что система
земледелия на насыпях была создана индейцами бассейна Ама­
зонки [73, с. 182, 186-189; см. также: 21, с. 647-654; 20, с. 48].
Новые факты о существовании в бассейне Амазонки в до­
колумбову эпоху развитых форм земледелия хорошо согласуют­
ся с тем, что, по многим данным, к началу европейского завое­
вания по всему среднему течению Амазонки жило многочислен­
ное индейское население, объединенное в крупные территориаль­
ные единицы, имевшее вождей, храмы,- жрецов, культура кото­
рого не отличалась принципиально от предклассовой циркум­
карибской культуры. В ходе европейской колонизации эти наи­
более развитые индейские общества тропической Южной Аме-
221
 ршш были уничтожены [37, с. 46-47]. Может быть, такова же
бы.1а судьба создателей земледелия на насыпях в Колумбии,
Эква;rоре, Суринаме, хотя не исключено, что интенсивное зем­
леде.'!ие на южнvамериканских низменностях пришло в упа­
док н до появления европейцев по каким-то еще неизвестным
причинам. Но, как бы то ни было, самый факт обнаружения на
южноамериканских низменностях древних культур с развитым
земледелием, как справедливо замечают Дж. Парсонс и В. Де­
неван, говорит в пользу того, что в после.дние 2-3 тыс. лет
культурные влияния могли распространяться из долин Амазон­
ки, Ориноко, Магдалены на высокогорье [52}.
При этом две названные области были связаны и торго­
выми отношениями. Так, в эпоху тиауанако (индейская, пред­
положительно раннеклассовая, культура, датируемая I тысяче­
летием н. э.) [l, с. 194-195] из тропических лесов в Анды по­
с'Гавлялись в стандартной упаковке, что свидетельствует о ре­
гулярной торговле, листья Шех guayusa, из которых изготовля­
лась содержащая кофеин жвачка.
В инкскую эпоху индейцы Амазонки привозили в Куска в ка­
честве дани живых кайманов и анаконд. В число товаров, дос­
тавлявшихся из сельвы инкам, вероятно, входили перья птиц
для украшений, пальмовое дерево и другое лесное сырье. В об­
мен индейцы сельвы получали медные топоры и украшения.
Нам кажется также возможным, что индейцы льяносов Мажа­
са поставляли в Анды свою сельскохозяйственную продукцию -
маниоку. В целом, на наш взгляд, представляется оправданным,
хотя пока и недостаточно доказанным, предположение Д. Лат­
рапа, что «продукты тропического леса играли важную роль в
торговой системе инкской империи»{36, с. 181, 186}.
К северу от древних цивилизаций Перу и Боливии на Боrот­
ском плато существовала в первой половине II тысячелетия н. э.
еще одна цивилизация древней Америки - муисская. Ее уро­
вень был ниже, чем инкской цивилизациии. Как отмечалось вы­
ше, по мнению С. А. Созиной, муисское общество можно опре­
делить или как варварский вариант раннеклассовоrо государст­
ва и сопоставить по уровню социального развития ,с германски­
ми королевствами первых веков н. э., или как стоявшее «на
пороге цивилизации» и классовых отношений [10, с. 168, l 73-
l 74, 89, 91]. Муиски были тесно связаны с расположенной к
востоку от района их обитания док.'!ас•совой периферией. Они
порабощали и обращали в данническую зависимость отсталые
племена, например мусо и панче р. Магдалены. Муиски вели
также оживленную торговлю с индейцами льяносов, для чего
строили дороги, связывавшие область их обитания с Тихим и
АтЗiантическим океанами и восточными льяносами. С востока
от индейцев льяносов к муискам поступали хлопок-сырец и ко­
жи в обмен на соль и изготовлявшиеся муисками плащи. Север­
ные соседи муисков - сутагао поставляли им смолу, мех, волок-
222
 но агавы для изготовления сетей и мед. С Атлантического по­
бережья странствующие купцы привозили раковины, служившие
украшениями и музыкальными инструментами, и т. п. У муисков
уже применялись при торговле деньги - золотые диски постоян-
1юго размера [10, с. 58, 82-85, 87, 124].
Зона доклассовой периферии высоких культур Андского на­
горья не ограничивалась областью тропических лесов и саванн
северной половины континента Южной Америки, а распростра­
нялась далеко к югу. Так, многие исследователи отмечают, что
такие народы, как арауканы, кальчаки, диагиты, атакаменьо,
жившие в прошлом или живущие до сих пор на территории со­
временных Чили и Аргентины, торговали с государственными
образованиями Анд и подвергались, особенно в инкскую эпоху,
т. е. в последний период самобытного развития андских циви­
лизаций, их сильному влиянию. Например, Дж. Стьюард и
Л. Фарон подчеркивают, что арауканы заимствовали у народов
Центральных Анд земледелие и многие другие черты матери­
альной культуры. У калычаков и диаrитов центральноандийское
влияние чувствуется, в частности, в архитектуре, технике обра­
ботки камня, керамике и т. д. l(роме того, на стоянках атака­
меньо и диаrитов в большом количестве обнаружены керамика,
остатки плетения, костяные, медные, а иногда также золотые и
серебряные изделия инкских типов, что указывает или на торго­
вые связи, или на копирование художественного стиля инков.
На наличие связей между доколумбовым населением Централь­
ных Анд и жителями их южной и юго-восточной доклассовой
периферии указывает и тот факт, что на землях, которые в про­
шлом занимали атакаменьо, и сейчас сохранились следы старых
инкских торговых дорог [65, с. 14-15, 262-263}.
Г. Диссельхоф подчеркивает, что на землях атакаменьо об­
наружена полихромная керамика тиауанакскоrо типа, найдены
черепа с такой же искусственной деформацией, как в Тиауа­
нако. По мнению названного исследователя, андийское влияние
на атакаменьо еще более усилилось в инк(:кую эпоху. Г. Дис­
сельхоф предполагает также, что в это время атакаменьо вы­
ступали в роли торговых посредников между инками и их юго­
восточными соседями - диаrитами, арауканами и др.
В землю арауканов была проложена дорога, шедшая вдоль
побережья; известна и дорога, которая вела к диаrитам [9,
с. 274J. По-видимому, от инков к диагитам поступали изделия из
металла. В более отдаленную эпоху диаrиты, возможно, испы­
тывали и влияние культуры тиауанако. В целом Г. Диссель­
хоф считает, что культурное развитие на северо-востоке Арген­
тины и севере Чили «отражало эволюцию культур Центральных
Анд» [22, с. 308-31 l].
Г. Леман, также подчеркивая культурное влияние древнего
Перу и Боливии на своих южных чилийских и аргентинских
соседей, обращает, в частности, внимание на то, что у атака-
223
 меньо Чили быJiи могильники тиауанакского типа (I тысячеле­
тие н. э.). В то же время в отличие от Дж. Стьюарда и Л. Фа­
рона Г. Леман полагает, что многие доколумбовы культуры Чи­
ди и Аргентины и среди них диагиты развива.1ись без заметного
внешнего влияния [61, с. 123]. Трудно сказать, кто из названных
авторов прав, так как и диагиты и атакаменьо давно исчез.1и и
многое в их культуре и ее связях остается недостаточно ясным.
В отличие от материаJiьной культуры доклассовые социа.1ь­
ные и идеоJiоrические формы, существовавшие у южных и юго­
восточных соседей народов Центральных Анд, по-видимому, не
подвергались коренному изменению в резуJiьтате контактов с
классовым обществом [65, с. 15]. Во всяком случае, в литера­
туре нет фактов, которые бы бесспорно указывали на заимство­
в�ние соседями инков их форм социальной организации, ре­
лигиозной обрядности и т. п.
Влияние древнеандийских высоких куJiьтур распространя-•
лось далеко на север, в Центральную Америку, с которой на­
роды Анд были связаны торговыми отношениями, восходящими
к начаJiу нашей эры. Так, С. Лотроп отмечает, что в Централь­
ной Америке, особенно в ее южной части, обнаруживаются при­
везенные сюда из Южной Америки украшения из золота, агата,
нефрита. Тот же исследователь отмечает связи в художествен­
ном стиле в керами�е. ювелирных изделиях и т. д. между южной
частью Коста-Рики и Панамы, с одной стороны, и Перу-· с
другой [39, с. 168-170, 172].
Контакты эскимосов и европейцев в XI-XV вв. Первая ев­
ропейская колония в Америке была основана в конце Х в. на
юго-западе Гренландии выходцами из Исландии, так называе­
мыми гренландскими норманнами.
Первоначально в Гренландии поселилось менее 400 норман­
нов, но позднее, в период расцвета европейских поселений на
юго-западе Гренл�ндии в XIII в., численность гренландских
норманнов составляла, по разным оценкам, от 3 до 11 тыс.
человек, живших на 300 фермах и им,евших 10 церквей, собор
и монастырь.
Колонисты занимались разведением крупного и мелкого рога­
того скота, охотой, рыболовством. Земледелие существовало в
небольших размерах и не обеспечивало потребностей поселен­
цев в хлебе. Его, а также железные орудия, лес, одежду_ и мно­
гие другие товары колонисты получали из Европы в обмен на
продукты своего экспорта: моржовый клык, тюлений жир, мас­
ло, сыр, кожи, шерсть.
По своей материальной культуре гренландские норманны в
основном не отличались от своих предков и сородичей в Европе.
Судя по остаткам одежды. в погребениях, костюмы гренланд­
ских норманнов по своему покрою не только соответствовали
европейским модам, но и почти не отставали от них по времени.
Это указывает на существование регулярных и достаточно ча-
2'24
стых связей между Гренландией и Северной Европой в XI­
XI\/ вв.
По уровню своего социального развития гренландские нор­
манны стояли у порога классового общества. Однако они ис­
пытывали значительное влияние со стороны уже бесспорно
классового раннефеодального общества Северной Европы. По­
этому отношения норманнской колонии с коренным населением
Америки входнт в категорию опосредованных контактов докапи­
та.шстичсских классовых обществ с первобытной периферией,
так как гренландские норманны выступали в роли посредников
между классовыми культурами Европы и доклассовыми -Аме­
рики.
В результате совместного действии нескольких факторов
(нарушения э·кономических связей с Евро,пой, ухудшения кли­
мата и др.) европейские колонии в Гренландии исчезли, скорее
всего, не позднее начала XVI в. Их обитатели, по-видимому,
частично вымерли, а частично смешались с эскимосами. Убеди­
тельным доказательством такого процесса метисации являются
результаты серологического исследования И. Перссо\lом совре�
менного населения дистрикта Юлианехоб, где когда-то была
расположена восточная колония гренландских норманнов. Это
исследование показало, что население дистрикта сформирова­
лось в результате •смешения эскимосов с исландцами. Исланд­
цы не селились в Гренландии в нoiioe время; следовательно,
речь может идти только о норманнах, потомки которых, по
словам И. Перссона, «все еще живут в дистрикте Юлианехоб»
[54, с. 141). Таким образом, вопрос о наличии в эпоху средне­
вековья европейского влияния на антропологический тип части
гренландских эскимосов можно считать решенным.
Что же касается культурного взаимовлияния норманнов · и
эскимосов, то его главным следствием стало возникновение за­
падногренландской эскимосской культуры инугсук 2•
Европейское влияние в первой половине II тысячелетия н. э.
ощущалось не только в Гренландии, но и на северо-востоке
Американского континента. Проведенные в 1969 г. археологи­
ческие раскопки эскимосских поселений в Силумиуте на северо­
западном побережье Гудзонова залива, показали, что не позд­
нее чем с 1200 г., а возможно и ранее, жившие здесь эскимосы
использовали для изготовления ножей и наконечников копий
рудное железо, по-видимому, получ,енное от норманнов в ре­
зультате торгового посредничества гренландских эскимосов.
Еще раньше железо появлялось у эскимосов Аляски; куда оно
поступало с Амура через длинную цепь торговЬiх пqсредников ·--·
народов северо-востока Азии. При этом на Аляске железо ис­
пользовалось для орнаментальной резьбы по кости и изrотов�

2 Этот вопрос подробно рассмотрен в нашей монографии .:Очерки ·этни-

ческой истории Зарубежного севера». М., ·19711 l[см. 11-1, с. 155-168].
15 з.... 477
 ления орудий труда, а в Канаде для изготовления орудий для
охоты и разделки добычи [44, с. 328-329; 336-337). Таким об­
разом, прежние представления о полной изоляции эскимосов
Канады и Аляски от влияния классовых обществ до первых
встреч с европейцами оказались ошибочными.
Значи'!'ельно менее ясен (при современном уровне изучен­
ности) вопрос о наличии европейского, в частности, норманнско­
го, влияния на североамериканских индейцев в эпоху до Ве­
ликих географических открытий. По-видимому, пока наиболее
приемлема по данному вопросу осторожная позиция Г. Тайло­
ра, полагающего, что, хотя исторические и археологические дан­
ные бесспорно свидетельствуют, что гренландские норманны
знали и использовали северо-восточное побережье Америки с
конца Х до сер,едины XIV в., вывозя оттуда, в частности, лес
для постройки своих ферм в Гренландии, они бывали только
на побережье, и нет свидетельств, что контакты с ними замет­
но повлияли на американских аборигенов. Судя по всему, эти
контакты не только были малы, но и имели в основном форму
военных стычек [67, с. 243'-254, 447).

Таким образом, в доколумбову эпоху контакты между клас­

совыми обществами и их первобытной периферией были типич­
ным явлением для значительной части коренного населения Се­
верной, Центральной и Южной Америки. В разных 'областях
Америки характер этих контактов был различен.
Раннеклассовые общества Мезоамерики контактировали на
северных границах с двумя типами периферийных обществ.
К первому из них относятся земледельческие общества юго-за­
пада и востока территории США, для которых контакт с Мезо­
америкой, осуществлявшийся как в ходе торговли, так, может
быть, и в результате миграции отдельных групп населения из
Мезоамерики на север, очевидно, послужил важным фактором
хозяйственного и культурного развития. Последнее привело к
переходу части земледельцев территории США на позднюю
ступень доклассового строя, непосредственно предшествующую
зарождению классовых отноruений, или даже к становлению
раннеклассовых отношений.
Ко второму типу могут быть отнесены охотники и собира­
тели - чичимеки, оказывавшие военное давление на северную
часть Мезоамерики и разрушившие некоторые из ее цивилиза­
ций (Теотихуакан, тольтекская «империя»). Таким образом, се­
верная граница Мезоамерики - по-видимому, единственная на
Американском континенте зона, где отношения с доклассовой
периферией в определенные моментЬJ оказывались решающими
для судьбы классовых обществ. Одни классовые общества ис­
чезали в результаrе нашествия воинственных племен с севера,
другие же возникали благодаря последующему смешению ос-
2'26
 татков носителей старых цивилизаций с пришельцами-чичимека­
ми (ацтекское государство).
И наконец, южная земледельческая периферия Мезоамерики
была реципиентом не только влияния мезоамериканских куль­
тур самих по себе, но и опосредованного влияния северной пе­
риферии. Иными словами, этническая и социальная стабиль­
ность на южной периферии отчасти зависела от устойчивости
северных границ Мезоамерики: когда последние сдвигались к
югу, сдвигалась в том же направлении и южная граница Мезо­
америки.
Для Южной Америки в I тысячелетии и первой половине
11 тысячелетия н. э. был харак-герен широкий обмен культурны­
ми ценностями между раннеклассовыми обществами Андского
нагорья и стоявшими на различных ступенях развития племе­
нами восточной периферии, т. е. зоны тропических лесов и са­
ванн. Пока остается невыясненным, чье влияние было большим.
Для зоны тропических лесов и саванн нам представляется бо­
лее вероятным другое предположение, согласно которому во­
сточная периферия поставляла в Центральные Анды сущест­
венные для андских обществ сельскохозяйственные продукты
тропиков и лесное сырье, получая в обмен преимущественно
изделия нехозяйственноrо, престижного характера (украшения,
медные топоры и т. п.). По-видимому, отношения центрально­
андских обществ со своей восточной периферией носили пре­
имущественно мирный характер, хотя и имела место ограничен­
ная военная экспансия классовых обществ в ближнюю предгор­
ную периферию (монтанью) с целью обращения в данническую
зависимость живших там племен. Напротив, давление первобыт­
ной периферии на классовые общества и угроза военного на­
шествия «варварских» племен не играли той большой роли в
истории центральноандских цивилизаций, какую они играли в
истории многих цивилизаций Старого Света и Мезоамерики.
Можно предположить, что есть несколько причин указанно­
го различия. Во-первых, южноамериканская периферия циви­
лизаций Андского нагорья не обладала таким транспортным
средством, как лошадь. Единственным средством передвижения
были лодки, µроплыть на которых вверх цо течению с низмек­
ности в горы почти невозможно. Во-вторых, различие в при­
родных условиях между низменными районами Южной Амери­
ки и высокогорной системой Анд значительно больше, чем ме­
жду природными зонами, которые занимали периферия и ци­
вилизация в Старом Свете. Соответственно и переход из одной
зоны в другую в Южной Америке был более затруднен, чем в
Евразии. И наконец, у периферийных обществ Южной Амери­
ки н,е было столь мощных и подвижных политических объеди­
нений, какие существовали у кочевников Евразии.
Для отношений Цент,ральных Анд (прежде всего в инкскую
эпоху) с их южной периферией характерно стремление инкскоrо
15* 227
 государства к военной экспансии на юг с включением в свои
rраницы как можно большей части населения южной перифе­
рии. Контакты народов южной периферии - арауканов, каль­
чаков, диагитов и др.- с цивилизациями Центральных Анд спо­
собствовали некоторому ускорению их хозяйственно-культур­
ного развития, усвоению новых прогрессивных навыков в об­
ласти земледелия, технологии изготовления орудий труда, из­
менениям в архитектуре, керамике и, вероятно, также в формах
религиозной обрядности. Насколько можно судить, влияние
классовых обществ на развитие южной периферии было зна­
чительно большим, чем влияние последней на них.
Раннеклассовое или, мож·ет быть, предклассовое общество
северной части Андского нагорья - чибча-муиски - было свя­
зано постоянными торговъ1ми отношениями со своей первобыт­
ной периферией, располагавшейся преимущественно к востоку
от неrо. Обмен совершался главным образом изделиями хозяй­
ственного назначения и сырьем. Военная экспансия имела одно­
направленный характер - классового общества против перво­
бытной периферии - и диктовалась экономическими причина­
ми - стремлением обратить племена ближней периферии в дан­
ническую зависимость.
На Крайнем Севере, в Гренландии, контакты с феодальны­
ми обществами Северной Европы, осуществлявшиеся через по­
средство гренландских норманнов, привели к взаимному обо­
гащению материальной культуры как гренландских эскимосов,
по-видимому, вызвав появление у них качественно новой куль­
туры - инугсук, · так и культуры посредников-норманнов. Кроме
того, на дальнюю периферию, а именно к эскимосам Баффи­
новой земли ,и некоторых других районов Канадского Севера,
через посредство гренландских эскимосов попало, хотя и в не­
больших количествах, железо из Европы.
В отличие от материальной культуры в социальной орга­
низации и духовной жизни контакты •европейцев и эскимосов
не сыграли сколько-нибудь заметной роли.
 ГЛАВАХ

АВСТРАЛИЯ И ОКЕАНИЯ

Австралия и Океания в период до Великих географических

открытий были частью ойкумены, где влияние классовых об­
ществ на первобытную периферию прослеживалось в наимень­
шей степени или вообще не ощущалось главным образом пото­
му, что на всей этой огромной территории в указанный период
не было классовых обществ. Таким образом, речь здесь может
идти только о внешних влияниях, которые могли бы приходить
из областей, расположенных вне австрало-океанийского регио­
на. Но и подобные влияния были в,есьма затруднены значи­
тельной географической изоляцией материка Австралии и о-вов
Меланезии, Полинезии и Микронезии от остального мира.
О ранних контактах австрало-океанийского региона с клас­
совыми обществами имеются лишь весьма отрывочные iИ зача­
стую не вполне достов,ерные сведения. Так, в конце XIX в. в
Дарвине ·была найдена китайская статуэтка из мыльного кам­
ня, датируемая IX-XV вв. н. э. На севере Австралии находили
также керамику из Юго-Восточной Азии, датируемую концом
III в. до н. э. [6, с. 244, 332].
В связи с вопросом о контактах первобытной пер,иферии и
классовых обществ в Океании нельзя не сказать о проблеме
американо-океанийских связей - проблеме, внимание к которой
было особенно привлечено плаванием Т. Хейердала на Кон­
Тики и организованными им археологическими .иссл,едованиями
на о-ве Пасхи. Как известно из многочисленных, в зна·чительной
мере рассчитанных на широкого читателя публикаций Т. Хейер­
дала, по мнен.ию этого исследователя, Полинезия была заселе­
на двумя группами пришельцев из Америки. Древнейшую из
них составили выходцы из Анд, прибывшие в Полинезию в пер­
вых веках нашей эры. Значительно позднее, в XI-XII вв., на
Гавайские о-ва приплыли из Северо-Западной Америки индей­
цы квакиютль и затем расселились по всей Полинезии. Из сме­
шения этих двух групп мигрантов образовались полинезийцы
с присущим ,им антропологическим типом, языками и культу­
рой. Если бы Т. Хейердал был прав, то на о-вах Океании имел
бы место весьма своеобразный случай, когда классовое общест­
во (выходцы из Анд) контактирует с доклассовым обществом
(квакиютль) на территории, чужой для обоих обществ, и в ре-
229
 зультатс такого контакта на этой территории появляется обще­
ство, стоящее на пороге классовых отношений и пр,имитивной
государственности (полинезийцы). Исследование закономерно­
стей и конечных результатов такой контактной ситуации пред­
ставляется весьма любопытным. Однако, как доказали оппо­
ненты Т. Хейердала, в действительности ее не было. К:омплекr­
ный анализ данных археологии, антропологии, этнографи,и, линг­
вистики, проведенный учеными соответствующих специально­
стей, показал, что Полинезия заселялась не с запада, из Аме­
рики, а с востока, из Юго-Восточной Азии через Мелане­
зию [9).
С середины 60-х годов Т. Хейердал сосредоточил свое вни­
мание на доказательстве андийского влияния на о. Пасхи. При
этом он утверждал, что в так называемый ранний пер,иод исто­
рии Пасхи (IV-XI вв. н. э.) здесь жили создатели центрально­
андийской культуры Тиауанако, приплывшие на Пасху не
позднее IV в. н. э. Они создали на Пасхе культуру, основывав­
шуюся на тиауанакских традициях, в частности на традиции
сооружения крупных статуй. В поздний период истории о. Пас­
хи (1680-1868) полинезийцы уничтожили памятниюи культуры
древних обитателей острова - выходцев из Америки. Но и эта
гипотеза подверглась серьезной критике со стороны археологов,
этнографов, лингвистов. В частности, В. А. Баш,илов обращает
внимание на поверхностный характер проводимых Т. Хейерда­
лом аналогий между монументальными памятниками Америки
и Пасхи, когда сравниваются не археологические комплексы,
а их отдельные элементы и детали и не учитываетея их сравни­
тельная хронология.
Ю. А. К:норозов доказал, что анализ местных преданий ука­
зывает на западное, а не на восточное происхождение жителей
Пасхи - рапануйцев. Эта позиция убедительно аргументирова­
на и Н. А. Бутиновым; И. К:. Федорова на основе анализа язы­
ка, религии ,и мифологии жителей Пасхи пришла к выводу об
отсутствии на о. Пасхи реликтов неполинезийского языка и не­
полинезийской культуры [1, с. 171-174; 3; 7, с. 143-153; 11; 10,
с. 145-146}.
Из всего этого, по-видимому, можно заключить, что о. Пас­
хи не был ареной контакта двух переселившихся сюда общ­
ностей - классовой и доклассовой. Но ,из этого, правда, не сле­
дует, что жители Пасхи не могли иметь каких-либо связей с
создателями цивилизаций Андского нагорья. Не iИсключено, что
отдельные суда древних перуанцев могли достиг;�ть Пасхи и
наоборот, полинезийцы могли совершать плавания в Южную
Америку. На принципиальную возможность таких плаваНiИЙ ука­
зывают результаты изучения тихоокеанских течений; обнару­
>,кение на Галапагосских о-вах, в 1000 км от южноамерикан­
ского ·побережья, древ}lеперуанской керамики начала II тысяче­
летия н. э., скорее всего, относящейся к раннеклассовым куль-
230
 rурам ,1иму или м�чика; и наконец, отдельные, правда весьма
спорные, полинезииские элементы в культуре индейцев мапуче
(Чили) - прежде всего церемониальные топоры [16, с. 209-211].
Что же касается результатов таких гипотетических контак­
тов, то единственным в какой-то степени достоверным из них
является появление на Пасхе эндем,ичного южноамериканского
культурного ра,стения -батата и введение его в культуру рапануй­
цев, да и то нет полной уверенности, что батат не был приве­
зен на Пасху первыми европейскими мореплавателями в эпоху
Великих географических открытий.
В связи с про9лемой контактов предклассовых обществ с их
первобытной перифер,ией очень интересно было бы рассмотреть
вопрос о наличии или отсутствии взаимовлияний между оолее
и менее развитыми обществами самой Океании, т. е. между та­
кими обществам,и со становящимися классами и государствен­
ностью, как Таити, Тонга, Гавайи, с одной стороны, и их пер­
вобытнообщинной периферией на других о-вах Океании - с
другой. Однако рассмотрен,ию этой темы препятствуют по мень­
шей мере два обстоятельства. Во-первых, неизвестно, можно ли
проецировать общественные отношения, существовавшие у таи­
тян, тонганцев, гавайцев в -XVIII-XIX вв., в более отдаленное
прошлое, в XIV-XV вв. Во-вторых, внешние влияния на об­
щественное развитие жителей Полинезии и Микронезии в до­
европейский пер,иод пока что мало выявлены путешественника
ми и исследователями конкретных обществ.
Ин.дон.езия и Новая Гвин.ея. Несколько более определенны
данные о древних связях папуасов Новой Гвинеи с населением
Индонезии. Как отмечает Н. А. Бутинов, торговые связи при­
брежных жителей Ириана-Джайя с Индонезией ,имели место
по крайней мере с VIII в. н. э. Основными районами индоне­
зийского влияния были побережье Бомбераи, Вогелкопа, залива
Гелвинк. В меньшей мере оно чувствовалось на северном побе­
режье Ириана-Джайя, на участке между устьем р. Мамберамо
и· 141-м меридианом [4, с. 2·з, 30, 51].
В результате в прибрежных селениях Ириана-Джайя с это­
го времен,и появляются привозимые торговыми судами из Ин­
донезии железные орудия, металлическая посуда, хлопчатобу­
мажные ткани и т. п. Посредством обмена береговых жителей
с «горцами» индонезийское влияние могло проникать и во внут­
ренние районы. Но сколько-нибудь определенных сведений по
этому вопросу в литературе не им,еется.
В XIV-XV вв. прибрежная часть Ириана-Джайя входила
в состав феодального индонезийского государства Маджапахи­
та. Как отмечает Н. А. Бутинов, «важная роль в осуществле­
нии взаимных связей» между Ирианом-Джайя и Индонезией
«принадлежала населению островов, расположенных на северо­
западе (Вайгейо, Биак, Я пен и Нумфор), а также жителям по­
бережий Папуа-Кавиай, Папуа-Онин, Папуа-Натан. Они первы-
231
 ми, восприняли некоторые достижения индонезийской культуры
(прежде всего металлические орудия) а затем передали их па­
пуасам смежных районов. Обитатели прибрежных районqв не
только получили от индонезийцев железо, но кое-где стали его
выплавлять или обрабатывать методом холодной ковки ...
Некоторые племена даже не помнят о том времени, когда
их предки работали каменными оруд,иями. Широко распростра­
нились индонезийские хлопчатобумажные ткани, они стали
средством обмена».
Но при всем этом основная часть населения Ириана-Джайя,
особенно многочисленные горные племена, по мнению Н. А. Бу­
тинова; «ни прямо, ни косвенно, не был,и связаны с индонезий­
ской культурой». Последнее утверждение, на наш взгляд, может
быть, слишком категорично, если учесть содержащиеся и в ра­
ботах самого Н. А. Бутинова и в работах других исследовате­
лей данные о широком распр остранении в Ириане-Джайя об­
мена, в том числе и между прибрежными и горными племенами.
Другое дело, что индонезийская культура не оказала на основ­
ную массу племен Ириана-Джайя столь заметного влияния, как
на племена упоминавшихся выше прибрежных районов и ост­
ровов.
Внешнее влияние на папуасов было не только следствием
посещений индонезийцами Ириана-Джайя, но ,и результатом
посещений папуасами Молуккских и Малых Зондских о-вов
[2, с. 605].
По-видимому, изменения в материальной культуре, и осо­
бенно в орудиях труда, как следствие индонезийского и , лишь
позднее европейского влияния (последнее не затрагивается в
данной статье) повели к определенным изменениям в формах
организации труда и в социальной структуре папуасского об­
щества в целом.
Как справедливо отмечает Н. А. Бутицов, приобретение же­
лезного топора кладет начало ослаблению родственной группы
(4, с. 88]. Надо сказать, что подобное же явлен,ие зафиксировано
и у других отставших в своем развитии племен. Например, у
племен тропических лесов Южной Америки смена каменного
топора железным, происходившая, правда, гораздо позднее, чем
у папуасов побережий Ириана-Джайя, повела к ослаблению
первобытноколлективистских отношений в труде ,и потреблении.
Это легко объяснимо: железный топор значительно увеличива­
ет производительность труда при расчистке от леса участка
земли, предназначенного для сельскохозяйственного использо­
вания. � результате такая расчистка, которая при использова­
нии каменных топоров требовала совместной работы мужч,ин
всей общины, с помощью железных топоров может быть осу­
ществлена усилиями одной семьи, притом не только большой, но·
и мазюй.
Конкретизируя свои взгляды по вопросу о том, как изме-
232
 нения в материальной культуре папуасов под индонезийским
влиянием сказывал,ись на их социальной организации, Н. А. Бу­
тинов замечает, что соседская община, являющаяся, по его
классификации, наиболее поздней из выделяемых здесь трех
типов (родовая, гетерогенная, соседская), в целом на Новой
Гвинее возникает под европейским влиянием, а в Ириане­
Джайя - до появления европейцев - под индонезийсюим влия­
нием. Названный исследователь отмечает, что в некоторых об­
щинах Ириана-Джайя семейный принцип стал брать верх над
общинным еще до появления европейцев и кое-где это про­
изошло после начала употребления железного топора [4, с. 113,
121). Нам кажется, что здесь можно усмотреть причинную связь
между повышением производительности труда благодаря при­
менению железного топора в земледелии и укреплением семьи
как хозяйственной ячейки в ущерб общине. В этой связи ин­
тересно акцентировать один момент, о котором сам Н. А. Бу­
тинов не пишет, а именно, что, судя по его монографии «Папуа­
сы Новой Гвинеи», районы, в которых отмечено индонезийское
влияние, одновременно являются и районами, где уже до при­
хода европейцев даже самые трудоемкие работы выполнялись
не общиной, а ее частями, где практшювались амбилокальные
браки, по-видимому, исторически более поздние, чем ун,илокаль­
ные и т. п. [4, с. 30, 87, 162, 163).
Многовековые контакты с индонезийцами оказали также
влияние на антропологический тип и языки прибрежноrо,•населе­
н,ия Ириана-Джайя. К: сожалению, трудно установить, какие
элементы этого антропологического и лингвистического влияния
уже присутствовали на Ириане-Джайя до эпохи Великих ге0-
графических открытий - верхней хронологической границы темы
настоящего исследования.
Индонезия и Австралия. В средние века мореплаватели из
Индонезии достигали не только Ириана-Джайя, но и северного
побережья Австралии.
По преданиям жителей Арнхемленда, когда-то очень давно
к ним приплывали люди, называвшие себя байджини и покупав­
шие у них трепангов. Байджини оставались в Австралии по не­
скольку месяцев, строили там для себя дома из камня и зани­
мались земледелием. Этническая принадлежность ,байджини не
вполне ясна, но, скорее всего, это какой-то из народов Индо­
незии. Позднее на смену байджини появились макассары и буг,и.
Это были народы о-ва Сулавеси, много занимавшиеся морской
торговлей и создавшие в XV в. у себя на родине феодальные
государства Гова, Боне и Луву [6, с. 3-32; 8, с. 558; 18, с. 2].
Остается не вполне ясным, когда индонезийцы (в частности,
макассары и буги) начали совершать плавания к берегам Се­
верной Австралии. Первый отчет европейских мореплавателей
о встрече с направлявшимися в Австралию кораблями макасса­
ров датируется 1768 r., и на этом основании один из исследо-
233
 вателей данного вопроса, Д. Давидсон, полагает, что регуляр
ные посещения макассарами берегов Австралии начались лишь
во второй половине XVIII в. Напротив, П. Уорси и В. Ллойд
Уорнер убеждены, что плавания мака•ссаров и 1бугов в Австра­
лию совершались задолго до XVIII в. [12, с. 72; 13, с. 476).
Именно исходя из возможности раннего начала подобных пла­
ваний в Австралию, мы ,и касаемся их в статье, верхней хро­
нологической границей которой является XV в.
Плавания в Австралию совершались макассарами и буга­
ми ежегодно. В плаваниях участвовал·о по нескольку десятков
судов. Например, в 1803 r. английский капитан Флиндерс встре­
тился с флотом раджи БонJ{, состоявшим из 69 судов, экипаж
каждого из которых насчитывал 20-25 человек. Если плава­
ния действительно совершались и в предшествующие века, то
нет оснований думать, что численность флотилий была мень­
шей, т. е. эти экспедиции могл,и насчитывать 1200-1500 участ­
ников.
Суда макассаров и бугов приплывали в Австралию с севе­
ро-западным ветром в ноябре и уплывали с юго-восточным вет­
ром в марте. _Таким образом, не менее четырех месяцев в году
на севере Австралии рядом с аборигенами •жили многие cornи
пришельцев.
В XVIII в. район, где приставали суда макассаров и бугов
и временно жили их экипажи, был довольно обширен, вклю­
чая участок побережья от устья р. Виктория в Западной Ав­
стралии до южных границ залива Карпентария на востоке. Ина­
че говоря, район, посещавшийся индонезийцами, включал Арн­
хемленд и другие места, где в прошлом жило много племен ав­
стралийских аборигенов. В XVIII и начале XIX в. макассары
и буги совершали свои плавания в Австралию для торговли с
аборигенами, а также для промысла трепангов. Они покупали
у австралийцев жемчужные раковины, панцири черепах, санда­
ловое дерево и давали в обмен лодки-долбленки, ножи, топо­
ры, рыболовные крючки, ткани, рис, спиртные напитки, а, воз­
можно, также гарпуны [13, с. 480-481; 15, с. 526). При этом ус­
танавл,ивались постоянные связи между отдельными торговца­
ми и аборигенами, связи, пер-еходившие по наследству к детям
последних.
Макассары и буги не только покупали у аборигенов различ­
ные товары, но и использовали этих людей как наемную ра­
бочую силу на промысле трепангов с оплатой натурой. Для
удобства управления аборигенами во время промысловых экспе­
диций и в других случаях пришельцы, провозглашали «короля­
ми» старейшин некоторых родов и их младших братьев. Ста­
рейшины-«короли» выполняли роль посредников между рабо­
тодателями-макассарами и нанятым-и ими на период промысла
австралийскими аборигенами. Макассары давали этим старей­
шинам лодки, с которых мужчины промысловой партии гарпуни-
234
 ли черепах, в то время как их жены собирал,и трепангов [13,
с. 480-481, 487}. Аборигенов использовали также в работах по
окуриванию трепангов, при постройке коптилен, рубке дров,
рытье колодцев, ловле рыбы и т. п. В качестве платы за рабо­
ту австралийцы получали те же товары, которые использова­
лись макассарами и бугами в меновой торговле.
Многие аборигены нанимались также матросами на суда
макассаров и таким образом посещали Сулавеси, Тимор и дру­
гие части Индонезии, где жили ·по нескольку месяцев до начала
следующего плавания в Австралию [18, с. 3-5].
Какое же влияние оказали эти связи с жителями Индоне­
зии на традиционный строй племен австралийского севера?
По-видимому, вопрос может стоять о наличии индонезийского
влияния ил,и его отсутствии в экономике, материальной и духов­
ной культуре и социальной организации, а также в языке аи­
стралийцев.
Как отмечает П. Уорсли, аборигены Арнхемленда раньше,
чем жители других районов Австралии, перешли от натураль­
ного хозяйства к товарному, к работе по найму за натуральное
вознаграждение. Металлические орудия труда частично сменили
каменные, наряду с лодками из коры местного производства по­
явились привозные долбленки с парусом, более мореходные и
быстроходные, чем лодки традиционного типа. Долбленки обес­
печивали лучшие возможности для охоты на черепах, чем корье­
вые лодки, а кроме того, они позволили аборигенам предприни­
мать сравнительно дальние плавания вдоль побережья, что спо­
собствовало укреплению этнических связей и оживлению тор­
говли между прибрежными племенами Северной Австралии [18,
с. 4}. Развивалась торговля и с племенами внутренн,их районов
Австралии, имевшая форму церемониального обмена.
Контакты с индонезийцами, как это хорошо показал Д." Том­
сон, стимулировали межплеменной церемониальный обмен у
аборигенов Ар.нхемленда, под покровом которого совершался
и развивал,ся экономический обмен. Наличие церемониального
обмена вело к тому, что топоры и другие ценные изделия, кото­
рые прибрежные жители получали от индонезийцев, не оста­
вались только на побережье, а регулярно поступали и к пле­
менам внутренних районов, так как это повышало престиж при­
брежных жителей. Обратно на побережье эти вещи не возвра­
щались, так как, согласно нормам церемониального обмена, да­
реное не должно возвращаться дарителю [17, с. 84, 89-94].
Обращаясь снова к вопросу о роли материального вклада
макассаров и бугов в хозяйство аборигенов_ Северной Австра­
лии, отметим, что, как подчеркивает Ф. Роуз, вв_едение долбле­
нок перенесло центр тяжес11и с наземной охоты на морскую, так
как без них было невозможно охотиться на дюгоней и черепах
и уплывать далеко от берега для рыбной ловли. По мнению
Роуза, лишь заимствование у индонезийцев долбленок далG
235
 возможность австралийским аборигенам заселить о. Гроте­
Эйландт, где до этого не было постоянного населения [15,
с. 526-529}.
Металлические орудия, также пр,ивезенные индонезийцами,
увеличили производительность труда при рубке деревьев, из1 о­
товлении и починке хозяйственного инвентаря, а также повыси­
ли эффективность охоты и собирательства. При этом, как отме­
чает В. Р. К:або, металлические орудия приобрели полифунк­
циональный характер: палки-копалки стали использоваться для
доставания ящериц из дупел деревьев, наконечники стрел -­
как нож,и и т. п. (5, с. 101-102; 18, с. 4}.
Благодаря связям с· индонезийцами у аборигенов Северной
Австралии появился и новый источник пищи: макассары и буги
ввезли в Северную Ав'стралию ростки тамариндовых деревьев.
Эти деревья хорошо прижились на новом месте, и аборигены
стали употреблять их плоды в пищу (13, с. 478).
Можно упомянуть и некоторые другие, менее существенные,
нововведения в материальной культуре австралийцев, появив­
шиеся в результате индонезийского влияния. 1( их числу мож­
но отнести, например, р·аспространен,ие у коренных жителей Се­
верной Австралии курительных трубок, форма которых копи­
ровала традиционные малайские трубки.
Что касается влияния в области духовной культуры, то, как
справедливо полагает В. Р. К:або, однозначное решение этого
вопроса сложнее, чем в отношении материальной культуры; и
все же, думается, некоторые данные в пользу такого влияния
до_статочно убедительны. В частности, подобное влияние, по­
видимому, обнаруживается в тотемной системе, погребальных
обрядах ·и т. п. Так, у жителей о. Гроте-Эйландт под влиянием
встреч с мореплавателями из Индонезии появились новые то 0
темы: корабль, северо-западный и юго-восточный ветры, т. е.
ветры, с., которыми приплывали и уплывали макассары. По мне­
нию Ф. '· Роуза, символы, используемые для vбозначения этих
тотемов,· _SJвно происходят от формы парусов индонезийского
судна-пр�i'у 'при разных ветрах (18, с. 5; 14; 15, с. 525}. У клана
Милджинrи с р. l(лайд (Арнхемленд) стала тотемом макассар­
ская четырехгранная бутылка. Такие бутылки очень ценились
аборигенами и были предметом церемониального обмена. Из их
осколков изготовлялись некоторые орудия труда, например
скребки [17, с. _89-90].
В погребальной церемонии, практиковавшейся у аборигенов
северо-востока Арнхемленда, фигурируют изображения палубы
и якорей прау, а у фратрии юритья племени мурнгин обычай
пс;щимать мачту перед отплытием превратился в обычай под­
нимать покойника, что символизировало уход его души. При
этом пели песню на пиджин-малайском. Затем собравшиеся в
танце представляли подъем якоря, после чего поднимали над
могилой мачту, заменявшую надгробный камень (18, с. 5; 13,
236 /
с. 492). К:ак результат индонезийского влияния могут быть истол­
кованы и некоторые другие обычаи и церемонии.
Что касается социальной организации, то нам не удалось
найти в литературе данных о наличии индонезийского или ино­
го внешнего влияния на социальные институты аборигенов Се­
верной Австралии, и поэт.ому мы вполне согласны с В. Р. К:або,
считающим возможность такого влияния весьма проблематич•
ной и никем не доказанной [6, с. 333-334].
Из других аспектов индонезийского влияния особо надо от­
метить тот факт, что плавания австралийцев на иноземных су­
дах значительно расширили знания представителей разных пле­
мен друг о друге и способствовали осознанию этнической общ­
ности всех аборигенов в противоположность пришельцам.
Определенное индонезийское влияние им,елось в языке и при­
вело к формированию на севере Австралии пиджин-малайского,
ставшего liпgua franca для племен побережья, однако время его
формирования неясно [13, с. 490].
Плавания индонезийцев привели также к распространению
на севере Австралии индонезийской топонимики и личных имен,
существующих параллельно с местными названиями и именами
и передающихся потомкам.
Что касается возможного влияния австралийцев на пришель­
цев из Индонезии, то этот вопрос не разработан в литературе
и по н•ему трудно сказать что-либо определенное.
Остается открытым и вопрос об общей оценке значимости
Рнешних доевропейских влияний на развитие австралийской
культуры. Некоторые исследователи, как, например, Д. Давид­
сон, склонны отрицать сколько-нибудь существенный характер
подобного влияния, утверждая, что нет доказательств неавстра­
лийскоrо происхождения каких-либо черт культуры северо-за­
падного побережья Австралии и в равной мере нет данных, что
какая-либо черта в австралийской культуре была внесена через
северо-западное побережье. Этот категоричный вывод, однако,
находится в противоречии с приводимым тем же автором кон­
кретным материалом, в частности о смене каменных топоров
металлическими у жителей о-вов Батерст и Мелвилл в доевро­
пейский период.
Нам представляется гораздо более обоснованной точка зре­
ния В. Р. К:або, по мнению которого аборигены Арнхемленда и
п-ова Йорк, научившиеся под влиянием индонезийцев и других
доевропейских пришельцев пользоваться гарпуном и изготов­
лять деревянные лодки, «приобрели неоценимый для жителей
морского побережья хозяйственный опыт. Благодаря этим ново­
введениям они получили возможность успешно охотиться на дю­
гоней и черепах и ловить рыбу далеко от берега, и это оказало
влияние на всю их экономику и нз охотников на наземных жи­
вотных сделало их по преимуществу охотниками на морских
животных и рыболовами». Согласны мы с В. Р. К:або и в том
237
 отношении, что завезенные макассарами металличес�ие орудия
не только сделали труд аборигенов более производительным, но
и став предметом межгруппового обмена, «в который были втя­
нуты многие этнические группы Северной Австралии», оказали
«воздействие и на экономику аборигенов, обитавших вдали от
морского побережья» [6, с. 333].
Нам думается, можно в целом сказать, что в доевропейский
период имело место существенное индонезийское влияние на
экономику и материальную культуру аборигенов побережья Се­
верной Австралии, а через их посредство и на соседние с ними
племена внутренних районов австралийского севера. Контакты
с пришельцами из Индонезии несколько ускорили развитие эко­
номики и обогатили материальную культуру аборигенов Север­
ной Австралии.
Влияние на духовную культуру было менее значительным.
Можно сказать, что, хотя культура аборигенов и изменилась
под индонезийским влиянием, она к появлению европейцев со­
храняла свои основные традиционные черты.
При этом нельзя забывать, что период индонезийского влия­
ния плохо датирован, и трудно сказать, какие изменения в куль­
туре коренного населения Арнхемленда и прилежащих островов
появились лишь в XVIII-XIX вв., а какие - в предшествующие
столетия, включая и эпоху, рассматриваемую в настоящей ра-
6оте.
 ГЛ А В А XI

НЕК:ОТОРЫЕ ОБЩИЕ АСПЕК:ТЫ

ИСТОРИЧЕСК:ИХ К:ОНТАК:ТОВ ДО НАЧАЛА
ВЕЛ1:fК:ИХ ГЕОГРАФИЧЕСК:ИХ ОТК:РЫТИй

Проведенные в предыдущих главах региональные иссле­

дования позволяют заключить, что если не все, то подавляющее
большинство первобытных синполитейных обществ (СПО) в
рассматриваемую эпоху в той или иной степени подверглось
прямому или косвенному воздействию со стороны классовых
обществ. К:акоrо-то воздействия не избежал полностью даже та­
кой отдаленный р-егион, как Австралия. Правда, предпринятое
в главе седьмой рассмотрение материалов по другому отдален­
ному региону - Северной Азии привело ее автора к выводу,
что здесь аборигенное население до русской колонизации жи­
ло практически в полной изоляции от воздействия цивилизован­
ного мира. Однако этот вывод uлохо согласуется с проанализи­
рованными в главе шестой данными по Южной Сибири. Зна­
чительные этнические перемещения на территории Северной
Азии, распространение здесь оленеводства и навыков метал­
лургии 1, свидетельства обменных сношений с Югом,- все это,
очевидно, совершалось в результате прямого или косвенного
влияния более развитых обществ и в конечном счете. опосред­
ствованного влияния обществ классовых.
Таким образом, наличие тех или иных контактов между
классовыми и синполитейными первобытными обществами, по
крайней мере подавляющим бо.Лiьшинством последних, можно
считать установленным. Это позволяет сделать следующий шаг:
попытаться выявить основные закономерности таких контактов
как для обществ-реципиентов, так и для обществ-доноров. Яс­
но, однако, что как для тех, так и для других подобные зако­
номерности зависели от многих факторов. Среди последних вы­
деляются такие, как расстояние между донором и реципиентом,
уровень развития каждого из них, специфика хозяйственной и
социополитической жизни вступавших в контакт обществ, ха­
рактер и интенсивность контакта и т. д. Надо также иметь в
виду, что многие из перечисленных и других факторов, в свою
1
Так, о раннем поmвлеюш� металлургии ,и металлообработки на терри­
тории Якутии .см. [ 11·, с. 1ШQ и ел.].
239
 очередь, принадлежат к числу комплексных, определяемых со­
вокупностью различных факторов. Контакты между общества­
ми находящимися на различных стадиях развития, относятся к
чи�лу наиболее сложных типов социальных связей и потому,
что исследователь имеет дело со структурами и функциями
различных общностей, и потому, что сами контакты имеют раз­
нообразный характер.
Поэтому, прежде чем перейти к каким-либо обобщениям, не­
обходимо проделать некоторую предварительную классифика­
ционную работу.
Контакты могут выступать в форме взаимодействия (взаимо­
влияния) и воздействия (влияния). Конечно, односторонних воз­
действий в чистом виде практически, видимо, не бывает, но мы
можем условно говорить о них в тех случаях, когда взаимодей­
ствие сторон несоизмеримо по своему значению и последствиям.
Контакты подразделяются на непосредственные и опосред­
ствованные. В первом случае классовое общество прямо сосед­
ствует и ·контактирует с первобытным, во втором такого сосед­
ства нет, а контакты осуществляются через посредство других
первобытных или классовых обществ. Соответственно первобыт­
ные синпол,итейные общества составляют ближнюю или даль­
н
_ юю периферию классовых обществ. Едва ли надо говорить о
том, что непосредственные контакты, как правило, более эффек­
тивны, чем опосредствованные, и соответственно ближняя пери­
ферия более развита, чем дальняя.
Другой аспект контактов. - их интенсивность. Она связана
с их регулярностью (контакты постоянные, периодические, эпи­
зодические), с объемом передаваемой информации, со степенью
лабильности тех или иных конкретных• структур и форм общест­
ва-р,еципиента (базисных, надстроечных). Интенсивность кон­
тактов зависит от их непосредственности или опосредствован­
ности и от уровня развития обществ доноров и реципиентов.
По общему правилу, чем более развиты общества, тем интенсив­
нее контакты, однако это правило нельзя понимать упрощенно.
Так, интенсивность контактов раннесредневековой Европы с
первобытными синполитейными обществами едва ли была вы­
ше, чем Европы античной. Не менее важна типологическая при•
надлежность контактирующих обществ. Например, кочевые ско­
товодческие общества, испытывающие потребность в продуктах
земледелия и ремесла, как правило, менее автаркичны, чем об­
щества земледельческие.
Контакты различаются также по своей широте и глубине.
Эти характеристики относятся к тому, какая часть классового
и синполитейноrо обществ вовлечена в контакт, и в какой мере
он затронул их основные структуры.
Наконец, контакты различаются по своему характеру, спо­
собу их осуществления и своей функциональной направленно­
сти. В этом отношении их можно подразделить на миrрацион-
240
 ные и инфильтрационные, военные и мирные. Миграцион­
ные контакты - результат перемещения относительно больших
гру,пп людей, в какой бы форме они ни совершались; инфиль­
трационные - напротив·- небольших гру,пп или даже отдель­
ных лиц, например при смешанных браках. Военные контакты
могут быть подразделены на военно-грабительские, имеющие
целью получение добычи, и военно-захватнические, имеющие
целью захват территории и более или менее прочное подчи­
нение ее населения. В то же время, пользуясь функциональным
критерием, можно выделить хозяйственные, социальные, поте­
старно-политические и духовно-идеологические контакты. Хо­
зяйственные контакты включают в себя общественное разделе­
ние труда между классовыми и синполитейными обществами и
техно.rnогические контакты, т. е. распространен11е орудий и на­
выков. Социальные контакты всегда связаны с прямым взаимо­
действием различных групп и слоев населения классовьrх и
синполитейных обществ и обычно сопряжены с контактами иных
видов. Среди них выделяются массовые, охватывающие все на­
селение, и элитарные, относящиеся, условно говоря, к верху­
шечным слоям. В потестарно-политических контактах по боль­
шей части отражена институционализация отношений между
контактирующими обществами, в частности потребность в их
упорядочении (союзы, договора, посольства и т. п.).
Предварительной классификации требуют и контактирующие
общества; с одной стороны, классовые, с другой - первобытные
синполитейные.
Прежде всего, следует отметить раннекл,ассовые образова­
ния, имевши� в рассматаиваемые эпохи широкое распростра­
_
нение по всеи оикумене. длительность их существования в. раз­
личных регионах земного шара была неодинаковой, а вопрос
об их типологическом единстве нельзя считать решенным [19].
Однако в Америке и Африке, а отчасти и в других регионах их
контакты с синполитейными первобытными обществами бьти
весьма продолжительными и поэтому заслуживают особого
внимания. Далее следуют более развитые классовые общества
древнего мира, которые многие советские историки подразде­
ляют в рамках единой формации на античные средиземномор­
ские, где рабовладельческие отношения достигли наибольшего
распространения, переднеазиатские и некоторые иные [см., на­
пример; 3; 6 и др.]. Наконец, выделяются средневековые фео­
дальные общества, опять-таки подразделяющиеся на несколько
типов в рамках единой феодальной формации. Среди них наи­
большим своеобразием отличаются западноевропейские феодаль­
ные общества [5)_
Среди противостоящих им первобытных СПО наиболее от­
сталые представлены обществами с присваивающим хозяйством,
находившимися на сравнительно ранних ступенях первобытно­
общинного строя. l(o времени возникновения первых цивилиза•
16 Зак. 477 241
 ций они широко сохранялись на всех континентах, а в даль­
нейшем дольше всего удерживались в Америке, Африке, наи­
более удаленных и неблагоприятных для развития произво­
дящего хозяйства районах Азии и Европы, не говоря уже об
Австралии. Более развитые СПО представлены уже перешед­
шими к производящему хозяйству, которое, однако, еще не при­
вело к глубокому разложению первобытнообщинных форм.
Ко времени возникновения первых цивилизаций они были до­
вольно широко распространены в Европе и Азии, а в дальней­
шем получили значительное рас,пространение в Африке.
Америке и Океании. Наиболее развитые СПО находились на
стадии разложения первобытнообщинного строя. В рассматри­
ваемое время они имелись на всех континент�х, за исключени­
ем Австрали.и.
Различия в уровне развития как классовых, так и перво­
бытных синполитейных обществ наряду с локально-временной
и природно-географической спецификой не могли не вести к
значительным различиям в типах контактов.
Труднее всего однозначно определить эти различия приме­
нительно к первичным раннеклассовым обществам, развивав­
шимся в особенно неоднородных исторических условиях. В од­
них случаях такие общества занимали сравнительно небольшую
территорию, в других - достигали значительных размеров (ер.
некоторые раннеклассовые государства Африки и Америки).
Одни из них остро нуждались в сырье, другие были почти ав­
таркичны ( ер. раннекл_ассовые государства Передней Азии и
Океании). В одних случаях их ближняя периферия сама на­
ходилась на стадии разложения первобытнообщи.нного строя,
в других она была разнородной и отсталой (например, иногда в
Америке или Юго-Восточной Азии). Поэтому здесь можно вы­
явить лишь наиболее распространенные и типичные контакты.
По-видимому, в контактах раннеклассовых обществ с СПО
преобладали непосредственные, редко выходившие за пределы
ближней периферии. Опосредствованные контакты фиксируют­
ся как исключение, например применительно к крайне бедной
сырьем Передней Азии. Соответственно только применительно
к ближней периферии можно говорить о сколько-нибудь замет­
ной интенсивности контактов. По своей широте они охватыва­
ли преимущественно господствующие слои раннеклассовых об­
ществ или лиц, занятых организаторской деятельностью в СПО.
Последнее особенно хорошо видно на примере некоторых об­
ластей Африки, где контроль за торговлей осуществлялся госу­
дарством.
В то же время для обеих сторон иногда имели существенное
значение хозяйственные, в частности технологические, контакты,
так как разрыв между раннеклассовыми и развитыми перво­
бытными обществами не был еще достаточно велик. Вспомним,
что в Океании обе стороны имели лишь каменные орудия, а
242
 в Америке хозяйственное использование металла не получило
сколько-нибудь широкого распространения. qто открывало ка­
на.�1ы для взаимовлияний и влияний. Распространение на ближ­
ней периферии хозяйственной системы раннеклассовых обществ
или ее отдельных элементов особенно хорошо видно на примере
распространения земледелия из Мезоамерики на юг Северной
Америки. Еще большее значение часто имели торгово-обменные
контакты (сырье, экзотические предметы, предметы роскоши),
ведущая роль в установлении и поддержании которых принадле­
жала господствующим слоям раннеклассовых обществ. Опреде­
ленная культурная близость между раннеклассовыми общества­
ми и их ближней периферией открывала значительные возмож­
ности для духовно-идеологических контактов, проводником ко­
торых в среде СПО, очевидно, была рода-племенная верхуш­
ка. Тем самым влияние раннеклассовых обществ стимулировало
начавшийся в период распада первобытных СПО процесс за­
рождения элитарной культуры верхушечных слоев. В то же
время могло иметь место и обратное духовно-идеологическое
'влияние: так, в 111-V вв. н. э. японское общество восприняло
некоторые элементы евразийской кочевнической культуры, а
арийцы в Индии впитывали доарийские верования, на'пример
культ Кришны.
Несомненно, большое значение имели миграционные, воен­
ные и сопутствующие им политические контакты. Инициатором
военных и политических контактов чаще выступали раннеклас­
совые общества, стремившиеся к территориальной экспансии за
счет ближней периферии или к подчинению ее с последующей
эксплуатацией (например, на основе даннических отношений).
Уже хараппанцы вытесняли охотников из Восточного Пенджа­
ба. Но стремление к военно-грабительским и даже военно-зах­
ватническим контактам (последние в этих случаях часто сопря­
гались с миграционными) не было чуждо и СПО, причем не
только наиболее развитым, но и в отдельных случаях оставав­
шимся на стадии присваивающего хозяйства. Продвижение
первобытнопериферийных племен на территории, занятые ран­
неклассовыми обществами, хорошо прослежено, например, на
индостанском и мезоамериканском материале.
С возникновением раннеклассовых государств появились три
новых аспекта механизма исторических контактов. Первый из
них - это посредническая pOJ]b ближней периферии. Если сами
раннекла,ссовые общества редко вступали в непосредственные
контакты с дальней периферией, то их ближняя периферия не­
редко становилась каналом влияний. Что касается вопроса о
том, насколько глубоко проникали подобные влияния к племе­
нам дальней периферии, то здесь едва ли возможен однознач­
ный ответ.
Второй аспект - появление нового вида периферии - внут­
ренней, возникающей в результате военного захвата раине-
16* 243
 классовым обществом близлежащего СПО. Последнее в этом
случае нуждалось в определенном времени для трансформации
и более или менее полной интеграции в социополитическую
структуру общества-победителя. Именно этот период и соответ­
ствовал времени ее существования в качестве внутренней пери­
ферии.
Третий аспект - это также появление нового вида перифе­
рии - вторичной, возникающей в результате завоевания пер­
вобытным синполитейным раннеклассовоrо общества. Период
ее существования определяется временем, необходимым для
классовой трансформации общества завоевателей под воздей­
ствием завоеванных.
Все сказанное выше во многом относится также к более раз­
витым древним, в частности переднеазиатским, обществам. Сле­
дует только отметить, что в соответствии с их 1бол-ее высоким уров­
нем развития возросла общая интенсивность контактов, ино­
гда приобретавших теперь межрегиональный и даже меж­
континентальный характер. Надо также подчеркнуть осо­
бое значение _торговли для государств этого региона, ко­
торая обычно была ведущим стимулом в установлении
контактов с дальней периферией, будь то в непосредственной
или опосредствованной формах. Открылись новые возможно­
сти для непосредственных социальных контактов, так как в от­
дельных случаях выходцы из переднеазиатских государств се­
лились на территории синполитейных обществ (например, ва­
вилонские и ассирийские купеческие колонии в Малой Азии [21;
23; 22]). Напротив, военные контакты с первобытной перифери­
ей для переднеазиатских государств, по-видимому, имели второ­
степенное значение, так как их экспансия была направлена в
первую очередь против других классовых обществ.- Это объяс­
няется как выгодами от грабежа или захвата более развитых
областей, так и тем, что первобытные синполитейные племена
в это время уже рАсполаrались в более отдаленных и трудно­
доступных районах. Зато для развитых СПО военные, в том
числе и военно-захватнические, контакты, видимо, продолжали
играть немалую роль в их взаимоотношениях с древними госу­
дарствами Передней Азии.
На юге, востоке и в некоторых других регионах Азии воен­
ные контакты, по-видимому, играли для древних классовых об­
ществ несколько большую роль. Иногда с ними были связаны
миграционные контакты. Например, приход в Индию ариев, воз­
никновение у них государств с их последующей экспансией со­
провождались вол1ной миграций, переселений и отступлением ря­
да других племен. Все это подчас приводило к установлению
прямых социальных и интенсификации духовно-идеологических
контактов, особенно с рода-племенной верхушкой разлагающих­
ся СПО. Однако эти регионы Азии наиболее интересны в том
отношении, что дают известный материал, для суждений о соот-
244
 ношении между интенсивностью контактов и путями развития
некоторых первобытных СПО.
Резкие естественногеографические барьеры и особ�нности
исторического развития в ряде регионов Азии часто затрудняли
взаимную проницаемость ближней, дальней и внутренней пери­
ферии. Подчас территориально более близкая первобытная пе­
риферия из-за естественных преград меньше контактировала
с классовыми обществами, чем более доступная дальняя. Понят­
но, что это консервировало и чем дальше, тем больше усугуб­
ляло ее отсталость. !(роме того, значительные различия в при­
родно-географических условиях обычно вели к различиям в хо­
зяйственно-культурных типах. А экономические и иные основа­
ния дли контактов между носителями различных хозяйственно­
культурных типов (XI<T) были неодинаковы. Если кочевое ско­
товодство могло развиваться только в тесной связи с оседлым
земледелием, то охотничье-собирательское хозяйство в таком
симбиозе нуждалось меньше, хотя в принципе наличие раз,(lич­
ных XI<T, как правило, способствовало общественному раз­
делению труда.
Таким образом, уже в древности помимо разделения СПО
на ближнюю и дальнюю периферию классовых обществ воз­
никает их разделение на периферию передовую и отстающую в
своем развитии. При этом создается впечатление, что уже в
древности территориальное распределение классовых о бществ и
СПО передовой периферии вело к концентрации племен отстаю­
щей периферии в малоблагоприятных для хозяйственного раз­
вития экологических нишах и препятствовало их выходу из этих
ниш. Так, в некоторых районах ойкумены создавались своего
рода изоляты, представленные выделенными в вводной главе об­
ществами-стагнатами и лентатами. Один из подобных приме­
ров - мунда и некоторые другие этнические группы - рассмот­
рен в главе второй.
Обращаясь к средиземноморским античным обществам, сра­
зу же подчеркнем такие их особенности, как наивысшее в древ­
ности (и не только в древности) развитие товарно-денежных от­
ношений; неавтаркичность и даже до известной степени анти­
автаркичность экономики; своеобразную, мало пригодную для
копирования, социополитическую структуру; очень сильную, осо­
бенно на позднем этапе развития, тенденцию к экспансионизму.
Хотя у этих обществ преобладали непосредственные контак­
ты с ближней периферией, у ·них также усилились непосредст­
венные и опосредствованные, главным образом торговые, кон­
такты с дальней периферией. Финикийские, греческие и рим­
ские купцы оказывались далеко за пределами своих государств.
Установились регулярные торговые пути: Великий шелковый
путь; Янтарная дорога, протянувшаяся через всю Европу; мор­
ской путь из Египта в Индию и далее в Юго-Восточную Азию
или, наконец, путь из Северного Причерноморья в Приуралье.
245
 Они вовлекали в сферу притяжения античной цивилизации мно­
жество племен и народов, в том числе и первобытных.
Резко во3росла также общая интенсивность контактов, осо­
бенно с 6:шжней периферией, а также их широта и глубина.
Это ин,�rится и к той дальней периферии, которую мы выше
обозначили как .передовую; сама территория такой периферии
ан1 ичной цивилизации значительно расширилась. Одно из наи­
более ярких свидетельств этого - находки римских монет в
Африке, Южной и Юго-Восточной Азии. Усилилась активная
посредническая роль племен ближней периферии в вовлечении
своих более дальних соседей в сферу воздействия античных го­
сударств. Материалы, относящиеся к европейскому региону, да­
ли яркие примеры деятельности ближнепериферийных племен
как торговых посредников, распространителей технологических
достижений и т. д.
Среди различного рода контактов античных обществ с пер­
вобытными СПО важная роль сохранилась за военными, осо­
бенно военно-захватническими, направленными на оккупацию
территории первобытных племен и включение их в состав госу­
дарств-завоевателей, на первых порах в виде внутренней пе­
риферии. Большее значение пмучили миграционные контакты,
связанные как с организованными переселениями отдельных
групп населения античных государств на территорию СПО (ер.
Великую греческую колонизацию), так и с противоположным
движением первобытных племен на территории классовых об­
ществ (ер. Великое переселение народов). Важную роль при­
обретали всевозможные политические контакты, а прямые со­
циальные контакты стали теперь значительно более широкими.
Более интенсивными стали и хозяйственные, в том числе техно­
логические, контакты. Что ка1сается духовно-и:цеологической
сферы, то здесь влияния усилились настолько, что в ряде случа­
ев можно говорить о поверхностной эллинизации или романи­
зации знати варварских племен ближней периферии. Однако
эти влияния сравнительно мало коснулись широких слоев насе­
.1Jения последней.
Средние века, ознаменованные наступлением в Старом Све­
те феодальной эпохи, принесли с собой существенные разли­
чия во взаимоотношениях классовых и первобытных обществ,
отмечаемые для этого времени не только на разных континен­
тах, но и в различных регионах.
Так, в Европе феодальная эпоха, особенно на своих ран­
них этапах, ознаменовалась некоторым снижением общего объ­
ема контактов с первобытными обществами. Это объясняется
рядом обстоятельств. Во-первых, территория, занятая перво­
бытной периферией, к этому времени уже сильно сузилась и
продолжала быстро сужаться, из-за чего для многих государств,
особенно Западной Европы, возможности прямых контактов с
нею естественным образом ограничились. Во-вторых, определен-
246
 ная натурализация хозяйства, характерная для раннего сред­
невековья, препятствовала развитию многих видов контактов.
Так, торговые связи с дальней северной периферией по суще­
ству ограничивались приобретением пушнины. В-третьих, кон­
тактам стал до известной степени препятствовать тот став­
ший уже значительным разрыв в уровне развития, который
возник между классовыми и сохранившимися только в наиме­
нее благоприятных природных зонах первобытными общества­
ми. Поэтому преобладающими видами контактов в Европе рас­
сматрива,емого времени, по-видимому, были военные. Им в оп­
ределенной степени были подчинены все остальные, вплоть до
духовно-идеологических ( ер., например, насильственное распро­
странение христианства среди племен первобытной периферии).
В других районах средневековой ойкумены контакты сохра­
няли более сложный и менее односторонний характер. Во мно­
гих регионах удерживалась важная посредническая роль ближ­
ней первобытной периферии; в то же еремя еще более усилилось
разделение периферии в целом на передовую и отсталую. Раз­
рыв между классовыми обществами и пере'довой периферией, с
одной стороны, и отстающей периферией - с другой, становил­
ся все глубже, препятствуя большинству видов контактов между
ними и усиливая неравномерность развития. Военные контакты
на этой стадии подчас приводили не к завоеванию СПО, а к
их прямому или опосредствованному вытеснению в неблаго­
приятные и относительно изолированные экологические ниши.
Именно таким путем - скорее не в древности, а в средние ве­
ка, в условиях большей заселенности ойкумены,- вероятно,
возникли общества-регрессаты, такие, как пигмеи и бушмены в
Африке, кубу, семанги, пунаны в Юго-Восточной Азии или вед­
да на Цейлоне. У последних уже начался распад первобытно­
общинных отношений, но в дальнейшем они были частично ис­
треблены или ассимилированы окружавшим их классовым об-
ществом, а частично регрессировали.
В то же время развитое и особенно позднее средневековье
в еще большей степени, чем древность,- время установления
далеких межрегиональных и межконтинентальных контактов, в
которые вовлекалось значительное число классовых и первобыт­
ных обществ. Нередко вызванные потребностями одного или
нескольких феодальных обществ, эти контакты опосредствован­
но достигали находившиеся за тысячи километров от них племе­
на дальней периферии. Так, добывавшаяся на Севере пушни­
на попадала в Переднюю Азию, а африканское золото и рабы
поставлялись на европейские рынки. Подобные ~контакты во
всех случаях нарушали спонтанность истории периферийных
обществ.
Предпринятый общеисторический обзор специфики контак­
тов между классовыми и первобытными синполитейными об­
ществами позволяет -перейти к оценке их роли для обеих сто-
247
 рои. Начнем с классовых обществ и прежде всего с наименее
развитых из них - раннеклассовых.
Так как в силу своей первичности они почти всегда были
окружены СПО,- перед ними открывались дополнительные ис­
точники внешней эксплуатации в широком спектре от неэкви­
валентного торгового обмена до прямого грабежа и порабоще­
ния. Все это, однако, едва ли всегда способствовало развитию
ранних государств: не случайно оно иногда ускорялось тогда,
когда эти государства стали непосредственно соседствовать
друг с другом. Соседство раннеклассовых обществ с первобыт­
ной периферией не могло не отражаться на протекавших в них
социально-экономических процессах, в частности направлять
эксплуатащrю не столько внутрь, сколько вовне. Иногда это
способствовало сохранению или даже восстановлению отдель­
ных архаических форм, таких, как общинная организация и
рода-племенное деление, неклассические формы эксплуатации
( особенно данничество), межэтническая социальная стратифи­
кация и т. п. Чаще всего это, по-видимому, замедляло темпы
развития ранних государств. Разумеется, аналогичные послед­
ствия могли иметь те или иные формы эксплуатации СПО более
развитыми классовыми обществами, но, будучи более развиты­
ми, последние легче справлялись с внутренними социальными
издержками тех выгод, которые давала им внешнеэксплуататор­
ская деятельность. К временному замедлению темпов развития
ранних государств приводило также их завоевание первобыт­
ными соседями. Такова, например, была судьба хараппской циви­
лизации в целом и особенно ее гуджератской ветви, поглощен­
ной энеолитическими соседями и регрессировавшей в социаль­
ном отношении.
Сходное значение имели контакты с первобытной перифери­
ей и для многих более развитых государств древности. Для
всех них она в той или иной мере была объектом эксплуатации,
что, однако, не имело сколько-нибудь решающего значения для
их нормального функционирования. Так, известно, что экспан­
сия переднеазиатских государств III-1 тысячелетий до н. э.
была направлена в первую очередь не против первобытных со­
седей, а против тех, кто уже жил в условиях государственного·
существования. Прибрежные государства Юго-Восточной Азии
вообще были очень слабо связаны со своим первобытным хин­
терландом. Древний Китай часто даже стремился всячески ог­
раничить контакты со своими северными кочевыми соседями, и
тем приходилось отстаивать право на такие контакты силой.
В то же время, как это показано в главе восьмой, эксплуатация
первобытной периферии часто играла большую роль для- раз­
вития древнего Египта, и следовательно, весь этот вопрос еще
нуждается в дальнейшем исследовании.
Очень большим, по-видимому, было значение первобытной
периферии для античной средиземноморской цивилизации. И в
248
 данном случае первобытная периферия выступала как объект
эксп.1уатации, источник сырья и рабов; и в данном случае она
до известного предела позволяла сглаживать внутренние про­
тиворечия за счет территориальной экспансии. Но для античных
обществ подобная экспансия была также необходимым сред­
ством поддержания традиционного порядка. Не случайно ан­
тичная колонизация ·обычно направлялась в районы первобыт­
ной периферии. Территориальная экспансия Рима со времени
Империи была направлена преимущественно против первобыт­
ных племен Европы, и захваченные области, становясь новыми
очагами античного способа производства, позволяли продлить
существование рабовладельческих отношений, откладывали на­
ступление общего кризиса античного мира и гибель Империи
[15]. Таким образом, для античной цивилизации в отличие от
многих других классовых обществ древности наличие перво­
бытной периферии было одним из необходимых условий ее
функционирования.
Контакты с первобытной периферией имели для к:11ассовых
обществ древности не только социально-экономические, но и
собственно культурные последствия. Известен целый ряд хо­
зяйственных, военных, идеологических заимствований, которые
быJiи сделаны у варварских племен: боевые колесницы, всад­
ничество, такой вид одежды, как штаны, и т. д. Само суще­
ствование первобытной периферии оказало заметное воздействие
на духовно-идеологическое развитие древних цивилизаций: от
введения последними в свой пантеон отдельных богов до раз­
вития целых направлений философско-этической мысли (напри­
мер, противопоставле11ие цивилизации с ее пороками «идеаль­
ной жизни» варваров, характерное для стоиков и киников в ан­
тичном мире и даосов в Китае).
Следует особо сказать и о тех последствиях военных кон­
тактов, которые возникали в результате не по(iеды, а пораже­
ния древних обществ в их борьбе с первобытными племенами.
В региональных главах показано, как под влиянием классовых
обществ у наибол·ее продвинутых СПО, преимущественно на
ближней периферии, ускорялось разложение первобытнообщин­
ных отношений. Соответственно у них усиливалось стремление
к грабительским войнам, становившимся в эпоху классообразо­
вания, как это подчеркнул еще Ф. Энгельс, постоянным факто­
ром народной жизни [2, с. 164). Естественным объектом грабе­
жей и захватов были наиболее богатые, т. е. уже переступив­
шие порог цивилизации, народы. А между тем военное преиму­
щество бывало на стороне развитых СПО весьма часто. Во-пер­
вых, как отмечалось, между ними и древними обществами не­
редко не было большого технологического разрыва; во-вторых,
варвары были меньше затронуты разлагающим влиянием анта­
гонистическо-классовых отношений. В результате завоевания
древних обществ на их месте временно возникала вторичная
249
 периферия, на короткое время происходило частичное возрожде­
ние первобытнообщинных отношений, но завоеватели, оказав­
шись в новых условиях, как правило, быстро преодолевали ру­
беж классового общества. «Каждый раз, когда завоевателем яв­
ляется менее культурный народ, нарушается, как само собой
понятно, ход экономического развития и подвергается уничто­
жению масса производительных сил. Но при длительном завос
вании менее культурный завоеватель вынужден в громадном
большинстве случаев приспособиться к более высокому "хозяй­
ственному положению" завоеванной страны в том виде, каким
оно оказывается после завоевания; он ассимилируется покорен­
ным народом и большей частью вынужден усваивать даже его
ЯЗЫК» [1, С. 188].
История древнего мира не дает оснований рассматривать
вторжения первобытнопериферийных племен как непременную
общесоциологическую закономерность, необходимое условие
дальнейшего развития общества. Имелись регионы, которые
практически не знали таких вторжений, по крайней мере в
сколько-нибудь значительных размерах (напр,имер, Юго-Восточ­
ная Азия). К тому же последствия подобных вторжений не
всегда были однозначны. Однако эти вторжения были очень
распространены, и их последствия по большей части !3ели к
«выравниванию» социально-экономического развития завоева­
телей и завоеванных, «подтягиванию» первых ко вторым. И уж
во всяком случае рассматриваемый процесс, как это показано
в соответствующей главе, имел огромное значение для европей­
ского региона, где кризис рабовладельческого способа произ­
водства мог быть преодолен только с помощью внешней, пер­
вобытнопериферийной силы - Великого переселения народов.
В средние века, как уже отмечалось, роль первобытной пе­
риферии для развития классовых обществ уменьшилась, но
уменьшилась очень неравномерно. В то время как феодальные
общества Западной Европы в течение столетий существовали и
развивались без с1юлько-нибудь устойчивых контактов с перво­
бытной периферией, средневековые государства Южной и Во­
сточной Азии и отчасти Африки тратили немало усилий на ос­
воение своей внешней и внутренней периферии, что подчас тор­
мозило их развитие. Так было, например, в Индии, где в ре­
зультате специфики взаимоотношений с первобытной перифери­
ей произошло укрепление и окостенение варнового строя и пере­
растание его в кастовый, причем неарийские этнические общно­
сти как бы подслаивались к этой системе, получая вневарновый
статус - ниже шудр. Сходным путем возникла и специфика
индийской кастовой общины с ее неполноправным положением
слуг и ремесленников, формирование которой завершилось к
концу I тысячелетия н. э.
Можно даже предположить, что значительно меньшая роль
внешней и внутренней периферии в жизни средневековой Ев-
250
 ропы наряду с другими факторами способствовала ее 011ере­
жающему развитию.
Перейдем к роли контактов для другой стороны - перво­
бытных синполитейных обществ. Поскольку для нее эти кон­
такты имели особенно большое значение и к тому же здесь лег­
че увидеть сравнительную эффективность различных видов кон­
тактов, мы остановимся на них подробнее. Но прежде всего
заслуживает внимания наиболее общий вопрос, связанный с рас­
пространением цивилизации по ойкумене.
В настоящее время вопрос о подлинно первичных очагах
цивилизации, обязанных· своим возникновением одному только
внутреннему развитию, является дискуссионным. В то время
как одни ученые признают подлинно первичными только ме­
сопотамский центр и один или_ два центра в Америке (Мезо­
америка, Перу), другие относят к таковым также Египет, Ин­
дию, Китай. Однако количество первичных очагов цивилиза­
ции - вопрос факта, который, надо надеяться, будет точно ус­
тановлен в ходе последующих исследований. Само же положе­
ние о том, что в возникновении большинства государственных
образований сыграли свою роль не только внутренние, но и
внешние факторы, представляется бесспорным. В качестве при­
мера можно привести Переднюю Азию, где прослежена прямая
зависимость между временем становления государственности
в том или ином районе и близостью последней к уже сущест­
вующим государствам. В этом плане можно говорить о первич­
ных, вторичных, третичных и т. д. очагах цивилизации. Однако
подобное деление все же является до известной степени услов­
ным .. Будучи вторичным или третичным, т. е. испытав опреде­
ленное внешнее воздействие, новый очаг может быть первич­
ным как в смысле оригинальности своих социальных и культур­
ных институтов, так и по отношению к другим племенам и на­
родам своего региона или области.
Итак, классовое общество распространялось по ойкумене
двумя путями: путем возникновения новых очагов государст­
венности в наиболее продвинутых частях первобытной перифе­
рии, вполне самостоятельно или под известным воздействием
уже существующих классовых обществ, и путем насильственно­
го включения первобытной периферии в условия государствен­
ного существования. Дальнейшее развитие на этом втором пу­
ти чаще всего было сопряжено с насильственным насаждением
черт, присущих обществу-завоевателю. Разумеется, подобные
процессы обладали определенной спецификой локально.вре­
менного порядка, в значительной мере зависящей от особенно­
стей и уровня развития как завоевателей, так и завоеванных.
Так, если в античной Европе на внутренней первобытной пери­
ферии насаждался античный способ производства со всеми его
социально-экономическими особенностями, ·то в Индии воздей­
ствие индоарийцев на внутреннюю первобытную периферию не-
251
 редко вело к превращению племен в касты и кастообразованию
даже среди тех племен, которые СО!(раняли свой этнос [4]. Не­
прикасаемые частично формировались за счет СПО, интегри­
рованных в социоэкономическую систему индийских государств
на положении низших каст, выполнявших самые тяжелые и
грязные работы. Можно лишь отметить, что по общему правилу,
чем выше было развитие внутренней периферии, тем быстрее
и легче проходила ее адаптация к новым, классовым условиям.
Но, как бы то ни было, завоевание СПО классовыми общест­
вами почти всегда означало прекращение их доклассового раз­
вития. Поэтому рассмотрение их дальнейших судеб, в частно­
сти механизмов их последующей трансформации, выходит за
пределы нашей темы.
Какими бы путями ни достигалось распространение цивили­
зации по ойкумене, оно, с одной стороны, сокращало террито­
рию, занятую СПО, с другой - способствовало их контактам с
классовыми обществами, хотя бы из-за возраставшей террито­
риальной близости последних. Как же, более конкретно, влия­
ли классовые общества на СПО в рассматриваемую нами
эпоху?
В области хозяйственных контактов наиболее заметны все­
возможные технологические заимствования. Среди них - метал­
лургия, гончарный круг, колесный транспорт и т. п. Все они
способствовали развитию СПО. Однако примечательно, что в
данном случае мы сталкиваемся с заимствованиями не всей
технологической системы классовых обществ или хотя бы ее
субсистемы, а лишь ее отдельных элементов. Для заимство­
вания всей системы или субсистемы требовал,ся целый
ряд условий - от соответствующей экологической среды до под­
ходящего социального климата. Даже для восприятия отдель­
ных элементов материальной культуры нужны �были соответст­
вующие условия, причем не только общий уровень развития, но
и определенная хозяйственно-культурная направленность. Гон­
чарный круг был не нужен подвижным охотникам или ското­
водам, а жернова античного типа ПОSJвлялись лишь там, где
начиналось производство зерна на экспорт. Пигмеи Африки так
и не освоили ни земледелия, ни производства железа [24, с. 48].
Несмотря на то что в некоторых районах Австралии наиболее
ранние находки керамики датируются первыми веками н. э.
(7, с. 244-245], сами австралийские аборигены так и не научи­
лись ее изготовлять. Характерны такие примеры инверсии функ­
ций технологических заимствований, как превращение на Малых
Зондских и Молуккских о-вах бронзовых топоров в предметы
культа. В то же время при наличии подходящих условий и по­
требностей технологические заимствования, прямые или опо­
средствованные, могли достигать самых отдаленных уголков
ойкумены, как достигли Арнхемленда лодки-долбленки и ме­
таллические орудия труда.
252
 Одним из важнейших результатов хозяйственных кон акто
т в
явилось межэтническое разделение труда, в некоторых случаях,
по-видимому, способствовавшее возникновению или развитию
новых хозяйственно-культурных типов. Так было, например, на
Ближнем Востоке, где нужды караванной торговли стимулиро­
вали распространение в среде стоявших на пороге классообра­
зования бедуинских племен ХКТ (или, точнее говоря, хозяйст­
венно-культурного подтипа) кочевых верблюдоводов. Хозяйствен­
ные контакты, как и контакты культурные, возможно, также спо­
собствовали сложению или расширению такого типа историко­
этнографических или историко-культурных регионов, когда ме­
нее развитые этносы оказывались в сфере экономического и
культурного притяжения более развитых. Эти вопросы, впрочем,
требуют специального исследования.
В той же области не менее заметны торгово-обменные свя­
зи. Иногда они приводили к развитию отдельных отраслей про­
изводства первобытных племен, в продуктах которых испыты­
вали потребность классовые общества. Хотя такой торговый об­
мен всегда имел неэквивалентный характер, он мог способство­
вать росту добычи полезных ископаемых, увеличению производ­
ства зерна и скота на продажу -и т. д. В более развитых СПО
торговля еще больше, чем развитию производства, могла спо­
собствовать росту социальной и имущественной дифференциа­
ции, например, в результате сосредоточения богатств в руках
рода-племенной аристократии, осуществлявшей контроль за по­
добной торговлей. J:Iменно радо-племенная аристократия была
тем элементом варварских обществ, который более всего жаж­
дал контактов с цивилизованными странами, имевших в этом
случае не массовый, а· элитарный характер. Так было в Перед­
ней Азии, что нашло свое отражение даже в шумерском эпосе
[20], в античной Европе, в древней Южной Сибири [12], в сред­
невековой Африке {26, с. 36-3'7]. В главе, посвященной Юго­
Восточной Азии, мы видели, что межконтинентальная торговля
даже способствовала возникновению и оформлению местной го­
сударственности.
Однако торгово-обменные контакты с классовыми общест­
вами могли такж,е искажать или даже тормозить развитие
СПО, причем не только самых отсталых, но и более продвину­
тых. Так случилось в средние века в Западном Судане, где уси­
ленный вывоз золота и рабов способствовал консервации за­
стойных форм хозяйства· и социа.7Jьной организации 2• У корен­
ного населения Сибири пушная торговля с Югом способствова­
ла проникновению в экономику товарных отношений, но не со­
провождалась подъемом производительных сил [10, с. 94 и др.].
Не случайно большинство высокохудожественных сокровищ са­
санидского, среднеазиатского и византийского происхождения,

2 Пом,имо главы восьмой настоящей монографии с-м. 1(9].

253
 скопившихся у племен Приуралья, по тем или иным причинам,
но дов6льно быстро выпало из обращения, оказавшись в кла--
дах или святилищах.
Социальное воздействие на СПО в основном проявлял:>сь
косвенным путем, в виде тех изменений в социальной организа­
ции, к которым приводила вся совокупность воздействий со
стороны обществ-доноров. Прямое социальное копирование бы­
.'JО затруднено в такой же мере и по тем же причинам, что и
заимствование хозяйственной системы. Это и понятно: социаль­
ная организация всегда представляет собой целостную структу­
ру взаимосвязанных и взаимозависимых элементов, и измене­
ние одного из них невозможно или по крайней мере сильно за­
•труднено без изменения других. Греки и римляне, например,
вовлекли в работорговлю большинство племен своей ближ­
ней первобытной периферии, но это не способствовало разви­
тию рабства в среде последней (хотя нередко и ускоряло ее об­
щее развитие). Напротив, возникавшие на периферии государ­
ства отнюдь не были основаны на рабовладении. Многие сред­
невековые африканские государства поставляли рабов араб­
ским торговцам, но сами использовали рабов совсем иным об­
разом, чем на Ближнем Востоке,
Социальное воздействие было гораздо сильнее, когда груп­
пы выходцев из классовых обществ селились на первобытной
периферии, т. е. когда социальные контакты прямо сочетались с
миграционными. В этих случаях при условии внутренней под­
готовленности СПО, по-видимому, было возможно и прямое со­
циальное копирование. Но и тут многое зависело от конкрет­
ных обстоятельств. Греки переселялись на первобытную пери­
ферию организованным путем, 111Qлностью перенося туда свою
социальную организацию в готовом виде, но стремясь всячески
обособиться от варваров. Поэтому неудивительно, что нигде на
периферии не возникло и подобия полисной организации. Вы­
ходцы из Индии в первые века нашей эры селились в Юго-Во­
сточной Азии среди местного населения, и их прямое социаль­
ное воздействие, видимо, было сильнее. Ханьцы медленно и посте­
пенно продвигались на юг Восточной Азии, смешиваясь с СПО
местной периферии. Поэтому их прямое социальное воздействие
также было более эффективным. Не исключено, что своеобраз­
ное сочетание развитых элементов общественной структуры с
архаическими, которое нередко констатируют· этнографы, в ка­
кой-то мере обязано своим происхождением прямым социаль­
ным контактам.
Возможности социального воздействия расширяются и в тех
случаях, когда внутренне подготовленные к ним общества-реци­
пиенты переживают существенные социальные сдвиги. В этих
усл,овиях отдельные социальные институты соседей, в том числе
классовых, могут служить образцом для копирования, предме­
том подражания и т. д. Выразительные примеры в этом отноше-
254
 нии дают приморские города-государства Юго-Восточной Азии
в первые века нашей эры.
Всегда ли социальное воздействие способствовало развитию
СПО? Очевидно, что на этот вопрос надо ответить отрицатель­
но. В том случае, если оно приводило к установлению системы
отношений, подобной той, которая установилась между ведда и
сингалами на Цейлоне, системы отношений, в которой СПО ста­
бильно занимали низшее, подчиненное положение во взаимоот­
ношениях с классовыми обществами, это скорее препятствова­
ло их развитию. Сказанное относится не только к социаль­
ным, но и к хозяйственным воздействиям, в приведенном случае
вообще едва ли отделимым от собственно социальных.
Политическое воздействие, как уже отмечалось в своем ме­
сте, редко проявлялось в более или мен�е чистом виде. Обыч­
но оно было связано с другими контактами - от торгово-обмен­
ных до военных. Союзы или- браки, сопровождавшиеся догово­
рами, подарками вождям и т. п., вовлекали ·первобытные пле­
мена в сферу непосредственного 111ритяжения классовых обществ,
способствуя их внутренней дифференциации и тем самым ус­
корению их развития, Однако, как и при рассмотренных ра­
нее типах контактов, даже сильное политическое воздействие
приводило к заимствованию не политической системы, связан­
ной со всей совокупностью социально-экономических отноше­
ний в обществе, а лишь ее отдельных элементов. Китайский
церемониальный зонт, посланный племенному вождю, еще не
делал того чиновником.
Оч_ень сложным как по своему механизму, так и по конеч­
ным результатам было духовно-идеологическое воздействие,
В целом в силу относительной автономности надстройки и осо­
бенно ее верхних слоев оно, можно думать, было более эффек­
тивным, чем многие из рассмотренных раньше видов воздейст­
вий. Это хорошо видно на примере мифологии и религии. На­
пример, изображение египетской солнечной ладьи - отражение
мифа о круговороте солнца - было обнаружено на скалах За­
кавказья, Карелии и Ангары [13], По-видимому, и сам миф был
в той или иной форме воспринят на обширных пространствах
Евразии, причем дальняя периферия подчас оказывалась к не­
му более восприимчива, чем ближняя, Правда, результаты дан­
ного конкретного воздействия остаются для нас в высшей сте­
пени гадательными., Более полные материалы по средневеково­
му периоду показывают, что такие религии, как христианство,
ислам, буддизм и индуизм, распространялись не только на
ближнюю, но и на дальнюю периферию, пускали более или
менее глубокие корни и даже оказывали свое влияние на фор­
мы брака и семьи, поведенческие нормы и т. д. Но надо учесть
и другое: восприятие подобного рода импульсов облегчалось
возможностью селективного к ним отношения и их способностью
к адаптации к местным традициям и тенденциям развития. Ис-
255
 с.!Jедователи отмечают, как разитель,но отличается, например,
ислам в Африке от арабского или средневосточноrо (14). Ха­
рактерно, что такие религиозные системы, как конфуцианство
и.1и иvдаизм, относительно жестко «привязанные» этнически
и очень мало способные к трансформации, оказались лишь в
весь'V!а ограниченной степени способными выйти за свои ло­
ка.1ьные рамки.
Сказанное, видимо, относится и к некоторым другим компо­
нентам духовной культуры, например сюжетам устного и изо­
бразительного народного творчества. Однако далеко не ко всем.
Письменность, определенные виды искусства, те или иные мо­
ды и вкусы распространялись лишь тогда, когда для них име­
лась достаточно подготовленная среда и испытывались соответ­
ствующие потребности. Поэтому по общему правилу такого рода
влияние сказывалось только на наиболее развитых СПО, нахо­
дившихся на стадии классообразования. И поскольку в подоб­
ных заимствованиях была более всего заинтересована аристо­
кратия разлагавшихся СПО, более всего воспринимались и ус­
пешнее всего усваивались элитарные элементы духовной куль­
туры. Именно так, как мы видели в региональных главах, об­
стояло дело в Европе, Юго-Восточной и Восточной Азии, Афри­
ке и некоторых других регионах. Широтой в соответствии с при­
нятой нами терминологией такие воздействия не отлич:ались.
А если они подчас и проникали в гущу рядового· населения
СПО, то, бывало, оборачивались для н•еrо отрицательной сто­
роной. Так, под несомненным греческим влиянием на· варвар­
ской периферии Европы широко распространилось пьянство.
О военном воздействии классовых обществ на СПО уже
много говорилось. Поэтому остановимся лишь на тех его по­
следствиях, которые не были связаны с захватом первобытной
периферии. В этом случа,е военные действия могли стимулиро­
вать социальные процессы в подвергавшихся военному давле­
нию СПО, вплоть до форсирования класса- и rосударствообра­
зования. Так, потребности отпора могли вести к укрупнению
высших звеньев социальной организации, возникновению пле­
менных объединений, усилению власти военных вождей и, ши­
ре, рода-племенной знати, появлению обособленной воинской
прослойки и т. д. Однако в том случае, если военное воздейст­
вие вело к вытеснению СПО с прежней территории обитания,
последствия могли быть различными. Вооруженная борьба за
новую область обитания могла также ускорить социальное раз­
витие СПО. Но, по-видимому, чаще последствия были иными:
раздробление общества, замедление темпов его развития, под•
час даже стагнация или регресс. Как справедливо отметил
Э. Сервис, атомизация общества часто была следствием не не­
хватки пищевых ресурсов, а политико-военного доминирования
более сильных соседей [25, с. 69). Последнее было почти неиз­
бежно в том уже отмеченном выше случае, когда СПО вытес-

256
нялось в менее благоприятную экологическую зону и было вы­
нуждено вернуться к исторически более раннему хозяйственно­
культурному типу.
В цепом же последствия военного воздействия в значитель­
ной степени зависели от уровня развития СПО. У продвинутых
СПО обычно создавались альтернативы развития, у отсталых-,­
лишь условия для еще большей отсталости. Надо отметить и
то, что военное воздействие классовых обществ нередко было не
только непосредственным, но и опосредствованным, отражаясь
на широком круге СПО как ближней, так и дальней периферии,
поскольку вызывало цепную реакцию войн и перемещений со
всеми рассмотренными выше последствиями.
Анализ типов и последствий контактов между классовыми
и первобытными синполитейными обществами, по-видимому, по­
зволяет сформулировать несколько общих положений.
1. Исторические контакты представляют собой не более или
менее случайные процессы, а одно из конкретных и притом
очень важных проявлений закона единства всемирно-историче­
ского развития. Перед нами та же закономерность, что и отме­
ченная Н. И. Конрадом при анализе взаимодействия цивили­
заций: исторический процесс в целом направляется народами,
вышедшими на передний край общественного развития и циви­
лизации [8, с. 30]. Таков же и механизм действия этой законо­
мерности: как правило, имеет место как бы «равнение» отстаю-
щих на передовых, а не механическое копирование форм.
2. Контакты между классовыми обществами и первобытны­
ми СПО во мнОJ:;ом зависят от формационной и типологической
принадлежности классовых обществ, процессов и тенденций их
собственного развития. Эти факторы, рассмотренные выше на
конкретных примерах, оказывают свое влияние на интенсива
ность и формы контактов.
3. Контакты зависят от уровня внутреннего развития СПО.
Они тем эффективнее, чем больше; стадиальное соответствие
между передающим и воспринимающим обществом, чем боль­
ше они соответствуют тенденциям внутреннего развития обще­
ства-реципиента [17, с. 170-173; 18]. В меньшей, но также зна­
чительной степени они зависят от хозяйственно-культурного ти­
па общества-реципиента и экологических условий его сущест­
вования. Более высокий и менее специализированный ХКТ, бо­
лее разнообразная экологическая обстановка открывают более
благоприятные возможности для контактов.
4. Контакты зависят от взаимного территориального рас­
положения обществ-доноров и реципиентов. Ближняя перифе­
рия по общему правилу более развита, чем дальняя; окружаю­
щие классовые общества СПО чаще всего находятся на стадии
разложения первобытнообщинного строя.
5. Именно наиболее развитые СПО легче всего восприни ­
мают технологические и духовно-идеологические импульсы кпас-
11' 8u:. 477 257'
совых обществ, вступают с ними в торговые, потестарно-поли­
тич·е ские и военные отношения и при наличии соответствующих
условий оказываются открытыми даже для социальных кон­
тактов.
6. Менее развитые СПО, еще не затронутые глубоко разло­
жением первобытнообщинного строя, могут воспринимать от­
дельные элементы материальной и духовной культуры, но ос­
таются в основном закрытыми для других видов культурных
контактов. Вместе с тем они, по-видимому, могут воспринимать
опосредствованное воздействие классовых обществ, передавае­
мое через другие, более продвинутые СПО.
7. Наименее развитые СПО, остающиеся на стадии прими­
тивного присваивающего хозяйства, наименее способны к вос­
приятию прямых культурных импульсов классовых обществ.
Влияние на них других СПО, видимо, более действенно, однако
и оно остается ограниченным и избирательным.
8. Последствия контактов между классовыми обществами и
СПО неоднозначны, но рассмотренные материалы подводят к
мысли, что они подчиняются определенной закономерности.
В большинстве случаев воздействие классовых обществ имеет
тенденцию стимулировать развитие развитых и отставание от­
сталых СПО.
9. Анализ конкретного механизма контактов позволяет гово­
рить, что влияния классовых обществ воспринимались СПО, как
правило, не системно, а избирательно, дисперсно, дискретно, т. е.
в конечном счете элементарно. При этом элементы материаль­
ной или духовной культуры воспринимались легче, чем соци­
альные институты. Сисrемн]?lе влияния отмечаются преимуще­
ственно при миграциях больших групп населения классовых об­
ществ, что вопреки известным откровенно реакционным
взглядам О. Менrина не было общеисторической закономерно­
стью. Но о своего рода негативном си·стемном влиянии можно
говорить применительно к тем ситуациям, когда воздействие
классового общества вызывало общую дестру,ктурализацию и
регресс СПО.
10. Что касается последствий контактов между первобытны­
ми и классовыми обществами для этих последних, то они также
не были однозначными. Наиболее стимулирующими они были
для развитой античной цивилизации; напротив, для многих ран­
неклассовых образований эти последствия оказывались даже от­
рицательными. Им,евшие место культурные влияния были, разу­
меется, элементарны, но общее воздействие СПО на классовые
общества как правило сказывалось на социальном организме в
целом.
Особо следует остановиться на поднятом в в,водной главе во­
просе о репрезентативности СПО для изучения обществ апопо­
литейных. Предпринятое последование еще раз убеждает в том,
что эта репрезентативность уже до начала Великих rеоrрафиче-

258
ских открытий была ограниченной. Таким образом, даже те
весьма небольшие данные, которыми мы располагаем по СПО
рассматриваемой эпохи, не могут быть использованы для пря­
мых исторических реконструкций АПО. Следовательно, даже
в этом случае необходим специальный анализ общего и особен­
ного в различных структурах СПО и АПО. Специальный сбор­
ник работ на эту тему ( «Этнография как источник реконструк­
ции первобытной истории»), который вскоре выйдет в свет, из­
бавляет нас от необходимости говорить здесь об этом подробнее.
 БИБЛИОГРАФИЯ

От редакции

1. Первобытное общество. Основные п роблемы развития. М., 1975.

Глава I
1. М а р к с К. Капитал. Т. III.- К. М а р к с и Ф. Э н г ельс. Сочинения.
Изд. 2-е. Т. 25. Ч. II.
2. А р т а н о в с к ий С. Н. Историческое единство человечества и взаимное
влияние культур. Л., ,1967.
3. А р ц их о в с кий А. В. Пути преодоления влияния Н. Я. Марра в ар­
. хеологии.- Против вульгаризации марксизма в археологи.и. М., 1953.
4. Би б н к о в С. Н. К 50-летию археологической науки на Ук раине.-СА.
1007, No 3.
5. Бр ю с о в А. Я. О характере и влия1rии на общественный ст рой обмена
и торговли в доклассовом обществе.- С А. 1957, т. XXVII.
6. Бут и н о в Н. А. Письмо в редакцию.-СЭ. 1005, No 3.
7. Бу т и н о в Н. А. Происхождение и этнический состав коренного насе-
ления Новой Гвинеи.- ТИ Э. Т. 80. М.-Л., 1962.
8. В а с и л ь е в Л. С. Проблемы генезиса китайской цивилизации, М., 1976.
9. Г р и r о р ь е в Г. П. Начало верхнего палеолита и происхождение Homo
Sapiens. Л., 1968.
10. К а б о В. Р. Исто рия ,первобытного общества :и этног рафия. l(K проблеме
реконструкции п рошлого по данным этног раф111И) .- Охотники, собирате­
ли, рыболовы. Л., '1972.
11 . К а б о В. Р. Письмо в редащию.-СЭ. 11005, iN'o 3.
12. К р ю к о в ·м. В. Дает ли система брачных• классов ключ к раз гадке
«австралийской контроверзы»? - С Э. 1974, No 3.
13. М он г а й т А. Л. Археология Западной Европы. Каменный век. М., �97i3.
14. П е рш и ц А. И. Ранние фо рмы семьи и брака в освещении сО1Ветскоii
этнографической науюи.-ВИ. '1967, No 2.
15. П е рш и ц А. И., Фа ii н б е р г Л. А., Ч е б о к с а j5 о в Н. Н. По пово­
ду писем Н. А. Бутинова III В. Р . Кабо.-СЭ. ,1965, No 3.
16. П е рш и ц А. И., Ч е б о к с а р ов Н. Н. Полвека советской этнографии.­
СЭ. 1967, No 5.
17. Семен о в С. А. Развитие техники в каменном веке. Л., 11968.
18. Се м ен о в ,Ю. И. Еще раз о материнском роде и б рачных клаосах.­
СЭ . 1975, No 1.
19. Се м ен ов Ю. И. П роблема перехода от материнского рода к отцов­
скому (Опыт теоре1111ческого анализа).-СЭ. 1970, № 5.
20. Тим о ф еев Е. М., К ан и в ец В. И. Двуслойная палеолитическая
стоянка Крутая гора в Печо рском Заполярье.- А рхеолоmческие откры­
тия 11967 года. М., 1968.
21. Т о л с т о в С. П. Некоторые проблемы всемирной истории в свете
данных современной исторической этнографии.-ВИ . 1961, № 11 .
22. Фед осеев П. Н., Ф р а и ц ов Ю. П. Исто рия и соци ология - . «Ко м-
мунист». '1964, № 2.
23. Фо р м о з ов А . А. Этнокуль-rурные области на территории Е вропей ·
ской чаСТ'I! СССР в каменном веке. М., -1959.
260
24. Х а з а н о в А. М. Природно-хозяйственные разJIН�ия в ка менном веке
н проблема первичности материнского рода.- СЭ. 1973, № 1.
26. Чайл д Г. Прогресс и археология. М.., 1949.
26. Ч исто в К. В. Трад,иционные и «вторичные» формы культуры.- «Ра•
сы и народы». Вып. б, 1975.
Zl. Член о в М. А. Можно ли сЧJИтать «аостраJIНЙIСкуоо'· контроверзу» раз•
решенной? ·(по поводу статьи ,Ю. И. Семенова �Проблема перехода от
материнского рода к отцовскому»).- СЭ. 1971, No 4.

28. В е r-n d t С. Н. The Concept of .Primitive.- :Гhе Concept о! the Primitive.

Ed. Ьу А. Montagu. L.-<N. У., _11968.
29. С h а n g К. L. Major Aspects о! the lnterrelation of ,Archaeolo�y and
Ethnology.- Са. 1967, vol. 8.
30. С h i I d е V. G. Social Evolution. L., 1951.
31. С I а r k J. G. Archaeological Theories and lnterpretation: Old World.­
Anthropology Today. Chicago, 1957.
32. С 1 аr k J. G. Studies of Hunters-Gatherers as an Aid to lnterpretation of
Prehistoric Society.-Man the Hunter. Ed. Ьу К В. Lee a!11d J. de Vore.
Chicago, ,1008.
33. С I а r k G. The Stone Age Hunters. L., 11007.
34. С I а r k G. Worl1d ,Prehistory- an Outline. Cambridge, 11961.
315. D а n i е 1 G. The J.dea of ,Prehis'tory. N. У. and Cleve1and, ,1963.
36. D1 i а m о n d S. ifhe .Search for the P.rimitive.- The Conc!!IIJI of the Pri·
mИive. Бd. Ьу А. Montagu. L.- N. У., ,1008.
37. Е g g а n F. Social Anthropology and the Method о! Controlled Compa•
rison.-AA. 1 1954, vol. 56.
38. Е v а n s · Р r i t с h а r d ,Е, Е. &say in Social An-thropology. N. У., 1963.
39. F е r g u s о n А. An Essay оп the History о! CivИ Society. Phila,delphia,
1819.
40. N а r r о I R. Some Thoughts оп Comparative Method in Cultural Anthro­
pology.- Methodology 4n Soci,al Research. N. У., 11968.
411. R •а •d i n Р. ,The Method and Theory о! Ethnology. An Essay in Criticism.
N. У.- L., 11966.
42. S а h I i n s М. D . .Poor Man, Rich Man, Big Man, Ch,ief: Political Types in
Melanesia and Polynesia.- «Comparative Studies in Society and History».
'1003, vol. V, No В.
4'3. S а h I i n s М. Stone Age Economics. Chicago a·nd New York, ,19712.
44. S о 11 а s W. J. Ancient Hunters. L., 19111•.

Глава II
•1. Энгельс ,Ф. Бруно ,Бауэр и первоначальное х•ристианство.-
К. Мар кс и Ф. Эн г е л ь с. Сочинения. Изд.12-е. Т. 1• 9.
2. Арта мо н о в М. И. История хазар. Л., 1962.
3. Б е р т о л ь д и В. Греческий и латинский языки, служившие средством
передачи местных традицюй и орудием колонизац1!'11 в З'ападном Среди•
земноморье.- «Новое в линrвJ11Стике». Вып. VI. М., 1972.
4. Б i д з i л я В. !сторiя культури Закарпаття на рубежi нашоi ери. Киiв,
•1970.
5. Б л а в а т с к а я Т. В. Ахейская Греция. М., 1966.
6. Б да в а т с к а я Т. В. Греческое общество второго тысячедетия до но-
вой эры и его кудьтура. М., 197'6.
7. В о к и ш Г. Дворцы Крита.- БДИ. 1974, No 4.
8. Б р о м д е й Ю. В. Становдеl!'Ие феодаJD\зма в Хорватии: М., 1964.
9. В р юсо в А. Я. ОчерК'II по исторИIИ племен Европейской части СССР
в неоJIНтическую эпоху. М., ,1953.
,10. Всемирная история. Т. 111. М., 11959.
11'. Г инд ин Л. А. Отражение мифа о поединке в rощ�ровскнх гимнах.­
А1m1чная бадканистнка. 2. Предваритедьные материапы. М., ,1975.
261
 12. Гр а к о в Б. М. Чи мала Ольвiя торrовельнi знооини з Поволжям i
Приураллям в архаiчну i класичну епохи? - «Археологiя». Вып. I,
1947.
Ы. Гр е к о в Б. Д. Киевская Русь. М., 1953.
14. Гур е в и ч А. Я. Некоторые вопросы социально-экономического раз­
вития Нор1Веrии в I тыс. н. э. в •свете данных археоnоМЫ! и топоними­
ки.- СА. 1960, № 4.
15. Гур е в и ч rA.. Я. Походы викингов. М., '1966.
16. Гур е в и ч А. Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе.
м.. 1970.
17. Гур е в и ч А. Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии. М.,
1957.
18. Гур и н а Н. Н. Древняя •история Северо-Запада Европейской части
СССР.-МИА. № 67. М., 1 1961.
19. Г ут II о в а Е. В., Уд а л ь ц о в а 3. В. К вопросу о типолог11111 разви­
того феодализма в Западной Европе.- Проблемы социально-экономи­
ческих формаций (историко-типологические исследования). М., 1975.
20. Д и т м ар А. Б. Рубежи оселенной. М., 11973.
21. Д ь я к о н о в И. М. Рабы, илоты и ,крепостные в ранней древности. -
БДИ, ·1973, № 4.
22. Е л ь н III ц к и й Л. А. Древнейшие океанские плавания. М., 1962.
23. Е л ь н и ц к и й Л. А. Знания древних о северных -странах. М., !1001.
24. 3 а х о д е р Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Т. II.
м., 196'7.
25. Э п а т к о в с к а я Т. Д. Возникновение государства у фракийцев VII­
V вв. ДО н. э. м., ·19711·.
26. 3 л ат к о II с к а я Т. Д. Мез.ия в 1-II вв. н. э. М., !1951\1.
27. И в а н о в В я ч. В с. К изучени ю ,следов хеттского ВJl'l!Яния на древ­
негреческую литературу.- Античная балканистика. 2. Предварительные
материалы. М., ,197'5.
28. И е с с е н А. А. Кавказ и древний Восток в IV и III тыс. до и. э.-
КСИА. Вып. 913. М., 196.З.
29. История Польши. Т. ,1. М., ,1956.
30. К и с е л е в С. В. Бронзовый век.-МИА. № 30. М., 1965.
31. Кл а р к Г. Доисторическая Европа. М., 11953.
32. К о л о с о в с к а я Ю. К. Паннон,ия в 1-,III веках. М., 197'-3.
33. К о р о л ю к В. Д. Основные проблемы формироваll'Ия контактной зо­
ны в Юго-Восточной Е,вропе и бессинтезного региона в Восточной и
Центральной Европе. - Проблемы социально-экономических формаций
(историко-типологические исследования). М., 1975.
34. Ко р с ун с к III й rA. Р. Образование раннефеодального государства в
Западной Европе. М., 196.З.
35. К р оп о т к и и В. В. Экономические связи Восточной Европы в I тыс.
и. э. м.. 1967.
36. К р у r ли к о в а И. Т. Дакия в эпоху римской оккупации. М., 1955.
37. К Уд р я в ц е в О. В. Основные закономерности развития провинций
Рим·ской империи.- ИоследоваН111я по истории Балкано-Дунайских об­
ластей в период Римской ИМIПер:ии и статьи 1110 общим проблемам древ­
ней ис:rории. М., 11957.
38. К уз ь м и и а Е. Е. Колесный транспорт и проблемы этнической и со­
циальной истории древнего на,селеll'Ия южнорус-ских степей.- БДИ.
1974, .N'o 4.
39. К ух а р е и к о Ю. В. Археология Польши. М:., •1969.
40. Л и ф ш и ц Е. Э. Очерки истории визан1'!1йскоrо общества и культуры.
М.-Л., 1961.
41. Л юб л и и.с к а я А. Д. Ти:поло1111я раннего феодаJl'Изма в Западной
Европе и проблема романо-rерманскоrо синтеза.- «Средине века».
Вып. 1311. ,1008.
42. М а р к о в и н В. И. Культура племен Северного Кавказа в эпоху
бронзы.- МИА. No 93. М., 1960.
262
413. М о н r а й т А. Л. Археология Западной Европы. Бронзовый и желез-
ный ве11.. М., •19'/14.
44. Му н ч а е в Р. М. Древнейшая культура Северо-Восточного Кавказа.­
МИА. № 1100. М., 1964.
45. Н е у с ы х и н А. И. Военные союзы rермансюих племен около начала
н. э.- «Ученые записки Росс�rйской ассоциации научно-ИJСследователь­
СК'ИХ il!Нститутов 06щес11Венных наук». Т. 111, [929.
46. Н е у с ы х и н А. И. Возникновение зави·симого ·крестьянства как клас­
са раннефеодальн-ого общества ·в Западной Евроое. VI-VIII вв. М.,
1956.
47. Ок л а д н и к о в А. П. Олень золотые рога. М., �964.
48. ОчерК'И !Истории СССР. IX-XII вв. М., 1953.
49. П а н кр у ш ев Г. А. Племена Карелии в эпоху неолита и раннего ме-
талла. М.-Л., 11964.
50. П е н д л б е р и Д ж. Археология Крита. М., ,1950.
51·. Пи о т р о в с К!И й Б. Б. Археология Закавказья. Л., ,\949.
52. Повесть временных лет. Т. 1. М.-Л., 1950.
513. Р и к м а н Э. А. Этническая ,история населения Поднестровья и приле­
гающего Подуна,вья в первых веках нашей эры. М., ,197'5.
54. С м !И р н ов А. П. Античные элементы в культуре на•селения Севера
ВоСЧ"очной Европы.- Культура античного мира. М., 11'966.
55. С о к о л о в а М. Н. Возникновение феодального землевладения и клас­
са феодалов в Англии VII-X вв.- «Средние века». Вып. ХХ. М.,
1958.
56. С ю з ю м о в М. Я. Возникновение средневекового города.- «Средние
века». Вып. 31. М., •1968.
57. Т и т о в В. С. Проблема хронологии неолита и :энеолита Юго-Восточной
Европы.- СА. 1974, № 4.
58. Уд а л ь ц о в а 3. В. ИтаЛ1Ия и Византия в VI в. М., 11959.
59. Уд а л ь ц о в а 3. В. Советское византиноведение за 50 ле,. М., 1969.
60. Фи л и п Я. Кельтская цивилизация и ее наследие. Прага, 1961.
61. Фо л А. Политическа iИСТория на Траките края на второго хиладолетие
до края на пеm ··век преди нqвата ера. София, 119712.
62. Фо р м о зов А. А. Очерки по первобытному искусству. М., •1969.
63. Фо р м о з о в А. А. Памятники первобытного искусства на территории
СССР. М., 1966.
64. Х а з а н о в А. М. Социальная история скифов: Основные проблемы
развиmя древних кочевников евразиikких степей. М., 11'975.
65. Х е н н и н r Р. Неведомые земли. Т. 1. М., 1961_
66. Ци р к и н ,ю. Б. Испанские кельты и их романизация.- Кельты и
кельтские языки. М., 1974.
67. Ци р к и н ,ю. Б. .«Оловянный путь" и северная торговля Мессалии.­
ВДИ. 11968, No 3.
618. Ча йл д Г. Прогресс и археология. М., 11949.
69. Ч е р н ы х Е. Н. ' На пороге несостоявшейся цив.илизации.- «Природа,..
1976, № 2.
70. Черняховская культура.- МИ.А, № 82. М., 1960.
711. Ши р и нс к и й С. С. Объективные закономерности и субъективный
фактор в становлении древнерусского государства.- Ленинские идеи
в изучении первобытного общества, рабовладения и феодализма. М.,
1970.
n. Шт а е р м а н Е. М. J(ризис античной культуры. М., 1975.
73. Шт а е р м а н Е. М. Кризис рабовладельческого строя в западных про­
винциях Римской империи. М., 1957.
74. Шт а е р м а н Е. М. Римская собственность на землю.- БДИ. 1974,
№ 3.
75. Шт а е р м а н Е. М., Т р о ф и м о в а М. К. Рабовладельческие отноше•
ния в ранней Римской им,перии. М., -1971.
 76. А J m g r е n О. Nordische Felszeichungen als religiose Urku,пden. Frank-
furt-am-Meiп. 1934.
77. А r r i Ь а s А. The Jberians. L., 1100.1.
78. А t k i n � п n R J. Stonehenge. L.. 1956.
79. В 1 а n с о В Г:arly Bronze Age Colonists in lberia.- «Лntiquity• 1001,
vol ХХХ\', .Vo 1.19
8()_ R r о g а 11 О. Trarle Betwecn the Roman Empire and lhe Free Germans.­
«The .Journal of Rnman Studies•. 1936, vol. XXVI.
81. В r оg g е r А. W. l(ulturgeschichte des Norwegischen A,lterlums. Oslo,
192б.
82. С h а r I е s ,,, о r t h М. Р. Trade Rou\es ,and Commerce uf the :Roman
Empire. Cambridgc, ,!9'Jб.
8.З. С h i 1 d е V. G. Мап Makes Himself. L., 19бб.
84. С h i 1 d е V. G. Social Evolution. L., 11001.
85. С h i I d е V. G. The Prehtslory of the ,European Society. Hamюndsworth,
1958.
86. С I а r k G. World Prehistory.-A New Outline. Cambridge, 1969.
ffl. С оn d u r а с h i Е. Scurt istoric al cetiШi Histria.- cHislria». 1954, vol. 1.
88. D а n i е I G. Е. The Megalith BuiJ.ders of Western Europe. L., 1008.
89. D е L а е r I S. The Low Counlries. L., 11962.
90. D е m а r g n е Р. La naissance de l'ar\ grec. Р., 1964.
91. D о w S. Greeks in lhe Bronze Age.- XI• Congres Inlernational des
sciences hisloriques. Rapports. Vol. 11. Stokholm, 11960.
92. Е g g е r s Н. У. Der romischer Iщport im frein Germanien. Hamburg,
1961.
93. F а I k е n s t е i n А. Zu den Tontafeln aus Tar,taria.- Sonderdruck aus
«Germania:o. 1005, Bd 43, 2 Halband.
94. G а 11 е t d е S а ,п t е r r е Н. Delos primitive et ,archa-ique. ,Р., 11958.
95. Н а w k е s У. Ch. J. С. Prehistoric Britain. Harmondsworth, 1943.
96. Н u t с h i n s оп R. W. Prehistoric Crete. Harmondsworth, 1962.
W. К а п t о r Н. У. The Aegean and the Orient in the Second Millenium
В. С.- tcAmerican Journal о! Archaeology». 11947, vol. 11, № 1.
98. К 1 i п d t - J е п s е п О. Foreign lnfluences in Denmark's Ear,ly Iron Age.
Kopenhagen, 11956.
99. L а Ь u d а G. Perwsze panstwo Sk>wianskie -panstwo Samona. Poznan,
1948.
100. Le В а u m е W. Zur Naturkunde und Kulturgeschichte der Bernsteins.­
«Schriften der Naturlorschun , gen GeseИschaft in Danzig». t119Э5, B·d ХХ.
101. М а r q u а r t J. Ein Arablscher Bericht iiber die arktischen (urallschen1
Liinder aus dem 10 Jahrhundert.- «Ungarischer Jahrbiicher». 1924, Bd IV,
н. 3/4.
102. Ма r i п а t о s S р. д,отеui, 82а,лт1е, Studies Presented to D. М. ,Ro-
Ьinson. Vol. 1. 11001.
103. М i по r s k у V. Shafar al-Zaman Tahir Marwazi оп China, the Turks
and J,ndia. L., 11942.
104. М u r r а у J. The First European Agriculture. Edinbourgh, 1970.
105. М у I оп а s G. Е. Ancient Мусепае, the Capital City of Agamenon. L.,
.1967.
100. М у I о п а s G. Е. Мусепае ,and the Mycenaean Age. L., ,1006.
107. N е u s t u р п у Е. The T•artaria TaЫets: а Chronological lssue.-«Anti-
quity». 11966, vol. �Lbl.
108. О Ь о I е п s k у D. Byzantin ,Frontier Zones a,nd Cultural Exchanges.­
XVI• Congres •1-nternationa,I •des etudes byzantines. Rapports. Vol .Ы. Bu­
carest, 1197•1.
109. О t t o К. Н. IDeutschland in der 1Epoche der Urges.selschaft. В., 1960.
11)0. Ре r s о п А. W. New Tombs a•t Dendr,a Near ,М,ildea. Lund, 11943.
\11•1 . R е п f r е w С. Before Civilization. The RadiocarЬon ,Revolutio.n and Pre­
h-istoric Europe. L., ,197,3.
1Ф2. R е п f r е w С. ,Sitagroi, ,,Ra1diocarЬon and the Prehis·tory of South-�st
Europe.-«Antiquity». 11'9711, vol. JGLV.
/
264
113. R е п f r е w С. The Emergence of Civilization. 1 he Cyclades and the Aeitean
in the Thi11d Millenium В. С. L ., 119п!.
Ы4. R е п f r е w С. Тга dе and Cul-ture in European Prehistory.-Ca. 1969,
vol. Х, No 2--3.
111 5. S а n d а r s N. 1(. B�onze Age Cultures in France . Cambridge, 1957.
116. S а v о r у Н. V. 5tРаш and Portugal. <Гhе Prehistory of Ibeгian .Peninsula.
L., 1968.
11117'. S h е t е I i g Н., F а I k Н. Scandinavian :Archaeology. Oxfoгd, 1937.
1118. S t е п t о п F . М. Anglo-Saxon England. Oxfoгd, 11943.
1119. Т а у I о r W. Mycenaean Pottery in Ita1ly and Adj.acent Areas. N. Y.-
Cambridge, 11958.
120. Т h о m р s о n Е. А. The Early Germans. Oxford, 1965.
1!21. V е r m е u I е Е. �reece in the Вгоп21е Age. Ch-icago and ,London, ,1964.
122. V е t t е r s Н. D1e Personennamen von Magdalensberg. - «Carinthi-a».
1954, Bd 11'44, Н. 11--�З.
1!23. W а с е А . J. В. an1d В I е g а п С. W. Pottery ,as Evidence for Tra'de and
Colonization in the :Aegean Bronze.- «Klioi>. 11939, Bd XXXII.
124. W h е е I е r М. Rome Beyond the Imperial Frontiers. L., 111954.

Глава III
1. АJJ а ев Л. Б. ТИ111опоги я индийской общины.- НАА. 119711, No 5.
2. А.11 е к с е ев В. П. Антропопогичес!QIЙ состав насепения древней Ин­
д.ин.- Индия в древности. М., 11004.
3. Ар р и а н. Поход Апександра. М.-Л., ·1002.
4. Аш р а ф я н К. 3. Аграрный строй Сев ерной Индии ,(ХШ - середина
XVIII в.). М., 1965.
5. А ш р а ф ян К. 3. ДеJl'Ийский суптана т. М., 119518.
6. Бабур-наме. Таш., 11008.
7-. Бон г а р д-Левин Г. М. Индия эпохи Маурьев . М., 19713.
8. Бон г а р д-Лев и н Г . М . Некоторые черты сосповно й организации в
ганах ,11 сангхах древней Индии.- Касты в· Индии. М., 11965.
9. Бон г а р д - Лев .нн Г. М. · О сосповной организации в гана х и санг­
хах древней ИндИ'И.- V,11 Международный конгре сс антропологических
111 этнографических на ук. М., 11 964.
10. Бон г а р д-Лев ин Г. М. Республики в древней Инд.ин ,(проблема­
тика и основные ма териалы).- БДИ . \1966, № 3.
.•111. Бон г а р д -Лев и н Г. М. Упадок хараппской цив илизации и в опрос
об арийском нашествии.- Народы ,Южной АЗ!Ии. М ., 1961.З.
12 . Бо н г а р д - Лев ин Г. М. Хара ппская цив илизация и .сар.нJiJская проб­
пема:о.- СЭ. 11962, № ,1.
13. Бон г а р д-Левин Г. М., Д е опик Д. В. К проблеме прои,схожде­
и.ня на рода мунда .- СЭ. 11007, № 'I•.
1 4. Бон г а р д - Лев ин Г. М., И ль ин Г. Ф. Древняя Индия. Историче­
сюий очерк. М., 11969.
15 . Во р о б ьев-Д е с я т овск и й В. С. К в опросу о ропи субстра та в раз­
витии индоаршiских яз ыков.- СВ. ,1956, .N'o 11.·
16. Гр ан т о вский Э. А. Ппеменное объединение Parsu-Parsava у Па­
нини.- История и купьтура древней Индии. М., 11963.
17. Гр ан т ов с·к и й Э. А . Ранняя история иранских племен Передней Азии.
м.,'1910.
·18. Гу м и JJ ев Л. Н. Эфта Jl'Иты и 1их соседи в IV в.- ВДИ . 1959, № 1.
,19. Г у р ов П. В. Южнодрав идийская пегенда о пра родине.- НАА. 11Gip,
.№ 3.
00. Гусев а Н. Р. Отраж ение этнической специфик.и в жизни некоторых
хает Индии.- «Расы и народы». 6. М., 1976.
�1. Д и о до р. Историческа я библиотека. XVII, 104.
22. К о JJ л о н т а ев А. П. Ра злож ение мелкого ремесла и в озникновение но­
вых отраспей мелкой промышленности Индии. М., 11008.
23. К ос а м б и Д. Д . Культура и цив илиза ция древней Индии. ..М., 11968.
26S
 24. К уд р я в ц е в М. К. Общи на ·и кас та в Хинд устане. М., ,1•97,l.
25. Маджхи ма-Никая. 11, 148-149.
26. ,\\а р е т и н а С . А. Образование сос лови й и классов у гор ных народов
Северо-Восточной Индии (к п роблеме клаосообраэовани я). - «Страны
и народы Востока». Вып. XIV. М., ,197'2.
27. Ма с со н В. М. Культ ур но-хоз яйст вен ные зоны д рев ней Индии.- Ин­
дия в древности. М., i] 964.
28. Мед в ед е в Е. М. Генезис феодальной фор мации в Индии.- Очерки
экономичес кой и социальной истории Индии . М., 197G.
29. Ме цв ед е в Е. М. 1( воп росу о социально-экономическом ст рое д рев­
ней Индии.- Н АА. ,1966, № 6.
30. Медвед е в Е. М. О •самоуп равлении инд�ийских городов ран не го с ред­
невековья.- Инд.Jlйская культу ра и ,буддиз м . М., 1972.
31. Ми н ае в И. П. Предисловие.- ИндийсК!ие с каЗ'КИ и легенды , собра н­
ные в l(амаоне в 11675 г . И. П. Минаевым . М., 1966.
32. Пе р ш и ц А. И. Дан н.ичест во.- IX Между народ ный кон г ре сс ан т ро­
пологически х rи эт ног рафических наук . М., 197\З.
33. Се м а ш к о И. М. Бхилы. Ист орико-этног рафи ческое исследование. М.,
11976.
34. Т о по р о в В. Н. О некоторых п роблемах изучения древ неиндийской
топоними ки .- Топоними ка Востока. М., 11962.
35. Ч а т т о п ад х ь я Д. Локаята Даршана. Истори я инд1Ийского материа­
ли з ма. М., '1961.
36. Ч е б о к са р о в Н. Н. Новые дан ные по эт нической ан т рополог ии Ин­
дии.- Очер ки экономической и социальной истор ии Индии. М., 197(3.
37. Чес и о в Я. В. Историческая этног рафия ст ран Индокитая. М., · 11976.
38. Ч е•с н о в Я. В. Распрост ранение риса 1В Южной Азии и некоторые во­
просы эт ногенеза.- Очер ки экономи ческой и соц;иальной иcropll'II Ин­
д'ИИ. М., •1973.
39. Чес н о в Я. В. Юго-Восточ ная Ази я -д рев нейши й ку льту р ный цен т р.­
ВИ. 1197'3, № 11.
40. Щ е т е н к о •А. Я. Древ нейшие земледельчесюие куль ту ры Д екана. Л.,
"1968.
41. Щ е т е н к о А. Я. Обмен и тор гов л я доисторического Индостана.-
КОИА. Вып. 1·38, 11,974.
412. А 1 i 1S. М. ,The Geography of ihe Puranas. INew Delhi е ..а., •l97G.
43. В а i nе s А. Ethnography (C-astes and Tribes). Str,assburg, :1912.
Ф4. В hа r gа vа Р. L. lndia ,in -the Vedic .Age (А His·tory of Aryan Expan-
sion in India). ·Lucknow, 11956.
45. В е а ,1 S. The Life of Нiuеп Tsiang Ьу the •Shaman Hwui Li. L., il'911.
46. D u t t N. К. The .Aryaпization of -India. C,alcutta, ,10
• 05.
47. Е nо k i .1(. Оп the Nationality of the Ephtalites.- «Memoires of the iRe-
search IDepartment of the Тоуо Bunko (the Oriental Library)». 11959, No 1118.
48. Fа - Н s i е n. А •Record of the Buddhist Couпtries. Peki,ng, 1 19511'.
49. G е i g е r W. Culture of Ceylon in Medieval Times. Wiesbaden, 1960.
50. G о 1:) dа J. Aspects of Early Visnuism. D<elhi, 11969.
511. На rh i 1 tо n F. Ап Acoount of the Кingdom of Nepal and the Terri-tories
Annexed to This Dominioп Ьу the House of ,Gurkha. EdinЬourgh, 16119.
52. History of Сеу lоп. Vol. 1. Р. !. Colombo, 1959.
53. Но r s h Р. Buddhismus und Upaпisaden.- Pratidanam, Indiaп, Elamian
and the European Studies Preseпted to F. В. J. Kuiper оп His Sixteenth
Birthday. The Hague - Paris, 11968.
54. Jа i n R. The Great Pani People.- Summaries of Papers. ,26 Interna-
tional Coпgress of Orientalists. New Delhi, 11964.
55. 1 h а V. From Tribe to UntouchaЫe: the Case of Nisadas.- Indian So­
oiety: Hislorical Problngs.-New Delhi, •197'4.
56. Kadambari of Bana. Transl. Ьу С . М. Riding.- «Oriental Translation
�und». New Series. 11. L., ,1896.
57. Ка n е Р. V. History of Dharmasastra. Vol. 11. Р. ,1. Poona, 11941.
266
 58. L а I В. В. Further Coipper Hoards from the Gange!ic Basin and а •Review
о! the РгоЫеm.- «Antiquaries Journal». 1951, № 7.
59. L а I В. В. lndian Archeology Since lndependence. Delhi, 1964.
60. L а w В. С h. lndia as 1Described in Early Texts о! Buddhism and Jainism.
L., ·нмн.
61. L а w В. ,С h. Tribes in Ancient India. Poona, •1-943.
62. L е u v а К. К:. The Asur. New Delhi, 1963.
63. Р ага n j а ре V. G. Asuгa .Oomina!ion in Rigvedic India.- XII AII ln­
dia Oriental Conference. Banaras, 19ФЗ-Н944.
64. R а m d а s G. Ravana and His Tribe.- «lndian Historical Quaterly».
1929, vol. V; •1930, vol. VI.
65. S а n k а I i а Н. D. The Prehistory and Protohistory о! lndian and Paki­
stan. Poona, ,1974.
66. S а s tгi Т. R. V. Monkeys and Serpents-in the Epics.- «Journal о! the
Orien!al Research». 11948, vol. •17, р. 4.
67. S h а f е г R. Ethnography of Ancient India. Wiesbaden, ,1954.
68. S h агm а R. S h. Sudras in Ancient lndia. Delhi е. ,а., 11958.
69. S i · У u • К: i. Bud•dhist ,Records о! the Western World. Transl. from the.
Chinese of Hiuen Tsiang Ьу S. Beal. Vol. 1-11. L., 1906.
70. The History and Culture of the ,!ndian •People. Vol. 1. Vedic Age. ,L., ,1001.
711. W h ее 1 е г М. The lndus Oivilization. Cambridge, ,1008.

Глава IV
1. Бер н о в а А. А. Население Малых Зондских островов. М" 197'2.
2. Б о р и с к о в с к 11 й П. И. Древний каменный век Южной и ,Юго-Восточ-
ной Аз,ии. Л., 197'1.
3. Б о р и с к о в с к и й П. И. Первобытное прошлое Вьетнама. М., 1966.
4. Вин с т е д т Р. Путешествие через полмиллиона страНJИц. М., lебб.
5. Всемирная история. Т. 11. М., -1956.
6. Г о М о - ж о. Бронзовый век. М., 1959.
7. Д е оп и к Д. В. Возникновение государства во Вьетнаме.- СВ. :1958,
№4.
8. Де оп и к Д. В. Ранние вьетские государства (ав1ореферат канд. дисс.).
м ...1001.
9. Д е оп и к Д. В., Чл е н о в М. А. Топон-имические детерМ11нативы <:куа­
ла» и 1«rМуара» как источник по этнической истории малайцев.- Этногра•
фия имен. М., 119712.
10. Д и р ин r ер Д. Алфавит. М., ,1963.
И. И те Р. Ф. Этническая история юга Восточной Азии. Л., 1972.
12. К о зл о в а М. Г., С е д о в Л. А., Тю р ,ин В. А. ТИ!Пы раннеклассовых
государств в Юто-Восточной Азии.- Проблемы исторИ11 докапиталисти­
ческих обществ. М., 11968.
13. Л ун и я Б. Н. Истор11я индdйской культуры. М., ·1900.
14. М а к Д ы о н г. Расселение III этническюй состав народов в горных райо­
нах севера Центрального Вьетнама.- СЭ. 119712, № 5.
!б. М а р е т и н •Ю. В. Искусство Индонезии: основные вехи трехтысячелет­
него разв11тия.- «Страны и народы Востока». Вып. XII. 11972.
1'6. М а р е т и н 1Ю. В. По поводу индийских влияний в балийской культу­
ре.- «Страны и народы Востока». Вып. V. 11967.
17. М а р е т и н ,Ю. В. Самобытность индонезийской культуры и инД111йск.ие
вJIИяния.- Тезисы конференц1111 по юстории, языкам и культуре Юго-Во­
сточной Азии. Л., 11964.
18. М е шк о в К. Ю. Основные этапы этнической истории Фитишин. -
Проблемы этнографии и этнической истоJ)И'И народов Аэни. М., 1968.
19. Мух ли н о в А. И. Древние оу-ло ,(ау-лак) в ,Южном К:итае и Север­
ном Вьетнаме �(к проблеме этногенеза вьетнамцев).- КСИЭ. Т. XXXV.
м., 1960.
20. М ух л и н о в А. И. Социальная организация тайск,их народов Вьетна-
267
 ма.- Община и социальная организация у народов Восточной и ,Юго­
Восточной Азии. М., '1967.
:11. Народы Юго-Восточной Азии. М., ,1967'.
212. Нг уен В а н Р и е н (Хо а н г В и н ь). Бронзовые барабаны как нсто­
ричес�.ий источник по нзучен111ю культуры древнего Вьетнама ,(а'Вторефе­
рат канд. диос.). М., 119712.
24. П а р н н к ел ь Б. Б. Трансформация и переосмысление заимствованного
лнтературноrо материала (ннд1Ийские эпические герои в Нусантаре). -
Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада.
М., 1974.
25. Р е ш е т о в А. М. 1( вопросу об этнической принадлежности насельников ,
культуры Шичжайшань.- Этническая история III современное националь­
ное развитие народ()IВ мира ,(сборн,ик те3'11сов). М., 11007.
26. Р е ш е то в А. М. О сновные вопросы древнейшей истории юга Восточ­
ной Азии.- Проблемы этнографии и этническоf( 111етории Народов Азии.
M.,i1968.
�- Р я б и н к и н П. Искусство Индонезии. М., 111959.
28. Ха з а н о в А. М. Проблемы взаимосвязи классовых обществ и перво­
бытной пepнфep'IIIII в докапиталисТ111ческие эпохи - HiAA. :19712, .N'o 11.
29. Ха з а н о в А. М. ,(при участии Л. Е. l(у б б е л я и С. А. С о зино й).
Первобытная периферия докапиталистических обществ. - Первобытное
общество. М,, 1197'5.
30. Хо л л Д. Д ж. История ,Юго-Восточной Азюи. М., 1"958.
31. Че с н о в 51. В. Историческая этнография стран Индокитая. М., 1976.
312. Чл е н о в М. А. Население Молуккских островов. М., 119716.
33. 51 хо н т о в С. Е. Возможный способ проверu<,11 дат, полученных с по­
мощью глоттохронологии.- Генетические и ареальные связи языков Азии
и Африки. Тезисы докладов. М., 1913.

34. А g r а w а I D. ,Р. Harapp•an Chronology: А Re-Examination of the Evi­

dence.- Studies in Prehistory. Calcutta, 11966.
35. А u r о u s s е а u L. La premiere coпquete Chiпoise des pays anпamites.­
BBFEO. 11924, XXIII.
36. В а r n а r d N. Book Review of Cheng Te-К'un -ooPrehistoric Ch·ina» and
W. Watson «China:o.- �мonumenta Serica». ·19&3, vol. XXII.
37. В а у а r d D. Т. Eearly Thai Broпze Aпalysis and New Dates.--cScience».
19712, No 1!76.
38. В а у а r d D. Т. Excavations at Non Nok Tha, Northeaterп Thailand, 1968;
an Interim ,Report.- «,Asian Perspectives». 11970, vol. ,1\З.
39. В о s с h F. D. De betekenis der Reliefs vап de derde en vierde gaanderij
van Baraboedoer.- «Oцdhei,dkundig verэlag». 11900.
-40. В о s с h F. D1• ,De Bradracari afgebeeldt ор dеп hoofdmuur der v,ierde
gaa·nderij van de Baraboedoer.- «Bijdr,agen van h� l(oп.inklijk Iпsti-tuцt
voor taal- land- en volkenkunde van Nederlandsch-Jndiё». 1938, deel 97.
411. В r а d d е I R. An ,Jntroduotion to the Study of ,Ancient Times •i,n the Malay
Peninsula and the Straits of Malacca.- «Journal of ,the Маlауап Branch
of the ,Royal Asiatic Society». ,19'37, vol. 1115, р. 3.
-412. С о е d е s G. Le Royaume de Dvara,vati. Bangkok, .19129.
43. С о е d е s G. Les etats Hindouises d'Iпdochine et d'Indonesie. Р., 1948.
44. F е r r а n d G. L'empire sumatrannaise de �rivijaya. Р., 1922.
415. G о 1 о u Ь е w V. L'age du bronze au Tonkin et dans le Nord-Armam.­
BEFEO. 11930, t. XXIX.
46. G о I о и Ь е w V. La maison dongsonnienne.- «Cahiers de l'Ecole Fraпcaise
d'Extreme-Orient». 1193'8, .N'o 11•4'4.
47'. G о I о u Ь е w V. Le peuple de 1Do,ng Son.- Congres prehistoriq•ue de
France, XII session. Р., 11937.
48. G о I о u Ь е w V. Sur l'origine et la diffusion des tambours metaШques.­
Praehistoria Asiae Orientalis. Congres des prehistoriens d'Extreme-Orient.
Hanoi, 1932.
268
 49. G о r i s R. Bijdrage tot de kennis der Oud-Javasche en Balineesche theo­
logia. Leiden, 1]9216.
50. G о r m а n С. F. Hoablnblan: А РеЬ-Ые Тоо! Complex with Early Plant
Associations ,i,n Southeast Asia.- «Science». il969, .N'o 1100.
51. G r ее n ,R. С. Chinese-Pacific ,Relations.- The Neolitic Chi,na ,and its Place
in the World. Aukland, ,1967.
52. G rо е nе v е I d t W. Р. Historical Notes оп Indonesia апd Malaya Com­
piled from Chinese Sources. Djakaгta, ,1960.
53. Н а r I а n J. �- Agricultural Origins: Centers ,and Noncenters.- «Science:o.
1971, No 174.
54. Нее kе rе n Н. Proto-Historic Sarcophagi оп Bali.- «Bulletin of the Ar­
chaeological Service of the RepuЬlic of Indonesia». ,1955, № 2.
55. Не� k е rе n Н. The Bro�ze-Iron Age _of Indonesia. 's-Gravenhage, 1958.
56. И е I n е - Gе 1 d е r п R. L art prebouddhique de la Chine et l'As,ie du Sud­
est et son influence en Oceanie.- <0Revue des arts asi,atiques». 11937, vol. И.
57. Не i nе - Gе 1 dе r n R. Prehistoric Research in the Netherlands East In­
dies.- Science and Scientist -in the Netherlands East Indies. N. У., 1945.
58. Не i n е - Gе 1 dе r n R. Urheimat und Friiheste Wanderungen der Austro­
nesier.- «Anthropos». 11932, Bd XXVII. Н. В.
59. Ноо у k а а s С. The Old-Javanese Ramayana. An Ex('mplary Kakaevin
as to Form an·d Content.- «,Letterkunde:>. 1\964, vol. 65.
60. Н u t t е rе r К. L. An Evolutionary Approach to the Asian Cultural Se-
, quence.- Са. June ,19'70, vol.11'7, № 2.
61. J а n s е О. R. ·Т. Archaeological �esearch in Indochina. Vol. ,14. Camb­
ridge, 1947-1956.
62. К а m m а F. С., Коо i j m а п S. Romawa Forja Child of the Fire. Leiden,
·1970.
63. К а r 1 g r е n В. The Date of the Early Dong-So'n Culture.- «Bul\eti,n of
the Museum of Far Eastern Antiquities».11942, vol. 14.
64. К r' о m N. J. Hindoe-Javanse geschiedenis. 's-Gravenhage, ,1'9311.
65. К rо m N. J. Zaman Hindu. Djakarta, 1956.
66. Letti-groep.- Encyclopaedie van Nederlandsch Indiё. 2 deel. 's-Graven­
hage - Leiden, l[б. г.].
f17. L е v у Р. Recherches prehistoriques ,dans la region du Mlu Prei.- «Pub­
lications d'Ecole Fraщaise d'Extreme-Orient». 1943, t. ХХХ.
68. М а j u m d а r ,R. С. Ancient Indian Colonies in the Far East. Vol. I-II.
Lahore-Dacca, 19-27-1938.
69. М а n s u у Н. Contribution а l'etude de \а prehistoire de l'Indochi·ne. II.
Resultats de nouvelles recherches effectuels dans \е gisem�nt prёhistorlque
de Somrong-Sen.-tcMemoires du Service Ge\ogique de l'Indochine». 1923,
tX
10. М а n s u у Н., Со I а n,i М. Contribution а la prёhistoire d'lndochine.­
«Memoires du Service Geologique de l'Indochine». 1925, t. XII.
7,1. М а s ре r о G. I..e royaume de Champa. Р., ,1'928.
72. N i I а k а n t а S а s t r i. The Tamil Land a·nd the Eastern Colonies.­
«Journal of the Greater India Society (Calcutta)». 11944, vol. XI.
713. Ре 11 iо t Р. Le Founan.- BEFEO. ·1903. t. III.
714. Q u а r i t с h W а I е s Н. G. О. The тMaking of Greater lndia: а Study in
South-East Asian Culture Change. L., 19511.
75. R а s s е r s W. Н. Panji, The Cultural Hero. The Hague, 1959.
76. R i с h а r d s Р. W. The Tropical Rain Forest.- «Scientific American».
1973. No 229 (6). .
77. R u m р h i u s G. Е. De Ambonsche Historie.- «Bijdragen van het Ko��n­
kliik Instltut voor taa\- land- en volkenkunde van Nederlandsch-Ind•1e,.,
1910, deel 64.
78. S а u е r С. О. A�ricultural Origins and Dispersals. Cambr1dge, 1969.
79. S а u rJ n Е. Stat1on prehistorique а Hang-Gon pres Xuan Loc.- BEFEO.
1963, vol. LI, .N'o 2.
80. S о I h е I m II W. G. Early Bronze ln Northeastern Тhailand .- С а. 1968,
vol. 11.
 81. S о I h е i m II W. G. Nothern Thailand, Southeast Asia, and the World
Prehistoгy.-- «Asian Perspec!ives». 19710, vol. ,1'3.
82. S о I h е i m 11 W. G. Reworking Southeast Asia Prehistory.- «Paideuma».
1969, Bd ,\5.
83. S t u t t е г h е i m W. De Plaatsing dег Rama-reliefs van Tjandi Laгa-Djong­
grang on de zonne-omloop.- «Bijdragen van het l(oninkИjk Instituut vоог
taal- land- en volkenkunde van Nederlandsch-Indiё. 1928, deel 84.
84. S t u t t е г h е i m W. Het Hinduisme in het Archipel. Groningen - Djakarta,
196-1.
85. W h е а t I е у Р. The Golden l(hersonese. l(uala-Lumpur, 19611.
86. W i I i е r s J. Siidostasien vог dег l(olonialzeit. Frankfurt а. Main, 1005.
87. W о! t е г s Р. Early lndonesian Commerce. N. У., 1966.
Глава V
1. А р у тю н о в С. А. Этническая история Японии на рубеже нашей эры.­
Восточноаз.иатск.нй этнографический сборник. М., 1001.
2. А рут ю н о в С. А. Дзи-мму-Тэнно. Мифический вы,мысел и историческая
реконструкuия.- Сибирь, Центральная и Восточная Азия в с редние века.
Новосибирск, •1975.
3. Ве р з и н Э. О. История Таиланда. М., 1971.
4. Д е оп и к Д. В. Войны Ханьской империи с Намвьетом.- «Вестник Мос­
ковского Государственного Университета». Серия «Востоковедение». 1970,
No 11.
5. Д е оп и к Д. В. Гегемоны и гегемония по данным «Чуньцю.- Госу•
дарство II общество в l(итае. М., ,1974.
6. Д ж а ры л r а с и н о в а Р. Ш. Древние коrуресцы. ,м., 119712.
ба. История !(арен. Т. I. М., 11974.
7. И т с Р. Ф. Этническая история юга Восточной 1АзШ1. М., il972.
8. 1( р ю к о в М. В. Формы социальной орrаll\Изации древних китайцев. М.,
1, 967'.
9. Мун к у ев Н. Ц. l(итай·ский источ!!И'К о первых монгольских ханах. М.,
1966.
10. Ш а н Ю э. Очерки истор,1\111 l(итая. М., 11956.
11. В е а r d s I еу R. 1(. Japa,n Веfоге Hlstory.- «Far Eastern Quaterly». ,1955,
vol. 114, №-3.
112. С h а г d С. S. Northeas,t Asia in Prehis,tory. Madison, 19714.
10. С о r n е 1 ! J. В. Ainu Assimilation and Cultural Ext-inction.- ·«Ethnology».
July 11964, vol .,bll, No 3.
14. D а о D uу А n h. СЬ sй- Vift-nam. Na-nal, 1956
15. Е Ь е г h а r d W. А History of China. Berkely, 11970.
16. Е g а m i N. Light оп Japanese CuJtural Origins from Historical Aгchaeo­
logy ап,d Legend.- Japanese Culture, Иs Development and Characteristics.
Chicago, 11962.
17. L е Т h а n h 1( h б i. Le Viet-Nam. Р., 1955.
118. М а s р e•r о Н. tLa Chine antique. Р., 11965,
19. W а t а n а Ь е Н. The Ainu Ecosystem. Seattle, 119712.
Глава VI
1. А л е к с е е в В. П. Новые данные о европеоидной расе в Центральной
Азии.- «Древняя С11бирь». Вып. 4. Новосибирск, 1191714.
2. Ар с л а н о в а Ф. Х., Кл я штор ный С. Г. Ру11111ческая наД[Ы!'Сь на
зеркале из верхнего Прииртышья.- Тюркологический сборник 11972 года.
М.,119-ЛЗ.
З. Ве р н ш т а м А. Н. Спорные вопросы lliCTOp,ни кочевых народов Средней
Азни в древности.- l(СИЭ. No XXVI, �957.
4. В и чур и н Н. Я . 1[И а к и н ф ]. Собрание сведений о народах, обита,вших
в Средней Азии в древние времена. Т. ,l. М.-Л., ,1950.
5. В а й н ш т е й н С. И. Некоторые вопросы истории древнетюркской куль-
270
 туры (в связи с археологическими исследованиями в Туве).- СЭ. 1966,
No 3.
6. В а с и л ь е в Л. С. Культурные и· торговые связи ханьского Китая с на­
родами Центральной и Средней Азии.- «,Вестник и-стории №ировой куль­
туры». 1196'8, .N'o 5.
7'. В о л к о в В. В., Но в г о р од о в а Э. А. Оленные ка•мни Ушкий-Увэра
(Монголия).- Первобытная археолоrnя Сибири. Л., 197'5.
8. Га в р и л о в а А. А. Могильник Кудыргэ как источник по И ' стории ал­
тайских племен. М.-Л., 11965.
9. Гр а нт о в с к и й Э. А. Ранняя история иранских племен Передней �Азии.
М., 1970.
10. ГР а ч А. Д. Принципы и методика истор'llко-археологической реконст­
РУI«Щ!iИ форм социального ,строя ,(по курганным материала,м скифского
времеН'I! Каза,rстана, СИJбири и Центральной Азии).- Социальная исто­
рия народов Азии. М., ,1975.
11. Г р я з н о в М. П. К хронологии древнейших памятников эпохи ранних
кочевников.- «У,спех'I! среднеазиатской ар, хеологии». Вып. 3. Л., •1975.
1'2. Г р я з н о в М. П. Миниатюры таштыкских склепов 1(из работ Краснояр­
ской эюспедиции 1le68 г.).- «АрхеологИJчеОКiИЙ сборник Государственного
Эрмита,жа». Вып. 11<3. Л., 119711.
13. Г р я з н о в М. П. Первый Пазырык-ский курган. Л., ,19.50.
1'4. Г р я з н о ,в М. П. Связи кочевmнков ,Южной Сибири со Средней Азией
ill ВJD1жним Востоком в I тысячелетии до н. э.- Материалы второго со­
вешания археологов и этнографов Средней Азии. М.-Л., 11959.
15. Д а в ы д о в а А. В. Об общественном строе хунну.- Первобытная ар­
хеология Сибир'II. Л., 1975.
16. Д е б е ц Г. Ф. Палеоантропология СССР.- ТИЭ. Н. Сер. Т. IV. М., 1948.
1'7. Д е р е в я н к о Е. И. Мохэские памятниюи среднего А-мура. Новосибирск,
1975.
18. Д уль з о н А. П. Древние смены народов на территории Томской· обла­
с1111 по данным топонимики.- «Ученые за111исК'I! Томского государственно­
го педагогического июстнтута». Т. IV. ТоЖП<, 11950.
19. Д уль з о н А. П. Древние тоооннмы Южной Gи6ири индоевропейского
происхождения.-Доклады на Vill Международном конгрессе антропо­
логических и этнографических наук. М., 11964.
20. Д у м а н Л. И. ВнешнепоJD1тичесК'l!е связи древнего Китая и истоки
даннической системы.- Китай и соседи в древности и средневековье. М.,
11970.
211·. Д э в л е т А. М. О южных связях окуневской культуры.-Происхожде­
ние аборигенов Сибири и их языков. Томск, 197i3.
22. Ев т юх о в а Л. А. Стремя танской эп-о:�rи •из Уйбатокого чаа-таса.-
КСИИМК. Вы111. ХХVШ. М., ,1948.
213. И ессен А. А. Ранние связи Приуралья с Ираном.-СА. ,19№, т. XVl.
24. К и с е пе в С. В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951.
25. 1( и селе в С. В. Из нсторин торговли енисейских кырi'ызов.- l(СИИМ](.
Вып. XVI. 1947.
216. 1( и с е пе в С. В. К изучению ми,нусинских каменных изваяии.й.- Исто­
рико-археологический сборник к 60-летию А. В. Арциховского. М., 1196'2.
27. К п я шт о р н ы й С. Г. ДревнетюрюСК'l!е рунические памятники как
источНIJfК по истории Средней Азии. М., 1004.
218. 1( л я шт о р н ы й С. Г. Историко-культурное значение Суджи-нскои над­
пнси.- пв. 11959, № 5.
29. 1(ля шт о р н ы й С. Г. Пр<,блемы ранней исторИIИ племен турк (аши­
на) .- Новое :в ,советской археологии.- МИА. No ,1•30. М., 11965.
30. 1( о ж и н П. М. 1( вооросу происхождения иньских колесниц.- «Сборник
Музея археологии и этнографии». Т. XXV. Л., 11969.
311•. 1( о ж и н П. М. О псалиях из афанасьевских могил.- СА. Jlfo 14, 1970.
32. К у з ь м и н а Е. Е. Об аньянской линии Q!НхронизацИIН сибирских
бронз.- Материалы совещания по проблемам культурной и этнической
принадлежносrn памятН'l!ков Западной Сибири. Томск, ,1977.
�71
 .33. К у ме к о в Б. Е. Государство кима,ков IX-XI вв. ;по арабсКП!М .источ­
никам. Алма-Ата, 1972.
34. К ыз л а с о в Л. Р. ,Археологические данные о проитсхождении сакской
культуры.- Ранние кочевн'lпш Средней Азии и Казахстана �(тезисы до­
кладов Всесоюзной конференщ1111). Л., 1975.
35. К ы з л а с о в Л. Р. История Тувы в средние века. М., ,1969.
36. К ы зла с о в Л. Р. О памятниках ранних гуннов.- Древности Восточ-
ной Бврапы. М., 11969. ,
37. К ю н е р Н. В. Китайские известия о народах ,Южной Сибири, Централь­
ной Азии и Дальнего Востока. М., 1961.
38. Л и п с к и й А. Н. Новые данные по афанасьевской культуре.- Вопро­
сы 'l!Сторни Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, •19611•.
39. Л и т в и и с к и й Б. А. Древние кочевники «Крыши мира». М., 119712>.
4{). Л у·б о • Л е си и ч е и к о Е. И. Дальневосточные монеты из Минусинской
котловины.- Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. Но­
восибирск, -19715.
411. Маи де л ь ш т а м А. М. Характеристика тюрок IX века в ·«Послании
Фатху б. Хакану» ал Джахиза.- Труды Института истории, археологии
и этнографии АН Казахской ССР. Т. 1. Археология . Алма-Ата, 1956.
412. Ма р т ын о в ,А. И., Ма р т ын о в а Г. С., К у л е•м зин А. М. Шеста­
ковские курганы. Кемерово, •197,1.
4'3. Ма р ш а к Б. И. Согдийское серебро (очерки по восточной торевтике).
м.,,19711.
44. Ми л л е р А. А. Изображение собаки в древностях Ка1Вказа.- ИРАИМК.
Вып. 2. 1922.
45 . М о r и л ь и и к о в В. А. Начало тюркизации населения Притомья и сред­
него Приобья.- Проблемы этногенеза народов Сибири и Дальнего Во­
стока. Новосибирск, 1973.
46. Н о в r о р о д о в а Э. А. Центральная АЭll!я и карасукская проблема. М.,
19•70.
47. П и о т р о в с к и й Б. Б. Ван•ское царство. М., 11959.
48. Рас п оп о в а В. И. Поясной набор Согда, VII-VIII вв.- СА. 1965,
No 4.
49. Рашид· а д· д и н. Сборник летописей. Т. I. М.-Л., 1952.
50. Ру д е н к о С. И. Горно-алтайские находки III скифы. М.-Л., 11952.
51. Ру де и к о С. И. Культура иа,селения Горного Алтая в ск;нфское время.
М.-Л., :1953.
52. С е р д о ,б о в Н. А. История форм-ироваиия тувинской иаЦ11и. Кызыл,
19711.
53. С м •и р н о в К. Ф. Археологические данные о древних ,всадниках По­
волжско-Уральских степей.- СА. 1961, No •1.
54. С м ир н о в Я. И. Восточное серебро. СПб., 1909.
55. Ф о р м о з о в А. А. Очерки по первобытному искусству. М., 1969.
56. Х а з а н о в А. М. Сложные луки евразийских степей и Ирана в окифо­
сарматскую э поху.- Материальная культура народов Средней Азии и
Казахстана. М., 11966.
57. Х а з а и о в А. М. Социальная история скифов. М., 1975.
58. Х л о б ы с i и и а М . Д. Бронзовые иож'I! Минусинского края и некоторые
вопросы развития карасуксхой культуры. Л., ,1962.
59. Хл о б ы с т и н а М. Д. Древнейшие южиосибирсIG!е мифы в ,памятниках
окуиевского искусства. - Первобытное искусство. Новосибирск, 197,1.
60. Хл о п и и И. Н. К происхождению андроновского субстрата сиб'l\рских
народов.- Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Томск, 1969.
61. Чл е и о в а Н. Л. О связи северозападного Причерноморья и нижнего
Дуная с Востоком 1В киммерийскую э пoxy.-«Studia Thracica». ,1. Франко­
скифские культурные связи. Sofia, 1975.
62. Ч л е н о в а Н. Л. Происхождение и ранняя 'll'Сторня племен тагарской
культуры. М., 1967.
63. Чл е н о в а Н. Л. Хронология памятников карасукской эпохи. М., 11972.
64. Ш ми д т А. В. Древний Восток и ру-сский. Север.- НВ. Кн. ,16--114. 1926.
272
65. А п d е r s s оп J. G. Huпtiпg Magic iп the Aпimal Style.- BMFEA. No 4.
Stockholm, ,1902.
66. Н а m р е R. ,Friihe Griechische SageпЫiпder. Heidelberg, ,1936.

Глава VII
1. М а р к с 1(. Архив Маркса-Энгельса. Т. VIII. М., '1946.
2. А л е к с е е в М. П. Сибирь в известиях иностранных путешественников
и писателей. Иркутск, 1932.
3. А н и к ь в и ч В. М. О культурной принадлежности неолитических памят­
ников Верхнего Приобья.- Материалы конференции "этногенез народов
Северной Ази,и». Новосибирск, ,1969.
4. А р у т ю н о в С. А., С е Р r е е в Д. А. Древние культуры азиатских эс­
кимосов. М.-Л., 1969.
5. Б а р т о л ь д В. В. История изучения Востока в Европе и в Росоии. Л.,
,19125.
6. Б а хр уши н С. В. Пути в Сибирь в XVI-XVII вв.- «Научные труды».
Т. III, Ч. 1. М., 11005.
7. Б е р г Л. Аральское море. СПб., 1908.
8. В а й н ш т е й н С. И. Проблема происхождения оленеводства в Евра­
зии.- СЭ. 1 · 970, iN'o 6.
9. В а с и л е ви ч Г. М., Л е в ин М. Г. ТJ1111ы оленеводства и их происхож­
дение.- СЭ. 11951, \N'o 111•
10. В д о в ин И. С. Из истории общественного строя чукчей.- СЭ. ,1948,
No 3.
11. В д о в и н И. С. Очерки по истории II этнографии чукчей. М.-Л., •1965.
12. В д о в и н И. С. Юкагиры в этнической истории коряков и чукчей.- Эт­
ническая история народов Азии. М., 19712.
13. Гр а ч А. Д. Племена лесостепной и лесной полосы Западной Сибири
в I тысячелетии до н. э.- История Сибири. Т. I. Л., J968.
1'4. Г у рви ч И. С. Этническая история северо-востока Сибири. М., 1966.
15. Д и к о в Н. Н., В а с и л е в ски й Р. С., С е р г е е в Д. А. Племена се­
веро-востока.- История Сибири. Т. 1. Л., 1968.
16. Д о л г их Б. О. l(арта распространения этнических групп, раоселения
родов и племен народов Сибири в XVII веке. М., ·1960. .
17. Д о л г и х Б. О. Происхождение нганасанов.- Сибирский этнографиче­
ский сборник. Т. I. М.-Л., ,1952.
18. Житие Стефана епископа Пермского. СПб., 11897.
19. 3 о л о т а р е в А. М., Л е в и н М. Г. 1( вопросу о древности и происхож­
дении оленеводсrnа.- Прuблемы прои,схождения, эволюции и породооб­
разования животных. Т. I. М.-Л., ,1940.
20. История Сибири. Т, I. М., 1008.
21. 1( а ф а р о в П. Пояснения на путешествие Марко Поло по северному
l(итаю, по китайскюм источникам.- «Известия Императорского· Россий­
ского Географического общества». Т. XXXVIII. СПб., ,1002.
22. 1( р аш ени н н и к о в С. П. Описание земли Камчатки. М.-Л., 11949.
23. 1( у з н е ц о в а В. Г. Материалы по праздникам и обрядам амrуэмских
оленных чукчей.- «Сибирский этнографический сборник». Т. II. М.-Л.,
,1957.
2'4. Л е в н н М. Г., Се р г е е в Д. А. 1( вопросу о времени проникновения
железа в Арктику.- СЭ. 1 , 960, No 3.
25. М а л е и н А. И. Иоанн де Плано-l(арП'ИНИ. История монголов. Виль­
гельм де Рубрук. Путешествие в восточные страны. СПб., ,19111.
216. М а р к о в А. В. Отношения между русскими и морд:вою в истории и
области народной поэзии, в связи с вопросом о происхождении велико­
русского ,племени.- «Известия Тифлисских Высших Женских Курсов».
l(н. I. Тифлис, 1914, выл. 1.
rо
27. М а т ю щ е н к о В. И. Основные этапы истории племен лесостепно
Пр,иобья в эпоху бронзы.- Происхождение аборигенов Сибири. Томск,
1969.
18 Зак. 477 273
 28. М и д д е II д о р ф А. Путешествие на север и восток Сибири. СПб., 1860.
29. Мил л е р Г. Ф. История Сибири. Т. 11. М.-Л., 194.1.
30. Мии а е D И. П. Путешес11вие Марко Поло.- «Записки Русского Гео­
графического Общества по отделеll'l!ю этнографии». Т. XXV,J. СПб., 1902.
31. Мог иль и и к о в В. А К: вопросу о самоедской принадлежности куль­
тур эпохи железа Среднего Приобья.- Происхождение а!боригеиов Си­
бири. Томск, HJ69.
32. М о ш и и с к а я В.· И. Археологические памятники севера Западной Си­
бири.- Свод археологических памятников. Д 3-8.М., [966.
33. Новгородская Первая летоон,сь старшего и младшего изводов. М.-Л.,
1950.
34. О к л а дник о в А. П. Иtтория Якутской АССР. Т. !. М.-Л., ,1956.
35. О кс е и о в А. Сибирь до эпохи Ермака по сведениям западноевропей­
ских пмсателей и путешественников.- «Томские губернские ведомости».
1
11889 .N:• 4
36. Пам�т�и�н руоского 11ра1Ва. Вып. 2. М., 1IЭ53.
37. Р а ш и д• а д· Д и и. История монголов. Перевод И. Н. Березина. Т. 1.
Ч. 2. СПб., 118618,
38. Р у д е и к о С. И. Башкиры. Опыт этнологической монографии. М., 1925.
39. Р у д е н к о С. И. Древняя культура Берингова моря и эскимосская
проблема. Л., 1948.
40. С и м ч е н к о Ю. Б. 3'имний маршрут по Гыдану. М., 197'5.
4'1. С и м ч е и к о Ю. Б. Культура охотников на дикого оленя Северной Ев­
разии. М., 11976.
42. С им ч е н к о _,Ю. Б. Некоторые данные о древнем этничеС'Ком субстрате
в составе -народов Северной Евразии.- Проблемы антропологии •И исто­
рической этиоrрафшi •Азии. М.-Л., 1968.
413. С к а л о и В. Н. Олениые камин Монголии.- СА. 1956, т. XXV.
44. С м о л и и В. Ф. К: вопро·су о происхождении народности К:амско-Волж­
ских Болгар. Разбор главнейших теорий. К:азаиь, 1921.
45. Т о л с т о в С. П. Основные теоретические проблемы современной совет-
ской этнографии.- СЭ. 11960, .No 6.
46. У с п е и с к и й С. М. Жизнь ,в высоких широтах иа примере птиц. М.,
1969.
47. Устюжский летописный свод. М.-Л., ,1950.
418. Х в о л ь с о н Д. А. Известия о хазарах, бурта·сах, мадьярах и русских
Ибн-Даста. СПб., 1I�.
49. Х л о б ы с т II н Л. П. О расселенин предков самодийских народов в эпо­
ху бронзы ,(11 тысячелетие до н. э.).-Материалы конференц,ии «Этно­
генез народов Северной Азии». Новосибирск, ,1009_
50. Х л о б ы с т и и а М. Д. Этнокультурные соответст.вня в древней истории
·Южной Сибири.-Материалы конференции «Этногенез народов Север·
ной Азии». Новосибирск, 1969.
51. Ч е р н ец о в В. Н. К: вопросу об этническом субстрате :в циркумполяр·
ной культуре. М., 1964.
52. Чин д ин а Л. А. Молчановский мо!'ильник «Релка» ,и некоторые вопро­
сы этногенеза народов Сибири.- Происхождение аборигенов Сибири.
Томск, ·196Э.
3.
5' Чл е н о в а Н. Я. Соотношение культур К:арасуюского типа и кетских
топонимов на территории Сибири.- Происхождение аборигенов Сибири.
Томск, •1969.

54. F о r s t е r F. Geschichte der Eпtekungen und Schiffarten iп Norden.

Frankfurt ат Oder, 1787.
55. G r i п d I е М с. Ancient India as Described iп Classical Literature. Being
а Collection of Greek апd ,Latin Texts Relating to India. L., 1901.
56. ,L е п z 1Н. О. Zoologie ,der a,lten Griecher und ,Romer. Gotha, :1:886.
57. М о m m s е п Т h. Solini. Collectanae Rerum Memorabllium. В., 11864.
274
 Глава V/1/
1. Э II r ель с Ф. А11т11-Дюr11нг.- К. Мар к с и Ф. Э н r е л ь с. Сочинения.
Из;�.. 1./J-e. Т. 20.
2. Ал и м а н А. Доисторическая Афряка. М., 11960.
3. Арабские источники X-Xll веков по этнографии и истории Африки
южнее Сахары. М.-Л., 11966.
4. Арабские источниК'И V/1-X веков по этнограф1t111 и истории Афри!G! юж­
нее Сахары. М.-Л., 1960.
5 ..-\ р т а н о в с к и й С. Н. Историческое единство человечества и взаим­
ное влияние культур. Л., 1'967.
6. 5 ер з и 11 а С. Я. Материалы к этнической �ктори,и фульбе.-СЭ. 1�1.
No 4.
ба. Г р II го р ь ев Г. П. Палеолит Африки.- Возникновение человеческого
общества. Палеолит Африки. Л., 1977.
7. Дят е л Е. П. Присваивающее хозяйство у бушменов, пигмеев и тин­
дига: особенности воспроизводства и разв•ития.-Африка: возникнове­
ние отсталости II пути развития. М., 19714.
8. К а ц н е л ь с о н 11. С. Напата и Мероэ - древние царства Судана. М.,
1970.
9. К а ц н е л ь с о н И. С. Рабовладение в Куше.- ВДИ. 11965, № 2.
10. К о б ища н о в Ю. М. Аксум. М., ,1966.
11. К о б ища н о в Ю. М. Пространственно-временные структуры средне­
вековой Африки.- Африка: возннкновеиие 011сталост.и и пути развития.
м.,197'1.
12. Ко з.1о в С. Я. Загадка происхожде\llИя народа фульбе.-СЭ. 11967, № 1.
13. К о р о с т о в ц е в М. А. Древний Египет и народы Африки южнее Са-
хары.- ВДИ. 1963, № 4.
1•4. К у б б е л ь Л. Е. Из истории древнего Мали.-Африканский этнографи­
ческий сборl!'ИК. V. История, этнография, л-и•нгВ1Истика. ТИЭ. Т. 76.
М-Л.,·1003.
15. К у б ,б е л ь Л. Е. Сонгайская держава. Опыт исследован,ия социально­
политического строя. М., 119714.
16. Ле в и ц к и й Т. Средневековые арабские авторы о минеральных бо•
гатствах Африки и их э�сплуата1J1И•И.- История, социология, культура
народов Африки. Статьи польских ученых. М., 1974.
17. М а л о в ист М. Европа, Магриб и Западный Судан в XV в. Между­
народные основы европейской экс.пансии в Африке.- Исrория, социоло­
гия, культура народов Африюи. Статьи поль,ских ученых. М., 11974.
18. Ми с юг ин ,В. М. Заметки о прож:хождении восточной ,мореходной
астрономl!'И.- «Страны и народы Востока». Вып. VII. М.-Л., •1968.
19. Ми с юг '11 н В. М. Происхождение городов восточноафриканского по­
бережья.- «Вестник ЛГУ». се·рия ·истории, языка и литературы. Вып. 4.
1958, No 20.
20. М-и с ю г и и В. М. Суахилиlkкая хроника средневекового государства
Пате.- Africaпa. Культура '11 языки народов Африки. ТИЭ. Т. 90. М.-Л.,
1966.
1211·. О л 1;, д е р о г г е Д. А. Западный Судан в XV-XIX !ВВ. Очерки по ясто­
рии и истор'ИIИ культуры.- ТИЭ. Т. 53. М.-Л., -1900.
22. О ль д е р о г г е Д. А. Сумаоро - царь кузнецов и древняя культура
Западной Африки.- Africaпa. Этнография, Н'Стория, лингвистика. ТИЭ.
т. 9.3. л .. 11969.
2.З. Оль д е р о г г е Д. А. Типы ,домашней общины '11 матриJ11Инейный род
у народов Экваториальной Африки.- Социальная организация народов
Азии и Африки. Л., 1, 19715.
24. А .1 - О м а р и. Масiiлик ал-Абсiiр фй мамiiлик ал-амсар ,(Пути взоров
по областям с крупныll!JI городамн). Рукопись В 782 ЛО Института во•
стоковеден-ия АН СССР.
25. П и о т р о в с к и й 5. 5. Две египетские надписи VI династии в Вади­
А.,лак:и ,(Нубия).- ВДИ. 1006, № 1.
18* 275
 26. П и от р о в с к и й Б. Б. Связи культуры древнего Египта с культурой
Африки.- Africana. Этнография, история, лингвистика. ТИЭ. Т. 93. Л.,
1969.
27. Поплин с кий ,Ю. 1(. Африка и Эrенда во II тысячелетни до и. э. -
Africaпa. Африканский этнографический сбо�ннк. Х. ТИЭ. Т. 103. Л.,
197'5.
28. Попли н с ки й Ю. 1(. Африка и Эrеида. 1( и•стории ранних этнокуль­
турных контактОIВ в Средиземноморье. Автореферат канд. дисс. Л., ,1975_
29. С о б ч е и к о А. И. Этнический состав l(oнro.-Африканский этногра­
фический сборник. IV. История, этнография, языкознанме. ТИЭ. т. n!.
М.-Л., 11962.
30. Т у р а е в Б. А. История Древнего Востока. Т. 1-11. М.-Л., 11935.
31. Фад е е в Л. А- Мономотапа. Древняя африканская цивилизация в
междуречье Замбези-Лимпопо.-Африканский этнографический сбор­
Н11К. IV. ИсторG1я, этнография, ЯЭЫ1(ОЭнание. ТИЭ. Т. n!. М.-Л., 1962.
32. Х а э а н о в А. М. Проблемы взаимосвязи классовых обществ и перво­
бытной периферии в докапиталистические эпохи.- НАА. 1972, ,№ 1.
33. Ха э а н о в А. М. ·(при уча,стии Л. Е. 1( у б б е л я и С. А. С о э ин ой).
Первобытная 111ерифер111я докапиталистических обществ.-Первобытное
общество. Основные проблемы развития. М., 11976.
Э3а. А m Ь о r п Н. Die Bedeuduпg der l(ultureп des Niltals fiir die Eiseп­
produktioп im Subsaharischeп Afrika.-«Studien zur l(ulturkunde». Bd 39.
Wiesbaden, ,1976 .
.34. А r k е 11 А. J. The lroп Age iп -the Sudan.-Са. 11966, vol. 7, № 4.
35. А r k е 11 А. J. Wanyanga and t, he Archaeological Reco111naissance of ,the
South-West Libyaп Пesert. The British Еппеdi EJ!i)edition, 11957. L., ,1964.
36. В а I а п d i е r G. Aпthropologie politique. Р ., 11967.
137. В а k е r Н. G. Comments оп the Thesis That There Was а Major Ceпter
of Plant Domesticatioп Near the Headwaters of the River Niger.-JAH.
196'2, vol. III, No 2.
38. В а r k е r Н. The Accuracy of Radiocarboп Dates.-JAH. ·1972, vol. XIII,
.N'o 3.
39. В е с k е r С. н: Ва�!- Encyclopedie de l'Islam. Т. 1.
40. В е с k е r С. Н. Papy-russtudien.- «Zeitschrift fiir Assiriologie». :1909,
XXII.
41. В I о с h М. Le proЫerne de l'or au moyen i\ge.- «Аппаlез d'Histoire eco­
пomique et sociale». 1193.З, t. 119.
42. В о u Ь о u Н а m а. Eпquete sur les foпdemeпts et la genese de l'unite
africai,пe. Р., 1966.
43. В о u Ь о u Н а m а. ,L'Нistoire traditioпelle d'un peuple. ,Les Za,rma -
Soпghay. Р., 1967.
44. В о v i 11 Е. W. C,aravaпs of the O1d Sahara. L., 11933.
45. В о v i 11 Е. W. The Goldeп Trade ·of the Moors. L., 11958.
46. В r а s s е u т G. Les etaЬlissements humains du Mali. Р., ,1968.
47. В r а u d е 1 -F. Monпaies et civilisatioпs. De l'or ,du 5oudan а l'argent
d'Amerique.- �Аппаlеs. Civilisations. Economies. Societes». 1. 1946.
46. С а m р s G. ,Les ci,vilisations prehistoriques de l'Afrique du Nord et du
Sahara. Р., ,1974.
49. С а m р s G., D е I i Ь r i ,а s G., Т h о m m е r е t J. Chronologie absolue et
succession des ci,vilisatioпs prehistoriques daпs le Nord de l'Af·rique.- «Li­
byca». 1968, t. XV,1.
50. С I а r k J. D1• Prehistory of Africa. Southamptoп, ,1970.
51. С I а r k J. D. The ProЫem of Neolithic Culture in Subsaharan Africa.­
Backgrouпd to Evolution iп Africa. Chicago апd Loпdon, 1967.
52. С I а r k J. D. The Spread of Food-Production iп Subsaharan Africa.­
JAH. 19612, vol. III, № 2.
53. С I а r k J. D. апd F а g а п В. М. Charlcoals, Sands and Channel-Deco-
rated Pottery from Northern Rhodesia.-AA, 1965 vol. 67, No 2. .
54. С I i пе W. Miniпg and Metallurgy in Negro Africa.- «General Ser1es
in Anthropology», !No 5. Menash,a, 1937.
 56. С о q uе r у • V i d r о v i t с h С. �echerches sur un mode de production
africain.-«La Pensee». 1969, № 144.
56. D а 1 Ь у D. The Prehistorical lmplications of Guthrie's Comparative Ban­
tu. Р. 1: ProЫems of Internal Relations.-JAH. 1915 vol XVI № 4·
Р. 11: Interpretation of Cultural Vocabulary.-JAH. 1976, vai. XViI, No 1:
57. D а v I_ е s О. Comment оп «The Iron Age in Sub-saharaп Africa».- Са.
1966, vol. 7, \N'o 4.
58. Dе Не u s с h L. :Le rayonnement de l'Egypte antique dans I'art et Ja
mythologie de l'Afrique Occidentale.- «Journal ,de la Societe des Afri­
canistes». ,1'953, vol. XXVIII, fasc. ,1.
59. D i о р Ch. А. Anteriorite des civilisations Negres: mythe ou verite histo­
rique? Р., 11967.
611. D i о р Ch. А. Histoire primitive de ,l'Humanite: evolution du monde
noir.- BIFAN. ,1962, t. XXIV, ser. В, .N'o З--4.
612. [) i о р Ch. А. Nations Negres et culture. Р., 11<95\5.
бЗ. D i о р L.-М. Metallurgie et age •du fer еп iAfrique.- BIFIA!N. 1 , 968, t. ХХХ,
ser. В, № '!.
64. D u f о u rе q Ch.-E. L'Espagne Catalane et le Maghrib aux XIII• et
XJVe siecles. De la bataille de Las Navas de Tolosa 1(1ll2Jll2) а l'avenement
du sultan merinide Abo,u-1-Hasan 1(111331). Р., 1965.
65. D u п I о р D. М. Sources of Gold and Silver in Islam Ac�ording to al-
Hamdani.- «Studia Islamica». 1957, XIII.
66. iF а g а п В. М. The Iron Age Peqples of ,Zambla and Ma,lawi.- Back­
ground to Evolution in Africa. Cblcago and -London, 1007.
•67. F а g а п В. М. T 1 he Iron Age of Zambla.-Ca. il966, vol. 7', № 4.
68. F а g а п В. М. Pre-European Ironworki,ng in Central Africa with Special
Reference to Northeгn Rhodesia.- JAH. 1 , 9611•, vol. 11, '№ 2.
69. -F а g а п В. М. Radiocarbon D1ates from Sub-Saharan Africa. III.-JAH.
1
, 9615, vol. VI, No 1.
70. F а g а п В. М. Zambla and Rhodesia.- rfhe African Iron Age. Oxford,
r1G711.
711. F а gе J. Some Thoughts о.п S,ta,te Formation �п the Western Sudan Be­
fore the Seventeenth Century.- «Boston University Papers оп African
History». Vol. 1. Boston, 11964.
72. F а g g В. Radiocarbon iDating of the Nok Culture, Northern Nigeria.­
«Nature». 1965, CCV.
73. F rее m а п • G rе п v i 11 е G. S. Р. The Medieval History of the Coast
of Tanganyika with Special Reference to Recent Archaeological Discove-
ries. В., HJ612.
74. Р r о Ь е п i u s L. Kulturgeschichte Afrikas. Pr, olegomena zu einer histo­
r.ischen Gestaltslehre. Ziirich, 1964.
75. F r ое I i с h J. С. -L'Islam еп Afrique Noire. Р., 1 : 9614.
76. G о dе 1 iе r М. La notion du mode de production asiatique et les sche­
mas marxistes d'evolution des societes. Р., 1 ' 964.
77. ,G о u i 11 у А. 1L'lslam dans l'Afrique Occidenfale Fran�aise. Р., 11952.
78. G rее п Ье r g J. Linguistic Evidence Regarding Bantu Origins.-JAH.
197rl, vol. XIII, № 2.
7'9. G rее п Ье r g J. Studies in African Linguistic Classification. New Ha­
ven, НJбб.
80. G u t h r i _е М. Some Developments dn the ,Prehistory of the }!antu Lan-
guages.-JAH. 1 1 9612, vol. 11II, № 2. . . .. . . . . ..
1
81. Н i r s с h Ь е r g W. Bemerkungen zur Frage �шеr pr1maren Pг1П1_1t1v1t�t
der Pygmiien.- «Мitteilungen der Anthropologis chen Gesellschaft 1n W1-
en». 1957, Bd fЛ.
82. Н i r s с h Ье r g W. Kultureinfliisse Meroes und Napata auf Negeraf r1'k a.-
«Wiener Volkerkundliche Mitteilungen». 1 , 005, Jg. 3, № il•.
83. Н u а r •d Р. Contributdon а l'etude du cheva-1, ,du fer et du chameau au
Sahara orien1al: ,!. Le fer.-BIFAN. 11000, t. ХХИ, ser. В, .№ 1 1 -2.
84. Н u а r d Р. Introduction et diffusion du fer au rrchad.-JAH. vol. VII,
№ 3.
277
 85. Н u а r d Р. Nouvelle contribution а l'etude du fer au Saha:-a Occidtntal.­
B TFAN. 1964, t. XXVI, sci. В, .N'o 3-4.
86. Н u а r d Р. et les capitaittes Bacquie et ScheiЬling. Materiaux pour
l'etude dc l'iige de fer au Djourab (Tchad). !. Touпgour.- BIFAN. ,19613,
t. XXV, ser. В, No 3-4.
8i. I Ь п F а d 1 А 11 а h а 1- 'О m а r i. Masalik aT-absar fi шa1nalik al-am­
sar. !. L'Afrique moins ,l'Egypte. Traduit et аппоtе avec uпе introduction
et 5 cartes par Gaudefroy-Demombynes. Р., ·1927.
88. 1 п g r а m s W. Н. Zanz,ibar, its History апd its IPeople. L., 1931.
89. Islam in Tro,pical Africa. Studies Presented апd Discussed .at the Fifth
International African Seminar, Ahmadu Bello University, Zaria, January
nэоо.
1964. L.,
90. 1( i - Z е r ,ь о J. Histoire de l'Afrique Noire. D'Нier ii -Demain. •Р., 1972.
91. 1( о Ь i s с h а п о v У u. М. Оп the ProЬ\em of Sea Voyages of Ancient Af­
ricans in the lndian Осеап.- JAiН. 11005, vol. VI, .N'o 12.
92. L а m Ь е r t N. Les industries sur ouivre dans l'Ouest Saharien.- «West
African Journal of Archaeology». , 19712, vol. I, №-1.
93. L а w R. С. С. The Garamantes апd -the Transsaharan Enterprise in Clas­
sical Times.- JАН. 1007, vol. VIII, № 2.
94. L h о t е Н. La connaissance du fer еп Afrique Occidentale.- BIFAN.
1953, t. XV, IN'o 2.
95. L 0 k k е g а а r d F. Bal!:t-- Encyclopaedia of Islam. Ne"· Edition. Т. I.
96. L о m Ь а r d М. L'Or musulman du VII• au XI• siecle.- Annales. Civi­
lisations. Economies. Societes. II. 1947.
97. L u s с h ап F., v оп. Eisentechnik in Afrika.- «ZeitschriH fi.ir Ethnolo­
gie». 1909, B,d 411.
98. М а I о w i s t М. Europa а Afryka Zachodnia w doble wczesnej ekspansji
kolonialnej. Warszawa, 1 1969.
99. М а I о w i s t М. Wielkie panst\\•a Sudanu Zachodniego w pбznym sredni­
owieczu. Warszawa, 1964.
100. М а u п у R. L'Afrique et les o;igines de la domesticatio.n.- Back1tround
to Evolution in Africa. Chicago and .London, ·1007.
101. М а u n у R. Un lige de cuivre au Sahara Occidental? -BIFAN. 1951,
t.XIII,№1.
102. М а u n у R. Essai sur IЪistoire des metaux en ,Afrique Occidentale.­
BIFAN. 11962, t.XIV, № 3.
103. М а u n у R. Les siecles obscurs de 1'Afrjque Noire. Histoire et archeolo­
gie. Р., 1970.
104. М а u п у R. ТаЬ\еаu geographique de l'Ouest Africain au moyen age
d'apres les sources ecrites, la tradition et l'a_rcheologie.-- «Memoires de
l'Insbltut Fra�ais d'Afrique Noire».№ 61. D1akar, 1001.
105. М а u n у R. The Western Sudan.- The African Iron Age. Oxford, 1971.
106. М а u n у R., G а u s s е n J., G а u s s е п М. Commentaires sur la datation
au 0114 de ,deux villages neolithiques du Sahara Malien.- BIFAN. 1968,
t. ххх. ser. в. No 14.
107. М е s s i е r R. А.· The Almoravids, West African Gold and the Gold Cur­
rency of •the Mediterranean Basin.- «Journ,al of the Economic and Social
History of the Orient». 119714, vol.XVII, р. •1. (March).
108. М о r i F. Tadrart Akakus. Arte rupestre del Sahara preistorico. Torino,
1965.
109. М u r d о с k G. Р. Africa. Its Peoples and Their Culture History. N. У., 1959.
ШО. N е п q u i п J. Comment оп «Тhе Iron Age in Sub-Saharan Africa,..- Са.
1966, vol. 7,№4.
J.I 1. N е п q u i п J. The Congo, Rwanda and Burundi.- Тhе African Iron Age.
Oxford, 191,1.
1112. N е n q u i п J. Notes оп the Protohistoric Pottery Cu\tures in the Congo­
Rwanda-Burundi Region.- Background to Evolution in Africa. Chicago
and London, 1967.
113. N е п q u i n J. Notes оп Some Early Pottery Cultures iп North l(atan1,ta.­
JAH. 196.З, vol. IV, № 1.
278
 114. N i а пе Dj. Т. Mise еп place des populations de la Haute-Guinee _ «Re-
cherches Africaines». '1900, .N'o 2.
115. О� е п g а Th. L'Afrique dans l'antiquite. Egypte ,Pharaonique -Afrique
No1re. Р., 1973.
116. О 1 \ vе r R. The ProЫem of Bantu Expansion.-JAH. 11966, vol. VII, .No 3.
117. Ol1v e r R. апd_ F a g a n В. М. Africa iп the Iron Age, с. 500 В. с. to
·/400 А. D. Cambr1dge, ,1974.
1118. О z а п пе Р. С. Ghana.-The African Iron Age. .Oxford, 119711.
1119. Р а I m е r Н. �- The Borпu Sahara ап,d Sudan. L., ,1936.
1120. Р h i 11 i р s о n О. W. Notes оп ,the Later Prehistoric Ra,diocarbon Ch,rono­
logy of Eastern and South Africa.-JAH. ,1970, vol. XI, № ,1.
121. · Р о r t е r е s R. Berceaux agricoles primaires sur le contiпent Africain.­
JAH. 1962, vol. И!, No 2.
1122. Р о z п а n s k i М. The Bantu Genesis -Archaeological •Refle xions. JAH.
1008, vol. IX, №11 .
123. Р о z n а n s k i М. The Iron Age in East Africa.-Background to E\·olu­
tion 1n Africa. Chicago and Loпdon, 11967.
124. Р о z n а n s k i М. l-'ottery Types from Archaeological Sites iп East Afri­
ca.-JAH. 19611, vol. 11, № 2.
125. Р r о s I А. Status de la femme Songhay.-BIFAN. 1970, t. XXXII • ser. В•
№2.
100. Rе u s с h R. History of East Africa. Stuttgart, 11954.
127. R ,i ,а ,d М. The Divine Юngsblp of the Shilluk and its Origin.-«Archiv
fiir Volkerkunde». 11959, Bd ,14.
128. S е 1 i g m а n С. Egypt and Negro Africa. А Study of Divine Юngship.
. L., 11'9Э4.
/,29. S h а w Th. Igbo Ukwu: ап Account of Archaeological Excavations in
Eastern Nigeria. London and Evanston, 11970.
130. S h а w Th. Оп Radiocarbon Chronology of the Iron Age iII Sub-Saharan
Africa.-Са. ,1900, vol. ,10, № 2-3.
131. S h а w Th. Prehistory of West Africa.- The History of West Africa.
Vol. 1. L., 11'9711.
132. S h а w Th. Those lgbo Ukwu Radiocarbon Dates: Fa,cts, ·Fictions, Proba­
Ьilities.-JAH. 11�75, vol. XVI, .N'o 4.
133. S h i n n i е Р. Comment on «Оп ,Radiocarbon Chronology of the ,Iron A ge
in Sub-Saharan Africa::..-Са. ,1969, vo·l. 110, № 2 -3.
134. S h i n n iе Р. Sudan.- The African Iron Age, Oxford, 1971.
11З5. S u m m е r s R. Comment оп J. D. Clark: ,;The ProЫem of Neolithic Cul­
ture i,n Sub-Saharan Africa».- Background to E'l[olution in .Africa. Chicago
and London, �967.
136. S и m m е r s R. Inyanga: Prehistoric Settlement in Southern ,Rhodesia.
Cambridge, 11958.
11З7. S u m m е r s R. ,lron Age Industries of Southern Africa with Notes оп
Their Chronology, Terminology and Economic Status. -Background to
Evolution in Africa. Chicago апd London, 1967.
138. S u m m е r s �- The Southern Rhodesiah Iron Age.-JAH. ,1001, vol. 11,
№2
100. S u r е t - С а n а 1 е J. Les societes traditionneles en Afrique ,Tropicale et
le concept ,du mode de production asiatique.- «La Pensee». ,1964, № J.17.
140. S и rе t - С а n а I е J. ProЫemes theoriques de l'etude des 1Premieres so­
cietes de classe.- «Cahiers internationaux». •1007. No 57�58.
1411. S u r е t - С а n а 1 е J. А propos du mode production Asiatique.- «La
Pensee». ,1969, № 143.
1<42. S и t t о n J. Е. G. New Radiocarbon Dates from Eastern and Southern
Africa.-JAH. ,1972, vol. XIII, № 1.
143. S и t t о n J. Е. G. The Interior of East Africa.-The African Iron Age.
Oxford, ,197,1.
144. То Ь i а s Р. V. Skeletal Remains from lnyanga.-R. S � m m е r s. lny­
anga: prehistoric settlement in Southern �hodesia. fambr1,dge, 1958.
279
 146. Т r i rn i п g h а rn J. S. The His,lory of lslarn in West Africa. Glasgow,
1962.
146. Т r i rn i n g h а rn J. S. Islarn in East Africa. Ox!ord, 1964.
147. Т r i rn i n g h а m J S. Islarn in lhe Sudan. L., 1949.
14в. Т r i rn i n g h а rn J. S. lslarn in West A!rica. L., 1959.
149. V а u f r с у R. Le neolithique Para-Tournblen. Une clvillsation agrlcole du
Soudan -- «La revue scientilique:o. 1947. annee 85, fasc. 4.
150. Voyages d'Ibn Batoutah. Texte arabe edile avec une traduction fran,;aise
par С. Diefrernery el le Baron R. Sanguinelti. Т. 1-IV. Р., 1853-1858.
151. W а i п w r i g h t G. А. The Corning of Iron to the Banlu.- «Man:o. 1950,
No 16.
152. W а i n w r i g h t G. А. The Coming of Iron to Sorne African Peoples.­
«Мan:o. 1'942, Jl/'9 61; 1943, No 87.
163. W а i n w r i g h t G. А. Iron in the N apatan , a nd Meroltic Ages.- cSudan
Notes and Records:o. 11945, vol. XXVIII.
154. Wаi n w r i.g h t G. А. Pharaonic Survivals Between Lake Chad and the
West Coast.- сТhе Journa\ of Egyptian Archaeology:o. 11949, vol. 35.
155. W 111 е t F. Nlgeria.- The Afrlcan Iron Age. Oxford, 1971.
156. W i 11 е t F. А Survey of Recent Results in the Radiocarbon Chronology
of Western and Northern A!rica.- JAH. 1971, vol. XII, № 3.

Глава IX
1. Баш и по в В. А. Древние цивилизации Перу и БолиВ111и. М., 11972.
2. Бе р е з к ин Ю. Е. МоЧ'ИКа .(Перу). Л., ,19715.
3. Г у п я е в В. И. Америка и Старый Свет в докопумбову эпоху. М., 1968.
4. Г у п я ев В. И. Древнейшие цивилизацюи Мезоамерики. М., · 19712.
5. Г у п я е в В. И. К вопросу об азиатских влияниях на древние цивилиза­
ции Центральной Америки (современное состояние :воnроса).-Археопо­
гня Старого и Нового Света. М., 1966.
6. Г у п я е в В. И. Неизвестные Колумбы::..... «Природа». 11967, .N'9 -5.
7. Г у п я е в В. И.-1[Рец. на:] С о з н н а С. А. Муиски. Еще одна циви•
пизация древней Америки.- СА. 11970, Jlf9 4.
8. К и и ж а по в Р. В. Культура древних майя. М., 119711.
9. Народы Америки. М., 1959.
10. С о з и н а С. А. Муиски. Еще одна IIJИВИJl'Изация древней Америки. М.,
1969.
1-1. Фа й н б е р г Л. А. Очерки этнической истории Зарубежного Севера., М.,
19711.
12. Хенн и г Р. Неведомые земли. Т. I. М., 1961.
Ш. А 1 v а га d о Т е z о z о m о с F е r n а n d о. .Cronica Mexicayotl. Мехiсо,
1949.
14. Anales de Cuauhtitlan. Fol. V. Codice chimalpopoca. Trad. de F. Velazques.
Mexico, ·1946.
16. В i s h о f Н. a,nd V I t е r i Gаm Ь о а J. Pre-Valdivia Occupation on the
South Coast of Ecuador.- cAmerican Antlquity:o. 119712, vol. IЯ, :Nir 4.
46. В о r h е g у i S. Pre-Columbi-an Contacts - ,the 1Dryland APl))roach; the Im­
pact and ,Influence of Teolihuacan Culture оп Pre-Columblan CivИiza-tions
of Mesoamerica.- Man Across the Sea. ProЫems of Precolumblan Contacts.
L., 19711.
17. Codice MatrИence de \а Rea\ Academla de la Historia. Vol. V·I1: 1. Mad.rid,
'1607, fol. 11&1.
18. С о е М. Mexico. N. У., 11962.
,19. De Teotihuacan а los Aztecas. Antologia de fuentes е i,nteгpretaciones his­
toricas. Mexico, ,19711.
20. ,D е n е v а п W. Aboriginal Cultural Geography of ,the Llanos .de Mojos
de Bolivia.- «,Ibero-Americana:o. 11966, № 4в.
21. D е n е v а n W. The Aboriginal Drained Field Cultivation in the Amer1-
cas.- «Science:o. '1970, № 1169.
280
 22. D i s s е I h о f f Н. Les grandes civilizations de l'Amerique ancienne ' [б. м.]'
19613.
23. Е v а n s CI. and М е g g е r s В. Archaeological lnvestigations in British
Guiana. Wash., ,(960.
24. Е v а n s CI. and М е g g е r s В. Archaeological lnvestigations оп the Rio
Napo, Eastern Ecuador. Wash., 1968.
215. F о r d 1. А. Comparison of Formative Cultures in the Americas. Wash. •
1�.
26. «Geographical Review». 19713, vol. 63, No 11.
27. G r i ff i n 1. А Discussion of Prehistoric Similarities and Connections Bet­
ween the Arctic and Temperature Zones of North America.-Prehistoric
Cultural Relations Between the Arclic and Temperature Zones of North
America, l[б. м.], !Э62.
28. r i f f i n 1. Eastern North American Archaeology: А Summary.- «Scien­
G
ce». 11967, vol. 156, �о 3772.
2Э. G r i f f i n 1. The Northeast Woodlands Area.-P,rehistoric Man in the New
World. Chicago, 11964.
30. Н е i n е · G е I d е r n R. Trans-Oceanische I(ultureinflusse in Alten Ame·
rica.-«Zeitschrift fiir 'Ethnologie». ,1е68, Bd 93, Н. J-..J2.
ЗI. Но w а r d 1. The Ponca Tribe. Wa.sh., 11965.
32. J е n n i n g s 1. Prehistory of !North America. N. У., 11968.
33. Jо h n s о n А. Similariries in Hohokam and Chakhihuites Aгtifacts. -
«American Antiquity». 19'58, vol. XiXIV, № 11а.
34. J о h n sо n F. The Post-Conquest Ethnology of Central America: ,an lntro­
duction.-«Handbook of South American lndians». Vol. IV. Wash., 1963.
35. 1( е 11е у Ch. and А Ь Ь о t Е. The Cultural Sequence оп the North Central
Frontier of Mesoamerica.-XXXVI Congreso lnternacional lle America­
nistas. SevШa, 11966.
36. L а t h r а·р D. The Antiquity a-nd lmportance of ·Long-Distance Trade Re•
lationships ,in the Мoist Tгopics of -Pre-Columblan South America.-«World
Archaeology». 1973, vol. 5, .№ 2.
37. L а t h r ар D1• The U�per Amazon. N. У., 11970.
38. L е о п • Ро r t i 11 а М. El proceso de aculturacion de los chichimecas de
Xolotl.- «Estudios de cultura Nahuatl». Vol. VII. Mexic.o, 11967.
39. L о t h rор S. The Archaeologica.J Picture in Southern Central America.­
Actos del XXXIII Congreso Internacional de Americanistas. Т. 11. San Jose,
Costa Юса, ,1959.
40. L о t h r ор S. The Southeastern Frontier of the Мауа.-АА. 1939, vol. 41,
No ,1.
41. Мао Across the Sea. ProЫems of Precolumblan Contacts. L., 119711.
412. М а r t i п е z М а r i n С. La cultura de ,Ios mexicas durante !а migracion.­
De Teotihuacan а los Aztecas. Antologia de fuentes е interpretaciones histo­
ricas. Mexico, 19711'.
4З. М а t h i а s s е n Т. Inugsuk. I(obenhavn, 1930.
414. Мс С а r t n е у А. and М а с k D. lron Utilization Ьу Thule Eskimos of
Central Canada.- «American Antiquity». 1973, vol. 38, iN'o 0.
415. М е g g е r s В. Prehistoric America. Chicago, 1197Q.
46. М е g g е r s В. The Transpacific Origin of Mezoam�rican C�vili�ation:
А Preliminary Review of the Evidence and its Theoret1cal lmpl1cat10ns.-
AA. 11975, vol. 77, No 1. . .
47. М е g g е r s В. and Е v а п s Cl. Archaeological .Evidence of а P�eh1stor1c _
Migration from the Rio Napo to the Mouth of the Amazon.-M1�rat1ons
in New World Culture. Hislory. T.ucson, 1008.
48. М е g g е r s В. and Е v а п s CI. Archaeological Investigations at the
Mouth of the Amazon. Wash., 11957'.
49. М е g g е r s В., Е v а n.s С!., Е s t r а d а Е. Ea;rly Form�tive �erюd of
Coastal Ecuador: the Valdivia and Machalilla Phases.- Sm1thson1an Cont·
гibutions to An,thropology. Vol. 11. Wash., 11005.
r е s а.
50. М i r а n d а 1., Н i m е n е z Мо r е по W., F е r n а n d е z М а. Те
Historia de Mexico. Mexico, -1970.
281
51. Р а I е r m А. and W о I f Е. Ecological Potential and Cultura,I Development
in Mesoamerica.- Studies in Human Ecology. Wash., 1957.
52. Р а r s оп s L. and D е пе v а n W. Pre-Columblan Щdged Fields.- «Scien­
tific American». 1967, vol. 2117, .N'o 1.
53. Р а у о п 1. G а r с i а. Una cabecita de barro, de extraf1a fisionomia.­
«Bole!in del lnstitt1!0 Nacional de Anthropologia е His!oria». Vol. VI,
No 1-2.
54. Р е r s s оп Н. Nordboernes ef!erkommere i Gr0nland.- «Gr0nland». 11970,
№ 5,
55. R е i с h е 1 - D о I m а t о f f G. Excavationes arqueologicas еп Puerto Hor•
miga. Bogota, 1965.
56. R у d е п S. Ceramics and Crater Bowls from Mojos.- «Beitriige zur Vol­
kerkunde Sudamericas. Hannover, 11004_
57. S а u е r С. Middle America as Culture Historical ,Location.-Actas del
ХХХIИ Congreso lnternaciona,I de Ameгicanistas. ,San Jose, •1959.
58. S а u е r С. and ,В r а n d -D. Aztatlan: ,Prehistoric Mexican •Frontier оп
the Pacific Coast. Berkley, 11932.
59. S е а r s W. f'irst Comment оп William Ritchies «Iroquois Archaeolog:y and
Settlement Pattern».- «Bulleti.n of the Bureau of · American Ethnology».
Wash., 11005, No 1180.
60. S е а r s W. The Southeas!ern United Sta!es.- Prehis!oric Мап in the New
World. Chicago, 119&4.
61. L е h m а n Н. Les civilizations precolomblennes. Р., 1958.
62. S о и s t е 11 е 1. Barbarie у civilizacion.- De Teotihuacan а los Aztecas.
An!ologia de fuen!es е interpretaciones his!oricas. Mexico, 11 9711.
63. S о u s t е 11 е 1. ,La vida cotidiana de Ios az!ecas. Mexico, 11966.
&4. S ре n с е r -R. an•d J е n n i n g s 1. The Native Americans: .Prehistory and
Ethnc,Jogy of the North American lndians. N. У., 11965.
65. S t е w ат d J., F а r о n ,L. Native Peo,ples of South America. N. У., •1959.
66. S u g g s R. The lsland Civiliza!ions of Polynesia. N. У., 1960.
67. Т а у I о r Н. Vinland and the Way Thither.- Man Across the Sea. Prob•
lems of Precolumblan Contacts. L., !19711.
68. The Quest for America. N. У., 1971.
69. W е а v е r М. The Aztecs, Мауа and Their Predecessors. Archaeolol(y of
Mesoamerica. N. У., ·19712.
70. W i с k е С. .Pyramids an1d Temple Mounds; Mesoamerican Ceremonia1 Ar­
chitecture in Eastern North America. «American Antiquity». 1965, vo1. 30,
№ 3.
7 1 I. W i 11 е у
G. •lntroduction to American Archaeology. :Vol. ,1.1 North and
Middle America. Englewood Cliffs, New Jersey, ,1966.
'712. W i 11 е у G. New World Prehistory. Wash., 1961.
713. Z u с с h i А. Prehistoric Human Occupa!ions of the Western Venezue1an
Llanos.-..,д,me�ican Antiquity». 11973, vol. 68, No 2.

Глава Х
1. Б а ши л о в В. А. Выступление на дис кусс-11'1! «О научных гипотезах Ту·
ра Хейердала».- «ЛаТ'l!нская Америка». 1974, :N'o 6.
2. Бут я н о в Н. А. Народы Западного Ириана.- Народы Юго-Восточной
Азии. М., •1966.
3. Бут и н о в Н. А. О �«теории белой расы» и о плаваниях с Запада на Во­
сток в Тихом океане.- СЭ. 1963', No 4.
4. Бут ин о в Н. А. Папуасы Новой Гвинеи. М., 19618.
5. Ка б о В. Р. Ка,менные орудия австралийцев.- ТИЭ АН СССР. Н. сер.
Т. 80. М.-Л., '1962.
6. К а б о В. Р. Происхождение и ранняя история аборигенов Австралии.
М., 1969.
7. Кн о р оз о в Ю. А. Легенды о заселении острова Пасхи.- СЭ. 1963,
.N'o 4.
8. Народы Юго-Восточной Азии. М., 1966.
282
 9. Т у м а рки н Д. Д. Тур Хейердал II проблемы заселения Полинезии.­
Австралия и Океаняя (история и современность). М., 119'70.
10. Ф е д о р о в а И. 1(. Фольклорные памятники острова Пасхи как исто-
рический и-сточник. Л., lебб.
11. Ф е д о р о в а И. 1(. О десяти числительных рапануйского языка.- СЭ.
1969, No 1.

Н2. D а v i d s оп D. Northwesterп Australia апd the Questioп of Iпflueпces

from the Iпidies.- «Jourпal of the Americaп Orieпtal Society». 1935,
vol. 58. iN'o n.
13. W а г п е г L. Malay Influeпce оп the Aboriginal Cultures of North-Eastern
Arnhem Land.- «Oceania». 1932, vol. .1'1, № 4.
14. R о s е F. Malay Influence in Aboriginal Totemism.- «•Man». •1947, № ,142.
115. R оs е F. The In·donesians and the Genesis of the Groote Eyland Society
Northern Australia.-Beitriige zur Volkerforschung. В., 1001•.
16. S u g g s ,R. •The Island Civilizations of Polynesia. N. У., ,1960.
17. Т h о m s о n -D. Economic Structure and the Ceremonial Exchange· Cycle
in Arnhem Land. Melbourne, -1949.
1•8. W о r s I е у Р. Early Asian Colll!acts with Australia.- «Past and Present».
1955, № 7.

Глава XI
1. Энге л ь с Ф. Анти-Дюринг.-К. Ма ркс и Ф. Эн г е л ь с. Сочинения.
Изд. 2-е. Т. 20.
2. Эн r е JI ь с Ф. Происхожде11ие семьи, частной собственности и государст­
ва.-К. Ма р к с и Ф. Эн r е JI ь с. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 21.
3. В а с и JI ь е в Л. С. Социальная структура и динамика древнекитайского
общества.- Проблемы истории докапитаJ111стических обществ. I. М., 11968.
4. В о л ч е к Б. Я. Племя и каста (на примере народов Центральной Ин­
дии). м .. 1964.
5. Г у т н о в а Е. В., Уд а л ь ц о в а 3. И. К вопросу о ТIШ!олог.ии развития
феодализма в Западной Европе.- Проблемы социально-экономических
формаций. Историко-типологические иоследован-ия. М., 11976.
6. Д ь я к о н о в И. М. Основные черты древнего общества ,(реферат по
материалам Западной АзИIИ).- Проблемы докапиталистических обществ
в странах Востока. М., 1971.
7. К а б о В. Р. Происхождение и ранняя история аборигенов Австралии. М.,
11009.
8. К о н р а д Н. И. Запад и Восток. М., 19712.
9.'К у б б е л ь Л. Е. К истории общественных отношен.ий в Западном Су­
дане в VIII-XVI вв.- «:Африка в советских и,сследованяях. Ежегодник».
М.,11Э61.
10. Общественный строй у народов Северной Сибири (XVI - начало ХХ ,в.).
м., 1970.
Ы. О к л а д н и к о в А. П. История Якутии. Т. I. Якутск, 1949.
12. Р у д е н к о С. И. Искусство Алтая и Передней Азии. М., 1961.
13. Ф о р м о з о в А. А. Памятн.ики первобытного искусства на территории
СССР. М., 11966.
1'4. Ш а р е в с к а я Б. И. Старые и новые религии Тропической и Южной
Африки. М., 11964.
115. Ш т а е р м а н Е. М. Кризис рабовладельческого строя в западных про-
винциях Римской империи. М., !lЭ57.
17. C h i I de V. G. Social &.rolution. IL., 119511.
18. Н о gb i n Н. J. Social Change. L., ,1958.
19. К h а z а n о v А. М. Some Theoretical ProЫems of the Study of the Early
State.- Early States. Leiden, 1977.
28Э
/20. К: r а m е r S. W. Enmenkar and the ,Lord of Arata. Philadelphia, 1962.
21. Landsberger В. Assyrische Handelskolonien 1in Юeinasien aus dem dritten
Jahrtausend. Lpz., 11925.
22. L ее m а n s W. Е. Foreign Tra.de i:n the Old Babyloni,an Period. Leiden,
1)960,
23. L ее m а n s W. Е. The OJ.d-Babylonian Merchant. His Business and His
Socia,1 Position. Leiden, '1950.
24. М u r d о с k G. Р. Africa. Its ,Peoples and Their Culture History. N. У.,
,1959.
25. S е r v i се Е I m а n �- Origins of ,the State .and Civilization. The Process
of Cultural Evolution. N. У., 1197\5.
26. S u r е t - С а n а I е J. ,Les societes tra•ditionnelles en Afrique tropicale et !е
concept de mode de production asiatique.- «La iPensee:.. 11962, .N'o 1,17.
 СОКРАЩЕНИЯ

вди - «Вестник древней истории». М.

ви - «Вопросы истории». М.
ИРАИМI< - «Известия Российской Академии �истории материальной куль-
туры». Пб., Пг., Л. •
КСИА - (<Краткие ,сообщения Института археологии tAH СССР». М.
КСИИМI< - «Краткие сообщения о докладах и полевых и,сследоiзаниях
Института истории материальной культуры АН СССР».
М.-Л.,М.
ксиэ - «Краткие сообщения Института этноrрафИJI АН СССР».
М.-Л.,М.
МИА - Материалы rи исследования по археологии СССР.
НАА - «Народы Азии и Африки». М.
нв - «Новый Восток». М.
пв -,«Проблемы востоковедения». М.
СА - «Советская археология». М.
св - «Советское востоковедение». 1-VI. М.-Л. ,(1940-,1949); М.
( 1956---,1959).
сэ - «Советская этнография». М.
тиэ - Труды Инс11итута этнографии АН СССР.
АА - «American Anthropologist». Menasha.
BEFEO - «Bulletin de l'Ecole fraщaise d'Extreme-Orient». Hanoi (Pa-
ris-Saigon).
BIFA:-.f -к<Bulletin de l'Institut Fondamental d'Afrique Noire». Dakar.
BMFEA - «Bulletin of the Museum of Far Eastern Antiqui-ties» (Ost-
asiatisca Sammlingarna). Stockholm,
Са - «Current Anthropology». Oxford.
JAH - «Journal of African History». Oxfor·d.
 ИМЕННОИ УКАЗАТЕЛЬ

Аббат Э. 215 Вигасин А. А. 67

Август 26 Винстедт Р. 267
Алаев Л. В. 67, 265 Вишну, миф. 52
Александр Македонский 57, 58, 59 Волков В. В. 271
Алексеев В. П. 265, 270 Волчек В. Я. 283
Алексеев М. П. 273 Воробьев-Десятовский В. С. 265
Алиман А. 275
Аниковнч В. М. 273 Гаврилова А. А. 271
Арриан 63, 265 Гатри М. 174
Арсланова Ф. Х. 270 Геродот 176
Артамонов М. И. 261 Гиндин Л. А. 262
Артановский С. Н. 260, 275 Го Мо-жо 78, 267
Арутюнов С. А. 270, 273 Голубев В. 77
Арциховский А. В. 11, 260 Граков В. Н. 133, 262
Ашрафян 1(. 3. 265 Грантовский Э. А. 129, 265, 271
Грач А. Д. 271, 273
Бана 60 Греков В. Д. 262
Вартольд В. В. 273 Григорьев Г. П. 260, 275
Вахрушин С. В. 273 Гринберг Дж. 174
Башилов В. А. 230, 280, 282 Гриффин Дж. 205, 210
ал-Бекрн 175, 182 Грязнов М. П. 132, 134, 271
Берг Л. 273 Гуляев В. 'И. 199, 202, 216, 280
Березкин Ю. Е. 280 Гумилев Л. Н. 265
Берзин Э. О. 270 Гурвич И. С. 273
Верзина С. Я. 275 Гуревич А. Я. 262
Вернова А. А. 267 Гурина Н. Н. 262
Вернштам А. Н. 270 Гуров П. В. 265
Бертольди В. 261 Гусева Н. Р. 265
Бибиков С. Н. 260 Гутнова Е. В. 262, 283
Бiдзiля В. 261
Вичурин Н. Я. (Иакинф) 270 Давидсон Д. 234, 237
Блаватская Т. В. 14, 261 Давыдова А. В. 271
Бокиш Г. 261 Дебец Г. Ф. 271
Бонгард-Левин Г. М. 56, 265 Деневан В. 220, 222
Борисковский П. И. 267 Деопик Д. В. 265, 267, 270
Борхеги С. 204 Деревянко Е. И. 271
Бранд Д. 213, 214 Джарылгасинова Р. Ш. 270
Бромлей Ю. В. 261 Дженнингс Дж. 205
Брюсов А. Я. 260, 261 Джонсон А. 214
Вузург б. Шахрияр 177 Джучи 143
Вутинов Н. А. 230, 231, 232, 233, 260, Диков Н. Н. 273
282 Диодор 57, 265
Бэкон Р. 157 Диоп Л.-М. 169
Дирингер Д. 267
Вайнштейн С. И. 270, 273 Диссельхоф Г. 218, 223
Василевич Г. М. 273 Дитмар А. Б. 262
Васильев Л. С. 12, 260, 271, 283 Долгих Б. О. 273
Вдовин И. С. 273 Дульзон А. П. 271
286
Думан Л. И. 271 Крашенинников С. П. 154, 273
Дьяконов И. М. 262, 283 Кропоткин В. В. 262
Дэвис О. 171 Кругликова И. Т. 262
Дэв.1ет А. М. 271 Крюков М. В. 260, 270
Дяте.1 Е. П. 275 Куббель Л. Е. 260, 268, 275, 276, 283
Кудрявцев М. К. 67, 265
Евтюхова Л. А. 271 Кудрявцев О. В. 262
Ельницкий Л. А. 262 Кузнецова В. Г. 273
Кузьмина Е. Е. 130, 262, 271
Жун Гэн 78 Кулемзин А. М. 272
!(умеков Б. Е. 271
Кухаренко Ю. В. 262
Заходер Б. Н. 262 Кызласов Л. Р. 133, 136, 144, 272
Златковская Т. Д. 262 Кюнер Н. В. 272
Золотарев А. М. 149, 273
Зукки А. 221
Латрап Д. 221, 222
И Цзин 82 Левин М. Г. 149, 155, 273
Ибн Баттута 182 ,lевицкий Т. 275
Иван 11[ 37 Леман Г. 223, 224
Иванов Вяч. Вс. 262 Ли Лин 137
Иессен А. А. 139, 262, 271 Липский А. Н. 272
Ильин Г. Ф: 265 Литвинский Б. А. 272
Ингстад Г. 201 Лифшиц Е. Э. 262
Индра, миф. 52 Ллойд Уорнер В. 234
Иордан 32 Лотроп С. 203, 224
Итс Р. Ф. 267, 270 Лубо-Лесниченко Е. И. 139, 140, 272
Луния Б. Н. 267
Лушан Ф., фон 168
l(або В. Р. 236, 237 Люблинская А. Д. 262
Кан Ж. 185
Канивец В. И. 260 Маджумдар Д. Н. 67
Каракалла 27 Малеин А. И. 273•
Карлгрен Б. 77 Мандельштам А. М. 272
Кассиодор 3•2 Мак Дыонг 85, 267
Каутилья 58, 59 ал-Макризи 189
Кафаров П. 273 Маловист М. 275
Кацнельсон И. С. 275 Маретин Ю. В. 267
Квинтилий Вар 25 Маретина С. А. 53, 266
Келли Ч. 215 Марков А. В. 273
Кецалькоатль, миф. 215 Марковии В. И. 263
Кинжалов Р. В. 204, 280 Маркс К. 6, 11, 157, 260, 273
Киселев С. В. 128, 130, 131, 139, 140, Марр Н. Я. 11, 260
262, 271 Мартынов А. И. 272
Кларк Дж: Д. 166, 167 Мартынова Г. С. 272
Кларк Г. (дж. Г. Д.) 10, 262 Маршак Б. И. 142, 272
Кляшторный С. Г. 141, 270, 271 Массон В. М. 266
Киорозов Ю. А. 230, 282 Матющенко В. И. 273
Ко М. 214, 215 Меггерс Б. Б. 200, 205, 220
Кобищанов Ю. М. 275 Медве,дев Е. М. 266
Кожин П. М. 130, 271 Менгин О. 258
Козлов С. Я. 275 Мердок Дж. 183
Козлова М. Г. 267 Мешков К. Ю. 267
Коллонтаев А. П. 67, 265 Миддендорф А. 274
Колосовская Ю. К. 262 Миллер Г. Ф. 274
Конрад Н. И. 257, 283 Минаев И. П. 266, 274
Королюк В. Д. 262 Миллер А. А. 272
Коростовцев М. А. 275 Мисюгин В. М. 275
Корсунский А. Р. 262 Могильников В. А. 272, 274
Косамби Д. Д. 265 Модэ-шаньюй 136
Кришна, миф. 52 Монгайт А. Л. 11, 260,1 263
Мони Р. 169, 171, 194 Семашко И. М. 266
Мошинская В. И. 274 Семенов С. А. 260
Мункуев Н. Ц. 270 Семенов Ю. И. 260
Мунчаев Р. М. 263 Сервис Э. 256
Муса I !(ейта 189 Сергеев Д. А. 155, 273
Мухаммед 188 ,Сердобов Н. А. 272
Мухлинов А. И. 267 Симчеико Ю. Б. 274
Сиирс У. 205, 208
Скалок В. Н. 274
Нанкэн Ж. 172 Смирнов А. П. 263
Нгуен Ван Риеи (Хоаиr Вииь) 268 Смирнов 1(. Ф. 272
Нерон 25 Смирнов А. 51. 272
Неусыхии А. И. 263 Смолин В. Ф. 274
Нибур 6 Собчеико А. И. 275
Новгородова Э. А. 130, 271, 272 Созииа С. А. 202, 222, 260, 268, 276,
280
Озаиие П. С. 171 Сойер 1(. 212, 213, 214
Окладииков А. П. 263, 274, 283 Соколова М. Н. 263
Оксенов А. 274 Соллэс У. 5
ал-Омари 189, 275 Сольхейм II В. Г. 79
Ольдероrrе Д. А. 169, 275 Стефаний Перм�кий 158
Отер 150 Страбон 23, 25
Стюард Дж. 223, 224
Сун Юн 68
Паники 58, 63 Сюаиь Цзаи 59, 69
Паикрушев Г. А. 263 Сюзюмов М. Я. 263
Париикель Б. Б. 268
Парсоис Дж. 220, 222
Патаиджали 57, 58 Тайлор Г. 226
Пеидлбери Дж. 263 Тацит 26, 27, 31
Перссои И. 225 Тососомок, Фернандо Альварадо 218
Першиц А. И. 47, 260, 266 Тиберий 27
Пиотровский Б. Б. 191, 263, 272, 275, Тимофеев Е. М. 260
276 Титов В. С. 263
Платон 20 Толстов С. П. 260, 274
Плииий Старший 28 Томсон Д. 235
Поло Марко 157 Топоров В. Н. 266
Поплииский Ю. 1(. 276 Трофимова М. 1(. 263
Помпей Трог 25 Тумаркии Д. Д. 283
Портэр Р. 166 Тураев Б. А. 181, 276
Петилий Цериал 26 Тюрии В. А. 267
Пьяно !(арпиие, Джоваиии дель
(Плаио !(арпиии) 156
Удальцова 3. В. 262, 263, 283
Уивер М. 205, 207, 210, 211
Распопова В. И. 272 Уиллет Ф. 170
Рашид-ад-Дин 272, 274 Уик 1(. 211
Реrлеи 6 Уитли П. 80
Реифрю 1(. 14, 17 Ульфила 32
Решетов А. М. 268 Уолтере П. 84
Ридеи С. 220, 221 Уорсли П. 234, 235
Рикмаи Э. А. 263 Успенский С. М. 274
Роуз Ф. 235, 236 Уэйирайт Дж. 169
Рубрук, Гильом де 157
Руденко С. И. 134, 272, 274, 283
Рябиикии П. 268 Фа Сяиь 59, 82·
Фадеев Л. А. 276
Файиберг Л. А. 260, 280
Саагуиа, Бериардиио 217 Фарои Л. 223, 224
Салииз М. 8, 10 Федорова И. 1(. 230, 283
Саттон Дж. 171 Федосеев П. Н. 261
Седов Л. А. 267 Фергюсои А. 7
288
Феришта 71 Эванс 1(. 220
Филип Я- 2&З Эгами Н. 125
Филофей 159 Энгельс Ф. 178, 248, 260, 261, 275,
Флиндерс 234 283
Фол А. 263
Форд Дж. 206, 207 Юар П. 171
Формозов А. А. 9, 261, 263, 272, 283 Юба I 196
Францов Ю. П. 261 Юба II 182, 196
Фробениус Л. 171
Фэган Б. 172 ал-Якуби 176
Фэгг Б. 170 Яхонтов С. Е. 268

Хазанов А. М. 135, 173, 193, 260, 261, Alvaraao Tezozoinoc Fernando 280
263, 268, 272, 276 Abbot Е. 281
Хайне-Гельдерн Р, 77, 200 Agrawal D. Р. 268
ал-Хамдани 175 Ali S. М. 266
Хвальсон Д. А. 274 Almgreп О. 264
Хейердал Т. 199, 229, 230 Amborn Н. 276
Хенниr Р. 201, 263, 280 Andersson J. G. 273
Хильперих 31 AI-kell А. J. 276
Хлобыстни Л. П. 274 Arribas А. 264
Хлобыстииа М. Д. 129, 130, 272, 274 Atkinson R. J. 264
Хлопин И. Н. 272 Aurousseau L. 268
Холл Д. Дж. 268
Хоуард Дж. 210 Baines А. 266
Хэнце К. 12 Baker Н. G. 276
Balandier G. 276
Barker Н. 276
Цезарь, Кай Юлий 26 Barnard N. 268
Цивилис 25, 26 Bayard D. Т. 268
Циркин Ю. Б. 263 Beal S. 266
Цицерон 20 Beardsley R. К. 270
Becker С. Н. 276
Чайлд Г. 6, 7, 13, 14, 21, 261, 263 Berndt С. Н. 261
Чаттопадхья Д. 266 Bhargava Р. L. 266
Чебоксаров Н. Н. 77, 260, 266 Bischof Н. 280
Чернецов В. Н. 274 Blanco В. 264
Черных Е. Н. 263 Blegen С. W. 265
Чеснов Я. В. 85, 86, 87, 266, 268 Bloch М. 276
Чжао То 76 Borhegyi S. 280
Чжичжи-шаньюй 137 Bosch F. D. 268
Чиндина Л. А. 274 Boubou Hama 276
Чистов К. В. 261 Bovill Е. W. 276
Членов М. А. 261, 267, 268 Braddel R. 268
Членова Н. Л. 130, 272, 274 Brand D. 282
Brasseur G. 276
Braudel F. 276
Шан Чэн-цзо 78 Brogan О. 264
Шан Юэ 270 Brogger А. W. 264
Шаревская Б. И. 283
Шива, миф. 52
Шинни П. 170 Camps G. 276
Ширинский С. С. 263 Chang К. С. 261
Шмидт А. В. 272 Charlesworth М. Р. 264
Шолотл 218 Childe V. G. 261, 264, 283. См. так­
Шоу Т. 170 же Чайлд Г.
Штаерман Е. М. 263, 283 Clark J. D. 276. См. также Кларк
Дж.Д.
Clark J. G. D. 261, 264. См. также
Щетенко А. Я. 266 Кларк Г.
Cline W. 276
19 Зак. 477 281
Сое М. 280 Gouilly А. 277
Coedes G. 268 Green R. С. 269
Colani М. 269 Greenberg J. 277
Condurachi Е. 264 Griffin J. 281
Coquery-Vidrovitch С. 277 Grindle Мс. 274
Cornell J. В. 270 Groeneveldt W. Р. 269
Chard С. S. 270 Guthrie М. 277

Dalby D. 277 Hamilton F. 266

Daniel G. Е. 261, 264 Натре R. 273
Dao Duy Anh 270 Harlan J. R. 269
Davidson D. 283. См. также Давид- Hawkes У. 264
сон Д. Heekeren Н. 269
Davies О. 277 Heine-Geldern R. 269, 281
De Heusch L. 277 Hirschberg W. 277
De Laert S. J. 264 Hogbln Н. J. 283
Delibrias G. 277 Hooykaas С. 269
Denevan W. 280, 282 Horsh Р. 266
Demargne Р. 264 Howard J. 281
Diamond S. 261 Huard Р. 277, 278
Diop Ch. А. 277 Hutchinson R. W. 264
Diop L.-M. 277 Hutterer К. L. 269
Disselhoff Н. 281
Dow S. 264 lbn Fadl Allah а\- 'Omari 278
Dufoureq Ch.-E. 277 lha V. 266
Dunlop D. М. 277 lngrams W. Н. 278
Dutt N. К:. 266
Jain R. 266
Eberhard W. 270 Jennings 1. 281, 282
Egami N. 270 Johnson А. 281
Eggan F. 261 Johnson F. 281
Eggers Н. Е. 264
Enoki К:. 266 I(amma F. С. 269
EYans CI. 281 К:апе Р. V. 266
Evans-Pritchard Е. Е. 261 К:апtоr Н. J. 264
К:arlgren В. 269
Fa-Hsien 266 Kelley Ch. 281
Fagan В. М. 277 К:hazanov А. М. 283
Fage J. 277 IO-Zerbo J. 278
Fagg В. 277 Юindt-Jensen О. 264
Falk Н. 265 Koblschanov Yu. М. 278
Falkenstein А. 264 К:ramer S. N. 284
Faron L. 282 Krom N. 1. 269
Ferguson А. 261 Kooijman S. 269
Ferrand G. 268
Ford J. А. 281 Le Baume W. 264
Forster F. 274 Labuda G. 264
Freeman-Grenville G. S. Р. 277 Lal В. В. 2_67.
Frobenius L. 277 Lambert N. 278
Froelich J. С. 277 Landsberger В. 284
Lathrap D. 281
Gallet de Santerre Н. 264 Law R. С. С. 267, 278
Gaussen J. 278 Le Thanh К:hбi 270
Gaussen М. 278 Leemans W. Е. 284
Geiger W. 266 Lehman Н. 282
Gode\ier М. 277 Lenz Н. О. 274
Goloubew V. 268 Leon-Portilla М. 281
Gonda J. 266 Levy Р. 269
Goris R. 269 Leuva К:. К:. 267
Gorman С. F. 269 Lhote Н. 278
 Lnmbard М. 278
j_0kkegaard F. 278
Lothrop S. 281
Lt1schan, F. von 278
Mack D. 281
,\\athiassen Т. 281
Majumdar R. С. 269
Ma!o,vist М. 278
Mansuy Н. 269
Marquart J. 264
Marinatos Sp. 264
Martinez М. С. 281
Maspero G. 269
Maspero Н. 270
Mauny R. 278
McCartney А. 281
Meggers В. 281
;- Messier R. А. 278
Minorsky V. 264
Miranda J. 281
Mommsen Th. 274
Mori F. 278
Murdock G. Р. 278, 284
Murray J. 264
Mylonas G. Е. 264
Narro! R. 261
Nenquin J. 278
Neustupny Е. 264
Niane Dj. Т. 279
ОЬепgа Th. 279
Obo!ensky D. 264
Oliver R. 279
Otto 1(. Н. 264
Ozanne Р. С. 279
Palerm А. 282
Palmer Н. R. 279
Paranjape V. G. 267
Parsons J. 282
Рауоп J. Garcia 282
Pelliot Р. 269
Person А. W. 264
Persson Н. 282
Phillipson D. W. 279
Porteres R. 279
Poznansky М. 279
Prost А. 279
Radin Р. 261
Ramdas G. 267
Rassers W. Н. 269
Reichel Dolmatoff G. 282
Renfrew С. 264
Reusch R. 279
Riad М. 279
Richards Р. W. 269
Rose F. 283
19 *
Rumphius G. Е. 269
Ryden S. 282
Sahlins М. 261
Sandars N. 1(. 265
Sankalia Н. D. 267
Sastri Т. R- 267
Savory Н. V. 265
Sauer С. О. 269, 282
Saurin Е. 269
Sears W. 282
Seligman С. 279
Service Elman R. 284
Shafer R. 267
Sharma R. S. 267
Shaw Th. 279
Shetelig Н. 265
Shinnie Р. L. 279
Si-Yu-I(i 267
Solheim II W. G. 269, 270
Sollas W. 1. 261
Souste\le J. 282
Spencer R. 282
Stenton F. М. 265
Steward J. 282
Stutterheim W. F. 270
Suggs R. 282, 283
St1mmers R. 279
Suret-Canale J. 279, 284
Sutton J. Е. G. 279
Taylor Н. 282
Taylor W. 265
Thommeret J. 276
Thomson D. 283
Thompson Е. А. 265
Toblas Р. V. 279
_Trimingham J. S. 280
Vetters Н. 265
Vaufrey R- 280
Viteri Gamboa J. 280
Vermeule Е. G. 265
Wace А. У. В. 265
W ainwright G. А. 280
Wales Q. Н. G. О. 269
W arner L. 283
Watanabe Н. 270
Weaver М. 282
Wheatley Р. 270
Wheeler М. 265, 267
Wicke С. 282
Willet F. 280
Willey G. 282
Williers J. 270
Wolf Е:282
Wolters Р. 270
Worsley Р. 283
Zucchi А. 282
291
 УК:АЗАТЕЛЬ ЭТНИЧЕСК:ИХ,
ГЕОГРАФИЧЕСК:ИХ И ПОЛ'ИТИЧЕСК:ИХ НАЗВАНИЯ•

абхиры, эти. 52, 67 Америка 8, 199, 200, 201, 202, 203, 224,
Аваитья, гос. 63 225, 226, 229, 230, 241, 242, 243,
Аварский: каганат 36 251
австралийские аборигены 7, 8, 9, 10, Америка Северная 199, 202, 205, 208,
234, 235, 236, 237, 238, 252 226, 243
Австралия 88, 229, 233, 234, 235, 236, Америка Центральная 199, 202, 204,
237, 238, 239, 242, 252 207, 224, 226
Азия Восточная 72, 77, 79, 84, 91, 92, Америка Южная 4, 199, 201, 202, 219,
93, 95, 96, 98, 99, 106, 107, 111, 220, 221 , 223, 224, 226, 227, 230,
118, 119, 121-122, 125, 126, 127, 232
129, 250, 254, 256 ампат-лаваны, эти. 89
Азия Передняя 13, 14, 15, 16,. 19, 20, Амударья, р. 40
129, 130, 132, 134, 140, 144, 156, Амур, р. 143, 154, 225
163, 167, 195, 242, 244, 247, 251, Анга, гос. 56
253 Ангара, р. 153, 255
Азия Северная 142, 143, 146, 148, 149, Англия 17, 23, 34, 35
150, 153, 156, 157, 158, 160, 161, Андское нагорье, Анды 199, 202, 219,
239 220, 221, 222, 223, 224, 227,
Азия Средняя 40, 42, 84, 112, 113, 129, 228, 229, 230
132, 133, 134, 137, 139, 140, 141, андхака-вришнии, эти. 52
153, 156 Андхра, 61
Азия Центральная 91, 113, 128, 130, Аньян 130
135, 138, 139, 140, 141, 142, 152 аорсы, эти. 21
Азия Юго-Восточная 72, 73, 74, 75, 76, Аппалачи, горы 208
77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, арабы, эти. ,ll3, 186, ,188, 190, 194
86, 88, 89, 92, 98, 107, 111, 126, Аравия 164, 179, 190
166, 172, 183, 196, 229, 230, 242, Аравия Южная 164, 178, 190
245, 246, 247, 248, 250, 253, 254, Аратта, обл�8
255, 256 арауканы, эти. 223, 228
Азия Южная 39, 67, 68, 71, 72, 77, Аргентина 223, 224
79, 83, 152, 246, 250 Аржан, курган 132, 133, 135
айны, эти. 124, 154 Аризона, штат 212, 214, 215
Аквитания, обл. 34 арии, эти, 46, 47, 48, 50, 51, 52, 54,
Аксум, гос. 179, 186, 197 55, 56, 58, 61, 65, 66, 129, 130, 243,
Алва, гос. 190 244, 251
Алемания 34 Арктика 37, 154, 155
Алжир 186 армяне, эти. 21
Алтай: 128, 133, 134, 136,. 137, 139, Арнхемленд, п-ов 233, 234, 235, 236,
142, 143, 149 237, 238, 252
Алтай Горный 133, 134 Арь11варта, 61, 64
алуне, эти. 87 Ассам, обл. 87
Аляска 225, 226 асуры, эти. 50
Амазонка, р. 219, 221, 222 атакаменьо, эти. 223, 224

• В указателе приняты следующие сокращения: гос.- государство (древ­

нее), о.-остров, обл.-область (также и историческая), оз.-оэеро, эти.­
этнос, р.- река.
Атлантический океан 189 Борну, гос. 183, 190
Афганистан 40, 41, 46, 56, 57, 68 Боспорское царство {Боспор) 24, 137
Афины, гос. 19, 22 бохайцы, эти. 123
Африка 4, 162, 163, 164, 166, 167, 168, боюэ, эти. 86
169, 172, 177, 179, 181, 186, 187, Британия 24, 25
.189, 190, 194, 195, 196, 197, 198, Бруней 72
199, 204, 241, 242, 246, 247, 250, бугисы, эти. 89
252, 253, 256 булгары волжские, эти. 156
Африка Восточная 166, 171, 173, 179, бургунды, эти. 31, 32, 33
191, 196 бушмены, эти. 184, 185, 247
Африка Северная 165, 167, 171, 176, бхилы, эти. 70, 71
177, 179, 183, 185, 186, 187, 188, бходжи, эти. 52
191, 195, 196, 197 Бухтарма 133
Африка субсахарская 166, 168, 169,
171, 173, 174, 176, 178, 182, 187,
188, 189 ва, эти. 87, 121
Африка Тропическая 170, 175, 181, Ваrейо, о. 231
187, 196 Вайгач, о. 157
Африканский рог 190 Вайшали {Весали), гос. 57
ахомы, эти. 68 Вальдивия, обл. 201
Ахаучапан, 204 вандалы, эти. 31, 32, 33
Ау-Лак, гос. 76, 85, 86 Ваилаиг, гос. 98
ацтеки, эти. 203, 204, 217, 218 варкаиьи, эти. 62
вахики, эти. 58, 62, 71
ведда, эти. 51, 247, 255
Ба, гос. 100 вемале, эти. 87
Бавария 35 Венесуэла 201, 221
Бай-даг 136 вестготы, эти. 31, 32, 33
байджини, эти. 233 Видеха, обл. 61
Байкал, оз. 153 Византия 32, 33, 34, 35, 36, 139, 177
Бакбо, обл. 75, 76, 77, 78, 85, 86 Виктория, р. 234
Бактрия 40 Вогелкоп, п-ов 231
Балканы 14, 15, 20, 24, 30, 32, 34 Волга, р. 18
Балтийское море 23 Восток Ближний 13, 80, 83, 84, 167,
банту, эти. 183, 185 189, 194, 253, 254
Барабинская степь 153, 157 Восток Дальний 80, 148
Барбара, обл. 61 Вымь, р. 158, 159
Баргузин 157 Вычегда, р. 159
Барита, р. 73 Вьетнам 72, 75, 77, .87, 89, 98, 100,
батаки, эти. 89 107, 115, 126
баскарты, эти. 156 вьеты, эти. 77, 107
Батерст, о. 237 вьеты {юэ), эти. 95
Баффииова Земля 228 Вэй, гос..108
Белиз, территория 203 Вэйхэ, р.. 94, 97, 99
Белуджистан 41, 42
Бельгия 17 Гавайские о-ва 229, 231
Бенгалия Северная 68 Газни 57
Бенгальский залив 83 Гайана 221
берберы, эти. 185, 186, 188 Галапагосские о-ва 230
Берингов пролив 154 Галлия, обл. 24, 25, 26, 27, 29, 32, 33
Берингоморье 146 галлы, эти. 26
Бесшатыр 133 Гана {древняя), гос. 171, 177, 182,
Биак, о. 231 186, 196
биллеры, эти. 156 Ганг, р. 40, 43, 44, 46, 47, 49, 51, 52,
Бирма 72, -13, 81, 82 56, 60, 67, 71
Бихар Северный, обл. 56, 63, 64 гандхарвы, эти. 50
Боготское плато 222 Ганновер 27
Болгарское царство 36 Ганьсуский коридор 103, · 104, 105,
Боливия 220, 221, 222, 223 112, 113
Бамбераи, побережье 231 Гватемала 199, 203
Боне, гос. 233 Гвиана 220
293
 Ге.1в11нк, залив 231 228, 242, 245, 246, 247, 249 ' 250 '
Германия 26, 27, 28, 34, 35, 38 251, 253, 256
германцы, этн. 26, 27, 28, 31 Европа Восточная 13, 16, 17, 20, 23,
геты, эти, 26 29, 30, 31, 32, 36, 37
Гималаи, горы 40, 46 Европа Средняя 14, 15, 17, ·20, 26, 32
Гиндукуш, горы 40 Европа Центральная 13, 16, 36
Гова, гос. 233 Европа Юго-Восточная 34, 36
Голландия 17 Европа Южная 13, 14, 20, 194
Гондурас 203 Египет 15, 131, 162, 164, 165, 166, 173,
ГОНДЫ, ЭТИ. 70,"7( 176, 177, 178, 179, 181, 186, 187,
греки, эти. 16, 24, 62, 254 188, 189, 191, 193, 194, 195, 197,
Гренландия 199, 201, 224, 225, 226, 245, 248, 251
228 Енисей, р. 130, 138, 142, 143, 147, 150,
Греция 15, 18, 24, 195 153
Гроте-Эйландт, о. 236
Гуанси 86 жужани, эти. 137
Гуандун 86
Гуанчжоу 115 Забайкалье, обл. 131, 136, 141, 144,
Гуаньчжун 98, 106 157
Гуджарат, ·обл. 40, 42, 43, 44, 45, 67, Закавказье, обл. 16, 255
69 Замбези, р. 172, 175
гурджары, эти. 68, 69 За:.1бия 171, 172, 185
Гудзонов залив 225 Заполярье, обл. 7, 152, 160
гунны, эти. 31, 141, 153 Зауралье, обл. 153, L57, 158, 159
гурунги, эти. 49 Зимбабве, гос. 172
Гыданскнй п-ов 147
Иберийский п-ов 24, 168
иберы (иберийцы), эти. 20, 21 ' 22, 23,
даки, эти. 26 25 -
Дали, оз. 108 Иrбо-Укву 172
Дали (Наньчжао), гос. 114 Иллинойс, р. 207
Дания 23, 27, 35 И.минойс, штат 208
дарада, эти. 62 иллирийцы, эти. 20
Дарвин 229 И.мирия 22, 29
Декан Восточный 51 Ильмовая падь 136
Декан Западный 43 Инд, р. 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 57,
Дели 60 75, 79, 91
Джамна, р. 40, 43, 45, 46, 52, 60, 71 инде: · эти. 199, 200, 201, 219, 220,
джаты, эти. 63, 66, 71 ;ш
Джорджия, штат 205, 209 Индийский океан 83, 165, 179'' 182,
Джурабе 170 190
джхаллы, эти. 63 индийцы 64, 65, 84, 157
ди, эти. 104 Индия 39, 45, 46, 47, 50, 56, 60, 61,
диагиты, эти. 223, 224, 228 64, 65, 67, 68, 69, 70, 80, 81, 82,
Днепр, р. 18 83, 84, 107, 168, 180, 243, 244, 245,
долганы, эти. 143 250, 254
Донгола, гос. 177 Индия Восточная 46, 51, 53, 56, 58, 63
Дравида, обл. 61 Индия Северная 46, 54, 56, 61, 70
дравида, эти. 62, 63, 64 Индия Северо-Западная 57
дравиды, эти. 46, 63, 67 Индия Юж!'ая 44, 61, 71, 84
дубо, эти. 139 индоевроnеицы 19, 46, 51
Дунай, р. 24, 26, 27 'Индокитай Восточный 75, 76, 85, 87
дуранrо, штат 215, 216, 217 Индокитайский n-ов (Индокитай) 45,
дяньцю, эти. 86 71, 73, 76, 78, 79, 82, 83, 86, 88,
105, 107, 114
Евразия 77, 131, 146, 149 157 186 ' Индонезия 72, 75, 76, 80, 81, 83, 231,
227 255 ' 233, 234, 235, 236, 238
Европа'9, 13, 14, 16, 17, '18, 19, 20, Индонезия Западная 75, 86, 88, 90
21, 23, 24, 30, 31, 32, 33, 34, 35, Индостански"й п-ов 189
36, 37, 39, 45, 53, 80, 83, 152, 153, инки, эти. 222, 223, 224
156, 163, 186, 189, 199, 201, 224, иньцы, эти. 92

294
Иравади, р. 73 китайцы, этн. 126, 157
Иран 40, 42, 133, 139, 141, 142 Клайд, р. 236
Ирак Южный 177 Когурё, гос. 122
Ириан-Джайя, обл. 231, 232, 233 когурё, этн. 122
Иртыш, р. 133, 138 Колорадо, р. 212, 2,15
Испания 20, 22, 25, 3.3 Колумбия 220, 221, 222
Истрия, обл. 21 Колыма, р. 150
Италия 19, 20, 32, 33 коми, этн. ,159
Исландия 224 Конго, р. 172, 173, 175
исландцы, этн. 225 Канкана 61
ительмены, этн. 154 Карат, плато 79
Корейский п-ов 104, 121, 122
корейцы, этн. 99, 107, 121, 122. 125
Яорк, п-ов 237 Корея 107, 112, 121, 122, 123, 125, 126
коряки, этн. 154, 155
Кабул 46 Коста-Рика 203, 204, 224
Кавказ 7, 16, 130, 132 Кот-Диджи 43
Казанское ханство 159 Кошала 61
Казахстан 129, 131 Кра, перешеек 80
Ка.�имантан, о. 73, 81, 89 Красноярск 143
Калифорнийский залив 213 Красноярский край 136
кальчаки, этн. 223, 228 Крит, о. 15, 18, 195
камбоджи, этн.' 57, 58, 62 Кришна, р. 44
Камерун 174 кубу, этн.. 90, 247
Каминалюю 208 кvмасо, этн. 123
Кампече, штат 203 Курильская гряда, о-ва 154
Кампучия 72, 75, 78 куру, этн. 51
Камчатка 146, 149, 154 курыканы, этн. 143, 153, 154
Канада 226 Куска 222
Кандахар 41, 57 Куш. ГОС. 177, 178, 181, 187, 191, 193
Канем, гос. 183,' 190, 196 куасы, этн. 49, 63
Капуас, р. 73 кхасы (кхаша), этн. 63
караны, этн. 63 кхмеры, этн. 80, 85, 87
Карелия 18, 255 кшудраки (шудраки), этн. 57, 62
Карнатак, обл. 43 кыпчаки, этн. 138
Карпаты, горы 7 кыргызы, этн. 138, 139, 140, 141, 143
Карпентария, залив 234 Кюсю, о. 201, 123
Карфаген, гос. 24, 171, 176
Катанга, обл. 174 Лагуна де лос Серрос 206
катехры, этн. 71 .�аквьеты, этн. 76, 85, 86, 87
Катманду, долина 49 Лангкасука, гос. 80
Каттаха, гос. 80 лангобарды, этн. 31, 32
Кахокиа 209 Лаос 72, 75, 85
Кашгар11я 112 латы, этн. 62
Кашмир, обл. 40, 63 Лемпе, р. 204
квакиютли, этн. 229 Лена, р: 143, 148
Кельн 31 Ливия 185
кельты, этн. 20, 22, 26, 28 Лимпопо, р. 172
Кемеровская обл. 134 Линь-'И, гос. 80
кеrы, этн. 147, 148 Линьнань. обл. 105
кечуа, этн. 202 личчхавы (ниччхивы), эти. 56, 58, 62,
кидани, этн. 114. 115, 116, 119, 127 63
Киклады, о-ва 15 Лобнор, оэ. 112
кимаки. этн. 138, 140, 141, лопари, эти. 150
кираты, этн. 50, 62, 66 лvбу, эти. 90
I(иренаика, обл. 171 Луву,, гос. 233
Китай 72, 75, 77, 83, 84, 86, 88, 121, Луизиана. штат 207
135, 136, 137, 139, 140, 141, 142, Лусон. о. 73
200 248, 249, 251 Ля Вента. 206. 208
Китай Северный 77, 78 124 Ля Кемада 214
Китай Южный 75, 76, '18, 80, 85 Ляо, гос. 115, 116, 117, 118
 Мавретания, гос. 196 Мичиган, штат 209
Мавритания 168 Млу Прей 78
Магадха, гос. 56, 59, 61-63 Могадишо 182
Магдалена, р. 222 Можос, обл. 220, 221, 222
Магриб, обл. 186 Монголия 127, 134, 135, 136, 137, 139,
Маджапахита, гос. 231 140, 141, 156
мадраки, эти. 58 МОНГОЛЫ, ЭТИ. ] 18, 119, 120, 143, 144,
Мадьярское королевство 36 156, 157
мадьяры, эти._ 156 МОНЫ, ЭТИ. 80
майя, эти. 203, 204,2IO мордва, эти. 156
макассары, эти. 89, 233, 234, 235, 236, мордваны, эти. 156
238 моси, эти. 187
Малабарский п-ов 44 Московское княжество 158, 159
Малави 171, 185 Мохенджо-Даро, гос. 41, 42, 43, 44
Малайзия 72, 75 мохэ, эти. 112, 122, 123
Малайский архипелаг 72, 73, 75, 80, муиски, эти. 202, 222, 223, 228
83 87 88· Мукурра, гос. 190
малай�ы. �н. 80 мунда, эти. 46, 49, 245
Малайядвипа, гос. 80 Мундигак 41
Малаккский п-ов 73, 74, 80, 84, 90 Муси, р. 80
маллы (малавы), эти. 57, 62, 63 мусо, эти. 222
Малые Зондские о-ва 232, 252
Мальва, обл. 43, 44, 45
Мальта, о. 17 нага,этн. 51,87
мамакн, эти. 90 Нагаленд 51
Мамберамо, р. 231 Наньюэ (Намвьет), гос. 76, 85, 86,
манси,эти. 158 98
Манчжурия 99, 104, l07, 121, 122 наты,этн. 63
мапуче, эти. 231 Напата, гос. 177, 179, 181, 191, 195
Маражо, о. 219, 220, 221 Напо, р. 220
Матюкко 186 натчезы, эти. 208, 209
Махараштра, обл. 44 Наярит,штат 213
Махакам, р. 73 нгаджу, эти. 89
мевы,эти. 71 нганасаны, этн. 148
Мезоамерика 202, 203, 204, 205, 206, ненцы,эти. 147
208, 209, 210, 211, 212, 213, 214, Непал 49, 50, 63
215, 216, 217, 218, 219, 226, 227. Нигер, р. 185
243, 251 Нигерия 170,174
мекалы, эти. 62 Никарагуа 203, 204
Меконг, р. 73, 80 Нил, р. 4, 164, 165, 193, 195
Мексика 199, 200, 201, 203, 204, 205, Нильская долина 165, 166, 167, 168,
206, 207, 208, 210, 211, 214, 215 169 170, 173, 177, 179, 180, 181,
Мексиканский залив 203, 208, 211 183: 186, 187, 188, 189, 190, 196
Меланезия 8, 87, 229, 230
Мелвилл, о. 237 Новая Гвинея, о. 73, 75, 87, 88, 90,
Менам, р. 73, 81 231, 233
меоты, эти. 20 Новая Земля, о. 157
Мероэ, гос. 169, 170, 177, 179, 181, Новгород Великий 157, 158
195, 196 Новый Свет, 12, 160, 200, 202
Меса дель Норте, плато 215 Ноин-Ула 136
Месопотамия, 14, 40, 2IO Нонноктха 79
мидяне, эти. 21 Норвегия 35
Микронезия 8, 229, 231 норманны гренландские, этн. 203, 224,
Минданао, о. 73 225, 226, 228
Миннесота, штат 208 Нубия 177, 194
Минусинская котловина 128, 129, 130, Нумидия, гос. 182, 196
136, 137, 139, 143, 144 Нумфор, о. 231
Миссисипи, р. 204, 205, 209, 210, 211 нунги, эти. 101, 111, 115
Миссисипи, штат 207 Нью-Мексико, штат 212
Миссури, р. 204, 209 Ньюфаундленд 201
29 5
 Обь, р. 133, 142, 159 Приморье, обл. 121, 154
Огайо,р. 202,207,208 Приобье, обл. 152
одра, этн. 62 Приполярье, обл. 152, 157, 160
Ока. р. 18 Приуралье, обл. 21, 129, 139, 245, 254
Океания 8, 229, 231, 241 Причерноморье, обл. 20, 21, 130
Оклахома, штат 209, 211 Причерноморье Северное, обл. 245
окчо (воцэюй), этн. 122 Прованс 34
Оленек, р. 1411 пуналы, этн. 247
Ольвня 21 пуидрака, этн. 62
ольмекн, этн. 206 Пур,р. 147
Омск 129 Пэкче, гос. 122
опата, этн. 212 Пянджикент 14-2
Ордос 10.З,140
Ориноко, р. 222 Раджастхан, обл) 40, 43, 46, 67, �
Орисса, штат 45, 61 раджпуты, этн. 69, 70
остrоты, этн. 31, 32, 33 реджанrи, эти. 89
ОТОМИ, ЭТН. 218 Рейн нижний 18
Рейн средний 23
Паэырыкские курганы 133, 134, 135 Рим, гос. 8, 19, 22, 24, 25, 26, 27, 28,
Панама 224 29, 32,177, 249
пани, этн. 50 Рона, р. 17
Паннония, обл. 30 Россия 158, 159
Пан-пан, гос. 80 Ростовское княжество 158
Пануко, р. 203 Руанда 171
Панче, этн. 222 русские, этн. 154, 157, 158, 161
Папуа-Кавиай, побережье 231 Русь Киевская 36
Румыния 14
Папуа-Натан, побережье 231
Рюкю, о-ва 124
Папуа-Онин, побережье 231
папуасы, этн. 87, 90, 232, 233
парада, этн. 62 саамы, эти. 150
Париж 31 Сакатекас, штат 214, 215, 216
паршавы, этн. 58, 62 Саксония, обл. 34, 35
пасемахи, этн. 89 Салуин, р. 73
Пасхи, о. 229, 230, 231 Сальвадор 203, 204
Пате 182 самодиiiцы, этн. 147, 153, 158
пахлава,этн. 62, 64 самоеды, эти. 148, 156, 159
Пенанr 80 Санrа, обл. 172
Пенджаб, обл. 40, 43, 45, 46, 57, 58, Сангарскиii пролив 126
59, 61, 6.З, 69, 70, 243 Сан-Луне 209
Пермский край 159 Сан-Сальвадор 204
Персидский залив 164, 178, 179, 194 Сантьяго, р. 203
Перу 199, 221, 222, 223, 224, 251 сарматы, этн. 26, 27, 28, 31
Печора, р. 159 саттваты, эти. 52, 63, 64
пигмеи 184,247, 252 Сахалин, о. 146
пима, этн. 212 Сахара, пустыня 163, 164, 165, ·166,
Поволжье, обл. 21 168, 175, 176, 179, 181, 186, 188,
Повети Поiiнт 205, 206, 207 190, 194, 195, 196
Подунавье, обл. 15 Саян Западный, горн. хребет 138
Полинезия 8, 199, 201, 229, 230, 231 Саян Восточный, горн. хребет 138,
полинезийцы, этн. 200, 201, 230 143
Польша 23,27, 28 Саяно-Алтаiiское нагорье 136
Полярный круг 155 Саянское нагорье 147
Пра Патом 80 Саяны, горы 136, 149
Предуралье, обл. 157, 158, 159 свебы, этн. 26, 27
Прианrарье, обл. 153 Север Европейский 13, 17, 150, 158,
Прибайкалье, обл. 143 159
Прибалтика Восточная 18, 36 Север Крайний 13, 18, 32, 37, 146, 147,
Прииртышье, обл. 153 149, 151, 156, 158
Прикамье, обл. 28, 139 Северный Ледовитый океан 143, 157
Приленскиii край 153 Сеистаи, обл. 41
297
 семанrн, эти. 90, 247
Семиречье, обл. 135, 137
сеиои, эти. 90
Септимання, обл. 34
Серам, о. 87
Сибирсное ханство 159
Сибир1, 141, 143, 145, 147, 151, 152,
IS.1, 156, 157, 159, 160, 161, 253
Сибирь Восточная 143, 148, 153, 155
Сибирь Западная 23, 128, 142, 152,
154, 158
Сибирь Южная 128, 129, 130, 131,
132, 133, 134, 135, 136, 137, 139,
140, 141, 142, 143, 144, 145, 148,
152, 239, 253
Силезия, обл. 27
Снлла, гос. 122
Силумиут 225
Снналоа, штат 213
синrалы, эти. 51, 255
Сингапур 72
Синд. обл. 40, 43, 57, 69
сннды, этн. 20, 21
Сирl\Я 15
Снрхинд 60
Сицзян, обл. 92, 108
Ска.,нстые горы 208
Скандинавия 17, 18, 28, 34
Скандинавия Южная 23
Скифия, гос. 22
скифы, этн. 20, 21, 22, 62, 132
с;1авяне, эти. 34, 35
славяне восточные, эти. 37
славяне полабские, эти. 36
славяне поморские, эти. 36
Снейктаун 213
Соrд, гос. 135, 137, 140
Сомронr Сен 78
сонгаи, эти. 187
Сопора, штат 215
Спарта, гос. 57
Средиземное море 7, 83, 164, 165, 194,
195
Средиземноморье 13, 19, 20, 22, 30,
32, 132, 175, 177, 186, 187 189,
191, 194
Средиземноморье Восточное 14, 15, 16,
17, 168, 195
Средиземноморье Западное 15 16 18
Старый Свет 7, Щ 83 146 151 '199
200, 201, 246 ' ' ' '
Суассон 31
Суварнабхумн 80
<;уварнадвиоа 80
Судан, обл. 165, 179, 182, 191
Судан Западный 167 174 179 182
185, 190, 194, 253' ' '
Судан Центральный 167, 174, 179 ' 182
185,190
Суздальское княжество 158
Суй,гос. 110,112
298
Сулавесн, о. 73, 88, 90, 233, 235
Суматра, о. 73, 80, 81, 89, 90
Сун, гос. 115, 116, 118
Суринам, о. 220, 221, 222
сутагао, этн. 222
Сучил. р. 215
Сьсрра-Мадре, горы 214, 215, 217
Сычуанская котловина 99, 100, 105,
108
США, Соединенные Штаты Америки
200, 204, 205, 206, 207, 208, 209,
210, 211, 212, 213, 214, 215, 216,
226
сю1111у, эти. /04, 105, 112, 115
сяньби, эти. 109, 115, 116, 117, 118
Ся, гос. 116, 118, 119, 127
Тавала 57
тавги, эти. 148
Тагискен 133
Таз, р. 147
Таиланд 72, 75, 79, 80, 90,
Таити, о. 231
Таймыр, П·ОВ 148, 150
Такка, обл. 61
Талас, р. 112,113
Тамбралинга, гос. 80
Таи, гос. 110, 111, 112, 113. 114,
115, 117
тангуты, эти. 113, 115, 116, 119
Танзания 171
Тархут 68
Тассили, нагорье 163
теле,· эти. 138, 139
Теотихуакан, гос. 203, 204, 2·15, 216,
217, 226
тепанеки, эти. 218
Теуантепек, перешеек 218
Техас, штат 210
Тибести, нагорье 163, 171
Тибет 104, 107, 111, 127, 139
тибетцы, эти. 68, 113, 114, 115
тидиристы, эти. 148
Тимор, о. 73, 235
' Тимор Восточный 72
тимуква, эти. 208
Тихий океан 159, 200, 203, 222
тоала, эти. 90
тоба, эти. 109
тольтеки, эти. 203, 211, 214, 218
Томбукту 190
Тонга, о-ва 231
тохары, эти. 68
триrарты, эти. 58
Тришанку, обл. 61
' туареги, эти. 186, 188
Тува, обл. 132, 134, 136, 138, 139, 143,
' 144
Тула 214, 218
Тун-суп, гос. 80
 тvрдестанцы, эти. 22, 23 93, 95. 96, 97, 98, 99, 100, 103,
турк fашина), эти. 137 106, 108, 109, 110, 115
Туркестан Восточный 135, 137, 139, хуася, эти. 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97,
141 98, 99, 100, 101, 102
Тэртэрия, обл. 14 хунну, эти. 135, 136, 137, 139
Тюрингия, обл. 34 Хэтао, р. 103
тюрки. эти. 112, 113, 138, 139, 140, Хягас, обл. 137
141, 147, 148
тюрки-тугю, энт. 138, 139
тямы, эти. 80 Цейлон, о. 51, 247, 255
Цзинь, гос. 94, 97, 108, 109, 118
Цзяншуй, р. 92, 93, 94, 95, 96, 98, 101
У, гос. 95, 98, 108 цзяо-чжи, эти. 94, 95, 97
угры обские 152, 158, 159 Ци, гос. 94, 97
Удра 61 Цинь, гос. 97, 100, 101
Уйгарак 133 цяны, эти. 99, 104
Уйгурский каганат 138, 141
уйгуры, эти. 138, 139, 140, 141
Украина 7 Чад, оз. 170, 185
Украина Западная 23 Чалчуап 204
Улаганское плато 134 Чеила, гос. 85
Улин, горн. хребет 105 Черное море 7, 156
Урал, обл. 23, 37, 139, 147, 158 ЧЖоусцы, ЭTII. 91, 92
Уральский хребет 23, 146 чжурчжэни, этн. 118, 11'9, 127
усцы, эти. 95, 124, 125 Чиапас, штат 203
ухуани, эти. 104 Чиауа, штат 215, 217
Чили 201, 223, 224, 230
чина, эти. 62
Фи.,иппины, 72, 89 чичимеки, эти. 215, 216, 217, 218, 226,
финикийцы, эти. 16, 21 227
Финляндия 18, 36 • ЧИ\fИМеки-тамимы. эти. 217
Флорида, штат 205, 209 Чосон, гос. 99, 121, 122, 123
фракийцы, эти. 20, 22, 28 Чу, ГОС. 95, 98
Фракия, гос. 22 Чукотка, п-ов 146. 148, 154, 155
франки, эти. 31, 33, 35 чукчи, эти. 149, 150, 155
Франция 8, 17, 20, 33 Чулым, р. '142
Фризия, гос. 34 Чунгбо 78, 80
фульбе, эти. 186 чусцы, эти. 95
Фунань (Бнам), гос. 80

Хазарский каганат 36, 37 шабары, этн. 60, 66, 67

Хальмахера, о. 73 шака, эти. 62, 64, 68
Ханг Гон 78 Шан, гос. 200
ханты, эти. 158 Шаньдун 93, 97
Хань, гос. 101, 102, 103, 104, 107, 108, шато, эти. 114
109, 111, 113, 114, 117 Шахри-Сохте Ф1
ханьцы, эти. 103, 105, 106, 107, 109, Швеция 35
110, 111, 112, 113, 114, 116, 119, шиллуки, эти. '187
120, 1211, 125, 254 Шривиджайя, гос. 80, 82
Хараппа, гос. 40, 41, 42, 45 Шу, ГОС. 100, 108
Хариана, обл. 40
Хатанга, р. 148 эбису, эти. 124
хаято, этн. 123 эвенки, эти. 148
Хила, р. 212, 213 'Эrеида, обл. 14, 15, 17. 168
Хинган, горн. хребет 125 эгейцы, эти. 14, '16. 165, 185
Хоггар, нагорье 163 Эквадор 201, 220, 222
Хоккайдо, о. 124 Элам, гос. 91
Хонгх, р. 73, 77 Эльзас. обл. 17
Хонсю, о. 123, 124 Эннеди, плато 163. 170
хорваты, эти. 34 энцы, эти. 147, 150
хохары, эти. 70, 71 Э('КИМОСЫ. ЭТИ. 148, 149, 155, 199, 224,
Хуанхэ, р. 75, 77, 78, 79, 86, 91, 92, 225, 226, 228
2gg
Эфиопия 189, 190 явана, этн. 62
Эфиопское нагорье 164 Яванское море 78
эфталиты, эти. 68 Яду (ядавы), эти. 52
Якутия 148, 153, 239
якуты, этн. 153, 154
Юань, гос. 119, 120 якши, эти. 50, 51
Югория (Югра), обл. 158, 159 Ялуцэяи (Амиокган) 123
Южно-Китайское море 78, 84, 96, 98 Ямальский п-ов 147, 157
юкагиры, эти. 148, 155 Яна, р. 148
Юкатан, п-ов 203
Юлианехоб, дистрикт 225 Янцзы, р. 72, 78, 92, 100, 101, 105,
106, 107, 108, 109, 110, 112, 114,
юмбри, эти. 90 116
Юньнань 86 Янь, гос. 99
Юз (Вьет), гос. 95, 98, 100 яньмо, этн. 138
Япен, о. 231
.Ява, о. 73 Япония 107, 121, 122, 123, 124, 125,
Ява Западная 81 126
Ява Центральная 81 Японский архипелаг 121
Яввдвипа 80 японцы, этн. 107, 123, 124
 ОГЛАВЛЕНИЕ

От редакции . з
Гла в а 1 (вводная)
Пр облемы первобытн ой дихотомии 4
Глава П
Европа 13
Глав а III
Южная Азия. 39
Глава IV
Юго-Восточная Азия 72
Глава V
Восточная Аз ия 91
Гла в а VI
Южная Сибир ь 128
Гла в а VII
Северная Азия 146
Глава VIII
А фрика 162
Глава IX
Амер ика .• 199
Глава Х
Ав стралия и Ок еан ия 229
Глава XI
Н которые общие а,сп ек'РЫ историчес к их ко нтактов до на-
е
чала Ве ликих географических отк рытий 239
260
. \

Библиография
Со к ращен ия . 285
Именн ой указатель 286
Указ а тель этн иче ск их, географи чес ких и по ти
ли че с ких на -
зван ий . 292
 ПЕРВОБЫТНАЯ ПЕРИФЕРИЯ
КЛАССОВЫХ ОБЩЕСТВ
до начала великих географических открытий
(проблемы историче_ских контактов)
Утверждено к печати
Институтом этнографии
UAt. Миклухо-Маклая
Академии наук СССР

Редактор Г. С. Киселев
Младший редактор Н. А. Кочнева
Художник М. М. Мержеевский
Художественный редактор Э. Л. Эрман
Технический редактор М. В. Погоскина
Корректор В. В Воловик
ИБ № 13432
Сдано в набор 17/VI 1977 r. Подписано к печа­
ти 27/XII 1977 r. А-03023. Формат 6ОХ90 1 /18•
Бум. № 3. Печ. л. 19. Уч.-изд. л. 21,61. Ти­
раж 1850 экз. Изд. № 4166. Зак. 477. Цена 3 р. 40 к.
Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука»
Москва 1(-45, ул. Жданова, 12/1
3-я типография издательства «Наука»
Москва Б-143,. Открытое шоссе, 28
 ИСПРАВЛЕНИЯ И ОПЕЧАТКИ

Стр.

3
Строка

4 сн.
1 Напечатано с"еАует читать

В. Г. Савиновым Д. Г. Савиновым
73 11 сн. и Ка.11имантане на Калимантане
87 7 сн. не представляет представляет
267 2 св. «Antlquarles «Anclent Indla»
Journal»
з,к. 195