ПЕ Т РОЗА В ОДСК ИЙ ГОС УД А РС Т ВЕННЫЙ У НИВЕРСИ Т Е Т

Древнерусское государство в середине X века:

правление княгини Ольги

Учебное пособие для обучающихся по направлению

подготовки бакалавриата «Педагогическое образование»
(профили «История» и «Обществознание»)
 Министерство образования и науки Российской Федерации
Федеральное государственное бюджетное образовательное
учреждение высшего образования
ПЕТРОЗАВОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Древнерусское государство в середине X века:

правление княгини Ольги

Учебное пособие для обучающихся по направлению

подготовки бакалавриата «Педагогическое образование»
(профили «История» и «Обществознание»)

Петрозаводск
Издательство ПетрГУ
2018
УДК 94(47)“08/16“
ББК 63.3(2)4
Д73

Печатается по решению редакционно-издательского совета

Петрозаводского государственного университета
Рецензенты:
Л. А. Клюкина, доктор философских наук, профессор
кафедры философии и культурологии Института истории,
политических и социальных наук ПетрГУ;
О. И. Кулагин, кандидат исторических наук, доцент
кафедры отечественной истории Института истории, политических
и социальных наук ПетрГУ
Автор-составитель:
И. В. Шорохова

Д73 Древнерусское государство в середине X века: правление

княгини Ольги : учебное пособие для обучающихся по направ-
лению подготовки бакалавриата «Педагогическое образование»
(профили «История» и «Обществознание») / И. В. Шорохова ;
М-во образования и науки Рос. Федерации, Федер. гос. бюджет.
образоват. учреждение высш. образования Петрозавод. гос. ун-
т. — Петрозаводск : Издательство ПетрГУ, 2018. — 46 с.
ISBN 978-5-8021-3239-5
В учебном пособии освещаются основные направления внутренней
и внешней политики Древнерусского государства периода правления
княгини Ольги. Рассматриваются проблемы укрепления власти киев-
ских правителей в середине X столетия, административно-финансовая
и хозяйственная деятельность княгини Ольги, а также принятие ею
православия в международном контексте взаимодействия Древней
Руси с христианскими государствами Европы.
Издание адресовано слушателям первого курса, обучающимся по на-
правлению бакалавриата «Педагогическое образование» с профилями
«История» и «Обществознание». Может быть использовано для изуче-
ния дисциплины «история» непрофильных направлений подготовки
бакалавриата и для подготовки к итоговой государственной аттестации
в рамках получения исторического образования.
УДК 94(47)“08/16“
ББК 63.3(2)4
© Шорохова И. В., авт.-сост., 2018
© Петрозаводский государственный
ISBN 978-5-8021-3239-5 университет, 2018
 3
Содержание

Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4
Раздел 1. Обстоятельства прихода к власти княгини Ольги . . . . . . . . 5
1.1. Происхождение княгини Ольги . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5
1.2. Месть киевской княгини древлянам и оценка
этого события в историографии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8
Раздел 2. Устроительная деятельность княгини Ольги:
подходы и оценки в отечественной историографии . . . . . . . . . . . 13
2.1. Реформы киевской правительницы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 13
2.2. Оценка реформ княгини Ольги в дореволюционной,
советской и современной историографии . . . . . . . . . . . . . . . . . . 18
Раздел 3. Визит княгини Ольги в Константинополь . . . . . . . . . . . . . . . 25
3.1. Встреча киевской княгини Ольги и императора
Византийской империи Константина Багрянородного:
политический и конфессиональный аспекты . . . . . . . . . . . . . . . 25
3.2. Поездка киевской княгини в Константинополь:
оценки отечественных историков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 33
Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37
Список источников и литературы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 39
4
Введение

Ранние века отечественной истории имели определяющее историче-

ское, культурное и цивилизационное значение для истории России и ее
многонационального народа.
Если в пособии «Древнерусское государство: проблемы становления
и раз­­вития (IX — начало XI в.)» (авт-сост. И. В. Шорохова. Петрозаводск,
2015) рассматривались основные проблемы восточнославянского этно-
генеза, то в настоящем пособии на конкретных исторических примерах
деятельности княгини Ольги показаны процессы становления государ-
ственной территории Древней Руси, оформление власти киевских пра-
вителей, постепенное отстранение племенных княжеских династий
от управления, попытки молодого Древнерусского государства постро-
ить отношения с другими странами не только при помощи военного
давления.
Правление княгини Ольги является первым периодом в развитии Древ­
ней Руси, который наиболее полно освещен как в российских, и в ино-
странных источниках. Однако это не избавило российских историков от
сложностей в толковании и объяснении ее административно-финансо-
вой, хозяйственной и внешнеполитической деятельности. Целью напи-
сания пособия стало стремление обобщить основные историографиче-
ские позиции по указанным проблемам и представить период правления
княгини Ольги в качестве одного из этапов в процессе после­довательного
становления и развитии Древнерусского государства.
 5
Раздел 1. Обстоятельства прихода к власти
княгини Ольги

1.1. Происхождение княгини Ольги

Первые полтора столетия исторической жизни Древней Руси известны
нам по скудным материалам источников. Эти данные требуют к себе
пристального внимания исследователей и аккуратного обращения с со-
держащейся в них информацией.
Сведения исторических источников о жизни киевской княгини Ольги,
сохра­нившиеся в Повести временных лет, состоят из несколько эпизодов:
ΛΛ замужество;
ΛΛ месть древлянам за убийство князя Игоря;
ΛΛ реформы после подчинения древлян;
ΛΛ поездка княгини в Константинополь;
ΛΛ кончина княгини в 969 году.
Немногословность источника ставит историков перед серьезной зада-
чей выяснения происхождения княгини Ольги другими способами
и методами. Актуальность этого направления научного поиска объяс-
няется еще и тем, что княгиня Ольга — не обычная княгиня. Это первая
женщина на Руси, о которой история сохранила память. Ольга стала
первой русской княгиней, принявшей православие. Русская православ-
ная церковь причислила ее к лику святых и почитает ее как равноапо-
стольную (т. е. правозвестницу русского православия).
Немаловажно и то, что княгиня Ольга возглавила Древнюю Русь в очень
непростой момент, когда государство еще только складывалось. В моло-
дом Древнерусском государстве середины — второй полвины X столе-
тия было множество как внутренних (наличие местных племенных ди-
настий наряду с киевским князем, отсутствие внутриполитических ме-
ханизмов управления, частые внутренние конфликты, связанные
с отложением восточнославянских племенных групп от Киева), так
и внешнеполитических проблем (отсутствие четких территориальных
границ, набеги печенегов, сложности в отношениях с Византией, Хазар­
ским каганатом и волжскими булгарами). Этими причинами наряду со
6
скудной источниковой базой объясняется то, что многие обстоятель-
ства деятельности киевской княгини Ольги не до конца ясны и понятны
исследователям.
Происхождение княгини Ольги и дата ее рождения окутаны тайной.
Повесть временных лет указывает на то, что она происходила из древне-
го русского города Плескова [21, с. 11—15; 3, с. 65]. Плесков позже стал
называться Псковом. Город Псков в летописи впервые был упомянут
в связи с рождением княгини [51, с. 107; 29, с. 279; 70, с. 56].
Советский историк, один из крупнейших специалистов по древнерус-
ской архитектуре Н. Н. Воронин остроумно заметил, что, несмотря на
древность Пскова, «вряд ли нога Ольги ступала по его улицам. Еще в XI
веке Псков был для Киева своего рода Сибирью — местом прочной и да-
лекой ссылки. Сюда еще в 1036 г. Ярослав (Мудрый) заточил своего
младшего брата Судислава» [6, с. 112].
Ближайшие потомки современников киевской княгини также не знали
точного места ее рождения. Лаврентьевская летопись содержит намек
и на другую версию происхождения княгини. Летописец сообщает
о Вышгороде как о городе Ольги [58, стб. 29; 59, стб. 20—21].
Также не известно происхождение княгини Ольги. Историки не могут
однозначно ответить на вопросы: была ли она славянкой или варяжкой;
родилась в бедной семье или знатной. Известно только, что воспита-
тель и пестун княжича Игоря князь Олег привел Ольгу в качестве его
невесты в 903 году [66, с. 19; 21, с. 36].
Один из ведущих современных исследователей истории и генеалогии
династии Рюриковичей Е. В. Пчелов отметил, что имя Ольга представ-
ляет собой женскую форму имени Олег. Историк связывал этих двух
исторических деятелей и в другом контексте. Олег в русских летописях
называется «вещим», а Ольга — «мудрой». Е. В. Пчелов обратил внима-
ние на то, что княгиня Ольга как бы продолжала духовную традицию
своего предшественника и передала свою мудрость внуку князю
Владимиру. Историк отмечал, что эта внутренняя связь первых древне-
русских правителей для русских средневековых книжников была очень
важна [71, с. 59—60].
Некоторые историки полагали, что киевская княгиня Ольга была род-
ственницей князю Олегу. Его семья через брак Ольги и Игоря породни-
лась с династией Рюриковичей. Но это лишь предположения [65, с. 36;
24, с. 91; 21, с. 22—24].
 7
Позже, в XV—XVI веках, возникли разные легенды, объяснявшие, по-
чему именно Ольгу князь Игорь взял в жены. Одна из таких легенд ука-
зывала на то, что Ольга происходила из болгарского княжеского рода.
Она родилась в болгарском городе Плиске (а не в русском Плескове —
Пскове) [21, с. 276—279; 48, с. 20—23; 49, с. 232—233; 86, с. 29].
Если придерживаться этой легенды, то тогда многое в биографии кня-
гини Ольги и политике ее преемников становится на свои места.
Болгария в X веке уже была христианской страной, там развивалась
славянская письменность. Это объясняет, почему, став киевской княги-
ней, Ольга была милостива к христианству. Если она и правда была бол-
гарской княжной, становится понятна и внешняя политика князя
Святослава, воевавшего против Византии, защищая в том числе и бол-
гарский престол.
Первый русский историк В. Н. Татищев считал княгиню Ольгу внучкой
новгородского старейшины Гостомысла, который правил на Руси в до-
рюриковы времена. Историк полагал, что Ольга родилась в Изборске.
А ее первоначальное имя было Прекраса. Ольгой она стала в супруже-
стве [84, с. 111].
Когда княгиню Ольгу канонизировали, когда прославил ее русский на-
род, появились новые легенды о ее жизни. Некоторые из них вошли в ее
жития. В одном из таких преданий Ольга изображена простой кре-
стьянской девушкой, родившейся в Выбутино. В тех псковских местах
охотился Игорь. Ольга перевезла его в лодке через реку. Игорь был по-
ражен красотой Ольги и женился на ней [19, с. 249—250]. В легенде под-
черкивается одновременно и простое происхождение княгини, и ее ве-
личие: простая девушка не только стала княгиней Древнерусского госу-
дарства, а еще и возглавила его. Нельзя забывать и о том, что княгиня
Ольга привнесла местные славянские традиции в жизнь иноземной
княжеской династии.
Происхождение княгини Ольги, дата и место ее рождения остаются для
историков загадкой. Скудность информации, содержащейся в истори-
ческих источниках по этим вопросам, рождает множество теорий
и пред­положений исследователей. Прояснение происхождения первой
и единственно киевской правительницы, установление точной датиров-
ки не только ее рождения, но и мероприятий в период ее правления
представляются актуальным направлением научного поиска. Без этого
невозможно разобраться в сложных процессах становления и развития
Древнерусского государства середины X столетия.
8
1.2. Месть киевской княгини древлянам
и оценка этого события в историографии
Более точно в отечественной историографии установлена важная веха
в биографии княгини Ольги и в истории Древнерусского государства —
вступление киевской княгини на престол.
Княгиня Ольга получила власть в 945 году при трагических обстоятель-
ствах. Ее муж киевский князь Игорь погиб от рук древлян во время сбо-
ра полюдья. В середине X столетия границы Древней Руси были еще
эластичными, а власть киевского князя — эфемерной. Она во многом
держалась на военной мощи киевской дружины. Это подтвердили со-
бытия, вошедшие в историю как древлянское восстание 945 года.
Княгиня Ольга после гибели мужа оказалась в сложной ситуации.
Исторические источники не проясняют ситуацию, которая позволила
княгине возглавить Древнерусское государство. На Руси не было тради-
ции женского правления. Однако женщин восточных славян сложно
было назвать слабым полом. Они отлично ездили верхом, могли при-
нимать участие в битвах [21, с. 121]. Тем не менее особенности организа-
ции власти в Древнерусском государстве предполагали тесное взаимо-
выгодное сотрудничество киевского князя и его дружины. Ольга по по-
нятным причинам не была связана с воинами узами военного братства,
не пользовалась у них авторитетом и на первых порах мало что могла
предложить дружинникам. Однако при таких исходных слабых поли-
тических позициях перед княгиней Ольгой стояла задача дальнейшей
консолидации государства и политического укрепления власти киев-
ского князя.
Военная мощь Киева, конечно, превратила Древнюю Русь в одно из
сильных государств Европы того времени. Это было выгодно отдель-
ным племенным союзам (славиниям, по определению А. А. Горского [8]),
входившим в состав Руси. Принадлежность к Древнерусскому государ-
ству давала возможность восточнославянским союзам племен участво-
вать в мировой торговле. Это было возможно только в случае признания
власти киевского правителя.
Путь «из варяг в греки» играл ведущую роль в торговле Востока с За­
падом. Торговые интересы местных князей (а следовательно, и племен-
ных союзов, или славиний) защищал киевский князь. Это отражено
в договорах с иностранными государствами [44; 81; 82; 83]. Такое поло-
жение дел несколько снижало сепаратизм местных князей, но единства
в Древнерусском государстве середины X столетия не было. Взаимосвязь
 9
экономических интересов местных племенных династий и политиче-
ской ситуации на Руси позволила княгине Ольге начать борьбу за укре-
пление своей власти и за завершение процесса складывания Древне­
русского государства.
Первой государственной акцией киевской княгини стала месть древля-
нам за убийство князя Игоря. Месть носила государственно-ритуаль-
ный характер. Эпичность летописного рассказа об этих событиях наво-
дит на мысль о том, что рассказ о мести приведен в источнике скорее
в качестве назидания потомкам, нежели для полноты описания собы-
тий правления княгини Ольги.
Древляне, как и другие восточнославянские племенные союзы, в соста-
ве Древнерусского государства до середины X века сохраняли собствен-
ного князя и «мужей лучших», управлявших их землей. Они чувствова-
ли себя настолько свободно по отношению к киевской власти, что после
убийства киевского князя в 945 году древлянский князь Мал, не испы-
тывая чувства вины, считал себя в полном праве посвататься к вдове
князя Игоря. Древляне направили в Киев посольство. В летописи сооб-
щается о предложении, озвученном послами-древлянами: «Послала нас
Древлянская земля сказать тебе: мужа твоего убили потому, что он был,
словно волк, восхыщая и грабя, а наши князья хороши, так как они хоро-
шо управили Древлянскую землю. Выходи замуж за нашего князя
Мала!..» [58, стб. 55—57; 59, стб. 43—46; 38, с. 113].
Ольга попросила, чтобы послов в ладьях принесли к ее каменному тере-
му. На пути этой процессии была вырыта глубокая яма. В нее провали-
лись древлянские послы вместе с ладьей. Их в этой яме закопали зажи-
во [67, с. 15; 69, с. 258, 264; 99, с. 66].
После этого княгиня Ольга послала гонцов в Древлянскую землю. Они
сообщили, что княгиня согласна выйти замуж за Мала. Но просила при-
слать за ней «нарочитых мужей»: иначе древляне не отпустят ее из
Киева.
Древляне «изьбраша лучьшая мужа, иже дьржаху Древьскую землю».
Когда лучшие люди Древлянской земли прибыли в Киев, им предложи-
ли для начала сходить в баню. Как в русских сказках, гостя в баньку све-
ди, накорми, напои, а потом речи веди. Там древлян заперли, а баню по-
дожгли. «И ту изгореша вьси» [60, стб. 47; 61, с. 284; 62, с. 29].
Обе формы мести древлянам сходны с традиционной славянской по-
гребальной обрядностью. Так, путешественников, умерших в пути,
10
сжигали в ладьях. Славяне также практиковали сожжение умерших
в специально для этого построенных домиках [30, с. 93—94; 5, с. 64—71;
69, 247—277].
В обоих случаях на месте погребения насыпался большой курган. После
чего проводилась тризна. Тризна представляла собой воинские состя-
зания в честь умершего. Затем устраивался поминальный пир [76,
с. 196—200].
Сказание о мести вдовы Игоря было создано как яркое художественное
противопоставление неслыханному факту убийства киевского князя во
время полюдья. Языческая погребальная символика в мести княгини
Ольги использовалась для того, чтобы устрашить древлян и всех слуша-
телей сказания.
Третий акт мести киевской княгини разыгрался уже непосредственно
в Древлянской земле. Княгиня Ольга так объяснила мотивы поездки
к месту смерти мужа: «Да поплачуся над гробом его (Игоря)». На месте
княгиня Ольга «повеле съесути (насыпать) могилу велику и яко съсъпо-
ша — повеле тризну творить». Она закончилась «яко упишася древля-
не». Киевская дружина изрубила пьяных древлян и «иссекоша их 5 000»
[58, стб. 57—60; 59, стб. 46—48].
Трудно ручаться за достоверность всех деталей, занесенных в летопись.
Совершенно неправдоподобно, по мнению Б. А. Рыбакова, выглядит не-
ведение древлян о том, что происходило в Киеве с древлянскими по-
сольствами. Древлянская земля подходила с запада к Киеву, в 1—2 дня
пути. Всенародное сожжение посольства в центре столицы никак не
могло остаться тайным [74, с. 134—135]. Однако в условиях разобщен-
ности восточнославянских племенных групп, когда племенное созна-
ние было еще очень развитым, древлянское посольство воспринима-
лось в Киеве как враждебное, контакты между полянами и древлянами
были маловероятны [21, с. 94]. Киевляне могли хранить молчание о про-
изошедшем, а другого источника информации после убийства посоль-
ства в Киеве у древлян не осталось.
Б. А. Рыбаков полагал, что киевляне каким-то образом все же отомсти-
ли древлянам за смерть князя Игоря. Но рассказ о мести княгини Ольги
историк считал не отражением реальных событий, а устрашающим эпи-
ческим произведением, созданным в интересах киевских властей.
Язычник-киевлянин не мог еще сказать: «Взявший меч от меча и погиб-
нет!» Создавая страшную картину мести, автор сказания использовал
языческую символику погребального костра и поминок [74, с. 135].
 11
Заключительный эпизод сказания связан с реальной осадой княгиней
Ольгой древлянского города Искоростеня (современный город Коро­
стень) [96, с. 252—256]. Именно под этим городом был убит князь Игорь.
Через год осады столицы Древлянской земли княгиня Ольга заявила:
«А уже не хощу мьщати, но хощу дань имати по малу и смиривъшися
с вами, поиду опять (вспять, назад)… Аз бо не хощу тяжькы дани воз-
ложити, якоже мужь мой, но сего прошу у вас мало… дадите ми от двора
по три голуби, да по три воробие» [56, с. 499].
Когда обрадованные древляне принесли княгине дань, она приказала
привязать к лапкам птиц серу и поджечь ее. Птиц выпустили. Они вер-
нулись в Искоростень. Деревянный город запылал. «И не бе двора, иде-
же не горяше» [56, с. 499—500]. Древляне, спасаясь от огня, бежали из
города. Но тут людей поджидала княжеская дружина. Часть жителей
Искоростеня была убита, а часть обращена в рабство [15].
Два умерщвленных посольства древлянской знати, 5 тыс. древлян, уби-
тых у кургана Игоря, и сожженный до тла мятежный город — таков итог
борьбы древлян с Киевом [21, с. 106—107].
Картина мести княгини Ольги представляется страшной и кровавой.
Автор «Сказания о мести княгини Ольги», помещенной в летописи, ока-
зывает давление на примитивное полупервобытное сознание современ-
ников простыми художественными средствами. Исследователи фоль-
клорного наследия Руси объясняют жестокость княгини Ольги тем, что
летописцы не ранее XII столетия зафиксировали то описание мести ки-
евской правительницы древлянам, которое было составлено в дохри-
стианские времена по законам фольклорного жанра, сказки и антисказ-
ки [5; 69]. Запугивание и устрашение современников через рассказ о ме-
сти киевской княгини советским исследователям представлялось
идеологическим оружием власти [87].
Е. В. Пчелов полагал, что обман, коварство и жестокость, проявленные
княгиней, очевидно не выходили за рамки морали того времени. Эти
качества человека не осуждались даже православным летописцем (ко-
торый и поместил «Сказание» в летопись). Наоборот, они прославля-
лись им как свойства и преимущества высшего мудрого существа [71,
с. 61—32]. В XVI веке «Степенная книга» объясняла жестокость княгини
Ольги православным подданным России тем, что киевская правитель-
ница в момент мщения древлянам была еще язычницей. Крещение кня-
гини искупило ее былые прегрешения [19, с. 259].
12
Вслед за классиками советской историографии Древней Руси (Б. А. Ры­
ба­ковым, Б. Д. Грековым, Я. С. Лурье) Е. В. Пчелов указывал на то, что
«Сказание о мести» княгини Ольги древлянам является исключительно
интересным литературно-поэтическими произведением. Его можно
считать первым целенаправленным рассказом о силе и могуществе
Киева. То, что это сказание было включено в летопись при жизни внука
княгини Ольги, показывает его ценность для официального государ-
ственного летописания [71, с. 62].
Историческая достоверность событий, включенных историками в ком-
плекс первых мероприятий киевской правительницы под названием
«месть княгини Ольги древлянам», вызывает множество сомнений у ис-
следователей. Доказана также невозможность практического исполне-
ния некоторых действий окружения княгини. Если сожжение в середи-
не X века Искоростеня не вызывает сомнений, то способ сожжения
древлянской столицы при помощи серы, привязанной к лапкам птиц,
признан неисполнимым.
Но дело даже не в сказочно-фольклорных и обрядовых формах описа-
ния мести княгини Ольги древлянам за убийство князя Игоря в момент
исполнения им государственной функции. Власть киевских правителей
в середине X столетия была ограничена властью представителей мест-
ных княжеских родов. Ни князь Игорь, ни княгиня Ольга не вмешива-
лись во внутреннюю повседневную жизнь племенных общин. Однако
выплата дани демонстрировала покорность киевскому князю, т. е. ста-
новилась делом государственным.
И советские, и современные историки признают, что местью древлянам
киевская правительница добилась главного. В сознании современников
стала закрепляться мысль о том, что верховная власть в лице киевского
князя священна. На нее безнаказанно покушаться нельзя. Кара за такое
зло будет незамедлительной и жестокой. Так княгиня Ольга начала
оформлять идеологическую основу киевской княжеской верховной вла-
сти в Древнерусском государстве.
 13
Раздел 2. Устроительна я деятельность
княгини Ольги: под ходы
и оценки в отечественной
историографии

2.1. Реформы киевской правительницы

После демонстрации силы княжеской власти княгиня Ольга начала про-
водить мероприятия, направленные на консолидацию молодого
Древнерусского государства. Ей удалось ликвидировать независимость
Древлянской земли, подчинить ее воле киевского правителя, что не сумел
сделать князь Игорь [50, с. 66—69]. Необходимо было усовершенствовать
внутреннее устройство Руси и механизм взимания дани с восточносла-
вянских племенных союзов, входивших в ее состав. По оценкам боль-
шинства советских и российских исследователей, в этом княгиня Ольга
добилась важных результатов. «Как женщина, Ольга была способнее ко
внутреннему распорядку, хозяйственной деятельности, поэтому в исто-
рию она вошла как “устроительница государственной жизни”» [80, с. 149].
Однако не все современные российские исследователи придерживают-
ся таких высоких оценок деятельности княгини Ольги. Советские исто-
рики были склонны экстраполировать информацию о мероприятиях
княгини, проведенных в Древлянской и Новгородской землях, на всю
территорию Руси. А вот современные исследователи, как правило, стро-
го следуют данным источников о том, где именно проводились измене-
ния, предпринятые княгиней Ольгой. Исходя из этого, они очень осто-
рожны в выводах, которые касались бы изменений государственного
устройства всей Древней Руси.
Кроме того, важно отметить, что в целом в отечественной историогра-
фии устроений княгини Ольги имеются существенные расхождения
в понимании исторических терминов, упомянутых в летописях: уставы,
уроки, погосты, дань, ловли, места и др.
Представляется, что историческая концепция и оценка устроительной
деятельности княгини Ольги, данная советскими историками, дает пол-
номасштабную картину развития государственной власти и социально-
экономических процессов в Древнерусском государстве середины X века.
И хотя эта концепция основана на признании Древней Руси раннефео-
дальным государством, что в современной отечественной историогра-
14
фии подвергается сомнению, она позволяет логично и понятно объяс-
нить многие явления древнерусской действительности и середины X ве­
ка, и второй его половины, и даже XI столетия.
Становление Древнерусского государства в пространстве и во времени
понять довольно непросто, если рассматривать государственную дея-
тельность княгини Ольги, ограничивая ее реформы только древлянски-
ми и новгородскими территориями. Уже при князьях Святославе и Вла­
димире Древняя Русь стала гораздо более целостным государством, не-
жели она была в середине X столетия. Сын и внук княгини Ольги смогли
приступить к следующему этапу развития Древней Руси и укреплению
власти киевского князя — ликвидации племенных княжений. Если за
деятельностью княгини Ольги не видеть значительных реформ, направ-
ленных на консолидацию всего Древнерусского государства, то совер-
шенно не понятно, как после 945 года удалось укрепить киевскую кня-
жескую власть настолько, что стало возможным избавление от «свет-
лых князей» и «всякого княжья» на Руси уже в начале XI века.
По этим причинам в пособии представлена государственная устрои-
тельная деятельность княгини Ольги так, как ее видели советские исто-
рики. При этом будут обозначены и современные научные подходы,
и оценки этой проблемы.
Устроительная деятельность княгини Ольги упомянута в ПВЛ дважды:
год 6454 (946) и 6455 (947). Эти сообщения уже давно находятся в поле
зрения исследователей.
Вот первый летописный рассказ. После покорения древлян, возложив
на них «дань тяжьку», княгиня отправилась только по Древлянской
земле «с сынъм своимь и с дружиною, уставляющи уставы и урокы. И
суть становища ея и ловища. И прииде в град свой Киев съ сыномъ сво-
имъ Святославомъ, пребывши лето едино» [58, стб. 60].
Второй летописный текст: «В лето 6455 (947) идее Ольга Новугороду
и устави по Мсте погосты и дани и по Лузе оброкы и дани. И ловища ея
суть по вьсеи земли и знамения и места и погосты. И сани ея стоять
в Пльскове и до сего дьне. И по Дънепру перевесища (огромные сети для
ловли птиц, которых обычно поставляли для княжеских застолий. —
И. Ш.] и по Десне. И есть село ея Ольжичи и доселе» [59, стб. 48—49).
Исходя из летописных текстов, советские историки обращали внима-
ние на следующие изменения, которые произошли на Руси во время
правления княгини Ольги.
 15
Во-первых, летопись сообщает, что княгиня Ольга совершила путеше-
ствие с целью создания погостов, тарификации дани и наведения по-
рядка в формах эксплуатации населения.
Во-вторых, правительница также определила границы княжеских охот-
ничьих угодий — ловищ. В летописи все время подчеркивается владельче-
ский характер установлений Ольги («ея ловища», «ея знамения», «ея село»).
На основе тех территорий, которые княгиня определила как княжеские,
в советской историографии сформировалось представление о складыва-
нии на Руси в середине — второй половине X века домениальной соб-
ственности (собственность княжеской семьи) [78; 92; 97, с. 108—110].
В-третьих, за пределами того круга, который совершало полюдье, вдали
от Киева княгиня Ольга стала создавать погосты. Сеть погостов-остро-
гов обеспечивала устойчивость княжеских земельных владений и вы-
полняла важные государственные задачи [55].
Для того чтобы понять политическое и административное значение ре-
форм княгини Ольги в Древнерусском государстве, важно установить
принципиальные отличия погостов середины X столетия от становищ,
уже существовавших на Руси и использовавшихся во время полюдья.

Становище Погост
Находилось на круге, со- Находился в 1—2 месяцах езды от Киева,
вершаемом полюдьем, на окраинах страны
в центре земель Древне­
русского государства
В становища раз в год при- В погосте постоянно находились представители
езжали князь, его воины, княжеской администрации. Их главной целью
гонцы и ездовые было проводить киевскую политику на окраи-
нах Древнерусского государства. Люди, жившие
в погосте, занимались и сельским хозяйством,
и рыболовством, охотились, разводили скот
Полюдье шло зимой, О погосте Б. А. Рыбаков писал: «¼он представлял
поэтому становище имело собой микроскопический феодальный организм,
теплые помещения и запа- внедренный княжеской властью в гущу крестьян-
сы еды и фуража ских весей (сел) и вервей (общин)» [74, с. 138].
Погост имел все те хозяйственные постройки
и элементы, что и становище
В становище имелась ми- Погост представлял собой хорошо оснащенную
нимальная фортифика- крепость. Все жители погоста должны были
ция, так как полюдье само быть воинами. Сама идея организации погоста,
по себе представляло внедренного в покоренный князем край, требо-
собой грозную силу вала наличия укреплений
16
Вопрос о том, сколько было на Руси погостов и становищ, в отечествен-
ной историографии остается нерешенным. Точно установить их число
невозможно. Для большого полюдья становищ должно было быть не ме-
нее 50 и не более 60—70 штук [74, с. 139]. Штат становища насчитывал
несколько десятков человек (не более 50). При этом сюда следует при-
бавить население сельскохозяйственной округи становища. Они зани-
мались обычным повседневным трудом крестьянина, сеяли и пахали,
а во время полюдья обслуживали становище [55, с. 346].
Погостов же должно было быть существенно больше. Только на севере
академик Б. А. Рыбаков насчитывал до 2 000 погостов [74, с. 139—140].
Советская историография, исходя из тезиса о феодальном характере
Древнерусского государства, отмечала двойственную природу погостов
времен княгини Ольги. С одной стороны, погост являлся элементом
княжеского домена, вынесенного вдаль, в полуосвоенные края. Сам по-
гост как крепость и его военное население обеспечивали охрану княже-
ской земельной собственности на территориях различных племенных
союзов, входивших в состав Руси. С другой стороны, с точки зрения
концепции феодального Древнерусского государства погост был эле-
ментом государственности. В сознании средневековых людей власть
и земельное владение были неразрывны [98, с. 40; 99, с. 134, 137; 92,
с. 150; 11, с. 138; 39, с. 251].
Признанные советские историки-медиевисты С. В. Юшков и Б. Д. Греков
отмечали, что система погостов, как рыболовецкая сеть, была накинута
на славянские и угро-финские земли. Погосты притягивали их к Киеву.
Благодаря погостам княжеская власть стала проникать в отдаленные
уголки государства, туда, где еще недавно и не подозревали о существо-
вании киевского князя. Тем самым государство постепенно станови-
лось единым [97; 11].
Сила погоста заключалась в его связи с Киевом. Между погостами, с од-
ной стороны, и Киевом — с другой, постоянно курсировали княжеские
гонцы. Так осуществлялся обмен информацией между центром и окра-
инами Древнерусского государства, усиливались его внутренние связи.
Л. В. Черепнин, как и Б. Д. Греков, считал, что основными жителями по-
гостов были смерды [92, с. 128; 10, с. 89—96]. Они представляли собой
часть крестьянского населения, тесно связанную с княжеским доменом
[75]. Смерды подчинялись непосредственно князю, защищались им. Так,
например, в Русской Правде записано о смердах: «¼не мучить без кня-
жья слова» [2, с. 375]. Смерды несли повинности в пользу князя [16,
 17
с. 82—85]. Часть смердов пахала землю в княжеских селах, а другая их
часть несла службу в княжеской коннице [97, с. 108—109].
Постепенно в Древнерусском государстве стали выделяться разные
формы собственности на землю. Современное нам слово «село» имеет
расширительное значение сельского поселения вообще и близко к по-
нятию деревни [97].
В Древней Руси обычная деревня называлась древним индоевропей-
ским словом «весь». Там проживали свободные общинники [78, с. 142].
Село же было обозначением владельческого поселка. Это могло быть
домениальное княжеское или с XII века боярское селение [92]. Смерды
жили в селах. Люди — свободные общинники, вервники — жили в ве-
сях.
Советские историки, исходя из положения о раннефеодальном характере
Древнерусского государства, отмечали, что в 946—947 годах княгиня
Ольга провела несколько реформ, которые завершили формирование си-
стемы эксплуатации населения Древнерусского государства [16, с. 82]. Это
касалось, прежде всего, системы эксплуатации людей (крестьян-вервни-
ков в их весях). Их система эксплуатации заключалась в следующем:
1. Сбор с вервников дани. Он осуществлялся местной знатью.
2. Несение людьми повинностей (повоз во время полюдья, постройка
и подготовка оснастки ладей). Советские историки видели в этой
форме эксплуатации древнерусских людей отработочную ренту [92].
Итак, советская историография представляла эпоху княгини Ольги
временем, отмеченным рядом новшеств. В дополнение к старому полю-
дью, проводимому князем совместно со своими мужами (и местными
князьями, которые осуществляли повоз), был организован собственно
княжеский домен. Создавались погосты как новая форма окняжения зе-
мель вне зоны полюдья. Через систему погостов и княжескую админи-
страцию в них усиливалась власть киевского князя в Древнерусском
государстве. Так начался процесс постепенного отстранения от власти
представителей местных племенных княжеских династий.
Государство Древняя Русь после правления княгини Ольги выглядит
уже иначе, чем в первой половине X века. Оно вполне оформилось и в
меру исторических условий устроилось. Правление княгини Ольги за-
вершало собой большой полуторастолетний период истории Руси от
«каганата русов» начала IX века до Древнерусского государства середи-
ны X века, описанного авторами разных стран.
18
Для упрочения княжеской власти над населением земель, объявленных
принадлежащими киевскому князю, во-первых, устанавливалась более
определенная фиксация повинностей и их норм («уставы», «уроки», «об-
роки» и «дани»). Через эти нововведения северо-западные территории
Руси, только формально входившие в состав Древнерусского государ-
ства, в середине X века были включены в его государственную систему.
Изменение характера взимания дани позволило перейти на более слож-
ный уровень управления государством. Личное присутствие князя в мо-
мент сбора дани и осуществления его властных функций, как это было
во время полюдья, уже не требовалось. Во-вторых, создавались эпиче-
ские произведения, прославлявшие великую княгиню и устрашавшие
русичей и местную знать. «Сказание о мести княгини Ольги» показало
трагическую обреченность всех попыток неповиновения Киеву.

2.2. Оценка реформ княгини Ольги

в дореволюционной, советской
и современной историографии
В целом в отечественной историографии события 945—947 годов оце-
ниваются как крупная финансовая и административно-хозяйственная
реформа княгини Ольги. Однако историки разных периодов наполняли
эту реформу разным содержанием. Расходились они и в оценках терри-
ториального размаха реформ киевской правительницы.
Н. М. Карамзин понял прочитанное в летописи так: «Ольга учредила по
Луге и Мсте государственные дани; разделила землю на погосты или
волости; сделала без сомнения все нужнейшее для государственного
блага» [20, с. 59].
Н. А. Полевой высказался за то, что княгиня яснее определяла «области,
и права, и обязанности новгородских граждан по отношению к Киеву»
[57, с. 132].
Выбор Новгородской земли для путешествия княгини Ольги оба иссле-
дователя связывали с северным происхождением княгини.
Интересна скромная оценка реформаторской деятельности княгини
Ольги, сделанная Н. И. Костомаровым. О ее мероприятиях в древлян-
ской земле историк заметил только, что «разбойный наезд стал заме-
няться подобием закона». Относительно поездки княгини Ольги на се-
вер и установления погостов по рекам Мсте и Луге Н. И. Костомаров
был настроен скептически. Он считал Новгород независимым от Киева
вплоть до посольства новгородцев к Святославу в 970 году. Историк по-
 19
лагал, что «так как имя первой христианской княгини было повсемест-
но уважаемым, священным национальным именем, то естественно было
приписывать ей признаки земского устроения, которых начала никто
с точностью не помнил» [28, с. 176—177].
Иначе виделась реформа княгини Ольги С. М. Соловьеву. Прежде всего,
он дал определения всем нововведениям в Древнерусском государстве,
сделанным княгиней. «Становища» и «ловища» С. М. Соловьев пони-
мал как места, где она останавливалась и охотилась. «Устав», по мнению
историка, — это всякое определение, как что-нибудь делать. «Урок»
трактовался С. М. Соловьевым как любая обязанность, которую должно
выполнять к определенному сроку, будет ли то уплата известной суммы
денег, известного количества каких-нибудь вещей или какая-нибудь ра-
бота. В «оброке» исследователь видел обязанность племен содержать
князя и его дружину во время полюдья. «Погосты» представлялись
С. М. Соловьеву местами княжеской стоянки. На этих небольших дво-
рах могли быть оставлены княжие приказчики (тиуны) [80, с. 148—149].
Таким образом, погосты могли легко получить значение небольших пра-
вительственных центров и передать свое имя округам. Детально раз-
работав содержание понятий, использованных летописцем для описа-
ния нововведений княгини Ольги, С. М. Соловьев стал одним из первых
российских историков, кто распространил реформы княгини Ольги на
территорию всей земли русской.
В. О. Ключевский, обращая внимание на процессы и явления ранней
русской истории, не выделял деятельность княгини Ольги из деятель-
ности первых русских князей. Она, по мнению исследователя, объезжа-
ла подвластные ей земли, вводила уставы, оброки, дани и погосты, т. е.
учреждала сельские судебно-административные округа и устанавлива-
ла податные оклады [23, с. 37]. Историк не видел в нововведениях княги-
ни Ольги каких-либо существенных для Древней Руси изменений.
Советские исследователи внесли в историографию реформы княгини
Ольги марксистскую терминологию и соответствующий ей взгляд на
историю Древнерусского государства X века.
Положения, предложенные историком С. В. Юшковым, легли в основу
советской историографии реформ княгини Ольги. С. В. Юшков пришел
к выводу о том, что княгиня Ольга в общегосударственном масштабе
провела крупную административно-финансовую реформу. Она заклю-
чалась в изменении порядка взимания дани и в изменении ее состава
[98, с. 134].
20
С. В. Юшков же считал, что погосты первоначально были торговыми
пунктами. Но торговое значение погоста к X веку стало уже далеким
прошлым. Организованные же княгиней Ольгой погосты, по мнению
С. В. Юшкова, — это финансово-административные и судебные центры.
Позднее, после принятия христианства, они превратились в церковно-
административные центры. Княгиня Ольга назначала в погосты посто-
янных княжеских агентов, что усиливало власть киевского князя вдали
от полянских территорий.
Иначе, полагал С. В. Юшков, смысл нововведений Ольги становится не
понятен. А смысл реформ киевской княгини заключался, по твердому
убеждению историка, в том, что на смену периодических наездов князя
и его дружины во время полюдья пришла постоянно действовавшая,
прочная и густая сеть финансовых и административных органов. Они
уже собранную дань передавали либо князю, либо его представителю
[98, с. 41]. С. В. Юшков подчеркивал прежде всего финансово-экономи-
ческое значение погостов.
С. В. Юшков также обратил внимание на то, что через владение ловища-
ми, перевесищами и местами княгиня Ольга создавала и увеличивала
«собственный княжеский фонд» (домен).
Таким образом, утверждал С. В. Юшков, погосты были не только финан-
сово-административными центрами. Они были центрами феодального
властвования и основными очагами феодальной эксплуатации древне-
русского населения [99, с. 137].
Каждый последующий советский исследователь вносил в картину со-
бытий середины X века, предложенную и детально объясненную
С. В. Юшковым, свои оценки и соображения.
Разнополярными представляются мнения советских историков о том,
что следует понимать под погостами, уроками, оброками и становища-
ми княгини Ольги.
Б. Д. Греков считал, что уже в середине X века в погостах жили смерды.
Поэтому упорядочивание взимания дани и эксплуатации смердов и дру-
гих категорий населения Древней Руси историк расценивал как органи-
зационную работу княгини Ольги по устроению княжеского домена [11,
с. 138].
В. В. Мавродин центрами возникающего в середине X столетия княже-
ского домена определял места и становища. Однако он видел в них так-
же и административные центры [39, с. 251].
 21
Л. В. Черепнин пришел к заключению о том, что в ходе реформ часть зе-
мель княгиня Ольга изъяла у общинников и перевела в личную соб-
ственность, положив начало оформлению великокняжеской земельной
собственности, т. е. домена [92, с. 150].
Обращает на себя внимание позиция О. М. Рапова. Он доказывал, что
«Ольгины ловища и становища» как «великокняжеские домениальные
владения» лишили местных старейшин-землевладельцев их держаний.
Это привело к замене племенных старейшин администрацией княгини
Ольги [72, с. 27].
Г. М. Данилова предложила считать установленные княгиней Ольгой
у древлян уроки первой в истории Руси зафиксированной нормой госу-
дарственной дани и своеобразным преддверием налоговой системы [14,
с. 217].
Повинности (уроки и уставы), установленные княгиней Ольгой в Древ­
лянской земле, по мнению Б. А. Рыбакова, следует понимать как судеб-
ные пошлины и поборы. Несмотря на то, что Б. А. Рыбаков придержи-
вался взгляда на Древнерусское государство как на феодальное, он очень
осторожно писал об организации княжеского домениального хозяйства
в середине X века [73, с. 363—367].
Е. А. Мельникова и В. Я. Петрухин посчитали возможным отождествить
погост (пункт для сбора дани полюдья) с хусабю. В Скандинавии «хуса-
бю» называли королевскую усадьбу. Она управлялась слугами конунга,
которые собирали дань с местного населения. «На основании дружин-
ных древностей» исследователи установили не только сходство, но
и различие между погостом и хусабю. Погосту, по сравнению с хусабю,
Е. А. Мельникова и В. Я. Петрухин приписали торговые и ремесленные
функции. Но исследователи не объясняли, каким образом эти функции
у погостов появились [40, с. 103].
А. П. Новосельцев полагал, что княгиня Ольга отменила полюдье. И дей-
ствительно, о полюдье после смерти князя Игоря практически нет дан-
ных в источниках. Вместо полюдья правительница стала собирать дань.
Именно она, по мнению А. П. Новосельцева, скрывалась в летописях под
названиями «уставы» и «уроки». Для сбора дани на местах киевской
княгиней были учреждены особые пункты — погосты [52, с. 106].
Некоторые исследователи высказывали сомнения в том, что поездка
княгини Ольги в Новгород вообще состоялась [68, с. 327].
22
Основоположник научного изучения русского летописания А. А. Шах­
матов первым обратил внимание на точное описание в летописном рас-
сказе географии Новгородской земли во время поездки княгини Ольги
на север. А. А. Шахматов сделал вывод о том, что в основе Начального
свода (написан около 1095 года в Киеве и предшествовал ПВЛ) лежал
Новгородский свод летописей 1050 года [94, с. 3—26; 85]. Летописец, пе-
реписывая данные о княжении Ольги с более ранних текстов, перепутал
название Древлянской земли (древлян) с Деревской пятиной Новго­
родских территорий, современных ему. Поэтому автор летописного тек-
ста из новгородских источников взял географические характеристики
новгородской земли и приписал княгине учреждение погостов и обро-
ков — реалий, характерных для своего времени [25, с. 165].
Только в середине 1980-х годов Н. Ф. Котляр, ссылаясь на аргументацию
А. А. Шахматова, сделал вывод о том, что княгиня вообще не ездила
в Новгород. Поездка заняла бы много месяцев, а княгине нужно было
вводить новую административную и данническую систему. На это, по
мнению, Н. Ф. Котляра, требовались время и силы. Решительные меры
княгини по упорядочиванию взимания дани, организации опорных
пунктов центральной власти на местах и распространение администра-
тивной и судебной системы на земли, подвластные Киеву, оценены
Н. Ф. Котляром как «умные, дальновидные и целенаправленные дей-
ствия». Это был решающий шаг на пути огосударствления племенных
княжений, превращения их земель в государственную территорию
Древней Руси [30; 31, с. 51—52].
Особое место в отечественной историографии занимают исследования
И. Я. Фроянова. Они представляют собой целое направление советской
историографии 1970—1990-х годов. Исходный пункт концепции
И. Я. Фроянова заключается в том, что он не считал Древнерусское госу-
дарство феодальным. Историк не видел оснований для распростране-
ния реформ княгини Ольги на всю территорию Руси. Исследователь по-
лагал, что в ПВЛ определены четкие границы территорий, на которых
проводилась реформа (древлянские земли, Мста и Луга) [90, с. 110—114].
С древлянами, по мнению исследователя, все понятно: их обложили да-
нью как покоренное племя. Но по Мсте сидела весь, а по Луге прожива-
ла водь. Деятельность княгини Ольги в этих землях И. Я. Фроянов рас-
сматривал как наложение дани на подвластные иноязычные племена.
Историк не видел в этом реформы. Он полагал, что это был возврат
к «старой системе фиксированной дани, отринутой алчностью Игоря»
[90, с. 115]. Погосты по Мсте и Луге создавались княгиней Ольгой как
 23
места встреч и контактов с финно-угорскими племенами. С ними Ольга
заключила соглашение о сборе дани и ее нормах.
И. Я. Фроянов не согласен с теми исследователями, которые приписыва-
ли княгине Ольге судьбоносные для Древней Руси реформы. Историк
полагал, что киевская правительница вернулась к нарушенной князем
Игорем фиксированной дани, установив ее размеры — уроки.
И. Я. Фроянов также отрицал создание княгиней Ольгой княжеской до-
мениальной собственности и издание ею общегосударственных законов
(уставов) [90, с. 142]. Становища, по мнению И. Я. Фроянова, были созда-
ны княгиней Ольгой в Древлянской земле из-за опасения посещать гра-
ды враждебно настроенных древлян [90, с. 47—48].
Современная историография также склонна более осторожно и скром-
но оценивать результаты реформ княгини Ольги. Историки пишут
о том, что деятельность княгини Ольги только «поспособствовала»
дальнейшему развитию государственных и социальных структур, фор-
мированию политически единого государства, дальнейшему развитию
государственной структуры Древней Руси во главе с киевским князем
[27; 95; 54; 21; 88].
Е. В. Пчелов отмечает, что княгиня установила точные размеры полюдья
и определила конкретные места сбора дани. Историк не вводит поня-
тий для обозначения этих мест, но отмечает, что эти нововведения кня-
гиня сделала не только в Древлянской земле, но также и в Новгороде
и на тех территориях, которые подчинялись киевской власти. Таким
способом княгиня Ольга стремилась укрепить внутреннее единство
Древнерусского государства [71, с. 62].
А. С. Королев отмечает, что два сообщения летописи о мероприятиях
княгини Ольги вызывают у него скорее больше вопросов, нежели про-
ясняют реформаторскую деятельность княгини [25; 28]. Сначала княги-
ня посещает древлян. Потом возвращается в Киев. На следующий год
едет в Новгород. Оттуда отправляется на Мсту. Далее перебирается на
крайний северо-запад новгородчины — на Лугу. А. С. Королев задается
вопросом: реформы касались только указанных летописцем террито-
рий или всей Новгородской земли?
Сани княгини остались в Пскове [3]. А. С. Королев поставил вопрос: что
киевская правительница делала в этом городе? Б. Д. Греков тоже обра-
тил внимание на сани. Он полагал, что сани — это просто материальное
доказательство того, что княгиня Ольга действительно была в Новго­
24
родской земле [9, с. 254]. Бросив сани в Пскове, княгиня установила ме-
ста для ловли птиц на Днепре и Десне. Далее в летописи фигурирует
село Ольжичи. После этого путешествия княгиня вернулась в Киев.
А. С. Королев полагает, что летописец перенес реалии своего времени
(XII век) на период правления княгини Ольги. Зная, что княгиня что-то
в Новгороде реформировала, летописец приписал киевской правитель-
нице учреждение погостов и оброков, характерных для его времени [25,
с. 163; 101, с. 22—25].
В этом позиция А. С. Королева совпадает с общей оценкой деятельности
княгини Ольги, данной А. Н. Насоновым. Ученый писал: «¼постепенное
присоединение к киево-полянской территории земли древлян было
в сущности основным фактом образования “областной” киевской тер-
ритории» [47, с. 236].
Итак, практически вся российская и советская историография о сущ-
ности преобразований княгини Ольги основывается на двух небольших
по объему летописных текстах. Малый объем информации привел
к тому, что каждый исследователь, используя один и тот же текст, стре-
мился увидеть в словах летописца новый смысл, а иногда и дополнить
его в духе своего времени.
Большинство историков видело в событиях 946—947 годов крупную
финансово-административную и хозяйственную реформу. Но все ис-
следователи наполняли эту реформу разным содержанием. Ученые рас-
ходятся также в оценке территориального размаха устроительной дея-
тельности киевской княгини.
Однако общим местом в отечественной историографии реформ княги-
ни Ольги является определение целей ее преобразований. Они пред-
ставляются историкам направленными на усиление власти киевского
князя в Древнерусском государстве и создание новой системы управле-
ния, при уменьшении влияния на нее местных племенных князей и тра-
диций.
 25
Раздел 3. Визит княгини Ольги
в Константинополь

3.1. Встреча киевской княгини Ольги и императора

Византийской империи Константина
Багрянородного: политический
и конфессиональный аспекты
Крещение княгини Ольги также представляет собой одну из сложных
в исторической науке проблем развития Древнерусского государства.
Здесь есть свой набор трудноразрешимых вопросов.
ΛΛ Не ясно, где была крещена княгиня Ольга. Большинство исследова-
телей утверждают, что в Константинополе. Однако не все историки
разделяют это мнение.
ΛΛ Когда была крещена княгиня? Споры идут вокруг двух дат — 955
и 957 годы.
ΛΛ Кроме того, остро в историографии стоит вопрос о том, каковы
были значение и последствия для Руси крещения княгини Ольги
в Константинополе.
ΛΛ Нет единства среди историков и в том, как оценивать влияние като-
лического епископа Адальберта на Русь. Как просьба княгини Ольги
к Оттону I, императору Священной Римской империи, прислать ка-
толического епископа сочетается с принятием ею православной
веры из Византии?
С ответом на последний вопрос тесно связана проблема, которая се-
рьезно влияет на выводы исследователей. Это вопрос единства христи-
анской церкви в X—XI веках. Окончательной датой разделения христи-
анской церкви на православную и католическую принято считать 1054
год. В таком случае важно понять, насколько серьезно стоял для Руси
середины — второй половины X века вопрос о том, от какого государ-
ства, католического или православного, перенимать религию? Была ли
для самой княгини Ольги разница между христианством восточного
и римского обряда? Естественно, что с политической точки зрения раз-
ница была серьезной. Но если брать только религиозный аспект, то не-
обходимо определиться, насколько для язычников была значимой раз-
ница, от кого принимать христианство.
26
Когда княгиня Ольга возглавила Древнерусское государство, ей, поми-
мо идеологических задач, пришлось решать и внешнеполитические
проблемы. Византийская империя относилась к Руси как к варварской
стране, разговор с которой был возможен только с позиции силы.
Предшественники киевской правительницы — князья Олег и Игорь —
воевали с Византией. Русским купцам необходимо было обеспечить
свободу торговли в Средиземноморском регионе. Достигалось это так-
же преимущественно военными походами.
После смерти князя Игоря и без того непростые отношения с Византией
еще больше осложнились. Во главе православной империи стоял
Константин Багрянородный. Сложности, которые стали чинить греки
русской торговле в Константинополе, требовали личной встречи киев-
ской княгини и императора Византии, тем более что возглавить поход
русичей она не могла. Перед княгиней Ольгой встала задача без войн
и походов усилить позиции Руси в отношениях с Византией, вывести их
отношения на более высокий уровень.
Исторические источники не проясняют ситуацию. Созданные в хри-
стианский период развития Древней Руси, многие из них главной целью
визита киевской княгини в Константинополь определяют ее стремле-
ние принять православную веру [18, с. 19; 19, с. 259—261].
До сих пор не определена дата визита киевской княгини в Констан­
тинополь. Значение данной встречи трудно переоценить. Это был пер-
вый официальный мирный визит главы Древнерусского государства
в Византию. В русских летописях поездка в Константинополь княгини
Ольги датируется 955 годом [21, с. 155—158; 42, с. 168].
Однако упоминания о приеме русской княгини оставил и сам Констан­
тин Багрянородный в своем сочинении «О церемониях византийского
двора» [34, с. 360—364]. Он, к сожалению, тоже не указал год, когда со-
стоялась встреча. Император отметил два приема архонтиссы россов 9
сентября, в среду, и 18 октября, в воскресенье [21, с. 155—165]. Путем со-
отнесения числа и дня недели можно определить, что приемы княгини
Ольги, о которых описал Константин Багрянородный, состоялись или
в 946 году, или в 957 году [74, с. 143—144]. Поскольку летописи четко
прописывают пребывание княгини Ольги в 946 году в пределах Руси,
остается 957 год [21, с. 156].
Эти противоречия в датировке встречи правителей Руси и Византии по-
родили множество разнообразных гипотез в исторической науке. Одни
историки считали, что Ольга ездила в Константинополь в 957 году и там
 27
приняла крещение. Они объявляли дату русских летописей ошибочной.
Другие полагали, что княгиня ездила в Царьград дважды, в 955 и в 957
годах [36; 35; 37; 43; 41; 33].
Приехав в Константинополь, киевская правительница долго простояла
на рейде у столицы Византии [77, с. 31; 53, с. 43—44]. По мнению
Б. А. Рыбакова, этим Константин Багрянородный показал и неуважение
к представительнице варварской династии, и указал на подчиненное по-
ложение Руси в русско-византийских отношениях [74, с. 145].
Чтобы картина необычности ситуации визита княгини Ольги в Констан­
тинополь была полной, необходимо отметить, что долгое пребывание
киевской княгини «в Суду» (месте, в котором «парковались» торговые
суда русичей в Царьграде) объясняют следующие обстоятельства.
Константину Багрянородному был не до конца ясен статус княгини
Ольги. В Византии было известно, что «архонтом Руси» являлся князь
Святослав. Женщины-правительницы даже в качестве регентов не были
в политических традициях империи. Кроме того, прежде отношения
Руси и Византии носили, как правило, конфликтный характер. Приезд
с мирным визитом представительницы правящего рода Древней Руси
в Константинополь был событием, выбивавшимся из традиционного
стиля взаимоотношений двух государств. Возможно, окружению визан-
тийского императора потребовалось время, чтобы разобраться в ситуа-
ции и принять решение о процедуре и протоколе встречи княгини
Ольги и императора Константина [21, с. 163].
Княгиня Ольга все же встретилась с императором Византии. Одна из
двух встреч состоялась во время обеда императорской семьи. Этой че-
сти удостаивались немногие главы государств.
В летописи о поездке русской княгини Ольги в Константинополь напи-
сано следующее: «В лето 6463 [955 год] иде Ольга в Грькы и приде Цеса­
рю­граду. И бетьгда цесарь Костянтин сын Леонов, и приде кнему Ольга.
И видев ю добру сущю зело лицьмь и съмысльну, удививъся цесарь раз-
уму ея, беседова с ней, рек ей: “Подобьна еси цесарьствовати в граде сем
с нами. Хощю тя пояти собе в жене”» [58, стб. 60—62; 59, стб. 49—51].
Летописное сказание было составлено не по свежим следам. В некото-
рых списках летописи цесарь назван Цимисхием (969—976). А он начал
царствовать уже после смерти киевской княгини. В приведенном от-
рывке есть и другая несообразность. Так, православный цесарь сватался
к русской княгине, тогда как у него жива жена, беседовавшая с Ольгой
[21, с. 151].
Княгиня Ольга на предложение ответила Константину, что она язычни-
ца и хочет, чтобы ее крестил он сам: «Аз погана семь. Да аще мя хощеши
крьстити, то крьстимя сам. Аще ли [иначе], то не крыцюся». «И крьсти
ю цесарь с патриархъм¼» «Бе же имя ей наречено в крыцении Олена,
якоже и древьняя цесарица, мати Великого Костянтина» [58, стб. 60—62;
59, стб. 49—51].
Выбор христианского имени киевской княгини весьма символичен.
Киевской княгине дали имя императрицы Елены. Она в IV веке прини-
мала участие в утверждении христианства в качестве государственной
религии Римской империи. Цесарь Константин Великий и его мать
Елена были за это признаны православной церковью равноапостольны-
ми. По мнению Б. А. Рыбакова, наречение русской княгини при креще-
нии Еленой очень прозрачно намекало на стремление Византии устано-
вить с ее помощью христианство на Руси [74, с. 142—143]. Этим можно
было поставить молодое, но могучее славянское государство в вассаль-
ные отношения к цесарю Византии [17, с. 296—298].
С легкой руки В. Н. Татищева дореволюционные историки считали ки-
евскую княгиню Ольгу в момент ее приезда в Царьград пожилой жен-
щиной 68 лет от роду и усматривали несообразность в сватовстве к ней
византийского императора именно в этом.
Советская историография также обратила внимание на это обстоятель-
ство. Исходя из известных фактов жизни княгини Ольги и ее родных,
а также опираясь на обычаи Древней Руси, Б. А. Рыбаков произвел при-
мерный расчет возраста княгини Ольги. Известно, что князь Святослав
был единственным ребенком княгини Ольги. В 946 году он символиче-
ски начинал битву с древлянами, бросая копье. Но копье упало у самых
ног коня Святослава — «бобе вельми детеск» [58, стб. 58]. В Древней
Руси мальчика сажали впервые на коня в 3 года (обряд «постригов»).
Очевидно, в 946 году княжичу Святославу три года уже исполнилось, но
то, что он смог пробросить копье только «сквозе уши коневи», говорит
о том, что ему было не более 3—5 лет. Следовательно, он родился в ин-
тервале 941—943 годов [74, с. 145].
Замуж в Древней Руси выходили обычно в 16—18 лет. Княгиня Ольга, по
этим расчетам, должна была родиться в интервале 923—927 годов. В мо-
мент бесед с императором Константином ей должно было быть 28—32
года. Ее правильнее было бы назвать молодой вдовой, а не сильно по-
жилой княгиней [74, с. 145; 21, с. 37—41].
 29
Б. А. Рыбаков никак не комментирует летописные свидетельства о том,
что факт сватовства князя Игоря к Ольге указан в них под 903 годом.
Однако в историографии предпринимались попытки сопоставления
данных источников и расчеты относительно датировки бракосочетания
княгини Ольги и князя Игоря, а также соотнесение выводов историков
по этому вопросу с реальными историческими событиями Древней
Руси середины X века [63, стб. 13; 64, с. 36 и др; 21, с. 37—41].
Вернемся к поездке княгини Ольги в Царьград. После первого отказа
княгини Ольги выйти замуж за императора Византии в сказании о пре-
бывании княгини в Константинополе продолжает разрабатываться не-
правдоподобная, по оценкам отечественных историков, но понравив-
шаяся летописцу романтическая тема. Константин Багрянородный по-
сле крещения Ольги будто бы снова сделал ей предложение. Во второй
раз княгиня Ольга, торжествуя, ответила сватающемуся цесарю: «Како
хощещи мя пояти, крьстивмя сам и нарек мя дъщерию?» [58, стб. 60—62;
59, стб. 49—51]. Крестный отец по церковным порядкам не мог жениться
на своей крестнице.
Автор сказания изобразил дело так, как будто бы княгиня Ольга заранее
задумала крещение как способ избавления от нежелательного брака
с императором. Получив такой коварный ответ, цесарь будто бы вос-
кликнул: «“Переклюкала ми [перехитрила меня] еси, Ольго!” И дасть ей
дары мъногы: злато и сьребро и паволокы и съсуды разноличьныя и отъ-
пусти ю, нарек ю дъщерию собе» [58, стб. 60—62; 59, стб. 49—51].
Сам Константин Багрянородный описал встречи с княгиней Ольгой
в книге «О церемониях». Здесь также говорится о дарах русскому по-
сольству, упомянуто золотое блюдо. На нем было поднесено 500 милиа-
рисиев (римская серебряная монета) [77, с. 43—44; 21, с. 188—189].
Об этом блюде упомянул новгородский купец Добрыня Ядрейкович, по-
бывавший в Константинополе в 1212 году. Он писал, что видел
в Софийском соборе «блюдо велико злато, служебное Олгы Русской,
когда взяла дань, ходивше ко Царюгороду» [74, с. 146]. Это второе обсто-
ятельство, зафиксированное в источниках, которое заставляет истори-
ков видеть в визите княгини Ольги в Константинополь не только и не
столько стремление княгини принять православие.
Обращает на себя внимание и то, что император, описывая церемонию
приема княгини Ольги в своем дворце, упомянул, что она прибыла
в Царьград со своим священником Григорием. О крещении княгини им-
ператор ничего не говорит. Б. А. Рыбаков отметил, что если бы киевская
30
правительница действительно была окрещена в Царьграде императо-
ром и патриархом, то император Константин, перечисливший состав
посольства, подарки, приемы, беседы и обеды, должен был хотя бы на-
мекнуть на это важное событие в своем тексте [74, с. 146—147].
В отечественной историографии есть представление о том, что, вероят-
нее всего, княгиня Ольга прибыла в Византию уже христианкой (неда-
ром при ней был священник, вероятно, духовник). А красочный рассказ
о крещении ее императором — такая же поэтическая фантазия русского
летописца, как и сватовство женатого Константина [1; 53, с. 36].
Очевидно, что княгиня Ольга приехала в столицу Византийской импе-
рии не только, чтобы принять православие. На двух встречах правите-
лей решались и другие актуальные для обоих государств проблемы. Но
вот ответ на вопрос, что обсуждали на переговорах главы Руси
и Византии, на основании письменных источников прояснить крайне
трудно. В советской и российской историографии обозначено несколько
вероятных проблем, которые могли быть затронуты во время перегово-
ров княгини Ольги и императора Константина.
Вероятно, речь шла о возобновлении отношений между Русью и Визан­
тией на прежних основаниях. Имеется в виду договор 944 года. Также,
по мнению Б. А. Рыбакова, решался и вопрос о титулатуре киевских
князей: о том, чтобы Византия признала титул «киевский князь» рав-
ным титулу «император». Таким образом, речь шла о признании Древне­
русского государства равным партнером Византии [74, с. 147]. Возможно,
что княгиня Ольга зондировала почву на предмет проведения в буду-
щем религиозной реформы на Руси при помощи Византии.
Предметом долгих и, очевидно, не вполне удовлетворивших стороны
переговоров было нечто иное, не связанное ни с крещением, ни с бра-
ком. Из слов Добрыни Ядрейковича явствует, что Ольга взяла у греков
«дань» [21, с. 209].
Летописное сказание раскрывает больше: «Си же Ольга приде Кыеву и,
яко же рехом, приела к ней цесарь Грьчьскый, глаголя, яко “Мъного да-
рих тя. Ты бо глаголаше къ мъне, яко, аще възвращюся в Русь — мъногы
дары присълюти: челядь и воск и скору и вой в помощь”. Отьвещавъши
же Ольга, рече к сълом [послам]: “Аще ты, рьцита коже постоиши у мене
в Почайне, якоже аз в Суду, то тогда ти дам”» [51, с. 115].
Из текста летописи выясняются две важные подробности. Во-первых,
русское посольство слишком долго держали в цареградской гавани
 31
(«Суд»). Во-вторых, княгиня Ольга обещала за что-то дать «дары многи».
Кончилось дело тем, что княгиня Ольга сама получила какую-то «дань».
Древнерусская правительница, вернувшись в Киев, ни даров, ни воев не
прислала и очень злопамятно пообещала Константину, что если бы ему
довелось приехать в Киев, то он натерпелся бы у нее в гавани Почайны.
Б. А. Рыбаков и Е. В. Пчелов полагали, что главным предметом обсужде-
ния на переговорах во время визита киевской княгини в Константинополь
была военная помощь Византии со стороны Древней Руси [74, с. 148; 71,
с. 62—63].
Русский летописец довольно наивно радовался тому, что и константи-
нопольский патриарх, и византийский император при прощании назва-
ли княгиню Ольгу дочерью. Это не только и не столько указание на
определенную степень престижа того или иного государя, сколько опре-
деление политической дистанции между «отцом» и «сыном» или «до-
черью». Когда какой-либо русский князь XII века хотел стать подданным
великого князя, то просил, как милости, права называться его сыном
и «ездить подле его стремень».
Напутствие византийского императора Константина древнерусской
княгине Ольге в итоге всех переговоров («нарек ю дъщерию собе») едва
ли было напутствием предполагаемого крестного отца своей великовоз-
растной крестнице. Это было определением ситуации с точки зрения
главы империи и церкви. Русская княгиня расценивалась им не как рав-
ноправная «сестра» цесаря, а всего лишь как подчиненная ему «дщерь».
Такая концовка переговоров и вызвала, очевидно, отказ Ольги прислать
русские товары и выслать русский вспомогательный корпус. Этим же
объясняются и злобные воспоминания княгини о самих переговорах
в Кон­стантинополе, когда ей долгое время пришлось жить не во дворце,
а на корабле в Босфоре.
Б. А. Рыбаков придерживался той точки зрения, что уже в середине X века
княгиня Ольга предполагала сделать христианство государственной ре-
лигией. Но любой народ, принявший христианство из рук греков, считал-
ся вассалом греческого императора, а соответственно становился поли-
тически зависимым [74, с. 148].
Такое положение дел не устраивало киевскую правительницу. Е. В. Пче­
лов также обращал внимание на то, что Древняя Русь в целом спокойно
смотрела на христианские верования. Но она предпочитала равноправ-
ные взаимоотношения с Византией, которые определялись бы взаим-
32
ной выгодой и не налагали на Русь никаких дополнительных обяза-
тельств [71, с. 63].
Отсюда следует вывод, что объявленное Ольгой в 955 году желание кре-
ститься и перейти в христианскую веру следует расценивать не как эпи-
зод ее личной жизни, а как начало последовавшего затем политического
поединка монархов, возглавлявших две крупнейшие христианские дер-
жавы того времени — Священную Римскую империю и Византию, за
право крестить Русь [74, с. 142—143]. Это обстоятельство выводит визит
княгини Ольги Константинополь на международный уровень.
Возможно, княгиня Ольга думала об организации церкви на Руси и ко-
лебалась между двумя христианскими центрами — Константинополем
и Римом. Причину того, что представитель римской курии был изгнан
русами, в отличие от представителя константинопольской патриархии,
Б. А. Рыбаков видел в византийской концепции церковно-политическо-
го вассалитета [74, с. 147—148].
В середине X века раскол христианской церкви носил политический,
а не конфессиональный характер. По этой причине стремление княгини
Ольги найти союзников в лице католических монархов нельзя рассма-
тривать как предательство православной киевской правительницей
православной веры и интересов православной церкви. Подобные коле-
бания были характерны для многих славянских государств и их прави-
телей в середине X столетия.
Исследователи определяют несколько причин религиозно-политиче-
ского лавирования представителей варварских династий. Во-первых,
это политический расчет, стремление молодых христианских госу-
дарств получить максимальные материальные и/или политические вы-
годы. Во-вторых, разные подходы к обращению язычников, существо-
вавшие в православной и католической церквях [17]. Вполне закономер-
ным выглядит стремление княгини Ольги после принятия православия
и провала дипломатических переговоров в Константинополе найти не
только других политических союзников, но и на более выгодных усло-
виях войти в семью христианских народов.
В немецких источниках, повествующих о миссии архиепископа Адаль­
берта на Русь, содержится обвинение княгини Ольги в обмане и имита-
ции желания сделать Русь католическим государством. Однако Оттон I
Великий, который прислал архиепископа Магдебургского в Киев только
через два года после обращения княгини Ольги с такой просьбой, не
знал, что за это время ситуация на Руси сильно изменилась [79, с. 221].
 33
В 959 году умер император Константин Багрянородный. Новый визан-
тийский цесарь заключил «дружественный союз» с Древнерусским госу-
дарством. Поиск нового союзника для Руси стал уже неактуальной зада-
чей. Второй причиной провала на Руси в 961—962 годы миссии Адальберта
следует признать получение Оттоном I из рук папы римского титула им-
ператора Священной Римской империи германской нации. Византийская
империя, единственная христианская империя до 962 года, была раздо-
садована этим фактом. Древняя Русь в конфликте двух империй поддер-
жала Византию — традиционного, пусть и не очень надежного союзника.
Были и внутрирусские причины неудачи архиепископа Адальберта в Кие­
ве. Киевляне выступили против методов миссионерской деятельности
католического проповедника. Следует учитывать и изменения, произо-
шедшие в княжеской семье. В начале 960-х годов в источниках отмечает-
ся нарастание языческой реакции на Руси. Она была связана с «возмужа-
нием» не в физическом, а в политическом смысле ярого язычника князя
Святослава [58, стб. 108].
Еще одним важным аспектом, связанным с крещением княгини Ольги,
является вопрос о том, хотела и могла ли киевская правительница сде-
лать христианство государственной религией Древнерусского государ-
ства. Современная историография дает отрицательный ответ на этот во-
прос. Скудная и противоречивая информация источников не позволяет
сделать вывод о распространении христианства на Руси в период прав-
ления княгини Ольги вообще и после ее возвращения из Константинополя
в частности. В источниках определена роль княгини в этом процессе
следующим образом. Она либо «добрыми делами» способствовала укре-
плению православия в стране, либо рушила идолов и ставила на их ме-
сте церкви и кресты [58, стб. 63—64, 106; 19, с. 259, 277—279, 281]. Однако
ни одна их этих построек до нас не дошла. Историкам невозможно оце-
нить масштаб проделанной княгиней Ольгой работы по популяризации
православной религии в Древней Руси.

3.2. Поездка киевской княгини в Константинополь:

оценки отечественных историков
В современной историографии нельзя выделить некое единое направле-
ние в освещении или в трактовке исторических проблем, связанных
с крещением княгини Ольги в Константинополе. В исследовании темы
сегодня в большей степени прослеживается тенденция к выработке но-
вых взглядов, новых теорий относительно всех вышеупомянутых во-
просов вокруг проблемы крещения княгини.
34
Среди историков встречается мнение о том, что Ольга принимала кре-
щение как частное лицо, а не как правительница державы, глава госу-
дарства. И частный характер крещения княгини объясняет, почему она
держала это при себе [91, с. 58—59].
А. Ю. Карпов делал упор на мифологическую сторону вопроса. Но ис-
следователь затрагивал и социокультурные аспекты проблемы. Он по-
лагал, что, приняв крещение в Византии, княгиня Ольга склонялась
к тому, чтобы «активизировать уже идущий стихийно процесс христиа-
низации древнерусского общества¼». Однако социальная обстановка
еще не благоприятствовала реализации этих замыслов. Также исследо-
ватель видел положительное влияние установления княгиней Ольгой
системы погостов для распространения христианства на территории
Руси [22, с. 58].
Одной из крупнейших работ в современной отечественной историогра-
фии по проблеме религиозного самоопределения Древнерусского госу-
дарства является труд А. В. Назаренко. В книге делается упор на церков-
но-политические цели, которые преследовала княгиня Ольга во время
поездки в Византию в 957 году [41, с. 310].
Работы А. В. Назаренко представляют интерес тем, что в них привлека-
ются новые и пересматриваются уже известные источники. Благодаря
использованию филолого-исторических принципов и методов в иссле-
довании, о трудах историка можно говорить как о фундаментальных
в современной историографии [46].
Тенденцией исследований последнего времени стало то, что современ-
ные историки не ищут единства подходов к проблеме крещения княги-
ни Ольги. Они стремятся формулировать иные вопросы и не исследуют
отдельно проблему крещения конкретных представителей княжеской
власти в Древней Руси в дохристианский период.
Так, по-новому смотрел на проблему А. Г. Кузьмин. Он не рассматривал
вопрос, почему выбор княгини, затем ее внука пал на христианство.
Исследователя больше интересовала проблема затяжного характера
христианизации Руси [32, с. 48].
Любопытна в этом отношении работа А. В. Трофимова. Исследователь
полагал, что княгиня Ольга во время поездки в Константинополь не
смогла склонить императора к соглашению о династическом браке Свя­
то­слава с византийской царевной. Именно поэтому святая Ольга обра-
тила взоры на Запад. Церковь, с точки зрения А. Трофимова, была в то
 35
время едина. Историк высказал сомнения в том, что киевская прави-
тельница не могла знать о богословских различиях вероучения и о раз-
нице положения светского и духовного главы православного и католи-
ческого государства [89, с. 16—17].
По мнению М. Ю. Брайчевского, княгиня Ольга в своей политике руко-
водствовалась линией, выработанной еще ее мужем. Автор утверждал,
что князь Игорь не был ярым язычником, для которого христианская
вера была чужда. Князь как минимум отличался веротерпимостью. По
мнению М. Ю. Брайчевского, об этом свидетельствует договор с грека-
ми 944 года. В нем христиане и язычники фигурировали как равноправ-
ные субъекты [4, с. 97]. Более того, историк выдвинул предположение
о том, что Игорь сам принял крещение вместе с княгиней Ольгой еще
в 944 году. Отправка же посольства к Оттону I была вызвана тем, что
киевская правительница искала новых союзников Древнерусского госу-
дарства в сфере политики и идеологии [4, с. 108—115].
По-настоящему новаторским, но не бесспорным трудом можно назвать
работу А. С. Королева «Загадки первых русских князей». Историк под-
робно с разных позиций рассмотрел вопрос крещения княгини Ольги.
Приведя противоречия в известной фактологии событий крещения
княгини, автор пришел к заключению о том, что в момент принятия
православия княгиня Ольга руководствовалась, прежде всего, полити-
ческими соображениями. Для Руси в середине X века был выгоден союз
с Византией, поэтому княгиня в конце концов выбрала православный
вариант христианства [26, с. 182].
Поскольку в «византийской» истории крещения Ольги есть слабые места,
в науке возникли альтернативные версии. Так, например, в XIX веке по-
явилась «болгарская» версия крещения Ольги. В одной из легенд говори-
лось о ее происхождении из болгарского княжеского рода, православного
по вероисповеданию. В российской историографии имеются также вер-
сии о том, что Ольга крестилась в Киеве у местных христиан [12].
Совершенно по-другому вопрос крещения княгини рассматривал Л. Н. Гу­
ми­лев. В отличающемся по стилю, жанру и методу от классических науч-
ных монографий труде «В поисках вымышленного царства» историк
в рамках общего обзора социально-политической ситуации затрагивал
проблему крещения княгини [13].
В этом вопросе его точка зрения отвечает устоявшемуся в отечествен-
ной историографии представлению: «Тяжелое положение молодого
Киевского княжества выправилось только к 957 г., когда Ольга восста-
36
новила союз с Византией, приняв крещение и став крестницей самого
императора Константина Багрянородного… Русь тяготилась сложив-
шейся ситуацией, искала союзников, и в 961 г. в Киев прибыл посол
Оттона I, архиепископ Адальберт. Он был принят княгиней Ольгой, но
его проповедь не имела успеха. Русь осталась в русле византийской по-
литики, тем более что интересы Киева и Константинополя совпадали»
[13, с. 85—86].
Итак, в современных исторических исследованиях по вопросу креще-
ния княгини Ольги продолжают появляться новые версии происходив-
ших событий. Однако в массе своей это не выработка новых теорий от-
носительно места и времени крещения. Современные историки по про-
блеме крещения киевской княгини Ольги пытаются определить мотивы
государственных деятелей и общую политическую и религиозную ситу-
ацию в Европе в середине X века.
При совершенной пестроте взглядов, концепций и методов можно выя-
вить некоторые общие закономерности. Для современных отечествен-
ных историков, затрагивающих вопросы крещения княгини Ольги,
больше не характерно рассмотрение ситуации с классовых позиций, как
это делали советские исследователи.
Сегодня большой упор делается на человеческий фактор, предположе-
ния относительно мотивов, психологию и личные интересы отдельных
исторических деятелей. Такого рода подходы приводят к плюрализму
исторических оценок. Ведь одно и то же действие может быть объяснено
совершенно различными мотивами [12, с. 11].
Но следует отметить, что, кроме выработки новых концепций на основе
уже имеющихся изученных источников, есть и серьезные исследования
с привлечением новых источников и междисциплинарного их анализа
и синтеза (А. В. Назаренко) [41—46].
 37
Зак лючение

Время развития Древнерусского государства до смерти киевского князя

Владимира в отечественной историографии принято считать периодом
становления Древней Руси. Политика первых киевских князей была на-
правлена на борьбу с местными князьями, основу власти которых со-
ставляли родоплеменные традиции, укрепление публичных основ сво-
ей власти и поиск политических, социальных и идеологических меха-
низмов сплочения разнородной массы восточнославянского, балтского,
финно-угорского и тюркского населения в единое Древнерусское госу-
дарство.
Правление княгини Ольги началось с подавления восстания древлян
в 945 году. Оформление идеологической основы киевской княжеской
власти произошло посредством ритуально-обрядовых актов мести пра-
вительницы за смерть мужа. Смысл этих действий легко прочитывался
славянами-язычниками. Киевская княгиня показала неотвратимость
наказания за проявление нелояльности и за покушение на священную
власть киевского князя.
Административно-финансовые и хозяйственные мероприятия княгини
Ольги были направлены на включение в Древнерусское государство
формально входивших в его состав северо-западных территорий, а так-
же на формирование новой системы управления отдаленными района-
ми Руси через систему погостов и постоянно курсировавших между
ними княжеских гонцов. В результате этих изменений удалось запу-
стить процесс сведения власти местных княжеских династий до уровня
решения внутриплеменных проблем. Изменения в системе налогообло-
жения позволили киевской княгине фактически избавиться от личного
участия в сборе дани и отказаться от процесса «ручного» управления
Древнерусским государством через систему полюдья. При этом проис-
ходило формирование великокняжеского домена как материального
выражения представления о родовой собственности киевских князей
на территории, входившие в состав Древней Руси.
Княгине Ольге пришлось заниматься и решением внешнеполитических
проблем Древнерусского государства. Не будучи способной организо-
вать и возглавить военный поход княжеской дружины, она должна была
искать варианты дипломатического урегулирования торговых и поли-
тических отношений с Византией. Личная встреча киевской правитель-
ницы и императора Константина Багрянородного была продиктована
38
не столько желанием княгини принять православие в Византийской
империи, сколько попыткой перевести отношения между двумя госу-
дарствами на новый, более высокий уровень. Провал переговоров, глав-
ной причиной которого было нежелание византийского цесаря признать
Древнерусское государство равным партнером, заставил княгиню Ольгу
искать союзника среди католических государств Европы. К принятию
христианства в любом его варианте в середине X века Русь еще была не
готова.
Советская историография продела огромную работу по разысканию,
осмыслению и интерпретации комплекса источников как российского,
так и иностранного происхождения. Однако, признавая Древнерусское
государство феодальным, историки в своих подходах и выводах оказа-
лись ограничены рамками этой концепции. Современные исследовате-
ли на основе междисциплинарных подходов, часто используя филоло-
го-исторические принципы, рассматривают не действия отдельных ки-
евских князей, а пытаются представить исторический процесс
становления и развития Древней Руси в целом.
К концу правления княгини Ольги Древнерусское государство выгляде-
ло более окрепшим и сложившимся: власть киевской правительницы
укрепилась, сепаратизм местных княжеских фамилий был поставлен
под контроль, стала формироваться новая система управления государ-
ством, в отношениях с которым были заинтересованы ведущие державы
Европы.
 39
Список источников и литерат у ры

1. Ариньон, Ж.-П. Международные отношения в Киевской Руси в сере-

дине X в. и крещение княгини Ольги / Ж.-П. Ариньон // Византийский
временник. — Т. 41. — Москва : Наука, 1980. — С. 113—125.
2. Архитип Пространной Правды // Зимин А. А. Правда русская ; Ми­
нистерство юстиции РФ, Российская академия наук, Институт рос­
сийской истории, Федеральная архивная служба России, Российский
государственный архив древних актов. — Москва : Древлехранилище,
1999. — С. 63—381.
3. Афанасьев, Ю. И. Образ княгини Ольги в русских летописях /
Ю. И. Афа­­насьев // Псков. — 2013. — № 38. — С. 66.
4. Брайчевский, М. Ю. Утверждение христианства на Руси / М. Ю. Брай­
чевский ; Академия наук Украинской ССР ; Институт археологии. —
Киев : Наукова думка, 1989. — 295 с.
5. Виролайнен, М. Н. Загадки княгини Ольги (Исторические предания
об Олеге и Ольге в мифологическом контексте) / М. Н. Виролайнен //
Русское подвижничество / РАН ; научный совет по истории мировой
культуры ; редкол. Б. В. Раушенбах (отв. ред.) и др. — Москва : Наука,
1986. — С. 64—71.
6. Воронин, Н. Н. Древнерусские города / Н. Н. Воронин ; Академия наук
СССР. — Москва ; Ленинград : Издательство Академии наук СССР,
1945. — 170 с.
7. Воронин, Н. Н. К истории сельского поселения феодальной Руси. По­
гост, слобода, село, деревня / Н. Н. Воронин ; Государственная акаде-
мия истории материальной культуры им. Н. Я. Марра. — Ленинград :
Государственное социально-экономическое издательство, 1935. — 76 с.
8. Горский, А. А. Становление Руси / А. А. Горский // Преподавание исто-
рии в школе. — 2002. — № 1. — С. 30—38.
9. Греков, Б. Д. Киевская Русь / Б. Д. Греков ; отв. ред. Л. В. Черепнин, ред.
А. Ц. Мирзон. — Москва : Государственное издательство политиче-
ской литературы, 1953. — 568 с.
10. Греков, Б. Д. Крестьяне на Руси / Б. Д. Греков ; Академия наук СССР ;
Институт истории. — Кн. 1 : С древнейших времен до XVII века. — изд.
2-е, испр. и доп. — Москва : Издательство академии наук СССР, 1952. —
531 с.
11. Греков, Б. Д. Феодальные отношения в Киевском государстве /
Б. Д. Гре­ков ; Академия наук СССР ; Институт истории. — Москва ;
Ленинград : Издательство академии наук СССР, 1937. — 192 с.
40
12. Грязнова, О. А. Современная отечественная историография о пробле-
ме крещения Ольги: традиции и новаторство / О. А. Грязнова // Вест­
ник МГОУ. — Серия «История и политические науки». — 2014. —
№ 3. — С. 8—14.
13. Гумилев, Л. Н. В поисках вымышленного царства: история Централь­
ной Азии IX—XIII вв. / Л. Н. Гумилев. — Москва : Клышников, Комаров
и Ко: Лорис, 1992. — 319 с.
14. Данилова, Г. М. Проблемы генезиса феодализма у славян и германцев /
Г. М. Данилова. — Петрозаводск : Карелия, 1974. — 232 с.
15. Древнерусское государство: проблемы становления и развития (IX —
начало XI в.) / И. В. Шорохова. — Петрозаводск, 2015.
16. Завадская, С. В. Четвертая месть княгини Ольги в Повести времен-
ных лет и византийский хронограф / С. В. Завадская // Внешняя по-
литика Древней Руси : Юбилейные чтения, посвященные 70-летию со
дня рождения члена-корреспондента АН СССР В. Т. Пашуто : тезисы
докладов / Академия наук СССР ; Институт истории СССР. — Москва :
Наука, 1988. — С. 34—38.
17. Зимин, А. А. Правда русская / А. А. Зимин ; Министерство юстиции
РФ, Российская академия наук, Институт российской истории, Феде­
ральная архивная служба России, Российский государственный архив
древних актов. — Москва : Древлехранилище, 1999. — 424 с.
18. Иванов, С. А. Византийское миссионерство: Можно ли сделать из
«варвара» христианина? / С. А. Иванов ; Российская академия наук,
Институт славяноведения. — Москва : Языки славянской культуры,
2003. — 308 с.
19. Избранные жития русских святых, X—XV вв. / предисл. А. Карпова. —
Москва : Молодая гвардия, 1992. — 383 с.
20. Из «Степенной книги». Сказание о княгине Ольге // Памятники лите-
ратуры Древней Руси. Середина XVI века / вступ. статья Д. С. Лихачева ;
сост. и общая ред. Л. А. Дмитриева и Д. С. Лихачева. — Москва :
Художественная литература, 1985. — С. 248—288.
21. Карамзин, Н. М. История государства Российского / Н. М. Карамзин. —
Москва : Эксмо, 2012. — 1024 с.
22. Карпов, А. Ю. Княгиня Ольга / А. Ю. Карпов. — Москва : Молодая
гвардия, 2009. — 376 с.
23. Карпов, А. Ю. Язычество, христианство, двоеверие: религиозная
жизнь Древней Руси в IX—XI вв. / А. Ю. Карпов. — Санкт-Петербург :
Алетейя, 2008. — 186 с.
24. Ключевский, В. О. Русская история / В. О. Ключевский. — Москва :
Эксмо, 2007. — 912 с.
 41
25. Комарович, В. В. Культ рода и земли в княжеской среде XI—XII вв. /
В. В. Комарович // Труды Отдела древнерусской литературы / Академия
наук СССР ; Институт русской литературы (Пушкинский Дом) ; отв.
ред. Д. С. Лихачев. — Москва ; Ленинград : Издательство Академии
наук СССР, 1960. — Т. 16. — С. 84—105.
26. Королев, А. С. Административно-финансовая реформа княгини Оль­
ги в отечественной историографии / А. С. Королев // Наука и школа. —
2012. — № 6. — С. 162—166.
27. Королев, А. С. Загадки первых русских князей / А. С. Королев. — Мос­
ква : Вече, 2002. — 482 с.
28. Королев, А. С. История междукняжеских отношений на Руси в 40—70-е гг.
X в. / А. С. Королев. — Москва : Прометей, 2000. — 295 с.
29. Королев, А. С. К вопросу об устроительной деятельности княгини
Оль­ги / А. С. Королев // Наука и школа. — 2013. — № 5. — С. 176—179.
30. Королев, А. С. Политический строй Руси в конце X — начале XI в. /
А. С. Королев // Преподаватель XXI века. — 2013. — № 3. — С. 274—282.
31. Котляр, Н. Ф. Древняя Русь и Киев в летописных преданиях и леген-
дах / Н. Ф. Котляр ; отв. ред. П. П. Толочко. — Киев : Наукова думка,
1986. — 159 с.
32. Котляр, Н. Ф. Древнерусская государственность / Н. Ф. Котляр. —
Санкт-Петербург : Алетейя, 1998. — 443 с.
33. Кузьмин, А. Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа /
А. Г. Кузьмин. — Москва : Вече, 2003. — 112 с.
34. Кузьмин, А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания /
А. Г. Кузь­мин ; Московский государственный университет. — Москва :
Издательство МГУ, 1977. — 408 с.
35. Литаврин, Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX — начало XII в.)
/ Г. Г. Литаврин. — Санкт-Петербург : Алетейя, 2000. — 398 с.
36. Литаврин, Г. Г. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени кре-
щения княгини Ольги / Г. Г. Литаврин // Древнейшие государства на
территории СССР. Материалы и исследования / Академия наук СССР ;
Институт истории ; отв. ред. А. П. Новосельцев. — Москва : Наука,
1985. — С. 49—58.
37. Литаврин, Г. Г. О датировке посольства княгини Ольги в Констан­ти­
нополь / Г. Г. Литаврин // История СССР. — 1981. — № 5. — С. 173—183.
38. Литаврин, Г. Г. Русско-византийские связи в середине X в. / Г. Г. Ли­
таврин // Вопросы истории. — 1986. — № 6. — С. 41—52.
39. Лихачев, Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значе-
ние / Д. С. Лихачев ; Академия наук СССР ; Институт русской литера-
42
туры (Пушкинский Дом). — Москва ; Ленинград : Издательство
Академии наук СССР, 1947. — 492 с.
40. Мавродин, В. В. Образование древнерусского государства / В. В. Мав­
родин ; Ленинградский университет. — Ленинград : Издательство
Ленинградского университета, 1945. — 432 с.
41. Мельникова, Е. А. Начальные этапы урбанизации и становления госу-
дарства (На материале Древней Руси и Скандинавии) / Е. А. Мельникова,
В. Я. Петрухин // Древнейшие государства на территории СССР.
Материалы и исследования / Академия наук СССР ; Институт исто-
рии ; отв. ред. А. П. Новосельцев. — Москва : Наука, 1985. — С. 99—108.
42. Назаренко, А. В. Древняя Русь на международных путях : Междис­ци­
плинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX—
XII вв. / А. В. Назаренко. — Москва : Языки русской культуры, 2001. —
780 с.
43. Назаренко, А. В. Еще раз о дате поездки княгини Ольги в Констан­
тинополь: источниковедческие заметки / А. В. Назаренко // Древнейшие
государства Восточной Европы : Материалы и исследования, 1992—
1993 гг. / Российская академия наук ; Институт российской истории ;
отв. ред. А. П. Новосельцев. — Москва : Наука, 1995. — С. 154—168.
44. Назаренко, А. В. Когда же княгиня Ольга ездила в Константинополь?
/ А. В. Назаренко // Византийский временник. — Т. 50. — Москва :
Наука, 1989. — С. 66—83.
45. Назаренко, А. В. Некоторые соображения о договоре Руси с греками
944 г. в связи с политической структурой Древнерусского государства
/ А. В. Назаренко // Восточная Европа в древности и Средневековье.
Политическая структура Древнерусского государства : тез. докл. VIII
Чтения памяти В. Т. Пашуто (Москва, 17—19 апр. 1996 г.) ; [редкол.:
Е. А. Мельникова (отв. ред.) и др.]. — Москва : ИРИ, 1996. — С. 58—64.
46. Назаренко, А. В. Попытки крещения Руси при княгине Ольге в кон-
тексте международных отношений 60-х годов X в. / А. В. Назаренко //
Церковь, общество и государство в феодальной России / под ред.
А. И. Клибанова. — Москва : Наука, 1990. — С. 24—40.
47. Назаренко, А. В. Русь и Германия в X—XI вв. / А. В. Назаренко //
Древнейшие государства Восточной Европы : материалы и исследова-
ния, 1991 г. / Российская академия наук ; Институт российской исто-
рии ; отв. ред. А. П. Новосельцев. — Москва, 1994. — С. 5—139.
48. Насонов, А. Н. История русского летописания XI—XVII вв. Очерки
и исследования / А. Н. Насонов ; отв. ред. Б. А. Рыбаков. — Москва :
Наука, 1969. — 455 с.
49. Никитин, А. Л. Ольга? Елена? Эльга? / А. Л. Никитин // Наука и рели-
гия. — 1991. — № 11. — С. 20—23.
 43
50. Никитин, А. Л. Основания русской истории: Мифологемы и факты /
А. Л. Никитин. — Москва : Аграф, 2001. — 766 с.
51. Никольский, С. Л. Женщины и кровная месть. По материалам Древней
Руси и Скандинавии / С. Л. Никольский // Восточная Европа в древ-
ности и Средневековье. Политическая структура Древнерусского го-
сударства. VIII чтения памяти члена-корреспондента АН СССР
В. Т. Пашуто (Москва, 17—19 апр. 1996 г.) ; [редкол.: Е. А. Мельникова
(отв. ред.) и др.]. — Москва : ИРИ, 1996. — С. 52—78.
52. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Ака­де­
мия наук СССР ; Институт истории ; подгот. А. Н. Насонов. — Москва ;
Ленинград : Издательство Академии наук СССР, 1950. — 565 с.
53. Новосельцев, А. П. Принятие христианства древнерусским государ-
ством как закономерное явление эпохи / А. П. Новосельцев // История
СССР. — 1988. — № 4. — С. 97—122.
54. Оболенский, Д. К. К вопросу о путешествии русской княгини Ольги
в Константинополь в 957 году / Д. К. Оболенский // Проблемы изуче-
ния культурного наследия : сборник статей, посвященных 75-летию
Д. С. Лихачева / отв. ред. В. Г. Степанов ; Академия наук СССР ;
Научный совет по истории мировой культуры. — Москва : Наука,
1985. — С. 36—47.
55. Петров, И. В. Государство и право Древней Руси (750—980 гг.) /
И. В. Петров. — Санкт-Петербург : Издательство Михайлова В. А.,
2003. — 416 с.
56. Платонова, Н. И. Древнерусские погосты — новая старая проблема /
Н. И. Платонова // Древнейшие государства Восточной Европы. 2010:
Предпосылки и пути образования Древнерусского государства / отв.
ред. сер. Е. А. Мельникова ; Институт всеобщей истории РАН. — Мос­
ква : Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2012. — С. 328—
388.
57. Повесть временных лет / подгот. текста, пер., ст. и коммент. Д. С. Лиха­
чева ; под ред. В. П. Адриановой-Перетц ; Российская академия наук. —
изд. 2-е, испр. и доп. — Санкт-Петербург : Наука, 1999. — 668 с.
58. Полевой, Н. А. История русского народа / Н. А. Полевой. — Москва :
Вече, 2006. — 587 с.
59. Полное собрание русских летописей / под ред. Б. Н. Клосса. — Т. 1 :
Лаврентьевская летопись. — Вып. 2. — Москва : Языки русской куль-
туры, 1997. — 496 с.
60. Полное собрание русских летописей / под ред. Б. Н. Клосса. — Т. 2 :
Ипатьевская летопись. — Москва : Языки русской культуры, 1998. —
648 с.
44
61. Полное собрание русских летописей / подгот. текста С. Н. Кистерева
и Л. А. Тимошиной, предисл. Б. М. Клосса. — Т. 6. — Вып. 1 : Софийская
первая летопись старшего извода. — Москва : Языки русской культу-
ры, 2000. — 320 с.
62. Полное собрание русских летописей. — Т. 7 : Летопись по Воскре­
сенскому списку. — Репринт. — Москва : Языки русской культуры,
2001. — 345 с.
63. Полное собрание русских летописей / предисл. Б. М. Клосса. — Т. 9 :
Летописный сборник, именуемый Патриаршей, или Никоновской, лето-
писью. — Репринт. — Москва : Языки русской культуры, 2000. — 256 с.
64. Полное собрание русских летописей / предисл. Б. М. Клосса. — Т. 15 :
Рогожский летописец. Тверской сборник. — Репринт. — Москва :
Языки русской культуры, 2000. — 540 с.
65. Полное собрание русских летописей / предисл. Б. М. Клосса. — Т. 16 :
Летописный сборник, именуемый Летописью Авраамки. — Репринт. —
Москва : Языки русской культуры, 2000. — 68 с.
66. Полное собрание русских летописей. — Т. 34 : Московский летопи-
сец. — Москва : Наука, 1978. — 304 с.
67. Полное собрание русских летописей / изд. подгот. М. Д. Приселковым. —
Т. 38 : Радзивиловская летопись. — Ленинград : Наука, 1989. — 177 с.
68. Полное собрание русских летописей / предисл. Б. М. Клосса. — Т. 41 :
Летописец Переславля Суздальского (летописец русских царей). —
Москва : Археографический центр, 1995. — 184 с.
69. Пресняков, А. Е. Княжое право в Древней Руси. Лекции по русской
истории. Киевская Русь / А. Е. Пресняков ; Российская академия наук ;
подготовка текста, ст. и примеч. М. Б. Свердлова. — Москва : Наука,
1993. — 635 с.
70. Пропп, В. Я. Исторические корни волшебной сказки / В. Я. Пропп. —
Москва : Книга по требованию, 2013. — 333 с.
71. Пчелов, Е. В. Генеалогия древнерусских князей IX — начала XI в. /
Е. В. Пчелов ; Российский государственный гуманитарный универси-
тет. — Москва : Издательство «РГГУ», 2001. — 264 с.
72. Пчелов, Е. В. Рюриковичи. История династии / Е. В. Пчелов. — Москва :
ОЛМА-ПРЕСС, 20004. — 479 с.
73. Рапов, О. М. Княжеские владения на Руси в X — первой половине
XIII в. / О. М. Рапов ; Московский университет. — Москва : Издатель­
ство Московского университета, 1977. — 264 с.
74. Рыбаков, Б. А. Киевская Русь и русские княжества в XII—XIII вв. /
Б. А. Рыбаков. — Москва : Наука, 1993. — 592 с.
 45
75. Рыбаков, Б. А. Рождение Руси / Б. А. Рыбаков. — Москва : «АиФ
Принт», 2003. — 447 с.
76. Рыбаков, Б. А. Смерды / Б. А. Рыбаков // История СССР. — 1979. —
№ 2. — С. 36—57.
77. Рыдзевская, Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX—XIV вв. (матери-
алы и исследования) / Е. А. Рыдзевская // Древнейшие государства на
территории СССР. Материалы и исследования, 1978 г. / отв. ред.
В. Т. Па­ш уто. — Москва : Наука, 1978. — 240 с.
78. Сахаров, А. Н. Дипломатия княгини Ольги / А. Н. Сахаров // Вопросы
истории. — 1979. — № 10. — С. 25—51.
79. Свердлов, М. Б. Генезис и структура феодального общества в Древней
Руси / М. Б. Свердлов ; Академия наук СССР ; Институт истории СССР,
Ленинградское отделение. — Ленинград : Наука, 1983. — 239 с.
80. Свердлов, М. Б. Латиноязычные источники по истории Древней Руси.
Германия. Середина XII — середина XIII в. / М. Б. Свердлов. — Москва ;
Ленинград, 1989. — 469 с.
81. Соловьев, С. М. Сочинения : в 2 т. / С. М. Соловьев. — Москва : Мысль,
1988. — Т. 1. — 895 с.
82. Стефанович, П. С. Клятва по русско-византийским договорам X в. /
П. С. Стефанович // Древнейшие государства Восточной Европы : ма-
териалы и исследования / Рос. акад. наук, Ин-т рос. истории ; отв. ред.
И. Г. Коновалова ; отв. ред. сер. Е. А. Мельникова. — Москва : Наука,
2004. — С. 383—403.
83. Стефанович, П. С. Кого представляли послы «от рода рускаго» в дого-
воре Руси с греками 944 г.? / П. С. Стефанович // Древняя Русь. Вопросы
медиевистики. — 2011. — № 3. — Ч. 2 (сентябрь). — С. 109—110;
84. Стефанович, П. С. Правящая верхушка Руси по русско-византийским
договорам X в. / П. С. Стефанович // Труды Института российской
исто­рии / Рос. акад. наук, Ин-т рос. истории. [отв. ред. Ю. А. Петров;
ред.-координатор Е. Н. Рудая]. — 2013. — Вып. 11. — С. 18—61.
85. Татищев, В. Н. Собрание сочинений : в 8 т. / В. Н. Татищев. — Т. 1 :
История Российская. — Москва ; Ленинград : Наука, 1962. — 499 с.
86. Творогов, О. В. Повесть временных лет и Начальный свод: текстологи-
ческие комментарии / О. В. Творогов // Труды Отдела Древнерусской
литературы / Академия наук СССР ; Институт русской литературы
(Пушкинский Дом) ; отв. ред. Д. С. Лихачев. — Ленинград : Наука,
Ленинградское отделение, 1976. — Т. 30. — С. 3—27.
87. Тихомиров, М. Н. Малоизвестные летописные памятники / М. Н. Ти­
хо­миров // Исторический архив. — Кн. 7. — Москва, 1951. — С. 217—
236.
46
88. Тихомиров, М. Н. Ольга / М. Н. Тихомиров // Рукописное наследие ака-
демика М. Н. Тихомирова в Архиве Академии наук СССР: Научное
описание / сост. И. П. Староверова ; под ред. Б. В. Левшина и О. С. Шмид­
та. — Москва : Наука, 1974. — С. 159—161.
89. Толочко, П. П. Древняя Русь. Очерк социально-политической истории
/ П. П. Толочко ; Академия наук Украинской ССР ; Институт исто-
рии. — Киев : Наукова думка, 1987. — 250 с.
90. Трофимов, А. Святые жены Руси / А. Трофимов. — Москва : Храм
Рождества Пресвятой Богородицы в селе Поярково, Энциклопедия
российских деревень, 1993. — 240 с.
91. Фроянов, И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической исто-
рии / И. Я. Фроянов ; отв. ред. В. В. Мавродин ; Ленинградский госу-
дарственный университет. — Ленинград : Ленинградский универси-
тет, 1980. — 245 с.
92. Фроянов, И. Я. Начало христианства на Руси / И. Я. Фроянов. —
Ижевск : Удмуртский университет, 2003. — 276 с.
93. Черепнин, Л. В. Общественно-политические отношения в Древней
Руси и Русская Правда / Л. В. Черепнин // Древнерусское государство
и его международное значение / А. П. Новосельцев и др. ; отв. ред.
Л. В. Черепнин ; Академия наук СССР ; Институт истории. — Москва :
Наука, 1965. — С. 128—278.
94. Шайкин, А. А. История и сказка в «Повести временных лет» / А. А. Шай­
кин // Труды Отдела древнерусской литературы / Российская академия
наук ; Институт русской литературы (Пушкинский Дом) ; отв. ред.
О. В. Творогов. — Санкт-Петербург : Дмитрий Буланин, 2006. — Т. 57. —
С. 60—79.
95. Шахматов, А. А. Разыскания о русских летописях / А. А. Шахматов. —
Москва : «Кучково поле», «Академический проект», 2001. — 375 с.
96. Шинаков, Е. А. Образование древнерусского государства: сравнитель-
но-исторический аспект / Е. А. Шинаков ; Брянский государственный
университет. — Брянск : Издательство Брянского государственного
университета, 2002. — 488 с.
97. Шрамм, Г. Роль города Коростеня в ранней истории Руси. Этимо­
логические подходы к историческим проблемам / Г. Шрамм // Древ­
нейшие государства Восточной Европы. 1999. Восточная и Север­ная
Европа в Средневековье / отв. ред. Г. В. Глазырина ; Российская акаде-
мия наук ; Институт всеобщей истории. — Москва : Издательская
фирма «Восточная литература», РАН, 2001. — С. 255—263.
98. Юшков, С. В. Общественно-политический строй и право Киевского
государства / С. В. Юшков ; Всесоюзный институт юридических наук ;
 47
Министерство юстиции СССР. — Москва : Государственное издатель-
ство юридической литературы, 1949. — 543 с.
99. Юшков, С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси /
С. В. Юшков ; Академия наук СССР ; Институт истории. — Москва ;
Ленинград : Издательство Академии наук СССР, 1939. — 254 с.
100. Юшков, С. В. Эволюция дани в феодальную ренту в Киевском госу-
дарстве IX—X вв. / С. В. Юшков // Историк-марксист. — 1936. — № 6. —
С. 126—142.
101. Янин, В. Л. Княгиня Ольга и проблема становления Новгорода /
В. Л. Янин // Древности Пскова. Археология, история, архитектура.
К юбилею И. К. Лабутиной : сборник статей. — Псков, 1999. — С. 22—25.
102. Янин, В. Л. У истоков новгородской государственности / В. Л. Янин. —
Великий Новгород : Издательство НовГУ им. Ярослава Мудрого,
2001. — 152 с.
 Учебное издание

Древнерусское государство в середине X века:

правление княгини Ольги

Учебное пособие для обучающихся по направлению

подготовки бакалавриата «Педагогическое образование»
(профили «История» и «Обществознание»)

Автор-составитель:
Шорохова Ирина Викторовна

Редактор Т. А. Каракан
Художественный редактор О. В. Черняков

Подписано в печать 20.04.2018. Формат 60×84 1/16.

Бумага офсетная. Уч.-изд. л. 1,5. Тираж 100 экз. Изд. № 15
Федеральное государственное бюджетное
образовательное учреждение высшего образования
ПЕТРОЗАВОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Отпечатано в типографии Издательства ПетрГУ

185910, г. Петрозаводск, пр. Ленина, 33