Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
(1)
12
Если так, то как мы можем прийти к какому-либо общему
знаменателю касательно определения термина «тантризм»?
Подобно индуизму, «тантризм» включает множество групп,
традиций и текстов, содержащих некоторые общие элементы,
особенно относящиеся к сфере ритуала, и имеющие некоторые
общие верования и представления; совокупность этих элементов
или верований позволяет некоторым образом отличить
тантрический индуизм от нетантрического. Следовательно, мы
сталкиваемся с проблемой неопределенности границ тантризма, с
его неуловимой природой, если мы изучим его исчерпывающе, с
его явной способностью повсюду проникать. Если он
всепроникающ, то не теряется ли этим его идентичность как
какого-то особого явления? Следовательно, если мы хотим
сохранить представление о тантризме как о чем-то целом, мы
должны принять его в качестве чего-то особого и в достаточной
мере доступного различению, несмотря на неопределенность его
границ. В таком случае мы можем рассматривать как тантрические
только те группы или тексты, где возможно отыскать основные
составляющие элементы тантры, упомянутые выше.
Это ограничит категорию тантризма немногими группами и
текстами, в основном, принадлежащими к шиваитским и
шактистским течениям, имеющим в качестве основания капалику, к
некоторым натхам, сахаджия-вайшнавам и, конечно, явно
тантрическим формам буддизма махаяны. В таком «хардкор»
тантризме мы обнаруживаем систему предписаний (часто по сути
нарушающих общепринятые нормы), которым придают смысл
13
более или менее энергийно ориентированные представления о
человеке и космосе, систему, где энергией возможно
манипулировать, где соответствие макро- и микрокосма играет
существенную роль. Итак, есть обычно высокая степень
эзотеричности (чем больше эзотеричности, тем больше Тантры)
наряду с особым типом пантеона (не обязательно
дифференцированного по половому признаку) и особый и очень
разработанный ритуал. Вне этого определения может существовать
варьирующееся количество и соразмерность тантрических черт, но
это не тантризм как таковой.
Подпадает ли панчаратра под подобное определение?
Возможно, если речь идет о более старых самхитах и Лакшми-
тантре, конечно, так как на них оказал сильное влияние шиваизм.
Но мы не можем включить в эту категорию кашмирских
панчаратринов, которые настаивали на том, что они составляют
ведийскую шакху, ни более поздних шри-вайшнавов. Но как много
направлений шиваизма мы можем включить сюда, за исключением
бхайрава-агам? Является ли агамическая шайва-сиддханта
действительно тантрической? Да, это так, но в основном благодаря
своему ритуальному аспекту и потому что это есть саманья-шастра
последователей бхайрава-агам. Что же касается современной
«ведантизированной» шривидьи в Южной Индии, чья парампара
возводится к Шанкарачарье и чьи тантрические черты были
сглажены, чтобы сделать ее более подходящей для ортодоксальных
брахманских кругов, ее едва ли можно назвать тантрической.
14
Другой подход к тантризму и к определению этого термина
мог бы сделать акцент на его ритуальном аспекте, не упуская
целиком из вида идеологической стороны, но подчиняя ее ритуалу.
Следовало бы подчеркнуть особую и разнообразную природу
ритуала и его связь с теорией и практикой, касающихся энергии
слова (мантрами и т.д.). Ритуал также включает манипуляцию
энергией и модель, которая соединяет утверждение тождества или
слияния почитателя с почитаемым объектом (nādevo devam arcayet)
с набором подношений и выражением почтения (upacāra) божеству,
которое рассматривается в качестве высокочтимого гостя. Важно
указать на то, что подобные ритуалы подразумевают усердное
задействование тела, ума и речи почитателя, совершающего этот
ритуал.
Главное достоинство преимущественно ритуального подхода
к определению тантризма заключается в том, что он применим в
равной степени и к индуистскому и к буддистскому тантризму, и
что его можно использовать не только в отношении индийского,
гималайского и тибетского, но также и китайского буддизма.
Отрицательная его сторона состоит в том, что ритуал не
тождественен культу. Он включает и прочие аспекты жизни
тантрического адепта и религиозные практики. Более того,
тантрические и нетантрические обряды часто не только
совершаются одним и тем же лицом (в различных обстоятельствах),
но также иногда во время одного и того же ритуала. Следовательно,
мы не можем ограничиваться ритуальным подходом к тантризму.
Но разве мы не сталкиваемся с морем проблем только из-за того,
15
что хотим дать определение чему-то, что существует
исключительно в наших умах? Изобретя термин «тантризм», мы
хотим, чтобы он обозначал нечто специфическое.
Те люди в Индии или где-либо еще, чья религиозная практика
носила тантрический характер, никогда не использовали термина
«тантризм» и не придавали слову «тантрический» того же
значения, что и мы. Некоторые даже не обозначали себя как
tāntrika. Они просто верили и совершали практики, которые были
распространены в их время среди членов социальных групп, к
которым они принадлежали. Что представляли собой эти верования
и практики? Просто они были различными формами, воспринятыми
индуизмом и буддизмом, претерпевшими развитие на протяжении
столетий, в основном под влиянием индийской, тибетской и
китайской среды и/или под влиянием процесса внутренней
трансформации. Тантризм, таким образом, представляет собой
различные формы, воспринятые с ходом времени крупными
направлениями индуизма и буддизма. Находясь в зависимом
состоянии от фона, источника и местных влияний, эволюция его
была в большей или меньшей степени отмечена отрицанием
обрядов и представлений, характерных для ортодоксальной
индуистской традиции; она включала более или менее локальные
автохтонные культы и верования, местные религиозные обычаи и
другие практики. Все это нашло свое отражение в более или менее
«тантрическом» характере различных групп. Но, как бы то ни было,
смущающая нас многоликость Тантры может быть ничем другим,
как некоторым из тех путей, на которых индуизм или буддизм
16
понимается и практикуется индийцами, тибетцами и китайцами на
протяжении последних двух тысячелетий. Эти разнообразные
религиозные формы мы можем называть тантрическими, чтобы
отличать их от более древних или прочих форм тех же самых
религий, но мы не должны пытаться объединить их в особую
религиозную целостность, придумав для нее название «тантризм»,
целостность, которой как таковой никогда не существовало.
Таким образом, нам бы следовало избавиться от термина
«тантризм», которому весьма трудно дать определение. Но разве
такое избавление возможно? Я не уверен. Боюсь, что мы все еще
будем должны искать решение проблемы, связанной с этим
термином.
Примечания
17