Сергей Олегович Прокофьев

Лекция на Конференции в городе Ульм, 9 мая 2008 года

Подготовка шестой культурной эпохи и духовные задачи

современности

Мне доставляет особенно большую радость здесь, в Средней Европе, однажды

иметь возможность говорить на моем родном языке.
Я хотел бы начать эту лекцию со «Сказки» Гёте. И мне кажется, что говорить об этой
«Сказке» очень правомерно по целому ряду причин. Во-первых, потому что мы все здесь
находимся в Средней Европе, то есть той части Европы, где эта «Сказка» Гёте родилась. И
потом, эта сказка с двух точек зрения особенно важна для нашей сегодняшней
конференции, для всех нас, с одной стороны, как антропософов, а с другой стороны, как
представителей Средней и Восточной Европы.
Дело в том, что, с одной стороны, в этой сказке выразилось нечто, глубочайшим
образом связанное со сверхчувственным, с небесным становлением самой
Антропософии. Вы все, конечно, знаете из «кармических» лекций Рудольфа Штайнера,
которые он прочёл в самом конце своей жизни, что в этой «Сказке» Гёте нашло своё
земное, можно сказать, немного сказочное отражение одно совершенно реальное
событие сверхчувственного мира. Событие, связанное с деятельностью в
сверхчувственном мире архангела Михаила. Событие, связанное с духовным,
сверхчувственным подготовлением Антропософии ещё не здесь, на Земле, но в
сверхчувственном мире. Вы все знаете, что на рубеже XVIII и XIX веков в ближайшем к
Земле сверхчувственном мире произошёл так называемый сверхчувственный культ под
водительством архангела Михаила. Тот сверхчувственный культ, в котором в мощных
космических имагинациях в духовном мире, в мире, ближайшем к земному, была небесно
подготовлена Антропософия, подготовлено то течение духовного развития, которое затем,
в XX веке, стало на Земле Антропософией. Поэтому «Сказка» Гёте, с этой точки зрения,
имеет отношение ко всем антропософам, имеет отношение к становлению самой
Антропософии.
И второе, благодаря чему эта «Сказка» имеет особое отношение к
взаимоотношению именно Средней и Восточной Европы, это указание Рудольфа

1
Штайнера на то, что, если мы хотим правильно понять главного героя этой сказки —
Принца, — если мы хотим понять его душевный склад, его миссию и те проблемы, с
которыми он сталкивается на протяжении этой сказки, то, рассматривая фигуру Принца,
мы должны мыслить себе при этом представителя Восточной Европы, славянского
человека. Благодаря этому, вся эта «Сказка» приобретает для нас особый смысл. Конечно,
когда мы в таком смысле пытаемся эту сказку понять, то нам надо иметь в виду, что
«Сказка о Зелёной Змее и Прекрасной Лилии» Гёте, особенно как оккультная сказка, имеет
множество уровней понимания и истолкования. Поэтому, когда мы говорим об этой
сказке в таком ключе, мы имеем в виду определённый аспект её понимания. Но этот
аспект основывается на духовных исследованиях Рудольфа Штайнера, который
определённо говорит в одной из своих лекций, что мы сможем понять Принца и «Сказки»,
если мы, думая о нём, будем представлять себе именно славянского человека.
И мы видим, как этот Принц несёт в себе важную общечеловеческую миссию. Он
должен проложить путь от человека к его высшему началу, к тому высшему началу в
человеке, которое в сказке символизируется Прекрасной Лилией. Иными словами, задача
Принца заключается в том, чтобы проложить путь, построить мост между физическим
миром и духовным миром. Или же, если мы обратимся к этой задаче и рассмотрим её
больше в духовно-историческом контексте, мы должны будем сказать, что задача Принца
— построить мост между пятой послеатлантической культурной эпохой и шестой
культурной эпохой. Ибо мы знаем, что шестая эпоха будет ясновидческой эпохой. Это
будет эпоха, когда человечество в полном сознании будет переживать духовный мир.
Поэтому мост, который должен быть построен в этой сказке между двумя мирами, между
миром физическим и миром духовным, в то же самое время является мостом между
двумя культурными эпохами — между пятой эпохой, в которой мы все сейчас живём, и
которая, как мы знаем, продлится ещё полторы тысячи лет, и шестой культурной эпохой,
когда с Востока Европы, из славянских областей Европы должен будет низойти новый
духовный импульс, должны будут быть заложены семена новой человеческой
спиритуальной культуры.
Но прежде чем это сможет случиться, мы видим, как Принц должен пройти через
целый ряд испытаний. И мы видим, как Принц, прежде всего, не обладает одной
особенностью, которая очень важна именно для его ситуации. Он не даёт себе
возможности созреть. Мы уже сегодня слышали (из лекции Йорга Дайса — прим. ред.),
как важно для правильного формирования общины, как важно для создания общины

2
Пятидесятницы пройти именно через процесс созревания. И мы все знаем, например, из
книги «Как достигнуть познания высших миров?», какую роль играет на современном пути
ученичества именно это качество ожидания, качество терпения. Но, естественно, не
пассивного ожидания, а активного ожидания, наполненного постоянной внутренней
работой человека над самим собой. И мы как раз видим, как в начале «Сказки» именно
этого качества Принц в себе не находит. Он хочет, как бы, одним прыжком перепрыгнуть
несколько ступеней, он не желает ждать внутренней зрелости. Он желает соединиться с
Принцессой таким, каким он является до своего посвящения, так сказать, до того, как он
сделался учеником Старика с лампой.
Старец с лампой — это представитель духовного знания. Сегодня мы могли бы
сказать: он представитель духовной науки, представитель посвящения, которое
проистекает из Средней Европы. Ибо мы знаем, что Антропософия как духовная наука,
была как раз основана, произошла из Средней Европы. Поэтому Юноша-Принц должен
сначала стать как бы учеником Старца с лампой. Он должен от этого Старца кое-чему
научиться, прежде чем он может осмелиться соединиться со своим высшим началом,
соединиться с Прекрасной Лилией. Но, как мы видим, он не желает ждать, он вначале не
желает учиться. Он пытается сам от себя, без соответствующего духовного знания, без
соответствующей подготовки, а главное — без действительного преобразования своего
собственного существа соединиться с Лилией. И мы знаем, чем это кончается — он падает
без чувств, он парализован, и он находится в смертельной опасности.
Но что происходит дальше, когда Принц — можно сказать, будущее человечества —
находится в этой смертельной опасности? Тогда вдруг объединяются вокруг него все
дотоле разрозненные силы, можно сказать, душевные силы. Они соединяются вокруг «Я»-
принципа, который находится здесь в опасности. И здесь возникает зачаток новой общины
Пятидесятницы. И на это как раз очень ясным образом намекает Гёте, который говорит о
том, что сначала все начинают говорить на своём языке — каждый начинает высказывать
то, что наполняет его душу, свой идеал, свою цель. И постепенно эта разноголосица
превращается в дружный хор, и постепенно возникает процессия, где все эти различные
устремления многих воль объединяются и направляются к единой цели. Но этим мы
охарактеризовали внутреннее развитие.
Внутреннего развития, однако, недостаточно. Должна быть достигнута
определённая цель и во внешнем мире, должны измениться условия развития.
Подземный храм должен стать храмом надземным. То, что было местом собрания,

3
местом объединения только высоких посвящённых, этот храм должен выступить на
поверхности земли и открыть свои врата всем людям. И чтобы это произошло, должна
быть осуществлена жертва, жертва, связанная с четвёртой тайной, с тайной любви,
которая является целью всего земного развития. Как мы знаем, эта жертва приносится
Зелёной Змеёй. Благодаря этой жертве храм новых мистерий может стать доступен всем
людям на поверхности земли. И «Сказка» завершается посвящением Юноши,
посвящением, которое даёт ему возможность в полном сознании теперь соединиться с
Лилией, соединиться со своим высшим началом.
Это посвящение производится тремя королями, которые, согласно Рудольфу
Штайнеру, представляют собой троичный, трехчленный организм Европы. Это три короля:
король Мудрости, король Красоты и король Силы. Король Мудрости связан с задачами
Восточной Европы, которая изначально искала пути постижения высшей Небесной
Мудрости. Красота является задачей Средней Европы, потому что, как это знали уже
греки, красота возникает лишь там, где противоположности приводятся к равновесию. И,
наконец, с Запада должна прийти сила: сила, которая в духовном смысле управляет и
одухотворяет саму материю. И Юноша, как представитель шестой культурной эпохи,
должен вобрать в себя лучшие плоды Восточной, Средней и Западной Европы. Потому
что, если хоть что-то в его посвящении будет отсутствовать, то шестая культурная эпоха не
сможет начаться так, как она должна начаться. Позже мы ещё вернёмся к образам этой
сказки.
А теперь обратимся к Европе как к цельному и одновременно трёхчленному
организму, организму, в котором действуют духи народов — высокие существа,
принадлежащие к рангу Архангелов, которые руководят в Европе различными народами.
Так же, как отдельный человек ведом своим Ангелом-хранителем, так же и каждый народ
ведом высоким существом, принадлежащим к рангу Архангелов, которое ведёт этот народ
на протяжении его развития. Но если мы посмотрим, с точки зрения сообщений Рудольфа
Штайнера, на то, как народы Европы ведутся своими Архангелами, то мы сможем
различить троякую форму такого водительства. С одной формой мы встречаемся в
западноевропейских странах, с другой формой — в Средней Европе, и с третьей формой
— на Востоке Европы.
На западе Европы водительство народов со стороны их Архангелов происходит
таким образом, что в определённый момент исторического становления этих народов,
Архангел соединяется со своим народом. Можно, в определённом смысле, даже говорить

4
о душевно-духовном воплощении архангела в среде своего народа, благодаря чему этот
Архангел может непосредственно действовать, инспирировать «Я» тех людей, которые
составляют соответствующий народ. И, в результате этого, культура и историческое
развитие этого народа всё больше и больше соответствуют именно характеру
деятельности и внутреннему строю Архангела, который этот народ ведёт. Рудольф
Штайнер даже указывает на определённые даты в историческом развитии западных
народов, когда такое воплощение Архангела имело место.
Например, в итальянский народ Архангел воплотился приблизительно в 1550 году,
то есть в то время, когда в Италии закончилась эпоха Ренессанса. Дело в том, что, если мы
поближе знакомимся с эпохой Ренессанса, мы увидим, что это было искусство
общеевропейского направления. А затем, приблизительно в середине XVI столетия, в
разных областях Италии начинает возникать уже национальное искусство. Когда,
например, в живописи мы сразу можем различать национальные школы: писалась ли
картина в Риме, или она писалась в Венеции. То есть выступает совершенно иной элемент
в развитии культуры и искусства. С французским народом Архангел соединяется около
1600 года, а с английским народом – около 1650 года. Однажды соединившись со своим
народом, этот народный Архангел остаётся соединённым с ним и поныне, и будет
находиться в связи с ним вплоть до того момента, когда этот народ завершит свою миссию
в развитии человечества.
Совсем иначе обстоит дело со Средней Европой. Здесь Рудольф Штайнер указывает
на определённую закономерность, ритмичность деятельности народного духа, который в
определённые периоды времени соединяется со своим народом, а затем отдаляется от
него и восходит в духовные выси, предоставляя развитие народа самому себе. И Рудольф
Штайнер указывает в прошлом на три периода, каждый из них длится примерно по
одному столетию, когда среднеевропейский Архангел уже трижды был соединён со своим
народом. И очень интересно вкратце обратиться к этим трём периодам.
Первый период относится примерно к VI-VII столетию нашей эры. Это время, когда
германские племена являются ещё языческими племенами, и когда среднеевропейский
Архангел начинает их готовить к принятию христианства. И он готовит их к принятию
христианства ещё из древних мистерий, через таких посвящённых, каковым, например,
являлся Зигфрид. Какова была задача такого посвящённого, как Зигфрид, в кругу
германских племён? Его задача была — усилить в этих племенах импульс «Я» и в то же
время указать, что люди, в которых усиливается импульс «Я», особенно драматичным

5
образом начинают переживать свою смертность. То есть, с одной стороны, человек
охватывает в себе своё «Я», и одновременно он постигает, что самое ценное, что он в себе
осознал, является в нём смертным. И поэтому из этого очень трагичного посвящения,
которое мы видим и в судьбе самого Зигфрида, Зигфрид фактически готовит германские
народы к тому, чтобы они могли поставить для себя всемирно-исторический вопрос:
каким образом можно оставаться человеком «Я» и не умереть? Мы также можем
сформулировать этот вопрос иначе: как можно достигнуть уже на Земле переживания
бессмертия в человеческом «Я», в том человеческом «Я», которое в ином случае только
даёт человеку возможность осознать свою смертность и через это — полную
бесперспективность своего развития? И, как вы знаете, ответ на этот вопрос, можно
сказать, духовным и одновременно всемирно-историческим образом дала Мистерия
Голгофы. Ибо Мистерия Голгофы явила человечеству ответ (наряду со многим другим)
именно на этот вопрос: как можно обладать «Я» и при этом не умереть? Или, иначе
говоря: как человек в своём «Я» может достигнуть бессмертия? И поэтому мы имеем уже
в последующие столетия необычайно быстрое распространение христианства именно
среди германских племён, для которых христианство явилось ответом на самый важный
вопрос их исторического бытия.
Далее, как я уже упомянул, среднеевропейский Архангел на несколько столетий
оставляет свой народ, восходит в сверхчувственный мир, а затем соединяется со своим
народом снова приблизительно на сто лет — от середины XII до середины XIII столетия.
Опять-таки у нас нет времени рассмотреть этот период подробнее. Я хочу указать только
на одну его особенность. Это время, когда, исходящий из Средней Европы импульс Грааля
начинает как культурный фактор распространяться в европейском человечестве. Это
время, когда создаётся эпос Вольфрама фон Эшенбаха «Парцифаль». Мы видим, конечно,
распространение этого импульса в это время также и в других странах. Но это
распространение эзотерического христианства, которое, можно сказать, в Средней Европе
приобретает особую окраску и впервые выходит на простор всемирной истории, это
распространение происходит здесь из непосредственной инспирации Архангела Средней
Европы, который в это время во второй раз соединяется со своим народом.
И третье соединение происходит, естественно, в эпоху Гёте, в эпоху великой
классики, когда маленький город Веймар (недалеко отсюда) становится духовным
центром Европы. Средняя Европа состояла тогда из отдельных раздробленных княжеств, в
политической жизни Европы никакой важной роли не играла. Но в духовном отношении

6
Средняя Европа была действительно царём и являлась тем центром, из которого
духовные импульсы распространялись от Америки вплоть до России — в период высокой
немецкой классики. Это так называемая эпоха Гёте, Шиллера, Новалиса, Гегеля, Фихте,
Шеллинга, Бетховена, Моцарта, а также Вагнера, который как раз застал немного эту эпоху
— эпоху третьего воплощения немецкого Архангела, который где-то в середине XIX века
покидает свой народ и опять восходит в духовный мир.
Когда архангел находится в духовном мире, тогда связь народа с ним возможна в
двух формах. С одной стороны, как откровение этого Архангела — сверху вниз, с другой
стороны, как развитие самого человека, но уже не как представителя народа, а как
индивидуальности на пути посвящения — снизу вверх. Сверху вниз — как откровение,
снизу вверх — как путь духовного развития.
И опять-таки, если мы теперь посмотрим на Восточную Европу, Рудольф Штайнер в
этой связи, как о примере Архангела Восточной Европы, особенно подробно говорит о
русском Архангеле. Он говорит, что здесь ситуация совершенно другая. На Востоке
Европы, несмотря на её более чем тысячелетнюю историю, Архангел ещё ни разу не
соединялся со своим народом. Он парит над ним, как некое сияющее облако. Это значит,
что при определённых условиях он может посылать вниз, на Землю некое откровение.
Или же, как это возможно в наше время, индивидуальности, принадлежащие к этому
народу, на пути современного посвящения, на пути современного духовного ученичества
могут искать сознательной связи с народным Архангелом, с Архангелом, в данном случае,
русского народа. Таким образом, этот Архангел является ожидающим Архангелом. Он
должен сохранить свои духовные силы до шестой культурной эпохи, то есть до того
периода, который начнётся (мы как-то на востоке Европы не всегда это осознаём) через не
много, не мало как полторы тысячи лет. И за это время этот Архангел должен не только
сохранить свои силы, но и обрести новые силы, в которых он будет нуждаться, чтобы
основать шестую культурную эпоху, которая, хотя и называется славянской, станет основой
новой общечеловеческой культуры, которая тогда будет спиритуальной культурой.
Теперь мы можем с несколько иной точки зрения взглянуть на различие в действии
Архангелов на Западе, в Средней Европе и в Восточной Европе. А именно: как мы видели,
в Восточной Европе Архангел ещё ни разу не воплощался в своём народе, и это значит, что
те существа, которые в иерархическом порядке Вселенной находятся между человеком и
ведущим народ Архангелом — а это существа Ангелов, — обладают на Востоке особой
свободой. На Западе они находятся в противоположном состоянии.

7
 Поскольку в западных народах Архангел воплощён душевно-духовно в своём
народе, то Ангелы получают от него, можно сказать, очень жёсткие директивы — каким
образом вести отдельных людей. То есть они, в буквальном смысле слова, являются
посланниками Архангелов. Слово «Ангел» в переводе с греческого — «посланник». То есть
они выполняют импульсы ведущего народ Архангела.
В Средней Европе мы имеем двоякую, очень подвижную ситуацию. В
определённые периоды превалирует действие народного Архангела, и тогда Ангелы, по
преимуществу, выполняют его импульсы. В другое время, когда Архангел поднимается в
выси, в духовные выси, Ангелы обретают большую свободу в водительстве отдельных
людей.
На Востоке же Европы, где Архангел вообще не воплощён на Земле, не воплощён в
своём народе, Ангелы имеют особенно большую подвижность, особенно большую
самостоятельность. И эта самостоятельность Ангелов в Восточной Европе имеет очень
важную миссию по подготовке шестой культурной эпохи. Ибо мы знаем: в шестую
культурную эпоху в человечество сойдёт принцип Самодуха. Но отношение к этому
Самодуху не будет таким свободным, как наше отношение к нашему «Я». Самодух
снизойдёт в человечество как откровение свыше. Мы будем иметь такое же свободное
отношение к нашему Самодуху, какое мы имеем на Земле к нашему «Я», только в
следующем воплощении Земли, которое в духовной науке называется будущим
Юпитером. Но уже сегодня Ангелы обладают таким отношением к Самодуху, каким мы на
Земле обладаем по отношению к нашему «Я». Поэтому именно Ангелы являются лучшими
учителями, чтобы подготовить представителя Восточной Европы к принятию откровения
Самодуха в шестую культурную эпоху.
Как я уже говорил, Дух народа действует на Востоке Европы двояким образом: или
через откровение, как откровение свыше, или, если человек сам на пути современного
духовного ученичества поднимается в сферу Архангелов. Между Архангелами и людьми
действуют Ангелы. И ангелы имеют именно на Востоке Европы определённую задачу:
подготовить людей к тому периоду будущего, когда с ними сможет соединиться их
Архангел. И они осуществляют эту подготовку совершенно особым образом. На это мы
теперь хотим обратить внимание.
Рудольф Штайнер дал совершенно замечательную лекцию, которую вы все знаете:
«Что делает Ангел в астральном теле человека?». И в этой лекции Рудольф Штайнер
описывает три качества, которые Ангел стремится развить в наше время в астральном теле

8
каждого человека. Первое качество связано с тем, что человек, в котором это качество
будет развиваться, будет переживать боль, страдание другого человеческого существа, где
бы в мире это другое человеческое существо не обитало, как своё собственное страдание.
То есть фактически ни один человек не сможет быть счастливым, если где-то в мире
страдает другой человек. Это первое качество.
Второе качество связано с определённой свободой в области религии. Как раз в
отношении этого качества будет происходить то, на что мой предшественник (Йорг Дайс –
прим. ред.) указал, сказав, что христианство должно преодолеть узкие границы религии,
благодаря которым христианство оказывается одной из религий, наряду со многими
другими. Христианство по своему внутреннему импульсу, как на это указал однажды
Рудольф Штайнер, больше, чем сам религиозный принцип. И особенно это должно будет
выразиться в социальном отношении людей, когда постепенно христианский импульс
начнёт осуществляться в жизни людей вплоть до их каждодневных отношений. Когда уже
сама встреча двух людей будет носить характер сакраментальный, характер культовый, в
смысле известных слов Христа Иисуса: «Где двое или трое встречаются во Имя Мое, там Я
среди них». Тогда в человечестве возникнет возможность сакраментализации всей жизни,
тогда вся жизнь, вплоть до её каждодневных проявлений, станет отражением проявления
сверхчувственного. И когда это произойдёт (вы помните это из лекции «Что делает Ангел в
астральном теле человека?»), тогда религия, религиозный принцип как таковой, себя
исчерпает. Потому что тогда сама жизнь будет религией, сами отношения людей
превратятся в культ. И тогда не нужен будет культ наряду с реальной жизнью, потому что
культовый характер получит сама жизнь. Это вторая особенность, которую воспитывают в
нас Ангелы.
И третья особенность – это наше стремление к духовной науке (к «пневматологии»,
как сказал бы апостол Павел). Это стремление в наше время, если мы действительно
понимаем нашу эпоху и наше человеческое существо, стремление не только верить в
духовный мир, но и понимать духовный мир, то есть становиться сознательными и
свободными сотрудниками духовного мира. Это третья способность, которую в нашем
астральном теле развивают Ангелы.
Но лекция «Что делает Ангел в астральном теле человека?» не является
единственной лекцией, где Доктор говорит об этих трёх способностях. Есть ещё одна
лекция (многие из вас её знают), где Доктор говорит снова об этих трёх способностях и
ставит их в этой лекции в связь с шестой культурной эпохой. Он говорит, что шестая

9
культурная эпоха будет выделяться и отличаться от современной культурной эпохи
благодаря тому, что в шестую эпоху именно вот эти три качества достигнут своей
вершины. То есть мы видим, как, с одной стороны, Ангелы готовят шестую эпоху в
астральном теле каждого человека, но как эта подготовка приобретает на Востоке Европы,
хотелось бы сказать, экзистенциальный характер, ибо, если эти качества не разовьются на
Востоке Европы, то тогда шестая культурная эпоха не наступит.
Рудольф Штайнер также говорит в одном месте своих лекций, что, когда человек
воплощается на Востоке Европы, в славянском теле, он сохраняет более интенсивную
связь со своим Ангелом-хранителем. Это происходит потому, что Архангел не воплощён в
своём народе, и поэтому его директивы не действуют столь определяющим образом
внутри самого народа. И поэтому Ангелы получают возможность гораздо более
эффективным образом развивать в представителях Восточной Европы эти три описанных
мною качества, три качества, без которых шестая культурная эпоха вообще не сможет
начаться.
Теперь я хотел бы здесь привести три примера, где ещё в несовершенной форме, в
начальной форме, в разрозненной форме эти три качества появляются в русской культуре.
Если мы представим себе человека, который, как никакой другой, ощущает именно
страдания другого человека как свои собственные, то, представляя себе такого человека
или такого художника, каждый из нас, в первую очередь, представит себе Фёдора
Михайловича Достоевского. И вы все знаете, что в его романах эта мысль проходит
красной нитью, когда он говорит: «Никакое благосостояние никакого общества, никакого
народа не может быть построено на страдании лишь одного единственного ребенка». И
другой образ, когда Достоевский говорит, что, если где-то страдает человек, то волна этого
страдания проходит через весь космос, вплоть до его самых отдаленных областей, и что
человек должен развивать свою душу таким образом, чтобы он мог воспринимать каждое
страдание другого человека как свое собственное. Мы видим, как Достоевский
представляет это качество шестой культурной эпохи. И, вместе с тем, он не знает, что с
этим делать, как с этим жить. Один короткий пример: «Идиот» Достоевского. Фактически
идиот у Достоевского — это человек, который рискнул в полной мере, как человек шестой
культурной эпохи, жить это качество — качество безграничного сострадания. Идиот, Князь
Мышкин — не мыслитель, не человек действия, он человек безграничного сострадания. И
что с ним происходит? Он, в конце концов, в современном мире погибает. То есть
Достоевский переживает в себе это качество, но он ещё не находит ему воплощения в

10
конкретном мире. Само качество Достоевский получает от своего Ангела, но чтобы
осуществить его воплощение в мире, нужна ещё инспирация Архангела, а её пока нет,
потому что шестая эпоха не наступила.
Как пример второго качества я хотел бы привести не менее замечательную фигуру
русской культуры — Льва Толстого. Лев Толстой вступает в конфликт со всеми
существующими культурными, религиозными, социальными формами. Он отрицает
формы искусства в конце своей жизни, любые формы государственности, любые формы
религиозности или церковности. Но он ищет именно того, о чём говорит второе качество.
Он ищет именно переживания самой жизни как сакрамента, как культа. И мы можем
представить себе, как Лев Толстой — образованный человек, знавший три языка,
бывавший и в Париже и в Германии — мог говорить с самым простым крестьянином, и как
он мог от этого крестьянина пережить ту инспирацию, которая наполняла его существо
будущим Восточной Европы, будущим России, когда он в конце своей жизни решился
бросить всё, чтобы начать новую жизнь, начать жизнь, в которой импульс Христа
действует не как догма, действует не как авторитет, а действует как сама жизнь, формируя
жизнь и, прежде всего, формируя в свободе отношения между людьми. И мы видим, как
он сам фактически гибнет в этой последней отчаянной попытке не просто излагать свои
убеждения в книгах, но жить по этим убеждениям. И если, само собой разумеется, мы не
можем согласиться со многими неправильными идеями Толстого, когда он, например,
говорит, что он не может понять Воскресения, что он не понимает, что такое Святая
Троица, то мы должны различать, что это его мысли, абстрактные мысли, живущие,
застрявшие в его голове. А то, что его действительно импульсирует, то, что является
ведущей силой его существа, это и есть импульс Христа, только не в современной форме, а
в форме шестой эпохи. Импульс Христа, который Толстой хочет в конце своей жизни
осуществить всем своим существом. И на этом он гибнет, а точнее — он переносит эту
особенность и понесёт её дальше в шестую культурную эпоху, когда сама жизнь будет
христианством, когда не нужна будет ни церковь, ни священник, ни внешние формы
церковности, но когда сам человек будет переживать Существо Христа в социальном, в
своём общении с другими людьми. Когда человек в другом человеке будет видеть
откровение духовного, откровение Христа, когда сама жизнь примет отпечаток высшей
духовности. Опять-таки и здесь мы видим, как Толстой в необычайной форме развивает
это второе качество, инспирируемое Ангелом. Но ему, чтобы осуществить это качество в
конкретной жизни, ещё не хватает инспирации Архангела, потому что инспирация

11
Архангела снизойдёт на Землю лишь в шестую эпоху. Но мы видим, как он уже
подготовляет себя в этой жизни к тому, чтобы принять инспирацию Архангела в шестую
культурную эпоху. Так же, как Достоевский готовится к этому в иной форме. И так же, как
все мы, я надеюсь, готовимся к этому именно на Востоке Европы.
И третий пример — пример третьей способности. Конечно, мы будем говорить
здесь о Владимире Соловьёве. Владимир Соловьёв в России осуществил то, чего
столетиями России недоставало. Вы знаете, что Россия не проходила через этапы
религиозного мышления, подобные, например, эпохе схоластики в Европе. В России
существовала вера, в России существовал аскетический мистический путь в духовный мир,
но не путь через мышление. И вот огромная миссия Соловьёва состояла в том, чтобы этот
пробел восполнить. Он, в определённом смысле, фактически первый русский философ. И
одновременно он философ, который постигал основы философии в Европе. Он изучал
Шеллинга, он изучал Фихте, он изучал Гегеля. Он изучал Эдуарда фон Гартмана, написал о
нём свою магистерскую диссертацию, приблизительно в то время, когда в Европе
Гартманом занимался Рудольф Штайнер. Это развивалось параллельно, и, тем не менее,
мы видим: от этого основания в мышлении Соловьёв идёт дальше. Он решает ту
проблему, которую немецкая классика не решила. Она поднялась в лице Гегеля до самого
высокого полёта мышления. Но Рудольф Штайнер поставил вопрос, поставил задачу:
необходимо от мышления, от идеала мыслительного перейти к духу за мышлением, за
идеалом, перейти от идеального к духовному. И как раз этот шаг совершает Соловьёв, он
приходит к духовному. И духовное в этом смысле всегда конкретно. И в его встрече
духовное становится откровением Софии, откровением софийного характера шестой
культурной эпохи. И он при этом не теряет мышления, но он совершает этот шаг, хотя и в
начальной, зачаточной форме, от мышления к созерцанию. Через это он становится
реальным предшественником, на почве Восточной Европы, духовной науки и
одновременно первым мыслителем шестой культурной эпохи.
И одновременно мы видим, как, с одной стороны, Ангел инспирирует Соловьёва к
этому мышлению, мышлению, от которого можно перебросить мостик к духовному
созерцанию, что и происходит в его трёх встречах с Существом Софии. И, тем не менее, по
отношению к будущему также и Соловьёв стоит с большим вопросом. И, вы знаете, этот
вопрос получает полное своё воплощение в конце «Краткой повести об антихристе». Мы
видим: после того как Соловьёв действительно развил эту громадную имагинацию
борьбы между светлыми и тёмными силами, вдруг в конце повести он сам не знает, как её

12
закончить. Если вы вспомните, каким образом происходит падение антихриста, то это
падение происходит с деталями, которые не стоят ни в каком отношении с
грандиозностью экспозиции. То есть делается грандиозная экспозиция, а затем всё
рушится, и антихрист спотыкается на каких-то совершенно незначащих деталях. И дальше
всё кончается вопросительным знаком. Автор сам сознаётся, что у «Краткой повести об
антихристе» не хватает трёх последних страниц, поэтому она должна остаться
незавершённой. Но то, что выступает как предчувствие, — является как встречный поток,
когда оставшейся маленькой группе христиан является небесное откровение, фактически
откровение софийной шестой культурной эпохи. Фактически мы здесь видим, как
Соловьёв предчувствует будущее откровение русского Архангела. Но он не может охватить
его, поскольку это откровение ещё не спустилось в те мощные мыслительные
имагинативные формы, при помощи которых он строит всю повесть об антихристе.
Поэтому в конце он вынужден сказать, что эта повесть не может быть закончена, в ней не
хватает трёх страниц. Она не может быть закончена, потому что шестая эпоха ещё не
началась.
Таким образом, мы видим на этих трёх примерах, как будущее живёт и
подготовляется на Востоке Европы, и как Восточной Европе особенно нужно то, что мы
можем получить от Средней Европы как импульс современной духовной науки. Это
именно тот импульс, который происходит от Старика с лампой, от современного
посвящённого, который один может посвятить Юношу-Принца в надземном храме. Лишь
он один обладает возможностью оградить Юношу от опасности быть парализованным из-
за того, что Юноша-Принц стремится, перескочив определённые ступени, достигнуть того,
что должно быть только подготовлено в России через нашу антропософскую работу на
пути современного пути посвящения, на пути духовной науки, который открывает нам
возможность найти новый, сознательный путь к откровениям народной души. Потому что
эта возможность существует: найти через внутреннее развитие самого человека — на пути
современного посвящения — путь к народной душе и благодаря этому заложить
основание будущей шестой культурной эпохи.

13