Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
СЕРИЯ «ОЛМА-СПОРТ»
Игорь Фесуненко
Москва
«ОЛМА-ПРЕСС»
2003
4
ББК 75.578
Ф448
Художник
Фесуненко И.
Ф448 Бразилия, футбол, торсида… — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. —
с.: ил. — (Олма-Спорт)
ISBN 5-224-03297-0
Книга известного спортивного журналиста Игоря Фесуненко открывает массовому читателю
мир бразильского футбола — феноменального социального явления.
В первой части книги — любопытные исторические очерки, интервью о всех сторонах
футбольной жизни (тренеры, клубы, звезды, болельщики, судьи, репортеры, спортивный
бизнес и т. д.)
Во второй части непосредственно рассказано об истории бразильской сборной, единственной
команды, ставшей участницей всех чемпионатов мира, от первого ее матча в 1914 г. до
завоевания титула пятикратных чемпионов мира в 2002 г.
Бóльшее внимание уделено последним событиям, звездам и тренерам.
ББК 75.578
ISBN 5-224-03297-0 © Издательство «ОЛМА-ПРЕСС», 2002
5
ЧАСТЬ I
ИСТОРИЯ, КОТОРАЯ ЖИВА
ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ
ГЛАВА 1. ТОРСИДА
Я видел это собственными глазами: стоявший совсем рядом со мной смуглый худой
парнишка с глубокими следами оспы на лице дважды нервно хватал меня за локоть, потом
отпускал со стоном отчаяния, и вдруг громко вскрикнул, тяжело задышал, словно
финиширующий после марафона бегун, рванул майку, распарывая ее от подбородка до
пояса, и бросился под несшийся по узкой улице желто-синий автобус линии «Урка-Леблон».
...Прежде, чем расказать, что было дальше, попробую описать место и причины этой
драмы.
В тот день, 19 июля 1966 года, вся Бразилия — от самого южного поселка Чуи на
границе с Уругваем до затерянного в амазонских джунглях у Французской Гвианы Ояпоке
— жила футболом. Впрочем, «жила» — это не совсем точно. Бразилия «живет футболом»
постоянно и повседневно. Но в тот прохладный зимний день страна скорее не жила, а
умирала от вызванных любимым спортом потрясений. В Великобритании в разгаре был
очередной чемпионат мира. И двукратные чемпионы бразильцы, победившие на двух
предыдущих чемпионатах подряд, прибыли на землю туманного Альбиона за заветным
«ТРИКАМПЕОНАТОМ».
С первого удара по мячу на этом турнире Бразилия замерла в предвкушении
торжественного мига. Страна ждала заветного «ТРИ»! И поначалу казалось, что надежды
сбываются: первый матч со сборной Болгарии бразильцы выиграли 2:0, голы забили их
родные кумиры Пеле и Гарринча.
Но второй поединок был неожиданно проигран 1:3 превосходно игравшей венгерской
команде. И теперь дальнейшая судьба «бикампеонов» стала зависеть от исхода третьей
битвы: со сборной Португалии. Этот поединок нужно было выиграть во что бы то ни стало.
И обязательно с перевесом в три мяча!
В те годы чемпионаты еще не транслировались по телевидению, и потому страна
приготовилась слушать радиорепортажи из Ливерпуля, где играли «бикампеоны». Впрочем,
что значит «приготовилась слушать»!? Бразилию охватило какое-то коллективное
помешательство. С утра 19 июля все, абсолютно все бразильцы говорили только о футболе.
С первых предрассветных часов предстоящему матчу посвятили свои программы все
местные радиостанции. В ожидании трансляций из Ливерпуля, которые должны были
начаться после полудня, местные комментаторы анализировали предстоящий матч,
взвешивали шансы команд, пытались предугадать составы, сопоставляли силы соперников и
7
К тому времени прошло чуть больше месяца после моего приезда в Рио. Я только-
только начинал осматриваться, привыкать к какой-то совершенно невероятной жизни в этом
удивительном городе, приютившемся под раскинутыми руками бетонного Христа на горе
Корковадо на берегу бескрайней Атлантики. Я еще не успел ничего толком понять в этом
странном и загадочном мире, так сильно отличающемся от привычного нашего. И не знал
еще пока, что небольшая улочка Мигель Лемос, спускающаяся по кварталу Копакабаны от
горы Кантагало к пляжу, издавна (как мне впоследствии объяснил все это мой незабвенный
друг Жоан Салданья) является излюбленным местом встреч местной торсиды, любимой
точкой предматчевых и послематчевых сборищ футбольных фанатов южных кварталов Рио.
И вполне естественно, что именно на пересечении Мигель Лемос с авенидо Наша
сеньора Копакабана был установлен один из крупнейших в городе помостов для
радиотрансляций из Ливерпуля, где сражалась за «ТРИ» любимая команда бразильцев.
Именно здесь, на углу Мигель Лемос и разыгралась на моих глазах трагедия достойная пера
Шекспира. И говорю об этом без тени преувеличения! И без всякого сарказма, потому что
никакой сарказм, юмор или улыбка тут совершенно не уместны. Потому что речь
действительно идет о трагедии.
...Бразилии, как было сказано, надлежало или умереть или выиграть у португальцев
три мяча. Третьего, было не дано. Бразилия безапелляционно и безжалостно проигрывала
этот бой.
15-я минута: Симоэс — 0:1! Тяжелый вздох навис над толпой.
Теперь нужно забивать уже не три, а четыре гола...
24-я минута: Эусебио — 0:2!
Рыдания и стоны потрясают торсиду. Еще одним черным мазком на эту симфонию
всеобщего горя накладывается лихорадочный крик репортеров о травме Пеле, за которым
безжалостно охотятся португальские защитники. «…И при возмутительном попустительстве
британского арбитра Маккейба!…» — гневно восклицают репортеры.
Слезы. Яростно сжатые кулаки. Крики отчаяния и боли.
Забитый за двадцать минут до конца гол Рилдо вызывает на мгновение всплеск
надежды, которая тут же гаснет: всем ясно, что это провал. Четыре гола в оставшееся время
не забить! Катастрофа. Крушение мечты.
Десять минут до конца поединка.
Из окон домов начинают сыпаться клочки черной бумаги. В знак траура и печали.
Яростно рвутся петарды, приготовленные для того, чтобы отметить победу. Рыдают
девушки. Мужчины сжимают кулаки и беззвучно глотают скупые слезы, вперяясь
невидящими взглядами в безжалостное табло.
9
Седой старик, сидящий у моих ног, чертит угольком на троутаре какие-то загадочные
знаки и раздувает дымок от тлеющего пряным ароматом пучка сухой травы. Видать, творит
языческий обряд. Взывает к своим идолам или покровителям, к святым или дьяволам с
мольбой о помощи. О помощи, которая не приходит.
За пять минут до конца все та же «Черная пантера» Эусебио забивает в ворота
бразильцев третий мяч.
И тут разыгрывается драма, с описания которой я начал этот рассказ: совсем рядом
молодой мулат с лицом, усеянным оспинами, с мозолистыми руками, в пластиковых
шлепанцах на босу ногу, рвет майку на груди и с криком бросается под автобус.
Боги пощадили безумца. Каким-то чудом водитель уводит яростно визжащую
тормозами тяжелую машину в сторону и умудряется затормозить в сантиметре от столба, на
котором мигает желтым светом, словно сигнал бедствия, заклинившийся, видимо, тоже под
воздействием всеобщей национальной драмы, светофор.
Мулатика поднимают, встряхивают, шлепают по щекам.
А над толпой все так же отчаянно и трагично, все так же на грани рыдания звенят
голоса репортеров-соотечественников, сообщающие оттуда, из Ливерпуля, о крушении всех
надежд.
Свисток судьи, возвещающий об окончании матча. Словно удар молотка, вгоняющий
в гроб последний гвоздь. На табло приговор: 1:3!.. Горестный стон торсиды. Взрывы петард.
И этот мой сосед, вроде бы уже пришедший в себя и неосторожно отпущенный
сердобольными сострадальцами, снова кидается под машину. На сей раз под легковую:
фольксваген-«жучок».
Тут боги, видимо, тоже отвлеченные ливерпульской трагедией, уже отвернулись от
мулатика: взвизгнув тормозами, машина бьет несчастного по ногам, парень взлетает вверх и
с пронзительным криком падает на капот.
...Я видел это собственными глазами. На перекрестке улицы Мигель Лемос и авенидо
Наша сеньора Копакабана 19 июля 1966 года.
Так я впервые ощутил накал страстей вокруг футбола в этой необычной стране, с
которой судьба связала меня на долгие годы.
И в тот момент мне отчаянно захотелось понять, почему с такой силой бразильцы
отдаются этой самоубийственной страсти?
Именно об этом: о полной и безоглядной поглощенности футболом, о том, к чему
приводит эта национальная страсть, о ее благотворных и негативных последствиях, о ее
влиянии на жизнь страны и на судьбы людей и пойдет речь в этой книге.
10
Начнем же рассказ с самого начала. С объяснения слова «торсида», которое стало для
нас, русских людей, едва ли не самым известным и, пожалуй, самым популярным словом из
загадочного, мало кому знакомого португальского языка. Именно на нем, на португальском,
и говорят в Бразилии.
мячиком там, внизу, на поле... Но случалось, что подруга или сестра кого-нибудь из
футболистов вдруг начинала принимать близко к сердцу то, что происходило перед ее
глазами. Не потому, что она лучше других разбиралась в стратегии и тактике футбольной
игры (если в те времена еще можно было говорить о какой-то «стратегии» или «тактике»), а
просто потому, что вдруг видела, как ее возлюбленный получал по ногам, падал, корчился от
боли. Возможно, именно в такой момент один из репортеров подметил и описал в своей
заметке девушку, которая «нервно скручивала перчатки, переживая происходящее на этом
поле, для foot-ball...».
И в одной из следующих своих заметок с футбольного матчая, он снова вспомнил эту
девушку, которая принималась «torcer», то-есть «нервно крутить» свои перчатки. Это
выражение понравилось, его подхватили другие писаки, оно стало кочевать из газеты в
газету, и в конце-концов, благодаря извечной любви бразильцев к крылатым выражениям, к
лихим оборотам, к поэтическим метафорам, прижилось. Отсюда и появилось собирательное
значение болельщиков как «торсиды». Со временем оно стало общеупотребительным в
Бразилии, а потом и в десятках других стран, в том числе и в России.
однажды в его кабинете ожидал игрока «Сантоса» Зито, который должен был отвезти меня
на загородную базу этого клуба для встречи с Пеле.
Я, разумеется, согласился, что никакого сомнения тут быть не может.
— И все мы так думали, — продолжил рассказ Сиро Коста. — Я уже начал
подсчитывать, каким будет «бишо», то есть премия за победу, и как мне придется по
справедливости разделить между нашими игроками выделенную под победу премиальную
сумму.
— И парни наши, — продолжает Сиро Коста, — не сомневались в победе. Некоторые
спрашивали у меня, каким будет «бишо». Кое-кто уже рассказывал, радостно смеясь, как он
собирается израсходовать эту сумму...
Начинается второй тайм. В котором события развиваются весьма неожиданным
образом. Вновь перехожу к телеграфно-протокольному изложению событий:
16-я минута, гол «Палмейраса» (Маззола), 3:5.
19-я минута, гол «Палмейраса» (Паулиньо), 4:5.
27-я минута, гол «Палмейраса» (Маззола), ничья 5:5.
35-я минута, гол «Палмейраса» (Уриас), «Палмейрас» ведет 6:5.
...К этому моменту среди торсиды уже были зарегистрированы три смерти: на
трибунах стадиона погибли от разрывавших душу эмоций два болельщика (один «сантист»,
другой — торседор «Палмейраса»), а в городе умер от тяжелого инфаркта третий, ехавший в
автобусе с транзистором, излучавшим смертельную радиацию репортажа...
Но впереди еще десять минут игры.
37-я минута. Гол «Сантоса» (Пепе), ничья 6:6.
В этот момент в городе Кампинасе (в ста километрах от Сан-Пауло) умирает от
разрыва сердца четвертый болельщик, слушавший вулканический радиорепортаж с
«Пакаэмбу».
41-я минута. Гол «Сантоса» (Пепе), 7:6, победа «Сантоса», конец матча и... с
финальным свистком судьи Жоана Этцеля погибает пятый болельщик. И тоже от инфаркта.
И тут нужно заметить, что несмотря на обилие голов и накал борьбы, никто из
футболистов не получил серьезных травм. Все остались живы и здоровы. Погибли лишь пять
болельщиков.
И потому в историю бразильского футбола этот поединок вошел под названием «матч
пяти смертей».
И теперь самое время задуматься, почему люди способны на такие реакции? Почему,
с какой стати эта страшная в своей неудержимости сила не только приводит их на стадионы,
но и толкает подчас на гибель?
14
Прежде, чем попытаться ответить на эти вопросы, нужно для начала разобраться, как
же родилась и сформировалась бразильская торсида, выражающая такие эмоции?
Первая игра в футбол состоялась в Бразилии в 1890 году в городе Белем, лежащем в
устье Амазонки. Играли там англичане: моряки, стоявшего на рейде Белема судна, и местные
инженеры, работавшие по контрактам. В Сан-Пауло первый футбольный матч был
зафиксирован 14 апреля 1895 года. Присутствовали на нем 60 болельщиков, точнее сказать,
любопытствующих зевак, с интересом наблюдавших за этим странным зрелищем. Никаких
чрезвычайных происшествий, тем более смертельных случаев, в тот день зафиксировано не
было. Так же, как и на первом матче в истории Рио-де-Жанейро, который состоялся 1 августа
1901 года. Там за ходом событий наблюдали всего полтора десятка зрителей.
Видимо, вряд ли эту кучку энтузиастов, случайно забредших на диковинное игрище (а
скорее всего приглашенных самими футболистами), можно считать первыми торседорес.
Думаю, будет правильно предположить, что формирование торсиды в Бразилии началось с
того момента, когда на матчи начали продаваться билеты, то есть сам факт посещения
футбола уже превращался в акт определенного самопожертвования. Имеется в виду
некоторая денежная сумма.
Первый такой поединок с платными зрителями был организован через год после
возникновения первого в Рио футбольного клуба «Флуминенсе» на его поле — 16 июля 1903
года. Билет стоил два мильрейса. Не так уж и дешево. Столько же, учтите, стоил билет в
местную Оперу! На эти деньги можно было хорошо прокатиться на извозчике, либо купить
две бутылки шикарного итальянского вина или килограмм хорошего французского
сливочного масла (датское, выше классом, стоило уже три мильрейса). Либо упиться пивом.
Так нет же: нашлись все-таки целых 969 человек, которые решились израсходовать эту
сумму на просмотр футбольного матча! А вместе с родственниками и друзьями футболистов
(которые, естественно, прошли на матч без билетов) на той игре присутствовали около двух
с половиной тысяч зрителей! Цифра, которую, заметим, и сегодня-то далеко не всегда
регистрируют контролеры стадионов даже на матчах больших клубов. (Например, 20 ноября
1996 года на матче еще формально сохранявшего тогда звание чемпиона Бразилии-95
«Ботафого» с командой «Витория» присутствовало... 162 болельщика. Это был рекордно
низкий показатель посещаемости в национальном чемпионате того года).
15
Стало престижным отдавать свои симпатии любимому клубу. И декларировать эту свою
любовь ленточками с цветами любимого клуба, которые укреплялись на соломенных
шляпах. Причем это были не просто ленточки, купленные, извините меня за предположение,
в галантерейной лавке за углом. Нет! Это были ленточки, заказанные в Англии! Вот так...
С НОЖОМ И ПИСТОЛЕТОМ
ВЕСЛАМИ ПО ГОЛОВАМ
Гама», выигравшего в 1922 году чемпионат второй лиги и получившего право на вхождение
в элитную группу «грандов». Возникший в начале века в недрах многотысячной
португальской колонии бразильской столицы, «Васко» с первых же шагов проявил
беспрецедентный шокирующий демократизм: он свободно принимал в свои ряды негров и
мулатов. Мало того, именно они: «colored» («цветные») стали основной ударной силой этой
команды. И именно потому, что все футболисты этой команды были «из низших сословий»,
ее тренер Рамон Платеро смог впервые в Бразилии наладить с ними самую что ни на есть
профессиональную работу. Он посадил их на режим жесткой концентрации, организовал с
помощью покровителей и спонсоров из порутальской колонии режим питания и всерьез
занялся физической подготовкой своих парней. Каждое утро негры и мулаты, выпив по
стакану свежего сока, отправлялись бегать кросс. В конце концов, они дошли до таких
физических кондиций, какие не снились академикам, никогда не знавшим серьезных
нагрузок, никогда не уделявшим своей «физике» должного внимания. И когда «Васко» вдруг
получил право играть с «академиками», в их рядах возникло состояние шока, негодования, а
затем и паники. «Эти» негры и мулаты, после первой весьма бледной (сказалось, видимо,
волнение премьеры) ничьей (1:1) со слабенькой командой «Андараи», вдруг начали
беспощадно бить одного за другим всех этих самонадеянных, уверенных в своей
непобедимости грандов. Они просто давили их своей выносливостью, в каждом матче
умудрялись «перебегать», поразить скоростью и выносливостью самых сильных соперников.
От победы к победе «Васко» неудержимо продвигался к первому месту, и тогда
оскорбленная в своих лучших чувствах, торсида «академиков» перед поединком «Васко» —
с последним из еще неповерженных могикан «Фламенго», намеченным на 8 июля 1923 года,
затеяла жестокую и сладостную месть. Идея вызревала в кафе «Рио Бранко» и в галерее
«Крузейро» — стратегических центрах фанатов «Фламенго». Было решено, что после
«постыдных» поражений, которые потерпели от «Васко» все остальные гранды, именно
элитарный, гордящийся своей «голубой кровью» «Фламенго» должен смыть этот позор!
Причем не только на поле… Началась невиданная доселе психологическая подготовка.
Взвинчивали себя и игроки, и торсида. Была «проведена работа» с судьей предстоящего
поединка Карлосом Мартинсом да Роша, знаменитым «Карлитой Роша», известнейшим
«ботафогенсе», фигурой, отметившей историю бразильского футбола. Впрочем, с ним работу
можно было и не «проводить»: как почетный член тоже элитарного «Ботафого» он жаждал
мести и рвался в бой. И сыграл свою роковую роль на последних минутах поединка.
И вот, в тот памятный зимний, но теплый июльский день, отправляясь на матч с
«Васко», фанаты «Фламенго» прихватили с собой на трибуны ...весла, завернув их в газеты и
в красно-черные флаги «Менго», как любовно называют иногда свою команду ее
21
поклонники. (Весла объявились тут совсем не случайно: клуб этот еще до появления в нем
футбола активно культивировал парусный и гребной спорт. И с момента своего основания в
1895 году до сих пор он все еще именуется «Клуб регат Фламенго»). И этими веслами прямо
там, на трибунах, торседорес «Менго» принялись избивать «васкаинос» каждый раз, когда те
пытались подбадривать свою команду. Кажется, это был первый в истории случай такого
жесткого столкновения торсид прямо на трибунах. За пределами стадиона стычки уже
случались, но на трибуны эта война перекинулась именно с того памятного дня.
По окончании поединка (он был выигран «Фламенго» 3:2 при явном попустительстве
Карлито Роша, который на последних минутах поединка не засчитал абсолютно верный гол в
ворота «Фламенго») ликующие фанаты «Менго» в союзе с не менее радостными
болельщиками других грандов организовали торжественный автомобильный (100 машин!)
проезд. Они шли через весь город от раскидистых пальм пляжа Фламенго через богемный,
славившийся хулиганистым нравом своих обитателей квартал Лапу, где был забросан
камнями и бомбами португальский бар Капела, затем, уже в центре — по улицам Эваристо
Вейга, авенидо Рио Бранко, через площадь Республики к площади 11 июня, где была
мимоходом разгромлена португальская пивная «Виктория», в которой «васкаинос» обычно
отмечали свои славные победы.
Свирепо сигналя, гремя барабанами и взвизгивая трубами, этот кортеж плыл под
овации толпившихся на тротуарах зевак, и при его приближении в панике закрывались лавки
португальцев, задвигались шторы, опускались жалюзи и ставни. В их витрины летели камни
и самодельные бомбы. Над входом в штаб-квартиру «Васко» близ пляжа Санта Лузия был
подвешен двухметровый башмак, служивший до того рекламой португальского обувного
магазина на улице Катете. А на шею бронзовому первооткрывателю Бразилии знаменитому
португальскому мореплавателю Педро Альваресу Кабралу, высящемуся на площади Ларго
да Глория, подвесили гигантскую связку лука.
Поразительно, что ни полиция, ни пресса, ни то, что принято называть
«общественным мнением», не осудили этого варварства, и до сих пор тот матч числится в
анналах «Фла», как одно из самых славных свершений любимого клуба.
Вспоминаю, с каким восторгом расказывал мне однажды об этой странице его
истории один из самых авторитетных летописцев «Менго», создатель подробнейшей
истории этого клуба, умнейший и добрейший Иван Алвес, талантливый журналист,
вдохновенный рассказчик, с которым мы долго и крепко дружили, несмотря на абсолютное
несходство наших футбольных религий: Иван был, естественно, фанатичным «красно-
черным», а я — не менее стойким приверженцем «Ботафого».
22
Но это произошло лишь в начале тридцатых, а до того, случилась в Рио еще одна
взбудоражившая торсиду сенсация: в 1926 году звание чемпиона (в первый и последний раз
в своей истории) силами негров и мулатов, игравших в этом клубе, завоевал скромный «Сан-
Кристован», за который болела вся северная зона Рио. И как блестяще была достигнута эта
победа! Надменные академики «Фламенго» были, например, повержены дважды: 5:1 и 5:0! С
таким же грохотом провалились и остальные гранды. По этому случаю незнатная торсида
«Сан-Кристована» в пароксизме восторга довела до абсурда практиковавшийся уже
несколько лет обычай запуска по праздникам и по торжественным случаям «баллонов» —
воздушных шаров. Мастерились они по тому же принципу, по которому и ныне созидаются
гиганты воздухоплавания, пытающиеся даже облететь всю нашу планету: внизу под
шариком крепится банка с керосиновым или иным нагревателем, теплый воздух наполняет
24
шар и поднимает его. И это «баллон» летает до тех пор, пока не выгорит горючее или пока
его не расклюют любопытные птицы.
Так вот торсида «Сан-Кристована» соорудила десятиметровый шар, который, полетав
над центром города, начал затем опускаться на гигантские баки с газом и горючим близ
порта!
Рио охватила паника. Из близлежащих домов бросились убегать люди. Если бы не
отвага пожарников, как минимум, половина столичного города в тот день, 21 ноября 1926
года, взлетела бы на воздух! Вместе с императорским дворцом, зоопарком, муниципальным
театром, парламентом и национальной библиотекой.
...Так постепенно страсти торсиды продолжали накаляться все горячее и безогляднее.
Манифестации вражды к соперникам и демонстрации беззаветной преданности родному
клубу становились все более шумными, экзальтированными, истеричными.
Именно в эти годы в недрах торсиды «Фламенго» рождается красивая легенда о «силе
нашей футболки»: о том, что магия имени «Фла» способна творить чудеса. И в самом деле:
все чаще и чаще случались поединки, которые эта команда выигрывала у заметно более
сильных противников только «на крике» трибун. Торсида «Менго» увлекала своих парней,
подстегивала их, заставляла брать невероятные высоты и выигрывать, казалось бы,
безнадежно проигранные бои!
А подвиги «наших парней» опять-таки подхлестывали торсиду, рождали чувство
единства и сопричастности тех, кто бегает с мячом, и тех, кто страдает на архибанкаде.
«Патриотизм футболки» гиперболизировался, обретал черты магии и фанатизма, как это
случилось однажды в той памятной истории 1927 года с одним из «красно-черных» по имени
Пенафорте.
Это был молодой игрок. Белый. Но не из самых богатых. Из средних слоев, скажем
так. Играл он очень даже прилично. Хотя и не был звездой. Пришла пора — собрался
жениться. Но ему было как-то неловко — привести невесту в почти пустую свою квартиру.
И он попросил у хозяев клуба денег на мебельный гарнитур. А в ответ получил гневный
отказ и яростный упрек в отсутствии патриотизма, в измене идеалам клуба: «Как это так!?
Разве кто-нибудь играет в нашем «Менго» за деньги?».
Ну, что же, бывает... Прослышав об этой истории, хитрые картолы 1 конкурирующего
клуба «Америка» тут же подсуетились и предложили жениху мебельный гарнитур в качестве
свадебного подарка. Взамен, естественно, на переход Пенафорте в их команду. И парень
ушел в «Америку». (Еще раз напомню: это было до вступления бразильского футбола в «эру
профессионализма», когда никаких контрактов футболисты с клубами не подписывали, и
выбирали свою судьбу, исходя не из размеров денежных сумм, премий или окладов, а
25
Силвио поднял револьвер, прицелился. Народ на улице замер. Стих горячий ветерок,
гнавший по мостовой обрывки газет, застыли в жаркой неге пальмы, смолкли птицы: то ли
от духоты, то ли от страха перед тем, что может сейчас произойти.
Армандо стоял с закрытыми глазами, неподвижный, как памятник самому себе. Было
ясно, что он-таки умрет за родной клуб, но не сделает и шагу назад.
Тогда Силвио снова сунул револьвер за пояс и крикнул, что сейчас переедет Армандо.
Тот продолжал стоять, закрыв глаза с распахнутой на груди рубахой.
«Считаю до трех!» — предупредил Силвио.
Армандо стоял.
Раз! Два! Три!...
Силвио скомандовал водителю, мотор взревел, автомобиль медленно двинулся на
Армандо, толкнул его, бросил на тротуар, надвинулся.… Задавил?! Нет, Армандо схватился
руками за бампер и, истекая кровью, тащился под кузовом, болтаясь из стороны в сторону,
но, слава Богу, уклоняясь от колес, которые так и не переехали его.
Подбежавщий со всех сторон народ прекратил этот поединок, в котором один готов
был убить, а другой — умереть во имя любимого клуба.
Таким становился накал футбольных страстей. И никого уже не удивляло, казалось
вполне естественным, когда умиравший от туберкулеза водитель такси Мелкиадис, всю
жизнь болевший за маленький клуб северной зоны Рио «Андараи», попросил пришедших
проститься с ним родных и друзей: «Когда повезете мое тело на кладбище, пускай катафалк
два раза объедет вокруг нашего стадиона». Пожелание Мелькиадиса было выполнено. Так
же, как и последняя просьба болельщика «Сантоса» Жозе Жоакина Маркеса, который еще в
молодости сменил жилье, только для того, чтобы поселиться поблизости от «Вилы
Бельмиро» — стадиона любимого клуба, где он не пропускал ни одного матча. Так, в
страданиях и радостях, в неразрывной связи с любимым клубом прошла вся его жизнь...
И однажды после тяжелого сердечного приступа, чувствуя, что неотвратимо близится
последний час, 87-летний Жозе прошептал супруге, с которой к тому времени прожил в
любви и согласии 64 года: «Котинья, радость моя! Поверни пожалуйста меня так, чтобы
лицо мое было обращено к «Виле Бельмиро». Хочу уйти, глядя на наш «Сантос»...
ПЕРВАЯ ШАРАНГА
Рано или поздно такие страсти и столь горячая преданность родному клуба должны
были привести к неизбежному и естественному организационному объединению всех этих
27
людей, готовых убить или умереть за свой «Фла» или «Триколор», «Ботафого» или «Васко»,
«Палмейрас» или Коринтианс». И первым шагом в этом направлении стал удивительный для
того времени и совершенно обычный для сегодняшних дней поступок болельщика
«Фламенго» Жайме де Карвальо.
11 октября 1942 года перед началом матча своей команды с «Флуминенсе» он вышел
на поле вместе со своей супругой доной Лаурой, подняв над головами красно-черный плакат
с яркобелыми буквами: «Аvante, Flamengo!» («Вперед, Фламенго!»). Поскольку это
произошло на стадионе «Флуминенсе» в Ларанжейрас, где преобладала «вражеская» торсида
— поклонники «рисовой пудры», трибуны разразились протестующим свистом. И в этот
момент вдруг оглушительно грянула «Шаранга» — самодеятельный оркестр, тоже
приведенный Жайме на этот матч. А поскольку в его составе преобладали ударные
инструменты и трубы, свист «трехцветных» был безжалостно задавлен. Это так понравилось
«красно-черным», что они с тех пор на всех матчах любимого «Менго» стали появляться с
«Шарангой» и плакатами, приветствующими любимый клуб.
Итак, родоначальником первой организованной торсиды стал именно «Фламенго» —
самый популярный бразильский клуб, торсида которого так многочисленна, так велика, что
его поклонники утверждают: «Где бы «Менго» не играл, он всегда чувствует себя хозяином
поля, ибо всегда и везде — от Рио до Токио, от Бразилии до Исландии — его окружает
любовь торсиды». И потому вполне логично, что именно торсида «Менго» первой
сорганизовалась, первой появилась на стадионе не как разнокалиберная, анархическая толпа,
а как организованная масса, как сплоченный отряд болельщиков, ведомый командирами,
скандирующий, ликующий и вибрирующий под звуки и ритм своей «шаранги» или
«батареи».
Этому примеру тут же последовали болельщики других клубов. А чтобы этой стихии
поклонения и жертвенности придать какие-то осознанные и четкие формы, вскоре в недрах
торсид родились и избираемые на собраниях и ассамблеях исполнительно-директивные
органы: президенты, вице-президенты, директора, члены правления. Торсиды обзавелись
департаментами, службами и отделами.
Вы спросите: «Какие еще отделы?»
Отвечаю: финансовый, ведающий сбором членских взносов, коммерческий,
занимающийся контрактами с заинтересованными фирмами и властями, заказывающий
«фирменные» футболки, значки, флажки, эмблемы… Пропагандистско-рекламный,
ведающий распределением среди болельщиков, отправляющихся на очередной матч,
плакатов, флагов, транспарантов, петард, ракет, мешочков с пудрой (у торсиды
«Флуминенсе»).
28
ЭЛИЗА И БЕНЕДИТО
Впрочем, «никто больше», никакая иная торсида не дошла и до еще одного парадокса,
рожденного загадочной душой великой «коринтианской нации»: несколько десятилетий
президентом «Фиэль» была женщина по имени Элиза. Женщина во главе торсиды! Вы
можете себе это представить? Такое возможно только в Бразилии!
Когда-то в конце шестидесятых меня познакомили с ней. Миловидная полненькая
брюнетка, без какой бы то ни было фанаберии или провинциального фанатизма. Но с
глубокой убежденностью, читавшейся в глазах, в каждом слове и в каждом жесте: «Важнее и
дороже нашего клуба нет и не может быть ничего на свете!».
— Элиза, — спросил я ее, — но объясни мне, пожалуйста, почему в этой стране, где
мужики привыкли командовать и распоряжаться абсолютно всем, они терпят тебя как лидера
торсиды?
— Это надо спросить у них, — смеясь, ответила она, кивнув головой на трибуну
стадиона. И добавила с той же, чуть беззаботной и слегка самодовольной улыбкой: — Я
доказала, что умею быть преданной клубу!
Да, она это доказала хотя бы в тот день, когда в одной из жарких и зубодробительных
схваток с соперниками из другой торсиды (будучи женщиной, она, все же, не смогла, не
захотела остаться в стороне от драки) ей сломали предплечье левой руки. Выйдя из
больницы, где рука была загипсована, Элиза тут же начала организовывать торсиду на
очередной матч и через два дня появилась на трибунах во главе «Фиэль», которая встретила
свою любимицу бурной овацией. Такой же, какой встречали в то время выходящего на поле
лидера атак «Коринтианса» стремительного и неудержимого Пауло Боржеса.
Говоря о «Фиэль», нельзя, конечно же, не вспомнить и еще одного ставшего
легендарным «коринтиано»: Бенедито Педрозо дос Сантоса. Этот человек, закончивший
33
точке страны, где заходит речь о футболе. Где скрещиваются копья в спорах о том, какие
команды выйдут в финальный турнир нынешнего национального чемпионата или кого
Флавио Коста, Феола, Теле Сантана, Паррейра, Загало или Сколари призовет на очередной
матч сборной. И сколько бы ни спорили участники подобных дискуссий о сравнительных
достоинствах «Фламенго» или «Флуминенсе», «Гремио» или «Интера», «Сан-Пауло» или
«Коринтианса», сколько бы ни восторгались они пушечными ударами Ривалдо или
неудержимыми рывками Роналдиньо, рано или поздно среди них обязательно подаст голос
седеющий скептик с изжеванной сигаретой в зубах, который в разгар спора вдруг громко
вздохнет и скажет сквозь зубы: «Ривалдо? Он, конечно, ничего. Прилично играет. Смотреть
можно. Но его удар?...Нет это не тот удар, какой был у Деламара. Вот где был настоящий
удар. Удар с большой буквы! Сегодня таких ударов уже не увидишь».
После этого скептик вздохнет, отхлебнет пива и в наступившей уважительной тишине
начнет вспоминать о том, как легендарный Деламар отрабатывал в «Ботафого» свои
знаменитые неберущиеся мячи. Как собирал мальчишек со всей округи, приводил их на
стадион «Женерал Севериано», точнее сказать — на футбольное поле, ибо стадиона в
нынешнем понимании этого слова тогда, при Деламаре, на улице Женерал Севериано еще не
было. И после окончания тренировки, когда усталая команда уходила в душевую и на
массаж, Деламар раставлял мальчишек за воротами и начинал бить.
Ах, как он бил! Нет, это надо было видеть, как он бил! Некоторые из посланных им
мячей перелетали через ворота, через трибуну, через забор стадиона, через две идущие за
забором ленты автострады Лауро Мюллер и оказывались в университетском саду напротив!
И тут все присутствовавшие непременно также вздохнут, потому что хорошо помнят
расстояние от футбольного поля на улице Женерал Севериано до университетского сада. И
потому, хлебнув по глотку пива и заказав еще по одной кайперинье, согласятся, что
действительно, сейчас таких ударов ни у кого нет…
«И никогда не будет!» — добавит какой-нибудь скептик. И вспомнит знаменитую
историю с Деламаром, когда он в 1911 году врезал по физиономии Габриэлю де Карвальо из
«Америки» за то, что тот начал охотиться за Флавио Рамосом и несколько раз ударил Флавио
по ногам. И когда пытавшаяся бороться с насилием на полях футбольная Лига отстранила за
этот поступок Деламара от игр на весь сезон, то его клуб «Ботафого» в знак солидарности со
своим форвардом вышел из розыгрыша и покинул Лигу!
И тут все вскочат на ноги и закричат, что такое уважительное отношение к игроку,
такая забота о нем были возможны только в те давние времена. Когда клуб еще был большой
семьей, где все были равны и равнозначны... И руководители клуба не были отравлены
35
когда с неба с помощью вертолетов опустится и накроет всю «Маракану», вместе с полем,
трибунами и зрителями плакат с надпись: «Вперед, дорогой «Менго!».
Весь матч торсида либо ликует, либо страдает. Но то, что мы видим и слышим у нас в
«Лужниках» или на «Динамо» (даже если играет «Спартак», и его фаны дружно явились на
трибуны со своими шарфами и дудками), так же не сопоставимо с тем, что происходит на
«Маракане», как наш футбол не сравним с футболом бразильским...
Хотите — верьте, хотите — нет, но по сделанным однажды специалистами замерам,
шумовой эффект на этом крупнейшем стадионе мира в иные моменты превышает в
децибеллах рев реактивного лайнера, идущего на взлет!
С давних пор торсиды играющих команд обязательно располагаются на
противоположных сторонах трибуны. Между ними нет никакого непосредственного
контакта. Ни до матча, ни во время, ни в процессе выхода со стадиона. Причем на
крупнейших стадионах страны даже доступ на эти трибуны (эспланады или лестницы) —
совершенно отделены и удалены один от другого. Таким образом, основные массы торсид
соперничающих команд не соседствуют друг с другом, что предохраняет их от… понятно
чего.
И с началом каждого матча на любом бразильском стадионе обязательно начинается
война торсид, сидящих друг против друга. Они пытаются переорать, пересвистеть,
перегромыхать соперников. У каждой есть свое фирменное блюдо. Торсида «Фламенго»,
помимо слаженного рева десятков тысяч глоток, издавна славится своими шарангами,
скомпанованными в основном из барабанов, тамбуринов и иных ударных инструментов и
оглушающих своим грохотом не только стадион, но и прилегающие к нему городские
кварталы.
Торсида «Ботафого», оправдывая название своего клуба (слово «Botafogo» буквально
означает «Подбрось огня!». Или: «А ну-ка, зажги!»), потрясает стадион и весь город
многоцветными ракетно-петардными фейерверками.
Торсида «Флуминенсе», как я уже упомянул, в момент выхода на поле своей команды
швыряет в небо тысячи небольших бумажных мешочков с рисовой пудрой.
Забитый командой гол повергает ее торсиду в экстаз и заставляет горестно умолкнуть
население противополождной трибуны. Потом, спустя несколько минут, оправившись от
шока и вытерев слезы, торсида-неудачница снова начнет подстегивать, подбадривать свою
команду. Причем дело не сводится к одному лишь примитивному ору: «Вперед! Дави их!
Даешь победу!». Нет, скандирование торсиды бывает обычно целенаправленным и
конкретным. Помнится, тренера сборной Бразилии Теле Сантану торсида несколько лет
«доставала» категорическим хором-призывом: «Bota ponta, Tele!». Что означало: «Поставь-ка
41
больше. И все чаще и чаще между ними вспыхивали острые инциденты, все более
непримиримой становилась атмосфера между соперниками: болельщиками, к примеру,
«Фламенго» и «Флуминенсе» в Рио, «Коритианса» и «Палмейраса» в Сан-Пауло, «Гремио» и
«Интернасионаля» в Порту-Алегре, «Крузейро» и «Атлетико» в Белу-Оризонте. Со всеми
вытекающими отсюда последствиями. Иногда печальными, а, случалось, и трагическими.
Ведь если на трибунах торсиды разных команд, как я уже сказал, разделены надежными
шеренгами полиции и по окончании матчей они спускаются с архибанкады по двум
различным пандусам и не смешиваются, не пересекаются друг с другом, то... в городе-то их
разделить невозможно! Рано или поздно они приходят в соприкосновение и тогда...
24 марта 1994 года болельщики «Фламенго», бурно празднуя победу своей команды
над «Ботафого», в одном из баров с радостным боевым кличем набросились на оказавшихся
там «соперников». Началась перестрелка, два человека были убиты, четверо ранены.
23 октября того же года два молодых парня, одетые в футболки клуба «Сан-Пауло»,
были подвергнуты издевательствам группой болельщиков «Палмейраса».
19 февраля 1995 года два болельщика «Васко-да-Гамы», направлявшиеся на матч
своей команды, погибли в вагоне пригородного поезда обстрелянного враждующей
торсидой.
Этот перечень можно было бы продолжать. Но закончу его упоминанием о трагедии,
которая привела однажды к попытке обеспокоенных властей весьма кардинально укротить
бущующие на трибунах страсти. 20 августа 1995 года по окончании матча молодежных
команд «Палмейраса» и «Сан-Пауло» на стадионе «Пакаэмбу» вспыхнула грандиозная драка
двух торсид. Побоище продолжалось недолго: семь минут. Но в нем участвовали несколько
сот человек. В итоге один болельщик погиб, он был забит железной трубой, более сотни
фанатов ранены.
После этого в коридорах власти разразился весьма шумный скандал. Даже конгресс
попытался вмешаться и потребовал с докладом на одно из своих заседаний министра спорта
Пеле. Вслед за этим местные власти приняли жесткие решения: запретить наиболее
агрессивные торсиды, в частности, «Mancha Verde» («Зеленое Пятно» — это одно из
формирований торсиды «Палмейраса»), «A Torcida Independente» («Независимая торсида
клуба «Сан-Пауло»»), позднее была также закрыта торсида «Gavioes de Fiel» («Верные
ястребы клуба «Коринтианс»»).
43
О том, как она развивается, эта война, как функционируют «запрещенные» торсиды в
новых фактически нелегальных условиях, расказывает опубликованный в ноябре 1998 года в
журнале «Ишто э» репортаж «Драка—футбол—клуб», оснащенный весьма выразительным
подзаголовком: «Торсиды демонстрируют оружие и вновь приводят в ужас стадионы Сан-
Пауло». Вот небольшой отрывок из него:
«Он не курит, не пьет, не прибегает к наркотикам. Ему 23 года, всю неделю он
проводит на работе и в учебе (по вечерам) на частном факультете. В остающееся время он
ухаживает за девушкой, играет в футбол и ходит в танцзал в квартале Каза Верде в
северной зоне городе, где он и живет. Он — один из тех юношей, которые нравятся
абсолютно всем. Приносит как донор свою кровь в госпиталь, угощает нищих едой и даже
помогает старушкам перейти улицу. Любая теща хотела бы иметь именно такого зятя.
Но... им владеет неуемная и неконтролируемая страсть к «Палмейрасу». И больше
того: к «Манча Верде» — запрещенной после драки в августе 1995 года «организованной
торсиде» этого клуба. В дни матчей он полностью преображается:
— Я становлюсь другим человеком и не могу сдержаться. Если я вижу типа из
торсиды соперников, то немедленно его атакую. И не даю спуска никому. Конечно, я не
стану бить женщин, детей или стариков. Но для остальных у меня нет жалости.
Отправляясь на стадион, он думает о том, что может однажды и не вернуться
домой:
— Я всегда говорю матушке: «Если я погибну в день матча, то ты не волнуйся: я
умру счастливым, потому что делаю то, что люблю».
К этим словам могли бы присоединиться два друга — 22-летний продавец Бетиньо и
охранник Жаррао, которому 21 год. Они — активисты торсиды «Коринтианса» — «Верные
ястребы».
— Я готов схватиться врукопашную с любым прямо на пороге моего дома. Каждый,
кто появится передо мной в футболке чужого клуба, получит от меня по мозгам, —
хвастается Бетиньо. (А он, кстати, является любителем «борьбы без правил»).
Демонстрируя журналисту дубинки и металлические прутья, которыми он пользуется для
выяснения отношений с «противниками», Бетиньо заключает: — Мне нравится драться,
особенно — бить болельщиков «Сан-Пауло». Если кто-нибудь из них будет изуродован или
даже убит, значит так надо...
Прочитав откровения столь воинственных торседорес, психолог Пауло Гуаденсио
размышляет: «Эти настроения не имеют с футболом ничего общего. Они просто служат
оправданием для любого индивида, пытающегося исторгнуть из себя свою патологию.
45
Футбол, таким образом, платит высокую цену, поскольку становится площадкой или
полигоном, собирающим множество таких больных».
В такой причудливый коктейль смешиваются чисто футбольные эмоции, патриотизм
фанов, безудержная и неконтролируемая любовь к этой игре, ставшая национальной
страстью, и постепенно разрастающаяся страсть к насилию, у кого-то, может быть,
врожденная, а у иных и «благоприобретенная». Родившаяся и окрепшая в уличных
разборках, в столкновениях с полицией, в непрерывной погоне за деньгами, за достатком, за
куском хлеба, за женщиной. Но это уже выходит за рамки разговора о футболе. Это уже
совсем другая история.
И все-таки, возвращаясь к тому, о чем идет речь на этих страницах, могу сделать
категорический вывод: при всей оправданности самых суровых мер, предпринимаемых
против насилия на стадионах или вокруг стадионов, нельзя не согласиться с Пеле: никакими
чиновничьими решениями и постановлениями «закрыть» или «запретить» торсиды уже
невозможно. Как невозможно закрыть или запретить сам футбол.
* * *
...Как я уже рассказал, бразильская торсида родилась вскоре после появления в этой
стране первых футбольных клубов. Она росла и развивалась вместе с ними. И понять ее
психологию, настроения, пульс жизни, странные и подчас непривычные обычаи и формы
поведения, способы выражения своих эмоций и проявления любви и преданности своему
клубу можно только тогда, когда знаешь историю, традиции, особенности ведущих клубов
этой страны, вокруг которых рождается, растет, формируется и живет торсида. К рассказу об
одном из самых знаменитых бразильских футбольных клубов мы сейчас и переходим.
ГЛАВА 2. КЛУБ
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Ну, а что такое «футбольный клуб»? Уверен, что многие отождествляют это понятие с
футбольной командой. Но это далеко не так. Именно об этом, о том, что такое бразильский
«футбольный клуб», я и собираюсь сейчас рассказать.
Во-первых, подчеркну, что это — именно КЛУБ: закрытое, элитарное сообщество
людей, которые объединены общими убеждениями, взглядами, принципами. И которые
тщательно оберегают свой мирок от проникновения в него лиц «другой группы крови»,
чуждых, «низких» по общественному положению, чужих по идеологии и по настроению.
Клубы существовали на земле нашей вообще и в Бразилии в частности задолго до
появления футбола. Клубы могли объединять людей по самым разным принципам. Клубы
охотников, рыболовов или ценителей вин, ценителей красивых женщин или собирателей
курительных трубок, клубы любителей парусных регат или конских скачек, гольфа или
крикета. Кстати, многие футбольные клубы в Бразилии, да и во многих других странах на
рубеже XIX—XX веков родились на базе спортивных кубов или, можно сказать,
отпочковались от них: знаменитый «Фламенго» родился на основе клуба любителей
парусных гонок и до сих пор этот, на 90 процентов футбольный клуб именуется «Клуб регат
Фламенго». В Аргентине на базе основанного в 1887 году клуба «Химназия и Эсгрима»,
объединившего любителей гимнастики и фехтования, появился четырнадцать лет спустя
одноименный футбольный клуб.
Другая питательная среда возникновения клубов вообще и футбольных, в частности,
— эмигрантские землячества и сообщества, которые складывались в Южной Америке в ходе
массовой эмиграции сюда людей из Европы и Азии во второй полoвине XIX — начале ХХ
веков. На базе итальянской общины Сан-Пауло возник клуба «Палестра», впоследствии
переименовынный в «Палмейрас». Англичане организовали в Уругвае «Клуб Атлетико
Пеньярол», португльская колония в Рио-де-Жанейро основала клуб «Васко-да-Гама».
Ну, а бывали и такие случаи, когда просто небольшое сообщество людей, горячо
преданных футболу, объединялись и основывали клуб, который начинал свою долгую
историю со всеми сопутствующими футбольному клубу не слишком частыми радостями и не
очень редкими, но неизбежными горестями, а, случалось, и страшными трагедиями.
Короче... Чтобы дать представление о том, что такое бразильский футбольный клуб,
по каким законам он живет, можно было бы взять в качестве объекта исследования любой из
названных выше или иных бразильских футбольных «грандов»: «Коринтианс» или
«Палмейрас» в Сан-Пауло, «Фламенго» или «Ботафого» в Рио, «Гремио» или
«Интернасионал» в Порту-Алегре, «Атлетико» или «Крузейро» в Белу-Оризонте. Картина
получилась бы примерно одинаковая. Потому что все бразильские «гранды» — клубы,
создавшие себе имя и славу, обладающие командами, которые играют сейчас в первом
47
ТОЛЬКО ПО-АНГЛИЙСКИ...
Жозе Бернардо Бишукер. Он делал это с гордостью за славную историю своего «Флу» и с
горечью за надвигавшуюся тогда трагедию, в неизбежность которой никто не хотел верить.
Мы вошли в клуб через парадный подъезд по улице Алваро Шавес, 41, к которому в
начале века подкатывали экипажи и кабриолеты, потом, в 20-е годы, дымящие «испано-
сюизы» и «даймлер-бенцы», затем — бесшумные и бездымные «роллс-ройсы» и
«мерседесы» с самыми сиятельными из «бенемеритос» и самыми почетными из именитых
гостей старейшего футбольного клуба Рио.
Мраморная парадная лестница ведет в холл первого этажа. Налево — зал для
банкетов и ресторан. Направо — библиотека и музей. Выше — салон для балов. Паркет
потрясающего рисунка. Запах воска, которым он натерт до блеска. Витражи, почти как в
парижском «Нотр-Даме». Хоры, на которых в дни балов и торжественных церемоний
располагается оркестр.
Мы помолчали благоговейно, и я представил себе эти балы: барышни в кринолинах
или вечерних платьях с оголенными плечами, на которых поблескивают и переливаются
миллионные колье или бусы с бриллиантами и изумрудами, кавалеры в смокингах или
фраках, офицеры в парадных мундирах, скользящие с подносами официанты.
А библиотека!? Боже, вот это библиотека! Она вызывает почтение одним только
своим видом: близ входа — этажерки с газетными подшивками и книгами по истории клуба,
где бросаются в глаза многотомные сочинения главного летописца «Флу» Пауло Коэльо
Нето.
Весь громадный салон устлан толстыми коврами, заглушающими шаги. В центре —
длинный стол, за который можно усадить сразу три футбольных команды, если бы, конечно,
у кого-либо из футболистов когда-нибудь возникло желание раскрыть хотя бы один из
фолиантов, покоящихся в шкафах из красно-темной жакаранды.
Присмотревшись сквозь мерцающие в свете неярких люстр стекла к кожаным
корешкам, видишь, что такая литература сделала бы честь самому именитому
академическому учреждению любой столицы мира. Тут тебе и «Леон Толстой», и полный
Бальзак, и Дюма, и собрания многих других виднейших светил мировой литературы.
Пройдя через читальный зал, в следующем салоне мы оказались в музее: опять же
самом шикарном и богатом из всех спортивных музеев Бразилии! В сравнительно
небольшом зале под вывешенными у потолка портретами всех президентов клуба — шкафы
и этажерки с пятью тысячами (!) кубков, чаш, статуэток и иных призов, завоеванных
спортсменами «Флу». Самая крупная из которых — «Чаша Гардано» высотой 2, 15 метра, за
первый победный «трикампеонат» Рио в 1936—1938 годах.
52
чемпионата). И 28 раз (больше любого другого клуба этого штата) завоевывал звание
чемпиона Рио-де-Жанейро.
В первых турнирах первой декады XX века «Флу» безоговорочно доминировал в Рио,
выиграл большинство чемпионатов и имел только одного достойного соперника:
«Ботафого». Но в 1912 году в клубе произошел первый серьезный кризис: из основного
состава футбольной команды ушли девять (!) титуларов. И, что оказалось для «Флу» самым
неприятным: перебежчики надели красно-черные футболки «Фламенго» — клуба, который
до тех пор был исключительно гребным и парусным, а вскоре после этого драматического
раскола на улице Гуанабара обрел возмутительную с точки зрения «трехцветных»
популярность и стал самым главным их соперником на футбольных полях.
В своей истории «Флу» изведал несколько особенно ярких взлетов. «Трикампеонат»
1917—1919 годов, например. Причем, что особенно приятно для «триколорес», третий из
этих турниров был выигран в решающем матче у «Фламенго» в присутствии президента
республики Эпитасио Пессоа. Эта победа была отмечена и запомнилась навечно
поклонникам «Флу» блистательным подвигом легендарного вратаря «трехцветных» Маркоса
де Мендонсы.
На 8-й минуте матча в его ворота был назначен весьма сомнительный (как убеждены
до сих пор все «триколорес») пенальти. Адемар Мартинс, лучший, ни разу до того не
ошибавшийся пенальтист «Фламенго», пробил сильно и точно, но Маркос отбил мяч.
Защита «Флу» зазевалась, и потому набежавший форвард «Фламенго» Сидней
получил благодатную возможность с лета добить этот мяч. Он направил его в ворота
Маркоса, но успевший с какой-то кошачьей ловкостью вскочить на ноги вратарь отразил и
этот удар! Отбил его перед лицом смолкнувших в ужасе трибун и застывших в
растерянности своих товарищей по команде.
И снова зазевались защитники «Флу»! И опять отлетевший от Маркоса мяч оказался в
ногах соперника: на сей раз неудачливого пенальтиста Адемара Мартинса, который, вложив
в замах всю свою силу и помножив ее на ярость после нереализованного пенальти, еще раз
ударил по воротам Маркоса.
Но он и тут оказался победителем в этой невероятной дуэли. И взял мяч намертво!
После такого подвига своего вратаря не выиграть у соперников «Флу» просто не мог,
не имел права.
И он выиграл этот поединок более, чем убедительно: 4:0!
Бразильские футбольные летописцы, в частности, самый известный из болельщиков
«Флу» знаменитый драматург Нельсон Родригес, зафиксировали сцены эйфории, потрясшие
Рио после этой победы. Торжественное дефиле по футбольному полю оркестра морских
54
Одна из самых славных страниц истории «Флу» приходится на вторую половину 30-х
годов, когда под натиском «черных» талантов, с приходом сотен потрясающих футболистов
из фавел бразильский футбол обрел после долгих споров, сомнений, острых дискусий и
разногласий профессиональный статус.
Начало этой новой эры ознаменовалось вспышкой энергии «Флу»: он стал чемпионом
в 1936—1938, затем в 1940—1941 годах. Потом настал черед «Фламенго» и «Васко», их
преимущество было столь весомым, что даже обладая весьма сильным в начале пятидесятых
годов составом: Кастильо, Диди, Орландо, Пинейро, Теле Сантана, «Флу» — не смог
перехватить у них пальму первенства в футболе Рио.
Следующий славный этап «Флу» приходится уже на 70-е годы. Это было поколение
выдающихся мастеров: Феликс, Гальярдо, Денилсон, Марко Антонио, Кафуринга, Лула,
Самароне... И сегодня сердце каждого «триколора» сладостно замирает при упоминании
этих имен, создавших клубу его великую славу.
Последний высокий взлет «Флу» пришелся на середину 80-х. Здесь был еще один
выигранный «трикампеонат» Рио (1983—1985) и единственное пока звание чемпиона
Бразилии, завоеванное в 1984 году. После этого начинается то, что в аэронавтике именуется
«глиссада снижения».
Правда, еще одна вспышка, еще одно нервное биение уже больного сердца случилось
в 1995 году. Тогда «Флу» стал чемпионом Рио, причем добился этого титула в решающем
поединке со своим вечным соперником «Фламенго», обыграв его 25 июня со счетом 3:2.
Во второй половине того года «Флу» очень неплохо выступил в национальном
чемпионате, пробившись в полуфинал этого важнейшего турнира года! И здесь по сумме
двух матчей он проиграл «Сантосу».
Причем как проиграл! Первый матч в Рио был выигран трехцветными 4:1. Город
ликовал. Все «триколорес» чувствовали себя именинниками, принимали поздравления, и с
превосходством посматривали на болельщиков «Фламенго» и «Васко», которые не
пробились в финальный турнир.
Особую радость торсиде «Флу» (исходя из общеизвестного для болельщиков правила:
«Мало того, что твоя команда добилась успеха. Для полного счастья обязательно нужен
провал твоего соперника!») доставил тот факт, что «Фламенго» в том году оказался в
итоговой таблице на постыдном 21-м месте. И это в год своего столетнего юбилея! Да и
«Васко» тоже выступил не намного лучше: занял лишь 20-е место! Только «Ботафого»
держался тогда молодцом: он тоже вышел в полуфинал, геройски бился с «Крузейро», и
«трехцветные» уже начали прикидывать свои шансы в сенсационном матче за звание
чемпиона страны между родным клубом и «Ботафого».
57
Увы, недолго музыка играла, и через три дня наступило тяжелое «похмелье»: в
ответном матче «Флу» проиграл «сантистам» 2:5! И выбыл из турнира, хотя и гарантировал
себе не такое уж плохое четвертое место.
А затем настал драматический сезон 1996 года, в конце которого «Флу» оказался в
хвосте турнирной таблицы чемпионата страны и... впервые в своей истории вылетел во
второй дивизион.
Начался он, как это уже стало традицией, чемпионатом штата. В этом турнире «Флу»
выглядел более или менее достойно. В первом круге «трехцветные» оказались на третьем
месте (из двенадцати участников), а во втором — на четвертом. Однако, уже здесь, несмотря
на эти далеко не провальные результаты, можно было заметить очевидную слабость «Флу» в
атаке и неуверенность в оборонительных действиях: среди четырех ведущих клубов Рио
«трехцветные» забили наименьшее количество голов: 37 в 22 матчах, а пропустили больше
своих главных соперников (26 мячей).
Во второй половине года начался национальный чемпионат, вылившийся в
настоящую, никогда ранее не переживавшуюся трагедию для «Флу».
В первом туре «Флу» на своем поле выиграл у «Брагантино» со скромным счетом 1:0.
Потом была ничья с «Ботафого» (1:1), а затем начался провал: два поражения, ничья и еще
два поражения подряд. В восьмом туре была одержана наконец победа, причем над сильным
соперником «Интернасионалем» (2:1), но к этому времени «Флу» занимал 21-е место (из 24-х
участников) при соотношении мячей 8:16.
Затем скольжение вниз продолжилось: после четырнадцати туров «Флу» по-прежнему
завис на 21-м месте с 13-ю очками, после девятнадцати игр опустился на 22-ю строчку (16
очков), после двадцати оказался на последнем месте с теми же 16-ю очками.
К этому моменту ситуация в команде достигла критической точки. Торсида бушевала,
директорат раздирался сомнениями, спорами и противоречиями, игроки, которым уже
четыре месяца не выплачивали зарплату, пребывали в состоянии уныния, пресса буквально
разрывала в клочья и команду и чиновников «Флу».
Не ругал «трехцветных» в эти дни только ленивый. Пишущие и вещающие с
телеэкранов и в радиоэфире комментаторы соревновались в накале критики. Поклонники
других клубов издевались, журналисты, болеющие за «Флу», тоже не жалели критических
стрел. И было за что. Команда просто поражала слабостью игры во всех звеньях. Перед
58
РЕНАТО ИЗ РИО-ГРАНДЕ
Ренато — родом из Рио-Гранде, и потому является «гаучо», как зовут себя выходцы
из этого края. «Гаучо» может считаться воплощением и олицетворением всех человеческих
достоинств: это рыцарь без страха и упрека, человек, готовый умереть за правое дело,
мужественный и щедрый душой боец. Именно так и смотрелся на поле Ренато, который
давно уже получил почетную приставку «Гаучо», фигурирующую и в судейских протоколах,
и в репортерских отчетах, и в восторженном скандировании трибун. Он был взят во «Флу» в
январе 1995 года, и сразу же без ложной скромности с уверенностью, присущей истинному
гаучо, заявил: «Я пришел, чтобы стать чемпионом!»
И он имел право на эту браваду: в свои 33 года завоевал уже более чем достаточно
титулов и званий: был чемпионом штатов Рио-Гранде (с «Гремио»), Минас-Жерайса (с
«Крузейро»), чемпионом Бразилии (с «Фламенго»), обладателем Кубка страны (с
59
318-й «ФЛА-ФЛУ»
И вся остальная часть сезона, все последующие тринадцать матчей превратились для
«Флуминенсе» и для Ренато Гаучо в тринадцать кругов ада, в скольжение в бездну,
отмеченное истерическими попытками уйти с последних мест, грозящих падением во
вторую Лигу.
Говоря «истерическими» я не преувеличиваю. Достаточно вспомнить 318-й «Фла-
Флу», сыгранный в 21-м туре 17 ноября. Он решал многое. И не только для «Флу»,
бившегося за выживание. Ведь к этому моменту и «Фламенго» сохранял еще зыбкую
надежду войти в восьмерку сильнейших, которая должна будет разыграть звание чемпиона
страны. И потому тоже нуждался в каждом очке.
60
Для Ренато Гаучо победа в этой битве была не просто вопросом спортивной чести или
личной гордости. Это становилось и проблемой его персонального благополучия в самом
обыденном смысле слова: он был одним из кредиторов «Флу». Потому что уже четыре
месяца клуб не платил ему (как и остальным игрокам) зарплату. И кроме того, «Флу» не
рассчитался по контракту, на основе которого Ренато был сюда куплен. В общей сложности
клуб был должен своему кумиру и идолу около миллиона долларов! И мало того, что
62
оправдывая гордое звание сына южных памп, Ренато не требовал этих долгов, но он, как
истинный гаучо, из собственного кармана помогал некоторым совсем уж бедствующим
служащим клуба. И даже подбрасывал время от времени собственных денежек бухгалтерии
«Флу» при покупке некоторых игроков!
Естественно, что в случае, если клуб уйдет во вторую лигу, возможность получить эти
долги из кассы клуба становилась пугающе малой. Ведь в этом случае «Флу» терял и
спонсоров, и ежегодную двухмилионную квоту за телетрансляции своих матчей. Словом,
нужно было во что бы то ни стало избежать падения.
Именно в те дни я и побывал в штаб-квартире «Флуминенсе» на улице Алваро Шавес
в Ларанжейрас, о чем шла речь выше. Помнится, когда мы с Жозе Бишукером входили в
главный подъезд под центральной трибуной знаменитого стадиона, он, грустно покачав
головой, обратил мое внимание на разбитые несколько дней назад разгневанной торсидой
шикарные витражи вверху над подъездом.
В салонах клуба, в библиотеке, в ресторане царила атмосфера уныния и тоски. Члены
правления отсутствовали, словно спасаясь от гнева рядовых членов этого старейшего
футбольного сообщества, самых преданных футболу и «Флу» торседорес.
Под их давлением именно в эти дни подал в отставку президент клуба Жил Карнейро
де Мендонса, избранный на трехлетний срок менее года назад. (Кстати сказать, сын того
знаменитого вратаря Маркоса де Мендонсы, героя двадцатых годов).
В январе 1996 года, вступая на пост президента «Флу», Жил Карнейро заявил, что
потрясен и изумлен картиной, которая открылась ему при первоначальном знакомстве с
делами и бухгалтерией клуба. Среди основных ошибок прежнего руководства он отметил
потерю ряда ведущих игроков, приобретение за явно завышенную цену весьма средненьких
футболистов (например, защитника Лима, купленного за полмиллиона долларов у «Спорта»
в Ресифе), нарастающий лавинообразно долг клуба кредиторам (более, чем вдвое
превышающий официально признанные 6 миллионов долларов).
Похоже, сеньор Жил не успел, а, скорее всего, и не сумел найти выход из тупика. На
следующий день после того, как в газете «Жорнал дос спортс» было напечатено его
патетическое, расцвеченное мелодраматическими эмоциями заявление об отставке, в газеты
водопадом хлынули комментарии в связи с этим добровольно-принудительным уходом. В
них говорилось о некомпетентности, о хаосе, о беспомощности и самого президента и людей,
которых он избрал себе в помощники. Посредственность среди руководителей клуба как бы
обуславливали и появление посредственностей на поле. Случайные люди, оказавшиеся с
помощью интриг, подкупа голосов избирателей и иных махинаций на вершине правящей
«Флу» бюрократической пирамиды, схватившись с вожделением за штурвал прославленного
63
клуба, рулили, как бог на душу положит. А точнее, как скомандуют те, кто был готов дать
клубу деньги.
Таких, впрочем, становилось все меньше и меньше. В конце концов отказалась от
спонсорства «Флу» и такая мощная «кормилица», как корейская фирма «Хонда». (Между
прочим, в Бразилии в то время ходили слухи, что она в свое время связалась с «Флу» только
по просьбе почетного президента и главного «патрона» этого клуба Жоана Авеланжа, дабы
умаслить его перед предстоявшим в первом квартале 1996 года решением ФИФА об
избрании то ли Японии, то ли Южной Кореи в качестве амфитриона чемпионата мира по
футболу 2002 года).
Словом, архаическая бюрократическая структура клуба, сложившаяся еще в начале
ХХ века, стала корсетом, сковывающим растущий организм, уродующим его мышцы.
Журналист Марио Нето подсчитал, что за последние десять лет картолы «Флу», как правило,
не советуясь с тренерами, купили для клуба свыше 145 игроков. В большинстве своем
сереньких, ничем не примечательных. Но из-за этого мощного потока серятины со стороны
практически погибло, оказалось невостребованным целое поколение юных футболистов,
выросших в детских и юношеских командах «Флу».
Впрочем, «невостребованным» оно оказалось только для самого «Флу»: в 1990 году
молодежь из «Флу» отправилась на поиски лучшей доли в сан-паульский «Брагантино» и
помогла этому заурядному клубу, только что с трудом выбравшемуся из второй лиги штата в
первую, стать чемпионом Сан-Пауло! А на следующий год уже под руководством Карлоса
Альберто Паррейры эти же ребята дошли в составе «Брагантино» даже до финала
чемпионата страны, уступив его лишь в самом последнем матче грозному сопернику —
«Сан-Пауло»!
Тогда же, сразу после только что описанного 318-го «Фла-Флу», я поинтересовался у
старого поклонника «Флуминенсе» Карлоса Альберто Паррейры, в чем на его взгляд
причины провала его клуба. Он был краток и безапелляционен: «Бездарное и беспомощное
руководство». И тут же подчеркнул: «Имею в виду не тренеров, а картол».
НА КРАЮ ПРОПАСТИ
...Потом, когда в предпоследнем туре был выигран (1:0) матч у «Жувентуде», надежда
вновь забрезжила в сердцах «трехцветных». Газеты начали публиковать бесчисленные
прогнозы и варианты спасения «Флу» от «деклассификации». Ведь теперь судьба команды
зависела не только от ее победы в последнем туре. Нужно было, чтобы потерпел поражение
64
или, хотя бы, сыграл вничью в своем последнем матче и кто-нибудь из двух других
соперников, которым тоже грозило падение во вторую лигу: «Баия» и «Крисьума».
Шансы «Флуминенсе» казались вполне реальными, поскольку оба конкурента играли
на чужих полях и не с самыми слабыми соперниками: «Крисьума» — с «Атлетико
Паранаенсе», а «Баия» — с «Фламенго», причем на «Маракане», где вся торсида Рио
теоретически должна была помогать своим... Друг Ренато Гаучо тренер «Фламенго» Жоэль
Сантана заявил, что его команда сделает все возможное, чтобы протянуть руку помощи:
— Мы обыграем «Баию»! — уверенно заявил он.
Увы, сумев забить в ворота «Фламенго» единственный гол этого поединка, «Баия»
смогла гарантировать себе место на Олимпе. А во втором, так интересовавшем «Флу», матче
«Крисьума» сошлась с «Атлетико Паранаенсе», которому место в восьмерке лучших и
участие в «плей-оф» уже было гарантировано при любом исходе. Но тут получилась
любопытная коллизия: у «атлетиканос» еще не погасли воспоминания о драке, которую
торсида «Флу» учинила в матче против них три недели назад на стадионе «Ларанжейрас» в
Рио.
Торсидой «трехцветных» был в тот день серьезно искалечен вратарь «Атлетико»
Рикардо Пинто, отправленный в больницу с разбитой головой. И хотя президент клуба Жил
Карнейро специально ездил в Куритибу с извинениями и даже навестил Рикардо Пинто в
больнице, но... сознательно или нет, никто сказать не может, а «Атлетико» проиграл свою
последнюю встречу «Крисьуме» и тем самым лишил «Флу» последней надежды.
И все. «Флуминенсе» выбыл из первой лиги. Такого позора, такого провала эта
команда не знала никогда!
А дальше были проклятия и стоны, траур и протестующие демонстрации торсиды. И
гневные комментарии прессы. Ренато Гаучо объявил, что выполнит свое обещание и
прогуляется по Ипанеме в чем мать родила, ...имея в руках (чтобы слегка прикрыть наготу)
лишь календарь игр «Флу» во втором дивизионе.
Тут же в стане поклонников «Флу» появились и прагматические «идеи»: а не
подправить ли регламент национального чемпионата, как это уже случалось однажды? Было
это в 1988 году, когда самый популярный клуб Сан-Пауло «Коринтианс» умудрился рухнуть
до последнего, шестнадцатого места, но после напряженных закулисных махинаций в
коридорах и салонах футбольных структур количество участников чемпионата в первом
дивизионе на будущий год было увеличено до двадцати четырех, и среди них, естественно,
оказался и падший «Коринтианс».
Еще в середине сезона, когда над «Флу» только начинала нависать угроза вылета, в
газетах и телевизионных «круглых столах» данный прецедент вдруг начали довольно
65
активно вспоминать и обсуждать. Все понимали, что тайные пружины подобных интриг
приводились в движение анонимными радетелями «Флу». Однако президент Бразильской
конфедерации футбола (СБФ) Рикардо Тейшейра вылил на интриганов ушат холодной воды:
категорически отверг любые варианты увеличения численности первого дивизиона: «Там и
24-х команд много. И потому не может идти и речи о его расширении! Наоборот, — сказал
Тейшейра, — нужно идти к тому, чтобы в ближайшем будущем ограничить количество
команд в первой лиге шестнадцатью. Пускай лучше небольшая группа действительно
сильнейших клубов встречается друг с другом не по два, а по три раза».
Эту точку зрения приняли и одобрили практически все руководители клубов, вожди
торсид и пресса.
Сразу же после того драматического воскресенья 30 ноября 1996 года, когда все
встало на свои места, и печальная судьба «Флуминенсе» определилась окончательно, группа
самых влиятельных торседоров несчастного клуба разработала проект его спасения. Не
будем вдаваться в его технические детали. Упомянем лишь, что была провозглашена главная
цель: в предстоящем сезоне 1997 года клуб должен выступить достойно, вернуться в первый
дивизион, а затем, уже в 1998 году, стать чемпионом Бразилии. Вот так. Ни больше ни
меньше.
Для достижения этой цели был объявлен сбор средств среди самых состоятельных
«трехцветных». Самые авторитетные «бенемеритос» клуба начали активно обсуждать
приобретение нескольких звезд из мадридского «Реала». Эта было поручено одному из
крупнейших южноамериканских футбольных импрессарио уругвайцу Хуану Фиджеру,
который распоряжается судьбами более трехсот одних только бразильских футболистов.
Такие планы встретили одобрение торсиды.
Но... спустя несколько месяцев: в июне 1997 года, незадолго до открытия очередного
национального чемпионата, СБФ вдруг взрывает бомбу: Рикардо Тейшейра объявляет о том,
что директорат Конфедерации принял решение... увеличить численность клубов в первом
дивизионе до 26! И включить в его состав вылетевших в прошлом году во второй дивизион
«Атлетико» из Параны и «Флуминенсе»!
Что творилось в те дни в футбольном мире Бразилии описать невозможно. Скандалы,
истерика, анекдоты, разоблачающие статьи! Газеты печатали, а радиостанции передавали в
эфире документальные фрагменты звукозаписей прежних интервью Рикардо Тейшейры, в
66
Буду краток: в сезоне 1997 года «Флу», играя в первом дивизионе, с оглушающим
треском провалился снова. Выиграв из 24-х матчей чемпионата всего четыре, проиграв
десять и десять сведя вничью, команда заняла предпоследнее 25-е место и вновь была
отправлена во второй дивизион! Тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить...
И точка! Тут уже никто «трехцветным» помочь не мог...
А победителем чемпионата-1997 стал «Васко да Гама».
...Свой первый матч во втором дивизионе национального чемпионата 1998 года
«Флу» должен был играть против скромной команды «АБС» из города Натал. В штабе
«трехцветных», уже начавшем оправляться от позора, загорелись лучики оптимизма. Первый
соперник, казалось, был оптимальным: команда ничем не прославленная. Типичный
середнячок, путешествующий между вторым и третим дивизионом, «АБС» идеально
67
подходил на роль «мальчика для битья». Для «Флу» убедительная победа в первом же матче
должна была стать первым твердым шагом, эдаким стартовым аккордом триумфального
марша, целью которого было, естественно, возвращение в первый дивизион.
Такова была психологическая атмосфера в стане «трехцветных» накануне старта в
национальном чемпионате. И тут нужно отдать должное их торсиде: она нервно, но с
энтузиазмом, с пением гимна клуба, со статьями в пресе, с пассеатами (демонстрациями) по
улицам под знаменам «Флу» отмобилизовалась. Было решено: да, пускай нам не повезло! Но
мы не из тех, кто бросает своих любимцев в трудную минуту! Мы поддержим свой клуб! Мы
стимулируем их борьбу за возвращение в первый дивизион!
Именно по требованию торсиды «Флу» этот матч был назначен к проведению на
«Маракане». Ни в коей мере не уверенная в коммерческом успехе этой авантюры,
администрация стадиона пустила в продажу всего двадцать тысяч билетов. Но к воротам
стадиона явились тридцать пять тысяч болельщиков «Флу»! И после того, как билеты в
мгновение ока разлетелись, дирекция вынуждена была открыть ворота и уже бесплатно
запускать на трибуны всех желающих!
На архибанкаде «Мараканы», окутанной традиционным туманом «рисовой пудры»,
царил нервный ажиотаж. Громадные транспаранты призывали к победе.
Колыхались трехцветные стяги.
Торсида была уверена: «Сегодня мы все делаем первый шаг на пути, который
увенчается возвращением на Олимп!».
И что же? Матч был бездарно и бесславно проигран с постыдным счетом 0:3.
Невозможно описать гнев и разочарование торсиды «Флу».
Нельзя без восклицательных знаков и многоточий охарактеризовать моральное
состояние игроков, надеявшихся на триумф и разгромленных столь унизительно.
Пресса откликнулась на провал взволнованными комментариями и призывами не
опускать руки, не сдаваться.
«Флуминенсе» не может умереть!» — воскликнул самый авторитетный футбольный
обозреватель газеты «Жорнал ду Бразил» (и старый болельщик не «Флу», а «Ботафого»)
Армандо Ногейра. И разразился взволнованным эссе: «Флуминенсе» не может, не имеет
права умереть ради всего того, чем был отмечен путь этого славного и великого клуба: ради
гола Адемира в суперчемпионате 46 года, ради чудес, которые творил великий вратарь
Карлос Кастильо, ради прозы, которую посвящал любимому клубу Коэльо Нето, ради
страсти, сквозившей в хрониках Нельсона Родригеса!
«Флу» не может, не имеет права погибнуть, потому что с этим клубом связаны юмор
Сержио Порто, лиризм Одувальдо Гоцци (который, как никто, умел в своих репортажах
68
выразить гол любимого «Флуминенсе»), песни Чико Буарке, великое прошлое Теле
Сантаны».
Не стану, впрочем, перечислять всего, что прозвучало в этом патетическом,
вдохновенном гимне, написанном человеком, казалось бы, сторонним, но, вместе с тем,
искренне заинтересованным в том, чтобы великий клуб оставался действительно великим,
чтобы он нашел в себе силы вернуться в семью грандов.
...Свой второй матч «Флу» играл против еще более скромного клуба «Ювентус»,
который в прошлом году находился в третьем дивизионе. «Флу» умудрился проиграть и этот
поединок: 0:1. Все, что было дальше, напоминало агонию. И конец агонии пришел в ноябре
1998 года: «Флу» оказался в конце турнирной таблицы ВТОРОГО ДИВИЗИОНА! И... был
отправлен в третий!
Представьте себе на минуту, уважаемые читатели, московский «Спартак», играющий
не в Премьер-лиге, а в чемпионате, скажем, Московской области с командами Гусь-
Хрустальненского завода и сборной дачного поселка Жуковка!
А ведь в данном случае речь идет не о российском клубе. Речь идет о Бразилии!
Бразильская торсида неукротима в своих страстях. И очень жестока. Хорошо, если
вчерашнего кумира просто ругают или проклинают. Не так уж страшно, если выяснение
отношений ограничивается выбитыми стеклами в штаб-квартире клуба или побоищем на
стадионе. Но иногда ведь дело доходит и до перестрелок. Воспламеняется торсида
мгновенно. Поэтому путь футболиста или команды от звездной славы до проклятий и
презрения очень короток. Два-три неудачных матча, пара незабитых голов, «франго»
(«цыпленок») пущенный вратарем между ног в ворота. И все...
Герой повержен, его прежние, может быть даже вчерашние подвиги забыты. Позор и
тоска становятся его уделом. Отворачиваются от него те, кто два дня назад клялся в вечной
дружбе, выпрашивал автограф и фотографировался, обняв за плечи. Кольцо врагов
угрожающе сжимается. И выход из этой ситуации может быть только один: вновь наверх, на
пьедестал почета, на вершину славы, на гребень волны.
Проблема, правда, в том, что обратный путь наверх бывает в тысячу раз труднее,
мучительнее и болезненнее, чем падение в пропасть. Это как у любителей горнолыжного
спорта: в гору карабкаешься долго и трудно, а вниз слетаешь за считанные мгновения.
Но если кто-то свалился под откос, оказался на дне и умудрился при этом выжить, то
перед тобой встает труднейшая задача: попытаться снова встать на ноги и, залечив раны и
переломы, опять начать восхождение к вершине.
Именно такая задача возникла в самом конце 1998 года перед «Флуминенсе». И
решать ее было поручено специально приглашенному на пост тренера чемпиону мира
69
Карлосу Альберто Паррейре, который привел с собой всю свою команду: администратора
Америко Фария, доктора Лидио Толедо, тренера по физподготовке Мораси Сантану.
И нужно признать, новая авторитетная бригада засучила рукава и попыталась
вдохнуть струю оптимизма в еле дышащий организм «Флу». Паррейра дал несколько
успокоительных интервью, пообещал своим питомцам, руководству клуба и торсиде, что
сделает все возможное.
И начальный же шаг на этом пути оказался провалом: свой первый матч в чемпионате
третьего (!) дивизиона «Флу», играя в маленьком городке Нова Лима в штате Минас-Жерайс,
опять проиграл более чем скромной местной команде «Вила Нова»! Это как если бы
московский «Спартак» проиграл студенческой команде кулинарного техникума из какого-
нибудь Новохоперска... Подобное уже было по ту сторону добра и зла! За гранью! Хуже уже
ничего не существовало, ниже падать было просто некуда, большего позора представить себе
невозможно ни в горячечном бреду, ни в алкогольном психозе.
И психоз действительно случился. Дело в том, что вдохновленные заверениями
Паррейры туда, в эту забытую Богом и людьми Нову Лиму, за любимой командой
отправились из Рио на этот матч более полутысячи болельщиков. И вот они присутствуют
при этом позоре... Ноль — два!...
Вне себя от гнева и ярости торсида «Флу» учинила дикое побоище на стадионе Нова
Лимы. На поле летело все, что можно было бросить, драки сначала начались на трибунах,
потом выплеснулись на футбольное поле. Полиция выбежала вслед за обезумевшей
торсидой. Полетели гранаты со слезоточивым газом. Раздались предупредительные
выстрелы. Матч был прерван на 37-й минуте второго тайма. И так и не был доигран до
конца!
После такого даже самые преданные клубу и команде торседоры должны были рвать
на себе волосы, стреляться или уходить в монастырь.
Этот проигрыш, случившийся в тот момент, когда ожидался первый шаг к
реанимации, к возрождению, к поиску обратного пути «наверх» вызвал эффект катарсиса. И
потому после истерик, проклятий, клятв никогда в жизни не показываться больше на
стадион, после речитативов ненормативной лексики и водопадов горючих слез началось
покаяние, а затем произошло то, что и должно было рано или поздно произойти: дела стали
налаживаться.
И в конце концов «Флуминенсе» вышел-таки на первое место в своем третьем
дивизионе и завоевал право подняться во вторую лигу.
Теперь надо было там побороться за победу, чтобы вернуть себе право выступать в
элитарной первой группе национального чемпионата вместе с «грандами». Эта задача была
70
* * *
Вот, собственно, и вся повесть о старейшем клубе Рио, о его былом величии и
сегодняшних проблемах, о прежних кумирах и идолах, о героях, которые устали играть, и
картолах, которые не устают интриговать, о его взлетах к звездам, падении в пропасть и
возвращении из нее. Надеюсь, читателю стала теперь более понятной и разница в понятиях
«клуб» и «команда». Резюмируя, скажем, что «команда» — это те, кто играет в футбол, кто
доставляет торсиде радость или горе, кто зарабатывает или теряет деньги и славу, честь и
достоинство. А «клуб» — это история и традиции, это кучка прилипших к футболу
чиновников, которых обычно называют в Бразилии «картолами». Они должны обеспечивать
команде оптимальные условия для выступлений, но в большинстве случаев просто
паразитируют на ней: на волне славы своих клубов делают политическую карьеру,
избираются в парламент, в законодательные собрания штатов, пробиваются на другие
выигрышные посты и должности. А часто зарабатывают капитал в самом прямом смысле
этого слова. Делают на славе и престиже клуба деньги. И очень большие.
Замечу еще, что в 2002 году, отмечая свое столетие, «Флу» сумел завоевать первое
место в своем штате — Рио-де-Жанейро. То есть, повторил свое собственное достижение
1906 года, когда в Рио был проведен первый футбольный чемпионат.
И все же, все же… Столетие «Флу» стало печальным: клуб встретил его в ситуации
жестокого кризиса: с долгом в 90 миллионов реалов (то есть около 30 миллионов долларов),
забастовками игроков, много месяцев не получающих зарплаты и полной неуверенностью в
будущем. И потому торжества по случаю юбилея, наспех состряпанные картолами, больше
походили на похороны дорогого друга, чем на праздник, который был бы достоин этого
самого старого рио-де-жанейрского клуба.
71
да Тижука», куда в последние годы начала переселяться из южных кварталов города самая
элитная, точнее сказать, самая обеспеченная публика.
Мы сидели у бассейна под пальмами, на которых мягко покачивались гигантские
кокосовые орехи. Карлос Альберто согласился на интервью без колебаний и отвел мне
времени столько, сколько я пожелал. Он никуда не спешил: в очередной раз сидел без
работы, спустя всего три месяца после приглашения на пост старшего тренера одного из
самых популярных клубов этой страны «Сан-Пауло». Три месяца поработал, и... спасибо за
услуги, будьте здоровы!
А дело было так: после шести туров с четырьмя победами «Сан-Пауло» возглавлял
турнирную таблицу. К десятому туру — все с теми же четырьмя победами — оказался уже
на 10-м месте. К тринадцатому — опустился на 11-е, к семнадцатому — на 17-е. После этого
Карлос Альберто Паррейра был уволен из «Сан-Пауло», вернулся в Рио, где и состоялась
наша беседа.
естественно, не вышли из группы. На чем тот первый этап моей работы на Арабском Востоке
был завершен, и в 1983 году я вернулся в Бразилию.
«Коринтианс». Мало того: в 1990 году «Брагантино» умудрился стать чемпионом этого
штата, обойдя всех «грандов»).
Что касается чемпионата страны, то тут высшим достижением «Брагантино» было
чемпионское звание во втором дивизионе в 1989 году, что позволило команде в сезоне 1990
года завоевать себе место уже в первом дивизионе. И премьера оказалась небезуспешной:
для новичка восьмое место в финальной таблице национального чемпионата (из двадцати
участников) вполне можно было считать неплохим. А в следующем сезоне к руководству
командой пришел Паррейра, он-то и вывел «Брагантино» в классификационном турнире на
второе место, что позволило скромному клубу участовать в полуфиналах. Здесь
«Брагантино» выбил «Флу», а выйдя в финал, тоже показал себя очень достойно: два
финальных матчах с «Сан Пауло», руководимом Теле Сантаной, были сыграны так: в
столице штата 1:0 в пользу хозяев поля, ответный матч в Брагансе — 0:0. Чемпионом стал
«Сан-Пауло», а вице-чемпионом — «Брагантино»... Это как если бы у нас серебрянные
медали в высшей лиге завоевала команда, допустим, города Коврова или Коломны.
(Впрочем, справедливости ради замечу, что сенсационный успех «Брагантино» был в
немалой степени обусловлен и тем, что Паррейра пригласил в том сезоне в состав этой
команды двух игроков сборной страны и будущих чемпионов мира: Мауро Силву и
Мазиньо).
...Кстати, в сезоне 1996 года «Брагантино», заняв последнее место в первом
дивизионе, опять опустился во второй.
— Итак, Вы блистательно показали себя в «Брагантино»...
— И тут — в конце 1991 года — руководство Бразильской конфедерации футбола
вновь пригласило меня в сборную страны, которую нужно было начинать готовить к
чемпионату мира 1994 года. Подготовка прошла успешно: мы выиграли «ТЕТРА», после
чего я отправился в Испанию, проработал один год в «Валенсии», затем один сезон в
Турции, в «Фенербахче», который стал со мной в том сезоне чемпионом страны, затем
вернулся в Бразилию, проработал три месяца в «Сан-Пауло», и на этом моя футбольная
биография пока заканчивается, — сказал он с мягкой улыбкой, прекрасно зная, что мне
хорошо известно о его изгнании из «Сан-Пауло» за несколько дней до нашей беседы.
— Поскольку Вы, как никто другой из бразильцев, хорошо знаете арабский футбол,
все-таки проработали в этих странах в общей сложности четырнадцать лет, скажите честно: у
77
арабов есть какое-нибудь будущее на футбольных полях? Можно ли ожидать, что наступит
когда-нибудь пора, когда с ними начнут считаться футбольные авторитеты Европы и Южной
Америки, как это сейчас происходит с африканским футболом? Или арабские страны
навсегда обречены служить лишь «золотоносными приисками» для классных тренеров,
вроде Вас, которым трудно найти подобающую работу у себя на родине?
— Во-первых, я бы разделил арабский футбол по крайней мере на две группы. Если
взять страны Северной Африки: Тунис, Алжир, Египет, то у них может когда-нибудь
появиться «будущее», о котором вы говорите. Там время от времени вырастают классные
игроки, там дело поставлено, можно сказать, на профессиональную основу.
Ну, а что касается футбола стран Среднего Востока, то они пока — любители. От них
в ближайшие годы трудно ожидать чего-либо интересного. Только совсем недавно они
начали профессионализироваться, попытались покупать сильных игроков. Но все равно,
тамошний футбол еше нельзя пока оценивать как профессиональный. Да, они умеют
бороться с более сильными соперниками. Но этого мало для того, чтобы заявить о себе в
большом футболе.
Кроме того, у них есть один серьезный минус: из-за тяжелейшей жары сезон там
длится всего 8-9 месяцев в году. В июне-августе там на поле выйти невозможно. Даже в
утренние или вечерние часы.
— У нас, в России, тоже выпадают четыре месяца, правда, зимних.
— Это — ваша беда, но вы, кажется, сумели приспособиться. У арабов есть и еще
одна проблема: обмен игроками и вообще футбольные связи с Европой или Америкой не
слишком интенсивны. В таких условиях трудно научиться чему-либо. Конечно, они
работают, они стремятся чего-то добиться. Но в условиях режима полупрофессионализма эти
усилия не могут принести быстрых результатов.
И еще: во всех этих странах: в Кувейте, Катаре, Эмиратах от силы наберется с тысячу
футболистов. Это маловато. Чтобы развиваться, футбол должен опираться на многие тысячи
игроков. Возьмите у нас, в Бразилии, добрая сотня лучших футболистов за один сезон
уезжает за границу. (Уточняю: по официальной сводке Бразильской конфедерации футбола
за один год с декабря 1995 по ноябрь 1996 года из Бразилии выехали в другие страны 381
футболист. А к концу десятилетия этот показатель вырос до семисот человек. — И. Ф.). Но
на смену им тут же появляются сотни новых, талантливых, обещающих... Да иначе и быть не
может. Ведь у нас каждый мальчишка с детства гоняет мяч. В таких клубах, как «Фламенго»
или «Сан-Пауло» имеются по три сотни талантливых мальчишек в футбольных школах. А
если взять Эмираты, там от силы наберется семьсот человек, регулярно играющих в футбол.
Это очень мало. Конечно, они надеются на что-то, они борются. Но говорить о каких-то
78
перспективах этого футбола нельзя. По крайней мере, до тех пор, пока они не поставят дело
на профессиональную основу. Чтобы футбол нормально развивался, он должен прежде всего
опираться на большую армию игроков...
— Но согласитесь, что с их деньгами они сумели бы решить и эту проблему: могли
бы в два счета скупить на корню все солидные европейские клубы вместе с тренерами. И,
извините ради Бога, они могли бы скупить и весь бразильский футбол, не так ли?
— Теоретически — да. Но ведь громадные богатства Арабского Востока не
принадлежат их футбольным клубам! Конечно, если какое-то из их правительств вдруг
пожелает заняться массированной скупкой южноамериканских или, допустим, европейских
игроков, тогда их клубы действительно могут стать угрозой для всего мирового футбола.
Теоретически говоря, они действительно могут скупить всех. Но пока до этого дело не
доходило... Слава Богу.
...Даже сейчас не могу без волнения вспоминать, что было с командой после этого
матча. Игроки упали на траву без сил, отказываясь верить в случившееся. Многие рыдали,
как дети. Пожалуй, большего потрясения в моей жизни я не испытал.
— Ну, а теперь давайте вернемся к высшей точке Вашей биографии: победе на
чемпионате-1994. Ваша работа там была превосходной. Команда выглядела удивительно
сплоченной, причем не только на поле, но и за его пределами. Это признано всеми, даже
самыми яростными Вашими критиками и противниками, которых у Вас всегда
предостаточно. Как Вы этого добились? Как Вы сумели так здорово сплотить коллектив?
Помнится, вплоть до финального матча следующего мирового чемпионата, команда Ваша
продолжала выходить на матчи, взявшись за руки. Мы это видели и в августе 1997 года в
Москве, когда бразильцы приехали к нам на товарищеский матч. Кажется, это единственный
такой обряд в мировом футболе? У Вас был какой-то особый план психологической
подготовки? Кто-то выполнял в команде функции профессора Карвальяэса, того, что работал
со сборной Феолы в 1958 году?
— Видите ли, тут сработала масса факторов. Начну с того, что у нас была, все-таки,
достаточно опытная команда. Профессионалы. Если я в чем-то попал, как говорится, «в
десятку», так это в том, что сделал особый упор в своей работе на самых опытных бойцов.
Хотя после очередной неудачи на чемпионате-1990 в Италии многие из них, из выступавших
в том чемпионате ветеранов, подверглись жестокой критике. Особенно те, кто играл в
зарубежных клубах.
— Мы их зовем «легионерами».
— Пусть будет так. Так вот у нас в Бразилии стало складываться после чемпионата-
1990 отрицательное отношение к таким «легионерам», как Дунга, Бебето, Мюллер, Бранко,
Рикардо Роша. Их стали считать оторвавшимися от Родины и уже отыгравшими свое
«наемниками». Проиграли чемпионат, ну, и пускай они там «в своих Европах» доживают
свой век! Такое сложилось мнение...
И когда я призвал их в состав сборной, на меня обрушилась волна критики. Но я по
опыту сборных, которые участвовали в чемпионатах 1970 и 1974 годов, прекрасно помнил,
какое психологическое давление на любого игрока, даже на самого опытного мастера,
ветерана оказывает сам факт его призыва в состав сборной. Это ведь означает высшую точку
в его футбольной карьере! Такое событие неизбежно влечет за собой стресс, игрок
оказывается объектом мощнейшего психологического давления. Особенно это стало
проявляться в последние годы, перед чемпионатом-1994, когда вся Бразилия уже
истосковалась, не видя побед на чемпионатах почти четверть века. Я предвидел, что
психологическое напряжение будет чрезвычайно сильным, и совладать с ним смогут в
80
первую очередь самые опытные бойцы. И поэтому именно из них я смонтировал костяк
команды, на который решил опереться. Тем более, что у этих парней за плечами уже был
опыт одного, а у некоторых и двух чемпионатов, они знали, чего стоит участие в таком
состязании, как трудно выиграть Кубок мира, какого напряжения сил это стоило. У них был
опыт поражения. А ведь это тоже бесценный опыт! И самое главное, снова вернувшись в
сборную по моему призыву, они почувствовали, что это их последний шанс. Сейчас или
никогда! Человек, поставленный перед таким выбором, способен на многое.
— Вы, прямо-таки, психолог!
— Кроме того, они прекрасно понимали, что раздор в команде обязательно приведет к
поражению. Отсюда и их готовность сплотиться и сражаться до конца, биться, не жалея сил,
забывая обо всем, в том числе и о деньгах, о премиях за победу. Это все — очень важно!
Заметьте, у нас никто ни разу даже не заикнулся об оплате, о вознаграждении за победы, за
выход на какой-то определенный этап турнира. Казалось, денежного вопроса для них не
существовало. Все были нацелены только на победу и знали, что если она придет, будут и
награды.
— Нам бы Ваш опыт!
— Да, я, конечно, слышал еще до начала того чемпионата, что несколько ваших
игроков сборной потребовали сменить тренера, развязали дискуссию о вознаграждениях. Это
невероятно! Таких надо было немедленно и навсегда убирать из сборной.
— Их не только не убрали, но новый тренер, назначенный после нашего провала на
чемпионате в США, пригласил «бунтарей» и в свою команду, а они потом учинили нечто
подобное и два года спустя — на чемпионате Европы-1996.
— Просто не верится, что люди могут дважды попадать в одни и те же ловушки!
— Мы, русские, можем и не то еще! Ну, да ладно, вернемся к Вашей сборной! Вас
постоянно упрекали и даже сейчас продолжают упрекать в том, что Ваша команда не
показывала, как считают Ваши критики, по-настоящему красивой, «истинно бразильской»
игры. Вы «европеизировали» команду, Вы ее слишком сильно «заорганизовали», Вы
поставили во главу угла заботу об обороне! Что Вы отвечаете на такого рода критику?
похожего на трения, конфликт или разницу характеров не замечаем! Как же этого удалось
добиться?
— Тут не было особых трудностей, поскольку мы заранее провели подготовительную
работу. У нас для этого был специалист Эвандро Мота.
— Психолог?
— Нет, не совсем. Это был специалист по общению. Он провел пять бесед с
командой, в ходе которых, мы также подготовили специальный видеофильм, объяснявший
важность создания и поддержания в коллективе атмосферы взаимопонимания, дисциплины и
сплоченности. Интересы команды должны превалировать над личными интересами. Мы
вложили все это в наших игроков, и у нас не было никаких проблем. Тем более, что все
очень хотели стать чемпионами мира. Уже в конце отборочных игр Ромарио прекрасно
вписался в коллектив, и по поведению ничем не отличался от остальных игроков. То есть, на
поле-то он, конечно, отличался. Это, все-таки, был Ромарио!
С помощью Эвандро Моты мы выработали такую нашу «философию коллектива»:
«Футбол — это не самая главная вещь в твоей жизни. Есть вещи поважнее: семья, здоровье,
благополучие. Причем благополучие и твое, и твоей семьи и твоей страны... Но на эти 60
дней, на протяжении которых мы находились в США, футбол должен стать для каждого из
нас самым главным делом нашей жизни!».
И это сработало. Эта формула, эта психологическая мотивация настроила всех нас на
победу. Дело в том, что для бразильской команды не так уж трудно победить в каком-либо
матче даже с очень сильным соперником. Гораздо труднее одержать победу за пределами
футбольного поля. Я имею в виду: добиться сплочения, единения всех. Для этого полезно
даже немного забыть о профессионализме и возродить древний дух любительства в высоком
и чистом смысле этого слова: когда все помыслы нацелены на победу и только на победу!
Никаких склок и споров! Никаких дискуссий о том, кто выйдет на поле, а кто останется на
скамейке. Ничего такого! На предыдущем чемпионате 1990 года в сборной Бразилии такие
споры возникали, вы слышали об этом?
— Да, конечно.
— А у нас — в 1994 году ничего подобного уже не было.
— На чемпионате-1958 Висенте Феола опирался на группу ветеранов: Диди, Нильтон
Сантос, Беллини. На чемпионате-1970 команду цементировали Пеле, Карлос Альберто и
Жерсон. А у Вас был такой костяк, фундамент команды?
— Лидеры? Конечно. В первую очередь я бы назвал двоих: Дунгу и Рикардо Роша.
Рикардо — пока он находился в составе, но он, к сожалению, слишком быстро получил
83
травму и не играл. Эти двое: Рикардо Роша и Дунга были бесспорными лидерами и на поле и
вне его. И игрой своей, и поведением они показывали пример.
— А почему Вы не дали сыграть, не выпустили на поле хотя бы на две-три минуты
Роналдиньо, который теперь, отправившись за океан, восхищает европейцев своей
потрясакющей игрой.
— Интересный вопрос... Во-первых, Роналдиньо всей своей последующей жизнью в
футболе уже доказал, что мой выбор: приглашение его в сборную было правильным. Но
давайте же вспомним, что в то время — три года назад ему было всего семнадцать лет!
— Как и Пеле в 1958 году.
— Да, как только он пришел в команду, сразу же начались разговоры и появились
ассоциации с молодым Пеле. Роналдиньо это очень чувствовал. Представляете себе, что это
такое, когда тебя сравнивают с Пеле? Но в то же время он отчетливо видел, что ветераны
Ромарио и Бебето — на пике формы. Они прекрасно играют. И он слегка заробел. Был
ослеплен их блеском. Честно говоря, он тогда еще не внушил нам стопроцентной
уверенности в том, что окончательно готов выступать в составе сборной. Тем более, что
вслед за Ромарио и Бебето у нас на этой позиции «перед Роналдиньо» был еще и Мюллер.
Тоже ветеран. И прекрасный мастер. Для него это уже был третий чемпионат. Наверняка
последний.
— Пожалуй, никого из тренеров сборной никогда не критиковали так, как Вас. Это
был какой-то кошмар. Я помню бразильскую прессу до и во время чемпионата, я побывал в
Бразилии в марте 1994 года, за несколько месяцев до начала чемпионата, и не услышал ни от
специалистов, ни от болельщиков ни одного доброго слова о Вас и Вашей работе. Только
критика, только ругань. Кстати, такое же было и в 1983 году, когда Вы уже провели в
сборной один сезон. Легко ли переносить такой постоянно обрушивающийся тайфун? Что
Вам помогло выдержать, не сломаться?
— Да, конечно, было очень трудно. Единственное, что помогало, это постоянное
понимание того, что на нас, на руководство команды, на команду возложена Миссия. Нам
поручено великое дело: выиграть этот чемпионат для нашей страны. (Когда он произнес эти
слова, я вспомнил сохранившееся в моих досье интервью, которое Паррейра дал журналу
«Вежа» за два месяца до начала чемпионата. Он говорил корреспонденту журнала:
«Интеллектуалы могут посмеиваться над этой нашей страстью, но Бразилия такова, что у
84
депутаты, все, все... Все это превращается в какой-то цирк! И я решил, что проработав три
года в сборной, я уже исчерпал свои силы и теряю возможность противостоять такому
психологическому давлению.
И я не пожалел об этом решении. Нет, уж: работа в сборной — это для суперменов. Я
попробовал, оказался на что-то способен, но потом сказал себе: «Хватит!»
— А как сейчас складываются Ваши отношения с Загало? Вы ведь долгое время
работали с ним вместе. И в сборной и в некоторых других командах. Потом ваши пути
разошлись, а в 1994 году встретились вновь, но теперь вы стали главным тренером, а он у
Вас — советником. Сейчас он занял Ваше место.
— У нас прекрасные отношения. Мы часто и с удовольствием общаемся. Кстати,
сегодня в первой половине дня я снова поговорил с ним по телефону. Иногда раздаются
предположения о том, что Паррейра мог бы работать с Загало по схеме: Загало — тренер,
Паррейра — технический советник... Нет, это нереально! Такая формула сработала только
тогда, когда роли распределялись наоборот. И когда я был тренером, то согласился иметь
советника только потому, что это был Загало. Ни с кем другим я бы просто не сработался. В
таких ситуациях необходимо, чтобы в связке работали бы люди, предельно уважающие друг
друга, отличающиеся единым пониманием игры, общностью взглядов... Люди, которые
симпатичны друг другу, дружны. Именно такие отношения всегда были у нас с Загало. Мы с
ним друзья.
— А все-таки: не согласились ли бы Вы, если бы Вам сделали такое предложение:
поменяться с ним ролями? Чтобы Вы сейчас выполняли при нем такую же функцию в
сборной, какую он выполнял у Вас в 1994 году?
— Я об этом серьезно не задумывался и на это не претендую. Но если бы мне сделали
такое предложение, то не счел бы его умаляющим мое достоинство, неуважительным по
отношению ко мне. Допускаю, что это могло бы даже пойти на пользу сборной, но,
повторяю, всерьез я такую возможность до сих пор не рассматривал.
— Вот и Загало сейчас стал объектом весьма жесткой критики. Как Вы считаете:
справедлива она или нет? И в частности, в чем, по Вашему мнению, причины «провала»
Бразилии на Олимпийском футбольном турнире, если руководствоваться традиционным
национальным бразильским суждением: любой итог, если это не первое место, это провал?
86
— Я считаю работу Загало достаточно хорошей. Он, как и все тренеры, сталкивается с
нашей традиционной проблемой: в стране слишком много хороших игроков. Конечно,
абстрактно говоря, это прекрасно, так как дает Бразилии изначально большое преимущество.
Очень хорошо, что в стране постоянно появляются все новые и новые таланты. Но увы, нам
очень трудно обеспечить всех молодых игроков надлежащим международным опытом.
Вторая вечная проблема любого тренера сборной: «легионеры». Слишком много
игроков из сборной постоянно находится за рубежом, и тренеры тех клубов обычно
стремятся придержать их, не отпустить на очередной матч. И поэтому нам не хватает
времени на то, чтобы «легионеры» сыгрывались бы с нашими «домашними» игроками. И
Загало, нужно отдать ему должное, старается максимально использовать редкие (где-то раз в
месяц) товарищеские матчи на уровне сборных, чтобы поддерживать свою команду в
относительно боевой форме. Хотя работать ему нелегко: ведь только те два-три дня, на
которые игрок прилетает из Европы на очередной такой матч, дают тренеру возможность
как-то контролировать его состояние и форму.
Я считаю, что в этих трудных условиях Загало работает блестяще. Слава Богу, у него
имеется преимущество: нам теперь не нужно участвовать в отборочном турнире, и теперь
главная задача Загало в ходе подготовки к Франции-1998 заключается в поисках хороших
спарринг-партнеров, таких, как Англия, Германия, Италия, Россия...
(Тут я улыбнулся про себя, воздав должное такту и вежливости моего собеседника.
После недавних наших провалов на международной арене у меня как-то и язык не
поворачивался спросить его об отношении к российскому футболу. Тем более, что обычно в
ответ на такой вопрос слышишь лишь несколько округленно-комплиментарных фраз. И
кроме Яшина твой собеседник в Бразилии никаких имен вытащить из кладовых памяти
просто не может. Но в данном случае из прежних интервью Паррейры, в частности — из
уже упомянутой беседы с корреспондентом «Вежи», я знал, что накануне чемпионата-
1994 он считал именно Россию самым опасным соперником Бразилии, и потому готовился к
первому матчу с нами с особым тщанием и странием. Но послушаем Паррейру дальше).
— Матчи с сильными соперниками позволят нашей команде поддерживать форму, а
новичкам, появляющимся в ее составе, обрести необходимый опыт международных встреч.
Загало — опытнейший специалист, и у меня нет никаких сомнений в том, что он подведет
нашу сборную к французскому чемпионату на пике формы.
— Ну, а все-таки, я возвращаюсь к вопросу о поражении от нигерийцев на
Олимпиаде. Это что: случайность или результат какого-то тренерского просчета?
— Разочарование в нашей стране было огромным. Ведь команда наша была
прекрасной, она интенсивно готовилась. Фактически два предыдущих года именно победа на
87
олимпийском турнире была главной целью Загало. И от состава, в котором были Роналдиньо
и Савио, ожидали только победы, как это всегда бывает у нас, в Бразилии. Поэтому можете
себе представить силу нашего потрясения...
Ну, а что касается причины? Вот один пример: Ривалдо, просто выдающийся мастер,
считавшийся перед Олимпиадой чуть ли не самым лучшим игроком в Бразилии, вдруг
оказался не в форме. Даже не знаю, можно ли в этом винить Загало? Такое бывает.
Случается...
Но вообще-то я бы о том злосчастном матче с Нигерией сказал так: «Оступились». А
как же иначе такое назовешь: мы ведем 3:1, Роналдиньо обыгрывает вратаря и...не забивает!
Забей он — счет стал бы 4:1, и вообще не о чем было бы говорить.
Но никто не придал его промаху особого значения. И вдруг счет становится 3:2, а
затем перед самым концом 3:3... За какие-то пять минут. А потом этот «золотой гол» или
«внезапная смерть». Именно «смерть» бразильцев, гибель всех наших надежд. Бывает и
такое. Но согласитесь, что именно такие моменты и делают футбол таким завораживающим,
таким пленяющим всех нас!...
— Окидывая взглядом панораму современного бразильского футбола, в частности,
игру ведущих команд национального чемпионата, не считаете ли Вы, что имеются где-то
какие-то не мобилизованные в сборную таланты? Кто-то, кого Загало не привлек в команду,
но кто мог бы в ней неплохо сыграть?
— Я считаю, что Загало неплохо использует практически всех, кто выделяется на
общем фоне. Пожалуй, он не упускает из поля зрения никого, кто мог бы быть полезен
сборной. Возьмите, например, хотя бы Озеаса, дебютировавшего два дня назад в матче с
Камеруном. Или Джалминью, забившего в этом же матче гол. Они себя прекрасно показали,
не правда ли?
(Паррейра говорил о состоявшемся 13 ноября товарищеском матче сборных
Бразилии и Камеруна. Я видел этот поединок, который был выигран хозяевами поля со
счетом 2:0, но отличался таким их подавляющим преимуществом, что счет мог бы быть и
многократно более весомым.
Поскольку ни Доницетти, ни Роналдиньо не смогли участвовать в этой встрече, а
игра проходила в Куритибе, Загало поставил в линию атаки местного игрока Озеаса.
Пресса мгновенно сочла это «политической игрой». Загало, мол, пытается, во-первых,
заработать себе поддержку у местной футбольной федерации, а во-вторых, стремится к
тому, чтобы на трибунах было побольше болельщиков и соответственно — погуще доходов
от матча...
88
Такие прозвучали голоса. Но местный кадр сыграл блестяще: Озеас провел на поле
всего один первый тайм, но действовал так, словно родился и вырос в футболке сборной.
Его взаимопонимание с основным форвардом Джиованни было безупречным. Он создал
несколько острейших моментов, несколько раз уходил в отрыв, терзал защиту африканцев
немыслимыми финтами и неожиданными пасами).
ГИБЕЛЬ «ТИТАНИКА»
поиски лучших условий. Все нормально. Теперь и у нас будет такой же порядок. Для начала
— лишь по достижении игроком 27-летнего возраста. Я думаю, тут никаких серьезных
проблем не возникнет. Клубы могут вкладывать средства в подготовку игрока, и до того, как
он достигнет «совершеннолетия» и получит право свободного перехода, клуб успеет окупить
сделанные расходы.
Все это, конечно, будет выгодно только тем футболистам, которые отличаются
профессиональным отношением к делу, работают над собой, именно они будут представлять
ценность для клубов и свободно циркулировать на футбольных биржах. И это хорошо...
— Не могу не задать банальный вопрос о Ваших планах?
— Сейчас, после ухода из Сан-Пауло, пока отдыхаю. У меня есть ряд предложений,
которые нуждаются в анализе. Во первых, приглашают в США, затем — в Европу, имеются
также два предложения с Арабского Востока и от двух японских клубов. Так что материал
для размышлений имеется в изобилии.
— А здесь, в Бразилии, не собираетесь работать дальше?
— Нет, — сказал он резко и категорично. И я понял, что он жестоко оскорблен и
уязвлен тем, как обошлись с ним в «Сан-Пауло». — Нет! Я наверняка уеду за рубеж, как
минимум, на год.
— А теперь, в заключение нашей беседы хотел бы предложить Вам нечто вроде
«экспресс-интервью»: короткие вопросы и короткие ответы. Согласны?
— Пожалуйста.
— Итак, три лучших бразильских игрока за всю историю вашего футбола?
— Пеле, Гарринча, Нильтон Сантос.
— А три лучших зарубежных звезды?
— Ди Стефано, Кройф, Беккенбауэр.
— Лучший бразильский тренер (не считая, конечно, Загало и Паррейры)?
— Эваристо де Маседо Фильо.
— А зарубежный?
— Ринус Михелс, поразивший мир сборной Голландии на чемпионате мира 1974 года.
— Лучшая сборная команда, которую вы видели?
— Голландская — в 1974 году.
— Лучшая бразильская команда?
— «Флуминенсе».
— Что Вы думаете о Флавио Косте?
— Первый великий тренер в бразильском футболе. Первый, кто сумел организовать
по-настоящему работу с игроками и наладить дисциплину.
92
— Айморе Морейра?
— Он вместе с братом Зезе тоже оставил свой след в истории нашего футбола. Они
были первопроходцами в сельве бразильского футбола, проложили нам, идущим за ними,
дорогу.
— Жоан Салданья?
— Выдающийся, возможно, самый великий в нашей стране журналист, человек,
который, как никто, умел общаться с людьми. Тренерская его карьера не была слишком
долгой, хотя он тренером был дважды: в конце 50-х годов в «Ботафого» и в 1969—1970
годах — в сборной. Его главное достоинство: умение убедить людей в своей правоте, зажечь
их своей идеей, повести за собой. В этом с ним никто не мог сравниться.
— Теле Сантана?
— Один из лучших тренеров Бразилии.
— Самое, на Ваш взгляд, важное для футбольного тренера качество, не считая,
разумеется, понимания секретов футбола?
— Может быть, это покажется спорным, но я считаю главным для тренера — умение
и способность общаться с игроками. Это, пожалуй, даже важнее чисто технических знаний
об игре, тактике и т.п.
— Считаете ли Вы себя человеком, уже выполнившим ту миссию, которую ему
поручила Судьба или Бог, как Вам угодно?
— Я кое-чего действительно добился. Одерживал важные победы. Но отнюдь не
считаю, что это все, на что я был способен. Многое у меня еще впереди.
— А сколько Вам лет?
— Пятдесят три. Не так уж и много... Впереди еще масса работы, многому можно
научиться и многое можно сделать.
* * *
...Тут пришла пора закругляться. Я поблагодарил его за беседу, за обстоятельные и
честные ответы без дешевого кокетства, рисовки, пижонства. Он предложил мне
«кафезиньо»— неизменный элемент любого общения с бразильцем.
Я с благодарностью согласился. После такой долгой беседы промочить горло было бы
весьма кстати.
Пока служанка заваривала и подавала нам ароматный, сладко обжигающий напиток, я
решил сделать хозяину приятное и похвалил шикарную, как мне показалось, коллекцию
картин, развешанных в громадном зале, на веранде и, судя по уходящим из зала переходам и
коридорам — по всему дому:
93
— У Вас себя чувствуешь, как в картинной галерее, — сказал я... и выпустил джинна
из бутылки. Он встал и, не скрывая удовольствия, начал показывать мне свою коллекцию.
Под некоторыми картинами была его подпись.
— Это хобби или что-то большее? — спросил я.
— Меня всегда интересовало искусство, особенно живопись. Я давно собирал
картины, а лет десять назад попытался что-то изобразить.
— Но ведь этому надо учиться?
— Правильно. Я и учусь. У Романелли. Это мой друг и большой художник.
...Это имя мне было знакомо: лет тридцать назад моя жена купила здесь, в Рио, на
художественной ярмарке три картины молодого паренька, как ей показалось, не лишенного
таланта. Они до сих пор висят в Москве в моей комнате. Оказывается, тот паренек стал
мэтром?
— Сегодня он улетает в Нью-Йорк, там у него очередная выставка, — сказал Карлос
Альберто, любовно поглаживая багет одной из картин.
— Когда вернется, передайте ему, что есть в Москве дом, где на стенах висят три его
работы.
— Обязательно передам.
Мы допили кафезиньо. Я еще раз поблагодарил его, пожелал успехов и откланялся,
договорившись встретиться снова через год. Чтобы подарить ему статью, которую о нем
напишу. И сходить вместе с ним в студию Романелли. Карлос Альберто сказал, что будет
ждать.
...На выходе из «Жардим Марапенди» сидевший у шлагбаума охранник долго и с
нескрываемым удивлением смотрел на меня, одинокого пешехода, шлепавшего по мостовой:
из этого царства покоя и неги никто за все время его существования на «своих двоих» не
выходил. Все отсюда выпархивают на машинах.
ГЛАВА 4. ЗВЕЗДА
конца пятидесятых годов пришел в «Ботафого» и навечно связал свою судьбу и свое великое
имя с этим клубом.
Именно в «Ботафого» Диди познал высшую свою славу. Отсюда он поднялся на
околосолнечные орбиты, которых достигали немногие. Таких футболистов, как он, за всю
историю футбола можно насчитать по пальцам всего одной руки даже в самой сверхбогатой
футбольными талантами стране, как Бразилия.
весь матч диктовал нужный ритм игры своей команде. Диди, как никто, заслуживает звания
«игрок номер один» этого чемпионата, потому что равных ему в мире нет!».
В словах тончайшего знатока футбола выражена лаконично и точно та роль, которую
сыграл Диди. И не только в финальном матче чемпионата мира-1958, не только в сборной, но
и в клубах: он был Лидером. Хозяином игры, ее Творцом. За сборную, если учитывать
только матчи против национальных команд, Диди сыграл 68 раз и забил 20 голов. Но
главный его вклад в игру национальной команды и тех клубов, за которые он выступал,
были, разумеется, не голы (а всего он их забил за 17 лет профессиональной карьеры, будучи,
напомню, не форвардом, а игроком средней зоны, более трехсот!), а интеллект, которым он
насыщал действия своей команды, будь то «Мадурейра» или сборная, «Флуминенсе» или
«Ботафого» — его самый главный, и родной клуб.
Я уже подробно писал о нем в книге «Чаша Мараканы». Лучше, чем было сказано о
нем тогда, пожалуй, сказать не смогу.
Диди был диспетчером команды. Сказав это, слышу разочарованные вздохи: «Ну и
что? Подумаешь, диспетчер? В каждой команде есть диспетчер».
Увы, не в каждой. И если есть, то далеко не всегда такой, как Диди. И дело не в
индивидуальном мастерстве этого футболиста. Не в его знаменитом «сухом листе», не в
умении послать мяч через все поле в самую опасную для противника точку, где назревает
острейшее развитие атаки? Диди был не просто диспетчером, распределяющим мячи,
организующим игру своей команды. Он был (не являясь капитаном!) единодушно
признанным и неоспоримым лидером команды, сплавляющим в единый порыв одиннадцать
разных темпераментов, настроений, характеров, индивидуальностей. А ведь, замечу
мимоходом, в бразильском футболе добиться такого «сплава» гораздо труднее, чем в любом
другом: бразильские футболисты обладают куда более ярко выраженными игровыми
индивидуальностями, да еще плюс к этому нервным, легко воспламеняющимся
темпераментом.
Эту роль лидера Диди не получил от тренера. Да ее и невозможно «дать» кому-то или
«получить» от кого-то. Он стал «диспетчером», лидером сборной команды с той же
естественностью, как и во «Флуминенсе», а затем в знаменитом «Ботафого», где рядом с ним
играли Нильтон Сантос и Мане Гарринча, а тренером был Жоан Салданья.
Появление Диди, а точнее говоря, появление в бразильских командах игроков-
лидеров нового типа, игроков-диспетчеров, лучшим из которых являлся Диди, и
ознаменовало рождение нового бразильского футбола. Явилось его не менее важной
находкой, чем воспетая в стихах и прозе математическая формула «4-2-4». И было связано
неразрывными узами с рождением этой формулы, этой тактической схемы. Появление на
100
поле четырех защитников (вместо прежних трех) и четырех нападающих (вместо пяти — по
прежней схеме «дубль-ве») отнюдь не означало ни просто смену расстановки игроков, ни
формальное перераспределение функций, возлагавшихся на них. Нет, эта футбольная, не
побоюсь этого слова, революция внесла новые функции в футбол, новую систему игры не
только команды в целом, но и каждого игрока в отдельности.
Эти четыре защитника стали отныне ИНЫМИ защитниками. Они стали «держать» не
определенных игроков противника, как это было раньше (левый крайний защитник «держит»
правого крайнего нападающего), а свою зону, свой участок поля, и, следовательно, игрока
противника, появляющегося в этой зоне. Футбольное поле, оставаясь прежним по размерам и
разметке, вдруг обрело новые свойства, обнаружило неожиданно богатые золотоносные
жилы, которые были скрыты от нелюбопытного глаза, и какие можно было разрабатывать в
течение долгих последующих лет.
Итак, игроки получали функции и задачи новые, но всегда конкретные. А
«диспетчер» Диди стал выполнять весьма необычную для традиционного футбола функцию
«свободного охотника»: он не имел ни определенного игрока противника, которого он
должен был «держать», ни четко очерченного участка поля, на котором должен был играть.
Он стал «вольным стрелком», «свободным художником», который делал на поле то, что ему
вздумается. В общем-то, так, пожалуй, оно и было: Диди и должен был играть так, как ему
вздумается, в рамках, разумеется, разработанной тренером тактической идеи или рисунка
игры. Он должен был контролировать, в основном, среднюю зону поля, и его главной
задачей был «свободный поиск» наиболее выгодных «продолжений» (выражаясь шахматным
языком) как в обороне, так и в атаке. Само собой разумеется, что такую роль мог выполнять
только игрок, обладающий не только высокой индивидуальной техникой, но и умением
видеть поле, владеющий математически выверенным пасом, отличающийся выносливостью,
авторитетом и, самое главное, творческим игровым мышлением. Четкая схема 4-2-4,
расчертившая взаимосвязи игроков с пунктуальностью геодезического планшета (вспомним,
что даже мятежный Гарринча занимался своей черной магией в сравнительно узком
«коридоре» поля), получила в лице Диди то самое «чуть-чуть», тот самый завершающий
мазок, который превращает застывший холодный пейзаж во вдохновенную симфонию
красок.
Диди стал мозгом команды, ее «компьютером», он играл так, как этого требовала
ситуация, и менял ситуацию так, как ему казалось нужным. Неожиданным пасом он мог
перевести игру от своих ворот к штрафной площадке противника, бросая в прорыв Ваву или
Пеле, выводя по флангам Гарринчу или Загало. «Сухой лист» щедро использовался им не
только для забивания фантастических голов, но и для пасов — иррациональных, сводящих
101
В августе 1959 года его, как говорится, «попутал бес». Точнее говоря, жажда новых
футбольных приключений: овеянный славой состоявшегося год назад чемпионата мира, он
отправился в мадридский «Реал», хозяева которого сумели убедить, уговорить, точнее
говоря, соблазнить картол «Ботафого»: за Диди была выплачена рекордная по тем временам
сумма в 80 тысяч долларов.
102
Впрочем, прежде чем рассказать о том, как это у него получилось, следовало бы для
начала упомянуть, что история «взаимоотношений» Диди с Перу была весьма давней, долгой
и непростой. Первая встреча Диди с перуанским футболом состоялась еще в 1953 году и
явилась, по правде сказать, далеко не самым радостным эпизодом его футбольной
104
все время уменьшалось. Схема «дубль-ве» с пятью форвардами была вытеснена бразильской
новинкой 4-2-4, затем появились 4-3-3 и 4-4-2. Не означает ли это, что вскоре на переднем
крае атаки мы увидим в командах всего лишь одного футболиста?
— Не думаю. Я могу только предположить, что футбол станет более агрессивным,
более «свободным». Нельзя выигрывать, нацеливаясь на ничью или на победу с
минимальным счетом. Именно мы, тренеры, были виноваты в появлении скованного
футбола, когда игроки и тренер заботятся прежде всего об обороне своих ворот. И именно
мы, тренеры, обязаны сейчас раскрепостить творческую инициативу футболистов. Ведь они,
спортсмены, всегда любят играть интересно и остро. Вот и надо предоставить им
возможность играть так, как им нравится.
— В Бразилии накануне чемпионата велась острая полемика по поводу двух
различных игровых концепций, которые предлагали сборной Салданья и Загало: Салданья
предпочитал игру с двумя выдвинутыми вперед крайними нападающими и одним
центральным. А Загало изменил эту схему, сосредоточив двух форвардов в центре и одного
— Жаирзиньо — на правом фланге, в то время как левый крайний нападающий (Ривелино)
был у него оттянут назад. Как Вы относитесь к этому спору?..
— Хотя Загало и стал чемпионом мира, но мне больше импонирует схема Салданьи:
он стремился использовать всю ширину поля, в то время как у Загало фронт атаки был
сужен: ее левый фланг как бы пропадал.
— Сейчас ведется спор о судьбе «либеро», «чистильщика», игрока защиты,
являющегося своего рода «свободным охотником». Многие утверждают, что «либеро»
отмирает, что необходимость в игроке такого рода постепенно отпадает. Вы согласным с
этим?
— Нет, я продолжаю считать, что роль «либеро» весьма важна. Но нужно уметь
играть на этой позиции. Так, как это делает, например, Беккенбауэр: он не только организует
действия защиты и подстраховывает товарищей, но умеет неожиданно и остро подключаться
к атаке.
— Не могли бы Вы проанализировать выступления команды Загало в Мексике? Что
явилось главным в достижении победы?
— Прежде всего, нужно сказать, что на сей раз команда была очень хорошо
организована: в ней царила атмосфера спокойствия, уверенности в своих силах веры в
победу. Что касается самой команды, то, на мой взгляд, сборная Бразилии на чемпионате-
1970 обладала лучшей в мире линией атаки и полузащиты. Что же касается защиты и
вратаря, то они были далеко не самыми сильными. Впрочем, это — вечная наша проблема.
— Кого из бразильских участников чемпионата Вы смогли бы выделить?
111
Но воздадим должное их мужеству! Перуанцы понимали, что для них все кончено, но
не сдавались! Может быть, вспоминали свой отборочный матч в Буэнос-Айресе? Может
быть, свою первую встречу здесь, в Мексике, с командой Болгарии?
Как бы то ни было, но Диди имел право гордиться ими: его парни доказали, что они
бойцы. Что они спортсмены, которые не складывают оружия и ведут борьбу до последней
минуты, понимая, что надежда умирает последней. Но даже после того, как и она умирает,
остается еще мужская гордость и честь флага, цвета которого горят на твоей футболке.
На 27-й минуте Гальярдо рванулся по левому флангу, воспользовавшись тем, что
правый защитник бразильцев Карлос Альберто ушел вперед. Феликс был бессилен, счет стал
2:1. И снова Бразилия устремилась в атаку, и снова блеснул мастерством Тостао: подхватив
мяч, переброшенный Пеле через вратаря Рубиньоса, он вонзил его под верхнюю штангу.
И снова не хотели сдаваться, не складывали оружия гордые потомки инков! Блестяще
прорвавшись по центру, Кубильяс забил неотразимый гол, который сделал бы честь любому
из будущих чемпионов. И тогда пришел черед Жаирзиньо: он прошел по левому флангу и,
обыграв защитника с вратарем, точным ударом вогнал мяч в пустые ворота... 4:2.
До конца оставалось совсем мало времени. Исход встречи был решен: перуанская
команда прощалась с Мексикой, бразильцы выходили в полуфинал. Зрители начали
покидать стадион «Халиско», торопясь к автобусам и бросаясь за редкими такси.
Телекамеры все чаще и чаще показывали на экранах одиноко сидящего на скамейке Диди.
Мало кто знал в эти минуты, как тяжко приходится ему: старый недуг, являющийся эхом
давней травмы, обострился как раз накануне матча. Пронзительные боли в позвоночнике
мешали ему следить за происходящим на поле и руководить действиями своей команды. Но
не только зрители... никто и из перуанских игроков даже и не подозревал об этом: Диди
никому ничего не сказал. Стиснув зубы, он собрал свою волю в кулак и довел матч до конца.
* * *
Ну, а теперь, после этого долгого экскурса в историю мы возвращаемся к тому
моменту, когда, спустя ровно четверть века после описанных выше событий, я вновь
оказался лицом к лицу с легендарным человеком в его маленьком домике на острове
Говернадор неподалеку от международного аэропорта Рио.
Когда, сложив зонтик и оставляя на мраморном полу мокрые следы, я и, напомню, два
моих спутника — российские туристы, вошли вслед за открывшим дверь мальчиком в
небольшую гостиную, заставленную шкафами, комодами, столами и диванами, бросилось в
глаза то, что и должно было привлечь внимание любого человека, посещающего дом
футболиста-ветерана: кубки, дипломы, чаши, медали.
Нестройно потолкавшись, мы расселись, кто на стульях, кто на диване, и тут он и
вышел из соседней комнаты. Не «вышел», впрочем, а как-то выбрался осторожно, медленно
перебирая ногами, припадая на правый бок, опираясь двумя руками на палочку. Выбрался,
остановился, протянул руку.
Если бы не эта хромота, не видимые на лице страдания, которые доставлял ему
каждый шаг, могло бы показаться, что не так уж сильно изменился он после семьдесят
первого года, когда я видел его так близко в прошлый раз. То же черное, изрезанное резкими
морщинами, словно высеченное резцом скульптора из темного бразильского дерева
«жакаранды» лицо. Та же худоба. Та же серебристая проседь в коротких курчавых, как и
полагается негру, волосах. И самое главное — то, что никогда у него не исчезало и не
исчезнет, даже с инвалидной палкой в руках: гордая, поистине царственная осанка. За
которую и прозван он был «Черным принцем».
Мы пожали руки, он со вздохом облегчения опустился медленно на стул, и тут я
почувствовал угрызения совести за то, что вытащил этого человека из постели и заставил
принимать меня. Да еще с двумя спутниками...
Но не уходить же теперь! Я запускаю диктофон, и задаю первый вопрос: о его
жизненном пути после того, как он «подвесил бутсы».
Он покорно вздыхает и негромким, спокойным, чуть хрипловатым, низким голосом,
неторопливо, словно размышляя вслух, начинает рассказывать о том, что в последний раз
играл за свой клуб «Ботафого» в турне 1965 года в Мексике, и именно там подписал свой
первый тренерский контракт с клубом «Вера Крус». В 1967 году вернулся из Мексики в Перу
(«вернулся», сказал он, потому, что уже работал там некоторое время после чемпионата мира
1962 года), начал работать со «Спортингом-Кристалл», а затем был приглашен взять в свои
руки сборную.
— Как же Вы умудрились тогда из массы средненьких, в общем-то, игроков
сформировать ту замечательную команду?
— Я бы сказал, что звезд международного класса там действительно не было, но
несколько «более или менее неплохих» мне удалось-таки найти. Это были Кубильяс,
Гальярдо, Перико Леон, Сотил, Чумпитас. Из них можно было попытаться что-то сделать. И
они могли рассчитывать именно на то, чего и добились. Я сразу же понял, что хотя на
115
национальном уровне они смотрелись очень неплохо, для чемпионата мира многие из
«сборников» просто не созрели. Чувствовался в них страх, ощущалась заметная
неуверенность в своих силах, и видно было отсутствие опыта.
— Много пришлось потрудиться, чтобы нейтрализовать эти психологические
минусы? Как это делалось? Был у Вас какой-то психолог?
— Да, был специальный профессор-психолог, которому и поручили эту работу.
— Сколько же времени Вы провели в Перу?
— Я начал работать со сборной этой страны в 1969 году, а сразу же после чемпионата
мира-1970 расстался с ней и переехал в Аргентину, где работал с «Ривер-Плейтом», пробыл
там два года и, честно сказать, испытываю большое удовлетворение от того, что некоторые
из моих ребят вошли впоследствии в сборную страны и стали вместе с ней в 1978 году
чемпионами мира.
— А после Аргентины?
— Потом я отправился в Турцию, работал с «Фенербахче». Здесь мне удалось сделать
приличную команду: она выиграла семь титулов за пять лет.
— Семь титулов за пять лет? Как это Вам удалось?
Он пожимает плечами:
— Особой заслуги тут нет, просто потому, что учитывались и чемпионаты страны и
кубки...
Затем из Турции я вернулся в Рио. Это был 1975 год. Начал работать во
«Флуминенсе». В то время это была отличная команда. Вспомните ее игроков: Пауло Сезар,
Ривелино, Феликс, Марко Антонио. Суперзвезды!.. Я работал с ними с громадным
удовольствием. Мы выиграли чемпионат 1975 года, после чего пришлось отправиться в
Саудовскую Аравию. Провел в Джидде пять лет и выиграл четыре титула: три Королевских
кубка и один национальный чемпионат, потом в 1981 году вернулся в Бразилию, был
приглашен в команду «Крузейро» (Белу Оризонте). Но в первом же чемпионате штата мне не
повезло: в финальном матче, решавшем, кто станет чемпионом, мы уступили 0:1 нашему
главному сопернику «Атлетико Минейро». И я вынужден был уехать. Сначала в Рио, затем в
Саудовскую Аравию, где проработал еще два года, затем переехал в Кувейт, там тоже
пробыл два года, после чего опять вернулся на родину. Был приглашен в «Бангу», и этот
клуб стал последним, в нем и завершилась моя тренерская биография...
Все это он говорил спокойно, размеренно, словно заполняя анкету в отделе кадров.
Будто речь шла не о нем. Словно ему не было никакого дела до судьбы человека, о котором
он рассказывал. Я слушал размеренную исповедь, неторопливую, без проблесков каких бы
то ни было эмоций или оценок речь, и поражался бросавшемуся в глаза контрасту между
двумя половинами его жизни в футболе. Всеобщее признание, которым он пользовался на
родине и во всем мире как игрок, и полное равнодушие бразильцев к Диди-тренеру.
Давайте, вернемся к началу его тренерской биографии и восстановим, не торопясь,
хронологию. Присмотримся к временным отрезкам.
Обратите внимание: после сенсационного триумфа с перуанской сборной в Мексике
бразильские клубы, казалось бы, должны были в очередь выстроиться за ним, рвать его друг
у друга, завлекая и приманивая астрономическими окладами...
Ничего подобного! Никому он в Бразилии не понадобился. Пришлось ехать в
Аргентину. Вывел там в лидеры команду, некогда очень сильную, но в тот момент
переживавшую серьезный кризис. Опять же, ему должны были оборвать телефоны
бразильские картолы... Но дома никого по-прежнему он не интересовал. Вспоминаю, что
когда в 1971 году Диди приехал из Буэнос-Айреса в отпуск в Рио, даже журналисты за ним
не очень-то гонялись. Я тогда без всякого труда разыскал его, встретился, записал большое
интервью, которое привел выше, и был поражен тем, что от долгого пребывания в
испаноговорящих странах он стал даже терять родной язык: говорил со мной на этаком
«портуньоле», смешивая португальские и испанские слова!
...После Аргентины бразилец пять лет пробыл в Турции. А затем всего один, заметьте,
год его продержали во «Флуминенсе». Один сезон! И снова пять лет на Востоке. Потом еще
одна попытка найти себе работу на родине. Один сезон в «Крузейро», один проигрыш с
минимальным счетом. И все... И точка! И снова он никому не нужен. И опять едет на четыре
года на Восток. А затем, под занавес тренерской карьеры ему предлагают третьесортный
«Бангу». И все!
Итак, подсчитаем: за рубежом Диди работал тренером 21 год, у себя на родине —
около двух. Или чуть больше. Такова тренерская биография футбольного гения.
Что же это такое?! Что за парадокс? Как же получилось, что Диди-тренера
фактически не увидели, не узнали в Бразилии? Почему он оказался невостребованным у себя
на родине? Точнее говоря, никому не нужным!..
И что еще поразительнее: я просмотрел вышедшие в последние годы десятки
бразильских книг, посвященных футболу, и всюду, где упоминается имя Диди, речь идет о
нем только как об игроке, как о полузащитнике, как об изобретателе «сухого листа». Обо
всем этом говорится с должным пиететом, с уважением и восторгами. Но нигде никто ни
117
словом не вспоминает о нем как о тренере. Даже посвященная ему книжка журналиста Перис
Рибейро «Диди: гений сухого листа» (Peris Ribeiro «Didi-o Genio da Folha Seca». Imago
Editora. Rio. 1993), подробнейшим образом анализируя его юные годы, детально описывая
футбольные подвиги, обходит молчанием его тренерскую работу.
Да, невероятно, но факт: эта часть его биографии, не менее богатая, и более
протяженная, чем «игровые» годы, никого в его стране почему-то не интересует.
Ну, что же... констатируем этот печальный феномен и, продолжив беседу, попытаемся
расспросить Диди о чем-то таком, что раньше ускользало от внимания. Ну, вот, например,
разве не интересно узнать: «сухой лист» — это его смертельное оружие, наводившее ужас на
вратарей и защитников, было когда-то сознательно изобретено или это случайная находка,
плод внезапного озарения, подобного тому, что родилось в голове Ньютона, когда на нее
упало знаменитое яблоко?
Отвечая на этот вопрос, Диди улыбается усталой улыбкой и рассказывает, что еще в
раннем детстве он почему-то привык посылать мяч внешней стороной стопы, придавая ему
эффект вращения. Он даже придумал название: «удар тремя пальцами». Имелись в виду три
крайних пальца стопы, начиная с мизинца. Сначала это было чисто эстетическим
переживанием: очень уж было приятно наблюдать за красивым, плавным полетом
вращающегося мяча! Потом вдруг обнаружилось, что в этом планировании мяч меняет
траекторию полета. И если придать сильное вращение, то эффект будет соответственно
сильнее. Возможны сюрпризы для соперников. И тогда он начал уже особенно тщательно
отрабатывать такой удар. После каждой тренировки оставался на поле еще на часок и бил,
бил, бил...
А однажды, когда играл во «Флуминенсе», долго не мог оправиться от травмы ноги, и
именно такой удар был в то время единственно возможным для него. Так прием и
отшлифовался до автоматизма.
Но впрочем, помимо «сухих листов» славу ему принесли и его длинные, метров на 30-
40, и безукоризненно точные, словно управляемые лазерным лучом пасы.
Диди считает, что каждая уважающая себя команда не может не иметь хотя бы одного
игрока средней зоны, способного неожиданными «самонаводящимися» пасами выводить в
прорыв своих нападающих и взламывать защиту соперников. Причем такие игроки обязаны
уметь, если потребуется, подержать мяч, выжидая пока в обороне соперников откроются
118
ДО И ПОСЛЕ ДИДИ
игроками других районов страны, стало заметно, что и за пределами «столиц» вырастает
масса мастеров, ничуть не уступающих в классе кариокам и паулистам.
— Особенно хорошо это проявилось в нынешнем сезоне-1996, когда и кариоки и
паулисты просто провалились, не так ли? Кстати, в чем причина этого провала? Разве можно
было предположить, что от Рио в «восьмерку» сильнейших не войдет ни одна команда, а
«Флуминенсе» вообще окажется перед угрозой вылета во второй дивизион?
— Тут дело, видимо, в руководстве. Я не хотел бы огульно критиковать всех
руководителей рио-де-жанейрского футбола... Но, сравнивая нынешнюю ситуацию с теми
временами, когда сам играл, не могу не заметить, что в прошлом руководители клубов
(именно руководители, а не тренеры!) подходили к своей работе более ответственно.
— Что Вы имеет в виду?
— Они более беззаветно отдавались работе. Были большими патриотами своих
клубов. Вот хотя бы такой пример. В мои времена руководители прилагали усилия к тому,
чтобы хорошие игроки не уходили из клубов. Тем более, за рубеж. Эта забота о том, чтобы
команда всегда была по возможности в сильнейшем составе, придавала нам силы. Мы
чувствовали, что о команде заботятся. По доброй воле никому раньше и в голову не пришло
бы продавать «звезду» типа Ромарио или Бебето. А сейчас что мы видим: отыграл игрок
удачно сезон, или даже несколько месяцев, и он уже, глядишь, отправляется куда-нибудь в
Японию, в США или Европу, где платят больше, чем у нас. Или, оставаясь в стране, мечется
из клуба в клуб. Игроки перестали быть патриотами клубов, утратили связь с торсидой, они
теперь меньше радости приносят тем, кто приходит на стадионы. И торсиды отвечают им
опустением трибун.
(Тут я позволю себе подкрепить замечание Диди небольшой справкой: у чемпиона-
1995 «Ботафого», на чьи матчи в том сезоне ходила самая внушительная торсида, средний
показатель посещаемости составил тогда 26 272 зрителя за матч. А лучший показатель
чемпионата-1996 был у «Крузейро»: всего 18 708. Падение, как видим, весьма ощутимое.
Если взять самый популярный клуб страны «Фламенго»: в 1995 году — 20 694, а в 1996-м —
14 113 зрителей за матч. А провал команд Рио-де-Жанейро нашел самое недвусмысленное
выражение в посещаемости матчей этих клубов. В чемпионате 1995 года средний
показатель четырех «грандов» Рио: «Фламенго», «Васко», «Ботафого» и «Флуминенсе»
составлял 16 853, а в чемпионате-1996 упал до 10 492. Цифры, согласитесь, иногда бывают
красноречивее слов... — И. Ф.)
— Короче говоря, Вы считаете, что главная беда бразильского футбола — в плохом
руководстве, в неправильном отношении к своим обязанностям клубных чиновников и
администраторов?
121
— Да, именно так. Звезд на поле у нас по-прежнему хватает, играть мы не разучились,
а вот руководить футболом, похоже, уже не умеем, как раньше.
ДОЙТИ ДО ШКАФА
...Я почувствовал, что он устал. На лбу у него выступили капли пота, он стал дышать
тяжело, стало ясно, что нужно закругляться. И я задал последний вопрос:
— Итак, Диди, Вы всего добились в жизни, о чем мечтали, к чему стремились?
— Да, грех жаловаться, как говорится. Я много играл, а уйдя с поля, много работал. И
всегда это делал с удовольствием. У меня еще неплохое здоровье, хотя и имеются эти
проблемы с позвоночником, но надеюсь, что скоро пойду на поправку. Все остальное у меня
в порядке: семья, жена, дочери и внуки. Все хорошо.
— В таком случае мне остается только пожелать Вам скорейшего выздоровления. Я
еще раз прошу прощения за то, что... — начал я традиционную формулу благодарности и
встал, доставая фотоаппарат, чтобы сфотографировать его. — Если Вы не возражаете, я
хотел бы снять Вас у шкафа с вашими трофеями. Вы не могли бы подойти сюда, — кивнул я
головой в сторону шкафа.
— Пожалуйста, конечно, — сказал он и поднялся, опираясь на палку. Тяжело с
трудом поднялся, посмотрел на шкаф, словно измеряя дистанцию, которую ему предстоит
преодолеть. В эту минуту я, было, подумал, что именно таким взглядом он когда-то
окидывал поле, прежде чем послать свой «сухой лист» в точку, известную только ему
самому... И только-только мелькнула у меня в голове эта мысль, как вдруг ноги у Диди
подломились, и он рухнул обратно на стул!
И улыбнулся виновато. И развел руками: ничего, мол, не поделаешь...
— Ладно, ладно, не надо никуда подходить! — испуганно сказал я, безуспешно
пытаясь поддержать его.
— Так получается иногда, когда долго сидишь, — он как-то смущенно пытался
оправдаться. — Ноги затекают...
— Да, ничего, — сказал я. — Сидите, пожалуйста!
Но Диди сделал усилие, расправил плечи и встал, преодолевая себя.
Я не знал, куда деваться от стыда: заставил инвалида подниматься, да еще хромать к
этому проклятому шкафу!..
— Надеюсь, — наигранно бодрым голосом, как и положено с тяжелыми больными,
сказал я, — что когда через полгода снова приеду сюда, и навещу Вас, чтобы вручить
122
— Но в чем будет его «новизна», его суть? — спросил я, все еще отказываясь
поверить в происходящее.
— Я называю пока это «системой соучастия» или «ротационной системой». (Так я
перевел это с пленки, но, учитывая важность вопроса, приведу оригинальную терминологию,
услышанную от Диди: «sistema participativo», а также «sistema rotativo» — И. Ф.)
При этой системе у игроков не будет никаких закрепленных за каждым позиций или
функций... Вот возьмите, американский баскетбол. Там команды играют с одним
разыгрывающим игроком, который ведет за собой команду, руководит ее действиями. Так
вот в футболе, я считаю, нужно иметь в средней зоне поля четырех таких разыгрывающих. А
остальные семеро будут все время меняться местами и функциями, причем даже вратарь
может подключаться к игре в поле.
— Даже?
— Да, а почему бы и нет? Потому я и называю эту систему «ротационной», что
игроки не имеют заранее определенных функций, меняются ролями и местами. Думаю, что
именно таким будет футбол в ХХI веке.
— Ну, хорошо, — сказал я, — игроки меняются местами, атакуют со всех позиций,
запутывают соперника, но вдруг кто-то ошибается, и команда теряет мяч. А как же в защите
обойтись без фиксированных, заранее определенных функций и ролей?
— Все очень просто: в тот момент, когда моя команда теряет мяч, каждый из игроков
должен выполнять ту роль, играть на той позиции, где его застигла потеря мяча. То есть,
если в момент потери мяча ты оказался на месте правого защитника, ну и играй правого
защитника до тех пор, пока наша команда снова не овладеет мячом.
— Но тут ведь должно быть какое-то сверхъестественное взаимопонимание и
взаимодействие между игроками. Они должны чувствовать друг друга, как телепаты!
— Конечно! И я думаю, ничего сверхсложного тут не будет, когда мы доведем до
автоматизма новые методы игры. Именно поэтому я и хочу начинать осваивать эту
«ротационную систему» с мальчишками, которые еще не «отравлены» традициями, не
начали играть по-старинке. Которые не рассуждают о себе: «Я — левый защитник», или «Я
— либеро», или «Я — форвард». При ротационной системе никто не будет иметь таких
«амплуа». Каждый из игроков должен будет научиться выполнять любую задачу, играть на
любой позиции. Если надо — атаковать, если надо — защищаться...
— Но почему Вы выбрали для этого эксперимента именно Канаду?
— Да все потому же: в этой стране нет таких стойких игровых канонов, как в
Бразилии или Европе. Канадцы не привязаны к каким-то традициям. Там легче начинать
обучение футболу «с чистого листа». И доводить новые навыки до автоматизма.
124
...Я слушал его и не верил своим ушам. Каким же оптимизмом, какой несгибаемой
волей и какой упрямой верой в свои силы и в правоту своих идей нужно обладать, чтобы,
имея за плечами уже 68 лет и пребывая, извините, в таком плачевном состоянии, когда и до
шкафа-то по комнате пройти, как выясняется, весьма трудно, все-таки строить «на полном
серъезе» такие космические, дерзкие, рассчитанные на десятилетия планы!
Мы поговорили еще немного. Он стоял, опираясь на палку, и продолжал с увлечением
говорить об этом «канадском проекте». Я поинтересовался, есть ли у него в Канаде какой-то
опорный пункт, база или, хотя бы кто-то сочувствующий, на кого можно опереться. Диди
сказал, что у него там — дочь с семьей. А недавно он купил дом в «стране кленовых
листьев», так что начинать будет уже не на пустом месте.
...Я, все же, сфотографировал его на прощанье. Диди уже оправился от боли. А может
быть, просто превозмог ее. До шкафа так и не дошел, но у стены стоял уверенно,
выпрямившись, каким его и привыкли видеть торсиды разных стран у кромки поля, когда он
командовал то арабами, то турками, то перуанцами, то аргентинцами. Бразильцами
командовал мало. А теперь уедет в Канаду.
Невероятно, все-таки, бывает устроен иногда наш футбольный мир!...
* * *
…Диди скончался 12 мая 2001 года в том же доме на острове Говернадор. До Канады
так и не добрался. И не успел реализовать свои планы создания нового футбола ХХI века.
Может быть, кто-нибудь подхватит эту идею? А может быть, это была просто фантазия
человека, которого так и не смогли понять на его равнодушной родине…
ГЛАВА 5. МАССАЖИСТ
…Марио сказал мне это, показав взглядом на толпу болельщиков вокруг ограды,
опоясывавшей стадион. Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу в ожидании
окончания тренировки сборной, чтобы как только игроки пойдут из раздевалки к автобусу,
накинуться на них в погоне за автографами.
Мы беседовали с Марио Америко, массажистом команды, сидя на траве за воротами,
в которых стоял, между прочим, Пеле. На тренировках он иногда менял амплуа и играл
вратарем, учась отражать удары своих товарищей. Зачем ему это было нужно, мне не совсем
понятно, но в «Сантосе» он действительно считался резервным вратарем, и было четыре
случая, когда и в официальных матчах становился в ворота.
Отдыхавший неподалеку от нас основной вратарь Феликс одобрительно крякнул,
завидев, как Король лихо вытащил из нижнего угла пушечный мяч, пробитый Ривелино в
притирку к штанге.
Дело было в конце шестьдесят девятого года на тренировочной базе бразильской
сборной, готовившейся к чемпионату мира 1970 года. Я давно собирался познакомиться и
побеседовать с Марио Америко и все как-то не получалось. Он работал в Сан-Пауло, я жил в
Рио, где Марио бывал только наездами. Со сборной страны. А пробиться за кулисы сборной
всегда было очень трудно. Лишь когда старшим тренером главной команды Бразилии в
феврале 1969 года был назначен Жоан Салданья, с которым у меня задолго до этого
сложилась весьма крепкая дружба, задача эта упростилась: Жоан разрешил мне (вопреки
обычным ограничениям) посещать базу, где проживали на сборах футболисты, заглядывать в
раздевалки до и после матчей, сидеть на тренировках в непосредственной близости от
игроков, за воротами или у боковой линии. Куда обычно фотографы и репортеры не
допускались.
И когда, наблюдая и фотографируя очередную тренировочную игру первого и второго
составов, я опустился на траву, чтобы передохнуть, увидел рядом Марио.
Разговорились, пошутили, поспорили на результат.
Потом было еще несколько встреч во время тренировок команды.
У этого симпатичного, добродушного и общительного негра вызвал, как мне
показалось, некоторое удивление тот факт, что среди местных футбольных репортеров
затесался этот неплохо разбирающийся в футболе и к тому же друг «сеу Жоана» парень из
далекой, таинственной, вечно, как он был уверен, покрытой снегами и льдами России. И
относясь ко мне, как к экзотическому экспонату окружающего нас житейского цирка, он
всегда очень дружелюбно общался со мной и с готовностью отвечал на все мои вопросы.
Из бесед, из записей, сделанных в те дни, из сохранившихся в досье пожелтевших
вырезок интервью Марио, данных другим журналистам, из разговоров с футболистами и
126
* * *
Участие в чемпионате мира — это великое событие в жизни каждого спортсмена.
Победа на чемпионате мира — высшее достижение в биографии футболиста, тренера, да и
любого человека, работавшего с командой-победительницей: доктора, повара, завхоза,
охранника, пресс-атташе, администратора или сапожника, готовящего бутсы. Марио
Америко после победы в Мексике в 1970 году не без гордости говорил: в мире существуют
только три трехкратных чемпиона мира: Пеле, Загало и я. Сегодня можно смело утверждать:
в истории мирового футбола существует только один человек — Марио Америко,
принявший участие в семи чемпионатах мира! И вложивший свой весьма весомый вклад в
три победы на этих чемпионатах.
В истории бразильской сборной, как это бывает и во всех остальных футбольных
державах мира, после каждого очередного провала на ответственных турнирах, не говоря
уже о чемпионатах мира, проходит обычно полная смена руководства команды:
отправляются или уходят добровольно в отставку тренеры, руководители, врачи,
технические специалисты. За те четверть века, что Марио работал массажистом главной
команды Бразилии (с 1950 по 1975 годы), эти перетасовки ни разу не коснулись его!
Уходили в отставку все, а Марио оставался и продолжал работу с новыми тренерами и
игроками. А всего в футболе он проработал массажистом 38 лет!
В биографии каждого футболиста или любого человека, так или иначе связанного с
футболом, всегда найдется своя особая радость и гордость, звездный миг, оставивший яркий
след на всю жизнь, описанный в статьях и книгах, вспоминаемый на старости лет со слезами
умиления. Для Яшина таким был пенальти, взятый от Маццолы в Риме в 1963 году, для Пеле
— его гол, забитый в ворота сборной Уэльса в чемпионате 1958 года. А для героя этих строк
звездный час настал после финального свистка французского судьи Гига, зафиксировавшего
победу бразильцев над шведами со счетом 5:2 в финальном поединке чемпионата мира 1958
года.
— Негриньо (это было ласковое прозвище Марио, нечто вроде «негритенок»), я хочу
получить этот мяч, — сказал ему глава бразильской делегации Пауло Машадо де Карвальо
перед началом финального матча.
— Честно говоря, — вспоминал Марио, — я уже не мог смотреть на игру, потому что
страшно волновался, не зная, как выполнить команду шефа. Ведь по неписанной традиции
127
мяч, которым играли финалисты чемпионата мира, всегда доставался, как сувенир, судье. А
тут такой приказ!
…Опустим психологические подробности, напомним фактологическую канву
происшедшего. Когда прозвучал финальный свисток и унылые шведы пошли поздравлять
ликующих бразильцев, когда юный Пеле зарыдал на плече Жилмара, а усталый и, казалось,
равнодушный к случившемуся Диди опустился на траву, когда король Швеции Густав уже
двигался к центру поля, чтобы поздравить победителей, а судья Морис Гиг с мячом под
мышкой направился к раздевалке, к нему сзади стремительно подскочил этот невысокий,
круглый Негриньо, выбил мяч ударом кулака, подхватил его и бросился наутек.
Преследование, предпринятое растерявшимся месье Гигом, которому помогали
несколько полицейских, успехом долго не увенчивалось: а когда Марио все же настигли в
раздевалке, он уже успел спрятать похищенный мяч в мешок с запасной униформой, всучил
Гигу другой, а тот, заветный был потом передан главе делегации.
Любопытно, что данная история в точности до деталей повторилась и после
победного финала чемпионата мира 1962 года: Марио вновь таким же манером похитил мяч
у нашего Николая Латышева.
Впрочем, признаем: это были любопытные, но, конечно же, не самые славные и
интересные страницы биографии Марио. Но прежде, чем перейти к разговору о них, начнем
с самого начала…
Марио родился в 1914 году в крошечном поселке Монте Санто в беднейшей и, как
обычно, многолюдной негритянской семье; мать — прачка, отец — батрак на местной
фазенде. Впрочем, отец умер, когда Марио исполнился всего год. Уже с семи лет парня
отправили на работу: он пас скот, чистил хлев, помогал своей двоюродной сестре-кухарке.
Вставал в четыре часа, заканчивал работу затемно.
Вынес он этот рабский труд не больше года, а затем сбежал. На поезде уехал в Сан-
Пауло, где у него жил один из старших двоюродных братьев. Там Марио повезло: уже на
вокзале, когда он, потрясенный размахом мегаполиса, вспомнил, что ему неизвестен адрес
брата, и, глотая слезы, не знал, куда податься, его подобрал пожилой и степенный «сеу
Антонио» — вокзальный чистильщик ботинок, предложил стать своим помощником,
поселил в своем доме и обучил мастерству «энграйшате», — так это ремесло называется в
Бразилии.
Потом было много чего в жизни мальчишки, по мере вырастания и привыкания к
лихорадочной жизни одного из крупнейших городов мира. Он мыл машины и устроился в
помощники к механику автомастерской. Научился ремонтировать зонтики. Напросился в
ученики к одному из лучших мастеров-ударников джазового оркестра, выучился и стал
128
Постукивая ногтем по бумаге, подполковник строго сказал, что если Марио не подпишет
договор, его тут же арестуют и отправят за решетку.
Что оставалось делать законопослушному и не слишком уж отважному негру?
Вместе с Флавио Костой Марио пришел и в сборную страны. Вместе с Флавио он стал
участником, героем и жертвой незабываемой трагедии 16 июля 1950 года, когда считавшаяся
непобедимой бразильская сборная проиграла в последнем матче чемпионата мира
уругвайцам.
— Что тебе показалось самым ужасным в момент, когда закончился тот матч?
— Дикий контраст между той эйфорией, что царила перед матчем, и страшная
тишина на трибунах после финального свистка судьи. Потом — раздевалка: почти все
игроки рыдали. Флавио с черным, мертвым лицом ходил из угла в угол, не говоря никому ни
слова.
В окнах раздевалки не было стекол, и помню, как будто это было вчера, как к нам
заглядывали разъяренные, искаженные ненавистью лица торседорес. Как они размахивали
кулаками и кричали: «Вы предали нас, сукины дети! Мы вас всех поубиваем!»
Полиция велела нам переждать. Мы сидели часа три, пока торсида не разбредется.
Потом нас вывели из раздевалки. Почему-то повели через футбольное поле. Трибуны были
пустые. Лишь в одном месте сидел, сжав голову руками, матрос.
На всякий случай к нему подошел полицейский и тронул его за плечо. Матрос
свалился: он был мертв. Мы были причиной смерти этого человека.
…Таких воспоминаний у Марио было не счесть. Он знал и помнил такое, чего подчас
не знали, не ведали ни тренеры, ни врачи, ни сами игроки. Ведь благодаря не только и не
столько своей специальности: ставить на ноги после травм, оживлять истощенные мускулы,
а прежде всего — своему характеру, и, видимо, врожденному дару общения, умению вызвать
доверие окружающих, Марио очень быстро стал задушевным другом, желанным
собеседником и доверенным лицом практически всех футболистов, прошедших через его
волшебные руки. И соприкоснувшихся с его доброй душой и отзывчивым сердцем.
Именно Марио тренеры поручали обегать окрестные бары и публичные дома в
поисках сбежавших в самоволки игроков. Именно Марио обеспечивал своим подопечным
алиби от ревнивых жен, когда те предпринимали неожиданные набеги в отель, где
находилась на очередном предматчевом сборе команда, чтобы застать врасплох загулявших
супругов. Именно Марио узнавал от бедняг о подхваченных в загулах мелких
неприятностях, о которых стыдно сказать даже врачу. Марио доверяли сердечные тайны, с
ним советовались по поводу житейских сложностей, с его помощью искали решения
бытовых проблем. Словом, для сотен, а точнее, тысяч прошедших через его массажные
130
комнаты футболистов Марио был чем-то вроде старшего брата. Ибо лечил не только
физические, но и душевные травмы своих бесчисленных питомцев.
Поэтому именно в комнату к Марио подселили безутешного в своем горе Пеле, когда
во втором матче чемпионата мира 1962 года со сборной Чехословакии он тяжело растянул
мышцу в паху и стало ясно, что дальше играть в этом турнире он не сможет. И Марио тогда
увидел, что Пеле страдает лунатизмом и заботливо наблюдал за тем, чтобы расхаживая во
сне по комнате, он не выпал бы случайно в окно.
Именно Марио приходил в военную тюрьму к проходившему тогда срочную службу
и арестованному за какой-то проступок Леонидасу да Силва, чтобы помассировать его,
принести весточку с воли и помочь в организации время от времени быстрой самоволки на
несколько часов до вечерней поверки.
Именно Марио выбрал себе в картежные напарники Элено де Фрейтас, звезду
«Васко» и «Ботафого», по мнению многих лучшего форварда сороковых годов,
потрясающего виртуоза, неудержимого голеадора, но хулигана, дебошира, пьяницу и
истерика, абсолютно помешанного на покере и на «buraco» (и, в довершение портрета,
закончившего жизнь в сумасшедшем доме). Марио, из песни слова не выкинешь, умело
использовал страсть товарища: ссылаясь на безденежье, договаривался, что Элено ссудит
ему необходимую для игры сумму. С условием, что если Марио выиграет, ссуду он может не
отдавать. А если проиграет, то Элено все равно компенсирует его потери. Так хитрый «Titio»
(в перводе нечто вроде «Дядюшки», как называли игроки Марио) всегда оставался в
выигрыше. И неудивительно, что именно Марио приводил в чувство Элено, когда после
возвращения из самовольной отлучки в Колумбию, его тяжело избил тренер Флавио Коста.
А однажды в Каире, когда нужно было спасти выходящего из отеля Пеле от
бушующих местных фанов, Марио организовал инсценировку: позвал Чико Ассиза
(ответственного за униформу команды — круглолицего негра), вытолкнул его на улицу и
крикнул: «Пеле! Пеле! Подойди-ка сюда!»
Восторженная толпа яростно накинулась на бедного Чико, вздыбила его на плечи,
понесла со сладостным ревом по улице, тем временем настоящий Пеле проскочил в машину
и уехал. Лишь тут обманутые фаны осознали ошибку и гневно швырнули Чико на асфальт.
На осточертевших, нескончаемых предыгровых сборах, когда парни сходили с ума от
тоски, от сексуального голода, от безделья, именно Марио гасил конфликты, мирил
спорщиков, растаскивал драчунов. А иногда, вспомнив уроки молодости, поучивал кое-кого.
Был однажды случай в финальном матче турнира Рио — Сан-Пауло 1953 года между «Васко
да Гамой» и сан-паульской «Португезой», когда между игроками вспыхнула очередная
драка, и выскочивший на поле президент «Португезы» Марио Аугусто Исаиас врезал ногой
131
сомнение относительно его сомнений, Марио напоминал: «После того финала с венграми вся
немецкая команда была отправлена в санаторий, а потом о большинстве из этих игроков
никто нигде не слышал».
Никто, кроме Марио, не рассказывал о том, что психолог команды на чемпионате
мира 1958 года профессор Карвальяэс подготовил по итогам турнира какой-то доклад, в
котором содержался анализ методов психологической подготовки игроков. И, как сообщил
Марио, врач команды Ильтон Гослинг, крайне скептически относившийся к профессору,
организовал с помощью зубного врача команды Марио Триго похищение папки с докладом.
(Кстати, о Марио Триго. По словам героя нашего очерка это была чрезвычайно
любопытная личность: весельчак, балагур, рассказчик бесчисленного множества
анекдотов. В команде, помимо удаления или лечения заболевших зубов, он имел тысячи
других официальных и неофициальных функций. В частности: поставлял футболистам
девочек из близлежащих злачных мест, разрешал их иные проблемы, типа дефицитных
лекарств для лечения некоторых болезней, о которых не принято говорить вслух. В первые
минуты после окончания матча со шведами, когда Марио Америко улепетывал от месье
Гига с украденным мячом, инициативный Марио Триго вдруг взял на себя обязанности
церемонимейстера: подошедшего к центру поля короля Густава он небрежно подхватил
под руку, подвел опешившего от такой бесцеремонности монарха к ликующему главе
делегации Пауло Машадо до Карвальо и простецки, на португальском языке сообщил его
императорскому величеству: «Смотри, король, это наш главный шеф!»).
Но вернемся к другому Марио — Америко. Именно он рассказал о том, как
переживала в нескончаемых и неизбежных для футбольной семьи разлуках жена
знаменитого голкипера сборной Жилмара, которая однажды даже обратилась к одному из
репортеров с просьбой:
— Вы друг моего мужа?
— Да, а что?
— Сделайте мне одолжение: попросите его, чтобы он закончил играть в футбол!
И где-то вскоре после этого разговора Жилмар действительно ушел из футбола и
занялся, причем весьма успешно, предпринимательством: устроился совладельцем фирмы,
торгующей в Сан-Пауло автомашинами.
Не следует думать, что в горячей дружбе с бесчисленным легионом своих
подопечных футболистов Марио всегда был альтруистичен и безгрешен. Ничто человеческое
не было ему чуждо, и желание заработать лишнюю денежку могло сподвигнуть его не
только на стопроцентно беспроигрышные карточные игрища с Элено де Фрейтасом, о
133
У меня тогда было в бумажнике ровно сорок долларов, я и предложил ему именно эту
сумму. Но Мане удивился: — Почему — сорок? Я же уплатил за него больше ста!
— Хорошо, оставь его у себя и терпи все насмешки от ребят. Я бы тебе дал больше,
но у меня больше нет. — И для убедительности я вывернул перед ним содержимое
бумажника.
Мане почесал затылок, потом говорит:
— Ну, ладно, давай сорок. Только беру с тебя честное слово, что никому из ребят не
скажешь, как я опростоволосился с этим аппаратом, о-кей?
— Хорошо, — ответил я. — Но тогда дай мне и квитанцию из магазина, чтобы ее у
тебя не нашли и не начались бы распроссы.
Мане отдал мне квитанцию, долго благодарил меня, сказав, что я верный и преданный
друг.
— О Господи, прости меня за этот грех, за этот обман моего чистого и честного
друга! — воскликнул Марио, рассказав этот эпизод.
Сейчас, когда оба героя этой истории уже встретились «в лучшем из миров», как
говорят иногда в Бразилии, будем считать, что история и Господь оправдали Марио, и его
дружба с Мане продолжается и на небесах…
В ходе подготовки к чемпионату мира 1966 года были первоначально призваны под
знамена сборной 45 футболистов. Из них нужно было отобрать 22. Из-за беспорядка,
взаимного недоверия и споров, царивших в руководстве главной команды страны и в СБД
(аббревиатура «Конфедерации бразильского спорта», ведающей в те годы национальным
футболом), никто из тренеров и начальников команды не решился взять на себя нелегкую
миссию объявить двадцати трем отчисленным о том, что они отправляются домой. Это было
поручено сделать Марио Америко! Причем ему было велено вручить персональные
конверты с решением об отчислении каждому из несчастливчиков уже в автобусе, который
вывозил игроков с места последнего тренировочного сбора в Рио-де-Жанейро.
Таким образом, отправлявшиеся отдельно на своих автомашинах руководители
команды, избавляли себя от тяжкой миссии видеть несчастные лица подопечных. И
услышать кое-что нелицеприятное.
«Если бы кто-то из них, из начальников, был бы в ту минуту в этом автобусе, —
вспоминал Марио впоследствии, им наверняка не удалось бы избежать неприятностей. Тот
же Аиртон, например, мог бы и ударить кого-нибудь. Но меня никто не тронул, ибо все
прекрасно понимали: я не участвовал в отборе и в отчислении, я просто был для шефов
рукой, вытаскивавшей горячие каштаны из огня».
135
Кстати сказать, Марио утверждает, что ни сам Феола, ни его главный помощник
Эрнесто дос Сантос не имели решающего слова в окончательном определении двадцати двух
«титуларес» из сорока пяти кандидатов. Первую скрипку тут сыграли прижившийся при
руководстве СБД тренер по физподготовке, главный, по мнению Марио, «злой гений»
сборной команды Адмилдо Широл и его единомышленник врач команды Илтон Гослинг.
Именно они склонили политическое руководство в лице Авеланжа и Карлоса Насименто к
окончательному составу. После чего Эрнесто дос Сантос, с мнением которого не
посчитались, немедленно подал в отставку. А Феола махнул рукой и смирился.
Чемпионат 1970 года в Мексике остался в памяти у Марио Америко как величайшая
несправедливость по отношению к Салданье, которого он считал одним из самых
выдающихся футбольных специалистов и с кем работал с особым удовольствием. По
мнению Марио именно Салданья создал костяк команды, выигравшей «ТРИ», а приход
мягкого и уступчивого Загало, к которому Марио относился с нескрываемым скепсисом, на
место гордого и своенравного Салданьи означал лишь одно: игроки сами должны были
определить свою судьбу. Ветераны, в первую очередь Жерсон и Пеле стали, по мнению
Марио, фактическими дирижерами и командирами, приведшими товарищей к победе.
Чемпионат мира 1974 года по мнению Марио был провален из-за плохой физической
подготовки большинства игроков. Например, Жаирзиньо — герой предыдущего чемпионата,
на которого возлагались особые надежды, «разваливался на куски», не будучи способен
выдержать в нужном ритме ни один матч. Он падал чуть ли не в каждом эпизоде, когда
получал мяч и пытался кого-то обыграть. Две нулевых ничьи в двух первых матчах с
Югославией и Шотландией подорвали мораль команды. И даже победа со счетом 3:0 над
заирцами уже не смогла вернуть уверенность в своих силах. Поэтому проигрыш 0:2
Нидерландам был закономерным: той голландской команде смогли противостоять только
немцы, которым повезло в финале столь же сенсационно, как это было ровно двадцать лет
назад в их матче у себя дома с феноменальными венграми.
Виновником фактического срыва физической подготовки команды Марио считает
Адмилдо Широла, имевшего в своем распоряжении в группе физподготовки целых пять
человек, которые так и не смогли наладить поддержание физического тонуса команды на
должном уровне. А массажист в команде был только один — сам Марио.
Именно тогда, на этом чемпионате, отношения Марио с чиновниками обострились
окончательно. Он слишком много видел и слишком много знал. А дела, которые вершились
вокруг сборной и чемпионата, далеко не ограничивались решением чисто футбольных
проблем. Была суета вокруг спонсорских контрактов с «Пумой» и «Адидасом». Как
утверждает Марио, значительные суммы прилипали к рукам тогдашних руководителей
136
сборной и их покровителей в СБД. Среди тех, кто был замечен в подозрительном и весьма
выгодном посредничестве при заключении этих контрактов, Марио называл Адмилдо
Широла, капитана Коутиньо и некоторых других лиц, имена которых мы называть не будем,
ибо они и сейчас продолжают работать в бразильском футболе.
Осведомленность Марио вызывала недовольство многих чиновников. Адмилдо
Широл предлагал не брать его на чемпионат мира 1974 года, но сделать это было
невозможно: столь велик был опыт, столь неоспорим его авторитет и всеобщая любовь и
доверие игроков.
После проигранного в Германии чемпионата интриги продолжались, и 20 октября
1976 года Марио распрощался со сборной командой да и вообще с работой футбольного
массажиста, опубликовав нечто вроде заявления, объяснявшего причины ухода. Он говорил
о том, что устал от несправедливостей и коварства футбольных картол, от интриг и
наговоров. Он сообщил, что отвечавший за физподготовку сборной Адмилдо Широл давно
уже добивался его отставки, мотивируя тем, что Марио, якобы, плохо видит, не различает
цвета, что у него — слабое здоровье и он вообще «уже не тот».
«Раздавались голоса в СБД о том, что меня собираются чествовать, — писал Марио.
— Но я — старая обезьяна. Все понимаю, чувствую запах предстоящей отставки и потому
ухожу сам. Раньше, чем меня станут чествовать, я говорю «ЧАО»! Почтовый голубь будет
теперь летать в других небесах».
И он ушел, провожаемый вздохами сожаления футболистов, привыкших к его
заботливым сильным рукам, советам, участию, готовности в любую минуту разделить с
любым парнем радость и горе. Марко ушел, вызвав недоумение и огорчение торсиды,
привыкшей видеть этого старичка-колобка, толстенького, симпатичного, стремительно
семенящего со своим чемоданчиком через футбольное поле. Он ушел, видя и чувствуя
нескрываемую радость тех, о ком мог сказать много разоблачительных и неприятных вещей,
о которых слишком много знал, но не имел достаточно сил и, может быть, мужества, чтобы
говорить во весь голос правду, только правду, ничего, кроме правды.
Он ушел из футбола, но продолжал заниматься любимым делом, открыв в Сан-Пауло
Институт массажа на улице Professora Romilde Nogueira de Sa, 104. Для всех желающих и
страждущих либо испытать на себе чудодейственную силу его рук (он ведь, кстати сказать, и
в расцвете своей футбольной биографии неоднократно приглашался «подлечить» многих
знаменитых людей страны, актеров, губернаторов, политиков, банкиров, предпринимателей
и даже самого великого бразильского президента ХХ столетия Жетулио Варгаса), либо взять
профессиональные уроки его волшебного искусства.
137
Ну, и ветер, как говорится, ему в паруса. А все же, видать, не остыла в нем с
возрастом страсть к публичной жизни, к восторгам людей. И потому спустя некоторое время,
решил он попробовать свои силы в политике. Начал со скромного, так сказать, «низа», и
вроде бы, не ошибся: выдвинул свою кандидатуру и был избран депутатом муниципального
собрания штата Сан-Пауло. За него проголосовали 53 тысячи избирателей.
Справедливости ради следует впрочем сказать, что на этом поприще особого успеха
он не имел. Сработало, видимо, старое житейское правило: каждый должен заниматься
своим делом.
Скончался Марио в апреле 1990 года. За три месяца до смерти Жоана Салданьи.
Одного из тех футбольных титанов, которого он уважал, даже любил и с которым с особым
удовольствием работал. Хотя и очень недолго. «Так уж устроена жизнь, — сказал он мне
однажды: в ней огорчений всегда почему-то получается гораздо больше, чем радостей».
ГЛАВА 6. СУДЬИ
А КТО СУДЬЯ?
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
138
В ШТИБЛЕТАХ И КОТЕЛКЕ...
Да, да, именно так: в тщательно отглаженном, новеньком с иголочки костюме, обутый
в лакированные штиблеты и в безукоризненном котелке вышел 3 мая 1902 года на поле с
мячом под мышкой Эжидио де Соуза Аранья — судья первого официального матча,
имевшего место на территории Бразилии. Этот матч открывал первый в истории Бразилии
футбольный чемпионат, который начал разыгрываться в городе Сан-Пауло вскоре после
того, как 19 декабря 1901 года была создана опять же первая в бразильской истории
«Паулистская лига Foot-Ball» — так на английский манер назывался тогда этот странный и
весьма притягательный вид спорта. Для полноты картины упомяну, что встречались клубы
«Макензи» и «Германия».
Кстати, футболисты играли в этом и последующих матчах исторического чемпионата
тоже в элегантных костюмах и длинных брюках, а команда «Германии», представлявшая
немецкую колонию города Сан-Пауло, вышла на поле даже с галстуками, что, впрочем, им
не помогло: проиграли 1:2.
Однако, уже к концу первого же сезона, футболисты сняли брюки и облачились в
трусы. Судьи тоже сменили строгий наряд на облегченную форму: длинные брюки, правда,
остались, но вместо лакированных штиблет начали пользоваться теннисными туфлями, а
вместо пиджаков с галстуками — легкими свитерами. В 1918 году сан-паульский судья
Одилон Пентеадо появился на поле в трусах до колен, длинных черных носках, бутсах, но в
накрахмаленной белой рубашке и черном пиджаке. Эта униформа была единодушно
одобрена и принята его коллегами на долгие последующие годы. Кстати, упомяну и о том,
что в те годы никаких судейских коллегий, разумеется, не было. И судьи выбирались на
каждый матч по согласию капитанов команд. Что касается двух помощников арбитра, то их
тоже предлагали оба клуба: каждый — своего.
СЛЕЗЫ И ЦЕРЕМОНИИ
140
Тот матч так и закончился с минимальным счетом в пользу гостей. А ведь Леонарди
был соотечественником Марадоны, объявившим свой знаменитый гол, влетевший в ворота
от руки на чемпионате мира 1986 года, «забитым рукой Бога!».
Но время шло, и нравы на футбольных полях Бразилии начали меняться. Точнее,
ожесточаться.
УГРЫЗЕНИЯ СОВЕСТИ
Уникальный инцидент случился 2 июля 1934 года в ходе матча команд «Баия» и
«Витория» (4:1) на стадионе «Граса» в Сальвадоре — столице штата Баия. В конце первого
тайма судья матча Вивальдо Таварес назначил одиннадцатиметровый в ворота «Баии».
Вратарь хозяев взял мяч в великолепном броске, однако арбитр потребовал перебить
пенальти, поскольку вратарь до удара сошел с линии ворот. Тут, естественно, произошел
взрыв протеста на трибунах, болельщики высыпали на поле, начались крики и потасовки, в
ходе которых попало и судье: его ударил 24-летний болельщик «Баии» Антонио да Коста
Фернандес по прозвищу «Битонья», который тут же был арестован полицией и отправлен в
участок.
Уникальность инцидента, конечно же, не в факте агрессии против арбитра: к тому
времени они стали уже явлением довольно частым. А в печальной развязке этой истории:
после того, как на Битонью комиссаром полиции Варелой был составлен протокол, он был
выпущен под залог (который уплатил клуб «Баия»), отправился домой, причем был «очень
143
грустным», как впоследствии сообщили свидетели. Дома его посетили несколько друзей,
утешали, как могли. Но его психологическое состояние продолжало ухудшаться, он говорил,
что ему стыдно за совершенный поступок.
На следующий день Битонья вышел из дома, купил газеты, в которых с возмущением
сообщалось об инциденте и о нанесении побоев судье матча. Прочитав эти сообщения, он
окончательно впал в уныние, вернулся домой и… покончил с собой, проглотив громадную
дозу цианистого калия.
Нет, вы можете, уважаемые читатели, представить себе самоубийство фана
«Спартака» или «ЦСКА» по причине «угрызений совести»!?
И СНОВА — РЕВОЛЬВЕР!
время игрокам «Ремо» удавалось удерживать счет 1:1, и в самом конце поединка, когда
«Туна Лузо» мощно осаждала ворота соперников, пытаясь забить решающий гол,
нападающий лузитан ворвался в штрафную площадку, получил пас сзади на выход, и уже,
было, вырвался один на один с вратарем. Но тут центральный защитник «Ремо» Коэльо,
чувствуя, что упускает форварда, хватает мяч руками, ставит его на землю, пробивает, как
если бы это был свободный удар, и кричит опешившему судье, который был неподалеку:
«Браво, сеньор судья! Никогда еще не видел офсайда, так классно замеченного арбитром, как
этот!».
Судья слегка растерялся, но поскольку игра уже продолжалась где-то в районе центра
поля, он махнул рукой: «Играйте дальше!». И через минуту, видимо, еще не придя в себя
после этого странного эпизода, арбитр дал свисток к окончанию поединка. Ничья принесла
чемпионский титул «Ремо».
О судейских ошибках, о любопытных казусах, о скандалах, вызванных
небесспорными решениями арбитров, можно было бы говорить еще долго, но не лучше ли
уделить внимание и звездам этой нелегкой профессии?
Так говорил Армандо Маркес лет сорок назад. Так он думает и сегодня. Возможно,
эти советы смогут пригодиться тем, кто впервые берет сегодня судейский свисток в руки.
Почитайте их, прежде, чем поднесете его к губам!
ГЛАВА 7. РЕПОРТЕРЫ
при этом сторонники этого «поэтического» стиля все равно считали главной своей задачей
нарисовать точную картину матча, упомянуть о каждой передаче мяча, каждом ударе,
каждом броске вратаря.
...Возможно, кто-нибудь из читателей недоумевает, к чему все эти исторические
детали? Но мне они кажутся интересными, поскольку помогут понять психологические
предпосылки и исторические корни современного бразильского футбольного
радиорепортажа, о котором я собираюсь рассказать и который, повторю еще раз, является
столь же высококласным образцом спортивной журналистики, каким в сфере мирового
футбола является его бразильская ветвь.
Но прежде, чем перейти к рассказу о сегодняшних мастерах футбольного радио (а
заодно и телевидения), расскажу еще об одном выдающемся классике прошлого.
как его постоянный и неизменный «фирменный знак». И звучала, как клятва, строфа из
гимна клуба:
«Однажды «Фламенго», навсегда «Фламенго»,
«Фламенго» — до самой смерти!»
К середине тридцатых годов у Ари уже накопился довольно богатый опыт, как мы бы
сказали сейчас, «живого эфира»: несколько лет он вел на радио «Крузейро ду Сул»
всевозможные музыкальные программы, в том числе шоу с новичками, приходившими в
студию в надежде выиграть кофеварку или электроутюг в импровизированных музыкальных
конкурсах. Эти программы требовали от ведущего остроумия, умения импровизировать,
непринужденно и весело общаться с гостями студии и с радиослушателями.
Ари чувствовал себя в этих программах, как рыба в воде. И поэтому никто на
радиостанции не удивился, когда постоянный спортивный репортер Афонсо Скола,
заболевший накануне очередного «Фла-Флу» 1935 года, предложил отправить на стадион
вместо себя именно Ари.
Тут нужно напомнить, что к тому времени футбольному репортажу в Бразилии едва-
едва исполнилось четыре года: первые трансляции со стадионов начал, как я уже упоминал,
Николау Тума в 1931 году в Сан-Пауло. А в Рио пионкером был Амадор Буэно на
«Радиоклубе Бразил». Я уже упоминал о том, что труд первых энтузиастов футбольного
репортажа никак нельзя было назвать легким. Тогда еще не существовало никаких кабин,
охраняемых от вторжения любопытствующих болельщиков. Не было «четырехпроводок»,
которые сегодня делают связь репортера со студией легкой и безмятежной. Амадор Буэно,
Афонсо Скола, Николау Тума и вот теперь, после удачной премьеры на «Фла-Флу», Ари
Баррозо работали прямо на трибуне, среди болельщиков, сначала — с телефоном, а позднее
— с большим микрофоном в руках, который соединялся со стадионной аппаратной
толстенным кабелем. Причем в отсутствие обратной связи со своей радиостанцией этот
затерянный где-то на переполненной трибуне одинокий маленький человек, окруженный
плотной стеной страдающей, рыдающей или ликуюшей торсиды, подчас даже не ведал,
принимается ли в студии его репортаж, слышат ли радиослушатели его взволнованный
монолог...
162
Случалось, что рев трибун заглушал в микрофоне голос Ари. Иногда он, оглушенный
ревом, не мог даже толком сообщить о забитом голе. И тогда его осенила любопытная идея
— сопровождать каждое взятие ворот каким-то характерным звуком в эфире. Он провел
массу экспериментов: притаскивал с собой на трибуны стадионов и пробовал гонг, колокол,
рев трубы, звонок.
Ничто его не устраивало до тех пор, пока он не наткнулся на решение, оказавшееся
гениальным в своей простоте: губная гармошка!...Он вешал ее на шею, и когда в чьи либо
ворота влетал мяч, и судья показывал на центр, в то же мгновение Ари хватал этот нехитрый
инструмент и, приложившись к нему горячими, пересохшими от скороговорки губами,
посылал в эфир пронзительную руладу, фиксировавшую «Го-о-о-о-о-о-ол!».
Те репортажи и по настроению, по характеру своему очень сильно отличались от
нынешних. Сегодня главной заповедью рассказывающего о матче репортера является
объективность. За тем исключением, когда речь идет о поединке бразильской клубной или
сборной команд с иностранцами. Тут еще слушатели и коллеги могут простить «боление» за
своих. Поскольку за них, за «своих» болеет вся страна, и страдания или ликование репортера
вполне гармонируют с состоянием торсиды. Правда, и в этом случае репортер должен быть
объективным, а когда «наши» играют плохо, он обязан это признать и уметь нещадно
изобличать своих в отсутствии мастерства, в трусости или иных причинах проигрыша.
Ну, а если транслируется матч двух бразильских команд, тут уж никакое
предпочтительное отношение к какому-либо из соперников прощено не будет. Тут требуется
максимальная объективность!
В те годы, когда начинал Ари, этот неписанный «кодекс чести» еще не сложился. И
каждый ведущий репортажи журналист не скрывал своих симпатий и антипатий. Поэтому
любой футбольный репортаж превращался во вдохновенный панегирик той команде, за
которую болел труженик эфира. Думаю, что это было забавное зрелище. (Если, конечно,
допустимо употребить термин «зрелище», говоря о радиорепортаже).
Ари, Каглиано, Афонсо, Жеральдо и другие их коллеги буквально заводили
слушателей, заражали их своими неистовыми хвалами в адрес «нашей команды» и не менее
горячими проклятиями, адресованными соперникам. Ни о какой объективности тут не могло
идти и речи. Да она и не требовалась. Слушатель с восторгом погружался в этот водоворот
яростных «черно-белых» эмоций. В шквал восторгов и ругательств, любви и ненависти.
В самом конце 1936 — начале 1937 года сборная Бразилии отправилась в Буэнос-
Айрес на очередной южноамериканский чемпионат. Ари поехал с командой, чтобы вести
репортажи. В финальном матче с хозяевами поля, проигранном 1 февраля 1937 года на
стадионе Сан-Лоренсо де Алмагро в дополнительной получасовке 0:2, при благосклонном
163
нейтралитете местной полиции аргентинские инчас в самом конце матча устроили побоище:
многие бразильские игроки были избиты. Крепко попало и Ари, который позволил себе
крикнуть в эфир о «дикости этих туземцев».
Ничего не поделаешь: чтобы быть патриотом, приходится и страдать...
состоится послезавтра, поэтому наш «Черный диамант» Леонидас сможет в ней участвовать,
и... да здравствует Бразилия!»
Сразу же после этого улицы Рио заполнились людьми.
Торседорес бросались друг другу в объятия, подравляли и обнимали знакомых и
незнакомых. Началась массовая эйфория, психоз нервного восторга, на улицах танцевали и
пели.
В спешно открывавшихся барах рекой хлынуло пиво и вино. Веселье продолжалось
всю ночь.
...А утром потрясенные бразильцы читали в газетах на первых полосах: «Не
подтвердились вчерашние слухи о переигровке матча Бразилия — Италия! В подписанном
судьей протоколе матча не содержалось никаких замечаний об ошибочности назначения
пенальти. Победа Италии утверждена ФИФА».
Репортаж с крыши
Если наш Николай Николаевич Озеров тоже был помимо спортивного репортажа
причастен к искусству: на заре творческой жизни играл во МХАТе, и лишь впоследствии
предпочел целиком посвятить себя спорту, то Ари Баррозо до конца дней своих
окончательный выбор так и не сделал: он умудрялся сочетать спорт и искусство. Он сочинял
музыку всю жизнь, стал самым любимым и почитаемым композитором своей страны.
Однажды в одном из кафе города Белем в устье Амазонки группа американских
туристов, неизвестно какими путями забредшая в тот далекий от цивилизации край,
услышала в исполнении ужасного полупьяного квартета несколько показавшихся
любопытными местных мелодий.
Один из американцев подошел к музыкантам, бросил им несколько долларов и
попросил еще разок сыграть понравившуюся ему мелодию. Просьбу исполнили. Американец
168
улыбался и отстукивал такт пальцами по столу. (Это была та самая «Бразильская акварель»,
которую услышали в исполнении военного оркестра болельшики и футболисты на
московском стадионе «Динамо» 28 августа перед выходом на поле сборной Бразилии).
Американец поинтересовался, чья это мелодия? Ему назвали имя Ари Баррозо. И
сказали, что это — малоизвестный музыкант из Рио, который когда-то случайно оказался в
этих краях и обучил местный квартет своей песенке.
Через несколько дней отдыхавшие в Белеме янки прибыли в Рио, и американец
попросил разыскать и привести к нему Ари.
Это был великий Уолт Дисней. Человек, разбиравшийся в музыке и в кино. Дисней
тогда еще не знал, что «Бразильская акварель» скоро станет одной из самых популярных в
мире мелодий, что она будет звучать на всех континентах, что пластинки с ее записями
будут выпущены в США и Франции, в Мексике и на Филиппинах, Германии и Новой
Зеландии и десятках других стран. Дисней не мог предвидеть этого, но своим безошибочным
чутьем гения почувствовал, что перед ним — великий музыкант.
И как в голливудской сказке предложил Ари отправиться вместе с ним в Голливуд,
чтобы написать там музыку для одного из своих фильмов.
Такие случаются иногда в жизни ситуации. Достойные фильмов Диснея.
Ари действительно отправился в Голливуд и имел там большой успех. Его мелодии
украсили несколько фильмов самого Диснея. Появились и другие заказчики.
В 1944 году песенка «Рио-де-Жанейро», ставшая ключевой мелодией фильма
«Бразил», была даже выдвинута на «Оскара». Ари были сделаны весьма лестные и очень
выгодные приглашения работать в Голливуде постоянно. Он попробовал, попытался и... не
смог. Отказался. Вернулся на родину, где сказал:
— Без «Фламенго» не могу ни жить, ни работать...
В Рио он продолжал сочинять музыку и комментировать футбольные матчи. В этот
«постголливудский» период его жизни едва ли не самым замечательным делом стала борьба
за строительство стадиона «Маракана» к приближавшемуся чемпионату мира 1950 года.
Тогдашний губернатор Рио Карлос Ласерда пытался вынести стройку за пределы
города, но группа энтузиастов, в которую входил и Ари, развернула мощнейшую кампанию
за выбор площадки на территории бывшего Дерби-клуба близ фавелы Мангейра в северной
зоне Рио. И победила.
С особой гордостью Ари отправился на новый стадион вести репортаж о финальном
матче со сборной Уругвая. Когда игра закончилась со счетом 2:1 в пользу уругвайцев,
рыдавший прямо в эфире Ари объявил, что ноги его больше не будет в радиостудии. Что это
— последний репортаж в его жизни...
169
радиостудии, перед Ари появилась темная стройная с пышными волосами юная мулатка,
явно не знавшая куда деть руки, как поставить ноги и с чего начинать свое выступление.
Она было облачена в платье, взятое взаймы у родной тетки, а поскольку тетка эта
была на двадцать килограммов весомее девочки, платье пришлось чуть ли не трижды
обернуть вокруг талии юной певицы и зашпилить булавкой. Зрелище было забавное;
собравшиеся в студии завсегдатаи программы уже приготовились к очередному веселому
номеру, когда Ари, посмотрев на эту смешную девчонку, для начала спросил:
— С какой же такой планеты явилась ты сюда, дочь моя?!
Она, не задумываясь, ответила:
— С планеты, которая зовется «Голод», сеньор Ари...
Это не было красивым словцом. Она пришла из фавелы, из многочисленной и нищей,
как там, в фавелах, всегда случается, семьи. Юная красавица сама первого ребенка родила в
тринадцать лет, а к двадцати у нее уже было их шестеро. Такие там нравы.
Но это, так, к слову. Вернемся в студию радио «Тупи»...
— Что ты будешь петь, дочь моя? — спросил Ари.
— Самбу «Лама», — ответила она.
Аккомпаниатор послушно взял аккорд, странная девчонка запела, негр Макале уже,
было, приготовился врезать по колоколу, но публика в аудитории замерла, и никакого
сигнала от Ари не последовало: она пела здорово, эта черная девчушка в гигантском платье,
с руками, красными и мозолистыми от вечной стирки.
Ари дослушал самбу до конца, обнял ее, расцеловал растроганно, дал ей высшую
оценку и премировал пятьюстами крузейро. На эти деньги она впервые в своей жизни наняла
такси, чтобы вернуться в фавелу, где ее ожидала очередная стирка на белых сеньор. Именно
стиркой она зарабатывала тогда на жизнь себе и своей гигантской семье.
Так прошло первое выступление по радио Эльзы Соарес, которая впоследствии стала
самой популярной исполнительницей самб, звездой кабаре, обладательницей премий и
дипломов, победительницей конкурсов и фестивалей и... женой легендарного футболиста
Гарринчи, чемпиона мира 1958—1962 годов, которого пережила: Эльза все с тем же успехом
продолжает выступать и до сих пор, когда пишутся (в августе 2002 года) эти строки.
* * *
...А Ари скончался в феврале 1964 года, когда ему было всего шестьдесят. От той
самой, увы, традиционной для бразильцев и русских беды, от которой погибло так много
достойный и великих людей. И по какой-то странной прихоти судьбы он скончался в первый
171
день карнавала, причем главной музыкальной темой карнавального шествия был сам он —
Ари Баррозо!
Зная о его неизлечимой болезни, о том, что он уже в госпитале и, видимо, не вернется
оттуда, руководители карнавального шествия школы самбы «Империо Серрано» посвятили
ему этот карнавал.
Негры и мулаты, спустившиеся на центральную авениду Рио с окрестных фавел,
собирались исполнить самбу, сочиненную Ари. А затем и свою собственную, народную,
посвященную ему.
Участники шествия, а их на старте было более двух тысяч, да прибавьте сюда
полмиллиона на трибунах и вдоль улиц, по которым катился карнавал, узнали о его кончине
буквально за минуту до начала. Уже загремели, было, барабаны и вскрикнули куики, но
страшная весть заставила замереть весь город.
Но карнавальные оркестры — «батареи», составленные почти сплошь из барабанов,
тамбуринов и других ударных инструментов, не могут исполнять траурные мелодии. Да и
невозможно отменить карнавал. Тем более если он посвящен великому и любимому сыну
этой земли. Поэтому после минутного молчания, когда перешептывались потрясенные горем
люди, и женщины вытирали слезы, катившиеся по напудренным щекам, все-таки грянули
барабаны.
И как год, и десять, и сто лет назад пошли по улицам негры, одетые в костюмы
маркизов и князей. Пошли их темнокожие жены, дочки и любовницы. Пошли, танцуя и
выкрикивая самбу, посвященную ему.
«Ари умер, да здравствует Ари!».
И только над зданием штаб-квартиры «Фламенго» близ горы Мору да Вьюва и над
трибунами его стадиона у озера Лагоа появились слегка приспущенные красно-черные флаги
клуба, перевязанные траурными лентами: «Фламенго» прощался со своим самым
знаменитым торседором...
* * *
Ну, а теперь, закончив это «лирическое отступление», расказав об Ари Баррозо, я
возвращаюсь к «генеральной теме» главы: к рассказу о бразильских футбольных
комментаторах, об особенностях и причудах этого жанра.
вспомянут и описан эпизод прошлого матча, в котором травма была получена. По этому
случаю обязательно воспроизведут звукозапись того репортажа. Затем последует рассказ о
ходе медицинских осмотров, о рентгене и томографии, о консилиуме медиков, об их точках
зрения, о восстановительных процедурах, включающих и физиотерапию, и гимнастику, и
лечебные массажи. Репотеры приведут интервью с лечащими врачами и процитируют
мнения специалистов других медицинских учреждений и школ о лечении подобных травм.
Естественно, будут переданы интервью с мамой футболиста и его невестой, которые
помогали спортсмену вернуться в строй. Особое место будет отведено подробнейшему
рассказу о том, как геройски переносил он назначенные процедуры.
Покончив с Ренато, комментаторы займутся основным блюдом: начнут детально
взвешивать шансы, плюсы и минусы обеих команд и каждого из их игроков в отдельности.
При этом к микрофону будет приглашен футбольный специалист или знаменитость шоу-
бизнеса, которые выскажут свои прогнозы на матч.
Помимо этого на радиослушателей в тот же час обрушивается и поток
дополнительной информации о положении на ведущих к стадиону дорогах, о притоке
торсиды на трибунах, о прибытии лидеров торсид, о работе подтрибунного хозяйства: баров,
раздевалок, кафе, медпунктов. О несчастных случаях, об отчаянных и, как правило,
бесплодных усилиях полиции, пытающейся нормализовать график на подступах к стадиону.
О перебоях в автобусном движении, о раздавленных и потерявшихся собаках...
Поток подобных сообщений прерывается экстренной информацией: врубившийся в
прямой эфире «летучий» репортер истерично, словно речь идет о начале третьей мировой
войны, сообщает: «Внимание! Внимание! Только что команда «Фламенго» прибыла на
стадион! Игроки проходят в раздевалку! Ждите новых сообщений!»
Тут же, почти перебивая его, эфир пронзает голос другого репортера, который
извещает планету о том, что и команда гостей въезжает в этот момент на территорию
стадиона.
Далее ведущие репортаж бригады ждут информации о заполнении протоколов, что
очень важно, ибо с этого момента окончательно проясняются составы команд и скамейки
запасных, что дает новую пищу для комментаторов.
«Пауло Сержио играть не будет!» — возвещает репортер, дежурящий у судейской
комнаты и первым подсмотревший заполненные протоколы. Сообщение пронизано таким
драматизмом, словно речь идет о неожиданной гибели главы государства...
«Как это не будет?! Почему не будет играть Пауло Сержио?!».
177
обострении ситуации он мог крикнуть, что сейчас отправится в раздевалку, где у него лежит
пистолет, и наведет с его помощью порядок.
Впрочем, таким грозным Вианна был до 1954 года, когда его пригласили судить
матчи мирового чемпионата в Швейцарии, где он неожиданно полностью осрамился на
матче Швейцарии и Италии. Будучи арбитром на поле, потерял контроль над игрой, которая
превратилась в нервное силовое единоборство. В какой-то момент кто-то из разгоряченных
игроков нанес и ему самому удар ногой, а Марио растерялся и не сумел отреагировать
должным образом, пресечь грубость и восстановить порядок на поле. После этого судейским
комитетом ФИФА он был «посажен на скамейку запасных».
Помимо этих трех фигур в бразильском футбольном радиорепортаже участвуют еще
несколько действующих лиц. Во первых, за каждыми воротами радиостанция размещает по
одному «летучему» репортеру, в обязанности которого входить оперативно сообщать, как
бы, с места события обо всех «крутых» эпизодах в данной штрафной площадке. Выглядит
это так: прошла атака, увенчавшаяся ударом по воротам, и репортер из кабины кричит: «А
сейчас наш «летучий» Жозе нарисует картину этого эпизода! Алло, Жозе! Что ты там
видел?»
И Жозе скороговоркой сообщает, кто кого сбил, справедливо или нет назначен
пенальти, кто ударил вратаря, а кто бросился на обидчика, и т.д. и т.п.
Такие же «летучие» бойцы могут работать и вдоль боковых линий, близ скамеек
запасных, привлекая внимание слушателей к поведению тренеров, к их репликам, крикам,
обращенным к игрокам. Они берут быстрые интервью у только что замененных игроков,
которые отправляются на скамейку запасных. Кроме того, еще два-три репортера могут
работать на трибунах, давая подробности драк и потасовок между болельщиками, стычек с
полицией, и даже за пределами стадиона, фиксируя автомобильные пробки, сообщая о
каких-то инцидентах.
Таким образом, радиослушатель имеет полную всеобъемлющую картину событий на
поле и вокруг него.
Репортаж сопровождается целой гаммой звуковых эффектов, музыкальных вставок,
рекламных клипов. Причем они весьма динамичны и коротки, чтобы исключить вероятность
попадания рекламы на важный игровой момент, не говоря уже о голевой ситуации, тем
более, о голе.
Кстати, о рекламе. Помимо заранее записанных коротких и динамичных клипов, и сам
репортер тоже иногда проявляет инициативу (видимо, хорошо оплаченную...). Вспоминаю,
как комменатор радио «Насионал» Жорже Кури украсил однажды свой репортаж
нижеследующим перлом:
180
— Передача на выход! Жерсон в прыжке достает мяч, откидывает его Жаиру! Тот
врывается в штрафную...Финт! Еще один финт! Жаир — прямо перед воротами... Удар!!! Ай-
ай-ай! Мяч проходит в сантиметре над перекладиной! Ах, если бы Жаир чистил зубы пастой
«Колгайт», то он, конечно, ни в коем случае не промазал бы!..
Игра идет, развиваясь по своим таинственным и не всегда понятным законам.
Репортеры пулеметной скороговоркой сопровождают все перемещения мяча, все эпизоды
противоборства, комментаторы время от времени анализируют игру. «Летучие» репортеры
врываются со своими оживляющими репортаж криками и репликами.
И, в конце концов, наступает тот великий момент, ради которого выходят на поле
футболисты, собираются на трибунах торсиды, а в комментаторских кабинах — репортеры.
Ради которого и существует сама эта футбольная игра: в чьи-то ворота влетает гол!
И тут... Эта кульминация, этот апогей футбольного действа сопровождается
потрясающим своей выдумкой и обилием эффектов, этаким особым, «фирменным» для
каждой радиостанции шоу. Некогда знаменитая, но одинокая губная гармошка Ари Баррозо
неузнаваемо трансформировалась теперь в помпезные полифонические спектакли,
тщательно срежиссированные и отрепетированные, поражающие воображение
замысловатыми шумовыми фокусами, специальными эффектами, голосовыми колоратурами,
музыкой, восторгами репортеров, комментариями специалистов.
Естественно, украшением звукового карнавала служит вопль «Го-о-о-о-о-ол!»,
который каждый из классиков репортажа исторгает на свой лад. Помнится, одно время они
даже соревновались, у кого этот вопль протянется как можно дольше. Потом сообразили, что
не так уж логично столь бесцельно расходовать золотое эфирное время: лучше уж успеть до
возобновления игры с центра поля выдать побольше комментариев, суждений и реплик.
Одним из классиков радиорепортажа был Одувалдо Гоцци, прославившийся своими
трансляциями с первых послевоенных чемпионатов мира. Его лучшие репортажи оказались
на вечном хранении в фондах рио-де-жанейрского Музея изображения и звука. А самые
волнующие фрагменты самых знаменитых репортажей, вроде матчей бразильцев на
чемпионате мира в Швеции, были даже изданы в виде грампластинок!
Вскоре к Одувалдо Гоцци, Николау Туме, Блота Жуниору и другим первопроходцам
жанра присоединились те, кого можно назвать «второй волной». Классиками 1960—1970
годов. Жорже Кури (радио «Насионал»), Валдир Амарал (радио «Глобо»). Все они были
мастерами высочайшего класса, умели быстро и точно рисовать картину самого
стремительного поединка, который развивался подчас с космическими скоростями.
После фиксации и анализа гола репортажи возобновляются...
181
И покинул этот наш беспокойный мир Жоан прямо там. Вдали от родины, но рядом с
футболом. Его смерть сравнима с гибелью летчика в полете или моряка на вахте...
Сегодня, замечу кстати, пресс-центр «Мараканы» носит имя Жоана Салданьи.
Главный ресторан стадиона назван именем Жорже Кури. А сам стадион «Маракана»
официально именуется «Муниципальный стадион Маракана имени Марио Фильо». Марио
Фильо, напомню, был виднейшим и старейшим бразильским футбольным обозревателем и
писателем. Умеют-таки, эти бразильцы чтить память своих футбольных репортеров и
комментаторов!
Но возвращаясь к рассказу о футбольных телерепортажах в Бразилии, упомяну, что
одну из лучших журналистских команд в этой сфере создала за последние два десятка лет
телесеть «Бандейрантес». Руководителем спортивной редакции и ведущим репортером
является там Лусиано до Валье, с которым я познакомился на чемпионате мира 1986 года в
Мексике. Вне всякого сомнения сеть «Бандейрантес» смело можно считать рекордсменом
среди телестанций и телесетей Бразилии по объему спортивного вещания. В дни чемпионата
мира по футболу 1994 года в США она отводила футбольным трансляциям до десяти часов в
сутки! На чемпионате мира-1998 во Франции этот показатель был перекрыт!
Сам Лусиано гордится тем, что является обладателем двух рекордов: на чемпионате
мира 1982 года его телерепортаж о матче команд Бразилии и Испании собрал 98 процентов
аудитории!
Другой его рекорд был завоеван не в футбольной сфере, но он не менее сенсационен:
однажды Лусиано организовал товарищескую встречу по волейболу между сборными
Бразилии и СССР на «Маракане», где присутствовали 98 тысяч болельщиков. Это тоже
неслыханный для волейбола показатель!
Чтобы провести подобный матч и показать его такой аудитории, в центре
футбольного поля была сооружена волейбольная площадка. И тут — какое невезение! —
перед матчем пошел дождь!...
Это в футбол можно играть при любой погоде. А попробуйте прыгнуть за мячом на
деревянной площадке, которая под дождем превращается в каток. На ней нельзя ни прыгать,
ни даже стоять!
И потому звезды мирового волейбола во главе с нашим легендарным Зайцевым
ползали на коленях, закрывая деревянный настил кусками коврового покрытия, сорванного в
раздевалках.
С Лусиано до Валье работали и работают привлеченные им на роли комментаторов
многие из лучших футболистов Бразилии: Жерсон, Тостао (он, впрочем, расстался с
«Бандейрантес» в 1997 году, мотивируя свое решение тем, что Лусиано слишком много
183
МИНИСТР-ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ
РЕКОРДЫ КОРОЛЯ
Они прекрасно известны всему миру: 1281 гол в 1363-х матчах, сыгранных за 21 год
карьеры в профессиональном футболе. 32 выигранных чемпионата. В том числе три
мировых. 90 раз он делал «хет-трик», 30 раз забивал по четыре мяча за игру, четыре раза —
по пять, а однажды (в 1964 году в ворота «Ботафого»из города Рибейрао Прето) забил восемь
голов.
Тут уместно было бы вспомнить о том, что у нас в стране в свое время появился Клуб
имени Григория Федотова, в который с гигантской помпой принимались или, точнее сказать,
«вписывались» футболисты, забившие в официальных матчах сотню голов и более. За всю
свою футбольную жизнь. Долгие годы рекордсменом был великий торпедовец Александр
Пономарев: 148 голов в 244-х матчах за два десятка лет. Для сравнения: в 1959 году 19-
летний (!) Пеле, сыграв за один сезон 103 матча, забил в них 126 голов!
Периодически в Бразилии составляются символические «сборные всех времен». Один
из наиболее авторитетных подобных опросов был проведен в 1996 году футбольным
журналом «PLACAR». В нем участвовали 64 человека: тренеры национальных и ведущих
клубных команд, ветераны бразильского и зарубежного футбола, самые компетентные,
самые опытные футбольные обозреватели. Среди привлеченных «Плакаром» экспертов были
такие фигуры, как Альфредо ди Стефано, Жюст Фонтэн, Мишель Платини, Айморе и Зезе
Морейра, Флавио Коста, Теле Сантана, Йозеф Масопуст, Карлос Альберто Паррейра.
Каждому из них было предложено составить свой собственный, так сказать,
«персональный», основанный на личных наблюдениях и ощущениях список бразильской
национальной «сборной всех времен». Всего было названо 75 имен. И только одно имя
вошло во все 64 списка. Это был, как нетрудно догадаться, Пеле.
191
ХАРАКТЕР
Его характер изумляет всех, кто знаком с ним. Меня, например, больше всего
поражает, что при невероятно стремительном восхождении на вершину Олимпа (он стал
чемпионом мира в 17 лет, а двукратным чемпионом — в 22 года!) ни в юности, ни в зрелые
годы Пеле не заболел «звездной болезнью». Всех, кто его знает, кто общался с ним хотя бы
раз, он всегда восхищал и восхищает своим дружелюбием, отзывчивостью и мягкостью в
отношениях с окружающими.
Возьмем стандартную, так утомляющую всех чемпионов спорта и звезд
кинематографа операцию, как подписание автографов. Для Пеле этой проблемы не
существует. Он никогда не скажет: «Ах, оставьте меня в покое! Я так устал от вас!»
Если только болельщику удавалось пробиться к нему через цепи никогда не
ослабляющей бдительности охраны, то он мог быть уверен, что Король не откажет в
192
ласково. Мы ведь тоже, к примеру, слово «бандит» можем произнести по-разному. Одно
дело — в устах репортера «желтой прессы», а совсем по другому — в устах молодой
мамаши, обращающейся к своему непоседливому пятилетнему сыночку).
— Эй, негао! — вопит «Король» сопернику. — Ты пытался меня обвести? Ты что: с
ума сошел? Отвали-ка в сторонку и не путайся под ногами!
— А ты, дурачок, — кричит он через секунду своему полузащитнику. — Куда тебя
понесло на левый край? Ты же не играешь левой ногой! Убирайся на свое место!
Ворвавшись в штрафную площадку соперников и получив в очередной раз по ногам,
он огрызается:
— Еще раз меня зацепишь, огребешь сдачи! И уедешь на носилках, так и знай!
И так весь матч с первой до последней минуты.
Шумно он играл всю свою футбольную жизнь, отдаваясь игре целиком, до последней
нервной клеточки. Так страстно и самозабвенно другие отдаются женщине, алкоголю,
картам… Причем у него была даже своя философия, объясняющая эту страсть:
— Крик — это тоже элемент игры. И весьма важный, — откровенничал он однажды.
— В «Сантосе» я и Зито кричим больше всех. И помогает. Даже среди своих игроков бывают
такие, которые могут играть только тогда, когда на них прикрикнешь. Начинает игру такой
представитель сонно, вяло, еле двигается. А заорешь на него разок-другой, да погромче, так
он, глядишь, и забегал. Нет, крик это такое же оружие, как финт, как удар головой, как
хороший пас, как рывок к воротам.
Кричал Король на поле много, и потому иногда могло сложиться впечатление, что это
— очень жесткий, даже слишком резкий игрок, но в том-то и дело, что вся его «грубость» и
«свирепость» были строго ограничены словами. То есть криками. А жестокости физической:
ударов по ногам, запрещенных толчков, подножек, грязных подкатов он, как правило, не
допускал. Во всяком случае, никогда не начинал первым. Но если получал, то мог в качестве
ответа действительно отправить «агрессора» на больничную койку.
Отмечен в его биографии и эпизод, когда он даже сломал ногу защитнику немецкой
сборной. Но это была не умышленная грубость, а несчастный случай.
Куда чаще сам он превращался в объекта насилия со стороны «деревянных ног» (так
зовут в Бразилии не слишком умелых футболистов), со стороны всех тех, кто не мог
сдержать его «легальными» способами. И случалось нередко, что в ответ на вызывающую
грубость или подножку, спустя несколько минут, Пеле, в очередном игровом эпизоде, когда
обидчик оказывался рядом, мог изящно унизить его серией стремительных, откровенно
издевательских финтов, превращавших грубияна в беспомощного дурачка, уязвленного и
оглушенного свистом трибун.
194
СЛЕЗЫ КОРОЛЯ
два гола в финальном матче в ворота шведов, буквально взахлеб рыдает на плече счастливо
улыбающегося Жилмара.
Потом Пеле плакал в Чили в 1962 году, когда стал «бикампеоном», прослезился в
момент завоевания «трикампеоната» в Мексике в 1970-м. Обильно лил слезы, когда забил
тысячный гол: рыдал, пока журналисты и торседорес носили его вокруг поля на своих
плечах. Затем плакал под душем и всхлипывал, уже сидя на скамейке и вытираясь. И
трогательно вновь прослезился, когда там, в раздевалке, я вручил ему маленький сувенир —
программку нашего футбольного матча с автографом Льва Яшина, сказав, что великий
русский вратарь тоже поздравляет его с тысячным голом. (Лев Иванович, по правде говоря,
передал мне ее для Пеле за несколько месяцев до того дня: когда я был в отпуске в Москве.
Ну, а вручение сувенира я просто приурочил к самому торжественному и счастливому
моменту в жизни Короля).
Он ронял скупую мужскую слезу, каждый раз, когда прощался с футболом. А
поскольку этот процесс затянулся на долгие годы, то и слезы лились с завидной
регулярностью. В тридцать один год он прощался со сборной: плакал. В тридцать четыре —
расставался с «Сантосом»: рыдал. В тридцать шесть — прощался с «Космосом»: лил слезы
как ребенок.
И пожалуйста, не надо скептических улыбок! Я не иронизирую, не высмеиваю, не
издеваюсь над ним. Просто привожу факты, зафиксированные тысячами фотографий и
сотнями репортажей. И прошу вас, читатель: давайте будем объективны! Давайте зададимся
таким вопросом: смог ли кто-нибудь из нас, пусть даже самых твердокожих и крутых
мужиков, избежать влаги в глазу, когда в твою честь стотысячная архибанкада «Мараканы»
вдруг подымается на ноги в едином порыве, и куда-то в небо, к планетам, к созвездию
Южного Креста несется обращенное к тебе мощное, громоподобное: «О-стань-ся!!!»
Да, это именно так, в его дом посторонний человек не войдет ни под каким
предлогом. И это логично. Это разумно. В любой стране мира личная жизнь известных
людей обязательно привлекает всеобщее внимание и рождает массу слухов, сплетен и
легенд. Потому и Пеле всегда стремился не подпускать пытливых репортеров и к своему
дому в прямом смысле этого слова и к своей личной жизни, протекающей за границами
футбольного поля.
196
другим делам я смог пообщаться с ней благодаря содействию моего коллеги тогдашнего
корреспондента нашего радио в Бразилии Сергея Бельдинского, за что ему особое спасибо.
Сергей снимал для останкинского телевидения очерк о бразильских телесериалах и
пригласил меня посетить вместе с ним студию ТВ-Глобо, которая хорошо известна в нашей
стране после «Рабыни Изауры», «Тропиканки», «Нежного яда», «Семейных уз». Шуша
оказалась обаятельной и весьма веселой особой, охотно и много говорила о закулисье
бразильского телевидения, но не высказала никакого желания комментировать свой роман с
Королем. Правда, к тому времени, он уже близился к неизбежному финалу. Вскоре Шуша
сказала Пеле «спасибо» и ушла в самостоятельное плавание.
А у него, естественно, объявились новые подруги. Актрисы, журналистки, модели,
певицы, девушки без определенных занятий и светские дамы. Каждый год в феврале на
очередном карнавале Бразилия знакомилась с новой возлюбленной своего кумира,
появлявшейся рядом с ним в губернаторской ложе. Обсуждение быстротекущего хоровода
«подруг» и потенциальных невест Короля стало в те годы одним из самых любимых занятий
бразильских обывателей, желтой прессы и особенно дам.
Об этом человеке, сыгравшем очень серьезную роль в жизни Пеле, я еще буду
подробно и много говорить чуть позже. А пока — несколько слов о Флавии.
Она родилась после мимолетной связи Пеле с одной из девушек во время приезда в
Порту-Алегре «Сантоса» в 1968 году. (Напомню, что, если Сандра Режина Машадо
появилась на свет, когда Пеле еще был холостым юношей, то связь с матерью Флавии
случилась через два года после его брака с Розе-Мери).
Как и Сандра, Флавиа выросла, не зная, кто ее подлинный отец. Потому что ее мама
вышла замуж, когда девочка была совсем маленькой, и Флавиа считала отчима своим
родным папенькой вплоть до 20 лет, когда стала известна история ее появления на свет.
Тогда-то она и разыскала Пеле. И в отличие от истории с Сандрой свое отцовство в
отношении Флавии Пеле признал сразу же и без всяких сомнений. Причем даже отказался от
генетической экспертизы. Увидел ее и сказал: «Это моя дочь!». Произошло это за несколько
лет до того, как история Флавии стала известна стране и миру. И все время Пеле
поддерживал материально Флавию. Вроде бы, выплачивал по тысяче долларов в месяц и
периодически встречался с ней…
Почему же столь разной оказалась реакция Короля на двух его дочерей? Он ответил и
на этот вопрос, когда история Флавии стала известной, и на него накинулись репортеры. Тут
Пеле и дал понять, что в истории с Флавией его растрогал тот факт, что она не стала
«наезжать» на него с материальными претензиями, ничего не требовала, не просила. Просто
пришла посмотреть на папочку. И все…
И сердце Короля дрогнуло.
И АКАДЕМИК, И ГЕРОЙ…
Я уже говорил о том, что Пеле сочинял и исполнял для друзей милые «музыкиньи»,
напоминающие настроением наши бардовские песни, а ритмом — класическую «босса-
нову». Они не могли оставить в истории музыки такого же следа, какой оставили в истории
футбола забитые им голы. Но Пеле не особено и гнался за музыкальной славой. Сочинял, как
мы бы сказали, «для души». Первый его опус, который я услышал, звучал примерно так:
После того, как у нас, в Москве появился его первый диск (эта история рассказана
выше), вышли еще два или три маленьких диска с этой и другими песенками. Один из них он
записал вместе с популярнейшей в шестидесятые годы певицей Элис Режиной. (И нужно
сказать, что это было довольно любопытно: звонкий голос Элис весьма своеобразно звучал в
синхроне с глуховатым робким баритоном Короля.) Еще две его песни были записаны очень
популярными певцами Жаиром Родригесом и Уилсоном Симоналом.
Но продемонстрировав завидную способность к объективной самооценке, Пеле
понял, что ему не по плечу соперничество с отечественными классиками и не стал обогащать
национальную музыку своими новыми шедеврами.
Много раз снимался Король в кино и на телевидении. Однажды стал даже героем
целого телесериала «Чужие», замешанного на космической тематике. Телекомпания
«Экселсиор» сняла его в роли писателя по имени Помпеу, сочиняющего научно-
фантастические фильмы и вдруг встретившегося со своими героями, когда на землю
прибыли инопланетяне…. Снимать приходилось только по понедельникам, когда у
«Сантоса» был выходной после воскресного матча, и Пеле мог вырваться в студию. Этот
опыт, судя по отзывам критиков, оказался весьма удачным. Может быть, потому, что
«крестной матерью» Короля в этом новом для него жанре, его наставницей стала знаменитая
бразильская актриса Касильда Беккер, тоже снимавшаяся в сериале.
Словом первый блин не оказался комом, а режиссер сериала Стено Гарсия стал в
шутку называть себя «профессором Хиггинсом», сотворившим из Пеле актера.
Отведав сладкого яда из чаши Талии и Мельпомены, Пеле не стал бороться с
искушением, с готовностью откликнулся еще на несколько предложений. Однажды судьба
чуть было не свела его с самой Брижит Бардо! Речь шла о фильме, посвященном любви. Нет,
Любви с большой буквы, Любви без предрассудков. Любви белой девушки и чернокожего
парня.
Вы только представьте себе, уважаемый читатель, что это был бы за фильм: Брижит
Бардо и ее любовник Пеле! И эротические сцены на тропических пляжах, в нью-йоркских
небоскребах и отелях Лас-Вегаса! Сколько миллионов киноманов рванулись бы в
кинотеатры планеты! Какие прибыли ухватил бы продюссер! И какие гонорары поимели бы
главные персонажи! Какой скачок произошел бы в кинематографической карьере Короля!
Именно «произошел бы»…
203
Хорошо понимая, что лавры Бельмондо или Марлона Брандо ему не по плечу, в конце
концов, Пеле вышел на серьезную кинематографическую работу: он сам сочинил сценарий
фильма «Йайа с Золотой набережной». Это была тропикалистская «лав-стори»,
вдохновленная самбой народного композитора Мартиньо да Вила. Но сценарий так и не был
экранизирован. А жажду самореализации Король, все-таки, утолил, снявшись в фильме
«Педро-Мико», поставленном по пьесе известного бразильского писателя Антонио Кальядо.
Пеле играл в нем роль эдакого плейбоя, опять же, в тропическом варианте: гуляки, сорви-
головы, рыцаря городского дна, жиголо и сердцееда, хвастливого и драчливого. На сей раз
Король был холост, и потому не побоялся сняться в откровенных эротических сценах с
Терезой Ракел, одной из самых талантливых и красивых бразильских актрис.
Были у него и еще роли, новые выступления и в кино, и на телевидении. В последнее
время Пеле участвовал в большом документальном фильме, рассказывающем о его жизни и
о его футболе. Там даже методами компьютерной графики был восстанолвлен его самый
знаменитый гол, который не был в свое время запечатлен на кинопленку.
Учитывая стремительный прогресс Интернета, Пеле и тут отличился и попытался
стать первым: открыл в августе 2000 года свой персональный футбольный сайт, который
надеется превратить в лучший футбольный сайт Интернета. И вижу, что это у него начинает
получаться. Интересуясь новостями бразильского футбола, я уже просто не могу не
заглянуть на сайт Пеле хотя бы раз в неделю.
Но с наибольшей силой (по крайней мере, не меньшей, чем на футбольном поле)
многогранные и разносторонние таланты Пеле проявились на ниве предпринимательства. Не
может не восхищать его виртуозное, выстраданное и отточенное двумя банкротствами
умение делать деньги. Искусство бизнеса, умение зарабатывать на всем, что может быть
связано с его именем, Пеле довел до подлинного артистизма и поставил на поток.
В коллекции, которую я собираю вот уже три десятилетия, хранятся фотографии
рекламных объявлений Короля, где он пропагандирует все, что душе угодно: магнитофоны
«Сони» и банк «Кампина Гранде», мотоциклы «Хонда» и велосипеды «Монарк», дачные
домики на пляже Гуаружа под Сан-Пауло и леденцы «Дропс», авиакомпанию
«Панамерикен» и витаминный напиток «Таффман», компьютеры «Кобра» и костюмы Пьера
Бальмена (где он даже выступал одно время манекенщиком), банк «Унибанко» и магазины
«Дукал», батарейки «Райовак» и авиакомпанию «Вариг», бензоколонки «Шелл» и джинсы
собственной марки «Пеле».
Пеле подписывал рекламные контракты с самыми различными фирмами, кроме тех,
которые рекламировали спиртные напитки и табачные изделия. Сам он никогда не пил и не
курил. Даже сейчас, открывая седьмой десяток, Пеле не позволяет себе никаких излишеств,
205
Коррупция в Бразилии ничуть не уступает тому, что нам известно о нравах, царящих
на просторах нашей необъятной родины. Разница, может быть, только в том, что там, за
океаном, коррупционеров разоблачают и наказывают гораздо чаще, чем у нас, в России.
В Бразилии периодически уходят в отставку скомпрометированные взятками высокие
государственные чиновники или отправляются за решетку акулы частного бизнеса,
запустившие лапы в общественные фонды или госбюджетные деньги. Не так давно даже
один из президентов этой страны под угрозой импичмента, в связи с подозрениями насчет
грубой профессиональной нечистоплотности, подал в отставку и был на долгий срок лишен
конгрессом права участвовать в политической жизни или занимать любые государственные
посты.
И все-таки, казалось, что есть тут какая-то крайняя черта, за которую переступить
невозможно...Есть святые имена, о которых в этой связи просто невозможно было бы
упоминать.
И вот, нате вам!
такими заголовками взорвались в ноябре 2001 года все бразильские газеты. Передаваемые в
экстренных выпусках теленовостей сообщения о нечистоплотных махинациях фирм,
связанных с именем Короля футбола, об исчезновении в частных банках громадных сумм,
направленных на благотворительные цели, вызвали в стране шок. Пеле — один из самых
популярных людей ХХ века, человек, ставший гордостью Бразилии, ее символом,
воплощением лучших качеств бразильца, вдруг оказался подвергнут подозрениями в… если
говорить мягко, непорядочности.
Дело в том, что еще в январе 1995 года ЮНИСЕФ («Детский фонд ООН») выделил
принадлежащей Королю фирме «Пеле Спортс и Маркетинг» («Pele Sports & Marketing Ltda»)
700 тысяч долларов для проведения большой общественной акции в Буэнос-Айресе в пользу
209
беспризорных детей. С тех пор прошло шесть лет, и ни оговоренного мероприятия, ни следа
этих денег никто нигде никогда не видел.
И только сейчас начинает рассеиваться туман недоверия, только сейчас появляются
ответы на тяжелые вопросы, касающиеся морального облика легендарного человека. Но
прежде, чем расставить все точки над i в неприглядной истории, необходимо вспомнить еще
некоторые страницы биографии Пеле, точнее, Эдсона Арантеса до Насименто — бизнесмена.
ПЕРВЫЙ БЛИН...
Вообще-то ему всегда везло на хороших людей. С первых шагов в городе Сантосе,
куда в одноименный клуб его — шестнадцатилетнего парнишку привез в 1956 году друг
отца, уходивший в отставку футбольный ветеран Вальдемар де Брито, его окружала
атмосфера дружелюбия и сердечности. Старшие товарищи — Зито, Пепе, Васконселос,
Пагао, Дель Веккио взяли шефство над «Газолиной» — таково было первое шутливое
прозвище молодого Эдсона. По мере роста славы, росла и волна сначала популярности,
потом любви, затем обожания... Многие молодые футболисты и в прежние времена и сейчас
тонули в таких волнах, заражались «звездной болезнью». Но Пеле выдержал испытание
славой. Может быть, потому, что перед глазами у него был пример звездных ветеранов
«Сантоса», обладателей самых высоких футбольных титулов, которые всегда весело,
иронично, шутливо общались с торсидой и поклонницами, не захлебывались в фимиамах
обожания и раздавали автографы легко и непринужденно, не делая из этого культа.
После 1959 года, благодаря своим феноменальным успехам на футбольном поле,
двадцатилетний парень начал зарабатывать уже до ста тысяч долларов в год. Сумма
смехотворно маленькая, если сравнивать ее с сегодняшними гонорарами футбольных звезд,
но вполне весомая в те далекие времена (особенно в Бразилии). Встал вопрос о том, куда
девать деньги?
Друзья подсказали: «Их надо вкладывать! Деньги должны делать деньги!».
Ветеран «Сантоса» полузащитник Зито, взявший на себя роль опекуна Пеле с первых
же дней его пребывания в команде, посоветовал начинающему бизнесмену своего
компаньона по бизнесу испанца Хосе Гонсалеса Осориса, которого за необъятный живот
добродушно прозвали «Пепе Гордо» («Пепе Толстяк»).
Толстяк, как и положено людям такой комплекции, казался щедрым и добродушным.
Пеле даже переехал из пансионата в его дом. А поскольку беспрерывные футбольные
заботы: матчи, тренировки, постоянные разъезды, не позволяли футболисту вплотную
210
бы он продал все свое имущество, акции других предприятий, которые к тому времени
заимел, имущество и квартиру родителей, приобретенный недавно в окрестностях Сантоса
дом, вырученных средств не хватило бы, чтобы расплатиться с кредиторами. Причем с точки
зрения закона Пепе Гордо был чист: он не воровал, не обманывал Пеле, он не наживался за
его счет. Он просто-напросто оказался бездарным дельцом. В декабре 1965 года Пеле порвал
все связи со своим компаньоном, заявив, что отныне и впредь он будет в деловых связях
«держать ухо востро».
Горечь неудачи слегка скрашивало сознание того, что заканчивавшийся 1965 год
оказался провальным только для молодого предпринимателя Эдсона Арантеса до Насименто.
А для футболиста Пеле он оказался весьма успешным: сыграв в том году 74 матча, он забил
в них 105 голов! Кстати, два из них читатели старшего поколения могли видеть
собственными глазами: 4 июля 1965 года в Лужниках сборная Бразилии обыграла сборную
СССР 3:0, два гола были забиты Королем.
славы Пеле опекался и охранялся как VIP-персона государственного масштаба. И потому его
невозможно было разыскать. Если вам это удавалось, то к нему совершенно невозможно
было подойти, адреса и телефоны были засекречены, телохранители ограждали его как от
натиска простодушных торседорес, так и от атак хитрых журналистов. Все, кто был так или
иначе связан с Пеле, имели категорическое указание: никому, никогда, ни при каких
обстоятельствах не давать его координаты, адреса, телефоны.
Столкнулся я с этим, по приезде в 1967 году в город Сантос, где намеревался взять
интервью у Короля футбола для Московского радио. Но, увы, ни в клубе «Сантос», ни в
префектуре города, ни на местном стадионе, нигде не смог получить никаких данных,
которые помогли бы мне «выйти на Пеле».
И только потому, что одна из принадлежавших «компаньонам» Пепе Гордо и Пеле
фирм «Санитариа Сантиста» тоже оказалась на дне пропасти, ее главный бухгалтер,
разъяренный скандалом, выдал мне домашний адрес и телефон Короля. Остальное было
делом журналистской техники. Я действительно тогда успешно «вышел на него», провел с
ним целый вечер на фазенде одного из хозяев «Сантоса» Николау Морана, которая служила
тренировочной базой команды. И хорошо помню, с какой горечью Пеле отозвался о первом
своем «партнере», об этом неудачном опыте, как мы бы сегодня сказали, «совместного
предприятия».
Больше всего его тогда потрясла и расстроила не столько потеря денег, (он верил, что
еще успеет заработать в тысячи раз больше, чем потерял с Пепе Гордо, как оно и получилось
впоследствии), сколько утрата веры в искренность и честность друзей. Точнее, как мы сейчас
бы сказали, «деловых партнеров».
И я не случайно все время апеллирую к нашей терминологии и, следовательно, к
нашей многострадальной российской действительности. Бизнес живет по одним и тем же
законам во все времена на всех широтах и меридианах. И потому «бизнес-опыт» Пеле может
послужить наукой и примером (и, конечно, не только для его соотечественников), как
своими космическими взлетами (то, что Пеле был, есть и остается одним из самых успешных
бизнесменов ХХ века, не подлежит сомнению), так и анекдотическими и горькими
провалами. В своих мемуарах впоследствии он написал: «Я вынес из этой истории твердую
решимость не давать никому полномочий на ведение моих дел».
Увы, это свое слово он не сдержал. О чем ему пришлось пожалеть впоследствии. И,
что самое поразительное, не раз!
213
Да, это был очень горький опыт. Лишиться практически всех своих сбережений! И
целый год играть «за бесплатно», зная, что каждый матч с твоим участием приносит клубу
тысячи долларов...
Со временем, конечно же, раны, нанесенные Пепе Гордо, начали зарубцовываться. И
очень многие бразильские фирмы, представлявшие самые разные сферы экономики,
торговли, услуг, социальных отношений продолжали обращаться к своему самому
знаменитому соотечественнику с предложениями о реализации совместных проектов. Со
временем круг их расширялся, к бразильским бизнесменам стали примыкать и крупные
зарубежные и международные фирмы. Такие, например, как «Пепси-кола».
Поэтому доходы Короля росли достаточно быстро. Это была, как выяснилось, самая
приятная и самая легкая форма бизнеса: ты подписываешь контракт с производителем
какого-то товара или услуг (одежда или компьютеры, туризм или банковская фирма,
прохладительные напитки или велосипеды, авиакомпании или аренда жилья и т.п. и т.д.), а
дальше остается только контролировать поступление средств на твой счет.
Согласно опубликованной в 1971 году журналом «Реалидаде» официальной
декларации о доходах Пеле, Король зарабатывал как футболист 63 тысячи крузейро в месяц
(около 10 тысяч долларов). Еще 23 тысячи приносили ему премии за победы и выигрыши в
футбольных матчах. Не считая 85 тысяч — премии за победу на чемпионате мира 1970 года.
А также 25 тысяч крузейро и автомобиля, полученных в качестве личного подарка от
президента страны. Рекламные контракты, заключенные с «Дукал», «Шелл» и «Спартой»,
ежемесячно приносили в копилку Пеле еще 55 тысяч, контракты с более мелкими фирмами
— 8, 6 тысяч. В целом его доходы, не считая прибылей по акциям и некоторых случайных,
неплановых заработков, достигали в то время трехсот тысяч крузейро в месяц, то есть около
50 тысяч долларов.
Ну, а насчет вложений капитала, тут нужно было отныне и впредь «не складывать
яйца в одну корзину», работать одновременно со многими людьми и структурами, получать
прибыль из разных источников и вкладывать деньги в различные проекты.
Король начал покупать земельные участки, потом — акции крупных, авторитетных
фирм. Объем операций рос. Возникла необходимость в создании какой-то конторы или
фирмы, которая взяла бы на себя оперативную суету: переписку, контроль исполнения
подписанных контрактов и поступление оговоренных контрактами сумм.
214
письмо, которое позволило фирме (еще бы: гарантия самого Короля футбола!) получить
весьма крупную банковскую ссуду.
Когда наступил срок погашения, и «Фиолакс» не смог сделать это, банк обратился к
поручителю... Тут же выяснилось, что ободренные «дружбой» с Пеле хозяева «Фиолакса»,
решив, видимо, что соучастие в ее бизнесе Короля покроет любые грехи, грубо нарушили
весьма строгое национальное законодательство, касающееся импортных операций. Попросту
говоря, попытались уклониться от уплаты высоких таможенных пошлин за купленное за
рубежом оборудование. За что на фирму был наложен громадный штраф. А поскольку тот
неосмотрительно подписанный гарантийный документ возложил на плечи Пеле
ответственность практически за все финансовые операции «Фиолакса», штраф этот тоже лег
на его плечи. То-бишь, на кошелек.
Пеле давно расплатился с долгами Пепе Гордо и вообще к этому времени был уже
далеко не бедным человеком, но авантюры «Фиолакса» привели к тому, что он оказался
перед необходимостью погасить ссуду и штраф на общую сумму более миллиона долларов!
Еще одна цитата из его мемуаров: «У меня было такое же состояние, как и при первом
банкротстве! Опять, несмотря на все предостережения и печальный опыт прошлого, я
подписал то, чего ни под каким видом не должен был подписывать. Вместо того, чтобы
привлечь знающего адвоката, я легкомысленно воспользовался услугами первого
подвернувшегося под руку юриста, чтобы поскорее отделаться от этой неприятности. Как и
при первом конфузе, я мог бы объявить о неплатежеспособности компании «Фиолакс». Но
хотя моя доля и составляла всего шесть процентов, все равно поползли бы слухи о том, что
Пеле хитрит, увиливая от уплаты налогов».
В отличие от ситуации, которая сложилась с Пепе Гордо, Пеле теперь мог бы
самостоятельно покрыть этот долг. Но для этого пришлось бы продать спешно и потому —
за бесценок несколько принадлежащих ему земельных участков. И общий урон составил бы
в этом случае по его подсчетам уже около двух миллионов долларов. Кому хочется терять
такие деньги?
Размышляя о выходе из этой ситуации, он привлек самых верных своих друзей —
Шисто, профессора Жулио Мазея, брата Зоку и бывшего вратаря «Сантоса» Эдеваира,
который теперь тоже работал с ним. В результате бурной мозговой атаки друзья убедили его
принять предложение, от которого Пеле ранее неоднократно и категорически отказывался:
подписать контракт с американским футбольным клубом «Космос». Заработанные здесь
деньги помогут расплатиться с долгами «Фиолакса». (Так оно впоследствии и получилось,
но потери Короля от его «дружбы» с «Фиолаксом» составили, все-таки, миллион долларов!).
216
...а имей сто друзей. Эта истина хорошо известна всем, кто серьезно занимается
бизнесом. Хороший партнер — половина успеха. Толковый коллега не только подскажет, не
только возьмет на себя львиную долю забот, но и прикроет в случае неприятностей, которые
в серьезном бизнесе, тем более — международном, подстерегают вас на каждом шагу.
Именно таким человеком стал для Пеле, начиная с середины 80-х годов, Элио Виана. Он
быстро вырос до роли фактически главного «визиря» Короля, его дублера. Элио превратился
в человека, без согласия которого для подавляющего большинства людей было просто
невозможно войти в контакт с Пеле.
Знакомство Пеле со своим будущим «визирем» состоялось, как утверждает «Жорнал
ду Бразил», в 1984 году. В 1991-м, вскоре после краха «Быка», они стали компаньонами. Их
дружба крепилась совместным бизнесом, бизнес цементировался дружбой. И не случайно,
будучи приглашен в конце 1994 года президентом страны Энрике Кардозу на пост
чрезвычайного министра по делам спорта и туризма (церемония вступления в эту должность
состоялась 3 января 1995 года), Пеле тут же назначил на ответственный пост советника
Национального института по делам спорта своего друга Элио Виану.
218
Через два года после этих событий — в январе 1997 года я снова встретился с Пеле и
впервые познакомился с Вианой. Понаблюдав их вместе, можно было придти к выводу… во
всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление, что они прожили бок о бок
целую жизнь. Даже визитки, которые они мне вручили, были совершенно одинаковы.
Маленькие голубенькие карточки, на которых одинаковым шрифтом набраны идентичные
тексты: магическое имя «Pele» в виде автографа Короля, затем слова «Спортс и Маркетинг»,
два адреса: один — в Рио, другой в Нью-Йорке, номера телефонов и факсов. И, естественно,
имена компаньонов-друзей. Эдсон Арантес до Насименто именовался «президентом»
фирмы, а Элио Виана — «исполнительным вице-президентом».
Словом, у меня не было никакого сомнения в том, что это — та самая дружба, о
которой говорится: «водой не разольешь».
Должен пояснить, что знакомство мое с Вианой случилось по случаю приезда Пеле в
Москву для проведения стремительной, но чрезвычайно мощной рекламной кампании
растворимого кофе марки «Пеле», производимого фирмой «Касике», о чем я уже рассказал
выше. Я провел рядом с ним в роли советника-переводчика два дня с утра до вечера и
убедился, что среди всех, кто сопровождал Короля, Элио Виана выделялся тем, что он —
всегда рядом, любой вопрос, обращенный к Пеле, сначала проходил через Виану. Пеле
доброжелательно отфутболивал именно к «сеу Элио» всех, кто пытался что-то решить или
предложить, о чем-то попросить. И «сеу Элио» с готовностю нес на своих неутомимых
плечах роль «чистильщика», освобождая Пеле от груза повседневных дел и забот.
Помнится, даже когда мы с Пеле, сидя в баре отеля «Балчуг Кемпински», беседовали
на чисто футбольные темы, Виана тоже старался быть рядом. И когда Король футбола
рассказывал мне о том, как, вступив в должность министра по делам спорта, принял решение
строить спортивные площадки в фавелах и кварталах бедняков, Элио и тут, настороженно
прислушиваясь, время от времени вставлял какие-то малозначащие реплики. Суть их, как я
понял, сводилась к тому, чтобы напоминать Королю, что его верный Санчо Панса — всегда
поблизости, всегда готов выполнить любую просьбу или указание Короля.
Это был январь 1997 года. И, как теперь стало известно, к тому времени верный
«исполнительный вице-президент» уже, как минимум, два года плел за спиной своего
президента цепь интриг. Два года — это то, что уже доказано и стало известно всему миру в
ноябре 2001 года.
В изложении газеты «Фолья де Сан-Пауло» («Folha de Sao Paulo») от 18 ноября 2001
года картина выглядит следующим образом. 31 января 1995 года руководители фирмы «Пеле
Спортс и Маркетинг» Эдсон Арантес до Насименто, Элио Виана и бывший сотрудник этой
фирмы Роберто Сеабра подписали соглашение с аргентинским отделением ЮНИСЕФ
219
АРГЕНТИНСКИЕ «НЬЮ-ВАСЮКИ»
имя Короля футбола, в качестве аванса 700 тысяч «зеленых» исчезли, как капля воды,
оброненная на песок Сахары.
Уже 19 ноября, на следующий день после сообщившей обо всем вышеизложенном
публикации «Фольи де Сан-Пауло», мировая пресса буквально взорвалась гневными
комментариями. Ведущая спортивная французская газета «Эль Экип» посвятила скандалу
целых две полосы. В Испании «Эль Паис» писала, что «Пеле вновь разоблачен…».
Аргентинская «Кларин» не без злорадства сообщила, что «Король так и не вернул эти
деньги», «Ла Насьон» была еще более резкой: «Пеле обвиняется в мошенничестве», как и
«Оле»: «Дети наслаждались магией его футбола, а он много раз разочаровывал их. И
особенно сильно — сейчас».
Естественно, репортеры бросились тут же разыскивать Пеле, который в тот момент
находился в Нью-Йорке. И по фантастическому стечению обстоятельств, которое и нарочно
не придумаешь, среди дел и забот, привлекших его в этот город на сей раз, было участие в
церемонии открытия очередной благотворительной кампании ЮНИСЕФ, посвященной…
заботе о детях. Она называлась «Скажи «да» детям!» («Say yes for children»). ЮНИСЕФ
решила использовать для этой благородной цели предстоящий в Японии и Корее чемпионат
мира по футболу. И одним из координаторов акции должен был стать Пеле.
И в этот момент — сенсация: исчезнувшие семьсот тысяч, и едкие вопросы прессы...
Я не хотел бы в тот момент оказаться на месте Пеле. Ему пришлось отвечать на очень
неприятные вопросы корреспондентов. Причем получилось так, что рядом с ним в эти
минуты находился генеральный секретарь ООН Кофи Анан и один из «послов доброй воли»
ЮНИСЕФ голливудский актер Роджер Мур.
Пеле выглядел каким-то растерянным, ошарашенным. Почти как боксер, только что
поднявшийся на ноги после тяжелого нокдауна и еще не успевший придти в себя. Вздыхая и
улыбаясь какой-то неуверенной улыбкой, он говорил, что действительно всю жизнь
призывал оказывать помощь детям из бедных семей. И никогда не стремился делать на этом
какой-то бизнес. И сейчас у него и в мыслях не было превратить маленьких аргентинцев в
источник каких-то там прибылей. И потому к исчезнувшим семистам тысячам он не имеет
никакого отношения. Чтобы снять все сомнения на этот счет и ответить на любые вопросы
Пеле заявил о своем намерении провести самый тщательный аудит СПМ с целью
установления истины, после чего закрыть фирму. Мало того, он объявил, что если история с
исчезновением такой суммы подтвердится, то он готов немедленно внести ее на счет
ЮНИСЕФ из своих личных средств.
Это было в понедельник 19 ноября. И уже в четверг — 22 ноября пресс-секретарь
ЮНИСЕФ Руди Тарнеден заявил о том, что его организация не имеет никаких претензий к
222
Пеле, поскольку она не выдавала бразильской фирме ПСМ никаких авансов, и вообще
ЮНИСЕФ не прибегает к практике выдачи каких-то бы то ни было сумм для проведения
благотворительных акций. И в случае с организацией несостоявшегося детского праздника в
столице Аргентины традиция была соблюдена. «Наша организация не имеет в связи с этим
казусом никаких убытков или доходов…», — подчеркнул Турнеден.
Несмотря на заявление, скандал тем временем нарастал, как неуправляемая,
вышедшая из-под контроля цепная реакция.
Возник вопрос, откуда сан-паульская «Фолья» узнала обо всем этом? Ведь сделки
такого рода свершаются обычно в глубокой тайне. И держатся в строгом секрете…
Но не даром же в народе говорят, что шила в мешке не утаишь. Та же «Фолья»
раскрыла тайную механику распределения доходов от филантропии. По ее данным суммы,
которые должны были бы набегать на счета ПСМ в виде прибыли за благотворительные
игрища в Буэнос-Айресе, должны были делиться поровну между ПСМ и еще одним
участником сделки — третьим подписантом (помимо Пеле и Элио Вианы), неким Роберто
Сеаброй. Незванный финансист долгое время работал в ПСМ, и вот теперь, намереваясь
сорвать приличный куш, попытался было получить 350 тысяч долларов как половину от уже
переведенных 700 тысяч. Но увы, не удалось. И тогда он «обиделся» и отправился в суд, а
потом и в газету с сенсационными разоблачениями.
Пока готовился запрошенный Пеле аудит, репортеры тоже не спали. Раскручивание
скандала продолжалось, выявлялись все новые детали и подробности. И стала проясняться
особая роль Элио Вианы во всех этих загадочных операциях.
Выяснилось, что подлинная фирма Пеле имеет полное название «Pele Sports &
Marketing Ltda». Обратите внимание на аббревиатуру из четырех букв в конце... А все
проделки, в результате которых бесследно исчезли семьсот тысяч долларов, осуществлялись
фирмой с почти таким же названием: «Pele Sports & Marketing Inc.». Конечная аббревиатура
у нее — другая, из трех букв: Inc…
Оказалось, что эта фирма с «Inc» в конце своего названия была, как говорится,
втихую организована Элио Вианой. И штаб-квартира ее находится на Виргинских островах.
В знаменитом налоговом раю, обожаемом бизнесменами всего мира! И именно эта ПСМ
«Inc» без ведома Короля футбола, с давних пор перекачивала на свои счета из кассы
законной ПСМ «Ltda» солидные суммы. И заметить это было невозможно. Потому что все
223
операции совершались якобы по воле Пеле: ведь помимо названия, в котором на первом
месте красовалось имя «PELE», у Вианы была юридическая доверенность президента фирмы
Эдсона Арантеса до Насименто, предоставившая ему права на любые операции! Точно такая
бумага, какую сорок лет назад Пеле выдал Пепе Гордо!
Продолжалась феерия наглого жульничества далеко не один год. И именно таким
образом, и тоже от имени Пеле была совершена последняя, вызвавшая кучу вопросов
трансакция, принесшая «исполнительному вице-президенту» Элио Виане еще семьсот тысяч
баксов.
Да, именно так оно и было: эта операция была последней, но далеко не единственной
в творческой биографии талантливого финансиста Элио Вианы. И в конце 2001 года, найдя
время для того, чтобы чуть ли не в первый раз внимательно присмотреться к бухгалтерии
своей фирмы, Пеле обнаружил, что его верный друг, «исполнительный вице-президент»
ПСМ, пользуясь не только доверием, но и юридическими доверенностями Короля, уже
несколько лет безжалостно обворовывал его! Именно для того Элио Виана и создал
параллельную, но с тремя иными буковками в конце фирму «Пеле Спортс и Маркетинг
Инк». Уже на первый, самый поверхностный взгляд стало понятно, что речь идет далеко не
только о семистах тысячах, извлеченных из несостоявшейся филантропической феерии в
Буэнос-Айресе. Украденные Элио Вианой суммы приближались к десяти миллионам!…
Именно эту сумму назвал сам Пеле, с горечью и растерянностью сообщивший журналистам
буквально следующее: «Я никогда не мог бы и предположить, что мой компаньон способен
совершить то, что он сделал».
И тут мы переходим к заключительному этапу повествования, который добавит к
портретам его участников еще несколько живописных штрихов.
Когда прояснились масштабы операций Вианы и потрясенный Пеле выразил,
возмущение предательством друга, газеты тут же вспомнили, как еще за несколько месяцев
до этого скандала — в самом начале 2001 года — имя Элио Вианы уже всплывало в связи с
расследованием парламентской комиссией коррупции и прочих грязных дел в бразильском
футболе. Было, в частности, установлено, что Виана уже тогда подозревался в незаконных
переводах значительных сумм за рубеж, уклонялся от уплаты налогов, скрывал свои доходы.
В материалах комиссии приводились такие, например, данные. Оперируя суммами,
превышающими 20 миллионов реалов, Виана уплатил подоходных налогов за пять
последних лет (1996—2000 годы) всего 32 тысячи. За 1999 и 2000 годы вообще ничего не
заплатил. Однако умудрился обзавестись в 1993 году грандиозным особняком,
оценивавшимся в триста тысяч долларов! (Кстати, в прошедшем на экранах ОРТ телесериале
224
«Семейные узы» именно этот особняк, высящийся на склоне горы, снимался как дом одной
из главных героинь «доны Алмы»).
Обо всем этом говорилось на продолжавшихся несколько месяцев заседаниях
парламентской комиссии, на одно из которых — 3 апреля был вызван для дачи показаний
сам Элио. «Исполнительный вице-президент» ПСМ был подвергнут жесткому допросу. Он
был полностью изобличен комиссией парламента в нечистоплотных махинациях, и, казалось
бы, ему теперь один путь — за решетку, но... тут ринулся в бой Пеле, защищая честь и
доброе имя своего друга и компаньона. Он выступил с заявлениями, подвергавшими
сомнению выводы комиссии. Мало того: он пригрозил обратиться в суд с иском к
парламентской комиссии на сумму 50 миллионов долларов в качестве компенсации за
клевету в адрес его соратника, за компрометацию доброго имени фирмы «Пеле Спортс и
Маркетинг», которой они совместно владеют.
И, хотите — верьте, хотите — нет, авторитет Короля футбола сработал! Усилиями
Пеле и еще нескольких десятков депутатов, связанных тесными и, скажем прямо, не всегда
непорочными узами с миром профессионального футбола, палата депутатов бразильского
конгресса отказалась принимать какое бы то ни было решение по подготовленному и
тщательно мотивированному докладу о коррупции в бразильском футболе. Материалы
расследования были отправлены в архив, то есть фактически преданы забвению. Причем
решением Верховного суда их даже запрещено было публиковать!
Так Пеле с присущим ему темпераментом и страстью защищал доброе имя своего
друга, напомню, в начале 2001 года.
После этого потрясения Элио вернулся к исполнению своих обязанностей в ПСМ. Он,
помнится, дал несколько интервью, в которых говорил о «происках врагов», безуспешно
пытавшихся запятнать его репутацию и бросить тень на фирму и, следовательно, на имя
великого Короля футбола, который сделал для Бразилии так много, как никакой иной сын
этой нации. «Я не знаю никого из граждан Бразилии, кто был бы так известен и почитаем во
всем мире, как наш Пеле»...
Последнее публичное выступление Элио Вианы имело место в Сан-Пауло 30 октября
2001 года: от имени «Пеле Спортс и Маркетинг» он участвовал в торжественной церемонии
представления прессе намеченной на июль 2002 года в Латиноамериканском
выставочном центре Международной выставки «Спорт Экспо». Вдохновенная речь
«исполнительного вице-президента» ПСМ, который в отчетах некоторых газет об этом
событии был даже назван «президентом» ПСМ, была наполнена пафосом и верой в высокие
идеалы дела, которому он служит: «Спорт весьма органично вписывается в одну из
важнейших отраслей экономики нового тысячелетия: в сферу индустрии развлечений. И в
225
этой области футбол демонстрирует нам наиболее высокие показатели роста, которые мы
ожидаем в ближайшие годы».
А спустя две недели произошло все то, о чем уже известно. Пеле заявил, что порывает
с Вианой все связи, убирает его из своего бизнеса и подает на него в суд. О верном своем
соратнике и друге, который был рядом с ним в последние полтора десятка лет, Король сказал
коротко и ясно, буквально процитировав неизвестного ему героя Высоцкого и Говорухина:
«Вор должен сидеть в тюрьме!».
Пеле также сообщил, что ПСМ ликвидируется и вместо нее создается новая компания
«Пеле Про» («Pele Pro»), которая отныне и впредь будет контролировать его бизнес. Ее
финансовый консультант Луис Карлос Теллес заявил корреспондентам, что его шеф, увы,
вновь стал жертвой нечистоплотного дельца. «Великий футболист Пеле, — сказал с
сожалением Теллес, — грешит предпринимательской наивностью».
И в самом деле, история эта, пусть даже не бросив тени на репутацию самого Короля,
не поставив под сомнение его порядочность, его нравственные качества, вновь, в который
уже раз, вызвала в мире бизнеса серьезные и острые вопросы относительно его умения
окружать себя компетентными или, хотя бы, честными сотрудниками. В самом конце 2001
года Пеле, не скрывая озабоченности, показал журналисту Карлосу Мотта из «Эстадо де
Сан-Пауло» только что полученный факс от некой крупной международной
фармацевтической фирмы. Речь шла об уже достигнутом ранее соглашении на
использование имени Пеле в рекламе одного из самых известных лекарств, производимых
этой фирмой. Так вот: фирма извещала о том, что рекламная компания пока откладывается.
— Это — следствие истории с ЮНИСЕФ, — сказал Пеле. — Они хотят убедиться,
что моя репутация не пострадала.
И предложил Карлосу Мотта: — Обрати внимание на размер этого «замороженного»
контракта!
В конце факса стояла сумма: 3, 6 миллиона долларов.
* * *
Вот, собственно, и все основные этапы истории, рассказывающей о том, как Пеле в
очередной раз стал жертвой авантюристов. Со времени его первого разочарования в первом
компаньоне Пепе Гордо прошло ровно сорок лет. И несмотря на все «зигзаги» состояние
Пеле по подсчетам некоторых биографов, опубликованным в журнале «Исто Э», к 1995 году
исчислялось уже весьма круглой суммой в 73 миллиона долларов. Каким бы оно стало, если
бы Король проявил бы больше бдительности в деловых связях и личной дружбе?
226
Итак, вспомним еще раз «этапы большого пути» короля в большом бизнесе: Пепе
Гордо и «Санитариа Сантиста», «Фиолакс», «Сержио Буффара» и «Стар Хаус», Карлос
Пальберто Павино и «О Бой», Элио Виана и «Пеле Спортс и Маркетинг».
Кто следующим отметится на этом звездном пути? На всякий случай для
исследователей биографии бизнесмена Эдсона Арантеса до Насименто сообщу имена
руководителей новой фирмы «Пеле Про», о которых Пеле категорически сказал, что это
абсолютно надежные люди, пользующиеся его полным доверием: его сын Эдиньо и старый
друг Селсо Грелле, который раньше руководил департаментом маркетинга в футбольном
клубе «Сан-Пауло», а теперь стал правой рукой Пеле. Если не совладельцем и не
руководителем, то, по крайней мере, пресс-секретарем «Пеле Про» стал Луис Карлос Нассер,
известный в Бразилии «пиарщик», финансист, помощник одного из сенаторов.
Анализируя ситуацию, сложившуюся вокруг бизнеса Пеле, пресса сообщает и имена
других лиц, непосредственно не связанных с «Пеле Про», но входящих в узкий круг
ближайших друзей и советчиков Короля: один из спонсоров «Сантоса» Ренато Дюпра,
кинорежиссер Анибал Массаини Фильо, который сделал в 2002 году биографический фильм
о Пеле, журналисты Галваo Буэно и Казагранде. Именно они, наиболее близкие люди и
доверенные лица Короля футбола, собираются сейчас периодически в штаб-квартире «Пеле
Про» на 12-м этаже одного из административных зданий в квартале Итайм-Биби в южной
зоне Сан-Пауло и обдумывают, как побыстрее и эффективнее залечить раны, нанесенные
Элио Вианой их великому, но такому доверчивому другу…
Ну, что ж, как говорится, в добрый путь! Попутного ветра! И семь футов воды под
килем! И дай Бог, чтобы никогда больше в деловой практике предпринимателя Эдсона
Арантеса до Насименто не повторилась история, подобная тем, о которых я рассказал.
ПОСТСКРИПТУМ
…Что меня немного смущает, так это тот факт, что среди лиц, продолжающих
оставаться в «ближнем круге», то есть среди самых доверенных друзей Короля, по-прежнему
значится уже упоминавшийся выше аргентинский гражданин Гильермо Басиньяни. А в его
биографии есть одна любопытная и многозначительная деталь: он всегда был и остается
одним из главных лоббистов лидера перонистской партии экс-президента Карлоса Менема.
А ведь именно из рядов перонистов и соратников Менема вышли те самые деятели, которые
довели Аргентину до трагического и полного банкротства, свидетелем которого в самом
конце 2001 года стал изумленный мир.
227
ЧАСТЬ II
«ПЯТИКРАТНЫЕ…»
НЕМНОГО СТАТИСТИКИ
Когда 30 мая 2002 года на стадионе в Иокагаме капитан бразильской сборной Кафу,
стоя на пьедестале почета, поднял над головой заветный Кубок, в истории футбола
открылась еще одна страница, которую в Бразилии называют словом «Пента»:
«Пятикратный». Да, именно так: Бразилия стала первой страной, пять раз побеждавшей на
чемпионатах мира по футболу: из семнадцати мировых чемпионатов, проходивших с 1930 по
2002 годы, бразильцы выиграли пять, а еще в двух заняли вторые места. О том, как они шли
к этим победам, расскажет наша книга.
Это будет рассказ о самом замечательном сообществе в истории мирового футбола. О
команде, которая всегда вызывала восторги болельщиков и трепет соперников, которой
безуспешно пытались подражать и безнадежно стремились сравняться лучшие команды
мира. Это — повествование об игроках и тренерах, поднявших футбол до уровня высокого
искусства, превратив его в поэзию, в симфонию, впрочем, чаще всего — в карнавал.
* * *
Для начала несколько общих данных. Так сказать, «паспорт» сборной Бразилии. В
2002 году ей исполнилось 88 лет. В финале «дальневосточного» чемпионата мира 30 июня
2002 года она сыграла свой 738 матч. В этих поединках с командами 62 стран мира
бразильцы одержали 462 победы, 151 встреча были сыграны вничью и 125 — проиграны.
Бразильская сборная забила в ворота соперников 1616 голов, а пропустила в свои — 721.
(Сразу же замечу, что эти цифры учитывают только матчи с национальными
сборными других стран и со сборными ФИФА. Если же попытаться включить в общий итог
результаты встреч сборной Бразилии с клубными командами, бразильскими и зарубежными,
то сводные результаты будут куда более впечатляющими, но и гораздо менее
показательными. В самом деле: не стоит большого труда национальной команде вогнать
пять-шесть мячей в ворота какого-нибудь провинциального клуба. Но много ли прибавит ей
славы и престижа такая победа? Такова аргументация крупнейшего современного
228
ДЕНЬ ЕЕ РОЖДЕНИЯ
ТРАГЕДИЯ НА «МАРАКАНЕ»
одной восьмой финала Польшу 6:5, в одной четвертой — Чехословакию, причем в двух
матчах: сначала была ничья 1:1, а потом — победа 2:1.
Учитывая напряженный характер трех поединков, тренер решил в полуфинальном
матче дать Леонидасу «отдых». Поберечь его для финала… Увы, полуфинал этот против
команды Италии был проигран, и бразильцы смогли бороться только за третье место,
которое и выиграли у Швеции со счетом 4:2. Это был 58-й матч бразильской сборной.
Потом в проведении мировых чемпионатов был перерыв, вызванный Второй мировой
войной. И лишь в 1950 году в Бразилии состоялся 4-й чемпионат мира, который бразильцы
твердо собрались выиграть. И даже специально построили для своего торжества крупнейший
стадион планеты — знаменитую и по сей день «Маракану».
Чемпионат начался для хозяев поля весьма успешно: они безжалостно громили своих
соперников: 4:0 — Мексику, 2:0 — Югославию. Была, правда, и ничья 2:2 со Швейцарией,
но вслед за этим с уничтожающим счетом 7:1 была повержена Швеция. А после победы 6:1 в
предпоследнем матче над Испанией, страной окончательно овладела победная эйфория, и
последний поединок с Уругваем казался пустой формальностью, тем более, что для победы в
чемпионате его достаточно было даже свести вничью...
Эта история достаточно хорошо известна: она стала хрестоматийным примером
примитивного и поспешного триумфализма, ослепившего и лишившего разума страну,
торсиду и ее кумиров.
Перед финальным матчем, когда команды уже вышли на поле, к бразильской команде
обратился с речью префект Рио-де-Жанейро Анжело Мендес де Мораис,
продекламировавший с пафосом провинциального комедианта, считающего себя великим
актером, такой монолог:
«Вы, бразильцы, которых я уже считаю чемпионами мира, вы, бразильцы, которые
через несколько часов будете увенчаны лаврами победителей, вы, которым по плечу любой
соперник, вас, бразильцы, я приветствую как победителей!».
Бразильцы сумели открыть счет, и переполненный стадион бурно ликовал, празднуя
неминуемую победу Но во втором тайме уругвайцы сначала отквитали этот мяч, а потом
забили решающий гол, выиграли и увезли заветный Кубок Жюля Риме к себе, оставив всю
Бразилию в состоянии прострации, ужаса, отчаяния и яростно-упорного нежелания поверить
в происходящее. (В общем перечне игр национальной команды это был матч № 114).
Этот жестокий, но справедливый урок перечеркнул судьбы ее тренера Флавио Косты,
всей команды в целом и каждого из ее действительно великих игроков: вратаря Барбозы,
защитников: Аугусто и Жувенала, полузащитников: Бауэра, Данило и Бигоде (признанного
234
При этом я ощутил нечто такое, что, видимо, должен чувствовать военный хирург,
вынужденный проводить прямо на поле боя ампутацию конечности без наркоза.
Старый Моасир улыбнулся, развел руками и пожал плечами: «А как вы думаете?
Проиграть чемпионат мира. По твоей собственной вине. И мало того, что ты сам считаешь
себя главным виновником. Все, абсолютно все тебя считают таким».
Я возразил, сказав, что с точки зрения тактики игры вратаря Моасир Барбоза
действовал в том эпизоде совершенно правильно.
Он покачал головой в знак согласия: «Да, ведь первый гол мне был забит именно
после такого же флангового прохода Хиггии (Барбоза, правда, как и все бразильцы, называл
своего обидчика «Жижия») и его быстрого паса в центр на Скьяффино. И в этот раз, когда
он, снова обыграв нашего защитника Бигоде, опять рвался к углу моей вратарской, я краем
глаза увидел набегавшего по центру Скьяффино. А страховавший его Жувенал сместился в
центр, пытаясь перехватить Жижию. Скьяффино таким образом оказался в центре штрафной
совершенно один! Естественно, я подумал, что для Жижии самым вероятным будет пас в
центр, потому что уж очень острым был угол, под которым он вышел на ворота. И потому я
начал смещаться в центр на перехват этого вероятного паса. Но он пробил по воротам…».
— Ну, эта история всем известна, — сказал я. — А что было потом? После матча?
— Траур и слезы. — Моасир вновь затянулся сигаретой и с отвращением бросил
окурок в урну. — Хотелось покончить с собой, чтобы никого никогда больше не видеть.
Он помолчал секунду-другую и добавил: — Короче говоря, больше для меня футбола
никогда фактически не было. Все те матчи, после, я уже не играл. Доигрывал.
Мы помолчали, потом он вежливо попрощался со мной и пошел по своим невидным,
маленьким, но нужным делам. Скромный служитель стадиона. Техник, чистильщик,
разнорабочий. Человек, выполняющий все, что скажет начальство. Одинаково спокойно
орудующий и метлой, и отверткой и гаечным ключом.
Я смотрел на него и испытывал какие-то непонятные чувства. Жалость и сострадание.
Сочувствие и в то же время нечто, напоминающее раздражение. Разве можно вот так —
десятилетиями страдать из-за одной, пусть трагической, пускай даже непоправимой ошибки.
Из-за одного гола, хотя и пропущенного в финале чемпионата мира!?
Впрочем, друзья, время от времени пытались утешить его как-то. В шестьдесят
третьем году — он уже тогда расстался с футболом и поступил работать на «Маракану» —
по решению стадионного начальства старые футбольные ворота («те самые», справа от ложи
прессы, куда и влетел проклятый мяч от Хиггии) были торжественно вручены Моасиру. На
память. Чтобы покончить с прошлым раз и навсегда.
238
ДРАКА С ВЕНГРАМИ
англичан несколько раз спасал свои ворота от ударов Мазолы. Во втором тайме сыны
Британии тоже пытались атаковать, и поединок завершился удручающей ничьей, которая
сильно озаботила штаб бразильской сборной. Кое-кто даже впал в панику, потому что теперь
предстоял решающий для выхода в четвертьфинал матч со сборной СССР.
Советская команда была новичком на мировых футбольных чемпионатах и как-то
сразу подавила всех фундаментальностью своей подготовки к этому турниру. Специалисты
разных стран многозначительно говорили о чудовищном потенциале русских, о необычных
методах тренировки этой загадочной, могучей, вооруженной последними достижениями
спортивной науки команды, на которую, по слухам, задействованы несколько академических
институтов, разработавших какие-то фантастические и секретные тренажеры.
Деморализованные слухами бразильские тренеры и картолы собрались перед матчем
на «военный совет». К Феоле пришли взбудораженные ветераны команды — Диди, Беллини
и Нильтон Сантос. В ходе переговоров было решено выпустить против русских «секретное
оружие»: Гарринчу и Пеле.
Оба футболиста были тогда никому за пределами Бразилии неизвестны. Пеле —
чернокожий мальчонка семнадцати лет. Гарринча — постарше: двадцати двух: индеец, со
странной, какой-то корявой фигурой: одна нога короче другой. Похож на кого угодно,
больше всего — на циркового клоуна, но только не на спортсмена.
Советская команда была повержена со счетом 2:0. Первые три минуты атак на
советские ворота, когда Гарринча выделывал чудеса на правом фланге, растерзав защиту и
Льва Яшина, в результате чего был забит быстрый первый гол, французский журналист
Габриэль Ано назвал «тремя самыми фантастическими минутами в истории футбола».
А затем начался победный марш к победе: Уэльс 1:0 (знаменитый гол Пеле — его
первый из двенадцати голов, забитых на чемпионатах мира), Франция 5:2 и, наконец, финал
со Швецией, тоже выигранный с разгромным счетом 5:2. (Матч № 185).
«После свистка, означавшего окончание игры и чемпионата, — писал впоследствии в
своих воспоминаниях Пеле, — я не мог отделаться от странного чувства, что нахожусь в
каком-то полуобморочном состоянии. Все, наконец, закончилось! Мы победили! Мы стали
чемпионами мира! Я почувствовал, что у меня подкашиваются ноги. Товарищи подхватили
меня, подняли на плечи и понесли по полю. Все мы плакали. У меня же слезы текли просто
ручьями».
Напомню состав той выдающейся команды:
Вратарь: Жилмар («Коринтианс»); защита: Джалма Сантос («Португеза»),
Беллини («Васко»), Орландо («Васко»), Нильтон Сантос («Ботафого»); полузащита: Зито
241
БИ КАМПЕОНЫ
Затем пришло «БИ»: не менее яркая, вторая подряд победа на чемпионате мира 1962
года в Чили, одержанная почти в том же составе, но с другим тренером — Айморе
Морейрой.
Первый матч этого турнира был без труда выигран у Мексики (2:0). Голы забили
Загало и Пеле. А в ходе второго матча с командой Чехословакии тяжелую травму получил
Пеле. Причем никто его не бил по ногам, никто не трогал. Это был несчастный случай. Вот
как описал его сам Пеле: «Получив передачу от Гарринчи, я прошел с мячом по полю,
обыграл нескольких защитников, вошел в штарфную, обманным двиджением обошел одного
защитника и изо всех сил ударил. Мяч попал в стойку ворот и отскочил мне в ноги. Я снова
ударил, что было сил. И вдруг почувствовал, что в паховой области у меня что-то
сдвинулось. Прижимая ногу к животу, я как подкошенный свалился на землю».
В те времена не было замен, и после обезболивающих уколов Пеле кое-как доиграл до
конца матча, оставшегося с нулевым результатом. Интересно, что футболисты Чехословкии,
как писал в мемуарах сам Пеле, после несчастного случая до финального свистка всячески
щадили его. Старались не блокировать, чтобы не усугубить травму. Это было настоящее,
редко встречающееся на футбольных полях джентльменство.
В дальнейших играх на замену Пеле вышел Амарилдо.
Любопытная деталь, когда Эленио Эррера, тренер следующего соперника бразильцев
— команды Испании узнал о травме Пеле, он сказал, потирая удовлетворенно руки: «Без
Пеле бразильская команда весьма ослаблена. В самом деле: кто такой этот Амарилдо,
который, говорят, заменит Пеле?».
Не знаю, стало ли известно об этой реплике самому Амарилдо, но в поединке с
Испанией, дававшем путевку в четвертьфинал и выигранном 2:1, он забил оба бразильских
гола.
А подлинным героем чемпионата стал Гарринча. Поединок с Англией в
четвертьфинале, выигранный бразильцами 3:1, вошел в историю, как, возможно, лучший его
матч.
242
Потом была нервная борьба в полуфинале с хозяевами поля чилийцами. Они были
повержены со счетом 4:2 (по два гола забили Гарринча и Вава). Причем в этом матче был
изгнан с поля Гарринча, которого достал грязными подкатами и ударами по ногам один из
чилийских защитников. Разъяренный Мане в один из моментов врезал ему ногой пониже
спины, за что и был незамедлительно удален. После этого Бразилия предприняла
титанические усилия на самых разных — и футбольных и государственных — уровнях,
стремясь добиться отмены неизбежной дисквалификации Мане на финал. Парадоксально, но
факт: это получилось, Гарринче разрешили учствовать в финальном матче с Чехословакией.
Та игра — 17 июля 1962 года (3:1, матч № 332, голы Амарилдо, Зито и Вава) стала одной из
самых ярких в истории бразильской сборной.
…Сборная 1958—1962 годов, выигравшая два чемпионата подряд, была одной из
самых выдающихся команд в истории мирового футбола. Каждый игрок в ней был ярчайшей
звездой. Но в этом созвездии были две «суперзвезды» — Пеле и Гарринча. Пеле, до сих пор
по праву носящий звание «Короля футбола»: он играл лучше любого другого футболиста
планеты. И Гарринча, всеобщий кумир, прозванный «Радость народа», за свои сводящие с
ума соперников финты, за веселый и беспечный нрав, за жизнелюбие и умение с улыбкой
встречать любые трудности, которых на его жизненном пути было очень много.
За восемь лет этого содружества двух мегазвезд бразильская сборная не проиграла ни
одного матча в тех случаях, когда оба они играли в ее составе.
Их дальнейшая жизнь отразила все противоречия, всю неоднозначность и сложность
судеб бразильских футболистов. Пеле, уйдя из футбола, стал процваетающим бизнесменом,
остался известнейшим и уважаемым во всем мире человеком. Гарринча, «подвесив бутсы на
гвоздик», не смог найти себе занятия, спился и умер в нищете и безвестности…
Правда, когда он умер от приступа белой горячки в январе 1983 года, страна
всколыхнулась, словно в запоздалом приступе раскаяния. Сотни тысяч людей провожали его
в последний путь на маленькое кладбище поселка Пау-Гранде. И на одной из оград, мимо
которой тихо проплыл траурный кортеж долго еще виднелась начертанная кем-то надпись:
«Гарринча, спасибо за то, что ты жил…».
* * *
Блеск двух побед на чемпионатах 1958—1962 годов ослепил торсиду, футбольных
чиновников и спортивную прессу. Поэтому перед следующим чемпионатом мира 1966 года
страну вновь охватила эйфория. Слово «ТРИ» стало едва ли не самым популярным в
бразильском лексиконе. Никакие осторожные прогнозы, призывы к сдержанности,
звучавшие время от времени из уст немногих специалистов, людей, хорошо помнивших
243
печальные уроки «Мараканасо» (как стали называть в Уругвае триумф своей команды в
июле 1950 года) не срабатывали.
Мы вспоминали блистательную его победу 1958 года, после которой тренер сборной
стал национальным героем, и провал 1966-го, после которого старик был фактически
объявлен в своей стране «персоной нон-грата». Он месяца два не возвращался на родину,
ожидая пока не утихнут страсти.
Я спросил его, чем можно объяснить тяжесть и бесспорность того поражения в
Ливерпуле? Феола ответил, что предвидел его еще до отлета в Европу.
— Почему? Да потому, — говорил он, — что мы, бразильцы, зазнались. Мы вновь,
как в чемпионате пятидесятого года уверовали заранее, что победа у нас в кармане. Что
нужно только протянуть руку, и Кубок — наш!
...Говоря о зазнайстве, я имею в виду не игроков команды, а о нацию в целом. Мы
потеряли скромность, — продолжал свою исповедь старый тренер. — Мы поверили в нашу
непогрешимость. Газеты вновь кричали о победе как о чем-то уже решенном, само собою
разумеющемся.
Помня о тяжком уроке 1950-го года, я пытался призывать в 1966 году к сдержанности,
к умеренности, напоминал, что чемпионат еще не начинался, что у нас сильные соперники.
Но от меня отмахивались, никто не хотел меня слушать, все мы забыли старое мудрое
правило, гласящее, что завтрашний день и завтрашний матч нужно всегда рассматривать как
самое трудное испытание.
...Старик Висенте был, конечно, прав, но он скромно умалчивал, что и его доля вины
за этот провал была немалой: ведь именно он, старший тренер сборной, вплоть до самого
отъезда в Англию не мог назвать идеальный первый состав команды. В ходе долгой
подготовки к чемпионату руководители сборной создали целых четыре (!) варианта
команды, полностью автономных, независимых друг от друга, которые работали на девяти
(!) базах. А когда пришло время определять 22 имени для окончательной заявки на
чемпионат, возникла полная неразбериха. Дело в том, что сам Висенте Феола уже не
пользовался прежним авторитетом и не обладал необходимой полнотой власти. Вместе с ним
категорические суждения высказывали тренер по физподготовке Пауло Амарал, а также
начальник команды Пауло Насименто, мнения которого, как впоследствии рассказывал Пеле,
нередко расходились с точкой зрения Феолы.
Феола пытался советоваться по составу с ветеранами: Пеле, Беллини, Орландо. Но
что они могли сказать ему о молодых игроках, если все четыре состава кандидатов в
сборную тренировались раздельно, и никто никогда не видел всех игроков вместе, не мог их
сравнивать друг с другом!
...А потом по моей просьбе Феола с радостью перешел к куда более приятной для него
теме: вспомнил великую победу 1958 года. И оживившись, жестикулируя, что казалось
245
нелегким для этого грузного, килограмм на сто пятьдесят, тяжело дышащего старика, начал
расказывать о матчах в Швеции.
— У нас была тогда, без ложной скромности скажу, действительно великая команда.
Когда мои парни получали мяч, я всегда был уверен, что они смогут довести атаку до какого-
то логического конца. Не обязательно до гола! Но до удара по воротам, до опасной передачи
к штрафной, до создания паники у ворот противника — обязательно!
Кстати, именно это и отличает классную команду от обычной: умение
контролировать мяч, делать с ним то, что вы хотите. Я имею в виду, — взмахнул рукой
Феола, — не индивидуальную технику. Это само собой разумеется! Я говорю о командных
действиях: классная команда просто обязана уметь доигрывать мяч до логического
завершения комбинации, до удара по воротам.
А в случае, если она добилась перевеса, команда должна уметь держать мяч столько,
сколько захочет».
(Именно это, забегая вперед, замечу, продемонстрировала на последнем чемпионате
мира команда Луиса Фелипе Сколари в матче против сборной Англии, когда, добившись
перевеса в один гол и сразу же после этого лишившись удаленного с поля Роналдиньо
Гаушо, то есть, играя вдесятером, начала умело и спокойно контролировать мяч и довела
матч до победного конца).
Я спросил Феолу, как он сумел добиться столь блестящей психологической
подготовки той команды 1958 года. Ведь «южный темперамент» с психологической
неустойчивостью, способностью легко раскисать после первой же неудачи, после нечаянно
пропущенного гола, всегда был едва ли не самым слабым звеном бразильцев. Именно из-за
этого они потерпели «Мараканасо» в 1950 году, проиграли венграм в 1954, провалили
чемпионат в Англии 1966 года...
— Это было действительно трудно, — улыбнулся старик. — С нашими парнями
всегда очень трудно. Если, к примеру, перед матчем вдруг им объявляли, что играть они
будут не бразильским мячом, начиналась всеобщая паника. Все разваливалось! Никто не
попадал ногой по мячу, мячом — по воротам. Если объявлялось о смене футболок,
происходило то же самое. Мы все всегда были жертвами суеверий, примет и предрассудков.
Я понял, что с этим надо кончать, нужно психологически и духовно закаливать наших
игроков. Но как это сделать?
Еще с тридцатых годов я внимательно наблюдал за психологией и поведением наших
парней. Пытался найти какие-то закономерности. Беседовал. Задавал им такие вопросы,
которые им никто не задавал. На тренировках стремился поставить их в трудные условия,
создавать ситуации, которые им не нравились, вызывали раздражение. И велел перебарывать
246
себя. Брал мокрые тяжелые мячи, выводил на занятия в плохую ветренную погоду, в дождь,
даже в ливень. Как это нам пригодилось, я понял, когда мы выходили на финальный матч со
шведами, который начинался под дождем!
— А какова была роль вашего знаменитого доктора-психолога Карвальяэса, о
котором с таким интересом писали многие журналисты?
— Я не могу сказать, что полностью доверял его оценкам. Случалось, что он говорил
мне о полной неготовности того или иного игрока: «Он плохо спал, он нервничает...». А я
ставил этого парня на игру, и он играл безукоризненно.
— Говорят, он скептически относился к Мане Гарринче? — спросил я.
— Да, хорошо помню, что Карвальяэс забраковал по материалам своих тестов
Гарринчу. А Диди мне сказал: «Я не знаю, что там рисует Мане у профессора Карвальяэса,
но на поле он нарисует такое, что ни один защитник не устоит». Так оно и получилось, —
усмехнулся Феола. — Бывало, Карвальяэс ставил кому-то за свои кроссворды, задачки,
рисунки отличные оценки, а этот отличник, выйдя на поле, начинал нервничать, горячиться,
ошибаться.
...И еще старик Феола поделился со мной самым, может быть, главным своим
откровением: он сказал, что основным игровым принципом, которому он следовал всю свою
футбольную жизнь, и особенно — на чемпионате-1958 в Швеции, был такой: «Ни в коем
случае не пропустить мяч!»
Тут я, честно сказать, удивился слегка, потому что мне, как и многим другим, та
команда Пеле, Диди и Гарринчи казалась атакующей, агрессивной, играющей в футбол,
постоянно нацеленный на атаку чужих ворот. Но Феола был тверд:
— Всегда моей главной задачей было не пропустить мяч! Именно поэтому я создал в
той команде мощное оборонительное трио на подступах к нашей штрафной: впереди Диди, а
за ним — пара центральных защитников Беллини и Орландо.
В наше время, — горячо говорил старик, — иначе играть нельзя. Это в тридцатые
годы еще можно было, пропустив пару мячей, бросаться в атаку и забивать три, четыре или
пять ответных. А сейчас тактическая вооруженность даже сравнительно средних команд
стала такой разнообразной, что, пропустив мяч даже от куда более слабого по сравнению с
вами противника, вы можете проиграть, поскольку не сумеете взломать глухую оборону,
которую он соорудит на подступах к своей штрафной. (И эта мысль Феолы тоже нашла
подтверждение в матчах последнего корейско-японского чемпионата мира).
* * *
247
...Мне повезло в том смысле, что из шести тренеров, прямо причастных к пяти
победам бразильской сборной на чемпионатах мира (Висенте Феола, Айморе Морейра, Жоан
Салданья, Марио Загало, Карлос Альберто Паррейра и Луис Фелипе Сколари), я сумел
познакомиться и поговорить с четырьмя. С Салданьей дружил, с Загало беседовал несколько
раз с 1970 по 1996 годы. У Паррейры взял большое интервью у него дома в Рио в конце 1996
года. А о долгом разговоре с Феолой расказал только что.
ТРИКАМПЕОНЫ
А затем наступил период долгой, почти в четверть века, как говорят сами бразильцы,
«голодовки». На чемпионат мира 1974 года бразильцы приехали в ореоле «ТРИ» под
руководством считавшегося великим и непревзойденным Загало. Но провалились. После
чего Загало был изгнан, и началась полоса тренерской чехарды.
«Голодовка» закончилась лишь в 1994 году после нелегкой победы на чемпионате
мира в США. Помните: в первом матче они обыграли 2:0 сборную России (голы забили
Ромарио и Раи). Потом — 3:0 выиграли у Камеруна (голы Ромарио, Марсио Сантоса и
Бебето). Затем была трудная ничья 1:1 со Швецией (гол Ромарио), победы 1:0 над США (гол
Бебето), Голландией (3:2, голы Ромарио, Бебето и Бранко) и Швецией (1:0, гол Ромарио). И
нулевая ничья в финальном матче с Италией, после чего последовала драматическая серия
пенальти, выигранная 3:2 благодаря промаху Роберто Баджо, который и принес звание
«ТЕТРА» сборной Бразилии (матч № 605).
После этого руководивший победителями Карлос Альберто Паррейра ушел, и сборная
вновь вернулось в руки Загало, перед которым были поставлены две задачи: подняться на
единственную, пока не покоренную Бразилией футбольную вершину — Олимпийскую. И
само собой разумеющаяся вторая задача: завоевание «ПЕНТА».
Печальная участь, драматическая судьба: и на том и на другом фронте он потерпел
поражение. Но свой вклад в завоевание «ПЕНТА» он, все же, внес. Потому что
отрицательный опыт — это тоже опыт. И те, кто после последнего и решающего его провала
в Париже в 1998 году пошел по его стопам (об этом речь впереди), пытались учитывать его
промахи и исправлять его ошибки. Поэтому прежде, чем обратиться к решающей борьбе за
пятое чемпионское звание, которое развернулось между 1998 и 2002 годами, задержимся
250
БЕСЕДА С ЗАГАЛО
Загало я знаю давно. С 1969 года. Первое интервью брал у него после победы на
чемпионате 1970 года. А снова встретился с ним в конце ноября 1995 года, во время
очередной командировки в Рио. Отправляясь туда, я должен был по просьбе Вячеслава
Колоскова встретиться с президентом Конфедерации бразильского футбола Рикардо
Тейшейрой, чтобы обговорить с ним возможность очередной встречи в Москве сборных
Бразилии и России. После разговора с Тейшейрой, Загало принял меня там же, в штаб-
квартире Конфедерации бразильского спорта, в узком и высоком здании, выстроенном в
самом центре Рио на улице Алфандега, 70, специально для командного центра бразильского
футбола и названного именем Жоана Авеланжа.
К тому моменту он уже установил еще один рекорд: вышел на первое место среди
бразильских тренеров по стажу работы со сборной страны и по «коэффициэнту полезного
действия» на этом посту. К концу 1995 года на его счету было 72 матча сборной команды
страны (50 побед, 18 ничьих и всего лишь 4 поражения). И самое главное: он стал
единственным человеком на земле, обладающим званием четырехкратного чемпиона мира
по футболу: дважды он побеждал как игрок, один раз как главный тренер сборной, и один —
как ее «наставник» или «супервизор».
Что это: везение или закономерность? Что обусловило сенсационные победы:
«госпожа Удача» или они могут считаться логичным следствием опыта и мастерства
команды и, естественно, тренера?
Когда я задал ему этот вопрос, он засмеялся и ответил:
— Ну, что такое «везение»? Что такое «удача»? Это когда вы ставите, допустим,
сотню долларов на какой-то номер рулетки, и шарик скатывается именно к этой цифре. А,
извините за нескромность, четыре раза выигрывать или активно участвовать в завоевании
побед на чемпионатах мира, тут нужно и еще что-то, кроме везения. Разве не так?
Я не мог с ним не согласиться.
Мы беседовали с Загало около двух часов. Пересказать этот разговор очень трудно.
Не только из-за обилия затронутых тем, но и потому, что, как однажды удачно заметил
бразильский коллега Фернандо Калазанс, Загало является «вечным дриблером». И пояснил
эту мысль следующим образом: «Ты встречаешься с ним, беседуешь часа полтора, потом
251
чемпионата 1994 года мы ни разу не проиграли, хотя, повторяю, условия работы у нас очень
сложные.
Затем шла беседа о планах Загало и его команды. Тут тренер опять во главу угла
поставил выигрыш на Олимпиаде в Атланте: ведь это единственный футбольный титул,
которым Бразилия не располагает.
Я поинтересовался, в чем, по его мнению, причина скандального провала в
юбилейном сезоне 1995 года «Фламенго» с его знаменитой «атакой мечты»: Ромарио,
Эдмундо и Савио?
Загало, как обычно, когда речь заходит о таких деликатных вещах, когда его просят
дать оценки коллегам или игрокам, пожал плечами, развел руками и сказал нечто
обтекаемое. Что-то насчет того, что группа «звезд» еще не означает обязательно хорошую
команду, что футбол полон загадок и тайн. И заметил, что из этого трио в свою
олимпийскую команду он обязательно возьмет молодого, очень перспективного игрока
Савио.
Потом он долго рассказывал о том, как трудно работать в Бразилии, где каждый
считает себя выдающимся футбольным специалистом, и пост тренера сборной по важности
чуть ли не близок к посту главы государства.
— Каждый день, стоит мне только появиться на улице, как сразу же рядом вижу
портье, дворника, водителя такси или случайного прохожего, которые тут же обращаются с
советом: «Послушай, Загало, ты должен...». Заметьте, они все говорят: «ТЫ ДОЛЖЕН!..» И
только так!
Один категорически заявляет: — Загало, ты должен вернуть в команду Ромарио,
пускай играет вместе с Тулио, а Эдмундо нужно выгнать... Через пять минут подходит
другой «консультант» и столь же категорически требует на каждую игру обязательно ставить
Эдмундо и Савио, а выгнать Ромарио. И так весь день: в баре, где я пью свой кафезиньо, на
автоколонке, где заправляю машину, в кафе, где пытаюсь съесть гамбургер, в магазине, куда
захожу купить молока, или в булочной, куда забегаю по дороге домой.
...Мы посмеялись, побалагурили на эту тему, а потом присутствовавший на беседе
Эдуардо из фирмы «Соккер-Бразил», посерьезнел и сказал:
— Нет, в самом деле, Загало, почему бы тебе не подумать всерьез о Тулио? Я уверен,
что он имеет все данные для того, чтобы стать титуларом сборной?.. Почему ты так редко
ставишь его в основной состав? Да, конечно, он не любит играть в средней зоне, не
возвращается за мячом, но все-таки он, черт возьми, забивает!
Загало грустно вздохнул, улыбнулся и сказал мне:
— Ты видишь: даже здесь, в моем собственном кабинете, не оставляют меня в покое!
253
* * *
254
КРУШЕНИЕ ФАВОРИТА
Сам Загало был убежден, что единственной или, по крайней мере, главной причиной
трагедии стал загадочный приступ, поразивший Роналдиньо в день финала.
Восстановим канву фактов. Тот же Загало утверждал в своей колонке в «Жорнал до
Бразил» от 28 июля: «Мы были готовы к финалу. В субботу накануне этого матча очень
хорошо прошла последняя тренировка в Лесиньи, вечером атмосфера в команде была
прекрасной. Все верили в победу. Утром — всеобщая радость. Царили настроения близкой
победы. Не нужно было и говорить ничего о силе наших соперников. Но, тем не менее, мы,
все же, еще раз напомнили об опасностях при розыгрыше стандартных положений, о рывках
Зидана, о необходимости стремительно переходить в контратаки, чтобы хорошо
организованная защита французов не успевала бы сорганизоваться... Словом, мы были
готовы к борьбе. И неожиданно, в тот момент, когда команда уже готовилась к обеду и вслед
за ним к выезду в Сен-Дени, произошла эта трагедия с Роналдо».
Далее Загало утверждает, что если бы этот инцидент случился ранее, то у руководства
команды еще было бы время, чтобы погасить эффект, который произвела на всех эта
картина: мучающийся в конвульсиях на полу парень, крики, стоны, пена изо рта... (Кстати,
до сих пор ни врачи команды, ни даже привлеченные специалисты не пришли к единому
мнению насчет того, что это было: то ли приступ эпилепсии чего ранее у Роналдо никогда не
наблюдалось, то ли, как утверждают врачи, с ним случился нервный спазм, вызванный
тяжелейшими психологическими перегрузками перед финалом).
Теперь внимательно проследим дальнейшую хронологию событий.
В 15.30 Роналдо, уже пришедшего в себя, отправляют в клинику.
В 16 часов перед выездом на стадион Загало собирает команду для последнего
напутствия и объявляет, что Роналдо играть не сможет, вместо него на поле выйдет
Эдмундо. Тут нужно напомнить, что Эдмундо играл на этом чемпионате лишь один раз: в
поединке с Марокко его выпустили на 18 минут до конца при счете 3:0 в пользу бразильцев,
когда судьба матча была решена, но, не совладав с волнением, он умудрился сыграть весьма
неуверенно. И это помнили все игроки. Поэтому удивительно смелое решение Загало
произвело на команду тяжелейшее психологическое впечатление. А вдруг Эдмундо в куда
более тяжелых психологических условиях финального матча проявит такую же
неустойчивость?..
Около 17 часов угнетенная этими событиями команда выезжает на стадион.
Роналдиньо пока остается в клинике.
Там, не придя к единому выводу о природе случившегося с футболистом приступа,
профессора дружно заявляют, что после него больной должен как минимум сутки провести в
постели. Об участии в матче не может быть и речи...
256
если ты атакуешь, нужно стараться иметь как можно больше игроков в атаке, а если ты
защищаешься, соответственно, ты должен превосходить форвардов соперника численностью
своих защитников. Это мало кому удается. Лучший, на мой взгляд, бразильский тренер Тим
сравнивал эти заботы тренера с человеком, спящим под коротким одеялом: если укроешь
ноги, открывается грудь, натягивая одеяло на голову, неизбежно обнажаешь ноги...
К сожалению, наша команда не смогла решить эту проблему, и не случайно среди
четырех полуфиналистов она пропустила наибольшее количество голов. Это должно
настораживать. Короче говоря, — закончил слегка меланхолично свой анализ Вашингтон
Родригес, — в финальном матче мы увидим поединок команды, у которой нет атаки
(имелись в виду французы), против команды, играющей без защиты».
...Насколько прав был Родригес, все мы увидели 12 июля. С той лишь поправкой, что
в тот день у Бразилии не оказалось не только защиты, но и нападения. Спустя неделю после
провала на Стад де Франс Тостао, уже с холодной и спокойной головой следующим образом
проанализировал «13 ошибок Загало». (В этом комментарии была скрыта и доля иронии:
ведь Загало считает «чертову дюжину» своим самым счастливым числом):
1. В работе со сборной он не опирался на лучших профессионалов, а предпочитал
окружать себя друзьями и поклонниками.
2. Он не нашел тактических вариантов для команды, и ее игра стала слишком
предсказуемой для соперников.
3. На место специалиста по спортивной психологии был приглашен «рассказчик
историй», пользующийся самыми примитивными методами воздействия на игроков.
4. Он злоупотреблял облегченными «разгрузочными» тренировками, которые не
носили научного характера.
5. Он повторял тактические методы, которые использовались им же на чемпионате
1970 года, не учитывая нынешнего уровня футбольной игры.
6. Он позволил подчинение сборной интересам спонсора, что негативно отразилось на
ее подготовке.
7. На финальный матч он выпустил на игру Роналдо, хотя тот не обладал самыми
минимальными физическими возможностями.
8. Он не сумел создать надежный контингент запасных игроков, которые могли бы
полноценно заменить в случае необходимости «титуларов».
9. Отработав несколько «стандартных положений», он не нашел убедительных
комбинационных вариантов, позволивших бы раскрыться атакующему таланту Роналдо.
259
* * *
…На чемпионате мира-2002 победила, как известно, команда, которой руководил
Луис Фелипе Сколари. Однако в четырехлетии — между поражением на чемпионате мира-
1998 и завоеванием «Пента» в Иокагаме — сборной руководили еще два тренера: Вандерлей
и Леао. Каждый из них руководил командой на отдельных отрезках растянувшегося на два
года отборочного турнира. Каждый внес свой, пусть маленький, но, все же, вклад в победу.
Каждый обогатил команду пусть отрицательным, но все же опытом, который тоже
способствовал поиску путей к вершине иокагамского Олимпа.
Поэтому прежде, чем перейти к рассказу о сражениях на полях Кореи и Японии,
вспомним о невыносимо тяжелом, полном ошибок, провалов и разочарований пути, который
пришлось пройти команде, торсиде и стране в это трудное четырехлетие. Никогда еще за
всю историю мировых чемпионатов путь бразильской команды к финалу, к завоеванию
260
заветного места среди тех 16-ти, потом 24-х, потом 32-х счастливчиков, которые будут
бороться за Кубок, не был таким мучительным, как на сей раз.
Начнем этот рассказ с самого начала.
ВИРТУАЛЬНЫЙ ВАНДЕРЛЕЙ
Его анкета
этого клуба. И стал «трикампеоном» Рио. То есть, три раза подряд (1968—1969—1970) его
команда становилась чемпионом штата.
Следствием этого успеха стало приглашение во «Фламенго» — любимый клуб, за
который Вандерлей болел с тех пор, как впервые увидел футбольный мяч. В юношеской
команде «Менго» он завоевал звание «бикампеона» Рио (1972—1973). А в 1973—1974 годах
был даже удостоен чести сыграть несколько поединков за юношескую сборную страны,
причем именно с его участием эта, имевшая статус любительской, команда дважды
выигрывала международные турниры в Канне (Франция).
Его первые победы в профессиональном футболе были одержаны в составе «Менго»:
чемпионаты Рио 1972 и 1978 годов. После второй из этих побед Вандерлей отправился в
«Интернасионал» (Порту-Алегре), а еще через год вернулся опять в Рио, в «Ботафого». Там
играл до 1980 года, когда в связи с возникшими проблемами с коленом — дело обычное для
профессиональных футболистов — распрощался со своей сумбурной карьерой игрока и в 28-
летнем возрасте вступил на еще более хлопотливую и неустроенную тренерскую стезю.
Правда, очутившись на этой развилке жизненных дорог, Вандерлей поначалу немного
поколебался, поскольку до тридцати лет он успел закончить и училище, готовившее
менеджеров, и школу тренеров. Но тяга к футболу победила. (Хотя, заметим, с бизнесом он
отнюдь не «завязал»: в октябре 1998 года, уже будучи тренером сборной, открыл в Куритибе
свой первый — возможно, будут и следующие — «футбольный бар» с пышным названием
«Luxemburgo Football Cafe», где можно посидеть с приятелем за рюмкой кашасы или
кружкой пива в окружении торседорес и ветеранов футбола, разглядывая фотографии на
стенах с эпизодами футбольной биографии владельца бара).
Этот этап его биографии был начат с самого низа: с функции помощника тренера
скромной, никогда не выигрывавшей никаких титулов рио-де-жанейрской команды
«Олария» Антонио Лопеса. В 1981 году вместе с наставником Лопесом Вандерлей
перебрался в чуть более солидный, хотя и не играющий первых ролей даже на уровне штата
клуб «Америка». Там они с Лопесом пробыли всего пять месяцев, и с июня 1981 года оба
перешли в совсем уже респектабельный клуб: один из четырех «грандов» Рио — знаменитый
«Васко-да-Гама», в котором Вандерлей пробыл до декабря 1982 года.
В январе следующего он пустился в самостоятельное плаванье: стал тренером
скромного, не претендовавшего на высокие титулы и яркие победы клуба «Кампо Гранде». А
через четыре месяца перебрался в провинциальную команду «Рио-Бранко» (штат Эспирито
Санто), где проработал вторую половину 1983 года, выиграв свой первый титул в роли
тренера. Под его руководством эта команда стала чемпионом штата.
262
счете причиной того, что он не был взят Сколари в сборную, отправившуюся на чемпитнат
мира-2002, о чем речь пойдет впереди).
Вандерлею не понравились эти претензии. И он попытался заставить Ромарио и
Эдмундо уважать свой авторитет. В конце концов, считал он, даже такие звезды должны
подчинять свои капризы интересам коллектива!
Руководство клуба поначалу вроде бы поддерживало тренера, однако споры начали
накаляться, пресса, как это всегда бывает в таких ситуациях, вдохновенно принялась
подливать горючего в костер вспыхнувших страстей. Любые разговоры и контакты между
Вандерлеем и Ромарио с жадным восторгом и истеричным любопытством комментировались
падкими до сенсаций репортерами. Драма развивались по классическим законам жанра:
периодически она вспыхивала, затем в газетах появлялись фотографии Вандерлея и Ромарио,
пожимающих друг другу руки, сопровождаемые подписями: «Мир восстановлен!»
Спустя два-три дня все начиналось сначала.
В конце концов, назревавший нарыв лопнул с оглушительным треском. Руководство
клуба предпочло взять сторону капризной звезды. И через шесть месяцев и десять дней
после начала своей работы во «Фламенго» тренер подал заявление об отставке, которая тут
же была принята картолами.
Для нас сейчас тот драматический эпизод интересен только и исключительно как
пример бескомпромиссности и твердости Вандерлея, не пожелавшего поступаться
принципами, не ставшего цепляться за выгодную «хлебную» должность тренера самого
популярного в стране клуба.
15 июля 1995 года газеты Рио публиковали интервью с уже бывшим тренером
«Менго», который говорил о серьезной опасности, угрожающей молодым игрокам клуба,
если они подпадут под влияние «Коротышки» и решат, что и для них настанет тот час, когда
они будут вправе требовать от клуба и тренера каких-то привилегий и для себя. Свой уход из
«Фламенго» Вандерлей объяснил «столкновением характеров». И философски добавил: «А
характер не купишь в аптеке или в лавке за углом. Ты рождаешься с характером. Или без
него...».
Ну, и чтобы закончить эту печальную историю, упомяну, что Бог на небе, все-таки,
видимо, есть, и Бог этот, строгий, но справедливый, как искренне убеждены все
соотечественники Вандерлея, является, конечно же, бразильцем. Потому порок был, все же,
наказан, а добродетель восторжествовала: «Фламенго» в том юбилейном году не выиграл
после ухода Вандерлея ни одного турнира. (И сменил еще трех тренеров!). В первой
половине года чемпионат Рио был выигран традиционным и самым раздражающим
соперником красно-черных «Флуминенсе». Перед начинающимся в августе национальным
267
После ухода из «Менго» Вандерлей был тут же приглашен в «Парану» (клуб города
Куритибы, играющий в национальном чемпионате, и даже однажды, в 1985 году
выигравший звание чемпиона страны), где получил самый высокий в стране оклад: 45 тысяч
долларов в месяц. Но пробыл он там всего четыре месяца: с июля до октября, после чего
вернулся в «Палмейрас», где проработал весь 1996 год. Причем снова выиграл чемпионат
штата и завоевал первое место в ответственном международном турнире «Евро-
Американский Кубок». Вот уж представляю, как должны были кусать себе локти картолы
«Фламенго»!
В сезоне 1996 года Вандерлей и «Палмейрас» вновь удивили футбольный мир мощью
атак и водопадом забиваемых голов. Выиграв первый товарищеский матч сезона у лидера
германского чемпионата дортмундской «Боруссии» с унизительным для немцев счетом 6:1,
«Палмейрас» далее пошел столь же безжалостно сокрушать всех своих соперников. В итоге в
25 матчах чемпионата штата ворота противников этой команды были повержены 100 раз!
Баланс чемпиона штата: 27 побед, 2 ничьих и только одно поражение. Звездами этой
команды стали Мюллер, Луизао, Ривалдо, Кафу, Джалминья. (Обратите внимание: трое из
них — будущие герои «Пента»!). Именно в этом составе Кафу отработал свои знаменитые
рывки по правому флангу. Именно здесь, в «Палмейрасе», обрел славу и неоднократно
назывался лучшим в стране игрок средней зоны Ривалдо. А на левом фланге защиты
«Палмейраса» играл в те годы неутомимый и агресивный защитник Жуниор, пришедший на
смену уехавшему в Европу Роберто Карлосу и, как тот, терзавший соперников своими
рывками. Он тоже впоследствии вошел в состав сборной, завоевавшей «Пента».
Да, для «Палмейраса» Вандерлей оказался находкой! Его роль в истории этого клуба
сопоставима с тем, что сделали в свое время Флавио Коста в «Васко да Гама», Феола в «Сан-
Пауло» или Лула в «Сантосе».
268
ПРИХОДИТ УХОДИТ
Костюм с галстуком Комбинезон «Найк»
273
ЭРА ЗАГАЛО:
Спортивная куртка
Игровые схемы на черной грифельной доске
Таблетки-транквилизаторы
Никаких помощников
Немного тактических тренировок
Много командных игр
Обещания победы в каждой игре
ЭРА ЛУШЕМБУРГО:
Костюм и галстук
Компьютер на сборах команды
Гневные тирады у кромки поля
Масса помощников
Много тактических тренировок
Много отработанных стандартных положений
Постоянная забота об изучении противника
* * *
Однако, до сих пор речь шла о общечеловеческих чертах характера, об облике и нраве
нового тренера. Ну, а самое главное: каковы его футбольные взгляды, идеи, убеждения?
Какой Вандерлей хочет сделать свою команду? Каким оружием собирался он бороться за
«ПЕНТА», ускользнувшее от Загало в Париже?..
274
именно под его руководством заиграли в этом клубе (правда, в разные годы) остро
атакующие крайние защитники Кафу и Роберто Карлос.
«Я хочу иметь в своем распоряжении игроков, отличающихся таким разнообразием
действий, что можно было бы с их помощью в корне менять манеру игры команды, не
прибегая к заменам», — сказал Вандерлей корреспонденту газеты «О Глобо» вскоре после
своего назначения в сборную. И добавил: — «Разносторонность — это самое главное
качество, которое я хочу видеть в спортсмене. Современный футболист обязан уметь
играть на разных позициях. Чемпионат мира не дал нам никаких тактических новинок, но,
например, сборная Голландии показала именно эти качества».
Именно благодаря разнообразию своего таланта одним из первых кандидатов в новую
сборную Вандерлея стал полузащитник «Коринтианса» Вампета, который помимо своих
основных функций с одинаковым успехом может играть на позициях обоих крайних
защитников, центральным защитником и, если потребуется, даже либеро. (Впрочем,
Вандерлей тут же пояснил, что в сборной он никогда не намерен прибегать к услугам
либеро. И мотивировал это тем, что лучшие с его точки зрения команды на чемпионате мира
— сборные Франции и Голландии играли без либеро. А некоторые из тех, кто играл с таким
защитником, быстро распрощались с Францией. Кстати, и команда Загало, обходясь без него,
сумела стать вице-чемпионом).
Читая эти откровения Вандерлея, я вспомнил, какой жестокой критике со стороны
Тостао и многих других специалистов подвергался Загало за то, что в его составе,
выступавшем во Франции, некоторые игроки, в частности, Джиованни и особенно Леонардо,
использовались не на тех поцициях, на которых они играли в своих клубах. Загало «ломал»
игроков, приспосабливая их к избранной им расстановке. Вандерлей, судя по его
«декларациям о намерениях», решил пойти еще дальше: заставить всех игроков выполнять
несколько функций.
В команде Вандерлея по его же словам обязательно будут несколько звезд. Таковыми
следует считать не только футболистов, способных поразить торсиду изящным финтом или
стремительным рывком. Звезда — это игрок, который может решить судьбу матча. Который,
как последняя гирька на чаше весов, заставляет их качнуться и склониться в нужную
сторону, сколь изощренным не было бы сопротивление противника.
Говоря о звездах, Вандерлей рассуждал и об их оружии. Одним из основных
инструментов в арсенале он считает финт. Очень важно уметь пользоваться им, но
обязательно в интересах команды. Если запретить Денильсону или Ривалдо обыгрывать
соперников, на этом они закончатся как футболисты. Наоборот, считает Вандерлей,
276
Его провал
ПРЫЖОК ЛЬВА
Его игра
чемпиона страны. После чего был замечен Жоаном Салданьей и приглашен в национальную
сборную. Ему не было тогда еще и двадцати.
Первый матч в воротах главной команды страны он сыграл на «Маракане» 8 марта
1970 года со сборной Аргентины. К тому времени блистательно отыгравшая в отборочный
турнир к чемпионату мира-1970 бразильская сборная проводила серию товарищеских
матчей, накатывая состав и пробуя тактические варианты, разработанные Салданьей.
Хорошо помню этот поединок: видел его из ложи прессы. Победа хозяев поля (2:1) не
показалась мне слишком уж убедительной, несмотря на блистательные голы Жаирзиньо и
Пеле, но игра Леао впечатлила спокойствием и уверенностью: он стоял так, словно играл за
сборную уже десятки раз, в пропущенном голе вины юного вратаря не было. А ведь этот
мальчишка играл свой первый матч рядом с будущими «трикампеонами»: Пеле, Жерсоном,
Жаирзиньо, Карлосом Альберто, Брито!
Этот матч был первым для Леао и стал последним для Салданьи, который буквально
через два-три дня был отстранен и заменен Загало. На следующий товарищеский матч — со
сборной Чили 22 марта Загало тоже поставил Леао, и он отыграл его еще более успешно:
бразильцы выиграли 5:0. Однако после этого Леао долго в воротах сборной не появлялся: за
дело взялся и очень неплохо возвращенный в команду и выигравший, в конце концов,
«трикампеонат» Феликс.
В ворота национальной команды молодой вратарь вернулся лишь в 1972 году, когда
Бразилия пригласила к себе несколько сборных на турнир, посвященный 150-летию
провозглашения своей независимости. Все четыре матча этого турнира Леао сыграл
«всухую»: с Чехословакией 0:0, с Югославией 3:0, с Шотландией 1:0 и с Португалией 1:0.
Затем некоторое время Леао защищал ворота национальной сборной в очередь с Ренато и
Венделом, в 1974 году занял, казалось бы, прочно место «титулара», и в этом качестве очень
неплохо отыграл чемпионат мира-1974: в семи матчах пропустил всего четыре гола. Но
поскольку этот чемпионат оказался провальным для бразильцев: они умудрились даже
проиграть 0:1 полякам за третье место. Одним из виновников «катастрофы» был признан,
как всегда бывает в таких ситуациях, вратарь, изгнанный из сборной на два года.
В ее ворота он вернулся лишь в 1976 году, когда сборная Бразилии была приглашена
в США на турнир, посвященный 200-летию независимости этой страны. Все три матча
бразильцы выиграли (с Англией — 1:0, с США — 2:0, с Италией — 4:1), Леао мог
283
чувствовать себя теперь как бы «реабилитированным», и именно с этого турнира начался его
самый яркий звездный период, самый замечательный цикл выступлений за первую команду
страны: 39 матчей подряд без единой замены на протяжении трех с половиной лет! С 23 мая
1976 года по 31 октября 1979 года.
(Кстати, в этом цикле крепость нервов Леао смогли испытать и такие тогдашние
звезды советского футбола, как Долматов, Тарханов, Ольшанский, Мачаидзе: сборная СССР
проиграла 0:2 на «Маракане» 1 декабря 1976 года товарищеский матч команде Зико, Роберто
Динамита, Карлоса Альберто, Ривелино и Леао, руководимых в том матче тренером
Освальдо Брандао.)
В этих 39-и поединках он пропустил всего 22 мяча. А ведь тут были и чемпионат
мира 1978 года и Кубок Америки 1979-го. Кстати, чемпионат мира он отыграл блистательно:
всего три гола в семи матчах! И странная ситуация: благодаря особенностям турнирной
схемы, придуманной ФИФА, не имевшая ни одного поражения сборная Бразилии оказалась
лишь третьей, а чемпионами стали аргентинцы, проигравшие в групповом турнире один
матч.
Звездой он остался и на Кубке Америки 1979 года. Но в очередной раз этот
традиционный турнир оказался неудачным для бразильцев: третье место.
И опять-таки, «крайним» снова оказался вратарь: Леао надолго исчез из сборной. Его
не пригласили и на чемпионат мира 1982 года. Вернулся он в главную команду страны лишь
после того, как по традиции одним из главных виновников поражения на мировом
чемпионате 1982 года был объявлен вратарь Валдир Перес, пропустивший 5 июля 1982 года
три знаменитых мяча от великого Паоло Росси, о которых Италия до сих пор вспоминает с
восторгом, а Бразилия — с ужасом. (Недавно, кстати, я вновь увидел эти три гола в
патриотической ретроспективе итальянской телекомпании Rai и убедился, что ни в одном из
этих голов винить вратаря никак нельзя).
И тут (не было счастья, да несчастье помогло) Леао снова смог сыграть за сборную
четырнадцать матчей подряд. И опять Кубок Америки-1983 стал для него роковым:
бразильцы заняли на этом турнире лишь второе место, что для них равнозначно провалу, и
Леао снова был отправлен в отставку. Начиналась эпоха новых молодых голкиперов: Пауло
Витора и Карлоса.
А последний свой матч за сборную «Лев» сыграл 30 апреля 1986 года. Это был
поединок с Югославией в ходе подготовки к близившемуся чемпионату мира-1986 в
Мексике. В первом тайме Леао пропустил один мяч, и был заменен юным Жилмаром,
который тоже один раз достал мяч из сетки. Бразильцы выиграли 4:2, Леао был сохранен в
составе сборной, отправился в Мексику, но там не сыграл ни минуты, просидел все пять
284
сыгранных Бразилией матчей на скамейке запасных, чего до сих пор не может простить Теле
Сантане: «Раз он меня взял на чемпионат мира, когда мне было 37 лет, видимо, он доверял
моему опыту. Зачем же было держать меня на скамейке, как 19-летнего мальчишку?!».
Общий баланс выступлений Леао за сборную весьма впечатляющ: если считать
только матчи с национальными сборными других стран, то Леао участвовал в 81-м таком
поединке и пропустил в них 51 гол. Так считает Иван Сотер. По данным же газеты «Жорнал
ду Бразил» общее число выступлений Леао за сборную (включая ее матчи и с клубными
командами) выражается числом 115. Эта газета сообщила, что 13 октября 1983 года, когда
Леао играл свой сотый матч за национальную команду (1:1 со сборной Парагвая), число
пропущенных им голов достигло ровно 60-и. Это означает очень высокий (60 процентов)
«коэффициэнт надежности», которому может позавидовать любой голкипер.
Ну, а теперь напомним, что все эти годы Леао играл и за клубные команды: «Сан
Жозе» (1964—1968), «Комерсиал» (1969), «Палмейрас» (1969—1978 и 1984—1986), «Васко
да Гама» (1978—1979), «Гремио» (1980—1982), «Коринтианс» (1983), «Спорт» (г. Ресифе,
штат Пернамбуко, 1987) .
Четыре раза он становился чемпионом страны (с «Палмейрасом» в 1969-м, в 1972 и
1973 годах и с «Гремио» — в 1981 году), и тоже четыре раза — чемпионом штата Сан-Пауло
(1972, 1974, 1976 — с «Палмейрасом» и 1983 — с «Коринтиансом»), дважды — вице-
чемпионом Бразилии (1978 — с «Палмейрасом» и 1979 — с «Васко»). В 1973 году добился
потрясающего результата: 1058 минут игры без единого гола! Играя за «Гремио», стал
чемпионом штата в 1980 году и чемпионом страны на следующий год. Иными словами, с
каждым клубом Леао обязательно выигрывал какие-то чемпионские титулы.
И в каждом клубе имел серьезные, зачастую горькие проблемы, причиной которых в
подавляющем большинстве случаев был его сложный характер, его сильная, но
противоречивая натура, его нервный, подчас капризный нрав. Всюду и везде он был или
пытался стать лидером, давить своим авторитетом, становиться с первых же минут хозяином
положения.
Леао действительно играл, как «лев». В прямом и переносном смысле слова.
Совершал невероятные прыжки и полеты за трудными мячами, вытаскивая их из самых,
казалось бы, уязвимых углов. И как «царь зверей» не сносил никаких замечаний, не говоря
285
уже о критике или окриках. Он заводился с полуслова, и в любую минуту готов был
броситься с кулаками на обидчика.
Иногда его нрав очень дорого обходился команде. В 1978 году его клуб «Палмейрас»
играл на своем поле с командой «Гуарани» (город Кампинас) первый из двух финальных
матчей, по итогам которых должен был определиться чемпион страны. На 25-й минуте
второго тайма при счете 0:0, когда Леао владел в своей штрафной площадке мячом и думал,
куда его направить, нападающий гостей Карека приблизился к нему, пытаясь блокировать,
помешать направить мяч в нужную точку. Причем Карека не толкал «Льва», не трогал его, не
было никакого физического контакта, он просто раздражал вратаря своим присутствием. И
рассвирепевший Леао грубо толкнул его, опрокинул на землю, после чего судья тут же
назначил пенальти в ворота «Палмейраса» и выгнал вратаря с поля.
Ситуация для хозяев осложнилась тем, что разрешенные замены уже были
произведены, поэтому в ворота встал полевой игрок. Одиннадцатиметровый, естественно,
был забит. Оставшиеся в меньшинстве паулисты матч проиграли, так же, как и ответный — в
Кампинасе. Чемпионом страны стал «Гуарани», а Леао был объявлен торсидой виновником
трагедии и изгнан из клуба.
О его неуживчивом нраве знали везде. И почти при каждом переходе из клуба в клуб
у него возникали проблемы с новой командой, которая встречала пришельца настороженно,
иногда даже откровенно недоброжелательно.
В 1978 году, когда он подписал контракт с «Васко да Гама», игроки этого клуба чуть
не устроили ему обструкцию из-за того, что он сумел выторговать для себя условия, намного
превосходящие стандартные для этого клуба.
В 1982 году, когда Леао со скандалом покинул «Гремио», руководители «Фламенго»
попытались пригласить его в свой клуб. Однако почти все ведущие игроки взбунтовались и
не захотели видеть в своих рядах капризного и неуживчивого «Льва». Переход не состоялся.
И Леао направил свои стопы в «Коринтианс» — самый популярный в штате Сан-Пауло клуб.
Тогда в нем играли знаменитый Сократес, Казагранде, Владимир, Виола, Зенон. И в этом
клубе впервые в истории бразильского футбола под влиянием происходивших в стране
грандиозных перемен: (рушился режим военной диктатуры, «Требуем немедленные прямые
и всеобщие выборы!» — под такими лозунгами проходили многотысячные манифестации)
по инициативе Сократеса воцарилась в первый и последний раз в истории бразильского
футбола атмосфера, которая получила название «Коринтианская демократия». Возникла,
точнее была создана самими игроками атмосфера полного доверия и строжайшей
ответственности. Был отменен режим ненавидимых всеми футболистами многодневных
предыгровых сборов, игроки являлись на стадион прямо к матчу, и ни у кого не возникало
286
сомнений относительно возможных нарушений режима, каких-то там сексуальных или иных
излишеств, злоупотреблений спиртным и прочих неприятностей, всегда отравляющих
настроение тренерам.
Ведущие игроки «Коринтианса» тоже встретили «Льва» в штыки, справедливо
опасаясь, что приход этой авторитарной и самовлюбленной звезды взорвет атмосферу
товарищества и братства. Казагранде, назвав Леао «разрушительным элементом», даже
заявил о своем желании уйти из клуба, если там появится «этот тип». Но картолы смогли
преодолеть сопротивление, «Лев» встал в ворота, отправив в глухой запас трех уже
имевшихся в «Коринтиансе» голкиперов, и завоевал вместе с клубом звание чемпиона штата.
Впрочем, вскоре он распрощался с «Коринтиансом», и уходя, не без ехидства
заметил: «Я был в «Коринтиансе», но не в этой их «демократии».
Говоря о его характере, нельзя не упомянуть и о ставшем почти анекдотическом
тщеславии, которое подпитывалось в юные годы постоянным, всеобщим и бурным,
окружавшим его на каждом шагу и в каждом клубе женским обожанием. Леао был кумиром
(кстати, не в этом ли кроется одна из причин неприятия его коллегами футболистами?) всех
бразильянок. От мулаток-домработниц до светских львиц. Причина проста: он
действительно был красавцем и щеголем. Первым среди бразильских вратарей стал играть в
ярких, пестрых и полосатых футболках. Вне поля одевался всегда с иголочки и по самой
последней моде. В 1985 году проведенный в стране довольно широкий опрос среди женщин
дал ему титул обладателя «самых красивых ног».
Вскоре после этого он потряс женскую публику и возмутил сильную половину
человечества тем, что (за солидную плату, разумеется) продал свое изображение для
рекламы бельевых мужских трусов модели «Куэкас Дог». 110 гигантских плакатов с
изображением «Льва» неглиже усеяли Сан-Пауло, еще более ужесточив отношение коллег к
нему. Тем более, когда стало известно, что фирма «Дог» удвоила продажу этой продукции (с
400 до 800 тысяч штук в первый же год, причем 70% покупок были сделаны женщинами!).
Впрочем, следует признать, что к этому времени продажа своего имени или своего
изображения для рекламы какого-то товара уже не была чем-то постыдным, нехорошим или
противоестественным. И Леао по примеру Пеле и других профессионалов неоднократно
продавал свое имя, свое лицо и свои ноги для рекламных и пиаровских акций,
пропагандировавших шоколад и электротовары, молочные продукты и цыплят, телевизоры и
банки.
Тренерская биография
287
Свой последний матч он сыграл в 1987 году в «Спорте» в Ресифе. И «повесив бутсы
на гвоздик», как говорят в Бразилии, стал тренером того же «Спорта». Любопытно, что,
вступая на пост в этой не слишком знатной команде, которая никогда не входила в элиту
бразильского футбола, Леао, не страдающий чрезмерной скромностью, сказал, что он пока
начинает здесь, но надеется рано или поздно стать и тренером сборной. Как видим, прошло
не так уже много времени, каких-то двенадцать лет, как прогноз сбылся.
Сразу же заметим, что его тренерская карьера началась с заметного успеха: ведомый
Леао «Спорт» в 1987 году стал чемпионом Бразилии по так называемой «Желтой группе».
Ну, а затем он отправился в Сан-Пауло, где тренировал сначала скромную команду
«Сан Жозе», потом уже более титулованную «Португезу». В 1989 году Леао вернулся в свой
самый первый и самый главный клуб — «Палмейрас», в 26-и матчах чемпионата штата Сан-
Пауло добился 21-й победы и едва не привел команду к чемпионскому званию. Увы, на пути
к этому титулу встал скромный провинциальный «Брагантино». Работа в «Палмейрасе» тоже
была далеко не безоблачной: Леао выставил из команды Нето, который тут же был взят
вечным и непримиримым соперником «Палмейраса» «Коринтиансом» и стал там звездой.
Что вызвало понятное раздражение торсиды «Палмейраса». Затем у него возникли проблемы
во взаимоотношениях с лучшим защитником клуба Дарио Перейра и вратарем Зети.
Расставшись с «Палмейрасом», Леао пришел в «Атлетико» (Куритиба), а затем
отправился в Японию. Там сначала работал с клубом «Шимизу», но наибольшего успеха
добился, перейдя в «Верди Кавасаки». В 1992 году выиграл с этим клубом Кубок Канагава.
Затем вернулся в Бразилию, работал с «Жувентуде», в 1996 году снова приехал в Японию все
в тот же «Верди Кавасаки».
Один из матчей питомцев Леао, который мне довелось посмотреть, поразил высокими
скоростями игроков, отточенной техникой, изощренными комбинациями и, увы,
свойственной всему японскому футболу неготовностью к жесткой силовой борьбе, с которой
сынам страны восходящего солнца приходится сталкиваться на мировых чемпионатах. В
игре «Верди» зримо ощущалось, как привнесенная бразильцами страсть к индивидуальной
виртуозной работе с мячом удачно скрестилась с японской энергией, трудолюбием,
добросовестностью, благоговейным отношением ко всему, что требует тренер.
Закономерным итогом этой работы стал выигрыш «Верди Кавасаки» все в том же 1996 году
Кубка Императора.
В 1997 году, вернувшись в Бразилию, Леао стал тренировать «Атлетико» (Минас-
Жерайс) и выиграл с этой командой «Кубок Конмебол». Этот турнир был осложнен для
тренера большой неприятностью: в первом из двух решающих матчей с аргентинским
288
клубом «Ланус», когда и должен был определиться обладатель Кубка, команда Леао
выиграла 4:1. После окончания поединка разгорелась грандиозная драка между игроками, и
выскочивший на поле один из местных болельщиков нанес Леао сильнейший удар по лицу.
В итоге — больница и операция.
На будущий год Леао сменил Вандерлея Лушембурго у штурвала «Сантоса» и
выиграл теперь уже с этим клубом второй год подряд «Конмебол».
В 1999 году он переехал в Порту Алегре и спас местный «Интернасионал» от
сползания во второй дивизион национального чемпионата, за что заслужил признание
местной торсиды. Там же, в Порту Алегре, поработал несколько месяцев в «Гремио», но
успеха не имел, и после не совсем удачного европейского турне этой команды в начале 2000
года был отстранен картолами клуба. Ушел со скандалом, обвинив клуб в задержке
полагающихся ему выплат. Обычная для Бразилии история... Дело это дошло даже до
руководства уже упоминавшегося «Клуба 13-ти», которое заявило о нежелательности
приглашения в другие клубы тренеров, которые начали судебные процессы со своими
прежними работодателями.
После этого Леао вернулся в Ресифе, в ставший уже почти родным «Спорт» и
выиграл с ним чемпионат штата Пернамбуко, а затем довел эту команду до четвертьфинала
национального чемпионата. После чего и был приглашен 19 октября 2000 года на пост
тренера национальной сборной взамен изгнанного Вандерлея Лушембурго.
Кстати, уже в тот момент, когда Леао был приглашен в сборную и готовился провести
одну из своих последних игр в роли тренера «Спорта» (это был матч национального
чемпионата с «Виторией»), он грубо оскорбил судью Фабиано Гонсалвеса, после чего
высший трибунал спортивной юстиции дисквалифицировал его на 20 дней (хотя
первоначальное решение дисциплинарной комиссии было еще более строгим — 60 суток).
Таким образом премьера Леао в роли наставника сборной (в отборочном матче с Колумбией,
сыгранном в Сан-Пауло 15 ноября: 1:0) оказалась скомканной. Тренер не подписывал
протокол, и находился не у кромки поля вместе с запасными игроками, а где-то на трибунах.
Как видим, его тренерская стезя, пока еще весьма короткая, тоже была отмечена
успехами, титулами и… проблемами. И это обстоятельство вызвало у многих бразильских
специалистов весьма серьезные вопросы относительно перспектив его работы в сборной.
Впрочем, сам он был преисполнен оптимизма и верил в то, что добьется успеха.
Познакомившись с фрагментами выступления и ответов на вопросы, которые были заданы
на его первой пресс-конференции сразу же после назначения в сборную (20 октября 2000
года), мы получим еще несколько весьма любопытных штрихов к портрету героя этого
очерка.
289
Портрет
Что он думает о сборной: «Считаю, что наша сборная должна дать радость, которую
так жаждут все бразильцы. Она должна быть агрессивной в атаке, гармоничной,
победоносной и вдохновенной. Это — не стиль игры. Это — необходимость. Футбол очень
сильно меняется в последнее время, но мы должны иметь свое лицо, не копируя никого. Я
очень высоко ценю наши исторические корни, футбол, пронизанный радостью,
напоминающий танец, но с чувством ответственности. Болельщик любит хороший результат
матча, но ему также нравится возвращаться домой после хорошего футбольного спектакля. Я
люблю быть смелым».
Что значит быть тренером сборной: «Что означает для человека стать тренером
сборной, я понял в тот момент, когда прибыл в CBD (Конфедерацию бразильского футбола.
— И. Ф.). И семья моя настолько же счастлива, сколь и озабочена. Я не считаю, что, как
некоторые утверждают, роль тренера сборной в нашей стране столь же важна, как и фигура
президента республики. Эти два поста сравнивать невозможно. Но все же, ответственность
тренера сборной тоже очень велика. Я теперь ограничу мою собственную свободу, но не
сомневаюсь, что буду вознагражден за это самоограничение. Я очень польщен».
Приглашение игроков в сборную: «Не я буду определять, кто достоин играть за
сборную страны. Это будет определяться возможностями, способностями самих игроков, их
состоянием на данный момент».
Отношение к Ромарио: «Если он будет продолжать вести себя, как положено, он
будет необходим для сборной. Если нет, то не будет приглашен. Лопес говорил мне, что он
— большой поклонник футбола Ромарио. Ясно, что голы, которые он забивает, и его
способности в принципе гарантируют его участие в сборной. Но он обязан поддерживать
себя на этом уровне. Что касается его заявлений о том, что он переживает сейчас самый
счастливый период и получает со всех концов света одни похвалы, то все это конечно радует
его. Но нужно быть достаточно умным, чтобы контролировать свои радостные эмоции. Что
касается его 34-летнего возраста, то я считаю, что дело не в годах, а в способностях игрока,
которые проявляются в нужный момент».
О честолюбии игроков: «Не слишком хорошо начинать работу, имея проблемы. Мы
должны управлять честолюбием игроков. Спортсмен должен быть благодарен за то, что его
пригласили в сборную. Он должен быть прилежен. И мысли должны быть не мелкие, а
290
высокие. Я думаю, что это может послужить предупреждением для таких конфликтов, какой
случился у Ромарио с Эдмундо, например».
О собственном честолюбии: «Да, я честолюбив, и считаю, что каждый человек
должен обладать таким качеством. Правда, твое честолюбие не должно превосходить твои
способности».
О взаимоотношениях с прессой: «Я не отличаюсь сильным характером. Но характер
какой-то у меня имеется, и он будет задействован, когда это потребуется. За моими плечами
37 лет работы, и за эти годы в отношениях с прессой я испытывал больше радостей, чем
противоположных чувств. Надеюсь, что эти отношения сохранятся: мы будем поддерживать
добрые контакты, но без вмешательства в личную жизнь».
О костюмах и манере одеваться: У меня — простой костюм. Впрочем, там, в Ресифе
при сорокаградусной жаре я обычно не пользуюсь им. Появляться в зной при галстуке было
бы провинциализмом. А я не хочу быть таким. Но сегодня для этой пресс-конференции я
предпочел облачиться в костюм.Это — знак уважения».
Ситуация в сборной: Мы не удовлетворены тем, что достигнуто. Мы ожидали
большего. И теперь самая большая трудность для команды в предстоящих отборочных
матчах — вернуть веру торсиды в наши силы. Конечно, гарантировать что-то сейчас уже не
модно. Но желание такое имеется. Мы обязаны теперь продемонстрировать наши
способности, и не должны бояться показать себя счастливыми».
О выравнивании футбольных школ и стилей: «Когда-то нам легко было выигрывать у
наших соперников. Три-четыре десятилетия назад игроки, которым предстояло встретиться
со сборной Бразилии, за неделю до матча теряли покой и сон. Но сегодня наши соперники
выросли, а мы перестали расти. Нужно снова восстановить наш прогресс».
Поведение: «Конечно, поведение тренера очень важно. Начиная с сегодняшнего дня я
становлюсь объектом внимания для всей страны и потому обязан показывать хороший
пример».
Ну, а закончу портрет нового тренера сборной, характеристикой, которую ему дали
Тостао и Армандо Ногейра.
Тостао:
«Леао очень тщеславен (впрочем, это — наш общий грех), но в отличие от
Лушембурго, он откровенен и обладает умением критически оценивать самого себя…
291
Новый тренер говорит о том, чего другие не хотели бы слышать. Этот коктейль
самоуверенности, своеобразия и откровенности может вызвать проблемы в его
взаимоотношениях с игроками.
Зачастую в его словах шокирует не смысл, а манера, с которой этот смысл
преподносится.
На стадионе Леао — один из немногих тренеров, которые выделяются своим
своеобразием. Его команды отличаются хорошей организованностью и смелостью. Если
наша сборная начнет побеждать, блистать своей игрой и без катастроф прибудет в порт
назначения, то мы простим и тщеславие, и позу, и костюм с галстуком, что стало
приметой и бывшего и нового тренеров.
В противном случае судно потонет и не спасется никто».
Армандо Ногейра:
«Я уже столько раз попадал впросак, что теперь, мне кажется, просто не имею
права делать какие-то прогнозы в связи с приходом в сборную нового тренера. Я ведь родом
из эпохи Зезе и Айморе Морейры, Флавио Косты, Феолы и Брандао, Загало, Парейры и
Салданьи. Каждый из них остается для меня печальной загадкой: все они хорошо начинали
и почти всегда в конце концов проваливались.
Таким образом, я прихожу к выводу, что сборная страны это гигантский сфинкс,
который в любую минуту готов сожрать своего укротителя. Но в одном я уверен
совершенно твердо: несчастен тот тренер, который вообразит себя абсолютным
хозяином положения. Его царство продлится очень недолго.
Но с другой стороны, комфортно чувствует себя тот тренер, который обладает
тактом и способен завоевать абсолютное доверие игроков. Разговоры о том, что «мы все
едины» — это традиционное футбольное клише. Не более. Но что важнее всего — это
реальное единение, мотивация, это состояние духа команды, это постоянная готовность
бороться и побеждать. Остальное, как сказал бы Верлен, «литература».
Все, что делает Ромарио в штрафной площадке, заслуживает моего восхищения. В
этой сфере парень, как говорится, вне критики. Но за пределами поля далеко не все его
слова и поступки заслуживают одобрения. И все же есть одна его мысль, к которой стоит
прислушаться. Это когда он говорит, что для того, чтобы команда успешно сыграла,
вполне достаточно одного: чтобы тренер ей не мешал.
Леао — профессионал. Он имеет свои идеи насчет стратегии и тактики игры. Но он
— человек с самомнением. Каким, впрочем, являются и многие другие тренеры в Бразилии,
да и во всем мире, без исключений. Глаголы, которыми пользуется футбольный тренер
292
Его провал
Затем был почти трехмесячный перерыв, после чего состоялись две товарищеские
игры: 3 марта 2001 года в Лос-Анжелесе команда Леао обыграла сборную США со счетом
2:1. Спустя четыре дня по дороге домой ей не удалось взять реванш у мексиканцев за
поражение в финале прошлогоднего Кубка Конфедераций: в Мехико сборные Бразилии и
хозяев поля сыграли 3:3.
А в апреле возобновились отборочные матчи. И сразу же — неудача: 28 марта
проигран в Кито (0:1) поединок с Эквадором (матч № 708), а 25 апреля — в Сан-Пауло —
ничья (2:2) с перуанцами (матч № 709). Взято одно очко из шести возможных! Это вызвало
разочарование и первый критический залп в адрес «Льва». Он попытался укрыться от ярости
прессы и торсиды, «эмигрировав» вместе со своей командой на Дальний Восток. Дело в том,
что в конце мая-начале июня 2001 года, то есть в те же самые сроки, в какие год спустя
должен был проводиться в Корее и Японии чемпионат мира, в этих странах было устроено
нечто вроде «генеральной репетиции»: Кубок Конфедераций с участием ряда сборных, среди
которых были и будущие участники чемпионата мира.
Увы, тут команда Леао проявила себя не лучшим образом. Первый матч у Камеруна
был выигран 2:0, а затем начались сплошные провалы. Нулевые ничьи с Канадой и Японией,
проигрыш Франции (1:2) и затем — уж совсем кошмарный провал — поражение от
Австралии (0:1, матч № 714). Проиграть Австралии?! — это как если бы сборная России
потерпела бы поражение от Сан-Марино…. Такое фиаско не прощают, и Леао был отправлен
в отставку.
Причем отставка эта была осуществлена в особо унизительной для бедняги Леао
форме: сразу же после поражения от команды Австралии в Токио ушла телеграмма из
Конфедерации бразильского футбола. Был, видимо, и обмен телефонными звонками между
главой СБФ Рикардо Тейшейрой и «техническим координатором» сборной Антонио
Лопесом, в результате чего незадолго до посадки в самолет в аэропорту Нарита на рейс
Токио — Сан-Пауло Эмерсон Леао получил от Лопеса сообщение о своей отставке и
рекомендацию не делать никаких заявлений до возвращения на родину.
Итак, Леао ушел на 225-й день после своего прихода к штурвалу главной команды
страны, оставив за плечами меланхолический итог: три победы, три поражения (в том числе
совсем непростительные — от Эквадора и Австралии!), и четыре ничьи. (Не считая победы,
одержанной в товарищеском матче в Японии перед началом Кубка конфедераций над
командой «Верди Кавасаки»). В истории сборной это второй по «провальности» результат
деятельности ее тренера. Самым главным неудачником до сих пор остается Жайме Барселос,
который, приняв сборную Бразилии в марте 1940 года, продержался на посту всего 26 дней и
294
пять матчей, все — в марте того же года, из которых три были проиграны, один сыгран
вничью и один выигран.
Вместе с Леао ушла в историю еще одна попытка возрождения бразильского
«футбола-искусства», о чем он пытался заверять торсиду и прессу. Леао даже изобрел новый
термин, характеризующий игру, которую он хотел бы видеть у своей команды: «балетный
футбол» («futebol bailarino»).
Помнится, в одном из комментариев, который я опубликовал в еженедельнике
«Футбол» сразу же после отставки «Льва-неудачника», мне пришлось сделать вывод, что
никакого «балетного футбола» у бразильской сборной в ближайшее время наверняка не
будет. Поскольку на пост ее тренера был приглашен Луис Фелипе Сколари, от которого
можно было ожидать всего, чего угодно, в том числе и выигрыша всех предстоящих
турниров, включая чемпионат мира, но только не «балетного» футбола.
После отставки Загало в 1998 году Сколари уже несколько раз приглашался
руководить сборной, но всякий раз отклонял эти приглашения. На сей раз сообщил, что
согласен! И это, признаем, делало ему честь. Ибо никогда еще новый тренер не приходил в
главную команду страны в такой неудачный момент, в такой сложный период, когда шансы
на успех сведены к минимуму. В самом деле: всего через месяц после того, как он приступил
к исполнению своих обязанностей, в Колумбии должен был начаться чемпионат Америки-
2001. А до того: 1 июля 2001 года Бразилию ждал очень неудобный соперник в очередном
отборочном матче чемпионата мира-2002 — Уругвай, который, напомню, в первом матче на
«Маракане» добился ничьей, а теперь будет принимать бразильцев у себя.
К этому моменту команда, руководить которой пришел Сколари, находилась в
страшно неудобной ситуации, буквально на грани выживания за путевку в Японию-Корею:
балансировала на четвертом месте в своей южноамериканской группе: последнем, дающем
путевку в Токио. А пятое место, как я уже упомянул, давало лишь право на «переходный»
матч с лучшей командой Тихоокеанской группы, которой, заметим, запросто могла бы стать
«зловещая», только что решившая судьбу Леао Австралия.
Итак…
В момент назначения ему шел 52-й год. Родился он в городке Пассо Фундо (штат Рио-
Гранде-ду-Сул), там же вырос и начал играть в футбол. Защитником. Ветераны утверждают,
что был очень «жестким», неприятным для соперников, без колебаний в трудных ситуациях,
«рубил» тех, кто угрожал воротам. «Подвесил бутсы на гвоздик» после тридцати, окончил
школу физвоспитания в 1982-м, в 34 года вступил на нелегкую, но притягательную стезю
футбольного тренера. Работал сначала в КСА, потом был в «Жувентуде» и «Бразил», в 1984
—1985 годах работал в Саудовской Аравии, затем вернулся на родину, в «Гремио». После
этого в 1997 уехал в Японию, где тренировал «Жубило Ивата», но не провел там и года,
вернулся в Бразилию, взял «Палмейрас» и работал с ним до 2000 года, когда перешел в
«Крузейро».
За последнее десятилетие Сколари стал «самым победоносным» (это — титул газеты
«Жорнал до Бразил») из тренеров Южной Америки: он умудрился с разными командами
выиграть 11 турниров и чемпионатов. Три в родном штате Рио-Гранде-ду-Сул, три Кубка
Бразилии, две победы на «Либертадорес да Америка», один — национальный чемпионат,
один чемпионат «Меркосул», один кубок традиционного турнира «Рио — Сан-Пауло» и
один — «Сул-Минас». Такой коллекцией титулов не может похвастаться никто из других
бразильских тренеров, если не считать, конечно, «тетракампеона» Загало).
Поскольку родом Сколари с бразильского Юга, стало быть, он является «гаушо», т. е.
— настоящим мужчиной, «супербразильцем», рыцарем без страха и упрека, смешавшим в
своем характере лихость Дартаньяна и бескорыстие Робин Гуда.
Так вот в лице Сколари к руководству сборной пришел настоящий «гаушо». Он
действительно таков: груб, слегка неотесан, крут на расправу, криклив. Именно поэтому у
него появилось и другое прозвище «Сержант». Хотя игроки сборной всегда звали и зовут его
«Профессором». Вот так... От «Сержанта» до «Профессора».
А Тостао откликнулся на назначение Сколари такой, как всегда точной и
всеобъемлющей, характеристикой:
«Фелипе — это превосходный тренер, хотя и не такой выдающийся, как Теле
Сантана. Он, безусловно, выше среднего уровня бразильских тренеров, но это не такая уж
заслуга, ибо средний их уровень весьма низок.
…Он достаточно смел, беспокоен, всегда ищет какие-то новые решения. Его команды
много забивают. Они играют в наступательный футбол, отличаются обилием наигранных
эффективных комбинаций».
Далее Тостао писал о том, что в лице Сколари сборная получает тренера, который
отличается взрывным темпераментом и крайне сложен в общении.
296
Либертадорес, он по ходу поединка решил кардинально сменить тактику: начав игру с одним
форвардом, потом вдруг перешел к атакам с тремя нападающими и разнес вдребезги защиту
парагвайцев, выиграв 3:1. Хотя его команда, по мнению Тостао, могла бы забить до шести
мячей. Некоторые специалисты считают его приверженцем сугубо оборонительного
футбола. Но это не так. Надежную игру его команды в защите и плотную опеку нападающих
соперника путают с пристрастием к «катеначчио»*. На самом же деле, Сколари требует от
своих игроков очень плотно играть против соперников в те минуты, когда они завладевают
мячом. Прессинг на половине поля противника и в средней зоне, по мнению Сколари,
позволяет быстрее отобрать мяч и тут же атаковать чужие ворота. (Забегая вперед, могу
заметить, что именно эти идеи он пытался внедрить в игру сборной накануне первых матчей
чемпионата в Корее).
Его победа
Но, впрочем, вернемся к событиям накануне последних и решающимй отборочных матчей. Невозмутимый, как
верблюд, шагающий по Сахаре, Сколари продолжал готовиться к ним, не обращая внимания на нападки и
критику.
Сначала была победа над Парагваем (2:0), этот поединок был проведен на родной земле
тренера в Порту-Алегре. Затем в Буэнос-Айресе был проигран (1:2) матч с Аргентиной.
Ситуация в таблице продолжала оставаться крайне неясной: сборная Бразилии, проигрывая
матчи на выезде и выигрывая — домашние, балансировала где-то между четвертым и пятым
местами. Однажды дело дошло до того, что сам Сколари вдруг заявил, что «Отечество в
опасности! Мы можем не попасть на Мундиаль!».
303
Слегка улучшила положение победа над чилийцами (2:0), после которой у Бразилии
оставались два матча — с командами Боливии и Венесуэлы. Победа в одном из них
гарантировала бы четвертое место и, следовательно, путевку на чемпионат.
Перед 7 ноября, когда должен был состояться матч с Боливией в Ла-Пасе, бразильская
пресса заключила со Сколари нечто вроде «пакта о ненападении». Газеты всячески
вдохновляли команду на победу, призывали «выложиться» и «показать им... этим
боливийцам», что такое настоящий бразильский футбол. Атмосферу в стране можно было бы
сравнить с кампанией всеобщей мобилизации, которая объявляется при нападении на твою
любимую родину коварного и подлого врага.
Команда вылетела в Ла-Пас с горячим желанием выиграть и «закрыть тему
чемпионата». Помню, в те дни я был в Рио и смотрел по телевидению трансляцию репортажа
об этом матче. Скажу прямо, это было зрелище не для слабонервных.
Начало поединка, правда, было обнадеживающим: бразильцы захватили инициативу,
предприняв планомерное давление на ворота хозяев поля, и первая же острая их атака на 26-
й минуте первого тайма увенчалась голом: Эдилсон с линии штрафной послал мяч в правый
нижний угол ворот. Однако через нятнадцать минут бразильский защитник Хуан неожиданно
подскользнулся, потерял мяч, и боливиец Лидер Пас отквитал гол Эдилсона.
После перерыва бразильцы окончательно скисли: начал сказываться гнетущий фактор
высоты. У них не получалось буквально ничего. На них было жалко смотреть.
Стремительные и юркие боливийцы буквально на каждом шагу выцарапывали у них мяч, и
раз за разом создавали все более острые моменты у ворот будущего героя «Пенты» Маркоса.
Два таких момента увенчались голами. Сначала на 24-й минуте второго тайма Вальдивьесо
застал его врасплох дальним ударом под перекладину: Маркос не смог дотянуться до
нырнувшего в угол ворот мяча. Затем, за минуту до конца матча, тот же Вальдивьесо
реализовсал пенальти.
1:3 (матч № 724)… И теперь путевку на чемпионат нужно было завоевывать в
последнем матче отборочного турнира у самой слабой южноамериканской команды —
Венесуэлы. Проблема, правда, была в том, что в этом турнире Венесуэла вдруг начала
показывать когти. Она, как назло, заиграла в неплохой футбол, выиграла подряд четыре
последних отборочных матча, ушла с традиционно своего последнего места, чем вселила
почти трепет в сердца Сколари и его питомцев.
14 ноября Бразилия затаила дыхание и прильнула к экранам телевизоров. И через
полтора часа вздохнула с облегчением: 3:0. Три безответных гола в ворота венесуэльцев
обеспечили бразильцам третье место в группе (позади Аргентины и Эквадора) и путевку на
чемпионат.
304
возможно, самый важный. Ведь речь идет об открытии чемпионата, в котором встречаются
безусловный фаворит и действующий чемпион мира против явного аутсайдера, которому и
выйти то из группы вряд ли удастся. К тому же в группе той, помимо французов и
сенегальцев, еще и такие уважаемые в футбольном мире команды, как Дания и Уругвай. Кто
из них вслед за Францией выйдет в одну восьмую, оставив за бортом африканцев-
аутсайдеров?
Примерно в таком ключе была составлена у меня еще в Москве домашняя заготовка, с
которой я собирался начать рассказ о поединке французов и сенегальцев.
Тут можно открыть читателю профессиональный секрет: каждый репортер, будь то
газетчик, комментатор телевидения или радио, приезжает на матч с пачкой заготовок. Это —
статистика выступлений участников данной встречи, биографические данные, если не на
всех футболистов, то на основных — обязательно. Это может быть подборка любопытных
фактов, курьезов, исторических анекдотов или сегодняшних «баек», имеющих прямое или
косвенное отношение к данному состязанию. Телевизионщику они пригодятся в репортаже,
когда игра вдруг надолго останавливается из-за травмы кого-то из игроков. (Ох, сколько
таких историй, помнится, запустил я в эфир, когда участвовал вместе с Владимиром
Маслаченко в репортаже о финальном поединке сборных Аргентины и Германии на
стадионе «Ацтека» в Мехико на чемпионате мира 1986 года). Газетчику же дополнительный
«оживляж» наверняка может понадобиться при составлении отчета, который обычно
делается прямо там — на трибуне стадиона, и из пресс-центра передается в редакцию. Не
важно, о каком матче идет речь: на кубок Тульской области или на чемпионате мира.
Технология работы в принципе одинакова.
Правда, у репортера, освещающего кубок области, может не оказаться чуда техники:
портативного ноутбука, который ты пускаешь в работу с началом матча, и на дисплее
которого ты фиксируешь все, что видишь, что достойно упоминания в отчете о матче…
Удобство пользования и, что самое главное, легкость передачи материала в редакцию
просто потрясают. В перерыве между таймами половина отчета уже написана, потом, сразу
же после окончания игры и пресс-конференции тренеров, примостившись где-то в пресс-
центре под трибунами, ты допишешь, бегая пальцами по миниатюрной клавиатуре,
остальное: похвалишь одного, поругаешь другого, выделишь бомбардира, отметишь
удачную замену, с которой «тренер попал в десятку», восхитишься вратарем, взявшим
пенальти, посочувствуешь другому, прозевавшему берущийся мяч. Затем пробежишь текст,
исправишь опечатки, через телефон подключишься к Интернету, «кликнешь» по значку
«SEND» и… отправишься домой с приятным сознанием исполненного долга.
307
ПЕРВАЯ «ЗЕБРА»!
«Появилась первая зебра!» — сказал мне Тостао в перерыве матча, открывшего в
Сеуле чемпионат мира. («Зебрами» в Бразилии называют новичков, которые умудряются
нокаутировать чемпионов и фаворитов). Знаменитый напарник Пеле по команде
«трикампеонов-1970» не скрывал своего восхищения бравыми сенегальцами, только что
забившими первый гол чемпионата. После прохода по левому краю и прострела во
вратарскую Диуфа, на 30-й минуте это сделал Папа Буба Диоп, получивший прямо перед
воротами мяч, отскочивший от замешкавшихся Пети и Бартеза…
Но до этого чемпионы мира начали игру как чемпионы: хладнокровно и неторопливо
разыгрывали мяч, не сомневаясь в своей победе. Кстати, в первом тайме они владели мячом
61 процент игрового времени против 39-и — у Сенегала. Поначалу показалось, это был
мастер-класс, лекция на тему «Как следует играть в футбол». Все в этой лекции было
наглядно, просто и понятно: контролирующая подступы к своей штрафной четверка:
308
* * *
…Цитирование самого себя — не лучший прием в журналистике, но я воспользовался
им поскольку свежие мысли, родившиеся там, на месте события, и записи, сделанные по
309
горячим следам сенсаций, мне кажутся интереснее, чем спокойная аналитика, рожденная
спустя неделю, месяц или год.
И еще несколько цитат, посвященных первому матчу чемпионата:
Анализ специалиста:
«На мой взгляд Лемерр проиграл прежде всего в тактике. Он стал жертвой
собственных заблуждений. Выбрать двух форвардов из трех оказалось непростой задачей,
и тренер решил выставить на матч всех — Анри, Трезеге, Вильтора. Перенасытив линию
нападения, французский наставник, должно быть, рассчитывал смять оборонительные
редуты противника. Но сенегальцы не спасовали перед натиском. Действовали
хладнокровно, «по игрокам». В результате трехцветные потеряли пространство и обрекли
своих атакующих на пассивность. Помочь из глубины им никто не смог. Джоркаефф в
отсутствие Зидана сыграл неубедительно, да и остальные игроки средней линии выглядели
весьма посредственно».
310
* * *
Шестьдесят четыре матча — таков сейчас, когда число финалистов выросло до 32-х,
полный путь чемпионата мира. Все 32 соперника объединены в восемь групп по четыре
команды.
На первом этапе игры проводятся в группах: каждый играет с каждым. По три матча
получается. Две команды, занявшие первые два места, продолжают борьбу в одной восьмой
финала, в которой участвует уже половина: 16 команд. Начиная с этого этапа, борьба
проводится по олимпийской системе: проигравший выбывает. В случае ничьей назначается
дополнительное время, при ничьей и здесь — серия пенальти.
Это любопытно:
По сообщениям информационных агентств каждый матч чемпионата мира в Сеуле
будут охранять истребители, вертолеты, боевые корабли, ракеты «земля-воздух» и 13
тысяч полицейских.
Во время каждой из игр воздушное пространство над стадионом будет
патрулироваться боевыми истребителями ВВС Южной Кореи. Вокруг стадионов, на
которых запланированы игры, установлены батареи ракет класса «земля-воздух», а
прилегающие к ним зоны патрулируются военными вертолетами, в задачу которых входит
уничтожение управляемых по радио низколетящих планеров с подвешенными бомбами или
даже авиамоделей со взрывчаткой, которые могут быть использованы террористами. Вся
прилегающая к стадионам территория будет проверяться с использованием служебных
собак, натренированных на запах взрывчатки. В непосредственной близости от всех
спортивных объектов чемпионата уже размещены передвижные лаборатории для
выявления бактериологических или химических отравляющих веществ».
Первые матчи такого трудного и долгого турнира очень важны. Они показывают, чем
интересна, на что способна та или иная команда, с чем она приехала на чемпионат, чего от
нее можно ожидать, чего следует опасаться. Поражение в первом матче не означает
трагедию, ибо впереди — еще две игры, можно наверстать упущенное. Достаточно набрать
четыре или пять очков. Помнится, пытаясь прогнозировать судьбу российской команды, я
311
предсказывал ей победу над Тунисом, и ничьи с Японией и Бельгией. Как раз — искомые
пять очков.
Этот этап, когда все команды играли по первому разу, продолжался до 5 июня. В
Японии и Корее матчи проходили параллельно. Каждый день — три поединка. Первый
начинался обычно в 15.30, второй — в 18 часов, третий — в 20.30 (по японскому и
корейскому) времени.
На этом этапе, когда сборные играли свои первые матчи в первую неделю Мундиаля,
парад сенсаций не ограничился поражением Франции от Сенегала. Уже на следующий день
— 1 июня выступавшая в «японской» группе «Е» сборная Германии нанесла
сокрушительный удар по Саудовской Аравии: восемь безответных мячей!
А в «корейской» половине чемпионата в этот же день июня после неожиданного
поражения французов в премьерном матче заинтересованное внимание всех
аккредитованных в Корее журналистов обратилось к поединку двух других команд этой же
группы «А» — Уругвая и Дании. Они вдруг ощутили неплохие перспективы захватить
лидерство в группе, и гарантировать себе путевку во второй этап. С такими настроениями
вышли они на стадион в Ульсане, восхитительном и мирном корейском городке, основная
масса населения которого еще вчера, возможно, и не подозревала о существовании таких
стран.
С точки зрения «исторического багажа» команды эти были несопоставимы:
уругвайцы, как никак, были двукратными чемпионами мира, а датчане всего лишь дважды
пробивались в финальные турниры мировых чемпионатов: в 1986 и 1998 годах. Правда, в их
«багаже» — титул чемпионов Европы 1992 года, а это дорогого стоит. Но на последнем
европейском чемпионате они умудрились проиграть все три матча в группе, не забив ни
одного гола. Сами они объясняли провал «сменой поколений», хотя многие специалисты
считают, что те, кто прибыл сейчас в Корею, будут посильнее, чем знаменитое «поколение
Лаудрупов».
Двукратные чемпионы дерзко заявили о своих притязаниях на победу уже в первые
же секунды матча: их самый знаменитый форвард Дарио Силва оказался с мячом на линии
вратарской. Трибуны охнули, но переиграть голкипера датчан Серенсена он не сумел.
Тут же, через минуту датчане тоже предприняли острый выпад. Так с самого начала
поединок этот стал напоминать состязание фехтовальщиков: уколом соперники отвечали на
укол, атакой — на атаку. У южноамериканцев оправдывал свою репутацию их лучший игрок
полузащитник Рекоба, умело организующий атаки, распределяющий мячи между своими
партнерами, а у датчан поначалу никак не клеилась игра у их главной звезды — Эббе Санда.
312
После матча:
«Мячи забитые Йоном Даль-Томассоном были хороши. Причем понравились мне не
столько даже его завершающие удары, сколько предшествующие им комбинации. Из
уругвайских игроков мы, конечно, больше всего опасались Рекабу. Он порядком потрепал
нам нервы, но все-таки нам удалось его нейтрализовать».
(Тренер сборной Дании Мартин Ольсен).
В «ГРУППЕ СМЕРТИ»
2 июня весь мир замер, ожидая первых схваток в знаменитой, тоже «японской»
группе «F», прозванной «группой смерти». Уж больно силен и ровен был ее состав:
Аргентина, Англия, Швеция и Нигерия! Каждая из этих команд реально претендовала на
самые высокие места на чемпионате, вплоть до выхода в финал. А Аргентина после
поражения французов автоматически стала считаться и главным фаворитом, первым
претендентом на завоевание звания чемпионов мира-2002.
Уже в начале игры англичане показали хороший футбол, опасно атаковали, неплохо
контролировали центр поля. Отлично провел свой первый официальный матч после долгого
перерыва, вызванного травмой, их лидер и капитан Бекхэм. После великолепно поданного
им углового Сол Кэмпбелл в высоком прыжке забил головой неотразимый гол. Превосходно
играл их вратарь Симэн. И он мог бы остаться в этом поединке «сухим», если бы не ошибка
(уже во втором тайме) защитника Дэнни Миллза, неудачно пытавшегося отбросить мяч
грудью своему вратарю, а потом откинувшего его… под удар шведу Александерссону.
Сравняв счет, шведы воспрянули духом, и провели еще несколько острых атак. В
конце матча они просто смяли оборону британцев. И если бы не Симэн, те, возможно, не
унесли бы ноги. И прав был их тренер Ларс Лагербак, сказавший после матча: «Заработанное
очко — это самое меньшее, что мы заслужили. Мои подопечные уверенно контролировали
мяч, и гол Кемпбелла был нелогичным».
Несколько полемично прозвучало суждение тренера англичан (кстати, шведа по
национальности!) Свена-Ерана Эрикссона: «Все могло бы быть иначе, если бы мы смогли
забить второй гол, а возможности для этого у нас были. Мы владели преимуществом, но и
шведы играли неплохо».
Японская полиция ожидала первый матч англичан с сильным беспокойством.
Предполагались «провокационные вылазки» печально знаменитых британских «хулиганов».
На стадион в Сайтаме было направлено четыре тысячи специально подготовленных
полицейских, которые должны были контролировать ситуацию на трибунах, занятых
английскими болельщиками. А в самом городе, особенно в кварталах, прилегающих к
стадиону, многие торговцы предпочли не дразнить судьбу и закрыли свои магазины и лавки
задолго до начала поединка.
314
Били четыре раза, все четыре — издали и мимо. Парагвайцы же нанесли им в первом тайме
девять ударов, семь — в рамку ворот, один из них поразил цель. Парагвайские
полузащитники полностью контролировали среднюю зону поля. Главный герой этой
команды Роке Санта-Крус буквально растерзал африканскую защиту, на 10 минуте
второго тайма в ворота ЮАР влетел второй гол, и тут можно было уже начинать
принимать пари на количество голов, которое еще посыплется в их ворота.
Но… тем и прекрасен футбол, что в нем никогда ничего нельзя заранее предвидеть и
невозможно предсказать. Не имевшая никаких надежд на спасение команда ЮАР после
второго пропущенного мяча вдруг преобразилась и рванулась в атаку. Этот
психологический перелом, этот напор был столь яростен и неожидан, что парагвайская
команда оказалась застигнутой врасплох. Ее хваленая защита, которая всегда считалась
главным козырем Парагвая, была просто смята.
Сначала (на 63-й минуте) был первый гол, вернее автогол, растерявшейся
парагвайской защиты. Потом навал на ворота южноамериканцев обрел черты цунами, из
которого никто не выходит живым. Руководимая знаменитым специалистом по
организации сверхплотных оборонительных схем итальянцем Чезаре Мальдини команда
Парагвая отчаянно пыталась удержать минимальное преимущество. Мячи отбивались,
куда глаза глядят. Предпочтительнее — в верхние ярусы трибун. Но на самой последней
минуте матча справедливость, все-таки, восторжествовала: парагвайский голкипер
Таварелли непонятно зачем помчался к углу штрафной, потерял мяч, пытаясь спасти
ситуацию, опрокинул соперника. И в его ворота был назначен совершенно справедливый
пенальти. Который и был реализован Форчуном без колебаний и проблем. 2:2 —
окончательный счет.
Он вызвал дружные комментарии коллег здесь, в ложе прессы, о том, как важно
уметь сохранить силы на все полтора часа матча, как нельзя успокаиваться даже при
счете 2:0 в твою пользу».
После матча:
«Думаю, что игроки сборной Парагвая просто оказались недостаточно хорошо
готовы физически, и на второй тайм им не хватило сил. А ведь первый тайм они провели
просто здорово».
(Джомо Соно, тренер сборной ЮАР).
* * *
3 июня вступили в борьбу группы «С» и «G». В первом матче дня Мексика выиграла
1:0 у Хорватии, во втором — Италия без особого труда обыграла 2:0 Эквадор, а вечером
начался матч Бразилии и Турции.
утра по времени Рио: разница между Сеулом и Рио составляет ровно половину суток —
двенадцать часов.
Оптимизм темпераментного репортера охладил Жерсон, сухо заметивший, что с
восторгами спешить не следует. И как в воду глядел: игра начала выравниваться.
Бразильский напор продолжался минуты до десятой. Были острые проходы по
флангам Роберто Карлоса и Кафу, Роналдиньо попытался чуть ли не с линии вратарской
площадки перебросить мяч через вратаря, и впрямь перебросил, но заодно — и через ворота.
Казалось, заработал «аррастао» (arrastao) — «невод», изобретением которого
похвалился несколько дней назад Сколари. Он утверждал, что в первом же матче запрет
соперника на его половине поля, чтобы при перехвате мяча бразильцы оказывались в
непосредственной близости от турецких ворот и могли сразу же атаковать их.
Невод, вроде бы, и впрямь был заброшен, но никто в его сети что-то не попадался.
Разве что сам Роналдиньо в какой-то момент, ворвавшись в турецкую штрафную, вдруг
запутался в собственных ногах и не сумел обыграть вратаря Рюштю, который стоял
насмерть. Тот уже успел взять опаснейший удар головой от Ривалдо. Потом — «фирменный»
пушечный снаряд, посланный со штрафного Роберто Карлосом. Великолепные полеты и
прыжки Рюштю заметно вливали силы в боевые порядки турок, выстроивших у своих ворот
мощный заслон.
Жерсон комментировал все беспокойнее и озабоченнее. Особенно гневно он ругал
зващитника Лусио, который несколько раз бросался в атаку, громадными шагами на высокой
скорости пересекал поле, доходил с мячом до турецкой штрафной, а потом каждый раз
бездарно терял мяч, после чего турки тут же проводили острые контратаки. И прямо по
оставленной Лусио неприкрытой полосе поля. «Наша команда играет плохо! — кричал в
микрофон Жерсон. — Все наши игроки передерживают мяч. Они должны заставить мяч
летать по полю, а не самим бегать с ним, позволяя туркам организовать усиленную
оборону!».
В конце тайма, словно проснувшись, бразильцы, опять рванулись в атаку, опасно
пробил головой Ривалдо, затем Рюштю сумел взять пушечный выстрел Роберто Карлоса.
Еще через минуту снова оказался лицом к лицу с Рюштю и чуть не забил Роналдиньо.
Возбужденный Гаротиньо начал радостно кричать: «Наш гол назревает, сейчас мы его
нарисуем!», в эти самые последние секунды тайма, точнее — уже на добавленной сорок
шестой минуте гол, и правда, назрел. Но «не наш».
Его «нарисовали» Баштюрк и Хасан Шаш. Баштюрк краем глаза заметил
рванувшегося к бразильской штрафной Шаша, отправил ему точный пас, и тот с левого угла
318
вратарской площадки с лета левой ногой вколотил мяч, мимо выбросившегося навстречу
Маркоса, в левый угол ворот.
Не знаю, что говорил своим ребятам «Большой Фил», как прозвали европейские
журналисты Сколари, но второй тайм особых перемен в игру бразильцев не внес. Репортаж
Гаротиньо, правда, стал куда более темпераментным и горячим, периодически в него
врывались коллеги то из Рио, то из Сан-Пауло, сообщавшие, что «вся страна смотрит этот
матч в далекой Корее и желает победы нашим ребятам, надеется, нет, не сомневается в
победе!». Гаротиньо благодарил коллег и болельщиков, кричавших что-то невнятное в
микрофоны на другой стороне Земного шара, и снова запускал свою пулеметную
скороговорку.
Долго наслаждаться безответной единицей на табло туркам не пришлось. Уже на
пятой минуте второго тайма Ривалдо с левого фланга, метров с сорока, послал мяч, словно
самонаводящуюся торпеду, на выбегавшего по центру штрафной Роналдо. И эту
потрясающую по точности передачу артистично замкнул выскочивший между тремя (!)
защитниками Роналдо. Он бросился двумя ногами вперед, с лета ударил мяч так, что он
вонзился в землю и перелетел через растерявшегося вратаря.
Счет стал 1:1. Так был открыт бразильским мячом на чемпионате личный счет
будущего «артиллейро» этого турнира — Роналдо. Таким образом этот футболист вернулся в
строй действующих бойцов после долгой эпопеи: своей борьбы с травмами, после серии
неудач, после сомнений и неверия.
Вспомним об этой драме, пока турки несут мяч к центру поля…
итальянских клубов в первый год пребывания на земле этой страны. После чего был
прозван итальянской прессой «Феноменом».
«Феномен» до сих пор играет в «Интере». Впрочем, глагол «играет» мы
вынуждены поставить в кавычки вследствие печальной специфики его футбольной
биографии. Уже в то время у него начались постоянные боли в колене — следствие
усердной опеки, которой его подвергали защитники соперников. Тем не менее, на
чемпионате мира 1998 года Роналдо играл активно, команда требовала его
пребывания на поле, так как он считался почти священным талисманом, который
неминуемо принесет своей стране заветное «Пента».
Увы, за несколько часов до финального матча с командой Франции
произошла с ним та печальная, до сих пор до конца не прояснившаяся история с его
припадком и конвульсиями, с потерей сознания и категорическим заключением
врачей о невозможности играть в ближайшие несколько дней, не говоря уже о
сегодняшнем матче.
А потом, после проигранного чемпионата, он вернулся в «Интер», где на него
теперь смотрели уже со смешанным чувством беспокойства и недоверия: сможет ли
играть этот парень в хотя бы относительном соответствии с сумасшедшими
деньгами, которые за него заплачены и которые он получает?..
А колено продолжало болеть. И потому играть становилось все труднее и
труднее. После поражения от французов в финале чемпионата мира 12 июля 1998
года до марта 1999 года Роналдо сыграл всего 19 раз, забив за эти полгода семь
мячей. Только семь… Слишком мало для человека, за которого уплачены 32
миллиона долларов!
В Милане ему сделали операцию на колене. Врачи потребовали несколько
месяцев полного покоя. 12 апреля 2000 года Бразилия, Италия и весь футбольный
мир с волнением следили за его первым появлением на поле после операции и
долгого лечения. Это был финальный матч Кубка Италии: «Интер» против «Лацио».
Роналдо должен был играть двадцать минут, но сыграл семь. Именно на седьмой
минуте у него лопнула связка правого колена, он рухнул, и был эвакуирован с поля
на носилках, а затем — в машине «скорой помощи».
И снова операции, снова вопросы, снова сомнения, снова неверие. И
наверняка кое-кто в верхушке «Интера» уже задумывался о том, как бы избавиться
от этого парня, ставшего балластом, но каким, черт побери, дорогим балластом! Как
бы сплавить его куда-нибудь с небольшим, по возможности, шумом и с
наименьшими потерями. Чтобы спасти хотя бы часть вложенных в него средств…
321
* * *
322
Обида:
«Зачем играть дальше, если твоей команде будут назначать такие пенальти? Мы
были так близки к победе. Но ее у нас попросту украли».
(Хасан Шаш, нападающий сборной Турции).
…Удар Ривалдо был точен: Рюштю бросился в правый угол, мяч влетел под
противоположную штангу.
2:1, и четыре минуты до конца игры.
За эти четыре минуты, помимо этого, мастерски забитого пенальти, Ривалдо успел
устроить еще и небольшой спектакль. Где-то на самой последней минуте, когда ему нужно
было подавать последний в этом матче угловой, и он, естественно, не торопясь, переминался
с ноги на ногу около углового флажка, раздраженный его медлительностью турецкий
форвард Хакан Унсал с близкого расстояния, метров с десяти, точным ударом послал мяч
Ривалдо в бедро. Поступок сей был, конечно же, весьма предосудителен и достоин
судейского замечания, может быть, даже строгого наказания… И Ким Юн Чжу тут же
показал нарушителю красную карточку. Но… Ривалдо рухнул, как подкошенный на газон,
схватился обеими руками за лицо, словно ему мяч попал в лоб, и начал кататься по земле,
поджав ноги, как если бы мячом ему угодили в живот!
Эта инсценировка вызвала всеобщее раздражение и впоследствии — иронические
комментарии прессы. А на следующий день — сообщение о том, что, изучив эпизод,
дисциплинарная комиссия ФИФА строго предупредила Ривалдо и оштрафовала его на, если
не ошибаюсь, шесть с половиной тысяч швейцарских франков. Сумма, заметим, ничтожная
для супермиллионера, каковым является нарушитель. Впрочем, и эту сумму впоследствии
выплатила за него Конфедерация бразильского футбола.
Итак, матч завершился. Бразильцы записали себе три очка. А турки из-за двух
красных карточек сразу же попали в категорию одной из самых недисциплинированных
команд. И остались с этим пятном на своей репутации до конца турнира.
После матча:
«Окончательный результат игры никак нельзя назвать справедливым. Мы
продемонстрировали более красивый футбол, чем четырехкратные чемпионы мира, однако
324
не взяли даже одного очка. Что этому помешало? Не хотелось бы упоминать сейчас имя
этого судьи, но он очень постарался, чтобы бразильцы начали турнир с победы».
(Шенол Гюнеш, тренер команды Турции).
Мотель «Калифорния»
Помимо отчетов о сыгранных матчах, которые нужно было делать и посылать в газету
почти каждый день, редакция просила присылать и так называемые «колонки», то есть
краткие рассказы, комментарии, обзоры на темы, прямо или косвенно связанные с
чемпионатом и со страной. Я должен был рассказывать о встречах с интересными людьми, о
постепенно постигаемых и узнаваемых особенностях местной жизни и о влиянии
чемпионата на жизнь Южной Кореи, никогда ранее не знавшей большого футбола.
«Особенности местной жизни?»… Но что можно узнать о них, если ты не знаешь
местного языка даже на уровне «здравствуйте» и «прощайте»? И если у тебя нет ни секунды
свободного времени хотя бы на то, чтобы выйти из пресс-центра на улицу и оглядеться по
сторонам?
Все мои контакты с «местной жизнью» ограничивались в первые дни улыбками
местным девушкам, работавшим в узле связи пресс-центра, обращенными к ним просьбами:
«принт ту паж» и «сэнд факс ту Москоу, плиз». Эта процедура повторялась каждый вечер
около полуночи: они принимали у меня дискету с только что сделанным текстом очередной
корреспонденции, распечатывали ее и отправляли факсом в редакцию. И я платил им по 16-
18 тысяч вон, улыбался и напоминал насчет «рэсит»-квитанции, подтверждающей оплату. А
затем вместе с квитанцией получал и маленький сувенир: блокнот, ручку или брелок.
Второй канал общения с местным миром был еще более узок: мотель, в котором мне
пришлось жить весь этот месяц. Мотель, в общем-то, отнюдь не предназначен для долгого
проживания. Это — специфическое заведение, предназначенное, как известно, для
быстротечных сексуальных контактов. Пришел с девушкой, поздоровался, не предъявляя
никаких документов и не называя себя, сунул в окошко дежурной администраторше сотню
тысяч вон, получил ключ с биркой, обозначающей номер комнаты, поднялся в свой
325
апартамент, сделал все, что полагается в таких ситуациях, вышел. Ключ можно оставить в
специальном ящичке на стенке кабины лифты. И все. И точка. До следующего раза… Когда
понадобится. Или захочется.
С учетом этой специфики «Калифорния» — заведение, которое заранее разыскал для
меня и в которое вселил через час после прилета мой добрый друг Дэвид Хо, было, как мне
показалось, вполне уютным и отвечающим требованиям клиентуры: небольшой особняк на
шесть этажей. Вообще-то пять — четвертого этажа нет. Как и во всех корейских домах. Дело
в том, что корейское слово «са»-«четвертый» звучит, как «смерть». Поэтому они избегают
его. И вы едете с третьего этажа сразу на пятый.
Итак, каждый вечер, впрочем, обычно — далеко после полуночи, я приходил, получал
свой ключ «сикс зеро ту», подымался на маленьком уютном зеркальном лифте на свой этаж.
У выхода из лифта — первые удобства: автомат для продажи презервативов и некоторых
других специфических приспособлений, облегчающих и разнообразящих ваш досуг с вашей
спутницей. Кроме того, тут же — этажерка с богатым набором видео: и эротика, и обычное
кино.
Звучит тихая мелодичная ненавязчивая музыка. По устланному ковром коридору,
направляюсь к моей двери 602, открываю, вхожу в небольшую комнату, три четверти
площади которой занимает гигантская, как аэродром, кровать с огромным количеством
подушек. Большие — под голову. Маленькие — на ваше усмотрение.
Кроме кровати, в комнате еще вешалка, тумбочка, на которой несколько чашек и
пакетики с заваркой: вы со спутницей можете сварганить себе чай. Кипяток берете из
стоящего тут же автомата с двумя кранами: из одного — кипяток, из другого — ледяная
вода. Класс!
На двух стенах, как и положено в заведениях такого рода, гигантские зеркала: от пола
до потолка. Есть еще стол, на котором — куча полотенец и салфеток, а также бритвенные
принадлежности, зубная паста, зубные щетки, салфетки и, естественно, несколько пачек
презервативов. Одна пачка лежит также на тумбочке у изголовья кровати. «Все во имя
человека, все — для его блага!», — вспомнился лозунг брежневских времен.
Рядом со столом — тумба, на которой телевизор, видеопроигрыватель и даже
компьютер. Все это хозяйство: телевизор, компьютер, видешник, как и многочисленные
источники света в комнате (от яркого до полутемного красного), а также — кондиционер
управляется одним пультиком, стоящим на тумбочке у изголовья кровати. Вы можете
оперировать всей этой техникой, светом, кондиционером, не подымая головы от подушки…
В комнате — ни одного стула. Сидеть тут, видимо, не принято. Разве что на кровати.
326
Впрочем, должен заметить, что во всем том, что я только что описал, никакой
слишком уж особой «азиатской специфики» нет, точно такие «фэмили-маркеты»,
импровизированные кафе на тротуарах, бары или подвальные забегаловки можно увидеть и в
Европе, и в Америке. Просто здесь они — чище, спокойнее и, что самое главное, безопаснее.
Это — да! Вообще Корея это одна из самых безопасных стран на земле. В этом смысле она
далеко опередила и Европу, и тем более Америку, не говоря уже об Африке. Я еще вернусь к
этой теме впоследствии, а то, как-то увлекся. Забыл о футболе, о чемпионате…
Все это — любопытно, все это представляет некоторый интерес для человека,
попадающего в Сеул с другой половины гигантского евразийского континента. Но разве об
этом напишешь в спортивную газету? Разве этого ждут от тебя читатели в дни чемпионата
мира? Нет, конечно. И потому первая моя «колонка» для «Советского спорта» была
посвящена работе Главного пресс-центра чемпионата. И называлась она:
Чемпионат их глазами
Оптимист из Гаити
331
— Дай бог. Значит, вы надеетесь, что Гаити пробьется снова в финальный турнир
чемпионата? Когда же?
Жан Барт задумался, посмотрев в потолок, пошевелил пухлыми красными губами,
словно подсчитывая что-то про себя. И сказал: — Мы уже играли в Германии… Повторить
это в 2006 году, пожалуй, не получится. Не гарантирую. — Он пощипал редкую бородку и
снова воззрился в потолок. — Но в 2010-м постараемся. Почти наверняка.
Мы прощались с ним, похлопывая друг друга по плечам, как это принято в Латинской
Америке. Он пожелал успехов российской команде, которая готовилась к поединку с
Тунисом. Я заметил, что для гарантии попадания на чемпионат-2010 им следовало бы
пригласить не каких-то малоизвестных аргентинских тренеров, а Бору Милутиновича.
— Думали уже. Но не потянем. Мы же не Китай: Бора очень дорого стоит.
Национальный бюджет Гаити не выдержит.
4 июня, пятый игровой день чемпионата, был отмечен сразу двумя сенсациями.
Японцы заработали свое первое очко в матчах чемпионатов мира, сыграв вничью (2:2) с
Бельгией. А корейская команда удивила мир еще больше: одержала свою первую победу в
финальных турнирах чемпионатов мира, обыграв команду Польши 2:0. Полякам не помог
даже их знаменитый центральный нападающий Олисадебе — плотный, но юркий негр,
получивший польское гражданство незадолго до чемпионата специальным указом
президента Квасневского. Который, кстати, приезжал из Варшавы на этот матч.
Это любопытно:
«Службу безопасности сборной США на чемпионате составляют 120 человек.
Входящие в состав этой охраны бойцы особого отряда американской полиции по борьбе с
терроризмом и снайперы из бригады телохранителей размещаются в гостинице в
корейской столице на том же этаже, что и американские футболисты. Там же
расположились проводники со служебными собаками, натренированными на поиск
взрывчатки, а также прибывшее в Сеул вместе с американскими спортсменами
подразделение саперов и специалистов по разминированию и обезвреживанию взрывных
устройств.
Возможно, подобные меры вызваны сообщениями о том, что террорист номер один
Усама бен Ладен планировал организовать террористическое нападение на сборную США
334
Возможно, эта мощная охрана напугала террористов, а может быть, страхи были
напрасны… Но ни одной бомбы в лагере футболистов США за все время чемпионата
найдено не было. А вот сами они уже при первом своем появлении на поле действительно
взорвали мощнейшую бомбу: эта скромная, приехавшая, казалось бы, без всяких претензий
команда обыграла (3:2) одного из самых очевидных фаворитов — Португалию. Ни Фигу, Ни
Руй Кошта, ни Жоао Пинту, ни даже знаменитый бомбардир Паулета совладать с
американцами не смогли. Этот поединок по накалу своему, по бурлящему кипению страстей
вспоминается сейчас, после чемпионата, как один из самых напряженных и эмоциональных.
Первый гол был забит уже на четвертой минуте. Причем вначале очевидные
фавориты, уверенные в своей победе португальцы, бурно атаковали. А затем — после первой
же своей контратаки американцы получили право на угловой, после подачи которого
Макбрайд в высоком прыжке послал мяч в угол португальских ворот, вратарь Байя в
отчаянном прыжке сумел отбить его, но набежавший полузащитник Джон О’Брайен добил
его в сетку.
Сыны древней Лузитании не растерялись. Они вновь пошли в атаку, начали
организовывать осаду американских ворот по всем правилам футбольного искусства. Но
янки не намерены были сдаваться. Отбиваясь, они пытались контратаковать, и на 29-й
минуте во время одной из таких контратак в ворота Байи влетел второй гол. Это была вина
защитников: они уже перехватили мяч, но крайне небрежно распорядились им, он отскочил в
ноги Доновану, и тот с довольно большого угла издали направил мяч в штрафную, где
находился второй нападающий О’Брайен. На пути полета мяча, явно не летевшего в ворота,
вдруг оказалась голова Жорже Кошты. Траектория полета резко изменилась, и мяч влетел в
левый от растерявшегося вратаря верхний угол.
Самое поразительное: после этого гола американцы еще активнее бросились в атаку,
учинили настоящий прессинг своим соперникам. Португальцы растерялись. Они никак не
ожидали такого поворота событий.
А еще через шесть минут с правого фланга, из той же зоны, которую контролировал
Жорже Кошта, последовал прострел в штрафную португальцев от домчавшегося до углового
флага Санне, и набежавший Макбрайд с вратарской линии вколотил мяч головой мимо Байи.
3:0. Это уже был скандал! Потрясение основ, пощечина общественному вкусу.
335
Короче говоря, до перерыва в самом конце тайма после подачи трех угловых подряд
португалец Бето все-таки отквитал один мяч. Это была своеобразная «двухходовка»,
выражаясь языком шахматистов: после углового, поданного Фигу с правого фланга, тот
выпрыгнул, выиграл борьбу в воздухе, хорошо ударил головой, вратарь американцев
Фридель отбил мяч, но снова на Бето, и тут Бето «щечкой» аккуратно послал мяч рядом с
правой для Фриделя штангой. Словно положил в лузу биллиардный шар…
А во втором тайме уже не сумели больше ничего. Единственный гол, влетевший в
ворота американского вратаря Фриделя, был «автоголом»: после прострела Паулеты с левого
фланга Эгус, видимо не учтя сильной подкрутки мяча, пытаясь отбить его на угловой,
пушечным ударом послал в собственные ворота.
И нужно отдать должное команде США: этот обидный пропущенный за двадцать
минут до конца матча автогол, поставивший матч на грань ничьей, не выбил ее из колеи, не
заставил растеряться. Американцы продолжали игру, уверенно и спокойно. Они понимали,
что с такой командой как Португалия, с такими игроками, как Фигу, Паулета или Жоао
Кошта, отсиживаться в защите нельзя. И действовали по принципу «нападение — лучшая
защита», продолжали при каждом перехвате мяча рваться вперед, возвращая португальцев на
их половину поля.
Вечером в пресс-центре я увидел Жулио Ролдао. Он был безутешен, отправляя на
родину гневный отчет. В нем он рвал и метал по адресу своих соотечественников —
«фаворитов» и восхищался их соперниками.
Забегая вперед, замечу, что и в следующих своих выступлениях на чемпионате янки
подарили любителям футбола яркие переживания. Думаю, что этот их успех заслуживает
более подробного разговора, и я еще вернусь впоследствии к этой теме.
Но для нас, россиян, главным событием этого дня стала, конечно же, премьера
России, вышедшей на матч с Тунисом в японском городе Кобе.
Несколькими днями позже ситуация изменилась: после того, как 9 июня Россия
умудрилась проиграть 0:1 Японии (это была первая победа японской команды на мировых
чемпионатах), а Португалия разорвала в клочья поляков (0:4), уже Жулио смотрел на меня с
сочувствием. А я уныло пожимал плечами.
Забегая вперед, могу вспомнить, что в конечном итоге мы с ним слились в экстазе
разочарования и сожалений: в один и тот же день — 14 июня Россия проиграла 2:3 Бельгии,
а португальцы 0:1 Корее. И обе команды с жалкими тремя очками отправились, не солоно
хлебавши, по домам.
Причем, должен заметить, что для португальской торсиды поражение их команды
показалось еще более болезненным, неожиданным и неоправданным. В конце концов,
Россия изначально не претендовала на особо высокие места и почетные звания. Выход из
группы был для нас пределом мечтаний. А португальцы до начала чемпионата ходили в
твердых фаворитах. Их называли претендентами на звание чемпиона, если не в первую
очередь, то сразу же вслед за «самыми великими» претендентами: Аргентиной, Францией,
Англией и Италией.
И хотя в Лиссабоне не случилось ничего подобного бесчинствам, которые были
учинены в центре Москвы, горечь португальцев, мне кажется, была более острой, чем наша.
В самом деле: проигрыш их команды американцам и корейцам был куда более необъясним,
невероятен и нелогичен, чем наши провалы в матчах с Японией и Бельгией.
…Так в чем же, все-таки дело? Почему так бездарно сыграли в Японии наши парни?
И что нужно сделать, чтобы избежать подобных разочарований в будущем?
Написал я эти строчки, и с горечью вспомнил, что после каждого чемпионата мира и
после каждого чемпионата Европы в последние двадцать-тридцать лет мы задаем себе
именно эти вопросы. Мы ищем на них ответы десятилетиями и не находим. Почему? Вот и
сейчас, после очередного провала пошли разговоры о том, что нужно было бы приглашать
классных тренеров из-за рубежа. Появились сообщения о том, что несколько таинственных
российских олигархов уже выделили миллион долларов наличными на наем такого
тренера-«легионера».
Ладно, зададим в очередной раз все тот же «проклятый» вопрос, на который в дни
чемпионата я пытался ответить колонкой в газете «Советский Спорт»:
Потому что решение этой задачи требует не только вдохновения отдельных энтузиастов
и энергии нескольких спонсоров. Нет, речь должна идти о государственной политике, о
выделении крупных сумм из госбюджета на строительство школьных и дворовых
футбольных полей, на зарплаты тренерам и преподавателям физкультуры, на
приобретение инвентаря, на внесение изменений в школьные программы с целью
преобразования безликих и, как правило, скучных, формальных «уроков физры», как говорят
дети, в уроки футбола для мальчиков и, может быть, гимнастики (или чего-нибудь еще)
для девочек. Об организации детских футбольных школ и специализированных летних
лагерей, о проведении массовых, всероссийских детских футбольных турниров,
чемпионатов и так далее.
Страна наша — велика, многолюдна и потенциально богата талантливыми людьми.
Нужно уметь находить и воспитывать эти таланты с раннего детского возраста, как
это давно делается в гимнастике или фигурном катании. А таланты лучше всего плодятся
и совершенствуются в бульоне массового увлечения любимым делом, то есть в атмосфере
здорового соперничества, хорошей спортивной конкуренции, словом максимально массового
охвата населения. Поймем мы это — будет у нас большой футбол, придут к нам, точнее
вернутся, успехи, победы и почетные звания. Не поймем — нас будут ждать все новые и
новые разочарования, обиды и боли.
А разве у нас с вами их мало и без футбола?
Мнение специалистов:
«К сожалению, Россия не прогрессировала от игры к игре. Что касается
футболистов, то здесь можно сказать, что они играли, как их подготовили. И в первую
очередь — в физическом плане. Отсутствие должного психологического настроя — еще
одна причина неудачи нашей команды.
Чудес не бывает. Раз до чемпионата мира у нас не было игры, то откуда она
возьмется? Из фиаско российской команды можно сделать вывод, что у наших
наставников и в первую очередь у главного тренера, в творческом багаже не хватало
знаний, с помощью которых можно было бы раскрыть потенциал футболистов».
(Владимир Маслаченко, бывший игрок сборной СССР — для «Советского спорта»).
Еще два слова о причинах нашей неудачи… Конечно, это очень плохо, что нет в
стране нашей массового детского футбола. Конечно, нужны нам большие ассигнования на
тренеров и педагогов, на строительство детских футбольных полей и спортивных залов. Но я
вспоминаю лица наших ребят в проигранных матчах…. И становится как-то тоскливо.
Потому что не увидел я в их глазах, того, что видел в глазах сенегальцев или
корейцев, не говоря уже о бразильцах…. Не чувствовалось, не было заметно в их душах того
огня, который должен был бы гореть у парней, вышедших на самый ответственный, самый
важный матч в своей жизни. Они (почти все, за малым исключением) играли, всего лишь
добросовестно отбывая номер. И только.
Может быть, дело в том, что вообще футбол наш стал в последние годы каким-то
скучным, равнодушным. А может, дело в тренере, человеке с вечно страдальческим лицом,
который умеет подавлять свои эмоции, но видимо, подавляет их и у своих игроков… Не
сумел он вдохнуть в них огонь, заставить их не «работать» на поле, а сгорать целиком и без
остатка. Потому что эти матчи с Японией или Бельгией нужно было играть так, как если бы
судьба твоя, твоего дома, твоей страны зависела от того, как ты сыграешь. Кто может
внушить им это? Как научить их этому?..
Ну, да ладно… Поезд ушел, чемпионат закончился, лавры поделены, оргвыводы
сделаны. Теперь и нам, и всем прочим неудачникам остается одно: традиционная
возможность извлечь уроки из поражений, засучить рукава и готовиться к следующим
чемпионатам. Сначала — к европейскому, который пройдет в 2002 году в Португалии, а
потом и к мировому, где все опять повторится сначала: волнения, надежды, напутствия,
жадное ожидание первого матча и…. Впрочем, что это я размечтался? Надо сначала пройти
отборочный турнир.
* * *
По мере продвижения групповых турниров к их логическому завершению ломались
репутации фаворитов и зажигались на футбольном небосклоне новые, никому ранее не
ведомые звезды. Этим, собственно, и был интересен японо-корейский чемпионат. И самые
яркие из этих ранее неведомых звезд зажглись на Дальнем Востоке.
342
всемогущ, — думалось в эти моменты. Он может все. Даже покорять и подчинять себе
отнюдь не футбольные нации!
Взгляд с Запада:
«И японцы, и корейцы пока оставляют хорошее впечатление. Вообще, я думаю, что
пока сборные Кореи и Японии не выбыли из турнира, мы будем ощущать праздник на
чемпионате. И, признаться, не завидую тем командам, которые играли вместе с ними в
группе».
(Франц Беккенбауэр, чемпион мира, с1974 года в составе сборной Германии).
* * *
После блистательных первых выступлений команд Японии и Кореи, взоры
наблюдателей с интересом обратились в сторону сборной Китая, которой руководил
легендарный Бора Милутинович. «Милу», как с нежностью звали его китайцы. Премьера его
команды была, деликатно выражаясь, «не совсем удачной»: 4 июня она проиграла Коста-
Рике 0:2. До сих пор Бора всех своих не всегда именитых питомцев, с которыми он
появлялся на мировых чемпионатах (в 1986 году — Мексику, в 1990-м — Коста-Рику, в
1994-м — США и в 1998-м — Нигерию), обязательно выводил из группы в следующий этап.
Сможет ли он и на сей раз повторить этот подвиг? Ответ на этот вопрос должен был дать 8
июня матч команды Китая с Бразилией. Если бы китайцам удалось его хотя бы свести
вничью, это оставило бы им шансы на выход из группы, в случае успеха и в третьем
поединке — с Турцией.
расстояния он вогнал мяч в девятку, забив потрясающий гол. И без всякой отсидки
на скамейке запасных вошел в основной состав, стал вместе с клубом двукратным
чемпионом штата и страны в 1993—1994 годах. После этого был продан сначала в
миланский «Интер», а потом в 1996 году — в мадридский «Реал», где играет до сих
пор и вместе с Раулем делит лавры самого обожаемого кумира торсиды и обрел кучу
самых престижных титулов и званий. В 1997 году в перечне игроков, выдвинутых
ФИФА на звание «лучшего футболиста года», он оказался на втором месте. Впереди
него был только Роналдо. Впервые защитника удостоили такой чести!
В интернет-сайте «Пеле» Роберто «технические характеристики» изложены
следующим образом:
Игра головой — слабая.
Удары:
правой ногой — более или менее.
Левой — мощнейший удар, обладающий значительным эффектом. При
попадании в ворота приводит в ужас голкиперов.
Скорость: поразительная.
Выбор позиции на поле: выше всяких похвал.
Умение блокировать соперника: он хорош, страхуя товарища по команде.
Но при отборе мяча у соперника иногда ошибается.
…Такой вот портрет. До недавнего времени он еще считался левым крайним
защитником и регулярно включался во всевозможные «сборные мира». Но в
последние годы стал фактически универсальным игроком средней зоны, который
выполняет функции: и защитника, и полузащитника и левого крайнего
нападающего. На протяжении последних лет у него не было, нет и пока не
просматривается конкурентов в своей стране. Да и за рубежами ее тоже.
* * *
Итак, на пятнадцатой минуте матча с китайцами команда Сколари повела 1:0. А к
перерыву счет уже был утроен. На 31 минуте Ривалдо воспользовался изящной откидкой
Роналдиньо и пробил мимо вратаря.
На 44-й минуте Роналдо ворвался в штрафную, был схвачен за футболку и опрокинут.
Бесспорный пенальти четко реализовал штатный пенальтист команды Роналдиньо.
Второй тайм окончательно превратился в нечто вроде показательной тренировки
бразильской сборной. Уже на девятой минуте был забит четвертый гол, который следует
показывать начинающим футболистам и учащимся футбольных школ в качестве учебного
349
пособия к лекции на тему: «О важности точного паса». Сначала Ривалдо со своей половины
поля по диагонали направил на расстояние метров в пятьдесят математические выверенную
передачу находившемуся в противоположном углу поля Кафу. Тот обыграл защитника,
прошел к лицевой и идеально точно (опять математика!) послал мяч набегавшему в
штрафную Роналдо, который и вогнал его в сетку.
Дальше бразильцы продолжали ленивые перекидки мяча друг другу, время от
времени теряя его. Китайцы, стиснув зубы, оборонялись, вознаграждаемые радостными
воплями своей торсиды за каждый удачный финт или за более или менее успешную попытку
овладеть мячом. Кстати, нужно отдать им должное: они практически ликвидировали такого
классного мастера финта, как Денилсон, который вышел во втором тайме вместо
Роналдиньо, но ничего путного сотворить на поле не смог. Каждый раз, когда он получал
мяч, вокруг него скапливалось до четырех соперников, которые лезли ему под ноги,
ложились на его пути, барахтались, и не давали ничего предпринять.
Вообще, я отдал бы должное китайской команде за умение сражаться и проигрывать
чисто. Без хамства, без грязи, без подножек и толчков в спину. Поразительный пример: во
втором тайме сборная Китая не совершила ни одного нарушения! То есть, бразильцы не били
штрафных. Ее прилежание и сплоченность («Товарищ Милу» не даром ел свой хлеб!), а
также главный ее козырь — скорость, время от времени вознаграждались очередным ляпом
самоуверенной бразильской защиты, и отважный капитан Ма Мин Ю и единственный
форвард Хао Хай Дун пытались беспокоить скучавшего между штангами своих ворот
Маркоса. На 15-й минуте второго тайма Джао Джун Дже сумел красиво обыграть сначала
Лусио, потом, уже в штрафной — Андерсона Полгу и пушечным ударом послал мяч в
штангу, вызвав радостный рев торсиды. Кстати, нужно признать, что китайские болельщики
были достаточно объективны и радостно приветствовали удачные финты и удары
бразильцев. Чувствовалось, что они пришли на стадион не только ради победы своей
команды, а для того, чтобы насладиться хорошим футболом и, в не меньшей, может быть,
степени, ради участия в предматчевом карнавале.
После окончания игры Сколари сообщил журналистам, что достигнутая благодаря
этой победе досрочная путевка во второй этап позволит ему предоставить в последнем
групповом матче против Коста-Рики отдых некоторым «титуларес». А Милутинович
философски заметил, что не надеялся на победу своих парней над таким титулованным
соперником, как Бразилия:
«Я очень счастлив тем, как мы отыграли этот матч. Мне, наконец, удалось добиться
от моих игроков требуемого уровня игровой дисциплины, команда полностью выполнила
тактическую установку. И сегодня я значительно в большей степени могу чувствовать себя
350
удовлетворенным, чем это было после матча с Коста-Рикой, где мы наделали немыслимое
количество ошибок. Сейчас же для полного счастья нам не хватило только забитого мяча».
После этого «Милу» сообщил, что его контракт истекает, в ближайшие дни, то есть, после
третьего матча в группе, который для Китая будет последним, он возьмет отпуск, а затем
начнет искать себе место работы.
Кто-то из слушавших рядом со мной это заявление коллег, не без ехидства заметил:
«Господин Милутинович никогда не забывает о завтрашнем дне. Сегодня он сделал
отличный рекламный ход. Наверняка уже вечером он может получить несколько телефонных
звонков».
Может быть, «Милу», как ласково зовут его китайцы, размягченный оказанным ему
приемом, преувеличивает? Послушаем тогда абсолютно независимого и объективного
эксперта американца Малькома Бейта, опубликовавшего в «Ньюсуик» статью «Наш общий
язык», в которой прогнозирует бурное развитие футбола на всей планете в ближайшие
десятилетия. И в частности, говорит: «Никто не должен сомневаться в китайском
потенциале, если они сосредоточатся на какой-то цели. Всего десять лет назад Китай еще
не имел профессионального футбола, в 1994 году он появился, и гораздо быстрее, чем я
смогу произнести на языке мандаринов слово «гол», Китай сумел выйти в финальный
турнир мирового чемпионата».
И в заключение — категорический прогноз Малькома Бейта: «Китай постарается
доказать, что он станет великой футбольной державой».
* * *
…Но вернемся в Сеул! Я прервал рассказ о чемпионате и ударился в размышления по
поводу судьбы китайского футбола в тот момент, когда заканчивался последний матч 8
июня. К этому дню сенсации и сюрпризы множились и продолжали потрясать футбольный
мир. Аргентина уже проиграла Англии, Франция во втором своем матче умудрилась сыграть
«по нулям» с Уругваем. А Германия, учинившая в первом матче разгром Саудовской
Аравии, вдруг сыграла бесцветную ничью 1:1 с Ирландией. И на лондонском футбольном
тотализаторе акции бывших фаворитов покатились вниз, а на первое место по
предпочтениям болельщиков переместилась сборная Бразилии. Ее шансы котировались 3, 5 к
1. Далее шли Италия — 5 к 1, Испания — 6, 5 к 1, Англия 8 к 1, Аргентина и Германия — 9 к
1. Франция вообще исчезла из этих списков.
Оставалось всего два дня до «экватора», до самой средней точки чемпионата: он
будет пересечен, когда вечером 10 июня Португалия и Польша сыграют матч под номером
32. Всего их на чемпионате будет 64.
В эти оставшиеся до «экватора» два дня проводили свои вторые матчи хозяева
чемпионата: Корея играла с Соединенными Штатами, а Япония — с Россией. Матч команды
Романцева с японцами я наблюдал на гигантском мониторе в нашем пресс-центре вместе с
коллегой из Уругвая, о котором стоит сказать несколько слов.
Коллега из Монтевидио
353
Крушение кумиров
356
После матча:
«Должен признаться: еще перед тем, как мы приехали в Корею, у нас появилось
много мелких проблем. Они так и не разрешились до конца, и в итоге нам ни к одному матчу
не удалось подойти в стопроцентной форме».
(Роже Лемерр, тренер сборной Франции).
«Дела не заладились с самого начала. Очевидно, что нужно теперь многое менять».
(Зинеддин Зидан, игрок сборной Франции).
«То же самое высокомерие, которое не дало нам в 1998 году задуматься о том, что
наша сборная не имела серьезной игровой практики перед турниром, на сей раз ослепило
футболистов. Их окружение, их покровители, а также вся Франция безоглядно их
поддерживали. Они так и не смогли заметить, что история подходит к концу!».
(Журнал «Экип»).
* * *
…В тот же день и в тот же час, когда в Инчхоне сборная Франции проигрывала
датчанам, в Сувоне страдал, кричал полушепотом «Карамба!», возносил хулу и молился
Кристиано Гарридо. Сборной Уругвая не хватило одного гола для победы над Сенегалом, и
потому она, как и сборная Франции, тоже могла приниматься за упаковку чемоданов.
Следующий день, 12 июня, принес еще одну сенсацию: сыграв вничью со Швецией,
распрощалась с чемпионатом Аргентина! Нужно было видеть упорство этих ребят, когда
они, проигрывая 0:1, пытались переломить ход поединка. Только победа гарантировала им
продвижение в следующий этап. И неотразимый гол, забитый со штрафного на 67-й минуте
Андерсом Свенссоном, вызвал у них взрыв ярости и упорства. «Выиграть! Во что бы то ни
стало выиграть! Забить два необходимых мяча!» — горело на их ожесточенных,
сосредоточенных, безумных лицах. Все силы, вся воля, все, что было в их распоряжении, и
чего не было, все было брошено в атаку! Один только вратарь Кавальеро маячил в своей
штрафной площадке. Стремительные проходы по флангам и опаснейшие навесы в
штрафную шведов следуют один за другим. Но вратарь «викингов» Хедман действует
359
После матча:
«Я чувствую огромное разочарование. Мы заслуживали победы: когда команда
создает двадцать моментов для взятия ворот, единственно чего не хватило для
достижения успеха — умения их реализовать».
(Марсело Бьелса, тренер сборной Аргентины).
«Это самое большое потрясение в моей жизни, о котором очень трудно забыть».
(Хуан Себастьян Верон, игрок сборной Аргентины).
«Теперь про нас можно говорить все, что угодно, но мне все равно, потому что мы
вылетели. Такой итог мне кажется просто невероятным».
(Кили Гонсалес, игрок сборной Аргентины).
* * *
…К этому времени разговоры о сенсациях, «сюрпризах», «неожиданностях»
чемпионата стали сменяться недоумением и возмущением относительно судейства. Особые
нарекания, как мы увидим впоследствии, вызвало почти откровенное подсуживание
арбитров хозяевам турнира: корейцам и японцам. И потому в одной из корреспонденций я
решил задаться вопросом:
А судьи кто?
360
«Действительно: «А судьи кто?». Этот вопрос, почти два века назад с пафосом
поставленный перед обществом великим российским писателем, с не меньшей остротой
волнует сегодня футболистов, сражающихся на полях Кореи и Японии. И слишком часто,
увы, падающих жертвами не только грязных подкатов и подножек своих соперников, но и
судейских ошибок, многие из которых неизбежно вызывают вопросы о компетентности,
честности и чистоплотности тех, кто надевает желтую, красную или черную форму
арбитров.
Примеры? Им несть числа. Одним из первых поразил футбольный мир кореец Ким
Юн Чжу, которому было доверено судить поединок Бразилии и Турции. Не считая
несправедливо назначенного в ворота турок пенальти, он совершил еще три грубые ошибки,
повлиявшие на исход матча. Они были отмечены мировой прессой, а президент
Организационного комитета, готовящего следующий чемпионат мира, Франц Беккенбауэр
назвал судейство корейца «катастрофическим» и предложил ФИФА немедленно исключить
его из команды арбитров, обслуживающих чемпионат.
Российские болельщики убеждены, что заслуживал пенальти и снос Семшова в
штрафной площадке японской команды, который не заметил немецкий арбитр Мерк.
Вызвало массу вопросов спорное решение судьи матча Франция — Уругвай
мексиканца Фелипе Рамоса Рицо: не засчитать вполне, казалось бы, «чистый» гол Трезеге,
а затем удалить с поля Тьери Анри после первого же нарушения и не замечать аналогичных
грубых приемов у уругвайских футболистов.
Итальянцев возмутили сомнительные решения британского арбитра Грэхема Полла,
судившего их матч с Хорватией и лишившего Италию двух законных голов. Кстати, через
несколько дней одна из датских радиопрограмм передала интервью со своим
соотечественником Йенсом Ларсеном, который был помощником на линии у Грэхема
Полла. Именно он дважды махнул флажком, аннулируя итальянские голы. И в упомянутом
интервью он признал, что по крайней мере в одном из этих двух случаев наверняка ошибся.
Поскольку судьи — живые существа, им тоже, как и простым смертным,
свойственно ошибаться. Беда в том, что цена этих ошибок бывает слишком высокой. А
иногда они вызывают подозрения не только в некомпетентности или невнимательности
арбитра, но и в наличии у него каких-то психологических, эмоциональных, политических, а
то и сугубо материальных поводов «ошибаться» в какую-то одну, определенную сторону.
Как всегда бывает в таких ситуациях, в голову приходят исторические ассоциации.
Как тут не вспомнить, например, как на чемпионате мира 1966 года в Англии мудрецы из
ФИФА назначили на четвертьфинальный поединок Германии и Уругвая английского
арбитра Джеймса Финни, а на матч Англии с Аргентиной — немецкого судью Рудольфа
361
Мнение специалистов:
362
* * *
Корреспонденция о неудовлетворительной работе судей была отправлена мной в
редакцию и напечатана в газете еще в первой половине чемпионата. Но чем ближе
надвигался финал, чем более напряженными становились поединки сначала — за выход из
группы, потом — за продвижение — в одну четвертую, в полуфинал, тем более
катастрофическими становились ошибки арбитров и тем направленнее проявлялись их
действия. В международной и российской прессе множились сначала вопросы и недоумение
по поводу ошибочных решений арбитров, потом протесты, возмущение и призывы принять
какие-то меры по обузданию этого вопиющего судейского произвола. Наиболее
категоричным стал комментарий журнала «Мировой футбол»:
363
«С чем мириться нельзя, так это с наглым, на глазах у миллиардов (!) людей
превращением чемпионата в фарс, когда с помощью нехитрых, но четко отработанных
судейских технологий продвижение команд по турнирной сетке регулируется из-за кулис».
К этой теме я еще вернусь, чуть позже, когда речь пойдет о матчах, в ходе которых
были «убиты» судьями ряд безусловно заслуживавших победы команд.
А пока пришло время завершить рассказ о первой половине чемпионата, и о
сокращении наполовину числа его участников. Немногие чувствовали себя в последнем туре
групповых турниров так уверенно. Как бразильцы, выходившие на свой третий матч с
командой Коста-Рики.
бросился за мячом вместе с Роналдо и пытался помешать бразильцу реализовать этот пас. Из
борьбы, из переплетения ног и тел мяч вылетел и направился в сетку. Споры продолжались
дня три, но потом ФИФА распространила официальное заявление: гол заносится на лицевой
счет Роналдо.
Еще через три минуты Роналдо удваивает результат. А на 38-й минуте защитник
Эдмилсон, получив пас от Жуниора, в эффектном падении через себя забивает потрясающе
красивый третий мяч, снимая все вопросы о победителе. Газета «Советский спорт» в
издании, посвященном итогам турнира (2-8 июля 2002 года) назвала этот гол самым
красивым голом чемпионата мира 2002.
* * *
366
…После гола Эдмилсона, имея в активе три «сухих» мяча, бразильцы начали «катать
мяч», играть нехотя, словно отбывая на поле принудительные работы. Особенности
национального характера: когда нет стимула, не хочется напрягаться.
Но ведь это для них, для бразильцев, нынешний матч носил характер
«тренировочного». Это они уже получили путевку в одну восьмую финала! А их соперники,
как уже было сказано, перед началом матча еще лелеяли какие-то смелые «иллюзии».
С тремя пропущенными голами все иллюзии эти должны были рассеяться, но кураж
не погас. После гола Эдмилсона «тикос», как зовут иногда граждан этой страны, «завелись».
Буквально через три минуты их лучший форвард Ванчопе отыгрывает один мяч. Концовка
тайма проходит в яростных атаках центральноамериканцев. Маркос летает в воротах как
птица. Интересно, что это был один из немногих матчей, когда количество ударов,
нанесенных по бразильским воротам, было гораздо больше, чем сумма ударов, нанесенных
бразильцами по воротам соперников.
В начале второго тайма «тикос» продолжают штурм, защита бразильцев начинает
трещать по швам, и на тринадцатой минуте еще один гол влетает в их ворота. 2:3! Стадион
ликует, получив неожиданную интригу. Коста-Рика там, за морями и океанами,
неистовствует. Бразильская торсида приуныла, комментаторы рвут и мечут, клеймя
последними словами Лусио, Эдмилсона и Андерсона Полга.
И тут самое время сказать о самой главной проблеме бразильской сборной, которая с
такой силой обнажилась в этих первых трех матчах: о слабости ее защиты. Бесполезно
искать конкретных виновников, называть фамилии и перечислять ошибки. Команда, которая
претендует на звание «чемпиона мира» не имеет права, даже в матчах с заведомо слабым
противником, даже тогда, когда от исхода игры не зависит ее турнирная судьба, устраивать у
себя в тылу такой «проходной двор»!
Хочу сейчас прервать рассказ о матче и вспомнить о послематчевом общении с
журналистами в так называемой «микст-зоне» — большом зале, где по расположенному
зигзагом коридору проходили игроки, а стоящие с микрофонами и телекамерами
журналисты накидывались на них, как коршуны на легкую добычу. В другое время задать
вопрос игрокам не было никакой возможности…
Так вот, после этого выигранного поединка в «микст-зоне» появились и Роналдо, и
Ривалдо, и Рикардиньо, и Маркос, и Кафу, и еще добрых полкоманды. Они неторопливо
ползли по извивающемуся коридору сквозь строй репортеров, усталые, довольные,
щурящиеся в свете ламп и в мелькании «блицев». Они купались в лучах своей славы и
снисходительно цедили наседавшим на них репортерам одни и те же общие фразы о
«задачах, которые ставит перед нами очередной этап чемпионата», об «установках, которые
367
были сделаны «Профессором» — так они все зовут Сколари, о своей готовности одерживать
победы и впредь, о своем безразличии к тому, кто будет их соперником на следующем
этапе…
Пробившись через толпу коллег, нещадно орудующих локтями, я спросил у вратаря
Маркоса, что, по его мнению, нужно сделать для ликвидации слабостей в защите, очевидных
для всех нас, а для него — тем более?
Он в ответ начал философствовать об усилиях «Профессора», ищущего «оптимальные
варианты игры». А потом вдруг спохватился, решив, что его слова могут быть поняты, как
признание слабости защитных линий, и начал говорить о том, что в команде все в порядке,
все дружны и преисполнены решимости побеждать впредь.
Тот же вопрос попытался задать я и Кафу, но он столь же дипломатично ушел от
ответа. Пробормотав что-то вроде: «Раз мы выиграли, значит, все у нас в порядке».
Сведя разницу в голах до минимума, коста-риканцы обрели второе дыхание, поверили
в судьбу и вновь ринулись в атаку. Трибуны ожили, радостно болея, как всегда бывает в
таких ситуациях, за слабых. Глядишь, забьют «тикос» третий гол, и что тогда станут делать
бразильцы? Конечно, они все равно гарантировали себе место в одной восьмой, ну, а
престиж?
Торсида коста-риканцев оживилась еще больше, когда бразильцы чуть не вкатили
себе «автогол». Потом раза три только мастерство Маркоса спасало их ворота от гола.
Стремясь еще больше обострить ситуацию, тренер Коста-Рики Алешандре Гимараес (тоже,
между прочим, бразилец) бросил свой последний козырь: заменил двух защитников и
полузащитника сразу на трех (!) форвардов. Вышел даже на поле лучший игрок команды
Паркс, который из-за травмы не мог начать игру в основном составе, а сейчас уже был готов
рискнуть больной ногой.
И тут бразильцы очнулись, стряхнули с себя оцепенение, легко и непринужденно, как
на двусторонней тренировке, забили еще два гола, заставив вспомнить старую, немного
хвастливую формулу, которую когда-то, в середине прошлого века, приписывали звездам
бразильского футбола: «Вы нам забьете, сколько сможете, а мы вам — сколько захотим».
Тут отличился впервые вышедший на поле (на месте Роберто Карлоса, как я уже
упомянул) Жуниор.
Справка: По паспорту — Женилсон Анжело де Соуза, по футбольным протоколам —
Жуниор. 29 лет. По рождению — «байано»: поселок Санто Антонио де Жезус, в штате
Баия, на северо-востоке Бразилии.
Если на протяжении последнего четырехлетия при всех тренерах сборной Роберто
Карлос оставался неприкасаемым на позиции правого крайнего «защитника-
368
Из всех защитников, игравших в тот день, он был, пожалуй, самым надежным. Но,
кроме того, он отличился и как полузащитник.
Во-первых, напомню, на 38-й минуте именно он отдал прекрасный пас Эдмилсону,
после чего тот забил третий бразильский гол. Затем, уже во втором тайме, на 62-й минуте, он
вновь, идеально следуя по стопам Роберто Карлоса, прошел по левому краю и выдал
ювелирно точный пас на Ривалдо, который и забил четвертый гол.
А потом, две минуты спустя, сам Жуниор, воспользовавшись тем, что
раздосадованная своим ляпом Коста-Рика в состоянии, напоминавшем нокдаун, попыталась
навалиться на ворота бразильцев, удрал в отрыв на скорости, которая, казалось, присуща
только знаменитому «титулару» этой позиции. Он рванулся по своему левому флангу и
369
После матча:
«Я разочарован результатом матча, но вместе с тем счастлив, что увидел такую
игру моей команды. Мы прибыли на чемпионат, чтобы показать, как вырос футбол Коста-
Рики, и продемонстрировали здесь хорошую игру. Лишь из-за худшей разницы мячей, мы
уступили Турции. Я уверен, что у коста-риканского футбола большое будущее».
(Алешандре Гимараеш, тренер команды Коста-Рики).
«Наша команда прогрессирует от игры к игре, но нам есть еще что улучшить.
Например, игроки наши почему-то сбавляли обороты после забиваемых ими голов. Были
ошибки и в обороне. Мы обратим особое внимание на первые и последние пятнадцать
минут этого матча, в течение которых у нас были проблемы. Следующая стадия
чемпионата будет гораздо более сложной, и мы хотим получше подготовиться к ней».
(Сколари, тренер бразильской команды).
«Наше нападения сыграло очень хорошо, но в линии обороны было много проблем. Мы
должны вести работу над ошибками».
(Жуниор, игрок сборной Бразилии).
* * *
Итак, первый этап был завершен. 32 команды, начавшие борьбу, провели по три матча
в своих восьми группах, и из каждой группы по две лучших — вышли в следующий этап.
Впрочем, не все они, возможно, могут быть названы «лучшими». Но они — победители. Они
заняли два первых места. Они получили путевку, они продолжат борьбу на следующих
этапах, где вступает в силу жестокое олимпийское правило: проигравший выбывает.
Таким образом, количество команд, борющихся за звание чемпиона мира,
сократилось ровно вдвое: движение к футбольному Олимпу теперь могли продолжать только
шестнадцать счастливчиков, которых я перечислю по образованным жеребьевкой парам
одной восьмой финала.
Германия — Парагвай,
370
Мексика — США,
Испания — Ирландия,
Корея — Италия,
Дания — Англия,
Бразилия — Бельгия,
Швеция — Сенегал,
Япония — Турция.
Остальные шестнадцать команд отправлялись домой.
И теперь можно подвести некоторые предварительные итоги. Сделать это лучше и
легче всего с помощью официальных протоколов матчей. Поэтому советую вам, уважаемый
читатель, набраться терпения и вместе со мной окунуться в мир цифр. Тем же, кто не любит
статистику, советую просто пропустить следующие страницы.
Читая протоколы…
Первые и самые важные цифры: в 48-и матчах забито ровно 130 мячей. Абсолютно
лучшие показатели по количеству забитых голов и по соотношению забитых и пропущенных
мячей: у Германии (11:1) и Бразилии (11:3). И, забегая вперед и зная развязку, скажите мне
теперь, уважаемый читатель, разве не логично, что в финале чемпионата оказались две
команды с абсолютно лучшими показателями первого этапа?!
На третьем месте после них по количеству забитых мячей — Испания (9:4).
Рассуждаем дальше…
Согласитесь, что голы — это главная цель любого футбольного поединка: без забитых
голов не выиграешь матч, не победишь в турнире, не станешь чемпионом. Именно ради
голов приходим на стадионы мы с вами: болельщики, торсида, инчада, фаны и просто зеваки.
А забиваются голы только тогда, когда игроки наносят удары по воротам соперников и, что
не менее важно, когда они попадают в цель. Поэтому едва ли не самый интересный и
существенный показатель протоколов футбольных матчей — соотношение количества
ударов по воротам и количества точных ударов, то есть тех, которые попали в цель, как
говорят иногда футболисты, «в рамку» ворот. Если разделить первый показатель, на второй,
то получим нечто вроде «кпд». Чем меньше будет эта цифра, тем выше меткость
футболистов данной команды.
С такими показателями лучше всего на первом этапе обстояли дела у Германии: 46
ударов в трех матчах. Из них 22 — почти половина — попали в цель, «кпд» — 2, 09).
371
Заметим также, что из этих 22-х метких ударов ровно половина — 11 — превратились в
голы. Превосходный результат!
На втором месте — неудачница Аргентина. У нее — 45 ударов по воротам, 18 из них
(намного меньше половины) попали в цель («кпд» — 2, 5). А забитых голов оказалось из
этих восемнадцати прицельных ударов всего два! Разве можно с такой ужасающей
результативностью претендовать на высокие места и победы в турнирах!?
Третье место по количеству ударов, нанесенных по воротам противников у Бразилии:
43. В цель попали из них 28 — намного больше половины («кпд» самый высокий — 1, 54), а
забитых голов — 11. Разве можно сравнить с Аргентиной?
А дальше по показателям: удары-удары «в рамку» идут Корея (43-20), Коста-Рика (43-
18), Франция (42-26), Испания (42-23), Парагвай (41-21) и Россия (41-17).
Теперь смотрим «абсолютный коэффициент полезного действия» — соотношение
ударов, попавших в ворота, и забитых голов:
Бразилия: 28-11, Франция: 26-0 (!), Испания: 23-9, Германия: 22-11, Парагвай: 21-6,
Италия: 21-4, Корея: 20-5, Коста-Рика: 18-5, США: 18-4, Уругвай: 18-4, Аргентина: 18-2,
Бельгия: 17-6, ЮАР: 17-5, Турция: 17-5, Россия: 17-4, Словения: 17-2.
Конечно, тут не может не потрясти показатель французов: чемпионы мира
умудрились, метко пробив по воротам троих своих соперников 26 раз (второе место после
Бразилии), не забить ни одного гола!..
Теперь — еще несколько цифр, которые расскажут о «качестве» игры.
Самую «грязную», точнее, самую грубую игру показали японцы: у них за все три
матча — 77 штрафных. За ними — Германия (73) и Бельгия (67). А самую «чистую», самую
корректную игру продемонстрировали Бразилия (37 голов за три матча), Саудовская Аравия
(39) и Китай (41).
Теперь — о показателях «производительности труда» у лучших бомбардиров первой
части чемпионата. Тут безусловный лидер по трем матчам — немец Мирослав Клозе. Он не
только забил больше всех мячей (5), но и оказался «передовиком» по ударам по воротам —
10, из них «в рамку» — 7, а забито из этих семи — 5! Превосходный результат! Правда, тут
нужно сразу же сказать, что во второй половине чемпионата, то есть, в следующих четырех
матчах Клозе ни разу не поразил ворота соперников и потому по общим итогам уступил
пальму первенства Роналдо, а сам отодвинулся на второе-третье (вместе с Ривалдо) места.
(Видимо, все-таки, саудовцам было легче забивать, чем американцам, корейцам или
бразильцам).
372
Селия Бланко была искренне убеждена, что ее обещание поднимет моральный дух
команды.
Такая пришедшая из Мадрида информация вновь оживила за кулисами чемпионата
разговоры и споры насчет совместимости или несовместимости секса и футбола. Вечная
тема, вечная проблема, вечная сложность, которую за всю историю мирового футбола с его
нескончаемыми предматчевыми «сборами» и «концентрациями» накануне турниров никто
никогда не мог толком решить.
Что более вредно для футболиста, испытывающего в течение долгого времени
тяжелые физические перегрузки: секс или воздержание? Споры на эту тему ведутся столько
времени, сколько существует сам футбол, но единого мнения на этот счет никогда не
существовало.
В Бразилии еще перед отъездом сборной в Корею случился скандал в связи с тем, что
какие-то сердобольные чиновники, прослышав о том, что тренер Сколари категорически
против секса во время чемпионата, предложили снабдить каждого из игроков комплектом
порнографических журналов и видеозаписей. Такая трогательная забота: чтобы было чем
отвлечься и развлечься.
Примерный семьянин, воспитанный в духе старой доброй религиозной морали,
Сколари тут же повелел выкинуть эти «подарки», но потом задумался и пообещал выделить
игрокам два или три «выходных» дня, когда секс для парней (желательно, с супругами или
возлюбленными) будет легализован. Команда вздохнула с облегчением. Особенно Эдилсон,
который, прослышав о морализаторстве тренера, уже пообещал: «Пятьдесят дней
воздержания! Да вы что?! Я или на стенку полезу или куплю себе резиновую куклу…».
Жалкое существо! Хотел бы я знать, как он, этот слабак, оценил бы один из репортажей
российской газеты «Советский спорт», в котором оставшиеся в Москве жены наших
футболистов, публично объявили, что страстно желают, чтобы их мужья и суженые
задержались бы там, в Японии, на как можно на более долгий срок! Так ведут себя боевые
подруги настоящих спортсменов! Немного жалко только, что наши парни не выполнили
пожелания своих боевых подруг.
Подобно Сколари тренер итальянцев Трапаттони тоже объявил войну сексу во время
чемпионата. Старый и мудрый «Трап» опасался, что коварные соперники могут нанять
страстных и опытных жриц любви, которые «оставят ребят без ног». А руководители
немецкого футбола считали споры вокруг секса надуманными. Хотя наличие проблемы не
отрицали. И забегая вперед, могу сказать, что в благодарность за свершенные на футбольных
полях подвиги, игроки сборной Германии сразу же после победы в полуфинальном матче
над Кореей и накануне финала с Бразилией получили возможность пообщаться с любимыми
374
Драма Италии
376
сенсационной победе команды Северной Кореи над сборной Италии (1:0) на чемпионате
мира 1966 года в Англии.
Поголовно одетые в красные футболки с патриотическими надписями трибуны
встретили своих любимцев ликованием и овацией. А после начала матча каждое их
движение, каждое прикосновение к мячу приветствовалось одобряющим ревом, каким в
Европе встречают забитый гол. Когда же мяч попадал к итальянцам, начинался дружный
свист.
Итальянцы, как известно, парни темпераментные, легко возбудимые, но, вместе с тем,
достаточно опытные, и свистом с трибун их не испугаешь, провокационными плакатами с
пути к воротам соперника не собьешь. Они начали игру так, словно хотели сразу же ответить
на вопрос, как следует играть против таких неистовых, скоростных и неутомимых команд,
как ее сегодняшний соперник.
И вроде бы, все у итальянцев получалось. По крайней мере, до пятой минуты, когда
эквадорский судья, пухлый, смуглый толстячок-коротышка Бирон Морено, который,
вспомним, неплохо отсудил матч Португалия — США, назначил в ворота Италии пенальти,
за то, что в штрафной площадке Коко и Пануччи хватали руками своих подопечных.
Трибуны откликнулись на решение арбитра ликующим ревом, Хиддинк удовлетворенно
потер руки, Трапаттони покачал головой и развел руками. В этом жесте читалось: «Ну, разве
можно так сразу назначать пенальти? Нужно было сначала предупредить, сделать внушение,
может быть, даже желтую карточку показать. А тут вдруг сразу — одиннадцатиметровый!».
Полузащитник Ан Чжун Хван пробил низом в правый от Буффона угол, но
итальянский вратарь верно угадал орбиту мяча, полетел за ним и достал его. Трибуны
судорожно всхлипнули и разочарованно замерли. Жалкая на фоне красного безумия кучка
итальянских болельщиков радостно взревела и замахала своими флагами: «Бог и пресвятая
Дева Мария, все-таки, с нами, и они не дали этому судье свершить над нами черное дело!»
После этого Италия окончательно уверовала, что сегодня удача — на ее стороне. Она
начала диктовать корейцам свои правила поведения на поле. Честно говоря, меня восхищало
это их умение контролировать ситуацию, владеть мячом, не ввязываясь в единоборство с
неутомимыми, бросающимися на них по двое, по трое корейцами, а потом — неожиданными
длинными передачами выводить к воротам Вьери, а если он закрыт — Тотти.
И на 18-й минуте эта зрелая осмысленная, хорошо продуманная и тщательно
исполняемая тактика принесла результат: после пробитого Тотти с левого фланга углового
Вьери, взвившись в воздух в высоком прыжке растолкал двух пытавшихся помешать ему
корейских защитников и яростно вонзил лбом мяч в ближний верхний угол ворот. В самую
девятку! Бедняга Ли Вун Чжэ не успел и пошевелиться.
378
смирились с поражением — шла уже 88-я минута матча — после навеса с правого фланга во
вратарскую Юлиан ошибся в выборе позиции. Пануччи не сумел укротить отлетевший к
нему мяч. И в следующую секунду вынырнувший, непонятно откуда, Сел Ки Хьюн
протолкнул мяч в левый от вратаря нижний угол.
…Не берусь описать, что творилось в этот момент с корейской торсидой. И со
страной. Я видел только как Хиддинк прыгал в резервной зоне, размахивая сжатым кулаком,
а на него вешались запасные и его помощники.
Две минуты оставалось играть потрясенным итальянцам и ликующим корейцам, и в
эти две минуты у Вьери еще появился потрясающий шанс добиться победы: после отличного
прострела Томмази, оказавшись с мячом в ногах в каких-то четырех метрах от ворот, он
умудрился промазать!
А потом была драма дополнительного времени, когда игра пошла уже под диктовку
хозяев поля. Хиддинк, не обращая внимания на риск, усилил свежими заменами линию
атаки, оставив в обороне только одного «чистого» защитника. И, может быть, поэтому в
начале роковой тридцатиминутки очень острый момент возник и у корейских ворот:
убежавший в отрыв по правому флангу Гаттузо с угла вратарской площадки не сумел
обыграть корейского вратаря.
А на 12-й минуте судья удалил с поля Тотти за то, что… его сбили с ног в штрафной.
Эквадорец Морено посчитал это инсценировкой итальянца. Вместо пенальти в ворота хозяев
дал вторую желтую Тотти и отправил его в раздевалку. Это была чудовищная ошибка судьи,
прямо отразившаяся на исходе матча.
Теперь итальянцы уже весьма откровенно начали тянуть время, пытаясь «дожить» до
лотереи с пенальти, где их мог выручить талант Буффона.
А корейцы продолжали играть на выигрыш. И были вознаграждены: на 117-й минуте
матча, то есть за три (!) минуты до конца получасовки, воспользовавшись ошибкой
потерявшегося в штрафной и проигравшего позицию перед воротами Мальдини, «золотой»
гол забил тот самый бедняга Ан Чжу Хван (по иронии судьбы — игрок итальянской
«Перуджи»!), который не забил в начале матча пенальти.
После матча:
«То, что происходило в этой игре, не поддается никакому описанию. С самого начала
встречи мы поняли: что-то не так. Главный арбитр, не хочу даже называть его имени,
перешел все границы. Такому человеку вообще нельзя доверять судить какие-либо встречи,
не говоря уже о матчах чемпионата мира».
(Франческо Тотти, игрок итальянской сборной).
380
На следующий день:
«Италия выброшена из грязного Мундиаля, где арбитры и боковые судьи
используются как убийцы для того, чтобы очистить дорогу сборным, пользующимся
протекцией банды, завладевшей ФИФА… Все было сделано для того, чтобы выкинуть
команды, начиная с Италии, способные нарушить их планы. …Надо выкинуть Италию? И
она была выкинута толстеньким господином Морено, с трудом передвигающимся по полю,
но умеющим хорошо целиться. Так оборвалась мечта “адзурри”…».
(«Коррьере делла Сера», итальянская газета).
Мнение специалиста:
«Корейцы, хоть и стали настоящей сенсацией первенства, одолев именитых
итальянцев, все же остаются заштатными середнячками. «Спасибо» Трапаттони: имея в
составе Вьери и Тотти — нападающих, способных в одиночку решить исход любого матча,
наставник «сажает» свою команду назад сразу после забитого мяча. Сколько раз на этом
чемпионате наказывали за подобные маневры! Выход корейцев в одну четвертую стал
справедливой расплатой итальянцам за тот антифутбол, который культивирует
Трапаттони. Признаюсь, где-то в душе даже обрадовался неудаче «Скуадры адзурры» —
таким командам на чемпионате делать нечего».
381
* * *
…Такие вот бывают драмы на чемпионатах мира. Отчет об этом поединке я передавал
в половине второго ночи, и в это время вся Корея, час спустя после окончания матча,
продолжала ликовать, гудеть гудками поездов и клаксонами машин, бить в барабаны,
словом, вулканизировать восторгами. Теперь ей предстояло близкое знакомство с испанским
футболом.
И в тот момент, потрясенный нелепостью развязки на стадионе «Уорлд Кап» в
Тэджоне, я не взялся бы предсказать, для кого именно это будет более серьезный экзамен!
Запад и Восток
* * *
Итак, с 15 по 18 июня в Корее и Японии проходили матчи одной восьмой финала,
которые должны были сократить до восьми группу соискателей высшей футбольной
награды. 17 июня на стадионе «Уинг» в японском городе Кобе Бразилия должна была
сделать еще один шаг к «Пента».
Это был очень нелегкий для «тетракампеонов» матч. Они начинали его фаворитами,
но в первом тайме преимущество было на стороне их соперников. Видимо, против такой
команды, как бразильская, все выходят на поле с максимальным желанием отыграть этот
поединок «на совесть». Можно выиграть десятки матчей у обычных команд. Можно
побеждать их с разгромными счетами. Но эти победы не добавят тебе особой славы. А
достойная игра с чемпионом мира (бывшим или будущим, не важно) может украсить твою
биографию даже в том случае, если ты ее проиграл.
Именно так сложился этот матч для команды Бельгии. Она ушла с поля побежденной,
но не сломленной, не сдавшейся. Она достойно сражалась, доставила соперникам массу
неприятных переживаний. Забила красивый, но, увы, не засчитанный арбитром гол, и
поэтому может спокойно смотреть в глаза своим поклонникам.
Уже на третьей минуте матча бельгийский форвард Мпенза едва не открыл счет,
перекидывая выскочившего из ворот бразильского вратаря Маркоса. Потом последовало еще
несколько опасных атак дружно игравших и в нападении и в обороне бельгийцев. И если бы
не мастерство Маркоса, судьба матча могла бы сложиться совсем иначе. Тем более, что у
бразильцев игра по началу не очень-то ладилась. В защите по-прежнему ощущались
слабости. В атаке — долго не находили взаимопонимания замечательные бразильские
«солисты»: каждый из них тянул свою партию, каждый голос звучал на свой лад, но
симфонии не получалось. Слишком хладнокровно, спокойно, без огня в глазах начали они
385
борьбу. Словно каждый сам по себе. И несколько раз у них не получались приемы, хорошо,
до автоматизма, отработанные в прежних поединках и на тренировках.
Никто не может сказать, почему вдруг исчезает кураж? Куда девается боевой
настрой? Кто мешает играть сегодня так же здорово, как это было в прошлом или
позапрошлом матче… Роберто Карлос был, как всегда, мотором атак: носился по своему
флангу, как ракета в режиме максимального форсажа. Нанес три удара по воротам в первом
тайме. И все три — мимо. Ривалдо ударил только один раз за первые 45 минут. В красивом
падении — ножницами. Но мимо… Не буду перечислять все неудачные бразильские удары,
скажу только, что в первом тайме из десяти выстрелов по бельгийским воротам бразильцы
угодили в рамку только два раза. Показатель — постыдно низкий для них. (Помните
статистику первых трех матчей: 28 раз били по воротам соперника бразильцы, а попали —
11: чуть меньше половины. А, забегая вперед, замечу, что по итогам семи матчей чемпионата
показатель у сборной Бразилии будет еще выше: 93 удара по воротам, из них 54, то есть
больше половины — в цель!).
У бельгийцев, правда, при всей кажущейся красоте их игры, которая развивалась
практически «на равных» с бразильцами, этот показатель оказался еще хуже: они в первом
тайме всего четыре раза били по воротам Маркоса, но попали — всего один раз. А в
послематчевых рецензиях в нашей прессе многие мои коллеги превознесли «красных
дьяволов» до небес.
Правда, был в первом тайме один ключевой момент, который мог в корне изменить
судьбу поединка: на 33-й минуте после навеса в бразильскую штрафную лучший игрок
Бельгии Марк Вильмотс в высоком прыжке обыгрывает Роке Жуниора и отправляет мяч в
сетку. Однако судья из Ямайки Прендергаст этот гол не засчитывает. Определив нарушение
— толчок соперника в спину со стороны Вилмотса.
Итак, гол не засчитан. Но момент этот сыграл свою роль: бразильцы поняли, что
сегодняшние соперники потруднее, чем китайцы или коста-риканцы. И постепенно взяли
себя в руки, и заиграли более ответственно, более серьезно. Это их умение изменять в
нужную для себя сторону, казалось бы, невыгодное, неприятное течение матча, особенно
хорошо проявилось во втором тайме, когда в ворота бельгийцев влетели два гола.
Первый — на 67-й минуте забил Ривалдо, получивший красивую и неожиданную для
защитников передачу справа от Роналдиньо. Мяч после его удара коснулся ноги Симонса,
слегка изменил направление полета, и бельгийский вратарь де Флигер, застыл зачарованный,
глядя, как мяч влетает в сетку в правом углу ворот.
Второй гол забил Роналдо за две минуты до конца встречи. Он стремительно рванулся
к воротам, и Клеберсон хитрым пасом пробросил ему мяч мимо растерявшегося защитника
386
Ван Бюйтена. С точки пенальти «Феномен» пробил неотразимо, причем мяч срикошетил от
ноги пытавшегося отбить его вратаря.
Правда, если изучить статистику, то мы увидим, что «урожай» ударов по воротам во
втором тайме у бразильцев не только не возрос, но даже снизился: после перерыва они
нанесли всего четыре удара по бельгийским воротам. Но два их них стали голами. Что и
требовалось доказать.
А вот их защитникам и вратарю Маркосу пришлось во втором тайме потрудиться:
бельгийцы пробили во второй половине матча девять раз, в четырех случаях мячи (и очень
трудные) летели в рамку, и каждый раз на их пути вставал вратарь.
Перед матчем:
«Если реально оценивать силы обоих соперников, то Германию, безусловно, можно
признать фаворитом в этом матче. Накануне встречи я полон оптимизма: в нашей
команде царят мир и согласие»
(Руди Феллер, тренер сборной Германии).
Так они говорили за сутки до начала игры. А началась она с минуты молчания в
память ушедшего из жизни великого немецкого футболиста, ставшего символом
послевоенного возрождения немецкого футбола, Фрица Вальтера, чемпиона мира 1954 года,
героя поединка, в котором была повержена лучшая команда мира тех лет — сборная
Венгрии.
Первые минуты не выявили очевидного превосходства. Команды обменялись
атаками. Причем было хорошо видно, чувствовалось, что американцы играют весело,
задорно, горячо. Они словно предвидели, что вышли в последний раз на поле на этом
чемпионате. И потому хотели оставить о себе, о своей игре хорошую память. Сразу же
скажу, что это им удалось. Играли они широко, используя фланги, атакуя то справа, то слева,
неожиданно меняя направление атаки. Правда, как только мяч приходил в штрафную
площадку Германии, рослые и атлетичные немцы без особого труда, ликвидировали
потенциальные угрозы и длинными передачами пытались организовывать контратаки: как
всегда хорошо организованный, прагматичный, лишенный дешевых сантиментов
германский механизм работал размеренно и четко. Однако лишь на 8-й минуте у ворот США
возникла по настоящему острая ситуация: Нойвиль пробил головой, но мяч прошел рядом со
штангой.
Американцы тут же ответили опасным прострелом слева, и Кан в отчаянном броске
спас свои ворота от набегавших на передачу янки.
У немцев выделялся активностью Нойвиль, который пытался, видимо, доказать Руди
Феллеру, что он не ошибся, доверив ему выйти в основном составе. Отчаянно хотел
увеличить свой лицевой счет голов Мирослав Клозе. Как всегда, активен и опасен был
Баллак. И первые же угловые, поданные у ворот США, показали, что немецкие форварды и
игроки средней линии очень опасны в американской штрафной при розыгрыше стандартных
положений. Хорошо заметно, что американцы не могут надежно противостоять им. В конце
концов, на 39-й минуте происходит именно то, чего и следовало ожидать: Баллак блестяще
использует навес с правого фланга и головой забивает неотразимый мяч в ворота Фриделя.
Еще через три минуты Клозе тоже головой едва не удвоил счет, но мяч попал в левую от
вратаря штангу.
Во втором тайме уже на второй минуте Донован, который был одним из самых
активных игроков США, имел реальный шанс уравнять шансы на победу, но после
опаснейшего прострела не достал до мяча.
На 5-й минуте у ворот Кана возникает суматоха, после опасного навеса во вратарскую
площадку, на линии ворот у правой штанги вырастает настоящая «куча мала», и в этой
толкучке мяч попадает в левую руку стоявшего у штанги Фрингса. Если бы ни эта рука, мяч
392
пересек бы линию ворот, счет стал бы ничейным, и кто его знает, как дальше сложились бы
события, но… шотландский судья Хьюг Даллас назначил свободный от немецких ворот.
Затем на 8-10 минутах американцы, ведомые вперед полузащитником и капитаном
команды Клаудио Рейной, пытаются организовать осаду ворот Германии. Они стремятся
вытащить немецких защитников из штрафной, образовать там пустоты, в которые мог бы
ворваться либо Донован, либо Макбрайд. Но немцы, решив удержать счет, действуют
хладнокровно, педантично, расчетливо, почти не допуская ошибок. Кроме, может быть,
единственного момента, когда Доновану удалось метров с пятнадцати нанести прицельный
удар низом, но Кан сумел взять этот мяч.
Вскоре после этого оба тренера проводят замены: у США вместо Макбрайда выходит
Мэтис, а у Германии вместо Шнайдера — Йеремис. «Свежая кровь» не сделала, впрочем,
игру интереснее. Наоборот, она становится все более жесткой и грубой. И в первую очередь
со стороны американцев, раздраженных тем, что им не удается взломать оборону немцев. Во
втором тайме Хьюг Даллас вытаскивает желтые карточки из кармана чуть ли не на каждой
минуте.
В конце концов, время подходит к концу, и победа в этом поединке стала чисто
«немецкой» по стилю, по духу, по исполнению: минимальный результат, который
удерживается до финального свистка благодаря дисциплине, педантичности, сплоченности.
После матча:
«Я абсолютно счастлив, что наша команда победила и вышла в полуфинал. Хотя
меня далеко не полностью удовлетворила манера игры моих подопечных. С самого
стартового свистка они подолгу держали мяч на своей половине поля, что никак не входило
в мою установку на матч. Американцы же прессинговали большими силами и вполне могли
добиться успеха. Слава Богу, Кан выдал просто фантастическую игру».
(Руди Феллер, тренер немецкой команды).
«Мы проиграли эту встречу, но, тем не менее, я горжусь командой. Она здорово
играла на протяжение всех девяноста минут матча. Нам не хватило немного удачи, к тому
же в воротах у сборной германии блистал Оливер Кан».
(Брюс Арена, тренер команды США).
«Многие думали, что встреча со сборной США будет легкой прогулкой для нас. Но
теперь все снова убедились, что американцы — не подарок».
(Михаэль Баллак, полузащитник сборной Германии).
393
«Мы действительно здорово играли на этом чемпионате мира, пройдя даже немного
дальше, чем все от нас ожидали. Так что национальная сборная Соединенных Штатов
возвращается домой с высоко поднятыми головами».
(Брэд Фридель, голкипер сборной США).
Вопрос этот не нов. Он задавался полвека назад, когда на чемпионате мира 1950 года
никому неизвестная любительская команда этой страны выиграла 1:0 у родоначальников
футбола англичан, впервые участвовавших в таком турнире. Эта победа не привела тогда
еще, скажем прямо, к расцвету североамериканского футбола, но в начале семидесятых
годов усилиями Пеле, Франца Беккенбаэура и еще нескольких знаменитых ветеранов,
собравшихся в команде «Космос», удалось вновь раздуть огонек любопытства к этому столь
странному для янки виду спорта и даже создать профессиональную североамериканскую
футбольную Лигу.
Потом был очередной спад, но проведенный в 1994 году в США чемпионат мира, на
котором американцы заняли вполне приличное 14-е (из 24-х) место, реанимировал
профутбольное лобби в стране. (Кстати, одним из его наиболее активных членов является
бывший государственный секретарь США Генри Киссинджер!). Эти «качели» продолжают
свое размеренное движение, и по-голливудски яркая «корейская гастроль» американской
команды, дошедшей до четвертьфинала, разгромившей португальцев, поляков и
мексиканцев, а потом давшей трудный бой немцам, вновь возродила надежды пока еще не
слишком мощной американской футбольной торсиды. Как сказал в уже цитировавшейся
мной статье «Ньюсуик» Малькольм Бейт, США на этом чемпионате вновь попытались
показать, что они, все-таки, желают стать частью нашего «футбольного» мира. Хотя, Бейтс
не исключил возможность их возврата к изоляционизму, как это бывало и ранее.
В одной из прошлых глав я уже рассказал об оптимистическом восторге и больших
надеждах двух американских репортеров Джерри и Джимми Трекеров. А теперь хочу
394
Ну, а сами-то герои баталий на корейской земле, что они думают о перспективах их
любимого спорта в своей стране?
Они были сдержанны и скупы в оценках. Брюс Арена, признав, что его команда по
праву может гордиться своей «корейской кампанией», заметил, что «как далеко бы мы ни
ушли, но с оценками перспектив спешить не стоит. Нужно подождать и посмотреть, какой
отклик вызовут наши достижения в нашей стране».
А защитник Тони Санне сказал: «Мы преодолели очень важный барьер. Наши
молодые ребята, которые впервые оказались на таком чемпионате, почувствовали: — А ведь
мы можем побеждать этих типов!.. Я-то всегда говорил им это, и теперь они сами это
поняли.
Надеюсь, что наши соотечественники оценят все то, чего мы добились. Это ведь был
чемпионат мира, и успех на нем не может не волновать людей. И вообще, если вы видите
футбол первый раз, вы наверняка полюбите его. Надо только добиться, чтобы американцы
могли увидеть этот футбол».
Завершу этот анализ еще одной цитатой:
При потере мяча, оба крайних полузащитника Кафу и Роберто Карлос мгновенно
возвращаются назад, образуя линию в пять бойцов. Оттягиваются поближе к своим воротам
также Роналдиньо и Ривалдо. Впереди остается только Роналдо.
Так это все было на схемах, которые чертили своим подопечным тренеры на
компьютерных экранах и демонстрационных досках. Могу также предположить, что
Бэкхему, игравшему, в основном, в правой зоне поля, Эрикссоном была дана команда
совместно с правым защитником Миллзом присматривать за рывками Роберто Карлоса.
Сколари в свою очередь обратил внимание Лусио и Роке Жуниора на возможные убегания «в
отрыв» Оуэна. И коварные удары Хески.
Сразу же замечу, что за весь матч Хески произвел по воротам Маркоса всего два
удара (один — в рамку). А Оуэн — и того меньше: всего один. Но голевой. Он стал
результатом грубой ошибки Лусио. А началась эта комбинация на правом фланге британской
защиты, где Миллз, перехватив мяч, точным пасом отправил его Хески, а тот — переправил
его к линии штрафной. Помня о нравоучениях Сколари и зная о коварстве Оуэна, к мячу
первым устремился Лусио. Он даже успел принять его. У него была возможность выбить мяч
на угловой или откатить назад Маркосу. Он мог бы при желании остановить мяч,
развернуться и отправить его кому-то из партнеров. Видимо, он это и пытался сделать: начал
обрабатывать, но это у него получилось крайне неудачно: мяч от ноги отскочил вправо. И
тут-то, словно коршун на легкую добычу, вырвался из-за спины Лусио реактивный Оуэн,
овладел мячом, посмотрел на Маркоса, уложил его на землю и классно пробил над ним в
правую сторону ворот.
Итак, 1:0, 23-я минута первого тайма. Британия ликует, Бразилия опечалена.
Бразильская торсида на трибунах смолкает на несколько мгновений, наблюдая, как
беснуются их соперники. Игра возобновляется с центра, и сразу же видно, что гол отнюдь не
деморализовал бразильцев. Они по-прежнему действуют по заданной Сколари схеме.
Сжимаются, когда мяч у соперника, распрямляются, как тугая пружина, и бросаются в атаку
после перехвата мяча. Как ни странно, довольно мало офсайдов отмечено в первой половине
встречи: всего два — у бразильцев, один — у их соперников. И еще одна особенность первой
половины встречи: корректность игроков. Особенно англичан: за весь первый тайм они всего
семь раз получали штрафные за толчки, неправильные подкаты или другие нарушения.
Вообще все основные события, накал борьбы, плетение комбинаций происходило
поначалу, в основном, в центре поля. Оборонительные линии обоих соперников действовали
с максимальной бдительностью, с плотной взаимной страховкой. Ошибка Лусио стала,
пожалуй, единственной у бразильцев до перерыва. А у англичан вообще не припоминаю в
первом тайме грубых ошибок до самого конца тайма, до 45-й минуты. Точнее — до второй
399
минуты добавленного времени, когда Роналдиньо получил мяч в центральном круге от своих
защитников, которые сумели отобрать его у Бекхэма, и стремительно рванулся вперед. Это
был потрясающий дриблинг: движениями корпуса он дезориентировал одного за другим
Коула и еще кого-то из англичан, приблизился к линии штрафной, и когда на него пошли
еще двое — Фердинанд и Кемпбелл, вдруг неожиданно внешней стороной стопы пробросил
мяч направо Ривалдо, который левой ногой четко, как на тренировке, отправил неберущийся
мяч в правый от Симэна угол ворот.
Тут же прозвучал свисток мексиканского арбитра Фелипе Рамоса Рисо на перерыв, и
воодушевленная голом бразильская торсида начала свой карнавал на трибунах стадиона.
Я смотрел протокол первой половины. И был поражен: блистательная игра,
остроумные финты, изящные комбинации обеих команд, которые велись, в основном, как я
уже заметил в центре поля, скрывали довольно низкую «производительность труда»
форвардов. В первом тайме бразильцами было нанесено всего шесть ударов по воротам
Англии (три — в рамку, один — голевой), а англичанами и того меньше: 4 удара, два — в
рамку, один — голевой. А ведь игра смотрелась, как захватывающий спектакль. На одном
дыхании.
Второй тайм начался атаками бразильцев. И уже через пять минут они вновь
добиваются успеха: Скоулз сбивает с ног Клеберсона, и судья назначает штрафной. События
эти происходили в правой зоне, метрах в пятнадцати от угла штрафной площадки. Особой
опасности такой удар представлять не должен: до ворот метров 35. Если не больше.
Англичане, скорее всего для проформы, ставят хилую «стенку» из двух игроков. Ну, а
в штрафной площадке в ожидании неминуемого и обязательного в таких случаях навеса
начинается обычная суматоха. Кэмпбелл прижимается к Ривалдо, чтоб контролировать его
действия. Фердинанд хватает за футболку Роналдо. Тот, извиваясь, вырывается, перебегает
на другое место. Подтягиваются ближе к воротам Симэна Клеберсон и Жилберто Силва.
Роберто Карлос — на противоположном фланге уже готов подхватить и вновь направить в
штрафную мяч, если его отобьют британские защитники. И Симэн выдвигается из ворот к
линии вратарской площадки, чтобы быть готовым перехватить высокий мяч, который будет
сейчас навешен.
Роналдиньо разбегается, бьет… И вот он, высокий мяч, выходит на свою орбиту,
медленно, словно в кино при съемке «рапидом», плывет к штрафной?.. НЕТ, К
ВРАТАРСКОЙ! НЕТ, К ВОРОТАМ! НЕУЖЕЛИ К ВОРОТАМ? ИМЕННО ТАК: К
ВОРОТАМ! НА ВЕРХНЮЮ ШТАНГУ, К ДЕВЯТКЕ, ДАЛЬНЕЙ ДЕВЯТКЕ! ЗА СПИНУ
БЕКХЭМА… который суетливо пятится, пятится назад, спотыкается, спешит, потом как-то
неуклюже прыгает, заваливается и рушится в сетку ворот, вслед за юркнувшим туда мячом.
400
2:1. Британские фаны на трибунах и в Англии глядят во все глаза и ничего не могут
понять. Бразильская трибуна взрывается ревом восторга, грохотом барабанов и всего того,
что может грохотать.
Гол получился просто выдающийся. Похожий на знаменитый «сухой лист» Диди,
забитый в ворота сборной Перу в 1957 году, который в решающем отборочном матиче вывел
сборную Бразилии в финальную часть чемпионата мира 1958 года. Тот гол Диди был забит с
такого же примерно расстояния и с той же позиции, но тогда мяч влетел в левый от вратаря
верхний угол, а сейчас Роналдиньо Гаушо запустил его в правую от Симэна «девятку».
* * *
На 56-й минуте матча, шесть минут спустя после своего красавца-гола в ворота
Симэна, Рамос Рицо вытаскивает и показывает Роналдиньо красную карточку.
До того в данной игре у него не было желтых. В первом тайме он, правда, два раза
получал штрафные за «рядовые», стандартные нарушения, без которых не обходится ни
один футбольный матч, а тут, на 56-й минуте он вступил в борьбу с Миллзом. Они оба
бросились к мячу, оба выбросили вперед ноги, Миллз успел первым коснуться мяча, а
Роналдиньо, промахнувшись, зацепил его по ноге. Это тоже было «стандартное» нарушение,
за которое можно давать штрафной, можно даже поднять и «горчичник», но на «красную»
этот казус, конечно же, не тянул. Никоим образом! Ведь тут не было никакого «злостного
умысла», никакого желания сыграть не в мяч, а в ногу, никакого стремления нанести удар
сопернику! Ничего этого не было и в помине.
Мексиканский судья уже отличился в прошлом своем появлении на чемпионате: в
матче Франции и Уругвая он точно так же, без предупреждения, сразу же, за первое сходное
нарушение выгнал с поля Тьерри Анри. И в том случае нарушение было случайным, как
говорится «игровым», не злостным, не заслуживающим удаления. Видимо, мексиканцу
очень хотелось покрасоваться своей показной строгостью перед торсидой и телезрителями.
Бывает такое. Бывают такие люди, которых неудержимо влечет слава Герострата. Плохо
только, что страдает от их «рвения» футбол.
Итак, 2:1, и бразильцы остаются вдесятером. До конца матча еще более получаса.
Теоретически за это время можно многое сделать, не раз изменить и счет, и судьбу матча. И
тут нельзя не сказать несколько добрых слов о команде Бразилии. В сложных условиях она
показала свой подлинный уровень. Уровень команды, которая может контролировать ход
матча, даже находясь в меньшинстве. Даже играя против таких высококлассных мастеров,
как англичане.
Куда девались свойственные бразильцам искрометный темперамент, лихость,
желание сверкнуть финтом или поразить футбольный мир каким-нибудь доселе невиданным
приемом? Бразильцы вдруг заиграли так, как в такой ситуации должны были бы играть
многоопытные англичане или прагматичные немцы: неторопливо, расчетливо, спокойно.
Отобрав мяч у начинавших спешить англичан, они не отбивали его по принципу «вперед, а
там разберемся», а начинали размеренную хладнокровную игру в пас, игру на удержание
счета.
Нужно отдать должное и англичанам: они пытались переломить столь невыгодный
для них рисунок игры. Эрикссон заменил защитника Коула форвардом Шерингемом. Ушел с
поля уставший, все еще не восстановившийся после травмы Оуэн, замененный другим
403
После матча:
«Счастлив, что мы прошли дальше. «Остаться живыми и не умереть» — главная
мысль, которая жила в нас до матча и во время него. Нас не выбило из седла даже удаление
Роналдиньо. Мы не раз отрабатывали ситуацию при игре в меньшинстве. Я помню, что
бразильское телевидение не раз критиковало меня за это. Но игроки сделали именно так,
как я и говорил. Нас часто упрекают во многих грехах, но я скажу прямо: такой команды,
как нынешняя, у Бразилии не было давно. В первую очередь ее отличает высочайший
командный дух».
(Луис Фелипе Сколари, тренер бразильской сборной).
бразильцы, к примеру, когда получали мяч, очень бережно с ним обходились, а мы… Должен
поздравить нашего сегодняшнего соперника, победу бразильцы заслужили, у них очень
хорошая команда».
(Свен-Еран Эрикссон, тренер сборной Англии).
Мнение прессы:
«Таймс»: «Данное поражение стало концом света для миллионов английских
фанатов, верящих в свою сборную. Бравая дружина Эрикссона не сумела взять реванш у
Бразили за поражение на чемпионате мира в 1970 году».
«Сан»: «Из-за грубейшей ошибки Дэвида Симэна англичане вновь вынуждены
досрочно паковать чемоданы. Голкипер ушиб себе спину в самом конце первого тайма и, по
всей видимости, не успел оправиться от травмы в перерыве матча. Если у Хески, Оуэна и
других молодых футболистов еще наверняка будет не одна возможность завоевать Кубок
мира, то 38-летний Симэн лишился последнего шанса выиграть мировое первенство».
«Легенда мирового футбола Пеле считает, что у Южной Кореи имеются весьма
большие шансы на выход в финал чемпионата мира. Корейцы, сказал Пеле, в состоянии
победить и Испанию и Германию».
«Более пяти миллионов корейцев, как ожидается, выйдут 22 июня на улицы своих
городов, чтобы поддержать национальную сборную своей страны в четвертьфинальном
поединке со сборной Испании. Более миллиона болельщиков соберутся в центре Сеула у
здания мэрии на площади Кванвамун, где специально для них будет установлен громадный
телеэкран».
И Касильяс не помог…
405
Постепенно чаша весов начинает клониться в сторону хозяев поля. Видимо, и в этом
матче корейцы смогли «перебегать» своих соперников. Поразительно, но во второй половине
второго тайма они с успехом начинают копировать испанскую модель игры: вдруг
прекращают свою истеричную беготню и начинают спокойно разыгрывать мяч в средней
зоне, ожидая выгодной ситуации для быстрой передачи мяча к испанской штрафной.
Испанцы, все-таки, дважды забивали мяч в корейские ворота, но оба этих гола были
не засчитаны. На 50-й минуте египетский судья Гандур аннулировал красивый гол Барахи,
забитый головой после навеса справа, мотивируя свое решение тем, что Иван Эльгера
отталкивал руками защитника. И в самом конце игры, на 3-й минуте добавленного времени
Хоакин стремительно промчался по правому краю, дошел до лицевой, подал мяч в
штрафную и набежавший Морьентес забил гол. Но и он был не засчитан, ибо судья на линии
Рагунат из Тринидада и Тобаго поднял флажок, фиксируя, что мяч у Хоакина вышел за
лицевую. Увы, на серии сразу же последовавших в телерепортажах повторов этого эпизода с
укрупнениями и наездами было отчетливо видно, что мяч не только не пересек лицевую, но
даже и не дошел до нее.
Статистика второго тайма: испанцы — 11 ударов (2 в рамку), корейцы — 7 и 2.
Потом была дополнительная получасовка, и чем ближе становился ее конец, тем
больше ощущалась разница в «физике». Испанцы устали. Правда, на 7-й минуте «третьего
тайма» лишь чудо спасло корейские ворота, когда Морьентес послал мяч головой в штангу.
А на седьмой минуте «четвертого тайма» во вратарской площадке Кореи возникла суматоха
после пробитого штрафного, но хозяевам поля удалось вынести мяч на угловой.
А потом началась лотерея пенальти, и тут в роли «спасителя отечества», которая,
казалось, была уготована Касильясу, выступил Ли Вун Чже, сумевший после трех
пропущенных мячей отразить удар Хоакина.
Справедливости ради заметим, что Касильяс свой первый удар «почти» отразил, но
мяч, все же, проскользнул под его телом в сетку. Как говорится, «почти не считается». Счет
по пенальти: 5:3 в пользу Кореи, которая и прошла в полуфинал.
Сразу же после последнего удара, у кромки поля Камачо жаловался испанской
журналистке на «безобразное судейство», а не забивший пенальти Хоакин рыдал чуть ли не
в голос…
южнокорейской нации за последние 5 тысяч лет. Президент сам стал свидетелем победы
Южной Кореи на стадионе в Кванджу:
— Это самый счастливый день со времен Тангуна (так по преданиям зовут внука
небесного короля, основавшего Корею 5000 лет назад), — сказал президент и призвал: —
Теперь открывается новая эра для нашего народа. Давайте скажем спасибо игрокам и
Хиддинку, дойдем до финала и завоюем Кубок».
«В Южной Корее, отмечая победу над Испанией бешеной гонкой, пьяный подросток
на грузовике врезался в фонарный столб. Три человека погибли, пострадали еще семеро. В
Пусане от инфаркта скончалась женщина, слишком бурно ликовавшая после этого матча.
Около ста человек получили ранения разной степени тяжести во время народных гуляний в
связи с победой футболистов».
После поражения японской сборной 16 июня в одной восьмой финала в матче против
Японии многие терпящие серьезные убытки (до 20%) владельцы ресторанов и кафе в Токио
и других городах страны выразили глубокое удовлетворение. Они решили, что отныне
японцы снова вернутся к привычному образу жизни: перестанут проводить все вечера у
телевизоров и опять появятся в ресторанах.
Страна, где футбол практически не стал еще массовым видом спорта, где отсутствует
инфраструктура, необходимая для его развития, где даже лучшие футболисты зарабатывают
лишь пару сотен долларов в месяц, где сборная страны была полностью составлена из
футболистов, подвизающихся в не самых знаменитых французских клубах, эта страна вдруг
выходит на самую звездную орбиту мирового футбола! В чем дело? Да в том же самом
феномене тренерского успеха, который обусловил и взлет Японии и Кореи.
Итак, тренеры…
Прежде всего, замечу, что игрокам всегда легче: их на поле — одиннадцать, и потому
радость победы и горечь поражения автоматически делится на это число и раскладывается
почти поровну на плечи команды. А тренер — всегда один. И в радости и в горе. Как капитан
корабля, именно он считается единственным ответственным за прохождение по
предназначенному курсу к намеченному порту и, коль не повезло, главным виновником
аварии или даже гибели судна, напоровшегося на риф, кто бы ни стоял у штурвала в момент
катастрофы. Поэтому тренер футбольной команды, если он честен, обязан признать: «Это я
проиграл поединок». Но после победы он должен сказать игрокам: «Это мы с вами выиграли
матч!».
Давайте же, вспомним и их: этих людей, подаривших нам самые яркие потрясения,
самые острые переживания, самые бурные радости и, из песни слова не выкинешь, самые
трагические минуты…
Вечно сжигаемого каким-то страшным внутренним огнем Марсело Бьелсу,
мечущегося во время игр в тесных рамках технической зоны, как тигр в клетке. И
присаживающегося время от времени на корточки, напоминая то готового взлететь в небеса
орла, то «лицо кавказской национальности» с Черемушкинского рынка в Москве.
Или Гуса Хиддинка, спокойно, вроде бы, сидящего на скамейке, но в момент гола
вскакивающего и размахивающего сжатым кулаком правой руки с такой силой, что галстук
его взлетает выше головы. И потому стал в дни чемпионата этот развевающийся, как флаг
победы, галстук любимым кадром всех заставок и отбивок на корейском телевидении.
Или Романцева: с вечно озабоченным, и в час победы, и в момент поражения, словно
плачущим лицом. Курящего одну за другой свои сигареты и бросающего этим открытый
вызов здравому смыслу, правилам хорошего тона и логике спортивного поведения.
Или Сколари, сосредоточенно глядящего на поле с угла скамейки запасных, в
критические моменты нервно глотающего воздух, с желваками, бегающими по щекам.
Или неторопливого, напоминающего в своих очках сельского учителя-интеллигента,
невозмутимого даже в самые критические минуты португальца Антонио Оливейру. Он
411
На последнем рубеже
За сенегальских «Львов» болела в этот день вся Африка, и они сделали все, что могли
для победы. Они сражались и впрямь, как львы. Но бывают моменты, когда и львы терпят
поражение. Если оказываются против стада слонов. Или человека с винтовкой, например.
Не будем уподоблять турок «стаду слонов» или охотнику с винтовкой. Сразу же
замечу, что борьба в этом матче была абсолютно равной, и каждый из соперников в полной
мере заслуживал победы. Не случайно, а закономерно. Основное время завершилось вничью.
Но поскольку на данном этапе ничейный исход невозможен, пришлось играть еще одну
тридцатиминутку, и тут счастье улыбнулось не самому сильному, а самому удачливому.
Бывает…
С первых минут игра пошла острая, стремительная, динамичная. Не особенно
заботясь об обороне, обе команды заиграли в открытый футбол, смысл которого в том, чтобы
наколотить в ворота соперников больше голов, чем это сделает он. Острые моменты у тех и
других ворот чередовались с первой до последней минуты матча, и если перечислять их, то
понадобится не один десяток страниц.
Турция едва не пала жертвой какой-то запредельной, совершенно не объяснимой
страсти своего тренера к ветерану Хакану Шукюру. Да, в недавнем прошлом он
действительно был лучшим игроком этой страны. Да, он отличился на чемпионате Европы-
2000 и принес «Галатасараю» самые его великие победы над «грандами» европейского
футбола. Но футбол, как известно, не стоит, не топчется на одном месте. И если ты утратил
форму — ситуация естественная и закономерная, наступающая рано или поздно для всех
самых выдающихся мастеров — уступи свое место более достойному! — таков неписаный,
но непреложный закон этой игры. И для того и имеется тренер в команде, чтобы следить и за
нормальной сменой поколений.
Почему наставник турок Шенол Гюнеш на протяжение всего чемпионата не смог
разглядеть полную импотенцию бывшего кумира, остается только гадать. Он упрямо ставил
его в «основу», и тот с завидным упорством проваливал матч за матчем, играл слабее всех
своих партнеров. Так было и на сей раз. На 27-й минуте Хакан Шукюр получает мяч от
Хакана Унсала прямо перед воротами, но, словно новичок, не успевает обработать его и
упускает выгоднейший момент. На 38-й минуте Эргюн Пенбе после быстрого рывка по
флангу выкладывает Шукюру мяч, как на блюдечке. Шукюр опаздывает, и сенегальский
защитник отправляет мяч на угловой. На 44-й Шукюр все-таки пытается поразить ворота, но
сенегальский защитник Даф выбивает его из пустых ворот. Итог: финальный протокол
414
свидетельствует, что Хакан Шукюр не нанес по воротам команды Сенегала за все 66 минут
своего пребывания на поле ни одного удара! Спрашивается: кому и зачем нужны такие
«форварды»?
Впрочем, ошибались и сенегальцы. Уже на 17-й минуте Камара сумел ворваться с
фланга в штрафную и остро пробить, но турецкий вратарь Рюштю достал этот мяч.
Две минуты спустя Камара вновь сплоховал: он оказался на пути мяча, пробитого
Фадигой. Если бы не Камара, мяч наверняка влетел бы в ворота, поскольку Рюштю уже
прозевал его. Но сенегалец Камара нечаянно сыграл, как турецкий защитник, потом
спохватился, пробил по воротам, даже забил гол, но помощник судьи уже поднял флажок:
Камара был в офсайде.
Когда до конца матча осталось около получаса, сенегальские «Львы» ушли в глухую
защиту, уже не помышляя об атаках турецких ворот. Тем более, что к этому времени
неудачник Шукюр был уже заменен, вместо него вышел Ильхан Маншиз, который начал изо
всех сил доказывать тренеру, товарищам и соперникам, что именно он является главной
надеждой этой команды. Что именно его надо было ставить в «основу» с самого начала, и
тогда не было бы всей этой трагикомедии, всей нескончаемой и бесплодной возни. Кстати,
матч и в самом деле, несмотря на кажущуюся активность, на беспрерывные взаимные атаки,
на голевые моменты, возникавшие в обеих штрафных площадках, оказался на редкость
бесплодным. Протокол свидетельствует, что за 94 минуты игры всего лишь по два раза
каждой из команд удалось попасть по воротам соперника.
…Ильхан со своими товарищами продолжал в последние минуты матча терзать
оборону Сенегала. Уставшие «Львы» лениво отбивались, чувствовалось, что Метсу был
прав, когда незадолго до матча сказал: «Пока мы играем на пределе, мы в состоянии
конкурировать со всеми. Но, как только мы опустимся до своего уровня, мы сразу же
превратимся в середнячка. И чувствую, что этот момент уже наступил».
Да, видно, этот матч стал зенитом, высшей точкой, до которой смогла подняться
прекрасная, дружная сенегальская команда. Ничья в основное время была закономерным
итогом. Так же как и гол, забитый на четвертой минуте тридцатиминутки. Судья колумбиец
Оскар Руис справедливо не дал свистка, когда в центре поля был сбит один из турецких
игроков: мяч остался у турок, они продолжали атаку. Юмит Давал с правого фланга
направил мяч на Ильхана Маншиза, и тот в одно касание перебросил его в нижний угол.
Бедняга Сильва не успел и пошевелиться!
После матча:
Сообщение из Стамбула:
415
«Когда на 94-й минуте Ильхан забил «золотой гол», все турки разом выбежали на
улицы. Все автомашины, пароходы и локомотивы этой страны разразились гудками,
сиренами и клаксонами. Тысячи людей заполнили центральные площади Стамбула, Анкары и
других городов. Опьяневшие от восторга люди в едином порыве кричали «Турция — самая
великая!» Этот рев не смолкал на стамбульской площади «Таксим» в течение шести часов.
Утром 23 июня пресса сообщила о семи погибших и 24-х раненых в ходе торжеств.
Эти люди либо попали под колеса машин, либо погибли от случайных выстрелов во время
стихийных праздничных «салютов» и фейерверков».
(По материалам еженедельника «Футбол»).
Африканская хроника:
«От Иоганнесбурга до Абиджана бесчисленное множество африканцев разделили с
сенегальцами печаль по поводу поражения, которое лишило их возможности выступить в
полуфинале чемпионата мира.
— Это несправедливо! Они так прекрасно играли, так здорово защищались, мы
верили в них, они должны были выиграть, — сказал Абдулайе Диалло в Абаджане, сожалея,
что африканская авантюра на сей раз закончилась.
— Эти парни сделали честь нашему континенту, и я посылаю им свои поздравления,
— сказал президент Мали Амаду Тумани Туре. — «Львы из Тюранги выполнили свою
миссию».
(Агентство «Франс Пресс» из Дакара).
пальцев, но этого мало, мяч продолжает движение и через мгновение взметает сетку
турецких ворот.
1:0. Оставалось еще минут сорок, и игра продолжалась, острая, напряженная. Спустя
две минуты после гола Клеберсон, получив пас от Роналдо, мог увеличить счет, но с
близкого расстояния попадает прямо в Рюштю. Потом Луизао попытался изобразить нечто
вроде «ножниц», взлетел, перевернулся, но пробил мимо. Денилсон попытался перебросить
через вышедшего из ворот вратаря: перебросил — через него и через перекладину…
На последних минутах турки попытались организовать «навал», имели два хороших
момента, но Хакан Шукюр дал возможность Маркосу вновь показать себя, а за ним Ильхан
Маншиз уже в добавленное время послал головой мяч над перекладиной.
Так и закончился этот боевой поединок. Бразильцы вышли в финал, а туркам
пришлось довольствоваться борьбой с корейцами за третье место.
Мнение тренеров:
Сколари: «Победа над турками, причем не самая легкая, доказала, что наша группа
была одной из самых сильных на чемпионате. Соперник наглядно доказал в этот вечер, что
он заслуженно дошел до полуфинала. Турки агрессивно сыграли в полузащите, жестко
прессингуя на каждом участке поля. Вообще сборная Турции оказалась самым трудным
противником для нас на этом чемпионате, поэтому мои поздравления турецкой торсиде,
которая получила прекрасную команду».
Шенол Гюнеш: «Думаю, мы достигли нашей цели, и я горд за своих ребят. Нам жаль
лишь одного, что мы не дали повода турецким болельщикам испытать еще несколько
радостных минут».
смазанная» была, вне всякого сомнения, худшей немецкой командой за все полвека,
прошедшие после чудесного появления в мировом футболе в 1954 году команды Фрица
Вальтера и Хельмута Рана.
Да, немецкая команда с самого начала, с отборочных игр к этому чемпионату не была
фаворитом. Все мы помним ее катастрофические провалы в отборочных играх, ее постыдное
(1:5) поражение от англичан и необходимость играть переходные матчи с Украиной. И все
же, она была на голову выше полной задора и огня корейской команды. И минимальный счет
отражает, мне кажется, не столько действительное соотношение сил, сколько все тот же
педантизм немцев, добившихся преимущества и решивших удержать счет и поберечь силы
для решающей схватки в финале.
Матч, прямо скажу, был не очень интересным. А гол получился красивым, хотя и не
закономерным, вымученным каким-то: на 75-й минуте по флангу проскочил Нойвилль, чуть
не упустил мяч за лицевую, но успел-таки подать его в штрафную на набегавшего Баллака.
Тот ударил, но корейский вратарь Ли Вун Чже выбросился навстречу, успел отбить мяч,
однако тот же Баллак, набегая добил его в сетку.
Вот, собственно говоря, и все, что можно было бы сказать об этом полуфинале.
Большего он, пожалуй, и не заслуживает.
Корейская команда, как и сенегальцы в предыдущем поединке, судя по всему, уже
исчерпала все запасы своей физической и духовной энергии, весь арсенал патриотической
отваги и националистического задора. В конце концов, можно один раз прыгнуть выше
головы, обыграв, не без помощи арбитра, португальцев. Можно повторить этот подвиг еще
раз, сломив, опять же при благосклонном участии судей, итальянцев. Можно в третий раз
совершить немыслимое, одолев, и снова с откровенной благосклонностью судейского
аппарата, итальянцев… Но нельзя же выезжать на энтузиазме, на скорости и на судьях
всегда!..
Потому, видимо, так неожиданно легко выиграли турки у корейцев матч за третье
место. И все же, все же… Феномен корейско-японского прорыва в футбольную элиту на
этом чемпионате заслуживает хотя бы краткого комментария. Серьезен ли этот взлет?
Долговечен ли он? Можно ли считать, что эти две страны окончательно приобщились к миру
большого футбола?
Вот и настал последний день, последний «шаг», последний бой, который, как поется в
песне: «он трудный самый». В тот день, когда в полуфинале была повержена турецкая
команда, тренер бразильцев Сколари сказал о своем будущем противнике следующее:
— У Феллера отличная команда, победить которую очень даже непросто. При этом
наши команды очень похожи. Обе завоевали право выступить в финальной части чемпионата
только в последний момент. Обе находились под огнем нещадной критики. Еще в декабре в
Сеуле во время жеребьевки мы пожелали друг другу удачи и высказали пожелание
встретиться на турнире. Что ж, время пришло…
Да, действительно: «время пришло». Но это «время» шло очень долго: целых 72 года,
прошедших после первого чемпионата мира. Ведь, как ни странно, но до сих пор судьба ни
разу не сводила Бразилию и Германию, этих двух самых титулованных футбольных держав,
в очных поединках на матчах чемпионатов мира.
30 июня футбольной Фемиде предстояло сделать решающий выбор: либо Бразилия
станет пятикратным чемпионом мира, либо Германия сравняется с ней и станет
четырехкратным чемпионом.
422
Прогноз специалиста:
«Футбол постоянно меняется. Поэтому я не люблю делать прогнозы. Помню, лишь
раз был уверен в себе на все сто. В 1958 году на чемпионате мира в Швеции бразильцы в
своем стартовом матче переиграли сборную Австрии. Мне, да и всем остальным тогда
стало ясно, кто станет чемпионом, настолько здорово смотрелись латиноамериканцы.
Равных им не было. Прошло много лет, но и сегодня наследники Пеле являются основными
претендентами на титул лучшей команды планеты».
(Константин Бесков, заслуженный тренер СССР).
звание Кан, хотя его игра в финальном матче уже никак не могла быть признана
безошибочной. Особенно в эпизоде, когда Роналдо забил ему первый гол.
Впрочем, все это — предварительные замечания о матче. Но пора переходить и к
матчу.
Проводился он на стадионе в Иокагаме. На трибунах стадиона собрались 72 370
зрителей. Из них 65 900 прошли по билетам. Остальные — почетные гости и журналисты. И
еще 900 детей, которых пригласили посмотреть матч бесплатно. Их отбирали либо по
жребию, либо они направлялись японскими детскими футбольными школами.
Среди почетных гостей находились тридцать глав государств, правительств и других
государственных чиновников высокого ранга.
За матчем наблюдали также около полутора миллиарда человек на всех континентах
планеты.
Свисток лучшего судьи мира итальянца Пьерлуиджи Коллины, и матч начался.
Бразильцы играли в своем привычном составе с отработанной уже расстановкой 3-5-
2, которая может трансформироваться при атаке соперника в 5-3-2. Трое защитников: Лусио,
Роке Жуниор и Эдмилсон, игроки средней зоны: Кафу, Жилберто Силва, Клеберсон,
Роналдиньо и Роберто Карлос. (Правда, в этом матче два крайних игрока средней зоны —
Кафу и Роберто Карлос уделяли повышенное внимание обороне).
Двое бразильцев было в атаке: Ривалдо и Роналдо. Впрочем, понятие «двое в атаке»
оказалось в этом матче условным. Оба они: и Роналдо и Ривалдо часто менялись позициями,
то один выходил вперед, то другой. Конечно, Роналдо всегда играл на острие, всегда был
боле «чистым» нападающим, но в данном поединке он частенько отходил в среднюю зону,
уводя за собой своих опекунов.
С другой стороны Ривалдо, главная позиция которого именуются «под
нападающими», играя обычно чуть сзади, нередко выходил и вперед. И между прочим, как
это станет ясно чуть позже, в обоих голах, забитый в ворота Кана, оба они, Роналдо и
Ривалдо, действовали совместно.
Немецкая команда начала матч в такой расстановке: четверка защитников: Фрингс,
Рамелов, Линке и Метцельдер. Перед ними: Хаманн и Йеремис (заменивший
дисквалифицированного на этот матч Баллака и явно не справившийся со своей ролью). Еще
дальше: Шнайдер, Нойвилль и Боде, а на острие атаки — Мирослав Клозе, которому
отводилась роль бомбардира. Он с ней также не справился: за весь матч (точнее за 73
минуты, что пробыл на поле) ударил по бразильским воротам только один раз, да и то не
попал. А ведь так блистательно начал чемпионат: пять голов в первых трех матчах. И ни
одного — в последующих четырех…
425
бросился вперед, словно чувствуя, что тот может пробить по воротам. Так оно и случилось:
Ривалдо приложился и врезал, как сказали бы моряки, «главным калибром» в левый для Кана
нижний угол. Кан полетел за мячом, достал его, но, бедняга, не смог удержать: отбил, и тут-
то первым у мяча оказался Роналдо, который и добил его в сетку.
Комментарии специалистов:
«Первый гол в ворота немцев явился результатом сразу трех грубых ошибок игроков
линии обороны. Линке не встретил наносившего удар Ривалдо, Кан выпустил мяч из рук, а
Рамелов почему-то не стал преследовать двинувшегося на добивание Роналдо».
(Анатолий Бышовец, бывший тренер олимпийской сборной СССР и национальной
сборной России).
«Не стал бы спускать собак на Кана: удар Ривалдо был не простым: форвард бил с
шага, а вратаря не подстраховали защитники».
(Денис Попов, нападающий ЦСКА).
«Всю оставшуюся жизнь мне предстоит помнить об этой ошибке. Это была моя
единственная серьезная оплошность на этом чемпионате, за которую пришлось заплатить
такую цену. Это очень печально».
(Из интервью Оливера Кана журналу «Киккер»).
Но на 79-й минуте наступила роковая для немцев, для всех ее болельщиков, для
Германии развязка. По правому флангу рванулся Клеберсон… Все тот же Клеберсон,
который, видно, был слегка «недоучтен» в германских диспозициях на этот матч. Не дойдя
до угла штрафной, он резко послал мяч в центр на Ривалдо, рядом с которым бежал, стараясь
прикрыть, Линке. Ривалдо остроумно пропустил мяч между ногами, спиной чувствуя позади
Роналдо. Так оно и оказалось: Роналдо, рядом с которым был Асамоа, подхватил мяч и
послал его метров с пятнадцати все в тот же злополучный для Кана левый угол ворот. Этот
удар был еще точнее. Кан выбросился за ним, но не достал.
Комментарий специалиста:
«Ривалдо сыграл по-гроссмейстерски, пропустив мяч находившемуся слева от него
Роналдо. Бывает, что игрок и до мяча не дотрагивается, а приводит всех в восторг таким
вот ходом».
(Олег Кучеренко, главный редактор еженедельника «Футбол»).
* * *
После второго гола, пытаясь спасти игру или хотя бы забить «гол престижа», Феллер
бросает в бой свежие силы: на 73-й минуте форварда Бирхофа вместо Клозе, на 76-й —
Асамоа вместо не оправдавшего надежд Йеремиаса. В самом конце матча — Циге вместо
Боде. Германия рвется вперед. На 83-й минуте Фрингс отправляет мяч Бирхофу. Он в
штрафной, бьет метров с двенадцати. Маркос отражает удар. Еще через две минуты
Шнайдер со штрафного удара навешивает опаснейший мяч на вратарскую площадку. Защита
и Маркос прозевали его, казалось, гол неминуем, но Метцельдер, тоже рванувшийся вперед,
и никак не ожидавший, что мяч отскочит к нему, мажет мимо пустых ворот.
И все. И точка: свисток безукоризненно отработавшего эту самую важную в его
жизни игру Коллины возвещает о том, что окончен матч, окончен чемпионат, и на четыре
ближайших года лучшая команда мира определена.
После победы:
«Не имеет значения, у кого мы выиграли: на месте Германии могла быть Корея,
Турция или Япония. Наша сборная — самая сильная на этом чемпионате, и это было ясно с
первых игр. Мир по достоинству оценит победу Бразилии».
(Ривалдо, форвард сборной Бразилии).
431
«Вспоминая, как мои парни играли, и представляя себе, как мы привезем этот кубок
на родину, я просто расплываюсь в детской счастливой улыбке».
(Луис Фелипе Сколари, тренер сборной Бразилии).
* * *
И в заключение этой книги еще одна маленькая цитата:
СОДЕРЖАНИЕ
ЧАСТЬ I
ИСТОРИЯ, КОТОРАЯ ЖИВА
ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ
ГЛАВА 1. ТОРСИДА
ДРАМА НА УЛИЦЕ МИГЕЛЬ ЛЕМОС
«ВЫВИХНУТЬ» ИЛИ «СТРАДАТЬ»?
«МЫ УМИРАЕМ ЧАЩЕ...»
«МАТЧ ПЯТИ СМЕРТЕЙ»
ЭТО НАЧИНАЛОСЬ ТАК...
С НОЖОМ И ПИСТОЛЕТОМ
ВЕСЛАМИ ПО ГОЛОВАМ
БАЛЛОН НАД ГОРОДОМ И МАГИЯ ФУТБОЛКИ
ОН БЫЛ ГОТОВ УМЕРЕТЬ
ПЕРВАЯ ШАРАНГА
433
ГЛАВА 2. КЛУБ
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
КОГО ВОЗЯТ ПО ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ?
ТОЛЬКО ПО-АНГЛИЙСКИ...
ДА, БЫЛИ ЛЮДИ В НАШЕ ВРЕМЯ
ВВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ, ВЕДУЩЕЙ ВНИЗ
НЕТ ПОВЕСТИ ПЕЧАЛЬНЕЕ НА СВЕТЕ...
РЕНАТО ИЗ РИО-ГРАНДЕ
318-й «ФЛА-ФЛУ»
КТО ИМИ КОМАНДУЕТ
НА КРАЮ ПРОПАСТИ
СКАНДАЛ В БЛАГОРОДНОМ СЕМЕЙСТВЕ
ПОРОК НАКАЗАН, ДОБРОДЕТЕЛЬ ТОРЖЕСТВУЕТ
ГЛАВА 4. ЗВЕЗДА
…ТОТ САМЫЙ ДИДИ
434
ГЛАВА 5. МАССАЖИСТ
СЕМЬ ЧЕМПИОНАТОВ МАРИО АМЕРИКО
ГЛАВА 6. СУДЬИ
А КТО СУДЬЯ?
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
В ШТИБЛЕТАХ И КОТЕЛКЕ...
СЛЕЗЫ И ЦЕРЕМОНИИ
ПЕРВОЕ ВТОРЖЕНИЕ И ПЕРВОЕ УДАЛЕНИЕ
УГРЫЗЕНИЯ СОВЕСТИ
И СНОВА — РЕВОЛЬВЕР!
ЗВЕЗДЫ АРБИТРАЖА: ЖОАО ЭТЦЕЛЬ И МАРИО ВИАННА
АРМАНДО МАРКЕС, УДАЛИВШИЙ ПЕЛЕ
ГЛАВА 7. РЕПОРТЕРЫ
ПОЧЕМУ ИМЕННО РАДИО
ВСЕ ПОЗНАЕТСЯ В СРАВНЕНИИ
ПАТРИОТЫ ТРИДЦАТЫХ ГОДОВ
АРИ БАРРОЗО — БРАЗИЛЬСКИЙ СИНЯВСКИЙ
Детство, юнность, его университеты
«Флу» или «Фла»? — вот в чем вопрос...
У микрофона — Ари Баррозо
Эксклюзивная новость из первых рук
435
Репортаж с крыши
Крестный отец Эльзы Соарес
ГОВОРИТ И ПОКАЗЫВАЕТ «МАРАКАНА»
ЧАСТЬ II
«ПЯТИКРАТНЫЕ…»
БИ КАМПЕОНЫ
ДРАМА ВИСЕНТЕ ФЕОЛЫ
ТРИКАМПЕОНЫ
ДОЛГАЯ ДОРОГА К «ТЕТРА»
БЕСЕДА С ЗАГАЛО
КРУШЕНИЕ ФАВОРИТА
ВИРТУАЛЬНЫЙ ВАНДЕРЛЕЙ
Его анкета
Его первые победы
Его «облом» во «Фламенго»
Его путь в сборную
Его все поздравляют, но…
Его компьютер и «Pai de Santo»
Его футбольное кредо
Его провал
ПРЫЖОК ЛЬВА
Его игра
Его звездный час
Его нрав и темперамент
Тренерская биография
Портрет
Его провал
«ГАУШО» ВО ГЛАВЕ СБОРНОЙ
Кто Вы, сеньор Сколари?
Вооружен и очень опасен
Его победа