Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Пуришев Б.И. - Зарубежная литература. Эпоха Возрождения. Хрестоматия - 2011
Пуришев Б.И. - Зарубежная литература. Эпоха Возрождения. Хрестоматия - 2011
Пуришев
ЗАРУБЕЖНАЯ
ЛИТЕРАТУРА
ЭПОХА ВОЗРОЖДЕНИЯ
АльянС
i=fcsSi
ЦП
тпцшййЛ' Ц иитш'! *
л АЛАЧАТП > A А А Л
A A
. ф . «Q> . ф . ф <, 4 > . <ф . Ф oJtyjHl
1 1 A UIIII
ЗАРУБЕЖНАЯ
ЛИТЕРАТУРА
ЭПОХА
ВОЗРОЖДЕНИЯ
СОСТАВИТЕЛЬ
Б. И. ПУРИШЕВ
^льлнС
Москва 2011
0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0
П 88 Зарубежная литература. Эпоха Возрождения. Учеб. пособие для
студентов филол. специальностей пед. ин-тов. Сост. Б. И. Пуришев.
3-е издание, стериотипное, — ООО «Издательство Альянс», 2011. —
639 с.
8И
ISBN 978-5-91872-011-0
9"7 8 5 9 1 8 «7 2 0 1 1 О
© Правопреемники, 2010
ISBN 978-5-91872-011-0 ® Оформление, О О О «Издательство Альянс», 2011 г.
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
<з^)
Петрарка
Ф р а н ч е с к о П е т р а р к а (Francesco Petrarca, 1304—1374) —итальян
ский писатель, глава старшего поколения гуманистов. Родился в Ареццо в семье
нотариуса, изгнанного вместе с Данте в 1302 г. на Флоренции за принадлеж
ность к партии белых гвельфов. Слушал право в Монпелье и Болонье. В Авинь
оне (город на юге Франции, с 1309 г. — резиденция пап) вступил после смерти
родителей (1326 г.) в духовное звание. В 1330 г. поступил на службу к карди
налу Колонна. В 1333—1337 гг. совершил путешествие во Францию, Фландрию
и Германию, во время которого (в Люттихе) открыл некоторые из неизвестных
в то время речей Цицерона («De officiis»). В 1337 г. он покинул резиденцию
папы и удалился в селение Воклюэ
(неподалеку от Авиньона), где
провел в тишине и уединении че
тыре года. Здесь он начал писать
латинскую поэму «Африка»
(1338—1342 гг.), воспевающую
деяния римского полководца Сци
пиона Африканского. Здесь же
написаны многие из его лучших
стихотворений, посвященных Лау
ре, с которой он впервые встре
тился в 1327 г. (Лаура умерла в
1348 г.). В 1341 г. Петрарка по
обычаю поэтов древности коро
нуется лавровым венком на Капи
толии в Риме и с этого времени
становится признанным главой ли
тературного мира Италии. Его
слава выходит далеко за пределы
родины. Его внимания домогают
ся многие итальянские и инозем
ные государи. Папа дает ему дип
ломатические поручения и осыпает
его милостями (что не мешает
Петрарке в ряде сонетов, в экло
гах и письмах беспощадно бичевать
пороки папской курии).
Однако, когда до Петрарки
доходит известие о восстании
римского народа против власти Петрарка (по рисунку конца XIV в.).
10 Итальянская литература
О ПРЕЗРЕНИИ К МИРУ
Книга состоит из трех диалогов. Беседу ведут Франциск (Франческо) Пет
рарка и блаженный Августин (353—430 гг. н. э.), один из наиболее прослав
ленных «отцов западной церкви», родоначальник средневековой схоластики, ав
тор знаменитой «Исповеди», выдающийся оратор, чье «римское красноречие»
глубоко импонировало Петрарке.
• Орк — преисподняя.
12 Итальянская литература
неохотно спорил даже о вещах, которые были мне как нельзя луч
ше известны, ибо спор даже между друзьями имеет в себе что-то
грубое, неприязненное и противное дружеским отношениям. Но пе
рейдем к тому, насчет чего, по-твоему мнению, я тотчас соглашусь
с тобою.
А в г у с т и н . Ты одержим какою-то убийственной душевной
чумою, которую в новое время зовут тоскою (acidia), а в древно
сти называли печалью (aegritudo).
Ф р а н ц и с к . Самое имя этой болезни повергает меня в трепет.
А в г у с т и н . Без сомнения, потому, что она давно и тяжко
терзает тебя.
Ф р а н ц и с к . Каюсь, что так. К тому же, почти во всем, что
меня мучает, есть примесь какой-то сладости, хотя и обманчивой;
но в этой скорби все так сурово и горестно, и страшно, и путь
к отчаянию открыт ежеминутно, и каждая мелочь толкает к гибели
несчастную душу. Притом все прочие мои страсти сказываются
хотя частыми, но краткими и скоропреходящими вспышками, эта
же чума по временам схватывает меня так упорно, что без отдыха
истязает меня целые дни и ночи; тогда для меня нет света, нет
жизни: то время подобно кромешной ночи и жесточайшей смерти.
И, что можно назвать верхом злополучия, я так упиваюсь своей
душевной борьбою и мукою, с каким-то стесненным сладостра
стием, что лишь неохотно отрываюсь от них.
помогает мертвым. Живым она много раз была гибельна. Что было
причиною смерти Туллия а , если не великая слава о его учености.
Т о же можно сказать о Сократе и Зеноне.
ЧАСТЬ II
НЕСЧАСТЬЕ
5. О низком происхождении. Ты будешь тем знатнее, чем- более
низкородны и гадки твои родители, если ты оказался добродетель
ным. Все благородство будет твоим, и ты станешь предком благо
родного потомства. Гораздо похвальнее зачинать знатный род, чем
найти его начатым другим. Достоинство не утрачивается от низкого
происхождения человека, лишь бы он заслужил его своей жизнью.
И, действительно, если добродетель дает истинное благородство,
я не вижу, что может помешать кому бы то ни было стать благо
родным.
Ниже мы приводим ряд стихотворений из сборника «11 Canzoniere» («Книга
песен»).
Сборник состоит из сонетов (всего их 317) 6 , канцон, баллад, секстин и
мадригалов и делится на две части: «На жизнь Лауры» и «На смерть Лауры».
НА Ж И З Н Ь ЛАУРЫ
СОНЕТ (19)
Есть существа, которые летят
навстречу солнцу, глаз не закрывая;
другие, темноту предпочитая,
до сумерек в укромных гнездах спят;
И есть еще такие, что назад
не повернут, в огонь себя бросая:
несчастных страсть погубит роковая;
себя, несчастный, ставлю с ними в ряд.
Красою этой дамы ослепленный,
я в тень не прячусь от ее сиянья,
не жду, чтобы скорее ночь пришла.
Судьба дала мне это испытанье.
Слезится взгляд, но, как завороженный,
стремлюсь туда, где я сгорю дотла.
а
6
Имеется в виду Марк Туллий Цицерон.
Цифрами в скобках отмечен порядок расположения стихотворений в
итальянском издании «II Canzoniere».
16 Итальянская литература
КАНЦОНА (53)
Высокий дух, царящий в этом теле,
Где для себя нашел приют со славой
В сем мире мудрый, доблестный сеньор,
Которого народ почтил державой,
Чтоб звать изгоев к древней колыбели
И в Риме править суд и приговор,—
К тебе мой зов! Опричь тебя, позор
Сейчас царит во всей моей земле:
Уже никто пороков не стыдится;
По лучшим дням не страждет, не томится
Италия, погрязшая во зле,
В дремоте, в дряхлости, во мгле;
Ужель навек? Ужель не пробудится?
О, если б мог я в космы ей вцепиться!
СОНЕТ (57)
Мгновенья счастья на подъем ленивы.
Когда зовет их алчный зов тоски;
Но, чтоб уйти, мелькнув, — как тигр, легки.
Я сны ловить устал. Надежды лживы.
Скорей снега согреются, разливы
Морей иссохнут, невод рыбаки
а
Тарпсйская скала, т. е. Капитолий, — местопребывание римской верхов-
ной власти.
В горах закинут там, где две реки,
Евфрат и Тигр, влачат свои извивы
Из одного истока, Феб зайдет,
Чем я покой найду иль от врагини,
С которой ковы на меня кует
Амур, мой бог, дождуся благостыни.
И мед скупой устам, огонь полыни
Изведавшим, не сладок, поздний мед!
СОНЕТ (61)
СОНЕТ (68)
Священный вид земли твоей родной
Язвит мне совесть скорбию всечасной,
Взывая: «Стой! Что делаешь, несчастный?»
И в небо указует путь прямой.
Другая мысль вступает с этой в бой
И говорит: «К чему побег напрасный?
Ты должен перед донною прекрасной
Предстать опять с повинной головой!»
Я слышу эти речи, но угрюмо
Безмолвствую, как тот, кто впал в унынье.
Узнавши неожиданную весть;
20 Итальянская литература
СОНЕТ (112)
Сеннуччоа, хочешь, я тебе открою,
как я живу? Узнай же, старина:
страдаю, как в былые времена,
и остаюсь во всем самим собою.
И та, кому я предан всей душою,
как прежде — то надменна, то скромна,
то снисходительна, то холодна,
то благодушна, то гроза грозою.
Здесь пела, здесь сидела, здесь прошла,
здесь обернулась, здесь, как стрелы, очи
вонзила в сердце, взяв навеки в плен,
здесь грустной, здесь веселою была...
О милой помышляю дни и ночи.
Как видишь, у меня без перемен.
МАДРИГАЛ (121)
Смотри, Любовь: для донны молодой
И власть твоя, и скорбь моя презренна.
О, как она меж двух врагов надменна!
Ты вся в броне, — она ж в тафте простой»
Плетя косу, сидит в траве босая,
Меня презрев, тебя не замечая.
Я полонен; но если, сострадая,
Могла б помочь ты силой стрел твоих, —
Отмсти, Владычица, за нас двоих!
КАНЦОНА (129)
От мысли к мысли, от горы к другой
нехожеными я иду путями:
душа когда-то отдохнуть должна
над тихою пустынною рекой
а
Флорентиец Сеннуччо дель Бене — поэт, приятель Петрарки.
Петрарка 21
СОНЕТ (132)
СОНЕТ (137)
Разгневал бога алчный Вавилон а ,
забывший, что такое чувство меры,
притон, где культом Вакха и Венеры
культ Зевса и Паллады заменен.
СОНЕТ (138)
СОНЕТ (160)
Как тот, кто чудо видит в первый раз,
Амур и я на наше смотрим диво,
любуясь той, что, как никто, красива, —
и вновь восторг переполняет нас.
СОНЕТ (169)
Задумчивый, надеждами томимый,
брожу один, стараясь стороной
всех обходить — за исключеньем той.
кого в душе зову своей любимой,
тогда как от нее, неумолимой,
бежать бы мне, бежать, пока живой:
она, быть может, друг себе самой,
а нам с Амуром враг непримиримый.
СОНЕТ (218)
Меж стройных жен, сияющих красою,
Она царит — одна во всей вселенной,
И пред ее улыбкой несравненной
Бледнеют все, как звезды пред зарею.
СЕКСТИНА (237)
У моря нет так много рыб средь волн,
И никогда на небе, под луною,
Так много звезд не созерцает ночь,
Так много птиц не прячется средь рощи,
Так много трав не всходит на лугах, —
Как много дум приносит сердцу вечер.
26 Итальянская литература
СОНЕТ (269)
СОНЕТ (282)
Ты смотришь на меня из темноты
моих ночей, придя из дальней дали:
твои глаза еще прекрасней стали,
не исказила смерть твои черты.
СОНЕТ (311)
О чем так сладко плачет соловей
И летний мрак живит волшебной силой?
По милой ли тоскует он своей?
По чадам ли? Ни милых нет, ни милой.
СОНЕТ (312)
СОНЕТ (336)
Меня влечет привычной думой к ней,
Кого не может в памяти смыть Лета:
Вновь предо мной, как в те года расцвета,
Она стоит в лучах звезды своей;
Петрарка 29
СОНЕТ (344)
СОНЕТ (346)
Блаженных душ и ангелов собор
В тот первый день, когда вошла мадонна
В небесный град, вперили изумленно
В прибывшую благоговейный взор.
Боккаччо
Д ж о в а н н и Б о к к а ч ч о (Giovanni Boccaccio, 1313 —1375) — великий
итальянский писатель-гуманист, побочный сын флорентийского купца. Отец ста
рался сделать иа него коммерсанта. Боккаччо же влекло к науке и литературе.
В 1330 г. он прибыл в Неаполь, чтобы изучить по настоянию отца право. Но и
юриспруденция вовсе не привлекала Боккаччо. В Неаполе он сблизился с круж
ком гуманистов, начал изучать греческий язык и античную литературу. При
посредстве своих новых друзей он попал ко двору короля Роберта Анжуйского,
охотно покровительствовавшего наукам и
искусствам. Здесь он встретил Марию Ак-
вино, которую воспел под именем Фьямет-
ты. Любовь к Фьяметте дала толчок его
творческому развитию. Поэма в октавах
«Филострато» (ок. 1338 г.), которую
А. Н. Веселовский называет «новеллой в
форме рыцарского романа», и венок сонетов
сделали его знаменитым. В 1340 или 1341 г.
Боккаччо вернулся во Флоренцию, где со
временем занял видное общественное поло
жение. С 1347 г. он выполнял ряд ответст
венных дипломатических поручений. Он под
держивал близкие отношения со многими
видными учеными тогдашней Италии, осо
бенно тесная дружественная связь у него
установилась с Петраркой. Во Флоренции он
оканчивает начатый в Неаполе роман «Фи-
локоло» на сюжет одной византийской по
вести. Он пишет поэму «Тезеида», пастораль
«Амето», поэму в терцинах «Любовное ви
дение» (1342 г.). На всех этих произведе
ниях лежит печать средневековых традиций
(аллегоризм и пр.). От этих традиций он
отходит в психологической Повести «Fia-
metta» («Фьяметта», ок. 1343 г.), откры
вающей период его творческой зрелости.
Далее следует трагическая пастораль «Nirv
(ale Fiesolano» («Фьезолансцие нимфы».
1345—1346 гг.) и, наконец, Книга новелл
«Декамерон» (между 1350 и 1353 гг.)—
вершина творчества писателя, одно из яр
чайших созданий литературы европейского
Возрождения. Под конец *изц и в мировоз
зрении Боккаччо вновь началц брать верх
Боккаччо (по рисунку руко- средневековые элементы.
139" г.).
писи 1397 '
Боккаччо 31
СОНЕТЫ
*
Сокрылась доблесть, честь угасла, стала
Италия всеобщею женой,
Кастальских муз не слышно ни одной,
О них не мыслят, их не чтут нимало.
И ангелоподобная, с улыбкой
Простерла руку, словно бы желая
Пожать мою. Но тут я пробудился.
Из « Ф Ь Е З О Л А Н С К И Х НИМФ»
3. ЛАК \\Х\
34 Итальянская литература
(октавы 157—163)
Из «ФЬЯМЕТТЫ»
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой госпожа рассказывает, что она думала и как проводила
время, после того как срок прошел, а Памфило ее не возвращался.
В таких для меня заботах, жалостливые дамы, не только на
ступил столь желанный и в тоске ожидаемый срок, но еще многие
дни сверх него; и сама еще не зная, порицать ли его или нет, не
потеряв окончательно надежды, я умерила радостные мысли, ко
торым, может быть, излишне предавалась, новые мысли забродили
з*
36 Итальянская литература
Из «ДЕКАМЕРОНА»
«Декамерон» Боккаччо — книга, положившая основы европейской новел
лы. Боккаччо впервые создал здесь жанр новеллы, ее язык, типы, круг сюже
тов. К числу характерных черт «Декамерона» следует также отнести и прием
сюжетного обрамления книги новелл, прочно удержавшийся в позднейшей ев
ропейской новеллистике (Сер Джованни Фиорентино, Фиренцуола, Граццини-
Ласка, Джиральди Чинтио, Парабоско, Маргарита Наваррская, Чосер и др.).
Прием этот сложился еще в античной и древневосточной литературах и поль
зовался широким распространением в литературе средневекового Востока, от
куда и перешел в литературу новой Европы.
«Декамерон» открывается замечательным по своему реализму описанием
чумы, свирепствовавшей в 1348 г. во Флоренции. В это грозное время семь
молодых девушек и трое юношей из патрицианских семей города встретились
однажды в церкви Санта Мария Новелла и решили покинуть зачумленный го
род. Они удаляются в одну из загородных вилл. Здесь они проводят время в
играх, эабавах и беседах. В течение десяти дней они занимают друг друга рас
сказыванием новелл, причем каждый рассказывает в день по одной новелле (от
сюда и греческое название книги «Декамерон», что означает «десятидневник»).
Для руководства загородной жизнью ежедневно из числа собеседников изби
рался король или королева.
НОВЕЛЛА ВТОРАЯ
Первого дня
Иудей Абрам, сдавшись на уговоры Джаннотто ди Чивиньи,
отбывает к римскому двору, а затем, удостоверившись в порочно
сти тамошнего духовенства, возвращается в Париж и становится
христианином.
Рассказ Панфило, порою смешивший дам, был выслушан со
вниманием и, в общем, одобрен; как же скоро Панфило его доска
зал, королева объявила сидевшей рядом Нейфиле, что очередь за
ней. Нейфила, отличавшаяся кротостью нрава в не меньшей сте
пени, нежели красотою, охотно согласилась и начала свой рас
сказ так:
— Панфило своею повестью доказал, что господь по милосер
дию своему не ставит нам в вину заблуждения, в которые мы впа
даем по неведению; я же намереваюсь доказать, что господь, по
милосердию своему терпящий пороки людей, которые всеми своими
поступками и речами должны бы неложно свидетельствовать о нем,
а поступают как раз наоборот, тем самым подает нам знак несом
ненности своего милосердия, дабы мы еще неуклоннее шествовали
путем, предначертанным для нас нашею верою.
По дошедшим до меня слухам, обворожительные дамы, в Пари
же проживал богатый купец Джаннотто ди Чивиньи; человек он
был добрый, наичестнейший и справедливый, вел крупную торгов
лю сукнами и был в большой дружбе с иудеем по имени Абрам,
тоже купцом, богачом, человеком справедливым и честным. Зная
справедливость его и честность, Джаннотто сильно сокрушался, что
душа этого достойного, рассудительного и хорошего человека из-за
его неправой веры погибнет. Дабы этого не случилось, Джаннотто
на правах друга начал уговаривать его отойти от заблуждений
веры иудейской и перейти в истинную веру христианскую, кото
рая, именно потому что это вера святая и правая, на его глазах про
цветает и все шире распространяется, тогда как его, Абрама, вера,
напротив того, оскудевает и сходит на нет, в чем он также имеет
возможность убедиться.
Иудей отвечал, что, по его разумению, вера иудейская самая
святая и самая правая, что в ней он рожден, в ней намерен жить
и умереть и что нет такой силы, которая могла бы его принудить
отказаться от своего намерения. Джаннотто, однако же, на том не
успокоился и несколько дней спустя вновь повел с иудеем такую
же точно речь и начал в грубоватой форме, как то водится у куп
цов, доказывать ему, чем наша вера лучше иудейской. Иудей отлич
но знал догматы своей веры, однако ж то ли из лучших чувств,
которые он питал к Джаннотто, то ли и на него подействовали
слова, вложенные святым духом в уста простого человека, но толь-
40 Итальянская литература
НОВЕЛЛА ЧЕТВЕРТАЯ
Второго дня
Ландольфо Руфоло, впав в нищету, становится корсаром; буду
чи взят в плен генуэзцами, он терпит бедствие на море, спасается
на ящике с драгоценностями, находит приют у одной женщины в
Корфу, а затем богатым человеком возвращается домой.
НОВЕЛЛА ДЕСЯТАЯ
Шестого дня
Брат Лука обещает крестьянам показать перо архангела Гавриила,
но, обнаружив угли там, где лежало перо, уверяет, будто это те са
мые угли, на коих был изжарен святой Лаврентий.
вам известно, есть у вас такой обычай: каждый год помогать неиму
щим, находящимся под покровительством святого Антония, зерном
и хлебом, — кто сколько может, все зависит от вашей зажиточности
и от вашего усердия к богу, — дабы блаженный Антоний охранял
ваших волов, ослов, свиней и овец. А еще вам надлежит уплатить
небольшой взнос, который вы платите раз в год, — это особенно
относится к тем, кто приписан к нашему братству. И вот, для того
чтобы все это с вас собрать, начальник мой, то есть отец настоятель,
и послал меня сюда. Того ради в четвертом часу пополудни вы, как
услышите звон, идите, с богом, сюда, к церкви, и я, по обыкновению,
скажу проповедь, а затем вы приложитесь к кресту. Помимо этого,
за то, что вы так чтите нашего покровителя — святого Антония, я
в виде особой милости покажу вам великую и предивную святыню,
которую я самолично привез из святых мест — перо архангела Гав
риила, которое он обронил в Назарете в жилище девы Марии после
того, как поведал ей благую весть». Засим брат Лука продолжал
служить обедню.
Когда брат Лука обратился с этой речью к прихожанам, в гус
той толпе молящихся находились два юных забавника — Джованни
дель Брагоньера и Бьяджо Пиццини. Посмеявшись втихомолку над
святыней брата Луки, они, хоть и были с ним в большой дружбе,—
их, бывало, водой не разольешь, — порешили поднять его с этим
пером на смех. Прознав, что брат Лука обедает нынче у своего при
ятеля, и уверившись, что он уже сел за стол, они пошли в ту гос
тиницу, где он остановился, предварительно условившись, что
Бьяджо заговорит слугу брата Луки, а Джованни в это время по
ищет в вещах брата Луки перо и стащит его, — обоим было любо
пытно, что-то он скажет потом народу. Слугу брата Луки одни на
зывали Гуччо Кит, другие — Гуччо Грязнуля, а иные — Гуччо
Свинья, и был он до того дурашлив, что сам Липпо Топо, уж вер
но, ему в том уступал. Брат Лука любил подшутить над ним в тес
ном кругу и говорил про него: «У моего слуги девять таких свойств,
что, если б хоть одно из них было у Соломона, у Аристотеля или
же у Сенеки, этого было бы довольно, чтобы опорочить всю их до
бродетель, мудрость и святость. А теперь представьте себе челове
ка, у которого нет ни добродетели, ни мудрости, ни святости, а тех
самых свойств — девять!» Когда же брату Луке задавали вопрос,
какие это свойства, он отвечал в рифму: «Сейчас вам скажу: он ко
пун, пачкун и лгун; он неисполнителен, нерачителен и непочтите
лен; он лентяй, он разгильдяй, он негодяй. Есть у него и другие
изъяны, но о них я лучше умолчу. А вот самая смешная из его за
машек: везде-то он сватается и везде собирается снять дом. А так
как борода у него длинная, черная, лоснящаяся, то он почитает се
бя совершенно неотразимым и воображает, что все женщины пого
ловно в него влюблены. Дай ему волю — он так бы за всеми, за
дравши хвост, и бегал. Должен, однако ж, заметить, что мне от него
48 Итальянская литература
4 . :*.1к -и.ч.ч
50 Итальянская литература
Саккетти
Ф р а н к о С а к к е т т и (Franco Sacchetti, 0 K . 1330—1400) — итальянский
новеллист и поэт. Родился во Флоренции в старинной гвельфской семье. В мо
лодости был купцом, с 1370 г. принимал активное участие в политической жиз
ни Республики, был послом в Болонье и Милане, подестою, градоправителем в
городах Тосканы. Одно время близкий к народной партии, Саккетти отходит от
нее после восстания чомпи (1378 г.), вождя которого, Сильвестро Медичи, он
пламенно приветствовал в сонете: «Ты, именем Сильвестра нареченный» («Non
gia'Salvestro»). Основное произведение Саккетти — сборник новелл «Trecento
novelle» («Триста новелл»), не дошедший до нас в полном объеме (сохранилось
около двухсот новелл). Новеллы Саккетти не знают цветистого стиля «Дека
мерона». Это обычно небольшие и несложные реалистические зарисовки жиз
ни XIV в. Помимо новелл, перу Саккетти принадлежат также многочисленные
стихотворения; из них наиболее удачны те, в которых Саккетти приближается
к народной поэзии,— например, его баллады (песни для танцев) подчас удиви
тельно живые и непосредственные (например, прославленная баллада «Горные
пастушки», неоднократно приписывавшаяся Полициано).
А*
52 Итальянская литература
Из «ТРЕХСОТ НОВЕЛЛ»
а
Магистр — ученая степень в средневековых университетах; преподава
тель «свободных искусств».
6
Минориты — монашеский орден.
Саккетти 53
а
Имеется в виду Рим.
54 Итальянская литература
а
Речь идет о полном сборнике новелл Саккетти.
6
Нона — церковная служба, совершавшаяся в три часа пополудни.
Саккетти 55
СОНЕТ
ГОРНЫЕ ПАСТУШКИ
а
В оригинале игра слов: Salvestro и Salvatore (спаситель).
Саккетти 57
Мазуччо
М а з у ч ч о (Masuccio — Томазо Гвардато, даты рождения и смерти не
известны) — виднейший итальянский новеллист XV в. Он родился в Салерно
(городок близ Неаполя), происходил из дворянского рода. Жил при неаполи
танском дворе, находясь на службе у салернского князя Роберто Сансеверино.
Перу Мазуччо принадлежит сборник, содержащий 50 новелл и изданный в Не
аполе в 1476 г. под названием «Новеллинол. Это единственная книга новелл
XV в. «Новеллино» лишено традиционного со времени Боккаччо обрамления и
распадается на 5 частей (по 10 новелл в каждой), причем к ждая часть связа
на определенной темой (1-я — нападки на монахов, 3-я — нападки на женщин,
5-я — новеллы о великих щедротах и пр.). Характерная черта Мазуччо — его
резкий антиклерикализм. Его новеллам свойствен также несколько суровый и
даже мрачный колорит. В 1564 г., в эпоху католической реакции, «Новеллино»
попадает в «индекс запрещенных книг».
Из «НОВЕЛЛИНО»
НОВЕЛЛА ПЕРВАЯ
Приключения мертвеца
Славному королю дон Фернандо Аррагонскому
ным успехом вел свое преподавание, что слава об его учености рас
пространилась по всему королевству.
Говорил он иногда и небольшие проповеди; но это было скорее
делом необходимости или выгоды, чем проявлением истинного бла
гочестия. Был же он юн, очень красив и изящен и подвержен пла
мени любовных увлечений; и вот однажды во время проповеди
случилось ему увидать молодую женщину поразительной красоты.
Имя ее было Катарина, и была она женой одного из виднейших
дворян этого города, которого звали мессер Родерико д'Анджайа.
Как только магистр увидел даму, которая понравилась ему с пер
вого взгляда, владыка Амур, запечатлев в душе его образ краса
вицы, глубоко поразил тронутое уже любовным недугом сердце.
Сойдя с кафедры, магистр прошел в свою келью и там, отбросив
в сторону все свои теологические рассуждения и софистические
доказательства, всецело отдался мыслям о понравившейся ему жен
щине.
Он знал, какое высокое положение занимала эта дама и чьей
она была женой, и, видя безумие предприятия, на которое готов
был отважиться, много раз убеждал себя не впутываться в такое
опасное дело; и все же, несмотря на все это, он говорил себе порой:
«Там, где любовь захочет явить свои силы, она отнюдь не ищет
равенства по происхождению; держись она подобных требований,
высокие князья не стремились бы ежечасно совершать набеги на
наши берега. А посему Амур должен уравнять наши права, предо
ставив и нам любить высокопоставленных дам, раз он разрешает
великим мира сего опускать свои взоры до мест низких. Ран, нано
симых любовью, никто не получает, заранее подготовившись к ним,
но застигают они нас врасплох; однако, если безоружным нашел
меня этот владыка, против ударов которого бесполезно в таких
случаях защищаться, то, как неспособный к сопротивлению, я по
справедливости побежден; и как его подданный, — пусть будет, что
будет, — вступлю я в страшную битву; и если суждено мне
принять в ней смерть, которая избавит меня во всяком случае от
страданий, то по крайней мере дух мой пойдет навстречу ей с
отважно подъятым челом, гордясь тем, что так высоко занес свои
когти».
Сказав это и не возвращаясь более к первым своим отрица
тельным доводам, он взял лист бумаги и, не переставая глубоко и
часто вздыхать и проливать горячие слезы, написал любимой даме
с большим умением изящное письмо, в котором восхвалял ее пре
лести, скорее небесные, чем земные. Затем он говорил о том, до
чего пленен ею и что не остается ему иного выхода, как только
надеяться на ее милость или ждать смерти. Признавая себя недос
тойным добиваться свидания со столь высокой дамой, он все же
почтительнейше просил ее назначить ему время и указать способ,
каким он мог бы побеседовать с ней тайно; или по крайней мере
60 Итальянская литература
Поджо
П о д ж о Б р а ч ч о л и н и (Poggio Bracciolini, 1380—1459) — итальян
ский писатель-гуманист. Родился в городе Терранова в семье аптекаря. Юношей
пришел во Флоренцию, выдержав экзамен на нотариуса (1402 г.), поступил пис
цом в канцелярию канцлера Коллуччо Салутати, видного гуманиста. Последний
ввел его в кружок гуманистов. В 1403 г. Поджо переехал в Рим, где в папской
канцелярии занял должность писца, а затем — апостолического секретаря.
5*
68 Итальянская литература
ФАЦЕТИЙ
а
Фачино /Сене —один иэ кондотьеров (вождей наемных дружин в Ита
лии) XV в.
По джо 69
Буркъелло
Доменико Буркьелло (Burchiello, 1404—1449) — крупнейший
представитель итальянской комической поэзии XV в. Родился в семье бедного
плотника, был цирюльником во Флоренции, за свои смелые нападки на дикта
туру Медичи поплатился изгнанием и тюремным заключением, умер в Риме.
В противовес поэтам ученой школы, тяготевшим к выспренной отвлеченной те
матике, Буркьелло охотно трактует в своих стихотворениях о мелочах повсед
невной жизни, а также горько подсмеивается над своими злоключениями (бед
ность, болезни, тюрьма). Его сатирические и шуточные сонеты (как и другие
комические поэты, Буркьелло широко разрабатывает форму «хвостатого» соне
та) написаны на особом жаргоне, состоящем из игры слов и забавных нелепиц—
манера получившая наименование «буркьелловской» (burchiellesca) и усвоен
ная рядом итальянских поэтов X V в.
МУРАВЕЙ-ПУТЕШЕСТВЕННИК
STRAMBOTTO *
Братец, хочешь горькой доли, Ведь супруга виновата;
Так женись по доброй воле. Нет, тяжелая расплата
На земле в женатой доле.
С дельным я к тебе советом,
Хоть и знаю, что напрасно:
Братец, хочешь горькой доли,
Не женись, прошу об этом, —
Так женись по доброй воле.
Проживешь свой век прекрасно;
Это страшно и опасно,
Гибнут лучшие желанья; Прав я, прав, — ты убедился,
Нету большего страданья Каждый миг тебе порукой:
На земле — женатой доли. Кто женился, породнился
С горьким горем, с тяжкой
Братец, хочешь горькой доли, мукой.
Так женись по доброй воле. Сердца грезой не баюкай!
Братец, брось же, ради бога.
Бог зачем же так устроил? Рассуди, подумай строго,
Воля уж его такая, — Образумься поневоле.
Смех и песни успокоил
Он для всех достойных рая, Братец, хочешь горькой доли,
И, поверь, здесь мука злая Так женись по доброй воле.
Ждет блаженные созданья;
Нет тяжеле воздаянья Погляди, как был я гладок,
На земле — женатой доли. Важен, чист, красив собою,
Ныне ж слаб, и тощ, и гадок,
Братец, хочешь горькой доли, Ошарашенный судьбою, —
Так женись по доброй воле. Отчего? Живу с женою.
Это слово в полной силе:
Хочешь видеть, правда ль это? Не женили — уморили,
Вспомни праотца людского: Так всегда в женатой доле.
Не послушавшись запрета.
Ублажил врага мирского; Братец, хочешь горькой
Скушал плод, — ну что ж доли,
такого! Так женись по доброй воле.
а
Strambotto — популярная форма итальянской народной поэзии, состоя
щая иа строф из 8 или 6 стихов.
72 Итальянская литература
Полициано
днджело П о л и ц и а н о (Angelo Poliziano, 1454—1494) — итальян
ский поэт-гуманист. Родился в Монтепульчано в семье юриста. Окончил выс
шую школу во Флоренции, где сблизился с Лоренцо Медичи. Рано обнаружил
А И т е р а т у р н ы е и научные способности. Блестящее знание античной литературы
помогло е м У стать профессором латинского и греческого красноречия во Фло
рентийском университете. Опубликовал несколько работ на литературные и фи
лологические темы (критические этюды о Гомере, Аристотеле, Вергилии и др.).
Будучи своего рода придворным поэтом Лоренцо Великолепного, Полициано
воспевает блеск дома Медичи и жизнь высокопоставленных слоев города. Ан
тичность, перед которой он с энтузиазмом преклоняется, подсказывает ему сю
жеты мотивы и формы. В 1480 г. он пишет по заказу кардинала Гонзага пьесу
«Сказание об Орфее» («La favolo di Orfeo»), начинающую собой историю гу
манистической драмы в Италии. В пьесе он выступает как большой художник
слова, виртуоз стихотворной формы. Самое совершенное создание Полициано —
поэма* в октавах (неоконченная) «Стансы на турнир» («La Giostra»), в честь
турнира, устроенного в 1475 г. Джулиано Медичи (братом Лоренцо). Поли
циано оставил также ряд превосходных лирических стихотворений.
Из «СКАЗАНИЯ ОБ ОРФЕЕ»
Пастух
возвещает Орфею о смерти Эвридики 1:
Жестокой вестью встречу я Орфея,
Что нимфа та прекрасная скончалась.
Она бежала прочь от Аристея а
И в миг, когда к потоку приближалась,
В пяту впилась ей жалом, не жалея,
Змея, которая в цветах скрывалась.
И сильно так и остро было жало,
Что сразу бег и жизнь ее прервало.
Орфей
с пением подходит к Аду:
Увы! Увы! О, пожалейте в горе
Любовника, юдолей адских тени!
Вождя единого я знал в Аморе в
И он меня домчал до сих селений.
О Цербер, укроти свой гнев! Ты вскоре
Мои услышишь жалобы и пени,
И не один, услышав, надо мною
Заплачешь ты, — но с адскою толпою.
О Фурии, напрасно вы рычали,
Напрасно змеи корчились лихие.
Когда б вы знали все мои печали,
Вы разделили б жалобы глухие.
Несчастного задержите ль вначале,
Кому враги — и небо и стихии?
Иду просить я милости у Смерти.
Откройте двери. Страннику поверьте.
а
6
Филомела — соловей.
Тартар — подземное царство (точнее: одна из частей подземного царст
ва), где властвует брат Зевса, третий сын Сатурна и Реи — Плутон; он похитил
дочь богини плодородия Деметры Прозерпину и сделал ее своей женой. В под
земном царстве мертвых судят: Минос, Радамант и Эак. Вход в Тартар сторо
жит трехголовый пес Цербер.
в
Амур.
74 Итальянская литература
Плутон
полный удивления, говорит так:
Откуда звук столь сладостного звона?
Кто Ад смутил кифарой а изощренной?
Вот: колесо недвижно Иксиона,
Сизиф сидит, на камень свой склоненный,
И к Танталу не льнут струи затона,
Белиды стали с урною бездонной 2,
Внимателен и Цербер трехголовый
И Фурии смягчили гнев суровый.
М и н ос
Ялу гону:
Тот, кто идет, противен воле Рока;
Не место здесь телам, не знавшим тленья.
Быть может, умысел тая глубоко,
Твоей он власти ищет низверженья.
Все, кто сюда, Плутон, входил до срока,
Как этот, в темные твои владенья,
Встречали наказанье роковое.
Будь осторожен. Он замыслил злое.
Орфей
коленопреклоненный, говорит Плутону так:
О всемогущий тех краев властитель,
Что лишены навек земного света,
Куда спускается вселенной житель
И все, что солнцем на земле согрето,
Сказать тоски причину разрешите ль?
Вослед Амору шла дорога эта.
Не цепью Цербера вязать железной,—
Я только шел вослед своей любезной.
Змея, рожденная между цветами,
Меня и милой и души лишила.
Я дни влачу, подавленный скорбями,
Сразить тоску моя не может сила.
Но коль любви прославленной меж вами
Воспоминанья время не затмило,
Коль древний жар еще в душе храните,
Мне Эвридику милую верните!
Пред вами вещи разнствуют в немногом,
* Кифара — струнный инструмент древних греков.
Полициано 75
Прозерпина
Плутону говорит так:
О сладостный супруг мой! Я не знала,
Что жалость проникает к сей равнине.
Но вот наш двор она завоевала,
Мое лишь ею сердце полно ныне.
Со страждущими вместе застонала
И Смерть сама о горестной кончине.
Изменят пусть суровые законы
Любовь и песнь и праведные стоны.
Плутон
Орфею отвечает и говорит так:
Тебе верну ее, но по условью
Вослед тебе выходит пусть из Ада.
А ты до выхода, горя любовью,
Орфей
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ В А К Х А Н О К
В ЧЕСТЬ В А К Х А
ОПИСАНИЕ КИПРА
БАЛЛАДА
Раз утром, девушки, я шла, гуляя,
Зеленым садом, в середине мая.
Фиалок, лилий много на поляне
Цвело, да и других цветов немало,
Лазурных, бледных, снежных и багряных.
Я, руку протянув, срывать их стала,
Для золотых волос убор сплетала —
Прядь вольную сдержать, венком венчая.
Раз утром, девушки, я шла, гуляя,
Зеленым садом, в середине мая.
Уже успела много их нарвать я,
Но увидала разных роз собранье
И побежала к ним — наполнить платье.
Так сладко было их благоуханье,
Что сердце вдруг встревожило желанье,
Страсть нежная и радость неземная.
Раз утром, девушки, я шла, гуляя,
Зеленым садом, в середине мая.
Разобрала их все, поодиночке, —
Не скажешь словом, как прекрасны были.
Те вылупились только что из почки,
Те блекли, те цветы едва раскрыли.
Амур сказал: срывай их в полной силе,
Пока еще не сникли, увядая.
Раз утром, девушки, я шла, гуляя,
Зеленым садом, в середине мая.
Едва лишь роза лепестки раскроет,
Пока она прекрасна и приятна,
Ее ввивать нам в плетеницы стоит,—
Не то краса исчезнет безвозвратно.
Так, девушки: доколе ароматна,
Прекрасную срывайте розу мая.
Раз утром, девушки, я шла, гуляя,
Зеленым садом, в середине мая.
Лоренцо Медичи
Л о р е н ц о М е д и ч и (Lorenzo di Medici, 1448—1492), прозванный
Великолепным,— итальянский государственный деятель и поэт, глава банкир
ского дома Медичи, некоронованный государь Флоренции. Он сделал Флорен
цию средоточием поэтов, художников и ученых, поддерживал тесную дружбу
с рядом видных писателей-гуманистов. В качестве поэта он испробовал свои
силы в самых разнообразных формах и жанрах. Он отстаивал права итальян
ского языка, использовал в своей поэзии наряду с античными и народные мо
тивы. К числу лучших его произведений принадлежат «Карнавальные песни»
(«Canti carnascialeschi»), написанные с высоким поэтическим мастерством. Эти
песни распевались во время карнавальных шествий, которым так покровитель
ствовал Лоренцо Медичи. Особенно знаменита карнавальная песнь «Триумф
Вакха и Ариадны» («Trionfo di Bacco e d'Arianna»), приводимая нами в пере
воде В. Я. Брюсова (перевод сделан в 1920 г.).
КАРНАВАЛЬНАЯ ПЕСНЬ
Юность, юность, ты чудесна, Что любовь их ждет украдкой
Хоть проходишь быстро путь. Под листвой дубов густых.
Счастья хочешь, — счастлив Уловляй миг жизни краткой —
будь Всем на праздник верный путь.
Нынче, завтра — неизвестно. Счастья хочешь, — счастлив
будь
Вакх с прекрасной Ариадной Нынче, завтра — неизвестно.
Сходят радостно вдвоем.
Так как время мчится жадно, За ослом и за Силеном
Мы лишь этот миг поем. Пьяный вот бредет старик,
Нимфам с фавнами отрадно В долгой жизни к вечным
Совершать за Вакхом путь. сменам
Счастья хочешь, — счастлив Лет бессчетных он привык,
будь Но с усердьем неизменным
Нынче, завтра — неизвестно. К страсти проторяет путь.
Счастья хочешь, — счастлив
Сонмы вольных козлоногих будь
Мчат веселых сатиресс Нынче, завтра — неизвестно.
К мураве холмов отлогих,
В глубь пещер и в темный лес. Вот с лицом своим сердитым
Что им до укоров строгих. И старуха вслед бредет,
Горы, дебри — всюду путь. Озирая с гневом скрытым
Счастья хочешь, — счастлив Весь беспечный хоровод.
будь Человек не будет сытым,
Нынче, завтра — неизвестно. Хоть прошел он длинный путь.
Счастья хочешь, — счастлив
Этим нимфам также сладко, будь
Что так пылко ищут их, Нынче, завтра — неизвестно.
6. Зак. АШ
82 Итальянская литература
К ФИАЛКЕ
Аквилано
С е р а ф и н о А к в и л а н о (Serafino Aquilano, 1466—1500) — видный
представитель галантной лирики конца XV в., развившейся в Неаполе, а затем
получившей значительное распространение и в других культурных центрах
Италии. Характерными чертами этого поэтического направления является его
большая вычурность и манерность, во многом предвосхищающая аффектирован
ный стиль маринизма (XVII в.). Опираясь на прециозные элементы лирики
Петрарки, поэты стремятся поразить читателя изысканностью образов, галант
ной игрою ума, блеском антитез, гипербол и материализованных метафор (огонь
любви воспламеняет одежды на теле; слезы влюбленного вздувают реку, а его
вздохи заставляют лодку лететь, как перышко; белизна дамы настолько пре-
Аквилано 83
восходит белизну снега, что он даже перестает падать, и т. п.). Главными пред
ставителями втого направления были: Бенедетто Каритео (около 1468—1514),
Антонио Тебальдео (|456—1537) и Серафино Аквилано, доведший стиль га
лантной лирики до особой изощренности. В то же время ряд стихотворений Ак
вилано приближается к простоте и грации народной поэзии. В начале XVI в.
модное направление встретило решительный отпор со стороны Пьетро Бембо,
ревностного почитателя Петрарки и создателя итальянской классической поэ
тики.
Пульни
Луиджи Пульчи (Luigi Pulci, 1432—1484) — итальянский поэт.
Родился во Флоренции, был приближенным Лоренцо Медичи, выполнял его
дипломатические поручения в различных городах Италии. Как поэт Пульчи
во многом близок народной поэзии, формы и мотивы которой он культивировал
с большим искусством. Подобно Буркьелло, он тяготел к буфонному реализму,
его плебейски-сочный грубоватый юмор во многом предвосхищает манеру
Ф. Рабле, на которого Пульчи оказал несомненное влияние. Сюжет своего круп
нейшего создания — поэмы в 28 песнях «Большой Моргант» («Morgante Mag-
giore», 1482—1483 гг.), Пульчи в значительной мере заимствовал из произведе
ний итальянских уличных сказителей, так называемых кантасториев, развлекав
ших народ рассказами о подвигах героев каролингского эпоса и романов артурова
цикла. Вслед за народными певцами Пульчи повествует о вражде между ро
дом Кьяромонте, к которому принадлежит Орландо (Роланд) и его двоюродный
брат Ринальдо, и родом Маганца, представителем которого выступает презрен
ный предатель Гано (Ганелон). Поэма завершается описанием Ронсевальской
битвы и мести Карла за гибель Роланда. Наряду с образами традиционных
эпических героев, в характеристику которых подчас внесены буффонно-юмористи-
ческие черты (император Карл рисуется глуповатым стариком, Ринальдо —
болтуном и кутилой и пр.), Пульчи выводит комические фигуры преданного
Роланду добродушного великана Морганта и его неразлучного спутника Мар-
гутта, плута, развратника, обжоры и богохульника, на совести которого лежат
все семь смертных грехов. С этими фигурами и связан преимущественно буфон-
ный элемент поэмы, который, впрочем, неизменно проявляется и в самой ху
дожественной манере Пульчи, склонного к гротескной гиперболизации изобра
жаемых событий или к разрушению иллюзии читателя путем введения в серьез
ное повествование неожиданной насмешки, задорной шутки. Нагнетение буфон-
ного элемента в поэме связано как с ироническим отношением Пульчи к фео
дально-католическим ценностям, так и с тем радостным жизнелюбием, которое
у Пульчи, как и у Рабле, выступает в формах веселой народной буффонады.
Из «БОЛЬШОГО МОРГАНТА»
[Рождество. Император Карл со своими паладинами находится в Париже.
Из зависти к высокому положению Роланда, Гано чернит его в глазах импера
тора. Лишенный возможности отомстить клеветнику, Роланд в гневе покидает
двор и отправляется в страну неверных. На границе он встречает трех велика
нов, напавших на монастырь, двух из них он убивает, а третьего — Морганта —
Рыцарская поэма итальянского Возрождения 85
МОРГАНТ И МАРГУТТ В Т А В Е Р Н Е
а
Пирам и Фисба — несчастные любовники в «Метаморфозах» Овидия
(кн. 6IV).
в
Ронсеваль.
г
О трижды, четырежды блаженные!
Морглейс — меч изменника Гано (Ганелона).
90 Итальянская литература
Боярдо
М а т т е о Б о я р д о , граф Скандиано (Matteo Maria Bojardo, 1441—
1494) — поэт, жил при феррарском дворе, занимал высокие гражданские, во
енные и придворные должности в герцогстве. Писал латинские эклоги, италь
янские канцоны и сонеты, в которых подражал Петрарке, испробовал свои силы
в комедиографии, переводил античных писателей. Его главное произведение —
неоконченная рыцарская поэма в трех книгах «Влюбленный Роланд» («Orlando
Innamorato», 1487 г.), вызывавшая восхищение современников. Заимствуя фабу
лу своей поэмы из французского каролингского эпоса, Боярдо вместе с тем обра
батывает ее в духе куртуазных романов, преображая суровых героев chansons
de geste в галантных рыцарей, во имя прекрасной дамы готовых на любые под
виги и приключения. Отныне влюблен и Роланд. Его пленила прекрасная Анд-
желика, дочь Галафрона, короля Катая. Ради нее он отправляется на Восток,
где сражается с царем Татарии Агриканом, ведущим войну с отцом Анджели-
ки. Роланд убивает Агрикана и освобождает столицу Катая Альбракку от оса
ды (см. приводимый отрывок «Поединок Роланда с Агриканом»). Однако все
усилия Роланда тщетны. Жестокосердая красавица не любит его, ей мил двою
родный брат Роланда — Ринальдо, но испив нечаянно из волшебного источника
Ненависти, протекающего по Арденнскому лесу, она пропитывается ненавистью
к рыцарю, которого только что так обожала. Как и в романах бретонского цик
ла, в поэме Боярдо одно приключение громоздится на другое, сюжетные линии
а
Турпин — архиепископ.
Боярдо 91
Из «ВЛЮБЛЕННОГО РОЛАНДА»
а
Говорит Агрикан, царь Татарии, влюбленный в Анджёлику, обращаясь
к Роланду, в котором он предчувствует своего грозного соперника.
92 Итальянская литература
iSS>
ШЕСТНАДЦАТЫЙ ВЕК
GCnJ®
Ариосто
Лодовнко Ариосто (Lodovico Ariosto, 1 4 7 4 — 1 5 3 3 ) — великий
итальянский поэт. По воле отца (коменданта крепости в Реджо) посвятил себя
изучению права, но вскоре оставил юриспруденцию и занялся литературой. Ра
но обнаружил .творческие способности: писал стихотворения на итальянском и
латинском языках, комедии. В 1503 г. поступил на службу к кардиналу Иппо
литу д'Эсте, после смерти кардинала (1520 г.) перешел на службу феррарско
го герцога Альфонса. В 1522 г. был назначен губернатором Гарфаньяны, а в
1524 г.— директором феррарского театра. В Ферраре (с которой Ариосто был
тесно связан всю жизнь) он провел остаток своих дней в довольстве и спокой
ствии, в маленьком домике, окруженном садом. Главное создание Ариосто —
поэма в октавах «Неистовый Роланд»
(«Orlando furioso», 46 песен), над
которой он работал в продолжение
25 лет (1507—1532 гг.), одно из
наиболее красочных явлений литера
туры высокого итальянского Ренес
санса. В поэме прихотливо переплета
ются мотивы, почерпнутые из сред
невекового эпоса (каролингский
цикл), куртуазного романа, античных
поэтов (Вергилий, Овидий) и произ
ведений писателей-новеллистов. По
путно (в образах Руджиеро и Брада-
манты) прославляется величие дома
д'Эсте. Служа как бы непосредствен
ным продолжением рыцарской поэмы
феррарского аристократа Боярдо
(1441—1494 гг.) «Влюбленный Ро
ланд» (в которой повествуется о люб
ви Роланда к прекрасной Анджели
не), поэма Ариосто по своим художе
ственным достоинствам неизмеримо
превосходит произведение Боярдо.
Помимо «Неистового Роланда», Ари
осто оставил еще ряд стихотворений»
7 сатир в духе Горация и несколько
«ученых комедий» в манере Плавта и
Ариосто Теренция, сыгравших очень большую
(с гравюры по рисунку Тициана). роль в истории итальянской гумани-
Ариосто 95
Из «НЕИСТОВОГО РОЛАНДА»
В центре поэмы Ариосто (представляющей собой сплетение ряда сюжетных
линий, восходящих к неоконченной поэме Боярдо «Влюбленный Роланд») стоит
эпизод, дающий произведению его заглавие, — безумие Роланда (итал. Орлан
до, ср. перевод Пушкина). Боярдо изобразил знаменитого паладина влюблен
ным в катайскую принцессу Анджелику; Ариосто рисует роковые последствия
этой любви.
«Анджелика, чарующая красота которой вызвала соперничество Ринальдо
и Роланда, ускользнула из-под стражи мудрого герцога Немона, на попечение
которого оставил ее Карл Великий; она идет по свету, продолжая обманывать
своими хитростями рыцарей, которые ее преследуют, оспаривают друг у друга
и иногда спасают от величайших опасностей. Тем не менее однажды она в свою
очередь попадает в сети любви: один сарацинский воин, смертельно раненный,
которого она находит на своем пути, заинтересовал ее своей молодостью, героиз
мом и красотой; она заботится о нем, выхаживает его; но в то же время гордая
вероломная кокетка побеждена сама. В скромном жилище пастуха, где Медоро
вернулся к жизни и где Анджелика сдалась любви, совершилось соединение
влюбленных, и в соседней долине кора всех деревьев, поверхность всех скал
свидетельствуют о их взаимной нежности пламенными надписями, в которых
переплетаются имена Анджелики и Медоро. Роланд, со своей стороны неус
танно преследующий неуловимую красавицу, приходит в эти края, когда влюб
ленная пара уже улетела оттуда. Его глаза повсюду видят неопровержимые
доказательства любви, соединившей мятежницу с неизвестным воином. Это вы
ше его сил; от удивления, печали, бешенства и ненависти он теряет рассудок;
разоряет долину, сокрушает скалы, валит деревья, бывшие свидетелями его
несчастья; по мере возрастания его безумия силы его удесятеряются; он бро
сает оружие, рвет на себе одежду и поднимается, все еще страшный и величе
ственный в своей наготе, наподобие сорвавшегося с цепи зверя, все сокрушая
на своем пути, грабя города и деревни, убивая всех, кто ему сопротивляется.
Так он проходит Францию, идет вдоль берегов Испании и, переправившись
вплавь через Гибралтарский пролив, выходит в Африку, отвратительный и
жалкий.
Около этого центрального эпизода, десятки раз прерываемого и опять во
зобновляемого, вырастает целый лес эпизодов второстепенных, закрывающих и
заглушающих эпизод центральный. Из них выдается особенно один, который
поэт обработал с заметным удовольствием: это любовь, уже намеченная Боярдо
в конце поэмы, между молодым сарацинским героем Руджиеро и воинственной
девой Брадамантой, сестрой Ринальдо. От их сочетания должна произойти фа
милия д'Эсте, и этим объясняется обстоятельность, с которой развивается этот
эпизод, особенно в последних песнях. Увлеченный во Францию завоевателями-
сарацинами, Руджиеро, за которым ревниво следит волшебник Атлант, стара
ющийся отнять у него предназначенную ему судьбу, сначала заключен в закол
дованный замок. При помощи волшебницы Мелиссы Брадаманта его освобож
дает, но Руджиеро улетает на гиппогрифе (крылатый конь) с глаз своей
плачущей красавицы и переносится на остров волшебницы Альцины, откуда
Мелиссе удается его освободить. Однако Атлант вновь расставляет ему сети, и
Брадаманта, у которой единственная мечта — соединиться со своим возлюб
ленным, дает себя также заключить в замке хитрого волшебника; каждый день
она встречает там Руджиеро, они разговаривают, но не узнают друг друга, пока.
96 Итальянская литература
НАЧАЛЬНЫЕ ОКТАВЫ
7 . Лак. 44.43
98 Итальянская литература
а
Брунель — коварный африканец, укравший у Анджелики волшебное коль
цо. Фея — Мелисса. Она вывела Брадаманту на дорогу к замку Атланта, по
хитившего Руджиеро (Руджеро), и дала ей совет отнять у Брунеля кольцо, с
помощью которого Брадаманта сможет противиться чарам могущественного вол
шебника.
«Он в Пиренеях создал волшебством,—
Сказал хозяин, — замок сплошь из стали,
Такой сверкающий, что в мире всем
Прекраснее отыщется едва ли.
Не мог никто из побывавших в нем
Похвастать возвращеньем, все пропали.
Я полагаю и боюсь, синьор,
Что их постигла гибель иль позор».
Внимать рассказам сердце девы радо:
Надеется и мага обмануть
И замок сокрушить с его оградой
При помощи колечка как-нибудь;
И говорит хозяину: «Мне надо
Вожатого, который знал бы путь:
Жду не дождусь, собою не владея,
В бою сразиться против чародея».
«Ты спутника найдешь, — ответил ей
Тогда Брунель.— Я сам с тобой поеду.
Со мной есть книга, — путь описан в ней
И кое-что, дающее победу».
Кольцо он разумел, но то ясней
Он не открыл, боясь продлить беседу.
«Я рад, — она промолвила, — тебе»,—
Кольцо, намереваясь, взять себе.
В чем польза ей, сказала лишь об этом,
О том молчанье, в чем ей вред, храня.
Хозяйский конь понравился ей цветом;
В бою, в пути нет лучшего коня.
Купив его, пустилась в путь с рассветом
Прекрасного рождавшегося дня.
Брунель, с ней тесной едучи дорогой,
То отставал, то обгонял немного.
С горы на гору по лесам ведет
Путь в Пиренеях и достиг вершины.
Откуда глаз (коль ясен небосвод)
Зрит две страны, два моря в миг единый.
Так открывают на два лона вод
Вид с Фальтерона дальний Апеннины а ,
Отсюда в тесный и глубокий дол
Путь утомительный и трудный вел.
7*
100 Итальянская литература
АСТОЛЬФО НА ЛУНЕ
Сквозь полымем охваченный простор
До новой тверди кони их домчали
И понесли к Луне во весь опор
Пространством гладким, наподобье стали,
Лишенной даже неприметных пор.
Уступит по величине едва ли
Луна последнему средь прочих мест —
Земле, включая океан окрест.
БЕЗУМИЕ РОЛАНДА
Пред рыцарем блестит водами
Ручей прозрачнее стекла.
Природа милыми цветами
Тенистый берег убрала
И обсадила древесами.
Луга палит полдневный зной,
Пастух убогий спит у стада;
Устал под латами герой:
Его манит ручья прохлада.
Здесь мыслит он найти покой.
О черный день, о день несчастный!
Приют несносный и ужасный
Он здесь нашел...
Гуляя, он на деревах
Повсюду надписи встречает;
112 Итальянская литература
8. Зак ШЗ
114 Итальянская литература
(Песнь I, октавы 1—4; песнь IV, октавы 1—48; песнь XXIII, октавы 100—112
и 129-133; песнь XXXIV, октавы 7 0 - 9 0 . )
Саннадзаро
Д ж а к о п о С а н н а д з а р о (Jacopo Sannazaro, 1455—1530) — неапо
литанский поэт. Родился в Неаполе. Был близок с гуманистом Понтано, являлся
членом понтановской академии. В течение многих лет преданно служил госуда
рям Аррагонского дома. Когда Испания подчинила себе Неаполь, Саннадзаро
добровольно сопровождал последнего из аррагонских королей в изгнание во
Францию. Лишь после смерти своего господина (1504 г.) он вернулся на роди
ну. Здесь он вел уединенную жизнь, отдавая всю свою энергию литературе и
науке.
В качестве придворного поэта он писал «фарсы», комические монологи, раз
влекавшие придворное общество, любовные стихотворения во вкусе Петрарки,
эклоги и пр. Значительную известность в гуманистических кругах ему доставили
стихотворения на латинском языке. Однако его европейская известность поко
ится на пасторальном романе «Аркадия» («Arcadia», написан между 1481 и
1486 гг., дополнен между 1502 и 1504 гг., издан в 1504 г.), оказавшем решаю
щее влияние на развитие пасторального жанра в европейской литературе XVI—
XVII вв. («Диана» Монтемайора, 1559 г., «Галатея» Сервантеса, 1585 г., «Ар
кадия» Лопе де Вега, 1598 г., «Аркадия» Сиднея, 1580 г., «Астрея» д'Юрфс,
1610—1619 гг. и др.)- Прозаический текст романа перемежается стихотворны
ми эклогами. В романе сказываются влияния Феокрита, Вергилия, Овидия,
Кальпурния и «Амсто» Боккаччо.
Из «АРКАДИИ»
8*
116 Итальянская литература
ЭРАСТ Н А Д МОГИЛОЙ П А С Т У Х А А Н Д Р О Д Ж Е О
ЭКЛОГА
Душа блаженная, тобою
Земные сброшены покровы,
Ты вознеслась на небеса нагая;
Там вместе со своей звездою
Ликуешь ты в одежде новой,
Все помыслы земные презирая;
Сверкаешь ты меж духов рая
Вовек немеркнущим светилом;
120 Итальянская литература
Бембо
П ь е т р о Б е м б о (Pietro Bembo, 1470—1547) — писатель-гуманист,
законодатель итальянской поэзии начала XVI в. Родился в Венеции, получил
гуманистическое образование, в 1506 г. был при урбинском дворе, в 1513 г. сде
лался секретарем папы Льва X, в 1529 г. получил должность историографа Ве
нецианской республики, в 1539 г. принял кардинальский сан. Бембо оказал боль
шое влияние на развитие итальянской литературы XVI в. Он боролся за чис
тоту итальянского литературного языка, указывая как на образец, достойный
подражания, на творчество великих писателей-флорентийцев XIV в. Особенно
высоко он ценил Петрарку и Боккаччо, от языковых канонов которых он пред
лагал не уклоняться в сторону живой разговорной речи. Опираясь на авторитет
Петрарки, которого он почитал высшим проявлением «хорошего вкуса» в поэ
зии, Бембо повел также борьбу с прециозным стилем галантной лирики конца
XV в. Как поэт и теоретик Бембо канонизировал поэтическую манеру Петрар
ки, его лирические жанры, образы, эпитеты и пр., положив, таким образом, ос
нование для широкого развития поэзии петраркистов XVI в., видевших в Бем
бо своего признанного главу. Большое влияние на современников оказала его
книга диалогов, посвященная Лукреции Борджа, «Азоланские беседы» («Gli
Asolani», 1505 г.), в которой он развивает идею высокой спиритуалистической
любви, почерпнутую им из лирики Петрарки, сочинений Платона и итальянских
неоплатоников XV в. Беседу ведут трое венецианских юношей и три придвор
ные дамы в пышном саду, в прохладной тени лавровых деревьев. Один из юно
шей Джисмондо предлагает обсудить вопрос, является ли любовь благом или
злом. Псроттино начинает говорить против любви (см. приводимый отрывок
«Против любви»), Джисмондо произносит пространную речь в защиту любви
(см. приводимый отрывок «В защиту любви»), третий юноша, Лавинелло, го
ворит об истинной платонической любви, которая обращается к божественному
и вечному, по сравнению с которой земная красота — лишь бледный отсвет и
мимолетная тень (о взглядах Бембо на платоническую любовь см. приводи
мый отрывок из «Книги о придворном» Кастильоне). На стиле «Аэоланских
бесед» ясно сказывается влияние украшенной прозы Боккаччо.
122 Итальянская литература
КАНЦОНА
Из « А З О Л А Н С К И Х БЕСЕД»
1. ПРОТИВ ЛЮБВИ
Итак, донны, наиболее несомненным является то, что из всех
возмущений души нет ни одного столь досадливого, столь тяжелого,
столь настойчивого и неистового, такого, которое бы так волновало
и кружило, как то, которое мы называем любовью: писатели иногда
называют его огнем, ибо, подобно тому, как огонь пожирает вещи,
в которые он входит, так и нас пожирает и разрушает любовь, иног
да же — яростью, желая уподобить любящего тем, которые были
возбуждаемы фуриями, как пишут об Оресте, Аяксе и других. И так
как вследствие долгого опыта они заметили, что ничто не является
более несомненным несчастием и бедствием, чем любовь, то они пре
имущественно обозначили жизнь любящих этими двумя прозвища
ми, как преимущественно им принадлежащими, так что во всякой
книге, во всяком листке всегда читается и пишется о жалком любя
щем, о несчастном любящем. Без сомнения, то не любовь, что назы
вают приятным; никто не называл ее чем-либо сладким, чем-либо
гуманным; все страницы полны таких названий, как жестокая, горь
кая, свирепая. Прочтите о любви, как ее описывают на тысячах стра
ниц, вы не найдете ничего иного или же найдете очень мало, кроме
печали. Вздыхают в некоторых стихи, жалуются во многих целые
книги, рифмы; чернила, записки и самые томы — огонь. Во всякой
канцоне, в которой рассуждают о любви, рассказывается о подо
зрениях, оскорблениях, вражде, войнах, а это еще в любви не самые
большие страдания. Кто может пройти с беспечальной душой или
с сухими глазами мимо отчаяния, возмущений, мщений, цепей, ран,
язв, смертей? Ими наполнены не только легкие, распространенные
рассказы поэтов или же те, которые стали наиболее полезными бла
годаря примеру описанной в них жизни, но ими запятнаны также
наиболее важные истории и летописи о самых таинственных событи
ях. Мы не говорим о несчастной любви Пирама и Фисбы, о необуз
данном и запретном пламени Мирры и Библиды, о преступном и
долгом заблуждении Медеи, о всех их печальных смертях, но если
мы даже предположим, что все эти истории неверны, то они во
всяком случае были рассказаны древними сочинителями для того,
124 Итальянская литература
Кастпильоне
Б а л ь д а с а р К а с т и л ь о н е (Baldassare Castiglione, 1478—1529) —
политический деятель и писатель. В историю литературы вошел своей «Книгой
о придворном» («II libro del Cortegiano», написанной между 1514—1518 гг.),
в которой изображается беседа блестящего придворного общества в Урбино.
В живых диалогах Кастильоне стремится обрисовать образ идеального при
дворного, который представляется ему наделенным чертами «универсального
человека» Возрождения. В числе беседующих мы находим и Пьетро Бембо,
который в заключение книги произносит пламенный панегирик чистой любви в
духе платоновской философии (см. приводимый отрывок).
Из «КНИГИ О ПРИДВОРНОМ*
О ЛЮБВИ
(Заключительная речь Бембо)
...Каков же, о, Амур святейший, тот смертный язык, который
будет в состоянии достойным образом воздать тебе хвалу. Ты —
прекраснейший, мудрейший, ты происходишь от красоты, от добра,
от мудрости божественной: в ней пребываешь, к ней, через нее,
Кастильоне 127
Микеланджело
М и к е л а н д ж е л о Б у о н а р р о т и (Michelangelo Buonarroti, 1475—«
1564) — великий ваятель, живописец и зодчий, являлся также замечательным
поэтом. Будучи последователем Петрарки, он с годами все дальше отходил от
прециозной галантности модных в то время петраркистов. Большая мысль и
большое чувство, могучая и смелая образность, а также скорбный, подчас гнев
ный взгляд на окружающий мир сближают поэзию Микеланджело с его тита
ническими творениями в области ваяния и живописи. Характерно, что он
необычайно высоко ценил и страстно любил Данте, посмевшего в «Божествен
ной комедии» вершить грозный суд над царством неправды, зла и порока. Дан
те посвящен его сонет «Он зрел картины божьего суда», написанный, видимо,
вскоре после окончания работы над фреской «Страшный суд» в Сикстинской ка
пелле (1536—1541 гг.). Многие стихотворения Микеланджело связаны с его
скульптурными работами. Так, сонет «О ночь, не спорю — ты черным-черна»
(ок. 1545 г.) и четверостишие «Молчи, прошу, не смей меня будить» (ок. 1546 г.)
имеют прямое отношение к статуе Микеланджело «Ночь» на гробнице Джулиано
Медичи. Сонет представляет собой поэтический комментарий к творению
скульптора, а четверостишие является ответом на любезное четверостишие по
эта Дж. Строцци, кончавшееся словами: «Она из камня, но в ней есть ды
ханье: Лишь разбуди — она заговорит».
СОНЕТ
О ночь, не спорю — ты черным-черна,
Но ты зовешь к блаженству и покою,
И мудрый восхищается тобою,
А похвала глупца исключена.
СОНЕТ
Для мастера не может быть решенья
Вне мрамора, где кроется оно,
Пока в скульптуру не воплощено
Рукой, послушной воле вдохновенья.
Так для меня надежды и сомненья —
Все, Госпожа а , в тебе заключено,
И тут уже искусству не дано
Оборонить меня от пораженья.
Меня убьют не чары красоты,
Не холодность твоя сведет в могилу
И не судьбы превратной торжество,
Но то, что смерть и состраданье ты
Несешь в себе, тогда как мне под силу
Лишь смерть извлечь из сердца твоего.
9 . Зак. 44.13
ПОЭТЫ-ПЕТРАРКИСТЫ XVI в.
tys*@>
Аннибал Каро
СОНЕТ
Был воздух тих на волновом просторе,
Вздыхал Фавон а , Хлорида б убегала,
Киприйская душа, смеясь, шуршала
В ветвях, любовью полня брег и море.
а
6
Фавон (Фавоний) — весенний ветерок, римское название Зефира.
Хлорида — в греческой мифологии богиня весны и цветов, супруга Зе
фира.
Джованни делла Каза 131
Витториа Колонна
К О М Н А Т А СУПРУГА
Сюда вернулся он, мое светило,
Добычей царской нагружен богато.
Ах, мука вновь зреть место, где когда-то
Для глаз моих день солнцем озарило.
132 Итальянская литература
Гаслара Стпампа
СЛАВА И ЛЮБОВЬ
Синьор, не тратьте ваших юных лет
На беспокойный труд погони страстной
За славой и почетом по опасной
Стезе отличий всяких и побед.
МАДРИГАЛ
Я сердцем за тобою —
Любыми бы путями,
Но разлучил со мною
Его Амур твоими же очами.
Берни 133
Берни
Ф р а н ч е с к о Б е р н и (Francesco Berni, 1498—1535) — крупнейший
представитель итальянской бурлескно-сатирической поэзии XVI в. Состоял на
службе у кардинала Биббиены, с 1524 г. был секретарем епископа Веронского,
в 1533 г. обосновался во Флоренции, где вскоре и умер, видимо, от яда, ко
торый ему был дан по приказу герцога Алессандро за то, что Берни отказался
отравить в интересах герцога кардинала Сальвиати. Продолжая традицию
итальянской бурлескной лирики AIV—XV вв., Берни придает бурлескной поэ
зии совершенство форм, ясность, естественность и своего рода грацию. В ряде
забавных стихотворений он воспевает возвышенным слогом низменные вещи
(описание скверной гостиницы, ослицы, безобразной старухи). Большой извест
ностью у современников пользовались его причудливые capitoli в терцинах в
честь персиков, угрей, чумы и пр. Выдающегося успеха Берни достиг и в обла
сти сатирической поэзии. Едким сарказмом проникнуты его capitoli и «хвос
татые» сонеты (Берни развил традиционную в комической поэзии форму «хвос
татого» сонета, доведя количество строф до двадцати), направленные против пап
Адриана VI, Климента VII и современного духовенства, погрязшего в пороках.
Перу Берни принадлежала также переделка «Влюбленного Роланда» Боярдо
(изд. в 1541 г.). Берни имел многочисленных последователей. По его имени
бурлескно-сатирическая поэзия в Италии получила наименование poesia Ьег-
nesca.
ПАПСТВО К Л И М Е Н Т А V I I а
а
Юмористическое изображение медлительной и шаткой политики Климен
та VII (1523-1534).
134 Итальянская литература
а
Адриан VI (1522—1523) — ненавистный писателям-гуманистам сумрач
ный преемник просвещенного папы Льва X, стремившийся реформировать
итальянскую церковь по образцу и идеям испанской.
Джиральди Чинтио 135
Джиральди Чинтио
Д ж а м б а т т и с т а Д ж и р а л ь д и Ч и н т и о (Giraldi Cintio, 1504—
1573) — ученый гуманист и писатель. Преподавал в Феррарском университете
философию и медицину, исполнял одно время обязанности секретаря при фер
рарском герцоге Эрколе II. Вынужденный в 1560 г. покинуть родину, он вел
педагогическую работу в ряде городов Италии, пока в 1572 г. не вернулся а
Феррару. Как писатель Джиральди проявил себя в области поэтики, поэзии,
драматургии и новеллистики. Его книга новелл «Сто сказаний» («Ecatommiti»),
начатая в 1528 г. и напечатанная в Мантуе в 1565 г., рисует нравы итальян
ского общества эпохи феодально-католической реакции. В книге преобладает
мрачный колорит. Автор охотно повествует о всякого рода преступлениях, о
жестокости, мстительности, коварстве. В духе «кровавого жанра» написана им
и новелла о венецианском мавре, вероятно послужившая источником трагедии
Шекспира «Отелло». Во всяком случае, новеллы Джиральди были весьма по
пулярны в Англии во времена Шекспира.
ВЕНЕЦИАНСКИЙ МАВР
л
Имеются в виду Франческо Бенчи ив Ассизи и его племянник Трифон
Бенчи. Первый был секретарем папского двора, второй находился в Риме в ка
честве помощника своего дяди. Оба вели себя как крупные вельможи.
136 Итальянская литература
Вы, мавры, так горячи, что выходите из себя и жаждете мести из-
за всякого пустяка.
На эти слова, гневаясь пуще прежнего, мавр отвечал:
— Всякий, кто тому не верит, может испытать это на себе!
Я так сумею отомстить за обиды, что всласть упьюсь своей
местью!
Дисдемона вся обомлела от испуга при этих словах и, видя, как
муж впервые на нее вспылил, робко промолвила:
— Ничего, кроме добрых намерений, меня не заставляло вам
об этом говорить. Но чтобы вы на меня больше не сердились, я
впредь об этом ни слова вам не скажу.
Мавр, видя, что жена снова настаивает на своем в пользу капи
тана, вообразил, что в словах, сказанных ему поручиком, подразу
мевалась любовь Дисдемоны к капитану, и, в глубокой тоске от
правившись к негодяю-поручику, стал добиваться от него более
открытых признаний. Поручик же, решивший погубить несчастную
женщину, сначала делал вид, что не хочет говорить ему ничего
неприятного, но, наконец, притворившись побежденным мольбами
мавра, сказал ему:
— Не могу отрицать, что мне невероятно тяжело говорить вам
вещь, досадней которой ДАЯ вас и быть не может, но раз вы все-
таки хотите, чтобы я вам ее сказал, и раз мой долг заботиться о
чести моего господина также меня к тому вынуждает, я не хочу
отказывать ни вашей просьбе, ни своему долгу. Так знайте же:
опала капитана только потому огорчает вашу жену, что она лиши
лась того удовольствия, которое она от него получала, когда он
приходил в ваш дом,— как женщина, пресытившаяся вашей чер
нотой.
Слова эти пронзили сердце мавра до самой глубины, но, чтобы
узнать еще больше (хотя он верил тому, что говорил поручик, ибо
сомнение уже успело зародиться в его душе), он произнес со сви
репым видом:
— Не знаю, что мне мешает отрезать твой наглый язык, по
смевший так опозорить мою жену!
На это поручик сказал:
— Иной награды, полковник, и я не ожидал за свою друже
скую услугу, но раз уж чувство долга и забота о вашей чести за
вели меня так далеко, я вам повторю, что дело обстоит именно
так, как вы это слышали. Если же эта женщина так сумела отве
сти вам глаза своей притворной любовью, что вы не видите того,
что должны были видеть, то это еще не основание, чтобы слова
мои были неправдой. А говорил мне это сам капитан, как человек,
которому кажется, что счастье его не полно, если он им не поде
лился с кем-нибудь другим.— И он добавил:—Если бы я не
страшился вашего гнева, я убил бы его, отплатив ему по заслугам
за его слова. Я сообщил вам то, что вам надлежало знать более,
140 Итальянская литература
1 0 . Зак. Л43.1
146 Итальянская литература
Банделло
М а т т е о Б а н д е л л о (Matteo Bandello, ок. 1485—1561) — выдающийся
итальянский новеллист XVI в. Родился в Кастельнуово в Пьемонте. В юные
годы вступил в доминиканский орден. Много странствовал, пользовался распо
ложением государей Северной Италии (д'Эсте, Сфорца, Бентивольо). Некото
рое время провел при Мантуанском дворе, где был учителем знаменитой Лук
реции Гонэага (1537 г.). В годы борьбы испанской и французской партий за
господство на полуострове решительно стал на сторону последней. После сра
жения при Павии (1525 г.), закончившегося разгромом французской армии,
эмигрировал во Францию, где Генрих II сделал его епископом Ажана
(1550 г.). Здесь Банделло и провел остаток своей жизни, пользуясь внима
нием со стороны деятелей французского Ренессанса. Главный литературный
труд Банделло — его новеллы (3 тома, Лукка, 1554 г., посмертный, IV т. — Ли
он, 1573 г.). Всего он написал 214 новелл. В этих новеллах Банделло высту
пает искусным изобразителем жизни итальянского общества Чинквеченто
(XVI в.) и в духе своего времени отдает дань сентиментально-чувствительному
и «кровавому» жанрам. Популярность Банделло была очень значительна. Из
одной его новеллы Шекспир почерпнул сюжет своей трагедии «Ромео и Джуль
етта».
РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА
а
Бартоломео делла Скала правил городом с 1301 по 1304 г.
6
Окончания имен меняются в зависимости от числа (Capelletto — Capellet-
ti Monteccio—Montecchi).
10*
148 Итальянская литература
быть без нее. Они условились извещать друг друга обо всем пись
мами. Много слов еще сказал Ромео, чтобы успокоить свою жену,
но безутешная Джульетта только и делала, что плакала. В конце
концов, когда забрезжила заря, влюбленные обнялись, крепко рас
целовались и, обливаясь слезами и вздыхая, предали себя воле
божией. Ромео вернулся в Сан-Франческо, Джульетта — в свою
комнату. Через два или три дня Ромео в одежде чужеземного купца
тайком покинул Верону и в окружении своих верных слуг напра
вился в Мантую. Там он нанял дом, ибо отец не отказывал ему в
деньгах, и зажил, окруженный почетом, как ему это пристало.
Джульетта целыми днями только и делала, что лила слезы да
вздыхала, почти не ела, не знала сна, и ночи ее были похожи на
дни. Мать, видя слезы дочери, много раз спрашивала ее о причине
ее дурного расположения духа, говорила, что пора положить конец
слезам и перестать оплакивать смерть Тебальдо. Джульетта отве
чала, что она не знает сама, что с ней. Однако стоило ей остаться
одной, как она вновь предавалась своему горю. По этой причине
она похудела и стала столь печальной и унылой, что почти ничем
не походила на прежнюю красавицу Джульетту. Ромео письмами
поддерживал и утешал ее, подавая надежду, что скоро-скоро они
снова будут вместе. Он горячо просил ее быть веселой и не сомне
ваться, что все обойдется как нельзя лучше. Однако ничто не помо
гало, ибо без Ромео она не могла найти лекарства от своих мучений.
Мать думала, что печаль девушки происходит оттого, что некоторые
ее подруги уже замужем и Джульетта тоже хочет обзавестись му
жем. Эта мысль запала ей в голову, она поделилась ею с мужем и
сказала:
— Супруг мой, жизнь нашей дочери очень грустна, она только
и делает, что плачет и вздыхает, избегая всяких разговоров с посто
ронними. Я много раз спрашивала ее о причине такой скорби, но
путного ничего не узнала. На все она отвечает, что сама не ведает
причины, а все домочадцы только пожимают плечами и не знают,
что сказать. Сдается мне, что какая-нибудь сильная страсть ее тер
зает, ведь она тает на глазах, словно воск от огня. Я перебрала
уже тысячу причин, и вот что мне пришло в голову: все ее подруги
после последнего карнавала вышли замуж, а с ней никто и не заго
варивает о браке. Вот откуда ее грусть. В день святой Евфимии ей
минет восемнадцать лет; так вот, супруг мой, мне хотелось бы за
молвить тебе словечко. Пора тебе позаботиться о том, чтобы найти
ей хорошую партию, уважаемого человека и не оставлять ее без
мужа, ибо это не такой товар, чтобы держать его дома.
Выслушал мессер Антонио речи жены своей, и они ему показа
лись не лишенными здравого смысла, и он так ответил ей:
— Супруга моя, так как ты не видишь никакой другой причины
тоски нашей дочери и считаешь, что ее надлежит выдать замуж, я
сделаю все, что сочту нужным, чтобы найти ей мужа, достойного
Банделло 159
1 1 . : I . , K 1-1.Ч.Ч
162 Итальянская литература
торое носится без руля по этому бушующему морю, я даю вам сло
во и сдержу его, что однажды ночью острым кинжалом покончу с
собой, вскрыв вены на шее, ибо я лучше умру, чем нарушу клятву
супружеской верности, данную Ромео.
Монах был человек многоопытный, исколесил на своем веку
много стран и повидал множество диковинных вещей; особенно
хорошо ведомы ему были свойства трав и камней, и был он одним
из величайших знатоков магии тех времен. Он умел составлять
снотворное из смеси всяких трав, которую потом превращал в мель
чайший порошок, обладающий чудесной силой: если развести его
в воде и выпить, человек через полчаса засыпал таким крепким сном
и все чувства его настолько притуплялись, что даже самый ученый
и опытный медик не мог бы сказать, что человек этот жив. В таком
оцепенении человек мог пробыть сорок, а иногда и больше ча
сов — в зависимости от количества принятого порошка и состояния
организма. Когда действие порошка прекращалось, принявший
его — будь то мужчина или женщина — просыпался как ни в чем
не бывало, словно после долгого сладкого сна.
Услышав о смелом намерении безутешной молодой женщины,
монах, движимый жалостью, еле сдерживая слезы, печальным
голосом сказал:
— Послушай, дочь моя, не говори о смерти, ибо уверяю тебя,
что раз ты умрешь, ты уже никогда больше на землю не вер
нешься, разве лишь в день страшного суда, когда все мертвые
воскреснут. Я хочу, чтобы ты думала о жизни, пока будет угодно
господу. Он дал нам жизнь и хранит ее, он же и возьмет ее, если
на то будет его воля. Отгони же от себя эти мрачные мысли. Ты
еще молода, ты должна наслаждаться жизнью и любовью со своим
Ромео. Не сомневайся же, мы найдем средство спасти тебя. Как
тебе ведомо, я в этом великолепном городе пользуюсь всеобщим
почетом и уважением. Узнай люди, что я способствовал твоему
браку, стыд и позор пали бы на меня. Что же будет со мной, если
я дам тебе яд? Но яда у меня нет, да и имей я его, я все равно тебе
его не дал бы, ибо это значило бы нанести смертельное оскорбле
ние господу, и я потерял бы уважение всех. Ты, вероятно, слышала,
что нет такого сколько-нибудь важного деяния, в котором не при
нял бы я участия; не прошло еще двух недель, как синьор города
привлек меня к делу величайшего значения. Поэтому, дочь моя, я
охотно сделаю все для тебя и Ромео и ради твоего спасения буду
стараться, чтобы ты принадлежала ему, а не этому Лодроне. Я не
дам тебе умереть. Но надо, чтобы никто никогда о моей помощи не
узнал. Будь же смелой и твердой и решись сделать то, что я тебе
прикажу. Вреда тебе никакого не будет. Слушай меня внимательно.
С этими словами монах показал Джульетте порошок, поведав
ей о его чудесных свойствах и о том, что много раз он его испробо
вал и всегда порошок этот оказывал превосходное действие.
Банделло 163
11*
164 Итальянская литература
а
Различные названия потайного фонаря (cieco — по-итальянски «слепой»,
sordo — «приглушенный», «затененный»).
Банделло 171
Никколо Макиавелли
Н и к к о л о М а к и а в е л л и (Niccolo Macchiavelli, 1469—1527) — вы
дающийся флорентийский писатель и политический деятель. Родился во Фло
ренции в семье юриста. С 1498 г. занимал должность секретаря Коллегии Де
сяти, ведавшей иностранными и военными делами. Выполняя дипломатические
поручения в различных городах Италии и за ее пределами, Макиавелли хоро
шо изучил политические обычаи и нравы своего времени. Он стал врагом фео
дализма и папства, мечтал о создании в Италии сильного государства, которое
бы смогло спасти страну от иноземного гнета. Среди его сочинений на истори
ческие и политические темы («Рассуждения по поводу первой декады Тита
Ливия», 1513—1519 гг.; «История Флоренции», 1521—1527 гг.; «О военном
искусстве», 1516 г.) наибольшую известность приобрел трактат «Князь», или
«Государь» («II principe», 1513 г.), изданный лишь после смерти автора в
1532 г. Полагая, что только сильная, неограниченная власть может принести
пользу государству, Макиавелли готов оправдать любые средства, если только
они служат этой пользе. Макиавелли был также поэтом, новеллистом («Бель-
фагор») и комедиографом. Его комедия «Мандрагора» («Mandragora», 1514 г.)
принадлежит к числу наиболее ярких созданий итальянской драматургии эпохи
Возрождения. Следует подчеркнуть антиклерикальную заостренность пьесы.
В период феодально-католической реакции сочинения Макиавелли были внесе
ны в индекс запрещенных книг. Тридентский церковный собор в 1564 г. санк
ционировал этот запрет.
Из книги «КНЯЗЬ»
ГЛАВА XVII
а
Сципион Африканский Старший (235—183 гг. до н. э.) — римский пол
ководец, победитель Ганнибала.
6
Фабий Максим — римский полководец, консул 233, 215 н 214 гг.
до и. э.
12. ;ьк шл
178 Итальянская литература
ГЛАВА XVIII
12*
180 Итальянская литература
ГЛАВА XIX
Каким образом избежать презрения и ненависти
Обсуждая выше качества Князя, я уже сказал о самых для него
важных, поэтому остальные хочу обсудить кратко, имея в виду об
щее правило, что Князь, как отчасти уже говорилось, должен ста
раться избегать таких дел, которые вызвали бы к нему ненависть
и презрение. Всякий раз, как он этого избегнет, Князь сделает свое
дело, а от прочих укоров никакой опасности для него не будет. Как
я говорил, ненависть к нему вызывается прежде всего алчностью,
захватом имущества подданных и жен их; от этого он должен воз
держаться. Если не трогать имущество и честь людей, то они вооб
ще довольны жизнью, и приходится бороться только с честолюби
ем немногих, которое можно обуздать разными способами и очень
легко. Князя презирают, если считают его непостоянным, легко
мысленным, изнеженным, малодушным, нерешительным; этого
Князь должен остерегаться, как подводного камня, и надо ему
умудриться сделать так, чтобы в поступках его признавались вели
чие, смелость, обдуманность, твердость; по частным же делам под
данных Князю надо стремиться к тому, чтобы приговор его был не
рушим, и утвердить о себе такое мнение, чтобы никто не подумал
обмануть Князя или перехитрить его.
Князь, который заставляет людей так думать о себе, пользуется
очень большим уважением, а против правителя, которым дорожат,
трудно составить заговор, и нелегко на него напасть, раз известно,
что он человек выдающийся и в почете у своих. Дело в том, что
Князю должны быть страшны две опасности: одна — изнутри, от
подданных, другая — извне, от иноземных государей. От второй
защищаются хорошим оружием и хорошими союзами; если есть хо
рошее оружие, всегда будут и хорошие друзья, а дела внутри стра
ны всегда будут устойчивы, если все благополучно вовне, лишь бы
не начались заговоры и не пошла бы из-за этого смута. Если бы да
же внешние дела и расстроились, то Князь, который управлял и
жил, как мною указано, и при том не растеряется, всегда выдержит
любой натиск, подобно Набиду Спартанскому а , о чем я уже сказал.
Что же касается подданных, то при спокойствии вовне приходится
опасаться, как бы они не злоумышляли тайно; от этого Князь впол
не может себя оградить, стараясь не возбуждать ненависти и пре
зрения и устроив дела так, чтобы народ был им доволен; последне-
а
Набид — царь спартанский (206—192 гг. до н. э.).
Никколо Макиавелли 181
Из комедии «МАНДРАГОРА»
[Действие комедии происходит во Флоренции. Молодой Каллимако влюб
лен в прекрасную Лукрецию, целомудренную жену престарелого правоведа мес
сера Нича. Последний бездетен и давно мечтает о ребенке. Пользуясь этим
его желанием, а также недалеким умом Нича, Каллимако по совету лукавого
паразита Лигурио выдает себя за знаменитого парижского врача, обладаю
щего верным средством излечить мадонну Лукрецию от бесплодия. Это сред
ство — чудодейственная настойка мандрагоры. Однако «первый мужчина, с ко
торым она будет иметь дело, после того как примет «тот напиток, умрет в тече
ние восьми дней, и ничто на свете не сможет спасти его». Мессер Нича уже го
тов ото всего отказаться, но Каллимако указывает ему хитроумный выход: как
только мадонна Лукреция выпьет напиток, «тотчас же» следует «положить к
ней другого, который, проведя с ней ночь, впитал бы в себя всю отраву мандра
горы» и тем спас бы мессера Нича от неизбежной гибели. После некоторого со
противления мессер Нича соглашается внять советам мнимого врача. Решено
схватить на улице первого попавшегося мужчину (этим мужчиной, понятно,
оказывается переодетый Каллимако) и препроводить его в спальню мадонны
Лукреции. Но для того чтобы добродетельная Лукреция согласилась разделить
ложе с посторонним мужчиной, к ней подсылается ее духовник, монах фра Тн-
мотео, готовый за деньги на любые услуги.]
АКТ III
ЯВЛЕНИЕ 8
Сострата и Лукреция
С о с т р а т а . Я знаю, что ты уверена, дочь моя, что я ценю
твою честь больше, чем кто-либо на свете, и что я не посоветовала
бы тебе ничего нехорошего. Я говорила тебе и повторяю: если фра
Тимотео скажет, что это не обременит твоей совести, делай это, не
думая ни о чем.
Л у к р е ц и я . Я всегда боялась, как бы желание мессера Нича
иметь детей не заставило нас сделать какую-нибудь ошибку,
и потому всякий раз, как он мне о чем-нибудь говорил, это вызы
вало во мне сомнения и колеба
ния, в особенности после того,
как со мной приключилось то,
что вы знаете, при посещении
монастыря сервитов а . Но из
всего, что было испробовано,
это мне кажется самым стран
ным. Подвергать мое тело тако
му осквернению и быть причи
ной, что мужчина умрет за то,
что меня осквернит! Ведь даже
если бы я осталась одна на це
лом свете и от меня зависело
возрождение рода человеческого,
я не думаю, чтобы мне было по
зволено решиться на такое дело.
а
Желая забеременить, мадонна
Лукреция, по совету одной соседки,
дала обет простоять сорок ранних
обеден у сервитов (монашеский ор
ден). Но в то время, как она посе
щала монастырь, ее начал там «обха
Титульный лист живать» «один из этих жирных мо
комедии Макиавелли «Мандрагора» нахов так, что она больше не поже
(1550 г.). лала туда возвращаться».
Никколо Макиавелли 187
АКТ IV
ЯВЛЕНИЕ 2
Триссино
Д ж а н Д ж о р д ж о Т р и с с и н о (Gian Ciorgio Trissino, 1478 —
1550) — поэт, драматург и ученый. Родился в Виченце, в патрицианской семье,
изучал греческий язык, был папским нунцием в Венеции и Вене. Известен как
автор «Софонисбы» («Sophonisbe», 1515 г.), первой итальянской классической
трагедии, в которой он, опираясь на правила Аристотеля, подражает не Сенеке,
как это было обычно в XVI в., а Софоклу и Еврипиду. В трагедии соблюдены
аристотелевские единства, большое место отведено хору, вестники повествуют о
событиях, происходящих за сценой. Пространные диалоги и рассказы заменя
ют интенсивность сценического действия. Стремясь передать метрическое мно
гообразие греческой трагедии, Триссино наряду с одиннадцатисложным белым
стихом, которым преимущественно написана «Софонисба», применяет в лириче
ских местах рифмованную канцону, использует рифмованный стих в некоторых
хорах, которые по античному образцу распадаются у него на строфу, антистро
фу и эпод. Один хор им написан даже в балладной форме. Сюжет своей траге
дии Триссино почерпнул из Тита Ливия (кн. XXVIII—XXX). Героиня траге
дии — карфагенская царица Софонисба, дочь Гасдрубала, жена нумидийского
царя Сифакса, без трепета выпивающая яд, чтобы не стать рабою римлян,
завоевавших Карфаген. Перу Триссино принадлежит также комедия «Близнецы»
(1548 г.), в которой он близко следует за Плавтом. Неудачную попытку воз
родить традиции античного эпоса он сделал в обширной поэме «Италия, осво
божденная от готов» (1548 г.), носящей чрезмерно сухой ученый характер. Он
много писал по вопросам языка и поэзии, в частности сделал попытку созда
ния первой итальянской классической поэтики.
Из «СОФОНИСБЫ»
ПРОЩАНИЕ СОФОНИСБЫ
Приближенный Софонисбы
И глаз не подымая,
Идет молитвы к небу вознести
И хочет, чтобы в храме вместе с нею
Молились нынче также вы.
Хор
Не знаешь, видно, ты, какое горе
Терзает душу мне.
Ужель и та, чья жизнь преобразиться
Чрез миг должна, спокойна в этот час?
Как зла судьба людская!
Да, мы готовы с госпожой пойти
Богов умилостивить. Поскорее!
Не опоздать бы нам, увы!
Когда придет к покою
Злосчастный этот род,
Достойный состраданья?
Надеждою какою
Доселе он живет
Средь пыток без названья?
Мы в черном одеянье
Все поспешить должны
Почтить душою верной
Скорбь госпожи примерной,
Владычицы страны.
Чей дух, вовек нетленный,
Сияет над вселенной.
Слуга Софонисбы
О, жены, тяжела
Десница злого рока
И тяжких мук полна.
Теперь, увы, легла
Всей тяжестью жестокой
На госпожу она.
О солнце, о луна,
И ты, господь, который,
Им указуя путь,
Все можешь повернуть!
Твои святые взоры
К царице обрати, —
К ней смерть уже в пути.
Триссино 193
Софон исба
Прощайте же, о солнца свет прелестный,
И ты, простор земной,
Навек прощайте! Суждено мне роком
В могильный мрак сойти.
Э рм ин ия
И я с тобою в гроб улягусь тесный,
Н е разлучусь с тобой!
Софон и сба
Аретпино
П ь е т р о А р е т и н о (Pietro Aretino, 1492—1556)—знаменитый италь
янский публицист и памфлетист, прозванный «бичом королей». Родился в Арец-
цо в семье сапожника. Благодаря своей неукротимой энергии, литературному
таланту и неразборчивости в средствах достиг славы, богатства и независимого
положения. С 1527 г. обосновался в Венеции, где его друзьями были знамени
тые художники Тициан, Сансовино, Вазари, Джулио Романо и др. Отсюда он
рассылал во все стороны ядовитые стрелы своих памфлетов. Охотнее всего он
поражал тиранию итальянских князей. Его острого пера боялись, перед ним
заискивали; император Карл V стремился привлечь его на свою сторону. Свой
публицистический талант Аретино раскрывает в стихотворениях, многочислен
ных письмах, сборники которых он впервые начинает публиковать в печати, а
также в так называемых «Giudizii» — сатирических предсказаниях на тот или
иной год, по форме представляю
щих пародию на астрологические
гороскопы (предсказания будуще
го). Обладая неисчерпаемым запа
сом остроумия, злой насмешки и
сарказма, Аретино был бесспорно
одним из наиболее блестящих пуб
лицистов европейского Возрожде
ния. Как писатель, Аретино вос
ставал против литературного ака
демизма и классицистического пе
дантизма. Он стремился черпать из
действительной жизни, игнорируя
школьные образцы. Так, реалисти
ческим характером отличаются его
комедии, в которых, он дает зари
совки современного итальянского
быта (например, обличение распут
ной жизни папского двора в коме
дии «Придворная жизнь» — «Corti-
giana», 1534 г., см. приводимые
отрывки); в трагедии «Горация»
(1546 г.) реалистически очерчены
характеры, большое место отведено
народу. В героико-комической поэме
«Орландино» он осмеивает рыцар
ство. Аретино страстно любил ис
кусство, в юные годы он даже ис
пробовал свои силы в живописи и
w ъ&де * * * * * *
навсегда сохранил талант живопис
v* -х-*' *«***>* # е д * ного пластического изображения
природы и мира. Об этом свиде
Пьетро Аретино тельствует его знаменитое письмо
(с гравюры А/. А. Раймонди). к Тициану.
Из комедии «ПРИДВОРНАЯ ЖИЗНЬ»
АКТ ПЕРВЫЙ
СЦЕНА I
СЦЕНА II
СЦЕНА ///
Мако и сиенец
М а к о . Sic volunt fatal a
С и е н е ц. Теперь вы станете утонченнее в пророчествах.
М а к о . Что ты там трещишь?
С и е н е ц. Скажите, ваша милость, вы не слышали, как маэстро
говорил: прошу прощения у вашей милости.
М а к о . Прошу прощения у вашей милости. С беретом в руке,
правильно?
С и е н е ц. Так, синьор. Ходите бойко, старайтесь, чтобы платье
на вас хорошо сидело, плюйте широко и хорошо; шагайте широко:
хорошо, отлично.
СЦЕНА IV
СЦЕНА V
Андреа и Мако
А н д р е а. На здоровье и утешение.
М а к о . Добрый день и добрый год. А где книга?
А н д р е а . Вот, в угоду вашей милости.
М а к о . Я умру, если вы мне не прочтете сейчас одной лекции.
А н д р е а . Вы шутник.
М а к о . Вы неправы, говоря мне грубости.
А н д р е а . Разве я говорю грубости, называя вас шутником?
М а к о . Да, так как никогда не были шутниками ни я, ни кто-
либо в моем доме. Ну, начните.
А н д р е а . Главное дело для того, чтобы стать придворным,—
это уметь богохульствовать, быть игроком, завистником, бабником,
еретиком, льстецом, злословцем, неблагодарным, невеждой, ослом;
уметь обманывать, быть нимфой, быть деятельным и страда
тельным.
М а к о . Тихо, медленно, твердо. Что это значит: деятельным и
страдательным. Я не понимаю этой загадки.
А н д р е а . Это значит — быть женщиной и мужчиной.
М а к о . Мне кажется, я способен к этому. Но каким образом
стать еретиком? Вот вопрос.
А н д р е а . Замечайте.
М а к о . Я замечаю очень хорошо.
А н д р е а . Когда кто-нибудь вам говорит, что при дворе суще
ствуют доброта, благоразумие, любовь или совесть, то говорите:
я не верю.
М а к о . Я не верю.
А н д р е а . Спасибо. Кто хочет заставить вас верить, что яв
ляется грехом нарушить великий пост, скажите: мне плевать на это.
М а к о . Мне плевать на это.
А н д р е а . И вообще, кто вам скажет что-либо хорошее о дворе,
скажите ему: ты лжец.
М а к о . Было бы лучше, если бы я ему сказал: ты врешь по
средством горла.
А н д р е а . Это было бы понятнее и короче.
М а к о . Почему богохульствуют придворные, маэстро?
Аретино 199
а
6
Вся сущность.
Пасквино — обломок античной статуи, стоявшей в X V в. на одном из
людных мест Рима, сделавшийся излюбленным местом приклеивания сатириче
ских стихов, получавших таким образом всеобщую известность.
200 Итальянская литература
А н д р е а . Кто ее составил?
М а к о. Честный человек.
А н д р е а . Кто этот честный человек?
М а ко. Я сам.
А н д р е а . Ха, ха, скажите ее, чтобы я ее ощутил.
М а к о . Hanc tua Penelope musam meditaris avena
Nil mihi rescribas, nimium ne crede colori
Cornua cum lunae recubans sub tegmine fagi
Tityre tu patulae lento tibi mittit Ulysses a .
А н д р е а . На улицу, на улицу, лови вора, лови вора.
М а к о . Чего вы так кричите о помощи?
А н д р е а . Потому что героический сумасброд их украл.
М а к о . Кто этот логический сумасброд?
А н д р е а . Храбрый человек, подвергающий канонаде своего
хозяина. Продолжайте дальше.
М а к о . Arma virumque cano vaccinia nigra leguntur
Italiam fato numerum sine viribus uxor.
Omnia vincit amor nobis ut carmina dicunt
Silvestrem tenui et nos cedamus amori 6 .
А н д р е а . Это можно отпечатать и озаглавить по настроению
Болоньи. А я опишу жизнь автора, очень гнусного.
М а к о . Ago vobis gratias B.
А н д р е а . Пусть наверху в доме все приведут в порядок. Но
где слуга?
М а к о . Сиенец — бездельник, а Грилло — честный человек, и
я желаю Грилло, я не сиенца. Войдите внутрь.
Отрывки из
САТИРИЧЕСКИХ ПРЕДСКАЗАНИЙ НА 1531 г.
а
Стихотворение мессера Мако представляет собой бессмысленный набор
полустиший, надерганных из различных произведений Вергилия и Овидия: пер-
оая строка — Овидий. «Героиды», послание I, 1; Вергилий. «Буколики», экло
га I, 2. Вторая строка — Овидий. «Героиды», послание I, 2; Вергилий. «Буко
лики», эклога 1, 1. Четвертая строка — Вергилий. «Буколики», эклога I, 1; Ови
дий. «Героиды», послание I, 1.
6
Вергилий. «Энеида», I, 1; Вергилий. «Буколики», эклога II, 18; Вергилий.
«Энеида», I, 2; Овидий. «Героиды», послание I, 97, и т. д. (Примечание
В. С. Узина.)
в
Очень вам благодарен.
г
Имеется в виду Франциск I, король Франции.
Аретино 201
ПИСЬМО К ТИЦИАНУ
Тассо
Т о р к в а т о Т а с с о (Torquato Tasso, 1544—1595) — наряду с Ариос-
то крупнейший эпический поэт итальянского Ренессанса. Родился в Соррснто
в семье поэта Бернардо Тассо. В Падуе и Болонье слушал курсы философии и
красноречия (в 1562—1564 гг.). Живя в Венеции, опубликовал рыцарскую поэ
му в 12 песнях «Ринальдо» (1561 г.). В «Рассуждении об эпической поэзии» он
выступил против «разбросанной» манеры Ариосто, за стройный порядок эпи
ческих поэм классической древности. С 1565 г. Тассо переезжает в Феррару.
Он состоит сперва при кардинале Луиджи д'Эсте, несколько позднее — при
герцоге Альфонсе II. Молодой поэт втягивается в придворную жизнь. Его от
мечают своим вниманием сестры герцога — Лукреция и Элеонора. В 1572 г.
он пишет пастораль «Аминта» («Aminta») — наиболее совершенный образец
итальянской пастушеской драмы
эпохи позднего Возрождения. Пас
тораль была тотчас же поставлена
на сцене и имела огромный успех.
В 1575 г. Тассо заканчивает пер
вую редакцию своего величайшего
создания — эпоса о первом крес
товом походе, поэму «Освобожден
ный Иерусалим», которую он назы
вает первоначально по имени вож
дя крестоносцев «II Goffredo».
С этого времени начинается тра
гический период его жизни. В нем
пробуждается болезненная религи
озность. Боясь впасть в ересь, он
не может отрешиться от мысли, что
осужден на муки ада; только что
оконченная поэма представляется
ему чрезмерно светской. Им овла
девает мания преследования, в
частности страх перед духовной
цензурой, он начинает впадать
в безумие, принимающее со време
нем грозный характер. Стечение об
стоятельств, дворцовые интриги
только усиливают его болезнь. Он
бежит из Феррары и вновь возвра
щается в нее; в 1579 г. происходит Тассо.
204 Итальянская литература
Из «АМИНТЫ»
[Пастух Аминта («сын Сильвана, отцом которого был Пан, великий бог
пастухов») томится любовью к целомудренной нимфе Сильвии, но, она, вер
ная культу Дианы, отвергает его любовь, предпочитая радостям Амура утехи
охоты и вольной жизни в лесу. «Я ненавижу любовь, которая мою невинность
ненавидит», — восклицает она, беседуя с пастушкой Дафной, красноречиво от
стаивающей права любви и стремящейся пробудить в сердце непреклонной кра
савицы нежное чувство к Аминте (акт I). Но вот Аминта оказывает ценную
услугу нимфе: однажды она купалась в источнике Дианы и на нее напал по
хотливый сатир, Аминта спасает нагую нимфу из рук насильника, но целомуд
ренная красавица, не сказав ни одного слова благодарности своему спасителю,
скрывается в чаще леса. «К чему, Аминта, отчаиваться? Сильвию я знаю: лишь
стыд, а не жестокость побудил ее бежать», — успокаивает Аминту Дафна. Од
нако Аминта в отчаянии от нового проявления холодности обожаемой нимфы,
он ищет успокоения в смерти, и если бы не расторопная Дафна, остановившая
его руку, он пронзил бы свое сердце смертоносной сталью. Тем временем Амин
ту ожидает новый удар — приходит весть о гибели Сильвии: бежав от источ
ника Дианы, она вместе с другими нимфами отправилась на охоту, и все как
будто свидетельствует о том, что юную охотницу растерзали волки (акты II и
III). Услышав о гибели возлюбленной, безутешный Аминта в порыве отчая
ния бросается со скалы со словами: «О несчастная Сильвия, за тобой я иду».
Между тем известие о гибели Сильвии оказывается ложным; Сильвия счаст
ливо избежала пасти диких зверей, и вот в свой черед она узнает о смерти
Аминты. В ее сердце вспыхивает запоздалое пламя любви к несчастному пас
туху. «До сих пор я, жестокая, для себя лишь жила, а теперь для Аминты про
жить остальную жизнь я хотела; но коль этого сделать уж нельзя, буду жить
я для холодного тела его...» В твердом намерении расстаться с жизнью после
того, как она предаст земле тело Аминты, Сильвия спешит к месту, где разра
зилась катастрофа (акт IV). Ниже приводятся пролог и заключительный пя
тый акт пасторали.]
ПРОЛОГ
Амур в пастушеской одежде
Амур
Скажите, кто бы мог из вас подумать,
Чтоб в человечьем облике, под этой
Пастушеской одеждой, бог скрывался?
И не божок иль дикий бог дубрав,
А самый мощный из богов небесных,
По манию которого ронял
Марс — меч окровавленный, потрясатель
Земли, Нептун. — огромный свой трезубец,
И молнии нетленные — Юпитер!
Наверное, не так-то уж легко
Во мне теперь узнает мать-Венера
Амура-сына. Принужден порою
Я от нее скрываться, потому что
Она, распоряжаясь самовластно
И мной и стрелами моими, хочет.
Тщеславная, чтоб жил я при дворах,
Чтоб только там, среди корон и скиптров,
Я силу проявлял свою. Лишь братьям
Моим меньшим, прислужникам моим а
На сельских и простых сердцах она
Оружье испытать их дозволяет.
Но, несмотря на резвые поступки,
На детский вид мой,— не ребенок я!
Мне, а не ей, дарованы судьбою
Лук золотой и факел всемогущий!
Желаю я располагать собою,
Как захочу, и вот скрываюсь (правда,
Не от могущества ее: не властна
Мать надо мной,— но лишь от просьб ее);
И ныне здесь, среди дубрав, в жилищах
Простых людей я спрятаться намерен.
Она меня разыскивает всюду,
Суля тому, кто ей укажет, где я,
И поцелуи сладкие и то,
Что слаще поцелуя. Да как будто
Не дам тому я, кто меня не выдаст,
И поцелуев сладких и того,
Что слаще поцелуя, и не будет
Награда слаще вдвое: что такое
Любовь, ведь знаю я, я бог любви!
Поэтому-то смертные охотно
Меня скрывают и молчат, и мать
Меня еще ни разу не поймала.
Чтоб по приметам не могла меня
а
В античной поэзии Амур (греч. Эрот) окружен множеством подобных
ему существ (эроты, амуры, купидоны). Греческая мифология наделила его
братом (Антэрот — олицетворение ответной любви) и рядом спутников (Ги-
мер — олицетворение страсти, Поф — страстного желания, а также Пифо
убедительного красноречия).
206 Итальянская литература
АКТ V
Эльпино а , хор
Эльпино
Поистине, законы, по которым
Своим от века управляет царством
Амур, не жестоки! Его деянья.
Что мудрости исполнены незримой,
Напрасно осуждают. О, с каким
Искусством по неведомым путям
Ведет он человека, чтобы в рай
Любви его привесть — и там его
Он окружает радостью, тогда как
Лишь гибели несчастный ожидал.
Так и Аминта горестный вершины
Достиг блаженства, бросившись с обрыва.
Счастливец! И тем более ты счастлив,
Что мнил дотоль себя несчастней всех.
И мне питать надежду, значит, можно,
Что все же та красавица, в улыбке
Которой скрыт жестокости ее
Клинок смертельный,— можно лишь мечтать,
Что состраданьем истинным она
Сердечные те раны исцелит,
Которые притворным милосердьем
Давно уже она мне нанесла.
Хор
Сюда идет Эльпино мудрый. Он
Так об Аминте говорит, как будто
Тот жив и даже счастлив. Как судьба
Влюбленных жестока! Иль он, быть может,
Считает, что влюбленных счастье в том.
Чтоб пробудить в груди любимой жалость
Своею смертью; значит, ты, Эльпино,
Любви блаженством это называешь!
Того же ты желаешь и себе?
а
Эльпино — пастух.
208 Итальянская литература
Эльпино
Хор
Хор
Стыдливость, значит, удержать ее
Уж не могла.
Э л ь п ино
Лишь слабую любовь
Стыдливость может удержать; но слабой
Уздой она бывает для любви
Могучей. Принялась лицо Аминты
1 4 . Зяк 4433
210 Итальянская литература
Хор
Аминта, стало быть, здоров?
Э л ь п ино
Вполне здоров, коль не считать ушибов
И ссадин нескольких; но не о том
Аминта думает. Он, доказавший
На деле, как сильна его любовь,
Любви вкушает сладостную негу,
Что прежние страдания его
Лишь сладостнее сделали. Прощайте ж,
Ведь должен я Монтано отыскать.
Хо р
Действительно ли можно
Все, что Аминта выстрадал, любя,
И плача и скорбя,
Соделать сладким сладкою наградой?
Не знаю. Все ж мне большего не надо,
Амур, когда не ложно,
Что после тяжких дней
Нам счастие дороже и милей.
Других влюбленных награждай страданья
Ты счастием таким;
Моленьям же моим
Моя доступней нимфа, ожиданья
Лишь милосердный назначая срок.
Не омрачает рок
Her наших темной тучею мученья:
Сначала нежное пренебреженье
И нежностью исполненный отказ,
Там — миг сопротивленья —
И мира возродительного час
Венчает наслажденье.
Из «ОСВОБОЖДЕННОГО ИЕРУСАЛИМА»
М*
212 Итальянская литература
Напоминает о ее призваньи
И к чернокнижным таинствам зовет;
Ринальдо остается, на скитанье
По саду обречен, пока закат
Ему подругу не вернет назад.
ГЕРЦОГУ ВИНЧЕНЦО Г О Н З А Г А *
Гварини
Д ж а м б а т т и с т а Г в а р и н и (Giambattista Guarini, 1538—1612) ро
дился в Ферраре в знатной семье. Слушал университетский курс в Падуанском
университете. По возвращении на родину стал профессором красноречия в фер-
рарском Атенее. Приглашенный ко двору феррарского герцога Альфонса II
даете, Гварини вошел в число придворных, был возведен в рыцарское досто
инство, исполнял ряд дипломатических поручений герцога.
Его наиболее прославленное произведение — драматическая пастораль
«Верный пастух» («Pastor Fido», 1580—1583 гг.), которую Гварини писал, со
ревнуясь с «Аминтой» Тассо. Пьеса имела исключительный успех и оказала
очень большое влияние на развитие европейской пастушеской драмы эпохи Ба
рокко (XVI — XVII вв.). Значительный художественный интерес представляют
также лирические стихотворения Гварини («Rime», изд. в Венеции в 1598 г.),
из которых выделяются мадригалы, отмеченные печатью тонкого поэтического
мастерства.
Из «ВЕРНОГО ПАСТУХА»
ОБ ОЧАХ ГОСПОЖИ
МАДРИГАЛ
Вам, очи, грозные светила,
Мое дыхание немило;
Жестокие, вы и во сне
Погибели хотите мне;
Смеженные, меня разите,—
Открывшись, что вы сотворите?
ПЕРНАТЫЙ СЧАСТЛИВЕЦ
МАДРИГАЛ
Мой друг пернатый, песнь твоя
Мне по душе. С тобой мы так похожи:
Мы оба узники, и ты и я;
222 Итальянская литература
Джордано Бруно
Д ж о р д а н о Бруно (Giordano Bruno, 1548—1600) — великий ученый
и мыслитель, страстный борец с феодально-католическим обскурантизмом,
сожженный на костре в Риме папской инквизицией. Развивая теорию Коперни
ка, Бруно утверждал, что Вселенная бесконечна, что наряду с нашей Солнечной
системой в ней существует множество других миров, что материальный состав
Вселенной един. Бруно стремился освободить науку от пут теологии, отстаивал
свободу научных и творческих начинаний. Живя в эпоху феодально-католической
реакции, он особенно остро чувствовал возросшую власть теологов и педантов
разного рода, жестоко преследовавших любое проявление свободной творческой
мысли. В книге «О героическом энтузиазме» (Лондон, 1585 г.) он писал: «Мы
хорошо видим, что никогда педантство не представляло больше притязаний на
управление миром, чем в наши времена... Поэтому в наше время благородные
умы, вооруженные истиной и освещенные божественной мыслью, должны быть
в высокой мере бдительны, чтобы взяться за оружие против темного невежест
ва, поднимаясь на высокую скалу и возвышенную башню созерцания. Нужно
принимать и всякие другие меры против низкого и пустого» (11,2). И в назван
ной книге, уверенный в том, что «умственная сила никогда не успокоится, ни
когда не остановится на познанной истине, но все время будет идти вперед
и дальше, к непознанной истине» (II, 1), Бруно прославляет «героическую лю
бовь» к мудрости, называемую им «героическим энтузиазмом». Такая любовь
удалена от окружающей пошлости. Это «огонь, зажженный в душе солнцем
ума» (I, 3). Это порыв к абсолютной истине (I, 4). Такая любовь превра
щает человека в бога (I, 3). В том же сочинении Бруно, подсмеиваясь над эпи
гонской поэзией петраркистов. все время вращавшейся в тесном кругу тра
диционных любовных тем, ратует за поэзию сильную, многообразную и само
бытную, выходящую за окостенелые рамки аристотелевских правил, канонизи
рованных педантами (см. приводимый отрывок). Свои мысли Бруно облекал
в форму диалогов, аллегорий и стихотворений, стремясь сделать их более до
ступными широкому кругу читателей («Изгнание торжествующего зверя», «Пир
на пепле», «О причине, начале и едином», «О бесконечности, вселенной и мирах»).
Значительную роль в его творениях играет сатирический, публицистический эле
мент. Так, например, диалог «Тайна Пегаса с приложением Килленского осла»
(1585 г.) зло осмеивает «святую ослиность» попов и педантов (см. приводимый
отрывок). Особенно полно сатирический талант Бруно проявился в комедии
«Подсвечник» («И candelaio», 1582 г.), бичующей суеверия и ученый педан
тизм.
Джордано Бруно 223
К НАЧАЛАМ ВСЕЛЕННОЙ
К СВОЕМУ ДУХУ
Ты глубоко, гора, в земле залегаешь корнями,
Но неудержно стремишь к звездам вершину свою.
Ум, высочайший предел ты всех вещей постигаешь,
Солнечный свет оттенив мраком подземных глубин.
Так не теряй своих прав и понапрасну не медли
Там, где потоки свои мрачный струит Ахеронт.
Смело стремись в высоту, в отдаленные сферы природы,
Ибо вблизи божества ты запылаешь огнем.
СОНЕТ (17)
Тот бог, что мир громами сотрясает а ,
К Данае сходит золотым дождем,
Он Леду видом лебедя прельщает,
Он Мнемозину ловит пастухом,
1 5 . .Чак 44.4.4
226 Итальянская литература
СОНЕТ (24)
Когда, судьба, я вознесусь туда,
Где мне блаженство дверь свою откроет,
Где красота свои чертоги строит,
Где от скорбей избавлюсь навсегда?
СОНЕТ (33)
О старый дуб, ты распростер в лазури
Свою листву, а корни в землю врыл;
Ни сдвиг земных пластов, ни ярость бури,
Что Аквилон в долину устремил,
Из диалога « К И Л Л Е Н С К И Й О С Е Л » а
15*
228 Итальянская литература
а
Согласно мифу, килленский осел (он же Пегас) родился в пещере горы
Киллен, посвященной Меркурию.
ИСПАНСКАЯ
И
ПОРТУГАЛЬСКАЯ
ЛИТЕРАТУРА
б
НАРОДНЫЕ ИСПАНСКИЕ
РОМАНСЫ
• Сид убил отца Химены, мстя за оскорбление, которое граф нанес его
престарелому отцу.
232 Испанская и португальская литература
ОБ УДИВИТЕЛЬНОМ СОБОРЕ,
КОТОРЫЙ БЫЛ В ГОРОДЕ РИМЕ
РОМАНС О ЮНОЙ Р О З Е
C53=fea
Сантильяна
И н ь е г о Л о п е с де М е н д о с а м а р к и з де С а н т и л ь я н а
(Е! marques de Santillana, 1398—1458) — поэт, воин и государственный дея
тель, основатель «итальянской школы» в испанской поэзии. Он первый ввел
в испанскую литературу форму сонета. В своих 42 сонетах он подражал Пет
рарке и его предшественникам. Влиянием Данте отмечена поэма «Комедийна
Понсы», описывающая в форме видения поражение испанцев в 1435 г. в мор
ском сражении с генуэзцами. В творчестве Сантильяны мы встречаемся также
с отзвуками провансальской поэзии и испанского фольклора. К последнему от
части близко наиболее популярное произведение Сантильяны — сборник пос
ловиц, составленный им по желанию Хуана II для воспитания его сына Ген
риха (напеч. в 1496 г.). Сборник состоит из ста рифмованных изречений, из
которых каждое образует пословицу.
СОНЕТ
пословицы
1. А страх лихой
Сколь многих сбрасывал долой
Внемли, возлюбленное чадо, И клал в могилы!
Моим словам: Кто хочет под рукой постылой
Жестокий нрав приносит нам Томиться век?
Лишь муки ада. Всегда стремится человек
Чтоб быть людьми любимым, К свободе милой.
надо
Любить людей;
Чем больше любишь, тем
полней Сын! Праведному неуместно
Твоя отрада. Быть гордецом;
Карает гордых поделом
2. Отец небесный.
Но с теми, кто живет бесчестно,
Внушающего страх тирана Ты не дружи;
Терзает страх, Что жизнь их зла полна и лжи,
Что будет он повергнут в прах Ведь всем известно.
Путем обмана.
Я утверждать не перестану,
Что страх лихой
Смертельную душе людской В своих ответах неизменно
Наносит рану. Любезен будь;
Ведь может многих оттолкнуть
Ответ надменный.
С людьми быть вежливым
Мы все про Цезаря читали, отменно,
Как был сражен Что стоит нам?
Жестоко и коварно он Гордыня же приносит срам
В сенатском зале. Обыкновенно.
Кто не любим людьми, едва ли
Тот оградит
Себя от всяческих обид
И злой печали. Льстецов, речам их не внимая,
Беги всегда,
Как сельские бегут стада
От волчьей стаи.
Любовь сколь многих Ведь в каждом слове их —
возносила, густая
Манрике 239
Хорхе Манрике
Х о р х е М а н р и к е (Jorge Manrique, 1440—1478) — крупнейший ис
панский лирик XV в. Происходил из старинной аристократической фамилии.
Погиб в сражении под стенами Гарси-Муньоса. Основное создание Манрике —
его проникновенные «Стансы» на смерть отца (1476 г., напеч. в 1492 г.), до*
ставившие ему прочную славу. В отличие от массы вычурных стихотворений
представителей ученой школы поэма Манрике отмечена глубиной подлинного
чувства, изящной простотой и непосредственностью художественного выраже
ния. Свое произведение поэт облекает в форму староиспанских стансов (cop-
las). Поэма имела огромный успех. Камоэнс пытался ей подражать, Лопе де
Вега заявил, что ее следовало бы написать золотыми буквами, она была переве
дена на латинский язык, в XVI в. положена на музыку. Перевод Лонгфелло до
ставил ей всемирную известность. Мы приводим начало поэмы (с некоторыми
сокращениями).
ПЕСНЯ ЗАКЛЮЧЕННОГО
АЛЬБОРАДА
ИСПАНО-ЕВРЕЙСКАЯ ПЕСНЯ
«Селестина*
«Селестина», или «Трагикомедия о Калисто и Мелибее» («La Celestina,
tragicomedia de Calisto у Melibea», конец XV в.) — роман в форме драмы, вы
дающийся памятник испанского Возрождения. Автором романа, видимо, явля
ется Ф е р н а н д о де Р о х а с , бакалавр, еврей по происхождению. Старей
шие из дошедших до нас изданий «Селестины» содержат 16 актов (Бургос,
1499 г., Севилья, 1501 г.), в изданиях позже 1501 г. — 21 и 22 акта. В романе
с большой реалистической силой показана история трагической любви молодого
рыцаря Калисто и Мелибеи, девушки знатного происхождения. Огромное место
в произведении отведено ловкой своднице Селестине, образ которой обрисован
с исключительным мастерством. Она — воплощение алчности, лукавства, изво
ротливости и хищного эгоизма. Возникающий буржуазный мир с его практикой
«бессердечного чистогана» щедро наделяет ее своими пороками. Селестина вы
растает в романе в собирательный обрав, в грозный символ разрушительной
мощи своекорыстия чувств. В то же время своими действиями она помогает Ме
либее восторжествовать над ветхими нормами феодальной этики, пробуждает в
ней пламя подлинной человеческой любви, которая пробивается сквозь толщу
средневековых обычаев и представлений и увлекает к гибели «дерзких» любов
ников. С Селестиной в романе связано изображение общественных низов, это
слуги и проститутки, в уста которых автор вкладывает протест против аристо
кратической кичливости знатностью происхождения и меткую характеристику
тяжелого положения служанок в домах богатых и знатных. В романе проявля
ются также черты антиклерикальной сатиры (рассказ Селестины о распущен
ности духовенства). Яркий реализм «Селестины» оказал значительное влияние
на развитие испанского романа в XVI—XVII столетиях (плутовской роман,
Сервантес). Имя Селестины стало нарицательным. Роман приобрел европей
скую популярность. До появления «Дон Кихота» ни одна из испанских книг не
пользовалась такой широкой известностью, как «Селестина».
«Из СЕЛЕСТИНЫ»
ИЗ АКТА I
[Однажды Калисто встретил юную Мелибею в саду ее отца Плеберио,
куда он зашел, чтобы отыскать своего сокола. Он признается ей в любви, но
Мелибея с негодованием отвергает притязания незнакомца. Калисто удаляется
к себе домой, где предается тоске и отчаянию.]
(Комната в доме Калисто)
К а л и с т о . Семпронио!
С е м п р о н и о . Сеньор!
К а л и с т о . Дай мне лютню.
С е м п р о н и о . Сеньор, вот она.
«Селест una» 245
(На улице)
С е м п р о н и о . О, матушка! Брось все прочие дела, будь вни
мательна и слушай то, что я тебе скажу; и не разбрасывай твоих
мыслей в разные стороны, ибо тот, кто кидает их в разные места,
не находит их нигде, разве только случайно попадет в настоящее
место. Я хочу, чтобы ты узнала от меня то, о чем ты еще не слыша
ла: а именно, с тех пор, как я доверился тебе, я никогда не мог
желать какого-либо добра, от которого не уделил бы тебе часть.
С е л е с т и н а . Пусть бог воздаст тебе, сынок, и он это сделает
не без причины, так как ты сжалился над старой грешницей. Но
говори, не медли; ибо дружба, которая утвердилась между мною
и тобой, не нуждается ни в предисловиях, ни в короллариях, ни в
подготовительных частях, чтобы получить мое согласие. Будь кра
ток и приступи прямо к делу; ибо напрасно говорится многими
словами то, что может быть понято посредством немногих.
С е м п р о н и о . Пусть будет так. Калисто пылает любовью к
Мелибее, он нуждается в тебе и во мне. Так как мы вместе будем
работать, то вместе и воспользуемся прибылью; ибо люди преус
певают тогда, когда умеют узнать подходящее время и пользовать
ся случаем.
С е л е с т и н а . Ты хорошо сказал, и я готова; я вмиг все пойму.
Я говорю, что меня радуют эти новости, как радуют хирургов раз
битые головы. И подобно тому, как последние растравляют сна
чала раны, чтобы взять дороже за спасение, так и я думаю по
ступить с Калисто. Я усилю в нем уверенность в лекарстве, ибо,
как говорят, постоянная надежда поражает сердце, а когда он по
теряет ее, я постараюсь возбудить ее в нем опять. Ты меня хоро
шо понимаешь?
С е м п р о н и о . Замолчи, так как мы стоим у двери, и, как го
ворят, стены имеют уши.
[Селестина уверенно обещает Калисто, что Мелибея будет принадлежать
ему, и с этого времени приобретает неограниченную власть над ним и всеми
его окружающими.]
ИЗ АКТА III
руках, так как я знаю, что, хотя сейчас я ее буду просить, напосле
док она будет меня умолять, что, хотя вначале, она мне будет
угрожать, в конце концов она мне будет льстить. Я понесу туда
немного пряжи в моем кармане с другими мелочами, которые я
всегда ношу с собой, чтобы иметь повод войти в первый раз туда,
где меня не знают: то воротнички, обшивки, бахрома, головные
сетки, щипчики для выдергивания волос, черная краска для бро
вей, ресниц и волос, свинцовые белила, румяна, иголки и булавки.
Они выбирают то, что им угодно, а я между тем начинаю гово
рить и располагаюсь раскинуть свои приманки и делать им пред
ложения о первом свидании.
С е м п р о н и о . Матушка, подумай хорошенько о том, что ты
делаешь; ибо когда ошибаются вначале, то не может быть хоро
шего конца. Подумай о ее отце, который знатен и силен, о ее ма
тери, которая бдительна и смела, а ты — само подозрение. Мели-
бея у них единственная дочь; если они потеряют ее, то потеряют
все. Я дрожу, когда подумаю о пословице: «За шерстью пойдешь,
общипанным придешь».
С е л е с т и н а . Общипанной, сынок?
С е м п р о н и о . Или утыканной перьями, матушка, что еще
хуже х.
С е л е с т и н а . К черту, будь проклят, я не нуждаюсь в тебе
как компаньоне. Ты хочешь обучать Селестину ее ремеслу? Когда
ты только родился, я уже ела хлеб с корочкой. Хорош ты был бы,
как начальник, смущаемый предзнаменованиями и опасениями.
С е м п р о н и о . Не удивляйся, матушка, моему страху. Это
общечеловеческое свойство, что когда желают чего-либо очень
сильно, то думают, что никогда не добьются его. Особенно в этом
случае, я боюсь твоей и моей неудачи. Я желаю прибыли; я бы
хотел, чтобы это дело кончилось хорошо не для того, чтобы мой
господин избавился от мук, а для того, чтобы я освободился от
нищеты. И таким образом, я с моим малым опытом предвижу го
раздо больше препятствий, чем ты, будучи старой мастерицей.
ИЗ АКТА IX
а
Слуга Кал исто.
«Селестина» 251
А ре у за. Пусть я так радуюсь, как верно то, что те, которые
служат госпожам, никогда не наслаждаются жизнью и не знают
сладких наград любви. Никогда они не имеют дела с родственни
цами или с равными себе, с которыми они бы могли говорить на
«ты», которым они могли бы сказать: что ты ела за ужином? бе
ременна ли ты? сколько кур ты развела? пригласи меня на за
куску в твою комнату; покажи мне твоего любезного; как давно он
тебя не видел? как твои дела с ним? кто твои соседи? и другие
подобные вещи. О, тетушка! Какое суровое имя «госпожа»; как
важно и надменно оно звучит для того, кому приходится постоянно
его произносить! Вот почему я живу сама по себе с тех пор, как я
себя знаю; меня никогда не называли иначе, как моим именем.
Особенно трудно с теперешними госпожами: теряешь с ними луч
шую часть своего времени, и за десятилетнюю службу они платят
изношенной юбкой, которую они готовы выбросить. Они дурно
обращаются с прислугами, наносят им оскорбления, а те так пора
бощены, что не смеют разговаривать в их присутствии. А когда
приходит время и они должны выполнить свое обязательство и
выдать их замуж, то они выдумывают всякие увертки, упрекают
их, что они лежали в кровати с сыном или слугой, что завели
шашни с мужем, или впустили чужих мужчин в дом, или украли
кубок, или потеряли кольцо. Дают им сотни ударов и выбрасывают
их за дверь с задранной над головой юбкой, говоря: «Уходи от
сюда, воровка, распутница, не порти доброго имени моего дома».
Таким образом, они ждут вознаграждения, а получают оскорбле
ния, думают выйти замуж, уходят с позором, надеются получить
свадебные платья и драгоценности, но уходят обнаженные и
оскорбленные. Вот каковы их награды, вот каковы их благодея
ния и жалование, замуж выдать обещают, а последнее платье сни
мают; самая большая честь, которую они им оказывают, это заста
вить их шататься с их поручениями от дуэньи к дуэнье. Никогда
они не называют их собственным именем, а только: «Распутница,
сюда, распутница, туда. Куда ты идешь, паршивая? Что ты сде
лала, негодница? Почему ты это съела, обжора? Как ты вымыла
сковороду, свинья? Почему ты не вычистила плаща, грязнуха?
Как ты это сказала, дура? Кто разбил тарелку, неловкая? Каким
образом пропало полотенце, воровка? Ты его отдала своему лю
бовнику, дурная. Поди сюда, скверная женщина, куда делась ря
бая курица; разыщи ее скорее, а не то вычту за пропажу из твоего
жалования». И между тем они дают тысячу ударов туфель, щип
ков, ударов палкой и плетью. Никто не может их удовлетворить;
нет никого, кто бы мог их вынести. Их удовольствие— кричать,
их слава — браниться. Чем лучше что-либо делаешь, тем менее
они довольны. Вот почему, матушка, я предпочитаю жить в малень
кой хижине свободной госпожой, чем в богатых дворцах порабо
щенной и покоренной.
254 Испанская и португальская литература
ИЗ АКТА X
(В доме Плеберио)
М е л и б е я . Ты столько раз называла мне этого кавалера, что,
несмотря на обещание и на слово, которое я тебе дала, я не могу
выносить твоих речей. Чем я его должна вознаградить? Разве я
ему должна что-нибудь? Имею ли я какое-либо обязательство к
нему? Что он сделал для меня? Почему, когда я страдаю, я нуж
даюсь в том, чтобы он был здесь? Я бы предпочла, чтобы ты мне
разрезала тело и вырвала сердце, чем слушать подобные речи.
С е л е с т и н а . Не разрывая твоих платьев, любовь устреми
лась к тебе в сердце; мне не нужно разрезать твоего тела, чтобы
исцелить тебя.
М е л и б е я . Скажи, как называют эту мою печаль, которая го
сподствует над лучшей частью моего тела?
С е л е с т и н а . Сладкая любовь.
М е л и б е я . Это мне объясняет, что оно такое, потому что я
радуюсь при одном только названии ее.
С е л е с т и н а . То скрытый огонь, нежная язва, вкусный яд,
сладкая горечь, приятная болезнь, радостная мука, сладкая и жесто
кая рана, ласковая смерть.
М е л и б е я . Ох, я несчастная. Если верен твой рассказ, то
сомнительно мое спасение. Ибо при той противоположности, кото
рая существует между этими названиями, то, что с одной стороны
было бы полезно, причинило бы тем большее страдание с другой
стороны.
С е л е с т и н а . Сеньора, не теряй надежды в спасении твоей
благородной юности; когда великий бог посылает рану, он же по
сылает и исцеление. А главное, я знаю, что в мире родился цве
ток, который освободит тебя от всего этого.
М е л и б е я . Как он называется?
С е л е с т и н а . Я не смею назвать его тебе.
М е л и б е я . Скажи, не бойся.
С е л е с т и н а . Калисто! Ради бога, сеньора Мелибея! Как мало
мужества! Что за слабость! О, я несчастная! Подыми голову. О, я
злополучная старуха. Вот чем кончились мои хлопоты. Если она
«Селестина» 257
а
В одно из своих первых посещении Мелибеи Селестина выманила у нее
ее пояс, который ей якобы нужен для уврачевания зубной боли некоего достой
ного юноши, влюбленного в Мелибею.
1 7 . :ьк >м.ч.ч
258 Испанская и португальская литература
ИЗ АКТА XII
(В доме Селестины)
С е м п р о н и о . Дай нам наши обе доли из того, что ты полу
чила от Калисто на наш счет, если ты не желаешь, чтобы откры
лось, кто ты такая. Обращайся к другим с этими льстивыми реча
ми, старуха.
С е л е с т и н а . А кто я такая, Семпронио? Помешаешь ли ты
мне заниматься сводничеством? Удержи свой язык, не позорь моих
«Селестина» 259
ИЗ АКТА XX
(На башне)
П л е б е р и о . Дочь моя, Мелибея, что ты делаешь одна? Что
ты хочешь мне сказать? Хочешь ли ты, чтобы я поднялся наверх?
М е л и б е я . Отец мой, не стремись и не старайся прийти туда,
где я нахожусь, ибо ты смутишь настоящую речь, которую я желаю
тебе держать. Ты скоро будешь огорчен смертью твоей единствен
ной дочери: наступил мой конец, наступил мой отдых и твое стра
дание; наступило мое утешение и твоя мука; наступил час, когда я
соединюсь с своим спутником, и время твоего одиночества. Почтен
ный отец, тебе не надо употреблять музыкальных инструментов*,
чтобы утишить мою боль, а остается только поле, чтобы похоро
нить мое тело. Если ты меня выслушаешь без слез, то услышишь
отчаянную причину моей насильственной и радостной смерти: не
прерывай плачем моих речей; если же нет, ты будешь еще больше
печалиться оттого, что не узнал причины моей смерти, чем оттого,
что увидишь меня мертвой. Не расспрашивай меня ни о чем, не
отвечай мне ничего, не прибавляй ничего к тому, что я тебе желаю
сказать добровольно; ибо, когда сердце охвачено страстью, то уши
а
Перед тем как подняться на башню. Мелибея послала своего отца аа му
зыкальными инструментами, уверяя его, что музыка облегчит ее страдания.
«Селестина» 261
ЭКЛОГА
ОБ ОРУЖЕНОСЦЕ. КОТОРЫЙ СДЕЛАЛСЯ ПАСТУХОМ
МЕЖДУ ПАСТУХОМ МИНГО, ПАСТУШКОЙ ПАСКУАЛОЙ
И ОРУЖЕНОСЦЕМ
Минго
Паскуала, бог тебе ограда.
Паскуала
А, Минго, здравствуй! Где жена?
Ты здесь, Мангилия, одна.
Так поступать, мой друг, не надо.
264 Испанская и португальская литература
Минго
П а с к у а ла
Ты тут не по моей вине,
Не трать напрасно ты усилья,
Со мной дружна твоя Мангилья,
А ты, ты не угоден мне.
Минго
Любить так сладко по весне.
Ты протяни мне нежно руки
И исцели меня от муки.
О будь моей, моей вполне.
Паскуала
Ты страстью хвалишься своею.
Скажи, любил ты сколько дней
Мангилью? Т ы не верен ей.
Как верить мне в твою затею?
Минго
Тебя люблю душою всей.
Ты так волшебно хороша,
В тебе мой свет, моя душа.
Тебя не видя, я болею.
Ужель любовь — моя вина?
Тебя люблю я поневоле,
Ты не противься втой доле —
Покинута моя жена.
Сорвал я розу. Вот она!
Возьми ее ты без боязни,
Хоть нет в тебе, увы, приязни,
Она прекрасна, как весна.
Паскуала
Минует сладость этой розы.
Не трать ты, Минго, вешних дней.
Энсина 265
М инго
Не радость ты даришь мне — слезы,
Да много жгучих, горьких слез.
Дай локон мне твоих волос,
Как память о минувших грезах.
Паскуала
К чему все это приведет?
Напрасно стал ты на колени.
Смотри скорее: из-под сени
Оруженосец к нам идет.
Ты выступи скорей вперед, —
Пусть знает, что пасешь ты стадо.
Его приветствовать нам надо.
Какую новость он несет?
Оруженосец
Пастушка, здравствуй. Бог с тобою!
Паскуала
Господь с тобою, мой сеньор!
Оруженосец
Пусть счастьем твой сияет взор.
Паскуала
Храним да будешь ты судьбою.
Оруженосец
Обворожительна собою,
Пастушка, ты. Твоя краса
Затмит блеск солнца, небеса.
Паскуала
В красе я лишь равна с любою.
266 Испанская и португальская литература
Оруженосец
Пойдем, красавица, со мной.
Доверься мне, расстанься с хатой
И будешь знатной и богатой.
Любовь так радостна весной.
Паскуала
Как? Жить за городской стеной?
Нет. мой сеньор! Вы очень ловки!
Оруженосец
Поверь мне. Это не уловки.
Покинь со мною край родной.
Оставь ты пастуха и боле.
Пастушка, не общайся с ним.
Не может быть тобой любим,
Кто в низкой и ничтожной доле.
М инго
Не отдавай своей ты воли.
Он щеголь, он — придворный враль.
Обманет он; ему не жаль
Прельщенных дев. Не слушай доле!
Оруженосец
Мужлан невежливый! Нахал!
Уродливый, косматый с виду.
М и нго
Несешь сюда ты лишь обиду.
Ох, только б бог тебя убрал!
Оруженосец
Тебя прошу молчать. Что стал?
Ну, угоняй скорее стадо.
М инго
Мне уходить отсель не надо;
Хоть ты придворный, ум твой мал»
Энсина 267
Оруженосец
Паскуала, милая подруга,
Что медлить нам? Уж солнце село.
Паскуала
Нет, подожди!
Оруженосец
Идем же смело!
Паскуала
Но мы должны понять друг друга.
Ох, Минго, ждет тебя супруга.
Оруженосец
О, милая, тебе молюсь,
Тебе я в верности клянусь.
Мы будем жить, любя друг друга,
Да, жизнь постыла без тебя,
Страдаю, если ты далеко.
Не покидай того жестоко,
Кто так терзается, любя.
Коль ты уйдешь, меня губя, —
Утешусь я одной могилой.
Минго
Люблю сильней я, всею силой,
И больше самого себя.
268 Испанская и португальская литература
Оруженосец
М инго
Клянусь, сеньор, небесной силой, —
Я дам ей много, что открыла
Жизнь пастуха мне. Ей же ей,
Я дам ей множество вещей,
Что от других природа скрыла!
Оруженосец
А что ты подаришь, пастух,
Достойное красы небесной.
Под клятвой нам скажи ты крестной.
Минго
Я пеньем услажу ей слух,
Я буду бегать во весь дух,
Я позабавлю быстрой пляской,
Свирелью нежной, милой сказкой.
Носиться буду я, как пух.
Я дам ей перстни золотые;
Сошью я милой башмачки;
Я дам ей ленты, кошельки;
Я дам запястья ей витые,
И кольца подарю литые;
Я камни дам прозрачней слез,
Наряды краше вешних грез,
Исполню все ее мечты я.
Я дам ей праздничный наряд;
Я дам жемчужные монисты;
Я дам алмазы, что лучисты, —
Пусть тешит ими ясный взгляд.
Тарелки выточить я рад
Из бука горного и ложки,
Солонки, мисочки и плошки —
Все дам ей, не считая трат.
Плоды на деревах ветвистых
Висят и зреют по горам,
И яблоки найдешь ты там,
Энсина 269
Оруженосец
Минго
Ее, сеньор, хоть скромной долей
Любил я раньше. Но она
Пускай решит, к кому нежна;
Пусть изберет своею волей.
Оруженосец
Ты, Минго, правильно решил.
О ней мы спорили довольно.
Пускай же избирает вольно
И нам откроет, кто ей мил.
Но как ее ты ни любил,
Не нарушай ты договора
И удались без разговора,
Коль рок мне счастье б подарил.
Минго
Паскуала
Сеньор, тебя б я полюбила,
Тебя б я выбрала из двух,
Коль пас стада ты, как пастух.
Храни тебя господня сила!
Оруженосец
Паскуала, верь я очень рад
Ходить с тобою за стадами.
Пускай царит любовь меж нами.
Не оглянуся я назад.
Паскуала
Вот брачный дар любви в заклад —
То сумка с посохом, мой милый.
Ору женосец
Минго
Закончен между нами спор.
Хоть больно от сердечной муки,
Но мы пожмем друг другу руки.
Желаю счастья вам, сеньор!
Но время стадо гнать во двор.
Иль вы останетесь на месте,
Иль мы стада погоним вместе,
Чтоб их пасти по склонам гор.
Висенте 271
ПЕСЕНКА
Висенте
Ж и л ь В и с е н т е (Gil Vicente, ок. 1465—1540) — испано-португальский
драматург, прозванный «португальским Плавтом». Происходил иэ дворянской
семьи. Рано посвятил себя литературной деятельности. Свои пьесы писал преи
мущественно для придворных спектаклей Мануэля Великого и Хуана III. Дра
матургическое наследие Висенте многообразно. Им написаны на португальском
и испанском языках 42 пьесы в различных жанрах: эклоги, в которых он подра
жал Энсине, ауто, фарсы, комедии, трагикомедии. Они отличаются более
искусной, чем у Энсины, разработкой интриги и характеров. Первый драмати
ческий опыт Висенте относится к 1502 г. Наибольший интерес представляют
его 12 фарсов, в которых Висенте обнаруживает незаурядный комедийный
талант и мастерство реалистических характеристик. Его ауто подчас пронизаны
тонким лиризмом. Как и Энсина, Висенте оказал большое влияние на последу
ющее развитие испанской драмы, до Лопе де Вега и Кальдерона включительно.
АУТО О СВЯТОМ М А Р Т И Н Е
Нищий
Немного дольше поддержите, ноги.
О посох мой, не выпадай из рук!
Господь, дай отдохнуть от тяжких мук.
Смягчи, всевышний, приговор свой строгий,
С мученьями иду я вдоль дороги,
Шатаясь, чтоб дневной свой хлеб купить.
Смерть, разорви печальной жизни нить,
Тебя прошу я, жалкий и убогий.
Св. Мартин
Страдаешь, брат, ты страшно с давних пор.
Мой паж, скажи: ужель у нас нет злата.
Чтоб дать могли мы для питанья брата?
Один из пажей
Нет ничего, конечно, мой сеньор.
Нищий
О пожалей! Я скорбный, я несчастный.
Гнетет меня отчаянье и боль.
Св. Мартин
О бедный брат, спросить ты мне позволь,
Какой недуг тебя терзает властный?
18. :J;.K A AM
274 Испанская и португальская литература
Нищий
Св. Мартин
Что дать? Утешу ль скорбь души больной?
Да, жизнь его страданьем так богата.
Я поделюсь плащом. Согрею брата.
Здесь ничего другого нет со мной.
Но ждет тебя, мой брат, удел иной:
З а то, что испытал в печальном мире.
Ты будешь встречен гимном в горнем клире»
И отдохнешь в стране своей родной.
(Св. Мартин, разрезая мечом свой плащ, поет гимн. Этим пред
ставление закончилось, так как было очень поздно.)
Из фарса
« П О Г О Н Щ И К И МУЛОВ*
СЦЕНА ВТОРАЯ
Большая дорога
(На сцену входит с навьюченным мулом Перо Ваз:
под звон бубенцов он поет.)
Я в гору поднялся по темным тропам
И с юной горянкой встретился там.
(Поет)
(Поет)
«Пойдем, — ей сказал я, —одною дорогой,
Коль мил тебе я хотя бы немного».
(С другой стороны появляется Васко Аффонсо, также с мулом.
Они встречаются посреди сцены.)
Перо
Аффонсо Васко? Ты никак? Откуда?
Васко
Вверх по долине.
18*
276 Испанская и португальская литература
Перо
Где же бубенцы
И прочее? Все там внизу оставил?
Васко
В корчме паршивой обокрал меня
Проклятый вор.
Перо
Мы по пути сюда
Стакан винца там пропустить успели.
Васко
А вьюк, скажи, кому принадлежит?
Перо
Да рыцарю, — чтоб черт его навьючил.
Васко
Как погляжу, великолепный тюк.
Перо
Мула накрыл с макушки до хвоста.
Васко
А тот справляется, как видно, с грузом.
Перо
Эй, эй! Гляди, они уже пасутся,—
Пронюхали крапиву под песком.
Васко
Да дай же пощ,ипать им эту сушь, —
Пока за дрок еще не принялись.
Ты много ли получишь за провоз?
Перо
Свидетель бог, понятья не имею.
Висенте 277
Васко
Заране не условился? Смотри,
Чтоб он не расплатился тумаками.
Перо
Я полагал, что он, из благородства,
Меня как следует вознаградит.
Васко
Перо
С рукой на бороде поклялся он,
Что все отдаст тотчас же до полушки.
Васко
На бороду он руку положил
Иль, может быть, на жалкие усы?
Перо
Лишь богу и алькальду из Саморы
Известно это. Но ведь рыцарь он.
Васко
Да что там рыцарь? Нынче, Перо Ваз,
Средь рыцарей ты можешь встретить всяких.
Ну, как твоя жена и кумовья?
Перо
Что ж, кумовья на месте, как всегда.
Васко
Ну, а жена твоя?
278 Испанская и португальская литература
Перо
Жена? Тю-тю.
Васко
Да неужель? Ты, верно, вне себя?
Перо
Нисколько.
(Бежит за мулом.)
Снова к пробковому дубу
Пробрался, черт! — Мне наплевать, ей-ей.
Васко
Признайся, что тебе не по себе,
Когда в корчмах смеются над тобой.
Перо
А мне-то что? Ты погляди, твой мул
На холмике задумал растянуться.
Васко
Ты огорчен, но хочешь это скрыть.
Перо
Ни капельки. Ты знаешь, — летом бабы
Ведь беспокойней блох. Ну, и кусают.
А что до пересуд людских, то им
Лишь грош цена. Сбежавшая жена —
Не честь сбежавшая. Остался я,
Небось, все тем же, чем доселе был.
Я — Перо Ваз, Аффонсо Ваза сын,
Жоан Диаза, каменщика, внук
И Бранки Анны из-под Абрантеса.
Нет, этим я нисколько не задет.
Одно мне грустно: что она, сбежав,
Была права. Ей приходилось спать
Всегда одной, — я ночевал с мулами
В степи. Ее на старость я берег.
Как теплое из шерсти одеяло,
Одно из тех, что делают в Медине.
Лопе де Руэла 279
В а с ко
И что теперь?
Перо
В Корначе заночую.
А завтра, знать, в Куканье. Ну, прощай.
Мне нужно тут поблизости зайти
По делу, — заработаю, быть может.
(Поет)
Красотка ответила мне, смеясь:
«Какая же спутница я для вас?»
(Уходит.)
*
Если спишь, моя голубка,
То проснись и дверь открой!
Ведь пора уже в дорогу
Нам отправиться с тобой.
Не беда, коль ты разута, —
Можешь выйти босиком;
Все равно ведь через реку
Мы с тобой сейчас пойдем.
Чуть осталось до утра...
Нам чрез волны Алкевира
Переправиться пора.
Лопе де Руэда
Л о п е д е Р у э д а (Lope de Rueda, ок. 1510—1565)—испанский драма
тург и актер, основоположник профессионального театра в Испании. Был золо
тых дел мастером в Севилье, оставил свое ремесло ради театра. Возглавлял
труппу бродячих комедиантов. Писал эклоги, комедии и интермедии. В эклогах
он близок к Энсине, в комедиях — Плавту, итальянской ученой комедии и но
велле. Венцом его творчества являются интермедии в прозе (pasos), оказавшие
большое влияние на Сервантеса, восторженно отзывавшегося о Лопе, как о
«человеке замечательном по актерским и авторским дарованиям и способно
стям». Это небольшие забавные сценки бытового характера, в которых Лопе
с сочным народным юмором изображает различные комические происшествия
из жизни демократических кругов. Он искусно строит диалог, с отличным реа
листическим чутьем обрисовывает фарсовые ситуации.
280 Испанская и португальская литература
«оливы»
ИНТЕРМЕДИЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Т о р у в и о, старик крестьянин
А г е д а д е Т о р у э г а н о , его жена
М е н с и г е л а , его дочь
А л о х а, сосед
Т о р у в и о . Господи, что за буря разразилась? Казалось, что
небо хочет разорваться, а тучи обрушиться на землю. А теперь я
бы спросил, что приготовила мне поесть сеньора моя жена? А, убей
ее гнев!.. Слышите вы? Малютка Менсигела! Так все спят в Само-
ре... Агеда де Торуэгано! Слышите вы?
М е н с и г е л а . Иисусе, отец! Вы хотите сломать нам дверь?
Т о р у в и о . Смотри, как она говорит, как она говорит! А где
ваша мать, сеньора?
М е н с и г е л а . Она у соседки, пошла помочь ей мотать нитки.
Т о р у в и о . К черту нитки, и ее, и вас! Подите и позовите ее.
А г е д а . Ну, ну, чучело, принес несчастную вязанку дров, кото
рую никто даже не заметит.
Т о р у в и о . Так! это кажется сеньоре маленькой вязанкой?
Клянусь небом, что я и ваш крестник старались поднять ее и не
могли.
А г е д а . Ну, это очень жаль, мой супруг. А как вы промокли!
Т о р у в и о . Я точно выкупался в супе. Женщина, ради вашей
жизни, дайте мне чего-нибудь поесть.
А г е д а . Какого же черта я вам дам, когда у меня ничего нет.
М е н с и г е л а . Иисусе, отец! Как намокли эти дрова!
Т о р у в и о . Да, потом твоя мать скажет, что вязанка большая.
А г е д а . Беги, малютка, свари отцу пару яиц закусить и при
готовь ему сейчас же постель. Я уверена, супруг, что вы и не
вспомнили о посадке того отвода оливы, что я просила вас посадить.
Т о р у в и о . Почему же я и запоздал, как не сажая его, как вы
меня просили?
А г е д а . Замолчите, супруг. А где вы посадили?
Т о р у в и о . Там, близ ранних смоковниц, где, если вы помни
те, я вас впервые поцеловал.
М е н с и г е л а . Отец, можно идти есть, все уже приготовлено.
А г е д а . Супруг, знаете, что я сообразила? Что этот отвод оли
вы, который вы сегодня посадили, через шесть или семь лет прине
сет четыре или пять фанет а олив и, давая отростки сюда и отростки
а
Фанета — испанская мера — 12 селеминов — 55 !/г литов.
Лоле де Руэла 281
ИСПАНСКАЯ И ПОРТУГАЛЬСКАЯ
П О Э З И Я XVI в.
Хуан Боскан
Х у а н Б о с к а н (Juan Boscan, ок. 1495—1542) — выдающийся поэт.
Участвовал в итальянских походах, путешествовал, был воспитателем герцога
Альбы. Ранние поэтические произведения Боскана еще связаны с традициями
старинной кастильской поэзии. В дальнейшем он, наряду со своим другом Гар-
силасо де ла Вега, стремился приобщить Испанию к достижениям итальянской
гуманистической литературы. Им переложен на испанский язык трактат Б. Кас-
тильоне «Придворный» (1540 г.), а также начата реформа испанской поэзии по
итальянским образцам. Он писал сонеты, вводил в литературный обиход кан
цоны, терцины, октавы, белый стих, обращался к античным сюжетам (поэма
«Геро и Леандр»). Поэтические творения Боскана опубликованы лишь после
смерти поэта (Барселона, 1543 г.).
СОНЕТ
СОНЕТ
Встревожен шкипер небом грозовым,
но стоит солнцу вспыхнуть на просторе,
он все тревоги забывает вскоре,
как будто почва твердая под ним.
И я плыву по волнам штормовым:
любовь моя бездонна, словно море;
но, лишь на краткий миг утихнет горе,
мне чудится, что я неуязвим.
Когда ж на судно вновь свой гнев обрушит
свирепый вихрь, вздымая гладь валами,
моряк дает обет не плавать впредь
и замолить грехи в господнем храме —
ведь лучше землепашцем быть на суше,
чем властелином в бездне умереть.
Гарсиласо де ла Бега
Г а р с и л а с о де ла Be га (Garcilaso de la Vega, 1503—1536) — вы
дающийся испанский поэт. Родился в Толедо в дворянской семье. Был воином
и дипломатом, погиб в бою. Наряду с поэтом Босканом Гарсиласо является
виднейшим представителем «итальянской школы», утвердившей победу италь
янских ренессансных форм и мотивов в испанской поэзии. Его перу принадле
жит 38 сонетов, написанных в духе Петрарки, 3 эклоги, ряд поэм, элегий
и пр. Стихотворения его отличаются высоким мастерством, изысканностью и
изяществом. Особенного мастерства достигает композиция его семи- и одиннад-
цатисложных стихов (метр lira, заимствованный Гарсиласо у итальянского
поэта Бернардо Тассо). Сервантес очень высоко ценил Гарсиласо, во многом
ставил его себе образцом и считал его крупнейшим испанским поэтом своего
времени.
ЭКЛОГА I
Посвящается вице-королю неаполитанскому
(Два пастуха — Салисио и Неморосо — сидят в виду пасущихся
стад, они ведут беседу, поют песни, жалуются на горестную судьбу.
Салисио тоскует об измене прекрасной пастушки (см. приводимые
строки). Неморосо скорбит о смерти любимой женщины.)
САЛИСИО
Т ы тверже мрамора моим стенаньям
И жаркому огню, где я сгораю,
Т ы холоднее снега, Галатея!
Я жить страшусь, хотя уж умираю.
Гарсиласо де ла Веха 285
СОНЕТ 10
О вы, сокровища мои, богами
Ниспосланные на одни страданья!
Вас берегут мои воспоминанья,
Но обречен на пагубу я вами.
И где ж мне было знать, когда часами
Я вами жил в плену очарованья.
Что в некий день последнего прощанья
Останусь я со скорбными мечтами?
Раз у меня вы отняли в мгновенье
Все то добро, что мне же даровали.
Похитьте заодно и огорченье;
Иль заподозрю вас — уж не спроста ли
Вы захотели видеть сокрушенье,
С которым буду умирать в печали!
СОНЕТ 11
Прекрасные наяды! Вы с отрадой
Проводите свой век среди хором,
Сверкающих на самом дне речном
Искристою, хрустальной колоннадой.
Монтемайор 289
Монтемайор
Х о р х е де М о н т е м а й о р (Jorge de Montemayor ок. 1520—1561)—
испанский писатель и поэт, прославившийся своим пасторальным романом «Диа
на» (1558—1559 гг.), сыгравшим значительную роль в развитии европейской
пасторальной литературы X V I — XVII вв. Родился Монтемайор в Португа
лии в еврейской семье, вел жизнь, полную приключений. В качестве поэта был
близок кастильской школе лириков-традиционалистов, в противовес поэтам
«итальянской школы», отстаивавшим традиционные формы испанской поэзии.
Глоса (glosa) — распространенная форма старой испанской поэзии: стихо
творение, написанное на тему стихотворного отрывка, помещенного в эпигра
фе (mote, motto), причем каждый стих mote вплетается в соответствующую
строфу глосы.
ГЛОСА
Не удивляюсь я, Хуан,
На взор твой грустный и смущенный,
Ведь каждый искренне влюбленный
От ран сердечных обуян
Тоской безгранной и бездонной.
Тому дивлюсь я, что твой дух
Облагородили мученья;
Сама Любовь, пожалуй, вслух
Готова высказать сомненья:
«Чьих дело рук, Хуан-пастух?»
Кастпилъехо
К р и с т о в а л ь де К а с т и л ь е х о (Christdbal de Castillejo, 1490—
1550) — видный представитель старокастильской школы поэтов. Большую часть
жизни провел вне Испании, умер ь Вене, где он был императорским секрета
рем. Культивируя традиционные формы староиспанской поэзии (глосы, villan-
cicos, canciones и др.). Кастильехо нападал на Боскана, Гарсиласо де ла Вега,
на «всех, отвергающих кастильскую стихотворную форму и подражающих
итальянской». Стихотворения его отличаются легкостью и живостью. Интерес
ны его сатиры, например стихотворный диалог «Жизнь при дворе» («La vida
de corte»), а также бурлескно-юмористические стихотворения, в которых он
набрасывает живые картины современных нравов. Многие его стихотворения,
распространявшиеся в рукописях, за свой вольнодумный характер были за
прещены инквизицией.
ПЕСНЯ
вильянсико
Сон очей не отягчает, Неожиданно задремлют
Не смежит их сон. И забудут все мученья.
Но тяжелые виденья
Разгоню ли их тоску, Их теснят со всех сторон.
В миг, когда их окружат Разгоняют сон.
Скорби в облике солдат,
Постоянно — начеку! Если ж очи и сомкну я,
Очи устремлю к стрелку, Где ты, сон мой беспробудный?
Даст им битву тотчас он Так зеницы безрассудны,
И разгонит сон. Что, безумный, их дразню я
Милым обликом, тоскуя.
Пусть, устав от огорченья, Сплю и вместе пробужден,
И уснут, их сны объемлют: Разгоняя сон.
ГЛОСА О КРАСАВИЦЕ,
НЕСЧАСТНОЙ В ЗАМУЖЕСТВЕ
О, красавица младая!
С кем сравнишься красотой?
Вижу: ты хандришь, вздыхая;
Вместе сетую с тобой.
19*
292 Испанская и португальская литература
Лукреций
Вы, Пруденций, правы! Да! Бедствия войны и горе.
И намерений моих Быть при свите
Станет цель ясна, когда Королевской — вы поймите —
Разъясню в словах простых: Что на свете веселее,
Часто бродят Что приятней и милее?
И искусно так заводят А обильные доходы?
Во дворце интригу лица, Чтоб их славить — мало оды!
Что из малых сих выходят На мой взгляд,
В люди знатные и, мнится, Хоть и люди говорят:
Обретают Славы, пользы нет особой
Счастье, жиром обрастают; В грабежах, в огнях палат
Точно индюки, надуты; Приютились сладко оба
Их, надменных, почитают. На одном и том же ложе.
Хорошо они обуты. К славе сердцем склонный тоже,
Без сомненья, В дело воплощу затею.
Им неведомы волненья Выгоды любя и спесь,
Ни на суше, ни на море; Где, в каких краях сумею
Их минуют приключенья, Наслаждаться так, как здесь?
Луис де Леон 293
Пруденций
Луис де Леон
Л у и с де Л е о н (Luis de Le6n, 1527—1591) — выдающийся испанский
поэт и ученый. Родился в семье юриста, рано окончил Саламанкский универси
тет, профессором которого он вскоре стал. В ,1561 г. получил степень доктора
богословия. В 1572 г. предстал перед судом инквизиции по обвинению в ереси и
переводе «Песни песней» на испанский язык. В обвинительном акте указыва
лось также на его еврейское происхождение. Брошенный в темницу, он провел
в заключении около 5 лет. Луису де Леон принадлежит ряд трактатов на бого
словские темы, многочисленные переводы из античных писателей и Библии
(Вергилий, Гораций, Пиндар, книга Иова, псалмы и пр.). Как лирик он нахо
дился под известным влиянием Горация, оды которого он частью перевел на
кастильский язык. С Горацием его роднит и стоический идеал уединенной со
зерцательной жизни на лоне природы; этот идеал отражен в его знаменитой
оде «Блаженная жизнь» («Que descansada vida»). Широко культивируя форму
оды, он достигает в своих лучших стихотворениях подлинно классической за
конченности и ясности художественного выражения. Его эстетическим идеалом
была величавая простота. Любимый размер поэта — старинные испанские quin-
tilas (строфы, состоящие из пяти семисложных стихов).
БЛАЖЕННАЯ ЖИЗНЬ
На зданья богачей
Он взор не устремляет удрученный,
Не спрашивает, чей
Дворец позолоченный.
Что яшмами украсил мавр ученый.
Не грезит он о том,
Чтобы везде его гремела слава,
Чтоб лживым языком
Толпы тысячеглавой
Хвалимым быть, хотя б и не по праву.
Хочу наедине
С самим собою жить, благословляя
Судьбу за то, что мне
Дано, как в кущах рая,
Дни проводить, земных страстей не зная.
И, весело сбежав,
Он меж деревьев бег свой замедляет,
Коврами свежих трав
Лужайки устилает
И пестрые цветы на них бросает.
Не ведая оков,
Душистый ветер странствует по саду,
И тихий шум дерев
Столь дивную усладу
Душе дарит, что ей богатств не надо.
Пускай свой множат клад
Те, что пускаются отважно в море;
Пусть без меня кричат
От ужаса и горя.
Когда бушует буря на просторе.
Мрак воцарился днем,
Болтаются изодранные снасти,
Свирепо воя, гром
Рвет небосвод на части,
И все богатства — в злобной моря пасти!
Мне по сердцу простой
И скромный стол; пусть тешатся другие
Посудой золотой,—
Все те, кого лихие
Угрозы не страшат морской стихии.
В то время как они,
Не зная жизни ясной и счастливой,
Свои проводят дни
В погоне за наживой,—
Я, растянувшись под тенистой ивой.
Мечтаю и пою,
Венок из лавра возложив зеленый
296 Испанская и португальская литература
На голову свою,
И внемля восхищенно
Смычку, ведомому рукой ученой.
ТЮРЬМА
Камоэнс
Л у и с К а м о э н с (Louis Camdes, 1524 ( ? ) — 1580) — великий португаль
ский поэт. Родился в Лиссабоне или Коимбре в обедневшей дворянской семье.
Получил гуманистическое образование. В 1542—1546 гг. жил в Лиссабоне, вра
щаясь в придворном обществе, сочиняя многочисленные стихотворения «на слу
чай». Впав в немилость, подвергся высылке в провинцию Сантарем, позднее
поступил в армию, два года сражался в Марокко. Вернувшись в 1551 г. в Лис
сабон, он во время религиозного праздника ранил одного царедворца, за что
был брошен в тюрьму. В 1553 г. он отправляется простым солдатом в
Индию (только на этом условии
его освобождают из заключения).
В Индии он в течение 16 лет ведет
жизнь, полную разнообразных
приключений, принимает участие
в военных экспедициях. В 1570 г.
возвращается на родину. Величай
шее создание Камоэнса — поэма н
в октавах «Лузиады» («Os Lusi-
adas»), над которой он работал
на протяжении многих лет (изд.
в 1572 г.). Поэма воспевает герои
ческую экспедицию Васко да Гамы
в Индию (1497—1498 гг.) и при
надлежит к числу ярчайших созда
ний европейской литературы эпохи
Возрождения. Камоэнсу принадле
жат также многочисленные стихо
творения, в том числе 356 сонетов,
в которых поэт достигает высокого
мастерства. В качестве лирика Ка
моэнс отдает дань увлечению Пет
раркой, охватившему европейскую
поэзию X V I в. («петраркнзм»).
В его стихах звучат мотивы «миро
вой дисгармонии», характерные для
наступающей эпохи Барокко.
Камоэнс (с гравюры XVIII в.).
Камоэнс 297
Из «ЛУЗИАД*
ВСТУПЛЕНИЕ
Отвагу и героев знаменитых,
От Запада прошедших по морям
До берегов, дотоле не открытых,
Империю основывая там,
И славою военною покрытых,
Не мыслившейся ранее умам,
Заставив удивляться их победе
Оцепененных ужасом соседей;
МАРШРУТ ПУТЕШЕСТВИЯ
ЖИЗНЬ МОРЯ
Рассказывать, как грозен океан,
Который нам постигнуть невозможно,
Когда, прибыв из отдаленных стран,
Гроза огни воспламенит тревожно.
Как ночью завывает ураган
И наполняет ужасом неложно,
Наверно бы, подробней не сумел,
Хотя б железный голос я имел.
СТОЛКНОВЕНИЕ С НЕГРАМИ
Мы пересекли знаки Козерога
И находились ныне между ним
И ледяною южною дорогой,
Которою безвестный мир таим.
Вдруг видим мы объятого тревогой
Туземца с изумлением немым:
Матросы наши силой завладели
Им между зеленеющих ущелий.
Себя не чувствовал он никогда
Настолько для него необъяснимо:
•жт
тяжьяяэшшш&тжтшш
Открытие Америки (с итальянской гравюры 1493 г.).
Камоэнс 301
БУРЯ
О ДОБЛЕСТИ
СОНЕТЫ
•
Вы, струи Тахо, ты, прозрачный ток,
Ты благодать несешь лугам и нивам,
И пастухам, и нимфам шаловливым,
Поишь траву, и зверя, и цветок.
Могу ли знать, какой мне выпал срок,
Когда вернусь, вернусь ли вновь счастливым
Внимать твоим журчащим переливам,
Не навсегда ль велит расстаться рок.
Судьба торопит в дальнюю дорогу,
И я покой меняю на тревогу,
И многого мне стоит мой отъезд.
Чтобы слезой мутить чужие воды,
Чтобы вздыхать среди чужой природы,
Бегу от милых, незабвенных мест.
• *
Эрсилья
А л о н с о де Э р с и л ь я и С у н ь и г а (Alonso de Ercilla у Zuniga,
1533—1594) — испанский эпический поэт. Родился в Мадриде. В 1554 г.
вступил в испанские войска, отправлявшиеся в Америку, участвовал в подав
лении восстания туземцев в Чили. Здесь в условиях лагерной жизни он начал
писать свою поэму в октавах «Араукана» («La Araucana»), посвященную войне
испанцев с восставшими туземцами (племя арауканцев). В 1562 г. он вернулся
в Европу с 15 начальными песнями поэмы, в 1569 г. вышла первая часть поэ
мы, в 1578 г.— вторая, к 1590 г. поэма была закончена (37 песен). Поставив
себе задачу воспеть славу испанского оружия, Эрсилья в то же время с нескры
ваемым восхищением повествует об отваге и героизме туземцев. Вниматель
ный наблюдатель, он описывает нравы и обычаи арауканцев, касается различ
ных перипетий чилийской кампании. Наибольшую творческую силу Эрсилья
обнаруживает в речах действующих лиц. Ораторский талант явственно прева
лирует у него над даром эпического повествования. Соревнуясь с Ариосто, он
подчас перегружает поэму сказочно-мифологическим материалом. При всех сво
их недостатках поэма Эрсильи — крупнейший памятник испанской эпической
поэзии эпохи Возрождения.
Из «АРАУКАНЫ*
ВСТУПЛЕНИЕ
Бальтасар де Алькасар
Б а л ь т а с а р де А л ь к а с а р (Baltasar de Alcazar, 1530—1606) —
поэт и государственный деятель. Входил в «Севильскую школу» поэтов. Пере
водил оды Горация и эпиграммы Марциала. Его яркая поэма «Веселый ужин»
свидетельствует о том, что в испанской ренессанснои поэзии наряду с поэзией
«высокой» и даже чопорной существовала поэзия, не пренебрегавшая житей
ской прозой, подобно тому как у Сервантеса наряду с новеллами «романти
ческими» появлялись новеллы «плутовские», содержавшие зарисовки повседнев
ной жизни, в том числе выразительные «застольные» натюрморты.
УЖИН
Эррера
Ф е р н а н д о де Э р р е р а (Fernando de Неггега, 1534—1597) — ис
панский лирик, прозванный современниками «Божественным» (El Divino). По
лучил отличное гуманистическое образование. Провел жизнь в Севилье. При
мыкая к поэтической школе Боскана и Гарсиласо де ла Вега, Эррера явился
создателем «высокого стиля» в испанской поэзии, враждебного всему «вуль
гарному» и «низменному». Опираясь на Пиндара и Горация, он разработал фор
мы высокой политической оды, долженствовавшей откликаться на выдающиеся
политические события современности. Прославленным образцом этого жанра
является «Ода на битву при Лепанто», в которой Эррера в торжественном
приподнятом стиле, в терминах библии воспевает победу христианского оружия
над неверными. Эррера писал также элегии, канцоны, стансы, секстины, редон-
дильи. Значительный художественный интерес представляют его сонеты, в ко
торых он нередко обращается к темам античной истории. В своей любовной
лирике он следует за Петраркой и его подражателями. Поэзия Эрреры оказа
ла значительное влияние на творчество испанских поэтов конца XVI — нача
ла XVII в. Лопе де Вега писал, что в своих поэтических произведениях всегда
ставил себе образцом Эрреру.
Н А ПОБЕДУ ПРИ Л Е П А Н Т О 1
РЕДОНДИЛЬЯ
а
Квадрига — у римлян двухколесная колесница, вапряженная четырьмя
лошадьми.
2 1 . :J.IK /и.ч.4
322 Испанская и португальская литература
МАРК БРУТ
СОНЕТ
К СЕВИЛЬЕ
СОНЕТ
Счастливая царица Океана,
Испании величие и сила!
Ты гением высоким покорила
Сердца, сияя в мареве тумана.
СОНЕТ 132
Горю, от пламени не тает лед,
И льдом я погасить не в силах пламень.
Льду мертвому живой враждебен пламень.
Весь — пламень я живой и мертвый лед.
На полюсе не столь ужасен лед;
Не столь в небесной сфере жарок пламень.
Так я скорблю, что сердца больше пламень
Не оживит, не заморозит лед.
Я в жизни мертв и жив в духовной смерти,
И длятся бесконечно смерть и жизнь,
Затем что жизни есть росток и в смерти.
Ты, в мертвый дух вселяющая жизнь!
Зачем, живой, стрелой сражен я смерти
И мертвому зачем сулишь ты жизнь?
2Г
ИСПАНСКАЯ ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНАЯ
ПРОЗА XVI в.
^ ^ 9
«Амадис Гальскиш
«А м а д и с Г а л ь с к н й » (точнее « У э л ь с к и й » ) — наиболее популяр
ный у европейского читателя XIV—XVI вв. рыцарский роман. Его первый
вариант, основанный на легендах бретонского цикла, написан в начале XIV в.
португальцем Васку де Лобейра. Этот первый вариант до нас не дошел. Со
хранились сведения, что последний экземпляр его хранился в Лиссабоне в
библиотеке герцогов Авейру и погиб при землетрясении 1755 г.
В 1508 г. в Сарагоссе вышел — может быть, уже не первый — испанский
перевод, сделанный Гарсией Родригесом Монтальво.
Фабула «Амадиса», повторенная во множестве продолжений и подражаний,
включает в себя ситуации, ставшие традиционными для самого жанра рыцар
ского романа: Амадис — внебрачный сын Периона, короля Гальского (Уэль
ского); его мать, бретонская принцесса Элизена, оставляет его, младенца, на
берегу моря. Его находит некий шотландский рыцарь и приносит ко двору
своего короля. Здесь Амадис вырастает под именем Юноши с Моря. Когда
наступает время посвятить его в рыцари, выясняется — при помощи традиционно
го для таких положений меча, найденного при покинутом младенце, — его ко
ролевское происхождение, и он, дав клятву верности своей избраннице —
дочери шотландского короля Ориане, — отправляется на совершение длинного
ряда рыцарских подвигов.
В заключение небезынтересно указать, что «Амадис» был любимой кни
гой Рыцаря Печального Образа из Ламанчи, более чем какой-либо иной из
рыцарских романов, способствовавший его помешательству. Тем не менее трез
вый цирюльник, сжигая библиотеку Дон Кихота, нашел возможным пощадить
«Амадиса Гальского».
Из «АМАДИСА ГАЛЬСКОГО»
КНИГА /. ГЛАВА 4
Автор вновь обращается к Юноше с Моря, которому в ту пору
было двенадцать лет, хотя по росту своему и крепости тела походил
он на пятнадцатилетнего. Он служил королеве и был чрезвычайно
любим как самой королевой, так и всеми ее дамами и девицами.
Среди последних находилась и Ориана, дочь короля Лисуарта.
«Амадис Гальский» 325
Тимонеда
Х у а н Т и м о н е д а (Juan Timoneda, 1490 (?)—1583) — новеллист, дра
матург и собиратель фольклора. В Валенсии у него было собственное книжное
дело. Как драматург он культивирует преимущественно жанр бытовой коме
дии, переделывает Плавта, продолжает традиции Лопе де Руэды (интермедии)
и итальянской ренессансной комедиографии. Немалое значение для развития
испанской культуры эпохи Возрождения имели его прозаические сборники но
велл и фацетий. В книге «Десерт, или Утешение путника» («El sobremesa у
alivio de caminantes», 1563 г.) собрано 165 небольших рассказов и фацетий,
заимствованных у Боккаччо, Поджо, Гевары и др. Книга «Притчи» («Patranue-
1о», 1565 г.) представляет собой собрание повестушек, почерпнутых из «Римских
деяний» итальянских новеллистов (Ариосто и пр.). В сборнике заметны отголос
ки испанского плутовского романа (приводимая нами «притча» о слепых, разра
ботанная также Тимонедой в форме интермедии).
Тимонеда 331
РАССКАЗ I
Один барабанщик имел жену, которая настолько противоречила
его мнениям, что он никогда не мог добиться от нее, чтобы она ис
полнила какую-либо его просьбу. Однажды он странствовал из од
ного места в другое, чтобы играть на помолвке; жена его сидела с
барабаном на осле. Когда они должны были перейти через реку,
он ей сказал: «Жена, пой, не трогай барабана, потому что это испу
гает осла». Когда они были на середине реки, она ударила в бара
бан, осел испугался, опустился на дно и сбросил женщину в реку;
муж хотя и хотел помочь жене, но не мог ее спасти. Видя, что она
утонула, он отправился искать ее вверх по течению реки. Один, сто
явший там, увидевши его, сказал ему: «Добрый человек, чего ты
ищешь?» Он ответил: «Мою жену, так как она утонула». «Сеньор,
разве ты ее должен искать против течения?» «Да, сеньор, так как
моя жена всегда противоречила моим мнениям».
РАССКАЗ XVII
Один дворянин, ехавший из столицы, остановился отдохнуть
в корчме. Хозяйка корчмы была вдовой и имела дочь пятнадцати
лет. Так как дело было зимой, то после того как он поужинал, все
стали греться вокруг очага. Хозяйка корчмы спросила у дворяни
на: «Что нового при дворе, сеньор?» Дворянин, чтобы посмеяться
над нею, ответил: «Нового, сеньора, то, что его величество потре
бовал, ввиду недостатка людей для войны, чтобы старые женщи
ны вышли замуж за юношей, а девушки за стариков». «Ах,— ска
зала дочка, — поистине, сеньор, король делает не то, что нужно,
нехорош этот приказ». Хозяйка корчмы ответила: «Молчи, ты
слишком маленькая, не говори так; что его величество приказыва
ет, то хорошо, и кажется хорошим всему свету и пусть бог продлит
ему жизнь».
РАССКАЗ XL
Два посла английского короля пришли с поручением к герман
скому императору; после того как они оказали ему должные поче
сти, более благоразумный из них изложил свое требование так
кратко и сжато, как только возможно было. Другой был столь на
доедлив и словообилен, что император был в высшей степени раз
дражен. Его товарищ, заметив недовольство императора, толкнул
его локтем, чтобы он сократил свою речь. После того как он закон
чил, император ответил, что он посмотрит. Тогда более благора-
332 Испанская и португальская литература
Из « Д В Е Н А Д Ц А Т И РАССКАЗОВ Х У А Н А
АРРАГОНСКОГО»,
РАССКАЗ I
Князь феррарский имел шута; когда однажды князь сказал, что
во всей Ферраре имеется не больше пятнадцати или двадцати вра
чей, шут стал ему противоречить, говоря, что их имеется больше
четырехсот. Князь сказал, что дело обстоит не так. Шут ему отве
тил, что он бьется об заклад с его светлостью на двести эскудо, что
имеется больше четырехсот врачей, как он сказал. Князь, смеясь,
ответил, что он согласен, и они побились об заклад. На другой
день утром шут завязал себе щеку множеством платков, притворив
шись, что у него болят зубы; вставши у двери церкви, куда князь
должен был пойти послушать обедню, он взял с собой своего сына
и велел ему, чтобы он записал на бумажку имена всех тех, кото
рые будут ему давать советы по поводу его болезни. Когда князь
пришел к обедне и встретил своего шута в повязке, то он спросил
у него: «Что с тобой, человек?» Шут ему ответил: «У меня так бо
лят зубы, что я вне себя». Тогда ему князь сказал: «Для этой бо
лезни возьми такую-то траву и сделай пластырь таким-то образом
и наложи его так; и клянусь головой, что ты тотчас же выздоро
веешь». После того как все это было записано, князь пошел к
обедне; все, которые входили и выходили, давали шуту советы по
поводу его болезни, и он записал в своем мемориале больше шести
сот врачей. Затем шут, бросивши свои тряпки, пошел тотчас же во
дворец и сказал князю: «Настаивает ли ваша светлость на том, что в
Ферраре имеется не больше пятнадцати или двадцати врачей?»
«Так,— сказал князь,— я согласен биться с тобой снова об за
клад». «Так как ваша светлость продолжает настаивать на этом, то
я желаю вам доказать противоположное», — и, вытащивши свой ме
мориал, он доказал ему, что сам князь был врачом, как и все те, ко
торые давали ему советы по поводу его болезни. Князь, признавши
его правоту, велел ему выдать двести эскудо, на которые он бился
с ним об заклад.
Тимонеда 333
РАССКАЗ VII
«ПРИТЧИ»
ПРИТЧА XII
шал, как слепой считает реалы и затем запирает свой сундук. Он по-*
этому решил, что утром, когда слепого не будет в доме, он войдет
через плоскую крышу и похитит деньги. Похитивши сколько он мог,
он в следующую ночь стал подсматривать, что будет делать слепой.
После того как слепой заметил, что денег стало меньше, он стал
жаловаться и проклинать свою участь, говоря: «Ах, деньги моего
сердца! где вы теперь? Я вас получил молитвами, почему и на
зывал вас благословенными. Вы не должны были допустить, чтобы
обо мне злословили». Произнесши эти и другие жалобы, он улегся
на свою кровать. Когда он встал утром и вышел из дому, вор по
шел за ним, чтобы посмотреть, не пойдет ли он жаловаться в суд.
Он увидел, что тот встретил другого слепого, бывшего его кумом;
когда он рассказал ему, что у него украли его деньги, тот ему от
ветил: «Держу пари, кум, что меня не обкрадут так, как вас». Он
ему сказал: «Почему?» Тот ответил: «Потому что я их ношу с со
бой». Когда вор услышал, что слепой сказал, что носит деньги с
собой, он придвинулся к ним поближе, чтобы лучше услышать.
Когда первый стал приставать ко второму, чтобы тот ему сказал,
где он их носит, тот сказал: «Кум, вы должны знать, что я их ношу
в подкладке моей шапки». Не успел он кончить, как вор схватил его
шапку и пустился наутек. Слепой, почувствовав, что у него похитили
шапку, сорвал шапку с другого слепого, говоря ему, чтобы он ему
вернул шапку, которую он у него похитил. Тот ему сказал, что он
врет; они вступили по поводу этого в такой спор, что стали коло
тить друг друга палками, вор же скрылся с деньгами обоих слепых.
Из «ЖИЗНИ Л А С А Р И Л Ь О С ТОРМЕСА»
«Ж и з н ь Л а с а р и л ь о с Т о р м е с а » («La vida de Lasanllo de Tormes»,
1554 г.)—один из первых образцов европейского плутовского романа. Автор
книги, оказавший такое решающее влияние на развитие европейской повество
вательной литературы, неизвестен (по вопросу об авторстве существуют раз
личные предположения). Написана книга, по-видимому, в 30-х годах XVI в.,
опубликована в 1554 г. Об успехе романа свидетельствует тот факт, что уже
в 1555 г. появляется его продолжение, явно не принадлежащее перу автора
«Ласарильо». В 1559 г. севильский архиепископ, раздраженный антиклерикаль
ными тенденциями произведения, вносит его в список запрещенных книг. А в
1573 г. по инициативе властей публикуется новое издание «Ласарильо», из ко
торого изъяты наиболее «крамольные» эпизоды («Исправленный Ласарильо»).
Тем временем «Ласарильо» переводят на ряд иностранных языков, он вызыва
ет подражания, оказывает огромное влияние на развитие европейского плутов
ского романа (Алеман, Эспинель, Кеведо, Сорель, Скаррон, Гриммельсгауэен
и др.).
Роман повествует о похождениях бойкого мальчугана Ласаро, который, рано
потеряв отца, становится поводырем слепого, а в дальнейшем, сменив ряд хо
зяев и профессий и возмужав, достигает обеспеченного положения, становясь
городским глашатаем. В романе дана широкая картина жизни Испании XVI в.,
страны обнищавшего народа, алчного духовенства, продажного чиновничества
Из «Жизни Ласарильо с Тормеса» 335
ТРАКТАТ ВТОРОЙ
Матео Алеман
М а т е о А л е м а н (Mateo Alem£n, 1547—1614 (?) — крупнейший мастер
испанского плутовского романа. Он родился в Севилье, в 1565 г. получил зва
ние бакалавра, служил в государственном казначействе, в 1594 г. подвергся
преследованиям по службе, в 1607 г. уехал в Америку, остаток своих дней по
святил литературным трудам, умер в Мексике, год смерти его точно неизвестен.
Основное произведение Алемана — плутовской роман «Гусман из Альфараче»
(«Guzman de Alfarache») (первая часть—1599 г., вторая часть—1604 г.),
имевший огромный успех как в Испании, так и за ее пределами. В 1623 г. роман
был переведен на английский язык, в связи с чем Бен Джонсон написал стихо
творение в честь «испанского Протея», автора «прекрасной и полезной книги».
В 1732 г. появился популярный французский перевод, сделанный Лесажем, вы
соко ценившим талант Алемана. «Гусман из Альфараче» — яркая картина быта
и нравов Испании конца X V I — начала X V I I в. Продолжая литературные тра
диции «Ласарильо с Тормеса», Алеман повествует о похождениях хитроумного
плута, попадающего в самые разнообразные положения в различных слоях об
щества. Герой романа — Гусман, еще мальчиком потеряв отца, убегает от мате
ри и погружается в мир приключений. В Мадриде он служит поваренком, по
сыльным и пр. Присвоив себе значительную сумму денег, он бежит в Толедо,
где выдает себя за аристократа, но вскоре в свою очередь падает жертвой мо
шенничества (см. первый из приводимых отрывков). Лишившись почти всех
средств к существованию, он превращается в вора, а затем в уличного нищего
344 Испанская и португальская литература
ft
В предыдущей главе рассказывалось, как Гусман из Альфараче по до
роге в Толедо встретил одного юношу, у которого он купил его костюм.
Алеман 345
а
В предыдущей главе рассказывалось о том, как героя романа в Генуе
подбрасывали на одеялах.
6
Согласно библейскому сказанию ангелы, спасавшие Лота и его семью
при гибели Содома и Гоморры, запретили им оглядываться назад во время
бегства. Жена Лота преступила это запрещение, почему была обращена в соля
ной столб.
в
Во время карнавала к хвосту собаки привязывали палку.
352 Испанская и португальская литература
2 3 . ;ък 14.п
354 Испанская и португальская литература
УСТАВ НИЩИХ
Ввиду того, что все нации имеют свои методы просить милосты
ню и они могут быть узнаны по этим различиям — так, немцы поют
толпой, французы молятся, фламандцы кланяются, цыганы приста
ют, португальцы плачут, тосканцы говорят речи, а кастильцы обра
щаются с угрозами, почему они и нелюбимы, и вступают в пререка
ния, вследствие чего делаются невыносимыми, — то мы повелеваем,
чтобы они сдерживались, не богохульствовали и соблюдали порядок.
Точно так же: мы повелеваем, чтобы ни один нищий, изъязвлен
ный и искалеченный, какой-либо из этих наций не соединялся с
нищими другой нации и ни один из них не заключал союза или до
говора со слепыми богомольцами, праздношатающимися продавца
ми снадобий, музыкантами, поэтами, освобожденными пленными,
хотя бы богородица освободила их из-под власти турок, со старыми
солдатами, которые выходят инвалидами из крепости, с моряками,
которые потерпели кораблекрушение. Ибо хотя все просят милосты
ню, но способ просить милостыню и красноречие у них разные.
И мы повелеваем, чтобы каждый из них соблюдал свой устав.
Точно так же: чтобы бедные каждой нации, в особенности на
своей земле, имели определенные таверны и харчевни, где предсе
дательствуют обычно трое или четверо старшин с посохами в руках;
мы их командируем для того, чтобы они там обсуждали те дела и
случаи, которые там совершаются, высказывали свои мнения и иг
рали в карты, могли рассказывать чужие подвиги, свои и своих
предшественников, о войнах, в которых они не участвовали, для
того, чтобы они могли таким образом развлекать других.
Чтобы каждый нищий имел в руках дубину или палку, по воз
можности окованные железом, для событий и случаев, которые мо
гут представиться; в противном случае он может потерпеть ущерб.
Чтобы никто не носил новой или целой вещи, без заплат и по
чинок, ввиду плохого примера, который он может подать этим, за
исключением того случая, когда он получит эту вещь в виде мило
стыни; мы даем ему разрешение пользоваться ею только в течение
того дня, когда он получил ее, после чего он должен уничтожить ее.
Что в общественных местах и на площадях, где собираются
нищие, все должны соблюдать давность владения, причем каждый
сохраняет свое место, не взирая на лица; никто не должен похи
щать у другого его места или завладеть им обманом.
Что двое больных или калек могут соединиться вместе и назы
ваться братьями; они могут просить милостыню поочередно, запе
вая попеременно, причем один начинает там, где кончает другой;
они могут ходить парами, — причем каждый сохраняет свою линию
домов вдоль улицы,— и не должны перебивать друг друга; каждый
должен петь свою особую жалобу, а прибыль они должны разде
лить между собой под страхом лишения нашей милости.
Алеман 355
а
Несколько видоизмененное изречение из «Метаморфоз» Овидия (кн. 7,
ст. 2 0 ) : «Благое вижу, хвалю, но к дурному влекусь». Это изречение было по
пулярно в X V I I в., оно приводится Гоббсом и Спинозой («Этика», ч. 4 ) .
358 Испанская и португальская литература
вал большей части. Дело дошло до того, что они готовы были рас
сказать обо мне кардиналу.
Увидя, что они замышляют подобные планы, я понял, что мне
угрожает гибель. Я решил спастись какой бы то ни было ценой.
Я вошел к ним нагим, как был, и, простершись к их ногам, сказал
им: «Сеньоры, от ваших рук, от вашего языка зависит моя жизнь
и смерть, мое спасенье или моя гибель; мое несчастье вам ни к
чему не послужит, мое же избавление принесет вам пользу и увели
чит вашу репутацию. Вы знаете, в какой нужде находятся бед
няки и как жестоки сердца богачей. Для того чтобы побудить их
дать нам скудную милостыню, нам необходимо поражать нашу
плоть всякого рода мучениями, терпя страдания и горести; нам
приходится выносить еще большие страдания. Великое несчастье
быть вынужденным терпеть то, что мы терпим, для того чтобы
получить скудное пропитание. Сжальтесь надо мной, ради бога,
так как вы люди, знающие свет, из такой же плоти, как и я, и то,
что принуждает меня, может принудить и вас. Не допустите того,
чтобы я был разоблачен; исполняйте вашу волю, ибо я всеми си
лами буду служить и помогать вам, так что вы получите большие
преимущества от моего лечения. Доверьтесь мне; если бы не было
никакого другого средства, кроме страха наказания, то и его доста
точно для того, чтобы я сохранил тайну. О прибыли не стоит спо
рить. Лучше получить, чем потерять. Будем играть трое против
одного, ибо больше стоит нечто, чем ничто».
Эти мои просьбы и преимущества, которые я им предлагал,
были достаточны для того, чтобы они приняли мой совет, в осо
бенности, когда они увидели, что я иду им навстречу. Они бы
ли так довольны, что понесли меня обратно в кровать на плечах*
Мы сговорились, так как все были заинтересованы в успехе это
го дела.
В этих переговорах и спорах прошло столько времени, что меня
едва успели прикрыть, как вошел кардинал через дверь. Один из
хирургов сказал ему: «Ваша высокопреосвященная милость, по
верьте, что болезнь этого юноши очень тяжелая; это великое бла
годеяние для него, что он попал к вам, так как его тело поражено
злокачественной язвой во многих местах, и вред так укоренился,
что благодетельное влияние лекарства скажется только по истече
нии долгого времени. Но я уверен и без всяких колебаний удосто
веряю, что по милости бога он встанет здоровым и бодрым».
Другой сказал: «Если бы этот юноша не попал в милосердные
руки вашей высокопреосвященной милости, то в течение немногих
дней его болезнь стала бы безнадежной и он бы умер. Но мы вы
лечим его болезнь, так что через шесть месяцев, — или даже рань
ше, — его тело станет таким же чистым, как и мое».
Добрый кардинал, которого побуждало одно только милосер
дие, сказал: «В шесть или десять месяцев вылечите его, как надо, а
Перес де Ита 361
Перес де Ита
Х и н е с П е р е с де И т а (Gines Perez de Hita). Родился в Мурсии око
ло 1544 г. Еще мальчиком поступил пажем к маркизу Велесскому Луису де
Фахардо и в 1568 г. участвовал под его знаменами в подавлении восстания
морисков. Сведения о дальнейшей его жизни крайне скудны. Известно только,
что после недолгого пребывания в Лорке он вернулся в родную Мурсию, где
и написал свою «Гражданскую войну в Гранаде». Год смерти его неизвестен:
во всяком случае, он был еще жив в 1619 г., поскольку сохранились подписан
ные им документы, относящиеся к этому году.
«Гражданская война в Гранаде» («Guerras civiles de Granada») состоит из
двух частей. Первая часть вышла в 1595 г. в Сарагосе и затем выдержала мно
жество переизданий. Полное ее название гласит: «История вражды Сегри и
Абенсеррагов, мавританских рыцарей из Гранады, гражданских войн, бывших
в ней, и славных сражений, происходивших в Гранадской долине между хрис
тианами и маврами до тех пор, пока король Дон Фернандо Пятый не завоевал
втого королевства. Извлечена (история) из арабской книги, автором коей был,
по-видимому, мавр по имени Абен Амин, уроженец Гранады. Переведена на ис
панский X. Пересом де Итой, жителем города Мурсии». Ссылка на мавра Абсн
Амина не более как литературная мистификация. «Гражданская война в Гра
наде» по своему жанру — явление смешанное: элементы исторической хооники
(для последних глав первой части автор широко использовал хронику Эрнан-
до Пульгара — летописца «королей-католиков») сочетаются в ней с романти
ческим вымыслом, а в прозаическое повествование как своеобразные эмоцио
нальные усилители вставлены народные и псевдонародные романсы. Тем не ме
нее «Гражданскую войну» можно смело отнести к жанру исторического романа
362 Испанская и португальская литература
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В ней рассказывается про торжественный праздник и игру
в кольцо, устроенные в Гранаде, и про то, как разгорелась вражда
Сегри и Абенсеррагов.
замолчать, заявив, что решают они; и они решили, что заклад еще
не выигран, так как остается еще два копья.
Ярым гневом запламенел могучий Сарацин из-за того, что ему
не давали награды, хотя и был неправ; но страсть превозмогала
в его мужественном сердце над справедливостью. Но если недово
лен и разгневан был Сарацин, то Абенамар был не менее его раз
досадован: ему хотелось умереть от досады и гнева: так огорчил его
проигрыш первого копья.
Кто взглянул бы в ту минуту на прекрасную Галиану, тот сразу
бы узнал по ее лицу про радость, котррой переполнилось ее сердце
при выигрыше ее рыцарем первого копья. Совсем противополож
ные чувства испытывала Фатима, и хотя она их и скрывала тща
тельно, все же совершенно их скрыть ей не удалось. Харифа, на
смешница и хитрая придворная дама, заметила ей:
«Друг мой Фатима! Не повезло вашему рыцарю с самого на
чала; если так будет с ним продолжаться до конца, не выиграть ему
приза».
«Меня не печалит это начало, — ответила Фатима, — не уда
лось ему сейчас, удастся после. И удастся настолько, что вам станет
завидно его удаче. Я уже говорила вам, что славу поют под конец».
«Сейчас вы хорошо разговариваете, — ответила Харифа, — по
дождем лучше конца».
И, обратив взоры на состязание, они увидели, как Абенамару
подали другого коня и новое копье. С клокочущим внутри гневом,
но наружно совершенно спокойный, точно не кипели в нем страсти,
он красиво, шагом доехал до конца ристалища и, взяв таким обра
зом нужный разбег, с неслыханной стремительностью повернул
коня и полетел, точно птица. Он вытянул копье, недрогнувшей стре
лой вонзилось оно в кольцо, и с быстротою мысли оказалось коль
цо на острие копья.
Народ закричал:
«На этот раз выиграл владелец заклада!»
Во второй раз подали тогда копье могучему Сарацину. Он по
ехал к концу ристалища, повернул коня, помчался на нем, словно
ветер, и хотя он и хорошо нацелил копье, на этот раз ему не удалось
задеть кольца, и он промчался мимо.
Могучий Абенамар сказал тогда:
«Нам остается еще по одному копью; третье копье решит наше
состязание. Так выполним же его, не откладывая». И с этими сло
вами он потребовал себе новое копье, взял разбег, повернул коня,
молнией налетел на кольцо, ударил в него копьем, и кольцо ока
залось у него на копье.
Тут снова поднялись крики и шум, и все утверждали, что безус
ловно победил Абенамар.
И теперь было хорошо видно по лицу прекрасной Галианы,
что она, видя, как ее Сарацин проигрывает, далеко не так довольна,
Перес де Ита 369
РОМАНС О ПОЕДИНКЕ
МЕЖДУ ЮНЫМ ГАРСИЛАСО Д Е Л А ВЕГА И МАВРОМ
Сервантес
М и г е л ь де С е р в а н т е с С а а в е д р а (Miguel de Servantes Saaved-
га, 1547—1616) — великий испанский писатель. Родился в Алкала де Энарес
в семье бедного дворянина-лекаря. Образование, по-видимому, получил в Мад
риде. Несколько лет он провел в Италии, сперва на службе у кардинала Ак-
вавива, затем избрал карьеру воина. В1571 г. он принимал участие в знамени
той морской битве при Лепанто, во время которой получил тяжелое увечье
левой руки. За годы своего пребывания в Италии он внимательно изучал италь
янскую литературу эпохи Возрождения. В 1575 г. Сервантес на пути в Испанию
был захвачен в плен алжирскими пиратами. Пятилетнее пребывание Сервантеса
в алжирском плену представляет собою волнующую эпопею. Став рабом му
сульман, он постоянно выказывал исключительную силу воли, энергию и пре
данность товарищам по несчастью. Не раз ему грозила лютая смерть. Только
в 1580 г. он возвратился на родину. Однако Испания холодно приняла героя
Лепанто. Материальное положение его семьи было тяжелым. В это время Сер
вантес начинает писать для театра. Его крупнейшим драматическим созданием
явилась трагедия «Нумансия»
(«Numancia»), опубликованная
лишь в 1784 г. В 1585 г. он изда
ет первую часть своего пастораль
ного романа «Галатея». К этому
времени относятся также стихотво
рения, продолжающие традиции
итальянского Ренессанса. В 1587 г.
он получил пост провиантского ко
миссара и сборщика податей и по
долгу службы разъезжал по стране.
Внезапное банкротство купца, ко
торому он поручил доставить по на
значению казенные деньги, привело
Сервантеса к тюремному заключе
нию (1597). В 1605 г. он опубли
ковал первую часть своего бес
смертного романа «Хитроумный
идальго Дон Кихот Ламанчский»
(«El ingenioso hidalgo Don Quijote
de la Mancha»). С 1608 г. Серван
тес жил в Мадриде. В 1613 г. вы
шли его «Назидательные новеллы»
(«Novelas ejemplares»), в 1614 г.—
сатирико - дидактическая поэма
«Путешествие на Парнас», в
1615 г. — «Восемь комедий и нн-
24*
372 Испанская и португальская литература
Из трагедии «НУМАНСИЯ»
[Сюжетом трагедии Сервантеса является четырнадцатилетняя героическая
борьба жителей испанского города Нумансии с римским войском; возглавляв
шимся Сципионом Африканским. Римские силы, осаждавшие город, состояли из
80 тысяч человек, защитников Нумансии было всего 4 тысячи. Когда римляне,
наконец, вступили в город, они не нашли в нем ни одного живого человека.
В героический сюжет Сервантес вплетает патетическую историю любви Моранд-
ро и Лиры. В пьесе выступают аллегорические фигуры: Война, Голод, Испа
ния, Слава и др. Белый стих сочетается в пьесе с октавами, терцинами и редон-
дильями. Время действия трагедии приурочено к последним дням осады. В го
роде свирепствует голод, силы ващитников истощаются.]
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Моран дро
Лира
а
Родители Лиры отложили свадьбу дочери и Морандро до конца войны.
Сервантес 373
Морандро
О солнце дней моих! Ужели...
Лира
Дошел мой голод до того,
Что час еще — и торжество
Он справит у моей постели.
Какое наслажденье дать
Могу, когда я смерти лютой,
Голодной, с каждою минутой
Должна покорно ожидать?
Брат обессилел мой. Причина —
Все тот же голод. Умерла
Мать от того же! Как была
Мучительна ее кончина!
Меня же только потому
Убить не мог доныне голод,
Что дольше кто здоров и молод
Сопротивляется ему.
Но, силы растеряв свои,
И я едва перемогаюсь, —
Такой же точно подвергаюсь
Опасности, как все мои.
Морандро
Отри глаза! Сдержи рыданья!
Реками слез, из глаз моих
Рожденными от мук твоих,
Я облегчу твои страданья.
Ты непосильный груз несешь,
Но к бодрости тебя зову я.
Знай, Лира, ты — пока живу я -
Голодной смертью не умрешь!
Берусь я стену перепрыгнуть
И дверью смерти сам пройти,
Чтоб от нее тебя спасти
И чтоб на жизнь тебя подвигнуть.
Тот хлеб, что римлянин берет
В свой рот, я вырву, не робея,
И принесу его тебе я.
Дабы переложить в твой рот.
374 Испанская и португальская литература
Лира
Морандро, Лирою плененный,
Пойдет на многое любя.
Но страшен подвиг, для тебя
С опасностью соединенный.
Пусть и удастся твой грабеж —
Он будет кровью заработан! —
А разве же меня спасет он?
А вдруг ты милой не найдешь?
Ты полон сил, и полной чашей
Пей юность золотую; пей!
Отечеству твоя нужней
Жизнь молодая жизни нашей.
Тот нужен, кто преодолеть
Все ковы вражьи нам поможет...
А девушка, как я, что может?
Жизнь эту стоит ли жалеть?
Надеюсь я, мой друг отбросит
Такие мысли, что любовь
Внушает? Повторяю вновь:
Тебя об этом Лира просит...
Отсрочить смерть мою сейчас
Морандро пусть и удалось бы,—
Но все ж нам умереть пришлось бы,
Все ж голод поразил бы нас!
Морандро
Напрасны, Лира, все старанья
Отвлечь меня с того пути,
Куда бестрепетно идти
Велят и жребий и желанье.
Ты лучше помолись богам,
Как в этих случаях обычай,
Чтобы вернулся я с добычей,
Достаточной обоим нам.
Сервантес 375
Лира
Останься! требую любовью!
Мерещиться мне начал вдруг
Меч римлянина острый... Друг,
Окрашен он твоею кровью!
Молю я, как могу нежнее:
Не будь настойчивым, не будь!
Когда отсюда труден путь,
То путь назад — еще труднее!
Свидетель бог, не для себя
С такой мольбою Лира просит:
Ей эта вылазка приносит
Опасность потерять тебя.
Но коль ни лаской, ни мольбой
Тебя не в силах удержать я,
Т о в дар прими мои объятья...
И буду я тогда с тобой.
Два нумансианца.
Первый
Душа, о брат, слезами истекает.
Всеобщий плач вошел у нас в обычай.
Приходит смерть и души увлекает,
Довольная столь бренною добычей.
Второй
О да, недолго брат мой прострадает! —
Летит к нам смерть, не делая различий
Между людьми. Она уж у порога.
Нас скоро ждет последняя дорога.
Я видел знамения, цепь которых
Родную землю смерти предавала. —
Не вражеская мощь в лихих напорах
Всю нашу крепость кровью заливала,
Но сами мы, не тратя время в спорах,
Решили: жизнь коварно нам солгала —
Положим ей конец. Пусть мук прибавим,
Но этим мы навек страну прославим.
На главной площади сейчас зажгли мы
Костер — и велики его размеры.
И все свое имущество снесли мы
На тот огонь, и до четвертой сферы
376 Испанская и португальская литература
Мать
Увы, настала смерть для нас!
Кто вынести терзанья может?
Сын
За платье, мама, не предложит
Нам хлеба кто-нибудь сейчас?
Мать
Ни крошки хлеба, ни съестного
Давно уж нет и не достать...
Сын
Так, значит, мама, погибать
От голода такого злого?
Я, если хочешь, замолчу,
Но дай хоть маленький кусочек.
Мать
Ты мучаешь меня, сыночек.
Сын
Ну, мама, дай, я есть хочу!
Сервантес 377
Мать
Дала бы, только где сыскать?
Никто ни крошки не уступит.
Сын
Купить ты можешь. Или купит
Сын, раз уж не умеет мать.
Мне только б голод заморить!..
Тому, кто хлеба мне добудет,
Тому, однако, нужно будет
Все это платье подарить...
Мать
О, бедное дитя! Т ы вновь
К груди иссохшей присосалось.
В ней много ль молока осталось?
Ни капельки. А пьешь ты кровь.
Что ж, тело матери кусками
Глотай! Твоя больная мать
Еды не может добывать
Своими хилыми руками.
О, дети милые! Чего
От матери вы захотели?
Возьмите кровь, что в этом теле:
Для вас не жаль мне ничего.
О, голод лютый! Т ы конец
Дням жалким положил до срока!
А ты, война, веленьем рока
Мне смертный принесла венец.
Сын
Куда мы шли, идем скорей.
Я умираю, мама. Ноги
Мои слабеют. На дороге
Я голод чувствую острей.
Мать
На площадь скоро мы придем.
И там в огонь ты бремя сбросишь
Тяжелое, что ныне носишь,
Мой милый сын, с таким трудом.
Женщина с ребенком уходит.
378 Испанская и португальская литература
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Сципион
Но если я теперь не ошибаюсь,
И ложными нельзя назвать те знаки,
Что нам поведали о состоянье
Нумансии, — моленья, шум и стоны,
И в ясном небе столб огня высокий, —
То сразу возникает подозренье,
Что бешенство и варварская ярость
Врагов на них самих оборотились. —
Не видим больше мы людей на стенах,
Нет часовых обычной переклички;
Весь лагерь так ведет себя спокойно,
Как если б жил в ненарушимом мире
Свирепый враг, войны не объявляя.
Марий
Все скоро с достоверностью узнаешь.
Угодно ли — тебе я предлагаю,
Хоть знаю все опасности, что могут
Представиться, — я поднимусь на стену
И постараюсь рассмотреть получше,
Чем заняты сейчас нумансианцы.
Сципион
Итак, ты, Марий, лестницу приставишь
К стене и разузнаешь все, что надо.
Марий
Несите лестницу скорей!.. Эрмилий,
Поторопись мне щит сюда доставить
И белый шлем мой боевой пернатый.
Клянусь, что если жизни не лишусь я,
То лагерь наш все о врагах узнает.
Эрмилий
Вот белый шлем, а вот и щит твой круглый.
И лестницу принес проворный Лимпий.
Сервантес 379
Марий
Юпитеру себя я поручаю
Великому. Итак, спешу исполнить
Обещанное.
Сципион
Щит свой выше, Марий,
Приподымай, когда полезешь. Тело
Все подбери, а голову особо
Оберегай. Мужайся! Ты у цели.
Ну, как там?
Марий
Что это, святые боги!
Югу рта
Чему ты изумляешься?
Марий
Тому, что
Передо мной озера красной крови,
По улицам Нумансии простерты
Тысячи трупов.
Сципион
А живых не видно?
Марий
Живых, должно быть, нет. По крайней мере,
Мне на глаза таких не попадалось.
Сципион
Так спрыгни вниз, все рассмотри подробно.
Гай Марий прыгает со стены в город.
За ним последуй ты, мой друг Югурта,
А за тобою — мы.
Югурта
Такая спешка
Тебе не полагается по сану.
Умерь свой пыл, начальник храбрый. Будем
380 Испанская и португальская литература
Фа бий
Сомнений нет, зверей нумансианских
Их варварская ярость побудила,
Когда они отчаялись в спасенье,
Подставить головы свои железу
Своих мечей... На все пойти готовы
Они, чтоб не отдаться в руки наши
Победоносные. — Угроза эта
Для них всего на свете ненавистней.
Сципион
Когда б один-единственный остался
Из них в живых, нетрудно было б в Риме
Всем доказать, что до конца сломил я
Тот дерзостный народ, который Риму
Врагом смертельным был; народ упрямцев,
Которые бросались на любую
Опасность, как на праздник... Ни единый
Похвастаться не может римский воин,
Что спину повернуть нумансианца
Заставил он когда-нибудь. И храбрость
Отчаянная их на ратном поле
Причиною была, что применил я
К ним средство, применяемое к диким
Зверям. Я запер их а . И эта хитрость
Мне принесла триумф, который силой
Не мог я взять. Но вот уже как будто
Гай Марий возвращается... Что скажешь?
А
Дабы сломить наконец сопротивление нумансианцев, Сципион велел
окружить город высоким валом и таким образом отрезать его от внешнего
мира.
Сервантес 381
Марий
Напрасно, вождь, умом и силой славный,
Отряды войск у крепр^ти столпились.
И твой пропал напрасно труд державный,
Победы в дым и ветер превратились,
Хоть мы, приблизив к нам успех конечный,
Твой замысел исполнить торопились.
Конец — столь жалостный, столь быстротечный.
Нумансия, не знавши пораженья,
В веках себя покроет славой вечной!
Увидя в смерти — вместо униженья —
Величье, вырвали триумф заветный
Они у нас, ускорив приближенье
Кончины вольно. Оказались тщетны
Расчеты все. — Дух чести изначальный
Не сломишь силой воинской несметной!..
Сам сжег себя народ многострадальный, —
Кто их судьбою лютой не смутится!
О, длинной повести конец печальный!
Нумансия успела превратиться
В озера крови. И в озера эти
Не могут трупов тысячи вместиться.
От тех цепей, которых нет на свете
Страшней и тяжелей, освобожденья
Народ добился — от бича и плети!
На площади горит без огражденья
Костер и пожирает скарба кучи
И тел истерзанных нагроможденье.
И вот что мне помог увидеть случай:
С волнением спешу вам рассказать я,
Как гордо умер Теоген могучий а .
Он, посылая горькие проклятья
Веленьям Рока грозным, в то мгновенье,
Когда раскрылись пламени объятья,
Так закричал: «Надеюсь, песнопенье
Сложить про храбрых слава не забудет
И описать тупое изумленье,
В котором гордый римлянин пребудет,
Увидев, что добыча дымом стала,
Что он шипы взамен цветов добудет...»
а
Теоген — нумансианский воин, умертвивший собственных детей, дабы они
не попали в руки римлян.
382 Испанская и португальская литература
Вириат с башни.
В ириат
Что, римляне, ко мне так осторожно
Подходите? Боязнь свою умерьте:
Войти в Нумансию не так уж сложно!
Но знайте, слову мальчика поверьте,
Что при себе теперь ключи ношу я,
Ключи от города — от царства смерти.
Сципион
З а ними, юноша, и прихожу я,
Ужель сомненье у тебя явилось,
Что милости тебе не окажу я?
Вириат
Не поздно ли ты предлагаешь милость?
Мне нечего с ней делать. И решенье
Суровое во мне уж укрепилось.
Я горькое имею утешенье:
Конец, моих родителей постигший
И родину, встает в воображенье.
Ф аби й
Цвет юности своей, едва возникшей,
Ужель ты в ослепленье презираешь,
Строптивый отрок, к жизни не привыкший!
Сципион
Ты честь вождя и Рима попираешь
Своим задором. Как на лицемера,
Ты с недоверьем на меня взираешь?
Словам моим крепка в народе вера.
Не грешен я обманом ни единым.
Ждут не тюрьма тебя и не галера, —
Но сам себе ты будешь господином,
И будет у тебя богатств довольно,
На сколько станет жизни впереди нам...
Сойди ко мне — и сдайся добровольно!
384 Испанская и португальская литература
Ви р и а т
Сципион
Гордиться можешь, юноша, по праву
Героя зрелого достойным делом.
Завоевал Нумансии ты славу, —
Вознес Испанию над миром целым!
Мне доблесть быть не может не по нраву,
Хотя себя своим паденьем смелым
Возвысил ты и спас свои знамена,
Победы честь отняв у Сципиона.
Слава
О, прозвени, мой голос, меж людьми
И, в душах их рождая отклик встречный,
Торжественно и звучно возгреми
Сказанием про подвиг вековечный.
Ты, римлянин угрюмый, подними
С земли того, кто в юности беспечной
Деяньем дерзостным своим успел
Отнять у Рима славу громких дел.
25*
388 Испанская и португальская литература
или же мысль воина, а это будет видно из того, какова мета и како
ва цель каждого из них, ибо тот помысел выше, который к благород
нейшей устремлен цели. Мета и цель наук, — я говорю не о бого
словских науках, назначение коих возносить и устремлять наши ду
ши к небу, ибо с такой бесконечной конечною целью никакая другая
сравниться не может, — я говорю о науках светских, и вот их цель
состоит в том, чтобы установить справедливое распределение благ,
дать каждому то, что принадлежит ему по праву, и следить и при
нимать меры, чтобы добрые законы соблюдались. Цель, без сомне
ния, высокая и благородная, достойная великих похвал, но все же
ие таких, каких заслуживает военное искусство, коего цель и предел
стремлений — мир, а мир есть наивысшее из всех земных благ. И от
того первою благою вестью, которую услыхали земля и люди, была
весть, принесенная ангелами, певшими в вышине в ту ночь, что для
всех нас обратилась в день: «Слава в вышних богу, и на земле мир,
в человеках благоволение». И лучший учитель земли и неба запове
дал искренним своим и избранным при входе в чей-либо дом привет
ствовать его, говоря: «Мир дому сему». И много раз говорил он им:
«Мир оставляю вам, мир мой даю вам; мир вам», и воистину это
драгоценность и сокровище, данные и оставленные такою рукой, —
драгоценность, без которой ни на земле, ни на небе ничего хорошего
быть не может. Так вот, мир и есть прямая цель войны, а коли вой
ны, то, значит, и воинов. Признав же за истину, что цель войны
есть мир и что поэтому она выше цели наук, перейдем к телесным
тяготам ученого человека и ратника и посмотрим, чьи больше.
В таком духе и так красноречиво говорил Дон Кихот, и теперь
никто из слушателей не принял бы его за сумасшедшего, — напро
тив того, большинство их составляли кавальеро, то есть люди, на
бранном поле выросшие, и они слушали его с превеликою охотою, а
он между тем продолжал:
— Итак, тяготы студента суть следующие: во-первых, бедность
(разумеется, не все они бедны, я нарочно беру худший случай),
сказав же, что студент бедствует, я, думается мне, все сказал об
его злополучии, ибо жизнь бедняка беспросветна. Он терпит вся
кого рода нужду: и голод, и холод, и наготу, а то и все сразу. Впро
чем, он все-таки питается, хотя и несколько позже обыкновенного,
хотя и крохами со стола богачей, что служит у студентов признаком
полного обнищания и называется у них супничатъ, и у кого-нибудь
да найдется для них место возле жаровни или же очага, где они
если и не согреваются, то, во всяком случае, не мерзнут, и, наконец,
спят они под кровом. Я не буду останавливаться на мелочах, как-то:
на отсутствии сорочек и недостаче обуви, на изрядной потертости
верхнего платья, довольно редко, впрочем, у них появляющегося, и
на той жадности, с какою они набрасываются на угощение, которое
счастливый случай им иной раз устраивает. И вот описанным мною
путем, тернистым и тяжелым путем, то и дело спотыкаясь и падая,
390 Испанская и португальская литература
средств того сеньора, которому они служат, но ведь это только под
тверждает мою мысль. Однако оставим это, ибо из подобного лаби
ринта выбраться нелегко, и возвратимся к превосходству военного
поприща над ученостью, — вопросу, до сих пор не разрешенному,
ибо каждая из сторон выискивает все новые и новые доводы в свою
пользу. И, между прочим, ученые люди утверждают, что без них
не могли бы существовать военные, ибо и у войны есть свои законы,
коим она подчиняется, и составление таковых — это уж дело наук и
людей ученых. Военные на это возражают, что без них не было бы
и законов, ибо это они защищают государства, оберегают королев
ства, обороняют города, охраняют дороги, очищают моря от корса
ров, словом, если б их не было, в государствах, королевствах, мо
нархиях, городах, на наземных и морских путях — всюду наблюда
лись бы ужасы и беспорядки, которые имеют место во время войны,
когда ей дано особое право и власть. А ведь что дорого обходится,
то ценится и долженствует цениться дороже, — это всем известно.
Чтобы стать изрядным законником, потребно время, потребна усид
чивость, нужно отказывать себе в одежде и пище, не считаясь с го
ловокружениями, с несварением желудка, и еще кое-что в том же
роде потребно для этого, отчасти мною уже указанное. Но чтобы
стать в свой черед хорошим солдатом, для этого потребно все, что
потребно и студенту, но только возведенное в такую степень, что
сравнение тут уже невозможно, ибо солдат каждую секунду рискует
жизнью. В самом деле, что такое страх перед бедностью и нищетою,
охватывающий и преследующий студента, по сравнению с тем
страхом, который овладевает солдатом, когда он в осажденной кре
пости стоит на часах, охраняя равелин или же кавальер, и чувствует,
что неприятель ведет подкоп, а ему никак нельзя уйти с поста и из
бежать столь грозной опасности? Единственно, что он может сде
лать, это дать знать своему начальнику, и начальник постарается
отвести угрозу контрминою, а его дело стоять смирно, с трепетом
ожидая, что вот-вот он без помощи крыльев взлетит под облака или
же, отнюдь не по своей доброй воле, низвергнется в пропасть. А ес
ли и это, по-вашему, опасность небольшая, то не менее страшно, а,
пожалуй, даже и пострашнее, когда в открытом море две галеры
идут на абордажный приступ, сойдутся, сцепятся вплотную, а сол
дату приходится стоять на таране в два фута шириной. Да притом
еще он видит пред собой столько же грозящих ему прислужников
смерти, сколько с неприятельской стороны наведено на него огне
стрельных орудий, находящихся на расстоянии копья, сознает, что
один неосторожный шаг — и он отправится обозревать Нептуновы
подводные владения, и все же из чувства чести бесстрашно под
ставляет грудь под пули и тщится по узенькой дощечке пробраться
на вражеское судно. Но еще удивительнее вот что: стоит одному
упасть туда, откуда он уже не выберется до скончания века, и на его
место становится другой, а если и этот канет в морскую пучину,
392 Испанская и португальская литература
В это время вошел Дон Кихот и, узнав, о чем идет речь и что
Санчо спешно принимает бразды правления, взял его за руку и с
дозволения герцога увел к себе, дабы преподать советы, как ему
в той должности подобает себя вести. Итак, войдя в свой покой, он
запер дверь, почти насильно усадил Санчо рядом с собою и наро
чито медленно заговорил:
— Я возношу бесконечные благодарения богу, друг Санчо, за
то, что прежде и раньше, чем счастье улыбнулось мне, на тебя сва
лилась и на твою долю выпала такая удача. Я надеялся, что сча
стливый случай поможет мне вознаградить тебя за верную службу,
и вот я только-только начинаю преуспевать, а твои чаяния прежде
времени и вопреки здравому смыслу уже сбылись. Иные действуют
подкупом, докучают, хлопочут, встают спозаранку, выпрашивают,
упорно добиваются — и цели своей, однако ж, не достигают, а дру
гой, неизвестно как и почему, сразу получает должность и службу,
коей столь многие домогались, и тут кстати и к месту будет привес
ти пословицу, что как, мол, ни старайся, а на все — судьба. По мне,
ты — чурбан и ничего более, ты спозаранку не вставал, допоздна не
засиживался, ты палец о палец не ударил, но тебя коснулся дух
странствующего рыцарства — и вот ты уже, здорово живешь, гу
бернатор острова. Все это, Санчо, я говорю к тому, чтобы ты не
приписывал собственным своим заслугам оказанной тебе милости,—
нет, прежде возблагодари всевышнего, который отеческою рукою
все направляет ко благу, а затем возблагодари орден странствую
щего рыцарства, наивысшего благородства исполненный. Итак, по
старайся всем сердцем воспринять то, что я тебе сказал, а затем, о
сын мой! выслушай со вниманием своего Катона, желающего пре
подать тебе советы и быть твоим вожатаем и путеводною звездою,
которая направила бы и вывела тебя к тихому пристанищу из того
бурного моря, куда ты намереваешься выйти, ибо должности и вы
сокие назначения суть не что иное, как бездонная пучина смут.
Прежде всего, сын мой, тебе надлежит бояться бога, ибо в стра
хе господнем заключается мудрость, будучи же мудрым, ты избе
жишь ошибок.
Сервантес 393
Из «интермедий»
САЛАМАНКСКАЯ ПЕЩЕРАа
ЛИЦА
Панкрасио
Л е о н а р д а — его жена
К р и с т и н а — горничная
Сакристан6 Репонсе
Н и к о л а с Р о к е — цирюльник
Студент
Л е о н и с о — кум Панкрасио
СЦЕНА ПЕРВАЯ
а
Атаман разбойников Роке Гинарде (Гинарт) выведен Сервантесом в
«Дон Кихоте».
398 Испанская и португальская литература
а
в
Автомедонты — возницы.
Точнее — здания.
Сервантес 399
СЦЕНА ВТОРАЯ
На улице.
Входят Панкрасио и кум его Леонисо.
К у м. Я сейчас же заметил, что колесо у нас сломается. Но из
возчики все без исключения народ упрямый; если бы он поехал в
объезд, а не прямо через этот овраг, мы были бы за две мили
отсюда.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
В доме Панкрасио.
Входят сакристан и цирюльник (с гитарами), Леонарда, Кристина
и студент. Сакристан, подобравши сутану и завязавши концы под
кругом пояса, пляшет под звуки своей гитары и при каждом скачке
припевает.
Цирюльник.
Саламанкская пещера.
Сакристан.
В ней учились и умнели
Даже мавры из Паланки,
И из грубого невежи
Выходил студент на диво:
Что за ум, что за манера!
Процветай же ты навеки...
Цирюльник.
Саламанкская пещера.
Сакристан.
Заклинателю, что нами
Здесь командует, желаю,
Чтоб родился изобильно
На его цветущих лозах
Синий виноград и белый.
Если б кто из нашей братьи
Обвинить его задумал,
То такого негодяя,
Без суда, дверным запором
406 Испанская и португальская литература
Из « Н А З И Д А Т Е Л Ь Н Ы Х НОВЕЛЛ»
АНГЛИЙСКАЯ ИСПАНКА
в том, что я хранил у себя это сокровище до тех пор, пока оно не
достигло совершенства, достойного предстать пред лицом вашего
величества; а сейчас мне хотелось бы еще больше увеличить цен
ность этого сокровища, испросив у вашего величества разрешения
на брак Исабелы с сыном моим Рикаредо. В лице этих обоих моло
дых созданий я хочу предложить вам в дар все, что я могу дать.
— Даже имя ее мне нравится,— сказала королева,— ей не хва
тает только титула «Исабела Испанская», для того чтобы ее со
вершенства не оставляли желать ничего большего. Но имейте в ви
ду, Клотальдо, мне известно, что вы сосватали ее своему сыну без
моего разрешения.
— Это правда, сеньора,— ответил Клотальдо.— Я поступил так
в уверенности, что многочисленные и немаловажные услуги, ока
занные вашему престолу мною и моими предками, дают мне право
на получение больших милостей, чем подобного рода разрешение.
К тому же сын мой еще не женился.
— Да он и не женится на Исабеле,— сказала королева,— пока
сам ее не заслужит; вернее сказать, мне не хочется, чтобы он вос
пользовался для этого заслугами своего отца и предков. Пусть он
сам послужит мне и окажется достойным такой награды, как эта
девушка, на которую я смотрю, как на свою родную дочь.
Едва услышав произнесенные ею слова, Исабела бросилась на
колени перед королевой и воскликнула по-кастильски:
— Светлейшая сеньора, не несчастьем, а великою радостью
следует считать всякое горе, если оно приносит нам такие дары!
Вы назвали меня своей дочерью; раз я осчастливлена такой ми
лостью, какого зла могу я бояться и на какое благо не посмею на
деяться!
Она выражалась так изящно и приятно, что королеве это чрез
вычайно понравилось, и она велела ей остаться жить при дворе;
ознакомить Исабелу с придворными обычаями было поручено стар
шей придворной даме.
Рикаредо чуть было не лишился ума. Ему казалось, что, отни
мая у него Исабелу, люди отнимают у него жизнь. Дрожа от вол
нения, он опустился перед королевой на колени и сказал:
— Для служения вашему величеству меня не надо соблазнять
иными наградами, кроме тех, которые получали в свое время мои
предки, служа своим королям; но если вашему величеству угодно,
чтобы я служил вам в ожидании новых милостей, то позвольте мне
узнать, каким образом и на каком поприще я могу выполнить возло
женные на меня вашим величеством обязательства.
— Сейчас,— ответила королева,— готовятся к отплытию два
корабля; их адмиралом я назначила барона де Лансак, а капитаном
одного из них я делаю вас. Я уверена, что недостатки юного возра
ста вы восполните благородством своего происхождения. Цените
милость, которую я вам оказываю: я даю вам возможность выка-
Сервантес 413
а
Арнаут Мами — имя командира турецкого флота, в составе которого на
ходились
6
корсары, захватившие в плен Сервантеса в 1575 г.
Река в северо-западной части Африки.
416 Испанская и португальская литература
нимают его корабли за испанские, тогда как они посланы его вели*
чеством королевой английской. Услыхав эту новость, испанцы испу
гались, что из одной беды они теперь попали в другую; но Рикаредо
заверил их, что бояться нечего и что они могут спокойно рассчиты
вать на свободу, если только не вздумают сопротивляться.
— У нас нет возможности защищаться, — ответили испанцы,—
мы уже указывали, что на корабле нет ни артиллерии, ни оружия, а
поэтому приходится искать спасения в благородстве и в великоду
шии вашего адмирала. И поистине, тот, кто освободил нас от жесто
кого турецкого плена, должен довести до конца свое великое благо
деяние, тем более, что это прославит его имя везде, куда только
дойдет весть о его достопамятной победе и великодушии, на которое
мы без страха рассчитываем.
Речь испанца понравилась Рикаредо. Созвав на совещание офи
церов своего корабля, он спросил у них совета, как отправить всех
христиан в Испанию, не подвергая себя опасности бунта, что легко
могло прийти в голову пленникам ввиду их многочисленности. Было
высказано мнение, что испанцев следовало бы поодиночке перево
зить на английский корабль и, по мере того как они будут прибы
вать, казнить их на нижней палубе; после того как все будут пере
биты, можно будет без всяких опасений и хлопот угнать большой
корабль в Лондон. На это Рикаредо ответил:
— Так как бог даровал нам великую милость и послал нам бо
гатую добычу, я не хотел бы выказать себя жестоким и неблагодар
ным; да и не следует прибегать к мечу в тех случаях, когда можно
поступать разумно. Я того мнения, что ни один из этих католиков
не должен умереть, и не потому, чтобы я их любил, а потому, что я
себя люблю и не хочу, чтобы мой сегодняшний подвиг закрепил за
мною и моими соратниками прозвище людей храбрых, но жестоко
сердых: жестокость не может быть спутницей доблести. Итак, вес
артиллерийские орудия с одного из наших кораблей придется пере
нести на большое португальское судно, а на малом корабле мы не
оставим ни оружия, да и вообще ничего, кроме припасов. Перепра
вив матросов на большой корабль, мы поведем его в Англию, а на
маленьком испанцы отправятся к себе в Испанию.
Никто не посмел возражать Рикаредо. Одни сочли его за это
решение человеком разумным, доблестным и великодушным; другие
же подумали про себя, что он слишком благоволит к католикам.
Порешив на этом, Рикаредо отправился с пятьюдесятью стрелками
на португальское судно; осторожно, с зажженными фитилями в ру
ках, вошли они на корабль и нашли там триста человек, спасшихся
с галер. Рикаредо потребовал корабельные бумаги. Тот самый испа
нец, который вначале говорил с Рикаредо с борта корабля, ответил,
что бумаги эти взяты начальником корсаров, утонувшим вместе с
галерой. Рикаредо тотчас же занялся перегрузкой; англичане под
вели свой второй корабль к большому судну и с поразительной
Сервантес 417
А Танси прибавила:
— Еще бы, еще бы! Стоит только посмотреть на Рикаредо! Ведь
вид у него такой, как будто он — солнце, спустившееся на землю и
шествующее в наряде по улицам.
Всех дам рассмешили слова девочки и потешное сравнение
Танси, но тут же отыскались и завистники, которые сочли бес
тактностью со стороны Рикаредо явиться во дворец в латах; впро
чем, другие находили для него извинение и говорили, что ему, как
человеку военному, хотелось блеснуть своим мужественным видом.
С радостью и любовью встретили Рикаредо его родители,
друзья, родные и знакомые. Вечером по случаю военных удач Ри
каредо в Лондоне было устроено народное празднество. Родители
Исабелы находились уже в доме Клотальдо; Рикаредо открыл отцу,
кто они такие, но просил его ни слова не говорить про Исабелу до
тех пор, пока он сам этого не сделает. Просьбу эту он повторил
своей матери, Каталине, и всем слугам и служанкам дома. В тот же
вечер стали разгружать большой корабль с помощью флотилии
баркасов, шлюпок и лодок, в присутствии толпы глазеющих людей.
Более восьми дней разгружали находившиеся в трюме корабля пря
ности и другие дорогие товары.
На следующий день Рикаредо отправился во дворец и взял с
собою отца и мать Исабелы, нарядив их в новое английское платье
и сказав, что королева хочет их видеть. Они прибыли в зал, где
королева в обществе своих дам ожидала прихода Рикаредо. Желая
выказать Рикаредо свою милость и внимание, она велела поме
стить возле себя Исабелу, одетую в то самое платье, в котором она
появилась здесь в первый раз, причем и сейчас казалась она не
менее прекрасной, чем тогда. Родители Исабелы были изумлены и
восхищены при виде такой роскоши и такого великолепия. Они оста
новили было глаза на Исабеле, но не узнали ее, и однако сердце-
вещун, чуявшее близкое счастье, стало прыгать у них в груди и не
грустно, а скорее радостно, хотя они и не могли понять отчего.
Королева не позволила Рикаредо стоять на коленях, а велела ему
встать и усадила на поставленный около нее табурет. Это была
необычайная милость со стороны королевы, отличавшейся высоко
мерием. Придворные говорили: «Нынешнее почетное положение
Рикаредо объясняется не столько табуретом, сколько привезенным
им перцем». Другие прибавляли: «Вот уж, действительно, подтвер
дилась поговорка, что перед подарками и камень не устоит: разве
Рикаредо не смягчил доставленными богатствами суровое сердце
нашей королевы?» Иные замечали: «Да, теперь он крепко сидит в
седле, и многим, пожалуй, захочется выбить его оттуда».
Таким-то образом необычная почесть, оказанная королевой Ри-«
каредо, явилась причиной того, что у многих из присутствующих
в душе зародилась зависть. Всякая милость повелителя по отноше
нию к своему любимцу пронзает словно копьем сердце завистника.
422 Испанская и португальская литература
НОВЕЛЛА XIV
Рассказана монсеньёром де Креки,
кавалером ордена государя герцога
Великая и обширная бургундская земля не так уж бедна памят
ными из записи достойными происшествиями, чтобы (для пополне
ния запаса ныне рассказываемых историй) я не решился огласить и
вниманью препоручить то, что в недавнее время там приключилось.
Невдалеке от большой и богатой деревни, на берегу реки Уша,
стояла и по сей день стоит гора, где расположился на жилье некий,
бог его знает какой, отшельник и, под сладостно-тенистым покровом
лицемерия, творил всяческие чудеса, которые не дошли до общего
сведения и всенародной огласки до тех пор, пока господь не захотел
больше ни терпеть, ни допускать омерзительного надувательства.
Этот святой пустынник, уже одной ногой стоявший в могиле,
был, однако же, весьма злокознен, а похотлив не меньше старой
446 Французская литература
2 9 . Лак. 44.43
450 Французская литература
Народная поэзия
Наряду с литературой, создававшейся писателями-гуманистами, во Франции
XVI в. существовала многообразная народная литература, в значительной мере
связанная с эстетическими традициями доренессансного периода. Это были, во-
первых: «народные книги» (Livres populaires), представлявшие собой лубоч
ную обработку средневековых героических, фантастических и любовных историй
(«Гюон Бордосский», «Роберт Дьявол», «Мелюзина» и др.), далее — фарсы
и соти (sotie — «дурачество», комедийно-сатирический жанр французского те
атра XV—XVI вв.), буффонная, дидактическая и сатирическая поэзия, во мно
гом близкая поэзии вагантов, и, наконец, народные песни, старейшие собрания
которых (тексты и мелодии) восходят к XV в. В этой пестрой литературе жил
языческий дух «старой веселой Франции», идеи освобождения плоти, проби
вавшиеся сквозь толщу церковной схоластики, стихийный протест против ас
кетизма и феодального гнета. Площадная буффонада сочеталась здесь с жи
вым галльским юмором, шутовской задор масленичных гуляний — с тонкой
грацией песенной лирики. На почве именно этой литературы выросло творчест
во Ф. Рабле, не случайно почерпнувшего сюжет своего гениального романа из
лубочной «Хроники великана Гаргантюа» (1532 г.). Выдающийся художествен
ный интерес представляют народные песни. Они подчас удивительно изящны и
красивы. Особую прелесть придает им легкая шутка, светлый юмор, пронизываю
щий, например, многие любовные песни. Большой раздел французской на
родной лирики образуют так называемые исторические песни (Chants historiqu-
es), повествующие о различных замечательных событиях отечественной истории
(мы приводим песнь о злополучном для французов сражении при Павии
1525 г., глубоко поразившем народное сознание Франции). Образцом буффонно-
лубочной поэзии может служить популярная в XVI в. во Франции шуточная
книга «Искусство врачевания» («Le vraye medecine», изд. 1540, 1575 и 1602 гг.,
ср. в русской литературе конца XVII в. «Лечебник, как лечить иноземцев»), ко
торую мы приводим в извлечениях. К традициям поэзии вагантов близка
«Развеселая проповедь святой лозы» («Sermon de S. Raisin»), прославляющая
винопнтие в форме, пародирующей церковную проповедь. Народную ненависть
к феодальной и церковной знати отражают сатирические стихотворения зна
менитого французского комедианта начала XVI в. Жана дю Понтале, который
даже поплатился тюремным заключением за свое пристрастие к политической
сатире, — в одном из своих соти он зло осмеял вдовствующую королеву, мать
Франциска I, изобразив ее в виде «дурацкой матери», грабящей народ. Буф
фонные образы «дураков» получают в конце XV — начале XVI в. широкое
распространение во французской литературе (ср. немецкую Narrenliteratur).
Они наполняют поэзию и театр; в обличий «дураков» выступают действующие
лица фарсов и главным образом соти. Буффонно-шутовской элемент играет
в соти огромную роль. Самый жанр зародился в Париже в среде «Беззаботных
ребят» — самодеятельного кружка горожан, члены которого носили дурацкий
колпак и двухцветный костюм, напоминавший одежду шутов, и возглавлялись
«принцем дураков» и его ближайшей помощницей — «дурацкой матерью».
Под маской шутовства соти задорно обличали всевозможные пороки и злоупо
требления современной общественной жизни. Ниже мы приводим рифмованный
«Клич принца дураков» («Le cry du prince des sotz»), принадлежащий перу
крупнейшего мастера соти — Пьера Гренгора (ок. 1470 — ок. 1539).
«Клич» обращен к публике, которую автор приглашает посетить представление.
Народная поэзия 451
29*
452 Французская литература
ПЕРНЕТТА
РЕНО
ПЕСНЯ
ПО ПОВОДУ СРАЖЕНИЯ ПОД ПАВИЕЙ
1525 г.
Из «ИСКУССТВА ВРАЧЕВАНИЯ*
АВТОР
Я практикую много лет, Чтоб славились везде отныне
Велик мой опыт в медицине, Мои рецепты, — всю ее
И эту книжку ныне в свет Словами кухонной латыни
Я издаю по сей причине. Я разукрасил. Вот и все.
ПРОТИВ ВЛЮБЛЕННОСТИ
Amourois — те, которых в дрожь Им трое суток, вставши рано,
Любовная кидает рана; Не надобно очей смыкать
Таких немало ты найдешь И то и дело очень рьяно
В домах Эврэ, в домах Руана. Дверную ручку целовать.
ПРОТИВ РЕВНОСТИ
Отлично знают все вокруг, Так вот: пол меры
Что ревность выносить — беспокойства
геройство, И пара милых женских глаз
Что это — тягостный недуг От пыток этого расстройства
Сверххолерического свойства. Больного исцелят тотчас.
ПРОТИВ БЕССОННИЦЫ
Maudamus — значит сон плохой. Ужа головку осторожно
С бессонницей бороться сложно. Глотнув, на землю животом
Всегда тревожа наш покой. Улечься надо: непреложно
Она терзает нас безбожно. Тогда заснете мертвым сном.
Понтале 457
Понтале
Жан дю П о н т а л е (Jehan du Pontalais) — французский комический
актер и драматург начала XVI в. Как и Гренгор, он принадлежал к «Беззабот
ным ребятам». В 1512 г. он участвовал в представлении гренгоровского соти
«Игра о принце дураков и о дурацкой матери». В 1516 г. он был брошен в
темницу за то, что осмелился изобразить мать короля Франциска I в обличий
«Дурацкой матери», грабящей и разоряющей Францию. Популярность его бы-
ла огромной. «В наше время очень мало найдется таких людей, которые не слы
хали бы про мастера Жана Понтале, — писал гуманист Бонавентюр Деперье,—
память о нем еще очень жива; не забылись еще его остроты, шутки и прибаут
ки и его замечательные представления» («Новые забавы», нов. 30). Из произ
ведений Понтале до нас, видимо, дошла только книга стихов и прозы под за
главием «Contreditz de Songecreux» (1529 г.), в которой мы, между прочим, на
ходим ряд ярких сатирических стихотворений, отражающих ненависть народа
к господствующим сословиям.
ДВОРЯНСТВО
«Столетнее знамя С мошнами дворяне
Валяется в хламе»,— С гербами мещане —
Народ говорит. Чванливый народ.
В породе нет прока, Лишь тот благороден
Коль волею рока И богу угоден,
Она лишь смердит. Кто честно живет.
ПРИДВОРНОЕ ДУХОВЕНСТВО
Гренгор
Пьер Г р е н г о р (Pierre Gringore, ок. 1475 — ок. 1539), или
Г р е н г у а р (Gringoire), как он позднее называл себя (под именем Гренгуа-
ра В. Гюго выводит его в романе «Собор Парижской богоматери»), — видный
драматург, актер и режиссер начала XVI в. Будучи «Дурацкой матерью» у
«Беззаботных ребят», Гренгор сочинял язвительные соти, в которых живо от
кликался на политическую злобу дня. Так, в период напряженных отношений
между французским королем Людовиком XII и папским Римом он выступил со
своей знаменитой «Игрой о принце дураков и дурацкой матери» (поставлена в
Париже в начале 1512 г.), в которой беспощадно осмеивал главу католической
церкви. В пьесе выступает «Дурацкая мать» (ее, как обычно, играл сам Грен
гор) в одеждах римского папы. По ходу пьесы с нее срывались священные оде
жды, и, таким образом, наместник св. Петра в Риме представал в своем «ду
рацком» обличий. Спектакль предварялся забавным «Кличем принца дураков»,
в «грубианской» манере призывавшим парижан посетить имеющее быть на ма
сленице представление.
Маро
К л е м а н М а р о (Clement Marot, 1496—1544) — наиболее видный
предшественник «Плеяды». Родился в Кагоре в семье поэта Жана Маро. Был па-
жем Маргариты Наваррской, затем перешел на службу к Франциску I; в битве
при Павии был ранен и вместе с королем взят в плен. Несмотря на близость
ко двору и заступничество короля и его сестры, не раз подвергался преследова
ниям. По обвинению в ереси (протестантизме) был заключен в тюрьму. В кон
це концов принужден был бежать из Франции и скитаться по городам Италии
и Швейцарии. Умер изгнанником в Турине (Сев. Италия).
Маро писал в переходную эпоху. Еще не сложилась французская ренес-
сансная поэзия в ее классическом выражении, хотя Маро, внимательно изучав
ший и переводивший античных поэтов (Вергилия, Овидия, Катулла), уже куль
тивирует по образцу древних поэтов классические формы эпиграммы, идиллии
и эклоги. Вместе с тем еще не утратила своего обаяния и средневековая поэ
зия (традиционные формы баллады, рондо, песни и др.), в которой Маро
привлекают преимущественно те ее проявления, в которых заключался протест
против церковного аскетизма, либо прокламация прав чувственного человека
(народно-сатирическая, антиклерикальная или застольная поэзия, куртуазная
поэзия). При этом Маро смягчает «грубианские» элементы средневековой поэ
зии, освобождает ее от аллегоризма и мистицизма школы «Великих риторов»,
вносит в поэзию чувство меры, черты высокого артистизма. Мастер изящной
формы, грациозной шутки. Маро охотно культивировал малые поэти
ческие формы, в которых достиг замечательного совершенства. Заметное место
в его творчестве занимала эпиграмма, созданная под влиянием Марциала, то
галантная, то ироническая* живо откликавшаяся на текущие события, иногда
пронизанная тонким лиризмом и, как вся поэзия Маро, овеянная духом жизне
радостного вольномыслия.
БРАТ ЛЮБЕН
ПОСЫЛКА
ПРОТИВ ТОЙ,
КТО БЫЛА ПОДРУГОЙ ПОЭТА
ПОСЫЛКА
СУДЬЯ И САМБЛАНСЭ*
а
Главный казначей Франциска I, казненный в 1527 г. по навету католиче
ских кругов.
464 Французская литература
СОВЕРШЕННОЕ РОНДО
ДРУЗЬЯМ ПОСЛЕ ОСВОБОЖДЕНИЯ
ЭЛЕГИЯ
О ПЛОХОМ ПОЭТЕ
30. :ьк \ш
466 Французская литература
О САМОМ СЕБЕ
Сен-Желе
М е л л е н де Сен-Желе (Mellin de Saint-Gelais, 1487—1558) —
поэт школы Маро, сын епископа, получил отличное образование, ряд лет провел
в Италии, где штудировал право и знакомился с поэзией итальянского Воз
рождения, был придворным поэтом Франциска I. На творчестве Сен-Желе весь
ма заметно сказалось влияние поэзии итальянских петраркистов; он первый
ввел во французскую поэзию форму сонета; его галантная лирика подчас край
не вычурна и манерна. В то же время вслед за Маро он культивирует живую
галльскую шутку, задорно смеется над былыми кумирами и идеалами средне
вековья.
СеН'Желе 467
СОНЕТ
Как очертанья этих гор далеки,
Так вдаль стремится и моя тоска;
Я в вере тверд, они стоят века;
Их гребни, как мой помысел, высоки.
С их круч бегут бурливые потоки,
Из глаз моих струится слез река;
Жестокий ветер хлещет им бока,
Мне грудь теснит за вздохом вздох глубокий.
Их пастбища дают стадам приют,
А у меня в душе всегда живут
Желания и бродят в ней стадами.
Бесплодны горы, сир и пуст мой дом.
Несходны мы, как погляжу, в одном:
Они в снегу, меня снедает пламя.
РЕВНОСТЬ
ПАПСТВО
Маргарита Наваррская
М а р г а р и т а В а л у а, или Н а в а р р с к а я , (1492—1549) — сестра
короля Франции Фран&иска Ь с 1527 г. — жена Генриха д'Альбре, короля
Наваррского (ее первый муж, герцог Карл Аленсонский, умер в 1525 г.). Вновь
овдовев в 1543 г., Маргарита стала правительницей Наваррского королевства.
Двор ее был средоточием культурной жизни тогдашней Франции. Сама она от
личалась широкой образованностью, она изучила латинский, итальянский, ис
панский, немецкий и древнееврейский языки, а в возрасте 40 лет занялась изу
чением греческого языка. Ее друзьями были поэты Клеман Маро, Ронсар и др.
Гуманист Бонавентюр Деперье, автор антиклерикального памфлета «Кимвал
мира» (1537 г.), был ее личным секретарем. Она покровительствовала протес
тантам, оказывая защиту гонимым за ереси и вольномыслие. Литературное на
следие Маргариты весьма многообразно. Она испробовала свои силы в различ
ных жанрах. К числу основных ее произведений относятся: сборник стихотворе
ний, вышедший под заглавием «Перлы перла принцесс» («Marguerites de la
Marguerite de Princesses», 1547 г.), и книга новелл «Гептамерон» («Heptame-
гоп des Nouvelles», написан около 1542—1549 гг., впервые издан в 1558 г.).
Из «ГЕПТАМЕРОНА» /
Из «КИМВАЛА МИРА»
АНАЛОГ ПЕРВЫЙ
а
Весталки — у древних римлян — жрицы Весты, дававшие обет целомуд
рия. 6
Друиды — жрецы у древних кельтов.
Депсрье 473
Из «НОВЫХ З А Б А В *
ИЗ НОВЕЛЛЫ ВТОРОЙ
...Был еще один шут по имени Полит. Он жил у одного аббата
в Бургейле. В один прекрасный день, утро или вечер, — не могу вам
точно сказать, в какое время, — у аббата лежала*на ложе одна смаз-
ливенькая резвая бабенка, а возле нее и сам аббат. Полит, увидя
его в постели, просунул между ножками кровати руку и, нащупав
под одеялом ногу, начал расспрашивать аббата: «Монах, чья это
нога?» — «Моя»,-—ответил аббат. «А это?» — «И эта тоже моя».
Отодвинув в сторону найденные ноги и придержав их одной рукой,
он нащупал другой рукой еще ногу и спросил: «А это чья же?» —
«Моя», — ответил аббат. «Неужели? — воскликнул Полит.—
А эта?» — «Ступай, ступай, дурак, — сказал аббат, — и эта тоже
8
«Судьбы и исход веков...»
Рабле 477
Рабле
Ф р а н с у а Р а б л е (Francois Rabelais, ок. 1494—1553)— великий
французский писатель-гуманист. Родился в семье зажиточного землевладельца
и адвоката. Еще мальчиком был отдан в монастырь францисканского ордена.
Здесь (вопреки орденскому уставу,
запрещавшему занятие науками)
юный Рабле с энтузиазмом занялся
древними языками. В 1530 г. он
обосновался в Лионе, где усиленно
штудировал медицину, так что уже
в 1532 г. получил должность вра
ча в местном госпитале. В 1533—
1535 гг. и последующие годы со
вершил ряд поездок в Италию, где,
между прочим, изучал римские
древности. В 1537 г. он достиг сте
пени доктора медицины. Умер Раб
ле в Париже.
Интересы и занятия Рабле
всегда носили энциклопедический
характер. Помимо медицины, он
изучал философию, юриспруден
цию, археологию и естествознание.
Одним из первых он поставил ана
томию на научную почву. Его по
знания были значительны даже в
области военного дела. Он издавал
со своими комментариями сочине
ния античных медиков (Гиппократ,
Гален), старые юридические труды
и пр. Его величайшее создание —
гуманистический роман «Гаргантюа
а V** % f
Трибуле — известный шут
Людовика XII, Кайет — шут Фран
циска I. Рабле (с гравюры XVI в.).
478 Французская литература
Из «ГАРГАНТЮА И ПАНТАГРЮЭЛЯ*
КНИГА I. ГЛАВА IV
ГЛАВА V
БЕСЕДА ВО ХМЕЛЮ
Потом рассудили за благо подзакусить прямо на свежем воз
духе. Тут бутылочки взад-вперед заходили, окорока заплясали,
стаканчики запорхали, кувшинчики зазвенели.
— Наливай!
— Подавай!
— Не зевай!
— Разбавляй!
— Э, нет, мне без воды! Спасибо, приятель!
— А ну-ка, единым духом!
— Сообрази-ка мне стаканчик кларету, да гляди, чтобы с
верхом!
— Зальем жажду!
— Теперь ты от меня отстанешь, лихоманка проклятая!
— Поверите ли, душенька, что-то мне нынче не пьется!
— Вам, верно, нездоровится, милочка?
— Да, нехорошо что-то мне.
— Трах-тарарах-тарарах, поговорим о вине!
— Я, как папский мул, пью в определенные часы.
— А я, как монах, на все руки мастер: и пить, и гулять, и
часы читать.
— Что раньше появилось: жажда или напитки?
— Жажда, ибо кому бы пришло в голову ни с того ни с сего
начать пить, когда люди были еще невинны, как дети?
— Напитки, ибо privatio presupponit habitum a . Я —духовная
особа.
Foecundi calices quem non fecere disertum? e
— Мы, невинные детки, и без жажды пьем лихо.
— А я хоть и грешник, да без жажды не пью. Когда я, госпо
ди благослови, начинаю, ее еще может и не быть, но потом она при
ходит сама, — я ее только опережаю, понятно? Я пью под буду
щую жажду. Вот почему я пью вечно. Вечная жизнь для меня в ви
не, вино — вот моя вечная жизнь.
— Давайте пить! Давайте пить! Псалмы тянут!
— А кто это у меня стакан стянул?
— А мне без всякого законного основания не подливают!
а
Лишение уже предполагает обладание (лат.).
6
Полные чаши кого красноречьем блистать не заставят? (лат.).
480 Французская литература
ГЛАВА VII
31*
484 Французская литература
ГЛАВА XXI
ГЛАВА ххп
ИГРЫ ГАРГАНТЮА
Затем Гаргантюа, еле ворочая языком, бормотал самый кон
чик благодарственной молитвы, выпивал разгонную и ковырял в
зубах кабаньей костью, после чего начинал оживленно болтать со
слугами. Слуги расстилали зеленое сукно и раскладывали видимо-
невидимо карт, видимо-невидимо костей и пропасть шашечных до
сок...
Вволю наигравшись, просеяв, провеяв и проведя свое время
сквозь решето, Гаргантюа почитал за нужное немножко выпить, —
не больше одиннадцати кувшинов зараз, — а потом сейчас же вы
тянуться на доброй скамейке или же на доброй мягкой постели да
часика два поспать сном праведника.
Пробудившись, он некоторое время протирал глаза. Тут ему
приносили холодного вина; пил он его с особым смаком.
Q
Имеется в виду римский комедиограф Теренций (195—159 гг. до н. в.).
См. комедию «Евнух», 816 г.
Рабле 487
ГЛАВА XXII!
О МЕТОДЕ, ПРИМЕНЯВШЕЙСЯ ПОНОКРАТОМ,
БЛАГОДАРЯ КОТОРОЙ У ГАРГАНТЮА
НЕ ПРОПАДАЛО ЗРЯ НИ ОДНОГО ЧАСА
Увидев, какой неправильный образ жизни ведет Гаргантюа,
Понократ решился обучить его наукам иначе, однако ж на первых
порах не нарушил заведенного порядка, ибо он полагал, что без
сильного потрясения природа не терпит внезапных перемен. Чтобы
у него лучше пошло дело, Понократ обратился к одному сведу
щему врачу того времени, магистру Теодору, с просьбой, не мо
жет ли он наставить Гаргантюа на путь истинный; магистр по
всем правилам медицины дал Гаргантюа антикирской чемерицы б
и с помощью этого снадобья излечил его больной мозг и очистил
от всякой скверны. Тем же самым способом Понократ заставил
Гаргантюа забыть все, чему его научили прежние воспитатели, —
а
Лица исторические. Так, Жак дю Фу был дворецким короля Франци
ска I.6
Чемерица — растение, применявшееся в древности как средство против
психических заболеваний.
488 Французская литература
а
6
Флейтист при Александре Македонском.
Анагност — чтец (греч.).
Рабле 489
а
Ученые классической древности.
в
Тунстал — Кэтберт Тэнстолл (1474—1559), епископ Дергемский.
в
В древности и в средние века учение о музыкальной гармонии рассматри
валось как часть математической науки.
490 Французская литература
ГЛАВА XXIV
О ТОМ, КАК ГАРГАНТЮА ПРОВОДИЛ ВРЕМЯ
В ДОЖДЛИВУЮ ПОГОДУ
ГЛАВА XXVII
О ТОМ, КАК НЕКИЙ МОНАХ ИЗ СЕЙИ СПАС ОТ НЕПРИЯТЕЛЯ
МОНАСТЫРСКИЙ ФРУКТОВЫЙ САД
Так, буйствуя и бесчинствуя, промышляя разбоем и грабежом,
дошли они, наконец, до Сейи и принялись обирать до нитки муж
чин и женщин и хватать все, что попадалось под руку: ничем они
не брезгали и ничем не гнушались. Почти во всех домах свиреп
ствовала чума, однако ж они врывались всюду, все решительно
отбирали, и при этом никто из них не заразился, а это случай ис
ключительный, ибо священники, викарии, проповедники, лекари, хи
рурги и аптекари, навещавшие, лечившие, пользовавшие, исповедо
вавшие и увещевавшие больных, все до одного заразились и умерли,
а к этим чертовым грабителям и убийцам никакая зараза не приста
вала. Что это за притча, господа? Право, тут есть над чем приза
думаться.
Разграбив селение, они с шумом и грохотом двинулись к аббат
ству, однако же аббатство оказалось на запоре: по сему обстоятель
ству главные силы двинулись дальше, к Ведскому броду, а семь от
рядов пехоты и две сотни копейщиков остались для того, чтобы,
сломав садовую ограду, произвести полное опустошение на вино
градниках.
Бедняги монахи не знали, какому святому молиться. На всякий
случай они стали звонить ad capitulum capitulantes a . На этом сове
те решено было устроить торжественную процессию, а также молеб
ствие с чтением особых молитв contra hostium incidias 6 и с пре
красными песнопениями pro pace 8 .
В то время в аббатстве находился монах по прозванию брат
Жан Зубодробитель, человек молодой, прыткий, щеголеватый, жиз
нерадостный, разбитной, храбрый, отважный, решительный, высо
кий, худощавый, горластый, носатый, мастак отбарабанить часы, от
жарить мессу и отвалять вечерню — одним словом, самый настоя
щий монах из всех, какими монашествующий мир когда-либо омо-
нашивал монашество. Помимо всего прочего, по части служебника
он собаку съел.
Вот этот-то самый монах, услышав шум, производимый неприя
телем на виноградниках, вышел узнать, в чем дело; когда же он
обнаружил, что враги обрывают виноград и что, таким образом,
монастырь лишится годового запаса вина, то побежал на клирос,
где в это время монахи с видом литейщиков, у которых от колокола
остались одни черепки, тянули:
— I-im-pe-e-e-e-e-e-tu-um i-ini-i-imi-co-o-o-o-o-o-ru-um...r.
а
[Созывая] членов капитула на капитул (лат.).
6
«Противу вражеских козней» (лат.).
в
Во славу мира (лат.).
г
т. е. impetum inimicorum — нападение врагов.
Рабле 495
Пусть меня черт возьмет, если они уже не в нашем саду, и так они
здорово режут лозы вместе с кистями, что — вот как бог свят! —
нам еще несколько лет придется одни хвостики подбирать. Ах ты
господи, что же мы теперь, горемычные, пить-то будем? Боже ми
лостивый, da mihi potum!a
Тут заговорил настоятель:
— Что здесь нужно этому пьянчуге? Отведите его в темницу!
Как он смеет мешать нам воспевать богу?
— Не должно мешать ни воспеванию, ни воспиванию, — возра
зил монах. — Ведь вы сами, отец настоятель, любите хорошее вино,
как и всякий порядочный человек. Ни один благородный человек
не станет хулить вино, — такая у нас, монахов, существует апоф-
тегма б . А эти ваши песнопения, ей-богу, сейчас не ко времени! По
чему же тогда в пору жатвы и сбора винограда у нас читаются
краткие часы, а в течение всей зимы — длинные? Блаженной па
мяти покойный брат наш Масе Пелос, истинный ревнитель благо
честия (пусть меня черт унесет, если я вру!), объяснял мне это,
сколько я помню, так: летом и осенью мы-де отжимаем виноград
и делаем вино, зимой же мы его потребляем. Слушайте меня, все
любители хмельного: с нами бог, за мной! Пусть меня спалит анто-
нов огонь, если я хоть разок дозволю хлебнуть тем из вас, кото
рые не помогут мне отбить виноградник! Мать честная, да ведь
это же церковное достояние! Но только вот что: святой Фома Ан
глийский в решился умереть за церковное достояние. Дьявольщина!
Стало быть, если и я за него умру, меня тоже причислят к лику
святых? Нет уж, я умирать не стану, пусть лучше по моей милости
будут умирать другие.
С этими словами он скинул рясу и схватил перекладину от ясе
невого креста; перекладина была длинная, как копье, и толстая, как
здоровенный кулак; в некоторых местах на ней были нарисованы
лилии, ныне почти уже стершиеся. Итак, сделав из своей рясы пе
ревязь, он вышел в одном подряснике и, взмахнув перекладиною от
креста, внезапно ринулся на врагов, а враги между тем, нарушив
боевой порядок, без знамен, без трубача и барабанщика обирали в
саду виноград, ибо знаменщики прислонили знамена и стяги к стене,
барабанщики продырявили с одного боку барабаны, чтобы было
куда сыпать виноград, в трубы тоже понапихали гроздий — сло-
а
6
даруй мне питие! (лат.).
8
Апофтегма — изречение (греч.).
Фома Бекет, епископ Кентерберийский, убит в 1162 г. Католической
церковью причислен к лику святых.
496 Французская литература
вом, все разбрелись кто куда, и вот брат Жан, не говоря худого
слова, обрушился на них со страшною силой и, по старинке колотя
их по чему ни попало, стал расшвыривать, как котят. Одних он ду
басил по черепу, другим ломал руки и ноги, третьим сворачивал
шейные позвонки, четвертым отшибал поясницу, кому расквашивал
нос, кому ставил фонари под глазами, кому заезжал по скуле,
кому пересчитывал зубы, кому выворачивал лопатки, иным сокру
шал голени, иным вывихивал бедра, иным расплющивал локтевые
кости.
Кто пытался укрыться среди густолиственных лоз, тому он, как
собаке, перебивал спинной хребет и переламывал крестец.
Кто пытался спастись бегством, тому он ударом по ламбдовид-
ному шву раскалывал на куски черепную коробку.
Кто лез на дерево, полагая, что там безопаснее, тому он заг^'
нял перекладину в прямую кишку.
Если кто-нибудь из его старых знакомцев кричал: «Эй, 6|ат
Жан, брат Жан, друг мой милый, я сдаюсь!» — то он говорил: л Да
у тебя другого выхода нет. Сдавай заодно и свою душу чертовой
матери!» И тут же его ухлопывал.
Смельчаку, который решался с ним переведаться, он охотно по
казывал силу мышц своих, а именно пробивал ему средогрудную
перегородку и сердце. Кого ему не удавалось поддеть под ребро,
тому он выворачивал желудок, и смерть наступала мгновенно. Иных
он со всего размаху бил по пупку, и у них вываливались кишки.
Иным протыкал мошонку и задний проход. Свет еще не видел столь
ужасного зрелища, можете мне поверить!
Одни взывали: «Святая Варвара!»
Другие: «Святой Георгий!»
Третьи: «Святая Нитуш!»
Четвертые: «Кюносская божья матерь! Лоретская! Благовест-
ница! Ленуйская! Ривьерская!»
Одни поручали себя св. Иакову.
Другие прибегали под покров шамберийской плащаницы, кото
рая, кстати сказать, три месяца спустя сгорела дотла, так что от
нее ровно ничего не осталось.
Третьи — под покров плащаницы кадуинской.
Четвертые поручали себя Иоанну Предтече Анжелийскому.
Пятые — св. Евтропию Сентскому, св. Месму Шинонскому,
св. Мартину Кандскому, св. Клавдию Синейскому, жаварэейским
святыням и разным другим святым, помельче.
Одни умирали, ничего не говоря, другие говорили, но не уми
рали. Одни умирали, говоря, другие, умирая, говорили.
Иные громко кричали: «Исповедника! Исповедника! Confiteorl
Miserere! In manus! a »
ГЛАВА XXXIX
О ТОМ, КАК ГАРГАНТЮА ЧЕСТВОВАЛ МОНАХА
И КАК ПРЕКРАСНО ГОВОРИЛ МОНАХ ЗА УЖИНОМ
Как скоро Гаргантюа сел за стол и первые куски были прогло
чены, Грангузье повел рассказ о начале и причине войны между
ним и Пикрохолом и, доведя свое повествование до того момента,
когда брат Жан Зубодробитель одержал победу при защите мона
стырского виноградника, превознес его подвиг выше деяний Ка
милла, Сципиона, Помпея, Цезаря и Фемистокла. Тут Гаргантюа
попросил сей же час послать за монахом, — он хотел посоветоваться
с ним касательно того, как действовать дальше. Во исполнение его
желания за монахом отправился дворецкий и немного погодя в ве-
^2. .1;,к WS
498 Французская литература
*6 Во-первых (лат.).
1
Во-вторых (лат.).
Пустил росток корень Иесеев (лат.) — слегка измененная цитата из
«Книги пророка Исайи» (XI, 1).
32*
500 Французская литература
ГЛАВА XL
а
Почему? Потому что (лат.).
6
По носу узнаешь, как «К тебе вздымал я» (лат.). Слова в кавычках —
начало псалма C X X I .
' Еще.
Рабле 503
ГЛАВА Lll
ГЛАВА 1111
ГЛАВА LVII
ft
Transfretare — переправляться (лат.).
6
Секвана — так называлась Сена при римлянах.
в
Deambulare — разгуливать (лат.).
г
Exhaustus — опорожненный, истощенный (лат.).
д
Libri — книги (лат.).
e
Ornamentum — украшение (лат.).
ж
Aqua lustralis — здесь: святая вода.
8
Anima — душа (лат.).
м
Olimpicolae — обитатели Олимпа (средневековый латинизм).
Рабле 509
а
e
Vernacula (lingua) — местное [наречие] (лат.).
в
Vice versa — напротив (лат.).
г
Directio — направление (лат.).
Regio— область (лат.).
510 Французская литература
ИЗ ГЛАВЫ VIU
из ГЛАВЫ xvi
О НРАВЕ И ОБЫЧАЕ ПАНУРГА
Панург был мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, не
высокий, не низенький, с крючковатым, напоминавшим ручку от
бритвы, носом, любивший оставлять с носом других, в высшей сте
пени обходительный, впрочем, слегка распутный и от рождения под
верженный особой болезни, о которой в те времена говорили так:
Безденежье — недуг невыносимый.
а
Рабле имеет в виду предложенный Р. Луллием (1234—1315) метод, яко
бы пригодный для открытия любых истин при помощи особой сконструирован
ной им «машины».
512 Французская литература
ГЛАВА XVII
кают на солнце груды золота... опять не то: как сияет само солнце!
Сошлюсь в том на слепорожденного, о котором так много гово
рится в Священном писании: когда велением всевышнего, свое обе
щание мгновенно исполнившего, слепорожденному было дано право
испросить себе все, чего он хочет, он пожелал только одного: ви
деть.
Притом вы уже не молоды, а это как раз и есть необходимое
условие для того, чтобы под хмельком не зря болтать языком, а
на сверхфизические философствовать темы, служить Бахусу,
все до крошки подъедать и рассуждать о живительности, цвете,
букете, прельстительности, восхитительности, целебных, волшеб
ных и великолепных свойствах благословенного и вожделенного
хмельного.
Если же вы Диогена не видели (чему мне нетрудно будет пове
рить), то уж во всяком случае о нем слышали, ибо молва и слава
о нем облетели вселенную, и он доныне еще всем памятен и знаме
нит. А кроме того, у всех у вас течет в жилах, если не ошибаюсь, фри
гийская кровь, и хотя у вас нет столько экю, сколько их было у
Мидаса, однако ж в наследство от него вам досталось нечто такое а ,
за что еще в давно прошедшие времена персы особенно ценили сво
их отакустов б , о чем так мечтал император Антонин в и чем впо
следствии обладала та самая Роганова змея, которую звали Краси
вые Уши.
Если же вы ничего не слыхали о Диогене, то я вам сейчас рас
скажу про него одну историю, чтобы было за кого выпить для на
чала (а ну-ка, налейте!) и чтобы завязать разговор (а ну-ка, послу
шайте!), и прежде всего надобно вам знать (чтобы вы потом по
простоте душевной не дались в обман, как попадаются на удочку
люди неверующие), что это был превосходнейший и жизнерадост-
нейший философ своего времени. Если и были у него недостатки, то
ведь есть они и у вас, есть они и у нас. Один бог без греха. Сам
Александр Великий, несмотря на то, что домашним наставником
его был Аристотель, необыкновенно высоко ставил синопского фи
лософа и признавался, что, не будь он Александром, он бы желал
быть Диогеном.
Когда Филипп, царь Македонский, задумал осадить и разорить
Коринф, на коринфян, узнавших от своих лазутчиков, что он со
многочисленною ратью идет на них, это навело вполне понятный
страх, и нимало не медля они, каждый на своем посту, ревностно
взялись за дело, дабы оказать враждебным его действиям сопро
тивление и город свой защитить.
а
6
т. е. длинные (ослиные) уши фригийского царя Мидаса.
в
Отакусты — подслушиватели, шпионы (греч.).
Римский император Марк Аврелий Антонин Каракалла (186—217) дер
жал многочисленный штат профессиональных доносчиков.
Рабле 515
33*
516 Французская литература
нург. Его мучат сомнения; он никак не может решить вопрос: жениться ему или
нет, ибо ужасно боится стать «рогатым». Поэтому он ко всем обращается sa
советом; так возникает целая галерея гротескных фигур — советчиков Панурга.
Среди них астролог, геомант и хиромант гер Триппа (Агриппа Неттесгеймский,
автор книги «Об оккультной философии», 1533 г.) (гл. XXV), судья Бридуа,
который все тяжбы решает выбрасыванием игральных костей (гл. X X I X —
X L I I I ) , философы, неспособные дать членораадельный ответ (особенно
гл. XXXV—XXXVI), и многие другие. В конце концов, не удовлетворенный по
лученными ответами, Панург решает отправиться к оракулу Божественной Бу
тылки. В далеком и опасном путешествии (оракул находится в Китае) Панурга
готовы сопровождать Пантагрюэль, брат Жан — настоятель Телсмского аббат
ства — и другие утопийцы. В «Четвертой книге героических деяний и сказа
ний доброго Пантагрюэля» ( 1 5 4 8 г., расширенное издание 1552 г.) описывается
самое путешествие. При этом сатира Рабле (в изд. 1552 г.) становится резкой
и беспощадной. Автор обрушивается на различные проявления феодально-ка
толической реакции. На пути к оракулу Божественной Бутылки утопийцы посе
щают поочередно различные неведомые страны, где видят множество удиви
тельных вещей: остров Прокурации, «страну перепачканную и перемаранную»,
населенную кляузниками и сутягами, питающимися палочными ударами
(гл. XII—XVI); остров Жалкий, где царствует «великий пожиратель гороха»,
щедрый на индульгенции плаксивый Постник (католический пост) (гл. XXIX—
XXXII), ведущий ожесточенную войну с жителями соседнего острова — Колба
сами (протестанты, отвергающие пост) (гл. X X X V — X L H ) ; Остров папефигов
(показывающие папе фигу, т. е. кальвинисты, гл. XLV—XLVII), «некогда бога
тых и свободных, прозывавшихся весельчаками. Ныне же то были люди бед
ные, несчастные и подчинялись они папоманам»; Остров папоманов (привержен
цы папы, т. е. католики, гл. XLVIII—LIV, см. приводимую ниже главу XLVI11);
остров, где властвует мессер Гастер (желудок), «первый в мире магистр наук
и искусств» (гл. LVII—LXII), и пр. Заключительная (пятая) книга романа
вышла уже после смерти Рабле, в 1564 г. (полный текст), и, по-видимому, лишь
частично принадлежит перу Рабле (можно предполагать, что ее написал какой-
нибудь другой писатель по материалам и наброскам, оставленным Рабле). Кни
га открывается описанием острова Звонкого (сатира на католическую церковь),
куда прибывают утопийцы (гл. I—VIII). Остров населен прожорливыми пти
цами с разным оперением, которые все содержатся в роскошных клетках. Они
зовутся: «клирцы, инокцы, священцы, аббатцы, епископцы, кардинцы и, един
ственный в своем роде, папец. Самки назывались: клирицы, инокицы, священ-
ницы, аббатицы, епископицы, кардиницы и папицы». Все их занятие — пры
гать, щебетать и петь под непрекращающийся звон колоколов. На остров
слетаются все те, которые «не умеют и не желают хоть что-нибудь делать, зани
маться каким-либо благородным искусством или почтенным ремеслом, верой
и правдой служить честным людям. Когда им не везет в любви; когда они, по
терпев неудачу в своих предприятиях, впадают в отчаяние; когда они, совершив
какое-нибудь гнусное преступление, скрываются от позорной казни, то все они
слетаются сюда на готовенькое: прилетят тощие, как сороки, — глядь, уж раз
жирели, как сурки. Здесь они в полной безопасности, неприкосновенности и на
полной свободе». Утопийцы разглядывают папоманов (см. приводимый ниже
отрывок) и едут дальше. Они минуют остров, где царствует кровожадный Цап-
царап, эрцгерцог Пушистых Котов (судейские, гл. XI—XV); все Коты питают
ся маленькими детьми и едят на мраморных камнях (намек на большой мра
морный стол в суде), при этом у них когти такие крепкие, длинные и острые,
что ничто, схваченное ими, не может вырваться. Далее следует царство сухопа
рой Квинтэссенции, которая питается только категориями, абстракциями, ан
титезами и пр. (схоластика, гл. XIX—XXV). И, наконец, утопийцы прибывают
к оракулу Божественной Бутылки, от которой и слышат заветное слово «тринк»
(т. е. пей), которое каждый толкует по-своему. Таким довольно туманным эпи
зодом и завершается «Пятая и последняя книга героических деяний и сказаний
доброго Пантагрюэля».]
522 Французская литература
ГЛАВА VI
О ТОМ, КАК ПАНУРГ ПОСЛЕ ПРИМИРЕНИЯ СТАЛ ТОРГОВАТЬ
У ИНДЮШОНКА ОДНОГО ИЗ ЕГО БАРАНОВ
гах, есть такая косточка, иначе говоря — пятка, астрагал, если хо
тите, и вот этой самой косточкой — именно от барана, да разве еще
от индийского осла и ливийской газели, — в древние времена игра
ли в царскую игру «талы»а: в эту именно игру император Октавиан
Август за один вечер выиграл более пятидесяти тысяч экю. Ну-тка
вы, рогоносцы, попробуйте столько выиграть!
— Ладно, ладно! — сказал Панург. — Ближе к делу!
— А где мне взять слова, дружочек, соседушка, — продолжал
купец, — чтобы воздать достодолжную хвалу внутренним их орга
нам, лопаткам, седловине, задним ножкам, окорокам, грудинке, пе
ченке, селезенке, кишкам, требухе, пузырю, которым играют, как
все равно мячом, ребрам, из которых в Пигмейской земле делают
хорошенькие самострельчики, чтобы стрелять вишневыми косточ
ками в журавлей, голове, которую варят вместе с щепоточкой серы,
каковой чудодейственный отвар дают собакам от запора?
— Ну тебя в задницу, — сказал тут купцу судовладелец, —
полно выхваливать! Хочешь — продай, а коли не хочешь, так не
води его за нос. — Хочу, — молвил купец, — но только из ува
жения к вам. Пусть заплатит три турских ливра и выбирает любого.
— Дорого, — заметил Панург. — В наших краях мне бы за эти
деньги наверняка продали пять, а то и шесть баранов. Смотрите,
как бы вам не зарваться. На моих глазах такие же, как вы, скоро
спелки ни о чем, кроме поживы да наживы, не думали, ан, глядь,
разорились, да еще и шею себе сломали.
— Привяжись к тебе трясучка, дурак набитый! — воскликнул
купец. — Клянусь святыней Шару, самый мелкий из этих баранов
стоит вчетверо дороже самого лучшего из тех, которых кораксийцы
в испанской провинции Турдетании продавали в старину по золо
тому таланту за штуку. Как ты думаешь, круглый дурак, сколько
тогда стоил золотой талант?
— Милостивый государь, — сказал Панург, — я вижу, вы хва
тили через край. Ну, да уж куда ни шло, вот вам три ливра.
Расплатившись с купцом и выбрав красивого и крупного барана,
Панург схватил его и понес, как он ни кричал и ни блеял, все же
остальные бараны, услышав это, тоже заблеяли и стали смотреть в
ту сторону, куда потащили их товарища. Купец между тем говорил
своим гуртовщикам:
— А ведь этот покупатель сумел-таки выбрать! Стало быть,
смекает, паскудник! Ей-ей, ну ей-же-ей, я приберегал этого барана
для сеньора Канкальского, потому как нрав его мне очень даже хо
рошо известен, а нрав у него таков: сунь ты ему в левую руку ба
ранью лопатку, аккуратную и приятную, как ракетка для волана,—
и уж он себя не помнит от радости: знай, орудует острым ножом,
что твой фехтовальщик!
а
Талы — игральные кости (лат.).
ГЛАВА Vlll
О ТОМ, КАК ПАНУРГ УТОПИЛ В МОРЕ КУПЦА И БАРАНОВ
а
6
«Об истоГрии] живот[ного мира]» (лат.).
Оливье Майар (1440—1505) и Жан Буржуа (ум. в 1494 г.) — монахи-
францисканцы,
в
знаменитые проповедники.
Кенотаф — пустая гробница (греч.), воздвигнутая в память умершим на
чужбине или пропавшим бесследно.
528 Французская литература
ГЛАВА XLVIII
О ТОМ, КАК ПАНТАГРЮЭЛЬ ВЫСАДИЛСЯ
НА ОСТРОВЕ ПАПОМАНОВ
Покинув злосчастный Остров папефигов, мы уже целый день
шли при тихой погоде и во всяком удовольствии, когда взору на
шему явился благословенный Остров папоманов. Только-только
бросили мы якоря, не успели мы привязать канаты, а уж к нам
подъехали в челне четверо по-разному одетых людей: один из них,
грязнее грязи, был одет, как монах, и притом в сапогах; другой —
как сокольничий, в ловчей перчатке и с чучелом птицы в руке; тре
тий — как ходатай по делам, с большим мешком, набитым справ
ками, повестками, кляузами и отсрочками; четвертый — как орле
анский виноградарь, в прекрасных полотняных гетрах, с кошелкой и
с ножом за поясом.
Приблизившись к нашему кораблю, они громко крикнули все
вдруг:
а
Тибо Ягненок — пастух из фарса «Мэтр Пьер Патлен».
6
В этом сражении (Пьемонт, апрель 1544 г.) имперские войска были раз
биты французами; наемники швейцарцы (грюйерцы) обратились в бегство при
первом
в
же натиске неприятеля.
В моих руках отмщение (лат.) — из «Послания к Римлянам», XII, 19.
Рабле 529
М. :I.IK и.м
530 Французская литература
блаженного дня всех тех, кто видел его в Риме или где-нибудь еще,
им надлежит, мол, угощать на славу и принимать с честью.
И все же мы под благовидным предлогом не дали ему облобы
зать наши стопы.
ГЛАВА till
О ТОМ, КАКИМ ХИТРОУМНЫМ СПОСОБОМ
ДЕКРЕТАЛИИ ПЕРЕКАЧИВАЮТ ЗОЛОТО ИЗ ФРАНЦИИ В РИМ
'М*
532 Французская литература
а
Онокроталии — пеликаны.
в
/7ротонотарий — старший письмоводитель папы.
в
Антитус — в средние века нарицательное имя «ученого» педанта.
536 Французская литература
ГЛАВА XI
а
Пушистые Коты — судьи; намек на горностаевую опушку, украшавшую
судейские мантии.
6
в
В зале заседаний Парижского суда стоял мраморный стол.
Секстэссенция — шестая сущность (лат.), т. е. нечто таинственное и
уму непостижимое (средневековые алхимики и философы различали пять сущ
ностей вещи).
Рабле 537
ГЛАВА XIII
О ТОМ, КАК ПАНУРГ РАЗГАДЫВАЕТ ЗАГАДКУ ЦАПЦАРАПА
Цапцарап, делая вид, что не слышит, обратился к Панургу:
— А ну давай-ка, давай-ка, давай-ка! Что ж ты молчишь, шут
гороховый?
Панург же ему на это ответил:
— А, да ну его к черту! Видно уж, пришла наша погибель, ну
ее к черту, коли невинность здесь не ограждена, а черт, ну его к
черту, отпевает покойников! Ну его к черту, я согласен заплатить за
всех, только отпустите нас. Я больше не могу, ну его к черту!
— Отпустить? А ну давай-ка, давай-ка! — воскликнул Цапца
рап. — За триста лет никто еще отсюда не уходил, не оставив шер
сти, а чаще всего и шкуры. А ну давай-ка, давай-ка! Подумай сам,
давай-ка, давай-ка: выходит, стало быть, мы с тобой поступили
несправедливо? Ты и так человек несчастный, но ты будешь еще не
счастнее, ежели не разгадаешь загадки. А ну давай-ка, давай-ка, —
что она означает?
— Вот что, — отвечал Панург: — черный долгоносик родился,
ну его к черту, от белого боба, ну его к черту, благодаря дыре, ко
торую он в нем прогрыз, ну ее к черту, и он то летает, то ползает
по земле, ну его к черту; Пифагор же, старейший любитель мудро
сти, то есть по-гречески, философии, ну ее к черту, утверждал, что
долгоносик через метемпсихоз, ну его к черту, получил напридачу
еще и человеческую душу. Если б вы были люди, ну вас к черту,
то, по мнению Пифагора, после вашей лихой смерти души ваши во
шли бы в тела долгоносиков, ну их к черту, ибо на этом свете вы
все только грызете да жрете, а на том свете,
Осатанев от адской муки,
Вы грызть бы стали, как гадюки,
Бока своих же матерей.
— Клянусь телом господним, — молвил брат Жан, — я бы от
всей души желал, чтобы дыра у меня в заду стала бобом и чтобы
вокруг нее все было изгрызано вот этими долгоносиками.
Рабле 541
ГЛАВА XIV
W-
Морис Сэв
ДЕСЯТИСТИШИЯ
В своем саду Венера отдыхала,
А рядом с нею сын ее играл.
Я подошел и с самого начала
Меж ним и мною сходство увидал.
544 Французская литература
Луиза Лабе
Из СОНЕТЫ
3 5 . Зак 4433
546 Французская литература
Лнтпуан Эроэ
Из «СОВЕРШЕННОЙ ПОДРУГИ»
35*
«ПАЕ ЯДА»
^С
Жоашен Дю Белле
МАНИФЕСТ «ПЛЕЯДЫ»
Из «ЗАЩИТЫ И ВОСХВАЛЕНИЯ ФРАНЦУЗСКОГО ЯЗЫКА»
1
...языки не вырастают сами по себе, как травы, корни и деревья,
одни немощные и хилые по своей природе, другие здоровые, могу
чие и более способные нести груз человеческих мыслей; нет, мощь
их порождается волей и желанием смертных 1.
Дю Белле 549
2
А посему, особливо, осуждаю я глупое высокомерие и дерзость
некоторых французов, каковые, отнюдь не имея никакого отноше
ния ни к грекам, ни к латинянам, принижают и отвергают с вы
сокомерием, достойным стоиков, все, что написано по-французски;
не могу я также надивиться на тех ученых, которые почитают наш
национальный язык непригодным для изящной литературы и науки,
словно всякая новая мысль бывает хорошей или плохой в зависи
мости от языка, на коем она высказана.
6
...ни боги, ни светила не были столь неблагосклонны к нашему
языку при его рождении, что не сможет он достигнуть такого же
превосходства и совершенства, как прочие языки, поскольку мы
в состоянии точно и пространно излагать все науки, как о том сви
детельствуют многочисленные переводы греческих и латинских, а
равно итальянских, испанских и прочих книг, принадлежащих перу
лучших авторов нашего времени (кн. I, гл. 4 ) .
10
...считаю нужным предупредить того, кто захочет сочинить ве
личественное произведение, чтобы он не боялся выдумывать, при
сваивать и создавать в подражание грекам новые французские
слова. Точно так же поступал и Цицерон в отношении своего языка.
Ведь если б греки и латиняне были щепетильны на этот счет, разве
могли бы они теперь столь громогласно хвалиться обилием слов
своего языка?
11
...употребляй слова чисто французские, однако не слишком
обыденные, но и не слишком необычные; иногда же заимствуй и
вправляй в свои стихотворения, наподобие драгоценных и редких
камней, также и старинные слова, по примеру Вергилия, писавшего
«colli» вместо «illi», «aulai» вместо «aulae» и прочие27. Для этого
тебе достаточно заглянуть в старинные французские романы и
вирши, где ты найдешь «ajourner» (коим пользуются наши законо
веды) вместо «faire jour», «anuyter» вместо «faire nuyt», «assener»
Дн> Белле 553
12
Еще хотел бы я посоветовать, чтобы ты общался не только с
учеными, но иногда и с разными мастеровыми и рабочими людьми,
как-то: корабельщиками, литейщиками, художниками, граверами и
прочими, — а также знакомился с их изобретениями, с названиями
материалов и орудий и с выражениями, коими пользуются они для
своего ремесла и искусства, дабы ты мог извлечь из этого сравне
ния и живые описания разного рода предметов28 (кн. II, гл. 11).
13
Чего ради мы так восхищаемся другими? Чего ради так неспра
ведливы по отношению к самим себе? Чего ради просим подаяния
у иноземных языков, словно стыдимся своего собственного?
14
Когда Цицерон и Вергилий начали писать по-латыни, красно
речие и поэзия были у римлян еще в младенческом состоянии, а у
греков — на высоте совершенства. Если бы те, кого я сейчас назвал,
пренебрегли родным языком и писали бы по-гречески, то вероятно
ли, чтоб они могли сравниться с Гомером и Демосфеном? Во вся
ком случае они не занимали бы такого места среди греков, как среди
латинян. Равным образом, Петрарка и Боккаччо, хотя и много пи
сали по-латыни, однако же не заслужили бы той великой славы, ко
торая им досталась, если бы не писали на своем языке (кн. II,
гл. 12).
ПОЭЗИЯ « П Л Е Я Д Ы»
Ронсар
П ь е р де Р о н с а р (Pierre de Ronsard, 1524—1585) — французский
поэт, глава «Плеяды». Он происходил из дворянского рода. Был пажем герцога
Орлеанского, затем пажем при шотландском дворе. Служил по дипломатии. Од
нако болезнь и глухота заставили его отказаться от карьеры придворного. Он
отдался филологическим и литератур
ным занятиям. Став во главе «Плея
ды», Ронсар быстро стяжал себе славу
«короля поэтов» (prince de poetes).
Он боролся с влиянием канонов сред
невековой литературы, пропагандиро
вал обращение к античной, а также
новой итальянской поэзии. Пиндар,
Гораций, Анакреонт и Петрарка под
сказывали ему мотивы и формы.
В 1550 г. он выпустил первые че
тыре книги «Од»; начиная с этого вре
мени, он непрерывно публикует новые
книги стихов и переиздает старые:
«Amours, et odes», 1552 г., «Hymnes»,
1555-1556 гг., «Melanges», 1555 г.,
2-я книга 1599 г., «Oeuvres» (Amours,
Odes, Poemes, Hymnes, 4 части)
и др.
В 1572 г. увидала свет его неокон
ченная поэма «Франсиада» («Fran-
ciade»). Значительное место в поэзии
Ронсара занимает любовная тема. Она
связана с рядом женских имен (Кас
сандра, Мария, Елена, Астрея) и рас
крывается преимущественно в его соне
тах. Выдающийся мастер поэтической
формы, Ронсар обогатил французскую
поэзию рядом новых форм и размеров
(ронсаровская строфа в 6 стихов:
aabccb, защита александрийского сти
Ронсар (с рисунка XVI е.). ха и пр.).
Ронсар 555
ГИМН ФРАНЦИИ
К ГАСТИНСКОМУ ЛЕСУ
а
Шарлемань — Карл Великий; Логрек (пал в сражении в 1598 г.) и
Байард (1473—1524) — капитаны французской армии, прославившиеся заме
чательной храбростью; Рено (де Монтобан) — популярный герой французского
средневекового эпоса.
Ронсар 557
К СВОЕМУ ПАЖУ
Так освежи вино, чтоб было
Оно студенее, чем лед.
Скажи, чтоб Жанна приходила.
Под звуки лютни пусть поет.
Втроем устроим хоровод!
И Барб зови в наш круг нетрезвый;
Пусть — волосы узлом — придет,
Подобна итальянке резвой.
Часы, — ты видишь, — мчатся наши,
Одним лишь днем я жить готов.
Паж, наливай-ка снова чаши,
Стакан наполни до краев.
Будь проклят, кто не знал пиров!
Почел я медика бессильным,
И мозг мой лишь тогда здоров,
Коль орошен вином обильным.
К КАССАНДРЕ
МОЕМУ РУЧЬЮ
* *
* *
*
*
Сотри, мой паж, безжалостной рукою
Эмаль весны, украсившую сад,
Весь дом осыпь, разлей в нем аромат
Цветов и трав, расцветших над рекою!
Дай лиру мне! Я струны так настрою,
Чтоб обессилить тот незримый яд,
Которым сжег меня единый взгляд,
Неразделимо властвующий мною.
Чернил, бумаги, — весь давай запас!
На ста листках, нетленных, как алмаз,
Запечатлеть хочу мои томленья,
И то, что в сердце молча я таю —
Мою тоску, немую скорбь мою —
Грядущие разделят поколенья.
3 6 . Зак 443Л
562 Французская литература
* *
Из «ЭКЛОГИ»
НАВАРРЭН
Из «ПОСЛАНИЯ К А Р Д И Н А Л У Д Е КОЛИНЬИ*
Дю Белле
Ж о а ш е н Д ю Б е л л е (Joachim du Bellay, 1522—1560)—поэт, на
ряду с Ронсаром наиболее талантливый представитель «Плеяды». Родился в
Лире (Лирей), близ Анжера, в обедневшей аристократической семье. Самое
значительное событие его жизни — длительное пребывание в Риме (1553—
1557), в свите кардинала Жана Дю Белле. Захваченный величием античного
прошлого Рима, он пишет книгу сонетов «Римские древности» («Les antiquites
de Rome»). Однако очень скоро пребывание в «вечном городе» начинает тяго
тить поэта. Его охватывает тоска по родине. Его здоровье ухудшается, его
угнетают интриги и цинизм римского общества. Плодом этих настроений явилась
книга сонетов «Сожаления» («Les Regrets», изд. 1558 г.), относящаяся к числу
ярчайших явлений французской поэзии XVI в. (всего в книгу входит 191 со
нет). Выдающуюся роль в развитии французской литературы эпохи Возрож
дения сыграл трактат Дю Белле «Защита и восхваление французского языка»
(«La defense et illustration de la langue lrancaise», 1549 г.), явившийся первым
литературным манифестом «Плеяды». Перу Дю Белле принадлежит еще ряд
поэтических произведений (сборник стихов «Олива», 1549 г., «Сельские игры»,
1558 г., и др.).
СОНЕТ 27
Из цикла «СОЖАЛЕНИЯ*
СОНЕТ 1
Блуждать я не хочу в глубокой тьме природы,
Я не хочу искать дух тайны мировой,
Я не хочу смотреть в глубь пропасти глухой,
Ни рисовать небес сверкающие своды.
Высоких образов я не ищу для оды,
Не украшаю я картины пестротой,
Но вслед событиям обители земной
В простых словах пою и благо и невзгоды.
Печален ли — стихам я жалуюсь своим,
Я с ними радуюсь, вверяю тайны им,
Они наперстники сердечных сожалений.
И не хочу я их рядить иль завивать,
И не хочу я им иных имен давать,
Как просто дневников иль скромных сообщений.
СОНЕТ 5
Кто влюбчив, тот хвалы возлюбленным поет;
Кто выше ставит честь, тот воспевает славу;
Кто служит королю — поет его державу,
Монаршим милостям ведя ревнивый счет.
Кто музам отдал жизнь, тот славит их полет;
Кто доблестен, твердит о доблестях по праву;
Кто возлюбил вино, поет вина отраву,
А кто мечтателен, тот сказки создает.
Кто злоречив, живет лишь клеветой да сплетней;
Кто подобрей, острит, чтоб только быть заметней,
Кто смел, тот хвалится бесстрашием в бою;
Дю Белле 567
СОНЕТ 9
Отчизна доблести, искусства и закона,
Я вскормленник твоих, о Франция, сосцов!
И, как ягненок мать зовет в глуши лесов,
К тебе взываю здесь, вблизи чужого трона.
СОНЕТ 12
Служу — я правды от тебя не прячу,—
Хожу к банкирам, слушаю купцов.
Дивишься ты, на что я годы трачу,
Как петь могу, где время для стихов.
СОНЕТ 26
Как будущий моряк внимает на борту
Рассказам моряка, с которым все бывало,
Который испытал и штиль и злобу шквала,
И, сытый горечью, спасался на плоту,
Внимай и ты, Ронсар, хотя твой ум я чту,
Хоть старшего учить, я знаю, не пристало,
Но я ведь по морям постранствовал немало
И лишь с недавних пор мой челн уже в порту.
А в море гибельном, что называют Римом,
И рифам счета нет, и мелям еле зримым,
И путеводную тебе не бросят нить.
Ты, слушая сирен, утратишь ум и силы,
Харибды избежишь, но не уйдешь от Сциллы,
Коль не научишься при всяком ветре плыть.
СОНЕТ 31
Блажен, кто, как Улисс, путеводим судьбою.
Иль тот, кто за руном скитался золотым,
Проводит, воротясь к любимым и родным,
Век ровный, умудрен, спокойной чередою.
Когда увижу я — бог весть, какой порою —
В селенье милом вновь трубы знакомой дым,
Увижу тесный сад пред домиком моим —
Владенье кровное, где душу успокою?
Милей бы хижина отцов моих была
Мне римских всех палат с их гордостью чела;
И крепких мраморов — на кровле шифер скромный;
И Тибра галльская Луара мне милей;
И палатинских круч — мой маленький Лирей;
И влажности морской — анжуйский воздух томный.
СОНЕТ 39
Хочу я верить, а кругом неверье,
Свободу я люблю, но я служу.
Слова чужие нехотя твержу,
Который год ряжусь в чужие перья.
Дю Белле 569
СОНЕТ 106
Зачем глаза им? Ведь посмотрит кто-то,
Доложит. Уши им зачем? Для сна?
Они не видят горя, им видна
Доспехов и трофеев позолота.
СОНЕТ 153
Ученым степени дает ученый свет,
Придворным землями отмеривают плату,
Дают внушительную должность адвокату,
И командирам цепь дают за блеск побед.
Баиф
А н т у а н де Б а и ф (Antoine de Balf, 1532—1589) — поэт «Плеяды».
Родился в семье гуманиста, получил блестящее гуманистическое образование,
славился своей обширной ученостью. Писал сонеты и канцоны в манере Пет
рарки, подражал «Георгикам» Вергилия, с большим художественным тактом
культивировал мотивы анакреонтической поэзии, много переводил из античных
писателей (Софокл, Плавт, Теренций). Наиболее значительным созданием Баи-
фа была книга «Мимы» («Les mimes», 1576 г.) — собрание стихотворных сен
тенций и парабол дидактического, сатирического или элегического содержания,
в которой он соревновался с Феогнидом и другими гномическими поэтами древ
ности. Восторженный почитатель античной поэзии, Баиф сделал попытку рефор
мы французского силлабического стиха путем приближения его к античной
метрике.
ВАКХАНКИ
В зеленой рощице я Вакха повстречал
(Потомство, верь сему) — он гимны распевал:
Дриады резвые внимали звукам лиры;
На мху лежал Силен, цедя из чаши сок;
Осел, привязанный, там пасся, одинок;
Насторожили слух умолкшие сатиры.
Баиф 571
ПЕСЕНКА
ШАЛОСТЬ
Из цикла «МИМЫ»
*
О истина! Благих богов
Согражданка! Тебе готов
Служить, и ты моя подмога,
Ты сбить с дороги не даешь
Меня неправде. Ты встаешь —
И путь прямой моя дорога.
*
К орлу пристала черепаха,
Чтоб поднял и пустил без страха
Ее летать. Орел взлетел
И выпустил ее. Свалилась
Она, как камень, и разбилась.
Таков бескрылого удел.
* *
*
Не там ли произвол открытый,
Где нравы добрые забыты?
Где верховодит толстосум?
Где лишь бесстыдство поощраяют?
И где за честность презирают
Ученейший, мудрейший ум?
*
Смотри вперед, назад, далече,
Не зажигай на солнце свечи
И в море жидкости не лей,
Не путай шершня с стрекозою.
Ты хочешь песни лишь ценою
Добиться жатвы? Лучше — сей!
ЭПИТАФИЯ
ПИСАТЕЛЮ Ф Р А Н С У А Р А Б Л Е
Белло
Р е м и Б е л л о (Remy Belleau, 1528—1577) — поэт «Плеяды», прозван
ный современниками «живописцем природы». Его привлекал буколический жанр
(«Bergerie», 1565 г.), с чисто эллинской грацией и непосредственностью рисо
вал он красочный мир природы, плодородной и прекрасной, овеянной поээией
античных мифов. Высоко ценилась его книга «Любовь и новые превращения
драгоценных камней» (1566 г.), в которой он, своеобразно используя тради
цию средневековых лапидарнее, в изящных стихах описывает чудесные свойства
различных драгоценных камней, завершая каждое такое описание красивым
ассказом о превращении в драгоценный камень какого-либо живого существа,
ё•месте с другими поэтами «Плеяды» Белло особенно охотно культивировал
форму сонета.
АПРЕЛЬ
Но Апрелю я пою
Песнь мою;
Он цветет, названьем вторя
Имени богини той,
Что весной
Родилась из пены моря.
а
Намек на миф об Эндимионе.
576 Французская литература
Жодель
Э т ь е н Ж о д е л ь (Etienne Jodelle, 1532—1573) — поэт и драматург
«Плеяды», создатель первой французской классической трагедии «Пленная Кле
опатра» («Cleop&tre captive»), которая была в 1552 г. представлена в присут
ствии короля и имела шумный успех. Сюжет своей второй трагедии «Дидона,
приносящая себя в жертву» («Didon se sacrifiant», ок. 1558 г.) Жодель за
имствовал из знаменитой четвертой песни «Энеиды» Вергилия. Предвозвещая
драматургию французского классицизма, Жодель разрабатывает сюжеты, по
черпнутые из античности, соблюдает аристотелевские единства, вводит деление
на акты и сцены, трагедию «Дидона» пишет александрийскими стихами. Вместе
с тем его трагедии лишены динамизма. Риторический элемент (пространные мо
нологи, сентенции хора, рассказы вестника), как и у Сенеки, которому он под
ражает, превалирует в них над действием, придавая трагедии книжный харак
тер. Перу Жоделя принадлежит также первая французская комедия «Евгений»
(поставлена в 1552 г.).
Монолог Д и д о н ы из трагедии
« Д И Д О Н А , ПРИНОСЯЩАЯ СЕБЯ В ЖЕРТВУ»
3 7 . Зак 4433
578 Французская литература
Гарнье
Р о б е р Г а р н ь е (Robert Gamier, ок. 1534—1590)— драматург, по
следователь «Плеяды», наиболее значительный мастер французской трагедии
XVI в. Образцом для него, как и для Жоделя, служил Сенека. Трагедии его ри
торичны, книжны, изобилуют обширными монологами. Однако по сравнению с
трагедиями Жоделя они отличаются большей сценической экспрессией. Интри
га в них более разработана, диалог оживлен, а высокий политический пафос
предвосхищает трагедии Корнеля, на которого Гарнье заметно повлиял. Гарнье
дебютировал рядом римских трагедий («Порция», 1568 г., «Корнелия», 1574 г.,
«Марк Антоний», 1578 г.), в которых он, откликаясь на бурные события пери
ода французских гражданских войн, изображает крушение Римской республики,
заявляя себя сторонником республиканских доблестей. Его лучшие пьесы: тра
гикомедия «Брадаманта» (1580 г.) на тему «Неистового Роланда» Ариосто и
исполненная высокого патетизма трагедия «Седекия, или Взятие Иерусалима»
(«Sedecie, ou la prise de Jerusalem», 1580 г.), известная также под названием
«Еврейки» («Les Juives»), изображающая восстание иудейского царя и его
жестокое наказание Навуходоносором; в ней большой красотой и поэтической
выразительностью отличаются грустные песни хора, относящиеся к лучшим
образцам французской лирики XVI в.
Хор из трагедии
«СЕДЕКИЯ, ИЛИ ВЗЯТИЕ ИЕРУСАЛИМА»
37*
580 Французская литература
Лариве
П ь е р Л а р и в е (Pierre de Larivey, ок. 1540—1612)— комедиограф,
итальянец по происхождению, перенесший во Францию драматургическую тра
дицию итальянской «ученой комедии». Его пьесы представляют собой вольный
перевод или обработку комедий итальянского Возрождения, причем в них под
час сказывается воздействие народного французского фарса. Они отличаются
большой живостью, а также яркостью языка. Лариве мастерски использует обо
роты народной речи, французские пословицы и поговорки. Его лучшая комедия
«Духи» («Les Esprits») заимствована им из комедии «Aridosio» Лоренцино Ме
дичи (XVI в.), который в свою очередь заимствовал ряд мотивов у Плавта
(«Клад», «Привидение») и Теренция («Братья»). Своей пропагандой итальян
ской комедиографии Лариве оказал известное влияние на развитие французской
комедии в XVII в.
Из комедии «ДУХИ»
АКТ II
СЦЕНА 3
Ф р о н т е н. Все непременно.
С е в е р е н . И не вернутся?
Ф р о н т е н . Может статься.
С е в е р е н . Впрочем, это безразлично, ибо клянусь тебе: как
только они выйдут, я продам этот дом, хотя бы и на экю дешевле,
чем он мне стоил.
Ф р о н т е н . Вот как! А бесы перебьют там больше, чем на
двадцать пять экю.
С е в е р е н . Господи! Не говори этого, у меня стынет кровь!
Увы, это произошло не по моей вине, а за грехи Урбена. Где этот
негодник?
Ф р о н т е н . Вы держите его в деревне, а сами спрашиваете у
меня, который живет в Париже.
С е в е р е н . Тебе это известно, ибо вы с Дезире развращаете
его.
Ф р о н т е н . Скажите, пожалуйста, о чем думает этот человек!
Ему мерещится, будто в доме у него ангелы, а там — кишит чер
тями.
ПОЭЗИЯ ГУГЕНОТОВ
ПРОРОЧЕСТВО О ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯХ
СВЯЩЕННИКОВ, МОНАХОВ И БРИТЫХ
Песня на мотив:
JACTABUNDUS
1542 г.
1
О горе вам, Ваш жертвенник потух,
Отъевшимся попам! Власть испускает дух.
За ваши все дела Грядет конец.
Постигнет срам. Погибнет зла отец.
К ответу вам nopal О горе фарисеям!
Конец затеям!
Дю Барт ас 587
Дю Бартпас
Г и л ь о м Д ю Б а р т а с (Guillaume Du Bartas, 1544—1590)— поэт-
гугенот, пользовавшийся европейской известностью. Ронсао послал ему золотое
перо; Торквато Тассо черпал вдохновение в его стихах; Мильтон испытал на
себе его влияние; Гете и Байрон сочувственно отзывались о его поэзии. Как
истинный гугенот, Дю Бартас широко культивирует ветхозаветную тематику.
Из Библии почерпнут сюжет поэмы в шести песнях «Юдифь» (1573 г.) — пер
вой во французской литературе поэмы, в которой «в правильной поэтической
форме повествуется о священных предметах». Его главное произведение — поэ
ма «Неделя, или Сотворение мира» («La Semaine, ou la creation du monde»,
1579 r.)t в которой он, опираясь на Библию и средневековые источники, о
приподнятом риторическом тоне повествует о сотворении мира, сочетая религи
озные излияния с описанием чудес природы и дидактическими сентенциями. В
течение шести лет поэма выдержала свыше 30 изданий. По своей поэтической
культуре Дю Бартас был учеником «Плеяды». При всем своем библейском па
фосе он не чуждается реминисценций из «языческих» античных писателей, в
ряде случаев подражает Лукрецию, Овидию (описание потопа) и главным об
разом Вергилию (похвала сельской жизни).
Из «НЕДЕЛИ»
Д'Обинье
А г р и п п а д ' О б и н ь е (Argippa d'Aubigne, 1552—1630) происходил
на дворянской семьи. Был пламенным сторонником гугенотов, делу которых
отдавал всю свою неукротимую энергию. Провел бурную жизнь, полную пре
вратностей. Преследования, побеги, поле сражения, тюрьма, королевский двор
проходят в его жизни, как в калейдоскопе. Четыре раза осужденный на смерть,
д'Обинье умер в изгнании.
Его крупнейшее создание — страстная поэма-инвектива «Les tragiques»
(«Трагическая поэма»), начатая в 1575 г., изданная в 1616 г. В семи книгах,
насчитывающих до девяти тысяч александрийских стихов, д'Обинье, не щадя
резких красок, набрасывает мрачную картину жизни Франции эпохи религиоз
ных войн: ужасы инквизиции, застенки, пытки, костры, темницы, кровавую
резню Варфоломеевской ночи, беззакония властей, но также господню месть
ревнителям господствующей церкви, конечный суд над врагами гугенотов. Про
низанная библейским пафосом, насыщенная образами классической древности,
поэма является ярчайшим образцом европейской антиинквизиционной поэзии.
Сент-Бев метко называет д'Обинье «Ювеналом XVI в., суровым, строгим, не-
590 Французская литература
Из «ТРАГИЧЕСКОЙ ПОЭМЫ»
ГОСУДАРИ
Хочу ударом стрел, сияньем беспощадным
Пифона поразить в его вертепе смрадном,
Хочу открыть ветрам губительный Аверн,
Который небеса застлал дыханьем скверн,
Вскрыть этих гадин гниль, и язвы, и нарывы,
Всю падаль мерзкую, весь мрак гноеточивый
Гробов повапленных: кто их увидит, тот
Зажмурит вмиг глаза и, вздрогнув, нос зажмет.
Вы, пищу давшие теперь моей работе,
Вы все, что сами мне на наковальню шлете
Палящих молний сноп, чей гнев неукротим,
Внимайте с ужасом всем ужасам своим!
Итак, наш враг умрет, раз умер дух смиренья.
В наш век созрело зло; я прихожу для мщенья,
Созрев и разумом, и яростью большой,
Отвагой, волею, и стилем, и душой.
И чем наш мир черствей, лукавый и жестокий,
Тем буду я черствей, чтобы сразить пороки.
а
6
Екатерина Медичи.
в
Карл IX.
Генрих III.
д* Обинье 593
ЗОЛОТАЯ ПАЛАТА
Зловещий замок есть: глухие башни, плиты,
Двойной решеткою мир наглухо закрытый.
Он — только мрак и смрад, он — крепость и оплот,
Здесь — инквизиция, здесь только смерть живет.
Ведь это медный бык, в котором погибали
И доводы ума, и возгласы печали.
Здесь люди на глазах у господа хотят
Молитву заглушить, здесь воплощенный ад.
Стараясь отгадать свой грех, закован в цепи,
Простертый среди жаб, томится в том вертепе
Бессонниц мученик: ковры, пуховики —
Для этих узников лишь гвозди и клинки.
Не так огни костров, как голода страданья,
МЕЧИ
Злой дух является, и первым предстает
Ему обширный вид строительных работ,
Задуманных в те дни для флорентийской шлюхи а .
Здесь тысячи домов обречены разрухе,
Во снедь тем замыслам, и вот лукавый змей
Вполз в государыню, и чтоб войти ловчей,
Построил здание: стройнейшие аркады,
Лихие флюгера, надменные ограды,
Фронтоны ровные, злаченые столбы,
Пилястры, лестницы, порталы и гербы,
Преддверья, комнаты, палаты, галереи,
А в целом Тюильри, дворец ее затеи.
В ум государыни войдя, как в свой удел,
Ее мечтою змей всецело завладел.
Страсть, поселившись в ней, рождает все пороки.
Все, что нарушило б строенья план жестокий,
А
Екатерина Медичи, французская королева флорентийского происхожде*
ния (1519-1589).
JC Обиньс 595
а
Следует описание событий, связанных с кровавой Варфоломеевской но
чью (1572 г.).
38*
596 Французская литература
а
Либитина — древнеиталийская богиня смерти.
д'Обинье 597
ОТМЩЕНИЕ *
СТРАШНЫЙ СУД
«МЕНИППОВА САТИРА»
« М е н и п п о в а с а т и р а » («La Satyre Menippee», 1594 г.) — ядовитый
и остроумный памфлет на Генеральные штаты, которые католическая Лига,
враждовавшая с Генрихом IV, неудачно пыталась в 1593 г. созвать для выбора
короля, один из ярчайших памятников европейской сатирической литературы
XVI в. Памфлет вышел из-под пера группы умеренных католиков и обращен
ных протестантов (руанский каноник Пьер Леруа, парламентский советник Жак
Жилло, адвокат Никола Рапен, поэт и комментатор Рабле — Жан Пассера и
бывшие протестанты — доктор Флор Кретьен и юрист Пьер Питу), ревностных
сторонников Генриха IV. Генеральные штаты, созванные в начале 1593 г. в сто
лице католической Лиги Париже, открылись речью вождя Лиги герцога Маен-
ского, одного из претендентов на французский престол. Духовенство было пре
дано испанскому королю, который принимал деятельное участие на стороне ли-
геров во французских гражданских войнах и надеялся добиться протектората
над Францией. Представители буржуазии занимали колеблющуюся позицию.
Победа противников Генриха IV означала бы торжество средневекового парти
куляризма и решительный успех внешних врагов Франции. Однако все усилия
лигеров оказались тщетными. Генеральные штаты, не придя ни к какому реше
нию, прервали свои заседания и уже больше не собирались. В связи с указан
ными событиями и возникла «Мениппова сатира» (название заимствовано из
сочинения римского писателя I в. до н. э. Варрона — «Saturae Menippeae»), на
несшая сильный удар престижу лигеров. По словам историков литературы,
памфлет явился своего рода битвой при Иври (в этой битве Генрих IV наголо
ву разбил войска вождя лигеров герцога Маенского), только в области интел
лектуальной. Прозрачно намекая на недавние события, авторы сатирически изо
бражают мнимое собрание Генеральных штатов, на котором вожди Лиги разо
блачают свой авантюризм, честолюбие, жадность, эгоизм и лицемерие, произ
нося откровенные речи о целях, методах и задачах лигистского движения.
В начале произведения появляются два горластых ярмарочных шарлатана,
один из Испании, другой из Лотарингии, предлагающие купить их снадобья.
Первый из них (Филипп II), не щадя сил, превозносит чудодейственную силу
«католикона» — божественной панацеи, с помощью которой из последнего раз
бойника можно сделать непорочного агнца, простую шляпу превратить в кар
динальскую шапку и совершить еще много других удивительных чудес. Вслед за
этим юмористически изображается процессия сословий, направляющаяся на за
седание Штатов. Зала заседаний украшена сценами из истории, в которых со
держатся намеки на политические события последнего времени. Наконец, ассам
блея приступает к работе. Один за другим поднимаются ораторы (герцог Маен-
ский, папский легат Гаэтано, архиепископ Лионский и др.), произносящие речи,
в которых, как сказано, они раскрывают всю низость своих целей и побужде
ний. Прения заканчиваются выступлением оратора третьего сословия, г-на д'Об-
ре, который, отражая взгляды авторов «Меннпповой сатиры», в обстоятельной
и проникновенной речи изображает современное состояние Франции, говорит о
«Мениппова сатира» 603
Из «МЕНИППОВОЙ САТИРЫ
НА СВОЙСТВА ИСПАНСКОЙ ПАНАЦЕИ
И НА СОБРАНИЕ ГЕНЕРАЛЬНЫХ ШТАТОВ
В ПАРИЖЕ»
чииялся, стал повелевать, кто брал в долг, стал давать в рост, кто
судил, сделался подсудимым, кто брал под стражу, сел в узилище,
кто стоял, осмелился сесть! О чудо из чудес, о великие сокровен
ности, о глубочайшие тайны кунсткамеры господней, невидимые
жалким смертным! Аршин сменен на протазан, чернильница — на
мушкет, требник — на тарч, нарамник — на латы, а капюшоны —
на шишаки и шлемы! Разве не величественно и не примечательно
обращение большинства из вас, господа верозаступники, среди коих
по чести укажу на Сьера де Рон, де Мандревиль, Мот Серан, ше
валье Бретон 5 и на пятьдесят других наиболее прославленных на
ших соратников, но называть их (пусть будут они мне за то благо
дарны!) не стану, ибо это привело бы меня только к бесконечным
гипербатонам а и отступлениям? Разве не знаменательно, что все вы
столь «политически»6 взялись за оружие и, подвергнув опасности
жизнь свою и имущество для защиты нидерландских еретиков от
испанских архикатоликов, столь по-католически7 вступили в лоно
священной римской Лиги? Разве не знаменательно, что столько до
стославных плутов, неплательщиков, должников, головорезов, ви
сельников и фальшивомонетчиков8, словом, людей, способных на
всякое окаянство, храбро первыми примкнули к этой священной
партии, чтоб обделать свои делишки, и задолго до других стали
реальными9 католиками? О, буде благословенны истинные заступ
ники блудного сына, о коем говорится в Евангелии, и вы, богомоль
ные посетители рождественской литургии, и ты, священная испан
ская панацея, из-за которой повысилась цена на обедню, вздорожа
ли свяченые свечи, возросли приношения и умножились акафисты,
из-за которой перевелись все злодеи, тати, поджигатели, подделыва
тели, душегубы и разбойники, ибо благодаря сему благочестивому
обращению все они переменили свое имя и приняли звание ревност
ных католигов и стражников воинствующей церкви! О, божествен
ные испанские дублоны, обладающие даром омолаживать всех нас
и возрождать для лучшей жизни! И такоже сказал спа
ситель наш отцу своему (от Матфея, глава X I ) : «Abscondisti a pru-
dentibus et sapientibus, et revelasti ea pareulis»10.
ЭПИГРАММЫ
О ДВОИХ б
Схватить корону помышляют двое,
Но мы дадим обоим по рукам.
Один страшит огромной головою,
Другой же носиком противен нам.
а
К инверсиям, необычайному порядку слов в предложении.
6
Эпиграмма на герцога Майенского и Филиппа II.
ОБ УЧЕНЫХ СОЮЗА
Монтень
Мишель М о н т е н ь (Michel de Montaigne, 1533—1592) — философ-
гуманист, разносторонний врудит, поклонник античности, последний великий
представитель французского ренессансмого гуманизма, автор «Опытов» («Es-
sais», 1580—1588 гг., посмертное издание 1595 г.), основным предметом кото
рых является человек в его многообразии и разнородности его природных воз
можностей. В историю литературы Монтень входит как создатель жанра essais,
получившего в дальнейшем широкое распространение в европейской литературе.
Свои воззрения он излагает в форме свободных очерков, в которых нередко
прерывает самого себя, как бы непринужденно беседуя с читателем, теряет нить
рассуждения, широко использует разговорную лексику, не чуждается провин-
циализмов. Ревностный почитатель «нашей великой и могучей матери-природы»,
он и в своих «Опытах» стремится к естественности, к речи «простой и безыс
кусственной», «сочной и живой», «не столько изысканной и прилизанной», сколь
ко «сильной и резкой». Для истории эстетических воззрений значительный ин
терес представляют также высказывания Монтеня по вопросам литературы и
поэзии.
• Генрих IV.
3 9 . Ллк. 4433
610 Французская литература
Из «ОПЫТОВ»
1. О СУЩНОСТИ ПОЭЗИИ
Я не принадлежу к числу тех, которые считают, что качество
стихотворения зависит от качества рифмы: пусть даже у него будет
лишний слог, не в этом дело. Если оно содержит мысли, если рас
судок и воображение сделали свое дело, я скажу: «Вот хороший
поэт, но плохой версификатор».
«Emunctae naris, durus componere versus»*.
Если, говорит Гораций, лишить меры и такта его стихотворения,
«Tempora certa modosque, et quod priusordineverbum est,
Posterius facias, praeponens ultima primis...
Invenias etiam disjecti membra Poetae» 6 ,
это нисколько их не опорочит, ибо, тем не менее, найдутся превос
ходные отрывки. Однажды Менандра укоряли в том, что наступил
срок для обещанной им комедии, а он к ней еще и руки не прило
жил. На это он отвечал: «Она сочинена и готова; остается только
прибавить стихи». Поскольку действие и сюжет уже определились
в его душе, он остальное не ставил ни во что (кн. I, гл. 25).
2. О СТИЛЕ
Некто выступал против Клеанта с разными диалектическими
ухищрениями, на что Хризипп сказал: «Забавляйся этими фигляр
ствами с детьми и не отвлекай на такую дребедень серьезных мыс
лей пожилых людей» (кн. I, гл. 25).
Я предпочту скрутить и исковеркать любую прекрасную сентен
цию, дабы приспособить ее к своему сочинению, нежели раскрутить
нить своих мыслей в погоне за такой сентенцией. Ведь слова долж
ны прислуживать мысли и следовать за ней, — и пусть гасконец
добьется того, что не по плечу французу. Я хочу, чтобы мысль пре
обладала и заполнила воображение слушателя; тогда он совсем за
будет о словах. Я люблю речь простую и безыскусственную (как
на бумаге, так и устно), речь сочную и живую, краткую и сжатую,
не столько изысканную и прилизанную, сколько силь
ную и резкую, «haec demum sapiet dictio, quaeferiet» 8 ; скорее труд
ную, нежели скучную, далекую от жеманства, неровную, беспоря-
3. О НАРОДНОЙ ПОЭЗИИ
Простые поселяне — люди почтенные, и почтенные люди также
философы, или, как принято говорить — это сильные и просветлен
ные натуры, обогащенные широким знакомством с полезными нау
ками. Метисы, которые отошли от первоначального очага неграмот
ности и не сумели присоединиться к другому (то есть уселись меж
ду двумя стульями, подобно мне и стольким другим), — опасны,
непригодны, не сносны: они-то и вносят смуту в мир. Я лично вся
чески стараюсь вернуться к первоначальному и естественному очагу,
от которого напрасно пытался удалитсья. Народная и вполне безыс
кусственная поэзия обладает непосредственностью и грацией, рав
няющей ее по красоте с поэзией художественно-совершенной, как
это можно наблюдать, начиная от гасконских виланелейа до песен
народов, не ведающих ни наук, ни даже письменности.
Жалкая поэзия, остановившаяся на полпути между этими дву
мя видами, достойна презрения, бесславна и не имеет ценности
(кн. I, гл. 54).
4. О КНИГАХ
Я нисколько не сомневаюсь в том, что мне нередко случается
говорить о вопросах, о которых знатоки рассуждают и лучше и пра
вильнее, чем я. В данном случае я испытываю только свои природ
ные, а не свои приобретенные способности, и, кто укорит меня в от
сутствии знаний, будет бессилен, ибо вряд ли я ответствен за свои
речи перед другими, раз я не отвечаю за них перед самим собой и
вовсе ими не удовлетворен. Кто гонится за знаниями, пусть ищет их
там, где находится их источник; меньше всего я притязаю на это.
Я излагаю только свои домыслы, при помощи коих описываю не яв
ления, а самого себя: может статься, я когда-нибудь уясню себе эти
явления или, напротив, они некогда были известны мне (когда судь
ба наталкивала меня на те книги, в коих были они объяснены), но
теперь я об этом забыл. И если я человек начитанный, то в то же
время не обладаю никакой памятью. Таким образом, я не беру на
себя обязательств и могу познакомить вас только с тем, до каких
пределов дошли в настоящее время мои познания. А потому надо
обратить внимание не столько на то, что я излагаю, сколько на спо
соб изложения. Пусть по моим заимствованиям судят о том, умею
ли я изыскать средства, дабы надлежащим образом выделить и под-
ft
Пасторальная песня с повторяющимся припевом.
39*
612 Французская литература
5. О РОНСАРЕ И ДЮ БЕЛЛЕ
Мне кажется, что поэзия преуспела в нашем веке. У нас имеют
ся в изобилии добрые мастера этого ремесла, как-то: Дора, Бэз,
Бюканен, л'Опиталь, Мондоре, Тюрнебий а .
Французы же довели ее до высшего предела, до которого она
когда-либо доходила, и те разделы, в которых отличаются Ронсар
и Дю Белле, не далеки, по моему мнению, от совершенства древ
них (кн. II, гл. 17).
а
Латинские писатели XVI в.
ПРИМЕЧАНИЯ
ИТАЛЬЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
К Боккаччо («Фьяметта»)
'Геро и Леандр — герои античного сказания, неоднократно служившего
предметом поэтической обработки. Геро — юная жрица Афродиты — и юно
ша Леандр полюбили друг друга. Для свидания с возлюбленной Леандр каждую
ночь, руководимый светом фонаря, переплывал Геллеспонт (Геро жила в уеди
ненной башне на берегу пролива). Однажды в бурную ночь фонарь погас, и
отважный юноша погиб в волнах. Геро наутро увидела труп своего возлюблен
ного, прибитый к берегу, и, не желая пережить его, бросилась с башни в море.
К Мазуччо («Нооеллино»)
1
Фердинанд I (1373—1416) — король Аррагонии и Сицилии, до своего
вступления на престол в 1412 г. правил королевством Кастильским, дед неапо
литанского короля Фердинанда II (1469—1496), которому Мазуччо посвяща
ет первую новеллу своей книги.
*Минориты (т. е. «меньшие братья») — одно из наименований монашеско
го ордена францисканцев, основанного в 1208 г. «апостолом бедности» —Фран
циском Ассизским. Конвентуалами называлась группа францисканцев, стоявшая
за смягчение первоначально весьма строгого устава ордена, в противополож
ность спиритуалам, отстаивавшим сохранение монашеских правил во всей их
аскетической суровости.
8
Фома Аквинский (1227—1274) и Дуне Скотт (1275—1308) — средне
вековые философы-богословы, основоположники двух главных течений схола
стической философии, названных их именами. В полемике «томистов» и «скот-
тистов» францисканцы держали сторону последних.
К Поджо («Фацетии»)
'Жанр фацетии нашел в Поджо своего создателя и одного из наиболее
блестящих представителей. От новеллы фацетия отличается своей предельной
краткостью. Это небольшой, обычно юмористический, рассказец, литературно-
Примечания 617
туре весьма популярна тема триумфального похода Вакха через Сирию и Египет
в Индию: Вакх восседает на колеснице, запряженной тиграми и львами, его
окружает свита из низших божеств природы (фавны, сатиры, нимфы), исступ
ленных мужчин и женщин. На острове Наксосе он находит покинутую Тезеем
Ариадну и сочетается с ней браком. Ариадна — дочь критского царя Миноса,
влюбившись в Тезея, помогла ему убить Минотавра и выбраться из лабиринта,
вместе с Тезеем бежала с острова Крита, но была на острове Наксосе коварно
покинута возлюбленным; здесь ее спящую увидел Вакх, пленился ее красотой
и сделал своей супругой.
2
Силен — воспитатель Вакха н его неизменный спутник, старый, веселый,
обычно пьяный сатир.
И С П А Н С К А Я И ПОРТУГАЛЬСКАЯ Л И Т Е Р А Т У Р А
К «Селсстине»
1
Эта пословица должна быть переведена, собственно говоря, так: «за
шерстью пойдешь, без перьев придешь» (этому противопоставляется: «утыкан
ная перьями»). Смысл этого выражения следующий: в Испании мужчин и
женщин плохого поведения подвергали пытке, состоявшей в том, что с них сни
мали одежду, тело их намазывали медом, покрывали перьями и в таком виде
возили по всему городу на осле. Селестина, как это видно из второго акта, уже
трижды подвергалась такому наказанию.
2
Шутка, основанная на том, что по-испански «три» и «тринадцать» пи
шутся почти одинаково: «tres» — три, «trese» — тринадцать.
3
Всякие сравнения ненавистны, потому что, возвышая одну, унижают
другую.
4
Эта пословица относится к маклерам и посредницам, так как изнашива
ние их обуви приносит им прибыль. Селестина, будучи сводницей, причисляет
себя к этому же разряду.
5
В подлиннике Мелибея произносит только первую половину пословицы:
«у мертвых и ушедших...» Вторая половина гласит: «нет друзей», или же «ма
ло друзей».
К Камоэнсу («Лузиады»)
1
Римский император Траян (53—117 гг. н. э.), так же как Александр
Македонский, прославился военными экспедициями в отдаленные страны. Он
вел успешную войну с парфянами, покорил Армению, занял Месопотамию, дой
дя до самого Персидского залива.
2
Ауситане — португальцы, согласно легендарной генеалогии, происходив
шие от Луса, спутника Бахуса. Под «подвигом» луситан Камоэнс разумеет ге
роическую экспедицию Васко да Гамы в Индию (1497—1498 гг.)» описанию ко
торой и посвящена в основном поэма
8
Рассказ идет от лица Васко да Гамы, повествующего царю Мелинды (го
сударство в Восточной Африке, населенное арабами) о судьбах своей экспеди
ции (а также о величии Португалии).
4
Геспериды — имеются в виду счастливые острова, на которых обитают
дочери Атланта — Геспериды (греческий миф).
8
Сан-Яго — св. Иаков, апостол, по церковному преданию занесший в Ис
панию христианство, канонизирован испанской церковью в качестве «покрови
теля» Испании. В средневековой Испании существовал рыцарский орден Сан-
Яго; именем Сан-Яго назван ряд городов как в самой Испании, так и в ее за
морских владениях. В данном случае имеется в виду остров, относящийся к
юго-восточной группе островов Зеленого Мыса.
К Эррере
1
Лепанто, в древности Навпакт, в настоящее время Эвпакт — город у
входа в Коринфский залив (Греция). Здесь 7 октября 1571 г. объединенный
флот Испании, Венецианской республики и папы Пия V под командованием
дон Хуана Австрийского (сводного брата Филиппа II) одержал блестящую
победу над численно превосходящим его турецким флотом. Турки потеряли
30 000 человек и 130 кораблей, 12 000 рабов-христиан получили свободу.
С поражения при Лепанто началось падение могущества Турции. В битве при
Лепанто участвовал Сервантес, получивший ранение в левую руку.
ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
К Дю Белле
1
Эта теория об искусственном возникновении языка по «социальному до
говору» между людьми встречается и у Рабле (III, гл. 19), который, может
быть, оказал здесь влияние на Дю Белле.
2
Франциск I (1515—1547 гг.) — французский король. Здесь автор на
мекает на покровительство, которое Франциск оказывал ренессансному дви
жению и, в частности, пропаганде национального языка. Он приказал пользо
ваться французским языком вместо латинского при судопроизводстве и со
ставлении юридических актов. Смысл фразы не совсем ясен: может быть, это
льстивый комплимент королю (с ним вместе погибнет-де французский язык),
а может быть, реальное опасение, что реформа будет отменена после смерти
Франциска.
3
Пейфо (или Пейто) — греческое божество, олицетворение искусства убеж
дения; считалась спутницей Афродиты (любви) и Гермеса (хитрости). Храм
ее стоял в Сикионе.
4
Сафо (или Сапфо) — известная греческая поэтесса VI в. до н. э. Корин-
на — греческая поэтесса V в. до н. э. По преданию, она пять раз победила
самого Пиндара в поэтических состязаниях. Корнелия — дочь Сципиона Аф
риканского (II в. до н. д.), мать Гракхов и вдохновительница их реформатор
ской деятельности. Ей в Риме была поставлена статуя. Дю Белле включает
ее в число ученых женщин, вероятно, потому, что она сама воспитала своих
знаменитых сыновей, Тиберия и Кайя. Впрочем. Цицерон рекомендует ее пись
ма как образец хорошего стиля.
5
Ликофрон Халкидский — греческий поэт III в. до н. э. Его «Александра»
(стихотворный монолог) отличалась крайне темным языком и требовала слож
ного комментария .
6
Тит Лукреций Кар (99—55 гг. до н. э.) — эпикурейский философ; ин
терпретация и перевод его книги «О природе вещей» представляют значительные
трудности.
Примечания 621
7
Стих из Горация («Послание к Пизону», 268—269):
Образцовых поэтов Эллады
Нощно листайте рукою
И денно листайте.
8
Тулузские поэтические турниры (Jeux Floreaux de Toulouse) учреждены в
1323 г. так наз. «Развеселым обществом семи тулузских трубадуров», которое
хотело возродить провансальскую поэзию, почти окончательно заглохшую пос
ле альбигойского разгрома (в начале XIII в.). Общество культивировало «ве
селую науку» (gai saber), т. е. поэзию религиозную и лирическую. На турни
рах выдавались премии в виде золотых и серебряных цветков, различных для
каждого поэтического жанра. С первой четверти XVI в. французский язык
начинает вытеснять провансальский, который окончательно изгоняется указом
Людовика XIV от 1694 г., коим общество переименовывается в «Академию
поэтических турниров».
9
Руанская литературная академия — le Puy de Rouen, иначе «Академия
(puy) непорочного зачатия пресвятой девы» —одно из многочисленных обществ,
возникавших среди богатых и образованных горожан северо-восточной Фран
ции начиная с XII в. «Пюи» (от лат. podium) буквально означает «подмостки»,
на коих горожане подвизались в поэтическом, музыкальном и драматическом
искусствах.
Руанская академия ежегодно присуждала премию за наилучший «chant roy
al» в честь девы Марии (см. ниже, примечание 13).
10
Рондо (rondeau) — форма стихотворения с двумя чередующимися риф
мами и повторениями слов первого стиха.
а) Простое рондо состит из 13 рифмованных стихов и повторения первых
слов 1-го стиха после 8-го и 13-го стихов.
Чередование рифм варьирует, типичная форма — aabbaaab (1-е повторе
ние), aabba (2-е повторение).
б) Сложное рондо— 5 строф по 4 стиха, 2, 3, 4 и 5-я строфы заканчивают
ся повторением 1-го стиха 1-й строфы.
11
Баллада — форма стихотворения с лирическим или лиро-эпическим сю
жетом, состоящего из произвольного числа (большей частью из трех) строф
и заканчивающегося полустрофой, так называемой «посылкой» (envoy), кото
рая стала называться так потому, что иногда содержала нечто вроде посвяще
ния. Фрнцузская и провансальская баллада — первоначально плясовая песня.
Поэтому ее название в новейшей науке стали прилагать к хороводным песням
германских народов (шотландцев, англичан, скандинавов), большей частью эпи
ческого содержания, затем балладой стали называть всякое краткое эпическое
стихотворение, состоящее из строф.
1г
Вирле (virelai) —средневековая форма лирического стихотворения, состоя
щего из трех строф с припевом величиной в половину строфы.
13
«Королевская песнь» (chant royal) —форма, близкая к балладе; состоит
из 5 строк и по 11 стихов и «посылки» в 5 стихов: рифмы во всех строфах оди
наковые.
622 Примечания
14
Канцона — любовная песня произвольной формы.
15
Цитируемые стихотворения «Оставь» и «О, сколь...» принадлежат перу
Меллена де Сен-Желе (1491 —1558 гг.), а «Амур с Психеей» — лионской поэ
тессе Пернете дю Гийе (1520—1545 гг.).
16
«Кокалан» (Coq a lane). Клеман Маро назвал «кокаланами» короткие са
тирические стихотворения, отличающиеся нарочитой непоследовательностью
содержания, для того чтобы замаскировать слишком дерзкие выпады.
17
Героическим размером называли в XVI в. десятисложник (у древних —
дактилический гекзаметр), так как десятисложником написаны старофранцуз
ские героические поэмы (chansons de geste).
18
Во французском стихосложении при женской рифме восьмисложник име
ет 9, а десятисложник — 11 слогов. Октосиллабический — восьмисложный. Эне-
асиллабический — девятисложный. Декасиллабический — десятисложный. Эн-
декасиллабический — одиннадцатисложный.
19
Сонет — лирическое стихотворение, состоящее из 14 стихов и делящееся
на два четырехстишия и два трехстишия (терцета).
Относительно происхождения сонета существовал долгий спор. Одна школа
считает его родиной Прованс, другая — Италию. Твердая форма сонета ут
верждается не сразу. Зачаток французского сонета мы встречаем у Карла Орле
анского (XV в.), окончательно утверждается он во Франции в XVI в. (Мел-
лен де Сен-Желе, Маро, Дю Белле, Тиар).
20
Sonctto — по-итальянски буквально означает «песенка»; собт| — по-гре
чески означает «песнь».
21
Под эклогой здесь имеется в виду стихотворение идиллического содер
жания, относящееся к пастушескому быту (сельские вклоги) или к рыбачьему
(морские). Большая часть эклог содержат диалог, или словопрение.
22
Джакопо Саннадзаро (1458—1530 гг.) — неаполитанский поэт.
23
Джованни Понтано (1426—1503 гг.) — известный итальянский гума
нист и поэт; он также писал и эклоги.
24
Иоанн Секунд (Ян Эврартс, 1511—1536 гг.) — фламандский гуманист,
писавший по-латыни. Главное его сочинение — «Поцелуи» («Basia»); есть у
него также оды и эпиграммы.
25
Латинский метрический одиннадцатисложник, или фалекий, отличается
определенным чередованием долгих и кратких слогов (—v^—ии—w—KJ—KJ),
которого, конечно, нельзя передать по-французски, так что в подражании сохра
няется только число слогов.
2в
Фарсы и моралитэ — жанры городского театрального репертуара в
позднем средневековье. Слово «фарс» имело приблизительно то же значение,
что и теперь. «Моралитэ» — дидактическая пьеса с аллегорическими персона
жами (олицетворенными абстракциями).
27
Формы так называемой архаической латыни, языка древнейших латин
ских памятников.
28
Эта рекомендуемая Дю Белле манера обогащать язык техническими
профессиональными терминами последовательно и изобильно применяется
Рабле.
К Ронсару
1
Лес этот находится в Круа-Валь, вблизи берегов Луары (приток Сарты).
2
Кори дон — имя, заимствованное из античной буколической поэзии.
8
Дора — гуманист и поэт, друг Ронсара.
4
Этъсн Жодель ( 1 5 3 2 — 1 5 7 3 гг.) — драматург и поэт, один из участников
кружка «Плеяды», автор трагедии «Пленная Клеопатра» ( 1 5 5 2 г.), имевшей
в свое время значительный успех.
5
Анри Этьен (1528—1598 гг.) — ученый и книгоиздатель, принадлежав*
ший к знаменитой фамилии печатников. В 1547 г. он издал Анакреонта (текст
и латинский перевод), книгу, восторженно встреченную в кругах литераторов-
гуманистов.
• Анакреонт был родом с острова Теоса.
К дОбиньс
1
Карл — французский король Карл IX (1550—1630 гг.), сын Генриха II
и Екатерины Медичи. Последней удалось склонить его к разрыву с гугенотами,
с вождем которых адмиралом Колиньи Карл поддерживал тесные отношения,
и устройству в 1572 г. парижской резни, известной под названием Варфоло
меевской ночи. Два принца-пленника — король Наваррский (будущий француз
ский король Генрих I V ) и принц де Конде, сторонники гугенотов.
2
Екатерина — вдовствующая королева Екатерина Медичи (1519—
1589 гг.), вдохновительница резни гугенотов.
8
Тридентский собор, созванный по инициативе папы Павла III в Трненте
(Триденте) в 1545 г., заседал с перерывом до 1563 г. На сборе протестант
ское вероучение было признано еретическим и осуждено.
К «Менипповой сатире»
1
1
При обряде отлучения грешнику давали срок для раскаяния, который
определялся временем, пока догорит свеча.
2
В X V I в. отлучение состояло из трех стадии. Простое отлучение лишало
грешника благ церковных, т. е. мессы, таинств и т. п. Если он не исправлялся,
то его лишали гражданских благ. Наконец, если и это оказывалось тщетным,
ему запрещали всякое общение с людьми. Церемония отлучения сопровожда
лась колокольным звоном и разными устрашающими обрядами. Отлученному
королю подданные могли отказывать в повиновении.
3
На срок, в отличие от пожизненного изгнания.
4
Карл Лотарингский, герцог Маенский (1554—1611 гг.).
5
Когда римский полководец Серторий (121—72 гг. до н. э.) завладел
большей частью Пиренейского полуострова, среди туземного населения ходила
легенда, что у Сертория есть белая лань, через посредство которой он общает
ся с богами.
6
Если водой не могу, уничтожу розгами.
624 Примечания
7
Над тобой и над семенем твоим.
8
Когда Фаэтон упал в Эридан, его сестры (гелиады, или фаэтониды), опла
кивавшие его смерть, были превращены в тополя, а слезы их — в янтарь.
9
Екатерина-Мария Лотарингская, герцогиня Монпансье (1552—1596 гг.),
сестра герцога Маенского и Гиза Исполосованного (см. прим. 11), неистовая
сторонница Лиги. Авторы сатиры намекают на ее хромоту.
10
Кардинал Карл Бурбонский (1523—1590 гг.) в 1589 г., после смерти
Генриха III, провозглашенный лигерами французским королем под именем
Карла X. Он умер в следующем году, не вступив на престол н признав право
своего племянника Генриха Наваррского.
11
Генрих I Лотарингский, герцог Гиз (1550—1588 гг.), один из главных
основателей священной Лиги (1576 г.) и ее руководитель; предательски убит
23 декабря 1588 г. по поручению Генриха III в Блуа, когда там собрались
Генеральные штаты.
12
На собрании Генеральных штатов в Блуа в 1576 г. лигеры потребовали
капитальных реформ. В 1579 г. был опубликован основной закон о реформах
администрации, суда, клира, университета, финансов и т. п.
13
«В день мщения приду и оное их прегрешение...»
2
1
Арзакиды — парфянская династия, правившая с 256 г. до н. э. по
226 г. н. э.
2
Намек на римского папу. Древний Рим был построен на семи холмах
(Roma Septicollis). В XVI в. он занимал уже 15 холмов, в том числе и Вати
канский. Нападки на папу СикстаУ объясняются, вероятно, тем, что он в это
время охладел к Лиге.
8
Жак Клеман (1567—1589 гг.) — доминиканец, убивший кинжалом по
поручению лигеров Генриха III (1 декабря 1589 г.).
3
1
21 сентября 1589 г. Генрих Наваррский с незначительными силами раз
бил войска герцога Маенского при Арке.
2
Сатира называет Генриха Наваррского беарнцем, так как Беарн входил в
его владения.
3
Намек на занятие этих предместий Генрихом Наваррским.
4
Битва при Иври, когда Генрих Наваррский 14 марта 1590 г. с десяти
тысячным войском обратил в бегство 17 000 солдат герцога Маенского.
5
Филипп граф д'Этлон, находившийся на службе у Филиппа II, командо
вал испанским отрядом под Иври, где и был убит.
6
Породистый конь герцога Маенского, на котором герцог сражался под
Иври.
7
После битвы под Иври герцог Маенский направился в Мант, но, найдя
ворота запертыми, проник сквозь калитку.
ь
Христу предвозвещающу.
Примечания Mb
1
Франсуа Лотарингский, герцог Гиз (1519—1563 гг.), отец Генриха I
Гнза и герцога Маенского, королевский наместник убит, дворянином-протестан
том.
1
Карл Лотарингский (1524—1574 гг.), кардинал, брат Франсуа Гиза;
положил основу сношений Гизов с испанским двором.
8
Генрих I Гиз (см. прим. выше) принял прозвище «Исполосованный»,
так как в битве при Дормане (1575 г.) получил рубец на щеке от удара
шпагой. Это прозвище он заимствовал у своего отца, у которого был рас
сечен лоб.
4
Политики, или умеренные, — католическая партия сторонников веротер
пимости и прекращения религиозных распрей при Карле IX и Генрихе III.
6
Т. е. Генриха Наваррского.
6
Дочь гугенотского дворянина Жоффруа де Комон была похищена по
приказу герцога Маенского, который хотел выдать ее за своего старшего
сына. Брак втот не состоялся; она вышла замуж за графа Сен-Поля (умер
в 1594 г.).
7
В 1586 г. герцог Маенский после двухмесячной осады завладел городом
Кастийон-на-Дордоне, но гугеноты в том же году отбили его обратно.
8
Карл Лотарингский, герцог Омальский (1556—1631 гг.), один из гла
варей Лиги.
9
Постановление богословского факультета, освобождающее население от
присяги, принесенной Генриху (январь 1589 г.).
10
В декабре 1587 г. богословский факультет постановил, что можно низло
жить короля, не выполняющего своего долга, подобно тому, как лишают опе
кунства нерадивого опекуна. Генрих III призвал к себе представителей Сорбон
ны и проповедников и обратился к ним с речью, в которой, между прочим, ска
зал: «До меня дошло ваше дивное постановление, на которое я не обратил
никакого внимания, так как оно вынесено после завтрака тридцатью или со
рока замызганными магистрами...»
5
1
Здесь имеются в виду члены Совета Генриха Наваррского: маршал Ви
рой и главноуправляющий королевской казной д'О, которые, несмотря на про
тесты Франсуа де Ла-Ну, отговорили Генриха Наваррского от наступления
на Париж после победы под Иври. Авторы сатиры считают втот совет весьма
политичным и нарушившим расчеты герцога Маенского на продление разрухи.
3
Юридическая формула для обозначения годового срока.
6
1
Архиепископ лионский Пьер д'Эспинак (умер в 1599 г.).
2
Послание к римлянам апостола Павла, V, 20: «А когда умножился грех,
стала изобиловать благодать».
ИТАЛЬЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
40*
628 Литература в русских переводах
ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
От составителя
Ф. Энгельс об эпохе Возрождения
ИТАЛЬЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Четырнадцатый век
Петрарка:
О презрении к миру — пер. М. О. Гершенэона # .
О средствах против счастья и несчастья — пер. А. К. Дживелегова
На жизнь Лауры. Сонет (19)
Новому правителю Римского народа — пер. Ю. Н. Верховского . .
Сонет (57) — пер. Вяч. Иванова
Сонет (61) — пер. Вяч. Иванова
Сонет (68) — пер. А. М. Эфроса
Сонет (112) — пер. Евг. Солоновича
Мадригал (121) — пер. А. М. Эфроса
Канцона (129)—пер. Евг. Солоновича
Сонет (132) — пер. Вяч. Иванова
Сонет (134) — пер. Ю. Н. Верховского
На папскую курию в Авиньоне — пер. Евг. Солоновича
Сонет (137) — пер. Евг. Солоновича
Сонет (138) — пер. Евг. Солоновича
Сонет (160) — пер. Евг. Солоновича
Сонет (169) — пер. Евг. Солоновича
Сонет (218) — пер. Ю. Н. Верховского
Секстина (237) — пер. А. М. Эфроса
На смерть Лауры
Сонет (269) — пер. Вяч. Иванова
Сонет (282) — пер. Евг. Солоновича
Сонет (311) — пер. Вяч. Иванова
Сонет (312) — пер. Вяч. Иванова
Сонет (336) — пер. А. М. Эфроса
Сонет (334) — пер. А. М. Эфроса
Сонет (346) — пер. А. М. Эфроса
Боккаччо:
Сонеты: Сокрылась доблесть, честь угасла — пер. Ю. Н. Верховского
Раз и уснул — и мнилось в тверди синей — пер. Ю. Н. Верховского
Из «Фьезоланских нимф» — пер. Ю. Н. Верховского
Из «Фьяметты» — пер. М. А. Кузмина
Из «Декамерона» — пер. Н. М. Любимова
Оглавление 631
Саккетти:
Из «Трехсот новелл». Новеллы 121 и 202 — пер. А. Габричевского 52
Сонет —пер. О. Б. Румера 56
Горные пастушки — пер. Ю. Н. Верховского . , * • • • • « • —
Пятнадцатый век
Мавуччо;
Из «Новеллино» — пер. М. М. Рындина . . 58
Поджо:
Фацетии —пер. А. К. Дживелегова 68
Ьуркьелло:
Муравей-путешественник — пер. Ю. Н. Верховского , 70
Strambotto — пер. Ю. Н. Верховского 71
Полициано:
Из «Сказания об Орфее» — пер. С. В. Шервинского 72
Из поэмы «Стансы на турнир» — пер. С. В. Шервинского • . . . 78
Баллада — пер. С. В. Шервинского 80
Аоренцо Медичи:
Триумф Вакха и Ариадны — пер. В. Я. Брюсова . • 81
К фиалке — пер. С. В. Шервинского 82
Серафино Аквилано:
Сонет в диалоге о природе любви — пер. Ю. Н. Верховского • • • 83
Рыцарская поэма и т а л ь я н с к о г о В о з р о ж д е н и я (XV в.)
Пульчи:
Из «Большого Морганта» — пер. С. В. Шервинского 84
Боярдо:
Из «Влюбленного Роланда» — пер. С. В. Шервинского 91
Шестнадцатый век
Ариосто:
Из «Неистового Роланда» — пер. Ю. Н. Верховского (начальные
октавы), А. И. Курошевой (песнь IV, октавы 1—48), А. С. Пуш
кина (песнь XXIII, октавы 100—112), В. М. Брюсова
(песнь XXIII, октавы 129—133), Евг. Солоновича (песнь XXIV,
октавы 70—90) 95
Саннадзаро:
Из «Аркадии» — пер. А. И. Рубина 1J5
Эраст над могилой пастуха Андроджео — пер. О. Б. Румера . , • 119
632 Оглавление
П. Бембо:
По случаю вторжения Карла VIII — пер. О. Б. Румера 122
Канцона — пер. О. Б. Румера —
Иа «Ааоланских бесед» — пер. А. И. Рубина 123
Кастильоне:
Иэ «Книги о придворном» — пер. А. К. Дживелегова • « • • • 126
Микеланджело:
Один пылаю в бесконечной мгле — пер. Евг. Солоновнча . . . • 128
О ночь, не спорю — ты черным-черна — пер. Евг. Солоновнча . • —
Для мастера не может быть решенья — пер. Евг. Солоновнча , . 129
Молчи, прошу, не смей меня будить — пер. Ф. Тютчева —
Он зрел картины божьего суда — пер. Евг. Солоновнча —
Повты-петраркисты XVI в.
А, Каро:
Был воздух тих на волновом просторе — пер. Ю. Н. Верховского 130
Дж. Делла Каша:
Сон — пер. О. Б. Румера 131
Виттория Колонна:
Комната супруга — пер. С. В. Шервинского —
Гаспара Стампа:
Слава и любовь — пер. О. Б. Румера , 132
Мадригал — пер. Ю. Н. Верховского —
Берни:
Папство Климента VII — пер. С. В. Шервинского 133
На болезнь папы Климента в 1529 г. — пер. С. В. Шервинского 134
Сер Чекко и двор — пер. С. В. Шервинского —
Джиральди Чинтио:
Венецианский мавр — пер. А. Г. Габричевского 135
Банделло:
Ромео и Джульетта — пер. Н. К. Георгиевской 146
Макиавелли:
Via книги «Князь» — пер. М. С. Фельдштейна 175
Из комедии «Мандрагора» — пер. А. К. Дживелегова 185
Триссино:
Из «Софонисбы» — пер. О. Б. Румера 191
Аретино:
Из комедии «Придворная жизнь» — пер. А. И. Рубина . . . • • 195
Иа «Сатирических предсказаний» — пер. А. К. Дживелегова • . • 200
Письмо к Тициану — пер. А. К. Дживелегова 202
Оглавление 633
Г. Госсо:
Из «Аминты» — пер. М. П. Столярова и М. Д Эйхенгольца . • . 204
Из «Освобожденного Иерусалима» — пер. О. Б. Румера . . . . 211
Герцогу Винченцо Гонаага — пер. О. Б. Румера 219
Гварини:
Ив «Верного пастуха» — пер. С. В. Шервинского 220
Об очах госпожи —пер. О. Б. Румера 221
Пернатый счастливец — пер. О. Б. Румера . . —
Дж. Бруно:
Иэ книги «О причине, начале и едином» — пер. М. А. Дынник . • 223
Из книги «О героическом энтузиазме» — пер. прозаического текста
Я. Г. Емельянова, пер. стихотворений А. М. Эфроса —
Сонет (17) 226
Сонет (24) 226
Сонет (33) -
Из диалога «Килленскнй осел» — пер. Я. Г. Емельянова . • • • 227
Пятнадцатый век
Сантилъяна:
Сонет — пер. О. Б. Румера 237
Пословицы — пер. О. Б. Румера 238
Манрике:
Стансы на смерть отца, капитана дон Родрнго — пер. О. Б. Румера 239
Неизвестные авторы XV в,:
Песня заключенного — пер. В. Я. Парнаха • . • 242
Альборада — пер. В. Я. Парнаха —
Анонимные строфы против короля Генриха IV — пер. С. Н. Про
тасьева i —
«Селестина» 244
Из «Селестины» — пер. и примеч. А. И. Рубина —
П е р в ы е опыты р е н е с с а н с н о и драмы в И с п а н и и
и П о р т у г а л и и X V I в.
Энсина:
Эклога об оруженосце, который сделался пастухом — пер.
С. Н. Протасьева 263
634 Оглавление
Висснте:
Ауто о святом Мартине — пер. С. Н. Протасьева 271
Из фарса «Погонщики мулов» — пер. О. Б. Румера 274
Если спишь, моя голубка — пер. О. Б. Румера 279
Лопе де Руэда:
Оливы (интермедия) — пер. С. С. Игнатова 280
И с п а н с к а я и п о р т у г а л ь с к а я п о э з и я XVI в.
Хуан Боскан:
Сонеты:
Зачем любовь за все нам мстит сполна — пер. Вл. Резниченко • • 283
Встревожен шкипер небом грозовым — пер. Вл. Резниченко • • • 284
Гарсиласо де ла Веха:
Эклога I — пер. Инны Тыняновой —
Сонет 10 — пер. М. В. Талова 288
Сонет 11 — пер. М. В. Талова # —
Мопте майор:
Глоса — пер. О. Б. Румера . . . 289
Кастильехо:
Песня — пер. М. В. Талова • • . • • 290
Выльянсико — пер. М. В. Талова 291
Глоса о красавице, несчастной в замужестве — пер. М. В. Талова —
Жизнь при дворе — пер. М. В. Талова 292
Луис де Леон:
Блаженная жизнь —пер. О. Б. Румера • 293
Тюрьма — пер. В. Я. Парнаха 296
Камовнс:
Из «Лузиад» — пер. М. И. Травчетова • . • . . 297
Сонеты:
Колокола сзывали в божий храм — пер. В. В. Левика 304
За что?! Сижу прикованный к стене — пер. В. В. Левика . . . . 305
Вы, струи Тахо, ты, прозрачный ток — пер. В. В. Левика . . . . —
Будь проклят день, в который я рожден! — пер. В. В. Левика . • 306
Мучительно за годом год идет — пер. В. В. Левика —
Излюбленного вечера прохлада — пер. В. Я. Парнаха • • • . • —
Эрсилъя:
Из «Арауканы» — пер. С. Н. Протасьева 307
Бальтасар де Алькасар:
Ужин — пер. Инны Тыняновой 313
Эррера:
На победу при Лепанто—пер. В. А. Пяста 316
Редондилья — пер. М. В. Талова 321
Марк Брут — пер. М. В. Талова 322
К Севилье — пер. М. В. Талова . —
Сонет 132 — пер. М. В. Талова 323
Оглавление 635
ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Из «Ста новых новелл» — пер. Б. И. Ярхо . . . 445
Народная поэзия:
Мул Бодуэн красотку ждет — пер. М. М. Замаховской 451
Высоко в лесу — пер. М. М. Замаховской —
Отец мой, отец мой — пер. М. М. Замаховской —
Соловушка в тени ветвей — пер. М. М. Замаховской 452
В рощице, брюнетка — пер. М. М. Замаховской —
Пернетта — пер. Ильи Эренбурга —
Рено — пер. Ильи Эренбурга 454
Песня по поводу сражения под Павией — пер. С. Н. Протасьева 455
Из «Искусства врачевания» — пер. О. Б. Румера 456
Развеселая проповедь святой лозы — пер. О. Б. Румера 457
Ж. дю Понтале:
ворянство — пер. О. Б Румера 458
Йридворное духовенство — пер. О. Б. Румера —
П. Гренгор:
Клич принца дураков — пер. О. Б. Румера 459
636 Оглавление
Л и о н с к а я школа поэтов
М. Сэв:
Десятистишия — пер. О. Б. Румера 643
Л. Лабе:
О карий блеск потупленных очей! — пер. С. Н. Протасьева . . . 545
Едва начну вкушать в своей постели — пер. М. М. Замаховской . —
Пока глаза блестят слезой страданья — пер. М. М. Замаховской • . 546
/4. Эров:
Из «Совершенной подруги» — пер. М. М. Замаховской —
«Плеяда»
Дю Белле:
Манифест «Плеяды» 548
Из «Защиты и восхваления французского языка» — пер. Г. И. Яр-
хог примеч. Б. И. Ярхо —
Оглавление 637
Поэзия «Плеяды»
Ронсар:
Гимн Франции — пер. В. В. Левика 555
Едва Камена мне — пер. В. В. Левика 556
К Гастинскому лесу — пер. С. В. Шервинского —
К своему пажу — пер. С. В. Шервинского 557
К Кассандре — пер. С. В. Шервинского —
Не держим мы в руке своей — пер. С. В. Шервинского 558
Природа каждому оружие дала — пер. В. В. Левика —
Моему ручью — пер. В. В. Левика 559
Из цикла «Любовь к Кассандре»
Скорей погаснет в небе звездный хор — пер. В. В. Левика . • • • —
Когда ты, встав от сна — пер. В. В. Левика 560
Коль, госпожа, в твоих руках умру я — пер. С. В. Шервинского • . —
Сотри, мой паж, безжалостной рукою — пер. В. В. Левика . . . . 561
Хочу три дня мечтать, читая «Илиаду» — пер. В. В. Левика . . . 562
И если что-нибудь нарушит мой покой —
Из цикла «Любовь к Марии»
Мари! Вставайте же! Сегодня вы ленивы! — пер. С. В. Шервин
ского —
Из цикла «Любовь к Елене»
Когда уж старенькой, со свечкой, перед жаром — пер. С. В. Шер
винского —
Из «Эклоги» — пер. С. В. Шервинского 563
Из «Послания кардиналу де Колиньн» — пер. Н. Я. Рыковой • . • 564
Из «Послания Гильому дез Отель» — пер. В. В. Левика . . . . —
Дю Белле:
Из цикла «Римские древности»
Сонет 27 — пер. Ильи Эренбурга . . . . 565
Из цикла «Сожаления»
Блуждать я не хочу в глубокой тьме природы — пер. В. С. Дави-
денковой 566
Кто влюбчив, тот хвалы возлюбленным поет — пер. В. В. Левика —
Отчизна доблести, искусства и закона — пер. В. В. Левика . . . . 567
Служу — я правды от себя не прячу — пер. Ильи Эренбурга . . . —
Как будущий моряк внимает на борту — пер В. В. Левика . . . . 568
Блажен, кто, как Уллис, путеводим судьбою — пер. Ю. Н. Верхов-
ского —
Хочу я верить, а кругом поверье — пер. Ильи Эренбурга . . . . —
Зачем глаза им? Ведь посмотрит кто-то — пер. Ильи Эренбурга . . 569
Ученым степени дает ученый свет — пер. В. В. Левика —
Песня веятеля ветрам — пер. В. С. Давиденковой 570
Баиф:
Вакханки — пер. М. В. Талова —
Песенка — пер. М. В. Талова 571
Шалость — пер. М. В. Талова —
Из цикла «Мимы»
О, истина — пер. М. М. Каэмичова 572
К орлу пристала черепаха — пер. М. М. Казмичова —
638 Оглавление
Жодель:
Монолог Дидоны из трагедии «Дидона, приносящая себя в жерт
ву» — пер. С. Пинуса 577
Гарнье:
Диалог Цезаря и Антония из трагедии «Корнелия» — пер. С. Пи
нуса 578
Хор из трагедии «Седекия, или Взятие Иерусалима» — пер.
Ю. Н. Верховского 579
Лариве:
Из комедии «Духи» — пер. Г. И. Ярхо 580
Поэзия гугенотов
Дю Бартас:
Из «Недели» — пер. С. Н. Протасьева 588
л Обинъе:
Ветров и волн изведав ад 590
Надгробные стихи Теодора Агриппы д'Обинье на смерть Этьеиа
Жоделя... — пер. В. Я. Парнаха —
Из «Трагической поэмы» — пер. В. Я. Парнаха 591
«Мениппова сатира» 602
Из «Менипповой сатиры на свойства испанской панацеи и на собра
ние Генеральных штатов в Париже» — пер. и примеч. Г. И. Ярхо,
стихи в пер. О. Б. Румера 603
Эпиграммы 608
Монтень:
Из «Опытов» — пер. Г. И. Ярхо 610
Примечания 616
Литература эпохи Возрождения в русских переводах . . • . . . . 627
ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
ЭПОХА ВОЗРОЖДЕНИЯ
Редактор М. С. Спектор
Оформление художников
И. Царевича и Б. Никифорова
Художественный редактор В. М. Прокофьев
Технический редактор В. И. Квасницкая
Корректор А. А. Баринова
О О О «Издательство Альянс»
125319, г. Москва, ул. Черняховского, д. 16
Тел./факс +7 (495) 221-21-95 — многоканальный
E-mail: izdat@aliansbooks.ru
Наш адрес в Интернете: www.aliansbooks.ru