ВЕСТНИК БУРЯТСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА

2012/6

найти себе выражение» [11, с. 303], – утвержда-
ет писатель. Следовательно, телесная, страстная
любовь проистекает из самой сути абсурдного
бунта, который есть все тот же порыв любви [9,
с. 132].
В мире существует одна настоящая истина,
делает вывод Камю, – это истина человека, и
задача философа заключается в том, чтобы воо-
ружить его убедительными доводами, с помо-
щью которых каждый индивид мог бы бороться
с самой судьбой. Экзистенциальный мыслитель
не может ни учреждать, ни пропагандировать
абсолютный набор объективных ценностей, а
также указывать индивиду, как ему вести себя в
абсурдном мире. Но он может прояснить необ-
ходимость и неизбежность свободы и ответст-
венности, показать различие между подлинным
и неподлинным существованием, привлечь вни-
мание людей к возможностям своего выбора и
поведения. Это значит дать человеку шанс на
справедливость, которую он один в целом мире
исповедует.
Литература
1. Гагарин А.С. Экзистенциалы человеческого бытия:
одиночество, смерть, страх. От Античности до Нового вре-
мени. – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001. – 372 с.
2. Великовский С.И. «Проклятые вопросы» Камю //
Камю А. Избр. произв. – М.: Панорама, 1993. – С. 421–447.
3. Воробьева С.В. Философия экзистенциализма // Со-
временная западная философия / под общ. ред. Т.Г. Румян-
цевой. – Минск.: Книжный дом, 2009. – С. 321–472.
4. Долгов К.М. Красота и свобода в творчестве Альбе-
ра Камю // Камю А. Творчество и свобода: сб. – М.: Радуга,
1990. – С. 5–27.
5. Долгов К.М. От Киркегора до Камю: Очерки евро-
пейской философско-эстетической мысли XX века. – М.:
Искусство, 1990. – 399 с.
6. Золотухина-Аболина, Е.В. Философская антрополо-
гия. – М.; Ростов н/Д.: МарТ, 2006. – 240 с.
7. Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде // Камю А.
Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. –
М.: Политиздат, 1990. – С. 23–100.
8. Камю А. Письма к немецкому другу // Камю А. Бун-
тующий человек. Философия. Политика. Искусство. – М.:
Политиздат, 1990. – С. 101–118.
9. Камю А. Бунтующий человек // Камю А. Бунтую-
щий человек. Философия. Политика. Искусство. – М.: По-
литиздат, 1990. – С. 119–356.
10. Камю А. Посторонний // Камю А. Избр. произв. –
М.: Панорама, 1993. – С. 5–81.
11. Камю А. Чума // Камю А. Избр. произв. – М.: Пано-
рама, 1993. – С. 83–316.
12. Камю А. Падение // Камю А. Избр. произв. – М.:
Панорама, 1993. – С. 317–395.
13. Камю А. Из записных книжек (1935–1959) // Камю
А. Падение. Из записных книжек (1935–1959): [сб.] – М.:
АСТ МОСКВА, 2009. – С. 103–285.
14. Коплстон, Ф. История философии. XX век [Текст] /
Ф. Коплстон. – М.: Центрполиграф, 2002. – 269 с.
15. Красиков, В.И. Философия как концептуальная реф-
лексия (Философская пропедевтика). – Кемерово: Кузбас-
свузиздат, 1999. – 416 с.
16. Медведева И.А. Камю // История философии: эн-
циклопедия / гл. ред. А.А. Грицанов. – Минск.: Книжный
дом, Интерпрессервис, 2002. – С. 436–437.
17. Моторина Л.В. Философская антропология. – М.:
Высшая школа, 2003. – 256 с.
18. Мотрошилова Н.В. Альбер Камю // История фило-
софии: Запад – Россия – Восток. – М.: «Греко-латинский
кабинет» Ю.А. Шичалина, 1999. – Кн. 4. – С. 76–87.
19. Франкл В. Человек в поисках смысла: сб. – М.: Про-
гресс, 1990. – 368 с.
Бурханов Александр Рафаэлевич, аспирант кафед-
ры философии и культурологии Уральского государ-
ственного университета путей сообщения, г. Екате-
ринбург, e-mail: byn251@yandex.ru.
Burkhanov Alexander Rafaelevich, postgraduate stu-
dent, department of philosophy and cultural studies, Ural
State University of Railway Transport, Ekaterinburg, e-
mail: byn251@yandex.ru.

УДК 299.52 © Е.С. Лепехова

ЯПОНСКИЕ ИМПЕРАТРИЦЫ И ИХ ПОКРОВИТЕЛЬСТВО БУДДИЗМУ В ЯПОНИИ

Основная тема данной статьи – роль женщин-императриц в процессе распространения буддизма в Японии
в VI-IX вв. Как показывают исследования, по мере распространения буддизма на Дальнем Востоке и в Юго-
Восточной Азии, во многом благодаря патронату состоятельных женщин-мирянок, учение Будды станови-
лось частью государственной идеологии. В Японии же, благодаря деятельности императриц Суйко, Дзито и
Кокэн, направленной на интеграцию буддизма в систему традиционных верований, были заложены основы
«рёбу-синто» – синто-буддийского синкретизма.
Ключевые слова: буддизм, синто-буддийский синкретизм, рёбу-синто, японская культура.

E.S. Lepekhova

JAPANESE EMPRESSES AND THEIR PROTECTION FOR BUDDHISM IN JAPAN

Е.С. Лепехова. Японские императрицы и их покровительство буддизму в Японии

The basic theme of given article is a role of women-empresses in the process of spreading Buddhism in Japan dur-
ing VI-IX cc. As many studies shows, in the process of spreading Buddhism in the Far East and South-East Asia, the
doctrine of the Buddha became a part of the state ideology in many cases due to patronage of well-founded laywomen.
In Japan, thanks to the activity of empresses Suiko, Djito and Koken directed on the integration of Buddhism into the
system of traditional beliefs, bases of «ryobu-sinto» Shinto-Buddhist syncretism have been put.
Key words: Buddhism, Shinto-Buddhist syncretism, Ryobu Shinto, Japanese culture.

Буддизм с момента своего появления стал со-
ставной частью государственной системы и, во
многом благодаря государственной поддержке,
превратился в значительную политическую силу
в странах Южной и Юго-Восточной Азии и на
Дальнем Востоке.
В процессе изучения истории взаимоотноше-
ний буддизма и государства, на мой взгляд,
нужно обратить внимание на роль женщин, по-
кровительствовавших буддизму и способство-
вавших его распространению. Этот аспект имеет
особое значение, поскольку, как показывают
археологические исследования и изучение лето-
писей в ранний период распространения буд-
дизма, основными дарителями для буддийских
монастырей и заказчиками храмов были богатые
женщины-мирянки. К примеру, в Нагарджуна-
конде (Южная Индия) надписи имен дарителей
II-IV вв., сделанные на камне и исследованные
учеными, показали, что 90% донаторов этой ко-
лоссальной обители нескольких буддийских
школ были женщины. Причем многие из них
принадлежали либо к семьям правящих здесь
индуистских династий…, либо к семьям их вое-
начальников, министров и т.д. [6, с. 134].
В дальнейшем, по мере распространения
буддизма на Дальнем Востоке и в Юго-
Восточной Азии, во многом благодаря патрона-
ту состоятельных женщин-мирянок учение Буд-
ды становилось частью государственной идео-
логии. В Китае в эпоху шести династий, как
считает В.Георгиева, ссылаясь на памятник «Би-
куни чжуань» («Жизнеописание монахинь»)
(517 г. н.э.), именно женщины, принадлежавшие
к элите китайского общества, основали сангху
для монахинь в Китае [2, с. 188]. В этот период
многие императрицы и знатные дамы, спасаясь
от смут и дворцовых интриг, искали убежища в
женских буддийских монастырях. Так, мать Ян
Цзяна – основателя династии Суй, пряталась в
женском монастыре, где вырастила своего сына
[2, с. 198.]. В эпоху Тан женщины-мирянки
жертвовали монастырям столько земель и даров,
что император Хуаньцзун (712-756) издал в 709
г. специальный указ, пытаясь остановить некон-
тролируемое перераспределение собственности
[2, с. 206]. И, разумеется, нельзя не упомянуть о
знаменитой императрице У Чжао (627-705), ко-
торая взошла на престол, будучи буддийской
монахиней. В годы ее правления буддийская
сангха достигла своего расцвета, а сама импе-
ратрица объявила себя воплощением Бодхисат-
твы и чакравартином – буддийским благоде-
тельным царем [2, с. 199].
Если вклад китайских императриц в распро-
странение буддизма в Китае в основном ограни-
чивался пожертвованиями монастырям и строи-
тельством буддийских храмов, то японские им-
ператрицы периода Асука – Нара (VI-VIII вв.)
создали целую государственную программу для
превращения буддизма в официальную идеоло-
гию.
Когда говорят о появлении буддизма в Япо-
нии, то, прежде всего, вспоминают императора
Киммэя (531-571), которому правитель Пэкче
впервые преподнес статую Будды Шакьямуни и
буддийские сутры, министра Сога-но Умако,
первого построившего в стране буддийский
храм, и, наконец, принца Сётоку (573-621), с
именем которого принято связывать распро-
странение буддизма в Японии.
При этом, к сожалению, недооценивается
роль женщин-императриц в процессе трансфор-
мации буддизма в государственную религию
Японии. Например, строительство буддийских
храмов в стране, начатое по приказу императри-
цы Суйко в 594 г., впоследствии стали приписы-
вать Сётоку-тайси. Между тем, как показывает
исследование «Анналов Японии» («Нихон сё-
ки») именно благодаря личной инициативе и
покровительству императриц появилась воз-
можность для интеграции буддизма в религиоз-
ную систему древнеяпонского общества.
Императрица Суйко (597-628) является пер-
вой из череды японских государынь периода
Асука – Нара. Её правление положило начало
традиции, при которой на трон восходили вдов-
ствующие императрицы. Суйко пришла к власти
при поддержке могущественного министра Со-
га-но Умако, сторонника учения Будды, кото-
рый ранее сумел отстранить от власти своих со-
перников – аристократические роды Накатоми и
Мононобэ, противившихся принятию буддизма.
Государыня также являлась приверженкой но-
вой религии. Первое, что она приказала сделать,
взойдя на трон, – начать в стране строительство
буддийских храмов. «Государыня повелела пре-
столонаследнику…споспешествовать процвета-
ВЕСТНИК БУРЯТСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
нию Трех Сокровищ. В это время все оми и му-
рази, соревнуясь друг с другом, стали строить
дома для достижения благополучия своих гос-
под и родителей. Эти дома называли храмами»
[11, с. 91].
А.Н. Мещеряков считает, что данная цитата
отражает «сближение буддизма и синтоизма че-
рез культ предков» [12, с. 92.]. Это подтвержда-
ется следующим отрывком из «Нихон сёки»,
датируемым 607 г., где говорится об эдикте
Суйко, предписывающем почитать богов-ками
[11, с. 99]. Поскольку годом ранее императрица
попросила принца Сётоку провести при дворе
первые официальные чтения буддийских сутр:
«Сутры Лотоса»,«Сутру о царице Шримале»и
«Сутры о Вималакирти», то можно сделать вы-
вод о том, что речь идет о начальном этапе
складывающегося на государственном уровне
синтеза буддизма и синтоизма. Это объединение
оформится гораздо позже, в период Хэйан, в ви-
де доктрины «рёбу-синто», однако начало этого
процесса было положено благодаря инициативе
Суйко.
А.Н. Игнатович [8, с. 51] и Дж.М. Китагава
[9, с. 40] подчеркивают жреческий акцент лич-
ности Суйко, ее посредническую роль между
богами и людьми. Безусловно, функция жреца-
посредника являлась одной из обязанностей
японских императоров, однако мне кажется, что
государыня Суйко также отождествляла себя с
чакравартином – буддийским добродетельным
царем, вращающим Колесо буддийского закона.
Согласно раннебуддийским сочинениям, ча-
кравартин считается равноценным Будде. Он
правит праведно, обеспечивает порядок в стра-
не, дружит с соседями и распространяет добрую
власть. Но, самое главное, «..все чакравартины
достигают господства без насилия. Даже одер-
живая победу с помощью оружия, они никого не
убивают, а победив, наставляют живые сущест-
ва на десять благих путей деятельности» [7, с.
192-193]. Образ буддийского царя-чакравартина
описывается в ранних буддийских сочинениях
(«Сутра о тридцати двух признаках», «Сутра о
царе, вращающим чакру», «Сутра о Великом
Владыке», «Абхидхармакоша» Васубандху). Со-
гласно им, чакравартин относится к так назы-
ваемым «великим личностям» (санскр. Махапу-
руша), центральной из которых выступал сам
Будда и, потому, считается равноценным Будде
[10, с 184-217]. Принципиальное различие меж-
ду Буддой и чакравартином заключается в их
социальном статусе: «Великая личность, обла-
дающая тридцатью двумя проявленными при-
знаками, обязательно имеет два пути реализации
2012/6
своего предназначения. Если остается в семье,
то становится царем, вращающим чакру... Если
же обривает волосы на лице и голове, облачает-
ся в лоскутную рясу и проникшись верой, поки-
дает дом, дабы вне дома постигать Путь, то, по-
добно Татхагате, обязательно пройдет через три
состояния и достигнет истинного прозрения»
(«Сутра о тридцати двух признаках») [10, с 184-
217].
Для того, чтобы обрести статус чакравартина,
царь, обязательно принадлежащий к варне
кшатриев (т.е. к воинскому сословию), должен
вступить на трон по закону престолонаследия
(т.е. пройти через специальный обряд посвяще-
ния на царство (санскр. абхишека) и затем дока-
зать свою способность управлять страной путем
неукоснительного следования принципов Дхар-
мы.
Как говориться в «Дашабхумика вибхаса-
шастре» – буддийском трактате, приписываемом
Нагарджуне, в случае соответствия правящего
царя всем этим условиям он обретает статус ча-
кравартина, признаком чего служит появление у
него первого из семи сокровищ – золотой чакры:
«Когда добродетельный царь, рожденный в
сословии воинов (кшатрия), получает абхишека
воцарения на царство, то пятнадцать дней спус-
тя он должен принять буддийские заповеди. По-
сле совершения омовения и принятия заповедей,
царь восходит на башню дворца, окруженный
своими советниками и министрами. Если в небе
на востоке внезапно появляется [драгоценная
золотая чакра,] то царя должны признать все-
ленским правителем золотой чакры. В мире нет
двух чакравартинов одновременно также, как и
Будд. Чакравартины не прибегают к насилию.
Они без усилия завоевывают своих врагов с по-
мощью добродетели, оставляют им титулы ца-
рей в их владениях и направляют их с помощью
практикования десяти добрых деяний. Посред-
ством этого, после смерти чакравартины пере-
рождаются в небесных сферах» [1, с. 329.].
Образ драгоценной чакры (санскр. чакрарат-
на, яп. тэнрин) как ключевой символ царской
власти появляется еще в древнеиндийской лите-
ратуре, начиная с «Ригведы». Семантика «коле-
са» древнеиндийской литературы, – пишет Н.В.
Александрова, связана с солнцем, конем, колес-
ницей (общеиндоевропейские эквиваленты),
царством, а также с периодической повторяемо-
стью – годом и соответственно течением време-
ни, жизни [5, с. 54]. Буддийский чакравартин,
согласно «Махасуддасана-сутанте», «Чаккават-
тисиханада-суттанте» и параллельному отрывку
«Лалитавистары», обретает «колесо-
Е.С. Лепехова. Японские императрицы и их покровительство буддизму в Японии
драгоценность» при символическом завоевании
своих будущих владений: колесо передает во
владение царю все земли, по которым оно про-
катилось. Оно поочередно направляется в раз-
ные стороны света. По мнению Н.В. Александ-
ровой, присутствие мотива «колеса» в ведий-
ских ритуалах царского посвящения ваджрапея
и раджасуя делает очевидным связь с ними буд-
дийского мотива «колеса-драгоценности» ча-
кравартина, «покоряющего» стороны света [5, с.
54].
Помимо чакры царь-чакравартин становится
обладателем еще шести сокровищ: белого слона,
драгоценной жемчужины, освещающей весь
мир, «сокровища-жены», воплощающей муд-
рость, красоту и добродетель, коня, способного
летать по воздуху и министра, способного нахо-
дить скрытые сокровища во владениях царя [5,
с. 54].
Став обладателем золотой чакры, царь-
чакравартин совершает походы в соседние зем-
ли, обитатели которых сразу же признают в нем
вселенского правителя и добровольно становят-
ся его вассалами. Как говорится об этом у Васу-
бандху: «..все чакравартины достигают господ-
ства без насилия. Даже одерживая победу с по-
мощью оружия, они никого не убивают, а побе-
див, наставляют живые существа на десять бла-
гих путей деятельности» [7, с. 192-193].
В «Сутре о царице Шримале» царь-
чакравартин уподобляется Бодхисаттве, кото-
рый желает обретения состояния Будды не толь-
ко индивидом, но, главным образом, коллекти-
вом [13, с. 639].
Основное содержание сутры составляет про-
поведь от лица Шрималы, дочери царя Прасе-
наджита из древнеиндийского государства Ко-
шала, ставшей женой царя Айодхья. Она расска-
зывает об Единой Колеснице Будды и дает по-
нять слушателям, что все они изначально обла-
дают природой Будды [14, с. 252]. Скорее всего,
Суйко попросила престолонаследника провести
чтения «Сутры о царицы Шримале» не только
из-за ее сравнительной легкости и доступности
для придворной аудитории, но для того, чтобы
провести параллель между собой и царицей
Шрималой. Не исключено, что таким образом
императрица хотела укрепить свой авторитет и
освятить свою власть со стороны новой религии.
Напомню, что Суйко пришла к власти в резуль-
тате убийства императора Сусюна министром
Сога-но Умако и, очевидно, с помощью буддиз-
ма хотела подчеркнуть легитимность своей вла-
сти.
Неслучайным представляется мне и выбор
Суйко «Сутры о Вималакирти». В нем содер-
жится один из важнейших для буддизма Махая-
ны постулатов о том, что женщина способна
достичь состояния Будды не изменив свой пол.
Напомню, что в раннем буддизме считалось, что
женщина не способна войти в нирвану, посколь-
ку ее природа изначально греховна, и может до-
биться этого только переродившись в теле муж-
чины. Буддизм Махаяны провозгласил, что нет
различия между сансарой и нирваной и тем са-
мым устранил разделение на «мужское» и «жен-
ское» в буддизме. В «Сутре о Вималакирти»
женщина-богиня оказывается Бодхисаттвой, по-
стигшей пустоту всех дхарм. Поскольку она
осознает пустоту бытия, то может контролиро-
вать его и ей нет нужды менять своей пол. Ее
оппонент – ученик Будды Шарипутра выступает
здесь как шравака, который не в состоянии по-
стичь пустоту. Его ошибка не в утверждении,
что женщина не способна стать Буддой, но в
том, что он проводит границу между «женщи-
ной» и «мужчиной» и «Буддой» и не «Буддой»
[4, с. 127].
Дж.М. Китагава полагает, что Суйко испол-
няла в основном обязанности жреца, в то время
как реальные административные обязанности
были возложены на принца Сётоку. Это не со-
всем так, поскольку через три года после смерти
престолонаследника в 624 г. императрица реши-
ла установить государственный контроль над
буддийской сангхой (поводом для этого послу-
жило преступление, совершенное одним из мо-
нахов). Были учреждены должности содзё и со-
дзу для надзора за монахами и монахинями,
причем содзё был назначен буддийский монах, а
содзу – государственный чиновник. Также был
назначен чиновник ходзу, отвечающий за хра-
мовое имущество. Была проведена перепись
буддийских храмов, монахов и монахинь [11, с.
111] Как считает А.Н. Игнатович: «Система
управления японскими храмами во всем следо-
вала южнокитайской буддийской традиции и
была введена по рекомендации вернувшихся из
Китая монахов-стажеров» [8, с. 97].
Процесс управления государством посредст-
вом буддизма был продолжен следующими им-
ператрицами.
В правление императрицы Когёку (642-645)
впервые по всей стране были проведены пуб-
личные чтения буддийских сутр с целью избав-
ления от засухи.
При государыне Саймэй (655-661) продол-
жился процесс внедрения буддизма в культ
предков. «Сановникам было дано повеление,
чтобы в столичных храмах Будды читалась сут-
ра «Уранбонкё», дабы отблагодарить семь поко-
лений предков» [11, с. 183]. В годы ее правления
ВЕСТНИК БУРЯТСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
также прибегали к чтению так называемых
«сутр, защищающих страну», чтобы стабилизи-
ровать неспокойную обстановку в стране [11, с.
185].
Императрица Дзито (686-697), будучи неза-
урядным государственным деятелем, решила
использовать Учение Будды для ассимиляции
эмиси – северного народа японского архипелага,
стоявшего на более низком уровне обществен-
ного развития. Как сообщает «Нихон сёки», это
племя было покорено еще легендарным импера-
тором Дзимму, однако в действительности пра-
вителям Ямато пришлось провести ряд военных
походов в течение несколько столетий, прежде
чем эмиси признали себя их подданными. Дзито,
в отличие от своих предшественников, считав-
ших эмиси варварами, разрешила им исповедо-
вать буддизм и принимать монашество, тем са-
мым, уравняв их в правах с остальными жите-
лями Ямато, поскольку буддийские монахи ос-
вобождались от уплаты налогов и трудовых по-
винностей. Она также поощряла распростране-
ние буддизма среди эмиси даруя, принявшим
монашество статуи Будд, монашеские одеяния и
ритуальные предметы. В провинции Опосуми и
Ато (св. преф. Кагосима), которые населяли
племена хаято, были посланы буддийские мис-
сионеры. Также для защиты и процветания го-
сударства было предписано проводить чтения
буддийских сутр «Конкомёгё» и «Ниннокё» по
всей стране, для чего в провинции были разо-
сланы сотни копий буддийских сутр. В летописи
часто встречаются упоминаниях о щедрых по-
жертвованиях в виде земельных угодий, кото-
рые были дарованы императрицей буддийским
храмам. Кроме того, привлекает внимание
большое количество амнистий, проведенных в
годы правления Дзито [11, с. 287].
В указе императрицы Кокэн от 757 г. гово-
рится о раскрытии заговора министра двора Та-
тибана – но Мороэ с целью свержения императ-
рицы, устранения от власти рода Фудзивара и
возведения на престол одного из принцев крови,
связанных с родом Татибана. Помощь в раскры-
тии заговора приписывается богам-ками и буд-
дийским божествам: Будде Вайрочане, Бодхи-
саттве Канон (санскр. Авалокитешвара), Браме и
Индре и четырем небесным владыкам – охрани-
телям сторон света [15, с. 160]. В указе от 764 г.
о разоблачении заговора Фудзивара Накамаро
императрица Кокэн, к тому времени ставшей
буддийской монахиней, приводит цитаты из
буддийской сутры (видимо, «Сутры золотого
света») в доказательство своих прав на престол.
«И вот мы постриг приняли и в священную рясу
2012/6
буддийскую обрядились, но нельзя нам не вер-
шить государственными делами Поднебесной. И
Будда в сутре так изрек: «Владыке страны, на
царстве пребывая должно принять заветы Бод-
хисаттвы», – так изрек. И если из того исходить,
– что ж, хоть мы покинули дом (постриглись в
монахини), но ничто не препятствует нам и де-
лами государственными ведать». [15, с. 167]. На
примере Кокэн, на мой взгляд, можно видеть
зарождение истоков системы «инсэй».
Обращает на себя внимание указ о праздно-
вании синтоистского праздника первого урожая
Оониэ от 765 г. Во-первых, в нем Кокэн прямо
провозглашает свою пробуддийскую государст-
венную политику: «Посему прежде всего мы
хотим служить Трем Сокровищам, затем почи-
тать богов в храмах небесных и в храмах зем-
ных, затем жалеть и ласкать служащих нам
принцев, вельмож, ста управ чиновников и весь
народ Поднебесной. Вот так думаем мы править
поднебесной» [15, с. 172] В дальнейшем в ее
указах слова «Закон Будды» и «Три Сокровища»
всегда будут стоять на первом месте.
Во-вторых, правительница утверждает о
единстве буддизма и синтоизма, разрешая как
мирянам, так и буддийским монахам участво-
вать в синтоистских праздниках без прохожде-
ния синтоистского обряда очищения. Нужно
заметить, что термин «очищение» (яп. хараэ) в
синтоистской религиозной традиции имеет не-
сколько значений. Прежде всего, это очищение
ума и тела от накопленных грехов и загрязнений
посредством омовения (мисоги). Хараэ (или о-
хараэ) также назывались специальные церемо-
нии и песнопения, проводившиеся с использо-
ванием полосок из шелка и белой бумаги. И, на-
конец, ритуал о-хараэ должны были проводить
те, кто соприкоснулись со скверной (болезнью
или смертью) (кэгарэ) и потому не имели право
участвовать в общественной жизни и синтоист-
ских праздниках (сайдзё) дабы не осквернить
других. В последнем случае, по мнению Судзу-
ки Сигэтанэ, существовало два вида ритуала
очищения – ёси-но-хараэ и аси-но-хараэ. Ёси-но
хараэ проводилось для очищения от скрытых
грехов, посредством же аси-но-хараэ очищались
от выявленных прегрешений [3]. Разрешив по-
следователям буддизма – монахам и мирянам
участвовать в синтоистских ритуалах без про-
хождения обряда очищения хараэ, Кокэн тем
самым подчеркнула, что буддисты отнюдь не
являются существами, несущими угрозу осквер-
нения синтоистским ритуалам. Напротив, они
могут быть полноправными участниками син-
тоистских церемоний, поскольку посредством
Е.С. Лепехова. Японские императрицы и их покровительство буддизму в Японии
этого указа и буддизм, и синтоизм являются
священными религиями японцев.
Это свидетельствует о том, что Кокэн про-
должила политику своего отца – императора
Сёму, поощряя движение рёбу-синто – синто-
буддийского синкретизма.
Пробуддийская политика императрицы Ко-
кэн в немалой степени определялась перипетия-
ми ее правления. Уже через два года после того,
как она вступила на престол, она была отстране-
на от власти коалицией, объединявшей вдовст-
вующую императрицу Комё и великого минист-
ра Фудзивара Накамаро. Кокэн была вынуждена
отречься от престола в пользу наследного прин-
ца Оои (император Дзюнин).
Благодаря поддержке монаха Докё, она смог-
ла вернуть себе власть и с его помощью, как уже
говорилось выше, стала осуществлять пробуд-
дийскую политику в стране. Во время совмест-
ного правления Докё и Кокэн (которая вторично
взошла на престол под именем Сётоку) был
предпринят ряд шагов, направленных на укреп-
ление и контроль буддийской церкви. Деятель-
ность буддийских отшельников в «горных и
лесных» буддийских храмах была запрещена.
Одновременно был усилен контроль над расхо-
дованием средств, которые выделялись для про-
винциальных буддийских монастырей.
В то же время правительство выделяло зна-
чительные суммы и земельные участки на по-
жертвования храмам, строительство храмов и
т.д.
Абэ Рюити указывает на эти противоречия во
внутренней политике Кокэн по отношению к
буддизму. По его мнению: «Правительство им-
ператрицы Сётоку парализовало придворную
бюрократию и нанесло серьезный ущерб систе-
ме государственного управления рицурё. Из-за
необдуманного применения законов, направлен-
ных на укрепление положения духовенства
(уничтожения экономической базы крупных
аристократических кланов, выделение больших
пожертвований монастырям, облегчение проце-
дуры посвящения в монахи и увеличения власти
духовенства) режим Сётоку создал беспорядок в
государственной политике. Несмотря на под-
держку буддийской иерархии, двор Сётоку не
смог создать модель управления, которая бы
заменила систему рицурё» [1, с. 22].
Действительно, вскоре после смерти импе-
ратрицы Кокэн ее соправитель Докё попытался
занять трон, объявив себя императором (более
подробно о нем будет рассказано ниже). Однако
его заговор потерпел поражение вследствие
противодействия могущественной придворной
аристократии.
Примечательно, что М.Е. Кравцова сравнива-
ет Кокэн с китайской императрицей У Хоу (г.ж.
625-705 гг.), которая также опиралась на пред-
ставителей буддийского духовенства и пыталась
обосновать свои действия, исходя из буддий-
ских социо-политических воззрений, включая
концепцию чакравартина. У Хоу использовала
вариант этой концепции, изложенной в постка-
нонической «Сутре о великом облаке» («Да юнь
цзин»), повествующей о девочке, которой после
смерти царя-отца было предназначено стать
правительницей всего мира. Из официального
жизнеописания У Хоу известно, что она пуб-
лично приняла титул «Великого совершенно-
мудрого царя с золотой чакрой» (Цзинь лунь да
шэн) и поместила в своих апартаментах одно из
семи нормативных сокровищ – атрибутов все-
ленского правителя – так называемое сокровище
– драгоценный камень. [10, с. 189]. Можно
предположить, что подобное совпадение было
тенденцией среди женщин-монархов в государ-
ствах Дальнего Востока, которые в условиях
проконфуцианского общества, ограничивавшего
социальную активность женщины только рам-
ками семейной жизни, пытались утвердить свое
социальное положение посредством участия в
жизни буддийской сангхи и покровительства ей.
Благодаря их деятельности, направленной на
интеграцию буддизма в систему традиционных
верований, были заложены основы «рёбу-синто»
– синто-буддийского синкретизма. По всей
стране были построены сотни буддийских хра-
мов, обитатели которых – монахи являлись но-
сителями материковой, китайско-корейской вы-
сокой культуры, на основе которой в дальней-
шем выросла уникальная японская культура. С
помощью буддизма были предприняты попытки
объединить народ Ямато и враждебные ему
племена варваров хаято и эмиси. И, самое глав-
ное, в этот период были созданы благоприятные
условия для развития буддийских философских
школ, что в дальнейшем привело к появлению
традиционного японского буддизма (Дзэн, Ни-
тирэн и т.д.).
Литература
1. Abe Ryuichi. The weaving of mantra. Kukai and the
construction of Esoteric Buddhist discourse. – New York.: Co-
lumbia University Press, 1999.
2. Georgieva V. Buddhist nuns in China: From the Six
Dynasties to Tang. – Leiden, 2000.
3. Nishioka Kazihiko. Harae // Kokugaлuin “Encyclopedia
of Shinto” // http://eos.kokugakuin.ac.jp.
4. Reiko Ohnuma. The story of Rupavati: A female past
birth of Buddha // Journal of the international association of
Buddhist studies. – V.23. – № 1. – 2000.
ВЕСТНИК БУРЯТСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
2012/6

5. Александрова Н.В. Путь и текст: китайские палом-
ники в Индии. – М.: Восточная литература, 2008.
6. Андросов В.П. Будда Шакьямуни. – М., 2001.
7. Васубандху Абхидхармакоша. Раздел третий: уче-
ние о мире / пер., введ., коммент. и исслед. Е.П. Остров-
ской и В.И. Рудого. – СПб., 1994.
8. Игнатович А.Н. Буддизм в Японии: Очерк ранней
истории. – М.: Наука, 1981.
9. Китагава Дж.М. Религия в истории Японии. – СПб.:
Наука, 2005.
10. Кравцова М.Е. Концепция верховной власти и образ
вселенского правителя в буддийской культуре (на материа-
ле палийских и китайских версий канонических сутр) //
Религия и культура. Россия. Восток. Запад. – СпбГУ, 2003.
11. Нихон сёки. Анналы Японии. – СПб, «Гипери-
он»,1997.
12. Мещеряков А.Н. Древняя Япония: буддизм и синто-
изм. – М.: «Наука», 1987.
13. Сётоку-тайси дзэнсю. (Полное собрание сочинений
Сётоку-тайси). – Токио. – Т.1. – 1942.
14. Сангё Гисё. – Токио. – Иванами. – 1975.
15. Норито. Сэммё. Пер., предисл. и коммент. Л.М. Ер-
маковой. – М., 1991.
Лепехова Елена Сергеевна, кандидат филологиче-
ских наук, старший научный сотрудник Института
Востоковедения РАН, г. Москва, e-mail:
helene2278@gmail.com.
Lepekhova Elena Sergeevna, candidate of philological
science, senior research fellow, Institute of Oriental Stud-
ies, Russian Academy of Sciences, Moscow, e-mail:
helene2278@gmail.com.

УДК 299.52 © Е.С. Лепехова

К ВОПРОСУ О ТРАНСФОРМАЦИИ ПОСМЕРТНОГО КУЛЬТА ПРИНЦА СЁТОКУ

В данном исследовании рассматривается проблема трансформации посмертного культа принца Сётоку-

тайси.
Ключевые слова: принц Сётоку, бодхисатва Майтрейя, Будда Шакьямуни, мощи.

E.S. Lepekhova

TO THE ISSUE OF TRANSFORMATION OF PRINCE SHOTOKU-TAISHI'S POSTHUMOUS CULT

The basic theme of given article is the problem of transformation of a posthumous cult of prince Shotoku-taishi.
Key words: prince Shotoku, Bodhisattva Maitreya, Buddha Shayamuni, relics.

Исследователям буддийского искусства из- в Японию буддийским монахом Тёнэном (938-

вестно о скульптурных и живописных изобра-
жениях Будд и Бодхисаттв, имеющих репутацию
священных и чудотворных. Особого внимания
среди них заслуживают так называемые «при-
жизненные» изображения Будды. Наиболее из-
вестным среди них, пожалуй, является скульп-
турное изображение Будды, сделанное из санда-
ла (т.н. «Сандаловый Будда»). По легенде, эта
статуя была изготовлена из сандалового дерева в
натуральную величину по заказу раджи Удаяны
на 38-м году жизни Шакьямуни, в то время как
он проповедовал Дхарму своей матери на небе
33-х богов. В IV в. знаменитый буддийский мо-
нах Кумараджива перевез ее в Китай, где она
хранилась в различных монастырях вплоть до
начала XX в. Во время боксерского восстания в
Китае в 1900 г. статуя была тайно вывезена бу-
рятскими ламами в храм бурятского поселка
Еравна – в Эгитуйский дацан, где она и хранит-
ся по сей день [4, с. 405-411].
Известно также, что в Китае существовало,
по меньшей мере, четыре копии статуи Санда-
лового Будды, одна из которых была перевезена
1016) в 970 г. Она была установлена в храме Сэ-
кадзи и весьма почиталась как прижизненное
изображение Будды.
В данном исследовании, однако, будет рас-
сматриваться другой аспект проблемы почита-
ния изображений Будды. Речь идет не о так на-
зываемых «прижизненных» портретах Будды
как объектах религиозного поклонения, но об
отождествлении буддийских статуй с личностью
выдающихся буддийских деятелей.
Ярким примером этого явления, на мой
взгляд, может служить сложившийся в Древней
Японии культ принца Сётоку-тайси, оказавший-
ся впоследствии неразрывно связанным с рели-
гиозным поклонением статуям бодхисатв Майт-
рейи (яп. Мироку) и Авалокитешвары (яп. Кан-
нон).
Сётоку-тайси, принц – регент, соправитель
императрицы Суйко (597-628), живший в период
Асука (538-710 или 592-645), столь же нераз-
рывно связан с буддизмом, как и индийский им-