АКАДЕМИЯ НАУК СССР

ИНСТИТУТ психологии

МЕТОДОЛОГИЯ
ИНЖЕНЕРНОЙ
ПСИХОЛОГИИ,
ПСИХОЛОГИИ
ТРУДА
И УПРАВЛЕНИЯ

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА 1981
 Монография содержит анализ методологических основ инженер­
ной психологии, психологии труда и управления. В ней также об­
суждаются проблемы познавательной деятельности, поведения чело-
века-оператора в нормальных и экстремальных условиях, психоло­
гические вопросы проектирования, эксплуатации АСУ.
Предназначена для интересующихся проблемами прикладной
психологии.

Ответственные редакторы:
член-корреспондент АН СССР Б. Ф. ЛОМОВ,
доктор психологических наук В. Ф. ВЕНДА

10508-233
04? (09)-81 ^ 1-0304000000, О Издательство «Наука», № 1 i ,
 СОВРЕМЕННАЯ
НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
И ЗАДАЧИ ПРИКЛАДНОЙ ПСИХОЛОГИИ
(Вместо введения)
Б. Ф ЛОМОВ, В. Ф. ВЕНДА

Одно из главных следствий современной научно-технической

революции состоит в изменении психологической структуры
труда — все большую роль в нем выполняют процессы восприя­
тия п переработки информации, принятия ответственных реше­
ний в условиях ограниченного времени. От эффективности, точ­
ности, надежности действий одного человека (например, опера­
тора крупного металлургического стана или диспетчера объеди­
ненной энергетической системы) нередко зависит работа боль­
шого производственного комплекса. С другой стороны, успешная
работа многих современных предприятий, например машино­
строительных и автомобильных сборочных заводов, возможна
лишь при условии согласованной работы огромных коллективов.
Труд современного рабочего, вооруженного сложной передовой
техникой, все более сближается с трудом умственным.
В этой связи чрезвычайно важен учет человеческого фактора
при разработке новой техники, технологических процессов, си­
стем управления.
В соответствии с актуальными потребностями практики ком­
мунистического строительства в нашей стране интенсивно раз­
виваются такие отрасли прикладной психологии, как психология
труда, инженерная, космическая, авиационная психология.
Цель прикладных психологических исследований в условиях
социалистического общества — увеличение производительности
труда одновременно с охраной здоровья, всесторонним совершен­
ствованием человека, повышением его образованности и куль­
туры, развитием творческих сил и способностей личности, воспи­
танием коммунистического отношения к труду. Наука призвана
содействовать превращению труда в первейшую жизненную не­
обходимость, средство свободного самовыражения и самоутвер­
ждения личности, неиссякаемый источник радости творчества.
Изучение психологической природы потребности советского че­
ловека в труде в условиях НТР является одной из центральных
перспективных задач психологической науки в нашей стране.
Сложные изменения в характере труда, дальнейшая диффе­
ренциация его видов в эпоху НТР остро поставили вопрос об
учете индивидуальных особенностей каждого человека при вы­
боре той работы, той роли на производстве, которую он сможет
сыграть наиболее успешно при глубоком внутреннем удовлетво­
рении. Практика дает нам множество подтверждений важности
и сложности проблем профессионального отбора, ориентации,
расстановки кадров. В качестве примера можно привести опыт
внедрения металлообрабатывающих станков с числовым про­
граммным управлением (ЧПУ) на Рязанском станкостроитель­
ном заводе. Эти станки, превратившие труд станочника в труд
оператора и повысившие производительность в пять раз, были
быстро и легко освоены выпускниками средней школы и при­
шлись не по вкусу некоторым опытным токарям-универсалам,
которые не смогли обучиться новой технике и новым методам
работы. Это показывает, насколько важно правильно организо­
вать профессиональный отбор, планомерно осуществлять профес­
сиональную ориентацию молодежи, предусмотрев возможности
переобучения, освоения новой техники, новых методов работы.
Механизация и автоматизация труда часто связаны с возрас­
танием однообразия действий, выполняемых рабочими. Это при­
водит к монотонии, ускоряющей нервно-психическое утомление,
снижающей интерес к труду. Такие условия характерны, в част­
ности, для конвейерного производства. Предстоит решить слож­
ные проблемы, связанные с компенсацией отрицательных послед­
ствий монотонии, равно как и информационной перегрузки людей.
Недостаточный учет человеческих факторов в эпоху НТР мо­
жет иметь серьезные социальные и экономические последствия.
Например, в Нидерландах за последние десять лет число пси­
хических заболеваний увеличилось на 123%. По данным Всеоб­
щего гражданского пенсионного фонда этой страны инвалидность
среди служащих по причине психических заболеваний составила
38,5%, тогда как от сердечно-сосудистых заболеваний — 23,5%.
По свидетельству английского психолога и социолога
JI. Г. Кларка, нервно-психические заболевания часто выводят
из строя операторов и диспетчеров автоматизированных систем
управления уже к 40—45 годам. Ранняя потеря трудоспособно­
сти этими ценнейшими промышленными специалистами в тот
период, когда они накапливают достаточный и очень дорого об­
ходящийся опыт, не только ломает судьбу этих людей, но и при­
водит к большим экономическим потерям для общества.
Недооценка человеческих факторов при решении задач руко­
водства и управления может привести и нередко еще приводит
к возникновению на пути прогресса разного рода «психологиче­
ских барьеров», мешающих освоению новой технологии и новых
организационных структур. Значительные убытки народное хо­
зяйство нашей страны понесло из-за того, что своевременно не
были изучены и устранены психологические барьеры на пути
создания и освоения АСУ.
Инженерная психология и психология труда призваны шире
развернуть комплексные исследования передовых методов управ­
ления, подготовки, подбора и расстановки, кадров, организации
операторского и управленческого труда, вопросов наиболее эф­
фективного морального и материального стимулирования. Ряд
существенных проблем лещит на стыке инженерной психологии,
социальной психологии и психологии личности. Так, большое
внимание необходимо уделить изучению закономерностей фор­
мирования и развития трудовых коллективов, специфики взаимо­
действия коллектива и индивида в различных трудовых процес­
сах, формирования благоприятного «психологического климата»
и его влияния на эффективность и качество работы кол­
лектива в зависимости от структуры и технических средств управ­
ления.
Практическое применение достижений прикладной психоло­
гии должно осуществляться на каждом рабочем месте. Согласно
данным промышленных министерств, экономия от внедрения ти­
повых проектов организации рабочих мест для массовых про­
фессий выразилась в условном годовом высвобождении 400 тыс.
работников, что эквивалентно росту производительности труда
на 1,2—1,3% или 20% общего ежегодного прироста производи­
тельности труда в промышленности. При более глубоком учете
человеческих факторов в научной организации труда экономиче­
ские показатели могут быть еще значительнее. Особенно высоки
такие показатели при психологически обоснованной организации
наиболее сложных и ответственных видов деятельности — работы
операторов и диспетчеров.
Институтом психологии АН СССР совместно с организациями
ряда министерств и ведомств разработаны инженерно-психоло­
гические проекты операторских и диспетчерских пунктов для
управления объединенными энергосистемами, электростанциями,
транспортными сетями. Экономический эффект от внедрения
проектов составил 150—300 тыс. руб. в год на одну систему.
Распространение подобного опыта на другие системы и отрасли
позволил1 существенно повысить эффективность и надежность
управления крупными технологическими комплексами.
Интенсивная разработка инженерночпсихологических требова­
ний к техническим средствам представления информации чело-
веку-оператору, включая средства вывода информации на ЭВМ,
ведется совместно с другими социалистическими странами —
членами СЭВ, специалисты которых работают по единой согла­
сованной программе, координируемой Институтом психологии
АН СССР.
Высокая стоимость, сложность, оснащенность информацион­
но-вычислительной техникой, большие масштабы и длительность
создания современных управляющих и информационных систем
обусловливают необходимость многократной корректировки про­
ектов в ходе их разработки и реализации, модернизации обору­
дования и программно-математического обеспечения систем, це-
реучивания оперативного персонала. Эти факторы обусловили
необходимость перехода инженерной психологии от выработки
предварительных рекомендаций п проектов к исследованию ди­
намики систем, их роста, совершенствования. Условия и харак­
тер информационного взаимодействия в системах «человек—ма­
шина» существенно изменяются в ходе их развития, при изме­
нении решаемых задач и условий работы.
Взаимное приспособление человека и машины не ограничи­
вается только стадией проектирования, оно происходит на всех
уровнях и этапах работы систем. Важное значение приобретает
исследование процессов и методов организации адаптивного ин­
формационного взаимодействия в процессе решения оперативных
задач в области управления, планирования, науки, культуры,
спорта. Одновременно с этим разработка проблемы взаимной
адаптации человека и машины служит основой для формирова­
ния единой проблематики и системной методологии инженерной
психологии и психологии труда.
Разработка проблемы взаимной адаптации человека и машины
имеет важное практическое и теоретическое значение. В практи­
ческом плане — это путь к повышению эффективности систем.
Введение новых технологических процессов в химии, метал­
лургии, атомной энергетике, создание гигантских промышленных
и энергетических объединений — все это резко усложняет за­
дачи, решаемые операторами, предъявляет особенно высокие тре­
бования к их профессиональным и индивидуально-психологиче­
ским качествам.
Возникает сложная противоречивая ситуация. По мере услож­
нения оперативных задач все меньшее число людей способно
эффективно справляться с их решением в реальной обстановке,
характеризующейся минимумом резерва времени и максимумом
ответственности. В то же время промышленность нуждается во
все возрастающем числе операторов. Таким образом, с одной
стороны, необходим жесткий отбор операторов, с другой сто­
роны — такой отбор антигуманен. Разрешение этого противоре­
чия путем взаимной адаптации человека и машины и есть одно
из важных общественных предназначений инженерной психоло­
гии и психологии труда.
Многообразие и сложность проблем, которые выдвигает прак­
тика коммунистического и социалистического строительства пе­
ред специалистами в области инженерной психологии, обусло­
вили необходимость интеграции усилий специалистов социали­
стических стран в этой области.
Одним из наиболее актуальных теоретических и практиче­
ских направлений является разработка инженерно-психологиче­
ских требований к средствам представления информации чело-
веку-оператору, включая средства вывода информации на ЭВМ.
Это направление утверждено в качестве темы СЭВ 1-37.IV, его
разработка ведется в соответствий с программой многостороннего
сотрудничества па 1976—1980 гг.1 В работе по этой теме участ­
вуют специалисты НРБ, ГДР, Польши, Чехословакии и Совет­

1 Данная тема входит в состав работ по проблеме СЭВ 1-37 «Разработка

научных основ эргономических норм и требований».
ского Союза. Научная координация работ по теме поручена Ин­
ституту психологии АН СССР.
Программа исследований но теме 1-37.IV предусматривает
разработку трех заданий. Первое из них — «Разработка теорети­
ческих основ инженерно-психологического прректирования
средств отображения информации».
В этом задании предусмотрена разработка классификации ти­
пов средств отображения информации (СОИ), которую завер­
шила Промышленная и научно-исследовательская лаборатория
Высшего механико-энергетического института (г. София, Н РБ),
под руководством Ю. П. Маринова. По результатам исследова­
ний им опубликована книга «Информационные характеристики
человека-оператора». В русле этого же задания Институтом пси­
хологии АН СССР ведется исследование детерминации процессов
решения оперативных задач типом и структурой СОИ. В ре­
зультате этого исследования сформулирована структурно-психо­
логическая концепция анализа и синтеза СОИ, которая об­
суждена на научно-координационном совещании по теме 1-37.IV
в г. Москве в 1978 г. и принята в качестве основной теоретиче­
ской концепции.
Обширные исследования по этому заданию ведут также Все­
союзный научно-исследовательский институт технической эсте­
тики (Ленинградский филиал) и НИИ периферийного оборудо­
вания (г. Киев). Работа этих организаций связана с изучением
и совершенствованием языков диалога человека с ЭВМ, изуче­
нием напряженности и утомления человека, работающего за
экранным пультом (дисплеем).
Результаты работы по этому заданию обобщены в книгах
«Инженерная психология. Теория, методология, практическое
применение» (М.: Наука, 1977) и «Психологические проблемы
взаимной адаптации человека и машины в системах управлений»
(М.: Наука, 1980), среди ее авторов ученые НРБ, ГДР, СССР,
ЧССР.
В настоящем сборнике представлены работы Н. Наплатанова,
Ф. Генова, Ж. Бушевой (Н РБ), В. Хаккера, Б. Матерна (ГДР),
В. М. Бондаровской, В. Ф. Венды, подводящие итоги исследо­
ваний по первому заданию темы 1-37.IV.
Второе задание темы 1-37.1V: «Инженерно-психологические
и эргономические исследования процессов приема и переработки
информации при разных характеристиках СОИ». Исследования
координируются Институтом охраны труда (г. Прага, ЧССР),
в работе принимают участие Институт экспериментальной пси­
хологии (г. Братислава, ЧССР), Институт технической киберне­
тики БАН (г. София, Н РБ), Центр промышленной эстетики и
художественного проектирования (г. София, Н РБ), Ленинград^
ский государственный университет (СССР), Институт техниче­
ской эстетики (г. Варшава, ПНР).
В Ленинградском государственном университете под руковод­
ством профессора А. А. Крылова ведутся исследования инфор­
 мационной подготовки принятия решения при работе с различ­
ными кодовыми знаками, изучаются принципы многомерного ко­
дирования визуальной и слуховой информации, совместно с Ин­
ститутом психологии АН СССР исследуются процессы приема и
переработки информации при ее одновременном предъявлении
по зрительному и слуховому каналам. В Институте технической
эстетики (г. Варшава, ПНР) психологи К. Лапачевска и Д. Сенк
изучают зависимость структуры зрительного поля от интенсив­
ности информационного потока.
Обширные исследования ведутся Й. Даниелом и его сотруд­
никами в Институте эксперимёнтальной психологии (г. Брати­
слава, ЧССР) в области процессов приема и переработки инфор­
мации при изменении интенсивности ее поступления на СОИ;
особый акцент в этой работе делается на изучение влияния ин­
формационной нагрузки на когнитивные процессы при внедрении
автоматизированных систем управления (АСУ) и ЭВМ.
Обширные исследования когнитивных процессов, регулирую­
щих трудовую деятельность, ведутся профессором В. Хаккером
и Б. Матерном в Дрезденском политехническом университете
(ГДР). В работе применяется комбинация методов: анализ про­
цесса производства, наблюдение трудовых процессов разных уро­
вней дифференцированности, полевой (естественный) экспери­
мент. Авторами показано, что изолированное применение какого-
либо из этих приемов неэффективно.
Основу современного анализа трудовых процессов составляют
принципы количественного анализа психической регуляции и
психодиагностические принципы выявления устойчивых предпо­
сылок (способностей) к данному виду трудовой деятельности.
В. Хаккер показал, что для выявления и совершенствования
управляющих и исполнительских компонентов деятельности пси­
хологический анализ трудовых процессов должен включать учет
их процессуальных и структурных компонентов. В том числе
должны анализироваться целеобразование, специфика опознания
и,дифференциации состояний. Особое внимание должно уделяться
диагностике — классификации и оценке состояний, трансформа­
ции образных и понятийных (логических) компонентов регуля­
ции, включая декодирование информации, опознание, вычисли»
тельные и логические операции, преобразование систем отсчета
и др. Самостоятельную группу вопросов составляет изучение
«управленческих знаний», системы оперативных образов, их ак­
туализации при поиске решений, процессов формирования новых
трудовых приемов, прогнозирования возможных последствий ре­
шений оперативных задач, выполнения контрольных и испол­
нительных сенсомоторных операций.
На основе методов психологического и психофизиологиче­
ского анализа трудовой деятельности, разрабатываемых учеными
ЧССР и ГДР в рамках задания темы 1-37.IV, ученые НРБ
Н/ Д. Наплатанов, Ю. П. Маринов, П. Хаджиев, К. Трополов и
 другие разрабатывают принципы синтеза СОИ, предназначенных
для управления стационарными и подвижными объектами.
Н. Д. Наплатанов в публикуемой здесь работе показывает,
что система «человек—машина» многоконтурна и многоканальна;
она содержит многочисленные но характеру и целям внутренние
связи, элементы достаточно высокого иерархического уровня ор­
ганизации и информационные потоки большой плотности, цир­
кулирующие по внешним контурам системы. Поэтому такие си­
стемы должны изучаться, проектироваться и конструироваться
как функциональное целое при помощи методов, используемых
при изучении кибернетических систем, независимо от того, что
основные звенья системы во время функционирования подчиня­
ются собственным, специфическим принципам и закономер­
ностям.
Основу такого изучения составляет системный подход. Он
представляет собой комплексное, взаимосвязанное, пропорцио­
нальное рассмотрение всех факторов, путей и методов решения
сложной, многофакторной и многовариантной проблемы, типич­
ным примером которой являются проблемы, связанные с изуче­
нием человеко-машинных систем управления. Успешное решение
этих проблем требует тесной взаимосвязи широкого круга науч­
ных и практических знаний, больших материально-технических
и трудовых ресурсов, гибких форм организации. Системный под­
ход рассматривает систему управления как единое целое, учи­
тывая все основные аспекты, пропорционально их весу и зна­
чимости.
Важная особенность системного подхода — возможность учета
противоречивых требований к отдельным элементам и подсисте­
мам. При решении этой задачи (в принципе многокритериаль­
ной и многовариантной) исходят из целевой функции системы.
Системный подход к психологическому анализу взаимодейст­
вия человека и машины, структурно-психологическая концепция
анализа и синтеза СОИ и методы исследования психологической
структуры деятельности человека-оператора составляют теорети­
ческую основу разработки практических рекомендаций по проек­
тированию СОИ. Эти прикладные работы ведутся в соответствии
с третьим заданием темы СЭВ 1-37.IV.
Сюда входит разработка методов инженерно-психологического
проектирования СОИ для технологических АСУ разных уровней
и отраслей производства. Эти работы поручены Центральному
научно-исследовательскому институту комплексной автоматиза­
ции (г. Москва). В Ленинградском электротехническом инсти­
туте ведутся обширные работы по совершенствованию знаковых
систем, применяемых на дисплеях, и методов обучения оператив­
ного персонала работе с дисплеями. Значительное место занц-
мают исследования процедурной и ритмическо-временной струк­
туры диалога человека и ЭВМ, которые ведет Государственное
конструкторское бюро по проектированию счетных машин (г. Ле­
нинград).
 В результате работы Ленинградского филиала ВНИИ техни­
ческой эстетики должны быть сформулированы инженерно-пси­
хологические и эргономические требования к средствам вывода
информации из ЕС ЭВМ. Эти разработки совместно с результа­
тами исследований Высшего механико-энергетического института
(г. София, НРБ) и Института психологии АН СССР могут быть
в дальнейшем использованы при выработке стандарта СЭВ.
Некоторые результаты исследований по теме 1-37.IV нашли
уже практическое применение. Так, Институтом психологии
АН СССР и ВНИИТЭ разработаны и внедрены рекомендации по
организации труда диспетчеров объединенных энергосистем
Урала.
Экономический эффект от внедрения первой очереди инже­
нерно-психологического проекта составил около 150 тыс. руб.
в год. Ожидаемый эффект от внедрения результатов исследова­
ний в полном объеме составляет более 500 тыс. руб. в год.
ЦНИИКА, ИП АН СССР, Институт автоматики им. XXV съезда
КПСС (г. Киев) разработали и внедрили ряд инженерно­
психологических проектов операторских пунктов электростанций:
ТЭЦ-21 Мосэнерго, Старо-Бешевской ГРЭС, Чигиринской ГРЭС.
Суммарный экономический эффект этих работ составил более
1 млн. руб. в год. ВНИИТЭ и ИП АН СССР создан эксперимен­
тальный макет пульта системы управления движением транс­
порта в Москве, впервые внедряемой в нашей стране. Ожидае­
мый эффект от внедрения инженерно-психологических рекомен­
даций в этой системе составляет около 300 тыс. руб. в год.
Высокая эффективность практического применения инженер­
но-психологических рекомендаций при организации труда массо­
вых профессий, таких, как аппаратчики химических агрегатов,
станочники, сборщики, убедительно доказана на примере работ
Ярославского государственного университета на Ярославском
шинном заводе, Всесоюзного научно-исследовательского института
технической эстетики на Щекинском химкомбинате и др. Срок
окупаемости инженерно-психологических проектов составил
в среднем около по л угод а.
Значительных успехов во внедрении результатов инженерно-
психологических исследований в народное хозяйство £воих стран
добились ученые НРБ, ГДР, ПНР, ЧССР. В частности, польские
психологи и эргономисты внесли большой вклад в улучшение
продукции приборостроительной промышленности; болгарские
ученые разработали ряд инженерно-психологических проектов
систем «человек—машина» на транспорте. Ученые и специали­
сты ГДР и ЧССР много сделали для психологического анализа
и рационализации труда на предприятиях химической, текстиль­
ной, деревообрабатывающей промышленности, в машиностроении
и энергетике.
Опыт практического использования результатов инженерно­
психологических исследований, накопленный в ходе работ по
теме СЭВ 1-37.IV, показывает, что экономический эффект от их
Ю
 внедрения составляет в среднем 80—150 тыс. руб. в год на оДну
технологическую АСУ. Если учесть, что к 1985 г. в странах
социализма будет насчитываться несколько тысяч таких систем,
то общий эффект от внедрения результатов психологических ис­
следований мог бы составить в пересчете на рубли сотни мил­
лионов.
Инженерная психология призвана сыграть важную роль в со­
вершенствовании управления не только отдельными технологи­
ческими агрегатами, комплексами, предприятиями, но и отрас­
лями промышленности, иначе говоря — распространить опыт, на­
копленный при работе с технологическими АСУ, на крупномас­
штабные организационные АСУ.
К организационным АСУ относятся системы управления от­
раслями, научными и производственными объединениями, город­
скими хозяйствами, спортивными, культурными и другими ком­
плексами. Сложность, масштабность и высокая социально-эко­
номическая значимость задач, стоящих перед психологией в этой
области, убедительно показана в исследованиях А. А. Крылова,
В. Ф. Рубахина, В. И. Николаева, Ф. Генова, Й. Даниела,
В. Хаккера.
В современной организационной АСУ суточная интенсивность
потока перерабатываемой информации составляет несколько мил­
лионов знаков. Для ряда систем разработаны и внедрены инже­
нерно-психологические рекомендации по упорядочению и совер­
шенствованию обработки этих огромных информационных по­
токов.
Суть рекомендаций сводится к всемерному сокращению ирре-
левантной информации, использованию стандартных документов,
бланков, текстов, четкому выделению наиболее существенных
данных, учету пропускной способности каждого из звеньев ин­
формационного канала: отправитель — средства передачи и пере­
работки информации — получатель. Особое значение имеет ра­
бота по подготовке перехода к механизированной и автоматизи­
рованной обработке документов без потери информации, сущест­
венной для принятия управленческих решений. С этой целью
предстоит расширение фронта исследований психологической
структуры принятия решений на всех уровнях многоступенчатых
организационных АСУ.
Как показал В. И. Николаев, рационализация деловой пе­
реписки позволяет сократить общее число различных форм до­
кументов в 20—30 раз и в 10—15 раз сократить число содержа­
щихся в них знаков. Применение стандартных бланков для пе­
редачи оперативной информации сокращает время обработки
поступающих документов на 15—20%. Общая суточная интен­
сивность информационного потока уменьшается в 3—7 раз. При
этом время, затрачиваемое на информационную подготовку управ­
ленческих решений, сокращается примерно на 60%. Таким об­
разом, инженерная психология участвует в решении одной из
важнейших задач коммунистического и социалистического строи-
тёльства — повышении оперативности управления народным хо­
зяйством, росте ‘эффективности и качества труда. Психология
управления становится; важной составной частью инженерной
психологии и психологии труда. Методологические проблемы
этой' отрасли прикладной психологии рассматриваются в статье
А. В. Филиппова.
Планируя дальнейшие совместные работы, на наш взгляд,
следует прежде всего сконцентрировать усилия на дальнейшем
развитии марксистско-ленинской системной методологии, укреп­
лении теоретических основ инженерной психологии и психологии
труда, создания долгосрочного прогноза развития этих отраслей
психологической науки в условиях социализма. Важное значение
имеет совершенствование методов психологического анализа тру­
довых процессов, разработка проблем многоуровневой взаимной
адаптации человека и машины в системах управления, психоло­
гических принципов отображения информации человеку-опера-
тору, эффективного использования ЭВМ в исследовании позна­
вательных процессов и управлении ими. Особую группу теорети­
ческих и прикладных проблем составляет оптимизация информа­
ционного взаимодействия между людьми, совместно принимаю­
щими решение, с целью интенсификации решения сложных про­
блем в области управления, науки и техники.
Целесообразна интеграция усилий в деле подготовки специа­
листов в области инженерной психологии, в том числе ученых —
исследователей высшей квалификации и руководителей инженер­
но-психологических проектов.
Совместная разработка проектов психологических служб
в странах социализма позволит в дальнейшем более эффективно
координировать рекомендации, нормы и стандарты по психоло­
гическим аспектам безопасности труда, проектирования машин,
агрегатов, приборов, ЭВМ, систем управления; добиться в крат­
чайшие сроки улучшения в обеспечении инженерно-психологи­
ческих и эргономических лабораторий новым, наиболее совер­
шенным оборудованием.
Наряду с решением новых проблем важную задачу многосто­
роннего сотрудничества ® 1981—1986 гг. составит еще более ши­
рокое внедрение результатов совместных исследований, прово­
димых в текущей пятилетке, в народное хозяйство социалисти­
ческих стран.
Опыт работ по теме СЭВ «Разработка инженерно-психологи­
ческих требований к средствам представления информации чело-
веку-оператору» показал высокую эффективность интеграции
усилий ученых и специалистов социалистических стран в области
прикладной психологии. Изложению результатов этого сотруд­
ничества, а также обсуждению наиболее общих методологических
и прикладных проблем инженерной психологии и психологии
труда посвящен этот сборник.
В целом свою задачу авторы видели в дальнейшем развитии
системной методологии прикладной психологии, прежде всего
инженерной психологии и психологии труда. При этом учитыва­
лось, что в последние годы вышел ряд фундаментальных иссле­
дований и руководств по методологии исследований в этих от­
раслях психологии. Достаточно вспомнить два тома коллектив­
ной монографии психологов Ленинградского университета «Ме­
тодология исследований в инженерной психологии и психологии
труда» (Ленинград, 1978), подготовленной под руководством
Л. Л. Крылова, монографию В. Хаккера «Инженерная психоло­
гия и психология труда», выдержавшую в ГДР ряд изданий,
учебное пособие «Основы инженерной психологии» под редак­
цией Б. Ф, Ломова (Москва, 1978), монографию Ю. Маринова
«Информационные характеристики человека-оператора» (София,
1978), посвященную аппаратурным методам исследования про­
цессов переработки информации человеком, монографию «Пси­
хологический анализ деятельности оператора» (Братислава,
1975), подготовленную обширным международным коллективом
авторов под руководством Й. Даниела. Важное методологическое
значение для инженерной психологии и психологии труда имеют
монографии Ф. Кликса «Информация и поведение» (Берлин,
1972), Ф. Генова «Психология управления» (София, 1974) и др.
В настоящем сборнике основное внимание уделяется методо­
логии теоретических исследований в области инженерной психо­
логии и психологии труда (раздел I), методологии эксперимен-
зальных исследований и моделирования трудовых процессов
(раздел II) и методологии решения практических задач при­
кладной психологии (раздел I I I ) .
В разделе I представлены работы, продолжающие разработку
направления исследований, намеченного в монографии «Психо­
логические проблемы взаимной адаптации человека и машины
в системах управления» (М.: Наука, 1980). Здесь рассматрива­
ются перспективы создания единой методологии инженерной
психологии и психологии труда на пути системного исследова­
ния проблемы взаимной адаптации человека и машины
(В. Ф, Венда), обсуждается методология исследования психи­
ческого образа и его роли в регуляции действия человека-опера­
тора (В. А. Пономаренко и Н. Д. Завалова). В плане адаптации
человека к современной технике большое значение имеет разра­
ботка психологических проблем профессионального обучения
(В. Д Шадриков) и преодоления психологических барьеров на
пути освоения новой техники (Ф. Генов и Ж. Бушева). Обзор
исследований по проблеме критериев сложности труда операторов
подготовлен Г. М. Зараковским и В. Д. Магазанником. Изложе­
ние основных положений системного подхода к проблемам управ­
ления дано в статье Н. Д. Наплатанова. Дифференциально-пси­
хологические аспекты проблемы индивидуальной адаптации в си­
стемах человек—машина рассматриваются В. Ф. Вендой и
В. М. Русаловым.
В разделе II собраны работы по методологии исследования и
моделирования деятельности человека-оператора. Этой группе
 проблем посвящены статьи В. Хаккера и Б. Матерна, В. А. Бод­
рова, В. А. Вавилова, В. М. Ахутина и Г. С. Неймарка, Й. Да­
ниела, Ю. М. Забродина и А. П. Чернышева, JI. А. Китаева-
Смыка, Г. Г. Маньшина и А. А. Арзангуляна и др.
В разделе III собраны прикладные работы, многие из кото­
рых являются результатом исследований по теме СЭВ 1-37. IV.
Сюда относятся статьи Н. П. Живова (ЦНИИКА), В. М. Бон-
даровской (НИИП), А. И. Губинского и В. Г. Евграфова (ЛЭТИ).
Работы, помещенные в сборнике, обсуждались на многих меж­
дународных и внутрисоюзных конференциях и семинарах. На
окончательный состав и содержание книги существенное влияние
оказала V Всесоюзная конференция по инженерной психологии,
проходившая в октябре 1979 г. в Ленинграде, которая подвела
итоги двадцати лет развития инженерной психологии в СССР и
выявила особо важное значение дальнейшего развития методоло­
гических основ прикладной психологии.
 Раздел I
МЕТОДОЛОГИЯ
ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
В ОБЛАСТИ ИНЖЕНЕРНОЙ ПСИХОЛОГИИ,
ПСИХОЛОГИИ ТРУДА И УПРАВЛЕНИЯ

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ
ИССЛЕДОВАНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ
СЛОЖНОСТИ РЕШЕНИЯ ОПЕРАТИВНЫХ ЗАДАЧ
В. Ф. ВЕНДА

Один из важных методологических аспектов инженерно-пси­

хологического анализа и проектирования деятельности человека-
оператора состоит, на наш взгляд, в выявлении, сопоставлении
и взаимном согласовании двух аспектов поведения человека
в системе. Один — это индивидуальность человека, его жизнен­
ный и профессиональный опыт, независимость личности, новый
вклад индивидуума в развитие стратегий управления, основан­
ный на субъективном восприятии актуальной объективной си­
туации, ее творческом понимании и активном преобразовании.
Второй — это обусловленность поведения человека предшествую­
щим опытом, воспринятым в первую очередь в ходе обучения,
а также материализованным в инструкциях, рекомендациях,
структуре орудий труда, программах ЭВМ и т. д.
Большинство известных методов психологического анализа
деятельности операторов абсолютизировало и изучало одну из
этих сторон деятельности. Качественные методы анализа дея­
тельности (А. Н. Леонтьев, Д. А. Ошанин, О. К. Тихомиров)
были направлены на поиск специфических черт в поведении
человека, отличающих его от функционирования машины. Делая
упор на особенное в поведении человека, эти авторы уделяли
основное внимание процессам целеобразования, мотивации, эмо­
ционально-волевым аспектам, психическим состояниям. Естест­
венно, что подчеркивание лишь различий между человеком и
машиной воздвигало непроницаемую стену между основными
компонентами системы «человек—машина», и система в таком
описании переставала существовать — ее компоненты представ­
лялись обособленно и противопоставлялись один другому.
После того как выявилась практическая недостаточность ка­
чественных, описательных методов анализа функций человека,
для исследования деятельности операторов начали широко ис­
пользоваться алгоритмические методы, математический аппарат
 теории автоматического управления и другие традиционные ме­
тоды описания функционирования машин.
Предполагалось существование определенных, заранее за­
данных алгоритмов либо на уровне отдельных операций (Г. М. За-
раковский), либо на уровне блочной структуры деятельности
(А. И. Губинский), либо на уровне «передаточных функций че­
ловека-оператора» (Дж. Элкинд, Д. Т. Макрур, И. С. Крендел,
Ж. Паслен и др.). Так или иначе упор делался на довольно
жесткую априорную обусловленность, четкую предсказуемость
поведения человека в системе управления. Основное допущение
при операционно-психологическом [1] или обобщенном структур­
ном методе [2] анализа систем «человек—машина» состоит в том,
что поведение оператора достаточно строго задается процессом
обучения, его режимами, инструкциями, задачами, эксплуатаци­
онными и динамическими свойствами управляемого объекта.
Важным достоинством этих методов является описание взаи­
модействия человека и техники на едином языке. Однако языки
алгоритмических, стохастических и разнообразных динамических
моделей подчеркивают в основном общность между поведением
человека и функционированием машины. Такой подход хотя и
позволил методологически объединить анализ основных компо­
нентов систем «человек—машина», но специфика человека как
особого активного звена системы при этом выявляется недоста­
точно. В статье Ю. М. Забродина и А. П. Чернышева в этой
книге указывается на недостаточность применения понятия и
меры «передаточная функция», широко применяемого при моде­
лировании свойств управляемых объектов, для описания пове­
дения человека-оператора.
Подходы к описанию деятельности человека на основе ана­
логий с функционированием машины натолкнулись на одну
трудность, казавшуюся -поначалу чисто технической, однако име­
ющую принципиальное значение. Речь идет о возможности пе­
ребора всех внешних факторов, обусловливающих надежность и
эффективность деятельности человека-оператора.
На первом этапе развития инженерной психологии основной
предмет исследований составляли отдельные элементы и харак­
теристики информационных средств, такие, как форма шкал, ука­
зателей, конфигурация шрифтов для оцифровки приборов, яр­
кость сигналов и т. п. В каждом исследовании изучалось неболь­
шое число характеристик.
На следующем этапе сравнительной оценке стали подвергаться
приборы и индикаторы в целом. Исходные наборы сравнивав­
шихся информационных средств были также весьма ограниченны.
В дальнейшем, при переходе к анализу информационных
комплексов и полных наборов оборудования рабочих мест опе­
раторов, перебор всех возможных вариантов и комбинаций внеш­
них факторов, обусловливающих надежность, эффективность и
напряженность труда, стал все более и более затруднен. Труды
многих исследователей в этот период были направлены на со­
 ставление перечней внешних факторов, обусловливающих пока­
затели деятельности человека-оператора. Многие инженерно-пси­
хологические отчеты того времени представляли собой длинные
перечни характеристик приборов, органов управления, сигналь­
ных устройств, рабочих столов, внешней среды, режимов труда,
составов групп и многих других внешних факторов, влияющих
на труд оператора. Наиболее полные «коллекции» факторов были
собраны Д. Мейстером, А. Раб идо, А. И. Прохоровым, они на­
считывали до 2 тыс. наименований.
Перебор всех параметров при инженерно-психологическом
проектировании систем получил название «задачи учета боль­
шого числа факторов» и был признан практически неосущест­
вимым.
В этот период кризиса инженерно-психологического проекти­
рования чрезвычайно своевременным было указание Б. Ф. Ло­
мова [3] на необходимость развития и применения системного
подхода в инженерной психологии. Системная методология пред­
полагает не перебор независимых факторов, а исследование си­
стемообразующих факторов, отражающих структуру деятельно­
сти, влияние на нее всей совокупности внешних условий.
Переход от исследования внешних, «технических» к внутрен­
ним, психологическим факторам сложности деятельности позво­
ляет отбирать ограниченное число действительно релевантных
факторов, тесно связанных с теми критериями, которые отражают
эффективность, надежность и напряженность деятельности.
Таким образом, психологические факторы сложности (ПФС)
деятельности (решения, достижения определенной цели) пред­
ставляют собой системную свертку многочисленных внешних
факторов сложности (ВФС). Выбираемое число ПФС зависит от
заданной тесноты их статистической связи с основными крите­
риями сложности (надежности, эффективности, напряженности).
Теснота связей может быть представлена в виде коэффициента
множественной корреляции критериев и совокупности ПФС.
Свертка многочисленных ВФС в обозримое число ПФС осно­
вана не только на том, что число ВФС больше, чем ПФС, а на
том, что ПФС отражают единую связанную систему — деятель­
ность человека (или группы), в отличие от ВФС, которые не­
зависимы друг от друга. Отсюда следует, что структура дея­
тельности может быть выражена относительно небольшим чио
лом ПФС.
Исследуя процесс принятия решения, психологи традиционно
разлагали его на составляющие: по психическим процессам (вос­
приятие, память, мышление), по операциям (алгоритмическое
описание, древовидные графы принятия решений), блокам опе­
раций, действиям или функциям. Каждое из таких описаний
методологически основано на допущении аддитивности состав­
ляющих процесса решения. Причем авторы исходят из аналогии
деятельности человека с функционированием машины типа ко­
нечного автомата. Не случайно, например, детальное разложс-
 tine процессов восприятия на такие составляющие, как поиск,
обнаружение, опознание сигналов, последовало вскоре после по­
строения перцептронов, Б. Ф. Ломов указал на то, что такая
детализация имела на определенном этапе положительное зна­
чение, она подготовила основу для подхода к системным мето­
дам анализа.
Излагаемая здесь концепция исходит из системных представ­
лений о целостном динамическом отражении человеком объектов
внешнего мира.
Опосредуя психический образ, концептуальную модель пси­
хологическими факторами сложности, мы не раскладываем мо­
дель на составляющие, а пытаемся исследовать ее как целост­
ную систему. Причем как систему:
а) вторичную по отношению к реальному объекту и СОИ;
б) исторически обусловленную развитием техники, обуче­
нием, априорными стратегиями решения, отраженными в струк­
туре СОИ и программах ЭВМ;
в) целеустремленную; цели системного процесса решения об­
условлены социально через профессию человека, ее обществен­
ные функции, критерии оценки, иерархическую структуру ин­
формационного взаимодействия и общения с другими людьми;
г) обусловленную онтогенетически — индивидуальными пси­
хофизиологическими и личностными особенностями, опытом, кон­
кретным состоянием человека;
д) стохастическую, подверженную случайным воздействиям.
В области инженерно-психологического проектирования си­
стем отображения информации (СОИ) структурно-психологиче­
ская концепция синтеза и адаптации СОИ [4], основанная на
анализе ПФС, позволила найти общий язык для описания как
реальных стратегий решения человеком оперативных задач, так
и априорных стратегий решения, заложенных проектировщиками
в состав и структуру СОИ.
Б. Ф. Ломов указывает на когнитивную, регулирующую и
коммуникативную роль психического образа.
Коммуникативную роль выполняет не целостный образ как
таковой — он индивидуален и непередаваем в полном объеме,
а его реперные (опорные, контрольные) характеристики, в част­
ности набор ПФС.
Набор ПФС — это такая же целенаправленная операциона-
бельная, обозримая, контролируемая редукция психического об­
раза, как, скажем, наука есть редукция реального мира.
Учитывая, что редукция, упрощенное представление психиче­
ского образа (концептуальной модели) и его преобразований
в ходе решения интеллектуальных задач посредством ограничен­
ного числа ПФС, является одним из основных положений нашей
концепции, остановимся коротко на понятии редукционизма, ча­
сто дискутируемом в психологической литературе. В науке встре­
чаются следующие типы редукции:
1) Редукция «наивная»; ее проявления: а) обычное — диле­
 тантская примитивизация и путаница проблем и явлений; б) эк­
страординарное — дилетантское упрощение проблем и явлений,
иногда приводящее к открытиям;
2) редукция вынужденная; она применяется: а) при ограни­
ченном во времени решении прикладных задач; б) при учете
актуальных возможностей науки; в) при обучении;
3) редукция естественнонаучная; ее проявления: а) конкре­
тизация задач отрасли науки; б) признание того, что наука все­
гда — упрощенное отражение (модель) реального мира;
4) редукция «злонамеренная»; ее проявления: а) стремление
без достаточных оснований расширить сферу применимости по­
лученных (или уже имеющихся) результатов (моделей); б) по­
пытка подменить сложные модели простыми без необходимых
допущений.
К случаям 2 и 3 редукции критический смысл понятия «ре­
дукционизм» неприменим. В случае 1 такая квалификация будет
слишком суровой (здесь нужен не ярлык или осуждение,
а учеба). А в случае 4 такая квалификация слишком мягка, по­
скольку здесь уже речь должна идти о научном криминале.
Вообще редукционизм как отрицательное явление — это со­
знательное или бессознательное упрощение, урезание объекта
исследований, при котором среди изучающихся факторов нет
тех, которые обусловливают существо изучаемого явления. При­
мером может служить необоснованная экстраполяция результа­
тов исследования на неизученную часть объекта, принципи­
ально отличную от изученной, которая тем самым произвольно,
бездоказательно отражается в результатах и выводах.
Однако редукционизм может быть и положительным явле­
нием (как в случаях 2 и 3). Развитие этого рода «редукцио­
низма» диктуется логикой потребностей практики и возможно­
стей науки. Критика такого «редукционизма» может носить
лишь конструктивный, доброжелательный характер. Редукцио­
низм науки по отношению к реальному миру и протекающим
в нем неисчерпаемым процессам неизбежен.
Теория деятельности, с позиций которой чаще всего высту­
пают психологические «антиредукционисты», пытающаяся слож­
ные психические процессы развития и поведения человека объ­
яснить упрощенной схемой «операция — действие — деятель­
ность», есть не что иное, как редукционизм.
Тот факт, что психология предпочитает оперировать рас­
плывчатыми категориями, а не операционными определениями,
моделями и формулами, создает лишь видимость отличия от ре­
дукционизма. На самом деле это редукционизм, характерный
для начального этапа развития любой науки.
Очерчивание редукционизма неизбежного, определенного
объективными актуальными возможностями, это необходимое
требование к научным исследованиям.
Недостижимость объективной истины, неисчерпаемость ми­
ра — вот питательная среда научного редукционизма. В то же
время попытка выдать новые знания за преодоление редукцио­
низма — это миф, который волен или неволей рождают и под­
держивают многие поколения ученых.
Вообще же теории и методы исследований чаще всего наде­
ляют ярлыком редукционистских в следующих трех случаях:
1. Когда они слишком сложны для понимания (например,
применение методов других наук — физики или математики —
в общественных науках).
2. Когда они слишком просты и содержат четкие указания
на свою ограниченность по исходным посылкам н применимо­
сти.
3. Когда полученные кем-то результаты, выдвинутые теории,
положения не приемлемы для критиков или не учитывают до­
стижений общепризнанных авторитетов (или самих критиков).
Последний случай реализуется в разных вариантах:
а) если результаты не вписываются в принятую теорию или,
еще хуже, противоречат ей;
б) если результаты (методы, теории) опровергают достиже­
ния критиков.
Наиболее вероятно это в областях, слабо формализованных,
пользующихся лишь качественными или сугубо приближенными
количественными мерками. Современное состояние психологии
вполне подходит под такую характеристику. Переход к более
строгим количественным мерам необходим при всей его труд­
ности.
Психологические факторы сложности — понятие в психоло­
гии не новое. О важности изучения психологических факторов
сложности мыслительной деятельности, о том, что результаты
такого исследования могли бы представить большой вклад в пси­
хологическую науку, говорил, например, А. Р. Лурия [5]. От­
дельные психологические факторы сложности изучались на ма­
териале решения мыслительных задач — О. К. Тихомировым, на
материале мнемических задач — Г. В. Репкиной, сенсорно-пер­
цептивных задач — В. П. Зинченко и т. д. В настоящей книге
Г. М. Зараковский и В. Д. Магазанник дают достаточно под­
робный обзор исследований этого направления.
Однако во всех этих исследованиях внимание, как правило,
концентрировалось на каком-либо одном произвольно выбранном
психологическом факторе сложности, например числе элементов,
относящихся к решаемой задаче (О. К. Тихомиров), числе эле­
ментов задачи, выстраиваемых в очередь (Г. В. Репкина), чи­
сле информационных элементов в поле зрения человека — «опе­
ративном объеме отображения» (В. П. Зинченко). Изолирован­
ное изучение одного отдельно взятого фактора, как известно,
противоречит системному подходу и приводит к серьезным
ошибкам. Например, такой подход привел к ошибочному выводу
о том, что число элементов в задаче не является для человека,
в отличие от ЭВМ, существенным фактором сложности.
На самом деле действие одного фактора может компенсиро­
ваться или маскироваться действием других, в данном случае
более существенных факторов. При этом неучет этих «других»
факторов может привести к ошибочным выводам, точнее к не­
правомерному обобщению частных данных на классы задач и
видов деятельности. Такое обобщение не будет отражать истин­
ных взаимосвязей между психологическими факторами и крите­
риями сложности.
Изолированное изучение отдельных психологических факто­
ров сложности основывалось на анализе деятельности путем де­
ления ее на относительно независимые действия, операции. При­
менительно к инженерной психологии этот подход нашел наибо­
лее широкое распространение в виде концепции информацион­
ного поиска.
Например, В. П. Зинченко, Г. М. Зараковский, В. И. Медве­
дев и другие исследователи, разрабатывавшие психологическую
концепцию анализа деятельности оператора в форме, позволяю­
щей сочетать качественный подход с количественным, убеди­
тельно доказали, что анализ деятельности операторов в таких
общих выражениях, как указание на то, что человек должен вос­
принимать и перерабатывать информацию, своевременно прини­
мать правильные решения и совершать необходимые управляющие
воздействия, не дает практически никакого результата. По их
предложению указанные функции детализировались, разбива­
лись на более мелкие, или «элементарные», операции и в каче­
стве таковых подвергались экспериментальному исследованию
в лабораторных условиях. К числу таких «элементарных» опе­
раций относились: поиск, обнаружение, различение, декодирова­
ние и опознавание сигналов, выстраивание объектов в ряд для
обслуживания, оценка ситуации, принятие решения, исполни­
тельные действия.
Однако попытка проделать обратную операцию: на основе
суммирования этих составляющих получить интегральные харак­
теристики решения человеком оперативных задач — успеха не
принесла. Расчеты показателей деятельности, проведенные на
основе концепции информационного поиска путем аддитивного
суммирования показателей отдельных составляющих, приводили
к недопустимо большим ошибкам. А порожденные этой концеп­
цией экспериментальные направления, в частности микрострук-
турный анализ деятельности [6], не дали конструктивных прак­
тических результатов из-за несоответствия получаемых на их ос­
нове данных реальной деятельности человека-оператора.
Природа этих ошибок была вскрыта А. А. Крыловым [7],
разработавшим концепцию «включения» оператора и показав­
шим несостоятельность рассмотрения человека как одноканаль-
пого аддитивного информационного звена.
Особая сложность анализа деятельности оператора в АСУ со­
стоит в том, что для его наиболее важных и ответственных функ­
ций обычно нельзя выработать четкие и однозначные инструк­
ции и правила, ибо они выполняются нередко в непредвиденных
 обстоятельствах либо в условиях недостаточной или искаженной
информации, с жесткими требованиями к скорости и точности г
зачастую без инструкций, на основе оперативного творчества,
вопреки задачам, па которые ориентировались проектировщики
и программисты АСУ, создавая технические средства деятель­
ности оператора. К таковым относятся информационная модель
системы управления, ее программно-математическое обеспече­
ние и соответствующие органы управления. Основу мыслитель­
ных процессов при решении оперативных зддач составляет обоб­
щенная психическая (концептуальная) модель реального объ­
екта, формируемые на ее базе ситуативные оперативно-психиче­
ские модели и соответствующие им системы навыков исполни­
тельных, управляющих действий, выработанных оператором
в процессе обучения. Психическая (концептуальная) модель ха­
рактеризуется огромной информационной избыточностью, при­
чем актуализируются и осознаются в тот или иной момент лишь
те образы и схемы поведения, которые связаны с решаемой за­
дачей и составляют таким образом оперативно-психическую мо­
дель объекта. Последняя формируется оператором на основе
анализа оперативно-информационной модели, отражающей теку­
щее состояние объекта и изменения, происходящие в обста­
новке.
На основании априорных знаний и анализа оперативно-ин­
формационной модели оператор должен опознать и идентифици­
ровать одно из многих возможных состояний, в котором нахо­
дится управляемый объект, преодолеть потенциально возмож­
ные, но в данный момент ошибочные варианты решения и
выбрать или сформулировать такой вариант решения, который
соответствует реальному состоянию управляемого объекта.
Ошибочные решения вызываются обычно неадекватностью
оперативно-психической модели структуре решаемой задачи.
Именно структуре задачи, а не структуре управляемого объекта.
Требования соответствия информационных и концептуальных
моделей управляемому объекту, выдвигавшиеся рядом авторов
(например, В. П. Зинченко), резко сужали область поиска воз­
можных типов СОИ.
Выявленная ранее [4] возможность построения абстрактных
СОИ доказала, что СОИ должно рассматриваться не как инфор­
мационная модель объекта, а как информационная модель опе­
ративной задачи. Следовательно, адекватность СОИ реальному
состоянию объекта не является необходимым условием. Наибо­
лее общим обязательным требованием является адекватность
СОИ стратегии и психологической структуре решения оператив­
ной задачи. В связи с этим особенно остро встала проблема изу­
чения логических и образных компонентов в мышлении операто­
ров.
Необходимо заметить, что в некоторых случаях в психологи­
ческих исследованиях понятие «образное мышление», т. е. мыс­
ленное оперирование образами объектов, отождествляется с «ви­
зуальным мышлением», т. е. с оперированием образами объектов
на уровне зрительной системы. Причем ряд авторов, в частности
Р. Арнхейм, а вслед за ним и В. П. Зинченко [6], утверждают,
что на этом уровне достигается решение многих задач, относи­
мых обычно к интеллектуальным. Основа такой подмены кро­
ется, по-видимому, в концепции «уподобления», однако непра­
вомерность ссылок на «визуальное мышление», равно как и на
отождествляемые с другими сенсорными каналами виды «мы­
шления» (тактильное, обонятельное и др.), в данном случае
очевидна.
В целом же наряду со словесно-логическими конструкциями
и схемами мышления при решении задач существенны также
мыслительные и сенсорно-перцептивные действия, связанные
с порождением и преобразованием образов.
Исследования психологов разных школ и направлений,
а также самонаблюдения многих выдающихся ученых (Гиль­
берта, Эйнштейна, Менделеева, Адамара) указывают на то, что
сложность решаемых задач непосредственно зависит от формы,
в которой воспринимаются их условия. Это подтверждается и
многими экспериментами по исследованию психологических фа­
кторов сложности решения оперативных задач [4].
Отсюда следует важный вывод об «обратимости» НФС, их
двоякой роли: 1) значения ПФС отражают уровень сложности
решения; 2) оптимальные значения ПФС могут служить основой
конструирования эффективного решения, превращения ранее
трудноразрешимой задачи в тривиальную.
Иначе говоря, ПФС могут не только служить индикаторами
сложности решения возникшей задачи, окажем, конкретной
группой операторов, но и основой формирования ими информа­
ционной структуры, делающей решение очевидным для всех уча­
стников.
Здесь мы хотели бы обратить внимание на то, что выражение
«принятие решения» имеет два различных смысла: 1) принятие
как поиск и нахождение решения; 2) принятие как согласие
с коллективно (или кем-то другим индивидуально) найденным
решением. Второй смысл обычно упускается из вида при проек­
тировании и организации интеллектуальных и управляющих си­
стем. Это часто приводит к тому, что реализация найденных ре­
шений слишком затягивается или искажается при их передаче
другим участникам управления.
Адаптивные системы коллективного решения, построенные
по принципам «гибридного интеллекта», предназначены, в ча­
стности, для эффективного совместного принятия решения
в обоих указанных смыслах в процессе общения.
Общение играет едва ли не основополагающую роль во мно­
гих видах профессиональной деятельности. Начнем с того, что
обучение, передача профессиональных знаний, оценка професси­
онального уровня и успешности деятельности, выдача социаль­
ного заказа, влияние большинства видов стимулов и мотивов, на­
 конец, совместное решение задач — все это реализуется через
общение.
Представление о ПФС тесно связано с анализом процессов
общения при передаче знаний в процессе обучения, совместном
решении задач, совместной реализации решения. Единство на­
бора основных ПФС является основой эффективного общения;
должны быть единые контрольные, опорные координаты отра­
жаемых объектов реального мира, задач (в том числе научных,
абстрактных) для создания парадигмы решения и его реализа­
ции.
Если взаимодействие с предшественниками (проектировщи­
ками системы, программистами ЭВМ и т. п.) двустороннее (обу­
чение через общение; развертывание во времени априорных
стратегий решения с помощью ЭВМ), то передача априорных
стратегий более эффективна. ПФС — это информационная опора
не только общения между людьми, но и информационного взаи­
модействия с окружающим миром в ходе целенаправленной дея­
тельности.
Понятие психологических факторов сложности решения за­
дачи (более широко — достижения цели) или других качественно
и количественно определимых интегральных характеристик дея­
тельности операторов очень важно для дальнейшего развития си­
стемной методологии инженерной психологии и психологии
труда. Создание системных методов психологического анализа
деятельности еще только начинается, на этом пути предстоит
преодолеть немалые трудности, в то же время быстрое расшире­
ние арсенала методических и технических средств позволяет оп­
тимистически оценивать сроки их преодоления.
Одна из методических схем выявления и оптимизации ПФС
основана на специальной организации процессов взаимодейст­
вия оператора с ЭВМ.
Известно, что структуры представления информации опера­
тору могут оптимизироваться на основе данных о решении им
соответствующих классов оперативных задач. Большая емкость
памяти ЭВМ позволяет накапливать обширные данные об опыте
решения и затем отображать в соответствующем виде советы и
рекомендации оператору. Достоверность таких априорных реко­
мендаций может изменяться в широких пределах в зависимости
от новизны и разнообразия задач. С учетом степени достовер­
ности такие советы должны представляться оператору более или
менее категорично, путем подбора адекватного типа СОИ. Для
непрерывного совершенствования формы отображения советов
важно, чтобы операторы научились в ходе диалога с ЭВМ да­
вать отчет о выбираемых ими способах решения, о тех трудно­
стях, которые они встречают при возникновении той или, иной
ситуации. Такой самоотчет необходим для гармоничного, сочета­
ния заложенных в ЭВМ знаний проектировщиков АСУ л про­
граммистов с творческими способностями, знаниями и индивиду­
альными особенностями операторов.
 Сбздание АСУ с автоматической оптимизацией структуры
представления информации операторам — задача недалекого бу­
дущего. В настоящее время необходимо развернуть соответству­
ющие экспериментальные исследования. При изучении общих
и индивидуальных особенностей .восприятия операторами инфор­
мации с экранов дисплеев, при разработке требований к усло­
виям работы проектировщиков с дисплеями, методов психодиа­
гностики, отбора и обучения операторов, организации и адапта­
ции средств информационного взаимодействия Институтом пси­
хологии АН СССР совместно с рядом организаций применяется
следующая методическая схема. Методика рассчитана на АСУ и
экспериментальные комплексы, в которых применяются графи­
ческие и алфавитно-цифровые дисплеи, связанные с ЭВМ. Мето­
дика основана на структурно-психологической концепции син­
теза и адаптации СОИ [4]. Она может быть соответствующим
образом уточнена для конкретных видов операторской деятель­
ности.
Проведение экспериментов по этой методике рассматривается
нами как первый шаг на пути организации адаптивного инфор­
мационного взаимодействия человека с ЭВМ.
Испытуемый обучается работе с дисплеем в режиме решения
задач и в режиме самоотчета по количественным значениям пси­
хологических факторов сложности решения.
В инструкцию включается ряд обязательных пунктов: в пер­
вую очередь испытуемому объясняют, что от полноты и точно­
сти его самоотчета зависит то, насколько улучшится представ­
ление информации в дальнейшем, при проведении основной се­
рии экспериментов и в решении наиболее сложных и ответст­
венных задач. Если в самоотчете будут даны неточные или не­
полные сведения, то вследствие этого в дальнейшем представле­
ние информаций, рассчитанное в ЭВМ по неточно введенным
данным, окажется затрудненным.
В ходе эксперимента испытуемый указывает световым пером
на экране дисплея все информационные элементы (агрегаты, па­
раметры, органы управления), которые он учитывает либо йа ко­
торые он воздействует в ходе решения задачи. Адреса этих эле­
ментов отправляются в память ЭВМ для обработки. Затем испы­
туемому предъявляется структурная блок-схема связей между
элементами объекта. Он должен подчеркнуть те связи между
элементами, которые учитываются при решении задачи как на­
иболее тесные (прямые), затем отмечаются косвенные, побоч­
ные влияния изменений величин параметров и положения орга­
нов управления на другие параметры. Далее на той же струк­
турной схеме испытуемый указывает линии нестандартных, осо­
бых связей.
На следующей стадии испытуемый очерчивает пером отдель­
ные элементы, агрегаты, группы элементов, которые он расце­
нивает как связанные в технологическом исполнении (в аспекте
данной задачи) и представляющие собой оперативные единицы.
Подобным образом фиксируются, вводятся в ЭВМ и обрабаты­
ваются значения других психологических факторов сложности
решения. При обработке данных выявляются ПФС, оказываю­
щие наибольшее влияние на уровень субъективной сложности
решения задач. В соответствии с этими данными из памяти ЭВМ
выбираются те варианты СОИ, которые соответствуют индивиду­
альным особенностям решения экспериментальных задач каж­
дым оператором (испытуемым).
В качестве примера рассмотрим результаты эксперименталь­
ного исследования принципов индивидуальной адаптации СОИ
к людям с такими аномалиями зрительной системы, как слож­
ные виды астигматизма. Основной целью данного исследования
явилось изучение основных закономерностей восприятия ин­
формации при разных видах астигматизма и разработка эффек­
тивных способов адаптации зрительной информации к астигма-
тикам в случаях, когда методы, применяемые для компенсации
астигматизма в офтальмологии, в частности оптическая кор­
рекция, оказываются неэффективными.
В экспериментах участвовали испытуемые с прямым, обрат­
ным и косым астигматизмом.
Целью первой серии экспериментов было выявление общих
особенностей восприятия информации при астигматизме.
Эксперименты проводились в различных условиях — при ес­
тественном и искусственном освещении, при разных уровнях
освещенности, разных углах наблюдения и наклона головы ис­
пытуемого в горизонтальной и вертикальной плоскостях. Испы­
туемые производили опознание объектов и их зарисовки с на­
туры и по памяти. Одновременно объекты фотографировались,,
а в других опытах — воспринимались людьми с нормальным зре­
нием.
Результаты опытов показали, что при прямом астигматизме
предметы, имеющие основные вертикальные отличительные эле­
менты, хорошо опознаются и четко воспринимаются с расстоя­
ния от 0,5 м и более. Горизонтальные линии при этом не вос­
принимаются совсем или при значительной их толщине воспри­
нимаются в сильно размытом виде. Существенное влияние
на процесс восприятия оказывает положение головы испытуе­
мого.
На восприятие цвета отдельного цветового пятна астигматизм
существенно не влияет, однако при близком расположении
в поле зрения нескольких цветных пятен происходит оптическое
смешение цветов в направлении, зависящем от типа астигма­
тизма. При прямом астигматизме объединяются и смешиваются
цвета пятен, расположенных на одной вертикали, при обрат­
ном — пятен, соседствующих в горизонтальном направлении, при
косом астигматизме — пятен, расположенных под определенным
/Жуг к ДРУГУ> чаЩе всего — под углом около 45° или
100—110 .
С понижением освещенности воспринимаемых объектов ост­
 рота зрения у астигматиков снижается намного быстрее, чем
у людей с нормальным зрением.
Вследствие нарушения при астигматизме стереоскопического
зрения зарисовки объектов в опытах с астигматиками выглядят
плоскими, форма объектов искажена, рисунки не отражают глу­
бины пространства, при опознании допускается много ошибок,
если существенные признаки объектов связаны с их объемом и
пространственной ориентацией.
На следующем этапе исследований изучались особенности
восприятия астигматиками средств отображения информации
(СОИ) разных типов. В качестве испытуемых было отобрано
45 человек в возрасте 20—30 лет с различными видами астигма­
тизма. Информация предъявлялась в опытах в виде проекций
слайдов на экран, точечной светящейся матрицы, а также ото­
бражалась на экране ЭЛТ. В экспериментах варьировались кон­
фигурация знаков, дистанция наблюдения, угол зрения, угол на­
клона СОИ, общая освещенность, яркость знаков.
Результаты экспериментов показали, что при прямом астиг­
матизме все вертикальные элементы воспринимаются четко,
острота зрения в отношении этих элементов часто достигает еди­
ницы, в то время как горизонтальные элементы воспринимаются
размытыми с остротой зрения, составляющей всего 0,1—0,3.
При обратном астигматизме резко воспринимаются горизон­
тальные линии (острота зрения около 1), а размытыми выглядят
вертикальные линии при остроте зрения 0,1—0,3.
При косом астигматизме резко воспринимаются линии с оп­
ределенным наклоном и нерезко — вертикальные, горизонталь­
ные и расположенные под неоптимальными для данного инди­
вида углами.
При восприятии символов, составленных из светящихся то­
чек, у астигматиков наблюдалось слияние отдельных точек
в сплошную линию в направлении, зависящем от типа астигма­
тизма и относительного расположения светящихся элементов.
В результате одни точечные знаки воспринимались астигмати­
ками лучше, чем наблюдателями с нормальным зрением, вос­
приятие других резко затруднялось, появлялись характерные
для каждого вида астигматизма пропуски и ошибки в опозна­
нии знаков. При использовании штриховой и штрих-пунктирной
основы построения знаков несколько ослаблялся эффект слияния
элементов знаков, зато проявилось субъективное увеличение
размеров знаков в направлении, зависящем от вида астигма­
тизма: по вертикали — при прямом астигматизме, по горизон­
тали — при обратном и под определенными углами — при косом.
Гаким образом, установлено, что индивидуальная и групповая
адаптация информации к людям, страдающим астигматизмом,
принципиально возможна и должна обеспечить значительное по­
вышение надежности восприятия информации, построенной
с учетом конкретного вида астигматизма.
 Полученные результаты показывают, что при разработке ин­
формационных средств, адаптируемых к людям, страдающим
астигматизмом, следует строить знаки, символы, мнемосхемы,
шкалы приборов из элементов, имеющих углы наклона к гори­
зонтали в интервалах 80—120° при прямом астигматизме, 0
15° — при обратном и 40—50° или 100—110° при косом. В этом
случае точность и надежность обнаружения и опознания астиг-
матиками знаковой информации повышается в среднем в 2,5 ра­
за по сравнению с восприятием информации, рассчитанной на
людей с нормальным зрением. При этом важную роль играет
также выбор уровня освещенности; максимальная острота зре­
ния у астигматиков наблюдается при освещенности в 2—3 раза
выше нормы.
Индивидуальный подбор пространственного расположения,
ориентировки по вертикали, горизонтали или под промежуточ­
ными углами, а также высоты, ширины, яркости, контрастности
символов позволяет облегчить астигматикам их восприятие, ис­
ключив при этом характерные для астигматиков повороты го­
ловы, используемые многими из них для частичной компенса­
ции неоднородности восприятия различных элементов на пло­
скости и в пространстве. При этом следует учесть, что индиви­
дуально адаптивные СОИ, предназначенные для использования
астигматиками, должны иметь широкий диапазон изменения ха­
рактеристик информационных элементов, поскольку, например,
при прямом миопическом астигматизме отношение остроты зре­
ния по вертикальному и горизонтальному меридианам может
иногда достигать 1 : 0,1.
С целью изучения возможностей использования астигмати­
ков в качестве операторов в одной из серий опытов им предла­
галось решать в . экспериментах различные оперативные задачи.
Исходная информация отображалась на алфавитно-графических
и графических дисплеях единой серии ЕС ЭВМ типа ЕС-7906,
ЕС-7064 и др.
Эксперименты показали, что многие люди с астигматизмом
вполне успешно справляются с оперативными задачами, если
предъявляемая информация строится с учетом типа астигма­
тизма у наблюдателя.
Для отработки инженерно-психологических требований к ди­
сплеям с точки зрения повышения их эффективности при работе
с пользователями, имеющими дефекты зрения, были проведены
эксперименты со световой матрицей, на которой знаки могли ге­
нерироваться не только одним рядом светящихся точек, как
в дисплее, но и несколькими параллельными рядами. Более ши­
роко варьировалась и конфигурация знаков, применялись мно­
гие типы шрифтов, скорректированные с учетом основных ви­
зуальных моделей астигматиков. Установлено, что наилучшим
способом генерирования знаков является трехслойная точечная
генерация. Оптимальное начертание знаков зависит от типа
аномалии зрения. Например, для прямого астигматизма высокий
 процент опознания обеспечивает рубленый прямой узкий шрифт
с отношением ширины к высоте 2 :-3 или 3 :4 с толщиной об-
,водки, относящейся к высоте, как 1.:}6, 1 :8 . При этом опозна­
ется до 85% знаков.
Исследование восприятия приборных шкал разной формы по­
казало, что при прямом астигматизме лучшими являются верти­
кальные шкалы, при обратном — горизонтальные, при косом
угловые с соответствующим квадрантом.
В целом исследование позволило выявить ряд способов инди­
видуальной адаптации информации к сложным видам астигма­
тизма, облегчающих людям с аномалиями зрения восприятие
учебной и оперативной информации.
Таким образом, индивидуальная адаптация является средст­
вом выполнения инженерной психологией важной гуманистиче­
ской миссии — облегчения учебы и приобщения к эффективному
труду в качестве операторов людей с различными психофизио­
логическими недостатками.
В целом качественный и количественный анализ психологи­
ческих факторов сложности решения интеллектуальных задач
представляет собой важную не только для инженерной психоло­
гии, но и для общей психологии проблему. При всей ее сложно­
сти решение этой проблемы необходимо, ибо без этого невоз­
можно совершенствование системного анализа психических про­
цессов, развитие количественных методов в психологии восприя­
тия, мышления, памяти, творчества. Первоочередное значение
эта проблема имеет для инженерной психологии и психологии
труда операторов.
В ее теоретическом и практическом решении важную роль
играют новые методические и технические средства, основанные
на организации процессов общения между участниками решения
и адаптивного информационного взаимодействия человека с ЭВМ.

ЛИТЕРАТУРА
1. Зараковский Г. М., Королев Б. А., Медведев В. И., Шлаен П. Я. Вве­
дение в эргономику. М.: Сов. радио, 1974.
2. Губинский А. //., Евграфов В. Г. Эргономическое обеспечение проекти­
рования судовых систем управления. Л.: Судостроение^ 1978.
3. Ломов Б. Ф. О путях построения теории инженерной психологии на
основе системного подхода. — В кн.: Инженерная психология. М.:
Наука, 1977, с. 31—66.
4. Венда В . Ф. Инженерная психология и синтез систем отображения
информации. М.: Машиностроение, 1975.
5. Лурия Л. Р. Лекции по общей психологии. М.: Изд-во МГУ, 1965.
6. Зинченко В. П., Стрелков Ю. К. На пути разработки микроструктур-
ного анализа деятельности человека. — В кн.: Эргономика. Труды
ВНИИТЭ. М.: Изд. ВНИИТЭ, 1974, с. 7-19.
7. Крылов А. А. Человек в автоматизированной системе управления. Л.:
Изд-во ЛГУ, 1974.
 ИССЛЕДОВАНИЕ ПСИХИЧЕСКОГО -ОБРАЗА,
РЕГУЛИРУЮЩЕГО ДЕЙСТВИЯ
ЧЕЛОВЕКА-ОПЕРАТОРА
В. А. ПОНОМАРЕНКО, Н. Д. ЗАВАЛОВА

Проблема образа в инженерной психологии

В настоящей статье рассматриваются два аспекта исследова­
ния психического образа: первый, при котором образ берется как
системный объект, и второй, касающийся изучения образа как
внутреннего содержания предметных действий человека-опера­
тора.
Психический образ стал рассматриваться как системный объ­
ект в первую очередь в инженерно-психологических работах
[8; 13; 15 и др.]. В последние годы благодаря работам совет­
ских психологов [7; 11; 12; 15 и др.] стала вырисовываться кон­
цепция образа как сложного, многокомпонентного, противоречи­
вого и целостного функционального образования. Среди прочих
аспектов исследования психического образа необходимо иссле­
довать его содержание с точки зрения проявления его ориенти­
рующей и регулирующей функций в трудовой деятельности.
Известно, что действия человека-оператора начинаются с по­
становки задачи. При этом на основе профессионального опыта,
знаний и наличной информации у человека формируется дина­
мический образ будущего состояния объекта управления. Вос­
принимая сигналы, поступающие на системы отображения ин­
формации, он оценивает их путем сличения текущего и заданного
состояний, анализирует возможные ошибки и выполняет управ­
ляющие действия. Для проектирования его действий недоста­
точно знания «входных» и «выходных» характеристик — необхо­
димо знать их внутреннее содержание. Именно эта практическая
потребность вызвала к жизни изучение образа как регулятора
действий человека.
Важнейший системообразующий компонент образа — концеп­
туальная модель. Последняя — это такой результат познания субъ­
ектом объекта, упорядоченность элементов которого в принципе
соответствует упорядоченности свойств, связей и отношений объ­
екта [19]. Именно концептуальная модель дает оператору воз­
можность действовать эффективно. На ее основе базируются два
других компонента: образ-цель и образ-объект (рис. 1). Образ-
цель выступает в роли своеобразного стержня, организующего
всю систему психических процессов и состояний. Целенаправ­
ленная деятельность ориентирована на будущее/ Применительно
к управлению динамическими объектами это означает, что в со­
знании человека конструируется то состояние объекта, которое
должно быть достигнуто в процессе управления. Отсюда любая
деятельность по управлению начинается с формирования образа-
цели, в который включаются сенсорные, перцептивные, мнеми-
30
 ческие и рече-мыслительные процессы [12]. По ходу самой де­
ятельности, безусловно, образ-цель видоизменяется в соответст­
вии с поступающей информацией о степени достижения резуль­
тата. Образ выступает как информационная программа управле­
ния, функция которой состоит в поиске информации, соответст­
вующей задаче [8].
Состояние объекта в каждый данный момент оперативно от­
ражается в образе-объекте. Формирование и функционирование
образа-объекта совершается на
основе непрерывно поступающих
сигналов, информирующих опера­
тора о динамике состояния объ­
екта управления; его основная
роль — регуляция исполнитель­
ской части действия, управляю­
щих и корректировочных движе­
ний.
Все компоненты образа вза­
имосвязаны: образ-объект меня­
ется при изменении образа-цели,
а содержание последнего зави­
сит от образа-объекта, т. е. пси­ Рис. I. Основные компоненты,
хический образ — это система регулирующие предметное дей­
взаимодействующих компонентов. ствие
Сущность психического образа за­
ключается в том, что он не копия, не слепок предмета, но отра­
жение пристрастное, активное, направленное на преобразование
отображаемого.
Данное представление о содержании и сущности психичес­
кого образа вынуждает по-новому подходить к разработке тре­
бований к информационным моделям. Если раньше в основу
разработки была положена оценка алфавита сигналов с точки
зрения их соответствия органам чувств, то теперь стала очевид­
ной необходимость оценки информационной модели с точки
зрения ее соответствия концептуальной модели, законам форми­
рования и функционирования психического образа.

Значение и функции психического образа

в летной деятельности
В авиации проблема образа полета тревожит не только пси­
хологов, но и практиков: летчиков, методистов, инженеров.
В 1977—1978 гг. на страницах журнала «Авиация и космонав­
тика» происходила дискуссия по поводу образа полета [6; 9:
10; 17; 21 и др.]. Примечательно, что в статьях практиков
именно образ, т. е. внутренний психический процесс, явился фо­
кусом внимания и живого интереса. При обсуждении функций
образа затрагивались вопросы управления самолетом, простран­
ственной ориентировки, принципов отображения информации
 о пространственном положении самолета и, наконец, методов
обучения. Наиболее знаменателен в этой дискуссии интерес
практиков к тому, что психологи называют центральной тайной
человеческой психики, а именно: к факту представленности
субъекту картины мира [И ]. Для летчика эта представленность
имеет не только познавательный смысл, но и прямое жизненное
значение.
Сложность структуры психического образа, регулирующего
действия летчиков, выразилась уже в разнообразии терминов,
обозначающих это понятие: «образ полета», «представление
о пространственном положении», «чувство самолета». Каждый
из терминов, обозначая в общем одно и то же понятие, содержит
специфику, оттеняющую ту или иную функцию образа.
Чтобы почувствовать эту специфику, приведем характерные
высказывания летчиков, их ответы на вопросы: «Что такое об­
раз полета?», «Что такое чувство самолета?», «Что такое пред­
ставление о пространственном положении?» и «В чем разница
этих понятий?»
Судя по ответам, летчики не только различают компоненты
образа, но и обращают внимание на их взаимодействие. Рас­
смотрим, как определяют летчики наиболее общее понятие «об­
раз полета». «„Образ полета44— это умственное представление
о положении летательного аппарата и его перемещении в прост­
ранстве, создаваемое летчиком на основе опыта пилотирования и
всей наличной информации». «Образ полета — это траектория
всего полета. Он может формироваться до полета. Это мысленно
воспроизведенный полет с выдерживанием заданных режимов».
Говоря о пространственном представлении, летчики отме­
чают: «понятие образ пространственного положения — более ча­
стное, но вместе с тем содержит оттенки, которых лишено об­
щее понятие. Образ пространственного положения — это положе­
ние самолета в трехмерном пространстве». «Правильнее гово­
рить — представлять себя в пространстве, а не — представлять
самолет в пространстве. Представлять себя — значит, я лечу.
Представлять самолет — значит, меня везет самолет».
Своей спецификой обладает термин «чувство самолета»; под
ним понимается способность летчика по малейшим изменениям
режима полета определять, что произошло какое-то изменение
и заранее приготовиться к регуляции режима полета. «Летчик
чувствует как свое продолжение крылья, нос, хвост самолета»;
ч<Летчик и самолет — одно целое. Образ полета и чувство само­
лета связаны, но это разные понятия, они дополняют друг
друга». «Когда летчик чувствует самолет, это значит — он
слился с ним. Двигая рулями, он изменяет положение своего
тела в пространстве». Чем больше у летчика развито чувство са­
молета, тем точнее будут его управляющие воздействия на самолет.
Компоненты психического образа, регулирующего действия
летчика, представлены на рис. 2. Рассмотрим каждый компонент
и его роль.
 Образ пространственного положения. Этот компонент образа
обеспечивает пространственную ориентировку летчика. Под
пространственной ориентировкой понимается способность че­
ловека определять свое положение относительно вектора силы
тяжести и различных объектов, находящихся на земле. Приме­
нительно к летной профессии под пространственной ориентиров­
кой следует понимать постоянную и активно сохраняемую осве­
домленность летчика о положении и характере перемещения са­
молета в пространстве относительно поверхности земли и других

Рис. 2. Связи компонентов образа полета между собой и с системой инфор­

мации

внебортовых ориентиров, а также о состоянии и дицамике от­

дельных параметров полета, связанных с перемещением в трех­
мерном пространстве.
Для человека фундаментальным ориентиром является направ­
ление силы земного притяжения. Практически большинство ва­
риантов нарушения представления своего положения относи­
тельно вектора силы тяжести возникает оттого, что направление
результирующей перегрузки (при искривлении траектории по­
лета самолета) принимается за направление силы земного тяго­
тения. Реально это означает, что даже в перевернутом полете
летчик не чувствует себя повисшим вниз головой, и, несмотря
на то, что он в этом положении видит землю над собой, он твердо
знает, что земля внизу. Таким образом, в конкретном применении
к системе летчик—самолет ориентировка в пространстве вклю­
чает в себя умственное преобразование комплекса противореча­
щих друг другу сигналов. Это означает, что ориентировка в про­
странстве требует активной направленности сознания на постоян-
зз
ную интеллектуальную оценку воспринимаемого потока инфор­
мации.
Вот как летчики описывают процесс ориентирования. «Пред­
ставление положения в пространстве воспроизвожу мысленно,
согласно показаниям приборов. Заставляю свое воображение и
чувство подчиниться показаниям приборов». «При пилотировании
по приборам представляю положение самолета умственно. При
входе в облака запоминаю положение самолета относительно­
естественного горизонта. Благодаря памяти летчик при кренах и
тангажах представляет себе положение самолета». «Летчику при­
ходится усилием воли заставлять работать воображение согласо­
ванно с показаниями приборов для представления пространствен­
ного положения».
Очевидно, что содержание образа, адекватное задаче летчика,,
сложно и содержит в себе компоненты, не свойственные образу,,
формируемому человеком, решающим аналогичные задачи на
земле. Особенности образа полета обусловлены необычностью
физических воздействий на человека, разрушающих сложившуюся
на земле привычную схему ориентировки.
В полете возникает противоречие между визуальными и ин-
терцептивными сигналами, между восприятием и мышлением,,
внутренним ощущением и интеллектуальной оценкой положения
тела летчика (самолета) в пространстве. Объективное положение
самолета в пространстве, определяемое на основе зрительных
сигналов, не соответствует субъективным ощущениям. Если это*
несоответствие осознается, летчик усилием воли старается по­
давить ложные ощущения. Именно в этом случае действия
должны регулироваться речемыслительными процессами. Если
нет правильной интеллектуальной оценки пространственного по­
ложения, то, подчиняясь ощущениям, летчик совершит грубую
ошибку в управлении и нарушит безопасность полета.
Обратимся к высказываниям летчиков по этому поводу. «При
переходе к пилотированию только по приборам летчик запоми­
нает положение естественного горизонта, т. е. как бы вводит ноль,
отсчета. В дальнейшем, если он постоянно и своевременно контро­
лирует приборы, то он будет и правильно представлять и чув­
ствовать пространственное положение. Если же временно-
контроль был опущен или вестибулярный анализатор стал пре­
обладать над зрительным и в систему отсчета введена ошибка,
то летчик может чувствовать и представлять положение по-раз­
ному, т. е. чувствовать одно, а представлять (по приборам)
другое».
Итак, формирование образа пространственного положения
протекает осознанно, причем летчик использует весь свой опыт.
Выполняя любую фигуру пилотажа по приборам, летчик актуали­
зирует образы памяти, запечатленные при выполнении аналогич­
ных фигур в визуальном полете, т. е. в процессе переработки
закодированной информации он опирается на наглядные образы*,
сформированные в визуальном полете. Для успешного пилотиро­
вания в облаках, по словам летчиков, надо предварительно
«войти в образ полета», заранее настроить себя на такой полет,
взять и держать в уме систему отсчета от видимого горизонта.
«Настоящий летчик перед полетом, как артист перед выходом на
сцену, должен вжиться в образ полета. Чем лучше он войдет
в образ, тем успешнее полет», — так оценивает летчик Н. Т. Те-
ницкий роль образа полета в выполнении действия пилотиро­
вания [18].
То, что для ориентировки в пространстве летчик должен це­
ленаправленно отбирать информацию, активно использовать опыт
предыдущих визуальных полетов, осознанно формировать психи­
ческий образ, является важнейшей специфической особенностью
его действий. Содержание образа не должно выходить из-под
контроля сознания. Это означает, что летчик в полете по прибо­
рам одновременно с решением сложной задачи управления вы­
полняет еще одно целенаправленное действие — пространствен­
ную ориентировку. На земле последняя не является отдельным
действием, а в полете она невозможна без осознанного формиро­
вания специального образа полета. Основной компонент образа
полета — образ пространственного положения — должен постоянно
поддерживаться, видоизменяться соответственно поступающей
приборной информации, противостоять разрушительному влия­
нию неинструментальных сигналов. Его функция — ориентировка
в пространстве. Его содержание определяется тем, что он регули­
рует дополнительное самостоятельное действие, сосуществующее
-с действием пилотирования, причем образ, регулирующий про-
песс пилотирования, вступает в сложные противоречивые связи
•с образом пространственного положения. Противоречия обуслов­
лены тем, что при непрерывном сознательном контроле содер­
жания образа пространственного положения возникают затруд­
нения в точном выдерживании заданных значений параметров
полета. Необходимость воспринимать и перерабатывать информа­
цию, преследуя одновременно две цели, определяет сложность
содержания образа полета, являясь источником многих затруд­
нений летчика при пилотировании.
Образ вилки. Под образом вилки обычно понимается пред­
ставление о режиме полета, содержащее сопоставление заданного
и фактического положения стрелок на приборах, указывающих
конкретное состояние контролируемого параметра. По мнению
некоторых специалистов, не только для управления, но и для
ориентировки вполне достаточно образа вилки (или приборного
аналога полета) [10]. Однако летчик не может надежно выпол­
нять действие пилотирования, регулируемое столь обедненным
образом полета, не содержащим представления о перемещении
самолета в пространстве. Одним из доказательств этого является
возникновение в полете особого состояния, которое носит назва­
ние «разбежались стрелки». При этом сформированный образ
вилки разрушается и перестает выполнять свою функцию, а вос­
становить его летчик не может без опоры на образ простран­
 ственного положения. По высказываниям летчиков: «Ситуация
«разбежались стрелки» возникает на самых трудных и ответ­
ственных этапах полета, в сложных метеоусловиях, когда при­
ходится долгое время концентрировать внимание на одном эле­
менте пилотирования, на одном приборе. Тогда теряется пред­
ставление о режиме полета в целом». «Если стрелки разбежались
настолько, что летчик не знает, как их собрать, — это, пожалуй,,
является потерей пространственного положения». «Разбежались
стрелки» — значит, летчик попал в такую ситуацию, когда он
по показаниям приборов не может определить свое пространст­
венное положение».
Таким образом, для надежного пилотирования необходимо
представление о режиме полета в целом, о положении самолета
в пространстве.
Чувство самолета. Следующий компонент образа полета — чув­
ство самолета. Специфика его содержания определяется той
ролью, которую в действиях пилотирования и пространственной
ориентировки играют так называемые неинструментальные
сигналы в виде ускорений, вибраций, сопротивления органов
управления [2, с. 76—96].
В авиации хорошо известно, что ощущения, возникающие
в результате действий линейных и угловых ускорений, способны
исказить образ пространственного положения, стать причиной
иллюзий ввиду того, что человек в полете может результирую­
щую силу перегрузки, направленной от головы к тазу, принять
за направление силы тяжести. Тем не менее летчики, имеющие
достаточный опыт полетов по приборам, подчеркивают положи­
тельную роль неинструментальных сигналов для пилотирования.
Приведем высказывания летчика С. С. Иванова: «Изменение по­
ложения самолета в пространстве вызывает изменение сил, дей­
ствующих на органы чувств... Возникающие при этом ощуще­
ния не могут дать точную информацию о количестве изменения,,
но они сигнализируют факт изменения, дают качественное пред­
ставление о нем и заставляют человека своевременно обратить
внимание на приборы». Роль ощущений в пилотировании очень
большая. Они облегчают пилотирование, снимают нагрузку, во­
время предупреждают об опасности: «Когда летчик имеет четкое
представление о своем положении в пространстве, ощущения
помогают ему в пилотировании самолетом, уменьшают нервное
напряжение, позволяют выполнять другие работы, не связанные
с пилотированием».
Чем объясняется указанная положительная роль неинстру­
ментальных сигналов? Что добавляется в образ, регулирующий
действия летчика?
По-видимому, изменение образа происходит за счет того, что
в его формировании участвуют непосредственные воздействия
объекта управления, реакция на которые также следует непо­
средственно, без предварительного перекодирования инструмен­
тальных абстрактно-символических знаков. Благодаря этому
образ обретает дополнительную динамичность, или оперативность,
что выражается в появлении так называемого чувства самолета.
Летчик в процессе пилотирования должен уметь «чувствовать
самолет», «слиться с ним». Это своеобразное сращивание чело­
века с самолетом, которое позволяет как бы непосредственно
ощущать движение самолета, названо летным чувством. Именно
так специалисты называют способность к неосознаваемому вы­
бору всех важных для управления самолетом сенсорных раз­
дражителей и реагированию на них координированными дви­
жениями.
Итак, психический образ, регулирующий действия летчика,
имеет сложную структуру, содержит взаимосвязанные, взаимо­
действующие (и содействующие, и противодействующие) компо­
ненты. Сложность его содержания определяется сложностью за­
дач человека в полете.

Практическое использование теории образа

при обосновании вида представления информации
о пространственном положении самолета
Исходя из представления об особенностях формирования об­
раза, его структуре и функциях требования к индикации про­
странственного положения должны заключаться в соответствии
информационной модели субъективному образу (концептуальной
модели). Решение этой задачи осложняется двойственностью
задач, возложенных на индикатор пространственного положе­
ния — авиагоризонт. Известно, что этот прибор одновременно
обеспечивает две функции: пилотирования и ориентировки
[2, с. 97—106]. Собственно, для управления наглядность изобра­
жения положения самолета в пространстве несущественна. Его
легче всего осуществлять по нуль-индикаторам. Однако для со­
четания управления с пространственной ориентировкой, без чего
нельзя обеспечить надежность полета, необходима наглядность,
облегчающая адекватное отражение субъектом внешнего мира.
Следовательно, необходима такая оптимизация индикации про­
странственного положения, которая привела бы к ее наиболь­
шему соответствию концептуальной модели летчика.
Требование соответствия концептуальной модели — одно из
немногих абсолютных непреложных требований к конструирова­
нию информационной модели. Непреложность данного требова­
ния объясняется тем, что в данном случае нельзя надеяться на
возможность полностью сформировать концептуальную модель
только в процессе летного обучения. Концептуальная модель
пространственного положения самолета основывается на той
представлении пространства, которое складывается задолго до
начала профессиональной подготовки. Она есть результат актуа­
лизации врожденных биологических и приобретенных до спе­
циального обучения психических механизмов, ответственных за
ориентацию человека в пространстве. Летное обучение лишь обо­
гащает уже сформированную модель, наслаивает на нее специ­
фические компоненты образа полета.
Практика показала неприспособленность человека к свобод­
ной ориентации в слепом полете, что и побудило к разработке
технических способов, позволяющих компенсировать этот недо­
статок. Для этого и создан прибор авиагоризонт. Однако, как ни
парадоксально, но, начиная с 1918 г. и до сих пор, ученые, лет­
чики, инженеры ожесточенно спорят о том, что же должно пе­
ремещаться на приборе: земля (горизонт) или символ (силуэт)
самолета [1; 3; 21; 22; 23; 24 28]. На рис. 3 схематично пока­
зано, как выглядят показания авиагоризонта при индикации
крена, условно названные «вид с самолета на землю» (при этом

Горизонтальный, полет
( крен до 90°)
Вид „ С самолета. “ Вид ,,'С ЗВМЩЕ**

Левый Правый Левый Правый

крен крен крен крен

Рис. 3. Индикация крена самолета На разных типах авиагоризонта

Штриховка — индикация положения земли, сплошная линия — индикация горизонта

виде вращается горизонт) и «вид с земли на самолет» (враща­

ется самолет). Сторонники первого вида индикации при создании
искусственного горизонта исходят из здравого смысла, т. е. тре­
буют совпадения кода с видимой картиной внешнего мира. При
этом в качестве системы отсчета используется система координат,
связанная с положением самолета. Опора на такую систему коор­
динат предопределяет отображение на индикационном поле фи­
зического пространства, окружающего самолет: при вращении
самолета вращается изображение элементов, изображающих
картину «небо—земля».
Такая информационная модель должна, по мнению ее сторон­
ников, способствовать созданию у летчика образа окружающего
пространства. Здравый смысл подсказывает: летчик должен
видеть на приборе то, что он видит в визуальном полете,
а именно окружающее его пространство. Отсюда считается не­
приемлемым принцип такой индикации пространственного поло­
жения, при которой перемещается самолет и которая способ­
ствует созданию образа самолета, летящего в пространство.
Однако еще на заре освоения слепых полетов, летчики оши­
бочно реагировали на подвижную линию горизонта, принимая ее
положение за положение самолета. В последующем исследователи
 дали объяснение причине указанной ошибки, основываясь на
феномене фигуры и фона в процессе восприятия [4; 5; 16].
Применительно к данному случаю этот феномен выражается
в том, что любое движение самолета в пространстве летчик вос­
принимает как свое движение (фигура) по отношению к непод­
вижной земле (фону). В полете летчик, воспринимающий себя
и самолет как единое целое, перемещается относительно земли
и горизонта. При таком передвижении в пространстве именно
в указанной системе координат органически сочетаются два ком­
понента образа полета: пространственная ориентировка и чув­
ство самолета.
В слепом полете летчик управляет самолетом вне видимости
земли, по приборам. В этих условиях вся кабина, приборная
доска становятся неподвижным фоном, по отношению к которому
подвижная искусственная линия горизонта становится фигурой.
Иначе говоря, кабина становится для летчика центром ориенти­
рования. В этом и заключается причина ошибки — на наклон
линии искусственного горизонта летчик реагирует, как на на­
клон самолета.
Когда на авиагоризонте кренится не земля, а символ само­
лета, человеком это воспринимается как изменение положения
собственного тела в пространстве (левое крыло вниз — я накло­
нился влево). Вспомним слова летчика: «Я и самолет едины!»
Силуэт самолета в подавляющем большинстве случаев отожде­
ствляется летчиком с собой: «я сижу в нем», «я сижу на нем
верхом». Итак, подвижный силуэт самолета представлен в образе
полета как продолжение самого себя. Поэтому и управление им
органически сочетается с пространственным представлением
своего положения относительно земли. Надо полагать, при управ­
лении по силуэту самолета, а не по линии горизонта активность
проприоцепции выше, а стало быть, и выше ее роль как не­
пременного компонента чувства самолета и пространственной
ориентировки. Не случайно эксперименты, проведенные за рубе­
жом, где летчики привыкли летать с индикацией неподвижного
самолета на авиагоризонте, показали преимущество авиагори­
зонта с подвижным силуэтом самолета [24; 26; 27; 28]. В США
был проведен оригинальный эксперимент. Суть его состояла
в том, что для участия в эксперименте были приглашены воен­
ные летчики, имевшие перерыв в летной работе 5—10 лет.
Им было предложено летать на тренажере с двумя авиагоризон­
тами. В результате летчики быстрее приспособились к авиагори­
зонту с подвижным силуэтом самолета, которым они ранее ни­
когда не пользовались [24]. Как оценить данный результат
с генетической точки зрения? Нам это представляется следуюг
щим образом. В ходе онтогенетического развития человека
у него складывается концептуальная модель, соответствующая^
геоцентрическому представлению пространства. Эта модель более
прочна, надежна, содержательна, чем модель, сложившаяся
в процессе профессиональной практики. Поэтому перерыв в по­
летах приводит к утере профессиональной концептуальной мо­
дели.
Последняя складывается в процессе опыта использования
авиагоризонта с подвижной линией горизонта. Кроме того, такая
модель, соответствующая картине видимого из кабины самолета
окружающего мира, формируется в процессе первоначального
обучения визуальному полету [14]. При этом начинающий лет­
чик исходит из представления о полете, которое непосредственно
вытекает из видимой картины, т. е. из полного совпадения пред­
ставления (образа) со зрительным восприятием. У него в полете
при выполнении, например, виража, земля становится боком.
Передернутый полет
Вид., с самолета “ Вид „ с земли “

Левый. Правый Левый Правый

крен крен крен крен

Рис. 4. Индикация крена в перевернутом полете на разных типах авиагори­

зонта
Обозначения те же, что и на рис. 3

Но, как известно, суть отношений субъекта с предметом, образ

которого отражается в его голове, и состоит именно в том, что
предмет пассивен, а субъект активен. Собственно, в этом про­
является пристрастность образа, его субъективность. Концеп­
туальная модель полета изменяется, она сближается с представ­
лением пространства, сформированным во всем опыте человека.
Практика показала, что по мере приобретения опыта летчик
все лучше представляет перемещение самолета относительно
Земли. Вот почему высказывание летчиков гласит: «Никогда и
'никому из летчиков не кажется, что движется не аппарат,
а Земля, кренится не аппарат, а горизонт». «Образ — это не то,
что видит и ощущает человек, а то, что на основе его ощущений
наглядно отражается в сознании» [3; 9; 17; 18; 21]. Поскольку
летчик знает (концептуальная модель), что земля неподвижна,
постольку он видимую ложную картину мира преобразует в истин­
ную. Зачем же ему представлять информацию так, чтобы ему
постоянно приходилось приводить ее в соответствие с образом,
адекватным задаче ориентирования? Когда летчик войдет в об­
лака в перевернутом положении и увидит на приборе, что шасси
его самолета «упираются в небо», он будет точно ориентирован,
а если он увидит на приборе, что небо внизу, то может быть
дезориентирован (рис. 4).
Такой вид авиагоризонта, при котором окружающее простран­
ство неподвижно, а самолет подвижен, соответствует биологиче­
ским и психофизиологическим закономерностям ориентации
в пространстве, так как обеспечивает более тесную связь летчика
с самолетом при его управлении вне видимости естественного
горизонта, точное реагирование на отклонение указателя крена и
в конечном счете оптимальное взаимодействие всех компонентов
в системе образа полета: пространственной ориентировки, чув­
ства самолета, образа вилки.

Заключение
Профессиональная деятельность летчика представляет для
психолога широкие возможности изучать структуру внутренних
отношений между компонентами образа в их развитии и проти­
воречии.
Излагая данные о практических результатах исследований,
мы преследуем цель показать продуктивность методологии пси­
хологии деятельности, в частности теоретических концепций пси­
хического образа, разработанных в трудах ведущих психологов.
Поскольку летчик как бы совмещает в себе человека-опера-
тора автоматизированной системы, использующего для управле­
ния реальным объектом информационную модель, и человека,,
непосредственно воспринимающего большинство изменений со­
стояния управляемого объекта, постольку его воздействия на
объект немедленно отзываются не только на показаниях инди­
каторов, но и совершенно недвусмысленно ощущаются физически
(как изменение положения собственного тела).
В связи с этим оперативный образ, формируемый в процессе
пилотирования, как мы указывали выше, обладает некоторыми
противоречивыми чертами, в результате чего образ-цель имеет
свойство раздваиваться и создавать конфликтную ситуацию
управления. Заметим, что эти сложности внутреннего регулиро­
вания действий летчика представляют благоприятные возмож­
ности изучения содержания образа. Своеобразие условий летной
деятельности приводит к тому, что образ, регулирующий дей­
ствия летчика, не только осознается им в начале обучения, но
и регулярно актуализируется (практически в каждом полете)
самыми опытными летчиками. Это дает возможность сочетать
данные опосредованного, инструментального исследования его
свойств с данными самонаблюдения летного состава, получаемыми
путем целенаправленного анкетирования и устных бесед.

ЛИТЕРАТУРА
1. Бездетное Н. Тип индикации. Какой лучше? — Авиация и космонав­
тика, 1976, № 10, с. 20—21.
2. Береговой Г. Т., Завалова Н. Д., Ломов Б. Ф., Пономаренко В. А.
Экспериментально-психологические исследования в авиации и космо­
навтике. М.: Наука, 1978.
3. Бутенко Г. Ф.} Скибин Г. Г. Зависит от типа индикации. — Авиация
и космонавтика, 1977, № И, с. 32—33.
 4. Вудсон У., Коновер Д. Справочник по инженерной психологии. М.:
Мир, 1968.
5. Г е р а т е в о л ъ 3. Психология человека в самолете. М.: Изд-во иностр.
лит., 1956.
6. Добролепский Ю. П., Пономаренко В. А. Образ полета. — Авиация и
космонавтика, 1976, № 4, с. 18—19.
7. Зинченко В. П. Теоретические проблемы психологии восприятия и за­
дачи генетического исследования. — В кн.: Восприятие и действие.
М.: Просвещение, 1967, с. 7—38.
8. Зинченко В. Я., Гордон В. М. Инженерно-психологические и экспери­
ментальные исследования процессов информационной подготовки при­
нятия решения.— В кн.: Эргономика. М.: Изд-во ВНИИТЭ, 1971,
с. 121—134. (Труды ВНИИТЭ, вып. 3).
0. Иванов С. С. Нужен образ полета. — Авиация и космонавтика, 1977,
№ 3, с. 12-13. w
10. Кочаровский И. Б. Образ полета или приборный аналог? — Авиация и
космонавтика, 1976, № 8, с. 14—15.
11. Леонтьев А. Я. Деятельность, сознание, личность. М.: Политиздат,
1975,
12. Ломов Б. Ф. О путях построения теории инженерной психологии на
основе системного подхода. — В кн.: Инженерная психология. М.:
Наука, 1977, с. 31—66.
13. Ломов Б. Ф. О проектировании трудовой деятельности человека. —
В кн.: Физиология труда. М.: Наука, 1967, с. 192—198.
14. Медников В. Что отобразил плакат? — Авиация и космонавтика, 1978,
№ 6, с. 26—27.
15. Ошанин Д. А. Концепция оперативности отражения в инженерной и
общей психологии. — В кн.: Инженерная психология. М.: Наука, 1977,
с. 134—148.
16. Платонов К. К, Психология летного труда. М.: Воениздат, 1960.
17. Сенъков К. Если образ полета искажается. — Авиация и космонавтика,
1976, № 6, с. 10—11.
18. Теницкий Я. Т. Не собирать стрелки. — Авиация и космонавтика,
1977, № 8, с. 22—23.
19. Тюхтин В. С. Отражение, системы, кибернетика. М.: Наука, 1972.
20. Францен Б . С., Егоров В . А., Костюк Л. А. К вопросу о характере
психологического образа в летной деятельности. — Вопр. психологии,
1967, № 2, с. 71—78.
21. Цуваров В. И. Образ полета есть! — Авиация и космонавтика, 1977,
№ 3, с. 12—14.
22. Beringer D. В., Williges R. С., Roscoe S. N. The transition of experien­
c e d pilots to a frequency-separated aircraft attitude display. — Human
Factors, 1975, vol. 17, p. 401—414.
23. Fog el L. J. A new concept: The kinalog display system. — Human Fac­
tors, 1959, vol. 1, p. 30—37.
24. Hasbrook А* Я., Rasmussen P. G. In-flight performance of civilian pilots
using moving-aircraft and moving-horizon attitude indicators. — Fed.
Aviat. Administr. Offic. Av. Med. Civil Aeromed. Inst. Oklahoma City,
Kept N FAA—AM—73—9, 1973.
25. Ince F., Williges R. C., Roscoe S. Aircraft simulator motion and the or­
der of merit of flight attitude and steering guidance displays. — Human
Factors, 1975, vol. 17, p. 388—400.
26. Kraus R. Desorientation of flight. — Aerospace Med., 1959, vol. 30, N 9,
p. 664-673. , „ ,
27. Roscoe S. N., Johnson S. L. Moving horizon versus moving aircraft dis­
play: W hat’s better? — Human Factors, 1972, vol. 14, p. 114—129.
28. Roscoe S. N., Williges R. C. Motion relationships in aircraft attitude and
guidance displays: A flight experiment. — Human Factors, 1975, vol. 17,
p. 374—387.
 МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ
ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБУЧЕНИЯ
В. Д. ШАДРИКОВ

Как показала практика, глубокое изучение закономерностей

профессионального обучения возможно только на основе психо­
логической теории деятельности. В настоящей работе сделана
попытка описать общую картину освоения деятельности, опи­
раясь на методологию системного подхода и современные пред­
ставления о психологической системе деятельности. Учитывая
недостаточную разработанность понятийного аппарата теории
деятельности, мы считаем необходимым прежде всего уточнить
и определить основные понятия, без которых нельзя обойтись,
разрабатывая теоретические вопросы психологии профессиональ­
ного обучения.
В данной работе мы будем понимать деятельность как форму
активного отношения к действительности, направленного на
достижение сознательно поставленных целей, связанных с соз­
данием общественно значимых ценностей («потребительских:
стоимостей») и освоением общественного опыта.
Деятельность является объектом изучения многих наук. За­
дача психологического изучения деятельности, как указывал
С. JI. Рубинштейн, заключается в том, чтобы, не превращая дей­
ствие и деятельность в психологическое образование, разрабо­
тать подлинную психологию действия [8].
Специфической стороной психологического изучения деятель­
ности является необходимость системного подхода к данному
явлению.
Любая деятельность человека представляет собой и делание
чего-то, и позицию «по отношению к людям, к обществу, которую
человек всем своим существом, в деятельности проявляющимся
и формирующимся, утверждает» [1, с. 537]. Таким образом,
в любой деятельности представлен специфический поведенческий
аспект.
В психологической литературе деятельность классифицируют
на трудовую, учебную и игровую. Трудовая деятельность, или
труд, является основным видом деятельности. Изучению психоло­
гических проблем системогенеза трудовой деятельности и посвя­
щена настоящая работа. В чем же сущность трудовой деятель­
ности? Определяя сущность труда, К. Маркс писал: «Труд —
есть прежде всего процесс, совершившийся между человеком и
природой, процесс, в котором человек своей собственной деятель­
ностью опосредствует, регулирует обмен веществ между собой
и природой» *. В процессе труда «люди, вооруженные средствами
тРУДа> своей целесообразной деятельностью изменяют предметы

1 Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. 2-е изд., т. 12, с. 710.

природы, приспосабливая их для удовлетворения своих потреб­
ностей» [6, с. 318].
Рассматривая физиологическую сущность труда, К. Маркс ха­
рактеризовал ее следующим образом: «Как бы различны ни были
отдельные виды полезного труда, или производительной деятель­
ности, с физиологической стороны это — функции человеческого
организма и каждая такая функция, каковы бы ни были ее со­
держание и форма, по существу есть затрата человеческого мозга,
нервов, мускулов, органов чувств и т. д.» 2
Трудовая деятельность выступает в единстве трех аспектов:
предметно-действенном (как процесс, в котором «человек при по­
мощи средств труда вызывает заранее намеченное изменение
предмета труда»3) ; физиологическом (как «функции человече­
ского организма»); психологическом (как осуществление созна­
тельной цели, проявление воли, внимания, интеллектуальных
свойств работника и т. д.). В психологическом исследовании
изучение последнего аспекта, несомненно, играет ведущую роль.
Исходя из понимания трудовой деятельности как процесса
активного изменения предметов природы в целях их приспособ­
ления для удовлетворения потребностей человека как процесса
создания потребительных стоимостей, предмет психологического
изучения трудовой деятельности можно определить как психиче­
ские процессы и психологические факторы, которые побуждают,
программируют и регулируют трудовую активность субъекта,
а также свойства личности, через которые эта активность реали­
зуется. При этом в отличие от аналитического подхода к изуче­
нию психических функций и процессов основным должно стать
исследование взаимодействия функций и процессов в контексте
конкретной деятельности в ходе достижения конкретного ре­
зультата.
Центральными в психологической теории деятельности явля­
ются понятия мотива и цели деятельности. Как отмечает
Б. Ф. Ломов, «деятельность исходит из тех или иных мотивов
и направлена на достижение некоторой цели. Вектор «мотив—
цель» выступает в роли своеобразного «стержня», организующего
всю систему психических процессов и состояний, которые в эту
деятельность включаются. Динамика перцептивных, мнемиче-
ских, интеллектуальных и иных психических процессов, а также
их взаимоотношения и взаимопереходы в контексте развиваю­
щейся деятельности существенно зависят от основной образую­
щей: вектора «мотив—цель». То же можно сказать о динамике
работоспособности и эмоциональных состояниях» [3, с. 37—38].
В дальнейшем под мотивом трудовой деятельности мы будем
понимать внутренние причины, побуждающие человека к данной
деятельности. В качестве таких причин могут выступать потреб-

2 Там же, т. 23, с. 31.

3 Там же, т. 23, с. 191—192.
 яости, мировоззрение, убеждения, идеалы и интересы личности,
социальные роли и установки.
В научной литературе основные споры ведутся по вопросу:
сводятся ли мотивы человеческого поведения к потребностям
или же в качестве мотивов могут выступать также убеждения,
мировоззрение, социальные нормы и установки. В достаточно
острой форме данную проблему Д. А. Кикнадзе выражает сле­
дующим образом: «Материалистическое положение о том, что
потребности являются важнейшим фактором активности живого
организма, не вызывает среди марксистов никаких споров, когда
речь идет об активности животных, но лишь дело касается чело­
века, его общественной деятельности, как некоторые из них лю­
бую попытку объяснить человеческое действие исходя из потреб­
ностей начинают считать чуть ли не отступлением от марксизма»
[4, с. 4].
Чем же вызвано отмеченное противоречие? На наш взгляд
его можно объяснить следующими причинами: во-первых, орто­
доксальное и последовательное проведение линии на то, что
основными детерминирующими факторами активности являются
потребности, приводит к тому, что из системы мотивации устра­
няются убеждения, идеалы, мировоззрения. Это, естественно, не
может быть принято многими учеными и практиками. Во-вторых,
человеческие потребности, хотя они и развиваются на основе
биологических, становятся настолько специфическими, социали­
зированными, что, вполне естественно, их выделяют в отдельную
категорию, несводимую к биологическим потребностям. Когда же
данная специфика начинает отдельными исследователями сти­
раться, это неизбежно вызывает негативную реакцию.
Таким образом, вопрос заключается не столько в том, явля­
ются ли потребности основными мотивами, сколько в том, как по­
нимать потребности. На наш взгляд, основной побудительной
силой действительно являются потребности, но — потребности
личности. Данная же категория до настоящего времени недо­
статочно изучена как в теоретико-методологическом, так и
в практическом аспектах.
Формирование высших потребностей в определенной мере
можно представить как процесс интернализации социальных
норм, являющихся отражением общественных потребностей, на
основе осознания их глубокой справедливости и необходимости
выполнения.
Выражаясь словами С. JI. Рубинштейна, «общественно-значи­
мое может превращаться и сплошь и рядом превращается вместе
с тем и в личностно-значимое для индивида, не переставая от
этого быть общественно-значимым. Становясь и личностно-зна­
чимым для индивида, общественно-значимое порождает в нем
динамические тенденции более или менее действенной силы»
[8, с. 540].
Вместе с тем следует отметить, что общественно-значимое
не всегда становится личностно-значимым. В этих случаях со­
циальные нормы начинают выступать не в форме внутренних
причин, а в форме стимулов, внешних регуляторов поведения
личности. Следовательно, было бы ошибкой, с одной стороны,,
полностью отрицать за социальными нормами роль мотивов по­
ведения, с другой стороны, считать, что они всегда выступают
как мотивы.
Цель деятельности — это то, что человек должен получить-
в итоге деятельности (определенный продукт, его перемещении
в указанный пункт и в определенное время, приведение в ра­
бочее состояние орудий труда —- ремонт и наладка и т. д.).
Во многих случаях цель деятельности выступает в форме
образа. Как отмечает Б. Ф. Ломов, «пока еще природа этого об­
раза и механизмы его формирования недостаточно ясны. Можно
полагать, что он формируется как сложный продукт синтеза
сенсорно-перцептивного, мнемических и речемыслительных про­
цессов. По-видимому, он также характеризуется высокой дина­
мичностью, развиваясь по ходу деятельности, если она достаточно
сложна» [3, с. 39]. Роль цели в деятельности человека трудна
переоценить. Экспериментальные исследования показывают, чта
образ-цель определяет критерии отбора информации о состоянии
предмета труда, орудий труда и среды, направляет процесс пе­
реработки информации и принятия решения, корректирует испол­
нительные действия.
Результат деятельности — это то, что человек получает в итого
деятельности. Результат деятельности может совпадать с ее
целью, но может и не совпадать. В первом случае мы говорим,,
что в итоге деятельности человек достиг цели, во-втором — что
цель не достигнута.
Параметры деятельности — количественные и качественные-
показатели, по которым оценивается эффективность деятель­
ности. К основным параметрам деятельности следует отнести:
производительность, качество и надежность. Производительности
характеризуется количеством продукции, выпущенной в единицу
времени, качество — соответствием продукции ГОСТам и требова­
ниям технологии, надежность — с качественной стороны харак­
теризуется как способность выполнять требуемые функции в за­
данный интервал времени; с количественной стороны — опреде­
ляется вероятностью выполнения требуемых функций в течении
заданного времени и в заданных условиях [5, с. 78].
Параметры результата — количественные и качественные по­
казатели, по которым проводится сопоставление результата
с целью.
Способ деятельности — конкретный путь достижения цели.
Способ деятельности определяется условиями, в которых она
протекает. Необходимость нахождения способов деятельности,,
отвечающих условиям, превращает деятельность в решение за­
дачи [8].
Важным понятием является индивидуальный стиль деятель­
ности (ИСД) — способ деятельндсти, учитывающий индивидуаль­
ные качества (особенности) субъекта. Индивидуальный стиль
деятельности обладает следующими отличительными признаками:
•а) он устойчив, б) обусловлен определенными личностными ка­
чествами, в) является средством эффективного приспособления
к объективным требованиям [1].
Индивидуальный стиль может формироваться целенаправ­
ленно или стихийно, сознательно или без четкого осознания его
предпосылок. Стихийное формирование индивидуального стиля
не всегда и не у всех протекает успешно, поэтому встает актуаль­
ная задача формирования индивидуального стиля в процессе про­
фессиональной подготовки. Решение данной проблемы имеет
«большое народнохозяйственное значение, так как способствует
повышению производительности труда, качества продукции, росту
удовлетворенности трудом.
Основные пути формирования индивидуального стиля заклю­
чаются: а) в максимальном использовании профессионально важ­
ных качеств личности работника; б) в компенсации нежелатель­
ных с точки зрения профессиональной деятельности проявлений
личностных факторов.
Общую архитектуру психологической системы деятельности
можно представить в виде блок-схемы, изображенной на рис. 1.
При ее разработке мы опирались на архитектонику функциональ­
ной физиологической системы (ФФС), разработанную П. К. Ано­
хиным. Следует отметить, что при общем внешнем сходстве
психологической системы деятельности с физиологической ее
структурные образования имеют иное содержание.
Так, например, деятельность ФФС направляется опережаю­
щим отражением результата деятельности, который формируется
на основе афферентного синтеза. При этом важно подчеркнуть,
что ответ на вопрос, «какой результат должен быть получен, ре­
шается внутри системы и на основе ее закономерных механиз­
мов» [2, с. 47]. Ведущая роль в этом процессе отводится биоло­
гической мотивации. В физиологической системе аппарат акцеп­
тора результата действия формируется всякий раз, когда возни­
кает та или иная потребность, и заключает в себе все свойства
раздражителя, удовлетворяющего данную потребность [9].
В психологической системе представление о результате дея­
тельности, как правило, непосредственно с мотивом деятельности
не связано и не отражает основных свойств потребности, по­
буждающей данную деятельность. Этот процесс разделения пред­
мета деятельности и ее мотива в условиях коллективной дея­
тельности подробно проанализирован и описан А. Н. Леонтьевым.
Представление о результате деятельности формируется у субъ­
екта деятельности в процессе обучения. Его формирование в этом
случае превращается в самостоятельную психолого-педагогиче-
скую задачу.
Аналогичным образом можно показать существенное отличие
психологической системы деятельности от физиологической и
в остальных структурных образованиях. Наиболее характерной
Рис. 1. Общая архитектура психологической функциональной системы деятельности
особенностью человеческой деятельности является ее осознан­
ность.
Важно подчеркнуть, что в психологической системе деятель­
ности, когда мы говорим о связях между компонентами, мы
имеем в виду не морфологические, а прежде всего функциональ­
ные связи, т. е. связи между компонентами, обеспечивающие их
взаимодействие в достижении цели. В ходе процесса формирова­
ния системы определяется ее компонентный состав, устанавли­
ваются функциональные взаимосвязи между компонентами и
происходит развитие отдельных компонентов в плане обеспече­
ния достижения цели.
На наш взгляд, психологическая теория профессионального»
обучения может быть создана только на основе изучения зако­
номерностей системогенеза профессиональной деятельности.
Не претендуя на раскрытие этих закономерностей, на последую­
щих страницах мы сделали попытку нарисовать общую картину
освоения деятельности с позиции системогенеза.
Любая профессиональная деятельность предстает перед уче­
ником в форме нормативно одобренного способа деятельности
(НОСД), в котором обобщены и закреплены опыт и способности
предшественников. В процессе освоения деятельности ученик,,
распредмечивая НОСД, превращает его в индивидуальный способ
деятельности (ИСпД). Процесс этот сложен и до конца не изу­
чен, но именно в нем заключена сущность овладения профессией.
Освоение НОСД начинается с формирования образа-цели дея­
тельности. Каждое действие в общей структуре деятельности
направляется соответствующими подцелями, которые соподчи­
нены друг другу и подчинены цели деятельности. Проведенные
исследования показывают, что цель деятельности выступает
в двух аспектах: во-первых, как задача, во-вторых, как образ
деятельности и будущего результата. Цель-задача формируется
на основе взаимодействия мотивов деятельности, нормативно
одобренного способа деятельности и ее условий. В процессе этого
взаимодействия устанавливается личностный смысл деятельности,
происходит субъективная трансформация цели НОСД. При фор­
мировании цели-задачи ведущим моментом выступает мотивация.
Образ-цель включает в себя представление о процессуальной
стороне способа деятельности, т. е. о программе деятельности и
о ее результате. В процессе формирования образа-цели субъек­
тивно трансформируется представление о нормативно одобрен­
ном способе деятельности в соответствии с принятой целью-за­
дачей. В образе-цели объект представлен в динамике, как изме­
няющийся в результате деятельности. При формировании об­
раза-цели учитывается весь прошлый профессиональный опыт
человека [10, с. 23].
Отмеченные особенности образа-цели деятельности ученика
в процессе овладения профессией отражены в общей архитектуре
ПСД в блоке «цель деятельности; представление о результате и
программе деятельности».
 Следующим важным этапом в формировании индивидуального
способа деятельности (ИСпД) является освоение информацион­
ной основы деятельности (ИОД). Под ИОД будем понижать со­
вокупность информационных признаков, характеризующих пред­
метные и субъективные условия деятельности и позволяющих
организовать деятельность в соответствии с ее целью. Эффектив­
ность профессиональной деятельности во многом определяется
адекватностью, точностью и полнотой ИОД.
Как показывает анализ ИОД по различным профессиям, очень
часто информационные признаки (ИП), характеризующие про­
изводственный процесс, выступают не рядоположно, а образуют
сложные комплексы и динамические системы. Значимость при­
знака определяется не только его параметрами, но и всей сово­
купностью сигналов, поступающих к работнику в данный момент,
а также временной динамикой изменения совокупной сигнальной
обстановки. Поэтому, рассматривая ИОД, целесообразно выделить
три категории признаков: 1) отдельные ИП, 2) системы ИП,
3) динамические системы ИП.
Две последние категории ИП всегда связаны с конкретной
профессией, определяются конкретным оборудованием, техноло­
гическим процессом и всей производственной средой.
В целом ряде случаев, главным образом в операторских про­
фессиях, в качестве ИОД выступает «концептуальная модель»,
т. е. некоторая «умственная картина» управляемого процесса,
которая формируется на основе восприятия и декодирования
сигналов, поступающих к оператору. Концептуальная модель
представляет собой динамическую систему ИП, отнесенную
к объекту управления в целом и соотнесенную с субъектом дея­
тельности. В концептуальной модели динамическая система ИП
приобретает черты целостного образа, развернутого во времени.
Индивидуальный способ деятельности обусловлен индиви­
дуально своеобразным характером учета объективных и субъек­
тивных условий деятельности. В том случае, когда рассматри­
вают специфику способа деятельности, обусловленную индиви­
дуальными особенностями субъекта, будем говорить об инди­
видуальном стиле деятельности (ИСпД).
Приведенный выше материал позволяет нарисовать следую­
щую картину освоения профессии. Вначале деятельность высту­
пает перед учеником в форме нормативно-одобренного способа
деятельности, в котором опредмечен опыт предшественников.
Этот опыт относится как к информационной основе деятельности,
так и к собственно исполнительным действиям. В силу высказан­
ных выше причин не весь этот опыт доступен для передачи уче­
нику в вербальной и наглядной формах. Ученик должен уста­
новить не только значения отдельных сенсорных данных, но
также их ценность для его деятельности. Что же касается испол­
нительных действий, то они полностью формируются на основе
личного опыта.
Методология системного подхода требует изучения процесса
освоения деятельности как сложного структурного образования..
С целью реализации данного положения нами было проведена
изучение процесса освоения деятельности сборщика автопокры­
шек. На протяжении двух месяцев проводились хронометражные
замеры выполнения отдельных технологических операций уче-
никами-сборщиками, прошедшими теоретический курс обучения
и приступившими к формированию профессиональных навыков.
В результате замеров были получены данные, характеризую­
щие динамику становления отдельных навыков в целостной
структуре деятельности. Полученные данные позволяют сделать
следующие выводы:
во-первых, ясно прослеживается неравномерный характер со­
вершенствования навыков выполнения отдельных операций;
во-вторых, совершенствование отдельных навыков в общей
структуре деятельности носит гетерохронный характер. В то.
время как по одной операции мы наблюдаем прогресс, в другой
операции возможен застой или даже увеличение времени выпол­
нения;
в-третьих, наблюдаются различия в величине исходнога
уровня и интенсивности роста показателей формирования раз­
личных навыков у одного и того же лица;
в-четвертых, наблюдаются расхождения в величине исходного
уровня и темпах роста показателей тренированности по одним и
тем же операциям у различных сборщиков.
По одним операциям прогресс наблюдается сразу, по дру­
гим — происходит с начальной задержкой.
Аналогичная картина выступает и при объединении отдель­
ных операций в группы с преобладанием сенсорных компонентов
деятельности, моторных компонентов и промежуточную группу.
Таким образом, анализ освоения деятельности как структуры
действий выдвигает на первый план проблему гетерохронности
формирования отдельных навыков в общей структуре деятель­
ности. Необходимо дальнейшее экспериментальное изучение
обусловленности полученных результатов индивидуальными про­
фессионально важными качествами и объективными х а р а к т е р и ­
стиками деятельности.
Основная мысль, которую неоднократно подчеркивал
П. К. Анохин, рассматривая проблему гетерохронности при ана­
лизе закладки и темпов развития различных структурных обра­
зований организма, заключается в том, что «гетерохрония пред­
ставляет собой специальную закономерность, состоящую в не­
равномерном развертывании наследственной (курсив мой —
В. Ш.) информации. Благодаря этой наследственно закреплен­
ной особенности созревания обеспечивается основное требование
выживания новорожденного — гармоническое соотношение стру­
ктуры и функции данного новорожденного организма с внезапно
возникающим воздействием на него экологических факто­
ров» [2, с. 277].
 Процесс системогенеза профессиональной деятельности не ре­
гулируется генетическим кодом. «Закладка» отдельных компо­
нентов деятельности и темпы их формирования определяются
программой обучения.
Приведенные ранее данные указывают на необходимость
учета гетерохронности освоения отдельных действий в целост­
ной структуре деятельности. Изучение процесса освоения дея­
тельности по параметрам производительности и качества пока­
зало, что и здесь мы имеем дело с проявлением гетерохронии.
Совершенствование по двум отмеченным параметрам редко идет
параллельно. Обычно вначале достигается определенный уровень
исполнения по одному параметру, а затем подтягивается другой.
В зависимости от сложности деятельности целого ряда личност­
ных факторов и условий обучения совершенствование по одному
из параметров деятельности (производительности или каче­
ству) может сопровождаться закреплением другого параметра
на достигнутом (промежуточном) уровне, его регрессом или не­
значительным улучшением.
Наблюдения за исследуемыми и их самоотчеты показывают,
что в ходе освоения деятельности у человека складывается оп­
ределенный тип установки, преимущественно направленной на
показатели производительности или качества. Субъективная зна­
чимость этих показателей на различных этапах обучения меня­
ется. При достижении определенного уровня производительно­
сти ученик начинает главное внимание обращать на качество, и
наоборот. В целом тип установки и его смена определяются вза­
имодействием трех основных факторов: значимостью показате­
лей по каждому из рассматриваемых параметров и степенью их
взаимовлияния.
Значимость уровня достижений по каждому параметру опре­
деляется, с одной стороны, спецификой деятельности, системой
нормирования и оплаты труда, уровнем требований к качеству;
с другой стороны — личностными факторами: уровнем притяза­
ний, способностями, положением в группе и т. д.
Значимость тесно переплетается на этапе обучения с пока­
зателями скорости совершенствования в профессиональной дея­
тельности. Но и этот показатель выступает не в абсолютном
виде, а опосредствуется степенью взаимовлияния производитель­
ности и качества. Изучение характера влияния величины оце­
ночного модуля на тип установки в разных видах деятельности
и на различных этапах ее освоения показало, что ученик обра­
щает главное внимание не на абсолютные величины роста того
или иного показателя, а на тот параметр, совершенствование по
которому оказывает меньшее тормозящее влияние на совершен­
ствование по другому параметру.
Таким образом, можно, констатировать проявление гетеро­
хронности и в освоении деятельности в двухфакторном прост­
ранстве «производительность — качество». Она определяется
объективными характеристиками деятельности и личностными
качествами субъекта деятельности.
Последнее подтверждается результатами экспериментального
исследования деятельности сборщиц полупроводниковых прибо­
ров, проведенного в нашей лаборатории. В исследовании при­
няли участие 41 работница, имеющие различные производствен­
ные показатели. Все испытуемые были проведены через бата­
рею тестов, диагностирующих уровень развития профессиональ­
но важных качеств (ПВК). Затем по критерию Спирмена были
определены коэффициенты корреляции между уровнем развития
отдельных ПВК и показателями деятельности отдельно по про­
изводительности и качеству. Результаты представлены в табл. 1.
Таблица 1
Корреляция ПВК с показателями деятельности
Коэффициент Коэффициент
корреляции с корреляции с
Наименование ПВК количественными качественными
показателями показателями
деятельности деятельности

Внимание (устойчивость) 0,19 0,14

Память вербальная —0,10 0,12
Память наглядно-образная —0,09 -0 ,0 6
Глазомер 0,35 0,27
Сила нервной системы (по возбуждению) —0,26 —0,04
Подвижность (по возбуждению) 0,09 0,22
Подвижность (по торможению) 0,34 —0,05
Преобладание процесса торможения (си­ 0,35 —0,08
туативного)
Интравертированность 0,22 -0 ,0 2
Нейротизм 0,30 —0,24

На основе полученных результатов все ПВК (по данной про­

фессии) можно разделить на 3 группы. В первую группу входят
глазомер и внимание. Эти качества одновременно влияют и на
производительность и на качество. Во вторую группу следует
отнести качества, которые оказывают существенное влияние на
один из рассматриваемых параметров деятельности (слабость
нервной системы, подвижность нервных процессов, интраверти-
рованность, преобладание процесса торможения). В третью
группу следует отнести качества, которые с одним из парамет­
ров коррелируют положительно, а с другими отрицательно.
В нашем случае таким качеством является нейротизм.
Таким образом, мы видим, что в ряде случаев на производи­
тельность и качество труда влияют своеобразные качества лич­
ности работника. По всей вероятности, в процессе освоения про­
фессии у работниц формируются индивидуально своеобразные
комплексы ПВК, отвечающие за производительность и качество.
Необходимо дальнейшее экспериментальное исследование дан­
ного вопроса с позиций системогенеза профессиональной дея­
тельности.
Рассматривая процесс овладения профессией как освоение
НОСД, мы основное внимание уделяем предметно-действенной
и информационной стороне деятельности. Однако собственно
психологическим механизмом деятельности, как уже отмеча­
лось, являются организованные в систему психические функции
и процессы, необходимые для достижения цели деятельности.
На этой основе и формируется психологическая система дея­
тельности.
Формирование психологической системы деятельности прохо­
дит по трем направлениям: во-первых, происходит функциональ­
ное объединение отдельных ПВК, они начинают проявлять себя
в режиме взаимодействия (по П. К. Анохину). Внутренней
предпосылкой этого объединения является взаимосвязь отдель­
ных психических функций. Эта связь отмечается во многих ис­
следованиях, направленных на изучение отдельных функций
[2; 9; 10]. На наш взгляд, именно необходимостью реальной
связи отдельных психических функций в деятельности и объяс­
няются сложные плеяды взаимосвязей между отдельными функ­
циями, которые вскрываются в экспериментах. Таким образом,
в процессе формирования психологической системы деятельно­
сти происходит функциональная настройка отдельных психиче­
ских функций на достижение конкретной цели.
Наиболее распространенный, но вместе с тем и упрощенный
подход к данной проблеме заключается в том, что изучается раз­
витие психического свойства на результативном уровне, т. е. рас­
сматривается влияние упражнений (специальных или связан­
ных с профессиональной деятельностью) на результаты функци­
онирования конкретного психического свойства. Эксперимен­
тально установлено, что специальная тренировка повышает чув­
ствительность анализаторных систем, повышает показатели
функционирования восприятия, внимания, памяти, мышления.
Вместе с тем остается открытым вопрос, каким же образом до­
стигается отмеченное улучшение в показателях функциониро­
вания психических свойств. Не раскрыто влияние профессио­
нальной деятельности на их развитие.
Второй подход заключается в том, что отдельные психиче­
ские свойства рассматриваются как психические функции и пси­
хические процессы одновременно, и их развитие представляется
как развитие психических функций и процессов. Каждая из от­
меченных сторон психических процессов описывается разными
характеристиками.
Наиболее полно и глубоко проблема развития психических
свойств как развития психических функций и процессов постав­
лена Б. Г. Ананьевым. Согласно предложенной им схеме, разви­
тие психических свойств проявляется как развитие функцио­
нальных и операционных механизмов. «Функциональные меха­
 низмы в своем первоначальном, очень раннем возникновении
(в первые недели постнатальной жизни) реализуют филогене­
тическую программу и складываются задолго до возникновения
операционных механизмов, составляя их внутреннее основание,
на котором в процессе научения, воспитания и накопления
опыта поведения строится все более усложняющаяся система
«операционных механизмов» [1, с. 191]. Для каждой психиче­
ской функции формируются свои операционные механизмы.
Так, например, для процессов восприятия это будут системы из­
мерительных, соизмерительных, построительных, корригирую­
щих, контрольных, тонических регуляторных и других дейст­
вий. Формируются особые системы мнемических и умственных
действий. Между функциональными и операционными механиз­
мами существуют сложные взаимодействия. Для развития опе­
рационных механизмов требуется определенный уровень функ­
ционального развития. Развитие же операционных механизмов
переводит в новую фазу развития и функциональные меха­
низмы, так как возможности их прогрессивно возрастают, по­
вышается уровень их системности.
Такова общая картина развития психических свойств чело­
века. Однако в этой картине остается невыясненным, какие же
факторы индивидуальной жизни и как влияют на развитие функ­
циональных и операционных механизмов, в чем проявляется
влияние развития операционных механизмов на функциональ­
ные механизмы и наоборот, как измерить эффект деятельности
функциональных и операционных механизмов в общем эффекте
проявления конкретного психического свойства. Ответить на эти
вопросы можно только в том случае, если мы перейдем от изу­
чения развития психических свойств в процессе жизни к изу­
чению их развития в процессе деятельности. Задача эта чрез­
вычайно важная и сложная и ее еще предстоит решить. Мы же
остановимся на одном ее аспекте. Приступая к освоению про­
фессиональной деятельности, субъект располагает, как уже от­
мечалось, определенными психическими свойствами, ряд из ко­
торых является профессионально важным. Эти профессионально
важные свойства характеризуются определенным уровнем раз­
вития функциональных и операционных механизмов. Но эти ме­
ханизмы не приспособлены к конкретной деятельности, причем
главным образом это относится к операционным механизмам.
В процессе становления психологической системы деятельности
происходит перестройка операционных механизмов психических
свойств в соответствии с требованиями деятельности. Процесс
этот назовем процессом перестройки операционных механизмов
в оперативные. Данный процесс составляет сущность процесса
перехода от психического свойства к профессионально важному
качеству. Развитие оперативных механизмов, на наш взгляд,
представляет собой один из узловых моментов формирования
психологической системы деятельности.
Исходя из предложенной картины формирования психологи­
ческой системы деятельности (ПСД) нами была разработана
следующая экспериментальная процедура его изучения.
Для первого направления:
1а— изучается уровень развития психических свойств человека
(но определенной батарее тестовых методик);
2а— вычисляется корреляция между показателями деятельно­
сти и уровнем развития отдельных психических свойств че­
ловека;
За— вычисляются матрицы интеркорреляций между отдельными
психическими свойствами
4а— составляются графические структуры психических свойств,
реализующих деятельность;
5а— вычисляется вес отдельных ПВК в структуре психических
свойств, реализующих деятельность;
6а — проводится качественный анализ способов деятельности для
различных интеркорреляционных структур.
Исследование должно проводиться путем метода поперечных
срезов. Величина диагностического шага должна меняться
(увеличиваться) по мере профессионализации.
Процедура (1а) является базовой. Тесты, включаемые в ба­
тарею, определяются психологической характеристикой деятель­
ности. Целесообразным является применение определенного
стандарта методик, пригодного для большинства профессий.
В отдельных случаях данный стандарт может дополняться ме­
тодиками, учитывающими специфику деятельности.
Процедура (2а) позволяет выделить ведущие ПВК и просле­
дить их смену для разных уровней профессионализации.
Процедуры (За) и (4а) позволяют проследить изменение стру­
ктуры ПВК в процессе профессионализации.
Процедура (5а) позволяет выявить структурно-узловые ПВК и
проследить их смену в процессе освоения профессии.
Процедура (6а) направлена на выявление ПСД и раскрытие
его обусловленности системой профессионально важных качеств
(ПВК).
Для второго направления:
16— применяется процедура (1а) и (2а) первого направления;
26—определяются матрицы интракорреляционных структур
каждого' ПВК;
Зб— вычисляется корреляция между отдельными интракорреля-
ционными структурами и показателями деятельности;
4б—проводится качественный анализ способа деятельности для
различных интракорреляционных структур.
Процедура (1б) позволяет выявить развитие ПВК в деятель­
ности. В сочетании с процедурами (6а) и (4б) она позволяет про­
следить влияние уровня развития ПВК на стиль деятельности..
Процедуры (2б), (Зб) и (4б) направлены на выявление форми­
рования оперативных свойств ПВК.
Для третьего направления:
1В проводится типизация структур ПВК;
2В— выделяются отдельные подструктуры в структуре ПВК;
Зв—вычисляется степень интегрирования структуры ПВК и от­
дельных подструктур;
4В— вычисляется корреляция между типом структуры и эффек­
тивностью деятельности;
5В— вычисляется корреляция между интегрированностью струк­
туры ПВК и эффективностью деятельности;
6В— вычисляется уровень развития структуры ПВК с учетом сте­
пени интегрированности и развития отдельных ПВК;
7В— вычисляется корреляция между уровнем развития струк­
туры ПВК и эффективностью деятельности;
8В— применяется факторный анализ.
Процедуры третьего направления в своей совокупности
направлены на выявление системного проявления структуры ПВК
в деятельности.
Выше мы рассмотрели некоторые принципиальные моменты
формирования психологической системы деятельности. При этом
как в теоретическом, так и в экспериментальном аспектах мы
рассматривали деятельность как целое. Ниже мы попытаемся
развить и дифференцировать понятие ПВК. Для этого вспомним,
что любая деятельность складывается из отдельных действий,
которые объединены мотивом и направлены на достижение
цели деятельности, функционально соподчинены и динамически
организованы. Вспомним также, что любая деятельность харак­
теризуется совокупностью основных параметров: производитель­
ностью, качеством и надежностью.
Обращаясь к понятию ПОД, мы должны признать, что данная
система дифференцируется на психологические подсистемы дей­
ствий и психологические системы, обеспечивающие производи­
тельность, качество и надежность. Экспериментальные матери­
алы, которые приводились выше, подтверждают данное положе­
ние.
Психологические подсистемы действий и системы производи­
тельности, качества и надежности формируются на основе на­
личных психических свойств работника.
Одни и те же свойства могут входить в разные системы. При
этом оперативное проявление одних и тех же свойств в разных
системах может быть сходным или различным. В последнем слу­
чае психическое свойство в разных системах будет выступать
как различное профессионально важное качество. Специфиче­
ские коллизии могут складываться, когда одно и то же психи­
ческое свойство в одной системе выступает как профессионально
важное, а в другой — как вредное или когда оптимальный уро­
вень развития психического свойства для разных систем оказы­
вается различным. Закономерности оптимизации формирования
ПСД в этих условиях еще ждут своего раскрытия.
Исходя из сказанного, мы можем представить деятельность
с внутренней стороны как постоянную смену психологических
подсистем действий, в каждой из которых психические свойства
работника имеют свое оперативное проявление. В своей сово­
купности и динамике эти подсистемы и составляют психологи­
ческую систему деятельности. При этом каждая из подсистем
имеет систему, обеспечивающую производительность, качество и
надежность.
Цель профессионального обучения и должна заключаться
в формировании психологической системы деятельности, а зако­
номерности ее формирования составят психологическую теорию
профессионального обучения.

ЛИТЕРАТУРА
1. Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекознания. М.: Наука,
1977.
2. Анохин П. К. Очерки по физиологии функциональных систем. М.: Ме­
дицина, 1975.
3. Инженерная психология. Теория, методология, практическое примене­
ние. М.: Наука, 1977.
4. Кикнадзе Д. А. Потребности. Поведение. Воспитание. М.: Мысль, 1968.
5. Ломов Б. Ф. Человек и техника. Очерки инженерной психологии. М.:
Сов. радио, 1966.
6. Политэкономический словарь. М.: Политиздат, 1972.
7. Развитие психологических функций взрослых людей/ Под ред.
Б. Г. Ананьева, Е. И. Степановой. М.: Педагогика, 1972.
8. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М.: Учпедгиз, 1946.
9. Судаков К . В. Биологическая мотивация. М.: Медицина, 1971.
10. Экспериментально-психологические исследования в авиации и космо­
навтике. М.: Наука, 1978.

ПСИХОЛОГИЯ УПРАВЛЕНИЯ
И БАРЬЕРЫ НА ПУТИ ВНЕДРЕНИЯ АСУ
Ф. ГЕНОВ, Ж. БУШЕВА (НРБ)

Опыт создания и освоения автоматизированных систем уп­

равления показал, что для их успешного проектирования, внед­
рения и функционирования необходимо учитывать ряд психо­
логических требований. Многие из этих требований сформули­
рованы в работах Б. Ф. Ломова [1], В. Ф. Рубахина, А. В. Фи­
липпова [2], В. Ф. Венды [3], Ф. Генова [4] и др.
Одной из существенных проблем является изучение психоло­
гических барьеров, возникающих при внедрении АСУ [4]. Пре­
дупреждение появления этих барьеров является предпосылкой
успешного функционирования АСУ. Таким образом, параллельно
с технологическим и инженерно-психологическим проектирова­
нием становится обязательным также и социально-психологиче­
ское проектирование АСУ.
Исследование проводилось на химических заводах г. Видина
в начальной стадии внедрения АСУ. Были проведены интервью
с генеральным директором и его заместителями, анкетный опрос
начальников отделов и цехов, а также 98 специалистов и слу­
жащих административно-управленческого аппарата. Проводи­
лись также наблюдения и хронометраж работы руководителей
и исполнителей в условиях использования ЭВМ. Анализирова­
лись результаты деятельности отдельных звеньев руководителей
и исполнителей, их отношение к использованию вычислитель­
ной техники, условия возникновения психологического барьера
в ее использовании.

Виды психологических барьеров при внедрении АСУ

Данные нашего исследования показывают, что 47,2% специа­
листов и служащих административно-управленческого аппарата
положительно относятся к внедряемым на заводах АСУ, ожи­
дая, что система облегчит их работу. Эти ожидания обусловлены
результатами внедрения соответствующих подсистем. Таким об­
разом, у этих служащих административно-управленческого ап­
парата нет психологических барьеров. У остальных специали­
стов и служащих отношение к внедрению системы — негативное.
В руководящем составе предприятия 73,9% служащих убеж­
дены, что АСУ облегчит их работу. Следовательно, при внедре­
нии АСУ на заводах психологические барьеры возникают у ру­
ководящих кадров в гораздо меньшей мере, чем среди осталь­
ного персонала административно-управленческого аппарата.
Анализ данных исследования показывает, что существует ряд
общих предпосылок возникновения психологических барьеров
как у специалистов и служащих, так и у их руководителей. Эти
общие предпосылки определяют и общее внешнее проявление
барьеров. В зависимости от того или иного внешнего проявления
психологических барьеров мы объединяем их в пять основных
групп:
1) недооценка и недоверие к АСУ и ЭВМ, недооценка воз­
можностей системы;
2) сомнение в экономической рентабельности АСУ;
3) боязнь вытеснения машиной;
4) безразличие к внедрению АСУ;
5) боязнь потери социальных контактов.
Рассмотрим распространенность указанных проявлений пси­
хологических барьеров в двух группах исследованных лиц
(служащие и руководители) и отметим причины их появления.
Недооценка и недоверие к АСУ и ЭВМ. Недооценка и недо­
верие к АСУ или ЭВМ являются наиболее часто встречаемыми
проявлениями психологических барьеров как у служащих, таки
у руководителей. Так, например, 22,2 % из исследованных спе­
циалистов и служащих административно-управленческого аппа­
рата и 12,6% руководителей считают, что и без АСУ работа
идет хорошо. Налицо недооценка возможностей ЭВМ, на основе
которой формируется отрицательная установка по отношению
к АСУ. Это результат недостаточных знаний о возможностях и
преимуществах использования АСУ вообще и на их предприя­
тии в частности. Барьеры могут проявляться как в активной*
так и в пассивной форме, в зависимости от конкретных условий
деятельности и от ситуаций, возникших в начальный период
внедрения системы. Разъяснительная работа, проводимая на
курсах ознакомления с АСУ, обычно недостаточна и поэтому не
всегда эффективна. Субъективные причины этого вида барьеров
заключаются в отсутствии психологической готовности воспри­
нять с доверием то новое, что предлагается и вводится руко­
водством предприятия. Поэтому все новшества ставятся под со­
мнение.
Сомнение в экономической рентабельности АСУ. Другая
группа специалистов и служащих (11,1%) и руководителей
(5,1%) не убещдена в экономической рентабельности внедряе­
мой системы или отдельных подсистем. Это проявляется в от­
крытом негативном отношении к соответствующей системе. Объ­
ективными причинами такого отношения являются недостаточ­
ная информированность о сущности и, самое главное, о экономи­
ческой и социальной эффективности АСУ.
Для преодоления этого барьера необходимо ознакомить слу­
жащих с расходами по закупке машин, по их эксплуатации*
а также с экономической и социальной эффективностью исполь­
зования ЭВМ. Это разъяснение должно проводиться не только
на этапе, непосредственно предшествующем внедрению АСУ, но
и на этапах ее внедрения и функционирования. Оно должно про­
водиться до тех пор, пока у всех служащих сформируется
положительная установка по отношению к АСУ и не возникнет
глубокая убежденность в необходимости самого активного ис­
пользования возможностей машин и самого точного выполнения
своих обязанностей при функционировании АСУ.
Боязнь вытеснения машиной. Боязнь специалистов и служа­
щих вытеснения машинами (5,6%) является следствием отсут­
ствия перспективы или уверенности в работе. Независимо от
того, что в условиях социализма нет безработицы и, напротив*
чувствуется нехватка рабочей силы, все же боязнь вытеснения
машинами существует. Она связана с неопределенностью буду­
щей работы, с сомнениями в возможности ее выполнения, с не­
обходимостью приобретения дополнительной квалификации
и переквалификации, с возможностями приобретения того же
или более высокого социального статуса и т. д. Этот психологи­
ческий барьер возникает и при внедрении других технических
новинок на производстве. Хотя данный тип психологического
барьера распространен довольно незначительно, его необходимо
учитывать, так как для отдельных служащих он является зна­
чимым. Продолжительность действия такого барьера предусмот­
реть трудно. Он может возникнуть на любом этапе внедрения
АСУ. Действие этого барьера прекратится лишь после оконча­
тельного внедрения всей системы. Для его преодоления необхо­
 димо не только вести разъяснительную работу, но прежде всего
предварительно готовить служащих к работе с АСУ. Надо свое­
временно предусмотреть расстановку тех из них, кто не сможет
переквалифицироваться и работать с АСУ. Заботливое отноше­
ние руководства предприятия к служащим, которые не будут ра­
ботать с АСУ, является важным условием предотвращения или
преодоления барьеров, связанных с боязнью вытеснения ма­
шинами. Наличие ясной и благоприятной перспективы для каж­
дого трудящегося при проведении технических и организацион­
ных перемен является важным условием для преодоления по­
добных психологических барьеров.
В отличие от служащих, у руководителей психологические
барьеры появляются не на основе ожидания прямого вытесне­
ния машинами, а в связи с боязнью не приспособиться к работе
в новой управленческой организационно-технической структуре,
а также с опасением — не будет ли видоизменена их должность.
Внедрение АСУ требует известных организационных пере­
мен. При этом от руководителя требуется критически оценить
свои организационные и управленческие способности и в ряде
случаев существенно изменить способ мышления и действия, что
ведет к значительным физическим и психическим нагруз­
кам. Руководители могут преодолеть и даже избежать появле­
ния подобных барьеров, если они психологически подготовлены
к переменам. Процесс преодоления этих барьеров со стороны ру­
ководителей зависит и от степени их чувства ответственности за
выполняемую работу. Чем более они сознательны и дисципли­
нированы, чем выше ставят общественные интересы над лич­
ными, тем быстрее будут перестраиваться и находить свое ме­
сто в условиях перемен при внедрении АСУ.
Безразличие по отношению к внедрению АСУ. Этот вид барь­
еров встречается у 11,1% исследованных специалистов и служа­
щих административно-управленческого аппарата и у 5,1% руко­
водителей.
Конкретные причины, вызывающие эти психологические*
барьеры, определить бывает трудно. Незаинтересованность
в АСУ могут проявлять служащие, которые смотрят на свое пре­
бывание на предприятии как на временное. Для других такая
инертность может быть результатом отсутствия желания рабо­
тать. Для третьих работа, которой они занимаются, может быть
безразличной, т. е. не отвечать их интересам и перспективам
развития. Эта инертность может быть результатом и временных
негативных психических состояний у соответствующей личности.
Безразличие к АСУ у служащих и руководителей может
быть результатом как определенной ориентации, так и их недо­
статочной информированности и прежде всего убежденности в воз­
можности их личной активной деятельности в условиях АСУ.
Указанный вид психологического барьера встречается до­
вольно часто, поэтому поиск и раскрытие способов его преодо­
ления весьма важен.
 Боязнь потери социальных контактов. Одной из основных со-
цйальных потребностей человека является потребность в не­
посредственном общении, в контактах. Использование ЭВМ для
обработки информации, для составления планов и программ по
их выполнению сокращает прямые контакты руководителей
е подчиненными. Сокращение этих контактов переносится по-
разному самими руководителями и их подчиненными. Резуль­
таты проведенных бесед и интервью показывают, что некоторые
из руководителей труднее адаптируются к новым способам
связи. Они оказывают предпочтение старому способу — получать
необходимую информацию, общаясь непосредственно. Известно,
что непосредственные контакты более эмоциональны. Поэтому
у людей с общительным характером возможно возникновение
кратковременных психологических барьеров, которые препятст­
вуют процессу их адаптации к новым требованиям коммуника­
ции. Зачастую происходит дублирование: руководитель прлучает
информацию и от ЭВМ и от своих сотрудников. Это бывает в ос­
новном на начальном этапе внедрения АСУ, пока руководители
меняют свой стиль работы. Когда возникает обстановка боль­
шого напряжения, когда существенным становится фактор вре­
мени, непосредственные контакты в процессе деятельности со­
кращаются. За счет уменьшения служебных контактов следует
увеличение неслужебных, т. е. неформальных контактов между
руководителями и сотрудниками.
Психологические барьеры независимо от их причин и от
формы их проявления негативно влияют на окружающих, небла­
гоприятно отражаются на психологическом климате в коллек­
тиве, являются предпосылкой возникновения недоразумений ме­
жду его членами.
Результаты исследования указывают на необходимость пред­
варительной психологической подготовки трудящихся при внед­
рении новой техники или структурных изменений на соответст­
вующем предприятии. При проведении психологической подго­
товки для преодоления психологических барьеров следует ис­
пользовать индивидуальный подход. Кроме того, можно привлечь
для оказания помощи служащих и руководителей, которые
имеют наибольшее влияние в данном коллективе. Самым суще­
ственным элементом этой подготовки является широкая и ком­
петентная разъяснительная деятельность со стороны руковод­
ства предприятия и общественных организаций.

ЛИТЕРАТУРА
1. Ломов Б. Ф. Информационное взаимодействие человека и машины
в системах управления. — Правовые и социально-психологические
аспекты управления. М.: Знание, 1972, с. 137—138.
2. Рубахин В . Ф., Филиппов А. В. Психологические аспекты управления.
М.: Знание, 1973.
3. Венда В. Ф. Инженерная психология и синтез систем отображения ин­
формации. М.: Машиностроение, 1975.
4. Генов Ф. Психологические аспекты на управление ТО. София, 1974.
5. Гаврилюк В. К. К вопросу о психологических барьерах в соревнова­
ниях у спортсменов. — В кн.: Проблемы психологии спорта. М.: Физ­
культура и спорт, 1962, с. 99—105.
6. Парыгин Б . Д. Современное состояние и проблемы социальной психо­
логии. М.: Знание, 1973.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ КРИТЕРИИ
СЛОЖНОСТИ ПРОЦЕССА ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЯ
ЧЕЛОВЕКОМ-ОПЕРАТОРОМ
Г. М. ЗАРАКОВСКИЙ, В. Д. МАГАЗАННИК

Выявление меры сложности процессов принятия решений че­

ловеком-оператором — одна из важнейших задач инженерной
психологии. В настоящей работе проблема ограничена рассмот­
рением процессов решений, принимаемых человеком-оператором
в целях выработки психологических критериев их сложности.
Исходная предпосылка авторов заключается в том, что без
понимания психологической природы того или иного решения
сложность этого процесса оценить невозможно. Ни прагматиче­
ские, ни нейрофизиологические, ни какие-либо другие крите­
рии, кроме психологических, не являются определяющими для
оценки сложности процессов решения в смысле переживаемых
человеком трудностей и затрат времени, соотнесенных с уровнем^
необходимой подготовки и другими показателями, интуитивно
вкладываемыми в понятие «сложность человеческой деятельно­
сти». Эта позиция близка к той, которая высказана Ю. М. Забро­
диным и О. К. Тихомировым [2].
Все виды действий, осуществляемых человеком, можно раз­
делить по критерию их психологической природы на два класса:
выполняемые актуально и неактуально (см. схему простого дей­
ствия в [3, с. 21]). Признаком первого класса действий явля­
ется сознательность выполнения операций, входящих в дейст­
вие. Признаком второго класса является неосознанность выполня­
емых операций (автоматизированные реакции, и м п ульси вн ы е
действия).
Целесообразно под решениями поснимать лишь те действия
первого класса, которые удовлетворяют двум признакам: нали­
чию в начале действия актуально осознаваемой неопределенно­
сти его результата и наличию в конце действия сознательного
санкционирования этого результата.
Итак, примем следующее рабочее определение: решение —
это процесс выбора цели, способа ее достижения или опознания
предмета (явления) при актуально осознаваемой неопределен­
ности результата и сознательном санкционировании его выбора.
Таким образом, процесс решения состоит из трех этапов. Пер­
вый этап — интенциональный. Он связан с осознанием и пере­
живанием ситуации неопределенности вследствие отсутствия
сформированных и актуализированных эталонов для опознания
предмета, способа действия или же из-за наличия нескольких
конкурирующих целей.
Второй этап — операциональный, или «информационная под­
готовка решения» [1; 2; 3]. Процесс переработки информации,
протекающий на этом этапе, направлен на уменьшение неопре­
деленности выбора. По своему психологическому содержанию он
может быть различным: поиск в долговременной памяти, на­
глядно-образное или понятийное мышление, интуитивное «озаре­
ние» и т. д. В случае, если операции переработки информации
протекают неосознанно, этот этап практически невыделяем, он
как бы выпадает. Операциональный этап может включать в себя
также и поиск критериев оптимизации выбора из имеющихся
альтернатив.
Третий этап — санкционирующий. Результат второго этапа
может быть различным. Если ликвидирована неопределенность
выбора, то сознательное санкционирование не требует волевых
усилий и не связано с сильными переживаниями. От человека
требуются лишь уверенность в правильности выполненной им ин­
формационной подготовки решения. Если в этом есть сомнение
и есть время, он может второй этап — операциональный — пов­
торить. В случае наличия «остаточной» неопределенности санк­
ционирование сопряжено с риском и требует волевых усилий на
фоне переживания ответственности и т. п.
Из описания психологического содержания процесса приня­
тия решения вытекает принципиальный подход к определению
его сложности: могут быть разные виды сложности и их следует
определять конкретно по отношению к решаемой задаче. При­
менительно к проблеме оптимизации деятельности человека-опера-
тора нас интересуют прежде всего такие виды сложности, по ко­
торым можно было бы априорно рассчитать время, затрачивае­
мое на принятие решения, правильность этого решения, воз­
можность появления неблагоприятных психических состояний,
темп развития утомления и соотнесенные с этими показателями
уровень квалификации оператора и его личностные свойства.
Очевидно, что при этом могут быть выбраны разные точки на­
чала отсчета сложности. Если оценка нужна для выбора крите­
риев и методов психологического отбора, программ и методов
обучения, то должен быть определен некоторый средний уро­
вень знаний и личностных свойств профессионально неподготов­
ленного человека. Если же оценка сложности используется для
прогнозирования времени принятия решения, субъективных труд­
ностей и других показателей деятельности, то за точку отсчета
следует взять специалиста с определенным уровнем подготовки.
В настоящей работе мы будем использовать этот последний ва­
риант.
Рассмотрение описанных выше этапов процесса принятия ре­
шения дает основание думать, что для каждого из них могут
быть свои специфические показатели сложности.
Поскольку первый этап процесса принятия решения связан
с осознаванием и переживанием факта неопределенности, возни­
кает предположение, что мерой сложности этого этапа может
быть численное выражение неопределенности через количество
альтернатив и их вероятности.
Известна формула [4], связывающая силу эмоций с потреб­
ностями и неопределенностью знаний о способе их удовлетво­
рения; Э= / (П, ЛИ), где Э — сила эмоции, П — величина потреб­
ности, а ДИ — разница между потребной и имеющейся информа­
цией о способе ее удовлетворения. Согласно этой формуле при
постоянстве потребности степень прагматической неопределенно­
сти влияет на характер и интенсивность эмоций [4; 5]. Этому
соответствуют данные, приведенные в [6]: выраженность реак­
ций системы кровообращения, дыхания, кожно-гальванического
рефлекса и других показателей у летчиков при отказах техники
зависит от степени неожиданности отказа и его значимости для
безопасности полета.
Неопределенность ожидаемого результата решения влияет не
только на эмоциональное состояние, но и на показатели каче­
ства деятельности. Имеется много данных, показывающих
связь между временем реагирования и вероятностью сигналов
[7, с. 36]. Аналогичная зависимость существует для вероятности
ошибок' [8].
Но помимо «дефицита информации», в упомянутую выше
«формулу эмоций» входит потребность. Применительно к дея­
тельности человека-оператора ее можно интерпретировать либо
как мотив, если речь идет о деятельности в целом, либо как зна­
чимость, если речь идет об отдельных действиях.
Показано, что изменение характера и значимости правиль­
ного решения существенно влияет на показатели степени экспо­
ненциальных зависимостей, связывающих время реакции и ве­
роятность сигнала [9]. Превышение значимости маловероятных
сигналов над значимостью остальных сигналов приводит к ин­
версии закона связи между временем реакции и вероятностью
сигналов [10]. Исследованию «значащих переживаний» в дея­
тельности человека-оператора посвящена специальная ра­
бота [11]. Автор ввел понятие «значимость—тревожность» как
меру эмоциональной реакции человека на трудности и опасно­
сти, которую несет ему воспринятая перед действием информа­
ция. Известны правило Фримена и закон Йеркса-Додсона, опре­
деляющие связь между интенсивностью мотивации и качеством
деятельности в виде А-образной кривой [12]. На этом законе
основана модель деятельности, связывающая время решения
с переживанием напряженности, определяемой резервом вре­
мени [13]. Резерв времени и мотивация по-разному влияют на
качество операторской деятельности. Так, в [14] приведены кри­
вые, полученные в экспериментах по восстановлению оператором
 отказавшей сложной системы. Показано, что уровень мотивации,
не изменяя характера кривых, сдвигает их и изменяет величину
порога напряженности, при которой происходит «срыв» деятель­
ности.
Исследованию прямого влияния мотивации на деятельность
операторов посвящен ряд работ [6; 15; 16; 17]. В целом они
свидетельствуют о том, что мотивация сильно влияет на все по­
казатели деятельности. Но характер возникающих переживаний
зависит от соотношения силы мотива и вероятности достижения
цели деятельности.
Из приведенных данных следует, что определение меры слож­
ности первого этапа процесса принятия решения связано с прео­
долением ряда трудностей.
Основная трудность заключается в выборе точки отсчета
сложности. Примем за нулевую сложность такую характери­
стику ситуации, при которой человек испытывает умеренную эмо­
циональную активацию, переживаемую как положительно окра­
шенное чувство, и дающую наилучшее качество деятельности.
Этот подход реализован в виде шкалы специфической напряжен­
ности [3]. За нулевую напряженность принята точка наилучшега
качества деятельности при некотором умеренном уровне эмоцио­
нальной активации. Напряженность (от 0 до 5 баллов) возрастает
при этом в обе стороны от точки отсчета. И все же для оценки
сложности решения, а не напряженности целесообразно выбрать
в качестве начальной точку «абсолютного нуля». Таким нулем
должна быть нулевая неопределенность прогнозируемого резуль­
тата действия, или минимальное проявление эмоциональной акти­
вации. Этот нуль не будет совпадать с пиком положительных
переживаний активности деятельности и с оптимумом ее качества.
Зависимость последних показателей от величины сложности бу­
дет иметь Л-образный характер.
Что касается операционального этапа процесса принятия реше­
ния, то одним из наиболее очевидных факторов, определяющих
его количественные характеристики, является длина алфавита си­
гналов. Большинство авторов получили результаты, свидетельст­
вующие о линейном возрастании времени реакции с увеличе­
нием числа альтернатив до 8—10 и стабилизацию времени при
их дальнейшем возрастании. Однако анализ экспериментальных
работ показывает, что в большинстве исследований количество»
альтернатив, реально учитываемых человеком, не совпадало с их
формальным количеством, предусмотренным экспериментато­
рами. Это происходило по разным причинам: сокращение алфа­
вита концептуально учитываемых признаков; использование
хорошо знакомых стимулов; наличие хорошей совместимости
стимула и реакции, что исключало необходимость учета всех воз­
можных альтернатив вследствие возможности использования
простого правила совместимости. Однозначность связи между
стимулом и реакцией сводит практически к нулю нагрузку наг
оперативную память, и само понятие «альтернативный сигнал»
теряет при этом свой смысл, так как альтернативности в психо­
логическом смысле здесь нет, как нет и собственно выбора. Та­
ким образом, стабилизацию времени реакций выбора при увели­
чении числа формальных альтернатив свыше 7—9 можно ин­
терпретировать как результат лереструктурирования ситуации ис­
пытуемыми, т. е. формирования нового, более рационального
алфавита концептуально различимых признаков или устойчи­
вой связи между стимулами и реакцией. Использование же
многомерной совокупности сигналов, принадлежность которой
к определенному классу определяется каким-либо сочетанием их
состояний, требует актуализации и удержания в оперативной
памяти всех сигналов, требующих одного ответа. Такие задачи
относятся к категоризации, для которой характерно мысленное
соотнесение единичных признаков и обобщенных признаков
классов, а не выбор на основе прочно выработанных ассоциа­
ций между определенными сигналами и ответами.
Эти представления о содержании процесса категоризации
позволили высказать предположение, что угол наклона зависи­
мости времени реакции от числа концептуально различимых
признаков на этапе стабилизации кривой тренировки всегда
одинаков, независимо от предъявляемого материала. Характер
же предъявляемого материала оказывает влияние лишь на
число реализаций, после которого наступает этап стабилизации.
С целью проверки этой гипотезы нами были проведены экспе­
рименты, в которых предъявляемые ситуации содержали строго
определенное количество независимых и непересекающихся
признаков. Результаты показали, что зависимость времени катего­
ризации от числа концептуально различных признаков на этапе
«стабилизации кривой тренировки имеет вид: Т = 0,313а;1’45 -{- £м,
где Т — время категоризации в секундах; х — количество концеп­
туально различных признаков; tK— время моторной реализации
ответа (зависит от характеристик органа управления).
Таким образом, наша гипотеза подтвердилась. Отметим, что
латентный период простой реакции (т. е. при ж=1) равен
ОДЗ с, что соответствует нашему коэффициенту. Сходные резуль­
таты получены в опытах Поллака и Грегори [38].
Большой интерес представляют данные о различном влиянии
длины алфавита сигналов в зависимости от того, в какой па­
мяти хранится запомненный список: в кратковременной или
долговременной. В [39; 40] приведены результаты эксперимен­
тов, в которых испытуемых сначала просили запомнить несколь­
ко объектов (слов, букв, цифр), а затем предъявляли по одному
объекты как из числа уже показанных, так и новые; в первом
случае ответ должен был быть положительным, во втором — от­
рицательным. Количество запоминаемых объектов варьировало
в широких пределах: использовались как малые (от 1 до 3—4
объектов), так и значительные по объему выборки (от 16 до 60
объектов). Обработка этих результатов позволила получить за­
висимости латентного времени ответов от количества предвари­
 тельно запоминаемых объектов в виде следующих функций:
tKa= 445 + 36d, при d < 5, tm = 773 + 2,7d, при 10,
где £кц, tm — латентные времена ответов в миллисекундах для:
кратковременной (кп) и долговременной (ди) памяти; d — ко­
личество запоминаемых объектов (длина алфавита сигналов).
В среднем угловой коэффициент этой функции для кратковремен­
ной памяти составляет 35 мс, для долговременной 3—5 мс. Таким
образом, кратковременная память чрезвычайно чувствительна
к каждому новому объекту; это компенсируется более быстрым
извлечением из нее информации.
В контексте этих данных получает объяснение влияние уста­
новки на время решения. При установке на скорость решающую
роль будет играть положение критерия, при установке на точ­
ность будет иметь место расширенный поиск в памяти. В пер­
вом случае времена малы и зависимости от длины алфавита
практически не будет, во втором — будет возрастающая функ­
ция и большие абсолютные значения. Это предположение под­
тверждается экспериментально [39].
Необходимость использовать в процессе информационной
подготовки решения данные, удерживаемые в кратковременной
памяти, обусловливает второй критерий сложности — объем
оперативного запоминания. Предельное количество единиц ин­
формации, удерживаемых в оперативной памяти, колеблется от
4 до 15, в зависимости от различных условий.
Получен ряд зависимостей, определяющих пропускную спо­
собность памяти с такими детерминантами деятельности, как
темп, наличие помех и т. п. [19]. В работе [20] показано, что
для удержания в памяти более 10 единиц необходимо выполнять
операции повторения. В наших экспериментах с задачами про­
гнозирования характеристик нескольких подвижных объектов,
необходимость удержания в памяти более 3-х промежуточных
результатов уже вызывала субъективные трудности и приводила
к ошибкам.
Сложность оперативного извлечения сведений из долговре­
менной памяти связана с величиной потенциалов энграмм. Эта
величина обусловлена частотой встречи с сигналом в прошлой
деятельности (степенью «знакомства»), ожидаемой вероятно­
стью появления этого сигнала, уровнем его релевалентности по*
отношению к выполняемому действию [21]. Вследствие этого,
например, имеет место возрастание времени реакции с умень­
шением вероятности сигнала. В наших экспериментах время ак­
туализации наиболее приоритетных формуляров оказалось наи­
меньшим [22].
При близости потенциалов разных энграмм их дифференци-
ровка, основанная на «знакомстве», затрудняется, при этом
время решения увеличивается. В [39] приводятся результаты
эксперимента по опознаванию слов из заранее заученного
списка; при этом в качестве отрицательных объектов предъявля-
68
лись слова трех степеней знакомства, т. е. предъявлявшиеся
в предшествующих опытах 1, 2 и 3 раза. Время опознания в за­
висимости от количества предварительно запомненных слов
(длина алфавита) для положительных и отрицательных объек­
тов всех трех степеней «знакомства» можно представить в виде
функций:
t (р) = 549 + 24Й; t (Nx) = 601 + Ш ;
t ( N2) =609 + 22d; t ( N3) =621 + 28d;
Везде d ^ .5
где t(p) — время опознания положительных объектов (мс);
*(М ), t ( N2) , t ( N3) — времена опознания отрицательных объек­
тов (мс), предъявлявшихся ранее один раз (Ni), два раза
(N2) и три раза (А^з); d — количество предварительно запомнен­
ных объектов.
Видно, что по мере увеличения «знакомства» с отрицатель­
ными объектами как величина постоянной, так и угловой коэф­
фициент функций увеличиваются. Сходные' исследования, про­
веденные с большими объемами слов и при повторном предъяв­
лении не только отрицательных, но и положительных слов* по­
казывают, что повторные предъявления в большей степени сни­
жают время опознания положительных слов, чем отрицательных;
потенциалы энграмм всех объектов при повторении повышаются,
и время правильных отрицательных ответов, как и в предыдущем
примере, увеличивается при повторном предъявлении таких объ­
ектов (рис. 1). Характерной является и динамика ошибок: при
первом предъявлении преобладают ошибки в опознании поло­
жительных объектов, при повторном — отрицательных [40]. Эти
данные наглядно показывают возрастание трудности дифферен-
цировки объектов при сближении величин потенциалов их эн­
грамм.
Описанные закономерности справедливы при дифференциа­
ции, основанной только на «знакомстве». В случае расширен­
ного поиска в памяти по другим признакам высокие величины
потенциалов энграмм, наоборот, облегчают их дифференциацию.
Влияние близости потенциалов энграмм на процесс преобра­
зования информации отражается и в таком факторе, как уро­
вень обобщенности энграмм. В работе [23] процесс опознания
представлен зависящим от статистического распределения «сен­
сорных -событий», характеристики которых зафиксированы в па­
мяти. Эти распределения частично перекрываются, и оценка
предъявленного объекта при каждом наблюдении зависит от от­
ношения правдоподобия X. = 0О 0) \Х^2)
~ , где со( я ^ ) , <о(ж.52) —
плотности вероятностей данного наблюдения при условии, что
предъявлен стимул 1 или 2 соответственно. Результаты работы
[23], как и работ ряда других авторов, приводят к выводу, что
сукцессивность, т. е. этапность процесса опознания, отражает
Рис. 1. Средние латентные времена ответов (t) как функция количества за­
помненных объектов (d)
В левом прямоугольнике — данные, полученные при первом предъявлении положитель­
ных t (Р) и отрицательных t ( N ) объектов; в правом прямоугольнике — при повторных
предъявлениях. Процент ошибочных ответов на положительные объекты отмечен заштри­
хованными столбиками, а на отрицательные — незаштрихованными. Сплошные линии —
ответы на положительные объекты, пунктирные — на отрицательные (по [40J)

иерархическую структуру протекания этого процесса во времени,

выражающуюся в первоначально грубой классификации объек­
тов с их последующей все более тонкой дифференцировкой.
Формирование обобщенного образа — эталона объекта может
в ряде случаев затруднять опознание. Это происходит при ин­
терференции двух конкурирующих образов. В экспериментах по
опознанию предварительно заученных слов, принадлежащих к од­
ному или нескольким классам, показано [39], что время опозна­
ния отрицательных, но связанных по смыслу с положительными
слов значительно больше времени отрицательных ответов на со­
вершенно посторонние слова.
В наших (совместно с И. П. Бутылкиным и Т. И. Жуковой)
экспериментах выявлено, что большинство ошибок в арифмети­
ческих действиях (30% среди 10 классов причин ошибок) обус­
ловлено спутыванием семантически близких эталонов: актуали­
зация соседнего числа или ближайшего результата в таблице ум­
ножения.
Влияние степени обобщенности образа и, следовательно,
«размытости» критериев опознания проявляется и в задачах раз­
личения [24].
К описанным зависимостям близки закономерности выделе­
ния полезного сигнала из шумов. При работе оператора в обла-
сти пороговых значений возникают трудности обнаружения сиг­
нала и, в частности, «зона сомнений» [26].
Приведенные данные свидетельствуют о том, что степень «пе­
ресечения» эталонов как в перцептивном, так и в семантическом
смыслах действительно может быть одним из критериев сложно­
сти операционального компонента процесса решения.
Внутренне связана с этим критерием степень перестройки
в процессе принятия решения сформированных в прошлом опыте
информационно-программных структур. Такая перестройка дол­
жна происходить, если приходится решать задачу нестандарт­
ным, творческим путем. За меру сложности такой перестройки
можно было бы принять количество повторений связей, предше­
ствующих их перестройке. Например, перестроить навык работы
правой рукой для работы левой рукой в детстве легче, чем в зре­
лом возрасте. Однако этот показатель трудно определить коли­
чественно.
В качестве индикатора перестройки имеющихся структур
можно использовать наличие изломов на кривых зависимостей
времени решения от длины алфавита или других факторов слож­
ности. Эти изломы наглядно видны, если зависимости представ­
лены в полулогарифмическом или логарифмическом масштабах
[21]. При этом появление изломов в полулогарифмическом мас­
штабе свидетельствует о сравнительно несложной перестройке,
без изменения уровней иерархии структуры; изломы же в ло­
гарифмическом масштабе отражают радикальЦую перестройку
структуры с изменением числа ее уровней. Процесс перестройки
часто проявляется в форме резких выбросов значений времени
как в сторону увеличения, так и уменьшения, после чего кривая
стабилизируется. Можно принять, что количество таких выбро­
сов является в первом приближении мерой глубины перестройки
информационно-программной структуры.
Другой мерой может быть величина приращения времени ре­
шения или вероятности ошибки по сравнению со значениями
этих показателей в условиях сформированного навыка. На рис. 2
представлены результаты экспериментов по решению задач оп­
ределения курса на объект при четырех разных условиях фик­
сации точки начала отсчета. Как видно, смена условий каждый
раз приводит к приросту времени решения, которое потом воз­
вращается к некоторому стационарному уровню.
И, наконец, необходимо сказать о таком важном факторе,
как количество шагов переработки информации в процессе ре­
шения. Этот фактор прямо определяет время решения, и в этом
смысле может быть причислен к критериям сложности, хотя пе­
реживания неопределенности или трудности дифференциации
при этом может и не быть. Каждый шаг переработки информа­
ции сам по себе может содержать все другие факторы сложно­
сти, но общее время решения непосредственно зависит от числа
таких шагов.
с альтернативными он не производит. При этом возможны, ко­
нечно, ошибки, т. е. выбор не самого лучшего варианта, и таких
ошибок было тем больше, чем меньше различие между вари­
антами.
Анализ ошибок и опрос испытуемых показали, что запоми­
нание распределений вероятностей производилось путем разбие­
ния шкалы соответствующего параметра на несколько участков,
каждый из которых отражал определенный диапазон вероятно­
стей и содержал некоторые данные об общем характере изме­
нения вероятности внутри этого участка (рис. 3). Лучше всего
запоминались значения экстремумов распределений, точки пере­
сечения и т. п., т. е. определенные опорные значения. Таким
образом, общим для всех испытуемых было представление рас­
пределений как бы в виде ступеней с использованием мнемони­
ческих правил. Индивидуальные различия проявлялись в неоди­
наковой «длине» и соответственно количестве таких ступеней,
а также в характере используемых мнемонических правил. Эти
общие черты приемов запоминания и механизмов актуализации
свидетельствуют о формировании у испытуемых иерархической
структуры запоминаемых данных. Чем более тонкую дифферен­
циальную оценку по отдельному параметру или целому варианту
решения необходимо произвести, тем все более низкие уровни
такой структуры должны актуализироваться, и этот фактор яв­
ляется определяющим количественные и качественные характе­
ристики деятельности.

Средство 2
р,

13 14 15 16 18 19 2 0 ' 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 х
I
31 I ' I
«?|—4гз|-—»|з/
Д ля Р.
| Опорные\точки !
!z v х i
X 10-14 14-18 18 18-20 т 21-23 23 2 3 -2 7 2 7 -3 1 I
А O p— *0,45 0 ,4 5 -+ 0 ,9 О',9 0,9*0,75 06*0,3 0,3 0,3 + ~0,1 ~0,1— ► 0,05 jj

h 0,05—*-0,1 - 0 ,1 —+ 0 ,3 4 з 0,3+0,6 ь 0,75*0,9 0J9 0 ,9 -+ 0 ,4 5 0,45 - + 0 , 1 | U

X 10-12 12-14 14-16 16-18 18 18-20 ш 21-23 2 3 23-25 25-27 27-29 29-31
Pf 0,1+02 02*0,45 0,45+0,75 0,75*0,9 0,9 0,9*0,75 0,7 0,6+0,3 0,3 0,3+0,1 ~0,1 0,1+0,05 - 0,05 Ш
Рг ^0,05 0,05*0,1 0,1 0,1*0,3 о\з 0,3*0,6 0,75*02 0J9 0,9*0.75 0,75*0,45 0,45*02 02+0,1

Рис. 3. Схема организации запоминаемых данных в памяти

В верхней части — информация, подлежащая запоминанию (распределение вероятностей).
Ниже — запоминаемые на разных этапах тренировки (7, 77, 777) значения вероятностей
достижения целей_р4 и Р 2, соотнесенных с определенными интервалами значений пара­
метра х
 Приведенные данные и их обсуждение дают основание пред­
ложить следующую .классификацию критериев сложности про­
цесса принятия решения человеком-оператором.
Есть два класса критериев — интенциональные и операцио­
нальные.
Интещионалъная сложность является возрастающей функ­
цией вероятности неуспеха и силы мотива, лежащего в основе
данной деятельности (если речь идет об отдельном действии, то
аналогом мотива будет значимость). При этом характер и сила
переживаний, обусловленных данным видом сложности, меняется
с возрастанием сложности немонотонно, а имеет свой экстремум,
точку перегиба функции. В этой точке включаются волевые уси­
лия и возникают эмоции иной направленности. Качество дея­
тельности с возрастанием сложности также меняется немоно­
тонно, имеет свой предел, выше которого сложность ухудшает
качество.
Обобщенными показателями интенциональной сложности мо­
гут служить: объективные показатели, отражающие характер и
силу эмоций (например, описанные в [6; 31]); субъективные
данные, выраженные в значениях психометрической шкалы [32];
психометрические оценки наблюдателем внешних проявлений
эмоций человека-оператора [33].
В класс интенциональной сложности входит ряд видов слож­
ности, которые могут быть оценены соответствующими частными
показателями: ограничение времени на принятие решения (по­
казатель — резерв времени) [И ; 13]; неопределенность резуль­
тата (показатель — вероятность сигнала, результата, успеха)
[7; 8; 36].
Операциональная сложность является возрастающей функ­
цией трудоемкости информационных преобразований, напряже­
ния внимания и глубины перестройки информационно-программ­
ной структуры.
Обобщенными показателями этого класса сложности могут
быть показатели, описанные выше применительно к интенцио­
нальной сложности, но полученные по иным признакам. В част­
ности, объективные проявления операциональной сложности
можно отдифференцировать от проявлений эмоциональных пере­
живаний [6]. Спецификация психометрических шкал определя­
ется содержанием вопросов, задаваемых оператору [41].
Частные показатели операциональной сложности определя­
ются по родам и видам сложности, входящим в данный класс.
Первый род — трудоемкость выполнения информационной под­
готовки решения, обусловленная главным образом числом шагов
в алгоритме переработки информации. В практической инженер­
ной психологии для оценки данного вида сложности предложены
следующие показатели: число операций в алгоритме решения
задачи [35]; суммарное число всех членов в алгоритме [35];
Второй род — напряжение внимания. Сюда относятся не­
сколько видов сложности:
 Математические модели, учитывающие длину алгоритма ре­
шения задачи оператором, построены на принципе аддитивности
[27]. Следует, однако, иметь в виду, что фактическая сложность
по критерию количества внутренних, выполняемых в концепту­
альной сфере, шагов переработки информации может оказаться
и меньше и больше числа операций, имеющихся в формально
построенном алгоритме работы оператора. Уменьшение времени
связано с укрупнением оперативных единиц информации, свер­
тыванием программ их обработки [21]. Увеличение времени об­
условлено взаимовлиянием операций [28], их повторением
В Р(с)

Рис. 2. Зависимость времени решения

(ВР) задачи на определение курса
от количества опытов при разных
условиях
I — фиксировано направление на север;
I I — фиксировано направление движения;
I I I — фиксирован центр координат; I V —
фиксация всех параметров произвольна
н к н к н к н к
I п ш ш
с целью повышения степени уверенности в правильности при­
нимаемого решения [29], а также появлением в структуре слож­
ного действия специальных операций, необходимых для синтеза
таких действий из простых. Есть основания считать, что к опе­
рациям синтеза относятся: повторная актуализация (мысленное
повторение) информации, удерживаемой в оперативной памяти,
переключение внимания, перекодирование (приведение исход­
ной информации к одному виду). Поэтому для определения ис­
тинного алгоритма переработки информации, осуществляемого
в процессе принятия решения, необходим детальный операцион-
но-цслхологический анализ с учетом закономерностей, приведен­
ных в упомянутых работах.
Если в результате выполнения операционального этапа, или
(по [36]) информационной подготовки решения, и остается не­
определенность, человек должен волевым путем прекратить даль­
нейший поиск возможностей уменьшения этой неопределенности,
оценить альтернативы по выбранному критерию результата и
одну из альтернатив признать наилучшей. В этом состоит по­
следний этап решения — санкционирующий. Поскольку неопре­
деленность, а следовательно, значимая вероятность недостиже­
ния цели остается, сложность этого этапа принятия решения
частично может быть оценена по критериям первого, интенцио-
нального этапа. Но появляются и другие моменты: во-первых,
сложность «взвешивания» вероятностей достижения цели при
разном количестве альтернатив; во-вторых, характер и сила пе­
реживаний, связанных с борьбой мотивов и волевым актом.
В основе этого этапа лежит поиск компромисса между условиями
(ограничениями) задачи и наиболее эффективным путем к цели.
Эффективность достижения цели зависит от значений ряда па­
раметров, каждый из которых имеет различные распределения
вероятности успеха применительно к любому из возможных пу­
тей или вариантов решения.
Для изучения процесса поиска компромисса нами был по­
ставлен специальный эксперимент. Исследовались зависимости
времени и вероятности ошибок решений от трех переменных:
количества возможных вариантов решения; эффективности этих
вариантов; уровня тренировки. Количество возможных вариан­
тов решения варьировало от 1 до 6. Эффективность их (в отно­
сительных единицах) была: 1,5; 1,0; 0,5. Каждому испытуемому
ежедневно, в течение 5 дней, предъявлялось 100 кадров-ситуаций
в случайном порядке. Из трех параметров, определяющих эффек­
тивность того или иного варианта решения, один мог принимать
только два значения (0,9 и 0,3); два же других принимали зна­
чения, описываемые законом распределения, близким к нормаль­
ному. При этом каждый из параметров имел два частично пере­
секающихся распределения вероятностей — по отношению к од­
ному и к другому из двух возможных средств реализации реше­
ния, т. е. воздействия. Таким образом, при любом значении па­
раметра имелась отличная от нуля вероятность выполнения за­
дачи обоими средствами, но величины этих вероятностей были
разными. Объектов, по которым производилось воздействие, было
три. Задача испытуемых состояла в том, чтобы распределить
объекты по средствам воздействия с учетом абсолютных ограни­
чений и вышеприведенных условий таким образом, чтобы эф­
фективность, т. е. вероятность выполнения всей задачи, была
максимально возможной. В предъявляемых ситуациях классы от­
личались друг от друга количеством возможных вариантов ре­
шения и их эффективностью.
Результаты показали, что сравнительная оценка всех возмож­
ных вариантов испытуемыми не производится, а на всех этапах
тренировки осуществляется поиск наилучшего варианта по ве­
роятностным характеристикам и лишь затем проверяется воз­
можность его реализации. Время решения при этом уменьшается
с увеличением количества возможных вариантов. Это объясня­
ется тем, что при увеличении количества возможных вариантов
решения у испытуемых значительно возрастают шансы того, что
выбранный вариант попадает в число возможных.
Различие между эффективностью вариантов решения (т. е.
своего рода мерой очевидности варианта) влияло на время ре­
шения очень незначительно; это влияние выражалось в измене­
нии количества ошибок, которое линейно возрастало с уменьше­
нием различия. Столь слабое влияние различий между вариан­
тами на время решения является прямым следствием первона­
чального выбора испытуемым предполагаемого наилучшего ва­
рианта и его последующей проверки; сравнения этого варианта
 u~l. Количество оперативных, концептуально различных еди­
ниц информации, удерживаемых в оперативной памяти. Основ­
ными показателями являются: число элементов, которые должны
бь£тк выстроены в очередь для обслуживания [34]; число опе­
ративных единиц восприятия [34]; число вариантов решений,
которые оператору необходимо «проиграть» [34]; показатель ло­
гической сложности [35].
Величина потенциала энграмм. Показателями могут быть:
частота встречаемости данного сигнала (образа, программы пе­
реработки информации) в прошлом опыте; значимость, выражен­
ная ц баллах психометрической шкалы.
3. Степень различимости дифференциальных признаков как
л качественном отношении, так и в смысле разности потенциа­
лов энграмм. Показателями являются: семантическая близость,
выраженная в баллах психометрической шкалы; отношение прав­
доподобия [23]; коэффициент интерференции вариантов реше­
ний, [34]; разность между потребной и имеющейся информацией
[4J; специфическая напряженность [3].
4. Лимит времени, определенный либо как временной резерв
[11, 13ь 14], дибакак темповая напряженность [3].
Тредай род операциональной сложности — напряжение, потреб­
ное для преодоления сформированных связей, для актуализации
малрцодвдциадьных: энграмм, ломки стереотипа и тому подобных
действий, ^кцторые лежат в основе творческих решений. Для
оценкщнтой сложности достаточно точных критериев не сущест­
вует,, В качестве косвенных ^показателей могут использоваться:
велщчина прироста^ времени при переходе от стандартных к HQ-
стандартным условиям решения и наличие изломов функций
в логарифмическом и полулогарифмическом масштабах.
Как видно из изложенного, единого, интегрального критерия
сложности процесса принятия решения человеком-оператором не
существует. Есть ряд частных критериев, отражающих разные
стороны этого процесса. Некоторые из этих критериев позволяют
дать количественную оценку сложности, некоторые дают лишь
ориентировочную оценку в виде шкал порядка или отношения.
Во всех случаях оценке сложности процесса принятия решения
должещ предшествовать психологический анализ всех условий и
содержания этого процесса.

ЛИТЕРАТУРА
1. Эргономика. Принципы и рекомендации/ Под ред. В. П. Зинченко и др.
М.: ВНИИТЭ, 1971, вып. 3.
2. Проблемы принятия решения/ Под ред. П. К. Анохина и др. М.:
Наука, 1976.
3. Заракювский Г. Ж., Королев Б. А., Медведев В. И Ш л а е н П. Я. Введе­
ние в эргономику/ Под ред. В. П. Зинченко. М.: Сов. радио, 1974.
4. Симонов П. В. Высшая нервная деятельность человека. Мотивационно­
эмоциональные аспекты. М.: Наука, 1975.
5. Хрунов Е. В., Хичатуръянц Л. С., Попов В. А., Иванов Е. А. Человек-
оператор в космическом полете. М.: Машиностроение, 1974.
 Береговой Г. Т., Завалова Н. Д., Ломов Б. Ф., Пономаренко В. А.
Экспериментально-психологические исследования в авиации и космо­
навтике. М.: Наука, 1978.
7. Вероятностное прогнозирование в деятельности человека/ Под ред.
И. М. Фейнгенберга, Г. Е. Журавлева. М.: Наука, 1977.
3. Бодров В. А., Генкин А. А., Зараковский Г. М. Значение статистиче­
ской структуры при однозначно детерминированном реагирований на
сигналы двух видов. — Вопр. психологии, 1966, № 6, с. 77—86.
“9. Кринчик Е. П., Рысакова С. Л. Влияние фактора значимости сигнала
на процесс переработки информации человеком. — В кн.: Система че­
ловек-автомат .М.: Сов. радио, 1965, с. 127—139.
10. Конопкин О. А. Произвольное регулирование деятельности по приему
информации в условиях альтернативного выбора. — В кн.: Проблемы
инженерной психологии/ Под ред. Б. Ф. Ломова. Л.: Наука, 1966, вып. 4,
с. 64—65.
11. Котик М. А. Саморегуляция и надежность человека-оператора. Тал­
лин, 1974.
12. Экспериментальная психология/ Под ред. П. Фресса, Ж. Пиаже. М.:
Прогресс, 1975, вып. 5.
43. Зигель А., Вольф Дж. Модели группового поведения в системе чело­
век-машина с учетом психосоциальных и производственных факторов.
М.: Мир, 1973.
44. Таран В . А. Эргатические системы управления. Оценка качества эрга-
тических процессов. М.: Машиностроение, 1976.
15. Психологические вопросы регуляции деятельности/ Под ред.Д. А.Оша­
нина, О. А. Конопкина. М.: Педагогика, 1973.
16. Очерки психологии труда оператора/ Под ред. Е. А. Милеряна. М.:
Наука, 1974.
17. Наенко Н. И. Психическая напряженность. М.: Изд-во МГУ, 1976.
48. Нойман Й.9 Тимпе П. Организация труда. Психофизиологические про­
блемы контроля и управления. М.: Экономика, 1975. 1
19. Бочарова С. П. Память как процесс переработки информации: Автореф.
дис. . . . д-ра психол. наук. Л.: Изд-во ЛГУ, 1976.
20. Вучетич Г. Г., Зинченко В. П. Латентный период воспроизведения как
индикатор характера и сложности мыслительной деятельности. — В кн.:
Вопросы экспериментального исследования скорости реагирования.
Тарту, 1971, с. 43—48.
21. Зараковский Г. Ж., Медведев В. И. Психолого-физиологическое содер­
жание деятельности оператора. — В кн.: Инженерная психология/
Под ред. Б. Ф. Ломова и др. М.: Наука, 1977, с. 101—119.
22. Климович А. С., Магазанник В. Д. К вопросу о процессе упорядоче­
ния человеком множества сигналов по шкале приоритетности. — В кн.:
Эргономика. М.: Изд-во ВНИИТЭ, 1973. (Труды ВНИИТЭ. Вып. 6).
с. 52—60.
23. Шехтер М. С. Вопрос о фазах опознавания одномерных стимулов. —
Вопр. психологии, 1974, № 6, с. 74—86.
24. Коссов Б. Б. Проблемы психологии восприятия. М.: Высш. школа,
1971.
25. Ратанова Т. А. О способах опознавательной деятельности человека
в условиях зрительного поиска. — Вопр. психологии, 1972, № 2, с. 77—85.
26. Бардин К. В. Пороговая проблема в классической и современной
психофизике. — В кн.: Проблемы психофизики. М.: Наука, 1974,
92 123.
27. Тувинский А. И., Евграфов В. Г. Эргономическое проектирование су­
довых систем управления. Л.: Судостроение, 1977.
28. Крылов А. А. Человек в автоматизированной системе управления.
Л.: Изд-во ЛГУ, 1972.
29. Авиационные цифровые системы контроля и управления/ Под ред.
В. А. Мясникова, В. П. Петрова. Л.: Машиностроение, 1976.
30. Зинченко В. П., Майзель Н. Я. Анализ деятельности оператора. —
В кн.: Проблемы инженерной психологии. Л.: Изд-во ЛГУ, 1964.
31. Линдслей, Дональд Б. Эмоции. — В кн.: Экспериментальная психоло­
гия. М.: Изд-во иностр. лит., 1960.
32. Экман Я. Измерение субъективных реакций. — В кн.: Эмоциональный
стресс. Л.: Медицина, 1970.
33. Марищук В . Л., Платонов К. К., Плетницкий Ч, А. Напряженность
в полете. М.: Воениздат, 1969.
34. Венда В. Ф. Инженерная психология и синтез систем отображения
информации. М.: Машиностроение, 1975.
35. Зараковский Г. Л/. Психофизиологический анализ трудовой деятель­
ности. М.: Наука, 1966.
36. Krinchik Е. Probability effects in coice reaction time tasks. — Percept,
and Psychophys., 1974, vol. 15, N 1, p. 42—45.
37. Pollack /. Speed of classification of words in superordinate categories.—
J. Verb. Learn., Verb. Behav., 1963, N 2, p. 81—96.
38. Broadbent D. E., Gregory M, Human responses to classes of stim uli.—
Nature, 1962, N 193, p. 37—45.
39. Atkinson R. C., Herrman D. Wescourt К . T. Search process in recogni­
tion memory. — In: Theories in cognitive psychology/ Ed. by R. L. Solso.
Potamac, 1974, p. 235—257.
40. Atkinson R. C., Joula /. E. Search and decision processes in recognition
memory. — In: Coutemporary developments in mathematical psychology.
San Francisco, 1974, vol. 1, p. 74—92.
41. Cooper J. E. Understanding and interpreting of pilot opinion. — Aerospace
Eng., 1957, vol. 16, N 8, p. 101—108.

ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
ИНДИВИДУАЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ
ИНФОРМАЦИОННОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
ЧЕЛОВЕКА И МАШИНЫ
В. Ф, ВЕНДА, В. М. РУСАЛОВ

Системная методология
дифференциально-психологических исследований
В настоящее время инженерно-психологическая адаптация
техники к человеку-оператору ограничивается, как правило,
только двумя уровнями — тотальным и контингентным. Однако*
опыт показывает, что организация технических средств и усло­
вий деятельности операторов высоких иерархических ступеней
в АСУ на основе таких, среднестатистических данных нередко
приводит к большим потерям, поскольку принципы отбора опе­
раторов и применяемые конструкторами справочные инженерно­
психологические данные лежат в непересекающихся областях.
Иначе говоря, конструкторы ориентируются на некоторые усред­
ненные психологические и психофизиологические характери­
стики, которые существенно отличаются от характеристик тех
индивидов, которые реально работают в созданной системе. По­
стоянно расширяется число систем, важным условием успешного
функционирования которых являются учет типологических (груп­
повых) и индивидуальных особенностей операторов [4].
 Для того чтобы успешно осуществить на практике групповую
и индивидуальную адаптацию, необходимо располагать знани­
ями о типологических и индивидуальных различиях между
людьми и объективными методами их измерения. Проблема
групповой и индивидуальной адаптации, таким образом, лежит
в пограничной области исследований, а именно на стыке инже­
нерной и дифференциальной психологии.
Дифференциальная психология рассматривает человека как
многомерную и многосвязную систему [2; 16; 17; 18]. В много­
мерном пространстве индивидуальных характеристик человека
можно выделить три главные категории свойств: природные свой­
ства индивида, свойства субъекта деятельности и свойства лич­
ности.
Природными свойствами индивида Ивляются: биохимические
особенности организма, определяющие его реактивность; особен­
ности обмена и эндокринно-гуморальной регуляции, лежащие
в основе разных морфологических конституций. Непосредственно
примыкающим к ним является комплекс нейродинамических ха­
рактеристик, включающий: свойство активированности, вегета­
тивный баланс, а также традиционные свойства нервной системы
(сила, динамичность, лабильность, подвижность нервных про­
цессов по возбуждению и торможению и уравновешенность по
каждому из свойств). Сюда следует отнести также и особенности
общемозговой интеграции нервных процессов (особенности син­
хронизации, когерентность ЭЭГ и другие параметры), выступаю­
щие в качестве возможных индикаторов общих Свойств нервной
системы [22]. Кроме того, сюда могут быть причислены и поро­
говые величины сенсорных функций разных модельностей, об­
разующих сенсорную организацию человека.
Вторую категорию свойств образуют психологические пара­
метры, характеризующие человека как субъекта действия и по­
знания. Здесь прежде всего выделяются индивидуальные осо­
бенности психического регулирования моторики разных органов
движения, равной степени произвольности, по разным параме­
трам (скоростным и точностным) самих движений. Важную об­
ласть индивидуальных особенностей составляют также речевые
характеристики человека (высота голоса, тембр, спектр). Среди
свойств, характеризующих человека как субъекта познания, сле­
дует выделять прежде всего особенности восприятия и внимания.
Далее идут, согласно Б. Г. Ананьеву i[2], характеристики мне-
мической функции и особенности интеллекта (вербального, ло­
гического и действенно-наглядного, невербального).
Третья категория свойств человека охватывает эмоциональ­
ные (тревожность, фрустрированность, доминирующий эмоцио­
нальный статус) и чисто личностные характеристики человека
(например, такие, как структура мотивов, уровень притязаний,
самооценка).
Кроме трех указанных главных категорий (уровней) инди­
видуальных свойств человека следует также всегда помнить о су­
ществовании еще одной координаты индивидуальности, которая
пронизывает все вышеперечисленные свойства, а именно коор­
динаты «возрастно-половой изменчивости» [2].
«Единичный человек... может быть понят, — как писал
Б. Г. Ананьев, — лишь как единство и взаимосвязь его свойств
как личности и субъекта деятельности, в структуре которых
функционируют природные свойства человека как индивида»
[2, ,с. 344].
Хотя в настоящее время дифференциальная психология еще
не располагает надежными методами оценки индивидуальных
особенностей человека на всех уровнях, тем не менее представ­
ляется целесообразным уже сейчас проследить, каким спосо­
бом— с точки зрения инженерно-психологических (инженерно-
технических) решений — могут быть скомпенсированы (или
учтены) те или иные (слабые или сильные) стороны некоторых
индивидуальных особенностей.
Проблема учета индивидуально-психологических различий
в трудовой деятельности возникла сравнительно давно, однако
она не получила широкого развития, а, наоборот, превратилась
или в узкую проблему составления перечня требований к той
или иной профессии (О. Липман, 1923), или же в проблему ко­
ренной перестройки индивидуально-психологических различий
в процессе труда и в производственном обучении, например пе­
рестройка мотивации и критического отношения к своей ра­
боте [25].
Творческий общественный труд предполагает прежде всего
не профессиональный отбор и не перестройку индивидуально­
психологических различий, а их всесторонний учет. «Фундамен­
тальное значение инженерной психологии, — пишет Б. Ф. Ло­
мов, — состоит в том, что она открывает реальные пути совер­
шенствования новой техники и производства и одновременно с этим
ставит людей в наилучшие оптимальные условия работы с этой
техникой» [14]. Учет и компенсация индивидуальных особенно­
стей с помощью целенаправленной адаптации инженерно-техни­
ческих средств позволяют максимально снижать требования при
отборе операторов и добиваться их гармоничного включения
в контур управления.
Проблема компенсации индивидуальных различий в трудовой
деятельности впервые была поставлена В. С. Мерлиным [16].
Его интересовал преимущественно «организационный» аспект
этой проблемы, а именно, возможно ли в рамках одних и тех же
объективных требований труда так организовать труд, чтобы
его можно было одинаково продуктивно выполнять при самых
различных или даже прямо противоположных индивидуальных
различиях. Исследования привели к выделению важной психо­
логической характеристики индивидуальности, к понятию «ин­
дивидуального стиля деятельности», под которым понимается
«индивидуально устойчивая система психологических средств,,
к которым сознательно или стихийно прибегает человек в целях
наилучшего уравновешивания своей индивидуальности с пред­
метными, внешними условиями деятельности, устойчивая система
приемов и способов деятельности» [И ]. Таким образом, инди­
видуальный стиль деятельности является как бы своеобразным
механизмом компенсации индивидуальных различий, касаю­
щихся, в частности, типологических свойств нервной системы»
Формирование эффективного индивидуального стиля деятель­
ности возможно в том случае, если технические средства труда
максимально соответствуют индивидуальным особенностям че­
ловека. Естественно, что такое требование может быть выпол­
нено лишь в системах управления с индивидуальным программ­
ным и аппаратурным обеспечением каждого оператора или каж­
дой типологической группы операторов сравнительно сходными
общими функциями. Всесторонне анализируя трудовую деятель­
ность ткачих (планирование работы, рационализацию и выполне­
ние трудовых операций, скорость и равномерность работы и т . д .),
В. С. Мерлин и Е. А. Климов наметили ряд доступных для
массовых профессий и серийного оборудования способов «сня­
тия», компенсации индивидуальных различий, учитывающих
свойства нервной системы (подвижность — инертность), а также
преобладание первой или второй сигнальной системы. Напри­
мер, для лиц с преобладанием второй сигнальной системы бла­
гоприятно предварительное рациональное планирование, инди­
виды с инертными нервными процессами должны соблюдать по­
стоянный темп работы, дополнительные внешние побуждения им:
противопоказаны и т. д. '
Компенсация индивидуально-психологических различий, рас­
сматриваемая в трудах В. С. Мерлина и Е. А. Климова, пред­
ставляет собой перестройку не только двигательных актов, на
и всей системы ориентировочных и гностических действий, и,,
следовательно, в конечном итоге вынужденную перестройку всей
индивидуальности человека.
В настоящее время инженерная психология достигла такога
уровня своего развития, когда могут быть предложены принци­
пиально иные пути компенсации индивидуально-психологиче­
ских различий между людьми.
Эти пути наряду с сохранением значимости планирования^
рационализации, соблюдения объективных технических и техно­
логических требований труда и т. д. предусматривают прежде
всего адаптацию процесса информационного взаимодействия^ че­
ловека с техническими системами путем специального подоора
или регулирования скорости, объема, темпа, способов подачи ин­
формации и т. д.
Рассмотрим некоторые индивидуально-психологические раз­
личия операторов, которые могут быть (или уже на практика
были) скомпенсированы с помощью указанных методов.
В настоящем сообщении мы ограничимся рассмотрением
лишь небольшого числа индивидуально-психологических разли­
носительным движением объекта и субъекта деятельности. Наи­
более наглядный пример, иллюстрирующий специфику этог<^
признака, легко получить, сравнивая работу диспетчера в аэро­
порту с работой пилота самолета: перед диспетчером проходит
вереница самолетов, совершающих взлеты и посадки, а пилот
осуществляет разные действия неизменно с одним самолетом.
Это различие легко заметить и в других типах операторских дей­
ствий. Так, оператор химического реактора имеет дело с вступа­
ющей в реакцию и непрерывно сменяемой массой реагенто§
(например, в процессе крекинга нефти). В другом случае, тех­
ник-оператор вычислительного комплекса постоянно занят под­
держанием в работоспособном состоянии одного и того же дове­
ренного ему оборудования.
Четвертая характеристика действий с точки зрения преобра­
зований объекта относится к сочетанию различных действий;
В один и тот же момент некоторый объект может подвергаться
либо одному преобразованию, либо совокупности одновременных
воздействий. Чем сложнее объект, тем чаще он становится пред­
метом параллельных воздействий. Например, самолет перед выле­
том одновременно 1) заполняется топливом и 2) проходит про­
верку основных систем.
На первый взгляд типы преобразований объекта не имеют
отношения к психологической характеристике соответствующих
действий. Но это только на первый взгляд. Например, наличия
совокупности одновременных параллельных воздействий на объ­
ект почти всегда влечет необходимость совместной работы кол­
лектива операторов, что предполагает решение вопросов обеспе­
чения их взаимодействия, делового общения в процессе работы
и т. п.
В равной степени психологически релевантными оказываются
и другие объектные признаки. Например, в случае действий, на­
правленных на изменение состояний объекта, оператор должен
хранить в памяти и своевременно представлять в сознании
очередные состояния объекта. При выполнении действий по под­
держанию заданного состояния оператор имеет информацию
о нем в форме наглядного образа, набора знаков и т. п. Даже при
значительных отклонениях параметров нагрузка на память опе­
ратора при сохранении заданного состояния объекта существенно
меньше, чем при изменении его состояний.
Среди многих действий, связанных с поведением объекта, не­
обходимо выделить такое специфическое действие, как ожидание.
Создается впечатление, что это — состояние пассивности, бездея­
тельности. Однако в периоды ожидания продолжается психиче­
ская активность; более того, именно в периоды кажущегося без­
действия формируется отношение субъекта к объекту. Но эти
характеристики действия мы постараемся выяснить в следующем
разделе, посвященном классификации действий собственно по
признакам психических процессов. Мы различаем внешние и
внутренние действия человека-оператора. Среди внешних: дей­
ствия силовые (куда входят ручные и ножные), движения глаз
и т. д.; управляющие, связанные с передачей информации, а так­
же вербальные, обеспечивающие речевую деятельность.
Среди внутренних действий можно отметить действия викар­
ные, сновидные, мыслительные и т. п.

Влияние используемых средств

на психологические характеристики действий
Следующая важная группа признаков, характеризующая
действия человека-оператора, связана с используемыми средст­
вами.
Основной признак действия в этой группе определяется сред­
ствами представления оператору информации об объекте. Наи­
более простой случай имеет место, когда оператор непосредст­
венно с помощью своих органов чувств осуществляет наблюдение
и контроль состояний объекта. Другая ситуация возникает, когда
оператор получает информацию об объекте с помощью техниче­
ских средств. Именно такие ситуации и являются предметом изу­
чения инженерной психологии в традиционном понимании.
Ситуации получения информации об объекте с помощью тех­
нических средств, в свою очередь, распадаются на два класса.
К первому можно отнести такие ситуации, когда сведения об
объекте могут непосредственно соотноситься с наглядно-образ­
ным представлением о нем, т. е. средства информации дают све­
дения о конкретных свойствах объекта: например, скорость са­
молета, температура реагирующей смеси в химическом реакторе,
число задействованных устройств ЭВМ и т. д.
Ко второму классу следует отнести такие ситуации, когда
информация носит абстрактно-символический характер. Простей­
шим примером может служить сигнал аварийного состояния.
*€ символической информацией оператору приходится действо­
вать при планировании возможных режимов работы, при оценке
уровня надежности оборудования и т. д.
Действия оператора могут различаться и по опосредованно-
сти воздействия на объект. Сейчас в труде оператора практиче­
ски не осталось таких действий, которые бы требовали непосред­
ственного воздействия. Только в редких аварийных ситуациях
оператору приходится пользоваться собственной мышечной си­
лой для преобразования объекта.
В тех случаях, когда опосредование затрагивает и действия
по получению информации об объекте, и действия по преобразо­
ванию объекта, действия оператора принимают характер решения.
В процессе взаимодействия с объектами, как уже отмечалось,
включены коллективы людей. Отсюда возникает еще одна форма
опосредованных действий — через других операторов, участников
совместной деятельности.
Особенность действий, связанных с опосредованным получе­
нием информации, состоит в том, что носители информации вы­
ступают для субъекта сразу в двух качествах: 1) как знаки
свойств исходного объекта действия и 2) как непосредственные
объекты.
Отсюда возникает возможность а) перенесения свойств зна-
коносителя на свойства объекта и б) замещение действия по от­
ношению к объекту действием по отношению к знаконосителю.
Перенесение свойств иногда может быть полезно и, к при­
меру, используется при построении так называемых мнемосхем,
когда пространственным отношениям элементов объекта действия
(технологическая линия или энергосистема) ставится в соответ­
ствие система индикаторов и органов управления. Такую форму
перенесения можно было бы назвать аналогией. Перенесение мо­
жет оказывать на деятельность оператора и негативное влияние.
Тогда его можно назвать вытеснением; в этом случае свойства
объекта действия вытесняются и на их место становятся свой­
ства знаконосителей, не имеющие релевантного значения для
объекта. Такого рода ситуации возникают, когда, к примеру,
в качестве индикатора причины нарушения технологического
режима оператор принимает последний из поступивших от объ­
екта сигналов. Между тем временное расположение знаков, вре­
менная близость между ними, разумеется, не означает причинно-
следственной зависимости.
Перенесение может выступать и в третьей форме, которую*
можно назвать дополнением. В этом случае, как легко понять,
свойства объекта дополняются свойствами знаконосителя. Эф­
фекты дополнения находят отражения в языке. Употребляя та­
кие выражения, как «давление растет» или «температура па­
дает», мы приписываем давлению и температуре свойства, кото­
рых они как физические характеристики объекта не имеют, но
приобретают через посредство знаконосителей, в данном случае —
барометра или термометра.
Перенесение свойств неразрывно связано с замещением дей­
ствий, когда действия оператора суть не действия по отношению
к объекту, но действия по преобразованию знаконосителя.
Так, в случае дополнения свойств объекта действие опера­
тора может быть направлено именно на понижение (или повы­
шение) столбика ртути, обозначающего температуру или давле­
ние объекта.
Замещающие действия могут оказаться соответствующими
или несоответствующими необходимым преобразованиям объ­
екта. Иногда замещающие действия могут стать иррелевантными,
безразличными для объекта. Для предотвращения появления несо­
ответствующих замещающих действий современные технические
устройства снабжаются защитой от ложных включений (foolproof
equipment).
Замещающие действия зачастую обусловливаются простран­
ственно-временным несоответствием свойств объектов и знаков.
На первых этапах развития инженерной психологии значитель­
ные усилия были направлены на обеспечение соответствия
 между свойствами объекта, знаками и исполнительными орга­
нами. Но это удается не всегда. Например, при распределении
знаков на плоском экране действие по получению информации
становится механическим действием поиска нужного индикатора.
Такое замещение настолько привычно, что мы порой забываем,
что при непосредственном взаимодействии с реальным объектом
поиск как сканирующее прослеживание отдельных свойств не
может даже существовать. Но тем не менее психологи пользу­
ются понятием поиска. Иллюзия адекватности представления
о действии поиска подкрепляется двумя обстоятельствами:
1) многие из свойств объекта являются пространственными
свойствами (расположение фигур в шахматной задаче); 2) про­
цесс поиска информации, как правило, сопровождается простран­
ственными изменениями положения тела человека (поворот го­
ловы, движения глаз, уподобляющие движения рук и т. п.).
Учебные действия. Выше мы рассматривали преимущественно
действия, направленные на выполнение основной оперативной за­
дачи. Наряду с ними следует рассмотреть также действия учеб­
ные. К этому же классу относятся оптимизирующие и адаптив­
ные действия. Что это за действия и почему мы выделяем их
в отдельную группу?
Для этих действий целью становится не конечное состояние
объекта, а состояние субъекта: например, состояние обученно­
сти, состояние овладения оптимальным алгоритмом управления,
состояние информированности о свойствах объекта.
В соответствии с изменением цели изменяются и критерии
качества действия: для объектных действий — это критерии ка­
чества преобразования объекта, для учебных — качества преобра­
зования субъекта.
Действия общения. Иногда опосредующим звеном действия
оператора становится другой оператор. В этих случаях ведущими
становятся действия общения. Здесь сразу же необходимо отме­
тить, что действия общения присутствуют в труде оператора
всегда, но их можно разделить на 1) основные действия, функ­
ционально связанные с преобразованиями объекта, и 2) дейст­
вия, дополняющие основные. В первом случае действия общения
несут информацию об объекте, координируют и согласуют дейст­
вия участников, т. е. включаются в функции регулирования и
управления. Во втором случае они направлены преимущественна
на их мотивировку, на решение задач вне основного производст­
венно-технологического процесса.
Проблема общения приобретает в современной психологии ве­
дущую роль. В общении ребенок подготавливается к жизни,
в общении достигаются лучшие результаты при обучении, в об­
щении формируется деятельность, общение оказывает непосред­
ственное влияние на протекание психических процессов, благо­
приятное общение в производственном коллективе является одним
из существенных факторов роста производительности труда и
поэтому становится системной функцией руководителя, его дей­
ствием.
Общение, как и любая деятельность, может быть разбито на
единицы — действия общения, но их структура будет существен­
но отличаться от структуры действий предметной деятельности.
Во-первых, действия общения имеют иной состав: два или более
субъекта и средства общения; во-вторых, иногда действия обще­
ния надстраиваются над предметными действиями и становятся
их обобщением; наконец, в общении используются принципиально
иные средства (убеждение, внушение и т. п.), нежели в пред­
метной деятельности.
Действия общения можно классифицировать в зависимости
от способа их влияния на другие действия.
1. Согласующие действия общения направлены на обеспече­
ние пространственно-временной согласованности действий не­
скольких операторов в отношении одного объекта. При этом со­
гласуемые действия могут быть совершенно различными.
2. Подражательные (имитационные) действия общения на­
блюдаются тогда, когда несколько операторов параллельно вы­
полняют одинаковые действия; подражание обычно направлено
на заимствование способа действия; в некоторых случаях целью
действия подражания становятся результаты других действий;
подражательные действия играют полезную роль при обучении.
3. Информационные действия общения; они не обязательно
связаны с актуальным выполнением других действий и направ­
лены на формирование новых механизмов действий.
4. К числу действий общения следует также отнести внутрен­
ние действия, связанные с саморегуляцией.
5. Наконец, следует упомянуть действия мысленного обще­
ния, направленные на осознание партнера по общению.
В отличие от предметных — действия общения почти всегда
двойственны. Если есть говорящий, то должен быть и слуша­
ющий. Если есть имитирующий, то есть и имитируемый. Если
есть управляющий, то есть и управляемый. При этом действия
каждой из сторон, включенных в общение, существенно зависят
от действий другой стороны. Тот, кому подражают, меняет свое
поведение по сравнению с «изолированным» поведением даже при
неизменности выполняемой системной функции.
Выделим такое свойство действий общения, как активность и
пассивность. В зависимости от временных изменений действия
общения можно охарактеризовать как многозначные, если ак­
тивность и пассивность чередуются, и однозначные, если каж­
дый из участников общения выполняет только один из двух
типов действий общения.
В целом проблема классификации действий общения нахо­
дится в самом начале своей разработки.
 Заключение
В работе была предпринята попытка найти подходы к си­
стемной классификации свойств действий человека-оператора.
Выделены три типа характеристик действий: природные, психо­
логические и социальные и кратко рассмотрены их взаимоотно­
шения. На основе аналогии между действием и словом показана
необходимость исследовать переход действия из социальной
в психологическую фазу развития.
В плане отношения морфологических и функциональных
свойств действий выделены разные типы действий. Рассмотрены
некоторые возможности замещения и дополнения действий, свя­
занных с переработкой знаковой информации. Предпринята по­
пытка наметить классификацию действий общения.

ЛИТЕРАТУРА
1. Журавлев Г. Е. Информирующая и структурирующая функции знака. —
В кн.: Психологические проблемы переработки знаковой информации.
М.: Наука, 1977, с. 102—118.
2. Кузьмин В. П. Принцип системности в теории и методологии К. Маркса.
М.: Политиздат, 1976.
3. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1976.
4. Ломов Б . Ф. О системном подходе в психологии. — Вопр. психологии,
1975, № 2, с. 31—45.
5. Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. М.: Наука, 1966.

ИССЛЕДОВАНИЕ ВЛИЯНИЯ ПСИХИЧЕСКОЙ

И ФИЗИЧЕСКОЙ НАГРУЗКИ НА ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ
ПРОЦЕССЫ (МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЙ ПОДХОД)
И. ДАНИЕЛ (ЧССР)

Введение
Изучение влияния психической нагрузки на познавательные
процессы человека имеет большое значение как для теоретиче­
ских, так и для прикладных проблем психологии. Большинство
исследований в этой области относится к изолированным психи­
ческим процессам, однако (как показала, в частности, практика
внедрения АСУ) необходим комплексный подход к указанной
проблеме.
Целью настоящей работы является исследование влияния на­
грузки на познавательные процессы. При этом существенной про­
блемой является диагностирование общей сопротивляемости че­
ловека действию нагрузки, а также выбор показателей, позволя­
ющих охарактеризовать нагрузку.
Различные авторы классифицируют стресс с разных точек
зрения (Суворова, 1975): на основе условий, ведущих к его
возникновению, его интенсивности, поведения индивида и т. д.
Следуя классическим работам о стрессе (Кэннон, Селье, Павлов),
его можно разделить на периферический и церебральный. Пери­
ферический стресс вызывается непосредственным отрицатель­
ным воздействием внешней среды (изменения температуры, ин­
фекция, химические влияния) на гомеостаз, в то время как цере­
бральный — влиянием стрессоров на процессы высшей нервной
деятельности. Оба вида стресса взаимно переплетаются. Сильный
периферический стресс может сопровождаться изменениями
в психических состояниях, а церебральный стресс может иметь
проявления, типичные для периферического (например, язва
желудка может быть следствием психической травмы). Перифе­
рический стресс сопровождается изменениями в вегетативной и
эндокринной системах и, как правило, не нарушает высшей нер­
вной деятельности. При церебральном стрессе нарушается дея­
тельность ЦНС и высшие психические функции, но при этом не­
обязательны изменения в периферических органах. Церебраль­
ный стресс может быть первосигнального и второсигнального
типа. Второсигнальный стресс можно отождествить с эмоцио­
нальным. Исследование стресса — сложная проблема, так как раз­
ные психологические показатели у некоторых индивидов в усло­
виях нагрузки повышаются, а у других понижаются.
В последние годы стресс систематически изучался Ф. Д. Гор­
бовым. Полученные им результаты используются, в частности, при
отборе космонавтов. Горбов обнаружил, что только люди с оди­
наковой тенденцией изменений в вегетативной системе при стрессе
могут плодотворно сотрудничать при выполнении заданий
в экстремальных условиях.
Особое внимание уделяется эмоциональной организации й
дезорганизации при нагрузке. Степень дезорганизации зависит
в значительной мере от интенсивности и преобладания симпати­
ческого или парасимпатического возбуждения. Стресс возникает
при нарушении синергических отношений между симпатической
и парасимпатической нервной системой. При этом значительную
роль играют кортикостероидные гормоны. Показателем стрессо-
сопротивляемости можно считать максимальную симпатическую
реакцию человека.
На необходимость комплексного методического подхода
к исследованию нагрузки указывает Борг, который подчеркивает,
что физическая нагрузка вызывает также и психическую на­
грузку. Эта же зависимость констатируется в исследованиях,
в которых разные степени физической нагрузки сравнивались
с ее субъективным переживанием и с изменениями физиологи­
ческих и биохимических параметров.
Известно, что в состоянии покоя выделение адреналина не­
значительно, при повседневной активности его уровень возрастает
в два раза, а при стрессовых ситуациях — от трех до пяти раз.
Выделение адреналина считается показателем общей активности
человека. Подобное значение имеет и уровень 17-гидрокортико-
стероидов (17-ГКС), причем более высокие величины считаются
индикатором переживания нагрузки.
Экспериментальные исследования показывают, что реакции
тревожности связаны с повышенным выделением адреналина,
а агрессивные реакции — с повышенным выделением норадрена-
лина. На основании этого можно предположить наличие связи
между уровнем выделения адреналина и некоторыми чертами
личности.
Одним из основных вопросов при определении параметров
нагрузки является их воспроизводимость при повторном обследо­
вании. Хотя при повторных экспериментах многие результаты
и изменяются под влиянием обучения, однако эти изменения
происходят сходным образом у всех испытуемых. Следует, однако,
отметить определенную дифференциацию по личностным факто­
рам: у интровертов при повторном обследовании наблюдалось
значительное улучшение результатов экспериментальных испы­
таний (Мейер, Балбург, Стробах), тогда как у других групп ис­
пытуемых при повторении существенного улучшения эксперимен­
тальных результатов не наблюдалось.

Гипотеза и методика исследования

На первом этапе данного исследования нами были выделены
основные параметры физической и психической напряженности.
В качестве показателя напряженности (как психической, так и
физической) использовался уровень выделения катехоламинов.
Мы исходили из предположения, что испытуемые с хорошей сопро­
тивляемостью к обеим формам нагрузки будут в экспериментах
с нагрузкой выделять больше адреналина. Мы предположили
также, что показатели сопротивляемости психической и физи­
ческой нагрузке существенно коррелируют.
На втором этапе исследования мы изучали адаптационные ме­
ханизмы при действии нагрузки. В первой фазе действия стрес­
соров уровень катехиламинов значительно поднимается. После
этой фазы наступает понижение уровня адреналина, при этом
повышается эффективность выполнения заданий и понижается
чувство усталости. Нас интересовало действие этих адаптацион­
ных механизмов при повторном эксперименте. Целью исследова­
ния было изучение изменений биохимических параметров психи­
ческой и физической нагрузки при повторном эксперименте,
а также их влияние на результативность достижений спортсме­
нов. Мы учитываем также оценку сопротивляемости спортсме­
нов по отношению к психической нагрузке. По нашему мнению,
показатели нагрузки существенно связаны с теми характеристи­
ками личности, которые указывают на ее стабильность (низкая
тревожность, низкая степень невротизма, высокая интеграция
личности).
При исследовании мы использовали личностные анкеты EPI
(Айзенк) и вопросник для определения силы нервных процессов*
(Стрелау), определяющие силу возбуждения, торможения и по­
движность нервных процессов. Сопротивляемость по отношению
к нагрузке измерялась с помощью вопросника Микшик. Иссле­
дование проводилось дважды; во второй части исследования ис­
пользовалась также анкета 16 PF. Для определения субъектив­
ного переживания нагрузки использовалась шкала Керле и
Виалек.
До начала эксперимента у испытуемых брался анализ мочи,
после чего проводилось исследование результативности в усло­
виях перцептивной нагрузки с помощью прибора РК-52 при раз­
ных темпах предъявления информации. Использовалась также
панель с очень быстрой подачей стимулов. Часть испытуемых
обследовалась при помощи теста интерференции Струпа и теста
Бурдона. После двухчасового перерыва у испытуемых снова брали
мочу. На следующий день исследовалась физическая нагрузка на
велоэргометре. Испытуемые работали три раза по две минуты,
с двумя минутными перерывами. В первой части эксперимента
давалась нагрузка 1,5 в на 1 кг веса, во второй — 2 в и в третьей —
2,5 в. До испытания и после него у испытуемых опять брали мочу.
Исследование повторялось через неделю.
В первой части исследования принимало участие 20 испыту­
емых (20-летних), во второй 23 испытуемых (22-летних).

Результаты и их обсуждение
Изменение биохимических параметров, вызванное психиче­
ской и физической нагрузкой, указывает, что они могут быть
использованы в качестве показателей вида нагрузки. Результаты
показывают, что по сравнению с контрольным замером при пси­
хической нагрузке существенно повысился уровень 17-ГКС
(р ^ 0 ,0 5 ), в то время как при физической нагрузке он практи­
чески не изменился. Наблюдалось повышение уровня адреналина
после психической и физической нагрузки, в то время как повы­
шение уровня норадреналина было несущественным.
Получены следующие корреляции между исследованными пе­
ременными. Между подвижностью нервных процессов и резуль­
татом в тесте Бурдона обнаружена отрицательная корреляция.
Этот результат можно интерпретировать следующим образом:
чем выше у испытуемого подвижность нервных процессов, тем
ниже его результативность в монотонной деятельности.
Сопротивляемость по отношению к повышенной стимуляции
и риску находится в существенной отрицательной связи с ответ­
ственностью и тесно коррелирует с уверенностью в себе.
Такая характеристика, как интеграция личности, значимо
коррелирует со способностью к адаптации (г=0,864; р ^ 0 ,0 1 ).
Обнаружена высокая отрицательная корреляция интеграции лич­
ности с невротическими признаками (р ^ 0 ,0 5 ). Такое качество,
как уверенность в себе, существенно коррелирует с адаптацией.
Была обнаружена определенная связь между результатом по
тесту Бурдона и уровнем адреналина после физической нагрузки.
Чем выше выделение адреналина после физической нагрузки,
тем меньше невротических признаков наблюдается у испытуе­
мых и тем ниже результат в тесте Бурдона.
Были выделены две группы испытуемых: 1) с повышением
уровня 17-ГКС и катехиламинов при психической и физической
нагрузке; 2) с неизменившимся или понизившимся уровнем. Бо­
лее высокий общий результат по тестам, определяющим силу и
подвижность нервных процессов, свидетельствует о том, что у ис­
пытуемых с сильным типом нервной системы величины 17-ГКС
при нагрузке увеличились. Для этой группы характерна также
более высокая уверенность в себе, в то время как различия
в остальных личностных параметрах между группами несущест­
венны.
В группу, где после психической нагрузки уровень адреналина
не изменился или понизился, попали испытуемые с более низкими
результатами проверки по тестам, определяющим силу нервных
процессов, хотя различия статистически недостоверны.
При повторении эксперимента через неделю результативность
работы на устройстве РК-52 существенно повысилась.
Тест перцептивной нагрузки можно считать дополнительным
для определения сопротивляемости, а также средством, вызыва­
ющим нагрузку.
Результаты после пяти повторений обследований повысились
незначительно, особенно после второго обследования, когда ре­
зультативность уже стабилизировалась.
На результаты существенно влияет скорость подачи стимулов.
Субъективная оценка нагрузки обыкновенно считается зна­
чимым показателем. Очевидна тенденция субъективно завы­
шать нагрузку и оценивать ее после эксперимента более высокой
степенью неприятного психического состояния, чем следовало
ожидать.
Уровень гидрокортикостероидов в моче при контрольном из­
мерении после психической и физической нагрузки указывает
на то, что нагрузка, вызванная психическими стрессорами, в ос­
новном выше, чем вызванная физическими, хотя при повторении
характерна тенденция к уменьшению этих различий.
В данном исследовании мы выявляли связи между оценкой
сопротивляемости, уровнем катехоламинов в моче и некоторыми
личностными характеристиками. Тренеры разделили испытуемых
по критериям спортивной результативности и сопротивляемости
по отношению к психической нагрузке на три группы: 1 луч­
шие, 2 — средние, 3 — слабые.
При психической нагрузке существенное повышение уровня
17-ГКС ( р < 0,05) наблюдается у группы с самыми хорошими
спортивными достижениями; подобной тенденцией отличается
и вторая группа. После физической нагрузки у всех групп наблю­
дается пониженный уровень.
 Эта же тенденция еще больше проявилась при оценке сопро­
тивляемости психической нагрузке. И здесь в группе лучших
после первого эксперимента с психической нагрузкой наблюда­
ется повышенный уровень 17-ГКС, а при втором обследовании —
существенно пониженный уровень, причем это же понижение
происходит и после физической нагрузки после обоих обследова­
ний. Группы средних и слабых показали очень сходные резуль­
таты.
При обеих оценках на первый план выступает повышение
уровня при первом обследовании с психической нагрузкой. Здесь
обнаруживается известная тенденция динамики уровня катехол­
аминов: у выносливых как начальный уровень, так и его повыше­
ние при психической нагрузке выше, чем у менее выносливых,
т. е. менее результативных, особенно что касается скорости, точ­
ности и выносливости. Общее понижение уровня при повторных
экспериментах можно объяснять привыканием, обнаруженным
в экспериментах со стрессом у людей и животных.
Использованный подход к исследованию психической на­
грузки указал на широкие взаимосвязи, существующие между
периферической и центральной нервной системой, психическими
и вегетативными функциями человека. Самым интересным в этой
связи мы считаем обнаружение существенных корреляций между
когнитивными процессами, изменениями в выделении катехолами­
нов и субъективными данными испытуемых о нагрузке. При этом
в соответствии с данными литературы наиболее чувствительным
к психической нагрузке является уровень 17-ГКС и адреналина.
Проявление адаптивных процессов при психической и физи­
ческой нагрузке отразилось в повышении результативности при
повторении заданий, снижении субъективной трудности и одно­
временном относительно более низком выделении 17-ГКС, чем
в первом экспериментальном обследовании.
Корреляция уровня выделения адреналина с сильным типом
ЦНС может быть интерпретирована следующим образом: у испы­
туемых сильного типа при нагрузке симпатическая иннервация и
повышение уровня катехоламинов выше, чем у испытуемых со
слабым типом ЦНС. Спортивная результативность и субъективно
оцениваемая сопротивляемость психической нагрузке у них
также выше.
Выявленные адаптационные механизмы отражаются и в ре­
зультатах, которые были получены при использовании теста
интерференции Струпа. При повторном предъявлении результаты
улучшились, что находится в согласии с известной кривой обу­
чения. Однозначно подтвердилось, что этот тест можно использо­
вать для того, чтобы вызвать состояния нагрузки.
Выводы
В современных процессах управления, где познавательные
процессы играют решающую роль, часто возникают такие напря­
женные ситуации, которые существенно воздействуют на перцеп­
тивные процессы и принятие решений. Поэтому проблема дина­
мики познавательных процессов в условиях психической нагрузки
очень актуальна.
В результате исследования было обнаружено, что при позна­
вательных процессах, связанных с быстрой обработкой информа­
ции, психическая напряженность приводит к ухудшению работо­
способности, субъективно неприятным состояниям, повышению
выделения катехоламинов. Причем это выделение более интен­
сивно при психической нагрузке, чем при физической. Из резуль­
татов можно также заключить, что между психической и физиче­
ской нагрузкой нет существенной корреляционной связи. Под­
твердилось влияние новизны ситуации на уровень напряжен­
ности; при повторении эксперимента в результате адаптации и
привыкания влияние нагрузки на познавательные процессы су­
щественно снижалось.
Важным можно считать и тот факт, что у людей с сильным
типом ЦНС наблюдается высокий уровень катехоламинов до и
после нагрузки, что можно связать с преобладанием симпатиче­
ской иннервации. Этот факт можно использовать в диагностиче­
ской практике при определении сопротивляемости нагрузке.

ОБЪЕКТИВНЫЕ МЕТОДЫ КОНТРОЛЯ

ЗА ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ ОПЕРАТОРА
И АДАПТАЦИЯ СЧМ
В. М. АХУТИН, Г. С. НЕЙМАРК, М. И. ШИФ

Комплексный контроль за деятельностью оператора

Эффективность функционирования современных систем «чело­
век-м аш ина» во многих случаях не удовлетворяет требованиям,
предъявляемым к ним. Причинами этого являются: большой
объем информации, перерабатываемой операторами, дефицит вре­
мени на решение задач, высокая ответственность за результат
решения, создающая стрессовое состояние. Недостаточен уровень
инженерно-психологических разработок средств представления
информации и органов управления системой. Современные ме­
тоды оптимизации СЧМ сводятся в основном к отбору и трени­
ровке операторов и оптимизации средств управления системой.
Основным предметом обсуждения в этой статье будут методы оп­
тимизации средств управления системой на основе объективного
анализа деятельности человека-оператора в процессе работы
с этими средствами.
Среди объективных параметров деятельности, имеющих
внешнее проявление, существенное место занимают зрительная
и моторная деятельность человека в процессе сбора и переработки
информации.
 Рис. 1. Схема комплекса аппаратуры

Авторами был создан комплекс аппаратуры для регистрации

и автоматического анализа ряда параметров, связанных с деятель­
ностью человека-оператора. Комплекс состоит из устройств для
регистрации: зрительного маршрута человека по плоскостям пуль­
тов управления, траектории движения человека в пространстве
и электрофизиологических параметров — электрокардиограммы,,
кожно-гальванического рефлекса и пневмограммы.
В процессе создания комплекса аппаратуры была поставлена
задача — получить данные в реальном масштабе времени и
в форме, удобной для обработки в ЦВМ, а также создать для
оператора условия, при которых система датчиков объема инфор­
мации не будет существенно затруднять его работу. Это, в част­
ности, предполагает свободу перемещения головы и корпуса опе­
ратора в некотором ограниченном пространстве, за пределы ко­
торого оператор обычно не выходит, сидя в кресле. В связи
с этим проблема регистрации зрительного маршрута становится
достаточно сложной. В нашем комплексе аппаратуры она реша­
ется путем раздельной регистрации углов поворота глаз и поло­
жения головы в пространстве с последующим расчетом точки
фиксации взгляда по данным обоих каналов регистрации.
Функциональная схема комплекса аппаратуры приведена на
рис. 1.
Оператор-испытуемый сидит в кресле, над которым разме­
щена система ультразвуковых пьезодатчиков-приемников. На го­
лове испытуемого укреплено устройство, содержащее три пьезо-
датчика-излучателя и оптическую систему. Все пьезодатчики
имеют сферическую форму и широкую диаграмму направлен­
ности. Излучатели возбуждаются поочередно и излучают ультра­
звуковые импульсы, достигающие датчиков-приемников через от­
резок времени, пропорциональный расстоянию между излучате­
лем и приемником. Сигналы приемников усиливаются и интервал
времени между моментом излучения ультразвукового импульса
п моментом возникновения сигнала в приемнике преобразуется
в цифровой код с помощью блока — регистратора положения. Для
учета изменения скорости распространения ультразвукового
сигнала из-за изменений свойств среды (воздуха) измеряется рас­
стояние между эталонной парой излучатель-приемник, которое
сохраняется неизменным.
Поскольку излучатели связаны с головой испытуемого, а при­
емники жестко закреплены относительно исследуемого предмета,
то по расстояниям между ними можно вычислить положение пло­
скости, проходящей через центры излучателей, т. е. плоскости,
связанной с головой.
На среднем пальце каждой руки испытуемого укреплен при
помощи кольца пьезодатчик-излучатель, аналогичный вышеупо­
мянутым. Сигнал от этих излучателей воспринимается той же си­
стемой датчиков, которая принимает сигналы головного устрой­
ства. Все эти данные преобразуются в цифровой код и передаются
от регистратора положения в блок преобразования информации,
в котором происходит накопление первичных данных, получен­
ных за один цикл измерений. Расстояния измеряются в диапазоне
до 1 м с точностью 0,2 мм с частотой обновления информации
до 50 раз в секунду.
Углы поворота глаз регистрируются методом роговичного
блика, который основан на принципе измерения величин пере­
мещения изображения точечного источника света по роговице,
образующегося при поворотах глаза. Это перемещение блика воз­
никает из-за разности радиусов кривизны глазного яблока и са­
мой роговицы. Глаз подсвечивается слабым инфракрасным источ­
ником света, и изображение блика, отражаясь от спектроделителя,
размещенного перед глазом под углом 45°, попадает в объектив,
я затем через гибкий световод в диссектор и далее в блок, пре­
образующий положение блика в цифровые координаты. Коды
координат блика поступают в блок преобразования информации.
Для увеличения точности измерений углов поворота глаз и обе­
спечения воспроизводимости данных головное устройство имеет
пазы, в которые крепится зубной слепок, индивидуальный для
каждого испытуемого. Слепок фиксирует положение головного
устройства относительно глаз испытуемого и, поскольку он опи­
рается только на шесть центральных зубов верхнего ряда, по­
зволяет работать длительное время без нарушения речевого об­
щения.
 Чувствительность метода регистрации углов поворота глаз —
10 угловых минут, частота обновления информации до 1000 раз
в секунду, диапазоны измерения до ± 15°.
Перед началом эксперимента при помощи специальной мето­
дики определяется положение центра вращения глаза относи­
тельно положения датчиков головного устройства, и затем по ис­
ходным данным об углах поворота глаз и положения головы мо­
гут быть вычислены координаты точки пересечения прямой,
вдоль которой направлен взгляд, с плоскостью пульта, при этом
положение плоскости должно быть задано относительно системы
пьезодатчиков-приемников.
Электрофизиологические параметры с помощью датчиков ре­
гистрируются специальным блоком, выходные данные которого
поступают в блок преобразования. Накопившаяся за один цикл
преобразования информация передается в блок записи и затем
может быть подана либо на цифровой магнитный накопитель,
либо непосредственно в ЦВМ. Комплекс аппаратуры агрегатиро-
ван, т. е. можно использовать требуемый набор блоков для реги­
страции нужных параметров, например зрительного маршрута и
электрофизиологических параметров или зрительного и моторного
маршрутов, или моторного маршрута и электрофизиологических
параметров.

Анализ данных в ходе эксперимента

Апостериорный автоматический анализ зрительного и мотор­
ного маршрута в ЦВМ по разработанным алгоритмам дает воз­
можность выделить из процесса деятельности человека-оператора
отдельные операции и оценить их временные и надежностные*
характеристики; например, операцию обнаружения сигнала иден­
тифицируют по моменту совпадения координат точки фиксации
взгляда и искомого сигнала. Время фиксации взгляда на индика­
торе складывается, очевидно, из времени опознавания, которое
можно определить заранее известными методами, например
тахистоскопическими, и времени декодирования. Начало движе­
ния моторного органа оператора можно считать признаком окон­
чания процесса принятия решения, а окончание движения по
траектории, которая приводит к определенному органу управле­
ния на пульте, характеризует собственно операцию моторного
воздействия.
Проведение экспериментов на одном и том же пульте управ­
ления с определенным числом разных операторов и на множестве
задач обеспечивает массив исходных данных, на основании кото­
рых можно получить средние значения времени выполнения каж­
дой операции и выявить значения вероятности ее выполнения,
а также определить значение факторов, влияющих только на
данную операцию.
Среди факторов, влияющих на время и надежность работы
оператора, можно выделить, в частности, и те, к.оторые связаны
 с конструкцией пульта, т. е. со средствами представления инфор­
мации и органами управления. Распределение времени на отдель­
ные операции, связанные с различными индикаторами, число по­
вторных обращений к индикаторам, число циклов самопроверки
определяют информативность тех или иных участков пульта.
На основании этих данных экспериментатор может производить,
оценку средств представления информации и целенаправленно
модернизировать их. Результаты обработки могут быть выведены
из ЦВМ в цифровой форме, как это было сказано выше, и ис­
пользованы для количественной оценки в виде координат зри­
тельного маршрута на перфоленте, которую можно вводить в спе­
циально разработанное устройство для построения графика. Ка­
чественная оценка траектории зрительного маршрута, совмещен­
ного с изображением пульта, также оказывается полезной, на­
пример, для разработки новых алгоритмов анализа.
Алгоритмы анализа электрофизиологической информации пре­
дусматривают получение следующих параметров: амплитуды и
длительности вдоха и выдоха, частоты дыхания, амплитуд зубцов
Р, Q, S, Т и величины интервалов PQ, QRS, QT и RQ показателя
аритмии на заданном отрезке ЭКГ, а для кривой КГР — число па­
чек осцилляций на заданном промежутке времени, число осцил­
ляций в пачке и скорости нарастания потенциала КГР на каждой
осцилляции.
Все эти данные лишь косвенно связаны как с деятельностью
оператора, так и с его психофизиологическим состоянием, однако*
при достаточно большом числе экспериментов выявляется законо­
мерная динамика показателей, которая может быть полезной для
анализа.
Надо отметить, что обработка данных в реальном масштабе
времени значительно расширяет возможности метода, поскольку
результаты обработки и анализа можно немедленно использовать
в качестве сигналов обратной связи на средства представления
информации. При этом возможно менять темп предъявления ин­
формации и даже некоторые параметры сигналов, такие, как
яркость, режим мигания, силу звуковых сигналов и т. д. Однако
обработку в реальном масштабе времени нужно производить на
достаточно мощной ЦВМ со средним быстродействием не менее
200 тыс. операций. '
Изучение конкретных зрительных и моторных м арш рутов
разных операторов показало, что в них содержится существен­
ная информация об индивидуальных различиях стиля работы, его
временных аномалиях. На основании этой информации можно
попытаться сделать заключение о степени тренированности опе­
ратора и, что особенно ценно, определить индивидуальный план
тренировки и принципы индивидуальной адаптации средств дея­
тельности.
 Методы оптимизации средств представления информации, как,
впрочем, отбор и тренировка операторов, в целом ряде систем не
обеспечивают желаемого уровня эффективности функционирова­
ния. На наш взгляд, это объясняется тем, что все вышеупомяну­
тые методы рассчитаны на такого рода оптимизацию СЧМ, кото­
рая не учитывает каждый конкретный алгоритм деятельности
оператора. Это означает, что даже при достаточно высокой ква­
лификации и степени тренированности оператора и высокой эф­
фективности средств представления информации могут происхо­
дить случайные ошибки в процессе сбора и переработки инфор­
мации и реализации моторного акта, обусловленные разного рода
субъективными факторами.
Полезно проанализировать СЧМ, рассмотрев взаимоотноше­
ния между, ее основными составными частями. Эту систему можно
рассматривать как коалицию игроков, состоящую из машины и
человека и связанную общими интересами — величиной эффек­
тивности функционирования, принимаемой за функцию выиг­
рыша. Коалиция «играет» против третьего игрока — природы,
воздействующей на каждого из игроков коалиции.
Природа создает ситуации, которые можно интерпретировать
как случайные ходы из множества ходов, распределения вероят­
ности которых могут быть известны. Ходами игроков коалиции
являются: реакция машины на воздействие природы или чело­
века, выражающаяся через показания приборов и индикаторов,
а для человека — элементарные акты сбора информации, приня­
тия решения и управления машиной.
Коалиция должна так выбирать пары стратегий, чтобы зна­
чение функции выигрыша было максимальным для каждой си­
туации. Выбор человеком стратегии из конечного множества
возможных осуществляется на основании имеющейся у него
априорной информации и информации, полученной в процессе
восприятия показаний индикаторов, а также в зависимости от его
собственного состояния. Разделим указанное множество страте­
гий человека на два непересекающихся подмножества, одно из
которых содержит стратегии приема и переработки информации —
информационное, а другое включает стратегии собственно управ­
ления — управляющее.
Оптимизацию средств управления можно представить как
формирование множества стратегий, выбор которых определен
воздействиями природы и человека. В каждой конкретной ситуа­
ции вероятность применения человеком данной стратегии подчи­
няется некоторому закону распределения, и, следовательно, за­
дача конструктора средств управления заключается в формиро­
вании такого множества стратегий машины, чтобы множество пар;
стратегий машины и человека было оптимальным по множеству5
ситуаций. Таким образом, можно констатировать, что стратегия;
машины является смешанной.
 Поведение человека-оператора в процессе управления можно
назвать адаптивным, поскольку он в зависимости от ситуации
пытается выбрать оптимальную стратегию; но, поскольку пове­
дение машины не таково, в целом систему нельзя назвать адап­
тивной. В то же время известно, что применение пары чистых
оптимальных стратегий обеспечивает большее значение выигрыша
по сравнению с применением смешанной стратегии. Однако выбор
такой пары связан с необходимостью обмена полной информацией
о намерениях партнеров по коалиции; такого обмена в современ­
ных СЧМ не существует.
Рассмотрим существующие связи в системе. От машины к че­
ловеку поступает «осведомительная» информация о показаниях
приборов и индикаторов, на основании которой человек прини­
мает решение и выдает «командную» информацию, т. е. управ­
ляющие воздействия. Таким образом, машина реагирует на ходы;
человека, обусловленные применением стратегий только из управ­
ляющего подмножества.
Обмен полной информацией предполагает поступление к ма­
шине осведомительной информации о действиях человека, т. е.
сведений о выборах стратегий из информационного подмноже­
ства, и «командной», или корректирующей, информации от ма­
шины к человеку. Этот последний вид информации означает, что
стратегии машины уже не являются детерминированными, а бу­
дут зависеть от выбора человека.
Обмен информацией превращает игру в существенную, т. е.
такую, в которой объединение игроков в коалицию увеличивает^
выигрыш до максимально возможного и увеличивает сумму выиг­
рышей игроков, не объединенных в коалицию. Эта игра отно­
сится к наиболее сложному классу коалиционных игр с непосто­
янной суммой и требует глубокой теоретической проработай,,
обещающей реальный практический выход. Центральной теорети­
ческой проблемой здесь является вопрос о зависимости между
количеством и качеством информации, циркулирующей в системе,
и суммой выигрыша.
Другими не менее важными вопросами являются: выбор кана­
лов информации, создание технических средств съема и передачи
этой информации и создание методов и алгоритмов ее анализа.
Часть этих вопросов в значительной мере решена. Мы имеем"
в виду те каналы информации и в определенной степени те тех­
нические средства, которые были упомянуты в первой части этой
статьи. Существуют и разрабатываются методы и алгоритмы ана­
лиза потоков информации в СЧМ, при этом оказывается возмож­
ным построить прогноз вероятности правильного выполнения за­
дачи в процессе ее решения и организовать поток корректирующей
информации от машины к человеку-оператору. При оптимистиче­
ском прогнозе корректирующая информация может вообще отсут­
ствовать или поступать в виде указания координат индикаторов,
на которых возникли значимые изменения сигналов, не воспри­
нятые оператором, индикации резерва времени на сбор инфор­
мации, подсказки и т. д. При пессимистическом прогнозе ма­
шина может блокировать управляющие действия оператора и
переключаться на автомат или на резервного оператора.
Такого рода взаимная информация есть некоторое подобие
диалога между человеком и машиной в процессе поиска опти­
мального решения, причем формы этого диалога могут быть раз­
виты с учетом индивидуальных стилей работы каждого конкрет­
ного оператора. Накопление данных о деятельности оператора и
выбор наиболее эффективных форм диалога может быть произве­
ден в процессе тренировки оператора. Этот процесс можно рас­
сматривать как игровой эксперимент, в ходе которого как чело­
век, так и машина формируют свои множества стратегий, адапти­
руясь друг к другу и достигая эффективности, существенно более
высокой, чем эффективность систем с традиционным построением
взаимосвязей.

О ПОТЕРЕ ИНФОРМАЦИИ ПРИ ОПИСАНИИ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕКА-ОПЕРАТОРА
ПЕРЕДАТОЧНОЙ ФУНКЦИЕЙ
Ю. М. ЗАБРОДИН, А. П. ЧЕРНЫШЕВ

Возрастание числа полуавтоматических систем в мире за по­

следние годы показывает, что на современном этапе технического
прогресса они стали доминирующими [6]. Причины этого, на
наш взгляд, заключаются в следующем: во-первых, ограничен­
ность возможностей автоматических систем относительно эффек­
тивности их применения; во-вторых, резкое увеличение стоимо­
сти и сложности создаваемых систем с повышением уровня ав­
томатизации.
Все полуавтоматические системы относятся к классу систем
«человек—машина», поэтому инженерно-психологические иссле­
дования взаимодействия человека с техническими средствами
в настоящее время приобретают решающее значение для их про­
ектирования и эксплуатации.
В связи с научно-техническим прогрессом произошли сущест­
венные изменения требований к психической деятельности чело­
века, все чаще стали возникать ситуации, в которых человек-
оператор оказывается на пределе своих возможностей. В этих
случаях человеческий фактор ограничивает работу всей системы.
В настоящее время существует разрыв между подходами
к описанию психофизиологических характеристик человека и ха­
рактеристик машины, обусловленный спецификой методов иссле­
дования в психологии, с одной стороны, и технике — с другой.
Этот разрыв обусловлен исторически сложившимися традициями
в теории и практике проектирования техники и в исследовании
деятельности человека.
 Создание единой системы «человек—машина» требует единого
подхода ко всей системе в целом и единого языка для ее опи­
сания. Тем не менее до настоящего времени расчету и проекти­
рованию подвергается только одна подсистема — объект управ­
ления. Одной из основных причин такого положения дел явля­
ется отсутствие принципа построения модели деятельности че­
ловека-оператора.
Для учета человеческого (прежде всего психологического)
фактора особенно важно разработать такие подходы, которые по­
зволили бы описывать деятельность человека так, чтобы из этих
описаний легко было извлекать информацию для решения тех­
нических задач и вместе с тем по оценкам, принятым в технике,
видеть психологический смысл тех или иных проявлений дея­
тельности человека-оператора.
Попытки создания единого описания функционирования тех­
нической части системы и деятельности человека-оператора в ин­
женерной психологии получили свое наибольшее развитие при
анализе деятельности оператора в режиме слежения. При этом
в качестве основного метода использовались математические мо­
дели деятельности, заимствованные из аппарата теории автома­
тического регулирования (главным образом передаточные функ­
ции). Первые передаточные функции, описывающие деятельность
оператора в режиме слежения, появились в США в начале 50-х го­
дов. Это были модели Мак-Руэра, Крендела, Элкинда и др. [3;
15; 16]. В дальнейшем к созданию моделей деятельности был
привлечен аппарат нелинейной теории автоматического управле­
ния. Это — модель Диамантидеса [17]. Были созданы нестацио­
нарные и изменяемые во времени модели деятельности [14]. По­
добные модели были созданы и у нас в стране [9; 10]. Всего же
математических моделей деятельности в режиме слежения было
создано более тридцати [8].
В подавляющем большинстве случаев при создании матема­
тических моделей использовался механоцентрический подход би­
хевиористского толка, который состоял в том, что человек-опе­
ратор представлялся как простое звено системы, а для описания
его функционирования применялись методы, разработанные для
анализа технических систем. Главная задача подобного анализа
состояла в определении «выходных» реакций человека при из­
вестных «входных» сигналах, т. е. осуществлялся подход «сти­
мул—реакция».
Построение математических моделей деятельности производи­
лось в основном при помощи двух методов.
1. Метод эталонной модели. Этот метод состоит в том, что
модель, сформированная в виде аналоговой схемы, подключалась
в рабочий контур параллельно с человеком-оператором. Действие
человека сравнивалось с выходным сигналом модели по какому-
либо заранее выбранному критерию (чаще всего использовался
критерий среднеквадратической ошибки). При этом параметры
модели подстраивались таким образом, чтобы минимизировался
выбранный критерий сравнения.
Метод эталонной модели позволяет лишь идентифицировать
действия человека-оператора, но не дает возможности раскрыть
их психологические характеристики. Такие модели могут быть
полезными и необходимыми лишь в случае, когда человека в си­
стеме нужно заменить автоматом.
2. Метод спектрального анализа. При помощи этого метода,
привлеченного из аппарата теории автоматического управления,
исследовался спектральный состав ответных действий оператора-
По виду спектрального состава выходного и входного сигналов
приближенно определялся вид звена, осуществляющего подобное-
преобразование. При этом класс создаваемых моделей деятель­
ности ограничивался квазилинейными моделями. Эти модели
также не дают подхода к изучению особенностей действий че­
ловека (их структуры и механизмов психической регуляции).
Независимо от способа получения большинство из созданных
математических моделей не нашли практического применения-
Эти модели деятельности не отражали таких важных особен­
ностей, как зависимость ответной реакции от вида и значимости
входного сигнала, адаптационные возможности оператора, его
утомляемость, зависимость реакций от условий деятельности, от
уровня мотивации, от функционального состояния и т. д. Глав­
ное, они игнорируют тот факт, что действия оператора опосред­
ствуются психическим отражением: концептуальными моделями,
оперативными образами объекта управления. Получилось, что
человек-оператор был поставлен на один уровень исследования
с объектом управления, несмотря на его специфические качества.
В построении этих моделей нарушается главный принцип совет­
ской инженерной психологии, который гласит, что в системах
управления отношение человека и машины является отношением
«субъекта труда и орудия труда» [4].
Как уже было сказано, одним из распространенных подходов
к моделированию функциональных характеристик деятельности
человека заключается в формальном переносе понятия передаточ­
ной функции на описание деятельности оператора. Действи­
тельно, в практике проектирования систем управления переда­
точная функция является наиболее удобным видом описания ди­
намики их функционирования. Эта достаточно простая идея при­
влекла внимание многих исследователей, занимающихся вопро­
сами моделирования деятельности человека-оператора [3; 9; 10;
14]. Однако следует сказать, что в психологической литературе
термин «передаточная функция человека» употребляется не
вполне корректно. Представляется очевидным факт, что соответ­
ствующие соотношения не справедливы для разомкнутых и замк­
нутых систем с наличием в них человека-оператора. Кроме того,
описав математической моделью деятельность человека-оператора
в одной ситуации, практически никогда нельзя перенести ее на
другую ситуацию. Передаточная функция объекта, будучи од­
нажды вычисленной, остается неизменной для любых воздейст­
вий и не зависит от типа и места включения в систему. Поэтому
представляет интерес вопрос о правомочности переноса понятия
передаточной функции системы на описание деятельности чело­
века-оператора.
Что такое передаточная функция? Для какого класса систем
это понятие справедливо? Можно ли это понятие перенести на
описания деятельности человека в системе? И если можно, то
где границы применимости этого понятия для деятельности че­
ловека?
В теории автоматического управления понятие передаточной
функции введено для линейных систем. Под линейной системой
понимают систему, для которой справедлив принцип суперпози­
ции. Этот принцип заключается в следующем: если к линейной
системе приложено одновременно несколько возмущающих воз­
действий, то их совместный эффект равен сумме эффектов, вы­
званных каждым воздействием в отдельности.
Принцип суперпозиции дает возможность представить реак­
цию линейной системы на произвольное возмущение в виде
суммы реакций этой системы на элементарные возмущения. Для
этого достаточно разложить произвольное возмущение по элемен­
тарным возмущениям выбранного типа. Тогда, зная реакцию ли­
нейной системы на элементарные возмущения этого типа, мы
можем при помощи принципа суперпозиции определить ее реак­
цию на произвольное возмущение. Вследствие этого динамические
свойства линейной системы можно полностью охарактеризовать
ее реакцией на какой-нибудь стандартный тип возмущения,
о помощью которого можно представдть возмущение произволь­
ного вида. Принципиально можно выбрать любой вид элементар­
ного возмущения и в соответствии с ним определить характери­
стику линейной системы.
В зависимости от выбора стандартного типа возмущения мы
получим разные характеристики линейной системы. Но каждая
такая характеристика будет исчерпывающей, так как знание ее
достаточно для нахождения реакции линейной системы на любое
возмущение. Все эти характеристики взаимосвязаны и могут
быть получены одна из другой. Они зависят только от собствен­
ных динамических свойств системы и не зависят от параметров
воздействия. Передаточная функция определяется как отношение
выхода системы, преобразованного по Лапласу, ко входу системы,
преобразованному по Лапласу, при нулевых начальных условиях.
Это определение часто используется в психологической лите­
ратуре без учета класса системы, что приводит к ошибочному
толкованию передаточной функции.
Рассмотрим возможность построения функции, отображающей
деятельность оператора. Ограничимся моделированием простой
сенсомоторной деятельности и не будем касаться более сложных
случаев. Такой деятельностью может быть компенсаторное сле­
жение в одной плоскости за гармоническим сигналом.
 Сущность эксперимента состояла в следующем. С низкочастот­
ного генератора периодических колебаний подавали гармониче­
ский сигнал, оператор его отслеживал с помощью потенциомет­
рической ручки управления. Образующаяся при этом ошибка
слежения поступала на индикатор. Для формализованного опи­
сания деятельности необходимо рассмотреть внешнее воздействие
на человека-оператора и его ответную реакцию. Частота предъ­
являемого сигнала в каждом конкретном эксперименте была
фиксированной. Эксперимент проводился на частотах от 0,05 Гц
до срыва слежения1 операторами. При обработке эксперимента
определялись статистические характеристики ошибки.
Анализируя спектр ответных действий оператора, можно ви­
деть, что он содержит, кроме требуемой гармоники, еще ряд гар­
монических составляющих и случайный процесс, которые не
предусмотрены целью данной деятельности. Появление дополни­
тельных гармоник в ответной реакции оператора свидетельствует
об эффекте нелинейного преобразования оператором входного
воздействия. Нелинейность преобразования можно оценить функ­
цией когерентности. На низких частотах предъявляемого сигнала
функция когерентности близка к единице, что формально позво­
ляет провести линеаризацию преобразования и, таким образом,
построить линейную модель деятельности. Именно это обстоя­
тельство и было тем формальным и общепринятым в теории ре­
гулирования фундаментом, на котором строились передаточные
функции, описывающие деятельность оператора.
Информационная природа дополнительных движений при сле­
жении в работе определялась экспериментальным путем. В кон­
тур управления человека-оператора, осуществляющего слежение,
включались динамические инерционные и колебательные звенья,
которые являются фильтрами определенных частот. Причем их
фильтрующие свойства определялись значениями параметров.
Включение в контур этих звеньев, имитирующих свойства объ­
екта управления, существенным образом затрудняло деятельность
оператора; резко возрастала ошибка слежения, раньше происхо­
дил срыв. Оказалось, что если такое звено-фильтр «срезало»
часть спектра ответных действий, несущего для оператора ин­
формацию, то резко ухудшалось качество выполнения деятель­
ности. С другой стороны, включение в контур управления звена,
порождающего дополнительные гармоники (нелинейность), также
увеличивало число дополнительных действий оператора; при
этом возрастала ошибка, что ухудшало качество слежения. Таким
образом, судя по нашим данным, оператор использует для фор­
мирования управляющих действий при слежении ту информа­
цию, которую «провоцирует» сам. Уменьшение этой информации

1 Под срывом слежения понимается величина дисперсии ошибки, равная

дисперсии входного сигнала, т. е. случай, равносильный бездействию*
оператора.
за счет фильтрации или ее «обогащение» за счет генерации но­
вых гармоник ухудшает деятельность оператора.
Результаты экспериментального анализа деятельности опера­
тора, осуществляющего компенсаторное слежение, раскрывает
как бы двойную природу дополнительных движений. С одной
стороны, они являются ошибкой слежения, т. е. представляют
собой отрицательный фактор. С другой стороны, определенная
часть этих движений, имеющая информационный характер и яв­
ляющаяся проявлением специфической активности операторов,
необходима для успешного осуществления слежения. При этом
важно напомнить, что с точки зрения теории регулирования до­
полнительные движения, входящие в состав ошибки, не нужны
для осуществления процесса слежения, так как они не являются
управляющими. Именно поэтому при создании математических
моделей они не рассматривались. Создание линейной модели тре­
бует пренебрежения этими движениями за их малостью, однако
игнорирование их приводит к потере информации о психологи­
ческой регуляции деятельности.
Определение информационной природы малых движений по­
зволило в ином ракурсе рассмотреть различные аспекты опера­
торской деятельности типа слежения. Малые движения, которые
рассматривались как ошибка управления, являются одним из по­
казателей психологических особенностей работы оператора в ре­
жиме слежения.
При формализованном описании деятельности человека-опе­
ратора передаточной функцией теряется информация, опреде­
ляющая «чувственное восприятие» оператора параметров объекта
управления и внешнего возмущения на систему «человек—ма­
шина».

ЛИТЕРАТУРА
1. Берг А. И. Кибернетика — наука об оптимальном управлении. М.: Сов.
радио, 1964.
2. Блакъер О. Анализ нелинейных систем. М.: Мир, 1979.
3. Бике Дж. Человек-оператор в системах управления. — В кн.: Совре­
менная теория систем управления/ Под ред. К. Леонидеса. М.: Наука,
1970, с. 454—485.
4. Ломов Б. Ф. Человек и техника. М.: Сов. радио, 1966.
5. Материалы V Всесоюзного конгресса по физиологии труда. М.: Наука,
1967.
6. Основы инженерной психологии/ Под ред. Б. Ф. Ломова. М.: Просве­
щение, 1978.
7. Петров Б . //., Губинский А. П., Рылъский Г. И. Проблемы эффектив­
ности и надежности человеко-машинных систем в общей теории
управления. — В кн.: Материалы IV Всесоюзного симпозиума по эффек­
тивности и надежности систем «ч—т». Научный совет по комплексной
проблеме «Кибернетика». М.; Л.: Наука, 1975, с. 2 7.
S. Методология исследований по инженерной психологии и психологии
труда. М.. 1974, ч. 1, № 4.
9. Сергеев Г. А., Р о м а н ен ко А. Ф. Статистические методы оценки эффек­
тивности передаточной функции человека-оператора. Вопр. психол.,
1965, № 4, с. 56—63.
10. Т а р а н В. А., К о ф а н о в Ю. Н. К вопросу об определении передаточной
функции человека-оператора с помощью аналоговой машины. — Вопр.
психол., 1969, № 3, с. 73—78.
11. Т р а п е з н и к о в В. А. Человек в системах управления. — Автоматика и
телемеханика, 1972, № 2, с. 3—14.
12. Ч е р н ы ш е в А. П. К вопросу о передаточной функции человека-опера­
тора. — В кн.: Материалы V Всесоюзного съезда психологов СССР.
Психологические проблемы повышения эффективности и качества
труда. М.: Изд-во АПН СССР, 1977, с. 169—170.
13. Ш е р и д а н Т. Б . Экспериментальное исследование изменений передаточ­
ных функций человека-оператора во времени.— В кн.: Труды I кон­
гресса ИФАК АН СССР, М., 1961, с. 37—42.
14. M c R u e r D. Т., K r e n d e l Е. S. WADS Technical Rep. 56—524. Wright Air
Development Center, 1957.
15. E l k r u d /. I. Technical Rep. Lincoln Lab., Massachusets Inst, of Techn.,
1956, N 111.
16. D i a m a n t i d e s N. D. Man as a link in a control loop electrotechnology.
1962, vol. 69, N 1, p. 361-371.
17. Ш е р и д а н Т. Б., Ф е р р е л У. P. Системы человек-машина. М.: Машино­
строение, 1980.

СЕНСОМОТОРНАЯ АКТИВНОСТЬ
ОПЕРАТОРА ПОДВИЖНЫХ СРЕДСТВ
ПРИ ГРАВИТАЦИОННОМ СТРЕССЕ
Л. А. КИТАЕВ-СМЫК

Обеспечение соответствия технических средств психологиче­

ской структуре деятельности возможно только при системном
подходе к этой проблеме с учетом индивидуальных особенностей
людей, включенных в систему «человек—машина» (СЧМ) [2; 3;
5—7; 9—11; 13; 18; 23; 27; 29; 30]. В качестве методологиче­
ской основы оптимального синтеза СЧМ В. Ф. Вендой предло­
жена «теория последовательной многоуровневой адаптации тех­
нических средств и внешних условий к деятельности с целью ее
оптимизации по психофизиологическим и технологическим (си­
стемным) критериям» [6, с. 70]. Важное значение для оптими­
зации СЧМ имеет адаптация технических средств к особенностям
человека в экстремальных условиях.
Одной из наиболее сложных является задача повышения на­
дежности управления подвижными средствами в ситуациях, вы­
зывающих стресс у экипажа. При изучении психологических
аспектов обеспечения успешности действий операторов подвиж­
ных средств (в частности, пилотируемых аппаратов) в аварий­
ных ситуациях внимание исследователей было направлено глав­
ным образом на особенности восприятия и принятия решений ис­
пытуемыми [2, с. 163]. Значительно меньше внимания уделялось
проблеме мышечно-двигательной реализации этих решений. Это
объясняется тем, что органы управления часто расцениваются
инженерными психологами и конструкторами-разработчикамж
 технических средств как второстепенное звено СЧМ, в настоя­
щее время якобы оптимально усовершенствованное. Это пред­
ставление вряд ли верно, даже когда речь идет о системах управ­
ления неподвижными, наземными устройствами, не говоря уже
о бортовых органах управления подвижными средствами. Усо­
вершенствование последних требует разработки ряда проблем,
в частности проблемы субъективной значимости для оператора
испытываемых им физических воздействий — гравито-инерцион-
ных, пространственно-оптических и др.
Обширные экспериментальные и летные исследования, про­
веденные Н. Д. Заваловой и В. А. Пономаренко, позволили вы­
делить при аварийных ситуациях в полете два уровня ответных
реакций: «приспособительно-защитные реакции» и «сложные ин­
теллектуальные действия», связанные с принятием решения [2,
с. 114]. Ответные реакции первого уровня обычно возникают при
аварии раньше всего. Иногда они значимо влияют на действия
оператора по устранению критической ситуации. «Целесообраз­
ность первого двигательного акта связана прежде всего с так
называемыми рефлексами положения, которые вызываются угло­
выми и линейными ускорениями. Рецепторы этих ускорений —
лабиринты, оказывающие влияние на шейную мускулатуру и
распределение тонуса в мышцах конечностей» [2, с. 121]. Фи­
зиологически «рефлексы положения» изучены достаточно де­
тально, начиная с классических работ Р. Магнуса [28]. Между
тем практическая роль указанных рефлексов почти не изучена.
Это обусловлено их малой значимостью в структуре движений
операторов, управляющих технологическими процессами на не­
подвижных объектах, или передвижением нескоростных транс­
портных средств. Значение указанных рефлексов резко возрастает
.в структуре действий людей, испытывающих линейные или угло­
вые ускорения на скоростных средствах передвижения. Особого
внимания заслуживают перемежающиеся разнонаправленные из­
менения ускорений, создающие инверсию мышечно-тонических
рефлексов. Одно из наиболее ярких проявлений рефлексов по­
ложения возникает при чередовании кратковременных воздей­
ствий на человека перегрузок и невесомости. Реализацию таких
воздействий в полете по параболе можно рассматривать как мо­
дель широкого круга ситуаций, возникающих при использовании
человеком различных средств передвижения. Невесомость (более
0,5—1 с) и линейные ускорения (более 1,2 ед. при продолжи­
тельности более 0,1 с) вызывают заметное стрессогенное дей­
ствие.
При кратковременных воздействиях невесомости включаются
адаптивные механизмы, которые как бы «всегда наготове», т. е.
механизмы «адаптации включения». В отличие от этого при дли­
тельно действующих экстремальных факторах в организме на­
блюдаются процессы «адаптационной перестройки». Ниже будет
приведен анализ особенностей локомоторных показателей дея­
тельности оператора при моделировании кратковременного гра-
витационного стресса во время перемежающихся невесомости и
перегрузок. В воздействии кратковременной невесомости на ор­
ганизм можно выделить два плана. Один — воздействие на си­
стемы кровообращения, воспроизводство тканей (метаболические*
митотические процессы) и т. д. Это физиологическое действие не­
весомости. Другой — это воздействие на функциональные си­
стемы, участвующие в организации поведения, и главным обра­
зом на системы пространственной ориентации и организации
движений. Этот аспект можно назвать действием «информаци­
онных» особенностей невесомости. Естественно, реакции орга­
низма на действие невесомости формируются на базе физиоло­
гических механизмов. Начальное кратковременное действие не­
весомости связано с исчезновением действия силы тяжести, т. е.
с изменением пространственных систем отсчета. Экстремальность
«информационного» действия кратковременной невесомости, зна­
чимо влияющего на сенсомоторную активность оператора, соз­
дают следующие стрессогенные факторы: 1) сформированное
в ходе биологической эволюции значение невесомости как сиг­
нала о падении вниз, т. е. об угрозе удара о землю; 2) гравире-
цепторный «противообраз», актуализирующийся как представле­
ние о «тяге вверх» при исчезновении действия силы тяжести;
3) «конфликт» между афферентными сигналами, создающими
представление о падении «вниз», и афферентацией, связанной
с указанным «противообразом», создающим представление о тдге
«вверх»; 4) «конфликт» при невесомости (создаваемой в закры­
той кабине) между, с одной стороны, гравирецепторной информа­
цией о движении (о падении «вниз» или о тяге «вверх») и, с дру­
гой стороны, слуховой и зрительной информацией о стабильно­
сти окружающего пространства и т. п. Воздействия, подобные
указанным, являются экстремальными — предельно переноси­
мыми и непереносимыми — за счет генерирования «конфликтов»
в интегративных центрах нервной системы. Эти «конфликты»
в значительной мере остаются за пределами сознания.
Поведение при стрессе. При анализе поведенческих реакций*
возникающих в режимах кратковременной невесомости в полетах
на самолете, у людей, впервые оказавшихся в этих условиях*
были выделены три основных типа реагирования. У одних
испытуемых в этих условиях, часто после кратковременной (0,5—
1,5 с) эмоционально не окрашенной пространственной дезориен­
тации, возрастала эмоциональная и двигательная активность; в ди­
намике ее развития прослежены две фазы [19]. Первая фаза
характеризовалась возникновением чувства страха, защитных
в ситуации падения двигательных реакций. В ходе ее были выде­
лены два компонента рефлекторных двигательных реакций в не­
весомости: тонический — «лифтная реакция», т. е. поднимание
вытянутых рук вперед, и клонический— «хватательная реакция»,
повторяющееся (иногда одиночное) опускание и сгибание рук.
Отмечены также тонический и клонический компоненты двига­
тельной реакции нижних конечностей. В первой фазе в редких
случаях могла возникать полная дезориентация человека
во времени и пространстве. Как правило, на четвертой —
пятой секундах невесомости первая фаза активного реаги­
рования сменялась второй фазой — фазой экстатического реаги­
рования (эйфорией и часто неадекватным данной ситуации воз­
растанием двигательной активности). Для таких испытуемых, от­
личающихся активным реагированием (АР) в невесомости, была
характерно возникновение в этих условиях зрительных иллюзий,
проявляющихся в виде искажения фигур, тускло светящихся в за­
темненной кабине [15; 18]. Для другой группы испытуемых было
характерно возникновение в невесомости, в большинстве случаев
после легкой пространственной дезориентации, чувства «скован­
ности», напряженности и замедленности движений, а также сни­
жение двигательной активности — пассивное реагирование (П Р).
У этих людей возникало в невесомости иллюзорное ощущение
«тяги вверх», проявляющееся в виде представления о подъеме
«вверх», либо представления о полете в «перевернутом положе­
нии» и т. п. Эти явления сопровождались слабовыраженной отри­
цательной эмоциональной реакцией в виде чувства неопределен­
ного дискомфорта. Практически у всех испытуемых этой группы
при изменении действия силы тяжести в полете возникали выра­
женные в той или иной степени проявления кинетоза. У лиц
этой группы не возникали в невесомости яркие эмоциональные
проявления в виде страха или экстаза, отмеченные у испытуемых
первой группы. У испытуемых третьей группы в невесомости не
было указанных выше изменений поведения. В основном у них
сохранялось исходное реагирование (ИР), как и при естествен­
ной силе тяжести.
Скорость действий при стрессе. Различия эмоционально-дви­
гательного реагирования в невесомости (активного или пассив­
ного) проявлялись не только в поведении в целом, но и в пока­
зателях операторской деятельности. Это было установлено в экс­
периментах с участием 38 человек, адаптированных к невесо­
мости в ходе многократного ее повторения. При первых пребыва­
ниях в этих условиях одни из них отличались активным, другие
пассивным реагированием. После наступления невесомости время
«отработки» цифрового сигнала возрастало в подавляющем боль­
шинстве случаев; причем в большей мере у лиц, отличавшихся
ранее пассивным эмоционально-двигательным реагированием
в невесомости (см. рис. 1). Обращает на себя внимание тот факт,
что 32 из 38 испытуемых независимо друг от друга с уверен­
ностью сообщили, что в невесомости движения выполняются
быстрее, а при перегрузке медленнее, чем во время горизонталь­
ного полета в наземных условиях. Остальные шесть человек не
отметили различия в скорости движения при разных режимах по­
лета. Таким образом, у большинства испытуемых имела места
субъективная «переоценка» этого показателя успешности собст­
венных действий в невесомости. При кратковременной невесо­
мости также и «у большинства космонавтов отмечалась некото­
рая тенденция к замедлению скорости выполнения двигательных
актов» [13, с. 172].
Почему замедлялись движения операторов в невесомости, не­
смотря на «облегчение» рук и кажущееся ускорение движений
в этих условиях? Известно, что адекватное раздражение вести­
булярного аппарата изменяет моторную активность, обусловлен­
ную как вестибуло-спинальным, так и экстралабиринтными фак­
торами [1; 12], тогда как в естественных условиях супраспиналь-
ные (корковые) двигательные центры, обеспечивая «запуск» про­
извольного движения, одновременно «отключают» прямые вести­
булярные влияния на формирование движения [22]. Результаты
исследований невесомости позволяют предположить, что до на­
ступления адаптации к этим условиям вестибулярные сигналы

Рис. 1. Распределение вре­

мени операций в горизонталь­
ном полете (2) и в невесомости:
для активного реагирования
(2) и пассивного реагирова­
ния (3)

доминируют над супраспинальными командами и формируют

постуральные реакции, «наслаивающиеся» на произвольное дви­
жение. Эти исследования, кроме того, показали наличие индиви­
дуальных различий в вестибулярных (гравирецепторных) влия­
ниях на двигательную систему человека. Данные различия корре­
лируют с разными типами поведения при стрессе. Замедление
движений в невесомости далеко не всегда приводит к замедлению
рабочих операций, которые могут убыстряться, если отсутствие
веса упрощает циклограмму операции [20].
Координация движений при стрессе. Исследования двигатель­
ной активности человека-оператора в режимах кратковременной
невесомости были призваны решить ряд проблем организации
управления космическими кораблями. На основании теоретиче­
ских выкладок Г. Габер и 3. Гератеволь предположили, что после
исчезновения действия силы тяжести вытянутая вперед рука бу­
дет непроизвольно подниматься вверх и что эта тенденция должна
проявиться также и при целенаправленных перемещениях руки
[35]. Исследования координации движений руки при стрельбе
показали правильность указанного прогноза. Вопреки субъектив­
ному впечатлению стрелков, качество стрельбы больше ухудша­
лось при перегрузке, превышающей естественную силу тяжести
на 0,5 ед., чем при невесомости, отличающейся от земной силы
тяжести на 1 ед.; центр кучности попаданий смещался в невесо­
мости не только вверх, но и вправо; дифференциация мастерства
стрелков сохранялась при изменениях силь* тяжести в полете
и т. д. [16]. Таким образом, при изменении действия силы тя­
жести, несмотря на наличие визуального контроля за положе­
нием пистолета относительно мишени, возникают субъективно
незаметные изменения положения руки.
Выявлению закономерностей указанной дискоординации
должны были способствовать исключение визуальной ориенти­
ровки в пространстве, а также наличие целенаправленных пере­
мещений руки, усложняющих картину сенсомоторных отношений.
Видимо, руководствуясь этими соображениями, Г. Бек использо­
вал в невесомости методику «диагонального письма» [33]. В по­
летах было обнаружено, что испытуемый, рисовавший с закры­
тыми глазами при естественной силе тяжести крестики, согласно
инструкции, цепочкой по диагонали вертикально укрепленного
листа слева направо вниз, начинал в невесомости (продолжав­
шейся 15 с) рисовать цепочку крестиков, идущую по диагонали
листа направо — вверх. Было сделано предположение, что тенден­
ция к подъему руки вверх будет проявляться на протяжении
всего пребывания человека в невесомости, и это следует учиты­
вать при конструировании органов управления космических ап­
паратов. Однако обнаружение фазности развития поведенческих
реакций в невесомости [14; 15; 18] показало неубедительность
предположения Г. Бека.
Нами были повторены эксперименты о «диагональным пись­
мом» в параболических полетах. При большей продолжительности
невесомости (28—30 с) было обнаружено, что ошибочное движе­
ние руки вверх—направо (вместо заданного вниз—направо) со­
храняется не до конца действия невесомости, а лишь 2—4 с. За­
тем цепочка крестиков, которые один за другим рисовал испы­
туемый, вновь принимала направление, близкое к заданному.
В начале невесомости крестовидные фигуры распадаются, вместо
прямых штрихов испытуемые рисовали «пики», «дуги», «запя­
тые», «петли» и т. д. Это свидетельствовало о невозможности со­
хранить заданное пространственное положение руки.
«Петлевидные» поисковые движения рукой, видимо, направ­
лены на восстановление, во-первых, перцептивного образа поло­
жения руки, во-вторых, его соответствия концептуальной модели
заданного движения. В ряде случаев в начале невесомости воз­
никали петлевидные движения рукой без касания карандашом
бумаги. Испытуемые сообщили, что в начале невесомости «теряли
чувство положения руки» или, напротив, что им «удается точно
по диагонали рисовать кресты» (тогда как этого не было). Петле­
видные движения, возникавшие в невесомости, сопоставимы
с «поисковыми» движениями, выделенными Б. Ф. Ломовым
в структуре осязательного восприятия [24; 26]. И те и другие
направлены на поиск объекта восприятия и отличаются относи­
тельно большой скоростью и непрерывностью.
 Возрастание в невесомости усилий мышц, поднимающих руку,
.это, во-первых, проявление вестибулярной тонической «лифтной»
реакции. Во-вторых, подниманию руки способствовало «остаточ­
ное» усилие мышц, сохраняющееся некоторое время после ис­
чезновения силы тяжести. С самого начала невесомости происхо­
дила «балансировка» усилий мышц, поднимавших руку, и усилий
мышц, опускавших ее, — «рефлекторно-балансировочная дискоор-
динация». После ее окончания спустя 3—4 с восстанавливалось
перемещение руки в заданном направлении. Обращает внимание,
что по продолжительности рефлекторно-балансировочная дискоор-
динация сходна с некоторыми другими реакциями, возникающими
в невесомости: «последовательный отолитовый образ» сохраня­
ется 3—4 с [17]; фаза защитных движений при активном эмо­
ционально-двигательном реагировании в невесомости в большин­
стве случаев длится 3—5 с [15; 18].
Анализ микроструктуры рефлекторно-балансировочной диско-
ординации в невесомости был предпринят нами с использованием
методики «горизонтального письма» (ГП) [16]. Испытуемый,
фиксированный в кресле, должен был вытянутой рукой рисовать
горизонтальный ряд крестиков на пульте, расположенном перед
ним во фронтальной плоскости. ГП проводилось поочередно при
завязанных и при открытых глазах. Ни в том, ни в другом случае
испытуемый не видел свою рисующую руку, закрытую шторкой.
При ГП с завязанными глазами происходило следующее (см.
рис. 2, А). С наступлением невесомости приостанавливалось про­
движение руки по горизонтали. Рука испытуемого совершала
одно или несколько петлевидных движений, как правило, не ка­
саясь карандашом пульта, как бы в поисках того места, где было
прервано горизонтальное письмо. Петлевидные движения продол­
жались 0,5—4 с (чаще 1—2 с). Вслед за окончанием фазы пет­
левидных движений испытуемый продолжал рисовать последова­
тельно крестики, причем рука перемещалась по мере их рисова­
ния не только вправо, но и одновременно вверх (фаза подъема).
По окончании подъема рука перемещалась вниз—направо (фаза
опускания). В большинстве случаев горизонтальное перемещение
руки восстанавливалось на уровне не более 1—1,5 см от задан­
ного и не позднее седьмой секунды невесомости. Однако у лиц
с резко выраженным АР во время первых для них пребываний
в невесомости горизонтальное движение руки могло не восстанав­
ливаться до конца невесомости (25—30 с). После многократного
выполнения ГП в полетах уровень «письма» в невесомости был
в среднем на 12 мм ниже заданного уровня. Менее выраженными
подобные явления были в невесомости, создаваемой без предше­
ствовавшей ей перегрузки (см. рис. 2, А, режимы, 5, 6, 12). При
перегрузках, в наших полетах, составлявших 1,5—1,8 ед., средний
уровень отклонений руки при ГП с открытыми глазами был на
8 мм выше исходного уровня. Сходная тенденция обнаружена
М. М. Коэном в опытах на центрифуге, в которых при ускорении
2 ед. после первого касания ниже центра мишени в среднем на
 * - I ф
в ф ' i ' 4*® SС £р
Ф о » лй §3 й о В
5 о
и и
О В нs2а
S о и ф° ф °
« и
cCdQ а н | Pi^g в ££ф :
Aо
Pi S £>н а 0В р!*;
КЮ g , o | ^ g
СО О 1 8,® I Иg sS
lo
£ Кн сов I a §cq О g g s НН Я о

tQ
39,9 мм у испытуемых устанавливался уровень касаний в среднем
на 20 мм выше заданного уровня [34].
Дискоординация движений руки в фазе петлевидных (быстрых
и многократных) движений осознавалась (согласно отчетам ис­
пытуемых); это, вероятно, и вызывало приостановку движения
по горизонтали. Непрерывное, медленное отклонение руки от за­
данного уровня в фазах ее подъема и опускания не актуализиро­
валось в сознании.
Следует особо указать на роль зрительной афферентации
в формировании дискоординации движений при гравитационном
стрессе. Тонические («лифтные») рефлексы, направленные на
поднимание рук при падении (опускании) усиливаются вследст­
вие визуальной информации о «сдвигающейся» вверх относи­
тельно субъекта оптической среде. При опускании (падении) че­
ловека в закрытой кабине зрительная информация о стабильности
оптической среды, напротив, противоречит гравирецепторным
сигналам о падении и препятствует возникновению «лифтных»
рефлексов. Более того, при слабости или редуцированности ука­
занных гравирецепторных сигналов визуализация стабильной оп­
тической среды может способствовать опусканию рук вследствие'
возникновения в такой ситуации иллюзорного чувства «подъема
вверх» [18]. Таким образом, при доминировании концептуальной
модели «опускание субъекта относительно окружающей среды»
зрительная и гравирецепторная афферентация синэргично спо­
собствует подниманию рук. При доминировании концептуальной
модели «опускание окружающей среды относительно субъекта» —
эти информационные потоки конфронтируют: преобладание тога
или другого определяет направление движения рук в невесо­
мости.
Только ли зрительная афферентация может усиливать эф­
ферентные сигналы к опусканию руки? Для ответа на этот воп­
рос методика ГП была модифицирована таким образом, чтобы
афферентные сигналы о стабильности окружающего пространства,
порождающие иллюзии подъема окружающей среды, находились
в тактильно-кинестетической модальности. Испытуемый держался
левой рукой за пульт (проба проводилась с завязанными гла­
зами), на котором рисовал правой. При этом с исчезновением
действия силы тяжести рука смещалась вниз, а не вверх, т. е.
изменения направлений движения руки были аналогичны возни­
кавшим при открытых глазах. Вероятно, указанный феномен
можно объяснить следующим образом. На руку, которой испытуе­
мый держался за пульт, в невесомости начинали действовать уси­
лия мышц, поднимающих ее («лифтная реакция»). Но рука на
могла быть поднятой, так как была фиксирована на пульте. Про­
тиводействие пульта непроизвольному подниманию руки созда­
вало афферентные сигналы, неосознанно воспринимавшиеся как
информация о смещении пульта вниз, т. е. об опускании внешней
среды. Для сохранения заданного положения относительно пульта?
правую рисующую руку следовало опустить в случае его опуска­
 ния (см. рис. 2). Это подтверждают данные Б. Ф. Ломова о том,
что перенос осязательного опыта одной руки на построение дви­
жения другой рукой может явиться причиной ошибочности этих
движений [24].
Реакция поднимания руки в невесомости, в частности при
пробах с «письмом», обусловлена не только «остаточным» уси­
лием мышц, поддерживающих руку и освобожденных в невесо­
мости от необходимости ее поддерживать, сколько за счет защит­
ной лифтной реакции, т. е. подъема руки под действием вести­
булярных тонических влияний, возникающих в невесомости. Дей­
ствительно, мышцы руки, которой испытуемый держался за пульт,
в значительной мере были лишены необходимости ее поддержи­
вать; в невесомости не должно быть значительного остаточного
усилия по поддержанию руки. Тем не менее левую руку «тянет»
вверх в невесомости, что видно по опусканию вниз правой ри­
сующей руки. Но ведь и она испытывает влияние остаточных
•сил, «тянущих» ее вверх. И все же сильнее их оказываются не­
произвольные мышечные усилия, призванные компенсировать
реакцию подъема руки вверх, и опускающие ее вслед за пультом,
об опускании которого ложно «свидетельствуют» проприоцепторы
левой удерживающей его руки.
Следует отметить случаи перестройки двигательной реакции
в невесомости, когда испытуемый должен был рисовать горизон­
тальную строчку из крестиков с открытыми глазами (не видя
рисующей руки), или держась левой рукой за пульт при выклю­
ченном зрении. Как указывалось, в этих условиях у многих
испытуемых возникало опускание, а не поднимание руки. При
повторном отсутствии зрительного и тактильного контроля за
окружающим у ряда лиц поднимание руки больше не происхо­
дило: вместо него начинало возникать ее опускание. Подобный
феномен отмечен у лиц, профессионально связанных с летным
трудом при наличии у них слабо выраженного, но устойчивого
повторяющегося в режимах невесомости АР. Чаще и более от­
четливо подобная перестройка двигательного реагирования в не­
весомости происходила после режимов с тактильным контролем
за окружающим. Последнее, видимо, связано с большим значе­
нием гомоморфных проприоцептивных влияний держащейся руки
на рисующую, чем гетероморфных влияний зрительной информа­
ции на формирование эфферентных сигналов к рисующей руке.
Возникает вопрос, связана ли реакция подъема руки в неве­
сомости исключительно с исчезновением действия силы тяжести,
или «включению» этой реакции способствует активация целена­
правленных движений руки. Для решения этого вопроса была
проведена (серия опытов, во время которых испытуемый должен
был начать горизонтальное письмо на 15-й секунде режима невесо­
мости. До этого рука с карандашом должна была неподвижно каса­
ться пульта. Глаза испытуемого были при этом завязаны. В этих
-экспериментах в начале невесомости рука либо немного поднима­
лась, либо совершала одно или несколько петлевидных движе­
ний. К 15-й секунде невесомости рука находилась в стабильном
положении, касаясь карандашом пульта. Начало ГП в ряде слу­
чаев провоцировало повторное кратковременное отклонение руки
от заданного горизонтального направления. У лиц с недостаточ­
ной адаптацией в невесомости отклонение происходило вверхг
у адаптированных испытуемых — часто вниз. Данное отклонение
сохранялось, как правило, не более 0,5 с, после чего, возвратив­
шись или не возвратившись к исходному уровню, рука двигалась
горизонтально. Таким образом, начало движения, обусловливав­
шее «подключение» дополнительных систем нейронной регуляции,
требовало дополнительной балансировки мышц-антагонистов.
Иными словами, начало движения в неизменной среде начина­
лось с ошибочного движения в незаданном направлении (пуско­
вая балансировочная дискоординация). Направление ошибочного
движения зависело как от влияния усилия разгруженных в не­
весомости мышц (вверх), так и от влияния установки на компен­
сацию этого усилия (вниз). Видимо, с пусковой рефлекторно-ба­
лансировочной дискоординацией было связано промахивание
вверх—вправо при стрельбе в невесомости (см. выше). При этом
правильное положение руки, установленное при прицеливании,
определенным образом нарушалось началом движений, связан­
ных с надавливанием на спусковой крючок пистолета.
В ходе настоящего исследования было выявлено влияние пси­
хологической установки на переформирование концептуальной
модели движения рук. Как правило, ни эта установка, ни факт
переструктурирования движения не осознавались испытуемым.
Приведем примеры. На рис. 3, Б изображены с некоторой схема­
тизацией результаты ГП, выполненного «испытуемым Б. в две­
надцати параболических полетах. Первоначально возникали зна­
чительные подъемы руки в невесомости и опускании ее при пере­
грузке, чего он не замечал. На рисунке видно, что первоначально,
т. е. в режимах невесомости № 2, 4, 6, 7, выполняющихся при
открытых глазах, без визуального контроля за рисующей рукой,
у Б. не возникало отклонения руки вниз. Отклонения ее вверх
в этих случаях были значительно ниже, чем при закрытых гла­
зах. По мере повторения полетов по параболе выраженность от­
клонений руки вверх уменьшалась при открытых и при закры­
тых глазах. Наконец, начиная с девятого режима, при котором
испытуемый видел окружающее, за исключением своей рисующей
руки, возникло «инвертирование» отклонений движения руки:
при перегрузке она стала отклоняться от горизонтали вверх,
при невесомости — вниз. В двенадцатом, завершающем, полете
по параболе, горизонтальный экран, закрывающий руку испы­
туемого, был снят, глаза открыты. Наличие зрительного контроля
за рисующей рукой, т. е. новые условия эксперимента, разрушили
имеющуюся до этого психологическую установку, что повлекло
возвращение к первоначальной, видимо, более простой форме
реагирования — к «пикообразным» отклонениям руки в невесомо­
сти вверх, при перегрузках — вниз. Предотвратить эти движения
 и
50
* •

У
*0
X/
ь ■Н хх ' ^
30 '
— \ /АN
* V 'е
20 - ух

10 - - А / 4- т • з • я
--
0
t
■— и—♦-- о -- *—■
/■
10 • —• —о-*--*
—

20 - А
/ X
' V '*
30 - щ XX т

4,0 -
■--V
_ 50 -
Рис. 3. Результаты выполнения дозированного и максимального усилия
испытуемыми А (нелетная профессия), Б (молодой летчик) и В (Заслужен­
ный летчик-испытатель СССР)
■ — в горизонтальном полете при естественной силе тяжести; • — при перегрузке;
О — в невесомости. Усилие «на себя» ( + ), «от себя» (—). Тонкая линия — задано усилие
5 кг; жирная — 10 кг; пунктир — максимально возможное усилие. Р — усилие (кг);
t — время

испытуемый не смог, так как они были неожиданными для него

(согласно его сообщению после полета).
На рис. 3, В представлено схематизированное изображение
результатов выполнения ГП испытуемым В. в двенадцати поле­
тах по параболе. До начала экспериментов с ГП испытуемый В.
полностью адаптировался к условиям невесомости в 146 ее по­
вторениях. У него перестали возникать эмоционально-двигатель­
ные и сенсорные реакции, первоначально имевшие место в этих
условиях. Как при выключенном (1-й, 3-й полеты по параболе),
так и при включенном (2-й и 4-й полеты по параболе) зрении
в невесомости его правая «рисующая» рука смещалась вправо—
вверх (при перегрузке — вправо—вниз). Это свидетельствовало
о формировании у него в невесомости неосознаваемой антиципа­
ции изменений пространственной среды при доминировании гра-
вирецепторной информации по типу: «опускание субъекта отно­
сительно окружающей среды» не только при закрытых, но и при
открытых г л а з а х (не видя руки). Как указывалось, у большин­
с т в а испытуемых во втором случае имелось смещение рисующей
руки вниз—вправо, что соответствовало антиципатии по типу:
«опускание окружающего относительно субъекта». Модель «опу­
скание субъекта» сохранялась у испытуемого В. и в пятом по­
лете по параболе, когда В. в невесомости при выключенном
зрении держался левой рукой за пульт, рисуя правой, т. е.,
когда имелась тактильная афферентация в пользу модели «опуска­
ние окружающего». И только при суммировании визуальной
и тактильной информации, формирующих в режимах полета
антициптацию по типу «опускание окружающего в невесомости»,
в шестом полете по параболе, когда В. держался левой рукой
за пульт и видел все окружающее за исключением правой
рисующей руки. При этом стала доминировать антиципация
по типу «опускание окружающего в невесомости». В соот­
ветствии с нею правая рука смещалась вниз при невесомости
(вверх при перегрузке) во время ГП. Важным явилось то,
что в последующих полетах по параболе смещение руки вниз
при невесомости (вверх при перегрузке), т. е. в соответствии
с антициптацией по типу «опускание окружающего», сохраня­
лось и тогда, когда отсутствовала формирующая эту модель зри­
тельная и тактильная афферентация. Это говорит о большем зна­
чении при балансировке вертикальных усилий антагонистиче­
ских мышц руки установки на необходимость того или иного вер­
тикального смещения руки, чем текущей информации об изме­
нениях пространственной среды. Можно говорить о своего рода
застойности у испытуемого В. установки, «управляющей» верти­
кальной коррекцией при перемещениях руки в условиях измене­
ния вертикально действующих ускорений. Этот вывод позволяет
рассмотреть отсутствие у него «инверсии» вертикальных смеще­
ний при открытых глазах (во втором и четвертом полетах по
параболе) не столько как результат доминирования гравирецеп-
торной афферентации в организации двигательных реакций (во­
преки визуальным сигналам), но и как результат действия уста­
новки, сформированной в первом полете по параболе, когда име­
лись условия для абсолютного доминирования гравирецепторных
сигналов (зрение было выключено, левая рука не касалась
пульта).
В ходе экспериментов с ГП у ряда испытуемых в невесомости
имела место циклическая смена направления вертикальной со­
ставляющей движения руки. При рисовании ряда крестиков рука,
перемещаясь слева направо, отклонялась до какого-то уровня
выше заданного, затем — вниз, ниже его, затем снова вверх и т. д.
Описанный феномен говорит об ослаблении чувства положения
руки в невесомости. В связи с этим актуализировался процесс
перебора альтернативных концептуальных моделей положения
руки, возникающих при чрезмерном отклонении руки то вверх,
то вниз. Нами сообщалось о сходном явлении в зрительной
системе [18]. Указанные явления могут свидетельствовать о том,
 что процесс принятия решений при кратковременном действии
невесомости первоначально может быть «застойным», а затем
активизируется.
Во время невесомости, при «горизонтальном» и при «диаго­
нальном письме», изменялась не только форма фигур, которые
рисовали испытуемые, но и их размеры. У 36 из 48 человек,
участвовавших в этих экспериментах, величина фигур в невесо­
мости увеличивалась, иногда в 3—4 раза по сравнению с ис­
ходной; у четырех человек — уменьшалась на 15—20%; только
у шести человек — оставалась неизменной. Последние были из
числа опытных летчиков-испытателей. Устойчивое увеличение
фигуры, рисуемой без визуального контроля, по сравнению с за­
данным эталоном является показателем нарастающей «возбуди­
мости», уменьшение — «тормозности» [4; 31; 36]. Следовательно,
на большинство испытуемых кратковременная невесомость ока­
зывала «возбуждающее» действие. Следует отметить, что корре­
ляций данного показателя «возбудимости» с показателями эмо­
ционально-двигательной активности нами не выявлено, что может
говорить в пользу гипотезы об относительной автономности регу­
ляции целенаправленных движений от регуляции аффективно-
обусловленных движений [18].
В полетах при выполнении ГП, когда отсутствовала коррек­
ция отклонений руки от горизонтали за счет визуального конт­
роля, была мало вероятна значимость корректирующих тактиль­
ных сигналов при периодическом касании бумаги кончиком ка­
рандаша во время рисования крестиков. Несмотря на это, у всех
испытуемых прослежено становление от полета к полету все бо­
лее «правильного» выполнения ГП, т. е. уменьшение числа и
выраженности отклонений от горизонтали. Современные представ­
ления о формировании пространственного образа позволяют счи­
тать, что отмеченный феномен возникает «потому, что практиче­
ские действия обеспечивают тонкий чувственный анализ особен­
ностей объекта действия и его изменений в процессе манипули­
рования» [25, с. 191]. Важным звеном коррекции пространствен­
ного образа в данном случае является проприоцептивная инфор­
мация от руки, которой испытуемый рисовал.
Ведущую роль в формировании двигательных реакций и дис-
координации движений при гравитационных воздействиях играет
изменение проприоцептивных сигналов в этих условиях. Согласно
современным концепциям, мышечная афферентация рассматрива­
ется как фактор, обеспечивающий постоянство основных регули­
руемых параметров движения в условиях меняющихся нагрузок,
а также как фактор инициации движений, обеспечивающий за­
пуск а-мотонейронов, т. е. как единый фактор двигательной
координации [21].
Приведенные выше данные свидетельствуют о том, что для
предотвращения ошибочных движений, возможных при измене­
ниях пространственной среды, в частности при переходе к неве­
сомости или от невесомости к перегрузке, при посадке космиче­
ского корабля, следует учитывать факторы, участвующие в фор­
мировании двигательных реакций в этих условиях. По мере мно-
гократного пребывания в невесомости в ходе адаптирования к ней
представления об изменениях пространственной среды переста­
вали возникать. Однако и после этого при изменениях действия
силы тяжести возникала антиципация направленности своих уста­
новочных («управляющих») влияний на двигательный аппарат
«работающей» руки, сходная с ранее возникавшими представле­
ниями. Таким образом, сенсомоторная активность в условиях из­
менений гравитационной среды — это результат сложного конгло­
мерата осознаваемых и неосознаваемых влияний на движение как
на волевой акт. Решающее значение в сохранении заданного ре­
жима работы имеет визуальная «опора» на стабильное оптиче­
ское пространство, в которое включена собственная рука.
Сила движений при стрессе. Функциональная перестройка
двигательной системы в невесомости должна сказываться на воз­
можностях человека соразмерять усилия, прилагаемые к органам
управления. В полетах по параболе было проведено исследование
способности 28 человек с разными профессиональными навы­
ками дозировать мышечное усилие. Испытуемый жестко фикси­
ровался в кресле, держась правой рукой за вертикально установ­
ленную, неподвижную динамометрическую рукоятку. После обу­
чения на земле он должен был в полете прилагать к рукоятке
разные заданные усилия попеременно «на себя» и «от себя», ме­
няя их один раз в секунду. У всех испытуемых с нелетными
профессиями во время невесомости мышечное усилие было менее
заданного, т. е. возникала его «переоценка» (см. рис. 3). При
перегрузке имела место противоположная тенденция. Более выра­
женными эти закономерности были при большем усилии, а также
при выполнении усилий «на себя». У пяти летчиков со сравни­
тельно небольшим летным стажем в невесомости зарегистрированы
усилия, в большинстве случаев превышающие заданную вели­
чину. В некоторых случаях имели место серии усилий, меньших,
чем заданное, или соответствующих заданному. В случаях «недо­
оценки» летчиками своих мышечных усилий в невесомости
ошибка была более выраженной при большей величине выполняе­
мых усилий. У опытных летчиков мышечные усилия соответство­
вали заданным. Во всех случаях, согласно послеполетным отче­
там испытуемых, в режимах невесомости и перегрузки они созда­
вали усилия, по их мнению, соответствующие заданным, и за­
труднений при выполнении этой пробы у них не было.
Максимальные усилия в невесомости были независимо от лет­
ного опыта, как правило, меньше, а при перегрузке — больше,
чем при естественной силе тяжести в горизонтальном полете. Это
говорит о том, что субъективная «переоценка» усилий в невесо­
мости — результат уменьшения проприоафферентации и сниже­
ния мышечного тонуса в этих условиях. Это согласуется с дан­
ными Касьяна И. И. и соавторами о снижении в невесомости
амплитуды ЭМГ покоящихся мышц («биоэлектрическое молча­
ние») и возрастании ЭМГ по сравнению с фоновым уройнем при
выполнении заданного мышечного усилия [14, 32]. Надо пола­
гать, у летчиков в невесомости возникала неактуализировавшаяся
в сознании профессиональная установка на компенсацию рефлек­
торного ослабления мышц в невесомости. В случаях недостаточ­
ности профессиональных качеств возникала избыточная компен­
сация этого ослабления с «недооценкой» собственного усилия.
Изложенные выше данные позволили сделать ряд рекоменда­
ций, определяющих подходы к конструированию органов уп­
равления космических кораблей (КК).
1. Следует избегать размещения рукоятки (штурвальной ко­
лонки) управления ускорением (перемещением) КК в положе­
нии, когда совпадают направления ускорения и направления
движения рукоятки. В современных транспортных средствах
наиболее распространенным является размещение рукоятки уп­
равления так, чтобы направление ее перемещения совпадало
с перемещением управляемого объекта. Этот вариант компоновки
оправдан при небольших ускорениях и тем более когда человек-
оператор неподвижен, например размещен на наземном пункте
управления, а управляемым является подвижный беспилотный
объект. При такой компоновке все движения перемещаемого
(управляемого) объекта повторяют движения рукоятки управле­
ния и руки оператора, что упрощает концептуальную модель
процесса управления и соответственно повышает надежность
управления. Вместе с тем, как показали приведенные выше дан­
ные, если на оператора действуют значимые ускорения, то воз­
никающие при этом ошибочные движения могут быть наиболее
выраженными и наименее контролируемыми сознанием именно
при совпадении направления управляющих усилий с направле­
нием действия ускорений. Помимо указанного, следует также из­
бегать размещения органов управления с дозированным усили­
ем, которыми космонавт должен пользоваться в первые часы
полета, в положении, когда направление перемещения рукояток
соответствует вертикальной оси тела оператора. Приведенные
выше данные позволяют предположить, что в начальном периоде
невесомости непроизвольные ошибочные «управляющие» движе­
ния наиболее вероятны в направлении, параллельном имеющемуся
перед этим вектору силы тяжести (или перегрузки).
2. Рекомендуется размещение рукоятки управления, чтобы
она и рука находились одновременно в поле зрения оператора
(например, на экране индикатора) во время управления косми­
ческим кораблем. Как показали изложенные выше эксперименты,
визуальный контроль субъекта за произвольно перемещаемой
рукой существенным образом уменьшает вероятность непроизволь­
ных ошибочных движений руки. У лиц, адаптированных к дей­
ствию невесомости и перегрузки, зрительный контроль за движе­
нием собственной руки практически предотвращает дискоордина-
цию движений, хотя в этом случае возможно некоторое их замед­
ление, как указывалось выше.
 3. Во время космического полета следует использовать бор­
товое устройство (тестер движений космонавта), с помощью ко­
торого члены экипажа КК могли бы периодически контролиро­
вать сохранность своих двигательных навыков. Самоконтроль мо­
жет осуществляться визуально — по показаниям индикаторов,
«на слух»—по изменениям звукового сигнала, тактильно — по
щелчкам (треску), возникающим при движении органов управ­
ления, кинестетически — по ступенчатому изменению усилия на
органах управления при их перемещении и т. п. Таким образом,
моно- или полимодальная обратная связь должна строиться при
«квантовании» сигналов к оператору. Тестирование мышечных
усилий должно производиться на фоне «квантованного» сигнала
течения времени (метроном, тикание часов и т. п.).
Еще более продуктивным явилось бы создание на борту КК
тренажера, предназначенного для оптимизации процесса станов­
ления навыков управления в новых условиях среды. Задающее
устройство тренажера должно по той или иной программе созда­
вать движения органов управления, регулируемые по направле­
нию скорости, усилию и т. п. Иными словами, рукоятка управле­
ния должна двигаться «сама». Космонавт, парируя ее движения,
должен перемещать ее в соответствии с имеющимся у него зада­
нием. При этом космонавт должен получать (указанным выше
способом) информацию о параметрах движения рукоятки и дви­
жения своей руки, о результатах их «суммирования» и о тече­
нии времени. В качестве органов управления тренажера (и тес-
тера) должны быть задействованы (использоваться) органы уп­
равления перемещением КК.
По аналогичному принципу могут быть созданы тренажеры,
обеспечивающие тренаж сенсорной, эмоциональной, понятийной
и других сфер человека. Комплекс бортовых тренажеров подоб­
ного типа должен создать и поддержать у человека способность
к оперативной и динамической адаптивной перестройке его рабо­
чих навыков и умения управлять перемещением и посадкой КК
при изменении среды (гравитационной, оптической и др.).
4. На основании приведенных данных можно полагать, что
при профотборе операторов КК следует отдавать предпочтение
лицам,, более способным к перестройке навыка, а не тем, кто спо­
собен к формированию стойкого (застойного) навыка рабочих дви­
жений, стереотипных действий. Это предположение соответствует
концепции К. К. Платонова о том, что в процессе обучения сле­
дует формировать как конечный результат не профессиональный
навык,, а профессиональное умение [30]. Высказывалось мнение
о том, что операторами подвижных объектов, в частности КК,
с большим успехом могут быть лица, у которых поведенческие
реакции существенно не меняются в режимах невесомости,
а также люди, склонные к ПР, несмотря на вегетативные реак­
ции, возможные у них в этих условиях, а не те, у кого возникало
АР при их первых пребываниях в невесомости [16]. Лицд, склон­
ные в невесомости к АР, как правило, отличаются «фонозависи­
мостью» [18]. Это может указывать на их большую подвержен»
ность возникновению влияний визуальной афферентации на фор­
мирование произвольных движений. Иными словами, у лиц,
склонных к АР, визуальный фон может «провоцировать» при
невесомости ошибочные движения рукой, подобно тому, как это
имело место в экспериментах с «горизонтальным письмом»,
описанным выше.
В настоящее время нет учебно-тренировочных космических
кораблей, на которых космонавт-инструктор мог бы тренировать
в невесомости космонавта-новичка. Тренировки в параболических
полетах на самолете не могут заменить обучения в космосе.
Когда последнее будет реальностью, указанные выше рекоменда­
ции по размещению органов управления на космических кораб­
лях (аппаратах) станут излишними. Однако при организации
процесса обучения (адаптирования) в невесомости нужно будет
помнить, что способность к упрочению двигательного навыка и
к фиксации адаптивных сдвигов в невесомости снижены из-за
изменений проприоцептивной афферентации, сходных с частич­
ной деафферентацией [21]. В связи с этим проблема становле­
ния умения пилотировать «вручную» останется одной из актуаль­
ных проблем обучения космонавтов.
Следует иметь в виду, что при длительном пребывании чело­
века в условиях измененной гравитационной среды (в условиях
невесомости, линейного ускорения, вращения и т. п.) возникают
иные, более сложные, чем при кратковременных воздействиях,
изменения двигательной и других функциональных систем орга­
низма [7; 8; 18].
ЛИТЕРАТУРА
1. Айзиков Г. С, Роль двигательного анализатора в проявлениях лаби­
ринтных реакций: Автореф. дис. . . . д-ра мед. наук. М.: ИМБП М3
СССР. 1976.
2. Береговой Г. Т., Завалова Н. Д., Ломов Б. Ф., Пономаренко В. А .
Экспериментально-психологические исследования в авиации и космо­
навтике. М.: Наука, 1978.
3. Бодров В. А., Зазыкин В. Г., Чернышев А. П. Компенсаторное слеже­
ние за гармоническим сигналом. — В кн.: Инженерная психология.
М.: Наука, 1977, с. 285—301.
4. Борягин А. Д. О соотношении графических пространственных вос­
произведений и особенностей нейродинамических свойств: Автореф,
дис. . . . канд. психол. наук. Л.: Изд-во ЛГУ, 1957.
5. Венда В. Ф. Инженерная психология и синтез систем отображения
информации. М.: Машиностроение, 1975.
6. Венда В. Ф. Инженерная психология и труд оператора АСУ. М.: Зна­
ние, 1977.
7. Воробьев Е. Я., Газенко О. Г., Гуровский Н. Н. и др. Предваритель­
ные результаты медицинских исследований, выполненных во время
полета второй экспедиции орбитальной станции «Салют-4». — Косми­
ческая биология и авиакосмическая медицина, 1970, № 5, с. 3—18.
8. Гуровский Н. Н., Черепахин М. А. К вопросу о сенсорно-моторной
координации человека в условиях невесомости. — Космическая биоло­
гия и медицина, 1967, т. 1, № 3, с. 52—54.
9. Душков Б. А. Двигательная активность человека в условиях гермо­
кабины и космического полета. М.: Медицина, 1969.
10. Заррр^иЦ] Ю. М., Лебедев А. Н. Психофизиология и психофизика.
М.: $аука, 1977.
И. Зараковский Г. Ж., Медведев В. И, Психофизиологическое содержание
деятельности оператора. — В кн.: Инженерная психология. М.: Наука,
1977, с. 101—119.
12. Иоффе Ж. Е. Кортико-спинальные механизмы инструментальных реак­
ций, М.: Наука, 1975.
13. Касьян И. Я., Колосов И. А., Лебедев В. И., Юров Б. Н. Реакции кос­
монавтов во время параболических полетов на самолетах. — В кн.: Ме­
дико-биологические исследования в невесомости. М.: Медицина, 1958,
с. 179’—189.
14. Касьян И. И.9 Черепахин Ж. А., Горшков А. И. О некоторых реак­
циях человека в условиях пониженной невесомости. — В кн.: Медико­
биологические исследования в невесомости. М.: Медицина, 1968,
с. 364—366.
15. Китаев-Смык Л. А. Некоторые сенсорные нарушения людей в неве­
сомости. — В кн.: Авиационная и космическая медицина. М.: 1963,
с. 246—247.
16. Китаев-Смык Л. А. Человек в невесомости (психологические опыты). —
% Наука и жизнь, 1964, № 9, с. 16—21.
17. Китаев-Смык Л. А. Исследование установочных рефлексов животных
в невесомости. — В кн.: Физиология вестибулярного анализатора.
М.: Наука, 1968, с. 59—68.
18. Китаев-Смык Л. А. Вероятностное прогнозирование и индивидуальные
особенности реагирования человека в экстремальных условиях. —
В кн.: Вероятностное прогнозирование в деятельности человека. М.:
Наука, 1977.
19. Китаев-Смык Л. А. Особенности реагирования человека-оператора
в экстремальных условиях. — В кн.: Всесоюзное научно-техническое
совещание. Опыт создания и внедрения автоматизированных и авто­
матических систем управления: Тезисы докладов. Фрунзе, 1977, ч. 3,
с. 26—28.
20. Китаев-Смык Л. А., Зверев А. Т. Влияние кратковременной невесо­
мости и комбинированного действия невесомости углового и кориоли-
сова ускорения на некоторые рабочие функции оператора. — В кн.:
Система «человек—автомат». М.: Наука, 1965, с. 246—252.
21. Козловская И. Б. Афферентный контроль произвольных движений. М.:
Наук,а, 1976.
22. Коц Я. Ж. Организация произвольного движения. М.: Наука, 1975.
23. Крылов А. А. Человек в автоматизированных системах управления.
Л.: Изд-во ЛГУ, 1972.
24. Ломов В. Ф. Опыт экспериментального исследования двуручного ося­
зательного восприятия. — Учен. зап. ЛГУ, 1954, № 185, вып. 6.
25. Ломов Б. Ф. Об измерительной функции анализаторов. — В кн.: Про­
блема восприятия пространства и пространственных представлений.
М.: Изд-во АПН СССР, 1961, с. 34-39.
26. Ломов Б. Ф. Опыт исследования пространственного воображения. —
В кн.: Проблема восприятия пространства и пространственных пред­
ставлений. М.: Изд-во АПН СССР, 1961, с. 185—191.
27. Ломов Б. Ф. О путях построения теории инженерной психологии на
основе системного подхода. — В кн.: Инженерная психология. М.:
Наука, 1977, с. 31—55.
28. Магнус Р. Установка тела. М.: Изд-во АН СССР, 1962.
29. Наживин Ю. С. Характеристика саморегуляции сенсомоторной дея­
тельности в адаптационный период: Дис. . . . канд. психол. наук.
М.: ИП АН СССР, 1979.
30. Платонов К. К. Психология летного труда. М.: Воениздат, 1960.
31. Розе Я. А. Психомоторика взрослого человека. Л.: Изд-во ЛГУ, 1970.
32. Юганов Я. Ж., Касьян И. И., Асямолов Б. Ф. Биоэлектрическая актив­
ность скелетной мускулатуры в условиях перемежающегося действия
 перегрузок в невесомости. — В кн.: Медико-биологические исследования
в невесомости. М.: Медицина, 1968, с. 347—354.
33. Beckh А. /. A. Experiments with animals and human subjects under
sub- and zero-gravity conditions during dive and parabolic flight. —
J. Aviat. Med., 1954, vol. 25, N 3, p. 235-241.
34. Cohen Ж . M. Hand-eye coordination in altered gravitational fields. —
Aerospace Med., 1970, vol 41, N 6, p. 647—649.
35. Gerathewoll S. Strughold H., Stallings H. D. Sensomotor performance
during weight lessness eye-hand coordination. — J. Aviat. Med., 1957,
vol. 28, N 1, p. 7—12.
36. Mira-y-Lopez E. Le psychodiagnostic myokinetiane. P., 1963.

ПРОФИЛАКТИЧЕСКИЙ КОНТРОЛЬ
ФУНКЦИОНАЛЬНОГО состояния
ЧЕЛОВЕКА-ОПЕРАТОРА
В СЧМ
Г. Г. МАНЫПИН, А. А. АРЗАНГУЛЯН

В системе мероприятий, направленных на повышение надеж­

ности и эффективности функционирования человекомашинных
систем (СЧМ), важнейшую роль играет профилактика отказов
техники и ошибок человека. Наиболее распространенные плано­
вые и смешанные стратегии профилактик, не предусматрива­
ющие постоянного профилактического контроля качества дея­
тельности человека-оператора, не обеспечивают достаточно высо­
кую надежность современных сложных систем. Эффективная
профилактика СЧМ требует текущего анализа состояний си­
стемы с помощью развитой системы встроенного контроля, вклю­
чающей средства контроля качества деятельности человека-опе­
ратора [3]. Таким образом, создание методов и средств контроля
качества деятельности человека-оператора является одной из
важнейших проблем инженерной психологии и эргономики.
Качество деятельности человека-оператора в процессе выпол­
нения им работы может оцениваться как по характеристикам
деятельности, так и на основании контроля его функционального
состояния — определяющего фактора работоспособности.
Работоспособность оператора в конкретной системе есть ха­
рактеристика возможности выполнения им заданного объема ра­
бот с требуемым уровнем качества. Эта характеристика является
переменной величиной, зависящей от состояния всех элементов,
входящих в состав системы «человек—предмет труда—продукт
Труда_производственная среда». Прогноз качества деятельности
человека-оператора основан на учете зависимости
И 0 , д(*)] = 17[Я(*)], ?[Д(*)]. (1)
где v и q — объем и качество работы, a R — качество работоспо­
собности.
 Профилактический контроль качества деятельности человека?
служит целям как технической профилактики отказов СЧМ, вы­
званных ошибкой человека-оператора, так и профилактики пато­
логических состояний человека, вызванных неблагоприятным ре­
жимом функционирования системы «человек—техника—среда ».
Оценка работоспособности может быть произведена на основе*
анализа как непосредственно объема (у) и качества (д) выпол­
нения оператором работы, так и его психофизиологических ха­
рактеристик.
Примем условно, что число возможных состояний системы
«человек» в процессе деятельности равно т i, т. е. система «че­
ловек» в каждый г-й момент времени характеризуется состоя­
нием — т).
С точки зрения обеспечения медицинской профилактики мно­
жество состояний С распадается на два взаимно дополняющих
множества — состояний нормы Сn и патологии Ср% с точки зре­
ния технической профилактики — на множества состояний рабо­
тоспособности Cr и неработоспособности Cr. Прогнозирование
множества Cr ставит своей задачей предсказание возможности
выполнения одного из неравенств:
y> t W Я>9 зад. (2 >
где узад, дзад — заданные значения v u g .
Эффективность профилактического контроля качества дея­
тельности человека-оператора определяется вероятностью про­
гнозирования
/>пр= А ( С М 6 Св, См G СМ)!С,1 (3>
Определение работоспособности оператора на основании
учета психофизиологических характеристик с целью обеспечения
профилактического контроля должно быть организовано, как
отмечено в [1], так, чтобы прогнозировать вероятные ухудшения
состояния с упреждением на время т, необходимое для реагиро­
вания на данные анализа качества деятельности оператора.
С учетом времени т вероятность (3) должна пониматься как
Р ч = Р {[С (* + * )£ CrCn]/C (t)}. (4>
Очевидно,
PuV= P [ C ( t +Т )/С (*)] . р [С (t + X) G Cr . с в]. (5)
Рассмотрим задачу определения вероятности р (С{ £ Cr). Каждому
р соответствует функция распределения F(R)lCi и соответственно
p(Ct ^Ca) = \ - F { R ^ I C 0 (6)
где значение работоспособности /?гр определяется как граница
областей работоспособности и неработоспособности R и Я соот­
ветственно.
Распознавание элементов множества С осуществляется на
основании анализа некоторой совокупности А характеристик
деятельности человека, такой, что С=С(А).
Пусть каждая характеристика А у может принимать ряд зна-
чений A j k \%J,.
Граница Лгр является, очевидно, размытой и в общем случае
может оцениваться методами теории нечетких множеств. В на­
шем случае она может быть описана также многомерной плот­
ностью вероятности
Л?Гр(A v * **’ ’ **’ ^т2)*
Множество сочетаний возможных значений характеристик ото­
бражается на множество С таким образом, что каждому сочетанию
JПJ A j kj. соответствует функция распределения
j =1

я (О|/=1
XXAjkj*
Таким образом,
p(R) = [ i - F (R)/CJ [1 — F (С) IA]; (7)
p ( C £ C R) = p [ R ( t ) £ R ] [ l - F (.R)/C] [1 — F (C)/A]. (8)
Решающее правило определения работоспособности выразится
как
P ( C £ C R) ^ Pmin, (9)
решающее правило оценки качества деятельности
A p> / W (Ю)
Реальное время предсказания отказа (tn) при профилакти­
ческом контроле должно удовлетворять неравенству
*и>*- (11)
Критерием эффективности профилактического контроля мо­
жет служить вероятность выполнения (11).
При нормальном распределении tn, очевидно.

р п= Р (К > *)■= 1 - F (х):= 0,5 [l + erf , (12)

где tn, а — математическое ожидание и среднеквадратичное от­

клонение времени предсказания отказа.
Сложность системы «человек» требует привлечения для конт­
роля своего функционального состояния большого числа психо­
физиологических характеристик, рациональных способов их ана­
лиза и выбора. Этот анализ может производиться параллельно
либо последовательно. Параллельный анализ данных требует
больших аппаратурных, а последовательный — больших времен­
ных затрат. Для снижения этих затрат могут быть применены
специальные меры. Например, при параллельном анализе опти­
мизации процесса обработки информации может быть достигнута
путем учета ценности информации от различных источников
(приборов, методик). При этом может быть решена задача вы­
бора оптимального алгоритма обработки информации или опти­
мальной структуры системы.
Пусть от п источников информации о функциональном со­
стоянии и результатов деятельности человека-оператора посту­
пает / единиц информации, требующих обработки, причем

/„ (13)
1=1
где / , — количество информации от Z-ro источника; система
способна переработать У единиц информации, причем
/ '< / . ^ (14)
Очевидно, количество информации от Z-ro источника, ана­
лизируемое в системе, должно удовлетворять неравенству
/;< /, (15)
и, естественно,

(16)
/= 1

Если
/;= * ,/„ (17)
где
а ,< 1 , (18)

то задача выбора оптимального алгоритма сводится к выбору

оптимальной зависимости аг (Z).
Такой выбор может быть сделан на основании учета ценности
информации (Jgi) от каждого источника п определения at
как
al (l) = al (Jq!). (19)
Функция a, (Jgl) может быть названа ценностной функцией. Те-
перь рассмотрим задачу выбора оптимальной структуры.
Пусть система должна анализировать J единиц информации
от п источников в соответствии с (13). Для исчерпывающей об­
работки информации система могла бы, разумеется, быть спо­
собна обрабатывать всю информацию полностью, т. е. иметь ме­
сто (14) / '= / . Однако в этом случае Г может быть нерацио­
нально большим, так как в реальных системах с ростом У ра­
стут габариты системы, стоимость, потребление энергии, снижа­
ется надежность. Для оптимального построения системы целесо­
образно определить ценность информации в каждом канале и
возможность выборочной ее обработки, т. е. определить ценно­
стную функцию,
В настоящее время предложены различные подходы к опре­
делению ценности информации.
Целевая ценность информации, впервые предложенная
А. А. Харкевичем [5], определяется на основании учета вероят­
ности достижения системой цели как

<2 0 >

где log p{CjS) — целевая ценность информации, содержащейся

в сообщении S, р(С) и p(C/S) — вероятности достижения систе­
мой цели соответственно до и после приема сообщения S.
Процедура контроля функционального состояния человека-
оператора является многоцелевой (достижение эффективности
производства, сохранение здоровья человека, обеспечение усло­
вий для гармонического развития личности трудящегося). По­
этому целесообразно перейти от целевой ценности информации
к другому определению ценности, удобному для решения задачи
профилактики.
Можно предложить прогностическое определение ценности
информации как меры снятия неопределенности будущего со­
стояния системы. Прогностическая ценность информации J да
при таком подходе может быть определена для сообщения С (t)
как / 9п [S {t)] = Н [С (t + т)/С (t)] - Н [С {t + т)/С (*), S (*)]. (21)
Для ценностной функции из (13—17) следует

iv z
— Z=1 (22)
2 'i
1=1

Совокупность п источников информации может быть пред­

ставлена как множество N идентичных в количественно-инфор­
мационном смысле каналов, по каждому из которых передается
одинаковое количество информации J ^ J
Очевидно,

2 а^ 1
i=i
= 2 « „ <2з>
Г—1
2 '*
1=1

где аг — коэффициент обработки информации г-го канала.

Из (22) и (23) вытекает свойство ценностной функции

(24>
 В зависимости от конкретной системы могут быть предло­
жены различные ценностные функции.
Функция средней ценности может быть определена следу­
ющим образом. Пусть ценность информации r-го канала харак­
теризуется плотностью вероятности p \ J qri С (t)].
Можно определить математическое ожидание ценности как

1 J /„ * [ / „ . c W ]d/?rdt
M ( J qr) = lim = i= 2 --------------- (25)

и задаться ценностной функцией вида

АГ,
«*Г(гср)
, е р п, =' а ^ - . (26)
2
Г=1

Можно определить также функцию максимальной ценности.

Пусть ценность информации г-го канала лежит в пределах
[7(7r(miii)> 7 дКщах)]. Ценностная функция может быть задана как
7 g r(m a x ) /л и х
аГ(Ш
»х, = « — ------------- . (27)
7 jr ( m a x )
Г=1
Можно ввести функции переменной ценности, зависящие от
состояния системы, при этом средняя функция переменной цен­
ности
гл/м M [ J qr!C(t)]
«г,=р, [С (*)] = « — ----- ------------ , (28)
^ M [ J qr!C(t)}
Г=1
где
М [Jtr/c (*)] = J Jtrp [Jqr, С (t)] d Jqr (29)

и, в общем случае,
N=N[C(t)]. (30)
Максимальная ценностная функция переменной ценности

2 ^ я г ( шах) [ £ (0 1
г= 1

При анализе СЧМ как сложной системы прогностическая

ценность информации / 9п может быть оценена исходя из вероят­
ности прогнозирования состояния как человека-оператора, так
и системы в целом.
274
 При последовательном анализе данных о качестве деятель­
ности (функциональном состоянии) человека-оператора для сни­
жения времени анализа можно рекомендовать процедуру Вальда,
использование которой рассматривалось, в частности, для си­
стем машинной диагностики в медицине [6]. В системе профи­
лактического контроля состояния человека-оператора эта проце­
дура может быть реализована следующей последовательностью
операций:
1) измерение А\\
2) оценка
3) оценка выполнения (10), в случае „выполнения неравен­
ства окончательная оценка состояния оператора;
4) при невыполнении (10) измерение Аг?
5) оценка pnv(A1 • Аа);

.....................измерение А к;
. . . . оценка pnv (АХА2. . . А к);

Оптимизация процедур контроля состояния человека-опера­

тора позволит сделать значительный шаг вперед на пути к созда­
нию подсистем профилактического контроля качества деятель­
ности человека-оператора в СЧМ различного назначения.

ЛИТЕРАТУРА
1. Инженерная психология. Теория, методология, практическое примене­
ние. М.: Наука, 1977.
2. Проблемы инженерной психологии. М.: Наука, 1967.
3. Маныиин Г. Г. Управление режимами профилактик сложных систем.
Минск, 1976.
4. Арзангулян А. А., Маныиин Г. Г. К оценке качества деятельности
(функционального состояния) человека-оператора с помощью психо­
физиологических характеристик. — В кн.: Тезисы докладов научно-
практической конференции: Разработка и внедрение КСУК на пред­
приятиях радиоэлектроники и связи. Минск, 1978, ч. 1, с. 63—64. (Ро­
тапринт).
5. Харкевич А. А. О ценности информации. — Проблемы кибернетики,
1960, вып. 4, с. 43—61.
6. Биологические аспекты кибернетики. М.: Наука, 1962.

МЕТОД ЛОГИКО-СМЫСЛОВОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ

ПРОЦЕССОВ КОЛЛЕКТИВНОГО ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ
М. М. СУББОТИН

Значение коллективного принятия решений возрастает по мере

усиления интеграционных процессов в социальной жизни, эко­
номике и технике. Это усиление интеграционных процессов при­
водит к тому, что условия и последствия принимаемого решения
часто относятся к очень далеким друг от друга сферам деятель­
ности и знания, которые не могут быть охвачены одним и тем же
специалистом.
Подготовка решений принимает принципиально многоаспект­
ный характер, требует обращения к различным областям знаний.
И не только к областям знаний, но и к разным подходам, кон­
цепциям, точкам зрения на проблемную ситуацию.
За отдельными подходами к решению проблем, часто проти­
воречащими друг другу, стоят, как правило, отдельные срезы,
проекции проблемной ситуации, отображающие ее с большей
или меньшей полнотой. Каждая такая проекция дает заведомо
неполное отображение проблемной ситуации, но зато дает воз­
можность видеть в ней нечто такое, чего в ней не видно с других
точек зрения.
Объективное, т. е. всестороннее обоснование решения вообще
не может быть получено без выявления, сопоставления и ана­
лиза субъективных, т. е. в той или иной мере односторонних,
неполных точек зрения. При этом коллективное принятие реше­
ния предполагает, что как представление о проблемной ситуа­
ции, так и вырабатываемое решение должно быть единым, цело­
стным, а не конгломератом отдельных взглядов и предложений.
Проблема коллективного принятия решений ставится сейчас
в разных аспектах и в рамках самых различных прикладных и
теоретических областей знания. Так, в исследованиях по вопро­
сам организации и управления вводится категория «сложного
комплексного решения» и устанавливается, что принятие таких
решений должно иметь коллективный характер [5; 12; 16; 17;
18].
В нашей стране делается попытка создать в рамках отрасле­
вых АСУ подсистемы, обеспечивающие принятие комплексных
управленческих решений на базе синтеза многочисленных экс­
пертных предложений. Возрастает также поток работ, посвя­
щенных организации и психологическому климату в группах
специалистов, вырабатывающих коллективное решение, а также
психоэвристической стимуляции этой деятельности [1; 19].
Однако пока еще не получили развития эргономические ис­
следования процесса коллективного принятия решений, совер­
шенно недостаточно изучаются происходящие в этом процессе
преобразования информации, возможности контроля этих преоб­
разований и управление ими. Лишь в немногих работах ставится
проблема синтеза информации, поступающей от отдельных уча­
стников, ее отображения в интегральных моделях и использова­
ния этих моделей в человеко-машинных системах коллективного
принятия решений [2; 3].
В настоящей работе рассмотрен один из путей моделирова­
ния процесса коллективного принятия решений на основе ло­
гико-смыслового анализа информации, поступающей от участни­
ков и подвергаемой преобразованию в ходе этого процесса.
Процесс коллективного принятия решений можно рассматри­
вать как постепенный переход от первоначальных вариантов,
предлагаемых отдельными участниками этого процесса, к еди­
ному окончательному варианту, который и становится реше­
нием. . Как правило, в ходе этого процесса на базе исходных
создаются новые варианты, в той или иной мере включающие
элементы первоначальных предложений. Одна из основных проб­
лем коллективного принятия решений состоит в том, чтобы уста­
навливать и контролируемым образом повышать степень един­
ства решения, включающего элементы различных предложений.
Процесс формирования единого целостного решения можно
подвергнуть строгому исследованию, если выделить в первона­
чальных вариантах составляющие их смысловые элементы (от­
дельные высказывания), указать связи между ними, а в последу­
ющих вариантах фиксировать как изменение состава смысловых
элементов, так и общее изменение в системе смысловых связей.
При. этом в последующих вариантах можно устанавливать как
степень учета (включения) ранее называвшихся смысловых эле­
ментов, так и степень их согласованности, т. е. степень органи­
зованности, системности образующейся совокупности смысловых
связей.
Такой подход позволяет, во-первых, экспериментально наблю­
дать процесс постепенного перехода к единому согласованному
решению (фиксируя скорость этого процесса на его отдельных
фазах и т. п.) и, во-вторых, предъявляя участникам данные
о степени охвата различных предложений и степени единства
получаемого общего решения, получить практическое средство
для повышения эффективности процесса коллективного приня­
тия решений.
В основе рассматриваемого подхода — выявление и анализ
смысловой структуры системы высказываний, выражающих ва­
рианты решении.
Внимание к смысловой стороне информации в последние годы
резко возросло в психологии, лингвистике, в информатике, в ис­
следованиях по искусственному интеллекту1 [4; 13; 14; 15;
20 ; 21 ].
Семантические исследования предшествующего периода тяго­
тели к окольному, косвенному установлению смысловых связей.
В психологии широко применялись восходящие к Ч. Осгуду ме­
тоды измерения семантического расстояния, основанные на по­
лучении и последующем усреднении некоторого множества ин­
дивидуальных оценок смысловой близости [20]. В лингвистике,
информатике и социологическом контент-анализе устанавлива­
лась смысловая связанность слов на основе их совместной встре­
чаемости. Такой окольный путь к выявлению смысловых струк­
тур в большинстве случаев оправдывается характером задач,

1 Этому предшествовал период, для которого было характерно «чрезмер­

ное внимание, уделяемое синтаксическому анализу в ущерб исследова­
ниям семантических процессов» [6].
стоящих перед исследователями: интересом к глубинным струк­
турам сознания, к установкам людей, к тому, что стоит за их не­
посредственными высказываниями.
Но наша задача другая; нас интересуют те системы выска­
зываний, которые сознательно формируются людьми в процессе
выработки решения, мы хотим исследовать те смысловые образо­
вания, которые являются непосредственным результатом продук­
тивной интеллектуальной деятельности людей. Поэтому мы мо­
жем и должны исходить из тех смысловых связей, которые явно
указываются или имеются в виду людьми, формирующими ре­
шение.
Элементы смысловой структуры решения — это высказывания
о действиях, подлежащих реализации, и об основании выбора
именно этой системы действий. Человек, выдвигающий некото­
рое решение и называющий составляющие его смысловые эле­
менты (действия и их основания) отчасти явно указывает, а от­
части подразумевает как очевидные связи между этими эле­
ментами.
Всякое высказываемое суждение есть указание на связь двух
высказываний (понятий): логического субъекта и логического
предиката. Связь между смысловыми элементами передается
также при помощи специальных выражений типа «в связи с»г
«благодаря», «ввиду» и пр., а также некоторыми другими спосо­
бами. Соответственно всякое суждение есть указание на связь
отражаемых этими понятиями явлений. Всякий связный текст
есть более или менее эксплицитное выражение некоторой си­
стемы понятийных связей. Связи, не выраженные в тексте^ явно,
в значительной степени могут быть восстановлены теми, кто по­
нимает этот текст, или самим автором.
Дать имплицитным связям эксплицитное выражение — зна­
чит вставить между некоторыми смысловыми элементами (поня­
тиями, высказываниями) логическую связку («есть», «характе­
ризуется через» и пр.) и отметить, что полученное таким обра­
зом суждение является осмысленным и истинным.
Для исследования процессов коллективной выработки реше­
ний очень существенно, что такие связи могут быть установлены
между высказываниями разных авторов. Не только отдельный
текст может быть переведен в более эксплицитную форму пу­
тем указания дополнительных связей между названными в нем
смысловыми элементами (высказываниями), но связи могут быть
указаны и между смысловыми элементами, относящимися к раз­
ным текстам, сформированным разными авторами. Та же проце­
дура, которая восстанавливает имплицитные связи текста, мо­
жет выявлять фактическое наличие не выраженных и часто
не сознаваемых связей между элементами разных систем вы­
сказываний.
Это обстоятельство имеет принципиально важное значение
для исследования коллективной интеллектуальной работы. Оно
открывает возможность построения единой системы связей, охва­
тывающей высказывания разных авторов. Исследование этой
единой системы связей, как мы покажем, позволяет устанавли­
вать, насколько согласуются друг с другом (совместимы друг
с другом, дополняют друг друга) системы высказываний (ва­
рианты решения) разных авторов.
Единую систему связей, охватывающую высказывания раз­
ных авторов, было бы слишком громоздко записывать в форме
попарно связанных высказываний (суждений). Более адекват­
ными представляются табличные формы записи или такие пе­
речни однократно называемых высказываний, для каждого из
которых указаны все его связи (т. е. коды высказываний, с ко­
торыми связано данное).
В этом случае системы понятийных связей соответствуют не­
ориентированным графам, характеризующимся, как правило,
сильной цикличностью и большой размерностью.
Любые маршруты движения в этих графах соответствуют не­
которой последовательности суждений. Если маршрут представ­
ляет собой незамкнутую цепь, то возникает система понятий и
суждений, не имеющая единой смысловой (тематической)
основы, единого предмета мысли. Эта последовательность сужде­
ний уводит все дальше от первоначального предмета (темы), вы­
раженного первым понятием этой цепи. Но если маршрут будет
выбран таким образом, что он будет все время возвращать
к первоначальному понятию и к тем понятиям, которые его
определяют (ближайшим и более опосредованным образом), то
такое циклическое движение будет последовательным и все бо­
лее полным раскрытием (конкретизацией) единого предмета
мысли. Соответствующая последовательность суждений будет
обладать смысловым (тематическим) единством, это будет еди­
ная, последовательно развиваемая мысль.
Если эти суждения описывают некоторое решение, то речь
будет идти о целостном, непротиворечивом решении, логически
построенном таким образом, что его основная мысль (предлага­
емое действие или мероприятие) последовательно конкретизи­
руется и обосновывается.
Возможность получить такую систему суждений при считы­
вании графа зависит как от его структуры (ясно, например, что
такой граф должен быть как минимум сильно циклическим), так
и от начального пункта считывания.
Если наш граф представляет систему связей между элемен­
тами вариантов решения, предлагаемых разными участниками
и при этом может быть полностью считан указанным выше обра­
зом, то это значит, что предложения разных участников интегри­
рованы, синтезированы в едином, целостном, непротиворечивом
решении.
На пути к этому полностью проработанному, интеграль­
ному решению возможно множество переходных состояний, ха­
рактеризующихся тем, что смысловым единством обладают лишь
отдельные зоны семантического графа, да и в этих зонах оно
 может быть очень неполным. Ниже мы расскажем об алгорит­
мах и машинных программах анализа формируемых решении
по критерию смыслового единства, сейчас отметим только, что
в первом приближении этому критерию соответствует густота
связей, высокая цикличность в семантическом графе. Относи­
тельно проработанным частям решения соответствуют так назы­
ваемые плотные зоны, ядра, а слабо проработанным частям —
разреженные зоны семантического графа.
Общий принцип анализа понятийной сети состоит в тем, что
сначала в сети находятся по формальным признакам небольшие
исходные структуры («логическое начало»), а затем по сдреде-
ленным правилам к ним последовательно присоединяются дру­
гие понятия и связи. Например, к двум связанным понятиям, ха­
рактеризующим определенную проблему, присоединяются поня­
тия, связанные с ними обоими, затем понятия, соединенные,
по крайней мере, двумя связями с уже выделенными ранее,
и т. п. При этом понятия, имеющие большое число связей, при­
соединяются раньше, чем те, которые имеют меньшее число свя­
зей. Благодаря этому понятия выстраиваются в таком порядке,
что логически последовательно описывают проблему от наиболее
общего и существенного до более частного и детального. Этот
принцип заимствован из диалектической теории содержательного
мышления, где он называется «принцип восхождения от аб­
страктного к конкретному» [см., например, 7]. Основанный
на этом принципе формальный способ анализа сетей (графов)
получил название «динамическое построение подграфов». Этот
способ анализа сетей был практически реализован путем разра­
ботки ряда алгоритмов и программ.
Описание достаточно сложной проблемы выразится в большой
и сложной понятийной сети. Для анализа такой сложной сети
алгоритмы должны быть реализованы в машинных программах.
Вырабатываемое решение не сразу достигает полной строй­
ности и обоснованности, особенно если оно должно объединить
разные подходы, идеи, предложения. На первой стадии анализ
покажет, какие плотные зоны (ядра) образовались в понятий­
ной сети, т. е. какие аспекты решения относительно прорабо­
таны. Вместе с тем анализ выявит и слабо проработанные
аспекты, по которым должны быть внесены дополнительные
предложения. После внесения новых предложений и дополнения
понятийной сети вновь производится анализ — до тех пор, пока
структура понятийной сети не приблизится к состоянию, харак­
теризующему хорошую проработанность решения.
Чем выше плотность связей в семантическом графе, тем выше
смысловая связность информации, отображенной в нем. Смысло­
вая связность является чисто семантической характеристикой
информации, поддающейся количественному выражению. Каж­
дый результат интеллектуальной деятельности может быть рас­
смотрен как система понятий, для которых указаны их смысло­
вые связи. Произвольный набор слов отличается тем, что в нем
названы имена понятий, которые практически не связаны друг
с другом. Напротив, результат высокопродуктивной интеллек­
туальной деятельности образован понятиями, так подобранными,
что для каждого из них оказывается возможным указать смыс­
ловые связи с очень многими другими понятиями, составля­
ющими этот мыслительный результат.
Это дает меру «количества смысла», «количества смыслового
содержания» и основу для операционального подхода к смысло­
вым явлениям.
Анализ смысловой информации по операциональным крите­
риям связности и смыслового единства дает возможность моде­
лировать процессы мышления в тех его аспектах, которые еще
не подвергались достаточно строгому исследованию — в аспекте
единства мысли, интеграции разных смысловых моментов в еди­
ном мыслительном результате.
Моделирование мышления в этих аспектах имеет не только
научное, но и практическое значение, позволяя управлять кол­
лективным мыслительным процессом, способствуя интеграции
отдельных подходов в едином комплексном решении. Возникает
возможность получить индикатор для определения зон непрора-
ботанности в создаваемом решении и направлений его дальнейшей
проработки.
Отметим, что машина (а без ЭВМ работа по смысловому ана­
лизу формируемых решений практически невозможна) высту­
пает здесь в новом качестве по отношению к человеку, осуще­
ствляющему интеллектуальный труд. Если обычно машина вы­
ступает как аккумулятор прошлого опыта и исходя из этого под­
сказывает человеку определенные решения, то в нашем случае
ее задача — не выдавая собственных вариантов решений, анали­
зировать решения людей, выявлять логические проблемы и раз­
рывы между разными предложениями, указывать пути совер­
шенствования решений.
Участники подготовки решения могут при этом получать ин­
формацию о том, как изменяются логические характеристики
формируемого результата их совместной интеллектуальной дея­
тельности. Благодаря этому создается обратная связь, ускоряю­
щая выработку согласованного и обоснованного решения. Приме­
няемый при этом метод моделирования не ослабляет интеллек­
туального напряжения, которого требует выработка сложного
решения. Более того, указывая место каждой высказываемой
идеи в общем интеллектуальном результате, позволяя видеть ее
роль в продвижении к окончательному решению, этот метод
ориентирует на максимальную мыслительную активность. При
его использовании у участников подготовки решения формиру­
ется психологическая установка, с одной стороны, на поиск идей
(предложений), интегрирующих разные позиции, с другой сто­
роны, на точное раскрытие смысла этих идей (путем осознания
и указания их смысловых связей). Благодаря этому данный ме­
тод может использоваться как средство развития способности
к поиску нетривиальных решений.
Практическое осуществление этйх возможностей предполагает
достаточно развитый аппарат методического и программно-мате­
матического обеспечения. Такой аппарат разрабатывался в по­
следние годы в Институте автоматизированных систем в строи­
тельстве (ЦНИПИАСС) и в Институте проблем организации и
управления (ВНИИПОУ). Разработанный аппарат получил назва­
ние метода логико-смыслового моделирования [8; 9,10; 11; 12; 22].
Математическое обеспечение логико-смыслового моделирова­
ния представляет собой комплекс программ на языке АССЕМБ­
ЛЕР, разработанных по модульному принципу п выполняющих
следующие функции:
укрупненное описание семантического графа (отбор вершин
с наиболее высокими степенями и указание их связей друг
с другом);
построение подграфа, отражающего тематически единую по­
следовательность высказываний (путем присоединения к двум
заданным исходным вершинам в порядке убывания степеней
таких вершин, которые связаны кратчайшими цепями по край­
ней мере с двумя вершинами, уже вошедшими в строящийся
подграф);
построение систем высказываний в виде связного текста;
построение графических схем, отображающих структуру се­
мантического графа и отдельных подграфов;
различные сервисные функции.
Во всех видах выходной машинной документации структура
семантического графа представляется так, чтобы была видна
степень смыслового единства системы высказываний и имеющиеся
в ней логические разрывы.
Метод логико-смыслового моделирования испытан в основном
в «заочном режиме», на материалах письменных предложений
участников выработки решения.
Результаты автоматизированного анализа — графические
схемы, отображающие смысловую структуру совокупности сде­
ланных высказываний, а также связные тексты, описывающие
отдельные тематические зоны данной проблемной области, —
выдавались руководителям процесса подготовки решения и ис­
пользовались при его доработке.
В настоящее время разрабатывается математическое обеспе­
чение для интеракционного режима использования логико-смы­
слового моделирования в процессе коллективного принятия реше­
ний (на основе банка данных ИНЭС).
Использование банка данных позволяет накапливать и исполь­
зовать все те идеи и соображения, которые высказывались в пре­
дыдущих процессах принятия решений по подобным или смеж­
ным проблемам. Благодаря этому в самих рабочих процессах
принятия решений могут формироваться массивы знаний по тому
или иному кругу проблем. Это позволит в последующих процес­
сах принятия решений опираться на накопленную информацию
и в меньшей степени раскрывать и обосновывать вновь высказы­
ваемые идеи и соображения. Именно на этом пути, видимо, ока­
жется возможным использование логико-смыслового моделирова­
ния не только при выработке сложных решений, требующих
тщательной, длительной подготовки, но и в процессах оператив­
ного управления.
ЛИТЕРАТУРА
1. Проблемы управления интеллектуальной деятельностью. Тбилиси, 1974.
2. Венда В. Ф. Инженерная психология и синтез систем отображения
информации. М.: Машиностроение, 1975.
■3. Венда В. Ф., Нафтульев А. И., Рубахин В. Ф. Организация труда опе­
раторов. М.: Экономика, 1978.
4. Перцова Н. Н. Способы представления предметных областей при авто­
матической обработке текстов (обзор). — Техническая кибернетика,
1977, № 5, с. 83—91.
5. Венделин А. Г. Подготовка и принятие управленческого решения. М.:
Экономика, 1977.
6. Фейгенбаум Э. А. Искусственный интеллект; темы исследований
во втором десятилетии развития. — В кн.: Кибернетический сборник.
Нов. сер. М.: Мир, 1973, вып. 10, с. 72—107.
7. Арсеньев А. С., Библер В. С., Кедров Б. М. Анализ развивающегося
понятия. М.: Наука, 1967.
8. Субботин М. М. К проблеме моделирования творческого проектного
мышления. — В кн.: Всесоюзная научная конференция: Автоматизация
проектирования как комплексная проблема совершенствования проект­
ного дела в стране: Тезисы сообщений. Сборник 1. М.: ЦНИПИАСС,
1973, с. 125—127. (Ротапринт).
9. Субботин М. М. Организационное построение начальной фазы проекти­
рования на основе качественного отображения объекта в семантиче­
ской модели. — Труды ЦНИПИАСС, 1976, вып. 8, с. 117—123. (Ро­
тапринт).
10. Иванов В . Г., Субботин М. М. Анализ и совершенствование комплекс­
ных решений с использованием ЭВМ на основе метода логико-смыс­
лового моделирования. М.: ИУНХ, 1978. (Ротапринт).
И. Методические рекомендации по применению логико-смысловых моделей
для анализа и выработки организационных и проектных решений.
М.: ЦНИПИАСС, 1979.
12. Субботин М. М. О логико-смысловом моделировании содержания управ­
ленческих решений. — В кн.: Научное управление обществом. М.:
Мысль, 1980, вып. 13.
13. Лурия А. Р. Язык и сознание. М.: Изд-во МГУ, 1979.
14. Рейтман У. Познание и мышление. Моделирование на уровне инфор­
мационных процессов. М.: Мир, 1968.
15. Минский М. Фреймы для представления знаний. М.: Мир, 1979.
16. Radford К . /. Complex decision problems. An integrated strategy for
resolution. Reston, 1977.
17. Braybrooke D., Lindholm A. Strategy of decision. N. Y., 1963.
18. Schnelle W. Entscheidungen im Management. Wege zur Losung komple-
xer Aufgaben in gr often Organisationen. Quickborn, 1966.
19. Meyer zur Heide M. Problemlosungsprozesse in Teams. Koln, 1976.
20. Osgood Ch. E., Soci G. J., Tannenbaum P. H. The measurement of mea­
ning. Urbana, 1957.
21. Quillian M. R. Semantic memory. — In: Semantic information processing.
Cambridge (Mass.), 1968.
22. Методические рекомендации по применению логико-смыслового метода
в автоматизированных подсистемах организации совершенствования
управления. М.: ВНИИПОУ, 1980.
 СОДЕРЖАНИЕ

Современная научно-техническая революция и задачи приклад­

ной психологии (Вместо в в е д е н и я ) ....................................................

Раздел I
МЕТОДОЛОГИЯ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
В ОБЛАСТИ ИНЖЕНЕРНОЙ ПСИХОЛОГИИ,
ПСИХОЛОГИИ ТРУДА И УПРАВЛЕНИЯ
Методологические принципы исследования психологических ф ак­
торов сложности решения оперативных з а д а ч .................................
Исследование психического образа, регулирующего действия че­
ловека-оператора ........................................................................................
Методологические проблемы психологии профессионального обу­
чения ............................................................................................................
Психология управления и барьеры на пути внедрения АСУ
Психологические критерии сложности процесса принятия реше­
ния человеком-оператором.......................................................................
Дифференциально-психологические аспекты индивидуальной адап­
тации информационного взаимодействия человека и машины . .
Методология психологического анализа управленческой деятель­
ности ............................................................................................................
Системный подход к проектированию человеко-машинных систем
управления ...................................................................................................

Р а з д е л II
МЕТОДОЛОГИЯ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
И МОДЕЛИРОВАНИЯ ТРУДОВЫХ ПРОЦЕССОВ
Инженерно-психологическое обеспечение проектирования систем
управления ...................................................................................................
Методологические вопросы определения экономической эффектив­
ности инженерно-психологических р а зр а б о т о к .................................
Принципы функциональной адаптации в автоматизированных си­
стемах у п р а в л е н и я .....................................................................................
Исследование информационного взаимодействия технолога-про-
граммиста с ЭВМ ..........................................................................................
Автоматизированная информационно-диагностическая система про­
фессиональной ориентации — А И Д С П О ...............................................
Оценка сложности решения некоторых совмещенных оператив­
ных задач ...................................................................................................
Методика оценки алфавита символов для средств ускоренного
обучения о п е р а т о р о в ........................................................ .......................
 МЕТОДОЛОГИЯ РЕШЕНИЯ ПРАКТИЧЕСКИХ ЗАДАЧ
ПРИКЛАДНОЙ ПСИХОЛОГИИ
Психологические принципы моделирования деятельности в тех­
нологических и экономических с и с т е м а х ..........................................
Экспериментально-психологическое исследование совмещенной
операторской деятельности...................................................................... 192
О методах исследования когнитивных процессов, регулирующих
деятельность в условиях производства............................................... 209
Классификация действий, выполняемых человеком-оператором 218
Исследование влияния психической и физической нагрузки на
познавательные процессы (междисциплинарный подход) . . . . 231
Объективные методы контроля за деятельностью оператора и
адаптация С Ч М ......................................................................................... 237
О потере информации при описании деятельности человека-опе­
ратора передаточной ф у н к ц и е й ............................................................. 244
Сенсомоторная активность оператора подвижных средств при
гравитационном с т р е с с е ........................................................................... 250
Профилактический контроль функционального состояния чело­
века-оператора в С Ч М ................................................................................ 269
Метод логико-смыслового моделирования процессов коллектив­
ного принятия р е ш е н и й ...........................................................................
 МЕТОДОЛОГИЯ
ИНЖЕНЕРНОЙ ПСИХОЛОГИИ,
ПСИХОЛОГИИ ТРУДА
И УПРАВЛЕНИЯ

Утверждено к печати
Институтом психологии АН СССР

Редакторы М. Р. Гинзбург, П. Г. Нежнов

Художник О. В. Камаев
Художественный редактор Н. А. Фильчагина
Технические редакторы
Н. П. Кузнецова, А. П. Гусева
Корректоры Л. Р. Мануильская, Л. В. Письман

Сдано в набор 14.04.81

Подписано к печати 20.07.81
Т-09282. Формат 6 0x90V ,e
Бумага книжно-журнальная
Гарнитура обыкновенная
Печать высокая
Уел. печ. л. 18. Уел. кр. отт. 18,25
Уч.-изд. л. 20,7
Тираж 5000 экз. Тип. зак. 307
Цена 2 р. 10 к.

Издательство «Наука»
117864 ГСП-7, Москва, В-485, Профсоюзная ул., 90
Ордена Трудового Красного Знамени
Первая типография издательства «Наука»
199034, Ленинград, В-34, 9 линия, 12
 ВЫШЛИ ИЗ ПЕЧАТИ
В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ
«НАУКА»

ИНТЕГРАТИВНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ МОЗГА

ПРИ ЛОКАЛЬНЫХ ПОРАЖЕНИЯХ
Ин-т психологии. — М.: Наука, 1981 (II кв.). — 15 л .—
1 р. 50 к. 3000 экз. 10508. 0304000000.
В монографии даются результаты изучения интегра­
тивной деятельности мозга на клинической модели —
опухоли срединной линии. Авторы на основании клини­
ческих исследований дают обобщенный анализ основных
радикалов нейропсихологических синдромов, возникаю­
щих при поражении лобной, теменной и затылочной
областей правого и левого полушарий.
Для психологов, философов, невропатологов.

ПРОБЛЕМА ОБЩЕНИЯ В ПСИХОЛОГИИ

Ин-т психологии. — М.: Наука, 1981 (II кв.). — 18 л .—
1 р. 80 к. 5000 экз. 10508. 0304000000.
Коллективный труд посвящен исследованию методоло­
гических, теоретических, экспериментальных и приклад­
ных аспектов проблемы общения. Рассматривается влия­
ние общения на различные психические процессы, свой­
ства и состояние личности, вскрываются его функции,
роль в организации жизнедеятельности человека, в ста­
новлении и развитии личности. Раскрывается специфика
различных видов общения, дается психологический ана­
лиз средств общения.
Для психологов, социологов, философов.

ИССЛЕДОВАНИЕ И МОДЕЛИРОВАНИЕ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ЧЕЛОВЕКА-ОПЕРАТОРА
Ин-т психологии. — М.: Наука, 1981 (II кв.). — 12 л .—
1 р. 20 к. 5000 экз. 10508. 0304000000.
В монографии рассматриваются конкретные вопросы
оценки деятельности оператора и функционирования
эргатической системы в целом, исследуется влияние
различных факторов на деятельность человека, а также
анализируются проблемы моделирования некоторых про­
цессов и систем.