Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
3
аргументируемого публичного действия, но не удается добиться адекватными
средствами.
От других форм общественного принуждения насилие отличается тем, что
доходит до пределов природной жестокости. От природной агрессивности
оно отличается тем, что апеллирует к разумным основаниям. Насилию нет
места ни в рамках инстинктивно-животного поведения, ни в публичном
пространстве человеческой речи. Оно занимает промежуточное положение
между природностью индивида и культурно-осмысленными, собственно
человеческими формами его жизни. Оно как бы связывает две природы
человека: это путь, по которому человек выходит из так называемого
естественного состояния, и по нему же он обратно деградирует в него
Проблема оправданности насилия связана не вообще со свободой воли,
а с ее нравственной определенностью, с ее конкретно-содержательной
характеристикой в качестве доброй или злой воли. Когда говорят об
оправданности насилия, то обычно рассматривают только один аспект -
против кого оно направлено. Но не менее важна и другая сторона - кто бы
мог, имея достаточные основания, осуществить насилие, если бы мы
признали, что в каких-то случаях оно вполне оправданно. Ведь недостаточно
решить, кто может стать жертвой. Надо еще ответить, кто достоин стать
судьей. Вообще надо заметить, что самый сильный и никем до настоящего
времени не опровергнутый аргумент против насилия заключен в
евангельском рассказе о женщине, подлежащей избиению камнями. Кто,
какой святой может назвать нам преступников, подлежащих уничтожению? И
если кто-то берет на себя это право судить, то что мешает другим объявить
преступниками их самих? Ведь вся проблема возникает из-за того, что люди
не могут прийти к согласию по вопросу о том, что считать злом, а что -
добром, не могут выработать безусловные, всеми признаваемые критерии
зла. И в этой ситуации нет другого позитивного, сохраняющего жизнь
выхода, кроме как признать абсолютной ценностью самою жизнь человека и
вообще отказаться от насилия.
4
– репрессии) и выделил три формы насилия: прямое, структурное и
культурное2.
Наиболее доступно для эмпирического наблюдения прямое насилие со
всеми видами жестокости, проявляемой людьми друг к другу, к разным
формам жизни и природе в целом. По отношению к перечисленным выше
потребностям прямое насилие выражается в следующих формах – а)
убийство; б) телесные повреждения, блокада, санкции, нищета; в)
десоциализация из собственной культуры и ресоциализация в другую
культуру (например, запрещение родного языка и навязывание другого),
отношение к людям как гражданам второго сорта; г) репрессии, задержание,
изгнание. Именно эти формы поведения чаще всего определяются как
агрессивные.
Структурное насилие – это: а) эксплуатация такого типа, когда
нижестоящие могут быть ущемлены настолько, что умирают от голода и
болезней; б) эксплуатация такого типа, когда нижестоящие могут оказаться в
состоянии постоянной нищеты, включающем недоедание и болезни; в)
внедрение в сознание, ограничение информации; г) маргинализация,
разобщение.
Если прямое насилие имеет не только точный адресат, но и ясно
определяемый источник насилия, то структурное насилие как бы встроено в
социальную систему: «… Людей не просто убивают с помощью прямого
насилия, но также их убивают социальный строй».
Под культурным насилием Галтунг предлагает рассматривать те аспекты
культуры – символической сферы нашего существования, представленной
религией и идеологией, языком и искусством, эмпирической и формальной
наукой (логикой и математикой), – которые могут быть использованы для
оправдания и легитимации прямого и структурного насилия. Культурное
насилие ведет к тому, что прямое и структурное насилие начинают выглядеть
и восприниматься как справедливые, или, во всяком случае, не дурные дела.
Три вида насилия имеют базовое различие во временном отношении.
Прямое насилие имеет характер события; структурное – процесса с
подъемами и спадами; культурное насилие – инварианта, "перманентности",
оставаясь по существу неизменным на долгие периоды с медленной
трансформацией базовой культуры. Можно установить каузальную связь от
культурного через структурное к прямому насилию. Культура проповедует,
учит, заставляет рассматривать эксплуатацию, репрессии, индивидуальные и
групповые агрессивные действия в качестве нормальных и естественных
явлений или не замечать их вовсе.
Изучение культурного насилия проливает свет на то, каким образом акт
прямого насилия (или агрессивного поведения) и факт структурного насилия
легитимизируются и делаются, таким образом, приемлемыми в обществе.
Один из способов функционирования культурного насилия состоит в
2
Здесь и далее: Galtung J. The true worlds: transnational perspective. N.Y.: The free press, 1980;Galtung J. 60
speeches on war and piece. Oslo: PRIO, 1990; Galtung J. Violence, Peace and Peace Research.// Journal of Peace
Research, 1969, N3.
5
изменении моральной окраски действия с несправедливой на справедливую
или же, по крайней мере, на приемлемую (например, убивать во имя страны,
нации справедливо, убивать ради себя – нет.
Большинство ценностей, функционирующих в современном обществе,
способствуют тому, что агрессия и насилие активно проявляются и
воспроизводятся в социуме. Речь идет, в первую очередь, о ценностях,
касающихся статусных, имущественных, возрастных отношений и
создающих основу для сильных социальных напряжений, переживаемых
большинством членов социума. Это особенно заметно в модернизирующихся
странах, где значительное число людей, явно или неявно, вовлечены в
процесс перераспределения ресурсов и статусов. Такое состояние социума
способствует тому, что прямое и структурное насилие проявляются либо как
попытка нижестоящих вырваться, уровнять положение, перераспределить
богатство, отомстить, либо как действия со стороны людей, желающих
сохранить или повысить свой статус.
Люди, чувствующие себя униженными, зажатыми, подавленными,
начинают использовать прямое насилие для своего освобождения и
изменения положения и, соответственно, контрнасилие для сохранения
существующего положения, т.е. насилие порождает насилие. Властные
структуры не только не исключают и не снижают потенциал насилия, но и
поддерживают его как элемент формирования индивидуального поведения.
Ощущение (не всегда осознанное и объективное) невозможности
удовлетворения своих потребностей способствует повышению вероятности
различных форм прямого насилия. Но это не единственная реакция, при этом
возможны ощущения безнадежности, одиночества и фрустрированности,
которые могут проявляться как направленная вовнутрь агрессия или апатия и
отстранение.
Многочисленные исследования показали, что рост агрессивного поведения
и насильственных действий в обществе тесно связан с резкими социальными
переменами (например, модернизация страны) и, как следствие,
нарушениями традиционной организации общества, которые заставляют
людей обратить внимание на свои индивидуальные проблемы.
Однако не всякое насилие мы можем представить как прямое (или
открытое), довольно часто насилие существует в скрытой (или «мягкой»)
форме.
Насилие может осуществляться в разных сферах: в природе, в
человеческом обществе
Природа сегодня властно вторгается в "историю людей" и из ее фона
превращается в активного соучастника исторического процесса". Теперь
стало однозначно ясно, что современное общество дальше не может
существовать старым способом, основанном на нещадной эксплуатации и
уничтожении природных богатств.
Еще недавно всякий ландшафт, преображенный рукою человека,
воспринимался как подтверждение мощи человеческого разума, силы
знания. Человек чувствовал себя хозяином, владельцем необъятных
6
природных богатств. Хотелось видеть обжитый мир, в котором царит
удобный для нас порядок, а не дикость девственной природы. Сейчас же
ситуация резко изменилась. По оценке экологов, воздействие человеческого
общества на природу сравнимо, по масштабам, с геологическими
процессами, не доступными контролю человека. Процесс развития техники и
воздействие общества с ее помощью на окружающую среду фактически
становится неуправляемым. Только сейчас люди заметили, что замещение
естественных элементов среды обитания человека искусственными ведет к
необратимой деградации естественных элементов окружающей природы,
которые являются жизненно важными для самого человека. По вине человека
исчезли многие виды животных и растений, нарушено естественное
равновесие в экосистемах планеты, земли истощены, накопленные за
миллиарды лет в недрах земли залежи полезных ископаемых на грани
исчерпания, вода, воздух, земля отравлены... По словам А. Печчеи: "Сейчас
уже поняли также и то, что в результате бесконтрольной человеческой
деятельности жестоко пострадала некогда щедрая и обильная биологическая
жизнь планеты, частично истреблены ее лучшие почвы, а ценные
сельскохозяйственные земли все более застраиваются и покрываются
асфальтом и бетоном дорог, что уже полностью использованы многие
наиболее доступные минеральные богатства, что вызываемое человеком
загрязнение можно теперь найти буквально повсюду, даже на полюсах и на
дне океана, и что теперь последствия этого отражаются даже на климате и
других физических характеристиках планеты"3
В человеческом обществе насилие имеет огромный спектр
разновидностей по причине многообразия самих социальных действий и
сфер общественных отношений. В современном обществе обнаружить
первичные формы социального насилия достаточно просто: они наглядны и
элементарны – это насильственные действия, связанные с явным произволом
агрессии, подавлением, произволом, давлением и демонстрацией силы. Это
некое «одностороннее» насилие, совершаемое по праву сильнейшего и, как
правило, наглядно. Ответом на такое насилие, по мнению Жана Бодрийяра,
может быть насилие как «историческое», так и «критическое» или же
насилие «негативности».
Рассмотрим, в качестве примера, различные формы насилия,
проявляющиеся в обществе в связи с собственностью. Физическое насилие в
отношениях собственности между претендентами на нее достаточно
очевидно и ему даются соответствующие определения: самостоятельное
производство (формирование), захват, удержание, разбой, экспроприация,
воровство, хищение и пр. Вполне естественно, что этот способ присвоения
собственности в силу своей очевидности вызывает у людей резкую оценку
уже на уровнем чувственного познания. «Физический захват, - писал
Г.Гегель,- есть с чувственной стороны наиболее совершенный способ,
поскольку в этом акте владения я непосредственно присутствую, и тем самым
моя воля также непосредственно познаваема».
3
А. Печчеи. Человеческие качества. М., 1985. С 296
7
Иначе обстоят дела с экономической формой насилия, реализация
которой предполагает заключение устного или письменного договора на
обмен, куплю-продажу, передачу-получение по наследству и т.д. Внешне это
выглядит вполне пристойно, если не видеть в данном процессе вынужденных
сделок, обусловленных комплексным воздействием других форм насилия –
физического, социального и духовного. На практике экономическое насилие
очень часто выступает в качестве завершающей фазы в отношениях
собственности, а факт нужды детерминирует реализацию неравноправных
или несправедливых договоров, от которых в выигрыше остается только
одна сторона. Особенно наглядно этот момент проявился в теории и на
практике приватизации государственной собственности в России. Органы
государственного управления, обладая первичной информацией о порядке
принятия актуальных решений и правилах данного процесса, организовали
дело таким образом, что абсолютное большинство населения фактически
было исключено из него.
Подобные ситуации создаются и в ходе социального насилия, посредством
которого на определенном физическом пространстве для конкретных слоев
населения формулируются правила в отношениях собственности,
социальный статус субъектов собственности и т.п. Эти правила игры диктует
сторона, обладающая определенными властными полномочиями,
полученными от социальных групп, способных применить экономическое
насилие.
Наконец, духовное насилие, призванное идейно обеспечивать физическую,
экономическую и социальную формы насилия, активно используется сильной
стороной для внушения остальных участников отношений собственности
представлений о социальной или исторической «необходимости»,
«правомерности», «справедливости», «равноправии» и взаимной «выгоде»
от совершаемых ею действий. На практике духовное насилие очень часто
выступает в форме банального обмана и мошенничества, когда одна сторона
заставляет другую поверить в несуществующую выгоду. Непосредственными
исполнителями такой воли в ходе российской приватизации стали
представители духовного производства –журналисты, актеры, работники
науки.
Рассмотрим подробнее социальное насилие. Социальное насилие – это
применение или угроза применения силы (в прямой или косвенной форме) с
целью принуждения людей к определенному поведению, - господство одной
воли над другой, чаще всего связанное с угрозой человеческой жизни. Каких-
либо однозначных оценок истоков, причин и функции насилия в социальном
процессе не существует, поскольку всегда необходим анализ конкретной
исторической ситуации с учетом того, что в любой культуре есть, по крайней
мере, две ценностные ориентации: первая исходит из стремления подавления
противоположной стороны, навязывания ей своей воли через систему власти;
вторая опирается на принцип равноправия сторон, стратегию диалога,
компромисса, баланса сил, отказа от репрессивных форм власти. Во
взаимодействии этих ориентаций и выявляется эволюция форм насилия в
8
истории, причем налицо две тенденции: движение от явных форм насилия к
более скрытым; стремление к ограничению насилия в контексте утверждения
неотъемлемых прав человека. В конечном счете, основная проблема
заключается в том, какую из названных ориентаций с большим правом можно
считать фактором эволюции и двигателем прогресса. Ответ на этот вопрос
связан с пониманием истоков насилия. Эволюция общества свидетельствует о
постоянном росте потенциала насилия в социальных отношениях. В
традиционных обществах насилие чаще всего выступало в формах
непосредственной реакции на "чужого" вплоть до его уничтожения.
Индустриальное общество продолжает эту тенденцию, но здесь на передний
план выходят формы косвенного, скрытого насилия. Многие исследователи
рассматривают индустриальную цивилизацию как исключительно
агрессивное общество, где инструментом агрессии становится интеллект на
основе рационалистического подхода к миру. Если разум установил
истинность каких-либо идей, то все остальное - проблема технологии
деятельности, задача которой - реализация истины посредством силового
давления на объект. Если сначала такой подход распространяется на природу
(в чем и заключаются истоки экологического кризиса), то со второй половины
18 в. он переносится и на общество, принимая форму идеи насильственной
революции как способа ускорения социального процесса посредством
сознательной организации жизни общества и насильственного
облагодетельствования масс со стороны всезнающего и всевластного
меньшинства. Наиболее явно эта логика индустриализма выразилась в
марксистской трактовке насилия. Маркс, опираясь на реальный исторический
материал своего времени, рассматривал насилие как объективный фактор
социального прогресса и анализировал его на языке классовых отношений,
считая, что насилие имеет только социальные причины и характерно
исключительно для эксплуататорских обществ. Соответственно
обосновывается идея необходимости и благотворности революционного
(прогрессивного) насилия как способа утверждения общества без насилия.
Практическая реализация подобных идей радикальными движениями 20 в.
(особенно большевизмом) показала ограниченность, неприемлемость логики
насилия, которое, будучи развязанным и выдвигая даже гуманистические
лозунги, в конечном счете, выливается в нигилизм, мораль смерти и
убийства, террористическую диктатуру. Гигантский всплеск насилия и
жестокости в 20 в. показал ограниченность его сугубо социально-классовой
трактовки и необходимость обращения к более глубинным его причинам,
связанным с человеческой природой.
10
принципиально иной и определяется двумя основными мотивациями:
механизмом сопереживания, сочувствия и потребностью следовать
этическим нормам, принятым в данной культуре.
Этологические концепции имеют значение не только для проникновения в
тайны поведения животных, но и для человековедения. Академик И.П.
Павлов сделал замечательный вывод: «Нет никакого сомнения, что
систематическое изучение фонда прирожденных реакций животного
чрезвычайно будет способствовать пониманию нас самих и развитию в нас
способности к личному самоуправлению»7.
Современные оценки сводятся к осознанию необходимости проявлять
«величайшую осторожность при сопоставлении социального поведения
животных и человека, наделенного сознанием и феноменом культурного
(негенетического) наследования»8.
Психоаналитическое объяснение. З. Фрейд утверждал, что нужно
учитывать «изначальную враждебность людей по отношению друг к другу» и
что агрессия проявляется как «не поддающаяся уничтожению черта
человеческой природы». Следуя посылке о переносе на другого человека
того, что угнетает Я индивида, он пришел к убеждению, что войну следует
понимать как попытку психологического самосохранения народа, как выход
наружу деструктивного влечения к самоуничтожению, к смерти.
Следовательно, он истолковывает агрессию как выход, «выплескивание»
влечения к смерти — важнейшего, как считают многие антропологи,
феномена человеческого существования, накладывающего свою печать на все
жизненные проявления человека как существа конечного9. Г. Маркузе,
стремясь совместить марксизм и психоанализ, в свое время пришел к выводу,
что господство одних людей над другими обусловлено в конечном счете
биологическими инстинктами. Вторая мировая война, однако, показала, что
причины войны связаны с жизнеобеспечением народов («жизненное
пространство» — германский нацизм, «совместное сопроцветание» —
японский милитаризм, борьба за свободу и независимость народов,
оказавшихся жертвами агрессии).
Экологическое объяснение агрессивности. Живой организм есть
система, стремящаяся сохранить свое внутреннее состояние, несмотря на
внешние колебания (изменение условий обитания и жизнедеятельности). В
терминах синергетики, т.е. науки о самоорганизующихся системах, а в нашем
случае — о самоорганизующемся социальном прогрессе, отношение такого
организма к физическому миру можно назвать отношением устойчивого
неравновесия10. Устойчивость такому неравновесию придает
целенаправленное расходование предварительно накопленной энергии самим
организмом. Хищник, например, «отбирает» такую энергию у своих «жертв»
7
Павлов И.П. Двадцатилетний опыт изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М.,
1973. С. 240.
8
См.: Симонов П.В. Предисловие к кн.: Тинберген И. Социальное поведение животных. М ., 1993. С . 7.
9
См.: Фрейд З. Почему война? // Человек, 1990, № 4, с. 105-112.
10
См.: Назаретян А.П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры. С. 17.
11
— растений, травоядных животных, а иногда и у сородичей. Убывание
(благодаря уравновешивающему давлению среды) накопленной энергии
вызывает возрастание энтропии, и если не проводить антиэнтропийную
работу, то организм приходит в состояние термодинамического равновесия со
средой, т.е. к смерти. Tо же самое происходит и с человеческим организмом.
Но как социальным образованиям получать энергию извне? На любом
уровне жизни организма, индивидуального или социального, для того чтобы
получать свободную энергию, необходимо разрушать какие-то другие
неравновесные системы: природу, живые организмы (разрушается даже
Солнце — ему осталось по некоторым данным «жить» около пяти млрд. лет).
Следовательно, созидая, мы разрушаем. Снижение энтропии в одном месте
сопровождается ее повышением в другом — жизнь и смерть
взаимобусловливают друг друга. Активное, созидание в любой сфере
(материальной, социальной, духовной) сопровождается разрушительной
работой, энтропийным процессом. Этот закон надо учитывать во всех
проектах, правилах, хабитусах, реальных нововведениях.
Всмотримся в природу — в ней установлен взаимный, контроль за
разрушениями: больше, например, растений — больше травоядных,
следовательно, с течением времени — меньше растений, далее — больше
травоядных — больше хищников, что, в свою очередь, приводит к
уменьшению травоядных, следовательно, к увеличению растений, и т.д. В
природе нет понятия прогресса, происходящее в ней сводится к понятию
выживания. Наращиваются этажи агрессии, при которой разрушительная
активность одних видов регулируется разрушительной активностью других.
Чем выше этаж, тем сложнее внутренняя организация. Происходит, как
утверждают; синергетики, «интеллектуализация» природы, позволяющая
выживать в новых средовых условиях. На вершине такой пирамиды —
человек с его развитым интеллектом. По логике такой схемы, человек
агрессивен по своей природе, причем более агрессивен, нежели остальные
виды. Обуздание агрессивности в обществе (прежде всего по отношению к
своим сородичам) происходит посредством культуры, внесоматического
наследования традиций — ее ценностей, норм, правил поведения, правовых
ограничений агрессивности в межличностных и социальных отношениях.
Это — самоограничение человечества. Некоторые мыслители утверждают
ныне, что мера развития интеллекта обусловливает и меру развития оружия
по принципу «атака — защита» и что такое самоограничение предусмотрено
природой (или творцом?): например, атомная бомба самим фактом своего
появления и существования диктует соответствующее поведение,
направленное на ограничение агрессивности народов. Иными словами, война
преодолевается войной, т.е. готовностью к ней по отношению к агрессору, а
экологическое разрушение — экологической культурой общества.
Итак, рост сложности организма обусловлен необходимостью
выживания, выживание есть созидание, последнее сопровождается
разрушительной работой вовне, разрушение же требует проявления
12
агрессивности, больший интеллект — большая агрессивность. Таково
синергетическое объяснение агрессивности.
Общим недостатком всех экологических объяснений агрессии и
насилия является упрощенное видение данной проблемы. Схемы,
построенные логически весьма правильно, не раскрывают всей сложности
проблемы. Именно интеллектуальная сила человека в себе самой содержит
нравственные пределы своего агрессивного проявления — недаром Сократ
настаивал на том, что знание тождественно добродетели. Без знаний не было
бы и ядерного оружия — этого средства принуждения к миру целых народов.
Поэтому.
Социальное объяснение насилия. Насилие связано с жестокостью в
отношениях между людьми (группами, народами), а она есть функция
нужды, т.е. ощущения недостатка в удовлетворении потребностей, в первую
очередь витальных. Жизненная борьба за существование ужесточает
отношения людей, и перед этим фактором все остальные факторы
агрессивности человека отступают на задний план. Взаимная борьба людей
за обладание благами, за социальную позицию, обеспечивающую
влиятельный статус и престиж, за преимущества в образовании и в
собственности является социальной формой проявления феномена
доминирования человека над человеком, его стремления к преимуществу в
какой-либо области, вызывающего сопротивление других. Яснее всего такая
борьба выражена в классовой борьбе между богатыми и бедными, борьбе
угнетенных против угнетателей и т.д.
Вспышки насилия за последние годы, их оценка и анализ подводят к
мысли о том, что главным фактором социального насилия являются не
инстинкты агрессивности человека, а социальные условия жизни.
Следовательно, речь вообще должна идти не о полной ликвидации насилия в
обществе, а о его минимизации, о максимально возможном уменьшении роли
насилия в предлагаемых обществом способах действия, ведущих к успеху
индивида в сферах экономики, политики и экзистенциальности.
13
подвергаться сомнению и зоны использования насилия все больше стали
сужаться.
Есть несколько причин такой динамики отношения к насилию. Во-
первых, четко просматривается тенденция сужения зоны императивного
регулирования человеческого поведения. Большинство государств и обществ
становятся все более терпимыми к тем действиям граждан, которые не
затрагивают непосредственно интересы других людей. В результате этой
общей либерализации сокращается число тех случаев, в которых государство
стремится добиться от граждан определенных ограничений, а
соответственно, сокращается и необходимость в насилии как в средстве
принуждения.
Во-вторых, все большему числу людей становится ясно, что волну насилия,
будь то война или репрессии против внутренних врагов, крайне трудно
остановить. Насилие, запланированное как временное и локальное, легко
перехлестывает через любые заранее определенные барьеры. А это значит,
что акты насилия в современном мире, оснащенном ядерными ракетами и
атомными станциями, могут привести к катастрофическим последствиям.
В-третьих, за последние десятилетия изменилась моральная атмосфера. Для
граждан развитых стран насилие стало неприемлемым по моральным сообра-
жениям. Ценность человеческой жизни и суверенность каждой из деклараций
превращаются если не в императивы, то, по крайней мере, в нормы, с кото-
рыми уже не могут не считаться политики.
Насилие, тем не менее, существует. Рассмотрим ряд проблем, связанных
с феноменом политического насилия. Прежде всего, постараемся ответить на
вопрос, при каких условиях насилие становится жестоким фактором
политики и превращается в геноцид.
Отношение общества и государства к насилию определяется многими
причинами: историей и культурными традициями данного народа,
конкретной политической и экономической ситуацией, личными качествами
носителей власти, степенью развитости или неразвитости структур
гражданского общества. Но и абстрагируясь от этих конкретных
особенностей той или иной страны, можно выделить несколько факторов,
способствующих тому, что насилие становится не экстраординарным и
вынужденным действием, а нормой, частью официальной политической
идеологии государства.
Первый фактор носит не столько политический, сколько
мировоззренческий характер. Речь идет об определенных представлениях о
человеческой природе. Демократические режимы исходят из презумпции
изначальной разумности и конструктивности человека: люди способны
договариваться между собой, им не свойственны разрушительные тенденции,
они склонны подчиняться правилам, существующим в обществе, поскольку
понимают их разумность и необходимость. С таким взглядом на человека
связано и отношение демократических систем к насилию — оно допускается
лишь как исключительная мера по отношению к меньшинству населения.
14
Массовое же политическое насилие демократическая идеология отвергает в
принципе.
Вторым фактором, способствующим тому, чтобы насилие становилось
системообразующим стержнем политической идеологии, является
определенное представление об историческом процессе. Если этот процесс
видится хаотичным, случайным, в ходе которого постоянно возрастает
энтропия, то для регулирования этого процесса, для введения его в какие-то
рамки, нужен великий человек, который сможет этот процесс
структурировать.
Третий фактор — это представление политика или политической элиты
о миссии — своей, своего народа, своей партии или любой другой группы, с
которой идентифицируют себя субъекты политического процесса. Если «мы»,
белые люди, или «мы», «единороссы», или «мы», патриоты, призваны
осуществлять некую миссию, некие принципиальные изменения в обществе,
привести его к правде, к истине, осуществить свое предназначение, то вопрос
о допустимости насилия не вызывает никаких сомнений. Его вполне можно
использовать хотя бы для того, чтобы быстрее достичь высшей цели, которая,
безусловно, оправдывает средства.
Четвертый фактор — ориентация в политике не столько на решение
повседневных проблем, сколько на некий идеальный мир. Такая ориентация
приводит к представлению о малой ценности настоящего момента. То же
самое происходит и на уровне идеологии. Если сегодняшний день не
самоценен, а является лишь переходным периодом на пути к дню зав-
трашнему, то нет моральных преград для того, чтобы ради скорейшего
достижения цели использовать в политической практике любые формы
насилия.
Насилие в политике имеет место как ее закономерное проявление, когда
в достижении политических целей другие формы политической активности
становятся малоэффективными. Оно разнообразно, проявляется и
применяется всеми социальными институтами, производится обществом и
встроено в его политическую систему. Поэтому важно понимать его
сущность, закономерности и условия применения в политике.
Особую актуальность проблема насилия имеет для политической жизни
России, где оно всегда играло определенную роль: и на этапе самодержавного
абсолютизма, и в период тоталитаризма, и в условиях построения
демократического государства. Кроме того, в связи с появлением оружия
массового уничтожения проблема политического насилия приобрела в
настоящее время особую значимость, так как во внешней и во внутренней
политике угрожает глобальной катастрофой. Широкая распространенность,
угрожающие последствия его применения делают необходимым осмысление
ряда проблем, относящихся к практике насилия.
Насилие, имея социо-биологические истоки, механизмы и условия
появления, на протяжении всей истории развития политических отношений
неизменно в них присутствует. Агрессивность со времен раннего человека
так же, как и его социальность, служит средством борьбы за выживание. Она
15
в процессе эволюции человека не затухает, а приобретает характер насилия в
целях удовлетворения прежде всего надбиологических, социальных
потребностей: в статусе, престиже, самоутверждении.
Специфику насилия нельзя выявить без анализа его взаимосвязи с
властными отношениями, поскольку власть — это центральная категория
политической науки. Власть представляет собой способность и возможность
субъекта осуществлять свою волю, в случае необходимости навязывать ее
тем, кто является объектом властного воздействия. Политическая власть, как
правило, рассматривается, прежде всего как волевая деятельность субъекта,
преследующего свои цели». В распоряжении субъекта властвования
находятся различные средства для осуществления своих намерений, в том
числе средства принудительного воздействия на объект.
Принуждение — это форма влияния, характеризующаяся высоким
уровнем оказываемого давления». Главным мотивом выполнения
распоряжения субъекта власти в данном случае является страх перед
санкциями, которые могут быть применены в случае неповиновения. Можно
определить идеологическое и психологическое давление как духовное
принуждение. Такое определение позволило бы включить в него все приемы,
способы и методы воздействия на сознание с помощью духовных ценностей
и деятельности. Понимаемое таким образом духовное принуждение включает
в себя не только идеологическую обработку, психологическое запугивание, но
и воздействие общественного мнения, морали, заставляющие объект власти
вести себя определенным образом. М. Вебер подчеркивал необходимость
включения моральных средств воздействия в арсенал средств властного
принуждения: «Сюда относится даже братское предупреждение, принятое в
ряде сект в качестве первичной меры мягкого воздействия на грешников, при
условии, что оно основано на определенном правиле и совершается
специальной группой людей. То же можно сказать и о порицании,
высказанном цензорами, если оно служит средством гарантировать
"нравственные" нормы поведения, а тем более о моральном принуждении,
которое осуществляет церковь».
Виды политического насилия
Различные виды политического насилия можно классифицировать по разным
основаниям — по степени жестокости, по способу обоснования, по отноше-
нию к этим актам общества и т. д. Все эти классификации, безусловно, имеют
право на существование. Мы, однако, будем использовать типологию,
основанную на использовании двух координат. Первая координата — это тип
субъекта насилия — коллективный или индивидуальный. В одном случае
насилие осуществляется некоей группой или институтом, в другой — одним
человеком. Вторая координата — степень структурированности акта
насилия.
Структурированное насилие — политическое насилие, которое
осуществляется по достаточно определенным правилам.
Неструктурированное насилие — политическое насилие, которое не имеет
четко установленных правил, спонтанно и непредсказуемо по своему
16
проявлению. В этом случае существуют неписаные правила, но они могут по-
разному интерпретироваться разными членами общества и вовлеченными в
акт политического насилия индивидуальными или коллективными
субъектами.
Использование этих двух координат позволяет выделить четыре типа
политического насилия: коллективное структурированное насилие,
коллективное неструктурированное насилие, индивидуальное струк-
турированное и индивидуальное неструктурированное насилие. Рассмотрим
примеры этих типов политического насилия и примеры институтов,
созданных для осуществления насилия в каждом из этих четырех вариантов.
Коллективное структурированное насилие
Примерами институтов, призванных осуществлять коллективное
структурированное насилие, могут служить армия и полиция. Они
представляют собой социальные институты, осуществляющие насилие во
имя интересов страны. Насилие, в данном случае, легитимизируется
государством, что символизируется, в частности, униформой с
использованием национальных символов. Национальная символика
присутствует на униформе солдат, ставится на военную технику и т. д.
Существует и обратная тенденция — военная тематика включается в
национальные символы в виде, например, скрещенных мечей или хищных
птиц и животных на гербе страны. Львы, орлы или сабли в этом случае
символизируют и силу, и готовность ее использовать.
Институты структурированного политического насилия организованы по
иерархическому принципу. Младшие по званию подчиняются приказам
вышестоящих начальников, которые и несут всю полноту ответственности за
свои распоряжения. Феномен снижения чувства индивидуальной
ответственности в той или иной мере присущ всем социальным институтам
такого типа. В максимальной степени чувство индивидуальной
ответственности снижается в армиях или органах правопорядка диктаторских
режимов, где это чувство вообще всячески подавляется. Взамен гражданам
предлагается полное спокойствие и возможность не думать о последствиях
своих поступков. Гитлер сказал: «Я избавляю немецкую молодежь от химеры
совести». Аятолла Хомейни обещал всем солдатам, воюющим с Ираком,
прощение всех грехов и вечное блаженство. Однако и во вполне
цивилизованных странах признается, что, например, за действия, со-
вершенные солдатом, ответственность несет не только и не столько он сам,
сколько его командир.
Сам факт подчинения другому и связанное с этим снижение чувства
ответственности за свои поступки меняют поведение человека. Люди, не
чувствующие ответственности за то, что они делают, способны на крайнюю
жестокость, неожиданную и для них самих и для тех, кто, казалось бы, давно
и хорошо их знает. Американский психолог Стэнли Милгрэм
продемонстрировал, что самые обычные люди, подчиняясь приказам того,
кто выступает как начальник, как «власть», могут совершать страшные по-
ступки.
17
В институтах коллективного структурированного насилия наблюдается еще
один важный социально-психологический феномен — деиндивидуализация.
У солдат и полицейских снижается ощущение собственной уникальности,
отличия себя от других людей. Это закономерно ведет к большей личной
жестокости и к большей готовности выполнять жестокие приказы.
Коллективное неструктурированное насилие
Если коллективное структурированное насилие призвано поддерживать
стабильность государственных институтов, то коллективное
неструктурированное насилие, наоборот, направлено против них. Примерами
неструктурированного коллективного насилия могут быть восстания, бунты и
тому подобные массовые действия. Если солдаты или полицейские
представляют государство и в той или иной степени идентифицируются с
ним, то для участников бунтов или восстаний характерна идентификация не с
государством, а с народом или с какой-то частью народа. Чувство
индивидуальной ответственности у участников актов коллективного
неструктурированного насилия значительно выше, чем у тех, кто вовлечен в
насилие структурированное. Поэтому большую роль для них играет
идеология.
Акты коллективного неструктурированного насилия лежат в основе
многих политических систем, возникших в ходе революций и народных
восстаний или других массовых неструктурированных насильственных
действий. Однако спонтанными и хаотичными массовые выступления
бывают лишь в самом начале движения.
Процесс структуризации затрагивает все стороны социальной практики
— институты общества и государства, их функции и взаимоотношения.
Процесс структуризации институтов насилия, отделяя солдат и работников
органов правопорядка от остальной массы народа, подрывает это ощущение
легитимности и порождает серьезные проблемы в отношениях между
народом и новой властью. Осознавая это, многие режимы стремятся каким-то
образом сгладить процесс структуризации институтов насилия. Например,
лидеры сохраняют форму или стиль одежды времен революции, т. е. того
периода, когда они были представителями не государства, а всего народа.
Структуризация обычно направлена вовнутрь, т. е. она начинается с
обеспечения внутренней безопасности, и целью ее является достижение
внутреннего единства. Сначала структуризируются службы безопасности,
направленные против внутренних врагов, а уже после этого
структуризируется армия, которая направлена на отражение внешней
агрессии. В принципе, возможно и обратное движение: от институтов
структурированного коллективного насилия к институтам
неструктурированного насилия. Собственно, деструктуризация происходит
всегда после гибели режима или временного отступления режима. Остатки
институтов политического насилия пытаются продолжать действовать, но
уже в менее структурированном варианте.
18
Индивидуальное структурированное насилие
Примером структурированного индивидуального насилия могут служить
феодальные отношения между вассалом и сюзереном. Эти отношения
предполагают личную лояльность и право сюзерена на насилие по
отношению к своему вассалу. Механизмы структурированного
индивидуального насилия являются необходимой составляющей реализации
коллективного структурированного насилия, т. е. личная лояльность,
допустим, телохранителей по отношению к охраняемому ими лицу, по-
видимому, является необходимой составляющей для того, чтобы создавались
соответствующие социальные институты, например, армия. Не случайно в
любой армии мира считается особым подвигом, когда солдат жертвует
жизнью, спасая командира. Фактически при этом он защищает не Родину в
целом, а другого человека, но этот другой человек важнее, ценнее, чем он
сам.
Участие в структурированном индивидуальном насилии, так же, как и
участие в коллективном структурированном насилии, позволяет не
чувствовать ответственности за последствия своих действий, отделять себя от
той роли, которую ты в данный момент исполняешь.
Общество, регулируя структурированное индивидуальное насилие,
максимально четко определяет, что, по отношению к кому и в каких условиях
возможно, а что — нет. Архаические общества открыто признавали разные
права и разную ценность людей. Это фиксировалось как право первой ночи,
как разные наказания за одни и те же насильственные действия в
зависимости от того, кто является субъектом и объектом насилия и т. д.
Например, убийство князя, если оно совершено другим князем, наказывалось
иначе, чем убийство князя смердом.
В современных обществах, декларирующих полное равенство людей и
равную ценность любой человеческой жизни, тем не менее существуют
разные права на индивидуальное насилие, и эти права подробно
регламентированы. Работникам службы охраны порядка позволено
использовать насилие по отношению к преступникам. Сопротивление
полиции и нанесение вреда полицейскому, находящемуся при исполнении
служебных обязанностей, является более серьезным преступлением, чем,
например, насилие по отношению к этому же полицейскому, но когда он не в
форме, или к другому гражданину, не имеющему отношения к полиции.
Индивидуальное неструктурированное насилие
Неструктурированное индивидуальное насилие охватывает очень
широкий круг явлений — от бытового хулиганства до издевательства
начальника над подчиненным. Оно существует и в виде спонтанных актов,
таких, как пьяная драка, и в виде продуманных преступных действий,
например, разбойных нападений, и, наконец, в виде сверхнормативной
жестокости в рамках актов структурированного насилия, коллективного или
индивидуального. Примером могут служить жестокость сержанта по
отношению к солдату или издевательства солдат оккупационной армии над
мирными жителями.
19
Хотя акты индивидуального неструктурированного насилия не имеют, как
правило, никаких идеологических оправданий и в той или иной степени
осуждаются обществом, участие в них совсем не обязательно порождает
чувство вины. Во-первых, человек может атрибутировать всю
ответственность за свое поведение внешним условиям, например, обществу.
Так, в письмах преступников, отбывающих наказание за тяжкие пре-
ступления против личности, практически никогда не присутствует ощущение
вины и индивидуальной ответственности. В том, что они совершили,
виновато несправедливое общество, которое поставило их в столь ужасные
условия, что они вынуждены были пойти на преступления.
Во-вторых, он может создавать для себя свой собственный моральный кодекс,
считая, что ему в силу определенных обстоятельств — выдающихся заслуг,
необыкновенных способностей или особого предназначения — позволено то,
что не позволено никому другому.
Индивидуальное неструктурированное насилие является наиболее
личностно детерминированным из всех рассмотренных нами видов насилия.
Жестокость субъекта, это не только отрицание, но и соглашение.
Подлинная свобода возникает только тогда, когда имеет место договор,
найден общий язык, принято совместное решение, учитывающее интересы
каждого. Индивидуальная свобода возможна только в условиях демократии и
добровольного подчинения закону. Однако существуют опасности
демократии — взгляд, согласно которому предоставляемая демократией
свобода действий, мысли и слова требует от человека осознания большей
ответственности, инициативы и умения согласовывать свои поступки с
интересами общества в целом.
С учетом всего этого подчеркнем, что политическое насилие есть
физическое принуждение, применяемое как средство навязывания воли
субъекта политики с целью овладения властью, прежде всего
государственной, ее использования и защиты. Актами политического
насилия являются конкретные насильственные действия: убийства, террор,
принудительное задержание, пытки, присвоение собственности и т. д.
Для более ясного понимания сущности политического насилия,
необходимо систематизировать его разновидности. В работах зарубежных и
отечественных исследователей рассматриваются различные варианты
типологии: по сфере действия (внутригосударственное и межгосударствен-
ное насилие); по отношению субъектов насилия к государственной власти
(государственное и негосударственное); по степени организованности
(стихийное и организованное); по количеству участников (индивидуальное,
коллективное и массовое); по источнику инициативы (оборонительное,
ответное и наступательное, агрессивное); по количеству жертв
(высокоинтенсивное, имеющее среднюю или низкую интенсивность); по
социальной характеристике субъекта политического насилия (социально-
классовое, этническое, религиозное); по направленности и глубине
социально-политических последствий насилия (реформистское, радикальное,
реакционное и консервативное); по способам воздействия на объект
20
(демонстративное и инструментальное насилие); по средствам (вооруженное
и невооруженное насилие); по целям и задачам ( внутрикоммунальное -
защита групповых интересов в конфликте с враждебными этническими и
религиозными группами; протестующее - выражение ярости и протеста,
может использоваться для того, чтобы убедить правительство исправить
недостатки; преторианское - используемое для насильственных изменений в
правительстве; репрессивное - имеет целью подавление реальной или
потенциальной оппозиции; сопротивленческое - препятствует
правительственной власти; террористическое насилие - имеет целью
запугивание жертв для достижения политических целей; революционное и
контрреволюционное насилие - цель – либо уничтожить данную
политическую систему, либо ее защитить; война - достижение политических
целей средствами военной победы над противником)11.
Кроме того, можно выделить следующие формы политического
насилия (сложные проявления насилия, которые отличаются друг от друга
совокупностью перечисленных признаков видового деления): бунт
(неорганизованные локальные волнения, имеющие коллективный характер);
столкновение политических группировок (локальные коллективные стычки
политических оппонентов, не направленные против властей); восстание
(массовое вооруженное выступление с целью осуществления изменений во
властных отношениях); гражданская война (крупномасштабное вооруженное
противоборство за государственную власть между общественными группами
в рамках одного государства); партизанская война (вооруженная борьба
против правительства, которую ведут, применяя особую тактику, отряды
оппозиционеров, имеющие постоянные места дислокации на небольшой
труднодоступной части территории страны); переворот (захват власти
относительно небольшой группой заговорщиков); терроризм
(систематическое применение ничем не ограниченного политического
насилия, имеющего целью достижение определенных результатов путем
устрашения политических противников); репрессии (насильственные
действия органов государства, направленные на достижение политической
стабильности, но не связанные с гражданской войной и запугиванием
политических оппонентов).
Используя системный подход к исследованию причин политического
насилия, можно объединить их в три основные группы — структурные,
непосредственно властных отношений и социокулътурные причины. Они
являются источниками насилия в совокупности, дополняя и усиливая друг
друга. Чем полнее и существеннее они представлены в социально-
политической и духовной жизни общества, тем вероятнее возникновение
насильственных действий в той или иной форме. В данном контексте
целесообразно выявить основные признаки этих источников политического
насилия. Структурные процессы любого общества носят иерархический
характер, предполагают определенную стратификационную шкалу. Каждая
11
Wilkinson P. Terrorism and the Liberal State. L.: McMillan, 1986. XIV. Pp. 32-33.
21
социальная группа занимает определенное место в системе стратификации в
соответствии с объемом социальных благ, которыми она располагает. От
общего объема социальных благ группы или индивида зависит их сово-
купный статус в социальной структуре общества. Неравное положение групп
и индивидов в системе стратификации является важнейшим потенциальным
источником острых социальных конфликтов, включая насильственные.
Каждая группа стремится повысить свой статус, расширить объем
социальных благ, которым она располагает. Это может вызвать столкновения
с другими группами, которые также претендуют на эти ресурсы. Социальное
неравенство индивидов и групп порождает экстремистские формы политиче-
ского поведения, в том числе политическое насилие.
Нарушение равновесия стратификационной системы может быть вызвано
двумя основными процессами: резким ухудшением социального статуса
определенных групп общества или прерванной социальной мобильностью.
Оба эти процесса, часто совпадают исторически и связаны с какими-то
радикальными изменениями в обществе (модернизацией, научно-технической
или социальной революциями и т. д.).
Разрыв между ожиданиями и реальными достижениями вызывает ощущение
неудовлетворенности при невозможности достигнуть значимой цели, которое
в конечном итоге может вылиться в насилие и даже агрессию, в том числе в
сфере политических отношений. Блокирование восходящей социальной
мобильности порождает чаще всего политические действия, нацеленные на
обновленческие изменения социальной системы. Это объясняется тем, что
социальные ориентации восходящих групп направлены в будущее, на
дальнейшее улучшение социального статуса. Дифференциация общества по
административным, этно-национальным и другим признакам также создает
основу для политического насилия.
Наряду со структурными причинами политического насилия
значительное влияние имеют характеристики непосредственно политических
отношений. Они проявляются в характере политизации жизни общества,
объеме политико-государственного контроля и регулирования его социально-
экономической и культурной областями; в типе политического господства
или степени монополизации государственной власти; в форме и мерах
институализации политических отношений и участия субъектов политики в
жизни общества; прочности суверенитета и способности государственной
власти.
Рассматривая автократическую и демократическую формы властных
отношений с точки зрения перечисленных параметров, можно сделать
выводы о том, как они влияют на масштабы и интенсивность насилия. Для
автократической формы властных отношений характерно широкое
применение насилия во взаимодействиях субъектов и объектов политики. Это
объясняется высокой степенью монополизации государственной власти
правящей элитой, что вызывает недовольство и сопротивление групп
общества, отстраненных от процесса властвования. Поскольку эти группы не
имеют возможности использовать легальные формы политического участия
22
для достижения своих целей, их политическая активность неизбежно
приобретает экстремистский характер. Наконец, слабая
институционализация, упорядоченность политического процесса
способствует обращению к крайним методам борьбы за государственную
власть, особенно в период смены властителя или ослабления суверенитета
государства. Причем для такой разновидности автократической формы
властных отношений, как тоталитаризм, более характерно государственное
насилие, так как она отличается гипертрофированной политизацией всех
сфер жизни общества, чрезмерным расширением политического
пространства. Вера в безграничные возможности политических средств
регулирования социальных отношений, присущая тоталитарным элитам,
приводит к вытеснению механизма общественной саморегуляции и
абсолютному доминированию рычагов «сознательного» управления.
В этих условиях насилие неизбежно выступает в качестве одного из
основных средств, с помощью которых государство направляет социальное
поведение индивидов и групп. Кроме того, в условиях тоталитаризма
субъекты власти руководствуются в своих действиях революционными
задачами, идеей тотального переустройства общества. Поскольку любая
социальная ломка имеет болезненный характер, вызывает сопротивление,
властвующие прибегают к широкомасштабному принуждению, включая
физическое. Не удивительно, что по масштабам государственного насилия
тоталитарные системы превосходят все остальные.
Авторитарная разновидность автократизма не отличается такой
высокой степенью политизации общества, как при тоталитаризме. Личность
и общество сохраняют определенную автономию в неполитических сферах.
Поэтому при меньшем, чем в условиях тоталитарной системы
государственном насилии, авторитаризм отличается большими
возможностями для оппозиционного насилия.
В условиях демократии значительно сокращается основа для насильственных
средств осуществления власти и овладения ею. Однако демократия отнюдь не
имеет иммунитета против политического насилия, и в политической жизни
демократических государств оно не исключено. Боевые действия в Чеченском
регионе России, участие в военно-политических акциях в Таджикистане,
Югославии, в странах Африки на протяжении последних лет
свидетельствуют о том, что демократизирующееся общество не только
унаследует предшествующие отношения, но при активных усилиях
деструктивных антидемократических сил не способно избежать насилия, в
том числе с применением вооруженных сил в решении внутренних и
внешних вопросов.
Это объясняется, во-первых, тем, что любая форма властных отношений
предполагает асимметричность, неравенство. Поэтому даже в условиях демо-
кратии объекты власти испытывают определенную отчужденность от
властвующих, исходящую из различия их интересов. Во-вторых,
бюрократизация системы управления, характерная для современных разви-
тых государств, усиливает у рядовых граждан чувство безвластия, неверия в
23
то, что можно защитить свои интересы легальным путем. В-третьих,
инерционность политических институтов, включая демократические, не
всегда позволяет им вовремя адаптироваться к требованиям новых социально
мобилизованных групп, что вынуждает последние обращаться к экстремист-
ским средствам решения своих проблем. В-четвертых, политическая система
и ее силовые структуры оказываются недостаточно подготовленными и
способными отстаивать приоритеты демократии в жесткой борьбе с единым
криминало-амбициозным фронтом прослойки имущих, стремящихся к
полной политико-экономической и социальной монополии в обществе или
достижению скоординированных антидемократических целей в
международном сообществе.
Одна из причин политического насилия заключается в социокультурной
сфере. Между формирующейся ценностно-нормативной системой демо-
кратизирующегося общества и активизацией экстремистских форм
политического противодействия прослеживаются связи, которые определяют
возможность проявления политического насилия. Господствующая в
обществе политическая культура призвана обеспечить легитимность
существующей государственной власти. Успешное выполнение этой задачи
снижает вероятность острых конфликтов в обществе, включающих
использование насилия. Наоборот, крушение системы ценностно-
нормативных оправданий политического и социального строя является ис-
точником политического насилия. Если этот процесс не способствует
оздоровлению общества, то значительная часть граждан утрачивает веру в
законность политического режима, убеждение в том, что необходимо
подчиняться приказам и распоряжениям властвующих. Формируются
оппозиционные контркультуры, восполняющие духовный дефицит активно
отчужденных от политической системы индивидов и групп.
Источником насилия являются ценностные системы тех контркультур,
которые носят радикальный характер. Большую роль в них играет идеология,
которая является мощным фактором мотивации политического поведения.
Радикальные идеологии формируют установку на использование
экстремистских форм политического участия. Они ориентируют на фунда-
ментальный разрыв с традиционными социальными и политическими
ценностями, нетерпимость к политическим оппонентам, упрощают
действительность до уровня дихотомного деления по принципу «свои —
чужие».
Широкое применение насилия может быть обусловлено не только кризисом
ценностно-нормативной системы, но и особенностями того типа
политической культуры, который господствует в обществе. Нормы
тоталитарно-авторитарной политической культуры способствуют
распространению насилия в политической жизни. Регионально-этнические
варианты политических культур также могут рассматривать насилие как
допустимый образец поведения, санкционируемый нравами и традиционной
моралью.
24
Объект политического насилия подчиняется властной воле только в том
случае, если уверен, что опасность применения к нему средств принуждения
носит реальный характер. Поэтому угроза насилия должна периодически
сопровождаться его применением. Насилие как политическое средство
отличается конфронтационностью. Оно является выражением безразличия
субъекта к интересам объекта, тех, против кого направлено физическое
принуждение. Насилие — это наиболее откровенное, видимое средство
политического и социального господства. В отличие от скрытых, более
мягких способов властвования, оно прямо и грубо ограничивает свободу,
реализацию прав путем физического воздействия. Следовательно, эмо-
циональная реакция на унижающее воздействие насилия в отношении его
объекта не улучшает, а ухудшает взаимоотношения участников политики.
Насилие создает помехи в коммуникации между субъектом и объектом
власти. Оно подрывает их доверие друг к другу, разрушает устойчивые
ожидания по поводу действий субъектов политики.
Насилие как средство в политике отличается также тем, что оно
способствует распространению в обществе автократических тенденций.
Государства и их внутренние административные образования, участвующие в
политических условиях, стремятся к ужесточению своих политических
режимов. Прежде всего, насилие автократично потому, что обладает инерци-
онностью, способностью превращаться в традицию политической жизни.
Там, где насилие доказало свою действенность, возникает соблазн
использовать его и в дальнейшем, для других целей.
Применение насилия делает необходимым формирование
разветвленного репрессивного аппарата, который претендует на особый
статус и политическое влияние. Насилие представляет опасность для демо-
кратических институтов еще и потому, что в конечном итоге требует
перестройки всей социальной, экономической, политической системы, ее
милитаризации, усиливает централизацию власти, ее директивный характер.
Функции насилия состоят в достижении основных целей субъектов
политики — овладения, использования и защиты власти, прежде всего
государственной. В роли средства реализации этих функций используются
возможности насилия в виде военно-политического, социально-
психологического, организационного, экономического или иного
воздействия. Поэтому возможен подход в оценке эффективности
политического насилия прежде всего с учетом результатов оценивания
эффективности средств достижения политической цели.
Политическое насилие не укрепляет доверия сторон властных отношений,
поэтому можно усомниться в прочности власти, опирающейся на «голое»
физическое принуждение. Вместе с тем современные достижения в области
средств массовой коммуникации, технической оснащенности насилия,
технологии социального контроля повышают потенциал политического
насилия. Систематическое, грубое, крайнее насилие способно создать такую
атмосферу всеобщего страха, которая парализует волю к сопротивлению,
порождает трансформацию сознания. В экстремальных ситуациях у объекта
25
власти может сформироваться внутренняя привычка к подчинению
репрессивной власти. Таким образом, режим, опирающийся
преимущественно на насилие, может просуществовать достаточно долго.
Однако социальной ценой стабильности такого режима может быть общая
деградация социального и политического строя. Для современного общества,
в котором требуются такие качества личности, как самостоятельность,
инициативность, творчество, насильственное регулирование социальных
отношений малопригодно.
Одной из наиболее значимых форм социального насилия является
вооруженное насилие. Она чаще выступает как прямое, но может
проявляться и косвенным образом как угроза применения оружия (см.тему
32).
12
Гаджиев К.С. Политическая наука. М.: Сорос-МО, 1994. С. 107.
13
Held D. Mass Political Violence. N.Y.etc.: John Wiley, 1973. XV. Pp. 91-92.
14
Fanon F. The Wretched of the Earth. N.Y.: Grove Press, Inc., 1978. P. 89.
27
Насилие как средство внеэкономического принуждения получило
распространение и в тоталитарных режимах XX в. Здесь широко
практиковались принудительная социальная мобилизация, физические
наказания за плохую работу (полпотовская Кампучия), уголовные
преследования за нарушения трудовой дисциплины (СССР)16. В системе
концентрационных лагерей (нацистская Германия) нашла классическое
воплощение насильственная форма организации труда.
Непосредственное регулирование экономических отношений с помощью
насилия показывает свою относительную эффективность (но никогда –
высокую) там, где производство отличается низкой интенсивностью,
примитивными орудиями физического труда, прямым вмешательством в
экономическую жизнь.
Эффективность насилия в роли регулятора общественных отношений, в
целом, невысока. В условиях действий субъектов власти, осуществляющих
социальные преобразования, насилие служит главным образом средством их
защиты от оппозиции, но не может подменить самих преобразований,
нацеленных на создание определенных социальных, экономических и
политических структур.
Насилие выглядит более эффективным в роли средства подавления
политических оппонентов или отстранения их от государственной власти,
чем регулятора общественных отношений. Насилие может быть
эффективным при следующих условиях.
Во-первых, результативность насилия определяется достаточностью
ресурсов, находящихся в распоряжении тех, кто его осуществляет. К таким
ресурсам относятся:
а) человеческие ресурсы (число людей, поддерживающих и
осуществляющих акты насилия, в том числе вооруженные отряды, которые
на регулярной или нерегулярной основе осуществляют физическое
принуждение);
б) вооружение (совокупность инструментов насилия). Преимущество в
количестве и качестве вооружения может оказаться важным фактором (при
прочих равных условиях), определяющим результат тех или иных
политических конфликтов (об этом, например, свидетельствует гражданская
война в Боснии и Герцеговине, где первоначальное преимущество сербов в
тяжелом вооружении обусловливало их военное доминирование);
в) материальные ресурсы: собственность, естественные и финансовые
ресурсы, экономическая система, система связи и транспорта и т.д. 17
15
Domination and Ressistance /Ed. By D.Miller, M. Rowlands, Ch. Tilley. L.: Unwin
Hyman, 1989. P. 5.
16
Каменская Г.В., Родионов А.Н. Указ. соч. С. 168; Холмс Л. Социальная история
России: 1917-1941. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост. ун-та, 1994; Хлевнюк О. 1937-й. Сталин,
НКВД и советское общество. М.: Республика, 1992.
17
Шарп Д. Ненасильственнная борьба: лучшее средство решения острых
политических и этических конфликтов //Этическая мысль /Общ. ред. А. Гусейнова. М.:
Республика, 1992. С. 145.
28
Очевидно, что субъекты государственного насилия имеют преимущество в
отношении данных ресурсов;
г) организация. Организация обеспечивает упорядоченность,
систематичность властного воздействия, повышает его эффективность, в том
числе при использовании насилия. Организованное меньшинство может
иметь преимущество над неорганизованным большинством за счет
«внутренней крепости связи и возникающей отсюда организации и
дисциплины».18 Этот вывод подтверждается существованием государств, где
правящее меньшинство, применяя насилие, доминирует над абсолютным
большинством населения (например, в ЮАР, где в годы существования
расистского государства 14% населения навязывало свою волю остальному
обществу).
д) информация. Многие исследователи проблем насилия относят
информационное преимущество к важнейшим ресурсам субъектов
политики19.
Существование монополии на знания, неинформированность оппонентов
усиливают эффект насилия, т.к. ведут к разобщению противников,
распространению паники, формируют неправильное представление о
политической ситуации. Неудивительно, что в тоталитарных государствах,
где существует монополия правящей элиты на информацию, оппозиционные
действия крайне затруднены.
Следует отметить, что при оценке достаточности ресурсов необходимо
исходить не только из количественных, но и качественных показателей.
Например, появление высокоточного оружия большой разрушительной силы
значительно увеличивает насильственный потенциал терроризма
(оппозиционного).
Во-вторых, эффективность насилия зависит от того, рассматривается ли
оно как легитимное, т.е. законное, большинством населения. Насилие,
которое оценивается как незаконное, не получает широкой общественной
поддержки.
Одной из главных причин провала первой «чеченской кампании» являлась
как ее непопулярность в общественном мнении страны, так и недоверие
значительной части населения к политическому руководству. В январе 1995 г.
(в разгар войны) 71% россиян выразили отрицательное отношение к
введению войск в Чечню. Более того, 74% опрошенных считали
несправедливым отдавать под суд военнослужащих, отказывающихся
участвовать в военных действиях в Чечне20.
Таким образом, отсутствие легитимности снижает эффективность насилия
по следующим причинам:
18
См.: Дмитриев А.В., Залысин И.Ю. Насилие: социо-политический анализ. М.:
РОССПЭН, 2000. С. 234.
19
Mosca G. The Rulling Class. N.Y.: McGraw-Hill, 1939. P. 119; Barnes B. The Nature of
Power. Oxford: Policy Press, 1988. P. 98; Gamson W. Power and Discontent. Homewood,
Illinois: The Dorsey Press, 1968. XI. P. 126.
20
Сегодня. 1995. 28 января.
29
а) непосредственные исполнители насильственных акций, не уверенные в
законности своих действий, не смогут их адекватно осуществлять;
б) нейтральная или симпатизирующая часть общества может отказать в
поддержке и предпринять действия, ослабляющие эффект насилия (акции
протеста, дезертирство и т.д.);
в) объект насилия, рассматривающий направленные против него меры как
незаконные, будет противодействовать им более энергично21.
В-третьих, эффективность насилия зависит от владения субъектами
политики искусством использования этого властного средства. Оно
предполагает:
а) гибкое сочетание различных средств достижения целей в политике.
Практика показывает, что действия субъектов политики тем успешнее, чем
более разнообразный арсенал средств они используют. Если быть реалистами
в оценке эффективности насилия, то нельзя не обратить внимание на тот
факт, что современные достижения в области массовой коммуникации,
технической оснащенности насилия, технологии социального контроля
повышают потенциал этого вида насилия. Систематическое, грубое насилие
способно создать такую атмосферу всестороннего страха, которая парализует
волю к сопротивлению, порождает своеобразную трансформацию сознания.
У объекта насилия формируется привычка к подчинению репрессивной
власти. Ж. Желев так характеризует процесс перехода внешних санкций во
внутренние побуждения под воздействием насилия: «Тоталитарное
государство доводит террор и контроль до такой всеохватности и
совершенства, что каждый гражданин поступает именно так, как оно хочет. И
гражданин привыкает к тому, что веления государства – самые правильные, и
всегда соглашается с ними, не задумываясь над тем обстоятельством, что ему
не дозволяется поступать по-другому. В конце-концов он начинает внушать
себе, что поступает так добровольно настолько, насколько можно
согласовывать добровольность и принуждение»22.
Человек, поставленный в экстремальную ситуацию выживания, может
убеждать себя в том, что если он не будет сопротивляться, то выживет (даже
если это абсурдно). Отсюда поразительная покорность и даже
фаталистичность жертв массового террора (например, евреев во время
холокоста).
Более того, возникает труднообъяснимое психологическое сближение
жертвы с палачом. Есть примеры, когда узники лагерей смерти
приспосабливали свои ценности к мировоззрению эсэсовцев, пытались
подражать им23. Специалистами в области терроризма выявлен так
называемый «стокгольмский синдром», при котором у заложников появляется
ощущение некоторого единства с террористами24.
21
См.: Дмитриев А.В., Залысин И.Ю. Указ. соч. С. 170-171
22
Желев Ж. Фашизм: Тоталитарное государство. М.: Изд-во Новости, 1991. С. 187.
23
Bettleheim B. The Informed Heart. L., Paladin, 1970. P. 169-175.
24
Thackrah J. Ibid. P. 77-78.
30
Парализующий эффект массового насилия состоит в непредсказуемости
его выбора. В условиях тоталитаризма жертвой террора может оказаться
любой. Поэтому даже в окружении Сталина всеобщий страх мешал
оппозиционерам объединяться: каждый думал, что другой более лоялен
вождю и донесет на него25.
Таким образом, насилие как таковое более эффективно в качестве
средства власти, чем это принято обычно считать. Режим, опирающийся
преимущественно на насилие и не имеющий достаточной легитимности, в
состоянии существовать достаточно долго.
б) способность субъектов насилия учитывать социальные условия, в
которых им приходится действовать:
1. специфику политической системы, степень ее стабильности;
2. особенности социальной структуры (состав, профиль и т.д.);
3. характер ценностно-нормативной системы (интегрированность,
господствующий тип политической культуры, особенности национального
сознания и др.)26.
Очевидно, что политические системы, переживающие внутренний кризис,
более уязвимы для антисистемного насилия. Это, в частности, объясняет
беспрецедентный успех (военный и политический) террористической акции в
Буденновске в июне 1995 г. Внутренний раскол в правящей элите, ослабление
суверенитета государства заставили правительство России, по сути,
капитулировать перед террористами.
в) последовательное и логичное использование насилия. Любые крайности,
резкие переходы от жестоких репрессий к мягкой, либеральной политике и
обратно, как правило, ослабляют политический режим.
Анализ политической жизни различных государств показывает, что
наиболее стабильными кажутся либо те из них, в которых насилие
систематически применяется в широких масштабах (при наличии
легитимности), либо демократические режимы, где используются мягкие
меры подавления экстремистских выступлений.27
Это объясняется тем, что систематические последовательные репрессии,
разветвленная система слежки, характерные для тоталитарных режимов,
лишают оппозицию каких бы то ни было шансов на организованные
действия. Поэтому крушение тоталитарных режимов за редким исключением
связано или с внешним поражением, или со смертью вождя, или с расколом
правящей элиты и другими причинами, но не с массовым оппозиционным
насилием.
С другой стороны, в демократических государствах, где политические
решения принимаются в результате компромисса между основными
политическими силами, рядовые граждане имеют возможность оказывать
25
Polanyi M. Personal Knowledge. Chicago: University of Chicago Press, 1958. P. 224-225
26
Gurr T. Ibid. P. 250; Nieburg H. Political Violence and the Behaviorial Process. N.Y.: St. Martin`s
Press, 1969.VI. P. 127; Violence as Politics: A Series of Original Essays / Ed. By H. Hirsch and D. Perry.
N.Y.; L.: Plenum Press, 1981. P. 205-207.
27
31
влияние на политическую элиту благодаря использованию демократических
процедур. Поэтому политический вес «непримиримой оппозиции» в
демократических государствах невелик. Большинство участников
политического процесса не испытывают необходимости обращаться к
насилию для достижения своих целей.
г) соблюдение самой меры насилия. Существуют границы, за которыми
насилие перестает быть функциональным.В связи с этим можно говорить о
двух случаях несоблюдения меры насилия: а) чрезмерном и б)
недостаточном.
В первом случае речь идет о превышении допустимых границ насилия,
что приводит к деструктивному эффекту, обратным результатам. Так,
чрезмерная жестокость, грубая сила, используемые против
ненасильственных, мирных форм политического участия, отталкивает
общественное мнение, лишают власть поддержки. Некоторые экстремистские
группировки намеренно провоцируют правительство на «чрезмерную
реакцию», неадекватно жестокие репрессии против оппозиционных
выступлений, чтобы дестабилизировать обстановку.
Цели провоцирования состоят в том, чтобы: а) вызвать массовое
возмущение по поводу неоправданной жестокости властей; б) породить
сочувствие к группам, инициирующим беспорядки и насилие; в) привлечь
внимание к антиправительственным группировкам, сделать их известными
широкой общественности; г) нанести ущерб авторитету властей28.
Обратного рода действия – связанные с недостаточным использованием
насилия для достижения намеченных результатов – также могут иметь место
в политической практике. Они, как правило, вызваны ограниченностью
политического и военно-технического потенциала тех сил, которые
совершают политические действия. Уровень применяемого насилия не
соответствует масштабу политических задач, которые перед ними стоят. Так,
власти могут быть не в состоянии подавить оппозиционные выступления,
угрожающие стабильности политического режима. Это может быть
следствием раскола в вооруженных силах и правоохранительных органах,
плохого управления ими, их слабой подготовленности, технической
оснащенности.
Часто решающее значение для эффективности внутриполитического
насилия имеют внешнеполитические факторы. Экономическая, военно-
техническая, дипломатическая и иная поддержка, которую получают те или
иные политические силы извне, могут обеспечить им преимущество в
насильственном противоборстве с оппонентами (Венгрия, 1956 г.,
Доминиканская республика, 1965 г., Приднестровье, 1992 г., Абхазия, 1993 г.).
Возможна ли моральная аргументация насилия29
28
См.: Дмитриев А.В., Залысин И.Ю. Указ. соч. С. 181.
29
См. подробнее: Гусейнов А.А. Вопросы философии, 2004. № 3. С. 19–28.
32
Насилие как понятие и слово живого языка несет на себе явно негативную
оценочную нагрузку. В подавляющем большинстве философских и
религиозных моральных учений оно считается злом, категорический запрет
на насилие обозначает во многих из них границу, отделяющую
нравственность от безнравственности. Вместе с тем общественное сознание,
в том числе и этика, допускают ситуации нравственно оправданного насилия.
Проблема отношения к насилию является предметом научных и
общественных дискуссий, остается открытой для противоположных
этических суждений в той части, в какой речь идет о возможности
нравственно оправданных исключений из него.
Считается, что насилие оправдано, по крайней мере, в двух случаях: тогда,
когда оно а) предотвращает другое насилие, является противонасилием и б)
осуществляется во благо тех, кто подвергается насилию
Насилие и мораль исключают друг друга по определению. В основании
насилия лежит конфликт, в котором его участники не только не могут придти
к согласию, а отказались от самой установки на согласие. Насилие вырастает
из конфликта на такой стадии, когда люди радикально расходятся по вопросу
о том, что есть добро и что есть зло. То, что одни считают злом, другие
считают добром, и наоборот. Речь идет не о различиях в понимании добра и
зла, ещё меньше о теоретических спорах, а о том, что конфронтация по тем
или иным жизненно важным вопросам фиксируется в моральных и морально
нагруженных оценках.
Из ситуаций подобного рода возможны несколько выходов, поддающихся
интерпретации в моральных терминах. Первый: отказ от попыток
морального оформления конфликта и его перевод в плоскость прямого
силового столкновения, когда приоритет отдается праву силы. Здесь
соблюдается принцип взаимности, а вместе с ним и моральная перспектива в
той мере, в какой признается взаимное право каждой стороны на применение
силы. Такое решение, если брать исторические примеры, заложено в идее
равного возмездия. Другим подобным примером может считаться война по
правилам, ограничивающим её таким образом, чтобы, с одной стороны, были
созданы условия для выявления победителя, и чтобы, с другой стороны, она
не выходила за рамки этой цели. Второй: отказ от попыток
насильственного решения конфликта, поскольку нельзя установить, какая из
его противоборствующих сторон воплощает добро и какая зло. Это – путь
ненасильственной теории и практики. Примерами такого пути являются
опыты акцентированно ненасильственной борьбы за социальную
справедливость. Третий: насилие, выступающее под флагом добра и как его
орудие. Этот путь выхода из конфликтной ситуации представляет собой
симбиоз первых двух решений; и воплощается в так называемом морально
оправданном насилии. В данном случае конфликтующие стороны маркируют
друг друга такими морально дискредитирующими знаками (типа: подлость,
низость, гадость, агрессия, несправедливость, ничтожество, предательство и
т.п.), которые поднимают предметные разногласия на уровень абсолютного
33
морального размежевания, в результате чего конкретный спор выглядит
одновременно как столкновение добра и зла.
Вопрос о насилии как орудии добра упирается в вопрос о том, кто может
говорить от имени морали, авторитетно судить о том, что есть добро и что
есть зло. Моральные истины изначальны (в теологическом варианте: даны
свыше), а их авторитетной инстанцией является совесть человека, сама
личность. Следовательно, человеку дано морально судить только самого себя.
У него нет доказательных оснований судить других.
Отсюда, особенность конфликта, разрешающегося в насильственное
действие, состоит в том, что вовлеченные в него стороны а) придают своему
противостоянию моральный смысл, считая его настолько важным, что ради
него следует на риск жизни и б) каждая из них имеет одинаковое основание
считать свою позицию морально достойной, а позицию противной стороны
морально абсолютно неприемлемой.
Именно потому, что насилие есть зло, к тому же крайнее, абсолютное зло,
считается, что оно должно быть искоренено. Насилие оправдывается
тем, что оно есть адекватное средство борьбы против насилия и
применяется для того, чтобы предотвратить большее насилие или
вообще уничтожить его. Эта аргументация, оправдывающая насилие
как ответное насилие, корректно выражена в идее талиона (возмездия),
поскольку в ней нет предположения (общей посылки) о том, что
насилие есть зло.
Но, во-первых, отвечая злом на зло, мы увеличиваем его, как минимум на
то количество зла, которое содержится в ответном зле. Думать, будто злом
можно уничтожить зло, всё равно, что полагать, будто один пожар можно
погасить, разжигая рядом второй.
Во-вторых, зло вообще, а в особенности зло насилия не может быть
предметом морального выбора. Зло содержательно отождествляется с
разными вещами – болью, ущербом и т.п. Среди них насилие, в частности
убийство, есть крайняя форма, за которой лишается смысла всякий выбор. И
оно не может быть предпочтительней, чем что бы то ни было иное.
Функционально зло есть то, чего человек хочет избежать. Даже в случае
ответного насилия меньшего зла никак не получается: чтобы преодолеть
насилие насилием (в каких бы единицах его не измерять), это второе насилие
должно быть больше первого. Тем самым зло насилия не уменьшается, а
увеличивается. История орудий насилия – прежде всего и главным образом
вооружений, – несомненно доказывает истинность данного утверждения.
В-третьих, так как насилием нельзя уничтожить насилие, то оно тем более
не может привести к обществу без насилия. Желание искоренить насилие
насилием всегда в истории приводило к его увеличению. Единственный
способ пробиться в мир без насилия – отказаться от него, сойти с пути
насилия.
Хотя не существует моральных аргументов в пользу насилия, тем не менее
насильственные акции, как правило, всегда проходят под моральный
34
аккомпанемент. Это относится и к индивидуальным, но в ещё большей мере к
общественным институционально оформленным насильственным действиям.
Моральное оправдание насильственных действий имеет одну особенность,
отличающую его от других случаев моральных самооправданий. Если
обычно человек главным образом обеспокоен тем, чтобы обелить себя, то в
случае насилия его интеллектуально-идеологические усилия направлены ещё
и даже в основном на то, чтобы дискредитировать противника, низвести его
до уровня, который уже недостоин гуманного обращения. Противник не
просто отрицается из-за его позиции, он еще непременно и
дискредитируется, а часто и демонизируется. Моральное аргументирование
насилия сводится к тому, чтобы представить себя в качестве последнего
оплота добра, а противоположную сторону в качестве воплощения
абсолютного зла. Тем самым противостоянию в конфликте придается
бытийный смысл, когда линия, разделяющая стороны, становится окопом.
Через нее уже нельзя переходить, через нее можно только стрелять.
Таким образом, моральная аргументация в пользу насилия, выполняет
следующие функции: она дает последнюю санкцию на насилие, придает ему
необратимый и тотальный характер. Именно для того, чтобы выполнять эти
функции, требуется двойная моральная бухгалтерия, когда, с одной стороны,
признается, что насилие само по себе есть зло, подлежащее безусловному
отрицанию, а, с другой стороны, допускаются особые случаи морально
оправданного насилия. Радикальное отрицание насилия нужно для того,
чтобы лишить права на насилие противную сторону. Исключение для особых
случаев насилия нужно для того, чтобы оправдать собственное насилие. Все
сводится к логике: когда мы убиваем – хорошо, когда нас убивают – плохо.
Насилие в каких-то конкретных случаях, по-видимому, можно
аргументировать исходя из политических интересов, экономической выгоды,
социологических целей, естественно-антропологических склонностей,
других весьма реальных и многочисленных мотивов, которыми оно
порождается. Но его ни в каком варианте нельзя обосновать с помощью
моральных аргументов, как если бы оно было допустимо в качестве
разумного, достойного, индивидуально ответственного действия личности.
Такое расхождение прагматически-ситуативных (предметно-целесообразных)
и моральных подходов к насилию не является ни случайным, ни
закономерным. Это вполне соответствует и наиболее ярко воплощает общее
соотношение необходимости и морали. Необходимость может совпадать с
моралью, может противоречить ей, может быть по отношению к ней
совершенно нейтральной. Это не оказывает прямого воздействия на мораль.
В противном случае мораль не была бы автономна. Если даже мораль не
может ничего сделать с необходимостью, например, с необходимостью
насилия, которая, как вполне можно предположить, уходит истоками в
биологию индивидов и социологию их совместного существования, то и
необходимость насилия, коль скоро она реализуется через сознательные
действия, не может ничего сделать ни с моралью, которая считает такой
способ действия несовместимым с человечностью, ни с моральным
35
индивидом, который решил отказаться содействовать необходимости в этом
пункте. Пусть мораль ещё не способна сделать так, чтобы в мире не было
насилия. Но она способна сделать так, чтобы те, кто совершает насилие, не
тешили себя иллюзией, будто их позиция морально оправдана.
См. М.Вебер. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. М., 1990. С. 645.
30
36
1.6. Роль насилия в общественно-историческом процессе
31
К.Маркс. Капитал. Т. 1, гл. ХХIV , § 6. С. 761.
37
Заранее отличить одно от другого невозможно. Преступный мятеж
становится революцией только в том случае, если он оказывается успешным.
Насильственное, осуществляемое в ходе революции учреждение нового
государственно - правового порядка не лишает его исторической, а вслед за
тем и нравственной легитимности. Но эта легитимность, а, следовательно, и
отличие законных (в историческом смысле) революций от незаконных (и в
историческом и в правовом смысле) вооруженных мятежей выявляется
только задним числом. Даже задним числом выявить такое различие нелегко,
о чем свидетельствует, например, опыт общественной оценки Великой
Французской революции 1789 года Великой русской революции 1917 года.
Во-вторых, развитие общества – это всегда параллелограмм различных, в
том числе противоположных друг другу сил. Исторические события
масштаба революций представляют собой равнодействующую, которая
слагается из многообразных человеческих желаний, стремлений, действий.
Представляя собой составляющую, которая складывается из различных сил,
эти события не похожи ни на одну из них в отдельности и не могут
рассматриваться, как результат чьих бы то ни было сознательных волевых
усилий, независимо от того, идет ли речь об отдельных индивидах или их
организованно действующих группах типа партий, союзов и т.п. Поэтому
субъективные замыслы и объективные результаты в случае революций, как и
вообще исторических событий, расходятся между собой, при этом они могут
расходиться до такой степени, что результат события опрокидывает ожидания
всех его участников; известно, например, что революции очень часто
оказываются разочарованием именно для революционеров, которые
становятся едва ли не первыми ее жертвами. Во всяком случае, несомненным
является следующее: нет прямой причинной связи между индивидуально-
ответственными действиями людей и являющимися отчасти их результатом
историческими событиями.
Таким образом, революция как интегральное и объективное историческое
событие не может стать принципом поведения и оправданием
насильственных действий, ибо ее идентичность в качестве революции
устанавливается только постфактум, ее результаты в той конкретности,
которая требуется для нравственного вменения, никогда нельзя предвидеть.;
моральное зло не перестает быть моральным злом даже тогда, когда оно
оказывается конструктивной, созидательной силой исторического прогресса.
Трагика человеческого бытия состоит в том, что в нем моральное зло и
исторический подвиг не исключают друг друга и человек, ничтожный по
моральным критериям, может быть великим по критериям большой истории.
Философия, как правило, исходит из возможности принципиального
совпадения морали и истории, индивидуальной этики и объективного
природно-социального порядка, чему посвящены все философские утопии
(идеальное государство Платона, утопия Мора, царство целей Канта,
сверхчеловек Ницше, открытое общество Поппера и др.). Это совпадение
мыслится таким образом, что история оказывается продолжением подлинно
морального образа действий. В философии существует идущая от
38
средневековья традиция обоснования права народа на восстание –
насильственное свержение тирании. Основной аргумент (так считал,
например, Фома Аквинский) состоял в том, что народ приобретает такое
право тогда, когда правитель перестает выражать общую волю и становится
ее узурпатором, насильником. Но весь вопрос в том, кто имеет право на
различение добра и зла, справедливого и несправедливого и кто скажет, когда
правитель становится достойным свержения тираном. Как остроумно заметил
Гоббс, властителей называют тиранами те, которые хотят их низвергнуть 32.
Он считал, что «до установления власти нет справедливого и
несправедливого»33 и потому не может быть оправдания никакому мятежу
против власти. Такое понимание развернул и систематизировал Кант, точку
зрения которого можно резюмировать в следующих положениях. Первое,
никакого права на революцию, восстание, бунт против власти не существует.
Этот запрет категоричен. Даже если власть действует насильственно,
тиранически, то «все же подданному не разрешается никакое сопротивление
как ответ насилием на насилие»34. Никакое правовое состояние, считает Кант,
невозможно без власти, которая подавляет всякое стремление его разрушить.
Развитие правового состояния, его совершенствование возможно только
правовым путем. Второе, восстание есть движение назад из правового
состояния в естественное и само оно представляет собой стихию, разгул
природных страстей, его субъектом является толпа. В-третьих, в силу одних и
тех же причин, по которым восстание против власти является незаконным,
оно становится законным в качестве новой власти. Если революция удалась и
установлен новый строй, то неправомерность этого начинания и совершения
революции не может освободить подданных от обязательности подчиниться в
качестве добрых граждан новому порядку вещей, и они не могут уклониться
от честного повиновения правительству, которое обладает теперь властью 35.
Успешная революция доказывает негодность старой власти, не справившейся
со своей основной задачей силой защитить правовое состояние, оберегая тем
самым безопасность граждан. В целом, взгляд Канта на интересующую нас
проблему определяется тем, что он показал различие философско-
исторического и этического подходов к политическим революциям. Во
всемирно-историческом смысле, с точки зрения «трансцендентального
принципа публичности» вполне ясно, что «если права народа попраны, то
низложение его (тирана) будет справедливым»36. И тем не менее, так как
революции «остаются предоставленными провидению и не могут безвредно
и планомерно вести к свободе»37 , со стороны подданных в высшей степени
несправедливо таким способом добиваться своего права, и они не могут
32
Гоббс. Избр.произв. в двух томах. М., 1965. Т. 2. С. 671.
33
Гоббс. Избр.произв. в двух томах. М., 1965. Т. 1. С. 370.
34
Кант И. Соч. В шести томах. М., 1965. Т. 4(2). С. 90.
35
Кант И. Там же. С.245
36
Кант И. Соч. В шести томах. М., 1965. Т. 6. С.303
37
Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 194.
39
жаловаться на несправедливость, если потерпят поражение в этой борьбе и
вследствие этого подвергнуться самым жестоким наказаниям38.
Таким образом, насилие в его основных формах и проявлениях находится
за пределами индивидуально-ответственного, морально санкционированного
поведения. Так называемое легитимное, политико-правовое насилие
подлежит моральному одобрению не как насилие, а как форма его
ограничения; насилие как объективный феномен и орудие истории не может
быть направляющей основой нравственного поведения.
40
связанности всех людей в добре и зле. Одно из часто повторяемых
возражений против ненасилия как исторической программы состоит в том,
что оно исходит из слишком благостного и потому реалистического
представления о человеке. В действительности это не так. В основе
ненасилия лежит концепция, согласно которой человеческая душа является
ареной борьбы добра и зла, как писал Мартин Лютер Кинг, "даже в
наихудших из нас есть частица добра, и в лучших из нас есть частица зла".
Считать человека радикально злым - значит незаслуженно клеветать на него.
Считать человека бесконечно добрым - значит откровенно льстить ему.
Должное же ему воздается тогда, когда признается моральная
амбивалентность человека.
Из постулата свободы человека вытекает, как минимум, два важных
этических вывода. Первый - человек открыт добру и злу. Второй - нельзя
ответить на вопрос, что такое человек, не отвечая одновременно на вопрос о
том, что он должен делать. Добро, как и зло,- не факт. Оно является делом
выбора. Человек - не зверь. И человек - не Бог. Он - среднее между тем и
другим. Человек не тождествен самому себе. Человек - это путник. Важно не
то, где он находится. Важно то, куда он идет и сама эта готовность идти и
дойти до конца.
Ненасилие как нормативная программа делает акцент на доброе начало в
человеке, на то, чтобы усиливать его путем культивирования и сложения.
Этим оно существенно отличается от насилия, как и в целом от властных
отношений, которые направлены, прежде всего, на то, чтобы ограничивать,
блокировать деструктивные, разрушительные проявления человеческой
свободы. Сознательно ориентируясь на добро, сторонник ненасилия, тем не
менее, исходит из убеждения, что моральная амбивалентность является
принципиально неустранимой основой бытия человека - он не исключает
себя из того зла, против которого он ведет борьбу и не отлучает оппонента от
того добра, во имя которого эта борьба ведется. На этом построены
принципы его поведения: а) отказ от монополии на истину, готовность к
изменениям, диалогу и компромиссу; б) критика своего собственного
поведения с целью выявления того, что в нем могло бы питать и
провоцировать враждебную позицию оппонента; в) анализ ситуации глазами
оппонента с целью понять его и найти такой выход, который позволил бы ему
сохранить лицо, выйти из конфликта с честью; г) бороться со злом, но
любить людей, стоящих за ним; д) полная открытость поведения, отсутствие
в отношении оппонента какой бы то ни было лжи, скрытых намерений,
тактических хитростей и т. п. Основная установка ненасилия - исправить
отношения, превратить врагов в друзей, сделать так, чтобы предшествующее
зло не стало абсолютной преградой для последующего сотрудничества.
Ненасилие есть усилие, состоящее в том, чтобы выйти из заколдованного
круга ненависти и насилия, сменить основания выбора.
Таким образом, понятия насилие и ненасилие нельзя понять вне
соотнесения друг с другом. Чтобы раскрыть конкретный характер этой
соотнесенности, их надо рассматривать не сами по себе, а в более широком
41
контексте борьбы добра против зла, борьбы за социальную справедливость и
человеческую солидарность.
Насилие и ненасилие представляют собой разные перспективы в борьбе
за справедливые отношения между людьми в обществе. Возможные линии
поведения человека перед лицом насильственно поддерживаемой социальной
несправедливости можно свести к трем основным.
Во-первых, это пассивность, малодушие, трусость, капитуляция, словом,
непротивление насилию. Такая позиция заслуживает безусловной негативной
оценки.
Во-вторых, ответное насилие. Эта линия поведения является в практическом
плане более эффективной и в нравственном плане более достойной, чем
первая. В ответном насилии уже, по крайней мере, чувствуется
"ответственность за цели" (Жан Госс). Это уже вызов насилию, активное его
неприятие, борьба с ним. Широко известны слова Ганди о том, что если бы
перед человеком был выбор между трусливым смирением или
насильственным сопротивлением, то предпочтение, конечно, следовало бы
отдать насильственному сопротивлению. Ответное насилие лучше, чем
покорность.
В-третьих, активное ненасильственное сопротивление, преодоление
ситуации несправедливости, но другими - принципиально
ненасильственными методами. Отождествление ненасилия с пассивностью
является одним из устойчивых общественных предрассудков. В обыденном
сознании насилие, как правило, оправдывается в качестве альтернативы
покорности. Такая позиция была бы понятна только в том случае, если бы не
было третьей возможности - ненасилия, предполагающего исключительно
высокую степень активности и действенности, более высокую, чем ответное
насилие. Ответное насилие и активное ненасилие - разные ступени, стадии
зрелости человеческих усилий, направленных на борьбу за социальную
справедливость. Ответное насилие пользуется для этой цели неадекватными
средствами и в лучшем случае может рассчитывать на ограниченный и
внешний успех, оно не выводит за пределы насилия. Ведь даже если
признать, что насилие может вести к справедливости, то это вовсе не значит,
будто оно само является справедливым делом. Ненасилие переводит цели и
средства борьбы в качественно однородную нравственную плоскость,
направлено на устранение не только эмпирических результатов
несправедливости, но и их внутренних оснований, оно разрывает цепь
насилия, поднимает человеческие отношения на другой уровень.
С точки зрения соотношения насилия и ненасилия наша эпоха
представляет собой очень опасную, критическую точку. В реальном
историческом процессе, в целом, ненасилие превалировало над насилием,
было преобладающей тенденцией. Если бы это было не так, то человечества
бы уже не существовало. Однако такой благоприятный для человечества
баланс ненасилия и насилия не является законом, он в значительной мере был
гарантирован слабостью разрушительных средств.
42
Человечество вступило в полосу глобальных опасностей, стало заложником
созданных им же самим колоссальных средств разрушения, которые
способны трансформировать единичное насилие, частное зло, т. е. насилие и
зло, подсильное отдельным частным индивидам, во всеобщую непоправимую
катастрофу.
Литература
43
2.ФИЛОСОФИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
1
Бро Г.В., Пожитной Н.М. К теории безопасности земной цивилизации (философско-социологический
аспект) // Безопасность информационных технологий. 1998. № 1. С. 97.
Философия безопасности нужна также и потому, что сейчас в
социокультурном измерении наблюдается кризис духовно-личностного
ценностного устоя западной цивилизации. Приоритет потребительских
ценностей, гедонизм и другие соблазны Запада апеллируют к низменной
стороне природы человека, разрушают нравственные основы
функционирования общества. Сложившаяся ситуация в современном мире
такова, что именно нравственность выступает стратегическим ресурсом
выживания человечества, и поэтому на повестке дня стоит весьма непростая
проблема безопасности человеческой нравственности.
В связи с этим представляют интерес безопасность социума как
философско-методологическая проблема. Особую опасность для социума
представляет использование новейших информационных технологий,
поэтому исследователи обращают внимание на место искусственного разума
в системе информационной безопасности, на перспективность космических
систем связи как элемента генетического оружия, на проблемы
психотронного оружия и психотронной войны2.
Не менее существенным является исследование новых источников угроз и
опасностей, которые связаны со стремительным научно-техническим
прогрессом. Начало XXI столетия характеризуется нарастанием процессов
информатизации и глобализации, формирования основанной на знаниях
экономики и развития биологических, генетических, телекоммуникационных
и иных технологий, что связано с инновационной деятельностью человека 3.
Возрастание потенциала знания, генерируемого наукой и осваиваемого
человеком, ведет к хрупкости общества, к его неустойчивости. С
инновационной деятельностью связана безопасность экономических и
правовых аспектов использования интеллектуальной собственности как
предприятий, так и физических лиц4.
В общем плане решение целого ряда проблем безопасности
предполагает применение методологии систем, в том числе безопасности
систем различного рода5. Одной из таких систем является психический мир
личности, который сейчас находится под колоссальным прессом электронных
масс-медиа. Не случайно, в научной литературе особое внимание обращается
на «промывание мозгов», когда на психику индивида воздействуют путем
нейролингвистического программирования, средствами трансактного анализа
и гештальт-терапии6. Поэтому заслуживают внимания новые эффективные
интегральные технологии обеспечения безопасности личности, объекта и
информации, а также управление социумом и поведением человека7.
2
См. Актуальные проблемы информационного противоборства. М., 2000.
3
См. Контуры инновационного развития мировой экономики. Прогноз на 2000-2015 гг. / Под ред. А.А.
Дынкина. М., 2000.
4
См. Кайзер К. Как Интернет меняет мировую политику // Deutschland. Политика, культура, экономика и
наука. 2001. № 3; Юшков Е.С., Борщ-Компанеец Н.С. Экономические и правовые аспекты использования
интеллектуальной собственности. М., 2000.
5
См. Могилевский В.Д. Методология систем. М., 1999.
6
См. Самохвалов В.П. Психический мир будущего. Симферополь. 1998; Колесникова Т.И. Психологический
мир личности и его безопасность. М., 2001.
7
См. Барсуков В.С. Безопасность: технологии, средства, услуги. М., 2001; Поликарпов В.С. Философия
управления. Ростов-на-Дону. 2001.
2
Актуализация философского осмысления проблем опасности и
безопасности обусловлено вхождением современного общества в зону так
называемых «мегарисков», Некоторые исследователи (У. Бек, Э. Гидденс, Н.
Луман и др.) квалифицируют его как «общество риска» 8. Поэтому не
случайно в современную гуманитарную и социальную мысль вошла
неразрывно связанная с категорией «риска» такая новая категория, как
«безопасность». С окончанием «холодной войны» исчез биполярный мир,
выстроенный на равновесии супердержав СССР и США, что привело к
возникновению совершенно иных видов угроз безопасности. Теперь ученые
и политики обсуждают вопросы политической, социальной, экономической,
военной, информационной, концептуальной, психологической, культурной и
пр. безопасности9, которые следует решать, исходя из нелинейной природы
мироцелостности. Весь этот круг вопросов имеет непосредственное
отношение к проблеме национальной безопасности России, ее общества,
государства и личности. Сама концепция национальной безопасности нашего
отечества должна принимать во внимание спектр новых угроз, вызовов
современности, выступающих в форме новых видов оружия и технологии
войн.
3
внутренней среды, нарушающих относительное динамическое постоянство
состава и свойств внутренней среды, определяющего устойчивость системы.
Безопасность здесь понимается, таким образом, как устойчивое состояние
системы, возникающее в результате поддержания равновесия с окружающей
средой. Однако отождествление безопасности с гомеостазом приводит к
отрицанию развития, которое нарушает равновесие существующего
состояния системы.
Второй подход основывается на признании субъектного характера
феномена безопасности. Субъектное понимание безопасности составляет
основу деятельностных, ценностных и других определений безопасности. В
частности, некоторые исследователи рассматривают феномен безопасности
как производный от интереса.
Постижение природы безопасности в ее целостности и обусловленное
этим снятие односторонности в единстве формы и содержания, единстве
субъектной и природной определенностей формируют основу целостного
понимания феномена безопасности.
Феномен безопасности получает свою понятийную завершенность как
специфическая форма реализации природного бытия в человеческом
существовании, которая детерминирует рефлексивно-ценностное
самоопределение человека по отношению к опасности, как для природной
определенности, так и для наличных форм бытия вещей. Данное
определение отражает двойственность природного бытия феномена
безопасности, обусловленную единством всеобщности природы
самосохранения и особенности формы ее проявления в человеческой
жизнедеятельности.
4
Международным десятилетием по уменьшению опасности стихийных
бедствий.
По данным ООН, за период с мая 1994-го по апрель 2004 года на Земле
произошло 7100 природных катастроф, погубивших более 300 тысяч человек.
Число жертв на треть меньше, чем за предыдущее десятилетие, в основном
благодаря усовершенствованным методам предупреждения и спасения
людей. Но уже в 2005 году, по данным международного комитета Красного
Креста, в результате природных катастроф погибли около 250 тысяч человек.
Столь высокого числа жертв не было зафиксировано за последние более чем
три десятилетия. Отмечается, что это вызвано, в первую очередь,
разрушительным цунами, обрушившимся 26 декабря 2004 года на страны,
прилегающие к Индийскому океану.
Хрупкая экономика развивающихся государств, наиболее уязвимых для
природных катастроф, а также ограниченные возможности международной
помощи ставят перед современным миром принципиально новую задачу:
прогнозирование и предупреждение природных катастроф. Предупреждение
бедствий, смягчение их последствий и обеспечение готовности к ним более
эффективно, нежели реагирование на бедствия. Меры такого реагирования
сами по себе не являются достаточными, поскольку они позволяют добиться
лишь временных результатов исключительно высокой ценой. Превентивные
действия способствуют достижению долгосрочных улучшений в области
безопасности и имеют ключевое значение для комплексной борьбы с
бедствиями. По расчетам, затраты на прогнозирование и обеспечение
готовности к стихийным бедствиям примерно в 15 раз меньше по сравнению
с величиной предотвращенного ущерба11. Итак, в основу нынешней стратегии
спасения мира от природных катастроф положены прогнозирование и
своевременное предупреждение людей о грозящем бедствии, а не ликвидация
последствий.
Вполне естественно, что в современной литературе немало внимания
уделяется природным основам философии безопасности - катастрофам,
которые происходят или могут произойти в окружающем человека мире. Так,
А. Азимов в своем романе «Выбор катастроф» дает классификацию
катастроф, ведущих к гибели человечества. Он выделяет пять классов
катастроф, три из которых относятся к природным катастрофам. А именно:
катастрофы первого класса, включающие в себя неуклонный рост энтропии,
что приводит в итоге к тепловой смерти Вселенной, альтернативные
катастрофы тепловой смерти Вселенной, гибель звезд и др.; катастрофы
второго класса, представляющие собою столкновения Солнца с другой
звездой, черной дырой, антивеществом, смерть самого Солнца; катастрофы
третьего класса, которые связаны с бомбардировкой Земли кометами,
астероидами, метеоритами, замедлением вращения Земли, дрейфом земной
коры, изменением климата, перемещением магнитных полюсов нашей
планеты; катастрофы четвертого класса, обусловленные конкуренцией с
человеком различных видов животных, чьим преимуществом является
11
См. Там же. С.
5
плодовитость (примером служит популяция крыс), выступающая
победителем в соревновании с разумом человека, инфекционные болезни,
войны и пр.; катастрофы пятого класса – это истощение невозобновляемых
ресурсов, загрязнения различного рода почвы, воды и воздуха, риски,
вызванные развитием новых компьютерных, генных и другого рода
технологий. Все эти катастрофы можно разделить на вероятные или даже
неизбежные (например, превращение Солнца в красный гигант) и
маловероятные типа столкновения массы антивещества непосредственно с
Землей. Сейчас для человечества представляют угрозу такие катастрофы, как
повышение температуры на нашей планете, экологическая катастрофа и др. В
итоге анализа всех пяти классов катастроф А. Азимов приходит к
следующему выводу: «Если действовать рационально и по-человечески, если
спокойно подойти к проблемам, стоящим перед лицом всего рода
людского…, если мы поймем, что нашими врагами являются совсем не
соседи, а нищета, невежество и холодное безразличие к законам природы,
все стоящие перед нами проблемы можно решить. Можно обдуманно
сделать выбор и в итоге избежать катастроф» 12.
6
Необходимо отметить, что существующая дихотомия частной и личной
собственности в масштабе всего социума может развиваться только при
поддержке государственной власти, ибо для этого требуется вполне
определенная система безопасности экономического, политического и
культурного характера. Это значит, что второй фундаментальной социальной
основой современной философии безопасности является власть, прежде
всего государственная власть.
Наконец, третьей фундаментальной социальной основой философии
безопасности выступает нравственность, без высокого уровня которой
невозможно обеспечить защиту социума и человека. Незадолго до окончания
второй мировой войны небезызвестный политический деятель США Д.Ф.
Даллес, разрабатывая план реализации американской послевоенной
доктрины против СССР, писал: «Окончится война, все кое-как утрясется. И
мы бросим все, что имеем... все золото, всю материальную мощь на
оболванивание и одурачивание людей. Мы найдем своих союзников в самой
России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться по своему масштабу
трагедия гибели самого непокорного на земле народа, необратимо угасание
его самосознания... Литература, театры, кино - все будет изображать и
прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески
поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут
насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия,
садизма, предательства - словом всякой безнравственности. В управлении
государством мы создадим хаос и неразбериху... Честность и порядочность
будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток
прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания,
животный страх друг перед другом и беззастенчивость, национализм и
вражда народов - все это расцветет махровым цветом»13. Определенные
результаты данного внешнего идеологического и аморального воздействия,
вне всякого сомнения, мы и наблюдаем в современной постсоветской России.
7
как правило, факторы, мотивированные самим человеком по отношению к
другому человеку, семье, обществу, государственной власти.
Социально-историческая память общества хранит в себе условия
возникновения угроз, которые со временем изменяются по качеству и
количеству своих признаков. Это означает, что прежний опыт, накопленный
обществом на протяжении длительного времени, не всегда может быть
использован для обеспечения безопасности человека, общества и
государства. Более того, в совершенно новых социально-исторических
условиях этот опыт теряет свою значимость и его использование может
привести к фатальным последствиям. В научной и философской литературе
такого рода факты отражены в трудах Сенеки, Макиавелли, Гоббса, Спинозы,
Гегеля и многих других авторов.
Так, Гегель в «Философии права» отмечал качественную
определенность такого положения, как «угроза общественной безопасности»,
значимость принципа, согласно которому благодаря государству у человека
«привычка к безопасности стала его второй натурой»14. В «Политических
произведениях» он анализировал проблемы безопасности индивида,
государства и имущества, акцентируя внимание на следующем
принципиальном положении: «безопасность отдельного человека гарантирует
целое»15, т.е. фактически здесь речь идет об интегральной безопасности. С
позиций гегелевской философии, становится понятным опасность для
индивида, государства и общества религиозного и политического фанатизма,
который сейчас проявляется в действиях международного терроризма и
экстремизма. Поэтому в настоящее время особую роль в обеспечении
безопасности личности и общества играет государство, чья целостность
представляет особый интерес. Именно государству отводится важнейшая
функция обеспечения безопасности индивида, общества и самого себя, т.е.
функция интегральной безопасности.
Отказ государства от этой функции неизбежно ведет к деградации
совокупности всех общественных отношений, деструкции социального
порядка. Значительное снижение уровня, снятие духовно-нравственных,
правовых и культурных ограничений способствует проявлению эгоизма,
низких инстинктов, насилия человека. Именно это выступает первопричиной
всего спектра опасностей и угроз для существования личности, социальных
групп, государств, цивилизаций и человечества в целом.
8
современного мира, в том числе его полисистемного характера. Для нас
представляет интерес дилеммы безопасности человека и общества.
Не подлежит сомнению то обстоятельство, что смена эпох вызывает
изменение систем безопасности; поэтому с появлением новых опасностей и
угроз, различного рода страхов (они описаны ниже) и видов вооружений,
новых факторов развития возникает потребность в новой парадигме
безопасности и осуществляющей ее на практике системы безопасности.
Прежде всего, бесспорным является детерминация дилемм безопасности
человека и общества набором ценностей и идеалов, изменяющейся внешней
и внутренней средой и пр. Так, основная идея стратегии национальной
безопасности США состоит в том, что утверждение глобальной и собственно
американской безопасности невозможно без лидерства Америки в мире, без
ее экономического и военного превосходства над остальными государствами.
Отсюда следует усиление роли государства в системе национальной
безопасности Америки. Иными словами, в ней безопасность все чаще
рассматривается сквозь призму триады «безопасность индивида -
безопасность государства - международная безопасность» (эта модель
приобрела особую значимость в свете событий 11 сентября 2001 г.), причем в
этой схеме индивид «передоверяет большую часть забот о своей
безопасности государству»16.
Перед нами парадокс современной западной либеральной цивилизации -
свобода и безопасность индивида все более становится зависимыми от
государства, давление последнего на индивида продолжает нарастать, что
обусловлено появлением новейших информационных технологий и
технических систем, представляющих опасность основам земной
цивилизации. Дилемма безопасности индивида и государства здесь в том,
что разграничение частного и общественного становится весьма
затруднительным, а это способствует легитимному отвоевыванию
государством плацдарма свободы у индивида.
Иные дилеммы безопасности человека и общества существуют в России,
обусловленные ее историческими и культурными традициями, а также
менталитетом. Для последнего характерна уникальная роль идеи
государственности, игнорирование значимости индивида и общества, что
определяло вплоть до начала XXI века модель российской национальной
безопасности. России присуще всегда было доминирование принципа
безопасности государства, но с развитием демократического общества и
правового государства начинает осуществляться движение по пути «от
безопасности государства к безопасности индивида. Дилеммы безопасности
человека и государства в России следуют из того, что безопасность человека
здесь находится под угрозой в силу следующих обстоятельств: государство не
может обеспечить безопасность личности из-за разгула преступности,
слабости власти, нравственного развращения и физического растления
значительной части общества, коррупции чиновников, превалирования
интересов криминогенно-мафиозных групп, навязывания СМИ
16
Алексеева Т.А. Дилеммы безопасности: американский вариант // Полис. 1993. № 6. С. 17.
9
индивидуализма, чуждых ценностей, обогащения значительного
17
меньшинства за счет обнищания большинства, терроризм и т.д.
Свои дилеммы безопасности имеются и у общества, обусловленные тем,
что в России практически никогда сознательно не выделялось общество в
качестве самостоятельного субъекта безопасности, оно всегда было
поглощено государством. Сегодня возникающим элементам
демократического гражданского общества необходима безопасность, чтобы
не прервался процесс демократизации и становления правового государства.
Однако для этого формирующегося общества существует целый ряд
опасностей со стороны властей, а именно: нередкое игнорирование
общественного мнения, политика атомизации общества на индивидов,
неспособных отстаивать свои интересы, давление на СМИ со стороны
олигархов и пр. Вместе с тем, «без сильной общественной системы
безопасности государство не может считаться стабильным, крепким и
демократическим», ибо «бесконтрольность и независимость от общества
государственной безопасности, как показывает история, наносит
колоссальный вред народу и гражданам»18.
Существенное значение в исследовании дилемм безопасности человека и
общества имеет и понимание страха, ибо без этого невозможно понять
особенности поведения индивида. В психологии страх квалифицируется как
отрицательная эмоция, которая возникает в результате реальной или
воображаемой опасности, угрожающей жизни организма, личности,
защищаемым ею ценностям (идеалам, целям, принципам и т.д. Феномен
страха детерминирован не только социальными, культурными факторами, но
и связан с записью в мозгу человека всего эволюционного пути земной жизни
с ее тенденцией к выживанию среди мира опасностей и угроз. Страх вписан в
природу человека, лишь его формы и виды изменяются на протяжении
социокультурной эволюции. В ХХ столетии возник абсолютный
эмпирический страх, обусловленный угрозой всеобщего уничтожения
человечества путем применения оружия массового поражения, ожил страх
перед апокалипсисом. Со временем ядерный страх принял новую форму,
которая связана уже не оружием массового поражения, а с загрязнением
окружающей среды радиоактивными отходами реакторов АЭС. Для многих
людей эти отходы стали уже ассоциироваться с уникальной в своем роде
угрозой, более страшной, чем все остальные опасности, которыми индустрия
угрожает человеку. Еще одним новым видом страха является неумолимо
надвигающаяся экологическая катастрофа. Специфика современной
экологической ситуации, чреватой гибелью для всей земной жизни,
заключается в том, что в нынешнюю эпоху происходит переход от
стихийного тысячелетнего развития локальных цивилизаций к мировой
цивилизации, чье существование зависит от соблюдения предельно
допустимых нагрузок на природу. Согласно воззрениям биологии, в природе
действует правило «десяти процентов» - в экстремальных условиях земная
17
Серебрянников В.В., Дерюгин Ю.И., Ефимов Н.Н., Ковалев В.И. Указ. соч. С. 74-75.
18
Там же. С. 88.
10
природа способна выдержать десятикратную нагрузку по сравнению с
обычной19. Сейчас же созидательная деятельность человека зачастую
нарушает это правило, она не соотносится с рекреативными возможностями
биосферы. Поэтому планетарные ресурсы жизнеобеспечения (речные
системы, грунтовые воды, почвы, воздушная среда, мировой океан) не
выдерживают давления цивилизации и идет процесс их деградации. Перед
человечеством появилась опасность экологической катастрофы; именно страх
перед уничтожением земной жизни и породил мощные политические
движения, выступающие в защиту окружающей среды.
Новый вид страха в ХХ столетии порожден и так называемой
психотронной войной (речь идет о ее возможности). Почти два десятилетия
назад был опубликован обширный доклад, подготовленный для комитета по
науке и технике палаты представителей конгресса США. В нем содержится
рекомендация серьезно подойти к оценке целесообразности дальнейших
исследований в области «физики сознания» и медицины. Последние
эксперименты, отмечается в докладе, «дают основание предположить, что
существует некая «взаимосвязанность» мозга одного человека с мозгом
других людей и с материей... что человеческий разум, возможно, в состоянии
получать информацию независимо от географии и времени». Далее делается
вывод о том, что «всеобщее осознание степени взаимосвязанности мозга
разных людей может иметь далеко идущие социально-политические
последствия как для нашей страны, так и для всего мира»20.
Именно данное положение и лежит в основе использования электронных
средств для воздействия на мозг того или иного человека. Уже давно в
средствах массовой информации появляются материалы, посвященные
проблемам психотронной войны. В общем же известно об осуществлении
экспериментов в области психотроники в засекреченных лабораториях. Сама
же психотроника использует и данные о функционировании древней магии и
шаманизма, а также мистицизма. Здесь получены весьма интересные
результаты, связанные и с экстрасенсорикой, и с дальновидением, и с
контактами человека с различными предметами. Отечественный
исследователь Л.П. Гримак пишет: «В настоящее время уже имеются
весомые экспериментальные подтверждения того, что не только кто-либо
из присутствующих людей, но и любой предметный носитель информации
(письмо, фотография, сувенир и т.п.), с которым контактирует человек, не
зная его содержания, может определенным образом менять ход и
направление мышления контактирующего, оказывать воздействие на
процессы его визуальных фантазий и даже служить источником некоторых
реальных сведений»21. Во всяком случае несомненно одно: исследования в
области человеческого сознания, электроники, медицины и парапсихологии
позволяют воздействовать на мозг и сознание человека, чтобы
манипулировать им в тех или иных целях. «В настоящее время угрозы
19
См. Олдак П.Г. Колокол тревоги: пределы бесконтрольности и судьбы цивилизации. М., 1990.
20
Джан Р.Г. нестареющий парадокс психофизических явлений: инженерный подход // Труды института
инженеров по электротехнике и радиоэлектронике. 1982. Т. 70. № 3. С. 98.
21
Гримак Л.П. Магия биополя. М., 1994. С. 383-384.
11
развязывания психотронной войны, отмечают И.Винокуров и Г.Гуртовой, -
действительно нет. Но она может стать жестокой реальностью в будущем» 22.
Понятно, что возникающий страх в связи с применением психотронного
оружия может весьма эффективно действовать в руках политиков, чтобы
управлять поведением человека и групп23.
Новым видом страха является опасность использования методов
биотехнологии, когда новые технологии манипуляции жизнью могут
привести к негативным социальным последствиям. Прежде всего, это
биологическая угроза проникновения в окружающую среду
микроорганизмов, опасных для человеческого сообщества и экологических
систем в целом. В 70-е годы тревогу общественности вызывала возможность
превращения мутантов кишечной палочки («эшерехии коли») и других
бактерий в «монстров», которые выйдут из под контроля исследователей и
станут возбудителями новых, неизвестных болезней. В конце прошлого века,
по сообщениям средств массовой информации, в странах Западной Европы
появилась «бактерия-людоед», нарушающая иммунную систему человека.).
Самое интересное, что эта «бактерия-людоед», как предполагают ученые,
представляет собой мутант стрептококка.
Не менее опасна технология манипуляции жизни на уровне человеческого
эмбриона - это может привести к катастрофическим последствиям 24. Ведь все
живые земные организмы используют один и тот же генетический код при
биосинтезе белка, поэтому можно связать между собой частицы ДНК весьма
разных организмов, например, человека с растениями или животными и пр.
На этом элементарном уровне жизни возможны самые неожиданные
комбинации, которые могут быть направлены против человека: выращивание
искусственных гибридов (наделенных заранее заданными свойствами) для
военных нужд, что может привести к неисчислимым социальным бедствиям.
Сейчас создаются космические информационные системы, которые могут
применяться совместно с генетическим оружием для «выращивания» особи
отдельных биологических видов с требуемыми характеристиками», что
«позволит получить неограниченную власть над народами тех территорий, к
которым будет применено это воздействие» 25. Биотехнология, таким образом,
служит истоком нового страха (и опасности), который оказывает воздействие
на психику современного чело века.
Еще один вид страха, влияющий на человеческую психику, - это страх от
столкновения с будущим (ведь мир находится на изломе цивилизаций). Что
несет данный излом, никто не знает; футурологи предлагают различные
модели будущего, однако их разброс весьма велик, причем они «улавливают»
вполне реальные грани цивилизационного сдвига. Мировая политика
22
Винокуров И., Гуртовой Г. Психотронная война. М., 1993. С. 342.
23
Проблема психотронного оружия требует серьезного изучения (См. Цыганков В.Д. Проблема
психотронного оружия и психотронной войны // Актуальные проблемы информационного противоборства.
С. 181).
24
См. Поликарпов В.С.. Волков Ю.Г., Поликарпова В.А. Современная культура и генная инженерия. Ростов-
на-Дону. 1991.
25
Гриняев С.Н., Меньшиков В.А., Родионов Б.Н. Перспективные космические системы связи как элемент
генетического оружия // Актуальные проблемы информационного противоборства. С. 250.
12
вступает в новую фазу, что и вызвало появление различных версий ее
будущего облика: конец истории, возврат к традиционному соперничеству
между нациями-государствами, упадок наций-государств под напором
различных тенденций - к трайбализму и глобализму - и др.
В целом же можно сказать, что ХХ столетие принесло немало новых
видов страха и тревожных ожиданий, которых просто-напросто не было в
предыдущих веках. Вполне естественно, что весь спектр рассмотренных
новых образов страха, хотя и в различной мере каждый из них, оказывает
влияние на психическое состояние человека, определяя в определенной
степени его поведение.
Сейчас исследователи насчитывают 500 различных видов страха,
выражающих букет опасностей, которые тревожат современного человека.
Практически все они могут стать и ряд из них являются основой для
разработки различных технологий, используемых в различного типа войнах.
Возникающие дилеммы безопасности человека и общества могут быть
разрешены только многомерным, творческим человеком, способным
выработать адекватные раз личным угрозам стратегии управления
социальной системой.
13
свои "коды", которые маркируют "пространства безопасности",
отграничивают их друг от друга;
граница безопасности (security border) - это такая граница, которая
очерчивает различные (дополняющие друг друга или конкурирующие)
"пространства безопасности". Поскольку сама идея "границы безопасности"
родилась в недрах школы конструктивизма, она предполагает возможность
реартикуляции и реконфигурации этих пространств под воздействием
меняющихся представлений, формирующихся в области публичной
политики;
режим безопасности (security regime) - это совокупность принципов, правил
и норм, которые задают рамки поведения для акторов безопасности и
обеспечивают взаимность и позитивное взаимодействие между ними;
управление безопасностью (security governance ) - это порядок
сотрудничества между акторами безопасности в важнейших сферах,
определяющих их жизненно важные интересы;
комплекс безопасности (security complex) - это транснациональный регион,
включающий в себя страны или их составные части, которых объединяют
устойчивые представления о безопасности и отношения в области
безопасности;
сообщество безопасности (security community) - это форма "комплекса
безопасности", которая формируется на основе совместимости ценностей,
регулирующих поведение в сфере безопасности. Часто можно встретить
точку зрения о том, что "сообщество безопасности" включает в себя страны
Северной Америки и Западной Европы29
геобезопасность (geo-security) - этот широкий концепт вбирает в себя
совокупность "практик безопасности" (security practice) и "идентичностей
безопасности" (security identity), которые формируют "пространственный
образ безопасности" (security spatial image) на определённой территории,
очерченной границами30.
Проанализируем основные подходы к пониманию безопасности,
сложившиеся в отечественной науке за последнее десятилетие.
Иногда полагают, что безопасность есть состояние, тенденции развития
(в т.ч. латентные) и условия жизнедеятельности социума, его структур,
институтов и установлений, при которых обеспечивается сохранение их
качественных определенностей с объективно обусловленными инновациями
и свободное соответствующее собственной природе и ею определяемое
функционирование31.
Например, Мартынов Б.Ф. рассматривает безопасность как условие,
гарантирующее беспрепятственное и успешное развитие всех социальных
организмов и общественных структур, как многоуровневый и интегративный
29
Axel Krohn. "Germany's Security Policy in the Baltic Sea Region". In: " Stability and Security in the Baltic Sea
Region. Russian, Nordic and European Aspects". Edited by Olav F.Knudsen. London & Portland: Frank Cass, 1999.
P. 113.
30
Kari Laitinen. Op.cit. P. 76.
31
см.: Безопасность. Информационный сборник Фонда национальной и международной безопасности. – М.,
1994. - №3 (19).
14
императив жизнедеятельности32. Несколько уточняет этот подход Макеев
А.В., характеризуя безопасность как «устойчивое состояние общественной
системы, сохраняющей свою целостность и способность к саморазвитию,
несмотря на неблагоприятные внешние и внутренние воздействия 33.Отметим
здесь же подход Молчановского В.Ф., оценивающего безопасность как
свойство, атрибут социальной системы, выражающиеся в ее целостности,
относительной самостоятельности и устойчивости 34 и позицию Рубанова
В.А, считающего, что сущность безопасности сводится к надежности
существования и устойчивости развития любых предметов социальной
природы35. Наконец, выделим своеобразное использование категории
состояние Ариным О.А. в его книге «Мир без России»(2002). По его
мнению, национальная безопасность – это политика, международная
безопасность – это состояние»36.
В этих определениях обратим внимание на два момента. Во-первых,
представляется верным рассмотрение безопасности через предельно
широкую категорию «состояние», в частности как:
-состояние отношений между субъектами, при котором их
существованию, развитию и суверенитету не угрожает военная,
экономическая, экологическая или другая опасность;
-состояние устойчивости, стабильности общественного организма по
отношению к любым попыткам давления на него;
-состояние жизнедеятельности государства;
-состояние живого организма или социальной системы,
способствующее наиболее полному удовлетворению их потребностей и
обеспечивающее их существование, нормальное функционирование и
прогрессивное развитие;
-состояние общественных и технических норм в целях предотвращения
и ликвидации (локализации) угрозы жизненно важным интересам личности,
общества и государства.
Отметим, что отождествление безопасности с состоянием фактически
ведет к отрицанию динамичного характера развития системы. Тем не менее,
уяснение этой категории дает нам ключ к выяснению, как минимум, четырех
взаимосвязанных понятий: безопасность как состояние; состояние
безопасности, состояние общества; состояние безопасности общества.
Категория «состояние» раскрывает наличную качественную
определенность вещей, их объективное содержание, которым присуща
способность себя проявлять как в отношении к состоянию другого предмета,
так и внутри себя, во взаимодействии внутренних элементов. Подчеркнем,
32
Мартынов Б.Ф. Эволюция доктрин и политики безопасностилатиноамериканских стран: Дис. … докт.
полит. наук. – М., 1999.–С.41.
33
Макеев А.В. Основы политики национальной безопасности: структурогенез и механизм реализации:
Автореф. дис. … докт. полит. наук. – М., 1999. – С.20.
34
см.: Молчановский В.Ф. Безопасность как атрибут социальной системы / Социально-политические
аспекты государственной безопасности в современных условиях. – М.: Граница, 1994.
35
см.: Рубанов В.А. Безопасность в переходный период (методологический и политологический анализ):
Дис. …докт. полит. наук.– М.:ИСПИ РАН, 1994.
36
Арин О.А. Мир без России.-М.,2002, С.385.
15
что данная категория неразрывно связана с такими универсальными
философскими категориями как: изменение, развитие, противоречие,
взаимодействие, отношение, причина, источник, основание, система, элемент,
возможность и действительность, необходимость и другими. Понимание
этого позволит нам, применяя категорию «состояние», проникнуть в
сущность безопасности. Наряду с категорией «состояние», важное
методологическое значение для анализа проблем безопасности имеет
категория «состояние общества».
Состояние общества – качественно определенный этап развития
общественной истории, реализации ее движущих сущностных сил,
естественно - исторической детерминации в конкретных пространственно-
временных границах. Безопасность в этом контексте есть следствие
взаимосвязей, «сцепления» состояний различных сфер общественного бытия.
Состояние безопасности – проявление состояний общества,
государства, социальных групп, отдельной личности в данный конкретный
момент времени. Момент связи этих состояний обладает вполне осязаемой
качественной определенностью. Эта качественная определенность связана с
опасностями и угрозами тем или иным объектам. Степень развития этих
опасностей и определяет качественную определенность этих объектов,
возможность не только ее сохранения, но и прогрессивного развития.
Отсюда, второй момент, требующий уточнения в приведенных
определениях безопасности: категория «безопасность» не абсолютна, а
только относительна и смысловое значение приобретает только в связи с
конкретными объектами или сферой человеческой деятельности и
окружающего мира. Она тесно связана со всеми сторонами жизни общества,
коренной задачей которого является самосохранение и развитие. Но
абсолютизация принципа «сохранности» (устойчивости, неизменности,
стабильности) может привести в социальной жизни к явлениям застоя, что
само по себе есть опасность для существования общества. Абсолютно
стабильная система представляет собой чистую абстракцию, ибо это
предполагает не только полную неподвижность самой системы,
составляющих ее элементов, но и изоляцию от любых воздействий извне.
Такой стабильностью не обладают даже «мертвые» системы, лишенные
внутренней динамики: их дестабилизация под влиянием внешних сил
является лишь делом времени. Поэтому еще Монтескье указывал, что чем
больше безопасность государств направлялась на обеспечение неизменности
их данного качества, тем более они, как застоявшиеся воды, подвергались
порче37.
Иначе говоря, не всякое состояние общества и государства требует
сохранения, а лишь то, которое гарантирует их прогрессивное развитие.
Развитие - это необратимое, направленное, закономерное изменение
конкретных материальных объектов, ведущее к возникновению или их
качественно новых состояний, или принципиально новых объектов как
целостных своеобразных систем. Фактически развитие и безопасность это
37
см.: Монтескье Ш. – М.: Изд. Госиздат, 1955. – С.258.
16
две стороны общего процесса жизни общества. Более того, Цицерон и вовсе
выдвигал на первое место безопасность. Он говорил: «прежде всего,
каждому виду живых существ природа даровала стремление защищаться,
защищать свою жизнь…избегать всего того, что кажется вредоносным, и
приобретать, и добывать себе все необходимое для жизни» 38. Система
безопасности не только не должна препятствовать количественным и
качественным объективно созревшим изменениям, а, напротив, призвана
способствовать преодолению без ущерба для общества и граждан
устаревших форм жизни. Другими словами, первичным является развитие,
безопасность – вторична и призвана обеспечить развитие.
Однако существование любой системы предполагает минимально
необходимую степень стабильности. Поэтому в равной мере мы не должны
также абсолютизировать и момент деструкции, разрушения, проявляющийся,
в частности, в форме социального нигилизма. В этой связи безопасность как
состояние сохранности предполагает поддержание определенного баланса
между негативным воздействием на тот или иной объект окружающей его
среды и его способностью преодолевать это воздействие либо собственными
ресурсами, либо при помощи соответствующих, специально для этого
созданных структур.
Второй подход , получивший достаточно широкое распространение в
литературе и практической политике, сводится к отождествлению
безопасности и защищенности общества, личности, государства от
опасностей и угроз. Отождествление безопасности с защищенностью
исторически восходит к дефиниции «государственная безопасность», которая
определялась как состояние защищенности Советского государства от
внешних и внутренних угроз. Почти с таких же позиций , хотя и в более
широком контексте защищенности жизненно важных интересов личности,
общества и государства, исходил и закон Российской Федерации «О
безопасности» 1992 года, определяющий саму безопасность, как состояние
защищенности. Критерии же защищенности, равно как угрожающие их
осуществлению факторы, в законе не приводятся39.
Некоторые ученые в своих работах говорят о «защищенности
состояния». Так, С. Степашин и В. Шульц под безопасностью страны
понимают защищенность такого качественного состояния общественных
отношений, которые обеспечивают прогрессивное развитие общества в
конкретных исторических и природных условиях от опасностей, источником
возникновения которых являются внутренние и внешние противоречия 40
Представляется, что раскрытие безопасности через термины «защита»,
«защищенность» значительно суживает ее смысл. Защитить – значить
оборонять, охранять, оградить от опасности, закрывать, загораживать что-
либо, заслонить, сделать недоступным41.
38
Цицерон. Об обязанностях. М.,1999.С.131.
39
См.: Российская газета. – 1992. - 6 мая.
40
См.: Степашин С.В, Шульц В.Л. Вопросы безопасности в системе государственного муниципального
управления Российской Федерации. – СПб., 1994. – С.10.
41
См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М.: Изд. «Русский язык», 1977. – С.210.
17
Если в прошлом, в доиндустриальных обществах, такой охранно-
силовой способ в известной мере и обеспечивал безопасность, а точнее
создавал трудности для нанесения ущерба государству или иному объекту, то
уже в индустриальных и тем более в постиндустриальных обществах
загородиться щитом, «непроницаемыми границами», «железным занавесом»,
становится невозможным. Более того, отождествление безопасности с
защищенностью может привести к опасным последствиям: из
«охранительного» уклона неизбежно вытекает антидемократичность
внутренней политики, которая несет в себе угрозу перерастания в
тоталитаризм, поскольку органы государственной власти могут без особых
сложностей переместить акценты в «охранительности» с национальных
интересов на собственные корпоративные потребности. Безопасность
начинает отождествляться с незыблемостью существующих политических
структур и стабильностью господствующего режима.
Безопасность не может быть сведена лишь к отражению реально
существующих или воображаемых угроз. Защищенность дискретна,
безопасность же по своему существу континуальна. Защита априори
предполагает наличие опасностей и угроз. Если менталитет защищенности
конфронтационен, то менталитет безопасности, напротив, исключает
конфронтационность, противоборство, столкновение, предполагая согласие и
взаимодействие. К тому же даже наличие значительных сил, составляющих
материальную основу защиты, обороны, не дает надежных гарантий
безопасности государства и общества. Кроме того, процесс обеспечения
безопасности довольно емок: он предполагает предотвращение,
нейтрализацию, пресечение, локализацию, ослабление, снижение, отражение
и, наконец, уничтожение опасностей и угроз. Поэтому акцентирование
внимания на термине «защита», в сущности, есть отражение лишь одной
составляющей процесса обеспечения безопасности и игнорирование,
приуменьшение, недооценка других важнейших компонентов. Тем не менее,
в повседневной практике практически все государства мира рассматривают
защиту как наиболее реальный способ ограждения от опасностей и угроз, ни
одно государство не нашло возможным и сегодня полностью отказаться в том
числе и от национальной военной мощи.
Третья позиция в понимании безопасности сводится к рассмотрению ее
через категорию «деятельность» (динамический подход). Так,
Серебрянников В.В. считает, что «безопасность есть деятельность людей,
общества, государства, мирового сообщества, народов по выявлению
(изучению) и предупреждению, ослаблению, устранению (ликвидации) и
отражению опасностей и угроз, способных погубить их, лишить
фундаментальных материальных и духовных ценностей, нанести
неприемлемый (недопустимый объективно и субъективно) ущерб, закрыть
путь для выживания и развития»42
На таких же позициях находится Н. Нельсон, утверждающий, что «…
безопасность – это не только возможность отдельных государств или группы
42
См.: Серебрянников В., Хлопьев А. Социальная безопасность России. – М., 1996. – С.16.
18
государств защищаться, но так же и умение смягчать угрозы, не прибегая к
угрозам или не применяя силы»43. В приведенных определениях
безопасность рассматривается как процесс, некая совокупность
последовательных действий, последовательной смены состояний. Бесспорно,
деятельность есть реальная движущая сила обеспечения безопасности. Но
безопасность есть результат, конечный итог, завершающий собой, эту
деятельность, а не сама деятельность.
Если первые три подхода характеризовали объективные аспекты
безопасности, то четвертая точка зрения на сущность безопасности носит
психологический характер и сводится к субъективным ощущениям
личностей, социальных общностей тех или иных опасностей и угроз.
Считается, что «ощущения субъектов, что им ничего не угрожает» и есть
безопасность44.
В обыденном сознании безопасность может расцениваться как состояние
свободы кого-либо от страха и тревоги, т.е. как субъективная оценка
человеком его состояния в связи с угрозами извне. Традиции такого подхода
давние. Так, согласно словарю Робера, сам термин «безопасность» начал
употребляться с 1190 года и означал спокойное состояние духа человека,
считавшего всего защитником от любой опасности45. Психологический аспект
безопасности объясняется тем, что у всех людей и групп имеется
онтологическая потребность в ощущении безопасности. Таким образом, не
сами объективно существующие опасности и угрозы, а тот их уровень,
который лишает человека возможности выполнять его ролевые функции,
препятствует его физическому, духовному и интеллектуальному развитию;
затрудняет достижение и поддержание общественного согласия,
установление политической, экономической и социальной стабильности,
развитие международного сотрудничества на основе партнерства должен, по
мнению сторонников этого подхода, прежде всего, учитываться при
определении характера и степени той или иной опасности. Только когда люди
начинают осознавать, что причиной ущемления их потребностей, интересов
являются конкретные субъекты (лица, группы, классы, государства),
возникает напряженность, наступает состояние адресной депривации,
стимулирующей переход напряженности, во – первых, в опасность, а потом и
угрозу, а, во – вторых, в действие по защите.
Но ощущения эти субъективны. Раз это так, то существует возможность
неадекватного (искаженного, не соответствующего реалиям) восприятия тех
или иных опасностей и угроз. Диапазон этой неадекватности огромен: от
недооценки, игнорирования до умышленного раздувания опасностей и угроз
заинтересованными правителями, предпринимаемое иногда с целью
сохранения власти или прихода к ней. Это приводило не только к
43
См.: Международная жизнь. – 1993. - №9. – С.58 – 59.
44
См.: Вопросы философии. – 1995. - №2).
45
Цит. по: Основы экономической безопасности / под ред. Е. А. Олейникова. – М.: ЗАО «Бизнес школа»,
1997. – С.10.
19
достижению прагматических целей, но и к возникновению реальных угроз
безопасности государства, общества, к колоссальным непроизводительным
затратам ресурсов и омертвлению капиталов. В этой связи укажем на
огромную роль средств массовой информации. Современные СМИ могут
воздействовать на различные слои населения и тиражировать искаженное
видение опасностей и угроз. Они могут искусственно создавать образ
незримо присутствующего и непрерывно готовящегося к агрессии
противника или широкомасштабной деятельности внутренних врагов.
Возникающая при этом обстановка страха и неуверенности является
благоприятной средой для развертывания гонки вооружений, разработки и
финансирования дорогостоящих и губительных для экономики государств
программ и проектов, прихода к власти авторитарных режимов. С не
меньшим успехом может создаваться образ безопасного существования,
замалчивания объективно существующих опасностей и угроз, способных при
известных условиях превратиться из потенциальных в реальные. При этом
формируется обстановка благодушия, что затрудняет предотвращение
опасностей и угроз. Таким образом, данный подход к безопасности возможен
только при непредвзятом, неискаженном видении и восприятии возможных
опасностей и угроз.
Обобщая рассмотренные подходы, отметим, что безопасность
необходимо рассматривать прежде всего как сочетание трех явлений:
а) как отсутствие опасностей и угроз (бинарная оппозиция: опасность –
безопасность);
б) как достаточную степень устойчивости к возникающим угрозам,
определенный иммунитет, запас прочности тех или иных объектов;
в) как готовность и способность защищаться или устранять эти угрозы и
восстанавливать статус-кво.
Таким образом, безопасность – это состояние жизнедеятельности
социума, его структур и институтов, гарантирующее их качественную
определенность в параметрах надежности существования и
устойчивости развития. Безопасность – это положение (состояние), при
котором на некий объект не могут воздействовать факторы опасности и
угрозы. Но такое практически недостижимо, отсутствие опасности, вообще, в
абсолютном смысле, невозможно. В реальной жизни всегда существовали,
существуют и будут существовать опасности самого различного характера.
Опасности могут различаться по масштабу: быть частными, ограниченными
(по отношению к отдельным людям, объектам и т.п.); локальными и
всеобщими или глобальными. Поэтому целесообразно говорить об уровнях
безопасности – величине, которая выражает степень реальной возможности
воздействия на объект факторов опасностей и угроз, или характеризует
результат столкновения двух противоположно направленных сил: факторов
опасностей и угроз и мер, противостоящим этим факторам. Различают
следующие уровни безопасности:
20
1. Абсолютный (идеальная, совершенная безопасность, не –
опасность) – характеризуется отсутствием опасностей и угроз тому или
иному объекту.
2. Реальный (фактическая безопасность) – это действительно
существующая, не воображаемая безопасность, характеризуется объективно
существующими опасностями и угрозами для того или иного объекта,
сохраняющимися, несмотря на действие (бездействие) сил, им
противостоящим; показывает реальные возможности сил, противостоящих
опасностям и угрозам.
3. Достаточный (приемлемая безопасность) – это такое состояние,
которое удовлетворяет потребностям устойчивого развития того или иного
объекта. При таком уровне наличие опасностей и угроз не влечет для объекта
потерю его существенных свойств.
4. Предельный (критическая, пороговая, минимально допустимая
безопасность) – такое пограничное состояние, когда дальнейшее воздействие
опасностей и угроз повлечет за собой для объекта, на который они
действуют, потерю существенных свойств, качественной внешней и
внутренней определенности, целостности. Такое состояние возникает, когда
силы, предназначенные для противодействия опасностям и угрозам
становятся не способными для этого (неэффективными).
Запредельный уровень безопасности есть утрата существенных свойств
объекта, его фактическая смерть.
5. Иллюзорный (мнимая, воображаемая, ложная, кажущаяся
безопасность) – субъективный образ существующих, реальных опасностей и
угроз – ложно воспринимаемый как их отсутствие или минимальное наличие
(неадекватное отражение опасностей и угроз субъектом).
46
см. например: Кириллов В.В. Военная мощь и национальная безопасность страны. – Пушкин, 1997, С. 146-
174; Майоров Л.С. Приоритеты концепции национальной безопасности России// Международная
жизнь,1997,№10,С.18-28; Петров В.П. Система обеспечения экономической безопасности России: проблемы
формирования и совершенствования: Дис. … канд. филос. наук., М., 1997; Концепция национальной
безопасности РФ // Российская газета, 2000, 18 января.
21
а) опасность – это объективно существующая возможность негативного
воздействия, например, на социальный организм, в результате которого ему
может быть причинен какой – либо ущерб, вред, ухудшающий его состояние,
придающий его развитию нежелательные динамику или параметр 47; б)
опасность – это возможность или предчувствие причинения зла 48; (в)
опасность – это возможные или реальные явления, события и процессы,
способные уничтожить тех или иных субъектов (личность, социальную
группу, народ, государство) или же важные для людей объекты или
природные ценности, либо нанести им ущерб, вызвать деградацию, закрыть
путь к развитию49.Угроза же рассматривается в следующих случаях:
а) угроза – запугивание, обещание причинить кому–нибудь
неприятность, зло50;
б) угроза – наиболее конкретная и непосредственная форма опасности,
создаваемая целенаправленной деятельностью откровенно враждебных сил51
в) угроза – опасность на стадии готовности перейти из возможности в
действительность, предупреждением словом или демонстративным
действием о последующих опасных событиях, или введение в заблуждение с
главной целью – использованием страха для приобретения
52
преимущественного положения в каком –либо отношении .
Отождествлять понятия «опасность» и «угроза» не следует. Несмотря на
то, что это категории родственные, между ними существуют значительные
различия. При этом необходимо проводить особое различие между реальным
и идеальным, возможностью и действительностью.
Опасность как категория должна сопоставляться с категорией
возможности. Она, во-первых, с объективной стороны может стать
действительностью лишь при определенных условиях, а, во-вторых, с
субъективной стороны может быть мыслима как действительное лишь при
определенных предпосылках. Иное дело, угроза, которая как категория
должна сопоставляться с действительностью, и имеет пространственно-
временной характер.
Опасность в логическом смысле есть родовое понятие. Она может быть
абстрактной, конкретной и реальной. Абстрактная опасность – это такая
опасность, возможности возникновения которой на данной стадии
ограничены отсутствием соответствующих условий. С наличием этих
условий и адресной ориентированности возникает конкретная опасность.
Конкретная, видимая и осязаемая, существующая не только в мысли, а
47
см.: Бельков О.А. Понятийно – категориальный аппарат концепции национальной безопасности /
Безопасность. Информационный сборник фонда национальной и международной безопасности. – М., 1994. -
№3(19), С.91-94.
48
см.:Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т.,Т.4, С.467);
49
см.:Серебрянников В.В., Дерюгин Ю.И., Ефимов Н.Н., Ковалев В.И. Безопасность России и армия. – М.:
ИСПИ РАН, 1995. – С.17.
50
см.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. - М.: Русский язык, 1977. - С.757);
51
см.: Бельков О.А. Понятийно – категориальный аппарат концепции национальной безопасности… С.91).
52
Серебрянников В.В. и др. Безопасность России и армия. – М.: ИСПИ РАН, 1995. – С.21;).
22
объективно, реально, опасность, обусловленная целенаправленным
действием или бездействием, становится угрозой. Итак, всякая опасность
содержит в себе потенциально угрозу. Но в угрозу превращается не всякая
опасность.
Диалектика опасности и угрозы придает связанность развитию
опасностей, превращению их в угрозу. Поэтому ее раскрытие предполагает
анализ не только причин их появления, но и условий превращения в
реальность, требует связи их с категориями необходимости и случайности.
Между опасностью и абсолютной безопасностью лежит поле
вероятного превращения опасностей в угрозы. Снятие этих опасностей и
угроз соответствующими мерами и есть реальный процесс обеспечения
безопасности.
Таким образом, под опасностью мы понимаем вполне осознаваемую, но
не фатальную вероятность нанесения вреда, ущерба кому - чему - либо со
стороны объектов (факторов), обладающих поражающими свойствами.
Угрозой же будем считать наиболее конкретную, непосредственную и
адресную форму опасности.
Угроза принимает конкретный вид в каждой из сфер жизни общества.
Однако все виды угроз имеют и общие характеристики: во-первых,
источником любой угрозы являются противоречия как внешнего, так и
внутреннего свойства; во-вторых, сами противоречия не являются чем-то раз
и навсегда данным, а постепенно меняют свое содержание; в-третьих,
источники противоречий, как правило, скрыты за цепью причинно-
следственных связей и, наконец, в-четвертых, внешний вид угрозы всегда
носит предметный характер.
26
- национальная (страновая) безопасность.
57
Цит. По: Арин О.А. Мир без России.-М.:Изд-во Эксмо,2002,С.380).
27
военной силы58. Фактически в этом определении выражена идея идеальной
ситуации абсолютного военного превосходства США над вооруженными
силам всего мира, что лишний раз свидетельствует о теснейшей связи в США
деятельности в области национальной безопасности с внешней и военной
политикой при опоре на военную силу.
В теорию и практику России понятие «национальная безопасность»
стало входить с начала 90-х годов. Термин «национальная» в данном случае
не несет национально-этнической окраски. Нация в данном контексте
понимается как территориально - государственная общность, основанная на
устойчивых социально-политических, экономических, культурных и иных
связях. Исходя из такого понимания «национального», Энциклопедический
словарь по политологии дает следующее определение национальной
безопасности:
- это категория политической науки, которая характеризует состояние
социальных институтов, обеспечивающее их эффективную
деятельность по поддержанию оптимальных условий существования
и развития личности и общества… характеризует состояние нации
как целостной системы59.
Для сравнения приведем и другие определения.
Национальная безопасность – совокупность действующих факторов,
обеспечивающих благоприятные условия для развития страны;
боеспособность государства, оптимальное развитие и сохранение его
фундаментальных ценностей и традиций, нормальные отношения личности и
государства, способность эффективно преодолевать любые внешние угрозы,
руководствоваться именно национальными интересами, обеспечивать
достижение общих целей60.
Национальная безопасность – состояние, при котором обеспечивается
защита жизненно важных интересов государства и гражданского общества в
экономической, политической, военной, экологической, гуманитарной и
других областях61.
Национальная безопасность – это защищенность жизненно важных
интересов граждан, общества и государства, а также национальных
ценностей и образа жизни от широкого спектра внешних и внутренних угроз,
различных по своей природе62.
Национальная безопасность – это состояние общественных отношений,
гарантирующих защищенность жизненно важных интересов личности,
общества и государства от внешних и внутренних угроз 63.А вот как
определяется национальная безопасность официально:
58
Цит. по: Жинкина И.Ю. Стратегия национальной безопасности России: проблема формирования
понятийного аппарата. –М., 1995. – С.18.
59
см.: Политология: Энциклопедический словарь. – М.: Изд-во Моск. коммерч. ун-та, 1993. – С.197-198.
60
(Сергеев Г.М., главный редактор журнала«Безопасность», семинар «Проблемы безопасности и
устойчивости социально-политического развития российского общества», 1993).
61
Краткий словарь специальных терминов для руководящего состава ВС РФ., 1994).
62
Проблемы глобальной безопасности. – М.: ИНИОН, 1995. – С.492).
63
(Военный энциклопедический словарь.- М.: Большая Российская энциклопедия,2002.-С.153)
28
« под национальной безопасностью Российской Федерации понимается
безопасность ее многонационального народа как носителя суверенитета и
единственного источника власти в Российской Федерации» (Концепция
Национальной безопасности Российской Федерации64. Как видно,
приведенные подходы дают возможность анализировать национальную
безопасность с разных сторон.
В дальнейшем в нашем исследовании под национальной безопасностью
мы будем понимать такое состояние, при котором гарантируется
беспрепятственное и успешное развитие всех социальных организмов и
общественных структур, создаются оптимальные условия для
существования и развития личности, общества и государства.
Итак, безопасность – это не благо, дарованное извне в виде защиты,
охраны, а имманентное свойство отдельной личности, общества, государства.
Специфика безопасности определяется спецификой опасностей и угроз и
средствами реакции на них. Национальная безопасность должна
рассматриваться не как состояние прочности, стабильности, незыблемости, а
как системное свойство страны, которое позволяет ей прогрессивно
развиваться в условиях существования рисков, неопределенностей, вызовов и
опасностей.
64
// Российская газета, 2000, 18 января).
29
Каждый из рассмотренных нами видов безопасности, каждая такая
подсистема в свою очередь оказывается системой по отношению к
элементам, ее составляющим.
Наряду с представлениями об элементах национальной безопасности, в
нее, как систему, входят и представления о структуре безопасности.
Структура системы безопасности – это совокупность устойчивых отношений
и связей между элементами, обеспечивающими его целостность. Качество
системы национальной безопасности определяется, во-первых, ее
элементами (подсистемами) и, во-вторых, структурой, т.е. их
взаимодействием.
В структуре безопасности один из самых сложных вопросов –
соотношение ее компонентов. Все компоненты находятся в органической
взаимосвязи. Системы безопасности нет без взаимодействия.
Взаимодействие есть категория, отражающая процессы воздействия
различных объектов друг на друга, их взаимную обусловленность, изменение
состояния, взаимопереход, а также порождение одним объектом другого.
Взаимосвязи между элементами, уровнями системы, между самими
системами, как известно, могут быть различными: постоянными и
переменными, необходимыми и случайными, устойчивыми и неустойчивыми,
взаимостимулирующими и взаимодействующими. В полной мере это
относится и к системе национальной безопасности России. Известно, что
взаимодействие – не только совместные и согласованные действия, а вид
отношений и связей объектов между собой. Любое взаимодействие состоит
из двух компонентов: единства и борьбы взаимодействующих сторон, либо
их содействия, которое является формой единства, но не сводится полностью
к нему. Единство системы безопасности проявляется в динамической связи,
взаимообусловленности ее структурных элементов, в неразрывности
составных частей общей безопасности, в невозможности достичь ее
посредством усилий в одной только сфере, не принимая во внимание другие
составные.
Эта динамическая связь существует между всеми элементами системы
безопасности. Вместе с тем эти элементы в общей системе не равноценны.
Их место и роль определяются степенью внешних и внутренних угроз.
Поскольку любая практика в системно-структурном (а не
процессуальном) плане складывается из следующих элементов: субъект
практики, объект практики, цель (идеальная модель), средства, предметная
деятельность субъекта, результат этой деятельности, а обеспечение
безопасности и есть практика – целенаправленная предметно-чувственная
деятельность субъектов по преобразованию материальных систем –
выявлению, предотвращению, нейтрализации, пресечению, локализации,
ослаблению, снижению, парированию и, наконец, уничтожению опасностей и
угроз, то к структурным компонентам системы обеспечения национальной
безопасности мы можем отнести:
- субъекты и объекты системы обеспечения национальной
безопасности;
30
- взгляды, цели, принципы, концепции, доктрины безопасности (в
каждой из сфер жизнедеятельности общества);
- соответствующие правовые нормы, регулирующие отношения в
сфере обеспечения каждого из видов безопасности;
- силы, средства, служащие обеспечению видов безопасности;
- жизненно-значимые интересы общества, государства и личности как
отражение объективных экзистенциональных потребностей
личности, общества и государства,;
- информацию, дающую представление об опасностях и угрозах
экзистенциональным потребностям личности, общества и
государства;
- методы и способы, а также собственно деятельность по обеспечению
безопасности и ее результаты.
Компоненты системы национальной безопасности отражают основные
связи структурных компонентов, возникающие в процессе ее
функционирования. Среди них можно выделить: организаторский –
реализацию какого - либо управляющего воздействия на элементы системы с
целью придания согласованности действиям; коммуникативный –
установление целесообразного взаимодействия между структурными
компонентами системы в процессе ее функционирования при помощи
передачи информации; конструктивный – отбор и композиционное
построение воздействия на систему на каждом этапе достижения целей, а
также определение особенностей деятельности по обеспечению конкретного
вида безопасности в конкретных исторических условиях; проектировочный,
включающий программирование и прогнозирование деятельности для
достижения целей системы включающий программирование и
прогнозирование деятельности для достижения целей системы;
гностический – накопление и анализ новых знаний.
Таким образом, под системой обеспечения национальной
безопасности мы будем понимать специально созданную в стране
совокупность взаимодействующих субъектов, их официальных взглядов,
концепций и доктрин, закрепленных соответствующими правовыми
нормами, а также сил, средств, способов и направлений, гарантирующих
качественную определенность социума, его структур и институтов в
параметрах надежности существования и устойчивости развития
посредствам исключения опасностей и угроз.
В составе системы конкретного вида безопасности взаимодействуют
несколько крупных подсистем: институциональная (организационная),
регулятивная (нормативная), функциональная, информационно-
коммуникативная и культурно-идеологическая. Охарактеризуем некоторые из
них.
Институциональная подсистема – это «каркас», «несущая
конструкция» системы безопасности. Этой подсистеме принадлежит
ключевая роль в системе безопасности: именно здесь создается нормативно-
правовая база, определяющая условия, возможности и пределы
31
функционирования этой системы, вырабатываются условия, обеспечивающие
эффективность функционирования механизма обеспечения безопасности,
формы взаимодействия с другими подсистемами национальной безопасности,
а также международными системами безопасности. Именно здесь
определяются в существенной мере цели и направления функционирования
этой системы.
Поскольку система национальной безопасности суть социальная
система, то она включает в себя систему социальных взаимодействий
индивидов, общества, государства и международного сообщества,
обеспечивающих организацию условий по предотвращению или ликвидации
опасностей и угроз. Основными элементами этого социального
взаимодействия являются субъекты – такие носители деятельности, для
которых характерна способность быть самостоятельным источником
активности, реально и непосредственно влиять на ход событий, изменять
действительность, тем самым способствовать укреплению безопасности
общества и государства. Институциональным субъектом здесь выступает тот
срез политической организации общества, который непосредственно обращен
к сфере обеспечения безопасности в каждой из сфер жизнедеятельности:
определяет цели безопасности, необходимые для ее достижения пути, силы,
средства, формы и методы деятельности, организует их взаимодействие,
управляет механизмом обеспечения безопасности, наконец, непосредственно
связан с созданием и использованием (или предотвращением использования)
специальных средств. Это, прежде всего государство – системообразующий
субъект системы национальной безопасности - органы законодательной,
исполнительной и судебной власти, а также специализированные институты.
Специализированные институты (органы) государства обеспечивают
безопасность конкретной сферы жизнедеятельности. Так, к институтам
(органам) внешней безопасности Российской федерации относятся
министерства обороны и иностранных дел, Служба внешней разведки и др. К
органам внутренней безопасности – министерства внутренних дел и
юстиции, Федеральная служба безопасности, прокуратура и др. Органами
экономической безопасности являются министерства экономического
развития и торговли, финансов, сельского хозяйства, промышленности и
энергетики, Федеральная антимонопольная служба, Федеральная служба по
финансовым рынкам, Федеральная таможенная служба, Федеральная
налоговая служба, федеральная служба страхового и финансово-бюджетного
надзора и др.
К органам экологической и технической безопасности относится
Министерство по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и
ликвидации последствий стихийных бедствий; Министерство природных
ресурсов, Федеральная служба по надзору в сфере экологии и
природопользования, Федеральное агентство водных ресурсов, федеральные
службы по атомному, по технологическому надзору, по техническому
регулированию и метрологии и др. Органами информационной и
32
компьютерной безопасности является Министерство образования и науки,
Федеральная служба по надзору в сфере связи и др.
Институционными субъектами являются также и негосударственные
институты – политические партии, общественные организации и социально-
политические движения.
Субъектами социального уровня являются социальные группы, общности
(этносы, классы, общество в целом), отдельный гражданин и т. д. Укажем, что
социальное взаимодействие этих субъектов происходит во всех сферах
жизнедеятельности общества. Предметом этого взаимодействия являются
потребности и интересы индивидов, социальных групп, социальных
общностей и сообществ, - системообразующее начало системы
обеспечения национальной безопасности.
В целом роль человека в системе безопасности заключается в том, что
он:
в гносеологическом аспекте придает смыслосодержание постигаемому
миру, интерпретирует его в соответствии со своими потребностями и
представлениями;
вносит казуальность (причинность) в процесс, на который он в
состоянии оказать влияние (воздействие), вызывая изменения хода событий
или порядка вещей, изменяя их естественные свойства. Негативным
проявлением этого является привнесение земного масштаба в понимание
планетарных явлений, сужение оценки их значения до материалистического,
потребительского значения. Человек признает только социально полезную
значимость существования природы, отказывая ей в праве на
самоорганизацию и независимое существование, нетерпеливо подправляя ее
«неразумные» действия;
организует, рационализует, программирует дезагрегированную среду,
формообразует и качественно преобразует разнообразные и разобщенные
фрагменты социальной и природной действительности;
обладает эвристическими способностями, открывает новое в познании
мира, определяет перспективы общественного развития и своего будущего;
является осью, главным связующим элементом социо-, природо-,
техно- и космосферы;
в рамках социума создает мифологемы и идеологемы, вокруг которых
разворачивается вся историческая драматургия, возникают поворотные
цивилизационные изменения. Например, в России, идеологема «Москва -
Третий Рим» обеспечивала ее поступательное развитие на протяжении
столетий. В Германии же человеконенавистническая идеологема фашизма
унесла жизни миллионов людей;
придает общественной жизни аксеологическое, нормативно-
ценностное содержание, формирует нравственные императивы типа: «можно
- нельзя», «хорошо - плохо», «правильно - неправильно»;
создает структуры и институты, обеспечивающие коллективное
выживание, совместную защиту, урегулирование конфликтов и согласование
интересов.
33
Следует отметить, что в современную отечественную теорию
безопасности (концепцию, закон, доктрину) и практику положена идея
«национального интереса». Подчеркнем, что сама идея восходит из традиции
школы «политического реализма», берущей истоки еще у древнегреческого
историка Фукидида.
Однако проблема состоит в формировании (и даже в формулировании)
этого национального (совокупного) интереса. Концепция национальной
безопасности под национальными интересами России понимает
совокупность сбалансированных интересов личности, общества и
государства в экономической, внутриполитической, социальной,
международной, информационной, военной, пограничной, экологической и
других сферах и формулирует эти интересы.
Однако не всякая формулировка национального интереса, даже
записанная в официальном документе, на самом деле является реальной
причиной социальных действий, в том числе деятельности по обеспечению
безопасности.
Известно, что любая деятельность непосредственно побуждается не
интересами, а потребностями. В самой структуре человеческих
потребностей, потребность в безопасности занимает одно из ведущих мест.
Для подтверждения этой мысли воспользуемся общепринятой иерархической
теорией потребностей американского психолога А.Маслоу. Он расположил
потребности в восходящем порядке от низших биологических до высших
духовных:
1) физиологические и сексуальные (витальные, т.е. ответственные за
сохранение жизни);
2) экзистенциональные потребности, или потребности в
безопасности;
3) социальные потребности;
4) престижные потребности;
5) духовные потребности.
Первые два типа потребностей А.Маслоу называет первичными
(врожденными). Что касается потребностей в безопасности, то они, по
мнению Маслоу, выражают потребности не просто в сохранении жизни, но в
качестве жизни. Например, физическая безопасность выражает потребность в
хорошем здоровье, отсутствии насилия над личностью и жизнью человека.
Речь идет об уверенности в завтрашнем дне, стабильности условий
жизнедеятельности, потребности в определенном постоянстве и
регулярности окружающего социума, например, в безопасности на улицах, в
отсутствии войн и конфликтов и т.п.65. Вместе с тем, не всякая потребность
побуждает человека к активной деятельности, а лишь та, которая разумно
объяснена, осмыслена. Лишь осознанная индивидами, социальными
группами, обществом потребность становится интересом и реальной
65
см. подробнее: Теории личности в западно-европейской и американской психологии. Хрестоматия
по психологии личности. – Самара, 1998. – С.417 – 418.
34
причиной (мотивацией) социальных действий. Но интерес есть не просто
выражение потребностей человека, а, прежде всего и главным образом
ценностная оценка им этих потребностей. Таким образом, интерес –
единство объективного и субъективного, поскольку, с одной стороны,
интересы объективно обусловлены, а с другой – носителями определенных
интересов всегда являются люди, социальные группы, общности людей,
которые в той или иной мере осознают свои объективные интересы и
действуют в соответствии с ними.
Понятие «интерес» в многочисленных работах, рассматривающих
концепцию «национального интереса», весьма разнообразное. Например,
Г.Моргентау в своих работах говорит о главных и второстепенных, общих,
конфликтующих, идентичных, взаимодополняющих, жизненных,
необходимых, постоянных, переменных и других интересах. Р.Никсон
рассуждает о жизненно важных, ключевых и второстепенных интересах.
Р.Элсворт, бывший посол США, утверждает, что национальная безопасность
США в ХХI веке должна базироваться на пяти «жизненых» национальных
интересах. К ним он относит:1) предотвращение, сдерживание и сокращение
угроз ядерных, биологических и химических атак на Соединенные Штаты; 2)
предотвращение появления враждебного гегемона в Европе и Азии; 3)
предотвращение появления враждебной великой державы на границах
Соединенных Штатов или державы, контролирующей моря или космос; 4)
предотвращение катастрофического коллапса основных глобальных систем
(торговли, финансовых рынков, энергетики и окружающей среды); 5)
обеспечение выживания союзников Соединенных Штатов. Еще один
жизненный интерес всецело относится к Соединенным Штатам и является
инструментом обеспечения первых пяти интересов: это содействие
уникальному американскому лидерству, военным возможностям и репутации
приверженца ясных американских обязательств и справедливости в делах с
другими государствами и народами.
Кроме жизненных интересов, существуют еще, по терминологии
Элсворта, двенадцать «чрезвычайно важных» интересов (среди них
предотвращение и завершение основных конфликтов в важных
географических регионах, прекращение неконтролируемой миграции через
границы Соединенных Штатов), одиннадцать «просто важных» (например,
связанных с нарушением прав человека) и пять «менее важных» (решение
проблем дисбаланса в торговле, расширение демократии повсюду ради самих
государств).
В понимании посла разница между жизненными и важными интересами
заключается в том, что первые необходимо защищать всеми силами, включая
возможность использования и военной силы, причем, если надо, и в
одиночку. Вторые интересы, если встает вопрос об использовании военной
силы, необходимо защищать «только в коалиции с союзниками, чьи
жизненные интересы сами находятся под угрозой»66. Ранжирование
66
Цит. По: Арин О.А. Мир без России.М.,2002,С.78-79.
35
интересов необходимо, так как ни одна страна не обладает достаточными
ресурсами для защиты всех своих интересов, с использованием всех сил, все
время.
Попытка представить интересы по значимости предпринимается и в
отечественной литературе. Например, в исследовании института СПИ РАН
«Безопасность России и армия» выделяют следующие группы интересов:
наиболее существенные, существенные, малосущественные и
67
несущественные . Довольно подробно исследовал проблему интереса В.Л.
Манилов. Он выделяет жизненно важные, важные национальные интересы и
собственно национальные интересы. Жизненно важные интересы, по мнению
ученого, связаны с сохранением, приумножением и защитой национальных
ценностей, девальвация и утрата которых ставят под вопрос идентификацию
или даже само существование народа. Сюда включаются суверенитет,
государственная и территориальная целостность, наличие эффективной
системы обороны и безопасности; предотвращение войн и вооруженных
конфликтов. Их защита допускает применение вооруженного насилия, в том
числе масштабного.
Важными национальными интересами В.Л. Манилов считает те, которые
связаны с реализацией прав и свобод человека, сохранением и
приумножением материального и духовного достояния России, обеспечением
общественной безопасности, предотвращением и пересечением социальной,
расовой, национальной и религиозной розни, организованной преступности,
поддержанием международной стабильности, региональной и глобальной
безопасности. Для их защиты допускается ограниченное применения
вооруженного насилия, причем только тогда, когда возникают социально
значимые, приобретающие общенациональный масштаб опасности и угрозы.
Наконец, под национальными интересами ученый понимает все, что
имеет общегосударственный, общенациональный масштаб: например,
интересы, связанные с обеспечением благоприятных условий для
устойчивого социально-экономического и духовного развития страны,
гражданского мира и согласия. При их защите применение вооруженного
насилия не допускается68. Представленный подход требует, однако, некоторых
уточнений. Очевидно, что автор не сумел уйти от существующего в России
традиционного пиетета перед государственными интересами. Именно
государственные интересы Манилов В.Л. объявляет жизненно важными, а
интересы личности и общества, соответственно, интересами второго и даже
третьего порядка.
Мы должны исходить из того, что потребности безопасности России
существуют объективно. На каждом этапе ее исторического развития они не
должны выходить за пределы неких границ при любой внутриполитической
структуре. Но высшим критерием этих потребностей, национальных
интересов в демократическом обществе должны быть потребности каждого
67
см. подробнее: Серебрянников В.В. Безопасность России и армия. – М.: Ин-т СПИ РАН, 1995.
68
см.: Манилов В.Л. Национальная безопасность: ценности, интересы и цели // Военная мысль. – 1995, №6,
С.29-40.
36
человека, ибо только их гарантия способна дать государству и обществу
подлинные стабильность и безопасность. Поэтому интересы, связанные с
реализацией прав и свобод человека и, добавим, гражданина, мы вправе
отнести к жизненно важным (или значимым) национальным интересам.
Повторим еще раз: защита конституционного строя, суверенитета и
территориальной целостности, установление политической, экономической и
социальной стабильности, безусловное исполнение законов и поддержание
правопорядка, развитие международного сотрудничества в сущности своей
являются с позиции конкретного человека способами обеспечения главного,
жизненно важного, значимого интереса государства – всестороннего развития
личности. Это тем более справедливо, что государственный суверенитет
России провозглашен «во имя высших целей – обеспечения каждому
человеку неотъемлемого права на достойную жизнь, свободное развитие и
пользование родным языком, а каждому народу – на самоопределение в
избранных им национально-государственных и национально – культурных
формах»69.
Таким образом, национальные интересы государства могут быть
достаточно верно определены в современных условиях только на основе
синтеза трех групп взаимосвязанных интересов:
- собственных жизненно значимых интересов;
- жизненно значимых интересов других государств (как союзников, так
и предполагаемых противников);
- и, наконец, жизненно значимых интересов системы в целом.
Игнорирование или нарушение одним государством жизненно важных
интересов других государств или системы в целом, равно как и неадекватное
отношение к своим собственным интересам создает серьезные проблемы
безопасности этого государства.
Столь пространная характеристика национальных интересов нам
необходима, прежде всего, потому, что другой структурный компонент
системы безопасности – объект ее – опасности и угрозы, существует не сам
по себе, а лишь по отношению к конкретным потребностям и интересам
личности, общества, государства, коалиции государств, мирового
сообщества. Поэтому опасности и угрозы возникают в сфере взаимодействия
различных субъектов. В этой связи подчеркнем, что в зависимости от
характера взаимодействия различных субъектов можно сгруппировать
следующие типы их интересов:
а) непересекающиеся интересы (т.е. интересы субъектов, реализация
которых не затрагивает интересы других субъектов);
б) параллельные интересы (это разновидность непересекающихся
интересов с тем отличием, что реализация интересов одного субъекта
идет в русле интересов другого);
69
см.: Декларация о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической
Республики / Сборник законодательных актов РСФСР о государственном суверенитете, Союзном договоре и
референдуме. – М.: Сов. Россия, 1991. –С.3.
37
в) совместные интересы (реализация этих совпадающих интересов
возможна только на основе коллективных действий двух и более
субъектов, т.е. путем осуществления скоординированных действий);
г) расходящиеся интересы как следствие реализации совместных
интересов в случае, когда последующие цели не совпадают, но и не
противоречат друг другу;
д) пересекающиеся интересы: несовпадающие, конкурентные, когда,
невзирая на известную необходимость ущемления интересов (своих и
чужих), субъекты могут договориться об условиях взаимодействия, и
несовпадающие, конфликтные, конфронтационные, когда реализация
интересов становится немыслимой без устранения друг друга. Именно эта
среда конфликтующих интересов и создает угрозы тем или иным
субъектам.
Все подсистемы национальной безопасности нуждаются в специальных
средствах информационного обмена, особенно в установлении и
поддержании постоянных связей между ее субъектами. Эффективное
существование системы безопасности невозможно без опосредованных форм
общения и специальных средств связи как между различными носителями
власти, занимающимися проблемами безопасности, так и между
государством и гражданами, т.е. без информационно-коммуникативной
подсистемы.
Информационный уровень системы национальной безопасности
включает в себя научную теорию (философию) безопасности и концепцию
(доктрину) безопасности.
Концепция национальной безопасности – это комплекс обоснованных и
официально принятых государственных взглядов на цели и государственную
стратегию в области обеспечения безопасности личности, общества и
государства от внешних и внутренних угроз политического, социального,
военного, технического, экологического, информационного и иного характера
с учетом имеющихся ресурсов и возможностей.
В современных условиях становится все более необходимым
комплексный учет возможных последствий тех решений, которые
принимаются в тех или иных сферах жизни и влияют на безопасность.
Поэтому эффективность системы безопасности все в большей степени
зависит от наличия интеллекта этой системы, ее информированности, а также
согласованности действий по предотвращению и противодействию
опасностям и угрозам.
Под интеллектом системы безопасности понимается ее способность
принимать и своевременно реализовывать наиболее целесообразные решения
по упреждению, нейтрализации или ликвидации соответствующими
средствами возникающих опасностей и угроз, по разработке и
последовательному проведению тщательно взвешенной, рассчитанной как на
длительную перспективу, так и на оперативное вмешательство политики.
Информированность системы безопасности есть способность ее
своевременно добывать, хранить и перерабатывать информацию,
38
необходимую для адекватного восприятия опасностей и угроз и реагирования
на них в реальном масштабе времени с использованием имеющихся средств и
возможностей.
Деятельность по обеспечению военной безопасности должна быть, как и
любая иная деятельность, глубоко мотивированной, более того,
идеологически ориентированной. Поэтому важной подсистемой системы
безопасности выступает культурно- идеологическая подсистема. Тот факт,
что Конституция Российской Федерации устанавливает невозможность
существования никакой идеологии в качестве государственной или
обязательной, не отрицает возможности существования такой идеологии в
рамках существования каждой из жизненно важных подсистем государства.
Реальная жизнь только подтверждает ее необходимость.
Идеология национальной безопасности – это отрефлексированный и
систематизированный комплекс идей взглядов, сверхдолговременная
программа обеспечения безопасности государства и граждан, задающая
смысл существованию государства, базирующаяся на синтезе накопленных
знаний по обеспечению достойной жизнедеятельности людей.
Объектами национальной безопасности, являются все системы и все
сферы действительности: сами люди, созданная ими техника, социальные
структуры- общество, государство и, наконец, среда обитания,
окружающая среда.. Другими словами, это различные уровни системы
национальной безопасности, если рассматривать ее в вертикальном срезе.
Это взаимосвязанные и взаимообусловливающие понятия, но их место,
иерархия, роль подвижны, изменчивы, определяются рядом обстоятельств,
среди которых: характер общественных отношений, политическое
устройство, степень внешних и внутренних опасностей.
В модели отношений «личность – гражданское общество- государство» в
идеале должно быть следующее содержание связей между названными
элементами: человек, как основной объект национальной безопасности,
одновременно являясь ее главным субъектом, через механизмы прямой
демократии и различные институты гражданского общества делегирует
наиболее значимые полномочия государству, осуществляя за ним
гражданский контроль, но не посягая на его неотъемлемые, признаваемые
всеми права.
Человек для государства, в этом контексте, есть цель существования,
развития государства; критерием же эффективности государства являются
реально обеспеченные права и свободы человека, качество и уровень его
жизни и развития. Лишь в этом смысле человек – высшая ценность, критерий
процесса и благополучия общества.
Государство и гражданское общество являются средством для
сохранения этой ценности и достижения цели развития, человек же –
главным ресурсом государства по защите его же собственных по форме, но
общественных по сути интересов.
Таким образом, главный интерес государства – всестороннее
(физическое, духовное и интеллектуальное) развитие личности. Защита же
39
конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности
России, установление политической, экономической и социальной
стабильности, безусловное исполнение законов и поддержание правопорядка,
развитие международного сотрудничества, объявленные в Концепции
Национальной безопасности70 интересами государства, суть лишь способы
обеспечения главного интереса государства – всестороннего развития
личности.
Отсюда и идеальная модель обеспечения безопасности этих объектов.
Человек как высшая цель системы национальной безопасности делегирует
большую часть забот о своей безопасности гражданскому обществу,
общество, в свою очередь, государству, а государство – в определенной мере
международному сообществу.
Безопасность Безопасность
человека общества
Коллективная Безопасность
(региональная, государства
международная)
безопасность
70
см.: Российская газета, 2000, 18 января
40
общества, то возникает необходимость определения в самостоятельном
феномене – безопасность общества.
Безопасность общества есть качественное выражение состояния
устойчивого единства, паритета человека, общества и государства. Это
состояние характеризуется рядом признаков: возможностями свободного
развития ассоциативной жизни, сферы массовых движений, партий,
группировок по убеждениям и любым другим признаком; развитием функции
коллективности; осуществлением бесконфликтного взаимодействия
большинства и меньшинства; достижением и поддержанием гражданского
мира и общественного согласия; способностями ограничивать и преодолевать
политическое отчуждение; устойчивым развитием и сохранением
материальных и культурных ценностей, культуры, прогрессивных традиций;
невмешательством в сферу личной жизни человека.
Безопасность общества возможна лишь при наличии общественных
институтов, норм, развитых форм общественного сознания, позволяющих
реализовать права и свободы всех групп населения и противостоять
действиям, ведущим к расколу общества.
Таким образом, безопасность общества – это такое качественное
состояние общественных отношений, которое обеспечивает прогрессивное
развитие человека и общества в конкретных исторических и природных
условиях.
Близким, но не тождественным понятию «безопасность общества»
является понятие «общественная безопасность». Преимущественно оно
используется специалистами права и трактуется как система общественных
отношений и юридических норм, регулирующих эти отношения в целях
обеспечения общественного спокойствия, неприкосновенности жизни и
здоровья населения, нормального труда и отдыха граждан, нормальной
деятельности государственных и общественных организаций, учреждений и
предприятий.
Национальная безопасность, в конечном итоге, связывается с зоной
личной безопасности граждан, с безопасностью человека-гражданина, его
положением в обществе, возможностью спокойно жить и трудиться,
реализовать свои материальные и духовные потребности. Таким образом,
безопасность человека характеризуется реальным обеспечением его
конституционных прав и свобод, доступом к здравоохранению, образованию,
культуре, возможностью выбора деятельности по призванию, социальными
гарантиями компенсации трудовых затрат, отсутствием всех форм
принуждения.
Безопасность личности достигается общественными институтами и
организациями, государством, комплексом правовых и нравственных норм,
которые позволяют ей развивать и реализовывать социально-значимые
потребности и способности, не испытывая противодействия государства и
общества. Поскольку национальная безопасность – это системное свойство,
то она (безопасность) имеет целый ряд составляющих ее элементов, сторон,
граней, отражающих все многообразие внутренних и внешних,
41
существенных и несущественных, необходимых и случайных связей и
отношений.
В содержательном плане в национальной безопасности в соответствии
со сферами жизнедеятельности (в горизонтальном срезе) вычленяются
следующие структурные виды: политическая, экономическая, экологическая,
социальная, информационная, духовная, военная и другие виды
безопасности.
Основанием для конституирования различных видов национальной
безопасности является комплекс объективных и субъективных предпосылок:
- потребность людей, социальных групп, общества, государства,
международного сообщества в том или ином виде безопасности для
сохранения и развития самих себя, а также жизненно важных
социальных и природных ценностей и объектов;
- расширение спектра опасностей и угроз, рисков и вызовов, которым и
должна быть противопоставлена та или иная система безопасности;
- осознание уязвимости людей, их жизненно важных интересов без
наличия той или иной системы безопасности;
- политико-правое признание и закрепление того или иного вида
безопасности;
- наличие соответствующих концепций, политики, стратегии.
Расширение содержания безопасности – не произвольный акт. Безопасность
всегда была, есть и будет многомерным понятием. Однако каждый из
элементов ее структуры имеет конкретно-историческое содержание и свою
меру. От признания единственного вида безопасности – военной – долгие
годы доминировавшего в жизни человечества, практически все государства
пришли к пониманию множественности видов безопасности.
Уже в Законе Российской Федерации «О безопасности» (1992г.) называются
следующие виды безопасности: экономическая, экологическая, оборонная,
информационная, а с точки зрения объектов – государственная и
общественная71.
В первой концепции Национальной безопасности Российской Федерации
выделяются такие сферы обеспечения безопасности, как: экономическая,
внешняя и внутренняя политика, общественная безопасность и
правопорядок, оборона, информационная и духовная сферы72. Вместе с тем,
процесс расширения представлений о содержании безопасности
продолжается: и в литературе и в повседневной практике называются и такие
виды безопасности, как продовольственная, финансовая, демографическая,
культурологическая, психическая, конституционная и т.д.
Вторая концепция национальной безопасности, утвержденная Указом
Президента №24 от 10 января 2000 года, в дополнение к перечисленным
видам, выделяет пограничную безопасность 73. При многочисленности
71
см.: Закон Российской Федерации «О безопасности» // Российская газета. 1992. 6 мая.
72
см.: Красная звезда, 1997, 27 декабря
73
см.: Российская газета, 2000, 18 января.
42
подходов по классиификации различных видов безопасности наиболее общий
подход заключается в определении трех ее видов на основе анализа
безопасности природных, технических и социальных сил. Так,
геобиофизическая безопасность связана с защищенностью людей и техники
от катастрофического воздействия сил природы. Техническая (или
технологическая) безопасность означает защищенность природы и людей от
опасностей, исходящих вследствие возросшей мощи техники, скоростных
машин и оборудования, вредных технологий. Социальная безопасность, в
предельно широком плане связана с обеспечением жизненно важных,
значимых интересов людей в условиях возможных деструктивных
воздействий социальных сил и процессов, возникающих в самом обществе.
Раскроем в самом общем виде сущностные признаки основных видов
безопасности, а затем и установим взаимосвязь между ними. Подходы к
пониманию сущности того или иного вида безопасности разные, их
множественность определяется множественностью подходов к сути самой
безопасности.
Начнем с безопасности политической. Несмотря на то, что сам термин
«политическая безопасность» в РФ официально еще не конституировался,
под ней понимается защищенность конституционного строя и политическая
стабильность в обществе74. Представляется, что суть политической
безопасности не может быть сведена к сохранению конституционного строя,
она, прежде всего, характеризуется суверенностью, самостоятельностью, как
выбора, так и осуществления на практике политического курса,
независимостью внешней и внутренней политики, способностью
политического режима содействовать прогрессивному политическому
развитию общества, отдельного человека, самого государства. Она
обеспечивается совокупностью мер по выявлению, предупреждению и
устранению тех факторов, которые могут нанести ущерб политическим
интересам страны, народа, общества, граждан, обусловить политический
регресс и даже политическую гибель государства, а также превратить власть
и политику из созидательно-конструктивной в разрушительную силу,
источник бед и несчастий для людей и страны, иначе говоря, достигается
формированием такой политической системы, которая сумеет обеспечить
баланс интересов различных социальных групп с опорой на приоритет
личности.75
Материальной основой национальной безопасности является экономический
потенциал государства, который позволяет обеспечить национальный
суверенитет, территориальную целостность, защиту интересов за рубежом,
социально-экономическую стабильность общества, физическое и духовное
развитие людей, наконец, соответствующий уровень обороноспособности.
Состояние экономики страны, позволяющее эффективно выполнять эти
задачи, характеризуется категорией экономическая безопасность.
74
см.: Концепция национальной безопасности РФ// Российская газета, 2000, 18 января
75
Подробнее см.: Серебрянников В.В. Политическая безопасность//Свободная мысль. 1997. №1. С.18-32; он
же: Рентабельность реальной демократизации//Независимая газета. 1996. 28 августа
43
Подчеркнем, что такое состояние национальной экономики определяющим
образом должно не зависеть от действия внешних факторов. 76 В России
разработана и утверждена Указом Президента Российской Федерации от 29
апреля 1996 года №608 «Государственная стратегия экономической
безопасности Российской Федерации» (Основные положения). Цель этой
стратегии сводится к обеспечению такого развития экономики, при котором
создались бы приемлемые условия для жизни и развития личности,
социально-политической и военно-политической стабильности общества и
сохранения ценностей государства, успешного противостояния влиянию
внутренних и внешних угроз. Экономическая безопасность, таким образом,
характеризуется уровнем материального производства, развития
производительных сил и экономических отношений, наличия
«эффективности» функционирования экономической инфраструктуры,
полезных ископаемых, квалифицированной рабочей силы и системы ее
подготовки, технологической самостоятельности, характером интеграции в
систему мировых хозяйственных связей.
При наличии известных материальных ресурсов равновесие, стабильность,
целостность и динамизм в обществе, как качественные характеристики ее
безопасности, возникают в результате социальной политики.
Одна из ее целей – социальная безопасность. Под социальной
безопасностью в узком смысле слова понимается такое состояние социальной
сферы, которое позволяет поступательно и устойчиво развиваться
социальной структуре и социальным отношениям в обществе, надежно
функционировать системе жизнеобеспечения и социализации людей.
Социальная безопасность непосредственно характеризует состояние
человека, людей как высшей ценности любой страны, а уровень социальных
гарантий определяет уровень самой социальной безопасности. Таким
образом, главный объект социальной безопасности – личность. Необходимо
подчеркнуть, что социальная безопасность личности может быть обеспечена
лишь в условиях сложившегося и устойчиво развивающегося правового
государства.
Качественно новым моментом концепции национальной безопасности в
современных условиях является включение в него такого элемента, как
экологической безопасности. Это вид отражает весь комплекс глобальных
проблем современности. В широком смысле слова, экологическая
безопасность – это безопасность жизненно важных для человека
экологических компонентов нашей планеты и поддержание надлежащего
природного равновесия между ними. Это такое состояние природных и
антропогенных экосистем, при котором обеспечиваются сохранение,
рациональное использование, воспроизводство и повышение качества
76
(Подробнее см.: Основы экономической безопасности (Государство, регион, предприятие, личность)/Под
ред. Е.А. Олейникова. – М.: ЗАО «Бизнес-школа «Интел-синтез», 1997; Экономическая безопасность
России/Сессия академии социальных наук РФ по экономической безопасности//Социально-политический
журнал. 1997. №5; Фарамазян Р.А., Борисов В.В. Военно-экономические аспекты национальной
безопасности.- М.:АС» Полиграфия», 1996.)
44
окружающей среды, не создаются опасности и угрозы для здоровья человека,
необратимой потери природных ресурсов и других, пагубных для различных
форм жизни, изменений в биосфере Земли. Экологическая безопасность
государства – это состояние, исключающее военное или любое иное
враждебное использование средств воздействия на природную среду и
климат, и гарантирующее максимальное предотвращение воздействия
научно-технического прогресса на экологическую базу своего развития,
недопустимость нанесения ущерба окружающей среды, в том числе и за
пределами национальной юрисдикции. Экологическая безопасность
характеризуется видовым разнообразием биосферы, состоянием почв и –
гидросферы, степенью антропогенной деградации ландшафтов, состоянием
здоровья населения77.
Безопасное развитие любого общества, государства, человека напрямую
связано с их информационной безопасностью, так как информационная
среда является системобразующим фактором этого развития.
Сегодня становится все более очевидным, что будущее мировой экономики
наряду с природными богатствами будут определять информационные
ресурсы и услуги. Информационная сфера является объектом противоборства
для оказания экономического, политического, военного или культурного
давления. Отсюда прямое следствие – информационная безопасность
приобретает все более весомое место в деятельность государства,
направленной на защиту его национальных интересов.
Под информационной безопасностью общества, государства
подразумевается состояние отсутствия информационных опасностей и угроз,
либо, при их наличии, состояние устойчивости основных сфер
жизнедеятельности (политики, экономики, науки, техносферы, сферы
государственного управления, культуры, общественного сознания, военного
дела и т. д.) по отношению к опасным информационным воздействиям (как
внедрению, так и извлечению информации).78 Информационная безопасность
характеризуется способностью государства, общества, социальной группы,
личности обеспечить с определенной вероятностью достаточные и
защищенные информационные ресурсы и информационные попытки для
поддержания своей жизнедеятельности и жизнеспособности, противостоять
информационным воздействиям на индивидуальное и общественное
сознание и психику людей, а также на компьютерные сети и другие
технические источники информации, осуществлять информационно-
психологическое противоборство.
77
См. подробнее: Дергачев В.В. Международная экологическая безопасность: концептуальный и
практический аспекты: Дис. … канд. ист. наук. М. 1990; Государственные доклады « О состоянии
окружающей природной среды РФ»; Охрана окружающей природной среды: постатейный комментарий к
Закону России. – М., 1993.
78
см. подробнее: Доктрина информационной безопасности Российской Федерации, утвержденная
президентом 9.09.2000 г.; Информация и безопасность // Красная газета, 2001, 24 января.
45
Существуют разные подходы к военной безопасности:
во-первых, военная безопасность понимается как система гарантий
государственного суверенитета, территориальной целостности, защиты
национальных интересов;
во-вторых, военная безопасность трактуется как состояние и развитие
общества, отношений в нем, которые нейтрализуют или исключают
возможность нанесения обществу ущерба средствами вооруженного насилия,
т.е. состояние гарантированного исключения военного насилия;
в-третьих, военная безопасность рассматривается как состояние
межгосударственных и внутригосударственных военно-политических
отношений, обороноспособности страны, при котором предупреждается или
сдерживается агрессия, уменьшается опасность национальным интересам
страны и вероятность ее вовлечения в войну или военные конфликты, а в
случае возникновения угрозы интересам государства, общества, личности,
обеспечивается их вооруженная защита.
в-четвертых, военная безопасность представляется как состояние
внутренних и международных условий жизни, которые нейтрализуют или
исключают возможность нанесения личности, обществу, государству,
мировому сообществу ущерба средствами вооруженного насилия, это
отсутствие военных угроз либо способность объектов безопасности
гарантированно им противостоять.
Укажем вместе с тем, что категория «военная безопасность» не
тождественна категориям «обороноспособность», «оборона».
Обороноспособность есть уровень подготовленности экономики, населения и
вооруженных сил страны к отражению внешней агрессии, защите
территориальной целостности и независимости государства 79. Под обороной
принято понимать систему политических, экономических, военных,
социальных, правовых и иных мер по подготовке к вооруженной защите и
собственно вооруженную защиту РФ, целостности и неприкосновенности ее
территории80.
Таким образом, оборона, обороноспособность ориентированы на
отражение конкретных, реальных и адресных военных опасностей – угроз.
Отсюда так называемая «оборонная безопасность» – это часть военной
безопасности».
Подчеркнем, что обороноспособность страны зависит от:
- характера и масштабов реальных и потенциальных военных угроз;
- включенности страны в международное сотрудничество в целях
коллективной безопасности и совместной обороны;
- военного потенциала;
- материальных и духовных возможностей страны, ее экономического,
научно-технического развития;
- наличия людских ресурсов;
- социального и межнационального единства общества;
79
Военно-энциклопедический словарь,2002,С.1027.
80
См. Закон «Об обороне»,1996.
46
- морально-психологической готовности населения к защите отечества;
- способности политического и военного руководства эффективно
использовать имеющиеся возможности.
Военную безопасность можно трактовать как состояние
жизнедеятельности социума, его структур и институтов,
гарантирующее их качественную определенность в параметрах
надежности существования и устойчивости развития посредством
исключения военного насилия.
Военная безопасность государства, в широком смысле слова – это такое
состояние межгосударственных и внутригосударственных военно-
политических отношений, обороноспособности страны, при котором
предупреждается или сдерживается агрессия, уменьшается вероятность
нанесения ущерба национальным интересам и вовлечения социальных групп
в войну или военные конфликты, а в случае возникновения военной угрозы
интересам личности, общества и государства гарантируется обеспечение их
вооруженной защиты.
Военная безопасность государства, в узком смысле – это такое состояние
жизнедеятельности системы властных органов и учреждений, которое
сохраняет качественные и количественные параметры надежности
существования конституционного строя, политической, экономической и
социальной стабильности и устойчивости общества посредством исключения
военных опасностей и угроз, военного насилия.
Военная безопасность общества – это состояние, характеризующееся
отсутствием военных опасностей и военных угроз в социальном и
социокультурном пространстве, в котором связаны и взаимодействуют между
собой независимые от государства индивиды. Иными словами, эти опасности
и угрозы исключены из системы жизнеобеспечения социальной,
социокультурной и духовной сфер, из производства, воспроизводства и
передачи от поколения к поколению норм, образцов и стандартов поведения,
традиций, а также из системы самостоятельных и независимых от
государства общественных институтов и отношений. С другой стороны – это
состояние, которое обеспечивает поступательное развитие социального
пространства.
Под военной опасностью понимается вполне осознаваемая, но не
фатальная вероятность нанесения вреда, ущерба кому-чему-либо, со стороны
объектов (факторов), обладающих поражающими свойствами, исходящими от
средств вооруженного насилия. Военной угрозой же будем считать наиболее
конкретную, непосредственную и адресную форму опасности.
Военная опасность существует всегда, когда имеются следующие
признаки:
- наличие или возможное появление у государств претензий друг к другу,
для разрешения которых может понадобиться применение военной силы;
- наличие у возможных противников вооруженных сил, которые по своему
составу и состоянию способны вести наступательные боевые действия, а
47
также соответствующей инфраструктуры, обеспечивающей их
эффективное применение;
- наличие уверенности у возможного противника в рациональности
вооруженного насилия как средства достижения своих целей;
- наличие политических намерений хотя бы у одной из конфликтующих
сторон на применение военной силы для разрешения противоречий.
По своей сути и военная опасность, и военная угроза являются
конкретными проявлениями реально существующих военно-политических
отношений между государствами и их коалициями (в главе не
рассматриваются внутренние аспекты проблемы военной опасности).
Указанные понятия являются показателями их конкретного состояния
военно-политических отношений, свидетельствующими о степени их
напряженности. Различные ступени эскалации напряженности между
государствами, соответствующие им практическими действиями (акции) по
подготовке к войне обозначаются различными понятиями.
Военной угрозе как более высокой ступени эскалации, чем военная
опасность, присуща гораздо большая степень напряженности между
отношениями государств. Угроза возникает непосредственно из военной
опасности, является итогом ее развития, то есть обусловлена усилением
военной опасности.Состояние военной угрозы характеризуется
конфронтационным характером военно-политических отношений между
государствами и их стремлением разрешить существующие противоречия
военно-силовыми методами, что обусловливает гонку вооружений и их
настойчивые попытки получить военное превосходство.
Военная угроза – не абстрактное, отвлеченное понятие. Она возникает и
существует применительно к какой-либо конкретной стране, группе стран
или одновременно к большинству основных стран мира. В этом смысле
необходимо различать разные уровни (масштабы) военной угрозы:
- угроза отдельной стране (локальная угроза);
- угроза группе стран (региональная угроза);
- угроза всему человечеству (глобальная угроза =угроза мировой войны).
Такое разграничение важно не только в теоретическом отношении, но и с
точки зрения практики военно-политического анализа с целью выявления
сущности и содержания как реально возникшей (существующей) на данный
период времени, так и потенциальной угрозы. Например, абстрактное
утверждение, что военная угроза исчезла или значительно уменьшилась,
чревато серьезными ошибками при оценке современной военно-
политической обстановки. По всей видимости, сегодня можно говорить об
ослаблении непосредственной угрозы всеобщей войны. Но, как это очевидно,
мир еще богат региональными угрозами войны, не говоря уже об угрозе
многим странам в отдельности. А эти военные угрозы, тем более конфликты
и войны на их основе, способны очень быстро вызвать угрозу всеобщей
войны. В этом заключается их особая опасность не только для стран и
регионов, но и для дела всеобщего мира.
48
2.13. Источники военной опасности в современных условиях
50
Безопасность достигается посредством сознательной и организованной
деятельности людей. Собственно деятельность по обеспечению безопасности
может состоять из нескольких последовательных этапов:
выявление и оценка внешних и внутренних опасностей и угроз
объектам безопасности, прогнозирование их пространственно-
временной динамики и разработка предложений для принятия решения;
предотвращение опасностей;
их сдерживание и нейтрализация;
пресечение;
локализация;
отражение;
устранение;
уничтожение (ликвидация) угроз.
Каждый из этих этапов требует обратной связи, анализа эффективности
предпринимаемых действий.
Таким образом, сущность обеспечения национальной безопасности
заключается в целенаправленной деятельности субъектов по выявлению,
предупреждению и противодействию различных опасностей и угроз
личности, обществу и государству.
Известную формально – организационную упорядоченность
деятельности выражает термин «механизм». Вполне обоснованной видится
характеристика механизма как совокупности составляющих его элементов,
находящихся в состоянии динамического взаимодействия, которое
осуществляется в определенных формах и позволяет эту совокупность
элементов выделить в относительно самостоятельную систему81.
Под механизмом обеспечения национальной безопасности следует
понимать объективно обусловленную и субъективно реализуемую
совокупность властных, управленческих и координационных условий, а
также используемых мер, способов действий по определению и организации
(привлечению) необходимых и достаточных материальных, духовных и
людских сил и средств, интеграции различных сфер общества для
предупреждения и уничтожения внешних и внутренних угроз
существованию личности, обществу и государству.
В самом общем виде алгоритм механизма обеспечения национальной
безопасности выглядит так: институциональные субъекты системы
безопасности, основываясь на национальных интересах, определяют цели
этого механизма, необходимые пути, силы, средства, формы и способы
деятельности функциональных субъектов, организуют их взаимодействие,
контроль, коррекцию.
Функциональные субъекты, руководствуясь определенными
принципами, исходя из конкретной обстановки, меняющихся сил и средств,
81
Смульский С.В. Методологические основы оценки и прогнозирования современных и военных
конфликтов в интересах их урегулирования и предотвращения: Дис…. канд. филос. наук. – М., 1990. С.33.
51
применяют те или иные формы и способы деятельности к возникающим
опасностям и угрозам.
Таким образом, в содержании механизма обеспечения национальной
безопасности можно выделить четыре группы взаимосвязанным и
взаимозависимых элементов:
а) детерминационное основание: причины, цели, движущие силы;
б) основные силы и средства деятельности;
в) процесс деятельности по обеспечению безопасности – пути, формы, и
способы;
г) результат.
Все этим элементы в реальном механизме переплетены.
Деятельность по обеспечению национальной безопасности в Российской
Федерации осуществляется в соответствии с определенными принципами. К
ним следует отнести:
- соблюдение конституции и законодательства РФ при осуществлении
деятельности по обеспечению безопасности;
- единство, взаимосвязь и сбалансированность всех видов
безопасности, изменение их приоритетности в зависимости от
ситуации;
- приоритетность политических, экономических, информационных мер
обеспечения безопасности;
- реальность выдвигаемых задач (с учетом имеющихся сил и средств);
- сочетание централизованного и децентрализованного управления
силами и средствами обеспечения безопасности.
Все эти положения применимы к анализу особенностей обеспечения
безопасности в любой из сфер жизнедеятельности общества.
К числу особенностей сущностных задач, выполняемых системой
военной безопасности Российского государства относятся:
а) выявление и прогнозирование внешних и внутренних военных опасностей
и угроз жизненно значимым интересам личности, общества, государства,
определение их источников;
б) осуществление комплекса мер по предотвращению и нейтрализации
внешних и внутренних военных опасностей, рисков, вызовов,
дестабилизирующих факторов;
в) создание и поддержание в постоянной готовности сил и средств
обеспечения военной безопасности, эффективное управление ими;
г) в случае превращения военных опасностей в непосредственную, прямую
угрозу – пресечение, локализация, а при необходимости устранение и
уничтожение ее.
Модели обеспечения военной безопасности все предыдущие столетия
сводились к следующим вариантам:
а) обеспечение военной безопасности с опорой на военный союз с сильным
государством, участие в этом союзе;
б) обеспечение своей военной безопасности с опорой на военный союз, не
являясь его членом, но поддерживая его;
52
в) обеспечение военной безопасности с опорой на геополитически активное
государство - лидера;
г) обеспечение военной безопасности с опорой на свои собственные силы;
д) обеспечение военной безопасности через политику нейтралитета.
В современных условиях эти модели приобрели следующий вид:
а) обеспечение военной безопасности с опорой на НАТО, являясь членом
этого блока;
б) обеспечение военной безопасности с опорой на США;
в) обеспечение военной безопасности с опорой на свои собственные силы;
г) обеспечение военной безопасности через политику нейтралитета.
Среди форм обеспечения безопасности отметим: военно-политическую
интеграцию с другими государствами. В свою очередь, эта интеграция может
осуществляться в 3-х видах: военного или военно-политического
сотрудничества государств (союзнические обязательства на особый период
при отсутствии единых координирующих органов, единого или
объединенного командования), военного или военно-политического союза
(система постоянно действующих политических и военных органов, единых
или объединенных военных структур, группировок сил и средств,
взаимосогласованных оперативных планов и планов подготовки войск и
штабов), глубокой военной интеграции (с коалиционными структурами,
обладающими наднациональными полномочиями, решения которых
обязательны для государств-участников, с общим (помимо национальных)
военным бюджетом, с едиными вооруженными силами, под единым
коалиционным командованием).
53
установленном законом порядке в случае возникновения угроз
национальным интересам;
- работу по подбору, обучению и совершенствованию кадров в
различных сферах национальной безопасности;
Функционирование системы национальной безопасности в режиме
повышенной готовности – это ее деятельность при эскалации опасностей
национальным интересам. При таком режиме субъектами системы
национальной безопасности предпринимаются дополнительные усилия для
пресечения опасностей, минимизации последствий их эскалации, по
подготовке сил и средств для возможного противодействия.
Наличие угроз национальным интересам свидетельствует о
функционировании системы национальной безопасности в режиме
чрезвычайного положения. В таких случаях для противодействия угрозам, их
локализации и устранения вводится чрезвычайное положение (в
соответствии с законом «О чрезвычайном положении»). Происходит
мобилизация сил и средств для противодействия угрозам.
Разновидностью чрезвычайного положения является военное положение.
Речь идет о появлении военных угроз, требующих применения военной силы
для их отражения и уничтожения. В таком режиме функционирования
система национальной безопасности становится системой обеспечения
военной безопасности.
Отметим закономерность обеспечения национальной безопасности:
скорость реакции субъектов системы безопасности на опасности (угрозы)
должна превосходить скорость их формирования и вызревания, а сама
деятельность этих субъектов должна быть направлена не просто на
пресечение, локализацию, устранение и уничтожение опасностей и угроз, а,
прежде всего на предотвращение и нейтрализацию причин их генерирующих.
Итак, национальная безопасность – это система, обладающая сложной
структурой, каждый элемент которой имеет определенное значение и
выполняет специфические функции по удовлетворению соответствующих
потребностей системы. Нормативный характер взаимоотношений внутри
этой системы определяется изначально поставленными задачами, которые
она призвана решать (объективная составляющая), а также задачами, которые
навязываются извне (субъективная составляющая). Национальная
безопасность – это целостный, сложный механизм, находящийся в
непрерывном взаимодействии с другими подсистемами. Системность
национальной безопасности проявляется не только во взаимоотношениях
между ее элементами, но и во взаимодействиях системы с внешней средой.
Следует различать систему национальной безопасности и систему
обеспечения национальной безопасности. Первая – это функциональная
система, отражающая процессы взаимодействия интересов и угроз, а вторая –
это организационная система органов, сил, средств, различных организаций,
призванных решать задачи по обеспечению национальной безопасности;
Важным условием обеспечения целостности и эффективности системы
обеспечения национальной безопасности является правильное определение и
54
учет организационных принципов ее построения и функционирования. К их
числу можно отнести:
- принцип достаточности, ориентирующий на адекватность системы
предполагаемым (возможным) опасностям и угрозам;
- принцип оптимальности выражающий соответствие задач системы
безопасности и затрат на нее реальным возможностям государства и
общества;
- принцип корреляции, обеспечивающий обратную связь и возможность
эффективного воздействия субъектов управления на все уровни и
элементы системы безопасности с целью изменения их в
соответствии с возникающими угрозами и меняющимися задачами;
- принцип согласованности действий всех субъектов и сил
безопасности в сочетании с принципом ответственности за
принимаемые решения и процесс их реализации и др.
Литература
55
1
3. ФИЛОСОФИЯ ВОЙНЫ
Как показывает история человечества, война до настоящего времени
остаётся ее “вечным спутником”, поэтому повышенное внимание к военной
проблематике является уже давно сложившейся традицией. Исследование
военных вопросов имеет важное теоретическое и практическое значение в
интересах сохранения мира, создания условий прогрессивного развития
народов, обеспечения национальной безопасности. Овладение военно-
философскими знаниями об источниках, причинах, поводах, предлогах войн,
их сущности, специфики проявления в экономической, политической,
социальной и духовной сферах общества, основах социально-философского
анализа военных проблем, классификациях войн выступает обязательным
элементом гуманитарного образования и воспитания современного человека.
Владение информацией о современных концепциях войн в отечественной
военно-философской традиции и в полемологии - науке о войне в зарубежной
военной мысли, является необходимой составной частью общечеловеческой и
военно-специальной культуры специалиста.
Особую значимость военная проблематика приобрела в последние
десятилетия в связи с созданием ракетно-ядерного оружия и других средств
массового уничтожения, сопоставимых по поражающим факторам с
ядерными военными технологиями. Гражданин обязан глубоко осознавать,
понимать происходящие военно-политические процессы в мире и в своём
государстве, за безопасность которого он несёт ответственность.
Россию не устраивает.
США, НАТО активно противодействуют России в деле интеграции ее с
бывшими республиками СССР. НАТО значительно продвинуло военные силы
к границам России, глубина зоны НАТО увеличилась до 750 км на восток.
Боевой состав сухопутных сил НАТО возрастает на 20%, военно-воздушных
сил – на 10-15%. Натовские военно-морские силы на Балтике возрастают на
20%. У границ Российской Федерации наращиваются военные группировки.
Увеличение боевого потенциала НАТО ставит под вопрос действенность
Договора об ОБСЕ. Дальнейшее усиление данной тенденции может привести
к новому отчуждению между Россией и Западом и возрождению прежнего
антагонистического противостояния, в настоящее время на геополитической
основе.
Анализ современных военно-политических отношений в мире
показывает, что ни миротворческая, ни агрессивная тенденция не приобрели
необратимого характера. Все явственнее проявляется эволюция
межгосударственных войн в виде тотальных в сторону наднациональных
операций под патронажем региональных или международных сил по
поддержанию или восстановлению мира.
При классификации войн необходимо учитывать и конкретно
историческую эпоху, которая определяет их своеобразие и обусловливает
главные особенности. Поскольку содержание войны, способы её ведения
зависят от характера производства, уровня развития производительных сил,
науки и техники, социально-политического строя, духовного состояния
общества и других условий.
Значительное место в западной философии войны занимает проблема
типизации войн. Она основывается на тезисах биологизации, психологизации
войн, абсолютизации пространственно-временных, географических факторов,
отождествлении войн с любым конфликтом, происходящим в человеческом
обществе и животном мире. Так, например, американский социолог К.Райт в
книге "Изучение войн" выделяет в соответствии с подобного рода критериями
четыре типа войн: между животными; между "примитивными народами";
между цивилизованными народами, обладающими письменной культурой;
между государствами с применением современной техники. Другой
американский военный теоретик М.Мидларский в книге "О войне", используя
пространственно-временной фактор, подразделяет войны на: территориально
ограниченные и непродолжительные по времени; длительные, региональные
с большим числом участников; продолжительные насильственные войны,
направленные на изменение политики противостоящего государства;
"нормальные войны", приводящие к "коренным изменениям" в системе
политической власти. У. Ростоу выделяет три типа войн: 1. Колониальные; 2.
Региональные – агрессии, связанные с формированием новых наций; 3.
Массовые - войны нашего века из-за стремления достичь (или не допустить)
решительного преобладания в Евразийском балансе сил, которое было бы
равнозначно мировому господству. Данный вариант классификации войн
14
виду, что они вряд ли возможны. Дело в том, что страны, принадлежащие к
индивидуалистической модели в значительной степени консолидированы,
имеют устойчивые экономические, политические и военные позиции и им нет
особой выгоды развязывать новую мировую войну. В большинстве стран,
культивирующих коллективистскую модель и авторитарно-демократическую
форму правления, политическая элита имеет прозападную ориентацию и
предпочитает повышать своё благосостояние не за счёт конфронтации, а за
счёт сотрудничества с развитыми странами.
Это вовсе не означает, что межцивилизационные противоречия не в
состоянии послужить детонатором крупномасштабной региональной войны,
особенно в зоне непосредственного контакта цивилизаций (Ближний Восток.
Южная Африка и т.п.).
При классификации войн, как правило, используют и такой признак, как
виды применяемого оружия. Здесь выделяют войны с применением ядерного
оружия и войны с использованием обычных видов вооружений.
Представляется, что подобное деление войн в настоящее время утрачивает
свою актуальность. Дело в том, что в последние десятилетия достаточно
прорабатывался вывод о том, что ядерная война похоронит человечество. При
всей продуктивности данного вывода с точки зрения более мудрого
отношения со стороны политиков и правительств к данной проблеме, он не
является бесспорным. Апокалиптические настроения, по всей вероятности,
бытуют в сознании человека с момента его появления. Любое новое, более
разрушительное оружие почти что сразу объявлялось абсолютным.
Искусственные эпидемии, огнестрельное, скорострельное оружие, динамит,
газы и т.п. в своё время считались тем пределом, который не позволит вести
войну. Тем не менее, довольно быстро находилось антиоружие, средства
защиты: яды - противоядие, газы - противогазы, ракеты - антиракеты и т.д.
Вероятно предположить, что близко то время, когда будет разработано и своё
"анти" и для ядерного оружия.
Необходимо учитывать, что разрушительные возможности и
последствия применения так называемого обычного оружия вплотную
приблизились к ядерному. Ещё в конце II мировой войны массированные
бомбардировки стирали с лица земли города с миллионным населением, а в
огневом смерче сгорали сотни тысяч людей. За минувшие десятилетия мощь
обычных вооружений многократно приумножилась. А если учесть, что его
массированное применение в густонаселенных районах, начинённых
химическими производствами, атомными электростанциями,
газонефтепроводами и т.п. приведет к значительным человеческим жертвам от
прямого и побочного действий, то правомерно предположить, что последствия
подобной войны мало чем будут отличаться от последствий войны ядерной.
Поэтому более оправданным представляется деление войн на войны с
массированным применением вооружений и войны с ограниченным
применением вооружений. При этом ограничения могут касаться видов
применяемого оружия, плотности нанесения ударов, характера объектов, по
16
Литература
4. ФИЛОСОФИЯ АРМИИ
Учение об армии и практика военного строительства непосредственным
образом связаны с вечными спутниками исторического процесса - войной и
миром. Проблема сохранения и укрепления мира является одной из важнейших
глобальных проблем современности, поэтому изучение проблем,
определяющих настоящее и будущее человечества, для современного человека
является естественной потребностью и необходимостью.
Полноценное служение интересам национальной безопасности
невозможно без системы научных знаний, содержащихся в учении об армии,
владения методологией философско-социологического анализа проблем
современной армии. Совокупность социально-философских знаний о
фундаментальных проблемах сущности и существования армии, как
целостного социального организма, смысле жизни и бытия человека в армии
способствует интеллектуальному и нравственному развитию молодых людей,
воспитанию у них патриотизма, чести и достоинства.
Знание содержания проблем взаимосвязи армии с основными сферами
общественной жизни, и особенно с политической, экономической, духовной,
является необходимым для политика, государственного чиновника, да и
каждого гражданина, чтобы квалифицированно совместными усилиями
обеспечить национальную безопасность, как важнейшее условие стабильного
развития России.
Литература
5. ФИЛОСОФИЯ МИРА
Литература
Литература