Большакова, ШДОС-1 (2)

Доклад: древнеиндийская литература и поэзия

Ранняя индийская литература делится на произведения на «старых языках» и на новоиндийских
языках (средневековая литература, рубеж 1-2 тыс. н.э.). Большинство сочинений на санскрите (в т.
ч. нехудожественных: философских, юридических, математических, медицинских и т. п.) писалось
метрическими стихами. Эту особенность древней лит-ры унаследовала и средневековая
литература.
Индийская литература, она же – поэзия, начиная от древней, включая средневековую и в какой-то
степени до современной изводится из санскритской и сохраняет влияние вед (самхиты и
упанишады – относятся к шрути) и итихасов («действительно бывшее», относится к смрити).
Итихасы включают пураны («древнее»: мифы, легенды, сказания о божественных силах) и
эпические поэмы, повествующие о деяниях богов на земле, великих мудрецов, легендарных
правителей и героев, возвышенных духом людей (Махабхарата, Рамаяна).

Санскритская литература и литература на старых языках

«Классические» сюжеты ведийской, пуранической и эпической литературы
перерабатываются и развиваются в драмах (рупаках), эпических поэмах (махавакьях: Калидаса,
предп. От 2 в. до н.э. до 4 в.н.э., "Род Рагху" и "Рождение Кумары", Бхарави: "Битва Шивы и
Арджуны", Магха: "Смерть Шишупалы"), в поэмах с историческим и полуисторическим
содержанием (поздняя санскритская литература), баснях, сперва на «старых языках» (ведийский,
эпический, классический санскрит), а впоследствии на новоиндийских языках. Персонажи этих
произведений – боги, апсары, «классические» герои, в образах которых позднее выводятся
современные личности. В баснях (Панчатантра», 3-4 в.н.э.) персонажи представлены животными.
Отдельным корпусом стоят древнеиндийские произведения о жизни Будды и «буддийские»
сюжеты (Ашвагхоша, «Буддачарита», 1 в.н.э.). Появляются джатаки – небольшие предания и
рассказы о великом Будде с фантастическими сюжетами. Большинство буддийских произведений
создавались на санскрите, часть буддийской литературы была создана на языке пали.

Литература на старых языках включает в себя:

1. Ведийскую
Веды и Упанишады — классический пример ведийской литературы на санскрите.
सहस्रशीर्षा पुरुषः सहस्राक्षः सहस्रपात |  сахастраширша пурушах / сахастракшах сахастрапат
सभूमिं विश्वतो वर्त्वात्यतिष्ठद दशाङगुलम ||  сабхумин вишвато вартва / тьятиштхада дашангулам
पुरुष एवेदं सर्वं यद भूतं यच्च भव्यम |  пуруша эведам сарван /йада бхутан йаччабхувьям
उताम्र्तत्वस्येशानो यदन्नेनातिरोहति || утамр”татва съешано/ йаданненатирохати
Пуруша - тысячеглав, тысячеглаз, тысяченог, 
cо всех сторон покрыв землю,  он возвышался над ней еще на десять пальцев.
В самом деле, Пуруша - это вселенная, которая была и которая будет,
он также властвует над бессмертием, потому что перерастает пищей (жертвой).

2. Эпическую
Эпический, «поздневедийский» санскрит употреблялся с V или IV вв. до н. э. Считается, что
именно эта форма являлась тем языком, который описал Панини. Итихасы, сюда же примыкают и
Тантры – класс произведений религиозного и магического содержания.
कर्मण्येवाधिकारस्ते मा फलेषु कदाचन । मा कर्मफलहे तुर्भूर्मा ते सङ्गोऽस्त्वकर्मणि ॥४७॥
Карманйэвадхикарасте ма пхалешу кадачана/ма кармапхалахетурбхурма те санго’ствакармани
«Только на деяние имеешь ты право, но никогда – на плоды его. Не привязывайся к плодам трудов
своих, но и бездействия не допускай» (Махабхарата, Бхагавад гита).
Эпосы Рамаяна и Махабхарата признаны величайшими эпическими произведениями Индии. В
Махабхарате не только описывается история битвы – там много чего описывается. Собственно,
там «все есть», так о том и говорится:
घर्मे चार्थे च कामे च मोक्षे च भरतर्षभ। यदिहास्ति तदन्यत्र यन्नेहाऽस्ति न तत्क्वचित ् ॥ [महाभारत
1.56.33]
Дхарме чаартхе ча каме ча мокше ча бхаратаршабха / йадихасти таданъятра яннехасти на татквачит
«Дхарма, артха, кама, мокша – обо всем сказано, о бхарата, в этой книге. То, о чем в ней не
говорится – того не существует в мире».
4 пурушартхи – цели человеческой жизни (мы говорили об этом, когда рассматривали искусство
театра). Сюжетные линии и герои Махабхараты «кочуют» по более поздним произведениям.
3. Классическую
Большинство санскритских памятников было создано на классическом санскрите – языке IV – VII
веков. Это художественная литература разных жанров:
Поэмы, драмы «Царя поэтов» Калидасы, Бхасы (III в.), Шудраки (V в.): Шудрака (предп. 4-8 вв)
был противником кастового разделения общества, и в своих пьесах ("Мриччха-катика", "Глиняная
повозка") наглядно это показывал, Бхаса (3-4 вв) свои пьесы писал в основном по темам эпоса
"Махабхарата"; поэзия – сборник стихов «Шатакатрайя» Бхартрихари (V – VI вв.); проза –
сборники рассказов и басен Панчатантра – «Пять руководств» (3-4 в), Хитопадеша – «Доброе
наставление» (12 в); стихотворные афоризмы.
Камасутра также написана на классическом санскрите.
4. Пракритскую
«Простонародные» языки «женщин и шудр». Джайнисты писали на пракрите.
5. Пали
Литература на языке Пали распространена на Юге Индии и в Шри-Ланке. Пали, по сути пракрит,
впоследствии стал священным языком буддизма, который появился в Индии VI - V вв. до н. э..

Новоиндийские языки (средневековая литература, на рубеже 1 и 2 тыс. нашей эры)

Новые жанры и формы: повествовательные прозаические произведения светского характера и
лирическая поэзия появляются позже, на новоиндийских языках (маратхи, урду, пенджаби,
бенгали, хинди, каннада, непали, тамильский, телугу и прочие), и существуют наряду с эпической
поэмой. Средневековая литература (на новоиндийских языках) складывалась на рубеже 1 и 2 тыс.
н. э., на основе местной фольклорной и санскритской литературной традиций. Начинаясь с
культовых текстов и переводов эпической литературы, со временем постепенно теряла
непосредственную зависимость от санскрита и пуранических источников. По образцу знаменитой
поэмы Калидасы "Облако-вестник" возник своеобразный жанр поэмы-послания (сандешакавья).
Существовала также фольклорная поэзия (праздники, культы, обряды) на разных языках: извод из
самхит, и опирающаяся на фолклор и народную песенную традицию менее санскритизированная
духовная поэзия, более современная, с 12-13 века н.э. (на основе бхакти: выражающая отношение
автора к богу). Поэты-бхакты – создатели джайнистских, шиваитских, вишнуитских,
кришнаитских гимнов и восхвалений. Например, Кабир (15 в., хинди).
С 11 в. зарождается индийская персоязычная лит-ра, всецело зависящая от классических
персидских сюжетов и форм (виднейший ее представитель - Амир Хосров, 13 - 14 вв.).
Из: П. Гринцер. ИНДИЙСКАЯ ПОЭТИКА
http://litena.ru/literaturovedenie/item/f00/s00/e0000185/index.shtml
«От первых веков н. э, до нас дошел индийский трактат по драматическому иск-ву "Натья-
шастра", приписываемый легендарному мудрецу Бхарате, в к-ром впервые была предпринята
попытка изложить древние поэтические учения как законченную и стройную систему.
Последовательно проследить пути развития И. п. мы можем лишь с конца 7 в. н. э. (трактаты
Бхамахм и Дандина)…
1. Многочисленные санскритские поэтики объединяет лингвистический подход к явлениям
лит-ры. Специфику литературного произведения они стремились выявить, исходя в конечном
итоге из особенностей его языка. Поэтому историю санскритской поэтики справедливо
рассматривать как последовательно сменяющие друг друга попытки найти такой уровень
лингвистического значения, к-рый можно и должно определить как поэтический или
художественный.
2. Авторы ранних поэтик - Бхамаха, Дандин, Удбхата (8 в.), Рудрата (9 в.) и нек-рые др. - считали
таковым уровень риторических фигур, или, аланкар (букв, "украшений"). Аланкары делились
в поэтиках на две разновидности: относящиеся к форме слова (шабдаланкары) и относящиеся к
его смыслу (артхалан-кары). В число первых входили, напр., анупраса (аллитерация), ямака
(повторение слогов или слова целиком), шлеша (каламбур); в число вторых - упама (сравнение),
рупака (метафора), дипака (отнесение одного и того же атрибута к двум и более объектам)
атишайокти (гипербола) и др. Согласно этому традиционным названием поэтики на санскрите
стал термин аланка-рашастра ("наука об украшениях").
Санскритские теоретики пытались обнаружить к.-л. кардинальные принципы употребления
фигур. Так, Бхамаха полагал, что в основе всех фигур лежит гипербола, Вамана (8 в.) отводил ту
же роль сравнению, а Кунтака (9 в.) объединял аланкары общим понятием вакрокти (букв, "гнутой
речи").
Дандин ищет среди аланкар такие, к-рые, по его мнению, наиболее существенны и специфичны
для художественного произведения, и, выделив их, называет гуны (букв, "достоинства").
Всего таких гун указано в трактате Дандина десять, и в т. ч. гуна артхавьякти, состоящая в
доступности, понятности смысла; прасада (букв, "ясность") - использование слов согласно их
естественному значению; ударатва - приподнятость речи, зависящая, напр., от применения
орнаментальных эпитетов; мадхурья (букв, "сладость") - благозвучие; оджас (букв, "сила") -
употребление сложных слов и др.
3. Учение Дандина о гунах развил и существенно дополнил Вамана, к-рый, в зависимости от того
или иного сочетания гун, различал в поэзии три стиля ("рити"). Принципиально важным
вкладом Ваманы в санскритскую поэтическую теорию было не просто введение им нового
термина "стиль", но то, что стиль и только стиль он рассматривал как "душу" (атман)
поэзии, в то время как аланкары и гуны принадлежали, по его мнению, к ее "телу" (шарира) .
Это разделение качеств поэзии на соответственно принадлежащие "душе" и "телу" было принято
вслед за Ваманой всеми последующими индийскими теоретиками, причем "тело" поэзии, с их т. з.,
составляли те из ее признаков, к-рые можно рассматривать как первичные и непосредственные
атрибуты формы и смысла слов, а "душу" - специфические свойства более высокого уровня, но в
конечном итоге всегда выводимые именно из этих атрибутов.
4. Учение Анандавардханы (9 в.) о ДХВАНИ явилось одним из самых крупных достижений
индийской теории поэзии. Анандавардхана отказался признать основополагающее для поэзии
значение аланкар, гун и стилей, порвав, т. о., с традицией своих предшественников. "Душой"
поэзии он признавал дхвани (букв, "звон", "гул", "отзвук"), т. е. ее подразумеваемый смысл.
Все внешние изобразительные средства, к числу к-рых он отнес и аланкары, и гуны, и стили,
важны, с т. з. Анандавардханы, лишь постольку, поскольку они помогают читателю или
слушателю этот скрытый смысл обнаружить. Чтобы обосновать доктрину дхвани,
Анандавардхана обратился к анализу функций речи вообще и поэтической речи в частности.
Грамматиками до него признавались две такие функции: номинативная, или назывная, и
индикативная, или переносная; Анандавардхана добавил к ним третью, собственно
поэтическую функцию - суггестивную, или функцию проявления.
Согласно рассуждению Анандавардханы, фраза "стоянка пастухов на Ганге" в се прямом,
номинативном значении бессмысленна, поскольку никакой стоянки на воде быть не может.
Поэтому в обыденной речи эта фраза должна пониматься в ее переносном значении: "стоянка
пастухов на берегу Ганга". Но в поэтическом произведении та же фраза благодаря функции
проявления способна приобрести и дополнительный смысл: Ганг - для индусов священная река,
поэтому упоминание Ганга связано с представлением о благочестии, святости, покое. Если
вызвать такое представление входит в намерение автора, то именно это внутреннее
содержание высказывания и составляет его подразумеваемое, подлинно поэтическое значение,
иначе говоря - дхвани.
Анандавардхана полагал, что дхвани может быть подсказано отдельными звуками, словами,
частью слова, предложением, отрывком и, наконец, всем произведением, но в любом случае он
признавал определяющую роль контекста, имея в виду при этом не только словесное
окружение, но и контекст ситуации в целом. Поэтому значительную часть своего трактата
"Дхваньялока" он отводит характеристике и классификации разного рода связей между
выраженным смыслом поэтической речи, благодаря к-рому этот контекст осознается, и
невыраженным, к-рый является подлинной целью поэзии.
Анандавардхана различал три класса дхвани: дхвани скрытого тропа, риторической фигуры речи
(аланкара-дхвани), дхвани содержания (васту-дхвани) и дхвани настроения (раса-дхвани).
Последнюю разновидность дхвани Анандавардхана считал высшей, наиболее важной, и тем
самым его теория приходила в согласование с другой кардинальной доктриной санскритской
поэтики - доктриной расы. …Абхинанвагупта утверждает, что единственным средством
реализации расы в произведении является дхвани, ибо прямое называние или описание чувства не
может возбудить эстетической эмоции. Синтезированная концепция "дхвани - раса" со времен
Абхинавагупты стала центральной доктриной санскритской поэтики и литературы на
новоиндийских языках.
В соответствии с учением о дхвани все произведения принято было делить на три разряда:
высший, включающий в себя только такие, в к-рых дхвани играет главную роль; средний, где
скрытый смысл способствует обогащению и украшению непосредственно выраженного; и,
наконец, низший, включающий описательную (читра) поэзию, в к-рой преобладающую роль
играют алан-кары, или риторические фигуры. При этом нек-рые теоретики (напр.,
Вишванатха) отказывали описательной поэзии даже в праве называться поэзией.»

Ссылка на индийскую поэзию

http://www.e-reading.club/bookreader.php/1023355/Klassicheskaya_poeziya_Indii%2C_Kitaya%2C_Korei%2C_Vetnama%2C_Yaponii.html
 Ашвагхоша, буддийский поэт, драматург, философ и проповедник,
живший в 1 в. Родился на севере Индии в брахманской семье, получил
превосходное образование, а затем обратился в буддизм. Китайские и
тибетские историки сообщают, что он писал к своим стихам музыку,
нередко возглавляя группы бардов, исполнявших в людных местах
буддийские «стансы» о тщете и суете существования. Поэма
«Буддачарита (Жизнь Будды)», сохранилась в санскритском оригинале в
17 «песнях».

tataḥ kadācin mṛduśādvalāni \ puṃskokilonnāditapādapāni,

śuśrāva padmākaramaṇḍitāni \ śīte nibaddhāni sa kānanāni (1)
śrutvā tataḥ strījanavallabhānāṃ \ manojñabhāvaṃ purakānanānāṃ,
vahiḥprayāṇāya cakāra buddhim \ antargṛhe nāga ivāvaruddhaḥ (2)
Итак, он услышал о рощах/лесах с мягкими лужайками/травами, чьи дерева звенят голосами
самцов кукушек, украшенных множеством лотосов, [а] в холодное время года скованных
[морозом]. После, прослышав о приятных городских рощах, излюбленных женщинами, он решил
вырваться наружу, подобно запертому в доме слону.
На русский поэму «Жизнь Будды» перевел в 1913 году К. Бальмонт:
 http://az.lib.ru/a/ashwaghosha/text_0020.shtml

***
   Сдержав свои чувства, но память лелея,
   Из города выехал он,
   Такой незапятнанный, светлый и чистый,
   Как лилия, бросив свой ил.
   Свой взор на отцовский дворец приподнявши,
   Свой замысел он возвестил,
   И в записях мира тех слов не хранится,
   Но эти слова не прейдут:
   "Когда б не избег я рожденья и смерти
   Навеки,- я так бы не шел!"
   И духи в пространстве, и Дэвы в высотах
   Воскликнули: "Так! Это так!"
   И духи в пространстве, и Дэвы в высотах,
   Светло совершенства храня,
   Сиянье свое излучали обильно,
   И свет был на длинном пути.
   Так всадник и конь, оба сильные сердцем,
   Как звезды, пошли и ушли,
   Но прежде чем свет воссиял на Востоке,
   Уж были они далеко.

   13. МАРА
  
   Для чего же злое мыслить
   И тому препоны ставить,
   Кто задумал - прочь из мира
   Скорбь гнетущую изгнать?
   …
   Ослепить того, кто будет
   Вожаком великим мира,
   Невозможная затея;
   Так, испытанный вожак
   Чрез Великую Пустыню,
   Вдаль уводит караваны
   И, в песках дороги зная,
   Никогда не заведет.
   Так вся плоть в темноты впала,
   Где идут, не знают сами,
   Хочет он подъять светильник,-
   Для чего ж гасить его?
   Плоть застигнута, объята
   Морем смерти и рождений,
   Строит мудрости челнок он,-
   Для чего ж топить его?
   Ветвь молельности - терпенье,
   Корень - твердость, поведенье
   Безупречное - расцветы,
   Сердце светлое - цветок,
   Мудрость высшая - все древо,
   Весь закон есть плод душистый,
   Тень его - живым защита,-
   Для чего ж срубать его?
   Хоть, неведенье и злоба,
   Это - пыточная дыба,
   Это - тяжкие засовы,
   На плечах существ ярмо.
   Чрез века он был подвижник,
   Чтобы снять с людей оковы,
   Он своей достигнет цели,
   Сев на крепкий свой престол.
…
   Если б вся земля дрожала,
   Это место будет стойко,
   Он на точке утвердился,
   Вам его не отвратить.

   7 25. ПРОЩАНИЕ

  
   Он уходил, идя к своей Нирване,
   А Ваисали было словно место,
   Что брошено. Так облачною ночью
   На Небесах нет звезд, и нет Луны.
   Тот мирный край объят теперь был скорбью:
   Так плачет дочь, когда отец отходит,
   Изящество ее тогда тускнеет,
   И слово замирает на устах.
…..
   Так Сильные пред Буддою искали
   Своим слезам и скорби оправданье;
   Так пред отцом порой ребенок плачет.
   И Будда кротко к ним заговорил:
   "Ища пути, старайтесь неустанно,
    Меня увидеть - это не довольно,
   Я указал дорогу вам - идите,
   Освободитесь от силков скорбей.
   Раз выбрав цель, не отступайтесь цели,
   Достигнете ее не тем, что буду
   Я виден вам,- кто хочет быть здоровым,
   Тот может быть здоровым без врача.
   Кто не свершает то, что повелел я,
   Меня напрасно будет этот видеть:
   Кто от меня вдали Закон свершает,
   Тот постоянно около меня.
   Заботливо в свое глядите сердце,
   Да не находит места в нем оплошность,
   Жизнь человека - что свеча под ветром,
   Следи - и ночь тебя не обоймет".
  
Калидаса
Одним из самых прославленных поэтов и драматургов древней Индии был признан Калидаса
(буквально «Слуга богини Кали»), живший на территории древней Индии приблизительно IV в.
н. э., но мнения по этому поводу некоторых ученых — VIII век до н. э. Калидаса был назван
"царем поэтов" за необыкновенно богатый и красочный язык.

Одной из лучших драм написанных Калидасой, считается "Шакунтала" по сюжету одной из

легенд "Махабхараты", переведенная на разные языки мира. В хижине отшельника в глухом лесу
выросла очень красивая девушка по имени Шакунтала. Когда царь Душьянта проезжал через лес
он встретил Шакунталу, и она ему понравилась. В дальнейшем царь на ней женился и подарил ей
свое кольцо. В скором времени царь покинул свою жену и вернулся в столицу. После того как царь
уехал у него родился сын настоящим богатырем. Спустя много лет Шакунтала отправилась
вместе с сыном к царю, но по дороге в столицу она теряет даренное ей кольцо. Царь за это
время забыл свою жену и мог узнать ее только по кольцу. Когда Шакунтала встретилась с
Душьянтом, то он ее не узнал и рассказам о браке и родившемся сыне не поверил. Шакунтала
вместе сыном со слезами на глазах покинула дворец. Через время рыбаки находят царское кольцо
в рыбе и передают его царю. Царь, увидев кольцо, сразу вспомнил свою жену и приказал найти
Шакунталу и своего сына.
Пьеса «Викраморва́ши» («Мужеством обретённая Урваши») описывает пураническую историю
любви царя Пурураваса к апсаре по имени Урваши. Пуруравас влюбляется в апсару Урваши,
которая, написав своему смертному возлюбленному любовное письмо на берёзовой коре,
возвращается на райские планеты с целью сыграть там в театральной постановке. В ходе
спектакля Урваши, поглощённая мыслями о своём возлюбленном, забывается и случайно
произносит его имя. В качестве наказания за сорванное представление Урваши изгоняют с
райских планет и одновременно проклинают её на то, что она вернётся в тот же момент, когда
её возлюбленный бросит свой взгляд на своего рождённого от Урваши сына. После ряда
приключений Урваши в конце концов освобождается от наложенного на неё проклятия и
остаётся со своим возлюбленным на земле. http://az.lib.ru/k/kalidasa/text_1916_urvashi.shtml
Также одной из лучших поэм написанных Калидасой считается "Мегхадута" ("Облако - вестник").
В этой пьесе рассказывается, как боги в наказание за совершенный грех разлучили мужа со своей
любимой женой. Боги отправили мужа на юг государства, а жена осталась на севере.
Разлученный со своей женой, муж просит облако передать жене привет. Красиво описаны
места, где будет пролетать облако по дороге на север. Данную поэму также еще называют
"географией Индии в стихах". В Поэмах написанных Калидасой необыкновенно богатый и
красочный язык, а образы красивы и бесконечно разнообразны.
Калидаса
Рождение Кумары
Глава II. Лицезрение Брахмы

1 Та́ракой неумолимым угнетены беспощадно,

Под предводительством И́ндры к Брахме направились боги.
2 Лики богов потускнели, светел по-прежнему Брахма:
Озеру лотосов сонных яркое солнце явилось.
3 Перед Всевидящим боги благоговейно склонились
И Повелителя Речи[73] мудрою речью почтили:
4 «Слава тебе, Триединый[74], прежде творения Сущий,
В трех неизменных началах многообразно различный!
5 Семя твое, Нерожденный, в лоне воды плодовитой —
Первоисточник Вселенной: и подвижны́х и недви́жных.
6 Ты разрушаешь и зиждешь, бережно ты сохраняешь,
Знаменье тройственной силы, вечная первопричина.
7 Мужа с женой сочетая, надвое ты разделился,
Чтобы родителей знали новорожденные твари.
8 День твой и ночь твоя, Брахма[75], для заселенной Вселенной —
Целое существованье: возникновенье и гибель.
9 Ты, беспричинный, — причина, ты, бесконечный, — кончина,
Ты, безначальный, — начало, властвуешь, неподначальный.
10 В собственном самосознанье сам же собой сотворенный,
Сам над собой самодержец, сам же собой уничтожен;
11 Твердый, текучий, громоздкий, легкий, тяжелый и тонкий,
Явленный и сокровенный, сущий во всем, всемогущий;[76]
12 Речи, которые вечны в таинстве трех ударений,[77]
Вместе с плодами обрядов ты даровал и преподал.
13 Пракрити провозглашенный, Пу́руше будто бы предан,
Пуруша сам, созерцаешь Пракрити ты безучастно.[78]
14 Отчих отцов[79] прародитель, Бог над богами Вселенной,
Вышних навеки превыше Брахма, творцов сотворивший.
15 Жертва и жрец ты, предвечный, снедь и снедающий ты же,
Мысль и мыслитель ты, Брахма, зрелище и созерцатель».
16 Был милосердный Создатель тронут хвалами такими,
И небожителям сразу он соизволил ответить.
17 И четырьмя языками молвил предвечный кудесник,
Одновременно чаруя каждую сторону света:
18 «Рад я приветствовать, боги, весь ваш собор достославный,
Где в сочетании стройном счастью равняется доблесть.
19 Но почему потускнели ваши блаженные лики,
Как затмеваются звезды, зимним туманом томимы?
20 Разве навек затупилась, прежних лишенная радуг,
У Ненавистника Вритры[80] неотразимая ва́джра[81]?
21 Варуна[82], как безоружный: петля[83] повисла бессильно,
Словно удав исполинский, неким заклятьем сраженный.
22 Обезоружен Кубе́ра: палица выбита, видно,
Так что десница повисла жалобней сломанной ветки.
23 Я́ ма, когда-то могучий, чертит жезлом по привычке,
Но почему-то сегодня жезл, как погашенный светоч.
24 А́дитьи[84] даже померкли и на глазах остывают,
Всякому взору доступны, зримые, как на картинке.[85]
25 Кажется, скованы ветры[86] перед великой преградой;
Так, избегая запруды, вспять направляются реки.
26 Даже косматые ру́дры, золоторогое войско,
Скорбные, вдруг позабыли свой сокрушительный возглас.
27 Ваши былые заслуги, значит, зачеркнуты ныне?
Значит, над правилом время торжествовать исключенью?
28 Дети! На вашем соборе знать я хочу вашу волю.
Пусть я создатель Вселенной, боги — охрана Вселенной».
29 И всколыхнулась как будто тысяча лотосов дивных;
Тысячеоким[87] подвигнут, Брахме ответил Наставник[88].
30 Тысячеокого зорче правдолюбивый провидец.
Речью Владеющий[89] молвит, Брахма на лотосе внемлет[90]:
31 «Бха́гаван![91] Видишь ты правду, ты существа проницаешь;
Ведаешь ты, без сомненья, тяжкие бедствия наши.
32 Та́рака, демон великий, гордый дарами твоими,
Словно комета, вознесся, гибель мирам возвещая.
33 В городе а́суров грозных жаркое солнце смирилось:
Лотосы лишь пригревает, жечь и палить не дерзая.
34 Тараке[92] месяц покорен; асуров[93] он ублажает,
Не забывая при этом только могучего Шиву.[94]
35 Там, заменив опахала асурам неумолимым,
Ветры цветов не срывают, кроткие, веют пугливо.
36 Там времена вековые неутомимого года
Трудятся одновременно, сад наполняя цветами.[95]
37 Сам повелитель потоков[96] ждет не дождется жемчужин,
Тараке дар предназначив, медленно зреющий в море.
38 Вместо светильников змеи, в чьих головах самоцветы,
Тараке служат ночами; Ва́суки[97] тоже смирился.
39 Индра[98] врагу не перечит, и, помыкая гонцами,
С древа желаний[99] в подарок шлет он цветы супостату.
40 Но, помыкая мирами, сам супостат не смирился;
Лютую злобу такую разве что сила смиряет.
41 Райских садов не щадит он, губит он, рубит, ломает,
Даже цветы ненавидит, милые женам бессмертных.
42 Стоит заснуть ему только, веют над ним опахала
Плачущих пленниц небесных, как ветерок со слезами.
43 Гору великую Меру[100] Солнце топтало конями;[101]
Гору злодей обезглавил, горок наделал потешных.
44 В Ганге небесной остались лишь замутненные воды;
Алчный, в свои водоемы лотосы переселил он.
45 Боги не смеют сегодня миром своим любоваться
И разъезжать не дерзают на колесницах воздушных.
46 Если приносят нам жертву, Тарака, Майей владея,
Пламя голодное грабя, жертвою завладевает.
47 Конь из коней Уччхайшра́вас[102], слава могучего Индры,
Этот скакун драгоценный, Таракой тоже присвоен.
48 Против злодея бессильна сила великая наша;
Против недуга тройного[103] не помогает лекарство.
49 Неотразимая чакра[104] ныне сверкает покорно,
Как ожерелье на шее нашего недруга злого.
50 Верх над Айра́ватой[105] нашим взяли слоны супостата
И на свободе играют, бивнями тучи пронзая.
51 Нашему войску, Владыка, нужен теперь Предводитель
Так же, как надобно знанье чающим освобожденья[106].
52 Необходим Предводитель нашему войску, Владыка,
Чтобы воинственный Индра мог возвратить нам Победу».
53 Выслушав, Сущий ответил речью, которая льется,
Лучше целебного ливня скорбные громы врачуя:
54 «Боги! Желание ваше сбудется в будущем близком,
Не торопитесь, однако, в этом я вам не пособник.
55 Тарака мною прославлен, демона не обесславлю;
Мной возлелеяно древо, пусть ядовитое древо.
56 Демон ко мне обратился, демону не отказал я,
Подвиг великий смиряя, чтобы мирам не погибнуть.
57 Кто же тогда пересилит непобедимого в битве,
Если не отпрыск достойный доблестного Нилака́нтхи?
58 Бог ослепительный выше необозримого мрака;
Властвует, непостижимый и для меня и для Ви́шну.
59 В подвиге невозмутимый, Умой, быть может, прельстится
Дух, красотой привлеченный, словно магнитом железо.
60 Семя мое восприяли воды, причастные Шиве;
Семя великого Шивы Уме принять подобает.[107]
61 Если возглавит вас, боги, сын самого Нилакантхи[108],
Освободит он, отважный, косы божественных пленниц».
62 И пропадает из виду Брахма, предтеча Вселенной,
И восвояси вернулись приободренные боги.
63 И вызывает Канда́рпу Индра, владеющий духом,
Чтобы скорей завершилось дело, зачатое в мыслях.
64 Свой лук беспощадный, с бровями-лианами схожий,
Повесив на шею, где след от браслетов Желанной[109],
Весну наделяя душистыми стрелами манго,
Предстал перед Индрой Стреляющий в душу цветами.

Джаядэва, бенгальский поэт-бхакта, 12 век

Шри Даша-аватара стотра
Во время потопа хранящий великую Ве́ду,
Божественный челн, приносящий победу,
Ке́шава дивный в образе рыбы,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Опора вселенной, которой не видно предела,
Устой вековой, чья спина затвердела,
Кешава в образе черепахи,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Как месяц, который увенчан громадою темной,
Твой клык, отягченный землею огромной,
Кешава дивный в образе вепря,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Рука твоя — лотос, но лотос, который пронзает
И в битве врага беспощадно терзает.
Кешава в образе льва-человека,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Великого Ба́ли тремя обманувший шагами,
Целебные воды проливший над нами,
Кешава дивный в образе карлы,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Ты, грешною кровью свой праведный гнев утоливший,
Таким омовеньем грехи удаливший,
Кешава в образе Парашура́мы,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Коронами стороны света почтил ты, великий.
Тобою повержен был десятиликий,
Кешава дивный в образе Рамы,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Как туча вдали, грозовая, просторная, в синем,
Как Ямуна, плугу покорная, в синем,
Кешава в образе воина с плугом,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Не рад заповеданным жертвам, ты всем сострадаешь,
Не только убийство, убой осуждаешь,
Кешава дивный в образе Будды,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Твой меч поражает неверных, сверкая кометой.
Живых ужасает он грозной приметой,
Кешава дивный в образе Калки,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Внемли Джаядеве, постигший благие реченья!
Целительный стих преисполнен значенья.
Кешава! Ты в десяти проявленьях,—
Слава, Вседержитель, тебе!