Введение.

В конце XV века испанским мореплавателем Христофором Колумбом

был открыт новый континент, и с того времени вся история человечества
изменилась. В новую, неизведанную и нетронутую землю, полную
природных богатств и неизведанных территорий, направились сотни смелых
людей. Так начался процесс завоеваний, названный испанским словом
Конкиста.
Конкиста обладает рядом особенностей:
 Раннее начало (конец ХV века): испанцы были
первопроходцами Америки. Испанская колонизация началась гораздо
раньше британской.
 Феодальный характер колонизации: из-за раннего начала,
испанская колонизация носила ярко выраженный феодальный
характер. В Америку были перенесены феодальные оброк
(энкомьенда), барщина, системы патронажа и пеонажа. В ряде
островных и приморских регионов существовало также и рабство,
преимущественно негритянское. На Кубе оно просуществовало до
конца ХIХ века.
 Аграрно-сырьевой характер колонизации, слабое развитие
промышленности, распространение монокультур и латифундий.
 Относительная слабость расово-этнических противоречий
между колонизаторами и колонизуемыми: после кратковременных
начальных столкновений, испанская культура проникла в ядро
распространения местных автохтонных культур и слилась с ними в
единое целое. Возникло множество смешанных и переходных
субкультур, которые объединили между собой испанский язык и
католичество.
 Отсутствие централизованного подхода к
административной организации колоний в Америке, которые

1
 образовали несколько десятков независимых государств, а не одно, как
Бразилия (португальская колония) или США (британская колония).
 Мужской тип колонизации: всего из Испании в Америку за
первые три века колонизации переселилось около 600 тыс. испанцев,
причём до 80 % переселившихся в Латинскую Америку составили
одинокие мужчины-идальго, которые вступали в контакты с
женщинами индейского и африканского происхождения.
Испанцам повезло больше других – они первыми успели отхватить
самые привлекательные территории. Но справедливости ради стоит
отметить, что, несмотря на колоссальную жажду наживы и испанские
галеоны, привозящие на родину огромное количество золота, целей было
намного больше и зачастую эти цели были высокими (хотя методы таковыми
назвать сложно). Глобальной целью было создание новой, великой
христианской империи. Цена была непомерно высока – сотни тысяч
погибших индейцев, разрушение богатейшего культурного наследия,
навсегда исчезнувшие этносы, безвозвратно утраченные ценности. Но
несмотря на эти трагические события, Конкиста положила начало
формированию уникальнейшего мира Латинской Америки.
Курсовая работа посвящена повседневной жизни американских
индейцев в восприятии конкистадоров – представителей во многом
противоположной культуры. Их столкновение, неприятие и в конечном итоге
взаимовлияние и синтез привели к образованию принципиально новой
цивилизации.
Объект исследования: повседневная жизнь индейцев Южной Америки.
Предмет исследования: повседневная жизнь индейцев Южной Америки в
восприятии конкистадоров. Цель: изучить повседневную жизнь индейцев
сквозь призму мировоззрения и менталитета испанских колонизаторов.
Из цели выявляются следующие задачи:
1. Изучить Конкисту как исторический процесс, её
предпосылки, развитие и итоги.
2
 2. Развеять заблуждения и стереотипы о Конкисте и её
участниках.
3. Определить и проанализировать личность конкистадора,
его ценности, мировосприятие, мотивы поступков.
4. Рассмотреть повседневную жизнь, верования, обряды,
семейные отношения индейцев и их отношение к завоевателям.
Как Конкисту, так и индейцев исследовали многие учёные. Одним
из важнейших направлений зарубежной историографии являются
исследования истории и культуры инков. Активной разработке были
подвергнуты различные стороны инкского общества: экономическая
организация, социальная структура, территориально-политической
организация, административная система, методы эксплуатации, религия и
т.д. Успехи, достигнутые в решении многих проблем связаны с именами
таких крупных исследователей как Дж.Мурра, М.Андерс, Т.д’Алтрой,
М.Ростворовски, Т.Зойдема, Г.Эртон, А.Демарест, П.Дювиоль и другие.
Дж.Мурра изучал экономическую организацию инков, в том числе
храмовое хозяйство. Ему принадлежит ряд обобщающих работ о
хозяйстве и политических отношениях в Тауантинсуйю. В 70-х годах XX
века Дж.Мурра первым предложил считать основной формой
продуктообмена в Андах так называемый «вертикальный контроль». Эту
идею в дальнейшем развил один из ведущих специалистов по
политэкономии древнего Перу Т.д’Алтрой, доказавший преобладание
вертикальных связей в инкском обществе как в организации государства,
так и в идеологии и экономике.
В отечественной историографии большой вклад внёс литературовед
и латиноамериканист Андрей Фёдорович Кофман. В своих работах он
пристальное внимание уделяет Конкисте и объективно оценивает её
последствия. О религиозной стороне Конкисты подробно рассказывает
советский учёный латиноамериканист Иосиф Ромуальдович Григулевич в

3
своей книге «Крест и меч. Католическая церковь в Испанской Америке,
XVI-XVIII вв».
Конкиста уникальна ещё тем, что задокументирована очень
подробно, и все записи служат ценнейшими источниками. Я использовала
как источники доклады самих конкистадоров об инках (Дамиан де ла
Бандера. «Доклад о происхождении и правлении, имевшемся у Ингов» и
Кристобаль де Молина «Доклад о Сказаниях и Обрядах Инков»), и
наставления, содержащие ценные сведения о верованиях индейцев (Хуан
Поло де Ондегардо-и-Сарате. «Инструкция по борьбе с церемониями и
обрядами, применяемыми индейцами со времён их безбожия»).
«Правдивая история завоевания Новой Испании» Берналя Диаса дель
Кастильо повествует о событиях в Центральной Америке, однако
содержит много ценных сведений о методах, применяемых по отношению
к индейцам – например, «Рекеримьенто» - формальный юридический акт,
зачитываемый испанцами перед местным населением.
В данной курсовой работе я применяла следующие методы
исследования: дескриптивный, аналитический, логический, сравнительно-
исторический, количественный.
Курсовая работа состоит из введения, первой главы, в которой
подробно рассматриваются предпосылки, особенности и итоги Конкисты,
второй главы, где проводится анализ личностей участников конкисты,
третьей главы, где подробно рассматривается повседневная жизнь
южноамериканских индейцев, их взаимоотношения с завоевателями и
результаты этих взаимоотоншений, заключения и библиографического
списка.

4
 Глава I. Конкиста как исторический и культурный процесс.
1.1. Парадокс Конкисты
Конкиста – это, наверное, первое крупнейшее событие в истории
человечества, столь подробно документированное. Сохранились десятки
тысяч различных хроник, документов и реляций. Простор для исследования
этого феномена необыкновенный и огромный.
Конкиста сущностно отличается от всех предшествующих
завоевательных походов. Это уникальное событие в истории человечества, не
имевшее прецедентов. В чем состоит это отличие? Достаточно вспомнить
выражение Юлия Цезаря «Veni. Vidi. Vici.» («Пришел, увидел, победил»).
Главное отличие в данном случае как раз состоит в глаголе «пришел». Если
все предшествующие завоеватели знали, куда они идут, какие силы им будут
противостоять на пути, как вооружен противник, то конкистадоры шли, не
ведая этого, все время ожидая встречи с неизвестным.
Что стоит за словом «пришел» в этом контексте? Сначала двух-
трехмесячный путь на кораблях, набитых людьми, скотом, скарбом,
оружием. Затем огромные переходы по сельве, через пустыни, горы. И на
этом многокилометровом пути погибало подчас больше людей, чем в
стычках с индейцами. Если Кортесу до Мексики предстояло пройти 600
километров, то Гонсало Хименес де Кесада, чтобы покорить страну муисков,
прошел 1500 километров, и путь его занял полтора года. Диего де Альмагро,
который покорял Чили, прошел в обе стороны 5000 километров.
Конкиста оказалась неразрывно связана с географическим открытием.
Имена таких конкистадоров, как Кесада, Кортес, Альмагро и многих других,
вписаны в историю географии и фигурируют наряду со славными временами
Колумба и Васко да Гама.
В массовых представлениях о конкисте не учитывается еще один
важный аспект, а именно колонизаторский. Основная задача конкистадоров
состояла в том, чтобы колонизовать эту землю, то есть построить ряд городов
и поселений. Официальная формулировка предписывала конкистадорам
5
«конкистар и поблар», то есть завоевать и заселить. Без этого заселения
конкиста не состоялась бы.
Третий важнейший аспект конкисты – христианизация индейцев.
Официальная идеология и объявляла христианизацию главной целью
конкисты. Вот четыре основные задачи, которые стояли перед конкистой:
открытие земли, завоевание, колонизация и христианизация.
В истории конкисты можно выделить три периода. Первый – это
предконкиста, которая начинается в 1493 году, когда Колумб с
колонизаторскими целями привел 17 кораблей с полутора тысячами людей
на открытый им остров Эспаньола. Вторая дата – 1519 год, когда началась
экспедиция Кортеса. Собственно, этот период нельзя еще в полной мере
назвать конкистой: не те расстояния, не те аборигены, - это были
обнаженные полудикари, всякие стычки с которыми превращались в
избиения младенцев. Грандиозный материковый период конкисты
начинается в 1519 году с экспедиции Кортеса. Можно сказать, что конкиста в
Северной Америке завершилась в 1546 году с падением городов майя, то есть
это заняло где-то 27 лет.
Что касается конкисты Южной Америки, то она началась в 1529 году и
завершилась где-то к середине 50-х годов. Условной датой можно назвать
1556 год, когда само слово «конкиста» было изъято из официального
лексикона и запрещено. Изъято потому, что завоевывать, в общем-то, стало
некого.
Надо сделать оговорку, что еще оставались незавоеванные племена,
белые пятна на континенте. Но в целом за 35 лет конкиста завершилась
окончательно и бесповоротно.
Что касается завоеваний, то все высокоразвитые народы Америки:
ацтеки, майя, инки, муиски – все поставлены на колени, города их
разрушены, перекроены по европейскому регламенту. Результаты
исследовательского аспекта поистине ошеломительные: исследованы
огромные территории двух материков, открыты горы, горные цепи, пустыни,
6
равнины, великие реки и так далее. Результаты колонизаторского аспекта
также потрясают. Фактически все столицы будущих латиноамериканских
государств и все крупные города основаны за эти тридцать пять лет.
Наконец, и в деле христианизации удивительные результаты: миллионы
индейцев приведены в христианскую веру.
1.2. Столкновение и взаимовлияние двух миров
То, что многие ныне называют «встречей» Старого и Нового Света,
являло собой первоначально жестокое столкновение, закончившееся победой
представителей европейской цивилизации. Испанский конкистадор
утверждал свою культуру, свою систему ценностей как победитель. Этим и
определялось первоначально то место, которое заняли в начавшемся
процессе взаимодействия различных цивилизационных пластов испанское
начало и автохтонные культуры.
Характер этого взаимодействия был обусловлен гигантским разрывом в
уровнях развития между испанским и индейским мирами. Вступили в
контакт общества, пребывавшие в различном историческом времени:
позднефеодальное общество Европы, в котором начался генезис
капитализма, и социальные системы, находящиеся либо на стадии
первобытности, либо на переходе к классовому обществу, либо «стадиально
равные» древним Шумеру и Египту.
Когда сталкиваются столь разительно отличающиеся друг от друга
человеческие реальности, их реакция друг на друга очень часто приобретает
характер отрицания чуждого мира.
В идеологии и политике конкисты наличествовали две противоречащие
друг другу и в то же время дополняющие друг друга тенденции. Первая из
них была ориентирована на полное разрушение индейского мира. Вторая
предполагала наряду с уничтожением того, что не устраивало колонизаторов,
сохранение определенных элементов социальной организации индейских
народов. Прослеживается вполне определенная закономерность: чем ниже
был уровень развития автохтонных общностей, тем в большей мере
7
проявлялась первая из обозначенных тенденций. Достаточно вспомнить
политику испанцев по отношению к индейцам, находившимся на стадии
первобытнообщинного строя, которые были отнесены к категории «диких»
со всеми вытекающими отсюда последствиями: по отношению к ним
проводился, но сути дела, геноцид. Именно осуществление на практике этой
политики привело к истреблению ряда индейских общностей в Карибском
бассейне.
В то же время стремление опереться на определенные элементы
индейского мира проявилось у испанцев исключительно в зоне высоких
культур доколумбовой Америки. По-видимому, здесь сыграло решающую
роль то, что при всех огромных различиях между ними и испанское общество
XVI в., и цивилизации доколумбовой Америки все же принадлежали к одной
и той же вторичной эксплуататорской формации, хотя и находились на
качественно различных ее стадиях: в основе социальной структуры как в том,
так и в другом случае лежал общий архетип, что создавало объективную
основу для постепенного достижения взаимопонимания и соединения
элементов взаимодействующих миров в единую систему. Очевидно,
подобное соединение возможно лишь при определенных условиях:
«расстояние» между вступившими в контакт цивилизациями с точки зрения
достигнутого каждой из них уровня развития не может быть сколь угодно
большим, оно должно быть ограничено определенными рамками. Выход за
эти рамки делает невозможным формирование на основе
взаимодействующих элементов некоей новой органической целостности. [6.]
Тем не менее попытка осуществить полную насильственную амнезию
сознания индейцев, разрушив их культуру, не удалась. И это вполне
закономерно, ибо полный разрыв «цепи времен» чреват гибелью общества:
деструктивное отрицание в конечном счете блокирует развитие. Поэтому
любой здоровый социальный организм всеми силами сопротивляется
попыткам осуществления такого разрыва, стремлению строить новый мир на
голом месте, полностью обрывая линию преемственности. Историческим
8
ответом на попытку осуществления тотального разрушительного отрицания в
отношении автохтонных культур (причем ответом с обеих сторон — и с
индейской, и с иберийской) стало само возникновение Латинской Америки
как качественно новой, очень сложной исторической общности, появление
которой на карте мира явилось результатом процесса (отнюдь еще не
завершившегося) синтеза различных культур.
Здесь следует еще раз отметить, что процесс синтеза культур,
начавшийся в XVI в., и по сей день не запершей ни в одной из стран
Латинской Америки (причем в разных странах степень развития этого
процесса, как известно, отнюдь не одинакова). В сознании многих жителей
региона продолжается сложнейший драматический процесс взаимодействия
и борьбы различных духовных миров. И в настоящий момент синтез является
отнюдь не единственным типом взаимоотношений между ними: сохраняются
и симбиотические формы системной связи этнокультурных элементов, и
ситуации прямого столкновения различных культурноцивилизованных
реалий в умах и душах латиноамериканцев, в том числе и представителей
коренного населения. [6.]

9
 Глава II. Духовный облик конкистадора.
2.1. «Чёрная» и «розовая» легенды.
Так или иначе субъективность присутствует в любой науке – сам того
не желая, исследователь превратно толкует определённые события и явления.
Вот и в отношении к испанским завоевателям существуют две диаметрально
противоположные точки зрения, которые называют «чёрной» и «розовой»
легендами.
Первая особенно распространена в Латинской Америке и России. Как
понятно из названия, «чёрная» легенда гласит, что конкистадоры были
жестокими бандитами и головорезами, которые учиняли кровожадные
расправы, уничтожали местное население и их материальную культуру. Её
родоначальником стал Бартоломе де Лас Касас. Его заслуги как гуманиста,
общественного деятеля, историка, юриста воистину неисчислимы; и все же в
своей ревностной защите индейцев он интерпретировал конкисту и ее
вершителей очень однолинейно и тенденциозно. Он первым упростил
представления о конкисте, увидев в ней одну-единственную цель — грабеж.
Он исказил подлинный сложный облик конкистадора и свел всю мотивацию
его деяний к жажде личного обогащения. Он отказал испанским
завоевателям Америки даже в воинской доблести: «Разумеется, — писал он,
— то были вовсе не великие подвиги, ведь они побеждали обнаженных
индейцев, как если бы сражались с курицами». Лас Касас, называвший
конкистадоров «лютыми ягуарами» и «бешеными волками», дал и образец
того резкого публицистического тона при разговоре о конкисте, который
позже был взят его единомышленниками в Америке и в Европе.
Причины распространения «черной» легенды в Латинской Америке
достаточно очевидны. В начале XIX в. в испанских колониях началась Война
за независимость, которая в конечном счете привела к появлению на карте
Америки новых государств. Естественно, что долгую, упорную и
кровопролитную войну повстанцы вели под антииспанскими лозунгами. Эта
идеология очень глубоко вошла в сознание креолов (так называли себя белые
10
жители Латинской Америки) и во многом стала определять развитие
молодых культур. Кроме того, перед новорожденными американскими
нациями встала насущнейшая проблема — найти и утвердить свою
характерность. Ведь народ, как и отдельный человек, чувствует себя
полноценным, лишь когда в полной мере осознает свое отличие от другого. В
чем могли испаноамериканцы отыскать свою особость? В природном мире и
в индейском культурном наследии. Где-то оно сохранилось, а где-то и вовсе
нет; но его отсутствие нисколько не смущало писателей и поэтов, взывавших
к своим индейским корням, к тем славным временам, когда индейцы были
хозяевами своей земли. Любовь к индейскому прошлому рождает ненависть
к конкистадорам, наглым захватчикам, а к этому примешиваются
антииспанские чувства, выпестованные в эпоху освободительной войны.
В России «черная» легенда о конкисте укоренилась в XVIII в. под
воздействием французских просветителей. Еще в 1735 г. в «Примечаниях к
Санкт-Петербургским ведомостям» был опубликован пространный очерк «О
сыскании Америки и о перехождении в оную некоторых европейцев», где
говорилось о «бесчеловечных поступках гишпанцев против покоренных ими
американ». И может, не столь уж неожиданным выглядит экскурс в эту тему
в знаменитом «Письме о пользе стекла» (1752) Ломоносова, где создан
отталкивающий образ конкисты.
Как видно, во всех случаях конкиста понимается исключительно как
разрушение, грабеж, вандализм, религиозное лицемерие. Эта трактовка так и
передавалась по эстафете российскими вольнодумцами — от просветителей
декабристам, затем народовольцам, социалистам, марксистам и была
поддержана позднее тоталитарной советской идеологией [5.С.26]
«Розовая» легенда укоренилась прежде всего в Испании — что вполне
объяснимо. Как говорилось, конкистадоры не были изгоями, за чьи поступки
никто не в ответе, — они действовали во имя государства и от лица
государства; поэтому оценка испанского завоевания Америки — это оценка
исторической роли Испании, может даже, оценка всей нации как таковой. А
11
когда к интерпретации исторических событий примешиваются национальные
чувства — тут уж не до объективности. К тому же Испании в течение всего
XVI в. приходилось отбиваться от обвинений европейских соседей, не
успевших урвать самые лакомые куски американского пирога. Когда же они,
европейские соседи, доберутся до Америки, то с аборигенами тоже не станут
церемониться.
«Розовая» легенда обеляет конкистадоров и их поступки. Испанские
историки утверждают, что Конкиста была неотъемлемой частью
исторического процесса, что благодаря ей появились новые города и
государства, что благодаря ей индейская цивилизация была включена в
общую, мировую цивилизацию. Это и стало фундаментом для процесса,
который сейчас именуют «глобализацией».
В сущности, европоцентризм и составляет идейную основу «розовой»
легенды. Он утверждает право «более цивилизованного» народа
«цивилизовать» те, что стоят на низшей ступени развития. А родилась эта
теория еще в античности (где берет начало вся европейская политика,
история, культура) и была сформулирована Аристотелем — на его авторитет
и ссылались в XVI в. испанские идеологи конкисты.
В Испании XVI в. эти идеи развил применительно к завоеванию
Америки крупнейший идеолог конкисты Хуан Хинес де Сепульведа (1490–
1573) — в главе о теории и законах конкисты мы подробно рассмотрим его
знаменитый «Трактат о причинах справедливой войны против индейцев».
Здесь же отметим лишь основной ход его рассуждений: достаточно доказать,
что индейцы ниже испанцев во всех отношениях — как фактически отпадет
необходимость доказывать легитимное право испанцев владеть заокеанскими
землями и навязывать туземцам свою волю. Надо заметить, что Хинес де
Сепульведа был далеко не одинок в своих взглядах, да и вся политика
Испании в Новом Свете фактически строилась на основе «естественного
права». Более того, даже некоторые из противников главного идеолога
конкисты, например, замечательный испанский гуманист Франсиско де
12
Витория (1483–1546), вставший на защиту индейцев, и тот полагал, что «эти
варвары, по-видимому, не способны создать на законных основаниях
гуманное и цивилизованное государство» и потому «для их же собственного
блага испанские короли имеют право взять на себя задачу управлять ими».
Испанцы открыли колониальную эпоху в истории нового времени, и
они же обосновали колониальную идеологию, которая была взята на
вооружение другими европейскими державами. [5.C.23]
Разумеется, ни та ни другая точки зрения не могут приниматься за
истину, поскольку трактуют события крайне пристрастно и однобоко,
поворачивая действительность только определённой стороной.
2.2. Самые распространенные мифы о конкистадорах и их
деяниях.
Приверженцы «чёрной» легенды утверждают, что в Новый свет
отправлялись прежде всего худшие представители испанской нации –
преступники, авантюристы, мародёры и прочие. Таким образом, их поступки
становятся вполне объяснимы. Существуют также и подтверждения этому –
когда возникли трудности с набором экипажа для первой экспедиции
Колумба (многим морякам задуманное предприятие казалось гибельным), 30
апреля 1492 г. королевская чета подписала указ об отсрочке разбора
гражданских и уголовных дел, возбужденных против тех, кто давал согласие
отправиться в экспедицию. Так в составе экспедиции оказались четверо
помилованных преступников. С целью привлечь колонистов в Новый Свет
(пока что не суливший золотые горы) Изабелла и Фердинанд в 1497 г.
повторили и конкретизировали этот указ: «…Все лица мужеского пола,
повинные в убийстве, нанесении телесных повреждений и в любых других
преступлениях, за исключением ереси, да будут помилованы с тем условием,
что они отправятся на остров Эспаньолу: приговоренные к смертной казни —
на два года, а приговоренные к отсекновению части тела — на год». На этом
основании делается вывод, будто «Америка с самого начала превратилась в
прибежище для преступников».
13
 Однако то было на ранних этапах колонизации. Когда же поток
колонистов возрос, монархи в апреле 1505 г. отменили этот указ и приняли
ряд жестких ограничений. Отныне любой пожелавший отправиться за океан
был обязан подать прошение в Торговую Палату, позже преобразованную в
Королевский Совет по делам Индий, пройти рассмотрение своего дела,
иногда собеседование и получить разрешение властей. Строжайше
запрещался въезд в заокеанские колонии преступникам, людям
находившимся под следствием, испанским крещеным евреям и арабам, а
также иностранцам, которые могли отправиться в Индии лишь по
специальному разрешению короля.
Запрет на выезд в Америку евреям и арабам был продиктован заботой
о чистоте веры в испанских колониях. Там и без того языческой ереси
хватало. Иностранцы не допускались в Индии, поскольку, как
свидетельствует хронист, по убеждению Изабеллы, «никто, кроме ее
собственных подданных, не станет лучше подчиняться ей и исполнять ее
приказы». Что же касается преступников и подследственных, то в их
отношении власти руководствовались также вполне практическими
соображениями: лихие люди, смутьяны, склонные к неподчинению законам,
в любое время могли создать угрозу мятежа. И особенно бунтовщики были
опасны вдалеке от метрополии, там, где власть еще толком не устоялась, где
неосвоенных неподнадзорных территорий хватило бы на то, чтобы укрыть
сколько угодно мятежных отрядов и целых армий. Впрочем, как показали
события XVI в., вроде бы благонадежные и проверенные люди сумели
доставить властям немало головной боли своими смутами и
междоусобицами.
В любом случае Новый Свет вовсе не был сточной канавой, куда
нация сливала человеческие отбросы. Кто отправлялся за океан в первой
половине XVI в.? Весьма пестрый люд во всех отношениях. Основную массу
колонистов составляли представители низших и средних социальных слоев
— крестьяне, горожане, ремесленники; зато среди конкистадоров в
14
большинстве были отпрыски мелкопоместных идальго, встречались и
отпрыски аристократических родов. В основной своей массе это были так
называемые «сегундоны» (от испанского «сегундо» — второй), то есть
младшие дети, лишенные наследства, которое по закону переходило лишь к
старшему сыну. А если добавить к ним священнослужителей и королевских
чиновников всех рангов, то можно утверждать, что эмиграция в Новый Свет
фактически представляла собой всю Испанию в ее социальном срезе. [5.С.30]
Существует три главных обвинения в адрес испанских завоевателей:
жестокость, грабёж и уничтожение культурных ценностей.
Жестокость конкистадоров давно уже стала притчей во языцех:
навязано мнение, будто бы испанские завоеватели Америки в этом
отношении сильно выделялись на фоне других европейских народов.
Нетрудно привести примеры чудовищной жестокости, явленной
англичанами, немцами, французами и прочими европейскими народами в
междоусобных войнах, при подавлении восстаний, искоренении ересей и т. п.
Не стоит тратить на это бумагу: примерами подобного рода пестрит любой
учебник по любой национальной истории. Причем заметим, речь идет о
зверствах по отношению к соотечественникам; что же тогда требовать от
конкистадоров, воевавших с «дикарями», «язычниками», «каннибалами»?
Жестокость по отношению к врагу была этической нормой того времени. Да
только ли того? О каком XVI столетии мы говорим, если просвещенный XX
век явил примеры таких массовых зверств, что оставил предшествующие
далеко позади! Жестокость вовсе не была отличительной чертой
конкистадоров; и видимо, прав английский историк Ирвинг Леонард, когда
говорит: если испанцы в XVI в. и совершили больше жестокостей, чем
другие европейские народы, то потому лишь, что больше других
действовали.
Удивительно на этом фоне как раз другое: попытки испанских
властей поставить жестокости преграды. Законы Индий, принятые в эпоху
конкисты, отличались невиданным для того времени гуманизмом. Именно в
15
XVI в. в Испании и в ее американских колониях началось гуманистическое
движение, какое ознаменовало рождение международного права и
возвестило наступление новой эпохи в истории человечества. [5.C.38]
И помимо этого очень важно отметить, что уничтожение индейцев
отнюдь не было целью испанцев, хотя и безусловно имело место. Главным
было покорение местного населения, а средства использовали зачастую
очень жесткие.
В истории Конкисты конечно существовали ужасающие расправы над
местным населением, что вполне логично может толковаться как
доказательство политики геноцида или выплески садизма. Однако
объяснение этому проще – страх. Конкистадоры были очень смелыми
людьми, их отвага доныне вызывает изумление; и всё же они боялись и не
скрывали этого. Изматывающий страх перед неизвестностью превращался в
маниакальную подозрительность. И многие акты насилия служили
предупреждением, и «воспитанием», пресекающим попытки индейцев к
мятежу.
По поводу обвинений в грабеже много слов тратить не стоит: они
безусловно правильны. Несправедливо лишь, когда эти обвинения
сопровождаются восклицаниями по поводу какой-то особенной,
патологической алчности конкистадоров и испанцев вообще. Вполне
понятно, от кого исходили эти обвинения, — от тех, кто с завистью смотрел
на разбой испанцев. Так и видишь, как благородные англичане или
французы, взяв Куско, пальцем не притронулись к сокровищам, которыми
был набит этот город! Да, конкистадоры (в том числе и немецкие) грабили
индейцев беззастенчиво и кто во что горазд и не видели в своих действиях
ровным счетом ничего противозаконного, поскольку их разбой был негласно
санкционирован на официальном уровне положением о королевской кинте.
Важно, однако, подчеркнуть, что в ту эпоху нашлись испанцы, которые во
всеуслышание обвиняли своих соотечественников в бандитизме, и эти голоса
опять-таки свидетельствуют о ростках совершенно нового мышления.[5.C.40]
16
 Ну и что касается уничтожения культурных ценностей – для человека
того времени в этом не было ровным счётом ничего. Как и вплоть до XX века
какие-либо предметы культуры, скажем, Полинезии, не считались хоть
сколько-нибудь ценными и им приписывался утилитарный характер. Так и
для конкистадоров мир индейцев казался чужим и враждебным, и потому
предметы материальной культуры не представляли ровнейшим счётом
ничего.
Итак, не надо требовать от истории невозможного. Конкиста протекала
в тех формах, в каких в ту эпоху она только и могла протекать.
Конкистадоры были порождением своей страны и своего времени и другими
они быть не могли. В связи с этим уместно напомнить замечательную
формулу российского историка А. Я. Гуревича: для того, чтобы понять
людей тех далеких эпох, сказал он, надо исходить из «презумпции
инаковости». Эта формула, отсылающая к юридическому понятию
«презумпция невиновности», подразумевает, что люди других эпох были
иными, не такими, как мы, и потому у нас нет права судить, а есть задача —
понять.
2.3. Влияние Реконкисты и испанской духовной культуры
на личность завоевателя
Обе легенды, а в особенности «чёрная», изображают конкистадоров
одинаковыми, безликими. Это удивляет, потому как каждый человек
индивидуален. Конечно, он несёт в себе отпечаток эпохи и окружения, но это
вовсе не отменяет того, что каждый конкистадор руководствовался не только
словом свыше, но и собственными побуждениями.
Испанский историк Франсиско Моралес Падрон решительно заявляет:
«Невозможно говорить о них в общем и представить модельный образ, или
архетип конкистадора. Его попросту нет. Это были люди различных
темпераментов, и свои деяния они совершали в различных обстоятельствах».
[5.С.47]

17
 Возникает ещё один вопрос – в какой мере духовный облик
конкистадора определяет национальный тип, а в какой – особенности той
эпохи? Многие историки и беллетристы объясняют образ мышления и
поведения завоевателей исключительно особенностями национального
характера. Однако один исторический эпизод вносит ясность в этот вопрос.
Речь идет об упомянутом в первой главе необычном эпизоде конкисты, когда
испанский монарх сдал в концессию немецким банкирам огромные
неисследованные области Венесуэлы. Так вот, немецкие конкистадоры —
имеющие полное право так называться, — казалось, ни в чем не уступали
конкистадорам испанским: ни в безрассудной храбрости, ни в упорстве,
воинственности, целеустремленности, жажде богатства и славы, жестокости,
вере в чудеса… Этот эпизод ясно дает понять, что выстраивать модельный
образ конкистадора только на основе испанского национального характера
совершенно неправомерно.
Думается, духовный облик конкистадора складывался под
воздействием трех важнейших факторов: первый — черты национального
характера, второй — своеобразие переломной эпохи европейской истории, и
третий, который почти не учитывался, — формирующее влияние
американского пространства. Все эти факторы так переплетены, что указать,
где действует один, а где другой, практически невозможно. Видимо, не будет
ошибкой сказать и так: в ту эпоху и под воздействием американского
пространства черты испанского национального характера выявились
наиболее полно и отчетливо.
Иберийский полуостров стоит на перекрестке миров, и этим в первую
очередь обусловлено своеобразие его истории. Какие только народы не
прошлись по этим землям! Иберийский полуостров издревле был тиглем
расово-этнического и культурного смешения.
Реконкиста завершилась падением Гранадского эмирата, последнего
оплота мавров на полуострове, — и произошло это в том самом
достопамятном 1492 г., когда Колумб впервые пересек океан. Получилось
18
так, что Реконкиста практически без временного зазора переросла в
конкисту, и потому в сознании испанцев эти два исторических события
оказались слиты во времени и были восприняты как две кампании одной и
той же войны, лишь на разных территориях. И нет ничего удивительного в
том, что в своих реляциях конкистадоры сплошь да рядом называют
индейские храмы «мечетями»; что они постоянно сравнивают индейцев с
маврами и с турками, притом сами себя называя не «испанцами», а
христианами; наконец, что Сантьяго (Святой Иаков),
покровительствовавший испанцам в их борьбе с маврами, стал святым
покровителем конкистадоров, которые бросались в бой с кличем воинов
Реконкисты: «Сантьяго! Замкни Испанию!». Конкистадоры неоднократно
«воочию видели», как он на белом коне и с мечом в руке появлялся впереди
христианского войска и помогал одолевать во много раз превосходящие силы
противника. Не случайно в Латинской Америке насчитывается более двухсот
топонимов, связанных с именем Сантьяго, а легенды о его чудесных
появлениях могли бы составить целую книгу.
То, что сами конкистадоры сознавали свою евангелическую миссию и
глубоко в нее верили — не подлежит ни малейшему сомнению, сколько бы
их не обвиняли в лицемерии и демагогии. Воинственность испанцев в
сочетании с религиозностью дала воинствующую религиозность, самым
ярким воплощением которой стали завоеватели Нового Света. Они свято
верили в божественное покровительство, о чем свидетельствуют их письма и
хроники, в которых мотив этот звучит постоянно. И эта вера получала
реальные обоснования в действительности, ведь их деяния подчас выходили
за пределы разумного, за пределы человеческих возможностей.
Но и материальные интересы конкистадоров далеко не сводимы к
примитивной алчности — они представляют собой весьма сложный и
многосоставный комплекс, где материальное тесно связано с духовным
(помимо религиозного). А чтобы разобраться в этом комплексе, еще раз
взглянем на социальный портрет конкистадора. Кто стремился в Новый
19
Свет? Тот, кто не нашел себе достойного места в Старом Свете, тот кто
настолько был недоволен своим положением в Испании, что готов был все
поставить на карту и очертя голову ринуться за океан. Как уже говорилось, в
экспедициях основную массу воинов составляли люди дворянского сословия.
Конкистадоры, будь то идальго или простолюдины, в определенном
смысле, действительно составляют «цвет Испании», если говорить не об
интеллектуальной элите, а о национальной энергетике. Это самые
инициативные, самые предприимчивые люди, они заряжены колоссальной
энергетикой, они подчинены мощным стимулам к изменению, обновлению,
преобразованию. Их неуемное стремление изменить собственную судьбу
неизбежно приводит к преобразованию окружающей их реальности Нового
Света; личный интерес находит выход в общественном деянии.
В сознании испанца образ дикаря складывается под минимальным
воздействием негативных эстетических оценок. На первый план выходят
другие критерии, главный из них прост и функционален — это критерий
подчинения, который продиктован практикой конкисты. То есть индейцы
хороши, когда они принимают конкистадоров и начинают им служить, в том
числе служить тем, что приводят к покорности тех индейцев, которые
оказывают сопротивление испанцам. Поскольку у испанцев не возникает ни
малейших сомнений в законности своей власти, благо она освящена Папой
Римским, то индейцы, которые не соответствуют этому критерию
подчинения, переводятся в разряд преступников, дикарей и предателей. [7.]
В «Рекеримьенто», формальном юридическом акте, зачитываемом
испанцами перед индейцами, совершенно отчётливо звучат как условия,
предъвляемые местному населению, так и та самая «высокая миссия»,
возложенная на конкистадоров: «Бог, Наш Господин, Единственный и
Вечный, сотворил небо и землю, и мужчину и женщину от коих произошли
мы и вы, и все те люди, что будут потомками. Но поскольку за последние
пять тысяч с лишним лет прошедших со дня создания мира родилось очень
много людей, стало необходимым переселение людей, разделившихся на
20
множество королевств и провинций, потому как в одном месте они не смогли
бы прокормить себя.
… А посему он повелел ему установить свой престол в Риме,
поскольку это место лучше всего подходило для управления миром, также он
дозволил ему быть и помещать свой престол в любой части мира, и судить и
управлять всеми народами - христианами, маврами, евреями, язычниками и
другими, к какой бы то секте или вере они ни принадлежали. Его он назвал
Папой, Отцом и Правителем всех людей.
…В конце концов, я молю и требую, чтобы вы хорошо осознали то, что
я вам здесь сказал, взяли бы нужное количество времени на осмысление и
размышление, и признали бы церковь владычицей и главой мира и
вселенной, а Верховного Понтифика, называемого Папой, и Его Высочество
признали бы Главами и Владыками, Королями островов и материков в силу
упомянутого дара, и позволили бы этим религиозным отцам объявлять и
проповедовать это вам.
Если поступите вы так, то вы поступите хорошо, так, как и обязаны
были бы поступить, и Его Высочество и я от Его имени примем вас с
любовью и лаской, и оставим вам жен ваших и детей, свободными и не
обращёнными в рабство, так что вам и им будет дозволено поступать так, как
вы желаете, и так, как считаете нужным.
Если же вы не сделаете этого и злонамеренно будете затягивать с
решением, я заверяю вас, что с Божьей помощью я с силой обрушусь на вас и
стану вести войну против вас повсеместно и любыми способами и обращу
вас в рабство и в подчинение Церкви и Его Высочества; и я возьму ваших
жён и детей и сделаю их рабами, и продам их таковыми, и распоряжусь ими
как повелит Его Высочество; и я заберу у вас вашу собственность и причиню
вам ущерб который только смогу, как вассалам, которые не подчиняются и
отказываются признавать своего правителя, и сопротивляются и
противоречат ему.

21
 Я заявляю, что смерти и бедствия, которые вследствие этого
произойдут, будут по вашей вине, а не по вине его Высочества или нашей,
или тех знатных сеньоров, что пришли со мной.» [3.]

22
 Глава III. Быт, культура и религия южноамериканских индейцев и
представление о них колонизаторов.
3.1. Повседневная жизнь южноамериканских индейцев.
3.1.1. Жилище
В различных регионах Южной Америки типы жилищ варьировались в
зависимости от типа хозяйственной деятельности. «Потребность сохранить
способность к общению вызвала объединение семей в большие группы, а
занятие земледелием заставило людей вести оседлый образ жизни и создать
постоянные домашние очаги. Жилище строилось по традиционным правилам
с учетом конкретных особенностей экологической среды, возможностей
строящего, его потребностей и той системы социальной организации, в
условиях которой он жил.
У мапуче не было, если можно в данном случае так сказать,
монументальных зданий, поскольку природные условия при их уровне
развития производительных сил не позволяли строить из тяжелых объемных
элементов. Жилища мапуче строились из хрупких материалов, их постройки
были скорее временными.
Но хижины индейцев были удивительно прочны, пригодны для жилья
и выдерживали любые капризы погоды. Их планировка и форма весьма
функциональны. В них тепло зимой и прохладно летом, так как материалы,
из которых они делаются, — прекрасные изоляторы.
Эти жилища прекрасно вписываются в природную среду. Возможно,
они несовершенны с нашей эстетической точки зрения, но это практический
результат глубокого знания природы и умелого применения подручных
материалов. В этих постройках мапуче выражают и воплощают свои
социальные и культурные потребности, создавая гармоническую связь между
жилищем и окружающей природой. Внутреннее убранство хижины типично
для культуры мапуче; в ней собрано все, что составляет духовный мир,
обычаи, верования, увлечения, самобытность его личности, — все, что по-
своему определяет, можно сказать, всю индейскую культуру. Этот домашний
23
очаг говорит о психологии его обитателей, их этике; он раскрывает истинный
образ их существа, рассказывает о внутренней жизни семьи и той роли,
которую они играют — что всегда важно — как члены сообщества.» [8.С.42]
«Типы поселений, относящиеся к культуре санта-мария, развивались в
несколько этапов. Вначале люди жили в больших общих домах, а население,
включавшее расширенные семьи, вероятно, распределялось по сельской
местности. Затем появились деревушки с прямоугольными каменными
домами, сгруппированными вместе и составлявшими истинные городские
центры. Типом поселения на последнем этапе может служить Лома-Рика
(Катамарка), где стояли 210 жилищ с открытыми пространствами типа
площадей. Городские стены были толстыми, и по ним можно было ходить. У
жилищ не было дверей, так что входили в них, должно быть, через крышу.»
[9.С.244]
«Кебрада-дель-Торо, как и Умауака, служил одним из путей в
Боливию; здесь наиболее представительным местонахождением является
Санта-Роза-де-Тастил с населением более 2,5 тыс. чел. Строения здесь имели
достаточно низкие стены, сложенные из камня способом сухой кладки,
открывающиеся в сторону площади в 12 га. Жилища в плане имели
прямоугольную, квадратную или неправильную форму. Есть улицы, площади
и склепы для захоронений. Защитных строений нет.» [9.С.246]
Безусловно, не обойтись без описания крупнейшей цивилизации
Южной Америки – инков. Империя инков была одной из самых развитых на
американском континенте, и с жилищем было сложнее.
«Жилища простых людей были довольно примитивными. Коммуна
строила небольшой дом, который отдавали молодой паре после свадьбы.
Стены делались глинобитными, а на побережье из кирпича и только в
исключительных случаях из камня, когда дом строили для индейца,
занимающего более высокое положение, чем простой пахарь. Крышу всегда
покрывали соломой. Из-за отсутствия стекла окон не делали. В любое

24
отверстие проходил холод и ветер. Вход был низким, как у печи, и
завешивался одеялом.» [10.С.57]
Конкистадоры в источниках, взятых мной для анализа, о жилищах
практически не говорят, только вскользь, или, например, докладывая о
междусобных столкновениях, упоминают укрепления: «Они всегда жили в
таком беспокойстве, и в селении наиболее близком к каждому селению, в
самом высоком от него [месте], у них находилась заградительная стена,
служившая им крепостью, потому как и ныне всё ещё стоят уцелевшие стены
[на] вершинах и на холмах» [1.]
3.1.2. Одежда и оружие.
«Чирипа» — вид мужской одежды, подвязывался поясом «трариуэ»,
сверху одевали «икулья», род мягкого пледа. Носили также «макун»
(простые пончо) с прорезью посередине для одевания через голову. Они
закрывали все тело. Ложась спать, заворачивались в пончо. Пончо могли
быть полосатыми, расцветка их зависела от вкуса ткачихи. Для их
изготовления применяли плетенную в косичку нить. Готовые пончо
расчесывали сухими ветками репейника, чтобы они стали более ворсистыми
и теплыми. Используя имеющуюся технику и свое умение, ткачиха
изготавливала достаточно разнообразные ткани, отличающиеся узором и
цветом.
Пояса трариуэ, употреблявшиеся для подвязывания одежды, были до
двух-трех метров длиной. Получить его на ткацком станке было невозможно,
поэтому на кустарниках делалось соответствующее сооружение, заменяющее
станок, на котором и ткали этот пояс. Трариуэ имели различные цвета и
рисунки, свидетельствующие о высокоразвитом вкусе мастериц.
«Трарилонко» изготавливались подобным же способом, но были короче и
уже. Использовались в качестве головной повязки.
Разнообразие тканей безгранично. Можно перечислить, помимо
описанных, другие изделия, наиболее значительные по своей
художественной ценности и наиболее употреблявшиеся. Самыми
25
распространенными были чоапино, изготовлявшиеся в районе реки Коапа,
текущей у северной границы территории мапуче и давшей название этому
изделию. Чоапино может заканчиваться бахромой, как и чанунтуко. Без
бахромы оно называется «льепун».
Изделие с бахромой предназначалось для верховой езды. Рисунок на
чоапино не составляется заранее ткачихой, а возникает в процессе
производства, когда она произвольно комбинирует мотивы.
«Лама» — великолепные четырехугольные ткани, использовавшиеся в
тех же целях, что и пончо, но плотнее. Рисунок на ламе с обеих сторон
одинаков и различается лишь по цвету. Полосатые пледы, «уириканмакун»,
из более тонких тканей украшаются ромбовидными фигурами.
«Кутама», дорожная сума, изготавливается по технологии, сходной с
изготовлением ламы; она представляет собой два одинаковых мешка
размером 30X40 см, соединенных между собой двумя параллельными
ремнями, прикрепленными к открытым краям мешков. Мешки вешаются
через голову: один мешок висит на груди, другой — на спине. На кутама
делается орнамент, состоящий из прямых линий разных цветов, иногда
геометрический, иногда напоминающий большие буквы; реже наносились
стилизованные цветы, птицы, люди и т. д.; очень редки были круги. Кутама
навьючивали и на лошадей. Навешивают эти мешки для перевозки легких
грузов также на лам, и в нынешнее время они широко используются
крестьянами-мапуче.
В далеком прошлом индейцы Чили одевались в шкуры животных:
гуанако, уэмула, пумы, лисы. Если шкура была небольшой по размерам, ее
соединяли с другой, связывая ремешками из этой же шкуры. Шкуре
придавали четырехугольную форму. Она свешивалась через плечо на спину.
Свободный конец, спереди доходящий до колен, прикрепляли с обеих сторон
тоже ремешками, продернутыми через дырочки в шкуре, и завязывали на
шее. Из листьев некоторых растений плели похожие накидки. Мужчины и
женщины одевались одинаково.
26
 Положение изменилось в связи с тем, что инки привели с собой лам,
которых разводили и на мясо, и в целях получения шерсти для тканей. Инки
научили мапуче прядению и ткачеству, что дало возможность иметь ткань
для одежды, которую впоследствии стали раскрашивать по технологии,
перенятой у перуанцев. Древний способ изготовления одежды из шкур и
растений был забыт. Мапуче приспособили новую одежду к своим нуждам,
вкусам, образу жизни. Женщины делали «чамаль» — нечто вроде мешка-
рубашки, скалываемый на одном плече шипами кустарника или нитками из
той же шерсти, продернутыми через прорезь в ткани; руки при этом остаются
свободными. Как и мужчины, женщины носили пончо и икулью — вид
короткой рубашки, которая лишь прикрывала грудь.
Мужчины предпочитали носить пончо. На тело надевалась, как и у
женщин, короткая рубашка в виде мешка, а от пояса вниз свисал чамаль,
обернутый вокруг ног наподобие брюк и называвшийся «чирипа». Дети
носили короткое маленькое пончо.» [8.C.127]
«На плато одежда была абсолютно необходима, в то время как на
побережье и в восточных лесах она выполняла лишь защитные функции,
покрывая только определенные чувствительные части тела. Таким образом,
одежда служила знаком социального положения. Вопросы морали в расчет не
брались. Нагота не унижала и ни в коем случае не оскорбляла. Как мы уже
знаем, плененных врагов несли совершенно голыми на носилках в
триумфальной процессии победителей.
Одежду простого народа определяли строгие правила. В день свадьбы
индеец получал из общественных хранилищ два костюма из шерсти ламы:
один для работы, другой — для праздников. Он носил их, пока не снашивал
до конца, залатывая все дыры по всем правилам современных специалистов.
Покрой и расцветка были одинаковыми для обоих полов. Различные одежды,
о которых мы уже упоминали, рассказывая об Инке, его подчиненные носили
в упрощенной форме. Мужчины надевали штаны (уара), белую безрукавку
наподобие мешка с тремя вырезами — один для головы и два для рук (кушма
27
или онку), коричневую шерстяную накидку, набрасываемую на плечи и
завязанную узлом на груди (яколья), а прическа, как мы уже знаем,
варьировалась в зависимости от провинции. Женщины носили длинную,
подвязанную поясом тунику с разрезами по бокам (анаку), что упрощало
ходьбу, и серую накидку, закрепленную на груди булавкой с большой
головкой (льиклъя). Оба пола обычно ходили босыми или иногда обувались в
сандалии (усута) очень практичного покроя. Подошву изготовляли из шкуры
ламы с шеи, где она была наиболее толстая, и делали короче ступни
человека, что позволяло при ходьбе по склонам цепляться за неровности
почвы выступающими над подошвой пальцами. Ярко раскрашенный
шерстяной шнур прикреплялся к носку сандалии, покрывавшему большую
часть ступни, и завязывался, грациозно извиваясь вокруг икр.
Все было просто и единообразно. Что-либо изменять строго
запрещалось без специального разрешения высоких начальников. Следует
отметить, что при этом руки и ноги оставались обнаженными. Это
свидетельствует о стойкости индейцев, поскольку воздух на высокогорном
плато довольно холодный, а временами просто ледяной.» [10.C.65]
Луи Боден отмечает стремление индейской женщины, как и любой
другой, к уходу за собой, однако тяжелое положение заставляет забыть об
этом: «В таких условиях у женщины практически не оставалось времени для
ухода за собой. Будучи еще девушкой и сразу же после замужества, она еще
следила за собой, стирала белье и чистила одежду, натирая ее остро
пахнущими листьями кабуйа, которые, к сожалению, окрашивали одежду в
красный цвет, застегивая ее с помощью отполированной булавки с большой
головкой, причесывая волосы, пользуясь колючками кактусов вместо
расчески и зеркальцем из обсидиана. Женщина удаляла жир с волос с
помощью мочи, а для депиляции пользовалась золой, смешанной с теплой
мочой.
Однако с возрастом, согнувшись под тяжестью семейных забот, она
забывала о себе, редко мылась и еще реже чинила свою одежду, для чего
28
пользовалась большим количеством булавок, запас которых всегда хранила
на груди. Как правило, женщина была настолько грязной и нечесаной, что
вызывала жалость, и настолько усталой от жизни, что в тридцать лет
выглядела на все пятьдесят.
Мужчины мылись не чаще, но красили волосы и носили их длинными
или короткими в соответствии с обычаем: короткие в Куско, длинные в
племенах колла и рукана. Мужчины никогда не носили бороду. Индейцы и
их император Атауальпа презрительно называли испанцев «бородатыми».
Нам известно, что у индейцев были хорошие зубы. Чтобы сохранить
десны здоровыми, они использовали особый процесс, особенно
распространенный среди женщин. Для этого к слизистой прикладывали еще
теплый настой трав. Он вызывал настолько острую боль, что в последующие
несколько дней люди могли принимать только жидкую пищу. После этого
омертвевшая кожа отпадала, а десны становились здорового красного цвета.»
[10.C.68]
В «Инструкции по борьбе с церемониями и обрядами, применяемыми
индейцами со времён их безбожия» упоминается о причёсках, которые, по
мнению автора, связаны с поведением и поклонением дьяволу: «О различных
способах того, как Индейцы приносили жертву дьяволу и посвящали себя
[ему]. Иногда, позволяя расти волосам до пояса, иногда заплетая сзади, не
каким-то одним способом, а различные лады, и это обычное дело, когда
женщины, заплетающие косы из волос на головах мужчин, бесчестно
сходятся с ними. Также они совершают различные суеверные обряды, когда
мужчины отращивают длинные волосы, уподобляясь женщинам, и когда
стригут их, или расплетают косы.»[4.]
Спору нет, оружие индейцев во многом уступало испанскому; однако
туземцы отнюдь не были беззащитны перед нашествием чужеземцев. У них
был свой военный арсенал, с помощью которого они нередко весьма
успешно сопротивлялись завоевателям.

29
 Лук — их главное оружие. Для изготовления лука подбирались
специальные сорта древесины, прочной и упругой. Наконечники стрел
делались из камня, гладкие или зазубренные, из рыбьих костей, змеиных
зубов и шипов ската, или дерево закалялось в огне, что придавало ему
твердость железа.
С отравленными стрелами конкистадоры впервые столкнулись в
Дарьене (Панама), а затем в Венесуэле и в Колумбии, в Аргентине и в
Парагвае, где, кроме того, индейцы стреляли отравленными шипами,
выдувая их через тростниковые трубки (сербатаны), и цепляли обмазанные
ядом колючки на деревья и кусты. Отравленные стрелы вызывали у испанцев
панический ужас — и было отчего. Конкистадор-поэт Хуан де Кастельянос
видел, в каких страшных мучениях умирали раненные «травой» (так испанцы
называли яд), и в своей эпопее писал: мол, возблагодари Бога, если тебе
довелось погибнуть в честном и открытом бою, а не от «травы», ибо «это
худшее зло из тысяч зол». Любое ранение такой стрелой, пустяковая
царапина, приводили к смерти в мучительной агонии, длившейся от суток до
недели.
У горных индейских народов в качестве метательного оружия, наряду
с луком, широко использовалась праща. Это согнутая пополам веревка,
посередине с утолщением из кожи, куда вкладывался камень; веревку брали
за два конца, раскручивали над головой, затем один конец отпускали и
камень летел в заданном направлении. Не бог весть какое мудреное оружие,
но неприятностей оно могло причинить немало. По отзывам конкистадоров,
меткость индейских пращников была невероятной, а сила полета камня
немногим уступала аркебузной пуле.
И в заключение скажем о самом необычном и самом «современном»
оружии индейцев — газовой атаке. Да, изобретатели нарезного оружия, они,
можно сказать, предрекли и Сомму первой мировой войны. Впервые с
газовой атакой столкнулись конкистадоры экспедиции Ордаса на Ориноко;
вот как это описывает Овьедо со слов участников: «Впереди войска карибов
30
шли подростки и несли каждый в одной руке горшок с горящими углями, а в
другой — молотый перец, и кидали его в огонь, а поскольку они находились
с подветренной стороны, то дым шел на христиан и причинил им немалый
ущерб, ибо, вдохнув того дыма, они начали беспрерывно чихать и оттого
едва не потеряли рассудок». Газовые атаки использовались также при осаде
форта, но это средство было ограничено в применении, так как целиком
зависело от направления ветра. [5.C.211]
3.1.3. Хозяйство и рационы питания.
Анды, протянувшиеся на большое расстояние с севера на юг, содержат
много климатических зон. В частности, на разных высотах Анд росли разные
виды растений.
Главными культурами региона с давних времён были разнообразные
съедобные корнеплоды, такие как картофель и батат, существовавшие в
сотне разновидностей. Также существует две разновидности юки, сладкая и
горькая. Сладкая разновидность может употребляться в пищу сырой и
хорошо хранится, она была основным источником сахара до завоза
испанцами сахарного тростника. Безвкусный и богатый на крахмал
корнеплод ульюку (ullucu) и арракача (arracacha, родственник моркови и
сельдерея) используется в супах. Ачира (achira), вид канны, — ещё один
богатый на крахмал корнеплод, традиционно выпекаемый в земляной печи,
как впрочем и корнеплод мако. Хотя корнеплоды всегда были очень важным
источником пищи, в доколумбовы времена они часто считались не столь
ценными по качеству как, например, кукуруза.
Главными зерновыми культурами в Андах остаются киноа и кукуруза
(тут у неё 30-40 разновидностей), распространены от северного Перу до
Чили, на севере климатические условия для них неблагоприятны.
Амарант традиционно является ещё одним из главных пищевых
продуктов в Андах, в районах проживания народа кечуа (кечуа qhichwa).
Кроме приготовления в пищу, амарант использовался для создания чучел

31
животных по время религиозных церемоний. Позже такое использование
амаранта было запрещено испанцами.
Как и на остальной территории Южной Америки, красный перец —
важная составляющая диеты, особенно рокото. Другие овощи местного
происхождения такие помидоры, чайот, тыква, арахис, бобы, авокадо.
Завезенные культуры — лук, рис, оливки, орехи, сахарный тростник.
Среди фруктов популярна черимойя, на севере — бананы, на крайнем
юге — плоды угни. Из завезенных культур — виноград, сливы, груши,
апельсины, лимоны.
Также составляющей рациона доколумбовых народов было несколько
видов водорослей, употребляемых в пищу свежими или высушенными.
Некоторые пресноводные водоросли и голубые водоросли рода Nostoc
употреблялись в пищу после обработки. Во времена колониального периода
они использовались как десерт, после отваривания в сахарном сиропе. Также
часто используется пепино, сладкий фрукт индейцев, но потомками
европейцев считается тяжелым для пищеварения.
Кроме того, в доколумбовые времена существовало несколько видов
съедобной глины, ныне не используемой, таких как pasa, использовался как
соус для картофеля и других корнеплодов, и chaco, находившего применение
в религиозной практике.
В Андском регионе существовало два основных вида одомашненных
животных: ламы и альпаки. Эти животные содержались главным образом для
получения шерсти и применялись в качестве вьючных животных. Ламы
особенно ценились, а белая лама, одетая в красные одежды и золотые
серёжки, часто проходила перед правителем инков в качестве символа
царской власти. Считалось, что животные представляют различных богов,
что зависело от цвета животного; их приносили в жертву, особенно кровь
животных во время ритуальных церемоний. Во времена Тауантинсуйю эти
животные употреблялись в пищу преимущественно знатью. Из пищевых

32
продуктов, полученных из верблюдовых, популярными были шарки (sharqui),
полоски из высушенного мяса, прообраз современного вяленого мяса.
У простого народа в основном мясной пищей были морские свинки
(кечуа quwi, исп. cuy). Они были одомашнены до 2000 года до н. э.,
выращивать их просто и они быстро размножаются. В старину морские
свинки чаще всего приготавливались методом вложения внутрь тушки
раскаленного камня. Внутренности часто использовались для приготовления
супов, вместе с корнеплодами, или соусов. Морские свинки также
использовались в религиозных обрядах, что привело к негативному
восприятию их католической церковью.
Традиционные виды животных были существенно дополнены
завезенными, такими как овцы, козы и лебеди, в низинах сейчас также
используют домашний скот.
Ещё одним важным компонентом диеты была рыба, особенно сушеная,
а также другие морепродукты. Традиционно на побережье вылавливались
моллюски-блюдечки, скаты, небольшие акулы (Mustelus), кефаль и бонито
(вид сардин). Сейчас выловливают и более глубоководных рыб, в частности
треску, морской язык, тунцов, лосось, хеков, угрей. В диете были и остаются
моллюски-хитоны, мидии, чанке (chanque, тип морского ушка) и
многочисленные ракообразные.
Дикие животные, на которых охотились для использования в пищу,
были такими: верблюдовые (викунья и гуанако), белохвостый олень, гаемал и
вискача, вид шиншиллы, на неё охотились с помощью лассо. Также жители
побережья традиционно охотились на морских птиц, морских котиков и
дельфинов.
Чаще всего приготовление пищи осуществляется размещением
разогретого камня в сосуд с пищей, использования печей, таких как уатия,
тип земляной печи, и керамической посуды.
Для этих районов характерны частые неурожаи, что заставило местное
население разработать методы хранения многих видов пищи. Так, за время
33
владычества инков запасов пищи в Империи хватало на срок от трёх до семи
лет. В условиях холодных и сухих ночей высокогорья картофель и другие
корнеплоды, оставленные без укрытия, высыхали за несколько дней.
Крестьяне дополнительно помогали этому процессу, укрывая овощи рано
утром от росы, а часто и выжимая воду. Кроме овощей и фруктов, индейцы
хранят и мясо, в засоленном и высушенном виде. Эти методы хранения
помогают местному населению переживать засухи.
3.1.4. Досуг и развлечения.
Если по истечении рабочего дня для отдыха оставалась лишь
незначительная часть времени, это компенсировало большое количество
праздничных дней. Как правило, в месяц было три праздника, к которым
прибавлялось еще несколько, поэтому торжества длились довольно долго. По
подсчетам одного писателя, в году было 158 праздничных дней.
Определенные праздничные дни предназначались для знати. Мы уже
рассказывали о некоторых из них, но ряд других представлял интерес для
всего населения.
Все церемонии сопровождались пирами, приглашенные гости
приносили свою собственную еду, ставили ее на землю и рассаживались
двумя рядами. Хурин и ханан обычно сидели лицом к лицу.
Губернатор провинции, курака или какой-либо другой
высокопоставленный чиновник возглавлял пиршество, восседая на троне в
конце одного из двух рядов. Затем начинались песни и пляски, а также
повествование различных историй. Собравшиеся за столом предлагали друг
другу выпить, как это делал Инка во время праздника Солнца.
Не следует думать, что из-за своей обычной сдержанности индейцы
оставались такими в обществе и избегали лишних жестов и слов. Напротив,
их разговоры были полны эмоций, индейцы сопровождали свои слова
соответствующей выразительной мимикой. Если верить брату Доминго де
Санто-Томасу, глаза и руки индейцев больше помогали им в выражении

34
чувств, чем слова. При этом они часто пользовались восклицаниями, а
именно «гуа!», которыми жители Лимы пользуются и по сегодняшний день.
Для исполнения народных танцев часто требовались специальные
костюмы, а танцоры раскрашивали лица или надевали маски. На побережье
для украшения танца пользовались веером из перьев. Некоторые танцы
состояли сплошь из прыжков. Их исполняли мужчины. Некоторые имели
религиозную направленность, а мотивом большей части других служили
события повседневной жизни. И это логично, так как танцы были
отражением проделанной работы и стимулом для будущей. Как мы уже
отметили в отношении знати, танцы все в большей степени принимали
форму мимических пародий с оттенками истории, сожаления, насмешки или
надежды.
Танцы, о которых мы собираемся рассказать, существуют и в наше
время. Медленный и торжественный танец пастухов лам исполняется под
нежную музыку флейт и происходит вокруг животных, украшенных ремнями
и кольцами, покрытых материей, изготовленной из их собственной шерсти, а
животные выполняют роль безразличных ко всему богов.
Танец пулис-пулис рассказывает об охоте и поимке птиц аналогичного
названия, а его участники украшены перьями. Аналогичным образом
участники танца парьянес (род цапли) прячутся под накидками,
изготовленными из красных перьев этой птицы. В старые времена этот танец
сопровождал одну из самых важных церемоний года: открытие
ирригационного канала вождем айлью. Как и многие другие, он имел
мифологическое значение, подчеркивая божественность воды.
Для исполнения танца чако пары становились вокруг музыкантов, как
будто окружая диких зверей на императорской охоте: мужчины –
вооруженные пращами, женщины – палками.
Для исполнения танца обработки земли каждый брал с собой лопату, а
во время военного танца разыгрывалась потешная битва. Значение танца

35
картофеля ясно – женщины держат накидку двумя руками и, встряхивая ею,
разбрасывают семена по земле.
И наконец, уайлья – наиболее известный национальный танец. Шаги
легкие и быстрые, достигающие бешеного темпа. Создается впечатление, что
ноги утрамбовывают землю после того, как в нее были посажены семена.
Кроме танцев, во время празднеств индейцы увлекались играми.
Детских игр было очень мало, так как детям приходилось выполнять
возложенные на них обязанности, о чем мы уже говорили, и у них оставалось
слишком мало времени, чтобы собраться вместе и предаться удовольствиям,
соответствующим их возрасту. Оставались только дни празднеств, когда их
родители ели и пили. Летописцы весьма осторожно касаются этой темы. По
праву старшего Пома де Айяла заявляет: нам неизвестно, существовал ли в
это время мяч или баллон, мы даже не знаем, делали ли маленькие девочки
кукол, как это принято во всем остальном мире. Надеемся, что да, но,
возможно, взрослым не нравилось видеть в руках своих детей эти завернутые
в тряпки модели человека, которые они сами использовали для колдовских
заговоров, о чем свидетельствуют находки, сделанные в захоронениях.
Существовали спортивные игры для взрослых: бег, прыжки, борьба,
потешный бой и бросание айлью.
Азартные игры: кости делались из костей или дерева, и каждая сторона
обозначалась соответственно: один, два, три, четыре, пять и двадцать.
В игре вайру каждый игрок подсчитывал очки, полученные при
передвижении камешков или бобов в углублениях, сделанных в плоском
камне. По словам отца П. Х. де Арьяги, это была ритуальная игра, однако в
действительности все могло обстоять совершенно иначе. Даже ее название
пошло от имени наложницы Инки Тупака Юпанки, которая однажды
присутствовала в загородной резиденции Юкай при игре, в которой
участвовал сам император. Он одержал блестящую победу и, отнеся ее на
счет присутствия этой красавицы, подарил девушке украшения, которые
были на кону, и повелел называть эту игру ее именем.
36
 В чункара использовались пять отверстий, значения которых
увеличивались десятками от 10 до 50. Тот, кому первому удавалось достичь
последней цифры, выигрывал, однако подробности этой игры нам
неизвестны. В ней использовались разноцветные бобы, несомненно имевшие
цифровые значения.
Говорят, что апайталья придумала жена Инки Пачакути. Игрок вставал
и вылущивал семена бобов из стручков. Выигрывал тот, чей боб отлетал
дальше всех и делал при этом больше шума. Может быть, эта игра была
изобретена чиму, так как иллюстрирующие ее рисунки можно встретить на
некоторых вазах. Трудно себе представить, что эти рисунки являются
какими-то духовными знаками, как утверждают некоторые.
Определенные ритуальные игры сводятся к хлестанию веревкой по
своим собственным ногам. «Истинные перуанцы, – утверждает знаток этих
вопросов, – любили поколотить себя». Подробнее о ритуальных играх мы
расскажем в главе, посвященной похоронным церемониям.
3.2. Религия и семейно-брачные отношения.
3.2.1. Жизнь инка – от рождения до смерти.
Как только индианка беременела, она начинала молиться конопа и
увеличивала свои подношения, однако ее трудовая деятельность при этом не
менялась. Когда срок родов приближался, изготавливали колыбель. Это была
доска с загородками по обе стороны на четырех очень коротких ножках. Две
ножки в изголовье были немного длиннее других, и поэтому новорожденный
не лежал в абсолютно горизонтальном положении. Эти ножки возвышались
над колыбелью, соединяясь в виде дуги, что позволяло матери накрывать
колыбель покрывалом, не задушив при этом ребенка. На доску под
новорожденным также стелили одеяло. Все сооружение было максимально
легковесным, так как матери приходилось часто переносить колыбель, о чем
мы узнаем позже.
Не меняя распорядка дневной работы, женщина рожала там, где
начинались схватки. Роды обычно проходили довольно легко. Мать
37
перерезала пуповину глиняным черепком или собственным ногтем и, когда
это было необходимо, ускоряла заживление раны с помощью замазки. Она
омывала ребенка в ближайшем ручье и мылась там сама. Такое омовение
проходило в холодной воде, чтобы ребенок привыкал к трудностям с того
момента, как увидел свет. Мать выказывала свою любовь, перестав окунать
ребенка в воду. Она набирала воду в рот и обрызгивала нежное тельце
новорожденного.
Завернув в одеяло, мать привязывала ребенка к колыбели и
фиксировала на его голове два куска дерева, необходимые для деформации
черепа, как того требовал обычай. Существовало несколько методов
выполнения этой задачи. Деревянные планки укреплялись на лбу и затылке и
связывались веревкой, сделанной из шерсти или растительных волокон. В
другом случае ребенок лежал в колыбели на спине, и его голова
фиксировалась к деревянному концу колыбели. Иногда для изменения
формы черепа было достаточно наложить круговую повязку в нужном месте.
Во избежание незамедлительных осложнений мать затягивала эти варварские
инструменты понемногу каждый день, пока не добивалась нужной формы,
как правило, уже в возрасте ребенка от 3 до 4 лет.
Поскольку ребенок считался главным достоянием семьи, выкидыш
всегда рассматривался как огромное несчастье. Как только возникала такая
опасность, вызывали ясновидящего, и тот проводил довольно сложную
церемонию. Он брал конопа, разворачивал покрывало и помещал на живот
женщины. Затем, взяв два или три камня размером с кулак, он натирал их
куском серебра, который носил в кожаной сумке, с небольшим количеством
коки, толченой киновари или порошка из морских раковин. Провидец
высыпал порошки на камни, помещал рядом морских свинок, чаши с чичей и
небольшим количеством тейти (чича, смешанная с маньи). Маис, из которого
изготавливалась чича, должны были жевать молодые девственницы или
женщины, которые в процессе подготовки соблюдали воздержанность и не
ели ни соли, ни перца. После этого предсказатель помещал конопа на чистую
38
подстилку и долгое время молился. Затем он начинал игру в «орел – решка»,
подбрасывая в воздух некоторые предметы. Прежде всего он спрашивал, чем
недовольно Солнце. Если ответ был отрицательным, он продолжал
подбрасывать предметы и спрашивал, чем недоволен тот или иной уака. И
так продолжалось до тех пор, пока ясновидящий не получал четкий ответ. На
этой стадии источник зла был уже определен. Оставалось прочитать молитву,
сделать подношения и пожертвования. Порошок киновари или толченых
раковин он развеивал вокруг, подув на них. Морскую свинку убивали и по
состоянию ее легких определяли, принято ли пожертвование. Если нет,
приходилось убивать еще одну морскую свинку, и так до тех пор, пока не
будет получен нужный результат. Чичу выливали на землю и приносили в
жертву еще одну морскую свинку.
Отец семейства содействовал успеху этих операций с помощью поста.
Он должен был находиться около жены в течение первых дней лечения или
найти другого члена семьи себе на замену, чтобы таким образом отгонять
злых духов. Через несколько дней после рождения ребенку давали
предварительное имя, основываясь на каких-либо физических
характеристиках или конкретных обстоятельствах, например «большая
голова», либо в честь того места, где произошло это событие, – «мелкий
песок». Поскольку это имя было предварительным, на его выбор не тратили
особых усилий. Если новорожденный был слабым, рекомендовалось дать ему
пососать пуповину, которую его дальновидная мать благоразумно
припрятывала.
До трех месяцев руки ребенка оставались скрученными пеленками.
Правилами запрещалось под каким бы то ни было предлогом брать ребенка
на руки, так как это непременно сделает его капризным и плаксивым.
Ребенка перемещали вместе с колыбелью, благо она была легкой. После
испанского завоевания индианки ходили на мессы, неся своих детей в
колыбелях.

39
 Чтобы накормить дитя, мать наклонялась над ним. Кормить
разрешалось не более трех раз в день: утром, в полдень и вечером. Если
только она не болела, мать полностью заботилась о ребенке, даже если это
была знатная семья. Ребенка отнимали от груди в возрасте двух лет.
Правители стремились к тому, чтобы с самого рождения подданный
империи был связан по рукам и ногам подробным сводом правил, от которых
ему никогда уже не избавиться и к которым он должен привыкнуть.
Чтобы родители не брали ребенка на руки, когда придет время для него
вылезти из колыбели, колыбель ставили в яму, покрытую одеялами. Когда
ребенок начинал ползать, он сосал материнскую грудь, стоя на коленях на
земле, а мать наклонялась над ним.
Когда ребенок достигал определенного возраста, который варьировался
в зависимости от региона и составлял примерно 5-12 лет, устраивалась
торжественная церемония. Семья собиралась вместе и выбирала крестного
отца, который проводил первое обрезание ногтей и волос. Вооружившись
кремневым ножом, он начинал операцию, а затем передавал этот инструмент
другим членам семьи, которые продолжали начатое дело. Волосы и ногти
тщательно хранились, чтобы никто другой не мог оказывать влияние на
ребенка, воспользовавшись ими. После этого подносились подарки и
выбиралось окончательное имя.
Имя состояло из двух частей. Первая означала принадлежность ребенка
к определенной коммуне, более или менее соответствующей айлью, вторая
указывала на индивидуальные особенности или напоминала о конкретной
ситуации. Отец Арьяга называет имя Паукар Либьяк. Первая часть говорит
об уака, а вторая напоминает о грозе, потому что однажды ребенка нашли
возле места, в которое ударила молния, однако он не пострадал. Историк
добавляет: «Нет ни одного ребенка, каким бы маленьким он ни был, который
не знает имени уака и о своем айлью». В некоторых регионах срезанные
волосы относились к уака и подвешивались там.

40
 Эта церемония уходит корнями в далекое прошлое и имеет большое
значение. Со дня этого праздника ребенок полностью сознавал свою
принадлежность к группе, он лично ощущал все трудности, с которыми
сталкивается его айлью. А после смерти его хоронили на месте погребения
предков. Он должен был полностью подчиняться своему отцу, как и его отец
должен был полностью подчиняться государству. По обычаю, празднество
заканчивалось танцами, песнями и выпивкой.
Если ребенок был мальчиком, его основной обязанностью было теперь
охранять маисовые поля от птиц. Ему предоставлялся шанс
попрактиковаться в стрельбе из пращи. Потом он пас лам, которые
становились его лучшими друзьями и объектами сильной привязанности.
Если это была девочка, она помогала по дому, училась прясть и ткать.
Второй раз семья собиралась вместе по поводу еще одной
торжественной церемонии. Это случалось тогда, когда ребенок достигал 12,
13 или 14 лет в соответствии с местным обычаем. После интеграции в айлью
в возрасте половой зрелости молодой человек становился частью нации.
Старики хлестали юношу по ногам, напоминая ему об обязанностях перед
родителями и вышестоящим начальством, а затем дарили что-то вроде
набедренной повязки (уара).
Девушка проходила подобную церемонию во время своей первой
менструации, однако ее будущее могло полностью измениться, если ее
замечали посланники Инки и зачисляли в один из «домов избранных
женщин».
Чтобы подготовиться к церемонии, девушка соблюдала абсолютный
пост в течение сорока восьми часов, на третий день она съедала немного
сырого маиса, на четвертый мылась, получала новую одежду и расчесывала
волосы. Теперь ей присваивалось конкретное звание женщины.
Теперь мы рассмотрим свадебные обычаи. Моногамия не была
установлена законом, однако она существовала фактически, так как у
каждого индейца было достаточно земли только для того, чтобы прокормить
41
двух людей. Поэтому он мог позволить себе вторую жену только в том
случае, если получал дополнительный надел земли. Между женой и другими
предметами, составлявшими часть приданого, проводилась некоторая
параллель. Для всех подданных империи был установлен общий минимум.
Это было вызвано банальной необходимостью. Сверх этого минимума могли
быть только предметы роскоши, иногда достававшиеся тем, кто их заслужил.
Может быть, полигамия для одной части населения означала нехватку
женщин особенно в связи с тем, что «девственницы Солнца» были весьма
многочисленны? Возможно, напротив, это был способ достижения
равновесия между полами, поскольку по численности женщин было больше,
чем мужчин. Виной этому были постоянные войны, некоторые из которых,
подобно войне в Эквадоре против кара, были длительными и
кровопролитными.
Бракосочетание в доколумбовы времена очень напоминало свадьбу в
Андах в наши дни – экономическое предприятие, или, другими словами,
утилитарное спаривание. Современный юрист дал этому явлению следующее
определение: договор о деторождении и взаимной помощи,
продолжительность которого определяется по желанию и любви обеих
сторон.
С древних времен на Андском плато обычай определял испытательный
срок или период супружества (сервинакуй). Помолвленная пара вела
совместную жизнь в течение нескольких дней или нескольких лет, в
зависимости от срока, установленного обычаем. По этому поводу родители
заключали договор. Этот испытательный срок давал юноше возможность
проверить свои способности к будущей жизни, а также способности жены,
которой предстояло готовить пищу, шить одежду и помогать мужу в
сельскохозяйственных работах. Кроме того, что также немаловажно, это
была возможность для девушки оценить характер ее спутника, чтобы не
оказаться связанной пожизненно с пьяницей или грубияном.

42
 Если пара не подходила друг другу, девушка возвращалась к своим
родителям, совершенно не чувствуя себя морально ущемленной. Если в
результате этого кратковременного союза рождался ребенок, он оставался с
матерью, а отец страдал от понесенного ущерба, так как таким образом
лишался ценного помощника.
Следует понимать, что сервинакуй ни в коем случае не был простым
внебрачным сожительством и мог существовать только в системе
«экономического супружества». Получить приглашение на испытательный
супружеский срок было и остается честью для девушки. Девственность
никогда не превозносилась индейцами тихоокеанских государств ни в
прошлом, ни сейчас. Вступавшая в связь с мужчинами девушка доказывала
таким образом свою привлекательность, и ее престиж повышался. Отец Кобо
поясняет, что «девственность рассматривалась как недостаток женщины, а
индейцы считали, что девственницей остается та, которая не смогла никого
заставить себя полюбить».
Историки приводят много типичных примеров периода испанского
нашествия. Один индеец выступал против свадьбы своей сестры и
уважаемого претендента, объясняя это тем, что молодые люди еще не
совокуплялись друг с другом. Во время ссоры муж упрекает жену в том, что
у нее до свадьбы не было любовников.
Во времена инков, когда мужчина женился, он покидал родительский
кров и получал надел земли и хижину.
После испанского нашествия церемония бракосочетания приняла
другую форму. Прежде это была чисто административная, но не религиозная
формальность. Представляющий Верховного Инку инспектор прибывал в
район в указанный срок и приказывал юношам и девушкам встать в две
шеренги лицом к лицу. Он спрашивал, кто из них уже договорился о свадьбе
и прошли ли они уже испытательный срок. Обычно вопрос уже был решен,
родители заблаговременно подготовились к свадьбе либо девушка уже

43
рассказала им о своих отношениях с молодым человеком и о принятом
решении.
Теперь остались лишь одинокие юноши. Инспектор приглашает
каждого из них, начиная с того, кто стоит выше на лестнице
административной иерархии, выбрать себе девушку. Если они сомневаются,
инспектор силой данной ему власти выбирает для него девушку сам.
Как явствует из этого, в определенном смысле супружество было
обязательным.
Безбрачие не признавалось. Население представляло собой фактор
экономической и военной мощи. Никому не удавалось избежать выполнения
своего долга как производителя рабочих и солдат. Империя напоминала
фабрику по производству людей.
По завершении официальной церемонии юноша направлялся в дом к
родителям девушки и сообщал им о результате. После этого все зависело от
местных обычаев. Иногда мужу предстояло торжественно надеть сандалию
на правую ногу жены, как это делал Инка, потом предложить подарки ее
родителям, возможно еще сохранившиеся от прошлой свадьбы.
Другого рода церемоний существовало огромное множество.
Некоторые из них можно видеть и сегодня, но в измененном виде. У племени
пакасмайо на разожженный костер ставили сосуд с маисом и жиром, а
крестный отец произносил следующие слова: «Вы поженились, вы должны
работать вместе, вы должны готовить пищу и вы будете любовниками, так
как один не может оставаться холодным, когда другой испытывает страсть».
Обычно старики напоминали молодой паре о ее обязанностях, и семьи
обменивались подарками. Естественно, при этом чича лилась рекой, и многие
напивались.
Вышедшая таким образом замуж девушка считалась законной женой, а
узы брака становились обязательными. Отказаться от брака можно было
только в течение испытательного срока. Измена и изнасилование карались
смертью, однако во втором случае наказание не было столь жестоким, если в
44
результате жертва находила себе мужа. Здесь общий принцип уступал
экономической точке зрения, считавшейся наиболее важной, поскольку дело
не оканчивалось безбрачием, что было бы уже нарушением
общенациональных интересов.
И вот мы достигли конца жизни. Похороны также проходили в
соответствии с обычаем. В центральных районах империи труп одевали и
выставляли напоказ семье и друзьям в течение последней ночи. Женщины
обрезали себе волосы, бросали их через голову, рыдали, выли и восхваляли
усопшего. Гостям предлагали еду и напитки, после чего исполнялись
грустные песни, переходящие в танцы. Эти религиозные танцы впоследствии
преобразились в обычные. Сегодня во многих поселениях индейцев танец
смерти зачастую заканчивается на кладбище или том месте, где только что
был похоронен усопший.
Между делом люди приступали к распределению личных вещей
умершего, которые он не мог забрать с собой в могилу. Игра в кости,
которую они для этого использовали, приобретала магическое значение:
словно сам усопший определял, кто выиграет ту или иную вещь.
Труп помещали таким образом, как будто он находился в утробе
матери – цикл жизни завершен, и человек пришел к тому, с чего начал. Его
заворачивали в его же собственные одежды. На побережье труп помещали в
гробницу. В Хаухе труп заворачивали в шкуру ламы, а на внешней стороне
рисовали лицо. Все это выглядело как сверток или как мумия.
Захоронения сильно отличаются друг от друга в зависимости от
региона. Для этого на плато часто делали углубления в скалах, куда
помещали несколько трупов. В Коллао строили мавзолеи, вход в которые
ориентировали на восход солнца. Их руины напоминают башни, квадратные,
как в Акоре, или круглые, как в Силлустани. В Паракасе на побережье
гробница имела странную форму, напоминая бутылку с широким
горлышком, которую засыпали землей, а входное отверстие огораживали
небольшой круглой стеной.
45
 В могилу умершего клали его любимые вещи, счастливые талисманы,
орудия труда, немножко маиса и крынку с чичей. После завершения
погребальной церемонии люди разделяли совместную трапезу, а потом
мылись. Через несколько дней они опять собирались вместе, чтобы
помолиться и предложить немного еды усопшему. У этой церемонии имеется
множество вариаций, однако ее всегда сопровождают слезы, песни,
торжества и выпивка.
Знающий социолог писал, что у Инков наследование собственности
проходило по государственному закону, а у простого народа – по частному
праву. В последнем случае традиция диктовала те же правила, что и закон.
Единственная собственность, не включенная в этот список, – это вещи,
полученные от Инки. Их судьбу определяло специальное правило, о котором
мы уже рассказывали.
Наследство сводилось к весьма скромным пожиткам, поскольку право
индивидуальной собственности было ограниченным. Некоторая степень
свободы при составлении завещания существовала лишь у нескольких
народов, например у чинча, где отец выбирал наследника из числа своих
сыновей или, если таковых не было, среди родственников или друзей. Следы
матриархата прослеживаются там, где брат или сын сестры наследует
материальную часть, и еще реже там, где существовала традиция
наследования по женской линии.
Устное завещание оглашалось перед свидетелями.
В число семейных обязательств включался патронаж детей и
содержание ближайших родственников.
Смерть не прерывала существование индейца. Жизнь умершего в
невидимом мире была общепринятой истиной. Что-то наподобие «двойника»
продолжало жить в атмосфере земли со своими идеями и желаниями. В этой
связи поклонение предкам имело огромное значение.
«После уака, объектов великого поклонения, следовали малки», –
пишет П. де Вильягомес. Это имя присваивалось могилам предков. К ним
46
приносили еду, могилы украшали тканями и перьями, чтобы вторая жизнь
усопших протекала с максимальным комфортом.
Следует понимать, что «двойники» оставались тесно связанными со
своим земным телом, которое покинули. Труп, как утверждалось,
продолжает жить. Но для этого тело должно сохраняться в хорошем
состоянии. Это послужило основной причиной бальзамирования и объясняло
лучше всего, почему индейцы боялись быть сожженными. Атауальпа
согласился принять католицизм (от которого приходил в ужас), после того
как ему было обещано, что его не сожгут заживо. Таким образом он избежал
уничтожения и обеспечил себе выживание.[10.С.87-89]
3.2.2. Смешанные браки и сексуальные отношения.
Смешанные браки в испанских колониях стали явлением вполне
ординарным еще на ранних этапах колонизации. Так, по данным на 1514 г.,
на Эспаньоле жило 111 колонистов, женатых на испанках, 64, женатых на
индеанках, и 496 холостых. Поэтому королевский указ от того же года,
разрешивший смешанные браки, фактически узаконивал уже сложившийся
порядок вещей.
А сложился он так потому, что индейцы считались людьми и
подданными испанской короны, и значит священники не совершали ничего
предосудительного, когда венчали испанца с индеанкой. Но главная причина
заключалась даже не в этом: сексуальные контакты испанцев с туземными
женщинами были настолько распространены, что стали нормой. И что
касается упомянутых пяти сотен холостяков на Эспаньоле, то, несомненно,
большинство из них имело туземок-сожительниц, а иные так и целые гаремы.
Важно еще и то, как пришельцы изначально воспринимали внешность
индейской женщины и оценивали ее сексуальность. Ведь речь идет все-таки
о женщинах иной расы. К примеру, вплоть до XIX в. не найти в европейской
словесности, даже в художественной литературе, упоминания о красивой
негритянке — само такое словосочетание казалось вздорным, почти
непристойным. А вот индейские женщины с первых же дней открытия
47
Нового Света были оценены как красавицы, о чем неоднократно говорится в
дневнике первого путешествия Колумба: «Они все без исключения рослые и
хорошо сложенные люди. Черты лица у них правильные, выражение
приветливое». Притом, явно желая угодить вкусам соотечественников,
Адмирал подчеркивает, что у них светлая кожа, и если бы не загар от южного
солнца, они были бы того же цвета кожи, как испанки. Колумбу вторит
Веспуччи («они великолепно сложены»), а затем кто только из хронистов не
пел дифирамбов красоте индеанок.
В дневнике первого путешествия Колумба обозначился еще один
важный момент, сыгравший свою роль в «сексуальной конкисте» Нового
Света, а именно — мотив обнаженности туземных женщин. «Все они ходят
нагие, в чем мать родила, и женщины тоже», — отмечает Адмирал. То, что
для нас является лишь этнографической констатацией, свидетельством
нецивилизованности, испанцы того времени воспринимали несколько иначе:
для них публичная обнаженность женщины, помимо прочего, говорила об
отсутствии чувства стыда, об их сексуальной открытости, готовности
отдаться первому встречному. Это впечатление подтверждали некоторые
ложно понятые обычаи индейцев, например, обычай предоставлять женщину
на ночь дорогому гостю.
И хотя Колумб всячески подчеркивал чистоту нравов туземцев, уже
вскоре после открытия Америки в массовом сознании утвердилось мнение о
сладострастии и сексуальной распущенности индеанок.
Статистика говорит сама за себя: при таком неравном соотношении
испанских мужчин и женщин неизбежными становились сексуальные
контакты испанцев с туземками. Но дело не только в статистике. Важно
подчеркнуть: при всех вариантах отношений с индеанками, «сексуальная
конкиста», имевшая столь значительные последствия для формирования
будущих латиноамериканских этносов и культур, стала возможна благодаря
особой расовой терпимости испанцев, о чем говорилось ранее. В течение
многих веков привыкшие к жизни бок о бок с арабами и евреями,
48
практиковавшие смешанные браки даже на династическом уровне, испанцы
без малейших сомнений и терзаний по поводу «греховности» своих действий
шли на сексуальный контакт с женщинами индейской расы. [5.C.68]
3.3. Верования индейцев и борьба с ними.
Религиозные обряды индейцев очень подробно описаны
конкистадорами в многочисленных докладах. Верования были самого
различного свойства, включающие как ранние формы (фетишизм, тотемизм,
анимизм), так и более развитое язычество:
«Почти всем индейцам присуще поклоняться Вакам [Huacas], Идолам,
Ущельям, Скалам или огромным Камням, Холмам, Вершинам гор,
Источникам, Родникам, и наконец любой вещи в природе, которая кажется
примечательной и отличающейся от остальных.
Также [им] свойственно поклоняться Солнцу, Луне, звёздам, утренней
и вечерней Заре [Венере], Плеядам [Las Cabrillas], и другим звёздам.
Также: покойникам, или их могилам, как предков, так и индейцев, уже
[ставших] Христианами.»[4.]
У инков существовала легенда о всемирном Потопе, на котором
базировалось множество верований и обычаев: «В житии Манко Капака,
являвшегося первым Инков, и от которого они начали называться чадами
Солнца, и почитать Солнце, они имели полный доклад о Всемирном потопе.
Они говорят, что все люди и все сотворённые вещи погибли от него, да так,
что вода поднялась выше всех высочайших гор в мире. Ничто живое не
спаслось, окромя мужчины и женщины, оставшихся во вместилище [сундуке;
ковчеге], и когда воды сошли, ветер пригнал их к Гуанако» [4.]
Разумеется, в языческом культе невозможно обойтись без
жертвоприношений. Иногда они были весьма безобидны, вроде волос,
брошенных на ветер, или растений, но человеческие жертвы также были
весьма распространены.
Обращение индейского населения в католическую веру, его
приобщение к испанскому образу жизни (испанизация) представлялись
49
участникам конкисты как одно из чудес, ниспосланных всевышним в
качестве награды Испании и ее монархам за их преданность интересам
папского престола и церкви. Такого же мнения придерживаются и нынешние
церковные авторы.
Процессу христианизации сопутствовала дискуссия о природе
индейцев. Дебатировались вопросы: являются ли они "рациональными
существами" и если - да, то полноценными или "несовершеннолетними
детьми"; следует ли их обращать мирными или насильственными методами -
путем убеждения или принуждения; какова должна быть дальнейшая судьба
новообращенных в христианство - уравнивались ли они тем самым в праиах с
испанцами, давала ли им новая вера право на самостоятельное
существование или они были осуждены, даже став христианами, навсегда
пребывать под опекой испанцев.
Дискуссия эта закончилась принятием весьма противоречивых
решений. Индейцы были признаны "рациональными существами",
объявлены свободными, но, несмотря на отрицательную позицию Лас Касаса
и его сторонников, были отданы под опеку испанским завоевателям якобы
для воспитания в христианском духе и приобщения к христианскому образу
жизни.
Что касается методов обращения, то, хотя королевская власть и часть
миссионеров, в их числе Бартоломе де Лас Касас, считали, что они должны
быть мирными, на практике восторжествовали насильственные методы, за
которые ратовали конкистадоры и большинство церковников. Иначе и быть
не могло. Считая законным покорение народов Нового Света огнем и мечом,
испанцы оправдывали применение силы и в богоугодных делах.
Только когда конкиста в основном была завершена, корона и часть
миссионеров выступили за мирные методы обращения, не требовавшие от
властей расходов на военные нужды. Эти методы не исключали
использование в случае необходимости силы против индейцев. Но какие бы
методы не применялись - мирные или насильственные, конечной целью
50
деятельности миссионеров являлась не только христианизация индейцев, но
и превращение их в вассалов испанской короны, т. е. колониальное
порабощение.
Испанские миссионеры не мыслили христианизацию аборигенов иначе
как через полный разрыв с их прежними культами и верованиями.
Миссионеры представляли Испанию контрреформации, они были одержимы
страхом перед ересью, считая ересью любую уступку местным культам. Сама
мысль о сосуществовании христианства с местными верованиями казалась
им кощунственной. Чтобы на завоеванных землях восторжествовало
христианство, было необходимо, с точки зрения миссионеров, конкистадоров
и королевской власти, разрушить, искоренить, уничтожить местные культы.
Духовная конкиста была, таким образом, продолжением военной, хотя и
осуществлялась другими средствами.
Обращение индейцев в христианство было поручено монашеским
орденам - в первую очередь францисканцам, затем доминиканцам и
августинцам, а со второй половины XVI в. - и иезуитам.
С течением времени миссионеры выработали определенную систему и
нормы поведения, способствовавшие достижению преследуемых ими целей.

Важное место в деятельности миссионеров занимало уничтожение

языческих «идолов», как они называли скульптурные изображения
индейских божеств, а также сожжение индейских рукописей, разрушение
храмов и любых других предметов культа. В определенное место собирали
«идолов» и другие предметы культа. Туда же сгоняли индейское население.
Миссионеры, облаченные в священнические одежды, с большими крестами в
руках появлялись в сопровождении испанских властей и солдат. После
торжественного богослужения и соответствующей проповеди испанцы,
руководимые миссионерами, принимались уничтожать "идолов", разрушать
храмы. Эти операции должны были доказать индейцам бессилие их божеств
и могущество христианского бога. Обставленное по-театральному массовое
51
уничтожение предметов местных культов производило, по всей вероятности,
шоковое впечатление на многих индейцев, вызывало у них чувство
суеверного страха перед заокеанскими пришельцами, что вначале облегчало
работу миссионеров.
Напуганные такого рода зрелищами, находясь под угрозой физической
расправы, индейцы безропотно принимали крещение. Многие миссионеры
расценивали такой легкий переход местного населения в новую веру как
большую победу.
Крещение носило по существу чисто формальный характер.
Миссионеры начинали свою деятельность, не зная местных языков, и даже
если переводчики могли перевести миссионерские разъяснения католических
догм, то индейцы были не в состоянии их понять, настолько отвлеченный
характер они носили.
Сама проповедь христианства была весьма упрощенной. Миссионеры
объясняли христианское учение простейшими фразами, которые повторяли
множество раз (до одурения!), пока индейцы не выучивали, не зазубривали
их наизусть. При этом рекомендовалось говорить с индейцами громко,
кричать на них, пугать за непослушание различными наказаниями на том
свете, расписывая в реалистических подробностях муки, ожидающие
строптивых в аду, и райские кущи, которые станут уделом покорных и
прилежных. Миссионеры объясняли верования индейцев кознями дьявола,
угрожали им карами небесными за идолопоклонство и действовали другими
столь же примитивными методами.
Для того чтобы сделать индейцам новую веру более привлекательной,
им предоставлялись определенные льготы: неофиты на два года
освобождались от податей, число постов сокращалось до трех, из 43
католических праздников они были обязаны соблюдать только 12 (кроме
воскресений) и т. д.
Когда, казалось бы, миссионеры могли торжествовать победу,
выяснилось, что индейцы продолжают наряду с практикой христианской
52
религии поклоняться своим прежним божествам. Делали они это тайно, по
ночам, в отдаленных от своих селений местах, где были спрятаны «идолы» и
другие предметы древних культов.
И все же испанцам удалось навязать коренному населению свою
религию. Завоеватели представляли одну, весьма детально разработанную
религиозную систему - католическую, в то время как среди индейцев было
несколько развитых религиозных систем, соответствующих крупным
государственным образованиям, – инков, ацтеков, майя и сотни
родоплеменных культов на разной стадии развития, не говоря уже о менее
развитых формах религиозного сознания Результаты конкисты показывают,
что евангелизация наиболее успешно проходила в борьбе с развитыми
индейскими культами.
Религиозная деятельность церкви в колониальный период была
направлена на оправдание и поддержку колониального режима колониальной
эксплуатации.
Церковники в колониях играли роль гасителей разума, они разрушили
древнюю культуру индейцев, держали народ в невежестве, выступали против
науки. Только путем духовного и физического террора католической церкви
удалось подчинить своему влиянию местное население. [11.С.115]

53
 Заключение.
Конкиста явила собой уникальнейший исторический и культурный
процесс, повлиявший на ход истории всего человечества. Невиданный размах
колонизации, огромные природные ресурсы Америки, частично
уничтоженное и порабощенное население, зарождение принципиально новой
цивилизации явились результатом этого процесса.
Жизнь коренного населения Америки изменилась кардинальным
образом. Индейцы оказывали ожесточенное сопротивление завоевателям,
однако не смогли им противостоять.
В массовом представлении об испанском завоевании Америки
совершенно отсутствует и другой, не менее существенный аспект конкисты,
а именно — колонизаторский. Конкиста, как и многие другие исторические
явления, носила противоречивый характер, сочетая в себе разрушение и
созидание. Спору нет, испанское завоевание Америки имело
катастрофические последствия для индейского мира, часто облекалось в
чудовищно жестокие формы и повлекло за собой миллионы человеческих
жертв среди аборигенов (включая и тех, кто умер от занесенных европейцами
болезней). Но видеть в конкисте только это — все равно как судить о
столичном городе, побывав лишь в его трущобных районах. На месте
разрушенных индейских городов создавались новые города; на смену одного
уклада приходили иные нормы бытия, новые культуры: призванные
копировать испанские модели, они изначально отличались от последних и
составили основу будущей латиноамериканской цивилизации.

54
 Библиографический список:
Источники:
1. Дамиан де ла Бандера. Доклад о происхождении и правлении,
имевшемся у Ингов (Гуаманга, 1557) / пер. с исп. А. Скромницкого – Киев,
2011 (http://www.indiansworld.org/)
2. Кристобаль де Молина. Доклад о Сказаниях и Обрядах Инков
(1575) / пер. с исп. А. Скромницкого – Киев, 2009
(http://www.indiansworld.org/)
3. Берналь Диас дель Кастильо, Правдивая история завоевания
Новой Испании. – М., 2000 (http://www.indiansworld.org/)
4. Хуан Поло де Ондегардо-и-Сарате. Инструкция по борьбе с
церемониями и обрядами, применяемыми индейцами со времён их безбожия
(1567) / пер. с исп. А. Скромницкого – Киев, 2010
(http://www.indiansworld.org/)
Литература:
5. Кофман, А.Ф., Рыцари Нового света. Как покорялась Америка –
М., 2006
6. Шемякин, Я.Г., У истоков процесса синтеза культур:
взаимодействие испанского и индейского миров в эпоху открытия и
завоевания Америки (http://www.indiansworld.org/)
7. Кофман, А.Ф, Индейцы в восприятии конкистадоров. Лекция //
(https://postnauka.ru/)
8. Боркес Скеуч, А., Адрисола Росас, А., История и этнография
народа мапуче: Пер. с исп./Общ. ред. и предисл. Ю. А. Зубрицкого. — М.,
1987
9. История человечества. В 8 томах./Под ред. М. А. Аль-Бахита, Л.
Базена и С. М. Сиссоко//пер. под общ. ред. А. Н. Сахарова – М., 2003 – том 4.
10. Боден, Л., Инки. Быт. Культура. Религия / Пер. с англ. Е.Б.
Межевитинова. — М., 2004.

55
 11. Григулевич, И.Р., Крест и меч. Католическая церковь в
Испанской Америке, XVI - XVIII вв. – М., 1977

56