Печатается по решению редакционно-издательского совета ГОУ

НГЛУ им. Н.А.Добролюбова.

УДК

ББК 81.432.1 – 23

С 276

С 276 Сдобников В.В. Теория перевода: Учебно-методические

материалы для самостоятельной работы студентов. Н.Новгород:
НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 2004. – 107 с.

Учебно-методические материалы предназначены для

использования студентами при подготовке к семинарским занятиям
по общей теории перевода. Материалы содержат вопросы по
основным темам, предусмотренным Государственным
образовательным стандартом по дисциплине «Общая теория
перевода» (специальность 022900 – Перевод и переводоведение).

Включенные в пособие тексты статей и извлечения из работ

ведущих переводоведов могут быть полезны при написании
студентами курсовых и дипломных работ.

Рецензенты:

Доктор филологических наук, профессор В.М.Бухаров

(Нижегородский государственный лингвистический университет

 Им. Н.А.Добролюбова),

кандидат филологических наук, доцент А.В.Селяев

(Нижегородский государственный лингвистический университет

Им. Н.А.Добролюбова).

© Издательство ГОУ НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 2004

© В.В.Сдобников, 2004

ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

Настоящее пособие предназначено для организации

самостоятельной работы студентов, изучающих общую теорию
перевода в соответствии с Государственным образовательным
стандартом по специальности «Перевод и переводоведение». К видам
самостоятельной работы студентов составитель в данном случае
относит подготовку к семинарским занятиям по курсу «Общая
теория перевода», подготовку к прохождению зачетного
тестирования по курсу и подготовку к экзамену.
Соответственно пособие содержит перечень вопросов по темам
семинарских занятий, ссылки на рекомендуемую обязательную
литературу, по которой должна осуществляться подготовка студентов
к семинарским занятиям, список дополнительной литературы,
 призванной помочь студентам углубленно изучить некоторые
вопросы теории перевода. Список обязательной литературы
включает работы ведущих отечественных ученых, определившие в
значительной степени развитие отечественного переводоведения.
Однако основным источником информации для студентов, помимо
конспектов лекций и указанной литературы, является учебник
«Теория перевода»1, приложением и дополнением к которому и
является настоящее пособие.

Исходя из того, что значительная часть литературы по

переводоведению, которая могла бы помочь студентам освоить курс
общей теории перевода, является малодоступной для большинства
вузов страны и издается в настоящее время в небольшом количестве
экземпляров, составитель счел необходимым включить в пособие
выдержки из наиболее значительных работ по отдельным
проблемам переводоведения. Таким образом, пособие может
использоваться в качестве своеобразной хрестоматии по теории
перевода, в процессе написания курсовых и дипломных работ,
которое также можно отнести к формам самостоятельной работы.

Чтобы облегчить студентам подготовку к экзамену по курсу, в

пособие включены экзаменационные вопросы, а также образец
теста по общей теории перевода, который охватывает материал
всего курса и предлагается студентам в конце учебного года.

Составитель

Раздел № 1. ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПЕРЕВОДА КАК

НАУЧНАЯ ДИСЦИПЛИНА

1 Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода: Учебник для студентов

лингвистических вузов и факультетов иностранных языков. Н.Новгород: НГЛУ
им. Н.А.Добролюбова, 2001.
Семинар № 1: ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И
РАЗВИТИЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ ПЕРЕВОДА.
ПРЕДМЕТ, ОБЪЕКТ И ЗАДАЧИ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
ПЕРЕВОДА.

СВЯЗЬ ТЕОРИИ ПЕРЕВОДА С ДРУГИМИ ЛИНГВИСТИЧЕСКИМИ

ДИСЦИПЛИНАМИ

Вопросы:

1) Охарактеризуйте роль издательства «Всемирная литература» в

развитии переводческой теоретической мысли.
2) Каковы основные положения работ А.М.Финкеля и
М.П.Алексеева?
3) Что способствовало обращению исследователей к
лингвистическому изучению перевода в 30-х годах ХХ века?
4) Каковы основные положения работы А.В.Федорова «Введение в
теорию перевода»?
5) В чем суть полемики между представителями
литературоведческого и лингвистического направлений в
исследовании перевода?
6) Каковы основные предпосылки возникновения лингвистической
теории перевода в ХХ веке? Каким было состояние языкознания в
середине ХХ века?
7) Каким образом попытки создать системы машинного перевода
способствовали развитию лингвистической теории перевода?
8) Назовите основные теоретические работы в отечественном и
зарубежном переводоведении, способствовавшие созданию основ
лингвистической теории перевода.
9) Каковы воззрения И.И.Ревзина и В.Ю.Розенцвейга на предмет
лингвистической теории перевода?
10) Какова точка зрения А.Д.Швейцера на предмет теории
перевода?
11) В чем заключается суть концепции В.Н.Комиссарова по поводу
определения предмета теории перевода?
12) В чем заключается различие между предметом и объектом
научного исследования? Как можно определить предмет и объект
лингвистической теории перевода?
13) Каковы задачи лингвистической теории перевода?
14) Каков ориентировочный состав переводоведения?
15) Каков ориентировочный состав теории перевода?
16) Какова связь между лингвистической теорией перевода и
контрастивной лингвистикой?
17) Какова связь между теорией перевода и социолингвистикой?
18) Какова связь между теорией перевода и психолингвистикой?
19) Какова связь между теорией перевода и лингвистикой текста?

Литература:

1. Бархударов Л.С. Язык и перевод (Вопросы общей и частной

теории перевода). М.: Междунар. отношения, 1975. – С.5-8, 26-46.
2. Комиссаров В.Н. Слово о переводе (Очерк лингвистического
учения о переводе). М.: Междунар. отношения, 1973. – С.4-11, 22-29.
3. Комиссаров В.Н. Теория перевода (Лингвистические аспекты).
М.: Высшая школа, 1990. – С.6-41.
4. Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. М.: ЭТС, 2001. –
С.23 – 37, 105-116.
5. Ревзин И.И., Розенцвейг В.Ю. Основы общего и машинного
перевода. М.: Высшая школа, 1964. – С.5-42.
6. Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода. Н.Новгород: НГЛУ
им. Н.А.Добролюбова, 2001. – С.32-59.
7. Швейцер А.Д. Теория перевода: статус, проблемы, аспекты. М.:
Наука, 1988. – С.6-42.

Дополнительная литература

1. Каде О. К вопросу о предмете лингвистической теории

перевода // Тетради переводчика. Вып. 16. М.: Междунар.
отношения, 1979. – С.3-11.
2. Комиссаров В.Н. Специфика переводческих исследований //
Тетради переводчика. Вып. 5. М.: Междунар. отношения, 1968. – С.3-
8.
3. Комиссаров В.Н. Теория перевода на современном этапе //
Тетради переводчика. Вып. 13. М.: Междунар. отношения, 1976. –
С.3-12.
 4. Комиссаров В.Н. Советское переводоведение на современном
этапе // Тетради переводчика. Вып. 23. М.: Высшая школа, 1989. –
С.3-14.

Дополнительные тексты для изучения

Швейцер А.Д. Возможна ли общая теория перевода? // Тетради

переводчика. Вып. 7. М.: Междунар. отношения, 1970:

Вопрос, поставленный в заголовке настоящей статьи, может показаться

праздным. В самом деле, ведь в научной и методической литературе имеется
ряд фундаментальных работ, посвященных общетеоретическим проблемам
перевода. … И в то же время такого рода вопрос неизбежно возникает при
ознакомлении с современным состоянием работ в этой области.

В свое время А.А.Реформатский дал отрицательный ответ на этот вопрос,

аргументируя это тем, что поскольку практика перевода пользуется данными
многих наук, она не может иметь собственной теории2. Это утверждение
встретило решительное возражение со стороны теоретиков перевода. И тем не
менее сейчас, восемнадцать лет спустя, мы снова ставим перед собой этот
вопрос: а возможно ли общая теория перевода? Причины этого кроются, на наш
взгляд, в том, что разработке общетеоретических, методологических принципов
перевода вообще за эти годы уделялось явно недостаточное внимание.

Общую теорию перевода раздирали центробежные силы. Специалисты в

области художественного перевода ревностно оберегали объект своих
наблюдений от посягательств лингвистов, рассматривая попытки построения
лингвистической теории перевода как проповедь формализма. С другой
стороны, и среди сторонников лингвистической теории перевода наметился
раскол на два лагеря. Одни анализировали закономерности перевода, используя
при этом традиционные методы лингвистического описания. Другие же
стремились описать процесс перевода в терминах структурного или, точнее,
микролингвистического анализа. В предисловии к третьему изданию своей
2 Реформатский А.А. Лингвистические вопросы перевода // Иностранные языки в школе. 1952.
№ 6.
книги А.В.Федоров пишет, что он оказался «между двух огней», став мишенью
критики как сторонников литературоведческой школы, обвинявших его в
излишней «лингвистичности», так и со стороны сторонников структурно-
лингвистической теории, усматривавших в его работе недооценку формальных
критериев.

Отсутствие единства в основных, принципиальных вопросах не могло не

отразиться на разработке общетеоретических проблем перевода. До сих пор
остается неясным, что именно является объектом теории перевода – процесс
перевода или его результат, что следует считать единицей перевода, каково
отношение теории перевода к переводческой практике.

Далеко не последнее место среди этих вопросов занимает вопрос о месте

перевода среди других дисциплин, как лингвистических, так и
нелингвистических.

Но прежде всего следует решить вопрос о том, можно ли строить общую

теория перевода, исходя только из формально-структурных или художественно-
эстетических критериев. Думается, что такой подход к проблемам общего
перевода всегда будет однобоким и не сможет дать исчерпывающей
объективной картины тех процессов, которые принято относить к переводу.
Эффективность всякого теоретического описания определяется тем, насколько
полно, точно и всесторонне оно отражает явления объективной
действительности. Поэтому модель, которая конструируется с учетом лишь
одного из аспектов моделируемого процесса, едва ли может быть признана
адекватной с точки зрения ее объяснительной силы.

Если считать, что область художественного перевода является областью

«чистого творчества», на которую не распространяются лингвистические
закономерности перевода, то придется прийти к выводу о невозможности
построения общей теории перевода, поскольку теория, приложимая лишь к
одним видам перевода, но не к другим, никак не может быть признана общей.
Однако задачей общей теории перевода как раз и является вскрытие тех общих
закономерностей, которые присущи переводу вообще несмотря на специфику
тех или иных его разновидностей. Ниже мы остановимся на некоторых из этих
закономерностей.

Увлечение формально-структурным анализом процесса перевода относится

к тому недавнему периоду, когда в языкознании вообще и в особенности среди
представителей дескриптивного направления широкое распространение
получил так называемый «микролингвистический» подход, не допускавший
выхода за пределы языковой структуры при анализе и интерпретации языковых
явлений. Нельзя отрицать важность такого рода подхода для разработки
 проблем машинного перевода, требующего перекодирования языковой
информации в формализованный язык ЭВМ. Однако распространение этих
методов на область «человеческого» перевода едва ли может полностью
вскрыть механизм переводческой деятельности и лежащие в ее основе
закономерности.

Не случайно авторы «Основ общего и машинного перевода» И.И.Ревзин и

В.Ю.Розенцвейг, стремясь оставаться в рамках внутрилингвистического анализа,
исключают из перевода такой его важный и неотъемлемый элемент, как
обращение к действительности, противопоставляя его переводу как
«интерпретацию». И хотя авторы признают, что оба процесса (т.е. перевод и
«интерпретация» в указанном выше смысле) едва ли встречаются в чистом виде,
само по себе разделение этих двух сторон одного и того же процесса и
рассмотрение одной стороны в отрыве от другой никак не может послужить
удовлетворительной основой для разработки о б щ е й теории перевода. Даже
в области синхронного перевода, где, по мнению И.И.Ревзина и
В.Ю.Розенцвейга, передача смысла сообщения осуществляется почти без
всякого обращения к действительности, на самом деле перевод едва ли может
быть осуществлен без определенного минимума информации о денотате, т.е.
без того, что в обиходной речи именуется знакомством с предметом.

Однако дело не только в том, что ограничение сферы общего перевода

формально-структурными показателями приводит к недооценке столь важного
компонента переводческой деятельности, как учет экстралингвистической
информации. Существенным недостатком микролингвистического подхода
является то, что во имя дескриптивной простоты рисуется упрощенная картина
гомогенной языковой структуры, а всякая вариантность, не обусловленная
внутренними структурными факторами, по образному выражению
американского лингвиста У.Брайта3, «заметается под ковер», как свободная
вариация. Между тем даже невооруженным глазом видно, что структура языка
далеко не гомогенная и что его вариативность отнюдь не свободна, а
обусловлена социальными, географическими и другими
экстралингвистическими факторами. Практику-переводчику приходится иметь
дело не с идеальными теоретическими конструктами, а с естественными
языками с их сложной стратифицированной структурой и с реальными
речевыми произведениями на этих языках.

Из сказанного выше отнюдь не следует, что формально-структурный анализ

не имеет существенного значения для теории перевода. Однако было бы
ошибочно полагать, что этот анализ может дать всестороннюю и

3 Bright W. Introduction. The Dimensions of Sociolinguistics. Sociolinguistics. The Hague – Paris,

1966.
исчерпывающую картину того процесса, который реально имеет место при
переводе с одного естественного языка на другой.

Итак, что же является предметом научного описания в общей теории

перевода – процесс перевода или его результат? И.И.Ревзин и В.Ю.Розенцвейг
упрекают Я.И.Рецкера и А.В.Федорова в том, что те строят теорию перевода
традиционно, как дисциплину нормативную, главной целью которой является
установление результатов процесса перевода и выработка критериев оценки его
качества. Между тем, объектом теории перевода, по мнению авторов «Основ
общего и машинного перевода», должен быть «сам процесс перевода…, при
котором совершается переход от одной системы знаков к другой и который
может быть описан в семиотических терминах».

Остается неясным – как можно рассматривать процесс перевода в

отвлечении от его результата? Ведь если описывать процесс перевода, не зная,
каким должен быть его результат и не располагая критериями оценки его
качества, не имея эталона, то как тогда отличить правильный перевод от
ошибочного, адекватный от буквального и т.д.? Элемент оценки неизбежно
присутствует при любом описании перевода…

…Таким образом, теория перевода должна отразить процесс перевода во

всей его полноте и, разумеется, включая его результат. Не могут избежать
оценки результатов перевода и авторы «Основ общего и машинного перевода»,
когда они оперируют такими понятиями, как «точный перевод», «адекватный
перевод» и др., хотя они и интерпретируют их по-своему…

…Стоящая перед теорией перевода задача – выявить закономерности

процесса перевода – не может быть решена без определения тех факторов,
которые влияют на выбор соответствующего варианта при переводе и без
выяснения взаимодействия и соотношения между этими факторами.
Попытаемся кратко охарактеризовать эти факторы (назовем их д е т е р м и - н
а н т а м и п р о ц е с с а п е р е в о д а) и их роль в двуязычном
коммуникативном акте.

Общеизвестно, что процесс перевода детерминируется соотношением

между системами ИЯ и ПЯ. Однако при всей важности этого детерминанта
нельзя не заметить, что знание систем обоих языков является необходимым
условием успешного перевода, но само по себе еще не гарантирует его
адекватности… «Сетка соотношений» между системами языков дает в руки
переводчика лишь исходный материал. Это, образно выражаясь, тот трамплин,
без которого лыжник не может совершить прыжка, но который сам по себе не
гарантирует успешного приземления. Сказанное выше можно пояснить на
примере сопоставительной грамматики. Из последней переводчику известно,
что в английском языке, в отличие от русского, в системе неличных форм глагола
отсутствует деепричастие и что функционально-семантический диапазон этой
формы в английском языке перекрывается другими неличными формами
глагола (причастием, герундием, инфинитивом), а также отглагольным
существительным. Но из этого перечня не ясно, какую из перечисленных выше
форм следует использовать в данном контексте. Иными словами, соотношение
языковых систем детерминирует и ограничивает набор возможных вариантов,
но не предопределяет выбор оптимального варианта.

Как уже говорилось выше, переводчику непосредственно даны не

абстрактные сетки соотношений, а конкретные речевые произведения…
Отношения эквивалентности устанавливаются непосредственно не между
знаком ИЯ и знаком ПЯ, а между знаком ИЯ + контекст и знаком ПЯ + контекст,
т.е. между соответствующими речевыми произведениями. Едва ли нужно
доказывать то, что проблема речевого контекста как детерминанта процесса
перевода является одной из коренных проблем теории перевода. Мы часто
забываем о том, что критерием правильности перевода является не правильная
передача отдельных слов, а точность передачи данного речевого произведения,
которое, как правило, не является простой суммой входящих в него элементов.

Сказанное выше в значительной мере относится и к ситуационному

контексту. По существу переводчику безразлично, что именно послужило
актуализатором значения – речевой контекст с его лексическим или
синтаксическим «указательным минимумом» (термин Н.А.Амосовой) или
контекст ситуационный. Так, для переводчика технической литературы выбор
соответствующего варианта при переводе на английский язык русского термина
«панель» (panel, shelf, bay) может определяться как речевым контекстом
(например, панель управления control panel, панель электропитания power
supply shelf), так и соответствующим рисунком или чертежом.

Снимая многозначность и в этом смысле ограничивая выбор вариантов, контекст

в то же время расширяет возможности выбора, создавая бесчисленное
количество параллельных способов передачи смысла высказывания путем
контекстуальных лексико-синтаксических парафраз. Выбор из их числа
оптимального варианта в значительной мере детерминируется соотношением
между стилем отправителя и стилем получателя... При этом используются
следующие приемы: компрессия, упрощение синтаксической структуры,
устранение специфически книжной лексики. В итоге текст, написанный ученым и
отвечающий всем признакам научной прозы, приобретает необходимые
стилистические характеристики журнальной статьи, рассчитанной на широкую
читательскую аудиторию. Установка на аудиторию, т.е. на получателя является
одним из важнейших детерминантов процесса перевода.
Установка на получателя важна и в тех случаях, когда ПЯ представляет собой
сложное образование со значительной вариантностью в территориальной
плоскости. Так, при переводе на английский язык выбор соответствующего
варианта иногда определяется тем, является ли аудитория, которой адресуется
данный текст, британской или американской… Изучая лингвогеографические
детерминанты процесса перевода, теория перевода тесно соприкасается с
ареальной лингвистикой.

Не менее важен при выборе оптимального варианта учет социальной

дифференциации языка. Для теории перевода весьма полезны данные
некоторых социолингвистических исследований. Думается, что
сопоставительное (cross-cultural) изучение функциональных коррелятов… в
других языках значительно расширит горизонты теории перевода.

Особое значение приобретает учет социолингвистического детерминанта при

переводе на языки народов, находящихся на более раннем этапе своего
культурного развития. В конечном счете перевод – это не только
соприкосновение языковых систем, но и соприкосновение культур. Переводя на
языки, не имеющие собственной широко разветвленной системы научной
терминологии, переводчик стоит перед выбором возможных вариантов,
допускаемых системой данного языка. При этом чрезвычайно важен учет
социолингвистических исследований в области стандартизации языка и
языкового строительства или языкового планирования.

Не менее важны и психолингвистические детерминанты перевода… Их учет

необходим потому, что нам не следует забывать, что участники акта двуязычной
коммуникации – это не некое идеальное великолепно сыгранное трио
безукоризненных исполнителей. Различия в «компетенции» (competence) и в
«искусстве воспроизведения» (performance) могут самым существенным
образом влиять на процесс перевода. Следует помнить о том, что переводчик –
это билингв и в этом смысле подвержен значительно большему влиянию
интерференции, чем тот, кто пользуется разноязычными системами раздельно, в
дифференцированных ситуациях. По сути так называемые «буквализмы» в
переводе являются ничем иным, как результатом интерферирующего влияния
ИЯ…

…В некоторых видах перевода (в переводе художественной прозы, поэзии,

публицистики) значительное влияние на выбор варианта оказывает
художественно-эстетический детерминант… В этой области теория перевода
смыкается с литературоведением.

Роль перечисленных выше детерминантов различна. Некоторые из них

(например, соотношение систем, контекстуальные актуализаторы значений)
присутствуют во всех актах двуязычной коммуникации. Роль других
определяется коммуникативной функцией или жанром. В тех жанрах, где набор
используемых языковых средств строго детерминирован (например, в научно-
технической литературе) влияние художественно-эстетического детерминанта
может быть нулевым. С другой стороны в поэтическом переводе влияние этого
детерминанта может быть продемонстрировано различием между
подстрочником и адекватным переводом. Таким образом, процесс перевода
характеризуется сужением набора вариантов под действием перечисленных
выше детерминантов. Однако на уровне предложения решение, как правило, не
бывает однозначным. Это объясняется параллелизмом средств выражения ПЯ,
так и возможностями различной интерпретации (разумеется, в допустимых
пределах) исходного текста.

Из сказанного выше следует, что теория перевода является

интердисциплинарным направлением, лингвистическим в своей основе, тесно
смыкающимся с психолингвистикой, социолингвистикой и ареальной
лингвистикой, а также с некоторыми нелингвистическими науками (например, с
литературоведением). В то же время теория перевода имеет свой ясно
очерченный объект изучения: это процесс перевода во всей его совокупности и
во всем его многообразии с обязательным учетом всех его детерминантов.
Теория перевода имеет два выхода – в теоретические языковедческие
дисциплины и в переводческую практику. Следует прямо признать, что первый
выход был до сих пор более эффективным и плодотворным… Необходимо в то
же время иметь в виду, что практика перевода никак не может требовать от
теории однозначных решений, поскольку таковые, попросту говоря,
невозможны. В то же время теория общего перевода призвана обогатить
переводческую практику, вскрыв закономерности процесса перевода, глубоко
проникнув в сложный механизм этого многообразного и разностороннего вида
речевой деятельности и выработав научно обоснованные оценочные критерии.

Контрольные вопросы:

1) Почему А.А.Реформатский считал, что практика перевода не

может иметь собственной теории?
2) В чем, по мнению А.Д.Швейцера, заключаются причины
недостаточной разработанности многих проблем теории перевода?
3) Какая теория перевода может быть признана общей? В чем
заключается задача общей теории перевода?
4) В чем заключается микролингвистический подход в
языкознании? Какова его польза для теории перевода?
5) В чем заключается недостаток концепции И.И.Ревзина и
В.Ю.Розенцвейга?
6) Какими факторами определяется вариативность языковой
структуры?
7) На каком основании А.Д.Швейцер включает в объект теории
перевода, наряду с процессом перевода, его результат?
8) Является ли соотношение языковых систем, выступающее в
качестве детерминанта процесса перевода, достаточным для
определения оптимального варианта перевода?
9) На каком основании А.Д.Швейцер относит контекст к
детерминантам процесса перевода?
10) Каким образом ситуационный контекст проявляет себя в качестве
детерминанта процесса перевода?
11) Является ли, по вашему мнению, установка на аудиторию
постоянным детерминантом переводческого процесса?
12) В каких случаях социолингвистический детерминант играет
особую роль в процессе перевода?
13) На каких основаниях психолингвистический детерминант
включается А.Д.Швейцером в число прочих детерминантов
переводческого процесса?
14) Какой детерминант оказывает воздействие на выбор варианта
перевода при переводе художественной прозы?
15) Что, по мнению А.Д.Швейцера, относится к объекту теории
перевода?

Комиссаров В.Н. О разделах переводоведения // Тетради

переводчика. Вып. 11. М.: Междунар. отношения, 1974:

Переводческая деятельность осуществляется в виде множества актов

перевода, реализуемых различными переводчиками, в разных условиях, по
отношению к разнообразным оригиналам, созданным различными авторами, с
учетом ориентированности текста перевода на определенный тип Рецептора.
Каждый реальный акт перевода имеет индивидуальный характер: в нем
присутствует ряд особенностей, которые нельзя обнаружить в иных
переводческих актах. Перевод может осуществляться с разной скоростью,
результат его может произноситься громким или тихим голосом, записываться
пером или печататься на машинке, записываться разными почерками с
неодинаковой степенью разборчивости и т.п. Все эти особенности конкретного
акта перевода характеризуют индивидуальную манеру поведения отдельного
переводчика в данных условиях. Они не имеют прямого отношения к его
собственно переводческим действиям, не отражаются на способности
создаваемого речевого произведения выступать в качестве перевода, т.е. не
влияют на степень его близости к оригиналу. В то же время основу конкретного
акта перевода составляют аспекты, свойственные всем подобным актам вообще,
влияющие на ход и результат любого переводческого акта, составляющие
специфику именно акта перевода в отличие от всех иных актов речи и не
зависящие от индивидуальных особенностей речевого поведения отдельного
переводчика. В них содержится то общее, что позволяет рассматривать любой
акт перевода как частный случай реализации единой системы отношений,
потенциально существующих между речевыми произведениями разных языков.
Понятно, что описание этой системы и механизма ее реализации составляет
основную задачу переводческой науки. Такое описание возможно лишь в
результате анализа тех сторон переводческих актов, в которых отражается сама
сущность переводческой деятельности. Отсюда следует, что если объектом
переводоведения является «глобальная» переводческая деятельность
(совокупность актов перевода), то его предмет составляют те аспекты
переводческой деятельности, которые присутствуют в любом акте перевода и
определяют характер отношений между оригиналом и переводом, т.е.
способность последнего выступать в качестве полноправной замены первого.

С определением предмета переводоведения непосредственно связано и

выделение основных направлений переводческих исследований или, иначе
говоря, основных разделов науки о переводе. В переводческой литературе не
существует общепризнанной классификации областей переводческих
исследований, хотя некоторые авторы предлагают развернутые
классификационные схемы.

Так, А.В.Федоров в первом издании работы «Введение в теорию перевода»

(М., 1953) намечает следующие разделы теории перевода: 1) история перевода
и переводческой мысли; 2) общая теория перевода, включающая два
подраздела: (а) изучение общих задач и условий работы над языком перевода;
(б) изучение задач и условий перевода в связи с жанровыми особенностями
материала; 3) частная теория перевода, изучающая взаимоотношение данных
двух языков и служащая основой для общей теории перевода… В третьем
издании этой книги, которое вышло под названием «Основы общей теории
перевода» (М., 1968), приводится несколько иная классификация: 1) история
перевода и переводческой мысли; 2) определение общих задач и условий
работы над языком перевода; 3) раздел, которому автор не дает особого
названия и который включает два подраздела: (а) рассмотрение задач и условий
перевода в связи с жанровыми особенностями материала; (б) выявление общих
принципов, по которым передается система выразительных средств
индивидуального стиля писателя, и разработка принципов анализа
отдельного конкретного перевода. Специальная теория перевода уже не
выделяется в качестве особого раздела теории перевода и не
противопоставляется общей теории перевода в этом качестве, но тут же
указывается, что обобщения, применяемые к переводу разных видов материала
с разных языков, можно называть общей теорией перевода, а исследования
перевода с одного конкретного языка на другой и перевода конкретных видов
материала можно было бы назвать частной теорией перевода… Из этого
очевидно следует, что деление на общую и частную теорию дополнительно
может проводиться в пределах каждого из названных разделов (кроме, может
быть, первого).

Ю.В.Ванников в статье «О едином комплексе переводческих дисциплин» (в

сб. «Вопросы теории и техники перевода». М., 1970) различает: 1) общую
теорию перевода, которая, с одной стороны, должна заниматься построением
универсальных моделей, объясняющих принципиальную возможность перевода
и выявляющих общие черты различных видов переводческой деятельности, а с
другой стороны, выявлять особенности семантических отношений между
индивидуальными языками, определяющих реальную возможность перевода с
одного данного языка на другой; 2) частные теории перевода, целью которых
является изучение переводческих отношений между языковыми системами двух
конкретных языков; 3) специальные теории перевода, занимающиеся
особенностями перевода текстов, принадлежащих к разным жанрам и стилям
речи; 4) теорию машинного перевода и 5) прикладные аспекты перевода:
вопросы техники перевода, редактура перевода, составление переводческих
словарей, обучение переводу и т.п.

Подобные классификации правильно отражают многосторонность

переводческой деятельности, но принципы их построения представляются
далеко не бесспорными. Так, в первом варианте классификации А.В.Федорова
второй и третий разделы («общая» и «частная» теории перевода) отличаются
друг от друга, по-видимому, уровнем обобщения, связанным с материалом
исследования. Частная теория перевода должна обобщать переводческие
отношения между двумя конкретными языками, а общая теория описывать то
общее, что выявляется во многих или всех частных теориях и, таким образом,
формулировать обобщения, справедливые для отношений между любыми
языками. В то же время содержание первого раздела составляет рассмотрение
различных мнений, высказывавшихся в прошлом по вопросам, так или иначе
связанным с проблематикой второго или третьего раздела. Неясно также,
почему в третьем разделе не выделяются такие же подразделы, как во втором.
Если общая теория перевода всецело основывается на результатах, полученных
в частных теориях, то очевидно, что и «задачи и условия работы над языком
перевода», и «жанровые особенности перевода» должны прежде всего
изучаться на материале конкретных пар языков. Второй вариант схемы
А.В.Федорова основан уже не на различии уровня обобщения в связи с
количеством рассматриваемых языков, а, видимо, на принципе учеты или
неучета жанровых особенностей и особенностей индивидуального стиля.
Причем, если во втором разделе речь идет об «определении общих задач и
условий работы над языком перевода», то цель исследований третьего раздела
определяется как «рассмотрение задач и условий перевода (в связи с
жанровыми особенностями материала)». «Работа над языком перевода», по-
видимому, относится к сфере ПЯ, а «жанровые особенности материала»,
очевидно, имеют в виду жанровую принадлежность оригинала. Аналогичные
возражения вызывает и классификация Ю.В.Ванникова, в которой
разграничение отдельных разделов недостаточно обосновано. Если частная
теория перевода занимается отношениями между двумя конкретными языками,
а специальная теория изучает особенности перевода текстов, принадлежащих к
различным жанрам и стилям, то, по-видимому, в рамках каждой частной теории
будет существовать столько специальных теорий, сколько жанров и стилей
имеется в данных двух языках. Или, может быть, специальная теория,
занимающаяся, скажем, вопросами перевода материалов научно-технического
стиля, должна рассматривать эти вопросы относительно любой пары языков и
тем самым выходить за пределы частной теории? В любом случае ясно, что
«частная теория» и «специальная теория» – это понятия различного порядка.
Вызывает сомнения и включение теории машинного перевода в число разделов
теоретического переводоведения. Все остальные разделы так или иначе связаны
с изучением различных аспектов перевода, который можно было бы назвать
«содержательным», поскольку все действия «живого» переводчика
ориентированы на содержание оригинала. Переводческая деятельность
предполагает сложный умственный процесс по анализу, синтезу и
сопоставлению информации, как непосредственно содержащейся в текстах
оригинала и перевода, так и связанной с ними всевозможными ассоциациями.
Машинный перевод предполагает попытку формализации какой-то части этого
процесса, с тем чтобы обеспечить возможность хотя бы приблизительного его
воспроизведения с помощью автоматического устройства, способного
ориентироваться лишь на форму оригинала. Подобная попытка, связанная с
решением целого ряда интересных и важных задач, имеет явно прикладной
характер. Ее общетеоретическое обоснование подразумевает решение сложного
вопроса, какие виды умственной деятельности и в какой степени вообще можно
формализовать, - вопроса, выходящего за рамки переводоведения.

При классификации разделов переводоведения представляется

целесообразным выделить в первую очередь наиболее общие направления
переводческих исследований, которые должны соответствовать предмету этой
науки и конституирующим его факторам.

Предметом переводоведения являются коммуникативные аспекты

переводческой деятельности, т.е. особый вид языковой (точнее – двуязычной)
коммуникации. При всем многообразии конкретных форм переводческой
деятельности ей всегда присущи следующие особенности:

1) Переводческая деятельность предполагает возможность общения между

людьми, владеющими разными языками, путем создания на языке перевода
(ПЯ) текста, коммуникативно равноценного тексту на исходном языке (ИЯ).
2) Между исходным текстом (оригиналом) и текстом перевода предполагается
возможно максимальная смысловая близость (эквивалентность).
3) Эквивалентность текстов разных языков не существует заранее, а возникает
в ходе особого речевого процесса (процесса перевода), при котором оригинал
задается, а текст перевода специально создается в качестве полноценной
замены оригинала на другом языке.
4) Эквивалентные отношения устанавливаются в процессе перевода не только
между текстами в целом, но и между составляющими эти тексты языковыми
единицами, что, в конечном счете, означает существование отношений
переводческой эквивалентности между о т д е л ь н ы м и е д и н и ц а м и ИЯ
и ПЯ.
Изучение конституирующих особенностей переводческой деятельности
составляет главную задачу теоретического переводоведения. Из этой задачи
вытекает и классификация переводческих дисциплин.

Прежде всего необходимо раскрыть сущность переводческой деятельности,

теоретически обосновать возможность двуязычной коммуникации. Эта задача
решается путем разработки теоретических моделей, описывающих ее в самом
общем виде, объясняющих внутренний механизм этой деятельности в целом и
дающих теоретическую основу для решения всех остальных переводческих
проблем. Подобные теоретические модели представляют собой «общие теории
перевода» в наиболее точном смысле этого термина.

Учение о переводческой эквивалентности составляет второй крупный раздел

переводоведения. Он объединяет многочисленные исследования, изучающие
на основе общей теории перевода сущность и типы эквивалентности при
переводе, степень теоретически возможной и фактически достигаемой
смысловой близости речевых произведений на разных языках. Для решения
этих проблем необходимо предварительное рассмотрение способов передачи
различных типов информации в тексте, особенностей использования этих
способов каждым языком, соотношения лингвистической и
экстралингвистической информации и целого ряда других семантических
проблем. Как показывает уже общая характеристика этой группы работ, они
имеют дело прежде всего с семантическими проблемами.

Процесс преобразования текста оригинала в текст перевода и факторы,

влияющие на него, несомненно занимает центральное место в переводческой
деятельности. Значительная часть переводческих исследований посвящена
поэтому изучению самих актов перевода, механизма преобразования «оригинал
– текст перевода». Здесь исследуются этапы процесса перевода, единицы текста,
которыми оперирует переводчик, типы преобразований этих единиц при
переводе. Центральное место в этой области исследований занимает изучение
различных постоянных и переменных факторов, влияющих на ход и результат
переводческого процесса. Такие факторы включают степень структурной и
функциональной близости ИЯ и ПЯ, особенности и характер переводимого
текста, условия осуществления переводческого процесса – способ порождения
оригинала и перевода (в виде отрезков устной или письменной речи), степень
соотнесенности процессов порождения оригинала и перевода во времени,
существование особой прагматической «сверхзадачи», характер участников
переводческого процесса и т.д. К этому разделу переводоведения естественно
отнести и все исследования, изучающие воздействие на процесс перевода факта
принадлежности оригинала к конкретному жанру или стилю речи, т.е. те
исследования, которые Ю.В.Ванников называет «специальными теориями
перевода».

Нет никаких оснований полагать, что описание проблем перевода текстов

различных жанров не может быть осуществлено в единой системе терминов,
поскольку общая схема переводческой деятельности остается в любом случае
неизменной.

И, наконец, четвертый основной раздел переводоведения охватывает

исследования отношений, устанавливающихся в процессе переводческой
деятельности между системами двух языков, выступающими в качестве ИЯ и ПЯ.
Этот вид речевой деятельности предоставляет в распоряжение исследователя
множество текстов разных языков, связанных попарно отношениями
переводческой эквивалентности. Эти отношения создают особую систему
единиц в обоих языках, обладающих межъязыковой функциональной
общностью. Изучение такой системы соотносительных единиц, являющихся
«переводческими соответствиями», т.е. оказывающихся эквивалентными при
переводе, представляет несомненный теоретический и практический интерес.
Переводческое «приравнивание» единиц и речевых отрезков двух конкретных
языков обнаруживает целый ряд особенностей их смысловой структуры и
механизма функционирования, которые остаются невыявленными при изучении
каждого из этих языков в отдельности. На основании таких исследований
оказывается возможным формулировать некоторые обобщения о регулярных
способах (закономерностях) перевода отдельных группировок слов или
передачи значения отдельных форм и структур. Знание подобных
закономерностей весьма существенно как для облегчения подготовки
квалифицированных переводчиков, так и для повышения уровня их
практической деятельности.

Таким образом, теоретическое переводоведение включает четыре основных

раздела: общие теории перевода, теории эквивалентности, теории
переводческого процесса и теории переводческих соответствий. В своей
совокупности эти области исследования обеспечивают всестороннее описание
главных аспектов переводческой деятельности. Разумеется, в пределах каждой
области возможна более детальная классификация.

Классифицируя направления переводческих исследований, целесообразно

различать работы теоретического и прикладного характера. Задача
теоретических исследований заключается во всестороннем описании
переводческой деятельности, раскрытии ее внутреннего механизма,
определении потенциально возможных и реально существующих отношений
между оригиналом и переводом, выявлении основных факторов, влияющих на
ход и результат процесса перевода, описании системы переводческих
отношений, обнаруживаемых между единицами разных языков. Работы по
прикладному переводоведению ставят перед собой задачу способствовать
практическому осуществлению переводческой деятельности путем создания
условий для успешного выполнения необходимых действий «живым»
переводчиком или переводческой машиной. Между теоретическим и
прикладным переводоведением существуют как немаловажные различия, так и
непосредственная связь. Теоретическое переводоведение осмысливает и
объясняет наблюдаемые факты переводческой деятельности. Для него эта
деятельность является исходной реальностью, предшествующей исследованию.
Прикладное переводоведение представляет собой попытку воздействовать на
переводческую деятельность, в той или иной степени «управлять» всей
деятельностью в целом или какими-то ее аспектами. Сюда относятся все
проблемы, связанные с обучением переводу, выработкой всевозможных
советов и рекомендаций переводчику, деятельностью редактора,
использованием и составлением всевозможных справочников и словарей,
рациональной организацией переводческого труда, а также и проблема
возможности формализации действий переводчика, с тем чтобы передать часть
или все его функции автоматическому устройству и т.д. Успешное решение
прикладных задач возможно лишь на основе глубоких теоретических
исследований, дающих правильное понимание существа переводческой
деятельности и определяющих ее факторов.

Контрольные вопросы:

1) Что составляет основную задачу науки о переводе, по мнению

В.Н.Комиссарова?
2) Как В.Н.Комиссаров определяет объект и предмет теории
перевода?
3) Какие направления в изучении перевода предлагает различать
А.В.Федоров?
4) Какие разделы теории перевода различает Ю.В.Ванников?
5) Что общего в классификациях направлений переводоведческих
исследований, предложенных А.В.Федоровым и Ю.В.Ванниковым?
6) Какие недостатки усматривает В.Н.Комиссаров в предложенных
классификациях? Насколько, по вашему мнению, убедительны его
аргументы?
7) Какие особенности переводческой деятельности выделяет
В.Н.Комиссаров?
8) Каким образом разрешается задача раскрытия сущности
переводческой деятельности?
9) Что представляют собой «общие теории перевода»?
10) Что есть переводческая эквивалентность в представлении
В.Н.Комиссарова?
11) Какой процесс занимает центральное место в переводческой
деятельности?
12) Какие вопросы рассматриваются в третьем разделе
переводческих исследований?
13) Какие вопросы рассматриваются в четвертом разделе
переводоведения?
14) Какое значение имеют результаты исследований в рамках
четвертого раздела переводоведения?
15) Чем различаются задачи теоретических и прикладных разделов
переводоведения?
Раздел 2. ПЕРЕВОД КАК ВИД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Семинар 1. ПРОБЛЕМА ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПЕРЕВОДА.

КЛАССИФИКАЦИЯ ВИДОВ ПЕРЕВОДА

1. Приведите любое из определений перевода-процесса и перевода-

результата.
2. В чем заключаются основные недостатки традиционных
определений перевода?
3. В чем состоит отличие телеологического определения перевода
от традиционных определений?
4. Какие элементы входят в структуру акта межъязыковой
коммуникации?
5. Как определяется В.Н.Комиссаровым языковое посредничество?
6. Приведите определение перевода по В.Н.Комиссарову.
7. В чем заключается функциональное отождествление перевода и
оригинала?
8. В чем заключается содержательное отождествление перевода и
оригинала?
9. В чем заключается структурное отождествление перевода и
оригинала?
10. В чем заключается общественное предназначение перевода по
Л.К.Латышеву?
11. Какие виды перевода выделяются в соответствии с жанрово-
стилистической классификацией?
12. Какие виды перевода выделяются в соответствии с
психолингвистической классификацией?
13. Каковы основные различия между устным и письменным
переводом?
14. Каковы прочие возможные основания классификаций видов
переводческой деятельности?
 Литература

1. Бархударов Л.С. Язык и перевод. М.: Междунар. отношения, 1975.

– С. 46-49.
2. Комиссаров В.Н. Теория перевода. М.: Высшая школа, 1990. – С.
42-50.
3. Латышев Л.К. Перевод: проблемы теории, практики и методики
преподавания. М.: Просвещение, 1988. – С.6-13.
4. Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода. Н.Новгород:
НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 2001. – С. 59-71.
5. Швейцер А.Д. Теория перевода: статус, проблемы, аспекты. М.:
Наука, 1988. - С. 42-48, 67-75.
6. Федоров А.В. Основы общей теории перевода. М.: Высшая
школа, 1983. – С. 9-15.

Дополнительные тексты для изучения

Семко С.А. и др. Проблемы общей теории перевода. Таллинн:

Валгус, 1988. С.9-15, 17-18:

«…Существует множество дефиниций понятия перевода текстов с одного

вербального (словесного) языка на другой или характеристик сущности такого
перевода. Приведем некоторые из них. Согласно О.С.Ахмановой, перевод – это
«передача информации, содержащейся в данном произведении речи,
средствами другого языка»4. В формулировке Л.С.Бархударова «переводом
называется процесс преобразования речевого произведения на одном языке в
речевое произведение на другом языке при сохранении неизменного плана
содержания, то есть значения»5. Дефиниция перевода Ю.В.Ванникова выглядит
так: «Переводом какого-либо знака (или конфигурации знаков) будем считать
любой знак (или конфигурацию знаков), тождественный или близкий (с
заданной степенью точности) знаку-оригиналу в плане содержания, понимая
под планом содержания смысловое, но отнюдь не денотативное значение
знаков»6. В понимании И.Р.Гальперина «перевод – это передача смыслового
содержания и стилистических особенностей высказывания на одном языке

4 Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Сов. энциклопедия, 1966. С.316.
5 Бархударов Л.С. Язык и перевод. Вопросы общей и частной теории перевода. М.: Междунар.
отношения, 1975. С.11.
6 Ванников Ю.В. К обоснованию общей модели перевода // Теория перевода и научные основы
подготовки переводчиков. Материалы Всесоюзной научной конференции. Ч.I. М.: МГПИИЯ им.
М.Тореза, 1975. С.18-19.
 средствами другого языка»7. По мнению Вяч. Вс. Иванова и В.Н.Топорова,
«перевод сообщения с языка L1 на язык L2 можно понимать как воссоздание по
тексту на языке L1 соответствующего ему текста на языке L2, передающем то же
сообщение»8. В.Т.Ковальчук определяет понятие перевода следующим образом:
«Перевод есть общественно-необходимая и посредствующая процесс
коммуникации деятельность по преобразованию текста на исходном языке в
текст на каком-либо другом языке, на котором он только и служит источником
информации для людей, не владеющих исходным языком»9. На взгляд
Г.В.Колшанского, «перевод как один из важнейших видов коммуникативной
деятельности ориентируется прежде всего на полную и адекватную передачу
языка-оригинала, содержащего всю совокупность импликаций языкового,
социального и культурного плана»10. Как полагает В.Н.Комиссаров, «перевод
может быть определен в лингвистическом плане как особый вид соотнесенного
функционирования языков»11. И.Левый дает следующую дефиницию перевода:
«Перевод есть передача информации, точнее сказать переводчик дешифрует
информацию оригинального автора, содержащуюся в тексте его произведения,
перевыражая (вновь зашифровывая) ее в системе своего языка, а информацию,
содержащуюся в его тексте, вновь декодирует читатель перевода» 12. Согласно
А.Лиловой, с гносеологической точки зрения «перевод есть адекватное
отражение и творческое перевыражение оригинала», перевод как результат
переводческой деятельности есть «аналог оригинала», а перевод как процесс –
«это специфическая устная или письменная деятельность, направленная на
пересоздание существующего на одном языке устного или письменного текста
(произведения) на другом языке, при сохранении инвариантности содержания и
качеств оригинала, а также авторской аутентичности»13. Как полагает
Ю.Н.Марчук, перевод с одного естественного языка на другой можно трактовать
«как процесс создания на другом языке некоторого текста (устного или
письменного), эквивалентного по содержанию и способам языкового
выражения исходному тексту»14. Р.К.Миньяр-Белоручев дает следующую
дефиницию перевода: «перевод есть вид речевой деятельности, удваивающий
компоненты коммуникации, целью которого является передача сообщения в тех
случаях, когда коды, которыми пользуются источник и получатель, не

7 Гальперин И.Р. Введение // Большой англо-русский словарь. 4-е изд., испр. с дополнением. Т.I.
М.: Русс. яз., 1987. С.20.
8 Иванов Вяч. Вс., Топоров В.Н. Постановка задачи реконструкции текста и реконструкции
знаковой системы // Структурная типология языков. М.: Наука, 1966. С.18.
9 Ковальчук В.Т. Перевод как особый вид коммуникативной деятельности // Теория перевода и
научные основы подготовки переводчиков: Мат-лы Всесоюзной науч. конф-ции. Ч.I. М.:
МГПИИЯ им. М.Тореза, 1975. С.169.
10 Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М.: Наука, 1980. С.112.
11 Комиссаров В.Н. Лингвистика перевода. М.: Междунар. отношения, 1980. С.37.
12 Левый И. Искусство перевода. Пер. с чешского. М.: Прогресс, 1974. С.49.
13 Лилова А. Введение в общую теорию перевода. Пер. с болг. М.: Высш. шк., 1985. С.32-33.
14 Марчук Ю.Н. Методы моделирования перевода. М.: Наука, 1985. С.38.
 совпадают»15. А.Попович характеризует перевод как «перекодирование
языкового текста, во время которого создается его новый языковой облик и
стилистическая форма», как «переход инварианта из одного текста в другой при
максимальном соблюдении стилистических и других специфических
особенностей оригинала»16. «Перевести, - пишет З.Е.Роганова, - это значит
адекватно понятое адекватно воссоздать средствами другого языка,
воспроизвести с учетом взаимодействия содержания и формы» 17. Согласно
С.Н.Сыроваткину, «перевод есть переход от текста на одном языке (языке
источника, или оригинала) к тексту на другом языке (языке перевода), такой, что
оригинальный и переводной тексты можно считать функционально
эквивалентными, т.е. способными выполнять идентичную или сходную функцию
в коммуникативной и внекоммуникативной деятельности» 18. По мнению
А.В.Федорова, «перевести – значит выразить верно и полно средствами одного
языка то, что уже ранее выражено средствами другого языка», и именно в
верности и полноте передачи он видит «отличие собственно перевода от
переделки, от пересказа или сокращенного изложения, от всякого рода так
называемых «адаптаций»19. По А.Ф.Ширяеву, «перевод есть вид
специализированной речевой деятельности, опирающейся на использование
двух языков в целях воссоздания на одном языке речевых высказываний,
эквивалентных по форме и содержанию речевым высказываниям на другом
языке"20. И.И.Ревзин и В.Ю.Розенцвейг предлагают под «собственно переводом»
подразумевать случаи, когда переводчик переводит оригинал по заранее
установленным межъязыковым соответствиям (например, словарным) без
обращения к ситуации действительности, широкому контексту и своему
прошлому опыту, а случаи, когда имеет место обращение переводчика к
указанным феноменам, называть «интерпретацией»21… Ж. Мунэн… считает
нужным отметить, что «перевод – это языковой контакт и одновременно
явление билингвизма», в той или иной степени подверженный межъязыковой
интерференции22…

15 Миньяр-Белоручев Р.К. Общая теория перевода и устный перевод. М.: Воениздат, 1980. С.39.
16 Попович А. Проблемы художественного перевода. Пер. со словацкого. М.: Высш. шк., 1980.
С.186.
17 Роганова З.Е. Первод с русского языка на немецкий. М.: Высш. шк., 1971. С.5.
18 Сыроваткин С.Н. Теория перевода в аспекте функциональной лингвосемиотики. Калинин:
КГУ, 1978. С.7.
19 Федоров А.В. Основы общей теории перевода (Лингвистические проблемы). 4-е изд.,
перераб. доп. М.: Высш. шк., 1983. С.10-11.
20 Ширяев А.Ф. Картина речевых процессов и перевод // Перевод как лингвистическая
проблема. М.: Изд-во МГУ, 1982. С.12.
21 Ревзин И.И., Розенцвейг В.Ю. Основы общего и машинного перевода. М.: Высш. шк., 1964.
С.56-58.
22 Мунэн Ж. Теоретические проблемы перевода. Пер. с франц. // Вопросы теории перевода в
зарубежной лингвистике. М.: Междунар. отношения, 1978. С.36-37. Mounin G. Les problèmes
théoriques de la traduction. Editions Gallimard, 1980. P.3-4.
 По мнению В.Н.Комиссарова, недостаток многих переводоведческих
исследований состоит в том, что в них сначала дается не определение «перевода
вообще», а определение «правильного» перевода («нормы перевода») и затем
рассматриваются пути «достижения адекватности» при недостаточной
разработанности этого понятия23. Большинство приведенных выше дефиниций
понятия перевода, характеризуя перевод как некоторую деятельность, в то же
время в явном или неявном виде предъявляют определенные требования к ее
конечным результатам. Дать определение некоего «бескачественного
перевода», «перевода вообще» нельзя, поскольку такого перевода не
существует. В дефинициях, требующих от результирующего перевода того или
иного качества (передачи исходной информации или исходного сообщения,
сохранения инвариантности исходного плана содержания или смысла,
функционального соответствия оригиналу, обеспечения коммуникации между
разноязычными участниками общения, не владеющими языками друг друга и
т.п.), понятие «перевод вообще» имплицируется через понятие «хорошего»
перевода: все, что не является «хорошим» переводом, есть «плохой» перевод
или даже «неперевод». Именно таким образом любой дефиницией «хорошего»
перевода удается охватить и «перевод вообще». Даже если требовать от
перевода переделок оригиналов, то и тогда надо указывать требования,
которым они должны удовлетворять. Г.М.Стрелковский предлагает под
термином «перевод» понимать процесс деятельности переводчика, а
полученный в результате этой деятельности текст перевода (письменный или
устный) называть «транслятом»… Термин «транслят» вполне приемлем и в
некоторых случаях удобнее более пространных выражений типа
«результирующий перевод», «переводный текст», «текст перевода». Едва ли,
однако, можно «изгнать» из слова «перевод» эти его значения и понимать под
ним только процесс перевода ("п«реведение")». К тому же не лишне
располагать термином, который охватывал бы как процесс перевода, так и его
результат…

…Надо заметить, что в дефинициях перевода в уточнении нуждаются не

только его ограничительные признаки, но почти все понятия, привлекаемые для
этого уточнения. В лингвистике нет даже сколько-нибудь общепринятого
определения языка. Что же касается таких терминов, как «отражение»,
«деятельность», «информация», «знак», «знаковая система», «код»,
«содержание», «форма», «сообщение», «текст», «значение», «смысл», «стиль»,
«инвариантность», «эквивалентность», «функция», «понимание» и т.п.
(фигурирующих в дефинициях перевода), то понимаются они далеко не
однозначно, их истолкованию посвящаются целые монографии и множество
статей, но теоретическое осмысление нами стоящих за этими терминами

23 Комиссаров В.Н. Лингвистика перевода. М.: Междунар. отношения, 1980. С.146-147.

 феноменов еще далеко отжелаемой ясности, хотя в нашей практической
деятельности они могут представляться нам «достаточно самоочевидными».

Ряд авторов, например, трактует понятие сообщения в газетно-

журналистском смысле («информационное сообщение о…»), т.е. как
осведомление («информирование») кого-либо о чем-либо или о ком-либо, в
связи с чем такие разновидности текстов, как вопрос, просьба, обращение,
приказ, инструкция, рассуждение и т.п., рассматриваются как тексты, не
содержащие никаких сообщений, хотя наличие в них некоторой информации
(«прагматической» и даже «интеллектуальной») отдельными сторонниками
такой трактовки понятия «сообщение» не отрицается 24. Столь узкое понимание
сообщения восходит к В.В.Виноградову, который, выделяя функциональные
стили по «функциям языка», приписывает функцию общения обиходно-
бытовому стиля, функцию сообщения – обиходно-деловому, официально-
документальному и научному стилям и функцию воздействия –
публицистическому и художественно-беллетристическому стилям 25. Хотя сам
В.В.Виноградов отмечает «тесное взаимодействие» и даже «смешение»
выделяемых им функций и стилей, нередко его тезисы абсолютизируются и
делается вывод, что тексты с функцией общения не несут никаких сообщений и
не оказывают никакого воздействия, тексты с функцией сообщения никак не
участвуют в общении и не оказывают никакого воздействия, а тексты с функцией
воздействия не участвуют в общении и не несут никаких сообщений. Нелепость
подобных утверждений очевидна, поэтому ряд авторов, приняв в целом схему
В.В.Виноградова, вынужден признать, что любой текст соотносится минимум с
двумя функциями – функцией общения и функцией сообщения 26. Отмечается
также тесное переплетение функций сообщения и воздействия в текстах
различной жанрово-стилевой принадлежности, в том числе в научных и
художественных текстах27. Но некоторые авторы продолжают возводить
функцию воздействия в абсолют. Так, согласно Н.К.Гею, в художественном тексте
«словесный ряд несет прежде всего эстетическую функцию, его структура
выполняет роль не передатчика информации, заключенной в словах, а
подчинена законам художественного целого» и имеется «качественное различие
словесного материала, организованного по законам логики и законам
эстетической необходимости»28. Если принять концепцию Н.К.Гея, то
художественную литературу следует рассматривать как нечто такое, что вообще
стоит вне феноменов информации и коммуникации (сущность которой как раз и
24 Киселева Л.А. Вопросы теории речевого воздействия. Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. С.40-47; Юганов
В.И. Текст и его коммуникативная структура. Калинин: КГУ, 1983. С.11.
25 Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Изд-во АН СССР, 1963.
С.6.
26 Дерягин В.Я. Беседы о русской стилистике. М.: Знание, 1978. С.77.
27 Чаковская М.С. Текст как сообщение и воздействие (на материале английского языка). М.:
Высш. шк., 1986.
28 Гей Н.К. Искусство слова. О художественности литературы. М.: Наука, 1967. С.31.
 состоит в передаче и приеме той или иной информации) и не подчиняется
никакой логике…

…Нельзя оказать никакого эстетического воздействия, не передав никакой

эстетической информации кому-либо, т.е. не осуществив того, что принято
называть «актами коммуникации». Поэтому терминологически неудачно
деление речи на два «основных типа» – «изобразительный» и
«информативный»29 и деление перевода на «информативный» и
«художественный»30. Различие между нехудожественной речью и ее переводом
и художественной речью и ее переводом заключается не в том, что в
нехудожественной речи и ее переводе имеется какая-то информация, а в
художественной речи и ее переводе начисто отсутствует всякая информация.
Оба типа речи и перевода в равной мере имеют дело с информацией и
различаются они ровно настолько, насколько различаются виды информации, с
которой они имеют дело. Термины «информативная речь» и «информативный
перевод» ассоциируются либо с противопоставлением «безынформационной
речи» и «безынформационному переводу», либо с противопоставлением
малоинформативной речи и малоинформативному переводу, поскольку термин
«информативность» часто употребляется в значении «степень ценности
сообщаемой информации» (например, степень ее новизны, оригинальности,
нетрафаретности и т.п.)… Поскольку художественная речь не есть нечто
неинформационное и некоммуникативное, вполне правомерно выделение
сферы художественной коммуникации наряду с другими сферами
коммуникации – научной, массовой, бытовой и т.п…Художественный перевод
целесообразно противопоставлять лишь нехудожественному переводу.»

Контрольные вопросы:

1) Есть ли что-либо общее в дефинициях перевода, приведенных

выше?
2) В чем, по мнению В.Н.Комиссарова, заключается основной
недостаток предложенных определений перевода?
3) Считает ли С.А.Семко, что можно дать определение «перевода
вообще», а не только качественного перевода? Каковы его
аргументы?
4) Что такое «транслят»?

29 Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М.: Наука, 1982. С.348-358.
30 Комиссаров В.Н. Лингвистика перевода. М.: Междунар. отношения, 1980. С.120.
5) Почему С.А.Семко считает терминологически неправильным
деление перевода на «художественный» и «информативный»?

Комиссаров В.Н. Лингвистическое переводоведение в России. М.:

ЭТС, 2002 – С.76-78:

…А.Д.Швейцер… рассматривает подход к переводу как акту межъязыковой

коммуникации. Разделяя концепцию Г.Егера, характеризующего перевод как вид
опосредованной коммуникации, он не соглашается с его попыткой утвердить в
качестве основного признака перевода, отличающего его от гетерогенного
языкового посредничества (реферирования, резюмирования, редуцирующей или
расширяющей транспозиции), сохранение коммуникативной ценности исходного
текста. А.Д.Швейцер справедливо указывает на то, что многие перевода
(например, французские переводы Шекспира в 18 в.) радикально изменяли
коммуникативный эффект оригинала. Требованию исчерпывающей передачи
коммуникативной ценности оригинала не отвечают и многие буквальные и
вольные переводы, которым при таком подходе придется отказать в праве
называться переводами.
Из этих же соображений отвергается и концепция Л.К.Латышева, который
считает, что постоянный классификационный признак перевода – это его
общественное предназначение, заключающееся в том, что перевод должен быть
максимально приближен к тексту «естественной» одноязычной коммуникации. И
здесь А.Д.Швейцер ссылается на наличие переводов, не отвечающих
требованию «читаться как оригинал».
Сущность перевода А.Д.Швейцер видит в том, что, как уже отмечалось в
научной литературе, основное предназначение перевода состоит в замещении
или репрезентации первичного текста в другой языковой и культурной среде.
Здесь заметен существенный отход от выдвигавшегося в первой книге
требования обязательно сохранять коммуникативный эффект оригинала.
Перечислив языковые и внеязыковые детерминанты перевода, о которых речь
уже шла в предыдущей работе, и подчеркнув важность учета культурных
особенностей, предметных и коммуникативных ситуаций в оригинале и
переводе, а для художественного перевода и таких факторов, как литературная
традиция, национальный колорит и дистанция времени, А.Д.Швейцер переходит
к рассмотрению вопроса об определении понятия «перевод». Он приводит целый
ряд определений, сформулированных различными авторами (А.Эттингер,
Дж.Кэтфорд, Ю.Найда, В.Вилсс, Г.Егер, О.Каде, К.Райс и др.), и находит их
недостаточными, нормативными или редукционистскими. По его мнению,
определение перевода должно отражать его многомерный и многофакторный
характер. Поэтому предлагается определение, которое должно удовлетворять
этому требованию. Перевод определяется как:
- однонаправленный и двухфазовый процесс межъязыковой и межкультурной
коммуникации, при которой на основе подвергнутого целенаправленному
(«переводческому») анализу первичного текста создается вторичный текст
(метатекст), заменяющий первичный в другой языковой и культурной среде,
- процесс, характеризуемый установкой на передачу коммуникативного
эффекта первичного текста, частично модифицируемый различиями между
двумя языками, двумя культурами и двумя коммуникативными ситуациями.
Поскольку всякое определение по своей природе неизбежно будет
редукционистским, попытка указать в одном определении, даже столь
громоздком, все характерные особенности перевода заранее обречена на неудачу.
Можно заметить, что в предлагаемом определении не разграничены
онтологические свойства описываемого явления и условия его успешной
реализации, которые могут отсутствовать в отдельных актах перевода. Очевидно
также, что автору не удалось избежать включения в определение перевода
нормативных требований («целенаправленный анализ текста», «установка на
передачу коммуникативного эффекта»). По-видимому, переводы, при
осуществлении которых отсутствовал такой анализ или такая установка должны
быть лишены права называться переводами. Именно против подобного подхода и
возражал А.Д.Швейцер, критикуя определения перевода, предлагаемые другими
авторами.

Контрольные вопросы:

1) В чем именно выражается несогласие А.Д.Швейцера с

концепцией Г.Егера?
2) В чем заключается несогласие А.Д.Швейцера с концепцией
Л.К.Латышева?
3) В чем, по мнению А.Д.Швейцера, заключается сущность
перевода?
4) Как образом определяет перевод А.Д.Швейцер?
5) В чем, по мнению В.Н.Комиссарова, состоят недостатки
определения перевода, предложенного А.Д.Швейцером?

Пример внутриязыкового перевода из одного водевиля (Цит. по:

Семко С.А. и др. Проблемы общей теории перевода. Таллинн: Валгус,
1988. С.24):

П у с т о с л а в ц е в: Начинаем, товарищи! Все на месте?

Н а л и м о в: В основном почти все.
П у с т о с л а в ц е в: Как с оркестром?
Д и р и ж е р: С лабухами лажаво!
Н а л и м о в: Он говорит: с оркестром плохо.
П у с т о с л а в ц е в: В чем дело?
Д и р и ж е р: Вчера лабали жмурика, заимели башли, похиляли к чувихам и
накирялись!
П у с т о с л а в ц е в (Н а л и м о в у): Переведите!
Н а л и м о в: Лабали жмурика – играли на похоронах, заимели башли –
получили деньги, похиляли к чувихам – поехали к девушкам – и накирялись.
П у с т о с л а в ц е в: Накирялись? Опять накирялись? Переведите ему – где
первая скрипка?
Д и р и ж е р: Прихиляет через десять минут – лабает на мотор.
 Колотилкин Е.В. К вопросу о различиях между устным и
письменным переводом // Проблемы литературы, языка и
перевода: Сб. науч. трудов. Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова,
2001:

Как представляется, вопрос о принципиальных различиях между двумя

основными видами переводческой деятельности еще не получил достаточного
освещения ни в отечественном, ни в зарубежном переводоведении. Основным
стремлением большинства исследователей является обобщить сведения,
получаемые в ходе практики всех форм перевода, вскрыть суть переводческого
процесса безотносительно конкретных условий его реализации. Во всех
предлагаемых классификациях типов перевода, как правило, наряду с
дифференциацией предполагается некое внутреннее их единство, т.е. общность
глубинных механизмов, позволяющих переводчику создать речевое
произведение, воспринимаемое участниками коммуникативного акта как
тождественное или эквивалентное оригиналу. Весьма ценные наблюдения о
специфике устного перевода содержатся в работе Р.К.Миньяра-Белоручева [1],
одной из немногих попыток создания специальной теории перевода.
Одним из важнейших аспектов теории перевода является нормативный:
разработка рекомендаций, правил, которыми должен руководствоваться
переводчик; определение критериев, согласно которым могут быть оценены
результаты переводческой деятельности, ее эффективность. В силу этого теория
перевода имеет огромное значение для разработки программ обучения
профессиональных переводчиков. Но осознание конкретных целей обучения
требует не только философского обобщения богатейшего опыта, но и понимания
сути различий между конкретными видами перевода. Тем более, что несхожесть
их может оказаться более значительной, чем кажется.

Так, лингвистическая теория перевода мыслится как теория о «соотнесенном

функционировании двух языковых систем» [2. C.37]. Подобный подход
правомерен, поскольку в рамках данных исследований рассматривается процесс
перехода от речевой последовательности-текста на одном языке к тексту на
другом языке, создаваемому переводчиком. Осуществляя перевод полученного
текста, переводчик, очевидно, ознакомившись с его содержанием, постоянно
мысленно переходит от одной знаковой системы к другой, отбирая единицы в
переводящем языке (ПЯ). В ходе данного процесса переводчик сличает
результат своей деятельности как с оригиналом (оценивая адекватность
перевода в свете общего смысла текста или фрагмента, а также конкретной
переводческой задачи, прагматических аспектов), так и с хранимыми в памяти
нормативными, узуальными структурами ПЯ (оценивая формальную
приемлемость создаваемого текста). При этом переводчику постоянно
приходится отказываться от того или иного варианта, предлагая лучший. Это
«отсеивание», в ходе которого «выкристаллизовывается» окончательный текст
перевода, может занимать (в зависимости от ситуации, сложности задачи или
предъявляемых требований) секунды, минуты, часы… или годы. Изучение
данного процесса, безусловно, входит в сферу «языка» в соссюровской
терминологии, то есть является лингвистической дисциплиной.

Однако вправе ли мы аналогичным образом описывать процесс устного

перевода? Здесь переводчик имеет дело с речевой последовательностью, но не с
текстом, точнее, с произведением, которое мгновенно перестает быть текстом.
Оригинал предъявляется ему лишь в «линейном виде», в течение
незначительного промежутка времени, достаточного лишь для понимания и
анализа, но недостаточного для перевода как деятельности, описанной в
предыдущем абзаце. В сущности, деятельность переводчика сводится к двум
разнесенным (или совмещенным – при синхронном переводе) во времени
операциям: 1) прием сообщения и анализ его, в ходе которого переводчик
выступает в роли рецептора-носителя исходного языка (ИЯ); этот этап в
известной мере может быть сопоставлен с чтением текста оригинала до начала
непосредственно переводческой работы, но лишь условно, поскольку в этом
случае переводчик имеет возможность – время! – обратить внимание не только
на содержание, но и на форму, имея текст перед глазами. К тому же, читая
оригинал, который воспринимается как объект работы, переводчик неизбежно
начинает переводить его, размышляя и сопоставляя уже две языковые системы,
выявляя заранее «сложные» места); 2) создание речевого произведения на
ПЯ, отражающего содержание оригинала, интенцию автора – в первую очередь –
и, при необходимости, некоторые формальные особенности, существенные для
обеспечения полноценной двуязычной коммуникации. Однако следует учесть,
что переводчик здесь имеет дело в первую очередь с содержанием, а не формой
оригинала. Сопоставление языковых систем имеет место лишь в ситуациях,
когда переводчик испытывает сложности с пониманием содержания сообщения
и, запомнив фрагмент речевой последовательности (здесь воспринимаемый уже
как фрагмент текста), механически подставляет на место единиц ИЯ их
наиболее употребительные эквиваленты, или же, встретившись со
специфической единицей ИЯ, эквивалент которой ему неизвестен или не
существует, анализирует существующие в ПЯ средства, позволяющие адекватно
передать ее значение. Подобная деятельность входит в сферу не «языка», но
«речи», и изучение ее, в строгом смысле слова, не входит в задачи лингвистики.
Если при письменном переводе в центре внимания находится текст
оригинала, речевое произведение в его целостности, и основным критерием
адекватности является возможно полная передача как семантических, так и
формальных его особенностей, некая структурная близость или соответствие
перевода оригиналу, которое исследователи условно представляют в виде
переводческих трансформаций, - то при устном переводе доминируют
отношения между коммуникантами, цели коммуникации, особенности
ситуации, контекст, т.е. прагматические аспекты перевода по преимуществу.
Здесь деятельность переводчика призвана не отражать статическую данность
произведения, но следовать живой динамике межличностных взаимодействий.
Подход, согласно которому столь различные виды деятельности
рассматриваются преимущественно (или исключительно) в тех аспектах,
которые их сближают, представляется малопродуктивным. Так, сторонники
лингвистической теории перевода с тревогой относятся к любым постулатам о
девербализации, «переводе смысла» (хотя при устном переводе иначе просто
быть не может, как отмечалось выше: текста-то, в сущности, в момент перевода
уже нет), усматривая в подобных положениях фактическое обоснование
«вольного» перевода (читай: безответственного творчества переводчика).
Сторонники так называемой интерпретативной модели перевода [3; 4],
прекрасно отражающей специфику устного перевода и осмысления
иноязычного, инокультурного текста вообще, абсолютизируют деятельность
переводчика по анализу содержания сообщения и недооценивают значение
лингвистической деятельности переводчика по обобщающему
сопоставительному анализу инструментария различных языков. А ведь подобная
работа далеко не сводится к установлению «соответствий» терминологического
характера! Переводчик-лингвист, изучая отношения между двумя языковыми
системами, выявляет отношения эквиваленции между структурами
текстообразующего характера различных уровней, далеко не всегда отражаемые
словарями и специальной литературой. Фактически каждый переводчик сам
формирует – используя свой и чужой опыт – свой «язык-посредник» [5. C.57-60],
который, разумеется, не освобождает его от обязанности понимать смысл
переводимого текста, но значительно облегчает задачу передачи оного смысла,
не нарушая норм и узуса ПЯ, и не удаляясь неоправданно от структуры
оригинала.
В принципе, не менее существенны различия между такими видами
письменного перевода, как перевод художественных текстов и «информативный»
перевод, имеющий дело с текстами, не рассматривающимися как произведения
искусства. Структура и объем данной статьи не позволяют подробно
остановиться на этом вопросе; выразим лишь сомнение в целесообразности
доказательства как языковой сущности переводческой деятельности, так и
невозможности переводчику ориентироваться на системные закономерности и
соответствия языковых систем – на примерах переводов произведений мировой
литературы.
Способность схватывать суть сообщения, не зацикливаться на языковых
особенностях оригинала и избегать буквализма развивается именно при устном
переводе, в ситуациях, когда переводчик обязан осмысливать значительные
отрезки речи и формулировать понятое с учетом как норм ПЯ, так и
экстралингвистических факторов, постоянно соотносить предлагаемый перевод
с конкретной задачей, решаемой в процессе общения, а также – зачастую –
прогнозировать ход мыслей коммуникантов.
С другой стороны, письменный перевод вырабатывает особую культуру
выбора формы, продиктованную уважением к оригиналу, которая
дисциплинирует при устном переводе. Кроме того, зачастую переводимые
речевые последовательности включают фрагменты, которые даже при устном
переводе необходимо воспринимать как текст, сохраняя не только содержание,
но и значимые особенности плана выражения.
Таким образом, практика устного перевода способна обогатить переводчика
умениями и навыками, необходимыми при письменном переводе, и наоборот.
Методики преподавания устного и письменного перевода должны не сглаживать,
обходить их специфику, а наоборот, выявлять и максимально использовать ее как
в особенностях заданий и при обсуждении результатов работы, так и в
теоретических обобщениях приобретаемого студентами переводческого опыта.
Примечания

1. М и н ь я р - Б е л о р у ч е в Р. К. Последовательный перевод. Теория и

методы обучения. М., 1969.
2. К о м и с с а р о в В. Н. Лингвистика перевода. М., 1980.
3. L e d e r e r M. La traduction aujourd`hui. Paris, 1994.
4. S e l e s k o v i t c h D., L e d e r e r M. Interpréter pour traduire. Paris, 1984.
5. Р е в з и н И. И., Р о з е н ц в е й г В. Ю. Основы общего и машинного
перевода. М., 1964.

Контрольные вопросы:

1) В чем, по мнению Е.В.Колотилкина, заключаются

принципиальные различия между устным и письменным переводом?

Herman Mark, Apter Ronnie. Opera Translation // Translation:Theory

and Practice. Tension and Interdependence: ATA Scholarly Monograph
Series. V.5. State University of New York at Binghamton, 1991. Ps.100-
102:

“The theory behind opera translation is easily stated: translate the libretto so as
to preserve the drama, poetry, and music of the original. But all three depend on the
complex interplay of words and notes. The words are part of the music; the drama
results from them both. If a translator mistakenly tries to sacrifice the words to the
music or the music to the words, the result will be the sort of disaster all too
commonly heard in contemporary opera houses.

For the purpose of this article, “opera” means any dramatic work which is sung in
whole or in part, whether it is called an opera, operetta, musical, or even a play with
incidental songs. There are no sharp boundaries between the genres, no ratios of
sung to spoken words or of through-composed music to individual songs which
determine which is which. Boundaries have also been erased, especially by recent
composers, between spoken dialogue, dialogue spoken over music (sometimes called
“melodrama”), recitative (on sung pitches but closely imitating the rhythms of
speech), and full-throated sung area.

Should Opera Be Translated?

 Should opera be translated at all? There are many who say no. An old argument
is that the words are too unimportant. A more recent argument states the exact
opposite: the words are too important.

The first argument holds that the music is paramount, and the words of little
importance. Therefore, the words would not be worth listening to even if they were
comprehensible, which they cannot be in any language because of the mechanics of
vocal production, the necessity of being heard over an orchestra, and the acoustics of
opera houses. Unfortunately, this belief in the unimportance of operatic words,
especially in the English-speaking world, has led to practices which scant them – bad
translations, sloppy singing diction, and poor opera-house acoustics – all of which
reinforce the belief in the unimportance of operatic words.

The second argument holds that the words are indeed part of the music, and
therefore should not be translated or otherwise changed. This line of reasoning has
led to the current practice of performing operas in their original language. In many
opera houses, translated summaries of the lyrics are also projected above the stage
for the benefit of the uncomprehending audience. This neatly, and illogically,
combines both arguments: the words are so important that the audience does not
have to understand them except in summary form…

…But any account of operatic history… makes it plain that most composers and
librettists wanted the words to be understood. Wagner thought the words important
enough to be his own librettist, and offered to rewrite music, if necessary, to
accommodate the needs of translations from German into other languages. Verdi set
a French libretto for the Paris opening of his Don Carlo and revised the music for the
subsequent productions in Italy in Italian. Despite the widely held low opinion of
opera libretti (an opinion based mostly on hack translations), most great operas, and
many not-so-great ones, do have libretti well worth the attention of the audience. For
these libretti to be understood, they must be translated into the language of the
audience (and of the performers).

The translations cannot be mere plot synopses, or the line-by-line literal

translations which accompany recordings, or the highly abridged translations used for
movie subtitles and projected English captions. For such translations, even if done
well, offer only a glimpse of the original work to a person not fluent in the original
language. Only a full performable translation of the libretto, recreating the subtleties
of plot, the nuances of character, and the interplay of words and music can carry an
opera across the language barrier. As Arthur Graham has pointed out for the recital
song, opera’s less theatrical cousin, “The singer needs words that may be sung with
sincerity, and part of the singer'’ sincerity is in the assumption that the text is worth
hearing. A respected translation gives pleasure to the performer, as well as to the
audience, and inspires artistic interpretation”.
 Контрольные вопросы:

1) Какова основная задача такого вида перевода, как перевод

произведений музыкального искусства?
2) Почему многие исследователи считают, что произведения
музыкального искусства не подлежат переводу?
3) Действительно ли литературный текст важен для правильного
восприятия музыкального произведения?
4) Какие именно аспекты должен воспроизводить перевод
музыкального произведения?

Seleskovitch Danica. Interpreting for International Conferences.

Washington: Pen and Booth, 1994. – C.28-31:

Simultaneous and Consecutive Interpretation

In consecutive interpretation the interpreter has the advantage of knowing the line
of argument before he interprets. Speeches given at international conferences
(excluding written statements) generally last a few minutes, giving the interpreter time
to analyze them. He analyzes the nuances and subtleties of the speech, although the
message is delivered at a speed averaging 150 words a minute. Few activities require
such concentration or cause such fatigue!
Before conference interpreting became commonplace, the speakers offered to
stop after every sentence and give the floor to the interpreter. This was a
manifestation of the belief that interpretation consisted of a mere word-for-word
translation and the speakers felt that, by using this method, the interpreter could
commit to memory all of the words in the preceding sentence and then translate
them. However, the meaning of an individual sentence is rarely clear when it is taken
out of context, and today interpreters request that speakers carry on with their
discourse because the rest of the speech will often clarify a statement that was
obscure and reveal the assumptions underlying any one sentence.

The time lag that the interpreter enjoys in consecutive interpretation is cruelly
lacking in simultaneous interpretation. It may therefore seem inconsistent to claim
that simultaneous likewise provides an opportunity for exploration and
comprehension of the message. But let us look more closely at simultaneous
interpretation before examining the methods of analysis used in interpretation in
general.
 The observer is struck by the fact that the interpreter manages to do two things
at once: listen and speak. But that is not exactly the case. In order to understand what
simultaneous interpretation involves, let us look more closely what happens. When
we speak spontaneously our words do not come out in spurts; we do not first think
out what we are going to say and then stop thinking while we speak, nor do we stop
speaking in order to mentally compose what we are going to say next. On the
contrary, our speech is continuous. To be specific, it involves two superimposed
processes in a cause and effect relationship, mental impulses and their oral
expression. Seen in time, however, the words are uttered at the precise moment the
following thought is conceived; at the precise moment the product of the
conceptualizing process is uttered, the mind is already focused on further
development of the thought that is to be expressed in the following statement.

The simultaneous interpreter does virtually the same thing as when he is

speaking spontaneously. He hears the next sentence while he is stating the preceding
idea, yet he does not listen to the next sentence but to the sentence that he himself is
delivering. He does, however, hear the meaning of the sentence being delivered by
the speaker and it is this meaning that he retains in order to deliver the sentence
himself immediately afterwards. Thus, just as when he speaks spontaneously, the
words he hears while interpreting are those that he utters, but the thoughts that his
mind focuses on are those that will produce his next words. The difference is that,
here, the thought he will utter comes from the outside source.

This is just a very common occurrence carried to extremes. We might go as far as

to say that there are no thoughts that are completely the product of one individual,
or completely original, and that in any situation what one says is only the end product
of a thought that is born of the input of countless outside sources which nourish us as
children and enrich us as adults. In practice, however, the simultaneous interpreter is
relieved of the immediate task of developing the thought he has just stated. In place
of this he substitutes analysis and comprehension of the speaker’s line of thought.
Simultaneous interpretation involves “hearing” the thought of another instead of
one’s own thoughts. It also involves speaking spontaneously because all speaking
involves talking and listening at the same time, although usually one “hears” one’s
own thoughts. Simultaneous interpretation means reordering the steps in the mental
process which we all experience when we speak spontaneously.

This is why, if correctly taught, simultaneous interpretation can be learned quite

rapidly, assuming one has already the art of analysis in consecutive interpretation.
The problem in simultaneous interpretation stems not from the technique used, but
from a series of other problems which we shall study in Chapter V under the heading
“Interpreting in Practice”. Let us simply say here that simultaneous is too often
considered as a simple word-for-word translation, with a certain number of words
stored in the memory (probably to avoid the trap of false cognates and not translate
actuel by “actual”) and then repeated in the target language. During the time lag that
separates the speaker’s words from those of the interpreter, the interpreter has
better things to do that memorize the words he has heard, because the speaker
relentlessly continues to develop his idea and the interpreter must do the same to
avoid sputtering out snatches of ideas. Even memorizing a half dozen words would
distract the interpreter, whose attention is already divided between listening his own
words and those of the speaker. It would be impossible for him to memorize a certain
number of words while uttering the preceding ones in another language. It is
humanly impossible to listen attentively to one thing while saying another. The
interpreter listens and says the same thing. By avoiding the pitfall of word
memorization the interpreter manages to understand the thought that will produce
his next words. Thus the simultaneous interpreter is an analyst or mind-reader, not a
parrot. His memory does not store the words of the sentence delivered by the
speaker, but only the meaning that those words convey.

Контрольные вопросы:

1) Какие неудобства возникают для устного переводчика, если

оратор делает паузу после произнесения каждого отдельного
предложения?
2) Какие процессы совпадают во времени при спонтанном
порождении речи?
3) Какие действия осуществляются одновременно переводчиком-
синхронистом в процессе синхронного перевода?
4) В чем сходство данного процесса с процессом спонтанного
порождения речи?
5) Чем процесс синхронного перевода отличается от процесса
спонтанного порождения речи?
6) Почему недопустимы попытки синхрониста запомнить слова,
произносимые оратором?

Семинар 2. ПРОЧИЕ ВИДЫ ЯЗЫКОВОГО

ПОСРЕДНИЧЕСТВА. ФУНКЦИИ ПЕРЕВОДА И
ПЕРЕВОДЧИКА

1. Что называется адаптивным транскодированием?

2. Каковы виды адаптивного транскодирования?
3. Опишите, в чем заключается выполнение речевым сообщением
следующих функций: денотативной, экспрессивной, поэтической,
металингвистической, фатической, волеизъявительной?
4. В чем заключается выполнение переводчиком коммуникативной
функции?
5. В чем заключается идеологическая функция переводчика?
6. Опишите три компонента коммуникативной функции
переводчика: метаязыковую функцию, кумулятивную функцию и
корректировочную функцию.

Литература

1. Комиссаров В.Н. Теория перевода. М.: Высшая школа, 1990. – С.

48-50.
2. Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода. Н.Новгород: НГЛУ
им. Н.А.Добролюбова, 2001. – С. 72 – 78.

Дополнительные тексты для изучения

Семко С.А. и др. Проблемы общей теории перевода. Таллинн:

Валгус, 1988. С. 69-71:

«…При разработке теории перевода надо исходить не из каких-то аберраций,

а опираться на должностные обязанности переводчика и квалификационные
требования к нему, зафиксированные в «Квалификационном справочнике
должностей служащих» (М.: НИИ труда, 1978. Ч.3. С.30), где, в частности,
сказано, что переводчик «выполняет в установленные сроки устные и
письменные, полные и сокращенные переводы, обеспечивая при этом точное
соответствие переводов лексическому, стилистическому и смысловому
содержанию оригиналов, соблюдение установленных требований в отношении
научных и технических терминов и определений; осуществляет редактирование
переводов; подготавливает аннотации и рефераты иностранной литературы и
научно-технической документации; участвует в составлении тематических
обзоров по зарубежным материалам; ведет работу по унификации терминов,
совершенствованию понятий и определений по тематике переводов по
соответствующей отрасли науки, техники или народного хозяйства, учет и
систематизацию выполненных переводов, аннотаций, рефератов». Отдельные
положения в этом перечне не следует понимать буквально. Очень часто,
например, смысловую или стилистическую точность переводов можно
 обеспечить лишь путем отказа от их лексического соответствия оригиналам. Так,
английской команде Arm and away лексически соответствует перевод
«Вооружись и прочь!», а по смыслу и стилю – перевод «Корабль к бою и походу
изготовить!». Но в основном должностные обязанности переводчика в
справочнике определены верно, и они, если не терминологически, то
содержательно согласуются с теоретическими изысканиями в этой области. Так,
Р.К.Миньяр-Белоручев выделяет следующие функции переводчика:
коммуникативную (обеспечение коммуникации между разноязычными
коммуникантами посредством передачи исходного сообщения), идеологическую
(передачу идеологического компонента исходного сообщения), метаязыковую
(ввод в текст перевода дополнительной информации в случае недостаточного
информационного запаса его адресата), кумулятивную (увеличение
информационного капитала носителей ПЯ, обогащение их культуры за счет
ознакомления с культурой носителей ИЯ) и корректировочную (исправление при
переводе непреднамеренных промахов и ошибок автора оригинала). Основной
функцией переводчика является коммуникативная функция, остальные функции
производны от нее и вплетаются в нее в различной степени в зависимости от
конкретных обстоятельств31. Иначе говоря, все функции, производные от
коммуникативной функции, можно трактовать как ее подфункции.
Идеологическую функцию можно рассматривать как разновидность
фасцинативной функции (функции воздействия). В приведенном выше
официальном перечне должностных обязанностей переводчика сказано, что он
должен вести работу по унификации терминов, совершенствованию понятий и
определений по тематике переводов. Фактически это означает, что переводчик
выполняет еще языкотворческую и лексикографическую функции. В самом деле,
переводчик нередко вводит из ИЯ в ПЯ новые лексические единицы
(посредством заимствования или калькирования), создает на базе элементов ПЯ
новые лексические единицы, отвергает ранее предложенные неудачные варианты
перевода тех или иных единиц ИЯ и предлагает свои варианты их переводов, т.е.
в известной степени занимается языкотворчеством. Предложенные переводчиком
удачные варианты перевода тех или иных единиц ИЯ используются другими
переводчиками и лексикографами при составлении двуязычных словарей, а это
означает, что переводчик в некоторой степени занимается и лексикографической
работой. Языкотворческая функция переводчика в той или иной степени
вплетается в его коммуникативную функцию, а лексикографическая функция в
конечном счете направлена на ее обслуживание. Право переводчиков научно-
технической литературы на улучшение оригиналов в переводе официально
подтверждено ЮНЕСКО. Следует иметь в виду, что научные и технические
тексты обычно создаются не профессиональными литераторами, а
специалистами в разных областях науки и техники, зачастую неискушенных в
стилистических и иных тонкостях. Тексты на некоторых языках, например, на
английском и французском, к тому же создаются авторами, работающими в
разных странах и владеющими этими языками в разной степени. Это дает
основания утверждать, что переводы научно-технических текстов могут и
должны быть стилистически и логико-грамматически лучше несовершенных
оригиналов32… Легко заметить, что выполнение переводчиком

31 Миньяр-Белоручев Р.К. О функциях переводчика // Информационно-коммуникативные

аспекты перевода. Горький: Горьков. Гос. Пед. Ин-т им. М.Горького, 1986. С.56-62.
32 Пумпянский А.Л. Введение в практику перевода научной и технической литературы на
английский язык. 2-е изд., доп. М.: Наука, 1981. С.308.
корректировочной, языкотворческой и метаязыковой функций имеет целью
повышение качества перевода.»

Контрольные вопросы:

1) Какие функции выполняет переводчик (по Р.К.Миньяру-

Белоручеву)? В чем они заключаются?
2) В чем заключается языкотворческая функция переводчика?
3) Каким образом переводчик выполняет лексикографическую
функцию?

Латышев Л.К. Перевод: проблемы теории, практики и

методики преподавания. М.: Просвещение, 1988. С.20-21:

…Представляется, что в центре… классификации (языкового посредничества)

в качестве своеобразной точки отсчета должен находиться перевод. Его свойство
чисто лингвоэтнической ретрансляции может служить своего рода основанием
сравнения. Сопоставление с переводом различных видов языкового
посредничества дает возможность выявить их специфику. В результате такого
сравнения по одну сторону от перевода окажутся различные виды
«сверхперевода», по другую – различные виды «недоперевода». Под
«сверхпереводом» мы понимаем такие виды языкового посредничества,
продукт которых можно представить как результат перевода с некоторой
дополнительной прагматической обработкой транслируемого материала в
соответствии со специфическими потребностями адресата. При этом в процессе
прагматической обработки используются преобразования, выходящие за рамки
допустимого в переводе. Классическим примером «сверхпереводов» были так
называемые вольные переводы литературных произведений,
культивировавшиеся в XVIII в. В угоду вкусам читателей, воспитанных в
«домашних» литературных традициях, «переводимые» произведения не только
переводились, но и «перелицовывались» на местных лад: менялись имена
действующих лиц, обстановка и т.д. В настоящее время наиболее типичным
видом «сверхперевода» является литературное переложение (пересказ). К
«недопереводу» мы относим виды языкового посредничества, при которых
недовыполняются в том или ином отношении нормы перевода. Здесь можно
назвать сокращенный или выборочный перевод, неполно передающий
содержание оригинала, так называемый «черновой» перевод, в котором
 допускаются отклонения от нормы языка перевода, и «рабочий» перевод, от
которого не требуется стилистической адекватности оригиналу33.

Некоторые продукты языкового посредничества представляют собой гибрид

«сверхперевода» и «недоперевода». К таковым, к примеру, относятся рефераты
иноязычных текстов, которые, с одной стороны, неполно передают содержание
подлинника (признак «недоперевода»), а с другой – содержат такие элементы
прагматической адаптации (признаки «свехперевода»), как новая, более
удобная для потребителя группировка фактов, новая стратегия изложения
(например, вместо индукции – дедукция), выводы и комментарии референта.

Не исключено, что ныне существующая номенклатура видов языкового

посредничества окажется недостаточной, чтобы отразить все его реально
применяемое многообразие. Возможно, потребуются новые понятие и термины,
для того чтобы выделить и обозначить обладающие своей спецификой и
реально действующие виды языкового посредничества, которые, однако, пока
еще официально не признаны или вообще даже не зафиксированы
общественным сознанием.

Контрольные вопросы:

1) Каким образом можно выявить специфику различных видов

языкового посредничества?
2) Что такое «сверхперевод» и «недоперевод» в терминологии
Л.К.Латышева?
3) Какие виды языкового посредничества относятся к
«недопереводу»?
4) Что представляет собой гибрид «сверхперевода» и
«недоперевода»?
Селяев А.В., Сдобников В.В. Задачи переводчика в
нестандартной переводческой ситуации // Информационно-
коммуникативные аспекты перевода. Ч. II. Н.Новгород: НГЛУ им.
Н.А.Добролюбова,1998.

33 Два последних вида перевода официально признаны в ГДР. Этот факт отражает растущую в
век научно-технического прогресса дифференциацию потребностей в области двуязычной
коммуникации и необходимость рационализации труда межъязыкового посредника (далеко не
всегда нужны и экономически оправданы полный и стилистически адекватный переводы).
 ...Поздним вечером, после целой серии утомительных и ненужных встреч и
не менее утомительных застолий с по-русски обильными возлияниями и
закуской, иностранный гость разразился бешеной тирадой, и в выражениях при
этом не стеснялся. Он кричал, что его заставляют заниматься не тем, для чего он
приехал, что ему, художнику, надоели назойливые предложения русских
бизнесменов и что ему вообще нехорошо от съеденного и выпитого.
Присутствовавший при этом переводчик почувствовал себя крайне неуютно...

Этот печальный случай представляет собой пример нестандартной

(экстремальной) переводческой ситуации, которую мы определяем следующим
образом: нестандартная (экстремальная) переводческая ситуация - это
ситуация межъязыковой коммуникации при посредничестве переводчика,
экстремальный характер которой обусловлен субъективными, ситуативными
факторами. К таким факторам относятся: а) своеобразные отношения между
коммуникантами; б) личностные (этические, культурные, этнические)
особенности каждого из коммуникантов; в) эмоциональные состояния
коммуникантов в момент общения; г) неофициальный характер общения. От
обычной ситуации нестандартная ситуация отличается тем, что субъективные и
ситуативные факторы, несущественные или несуществующие в других условиях,
приобретают первостепенное значение и не могут не учитываться переводчиком
в его работе. В силу этого переводчик вынужден решать особые, специфические
задачи, рассмотрению которых и посвящена настоящая статья.

Обращение к подобным вопросам неизбежно относит нас в область

прагматики перевода. Но сначала обратимся к схеме речевой коммуникации в
представлении Альбрехта Нойберта [1. C.185]. А.Нойберт, как известно,
выделяет четыре компонента акта коммуникации: коммуниканты, формативы
(то есть, материальная база языкового кода), отражение (то есть, представления
коммуникантов о реальности) и сама объективная реальность. В акте
межъязыковвой коммуникации в эту схему входит и переводчик. С
прагматической точки зрения переводчик выполняет следующую общую
функцию: он “выявляет на основе функциональных доминант исходного текста
лежащую в его основе коммуникативную интенцию и, создавая конечный текст,
стремится получить соответствующий этой интенции коммуникативный эффект”
[2. C.147]. Это утверждение, в целом не вызывающее сомнений, нуждается в
уточнении, если речь идет о ситуации нестандартной. В самом деле, где, как не в
подобной ситуации, существует большая опасность ошибиться в определении
“функциональных доминант” исходного текста, в понимании коммуникативной
интенции его отправителя?

Основная задача переводчика - воссоздать коммуникативный эффект в

соответствии с коммуникативной интенцией отправителя исходного сообщения -
в нестандартной ситуации предполагает модификацию некоторых компонентов
акта коммуникации, прежде всего формативов и отражения (представление об
объективной реальности). Кроме того, приходится учитывать и особенности
самих коммуникантов. Следовательно, задачи переводчика можно определять в
зависимости от того, какую стратегию он выбирает по отношению к этим трем
компонентам.

Вернемся к нашему примеру. Может показаться, что эмоциональность, столь

характерная для речи иностранного гостя, и есть та функциональная доминанта,
на которую должен ориентироваться переводчик. Однако не трудно
представить, что бы произошло, если бы он передал в своем переводе в с е
особенности речи, в с е ее эмоционально-экспрессивное богатство. Конфликт
перерос бы в грандиозный скандал. Так какова же была коммуникативная
интенция говорящего? Оскорбить собеседников, унизить их? Отнюдь нет.
Аффективность речи иностранца определялась потребностью в эмоциональной
разрядке. На самом деле гость имел лишь одну цель: убедить принимающую
сторону изменить свое поведение и внести коррективы в программу
пребывания. Переводчик сделал то, что должен был сделать: не заостряя
внимания на чересчур “смелых” высказываниях иностранца, передал основную
мысль “выступления”: гость недоволен организацией его пребывания в городе
по таким-то причинам. Таким образом был обеспечен нужный
коммуникативный эффект, который не сводился к чувству обиды, должному
возникнуть у принимающей стороны.

Итак, в отношении к языковому материалу, составляющему текст

сообщения, переводчик выполнил вполне конкретную задачу: отфильтровал
языковой материал, произвел своеобразное прореживание его, устранив в
результате излишнюю эмоциональность. Понятно, что желая избежать
обострения конфликта, переводчик мог бы и добавить кое-что от себя. Эту
задачу можно назвать задачей фильтрации и адаптации текста (имея в виду
адаптацию к конкретной ситуации).

Кто-то может возмутиться: “Как он смел? Кто ему позволил искажать текст?!”
И вообще, есть мнение, что переводчик должен быть прагматически нейтрален.
Однако следует признать, что такое бывает крайне редко в обстановке
непосредственного общения с коммуникантами. В своей работе переводчик
имеет дело с живыми людьми, которых - и его вместе с ними, - несмотря на
различие языков, объединяет одна и та же реальность. Переводчик сам
становится частью коммуникативной системы, у него устанавливаются
определенные отношения с каждым из коммуникантов, у него есть собственное
представление о ситуации и, более того, у него могут быть свои собственные
цели (например, не допустить разрыва между гостем и принимающей
организацией) - то, что В.Н.Комиссаров называет прагматической сверхзадачей
[3. C.221-222]. Но даже отвлекаясь от прагматической сверхзадачи, которую
решает переводчик, можно сказать, что тех факторов, о которых мы говорили
выше, вполне достаточно, чтобы он столкнулся со множеством проблем. В
приведенном нами примере легко выделяются все четыре фактора. Но даже
один из них может коренным образом повлиять на структуру отношений между
коммуникантами и переводчиком. Например, если между самими
коммуникантами, что называется, не сложились отношения, то по крайней мере
у одного из них может появиться потребность в большем сближении с
переводчиком (конечно, при условии, что тот - человек понимающий и
тактичный). У такого коммуниканта могут сложиться настолько хорошие
отношения с переводчиком, что он будет позволять последнему высказываться
от его имени в ходе деловых бесед, а иногда и делиться с ним своими, не всегда
лестными, мнениями о тех людях, с которыми он встречается. Можно сказать,
что переводчик в этом случае выполняет функцию доверенного лица. При этом
можно отметить двойственность его положения: с одной стороны, он
нейтральный языковой посредник, с другой - равноправный партнер в общении,
коллега и даже друг.

Произошел такой случай. Во время застолья иностранный гость прошептал

на ухо переводчику, что он думает об одном из присутствовавших. То, что он
сказал, переводить нельзя было ни в коем случае. А между тем один их тех, кто
так ревниво опекал иностранного гостя, потребовал от переводчика:
“Переведите, что он сказал”. Не удивительно, что переводчик выдал текст, не
имевший ничего общего с тем, что на самом деле сказал его подопечный. В этой
нестандартной ситуации доминантной функцией была именно функция
доверенного лица. Отказаться от этой роли переводчик не мог и не хотел.

Кроме того. ориентируясь на коммуниканта, принадлежащего к другому

миру, переводчик всегда должен помнить, что его подопечный во многом иначе
воспринимает окружающую обстановку. Ему, человеку “оттуда”, бывает трудно
привыкнуть ко многим нашим реалиям, адаптироваться к среде и к людям,
преодолеть нервозность, неизбежно возникающую в результате культурного
шока в сочетании с напряженной работой (встречи, беседы, банкеты). Сама
работа с человеком, который находится в состоянии, близком к аффектному,
носит, по сути, экстремальный характер. Это заставляет переводчика рещать еще
одну задачу - защитную. Но защищает он не себя, а того, кто более других
страдает от внешних факторов, то есть своего иностранного подопечного.
Например, опять же во время застолий часто возникают ситуации, когда
иностранного гостя, который и так уже находится в состоянии прострации,
донимают глупыми вопросами и полупьяными разговорами “за жизнь”.
Безразлично относящийся ко всему переводчик будет старательно переводить
все, что говорится. Однако такую тактику вряд ли можно приветствовать.
Переводчик ответственный постарается оградить гостя от приставаний, бросив,
хотя бы, фразу типа: “Господин такой-то устал, хочет немного отдохнуть и
перекусить”, и даст иностранному гостю возможность расслабиться и снять
эмоциональный стресс.

Ориентируясь на представления одного или нескольких участников акта

межъязыковой коммуникации об окружающей действительности, переводчик
решает еще одну задачу - корректирующую. Вновь обратимся к нашему самому
первому примеру. Возмущение иностранного гостя объяснялось еще и тем, что
для него подобные ситуации кажутся дикими, неестественными, а для
принимающей организации все это - в порядке вещей. Сторонам трудно было
договориться, понять друг друга. Необходимо было объяснить иностранцу
некоторые наши реалии, а русским джентельменам - особенности восприятия
нашей жизни людьми из другого мира. Эту функцию взял на себя переводчик (а
кто же еще?!) и по мере возможности скорректировал представления
коммуникантов, объяснив им истинную причину конфликта.

Подведем итоги. Имея в виду общую задачу - воссоздать коммуникативный

эффект - переводчик по отношению к языковому материалу выполняет задачу
фильтрации и адаптации текста. В отношении к представлениям коммуникантов
об окружающей действительности его задача предстает как задача коррекции
этих представлений. Ориентируясь на особенности коммуникантов, переводчик
выполняет две дополнительные задачи: защитную и доверенного лица.
Выполнение этих задач способствует устранению экстремальности из ситуации
межъязыкового общения и может осуществляться одновременно. При этом
переводчик как посредник оказывается не только языковым посредником, но и
посредником в собственном смысле этого слова, посредником в общении, в
делах.

В связи с большей открытостью нашего общества нестандартные

переводческие ситуации возникают все чаще и чаще. Происходит столкновение
двух культур, во многих случаях вызывающее культурный шок. В этих условиях
трудно удержаться и не высказать соображение дидактического характера.
Проблема подготовки квалифицированного переводчика предстает как
проблема не только профессиональная, но и как проблема нравственная,
этическая. От личностных качеств переводчика, от его такта, воспитанности,
умения разговаривать с людьми, даже от умения вести себя за столом зависит
очень многое; по сути, от этого зависит успех профессиональной деятельности
переводчика. Хорош тот переводчик, который не обостряет возникающих
конфликтов, а делает все возможное, чтобы сгладить противоречия. Тому будет
способствовать успех, кто задачи, определенные нами в настоящей статье,
всегда будет считать своими п р а к т и ч е с к и м и задачами.

Примечания

1. Н о й б е р т А. Прагматические аспекты перевода//Вопросы теории

перевода в зарубежной лингвистике. М.: Международные отношения, 1978.

2. Ш в е й ц е р А.Д. Теория перевода: Статус, проблемы, аспекты. М.: Наука,

1988.

3. К о м и с с а р о в В.Н. Теория перевода (лингвистические аспекты). М.:

Высшая школа, 1990.

Раздел 3. ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОБЩЕЙ ТЕОРИИ

ПЕРЕВОДА

Семинар 1. ПРОБЛЕМА ПЕРЕВОДИМОСТИ

Вопросы

1. Как определяется понятие «переводимость»?

2. Какие существуют концепции в отношении переводимости?
3. Какие аргументы в защиту концепции непереводимости
выдвигаются в работах философов и лингвистов?
4. Каковы основания концепции полной (всеобщей)
переводимости?
5. Какие группы факторов ограничивают полную переводимость?
6. Каковы лингвистические факторы, ограничивающие
переводимость?
7. Раскройте характер каждого из лингвистических факторов,
препятствующих полной переводимости.
8. Каковы экстралингвистические факторы, препятствующие полной
переводимости?
9. Какие факторы способствуют достижению все более полной
переводимости?

Литература

1. Ревзин И.И., Розенцвейг В.Ю. Основы общего и машинного

перевода. М.: Высшая школа, 1964. – С. 68-76.
2. Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода. Н.Новгород: НГЛУ
им. Н.А.Добролюбова, 2001. – С.78-96.
3. Семко и др. Проблемы общей теории перевода. Таллинн: Валгус.
1988. – С. 87- 117.
4. Федоров А.В. Основы общей теории перевода. Изд. 4-е. М.:
Высшая школа, 1983. – С.24-36.
5. Швейцер А.Д. Теория перевода: статус, проблемы, аспекты. М.:
Наука, 1988. – С. 99-110.

Дополнительная литература

1. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. М.: Междунар.

отношения, 1980. – С. 79 – 104, 250 – 261.
2. Петрова О.В. Переводимо или непереводимо? // Проблемы
языка, перевода и межкультурной коммуникации: Сб. науч. трудов.
Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 2002. – С. 159 – 168.
3. Сдобников В.В. Лингвоэтнический барьер в межкультурной
коммуникации // Проблемы литературы, языка и перевода: Сб. науч.
трудов. Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 2001. – С. 254 – 260.

Дополнительные тексты для изучения

Waard Jan de, Nida Eugene A. From One Language to Another

(Functional Equivalence in Bible Translating). Thomas Nelson
Publishers.New York, 1986. Ps.42-44:
 The Possibility of Translating

Despite the fact that so much effective translating has been undertaken for so many
thousands of years (historical evidence goes back to the third millenium before
Christ), some scholars have raised serious questions as to the validity of any and all
translating, and there are strenuous objections against translating proposed by
philologists (Güttinger, 1963). Wilhelm von Humboldt, in a famous letter of July 23,
1796, to August Schlegel, stated that all translational activities only tried to solve am
impossible task. More than a hundred years later, Leo Weisgerber has taken up
against this axiom which has exercised a tremendous influence, especially in
theological circles. The so-called school of the Sprachinhaltsforschung (“investigation
into the content of speech) has placed major emphasis upon what is linguistically and
culturally divergent. Georges Mounin, however, wrote more than twenty years ago
that the theory of untranslatability is built entirely upon exceptions (Mounin, 1976;
see also Ladmiral, 1979).

There is no doubt about the fact that absolute communication in translating is

impossible, but this is true of any and all kinds of communication, whether
intralingual or interlingual. There is always some loss in the communication process,
for sources and receptors never have identical linguistic and cultural backgrounds.
Even two scholars talking about something in their area of particular competence
may very well have a loss of at least twenty percent. Accordingly, some loss in
translating from obe language to another is certainly not unexpected. The translator’s
task, however, is to keep such loss at a minimum.

The real question, however, is not whether translating is possible but how it is
possible that translating is accomplished so successfully in so many instances. For
those who assume that people think differently simply because they use different
languages, translating may very well appear to be extremely difficult, if not
impossible. But translating does go on, and interlingual understanding takes place for
several important reasons.

In the first place, there are a number of language universals which are significant
in any and all interlingual communication. All languages, for example, exhibit certain
important parallel levels of structure; for example, sounds, morphemes, words,
phrases, sentences, and paragraphs. All languages have sets of discrete contrasts, and
there are numerous genres which are amazingly similar; for example, persona;
narrative, didactic and epic poetry, proverbs, oratory, and laws. Furthermore, all
languages are open systems in the sense of being open not only to new words but to
new concepts. In addition, all languages possess figurative expressions, both
metaphorical and metonymic.
 In the second place, all languages, though in certain respects arbitrary
(particularly on the word level in the relationship between sounds and meaning), are
only relatively arbitrary, for the structure, whether on the level of sounds,
morphemes, words, or phrases, is essentially systematic. That is to say, in no language
are words simply thrown together in a hip-hazard order. There are always classes of
sounds, words, and grammatical structures, and rules which make sense within each
system. Such rules do not determine what people can think but only the system of
signs and signals by which thoughts can be expressed.

In the third place, the intellectual capacities of all peoples are essentially similar.
There is no such thing as “primitive mentality”, but simply different presuppositions
which give rise to very different ways of interpreting events and utterances. Without
more understanding of the situation, some people might very well regard the Kaka
Christians of the Camerouns as being “primitive” in their thought patterns, since they
regard the story of Hagar as being such a central symbol of the grace of God. For the
Kaka people, however, their god (symbolized as a spider) never speaks to people, but
the God of the Scriptures is described as speaking not only to people but to a second
wife (actually the slave of a first wife) and promising that her son will be the
progenitor of a great nation. God’s address to a slave woman, who has been sent
away because of the jealousy of a first wife, is regarded by the Kaka as a sure symbol
of God’s grace. One of the important shared intellectual capacities of all peoples is
imagination, the gift of being able to understand how different people with quite
different ideas can both think and act in a meaningful way.

In the fourth place, all peoples share far more cultural similarities than is usually
thought to be the case. What binds people together is much greater than what
separates them. In adjustments to the physical environment, in the organization of
society, in dealing with crucial stages of life (birth, puberty, marriage, and death), in
the development of elaborate ritual and symbolism, and in a drive for aesthetic
expression (whether in decorating masks or in refining poetic forms), people are
amazingly alike. Because of all this, translating can be undertaken with the
expectation of communicative effectiveness.

The loss of meaning in translation is largely proportionate to the extent that a

meaning is carried by the form. This is the crucial problem of rhetorical meaning… In
reality, translating is amazingly natural for people. Even small children grasp the basic
principles of interlingual communication with relative ease, often even better than
adults. This is particularly evident in circumstances in which an immigrant family
depends on the children for translating on behalf of adult members, who have so
much more difficulty learning a new language.

Though a possibility of a translation into a particular language always exists, this

does not mean that the people in question always desire to have a translation, even
in instances when they may be sympathetic with the content of the message. For a
number of years many Christians in Haiti opposed the translation of the New
Testament into Haitian Creole. They regarded this universally used language of Haiti
as being such a corruption of French as to not be worthy of representing Christian
truth. Their attitude toward the language which they used in daily conversation
resulted from the low regard which French-speaking people displayed concerning
Haitian Creole.

Similarly, in Zaire there was opposition in the early days to producing the
Scriptures in Kituba, a widely used lingua franca of the Lower Congo. At present,
some Zulu speakers are very much opposed to any of the Scriptures being translated
into Fanakalo, the widely used adaptation of Zulu employed in the mines in South
Africa. Though some American Indian communities in North America continue to use
their Indian language for the expression of group solidarity and ritual observance,
they often object to translations of the Scriptures in their own language, since all of
their reading has been done in English. They see no point in learning to read their
own language if the only book printed in that language is the Bible, which they can
also read in English. On the other hand, some American Indian tribes which have a
Bible in a rather old-fashioned form of language insist upon reprinting the text, since
it has strong sentimental value and constitutes a symbol of a time when the language
was more widely used and the tribe constituted a more unified and meaningful entity.

Контрольные вопросы:

1) Почему в коммуникации при посредничестве переводчика

абсолютное взаимопонимание коммуникантов невозможно?
2) Какие факторы обеспечивают успех переводной коммуникации?

Латышев Л.К. Перевод: проблемы теории, практики и

методики преподавания. М.: Просвещение, 1988. С.46-48:

Существование двух непримиримых полюсов в вопросе о “переводимости”

в первую очередь объясняется жестким «детерминистским» подходом к
изучаемому явлению, для которого характерно постулирование жесткой связи
между причиной и явлением (если наличествует причина А, то всегда будет
 явление В). Современная наука по сравнению с наукой прошлого значительно
чаще интерпретирует наблюдаемые ею закономерности не как
«детерминистские», а как статистические (вероятностные), поскольку именно
такая интерпретация позволяет глубже проникнуть в природу изучаемых
явлений, оказывается более адекватной. Говоря о физике, Норберт Винер писал,
что она больше не претендует иметь дело с тем, что произойдет всегда, а только
с тем, что произойдет с преобладающей степенью вероятности.

Именно с таких позиций просто и конструктивно разрешается зашедшая в

тупик проблема переводимости. Переводимость – статистическая
(вероятностная) закономерность: если собрать и проанализировать все факты
перевода, то выяснится, что коммуникативно-функциональная эквивалентность
ИТ (исходного текста) и ПТ (переводного текста), обеспечивающая для носителей
ИЯ и носителей ПЯ равноценность объективных предпосылок для восприятия
текстов и реакции на них, возможна в подавляющем большинстве случаев,
благодаря чему двуязычная коммуникация с переводом в целом
характеризуется весьма высокой степенью эффективности, лишь незначительно
отличающейся от эффективности естественной, одноязычной коммуникации.
Однако в определенных случаях по вышеописанным причинам
коммуникативно-функциональная эквивалентность ИТ и ПТ в некоторых ее
компонентах не может быть достигнута. Соответствующие «отрезки перевода»
будут характеризоваться пониженной коммуникативно-функциональной
эквивалентностью: носители ИЯ и носители ПЯ будут получать одинаковую
предметно-логическую информацию, но у них будут неравные условия
восприятия текста вследствие привычности его формы для одних и
непривычности для других, или они будут «обречены» на разные
эмоционально-оценочные реакции на сообщение ввиду несовпадения
этнических оценочных стереотипов.

Обязательно следует подчеркнуть, что статистический характер

эффективности свойственен не только двуязычной коммуникации с переводом,
но и естественной, одноязычной коммуникации. Как отмечает О.Каде, природа
языковой коммуникации такова, что в ней по разным причинам имеют место
моменты «недопонимания» и «непонимания» между отправителем и
получателем34. И если в двуязычной коммуникации вследствие наличия зон
«неполной переводимости» количество таких моментов несколько
увеличивается, то в этом нет ничего неожиданного, ибо прекрасно известно: чем
больше отличаются друг от друга люди в индивидуальном, социальном,
образовательном и т.д. плане, тем труднее им «договориться». И если при
общении через лингвоэтнический барьер, где к этим различиям добавляются

34 Каде О. Проблемы перевода в свете теории коммуникации // Проблемы теории перевода в

зарубежной лингвистике. М.: Междунар. отношения, 1978. С.71-73.
 еще и расхождения национально-культурного характера, эффективность
коммуникации н е с к о л ь к о снижается, то это следует воспринимать как
естественное следствие появления еще одного коммуникативного препятствия
(не нейтрализуемого полностью переводом).

Несколько меньшая эффективность двуязычной коммуникации с переводом

по сравнению с естественной, одноязычной, моменты «пониженной
переводимости», конечно же, не дают основания для утверждения теории
«невозможности перевода». Руководствуясь аналогичной логикой, ссылаясь на
неизбежные моменты недопонимания и непонимания, можно было бы равным
образом отвергнуть также и возможность эффективной одноязычной
коммуникации, речевой коммуникации вообще. Такая попытка была бы
чистейшим абсурдом: общественная практика доказывает в целом высокую
эффективность речевой коммуникации – одноязычной и двуязычной с
переводом, несмотря на моменты недопонимания, непонимания и
«пониженной переводимости».

Другая причина тупикового положения, в котором оказалась проблема

переводимости, заключается в том обстоятельстве, что коммуникативная роль
экстралингвистических, культурно-этнических и вообще этнических факторов
«внеязыкового опыта» в одном случае недооценивалась, а в другом
переоценивалась. Представители концепции «тотальной переводимости»
рассматривают перевод как некий изолированный акт перекодирования
сообщения с одного языка на другой, вырывая его из цепи двуязычной
коммуникации, центральным звеном которой он является и на которую он
«работает», оценивая эффективность перевода вне последовательной
взаимосвязи с тем, ради чего он существует: конечным результатом двуязычного
общения, регулятивным воздействием на адресата.

При таком «изоляционистском» (или, как говорят в преводоведении,

«микролингвистическом») понимании перевода сомнений относительно
переводимости не возникает: переводимо все, ибо, как отмечает
Л.С.Бархударов, значения языковых знаков, хоть и с некоторыми потерями,
могут быть воспроизведены средствами другого языка 35. Однако, как нам
известно, цель речевой коммуникации, в том числе и двуязычной, не сводима к
передаче значений языковых знаков. Значения языковых знаков содержат лишь
часть общественного опыта, необходимого для адекватной интерпретации
сообщения: «извлечения» из текста и соответственной оценки всего, что
«вложил» в него автор. Другая необходимая для адекватной интерпретации
текста часть жизненного опыта заключена в неязыковых или частично
неязыковых знаниях, умениях и привычках адресата…

35 Бархударов Л.С. Язык и перевод. М., 1975. С.25-26.

 …Вопрос о возможности/невозможности полноценного перевода, таким
образом, упирается не только и не столько в возможность передачи значений
знаков ПЯ в переводе, а в возможность с помощью модификаций исходных
значений (и структур) компенсировать неравенство условий функционирования
знаков ИЯ и знаков ПЯ и в том числе этнически обусловленное неравенство
языкового, то есть не выраженного непосредственно в значениях языковых
знаков, опыта…

Контрольные вопросы:

1) Почему, по мнению Л.К.Латышева, коммуникативно-

функциональная эквивалентность исходного и переводного текстов
не может быть достигнута?
2) Почему некоторое недопонимание между разноязычными
коммуникантами рассматривается Л.К.Латышевым как естественное
явление?
3) Как рассматривают перевод представители концепции полной
переводимости? В чем заключается их заблуждение?
4) От чего зависит возможность полноценного перевода?

Семинар 2. ПРАГМАТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПЕРЕВОДА

Вопросы:

1. Что такое прагматика и прагматические отношения?

2. Отношения между какими элементами в акте двуязычной
коммуникации представляют наибольший интерес с точки зрения
прагматики?
3. Что такое прагматика перевода?
4. Что означает терминосочетание «прагматический потенциал
текста»?
5. С чего начинается процесс коммуникации?
6. Под влиянием чего у коммуниканта появляется коммуникативная
интенция?
7. Что есть «коммуникативный эффект»?
8. При каком условии процесс двуязычной (переводной)
коммуникации можно считать успешным?
9. В чем заключается доминантная функция текста? Каковы
разновидности доминантной функции текста?
10. Каковы разновидности текстов с точки зрения их
коммуникативной направленности (по классификации Альбрехта
Нойберта)?
11. На основе чего и каким образом классифицирует тексты Катарина
Райс?
12. На какую группу получателей ориентируется переводчик
специальных текстов?
13. Кто, по мнению переводчика, выступает в качестве получателя
текста художественного перевода?
14. Какую роль играют в процессе создания текста художественного
перевода особенности собственного восприятия переводчиком
текста оригинала?
15. Что такое «равноценность регулятивного воздействия» по
Л.К.Латышеву?
16. Что означает на практике прагматическая адаптация текста?
17. Каковы способы прагматической адаптации текста? Опишите
каждый из них.
18. В чем заключается «прагматическая сверхзадача» переводчика?

Литература

1. Комиссаров В.Н. Теория перевода (Лингвистические аспекты).

М.: Высш. шк., 1990. – С. 209 – 226.
2. Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. М.: ЭТС, 2001. –
С. 68 – 81, 135 – 147.
3. Латышев К.Л. Технология перевода. М.: НВИ – Тезаурус, 2000.
4. Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода. Н.Новгород: НГЛУ
им. Н.А.Добролюбова, 2001. – С.98 – 119.
5. Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М.: Воениздат, 1973. –
С.61 – 66.
 6. Швейцер А.Д. Теория перевода: статус, проблемы, аспекты. М.:
Наука, 1988. – С. 145 – 178.

Дополнительная литература

1. Нойберт А. Прагматические аспекты перевода // Вопросы

теории перевода в современной лингвистике: Сб. статей. М.:
Междунар. отношения, 1978.
2. Сдобников В.В. О прагматических аспектах перевода //
Вопросы теории, практики и методики перевода: Сб. науч. трудов.
Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 1998. – С. 126 – 139.
Дополнительные тексты для изучения

Семко С.А. и др. Проблемы общей теории перевода. Таллинн:

Валгус, 1988. С 15-16:

О.С.Ахманова… выделяет в особую разновидность перевода «отыскивание в

другом языке средств выражения, которые обеспечивали бы передачу на него не
только разнообразной информации, содержащейся в данном речевом
произведении, но и наиболее полное соответствие нового текста
первоначальному также и по форме (внутренней и внешней), что необходимо в
случае художественного текста, а также при передаче на другой язык понятий, не
получивших в нем устойчивого выражения», ограничивая его от перевода в
сопоставительном языкознании и двуязычной лексикографии, а также от
перевода как «передачи информации, содержащейся в данном произведении
речи, средствами другого языка»36. Выходит, что передача внешней и внутренней
формы ИЯ (исходного языка, языка оригинала) средствами ПЯ (переводящего
языка, языка перевода) не есть передача информации. Еще более категоричен в
этом плане Е.В.Сидоров. По его мнению, ограничиться передачей информации
перевод может лишь в частных случаях, а именно, когда задача автора оригинала
ограничивается информированием реципиентов. Наиболее общей задачей
перевода Е.В.Сидорову представляется не передача информации, а обеспечение
психологического воздействия, эквивалентного оригиналу37. Такой подход грозит
упрощенческим пониманием психологического воздействия (разновидностями
которого являются идеологическое и эстетическое воздействие), например, как
непременным согласием реципиентов текста с точкой зрения его автора,
совершение ими тех или иных действий в соответствии с желаниями автора
текста и т.п. Однако наряду с запланированным автором воздействием его текст
может оказывать на реципиентов и незапланированное им воздействие, в том
числе воздействие, прямо противоположное авторским ожиданиям и желаниям.
Как отмечает В.Н.Комиссаров, под «одинаковостью воздействия» можно

36 Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Сов. энциклопедия, 1966. С. 316.
37 Сидоров Е.В. Системная модель коммуникации и параметры текста в переводе //
Лингвистические проблемы перевода. М.: Изд-во МГУ, 1981. С.50.
 подразумевать разве что сохранение в тексте перевода той же оценочной
информации, которая содержится в тексте оригинала»38. Как оценят эту
информацию носители ИЯ и носители ПЯ – это уже другой вопрос. Ясно,
например, что «Капитал» К.Маркса и его переводы по-разному воздействуют на
эксплуататорские и эксплуатируемые классы, а Библия или Коран и их переводы
по-разному воздействуют на верующих и неверующих и т.д. Тезис Е.В.Сидорова
фактически предполагает, что психологическое воздействие посредством текста
(оригинального или переводного) можно оказывать в обход передачи и приема
какой-либо информации, т.е. в обход того, что принято подразумевать под
коммуникацией.

Контрольные вопросы:

1) Всегда ли текст оказывает на получателя именно то воздействие,

на которое рассчитывал отправитель?

Waard Jan de, Nida Eugene A. From One Language to Another

(Functional Equivalence in Bible Translating). Thomas Nelson
Publishers.New York, 1986. Ps.32-33:

Role of the Translator

The role of a translator as a secondary or intermediate source involves primarily

communicating the intentions of the original author. With this principle most
translators would fully agree, but many do not understand the numerous subtle and
pervasive influences which can undermine some of the most conscientious resolves
to be unbiased in one’s work. For example. A translator’s ideas about how the author
thought of his own message can be very significant. Did the original author, for
example, want everyone to understand the message or was he only trying to
communicate with a well-instructed group of believers? Was the original author fully
conscious of all the possible nuances in the message? That is, was he trying to say
several things at the same time or was he directly concerned with only a single issue
or aspect of the problem? Was the original author basing the message upon what he
knew personally or was he somehow taking dictation by God’s Spirit? Satisfactory
answers to these interpretive questions are crucial to the manner in which a
translator approaches the task of translating the Scriptures.

38 Комиссаров В.Н. Лингвистика перевода. М.: Междунар. отношения, 1980. С.116.

 If a translator believes that whenever the original author used a term or phrase,
he must have had in mind all that present-day scholars have regarded as possible
meanings, then the translation will be more like a commentary than a translation. Or
if a translator believes that there must not be any apparent differences of perspective
among various biblical authors, then he will be inclined to harmonize diverse
accounts in much the same way as some ancient scribes did. For example, early
scribes evidently believed that they needed to change the form of the Lord’s Prayer as
recorded in the gospel of Luke in order to make it more like the fuller form of the
prayer as found in the gospel of Matthew.

The ancient prophets and the New Testament evangelists undoubtedly felt a
sense of divine constraint in what they proclaimed and wrote, but there is no clear
evidence that they thought they were actually writing part of “The Bible”, at least not
in a sense in which many people today view the Holy Scriptures.

Perhaps even more important than a translator’s view of the original author’s
concern for communication are the translator’s attitudes toward himself. One of the
greatest protections against exegetical errors is a profound respect for one’s personal
ignorance, expressed in a firm determination not to introduce idiosyncratic
interpretations. Genuine humility is an essential ingredient in being a true “proxy
source” and thus an important protection against the tendency to try to improve on
the original, as when some translators try to harmonize the accounts of the descent
of the Holy Spirit upon Jesus by changing the account in Mark 1:10 to agree with John
1”32. Some translators do this because they regard the gospel of John as “more
spiritual” and hence more true.

Some translators have even refused to render the statement “God repented
himself”, since they insist that God cannot change his mind, for he knows the end
from the beginning. Apparently, it takes a special brand of intellectual honesty to let
the Bible say things which seemingly contradict one’s own theology.

Intellectual humility can also be a protection against “showing off” one’s

knowledge by introducing highly technical vocabulary or by insisting on literal
translations as a means of revealing one’s competence in Greek and Hebrew. Most of
all, a spirit of humility combined with intellectual honesty can be the best insurance
against the tendency to promote by means of Bible translating the cause of a
particular theological view-point, whether deistic, rationalistic, immersionist,
millenarian, or charismatic.

Контрольные вопросы:
1) В чем заключается задача переводчика в двуязычной
коммуникации?
2) Какие вопросы в отношении интенций автора исходного текста
может или должен задать себе переводчик?
3) Каким, по мнению Ю.Найды, должно быть отношение
переводчика к собственному положению в акте двуязычной
коммуникации?

Петрова О.В. Что переводить? Как переводить? Зачем

переводить? // Информационно-коммуникативные аспекты
перевода: Сб. науч. трудов. Ч.I. Н.Новгород: НГЛУ им.
Н.А.Добролюбова, 1997.

За столом сидят пять человек. “Суп совсем не соленый,” - говорит один из

гостей. “Слава Богу! А я так расстраивалась!” - восклицает хозяйка. “Ничего
подобного, как раз в меру,” - одновременно с ней откликается другой гость.
“Пожалуйста,” - в тот же момент реагирует хозяин, протягивая первому гостю
солонку. “Как хорошо! Значит, его можно есть,” - не слыша остальных, говорит
третий гость.

Что же произошло? Возможно, еще до обеда хозяйка поделилась с первым

гостем своими опасениями относительно того, что она пересолила суп.
Попробовав этот суп, гость успокаивает ее словами “Суп совсем не соленый”,
имея в виду “не слишком соленый”, “вовсе не пересоленный”. Но никто из
сидящих за столом этого предварительного разговора не слышал. В результате
каждый понимает сказанное по-своему. Хозяин воспринимает эту фразу как
косвенную просьбу передать соль. Второй гость расценивает то же самое
высказывание не как просьбу, а как критическое замечание, отрицательную
оценку и противопоставляет ей оценку положительную - “как раз в меру”. И,
наконец, третий гость, страдающий заболеванием почек, при котором требуется
бессолевая диета, понимает фразу буквально - совсем не соленый, т.е. не
содержащий соли - и воспринимает это как положительную характеристику.

Но, возможно, никакого предварительного разговора у хозяйки с гостем не

было. Просто она беспокоилась, не пересолен ли суп, и поэтому так
отреагировала. Кто же из сидящих за столом в этом случае правильно понял
говорящего? Ведь трудно себе представить, чтобы тот хотел одновременно
похвалить суп, поругать его, попросить солонку и заверить больного в
безвредности супа! Если только он не ставил перед собой цели провести
психологический эксперимент, то он имел в виду что-то одно. И, следовательно,
правильно его понял тоже кто-то один. Кто же?

Теперь представим себе, что один из сидящих за столом - переводчик,

который должен эту фразу перевести. В таком случае у него должны возникнуть
те три вопроса, которые вынесены в заглавие статьи. Что переводить? То, что
человек сказал, или то, что он имел в виду? Как переводить? Нужно ли сохранять
возможность всех толкований или ограничиться одним, тем, которое, по мнению
переводчика, соответствует намерению говорящего? В первом случае
необходимо проанализировать все возможные значения и смыслы и найти
возможность совместить их в одном высказывании на переводящем языке, а во
втором - быть уверенным, что правильно понял говорящего (но ведь каждый из
сидящих за столом уверен в правильности своего толкования!). Очевидно,
ответить на эти вопросы можно только после решения третьего - зачем
переводить? Причем ответ на этот вопрос не сводится к прагматике перевода.
Он зависит еще и от определения места переводчика в ситуации общения.

Широко распространена точка зрения, согласно которой переводчик не

входит в число коммуникантов. Объясняют такое отношение к месту
переводчика в ситуации двуязычного общения тем, что при нормальных
условиях коммуникации он не является адресатом высказываний ни на одном из
языков. Переводчик в таком случае рассматривается как машина, некое
трансформирующее устройство, передающая среда. Однако в том, по-
видимому, и заключается одна из основных проблем машинного перевода, что
механическая трансформация высказываний (пусть даже лингвистически
безупречная - от чего мы пока, увы, далеки) оказывается недостаточной для
естественного общения. Тем самым плохой переводчик и отличается от хорошей
машины, что он воспринимает целый комплекс внеязыковых компонентов
ситуации общения, обладает определенными фоновыми знаниями, в том числе
и социально-коммуникативными.

Не являясь адресатом, переводчик при этом оказывается получателем

(причем - единственным!) оригинального текста и отправителем текста
перевода. При всем стремлении к “объективности” перевода он все равно
привносит свое понимание ситуации, свою оценку прагматики, свои
предпочтения в выборе той или иной формы выражения семантического
инварианта.

Общеизвестно, что почти любое высказывание допускает по крайней мере

два толкования, что в плане содержания любое высказывание воспринимается
говорящим и слушающим по-разному. Даже исключив переводчика из числа
коммуникантов, мы не можем исключить его из числа получателей и
отправителей сообщений, т.е. из числа говорящих и слушающих. Если при
беспереводном общении получатель-адресат сообщения деформирует его один
раз, то при общении через перевод эта деформация происходит дважды:
сначала получатель-переводчик понимает высказывание по-своему и в
соответствии с этим строит свое высказывание, а затем получатель-адресат
деформирует это уже деформированное сообщение еще раз.

Вообще языковое общение подобно игре в разноцветный мяч. Говорящий

держит мяч красной стороной к себе и зеленой - к слушающему. Он видит
красный мяч и бросает его слушающему, который при этом видит зеленый мяч.
Слушающий, видящий лишь зеленую сторону, скорее всего воспримет ее как
суть высказывания. И только потом, если он склонен к анализу, он перевернет
мяч и задумается: так что же хотел передать ему говорящий -красное или
зеленое?

Когда же в “игру” включается переводчик, ситуация многократно

усложняется. Перехватив брошенный слушающему мяч, переводчик должен
понять смысл сообщения. Возможны два варианта. Первый - говорящий видел
только красную сторону, он не знал о существовании зеленой и был уверен, что
слушающий тоже увидит красную. Тогда, решает переводчик, мяч нужно
перевернуть так, чтобы он летел красной стороной к слушающему. Второй
вариант - говорящий знал, что мяч разноцветный, он специально повернул его
зеленой стороной к слушающему. Тогда мяч нужно бросить так же, как он летел.
Но как выяснить намерение говорящего? И, не найдя ответа на этот вопрос,
переводчик берет на себя смелость решить его, исходя из своей интуиции,
своего понимания ситуации, или же идет на компромисс - поворачивает мяч на
девяносто градусов, т.е. так, чтобы слушающий увидел и красную, и зеленую
половины, давая ему, таким образом, максимум информации.

Эти три ситуации - послать мяч так, как он летел; перевернуть его
противоположной стороной; повернуть его на девяносто градусов - и
представляют собой три возможных решения вопроса “зачем переводить?”.
Первый ответ - дать возможность коммуникантам самим решать свои
проблемы, как если бы они общались на одном языке. Второй - помочь им по
мере сил в установлении взаимопонимания, помочь избежать коммуникативных
неудач. Третий - независимо от намерений говорящего постараться дать
слушающему наиболее полное представление обо всех возможных смыслах и
значениях, обо всех допустимых толкованиях текста на исходном языке, которых
он сам при одноязычном общении мог бы и не заметить.

Ответ на вопрос “зачем переводить?” определяет стратегию перевода, и

каждый из трех подходов имеет свои плюсы и минусы. Так, первый (казалось бы
- идеальный) предполагает полное исключение личности переводчика из
ситуации общения. Однако это прежде всего грозит опасностью буквализма,
недостатки которого общеизвестны. Кроме того, подход этот в ряде случаев
просто нереален, практически неосуществим. Достаточно обратиться к
разговору о пересоленном или непересоленном супе. Переведенная на
английский язык фраза “суп совсем не соленый” не будет допускать тех
различных толкований, которые возможны по-русски. Как бы мы не перевели ее
- “the soup is quite (completely, absolutely) unsalted”, “the soup is not salted (at all)”,
- она не сможет вызвать вздоха облегчения у хозяйки, так как совершенно
недвусмысленно будет указывать на полное отсутствие соли в супе. Таким
образом, “устранившись” из ситуации общения, переводчик не просто дал
коммуникантам возможность выяснять возможные недоразумения, но и создал
новое, неразрешимое без знания обоих языков, т.е. такое, которое без его
участия возникнуть не могло.

Опасности и трудности второго подхода очевидны - кроме весьма

непринужденных ситуаций устного общения, когда переводчик может задавать
коммуникантам уточняющие вопросы, выявление намерений говорящего
оказывается задачей не просто сложной, но в ряде случаев и невыполнимой.
Даже в такой простой ситуации, как разговор о супе, намерения говорящего
приходится выяснять по крайней мере на двух уровнях. Во-первых, нужно знать,
хотел ли он действительно высказать свое мнение о супе (неважно, искренне
или нет) или же он произнес такую многозначную фразу с тем, чтобы
посмотреть, кто из присутствующих как его поймет (своего рода
психолингвистический эксперимент). В первом случае нужно переходить на
следующий уровень анализа и выяснять, что именно он хотел сказать о супе -что
он не пересолен или что он недосолен (вовсе не посолен). В реальной ситуации
общения подсказкой может служить тон, выражение лица, устремленный на
солонку взгляд и др. Но при определенных условиях - сдержанность говорящего,
ровный тон, отсутствие на столе солонки и т.д. - таких подсказок может и не
быть.

Во втором же случае возникает проблема иного рода. Как уже было сказано,
дословный перевод этой фразы на английский язык полностью снимает
многозначность. Таким образом, она перестает быть пригодной для
эксперимента. Значит, нужно создавать другое высказывание, столь же
ситуативно обусловленное и столь же многозначное. Вполне понятно, что это
связано с целым рядом трудностей. В рассматриваемом примере в какой-то
степени задача может быть решена на стилистическом уровне: “I don’t think
there is too much salt in the soup” будет понято хозяйкой буквально, как
утверждение, что суп не пересолен, а остальные могут воспринять это как
литоту, как вежливую форму замечания о том, что суп недосолен. Правда,
весьма трудно представить себе возможность понять это как сообщение о
полном отсутствии соли в супе. Однако во многих случаях даже такое частичное
решение проблемы оказывается невозможным, и переводчик вынужден
прибегать к компенсации, что создает новую трудность - перевод реакций
собеседников (ведь говорящий ждет реакции на утверждение о том, что суп
несоленый). Но такова уж участь переводчика.

Третий подход - стремление показать слушающему все потенциальные

значения высказывания, привлечь его внимание к возможности различных
толкований - в большинстве случаев приводит к созданию текста, заведомо
отличающегося от авторского, в том числе и по замыслу.

Какой бы стороной автор не бросил мяч, он имел в виду либо красную, либо
зеленую, но никак не обе одновременно (иначе он сам бы повернул мяч так,
чтобы и он, и слушающий видели одну и ту же картину - половина мяча красная,
половина - зеленая). Исключение составляют художественные тексты, авторы
которых сознательно стремятся к множественности толкований их произведений
либо обыгрывают языковую форму (например, Дж.Джойс). Во всех же остальных
случаях такой подход только затрудняет общение, тем более, что для выбора
одного из предложенных ему значений слушающему часто недостаточно только
текстовой информации. Ему нужны еще фоновые знания носителя исходного
языка, которых у него нет. Если носители русского языка легко поймут причину
возникшего за столом недоразумения, то при переводе на английский язык
потребуется специально объяснять, что говорящий произнес фразу, которая
может быть по-разному понята слушателями в зависимости от их личного
отношения к обсуждаемому вопросу, предварительного его обсуждения и т.д.
Могла ли вся эта информация рассматриваться как коммуникативно-значимая
человеком, который просто сказал, что суп не соленый? Ведь даже если он
проводил психолингвистический эксперимент, в его задачу не входило
сознательно привлекать внимание слушающих к многозначности высказывания.
Таким образом, за исключением уже упомянутых видов художественных
произведений, “поворот мяча на девяносто градусов” хотя и снимает с
переводчика ответственность за толкование текста, создает при этом целый ряд
чисто языковых проблем, а главное - заведомо искажает прагматику
высказывания.

Итак, эффект “отсутствия” переводчика, превращения его в идеально

прозрачное стекло между коммуникантами на самом деле достижим только при
условии очень активного участия переводчика в ситуации общения. Его попытки
уклониться от необходимости анализировать намерения говорящего и “просто
переводить” (а к этому, по сути дела, сводятся первая и третья из
рассматриваемых моделей) приводят к заведомому нарушению естественного
хода общения - как устного, так и письменного. При всех сложностях, связанных
с выявлением коммуникативного намерения говорящего, только этот путь
позволяет применить к общению через перевод известное высказывание насчет
парадокса общения, который в том и состоит, что можно высказаться на языке и
тем не менее быть понятым. В любом другом случае переводчик уподобляется
компьютеру, о котором американские программисты сложили такое
четверостишие:

I really hate this damned machine,

I wish that they would sell it.

It never does just what I mean,

But only what I tell it.

Для читателей, не владеющих английским языком, рискну перевести его,

предварительно проанализировав свои собственные коммуникативные
намерения как автора статьи и поэтому ограничившись далеким от
совершенства вариантом, отмеченным личным опытом общения с ЭВМ:

Как мне машина надоела! -

Ведь выполняет, хоть убей,

Не то, что я в виду имела,

А то, что я сказала ей!

Контрольные вопросы:

1) Является ли переводчик прагматически нейтральным или он во

всех случаях привносит свое понимание ситуации?
2) Каким образом интерпретация переводчиком оригинального
высказывания влияет на полноту понимания высказывания конечным
реципиентом?
3) Каковы возможные ответы на вопрос «Зачем переводить?»
4) Каковы опасности «самоустранения» переводчика из ситуации
общения?
5) Каково условие достижения эффекта «отсутствия» переводчика?

Семинар 3. ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПЕРЕВОДА

 Вопросы:

1. Что такое герменевтика?

2. Какие вопросы относятся к герменевтическому аспекту перевода?
3. Какая категория считается центральной в рамках герменевтики
перевода?
4. Что значит «понять текст»?
5. От каких качеств интерпретатора зависит степень понимания
текста?
6. Охарактеризуйте разные степени информационного запаса?
7. Какая степень информационного запаса обязательна для
переводчика?
8. Охарактеризуйте разные стадии языковой компетенции.
9. Какая стадия языковой компетенции обязательна для
переводчика?
10. Согласны ли вы с утверждением, что без полного и глубокого
понимания текста оригинала качественный перевод невозможен?
Приведите аргументы в защиту своей точки зрения.
11. Что такое информация?
12. Какие виды информации выделяет Р.К.Миньяр-Белоручев?
13. Что такое смысл?
14. Какие виды информации выделяются применительно к
переводческой деятельности?
15. Какие свойства текста влияют на степень его понимания
интерпретатором и, соответственно, на процесс и результат
перевода?
16. Охарактеризуйте качества текста, образующие оппозицию
«информационная избыточность/информационная неполнота».
17. Охарактеризуйте качества текста, образующие оппозицию
«информационная определенность / информационная
неопределенность».
18. Укажите причины информационной неопределенности.
Приведите примеры.
19. В чем заключается смысловая многоплановость текста?
20. Согласны ли вы с утверждением К.И.Чуковского: «Неясное в
оригинале должно оставаться неясным в переводе»? Приведите
аргументы в защиту своей точки зрения.
21. В чем должны совпадать и в чем могут различаться
коммуникативные компетенции адресатов оригинала и перевода?
 Литература

1. Миньяр-Белоручев Р.К. Общая теория перевода и устный

перевод. М.: Воениздат, 1980. – С. 40 – 63.
2. Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода. Н.Новгород: НГЛУ
им. Н.А.Добролюбова, 2001. – С. 119 – 136.

Дополнительная литература

1. Семко С.А., Рябов Г.П. О герменевтическом аспекте перевода //

Информационно-коммуникативные аспекты перевода: Сб. науч.
трудов. Ч.II. Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 1998.
2. Semko S.A. On Some Perspectives of Translatology and Hermeneutical
Aspect of Translation // Вопросы теории, практики и методики
перевода: Сб. науч. трудов. Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова,
1998.

Дополнительные тексты для изучения

Семко С.А. и др. Проблемы общей теории перевода. Таллинн:

Валгус, 1988. С.29-31, 55-57:

Наука о понимании и истолковании текстов зародилась давно и получила

название «герменевтика». Герменевтикой интересуются не только языковеды и
переводоведы, но и представители других наук, в том числе философы. Сфера
интересов философской герменевтики шире сферы интересов филологической
герменевтики, поскольку философская герменевтика интересуется не только
проблемой интерпретации текстов, но и проблемой понимания («осмысления»)
любой действительности, которой, впрочем, в той степени, в какой это
необходимо для понимания текстов, интересуется и филологическая
герменевтика. Иногда термин «герменевтика» отождествляется с
идеалистическим направлением в герменевтике, в связи с чем некоторые
авторы рассматривают ее как «лженауку», подобно тому как в недалеком
прошлом к числу «лженаук» относили генетику, кибернетику, семиотику и т.п.
 Дело не в названии науки, а в ее посильном вкладе в решение интересующей
человечество проблемы. У нас герменевтика развивается либо под своим
названием39, либо под названием «интерпретация текста»,… а также в работах,
посвященных проблемам понимания и истолкования текстов и значений,
осмысления действительности, критике идеалистических герменевтических
концепций и т.п… Герменевтикой много занимаются, не пользуясь ее
терминологией и вообще не подозревая о том, что рассматриваемая проблема
относится к области герменевтики. Так, по мнению некоторых авторов, полное
понимание коммуникантами друг друга является недостижимым идеалом, в
лучшем случае можно говорить о приблизительном понимании ими друг друга,
что является делом привычным и естественным и не вызывает особых
трудностей в общении… «Смысл текста, - пишет, например, З.Я.Тураева, -
изменяется в зависимости от экстралингвистических условий коммуникации, от
тезауруса коммуникантов, от их фоновых знаний»40. Формулируемые в
подобном духе тезисы относятся к области герменевтики. В самом деле,
меняется ли объективный смысл текста или же он остается фактически
неизменным, а меняются лишь субъективные истолкования и оценки смысла
текста его интерпретаторами? Подобного рода субъективные феномены
А.Н.Леонтьев называет «личностными смыслами»41, а другие авторы –
«прагматическими значениями»42. Впрочем, такие смыслы или значения могут
носить и групповой или классовый характер. Так, слово «коммунизм» классу
капиталистов кажется «плохим» как в тексте, так и вне его. По мнению,
например, Б.В.Касевича, смысл близок к образу, и если значение слова «весна»
едино для всех русских, то его смысл для горожанина и колхозника различен и,
возможно, он «частично уникален» для каждого индивидуума 43. «Городской» и
«колхозный» смыслы слова «весна» есть групповые смыслы, а «частично
уникальные» смыслы все-таки не абсолютно уникальны. Особенно настойчиво
отстаивается тезис о потенциально бесконечной множественности
индивидуальных интерпретаций художественных (словесных и несловесных)
произведений… Есть мнение, что приписывание художественным
произведениям бесконечного множества личностных смыслов лишает их
объективного смысла и объективной эстетической ценности… И.П.Смирнов
различает множественность интерпретаций как продукт субъективного выбора
читательской или исследовательской позиции (число таких субъективных
толкований ничем не ограничено) и множественность интерпретаций как
объективное, не зависящее от интерпретатора свойство самого текста, которая

39 Богин Г.И. Филологическая герменевтика. Калинин: КГУ, 1982.

40 Тураева З.Я. Опыт описания категорий текста // Анализ стилей зарубежной художественной и
научной литературы. Вып. 3. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. С.5.
41 Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. 4-е изд. М.: Изд-во МГУ, 1981. С.292-304.
42 Апресян Ю.Д. Экспериментальное исследование семантики русского глагола. М.: Наука,
1967. С.6-7; Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М.: Воениздат, 1973. С.65.
43 Касевич В.Б. Элементы общей лингвистики. М.: Наука, 1977. С.158.
 будучи неустранимой, тем не менее исчерпаема44. Т.М.Дридзе, отмечая
возникновение между коммуникантами «смысловых ножниц» и вскрывая их
причины45, полагает, что можно признать адекватной лишь такую смысловую
интерпретацию текста, которая согласуется с основным коммуникативным
намерением автора текста («первичной информативностью»), если только сам
автор сумел адекватно его выразить, что не исключает появления у реципиентов
ассоциаций, не предусмотренных автором текста («вторичной
информативности»), однако эти ассоциации, по мнению Т.М.Дридзе, не должны
заслонять коммуникативное намерение автора текста 46. Г.И.Богин различает два
«лжеучения» об интерпретации текстов – «интенционализм» (установку на
понимание подлинных намерений автора текста») и «антиинтенционализм»
(установку на существенную для данного реципиента субъективную
интерпретацию текста), отстаивая правомерность «многогранного» понимания
содержания текста47. И.Р.Гальперину представляется спорным тезис о
невозможности адекватного восприятия информации 48, а А.В.Брушлинский
ставит под сомнение концепцию личностных смыслов49.

Если личностные смыслы существуют, то они не могут быть «вещью в себе»,

иначе мы не знали бы об их существовании. Эти смыслы выявляются при
расхождении в понимании одного и того же текста или его фрагмента разными
реципиентами. Речь идет о разном понимании того, что хотел сказать автор
текста, а не о разной оценке взглядов автора текста, степени истинности
сообщаемой им информации или степени эстетической ценности текста. Для
того чтобы, скажем, сообщение «Бога нет» верующие смогли оценить как
ложное, а атеисты – как истинное, они должны одинаково понять «объективный
(межличностный) смысл»…

…Ряд авторов связывает значение исключительно со сферой языка, а смысл

– исключительно со сферой речи50. С этой точки зрения в языке имеются
значения, но нет смысла, смысл появляется только в тексте, причем он не
аддитивен, т.е. не является «арифметической суммой» значений языковых
элементов текста… Так, отрицательный смысл ответа в диалоге «Пойдем в кино.

44 Смирнов И.П. Место «мифопоэтического» подхода к литературному произведению среди

других толкований текста (о стихотворении Маяковского «Вот так я сделался собакой») // Миф.
Фольклор. Литература. Л.: Наука, 1978. С.186.
45 Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. Проблемы
семиосоциопсихологии. М.: Наука, 1984. С. 207-214.
46 Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. Проблемы
семиосоциопсихологии. М.: Наука, 1984. С. 82-87.

47 Богин Г.И. Филологическая герменевтика. Калинин: КГУ, 1982. С.59-63.

48 Гальперин И.Р. Информативность единиц языка. М.: Высш. шк., 1974. С.17-18.
49 Брушлинский А.В. Взаимосвязь процессуального и личностного аспектов мышления
(методологический анализ) // Мышление: процесс, деятельность, общение. М.: Наука, 1982.
С.34-38.
50 Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М.: Наука, 1984. С.42.
 – Я болен» не вытекает из суммы значений слов «я» и «болен». Согласно
В.А.Звегинцеву, смысл – это «согласование значимого содержания предложения
с ситуативными потребностями акта общения». Если такого согласования нет, то
наличествуют только псевдопредложение и псевдосмысл. По его мнению, смысл
предложений нельзя подвергнуть непосредственному членению, ибо это
«уничтожает» его51. И.Р.Гальперин, не соглашаясь с концепцией псевдосмысла
В.А.Звегинцева, предлагает термин «содержание» относить к информации,
заключенной в тексте в целом, термин «смысл» – к мысли, заключенной в
предложении или в сверхфразовом единстве, а термин «значение» – к
морфемам, словам, словосочетаниям и синтаксическим конструкциям 52.
Значения, участвующие в формировании смысла высказываний, никуда из них
не исчезают, хотя их смысл и не сводится к сумме значений. Содержание всего
сообщения, несомого данным текстом, можно, разумеется, узнать, только
ознакомившись со всем текстом. Это не означает, что для понимания каждого
высказывания в составе текста требуется ознакомление со всем текстом. Если бы
дело обстояло таким образом, нельзя было бы начать понимать текст, не дойдя
до его конца, но, дойдя до конца текста, едва ли можно было бы его понимать,
не удерживая в памяти смысл всех предыдущих высказываний, количество
которых может быть огромным. Одни высказывания в составе текста
относительно автономны, их можно понимать без учета других высказываний,
цитировать и т.п. Другие высказывания для своего понимания требуют учета
соседних высказываний, а иногда и всего текста. Как отмечает Н.Д.Андреев,
«смысл предложения начинает восприниматься задолго до того, как оно
закончено, уже в самом начале его линейного развертывания, т.е. раньше, чем
его нелинейная схема могла поступить в распоряжение трансформационных или
иных алгоритмических анализаторов»53. Это обстоятельство делает возможным
синхронный перевод. В тех случаях, когда понимание начальных частей
предложения невозможно без учета его конечных частей или понимание всего
предложения невозможно без учета последующего предложения, синхронный
перевод может принимать форму последовательного перевода. Конечно, если
синхронный переводчик, переводя отдельные фразы оригинала
последовательно, не способен удержать в памяти смысл последующих фраз, то в
его переводе неизбежны пропуски. Если верно то, что понимание текста
сопровождается его переводом на «язык образов», «универсальный
предметный код», «семантический язык» и т.п., то никакого «оголения мысли»
во время реализации процесса перевода нет. По мнению, например
Н.Д.Андреева, «примежуточным инвариантом» при межъязыковом переводе

51 Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М.: Изд-во МГУ, 1976. С.188-
200.
52 Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. С.20-21.
53 Андреев Н.Д. Статистико-комбинаторные методы в теоретическом и прикладном
языковедении. Л.: Наука, 1967. С.16.
 служат для переводчика-человека мысли, образы и настроения, порожденные в
его сознании восприятием оригинала54. Эта идея близка к идеям «языка
образов», «универсального предметного кода» и т.п.

Контрольные вопросы:

1) Почему понятие «смысл текста», представление об его

изменчивости/неизменяемости имеют определенное значение для
теории перевода?
2) Какую смысловую интерпретацию текста можно считать
адекватной?
3) Насколько личностные смыслы препятствуют полноте
коммуникации (в том числе и переводной)?

Семинар 4. ПРОБЛЕМА ОЦЕНКИ КАЧЕСТВА ПЕРЕВОДА

Вопросы:

1. Какие оценочные термины используются для характеристики

качества перевода?
2. В чем заключается неудобство использования большого
количества оценочных определений применительно к качеству
перевода?
3. Дайте определения адекватного и неадекватного перевода, а
также разновидностей неадекватного перевода.
4. Что такое функционально-коммуникативная адекватность
перевода? Какой перевод считается адекватным с точки зрения
функционально-коммуникативного подхода?
5. Что такое «равноценность коммуникативного воздействия» в
терминологии Л.К.Латышева? Как он определяет адекватность
перевода?
6. Что такое эквивалентность перевода?
54 Андреев Н.Д. Методы статистико-комбинаторного анализа языка в действии и перспективе //
Статистико-комбинаторное моделирование языков. М.,Л.: Наука, 1965. С.8-9.
7. С какой характеристикой текста перевода в концепции
Л.К.Латышева можно уравнять эквивалентность перевода?
8. В чем суть концепции Юджина А. Найды о формальной и
динамической эквивалентности?
9. Относятся ли категории адекватности и эквивалентности
перевода к процессу перевода или его результату?
10. Характеризуют ли категории адекватности и эквивалентности
перевода текст перевода в целом или его отдельные сегменты?
Обоснуйте свою точку зрения.
11. В каких отношениях находятся категории адекватности и
эквивалентности перевода? Каковы возможные случаи соотношения
этих двух составляющих качества перевода?
12. Какую особенность текста необходимо учитывать при оценке
качества его перевода?
13. Что такое «норма перевода»?
14. Какие нормативные требования предлагает различать
В.Н.Комиссаров? Дайте определение каждого из них.
15. В какой иерархии находятся нормы перевода по отношению друг
к другу?
16. В чем суть дескриптивной теории перевода Гидеона Тури?
17. Какие критерии оценки качества перевода предлагает
использовать В.Н.Комиссаров?
18. В чем суть «скопос-теории» К.Райс и Х.Фермеера?
19. Что, по мнению И.Вехмас-Лехто, является главным объектом
анализа при оценке качества перевода?

Литература

1. Комиссаров В.Н. Слово о переводе (Очерк лингвистического

учения о переводе). М.: Междунар. отношения, 1973. – С. 190 – 195.
2. Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода. Н.Новгород: НГЛУ
им. Н.А.Добролюбова, 2001. – С. 136 – 155.
3. Швейцер А.Д. Теория перевода: статус, проблемы, аспекты. М.:
Наука, 1988. – С. 76-99.

Дополнительная литература
1. Сдобников В.В. Адекватность и эквивалентность как
критерии оценки качества перевода // Информационно-
коммуникативные аспекты перевода: Сб. науч. трудов. Ч. I.
Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 1997.
2. Семко С.А. и др. Проблемы общей теории перевода. Таллинн:
Валгус, 1988. – С. 71 – 86.

Дополнительные тексты для изучения

Waard Jan de, Nida Eugene A. From One Language to Another

(Functional Equivalence in Bible Translating). Thomas Nelson
Publishers.New York, 1986. Ps.36-40:

The crucial problems of translation are often stated in terms of a conflict between
formal correspondence and functional equivalence. As already noted in the preface, in
certain previous discussions of functional equivalence in translation…, the expression
“dynamic equivalence” has been employed. Basically, dynamic equivalence has been
described in terms of functional equivalence. The translation process has been defined
on the basis that the receptors of a translation should comprehend the translated text to
such an extent that they can understand how the original receptors must have
understood the original text. The expression “dynamic equivalence” has, however, led
to some confusion, since the term “dynamic” has been understood merely in terms of
something which has impact and appeal. Accordingly, to avoid misunderstanding such
terminology, this text employs the expression “functional equivalence”, particularly
since the twin bases for effective translation seem to be best represented in a
sociosemiotic and sociolinguistic orientation, in which the focus is upon function.
In reference to revisions, one often hears the statement that the form of an existing
text must be altered in order to preserve the meaning of the original languages, since
receptor languages are constantly in the process of change. But to describe the
difficulties of faithful translating merely in terms of the tension between preservation
of the form and adherence to meaning is to oversimplify the issues. It is not right to
speak of the Greek or Hebrew text (or a literal translation of such) as being merely
“the form” and a freer idiomatic translation as being “the meaning”. An expression in
any language consists of a set of forms which serve to signal meaning on various
levels: lexical, grammatical, and rhetorical. The translator must seek to employ a
functionally equivalent set of forms which in so far as possible will match the meaning
of the original source-language text.

In Amos 1 and 2 there are several instances of the expression “for three
transgressions… and for four”, as the prophet warns various cities and nations of
impending disaster because of their repeated acts of wickedness. The Hebrew
expression could be understood literally as referring to merely three or four
transgressions. In reality, however, the phrases “for three… and for four” constitute
an idiom meaning “time after time” or “again and again”. In fact, the numbers “three”
and “four” should be understood symbolically, but the importance of this
combination is not in the symbolic significance of the individual numbers, but in the
progression from three to four, in order to emphasize a culminating point…

If in translating one only reproduces the so-called “literal meaning” of the original by
clinging to the original form, receptors will be surprised that in Amos 1 and 2 God
would punish cities and nations so severely for only three or four offenses. The
functional equivalent in English would be “crime after crime” or “committing violence
again and again”.

Literal correspondences may involve a number of different degrees of intelligibility.

The meanings of such phrases as “lifted up his voice” (Gen. 27:38) and “opened his
mouth and taught the people” (Matt. 5:2) are more or less guessable, even though
they sound strange in English, and they inevitably tend to slow down a reader’s or a
hearer’s rate of comprehension…

A statement such as “I will give you cleanness of teeth” (Amos 4:6) is likely to have
little meaning or possibly be understood in the wrong sense. This expression is not
about dental hygiene but about a state of famine. The idiom “gird up the loins of your
mind” (1 Pet. 1:13) will also surely be meaningless if rendered literally. The statement
“whose blood Pilate mingled with their sacrifices” (Luke 13:1) has been seriously
misunderstood. Some readers have thought that in a sadistic outrage Pilate stood
stirring the mean of the animal sacrifices in the blood of the slain people. In reality, of
course, Pilate simply ordered those who were sacrificing to be slain in the Temple.
The figuratively heightened expression used by Luke would, however, have expressed
very effectively the emotional outrage of the Jewish people against Pilate’s action.

A close formal correspondence in a receptor language so frequently does not carry

the correct meaning of the source text. Though the original receptors could readily
recognize that an idiom should not be understood in a literal but in a figurative sense,
speakers of a receptor language frequently have no basis for recognizing the
nonliteral meaning. Under such circumstances, changes of form can and should be
made, but only under certain specified conditions:

1. When a literal rendering would give an entirely wrong meaning. The idiom “heap
coals of fire on his head” (Prov. 25:22 and Rom. 12:20) has often been seriously
misunderstood as a means of torturing people to death.
2. When a borrowed term constitutes a semantic “zero” and is therefore likely to be
filled with the wrong meaning. Early missionaries to Indians of Latin America usually
borrowed the Spanish word Dios for “God”, but the Indians generally assumed that
this was merely another proper name for their own sun god.
3. When a formal correspondence involves a serious obscurity in meaning. The
expression “circumcision of the heart” (Rom. 2:29) is rarely understood unless people
have been specifically instructed as to the figurative significance of circumcision. On
the other hand, there are certain important religious symbols which, though often
obscure in their meaning, are necessarily important for the preservation of the
integrity and unity of the biblical message.
4. When a formal correspondence would result in an ambiguity evidently not
intended by the original author. A literal translation of Genesis 49:14 could read,
“Issachar is a strong ass”, if one understands Hebrew gerem in the sense of “bony,
strong-limbed, strong” and not in the sense of “castrated”. Although the explicit
mention of “strong” guarantees a better understanding, one may completely miss the
significance of the metaphorical use of “ass” because in many languages the
associative meaning of “ass” is strongly pejorative. For that reason the recent German
translation (Die Gute Nachricht) was obliged not only to change the metaphor into a
comparison, but to restructure the text:

Du, Issachar, beugst deinen Rücken

Und schleppst als Sklave schwere Lasten.

Genauso wie ein dürrer Esel

Brichst du darunter in die Knie.

This German text of Genesis 49:14 may be rendered as:

Issachar, you bend your back

And like a slave carry heavy loads.

Just like a bony donkey

Your knees collapse under the weight.

5. When a formal correspondence would result in bad grammar or style in the

receptor language. The avoidance of bad grammar or style is particularly important if
such would represent substandard usage or vulgar expressions. There is simply no
excuse for “bad language”. Usually, however, Bible translators are not fully aware of
the manner in which they offend by their improper language or poor style. In one
instance a local chief in West Africa prohibited the distribution of a New Testament in
his language by saying, “I will not allow our language to be corrupted by the language
mistakes in that book”.
It is a mistake to assume that all figurative meanings must be automatically changed
to nonfigurative expressions. Sometimes a literal translation is perfectly acceptable.
Frequently there are closely corresponding figurative expressions in source and
receptor languages. For example, in a number of languages in Africa one may use
“liver” in most contexts in which the Greek uses “heart”, while in several Mayan
languages the equivalent is “abdomen”. In most European languages joy is
experienced in the “heart”, but in most Chadic languages of Africa joy is related to the
“liver”, whereas in Hebrew the “kidneys” are said to experience joy.

Some persons have argued that translators must translate literally despite the
dangers of misunderstanding and must leave to teachers and preachers the
responsibility of correcting any wrong impressions or misunderstanding resulting
from literal renderings. Such a procedure, however, involves serious problems. In the
first place, relatively few readers of the Bible always have available persons who can
instruct them as to the proper understanding of the text. In the second place, such
efforts in the past to correct misunderstanding have been singularly unsuccessful,
since people almost always have greater confidence in the printed word than in
supplementary explanations.

Контрольные вопросы:

1) Каким образом должны понимать текст перевода его получатели

при достижении переводчиком функциональной (динамической)
эквивалентности?
2) Почему формальная эквивалентность не всегда обеспечивает
правильное понимание текста перевода его получателем?
3) В каких случаях при переводе необходимо производить
изменение формы текста с целью обеспечения правильного его
понимания получателем?

Комиссаров В.Н. Современное переводоведение: Учебное пособие.

М.: ЭТС, 2001:

Развитие теории перевода в трудах О.Каде (С.242-244)

…В своих ранних работах О.Каде определял переводческую

эквивалентность как инвариантность плана содержания и плана выражения
знака в оригинале и переводе. При этом сохранение денотативной
инвариантности признавалось минимально обязательным условием,
сигнификативное значение, инварианты плана выражения и прагматические
инварианты считались факультативными в зависимости от характера и
назначения транслата. Оптимальный транслат должен характеризоваться
сохранением всех объективно возможных инвариантов.
 Позднее в поисках критерия эквивалентности О.Каде делает акцент на
оценке комплексного воздействия текста перевода в условиях конкретной
коммуникативной ситуации. Он настаивает на необходимости различать понятия
текста как языкового образования – макрознака, содержание которого
определяется взаимодействием семантики составляющих его единиц, и текста
как единицы коммуникации – «коммуниката», который обладает смыслом,
возникающим при интеграции языкового макрознака в коммуникативную
ситуацию. Таким образом, содержанием коммуниката является смысл, а его
формой – последовательность языковых знаков, включая манифестированные в
них значения. Выступая в качестве коммуниката, текст содержит больше
информации, чем ее манифестирует в своих значениях цепочка языковых знаков.
Между значением и смыслом существует регулярное отношение: определенные
значения в определенных ситуационных условиях порождают определенный
смысл. При этом тождественные значения в различных условиях могут
порождать различный смысл, а различные значения в тождественных условиях –
тождественный смысл.
Поскольку в любом акте коммуникации носителями сообщения выступают
коммуникаты, то сущность перевода заключается в замене не текстов, а
коммуникатов. При переводе имеет место, конечно, и замена знаков одного языка
знаками другого, но она подчинена задаче создания эквивалентных
коммуникатов. При этом центральное место занимает анализ коммуникативной
ситуации – цели, предмета коммуникации, отправителя, получателя,
представляемых ими коммуникативных сообществ, средств коммуникации и
условий передачи информации. Изменение коммуникативной ситуации влечет за
собой изменения в тексте перевода.
Таким образом, создание эквивалентного коммуниката при переводе может и
должно сопровождаться более или менее существенными изменениями текста
оригинала. Понятно, что такой подход значительно расширяет понятие
переводческой эквивалентности, охватывая широкий спектр реальных условий, в
которых осуществляется деятельность переводчика.
Коммуникативная ситуация может изменяться и в соответствии с общей
целью самого акта двуязычной коммуникации. В связи с этим О.Каде предлагает
различать переводы разных категорий, каждый из которых будет соответствовать
определенным требованиям: «необработанный», «рабочий» и «готовый к
опубликованию». Для каждого типа перевода устанавливаются свои критерии
эквивалентности. В переводах первой категории признается достаточной
«денотативная эквивалентность», обеспечивающая лишь общность предмета
сообщения. Здесь допускаются также отклонения от нормы ПЯ. Переводы
второй категории передают денотативное и сигнификативное значения
оригинала, полностью соблюдают нормы ПЯ, но могут быть стилистически
неадекватны и прибегать к пояснениям для восполнения потерь информации.
Понятно, что к этим двум категориям перевода неприложимо требование
эквивалентности коммуникатов. И только переводы третьей категории передают
все содержание оригинала, включая его прагматическое значение, стилистически
адекватны оригиналу и обеспечивают необходимое воздействие на получателя
сообщения в переводе, то есть могут обладать коммуникативной
эквивалентностью.
Подчеркивая необходимость и закономерность изменений, вызванных
несовпадением коммуникативных ситуаций в оригинале и в переводе, О.Каде в
то же время предостерегал против «переводческого произвола». Он утверждал
направленность перевода как на коммуникат, так и на макрознак оригинала. И
хотя приоритет, по его мнению, должен принадлежать коммуникату, все
изменения макрознака должны быть строго обусловлены требованиями
двуязычной коммуникации.

Переводческие труды К.Райс (С.258-259)

…Переводческая концепция К.Райс получила дальнейшее развитие и

существенные дополнения в ее последующих работах, центральное место среди
которых занимает книга «Основы всеобщей теории перевода» (1984 г.),
написанная совместно с Х.Фермеером. Ее содержание отражает эволюцию
теоретических взглядов авторов. Соответствие перевода оригиналу в текстом и в
функциональном аспекте отступает здесь на второй план и трактуется как
частный случай, не определяющий понятие «перевод» в целом. Еще меньшее
место в теоретической концепции занимает учет языковых особенностей
оригинала, тех «внутриязыковых инструкций», которые раньше рассматривались
как часть требований, предъявляемых к переводу. Главным и фактически
единственным критерием оценки перевода объявляется его соответствие той
цели, ради которой он осуществлен.
Эта концепция, которую авторы назвали «скопос-теория» (скопос – цель),
исходит из того, что перевод – это прежде всего вид практической деятельности,
а успех всякой деятельности определяется тем, в какой степени она достигает
поставленной цели. Перевод всегда осуществляется для чего-то, переводчик
стремится выполнить определенную задачу, которую он выбрал сам или получил
от заказчика, в чьих интересах и по чьему поручению осуществляется процесс
перевода. Цели перевода могут быть самыми различными, и соответствующие
им тексты перевода будут принципиально отличаться друг от друга. При этом
несущественно, в какой степени перевод оказывается близок к оригиналу, коль
скоро он соответствует своей цели. В каких-то случаях цель перевода может
заключаться в достижении максимальной близости к оригиналу, а в других
случаях цель может быть иной: сообщить получателю какую-то информацию,
убедить его в чем-либо, добиться заключения сделки, ввести его в заблуждение и
т.д. Исходя из поставленной задачи, переводчик выбирает способ перевода,
воспроизводящий оригинал, отклоняющийся от оригинала или пренебрегающий
им. Переводчик выступает не в качестве простого посредника, а как языковой
консультант, специалист, хорошо знающий язык, культуру, экономику
соответствующей страны и способный создать такой текст, который нужен для
успешной деятельности с представителями этой страны. Можно представить и
такой случай, когда текст оригинала вообще не существует и переводчик
самостоятельно создает свой текст, руководствуясь знанием цели или указаниями
заказчика. Таким образом, переводчик превращается в центральную фигуру
межъязыковой коммуникации.
В связи с таким подходом предлагается различать понятия «адекватность» и
«эквивалентность» перевода. Адекватный перевод – это перевод, отвечающий
поставленной цели. Стремление обеспечить адекватность определяет выбор
способа перевода и поэтому понятие «адекватность» относится к процессу
перевода, который может осуществляться адекватным способом.
«Эквивалентность» относится к результату перевода и означает функциональное
соответствие текста перевода тексту оригинала. Поэтому перевод не может
осуществляться «эквивалентным способом», но может оказаться эквивалентным
как частный результат достижения адекватности перевода определенной цели.

Теоретические концепции В.Вилсса (С.262-263)

…Важное место в процессе обучения занимает анализ переводческих

ошибок и оценка качества перевода. Предлагается различать типичные и
нетипичные ошибки и уделять особое внимание первым. Ошибки
классифицируются в зависимости от причин, с которыми они связаны. Самые
грубые ошибки возникают в связи с непониманием переводчиком смысловых
отношений между частями текста оригинала. В тексте перевода предлагается
различать грамматические, стилистические и когнитивные ошибки. Могут быть
ошибки, связанные с нарушением норм ПЯ, при которых текст остается понятен.
Основная трудность заключается в оценке степени важности ошибки, особенно
трудно судить о «приемлемости стиля» перевода.
В отличие от анализа ошибок критика перевода, по мнению В.Вилсса, имеет
дело с переводом в целом. Настаивая на том, что всякий перевод – это лишь
приближение к оригиналу, В.Вилсс считает, что прежде всего нужно уметь
оценить, имеет ли критик дело с ошибкой или с намеренным преобразованием
или отклонением от оригинала. При этом весьма существенно, может ли критик
предложить и обосновать лучший вариант. Предлагается использовать 4
критерия общей оценки языка перевода: а) правильность языка – соблюдение
или нарушение нормы ПЯ; б) правильность употребления – соблюдение или
нарушение узуса ПЯ; в) соблюдение или нарушение социолингвистической
(ролевой) нормы; г) правильность выбора индивидуальных речевых
характеристик текста. Эта общая оценка дополняется оценкой более детальной,
раскрывающей правильность передачи синтаксических, семантических и
прагматических особенностей оригинала. Такую оценку предлагается
производить в отношении каждого из этих планов по пятибалльной шкале,
различая следующие варианты: «неправильно», «неуместно», «неясный случай»,
«правильно», «уместно». Такая градация должна позволить оценить варианты
перевода с достаточной степенью объективности, хотя в ряде случаев критик
может колебаться, куда отнести то или иное отклонение.

Экспериментальные исследования И.Вехмас-Лехто (С.292-293)

В качестве исходного постулата своего исследования И.Вехмас-Лехто

принимает неоднократно высказываемое в трудах по переводоведению
положение, согласно которому перевод должен читаться как оригинальный текст
на языке перевода. Поэтому главным объектом анализа является правильность и
естественность речи переводчика. Именно язык текста перевода и составляет, по
мнению И.Вехмас-Лехто, важнейший аспект коммуникативного и эстетического
эффекта, который перевод производит на его читателя. Такой эффект и
определяет степень адекватности переводов, которая обеспечивается
правильностью их языка. Эквивалентность же переводов, под которой
понимается воспроизведение семантических и стилистических особенностей
оригинала, признается менее существенным требованием и может быть отчасти
принесена в жертву ради достижения максимальной адекватности, которая
означает адекватное восприятие текста перевода его читателями. Правильность
языка перевода определяется его соответствием системе, норме и узусу ПЯ.
Кроме этого существуют также особые требования к хорошо написанным
текстам в рамках определенного функционального стиля. Эти требования
составляют общепризнанные и официально одобренные рекомендательные
нормы, которые также должны учитываться переводчиком. Таким образом,
перевод должен быть написан языком образцовых текстов данного стиля.
И.Вехмас-Лехто полагает, что при оценке правильности языка перевода
особое внимание следует уделять «скрытым ошибкам», то есть нарушениям
узуса ПЯ, особенно количественным, когда используемые в переводе
правильные формы нарушают частотность их употребления в языке вообще, в
текстах данного типа или при описании подобных ситуаций. Это относится, в
первую очередь, к переводам на родной язык переводчика…
…Как отмечалось, в центре исследования лежит задача определения
адекватности финских переводов. Степень такой адекватности оценивается с
помощью ряда экспериментов, которые должны обеспечить объективность
оценки. В первом эксперименте испытуемым предлагалось отличать в
представленном им материале переводные и оригинальные финские тексты.
Предполагалось, что перевод заслуживает тем более высокой оценки, чем
меньшее число испытуемых сумеет отличить его от оригинальных текстов. В
число переводов включались при этом как опубликованные переводы, так и
альтернативные переводы, предложенные автором эксперимента и более
естественные, по ее мнению, с точки зрения норм финского языка.

Контрольные вопросы:

1) Что, по мнению О.Каде, является критерием эквивалентности при

переводе?
2) В чем суть «скопос-теории»?
3) Как понимается адекватность перевода и эквивалентность
перевода К.Райс и Х.Фермеером?
4) Какие критерии общей оценки языка перевода предлагает
В.Вилсс?
5) Какова полная процедура оценки качества перевода, предлагаемая
В.Вилссом?
6) Каков исходный постулат исследования И.Вехмас-Лехто?
7) Как понимается адекватность и эквивалентность перевода
финской исследовательницей? Какая категория является ведущей?
8) Какой параметр текста на ПЯ обеспечивает адекватность
перевода?
9) Каким образом можн оценить правильность языка перевода, по
мнению И.Вехмас-Лехто?

Сдобников В.В. Проблема оценки качества перевода // Проблемы

языка, перевода и межкультурной коммуникации: Сб. науч. трудов.
Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 2002:
 Одной из задач современного переводоведения является определение
критериев оценки качества перевода. В течение всей недолгой истории
переводоведения как науки к этой проблеме обращались многие исследователи,
как в нашей стране, так и за рубежом. Подобный интерес к проблеме качества
перевода не является случайным, а представляет собой определенную
закономерность, основанную на здравом смысле. Ведь перевод как вид
человеческой деятельности интересен не как деятельность ради самой
деятельности, то есть как некий процесс, осуществляемый по определенным
правилам и обладающий собственными закономерностями (хотя
формулирование этих правил и определение этих закономерностей также
является одной из задач научного исследования в области перевода). Перевод
представляет интерес с точки зрения того результата, который переводческий
процесс имеет «на выходе», с точки зрения возможности использовать текст
перевода в тех целях, ради которых он был создан. Подчеркнем, что перевод как
вид межъязыковой и межкультурной коммуникации осуществляется не для того,
чтобы доставить переводчику наслаждение творчеством или создать предмет
переводческого исследования и таким образом обеспечить работой
переводоведов, а для того, чтобы сделать возможной в максимально полном
объем коммуникацию между представителями разных этносов и культур и,
следовательно, решить вполне практические задачи с учетом различий между
коммуникантами и самими условиями их обитания. Успех коммуникации в этом
случае определяется тем, насколько полно результирующий текст перевода
соответствует восприятию получателей перевода и – в определенной степени –
их ожиданиям. А это уже вопрос качества перевода. Так что важность проблемы
оценки качества перевода определяется самой сущностью перевода как вида
деятельности. Не случайно некоторые переводоведы считают категорию
качества перевода основной категорией переводоведения [1. С.71-72].

Вместе с тем, признавая важность категории качества перевода для решения

теоретических и практических задач, переводоведы по-разному определяют
категорию качества перевода и расходятся в выделении критериев оценки
качества переводного текста. Самый беглый обзор наиболее известных и
значительных на сегодняшний день работ по теории перевода свидетельствует
об отсутствии единства среди переводоведов в вопросе определения критериев
оценки качества перевода. Выясняется, что перевод может оцениваться с точки
зрения того, насколько полно он обеспечивает достижение поставленной
автором оригинала цели; как вариант – насколько полно он воспроизводит
коммуникативный эффект, производимый текстом оригинала. Общее
требование здесь – произвести на читателя (слушателя) перевода воздействие,
максимально близкое к тому, которое оказывает текст оригинала на своего
получателя. Все это укладывается в рамки метода, который Питер Ньюмарк
назвал коммуникативным переводом [2]. Другой способ оценки качества
перевода – по степени соответствия содержания текста перевода содержанию
текста оригинала с учетом семантических и синтаксических ограничений ПЯ
(семантический перевод по П.Ньюмарку [2]). Причем оба метода могут в
некоторых случаях сочетаться друг с другом. К.Райс и Х.Фермеер предлагают
оценивать качество перевода, исходя из того, насколько достигнута цель,
поставленная переводчиком или заказчиком перевода. При этом абсолютно
неважно, соответствует ли содержание перевода содержанию оригинала [3.
С.82-83]. Предлагая критерии оценки качества перевода, многие исследователи
учитывают и жанрово-стилистические характеристики текста оригинала, точнее,
особенности типа текста, к которому принадлежит оригинал. В своих ранних
работах (например, в “Möglichkeiten und Grenzen der Übersetzungskritik”.
Munchen, 1971) Катарина Райс указывает, что при переводе текстов,
ориентированных на содержание, требуется обеспечить инвариантность на
уровне плана содержания. При этом языковое оформление перевода должно
соответствовать законам ПЯ. При переводе текстов, ориентированных на форму
(произведения художественной литературы), задача переводчика заключается в
передаче их эстетического воздействия, в сохранении внутренней и внешней
формы, определяемыми нормами поэтики, стилем или художественными
устремлениями автора. Перевод текстов, ориентированных на обращение,
должен обеспечивать определенный экстралингвистический эффект. Языковое
оформление таких переводов должно обеспечить определенную реакцию со
стороны получателей перевода, что, в свою очередь, дает переводчику свободу
изменять форму и содержание подобных текстов настолько, насколько это
необходимо для обеспечения данной реакции [3. С.80-81]. Саму идею учета типа
текста при оценке качества его перевода следует рассматривать как весьма
правильную и плодотворную. Несомненно, типологические особенности текста
оригинала не могут не приниматься во внимание при оценке качества перевода.

Точно также не может не приниматься во внимание и правильность

языкового оформления текста перевода, что является еще одним критерием
оценки качества перевода. Это вновь возвращает нас к вопросу о том, должен ли
перевод сохранять черты переводного текста, либо он должен читаться как текст,
изначально созданный на ПЯ. Это старый, давно известный в теории перевода
спор, получивший отражение в виде сформулированных Т.Сэвори
противоположных требований: «Перевод должен читаться, как оригинал»/
«Перевод должен читаться, как перевод» [4. С.31]. Что именно указывает на
переводной характер текста перевода (когда таковой ощущается получателем,
что бывает не всегда) – вопрос, заслуживающий отдельного изучения. Отметим
лишь, что на выявление подобных характеристик направлены
экспериментальные работы ученых финской школы перевода, в частности,
работы И.Вехмас-Лехто, которая экспериментальным путем пытается
обнаружить те ошибки в языковом оформлении текста перевода, которые явно
или косвенно указывают на переводной характер текста и тем самым снижают
качество перевода [3. С.112-115]. К числу таких ошибок относятся прежде всего
разного рода нарушения нормы и узуса ПЯ. Впрочем, некоторые переводоведы
учитывают также и нарушения социолингвистической (ролевой) нормы и
нарушения правильности выбора индивидуальных речевых характеристик
текста. К числу таких переводоведов можно отнести Вольфрама Виллса, который
в дополнение к данному перечню недостатков указывает также нарушения в
правильности передачи синтаксических, семантических и прагматических
особенностей оригинала [3. С.85]. Последний критерий может представлять
особый интерес при оценке перевода художественного текста. Интерес
представляют также количественные нарушения узуса ПЯ, которые И.Вехмас-
Лехто относит к так называемым «скрытым ошибкам». О «скрытых ошибках» мы
говорим в том случае, когда нормативно правильные языковые формы
нарушают частотность их употребления в языке вообще, в текстах данного типа,
либо при описании определенных ситуаций [3. С.112].

Решая проблему оценки качества перевода, мы неизбежно задаемся

вопросом: следует ли принимать во внимание все указанные критерии (а их
перечень отнюдь не является исчерпывающим), либо следует выбрать наиболее
существенные из них, ориентирующиеся на те составляющие качества перевода,
игнорирование которых не позволит обеспечить достаточно успешную
межъязыковую коммуникацию. Оценка качества перевода по всем возможным
критериям будет, несомненно, представлять весьма сложный, а главное,
громоздкий процесс, при котором разные критерии могут вступать в
противоречие друг с другом. К тому же такая процедура вряд ли даст
возможность учесть типологические характеристики переводимого текста, без
чего сама оценка качества перевода будет как бы абсолютизированной и,
соответственно, сомнительной и необъективной.

Выбор ограниченного числа критериев оценки качества перевода из числа

возможных представляется оптимальным решением проблемы. Но и он связан с
известными трудностями, основной из которых является необходимость
нахождения ответа на вопрос: какие из возможных критериев оценки более
важные, существенные, а какие – менее существенные? На что, в конце концов,
мы должны обратить первостепенное внимание, а на что можно вообще не
обращать внимание? Ответ на этот основополагающий, в данном случае, вопрос
всегда будет страдать субъективизмом и будет определяться сутью той
переводческой концепции, автором или сторонником которой является
конкретный критик перевода. А таких концепций существует множество, и в
основе каждой из них – уникальные подходы исследователей. Так что и таким
образом проблема не решается; на данном этапе вопросов здесь больше, чем
ответов.
 Но решение проблемы все же может быть предложено. Начнем с того, что
даже при самом поверхностном рассмотрении указанных критериев оценки
качества перевода их значимость оказывается неодинаковой. Действительно,
одни из них более существенны, другие – второстепенны, хотя и существенны
по-своему. Это уже дает возможность объединить их в определенные группы по
степени важности и первоочередности использования при оценке качества
перевода. Остается лишь решить, каков принцип объединения критериев
оценки в группы. Мы предлагаем ориентироваться на глобальные
характеристики текста, независимо (пока) от его жанрово-стилистической
принадлежности, а именно: функция (цель) – смысл – содержание – форма. На
данном этапе это предполагает оценку, в одном случае, полноты передачи
функциональной стороны текста, в другом – полноты передачи содержания, в
третьем – полноты воспроизведения формальных особенностей оригинала.
Поскольку во внимание будут приниматься разные характеристики текста, также
отличающиеся по степени важности, то сам процесс анализа текста перевода
будет включать несколько этапов, или уровней. В дальнейшем мы будем
говорить об уровнях оценки качества перевода, каждый из которых будет
рассмотрен в отдельности.

1-й уровень: функционально-коммуникативный

Каждый текст создается с определенной целью и, следовательно, выполняет

определенную функцию. Цель создания текста и его функция определяются
самими условиями коммуникации, то есть факторами экстралингвистическими.
Цели могут быть весьма различны: автор текста может иметь намерение что-то
сообщить коммуникантам, в чем-то их убедить, побудить к каким-то действиям
или заставить коммуникантов отказаться от совершения каких-то действий,
произвести на них эстетический эффект. В зависимости от этого и функции
создаваемых текстов бывают весьма разнообразны. Можно говорить о функции
сообщения, функции убеждения, художественно-эстетической функции. Не
случайно в переводоведческих работах предлагаются типологии текстов,
основанные на выполняемых текстами функциях. Так, К.Райс выделяет тексты,
ориентированные на сообщение (специальные тексты), тексты,
ориентированные на форму (художественные тексты), и тексты,
ориентированные на обращение. Дополнительных к трем основным тип текстов
– аудиомедиальные тексты, предлагаемые слушателям в устной форме
посредством технических устройств (тексты радиоспектаклей, радио- и
телерепортажи и т.п.) [3. С.79-81 ].
 Оценка качества перевода на этом уровне заключается в анализе того,
насколько полно воспроизводится функция текста оригинала, достигается ли
коммуникативный эффект, подобный тому, который производит оригинал на
своего получателя. Другими словами, реализуется ли цель, ради которой
создавался оригинал, в условиях межъязыкового и межкультурного общения.
При этом критик перевода принимает во внимание национально-культурные
особенности аудитории ПЯ (так же, как это должен сделать переводчик в
процессе перевода). Каждый переводческий акт всегда предполагает попытку
приблизить переводимый текст к восприятию получателя, говорящего на ином
языке. Это в свою очередь предполагает определенную степень прагматической
адаптации текста, некоторую, хотя и ограниченную, его перестройку. При этом
жанрово-стилистическая принадлежность текста оригинала сама по себе
определяет необходимую степень прагматической адаптации при переводе.
Специальные тексты нуждаются в меньшей прагматической адаптации, так как
выражают понятия, общие для разных языковых коллективов и хорошо
известные специалистам. Художественные тексты, ориентированные на форму,
как правило подвергаются большей адаптации, так как содержат описания
национально-специфичных реалий и часто строятся по национально-
специфичным художественным моделям. Тексты рекламы в некоторых случаях
вообще не надо переводить, а лучше создать параллельный текст на ПЯ
(«рирайтинг»).

В любом случае, независимо от степени прагматической адаптации текста,

должно присутствовать стремление переводчика обеспечить незатрудненное
восприятие переводного текста получателем, причем получатель должен понять,
что именно хотел сказать автор и зачем. Если это условие выполняется, мы
можем говорить, что перевод в функционально-коммуникативном отношении
адекватен оригиналу. Функционально-коммуникативная адекватность перевода
означает воспроизведение функциональной доминанты исходного текста в
полном соответствии с коммуникативной интенцией автора оригинала,
обеспечивающее необходимый коммуникативный эффект на получателя текста
перевода [5]. На данном уровне оценки качества перевода задача критика –
установить, адекватен ли текст перевода тексту оригинала. При этом вряд ли
можно говорить о большей или меньшей степени адекватности: перевод либо
адекватен, либо нет, он либо воспроизводит функцию оригинала, либо не
воспроизводит. Если это неадекватный перевод, то он заслуживает самой
низкой оценки.

Следует принять во внимание, что совпадение коммуникативных эффектов,

производимых на своих получателей оригиналом и переводом, не всегда бывает
абсолютным, даже при высоком качестве перевода. Межкультурные различия
трудно преодолеть полностью, можно лишь в известной, хотя и значительной
степени сблизить восприятие текстов разноязычными получателями. Однако это
не означает принципиальной невозможности воспроизведения функции текста в
переводе на другой язык. Все дело в том, что в сознании разных наций всегда
присутствует понимание того, что другие народы имеют свои особенности, что
их образ жизни, мировоззрение, традиции и обычаи могут отличаться от их
собственных. Это осознание несхожести позволяет получателям перевода
нормально, с пониманием воспринимать отраженные в тексте факты и явления,
национально-специфичные для носителей ИЯ.

2-й уровень: смысловой

Обязательным условием успешной межъязыковой коммуникации является

передача переводчиком смысла исходного сообщения. Вслед за Р.К.Миньяром-
Белоручевым мы определяем смысл как производное от взаимодействия
семантической и ситуационной информации [6. С.38]. Семантическая
информация извлекается непосредственно из текста оригинала. Ситуационная
информация – это информация об условиях, в которых создавался оригинал.
Понятно, что для решения задачи передачи смысла переводчик на этапе
анализа должен извлечь из текста именно тот смысл, который вложил в него
автор. Анализ лишь содержания текста здесь явно недостаточен; необходимо
также принять во внимание экстралингвистический контекст, на фоне которого
подвергается осмыслению семантическая информация. При этом следует иметь
в виду, что ситуации, описанные в тексте, могут по-разному восприниматься
представителями разных культур и, соответственно, по-разному осмысляться
ими. Из этого следует, что задача воспроизведения смысла текста, особенно в
художественном и общественно-политическом переводе, предполагает
некоторую модификацию семантической информации, возможное изменение
содержания текста. В этой связи можно вспомнить известные переводы сонетов
У.Шекспира С.Я.Маршаком, в которых изменение содержания текста служило
цели воспроизведения исходного смысла и достижения необходимого
коммуникативного эффекта.

На этом уровне оценки качества перевода критик оценивает текст на ПЯ с

точки зрения равенства смыслов, заложенных в оригинале и переводе.
Равенство смыслов – обязательное условие качественного перевода и,
соответственно, данный уровень оценки относится к числу определяющих. На
этом этапе критику, так же как и переводчику, следует отказаться от
собственного, личностного восприятия текста и попытаться воспринять его так,
как это сделал бы носитель ПЯ, используя свое представление об особенностях
менталитета, психологии, об опыте и культуре тех, кому предназначен текст
перевода. Вывод, что получатели перевода могут извлечь из него иной смысл,
нежели тот, что был заложен в оригинал автором, означает отрицательную
оценку качества перевода.

3-й уровень: содержательный

На этом уровне оценки качества перевода анализируется степень полноты и

точности передачи информации, содержащейся в оригинале. Из предыдущего
изложения должно быть ясно, что в некоторых случаях содержание текста может
изменяться, модифицироваться по вполне уважительным причинам. Однако
всегда остаются элементы информации (кстати, составляющие основной ее
объем), опущение или искажение которых недопустимо. Особенно это касается
специальных видов перевода, в которых воспроизведение информации является
основной задачей и смыслом переводческой деятельности. Но и в других видах
перевода воспроизведение содержания текста достаточно важно. Вряд ли
можно говорить об удовлетворительном качестве перевода, скажем,
художественного текста, если в нем фраза He is not an infrequent visitor here
переводится как «Он не часто здесь бывает» (довольно распространенная, к
сожалению, ошибка начинающих переводчиков, не замечающих двойного
отрицания в английском предложении). Все, что составляет важную со
смысловой и прагматической точки зрения фактологию текста, должно
передаваться предельно точно. К информации, не терпящей искажений, можно
отнести прецизионную информацию, в том числе числительные, географические
названия, названия государственных органов, должностей и т.п. Из опыта
преподавательской и практической переводческой деятельности мы знаем, что
подобные ошибки часто встречаются в устном переводе у недостаточно опытных
переводчиков. Это не означает, что такого рода ошибки препятствуют
достижению понимания текста перевода в целом; аудитория ПЯ, исходя из
широкого контекста и общей ситуации, поймет, что на самом деле сказал оратор
и, следовательно, качество перевода можно считать по крайней мере
удовлетворительным. Но в условиях письменного перевода, когда сам его
характер не отличается экстремальностью, избежать этих ошибок не только
можно, но и нужно. Наличие таких ошибок свидетельствует о низком качестве
перевода, причина которого – невнимательность и непростительная
неряшливость переводчика.

4-й уровень: формальный-1

 В качестве следующего критерия оценки качества перевода можно
предложить точность воспроизведения формальных особенностей текста
оригинала. Разумеется, ориентация переводчика на текст оригинала всегда
присутствует в переводческой практике. Это, однако, не означает, что передаче
подлежат все особенности формы переводимого текста. Воспроизводиться
должны лишь коммуникативно-релевантные элементы формы, то есть те
элементы, которые намеренно использованы автором оригинала с целью
выражения его коммуникативной интенции, призванные оказать на получателя
текста определенное коммуникативное воздействие. Практически любой
художественный текст включает стилистические и синтаксические
экспрессивные средства (фигуры речи, аллюзии, эпитеты, синтаксические
параллелизмы, анафоры и эпифоры и т.п.), образующие единую художественную
систему. Воссоздание этой системы предполагает воспроизведение подобных
формальных особенностей оригинала. Соответственно, оценивая качество
перевода текста, художественного или общественно-публицистического, критик
обращает внимание на то, насколько точно и полно переданы коммуникативно-
релевантные элементы формы.
Данный уровень оценки качества перевода относится к категории
формальных, поскольку предполагает ориентацию на формальные особенности
оригинала. Вместе с тем игнорирование нормы и узуса переводящего языка
также недопустимо и не способствует повышению качества перевода. Это дает
возможность выделить еще один уровень оценки качества перевода.

5-й уровень: формальный-2

Как мы уже отметили, на данном уровне оценки качества перевода

анализируется соблюдение нормы и узуса языка перевода. Мы исходим из того,
что соблюдение нормы и узуса ПЯ является обязательным условием
качественного перевода. Любой переводной текст должен звучать так, как звучит
любой грамотно составленный текст на ПЯ, то есть должен звучать, как
оригинал. Естественно, какие-то индивидуальные нарушения языковой нормы
или узуса могут встречаться в тексте, но, как правило, они намеренно
использованы автором оригинала в качестве художественного средства, и их
воспроизведение предполагается первым формальным критерием оценки
качества перевода. Во всем остальном текст перевода не должен отличаться от
оригинальных текстов на ПЯ.
Таким образом, можно предложить пять критериев оценки качества
перевода, или пять уровней: функционально-коммуникативный, смысловой,
содержательный, формальный-1 и формальный-2. Степень значимости каждого
из критериев неодинакова. Обязательным для всех видов перевода является
соблюдение функционально-коммуникативного и смыслового критериев. В
устном переводе, особенно в синхронном, допустимо нарушение обоих
формальных критериев, что объясняется большей экстремальностью устного
перевода по сравнению с письменным. Исходя из этого каждая ошибка в тексте
перевода может оцениваться по определенной балльной шкале. Допустим,
нарушение функционально-коммуникативного критерия – минус три балла,
нарушение смыслового критерия (изменение смысла текста) – минус два балла,
искажение содержания (так называемая смысловая ошибка) – минус один балл,
отказ от передачи коммуникативно-релевантных особенностей формы оригинала
или нарушение нормы или узуса ПЯ – по минус 0,5 балла. Если оценивать
качество перевода по традиционной пятибалльной шкале, то наличие ошибки
первого типа автоматически будет означать неудовлетворительную оценку, при
наличии ошибки второго типа качество перевода будет оцениваться как
невысокое (на «удовлетворительно»). Смысловые ошибки также существенно
снижают качество перевода: наличие трех таких ошибок дает
неудовлетворительный результат. Оценивая качество перевода на четвертом и
пятом уровнях, необходимо принимать во внимание вид перевода и жанрово-
стилистическую принадлежность переводимого текста.
Представляется, что предложенные критерии оценки качества перевода
могут быть использованы для получения вполне объективной оценки результата
переводческой деятельности.

Примечания

1. Семко С.А. и др. Проблемы общей теории перевода. Таллинн: Валгус, 1988.
2. Newmark P. Approaches to Translation. Clevedon: Multilingual Matters Ltd.,
1981.
3. Комиссаров В.Н. Общая теория перевода (Проблемы переводоведения в
освещении зарубежных ученых). М.: ЧеРо, 1999.
4. Комиссаров В.Н. Слово о переводе (Очерк лингвистического учения о
переводе). М.: Междунар. отношения, 1973.
5. О функционально-прагматической адекватности перевода также см.:
Сдобников В.В. Адекватность и эквивалентность как критерии оценки
качества перевода//Информационно-коммуникативные аспекты перевода: Сб.
науч. трудов. Часть 1. Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 1997. С.109-
124; Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода. Н.Новгород: НГЛУ им.
Н.А.Добролюбова, 2001. С.136-149.
6. Миньяр-Белоручев Р.К. Общая теория перевода и устный перевод. М.:
Воениздат, 1980.

Контрольные вопросы:

1) Опишите каждый из уровней оценки качества перевода.

Сдобников В.В. Степень естественности перевода как критерий

оценки его качества // Перевод и межкультурная коммуникация: Сб.
науч.трудов. Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 2003:

Осуществление всякой деятельности неизбежно предполагает

последующую оценку ее качества, оценку результата этой деятельности.
Выполнено хорошо или плохо? – вот вопрос, который неизменно задается как
самими субъектами деятельности (обладающими, естественно, определенной
внутренней ответственностью), так и лицами, заинтересованными в результатах
этой деятельности. Все это в полной мере относится и к переводу как виду
профессиональной деятельности. С древнейших времен, с момента зарождения
перевода проблема качества перевода занимала умы всех, кто был хоть как-то
причастен к осуществлению межъязыкового посредничества. Прежде всего, это
были сами переводчики, непосредственно вовлеченные в процесс обеспечения
межъязыковой коммуникации. Вопросы качества перевода не могли не
интересовать и тех, кто в той или иной мере зависел от результатов
переводческого труда, то есть коммуникантов, получающих текст перевода,
качество которого либо способствовало, либо препятствовало достижению
понимания. Понятно, однако, что далеко не каждый коммуникант, вовлеченный
в межъязыковую и межкультурную коммуникацию, вырабатывал собственную
концепцию оценки качества перевода. Подобная оценка в большинстве случаев
осуществлялась, так сказать, на бытовом, чисто практическом уровне, часто
эмпирически. И все же в трудах многих ученых и мыслителей, поэтов и
писателей, переводчиков и даже монархов уже с древности обсуждались
вопросы качества перевода, задачи переводческой деятельности,
закономерности переводческого процесса. Достаточно вспомнить утверждения
о задачах переводчика и требованиях к переводу, изложенные в трудах
Цицерона, решительно выступавшего против дословного перевода и
настаивавшего на передаче мыслей оригинала, а не слов [1. С.52-54]. В этом же
ключе высказывался и Иероним Стридонский (Св. Иероним) в «Письме Памахию
о лучшем способе перевода».

Не меньшее внимание к требованиям к переводу в более поздние времена и в

совсем ином регионе уделял Петр I. Решительный во всем, он столь же
решительно настаивал на непременной передаче смысла, полагая, что именно в
этом и заключается основная задача переводчика. Достаточно вспомнить его
«Указ Зотову об избегании в будущем ошибок», где звучит известное
требование: «…не надлежит речь от речи хранить в переводе, но точию, сенс
выразумев, на своем языке уже так писат, как внятнее может быть» [2. С.40-41].
Абсолютно прав А.Попович, утверждающий, что «история перевода – история
переводческих программ, концепций перевода и развития переводческих
методов» [3. С.182]. И во все времена решение проблемы оценки качества
перевода предполагало определение критериев этой оценки, выделения тех
параметров текста перевода, которые должны были удовлетворять
определенным – на данном этапе развития общества – требованиям.

Понятно, что оценивать качество перевода можно с разных позиций, с

использованием разных критериев. Качество перевода можно оценивать с точки
зрения полноты и точности реализации коммуникативной интенции автора
оригинала (функционально-коммуникативный уровень оценки), с точки зрения
точности воспроизведения смысла оригинала с учетом экстралингвистических
факторов (смысловой уровень оценки), с точки зрения полноты и точности
передачи содержательных компонентов текста оригинала (содержательный
уровень оценки), с точки зрения точности воспроизведения формальных
особенностей текста оригинала, его жанрово-стилистических признаков и с
точки зрения соблюдения нормы и узуса переводящего языка (ПЯ) при создании
текста перевода. Оценка качества перевода по последним двум критериям
представляет формальный-I и формальный-II уровни оценки соответственно [4.
С.184-194]. При этом в данном случае для нас наибольший интерес – без
приуменьшения важности прочих уровней - представляет последний уровень
оценки, ибо соблюдение подразумеваемых им требований означает
обеспечение естественности перевода, максимальное соблюдение нормы и
узуса ПЯ, максимальное сходство переводного текста с текстами того же
функционального стиля, изначально написанными на переводящем языке.

Это автоматически возвращает нас к одному из «вечных» вопросов теории и

практики перевода: должен ли перевод читаться, как оригинал, то есть как текст,
не вызывающий у получателя подозрений в его переводном характере, или он
должен читаться, как перевод, то есть как текст, не скрывающий от получателя
своего переводного характера, включающий элементы, явно
свидетельствующие о том, что перед нами именно перевод. Этот вопрос
абсолютно по-разному решался в разные времена, в результате чего к переводу
предъявлялись противоположные требования, исключающие друг друга:
«Перевод должен читаться, как оригинал» / «Перевод должен читаться, как
перевод» [5. С.31]. Так, английский переводовед XVIII века А.Тайтлер в трактате
«Эссе о принципах перевода» утверждал, что «перевод должен читаться так же
легко, как и оригинальное произведение» [6. С.181].

На современном этапе мы не имеем однозначного ответа на этот вопрос, о чем

свидетельствует анализ переводоведческой литературы за последние годы и
десятилетия. Питер Ньюмарк, например, подразделяя перевод на
коммуникативный, цель которого – произвести на читателя воздействие,
максимально близкое к тому, какое испытывают читатели оригинала, и
семантический, стремящийся передать точное контекстуальное значение
оригинала, отдает явное предпочтение семантическому переводу и даже
отстаивает буквальный перевод [6. С.192-193]. Это имплицитно предполагает
допущение возможности нарушения норм и узуса ПЯ и отказ от требования
максимально возможной естественности перевода.

Иную точку зрения отстаивает Юджин Найда, утверждая, что «по тексту
перевода не должно быть видно его «иностранное происхождение», или,
иными словами, язык переводного текста должен быть в принципе таким же,
как и язык непереводного (оригинального) текста» (Цит. по [7. С.16]). По сути, это
означает необходимость обеспечить естественность перевода.
Немецкий переводовед В.Вилсс предлагает использовать четыре критерия
общей оценки языка перевода: а) правильность языка – соблюдение или
нарушение нормы ПЯ; б) правильность употребления – соблюдение или
нарушение узуса ПЯ; в) соблюдение или нарушение социолингвистической
(ролевой) нормы; г) правильность выбора индивидуальных речевых
характеристик текста [6. С.262]. Из этого перечня становится ясно, что В.Виллс
настаивает на требовании обеспечить естественность текста перевода. Другими
словами, по его мнению, хоть и не выраженному эксплицитно, перевод должен
читаться, как оригинал, что отнюдь не предполагается утверждениями
П.Ньюмарка.

Представители переводческих школ Скандинавии практически единодушно

согласны с тем, что нормы и узус ПЯ должны соблюдаться обязательно при
создании текста перевода. Например, утверждение Ю.Хольц-Мянттяри
(Финляндия), что переводчик должен не только обладать языковой
компетенцией, но и знать, как в другой культуре говорят и пишут об
определенном содержании [6. С.283], подразумевает необходимость обеспечить
такое качество текста перевода, при котором текст звучал бы «естественно», то
есть не отличался бы от оригинальных текстов на ПЯ на ту же тематику. Еще
более определенно данное требование выдвигает Инкери Вехмас-Лехто
(Финляндия). По ее мнению, именно язык текста перевода и составляет
важнейший аспект коммуникативного и эстетического эффекта, который
перевод производит на его читателя. Такой эффект и определяет степень
адекватности переводов, которая обеспечивается правильностью их языка.
Исходя из этого исследовательница делает вывод, что перевод должен читаться
как оригинальный текст на языке перевода [6. С.292].

Более осторожную позицию занимает В.Н.Комиссаров. Он исходит из того, что

ориентированность переводных текстов на иноязычный оригинал выделяет
такие тексты среди прочих речевых произведений на том же языке.
Ориентированность на оригинал, по мнению В.Н.Комиссарова, неизбежно
модифицирует характер использования языковых средств, приводит к
«расшатыванию» языковой нормы и особенно узуса. Исследователь поясняет,
что контакт двух языков в процессе перевода ведет к более широкому
использованию аналогичных форм, к относительному уподоблению языковых
средств. «Многие слова, словосочетания, способы описания ситуации, - пишет
В.Н.Комиссаров, - оказываются сначала характерными для языка переводов, и
лишь потом частично проникают и в язык оригинальных произведений или
становятся в нем столь же узуальными» [8. С.230-231]. Что ж, следует согласиться
с тем, что в переводческой практике довольно часто отмечаются случаи
уподобления форм ПЯ формам ИЯ в тексте перевода, проявления
интерференции ИЯ в переводе. К сожалению, в последнее время таких случаев
отмечается все больше и больше, поскольку к переводу сейчас обращаются и
люди, не имеющие специальной переводческой подготовки, но владеющие
иностранным языком. Но следует помнить, что речь идет о переводах, не
отличающихся достаточно высоким качеством, тем качеством, к которому и
должен стремиться всякий переводчик. Ниже мы рассмотрим, к каким
печальным результатам приводит привнесение в текст перевода языковых
форм, характерных для ИЯ и не характерных для ПЯ.

По сути В.Н.Комиссаров в завуалированной форме отстаивает возможность

прямого буквализма в переводе. Представляется, однако, что буквализм как
таковой, а особенно прямой буквализм, – явление весьма нежелательное,
приводящее к снижению качества перевода. Не менее желательна и другая
разновидность буквализма – скрытый буквализм, или скрытая межъязыковая
интерференция. Скрытая, или косвенная, интерференция заключается в
использовании в переводе форм выражения, которые не являются
специфичными только для ПЯ. Подобные нормы выражения не нарушают норм
ПЯ и рассматриваются как грамматически правильные. С.А.Семко в качестве
примера подобной конструкции приводит предложение I sympathize with you в
качестве перевода предложения “Я вам сочувствую” или другое – It is very hot in
the room в качестве перевода фразы «В комнате очень жарко». Но ведь в
английском языке существуют структуры с тем же содержанием, не имеющие
формальных соответствий в русском языке: You have my sympathy и The room is
very hot. Именно их носитель английского языка избрал бы для выражения
указанного содержания мысли и, следовательно, именно они являются
наиболее предпочтительными при переводе, поскольку позволяют преодолеть
скрытую интерференцию. Как пишет С.А.Семко, «употребление в переводе
только средств и способов выражения, не специфичных ни для ИЯ, ни для ПЯ,
приводит к сильной скрытой (косвенной) межъязыковой интерференции,
полностью лишая текст перевода той естественности («идиоматичности»),
которая характерна для оригинальной (непереводной) речи на ПЯ [9. С.100-101].
В этой связи абсолютно справедливым представляется утверждение А.В.Батрака,
что при переводе необходимо «…ориентироваться на некоторый текст-эталон на
ПЯ – стандартный текст-образец, обладающий свойствами, присущими всему
данному типу текстов. Без такой ориентации в транслят неизбежно переносятся
черты оригинала, чуждые текстам этого типа на ПЯ, что ведет к лексическому,
синтаксическому и/или стилистическому буквализму, не могущему обеспечить
полноценную коммуникацию между разноязычными коммуникантами» (Цит. по
[9. С.103]). Рекомендация ориентироваться на текст-эталон на ПЯ – явно
практического свойства. Следование ей и должно обеспечить естественность,
идиоматичность перевода.
Из сказанного выше должно быть ясно, что автор абсолютно убежден в
необходимости обеспечить достаточную степень естественности перевода, так
чтобы созданный текст по своему построению, языковому материалу, стилю
ничем не отличался от аналогичных текстов, изначально созданных на ПЯ.
Т.В.Воеводина формулирует это положение в виде правила: для поддержания
коммуникативной ситуации текст перевода должен иметь языковую форму,
подобную той, к которой Получатель привык в текстах аналогичного
назначения на своем родном языке [10. С.84]. И в этом требовании заключен
великий смысл. Как пишет Л.К.Латышев, «обычность (стандартность,
привычность) средств языкового выражения облегчает восприятие содержания,
позволяет спокойно воспринимать его, не отвлекаясь на разрешение трудностей
языкового характера. Про текст, в котором языковые знаки не затемняют
смысловую сторону, можно сказать, что он «прозрачен для содержания». Когда
хорош не только оригинал, но и перевод, получатель перевода благодаря этому
испытывает особый комфорт» [7. С.74-75]. В подтверждение последнего тезиса
Л.К.Латышев приводит отрывок из письма Константина Симонова автору
произведения на немецком языке: «…просто как русский читатель Вашего
романа, воспринимающий всю его художественную ткань на русском языке, хочу
сказать, что, на мой взгляд, роман Ваш на русском языке звучит превосходно. Его
читаешь, все время размышляя над ним, но нигде не спотыкаясь о те
неуловимые препятствия, которые создает перевод плохой или неточный» [7.
С.75].

В обеспечении «привычности» текста перевода для Получателя и заключается

одна из основных задача переводчика. Вместе с тем анализ переводных текстов,
оценка их на формальном-II уровне показывает, что эта задача решается
переводчиками не всегда удовлетворительно, в результате чего у получателей
переводных текстов возникают проблемы с их пониманием или, по крайней
мере, некоторое недоумение по поводу невнятного языка текста или даже
раздражение по тому же поводу. Наиболее наглядно небрежение нормой и
узусом ПЯ, неумение преодолеть интерференцию ИЯ проявляются в
студенческих переводах, причем даже в тех случаях, когда студент понял
правильно (или почти правильно) содержание оригинала. А.В.Селяев приводит
следующий пример из переведенного студентом текста:

«Сейчас в 8-й раз, и на этот раз при обстоятельствах, которые делают

смерть президента всемирной трагедией, вице-президент стал
президентом США. Действительно, эти двусмысленные положения
Конституции о преемственности президента подвергаются обоснованной
критике уже с давних пор. Первый вице-президент, холеричный Джон Адамс,
выразил свое презрение к должности, на которую его выбрали в качестве
помощника президента Вашингтона» [11. С.141].
Внимательный читатель сразу же обратит внимание на некоторые несуразности
в этом отрывке. Читатель невнимательный их скорее всего не заметит, но и
авторская мысль до его сознания не дойдет. А значит, основная цель перевода
не будет достигнута: в данном акте межъязыковой коммуникации не возникнет
понимания. А.В.Селяев справедливо замечает, что у читателя отрывка «…могут
возникнуть следующие вопросы: восьмой раз за какой период времени, какие
«двусмысленные положения» (в данном случае перед нами самое начало
текста), зачем Джон Адамс избирался на пост, к которому испытывал презрение
(или это характерная черта любого холеричного человека?), что такое
«преемственность президента» (претендующее на терминологичность
бессмысленное словосочетание, появившееся в результате буквалистского
подхода)?» [11. С.142]. Помимо непонимания смысла у получателя перевода
возникнет еще и ощущение неестественности языка этого текста, что даст ему
возможность подозревать текст в том, что это перевод, или напрямую
констатировать, что текст является переводом.

Результаты нарушения норм и узуса ПЯ – это факторы, определяющие

переводной характер переводного текста. Это положение подтверждается
результатами эксперимента, проведенного на переводческом факультете НГЛУ
им. Н.А.Добролюбова в ходе написания выпускной квалификационной работы
О.А.Губиной.

Эксперимент заключался в опросе 50 респондентов, которым были предложены

пять текстов на русском языке. Два текста – переводы с английского языка.
Первый текст взят из издания «Новая газета в Нижнем», второй – с вэб-сайта
специализированного проекта, представляющего публикации иностранных
изданий о событиях в России (www.inopressa.ru). Три текста – оригинальные
статьи из газеты «Известия». Все тексты объединены общей тематикой и
повествуют о событиях в Чечне. Респонденты должны были определить, какие
из предложенных текстов являются переводами, а какие – оригиналами, то есть
текстами, изначально написанными на русском языке, и обосновать свой выбор.

Сразу же следует заметить, что в качестве респондентов выступали студенты и

преподаватели переводческого факультета НГЛУ. Конечно, привлечение к
участию в эксперименте лиц, имеющих филологическую и лингвистическую
подготовку, можно рассматривать как некоторую некорректность.
Действительно, нас больше интересует реакция на предъявленные тексты со
стороны нефилологов, то есть обычных получателей, тех, для кого эти тексты
собственно и предназначены. Вместе с тем можно заметить, что, с другой
стороны, более пристрастный и профессиональный взгляд специалистов
позволяет выявить в тексте большее количество характеристик, создающих его
неестественность, и в дальнейшем учесть эти характеристики в процессе
 обучения практике перевода. При этом некоторые из подобных характеристик
неспециалистами могут и не восприниматься, что, однако, не всегда означает их
допустимость в тексте перевода.

На диаграмме представлено распределение ответов респондентов в отношении

пяти предъявленных им текстов в процентном отношении.

50
40 ПТ

30
20
10
0 ориг на ПЯ
1 (П)2 (О)3 (О) ПТ
4 (П)5 (О)
Диаграмма 1. Анализ ответов респондентов

Все респонденты указали, что текст № 1 является переводным. Переводной

характер второго перевода правильно распознали 86% респондентов.
Расхождения в правильности ответов (100% и 86%) означает неодинаковое
качество двух представленных переводов: очевидно, что качество первого текста
значительно ниже; именно поэтому он воспринимался получателями как
переводной.

Для респондентов основными сигналами, указывающими на переводной

характер текста, являлись нарушения нормы и узуса русского языка в результате
буквализма и языковой интерференции, на что они и указывали в своих анкетах.
Первый текст особенно изобилует проявлениями буквализма. Как некорректные
с точки зрения русского языка воспринимаются фразы: «полоса Газа» (вместо
«сектор Газа» - Gasa-strip), «в силу многих неправильных причин», «аналогичный
побудительный мотив» (определение «побудительный» в данном случае
излишне, поскольку мотив не может не быть побудительным), «везли в Чечню
зарплаты» (если существительное «инициатива» уже используется в русском
языке в форме множественного числа, то существительное «зарплата» – слава
Богу! – нет), «загадочный боевик», «правление Масхадова в Чечне
характеризуется бандитизмом и похищениями людей».

Последний пример служит также указанием на неоправданное сохранение в

тексте перевода синтаксической структуры английского предложения, что
затрудняет восприятие содержания читателем. Например: «Дела идут настолько
хорошо, что г-н Путин счет для себя возможным второй год подряд выступить в
этом месяце с обращением к нации, в котором объявил войну в Чечне
оконченной». Подобная компрессированная подача информации (в одном
предложении и «второй год подряд», и «в этом месяце») вполне возможна в
английской речи и характерна для нее, но неестественна для русского языка.

Респонденты также отмечали и затянутость некоторых предложений, что, по их

мнению, противоречит жанровым особенностям текстов публицистического
стиля русского языка. Чего только стоит следующее предложение:

Наблюдая за быстро усиливающимся давлением на Израиль из мест, которые

удалены от Москвы на безопасное расстояние, за пребывающими туда для
расследования враждебно настроенными делегациями Организации
Объединенных Наций, за требованиями о созыве международной конференции,
за разговорами о европейских санкциях, - Владимир Путин мог бы позволить
себе тайную улыбку.
Помимо затянутой синтаксической структуры предложения, его недостатком
является и нарушение узуса русского языка: «наблюдая… за требованиями о
созыве международной конференции, за разговорами о европейских
санкциях…». Подобными же недостатками страдает и следующее предложение
из того же текста:
Тот факт, что израильские войска убили несколько десятков – возможно –
боевиков и мирных жителей в лагере беженцев в городе Дженин, привлек к себе
возмущенное внимание генерального секретаря ООН Кофи Аннана.
Позиция в переводе слова «возможно», соответствующая модальному глаголу в
английском предложении, не дает читателю возможности быстро и четко
определить смысл русского предложения. Получается, что «возможно»
относится как к боевикам, так и к мирным жителям. Более уместным было бы
использование придаточного предложения «…среди которых, возможно, были и
боевики». Кроме того, и здесь мы встречаемся с нарушениями узуса ПЯ и норм
сочетаемости: «израильские войска убили…», «привлек к себе возмущенное
внимание…».
Многие респонденты обратили внимание на один фактор, указывающий на
переводной характер текста, о котором до сих пор практически ничего не
говорилось, а именно: использование перед фамилией упоминаемого лица
слова «господин» («г-н Путин», «г-н Шарон»). Выясняется, что подобные
построения характерны именно для переводных текстов, причем не очень
высокого качества (они обильно использованы в первом переводном тексте и
практически отсутствуют во втором). То, что такие сочетания неуместны в
переводе на русский язык, становится ясным из анализа оригинальных
русскоязычных публицистических статей, проведенного О.А.Губиной. Она
проанализировала 500 случаев упоминания лиц в статьях, опубликованных в
газете «Известия» (апрель 2003 г.), и обнаружила, что только в пяти (!) случаях
фамилия лица сочетается со словом «господин» («господин Рачкевич»,
«господин Рачкевич В.С.№ в статье «Лукавый друг» – «Известия», 23 апреля 2003
г.). Причем, фамилии прочих персонажей в той же статье не имели приставки
«господин». Вполне очевидно, что это слово используется в русскоязычной
публицистике как оценочное средство, призванное привнести в текст иронию.
Соответственно, использование этого слова в переводе на русский язык также
может привносить в текст некоторую отрицательную оценочность, которая,
кстати, может противоречить позиции автора.

Среди факторов, определяющих неестественность перевода, то есть являющихся

указанием на переводной характер текста, следует упомянуть и неоправданное
использование в переводе интернациональных слов (хотя в ходе эксперимента
подобные случаи не были выявлены), значение которых не согласуется с
контекстом. Мы не имеем в виду такие пары интернационализмов,
«республика» – republic, «революция» – revolution: чаще всего они выступают в
качестве одно-однозначных соответствий, если только используются в своем
прямом значении. А вот во фразе «За годы перестройки в сознании членов
общества произошла настоящая революция» слово «революция» вовсе
необязательно будет переводиться на английский язык словом revolution
(dramatic changes, возможно, более подходит для данного контекста). Текст
перевода лишают естественности такие слова, как «миссия», используемое в
качестве замены английского mission, или «вызовы» в качестве замены
английского challenges. В одной из газетных переводных статей прозвучала
фраза: «Миротворцы более не хотят осуществлять миссии, связанные с риском».
Очевидно, слово «миссия» (кстати, странновато звучащее в форме
множественного числа) не используется здесь в значении «предназначение
кого-либо». Его можно интерпретировать как «задание, поручение». Но и такая
интерпретация (и, соответственно, перевод) будет не совсем точной: на самом
деле имеются в виду военные операции, а потому и перевести можно было,
используя более естественный вариант (и более качественный!): «осуществлять
рискованные/опасные военные операции». Что касается слова «вызов», а
точнее, его формы «вызовы», то оно - к великому сожалению – уже проникло в
русский язык в результате безответственных действий не очень хороших
переводчиков, воспринявших английское слово challenges в его первом
словарном значении и не подумавших о его контекстуальных или даже
окказиональных значениях: «проблема», «сложная задача», «угроза»,
«опасность». В результате даже в оригинальных текстах на русском языке
появляются такие малопонятные фразы, как «вызовы безопасности в
Нижегородской области» (вместо «угроза безопасности», «факторы,
угрожающие безопасности»). Из той же серии и слово «партнер». Его часто
можно слышать в переводе зарубежных фильмов, когда речь идет о
полицейских, работающих вместе (например, в одном патруле). На самом деле в
подобной ситуации куда уместнее было бы слово «напарник», потому что
именно так называется «работник, исполняющий свои обязанности в паре с
другим (вместе или сменяя друг друга)» [12. С.385].

Все эти факторы, указывающие на переводной характер переводного текста,

относятся к разряду устранимых. Чем более талантлив и опытен переводчик,
мастерски владеющий технологией перевода, тем меньше подобных
погрешностей он допускает и тем более естественным получается выходящий с
клавиатуры его компьютера перевод. Как мы уже отмечали, чаще всего
неестественностью страдают переводы начинающих, то есть студентов. Но для
того и существуют соответствующие курсы и дисциплины, чтобы научить
студентов избегать буквализма во всех его проявлениях и интерференции при
переводе.

Однако результаты эксперимента позволяют выделить и другой фактор,

относящийся к разряду неустранимых. Этот фактор можно назвать
идеологическим, и проявляется он в выражении собственной позиции автора, в
его отношении к тем событиям, о которых идет речь. В данном случае журналист
выражал негативную оценку политики президента Путина в отношении Чечни.
Понятно, что переводчик не может исказить, изменить позицию автора, даже
если бы он этого захотел. Он не имеет на это права. Совершенно необязательно,
что подобная авторская оценка будет выражена посредством оценочных
эпитетов (в первом переводном тексте их не было вообще). Позиция автора
становится понятна на основе восприятия содержания текста в целом. При этом
сама форма текста в лингвистическом отношении может быть вполне
нейтральной, но общий смысл статьи – либо негативным, либо положительным.

Вот это и есть тот неустранимый и неустраняемый фактор, который служит

индикатором переводного характера текста. Но отметим, что на степень
естественности текста перевода он не влияет. Интересно и то, что его роль, если
он берется в отрыве от других факторов, не абсолютна, ибо позиция,
противоречащая официальной линии правительства, может выражаться и в
оригинальных статьях на ПЯ, издаваемых оппозицией (скажем, газета «Завтра»).

Таким образом, степень естественности переводного текста, а следовательно, и

качество перевода, снижается в результате действия факторов, относящихся к
числу устранимых. Неустранимый фактор – идеологическая окраска текста
перевода, определяемая идеологической окраской текста оригинала – не может
рассматриваться в качестве фактора, снижающего степень естественности
перевода и указывающего на переводной характер текста. Оценивая качество
перевода, обязательно нужно учитывать и степень его естественности. Перевод
«неестественный» затруднителен для восприятия получателя и, следовательно,
не может рассматриваться как достаточно качественный.

Примечания

1. С е м е н е ц О. Е., П а н а с ь е в А. Н. История перевода: Учеб пособие. К.:

Изд-во при Киев. Ун-те, 1989.
2. Ф е д о р о в А. В. Основы общей теории перевода (Лингвистические
проблемы). Изд. 4-е. М.: Высш. школа, 1983.
3. П о п о в и ч А. Проблемы художественного перевода. Благовещенск: БГК
им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 2000.
4. С д о б н и к о в В. В. Проблема оценки качества перевода // Проблемы
языка, перевода и межкультурной коммуникации: Сб. науч. трудов. Н.Новгород:
НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 2002.
5. К о м и с с а р о в В. Н. Слово о переводе (Очерк лингвистического учения о
переводе). М.: Междунар. отношения, 1973.
6. К о м и с с а р о в В. Н. Современное переводоведение. М.: ЭТС, 2001.
7. Л а т ы ш е в Л. К. Технология перевода. М.: НВИ-Тезаурус, 2000.
8. К о м и с с а р о в В. Н. Теория перевода (Лингвистические аспекты). М.:
Высш. школа, 1990.
9. С е м к о С. А. и д р. Проблемы общей теории перевода. Таллинн: Валгус,
1988.
10. В о е в о д и н а Т. В. О соответствии перевода жанровым традициям ПЯ в
свете социологической теории перевода // Тетради переводчика. Вып. 16. М.:
Междунар. отношения, 1979.
11. С е л я е в А. В. Борьба с синтаксической интерференцией, или Давайте
порисуем // Вопросы теории, практики и методики перевода: Сб. науч. трудов.
Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 1998.
12. О ж е г о в С. И. Словарь русского языка. 23-е изд. М.: Русский язык, 1990.

Раздел 4. ПРОБЛЕМЫ ОПИСАНИЯ ПРОЦЕССА ПЕРЕВОДА

Семинар 1. ПРОБЛЕМА МОДЕЛИРОВАНИЯ ПЕРЕВОДА

Вопросы

1. Что такое модель перевода?

2. Почему модели перевода имеют гипотетический характер?
3. Что такое денотат (согласно ситуативно-денотативной модели
перевода)?
4. Что такое ситуация?
5. Какая основная посылка лежит в основе ситуативно-
денотативной модели?
6. Каким образом описывает процесс перевода ситуативно-
денотативная модель?
7. Каким образом осуществляется интерпретация и собственно
перевод (в изложении И.И.Ревзина и В.Ю.Розенцвейга)?
8. В каких случаях ситуативно-денотативная модель достоверно
описывает процесс перевода?
9. Какие недостатки имеет ситуативно-денотативная модель?
10. Дайте определение ядерной структуры и поверхностной
структуры.
11. Сколько этапов включает процесс перевода (согласно
трансформационной модели)?
12. Какие действия осуществляются на каждом из этапов?
13. Каковы достоинства и недостатки трансформационной модели?
14. Каким образом представляется процесс перевода согласно
семантической модели?
15. Каким образом определяется семный состав значения языковых
единиц?
16. Какие элементарные смыслы должны обязательно
воспроизводиться в переводе?
17. Каковы достоинства и недостатки семантической модели?
18. Как строится процесс одноязычной коммуникации (согласно
О.Каде)?
19. Какие задачи решает переводчик в процессе двуязычной
коммуникации (по О.Каде)?
20. Сколько этапов включает процесс двуязычной коммуникации?
Что происходит на каждом из этапов?
21. Что включает собственно перевод (по О.Каде)?
22. Каковы достоинства модели О.Каде?
23. Какие этапы включает процесс перевода, согласно Д.Селескович
и М.Ледерер?
24. Что такое интерпретация?
25. Что такое девербализация?
26. В каких условиях интерпретация удается лучше всего? Почему?
27. Каковы недостатки интерпретативной теории перевода, по
мнению В.Н.Комиссарова?
28. В чем суть теории уровней эквивалентности?
29. Какие уровни эквивалентности предлагает различать
В.Н.Комиссаров?
30. Эквивалентность на каком уровне составляет верхний порог
переводимости? Эквивалентность на каком уровне составляет
низший порог переводимости?
31. Каким образом описывает процесс перевода В.Н.Комиссаров?

Литература

1. Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. М.: ЭТС, 2001. –

С. 150 – 158, 200-217.
2. Ревзин И.И., Розенцвейг В.Ю. Основы общего и машинного
перевода. М.: Высш. шк., 1964. – С. 56-60.
3. Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода. Н.Новгород: НГЛУ
им. Н.А.Добролюбова, 2001. – С.156-176.
4. Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М.: Воениздат, 1973. –
С.16-76.

Дополнительная литература

1. Комиссаров В.Н. Перевод и интерпретация // Тетради

переводчика. Вып. 19. М.: Высш. шк., 1982. - С.3-19.
2. Комиссаров В.Н. Слово о переводе (Очерк лингвистического
учения о переводе). М.: Междунар. отношения, 1973. – С.75-157.
3. Комиссаров В.Н. Теория перевода (Лингвистические аспекты).
М.: Высш. шк., 1990. – С.51-93.
4. Латышев Л.К. Перевод: проблемы теории, практики и методики
преподавания. М.: Просвещение, 1988. – С.122-128.

Дополнительные тексты для изучения

 Катфорд Дж. К. Лингвистическая теория перевода: Об одном
аспекте прикладной лингвистики: Пер. с англ. М.: Едиториал УРСС,
2004. – С.75-77.

… Представим себе ситуацию, когда девушка входит и говорит: I’ve arrived ‘Я

пришла’. Ситуация, когда такой текст может иметь место, как и все ситуации,
бесконечно сложна в том смысле, что пытаясь описать ее исчерпывающе,
человек может все более и более углубляться в детали, пока в конце концов
лишь ограниченные возможности нашего языка не остановят его дальнейшие
описания. Например, мы могли бы начать с точного указания времени, даты и
места, сообщения имени девушки, ее возраста, роста, веса, цвета ее глаз и
волос, описания ее одежды, профессии, религии, ее отношений с другими
людьми, величины и характера ее круга общения и т.д.

Однако лишь очень немногие признаки ситуации лингвистически

релевантны, то есть вводятся в контекстуальное значение текста и его частей.
Это следующие признаки:

(i) один участник ситуации, определяемый как исполнитель связанного с

языком действия – речевого акта (в данном случае говорящий) и соотносимый с
выбором местоимения I ‘я’ в противоположность we, you, he и т.д. или
существительного, например, Мери;
(ii) arrival ‘прибытие’ – сложное событие, которое мы не будем подробнее
здесь описывать; оно соотносится с выбором лексического элемента ARRIVE
‘прибывать’ в противоположность, скажем, LEAVE ‘уезжать’ или EAT ‘есть, кушать’
и т.д.;
(iii) предшествующее событие, которое
(iv) связано c нынешней ситуацией; эти два признака соотносятся с выбором
формы перфекта (have arrived) в противоположность неперфектной форме
(arrive, arrived и т.д.);
(v) «нынешняя ситуация» в этом случае представляет настоящее время и
соотносится с выбором не-претеритного времени (have arrived) в
противоположность претеритному (had arrived) и т.д.
Теперь предположим, что текст переведен на русский как Я пришла.

Релевантными признаками ситуации здесь будут:

(i) говорящий – выбор я (в противоположность мы, ты и.т.д.);

(ii) говорящий женского рода – выбор пришла (в противоположность пришел);
(iii) прибытие – выбор ПРИЙТИ (в противоположность ВЫЙТИ и т.д.);
(iv) пешком – выбор ПРИЙТИ (в противоположность ПРИЕХАТЬ);
(v) предшествующее событие – выбор прошедшего времени (а не
настоящего и т.д.);
(vi) действие, завершенное при определенных обстоятельствах, - выбор
перфектной формы глагола (совершенного вида), (а не несовершенного) и т.д.
Понятно, что хотя русский текст – очень хороший переводной эквивалент
английского текста, он не «значит то же самое», поскольку в качестве
лингвистически (контекстуально) релевантных в нем происходит выбор другого
множества элементов ситуации. Эта разница может быть показана схематично:

I ----------------------------------- говорящий ---------------------------------- я

женского рода

прибытие

have пешком

arrived предшествующее событие пришла

связанное с настоящим

законченное действие

Только выделенные курсивом признаки из этого перечня являются

контекстуально релевантными и для текста языка-источника, и для текста
языка-цели.

Семинар 2. СПОСОБЫ, ПРИЕМЫ И МЕТОДЫ ПЕРЕВОДА.

ИНВАРИАНТ ПЕРЕВОДА. ПРОБЛЕМА ОПРЕДЕЛЕНИЯ
ЕДИНИЦЫ ПЕРЕВОДА

Вопросы

1. Что такое способ перевода?

2. Какие способы перевода различает Л.С.Бархударов? Дайте
определение каждому из них.
3. Какие способы перевода различает Р.К.Миньяр-Белоручев?
Опишите каждый из них.
4. Какие пути перевода предлагают различать Ж.-П.Вине и
Ж.Дарбельне?
5. Что такое прием перевода?
6. Какие приемы перевода являются реализациями
интерлинеарного способы перевода?
7. Какие приемы являются реализациями трансформационного
способа перевода?
8. Как определяет метод перевода Р.К.Миньяр-Белоручев?
9. Какие методы перевода различает Р.К.Миньяр-Белоручев?
10. Что такое инвариант перевода?
11. Что является инвариантным в переводе, по мнению
Л.С.Бархударова?
12. Что есть инвариант в трактовке А.Д.Швейцера?
13. Что считает инвариантом перевода Р.К.Миньяр-Белоручев?
14. Что рассматривают в качестве инварианта Г.М.Стрелковский и
Л.К.Латышев?
15. Что, на ваш взгляд, является инвариантом перевода?
16. Дайте общее определение единицы перевода.
17. Какие единицы выделяет Л.С.Бархударов в качестве единиц
перевода?
18. Какие единицы рассматривает в качестве единиц перевода
В.Н.Комиссаров?
19. Какова точка зрения Л.А.Черняховской на проблему выделения
единицы перевода?
20. Обоснуйте утверждение, что единицей перевода является текст.

Литература

1. Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. М.: ЭТС, 2001. –

С.158 – 166.
2. Миньяр-Белоручев Р.К. Общая теория перевода и устный
перевод. М.: Воениздат, 1980. – С.99-111, 155-193.
3. Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода. Н.Новгород: НГЛУ
им. Н.А.Добролюбова, 2001. – С. 177-196.

Дополнительная литература

1. Бархударов Л.С. Язык и перевод (вопросы общей и частной

теории перевода). М.: Междунар. отношения, 1975. – С. 17-189.
2. Комиссаров В.Н. Слово о переводе (Очерк лингвистического
учения о переводе). М.: Междунар. отношения, 1973. – С. 185-190.

Дополнительные тексты для изучения

Семко С.А. и др. Проблемы общей теории перевода. Таллин: Валгус,
1988. С.149-151:

Приемы перевода… можно рассматривать как конкретные реализации либо

интерлинеарного, либо трансформационного способы перевода. Совокупность
приемов перевода, имеющих релевантный инвариантный признак, и образует
данный конкретный способ перевода. Иначе говоря, способ перевода – это
операция перевыражения исходного сообщения средствами ПЯ,
характеризующаяся однотипностью своих частных реализаций. Такие
переводческие операции, как транскрибирование, транслитерирование,
калькирование, дословный перевод и все прочие операции, максимально
сохраняющие в трансляте исходные структуры и значения, можно рассматривать
как приемы перевода в рамках интерлинеарного способы перевода. Ряд авторов
считает, что транскрипцию и транслитерацию неправомерно относить к
переводу. На наш взгляд, любой случай, требующий от переводчика решения на
передачу в трансляте любой единицы ИЯ, относится к области перевода и, как
таковой, требует применения тех или иных приемов перевода, к которым можно
отнести транскрипцию и транслитерацию. У разных переводчиков конкретные
решения на передачу одной и той же единицы ИЯ могут быть различными:
“brain drain – I. брейн дрейн (транскрипт). 2. Утечка мозгов (калька). 3. Выезд из
страны научных и творческих работников на более выгодных условиях в других
странах (дескрипт)”. Переводческие операции, связанные с преобразованием
исходных структур и значений (изменение порядка следования тех или иных
элементов оригинала, членение и объединение предложений, перенос
некоторых элементов из одних предложений в другие, грамматические,
лексические и стилистические замены, опущение в трансляте некоторых
элементов оригинала или добавление в него элементов, отсутствующих в
оригинале и т.п.), можно рассматривать как приемы перевода в рамках
трансформационного способы перевода. Приемы обоих способов перевода
могут применяться либо в относительно чистом виде, либо во всевозможных
комбинациях, но комбинированный перевод не образует принципиально нового
третьего способа перевода. Перевод, интерлинеарный в одном каком-либо
отношении (например, в грамматическом), может оказаться
трансформационным в другом каком-либо отношении (например, лексическом
или стилистическом). Возьмем следующее предложение: Detente is seen by the
people as a way out of a dead-end nightmare (Gus Hall. Detente and its Enemies. –
Political Affairs, Feb. 1974, p.7). Попытка максимально интерлинеарного перевода
словосочетания dead-end nightmare дала бы ясно неприемлемое
словосочетание «тупиковый кошмар», но если произвести здесь транспозицию
частей речи с одновременным изменением порядка их расположения, то
 полученное в результате этой операции словосочетание «кошмарный тупик»
будет вполне удовлетворительным: «В разрядке люди видят выход из
кошмарного тупика». Рассмотрим следующее высказывание: Deadly combination
of chemicals and dust sends thousands of workers to an early grave in this and similar
synthetic plants (World magazine, San. 24, 1976). Перевод словосочетания synthetic
plant как «синтетический завод» неприемлем, по-русски принято говорить
«завод синтетических материалов» (или «веществ»). Столь же неприемлем и
буквальный перевод словосочетания to send to an early grave как «посылать
(отправлять) в раннюю могилу». Едва ли, далее, приемлем и буквальный
перевод словосочетания a deadly combination как «смертельная комбинация»,
мы здесь скорее скажем «ядовитая (вредная, опасная для здоровья) смесь». На
основе приведенных соображений можно дать следующие варианты перевода
английского текста: «На этом и других заводах синтетических материалов такая
ядовитая смесь химикатов и пыли преждевременно сводит в могилу тысячи
рабочих» (или «приводит к преждевременной смерти тысяч рабочих»); «От
постоянного вдыхания такой ядовитой смеси химических веществ и пыли на
этом и других заводах синтетических материалов преждевременно умирают
(или «сходят в могилу») тысячи рабочих». На этих примерах видно комплексное
применение различных приемов интерлинеарного и трансформационного
способов перевода.

Контрольные вопросы:

1) Каким образом определяет способ перевода С.А.Семко?

2) Как можно объяснить тот факт, что сочетание интерлинеарного и
трансформационного перевода не образует принципиально нового
(третьего) способа перевода?

Нечаев Л.Г. О понятии «инвариант перевода» // Теория и практика

перевода: Сб. науч. трудов. Вып.295. М.: МГПИИЯ им. М.Тореза,
1987. – С. 33-40:

Категорией, которая перебрасывает «мостик» между извлечением смысла на

исходном языке (ИЯ) и его порождением на языке перевода (ПЯ), является
инвариант55. В наиболее общем виде, применимом к разнообразным языковым
55 «Выведение инвариантов есть необходимый этап познания внутренней организации, или
структуры изучаемых объектов. Оперирование инвариантами есть переход от
непосредственного чувственного восприятия к рациональному познанию» [1, 238].
явлениям, это – «неизменность единицы в отвлечении от конкретных
реализаций» [2, 11]. Такое определение позволяет в зависимости от
интерпретации понятий “неизменность” и “языковая единица” подводить под эту
дефиницию любой вид отношений тождества (эквивалентности) между
сегментами языка ИЯ и ПЯ, ибо каких-либо ограничений на их тип и
комбинаторику в нем нет.
В теории перевода эволюция понятия «инвариант» до некоторой степени
отражает смену объектов исследования или, точнее, смену направлений в
исследованиях: смысловой (семантический) инвариант [3; 4]; ситуативный
инвариант [5; 6]; функциональный инвариант [7]; информационный инвариант
[8]. При всех различиях сущность этого понятия остается одной и той же и
может быть выражена как «неизменное содержание мысли со всеми ее
оттенками» [9, 25]. Сам термин «инвариант», однако, трактуется в лингвистике
по-разному и понимается в основном следующим образом: «а) как языковая
реальность, проявляющаяся в общности значений или тождества референции; б)
как конструкт, идеальная сущность, возникающая в результате абстрагирования,
которое позволяет выделить обобщенное свойство или набор общих признаков;
в) как множество или совокупность вариантов» [10, 24].
Представляется, что разные толкования этого понятия лишь отражают
различные аспекты онтологии явления, которые в совокупности дают
возможность составить о нем достаточно полное представление. Рассмотрим три
вышеупомянутых аспекта подробнее.
Общность значения, или тождество референции во многих случаях является
онтологической сущностью смыслового инварианта. Любое тождество,
естественно, предполагает и различие, ибо полностью тождественных объектов
не бывает – в этом случае они становятся неразличимыми. Границы
тождественности, пересечение которых будет означать появление значимых для
коммуникантов в данной ситуации противопоставлений, «зависят от интенции
говорящего, от цели, преследуемой им в речевом акте»… «Предложения разных
структур и даже с разным лексическим составом могут выступать как вполне
тождественные в речи (если акцентируется коммуникативно-прагматический
аспект), либо как семантически нетождественные, несущие в себе смысловые
различия (если акцентируется экспрессивный момент)» [2, 12].
При коммуникативном подходе к переводу, когда акцент делается на
осуществление коммуникации, критерии тождества, естественно, задаются так,
чтобы они отвечали практическим потребностям той или иной ситуации
общения. В этих случаях «тождество референции» бывает не всегда достижимо,
а часто и не вызывается какими-либо практическими нуждами самого акта
коммуникации. Поэтому данный критерий и связанное с ним определение
смысла как того, «что предметно тождественно в разных лексических
оформлениях» [11, 80-81], будет недостаточным для определения понятия
«коммуникативный инвариант перевода». Тождество референции, или общность
значения, является лишь частным случаем онтологической сущности
инварианта, одним (и далеко не единственным) измерением этого многомерного
явления.
Более плодотворным представляется подход с расширенным толкованием
самого понятия тождества как совокупности таких признаков, которые остаются
тождественными самим себе при любом изменении означающего, означаемого
или их двустороннем изменении. Здесь в качестве признаков можно
использовать функциональные, коммуникативные или прагматические
характеристики высказывания, которые при самых различных преобразованиях
языкового оформления высказывания оставались бы неизменными [7, 69-70].
Тогда тождество референции в традиционно понимаемом виде не является
необходимым элементом при объяснении сущности инварианта.
При таком подходе онтологической сущностью инварианта предстает само
каждый раз принципиально иное понятие тождества, которое, в свою очередь,
выступает переменной функцией от таких унифицируемых в мозгу переводчика
разнородных составляющих коммуникативного акта, как обобщенная ситуация;
ее мысленное членение на денотаты и препозицию; коммуникативное намерение
в своих разнообразных типах и видах; коммуникативные функции тех или иных
отрезков текста; импликативно-логические связи; прагматическое воздействие;
возможность взаимозамены определенных компонентов высказывания в
ситуации и контексте на основе родовых и видовых отношений, отношений
логического следования и каузальности и др.
Столь многогранные основы тождества при переводе обусловлены самой
сущностью перевода как процесса осуществления акта коммуникации,
различные аспекты которого могут передаваться в ИЯ и ПЯ не только
изоморфными, но и гомоморфными средствами, совокупность которых должна
обеспечить гемеостазис адекватного понимания между партнерами.
При ином толковании инварианта как идеальной сущности, возникающей в
результате абстрагирования, упор делается на метод идентификации инварианта.
Последний, отвлекаясь от языкового оформления конкретных вариантов,
позволяет видеть обобщенное свойство или набор общих признаков.
Абстрагирование как метод идентификации инварианта предполагает
переработку поступающей языковой информации получателем по линии
объединения общих признаков, то есть имеет место так называемая
«обобщающая абстракция» [12]. В процессе абстрагирования, сопровождающего
процесс фиксации смысла в сознании получателя, происходит укрупнение
вычленяемых «смысловых комплексов», свертывание информации вокруг
смысловых «опорных пунктов» [13, 222], которые, перекодируясь во
внутреннюю речь, превращаются в своеобразные «семантические сгустки»
переработанной или обобщенной информации.
В результате укрупнения, стяжения и свертывания информации инвариант
смысла фиксируется в сознании получателя как нерасчлененное на дискреты
нелинейное образование абстрактного характера, которое при развертывании
обратно в дискретные единицы языка не может быть воспроизведено в точно
таком же виде, в каком было оформлено исходное сообщение (речь, естественно,
не идет о случаях перенаправленного дословного запоминания).
Однако абстракция не ограничивается лишь одним своим типом –
обобщением. Как показывают эксперименты по непроизвольному запоминанию,
в процессе перестройки воспринимаемой информации происходит также
конкретизация и детализация того, что дано в тексте в более общем и сжатом
виде – «выделение частного и единичного, разъединение различного» [13, 159].
С точки зрения противопоставления дискретного и нерасчлененного такая
дискретная «конкретность» при запоминании информации может быть
объяснена как неполное освобождение нерасчлененного смысла от всех свойств
дискретности, характеризовавших его существование на этапе восприятия, то
есть как остаточная дискретность. Это свойство человеческой памяти
объясняется параллельным, непрерывным функционированием таких участков
системы по переработке информации, которые действуют в направлении прямо
 противоположном обобщающей редукции – на максимально полное удержание
информации, что особенно наглядно представляется в деятельности
ультраоперативной и сверхкороткой памяти.
Представление об инварианте как о множестве или совокупности
инвариантов есть не что иное, как форма существования инварианта, проявление
экзистенциального аспекта его бытийности. Инвариант как результат
абстрагирования от конкретного языкового оформления в принципе может
оставаться мысленным идеальным конструктом в восприятии получателя, но
если данный конструкт не трансформируется во что-либо вербально
материальное, то есть графическое или звуковое, то речь может идти лишь о
восприятии получателем смысла, но не о переводе.
Второй этап процесса перевода – порождение вычлененного смысла на ПЯ –
есть обязательный этап процесса перевода, который только и позволяет говорить
об инварианте перевода в собственном смысле слова.
Существует много причин, по которым любой инвариант может реально
существовать лишь в виде своих вариантов. Прежде всего, это связано со
структурно-семантическими расхождениями языков, которые за исключением
сравнительно ограниченного круга явлений речевого этикета и традиционных
соответствий в терминологической и клишированной сферах лексики, не
позволяют коммуникантам стабильные, однозначные закономерности,
пригодные для всех возможных коммуникативных ситуаций. Нечеткость и
размытость границ между самими ситуациями – другая причина существования
вариантов перевода. Различия в фоновых и энциклопедических знаниях
коммуникантов, представляющих разные лингвокультурные сообщества, также
играют существенную роль в этом явлении. Возможность альтернативного
оформления сообщения на языке оригинала посредством богатых
синонимических средств языка56 будет еще одной причиной, объясняющей
существование инварианта в форме различных вариантов57.
«Сохранение и изменение, тождество и различие – это те основные
диалектические противоположности, которые должны быть связаны с
содержанием парадигмы [15, 123-124] инварианта.
Иными словами, инвариант характеризуется свойствами сохранения
определенных параметров и тождества своим вариантам. Его варианты,
наоборот, характеризуются изменчивостью58 тех или иных свойств и различием,
которые и позволяют объединить их в некоторое совокупное множество
вариантов.
Необходимо проводить различие между инвариантом и тождеством.
Инвариант – это стабильная основа транзитивного тождества, те его
характеристики, параметры, на основании которых переводчик устанавливает
тождество между сегментами текста ИЯ и ПЯ. В сознании получателя
(переводчика) инвариант существует в виде уже извлеченного смысла.
Последний, превращаясь в нерасчлененное психическое образование на этапе
своей фиксации путем вхождения в многомерную концептуальную систему

56 Коммуникативная функция вариативности «заключается в том, что она позволяет выразить

мысль быстро, любыми средствами, что обеспечивает надежность коммуникации» [14,75].
57 «…если инвариантность выступает как свойство, обеспечивающее тождество объекта самому
себе в определенных изменениях, то сама способность к этим изменениям выступает как
свойство вариантности объекта, создающее основу существования в нем свойства
инвариантности, которое вне условий изменения не имеет силы» [15, 123].
58 В.Г.Гак проводит различие между «изменчивостью» (в пределах данного основного качества)
и «изменением» (приобретение нового основного качества» [14, 73].
 индивида и возбуждения определенных ее областей, содержит в этой
нерасчлененности зачаточные элементы дискретности. Именно они отличают
один «семантический сгусток»-инвариант от другого в континууме сознания
переводчика.
Исследования позволили выделить структуру и компоненты этого
семантического образования – инварианта смысла, которые должны эксплицитно
(в тексте) или имплицитно (в фоновых знаниях получателя) обязательно
присутствовать при генерировании смысла любого высказывания. Это – «имя
предмета (факта, события и пр.), указание на свойство существования этого
предмета (сема бытийности, обычно содержится в глаголе), информация о
пространственных и временных параметрах отображаемого предмета
(содержится в глаголе и во второстепенных членах предложения), информация
об оценке отправителем степени реальности существования отображаемого
предмета в этих параметрах (трактуется в работе как объективная можальность,
содержится в глаголе, манифестируясь через наклонение, а также иногда во
второстепенных членах предложения). Этот набор информационных
компонентов составляет элементарную смысловую единицу информационного
инварианта смысла текста» [8, 13].
Совокупность данных компонентов в их самых разнообразных сочетаниях
образует информационный инвариант смысла сообщения (текста), который
служит отправной точкой для установления тождества.
Ключевым для перевода является понятие коммуникативного
(прагматически удовлетворительного) тождества различно проявляемого
инварианта смысла59 (понимаемого как смысл конкретных высказываний,
неразрывно связанный с контекстом и экстралингвистической ситуацией),
которое является относительным, вариабельным, применимым на
внутриязыковом и межъязыковом уровнях, и определяется специфическими
потребностями коммуникантов на каждом данном этапе коммуникации как
достаточное для адекватного взаимопонимания.
Понятие коммуникативного тождества является онтологической сутью
коммуникативного инварианта и представляет собой скорее процесс подбора
соответствующих поверхностных структур, процесс установления отношений
синонимии (эквивалентности) по целому ряду параметров между вычлененным
переводчиком инвариантом и продуцируемыми им возможными вариантами,
результатом чего должно явиться тождество оригинала и перевода. Это –
преимущественно сопоставительно-сличительный процесс «всплывающих» в
его мозгу разнообразных вариантов перевода на предмет их сравнения с
инвариантом, который задает конкретные коммуникативные, функциональные,
прагматические, смысловые и стилистические параметры порождаемого на ПЯ
смысла.
Инвариант есть абстракция; тождество – это попытки облачить абстракцию
в звуковые или зрительные одежды ПЯ. Инвариант принадлежит этапу
извлечения смысла и уровню его хранения; тождество есть свойство
порождающего уровня, однако для установления отношений тождества
переводчик вынужден постоянно обращаться к уровню хранения информации
(смысла) на предмет сличения создаваемого образа с инвариантом хранящегося
там смысла.
Исследование многомерной природы инварианта и коммуникативного
тождества в реальных актах коммуникации должно строиться на учете всех
59 Ср. аналогичное понятие «коммуникативной равноценности» у В.Н.Комиссарова.
релевантных для перевода аспектов коммуникативной ситуации,
функционирования концептуальной системы переводчика, особенностей
речемыслительного процесса и языка.

Ссылки на литературу:

1. Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование. М., 1977.

2. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. М., 1981.
3. Федоров А.В. Введение в теорию перевода. М., 1953.
4. Бархударов Л.С. Общелингвистическое значение теории перевода. В сб.:
«Теория и практика перевода». Л., 1962.
5. Catford J. A Linguistic Theory of Translation. Oxford, 1965.
6. Кузьмин Ю.Г. К вопросу о предмете и месте теории перевода. В сб.:
«Вопросы теории и практики научно-технического перевода». Л., 1986.
7. Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М., 1973.
8. Черняховская Л.А. Информационный инвариант смысла текста и
вариативность его языкового выражения. АДД. М., 1983.
9. Стрелковский Г.М., Латышев Л.К. Научно-технический перевод. М., 1980.
10. Никольский Л.Б. Понятие инварианта и варианта в социолингвистике. В
сб.: «Вариантность как свойство языковой системы». Тез. докл. Всес. научн.
конф. М., 1982.
11. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М., 1982.
12. Горский Д.П. Вопросы абстракции и образования понятий. М., 1961.
13. Смирнов А.А. Проблемы психологии памяти. М., 1966.
14. Гак В.Г. Языковая вариантность в свете общей теории вариантности (к
проблеме факторов и роли вариативности в языке). В кн.: Вариантность как
свойство языковой системы. Тез. докл. Всес. научн. Конф. М., 1982.
15. Комиссаров В.Н. Лингвистика перевода. М., 1980.

Контрольные вопросы:

1) Как можно определить смысловой инвариант перевода?

2) Является ли тождество референции обязательным условием
сохранения коммуникативного инварианта?
3) Что является формой существования инварианта перевода?
4) Каким образом переводчик устанавливает отношения тождества
между смыслами текстов на ИЯ и ПЯ?

Комиссаров В.Н. Лингвистическое переводоведение в России. М.:

ЭТС, 2002. – С.15, 47-48, 92-93:

…Обратясь к проблеме «единицы перевода», которая, казалось бы, тоже

связана с какими-то устойчивыми отношениями между единицами двух языков,
как и переводческие соответствия, Я.И.Рецкер отрицает возможность и
целесообразность выделения подобной единицы, по крайней мере, для
письменного перевода. Он указывает, что в процессе письменного перевода
единицей перевода может быть и слово, и словосочетание, и синтагма, и целое
предложение. Определения этого понятия не приводится, но из рассуждений
автора можно сделать вывод, что под единицей перевода он понимает единицу
оригинала, достаточную для того, чтобы выбрать необходимый вариант
перевода. И. Я.И.Рецкер убедительно показывает, что для принятия правильного
решения переводчику может потребоваться не только целый текст, но и
«затекстовая» ситуация. Как известно, в работах других переводоведов
предлагались иные способы выделения единицы перевода, но целесообразность
использования этого понятия в теории и практике перевода остается
дискуссионной…
… И.И.Ревзин и В.Ю.Розенцвейг предлагают свое определение понятия
«единица перевода». Они полагают, что выделение единиц перевода является
одной из основных задач этапа анализа при переводе. Понимание текста
оригинала переводчиком заключается в том, что он устанавливает соответствие
между некоторыми отрезками текста и элементами языка-посредника, а также
синтаксические отношения между этими отрезками. Такие отрезки и
предлагается называть единицами перевода. Поскольку при сопоставлении с
языком-посредником выделяются смысловые единицы, их которых состоит ИЯ,
и язык-посредник отражает соотношение единиц ИЯ и ПЯ, то развернутое
определение единицы перевода принимает следующий вид: «Единицей перевода
называется минимальный отрезок текста ИЯ, соответствующий такому набору
элементарных смыслов в языке-посреднике, который может быть поставлен в
свою очередь в соответствие с некоторым отрезком текста ПЯ». Таким образом,
единицей перевода может быть и слово, и группа слов, и отдельная морфема
(например, выражающая значение модальности). Представление текста в виде
последовательности единиц предлагается именовать сегментацией текста ИЯ…
…Теоретический интерес представляет рассмотрение Л.С.Бархударовым
проблемы единицы перевода, под которой он предлагает понимать такую
единицу в исходном тексте, которой может быть подыскано соответствие в
тексте перевода, но составные части которой по отдельности не имеют таких
соответствий. Л.С.Бархударов считает, что единицей перевода может быть
единица любого языкового уровня. Соответственно перевод может
осуществляться на уровне фонем, морфем, слов, словосочетаний, предложений,
текста. Перевод на уровне фонем осуществляется при использовании приема
переводческой транскрипции (speaker – спикер). При этом Л.С.Бархударов
оговаривается, что речь идет лишь о том, что каждой фонеме английского слова
соответствует одна фонема русского слова, а не о деятельности переводчика, для
которого эквивалентность фактически устанавливается на уровне слов. То же
самое относится и к другим уровням: перевод “backbencher” как
«заднескамеечник» рассматривается как перевод на уровне морфем, а “The
House of Commons” как «Палата общин» – на уровне слов, хотя для переводчика
в первом случае единицей перевода оказывается слово, а во втором –
словосочетание. В качестве примера перевода на уровне текста приводится
перевод Маршака 49-го сонета Шекспира, где ни одно предложение русского
текста, взятое изолированно, не может считаться эквивалентным оп значению
предложениям английского оригинала. Отмечаемое Л.С.Бархударовым
расхождение между предлагаемой процедурой выделения единиц перевода и
единицами, которыми реально оперирует переводчик, не может не снижать
эвристическую значимость всей концепции…

Контрольные вопросы:
1) Почему Я.И.Рецкер отрицает возможность и целесообразность
выделения единицы перевода?
2) Что, по мнению Я.И.Рецкера, может рассматриваться в качестве
единицы перевода?
3) Чем отличается позиция И.И.Ревзина и В.Ю.Розенцвейга в
отношении выделения единицы перевода от позиции Я.И.Рецкера?
4) Каким образом определяют единицу перевода И.И.Ревзин и
В.Ю.Розенцвейг?

ОБРАЗЕЦ ТЕСТА
по общей теории перевода

1. Развитию лингвистической теории перевода способствовало

а) признание влияния расхождений в структурах языков на перевод;

б) международная политика государства;

в) отказ от литературоведческих подходов.

2. Объект теории перевода – это

а) процесс перевода;

б) результат перевода;

в) посредническая переводческая деятельность в рамках

межъязыковой коммуникации.

3. Предмет теории перевода – это

а) изучение закономерностей переводческого процесса;

б) деятельность переводчика;

в) условия протекания переводческого процесса.

4. В задачи лингвистической теории перевода входит
а) описать технические приемы перевода;

б) раскрыть и описать общелингвистические основы перевода;

в) описать общие принципы подготовки переводчиков.

5. Особенности перевода текстов разных жанров изучает

а) общая теория перевода;

б) специальная теория перевода;

в) частная теория перевода.

6. Данные контрастивной лингвистики помогают ответить на вопрос,

а) почему в переводе используются определенные операции;

б) как происходит выбор варианта перевода;

в) в чем состоит особенность переводящего языка.

7. Социально обусловленная вариативность языка

а) не проявляется в переводе;

б) проявляется в переводе;

в) не влияет на процесс перевода.

8. Данные психолингвистики используются

а) в исследованиях устного перевода;

б) в исследованиях письменного перевода;

 в) в исследованиях устного и письменного перевода.

9. Универсалии дискурса

а) могут по-разному выражаться в разных языках;

б) всегда одинаково выражаются в разных языках;

в) не выражаются в речевых произведениях.

10. Недостаток традиционных определений перевода заключается

а) в определении только перевода-процесса;

б) в определении перевода как деятельности ради деятельности;

в) в отказе от учета экстралингвистических факторов.

11. Определение перевода должно

а) содержать требование определенного качества перевода;

б) имплицитно подразумевать качественный перевод;

в) охватывать все переводы, независимо от их качества.

12. Перевод детективного романа относится к

а) художественному переводу;

б) специальному переводу;

в) информативному переводу.

13. Упрощение структуры и содержания оригинала в процессе перевод

 а) сокращенный перевод;

б) адаптированный перевод;

в) текстуализация интенций.

14. Концепция непереводимости опирается на утверждение

а) о возможном отсутствии соответствий слов ИЯ в ПЯ;

б) о влиянии структуры языка на особенности мышления;

в) о несовпадении структур разных языков.

15. Основанием концепции полной переводимости является

а) значительная общность лексических значений в разных языках;

б) достаточно высокое развитие современных языков;

в) общность реальной действительности для всех народов.

16. Факторы, препятствующие переводимости, подразделяются на

а) две группы;

б) три группы;

в) четыре группы.

17. Национально-культурные ассоциации, связанные с реалией в ориг

а) могут быть переданы в переводе;

б) не могут быть переданы в переводе;

в) могут заменяться ассоциациями другого народа.

18. Территориальный диалект в функции речевой характеристики перс

а) передается в переводе иным диалектом ПЯ;

б) передается аналогичным диалектом ПЯ;

в) может передаваться при помощи нарушений норм ПЯ.

19. Игра слов

а) всегда передается в переводе;

б) никогда не передается в переводе;

в) может быть не передана в переводе.

20. Прагматика перевода – это

а) влияние на ход перевода прагматических соображений перево

б) влияние на ход переводческого процесса необходимости воспр

прагматический потенциал оригинала;

в) влияние на ход переводческого процесса различий в фоновых

носителей ИЯ и ПЯ.

21. Прагматический потенциал текста – это

а) способность текста производить коммуникативный эффект;

б) способность текста выражать отношение автора текста;

в) способность текста вызывать прагматические

22. Доминантная функция текста

а) не зависит от жанра текста;

 б) зависит от условий коммуникации;

в) зависит от жанра текста.

23. Классификация текстов А.Нойберта строится на основе

а) того, кому предназначен текст;

б) функции языка, реализуемой в тексте;
в) жанровых характеристик текста.

24. Доминантная функция текста перевода

а) не всегда совпадает с доминантной функцией оригинала;
б) всегда должна совпадать с доминантной функцией оригинала
в) может совпадать или не совпадать с ДФ оригинала.

25. Прагматическая адаптация текста имеет целью

а) максимально передать содержание оригинала;
б) приблизить текст к восприятию получателя текста перевода;
в) обеспечить использование переводческих приемов.

26. Степень прагматической адаптации тем больше, чем больше

а) различия между языками;

б) различия между носителями ИЯ и ПЯ;

в) различия в литературных традициях разных народов.

27. Для переводчика обязательным является информационный запас

а) 3-й степени;

б) 4-й степени;

в) 5-й степени.

28. Информация – это

а) знание, содержащееся в тексте;

 б) содержание текста;

в) нечто новое, извлекаемое из текста.

29. Смысл – это

а) производное от взаимодействия семантической и ситуационной

информации;

б) отношение автора, выраженное в тексте;

в) способ понимания текста получателем.

30. Коммуникативно релевантная информация

а) не обязательно подлежит передаче в переводе;

б) не подлежит передаче в переводе;

в) подлежит передаче в переводе.

31. Малая информативность текста для его получателей означает

а) объективную избыточность текста;

б) субъективную избыточность текста;

в) определенность текста.

32. Адекватность перевода предполагает

а) воспроизведение коммуникативной интенции отправителя соо

б) точную передачу содержания оригинала;

в) обязательное воспроизведение стилистических особенностей т

33. Эквивалентность – это

а) равенство коммуникативных эффектов, производимых оригина

переводом;

б) сохранение сообщения в тексте перевода;

в) максимально возможная лингвистическая близость оригинала

перевода.

34. Адекватным, но неэквивалентным может быть

а) перевод специального текста;

б) перевод художественного текста;

в) никакой перевод.

35. Норма перевода – это

а) выработанные на практике правила осуществления перевода;

б) совокупность требований, предъявляемых к качеству перевода

в) соответствие качества перевода ожиданиям получателя перево

36. Норма переводческой речи

а) предполагает строгое соблюдение общеязыковой нормы ПЯ;

б) допускает отклонения от общеязыковой нормы ПЯ;

в) существует безотносительно к общеязыковой норме ПЯ.

37. В иерархии нормативных требований конвенциональная норма

а) стоит выше жанрово-стилистической нормы перевода;

 б) стоит ниже нормы эквивалентности;

в) стоит ниже нормы переводческой речи.

38. Ситуативно-денотативная модель предполагает

а) уяснение ситуации, описанной в оригинале;

б) передачу денотативных значений единиц оригинала;

в) создание ситуации при помощи денотатов.

39. Трансформационная модель описывает перевод как

а) применение переводческих трансформаций;

б) преобразование поверхностных структур в ядерные и наоборо

в) моделирование синтаксических структур.

48. Прием перевода

а) не соотносится со способом перевода;

б) есть реализация одного из способов перевода;

в) то же самое, что и способ перевода.

49. Инвариантом перевода (с т.зр. коммуникативно-функционального

является
а) сообщение;

б) смысл;

в) функция текста.

50. С т.зр. коммуникативно-функционального подхода единицей перевода является

а) текст;

б) предложение;
в) единица любого уровня языка.

ГРАФИК САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ

СТУДЕНТОВ

Подготовка к семинарским занятиям

Тема семинара

Предпосылки возникновения и развития

лингвистической теории перевода. Предмет,
объект и задачи лингвистической теории
перевода. Связь теории перевода с другими
лингвистическими дисциплинами.

Проблема определения перевода.

Классификация видов перевода.

Прочие виды языкового посредничества.

Функции перевода и переводчика.

Проблема переводимости

Прагматические аспекты перевода

Герменевтические аспекты перевода

Проблема оценки качества перевода.

Нормативные аспекты перевода.

Проблема моделирования перевода:

ситуативно-денотативная модель перевода,
трансформационная модель перевода,
семантическая модель перевода

Проблема моделирования перевода: трехфазная

модель перевода О.Каде, интерпретативная
модель, теория уровней эквивалентности
 Способы, приемы и методы перевода.
Инвариант перевода. Проблема определения
единицы перевода.

Темы для самостоятельного изучения и подготовки сообщений

Культурологические аспекты перевода

Подготовка к тесту и экзамену

Подготовка к итоговому тесту по курсу

Подготовка к экзамену

Общее количество часов, отводимых на самостоятельную работу

студентов - 65 часов