З.Г.

Прошина

КОНТАКТНАЯ ВАРИАНТОЛОГИЯ
АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА
WORLD ENGLISHES PARADIGM
Проблемы теории

Учебное пособие

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
Издательство «Наука»
2016

1
УДК 811.111(075.8)
ББК 81.2Англ-923
П83

Посвящаю своим петербургским учителям:

Р е ц е н з е н т ы:
Т.М. Беляевой, И.А. Потаповой,
д-р филол. наук, проф. У.М. Бахтикиреева (РУДН); О.Д. Поповой, Л.П. Чахоян, И.П. Ивановой,
д-р филол. наук, проф. Е.С. Гриценко (НГЛУ им. Н.А. Добролюбова); В.В. Бурлаковой, О.И. Бродович
д-р филол. наук, доцент Г.Н. Ловцевич (ДВФУ)

Прошина З.Г.
П83 Контактная вариантология английского языка (World Englishes
Paradigm) : Проблемы теории : учеб. пособие / З.Г. Прошина. —
М. : ФЛИНТА : Наука, 2016. — 208 с.
ISBN 978-5-9765-2694-5 (ФЛИНТА)
ISBN 978-5-02-038996-0 (Наука)
В работе рассматриваются основополагающие и дискуссион-
ные проблемы новой лингво-методической парадигмы, связанной
с глобальным распространением английского языка в мире и его
диверсификацией. Данная парадигма, известная за рубежом как
World Englishes Paradigm, возникла в последней трети ХХ века
и находит все большее распространение в лингвистике, лингво-
культурологии, методике преподавания английского языка и ли-
тературоведении.
Для студентов, аспирантов и преподавателей филологических
факультетов вузов.
УДК 811.111(075.8)
ББК 81.2Англ-923

ISBN 978-5-9765-2694-5 (ФЛИНТА) © Прошина З.Г., 2016

ISBN 978-5-02-038996-0 (Наука) © Издательство «ФЛИНТА»,
2016

2 3

Предисловие к англоязычному изданию1
This book by Professor Zoya Proshina is a milestone in the
development and understanding of World Englishes (WE). She is
not only familiar with the literature in this field but has also made a
significant contribution to it. In this very significant book she writes
of the fundamentals (the ABCs) of the WE paradigm and in an
objective manner discusses the controversies involved with it.
There is no claim here that EVERYONE in the world speaks
English for that is clearly NOT the case. It is clear however
that English is the language most frequently used when people
communicate across national/cultural borders. To be more accurate,
it is recognized that there are multiple Englishes being used to
communicate across these boundaries. That being the case, it is
also acknowledged that information about these varieties as well
as exposure to them is needed if we are to enhance our chances of
success when attempting to communicate across cultures in English.
When tracing the roots of WE, most go back to two international,
scholarly conferences which took place in 1978; one at the East-West
Center, Honolulu, Hawaii, USA (1—15 April), and the other at the
University of Illinois at Urbana-Champaign, USA (30 June—2 July).
These two conferences resulted in two publications: English for
Cross-cultural Communication (Macmillan, London, 1981) edited
by Larry E. Smith and The Other Tongue: English Across Cultures
(University of Illinois Press 1982) edited by Braj B. Kachru.
These conferences and the two volumes marked a genuinely
new phase in the study of English in the international context. In
1
Proshina Zoya. The ABC and Controversies of World Englishes. Khabarovsk,
2007. Печатается по предварительному согласию с Ларри Смитом.
4 5
part, they raised issues which had earlier perhaps been glossed-over
if not entirely ignored. In part, the reorientation in international
and intranational terms provided new insights. Not least, problems
previously suppressed were brought into the open through the
growing confidence of the rapidly increasing numbers of non mother-
tongue users of English. These conferences provided the impetus
for a more realistic approach and a new framework for looking
at English in the global context, and for relating concepts such as
appropriateness, acceptability, and intelligibility to the pragmatic
factors which determine the users of English as an international and
intranational language. That these conferences had a dynamic effect
is evident from the many activities that have resulted during the last
30 years all over the world.
These conferences were milestones at the beginning of World
Englishes. This book is a similar milestone in the development of the
understanding of World Englishes in Russia. I predict similar effects.
World Englishes (WE) represents a new international perspective
for what has been traditionally called ‘English Studies.’ This
new perspective entails questioning the reverent dichotomies and
reevaluating the ‘sacred cows’ in literature, language, and language
teaching methodology. One might, for example ask how meaningful
is the use of the term ‘English’ literature? Would it not be more
appropriate to accept the notion of ‘literatures in English’ as a means
of providing an identity for the Asian and African writers whose
principal medium of creativity is English?
World Englishes is integrative in another sense too. Mother-
tongue and non mother-tongue users of English are equal partners
in deliberations on uses of English and its teaching internationally.
English is thus a vehicle which may be used to share the vast
Western and non-Western expertise and experience for the benefit
of all users of English. This mutual sharing of ideas research and
resources is reflected in the acronym WE. There is never meant to
be an US vs. THEM.
This book by Prof. Proshina explains all of this clearly to
everyone, but especially to Russian scholars and students for
whom she has the utmost respect. There is nothing here to diminish
the great Russian language and culture or to imply that they are
somehow deficient. In fact, it is because of their immense value and
importance that all means must be used to tell the world about them.
It is obvious that by using the medium of English(es) information
about Russia and Russians’ perspectives on world issues can be
provided to internationals around the world. We will all benefit from
such information.
Prof. Zoya Proshina deserves our admiration for the way she
has presented these important issues about world Englishes. She
deserves our gratitude for this volume which will stimulate the
thinking of linguists, specialists in literature, English language
teaching, curriculum planners and futurists.
Larry E. Smith, Executive Director
International Association for World Englishes
Honolulu, Hawaii November, 2007
6 7
Введение
Глобализм сегодня затронул самые разные стороны нашей
жизни, в том числе задел и язык как основное средство ком-
муникации. Следствием этого стало распространение англий-
ского языка во все уголки земного шара, на всех континентах,
в разных странах. Вместе с этим произошла диверсификация
английского языка: появление множества вариантов, отлича-
ющихся друг от друга тем, что в каждом из них проецирова-
лась культура их пользователей, и нередко в формирующиеся
варианты переносились черты родных языков пользователей.
Возникновение множества вариантов английского языка по-
требовало от исследователей (первоначально это были со-
циолингвисты) анализа их взаимоотношений и особенно от-
ношений с языком-прототипом — британским вариантом, их
функций, их отличительных особенностей, сопоставления
нормы и узуса, причин такой диверсификации, оценки этого
явления и решения многих других вопросов. В результате в
конце 1970-х годов возникло новое направление научного ис-
следования, получившее название World Englishes Paradigm,
которое в традициях отечественной науки можно назвать
контактной вариантологией английского языка. «Вариан-
тологией» мы называем науку (logos) о вариантах, но это не
просто вариантные явления на разных уровнях одного языка,
изучаемые вариационной (социо)лингвистикой и стилисти-
кой, а вариантные проявления одного и того же языка, кото-
рый начал изменяться у нас на глазах в результате контактов
с другими языками, родными для пользователей английского
языка. Поэтому возникла потребность включить в состав тер-
мина компонент «контактный» — так получилась «контактная
вариантология английского языка». Сегодня это направление
объединяет исследователей социолингвистики, психолинг-
вистики, когнитивной лингвистики, концептуальной лингви-
стики, лингвокультурологии, корпусной лингвистики, лите-
ратуроведения, лингводидактики и методики преподавания
английского языка.
Зарождение научного направления World Englishes Paradigm
относят к концу 1970-х — началу 1980-х годов, когда состоял-
ся ряд конференций (см., например, [English for cross-cultural
communication 1981; English for International Communication
1982; The Other Tongue 1982; The Power of English 1986], обсуж-
давших начавшуюся лингвистическую глобализацию и сопро-
тивление ей в виде нативизации/локализации вариантов англий-
ского языка.
Но в самом деле первые научные работы появились раньше,
в 1950—1960-е годы. В 1950-х годах известный британский со-
циолингвист Джон Руперт Фирт (John Rupert Firth), выступая на
одной из конференций, сформулировал мысль, от которой да-
лее оттолкнулись и стали ее развивать вариантологи: «Англий-
ский язык — международный язык в Содружестве, колониях и
в Америке. Международный в том смысле, что английский об-
служивает американский образ жизни и может быть назван аме-
риканским, он служит индийскому образу жизни и недавно был
провозглашен языком Индии в рамках федеральной конститу-
ции. Иначе говоря, он международный не только в Европе, но и
в Азии и Африке и служит образу жизни африканских народов,
а также все более укрепляет свою роль как язык политики всей
Азии»1 [Firth J. 1956/2006: 204]. Как было подчеркнуто, язык об-
служивает культуру и потому приспосабливается к новым «кон-
текстам ситуации»2.
1
Proshina Zoya. The ABC and Controversies of World Englishes. Khabarovsk,
2007. Печатается по предварительному согласию с Ларри Смитом.
2
“...English is an international language in the Commonwealth, the Colonies
and in America. International in the sense that English serves the American way of
life and might be called American, it serves the Indian way of life and has recently
8 9
За два года до смерти Фирта (1890—1960) с ним по-
знакомился молодой индийский студент, впоследствии
аспирант Эдинбургского университета Брадж Качру, рабо-
тавший в одном кружке функционального языкознания с та-
кими будущими светилами мировой лингвистики как Майкл
А.К. Хэллидэй, Ян Кэтфорд, Ангус Макинтош, Питер Стре-
венс, Р.М.У. Диксон, Родни Хаддлстон и Рукайа Хасан
[Braj B. Kachru 1992]. Социолингвистические идеи Джона
Фирта и антрополога Бронислава Малиновского стали тем
лингвокультурологическим основанием, на котором была по-
строена докторская диссертация Б. Качру «Анализ некоторых
черт индийского варианта английского языка: лингвометодо-
логическое исследование», защищенная в Эдинбурге в 1962 г.
[Kachru B. 1961]. Ее результаты и основные выводы были опу-
бликованы в 1966 г. в виде главы «Индийский английский: ис-
следование контекстуализации» [Kachru B. 1966] в сборнике
научных работ памяти Фирта, а впоследствии легли в основу
монографии «Индианизация английского языка: английский
язык в Индии» [Kachru B. 1983]. Это было самое начало кон-
тактной вариантологии, утверждавшей появление новых вари-
антов английского, обладающих отличительными чертами в
речи образованных билингвов и требующих дескриптивного и
функционального анализа.
С гордостью надо отметить, что несмотря на железный зана-
вес, закрывавший доперестроечный Советский Союз от западно-
го мира, отечественные лингвисты тоже почувствовали пульс вре-
мени. Разнообразие английского языка в мире, интерес к живым и
реальным явлениям английской речи отражен в книге петербург-
ских лингвистов Т.М. Беляевой и И.А. Потаповой «Английский
язык за пределами Англии», изданной в 1961 г. — как раз когда
been declared an Indian language within the framework of the federal constitution.
In another sense, it is international not only in Europe but in Asia and Africa, and
serves various African ways of life and is increasingly the all-Asian language of
politics.” (Firth J. 1956/2006: 204).
была написана диссертация Б. Качру. Их внимание было обраще-
но на варианты английского языка Шотландии, Уэльса, Ирлан-
дии, США, Канады, Пуэрто-Рико, Индии, Пакистана, Филиппин,
Южной Африки, Австралии, Новой Зеландии, Океании, а так-
же на гибридные пиджины и креольские языки на базе англий-
ского. Абсолютно точно указав на причины выхода английского
языка за пределы мест проживания англосаксов, описав некото-
рые функции вариантов и их дистинктивные признаки, авторы
книги, тем не менее, ошиблись в главном прогнозе, считая, что
«несмотря на усиление распространения английского языка, роль
его, особенно в настоящее время, снижается, так как обстановка
в мире кардинально изменилась: происходит стремительный рас-
пад колониальной системы империализма, шире развертывается
национально-освободительное движение народов в колониаль-
ных и зависимых странах, стимулируемое победой социализма
во многих странах народной демократии...» [Беляева и Потапова
1961: 5]. Очевидно, в то время советские лингвисты не предпола-
гали, что языком провозглашения независимости многих бывших
колоний, а впоследствии официальным языком многонациональ-
ных стран будет английский язык [McCrum et al 2003: 11].
Сегодня вопросы контактной вариантологии ежегодно об-
суждаются на международных конференциях Всемирной ас-
социации исследователей вариантов английского языка (In-
ternational Association for World Englishes), международных
конференциях английского языка как лингва франка (Interna-
tional conferences of English as a Lingua Franca), а также на стра-
ницах ведущих научных журналов: “World Englishes” (издатель-
ство Wiley-Blackwell), “English Worldwide” (Benjamins), “Asian
Englishes” (Routledge), “English Today” (Cambridge University
Press), “English as a Lingua Franca” (De Gruyter), “The Journal
of English as an International Language” (Academic Scholars
Publishing House, Australia) и ряда других.
В России, однако, данная парадигма еще не получила широ-
кого распространения, хотя интерес к ней проявляется все более
и более отчетливо. Существуют отдельные монографические
10
работы, статьи и диссертационные работы, посвященные опре-
деленным вариантам английского языка, но общего труда, отра-
жающего всю спорную и уже устоявшуюся проблематику дан-
ного направления, в отечественной лингвистике еще не было.
Поскольку контактная вариантология — достаточно молодая от-
расль научного знания, терминология, используемая в ней, еще
не устоялась и представляет значительные вызовы для исследо-
вателей. Мы берем на себя смелость предложить читателю вари-
анты перевода терминов, широко используемых в англоязычной
парадигме, но не имеющих закрепленных эквивалентов в отече-
ственной науке.
Данное пособие, предназначенное для студентов и аспи-
рантов по курсам «Английский язык в современном мире»,
«Варианты английского языка», «Языковые контакты, или
лингвоконтактология», «Социолингвистика», представляет
собой первую часть задуманной автором серии материалов.
Эта часть — теоретическая, в ней рассматриваются фунда-
ментальные проблемы, связанные с глобальностью и локаль-
ностью английского языка. Вслед за этой частью последуют
работы, посвященные анализу вариантов, используемых как
первый язык, как второй официальный и как язык межкуль-
турного общения.
Поскольку жанр учебного пособия предполагает учебные
задания для студентов, каждая глава заканчивается вопроса-
ми и заданиями для рефлексии над материалом главы, анализа
и дискуссий по поводу спорных проблем. Во многих заданиях
студенты найдут электронные ссылки на лекции зарубежных
исследователей и некоторые эпизоды с образцами речи, связан-
ные с темой, обсуждаемой в главе. Кроме теоретической значи-
мости, некоторые из этих ссылок имеют практическое значение,
представляя речь лекторов разных национальностей, они помо-
гут студентам погрузиться в тот или иной вариант английского
языка и почувствовать его особенности.
Данная часть пособия состоит из восьми глав, разделенных
на параграфы. Первая глава дает общую картину распростра-
11
нения английского языка в мире. Акцент делается на причины Николаевне Ловцевич, Елене Сергеевне Гриценко — за благо-
языкового глобализма. Рассматриваются две полярные оценоч- желательную критику и конструктивные предложения по напи-
ные точки зрения на современный статус английского языка, санию работы. Приношу глубочайшую признательность своим
одна из них выражена теорией «лингвистического империа- коллегам-единомышленникам, членам Международной ассоци-
лизма», другую условно называют «триумфаторской» теорией. ации вариантологов, а также тем, кто еще только думает о всту-
Вторая глава предлагает теории классификации и моделей вари- плении в нее, но чьи работы вносят огромный вклад в развитие
антов английского языка, синхронные и динамическую. В этой данной парадигмы. Моя благодарность также направлена сту-
же главе рассматривается неоднозначный вопрос о соотноше- дентам и аспирантам, чей интерес к этому направлению поддер-
ний понятий «язык» — «вариант» — «диалект». В третьей гла- живал меня в научном исследовании.
ве исследуются вопросы нормы, стандарта в отношении к вари-
антам английского языка; в этой главе показано, как динамично
происходит образование новых норм, как соотносятся нормы
устной и письменной речи. В четвертой главе читатель узнает
о концептуальном различии, лежащем в основе разграничения
терминов «варианты английского языка» (world Englishes), «ан-
глийский как международный язык» (EIL) и «международный
английский язык» (IE), «английский как лингва франка» (ELF)
и «английский как иностранный язык» (EFL). В пятой главе
рассматриваются сложные взаимоотношения между ставши-
ми диффузными терминами «носитель / неноситель английско-
го языка», как эти взаимоотношения отражаются в реальной
социально-образовательной практике; анализируется понятие
«нэйтив-спикеризма» и отмечается перенос значения «носитель
языка» на «носитель варианта языка». В шестой главе анализу
подвергнуты лингвокультурологические проблемы парадигмы
World Englishes. Эта глава представляет смычку между теорией
межкультурной коммуникации и контактной вариантологией.
Седьмая глава имеет литературоведческую значимость, посколь-
ку представляет контактную, или транслингвальную литературу.
Восьмая глава раскрывает различия между социолингвистиче-
ским концептом ВАРИАНТ и психолингвистическим — ИН-
ТЕРЪЯЗЫК, которые нередко у многих исследователей ото-
ждествляются неправомерно.
Автор выражает глубокую благодарность своим рецензен-
там: профессорам Улданай Максутовне Бахтикиреевой, Галине
12 13
 ГЛАВА 1
Распространение английского языка в мире:
причины и результат
1.1. Языки межнационального общения
Человечество всегда имело в обращении языки, вышедшие
за рамки национального общения. В христианском мире таким
языком международного общения долгое время служила ла-
тынь, на которой писали научные трактаты и художественные
произведения. В XVII—XIX вв. на смену латыни пришел жи-
вой язык — французский, ставший языком дипломатии, свет-
ской знати и артистических кругов; роль международного язы-
ка выполнял и немецкий, хотя и в несколько меньшей степени.
В мусульманском мире средством межнационального общения
выступал арабский язык. На востоке огромную роль в меж-
культурной коммуникации сыграл китайский язык, оказавший
значительное влияние на соседние культуры, принявшие вре-
менно или навсегда китайскую иероглифическую письмен-
ность.
Однако постепенно ко второй половине ХХ в. все эти язы-
ки межнационального общения уступили свои позиции ан-
глийскому языку, родиной которого считают Великобританию.
Однако на самом деле корни этого языка не на Британских
островах, он был принесен туда пришедшими с Европейского
континента германскими племенами англов и саксов, вытес-
нившими кельтов, обитавших на острове, которому впослед-
ствии суждено было превратиться в метрополию огромной им-
перии.
14
1.2. Факторы распространения английского языка
Несомненно, исторические политико-экономические предпо-
сылки оказались самым существенным, хотя не единственным
фактором для превращения английского языка в глобальный язык
во второй половине ХХ в. Причины, способствовавшие его распро-
странению в таком масштабе, можно свести, в целом, к следующим:
1) исторические,
2) политико-экономические,
3) информационные,
4) лингвистические.
Исторические причины связаны с колониальным прошлым
Великобритании. В 1496—1497 гг. английский язык попал в Нью-
фаундленд1; в 1541 г. он закрепился в Ирландии2. В XVII—XVIII вв.
он был перенесен в Америку3, Австралию4, Индию5, Карибы6,
1
В поисках северо-западного пути в Китай Джон Кэбот оказался в Нью-
фаундленде в 1497 г. [Knowels 1997а: 133]. Ньюфаудленд был объявлен первой
британской колонией в 1583 г. сэром Хамфри Гильбертом [McArthur 2002: 457].
2
В 1541 г. Генрих VIII был провозглашен королем Ирландии [King R.
2006: 37].
3
В 1607 г. в Вирджинии (Виргинии) основан Джеймстаун, первое посто-
янное английское поселение в Новом Свете. В 1620 г. корабль «Мэйфлауэр»
доставил первых поселенцев, обосновавшихся в Массачусетсе [McArthur
2002: 458]. В 1774 г. создана британская провинция Квебек [McArthur 2002:
459]; в 1867 г. образован Доминион Канады; в 1871 г. — провинция Канады
Британская Колумбия [McArthur 2002: 461].
4
В 1788 г. британский флаг был поднят в Сиднее [Turner 1994: 177];
тогда же в Австралии было создано первое каторжное поселение [Knowels
1997a: 139]. Австралия стала зависимой от Великобритании в 1829 г. [McAr-
thur 2002: 460].
5
Вест-Индская компания была основана в 1600 г. [McArthur 2002: 458].
6
В 1797 г. первой британской карибской колонией стали Тринидад и То-
баго, два крупных острова в южной части Карибского моря; колониальный
статус государства сохранялся до 1962 г. В 1795 г британцы окончательно
вытеснили французов с о. Доминика. В 1814 г. под британскую юрисдикцию
перешёл о. Сент-Люсия.
15
на Багамы1, Барбадос2. В XVII—XIX вв. на английском язы-
ке уже общались в Гонконге3, Сингапуре4, на Цейлоне5.
В XVIII—XIX вв. он утверждается в Новой Зеландии6. В
XIX в. английский язык переносится в Африку: Родезию (Зам-
бию и Зимбабве)7, Южную Африку8, Лесото9, Ботcвану10,
1
Британский суверенитет над Багамскими островами был объявлен в
1783 г.
2
В 1609 г появилось первое английское поселение на Бермудах [Holm
1994: 335]. Английская колония в Барбадосе на Карибах образована в 1627 г.,
а в 1647 г. поселенцы с Бермудов колонизировали Багамские острова [McAr-
thur 2002: 458]. Впоследствии в создании языковой ситуации на Карибах
большую роль сыграли африканские языки привезенных из Африки рабов.
Так был образован карибский креол [Holm 1994: 328], существующий нарав-
не с карибским вариантом английского языка.
3
Гонконг отошел от Китая к Великобритании в 1842 г. [McArthur 2002:
460].
4
Британская колония в Сингапуре образована в 1819 г. [McArthur 2002:
460].
5
Британцы вытеснили голландцев с территории Цейлона в 1796 г.
В 1802 г. Цейлон был превращён в отдельную британскую королевскую ко-
лонию.
6
Первыми англичанами, ступившими на землю Новой Зеландии в 1792 г.,
были китобои [Knowles 1997: 139]. Первые англиканские миссионеры выса-
дились в Новой Зеландии в 1814 г. [Bauer 1994: 382]. В 1841 г. Новая Зелан-
дия объявлена британской колонией [McArthur 2002: 460].
7
В XIX в. в Замбии и Зимбабве хозяйничала Британская южноафрикан-
ская компания. Замбия стала британским протекторатом в 1924 г., а Зимбаб-
ве — британской колонией в 1923 г. В настоящее время английский язык яв-
ляется официальным языком обоих государств [Crystal 1997].
8
Британские солдаты, а затем и поселенцы появились в Южной Африке в
1795 г. [Branford 1994: 430]. В 1806 г. Великобритания взяла под контроль коло-
нию Кейп в Южной Африке и в 1814 г. аннексировала ее [McArthur 2002: 460].
9
Протекторат Великобритании над Лесото (тогда оно называлось Басуто-
лендом) был установлен в 1868 г.
10
В 1885 г. был объявлен протекторат Великобритании (Бечуаналенд).
Ботсвана получила независимость в 1966 г.
16
Египет11, Гамбию12, Гану13, Нигерию14, Либерию15, Сьерра-
Леоне16, Кению17, Уганду18, Намибию19, Танзанию20, Судан21.
В результате в 1920-х годах ¼ карты земного шара была англо-
говорящей.
11
В середине XIX в. англичане помогали египтянам строить железные до-
роги в стране. Но, очевидно, активное влияние Великобритании на Египет на-
чалось особенно в 1875 г., когда она приобрела акции на Суэцкий канал. По-
сле англо-египетской войны 1882 г. английские войска оккупировали Египет,
а в 1914 г. Египет был объявлен британским протекторатом, просуществовав-
шим до 1922 г. [Широкорад 2003: 331—349].
12
Британская колония в Гамбии была учреждена в 1816 г. [McArthur 2002:
460].
13
Гана стала британской колонией в 1874 г. (Crystal 1997)
14
Нигерия стала колонией Великобритании в 1861 г. [McArthur 2002:
461].
15
Либерия — старейшая африканская республика, основанная с помощью
США в 1822 г. До сих пор сильны связи между афро-американским и либе-
рийским вариантами английского языка [Crystal 1997].
16
Британская колония в Сьерра-Леоне была утверждена в 1808 г. [McAr-
thur 2002: 460].
17
Британский контроль над Кенией существовал с 1890 г. В 1920 г. Кения
была объявлена отдельной колонией Великобритании, а в 1963 г. стала неза-
висимым государством. До 1974 г. английский язык вместе с суахили оставал-
ся официальным языком государства.
18
В 1888 г. установлен протекторат Великобритании в Уганде и Занзи-
баре [McArthur 2002: 461—462]. В Уганде английский язык является един-
ственным государственным языком, а суахили используется в качестве лингва
франка [Crystal 1997].
19
В 1878 г. Великобритания захватила часть Намибии (Уолфиш-Бей). В
настоящее время столица Намибии носит английское наименование — Винд-
хук («ветреный угол»).
20
Танзания (быв. Занзибар) получила британский протекторат в 1890 г.
В 1961 г. приобрела независимость, объявив государственными языками ан-
глийский и суахили. С 1967 г. статус английского как официального отменен
[Crystal 1997].
21
С 1899 г. был объявлен англо-египетский кондоминиум. 55-летнее прав-
ление Великобритании в Судане завершилось в 1956 г.
17

Рис. 1. Карта англоговорящего мира
Язык метрополии был трансплантирован в колонии и с опре-
деленными модификациями сохранился в них. Модификации
связаны не только с контактными явлениями языков, влиянием
на английский автохтонных языков, родных для местного насе-
ления, но также с тем, что носителями и распространителями
английского языка в колониях были далеко не те, кто говорил
на так называемом королевском английском: военные, необразо-
ванные моряки и торговцы, миссионеры, ремесленники, искав-
шие счастья за морями, даже преступники. Речь многих из них
представляла ярко выраженные социальные и территориальные
диалекты, черты которых копировались местным населением,
вступавшим в языковой контакт [Mesthrie 2006].
Политико-экономические причины связаны с мощью ан-
глоязычных держав, в первую очередь, США и Великобрита-
нии. Рассматривая этот фактор, Дэвид Кристал подчеркнул1:
«Язык становится международным языком по одной главной
причине: политической мощи его народа — особенно его воен-
ной мощи... К началу XIX в. Британия стала ведущим торгово-
1
Этот и последующие переводы сделаны З. Прошиной.
18
промышленным государством в мире. К концу того же века на-
селение США (тогда приближавшееся к 100 млн) было больше,
чем в любой другой стране Западной Европы, а экономика этого
государства была самой продуктивной и наиболее быстро раз-
вивающейся в мире. Британский политический империализм
распространил английское влияние по всему земному шару на
протяжении XIX в., таким образом, это был язык, “с которым
солнце не заходит никогда”. В XX в. это присутствие в мире со-
хранилось и углубилось, почти односторонне, благодаря эконо-
мическому превосходству новой американской сверхдержавы.
И языком, стоящим за американским долларом, был английский
язык»2 [Crystal 1997: 7—8].
Экономическая поддержка своего языка англоязычными
державами способствует распространению английского языка.
Это осуществляется через программы правительственных ор-
ганизаций (Британского совета, Информационного агентства
США, или ЮСИА, с 1999 г. передавшего свои функции Го-
сударственному департаменту США, американского Корпуса
мира, волонтеры которого работают чаще всего преподавателя-
ми английского языка в развивающихся странах мира); через не-
правительственные общественные организации как, например,
преподавательские ассоциации TESOL (Teachers of English to
Students of Other Languages), штаб-квартира которой находится
в Соединенных Штатах, и IATEFL (International Association of
2
“A language becomes an international language for one chief reason:
the political power of its people — especially their military power. ...By the be-
ginning of the nineteenth century, Britain had become the world's leading indus-
trial and trading country. By the end of the century, the population of the USA
(then approaching 100 million) was larger than that of any of the countries
of western Europe, and its economy was the most productive and the fastest
growing in the world. British political imperialism had sent English around the
globe, during the nineteenth century, so that it was a language 'on which the sun
never sets'. During the twentieth century, this world presence was maintained
and promoted, almost single-handedly, through the economic supremacy of the
new American superpower. And the language behind the US dollar was English.”
[Crystal 1997: 7—8].
19
Teachers of English as a Foreign Language), центр которой распо-
ложен в Великобритании, а также через гранты частных фондов,
например Фулбрайта, Кеннана, Форда, Рокфеллера, Карнеги и
др. Продвижению английского языка способствует огромный
рынок учебных материалов, издаваемых в США и Великобри-
тании, а также индустрия развлечений, олицетворяемая Голли-
вудом и включающая, помимо кино- и видеопродукции, поп-
музыку в разных жанрах и стилях и компьютерные игры.
Работа на транснациональных и совместных предприятиях
предполагает знание английского языка как языка-посредника
или рабочего языка компании, поэтому многие компании при
приеме на работу выдвигают требование владения английским
языком как первостепенное. Так престижная высокооплачи-
ваемая работа стала устойчиво ассоциироваться с английским
языком, так же как и возможности выезда и работы за рубежом.
Это дало основание социолингвистам назвать английский язык
швейцаром, регулирующим потоки мигрантов и открывающим
двери только тем, кто обладает достаточно хорошими навыками
владения этим языком [Chetty 2012; King E., Scott 2014; Feniger,
Ayalon 2015; Jenkins 2015: 85].
Высокий социальный престиж и привлекательность [Ostler
2010: 28] английского языка отмечают в рекламе и торговле.
Для того, чтобы привлечь покупателей, рекламодатели исполь-
зуют английские слова, смешение языков и графических систем.
Например, на одной из самых модных улиц Стокгольма 80% ре-
кламных средств выполнено на английском языке [Melchers &
Shaw 2003: 6].
Информационные причины включают использование
языка в науке, в Интернете, а также обусловленность необхо-
димости распространения этнических культур. Стремительное
развитие научно-технической революции в ХХ в., развитие ин-
формационных технологий, распространение научных публи-
каций, академические обмены требуют единого языка общения,
понятного во всех уголках земли. Английский язык стал язы-
ком информационного менеджмента [Kaplan 1987] и «комму-
20
никативной революции» [Graddol 2006: 42]. Английский язык
используется для управления полетами самолетов (Airspeak) и
морской навигации (Seaspeak) в международной практике. Нель-
зя не отметить его роли в ликвидации последствий чрезвычай-
ных ситуаций в мировом масштабе, в борьбе с международной
преступностью. Английский язык стал ведущим языком между-
народного туризма.
Около 2/3 научных публикаций в мире осуществляется на ан-
глийском языке, на нем публикуется 28% книг [Lockwood 1998],
60% переводов в Европе осуществляется с английского языка
[Hale 1998]. Cогласно журналу «Scientometrics», количество на-
учных публикаций в мире неизбежно увеличивается. Так, на-
пример, в области биомедицины темпы роста англоязычных пу-
бликаций следующие: в 1967—1976 гг. доля напечатанных работ
составила 62,3%, в 1977—1986 — 74%, в 1987—1996 — 83,4%,
в 1997—2006 — 89,3% (некоторое увеличение количества на-
учных статей зафиксировано еще только на китайском языке)
[Valkimadi, a.o. 2009]. Есть данные о том, что сегодня 99% ми-
ровых научных публикаций осуществляется на английском язы-
ке [Gordin 2015]. Благодаря существованию языка глобального
общения, стала возможной академическая мобильность препо-
давателей и студентов, а вместе с этим и «скупка и утечка моз-
гов» [Montgomery 2013], способствующая усилению «языкового
империализма», о котором пойдет речь ниже.
Что касается использования английского языка в глобальной
компьютерной сети, то сравнительно недавно исследователи
приводили данные о 80% охваченности Интернета английским
языком [Crystal 2001]. Однако в настоящее время отмечена тен-
денция к локализации, использованию алфавитных систем род-
ных языков пользователей, в связи с чем в 2005 г. англоязычный
Интернет занимал лишь 32% всемирного виртуального про-
странства [Graddol 2006].
Информационные факторы включают также стремление эт-
носов передать другим народам информацию о своей культуре.
Английский язык, используемый как международный, стал вто-
21
ричным средством культурно-этнического самовыражения на-
родов [Кабакчи 1998]. Этот тезис хорошо осознается в странах
Азии, где английский язык используется как средство ознаком-
ления многочисленных туристов, не владеющих восточными
языками, с особенностями культурного богатства этих стран.
Публикуются многочисленные справочные издания, раскрыва-
ющие особенности культуры и национального менталитета того
или иного народа — например, An English Dictionary of Japanese
Culture [Honna & Hoffer 1986], An English Dictionary of Japanese
Ways of Thinking [Honna & Hoffer 1989], NTC’s Dictionary of Ja-
pan’s Cultutal Code Words [De Mente 1994], NTC’s Dictionary of
China’s Cultural Code Words [De Mente 1996], NTC’s Dictionary of
Japan’s Business Code Words [De Mente 1997], NTC’s Dictionary
of Korea’s Business and Cultural Code Words [De Mente 1998], The
Dictionary of Russia [Kabakchi 2002], в том числе и десятитомная
энциклопедия Encyclopedia of World Cultures (1991—1996). Дру-
гим примером может быть популяризация традиционной куль-
туры Тувы, выполненная в соответствующем словаре У. Куз-
нецовой (2005), направленном на международное освещение
культурной жизни тувинского народа.
То, что английский язык сегодня проявляет одновременно и
глобальный, и локальный характер, позволяет назвать его гло-
кальным языком. Объясняя данный термин, Анна Пакир писа-
ла: «Термин глокальный, производный от слов глобальный и ло-
кальный, означает, что нужно быть открытым для новых идей и,
тем не менее, оставаться в своей собственной культуре. Сегод-
ня наш девиз — “Думай глобально, действуй локально”»1 [Pakir
2001/2006: 192].
Вместе с тем, выполнение английским языком культуро-
носной функции является противоречивым и дискуссионным.
С одной стороны, такая функция английского языка, казалось
бы, весьма позитивна, поскольку она дает возможность любому
1
The term ‘glocal’ derived from the words ‘global’ and ‘local,’ indicates that
one has to be open to new ideas and yet be embedded in one’s own culture. Today,
the clarion call is ‘think globally, act locally’” [Pakir 2001/2006: 192].
22
билингву познакомиться с культурами других народов. Одно-
временно происходит обогащение и расширение лексическо-
го состава английского языка за счет реалий, заимствуемых из
других языков для описания специфических явлений культуры.
С другой стороны, ученые бьют тревогу о возможной гомоге-
низации общества, нивелированию, исчезновению культурной
специфики в результате американизации, проводимой через
английский язык [Pennycook 2003]. Японский лингвист Юкио
Цуда выразил эту мысль следующим образом: «Результат геге-
монии английского языка не ограничивается только языками и
коммуникацией, его влияние простирается и на культурные об-
ласти. Сегодня происходит процесс американизации глобальной
культуры, что отражено в таких символических выражениях,
как “кока-колонизация” и “макдональдизация”. Нет сомнения
в том, что Соединенные Штаты могут по своему усмотрению
создавать культуру, информацию и коммуникацию в мире, изме-
нять их и управлять ими, став экспортером американских това-
ров широкого культурного потребления, таких как голливудские
фильмы, музыка рок-н-ролла, видео, гамбургеры Макдональдса,
кока-кола и т.д. и т.п., которые все более становятся основны-
ми компонентами современной жизни, особенно для молодого
поколения»2 [Tsuda 1997: 23—24].
Лингвистические причины превращения английского язы-
ка в глобальный язык достаточно дискуссионны. Иногда к таким
причинам относят относительно легкую грамматику. В самом
деле, морфологически английский язык как язык аналитическо-
2
“The impact of the hegemony of English is not limited only to languages and
communication, but its influence extends to cultural domains. As symbolized by
expressions such as ‘Coca Colonization’ and ‘McDonaldization’, Americanization
of global culture is happening today. There is no doubt that the United States is in a
position to create, change, and control culture, information, and communication of
the world to their own liking, because they the exporter of American-made cultural
commodities, such as Hollywood movies, rock and roll music, videos, McDonald’s
hamburgers, Coca Cola and so on and so forth, all of which are increasingly
becoming the major components of contemporary everyday life, especially of young
generation” [Tsuda 1997: 23—24].
23
го типа не обладает большим количеством словоизменительных
средств, характерных для склонения и спряжения именных и
глагольных слов. Однако, в любом языке относительная про-
стота в одном аспекте компенсируется усложнением в другом;
в английском языке синтаксис компенсирует морфологиче-
скую «простоту» (сравните: обилие предложных конструкций,
вторично-предикативные структуры и т.д.).
Нет сомнения, однако, что на лексическом уровне ан-
глийский вокабуляр действительно демонстрирует предрас-
положенность к выражению новых, инокультурных понятий
[Kowner and Rosenhouse 2008]. История английского языка
свидетельствует о легкой проницаемости его словарного соста-
ва, включающего значительное количество лексем романско-
го происхождения и ежегодно пополняющегося за счет новых
заимствований, большая часть которых представляет собой
культурно-ориентированную лексику. Этимологическая пред-
расположенность английского языка к заимствованиям способ-
ствует появлению новых слов, их ассимиляции в структуре язы-
ка. В настоящее время ученые подсчитали, что английский язык
включает в себя заимствования из 120 языков1, 40—60% слов
английского лексикона — это слова французского происхожде-
ния.
1.3. Параметры статуса мирового языка
Параметры статуса мирового языка подытожены в работе
Б. Качру «Сила и политика английского языка» [Kachru B. 1986].
Ими могут считаться следующие:
● Демографический и численный фактор: на международ-
ном языке говорят люди разных рас и национальностей
на всех континентах.
1
Mustin Luke. 2011. The History of English. How English went from an ob-
scure Germanic dialect to a global language. URL: http://www.thehistoryofenglish.
com/history_today.html
24
● Функциональный фактор: международный язык обеспе-
чивает доступ к основным научным, технологическим,
межкультурным областям знаний, т.е. выполняет, в пер-
вую очередь, «матетическую» (mathetic) функцию обе-
спечения знаниями [Kachru B. 1996b: 247—248]. Язык
международного общения выполняет максимальный объ-
ем общественных функций [Сафонова 1996; Колыхалова
2000].
● Оценочный фактор: международный язык означает ней-
тральность, либерализм, прогрессивность, престижность,
хорошее положение в обществе.
● Признак доступности: доступ к такому языку обеспечен
как внутри одного государства, так и в более крупных ре-
гионах, где он выступает в качестве связующего и допол-
нительного языка.
● Плюрицентричный характер: международный язык сам
способен подстраиваться под другие культуры и служить
их проводником.
● Материальные факторы: международный язык является
средством для достижения экономического благополу-
чия, определенного социального статуса и т.д.
Современный английский язык, в отличие от искусственных
языков, созданных для международного общения, удовлетворя-
ет всем этим параметрам.
Демографический фактор очевиден уже в самом опреде-
лении: глобальный английский. Распространение английского
языка в мире рассматривается как часть процесса глобализации,
свойственного второй половине ХХ в. Глобальность языка про-
является в том, что он функционирует на всех континентах зем-
ного шара. По данным Дэвида Кристала, сегодня в мире англий-
ским языком пользуются около 2 млрд человек [Crystal 1997].
Это составляет чуть менее 1/3 населения Земли (UNFPA 2011).
Английский язык проник в разные слои общества и выполняет
множество функций, одна из основных — функция межкультур-
ного общения в разных сферах деятельности людей. Уже в кон-
25
це ХХ в. английский язык стал официальным языком общения
85% международных организаций, среди которых Организация
объединенных наций (UN), ЮНЕСКО (UNESCO), Всемирная
организация здравоохранения (WHO), АСЕАН (ASEAN), Ев-
роСовет (EC), НАТО (NATO), Организация стран экспортеров
нефти (OPEC), Европейская ассоциация свободной торговли
(EFTA) и др.
Распространение английского языка происходит вглубь и
вширь. Глубина распространения языка (language depth) — это
проникновение языка на разные социальные уровни (городское
и сельское население, в различные классы и т.д.). Распростра-
нение языка вширь представляет диапазон (language range) его
функций в разных культурных, социальных, образовательных и
коммерческих контекстах [Kachru B. 1983a; Качру 2010]. В том
или ином речевом сообществе английский язык может выпол-
нять следующие социальные функции: инструментальную,
служить средством обучения; регулятивную, способствовать
управлению обществом и индивидами; креативную, быть сред-
ством творчества; интерперсональную, служить средством меж-
личностного общения [Kachru B. 1983a; Качру 2010]. В послед-
нее время стали отмечать еще одну функцию — декоративную
[Dougill 1987], украшать предмет, привлекать к нему внимание
(пример — надписи на английском языке на майках, сумках
и т.п.). Эта функция также может реализовываться в рекламе,
особенно там, где используется языковое смешение. Указанные
функции английского языка обнаруживаются внутри речевого
сообщества, т.е они являются внутренними, но, пожалуй, самы-
ми главными функциями международного языка следует считать
интер-, или транскоммуникативные — язык служит средством
общения представителей разных культур, помогает постигать
культуры, что находит реализацию в разных сферах жизни: соб-
ственно культуре, бизнесе, экономике, политике, науке, образо-
вании.
Далее мы рассмотрим отдельным вопросом оценочный фак-
тор распространения английского языка в мире. Что касается
26
остальных факторов, упомянутых Б. Качру, они не вызывают
сомнения и с легкостью приложимы к английскому языку. Осо-
бенно следует подчеркнуть социально-материальный фактор,
о котором мы уже писали — в самом деле, в настоящее время
английский язык во всем мире ассоциируется с престижностью,
современностью, инновационностью; знание его нередко гаран-
тирует пользователям успешную работу и материальный доста-
ток.
1.4. Оценочный фактор
Рассматривая оценочный фактор в отношении английского
языка, следует отметить противоречивые точки зрения на его
роль в мире: с одной стороны, скептический взгляд, усматри-
вающий в факте распространения английского языка «лингви-
стический империализм» [Phillipson 1992; Knowles 1997a; Tsuda
1997], «лингвистический геноцид», «лингвицизм», приводящий
к вытеснению миноритарных языков, один из которых вымира-
ет каждые две недели [Cunningham 2001]. При такой скорости
гибели языков к концу XXI в. может исчезнуть 80% из ныне су-
ществующих на земле 6000 языков [Crystal 1997].
Лингвистические обвинения подкрепляются социокультур-
ными [English Language as Hydra 2012]. Некоторые критики
английского языка обвиняют его в усилении социальной диф-
ференциации общества, углублению социального и коммуни-
кативного неравноправия, в культурном доминировании, «ко-
лонизации менталитета»1 [Tsuda 1997: 23]. Английский язык
всегда был и остается языком высших слоев общества, языком
элиты. Те, кто получает образование на английском языке, по-
лучают доступ к богатству и социальным благам. «Как только
английский используется как общий язык в международной
коммуникации, коммуниканты, не говорящие по-английски,
1
“colonization of the mind” [Tsuda 1997: 23].
27
становятся глухонемыми, пока не освоят английский сами или
не привлекут для общения переводчиков»1 [Tsuda 1997: 23].
Культурное доминирование видится в американизации культур,
последствия чего ощутимы не только в повседневной жизни, но
также в изменениях вкусов и сознания людей, склоняя их к за-
падному образу жизни и принятию потребительских ценностей
Запада. Колонизацией менталитета Цуда называет тот факт, что
говорящие идентифицируют себя с английским языком, дис-
социируя себя от родного языка, нередко относясь к нему и к
своей родной культуре пренебрежительно. Алистэр Пенникук
считает, что англофонные культуры распространяют и укрепля-
ют английский язык в мировом масштабе для того, чтобы защи-
тить свои политические и экономические интересы [Pennycook
1994].
Следует отметить, что глобальное распространение англий-
ского языка несет угрозу не только другим языкам и культурам,
но и ему самому. Процессы дивергенции, распада на варианты
и их превращение в самостоятельные языки — это повторение
судьбы латыни [Graddol 1999].
С другой стороны, очень многие лингвисты считают, что
превращение английского языка в глобальное средство обще-
ния — это естественный, нейтральный и позитивный процесс
[Pennycook 1994]. Естественен он потому, что с развитием кон-
тактов человечества возникла потребность облегчить коммуни-
кацию. В предисловии к одному из первых фундаментальных
трудов по вариантологии английского языка Чарльз Фергюсон
так объяснил этот фактор: «Когда количество информации, ко-
торое было необходимо переработать, превысило возможности
человека, появился компьютер, преобразовав процесс планиро-
вания и вычисления. Когда необходимость глобальной комму-
никации превысила границы, созданные языковыми барьерами,
ускорилось распространение английского языка, преобразовав
1
“Whenever English is used as a common language in international com-
munication, the non-English speakers become deaf and mute, unless they master
English or interpreters translate for them.” [Tsuda 1997: 23].
28
существующие модели международной коммуникации»2 [Fergu-
son 1982: XV—XVI]. Распространение английского языка оказа-
лось «неизбежным в эпоху кросс-культурных контактов» [Kirk-
patrick 1998/2006: 344].
Нейтральность английского языка проявляется в контексте
многоэтнической враждебности. Будучи нейтральным по отно-
шению ко всем этносам, соперничающим в вопросе о том, чей
язык должен подняться до уровня государственного, англий-
ский язык принес этим народам относительный мир, как это
например, случилось в Индии: «...одним из важных аспектов
английского языка в Южной Азии является его способность
обеспечить нейтрализацию. Выбором того или иного языкового
кода в мультилингвальном контексте утверждается господство
одной или более религий, каст, образовательных требований, а
не только сигнализируется сообщение. Поскольку английский
язык находится вне традиционного набора кодов, он избежал
такой ответственности»3 [Kachru Y. & Nelson C. 2006: 156].
В 1956 г. в Шри Ланке английский язык в качестве официально-
го попытались заменить местными языками, сингали и тамиль-
ским. После нескольких лет гражданской войны шриланкий-
ское правительство сделало вывод, что замена английского как
нейтрального языка, общего для сингали и тамильцев, способ-
ствовала ухудшению отношений между этими народами. Имен-
но поэтому правительство вернуло английскому языку статус
2
“When the amount of information needing to be processed came to exceed
human capabilities, the computer appeared on the scene, transforming the process
of planning and calculation. When the need for global communication came
to exceed the limits set by language barriers, the spread of English accelerated,
transforming existing patterns of international communication.” [Ferguson 1982:
XV—XVI].
3
“...one important aspect of the value of English in South Asia is its capacity
to provide neutralization. Choosing a given code in a multilingual context asserts
one or more identities, for example, of religion, caste, and educational attainment,
in addition to signaling the message. Since English is outside the traditional indig-
enous array of codes, it is released from these responsibilities.” [Kachru Y. & Nel-
son C. 2006: 156].
29
одного из официальных языков государства [Alatis, Straehle
1997].
Иногда, говоря о нейтральности английского языка, иссле-
дователи уравнивают нейтральность и «декультуризацию»,
считая, что английский язык, способный выражать любую куль-
туру, не принадлежит уже ни одной культуре, он принадлежит
всем культурам, т.е. он денационализирован, лишен культурно-
этнической специфичности [Грейдина 2001]. Для такого нового
вида языкового образования, не связанного с культурой и язы-
ком носителей, японский лингвист Судзуки даже предложил
собственное наименование — энглик (Englic), производное от
English [Kubota 1998]. Однако взгляд о лишении английского
языка возможности объективировать культуру весьма спорен.
Язык и культура — взаимозависимые явления. Перенесенный
в другие культуры, английский язык расширил свои возможно-
сти — теперь он выражает не только прототипическую британ-
скую культуру, но фактически способен в определенной степе-
ни вербализовать любую культуру мира, став транскультурным
языком, языком межкультурной коммуникации, межкультурного
общения [Кабакчи 1993, 1998], распространяющим различные
культуры по всему миру.
Позитивность глобального распространения английского
языка заключается в том, что этот процесс происходит на прин-
ципе взаимного равенства и сотрудничества. Сегодня англий-
ский язык все реже и реже рассматривается как язык Запада, а
«его развитие все менее и менее определяется тем, как его ис-
пользуют носители языка» [Ferguson 1982: xvi].
В 1996 г. английский язык был объявлен языком Азии
[English Is an Asian Language 1997], поскольку число людей,
говорящих на нем в Азии, давно превысило число носителей
языка во всех англоязычных странах [Honna 2005]. Только в
одном Китае число пользователей английского языка значи-
тельно больше, чем в США. Неудивительно, что в своих фу-
туристических прогнозах относительно английского языка
Дэвид Грэддол предположил, что его будущее будет зависеть
30
от пользователей в Азии, особенно в Индии и Китае [Graddol
2006: 15]. Выступая на конференции в Маниле, Брадж Качру
подчеркнул: «Я выбрал название своего доклада “Английский
как азиатский язык” для того, чтобы изменить фокус наших
дискуссий относительно этого объекта лингвистики. Обычно
об английском языке рассуждают как о языке в Азии, но не как
о языке Азии. А в результате такого восприятия встает вопрос
об иммигрантском статусе языка и о правах на языковую нату-
рализацию. Я полагаю, что ответы на эти вопросы очень важ-
ны, особенно для многоязычных и многокультурных азиатских
обществ. И что касается английского языка, эти вопросы не
менее важны для обществ, которые всегда традиционно счита-
ли себя гомогенными в языковом и культурном отношениях»1
[Kachru B. 1997: 1].
Выполняя роль проводника для распространения раз-
ных культур, а не только британской и американской, англий-
ский язык как глобальный помогает народам узнать и понять
друг друга, воспитывает толерантное отношение к инаково-
сти, способствует мобильности людей, является предпосылкой
для развития международного бизнеса и туризма, ускоряет
научно-технический прогресс. Нельзя не согласиться с С.Г. Тер-
Минасовой в том, что «отсутствие глобального языка тормо-
зит объединение человечества для решения общечеловеческих
проблем» [Тер-Минасова 2007: 242]. В этом смысле в англий-
ском языке можно видеть средство избавления от вавилонского
проклятия.
1
“I have chosen the title ‘English as an Asian language’ to alter the focus
of our ongoing debate on this linguistic icon. The English language is generally
discussed as a language that is in Asia, but not of Asia. And this perception raises
challenging questions about the immigrant status of a language and the rights
of a language to naturalization. I believe that answers to these questions are
important, particularly for linguistically and culturally pluralistic Asian societies.
And, so far as English is considered, these questions are not less important for
societies that have traditionally considered themselves, linguistically or culturally,
homogeneous.” [Kachru B. 1997: 1].
31
 ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ 4. Представьте аргументы в поддержку следующих противо-
речивых тезисов:
1. Составьте хронологическую таблицу распространения ан-
а) современный английский язык денационализирован;
глийского языка в мире.
б) английский язык культурно обусловлен.
2. На современной контурной карте (рис. 2) отметьте красным
Аргументы в пользу которого тезиса оказались доминирую-
страны, где английский язык появился в XVII в., синим — в
щими?
XVIII в., зеленым — в XIX в., серым — в XX в.
5. Обсудите оценочный фактор глобального распространения
английского языка, выделив аргументы в пользу его распро-
странения и против. Учтите следующие параметры:
— для культуры пользователей;
— для науки и образования;
— для развития экономики и бизнеса;
— для населения стран, как англоязычных, так и с дру-
гими языками;
— для других языков;
— для самого английского языка.
6. Прослушайте лекцию немецкого профессора Юргена Хэндке
(Jürgen Händke). Varieties of English — The Spread of English
(2013). URL: http://www.youtube.com/watch?v=KrsQmIVYrdg
(11 мин).
Рис. 2. Контурная карта мира. Хронология
Составьте план-конспект лекции.
7. Прослушайте лекцию Prof. Robert Phillipson talks about lin-
3. Посмотрите видеоролик с выступлением Дэвида Криста-
guistic imperialism and ELT (2013) URL: http://www.youtube.
ла “Will English always be the global language?” (Белград,
com/watch?v=6jfFGnAbXBI (30 мин). Какие проблемы под-
2013): URL: http://www.youtube.com/watch?v=5Kvs8SxN8mc
нимает профессор Филлипсон в этой лекции? Какие по-
(14 мин).
ложения в его речи вы поддерживаете? С какими тезисами
Какие причины называет Д. Кристал для превращения ан-
можно поспорить?
глийского языка в глобальный язык?
8. Каковы основные идеи лекции профессора Дэвида Кристала
Какие еще языки могли бы претендовать на эту роль?
(D. Crystal) в следующей лекции:
Что он имеет в виду под “English-speaking club”?
The Future of English Part 1 URL: http://www.youtube.com/
В чем видится параллелизм в развитии американского и
watch?v=f6_NdZDkcaY (19 min);
других вариантов английского языка?
The Future of English Part 2 URL: http://www.youtube.com/
Что такое «аккомодация» к варианту языка? Когда это про-
watch?v=ZwMqzdhWWQ8 (28 min).
исходит и почему? Наблюдали ли вы это явление в своей
Сопоставьте позицию Д. Кристала и Р. Филлипсона.
речи?

32 33
 ГЛАВА 2 нами Б. Качру и Л. Смита, явившихся основателями не только
вышеупомянутого журнала, но и соответствующей международ-
Варианты английского языка ной научной ассоциации2.
и их категоризация

Сегодня уже бесспорным стал тезис о плюрицентрично-

сти английского языка, что значит его представленность мно-
гими вариантами. В отечественной лингвистике пользуются
терминами полиэтнический [Семенец 1985; Кнуров 1990],
или полинациональный [Домашнев 2000] язык. Концепция
единого World English [Brutt-Griffler 2002; McArthur 2002]
уступила место теории World Englishes [Kachru B. & Smith L.
1985; Jenkins 2003; Melchers & Shaw 2003; Kachru Y. & Nel-
son C. 2006; The Handbook of World Englishes 2006; Kirkpatrick
2007; Kachru Y. & Smith L. 2008; Mesthrie & Bhatt 2008; The
Рис. 3. Брадж Качру, Рис. 4. Ларри Смит, один
Routledge Handbook of World Englishes 2010; Seargeant 2012; основоположник теории из основателей новой парадигмы
Saraceni 2015]. Впервые такое грамматически необычное упо- World Englishes
требление термина во множественном числе мы встречаем в
редакционном обращении к читателям первого номера науч- Ряд лингвистов (например, [McArthur 1987; Kandiah 1998;
ного журнала “World Language English” его главного редакто- Modiano 1999]) пытались категоризовать варианты и предста-
ра Гарри Эбботта, взявшего в качестве девиза своего журнала вить их в своих схемах и моделях, но самой распространен-
тезис о том, что английский язык как мировой язык не «при- ной оказалась теория трех концентрических кругов Б. Качру
надлежит» только тем, чьим родным языком он является; он [Kachru B. 1985b/2006].
принадлежит всем тем, кто может успешно пользоваться им1
[Abbott 1981: 1]. В 1985 г. после прихода в качестве главных
редакторов Браджа Качру и Ларри Смита журнал был переи- 2.1. Теория трех концентрических кругов Б. Качру
менован в “World Englishes” (в настоящее время его печатает
издательство Wiley-Blackwell). Согласно этой теории, все варианты английского языка
Теорию вариантов английского языка, за рубежом называе- можно разделить, основываясь на функциональном крите-
мую World Englishes Paradigm, традиционно связывают с име-
2
Информацию об этой ассоциации — International Association for
1
“English as a world language does not ‘belong’ to speakers of English alone, World Englishes (IAWE) — можно найти на сайте URL: http://www.iawe-
but to all those who can make effective use of it.” [Abbott 1981: 1]. works.org/
34 35
рии, на три типа, схематично представленные в виде трех
кругов: Внутреннего, Внешнего и Расширяющегося (см.
рис. 5).
Рис. 5. Теория концентрических кругов Б. Качру
Внутренний круг (Inner Circle) представлен странами, где
английский язык является родным для говорящих (English as a
Native Language, ENL): это Великобритания, Соединенные Шта-
ты, Канада, Австралия и Новая Зеландия. По аббревиатуре ан-
глийских наименований (Britain, Australia with New Zealand, and
North America) эти страны иногда называют BANA [Holliday
2005]. В этих странах английский язык выполняет наибольшее
количество функций, являясь доминирующим официальным,
если не единственным государственным, или национальным
языком этих стран.
Внешний круг (Outer Circle) включает страны-бывшие ко-
лонии, куда английский язык был трансплантирован (trans-
36
planted English) и где он приспособился к новым культурно-
языковым условиям, например, Индия, Пакистан, Филиппины,
Сингапур, ЮАР, Кения, Нигерия, Гана и др. В отличие от ста-
рого английского (Old Englishes) Внутреннего круга, эти вари-
анты называют новыми вариантами английского языка (New
Englishes) (Platt, Weber, Ho 1984)1. Что касается функциониро-
вания, варианты английского языка Внешнего круга служат в
качестве второго официального языка государства совместно
с родными языками населения, выполняя регулятивную функ-
цию (в управлении, судопроизводстве, бизнесе), инструмен-
тальную (служат в качестве средства обучения, отправления
религии), интерперсональную (внутринациональное средство
общения), креативную (английский язык участвует в разви-
тии различных литературных жанров, используется в сред-
ствах массовой информации, в популярной культуре). В об-
разовательном аспекте английский язык выступает в качестве
второго языка (English as a Second Language, ESL) или вспо-
могательного (auxiliary) языка, т.е. языка, используемого, по-
мимо родного языка, автохтонным населением для внутрина-
циональной коммуникации [Smith 1983a: 1], причем чаще — в
определенной области деятельности, например в юриспруден-
ции и др. [Ловцевич 2009]. Поскольку варианты этого круга
поддерживаются институтами государства в разных областях,
их называют институциональными (institutionalized) вариан-
тами.
В Расширяющемся круге (Expanding Circle) английский язык
выполняет ограниченный ряд функций, главным образом явля-
ясь средством межкультурной, межнациональной коммуника-
ции, но не внутриэтнического общения. Посредническая роль
английского языка в коммуникации между неносителями языка
1
Термин «новые варианты английского языка» иногда относят и к Вну-
треннему кругу, когда речь идет о коренном населении (например, в Новой
Зеландии), чей родной язык не английский [Van Rooy 2010].
37
дала возможность называть его языком-посредником, или лингва
франка1 (English as a Lingua Franca, ELF) [Jenkins 2003, 2004—
2005]. Вступая в контакт с автохтонными языками и адаптируясь
для выражения культуры своего этноса, варианты английского
языка Расширяющегося круга, как и варианты Внешнего круга,
подвергаются нативизации (nativization) и, с другой стороны,
оказывают влияние на родной для данного народа язык и куль-
туру, т.е. происходит процесс англизации (Englishization)2. Таким
образом, контакт языков имеет двусторонний характер: англий-
ский язык влияет на родной язык пользователей, и локальный
язык оказывает воздействие на английский язык. Во всех стра-
нах Расширяющегося круга наблюдается тенденция усиления
воздействия английского языка в таких сферах, как реклама,
СМИ, массовая культура, наука, образование.
В системе образования стран Расширяющегося круга англий-
ский язык, как правило, изучается как отдельная дисциплина
иностранный язык (English as a Foreign Language, EFL), ориен-
тированный на общение прежде всего с носителями языка [Лов-
цевич 2010; Seargent 2010]. В настоящее время нередко исполь-
зуется термин английский как международный язык (English as
an International Language, EIL) [Smith 1983b, 1983c; Jenkins 2000,
2003]. Поскольку в странах этого круга английский язык приоб-
ретается дополнительно к родному, его также называют допол-
нительным (additional, EAL)3 языком [Honna 2005: 105; Hilgen-
dorf 2007: 144]. В Расширяющемся круге варианты английского
языка, используемого преимущественно для внешней коммуни-
1
Термин лингва франка появился в результате торговых контактов арабского
и романских народов в районе Средиземноморья, где всех европейцев называли
франками. Первоначально термин относился только к упрощенному пиджини-
зированному контактному языку, используемому в сфере торговли, а затем рас-
ширил свое значение [Виноградов 1990; Kachru 1996a; Ostler 2010; Hickey 2014].
2
В настоящее время нередко говорят об американизации (Americaniza-
tion) — преимущественном влиянии американского варианта английского
языка на другие языки.
3
В своем обзоре и таксономии терминов данной парадигмы Филипп Сар-
жант высказывает мнение, что английский как дополнительный язык исполь-
38
кации, существуют в речевом исполнении, поэтому их называют
речевыми вариантами (performance varieties) [Kachru B. 1983a:
75; Качру 2010].
Четких границ между указанными кругами нет, так что неко-
торые варианты английского языка по одним параметрам могут
быть отнесены к Внешнему кругу, по другим — к Расширяюще-
муся кругу. Например, Малайзию традиционно считают страной
Внешнего круга, но в 1976 г. английский язык перестал быть офи-
циальным языком государства. Следовательно, по функциональ-
ному критерию малазийский вариант английского языка должен
быть отнесен не к Внешнему, в Расширяющемуся кругу. Напро-
тив, скандинавские страны нередко рассматриваются как относя-
щиеся к Внешнему, а не Расширяющемуся кругу, поскольку ан-
глийский язык там имеет значительную степень нативизации и в
образовании фактически выполняет роль не иностранного, а вто-
рого языка. В 2002 г. Япония предприняла (пока что безуспешную)
попытку провести в парламенте закон об объявлении английского
языка вторым официальным языком государства. Таким образом,
«статус английского языка в языковой политике государств меня-
ется время от времени» [Kachru B. 1985b/2006: 243].
Отсутствие единого критерия для выделения типов вариан-
тов стало предметом критики схемы Качру (см.: [Saraceni 2015]).
Другое основание для критики «теории кругов» — ее опора на
понятие «нация-государство» (nation-state): выделение вариан-
тов совпадает с политико-территориальным обозначением го-
сударств, т.е. ориентируется не на лингвистический, а на экс-
тралингвистический фактор. Однако, как подчеркивает Марио
Сарачени, политические границы не могут в полной мере совпа-
дать с социолингвистической реальностью4 [Saraceni 2015: 52].
зуется не в Расширяющемся круге, а во Внешнем как эквивалентная замена
термину английский как второй язык (ESL). По его мнению, термин допол-
нительный снимает ранжирование языков на первый, второй, третий и т.д.
[Seargeant 2010].
2
“...political boundaries can’t be expected to map sociolinguistic realities with
comparable precision” [Saraceni 2015: 52].
39
 Высказывается прогноз о том, что в XXI в. количество пользо-
вателей английским языком во Внешнем круге будет превышать
число говорящих на вариантах всех других кругов [Pakir 1999:
108]. Сегодня нередко рассуждают о необходимости расширить
границы также и Внутреннего круга, включив в него южноафри-
канский и ирландский варианты английского языка. К тому же, в
рамках одного круга мы встречаем разные социолекты и этнолек-
ты. Например, новозеландский вариант английского языка вклю-
чает несколько подвариантов: английский язык местного населе-
ния маори; английский язык белых поселенцев (пакеха), а также
английский язык иммигрантов, для которых он является вторым.
Несмотря на периодически возникающую критику теории
трех кругов Качру [Bruthiaux 2003], эта схема оказалась самой
жизнеспособной. По оценке М. Сарачени, «предложение отдель-
ных трех категорий функций, пользователей и форм английско-
го языка в модели Качру оказалось очень ценным потому, что
был предложен новый подход к изучению английского языка в
мире — а именно: такой, который ушел от монолитической, ан-
глоцентристской концепции и который стал серьезно принимать
во внимание вариативность как фундаментальный параметр. Ори-
гинальность этой модели заключается в ее простоте, что, с другой
стороны, ограничивает сферу ее действия»1 [Saraceni 2015: 53].
2.2. Национальные — региональные —
локальные варианты
Теория трех кругов Б. Качру позволяет разделить варианты
английского языка на три основные типа: варианты националь-
ные, региональные и локальные.
1
“...the proposal of three separate categories of uses, users and forms of Eng-
lish in Kachru’s model has been invaluable in putting forward a new approach to
the study of English in the world — namely one which has moved away from mono-
lithic Anglo-centric conceptions and has begun to take into serious account vari-
ation as a fundamental parameter. The ingenuity of the model is in its simplicity
which, in turn, also delimits the scope of its action.” [Saraceni 2015: 53].
40
Национальный вариант английского языка представлен во
Внутреннем круге. Определение этому явлению было дано
А.Д. Швейцером [Швейцер 2008: 19]: «Совокупность данного
варианта литературного языка и распространенных в преде-
лах его ареала территориальных диалектов мы будем называть
национальным вариантом языка подобно тому, как совокуп-
ность “литературный язык + диалекты” в условиях нацио-
нально гомогенного языка именуется национальным языком».
Это определение включает в себя стандартный письменный и
устный язык нации со всеми его территориальными и соци-
альными вариациями. Национальный вариант, в отличие от
национально гомогенного языка, о котором пишет А.Д. Швей-
цер, свойствен и многоэтническому сообществу, в котором он
выполняет роль кодифицированного, нормированного языка
этнического большинства. Нормированный национальный ва-
риант выполняет официальную, регуляторную и многие дру-
гие функции в этом государстве. Будучи максимально функ-
циональным языком, национальный вариант имеет высокий
социальный престиж.
Региональные варианты и локальные варианты могут су-
ществовать во всех трех кругах. Они функционируют как
языки-посредники (лингва франка) в социо-культурных и гео-
графических условиях, отличающихся от условий, в которых
функционировал первоначально национальный язык, который
при контакте с местными языками стал характеризоваться дис-
тинктивными признаками, связанными с переносом черт ав-
тохтонного языка и культуры говорящих, что становится про-
явлением локализованности языка. Это своего рода этнолект,
определяемый на основе культуры и языка конкретного этноса,
вступившего в контакт с английским языком. Примером локаль-
ного языка в качрувианском Внутреннем круге может быть ва-
риант английского языка коренных австралийцев, в котором с
легкостью обнаруживаются черты аборигенных языков (на раз-
ных уровнях языковой структуры) и менталитета их носителей.
Во Внешнем круге примером локального варианта английского
41
языка может быть язык, например, этноса кашмири. В Расширя-
ющемся круге локальными вариантами можно назвать варианты
английского языка якутов, бурятов и других народностей Рос-
сии, чья специфичная этническая культура находит отражение в
языке межкультурного общения.
Признак региональности предполагает бóльшую широту
употребления. Термин «региональный вариант» может исполь-
зоваться как зонтичный термин, объединяющий несколько ло-
кальных вариантов: например, индийский английский, синга-
пурский английский, русский английский. При этом вопрос при
определении статуса регионального языка нормы и функцио-
нирование в качестве официального языка государства отходят
на второй план. Региональные варианты могут не иметь своей
нормы (в Расширяющемся круге), быть на грани создания соб-
ственной нормы (во Внешнем круге), и даже иногда для того,
чтобы подчеркнуть языковые отличия одного национального
варианта от другого, говорят о нормах региональных вариантов
Внутреннего круга (английский язык региона Австралии отли-
чается от английского языка региона Новой Зеландии). Чтобы
отличать нормированный региональный вариант от ненормиро-
ванного, Р. Хикки [Hickey 2014: 304] предложил использовать
термин «супрарегиональный вариант» (supraregional variety),
который, с его точки зрения, контрастирует со стандартом, ко-
дифицированной нормированной формой письменной речи,
и с автохтонными языками; фактически, это вариант, который
имеет свою норму устной речи, свойственную образованным
пользователям этого варианта. Аналогично, «супралокальные
варианты» (supra-local varieties) характеризуют речь какого-то
региона (например, юга США), а не выполняют роль средства
коммуникации и идентификации только какой-то узкой ин-
группы.
С другой стороны, иногда термины «региональный» и «ло-
кальный вариант» оказываются взаимозаменимыми. В таком
случае приходится говорить о бинарной оппозиции: националь-
ный вариант vs. региональный / локальный вариант, т.е. вариант,
42
имеющий устоявшуюся кодифицированную норму vs. вариант,
где такой нормы еще нет.
2.3. Динамическая модель вариантов английского
языка Э. Шнайдера
Теория трех кругов Б. Качру представляет разнообразие ва-
риантов в синхронном плане. Немецкий лингвист Эдгар Шнай-
дер [Schneider 2003; 2007] показал, как варианты развиваются в
диахронии. Его теория получила название динамической модели
вариантов английского языка.
Согласно Э. Шнайдеру, в своем развитии варианты англий-
ского языка проходят пять основных стадий:
1. Основание (Foundation).
2. Экзонормативная1 стабилизация (Exonormative stabiliza-
tion).
3. Нативизация (Nativization).
4. Эндонормативная2 стабилизация (Endonormative stabiliza-
tion).
5. Дифференциация (Differentiation).
На первой стадии происходит два типа лингвистических
контактов: контакт диалектов и контакт языков. Поселен-
цы говорили на разных территориальных и социальных диа-
лектах, которые они должны были приспосабливать друг к
другу3, чтобы обеспечить взаимопонимание. Вместе с этим
проходили процессы нивелирования диалектов, упрощения,
койнезации, приводившие к образованию относительной
однородности языка поселенцев, которые еще не отделяли
1
Термин «экзонормативный» означает опору на внешние нормы, заим-
ствованные из другого варианта (см. главу 3).
2
«Эндонормативность» предполагает возникновение норм внутри своего
собственного варианта.
3
См. социолингвистическую теорию аккомодации [Словарь социолинг-
вистических терминов 2006: 226; Жукова и др. 2013: 17].
43
свою коллективную идентичность от метрополии. Контакты
с местным населением в этот период носили нерегулярный,
эпизодический характер. Эти контакты не были массовыми,
общинными и осуществлялись отдельными индивидуумами,
выступавшими в роли переводчиков, гидов, торговцев и т.п.
Э. Шнайдер называет такую лингвистическую ситуацию, сло-
жившуюся у коренного населения, на чьей земле поселились
европейцы, «маргинальным билингвизмом»1 [Schneider 2003:
245]. В результате слабости языкового контакта на первой
стадии в английский язык поселенцев попадает немного слов,
заимствованных у коренных народов. Заимствуются преиму-
щественно топонимы — названия мест проживания, рек и т.п.
(ср. в США — Mississippi, Chicago, Susquehanna, Milwaukee,
Chattahoochee и др.).
На второй стадии начинается процесс креолизации. Сначала
поселенцы не отделяют свою идентичность от языка и культу-
ры своей бывшей родины. Они ориентируются на внешние для
себя нормы британского английского, от которого они все боль-
ше начинают отдаляться. Об этом отдалении свидетельствует
появление заимствованных слов, преимущественно из наиме-
нований местной флоры и фауны, обозначение новых обычаев,
предметов быта и т.п. Возникают новые слова из английских
корней. Все эти лексические нововведения, терминируемые
как -измы (американизмы, австрализмы, индизмы, ганизмы
и др.), сначала бытуют в устной речи, а потом проникают и в
письменную. Так постепенно идентичность поселенцев расши-
ряется: становится «английской+», т.е. окрашивается локаль-
ными элементами. При этом отношение к такой новой иден-
тичности весьма положительное — она рассматривается как
обогащенная опытом службы и проживания в дальней от роди-
ны местности. С другой стороны, растет билингвизм коренного
населения — через систему образования и расширение контак-
тов. Знание английского языка рассматривается коренным на-
1
“marginal bilingualism” [Schneider 2003: 245].
44
селением как престижное, открывающее дверь к новому миро-
видению, благосостоянию и подъему по социальной лестнице.
Возникает владеющая английским языком элита из коренного
населения. В этот период начинаются явления структурной на-
тивизации, связанные в том числе с трансференцией фонетиче-
ских и структурных свойств автохтонного, т.е. местного языка.
Языковым сдвигам и изменениям способствуют такие процес-
сы, как кодовое смешение и переключение, реализация страте-
гий освоения второго языка, выработка общих значений (‘ne-
gotiation’). Структурные инновации, появляющиеся в устной
речи, сначала проходят незаметно, на них не обращают особого
внимания.
Самая важная — третья стадия, центральная в аспекте куль-
турных и языковых трансформаций. Постепенно возникает чув-
ство новой идентичности, отражающее изменение реальности.
Как образно пишет Э. Шнайдер, «когда родина-мать проявляет
все меньше материнских чувств, ее отпрыски начинают жить
по-своему, в политическом и языковом смыслах — сначала мед-
ленно и нерешительно, со временем набирая силу и укрепляя
свою уверенность»2 [Schneider 2003: 247]. Языковые измене-
ния отражают социально-политические повороты. Постепенно
в колониях начинается переход на «полу-автономию в созда-
нии идентичности» [Schneider 2003: 247]. Благодаря ассимиля-
ции и росту образования значительно сокращается культурно-
языковой разрыв между иммигрантами и местным населением
(в политическом плане, однако, они по-прежнему не равны) —
и те, и другие ощущают себя постоянными жителями данного
региона и осознают специфичность локальной речи, проявляю-
щейся в первую очередь на лексическом уровне (заимствования
слов, употребляемых в повседневной речи, неологизмы (rice-
eating ceremony, Bhuttocracy и др.), новые фразеологизмы, как
2
“When the ‘mother country’ is felt to be less and less of a ‘mother’, the
offspring will start going their own ways, politically and linguistically — slowly
and hesitantly at first, gaining momentum and confidence as time passes.”
[Schneider 2003: 247].
45
например, австралийское no worries; иное употребление предло-
гов — different than/from/to). Есть проявления и на грамматиче-
ском уровне: например, тенденция употреблять стативные гла-
голы в длительном времени (I am seeing the sky); употребление
традиционно неисчисляемых существительных во множествен-
ном числе (furnitures, equipments). У коренного населения явно
заметен локальный фонетический акцент. Собственно говоря,
общество начинает представлять собой континуум, на одном
краю которого находятся представители коренного населения,
чьи отклонения в английском языке довольно значительны, на
другом — консерваторы из бывших иммигрантов, постоянно
жалующиеся на ухудшение языкового узуса, боящиеся всего
нового. На самом деле, узус, отражающий преимущественное
употребление тех или иных языковых форм в устной речи обра-
зованных пользователей английским языком, постепенно влия-
ет на норму, сначала устную, затем — письменную. На данном
этапе развития варианта еще отмечается напряжение между уст-
ной и письменной нормами. Для этой стадии модели характерно
усиление вариативности форм языка, а также кодовое смешение,
которое Дэвид Кристал назвал главной языковой чертой XXI в.
[Schneider 2007: 48].
На четвертой стадии происходит постепенное приятие и
закрепление собственной языковой нормы, укрепление линг-
вистического самосознания. Общество, однако, по-разному
воспринимает языковые инновации: одни быстро к ним при-
выкают, другие настроены более консервативно и тоскуют по
прошлому, когда все, в том числе и языковое употребление,
казалось лучше. Этот период предполагает достижение по-
литической независимости — для принятия и использования
локальной нормы в формальном контексте необходимо, чтобы
общество могло решать вопросы языковой политики как вну-
тренние вопросы государства. Иногда достижению языковой
независимости способствует событие Х (Event X), которое де-
монстрирует кардинальный отрыв от метрополии и приводит к
воссозданию радикально новой культурно-языковой идентично-
46
сти, подкрепляемой локальными факторами (примером может
быть судьба Австралии, во время Второй мировой войны ока-
завшейся без поддержки метрополии). Происходит относитель-
ная гомогенизация общества, стирание значительных различий
между коренным населением и теми, чьи предки прибыли сюда
в качестве колонизаторов. Локальные формы английского язы-
ка становятся допустимыми в формальном контексте, проис-
ходит кодификация данного варианта языка, который более не
подвергается стигматизации и воспринимается положительно.
Кодификация собственных норм варианта происходит как взаи-
модействие устной речи и письменных норм. Появляется худо-
жественное творчество на английском языке. Оно уходит кор-
нями в новую культуру и принимает элементы нового варианта
языка.
Пятая стадия предполагает завершение формирования вари-
анта. К этому времени новая нация становится самостоятель-
ной, приобретает уверенность в собственных силах. Вместе с
политико-экономическими условиями укрепляется и языковая
независимость. Поворотным пунктом этой фазы развития ста-
новится развитие диалектов — в первую очередь, социолектов
(дифференциация речи по возрасту, социальному статусу, генде-
ру, субкультурам и т.д.) Региональная дифференциация осущест-
вляется за счет усиления прежних диалектов, возникновения
субвариантов на основе этнических культур в рамках данной
нации-государства.
С точки зрения Э. Шнайдера, примером пятой стадии раз-
вития варианта могут быть австралийский и новозеландский ва-
рианты английского языка, четвертой — сингапурский англий-
ский, третьей — гонконгский, второй — фиджи. Разрабатывая
динамическую модель вариантов, Э. Шнайдер предусматривал
ее применимость лишь к Внутреннему и Внешнему кругам Кач-
ру — отсюда в названии его книги фигурирует термин «пост-
колониальные варианты английского языка» [Schneider 2007].
Однако, уже есть попытки спроецировать эту теорию и на вари-
анты Расширяющегося круга [Buschfeld 2014; Kautzsch 2014].
47
 2.4. Вариант — диалект — язык
В социолингвистике принято считать, что язык отличается
от диалекта тем, что он характеризуется такими признаками,
как кодифицированность, общепризнанность, многочисленность
функций и вариативность [Hudson 1996: 33]. Язык может быть
представлен разными вариантами, а также включать несколько
диалектов.
Термин вариант английского языка является обобщающим,
также как английский термин World Englishes сегодня восприни-
мается как зонтичный термин [Bolton 2006: 240], включающий
а) национальные варианты Внутреннего круга, б) региональные,
объединяющие целый регион (например, восточноазиатские ва-
рианты английского языка, западноафриканские варианты и т.п.)
или многоэтническую страну (индийский вариант, филиппин-
ский английский) или в) локальные (гонконгский вариант ан-
глийского языка, уэльский вариант и т.д.). Некоторые зарубеж-
ные лингвисты к вариантам относят также территориальные и
социальные диалекты [Kirkpatrick 2007; Mesthrie & Bhatt 2008];
однако в отечественной лингвистике между этими терминами
знак равенства не ставят, хотя и признают, что диалекты пред-
ставляют вариативность языка. Несмотря на то что в российской
лингвистике диалектология получила значительное развитие,
вопрос о сопоставлении региональных вариантов языка и диа-
лектов остается открытым.
Вслед за Генри Уиддоусоном [Widdowson 1997], мы считаем,
что диалекты от вариантов отличаются по следующим параме-
трам: историческое развитие, зависимость от друг от друга и от
литературной нормы, и географическое расположение.
Диалект — это разновидность языка, «которая имеет родос-
ловную, подтверждающую, что и он развивался, изменяясь во
времени» недалеко от дома своих предков1 [Widdowson 1997:
1
“...they have the same heritage and can trace their history back to the same
ancestral home” [Widdowson 1997: 141].
48
141]. Диалект развивается в течение долгого периода времени,
он старше стандартной формы литературного языка. Диалекты
развиваются параллельно друг другу и имеют общую историю.
Современные диалекты всегда предполагают литературный
язык, диалектами которого они являются. Диалекты ориентиру-
ются на моноцентричность языка, т.е. на выражение единой эт-
нической культуры. Варианты же языка не имеют такой долгой
многовековой истории развития. Они вырастают достаточно бы-
стро в результате необходимости контакта разных сообществ. У
вариантов не один и тот же предок, как у диалектов, а разные
корни. Они обслуживают разные этнические культуры.
Диалекты, употребляемые более или менее ограниченным
числом людей [Ахманова 1966: 131], обычно расположены ря-
дом друг с другом, причем границы между ними могут быть
размыты [Касаткин 1990]. Варианты одного и того же языка
независимы друг от друга, дистанцированы и ограничены гра-
ницами территориально-административных единиц или регио-
нов соответствующих вариантов. Их развитие происходит по-
разному. Одни варианты в качестве своего «прародителя» имеют
британский вариант английского языка, который можно считать
прототипическим. Другие варианты, особенно в Расширяющем-
ся круге, имеют третичное отношение к британскому англий-
скому, поскольку в их становлении значительную роль сыграл
американский вариант, сам по себе — вторичное образование
от британского варианта. Развитие вариантов происходит само-
стоятельно, постепенно их собственные нормы могут легализо-
ваться, что свидетельствует о плюрицентричности варьируемого
языка.
При определении границ диалектов не учитываются грани-
цы экстралингвистических явлений, в частности этнографиче-
ских особенностей [Касаткин 1990]; в то время как варианты
описываются с учетом культуры говорящего на данном варианте
народа. В этом смысле локальные варианты языка представляют
собой этнолекты, которые «возникают в зонах контактирования
данного языка с другими языками в результате приобретения не-
49
которых различий под воздействием постоянной системной ин-
терференции» [Словарь социолингвистических терминов 2006:
35].
Независимость вариантов друг от друга может привести к
превращению их в самостоятельные языки, в то время как диа-
лекты постепенно утрачивают свои отличия от литературного
языка, превращаются в полудиалекты и отмирают. С другой сто-
роны, варианты — это еще не самостоятельные языки, хотя тен-
денция объявить некоторые варианты языком уже прослежива-
ется. Примером могут быть работы Г. Менкена об американском
языке [Mencken 1919] и И. Стэйванса о новом американском
языке спaнглиш [Stavans 2003].
В уже упомянутой статье Уиддоусона находим объяснение
тому, как происходит образование языка из варианта: «Опреде-
ленный виртуальный язык по-разному актуализируется в тече-
ние какого-то времени, когда сообщества приспосабливают его
к своим меняющимся нуждам. Если у этих сообществ есть при-
чина утвердить свою самостоятельную идентичность, они по-
степенно выработают свои собственные нормы, отличные от
прежних, традиционных в языке. Они будут ориентированы во-
внутрь, а не вовне, а их реальный язык тогда прекращает быть
экзонормативным как диалект, и становится эндонормативным
как самостоятельный язык. И как только общество наделяет
свой язык самостоятельной социальной идентичностью, есте-
ственно создаются условия для того, чтобы он стал другим. Как
только появляется, так сказать, новый языковой феномен, он
приобретает все больше и больше отличительных черт в ходе
своего развития. Изменения в социально-психологическом от-
ношении к языку вызывают языковые изменения. Именно так
варианты развиваются в самостоятельные языки окончательно,
становясь взаимно непонятными»1 [Widdowson 1997: 142].
1
“A particular virtual language gets variously actualized over a period by
communities adapting it to their language needs. If these communities have rea-
sons to assert their own independent identity, they will gradually generate their
50
Таким образом, варианты отличаются от самостоятельных
языков по двум критериям: взаимной понятности и обществен-
ному признанию.
Варианты имеют дифференциальные признаки, отличающие
один вариант от другого, но они понятны говорящим на разных
вариантах одного языка. Языки же, даже родственные, переста-
ют быть понятными коммуникантам на этих языках.
Второй признак, пожалуй, даже более значимый — обще-
ственное признание языков, нередко имеющее политическую
подоплеку. Этот признак предполагает, что, если общество не
признает языкового образования в качестве самостоятельно-
го языка, данный язык не будет признан в этом обществе. На-
пример, в Китае языковая ситуация характеризуется большим
количеством диалектов, некоторые из которых настолько рас-
ходятся, как, например, мандаринский и кантонский, что ока-
зываются взаимонепонятными. Вместе с тем, для сохранения
целостности Китая государство не признает наличия других
языков, считая все языковые образования, отличающиеся от
мандаринского (пекинского), диалектами, в то время как амери-
канские исследователи часто пишут о кантонском языке, а не
диалекте.
Возможно, варианты английского языка, особенно варианты
Внешнего круга, когда-то оторвутся от других вариантов и от их
прототипического варианта и смогут стать полноправными са-
мостоятельными языками. Как мы уже знаем, прогнозы на этот
счет есть [Crystal 1997; Graddol 1999].
own norms dissociated from previous coding conventions. They will be oriented in-
wards rather than outwards, and their actual language then ceases to be exonor-
mative as a dialect and becomes endonormative as a separate language. Once a
new linguistic species has been brought into being, so to speak, it becomes increas-
ingly distinctive under its own momentum. The change in psycho-sociological atti-
tude to the language triggers off linguistic change. So it is that varieties evolve into
autonomous languages ultimately to the point of mutual unintelligibility.” [Wid-
dowson 1997: 142].
51
 ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ Таблица (окончание)
Критерии Внутренний Внешний Расширяю-
1. Что значат термины ELF, EIL, EFL, ESL, ENL?
круг круг щийся круг
2. На контурной карте раскрасьте страны Внутреннего круга
красным цветом, Внешнего круга — синим цветом, а Рас- ● Образование
ширяющегося круга — зеленым. ● Религия
● Художественная литера-
тура
● Быт
Пользователи:
● Родной язык коренного
населения
● Равное владение двумя
языками (сбалансирован-
ный билингвизм)
● Дополнительный нерод-
ной язык
Способ усвоения:
● Родной язык — в семье
● Второй язык в англоязыч-
Рис. 6. Контурная карта мира. Три круга Качру ном окружении
● Второй язык — при по-
3. Заполните следующую таблицу, обозначив знаком + призна- лучения образования по
ки, характерные для каждого круга Качру: всем предметам
● Иностранный язык,
изучаемый в школе как
Критерии Внутренний Внешний Расширяю-
отдельный предмет
круг круг щийся круг
Функции:
4. Какие критические замечания высказывают относительно
● Регулятивная
● Интерперсональная классификации вариантов английского языка в теории трех
● Образовательная концентрических кругов Качру?
● Креативная 5. Сопоставьте категоризацию вариантов в теории трех
Сферы употребления: кругов Качру со схемой Тома Макартура (URL: http://
● Бизнес heartlanguage.org/understand/teach-them-english/) (рис. 7)?
● СМИ Чем отличаются эти схемы? Какая схема кажется вам бо-
● Коммерция лее удобной?
● Судебно-правовая

52 53
 11. Покажите на примерах, как происходит нативизация ан-
глийского языка в России и англизация русского языка?
12. Составьте план видеолекции: Prof. Jürgen Händke “Lan-
guage, Dialect, Variety” URL: http://www.youtube.com/
watch?v=ji6vURnWfrk и обсудите лекцию на занятии в классе.

Рис. 7. Схема вариантов английского языка Т. Макартура Рис. 8. Модифицированная схема трех кругов Л. Продромоу

6. Рассмотрите схему, предложенную Люком Продромоу [Pro-

dromou 2008] (рис. 8). Почему он размещает ELF в место
пересечения трех кругов?
7. В чем суть динамической модели Э. Шнайдера и чем она
отличается от теории трех кругов Качру?
8. Представьте визуально (в виде схемы, графика или табли-
цы) основные отличия вариантов от диалектов.
9. Каковы основные критерии разграничения языка и диалек-
та?
10. Почему еще рано говорить о существовании американско-
го языка? Почему он является американским вариантом ан-
глийского языка, а не самостоятельным языком?

54 55
 ГЛАВА 3
Проблема нормативности вариантов
3.1. Языковая норма и стандарт
Проблема стандартизации современного английского язы-
ка — сегодня одна из самых дискутируемых в лингвистике.
Под языковым стандартом, или нормой обычно понимают ин-
вариант, определяющий все многообразие речевых реализаций
[Ахманова 1966: 271], или предписываемый (рекомендуемый, а
потому считающийся правильным) образцовый вариант [Ахма-
нова 1966: 452], представляющий собой «совокупность наибо-
лее устойчивых традиционных реализаций языковой системы,
отобранных и закрепленных в процессе общественной комму-
никации» [Семенюк 1990: 337]. Поскольку норма определяется
по узусу образованных пользователей, она может считаться со-
циолектом, характеризующим престижный узус высших соци-
альных слоев [Hickey 2013a: 23]. Нормированная разновидность
национального языка называется литературным языком. Она
употребляется новостными информационными средствами, в
системе образования, закрепляется в словарях и грамматиках.
Стандарт и норма — очень близкие понятия, нередко опре-
деляемые одно через другое: норма — это кодифицированный
стандарт, закрепленный в языковом узусе образованных носите-
лей. В этом определении очень важны три момента: кодифика-
ция, т.е. закрепленность в виде правил; узус, т.е. употребитель-
ность, и ориентированность на образованного пользователя.
Однако иногда стандарт и норму различают: под языковы-
ми нормами понимают общественные ожидания (expectations),
определяющие соответствующую форму языкового взаимодей-
ствия внутри границ языковой системы. Стандартом называют
исторически легитимизированные, общерегиональные, устные
56
и письменные языковые формы, используемые средними и выс-
шими слоями общества [Bussman 1996: 283, 451]. Таким обра-
зом, стандарт — это кодифицированная форма, которая матери-
альна, а норма — это ожидание этой формы, и это значит, что
норма идеальна, она у нас в голове.
Несмотря на то что стандарт и норма соотносятся с устойчи-
выми и традиционными языковыми формами, они не статичны,
а подвержены изменениям. Речь образованных пользователей
подвержена влиянию не очень образованных коммуникантов;
изменение узуса в речи образованных пользователей ведет в ко-
нечном счете к изменению кодификации — так происходит из-
менение нормы и стандарта. Современная парадигма вариантов
английского языка представляет наглядный пример динамизма
норм, их изменения, происходящего на наших глазах.
Говоря о стандарте английского языка1, чаще всего вспоми-
нают британский стандарт, называемый RP (Received Pronuncia-
tion), или общеамериканский стандарт General American (GA).
Однако эти термины соотносятся только с фонетическим уров-
нем языка и касаются лишь произносительного акцента. Питер
Традгилл и Джин Ханна, однако, утверждают, что термин стан-
дарт нужно относить не к произношению, а к грамматике и лек-
сике английского языка [Trudgill & Hannah 1994]. Для описания
вариантов английского языка это имеет существенное значение,
поскольку произносительные акценты во всех вариантах раз-
ные и не могут быть подвержены унификации и стандартизации
[Jenkins 2015: 24—25]. Вместе с тем, при описании разных ва-
риантов английского языка лингвисты обычно всегда обращают
внимание на особенности типичного акцента, свойственного ва-
рианту. Тем не менее, входят ли основные черты фонетического
уровня в стандарт того или иного варианта (например, типичное
произношение [ai] в словах типа lake, today в австралийском ан-
глийском — вопрос спорный и сегодня.
1
Считается, что стандарт английского языка появился в XVIII в. [Hickey
2013a: 2].
57
 Норма стандартизирована, когда она кодифицирована. 4) Психологическая кодификация, означающая приемлемость
Б. Качру рассматривает четыре типа кодификации [Kachru B. формы и ее регулярного узуса для индивида.
1985b/2006: 251—252]: Таким образом, норма английского языка строится с уче-
1) Авторитарная кодификация, осуществляемая признан- том последних трех параметров и варьируется в зависимости от
ным кодифицирующим органом, подобно Academie Fran- вхождения варианта в тот или иной круг схемы Б. Качру.
caise для французского языка. У английского языка такого
единого кодифицирующего органа нет. Единственная ака-
демия английского языка существует в Южной Африке,1 3.2. Типы вариантов в зависимости от норм
но это не кодифицирующая организация, а научно-
общественная ассоциация, созданная в 1961 г. профессо- В зависимости от того, в какой из трех концентрических
ром Университета Претории Гвен Ноулз-Уилльямс (Gwen кругов схемы Б. Качру входит тот или иной вариант, выделяют
Knowles-Williams). Задачи Академии — способствовать три типа вариантов английского языка [Kachru B. 1985b/2006]
эффективному использованию английского языка как ди- (рис. 9):
намического языка Южной Африки; укрепить роль ан- 1) во Внутреннем круге нормоопределяющие варианты;
глийского языка в конкурентной борьбе с языком афри- 2) во Внешнем круге норморазвивающие варианты;
каанс; способствовать развитию научных исследований 3) в Расширяющемся круге нормозависимые варианты.
английского языка в Африке путем проведения регуляр-
ных конференций.
2) Социологическая (оценочная) кодификация, означающая ши-
рокое признание языкового феномена социумом, использу-
ющим этот феномен. Оценка разных вариантов английско-
го языка происходит неравномерно. Одни имеют высокий
престижный статус — как правило, это кодифицированные
варианты внутреннего круга, утверждающие специфику
культурно-языковой идентичности, выражаемой вариан-
том. Статус других вариантов, чья роль в утверждении
идентичности нации еще оспаривается, подвергается со-
мнению — нередко варианты Расширяющего круга имеют
низкую оценку, считаются «дефектными» вариантами или
вообще не признаются в качестве вариантов.
3) Образовательная кодификация, реализуемая через учеб- Рис. 9. Типы норм в трех кругах Качру
ники, грамматики, словари, литературу.
Нормоопределяющие варианты Внутреннего круга тради-
ционно воспринимаются как модели для обучения, поскольку
1
Об Английской академии Южной Африки (English Academy of South Af-
в них выявляется норма «носителей» языка, главным образом
rica, EASA) см.: URL: http://www.englishacademy.co.za/
58 59
британцев и американцев. Что касается нормы других вариан-
тов Внутреннего круга, австралийского, новозеландского и ка-
надского, при изучении английского как иностранного речь о
них обычно не идет.
Варианты Внутреннего круга называют эндонормативны-
ми (от греч. endo- «внутри»), поскольку норма вырабатывается
внутри этих вариантов. В этом смысле вопрос возникает от-
носительно австралийской, новозеландской и канадской норм.
Первоначально они ориентировались на британскую норму, что
дало основание Р. Квирку заявить, что эти варианты «образова-
ны неформально» [Quirk 1990/2006: 505]. Постепенно их соб-
ственные нормы были кодифицированы и признаны их языко-
вым сообществом.
Другой тип норм — экзонормы (от греч. exo — «внеш-
ний») — свойствен Расширяющемуся кругу, варианты англий-
ского языка которого ориентируются на привнесенные из других
вариантов, внешние для них нормы Внутреннего круга, поэтому
эти варианты называют нормозависимыми. Экзонормы — это
нормы, трансплантированные в новый социолингвистический
контекст и реализуемые образованными пользователями вари-
антов Расширяющегося круга. Нормы Расширяющегося круга
отличаются своим расширенным диапазоном варьирования. Не
имея собственных норм, пользователи вариантами Расширяю-
щегося круга вольны выбирать экзонормы любого варианта ан-
глийского языка, сформировавшего свои собственные нормы.
Чаще всего пользователи неродным английским языком в Рас-
ширяющемся круге придерживаются британских или американ-
ских норм, но при необходимости и желании они могут ориен-
тироваться и на австралийские, и на канадские, и другие нормы.
Впрочем, нередки случаи смешения норм разных вариантов.
Во Внешнем круге характеристика норм вызывает серьезные
дискуссии. Лингвисты, считающие себя носителями вариантов
Внешнего круга, утверждают, что они пользуются не экзонор-
мами, оставленными их вариантам в наследство от языка быв-
шей метрополии. Они считают, что в их вариантах происходит
60
становление новых норм, свойственных именно их вариантам,
т.е. речь идет о развитии эндонорм Внешнего круга [Bamgbose
1992; Sridhar & Sridhar 1992; Bhatt 2001]. В этих странах вслед
за национальным суверенитетом пришел период «языкового
освобождения» (“linguistic liberation”) [Kachru B. 1991/2006] и
осознания возможности выразить собственную языковую иден-
тичность через локализованный вариант английского языка.
Признаки новой нормы можно наблюдать на разных уровнях
языковой структуры, о чем более подробно речь пойдет в сле-
дующей работе, в параграфах о специфике региональных ва-
риантов. Ограничимся здесь примером из индийского варианта
английского языка, для которого, в частности, характерна соб-
ственная норма образования разделительного вопроса, недиф-
ференцированного и универсального:
Ср. (IndE) You said you’ll do the job, isn’t it? [Bhatt 2001: 535]
(BrE) You said you’ll do the job, didn’t you?
Такие недифференцированные конечные части вопросов, как
в индийском английском, выполняют важную прагматическую
функцию, выражая позитивную вежливость, «сигнализируя по-
чтение и согласие». По наблюдению американско-индийского
социолингвиста Ракеша Бхатта, это «языковые средства выра-
жения вежливого принципа ненавязывания»1 [Bhatt 2002: 94].
Таким образом, у британского и индийского разделительных во-
просов разные прагматические значения, что зафиксировано в
нормах соответствующих вариантов языка.
Причины становления новых норм во Внешнем круге обу-
словлены, с одной стороны, лингвистическим влиянием родных
языков, переносом некоторых их черт в английский; с другой
стороны, стремлением этих народов к подчеркнутому утвержде-
нию национальной идентичности через широко используемый
ими английский язык. В связи с этим уместно вспомнить, как
образовывался стандарт американского английского, в создании
1
“linguistic devices governed by the politeness principle of non-imposition”
[Bhatt 2002].
61
которого значительную роль сыграл Ной Уэбстер, утверждав-
ший в 1787 г.: «Будучи независимой нацией, мы считаем своей
честью иметь свою собственную систему, как в языке, так и в
управлении (государством). Великобритания, чьими детьми мы
являемся, больше не должна быть нашим стандартом...»1 (цит.
по: [Schreier 2013: 361]).
Многие пользователи вариантами Внешнего круга выска-
зывают явно отрицательное отношение к британским и амери-
канским экзонормам. Они гордятся своими вариантами и вы-
ражают презрение к тем, кто рабски копирует британский или
американский стандарт, считают таких людей снобами, попу-
гаями, людьми, не имеющими вкуса [Sridhar & Sridhar 1992].
Б. Качру рассказывает об отношении шри-ланкийцев к тем, кто
говорит со стандартным акцентом носителя английского языка:
«Следует заметить, что цейлонцы, которые говорят на ‘стан-
дартном английском’, обычно не пользуются уважением. Для
этого есть несколько причин: те, кто говорят на стандартном ан-
глийском, либо принадлежат элитарному социальному классу, у
них огромные кошельки, позволяющие им заниматься в частных
англоязычных школах и университетах, и потому их не любят
и им не подражают; либо же они с большим трудом приобре-
ли такую манеру речи по социальным причинам, и потому вос-
принимаются, как обезьяны сильных мира сего; они одиноки,
говоря по-английски в такой манере, поскольку большинство их
соотечественников не будут говорить так же... Таким образом,
стандартный английский в речи цейлонцев вызывает довольно
неприятные ассоциации»2 [Kachru B. 1984/2006: 451].
1
“As an independent nation our honour requires us to have a system of our
own, in language as well as government. Great Britain, whose children we are,
should no longer be our standard.” [N. Webster 1787].
2
“It is worth noting, too, that Ceylonese [Sri Lankans] who speak ‘standard
English’ are generally unpopular. There are several reasons for this: those who now
speak standard English either belong to a favored social class, with long purses
which can take them to English public schools and universities, and so are disliked
too much to be imitated, or have rather painfully acquired this kind of speech for
62
Для разграничения норм Внешнего круга и выделения их
промежуточной специфики был предложен гибридный термин
энзонормы от «эндо-» и «экзонормы» [Семенец 1985], пока не
нашедший широкого распространения в лингвистической среде.
Как бы то ни было, во Внешнем круге мы, действительно, на-
блюдаем очевидное развитие новых языковых явлений, которые
постепенно закрепляются в этих вариантах, становятся нормами
и даже оказывают воздействие на другие варианты как Внутрен-
него, так и Расширяющегося кругов.
3.3. Норма и модель
Несмотря на близость терминов норма и модель, между
ними проводят различия [Jenkins 1998: 124]. Концепт «норма»
предполагает, с одной стороны, прескриптивизм, а с другой —
«соответствует узусу большинства носителей языка» [Kachru B.
1983а: 286; Качру 2010: 176]. Под давлением узуса норма может
изменяться. Соответственно, стандарт — это нормированные
формы языка (в любом из его вариантов), которые регулярно
используются в формальной ситуации письменного и устного
общения высокообразованными пользователями данного вари-
анта языка [Lowenberg 2012: 86]. В данном определении мы вы-
делили еще один аспект — стилевой — употребление стандарта
в формальном узусе.
Концепт «модель» означает «языковой идеал, который име-
ется в голове учителя и ученика при осуществлении препода-
вания и при изучении языка»3 [Kachru B. 1981: 286]. Обычно
social reasons and so are regarded as the apes of their betters; they are singular
in speaking English as the majority of their countrymen cannot or will not speak
it. ...Standard English has thus rather unpleasant associations when it is spoken by
Ceylonese [Sri Lankans].” [Kachru B. 1984/2006: 451].
3
The concept of norm “implies a linguistic ideal which a teacher and a learner
keep in mind in imparting instruction or in learning a language.” [Kachru B. 1981:
286].
63
модель обучения ориентируется на формальное образование,
использующее стандартные формы языка. В большинстве стран
Расширяющегося круга долгое время британский и американ-
ский английский были внешними образовательными моделями
[Strevens 1985/2006]. Эти модели противопоставляются локаль-
ным моделям обучения [Хино 2011], соответствующим реаль-
ной действительности, в которой большинство преподавателей
Расширяющегося круга — местные учителя, и, декларируя экзо-
нормативную модель, они, тем не менее, сами служат моделью
обучения для своих учащихся. В странах же Внешнего круга,
в отличие от стран Расширяющегося круга, все чаще слышатся
голоса о своей внутренней модели и своей норме. С другой сто-
роны, сегодня появляется новая модель — английский как меж-
дународный язык (English as an International Language, EIL) [Mc-
Kay 2002; Jenkins 2006; Sharifian 2009; Matsuda 2012; Alsagoff
2013; Burns 2013; Marlina 2014; McKay & Brown 2015], о кото-
рой речь пойдет далее (см. главу 4).
3.4. Дискуссия о стандарте английского языка
В середине 1980-х — начале 1990-х годов между двумя
крупными лингвистами, Рандольфом Квирком [Quirk 1985;
1990] и Браджем Качру [Kachru B. 1985b/2006], разгорелась го-
рячая дискуссия, актуальная и по сей день, по вопросу нормы
в вариантах английского языка. Квирк высказывался за необ-
ходимость единого стандарта для всех вариантов английского
языка. Качру возражал ему на том основании, что единая норма
предполагает норму носителей языка, которые давно «утратили
эксклюзивную прерогативу контролировать стандартизацию»
английского языка [Kachru B. 1985b/2006: 259]. С точки зрения
Качру, «сегодня мы стали свидетелями нового явления: пользо-
ватели институциональными вариантами теперь не только раз-
вивают норму... но они также служат проводниками распростра-
нения соответствующей своей нормы в расширяющийся круг
64
английского языка (контекст иностранного языка)»1 [Kachru B.
1985b/2006: 257]. В ряде других своих работ Качру утверждал,
что необходимо признать множество норм — столько, сколько
существует локальных вариантов, используемых образованны-
ми речевыми сообществами.
Позицию Квирка можно назвать традиционной. Почти за
двадцать лет до появления его работы аналогичные взгляды вы-
сказывались Клиффордом Пратором, резко критиковавшим точ-
ку зрения Качру и назвавшим его теорию «пагубной ересью»2
[Prator 1968/2006: 137], оправдывающей снижение качества пре-
подавания и освоения языка, разрушающей налаженную Брита-
нией систему обучения английскому как второму языку.
Последний тезис выявляет слабое место в концепции Пра-
тора — его оправдание и защиту британского империализма в
лингвистике, что позже послужит основанием для создания кни-
ги о лингвистическом империализме Робертом Филлипсоном
[Phillipson 1992].
Суммируя две оппозиционные платформы в отношении
проблемы норм, Ямуна Качру и Сесил Нельсон подвели итог
дискуссии [Kachru Y. & Nelson C. 2006: 14—16]. Сторонники
экзонорм и внешней модели обучения во Внешнем и Развиваю-
щемся круге выдвигают следующие аргументы:
1) единый стандарт предотвратит фрагментацию английско-
го языка, его распад на самостоятельные языки и обеспе-
чит межкультурную коммуникацию;
2) существует огромное количество учебных и справочных
материалов, кодифицирующих британский или амери-
канский варианты, и большой разницы между ними нет;
варианты образованных пользователей Внешнего и Рас-
ширяющегося кругов не столь сильно отличаются от аме-
1
“...we are witnessing a new phenomenon: the users of the institutionalized
varieties are now not only ‘norm-developing ... but also function as the channels
for the diffusion of their respective norms to the expanding circle of English (EFL
contexts).” [Kachru B. 1985b/2006: 257].
2
“a pernicious heresy” [Prator 1968/2006: 137].
65
 риканского и британского вариантов, поэтому выработка
собственных внутренних норм им не нужна;
3) английский язык отражает прежде всего британскую и
американскую культуру; креативность неносителей язы-
ка не сопоставима с масштабом художественного твор-
чества носителей английского языка; их художественная
литература на английском языке занимает периферийное
место и имеет только социологическую и антропологиче-
скую значимость;
4) голоса в поддержку региональных норм отражают идеи
«либеративной лингвистики»1 [Kachru B. 2005], т.е. линг-
вистики, освободившейся от уз идеологии метрополии, и
эти голоса мотивированы вопросом о власти.
Сторонники внутренней модели и эндонорм региональных
вариантов предлагают следующие доводы:
1) «аккультурация английского языка» [Kachru B. 1983a: 78]
в новых социально-культурных контекстах неизбежна;
2) «своим существованием языки обязаны не кодификации,
они существуют потому, что используются людьми»2
[Kachru Y. and Nelson C. 2006: 15]. Уже составлены или
еще находятся в разработке словари и грамматические
описания многих новых вариантов, т.е. образовательная
кодификация новых вариантов уже началась;
3) сегодня английский язык выражает разные культуры, а не
только британскую или американскую; он «конфигури-
рует множество культур и идентичностей»3 [Pakir 2001b:
78];
4) признание статуса локализованных вариантов (социоло-
гическая кодификация) — это признание социолингви-
стической реальности и требования культурно-языковой
идентичности пользователей английского языка;
1
“liberation linguistics” [Kachru B. 2005].
2
“...languages do not owe their existence to codification, they exist because
they are used by people.” [Kachru Y. and Nelson C. 2006: 15].
3
“as a configure of multiple cultures and identities” [Pakir 2001b: 78].
66
5) многие люди уже сейчас знают несколько диалектов
(мультиглоссны), и в ситуации межкультурного общения
они смогут понимать не один вариант английского языка;
6) сторонники экзонормативности борются за конкурент-
ный рынок [Bhatt 2001] — как известно, крупнейшим
предметом экспорта Великобритании является ее язык.
3.5. Международный английский как стандарт:
проблема его реальности
Сторонники объединяющей роли стандарта называют его
международным английским (International English, IE) [Trudgill
& Hannah 1994]. Международный английский, в таком пони-
мании, своего рода инвариант, проявляющийся в разных вари-
антах. Другие термины, синонимичные этому — глобальный
английский (Global English — в единственном числе), миро-
вой английский (World English — тоже в единственном числе)
[Brutt-Griffler 2002], стандартный английский (Standard English).
В задании к предыдущей главе вы познакомились со схемой
шотландского лингвиста Тома Макартура [McArthur 1998: 97]:
На этой схеме стандарт представлен как ядро круга, объеди-
няющее региональные и локальные варианты английского языка.
По сути, эта схема визуализирует концепцию Р. Квирка, который
выдвинул предложение о необходимости описания и внедрения в
педагогическую практику так называемого «ядерного» английско-
го, который бы лежал в основе всех вариантов в качестве инвари-
анта [Quirk 1982]. Однако, остается без ответа вопрос: что будет
представлять собой это ядро, стандарт какого варианта ляжет в
его основу? Скорее всего, это будет британский или американ-
ский стандарт, что нарушает принцип равноправия и своеобразия
других вариантов. Вот почему, критикуя модель Макартура, аме-
риканский исследователь Суреш Канагараджа акцентирует отсут-
ствие единого стандарта для всех вариантов — его нет, как нет
и гомогенного английского языка. В реальности надо говорить о
67
«множестве норм и разных грамматиках» [Canagarajah 2006: 232].
Он подчеркивает, что варианты английского языка начали перете-
кать (“leaking”) за свои национальные границы [Canagarajah 2006:
232], где-то повторяя свой специфичный узус и тем самым влияя
на другие варианты, а где-то демонстрируя свою специфичность.
Возникают так называемые «транслингвальные потоки» [Penny-
cook 2007], требующие внимания лингвистов-теоретиков и пре-
подавателей к «транслингвальной практике» [Canagarajah 2013]
межкультурной коммуникации, в которой от коммуникантов бу-
дет требоваться осознание существования множества вариантов
английского языка, знание разных норм, умение адаптироваться
к ним и владение разными стратегиями эффективной коммуни-
кации, поэтому в настоящее время в преподавании английского
языка идет переключение от прескриптивности к доминированию
принципа функциональности и коммуникативности.
Рис. 10. Схема типов вариантов английского языка Т. Макартура
68
Не выдерживает критики также признание стандарта англий-
ского языка особым вариантом языка, как это иногда случается
в лингвистической литературе [Hickey 2014: 299; Jenkins 2015:
24]. Вариант — в первую очередь, речевое явление и он может
состоять как из проявлений нормированной речи, так и ненор-
мированной (субстандарт). О более объемном представлении о
варианте речь пойдет в главе 8.
3.6. Вопрос о двух формах стандарта
Нормы, которые мы храним у себя в голове, когда вступа-
ем в коммуникацию, относительны, вариативны и динамичны,
т.е. склонны к изменениям. Изменения норм современного ан-
глийского языка оказались под пристальным вниманием мно-
гих лингвистов, как отечественных [Вейхман 2002; Прошина
2012], так и зарубежных [English: History, Diversity and Change
1996; Alternative Histories of English 2002; The Handbook of His-
tory of English 2006; The Oxford History of English 2006; Pablé
2008; Millward and Hayes 2012; Standards of English 2013]. На
изменение нормы оказывает влияние, в первую очередь, узус,
т.е. употребление явления широкими массами пользователей
языка.
Обычно норму или стандарт определяют по письменной
речи (формальный стиль речи). Однако в современном англий-
ском языке не так давно стали говорить о двух видах стандарта,
письменном и устном. Рассуждая о глобальности английского
языка, Дэвид Кристал писал еще в 1990-х годах: «Несомненно,
возникнет новая форма английского языка, мировой стандарт-
ный устный английский (World Standard Spoken English, WSSE)
наряду с письменным стандартным английским, которые будут
взаимопонятными. Люди станут мультидиалектными, или муль-
тилингвальными, используя одну разновидность английско-
го языка внутри своей страны, а стандартный английский — в
69
международной коммуникации»1 [Crystal 1997: 137]. Кристал
предположил, что, скорее всего, такой международный стандарт
будет базироваться на нормах американского английского как ва-
рианта, используемого самой мощной политико-экономической
державой [Crystal 1997: 138].
Дженнифер Дженкинс объясняет появление в лингвистиче-
ском обиходе понятия стандарта устной речи следующим об-
разом: «...неуместность оценки англоязычной речи на основе
письма становится все более очевидной с увеличением в по-
следние два десятилетия числа и размеров корпусов аутентич-
ной речи...»2 [Jenkins 2015: 128]. Именно корпусная лингвистика
дала основания для создания ряда грамматик, базирующихся на
устной речи, т.е. закрепляющих стандарт устной речи, напри-
мер, “Longman Grammar of Spoken and Written English” (1999),
“Cambridge Grammar of English” [Carter and McCarthy 2006].
Стандарт устной речи более динамичен, чем стандарт
письменной речи. Раймонд Хикки отмечает, что письменный
стандарт открыто (overtly), т.е. сознательно, кодифицирован
и подается обществу через систему образования. Устный стан-
дарт — это то, что говорящие определенного сегмента общества
(образованного, на высокой ступени социальной лестницы) ин-
териоризируют с раннего детства [Hickey 2013a: 17]. Стандарт
устной речи характеризуется скрытой (covert), т.е. неосознан-
ной, кодификацией, если пользоваться наименованиями двух ви-
дов кодификации Хикки [Hickey 2014: 21]. Во многих вариантах
письменный стандарт ориентируется на высокопрестижную эк-
зонорму (британскую или американскую), но при определенных
1
“There will certainly arise a new form of English, World Standard Spoken
English, along with written standard English, that will be mutually intelligible.
People will become multidialectal, or multilingual, using one variety of English
within their own country, and standard English in international communication.”
[Crystal 1997: 137].
2
“...the inappropriateness of evaluating English speech on the basis of writing
has become increasingly apparent with the growth in the past two decades in the
number and size of corpora containing authentic speech...” [Jenkins 2015: 128].
70
условиях норма устной речи может также получить престижный
статус, как, например, случилось в Австралии, где представле-
ние об австралийском стандарте английского языка закрепилось
лишь в 1970-х годах [Leitner 1992: 208; Jenkins 2015: 26] благо-
даря особенностям устной речи образованных австралийцев, чье
чувство национальной идентичности усиливалось через осозна-
ние языковой специфики австралийского английского, отражен-
ной в словаре Макуэри3.
В настоящее время осуществлено описание многих стан-
дартов устной речи вариантов Внешнего и Внутреннего кругов
[Standards of English 2012]. Среди них — шотландский, ирланд-
ский, мальтийский, карибский, южноафриканский, западноаф-
риканский, восточноафриканский, южноазиатский варианты,
английский Юго-Восточной Азии, Южно-Тихоокеанского ре-
гиона. Представление устных стандартов этих вариантов — это
начало процесса их кодификации (образовательной и соци-
альной).
В качестве примера можно привести сингапурский англий-
ский, устная форма которого все более открыто кодифицируется
множеством научных трудов, описывающих эту форму вариан-
та, изданием словарей, использованием этой формы варианта в
блогах, на вэбкастах и т.п. Это дало право сингапурскому социо-
лингвисту Лисе Лим заявить: «Говорящие на английском языке в
Сингапуре сегодня считаются говорящими на этом варианте как
родном языке, который достиг эндонормативной стабилизации»4
[Lim 2013: 286].
3.7. Плюрицентризм английского языка
В связи с образованием нескольких стандартов, служащих
эндо- и экзонормами для различных вариантов, в настоящее
3
Macquarie Australian Dictionary. https://www.macquariedictionary.com.au/
4
“Speakers of English in Singapore are now considered native speakers of a
variety which has achieved endonormative stabilization” [Lim 2013: 286].
71
время утвердилось положение о плюрицентричности1 / поли-
центричности английского языка, ставшее главным принципом
контактной вариантологии. Полицентричным называется язык
с несколькими вариантами, обладающими своим стандартом,
как в письменной, так и устной формах речи, распространен-
ными в разных частях мира, пограничными и разделенными
расстояниями. Майкл Клайн, давая определение плюрицен-
тричным языкам, показал, что это языки с несколькими взаи-
модействующими центрами, представленными национальными
вариантами языка, каждый из которых имеет свои кодифици-
рованные нормы [Clyne 1992: 1]. Контактная вариантология
английского языка расширяет это определение: в плюрицен-
тричный английский входят не только национальные вариан-
ты Внутреннего круга, но также стандартизируемые варианты
Внешнего круга и ориентирующиеся на экзонормы варианты
Расширяющегося круга, обладающие своей языковой специфи-
кой и дифференцируемые другими пользователями английско-
го языка.
В основе каждого варианта лежит конкретная лингвокуль-
тура. И поскольку нет и (в постколониальную эпоху) не может
быть культурного доминирования одного варианта над другим,
второй постулат вариантологии утверждает равенство всех
вариантов. Вероятно, этот принцип задействован в названии
журнала “World Englishes”, на обложке которого мы видим аб-
бревиатуру “WE”, играющую основополагающую роль в языко-
вой игре, поскольку возникает еще одно лексическое значение
омонимичного местоимения: все МЫ владеем тем или иным
вариантом полицентричного английского языка. Именно это и
подчеркнули соредакторы журнала в своем редакционном об-
ращении к читателю: «Редакционная коллегия считает пользо-
вателей английского языка, для которых он является родным и
1
Термин «плюрицентричность» был введен в научный оборот Хайнцем
Клоссом (Heinz Kloss) в 1978 г. [Clyne 1992: 1].
72
неродным, равными партнерами в рассмотрении вопроса ис-
пользования английского языка и его преподавания на между-
народном уровне... Акроним WE2, следовательно, как нельзя
лучше выражает глубинную философию журнала и цели редак-
ционной коллегии»3 [Kachru B. & Smith 1985: 210].
Кроме английского языка, плюрицентричными языками так-
же являются немецкий, французский, испанский, португаль-
ский, голландский, шведский, корейский, арабский, китайский,
армянский, сербохорватский4, хинди, урду, малайский, тамиль-
ский [Clyne 1992: 2—3]. Разгорается дискуссия относительно
плюрицентричности русского языка (см.: [Рудяков 2008; Вах-
тин и др. 2010; Сулейменова 2010; Kopeliovich 2010; Журавле-
ва 2011; Кронгауз 2011, 2013; Теркулов 2012; Джусупов 2013;
Оглезнева 2014; Sabitova 2015]).
3.8. Проблема норм и тестирование
Проблема нормы остро стоит не только относительно моде-
ли преподавания английского языка. Еще более остро она осо-
знается в вопросах тестирования. Сторонники вариантов ан-
глийского языка выражают обоснованную озабоченность тем,
что «большие, очень значимые тесты по английскому языку по
существу не учитывают результаты анализа английского языка в
2
В данном случае мы имеем игру слов: WE — это сокращение от World
Englishes и одновременно местоимение ‘мы’, объединяющее всех сторонни-
ков философии этой теоретической парадигмы.
3
“The editorial board considers the native and non-native users of English
as equal partners in deliberations on uses of English and its teaching internation-
ally... The acronym WE therefore aptly symbolizes the underlying philosophy of
the journal and the aspiration of the Editorial Board.” [Kachru B. & Smith 1985:
210].
4
В настоящее время, после распада Югославии, все чаще раздаются голо-
са о существовании не одного, сербохорватского, а двух языков — сербского
и хорватского.
73
мировом контексте»1 [Davidson 2006: 709], поскольку базируют-
ся главным образом на стандартах только британского (IELTS,
International English Language Testing System) и американского
(TOEFL, Test of English as a Foreign Language) вариантов ан-
глийского языка. Даже такой тест как TOIC (Test of English for
International Communication), несмотря на то что он претендует
на статус международного, совсем не учитывает языковые из-
менения, происходящие во Внешнем круге [D’Souza 1997/2006;
Lowenberg 2001; Davies A., Hamp-Lyons & Kemp 2003].
Рассматривая вопрос об оценивании уровня знаний в ан-
глийском как международном языке, Питер Ловенберг пред-
лагает составителям тестов сделать фокус на двух моментах:
либо включать в тест только неварьируемые, общие для всех
вариантов явления, обычно включаемые в программу обучения
стандартному (формальному) языку в учебном заведении (что,
в свою очередь, требует от составителей тестов знания всех
существующих вариантов английского языка); либо ставить
целью проверку умения учащихся приспосабливаться к комму-
никативной ситуации и искать прагматический компромисс при
общении на английском как лингва франка [Lowenberg 2012:
97—99]. Это означает смещение фокуса обучения с системы
языка на социальную практику [Canagarajah 2006: 234; Dür-
müller 2008; Kirkpatrick 2010а: 177], в которой происходит об-
разование новых норм языка-посредника в межкультурной ком-
муникации [Van Der Walt & Van Rooy 2002; Canagarajah 2006:
232], отличающихся от норм метрополии и локального языка
[Canagarajah 2006: 234]. Если на формальном уровне общения
традиционно доминируют нормы внутреннего круга (например,
в научном тексте), в других регистрах и стилях общения уча-
щиеся должны показать умения и стратегии адаптации к ком-
муникации на другом варианте английского языка, принятия
этого варианта с целью выражения солидарности и обеспечения
1
“...large, powerful English language tests are fundamentally disconnected
from the insights in analysis of English in the world context.” [Davidson 2006:
709].
74
понимания [Canagarajah 2006: 234]. Энди Киркпатрик предло-
жил новую концепцию обучения, которую он назвал «подход к
английскому как лингва франка»2 [Kirkpatrick 2012: 130—135].
Стержнем этой концепции стало положение о том, что изуча-
ющие английский язык должны полагаться не на идеализиро-
ванные нормы носителей языка, а на реальные нормы успешно
овладевших языком мультилингвов своего региона [Kirkpatrick
2012: 131]. Cегодня эту мысль разделяют многие лингвисты и
преподаватели английского языка [House 2003; Prodromou 2008;
Tupas 2010; Ur 2010]. Очевидно, что проблема тестирования ан-
глийского как международного языка, функционирующего как
лингва франка, еще ждет своего решения.
Таким образом, проблема нормы, стандарта, модели обуче-
ния — одна из центральных проблем современной лингвистики
и лингводидактики. От решения этой проблемы зависит позиция
исследователей и способ решения ими как теоретических, так и
прикладных задач.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Объясните различия в терминах «норма», «стандарт», «мо-
дель обучения».
2. Каковы самые важные параметры определения языкового
стандарта? Как стандарт связан с социальным статусом го-
ворящего и стилем речи?
3. Почему Б. Качру выделяет четыре вида кодификации, како-
ва их значимость для английского языка?
4. Найдите примеры словарей разных вариантов английского
языка в Интернете. Варианты каких кругов Качру они отра-
жают?
5. Чем отличаются эндонормы от экзонорм? Какой вид норм
свойствен английскому языку австралийских аборигенов?
Почему?
2
“the lingua franca approach” [Kirkpatrick 2012: 130—135].
75
 6. В чем заключается амбивалентность проблемы норм ан-
глийского языка Внешнего круга?
7. Объясните, почему варианты английского языка Внутрен-
него круга являются нормообеспечивающими, Внешнего
круга — норморазвивающими, Расширяющегося круга —
нормозависимыми. Приведите примеры и покажите относи-
тельность такой классификации.
8. В чем суть дискуссии о стандарте английского языка между
Р. Квирком и Б. Качру? Прокомментируйте аргументы той
и другой стороны. Какая позиция кажется вам более убеди-
тельной?
9. Какие аргументы приводятся для доказательства того, что
международного стандарта нет и что он не является вариан-
том языка?
10. Чем отличаются стандарты устной и письменной речи? Что
их объединяет?
11. Как плюрицентризм английского языка связан с принципом
равенства его вариантов? О каком равенстве здесь идет речь?
12. Послушайте лекцию израильского методиста британско-
го происхождения Пэнни Ур (Penny Ur) «English as an
international language: implications for classroom teaching»
(2012) URL: http://www.youtube.com/watch?v=yTidAm0dRR0
(33 мин). Какие проблемы в ней поднимаются? Согласны ли
вы с позицией автора?
13. Посмотрите лекцию Karen Willmer “Varieties of English”
(2010) URL: http://www.youtube.com/watch?v=dtQKTHygIrA
(10 мин).
Объясните этапы стандартизации, выделенные американ-
ским социолингвистом Э. Хаугеном.
Какие положения этой лекции расходятся с некоторыми по-
зициями, изложенными в данной главе пособия? К какой
стороне в данной дискуссии склонны присоединиться вы?
Расскажите об образовании и особенностях новозеландско-
го варианта английского языка по материалам лекции.
76
ГЛАВА 4
Проблема терминологии: WE, EIL, IE или ELF?
Контактная вариантология английского языка — достаточно
новое направление исследования языка, и, как во всякой новой
дисциплине, ее метаязык еще находится в стадии становления,
поэтому терминология неустойчивая и вызывает порою ожесто-
ченные споры. Особо дискуссионными оказываются термины
World Englishes (WE) — варианты английского языка, English as
an International Language (EIL) — английский как международ-
ный язык, и English as a Lingua Franca (ELF) — английский как
лингва франка, или язык-посредник. Эти споры на самом деле
фокусируются на проблеме множества и разнообразия или един-
ства и общности форм проявления английского языка.
4.1. Термины World Englishes и World English
За термином World Englishes стоит представление о множе-
ственности, разнообразии и равенстве всех вариантов. Именно
эта идея мотивировала форму множественного числа английско-
го существительного English(es), закрепленную названием соот-
ветствующего журнала (см. главу 2). Разнообразие и равнопра-
вие вариантов, отрицание «мононормы» [Kachru B. 1984/2006]
стало обоснованием тезиса о плюрицентричности английского
языка. «Концепт World Englishes предполагает различия, но при
этом не теряется то, что является общим в глобальном смысле»
[Dhillon 2006: 536].
Кингсли Болтон считает, что «<с>ила теории world Englishes
заключалась и заключается в ее последовательном плюрализме
и инклюзивности» [Bolton 2005: 78]. Плюрализм — это и есть
плюрицентричность, разнообразие и равенство вариантов, а ин-
77
клюзивность предполагает равное право каждого варианта стать
членом глобального клуба World Englishes [Davis 2010b].
Основной аргумент против теории вариантов заключается в
том, что их развитие приведет к фрагментации английского язы-
ка и ухудшению взаимопонимания. Оппоненты Качру утверж-
дают, что для успешного взаимопонимания между варианта-
ми должно быть что-то общее, составляющее ядро, центр всех
вариантов, своего рода инвариант, который нередко называют
обобщающим термином в единственном числе — World Eng-
lish1. В представлении Джанины Брутт-Гриффлер, сохранению
«английскости» во всех вариантах английского языка способ-
ствует центростремительная сила: «Мировой английский язык
(World English), а не вариант создает центр гравитации, вокруг
которого вращаются все международные варианты»2 [Brutt-Grif-
fler 2002: 177]. То, что Брутт-Гриффлер называет «мировым ан-
глийским», в терминологии Дженнифер Дженкинс представлено
как «ядерный» (core), или «международный английский» (In-
ternational English) [Jenkins 2000]. Последний термин вызывает
немало разногласий в понимании, но основное его значение —
«стандарт английского языка» (см. главу 3).
4.2. English as an International Language
и International English
Термин English as an International Language (EIL), или «ан-
глийский как международный язык» был введен в широкий на-
учный оборот Ларри Смитом [Smith L. 1976/1983a, 1981/1983b],
1
Не путать с термином, который пишется со строчной буквы — world
English как единственное число от world Englishes, означающий один из ва-
риантов английского языка в мире. С другой стороны, различие между world
Englishes и World Englishes состоит в том, что первый термин обозначает сами
варианты, а второй — название парадигмы, или теории.
2
“World English, rather than a variety, constitutes a sort of center of gravity
around which the international varieties revolve.” [Brutt-Griffler 2002: 177].
78
который дал международному языку следующее определение:
это «язык, который используется людьми разных национально-
стей для общения друг с другом» [Смит 2010а: 149]. По мнению
Смита, этот термин стал зонтичным, поскольку включил в себя
одновременно несколько других терминов: English as a Foreign
Language (EFL) — английский язык как иностранный; English as
a Second Language (ESL) — английский язык как второй и Eng-
lish to Speakers of Other Languages (ESOL) — английский язык
как неродной. Вводя этот термин, Смит призвал пересмотреть
стратегию обучения английскому языку: необходимо обучать не
только тех, для кого он является неродным, общаться с носите-
лями этого языка как родного, а также с представителями дру-
гих наций, для которых он не является родным; с другой сторо-
ны, нужно также, чтобы и носители английского языка изучали
его как международный язык для общения как с теми, для кого
он является неродным, так и с носителями других вариантов
этого национального языка.
Последняя мысль получила в дальнейшем свое развитие в
поставленном Смитом и его коллегами эксперименте [Smith
& Rafiqzad 1979/1983; Smith & Bisazza 1982/1983; Smith 1992;
Smith & Nelson C. 2006; Смит 2010б], целью которого было
определить степень влияния вариативности языка на успеш-
ность межкультурной коммуникации. Эксперимент показал, что
носители языка не были теми участниками эксперимента, кото-
рые лучше всех понимали других англоязычных коммуникантов
и которых лучше всего понимали другие [Smith & Rafiqzad 1983:
52]; их речь нередко представляла проблемы для понимания как
другими носителями английского языка, так и теми образован-
ными англоязычными коммуникантами, для которых английский
не был родным языком3. «Более значимым оказался не факт вла-
3
Любопытные данные привел Рой Хэррис о том, что Корейские авиали-
нии (Korean Airlines) предпочитают записывать речь французских англоязыч-
ных дикторов, а не британцев и американцев, поскольку корейцы считают,
что французы говорят по-английски гораздо более понятно, чем носители ан-
глийского языка (цит. по: [Jenkins 2009: 203]).
79
дения английским языком как родным, а фактор беглости речи и
информированности об особенностях различных национальных
форм английского языка» [Смит 2010б: 240]. В частности, наи-
лучшим оказалось взаимопонимание представителей одного и
того же варианта [Smith & Rafiqzad 1983: 57].
В последнее время термин «международный английский»
(International English, или IE) получил особую трактовку. Его ас-
социируют с инвариантной моделью обучения, основанной на
общих признаках, присущих всем вариантам. В этом случае оба
термина, IE и EIL, могут употребляться синонимично, но пер-
вый вариант термина (IE) преобладает в этом значении.
Именно такой подход (‘a core approach’ to EIL teaching) про-
пагандирует в своих работах британский лингвист Дженнифер
Дженкинс [Jenkins 2000; 2003]. Одна из сложнейших проблем
прикладной лингвистики — создание такого инварианта, или
ядра. Дженкинс предполагает, что это можно сделать несколь-
кими способами: во-первых, создать искусственным путем
языковую систему, которая бы охватывала минимум языковых
категорий, релевантных для общения — примерами такой си-
стемы стал 1) редуцированный вариант стандартного англий-
ского языка Basic English, созданный Огденом и Ричардсом в
1930-е годы на основе британского и американского вариантов
и состоящий из 850 слов и небольшого количества граммати-
ческих правил; 2) Basic Global English Иоахима Гржега [Grzega
2006], составленный из языковых форм, используемых в успеш-
ной коммуникации между неносителями английского языка, но
необязательно относящихся к стандарту; BGE включает, кро-
ме слов-интернационализмов, основной вокабуляр из 750 слов
плюс 250 слов, отбираемых индивидом, а также 20 основных
грамматических правил и стратегии коммуникации; 3) Globish,
коммерческий проект французского бизнесмена Неррьера [Nerr-
iere & Hon 2009; McCrum 2010].
Во-вторых, такое ядро можно определить эмпирически на
основе сопоставления разных вариантов и нахождения в них об-
щих черт. Дженкинс использовала этот подход для составления
80
фонетического ядра международного английского, предложен-
ного ею в работах “The Phonology of English as an International
Language” (2000), “World Englishes” [2003: 126—127]. В фоне-
тическом ядре, как считает Дженкинс, помимо прочих черт, нет
межзубных согласных, которые во многих вариантах заменяют-
ся либо смычными [d / t], либо свистящими [z / s], либо щелевы-
ми [v / f], поэтому их можно редуцировать из фонологической
системы международного английского.
В-третьих, общие языковые черты вариантов можно опреде-
лить с помощью методов корпусной лингвистики. Решением
этой задачи, например, занимается австрийский лингвист Бар-
бара Зайдлхофер, создавшая корпус “VOICE”1 разговорного
английского языка коммуникантов, для которых этот язык не
является родным [Seidlhofer 2010]. Другой пример — “Interna-
tional Corpus of English” и “International Corpus of Learner Eng-
lish” [Greenbaum & Nelson G. 1996]. Над созданием первого кор-
пуса письменной и устной речи работают 23 исследовательские
команды, собравшие 9 субкорпусов речи на английском языке
как родном (из Великобритании, Уэльса, США, Австралии, Ка-
нады, Новой Зеландии, Северной Ирландии, Ямайки), 9 кор-
пусов английского как второго языка, имеющего официальный
статус (в Гонконге, Индии, Кении, Нигерии, Филиппинах, Танза-
нии, Замбии, Зимбабве) и 5 корпусов английского как иностран-
ного языка (Бельгии, Дании, Германии, Нидерландов, Швеции)
(McArthur 1998а). “International Corpus of Learner English” пред-
ставляет речь школьников и студентов, для которых английский
не является родным языком (из Болгарии, Китая, Чехии, Герма-
нии, Голландии, Италии, Японии и др.). Подобно европейско-
му корпусу “VOICE”, создается корпус Азиатского английского
(ACE) под руководством Энди Киркпатрика [Kirkpatrick 2010b].
Основываясь нередко на дескриптивно-сопоставительных
методах, лингвисты, требующие использования инвариантного
1
Vienna-Oxford International Corpus of English. См. URL: https://www.uni-
vie.ac.at/voice/page/what_is_voice
81
международного английского языка (IE) как модели обучения,
заканчивают признанием необходимости прескриптивизма (что
вполне естественно для процесса обучения) и признают в каче-
стве такого инварианта стандарт английского языка, которым
чаще всего оказывается стандарт британского или американско-
го вариантов. Любопытно, что одна из первых книг о междуна-
родном английском “International English”, написанная британ-
скими лингвистами Питером Традгиллом и Джин Ханна, первое
издание которой увидело свет еще в 1982 г., имеет подзаголовок
«Путеводитель по вариантам стандартного английского языка»
(Trudgill & Hannah 1982/1994). Аналогичное понимание терми-
на International English как стандартного английского встречаем
также в работе Л. Тодда и И. Хэнкока [Todd & Hancock 1986]. А
поскольку такой стандарт — это то общее, что объединяет все
варианты, он нередко отделяется от культурного наполнения,
характерного для вариантов. Так Питер Стревенс определяет
Standard International English как «особый диалект1 английско-
го языка, единственный нелокализованный2 диалект, используе-
мый в глобальном масштабе без значительной вариативности,
повсемеcтно принимаемый в качестве соответствующей цели
обучения английскому языку, на котором можно говорить с лю-
бым акцентом»3 [Strevens 1982/1983: 88]. Эту идею Стревен-
са развивает японский лингвист Ясуката Яно, считающий, что
международный английский не должен быть связан ни с одной
культурой (culture-free), в отличие от вариантов (world English-
es), которые базируются на культурных особенностях говоря-
щих на них пользователей [Yano 2001: 130]. Такой стандартный,
1
Как уже упоминалось выше, в зарубежной лингвистике термины «диа-
лект» и «вариант» оказываются практически взаимозаменяемыми.
2
(Выделено курсивом мной. — З.П.). Нелокализованность предполага-
ет отсутствие выражения локальной культуры и отсутствие влияния родного
(неанглийского) языка пользователей.
3
“a particular dialect of English, being the only non-localized dialect,
of global currency without significant variation, universally accepted as the
appropriate educational target in teaching English; which may be spoken with an
unrestricted choice of accent” [Strevens 1982/1983: 88].
82
формальный международный английский язык используется
не только в образовании, но также реализуется в деятельности
международных организаций и агентств (ООН, ЮНЕСКО, Ев-
росовет и др.) [Johnson 1990], отличаясь отсутствием культурно-
коннотированных, устаревших и эмоционально-окрашенных
слов и выражений, преобладанием простых структур, медлен-
ным темпом, силлабическим ритмом, более четкой артикуляци-
ей, отсутствием фонетических ассимиляций и редукции звуков,
сохранением фонетического акцента [Crystal 1998]. Последний
фактор все-таки дает основание говорить о том, что в данном
случае используется не абстрактный стандарт, а вариант англий-
ского языка в его формальном стиле.
В противоположность концепту IE, English as an Interna-
tional Language (EIL) базируется на ином методологическом
тезисе. Если для IE основополагающим принципом является
инвариантность, объединяющая все разнообразие английского
языка, то основу EIL составляет принцип вариативности, учи-
тывающий специфику каждого варианта4. EIL — это абстракт-
ная лингводидактическая модель, предполагающая существова-
ние самых разных вариантов и обладающая центробежной, а не
центростремительной, как IE, силой. Фарзад Шарифиан, один
из основоположников современной концепции EIL, подчеркива-
4
Следует отметить, что несмотря на закрепляющееся различие между
терминами International English и English as an International Language, в лите-
ратуре до сих пор встречается смешение этих терминов. Например, извест-
ный американский теоретик преподавания английского языка Сандра Маккей,
озаглавившая свою книгу «Преподавание английского как международного
языка» (“Teaching English as an International Language”), в самой книге пишет:
«Международный английский используется носителями английского языка и
билингвами для кросс-культурной коммуникации. Международный англий-
ский может быть использован и в локальном смысле между говорящими из
разных культур и языков внутри одной страны и в глобальном смысле между
говорящими из разных стран» (“International English is used by native speakers
of English and bilingual users of English for cross-cultural communication. Inter-
national English can be used both in a local sense between speakers of diverse
cultures and languages within one country and in a global sense between speakers
from different countries”) [McKay 2002: 132].
83
ет: «Английский как международный язык (EIL) на самом деле
отвергает идею того, что какой-то особый вариант выбирается
в качестве лингва франка для межкультурного общения. Тер-
мин EIL подчеркивает, что английский язык с его множеством
вариантов — это язык международной и потому межкультурной
коммуникации”1 [Sharifian 2009: 2]. Тем самым, в фокусе внима-
ния оказывается одновременно глобальность и локальность ан-
глийского языка, разнообразие в рамках единства, способность
английского языка обслуживать различные культуры мира —
“worldliness”, по Пэнникуку [Pennycook 1994: 30].
В настоящее время термин EIL получает все большее рас-
пространение. В австралийском Университете имени Мона-
ша (г. Мельбурн) открыта первая многоступенчатая программа
обучения EIL: бакалавриат — магистратура — докторантура2.
Главная цель, которая ставится при обучении EIL, — это дать
возможность студентам осознать многообразие вариантов ан-
глийского языка, научить соблюдать прагматическую умест-
ность выбранной формы, а также раскрыть стратегии и тактики
для понимания смысла высказывания (negotiate the meaning) и
осуществления успешной межкультурной коммуникации. Со-
ставители программы исходят из реальности ситуаций межкуль-
турного общения и образования, когда, по меткому замечанию
Барбары Зайдлхофер, представителя иной, европейской, линг-
водидактической школы, «английский язык, который докумен-
тируется и представляется как образец, имеет мало общего с
реальным языком, с которым индивидуумы имеют дело в дей-
ствительном общении»3 [Seidlhofer 2011: 73]. «Английский, ко-
1
“EIL in fact rejects the idea of any particular variety being selected as a lin-
gua franca for intercultural communication. EIL emphasizes that English, with its
many varieties, is a language of international, and therefore intercultural, commu-
nication.” [Sharifian 2009: 2].
2
См. рекламный ролик об этой программе: URL: http://www.youtube.com/
watch?v=ihH60YJPYVk
3
“The English language that is documented and presented as reference bears
little resemblance to the actual language that individuals experience as use”
[Seidlhofer 2011: 73].
84
торому обучают, — это обычно не тот английский, который по-
лучают в результате обучения... в ситуации же межкультурной
коммуникации используется именно тот английский, который
был получен в результате его изучения»4 [Seidlhofer 2011: 194].
Вслед за университетом Монаша программы по EIL от-
крылись в других городах Австралии (Bond University, Robina,
Queensland), США (Park University, Parkville, Missouri), в Гон-
конге (The Hong Kong Institute of Education). Публикуются ра-
боты о лингвистическом и, главным образом, лингводидактиче-
ском наполнении концепта EIL [Honna 2005; Phan 2008; English
as an International Language: Perspectives and Pedagogical Issues
2009; English as an International Language in Asia 2012; Principles
and Practices of Teaching English as an International Language
2012; Contexualizing the Pedagogy of English as an International
Language: Issues and Tensions 2013; Principles and Practices for
Teaching English as an International Language 2013; The Peda-
gogy of English as an International Language 2014]; издается он-
лайновый журнал “The Journal of English as an International
Language”5.
Своеобразное понимание международного английского на-
ходим у Генри Уиддоусона, который отождествляет EIL с ан-
глийским языком для специальных целей (English for Specific
Purposes, ESP). Для многих изучающих английский язык цель
обучения заключается не в том, чтобы подстроиться под нацио-
нальные нормы общего употребления, а в том, чтобы сотруд-
ничать с профессионалами из других стран (Widdowson 1997:
144). Внутри такого профессионального сообщества вырабаты-
вается особый регистр языка, понятный специалистам из раз-
ных стран, но не понятный для неспециалистов, пользующих-
ся этим языком как родным (ср. язык врачей, компьютерщиков,
юристов и др.).
4
“...the English that is taught, it is usually not the English that is learnt, and...
it is the English that is learnt that is put to use in international communication”
[Seidlhofer 2011: 194].
5
URL: http://www.eilj.com/
85
 4.3. English as a Lingua Franca
Еще один дискуссионный термин — English as a Lingua
Franca (ELF), английский как лингва франка, или как язык-
посредник. О происхождении этого термина мы упоминали
выше (см. главу 2). Сегодня старое значение термина «пид-
жинизированный язык торговли» употребляется достаточно
редко. Термин был оживлен и использован в новом значении
британским социолингвистом Аланом Фиртом в 1990-х годах
[Firth A. 1990, 1996]. Исследуя использование английского язы-
ка представителями разных этносов в телефонных разговорах,
А. Фирт пришел к выводу, что в высказываниях пользователей
английского языка как неродного нередко отмечаются сход-
ные черты, как структурные, так и речеповеденческие. Он на-
звал такое употребление английского языка лингва франка и
определил это языковое явление как контактный язык для поль-
зователей разных языков и культур, для которых английский —
неродной язык [Firth A. 1996: 240]. Это определение стало до-
статочно популярным — даже Барбара Зайдлхофер в своей
статье 2001 г. присоединилась к этой дефиниции английского
как лингва франка: «ELF концептуализируется и принимает-
ся как отчетливое проявление ‘английского языка’, не связан-
ного с его носителями»1 [Seidlhofer 2001: 152]. Именно в том,
что носители языка исключены из объема понятия термина ELF,
Дж. Дженкинс видела различие между терминами ELF и EIL —
последний включает варианты всех трех кругов Качру [Jenkins
2007: 2].
Термин «английский как лингва франка» (English as a lingua
franca, ELF) стал широко использоваться после предложения
Дж. Дженкинс заменить им термин EFL, в связи с политической
некорректностью компонента foreign и его вытеснением из пе-
дагогической орбиты, а также в связи с изменением цели обуче-
1
“ELF is conceptualized and accepted as a distinct manifestation of ‘English’
not tied to its native speakers” [Seidlhofer 2001: 152].
86
ния и ориентацией не на культуру носителей и общение с ними,
а на межкультурную коммуникацию [Jenkins 2004—2005]. Под
лингва франка стали понимать язык-посредник, используемый в
коммуникации, в первую очередь, неносителей языка между со-
бой, в основном, в Расширяющемся круге Качру.
Впоследствии появилось более широкое понимание ELF:
это язык-посредник в общении любых коммуникантов, для ко-
торых он может быть как родным, так и неродным, т.е. из всех
трех кругов Качру. Расширение значения термина обусловлено
тем, что в межкультурной коммуникации носителям языка так-
же необходимо адаптировать свою речь к собеседникам, поэто-
му в международном контексте она у них меняется, становится
лингва франка. В более поздней работе Б. Зайдлхофер расшири-
ла сферу охвата термином: ELF — это «любое использование
английского языка говорящими, у которых разные первые (род-
ные) языки и для которых английский — выбор коммуникатив-
ного средства, часто единственно возможный»2 [Seidlhofer 2011:
7]. В этом определении значение термина ELF включает и носи-
телей, и неносителей английского языка, т.е. пользователей всех
трех кругов Б. Качру. Такое понимание ELF, иногда синонимич-
но называемому LFE, сегодня разделяется многими лингвиста-
ми [Jenkins 2007: 3; Dröschel 2011: 40—41; Cogo & Dewey 2012:
8; Schneider 2012: 60].
В настоящее время термин имеет преимущественно пози-
тивную коннотацию, в отличие от своего устаревшего значения
«пиджинизированный язык межэтнической торговли, имеющий
упрощенную структуру и ограниченное функционирование».
В своем новом значении «язык-посредник в межкультурной
коммуникации» ELF, по сути, нередко смыкается с термином
EIL (см., например, [English as an International Language. Perspec-
tives and Pedagogical Issues 2009]). Так, Люк Продромоу опреде-
ляет ELF как серединную зону, зону скрещивания и пересече-
2
“any use of English among speakers of different first languages for whom
English is the communicative medium of choice, and often the only option”
[Seidlhofer 2011: 7].
87
ния трех кругов Качру, как динамичное четвертое пространство,
которое не является само по себе кругом, состоящим из разных
вариантов, и не является вариантом [Prodromou 2008: xiv]. Визу-
ально его понимание термина представлено на рис. 11.
Расширяющийся круг
Рис. 11. Л. Продромоу: Место ELF среди кругов Качру
Стараясь уйти от прескриптивизма, Продромоу считает, что
ELF — это не новая возникающая прескриптивная модель для
описания вариантов, а результат взаимодействия вариантов, ис-
кусственный конструкт, развиваемый как носителями, так и не-
носителями английского языка [Prodromou 2008: xvii]. Мысль
об искусственности международного английского была выска-
зана Браджем Качру еще в 1984 г., образно представившем ее,
вслед за Р. Квирком, через сравнение: как нельзя найти все при-
знаки, присущие собакам, в каждой породе, так и не может быть
88
такого языка, который бы манифестировал все признаки всех
языков1 [Kachru B. 1984/2006: 434—435]. «Ясно, что нет такого
образования, как международный английский язык, в котором
был бы компетентен каждый пользователь английского языка.
Вместо этого, мы имеем варианты английского языка с их линг-
вокультурным обоснованием и риторическими стратегиями»2
[Kachru Y. 2001: 66].
В связи с этим стоит упомянуть дискуссию между кач-
рувианцами и европейскими лингвистами по поводу статуса
ELF — можно ли считать его вариантом. Отчасти эта дискус-
сия была отражена в материалах симпозиума, опубликованно-
го в журнале “World Englishes” (№ 2, Vol. 28, 2009) по следам
обсуждения на конференции IAWE (Международной ассоциа-
ции исследователей вариантов английского языка), проходив-
шей в 2007 г. в г. Регенсбурге, Германия. Противостояние ELF
и WE связано, с одной стороны, с отождествлением ELF c EIL
[Jenkins 2007: xi] и признанием редуцированной модели язы-
ка в качестве легитимного варианта (Lingua Franca Core); в то
время как вариантологи-сторонники Качру (WE) считают, что
английский как лингва франка (ELF) — это не живой вариант,
а абстракция, концепт, фокусирующийся в первую очередь на
функциональной стороне языка — служить средством обще-
1
“These terms are as abstract as the ‘elephant-ness,’ or using another
example, ‘dog-ness,’ aptly suggested by Quick et al. (1972:13): ‘The properties of
dog-ness can be seen in both terrier and alsation (and, we must presume, equally)
yet no single variety of dog embodies all the features present in all varieties of
dog. In a somewhat similar way, we need to see a common core or nucleus that we
call ‘English’ being realized only in the different actual varieties of the language
that we hear or read.’ ...Because each regional variety of English has its distinct
historical, acquisitional, and cultural context, the genesis of each variety must be
seen within that perspective. The generalizations from one localized variety are as
deceptive as the blind men’s description of the elephant” [Kachru B. 1984/2006:
434—435].
2
“It is clear that there is no entity called ‘International English’ which every
English-using person is competent in. Instead, what we have are world Englishes
with their cultural underpinnings and rhetorical strategies” [Kachru Y. 2001: 66].
89
ния людей, чьи родные языки разнятся [Berns 2009]. Посколь- Терми- Стан- Различи- Куль- Направ- Принад- Диапазон
ку лингва франка представляет своего рода функцию, а не ны дарт тельные турная ленность лежность функций
форму, не может быть единого по форме ELF для всех комму- языковые специфи- на единич- кругам и сфер
никантов. признаки ка ность / Качру использо-
Еще одно отличие вариантов английского языка (WEs) от множе- вания
ELF заключается в том, что варианты не мыслятся без зало- ствен-
ность
женной в их основе локальной или региональной культуры1, в
то время как теория английского как лингва франка оставляет IE
лингвокультурологический базис в стороне [Pakir 2009: 229]. EIL
Таким образом, самая существенная разница между терми-
ELF
нами «международный английский» (IE), «английский как меж-
дународный язык» (EIL), английский как лингва франка (ELF) и WE
вариант английского (WE) — в том, что первый ориентируется
на обязательный стандарт; второй направлен на модель обуче- 2. Прокомментируйте следующую схему:
ния с учетом разнообразия вариантов английского языка; третий
предполагает связь коммуникантов (прежде всего неносителей
языка) без учета взаимодействия их лингвокультур, а четвертый
представляет социолингвистическую реальность (Pakir 2009:
230), характеризующуюся формой, семантикой и прагматикой.
Варианты отличаются друг от друга специфичными чертами,
которые, несмотря на то что могут быть общими для ряда ва-
риантов2, образуют наборы дистинктивных признаков на разных
уровнях языка, и эти наборы составляют специфику каждого ва-
рианта.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Составьте таблицу с указанием существенных признаков Как соотносятся представленные на ней термины?
следующих языковых явлений:
3. Посмотрите видеоролик “Joachim Grzega on Basic Global
1
Cр. введенный Браджем Качру признак варианта — аккультурация
English (BGE) — Part 1” (2009) URL: http://www.youtube.
языка. com/watch?v=B0iGgshLzxI (9 мин).
2
Отсутствие уникальных для каждого варианта дистинктивных призна- Каковы мотивы, побудившие д-ра И. Гржега взяться за соз-
ков стало основой критики теории вариантов (World Englishes), которая про- дание модели Basic Global English?
звучала в статье Ахмара Мабуба и Цзявэй Лян «Исследование и критика ва- Что представляет собой эта модель?
риантов английского языка» [Mahboob & Liang 2014].
90 91
 Как вы понимаете выражение «успешные формы в меж-
культурной коммуникации»?
Каково ваше отношение к модели BGE?
4. Прослушайте лекцию профессора Ф. Шарифиана “English
as an International Language (EIL)” (2011) URL: http://www.
youtube.com/watch?v=VZ9bYHzM8NE (1 час 23 мин).
Сделайте план-конспект лекции.
5. Сравните лекцию проф. Ф. Шарифиана с лекцией, про-
читанной в Международном университете Вирджинии,
“English as an International Language” (2014) URL: http://
www.youtube.com/watch?v=g6INK9hNXrk (57 мин).
Какие общие проблемы подняты в этих лекциях? Одинако-
вый ли подход лекторов к этим проблемам? Относительно
каких проблем эти лекции дополняют друг друга? Какие во-
просы, затронутые лекторами, показались вам особенно ин-
тересными?
6. О каких проблемах, связанных с изучением ELF, идет речь
в выступлении д-ра Мартина Дьюи (Dr. Martin Dewey. Eng-
lish as a lingua franca)? (2013) URL: http://www.youtube.com/
watch?v=8VzWm8AgVps (8 мин).
7. Какую разницу между исследованиями ELF и WE видит
Дженнифер Дженкинс? Как она связывает теорию ELF c
преподаванием английского языка? Каково ваше отношение
к ее рассуждениям? “Prof. Jennifer Jenkins talks about shifting
to English as a Lingua Franca (ELF) ” (2013) URL: http://www.
youtube.com/watch?v=YD4xDVMUh5E (30 м).
92
ГЛАВА 5
Носитель и неноситель языка
Контактная вариантология как новая лингвометодическая
парадигма изменила многие традиционные концепты, наделив
их новым смыслом. Один из таких изменившихся концептов вы-
ражается термином «носитель языка».
5.1. Традиционные представления о носителе
и неносителе языка
Традиционно носителем языка (native speaker, NS) считается
человек, говорящий на языке своей семьи. Это его первый язык
(L1), полученный им в раннем детстве [Davies 1991; Richards,
Platt & Platt 1993: 241; Cook 1999: 186—187]. Носитель языка
получает данный язык от рождения1 в отличие от неносителя
(non-native speaker, NNS), который усваивает язык через систе-
му образования [Jenkins 2003: 15].
В традиционной педагогике и методике преподавания языка
считается, что носители языка являются владельцами данного
языка (owners of the language), хранят его стандарты (guardians
of its standards) и выступают арбитрами относительно приемле-
мости употребления языка согласно принятым нормам (arbiters
of acceptable pedagogic norms), обычно британским или амери-
канским. Однако всегда ли носители английского языка — это
жители Великобритании и США? Ответ на этот вопрос будет
непременно отрицательным, ведь английским как первым язы-
ком владеет большая часть населения других стран Внутрен-
1
“Born to the language” [Jenkins 2003: 15]. Обратите внимание на разные
глаголы, используемые для овладения языком: to acquire ESP, to learn EFL.
93
него круга (Австралии, Новой Зеландии, Канады). Внутри Ве-
ликобритании и США очень много мигрантов, для которых
английский является вторым, а не первым языком. Более того,
в странах Внешнего круга немало граждан, которые счита-
ют английский своим родным, первым языком, но их англий-
ский — иной, отличный от британского и американского. Так, в
настоящее время практически все население Ирландии призна-
ет английский своим первым языком [Hickey 2013b: 97]; более
220 тыс. граждан Индии (что составляет 0,02% всего населения
страны), отвечая на вопросы переписи 2001 г., назвали англий-
ский своим первым языком [Lange 2013: 261]; 2,5% населения
Южной Африки — индийцы, которые представляют собой но-
сителей английского языка (L1), но это индийский английский,
который нередко именуют индийско-африканским вариантом
английского языка [Bowerman 2013: 202].
Соответственно, те билингвы, которые приобрели навыки
письма и говорения на английском языке благодаря образова-
нию, считаются неносителями этого языка. К сожалению, в об-
ществе преобладает точка зрения о том, что как бы неноситель
ни старался совершенствовать свой второй или иностранный
язык, который он приобрел в школе, изучая его как иностранный
язык или как второй в англоязычной среде, он никогда не станет
носителем этого языка, хотя при этом может добиться больших
успехов. Вивиан Кук сформулировал это положение довольно
жестко: «Взрослые никогда не смогут стать носителями языка,
разве только если родятся вновь»1 [Cook 1999: 187]. Это связано
с тем, что овладевшие вторым или иностранным языком склон-
ны переносить некоторые черты своего родного языка на язык,
освоенный позже, что проявляется в фонетическом акценте,
синтаксисе, выборе слов, что, в свою очередь, обусловлено раз-
ницей в языковых картинах мира и в структурах языков. Из всех
языковых различий между носителями и неносителями язы-
1
“Adults could never become native speakers without being reborn.” [Cook
1999: 187].
94
ка фонетические различия (акцент) считаются наименее суще-
ственными и значимыми. Так, например, выдающийся британ-
ский писатель Джозеф Конрад был поляком по происхождению
(Józef Teodor Konrad Korzeniowski). Современники говорили,
что он говорил на ломаном английском, а вот писал так, что во-
шел в историю английской литературы.
5.2. Конкуренция преподавателей-носителей
и неносителей языка
Изложенные выше представления о носителях языка как
владельцах, хранителях и судьях относительно правильности
использования языка привели к формированию достаточно рас-
пространенного стереотипа о том, что носитель языка (native
English-speaking teacher, NEST) учит языку гораздо лучше, чем
преподаватель-неноситель этого языка (non-NEST). В чем пре-
имущества носителей? У них лучше развита языковая интуиция
относительно приемлемости / правильности употребления той
или иной грамматической формы, слова или структуры [Quirk
1990/2006: 506]. Их речь характеризуется беглостью и идио-
матичностью. Однако, рассуждая об этих преимуществах, мы
должны помнить, что не все носители языка говорят на идеаль-
ном стандартном языке; их речь может быть подвержена влия-
нию местности (территориальные диалекты), может зависеть от
социального статуса (социолект), возраста и даже профессии.
Кроме того, если носитель языка не имеет педагогического язы-
кового образования и не владеет методикой преподавания языка,
даже если он говорит на стандартном варианте языка, он вряд
ли станет хорошим учителем.
Любопытен в этом отношении опыт азиатских стран. В
Японии, например, в 1985 году была принята программа под
названием “Japanese Exchange and Teaching Program” (JET), по
которой в Японию стали приглашать американцев в качестве
ассистентов японских преподавателей английского языка (As-
95
sistant Language Teachers, ALTs). По условиям контракта, един-
ственным условием для найма на работу в японскую школу
американца1 было наличие у него степени бакалавра в любой
области знаний, не обязательно в педагогике. Такие ассистен-
ты работали в паре с японским учителем (team-teaching), и в их
обязанности входила подготовка дополнительных материалов
к уроку, организация клубов английского языка и проведение
других внеурочных мероприятий. В результате, такая практика
не приносила большого удовлетворения ни японским препода-
вателям, которые понимали, что низкая квалификация их асси-
стентов в области образования приносит мало пользы, ни са-
мим ассистентам-носителям языка, которые порою обижались,
что им была уготована роль живого магнитофона, не дававшая
свободы творчества и не развивавшая их профессионально (см.:
[Tajino A. & Tajino Y. 2000]).
Через десять лет, в 1995 г., в Республике Корея приняли по-
хожую программу, названную EPIK (English Program in Korea).
Министерство образования Кореи стало приглашать на работу
преподавателями английского языка (преимущественно, практи-
ки устной речи) носителей английского языка со степенью бака-
лавра в основном для начальной и средней школы. В результате
реализации программы 2000 корейских преподавателей англий-
ского языка потеряли работу.
Примерно через десятилетие и в Японии, и в Корее осозна-
ли, что «носители языка не являются волшебным лекарством
для достижения беглости» и идиоматичности речи студентов2
[Sakai & D’Angelo 2005: 324]. Пользы от таких преподавате-
лей без соответствующего опыта и квалификации было мало.
К тому же, практика предпочтительного найма преподавателей,
являвшихся носителями английского языка, дискредитировала
преподавателей своей страны, поскольку для них всех англий-
1
Впоследствии по этой программе стали приглашать также британцев и
других европейцев.
2
“The native speakers have been no magic pill towards fluency” of students
[Sakai & D’Angelo 2005: 324].
96
ский является приобретенным, а не родным языком. Все чаще и
преподаватели, и исследователи стали выступать против такой
политики [Phillipson 1992; Medgyes 1992; Canagarajah 1999; Liu
1999; Maum 2003; Moussu & Llurda 2008; Mahoob 2010; Selvi
2011]. Крупнейшая международная ассоциация преподавателей
английского языка TESOL создала специальную секцию Non-
Native English Speakers3 и приняла два очень важных заявления
против дискриминации преподавателей-неносителей англий-
ского языка (TESOL 1992, 2006). Был проведен целый ряд ис-
следований по сопоставлению роли и статуса преподавателей-
носителей и неносителей языка [Medgyes 1994; Braine 2005,
2010; Non-native language teachers 2006; Moussu 2006].
В работе Питера Меджеша [Medgyes 1994] находим основ-
ные аргументы в пользу преподавателя, для которого англий-
ский стал вторым языком:
1) Только преподаватели, для которых преподаваемый ими
язык не является родным, могут быть моделью успешности в
изучении языка. Они сами учили английский язык и продолжа-
ют его учить всю жизнь. Добившись успехов в освоении англий-
ского языка, они могут быть образцом для подражания своим
студентам. Такие преподаватели используют свой опыт изуче-
ния языка в своей рефлективной практике преподавания.
2) Преподаватели-неносители языка могут более эффективно
научить пользоваться стратегиями изучения языка. Поскольку
такой преподаватель сам изучал и продолжает учить язык, он
может передать студентам те стратегии обучения, которыми он
пользовался и пользуется сам. Носитель языка может не знать
тех внутренних механизмов, которые работают при освоении
второго языка, поскольку он осваивал язык бессознательно, а
неноситель знает психологию и методику изучения языка.
3) Преподаватели-неносители языка могут предоставить
учащимся больше информации об английском языке, чем
3
Cм. http://www.tesol.org/connect/interest-sections/nonnative-english-speak-
ers-in-tesol
97
носители. Носители языка могут сказать, что правильно и что
неправильно в высказывании, но они не объяснят, почему это
правильно или неправильно. В процессе своего обучения пре-
подаватель, для которого этот язык не является родным, соби-
рает огромную массу знаний об английском языке. Он может
обратить внимание на мельчайшие детали как возможные труд-
ности для изучения, в то время как носитель их просто не за-
метит.
4) Преподаватели-неносители языка предвосхищают язы-
ковые трудности, с которыми встречается учащийся. Зная как
минимум два языка, они могут их сравнивать и предвидеть фо-
нологические, морфологические, синтаксические, лексические
и прагматические ошибки в речи учащихся.
5) Преподаватели-неносители языка более склонны про-
являть эмпатию, т.е. способность встать на место учащегося,
чувствовать потребности и понимать его проблемы. Продолжая
изучать язык, такие преподаватели могут по-прежнему испыты-
вать проблемы в освоении языка и, порой, в коммуникации на
английском языке, и это делает их более чуткими к проблемам
учащихся и дает возможность лучше понимать их.
6) Только преподаватель-неноситель языка может выиграть
оттого, что его родной язык тот же, что и у его учащихся. С по-
мощью родного языка преподаватель может облегчить процесс
изучения языка (объяснение заданий, объяснение трудных явле-
ний). Можно выиграть много времени за счет перевода слова на
родной язык учащихся вместо длинного объяснения на англий-
ском языке или поиска невербальных средств объяснения. Пре-
подаватель отталкивается от родной культуры, которая знакома
и его учащимся, и облегчает им сопоставление с явлениями чу-
жой культуры.
Эти преимущества преподавателя-билингва дают ему право
стать победителем в конкурентной борьбе с преподавателем-
носителем языка при условии, что преподаватель-неноситель не
останавливается в своем саморазвитии и продолжает работать
над собой и над своим уровнем языка.
98
5.3. Критика преклонения перед носителями
языка (native-speakerism)
Преклонение перед теми, для кого английский родной язык,
поскольку они выступают как носители моделей для изучения
«образцового» языка и вместе с ним как носители «идеальной»
западной цивилизации, не могло не вызвать жесткой критики как
лингвистов, методистов, так и философов и культурологов. Эта
критика сформулирована как концепция «нэйтив-спикеризма»,
автором которой считают британского лингвиста Адриана Хол-
лидэя [Holliday 2005].
Под «нэйтив-спикеризмом» понимают взгляды (идеоло-
гию), основанные на том, что преподаватель-носитель языка
представляет «Западную» культуру, от которой идет идеали-
зация английского языка и методики его преподавания1 [Hol-
liday 2006: 385]. Другими словами, нэйтив-спикеризм — это
неравноправие коммуникантов, отнесение речи одних к ядру,
стабилизирующему все варианты, а речь других — к перифе-
рии, к маргинальному полю. Именно против такой идеоло-
гии и политики всегда выступали представители направления
World Englishes. В лингвистике нэйтив-спикеризм проявляет-
ся, например, в том, что аутентичность языковых явлений ви-
дится только на примере речевой продукции британцев или
американцев как носителей доминирующих вариантов, а все
другие варианты считаются дефектными и не представляю-
щими интереса. В методике преподавания английского языка
нэйтив-спикеризм также выражается в использовании только
двух языковых моделей, британской и американской и игнори-
ровании необходимости знакомства с другими вариантами ан-
глийского языка. Нэйтив-спикеризм проявляется в преподава-
1
“Native-speakerism is a pervasive ideology within ELT, characterized by
the belief that ‘native-speaker’ teachers represent a ‘Western culture’ from which
spring the ideals both of the English language and of English language teaching
methodology” [Holliday 2006: 385].
99
нии английского как иностранного (EFL), ориентирующегося
только на культуру Великобритании и США и игнорирующего
другие культуры, также получающие свое выражение через ан-
глийский как язык-посредник. Например, на факультете восто-
коведения одного из российских университетов на занятиях по
английскому языку студенты в деталях обсуждали устройство
государственной власти Великобритании и ничего не могли
рассказать по-английски о системе власти в Японии и Китае.
Представляется, что это яркий пример реализации политики
нэйтив-спикеризма. Смещение центра внимания, вызванное
глобальным распространением английского языка, от «прото-
типических» вариантов к разнообразию английского языка и
возможности выражать с его помощью представления о раз-
ных культурах, произошло благодаря новому осознанию роли
английского языка, развиваемому контактной вариантологией,
или World Englishes Paradigm.
5.4. Изменение концепта НОСИТЕЛЬ ЯЗЫКА
В связи с осознанием неоднородности английского языка и
роли в межкультурной коммуникации его успешных пользова-
телей, бегло и идиоматично говорящих на нем, несмотря на то,
что английский — это не их родной, а второй (а порой и третий)
приобретенный ими язык, встал вопрос о пересмотре понятия
«носитель языка».
Брадж Качру предложил говорить о двух типах носителей
языка: генетическом и функциональном1 [Kachru B. 1998: 92].
Генетический носитель языка — это традиционное понимание
термина «носитель языка» — человек, получивший определен-
ный (в нашем случае — английский) язык от рождения в семье.
1
Б. Качру пишет о “genetic nativeness” и “functional nativeness” [Kachru B.
1998: 92], а производные от этих терминов — названия видов носителей язы-
ка.
100
Функциональный носитель языка — билингв2, для которого ан-
глийский — приобретенный язык, которым данный билингв
может успешно пользоваться в определенных функциях. Функ-
циональный билингв — это пользователь английского языка из
Внешнего и Расширяющегося кругов Качру, с успехом выполня-
ющий интерлингвистические и интралингвистические задачи с
помощью английского языка. По сути, дихотомия «носитель —
неноситель языка» может быть представлена как «носитель —
пользователь языка», но это не совсем точная номинация, по-
скольку генетический носитель тоже пользуется языком.
С другой стороны, не совсем правомерно говорить о функ-
циональных носителях всего языка; точнее было бы говорить о
носителях вариантов, поскольку каждый пользователь решает
коммуникативные задачи с помощью своего варианта англий-
ского языка. Эту идею впервые высказал Ларри Смит в статье,
опубликованной в сборнике «Культурно-языковые контакты»
Дальневосточного государственного университета [Smith 2008].
«Мы должны признать, — писал Л. Смит, — что это (речь идет
о носителе языка. — З.П.) намного более широкая категория,
чем представляли несколько лет назад. Я являюсь примером но-
сителя американского варианта английского языка и могу быть
информантом только о своем варианте языка. Рандольф Квирк
является носителем британского варианта английского языка и
может быть информантом именно об этом варианте. Таким же
образом Ямуна Качру — носитель индийского варианта англий-
ского языка и может быть информантом о своем варианте. Анна
Пакир — носитель сингапурского варианта, а Мария Лурдес Ба-
утиста — носитель филиппинского варианта английского языка.
Все они могут информировать нас о своих вариантах. Я склонен
утверждать, что Зоя Прошина — носитель русского варианта ан-
глийского языка, а Ху Вэньчжун — носитель китайского англий-
ского. Профессор Прошина и профессор Ху, вероятно, сегодня
2
Термин ‘билингв’ мы понимаем в широком смысле: человек, который
может осуществлять коммуникацию на двух языках [Щерба 1974: 67—68; Li
Wei 2000: 5—7].
101
еще не примут мои утверждения, но профессор Качру, профес-
сор Пакир и профессор Баутиста могут согласиться со мной.
Как бы то ни было, таково мое представление о носителе языка
с позиции контактной вариантологии»1 [Smith 2008: 70—71].
Действительно, в Расширяющемся круге понятие варианта
языка еще до сих пор вызывает споры, как это было лет пять-
десят назад в отношении вариантов Внешнего круга. Точно так
же нам пока трудно согласиться с мыслью, что мы носители
русского варианта английского языка; гораздо привычнее — мы
пользователи английского языка, но какого? Вопрос уже не ри-
торический. Каждый вариант английского языка опирается на
культуру и менталитет своих носителей, являясь средством —
прямым или нет — выражения культурно-этнической идентич-
ности, о чем мы поведем речь в следующей главе.
“Non Native English Speakers Teaching Abroad” (2013) URL:
http://www.youtube.com/watch?v=Om6wYs_kbQw (18 мин).
3. Посмотрите видеоролик “My thoughts: Native vs. Non-Native
Speaking English Teachers» (2013) URL: http://www.youtube.
com/watch?v=SWJicwmIGzE (6 мин).
Каковы впечатления и рассуждения Джейн — носителя язы-
ка в этом фильме? Согласны ли вы с ней?
4. Встречались ли вы с явлением «нэйтив-спикеризма»? В чем
оно выражалось?
5. В чем изменился концепт «носителя языка» под влиянием
парадигмы World Englishes?

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Дискуссия в классе: разделитесь на две группы и обсудите

все преимущества и недостатки носителей и неносителей
языка, выступающих в роли преподавателей.
2. Послушайте советы, как улучшить ваше резюме для устрой-
ства на работу в качестве преподавателя английского языка
за рубежом. Прокомментируйте эти советы.
1
“We need now to recognize that this is a much broader category than it was
a few years ago. I am still an example of a native speaker of American English
and I can be an informant about my particular variety of the language. Randolph
Quirk is still a native speaker of British English and can be an informant of that
particular variety. In the same way, Yamuna Kachru is a native speaker of Indian
English and she can be an informant on her particular variety of the language.
Anne Pakir is a native speaker of Singapore English and Ma. Lourdes Bautista is
a native speaker of Filipino English. Each of them can be an informant of their
own variety of the language. I am willing to argue that Zoya Proshina is a native
speaker of Russian English and HU Wenzhong is a native speaker of Chinese
English. Professor Proshina and Professor Hu may not be willing to accept my
assessment today but Professor Kachru, Professor Pakir and Professor Bautista
may be. Whatever the case, this is my understanding of the concept ‘native speaker’
from the perspective of world Englishes.” [Smith L. 2008: 70—71].
102 103
 ГЛАВА 6
Культурная и лингвистическая идентичность
и проблема межкультурного понимания
С тех пор как лингвистика стала ориентироваться на ан-
тропоцентрический вектор развития, язык стал интересен ис-
следователям не сам по себе, в рамках его структуры и систе-
мы элементов, а в связи с взаимоотношением с человеком, его
мышлением, познанием, обществом, культурой. Так появились
психолингвистика, когнитивная лингвистика, социолингвисти-
ка, лингвокультурология, представленная на Западе как культу-
рологическая лингвистика (cultural linguistics) [Sharifian 2015].
Объектом лингвокультурологии, или культурологической линг-
вистики является взаимосвязь между языковыми средствами
выражения, концептами и культурой — другими словами, меж-
ду языком и менталитетом определенного этноса, отражаемом в
его этнической культуре.
Термин «лингвокультурный», давший начало названию на-
учной дисциплины, был впервые употреблен в работе амери-
канского антрополога Пола Фридриха [Friedrich 1989] и далее
получил развитие в книге Майкла Агара [Agar 1994], сконта-
минировавшего два термина “language” (язык) и “culture” (куль-
тура), в результате чего появился термин “languaculture”, впо-
следствии преобразившийся в “linguaculture” (лингвокультура).
В 1996 г. появился термин «культурологическая лингвисти-
ка» (cultural linguistics), введенный в оборот Гэри Пальмером
[Palmer 1996]. Этот термин нашел широкое употребление в ан-
глоязычных источниках, в то время как в России закрепился
термин ‘лингвокультурология’.
104
6.1. Виды картин мира и английский язык
Основным положением лингвокультурологии стало по-
ложение: «Язык служит и как банк памяти, и как гибкое
средство передачи знания культуры»1 [Sharifian 2015: 478],
«язык — это основное средство для кодирования и передачи
информации о концептах культуры определенной культурной
группы»2 [Sharifian 2011: 5]. В этих определениях подчеркива-
ются две важные функции языка: аккумулятивная, функция на-
копления информации о культуре, и функция трансмиссии, «пе-
редачи культурной информации с помощью языка» [Никольский
2000: 192].
За любым естественным языком стоит культура, которую он
выражает. Называя язык зеркалом культуры, С.Г. Тер-Минасова
отмечает, что язык способен не только отражать культуру, что соз-
дает первичную картину мира, но и создавать новую, вторичную
картину мира, что происходит при изучении иностранного языка,
который расширяет видение мира [Тер-Минасова 2004: 58]. Транс-
миссия культуры происходит и при отражении первичной картины
миры родным языком — передача информации о культуре из поко-
ления в поколение, от одного человека к другому, и тем более, при
создании вторичной картины мира. Пифагору приписывают афо-
ризм, который мы берем за аксиому: Для познания нравов какого
ни есть народа старайся прежде изучить его язык. А великий ре-
жиссер Федерико Феллини известен иным высказыванием на эту
же тему: «Другой язык — это другое видение жизни». Чем больше
языков человек знает, тем больше культурных сведений он имеет,
и тем более раздвинуты границы его кругозора.
1
“...language acts both as a memory bank and a fluid vehicle for the (re)-
transmission of cultural cognition” [Sharifian 2015: 478].
2
“Language is a primary means for encoding and communicating cultural
conceptualizations, serving as a memory bank for the cultural conceptualizations
of a particular cultural group” [Sharifian 2011: 5].
105
 А что происходит при использовании вариантов английского
языка как лингва франка? Если мы изучаем варианты английско-
го языка Внутреннего круга, мы имеем дело с вторичной карти-
ной мира, познавая культуру так называемых стран изучаемого
языка. Но выходя из Внутреннего круга, с помощью английского
языка мы можем очень многое узнать о культурах других стран,
например, Индии, Китая, Японии. В этом когнитивном процес-
се английский язык, который служит нам орудием познания,
будет иметь явные следы локализации на лексическим уров-
не, поскольку будет содержать слова-реалии, соответствующие
культурам этих стран, отличающимся от культур англоязычных
стран. В этом случае мы говорим об опосредованной англий-
ским языком третичной картине мире, реконструируемой в на-
шем сознании и отличающейся от вторичной картины мира.
Примером различий элементов этих трех картин мира мо-
жет быть концепт, передаваемый словом чай, имеющий разную
культурную нагрузку, или культурную коннотацию (последний
термин см.: [Телия 1986: 109; Маслова 2001: 54]).
Для русских чай1 — это напиток, связанный с традиционной
культурой чаепития из самоваров. Русский чай часто пьется с
лимоном, нередко с сахаром, вареньем или другими сладостями,
в том числе мучными. Заваривается он обычно весьма крепким
и затем в чашках разбавляется горячей водой; иногда горячий
чай пьют из блюдец для того, чтобы он остыл. В традиционной
русской культуре чай — обязательный элемент приема гостей.
Также чай для русских — непременное средство для согревания
в холодную погоду.
Английский tea2 ассоциируется прежде всего с его употре-
блением с молоком. Наливают чай в чашки сразу из заварных
чайников, обычно не разбавляя водой. Английский чай имеет
отношение к послеполуденному приему пищи (five-o’clock tea),
1
Слово «чай» заимствовано русскими из китайского языка (cha).
2
Английское слово ‘tea’ заимствовано из южного китайского диалекта,
поэтому отличается от китайского литературного ‘cha’, заимствованного во
многие другие языки и культуры Европы и Азии.
106
когда к нему подают легкие закуски, обычно в виде сухого пе-
ченья. Чай для англичан — повод для приятной неспешной за-
душевной беседы, он «несет с собой спокойствие, любовь к по-
рядку и семейным устоям» [Павловская 2005: 202].
‘Chinese tea’ у русских ассоциируется с китайской чайной
церемонией, где мастер и знаток чая расскажет сидящим за обе-
денным столом гостям о лучших свойствах чая, его истории и
множестве видов и сортов. Китайский чай пьют из маленьких
чашечек, без сахара. Он является символом почтения и потому
подается младшими старшим, уважаемым гостям, на бракосоче-
таниях [Иванникова и Хоречко 2014], причем не как завершение
приема пищи, а перед едой или во время еды. Тексты, описы-
вающие китайскую чайную церемонию, обычно изобилуют ки-
тайскими именами собственными и реалиями: “Green tea should
be fresh, and the best green tea is produced in spring. Tea picked
either before Qingming Festival or the Grain Rain (day marking the
beginning of the sixth solar term that falls on April 19, 20, or 21)
is favored by people, due to the leaves’ tenderness, freshness and
greenness with a touch of yellow. This type of tea presents an unfor-
gettable transparent image in a glass of hot water. Oolong tea has a
deep brown color giving a sense of weight and seclusion. It should
be made in a teapot, and look thick and golden when poured in a tea-
cup” [Ye Lang & Zhu Liangzhi. Insights into Chinese Culture. Bei-
jing: Foreign Language Teaching and Research Press, 2008, P. 223].
‘Japanese tea’ вызывает представление о бессловной, мед-
ленной и утонченной японской церемонии приготовления чая
(обычно густого напитка, из взбитого порошкообразного чай-
ного листа) и чаепития — церемонии, имеющей свой ‘путь’ и
потому являющейся искусством. Мастер чайной церемонии
обычно одет(а) в традиционное японское кимоно. Церемония
проходит на полу, покрытом циновками-татами, в специальном
чайном домике с низким потолком. Дом находится в красивом
ухоженном саду, и к нему ведет специальная дорожка из камней.
Описывая традиционный японский чай на английском языке, ав-
торы также не обходятся без включения заимствований, которые
107
придают тексту особый японский колорит: “The Japanese word
for tea is cha, which is usually called o-cha with an honorific prefix
o-. O-cha almost always refers to green tea, though it can sometimes
include other types of tea. It may safely be said that green tea is to
the Japanese what black tea is to the British. In spite of the increas-
ing popularity of English tea and coffee, green tea has been a na-
tional drink for centuries. It was first brought to Japan from China
as a kind of medicine in the eighth century. There are many kinds of
green tea in Japan: gyokuro, matcha, sencha, etc., all drunk without
sugar or milk. Gyokuro is the best tea. Matcha is finely powdered tea
used for the traditional sado (tea ceremony). Several other beverages
have the suffix cha attached to their names, such as mugi-cha, gen-
mai-cha and kobu-cha, which are infusions of roasted barley, roasted
brown rice, and dried konbu (a kind of kelp), respectively.” (An Eng-
lish Dictionary of Japanese Culture / Ed. by Nobuyuki Honna and
Bates Hoffer. Tokyo: Yuhikaku Publ., 1986, P. 20).
Как мы видим идентификация слова tea прилагательным
Japanese или Chinese приводит к модификации концепта, входя-
щего в третичную картину мира, опосредованную английским
языком. Так английский язык как язык-посредник служит сред-
ством распространения культур и обогащения концептуального
багажа его пользователей.
6.2. Культурно-языковая идентичность
Культурно-языковая идентичность говорящего связана с
признанием специфики культуры, выражаемой родным для него
языком. Это восприятие себя или другого коммуниканта как
члена определенной культурной общности. Идентичность ком-
муникантов описывается через понятие «языковая личность».
Термин «языковая личность» впервые появился в работе
«Современная лингводидактика» тверского ученого Г.И. Бо-
гина, где определяется как тот, кто готов «производить рече-
вые поступки», «кто присваивает язык, т.е. тот, для кого язык
108
есть речь. Языковая личность характеризуется не столько тем,
что она знает о языке, сколько тем, что она может с языком де-
лать» [Богин 1980: 3]. В широкий научный оборот термин был
введен Ю.Н. Карауловым (1987) и очень тесно связан с поня-
тиями «языковая картина мира» и «концептуальная картина
мира». «Языковая личность есть личность, реконструированная
в основных своих чертах на базе языковых средств» [Караулов
1987: 38]. А поскольку «культура и личность являются целями
друг друга, процесс их взаимодействия носит двоякий харак-
тер: культура создается личностью, но в то же время, личность
формируется культурой» [Воробьев 2008: 97], следует говорить
о культурно-языковой личности. В.А. Маслова, использующая
термин «лингвокультурная личность», определяет его как «за-
крепленный в языке (преимущественно в лексике и синтаксисе)
базовый национально-культурный прототип носителя опреде-
ленного языка, составляющий вневременную и инвариантную
часть структуры личности» [Маслова 2001: 121]. В.И. Карасик
определяет языковую личность как коммуникативную лич-
ность — это «обобщенный образ носителя культурно-языковых
и коммуникативно-деятельных ценностей, знаний, установок и
поведенческих реакций» [Карасик 2004: 22]. Близкое этому по-
нимание находим также у В.В. Красных (2003) и Ю.Е. Прохоро-
ва (2008/1996), выделяющих речевую личность, определяемую
как «языковую личность в парадигме речевого общения, в дея-
тельности» [Прохоров 2008: 58].
Все эти определения принимают во внимание родной язык
говорящего, а какова культурно-языковая идентичность пользо-
вателя неродным языком? Меняется ли его культурно-языковая
идентичность, если его языковой репертуар включает не один, а
несколько языков? Этот вопрос по сию пору остается дискусси-
онным. Большая часть лингвистов сходится во мнении, что эт-
ническая и культурно-языковая идентичность — это не одно и
то же. Человек может относить себя к конкретному этносу, но
знание других языков дает ему возможность постижения других
культур и вести себя соответственно требуемой ситуации в той
109
или иной культуре. Поэтому следует говорить о стабильной эт-
нической, но гибкой культурно-языковой идентичности [Norton
& Toohey 2002: 116]. Культурно-языковая идентичность — это
«не замороженный конструкт», она «продолжает постепенно
развиваться под влиянием среды и событий», в которых участву-
ет человек1 [Fialkova & Yelenevskaya 2013: 24]. Возможно, в свя-
зи с этим, отечественные исследователи предпочитают говорить
не о культурно-языковой идентичности вообще, а о лингвокуль-
турной компетентности личности [Городецкая 2007; Сабитова
2013: 43].
В связи с этим появилось представление о двух типах язы-
ковой личности, первичной и вторичной. Человек, овладеваю-
щий вторым для себя языком, является вторичной языковой
личностью, определяемой как «конечный пункт инокультурации
языковой личности» [Мамонтова 2010: 9]. Вероятно, термин
«вторичная личность» не самый удачный, поскольку в нашем
языковом сознании «вторичность» не всегда имеет положитель-
ное значение («для повторного использования; кем-то уже ис-
пользованный»), но в данном случае на первый план выступает
не коннотация слова в указанном выше значении, а иное значе-
ние — «отражающий последующую, более позднюю ступень
развития», и в разделении первичной и вторичной языковой
личности есть явная параллель с типологией картин мира, опи-
санной выше.
6.3. Английский язык как вторичное средство
культурно-языковой идентичности
В эпоху глобального распространения английского языка,
мы все более убеждаемся в том, что, освоив английский как вто-
рой или иностранный язык, человек начинает использовать его в
1
“A person’s identity is not a frozen construct but keeps evolving under the
influence of the environment and events in which one participates.” [Fialkova
& Yelenevskaya 2013: 24].
110
условиях межкультурной коммуникации как вторичное средство
самоидентичности и выражения своей культуры, распростране-
ния знания о ней среди других этносов. «Английский язык пре-
вратился во вторичное средство культурного самовыражения
народов, в коммуникативное alter ego всех неанглоязычных на-
родов» [Кабакчи 1998: 221]. Каждый вариант английского языка,
обозначаемый в английской терминологии как world Englishes,
базируется на лингвокультурном основании, т.е. отражает куль-
туру, менталитет говорящего на нем народа и, в той или иной
степени, имеет следы переноса некоторых черт родного для
говорящего языка. В этом — отличие термина world Englishes
(WE) от термина English as a Lingua Franca (ELF), фокусирую-
щегося на возможности взаимопонимания носителей разных
языков и культур, на выработке стратегий и тактик такого вза-
имопонимания. Термин же English as an International Language
(EIL) акцентирует вариативность английского языка, что связа-
но именно с различием выражаемых вариантами культур, в то
время как термин International English (IE), как мы уже отмеча-
ли, старается отойти от культурного наполнения и представить
инвариантные, общие, стандартные черты, объединяющие все
варианты (подробнее см. главу 4).
Признав естественность отличия вариантов друг от друга и
от прототипических моделей британского и американского ва-
риантов английского языка, отметим, что вместе с этим при-
знанием начала меняться оценка локальных и региональных
вариантов и отношение к ним, что более заметно, естествен-
но, в странах Внешнего круга. Как отметил Дэвид Грэддол,
«по мере того как английский все более широко используется в
качестве глобального языка, вполне ожидаемо, что говорящие
станут посредством английского давать понять о своей нацио-
нальности и других аспектах своей идентичности»2 [Graddol
2006: 117].
2
“...as English becomes more widely used as a global language, it will become
expected that speakers will signal their nationality, and other aspects of their
identity, through English.” [Graddol 2006: 117].
111
 Апофеозом нового отношения к своему варианту английско-
го языка стали слова сингапурского ученого, в то время бывше-
го представителя своей республики в ООН Томми Ко: «Я на-
деюсь, что, когда я говорю за рубежом, мои соотечественники
без труда узнают, что я сингапурец»1 (цит. по: [Davies et al. 2003:
575]. Этими словами политик подчеркивает, что акцент, свой-
ственный сингапурцам, говорящим на английском языке, вполне
естествен и должен быть ожидаем, как возможны и другие язы-
ковые черты, типичные для образованных представителей насе-
ления Сингапура.
Аналогичная позиция характерна для достаточно большого
количества филиппинцев, чей поэт Гемино Абад выразил свое
отношение к английскому языку и возможности представления
его в филиппинском варианте следующим образом: «У нас свой
собственный способ мышления. Свой собственный способ чув-
ствования, который мы выражаем языком, который называет-
ся английским. Так что английский язык — наш. Мы его тоже
колонизировали»2 (цит. по: [Kachru Y. & Nelson 2006: vi].
Вместе с тем, одним из главных аргументов против призна-
ния многообразия автономных вариантов английского языка,
стало существование проблем понимания вариантов, которые
могут перерасти в отдельные самостоятельные языки, если ста-
нут взаимонепонятными.
6.4. Теория понимания Л. Смита
Исследуя вопрос о понимании вариантов и успешности меж-
культурной коммуникации, Ларри Смит [Smith 1992] предложил
структурировать понимание по трем уровням:
1
“I should hope that when I’m speaking abroad, my countrymen will have no
problem recognizing that I am a Singaporean.” [Tommy Koh 1979].
2
“We have our own way of thinking... our own way of feeling, by which we
then use this language called English. So that English is ours. We have colonized it
too.” [Gemino Abad, a Philippine poet].
112
● Intelligibility — уровень формы: умение выделить слово
или фразу в потоке речи, устной или письменной, умение
узнать слово.
● Comprehensibility — уровень семантики: умение понять
значение слова (локутивную силу).
● Interpretability — уровень прагматики: владение соответ-
ствующими фоновыми знаниями; умение понять автор-
ское намерение в речевом акте, правильно интерпретиро-
вать невысказанное прямо в тексте (иллокутивную силу).
На каждом их этих уровней коммуникантов могут ждать
большие и малые проблемы, и для успешной межкультурной
коммуникации надо знать их и готовиться к встрече с ними.
Так, например, при общении с народами Восточной Азии,
участник разговора должен быть подготовлен к тому, что вос-
точные коммуниканты склонны заменять в английском языке
щелевые согласные [v / f] на [b / p], межзубные th на [d / t], со-
норный [l] на [r] или наоборот, озвончать согласные; вставлять
эпентетические гласные в скопления согласных — так в англо-
язычной речи японцев можно услышать Buradibosutoku вме-
сто Vladivostok; увидеть BogelaniqineI вместо Pogranichny (По-
граничный). У неподготовленного читателя недоумение может
вызвать написание некоторых китайских слов в латинице, на-
пример за буквой Q не всегда следует гласная U, да и читается
она не «по-английски»: qigong [tʃɪɡɔŋ], как и буква X, обычно
читаемая в словах китайского происхождения как [ʃ]: Xianggang
[ʃɑŋɡɑŋ]. В потоке устной речи русского коммуниканта может
смутить смещение ударение в, казалось бы, знакомых словах:
karáte [kə’rɑ:teɪ] — ср. рус. каратé. Все это затрудняет выдели-
мость слов в потоке речи.
На уровне семантики может изменяться значение знакомого
слова, появляться неологизм, семантическая калька. Например,
в одной из статей газеты “China Daily” встретилось выражение
Suifenhe-Bogelaniqinei port, где слово port имело значение «по-
граничная станция» на сухопутном переходе между китайским
городом Суйфэньхэ и российским поселком Пограничный.
113
В следующем примере мы находим семантическую кальку, по-
нять которую можно только при знании соответствующих эле-
ментов культуры: сумо как японский вид спорта: There are 47
stables in Tokyo today and a wrestler will stay with the same stable
throughout his career. Дело в том, что в этом предложении заим-
ствовано значение японского слова heya — «место, где живут и
тренируются борцы сумо», и этим значением наделено англий-
ское слово stable, изначальное значение которого — «конюшня».
Под влиянием японского слова stable стало семантической каль-
кой. Подобного рода слова легко могут стать «ложным другом»
переводчика.
Но самый сложный уровень понимания — прагматический,
поскольку он требует не только интерпретации коммуникатив-
ной интенции автора, но и знания культуры, которая лежит в
основе того или иного варианта. Например, если африканец
приветствует своего коммуниканта фразой: “I see you’ve put
on weight,” это вовсе не значит, что он обращает внимание на
внешность данного коммуниканта — он просто переносит фра-
зу из речевого этикета своей культуры в англоязычное привет-
ствие. Аналогично, китайцы, здороваясь с вами, могут «поинте-
ресоваться»: Have had lunch? Where are you going? и т.п. — и это
не оттого что они слишком любопытны и вмешиваются в вашу
личную жизнь. Они просто ориентируются на прагматические
установки своей культуры, не учитывая, какой коммуникатив-
ный эффект эта фраза может произвести на коммуниканта, не
знакомого с их культурой.
Для успешной межкультурной коммуникации ее участники
должны быть соответствующим образом подготовлены к ней, в
том числе и носители языка, которые сегодня не могут считать-
ся единственными арбитрами правильности англоязычной речи.
Это убедительно было показано в экспериментах, проведен-
ных Ларри Смитом и его коллегами в Центре Восток-Запад (г.
Гонолулу) [Smith & Rafiqzad 1979; Smith & Bisazza 1982; Smith
& Nelson 1985; Smith 1992; Smith & Nelson 2006: 429; Nelson
2011].
114
В частности, в эксперименте 1992 г. приняли участие три
группы коммуникантов: 1) образованные неносители языка
(10 японцев, получившие образование у себя дома и стажиро-
вавшиеся в США и Великобритании), 2) 10 носителей языка
(американцы, студенты Гавайского университета) и 3) смешан-
ная группа, состоявшая из одного американца, одного британ-
ца и 8 пользователей из Бирмы, Китая, Индонезии, Японии, Ко-
реи, Филиппин, Таиланда; все бегло говорили по-английски и
имели высокий балл сдачи теста TOEFL. На магнитной пленке
были записаны 5 образцов диалогической речи образованных
пользователей 9 вариантов английского языка (китайского (ман-
даринского), индийского, индонезийского, японского, папуа-
новогвинейского, филиппинского, тайваньского (диалект китай-
ского), американского и британского). Всем трем группам были
предложены тесты на три уровня понимания (формы — семан-
тики — прагматики).
Результаты теста выявили следующее:
1. Носителей языка не всегда понимают лучше всего. Они
также не всегда лучше всех понимали представителей
других вариантов. Не все варианты Внутреннего круга
взаимопонятны.
2. Для понимания значения слов (comprehensibility) самое
важное — уровень знания языка, но фактор английского
как родного языка здесь не играл решающей роли.
3. Знакомство с несколькими разными вариантами англий-
ского языка облегчает процесс межкультурной комму-
никации на английском языке, поскольку в этом случае
коммуниканты осознавали существование культурных
различий и имели некоторые знания относительно не-
скольких конкретных культур.
4. На стандартном английском можно говорить с самыми
разными акцентами.
5. Прагматический уровень (interpretability) является ядром
коммуникации; он гораздо важнее, чем уровень понима-
ния формы (intelligibility) — самый легкий уровень пони-
115
 мания, и даже уровень понимания значений (comprehensi-
bility). Вместе с тем, для успешной коммуникации важны
все три уровня.
6. Варианты Внутреннего круга не могут больше быть точ-
кой отсчета (baseline) для других вариантов — как толь-
ко английский получает «рабочее место» в обществе, его
нельзя считать «иностранным» языком [Nelson 2011: 44].
6.5. Межкультурная грамотность
Осознание мультикультурности, выражаемой варианта-
ми английского языка, и утверждение того, что в основе каж-
дого варианта лежит специфика выражаемой им культуры,
понимание которой столь существенно для межкультурной
коммуникации, дало возможность японскому лингвисту Но-
буюки Хонна говорить о необходимости обучения межкуль-
турной грамотности: «Очень важный вопрос — управление
разнообразием. Основываясь на наблюдении, что общий язык
не есть однородный язык, но язык, предполагающий разноо-
бразие, мы утверждаем, что надежным способом обращения
с мультикультурализмом азиатского английского является не
стандартизация, а межкультурная грамотность»1 [Honna 2005:
122]. Согласно С. Маккей, межкультурная грамотность приоб-
ретается по следующим направлениям: передача информации о
других культурах; размышления о своей собственной культуре
и ее отношении к другим культурам; рассмотрение националь-
ной идентичности не как монолитной, а в ее разнообразии по
таким факторам, как возраст, гендер, происхождение, этнос и
социальный класс [McKay 2002: 82—83]. Именно межкультур-
1
“One important issue is diversity management. Based on the observation
that a common language is not a uniform language, but a diverse language,
we will argue that a plausible way of managing the multiculturalism of Asian
English is not standardization but intercultural literacy.” [Honna 2005: 122].
116
ная грамотность приведет к развитию межкультурной прагма-
тической компетентности, которую Марджи Бёрнс связывает с
уместностью использования языка (что сказать, когда сказать и
как сказать). Именно приемлемость употребления языка (поли-
модельный подход), а не его корректность стала «краеугольным
камнем теоретического основания новой парадигмы, извест-
ной теперь как контактная вариантология английского языка»2
[Berns 2006: 721].
Одним из самых лучших средств для знакомства с культура-
ми других стран и, соответственно, с межкультурной прагмати-
кой является художественная литература на вариантах англий-
ского языка, о которой речь пойдет в следующей главе.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Объясните, что происходит с языковой и концептуальной
картинами мира при овладении человеком родным и до-
полнительным языком, в том числе языком лингва франка.
Характерны ли данные явления только для английского или
также для других полицентричных языков?
2. Постарайтесь собрать аргументы в пользу и против точки
зрения о неизменности культурно-языковой идентичности
человека.
3. Мы часто слышим фразу: «Этот человек владеет англий-
ским языком». Что мы вкладываем в ее смысл? Сравните
свое толкование с тем, что имел в виду Г. Абад, утверждая:
«...английский язык — наш».
4. Посмотрите видеоролик “CCTV: Buddhism in China» (2012)
URL: http://www.youtube.com/watch?v=7c4OHe202hA (5 мин).
Обратите внимание на три уровня сложности понимания тек-
ста в этом ролике. Назовите трудности на каждом уровне. На-
сколько они значимы для инокультурного понимания?
2
“...a cornerstone in the theoretical foundation of the new paradigm that
is now known as world Englishes” (Berns 2006: 721).
117
5. Посмотрите видеоролик с самодельной экскурсией по рус-
ской даче. Постарайтесь представить себя иностранцем, ко-
торый смотрит этот ролик в «YouTube». Проанализируйте,
какие трудности он встретит в этом ролике на трех уровнях
понимания. Как можно снять эти трудности для адекватного
понимания фильма? Какие из них наиболее существенны, а
какие — менее, и ими можно пренебречь?
“Dacha (Summer House, Garden and Banya).” “Real
Russia” episode 83. (2014)
URL: http://www.youtube.com/watch?v=WhYEUf1j61g (20 мин).
6. Сделайте конспект видеолекции профессора Фарзада Шари-
фиана (Университет имени Монаша, Мельбурн, Австралия)
(2015) “Cultural Linguistics and Pragmatics” URL: http://www.
youtube.com/watch?v=o373NhYAzuM (50 мин).
Что такое кросскультурная прагматика и межкультурная
прагматика? Чем они отличаются?
Какие проблемы, поднимаемые в лекции, обсуждались вами
в курсе лингвокультурологии? Какие новые вопросы затро-
нуты? Что вам понравилось в лекции?
118
ГЛАВА 7
Контактная литература на английском языке
7.1. Определение и наименования
Контакт языков и культур вызвал к жизни еще одно новое
явление, которое Брадж Качру назвал контактной литерату-
рой (contact literature) (Kachru B. 1983b) — так называется ху-
дожественная литература, созданная на неродном для авторов
языке. Поскольку это литература, созданная билингвами, ее
иногда именуют билингвальной литературой, хотя, конечно,
в данном случае надо говорить о билингвальных авторах, а не
литературе, которую правильнее называть литературой, создан-
ной билингвами. Всем известным примером могут быть англо-
язычные произведения В. Набокова “The Real Life of Sebastian
Knight” (1941), “Bend Sinister” (1947), “Speak, Memory” (1951),
“Pnin” (1957), “Lolita” (1958), “Pale Fire” (1962), “Ada” (1969)
и другие. Для этой литературы свойствен симбиоз, по крайней
мере, двух литературных традиций и культур, родной для автора
и англоязычной [Thumboo 2006: 407], — отсюда еще несколько
наименований: кросскультурная [Толкачев 2013], транскуль-
турная [Dagnino 2012, 2013]1 или транслингвальная литература
[Kellman 2003; Hansen 2012; Transcultural Identities 2013].
В отечественной науке данное явление отмечено тоже. Кроме
уже упомянутой выше работы С.П. Толкачева, а также исследо-
ваний по мультикультурной литературе США [Тлостанова 2000;
Бутенина 2013], отметим статью В.В. Кабакчи, называющего
1
О философском разграничении транскультурации и мультикультура-
лизма см. (Тлостанова 2008). М.В. Тлостанова определяет транскультура-
цию как «процесс взаимопроникновения и взаимовлияния культур, акти-
визировавшийся в эпоху глобализации» [Тлостанова 2008: 143].
119
«оригинальные (непереводные) художественные произведения,
в которых язык ориентирован на иноязычную культуру, инокуль-
турной литературой», точнее — «второязычной инокультурной
литературой», с его точки зрения, мало чем отличающейся от
«родноязычной инокультурной литературы», например, произ-
ведений Р. Киплинга об Индии [Кабакчи 2011: 84]. Аналогичное
явление исследуется филологами относительно русскоязычной
литературы билингвов из бывших советских республик [Бахти-
киреева 2009; Кремер 2010; Гринберг 2011]. Есть подобные ис-
следования русских франкоязычных авторов [Балеевских 2002],
а также писателей-билингвов с другими полицентричными язы-
ками.
Несмотря на то, что термин «контактная литература» по-
лучил достаточное распространение [Kachru B. 1985c, 2005;
Spooner 1987; Bolton 2006: 249; Dewulf 2014], он стал объек-
том критики [Thumboo 2006: 408] на том основании, что по
аналогии с контактными языками пиджин этот термин ассо-
циируется с упрощением, дефектностью, т.е. имеет отрица-
тельную коннотацию; к тому же, он обозначает только самое
начало интегративного процесса, происходящего в литера-
туре и потому не может распространяться на наименование
всего направления. В связи с этим неприемлем оказывается
и термин постколониальная литература1, или «англофон-
ная литература британского постколониального наследства»2
[Dawson—Varughese 2012], который, во-первых, не дает раз-
граничения «родноязычной» и второязычной инокультурной
литературы» [Кабакчи 2011: 84]; во-вторых, исключает из
объекта рассмотрения литературу тех стран, которые не были
колониями, т.е. литературу качрувианского Расширяющего-
ся круга, например, англоязычные произведения тайских ав-
торов: Sucharitkul P. Somtow “Dragon Fin Soup: Eight Modern
Siamese Fables,” Rattawut Lapchareonsap “Sightseeing,” Supasiri
1
Данный термин нередко используется в отечественной науке (см., на-
пример, [Сидорова 2005; Гасанова 2013]).
2
“Anglophone writing of a British postcolonial legacy”
120
Supunpaysaj “The Umbrella and Other stories” (см.: [Bennui &
Hashim 2013/14]). Не прижился и термин «Новая литература»
(New Literatures)3, также потому, что исторически данная ли-
тература появилась еще в XIX в., т.е. сейчас она уже далеко не
новая.
В связи с этим сингапурский ученый и поэт Эдвин Там-
бу [Thumboo 2006] предложил говорить о национально-
этнической литературе на английском языке — например,
индийской литературе на английском языке (Indian litera-
ture in English), нигерийской литературе на английском языке
(Nigerian literature in English), литературе маори на английском
языке (Maori literature in English) и т.д. Обобщающим наимено-
ванием стал термин «мировая литература на английском язы-
ке» (World literatures in English). Однако, Эмма Досон-Варугиз
считает, что и этот термин не точен: поскольку такая литерату-
ра опирается на варианты английского языка (world Englishes),
она должна называться World Englishes literature — литература
на вариантах английского языка [Dawson—Varughese 2012: 17].
Ее точка зрения нашла поддержку у ряда ученых [Bamiro 2011;
Trivedi 2013].
7.2. Основная проблема
Основная проблема, касающаяся контактной, или транс-
лингвальной литературы, связана с отношением к ней, к ее ка-
честву и культурной идентичности [Lam 2002]. С самого начала
появления этой литературы многие восприняли факт художе-
ственного творчества на английском языке местными поэтами и
писателями крайне отрицательно, в частности считая, что авто-
ры такой литературы изменяют родному языку и родной куль-
туре, т.е. контактная литература — это «форма культурного
3
Как термин, называющий новое направление в литературоведении и
лингвистике, Новая литература пишется с заглавной буквы, для разграниче-
ния с нарицательным словосочетанием «новая литература».
121
предательства»1, как писал шриланкийский поэт Лакдаса Вик-
крамасингха. В своей книге “Asian Englishes Beyond the Canon”
Б. Качру уделил много внимания анализу креативности на ан-
глийском как неродном языке, и в ней он подытожил те обви-
нения, которые выдвигают против создателей контактной ли-
тературы: «Авторы художественной литературы на английском
языке подвергаются нападкам по многим поводам: их служение
нации подвергается сомнению, поскольку они отказались от
национального или регионального языка и пишут на западном
«чужом» языке; считается, что их «чужеземное» средство пись-
ма не годится для выражения культурно и социально обуслов-
ленных оттенков чувств; они также обвиняются в потакании
иностранному читателю, поскольку усиливают экзотические мо-
менты в угоду вкусов таких читателей»2 [Kachru B. 2005а: 59].
Особенные возражения вызывали и порой до сих пор вы-
зывают поэтические произведения. Поэтам отказывали в праве
писать на английском потому, что их неродной язык якобы не в
состоянии передать всю гамму тонких чувств человека. Этот ар-
гумент, кстати, находит подтверждение у психолингвистов, ко-
торые выявили, что билингвы гораздо менее склонны выражать
эмоции на неродном языке, чем на родном [Pavlenko 2014: 248].
Возможно, это стало одной из причин, почему после эмигра-
ции в США Йосиф Бродский предпочитал писать не поэзию, а
удовлетворялся, в основном, лишь эссеистикой, за что получил
осуждающий отклик А.И. Солженицына: «От поэзии его стихи
переходят в интеллектуально-риторическую гимнастику» (цит.
по: [Глазунова 2005: 3]).
1
“To write in English is a form of cultural treason” (Lakdasa
Wickkramasingha. URL: http://www.scholarspark.com/the-poet-by-lakdasa-
wickkramasingha.html (4 Aug. 2015).
2
“The creative writers in English are attacked on many counts: their
commitment to the nation is considered suspect for abandoning the national
or regional language and writing in a Western ‘foreign’ language; their ‘alien’
medium is considered inappropriate for expressing culturally and socially
determined sensibilities; and they are accused of catering to a foreign readership,
thus focusing on the exotic to satisfy the taste of such readership.” [Kachru B.
2005а: 59].
122
Вместе с тем, все эти критические отзывы не учитывали
очень важный фактор: к моменту появления контактной литера-
туры английский язык перестал быть «чужим» для авторов. Как
пишет Равиндер Гаргеш, «английский язык нашел дом в Ин-
дии, и Индия чувствует себя в согласии с английским»3 [Gargesh
2006: 359]; индийский английский — родной для жителей Ин-
дии, а британский — для них чужой. В процессе нативизации
английский язык обогащается, он не «теряет цветность» и воз-
можность эмотивного выражения, но «принимает на себя дру-
гие локальные оттенки»4 [Gargesh 2006: 362] и тем самым рас-
ширяет свою палитру красок.
С помощью своего варианта английского языка писатели и
поэты с успехом передают ту реальность, в которой они живут,
те чувства и даже эмоции, которые овладевают ими. Один из
основоположников индийской англоязычной литературы Раджа
Рао писал еще в 1938 г.: «Мы не можем писать, как англичане.
Мы и не должны. Мы не можем писать только как индийцы. Мы
выросли, чтобы смотреть на большой мир как на часть нас. На-
шим способом выражения поэтому должен быть вариант, кото-
рый однажды станет таким же отличным от других и многокра-
сочным, как ирландский или американский»5 (цит. по: [Kachru
Y. & Nelson 2006: 112]). Аналогичную мысль высказал и ниге-
рийский писатель Чинуа Ачебе (1965): «Мой ответ на вопрос:
“Может ли африканец выучить английский настолько, чтобы
создавать на нем хорошие художественные произведения?” бу-
дет, конечно, да. Если, с другой стороны, вы спросите: “Может
ли он выучить его так, чтобы пользоваться им, как носитель
3
“English is at home in India and India at home with English, that their poetry
is Indian English.” [Gargesh 2006: 359]
4
“In the process of nativization/Indianization, the English language can be seen
to have not only lost color but taken on other localized colors.” [Gargesh 2006: 362]
5
“We cannot write like the English. We should not. We can not write only
as Indians. We have grown to look at the large world as part of us. Our method
of expression therefore has to be a dialect which will some day prove to be as
distinctive and colourful as the Irish or the American.” (Rao 1938, cit.: [Kachru Y.
& Nelson 2006: 112]).
123
языка?” — я должен сказать: “Полагаю, что нет.” В этом нет ни
необходимости, ни целесообразности для него. Цена, которую
мировой язык должен быть готовым заплатить, — это исполь-
зование его в самых разных условиях”1. (цит. по: [Kachru Y. &
Nelson 2006: 113]).
Практика поэтического творчества, великолепные поэти-
ческие произведения сингапурских, филиппинских и других
поэтов, создающих свои произведения на английском языке,
подтверждает неправомерность нападок на авторов контактной
литературы и правоту индийской поэтессы Камалы Дас, перу
которой принадлежат следующие строки:
I speak three languages, write in
Two, dream in one.
Don’t write in English, they said,
English is not your mother tongue. Why not leave
Me alone, critics, friends, visiting cousins,
Every one of you? Why not let me speak in
Any language I like? The language I speak
Becomes mine, mine alone, it is half English, half
Indian, funny perhaps, but it is honest,
It is as human as I am human. don't
You see? It voices my joys, my longings my
Hopes....
(Kamala Das. An Introduction)2
Контактная литература сегодня существует во всех трех кру-
гах Качру (см. главу 2). Во Внутреннем круге это литература
1
“[M]y answer to the question, ‘Can an African ever learn English well
enough to be able to use it effectively in creative writing?’, is certainly yes. If on
the other hand you ask: ‘Can he ever learn to use it like a native speaker?’ I should
say, I hope not. It is neither necessary nor desirable for him to be able to do so. The
price a world language must be prepared to pay is submission to many different
kinds of use.” [Chinua Achebe 1965, cit.: Kachru Y. & Nelson 2006: 113].
2
An Introduction — Poem by Kamala Das. // PoemHunter.com. Available
at: URL: http://www.poemhunter.com/poem/an-introduction—2/ (4 Aug.
2015)
124
национальных меньшинств, чьи языки и культуры находятся в
прямом контакте с английским языком — например, литерату-
ра американских индейцев, афро-американцев и др. Во Внеш-
нем круге — литература на всех вариантах английского язы-
ка Африки и многих стран Азии, в том числе тех авторов, для
которых он является первым языком, но это язык, отличный от
британского или американского. Транслингвальная литература
на вариантах Расширяющегося круга публикуется как в стра-
нах Расширяющегося круга (например, в Таиланде, Китае), так
и — в бóльшей мере — в странах Внутреннего круга, но авто-
рами этих произведений являются иммигранты, освоившие ан-
глийский не как первый язык. Примером могут быть американ-
ские авторы китайского происхождения: Максин Хонг Кингстон
(Maxine Hong Kingston), Эми Тань (Amy Tan), Лиса Си (Lisa
See), Ха Цзинь (Ha Jin) и многие другие; русские американцы:
Ольга Грушина, Лара Вапняр, Аня Улинич, Гари Штейнгард,
Эллен Литман и др.
Иногда встает вопрос о культурно-языковой идентичности
этих авторов. Например, отвечая на вопрос американского жур-
налиста: «Литература, которую Вы пишете, русская или англий-
ская?», А. Улинич ответила: «Отсутствие буквального понима-
ния восполняет контекст — те, кто понимает русский, оценят
это благодаря памяти языка. Для говорящего на русском языке
это момент выразительности, способ войти в интимную часть
своего языка, оставаясь в изгнании в латинском алфавите; для
англоговорящего это, пожалуй, напоминание, что в глубине, ка-
залось бы, понятной прозы есть параллельная, которая совер-
шенно непостижима»3 (Stromberg N.y.). Действительно, в этих
книгах английская форма выражения заполнена русским содер-
3
“Context fills in the lack of literal understanding, while those who understand
Russian can appreciate a memory of the language. For a Russian speaker it's an
expressive moment, a way to enter the intimacy of that language while remaining
in the exile of the Latin alphabet; for an English speaker, it is perhaps a reminder
that underneath the seemingly understandable prose is a parallel one that is totally
incomprehensible.” (Stromberg, URL: www.zeek.net/703book/index.php?page=2)
125
жанием, характерным для русского автора, с русским ментали-
тетом, выросшего на русской культуре.
Очень похожие мысли мы находим и в интервью другого
русско-американского автора — Ольги Грушиной: «Я пыталась
наделить свой английский русским чувством, поскольку я хотела,
чтобы роман, в целом, передавал истинно русские ощущения. Я
часто сохраняла русский ритм в предложениях (надеюсь, не вы-
ходя за пределы английской грамматики), делала стилистические
аллюзии на русскую классику и в общем пыталась показать по-
средством своего языка способ мышления всего поколения рос-
сийской интеллигенции шестидесятых годов — несколько уси-
ленный в красках, но честный способ связи с миром, когда такие
возвышенные слова как «душа», «красота» и «истина» были на-
полнены обыденным содержанием»1 (10 questions... 2014).
Этот симбиоз двух языков и двух культур доказывает гиб-
кость понятия культурно-языковая идентичность (см. главу 6),
отличного от этнической идентичности. Имея возможность по-
знавать через английский язык русскую культуру и, в какой-то
мере, русский менталитет, наши иноязычные коммуниканты мо-
гут осуществлять успешную коммуникацию с нами, как и мы с
ними, читая произведения их авторов-билингвов.
7.3. Значимость транслингвальной литературы
Когда-то в середине 1989-х годов в споре о необходимости
стандартов, вылившемся в спор о легитимности вариантов ан-
1
“I did attempt to imbue my English with a Russian feel, since I wanted the
novel to convey a very Russian sensibility overall. I often retained Russian cadenc-
es in my sentences (hopefully while staying within bounds of English grammar),
made stylistic allusions to the Russian classics, and in general tried to portray
through my language the way of thinking of the entire generation of Russian intel-
ligentsia of the sixties — a somewhat exalted, earnest way of relating to the world,
when lofty words like ‘soul,’ ‘beauty,’ and ‘truth’ were filled with everyday mean-
ing.” (10 questions with [Olga Grushin 2014]).
126
глийского языка, противники Б. Качру утверждали, что литера-
тура, созданная на английском языке не в англоязычных странах,
не имеет никакой художественной ценности, лишь только вызы-
вает этнографический интерес. Насколько они были неправы,
показала жизнь. Среди представителей транслингвальной лите-
ратуры на английском языке есть лауреаты самых престижных
премий мира, в том числе Нобелевской — Воле Шойинка (Wole
Soyinka), Нигерия (1986); Иосиф Бродский (Joseph Brodsky),
русский эмигрант, писавший прозу на английском языке, Надин
Гордимер (Nadine Gordimer), Южная Африка (1991); Дерек Эл-
тон Уолкотт (Derek Alton Walcott), Тринидад (1992); В.С. Найпол
(V.S. Naipaul), гражданин Великобритании индийского происхо-
ждения, родившийся в Тринидаде (2001); Джон Максуэлл Кут-
зее (John Maxwell Coetzee), Южная Африка, впоследствии стал
гражданином Австралии (2003).
Букеровскую премию получили Надин Гордимер (Nadine
Gordimer), Южная Африка (1974); Салман Рушди (Salman Rush-
die), гражданин Великобритании, родившийся в Индии (1981),
Джон Максуэлл Кутзее (John Maxwell Coetzee), Южная Афри-
ка (1983, 1999); Кери Хьюм (Keri Hulme), представительница
народа маори, Новая Зеландия (1985); Кадзуо Исигура (Kazuo
Ishigura), британец японского происхождения (1989); Бен Окри
(Ben Okri), Нигерия (1991); Майкл Ондатже (Michael Ondaatje),
гражданин Канады, родившийся в Шри-Ланке (1992); Арундати
Рой (Arundhati Roy), Индия (1997); Янн Мартел (Yann Martel),
канадец испанского происхождения (2002); Киран Десаи (Kiran
Desai), американка индийского происхождения (2006); Ара-
винд Адига (Aravind Adiga), индийско-австралийский писатель
(2008).
Лауреатом Пулицеровской премии была Джумпа Лахири
(Jhumpa Lahiri), индийско-американская писательница (2000).
Национальной книжной награды США (National Book Award)
был удостоен польско-американский писатель Ежи Косинский
(Jerzy Kosinsky) (1968), китайско-американский писатель Ха
Цзинь (Ha Jin) (1999).
127
 Русские писатели, пишущие по-английски, также награжда-
лись престижными премиями. Так Ольга Грушина в 2006 г. была
отмечена газетой “New York Times” (a New York Times Notable
Book), ее первый роман вошел в десятку лучших книг, назван-
ных газетой “Washington Post” и был номинирован на британ-
скую литературную премию “Orange New Writers Award”. В
2007 г. она стала лауреатом премии «Молодые львы» (New York
Public Library Young Lions Fiction Award). Эта премия присужда-
ется авторам в возрасте до 35 лет за книгу, «оказавшую влияние
на состояние современной культуры и общества».
Таким образом, все перечисленные награды, как и высокая
популярность творчества транслингвальных авторов доказыва-
ют, что эта литература имеет высокую художественную значи-
мость. Изучение транслингвальной литературы представляет
новое направление в литературоведении и ждет своих исследо-
вателей.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Объясните, почему исследование транслингвальной лите-
ратуры представляет собой отдельное литературоведческое
направление, отличное от отечественной и зарубежной ли-
тературы.
2. Обсудите все плюсы и минусы существующих наименова-
ний данного вида литературы.
3. Обсудите приведенные в главе аргументы, выносящие «об-
винительный приговор» транслингвальной литературе. Ка-
ково ваше отношение к тезисам, перечисленным в работе
Б. Качру?
4. Из списка полуфиналистов Букеровской премии, не по-
лучивших ее в год выдвижения награды, выберите какого-
нибудь автора и расскажите о нем и его произведении, вы-
двинутом на соискание премии.
На Букеровскую премию выдвигались
— В.С. Найпол (V.S. Naipaul) — 1971, 1979;
128
— Андрэ Бринк (André Brink) — 1976, 1978;
— Анита Дэсаи (Anita Desai) — 1980, 1984, 1999;
— Салман Рушди (Salman Rushdie) — 1983, 1988, 1995;
— Тимоти Мо (Timothy Mo) — 1982, 1986, 1991;
— Кадзуо Исигура (Kazuo Ishigura) —1986, 2000, 2005;
— Чинуа Ачебе (Chinua Achebe) — 1987;
— Рохинтон Мистри (Rohinton Mistry) — 1991, 1996, 2002;
— Ромеш Гунесекера (Romesh Gunesekera) — 1994;
— Абдулразак Гурна (Abdulrazak Gurnah) — 1994;
— Адхаф Суэйф (Ahdaf Soueif) — 1999;
— Моника Али (Monica Ali) — 2003;
— Дэймон Гэлгут (Damon Galgut) — 2003, 2010;
— Ахмат Дангор (Achmat Dangor) — 2004;
— Хишам Матар (Hisham Matar) — 2006;
— Мохсин Хамид (Mohsin Hamid) — 2007;
— Индра Синха (Indra Sinha) — 2007;
— Амитав Гош (Amitav Ghosh) — 2008;
— Джон Максуэлл Кутзее (John Maxwell Coetzee) — 2009;
— Андреа Леви (Andrea Levy) — 2010;
— Эси Эдугян (Esi Edugyan) — 2011;
— Дебора Леви (Deborah Levy) — 2012;
— Тан Тван Энг (Tan Twan Eng) — 2012;
— Джит Тайил (Jeet Thayil) — 2012;
— Новайолет Булавайо (NoViolet Bulawayo) — 2013;
— Джумпа Лахири (Jhumpa Lahiri) — 2013;
— Нил Макхерджи (Neel Mukherjee) — 2014.
5. Перечисленные ниже произведения получили Букеровскую
премию. Кто их авторы? Дайте краткую информацию об
авторах (они перечислены в хаотическом порядке ниже; не-
сколько произведений принадлежат перу одного автора) и
их произведениях.
The Conservationist
Midnight’s Children
Life & Times of Michael K
129
 Disgrace
The Remains of the Day
The English Patient
The God of Small Things
Life of Pi
The Inheritance of Loss
In a Free State
The Bone people
The Famished Road
The White Tiger
V.S. Naipaul, Kazuo Ishiguro, Kiran Deasi, Nadine Gordimer,
Ben Okri, Michael Ondaatje, Salman Rushdie, Aravind Adiga,
J.M.Coetzee, Keri Hulme, Arundhati Roy, Yann Martel.
6. Прокомментируйте отзыв на книгу Ольги Грушиной
«Жизнь Суханова в сноведениях» (The Dream Life of Sukha-
nov), опубликованный в «Живом Журнале».
Jan. 14th, 2012
На новогодних каникулах я получила в подарок роман
Ольги Грушиной “Жизнь Суханова в сновидениях”. Ав-
тор книги — русско-американская писательница, т.е. рус-
ская иммигрантка, живущая в США с восемнадцати лет.
Этот роман о России, о ее советском прошлом, написанный
по-английски, попал в список лучших американских книг
2006 г. и принес Грушиной несколько литературных наград.
Перевод на русский выполнен Е.С. Петровой, известной пе-
реводчицей и другом нашей семьи. Книга вышла на русском
лишь в конце 2011 г., будучи уже ранее переведенной на 13
других языков.
<....>
Переводчик Е.С. Петрова рассказывала мне, как активно
автор принимала участие в редактировании ее перевода. Я за-
130
думываюсь, почему Грушина решила написать роман именно
на английском, ведь она одинаково хорошо владеет и русским,
и английским языками, сам же роман получился истинно рус-
ским по содержанию, а качество перевода на русский было
для автора критичным моментом. Возможно, Грушина дает от-
вет на этот вопрос в каком-то из своих интервью, но лично я
вижу глубокий смысл и осознанную целенаправленность дан-
ного решения. Мы, русские, так или иначе знаем и чувствуем
нашу историю, но для далекого американского читателя воз-
можность получить непосредственное, из первых уст, без по-
мощи переводчика, представление о нравах советского режима
и вытекающих оттуда особенностях жизни и мышления рус-
ского народа, прочувствовать атмосферу старой Москвы через
правдивые, грамотно и доступно поданные очевидцем обра-
зы — это новое и важное явление для русско-американского
культурного взаимодействия, в которое Грушина внесла свой
огромный вклад.
URL: http://golddes-s.livejournal.com/845.html> (5 авг 2015)
7. Познакомьтесь с отрывком из романа О. Грушиной “The
Day Dream of Sukhanov” (p. 2—3). Какие детали московской
жизни начала 1980-х годов раскрывает автор? Какими сред-
ствами это ей удается? Мог бы эти детали передать амери-
канский писатель нерусского происхождения?
At this hour of the evening, on a Saturday, Marx Avenue was
starting to grow quiet. The lamps glowed like tangerine balloons
let loose in the soft haze, and in their light the eighteenth-century
façade of the old Moscow university shone brightly, as dramatic
and familiar as the stage set of some stately, stale play. Although
it was early August, the air had already acquired that special,
brittle and gentle, autumnal quality that made the world seem a
breath deeper and a trifle less certain, as if seen through a sheet of
crystal. Infrequent cars passed. A wide sweep of their headlights
brought into sudden sharp relief vague shapes of passersby, for a
131
solitary instant imparting volume and color to a youth in a drab
suit darting recklessly across the street, an old man shuffling
by with a crumpled newspaper under his arm, several ageless,
heavy-faced women weighed down by bloated bags, and —
strikingly, incongruously — a vision: a figure in a low-cut dress of
shimmering green silk, standing tall and slender and long-legged
by the curb.
“It’s chilly,” said Nina quietly.
Sukhanov nodded, turned back to the car, and rapped on the
window. The tinted glass slid down without a sound, exposing the
suede gloves inside, poised at the ready.
“Wait for us over there,” he said curtly. “I expect we’ll be a
while.”
As they walked the few paces to the Manege, they tilted their
heads up, to get a better view of an imposing banner unfurling
above the portico of the grand exhibition hall. “THE FACE OF
OUR MOTHERLAND,” read the enormous letters, and, in the line
below, “Pyotr Alekseevich Malinin, 1905—1985.”
“The dates make him sound dead,” observed Sukhanov with
displeasure. “They should make it clear it’s his birthday celebration,
don’t you think?”
She shrugged and said nothing, only quickened her steps, and
the deserted square greedily received each precise click of her
silvery high heels. A broad-shouldered man who stood smoking by
the entrance saw her approach and instantly, diving forward with his
whole body, swung the door wide open; a waft of well-lit stuffiness
and a cascading burst of a woman’s artificial laughter escaped into
the quiet darkness. As Nina passed inside, Sukhanov noticed the
man follow her sheer silken legs with a speculative look. No one
could ever guess her age, he thought, feeling pleasantly flattered.
He was about to enter himself, when the man released the door and
turned toward him, revealing a tentative wisp of a mustache in the
middle of an insolent face.
“Just a minute,” the man said in a bored tone. “This is by
invitation only.”
132
Sukhanov measured the fatuous mustache with a contemptuous
look and unhurriedly reached into his pocket.
He had barely stepped inside when an ample woman stuffed
into a tight dress of crimson velvet flew at him, opening her arms
and crying shrilly, “Anatoly Pavlovich, the very man I was dying to
see! Ah, do I have just the story for you!”
8. Прочитайте рецензию из газеты “The Washington Post” на
роман Ольги Грушиной. Согласно рецензенту, что в данном
романе может быть интересно читателю из другой культу-
ры? Как Ольге Грушиной удалось создать гармоничный
симбиоз английского и русского? Какие языковые элементы
из романа использует рецензент, чтобы подчеркнуть «рус-
скость» романа?
Divided Loyalties
By Jonathan Yardley
Sunday, January 8, 2006
THE DREAM LIFE OF SUKHANOV
By Olga Grushin
Putnam. 354 pp. $24.95
Olga Grushin’s extraordinary first novel is so wise and mature
that it is tempting to suspect the author’s biography is a joke. The
Dream Life of Sukhanov is sophisticated, ironic and witty,
multilayered, intricately constructed, deeply informed, elegantly
written — the work, one would think, of someone who has been
writing and publishing fiction for years, not someone who is
doing it for the first time, and doing it in what is not her native
language.
But no, Grushin is the real thing. Now barely in her mid-thirties,
Grushin already has lived in many places — her native Moscow,
Prague, Atlanta and, now, Washington — and done much. She has
studied art history and journalism in Moscow, become the first
133
Russian citizen to complete an American undergraduate degree
(summa cum laude, Emory University, 1993), mastered the English
language, served as interpreter (for Jimmy Carter) and translator (at
the World Bank) and, while she was at it, published short stories in
distinguished American journals.
Now she has published The Dream Life of Sukhanov. Set two
decades ago in Moscow, in what subsequently would be revealed
as the dying hours of the discredited Soviet Union, it is the story
of Anatoly Pavlovich Sukhanov, 56 years old, editor in chief at
the country’s “leading art magazine, Art of the World,” in which
capacity he commissions and sometimes writes articles that par-
rot the party line, “going through other people’s texts as through
dirty laundry, deleting every avoidable reference to God and low-
ercasing all the unavoidable ones, ferreting out the names of all
the blacklisted artists, always sticking these Lenin quotes every-
where.” As a youth in the mid — 1950s, he had been a promising
young artist who, in the company of others of like mind, listened
eagerly to jazz, “excitedly passed around reproductions of Western
painters” and believed that liberation from the stultifying demands
of the Soviet artistic bureaucracy was not merely possible but in-
evitable.
Then, a few years later, he and his friends were astonished
and shattered when that bureaucracy clamped down on them.
Some, like Sukhanov’s friend Lev Belkin, chose to go on alone,
more or less underground, threadbare but true to their artistic
convictions. Sukhanov chose otherwise. By then he was married
to Nina, “my own perfect vision of beauty,” daughter of Pyotr
Alekseevich Malinin, the most famous and influential of all those
artists who had caved in to the communist orthodoxy and profited
accordingly. Nina believes in her husband’s art and wants him to
pursue it, but her father presents him with a bitter choice: “Carry
on with… outlawed art” and pay the consequences, or sign on
with the party and enjoy the benefits — for him, for Nina, for the
children yet to be.
134
Years later, Sukhanov muses about how “choices that
sometimes ambush a man so unfairly, without a moment’s
warning, and wresting from him an almost instinctive reaction,
in the space of a mere minute change the rest of his life.” This
is such a choice, and Sukhanov’s instinct is for survival, safety,
the easy way. He accepts his father-in-law’s offer and begins
his steady climb to the editorship of the Soviet Union’s most
prestigious art journal. Now he inhabits a “familiar and delightful
world,” in a large, elegant apartment “in the heart of old Moscow.”
A housekeeper comes in daily; wonderful food is served at every
meal. He is content:
“A seemingly endless expanse of rooms unfolded behind his
back, their comfortable dusk scintillating with the honeyed luster
of parquet floors, damask wall upholstering, golden-flecked book
bindings, crystal chandeliers opening like flowers in the high
ceilings, many-antlered silver candelabra, and countless other
precious possessions that the dim light hinted at tantalizingly,
splendidly, as it seeped through the heavy velvet drapes.
Somewhere in the recesses of his home, his two children were
falling asleep, one a future diplomat, the other a future journalist,
both equally gifted; and next to him, enclosed in the glowing circle
of light, sat Nina, pale, disheveled, and so beautiful, her lips lightly
traced with a glistening chocolate line. This was his world, and it
was safe.”
Gradually, though, it becomes plain that it is not safe. Strange,
mysterious, unsettling things begin to happen, and “terrifying
dreams” descend upon him without warning. He begins to feel
“claustrophobic and helpless” as he is “assailed by his past.” Lev
Belkin, whom he has not seen for years, materializes one night
out of the darkness; in a moment of pique, Sukhanov abruptly
fires his housekeeper for an offense she did not commit; a cousin
whom he does not remember and does not welcome descends upon
him, commandeers his comfortable bed and troubles him with
prattle about “true art”; his son, Vasily, proves willing “to go to
135
lengths that [Sukhanov] himself would consider amoral” in order
to curry the favor of apparatchiks; his daughter, Ksenya, reveals “a
burning contempt for his own world, a world of the past, a world
of acquiescence and accommodation for the sake of survival”;
Nina abandons the Moscow apartment for their dacha outside the
city, where, she makes plain, she wants to be alone; meantime
a man whose name is hinted at but never mentioned — Mikhail
Gorbachev — assumes office and takes the first steps toward ending
the system to which Sukhanov has so comfortably accommodated
himself.
Amid all these puzzling developments, Sukhanov is drawn
ever deeper into a past the most difficult parts of which he only
wants to forget. He remembers how, as a boy of 8, he was shown
a reproduction of Botticelli’s “The Birth of Venus” and how the
next morning “I woke up with a smile of absolute happiness upon
my lips, knowing that a new, different life lay before me.” He
remembers “a modest man named Oleg Romanov,” a teacher who
reawakened the love of art that Botticelli had inspired, who showed
him that art “was not a private embarrassment or a wicked foreign
enchantment” but something of surpassing beauty around which a
life could be built. He remembers his beloved father, returning after
an absence of many years, stepping out of an apartment window to
his death, leaving the enigmatic warning note, “Don’t let anyone
clip your wings.” He remembers the magical paintings of Marc
Chagall, scorned and forbidden by the gurus of socialist realism but
loved once by him, in his own youth.
As Grushin recounts all of this, her narrative moves back and
forth, always seamlessly, between past and present, memory and
dream, the known and the mysterious. At times the narrator is
omniscient; at others it is Sukhanov himself. The reader does not
always know whether events are “true” or “imagined,” but this
merely intensifies the novel’s pleasures, taking the reader into what
is at once a Moscow almost palpably faithful to historical fact and a
place wholly inside the mind and heart of Sukhanov. Grushin knows
both places well. As a small child, she was removed from Moscow
136
by her father, a dissident at odds with the Kremlin, but she returned
when she was 10 and studied there for nearly a decade. In a brief
but exceptionally informative interview with Library Journal, she
says:
“Sukhanov is not based on anyone I know, but, of course, in
many ways he is born of my early experiences. I grew up surrounded
by my parents’ friends — people of Sukhanov’s generation, many
of them artists, philosophers, writers, who had to make difficult
choices in order to survive. Some of them, like my father and the
artist Ernest Neizvestny (a close family friend), did things they
believed in and faced harsh consequences. Others bargained with
the authorities and enjoyed certain rewards, but always at a price.
The questions of courage and weakness, perseverance and betrayal,
daily comfort and artistic immortality were very real concerns from
my earliest years. I suppose Sukhanov is the fruit of my living with
these questions for a long time.”
One of the many marks of Grushin’s wisdom and maturity is
that Sukhanov, whom it would be so easy to set up as a straw man,
is a deeply complex, endlessly interesting and deeply sympathetic
figure. Nobody in The Dream Life of Sukhanov is fashioned out of
cardboard. Every character evolves as the book progresses, turning
into someone the reader had not quite expected. Some change in
ways that readers will find gratifying, while others betray their own
shortcomings, but all are viewed and portrayed with compassion,
as fallible human beings caught in circumstances not conducive to
true nobility or true villainy. Even some of the apparatchiks show a
measure of humanity, if chiefly in the form of the human propensity
for opportunism and cowardice.
Moscow itself is one of the novel’s most vivid and convincing
characters. American readers will be familiar with Red Square
and the dissidents and the party elite, but we tend to think of
Moscow under the communists as unrelievedly bleak, so the lavish,
comfortable world of Sukhanov will come as something of a
surprise — one that heightens our awareness of the sharp contrasts
and plush hypocrisies of the people’s state. There is a remarkable
137
scene in which the young Sukhanov is taken by Nina into the
bowels of one of Moscow’s great museums, where she shows
him in rooms not open to the public examples of the great art the
communists had suppressed — another side of the Moscow, and the
Russia, few outsiders can know.
As to Grushin’s prose, the passages quoted here should be
evidence enough of its grace and descriptive power. She told Library
Journal that she had been inspired by “the (unattainable) example of
Nabokov,” and she is right to insert the parenthetical disclaimer, but
her command of English is far more confident than that of most who
were born to it or, for that matter, most who write and publish in it.
To be sure, she gets a bit carried away sometimes, and some of the
intense conversations about art go on just a trifle too long, but make
no mistake about it: The Dream Life of Sukhanov is the work of a
true artist, a novel that many writers many years older than Grushin
and far more renowned would happily, merrily claim as their own.
Grushin is now a naturalized American citizen, and The Dream
Life of Sukhanov clearly has been informed by her years in this
country, but in its expansiveness, its refusal to dwell in the tiny
palace of self, it harks back to the great Russian masters. In so
doing, it breathes new life into American literary fiction, which for
some time has been in dire need of just such an infusion.
Source: http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/
2006/01/05/AR2006010501658.html (Accessed 5 Aug. 2015)
9. Посмотрите телеинтервью Ольги Грушиной (2013): http://
www.youtube.com/watch?v=y_Kf1zExS5k (30 мин) “The
Dream Life of Sukhanov.” Судя по разговору писательницы
с ведущим, что можно сказать о том, как отражаются ду-
ховные свойства русских людей в романе? Какие отголоски
находят факты и явления российской действительности в
романе? Как отражены духовные искания российской ин-
теллигенции в романе? Как характеризует роман ведущий
программы?
138
10. Посмотрите и сделайте план лекции проф. А. Ван-
нера (2012): URL: http://www.youtube.com/watch?v=
Wsq3AoG3tVU (42 мин). Какие проблемы подняты в лек-
ции? Каково ваше мнение относительно этих проблем?
11. Прочитайте стихотворение гонконгской поэтессы и препо-
давателя Агнесы Лам [Lam 2002: 196]. Какие признаки ее
гибридной идентичности вы видите в этом стихотворении?
Близки ли вам чувства и мысли автора?
Born in Hong Kong, Agnes Lam studied in Singapore and
America. Upon graduation, she taught at the National University
of Singapore before returning in 1990 to teach at the University
of Hong Kong. She specializes in language education in China
and Asian poetry in English. She is also internationally known as
a poet and some of her poems have been translated into German,
Italian and other languages. Representative works are: Language
education in China (2005), “Defining Hong Kong poetry in
English: An answer from linguistics”, World Englishes (2000)
and Water wood pure splendour (2001). She has held visitorships
from Fulbright, the British Council, the International Research
and Development Centre, ASAHIL and Universitas 21. In 2008,
she was awarded the Nosside International Poetry Prize (Special
Mention) and was made Honorary Fellow in Writing by the
University of Iowa. Her current project on Asian poetry in English,
funded by the Hong Kong Research Grants Council, took her
to several Asian cities from Macao to Delhi. (http://caes.hku.hk/
home/staff/agneslam)
Yellow Flowers on a Battlefield
You ask me what is happiness.
You ask me what is success.
I once was young like you.
Like you I needed answers.
139
You tell me learning is difficult But all I can leave you
In circumstances like yours. are bit another’s words —
Your teachers know that too. zhan di huang hua fen wai xiang.
I couldn’t agree more. On a battlefield, yellow flowers are

There are not enough books, Sweeter than ever.

not enough tapes or videos,
not enough teachers,
not enough anything.
How can I talk to you
about English on the Net
when there’s only one computer
for each department?
(16 June 1999, Yunan University)
12. Выберите для чтения произведение какого-либо автора, от-
носящегося к контактной литературе. Посмотрите, как в
этом произведении представлен соответствующий вариант
английского языка. Какие особенности этого варианта вы
можете отметить на разных уровнях языковой структуры?
Сделайте презентацию по этому материалу.

Six days I have taught you.

Six days you have all come.
Always eager, always trying,
ever listening and asking.

You ask me for my poems.

You ask me for my photo.
You ask me for my signature.
My dear students, I am but a teacher.

Tomorrow I shall fly away

back to my office where I work
from eight to eight and I shall miss
your thirst for learning, your welcome.

I wish so much
you would be happy,
that you would find
meaning and success.

140 141
 ГЛАВА 8
Вариант и интеръязык: социолингвистиче-
ский и психолингвистический подходы
Нередко встречаются высказывания, в которых происходит
отождествление вариантов языка, особенно Внешнего и Расши-
ряющегося кругов, если использовать схему Б. Качру, с интеръ-
языком как промежуточным явлением, не достигшим уровня
носителей языка. В данной главе мы разберем эти два явления
и покажем, в чем заключаются кардинальные различия между
ними, не дающие права считать эти два термина синонимич-
ными.
8.1. Вариант
Слово «вариант», имеющее два эквивалента в английском
языке — variety и variant, из которых только первый приме-
ним к вариантам английского языка и соотносится с термином
“world Englishes”, имеет следующие семы, релевантные для
определения слова: 1) различие, 2) многообразие, 3) вид, тип.
Все эти три семы очень существенны: варианты отличаются
друг от друга дистинктивными признаками, и, несмотря на то,
что многие признаки повторяются в разных вариантах, сово-
купность их специфична для каждого варианта и является его
дифференцирующей характеристикой. Вторая сема указывает
на плюрицентризм английского языка со множеством его ва-
риантов, проявляющихся в речи, чаще устной, иногда в пись-
менной. Третья сема также дает основание к дифференциа-
ции вариантов и их классификации, о которой мы вели речь в
главе 2.
142
Собственно говоря, термин «вариант» используется в линг-
вистике в нескольких смыслах. Мы ведем речь преимуще-
ственно о территориальных / региональных / локальных вари-
антах (varieties), имеющих культурно-этническую основу1 и
отличающихся друг от друга на всех языковых уровнях: фоноло-
гическом, грамматическом, лексическом, дискурсивном (в рам-
ках каждого уровня наблюдается вариативность форм, перево-
дным эквивалентом которым является “variant”). Региональные
варианты также иногда называют региолектами. О вариантах
говорят и в социолингвистическом смысле, когда они представ-
ляют разновидность речи этносов (этнолекты), классов и других
слоев населения (социолекты), различаясь по признаку гендера
(гендеролект, мужская / женская речь), возраста (детская речь,
речь молодежи, пожилых людей) и др. Стилистическая вариа-
тивность зависит от ситуации и социального контекста (речь
формальная / неформальная, вежливая / невежливая, снижен-
ная / возвышенная т.п.). Вариативность языка проявляется также
в функциональном аспекте — в этом случае речь идет о функ-
циональных стилях, регистрах, дискурсах. И наконец, выделя-
ют варианты речи по средству ее реализации — они называют-
ся формами речи, письменной и устной, а также жестовой (sign
language), используемой глухими и слабослышащими людьми.
Рассматриваемые нами варианты в основном относятся к перво-
му типу (varieties), но их реализация несомненно происходит с
учетом всех остальных аспектов.
Посмотрим на существующие определения варианта языка
в словарях. “The Concise Oxford Linguistics Dictionary” опреде-
ляет вариант языка как «любую форму языка, систематически
отличающуюся от других»2 [Mathews 2003: 236], т.е. во главе
определения стоит отличие от других подобных явлений. В
словаре “Routledge Dictionary of Language and Linguistics” до-
бавляется экстралингвистический признак: «особая целостная
1
Этим параметром варианты отличаются от диалектов (см. главы 2 и 6).
2
“...any form of a language seen as systematically distinct from others”
[Mathews 2003: 236].
143
форма языка, к которой можно применить экстралингвисти-
ческие критерии для определения ее как варианта»1 [Bussman
1996: 512]. В другом словаре уточняется, что экстралингви-
стический признак есть социолингвистический признак: ва-
риант — это «языковая система, используемая определенной
группой говорящих или функционирующая в определенных
социальных контекстах»2 [Swan et al. 2004: 324]. Том Макартур
в своем определении варианта опирается на пользователя и
функции: вариант — это «отличительная форма языка, которая
может иметь отношение к пользователю, когда ассоциируется
с определенными людьми и часто с местом (Black English, Ca-
nadian English), и соотноситься с использованием, когда ассо-
циируется с функцией (юридический английский, английский
художественной литературы)»3 [The Oxford Companion 1992:
1081].
В отечественном «Словаре социолингвистических терми-
нов» под редакцией В.Ю. Михальченко (2006) определение ва-
рианта / разновидности языка выглядит следующим образом:
«Форма существования языка, представляющая собой модифи-
кацию инварианта, в качестве которого выступает 1) система и
структура языка или 2) норма языка. В.я.4 возникают в результа-
те дифференциации языка под воздействием различных экстра-
лингвистических факторов. Следует отличать В.я. от речевых
разновидностей (индивидуальные, литературные стили), хотя
противопоставление языковой и речевой вариативности языка
не является строгим» [Словарь социолингвистических терминов
2006: 35]. Это определение кажется слишком общим и не очень
1
“a particular coherent form of language in which specific extralinguistic
criteria can be used to define it as a variety” [Bussman 1996: 512].
2
“a linguistic system used by a certain group of speakers or in certain social
contexts.” (Swan et al. [A Dictionary of Sociolinguistics 2004: 324]).
3
“a distinct form of a language that can be user-related when associated with
particular people and often places (Black English, Canadian English), and use-
related when associated with function” (legal English, literary English) [Oxford
Companion 1992: 1081].
4
Варианты языка.
144
хорошо подходящим для контактной вариантологии. Во-первых,
форма существования языка — это речь, дискурс, а язык — сво-
его рода абстрактизация. Когда мы говорим о вариантах плюри-
центричного языка, мы абстрактизируем те речевые проявления,
которые свойственны определенному социуму со своей культу-
рой. Во-вторых, как мы уже показали в главе 3, единого инвари-
анта для всех вариантов английского языка сегодня уже нет ни
в системе / структуре, ни в норме / стандарте. Даже варианты
Внутреннего круга, служащие доминирующей моделью обуче-
ния, отличаются друг от друга и в своих системно-структурных
характеристиках, и в стандартах, и, как правило, ни один вари-
ант не является абсолютно гомогенным.
В самой парадигме World Englishes cпоры идут относительно
легитимности вариантов Внешнего и, тем более, Расширяюще-
гося кругов. Пол Брутьё и Ивонна Дрёшель, например, считают
что о варианте можно говорить только в том случае, если у него
есть свои нормы и стандарты [Bruthiaux 2003; Dröschel 2011],
т.е. определенно можно утверждать существование вариантов
английского языка только во Внутреннем круге. Но, как мы уже
рассмотрели в главе 3, английский язык во Внешнем и Расши-
ряющемся кругах существует и явно отличается от английско-
го языка Великобритании, США, Австралии и других стран
Внутреннего круга. Отличия вызваны влиянием первого языка
местного населения и, главным образом, особенностями куль-
туры пользователей английского языка (даже для тех, у кого он
первый язык, но эти пользователи живут в культурах неанглоя-
зычных стран). Варианты Внешнего круга характеризуются как
норморазвивающие — в них происходит динамическое развитие
новых, своих собственных норм и начинается их кодификация.
Варианты Расширяющегося круга — нормозависимые, но даже
при том что они зависят от образовательных моделей обучения,
они отличаются от вариантов Внутреннего круга большей ва-
риативностью норм (каждый вариант Внутреннего круга имеет
одну единую норму). Следовательно, нормативность не может
быть признаком варианта.
145
 Обсуждая варианты Внешнего круга (так называемые Новые
варианты), Платт, Вебер и Хо обозначили следующие критерии
для их выделения: 1) использование в образовательной системе;
2) развитие в такой местности, где «родной вариант» английско-
го не является языком большинства; 3) широкий спектр функ-
ций в определенном обществе; 4) локализация и нативизация
[Platt, Weber & Ho 1984: 2—3].
Следует отметить, что с расширением проникновения ан-
глийского языка во все страны мира, в том числе и страны Рас-
ширяющегося круга, данные критерии могут быть отнесены и
к вариантам Расширяющегося круга, хотя и в меньшей мере по
сравнению с Внешним кругом. В образовательной системе и тех,
и других вариантов английский язык сейчас находит широкое
применение: в странах Внешнего круга он в большей степени
является средством обучения и в меньшей — просто предметом
изучения для осуществления межкультурной коммуникации; в
странах Расширяющегося круга — в большей степени англий-
ский язык — просто предмет обучения и в меньшей — средство
обучения (академические программы на английском языке; со-
вместные национально-американские/британские факультеты
и др.). Второй критерий явно подходит вариантам и Внешнего,
и Расширяющегося кругов — носителей английского языка как
родного в этих странах значительно меньше, чем пользователей
им как вторым и вспомогательным языком. В странах Внешнего
круга носителями английского языка могут быть как люди, вы-
росшие в местной культуре, так и приезжие из Внутреннего кру-
га. В Расширяющемся круге носители английского языка, как
правило, — все приезжие, живущие в этих странах временно
или иммигрировшие на постоянное место жительства. Диапазон
функций вариантов английского языка во Внешнем круге и глу-
бина их проникновения в общество существенно больше, чем в
Расширяющемся, где, например, английский язык редко исполь-
зуется в регулятивной функции в судебных органах, в местной
администрации. Но с каждым годом использование английского
языка в Расширяющемся круге увеличивается, соответственно
146
расширяются его функции и углубляется степень проникнове-
ния в социум, поэтому говорить, что этот критерий применим
только к вариантам Внешнего круга не представляется воз-
можным. И, наконец, четвертый критерий также без сомнения
приложим абсолютно ко всем вариантам. Английский язык как
вторичное средство выражения культуры того или иного народа
подвергается аккультурации / нативизации и испытывает влия-
ние родного для говорящих данного социума языка и культуры.
Таким образом, поскольку предложенные Платтом, Вебер и Хо
критерии обнаруживаются во всех качрувианских кругах, они
не являются релевантными для дифференциации вариантов.
Не очень эффективными для отграничения вариантов Рас-
ширяющегося круга оказались и критерии, предложенные Сю-
зан Батлер [Butler 1997: 106]:
1) стандарт и узнаваемый тип произношения, передаваемый
из поколения в поколение;
2) особенные слова и фразы для выражения ключевых при-
знаков культуры;
3) ассоциация с историей языкового сообщества;
4) литература, написанная без смущения за язык ее выраже-
ния;
5) справочные издания, демонстрирующие автономность в
использовании языка без оглядки на сторонних авторите-
тов, которые будут решать, что правильно, а что — нет в
том, как надо говорить и писать по-английски.
Безусловно, все эти критерии подходят для вариантов
Внешнего круга, где идет формирование собственного стан-
дарта устной и письменной речи. Лексический состав этих ва-
риантов наполнен реалиями их собственных культур, которые
благодаря глобальности английского языка переходят в другие
варианты, в том числе варианты Внутреннего круга [Pfeffer &
Cannon 1994; Durkin 2015]. История становления и развития
вариантов связана с историей контактов их социума с англий-
ским языком и его носителями. Существует богатая, всемирно
признанная контактная, или транслингвальная литература на
147
этих вариантах (см. главу 7). Начали появляться словари, опи-
сания вариантов Внешнего круга, учебники, созданные мест-
ными авторами на английском языке. Эти критерии обнаружи-
ваются и для вариантов Расширяющегося круга, только чуть
в меньшей степени. Собственного стандарта вариантов это-
го круга нет, поскольку это нормозависимые варианты, но по
фонетико-интонационному акценту или по лексическим и син-
таксическим проявлениям чаще всего можно определить наци-
ональную идентичность говорящего, т.е. вторая часть первого
критерия С. Батлер вполне приложима к вариантам Расши-
ряющегося круга. Начали появляться словари реалий культур,
обслуживаемых вариантами, существуют и тексты учебных
пособий, написанных местными авторами; ведутся описания
языковых признаков и функционирования этих вариантов. Об
остальных критериях нет необходимости специально говорить,
поскольку они явно присутствуют в вариантах Расширяющего-
ся круга.
Исходя из всего вышесказанного, мы с уверенностью можем
утверждать, что варианты английского языка имеют легитимный
статус во всех трех кругах Качру. Вариант языка — это особое
языковое образование, характеризующееся специфическими
чертами в результате влияния автохтонного языка и отражения
автохтонной культуры и имеющее социолингвистическую при-
роду.
В специфических чертах варианта отражается трансферен-
ция родного языка, когнитивных структур и аккультурация. Эти
черты проявляются в своеобразных инновациях, свойственных
этому варианту и постепенно закрепляемых в лингвистических
справочниках, описаниях этого варианта, в средствах массовой
информации на этом варианте, в художественной литературе, и
девиациях, отклонениях от прототипического стандарта, пона-
чалу принимаемых за типичные ошибки, но регулярно, массово
и систематически встречающихся в речи образованных поль-
зователей этим вариантом данного речевого социума. Не стоит
считать, что дистинктивные языковые признаки варианта уни-
148
кальны и свойственны только одному варианту1. Они могут по-
вторяться в разных вариантах, но совокупности признаков одно-
го варианта отличаются от набора дистинктивных признаков
другого варианта.
Дистинктивные признаки вариантов обнаруживаются на
всех уровнях языковой структуры. Более всего они заметны на
фонетическом уровне, проявляясь в виде акцента. Следующий
уровень, где инноваций, присущих варианту, достаточно мно-
го, — это лексический уровень: реалии, т.е. слова, свойственные
определенной культуре (ср. в русском варианте английского —
Matryoshka dolls, borsch(t), pirozhki, khokhloma, aspirantura и
др.), слова с некоторым изменением (часто расширением) значе-
ния (RusE International scientific journal “Philological Sciences”,
где слово science/scientific под влиянием русского слова научный
более широкого по своей семантике означает не «естествозна-
ние / относящийся к естественным наукам», а имеет более ши-
рокое значение и необычную сочетаемость scientific — philo-
logical sciences); новообразования (RusE groupmate, Palace of
Culture, home task); игра со словообразовательными элементами
двух языков (Духless) и т.п. Меньше всего дистинктивных черт
обнаруживается на грамматическом уровне, но и там их можно
найти, поскольку языки находятся в постоянной динамике. На-
пример, Юлия Давыдова описывает изменение употребления
форм Present Perfect и Past Simple в разных вариантах языка. На-
пример, в англоязычной речи русских и немцев типична замена
форм Perfect формами Past/Present Simple: Internet changes our
lives. Для речи же индийцев, наоборот, характерно усиленное
употребление перфектных форм в контексте простого прошед-
шего с указанием точного времени действия: And this all has not
happened in the past... [Davydova 2011]. Наиболее сложными из-
за их культурной обусловленности оказываются дискурсивные
инновации вариантов — например, китайцы, общаясь с ино-
1
Именно в этом заключается один из важных факторов критики тео-
рии вариантов Ахмаром Мабубом и Цзявэй Лян [Mahboob & Liang 2014].
149
странными гостями на английском языке, могут задать нескром-
ные (с точки зрения европейской культуры) вопросы: Have you
had lunch? Where are you going?, а это всего лишь фатические
фразы приветствия, перенесенные из китайской культуры в ан-
глоязычный контекст.
Социолингвистическая природа варианта обусловлена тем,
что это явление абстрагируется из материала речи не отдельно-
го человека, а всего речевого социума, пользующегося этим ва-
риантом.
Конечно, как социолингвистическое явление вариант не мо-
жет быть однородным. Его можно представить в виде континуу-
ма, или билингвальной шкалы1 [Kachru B. 1983а: 77], построен-
ной на основе понятий, сложившихся в креолистике как части
теории языковых контактов [Stewart 1965; Bickerton 1975]. Дан-
ная шкала состоит из следующих зон: акролектной, мезолектной
и базилектной (рис. 12).
Рис. 12. Шкала билингвизма как структура варианта
Акролект — это такая зона билингвального континуума,
которая является стандартной моделью целевого языка или
1
‘bilingual cline’ в терминологии Б. Качру [Kachru B. 1983а: 77].
150
приближена к ней. Акролект основан на письменной норме
и функционирует в формальной ситуации. На акролекте го-
ворят дипломаты, теле- и радиоведущие, научные работники
на конференциях и т.д. Поскольку акролект свойствен беглой
речи образованных пользователей, ему дали второе наимено-
вание — edulect (< education + lect) [Bautista & Gonsalez 2006:
132]. Мезолект — промежуточная зона. Это речь, основанная
на разговорной норме (Standard Spoken English) и потому содер-
жит гораздо больше трансферентных явлений, чем акролектная
речь. Мезолект характерен для коммуникантов с неполным об-
разованием, языковые компетенции которых развиты не в выс-
шей степени, или образованных людей, использующих язык в
неформальной ситуации, а также образованных людей, поль-
зующихся языком в формальной ситуации, но отклоняющихся
от нормы, когда они по каким-то причинам (усталость, стресс
и т.п.) теряют контроль над своей речью. Базилект представля-
ет собой речь малообразованных коммуникантов и несет яркие
черты трансференции признаков родного языка говорящего. По
сути, базилект представляет собой пиджин, гибридную речь на
основе родного и английского языков. Его пиджинизированный
характер проявляется в упрощении структур языка, редукции;
слиянии явлений двух вступивших в контакт языков; ограничен-
ности функций (главным образом, быт, торговля, обслужива-
ние). Для базилекта характерна преимущественно устная форма
речи. Он имеет низкий престиж в речевом социуме.
Китайские лингвисты предложили дать соответствующие
наименования своему варианту английского языка согласно зо-
нам билингвальной шкалы: China English — для акролекта, кото-
рый можно услышать, например, от дикторов канала CCTV, ве-
щающего на английском языке; Chinese English — для мезолекта
и Chinglish — для базилекта [Ge C. 1980; cit. Xu 2010; тж. Zhang
1997]. Последняя контаминация стала достаточно употребитель-
ной — Konglish, Japlish, Hinglish, Ruslish — и сопровождается
обычно пейоративной коннотацией, возможно, за исключением
Singlish, который некоторыми исследователями и публицистами
151
называется национальной гордостью, отражающей языковую
идентичность сингапурцев [Alsagoff 2007; Ortmann 2009; Tan
2009; Bokhorst-Heng et al. 2010; Huddart 2016]. Две другие номи-
нации (типа China / Chinese English) широкого распространения
не получили в других вариантах — например, название “Japa-
nese English” может относиться и к акролекту, и к мезолекту.
Особенностью лектального континуума является его
социально-функциональный характер. Он не свидетельству-
ет об индивидуальном уровне владения языком. Социально-
функциональный характер континуума дает возможность инди-
видууму в зависимости от ситуации выбирать нужный лект для
общения. Например, образованный сингапурец обычно использу-
ет акролект на своем рабочем месте, мезолект — дома, в семье и
базилект — на рынке, торгуясь с малообразованными продавцами.
Описание вариантов чаще всего проводят по мезолектному
уровню: он свойствен образованным пользователям, представ-
ляет наибольшее количество дистинктивных признаков этого
варианта (на акролектном уровне таких признаков очень мало).
Обычно на мезолектном уровне начинается развитие стандарта
устной речи (см. главу 3).
8.2. Интеръязык
Термин «интеръязык» (interlanguage), определяемый как
«тип языка, продуцированного в речи изучающего второй или
иностранный язык»1 [Richards, Platt & Platt 1993: 186], появился
в лингводидактике, известной за рубежом как теория овладения
вторым языком (Second Language Acquisition, SLA). Впервые
термин «интеръязык» встречается в работе Ларри Селинкера
[Selinker 1972], который определяет его как промежуточную си-
стему между родным и целевым (изучаемым) языком учащего-
1
“...the type of language produced by second- and foreign-language learners
who are in the process of learning a language” [Richards, Platt & Platt 1993: 186].
152
ся, формирующуюся в процессе изучения языка, когда учащий-
ся пытается добиться языковой компетенции носителя языка.
В этой системе ощутимы следы интерференции, переноса черт
родного языка учащегося на изучаемый, поэтому такой язык на-
зывают интерференционным, или — при отождествлении вари-
анта и интеръязыка — интерференционным вариантом.
Вместе с тем ученые обнаружили, что в интеръязыке неред-
ко встречаются явления, не существующие ни в первом, ни во
втором языке говорящего, что дало основание говорить о том,
что интеръязык — автономная система языка2 [Sayer 2008: 405;
Selinker 2014], подчиняющаяся своим правилам, а не пронизан-
ная ошибками, испорченная система целевого языка [Sankoff
2001: 639]. Этот тезис получил название «гипотеза интеръязы-
ка» (Interlanguage Hypothesis) [Richards & Schmidt 2010: 294].
Для интеръязыка характерно явление фоссилизации (fossil-
ization) — «регулярное повторяющееся употребление в интеръя-
зыке языковых структур, от которых, казалось бы, учащийся уже
избавился»3 в процессе обучения [Selinker 1974: 198], т.е. это
регулярное повторение типичных ошибок учащихся, свидетель-
ствующее о «недостаточном изучении» (“imperfect learning”)
[Kachru Y. & Nelson 2006: 85]. Согласно Л. Селинкеру, ошибки
вызываются пятью причинами:
1) языковой трансференцией/интерференцией, или заим-
ствованием образцов из родного языка (например, замена
межзубных звуков [θ], [ð] смычными [t], [d] или свистя-
щими [s], [z]: that > dat / zat);
2) обучающим переносом — результатом процесса обуче-
ния (например, местоимение she часто заменяется место-
имением he, поскольку в текстах учебных пособий пре-
обладают упражнения с доминирующим he);
3) стратегиями обучения второму языку (например, страте-
гия упрощения в обучении приводит к избеганию арти-
2
“...interlanguage as a system in its own right” [Selinker 2014: 222].
3
“...regular reappearance or re-emergence in IL productive performance of
linguistic structures which are thought to be eradicated” [Selinker 1974: 198].
153
 клей, форм множественного числа, окончаний прошед-
шего времени и др.);
4) стратегиями коммуникации на втором языке (например,
стратегия использования уже известных слов и выраже-
ний при общении);
5) сверхобобщением языкового материала целевого языка,
или расширение использования моделей изучаемого язы-
ка по аналогии (например, When did you saw him?)
В результате фоссилизации учащийся словно «замирает» на
одном уровне владения языком, и его прогресс в изучении языка
останавливается. Исследование типичных ошибок интеръязыка
происходит на основе корпусов речи изучающих этот язык1 —
в английской терминологии, learner’s English, рассмотрению и
описанию которого посвящено немало работ [Learner English
2001; Nacey 2013]. В России подобное лингводидактическое на-
правление исследований получило название эрратологии — нау-
ки об ошибках [Шевнин 2004; 2010; см. тж. Error Analysis 1974].
Вместе с тем, в настоящее время признается, что интеръя-
зык — это временная развивающаяся система [Sayer 2008], кото-
рая может изменяться, если учащийся продолжает работать над
улучшением уровня своего владения языком. Поскольку проис-
ходит развитие языкового уровня учащегося, интеръязык пред-
ставляют в виде континуума: от базового, элементарного уровня
владения языком до уровня совершенного владения (proficiency).
8.3. Отличие интеръязыка от варианта языка
Интеръязык — явление, свойственное учащемуся, т.е. он фо-
кусируется на индивидууме и его когнитивных процессах. По-
1
См. The International Corpus of Learner English (ICLE), включающий
корпуса, где первый язык — шведский, французский, чешский, китай-
ский, японский и др. — URL: http://www.uclouvain.be/en-cecl-lcworld.html
Частью этого корпуса стал Russian Learner Translator Corpus: http://rus-ltc.
org/about.html.
154
скольку любой индивидуум общается на языке в социуме, ин-
теръязык легко переходит в социолингвистику [Tarone 2014: 21],
ассоциируясь с вариантом.
Что их объединяет? Во-первых, отличие от прототипическо-
го стандартного английского, служащего моделью обучения. Это
отличие проявляется в первую очередь во влиянии черт родного
языка. Во-вторых, оба явления представляют собой континуум:
базилект — начальный уровень владения языком; мезолект —
средний и выше среднего, иногда даже продвинутый; акро-
лект — уровень продвинутый и совершенства.
Различаются интеръязык и вариант как психолингвистиче-
ское (и отсюда — часто лингводидактическое) явление, проти-
вопоставленное социолингвистическому. Интеръязык свойствен
индивидууму. Вариант же характеризует весь этнический соци-
ум, а иногда социум нации, включающей несколько этносов (на-
пример, русский вариант английского языка может пониматься
как региолект, включающий английский, на котором говорят не
только этнические русские, но и якуты, удмурты, чуваши и дру-
гие этносы Российской Федерации).
Варианту свойственна функциональная динамичность. По-
скольку вариант включает все три лектальные зоны, образован-
ный пользователь может прибегать к средствам любого лекта в
зависимости от ситуации. Необразованный пользователь обыч-
но останавливается на одном лекте, который представляет собой
фоссилизированный, статичный интеръязык, т.е. интеръязык
проявляет статичные уровни языковой компетентности.
Для описания варианта и интеръязыка используется разная
терминология: при описании вариантов употребляют терми-
ны «дистинктивные языковые признаки», «инновации» и — не
столь часто — «девиации». Инновации и девиации варианта по-
казывают языковые тенденции в развитии языка / его вариан-
та. Теория интеръязыка тесно связана с эрратологией, поэтому
при дескрипции интеръязыка пользуются терминами «ошибка»,
«дефектность» речи. Девиации, как правило, продуктивны и си-
стемны, но ошибки нередко носят случайный характер.
155
 Отдельные ошибки индивидуумов могут стать типичными шения инновация должна быть воспринята как соответ-
для данного социума, и тогда они превращаются в девиации, ствующее средство идентичности и солидарности.
которые, получив закрепление в речи образованных людей, счи- Из этих пяти факторов самыми важными признаются коди-
таются инновациями, а затем могут приобрести статус кодифи- фикация и принятие. Без них инновация будет считаться ошиб-
цированной нормы. Это происходит не только в рамках вариан- кой [Bamgbose 1998: 4], а легитимность варианта не будет при-
тов Внешнего и Расширяющегося кругов, но и во Внутреннем знана в полной мере.
круге, поскольку нормы не статичны, а изменчивы. Инновации
и девиации, пишет Дж. Дженкинс, «часто начинают жизнь как ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
формы, широко воспринимаемые как ошибки в стандартном
языке. ‘Ошибка’ носителя языка может постепенно стать при- 1. Какие признаки варианта языка наиболее существенны для
знанной в качестве новой стандартной формы (например, упо- его определения?
требление формы ‘data’ вместо ‘datum’ в единственном числе»1 2. Рассмотрите схему вариативности языка, предложенную
[Jenkins 2006: 44]. профессором Ахмаром Мабубом (Ун-т Сиднея) [Mahboob &
Разбирая вопрос о возможности превращения инновации Liang 2014]. Прокомментируйте параметры предложенной
в легитимный признак варианта, нигерийский лингвист Айо классификации. Как эта классификация соотносится с по-
Бамгбозе [Bamgbose 1998: 3—4] выделил пять факторов: нятием варианта английского языка? Предложите примеры
1) демографический — сколько людей используют эту ин- из одного и того же варианта, дифференцируемого по пред-
новацию? Чем больше узус, тем скорее признание в виде ложенным параметрам.
нормы;
2) географический — как широко распространено иннова-
ционное явление? Чем шире распространение, тем скорее
придет признание новой нормы;
3) авторитетный — кто использует инновацию? Инновации
входят в стандарт, если находят одобрение у учителей,
писателей и журналистов, экзаменаторов и авторитетных
политических деятелей;
4) кодификация — где санкционирована инновация? Если
она зафиксирована словарем, грамматикой, учебником,
она получает статус корректной формы;
5) принятие — каково отношение пользователей и не-
пользователей к этой форме? Для положительного отно-
1
Deviations “often start life as forms that are widely perceived as errors in the
standard language, the NS ‘error’ gradually becomes accepted as a new standard
form (for example, the use of ‘data’ to replace ‘datum’ in the singular)” [Jenkins
Рис. 13. Направления вариативности языка
2006: 44].
156 157
3. Что такое интеръязык и почему он является психолингви- 10. Прослушайте видеолекцию проф. Л. Селинкера о семанти-
стическим явлением, а не социолингвистическим? ке интеръязыка (2011), прочитанную в педагогическом кол-
4. Что такое акролект — мезолект — базилект? Какое отно- ледже Колумбийского университета. Сделайте план этой
шение эти термины имеют к варианту языка? Соотносятся лекции и затем сопоставьте свой план с планами других
ли они с интеръязыком? студентов в вашей группе. Обратите внимание на совпада-
5. Почему вариант языка некорректно называть интеръязыком? ющие и не совпадающие элементы плана. Обсудите их, на-
6. В чем разница между дистинктивными признаками вариан- сколько они важны для понимания всей лекции. URL: http://
та языка и ошибками? www.youtube.com/watch?v=bvBKyBtV3Xw (1ч 50 м).
7. Как объясняется трансференция в следующем видеоролике?
Чего в ней больше, плюсов или минусов? “Transfer in Sec-
ond Language Acquisition” (2014) URL: http://www.youtube.
com/watch?v=UB18y2ZYBiY (8 мин).
8. Какие критические аргументы выдвигает проф. Стивен Ка-
уфманн (2011) против термина «интеръязык» и «фоссилиза-
ция»? Нужны ли нам эти концепты? URL: http://www.you-
tube.com/watch?v=s4zI-raPnEQ (10 мин).
9. Данный китайский запрещающий знак (pис. 14) соответ-
ствует британскому “Keep off the grass”. Как вы думаете, это
ошибка формулировки или инновация китайского англий-
ского? Предложите свои аргументы.

Рис. 14. Китайский запрещающий знак.

158 159
 Заключение
Контактная вариантология английского языка открывает
новую область междисциплинарных исследований: социолинг-
вистических, лингвокогнитивных, лингвокультурологических,
коммуникативных, в том числе межкультурной коммуникации,
переводоведческих, литературоведческих, лингводидактиче-
ских. Зародившись в последней трети ХХ в., контактная ва-
риантология получает все больший интерес и поддержку как
исследователей-теоретиков, так и практиков, поскольку она опи-
рается на реальные изменения современной лингвистической
ситуации — изменения столь кардинальные, что они получили
названия «лингвореволюции конца ХХ в.» [Кабакчи 2002].
Эти изменения связаны с взаимовлиянием английского язы-
ка и этнических языков и культур, что привело к образованию
множества вариантов английского языка, под которыми понима-
ют социолингвистические образования, сложившиеся в резуль-
тате языкового контакта, характеризующиеся специфическими
чертами в результате влияния автохтонного языка и отражения
автохтонной культуры.
Структура варианта может быть представлена лектальной
шкалой, включающей три зоны: базилектную, мезолектную и
акролектную. Вариант как функциональное явление всего язы-
кового социума — это все три лекта, и отождествление варианта
только с базилектной пиджинизированной (и стигматизирован-
ной) формой типа Ruslish, Chinglish, Franglais и пр. неправомер-
но. Описание варианта легче всего производится в мезолектной
зоне вариантного континуума, отражающей дистинктивные при-
знаки варианта, системно, типично и продуктивно проявляющи-
еся в речи образованных пользователей.
Революционность парадигмы, утверждаемой контактной вари-
антологией, базируется на следующих принципах [Proshina 2014]:
Сегодня не представляется возможным говорить о едином
английском языке, поскольку он не однороден и представлен
множеством вариантов.
160
Английский язык стал плюрицентричным языком, который
имеет не одну норму/стандарт.
Варианты английского языка делятся на три категории,
представленные теорией трех кругов Б. Качру. Варианты Вну-
треннего круга обладают собственными эндонормами, большая
часть населения считает их родными (первыми) языками, они
выполняют полную функциональную нагрузку в своем рече-
вом сообществе. Варианты Внешнего (среднего) круга начина-
ют развитие собственных норм, которые еще не имеют полного
признания в своих социумах и относятся преимущественно к
нормам устной речи; эти варианты функционируют как второй
официальный язык государства и второй вспомогательный язык
населения, выполняющий основные языковые функции (инстру-
ментативную, регулятивную, креативную, интерперсональную),
хотя и в более ограниченном масштабе. Варианты Расширяю-
щегося круга собственных норм не имеют, ориентируются на
выбор нужных форм, согласно экзонормам, выработанным во
Внутреннем круге; преимущественная функция вариантов Рас-
ширяющегося круга — осуществление межкультурной комму-
никации, вместе с тем начинают развиваться и другие языковые
функции, пусть даже в весьма ограниченном размере.
Поскольку английский язык теперь принадлежит не только
традиционным носителям, получившим этот язык с рождения
в семье, но и всем пользователям, успешно решающим с помо-
щью него необходимые коммуникативные задачи, концепт носи-
тель языка изменился и стал соотноситься с носителем вариан-
та, т.е. приобрел функциональное наполнение.
Доминирование динамической функциональности над ста-
тичным прескриптивным подходом — еще одно отличие новой
парадигмы. Вопросы нормализации в ней отходят на второй
план, основной фокус внимания сосредоточен на достижении
успешности коммуникации. В принципе динамической функци-
ональности варианта заключается одно из его главных отличий
от статичного фоссилизированного интеръязыка, рассматривае-
мого на уровне индивидуума, а не социума.
161
 Установка на успешность коммуникации с разными поль-
зователями английского языка, а не только его британскими и
американскими носителями, кардинально меняет цели обуче-
ния английскому языку. Теперь он все больше воспринимается
не как иностранный язык, а как язык-посредник (ELF) в меж-
культурной коммуникации. Следовательно объектом изучения
становится английский язык как международный (EIL), предпо-
лагающий знакомство с разнообразием вариантов и выбор для
изучения тех вариантов, которые вероятнее всего потребуются
учащимся.
Тот факт, что каждый вариант английского языка опирается
на культуру его пользователей обусловливает принцип равен-
ства всех вариантов. Нет вариантов лучших или худших. Но есть
пользователи с лучшей или худшей компетенцией использова-
ния своего варианта. Компетентный пользователь может успеш-
но решать коммуникативные задачи, используя и акролектный,
и мезолектный, и базилектный уровень билингвальной шкалы в
зависимости от необходимости и ситуации контекста.
Исследователи вариантов английского языка должны решить
еще немало задач. Это и подробное описание всех вариантов,
особенно вариантов Расширяющегося круга; сопоставление
выполняемых ими функций; лексикографическое закрепление
реалий, отражающих специфику культур, обслуживаемых вари-
антами; составление корпусов региональных и локальных вари-
антов английского языка; решение лингводидактических и ме-
тодических проблем, связанных с преподаванием английского
как международного языка; составление учебных пособий по
изучению вариантов; разработка теории и практики опосредо-
ванного перевода с участием вариантов английского языка как
лингва франка (например, перевод с арабского английского на
русский); исследование произведений и стиля авторов транс-
лингвальной литературы и ряд других проблем. От их решения
будет зависеть успешность нашего общения с другими народа-
ми через язык, которому, как говорят, суждена роль избавителя
от вавилонского проклятия.
162
Библиография
1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Совет-
ская энциклопедия, 1966. 607 с.
2. Балеевских К.В. Язык как экспликация культурного опыта
писателя-билингва (А. Макина): автореф. дис. ... канд. филол.
наук. Ярославль: ЯГПУ им. К. Ушинского, 2002. 20 с.
3. Бахтикиреева У.М. Творческая билингвальная личность (особен-
ности русского текста автора тюркского происхождения): моно-
графия. 2-е изд., доп. Астана: Изд-во «ЦБО и МИ», 2009. 259 с.
4. Беляева Т.М. и Потапова И.А. Английский язык за пределами Ан-
глии. Л.: Учпедгиз, 1961. 152 с.
5. Богин Г.И. Современная лингводидактика. Калинин: Калининский
государственный университет, 1980. 61 с.
6. Бутенина Е.М. Мультикультурный роман США. М.: Флинта, 2013.
108 с.
7. Вахтин Н.Б., Мустайоки А., Протасова Е. Русские языки // Slavica
Helsingiensia 40. Istrumentarium of Linguistics. Sociolinguistic Ap-
proaches to Non-Standard Russian / Ed. by A. Mustajoki, E. Protasso-
va, N. Vakhtin. Helsinki, 2010. P. 5—16.
8. Вейхман Г.А. Новое в грамматике современного английского язы-
ка. 2-е изд., доп. и испр. М.: Астрель, АСТ, 2002. 544 с.
9. Виноградов В.А. Лингва франка // Лингвистический энциклопе-
дический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энцикло-
педия, 1990. С. 267.
10. Воробьев В.В. Лингвокультурология. М.: Российский ун-т друж-
бы народов, 2008. 337 с.
11. Гасанова И.М. Языковые средства изображения самоидентифика-
ции личности в постколониальном романе XX—XXI вв.: автореф.
дис. ... канд. филол. наук. СПб.: РГПУ им. А. Герцена, 2013. 22 с.
12. Глазунова О. Иосиф Бродский: американский дневник. О стихот-
ворениях, написанных в эмиграции. СПб.: Нестор-История, 2005.
374 с. URL: http://lit.lib.ru/g/glazunowa_o/text_0010.shtml
163
13. Городецкая Л.А. Лингвокультурная компетентность личности. М.:
МАКС Пресс, 2007. 224 с.
14. Грейдина Н.Л. Реалии коммуникативно-культурного взаимодей-
ствия. Пятигорск: ПГЛУ, 2001. 462 с.
15. Гринберг С.А. Белорусско-русский художественный билингвизм в
когнитивно-дискурсивном и лингвокультурологическом аспектах:
автореф. дис. ... канд. филол. наук. М.: РУДН, 2011. 24 с.
16. Джусупов М. Современный русский литературный язык. Инвари-
ант и вариации // Филологические науки. 2013. № 2. С. 16—29.
17. Домашнев А.И. Вопросы исследования плюрицентрического
развития современного английского языка // Res Linguistica: К
60-летию д-ра филол. наук, проф. В.П. Нерознака. М.: Academia,
2000. С. 90—97.
18. Жукова И.Н., Лебедько М.Г., Прошина З.Г., Юзефович Н.Г. Сло-
варь терминов межкультурной коммуникации. М.: Флинта: Наука,
2013. 632 с.
19. Журавлева Е.А. Казахстанский вариант русского языка: устная
и письменная репрезентация // Функциональная лингвистика /
Крымский республиканский институт последипломного педаго-
гического образования; науч. ред. А.Н. Рудяков. № 2. Т. № 1. Сим-
ферополь, 2011. С. 210—213.
20. Иванникова А.Г., Хоречко У.В. Концепт «чай» в русской и китай-
ской картинах мира // Молодой ученый. 2014. № 15. С. 374—376.
URL: http://www.moluch.ru/archive/74/12627/
21. Кабакчи В.В. Английский язык межкультурного общения. СПб.:
Образование, 1993. 200 с.
22. Кабакчи В.В. «Инокультурная литература» и «внутренний пере-
вод» // Проблемы современного переводоведения: сб. ст. в честь
шестидесятилетия профессора В.И. Шадрина / отв. ред. И.В. Не-
дялков; сост. А.В. Ачкасов. СПб.: Филологический факультет
СПбГУ, 2011. С. 78—91.
23. Кабакчи В.В. Лингвореволюция конца ХХ века и изменение линг-
вистической парадигмы // Англистика в XXI веке: мат-лы конф.
164
СПб. 22—24.11.2001. СПб.: Филол. фак-т СПбГУ, 2002. С. 80—
86.
24. Кабакчи В.В. Основы англоязычной межкультурной коммуника-
ции. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 1998. 232 с.
25. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.:
Гнозис, 2004. 390 с.
26. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука,
1987. 216 с.
27. Касаткин Л.Л. Диалект // Лингвистический энциклопедический
словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990.
С. 132—133.
28. Качру Б.Б. Модели вариантов английского языка, неродного для
его пользователей // Личность. Культура. Общество. 2010. Т. XII.
Вып. 1. № 53—54. С. 175—196.
29. Кнуров Ю.А. Английский язык в развивающихся странах Африки:
Английский язык в Эфиопии: автореф. дис. ... канд. филол. наук.
Киев, 1990. 24 с.
30. Колыхалова О.А. Социокультурные и философские аспекты би-
лингвизма: автореф. дис... д-ра филос. наук. М., 2000. 44 с.
31. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М.:
Гнозис, 2003. 375 с.
32. Кремер Е.Н. Проблемы русско-инонационального билингвизма
(языковая и этническая идентичность билингвальной личности):
автореф. дис. ... канд. филол. наук. М.: РУДН, 2010. 23 с.
33. Кронгауз М.А. Кто отвечает за русский язык // Дружба народов.
2011. № 10. URL: http://magazines.russ.ru/druzhba/2011/10/k10.
html
34. Кронгауз М.А. Мы сталкиваемся с тем, что появляются вариан-
ты русского языка // Полит.ру. 27 окт. 2013. URL: http://polit.ru/
article/2013/10/27/ps_ulan_kronhaus/
35. Кузнецова У.К. Лексикографические основы составления англоя-
зычного словаря тувинской культуры: автореф. дис. ... канд. филол.
наук. СПб., 2005. 23 с.
165
36. Ловцевич Г.Н. Англо-русский словарь аббревиатур терминов
лингводидактики / под ред. М.В. Вербицкой. Владивосток: Изд-во
Дальневост. ун-та, 2009. 183 с.
37. Ловцевич Г.Н. Кросскультурный терминологический словарь как
средство репрезентации терминологии гуманитарных наук. Вла-
дивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2010. 264 с.
38. Мамонтова Н.А. Вторичная языковая личность в онтогенезе: уров-
ни лингвокультурологического описания (на материале начально-
го этапа обучения английскому языку русскоязычных учащихся):
дис. ... канд. филол. наук. М.: Военный университет, 2010. 210 с.
39. Маслова В.А. Лингвокультурология. М.: Academia, 2001. 208 с.
40. Никольский Л.Б. Трансмиссия культуры и ее лингвистические по-
следствия в афро-азиатских странах // Язык как средство транс-
ляции культуры. М.: Наука, 2000. С. 191—203.
41. Оглезнева Е.А. Дальневосточный региолект русского языка как
региональный вариант русского национального языка // Языковая
ситуация на Дальнем Востоке России и приграничной территории
(на материале российского Приамурья и провинции Хэйлунцзян,
Китай): монография / А.В. Блохинская, С.В. Гордеева, Е.В. Каси-
мова и др. Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2014. С. 67—97. URL:
http://www.amursu.ru/attachments/article/9500/а10_Оглезнева3.pdf
42. Павловская А.В. Англия и англичане. 2-е изд., испр. и доп. М.:
Изд-во Моск. ун-та: Памятники исторической мысли, 2005. 270 с.
43. Прохоров Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы ре-
чевого общения и их роль в обучении русскому языку иностран-
цев. 5-е изд. М.: Изд-во ЛКИ, 2008 (1996). 224 с.
44. Прошина З.Г. Динамика развития английского языка в его регио-
нальных вариантах // Вестник ИГЛУ. Серия «Филология». 2012.
№ 2ю (18). С. 200—206.
45. Рудяков А.Н. Украинский вариант русского языка: мифы и реаль-
ность // Академия тринитаризма. Эл № 77—6567, публ. 14991,
25.12.2008. URL: http://www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001c/00161490.
htm
166
46. Сабитова З.К. Лингвокультурология. М.: Флинта: Наука, 2013.
528 с.
47. Сафонова В.В. Изучение языка международного общения в кон-
тексте диалога культур и цивилизаций. Воронеж: Истоки, 1996.
239 с.
48. Семенец О.Е. Социальный контекст и языковое развитие: Терри-
ториальная и социальная дифференциация АЯ в развивающихся
странах. Киев: Вища школа, 1985. 175 с.
49. Семенюк Н.Н. Норма // Лингвистический энциклопедический
словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990.
С. 337—338.
50. Сидорова О.Г. Британский постколониальный роман последней
трети ХХ века в контексте литературы Великобритании: дис. ...
д-ра филол. наук. М.: МПГУ, 2005. 333 с.
51. Словарь социолингвистических терминов / отв. ред. В.Ю. Ми-
хальченко. М.: ИЯ РАН, ИИЯ, 2006. 312 с.
52. Смит Л. Английский как вспомогательный язык международного
общения // Личность. Культура. Общество. 2010а. Т. XII. Вып. 3.
№ 57—58. С. 149—154.
53. Cмит Л. Распространение английского языка и проблемы взаимо-
понимания // Личность. Культура. Общество. Международ. жур-
нал социальных и гуманитарных наук. М., 2010б. Т. XII. Вып. 2.
№ 55—56. С. 229—241.
54. Сулейменова Э.Д. К осмыслению вероятности варианта русско-
го языка в Казахстане // Slavica Helsingiensia 40. Istrumentarium
of Linguistics. Sociolinguistic Approaches to Non-Standard Russian /
Eds. by A. Mustajoki, E. Protassova, N. Vakhtin. Helsinki, 2010.
P. 252—265.
55. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных еди-
ниц. М.: Наука, 1986. 142 с.
56. Теркулов В.И. Реголект или национальный вариант: к постанов-
ке проблемы // Филология и культура. Казань. 2012. № 2 (28).
С. 117—120.
167
57. Тер-Минасова С.Г. Война и мир языков и культур. Вопросы тео-
рии и практики межъязыковой и межкультурной коммуникации.
М.: АСТ: Астрель: Хранитель, 2007. 286 с.
58. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. 2-е изд.,
дораб. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004. 352 с.
59. Тлостанова М.В. Проблема мультикультурализма и литература
США конца ХХ века. М.: ИМЛИ РАН, Наследие, 2000. 400 с.
60. Толкачев С.П. Мультикультурализм в постколониальном простран-
стве и кросс-культурная английская литература // Информационно-
гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2013. № 1
(январь—февраль). URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2013/1/
Tolkachev_Multiculturalism-Cross-cultural-Literature/
61. Хино Нобуюки. Странам «расширяющегося круга» тоже нужны
собственные модели! Вопрос о равенстве вариантов английского
языка // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке.
Специальный выпуск «Культурно-языковая парадигма». 2011. № 4
(32). С. 104—110.
62. Швейцер А.Д. Литературный английский язык в США и Англии.
3-е изд. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. 200 с.
63. Шевнин А.Б. Переводческая эрратология: Теория и практика. Ека-
теринбург: Изд-во УрГИБ 2010. 138 с.
64. Шевнин А.Б. Эрратология и межъязыковая коммуникация // Вест-
ник ВГУ. Сер. «Лингвистика и межкультурная коммуникация».
2004. № 2. С. 36—44.
65. Широкорад А.Б. Россия — Англия: неизвестная война, 1857—
1907. М.: АСТ, 2003. Гл. 20. С. 331—349. URL: http://militera.lib.
ru/h/shirokorad_ab2/20.html
66. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность / ред.
Л.Р. Зиндер и М.И. Матусевич. Л.: Наука, 1974. 428 с.
67. 10 questions with Olga Grushin // Politics and Prose Bookstore
Coffeehouse. 2014. URL: http://www.politics-prose.com/book-
notes/10-questions-olga-grushin
168
68. A Dictionary of Media and Communication. Oxford: Oxford
University Press, 2011. URL: http://www.oxfordreference.com/
search?q=context%20of%20situation
69. Abbott Gerry. Editorial // World Language English. Pergamon Press.
1981. Vol. 1. No. 1. P. 1—4.
70. Agar Michael. Language Shock: Understanding the culture of conver-
sation. New York: William Morrow & Co., 1994. 284 p.
71. Alatis James and Straehle Carolyn A. The universe of English: impe-
rialism, chauvinism, and paranoia // World Englishes 2000: Selected
papers presented at the Third International Conference on World Eng-
lishes, held at the East-West Center in Honolulu. Dec. 19—21, 1996 /
Eds. by L. Smith & M. Forman. Honolulu: College of Languages, Lin-
guistics and Literature, University of Hawaii and the East-West Center,
1997. P. 1—20.
72. Alsagoff Lubna. Another book on EIL? Heralding the need for new ways
of thinking, doing, and being // Principles and Practices for Teaching
English as an International Language / Eds. by Lubna Alsagoff, Sandra
Lee McKay, Guangwei Hu, Willy A. Renandya. Routledge, 2013.
P. 3—6.
73. Alsagoff Lubna. Singlish: Negotiating culture, capital and identity //
Language, Capital, Culture: Critical Studies of Language in Education
in Singapore / Eds. by V. Vaish, S. Gopinathan and Y. Liu. Rotterdam:
Sense Publishers, 2007. P. 25—46.
74. Alternative Histories of English / Eds. by Richard Watts and Peter
Trudgill. New York: Routledge, 2002. 280 p.
75. Bamgbose Ayo. Standard Nigerian English: Issues of identification //
The Other Tongue: English across Cultures. 2nd ed / Ed. by B. Kachru.
Urbana & Chicago: University of Illinois Press, 1992 (1982). P. 148—
158.
76. Bamgbose Ayo. Torn between the norms: innovations in world Eng-
lishes // World Englishes. 1998. Vol. 17. No. 1. P. 1—14.
77. Bamiro Edmund O. Transcultural creativity in World Englishes: Speech
events in Nigerian English literature // International Journal of Linguis-
169
 tics. 2011. Vol. 3. No. 1. URL: http://www.macrothink.org/journal/in-
dex.php/ijl/article/viewFile/691/pdf_10
78. Bauer Laurie. English in New Zealand // The Cambridge History of
the English Language. Vol. 5: English in Britain and Overseas: Origins
and Development / Ed. by Robert Burchfield. Cambridge: Cambridge
University Press, 1994. P. 382—429.
79. Bautista Maria Lourdes S. and Gonzalez Andrew B. Southeast Asian
Englishes // The Handbook of World Englishes / Eds. by Braj B.
Kachru, Yamuna Kachru, and Cecil L. Nelson. Oxford, U.K., Carlton,
Victoria, Australia: Blackwell Publ., 2006. P. 130—144.
80. Bennui Pairote & Hashim Azirah. Lexical Creativity in Thai English
Fiction // Kritika Kultura. 2013/2014. No. 21/22. P. 132—163.
81. Berns Margie. English as lingua franca and English in Europe // World
Englishes. 2009. Vol. 28. No. 2. P. 192—199.
82. Berns Margie. World Englishes and communicative competence //
The Handbook of World Englishes / Eds. by Braj B. Kachru, Yamuna
Kachru, and Cecil L. Nelson. Oxford, U.K., Carlton, Victoria, Australia:
Blackwell Publ., 2006. P. 718—730.
83. Bhatt Rakesh M. Experts, dialects, and discourse // International Jour-
nal of Applied Linguistics. 2002. Vol. 12. No. 1. P. 74—109.
84. Bhatt Rakesh M. Language economy, standardization, and World
Englishes // The Three Circles of English. Language specialists talk
about the English language / Ed. by Edwin Thumboo. Singapore:
UniPress, 2001. P. 401—422.
85. Bickerton Derek. Dynamics of a Creole System. Cambridge: Cam-
bridge University Press, 1975. 236 p.
86. Bokhorst-Heng Wendy D., Rubdy Rani, McKay Sandra Lee and
Alsagoff Lubna. Whose English? Language ownership in Singapore’s
English language debates // English in Singapore. Modernity and
Management / Ed. by Lisa Lim, Anne Pakire and Lionel Wee. Hong
Kong: Hong Kong University Press, 2010. P. 133—158.
87. Bolton Kingsley. Where WE stands: debate in world Englishes // World
Englishes. 2005. Vol. 24. No. 1. P. 69—83.
170
88. Bolton Kingsley. World Englishes Today // The Handbook of World
Englishes / Eds. by Braj B. Kachru, Yamuna Kachru, and Cecil
L. Nelson. Oxford, U.K., Carlton, Victoria, Australia: Blackwell Publ.,
2006. P. 240—269.
89. Bowerman Sean. Standard South African English // Standards of
English / Ed. by Raymond Hickey. Cambridge: Cambridge University
Press, 2013 (2012). P. 198—212.
90. Braine George. A History of research on non-native speaker English
teachers // Non-Native Language Teachers. Perceptions, Challenges
and Contributions to the Profession / Ed. by Enric Llurda. Springer,
2005. P. 13—23.
91. Braine George. Nonnative Speaker English Teachers: Research, Peda-
gogy, and Professional Growth. London; New York: Routledge, 2010.
128 p.
92. Braj B. Kachru: a biographical sketch // World Englishes. 1992. Vol. 11.
No. 2/3. P. 91—94.
93. Branford William. English in South Africa // The Cambridge History of
the English Language, vol. 5: English in Britain and Overseas: Origins
and Development / Ed. by Robert Burchfield. Cambridge: Cambridge
University Press, 1994. P. 430—496.
94. Bruthiaux Paul. Squaring the circles: issues in modeling English world-
wide // International Journal of Applied Linguistics, 2003. Vol. 13.
No. 2. P. 159—178.
95. Brutt-Griffler Janina. World English: A Study of Its Development.
Clevedon: Multilingual Matters, 2002. 215 p.
96. Burns Ann. English as an International Language: Considerations for
English Language Teaching // Contexualizing the Pedagogy of English
as an International Language: Issues and Tensions / Eds. by Nugrahenny
T. Zacharias & Christine Manara. Newcastle-upon-Tyne: Cambridge
Scholars Publisher, 2013. P. 26—39
97. Buschfeld Sarah. English in Cyprus and Namibia: A critical approach
to taxonomies and models of World Englishes and Second Language
Acquisition research // The Evolution of Englishes. The Dynamic
Model and beyond / Eds. by Sarah Buschfeld, Thomas Hoffman,
171
 Magnus Huber and Alexander Kautzsch. Amsterdam, Philadelphia:
John Benjamins Publishing Co., 2014. P. 181—202.
98. Bussman Hadumod. Routledge Dictionary of Language and Linguis-
tics / Transl. and eds. by Trauth Gregory P., Kazzazi Kerstin. Rout-
ledge, 1996. 535 p.
99. Butler Susan. World English in the Asian context: Why a dictionary is
important // World Englishes 2000: Selected papers presented at the
Third International Conference on World Englishes, held at the East-
West Center in Honolulu. Dec. 19—21, 1996 / Eds. by Larry Smith
and Michael Forman. Honolulu: College of Languages, Linguistics
and Literature, University of Hawaii and the East-West Center, 1997.
P. 90—125.
100. Canagarajah Suresh. Changing communicative needs, revised assess-
ment objectives: Testing English as an International Language // Lan-
guage Assessment Quarterly. 2006. Vol. 3. No. 3. P. 229—242.
101. Canagarajah Suresh. Resisting Linguistic Imperialism in English
Teaching. Oxford: Oxford University Press, 1999. 216 p.
102. Canagarajah Suresh. Translingual Practice. Global Englishes and Cos-
mopolitan Relations. London; New York: Routledge, 2013. 216 p.
103. Carter Ronald and McCarthy Michael. Cambridge Grammar of Eng-
lish. A comprehensive guide. Spoken and written English. Grammar
and usage. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. 973 p.
104. Chetty Rajendra. The status of English in a multilingual South Africa:
Gatekeeper or liberator? // Teaching English Today. 2012. Vol. 4. No. 6.
URL: http://www.teachenglishtoday.org/index.php/2012/06/the-status-
of-english-In-a-multilingual-south-africa/
105. Clyne Michael. Pluricentric Languages — Introduction // Pluricentric
Languages: differing norms in different nations / Ed. by Michael Clyne.
Berlin, New York: Walter de Gruyter, 1992. P. 1—10.
106. Cogo Alessia and Dewey Martin. Analysing English as a Lingua Fran-
ca. A Corpus-driven Investigation. London; New York: Continuum,
2012. 207 p.
107. Contexualizing the Pedagogy of English as an International Language:
Issues and Tensions / Eds. by Nugrahenny T. Zacharias & Christine
172
Manara. Newcastle-upon-Tyne: Cambridge Scholars Publisher, 2013.
205 p.
108. Cook Vivian. Going beyond the native speaker in language teaching //
TESOL Quarterly. 1999. Vol. 33. No. 2. P. 185—209.
109. Crystal David. English as a Global Language. Cambridge: Cambridge
University Press, 1997. 150 p.
110. Crystal David. Language and the Internet. Cambridge: Cambridge Uni-
versity Press, 2001. 272 p.
111. Crystal David. Moving towards an English family of languages? //
World Englishes: A festschrift for Olga S. Akhmanova from her dis-
ciples, friends and colleagues / Eds. by O. Alexandrova and M. Konur-
bayev. М.: Диалог-МГУ, 1998. P. 84—95.
112. Cunningham Denis. Language death — an appraisal // IATEFL Issues.
2001. No. 160. P. 4.
113. Dagnino Arianna. Transcultural Literature and Contemporary World
Literature(s) // CLCWeb: Comparative Literature and Culture. 2013.
15.5: Special Issue World Literatures from the Nineteenth to the Twenty
first Century. Ed. Marko Juvan. URL: http://docs.lib.purdue.edu/cgi/
viewcontent.cgi?article=2339&context=clcweb
114. Dagnino Arianna. Transcultural Writers and Transcultural Literature in
the Age of Global Modernity // Transnational Literature. 2012. Vol. 4.
No. 2. URL: http://fhrc.flinders.edu.au/transnational/home.html
115. Davidson Fred. World Englishes and test construction // The Handbook
of World Englishes / Ed. by Braj B. Kachru, Yamuna Kachru, and
Cecil L. Nelson. Oxford, U.K., Carlton, Victoria, Australia: Blackwell
Publ., 2006. P. 709—717.
116. Davies Alan. The Native Speaker in Applied Linguistics. Edingurgh:
Edinburgh University Press, 1991. 181 p.
117. Davies Alan, Hamp-Lyons Liz, and Kemp Charlotte. Whose norms?
International proficiency tests in English // World Englishes. 2003.
Vol. 22. No. 4. P. 571—584.
118. Davis Daniel R. The inclusivity of world Englishes // World Englishes.
2010b. Vol. 29. No. 1. P. 21—26.
173
119. Davydova Julia. The Present Perfect in Non-Native Englishes. A Cor-
pus-based study of variation. Berlin, Boston: De Gruyter Mouton,
2011. 340 p.
120. Dawson-Varughese Emma. New departures, new worlds: World Eng-
lishes literature // English Today. 2012. Vol. 28. No. 1. P. 15—19.
121. De Mente Boyle L. NTC’s Dictionary of Japan’s Business Code Words.
Lincolnwood, Illinois: NTC Publishing Group, 1997. 427 p.
122. De Mente Boyle L. NTC’s Dictionary of Japan’s Cultural Code Words.
Lincolnwood, Illinois: NTC Publishing Group, 1994. 394 p.
123. De Mente Boyle L. NTC’s Dictionary of Korea’s Business and Cultur-
al Code Words. Lincolnwood, Illinois: NTC Publishing Group, 1998.
462 p.
124. De Mente Boyle. L. NTC’s Dictionary of China’s Cultural Code Words.
Lincolnwood, Illinois: NTC Publishing Group, 1996. 506 p.
125. Dewulf Jeroen.The many languages of American literature: Interpret-
ing Sojourner Truth’s Narrative (1850) as Dutch-American Contact
Literature // Dutch Crossing. 2014. Vol. 38. No. 3. P. 220—234. URL:
http://www.maneyonline.com/doi/pdfplus/10.1179/0309656414Z.000
00000059
126. Dhillon Pradeep A. Colonial/Postcolonial critique: The challenges
from world Englishes // The Handbook of World Englishes / Eds. by
Braj B. Kachru, Yamuna Kachru and Cecil L. Nelson. Oxford, U.K.,
Carlton, Victoria, Australia: Blackwell Publ., 2006. P. 529—544.
127. Dougill John. English as a decorative language // English Today 12.
1987, October. P. 33.
128. Dröschel Yvonne. Lingua Franca English. The Role of Simplification
and Transfer. Bern, Berlin a.o.: Peter Lang, 2011. 358 p.
129. D’Souza Jean. Indian English: Some myths, some realities // English
World-Wide. 1997. Vol. 18. No. 1. P. 91—105. Reprint: World English-
es: Critical Concepts in Linguistics / Eds. by Kingsley Bolton and Braj
B. Kachru. Vol. 2. London; New York: Routledge, 2006. P. 311—324.
130. Durkin Philip. Borrowed Words. A History of Loanwords in English.
Oxford: Oxford University Press, 2015. 512 p.
174
131. Dürmüller Urs. Towards a new English as a Foreign Language
curriculum for Continental Europe // Standards and Norms in the
English Language / Eds. by Miriam A. Locher and Jürg Strässler.
Berlin: De Gruyter Mouton, 2008. P. 239—253.
132. Encyclopedia of World Cultures / Ed. by David Levinson. Vol. 1—10.
New York: G.K.Hall & Co., Macmillan, Prentice Hall International,
1991—1996.
133. English as an International Language in Asia: Implications for Lan-
guage Education / Eds. by A. Kirkpatrick and R. Sussex. Dordrecht;
Heidelberg; New York; London: Springer, 2012. 243 p.
134. English as an International Language. Perspectives and pedagogical Is-
sues / Ed. by Sharifian Farzad. Bristol; Buffalo; Toronto: Multilingual
Matters, 2009. 287 p.
135. English for cross-cultural communication / Ed. by Larry E. Smith. Lon-
don: Palgrave Macmillan, 1981. 276 p.
136. English for International Communication / Ed. by C. Brumfit — Ox-
ford, etc.: Pergamon, 1982. 98 p.
137. English: History, Diversity and Change / Eds. by David Graddol, Dick
Leith and Joan Swann. London; New York: Routledge, 1996. 394 p.
138. English Is an Asian Language: Proceedings of the Conference held in
Manila on August 2—3, 1996 / Ed. by Maria Lourdes S. Bautista. The
Macquary Library Pty Ltd, 1997. 197 p.
139. English Language as Hydra. Its Impacts on Non-English Language
Cultures / Eds. by Vaughan Rapatahana and Pauline Bunce. Bristol,
Buffalo, Toronto: Multilingual Matters, 2012. 275 p.
140. Error Analysis: Perspectives on Second Language Acquisition / Ed. by
J. Richards. London; New York: Routledge, 1974. 228 p.
141. Feniger Y., Ayalon H. English as a gatekeeper: Inequality between Jews
and Arabs in access to higher education in Israel // International Journal
of Educational Research. 2015 May. URL: http://dx.doi.org/10.1016/j.
ijer.2015.04.003
142. Ferguson Charles. Forward to the First Edition // The Other Tongue:
English across Cultures. 2nd ed. / Ed. by B. Kachru. Urbana; Chicago:
University of Illinois Press, 1992 (1982). P. xv—xvii.
175
143. Fialkova Larisa and Yelenevskaya Maria. In Search of the Self: Recon-
ciling the Past and the Present in Immigrants’ Experience. Tartu: ELM
Scholaly Press, 2013. 282 p.
144. Firth Alan. Lingua franca’ negotiations: Towards an interactional ap-
proach // World Englishes. 1990. Vol. 9 (3). P. 269—280.
145. Firth Alan. The discursive accomplishment of normality. On “lingua
franca” English and conversation analysis // Journal of Pragmatics.
1996. No. 26. P. 237—259.
146. Firth John R. Descriptive linguistics and the study of English // Select-
ed papers of J.R.Firth, 1952—1959 / Ed. by F.R. Palmer. Bloomington:
Indiana University Press, 1956. P. 96—113. Reprint: World Englishes:
Critical Concepts in Linguistics / Eds. by K. Bolton and B.B. Kachru.
Vol. 3. London; New York: Routledge, 2006. P. 203—217.
147. Friedrich Paul. Language, Ideology, and Political Economy // Ameri-
can Anthropologist. 1989. Vol. 91. No. 2. P. 295—312.
148. Gargesh Ravinder. On nativizing the Indian English poetic medium //
World Englishes. 2006. Vol. 25. No. 3/4. P. 359—371.
149. Gordin Michael D. Absolute English. How did science come to speak
only English // AEON magazine. 4 Febr. 2015. URL: http://aeon.co/
magazine/science/how-did-science-come-to-speak-only-english/
150. Graddol David. English Next: Why Global English May Mean the End
of ‘English as a Foreign Language’. British Council, 2006. 128 p.
151. Graddol David. What will English look like in 2050? // IATEFL Issues.
Kent, Great Britain. 1999. No. 149. P. 5—6.
152. Greenbaum Sidney and Nelson Gerald. The International Corpus
of English (ICE) Project // World Englishes. 1996. Vol. 15. No. 1.
P. 3—15 — Reprint: World Englishes. Critical Concepts in Linguistics.
London; New York: Routledge, 2006. Vol. 5. P. 95—110.
153. Grzega Joachim. Globish and Basic Global English (BGE): Two
Alternatives for a Rapid Acquisition of Communicative Competence in a
Globalized World? // Journal for EuroLinguistiх. 2006. No. 3. P. 1—13.
154. Hale Terry. Publishing strategies // Routledge Encyclopedia of
Translation Studies / Ed. by M. Baker. London; New York: Routledge,
1998. P. 190—194.
176
155. Hansen Julie. Making Sense of the Translingual Text: Russian
Wordplay, Names, and Cultural Allusions in Olga Grushin’s The Dream
Life of Sukhanov // Modern Language Review. 2012. Vol. 107. Part 2.
P. 540—558.
156. Hickey Raymond. A Dictionary of Varieties of English. Chichester,
West Sussex: Wiley-Blackwell, 2014. 431 p.
157. Hickey Raymond. Standard English and standards of English //
Standards of English / Ed. by Raymond Hickey. Cambridge: Cambridge
University Press, 2013a (2012). P. 1—33.
158. Hickey Raymond. Standard Irish English // Standards of English / Ed.
by Raymond Hickey. Cambridge: Cambridge University Press, 2013б
(2012). P. 96—116.
159. Hilgendorf Suzanne K. English in Germany: contact, spread and
attitudes // World Englishes. 2007. Vol. 26. No. 2. P. 131—148.
160. Holliday Adrian. Native Speakerism // ELT Journal. 2006. Vol. 60.
No. 4. P. 385—387.
161. Holliday Adrian. The Struggle to Teach English as an International
Language. Oxford: Oxford University Press, 2005. 193 p.
162. Holm John A. English in the Caribbean // The Cambridge History of
the English Language, vol. 5: English in Britain and Overseas: Origins
and Development / Ed. by Robert Burchfield. Cambridge: Cambridge
University Press, 1994. P. 328—381.
163. Honna Nobuyuki. English as an International Language. Tokyo: ALC
Press, 2005. 276 p.
164. Honna Nobuyuki and Hoffer Bates. An English Dictionary of Japanese
Culture. Tokyo: Yuhikaku Publ., 1986. 350 p.
165. Honna Nobuyuki and Hoffer Bates. An English Dictionary of Japanese
Ways of Thinking. Tokyo: Yuhikaku Publ., 1989. 339 p.
166. House Juliane. English as a lingua franca: a threat to multilingualism? //
Journal of Sociolinguistics. 2003. Vol. 7. No. 4. P. 556—578.
167. Huddart David. ‘We must make a people’: Cultural translation in world
Englishes // The Future of English in Asia. Perspectives on language
177
 and literature / Ed. by Michael O’Sullivan, David Huddart and Carmen
Lee. London; New York: Routledge, 2016. P. 29—41.
168. Hudson R.A. Sociolinguistics. 2nd ed. Cambridge: Cambridge
University Press, 1996. 296 p.
169. Jenkins Jennifer. English as a Lingua Franca: Attitude and Identity.
Oxford: Oxford University Press, 2007. 284 p.
170. Jenkins Jennifer. English as a lingua franca: interpretations and
attitudes // World Englishes. 2009. Vol. 28. No. 2. P. 200—207.
171. Jenkins Jennifer. Global Englishes. London, New York: Routledge,
2015. 280 p.
172. Jenkins Jennifer. The ABC of ELT... ‘ELF’ // IATEFL Issues. Dec.
2004 — Jan. 2005. No. 182. P. 9.
173. Jenkins Jennifer. The Phonology of English as an International
Language. Oxford: Oxford Univ. Press, 2000. 258 p.
174. Jenkins Jenkins. The spread of EIL: a testing time for testers // ELT
Journal. Oxford University Press, 2006. Vol. 60. No. 1. P. 42—60.
175. Jenkins Jennifer. Which pronunciation norms are models for English
as an International Language? // ELT Journal. 1998. Vol. 52. No. 2.
P. 119—126.
176. Jenkins Jennifer. World Englishes. London; New York: Routledge,
2003. 233 p.
177. Johnson Robert K. International English: towards an acceptable,
teachable target variety // World Englishes. 1990. Vol. 9. No. 3.
P. 301—315.
178. Kabakchi Victor V. The Dictionary of Russia. Англо-английский
словарь русской культурной терминологии. St. Petersburg: Soyuz,
2002. 576 p.
179. Kachru Braj B. American English and other languages // Language in
the USA / Eds. by C. Ferguson, S. Heath. Cambridge, a.o.: Cambridge
University Press, 1981 [1982]. Reprint: Landmarks of American
Language and Linguistics / Eds. by D. Byrd, N. Bailey, M. Gillermon.
Vol. 2. Washington, D.C.: Office of Language Programs, Bureau of
178
Educational and Cultural Affairs, US Department of State. N.Y.
P. 272—291.
180. Kachru Braj B. An analysis of some features of Indian English: a study
of linguistic method. Unpublished doctoral dissertation. University of
Edinburgh, 1961.
181. Kachru Braj B. Asian Englishes Beyond the Canon. Hong Kong: Hong
Kong University Press, 2005a. 333 p.
182. Kachru Braj B. English as a lingua franca // Kontaktlinguistik. Contact
Linguistics. Linguistique de contact. An International Handbook of
Contemporary Research / Eds. by Hans Goebl, Peter H. Nelde, Zdenek
Stary, Wolfgang Wolck. Vol. 1. Berlin; New York: Walter de Gruyter,
1996a. P. 906—913.
183. Kachru Braj B. English as an Asian language // English Is an Asian
Language: Proceedings of the Conference held in Manila on August
2—3, 1996 / Ed. by Maria Lourdes S. Bautista. The Macquary Library
Pty Ltd, 1997. P. 1—23.
184. Kachru Braj B. English as an Asian language // Links and Letters.
1998. No. 5. P. 89—108.
185. Kachru Braj B. Indian English: a study in contextualization / Eds. by
C.E. Bazell, J.C. Catford, M.A.K. Halliday, R.H. Robins. In memory
of J.R. Firth. London: Longman, 1966. P. 257—287.
186. Kachru Braj B. Liberation linguistics and the Quirk concern // English
Today. 1991. Vol. 25. No. 7(1). P. 3—13. Reprint: World Englishes:
Critical Concepts in Linguistics / Eds. by Kingsley Bolton and Braj
B. Kachru. Vol. 3. London; New York: Routledge, 2006. P. 512—527.
187. Kachru Braj. Models for non-native Englishes // Readings in English as
an International Language / Ed. by L. Smith. Oxford: Рergamon Press,
1983a. P. 69—86.
188. Kachru Braj B. Regional norms for English // Initiatives in
Communicative Language Teaching / Eds. by Sandra J. Savignon and
Margie S. Berns. Reading: Addison-Wesley Company, 1984. P. 55—
78. Reprint: World Englishes: Critical Concepts in Linguistics / Ed.
by Kingsley Bolton and Braj B. Kachru. Vol. 3. London; New York:
Routledge, 2006. P. 434—455.
179
189. Kachru Braj B. Standards, codification and sociolinguistic realism. The
English language in the outer circle // English in the World: Teaching
and Learning the Language and Literatures / Eds. by Randolph Quirk
and H.G. Widdowson. Cambridge: Cambridge University Press, 1985b.
P. 11—30. Reprint: World Englishes: Critical Concepts in Linguistics /
Eds. by Kingsley Bolton and Braj B. Kachru. Vol. 3. London; New
York: Routledge, 2006. P. 241—269.
190. Kachru Braj B. The bilinguals’ creativity // Annual Review of Applied
Linguistics. 1985c. No. 6. P. 20—33.
191. Kachru Braj B. The bilingual’s creativity: Discoursal and stylistic
strategies in contact literatures in English // Studies in the Linguistic
Sciences. 1983b. Vol. 13. No. 2. P. 37—55.
192. Kachru Braj B. The Indianization of English: the English language in
India. Oxford: Oxford University Press, 1983. 296 p.
193. Kachru Braj B. The paradigms of marginality // World Englishes.
1996b. Vol. 15. No. 3. P. 241—255.
194. Kachru Braj B. The power and politics of English // World Englishes.
1986. Vol. 5. No. 2/3. P. 121—140.
195. Kachru Braj B. and Smith Larry E. Editorial // World Englishes. 1985.
No. 4. P. 209—212.
196. Kachru Yamuna. World Englishes and rhetoric across cultures // Asian
Englishes. 2001. Vol. 4. No. 2. P. 54—67.
197. Kachru Yamuna and Nelson Cecil. World Englishes in Asian Contexts.
Hong Kong University Press, 2006. 412 p.
198. Kachru Yamuna and Smith Larry E. Cultures, Contexts, and World
Englishes. New York and London: Routledge, 2008. 231 p.
199. Kandiah Thiru. The emergence of new Englishes // English in new
cultural contexts: Reflections from Singapore / Eds. by J. A. Foley,
T. Kandiah, A. Fraser Gupta, L. Alsagoff, H.C. Lick, L. Wee et al.
Oxford, England: Oxford University Press, 1998. P. 73—105.
200. Kaplan Robert B. English in the language policy of the Pacific Rim //
World Englishes. 1987. Vol. 6. No. 2. P. 137—148.
180
201. Kautzsch Alexander. English in Germany: Spreading bilingualism,
retreating exonormative orientation and incipient nativization? // The
Evolution of Englishes. The Dynamic Model and beyond / Eds. by
Sarah Buschfeld, Thomas Hoffman, Magnus Huber and Alexander
Kautzsch. Amsterdam, Philadelphia: John Benjamins Publishing Co.,
2014. P. 203—227.
202. Kellman Steven G. Switching languages: translingual authors reflect
on their craft. Lincoln and London: University of Nebraska Press,
2003. 339 p.
203. King Elena Tosky, Scott Lakia M. English as gatekeeper: linguistic
capital and American schools // Journal for Multicultural Education.
2014. Vol. 8. No. 4. P. 226—236.
204. King Robert D. First Steps: Wales and Ireland // The Handbook of World
Englishes / Eds. by Braj B. Kachru, Yamuna Kachru, Cecil L. Nelson.
Malden, MA, USA; Oxford, UK; Carlton, Victoria, Australia: Blackwell
Publ., 2006. P. 30—40.
205. Kirkpatrick Andy. English as a Lingua Franca in ASEAN. A Multilingual
Model. Hong Kong: Hong Kong University Press, 2010a. 222 p.
206. Kirkpatrick Andy. English as an Asian Lingua Franca: the ‘Lingua
Franca Approach’ and implications for language education policy //
Journal of English as a Lingua Franca. 2012. Vol. 1. No. 1. P. 121—
139.
207. Kirkpatrick Andy. Researching English as a Lingua Franca in Asia:
the Asian Corpus of English (ACE) project // Asian Englishes. 2010b.
Vol. 13. No. 1. P. 4—18.
208. Kirkpatrick Andy. Which language, which culture? Regional Englishes
in contemporary Asia // Asian Englishes. 1998. Vol. 1. No. 2. P. 76—
85. Reprint: World Englishes: Critical Concepts in Linguistics / Eds.
by Kingsley Bolton and Braj B. Kachru. Vol. 2. London; New York:
Routledge, 2006. P. 343—351.
209. Kirkpatrick Andy. World Englishes: Implications for International
Communication and English Language Teaching. Cambridge:
Cambridge University Press, 2007. 257 p.
210. Knowles Gerry. A Cultural History of the English Language. London:
Arnold, 1997a (1999). 180 p.
181
211. Kopeliovich S. The variety of Russian as a heritage language in Israel:
Hebrew—Induced changes at the abstract level // Slavica Helsingiensia
40. Istrumentarium of Linguistics. Sociolinguistic Approaches to Non-
Standard Russian / Eds. by A. Mustajoki, E. Protassova, N. Vakhtin.
Helsinki, 2010. P. 404—417.
212. Kowner Rotem and Rosenhouse Judith. The hegemony of English and
determinants of borrowing from its vocabulary // Globally Speaking.
Motives for Adopting English Vocabulary in Other Languages / Eds.
by Julia Rosenhause and Rotem Kowner. Cleveland, Buffalo, Toronto:
Multilingual Matters, 2008. P. 4—18.
213. Kubota Ryuko. Ideologies of English in Japan // World Englishes.
1998. Vol. 17. No. 3. P. 295—306.
214. Lam Agnes. Defining Hong Kong poetry in English: An answer from
linguistics // Hong Kong English. Autonomy and creativity / Ed. by
Kingsley Bolton. Hong Kong: Hong Kong University Press, 2002.
P. 183—197.
215. Lange Claudia. Standards of English in South Asia // Standards of
English / Ed. by Raymond Hickey. Cambridge: Cambridge University
Press, 2013 (2012). P. 256—273.
216. Learner English. A teacher’s guide to interference and other problems /
Eds. by M. Swan and B. Smith. 2nd ed. Cambridge: Cambridge
University Press, 2001. 378 p.
217. Leitner Gerhard. English as a pluricentric language // Pluricentric
Languages: differing norms in different nations / Ed. by Michael Clyne.
Berlin, New York: Walter de Gruyter, 1992. P. 179—237.
218. Li Wei. Dimensions of bilingualism // The Bilingualism Reader / Ed.
by Li Wei. London; New York: Routledge, 2000. P. 3—25.
219. Lim Lisa. Standards of English in South-East Asia // Standards of
English / Ed. by Raymond Hickey. Cambridge: Cambridge University
Press, 2013 (2012). P. 274—293.
220. Liu Jun. Nonnative-English-Speaking Professionals in TESOL //
TESOL Quarterly. 1999. Vol. 33. No. 1. P. 85—102.
221. Lockwood R. Global English and language market trends // Language
International. 1998. Vol. 10. No. 4. P. 16—18.
182
222. Longman Grammar of Spoken and Written English. / Biber, Douglas et
al. Harlow: Pearson Education, 1999. 1203 p.
223. Lowenberg Peter. Assessing proficiency in EIL // Principles and
Practices of Teaching English as an International Language / Ed. by
Aya Matsuda. Bristol, Buffalo, Toronto: Multilingual Matters, 2012.
P. 84—102.
224. Lowenberg Peter L. Creativity, context and testing // The Three Circles
of English. Language specialists talk about the English language / Ed.
by Edwin Thumboo. Singapore: UniPress, 2001. P. 383—400.
225. Mahboob Ahmar. The NNEST lens // The NNEST Lens: Non Native
English Speakers in TESOL / Ed. by Ahmar Mahboob. Newcastle upon
Tyne: Cambridge Scholars Publ., 2010. P. 1—17.
226. Mahboob Ahmar and Liang Jiawei. Researching and critiquing World
Englishes // Asian Englishes. 2014. Vol. 16. № 2. P. 125—140.
227. Marlina Roby. The pedagogy of English as an International Language
(EIL): More reflections and dialogues // The Pedagogy of English as an
International Language / Eds. by Roby Marlina & Ram Giri. Springer,
2014. P. 1—19.
228. Matsuda Aya. Introduction: Teaching English as an International
Language // Principles and Practices of Teaching English as an
International Language / Ed. by Aya Matsuda. Bristol a.o.: Multilingual
Matters, 2012. P. 1—14.
229. Matthews Peter H. The Concise Oxford Dictionary of Linguistics.
Oxford: Oxford University Press, 2003. 432 p.
230. Maum Rosie. Nonnative-English-Speaking Teachers in the English
Teaching Profession // ERIC Digest. 2003. No. 4. URL: http://www.
ericdigests.org/2003—4/teaching-profession.html
231. McArthur Tom. International Corpus of English, The. // Concise Ox-
ford Companion to the English Language. 1998a. Encyclopedia.com.
URL: http://www.encyclopedia.com/doc/1O29-INTERNATIONAL-
CRPSFNGLSHTh.html
232. McArthur Tom. The English Languages? // English Today. 1987.
No. 11. P. 9—13.
183
233. McArthur Tom. The Oxford Guide to World English. Oxford: Oxford
University Press, 2002 (2003). 501 p.
234. McCrum Robert. Globish. How the English Language Became the
World’s Language. London: Penguin Books, 2010. 310 p.
235. McCrum Robert, MacNeil Robert and Cran William. The Story of
English. 3rd revised ed. New York et al.: Penguin Books, 2003. 468 p.
236. McKay Sandra Lee. Teaching English as an International Language.
Oxford: Oxford University Press, 2002. 150 p.
237. McKay Sandra Lee & Brown James Dean. Teaching and Assessing
EIL in Local Contexts Around the World. New York and London:
Routledge, 2015. 202 p.
238. Medgyes Peter. Native or non-native: Who's worth more? // ELT
Journal. 1992. Vol. 46. No. 4. P. 340—349.
239. Medgyes Peter. The non-native teacher. McMillan Publishers, 1994.
Chapter: When the teacher is a non-native speaker. P. 429—442. URL:
http://teachingpronunciation.pbworks.com/f/When%2Bthe%2Bteache
r%2Bis%2Ba%2Bnon-native%2Bspeaker.PDF
240. Melchers Gunnel and Shaw Philip. World Englishes. London; New
York: Arnold, Oxford University Press, 2003. 230 p.
241. Mencken Henry L. The American Language: an Inquiry into the
Development of English in the United States. New York: Alfred
A. Knopf. 2006 (1919). 794 p.
242. Mesthrie Rajend. Contact linguistics and world Englishes // The
Handbook of World Englishes / Eds. by Braj B. Kachru, Yamuna
Kachru, and Cecil L. Nelson. Oxford, U.K.; Carlton; Victoria, Australia:
Blackwell Publ., 2006. P. 273—288.
243. Mesthrie Rajend and Bhatt Rakesh M. World Englishes: The Study
of New Linguistic Varieties. Cambridge: Cambridge University Press,
2008. 276 p.
244. Millward C.M. and Hayes Mary. A Biography of the English Language.
3rd ed. Boston: Wadsworth, 2012 (1996). 478 p.
245. Modiano Marko. Standard English(es) and educational practices for the
world’s lingua franca // English Today. 1999. Vol. 15. No. 4. P. 3—13.
184
246. Montgomery Scott L. Does Science Need a Global Language? English
and the Future of Research. Chicago and London: The University of
Chicago Press, 2013. 226 p.
247. Moussu Lucie. Native and nonnative English-speaking English as a
second language teachers: student attitudes, teacher self-perceptions,
and intensive English administrator beliefs and practices. PhD thesis.
Purdue University. West Lafayette, Indiana, 2006. 302 p.
248. Moussu Lucie and Llurda Enric. Non-native English-speaking English
language teachers: History and research // Language Teaching. 2008.
Vol. 41. No. 3. P. 315—348.
249. Mustin Luke. The History of English. How English went from an
obscure Germanic dialect to a global language. 2011. URL: http://
www.thehistoryofenglish.com/history_today.html
250. Nacey Susan. Metaphors in Learner English. John Benjamins Publ.
Co., 2013. 290 p.
251. Nelson Cecil. Intelligibility in World Englishes. Theory and Application.
New York and London; Routledge, 2011. 134 p.
252. Nerriere Jean-Paul and Hon David. Globish the World Over.
International Globish Institute, 2009.182 p.
253. Non-native language teachers: Perceptions, challenges, and
contributions to the profession / Ed. by Enric Llurda. New York:
Springer. 2006. 315 p.
254. Norton Bonny and Toohey Kelleen. Identity and language learning //
Oxford Handbook of Applied Linguistics / Ed. by R. Kaplan. Oxford:
Oxford University Press, 2002. P. 115—123.
255. Ortmann Stephan. Singapore: The Politics of Inventing National
Identity // Journal of Current Southeast Asian Affairs 2009. No. 4.
P. 23—46.
256. Ostler Nicholas. The Last Lingua Franca. English Until the Return of
Babel. New York: Walker & Company, 2010. 331 p.
257. Pablé Adrian. From ‘standard’ to ‘nonstandard grammar’. New England
in the days of Salem Witchcraft and the Civil War // Standards and
185
 Norms in the English Language / Ed. by Miriam A. Locher and Jürg
Strässler. Berlin: De Gruyter Mouton, 2008. P. 105—126.
258. Pakir Anne. Bilingual education with English as an official language.
Sociolinguistic implications // Georgetown Univesity Round Table on
Languages and Linguistics 1999 / Eds. by James E. Alatis and Ai-Hui
Tan. Washington, D.C.: Georgetown University Press, 2001a, P. 341—
349. Reprint: World Englishes: Critical Concepts in Linguistics / Eds.
by Kingsley Bolton and Braj B. Kachru. Vol. 6. London; New York:
Routledge, 2006, P. 186—195.
259. Pakir Anne. Connecting with English in the context of internalization //
TESOL Quarterly. 1999. Vol. 33. No. 1. P. 103—114.
260. Pakir Anne. English as a lingua franca: analyzing research frameworks
in international English, world Englishes, and ELF // World Englishes.
2009. Vol. 28. No. 2. P. 224—235.
261. Pakir Anne. English as a lingua franca: multiforms, multimedia, multi-
disciplines // The Three Circles of English. Language specialists talk
about the English language / Ed. by Edwin Thumboo. Singapore:
UniPress, 2001b. P. 77—90.
262. Palmer Gary B. Toward a Theory of Cultural Linguistics. University of
Texas Press, 1996. 348 p.
263. Pavlenko Aneta. The Bilingual Mind and what it tells us about language
and thought. Cambridge: Cambridge University Press, 2014. 382 p.
264. Pennycook Alastair. Global Englishes and Transcultural Flows. London;
New York: Routledge, 2007. 189 p.
265. Pennycook Alastair. Global Englishes, Rip Slyme, and performativity //
Journal of Sociolinguistics. 2003. Vol. 7. No. 4. P. 513—533.
266. Pennycook Alastair. The Cultural Politics of English as an International
Language. Harlow, UK: Longman, 1994. 365 p.
267. Pfeffer J. Alan and Cannon Garland. German Loanwords in English:
An Historical Dictionary. Cambridge: Cambridge University Press,
1994. 416 p.
268. Phan Le Han. Teaching English as an International Language. Identity,
Resistance and Negotiation. Clevedon, et al.: Multilingual Matters,
2008. 204 p.
186
269. Phillipson Robert. Linguistic Imperialism. Oxford: Oxford University
press, 1992. 365 p.
270. Platt John T.; Weber Heidi; Ho Lian Mian. The New Englishes. London,
Boston, Melbourne & Henley: Routledge & Kegan Paul, 1984. 225 p.
271. Prator Clifford H. The British heresy in TESL // Language Problems
of Developing Nations / Eds. by Joshua Fishman, Charles A. Ferguson
and Jyotrindra Das Gupta. New York: John Wiley & sons, Inc., 1968.
P. 459—476. Reprint: World Englishes. Critical Concepts in Linguistics.
Vol. 5. London; New York: Routledge, 2006. P. 123—105.
272. Principles and Practices of Teaching English as an International
Language / Ed. by Aya Matsuda. Bristol et al.: Multilingual Matters,
2012. 250 p.
273. Prodromou Luke. English as a Lingua Franca. A Corpus-based analysis.
London; New York: Continuum, 2008. 297 p.
274. Proshina Zoya. Language revolution behind the cultural curtain:
Presidential address delivered at City University of Hong Kong, Hong
Kong, on December 7, 2012, at the 18th conference of the International
Association for World Englishes // World Englishes. 2014. Vol. 33.
No. 1. P. 1—8.
275. Proshina Zoya. The ABC and Controversies of World Englishes.
Khabarovsk: Institute of Foreign Languages, 2007. 162 p.
276. Quirk Randolph. International communication and the concept of
nuclear English // English for International Communication / Ed. by
C. Brumfit. Oxford, et al.: Pergamon Press, 1982. P. 15—28.
277. Quirk Randolph. Language varieties and standard language // English
Today. 1990. No. 21. P. 3—10. Reprint: World Englishes: Critical
Concepts in Linguistics / Eds. by Kingsley Bolton and Braj B. Kachru.
Vol. 3. London; New York: Routledge, 2006. P. 501—511.
278. Quirk Randolph. The English language in a global context // English in
the World: Teaching and Learning the Language and Literatures / Eds.
by R. Quirk and H. Widdowson. Cambridge: Cambridge University
Press, 1985. P. 1—6.
279. Richards Jack C., Platt John, & Platt Heidi. Longman Dictionary of
Language Teaching and Applied Linguistics. Harlow, UK: Longman,
1993. 423 p.
187
280. Richards Jack C. and Schmidt Richard. Longman Dictionary of
Language Teaching and Applied Linguistics. 4th ed. Harlow, UK., et
al.: Pearson, 2010. 644 p.
281. Sabitova Zinaida. The Russian language in Kazakhstan: status and
functions // Russian Journal of Communication. Routledge. 2015.
Vol. 7. No. 2. P. 217—222.
282. Sakai Sanzo and D’Angelo James F. A vision for world Englishes in
the Expanding Circle // World Englishes. 2005. Vol. 24. No. 3. P. 323—
327.
283. Sankoff Gillian. Linguistic outcomes of language contact // Handbook
of Sociolinguistics / Ed. by Peter Trudgill, J. Chambers and N. Schilling-
Estes. Oxford: Basil Blackwell, 2001. P. 638—668.
284. Saraceni Mario. World Englishes. A Critical Analysis. London, et al.:
Bloomsbury, 2015. 209 p.
285. Sayer Peter. Interlanguage // Bilingual Education Encyclopedia /
Ed. by Josue M. Gonzalez. Thousand Oaks, CA: SAGE Publ., 2008.
P. 404—406.
286. Schneider Edgar W. Exploring the interface between World Englishes
and Second Language Acquisition — and implications for English as
a Lingua Franca // Journal of English as a Lingua Franca. 2012. Vol. 1.
No. 1. P. 57—91.
287. Schneider Edgar W. Postcolonial English. Varieties around the world.
Cambridge: Cambridge University Press, 2007. 367 p.
288. Schneider Edgar W. The dynamics of New Englishes: from identity
construction to dialect birth // Language. 2003. Vol. 79. No. 2. P. 233—
281.
289. Schreier Daniel. Varieties resistant to standardization // Standards of
English / Ed. by Raymond Hickey. Cambridge: Cambridge University
Press, 2013 (2012). P. 354—368.
290. Seargeant Philip. Exploring World Englishes. Language in a Global
Context. London; New York: Routledge, 2012. 218 p.
291. Seargeant Philip. Naming and defining in world Englishes // World
Englishes. 2010. Vol. 29. No. 1. P. 97—113.
188
292. Seidlhofer Barbara. Closing a Conceptual Gap: the case for a description
of English as a lingua franca // International Journal of Applied
Linguistics. 2001. Vol. 11. No. 2. P. 133—158.
293. Seidlhofer Barbara. Giving VOICE to English as a Lingua Franca //
From International to Local English — and Back Again / Ed. by Roberta
Facchinetti, David Crystal, Barbara Seidlhofer. Frankfurt: Peter Lang,
2010. P. 147—163.
294. Seidlhofer Barbara. Understanding English as a Lingua Franca. Oxford:
Oxford University Press, 2011. 244 p.
295. Selinker Larry. Interlanguage // International Review of Applied
Linguistics in Language Teaching. 1972. Vol. 10. No. 1—4. P. 209—
232.
296. Selinker Larry. Interlanguage // Error Analysis: Perspectives on Second
Language Acquisition / Ed. by J.C. Richards. London: Longman, 1974.
P. 31—54. Reprint: Landmarks of American Language and Linguistics /
Eds. by D. Byrd, N. Bailey, M. Gillerman. Vol. 2. Washington: Office
of English Language Programs, Bureau of Educational & Cultural
Affairs, US Department of State. N.y. P. 194—205.
297. Selinker Larry. Interlanguage 40 years on. Three themes from here //
Interlanguage. Forty Years Later / Eds. by ZhaoHong Han and Elaine
Tarone. Amsterdam / Philadelphia: John Benjamins, 2014. P. 221—
246.
298. Selvi Ali Fuad. The non-native speaker teacher // ELT Journal. 2011.
Vol. 65. No. 2. P. 187—189.
299. Sharifian Farzad. Cultural linguistics // The Routledge Handbook
of Language and Culture / Ed. by F. Sharifian. New York, London:
Routledge, 2015. P. 473—492.
300. Sharifian Farzad. Cultural linguistics. Inaugural professorial lecture.
Monash University. Melbourne, 2011. URL: https://www.academia.
edu/606529/Cultural_Linguistics_Farzad_Sharifians_Inaugural_
Professorial_Lecture
301. Sharifian F. English as an International Language: An Overview //
English as an International Language. Perspectives and Pedagogical
189
 Issues / Ed. by Farzad Sharifian. Bristol a.o.: Multilingual Matters,
2009. P. 1—18.
302. Smith Larry E. English as an international auxiliary language // RELC
Journal. 1976. Vol. 7. No. 2. Reprint: Readings in English as an
International Language / Ed. by Larry E. Smith. Oxford, New York,
Toronto, a.o.: Pergamon Press, 1983a. P. 1—5.
303. Smith Larry E. English as an international language. No room for
linguistic chauvinism // Gaikokugo, Kyoikukiyo (Japan). 1981. No. 3.
Reprint: Readings in English as an International Language / Ed. by
Larry E. Smith. Oxford, New York, Toronto, a.o.: Pergamon Press,
1983b. P. 7—11.
304. Smith Larry E. Familiar Issues from a World Englishes Perspective //
Культурно-языковые контакты / под ред. З.Г. Прошиной. Владиво-
сток, 2008. Вып. 10. C. 67—73.
305. Smith Larry E. Some distinctive features of EIL vs. ESOL in English
language education // Readings in English as an International Language /
Ed. by Larry E. Smith. Oxford; New York, Toronto, a.o.: Pergamon
Press, 1983c. P. 13—20.
306. Smith Larry E. Spread of English and issues of intelligibility // The
Other Tongue. English across Cultures / Ed. by B. Kachru. 2nd ed.
Urbana and Chicago: University of Illinois Press, 1992. P. 75—90.
307. Smith Larry E. and Bisazza John A. The comprehensibility of three
varieties of English for college students in seven countries // Language
Learning. 1982. Vol. 32. No. 2. Reprint: Readings in English as an
International Language / Ed. by Larry E. Smith. Oxford, New York,
Toronto, a.o.: Pergamon Press, 1983. P. 59—68.
308. Smith Larry E. and Nelson Cecil L. World Englishes and issues of
intelligibility // The Handbook of World Englishes / Eds. by Braj
B. Kachru, Yamuna Kachru, and Cecil L. Nelson. Oxford, U.K.,
Carlton, Victoria, Australia: Blackwell Publ., 2006. P. 428—445.
309. Smith Larry E. and Rafiqzad Khalilullah. English for cross-cultural
communication: The questionof intelligibility // TESOL Quarterly.
1979. Vol. 13. No. 3. Reprint: Readings in English as an International
Language / Ed. by Larry E. Smith. Oxford, New York, Toronto, a.o.:
Pergamon Press, 1983. P. 49—58.
190
310. Spooner Michael. Contact literature in English // The English Journal.
1987. Vol. 76. No. 7. P. 45—48.
311. Sridhar Kamal K. and Sridhar S.N. Bridging the paradigm gap: Second-
language acquisition theory and indigenized varieties of English // The
Other Tongue: English Across Cultures. 2nd ed / Ed. by B. Kachru.
Urbana; Chicago: University of Illinois Press, 1992. P. 91—107.
312. Standards of English / Ed. by Raymond Hickey. Cambridge: Cambridge
University Press, 2013 (2012). 421 p.
313. Stavance Ilan. Spanglish: The Making of a New American Language.
New York: Harper Collins Publ., 2003. 274 p.
314. Stewart William A. Urban Negro speech: sociolinguistic factors affecting
English teaching // Social dialects and language learning / Ed. by Roger
W. Shuy. Champaign, Il.: National Council of Teachers of English. Illinois
Institute of Technology. Center for American English, 1965. 118 p.
315. Strevens Peter. Standards and the standard language // English Today.
1985. Vol. 1. No. 2. P. 5—8. Reprint: World Englishes: Critical Concepts
in Linguistics / Eds. by Kingsley Bolton and Braj B. Kachru. Vol. 3.
London; New York: Routledge, 2006. P. 457—461.
316. Strevens Peter. What is “Standard English”? // RELC Journal. 1982.
Reprint: Readings in English as an International Language / Ed. by
Larry E. Smith. Oxford; New York, Toronto, a.o.: Pergamon Press,
1983. P. 87—93.
317. Stromberg David. Russian as an American language: A conversation
with Anya Ulinich // Zeek. N.y. March 07. URL: http://www.zeek.
net/703book/index.php?page=2
318. Swann Joan, Deumert Ana, Lillis Theresa and Mesthrie Rajend.
A Dictionary of Sociolinguistics. Tuscaloosa: The University of
Alabama Press, 2004. 368 p.
319. Tajino, A. and Tajino, Y. Native and non-native: What they can offer?
Lessons from team teaching in Japan // ELT Journal 2000. Vol. 54.
No. 1. P. 3—11.
320. Tan Kee Lin. Don't knock Singlish, it's an expression of cultural
creativity // The Straits Times Oct 04, 2009. URL: http://news.asiaone.
com/News/Education/Story/A1Story20091002—171353.html
191
321. Tarone Elaine. Enduring questions from the Interlanguage Hypothesis //
Interlanguage. Forty Years Later / Eds. by ZhaoHong Han and Elaine
Tarone. Amsterdam / Philadelphia: John Benjamins, 2014. P. 7—26.
322. TESOL. “Statement on Nonnative Speakers of English and Hiring
Practices” // TESOL Matters. 1992. Vol. 2. No.4. P. 23.
323. TESOL. “Position Statement against Discrimination of Nonnative
Speakers of English in the Field of TESOL”. 2006. URL: http://www.
tesol.org/docs/pdf/5889.pdf?sfvrsn=2
324. The Handbook of History of English / Ed. by Ans van Kemenade and
Bettelou Los. Maldem (MA) USA, Oxford, UK, Carlton, Victoria,
Australia: Blackwell Publ., 2006. 655 p.
325. The Handbook of World Englishes / Eds. by Braj B. Kachru, Yamuna
Kachru, and Cecil L. Nelson. Oxford, U.K., Carlton, Victoria, Australia:
Blackwell Publ., 2006. 811 p.
326. The Other Tongue: English across cultures / Ed. by B. Kachru. Urbana,
Il., etc.: University of Illinois press; 1982. 358 p.
327. The Oxford Companion to the English Language / Ed. by T. McArthur.
Oxford: Oxford University Press, 1992. 1213 p.
328. The Oxford History of English / Ed. by Lynda Mugglestone. Oxford:
Oxford University Press, 2006. 485 p.
329. The Pedagogy of English as an International Language / Eds. by Roby
Marlina & Ram Giri. Springer, 2014. 265 p.
330. The Power of English: Cross-cultural dimensions in literature and
media / Eds. by B. Kachru and L. Smith. Oxford, etc.: Pergamon, 1986.
282 p.
331. The Routledge Handbook of World Englishes / Ed. by Andy Kirkpatrick.
London; New York: Routledge, 2010. 704 p.
332. Todd Loretto, Hancock Ian. International English usage. London, etc.:
Croom Helm, 1986. 520 p.
333. Trivedi Mitul. World Englishes and World Englishes Literature:
A critical study // Cognitive Discourses. International Multidisciplinary
Journal. 2013. Vol. 1. No. 3. URL: http://cdimj.naspublishers.com/
vol_1Issue_3.html
192
334. Trudgill Peter and Hannah Jean. International English: A Guide to the
Varieties of Standard English. 3nd ed. London; New York; Sydney;
Auckland: Edward Arnold, 1994 (1982). 156 p.
335. Tsuda Yukio. Hegemony of English vs. ecology of language: building
equality in international communication // World Englishes 2000:
Selected papers presented at the Third International Conference on
World Englishes, held at the East-West Center in Honolulu. Dec.
19—21, 1996 / Eds. by L. Smith & M. Forman. Honolulu: College of
Languages, Linguistics and Literature, University of Hawaii and the
East-West Center, 1997. P. 21—31.
336. Thumboo Edwin. Literary creativity in world Englishes // The Handbook
of World Englishes / Eds. by Braj B. Kachru, Yamuna Kachru, and
Cecil L. Nelson. Oxford, U.K.; Carlton; Victoria, Australia: Blackwell
Publ., 2006. P. 405—427.
337. Transcultural Identities in Contemporary Literature / Eds. by Irene
Gilsenan, Julie Hansen, and Carmen Zamorano Llena. Amsterdam;
New York: Rodopi, 2013. 284 p.
338. Tupas. T. Ruanni F. Which norms in everyday practice. And why? //
The Routledge Handbook of World Englishes / Ed. by A. Kirkpatrick.
London; New York: Routledge. Taylor and Francis Group, 2010.
P. 567—579.
339. Turner George. English in Australia // The Cambridge History of the
English Language. Vol. 5: English in Britain and Overseas: Origins
and Development / Ed. by Robert Burchfield. Cambridge: Cambridge
University Press, 1994. P. 277—327.
340. UNFPA: World Population to Reach 7 Billion on 31 October: UNFPA to
draw attention throughout the year to the significance of the milestone.
PRESS RELEASE. 04 May 2011. URL: http://countryoffice.unfpa.
org/kenya/2011/05/04/3306/world_population_to_reach_7_billion_
on_31_october/
341. Ur Penny. English as a Lingua Franca: A Teacher’s Perspective //
Cadernos de Letras (UFRJ). 2010. № 27 — dez. URL: http://www.
letras.ufrj.br/anglo_germanicas/cadernos/numeros/122010/textos/
cl301220100penny.pdf
193
342. Valkimadi Politimi Eleni; Karageorgopoulos Drosos E.; Vliagoftis Ha-
rissios; Falagas Matthew E. Increasing dominance of English in pub-
lications archived by PubMed // Scientometrics. 2009. Vol. 81. No. 1.
P. 219—223.
343. Van Der Walt Johann L. and Van Rooy Bertus. Towards a norm in
South African Englishes // World Englishes. 2002. Vol. 21. No. 1.
P. 13—128.
344. Van Rooy Bertus. Social and linguistic perspectives on variability //
World Englishes. 2010. Vol. 29. No. 1. P. 3—20.
345. Widdowson Henry G. EIL, ESL, EFL: global issues and local interest //
World Englishes. 1997. Vol. 16. No. 1. P. 135—146.
346. Xu Zhichang. Chinese English: Features and Implications. Hong Kong:
Open University of Hong Kong Press, 2010. 252 p.
347. Yano Yasukata. World Englishes in 2000 and beyond // World Englishes.
2001. Vol. 20. No. 2. P. 119—131.
348. Zhang Ailing. China English and Chinese English // English Today 52.
1997. Vol. 13. No. 4. P. 39—41.
194
Глоссарий
Авторитарная кодификация — authoritative codification — закре-
пление правил языка, осуществляемое признанным кодифицирующим
органом.
Автохтонный язык — indigenous language — язык коренного для
данной местности населения.
Аккомодация — accommodation — приспособление языка к функ-
ционированию в новом контексте.
Аккультурация — acculturation — способность языка выражать
понятия новой для его носителей культуры, языковое выражение но-
вых социально-культурных характеристик и идентичности.
Акролект — acrolect — зона лектального континуума, которая
приближена к стандартной модели обучения, основана на письменной
норме и обнаруживается в формальной ситуации.
Англизация — Englishization — влияние английского языка на
родной язык и культуру пользователей и вызванные в результате этого
изменения в языке и культуре, подвергнутых этому воздействию.
Английский как второй язык — English as a Second Language —
1) язык второй государственный, официальный, институциональный
(например, английский язык в Индии, Сингапуре и др.); 2) язык, пред-
лагаемый иммигрантам образовательной системой принявшего их го-
сударства.
Английский как иностранный язык — English as a Foreign
Language — язык, ориентированный на культуры англофонных стран,
усвоенный в школе и используемый обществом в ограниченных
функциях, главным образом для межнационального общения.
Английский как лингва франка — English as a Lingua Franca —
язык-посредник в межкультурной коммуникации, используемый гово-
рящими, у которых разные первые (родные) языки.
Английский как международный язык — English as an
International Language — абстрактная лингводидактическая модель,
нацеленная на многообразие вариантов английского языка .
Англофонный — anglophone — использующий английский язык
как родной.
Ассимиляция — assimilation — 1) результат полного вхождения
заимствуемого слова в принимающий язык; 2) процесс и результат ак-
культурации.
195
 Базилект — basilect — зона лектального континуума, которая
представляет собой пиджинизированную речь малообразованных ком-
муникантов и которая несет яркие черты трансференции признаков
родного языка говорящего.
Билингв — bilingual — человек, умеющий осуществлять комму-
никацию на двух и более языках.
Вариант языка — variety of language — особое языковое образо-
вание, характеризующееся специфическими чертами в результате вли-
яния автохтонного языка и отражения автохтонной культуры и имею-
щее социолингвистическую природу.
Внешний круг — Outer Circle — согласно теории Б. Качру, но-
вые трансплантированные постколониальные варианты английского
языка, функционирующие как второй официальный язык государ-
ства.
Внутренний круг — Inner Circle — согласно теории Б. Качру, ва-
рианты английского языка как родного, выполняющего максимальное
количество функций, являющегося доминирующим официальным,
если не единственным государственным, или национальным языком
этих стран.
Вторичная картина мира — secondary worldview — лингвокуль-
турные представления, создаваемые вторым или иностранным языком
о культуре, обслуживаемой этим языком.
Генетический носитель языка — genetic native speaker — чело-
век, получивший язык от рождения в семье.
Глокальность — glocality — соединение глобального и локаль-
ного в единое целое, проявляется, например, в английском языке, ко-
торый приобрел глобальный характер распространения, но при этом
каждый народ, говорящий на нем, выражает с его помощью свою
культуру.
Глубина распространения языка — language depth — проникно-
вение языка на разные социальные уровни (городское и сельское на-
селение, в различные классы и т.д.).
Гомогенизация (общества) — homogenization — процесс стира-
ния различий и превращения в однородное общество.
Девиация — deviation — отклонение от нормы.
Декоративная функция (языка) — decorative function — выпол-
нение языком роли украшения предмета, привлечения к нему внима-
ния (например, надписи на майках, сумках и т.п.).
196
Декультуризация — deculturization — лишения языка его куль-
турного основания.
Диалект — dialect — языковая система, которая служит средством
общения небольшой территориально замкнутой или связанной соци-
альной общностью группы людей; ориентируется на моноцентричность
языка, т.е. на выражение единой этнической культуры.
Диапазон распространения языка — language range — функцио-
нальное многообразие языка, проявляющееся в разных культурных,
социальных, образовательных контекстах.
Диглоссия — diglossia — функциональная иерархия подсистем
одного и того же языка; взаимодействие двух сосуществующих разно-
видностей одного и того же языка.
Дистинктивные признаки — distinctive features — отличитель-
ные признаки одного варианта от другого
Дифференциация (языка) — differentiation — процесс разделения
языка на варианты, подварианты, социолекты и т.п.
Институциональный вариант — institutional variety — вариант язы-
ка, поддерживаемый в качестве второго, официального языка государства
административными, образовательными (где он используется как сред-
ство обучения) институтами, а также средствами массовой информации;
функционирующий в основных институтах государства (законодатель-
стве, администрировании, средствах массовой информации и т.д.).
Инструментальная функция (языка) — instrumental function —
выполнение языком роли средства обучения.
Интерперсональная функция (языка) — interpersonal function —
выполнение языком роли средства межличностного общения.
Интеръязык — interlanguage — промежуточная интерференцион-
ная система между родным и изучаемым языком учащегося, форми-
рующаяся в процессе изучения языка.
Койнезация — koinesation — приобретение языком функции сред-
ства междиалектного общения.
Кодификация — codification — выбор и закрепление норм языка.
Контактная вариантология английского языка — World
Englishes paradigm — междисциплинарное исследование вариантов
английского языка как результата межъязыковых и межкультурных
контактов.
Контактная литература — contact literature — художественная
литература, созданная на неродном для авторов языке.
197
 Креолизация — creolization — процесс образования креольского
языка
Креольский / креолизированный язык — creole — язык, обра-
зованный в результате языкового контакта, имеющий носителей, об-
служивающий сравнительно ограниченные коммуникативные потреб-
ности пользователей, характеризующийся сравнительно упрощенной
структурой по сравнению с языками, на базе которых он возникает.
Культурно-ориентированная лексика — culture-loaded words —
лексика, называющая реалии какой-либо культуры.
Культурологическая лингвистика — cultural linguistics — раз-
дел лингвистической науки, изучающий взаимосвязь между языковы-
ми средствами выражения, концептами и культурой; в отечественном
языкознании — лингвокультурология.
Лектальный континуум — lectal continuum — шкала, изобража-
ющая различные функциональные различия варианта языка (акролект,
мезолект и базилект) и компетентностные различия его пользователей.
Лингвистический империализм — linguistic imperialism — на-
вязывание доминирования одного языка и выражаемой им культуры
другим народам.
Лингва франка — lingua franca — язык-посредник.
Лингвицизм — linguicism — процесс уничтожения других язы-
ков.
Лингвокультура — linguaculture — раздел лингвистики, рассма-
тривающий как неразрывное целое язык и культуру.
Локальный / локализованный вариант — local / localized
variety — вариант языка, свойственный определенному этносу и свя-
занный с определенной культурой.
Международный английский язык — International English — ин-
вариантная модель обучения, основанная на общих признаках, прису-
щих всем вариантам; стандартный английский язык.
Мезолект — mesolect — промежуточная между акролектом и ба-
зилектом зона лектального континуума, которая представляет собой
речь, основанную на разговорной норме и содержащую гораздо боль-
ше трансференционных явлений, чем акролектная речь; характерна
для коммуникантов с неполным образованием, языковые компетенции
которых недостаточно развиты, или для образованных людей, исполь-
зующих язык в неформальной ситуации, а также для образованных
людей, пользующихся языком в формальной ситуации, но отклоняю-
198
щихся от нормы письменной речи, когда они по каким-то причинам
теряют контроль над своей речью.
Модель обучения английскому языку — model of English —
языковой идеал, который имеется в голове учителя и ученика при
осуществлении преподавания и при изучении языка; ориентируется
на формальное образование, использующее стандартные формы язы-
ка.
Мультиглоссия — multiglossia — умение использовать несколько
диалектов одного языка.
Нативизация — nativization — приобретение языком международ-
ного общения трансференционных признаков локальных языков.
Национальный вариант языка — national variety of English —
стандартный письменный и устный язык нации со всеми его террито-
риальными и социальными вариациями локальных черт.
Норма — norm — кодифицированный стандарт, закрепленный в
языковом узусе образованных носителей.
Нормозависимые варианты — norm-dependent / depending
varieties — варианты языка, ориентирующиеся на внешние нормы
других вариантов и реализуемые образованными пользователями ва-
риантов Расширяющегося круга.
Нормоопределяющие варианты — norm-providing varieties — ва-
рианты Внутреннего круга, традиционно воспринимаемые как модели
для обучения, поскольку в них выявляется норма носителей языка,
главным образом британцев и американцев.
Норморазвивающие варианты — norm-developing varieties —
варианты Внешнего круга, где постепенно происходит развитие и ко-
дификация собственных языковых норм, отличающихся от норм вари-
антов Внутреннего круга.
Носитель варианта — native speaker of a variety — человек, ак-
тивно использующий определенный вариант языка, поддерживаемый
родной ему культурой.
Носитель языка — native speaker of a language — человек, гово-
рящий на варианте языка, являющегося ему родным.
Нэйтив-спикеризм — native-speakerism — преклонение перед
теми, для кого английский — родной язык, поскольку они выступают
как носители моделей для изучения «образцового» языка и вместе с
ним как носители «идеальной» западной цивилизации.
199
 Образовательная кодификация — educational codification — за-
крепление языковых норм, реализуемое через учебники, грамматики,
словари, литературу.
Первичная картина мира — primary worldview — лингвокуль-
турные представления, отражаемые посредством родного языка.
Пиджин — pidgin — гибрид двух контактных языков, как прави-
ло, устной формы, характеризующийся упрощенностью структуры,
сокращенным вокабуляром, выполняющий ограниченные коммуни-
кативные функции языка-посредника, не используемый как родной
язык.
Плюрицентричность / плюрицентризм — pluricentricity — пред-
ставленность языка несколькими вариантами; свойство языка выра-
жать нормы нескольких вариантов и отражать множественные культу-
ры.
Прескриптивизм — prescriptivism — подход к языку, в котором
требуется строгое соблюдение норм и утверждается неприемлемость
использования некодифицированных форм.
Прототипический вариант (языка) — prototypical variety — бри-
танский вариант английского языка, давший начало развитию всех
остальных вариантов.
Психологическая кодификация — psychological codification —
закрепление нормы в сознании индивидуума, означающее приемле-
мость формы и ее регулярный узус индивидуумом.
Расширяющийся круг — Expanding Circle — согласно теории
Б. Качру, варианты английского языка, выполняющие ограниченный
ряд функций, преимущественно средства межкультурной, межнацио-
нальной коммуникации, но не внутриэтнического общения.
Региолект — regiolect — разновидность языка, характерного для
определенного региона.
Региональный вариант — regional variety — 1) вариант, функци-
онирующий как язык-посредник (лингва франка) в социо-культурных
и географических условиях, отличающихся от условий, в которых
функционировал первоначально национальный язык, который при
контакте с местными языками стал отличаться дистинктивными при-
знаками, связанными с переносом черт автохтонного языка и культуры
говорящих; 2) зонтичный термин, объединяющий несколько локаль-
ных вариантов, существующих в определенном регионе.
200
Регулятивная функция языка — regulative function — роль язы-
ка в управлении обществом и индивидами; проявляется в администра-
тивной, судебной и др. видах деятельности.
Речевой вариант — performance variety — вариант, не имеющий
собственной языковой нормы, характерный преимущественно для
Расширяющегося круга.
Семантическая калька — semantic loanword / calque — заимство-
вание значения слова.
Социальный диалект — social dialect — разновидность речи,
свойственная определенному социальному страту и социальной груп-
пе.
Социолект — sociolect — совокупность языковых особенностей,
присущих какой-либо социальной группе (профессиональной, сослов-
ной, возрастной и т.п.) в пределах той или иной подсистемы нацио-
нального языка.
Социологическая кодификация — sociological codification — за-
крепление нормы в сознании социума, означающее широкое призна-
ние языкового феномена социумом, использующим этот языковой фе-
номен.
Стандарт — standard — исторически легитимизированные, обще-
региональные, нормированные языковые формы, регулярно использу-
емые в формальной ситуации письменного и устного общения высоко-
образованными пользователями данного варианта языка.
Стандарт устной речи / устный стандарт — spoken standard —
узуальные языковые формы, которые образованные пользователи ин-
териоризируют с раннего детства.
Стигматизация — stigmatization — создание отрицательного от-
ношения, вызывающего чувство стыда за определенное явление или
поведение; навешивание социальных ярлыков.
Супралокальные варианты — supra-local varieties — варианты
языка, характеризующие речь какого-то региона, а не выполняющие
роль средства коммуникации и идентификации только какой-то узкой
ин-группы.
Супрарегиональный вариант — supraregional variety — супрало-
кальный вариант, который имеет свою норму устной речи, свойствен-
ную образованным пользователям этого варианта.
Территориальный диалект — territorial dialect — разновидность
языка, характеризующаяся ограниченностью территории, сфер упо-
201
требления (используется в основном в бытовой сфере) и противопо- Экзонормативный — exonormative — ориентирующийся на
ставленная другим диалектам и литературному языку. внешнюю норму другого варианта языка.
Транскоммуникативная функция (языка) — transcommunicative Эндонормативный — endonormative — использующий нормы
function — роль языка как средства общения представителей разных собственного варианта языка.
культур, помогающего постигать культуры. Этнолект — ethnolect — разновидность языка, определяемая на
Транскультурализм — transculturalism — одновременное суще- основе культуры и языка конкретного этноса.
ствование в разных культурах, с сохранением отпечатков каждой из Ядерный английский язык — nuclear English — редуцированная
них и постепенной их гибридизацией. инвариантная основа, присущая всем вариантам английского языка,
Транслингвальная литература — translingual literature — лите- включающая минимальное число стандартных структур и форм, необ-
ратура, написанная автором на неродном для него языке. ходимых для коммуникации.
Транслингвизм / транслингвальность — translingualism — плав- Язык — language — система вербальных знаков, служащая сред-
ный переход от одной лингвокультуры к другой, результатом чего ста- ством человеческого общения, мыслительной деятельности, способом
новится их слияние при отсутствии полной ассимиляции и сохране- выражения самосознания личности, средством передачи от поколения
нии лингвокультурной идентичности пользователей языков и в то же к поколению и хранения информации; в отличие от диалекта характе-
время создание ими смешанных дискурсов. ризуется кодифицированностью, общепризнанностью, многочислен-
Трансплантированный язык — transplanted language — язык, пе- ностью функций и вариативностью.
ренесенный на другую территорию и распространенный среди мест-
ного населения; термин обычно применим к колониальным и постко-
лониальным языкам.
Трансференция — transfer — перенос черт родного языка на вто-
рой (иностранный) язык.
Третичная (опосредованнная) картина мира — tertiary
(intermediary) worldview — лингвокультурные представления о тре-
тьей культуре, реконструируемые в сознании индивидуума благода-
ря участию языка-посредника (например, представления о китайской
культуре в сознании русского билингва, использующего английский
язык как язык-посредник).
Узус — usage — общепринятое носителями данного языка употре-
бление языковых единиц.
Фатическая функция — phatic function — функция установления
и поддержания контакта.
Фоссилизации — fossilization — регулярное повторяющееся упо-
требление в интеръязыке ошибочных языковых структур, свидетель-
ствующее о недостаточно сформированной языковой компетенции.
Функциональный носитель языка — functional native speaker —
билингв, для которого английский — приобретенный язык, которым
данный билингв может успешно пользоваться в определенных функ-
циях.

202 203
 Список рисунков
Рис. 1. Карта англоговорящего мира (глава 1.2).
Рис. 2 . Контурная карта мира. Хронология (глава 1 ВЗ).
Рис. 3. Брадж Качру, основоположник теории World Englishes (гла-
ва 2).
Рис. 4. Ларри Смит, один из основателей новой парадигмы (глава
2).
Рис. 5. Теория концентрических кругов Б. Качру (глава 2.1).
Рис. 6. Контурная карта мира. Три круга Качру. (глава 2 ВЗ).
Рис. 7. Схема вариантов английского языка Т. Макартура (глава 2ВЗ).
Рис. 8. Модифицированная схема трех кругов Л. Продромоу (глава
2 ВЗ).
Рис. 9. Типы норм в трех кругах Качру (глава 3.2).
Рис. 10. Схема типов вариантов английского языка Т. Макартура (гла-
ва 3.5).
Рис. 11. Л. Продромоу: Место ELF среди кругов Качру (глава 4).
Рис. 12. Шкала билингвизма как структура варианта (глава 8).
Рис. 13. Направления вариативности языка (глава 8).
204
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие к англоязычному изданию (L. Smith) ..................................... 4
Введение .......................................................................................................... 7
Глава 1. Распространение английского языка в мире:
причины и результат
1.1. Языки межнационального общения ..................................................... 14
1.2. Факторы распространения английского языка .................................... 15
1.3. Параметры статуса мирового языка ..................................................... 24
1.4. Оценочный фактор ................................................................................. 27
Вопросы и задания ................................................................................. 32
Глава 2. Варианты английского языка и их категоризация
2.1. Теория трех концентрических кругов Б. Качру ................................... 35
2.2. Национальные — региональные — локальные варианты ................. 40
2.3. Динамическая модель вариантов английского языка
Э. Шнайдера ........................................................................................... 43
2.4. Вариант — диалект — язык .................................................................. 48
Вопросы и задания ................................................................................. 52
Глава 3. Проблема нормативности вариантов
3.1. Языковая норма и стандарт ................................................................... 56
3.2. Типы вариантов в зависимости от норм .............................................. 59
3.3. Норма и модель ...................................................................................... 63
3.4. Дискуссия о стандарте английского языка .......................................... 64
3.5. Международный английский как стандарт:
проблема его реальности ....................................................................... 67
3.6. Вопрос о двух формах стандарта .......................................................... 69
3.7. Плюрицентризм английского языка ..................................................... 71
3.8. Проблема норм и тестирование ............................................................ 73
Вопросы и задания ................................................................................. 75
Глава 4. Проблема терминологии: WE, EIL, IE или ELF?
4.1. Термины world Englishes и World English ............................................ 77
4.2. English as an International Language и International English ................ 78
4.3. English as a Lingua Franca ...................................................................... 86
Вопросы и задания ................................................................................. 90
205
 Глава 5. Носитель и неноситель языка
5.1. Традиционные представления о носителе и неносителе языка ......... 93
5.2. Конкуренция преподавателей-носителей и неносителей языка ........ 95
5.3. Критика преклонения перед носителями языка
(native-speakerism) .................................................................................. 99
5.4. Изменение концепта НОСИТЕЛЬ ЯЗЫКА ........................................ 100
Вопросы и задания ............................................................................... 102

Глава 6. Культурная и лингвистическая идентичность

и проблема межкультурного понимания
6.1. Виды картин мира и английский язык ............................................... 105
6.2. Культурно-языковая идентичность ..................................................... 108
6.3. Английский язык как вторичное средство культурно-языковой
идентичности ........................................................................................ 110
6.4. Теория понимания Л. Смита ............................................................... 112 Учебное издание
6.5. Межкультурная грамотность ............................................................... 116
Вопросы и задания ............................................................................... 117 Прошина Зоя Григорьевна

Глава 7. Контактная литература на английском языке КОНТАКТНАЯ ВАРИАНТОЛОГИЯ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА

7.1. Определение и наименования ............................................................. 119 WORLD ENGLISHES PARADIGM
7.2. Основная проблема .............................................................................. 121
7.3. Значимость транслингвальной литературы ....................................... 126 Проблемы теории
Вопросы и задания ............................................................................... 128
Учебное пособие

Глава 8. Вариант и интеръязык: социолингвистический

и психолингвистический подходы
8.1. Вариант ................................................................................................. 142
8.2. Интеръязык ........................................................................................... 152
8.3. Отличие интеръязыка от варианта языка ........................................... 154
Вопросы и задания ............................................................................... 157

Заключение .................................................................................................. 160

206 207
 Подписано в печать ??.??.2016. Формат 6088/16.
Усл.-печ. л. ??. Уч.-изд. л. ??.
Тираж ?? экз. Изд. № ??. Заказ

ООО «ФЛИНТА», 117342, г. Москва, ул. Бутлерова, д. 17-Б, офис 324.

Тел./факс: (495)334-82-65; тел. (495)336-03-11.
E-mail: flinta@mail.ru; WebSite: www.flinta.ru
Издательство «Наука», 117997, г. Москва, ул. Профсоюзная, д. 90.

Отпечатано: Публичное акционерное общество

«Т8 Издательские Технологии».
109316, г. Москва, Волгоградский проспект, д. 42, корп. 5.
Тел. (495)221-89-80

Отпечатано с предоставленных готовых файлов

в полиграфическом центре ФГНУ
Издательство «Известия» УД П РФ
127254, г. Москва, ул. Добролюбова, д. 6.
Контактный тел. (495)650-38-80
http://izv.ru

208