Арман Араикович Матевосян

Москва
Как будущее стало настоящим: категория времени в романах Е. Замятина
«Мы» и Е. Водолазкина «Авиатор»
Аннотация:
Анализ категории времени играет важную роль в раскрытии авторского
замысла конкретного художественного произведения. В данной статье
рассматриваются особенности категории времени в романах «Мы» Е.И.
Замятина и «Авиатор» Е.Г. Водолазкина. Выделяются схожие для обоих
рассматриваемых романов черты индивидуального авторского отношения к
категории времени. Результат анализа позволяет заключить, что и Е.И. Замятин,
и Е.Г. Водолазкин в своих романах заостряют внимание на важности фиксации
конкретного момента.
Ключевые слова: категория времени, будущее, история, антиутопия,
современная литература

Роман Евгения Замятина «Мы» является одним из первых в мире

романов-антиутопий, обращающихся к изображению жизни в тоталитарном
государстве. Е.И. Замятин в данном романе критически и остро обличает
социальное и политическое устройство окружающей его действительности.
Жанр антиутопии зародился в XX веке, трансформировавшись из
древнего жанра утопии. Сюжет произведений данного жанра развивается, как
правило, в пространстве «идеального» мира будущего. На переднем плане в
таких произведениях обычно изображается трагедия, которая на внутреннем
уровне представляет собой критику современного произведению
политического устройства. Автор антиутопии внутри своего текста примеряет
на себя роль прорицателя, изображая и осуждая пагубность тех или иных
явлений действующего социального уклада, пытаясь предугадать перспективы
режима на длительной временной дистанции.

1
 Так, можно проследить схожесть зарождающегося советского
тоталитаризма с футуристическим миром романа Е.И. Замятина. В форме
аллегории, доходя временами до гротеска, автор наглядно изобразил — к чему
может привести бездумное коллективное стремление к светлому будущему.
Е.И. Замятин первым попытался в художественной форме изобразить
общество, существующее в мире достигнутых утопических идеалов. Социум
романа «Мы» представляет собой тот формат социально-политического
устройства, к которому стремилась послереволюционная Россия.
О. Михайлов, известный исследователь замятинского творчества,
рассуждая о природе романа «Мы», пишет: «Мы» — краткий художественный
конспект возможного отдалённого будущего, уготованного человечеству,
смелая антиутопия, роман-предупреждение…» [4]
Разграничивая две реальности, Е.И. Замятин обращается к описанию
событий прошлого, сопоставляя их с настоящим. Эти две реальности
реализуются в изображении двух линий времени, совершенно
противоположных друг другу. В новом мире время ограничено и чётко
выверено — и в этом его главное отличие от свободного восприятия времени в
прошлом. Новым миром (как и жизнями людей этого нового мира) управляет
порядок, прошлое же ассоциируется лишь с хаосом.
Люди нового времени имеют чёткий план на жизнь, от которого
невозможно отступить. Их жизнь строго и поминутно расписана. Отталкиваясь
от данного сюжетного аспекта, автор делает постоянное указание на время
обязательным компонентом произведения. Так, говоря о конкретных событиях,
рассказчик часто указывает максимально точное время, например: «Около 16
(точнее, без десяти 16) я был дома…», «…там меня задержали до 17…», «…25
минут 17-го…» и так далее.
Настолько подробное и детальное описание времени встречается в
литературных произведениях довольно редко. Однако для романа «Мы»
категория времени вообще и конкретные моменты времени в частности несут в
себе особую смысловую нагрузку. С одной стороны, такая точность ещё глубже
2
погружает читателя в художественный мир произведения, наполненный сухой
логикой и математической точностью. С другой же стороны, данный приём
позволяет автору более точно передать реалии быта персонажей романа. Время
же это, однако, носит сугубо вымышленный характер и пытается убедить
читателя в реальности описываемого. Также важно отметить заложенную
автором в тексте временную инверсию: повествователь обращается к «дорогим
венерянам» — в будущее, которое он воспринимает как социальное прошлое.
Таким образом, категория времени в романе «Мы» особенно выделяется
автором и несёт в себе функцию раскрытия противоположных образов
настоящего и прошлого. Как правило, тем самым Е.И. Замятин использует
время для изображения негативного отношения к прошлому. Также
использование символики времени позволяет автору дать чёткую
характеристику быту и жизни героев произведения. Важно отметить, что одной
из главных тем русской антиутопии ХХ века является преодоление рамок
времени и стремление к символическому бессмертию.
Интересна также с точки зрения отношения к категории времени связь
романов «Мы» и «Авиатор» с эпопеей Марселя Пруста. Казалось бы, нет
ничего более стилистически несовместимого, чем размеренная эпопея Пруста и
энергичный роман Замятина. Однако же примечательно то, как главный герой
Пруста всеми силами пытается удержать уходящее навсегда время и обрести
таким образом бессмертие. Перепробовав самые различные способы, только в
последней книге Марсель понимает, что лучший способ задержать мгновение
состоит в его самом подробном описании и фиксации. «Вселенная подлежит
полному переписыванию» — заключает Пруст в финале своей саги [6]. Таких же
взглядов придерживается и герой Е.Г. Водолазкина.
Так и Государство в романе Е.И. Замятина стремится обрести бессмертие
и зафиксировать себя в слове, ставя перед «нумерами» задачу «составлять
трактаты, поэмы, манифесты, оды или иные сочинения о красоте и величии
Единого Государства» [4].

3
 Важно отметить также связь романа «Мы» с летописными текстами.
Жанровая структура романа соотносится с летописью через форму
повествования в виде погодной записи. Образ героя-повествователя, таким
образом, в данном случае соотносится с древнерусскими летописцами по
принципу проблемно-тематической общности: и летописцам, и герою важно
дать осмысленное представление о насущных проблемах окружающей их
действительности.
Иннокентий Платонов, герой романа Е.Г. Водолазкина, — ровесник XX
века, очнувшийся в России девяностых. Будучи лагерным заключённым, он
стал жертвой эксперимента по замораживанию. Погруженный в жидкий азот,
Платонов чудесным образом выжил. Его успешно разморозили, и ему
предстоит знакомство с теперь уже чужим для него временем и в значительной
степени изменившимся пространством. Иннокентий ничего не помнит о себе и
об окружающем его мире, пока шаг за шагом не восстанавливает собственное
прошлое. Для него особенно важно зафиксировать все моменты жизни.
И в этой доскональной фиксации Иннокентий сравнивается с
древнерусскими летописцами, отмечавшими «пустые» годы, поскольку они
особенно ценили факт непрерывности времени и отсутствие в нём пробелов. В
вечной жизни, считает Иннокентий, все события и воспоминания встретятся и
станут единым целым. Именно поэтому забота о вечной жизни выражается для
Иннокентия в бережном отношении к деталям времени во всей его
протяжённости — от прошлого к настоящему: «Рай — это отсутствие
времени. Если время остановится, событий больше не будет. Останутся
несобытия. Сосны вот останутся, снизу – коричневые, корявые, сверху –
гладкие и янтарные. Крыжовник у изгороди тоже не пропадет. Скрип
калитки, приглушенный плач ребенка на соседней даче, первый стук дождя по
крыше веранды – всё то, чего не отменяют смены правительств и падения
империй» [2].
Иннокентий, как и летописцы «Повести временных лет», с особенным
трепетом относится ко времени, боясь потерять даже самую малую его
4
частичку: «Те, кто жили вечностью, особо ценили время. И даже не столько
время, сколько его непрерывность, отсутствие дыр. Думали, может быть,
что настоящая вечность только и наступает, что после внимательно
прожитого времени» [2].
Авторскому почерку Е.Г. Водолазкина вообще свойственен особый
интерес к категории времени и историческому процессу. В своей докторской
диссертации Е.Г. Водолазкин на материале хронографического и палейного
повествования выявил особенности бытования текстов о всемирной истории в
летописных текстах Древней Руси. Таким образом, древнерусское летописание
так или иначе всегда находит определённое выражение в его творчестве.
Антиутопический же дискурс, как отмечает Я.В. Солдаткина, также
присущ жанровой и тематической структуре романа Е. Водолазкина «Авиатор».
Опыты по крионике представляют собой своеобразную аллюзию на труды
профессора Преображенского, а аббревиатура ЛАЗАРЬ (Лаборатория по
замораживанию и регенерации) основывается, по мнению Я.В. Солдаткиной, на
тех же художественных принципах, что и псевдобиблейские именования в
романе «Мы» Е. Замятина (например: хранители — ангелы-хранители, день
голосования — Пасха и так далее). Вообще, антиутопические идеи и аллюзии,
выраженные в романе «Авиатор», дополняют исторический колорит
повествования [9].
Концепция времени, представленная в романе Е. Водолазкина, отражает
средневековое христианское понимание времени. Основными категориями,
характеризующими природу времени, в таком понимании будут временность —
вечность, обратимость — необратимость, единичность — множественность,
цикличность — линейность. Рассуждая о времени, Е.Г. Водолазкин заявляет,
что зачастую люди направляют свою энергию в будущее, практически забывая
о настоящем и прошлом. Будущее же тем временем — это только лишь наши
представления и догадки о нём [7].
Для героя «Авиатора» не важна, как он заявляет, последовательность
событий, в большей степени его волнует факт существования этих самых
5
событий. Именно поэтому постепенно разновременные линии повествования
сливаются воедино, становясь единым временем-событием: к финалу романа
дневниковые записи героев сначала теряют указание дней недели, а затем и
вовсе авторскую подпись — события занимают свои места безотносительно
каких-либо внешних факторов, они как бы происходят одновременно во все
моменты времени.
Календарные даты, как замечает Гейгер, принадлежат к циклическому
времени. Основываясь на данном заключении, Гейгер приходит к выводу:
«Линейное время — историческое, а циклическое замкнуто на себе. Вовсе и не
время даже. Можно сказать, вечность. Получается, что история, излагаемая
нашей тройкой, никуда не стремится. Самая надёжная история» [2]. Семь
дней недели раз за разом воспроизводятся, напоминая первотворение, чтоб на
восьмой день повториться вновь. Множество миров, сотворённых одним
человеком, его историей, его временем.
Можно заключить, что, категория времени имеет сходное выражение в
обоих рассматриваемых романах. В романах противопоставляется реальное,
осязаемое время повседневности — и перспектива вечности, потребность в
фиксации времени для вечности. Важно также отметить сходные черты в
двупланности (прошлое-будущее), присущей категории времени как романа
«Мы», так и романа «Авиатор». Время как категория и у Е.Г. Водолазкина, и у
Е.И. Замятина раскрывается через образ летописца, который по своему
разумению отбирает события и старается убедить читателя в их подлинности.
Прослеживается также и своего рода аннигиляция времени: его нет ни в романе
Е. Водолазкина, ни в романе Е. Замятина. Как Е.Г. Водолазкин, так и Е.И.
Замятин отдельное внимание уделяют проблеме мимолётности времени и
индивидуальной ответственности человека перед эпохой.

6
 Список литературы:
1. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по
исторической поэтике / М.М. Бахтин. – М.: Художественная литература,
1975. — С. 234—407.
2. Водолазкин Е.Г. Авиатор. М.: Изд-во АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2016.
— 416 с.
3. Гредель В.П. О концептосфере романа Е. И. Замятина «Мы» в свете первого
«Толкового словаря русского языка» советской эпохи. Вестник
Череповецкого государственного университета, № 1 (54), 2014. — С. 49-52.
4. Замятин Е.И. Избранные произведения в 2-х т. Т. 1 / Вступ. Статья, сост.,
примеч. О. Михайлова. – М.: Худож. лит., 1990. – 527 с.
5. Замятин Е.И. Мы. Текст и материалы к творческой истории романа. Сост.
М.Ю. Любимова, Дж. Куртис. СПб., 2011.
6. Пруст М. Обретённое время / пер. с фр. А. Н. Смирновой. — С-Пб.: Амфора,
2001. — 382 с.
7. Русская литература XX–XXI веков как единый процесс (проблемы теории и
методологии изучения): V Международная научная конференция; Москва,
МГУ имени М.В. Ломоносова, 8–9 декабря 2016: Материалы конференции /
Ред.-сост. Леднёв А.В., Спиваковский П.Е. – М.: МАКС Пресс, 2016. — 379
с.
8. Солдаткина Я.В. Диалог с русской литературой XX века в романах Евгения
Водолазкина «Лавр» и «Авиатор». "Конференция "Знаковые имена
современной русской литературы: Евгений Водолазкин" (Краков, 17-19 мая
2018 года)". 2018. — С. 309-318.
9. Солдаткина Я.В. Мотивы прозы А.П. Платонова в романе Е.Г. Водолазкина
«Авиатор». Рема, № 3, 2016. — С. 19-28.

7
 Arman Araikovich Matevosyan
Moscow
Moscow State Pedagogical University
The future that became the present: time category in the novels «We» by E. Zamyatin
and «Aviator» by E. Vodolazkin
Annotation:
Analysis of the time category takes an important place in revealing the author's
intention of a specific piece of art. This article examines the features of the time
category in the novels "We" by E.I. Zamyatin and "Aviator" by E.G. Vodolazkin. The
article highlights the features of the individual author's attitude to the similar for both
considered novels expressions of time category. The result of the analysis allows to
conclude that both E.I. Zamyatin and E.G. Vodolazkin pay special attention on the
importance of capturing a specific moment of time.
Key words: time category, future, history, dystopia, modern literature.