118

ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ,
ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ

УДК 111.12

В. П. Щербаков

Антропология техники: от техник тела к техникам разума

В статье анализируются история и перспективы антропологического иссле-

дования техники. Демонстрируется ограниченность инструменталистского по-
нимания техники и обосновывается необходимость рассматривать систему
отношений человек – техника как симбиотическое единство взаимного обуслов-
ливания.

The article analyzes the history and perspectives of anthropological research

techniques, the author demonstrating the limitations of instrumentalist understanding
of technology and the necessity to consider the system of relations man – technology
as a symbiotic unity of mutual conditioning.

Ключевые слова: техника, цивилизация, антропология, технологический

детерминизм.

Key words: technology, civilization, anthropology, technological determinism.

Как уже неоднократно было отмечено, философы чаще всего

весьма осторожно и подозрительно относились к технике. Либо, вслед
за Аристотелем, считая ее недостойной внимания, либо, вслед за
Хайдеггером, уличая в активном соучастии в «забвении бытия». Од-
нако в ХХ в. положение начинает изменяться. Технические системы
настолько плотно входят в жизнь современного человека, что игнори-
ровать необходимость осмысления как самого факта его технической
вооруженности и зависимости от предельно технизированной среды
обитания, так и неизбежных последствий этого становится невозмож-
ным. Это вынужденное реагирование обусловливает временную пер-
спективу наиболее известных гуманитарных исследований техники.

© Щербаков В. П., 2016

 119
Техника рассматривается в них в своей поздней развитой форме со-
временных индустриальных и информационных технологий, связан-
ных с машинным производством. Следует также с сожалением
заметить, что в философской антропологии вопросу о технике не уде-
ляется достаточного внимания. И только совсем недавно эта проблема
начала обсуждаться в рамках исследования антропотехник и антропо-
технологий, понимаемых как «механизмы» социокультурного кон-
струирования и «производства» человека [16].
Достойно удивления и то обстоятельство, что наблюдая за бес-
спорным техническим превосходством Европы над Россией, русские
мыслители еще в первой половине XIX столетия весьма проницатель-
но предугадывали глубинный антропологический смысл подобного
положения вещей.
Так, например, П. Я. Чаадаев в своих «Философических письмах» подме-
чал, что «идеи долга, справедливости, права, порядка … родились из самых
событий, образовавших там общество, они входят необходимым элементом
в социальный уклад этих стран. Это и составляет атмосферу Запада; это –
больше, нежели история, больше, чем психология: это – физиология евро-
пейского человека» [15, с. 45]. А.С. Хомяков, в свою очередь, рассуждая о
запоздалом строительстве железных дорог в России, не без оснований
предположил, что «всякое творение человека или народа передается друго-
му человеку или другому народу не как простое механическое орудие, но
как оболочка мысли, как мысль, вызывающая новую деятельность на поль-
зу или вред, на добро или зло» [14, с. 110].
Но, как это неоднократно случалось в истории отечественной мыс-
ли, эти чрезвычайно перспективные интуиции о взаимопроникновении
человека и техники не нашли должного отклика и продолжения.
После взрывного развития масс-медиа, которое сделало практи-
чески невозможным уклонение от информационных потоков, культу-
ролог М. Маклюэн провозгласил закат «галактики Гутенберга» [6],
породив многочисленные комментарии встревоженных философов по
поводу последствий технических инноваций. Но мало кто при этом
обратил внимание на практически полное отсутствие сколь-нибудь
завершенных и продуманных исследований, касающихся более ран-
них этапов эволюции техники.
Трудовая теория антропогенеза, усердно развиваемая советскими
историческими материалистами, хотя и претендовала на утверждение
изначально связанного с техникой и развитием технологий становле-
ния человека, так и не смогла представить детального и научно обос-
нованного описания превращения обезьяны в человека посредством
орудийной и технической деятельности.
120
Представляется, что именно наши дни являются тем временем,
когда можно попытаться сделать первые обобщения относительно ан-
тропологического измерения развития техники и технического изме-
рения эволюции человека и его способностей. Симбиотический
характер сосуществования человека и техники сегодня очевиден как
никогда раньше, и исследование этого симбиоза является необходимой
и важной задачей не только философии, но и всех наук о человеке.
Из множества исследований взаимосвязи техники и человека в
самом широком смысле – от индивида до общества и культуры в це-
лом – хотелось бы выделить наиболее важные и интересные именно с
антропологической точки зрения тексты, на основе которых можно
обрисовать первые контуры антропологии техники. В первую очередь
это относится к работам ушедшего от нас 27 июня 2016 г. Элвина
Тоффлера – пророка постиндустриального общества, а также Льюиса
Мамфорда и Жильбера Симондона, сформулировавших природу вза-
имосвязи человека и техники в терминах структурного единства.
Однако прежде чем приступить к анализу их концепций следует
обратить внимание на двойственный характер представлений о воз-
действии техники на человека. Преобладающий сегодня подход к
технике как орудийной деятельности, связывает её прежде всего с те-
лом человека, поскольку орудие это то, что считается сначала про-
должением и усилением человеческой руки, а затем и всего тела в
целом. Исходя из этого предположения, с помощью все более совер-
шенных технологий производится постепенное протезирование и до-
полнение недостаточных для практической деятельности функций
тела. Праща позволяет бросить камень значительно дальше, рычаг и
система блоков – поднять и переместить груз, подзорная труба – ви-
деть на огромной дистанции, телефон – разговаривать на любом рас-
стоянии. На основе орудийной гипотезы формируется представление
и о самом человеческом теле как орудии или совокупности орудий-
ных функций. Механистические концепции Нового времени находят
свое завершение в развернутой метафоре «человек-машина», которая
изобретается философствующим врачом Ж. Ламетри [3] и доживает
до наших дней в облике киборга. Еще у Сенеки можно встретить рас-
суждение о технике как уподоблении функциям человеческого тела.
Говоря об изобретении хлебопечения, он передает слова Посидония о
том, что древнему мудрецу удалось сделать это, наблюдая за есте-
ственным процессом поедания зерен, которые сначала перемалыва-
ются жерновами зубов, потом полученная мука смачивается и
замешивается движениями языка и, наконец, помещается в печь же-
лудка [8, с. 205]. Нужно сказать, что подобное отражение техники фи-
 121
лософией многие столетия не позволяла объективно рассматривать тех-
нические основания научной мысли и европейской культуры. На что
совершенно справедливо указал Б. Фаррингтон [13], говоря о недооцен-
ке технических компонентов древнегреческой науки и философии.
Своего рода продолжением такой логики является представление
М. Мосса о том, что «первый и наиболее естественный технический
объект и в то же время техническое средство человека – это его тело»
[7, с. 311]. Более того, он утверждает, что «теорию техники можно со-
здать, опираясь на исследование, изложение фактов, простое и ясное
описание техник тела» [7, с. 305] и приводит многочисленные приме-
ры техник применения собственного тела, которые человек обретает в
процессе воспитания, обучения и подражания поведению других.
Среди таких приобретенных и автоматически осуществляющихся
техник Мосс указывает на походку, приемы бега и плавания, способы
обращения с инструментами. Само человеческое тело выступает в его
концепции одновременно объектом технического воздействия и эле-
ментом технической системы. В этом случае орудие неотделимо от
орудующего им тела, но это единство остается незаметным, пока слу-
чай не позволит встретиться неподходящим друг другу телу и ору-
дию. Неизбежный сбой, обнаруживаемый невозможностью
использования непривычного инструмента, демонстрирует симбиоти-
ческий характер системы человек – техника. Мосс говорит об этой
системе с точки зрения «тотального человека», объединяющей фи-
зиологический, психологический и социологический подходы [7,
с. 308]. Эта точка зрения снимает саму возможность говорить о есте-
ственном человеке, демонстрируя его изначальную искусственность
или техничность, если вспомнить об изначальном значении древне-
греческого технэ. Именно Мосс делает первый шаг к интегральному
антропологическому подходу к человеку, утверждая единство систе-
мы символических конструкций сознания и тела. Однако он остается
в плену инструментальных представлений о технике, полагая эффек-
тивность если не единственным, то основным критерием оценки тех-
ник использования тела. Таким образом, это не позволяет ввести
сознание в универсум технических средств, оставляя ему трансцен-
дентную позицию наблюдателя, не вовлеченного в игру социобио-
психологических факторов.
В своей концепции технологического детерминизма Э. Тоффлер
демонстрирует это единство, увеличивая масштаб до технологическо-
го уклада и человечества в целом. Рассматривая последовательность
«технологических волн», он указывает и на соответствующие каждо-
му из трех этапов развития технологий изменения социальных отно-
122
шений [11]. Хотя совершенно очевидно, что люди, включенные в раз-
личные технологические системы, неизбежно изменяют свое поведе-
ние, у Тоффлера не отводится отдельного места анализу
индивидуальных изменений. Меняется система организации произ-
водства, вслед за ней система обучения и воспитания, а также поли-
тические и экономические отношения. Другими словами, происходит
своего рода «естественная» координация технической и социальной
систем, подобная марксовому соответствию производительных сил и
производственных отношений. Такой социологизм представляется
вполне оправданным, но все же человек не может целиком и полно-
стью определяться системой социальных или производственных от-
ношений. Он обладает собственной природой, которая
сопротивляется социализации и технизации.
Как пишет Ж.-Л. Нанси: «экотехния производит тела как таковые», «под-
ключая и соединяя тела всевозможными способами, располагая их в местах
пересечений, интерфейсов и взаимодествий всех технических процедур, но
отнюдь не превращая их в технические объекты» [8, с. 122].
Несомненно, человеческое тело включено в процесс технологи-
ческих трансформаций, но не в качестве одного из множества техни-
ческих объектов. И здесь Нанси повторяет логику Ж. Симондона,
который говорит о самостоятельной онтологии существования техни-
ческих объектов. Но каким же тогда образом связаны между собой
технические объекты и человек? По утверждению Симондона, техни-
ческие объекты образуют самостоятельную систему связей и отноше-
ний, к существованию которой причастен и человек. И причастность
именно к этой системе придаёт человеку свойство субъектности. Вне
технических систем субъект не мог возникнуть, поскольку только
технические системы функционируют в режиме воспроизводства по-
рядка, устойчивости и соответствия.
По мысли Симондона «техническая деятельность не является частью ни чи-
сто социальной, ни чисто психологической сфер… посредством техниче-
ской деятельности человек создает медиации, которые отделимы от
человека … тогда как посредством технического объекта создается межче-
ловеческое отношение, которое есть модель трансиндивидуальности»
[10, с. 98, 101].
Эта модель указывает на возможность технического субъекта,
способного к изобретению и поддержанию технического объекта. В
таком случае возможно предположить, что «в техническом сущем со-
держится человеческая природа». И здесь удивительным образом
происходит пересечение пророчества Тоффлера и аналитики Симон-
дона. Указывая на практически полную автоматизацию производства,
 123
освобождающую человека от необходимости физического труда, аме-
риканский футуролог говорит о принципиально новом этапе суще-
ствования человека, который может занять совершенно новую
позицию по отношении к труду, технике и потреблению [12]. Техни-
ческие системы информационной эпохи позволяют осуществиться
утопии Симондона, в которой человек обретает свою подлинную
природу и преодолевает отчуждение посредством техники. Если, по
словам Луи Дюмона, «индивидуальное сознание вытекает из соци-
альной дрессировки» [2, с. 29], то теперь осознание себя субъектом
предопределяется включением в систему технических объектов.
Таким образом, для современной антропологической науки акту-
альным является исследование системы человек – техника, которая
может выступать и как угроза будущему человека, и как единствен-
ный путь его спасения. История техники начинается вместе с истори-
ей человечества, на что указывал Л. Мамфорд, предлагая расширить
метафору Ламетри до «социум-машина», называя человечество мега-
машиной, питающейся энергией миллионов людей. Подлинная исто-
рия цивилизации начинается для Мамфорда именно с «изобретения»
мегамашины – социальной организации и управления, благодаря ко-
торой возникают материальные воплощения прошлых и нынешней
цивилизаций, и которая является «моделью для всех позднейших
форм механической организации» [5, с. 250]. Причиной отсутствия
внимания к этому гигантскому механизму стал, по словам Мамфорда,
материал, из которого он создавался – представляющий самих людей,
превращенных в его детали. Хрупкость и ненадежность работы этих
мегамашин породили мечты о более совершенных и легко управляе-
мых машинах, которые со временем и появились. Теперь на очереди
попытки преодолеть слабость и несовершенство человеческого тела,
исправление которого возлагается на генную инженерию и биомеха-
нику.
Однако стоит заметить, что помимо непосредственного техниче-
ского воздействия на тело человека, не меньше внимания заслуживает
опосредованное влияние технической среды на его сознание. Амери-
канский философ Д. С. Деннет, рассуждая об эволюции сознания,
предлагает интересную гипотезу, показывающую насколько фунда-
ментальное значение имеет предметная среда, выполняющая не толь-
ко функцию расширения и дополнения психических способностей
человека, но и становящаяся неотъемлемой частью этих способностей
[1, с. 151]. С момента первой зарубки на дереве, сделанной еще дале-
ким предком человека для обозначения маршрута или учета добычи,
начинается бесконечный процесс гибридизации человека техниче-
124
скими устройствами. Сознание человека – это один из самых замет-
ных и выдающихся результатов этого процесса, который в свою оче-
редь является свидетельством технической природы сознания.
Современный человек, по меткому замечанию Б. Латура, вовсе не
является сверхчеловеком, которому доступна объективная точка зре-
ния на мир сам по себе. Он такой же обычный человек как и предста-
витель традиционной культуры, органично примешивающий к
объектам внешнего мира свои внутренние психологические, социаль-
ные и технологические установки [4, с. 207]. Мы также как и перво-
бытные люди живем в мире иллюзий, от которых, по всей
вероятности, невозможно избавиться. Но это не означает, что реаль-
ность скрыта от нас. Напротив, наш мир не менее, но и не более реа-
лен, чем мир традиционной культуры. Меняется лишь конструкция, а
не технология производства этой реальности, которая состоит в со-
единении различных компонентов практической жизни в гибридные
единицы научного и обыденного знания. С этих позиций и следует
рассматривать возможные перспективы современной технической ци-
вилизации и человека, живущего и действующего в ней.
Возможно, алармистские заявления о деградации человека, пере-
кладывающего на машины все больше своих обязанностей и делеги-
рующего исполнение все большего числа своих функций, является
всего лишь следствием непонимания того, что собственно человече-
ской природы не существует, и никогда не существовало. И это отно-
сится не только к податливому на техническое воздействие телу, но и
к неуловимому разуму, который у современного человека не опреде-
ляется ни объемом мозга, ни возможностями памяти, ни чувствитель-
ностью и возбудимостью нервных окончаний. Разумность человека
становится функцией технической оснащенности, которая определя-
ется не только набором необходимых инструментов, но и умением
осознавать себя, свою историю и свои способности, обращаясь к фото
и киноархиву, к историческим документам и медицинской карте. Вы-
гружая свое сознание за пределы мозга и психики в технически орга-
низованный внешний мир, человек способен умножать свои
интеллектуальные возможности практически до бесконечности, в
случае соответствующего развития техник коммуникации и сотруд-
ничества. Такая перспектива превращает демонизированный духо-
борцами Интернет в многообещающее расширение человеческого
сознания и делает его достойным непредвзятых исследований фило-
софов и антропологов.
 125
Список литературы
1. Деннет Д. С. Виды психики: на пути к пониманию сознания / пер с англ.
О. Веретенникова. – М.: Идея-пресс, 2004. – 184 с.
2. Дюмон Л. Homo hierarchicus: опыт описания системы каст. – СПб.: Евра-
зия, 2001. – 480 с.
3. Ламетри Ж. Человек-машина // Сочинения. – М.: Мысль, 1976. – С. 183–245.
4. Латур Б. Нового времени не было. Эссе по симметричной антропологии /
пер. с фр. Д.Я. Калугина. – СПб.: Изд-во Европейского ун-та в СПб, 2006. – 240 с.
5. Мамфорд Л. Миф машины. Техника и развитие человечества / пер. с
англ. Т. Азаркович, Б. Скуратов. – М.: Логос, 2001. – 408 с.
6. Маклюэн М. Галактика Гутенберга: становление человека печатающего /
пер. И.О. Тюриной. – М.: Академ. проект: Фонд «Мир», 2005. – 496 с.
7. Мосс М. Техники тела // Общества. Обмен. Личность. Труды по соци-
альной антропологии / сост., пер. с фр. А. Б. Гофмана. – М.: КДУ, 2011. – 416 с.
8. Нанси Ж.-Л. Corpus / сост. и пер. с фр. Е. Петровской – М.: Ad Marginem,
1999. – 255 с.
9. Сенека Луций Анней. Нравственные письма к Луцилию. – М.: Наука,
1977. – 384 с.
10. Симондон Ж. О способе существования технических объектов / пре-
дисл и пер. с. фр. М. Куртов // Транслит. Литературно-критический альманах:
Вопрос о технике. – 2011 – № 9 – С. 94–106.
11. Тоффлер Э. Третья волна. – М.: АСТ, 1999. – 262 с.
12. Тоффлер Э., Тоффлер Х. Революционное богатство. Как оно будет со-
здано и как оно изменит нашу жизнь. – М.: АСТ, 2008. – 569 с.
13. Фаррингтон Б. Голова и рука в Древней Греции. Четыре очерка соци-
альных связей мышления / пер. с англ. К. А. Трохачевой. – СПб.: АНО Изд-во
С.-Петерб. ун-та, 2008. – 172 с.
14. Хомяков А. С. Письмо в Петербург по поводу железной дороги // Пол-
ное собр. соч. А.С. Хомякова. Т. 3. – М., 1900. – С. 104–119.
15. Чаадаев П. Я. Философические письма / П. Я. Чаадаев // Статьи и пись-
ма. – М., 1989. – С. 38–162.
16. Щербаков В. П. Социокультурные механизмы становления человека.
Антропотехники и антропотехнологии. – СПб.: Изд-во С-Петерб. ун-та, 2007. –
228 с.