Эссе на тему «Новые направления периода кризиса: их характеристика, закономерности

развития. Анализ и оценка некоторых направлений» по работе Л.С. Выготского

«Исторический смысл психологического кризиса».
Описывая пути развития направлений психологии Выготский указывает, что они с
удивительной точностью повторяют один и тот же паттерн. Вначале в рамках
исследовательской школы появляется некоторое открытие, кардинально меняющее
представление о той области, в рамках которой оно было получено. Затем, последовательно,
стадия за стадией идея расширяет границы своего влияния: сначала на смежные области,
затем на соседние дисциплины. В процессе происходит взаимная трансформация самой идеи
и тех областей, в которые она проникает. Так, постепенно она превращается в
объяснительный принцип, однако все еще остается связана с основными понятиями той
дисциплины, откуда вышла первоначально. Правда на этом рост идеи не останавливается.
Вбирая в себя новые и новые компоненты, она более не может оставаться в пределах понятия
и, отделяясь от него, выходя за пределы самой психологии, идея из объяснительного
принципа превращается в универсальный. На последней стадии идея в некотором смысле
перестает быть исключительно научной. Она обнаруживает в себе социальные начала,
породившие ее, но невидимые ранее. Идея, как новое мировоззрение, претендует на
объяснение всего, но по сути объясняет куда меньше. Она сталкивается с борьбой и
отрицанием со всех сторон, и нередко, не выдержав этого, сдает позиции, отправляется
обратно в «родную» дисциплину, однако не в первоначальном виде. Другие универсальные
принципы переосмысляют, меняют эту идею так, что теперь она сама становится частью
какого-либо мировоззрения.
Д. Б. Эльконин писал, что Выготский «является основоположником неклассической
психологии»1 в русскоязычном пространстве. Однако в предложенном Выготским пути
развития идеи внимание обращает на себя последняя стадия. В ней он описывает раскрытие
социальной сущности идеи, вскрытие того, «каким классовым интересам [она] служит»2.
Иначе говоря, касается вопроса о ценностно-целевой структуре идеи как мировоззрения. Это
дает основания дополнить идею Эльконина: Выготский не просто стоит у истоков
неклассической психологии, в своем анализе он приближается даже к постнеклассическому
типу рациональности. Это открывает широкие перспективы соотнесения идей, высказанных
Львом Семеновичем, с более поздними, современными концепциями, к примеру с
нарративной практикой.
Возвращаясь к закономерностям развития современных Выготскому направлений,
следует заметить, что описанного им пути не избежала, по сути, ни одна концепция. В
психоанализе «разросшейся» идеей, претендующей на универсальный принцип, стала
1 Эльконин Д. Б. Об источниках неклассической психологии // Эльконин Д. Б. Избранные
психологические труды. М., 1989. С. 475-478.
2 Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса // Выготский Л.С. Собр. соч. В 6 т.
Т. 1. – Москва : Педагогика, 1982. – С.304.
сексуальность, в рефлексологии — условный рефлекс, в гештальт-психологии — гештальт, а
в персонализме — личность.
Выготский в большей или меньшей степени критикует все системы: бихевиоризм,
психоанализ, гештальт-психологию, реактологию Корнилова, рефлексологию Бехтерева,
психологию Челпанова. Однако, что важно, он не открещивается от них, называя их
«необходимыми звеньями в нашей цепи, неизбежными этапами нашей дороги». Ниже
выделены несколько общих направлений его критики.
В первую очередь отметим ошибки методологии, на которые указывает Выготский.
Обобщая его рассуждения, можно сказать, что теории допускают либо ошибку «смешения»,
либо ошибку «масштабирования». Первая исходит из представления о том, что психология
должна быть связана с остальными науками также «просто» как, например, физика с химией
и биологией. Но это невозможно в силу специфики нашей науки, следующей из
особенностей предмета, которым она занимается. Так, психоанализ, гештальт-теория,
персонализм и рефлексология распространяют собственные идеи на различные области
науки, не осуществляя должного методологического перехода, оценки выработанных
понятий, их приложимости к этим системам. Рефлексология же ошибочно подходит к
методологическому вопросу и с другой стороны: заимствует законы, факты, теории из
других дисциплин, не адаптируя их должным образом, а скорее «подгоняя» их под себя.
Реактология же Корнилова и психология Челпанова допускают ошибку иного рода:
называя себя марксисткой психологией, они напрямую пытаются приложить концепцию
диалектического материализма к нашей дисциплине. Выготский пишет, что подобные
попытки обречены на провал в связи с несоответствием масштаба абстрактных положений
философской системы и «частных фактических истин». Необходимо промежуточное звено
— методология, общая наука, психологический материализм.
Следующим направлением критики становится несостоятельность и
неразработанность научного языка психологии. Челпанов принципиально отказывается от
рассмотрения проблемы языка, утверждая, что игра терминами абсолютно бессмысленна,
ведь суть вопроса не изменится от того, какое слово будет использовано. Такое допущение в
корне неверно, поскольку, как пишет Выготский «слово, называя факт, дает вместе с тем
философию факта, его теорию, его систему»3. Иначе говоря, сама постановка и
формулировка вопроса определяет путь, по которому двинется исследователь в поисках
ответа. Бихевиористы, не отказываясь принципиально от рассмотрения проблемы слова в
психологии, в стремлении освободиться от сложного философского «запутывающего» языка
переходят к обывательскому, повседневному. Это приводит к исчезновению научного
словаря, а вместе с ним и предмета и метода как такового. Другие психологи осознают
важность языка для науки, но за неимением стройной единой системы понятий вступают на

3 Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса // Выготский Л.С. Собр. соч. В 6 т.
Т. 1. – Москва : Педагогика, 1982. – С.358.
путь эклектического смешивания всего, что попадается на пути, либо утверждая
необходимость и неизбежность такого подхода (Корнилов), либо пытаясь составить из
разнородных отрывков нечто принципиально новое и объединяющее (гештальт-психология).
Помимо всего вышеперечисленного Выготский обсуждает и отношение разных
психологических школ к назревшему кризису. Одни, как, например, Челпанов, не замечают
его — Лев Семенович объясняет это эклектическим и популяризаторским характером их
научной деятельности. Другие признают существование кризиса, однако он принимает для
них субъективное значение: «наша школа права, остальные — нет». Ни та, ни другая точка
зрения не способствует грамотному анализу происходящего в психологии. Следовательно на
момент написания Выготским своей работы разрешение кризиса и переход на следующую
ступень научного развития, к неклассическому типу рациональности оказывается для этих
школ невозможным.
Именно указание на неспособность преодолеть кризис, проблему существования двух
параллельных психологий можно считать центральным моментом критики Выготского.
Поскольку материалистическая и идеалистическая психологии изучают разный предмет,
используют разные методы исследования, они являются двумя самостоятельными науками,
полноценное объединение которых осуществить невозможно. Поэтому школы, пытающиеся
это осуществить обречены на провал. Единственных выходом из кризиса Выготский
полагает не просто выбор одной психологии из двух, но отказ от другой как от научной
парадигмы. Таким образом школы, которые занимают сторону одной или другой
психологии, не разрешают кризис, а скорее усугубляют положение, поскольку обе
психологии равномерно обогащаются и «усиливаются». Те же школы, которые пытаются
найти третий путь в итоге обнаруживают себя на одном из двух исходных, поскольку
принципиально новых методов ими разработано не было, а используя уже имеющиеся они с
неизбежностью оказываются в рамках той или иной психологии.
Список использованной литературы:
1. Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса // Выготский Л.С.
Собр. соч. В 6 т. Т. 1. – Москва : Педагогика, 1982. – С.292-436.
2. Эльконин Д. Б. Об источниках неклассической психологии // Эльконин Д. Б. Избранные
психологические труды. М., 1989. С. 475-478.