Сравнительный анализ результатов двух срезов (во время беременности и после рождения малыша)

показывает, что наличный уровень страхов изменился у женщин незначительно. При оптимальном типе
переживания беременности у большинства женщин уменьшились показатели по страху изменений в личной
жизни, страху перед будущим, а также страху смерти. Игнорирующий тип характеризуется увеличением
показателей по страху ответственности и уменьшением – по страху перед будущим. При эйфорическом типе
увеличились показатели по ряду страхов: болезни близких, изменений в личной жизни, ответственности. При
депрессивном типе наблюдается увеличение показателей по страху болезни близких (в первую очередь,
ребенка). У молодых мам, характеризующихся тревожным типом гестационной доминанты во время
беременности, уменьшились показатели по страху изменений в личной жизни и страху перед будущим. В
целом, изменения относительно разных видов страхов незначительны; кардинальных перемен в
интенсивности переживания страхов (до рождения ребенка и после) не выявлено. Это свидетельствует об
устойчивости отдельных видов страхов у женщин.
Методика «Незаконченные предложения», кроме выявленных ранее, показывает наличие еще ряда
других страхов. Вместе с тем, отдельные страхи оказываются менее выраженными. Ниже приведены страхи
молодых мам: заболеваний ребенка; смерти ребенка; некомпетентности врачей; ненамеренного причинения
вреда здоровью ребенка; ответственности за жизнь ребенка; неумения хорошо выполнять обязанности мамы;
снижения материального и финансового благополучия; одиночества; ухудшения отношений с супругом;
осуждения за собственные ошибки и др.
Эти страхи объясняются разными причинами: во-первых, объективной реакцией организма женщины на
происходящие физиологические изменения; во-вторых, повышенной утомляемостью, снижением физических
способностей, раздражительностью; в-третьих, отсутствием жизненного опыта воспитания ребенка; в-
четвертых, кардинальным изменением привычного уклада жизни.
Выводы. В ходе проведенного исследования были выявлены разнообразные страхи у беременных
женщин и в последующем – молодых мам. Особенно большое их количество наблюдается у женщин с
тревожным типом психологического компонента гестационной доминанты.
Наиболее выраженными оказываются страхи «медицинские» (болезней, боли, некомпетентности врачей,
медицинских процедур), «экзистенциальные / витальные» (выкидыша, смерти, рождения ребенка с
инвалидностью), «социальные» (ответственности, изменений в личной жизни, одиночества, осуждения).
Перечисленные страхи являются относительно стабильными, без специальной психологической работы
достаточно трудно поддающимися коррекции. В связи с этим, важное значение должно уделяться
профилактике страхов беременных женщин и молодых родителей.
Литература:
1. Добряков, И.В. Перинатальная психология / И.В. Добряков. – СПб.: Питер, 2010. – 272 с.
2. Ильин, Е.П. Психология страха / Е.П. Ильин. – СПб.: Питер, 2017. – 261 с.
3. Пустовойт, Ю.В. Рефлексия проблемы страха в гуманитаристике / Ю.В. Пустовойт // Гуманитарные
науки и образование. – 2011. – № 3. – С. 38-41.
4. Топорова Я.С. Эмоциональные барьеры в общении родителей с детьми раннего возраста /
Я.С. Топорова, А.Н. Яшкова // Актуальные проблемы и перспективы развития современной психологии
[Электронный ресурс]; под ред. М.И. Каргина, А.Н. Яшковой; Мордов. гос. пед. ин-т. – Саранск, 2016.
5. Филиппова, Г.Г. Психология материнства / Г.Г. Филиппова. – М.: Изд-во Ин-та психотерапии,
2002. – 240 с.
6. Шелковникова, Н.И. Влияние перинатального опыта на развитие страхов у детей /
Н.И. Шелковникова // Вестник Санкт-Петербургского университета. – 2009. – Сер. 12. Вып. 2. Ч. 1. –
С. 44-51.
7. Щербатых, Ю.В. Психология страха / Ю.В. Щербатых. – М.: Эксмо, 2005. – 512 с.
8. Юрчук, В.В. Современный словарь по психологии / В.В. Юрчук. – М.: Элайда, 2000. – 704 с.

Психология
159.9.075
кандидат психологических наук, доцент кафедры специальной психологии
и дошкольной дефектологии Хажуев Ислам Сайдахмедович
Чеченский государственный педагогический университет (г. Грозный);
cтарший преподаватель кафедры психологии Саидов Асланбек Арбиевич
Чеченский государственный педагогический университет (г. Грозный)

ВЗАИМОСВЯЗЬ СТИЛЕЙ СОВЛАДАНИЯ И ПАРАМЕТРОВ УДОВЛЕТВОРЕННОСТИ ЖИЗНЬЮ С

РАЗВИТИЕМ АГРЕССИВНЫХ ПОБУЖДЕНИЙ В КОНТЕКСТЕ ИНТЕНСИВНЫХ СТРЕССОВЫХ
ПЕРЕЖИВАНИЙ

Аннотация. В проведенном исследовании показаны результаты исследования специфики развития

агрессивных личностных проявлений при переживании интенсивных стрессовых реакций и выработке
механизмов совладающего поведения. Эмпирическое исследование проводилось среди респондентов,
проживающих в трех регионах Российской Федерации – Чеченская Республика, Ингушетия и Северная
Осетия. Целью исследования стало изучение корреляционных взаимосвязей между агрессивными
побуждениями личности со стилями совладания и параметрами удовлетворенности жизнью, а также с
интенсивными стрессовыми переживаниями у респондентов, проживающих в северокавказском регионе
России; выявление корреляционных связей между копинг-стратегиями и интенсивными стрессовыми
переживаниями, проявляющимися в виде реакций посттравматического стресса.
Ключевые слова: агрессия, агрессивные побуждения, интенсивный стресс, удовлетворенность жизнью,
копинг-механизмы.
Annotation. The study shows the results of a study of the specifics of the development of aggressive personal
manifestations when experiencing intense stressful reactions and developing mechanisms of coping behavior. An
empirical study was conducted among respondents living in three regions of the Russian Federation - the Chechen
Republic, Ingushetia and North Ossetia. The aim of the study was to study the correlation between the aggressive

363
motives of the individual with the styles of coping and parameters of satisfaction with life, as well as with intense
stressful experiences among respondents living in the North Caucasus region of Russia; identification of correlation
between coping strategies and intense stressful experiences, manifested in the form of post-traumatic stress reactions.
Keywords: aggression, aggressive motives, intense stress, life satisfaction, coping mechanisms.

Работа выполнена при финансовой поддержке Совета по грантам Президента Российской Федерации
для государственной поддержки молодых российских ученых - кандидатов наук (Конкурс - МК-2018)
(МК-2469.2018.6 «Способы реализации агрессивных побуждений и идеи мести в контексте
переживания стрессов высокой интенсивности»)

Введение. В современном мире, человек вне зависимости от географической локации подвергается

различным стрессовым воздействиям, от частоты и интенсивности которых зависит не только состояние его
психического здоровья, но и эффективное функционирование в социальном, межличностном и
профессиональном аспектах жизнедеятельности. Обычно, столкнувшись с внезапным экстремальным или
психотравмирующим событием, человек вынужден прибегать к экстраординарным механизмам совладания,
использовать все ресурсы и возможности организма для преодоления негативных последствий
травматической ситуации [10]. Однако, как показывает практика, при переживании экстремальных ситуаций,
сопряженных с интенсивным стрессом, проявляющимся в виде реакций посттравматического стресса,
человеческий индивид не всегда способен успешно преодолевать последствия психотравмирующего
воздействия [13; 15].
Очень часто травматическое воздействие, сопровождающееся интенсивными стрессовыми
переживаниями (как в момент психотравматизации, так и после травмирующего воздействия) обуславливает
постоянное расходование психоэмоциональной энергии и, соответственно, социально-психологических
ресурсов личности. Это, в свою очередь, сказывается на выработке малопродуктивных копинг-стратегий или
на их неэффективности, в плане совладания, как с повседневными трудностями, так и актуальным
травматическим переживанием [2; 7; 19].
Изложение основного материала статьи. В многочисленных исследованиях, проведенных в нашей
стране и за рубежом, на сегодняшний день подробно показано, что наиболее разрушительными для
человеческой психики являются стрессовые переживания, вызванные психотравмирующими событиями. Эти
события способны вызвать психические нарушения практически у любого человека, независимо от
национальной и конфессиональной принадлежности, демографических и социальных
особенностей [5; 10; 13; 15; 20].
Результатом переживания человеком психотравмирующего события становится развитие не только
интенсивных стрессовых реакций, но и трансформации в структуре личности (прежде всего в виде
акцентуации характера), эмоционально-когнитивные нарушения, расстройства социальной адаптации на
фоне проявления агрессивных побуждений и склонности травмированной личности к насильственному
поведению. Агрессивность и агрессивные реакции, в этой связи, являются естественными эмоционально-
личностными проявлениями человека, переживающего интенсивный стресс, которые после пережитой
психологической травмы могут стать частью личностной структуры. Можно даже сказать, что агрессивные
побуждения и реакции, в процессе трансформации личности под воздействием психотравмирующего
события, могут приобретать свойство универсальных паттернов реагирования и, даже, копинг-поведения,
благодаря фиксации человеческой психики на образах насилия [1; 3; 4; 5; 8; 10; 14; 15; 21; 22; 23; 24; 25].
В ряде работ отечественных авторов, посвященных проблеме интенсивных стрессовых переживаний,
показано, что феномены посттравматического стресса (проявляющиеся в виде признаков навязчивого
воспроизведения образов травмы, избегания любых напоминаний о травме и гипервозбуждения при
возникновении травматических ассоциаций) затрагивают такие интрапсихические конструкты, как
психологическая безопасность и психологическое благополучие личности. В свою очередь, патологическая
трансформация данных конструктов обуславливает глубокие изменения в психике [2; 17; 18; 19]. При
нарушении психологической безопасности и благополучия личность не способна адекватно реагировать на
повседневные трудности, использовать эффективно ресурсы совладания, выбирать наиболее оптимальные
копинг-механизмы, достигать внутреннюю гармонию и удовлетворенность жизнью. Это происходит из-за
того, что ощущения неопределенности и неуверенности в собственной эффективности, проистекающие из
нарушенных базисных основ безопасности, детерминируют выработку неэффективных и дезаптивных
стратегий поведения, на фоне проявления различных социально-психологических деструкций, в том числе
агрессивных побуждений, тревожно-депрессивных реакций и интенсивных стрессовых переживаний [14; 15].
Таким образом, учитывая вышесказанное, было проведено эмпирическое исследование с целью изучения
взаимосвязей между агрессивными побуждениями личности, стилями совладания и параметрами
удовлетворенности жизнью у респондентов, проживающих в северокавказском регионе России. Также целью
исследования было выявление корреляционных связей между копинг-стратегиями и интенсивными
стрессовыми переживаниями, проявляющимися в виде реакций посттравматического стресса.
Общая выборка респондентов состояла из жителей трех северокавказских республик – Чеченская
Республика, Республика Ингушетия и Республика Северная Осетия-Алания. Несмотря на географически
близкую расположенность и культурно-исторические взаимосвязи населения указанных регионов России,
при проведении эмпирического исследования, с учетом специфики переживания респондентами
травматических событий, возникали объективные проблемы, обусловленные тем, что значительная часть
взрослого населения Чеченской Республики (ЧР) характеризуется наличием в клинической картине
множественных травматических эпизодов. Поэтому сбор эмпирического материала был осуществлен среди
менее пострадавшей от экстремального прошлого части чеченского общества, т.е. молодежи. В результате, в
общую выборку респондентов вошло 104 человека – жители указанных выше трех северокавказских
республик, в возрасте от 20 до 30 лет.
В качестве диагностических методик были использованы: Методика многомерного измерения копинга
(Крюкова Т.Л., 2007); Шкала оценки влияния травматического события (адаптация Н.В. Тарабриной, 2001,
2007); Опросник «Удовлетворенность жизнью»; Методика «Личностная агрессивность и конфликтность»
(Авторы Е.П. Ильин и П.А. Ковалев).

364
 Для математической и статистической обработки данных использовались Microsoft Excel и StatSoft
STATISTICA 12. Для измерения корреляционных связей между переменными применялся коэффициент
корреляции r-Спирмена.
Итак, проведенный анализ показал, что отдельные шкалы методики «Личностная агрессивность и
конфликтность» имеют между собой взаимосвязи отрицательной и положительной направленности.
Так, достоверно было установлено, что переменная вспыльчивость коррелирует с мстительностью
(r=0,230; p<0,05) и обидчивостью (r=0,328; p<0,05). В свою очередь мстительность положительно
взаимосвязана с такими переменными, как нетерпимость к чужому мнению (r=0,422; p<0,05),
подозрительность (r=0,289; p<0,05), склонность к неуступчивости (r=0,334; p<0,05) и склонность к
наступательности, атакующему стилю поведения и общения (r=0,292; p<0,05). В то же время, мстительность
отрицательно взаимосвязана со склонностью к компромиссу (r=-0,281; p<0,05). Нетерпимость к чужому
мнению имеет одновременно положительную взаимосвязь с подозрительностью (r=0,307; p<0,05) и
склонностью к неуступчивости (r=0,426; p<0,05), а также отрицательную взаимосвязь со склонностью к
компромиссу (r=-0,264; p<0,05). Подозрительность имеет положительную корреляцию с обидчивостью
(r=0,400; p<0,05).
Вместе с тем, результаты корреляционного анализа показали, что стратегия совладания,
ориентированная на решение проблемной ситуации (диагностированная при помощи методики
Многомерного измерения копинга) сопряжена только с одной переменной (по методике «Личностная
агрессивность и конфликтность») – со склонностью личности к компромиссу (r=0,238; p<0,05). При этом
копинг, нацеленный на эмоциональное решение проблемной ситуации имеет положительные взаимосвязи с
рядом агрессивных проявлений личности. Так, данный копинг достоверно взаимосвязан с подозрительностью
(r=0,367; p<0,05) и обидчивостью (r=0,319; p<0,05).
В то же время было установлено, что агрессивные личностные реакции имеют устойчивые взаимосвязи с
параметрами удовлетворенности жизнью респондентов. Так, жизненная включенность личности имеет
отрицательные взаимосвязи с такими личностными агрессивными побуждениями как подозрительность
(r=-0,235; p<0,05) и обидчивость (r=-0,350; p<0,05). В отличие от жизненной включенности, разочарование
жизнью, усталость от жизни и беспокойство о будущем, выступающие в качестве отдельных отрицательных
параметров общего уровня удовлетворенности жизнью, имеют с агрессивными реакциями только
положительную корреляцию. Согласно полученным статистическим данным, разочарование жизнью,
усталость от жизни и беспокойство о будущем достоверно взаимосвязаны с такими агрессивными
побуждениями, как вспыльчивость, подозрительность и обидчивость. При этом выявлена положительная
взаимосвязь между разочарованием жизнью и склонностью личности к компромиссу.
В рамках настоящего исследования, не было выявлено достоверных корреляционных связей между
агрессивными реакциями и феноменами посттравматического стресса – вторжением, избеганием и
физиологической возбудимостью, которые в совокупности образуют расстройство, квалифицируемое в
клинической литературе как посттравматический стресс [8; 10; 12]. В раннем исследовании, проведенном
среди взрослого населения Чеченской Республики, значительная часть которых являлись прямыми или
косвенными жертвами психотравмирующих событий военной этиологии, были выявлены статистически
значимые взаимосвязи между интенсивными стрессовыми переживаниями посттравматического характера и
агрессивными формами реагирования и поведения респондентов [9; 16]. При этом в результате анализа были
выявлены достоверные взаимосвязи интенсивных стрессовых переживаний с отдельными стилями
совладания.
Так, в результате проведенного корреляционного анализа было установлено, что с феноменами
посттравматического стресса (признаки вторжения, избегания и физиологической возбудимости)
положительно ассоциируются только копинг-механизмы ориентированные на эмоциональное решение
проблемы. Данный стиль совладания одновременно положительно коррелирует с интенсивными
стрессовыми переживаниями, проявляющимися в виде вторжения (навязчивое воспроизведение образов
травмы) (r=0,318; p<0,05), избегания (любых напоминаний о травме) (r=0,209; p<0,05) и физиологической
возбудимости (при травматических напоминаниях) (r=0,288; p<0,05). Следует отметить, что в ранних
исследованиях (проведенных среди представителей силовых структур и взрослого гражданского населения
ЧР, переживших множественные психотравмирующие события) были получены данные указывающие о не
эффективности при совладании с интенсивным стрессом посттравматического характера не только
эмоционально-ориентированных стратегий, но и более продуктивных и активных копинг-механизмов (к
примеру, проблемно-ориентированных стилей) [13; 14; 15].
Вместе с тем, анализ взаимосвязей между параметрами удовлетворенности жизнью и интенсивными
переживаниями показал, что шкала жизненной включенности и общий уровень удовлетворенности жизнью
отрицательно сопряжены с указанными выше феноменами посттравматического стресса. При этом
положительные корреляционные связи выявлены между параметрами удовлетворенности жизнью с одной
стороны - разочарование в жизни, усталость от жизни и беспокойство о будущем и интенсивным стрессом с
другой - общий индекс ПТС, а также субшкалы ПТС - вторжение, избегание и физиологическая
возбудимость.
Таким образом, можно констатировать, что использование личностью при интенсивных стрессовых
переживаниях стратегий ориентированных на эмоциональное решение проблемы сопровождается усилением
признаков посттравматической патологии, что, в свою очередь, аффилировано с ростом агрессивных
личностных побуждений, проявляющихся в виде вспыльчивости, нетерпимости к чужому мнению,
подозрительности и обидчивости на фоне неудовлетворенности жизнью. При этом жизненная включенность
и высокий уровень удовлетворенности жизнью сопровождаются снижением интенсивных стрессовых
переживаний, а также купированием некоторых агрессивных побуждений личности - нетерпимости к чужому
мнению, подозрительности и обидчивости. Тогда как, разочарование в жизни, усталость от жизни и
беспокойство о будущем могут сопровождаться ростом интенсивных стрессовых переживаний.
Выводы. Копинг-механизмы, ориентиорванные на решение проблемы и социальное отвлечение
являются наиболее благоприятными формами стресс-преодолевающего поведения, которые обеспечивают
достижение личностью удовлетворенности жизнью. Напротив, использование эмоционально-
ориентированных механизмов совладания сопровождается снижением жизненной включенности и ростом
уровней разочарования в жизни, усталости от жизни и беспокойства о будущем.

365
 Жизненная включенность личности, являющаяся показателем удовлетворенности жизнью,
сопровождается снижением агрессивных личностных тенденций (в частности нетерпимости к чужому
мнению, подозрительности и обидчивости). Тогда, как разочарование жизнью, усталость от жизни и
беспокойство о будущем, наоборот, сопровождаются ростом склонности индивида к вспыльчивости,
подозрительности и обидчивости.
Определенные виды агрессивного реагирования личности сопровождаются развитием различных форм
агрессивных реакций и побуждений, которые обратно пропорциональны формированию более позитивных
личностных свойств, ответственных за склонности человека к конструктивному взаимодействию и
компромиссу.
Литература:
1. Быховец Ю.В., Тарабрина Н.В. психологическая оценка переживания террористической угрозы:
Руководство. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2010. – 85 с.
2. Дымова Е.Н., Тарабрина Н.В., Харламенкова Н.Е. Параметры психологического
благополучия/неблагополучия при разном уровне психической травматизации // Вестник Московского
университета. Серия 14. Психология. – 2015. – № 2. – С. 37-50.
3. Журавлева А.Л., Сергиенко Е.А. Стресс, выгорание, совладание в современном контексте.
ИП РАН. – 2011
4. Идрисов К.А. ПТСР в условиях длительной чрезвычайной ситуации: клинико-эпидемиологические
и динамические аспекты // Вестник Психиатрии и психологии Чувашии. Издательство: Чувашская
ассоциация психиатров, наркологов, психотерапевтов, психологов (Чебоксары) . – 2011. – №7. – С. 21-343.
5. Караяни А.Г., Караяни Ю.М., Зинченко Ю.П. Американская военная психология как область
специальной практики. Национальный психологический журнал № 1 [13]. – 2014. – С. 65-73
6. Крюкова Т.Л. Методы изучения совладающего поведения: три копинг– шкалы. Кострома:
«Авантитул». – 2007. – 60 с.
7. Лазебная Е.О. Психологические детерминанты личностной безопасности субъектов опасных видов
профессиональной деятельности // Проблемы психологической безопасности / Отв. ред. А.Л. Журавлев,
Н.В. Тарабрина. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН». – С. 300-323
8. Падун М.А., Котельникова А.В. Психическая травма и картина мира: Теория, эмпирия, практика.
М.: Когито-Центр. – 2012. – 206 с.
9. Саидов А.А. Гневи агрессивное поведение как результат неудовлетворенности жизнью // Проблемы
современного педагогического образования. – Сборник научных трудов: - Ялта: РИОГПА. – 2019. — Вып.
62.- Ч. 2. – 342 с.
10. Тарабрина Н.В. Психология посттравматического стресса. М.: «Институт психологии РАН». –
2009. – 303 с.
11. Тарабрина Н.В. Практическое руководство по психологии посттравматического стресса. В 2Ч. Ч.2.
Бланки методик. М.: «Когито-Центр». – 2007. – 77 с. (Психологический инструментарий)
12. Тарабрина Н.В. Практикум по психологии посттравматичесгого стресса. СПб.: Питер. –
2001. – 272 с.
13. Тарабрина Н.В., Хажуев И.С. Посттравматический стресс и защитно-совладающее поведение у
населения, проживающего в условиях длительной чрезвычайной ситуации // Экспериментальная психология.
– 2015. – Т. 8. № 3. – С. 215-226.
14. Тарабрина Н.В., Хажуев И.С. Психологические последствия переживания интенсивного стресса
участниками контртеррористической операции и гражданским населением. Психология повседневного и
травматического стресса: угрозы, последствия и совладание / Отв. ред. А.Л. Журавлев, Е.А. Сергиенко,
Н.В. Тарабрина, Н.Е. Харламенкова. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН». – 2016. – С. 179-192
15. Тарабрина Н.В., Харламенкова Н.Е., Падун М.А., Хажуев И.С., Казымова Н.Н., Быховец Ю.В.,
Дан М.В. Интенсивный стресс в контексте психологической безопасности / Под общ. ред.
Н.Е. Харламенковой. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН». – 2017. – 344 с. (Социокультурные аспекты
национальной безопасности)
16. Хажуев И.С. Агрессивные побуждения и идеи мести в контексте интенсивного стресса // Проблемы
современного педагогического образования. – Сборник научных трудов: - Ялта: РИОГПА. – 2019. — Вып. 62.
- Ч. 2. – 342 с.
17. Хажуев И.С. Специфика выработки копинг-механизмов и психологическая безопасность личности
на отдаленном этапе чрезвычайной ситуации // Проблемы современного педагогического образования. –
Сборник научных трудов: - Ялта: РИОГПА. – 2019. — Вып. 62.-Ч. 2. – 342 с.
18. Харламенкова Н.Е. Личностная безопасность и стратегии ее достижения // Проблемы
психологической безопасности / Отв. ред. А.Л. Журавлев, Н.В. Тарабрина. М.: Изд-во «Институт психологии
РАН». – 2012. – С. 133-159.
19. Харламенкова Н.Е. Половые и гендерные различия в представлениях о психологической
безопасности // Социальная психология и общество. – 2015. – Том 6. № 2. – С. 51-60.
20. Hamama-Raz Y., Solomon Z., Cohen A., Laufer A. PTSD symptoms, forgiveness, and revenge among
Israeli Palestinian and Jewish adolescents //Journal of Traumatic Stress. – 2008. – Volume 21. – P. 521-529.
21. Jakupcak M., Conybeare D., Phelps L., Hunt S., Holmes H.A., Felker B., Klevens M., McFall M.E. Anger,
Hostility, and Aggression Among Iraq and Afghanistan War Veterans Reporting PTSD and Subthreshold PTSD //
Journal of Traumatic Stress. – Vol. 20, No. 6. – 2007. – P. 945-954
22. Kunst M.J.J. PTSD symptom clusters, feelings of revenge, and perceptions of perpetrator punishment
severity in victims of interpersonal violence. International Journal of Law and Psychiatry. – 2011. – 34(1). –
P. 362-367.
23. Lancaster S., Melka S., & Rodriguez B. Emotional predictors of PTSD symptoms. Psychological Trauma:
Theory, Research, and Policy. – 2011. – 3(4). – P. 313-317.
24. McHugh T., Forbes D., Bates G., Hopwood M., & Creamer M. Anger in PTSD: Is there a need for a
concept of PTSD-related posttraumatic anger? Clinical Psychology Review. – 2012. – 32(1). – P. 93-104.
25. Stevens G., Taylor M., Barr M., Jorm L., Giffin M., Ferguson R., Agho K., Raphael B. Public perceptions
of the threat of terrorist attack in Australia and anticipated compliance behaviors. Australian and New Zealand
Journal of Public Health. – 2009. – 33(4). – P. 339-346

366