ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ УЧРЕДЖДЕНИЕ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ МЕДИЦИНСКИЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР

ПСИХИАТРИИ И НЕВРОЛОГИИ ИМ. В.М. БЕХТЕРЕВА»
МИНИСТЕРСТВА ЗДРАВООХРАНЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА НА ТЕМУ:

«Половозрастные особенности самоповреждающего поведения»

Специальность «Психиатрия»

Подготовил:
клинический ординатор,
срок обучения: 01.09.2017-??
Тихомиров Д.И.

Научный руководитель:
младший научный сотрудник
11-го отделения, врач-психиатр
Начатая А.В.

Санкт-Петербург
2019
 Оглавление

Содержание:
Введение……………………… ….……………………………………………….4
1. Теоретические представления о самоповреждающем
поведении.................................................................................................................8
1.1 Понятие и характеристики самоповреждающего поведения……….……..8
1.2 Самоповреждения в контексте аутодеструктивного поведения.
Личностные особенности подростков с аутодеструкцией и
самоповреждающим поведением……………………………………...……11
1.3 Классификация актов самоповреждающего поведения……………….….19
1.4 Половозрастные особенности самоповреждающего поведения.................23
1.5 Типология самоповреждающего поведения…………………………….… 26
1.5.1 Реактивный тип…………………………………………………………....27
1.5.2 Дисфункциональный тип............................................................................28
1.5.3 Идентификационный тип……………………...………………………….31
2. Методы и организация исследования………………………………………..33
2.1 Программа исследования……………..…………………………………......33
2.2 Выборка исследования……………………………………………….……...35
2.3 Описание и обоснование методик………………………………………......37
3. Результаты исследования и их обсуждение…………………………………40
3.1 Полученные результаты………………………………………...…………...40
3.2 Обсуждение результатов………………………………………..…………...46
Выводы……………………………………………………………….…………...51
Заключение…………………………………………………………….…………54
Список литературы………………………………………………………...…….56
Приложение 1. Шкала причин самоповреждающего поведения…………..…63
Приложение 2. Шкала «Риск девиантной социализации подростка»…….....64
Приложение 3. Шкала «Неблагоприятные жизненные события»……………65
 Введение
Актуальность. Самоповреждающее поведение является одним из
распространённых аутодестрекутивных феноменов в психолого-
психиатрической практике. Акты самоповреждения, с одной стороны,
являются проявлениями общего психического неблагополучия без чёткой
нозологически очерченной симптоматики, с другой стороны,
самоповреждения наблюдаются в широком диапазоне психической
патологии, в особенности при таких состояниях, как умственная отсталость
различной степени тяжести, расстройства аутистического спектра,
шизофрения и другие хронические бредовые расстройства, пограничные и
аддиктивные расстройства, расстройства пищевого поведения (Польская,
2010).
Самоповреждающее поведение несёт значительный вред здоровью в
связи с возможностью развития соматических осложнений различной степени
тяжести. Также в отдалённой перспективе самоповреждающее поведение
может выступать предиктором совершения суицидальных актов (Зотов, 2006,
Тарабрина, 2009, Шевченко, 1994). В ряде причин, указывающих на
необходимость пристального изучения актов самоповреждения находится их
высокая контагиозность (Joiner, 2003). В группе высокого риска по развитию
самоповреждающего поведения находятся дети и подростки с нарушением
протекания психического развития, участники неформальных субкультурных
сообществ, воспитывающиеся вне семьи или находящиеся в условиях
социальной изоляции (Воликова и соавт., 2013; Дозорцева, 2004;
Мухамедрахимов, 2006). В межличностных отношениях самоповреждающее
поведение характеризуется значительной стойкостью в связи с тем, что оно
позволяет быстрым способом достичь желаемого (Klonsky, 2007; Nock, 2010;
Suyemoto, 1998). Нельзя проигнорировать также выраженный аддиктивный
потенциал самоповреждающих актов, что диктует необходимость
своевременного психологического и медицинского вмешательства (Joiner,
2003; Taiminen, Kallio-Soukainen, Nokso-Koivisto et al., 1998).
Пик частоты встречаемости самоповреждающих действий отмечается у
женщин в возрасте 15-19 лет и с 20 до 24 лет у мужчин (Corcoran, Griffin.
O’Carrol et al., 2015). Данные исследований о распространённости
самоповреждающего поведения в подростковой среде характеризуются
значительным различием – по разным источникам, цифры составляют от 5%
до 21.4% (Польская, 2015).
На сегодняшний день существует ряд исследований, посвящённых
проблематике феномена самоповреджающего поведения. Внимание данному
явлению уделяют как отечественные, так и зарубежные исследователи.
Однако указанные научные изыскания характеризуются, с одной стороны,
недостаточной представленностью в отечественной среде, а с другой,
разобщённостью и недостаточностью исследований влияния половозрастных,
социальных и психологических факторов риска на феноменологию
самоповреждающего поведения (Польская. 2010).
Учитывая нозологическую неспецифичность, исследования актов
самоповреждения проводятся в нескольких направлениях: биологическом,
клинико-психиологическом, социальном. Исследуются нейробиологические,
психофизиологические корреляты самоповреждающего поведения
(Muehlamann et al., 2011; Novak, 2003), изучается влияние психической
травмы, неблагоприятных условий развития на формирование
самоповреждений (Victor, Klonsky, 2014).
В настоящее время разработано значительное число представлний о
самоповреждающем поведении, сформированных в рамках следующих
концепций: фрустрации-агресси: самоповреждающее поведение как агрессия,
направленная на собственное тело (Кренберг, 2001; Меннигер, 200; Фрейд,
1990); объектных отношений и эго-психологии: самоповреждения как
следствие нарушений системы ранних отношении в структуре Я и результат
влияния травматического опыта (Кляй, 2010; Hartman, 1997); теории
привязанности: самоповреждения как симптом и как следствие нарушения
качества привязанности, формирующегося в раннем возрасте (Ainsworth.
1997; Bowlby, 1969; Crittenden, 1994); концепция аддакции, рассматривающая
самопвреждения с точки зрения их аддиктивного потенциала (Lam et al.,
2009; Nixon et al., 2002; Svirko, Hawton, 2007); эмоциональной дисригуляции:
как результат нарушения психологических компонентов регуляции эмоций
(Gratz. Roemer, 2004); избегания переживания: самоповреждения как один из
деструктивных способов избегания потенциально травмирующих и
болезненных эмоций, чувств и переживаний (Chapman et al., 2006);
функциональной модели: самоповреждающее поведение как имеющее
функциональное знания для внутриличностного и межличностного
функционирования (Klonsky, 2007, 2009; Nock, 2008).
Феноменологическое разнообразие проявлений самоповреждающего
поведения обусловило введение множеством авторов различных уточняющих
понятий, таких как аутоагрессия (Амбрумова, Трайнина, Ратинова, 1990;
Бойко, 1991; Положий, 2010; Кудрявцев, 2013), парасуицид, несуицидальное
самоповреждающее поведение (Hoff, Muehlenkamp, 2009; Nixon, Cloutier,
Jansson, 2008). Вместе с тем, акты самоповреждения многими
исследователями рассматриваются лишь в структуре нозологических групп
(Danquah, Limb, Chapman et al., 2009; Barrera et al., 2007; Matson, LoVullo,
2008). Общность проявлений, рассмотрение самоповреждающего поведения в
рамках единой концепции отсутствует, что приводит к повторению
однотипных исследований, отсутствию чётко проработанного
терминологического аппарата и крупных исследований, объединяющих
феноменологически различные самоповреждения (Польская, 2017).
 Цель исследования. Выявление половозрастных особенностей
самоповреждающего поведения, в частности, установление связи между
полом и возрастом начала самоповреждающего поведения, его типом и роли
психотравмирующих событий и семейных дисфункций в формировании
самоповреждений у юношей и девушек.
Объект исследования. Самоповреждающее поведение в подростковом
и юношеском возрасте.
Предмет исследования. Причины, типология, возраст начала и роль
различных факторов в формировании самоповреждаюшего поведения.
Гипотезы исследования:
1. Существуют различия причин, возраста формирования и типа
самоповреждающего поведения между группами, разделёнными в
зависимости от пола.
2. Существуют различия между девушками и юношами с
самоповреждающим поведением в пережитых неблагоприятных
событиях
3. Группы юношей и девушек с самоповреждающим поведением
различаются между собой уровнем риска девиантной социализации
На основании частных гипотез в ходе проведения исследования и оценки
полученных результатов необходимо решить следующие исследовательские
задачи:
1. Установить причины, возраст формирования и тип
самоповреждающего поведения в группе девушек и юношей и
выявить различия между ними.
2. Выявить разницу между пережитыми неблагоприятными событиями
в группах юношей и девушек.
3. Сравнить уровень деваинтной социализации между двумя
разделёнными по полу группами.
 Практическая значимость данной работы состоит в углублении
понимания проблемы самоповреждающего поведения. Не являясь
нозологической единицей, самоповреждающие акты встречаются в структуре
различных психических расстройств. Необходимость рассмотрения причин,
роли внешних и внутренних факторов в формировании самоповреждающего
поведения продиктована слабой разработанностью данной проблемы и
разрозненностью имеющихся исследований. Более пристальное внимание к
данной проблеме позволит более углублённо оценить роль внешних и
внутренних факторов в формировании психической патологии в молодом
возрасте.
 Глава 1. Теоретические представления о самоповреждающем
поведении.
1.1 Понятие и характеристики самоповреждающего
поведения.
Самоповреждающее поведение включает в себя широкий круг
действий, направленных на физическое повреждение собственного тела.
Разнообразие актов самоповреждений включает в себя порезы, уколы, удары
по телу, ожоги раскаленными предметами, расчёсывание кожи, укусы и т.д. и
т.п (Польская, 2017).
Американская классификация DSM-5 к наиболее распространённым
актам самоповреждающего поведения относит нанесение порезов
бритвенным лезвием, ножом, иглами и другими колюще-режущими
предметами. Однотипные повреждения представляют собой параллельные
порезы на расстоянии 1-2 см друг от друга, нанесённых на доступной
поверхности тела, чаще всего – наружная поверхность рук, бёдер, реже на
животе. Порезы кровоточат и со временем образуют характерный узор из
шрамов. Полиморфизм способов нанесения повреждений связывается с более
тяжёлой психической патологией и увеличением суицидального риска (DSM-
V, 2013, с.804).
Использование термина «самоповреждения» не исчерпывается
исключительно понятием самоповреждающего поведения. Широта
определения и разнообразие проявлений приводят к использованию термина
самоповреждений применительно как к самоповреждающему поведению, так
и к аутоагрессивному, суицидальному поведению, а также для
характеристики намеренного членовредительства в структуре клинической
картины различных заболеваний. Учитывая вышесказанное, в литературе
существует несколько различных терминов, используемых для
характеристики самоповреждающего поведения, к которым относится:
  Членовредительство (self-mutilation behavior) (Favazza, 1996; Favazza,
Rosenthal, 1990);
 Намеренный само-вред (deliberate self-harm) (Pattison, Kahan, 1983; Patton,
Harris, Carlin et al., 1997);
 Само-ранение (self-wounding) (Tantam, Whittaker, 1992);
 Несуицидальное самоповреждающее поведение (nonsuicidal self-injury)
(Cloutier, Humphreys, 2008; Nixon, Cloutier, Jansson, 2008; Hoff,
Muehlenkamp, 2009)
Под термином «самоповреждающее поведение», как правило,
подразумеваются несуицидальные акты самоповреждения, характеризующиеся
следующими признаками:
 Преднамеренность
 Повторяемость
 Целенаправленность
 Социальная неприемлимость
 Отсутствие суцидального намерения
 Чувство напряженности или тревоги перед совершением акта
 Чувство облегчения или беспокойства после осуществления
самоповреждения (Pattison, Kahan. 1983; Favazza, 1996).
В структуре самоповреждающего поведения исследователями
выделяются два компонента – психологический и физический. Первый
представлен психологическим неблагополучием индивида, порождающим
желание это неблагополучие преодолеть. Второй представляет собой
непосредственное повреждение тканей и органов тела.
В связи с тем, что самоповреждающее поведение приносит
непосредственный вред здоровью индивида, представляется необходимым
рассмотреть акты самоповреждений в структуре более широкого понятия
аутодеструктивного поведении.
1.2 Самоповреждения в контексте аутодеструктивного поведения.
Личностные особенности подростков с аутодеструкцией и
самоповреждающим поведением.
Под аутодеструктивным поведением понимают такой его тип,
который приводит к различным формам саморазрушения. В широком
понимании, сюда можно отнести большой спектр действий – от
высокорискованного поведения, направленного на получение новых
ощущений, вплоть до самоповреждений и осуществления суицидальных
актов. В более узком понимании, аутодеструктивное поведение включает
в себя самоповреждающее и суицидальное поведение, а также
алкогольную и наркотическую зависимость, реже – расстройства
пищевого поведения (Van der Kolk, Perry, Herman, 1991), вербальную
агрессию (Cohen et al., 2010), рискованное сексуальное поведение
(Scourfield, Roen, McDermont, 2008).
Браумайстер и Шер выделяют три концептуальные модели,
характеризующие аутодеструктивное поведение:
 Модель первичного саморазрушения – вредные последствия
поведения предвидены и желанны, таким образом,
сознательно достигается причинение вреда себе.
 Модель контрпродуктивных стратегий – вредные последствия
нежеланны, непредвиденны и достигаются ненамеренно, то
есть ведущая цель поведения состоит в получении пользы,
однако сложившийся тип поведения приводит к достижению
негативного результата.
 Модель компромисса – вредные последствия известны, но
принимаются как плата за достижение результата (Baumeister,
Scher, 1988).
 В связи с тем, что модель первичного саморазрушения в большей
степени характеризует лишь такой тип саморазрушающего поведения, как
суицидальное поведение, а модель контрпродуктивных стратегий
противоречит принятому определению аутодеструкции, наибольшее
распространение получила модель компромисса. Смысл данной модели
состоит в предпочтении желательных краткосрочных последствий поведения
(чувство удовольствие, снижение психологического дискомфорта, чувство
защищённости) несмотря на возникновение в долгосрочной перспективе
нежелательных последствий (ухудшение здоровья, отношений с
окружающими) (Baumeister, Scher, 1988)..
В отечественной психиатрии традиционно акты самоповреждающего
поведения рассматриваются в сфере аутоагрессивного поведения.
Аутоагрессию, в свою очередь, определяют как ряд действий, направленных на
причинение вреда своему физическому или психическому здоровью.
Спектр аутоагрессивного поведения включает в себя суицидальные
действия (сознательные и неосознанные), эквиваленты суицидальных действий
– неосознанные действия, либо преднамеренные поступки, целью которых не
является добровольное прекращение жизни, но ведущие к физическому или
психическому саморазрушению или самоуничтожению, несуицидальное
аутоагрессивное поведение – самоповреждающие действия, заведомо не
имеющие своей целью лишение себя жизни, а достижение какого-либо иного
результата.
В исследованиях подросткового и юношеского возраста особое значение
приобретают изучение психологических аспектов аутодеструктивности,
которые рассматриваются многими авторами как факторы риска формирования
различных форм аутодеструктивного поведения, в том числе таких социально
контагиозных форм, как самоповреждающее поведение и аддикции
(Амбрумова, Трайнина, Уманский, 1989; Амбрумова, Трайнина, 1991;
Кудрявцев, 2012; Кудрявцев, Декало, 2012; Положий, 2010; Сыроквашина,
Дозорцева, 2016; Холмогорова, Гаранян, Горшкова, Мельник, 2009; Польская,
2010, 2014).
Подростковый возраст характеризуется трудностями психологической и
поведенческой саморегуляции, что порождает такие черты, как импульсивность,
тревожность, проблемы самооценки, трудности в управлении эмоциями. Таким
образом, вышеназванные факторы отражают предрасположенность к
формированию аутодеструктивного поведения и увеличивают влияние
ситуативных факторов на развитие самоповреждающего поведения.
Вместе с тем, далеко не для всех подростков аутодеструктивные мотивы
являются определяющими в личностным становлении и социальной
идентичности (Польская, Власова 2015). Следовательно, можно сделать вывод
об изначальных особенностях психологического функционирования
подростков, избирающих модель аутодеструктивного поведения.
В исследовании Польской Н.А. и Власовой Н.В., посвящённой указанной
проблематике было установлено наличие мотивационно-личностных
диспоцизий, участвующих в формировании аутодеструктивного поведения, что
позволяет предполагать наличие определённого личностного профиля,
характерного для лиц с самоповреждающим поведением.
Движущими фактороми актов самоповреждающего поведения являются
аффективно окрашенные переживания несостоятельности, малоценности,
бесперспективности собственной жизни, и, по сути, являются демонстрацией
душевной боли. По данным Польской Н.А. и Власовой Н.В. высокая частота
самоповреждений коррелирует с высокими показателями аффективности и
уникальности. При этом, высокие показатели демонстративности
взаимосвязаны с высокой частотой инструментальных актов
самоповреждающего поведения, что, скорее всего связано с их большей
тяжестью, вплоть до необходимости обращения за медицинской помощью. В
свою очередь, соматические самоповреждения связаны с высокими
показателями несостоятельности и уникальности.
Таким образом, личностная специфика индивида, осуществляющего
аутодеструктивные действия включает в себя переживание беспомощности,
привлечение внимание в структуре мотива «крика о помощи», особая
сфокусированность на уникальности собственного опыта. На уровне
межличностных отношений, указанные особенности находят своё выражение в
стремлении оказывать влияние на других людей посредством
аутодеструктивных актов, выступающих в роли рычага воздействия на
окружающих (Nock, 2008). Польская Н.А. рассматривает данный аспект
аутодеструкции на примере самоповреждающего поведения в рамках функции
контроля, что подразумевает осуществление самоповреждающих актов с целью
управления собственным эмоциональным состоянием, поведением, мыслями и
управление другими людьми воздействием через самоповреждения и другие
аутодеструктивные акты на их поведение, эмоциональное состояние и
суждения.
Согласно данным других исследователей, были выявлены взаимосвязи
между самоповреждающим поведением и симптомами других личностных
расстройств – обсессивно-компульсивного, антисоциального, избегающего,
зависимого, негативистского, депрессивного (Cawood, Huprich, 2011). По
мнению авторов, эти связи опосредуются низкой самооценкой и
неэффективными копинг-стратегиями (эмоциональный и избегающий копинг).
По данным другого исследования было показано, что депрессивные симптомы
являются предиктором самоповреждающего поведения. Были получены
различия между нормативными группами с самоповреждающим поведением и
без него по уровню депрессии и тревожности (Hoff, Muehlenkamp, 2009). Также
предполагается, что самоповреждающие действия больше характерны для
расстройство настроения (в частности, различным формам депрессии), а
расстройства тревожного спектра и социофобия в большей степени связаны с
суицидальными попытками и идеацией (Chartland et al., 2012).
На уровне конгнитивной регуляции эмоций в большей степени
вовлеченными в модель аутодеструктивного поведения оказываются четыре
шкалы: руминация, катастрофизация, обвинение других и самообвинение.
Указанные шкалы, относимые к деструктивным способам когнитивной
регуляции эмоций, имеют высокие показатели корреляции с факторами
самоповреждения, суицидального риска и психопатологической симптоматики.
Результаты регрессионного анализа позволяют рассматривать как минимум три
фактора – руминацию, обвинение других и самообвинение, в качестве
предикторов самоповреждающего и других форм аутодеструктивного
поведения (Польская, Власова, 2010).
Таким образом, становится очевидной связь между взаимосвязью
факторов самоповреждающего и суицидального поведения,
психопатологической симптоматики и деструктивных стратегий когнитивной
регуляции эмоций. Общие нарушения когнитивной регуляции эмоций
опосредуют развитие аутодеструктивного поведения и психопатологической
симптоматики за счёт того, что происходит сужение спектра стратегий
саморегуляции и повышение непереносимости негативных эмоций. В
сложившейся ситуации аутодеструктивные проявления могут выполнять
функцию саморегуляции и регуляции межличностных отношений.
Учитывая вышесказанное, общей концепцией, описывающей генез
самоповреждающего поведения, является представление о нарушении
эмоциональной регуляции. Внимание многих исследователей фокусируется на
проблеме неэффективной регуляции эмоций, влияния эмоций на поведение и
различных дефицитах саморегуляции, прямо или косвенно связанных с
эмоциями: их качеством, дифференцированностью и интегрированностью,
динамикой, контролем и личностной значимостью. В моделях
самоповреждающего поведения рассматривается связь актов самоповреждений
с различными аспектами саморегуляции: совладание с чувством депрессии,
страхом и волнением, выражением фрустрации, гнева, наказанием себя,
отвлеканием от неприятных воспоминаний (Польская, Власова, 2010).
В настоящее время создано несколько моделей эмоциональной регуляции,
объясняющей самоповреждающее поведение.
Модель избегания негативных переживаний, развившаяся в концепции
бихевиориального подхода, предполагает, что самоповреждающее поведение
развивается в результате негативного подкрепления, а именно, избегания
негативных эмоций. Самоповреждающее поведение, согласно данной
концепции, находится в одном ряду с другими видами избегающего поведения,
которые включают в себя подавление мыслей, избегающие копинг-стратегии,
употребление алкоголя и наркотических веществ. Акты самоповреждающего
поведения могут также использоваться не только для избегания эмоций, но и
для подавления нежелательных мыслей, воспоминаний, либо соматических
ощущений.
Nock и Prinstein разработали четырёхфункциональную модель
самоповреждающего поведения. Согласно данной концепции, самоповреждения
поддерживаются благодаря четырём функциям: направленные на себя
(автоматические) и социальные функции самоповреждений и положительное и
отрицательное подкрепление. Во многих случаях изменение эмоционального
состояния после совершенного самоповреждения может относится и к
положительному подкреплению, если при совершении акта переживаются
положительные эмоции, Nock с коллегами рассматривает эмоциональную
регуляцию как механизм самоповреждающего поведения преимущественно в
рамках функции автоматического отрицательного подкрепления. Вместе с тем,
конкретные механизмы, стоящие за данной функцией, изучены недостаточно:
она может иметь как физиологическую природу, как, например, выброс
эндорфионов при совершении повреждения, так и психологическую:
самонаказание, отвлечение от негативных эмоций.
Польская Н.А. разработала функционально-генетическую концепцию
самоповреждающего поведения, в которой акт самоповреждения
рассматривается как действие, детерминированное особенностями
психического развития. Самоповреждение проявляется на ранних этапах
онтогенеза как в большей степени случайный моторный акты, включенный в
ранние паттерны организации поведения. В течение психического развития
самоповреждающее поведение начинает выполнять функции
внутриличностного и межличностного контроля в рамках процессов
саморегуляции эмоций и поведения. Апробация шкалы причин
самоповреждающего поведения позволила определить следующие стратегии
самоповреждающего поведения: восстановление контроля над эмоциями,
избавление от напряжения, воздействие на других и изменение себя, поиск
нового опыта. Две стратегии – восстановление контроля над эмоциями и
избавление от напряжения – непосредственно связаны с эмоциональной
регуляцией.
Нейропсихологические исследования самоповреждающего поведения
указывают, что у лиц с самоповреждениями трудности в области решения задач
и принятия решений вышли на первое место, на втором и третьем местах
находится соответственно импульсивность и нарушения эмоциональной
регуляции. Это позволяет предположить участие префронтальных отделов
коры, отвечающих за описанные выше нарушения, в формировании
самоповрежжающего поведения. Схожая идея обсуждается авторами фМРТ-
исследования нарушении эмоциональной регуляции, которая понимается как
аффективная нестабильность, связываемая с гиперактивностью лимбических
структур в совокупности с недостаточностью работы префронтальных отделов
коры, отвечающих за прогнозирование последствией. В условиях эксперимента,
была обнаружена негативная связь между активностью лимбической системы и
префронтальной коры у испытуемых с пограничным расстройством, что
указывало на включённость боли в процесс регуляции эмоций при пограничном
расстройстве (Польская, 2007).
Одной из проблем психофизиологических исследований эмоциональной
регуляции при самоповреждающем поведении является специфика восприятия
боли лицами с самоповреждениями. В качестве объяснительного принципа
исследуется механизм облегчения при прекращении боли, согласно которому
прекращение или облегчение физической боли ведет к прекращению
эмоциональной боли. Так, на основе изучения психофизиологических
показателей аффекта в экспериментальном исследовании было выявлено, что
облегчение при прекращении боли является одновременно и положительным, и
отрицательным подкреплением. Другими словами, усиливаются показатели
положительного и уменьшаются показатели отрицательного аффекта (однако
при этом не было найдено различий между испытуемыми с самоповреждениями
и контрольной группой). Из этого следует, что отрицательное подкрепление
самоповреждающего поведения за счет избавления от плохо переносимых
интенсивных негативных эмоций связано с положительным подкреплением. В
данном исследовании эти два вида подкрепления были независимы и совпадали
только по времени, хотя по мнению исследователей положительные эмоции при
самоповреждении переживаются из-за прекращения отрицательных (Польская,
2007).
 1.3 Классификация актов самоповреждающего поведения
В течение длительного периода времени дискуссия о природе и функциях
самоповреждающего поведения привела к формированию ряда классификаций
самоповреждающих актов в структуре симптомов различных расстройств.
В Международной классификации болезней и проблем, связанных со
здоровьем 10-го пересмотра самоповреждения рассматриваются как
сопутствующие симптомы в клинике следующих расстройств:
 Депрессивные и пограничные расстройства – F32, F60.31
 Детский аутизм – F84.0
 Стереотипные двигательные расстройства – F98.4
Несуицидальные самопорвеждения рассматриваются в рубрике «внешних
причин заболеваемости и смертности» Х72-Х83 и включены в разделы
«преднамеренные самоповреждения) Х76-Х83, «повреждения с
неопределёнными намерениями) Y26-Y30, «последствия умышленных
самоповреждений» Y87.0.
В DSM-IV рассматриваются следующие виды несуицидальных
самоповреждений:
 Импульсивные
 Компульсивные
 Значительные
 Стереотипные
Компульсивное самоповреждающее поведение определяется как
повторяющиеся незначительные повреждения, которые являются
непреднамеренным следствием компульсивного поведения и связаны с
освобождением от тревоги или других неприятных чувств. Импульсивными
самоповреждающими актами называются случаи причинения боли
раскалёнными или острыми предметами, результатом которых является
повреждение тела. Значительные самоповреждения – это серьёзные
повреждения, такие как ампутация, удаление органов или сопоставимые с ними
по тяжести. Стереотипное несуицидальное самоповреждающее поведение
объединяет автоматически повторяющиеся поведенческие акты, когда
самоповреждение может быть непреднамеренным результатом стереотипий.
В следующем по хронологии выпуске указанной выше классификации
(DSM-V) в главе «Состояния, требующие дальнейшего изучения» приведены
нижеследующие критерии несуицидального самоповреждающего поведения,
рекомендованные для применения в исследовательских целях:
А. В течение прошедшего года акты самоповреждения без суицидальных
намерений совершались пять или более раз (ожидаемый физический вред
оценивается как незначительный или умеренный).
В. Намерения к совершению самоповреждения:
 Получить облегчение от негативных чувств или мыслей.
 Разрешить межличностные трудности.
 Индуцировать положительное чувство.
С. Намеренное самоповреждение связано минимум с одним из следующих
пунктов:
 Межличностные чувства или негативные чувства или мысли
(подавленность, тревога, напряжение, гнев, общий дистресс,
самокритика) непосредственно до совершения акта
самоповреждения.
 До совершения самоповреждения есть период, когда мысли
индивида поглощены намерением осуществить данное поведение, и
это трудно контролировать.
 У индивида часто возникают мысли о самоповреждениях, даже
когда они не осуществляются.
 D. Данное поведение не является санкционированным обществом (таким,
как пирсинг, татуировки, часть религиозного или культурного ритуала) и не
ограничивается обкусыванием ногтей и болячек.
Е. Поведение или его последствия вызывают значительный дистресс или
мешают нормальному функционированию в межличностной, учебной или
других сферах жизни индивида.
F. Данное поведение следует отличать от самоповреждений в рамках
психотических эпизодов, делирия, интоксикации или синдрома отмены. Оно не
является симптомом других расстройств (психотизм, аутизм, умственная
отсталость, синдром Леша-Найхана, стереотипное двигательное расстройство,
трихотилломания, экскориация) (DSM-V, 2013).
Классификация по степени тяжести или физического вреда, причиняемого
самоповреждениями. В данной классификации выделены 4 степени тяжести
самоповреждающих актов.
1. Пирсинг ушей, небольшие татуировки – малая степень физического
вреда, совершаются в спокойном состоянии, социально приемлимы.
2. Пирсинг, татуировки в бандитских группировках и у моряков,
ритуальные шрамы – средняя степень физического вреда, совершаются
в спокойном или возбуждённом состоянии, приняты в субкультурах.
3. Порезы, препятствия заживлению ран, ожоги – средняя степень
физического вреда, совершаются в состоянии психологического
кризиса, приняты лишь в некоторых субкультурах.
4. 5. Ампутация, самокастрация – тяжёлый физический вред,
совершаются при психозе, социально неприемлемы (Walsh, Rosen.
1988).
Классификация по Menninger et Favazza. В конце 90-х годов Армандо
Фаваззой и его коллегами была предложена классификация
самоповреждающего поведения, являющаяся в настоящий момент
общепризнанной (Favazza, 1990, Меннингер, 200).
Указанная классификация основана на различении актов
самоповреждения, ранее представленном К. Мениннгером. Она выделяет пять
типов членовредительства:
1. Членовредительство при невротических расстройствах.
2. Членовредительство психопатических личностей (в данном случае
речь идёт о пациентах, страдающих манией, шизофренией,
меланхолией, эпилепсией, делириозными состояниями).
3. Членовредительство при органических расстройствах.
4. Членовредительство культурно-религиозного характера.
5. Бытовые формы членовредительства (Меннингер, 200).
Обобщая, можно выделить две формы самоповреждений:
1. Самоповреждения, обусловленные социокультурным укладом.
2. Девиантные самоповреждения.
В структуре самоповреждений, связанных с культурными и
социальными особенностями Фавазза выделяет: самоповреждения,
осуществляемые в ходе ритуалов инициации, характерные для примитивных
сообществ и символизирующие переход из детства в период взрослой жизни;
самоповреждения, совершаемые под влиянием модных тенденций (пирсинг,
тату и т.д.) (Favazza, 1996).
Вторая группа включает в себя отклоняющиеся от продиктованных
социокультурными особенностями самповреждающие акты. Данная категория
сформирована широким спектром самоповреждений от поверхностных
порезов, ожогов, вплоть до брутальных проявлений в виде самоампутации и
самокастрации, совершаемых по компульсивному, стереотипному механизму,
под влиянием негативных или психотических переживаний (Favazza, 1996).
 1.4 Половозрастные особенности самоповреждающего поведения
Большое значение для понимания механизмов формирования
самоповреждающего поведения имеет изучение роли пола и возраста в
формировании готовности к совершению самоповреждающих действий.
Несмотря на то, что подобные явления встречаются на различных возрастных
этапах, встречая также преклонный возраст (Hawton, Fagg. 1990), наиболее
изученными с точки зрения предрасполагающих факторов к совершению
самоповреждений являются периоды, относящиеся к молодому возрасту.
(Hawton, Kingsbury, Steinhardt et al., 1999;Hawton, Harriss, 2008; Klonsky,
Muehlenkamp, 2007). Наибольшая частота самоповреждающего поведения
приходится на период подросткового возраста (Young et al., 2007), пик
госпитализаций в связи с самоповреждениями отмечается в возрасте 20-29 лет
(DSM-V, 2013, с. 804).
Согласно данным исследований, проведённых в Ирландии, пик
самоповреждений у женщин приходится на возраст 15-19 лет, у мужчин 20-24
года (Corcoran, Griffin, O'Carroll et al., 2015). По данным исследователей из
других стран, был выявлен значительный разброс возрастных показателей в
плане пика самоповреждающих актов:
 Канада: в выборке от 14 лет до 21 года 16.9% совершали самопорезы,
расцарапывание и удары (Nixon, Cloutier, Jansson, 2008);
 Шотландия: в выборке от 15 до 16 лет самоповреждения отмечались в
14% случаев (O'Connor, Rasmussen, Miles et al., 2009);
 Ирландия: 5% подростков сообщили о самоповреждениях (Morey,
Corcoran, Arensman et al., 2008);
 Германия: 11% подростков утвердительно ответили о самоповреждениях
(Brunner, Parzer, Haffner et al., 2007);
 Финляндия: выборка от 13 до 18 лет, 12% респондентов сообщили о
совершаемых самопорезах (Laukkanen, Rissanen, Honkalampi et al., 2009);
  США: были отмечены максимальные цифры подростков и юношей,
сообщих о самоповреждениях - 23-38% респондентов (Ross, Heath, 2002;
Gratz, 2006; Whitlock et al., 2006; Lloyd-Richardson et al., 2007;
Muehlenkamp, Gutierrez, 2007);
 Турция: на наносимые самоповреждения указали 21,4 % школьников (N =
839; Zorogluet al., 2003).
 По данным Польской Н.А., самоповреждающие акты совершают 18-19,4%
старших школьников и студентов (Польская, 2010)
Изучение данных исследований, посвящённых семейному окружению,
дало основания предполагать, что порядок рождения имеет значимую связь в
формировании рискового (Argys, Rees, Averett et al., 2006) и
аутодеструктивного поведения, включая самоповреждения и совершения
суицидальных актов (Kirkcaldy, Richardson-Vejlgaard, Siefen, 2009).
Было установлено, что к самоповреждению, чаще прибегают подростки,
не являющиеся первенцами у своих родителей. Повышенный риск
формирования самоповреждающего поведения отмечен в группе средне-
рождённых детей в семьях, имеющих более одного ребёнка. При этом было
отмечено, что максимальный суицидальный риск имеют средне-рождённые
девушки, в то время как средне-рождённые юноши чаще прибегают к
совершению самоповреждающих актов (Hawton, 2000).
Также на формирование самоповреждающего поведения у младших
детей оказывают влияние старшие дети: совершение самоповреждений у более
взрослых детей активно усваивается младшими (Kirkcaldy, Richardson-
Vejlgaard, Siefen, 2009).
Данные исследований гендерной специфичности самоповреждающего
поведения крайне неоднозначны (Gratz, Conrad, Roemer, 2002; Klonsky,
Oltmanns, Turkheimer, 2003; Ross, 1995; Zoroglu, Tuzun, Sar et al., 2003). Часть
исследователей отмечает более частое проявление самоповреждающего
поведения в группе молодых девушек (Morgan, Pocock, Pottle et al., 1975), в то
время как другие, основываясь на клинических данных, не находят признаков
гендерной специфичности самоповреждений.
Искажения данных исследований могут быть связаны с тем, что нередко
самоповреждения у мужчин диагностируются как несчастные случаи (Frost,
1995). Несмотря на различия оценки разными исследователями связи между
полом самоповреждающим поведением, большинство из них сходится во
мнении, что поверхностные самоповреждения в большей степени свойственны
девушкам-подросткам, чем юношам. Так, в исследовании гендерных различий
было установлено, что данное поведение чаще встречается в среде девушек и
молодых женщин, однако юноши чаще совершают самоповреждения,
приводящие к госпитализации (Knosky, Muehlenkamp, 2007), что объясняется
выбором юношами более опасных средств для нанесения себе повреждений
(Canetto, 1997; Cantor, 2000).
Особый интерес представляют также гендерные аспекты мотивации
самоповреждающего поведения. Сравнивая группы девушек и юношей с
самопорезами, исследователи делают вывод, что девушки, чаще чем юноши,
объясняли эпизоды самоповреждений желанием наказать себя. Также они
чаще объясняли, что через порезы пытались найти избавление от субъективно
неприятных мыслей (Rodham, Hawton, Evans, 2005).
 1.6 Типология самоповреждающего поведения
Польская Н.А. выделяет реактивный, идентификационный и
дисфункциональный типы самоповреждающего поведения. Различия между
ними имеют функциональный, онтогенетический и феноменологический
характер. Границы указанных различий достаточно условны, однако
определение типа самоповреждающего поведения позволяет понять его
психологические особенности и закономерности формирования в каждом
конкретном случае (Польская, 2010).
Общий механизм формирования самоповреждающего поведения –
временный регресс в условиях:
 Острого стресса при реактивных самоповреждениях
 Длительной фрустрации, хронического стресса при
дисфункциональных самоповреждениях
 Кризиса идентичности при идентификационных
самоповреждениях
определяет психологические особенности, характеризующиеся меньшей
дифференцированностью и актуализацией более ранних способов
саморегуляции. Реактивные самоповреждения ситуативно обусловлены и
представлены одним или несколькими эпизодами самоповреждения;
дисфункциональные самоповреждения регулярны и в большей степени зависят
от текущего эмоционального состояния. Идентификационные самоповреждения
связаны в наибольшей степени с социальными характеристиками личности.
В онтогенезе наиболее ранним по формированию является реактивный
тип самоповреждающего поведения, по мере развития психики формируются
предпосылки для развития дисфункционального типа. На более поздних
этапах онтогенеза появляется возможность для осуществления
самоповреждений по идентификационному типу. При реактивных и
дисфункциональных самоповреждениях наблюдаются негативные эмоции. В
первом случае – острые, более выраженные, во втором – сглаженные,
привычнее для индивида. В данном случае негативный эмоциональный фон
плохо поддаётся вербализации и рефлексии, аффект и действие предстают
слитными, акт самоповреждения в данном случае – телесная идентификация
душевной боли, непереносимости разрушительных эмоций. Способность
идентифицировать эмоции снижена, понимание и выражение эмоций
затруднено, управление ими невозможно. Дисфункциональный тип
характеризуется привычностью вышеназванных проблем, при реактивном же
они являются временными. Самоповреждающее поведение выступает как
стратегия саморегуляции в условиях временного снижения психологической
дифференциации. В соответствии с этим диапазон используемых личностных
защит и копингов ограничен лишь примитивными формами и способами
преодоления.
1.5.1. Реактивный тип
При реактивном типе самоповреждения носят ситуативно
обусловленный характер, могут выступать как импульсивные или волевые.
Чаще всего данный тип встречается в молодом возрасте и
сопровождается аффективно окрашенными переживаниями, напрямую связан
с психотравмирующей ситуацией. Реактивные самоповреждения
одномоменты, нетичпины для индивида и детерминированы внешними
неблагоприятными условиями.
Общие характеристики самоповреждающего поведения по реактивному
типу:
 Единичные эпизоды самоповреждений
 Наличие фрустрирующей или стрессогенной ситуации, которая
вызывает сильные негативные эмоции
Наибольшая частота встречаемости реактивных самоповреждений
отмечается в подростковом и юношеском возрасте, что объясняется
особенностями процесса взросления, связанном с формированием
организованного поведения, идущего «по пути развития и включения всё
новых регулятивных систем» (Лурия, 2002, с.27).
Перед взрослеющим инидивдом стоят такие важные задачи как
«формирование половой идентичности, принятие гендерных ролей,
установление новых отношений со сверстниками, завоевание эмоциональной
независимости от родетей» (Харламенкова, 2007, с.181). Вытекающие из
вышесказанных проблем требования и ожидания, с одной стороны, с другой
отсутствие более совершенного уровня организации систем регуляции
повышает риск аффективных реакций.
В свете сказанного реактивные самоповреждающие поведения
выступают следствием недостаточного контроля поведения на когнитивном и
эмоциональном уровнях (Польская, 2010). Базисом недостатка контроля
является возрастная специфика нейродинамических особенностей развития
реактивных процессов. Диффузность и импульсивность, как основные
характеристики реактивных процессов маленького ребёнка, претерпевают
существенные качественные изменения ко взрослому возрасту (Лурия, 2002).
В структуре психического развития однократный случай реактивного
самоповреждения в молодом возрасте может быть объяснён остаточными
явлениями диффузности и импульсивности детских поведенческих реакций, в
связи с тем, что система саморегуляции ещё не функционирует в полном
объёме. Таким образом, реактивный тип самоповреждающего поведения
может отмечаться в кризисные возрастные периоды при переходе к более
функционально сложной модели поведения (Польская, 2010).
1.5.2 Дисфункциональный тип
Дисфункциональные самоповреждения наблюдаются при хронических
нарушениях психологического функционирования. Если при реактивном типе
условием возникновения самоповреждающих актов является неблагоприятная
ситуация, то при дисфункциональном нарушения психологического
функционирования выступают основной, обеспечивающей не только
возникновение, но и устойчивость самоповреждающего поведения (Польская,
2010).
При данном типе самоповреждений внешняя причина может и не
обладать такой аффективной окраской, как при реактивных. Но общая
психологическая дисфункция и вытекающие из этого затруднения
коммуникативного, эмоционального, когнитивного и внутриличностного
характера определяют предрасположенность индивида к самоповреждениям,
которые становятся привычным способом саморегуляции.
Характеристики актов самоповреждающего поведения по
дисфункциональному типу:
 Привычность или регулярность самоповреждений
 Устойчивые нарушения эмоциональной саморегуляции,
личностные дисфункции, обуславливающие повторяемость
самоповреждений
 Проблемность поведения (Польская, 2010)
Дисфункциональный тип самоповреждающего поведения связан с
определёнными особенностями внутрисемейных отношений, такими, как
патологизирующие воспитательные стратегии (эмоциональная бедность,
чрезмерная драматичность в выражении эмоций родителями, воспитание вне
семьи, асоциальные условия воспитания), аутодеструктивное поведение
родителей, насилие.
Влияние последствий всех форм насилия на психическое развитие
неоднократно подтверждалось специалистами разных отраслей:
клиницистами, психологами и социальными антропологами. Проводившиеся
исследования показывают, что дети, ставшие жертвами насилия, уже в раннем
возрасте имеют серьёзные психические проблемы. До полутора лет – это
пугливость, малоподвижность, страх тактильного контакта. Затем – различные
фобии, готовность к агрессивным реакциям. Старше четырёх лет –
расстройства поведения и влечений (Марголина, Козловский, Проселкова,
2002). По мере развития формируются нарушения патохарактерологического и
психопатического характера.
Вместе с тем, склонность родителей игнорировать негативные эмоции
детей или наказывать за их проявления коррелирует с самоповреждениями в
молодом возрасте, тогда как поощрение и поощрение в лучшем коррелирует с
отсутствием самоповреждений. В случае игнорирования родителями
негативных эмоций ребёнка, применение наказаний за подобные
эмоциональные проявления прослеживается связь с формированием у детей
трудностей в оценке своих эмоций и их пользования в целенаправленном
поведении (Buckholdt, Parra, Jobe-Shields, 2009).
По данным Gratz самоповреждающее поведение девушек с известным
плохим обращением в детском возрасте связано с невозможностью проявлять
негативные эмоции при их высокой частоте и интенсивности (Gratz, Conrad,
Roemer, 2002). При детской травматизации наблюдается повышенная
тревожность, недостаток в заботе, диссоциативные состояния. Дети, выросшие
в обстановке игнорирования эмоций со стороны взрослых, не обращают
внимания на свои собственные эмоции и плохо дифференцируют их (Van der
Kolk, 2005). С данным утверждением согласуются результаты исследований
Е.А. Сергиенко и её коллег, показавших, что дети, воспитывающиеся в
детском доме, плохо различают эмоции, которые испытывают сами, и которые
испытывают другие люди, вследствие чего может возникнуть проекция своих
эмоций на других, также эти дети плохо различают положительные эмоции.
Стойкие нарушения саморегуляции находят отражение в трудностях,
связанных с распознаванием и выражением эмоций – эмоциональным
интеллектом. Данная функция определяется как набор способностей или
личностных черт, связанных с пониманием и регуляцией своих эмоций и
эмоций других людей. Выделяют четыре взаимосвязанных фактора:
самоконтроль, эмоциональное благополучие, эмоциональность и
социальность. Снижение перечисленных показателей связаны с
самоповреждением подростков, причём, данная связь опосредуется
неадаптивным, связанным с эмоциональным реагированием и избеганием,
копинг-стратегиями (Mikolajczak, Petrides, Hurry, 2009). Исследователи
Швеции в качестве предраспологающих факторов самоповреждающего
поведения выделяют руминацию, негативные мысли и отсутствие
положительно окрашенных эмоциональных отношений с родителями
(Bjarehed, Lundh, 2008). Эти дисфункции обуславливают саморазрушительные
провяления, включая самоповреждения.
1.5.3 Идентификационный тип
Идентификационный тип самоповреждающего поведения связан с
кризисом идентичности и отмечается как в поведении отдельного
индивидуума, так и в социальных группах. Как правило, данные действия
включены в исполнение ритуалов и управляются мотивами, связанными с
физическими, духовно-нравственными и социальными изменениями личности.
Идентификационные самоповреждения решают двойную задачу: обеспечение
целостности культуры как коллективного субъекта при сохранении границы
личности как индивидуального объекта.
Общие характеристики идентификационного типа самоповреждающего
поведения:
 Формирование идентичности
 Переживание психологического кризиса
 Культурная опосредованность акта самоповреждения
Представляя собой часть ритуального или обрядового поведения,
самоповреждения выступают практикой социального взаимодействия, через
которую реализуются психологические и социальные функции, определяющие
«жизненное пространство» человека (Польская, 2010). Как социальный акт,
самоповреждение оказывается частью «социальной действительночти»,
которую А.Н. Леонтьев называл «второй природой человека» (Леонтьев,
1994). Знаки на теле оказываются непосредственно связаны с «законами
социального существования» (Леонтьев, 1994) и, по сути, приобретают смысл
артефакта индивидуальной истории человека.
Самоповреждения по идентификационному типу встречаются среди
большого количества культур, являясь частью ритуалов, имея смысл покаяния,
жертвоприношения, перехода и исцеления (Эллиаде, Романов, Меннигер,
Favazza). Затрагивая проблему идентификационных самоповреждений с
клинической точки зрения, можно сказать, что названный тип характерен для
переживаний кризиса самоидентичности. Чаще всего он отмечается в группах
молодых людей и носит коллективный характер, реализуясь в структуре
подростковой реакции группирования (Личко, 2009). Виктимность,
зависимость от мнения группы, низкая самооценка являются предикторами
формирования самоповреждающего поведения по идентификационному типу.
Вместе с тем, пусковым фактором является наличие триггера – лица или
группы, с которыми происходит идентификация посредством
самоповреждений. Часть пациентов также отмечают своеобразный
«ритуальный» смысл самоповреждений, придавая им значение покаяния или
самонаказания.
 2. Методы и организация исследования
2.1 Программа исследования
Основной целью работы является выявление половозрастных
особенностей самоповреждающего поведения.
Объект исследования – пациенты с самоповреждающим поведением.
Предмет исследования – причины, типология, возраст начала и роль
различных факторов в формировании самоповреждаюшего поведения.
В соответствии с целью исследования выдвинуты гипотезы в отношении
половозрастных особенностей самоповреждающего поведения:
4. Существуют различия причин, возраста формирования и типа
самоповреждающего поведения между группами, разделёнными в
зависимости от пола.
5. Существуют различия между девушками и юношами с
самоповреждающим поведением в пережитых неблагоприятных
событиях
6. Группы юношей и девушек с самоповреждающим поведением
различаются между собой уровнем риска девиантной социализации
На основании частных гипотез в ходе проведения исследования и оценки
полученных результатов необходимо решить следующие исследовательские
задачи:
4. Установить причины, возраст формирования и тип
самоповреждающего поведения в группе девушек и юношей и
выявить различия между ними.
5. Выявить разницу между пережитыми неблагоприятными событиями
в группах юношей и девушек.
6. Сравнить уровень деваинтной социализации между двумя
разделёнными по полу группами.
 Названные исследовательские задачи определяют дизайн исследования.
Для выявления половозрастных особенностей самоповреждающего поведения
необходимо наличие двух клинических выборок состоящих из пациентов с
самоповреждениями, разделённых в зависимости от пола.
В соответствии с поставленными задачами подбирались
диагностические инструменты, нацеленные на установление причин и типа
самоповреждающего поведения.
Половозрастные особенности самоповреждающего поведения
рассматриваются в работе в следующих проявляниях: возраст начала, причины
формирования, тип самоповреждающего поведения.
 2.2 Выборка исследования
Дизайн исследования в соответствии с выставленными задачами
предполагает сравнение двух тестовых групп. Исследование проводилось на
базе отделения лечения психических расстройств у лиц молодого возраста
ФГБУ НМИЦ ПН им. В.М. Бехтерева. К исследованию были привлечены
амбулаторные и стационарные пациенты отделения.
Критериями включения в исследование являются:
1. Возраст от 12-ти лет
2. Наличие самоповреждающего поведения, установленного на
основании критериев DSM-V
3. Отсутствие противопоказаний по прохождению диагностических
методик и участию в исследовании
4. Добровольное согласие на участие в исследовании
Критерии исключения из исследования:
1. Выраженные затруднения интеллекутального функционирования
2. Самоповреждения, вызвавшие серьёзные нарушения и выражено
ухудшающие соматические состояние
3. Пациенты с тяжёлыми психотическими расстройствами,
совершающие самоповреждения по бредовым мотивами
Выборка исследования составила 28 человек, из которых 12 юношей и
16 девушек.
В исследовании приняли участие юноши и девушки с
самоповреждающим поведением в возрасте от 12-ти до 19-ти лет.
Небольшой объём выборки и неравное соотношение групп по объёму
обуславливает статистические методы, использованные для выявления
достоверности различий.
 Проверка статистической значимости различий между исследуемыми
группами осуществлялась с помощью непараметрического критерия Манна-
Уитни для выявления значимых различий между двумя группами сравнений.
Статистические расчеты производились с помощью программы
SPSSStatistics 22.
Визуализация полученных данных исследования производилась с
помощью программного обеспечения MSExel.
 2.3Описание и обоснование методик исследования
Соответственно поставленным задачам исследования изучение предмета
работы осуществлялось с помощью набора методик, направленных на
выявление причин самоповреждающего поведения, оценку неблагоприятных
событий и риска девиантной социализации. Оценка типа самоповреждающего
поведения осуществлялась клиническом методом на основании соответствия
общим признакам идентификационного, дисфункционального или
реактивного типов.
В работе применялись следующие методики:
1. Шкала причин самоповреждающего поведения (Польская Н.А., 2014).
2. Методика «Риск девиантной социализации подростка» (Польская
Н.А., 2007).
3. Методика «Неблагоприятные жизненные события» (Польская Н.А.,
2007).

1. Шкала причин самоповреждающего поведения, 3 блока, 38

вопросов (Польская Н.А., 2014).
Данная шкала направлена на изучение действий самоповреждающего
характера, является исследовательской шкалой самоотчёта и применяется в
научных целях, при проведении клинического интервью и в скрининговых
исследованиях.
Шкала состоит из трёх блоков.
В первом блоке представлен перечень актов самоповреждения,
включающий в себя 12 пунктов.
Во втором блоке испытуемому предлагается указать время последнего
самоповреждения: от нескольких дней до более года назад. Ответы
унифицируются от 1 до 5 баллов.
 В третьем блоке представлен перечень возможных причин,
побуждающих к действиям самоповреждающего характера и включает в себя
26 пунктов. Каждому ответу присваивается оценка от 1 до 5 баллов.
Анализ данных проводится на основе двух критерием: способ
осуществления самоповреждения: инструментальный или соматический и
стратегии самоповреждающего поведения.
Способ осуществления самоповреждений:
Инструментальный – порезы, уколы, самоожоги, удары о твердые
поверхности.
Соматический – удары по телу, выдёргивание волос, расчёсывание кожи,
обкусывание ногтей, сковыривание болячек, обкусывание губ, прикусывание
щёк или языка.
Стратегии самоповреждающего поведения:
 Фактор 1. Стратегия «Восстановление контроля над эмоциями».
 Фактор 2. Стратегия «Воздействие на других».
 Фактор 3. Стратегия «Избавление от напряжения».
 Фактор 4. Стратегия «Изменение себя, поиск нового опыта».
По каждому фактору баллы суммируются и делятся на число пунктов в
каждом факторе.
Стратегии «Восстановление контроля над эмоциями» и «Избавление от
напряжения» могут быть суммированы в стратегию «Самоконтроль».
Стратегии «Воздействие на других» и «Изменение себя, как поиск нового
опыта» могут суммироваться в стратегию «Межличностный контроль».
2. Методика «Риск девиантной социализации подростка» 28 пунктов
(Польская Н.А., 2007).
Данная шкала предназначена для оценки риска отклоняющейся
социализации подростка и сопутствующих данному явлению факторов –
семейных дисфункций и психотравмирующего опыта.
 3. Методика «Неблагоприятные жизненные события» 18 пунктов
(Польская Н.А., 2007).
Целью данной шкалы является определение наличия в прошлом ряда
неблагоприятных событий, оказавших влияние на психологические
формирование и функционирование. Все события делятся на три группы:
 Социальные и природные психотравмирующие события:
стихийные бедствия, аварии, террористические акты, разбойные
нападения.
 Семейные психотравмирующие события: болезнь или смерть
близкого родственника, злоупотребления родителей, побеги из
дома, тяжёлая болезнь и т.п.
 Психотравмирующие события, связанные с насилием: пережитое
сексуальное или физическое насилие.
На основании результатов исследования может быть вычислен общий
показатель травматизации и средний показатель отдельно по каждому
критерию.
 3. Результаты исследования и их обсуждение
3.1 Полученные результаты
Полученные данные исследования среднего возраста начала
самоповреждаюшего поведения приведены в нижеследующем графике.
Согласно результатам, девушки, в среднем, отличаются от юношей более
ранней манифестацией самоповреждающего поведения (средний возраст
начала самоповреждений для девушек 12,3 года, для юношей 14,5). При этом
выявленные различия по двум группам наблюдения имеют достоверную
разницу в возрасте начала нанесения самоповреждений (U=192, p=0,005).
Полученные результаты свидетельствуют о более раннем начале
самоповреждающего поведения в группе девушек.
График 1. Различия по возрасту начала самоповреждающего поведения
10
9
8
7
6
5
4
3 Девушки
2 Юноши
1
0
ет ет ет ет ет
ьл ьл ьл ьл ьл
цат цат цат цат цат
ад на
д
на
д ад ад
вен и р ятн стн
Д Тр ты П Ш
е
Че

При анализе результатов, полученных при проведении методики «Шкала

причин самоповреждающего поведения» были получены следующие данные.
В группе девушек ведущим стратегиями самоповреждающего поведения
оказались «Воздействие на других» и «Избавление от напряжения». Следом
идут «Восстановление контроля над эмоциями» и «Поиск нового опыта». В
группе юношей с наибольшей частотой встречается стратегия «Избавление от
напряжения», реже «Восстановление контроля над эмоциями», «Воздействие
на других» и «Поиск нового опыта». Сравнивая полученные результаты двух
выборок между собой, нами сделан вывод, что группе девушек отмечены
достоверно более высокие результаты по факторам «Воздействие на других»
(U=142, p=0,005), в тоже время как в группе юношей отмечены более высокие
показатели по фактору «Избавление от напряжения» (U=153, p=0,005). В
отношении факторов «Восстановления контроля над эмоциями» и «Изменение
себя, поиск нового опыта» получить статистически достоверных различий не
удалось.
График 2. Стратегии самоповреждающего поведения в группе девушек и юношей
7
6
5
4
3
2
1
0

ям
и их ни
я
ыт
а
и р уг е п девушки
ц д яж о
эмо на апр вог
о юноши
д е н о
на ви от кн
я йст е с
ол е и и
тр озд л ен По
о н В ав
иек И зб
н
вле
о
ан
сст
Во

Касаясь вопроса типологии самоповреждающего поведения, нами были

получены следующие результаты. Две группы выборки были ранжированы в
зависимости от типа самоповреждающего поведения. Были получены
достоверные результаты, которые показывают, что в группе девушек с
наибольшей частотой встречаются реактивный и индентификационный тип
самоповреждаюшего поведения. В группе юношей идентификационный тип
практически не встречался – только у 1 из исследуемых мужского пола были
выявлены признаки, соответствующие идентификационному типу
самоповреждающего поведения. В группе юношей с наибольшей частотой
встречался дисфункциональный тип самоповреждающего поведения.
Сравнивая результаты исследования двух групп выборки, получены
результаты, указывающие на достоверные различия между группами юношей
и девушек в плане наибольшей частоты встречаемости реактивного (U=173,
p=0,005) и идентификационного типа (U=158, p=0,005) в группе девушек, и
дисфункционального в группе юношей (U=164, p=0,005).
График 3. Распределение типов самоповреждающего поведения между группами
юношей и девушек
10
9
8
7
6
5
4
3
Девушки
2
Юноши
1
0
й й й
нны ьны вны
о
на
л ти
кци о еак
а ци Р
фик нк
ти у
ен сф
Ид Ди

Следующим шагом изучения половозрастных особенностей

самоповреждающего поведения было предпринято определение негативных
событий в прошлом у участников исследования. В целях выполнения данной
задачи использовалась шкала «Неблагоприятные жизненные события»
(Польская Н.А., 2007). На первом этапе оценки результатов был сделан вывод
об общем показателе психотравматизации между группами юношей и девушек
– согласно полученным данным, уровень психотравматизации в группе
юношей с самоповреждающим поведением значительно выше, чем в группе
девушек (44% и 22% соответственно). Статистическое сравнение указанных
данных позволило сделать вывод о достоверной значимости полученных
результатов (U=138, p=0,005). Более низкие показатели психотравматизации в
группе девушек не следует рассматривать как отсутствие объективным причин
у молодых представительниц женского пола для развития
самоповреждающего поведения. Вероятнее всего, данные результаты
иллюстрируют большее субъективное значение незначительных неприятных
событий, происходящих в жизни девушек. Кроме того, сопоставляя между
собой результаты данного этапа с выводами, полученными при определении
наиболее часто встречающегося типа самоповреждающего поведения, можно
сделать вывод о большей роли трудностей саморегуляции, чем о роли
психотравмирующих событий в генезе самоповреждающего поведения в
группе девушек.
График 4. Распределение психотравматизации между юношами и девушками

Уровень психотравматизации
50
45
40
35
30 Уровень
психотравматизации
25
20
15
10
5
0
Девушки Юноши

Второй этап оценки неблагоприятных жизненных событий у пациентов с

самоповреждающим поведением включал в себя сравнение групп юношей и
девушек по следующим критериям:
 Социальные и природные психотравмирующие события
 Семейные психотравмирующие события
  Психотравмирующие события, связанные с насилием
Дальнейший этап исследования базировался на сопоставлении
полученных результатов по вышеперечисленным критериям между группами
юношей и девушек. В ходе проводимого исследования было установлено, что
в группе юношей более высокие показатели по критериям «Семейные
психотравмирующие события» (U=146, p=0,005) и «Психотравмирующие
события, связанные с насилием» (U=157, p=0,005).
График 5. Сравнение показателей психотравматизации по критериям
пережитого насилия, социальных и семейных психотравмирующих ситуаций
7

4
Девушки
3 Юноши

0
Социальные Семейные Насилие

Оценка девиантной социализации у исследуемых проводилась по шкале

«Риск девиантной социализации подростка» (Польска Н.А., 2007). Оценка
полученных результатов проводилась по трём критериям:
 Семейные дисфункции
 Психотравмирующий опыт
 Девиантная социализация
Полученные результаты указывают на более высокие показатели по
критерию «Психотравмирующий опыт» в группе юношей, нежели среди
девушек (U=136, p=0,005). По показателю «девиантная социализация» также
получены достоверно более высокие показатели среди юношей (U=144,
p=0,005).
Полученные результаты говорят о примерно одинаковой частоте
встречаемости различных семейных дисфункций между разделёнными в
зависимости от пола группами. Вместе с тем, у юношей, страдающих
самоповреждающим поведением с большей частотой встречается
перенесённый психотравмирующий опыт и повышенный риск девиантной
социализации. Указанные результаты согласуются с полученными ранее,
указывающими на более высокую частоту встречаемости в группе юношей
дисфункционального типа самоповреждающего поведения, для которого
характерна большая роль хронических стрессовых факторов и
психотравмирующего опыта.
График 6. Распределение девушек и юношей по критериям шкалы «Риск девиантной
социализации»
7
6
5
4
3
2
1 Девушки
0 Юноши
и т ия
кци оп
ы
ац
ун из
сф ий ал
и ющ и
д
ру оц
ные и аяс
й вм н
еме тра ант
С
их
о ви
Пс Де
 3.2 Обсуждение результатов
Необходимо рассмотреть полученные в ходе исследования результаты с
целью проверки сформулированных гипотез и поставленных
исследовательских задач.
Гипотеза 1 подтвердилась:
Существуют различия в плане причин, возраста начала и типологии
самоповреждающего поведения.
Получены достоверные различия между группами юношей и девушек в
плане стратегий самоповреждающего поведения, его возраста начала и
типологии.
Возрастная структура начала самоповреждающего поведения указывает
на достоверные различия по данному показателю в группе юношей и девушек.
Последние характеризуются более ранним началом самоповреждающего
поведения, по сравнению с юношами. Пик самоповерждающего поведения в
группе девушек приходится на возраст тринадцати лет, среди юношей –
пятнадцать лет.
Результаты оценки причин самоповреждающего поведения показывают,
что для девушек самоповреждающее поведение является средством как
самоконтроля, так и межличностного контроля. Ведущими стратегиями в
данной в группе являются стремление снять внутреннее напряжение,
разрешить неприятные эмоции в совершении самоповреждающего акта. А
также оказать влияние на других, сообщить о своей душевной боли и изменить
тип поведения ближнего окружения. Попытки восстановить контроль над
собой или через самоповреждение обрести некий новый опыт не отличаются
распространённостью в группе девушек по сравнению с ранее названными
стратегиями самоповреждающего поведения.
В группе юношей также были получены результаты, указывающие на
стремление молодых мужчин избавиться от неприятных душевных
переживаний через нанесение самоповреждения. Также, как и девушки,
юноши ищут в самоповреждающем поведении выход и разрешение чувства
внутреннего напряжения, пытаются «заглушить душевную боль физической».
Вместе с тем, результаты исследования указывают на меньшую
заинтересованность юношей в оказании влияния на других людей посредством
самоповреждающих актов.
Таким образом, общим движущим мотивом совершения
самоповреждающих актов для юношей является стремление к саморегуляции,
а у девушек – как к саморегуляции, так и к регуляции поведения окружающих
людей.
Типология самоповреждающего поведения у юношей и девушек также
представляется различной. Полученные данные показывают, что в группе
девушек ведущими являются реактивные и идентификационные
самоповреждения. Первый тип наиболее характерен для кризисных
переходных периодов, когда в полной мере проявляется слабость и незрелость
формирующихся более совершенных систем саморегуляции. Молодой возраст,
в котором наиболее часто отмечается реактивный тип самоповреждающего
поведения, предрасполагает к аффективным реакциям, находящим своё
выражение, ввиду вышеназыванного несовершенства регулятивных систем, в
совершении актов самоповреждающего поведения.
Второй тип самоповреждений, характерный для девушек, встречается в
периоды переживания кризиса самоидентификации и мучительных поисков
ответа на вопрос «кто я?». Данный тип отличается контагиозностью в группе
молодых людей. В данном случае самоповреждающее поведение берёт на себя
социальную функцию и позволяет его совершителю идентифицировать себя
как часть некой группы.
Таким образом, наиболее часто встречающиеся в группе девушек типы
самоповреждающего поведения являются следствием тех проблем, с которомы
сталкиваются подростающие девочки – незрелость и несовершенство
регулятивных систем, трудности в самоидентификации.
Согласно полученным данным, для юношей наиболее часто
встречающимся типом самоповреждающего поведения выступает
дисфункциональный. При данном типе, по сравнению с реактивным, на
первый план выходит не выраженность психотравмирующей ситуации, а
глубокая психическая дисфункция, развивающаяся в условиях хронического
стресса и психотравмирующей ситуации, следствием чего является
привычность и устойчивость данного типа самоповреждений как способа
совладания со стрессом.
Формирование дисфункционального типа самоповреждающего
поведения связано с особым типом воспитания, отличающимся бедностью
эмоциональных проявлений, родительской холодностью и негативными
реакциями на проявление неприятных переживаний ребёнком. Также
значительную роль в появлении именно данного типа самоповреждающего
поведения имеет пережитое насилие.
Таким образом, можно сделать вывод, что юноши с самоповреждающим
поведением чаще встречаются с дисфункциональными моделями воспитания,
негативной реакцией родителей на проявления субъективно неприятных
переживаний, а также чаще встречаются с переживанием эмоционального и
физического насилия.
Гипотеза 2 подтвердилась:
Существуют различия между юношами и девушками с
самоповреждающим поведением в плане пережитых ими психотравмирующих
событий. Данный этап исследования дополнительно подтверждает
полученные в ходе проверки первой гипотезы результаты. Полученные
данные показывают, что юноши в значительно большей степени, нежели
девушки, встречаются с различными формами психотравматизации. При этом
чаще всего это касается сфер семьи и насилия. Юноши с самоповреждениями
достоверно чаще воспитываются в условиях внутрисемейных конфликтов,
неадекватных, психотравмирующих моделей воспитания и в большей степени
становятся жертвами насилия. Из этого не следует делать вывод о мнимом
благополучии девушек, имеющих самоповреждения. Реактивный тип
самоповреждающего поведения, который чаще имеют девушки, связан с
повышенными аффективными реакциями на психотравмирующие события,
которые закономерно вытекают из незрелости и несовершенства систем
саморегуляции, тем самым предрасполагая к переживания негативных
внутренних переживаний. Таким образом, сравнивая две группы
исследования, можно сформировать общий вывод о том, что девушки чаще
сталкиваются с кризисным переживанием периода взросления, родительской
сепарации и самоидентичности, в то время как для юношей в большей степени
характерно воспитание в неадекватных условиях и переживание различных
форм насилия и психотравматизации.
Гипотеза 3 подтвердилась:
Существуют различия между юношами и девушками с
самоповреждающим поведением в плане психотравмирующего опыта и риска
девиантной социализации.
В обоих группах исследования был выявлен примерно одинаковый
уровень семейных дисфункций, что говорит об одинаковой роли нарушения
протекания процесса воспитания и детско-родительских отношений в плане
формирования самоповреждающего поведения. Однако, в группе юношей
были получены более высокие показатели по критериям девиантной
социализации и психотравмирующего опыта. Проверка с помощью
непараметрического критерия Манна-Уитни подтвердила статистическую
достоверность полученного результата.
 Таким образом, и юноши, и девушки, страдающие самоповреждающим
поведением сталкиваются с дисфункциональными моделями воспитания, но
юноши в большей степени становятся жертвами психотравмирующего опыта.
Также они в большей степени подвержены риску отклоняющегося поведения и
социализации.
В рамках юриспруденции многие исследователи рассматривают
девиантную социализацию как форму криминализации общества. Таким
образом, нельзя говорить о прямой связи между самоповреждающим
поведением и формированием девиантности, скорее всего, эти два фактора
имеют между собой корреляцию и в своём корне имеют общую причину,
восходящую к пережитому психотравмирующему опыту и семейным
дисфункциям.
 Выводы
В соответствии с поставленной целью работы в ходе эмпирического
исследования была выполнена проверка гипотезы о половозрастных
особенностях самоповреждающего поведения.
Выявлена взаимосвязь между полом и возрастом начала
самоповреждающего поведения: девушки в большей степени склонны к
началу самоповреждающего поведения в более молодом возрасте, чем юноши.
Пик самоповреждающего поведения девушек отмечается в возрасте 13-ти лет,
а юношей – в возрасте 15-ти лет.
Выявлены различия между юношами и девушками в плане стратегий
самоповреждающего поведения. В группе девушек чаще всего причиной
самоповреждающего поведения выступает либо стремление разрешить
внутреннее напряжение и негативные эмоции, либо оказать влияние на других
и привести их к более желаемому поведению. Для юношей в гораздо меньшей
степени характерно желание оказать влияние на других посредством
совершения самоповраждающих актов. Вместе с тем, для юношей также
характерно желание избавиться от выраженных негативных переживаний
путём нанесения себе повреждений. Таким образом, юношам характерно
стремление осуществлять посредством самоповреждений самоконтроль, в то
время как девушки склонны к реализации самоповреждающего поведения как
способу самоконтроля, так и контроля ближайшего окружения.
Выявлены существующие различия типологии самоповреждающего
поведения между группами юношей и девушек. Для девушек в большей
степени, чем юношам характерен идентифиакционный и реактивный тип
самоповрежающего поведения. Эти данные свидетельствуют об остром
переживании девушками кризиса взросления и самоидентичности.
Совершение самоповреждающих актов для девушек играет роль либо способа
идентификации себя как самоповреждающегося индивида или части
субкультуры или группы, для которой характерно совершение
самоповреждений, либо способа разрешения негативно окрашенных
переживаний, возникающих при столкновении с изменяющимися
отношениями с родителями, сверстниками и другими трудностями, которые
неминуемо сопровождают этап взросления. Незрелость систем саморегуляции
предрасполагает к указанным эмоциональным переживаниям, вызывающим
стремление к их разрешению в самоповреждениях.
Юноши же отличаются дисфункциональным типом самоповреждающего
поведения, в основе которого лежит не столько реакция на внешние
психотравмирующие события, сколько глубокая психическая дисфункция,
возникающая вследствие психотравмирующих моделей воспитания и
пережитого негативного опыта. Юноши в большей степени сталкиваются с
воспитанием в условиях психотравмирующего влияния родителей и ближнего
окружения, чаще, чем девушки сталкиваются с эмоциональным и физическим
насилием, что накладывает отпечаток на их психическое формирование и
приводит к самоповреждающему поведению как привычной модели
реагирования на субъективно неприятные воздействия.
Выявлена большая степень психотравматизации в среде юношей с
самоповреждениями, чем среди девушек. Для юношей более характерно
переживание опыта эмоционального или физического насилия, воспитание в
психотравмирующих условиях, как частые внутрисемейные конфликты,
воспитание одним родителем, подавление со стороны родителей негативных
эмоциональных реакций или воспитание в условиях жестоких
внутрисемейных отношений. Эти данные прекрасно согласуются с
вышеприведёнными, свидетельствующими о высокой частоте
психотравмирующего опыта у юношей с самоповреждающим поведением.
Выявлен больший риск формирования подростковых девиаций у
юношей с самоповреждающим поведением, чем среди девушек. Несмотря на
одинаковую частоту воспитания в условиях нарушенных детско-родительских
отношений и дисфункциональных моделях воспитания, юноши чаще
становятся жертвами жестокого обращения и более склонны к девиантной
социализации. Роль самоповреждающего поведения в формировании девиаций
представляется сомнительной. Учитывая психотравмирующий опыт,
характерный для юношей, представляется, что девиантная социализация и
формирование самоповреждающего поведения являются его закономерными
последствиями.
 Заключение
В ходе теоретического изучения половозрастных особенностей
самоповреждающего поведения, данная проблема была рассмотрена со
стороны психиатрии, психологии, социологии. Самоповреждения
рассмотрены как сопутствующий многим, нозологически неоднородным,
психическим расстройствам феномен. Особое внимание было уделено роли
воспитания и психотравмирующего опыта в формировании
самоповреждающего поведения у юношей и девушек.
Самоповреждающее поведение не является нозологической единицей,
однако сопутствует огромному количеству психических патологий. В
структуре нарушений психики самоповреждающее поведение выполняет ряд
функций: оказании самоконтроля, разрешения внутренних негативных
переживаний, оказания межличностного влияния.
Между группами юношей и девушек выявлены достоверные различия в
особенностях самоповреждающего поведения. Для юношей с
самоповреждающими актами в большей степени характерна глубокая
психическая дисфункция и подверженность психотравмирующему опыту, в то
время как в формировании самоповреждений у девушек значительную роль
играет переживание кризиса взросления и самоидентичности.
Понимание особенностей самоповреждающего поведения у юношей и
девушек представляется важным аспектом для успешного проведения
психотерапевтических интервенций. Глубокое понимание различий в
формировании самоповреждающего поведения у юношей и девушек позволяет
с большим успехом оценить роль различных факторов, оказывающих влияние
на подростка. Дальнейшее теоретическое осмысление полученных
результатов и всестороннее изучение самоповреждающего поведения
позволит углубить понимание роли различных внешних факторов и
особенностей протекания психических процессов в формировании
психической патологии в молодом возрасте.
Список литературы
Аведисова А.С., Канаева Л.С., Ибрагимов Д.Ф. Копинг и механизмы его
реализации (аналитический обзор) // Российский психиатрический журнал.
2002. № 4. С. 59-63.
Агадзе Н.В. Аутоагрессивные проявления у больных с аффективными
синдромами // Вопросы диагностики в судебно-психиатрической практике. М.,
1990. С. 80-87.
Агадзе Н.В. К проблеме типологии аутоагрессивных явлений у психически
больных // Первый съезд психиатров социалистических стран. Материалы /
Ред. Г.В. Морозова. М., 1987. С. 28-32.
Александров Ю.И. Регрессия // Седьмая международная конференция по
когнитивной науке: Тезисы докладов. Светлогорск, 20-24 июня 2016г. / Отв.
ред. Ю.И. Александров, К.В. Анохин. М.: Изд-во «Институт психологии
РАН», 2016. С. 100-101. Алекситимия и методы ее определения при
пограничных психосоматических расстройствах: пособие для психологов и
врачей / Д.Б. Ереська, Г.Л. Исурина, Е.В. Кайдановская и др. СПБ.: Институт
им. В.М. Бехтерева, 2005. 16 с.
Амбрумова А.Г., Тройнина Е.Г., Ратинова Н.А. Аутоагрессивное поведение
подростков с различными формами социальных девиаций // Шестой
Всероссийский съезд психиатров, г. Томск, 24-26 октября 1990: Тез, докл. Т. 1.
М., 1990. С. 105-106.
Амбрумова А.Г., Тройнина Е.Г. К вопросу о саморазрушающем поведении
подростков // Саморазрушающее поведение у подростков. Л., 1991. С. 29-36.
Амбрумова А.Г. Тройнина Е.Г. Уманский Л.Я. Аутодеструктивное поведение
подростков // Сравнительно-возрастные исследования в суицидологии. Сб.
научи. трудов / Отв. ред. В.В. Ковалев, М., 1989. С. 52-62.
Антропов Ю.Ф., Шевченко Ю.М. Психосоматические расстройства и
патологические привычные действий у детей и подростков. М.: Изд-во Инст.
Психотерапии, изд-во НГМА, 2000, 320 с.
Барабанщиков В.А. Системная организации и развитие психики //
Психологический журнал. 2003. Т. 24 №1. С. 29-46.
Барабанщиков В.А., Носуленко В.Н. Системность. Восприятие. Общение. М.:
Институт психологии РАН, 2004. 480 с.
Бек А., Фримен А. Когнитивная психотерапия расстройств личности: пер. с
англ. СПб: Издательство «Питер», 2002. 544 с.
Берковиц Л. Агрессия: причины, последствия и контроль: пер. с англ. СПб:
Прайм-ЕВРОЗНАК, 2007. 512 с.
Букановская Т.И. Эмоциональное переживание и психологическая защита в
структуре синдрома зависимости у больных опийной наркоманией // Вопросы
наркологии. 1992. №3-4. С. 157-161.
Бутинов. Н.А. Общинное, семейное и клановое родство (по материалам
Меланезии) // Проблема этнографии и истории культуры народов Азиатско-
Тихоокеанского региона. / Ред. И.П. Сологуб. СПб: Петербургское
Востоковедение, 2004. С. 69-78.
Бутома Б.Г. Варианты проявления агрессивного поведения при некоторых
соматических и психических заболеваниях. // Журн. невропатол. и психиатр.
им. Корсакова. 1992. Вып. 2. С. 122-126.
Васильева Ю.А. Особенности смысловой сферы личности при нарушениях
социальной регуляции поведения // Психологический журнал. 1997. Т. 18 №2.
С. 58-78.
Выготский Л.С. Собрание сочинений: в 6-ти т. Т. 1. Вопросы теории и
истории психологии / Под ред. А.Р.Лурия, М.Г. Ярошевского. М.: Педагогика,
1982. 488 с.
Горчакова В.А., Холмагорова А.Б., Палин А.В. и др. Травматический стресс у
пациентов с хронический суицидальным поведением и чертами пограничного
личностного расстройства // Консультативная психология и психотерамия.
2014. №2. С. 119-139.
Егоров А.Ю., Игумнов С.А. Расстройства поведения у подростков: клинико-
психологические аспекты. СПб: Речь, 2005. 436 с.
Ениколопов С.Н. Некоторые проблемы психологии агрессивного поведения
детей и подростков // Социальная и клиническая психиатрия. 2002. №2. С.40-
45.
Запорожец А.В. Основные проблемы онтогенеза психики // Избранные
психолог. труды: в 2 т. / редкол. К.В. Давыдов [и др.]. Т.1.М.: Педагогика,
1986. С. 223-257.
Козулин А. Понятие психологической регрессии // Вопросы психологии. 1990.
№2. С. 24-34.
Крылов А.А., Ронгинская Т.И. Исследования личности с помощью
модифицированной формы В опросника FPI // Практикум по
экспериментальной и прикладной психологии / Под ред. А.А. Крылова. Л.:
Изд-во ЛГУ, 1990. С. 51-60.
Ласовская Т.Ю. Самоповреждающее поведение у лиц с пограничным
личностным расстройство (обзор литературы) // Сибирский вестник
психиатрии и наркологии. 2011. №6. С. 58-61.
Мерилв В.В. Синдром Мюнхаузена // Журн. некрологии и психиатрии им. С.С.
Корсакова. 2002. №4. С. 49-51.
Менделевич В.Д. Неадаптивные поведенческий паттерны в детском и
подростковом возрасте: расстройства или девиация? // Социальная и
клиническая психиатрия. 2002. №2. С. 50-53.
Попов Ю.В. Концепция саморазрушающего поведения как проявления
дисфункционального состояния личности // Обозрение психиатрии и
медицинской психологии. 1994. №1. С. 6-13.
Польская, Н.А. Акты самоповреждения в ритуальных практиках / Н.А.
Польская // Известия Саратовского университета. Серия Философия. Пси-
хология. Педагогика. 2011 а. – Т. 11. – Выпуск 3. – С. 88–91.
141. Польская, Н.А. Взаимосвязь показателей школьного буллинга и
самоповре-
ждающего поведения в подростковом возрасте / Н.А. Польская // Психоло-
гическая наука и образование. – 2013 а. – № 1. – С. 39–49.
142. Польская, Н.А. Взаимосвязь самооценки с самоповреждающим
поведением
/ Н.А. Польская // Известия Саратовского университета. Серия Философия.
Психология. Педагогика. – 2010 а. – Том 10. – Выпуск 3. – С. 82–86.
143. Польская, Н.А. Взаимосвязь склонности к модификациям тела с копинг-
стратегиями / Н.А. Польская // Вопросы психологии. – 2007. –№ 6. – С. 43–
53.
144. Польская, Н.А. Виртуальная самопрезентация подростков с
самоповрежда-
ющим поведением / Н.А. Польская, А.Ю. Разваляева // Генезис категории
виртуальная реальность: Материалы международной научной конференции
(25-26 июня 2010 г.) / Под ред. А.В. Захряпина и др. – Саранск: Тип. «Руза-
евский печатник», 2010. – С. 62–65.
145. Польская, Н.А. Возрастные и гендерные особенности
самоповреждающего
поведения / Н.А. Польская // Девиантное поведение: проблемы профилак-
тики, диагностики и коррекции: Материалы Всероссийской
научнопрактической конференции с международным участием 28–29 ноября
2008
года. – Саратов: ИЦ «Наука», 2008. – С. 241–246.
146. Польская, Н.А. Зависимость частоты и характера несуицидальных само-
повреждений от пола и возраста (в неклинической популяции) / Н.А. Поль-
ская // Вопросы психологии. –2015. – № 1. – С. 97–109.
Рассказова Е.И., Леонова А.Б., Плужников И.В. Разработка русскоязычной
версии опросника когнитивной регуляции эмоций // Вести. Моск. Ун-та. Сер.
14. Психология. 2011. №4. С. 161-179.
Рубинштейн С.Я. Экспериментальные методики патопсихологии. М.: Апрель-
Пресс. 2010. 160 с.
Сеченов И.М. Элементы мысли. СПб.: Питер, 2001. 416 с.
Фрейд А. Детский психоанализ. СПб.: Питер, 2003. 477с.
Холмогорова А.Б. Когнитивная психотерапия А. Бека и культурно-
историческая психология // Консультативная психология и психотерапия.
2011. №2. С. 20-33.
American Psychiatric Association «Diagnostic and statistical manual of mental
disorders, Fourth Edition, Text Revision: DSM-IV-TR». Washington, DC:
American Psychiatric Publishing, Inc,, 2000.
Armey M.F., Crowther J. H. A comparison of linear versus non-linear models of
aversive self-awareness, dissociation, and non-suicidal self-injury among young
adults // Jour-nal of Consulting and Clinical Psychology. 2008. Vo;. 76 (1). P.9-14.
Berkson G. Tupa M. Early Development of Stereotyped and Self-Injurious
Behaviors // Journal of Early Intervention. 2000. Vil. 23. P. 1-19.
Brunner R., Parzer P., Haffner J., et al. Prevalence and psychological correlates of
occasional and repetitive deliberate self-harm // American journal of
orthopsychiatry. 2009. Vil. 79 (4). P. 482-490.
Cha C.B., Nock M.K. Emotional intelligence is protective factor for suicidal
behavior // Journal of the American Academy of Child & Adolescent Psychiatry.
2009. Vil. 48. P. 422-430.
Donovan J.E., Doob L., Miller N. et al, Frustration and aggression. New Haven,
C.T.: Yale University Press. 1939.
Emerson E. Self-Injurious Behaviour: An Overview of Recebt Trends in
Epidemiological and Behaviour Research // Mental Handicap Research. 1992. Vol 5
(1). P. 49-81.
Favazza A.R., Conterio K. The plight of chronic self-mutilators // Community Menta
Health Journal. 1988. Vil. 24. P. 22-30.
Gardner A.R., Gardner A.J. Self-mutilation, obsessionality, and narcissism //
British. Journ. Psychiatry. 1975. Vol. 127. P. 127-132.
Gratz K.L. Risk factors for deliberate self-harm among female college students: The
role and interaction of childhood maltreatment, emotional inexpressivity, and affect
intensity/reactivity // Am, Journ. of Orthopsychiatry. 2006. Vol. 76 (2). P. 238-250.
Hagen E.H., Watson P.J., Hammerstein P. Gestures on despair and hope: A view on
deliberate self-harm from economics and evolutionary biology // Biological Theory.
2008. Vol. 3 (2). P. 123-138.
Hammock R.G., Schroeder S.R., Levin W.R. The effect on clozapine on self-
injurious behavior // Journal Autism Dev Disord. 1995. Vol. 25. P. 611-625.
Heim E. Coping and psychological adaptation: is there appropriate and inapropriate
coping? // Psychother. Psychosom. Med. Psychol. 1988. Vol. 38 (1). P. 8-18.
Hoff E.R., Muehlenkamp J.J. Nonsuicidal Self-Injury in College Students: The Role
of Perfectionism and Rumination // Suicide and Life-Threatening Behavior. 2009.
Vo. 39 (6). P. 576-587.
Jessor R. Risk behavior in adolescence: A psychosocial framework for
understanding and action // Journal of Adolescent Health. 1991. Vol. 12 (8). P.597-
605.
Joiner T. Why people Die by Suicide. - Cambridge, MA, US: Harvard University
Press, 2005.
Kelley K., Byrne D., Przybyla D.P.J. et al. Chronic self-destructiveness:
conceptualization, measurement, and initial validation of the construct // Motivation
and Emotion. 1985. Vol. 9 (2). P. 135-151.
Klonsky E.D., Moyer A. Childhood sexual abuse and non-suicidal self-injury: meta-
analysis // The British Journal of Psychiatry. 2008. Vol. 63 (11)P. 1045-1056.
Largier N. In praise of the whip: A cultural history of arousal. New York: Zone
books, 2007.
Lescano C.M., Hadley W.S., Beausoleil N.I., Brown L.K. D'eramo D., Zimskind A. A
brief screening measure of adolescent risk behavior // Child Psychiatry and Human
Development. 2007. Vol. 37 (4). P. 325-336.
Lyng S. Edgework: A social psychological analysis of voluntary risk talking //
American journal of sociology. 1990. Vol. 95 (4). P. 851-886.
Mace F.C., Mauk J.E. Bio-behavioral diagnosis and treatment of self-injury // Ment
Retard Dev Disabil Res Rev. 1995. Vol. 1 (2). P. 104-110.
Приложение 1. Шкала причин самоповреждающего поведения
Приложение 2. Шкала «Риск девиантной социализации у подростка»
Приложение 3. Анкета «Неблагоприятные жизненные события»