<tab>Ему снилось, что он был дымом.

Угольно-темным облаком дыма с двигающимися щупальцами, похожими

на пальцы, которые призрачно нависали над спящим Гарри. Над всей его кожей, которая была удручающе
неосязаемой: не теплой и шелковистой, как должно было быть, а далекой, будто прикосновение сквозь вуаль.
Гарри спал глубоким невинным сном, одетый, как ребенок, только в черные атласные пижамные шорты. Он
лежал на спине, раскинув руки и ноги во все стороны. Такой беззащитный. Доверчивый.

<tab>Волдеморт проплыл над Гарри, вдоль его рук, между ног, по его мирно поднимающейся и опускающейся
груди и, наконец, попал в его приоткрытый рот и уши. Наконец-то он нашел вход. Он пронзил тело Гарри в
поисках огненно-яркой нити, которая была его душой.

<tab>Волдеморт так и не нашел ее. Вернее, он не смог найти ее до того, как проснулся.

<tab>Когда он все-таки <i>очнулся</i>, то услышал неумолкающий гул поющей в нем магии, напоминающий тот,
который иногда не давал спать Тому Риддлу в юности. С ним пришло и беспокойство, которое невольно
заставило искать его источник.

<tab>Поэтому он отбросил простыни и прошелся по спальне.

<tab>Дверь между его и Гарри комнатами больше не была под Дезиллюминационным заклинанием, ведь теперь
его сын знал о ее существовании. Волдеморт повернул ручку и бесшумно прокрался в комнату Гарри. Сквозь
темноту проступили очертания предметов мебели. Кровать с балдахином, на которой спал Гарри, была в таком
беспорядке, словно пережила кораблекрушение. Тьма скрывала комнату, но Волдеморт мог свободно все видеть
своими змеиными глазами.

<tab>Гарри лежал в положении, даже отдаленно не напоминающем мальчика из сна Волдеморта, бросая ему
вызов даже в этом. Все, что было видно — это его лицо и копну растрепанных волос, все остальное тело Гарри
было завернуто в одеяло. Защитный кокон. Гарри свернулся калачиком на боку, стараясь занять как можно
меньше места.… Возможно, это потому, что он вырос в чулане, где ему <i>не хватало</i> места. Гарри как будто
спрятался от всех бед, которые причинил ему мир; его сон был не мирным, а тревожным. Он дернулся, его глаза
задвигались под веками. Похоже, он спит.

<tab>Что ему снилось?

<tab>Притягиваемый, словно магнитом, Волдеморт приблизился к кровати. Он посмотрел вниз на Гарри, отметив,
что из кокона торчит одна только нога мальчика. Он выглядел таким маленьким, таким беззащитным. Совсем
отличался от беззаботного Гарри из сна Волдеморта. Все потому, что будь то во сне или наяву, Гарри всегда был
собой, никогда не притворялся. Даже во сне он отказывался подчиняться фантазиям Волдеморта о нем. Каким же
упрямым был Гарри. Упрямым, несмотря на свою хрупкость.

<tab>Волдеморта охватило такое абсолютное обожание, что это было больно. Он жаждал прикоснуться, утешить,
успокоить. Это было настолько чуждое ему чувство, что он сначала не узнал его.

<tab>Когда он это сделал, то протянул руку — нерешительно, как никогда раньше. Кончиком пальца он коснулся
ступни Гарри, такой же изящной и красивой, как и все остальное тело. Гарри еще на дюйм спрятал её под одеяло
и Волдеморт ухмыльнулся.
<tab>Он проводил пальцем вверх по ноге Гарри и вокруг нежной лодыжки — снова и снова, легкими,
дразнящими кругами, пока Гарри не издал жалобный мяукающий звук, который <i>выжегся</i> раскаленной
кочергой в сознании Волдеморта, прижег пульсирующую рану его желания чистым, ослепляющим жаром.

<tab>Волдеморт отшатнулся.

<tab>Он не спотыкался с детства. Спотыкание было для неуклюжих, неповоротливых или неподготовленных
людей, а Волдеморт никогда не относился к их числу.

<tab>До этого момента. До Гарри.

<tab>Теперь Волдеморт был не скоординирован, его руки казались слишком огромными на стройном как
кипарис теле Гарри. Он был неуклюж: его мысли и действия не поддавались контролю. И, что хуже всего, он был
не готов — никогда не сможет подготовиться к Гарри. Как в тех повторяющихся кошмарах, в которых человек
опаздывает на экзамен, но все никак не может найти кабинет, в котором он проводится.

<tab>Только вот это был не кошмар, а скорее нечеткий, тоскливый сон. Это сбивало с толку, потому что Гарри был
рядом. Лишь протяни руку и прикоснешься.

<tab>И Волдеморт снова тронул Гарри. Подобно человеку, сведенному с ума жаждой, подчиненному и
соблазненному Империо. Он снова коснулся щиколотки Гарри, а затем выше — под одеялом, его ладонь
обхватила голень Гарри, такую гладкую, что Волдеморт задрожал от ее совершенства. Его рука переместилась
еще выше, мимо колена Гарри к бедру. Кожа там была еще более гладкой, такой горячей и бархатной —
бесконечно бархатной, нежной как во сне…

<tab>И там была палочка, направленная в лоб Волдеморта.

<tab>Гарри не спал, сидел и жадно глотал воздух, его глаза были круглыми и потрясенными. Он по-совиному
прищурился на силуэт Волдеморта.

<tab>— Ч-что… Волдеморт? Что ты здесь делаешь?

<tab>К счастью, его давние боевые инстинкты сработали, и Волдеморт успел отдернуть руку. Его пересохшее как
песок горло дернулось и он смог прохрипеть: — У тебя был кошмар. — вполне правдоподобно. Гарри <i>видел </
i>сон.

<tab>Это не объясняло того, почему Волдеморт уперся коленом в матрас или почему он навис над Гарри, как
будто собирался наброситься, но тот был слишком отвлечен, слишком расстроенный тем, что ему снилось.

<tab>—Мерлин, мне… Мне очень жаль. — Гарри опустил руку с волшебной палочкой, — Я кричал? Обычно я даже
в Хогвартсе перед сном набрасывал на кровать Муффлиато, но, похоже, я вчера слишком устал после вечеринки и
просто… Забыл. Должно быть, я тебя разбудил. Извини.

<tab>Это Волдеморту следовало извиниться.

<tab>— Что тебе снилось?

<tab>Гарри рассмеялся. Нервно. Горько.

<tab>— Ты. Точнее, другой ты. Приказал своей шестерке порезать меня и оставить истекать кровью.

<tab>Рука Волдеморта сжалась в кулак под одеялом Гарри. Ненависть поразила его так, словно его ударили по
лицу, ярость вспыхнула как спичка, разгоревшись от костра, что всегда горел в нем. Но еще более
разрушительным было желание уничтожить свое второе «Я», мучить его также, как он мучил Гарри, убивать его
снова и снова…

<tab>И параллельное, не менее сильное желание прижаться ртом к шрамам мальчика, сжать зубы и укусить
Гарри там, где его отметило второе «Я» Волдеморта. Укусить злобно, глубоко и оставить кроваво-медные шрамы,
показывающие, что Гарри принадлежит только ему.

<tab>— Эй. — Гарри еще больше проснулся, чувствуя волнение, исходящее от Волдеморта, но не понимая его, —
Я знаю, что это был не ты. Он бы никогда… не обнял меня. Так, как ты во время вальса. Он бы не пришел будить
меня от кошмара, черт возьми. Так что… Не волнуйся? Если это то, что ты делаешь. Это просто… Я не могу так
легко забыть его.

<tab><i>Забудь о нем. Я заставлю тебя забыть его. Даже если мне придется наложить на тебя Обливиэйт, очистить
тебя от каждых отпечатков, которые он когда-либо оставил на тебе, удалить каждую рану, заменить каждый
шрам…</i>

<tab>Волдеморт судорожно вздохнул. Он снова скользнул рукой по одеялу, на этот раз выше, проведя по всему
телу Гарри. Долгая, медленная и преднамеренная ласка, целью которой было потребовать себе ровно на столько
же, на сколько и успокоить.

<tab>Гарри замер, словно окаменев от взгляда Василиска. Сам Волдеморт чувствовал себя Василиском, как будто
его глаза прожигали Гарри сквозь темноту, светились так же красно, как и <i>чувствовалось</i>.

<tab>Должно быть, так оно и было, потому что Гарри вздрогнул, когда рука Волдеморта коснулась его лица, когда
Волдеморт обхватил его с каждой унцией заботы, которая, как он теперь знал, была в нем, удерживая Ад,
который ревел внутри него, призывая сжать сильнее, надавить, пометить.

<tab>Нет, он не станет вымещать на Гарри свою жажду насилия. Это потребовало большей решимости, чем
Волдеморт когда-либо применял по отношению к чему-то, включая собственную смерть, но ему удалось не
растерзать Гарри там, где он лежал.

<tab>И Гарри ответил. Медленно, постепенно он расслаблялся, пока его щека не уперлась в ладонь Волдеморта.

<tab>— Ты не он, — прошептал Гарри, обращаясь то ли к самому себе, то ли к Волдеморту.

<tab>Такое доверие. Такое прекрасное, незаслуженное, неуместное доверие.

<tab>Но этого было достаточно. Достаточно, чтобы накормить зверя, возникшего в Волдеморте, достаточно,
чтобы он по-отечески пожелал Гарри спокойной ночи и убежал в свою спальню.

<tab>Он не мог уснуть. Ему не давало покоя воспоминание о том, какой тонкой была икра Гарри, достаточно
тонкой, чтобы хватка Волдеморта полностью охватила ее. И как отчаянно ему хотелось в этот момент сжать ее.
Давить до тех пор, пока у Гарри не появятся синяки. Тащить его за эту ногу, поглощать его, даже если он будет
сопротивляться…
<tab>Что случилось с Волдемортом? Никогда прежде ему не хотелось пожирать человеческую сущность.
Пожирать смерть — да, но никогда не кого-то, тело и душу. Он почти не прикасался к Гарри, но в ушах у него все
еще гремело, пульс бешено колотился, а ребра ныли, как будто они проваливались. О, мягкость кожи Гарри,
нежность его голоса, когда он заявил о своем доверии Волдеморту. Он не знал, что очаровало его больше. Все,
что он знал, так это то, что он болен. Болен, возбужден, счастлив и голоден.

<tab>Возможно, это все, чем был сейчас Волдеморт — извивающиеся сухожилия, агония и голод. Наркоман,
впавший в ломку в отсутствие своего наркотика.

<tab>

<tab>

<center>***</center>

<tab>

<tab>На следующее утро Гарри был одновременно странно заботливым и смущенным. Он нервно метался, как
лань, на цыпочках обходя Волдеморта, как будто это Гарри должно быть стыдно за то, что ему приснился кошмар,
а не Темному Лорду за утрату собственного рассудка.

<tab>К облегчению Волдеморта, его безумие ослабло к рассвету, и теперь он изо всех сил пытался вспомнить, что
именно его спровоцировало: был ли это кошмар мальчика или сам Гарри. По прошествии нескольких часов
медленно тянущихся друг за другом словно мед, вчерашний поглотивший разум голод все больше и больше
казался смешным и незрелым. Прискорбный регресс к более варварской личности Волдеморта. Той самой, в
которую он поклялся сам себе никогда не скатываться, отказавшись от создания крестражей.

<tab>Он не мог позволить Гарри увидеть эту его сторону, позволить ей проявиться там, где он мог ее увидеть.
Прошлой ночью Волдеморту повезло, полуночная мгла была на его стороне. Если бы Гарри мог видеть его без
всякого сомнения хищное выражение, то игра для Волдеморта была бы закончена.

<tab>Он не мог допустить, чтобы это повторилось. Это разрушит все, чего он достиг с Гарри. Поцелуй, который он
подарил ему. Доверие.

<tab>Доверие. <i>Доверие.</i>

<tab>Это был первый раз, когда Волдеморту доверяли. Это было невероятно. Чудесно. Сокрушительно. Чуждо.

<tab>Так же чуждо, каковым Волдеморт стал ощущать себя внутри.

<tab>Волдеморт наблюдал затуманенным взором, как Флопси заставлял Гарри съесть больше завтрака, чем тот
когда-либо бы съел сам, что само по себе стоило того, чтобы каким-то образом вознаградить домового эльфа. Как
можно наградить домового эльфа, не освободив его? В воображении Волдеморта промелькнула нелепая
картина: он вручает Флопси билеты на чемпионат мира по квиддичу в надушенном конверте с маркой, точно так
же, как когда-то вручал их заместителю Министра. Флопси может просто упасть в обморок.

<tab>Должно быть, веселье Волдеморта отразилось в его фырканье, потому что Гарри улыбнулся ему. Волосы
Гарри торчали во все стороны, а босые ноги были поджаты под него, когда он сидел, скрестив ноги, на стуле. Его
ночная рубашка сползла набок, обнажая ключицу, а пижамные шорты, единственная вещь, которую Волдеморт
видел во сне, сбились вокруг бедер. Его рот блестел, измазанный маслянистыми крошками. Его улыбка одним
уголком губ была очаровательной и совершенно неотразимой.

<tab>Все это было несправедливо. В корне несправедливо. Так же несправедливо, как и вчерашний поцелуй
Гарри.

<tab>Тот поцелуй.

<tab>Волдеморт пил чай, не чувствуя его вкуса, вместо этого ощущая зимний ветерок на балконе Малфоев, где
Гарри приблизился к нему, слушал его и целовал. Обещание. Почему это было похоже на обещание? Только,
обещание чего?

<tab>— Итак, гм… — сказал Гарри, как только Флопси собрал посуду и отправилась на кухню, — Мне очень жаль.
Я не только о раздражающем ночном кошмаре, но и…

<tab>— Это не было «раздражающим», Гарри. — мягко поправил его Волдеморт, — Я беспокоюсь только о тебе.

<tab><i>И о том, что я могу с тобой сделать.</i>

<tab>— Все равно мне очень жаль! За это и за все остальное… запретный плод… комментарий… — слова Гарри
стали еще тише, когда он продолжил, как будто он вытаскивал их из какого-то подземного бункера, где он
держал их запертыми, — Это не было… Я, должно быть, был пьян. Честно говоря, я был немного навеселе после
отличной выпивки Малфоев и те слова, они не были… Это было неуместно…

<tab>Волдеморт смотрел на Гарри со все возрастающим замешательством: — Что именно ты считаешь

«неуместным»?

<tab>Гарри уставился на него.

<tab>И медленно моргнул.

<tab>— Хорошо. — сказал Гарри после долгой минуты звенящей тишины, — Да, конечно. Значит, ты не… — Гарри
энергично покачал головой. Он стал алым, — Не бери в голову.

<tab>— Нет, скажи это, Гарри. — Волдеморт пытался набраться терпения, несмотря на его стремительно
истощающиеся запасы. — Чего именно я не сделал?

<tab>— А самому подумать? — внезапно вспылил Гарри. — Поцелуй и… Странность. Наверняка ты заметил эту
странность. Я <i>сломал</i> тебя.

<tab>— Да, я заметил и если ты находишь это «неуместным»…

<tab>— Нет, это <i>я </i>был неуместен. Ты был просто… Нормален. Насколько это может быть для тебя. Что,
конечно, ненормально для всех остальных, но ты просто… — Гарри замахал руками на Волдеморта, — Будь
собой. Так остро реагируешь на простое проявление привязанности, как будто тебя никогда не целовали в щечку.

<tab>Снова наступила звенящая тишина.

<tab>— Оу… — сказал Гарри с нарастающим ужасом, — Ой. Дерьмо. Извини, я все испортил…
<tab>— Гарри. — Волдеморт тяжело вздохнул, — Помолчи.

<tab> Значит, его сына уже целовали в щеку. Неудивительно, что это произошло. Кто бы смог устоять? Гарри
притягивал людей, как сахар мух. Его мог поцеловать кто угодно. Друг. Та «почти сестра». Этот трижды проклятый
крестный. Кто угодно.

<tab>— Э-эм… Прежде чем ты подожжешь комнату своим горящим <i>взглядом</i>, может, выпьешь чаю? —
кротко предложил Гарри.

<tab>Волдеморт выпил свой чай. Он не мог позволить себе опуститься до животного состояния прошлой ночи.
Нет, если он надеялся удержать Гарри. И он терпел свою ревность, и терпел, и снова терпел, пока чай не обжег
ему горло, как яд.

<tab>— Значит, ты никогда не… — Гарри указал на Волдеморта. — Ну, в щечку?

<tab>— Я никогда не стремился к дружбе, родству или романтике. Так что ни у кого не было причин целовать
меня в щеку. Я допускал сексуальный контакт, когда это было выгодно, но никогда не стремился к нему ради
самого процесса или из нежных чувств.

<tab>Поцелуй был актом, который он когда-то презирал как сентиментальный и бессмысленный, но теперь, когда
он испытал его в том контексте, в котором он должен был быть испытан, он знал, что он имел гораздо большую
важность, чем казалось. Настолько большую, что его ужаснула глубина собственного невежества.

<tab>Волдеморт на мгновение смутился. Не сочтет ли Гарри его глупцом оттого, что он не понимает феномена,
столь хорошо понятного всем остальным?

<tab>Но Гарри только молчал и был задумчив. Он изучал свою собственную чашку чая, как будто пытался узнать
будущее по остаткам чайных листьев.

<tab>— Совсем как с шоколадом. — задумчиво заметил Гарри, — Ты ведь пробовал немного сладостей?

<tab><i>Что его сладость по сравнению с твоей? Совсем ничего</i>. Но Волдеморт не мог заставить себя
произнести это вслух: — Не смей жалеть меня. — прорычал он.

<tab>— Я не жалею тебя! — Гарри упрямо расправил плечи. — Я просто говорю… Если я… Если ты… Если это не
неуместно. Может быть, ты сможешь… Попробовать больше.

<tab>Настала очередь Волдеморта уставиться на него.

<tab>— Я о сладостях. — поспешно ответил Гарри, — Я имею в виду… Не в неподобающем… Просто, по-
семейному. Семейные сладости.

<tab>Гарри предлагал ему еще поцелуи? Что <i>именно</i> предлагал Гарри? Что бы это ни было, был только
один ответ, который Волдеморт мог дать.

<tab>— Да. — ответил он быстро. Даже слишком быстро.

<tab>Гарри одарил его ослепительной улыбкой.

<tab>Волдеморт снова спрятался за своей чашкой. Его сердце трепетало, как у кролика, наполовину нетерпеливо,
наполовину тревожно.

<tab>Что именно Гарри собирался обрушить на него?

______

Даже в подсознании у Волдеморта недотрах.

Черт возьми, на данный момент даже у синих шаров Волдеморта есть синие шары. Это мысленный образ, за
который я приношу вам свои искренние извинения.

События этой главы можно суммировать следующим образом:

1) «Привет, меня зовут лорд Волдеморт, я так счастлив, что нашел клуб Анонимных Похотливых Пап. Я с
гордостью могу сказать, что был трезв примерно ноль секунд. Я провожу каждое мгновение бодрствования,
думая о своем сыне и каждое мгновение сна, мечтая о нем. Подождите, почему вы все так на меня смотрите?
Разве это не нормально?”

2) “Не считай меня придурком из-за того, что я смотрю, как ты спишь, Гарри. Все отцы смотрят, как спят их
сыновья. Так говорят в Анонимных Похотливых Папах. Что значит "ты еще и прикасался ко мне"? А с этим-то что
не так?”

3) НИКАКОГО СЮЖЕТА. ТОЛЬКО ЧУВСТВСТВА.

_____

Перевод примечаний автора:

Волдеморт: Ах, да! Мне часто снится, как я проникаю в своего сына. Метафорически, конечно. Все это очень
метафорично.

Моргана: Милорд, это сексуальный сон. Где мое гребаное вино.

Волдеморт, полусексуальная катастрофа: Сексуальный сон?

Моргана: Абраксас! АБРАКСАС, нам нужно ПОГОВОРИТЬ с нашим господином.

Абраксас: Зачем ты меня зовешь, я не буду этого делать.

Моргана: *тяжелый, пахнущий вином вздох*

________________________________________________________

Автор: И вот у нас есть Гарри Поттер, бисексуальная катастрофа...

Гарри: Меня это возмущает. Ты говоришь так, будто моя бисексуальность - это то, что делает меня катастрофой.
ВСЁ во мне превращает меня в катастрофу.

Автор: ...

Гарри: Нет, подожди. Это прозвучало не так, как это было у меня в голове…

Волдеморт: Я думаю, что это идеально.