М.В.Ломоносова
Философский факультет
А.В. Чусов
Учебно-методическое пособие
Москва, 2009 г.
Пособие содержит лекции по специальному курсу "Элементы
общей теории метода". Методы рассматриваются как относительно
самостоятельные структурированные единицы научного
исследования. Выделяются такие методические инварианты как
категории, принципы, логика, тип результата.
Пособие адресовано студентам, специализирующимся по
кафедре философии и методологии науки философского факультета
МГУ им. М.В.Ломоносова. Настоящие материалы могут быть полезны
для аспирантов и научных сотрудников, а также для всех
интересующихся вопросами философии и методологии науки.
2
Введение
Оглавление
Лекция 1.......................................................................................................9
Лекция 2.....................................................................................................24
Лекция 3.....................................................................................................39
Лекция 4.....................................................................................................66
Определения 1. Классические семиотические определения (по:
Шрейдер Ю.А. "Логика знаковых систем". М., "Знание", 1974)..........94
Определения 2. Дополнительные семиотические определения
(существующие вне собственного контекста семиотической
концепции Ю.А. Шрейдера)....................................................................97
Рекомендуемая литература.......................................................................99
3
Введение
4
Введение
5
Введение
6
Введение
7
Введение
8
Лекция 1
Лекция 1
Начнем с эскизного обзора способов изложения знаний о каких-
либо предметах. Вначале определимся в отношении к таким
подразумеваемым известным вещам как "предмет" и "знание",
полагая, что "изложение" специально определять не нужно.
Под предметом мы будем понимать данность объекта субъекту.
В этом определении, прежде всего, есть явная связь с естественным
языковым пониманием предмета как "того, на что можно указать".
Отметим также хорошую согласованность этого определения с
важными философскими позициями: оно очень близко
контекстуальному определению "предмета" Г.В.Ф.Гегелем, И.Кантом
и Э.Гуссерлем. Заметим, что в этом определении важны все три слова.
1) Прежде всего, предмет не может присутствовать в мире
субъекта, будь то индивидуального или коллективного, не
будучи каким-либо образом данным субъекту, т.е. не образуя
некой, в той или иной мере "актуальной", данности.
2) Далее, независимо от способа решения вопроса о соотношении
субъекта и объекта, объект – как неотменимая внешняя акту
субъекта субстанция – присутствует в понимании
рассуждающего или исследующего субъекта и является
необходимой конструкцией (здесь я опираюсь как на анализ
И.Кантом условий построения представления о мире, так и на
технику рассуждений, названную К.О. Апелем "последнее
обоснование" = Letztbegründung). При этом необходимо
заметить, что полностью отождествить объект (ту
относительную часть объекта, которая присутствует в
локальной данности) с предметом можно лишь при наивном,
некритическом подходе.
3) Наконец, бессубъектные онто-, гносео- и методологии просто не
реализуются. Точнее, реализация некоторого предмета всегда
предполагает соответствующего субъекта.
Теперь о знании. Мы будем понимать под знанием
представление какого-либо предмета, реализуемое актом субъекта.
Действительно, субъект, имеющий знание о чём-то, в общем случае
может актуально не иметь предмета этого знания ("сапожник ходит
9
Лекция 1
без сапог", "воображаемые 100 талеров" и т.п.), что указывает на
наличие знания лишь как представления. С другой стороны, как
знаковые, так и реализованные в материальном субстрате (моделях)
выражения знаний сами по себе не являются знаниями, а
представляют собой лишь средства сохранения и передачи знаний.
Так, знания, записанные на мертвом языке, отсутствуют в наличии, и
лишь их новое прочтение каким-либо субъектом – то есть их
актуализация – снова превращают их в знания. Наконец, выражение
знаний в некоторой знаковой форме в принципе не имеет
единственной интерпретации, что подтверждает необходимость для
реализации некоторого знания не просто субъекта, а еще и его
соответствующего акта.
Так вот, схоласты различали уровни знания. Они говорили, что
знающие люди различаются по степеням (уровням) знания, в
зависимости от того, как они выражают свои знания. Есть люди,
находящиеся на первом уровне знания о каком-либо предмете.
Формальным показателем этого уровня является их способность что-
либо утверждать об этом предмете. С этим способом выражения
знания связаны аффирмативные суждения (от лат. affirmo –
утверждаю). Вторая ступень знания, с точки зрения схоластов, более
высокая – знание негативное (лат. nego – отрицаю). О нем
свидетельствует способность человека что-либо отрицать. Для того,
чтобы высказывать негативные суждения, нужно находиться на более
высоком уровне знаний. Наконец, самая высокая ступень знаний – та,
на которой человек способен не только утверждать или отрицать, но
может еще и различать (лат. distinguo – различаю). Для различающих
суждений специальное название не принято. Заметим также, что
определяющие степень развития знания характеристики – глагольные,
они связаны с определенной позицией субъекта.
Глядя на историю концепций, выдвинутых человечеством в
разных областях знания, можно констатировать, что системы знания
возникают сначала в виде практических комплексов. Затем от них
отделяются текстовые системы знаний, создание и развитие которых
превращается в особую теоретическую сферу деятельности.
Описательный этап сменяется критическим, который, далее,
развивается в направлении разработки методологических схем.
10
Лекция 1
Заметим, что объективация науки развивается отнюдь не по
гегелевским представлениям, описывающим развитие тотальности.
Гегелевская позиция состоит в понимании предшествующих этапов
развития как моментов развития, самостоятельность которых
снимается в последующем движении. На деле же взаимодействие
различных уровней и отсеков научного воспроизводства не приводит
к поглощению, скажем, этапа получения данных этапом
теоретических исследований. Напротив, деятельность в сфере
эксперимента или классификации становится профессиональной. Но
это уже совсем другая история. Имея в виду обозначенное выше
относительно самостоятельное развитие различных уровней научной
деятельности, вкратце обозначим нашу позицию в отношении
начальных сфер теоретизации. В развитом состоянии они подчинены
методологическим регулятивам, но в то же время имеют и
собственные условия воспроизводства.
Вернемся к краткому описанию специфики начальных
логических этапов развития теоретизации. Описательный этап – это
естественное начало развития любой теории. Теоретизация в виде
создания начальных текстов, содержащих знания по какому-нибудь
предмету, эквивалентна созданию начальной классификации. В таких
текстах констатируется то, что есть. Иначе говоря, знания,
получаемые на описательном этапе развития той или иной
дисциплины, выражаются в виде системы аффирмативных суждений.
Критический же этап предполагает, что нужно отличать
порождаемое человеком мнение от знания, соответствующего
предмету. Уже древние греки, стихийно философствуя, породили
гносеологические направления (включая скептицизм и агностицизм).
Для них фактически основным вопросом гносеологии был вопрос: как
отличить знание от мнения? Вопросы выражения знания на этом этапе
еще не были поставлены "на собственном основании" и обсуждались
в связи с отношением философии к софистике. Отметим, что
гносеология изначально возникает как способ поставить под вопрос
то, что высказывается, для выяснения того, что же реально в акте
высказывания. Иначе говоря, критическое отношение к предмету
возникает вместе с выделением гносеологической проблематики.
11
Лекция 1
Вообще, когда речь идет о критике, то обычно имеют в виду ее
негативную часть, притом что критика редко ведется в полном
объеме. Но в понятии "критика" есть и позитивная составляющая.
Позитивное содержание критики в явном виде было выражено
И.Кантом, который ввел такое ее понимание: критика есть выяснение
условий возможности. Критика какого-либо представления о
некотором вопросе (предмете) – это выяснение условий возможности
как самого предмета, так и этого представления. Критическая стадия
исследования необходима как для выяснения условий возможности
предмета, т.е. для его спецификации, так и для прояснения позиций
субъекта в отношении к этому предмету, т.е. для спецификации его
методической/методологической позиции.
Развивая наше почти историческое рассмотрение, рассмотрим
такие необходимые компоненты методологического анализа как
онтология и гносеология. В целях ограничения его объема этого
курса, мы не будем отличать гносеологию (учение об индивидуальном
знании) от эпистемологии (учения о системах знаний).
Как из истории появления современных гносеологических
концепций, так и из рассмотрения прокламируемых ими целей и задач
становится ясно, что гносеология является частью критического
подхода. Гносеология обращает внимание на то, как:
у субъекта образуется знание о предмете,
образуется позиция субъекта по отношению к предмету.
Однако, более полная критическая позиция должна включать в
себя, помимо гносеологической позиции, и часть первую,
онтологическую, в виде выяснения условий возможности самого
предмета.
Что же в предъявленном суждении исторического?
Мы можем зафиксировать, что онтология (как позиция, с
которой выделяется то, что есть) является первой, но никогда не
является единственной. Возникает критическая позиция, которая
может быть, в частности, позицией гносеологической, – позиция
критики того, как можно знать о чём-то существующем. Очень часто
на этой позиции и останавливаются, гносеологией все и
заканчивается. Но на деле, чтобы выдвигать содержательные
действительные знания о чем-нибудь, необходимо уметь переходить
12
Лекция 1
от первой позиции ко второй и обратно. Собственно, этот переход
между онтологией и гносеологией и есть методология.
Методология – это всегда некоторое соединение того, что
принимается за сущее, с тем, что мы знаем о своих возможностях
отношения к сущему. В методологию, таким образом, должны быть
явно включены как некие онтологические, так и гносеологические (а
еще и эпистемологические) позиции. При этом их объединение не
должно быть механическим. Синтез онтологии и гносеологии должен
привести к тому, что обе эти позиции должны потерять свою
самостоятельность в составе целостной структуры действия субъекта
(существующего в некой онтологической перспективе, познающего в
некой гносеологической перспективе и действующего в актуальном
универсуме). Проблема состоит в том, как описать возникающие при
этом структуры.
Самая общая постановка задачи настоящего курса может быть
сформулирована так:
Как установить и описать инварианты отношений между:
а) тем, что есть,
б) тем, что мы знаем, и
в) тем, что мы узнаём (познаём)?
Подойдем к решению указанной общей задачи, прежде всего, со
стороны непосредственного отношения к методу (т.е. с позиций
относительно наивной феноменологии).
Методология связана с методом. Обычно в рассуждениях о
методах от констатации того, что метод или методические понятия
просто есть, стремительно переходят в иную сферу, как будто нам
изначально понятно, что такое метод. При этом обычно считают
необходимым привести (и обычно приводят) ряд остенсивных
(непосредственно указывающих на некий предмет) определений.
К примеру, в число методов явно, по названию, входит "метод
решения уравнения второй степени с одним неизвестным".
Описательный метод – тоже метод. Что у них общего – установить
очень трудно. Надпись на пакетике с супом, говорящая, как его
приготовить – это метод? Это техника приготовления, или рецепт, но
метод ли это? Задача определения метода оказывается, я бы сказал,
ускользающей. Коренится же такое положение дел вот в чем.
13
Лекция 1
Предметы, которые входят непосредственно в область методологии,
суть не те предметы, которые входят в предметную область знания,
равно как и в предметную область мира, о котором существует
знание. Это должно быть очевидно. Почему? Поскольку методология,
связывая онтологию и гносеологию, образует структуры, которые
должны касаться онтологии, касаться гносеологии (или
эпистемологии), но не быть ни теми, ни другими.
Сделаем теперь небольшое отступление технического
характера. Методология оказывается несколько в межеумочном
пространстве, в промежутке. Поэтому методология в основном
должна описываться с использованием понятий "отношение" и
"связь". Я введу (сконструирую) операциональные определения двух
этих рабочих категорий (о категориях я немного скажу в
дальнейшем), которые мы в дальнейшем и будем использовать.
Начну с феноменологического замечания: и "отношения", и
"связи" являются единствами различного. Эта часть определения
чисто формально подмечает структурные особенности,
объединяющие эти категории. Если у нас есть некое единство и в этом
единстве есть различные элементы или части, то между ними имеются
либо отношения, либо связи. Отсюда вытекает уже некая методология
(ведущая как к структурному, так и к системному подходу).
Это совпадение определенностей "связи" и "отношения"
является основанием для их смешения. Необходимо обратить
внимание на различия нашей пары категорий. Как содержательно
различать "отношение" и "связь"? Вот здесь впервые начинают
устанавливаться отношения к предмету методологии.
Допустим, у нас есть некое единство, набор его составляющих
компонентов, и мы хотим установить, что их соединяет – отношения
или связи? Содержательно "связь" – это нечто более тесное.
Отношения могут устанавливаться любые и между чем угодно. Но,
когда мы говорим о связях, то подразумеваем неявно некое более
тесное, я бы сказал, онтологическое единство. Операционально это
можно установить так: если при установлении единства различного
первичным является единство, обусловленное самим предметом, т.е.
онтологически, то следует говорить о связи. Если же при
14
Лекция 1
установлении единства различного первично онтологическое
различие, то следует говорить об отношении.
Указанные особенности содержания категорий "связь" и
"отношение" выясняются, поскольку генезис отношений и связей
лежит в истории самого исследователя, в истории, включающей как
события, внешние исследователю, так и происходящие при его
неотменимом участии. Действительно, в ситуации исследования
некоторого предмета вначале может быть единство, которое мы
доводим до выяснения различий в нем, до выявления элементов. Тут у
нас есть естественные основания называть предмет исследования
"единым и связным". В случае же, когда налицо множественность, в
которой мы устанавливаем какие-либо отношения, ситуация иная –
связи, возникающие в такой множественности, возникают "потом", в
результате действий субъекта. И тут мы устанавливаем отношения.
Ход движения исследователя оказывается сложным.
В итоге, результирующие определения наших рабочих
категорий таковы:
связь = единство различного, в котором онтологически первичным
является единство;
отношение = единство различного, в котором онтологически
первичным является различие.
Учитывая наше рабочее определение связей и отношений,
вернемся к методу. Метод, если вспомнить его стандартное
понимание, рассматривается как "путь к истине", хотя в настоящее
время, наверное, лучше говорить: "путь к истинному знанию", или
даже еще более неопределенно: "путь к выделенному знанию". В
методе должны фиксироваться отношения и связи, которые мы
устанавливаем в мире, в системах знаний о мире и в наших позициях
по отношению к обоим указанным сферам действия субъекта. Притом
подразумевается неявно и изменение – являющееся результатом
применения метода – изменение нашей ситуации присутствия в мире.
Специфическое содержание метода состоит в структурах соединения
субъекта с предметом и объектом.
Как понять, что метод является путем? Изучая, например,
математику, люди хотят узнать сам путь ее изучения. Но разве
рассмотрение предмета математики само по себе не задает пути к ней?
15
Лекция 1
Если бы математика была строго дедуктивной наукой, возможно, дела
так и обстояли бы. Но дела обстоят принципиально иначе.
Содержание любой математической теории не может быть выстроено
линейно, в виде одного большого вывода. Положение складывается
таким образом потому, что, во-первых, у математики есть более чем
одно основание (начальные определения, аксиомы и постулаты).
Цепочки же вывода, исходящие из разных наборов оснований, друг от
друга не зависят. Во-вторых, Курт Гедель в 1923 году доказал, что
предметное содержание математики в принципе не может быть
формализовано в виде полной системы вывода, из чего, вдобавок к
возможности различных путей, ведущих к разным частям предмета
математики, также вытекает необходимость различных "неучтенных"
ранее дополнений к ее предмету. Таким образом, предмет математики
всегда открыт к развитию (со строгой логической точки зрения), и не
существует единственного метода ее изложения.
Положение дел в науках вообще, включая и такую "сухую"
науку как математика, может быть описано следующим образом. Есть
объекты, на которых основывается выделение соответствующей
предметной области. Данности этих объектов субъектам образуют
собственно предметное строение области. Необходимость именно
такого уточнения можно пояснить так: предмет нашего рассмотрения
может быть как фактом, так и артефактом, т.е. определяться как
независимыми от субъекта актами чего-либо самосущего, так и
актами самого субъекта и его средствами. Хорошим примером
второго случая могут служить наблюдаемые в первые подзорные
трубы и телескопы артефакты, вроде нескольких солнц. Заметим,
далее, что предметные области развиваются, а их строение и состав
изменяются. Все эти условия усложняют задачу руководства
познанием. Они приводят к тому, что от одного предмета (уже
исследованного) к другому (еще не исследованному) в рамках данной
предметной области можно попасть каким-либо путем, но пути не
единственны, и само по себе данное распределение объектов лишь
иногда дает возможность установить необходимость движения от
одного из предметов к другому. Это вполне выражается тем
житейским соображением, что по дороге можно пройти как в одну
сторону, так и в другую, а также можно свернуть в бездорожье, чтобы,
16
Лекция 1
возможно, проложить новую дорогу. Все это будут разные пути. А
возможности разных путей заданы неотменимой структурой
предметной области.
Та идея, что метод (путь) задается предметом, связана с
неокантианством. Его представители развили позицию И.Канта,
одновременно сделав ее в некотором смысле более односторонней.
Изменение состояло в следующем: от кантовского представления о
том, что субъект создает мир явлений, неокантианцы перешли к
позиции рассмотрения предмета как такового. Они говорили, что,
поскольку предмет познания задан априорными структурами, то
возможные способы познания также определяются априорно, т.е. до
контакта с предметом, т.е. из метода. Другими словами, "метод
определяет предмет". Однако, так сформулированный тезис – при
непосредственном к нему отношении – можно читать и в обратном
направлении: определенности исходят из предмета и определяют
метод. Исторически такое дополнительное понимание как раз и было
реализовано в процессе разложения неокантианской школы, но "это
уже совсем другая история".
В позиции неокантианства есть существенное положительное
содержание. На мой взгляд, оно состоит в развитии одного из
аспектов отношения бытия и мышления. Когда Б.Спиноза говорил:
"мышление есть способ действия по форме внешнего предмета", это
положение фактически имело смысл метатеоретического принципа,
поскольку указывало основание возможности включения в универсум,
содержащий вещи, субъекта, который не является вещью. Этот
действительный аспект существования актуального (= действующего)
субъекта и был развит с позиций изучения структур действия,
создающих форму, в какой вещи являются относительно
самостоятельному субъекту. Самостоятельность субъекта
проявляется, в частности, в том, что он способен выбирать способы
соотношения. Касательно пути исследования эта способность
непосредственно проявляется в том, что субъект может выбирать путь
своего движения по особенностям предмета. В этой ситуации
распределение предметов может влиять на выбор пути. Но путь и
выбор пути – суть объекты ("вещи"), имеющие разные типы
существования. Уже здесь проявляется некая "прозрачность" понятия
17
Лекция 1
метода, соответственно, показывающая сложность его выявления.
Разными "вещами" оказываются путь и критерий, в соответствии с
которым мы его выбираем. Несколько перефразируя М.Шелера,
можно сказать, что критерии выбора пути являются внешними по
отношению как к "пути", так и к "выбору пути". Это положение
отражает тот факт, что структура субъекта, который в ходе
исследования создает представления предмета, в принципе включает
больше уровней иерархии, нежели предмет его исследования. Иначе
этот системный факт (в частном случае такого представления как
описание) можно выразить так, что полное описание предмета всегда
более сложно, чем сам предмет. Это положение становится совсем уж
очевидным, если учесть, что в описании всегда есть служебные
конструкции, соединяющие компоненты описания.
Проведем еще одну линию рассуждений, направленную на
выявление такой особенности наших рассуждений как тип
существования. По дороге можно идти разными путями и в разные
стороны. Путь в этой ситуации оказывается системой меток на дороге,
т.е. системой иного типа существования, нежели сама дорога. Метка,
указатель, знак – объект иного, знакового (семиотического) типа
существования. Знаковое существование гораздо более сложно по
сравнению с существованием просто объекта. Оно подразумевает (в
первом приближении, отвлекаясь от такой необходимой позиции в
структуре семиозиса, как позиция субъекта) систему, состоящую из:
а) того, что указывает (стрелка, указывающий палец, рисунок, надпись
и проч.), и б) того, на что указывается.
В том месте, где есть указание на объект, самого объекта
непосредственно нет (мы оставляем в стороне как проблему
самореференции, так и ее теоретической возможности). Указание –
это связь указывающего объекта, который есть в некотором месте
"тут" (или "вот"), с указуемым объектом, который есть в некотором
месте "там", причем объекты эти имеют заведомо разное
существование. Естественный пример соединения существований
разных типов: стрелка или указатель с надписью "Москва" – это не
Москва как город (или река, или заведение, или место встречи членов
группы, и проч.).
18
Лекция 1
В ходе рассмотрения методологии нужно четко различать типы
рассматриваемых существований. Возьмем в качестве примера
дорогу. Она являет собой многоуровневую систему существований, в
которой с первого взгляда могут быть выделены два типа предметов:
а) непосредственно составляющие дорогу объекты (камни, обочина,
пыль на дороге и т.д.) и отношения между отдельными ее
составляющими, и б) сама дорога как объединяющая связь этого
состава. Еще Аристотель, анализируя относительное движение,
указывал, что река не совпадает с массой воды, хотя из этой воды и
состоит. Анализируя состав дороги, мы должны использовать тот
простой факт, что поддержание требуемой структуры входящих в нее
объектов требует усилий – ведь дорога, оставленная сама по себе,
зарастает, разрушается, исчезает. Это соображение приводит к
следующему пункту исследования: для выяснения возможности
существования дороги нужно указать источники самостоятельности
составляющих ее объектов и отношений между ними. Но это, в
некотором смысле, общее соображение, поскольку если, скажем,
теорему Пифагора не употреблять и не доказывать, то она как объект
исчезает (хотя приближенное соотношение объектов,
удовлетворяющих теореме Пифагора, в реальности остается). Только
действия субъекта по поддержанию идеального объекта (каким
является теорема Пифагора) выделяют эту теорему в особый объект.
Идеальные объекты вообще пригодны к осуществлению самыми
разными способами. Например, когда я читаю в книге описание
наговора, заговора и иного колдовского действия, то я при этом сам не
"заговариваю". Заговор в книге фольклориста или этнографа – это
некий новый объект, существующий другим способом, нежели
оригинальный заговор, и текст заговора в книге по сути является лишь
обозначением, меткой или указателем реального заговора. Это
соображение, на мой взгляд, проясняет рассмотрение предметных
уровней предстоящего анализа как различных систем однотипных
существований.
Метод как путь – это система меток на дороге. Этот вывод из
предшествовавшего феноменологического анализа, однако, не
достаточен для успокоения, поскольку осталось по сути неясным не
только, достаточно ли такое определение, но и касается ли оно всех
19
Лекция 1
необходимых частей метода, в каких отношениях они находятся и
проч., не говоря уже о намеренном отвлечении от определения метода
как алгоритма. По этому последнему вопросу следует также сказать
несколько предварительных слов. На первый взгляд, всякий метод
включает в себя описание действий, носящее алгоритмический
характер. Алгоритмичность метода может быть выражена более или
менее сильно. Однако метод к ней не сводится. В примере супа в
пакете и инструкции к его приготовлению мы имеем тот частный
случай существования методологических интуиций, когда находимся
в ситуации результата, известного заранее, и в стандартных условиях
вполне достижимого. Ясно, что в условиях, еще не известных
субъекту, по отношению к объекту, еще не вошедшему в стандартную
практику, возможности алгоритмического представления метода
резко уменьшаются.
Метод как путь связан с некоторой целью, с желанием получить
некий результат. Поэтому дорога, в частности, путем не является. В
путь входит желание оказаться в каком-либо ином месте, а также
начальная точка пути и средства, которыми мы преодолеваем путь.
Заметим, что есть стандартные типы организации этих средств. Так,
для кочевника и для земледельца одна и та же местность содержит
разные предметы. Они по-разному оценивают, скажем, дерево или
камень, как объекты, в кочевой и оседлой системах жизни
обладающие разным функциональным значением. Но и роль
указанного дерева/камня, как средства ориентировки на местности,
тем самым меняется – метка пути оказывается связанной с разными
целями, действиями и требуемыми в этой ситуации средствами
продолжения пути.
Задача получения результата как задача оказаться в месте, в
котором этот результат есть налицо, также имеет внутреннюю
структуру. Собственно, преодоление трудностей, возникающих в ходе
решения такого типа задач, и приводит к конституированию
методологии. Наиболее явная проблема тут – очевидность результата.
Как становится понятно, что он достигнут? В географическом смысле
результат оказывается более очевидным, хотя плавание Колумба в
Америку непосредственно имело своим результатом достижение
Индии. Однако, очевидность этого результата впоследствии
20
Лекция 1
изменилась. Тем более трудным является вопрос о достижении
результата в науке. Ставя себе цель, я не имею еще результата. Надо
заметить, что лишь в очень редких случаях результат совпадает с
намеченной целью.
23
Лекция 2
Лекция 2
Рассмотрение метода как системы указаний и ограничений – это
первое, но недостаточное структурное определение. Оно явно
фиксирует то, что обычно лишь подразумевается – понимание того,
что дорога сама по себе путем не является. Путем ее делает не что
иное как система указаний (меток) на порядок и особенности
возможного выбранного прохождения. Речь тут идет о возможности и
о выборе, что отличает "путь" от установленного "маршрута".
Естественным также кажется то, что всякий метод должен к чему-то
приводить, что метод должен предполагать достижение некоего
результата. Предполагание результата следует разобрать особо, в
плане присутствующих в нем интуиций понимания. Следует отдельно
исследовать действие как то, что обеспечивает наличие результата.
Вообще методы должны соотноситься с действиями, поскольку в
человеческой жизни то, что имеет результат, понимается как
действие.
Само по себе действие никогда не бывает без некоторого
инварианта, поскольку изменение без инварианта не рассматривается
не только как действие, но и как движение. Замечу в скобках, что
здесь я во многом опираюсь на классификацию типов изменений,
изложенную в авторском предисловии к книге А.Ф. Лосева "Античная
философия истории" (М., 1977г.). Но требование наличия инварианта
еще не отличает действия от простого движения. Пополняя набор
интуиций, заметим, что в действии начало и конец некоторого
процесса связаны какой-то дополнительной связью. Различать и
классифицировать виды возможных связей между началом и концом
действия можно без конца. Но нас интересует минимальное
возможное условие связи, которое вводило бы действие. Мы
полагаем, что именно минимальное необходимое условие состоит в
том, что некий инвариант сначала приписан к одному месту, а потом –
к другому. При условии фиксации такого инварианта как раз и можно
сказать, что действие переносит некую структуру из первого места в
другое. Другими словами, воспринимая некое изменение в качестве
действия, мы должны понимать (или чувствовать, или ощущать), что
есть некая связь между изменением первого объекта и изменением
24
Лекция 2
25
Лекция 2
26
Лекция 2
27
Лекция 2
28
Лекция 2
29
Лекция 2
30
Лекция 2
31
Лекция 2
32
Лекция 2
33
Лекция 2
34
Лекция 2
35
Лекция 2
36
Лекция 2
37
Лекция 2
38
Лекция 3
Лекция 3.
Для рассмотрения знания и познания как объективаций
необходимо изучить знаковую ситуацию со стороны ее
онтологических характеристик. Сейчас я начну с краткого описания
некоторых существенных особенностей объективации знания и
познания.
В феноменах знания и познания проявляется специфика
существования знания как объекта. А существование это не просто
знаковое, а системно-знаковое, или семиотическое. В семиотическом
аспекте важную онтологическую функцию выполняет номинация
(называние). Номинация – это фиксация мысленного предмета. У нас
шел уже разговор о том, что для определения метода, работы метода
существенно то, какие отождествления проводятся. Структура
фиксации мысленного предмета, отождествление, объективация
знания – все это связано с некоторыми актами. Когда речь идет об
объективации вообще – а особенно об объективации знания – нужно
иметь в виду, что всякий реализованный или непосредственно
реализуемый акт имеет две стороны (аспекта, момента, модуса) своего
бытия-в-мире. Это непосредственное и ближайшее опосредованное
существование акта. В нашем рассмотрении удобно будет обозвать их
статусами существования. Под ближайшим опосредованием акта
естественно понимать его результат. С одной стороны, существование
акта – это его непосредственное протекание именно в то время, когда
он осуществляется. Другим моментом существования акта является
некий результат, который обладает непосредственным наличием и
действительностью уже после того, как сам акт отошел в прошлое.
Мы будем существенно использовать возможность выделения двух
этих моментов семиозиса: непосредственного и опосредованного.
Заметим, что операции, типично включаемые в сферу
методологии, суть именно акты. Но разные исследователи
рассматривают их, делая акцент либо на их актуальном модусе, либо
на их фиксированном результате. Примеры вам хорошо известны –
это индукция, дедукция, синтез, анализ. И я бы добавил еще в
несколько неожиданном контексте слово "перформация", т.е.
оформление, осуществление формы или введение в форму.
39
Лекция 3
40
Лекция 3
41
Лекция 3
42
Лекция 3
43
Лекция 3
44
Лекция 3
45
Лекция 3
46
Лекция 3
47
Лекция 3
48
Лекция 3
49
Лекция 3
50
Лекция 3
51
Лекция 3
52
Лекция 3
53
Лекция 3
54
Лекция 3
55
Лекция 3
56
Лекция 3
57
Лекция 3
58
Лекция 3
59
Лекция 3
60
Лекция 3
61
Лекция 3
62
Лекция 3
63
Лекция 3
64
Лекция 3
65
Лекция 4
Лекция 4
Постараюсь закончить то, что я хотел сказать по поводу
принципов, как компонентов метода. Я напомню, что в прошлый раз
мы говорили о множественных операциях, которые определяются на
неких множествах. Эти операции называются сигнатурой. Тот
интересный факт, что нульместные операции на множестве совпадают
с самими элементами этого множества, заставляет взглянуть на
проблему принципа в составе метода как на проблему
конструктивную. Иначе говоря, вообще любой элемент
множественной операции, взятый по отдельности, представляет собой
задачу на построение. Нульместные операции – это задание
элементом самого себя (как строится элемент). Таким образом, ясно,
что принцип, если рассматривать его как начало, должен быть
некоторым образом замкнут сам на себя. Об этом я скажу несколько
дальше.
Когда что-то строят, то материалу придается форма,
естественно, связанная с содержанием. Надо сказать, что стандартные
диалектические позиции, которые выражаются обычно в тезисе
"Всякое содержание оформлено" (имеет форму), как правило,
дополняются постулатом: "Всякая форма имеет содержание". И здесь
есть некоторая неравнозначность. Ведь, если имеется некоторое
содержание, и этому содержанию придается форма, то, если
продолжать далее диалектическую конструкцию, вообще говоря,
содержанием этой формы не обязательно является это первичное
содержание. Здесь возникает такой момент как самостоятельность
формы. Форма начинает определять некое свое, собственное
содержание, отличное от того, что в нее вначале вкладывалось.
Содержание – это очень интересная возможность развития. Допустим,
какой-нибудь поэт придумывает выражение. Потом его произведение
становится классическим, что означает, что его способ выражения
признали классическим. Но потом различные искусствоведы,
исполнители или читатели в этом выражении начинают видеть самые
разные вещи. И весьма сомнительно, что, скажем, греческий автор
имел в виду все современные прочтения его драмы или поэмы, в
особенности в переводах на разные языки. Это вполне естественный
66
Лекция 4
77
Лекция 4
78
Лекция 4
84
Лекция 4
86
Лекция 4
93
Определения 1. Классические семиотические
определения (по: Шрейдер Ю.А. "Логика знаковых
систем". М., "Знание", 1974)
Знаковая ситуация = пара из знака и обозначаемого (денотата).
Основные особенности знака:
а) способность знака выступать заменителем обозначаемого;
б) нетождественность знака и денотата;
в) многозначность соответствия "знак-денотат".
Концепт = выражаемые знаком свойства денотата; понятие о денотате,
которое несет данный знак; информация, которую знак несет о
возможных денотатах, об их положении в системе реалий, об их месте
в универсуме; определяется местом знака в данной знаковой системе.
(Например, в алгебраическом выражении каждая конкретная буква
может обозначать (денотировать) любое число, но только число, а не
скобку или операцию.)
Системность знаковой системы = сходные обозначения для сходных
обозначаемых.
При этом родство знаков часто соответствует родству
предметов. Системность знаковой системы возникает при
отношении знака к денотату через концепт.
Экстенсионал знака = класс всех его допустимых денотатов.
Интенсионал знака = смысл знака; понятие, которое соответствует
знаку; способ, которым знак указывает место обозначаемого в системе
явлений; содержание понятия или характеристика концепта;
характеристика содержания знака.
Знаковая система = набор знаков, в котором есть внутренние
отношения между знаками, отображающие отношения между
денотатами.
Аспекты изучения знаковой системы: семантика, синтактика,
прагматика.
Семантика знака = отношение знака к денотату в аспектах а)
отношений элементарных знаков и б) допустимых конструкций из
элементарных знаков; занимается изучением как синонимических
преобразований текста, так и преобразований, сохраняющих некие
инварианты.
Синтактика знака = аспект знаковой системы. связанный с
правильностью построения знака; определяет законы построения
текстов данной системы.
Прагматика знака - аспект, относящийся к восприятию этого знака.
Омонимия = способность знака обозначать разные концепты.
94
Полисемия = пучок родственных концептов, выражаемых общим
словом.
Синонимия = разные знаки имеют общий денотат; в любой знаковой
ситуации знак можно заменить на абсолютно синонимичный ему знак
без изменения концепта.
Нулевой знак = при наличии системы знаков отсутствие некоторого
знака (более точным это определение было бы с добавлением "на
некотором месте", что, впрочем, подразумевается выражением "при
наличии системы знаков" – А.Ч.).
Текст = множество мест, между которыми установлены некоторые
отношения и которые заполнены знаками.
Текст = знак, обладающий внутренней структурой (контекстуальное
определение, содержащееся в данной работе Ю.А.Шрейдера – А.Ч.).
"Вторичное ознакомление с текстом никакой информации
адресату уже не дает." (с.33)
Алфавит = множество элементарных знаков некоторой знаковой
системы, не имеющих самостоятельного значения.
Словарь = множество элементарных знаков некоторой знаковой
системы, имеющих самостоятельное значение.
Вхождение знака в текст = пара <знак, место знака в тексте>.
Юнкция = тип связи между знаками текста, когда денотат
объединения знаков получается в результате пересечения классов
возможных денотатов для каждого из этих знаков.
Нексус = тип связи между знаками текста, когда значения полного
текста не являются денотатами составляющих его знаков, а образуют
объект более высокого уровня.
Метаинформация = информация о том, как в тексте закодирована
информация.
Первичная семантика текста = общепринятый в данной знаковой
системе смысл, складывающийся из смыслов элементарных знаков.
Глубинная семантика текста = цель, которую преследовал автор
текста.
Осмысленный текст = текст, имеющий денотат в некотором классе
моделей.
Свойство на множестве = подмножество элементов, удовлетворяющих
этому свойству.
Бинарное отношение А на множестве М = подмножество множества
пар (т.е. декартова произведения двух экземпляров множества M)
АММ.
Модель (= реляционная система) = множество М с заданными на нем
m отношениями {Аi}. <M; {Ai}>.
95
Пояснение: В модели всегда предполагается фиксированным
множество элементов, на которых рассматриваются все
необходимые отношения.
Тезаурус = множество смыслоразличающих элементов языка с
множеством основных смысловых (семантических) отношений между
элементами; к числу основных отношений обычно относятся
отношение синонимии (и антонимии – А.Ч.) и отношение "род - вид".
Тезаурус = модель вида <M; {Ai}>, где М - выбранное множество
смыслоразличительных элементов, а {Ai} - семантические отношения
на этом множестве.
Суждение об элементах x и y из множества М = выражение
‘<x,y>Aj’.
Пояснение: Буквы в суждении называются свободными (т.е. эти
буквы могут обозначать произвольные элементы модели)
переменными. Навешивание квантора на некоторую
переменную превращает ее из знака для некоторого элемента
модели в знак, выражающий некое общее свойство элементов
этой модели. Если кванторы расставлены так, что не остается ни
одной свободной переменной, то соответствующее выражение
есть суждение о фигурирующих в этом выражении отношениях,
а не об элементах модели.
Формальная теория (сложное определение, включающее ряд
вспомогательных определений) Пусть зафиксирован язык L,
позволяющий писать выражения с именами отношений.
Теория есть кортеж T = <{i}; {j}>, где {i} - имена отношений, а
{j} - выражения на языке L, использующий только указанные имена
отношений и общеязыковые логические символы из L (логические
связи, кванторы, обозначения операций над отношениями и т.п.).
Выражения {j} называются аксиомами данной теории.
Пояснение: Теория – интенсиональное понятие и не зависит от
выбора конкретной предметной области - модели, где она может
быть реализована.
Исчисление = правила вывода, позволяющие из аксиом теории
получать другие выражения, причем любое выражение, выводимое из
аксиом теории, должно превращаться после подстановки в истинное
суждение для любой модели этой теории.
Модель теории = значение теории.
Смысл теории = класс всех моделей теории.
Бессмысленная теория = теория, не имеющая допустимых моделей.
Однозначная теория = теория, имеющая ровно одно значение.
96
Пояснение: Полная информация будет передана, если удастся
описать теорию, все воплощения которой изоморфны данной
модели.
Текст = четверка, состоящая из словаря (алфавита), множества мест,
отношения на множестве мест и отображения множества мест в
словарь, определяющего заполнение мест символами.
Тип отношения = фундаментальные свойства отношений = перечень
имен этих отношений с указанием их "местности" (сигнатуры) и
аксиом, которым они удовлетворяют.
Тип текста = теория, которой удовлетворяют множество мест с
отношениями на нем и словарь.
Формальным языком L называется множество текстов
фиксированного типа над фиксированным словарем.
Правила, по которым тексты данного языка выделяются среди
остальных текстов того же типа, образуют грамматику языка.
Сам текст также может быть рассмотрен как модель, если символы из
словаря интерпретировать как имена одноместных отношений.
Метаинформация = знание об источниках информации.
98
внутренней формы - дефиниции - означающего - денотата - признаков
концепта)
Внутренняя форма = смысловая связь частей, составляющих термин;
связующее звено между логосом и лексисом термина, соединяет
термин-понятие и термин-слово.
Рекомендуемая литература
Агафонова Н.В. Прогресс и традиции в науке. Изд-во МГУ, 1991
Ахлибининский Б.В., Храленко Н.И. Теория качества в науке и практике. Изд-во
ЛГУ, 1989
Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989
Башляр Г. Новый рационализм. М., 1987
Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической
воспроизводимости. М., 1996
Бодрийяр Ж. Система вещей. М., 1995
Вартофский М. Модели. Репрезентация и научное понимание. М., 1988
Вертгеймер М. Продуктивное мышление. М., 1987
Гарден Ж.-К. Теоретическая археология. М., 1983
Гартман Н. Об основоположении онтологии. С-Пб, 2003.
Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. М., 1992
Голдстейн М., Голдстейн И.Ф. Как мы познаем. М., 1984
Гуссерль Э. Логические исследования. Собрание сочинений. Том III(1). М., 2001
Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии.
М., 1999
Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб, 1998
Грязнов Б.С., Дынин Б.С., Никитин Е.П. Теория и ее объект. М., 1973
Делез Ж. Различие и повторение. СПб., 1998
Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст. М., 2001.
Клайн М. Математика. Поиск истины. М., 1988
Клайн М. Математика. Утрата определенности. М., 1984
Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ.
М., 1995
Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о
мышлении. М., 2004.
Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. М., 1980
Лукач Д. Своеобразие эстетического., тт. 1-4, М. 1985-1986.
Малиновский А.А. Тектология. Теория систем. Теоретическая биология. М., 2000
Метафизика и идеология в истории естествознания. М., 1994
Наторп П. Логика. Обоснование и логическое построение математики и
математического естествознания. СПб, 1909
Никитина С.Е. Семантический анализ языка науки. М., 1987
Огурцов А.П. Дисциплинарная структура науки. М., 1985.
Ортега-и-Гассет Х. Избранные труды. М., 2000.
Основы онтологии. СПб, 1997
99
Пиаже Ж. Избранные психологические труды. Психология интеллекта. Генезис
числа у ребенка. Логика и психология. М., 1969
Принципы историографии естествознания. М., 1993
Пуанкаре А. О науке. М., 1983
Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М., 1995.
Сариев Г.Дж. Принцип ограничения. Нелапласовский детерминизм и закон
достаточного основания. Баку, 1986
Сартр Ж.П. Проблемы метода М., 1994
Семиотика. М., 1983
Современные проблемы теории познания диалектического материализма. М., т.1,
2. 1970
Соломоник А. Позитивная семиотика. Минск, МЕТ, 2004
Стахов А.П. Алгоритмическая теория измерения. М., 1979
Теоретические основы классификации языков мира. Проблемы родства. М., 1982
Тростников В.Н. Конструктивные процессы в математике. М., 1975
Флек Л. Возникновение и развитие научного факта. Введение в теорию стиля
мышления и мыслительного коллектива. М., Дом интеллектуальной книги, 1999.
Хакинг Я. Представление и вмешательство. М., 1998
Холтон Дж. Тематический анализ науки. М., 1981
Шелер М. Избранные произведения. М., 1994
Шрейдер Ю.А. Логика знаковых систем. М., 1974
Штофф В.А. Проблемы методологии научного познания. М., 1978
Юдин Э.Г. Методология науки. Системность. Деятельность. М., 1997
Язык и структуры представления знаний. М., 1992
Яновская С.А. Методологические проблемы науки. М., 1972
100