Большинство книг и статей, посвященных непосредственно медиевализму в

кинематографе, появились уже в XXI веке. Характер этих работ варьируется от

компаративистских рассуждений на тему исторической достоверности до обращения к
лакановскому психоанализу и делёзовской философии образа-времени. Не
существует и единства терминологии: в англоязычной литературе можно встретить
варианты movie medievalism, medieval cinema и т. д. Более-менее приемлемым
представляется «киномедиевализм» (cinémedievalism). Поэтому, обращаясь к
материалу современных сериалов, в качестве рабочего обозначения выберем термин
«телемедиевализм» — возможно, не самый изящный, но отражающий специфику
рассматриваемой темы.

Рекламные заявления об исторической достоверности часто предваряют выход

картины на экраны. Они провоцируют критиков, подобно взмахам плаща тореадора, но
создаются вовсе не для того, чтобы привлечь внимание специалистов и подвергнуть
фильм научному анализу. Как отмечает Николас Хейдок, их цель — «воображаемая
идентификация» по Лакану, придающая фильму особенное значение в глазах его
будущей аудитории.

Другая интересная особенность — уравнивание истории (в данном случае раннего

Средневековья) и фэнтези (псевдосредневековых миров «Игры престолов» и
«Властелина колец»). При разговоре о Средневековье в мире сериалов стоит
учитывать, что граница между квазиисторическим повествованием и фэнтези здесь
остается нечеткой. Элемент сверхъестественного присутствует практически в каждом
сериале о Средних веках хотя бы в лице ведьмы, мага или персонажа-сновидца.

Если же говорить об аудитории сериалов как в России, так и в большинстве стран

мира, то основная «средневековая» сериальная продукция, потребляемая ими,
производится в США, Канаде и некоторых странах Европы (в первую очередь в
Великобритании).

Медиевализм в массовой культуре подразумевает историческую эклектику, смешение

черт разных веков и эпох. Если говорить о сериалах, претендующих на привязку к
определенной исторической эпохе, то хронологические рамки Средневековья следует
продлить по крайней мере до конца XV — первой трети XVI века, заглядывая в раннее
Новое время. 1453 год, когда был завоеван Константинополь, является более чем
условной датой и в случае телемедиевализма не может служить адекватным
обозначением «конца Средневековья».

На самом деле подобные метаморфозы литературного первоисточника при

экранизации книги 1970–1980-х годов вполне интернациональны и неизбежны. Они
диктуются самой логикой телемедиевализма. Точно так же в наши дни не может
экранизироваться без изменений«Хоббит» Дж.Р.Р.Толкина—в него приходится
добавлять action, женских персонажей и любовные линии (а сверх того,
политкорректности ради, темнокожих жителей в нордическом Эсгароте). В случае
«Игры престолов» книгам Мартина просто повезло — они изначально соответствовали
заданной планке «варваризации», предлагая достаточно высокий уровень насилия и
необходимую порцию апокалиптических настроений.
Надо заметить, что кино- и телемедиевализму в целом присуще негативное отношение
к представителям церковной иерархии. Если религиозность отдельных персонажей
(например, Екатерины Арагонской в «Тюдорах») может быть достойной их чертой, то
на одного доброго и благочестивого монаха приходится сразу несколько жадных,
лицемерных, властолюбивых и похотливых аббатов, епископов, кардиналов,
инквизиторов и т. д.

Если составлять примерный список сюжетов, наиболее характерных для

телемедиевализма, он будет довольно краток. На первых местах неизбежно
оказываются династические и междоусобные войны, придворные интриги и смена
власти, переломные исторические моменты, становление героя (псевдоисторического
или полностью вымышленного персонажа). Причем герой, как правило, мужчина, хотя
эта тенденция меняется. Элемент комического часто присутствует в
«средневекововых» сериалах, но как отдельный поджанр комическое Средневековье
все же уступает эпическому.

Средние века продолжают восприниматься как эпоха разительных контрастов, буйства

страстей, однако уже не обязательно представляются временем беспросветного
мрака. Если в 1990-х зритель обычно видел мир упадка, где не слишком хотелось
побывать, то к 2014 году ему стремятся показать мир жестокий, но настолько
зрелищный, что в нем хочется жить.