Зеленко Кирилл, 1 курс магистратуры СПбГУ

Система Сан-Францисского мирного договора и японо-американские

отношения.
Данная работа рассматривает трёхуровневый курс (систему трёх
уровней) внешней политики Японии в период с момента подписания в
1951 г. Сан-Францисского мирного договора (далее именуемого мирным
договором) до окончания Холодной войны. Первый уровень – внешняя
политика Японии по отношению к «крупнейшим сопредельным странам»,
США, Китаю и СССР (уровень страна-страна), второй уровень –
внешнеполитическая деятельность Японии в Тихоокеанском регионе
(региональный уровень), третий – двусторонняя экономическая и
политическая деятельность Японии, затрагивающая главным образом
такие глобальные темы как проблема ядерного оружия, торговля и
сотрудничество в рамках ООН (глобальный уровень). Эта система в
каком-то смысле является классической и удобной, и такое разделение на
различные уровни обосновано следующими соображениями.
Одним из таких соображений было следование Японией во время
Холодной войны в почти половине своих внешнеполитический действий
курсу «послевоенного урегулирования», который был начат с момента
подписания мирного договора. Изначально предполагалось, что мирные
договоры, заключённые с мировым сообществом ХХ в. должны будут
разрешить все возникшие из-за войны вопросы и стать отправной точкой
для установления новых международных отношений, но Сан-
Францисский мирный договор, являвшийся «многосторонним мирным
договором», как будет сказано ниже, оставил много нерешённых проблем
в вопросе нормализации отношений Японии с Китаем и СССР, а также
оставил нерешённой и сложную проблему в отношениях Японии и США
касательно возвращения власти над Окинава. В основном характер этих
проблем должен был определяться отношениями между двумя

1
конкретными странами, и Япония была вынуждена на протяжении почти
20 лет вести внешнюю политику с акцентом на послевоенное
урегулирование. В разделении внешней политики Японии на 3 уровня и их
дальнейшем осмыслении заключается и надежда на попытку расширения
масштаба дискуссии о «Доктрине Ёсида» и «Японо-американском курсе».
Что касается системы Сан-Францисского мирного договора, то эта
система, включающая в себя японо-американский договор о
взаимопомощи, как считается, была, не смотря на свою важность для
суверенности государства, целиком поручена США и организована в
рамках «выбора Ёсида», и то, что посредством этого «выбора» и на
мирные договоры, заключённые в рамках политики послевоенного
урегулирования, стало оказываться большое влияние, ознаменовал собой
трансформацию под воздействием Холодной войны модели мира с
«версальской» на «модель Холодной войны». В рамках этого процесса на
азиатских стран, Великобритании и её союзниц, считавших, что Холодная
война совершенно не обязательна, и исходивших из позиции сдерживания
повторной агрессии со стороны Японии, то есть из позиции поддержания
баланса сил в Тихоокеанском регионе, немалое влияние оказала система
мира, сформированная США. В результате, мы можем оценивать систему
мирного договора, заключённого почти одновременно со всеми другими
дополнительными соглашениями, главным игроком в которых
фигурировали США, как, например, в случае с АНЗАС и американо-
филиппинским договором о военной помощи, как «чрезвычайно
благоразумную» и действовавшую не только для предотвращения
повторной агрессии со стороны Японии и её возвращения в мировое
сообщество с предоставлением гарантий безопасности, но и для
обеспечения стабильности в послевоенной системе мира.
С другой стороны, осталось много неразрешённых вопросов. Не стоит
и говорить, что одной из этих проблем было построение отношений с

2
Китаем и СССР – странами, выступавшими против системы мирного
договора. Что касается Китая, Японии было важно соблюдать баланс
между её международной ролью в регионе и в американской политике в
Тихоокеанском регионе, что предполагало подписание мирного договора с
«одним из Китаев», ранее отказавшихся от заключения мирных
соглашений. Ещё одной проблемой для Японии стал вопрос того, как
путём ликвидации репараций построить стабильные отношения со
странами Юго-Восточной Азии, отказавшихся от участия в подписании
Сан-Францисского мирного договора из-за неясности в политике выплаты
военных репараций. Эта проблема словно бы ушла на второй план под
влиянием вопроса о гарантиях безопасности и не стала предметом споров
внутри Японии, и по существу она обрела первостепенное значение уже в
рамках послевоенного урегулирования мирного договора. В этой работе
под системой мирного договора я понимаю систему, включающую в себя
процессы внешнеполитического урегулирования вышеуказанных проблем.
Вторая глава внимательно прослеживает процесс усиления «развития
принципа «обоюдности» в рамках японо-американского союза»,
опирающегося на договор о взаимной безопасности между Японией и
США, являвшийся основополагающим для системы мирного договора и в
основу которого легло сотрудничество США и Японии в сфере
безопасности. В 1960 г. в результате пересмотра договора о безопасности
это сотрудничество стало следовать принципу «обоюдности», и,
укрепившись в результате возвращения Японии в 1972 году Окинава, этот
принцип, путём последовавшего за окончанием Холодной войны
заключения в 1978 и 1992 гг. двух «директив о сотрудничестве Японии и
США», достиг адекватного для союзников состояния.
Конечно, развитие отношений Японии и США после заключения
мирного договора не ограничивается вопросом о гарантиях безопасности.
Развитие японо-американских отношений не всегда было согласовано с

3
колебаниями в сфере обеспечения безопасности и военного
сотрудничества, и, вероятно, нужно также рассматривать и особенности
взаимозависимости и трений, происходивших на экономической,
социальной и культурной почве. На самом деле, принимая во внимание
тот факт, что в рамках «политики сдерживания», проводимой США в году
оккупации, рассматривалась долгосрочная перспектива создания из
Японии «дружественной державы-союзницы, с которой можно будет
строить доверительные отношения», и что в новых договорах о
совместной безопасности продвигались принципы «экономического
сотрудничества» обеих стран, то может возникнуть необходимость в более
широком взгляде на отношения Японии и США. В этой работе я решил
сконцентрировать свой внимание на договорах о совместной безопасности
и на возвращении Японии Окинава, самой важной проблеме японо-
американских отношений времён Холодной войны, которые стали основой
для нынешних благоприятных отношений между Японией и США.
Господин Тоёсита Нарахико, критикуя позитивное видение внешней
политики Ёсида касательно переговоров по вопросам мирного договора и
договоров о взаимной безопасности, говорил, что курс на союз с США,
проводимый министерством иностранных дел Японии, можно трактовать
как «иллюзорный», и что японская внешняя политика не смогла
сформировать «позицию, адекватную для суверенного государства».
Иначе говоря, как замечает господин Сакамото Симидзу, вопрос ставится
так: «Обязательно ли заключение договоров о взаимной безопасности
равноценно следованию внешней политике США?». В рамках моей
обзорной работы я не могу вдаваться в полемику, но когда мы обращаемся
к договору о взаимной безопасности с этих точек зрения, перед нами
всплывают две важные темы. Одна из них – проблема оценки японо-
американских союзных отношений как беспрецедентно продолжительных
с позиции мировой истории. Второй точкой зрения является вопрос о том,

4
до какой степени в условиях Холодной войны, когда договоры о взаимной
безопасности целиком зависят от США, внешняя политика Японии может
преследовать идею «суверенности» и придерживаться независимого
принятия решений. В вопросе союзных отношений со сверхдержавами мы
неизбежно встаём перед дилеммой «суверенности» и «компромисса».
Когда речь идёт об оценке внешней политики Японии в период Холодной
войны, то дискуссии по поводу этих двух находящихся в центре внимания
вопросов не утихают до сих пор. В отношении первой темы я хотел бы
отметить оценку современных японских учёных, которые считают, что
хоть Япония и США и испытывали некоторые трения, договоры о
совместной безопасности превратились в систему компромиссов, выгоды
от которой превосходят все затраты.
Главной темой переговоров между Японией и США в период
Холодной войны являлось возвращение административной власти над
Окинава и Огасавара. В условиях продолжавшейся в азиатском регионе
военной нестабильности и увеличения важности военных баз на Окинава,
именно кабинет Сато поставил этот вопрос на рассмотрение всей японо-
американской внешней политики, добившийся принятия в ноябре 1969 г
возвращения суверенитета над Окинава в рамках совместного коммюнике
Сато и Никсона. В пятой главе под названием: «Возвращение
суверенитета над Окинава и проблема военных баз» говорится, что
самыми важными для создания возможности заключения соглашения о
возвращения суверенитета моментами являются требуемые от Японии
стабильность кабинета Сато и соответствующая «политическая
инициатива». Самой важной из ещё не разрешённых проблем был вопрос
о системе предварительных консультаций, представлявших из себя
структуру консультирования США с Японией в случае использования
американских военных баз для ввода ядерного оружия и целей, отличных

5
от обороны Японии, препятствовавших свободному использованию
военных баз на Окинава после её возвращения Японии в случае
применения договора о безопасности. Министерство иностранных дел
Японии, чтобы избежать применения системы предварительных
консультаций относительно Окинава, предложило заключить тайный
«особый договор». Однако премьер-министр Сато отказался от этого
предложения и вместо этого строго придерживался курса «Вывоз ядерного
оружия. Унификация статуса Окинава», поддерживаемого
общественностью. По этой причине переговоры с США, требовавшими
чётких гарантий повторного ввоза ядерного оружия на Окинава после её
возвращения Японии, усложнились, и, будучи дополненными совместной
декларацией протокола «неофициальной встречи» Сато и Никсона,
показывают, что Сато, решительно придерживаясь курса «Вывоз ядерного
оружия. Унификация статуса Окинава», до конца его реализовал.
Министерство иностранных дел Японии после соглашения о
возвращении Окинава начало вести с США переговоры по установлению
общей юрисдикции над американскими военными базами, и США было
очень сложно убедить, поскольку они считали, что уже пошли на большие
уступки, вернув Японии Окинава. Тем не менее, были созданы
определённые перспективы по выводу американских военных учреждений
из города Наха. Это стало возможно благодаря умелой японской
дипломатии, которая разделила вопрос о военных базах и поддержку
японо-американского союза, но она не смогла сократить или
реорганизовать более крупные американские базы, и этот вопрос остаётся
неразрешённым и по сей день.

2. Внешняя политика Японии в отношении Китая и СССР.

Водоразделом для японской дипломатии послужил период около 1970
г. Хотя курс Японии на сотрудничество с США не изменился, сложилась

6
ситуация, при которой Япония по двум причинам расширила масштабы
своей дипломатии. Первая причина заключалась в том, что после
заключения мирного договора развивалась «дипломатия послевоенного
урегулирования», в целом был решён вопрос о послевоенных репарациях
странам Юго-Восточной Азии, и произошла нормализация отношений
Японии с Кореей и Китаем. Вторая причина заключалась в том, что,
начиная со второй половины 1960-х гг., был запущен скорый процесс по
примирению США и Китая, а также произошёл спад напряжения между
США и СССР, и начался период «многосторонности». Наверное, можно
сказать, что на Японию, сильно натерпевшуюся в ходе противостояния
США и Китая, было оказано большое влияние и окончанием Холодной
войны между США и СССР. В третьей главе под названием
«Формирование японо-китайских отношений» подразумевается период до
того, как Япония, преодолев «проблему двух Китаев» благодаря
совместной японо-китайской декларации, заключила с Китаем договор о
мире и дружбе, целью которого было построение нового формата
отношений, а в четвёртой главе, «Японо-советские отношения после
Холодной войны», вместе с отсылками к внутреннему положению Китая и
СССР приводится обзор политических отношений Японии и СССР, когда
произошло улучшение в дипломатических отношениях этих стран, и затем
возникла проблема заключения мирного договора. Итак, если приводить
основное содержание третьей главы, в которой рассматривается несколько
новых взглядов на проблему, то получится примерно следующее.
Тот факт, что мирный договор между Японией и КНР был заключён в
форме японо-китайского мирного договора, от подписания которого
японская сторона хотела уклониться, означал, что Япония приняла
народное правительство Китая как легитимное, и представлял собой
резкий поворот в принципе «отделения политики от экономики», который
существовал в японо-китайских отношениях до этого, когда сначала

7
возникла ситуация «отсутствия нормальных дипломатических
отношений» между Японией и Китаем, потом, когда в 1950-х гг. обе
стороны ожидали от другой отделения от своих прежних союзников
(Япония через внешнюю торговлю с Китаем ожидала отделения Китая от
СССР, а Китай через «народную дипломатию» ожидал отделения Японии
от США), и затем, когда в 1960-х гг. вместе с осознанием всё меньшей
реальности отделения Японии от США вследствие укрепления их
отношений в результате заключения договоров безопасности между
Японией и Китаем возникли серьёзные разногласия, когда в отношении
проблемы Тайваня Япония, в результате совместной декларации с Китаем
и последовавших за этим переговоров министерства иностранных дел,
стала в обмен на «финальное» заключение мирного договора с КНР
поддерживать с Тайванем только неформальные отношения.
С другой стороны, четвёртая глава не рассматривает Холодную войну
в Азии в качестве отголоска Холодной войны в Европе, а утверждает, что
начало азиатской Холодной войны надо искать в череде событий,
происходивших до и после поражения Японии, таких как сброс ядерных
бомб, вступление СССР в войну и разделение Корейского полуострова, и
рассматривает структуру противостояния, сложившуюся вокруг Японии в
период Холодной войны, как сформировавшуюся уже в начале 1946 г., в
частности, фокусируясь на стратегии осознававшего отставание СССР в
сфере ядерных технологий Сталина в направлении Востока и Запада. Что
касается последующих отношений СССР и Японии, в этой главе показаны
изменения в характере отношения СССР к Японии, начиная со
сталинского периода, вплоть до периода Горбачёва, рассматриваемые с
той точки зрения, что главным фактором, определявшим отношения
между двумя странами, были политические изменения с советской
стороны. В частности, особый интерес представляют затронутые в главе
следующие темы: внутренняя политика обеих стран в отношениях

8
вопросов о заключении мирного договора и о восстановлении
дипломатических отношений и связанные с ней международные
отношения, предпринимаемые в 1970-х гг. во время изменения характера
Холодной войны с обеих сторон попытки улучшения отношений и их
провал.
В конце четвёртой главы указывается, что, как это можно заключить из
крайне малого числа проведённых между лидерами двух стран встреч,
Советский Союз ещё со времён инцидента в Манчжурии находился под
воздействием навязчивой идеи о «японском милитаризме», а Япония, в
свою очередь, была травмирована войной с СССР, что помешало уже
после восстановления дипломатических отношений их как-то развить, и, в
результате, обе страны упустили несколько возможностей для улучшения
отношений, как, например, в случае с вопросом о Курильских островах.
Во всём этом можно проследить главные причины, приведшие к
формированию подобных советско-японских отношений, восходящие к
долгой истории взаимодействия Японии и СССР, которые было бы очень
сложно понять в одном лишь контексте противостояния этих двух держав
во время Холодной войны.
Общим для третьей и четвёртой глав является тот факт, что, несмотря
на возможность нормализации и улучшения дипломатических отношений,
под воздействием различных внутриполитических причин обе страны не
смогли подписать мирный договор (русско-японский мирный договор всё
ещё не подписан). Тот факт, что эти сложности в подписании договора
пришлись на 1970-е, когда мир становился многополярным и когда США,
Китай и Япония сформировали своеобразный антисоветский блок, говорит
о том, что сложные перемены в международных отношениях отражались
во внутриполитическом противостоянии, и под их воздействием
становилось всё труднее проводить какие-либо процессы регулирования.

9
 3. Внешняя политика Японии в отношении Азиатско-тихоокеанского
региона.
Для времён заключения мирного договора, в условиях, когда
китайский рынок был закрыт, а на Корейском полуострове бушевали
военные действия, Южная и Юго-Восточная Азия представляли собой
единственное направление для поддержания Японией своей экономики, а
также представляли собой границу азиатского континента. Хотя внешняя
политика Японии в отношении стран Юго-Восточной Азии постепенно и
нормализовалась посредством решения вопроса о репарациях, но в то же
время японская внешняя политика после нормализации отношений
должна была согласовываться с американской политикой «сдерживания» в
отношении Китая. У Японии периода после её поражения во Второй
Мировой войне была специфическая цель, заключавшаяся в стремлении к
экономическому развитию и целостному восстановлению Японии и сферы
«Восточной Азии» в рамках ликвидации «негативного наследия» войны
посредством «регионального сотрудничества», и эта цель могла быть
впервые достигнута через финансовую зависимость от США. С другой
стороны, Япония в пятидесятых, как это можно видеть из примера с её
вступлением в План Коломбо, совершенно вне связи с вопросом о
репарациях, стала проявлять интерес к различным организациям
регионального сотрудничества, фокусирующимся на странах
Содружества, другими словами, странах «Южной Азии»,
дистанцировавшихся от противостояния времён Холодной войны. Однако
в 1960-ые гг., когда стало усиливаться вмешательство США во внутренние
дела Вьетнама, фокус интересов внешней политики Японии стал
смещаться на «Юго-Восточную Азию».
В шестой главе под названием: «Трансформация Азии и внешняя
политика Японии» описываются в первую очередь особенности японской
дипломатии по отношению к странам Юго-Восточной Азии,

10
представленные в долгосрочной перспективе, а именно, как это
указывалось ранее, с того времени, как фокус японских интересов по
отношению к Азии сместился сначала от «Южной Азии» к «Юго-
Восточной Азии», а затем и к «Северо-Восточной Азии», до тех пор пока в
1990-е гг. не появилось понятие «Восточная Азия», которое стало
объединяющим как для «Юго-Восточной Азии», так и для «Северо-
Восточной Азии». С середины 1950-х гг. до 1960-х гг. Восточная Азия
была одним из самых нестабильных регионов в мире, в котором
смешались такие элементы как националистические движения за
освобождение от английского и французского колониализма, влияние
коммунистического Китая и Холодная война между США и Китаем. В
частности, Индонезия, бывшая одной из крупнейших держав в регионе,
укрепляла свои связи с коммунистическим Китаем, и их анти-
западническая позиция представляла собой источник головной боли и для
США. И в этих условиях Япония, единственная из капиталистических
стран региона, всецело поддерживала в своей дипломатии Сукарно.
Япония, основываясь на некотором сочувствии к недавно возникшему
азиатскому национализму, пыталась взять на себя роль по введению
склоняющегося к радикальному антизападничеству национализма в русло
«умеренности», и его обращению на экономическое строительство.
В связи с инцидентом 30 сентября 1965 г. Япония взяла курс на
поддержание системы Сухарто, выступавшего с антикоммунистических
позиций, и инициатива сбора конференции стран-получателей репараций в
Индонезии на следующий год стала изъявлением их политической воли о
поддержании единого политического курса между Японией, США и
капиталистическими странами. В шестой главе моей работы я называю
десятилетие с 1965 г. до окончания войны во Вьетнаме «поворотным», и,
рассматривая, каким образом стало возможным становление систем
развития, я признаю одной из главных тому причин стабилизацию режима

11
Сухарто, в которой, как это будет видно из этой главы не последнюю роль
сыграла поддержка Японии.
Окончание войны во Вьетнаме привело к осознанию Японией,
ухватившейся за ослабление влияния США в Тихоокеанском регионе,
своей роли в вопросе политической и экономической стабилизации
региона. Осознание Японией своей новой роли проложило перед ней два
пути. Один из них представлял собой идею «Азиатского братства»,
ориентировавшегося на АСЕАН, другой основывался на осознании
принадлежности Японии к «Клубу передовых стран», путём её
присоединения к OECD, и оба они придерживались идеи «Тихоокеанского
сотрудничества», которое служило бы решению проблемы Севера и Юга
посредством сотрудничества передовых стран Тихо-азиатского региона.
Первый реализовался в 1977 г. в виде «Доктрины Фукуда», второй – в
форме АТЭС, представлявшей собой структуру межправительственных
совещаний. Другими словами, стремление к гармоничному соединению
«принадлежности к передовым странам» и «принадлежности к азиатским
странам» на основе результатов экономического роста, будучи
поддержанным историческим опытом, возникло на этом фоне.
Из седьмой главы, «Идея Тихо-азиатского региона и Япония»,
становится понятно, что Япония позитивно воспринимала это стремление,
и концепция «Тихо-азиатского региона», появившаяся с начала 1960-х гг.,
была не просто фигурой речи, потому что в ней нашла своё отражение
идея о «национальном величии», поддерживаемая рядом политиков,
которые должны были сыграть «особую роль» в этом регионе. Другими
словами, в «Тихо-азиатском регионе» как в концепции есть идея «места»,
в котором Япония может определить свою роль, совмещая две
идентичности – «принадлежности к азиатским странам» и
«принадлежности к передовым странам» и заботясь о экономическом
развитии и балансе сил внутри региона. Исходя из этой точки зрения, я в

12
своей работе отметил различия между идеей Тихо-азиатского региона
времён второй половины 1960-х гг. (Министерство торговли и
промышленности Японии) и идеей Азиатско-Тихоокеанского
Сотрудничества (АТС), которое в итоге переросло в АТЭС. Это различие
заключается в том, что хотя обе эти идеи и воспевали продвижение
сотрудничества между «странами Азиатско-Тихоокеанского региона»,
идея Мики возникла из осознания проблемы того, что в рамках этого
сотрудничества передовые тихоокеанские страны оказываются субъектом
отношений, и их помощь направляется южно-азиатским странам,
являющимся в этих отношениях субъектом, а в структуре АТС азиатско-
тихоокеанский регион осознавался как зона, где взаимозависимость стран
становится всё глубже, и в которой каждая страна в рамках
горизонтальных отношений выполняет «соответствующие обязанности».
Это различие, иначе говоря, было отражением общих ценностей и перемен
в балансе сил, которые стали возможны благодаря экономическому
развитию региона в 1980-ые гг., и они, с одной стороны, поспособствовали
ликвидации проблемы двойной идентичности Японии, а, с другой
стороны, подняли сложный вопрос того, как Япония должна реагировать
на выход Китая на мировую арену.

13