Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/13572476

Ёжик
Направленность: Слэш
Автор: nonchalant (https://ficbook.net/authors/3743366)
Беты (редакторы): celine (https://ficbook.net/authors/3853157)
Фэндом: Bangtan Boys (BTS)
Пэйринг и персонажи: Чон Чонгук/Ким Тэхён
Рейтинг: NC-17
Размер: 79 страниц
Количество частей: 1
Статус: завершён
Метки: Счастливый финал, Психологические травмы, Фроттаж, Минет, От
незнакомцев к возлюбленным, Межбедренный секс, Нецензурная лексика,
Романтика, Драма, Повседневность, Hurt/Comfort, AU, Здоровые отношения,
Упоминания смертей, Упоминания насилия, Темное прошлое, Элементы ангста

Описание:
Возможно, в какой-нибудь другой вселенной они могли бы стать безнадежными
влюбленными, состоящими в счастливых отношениях, но в этом мире Тэхен до
чертовой дрожи ненавидит насилие, а Чонгук... Чонгук является чемпионом UFC
в среднем весе, и насилие — это его призвание.

Публикация на других ресурсах:

Разрешено только в виде ссылки

Примечания:
⚠️Важный дисклеймер: в данной работе неподробно упоминаются смерти
близких родственников, случаи физического насилия и газлайтинга, которые
непосредственно связаны с прошлым главных героев, но не являются частью их
настоящего. Если вдруг что-то из этого на данном жизненном этапе является
для вас триггером, советую читать работу с осторожностью или вовсе закрыть
ее для вашей же психологической безопасности.

: https://clck.ru/35HUwi
: P1Harmony — I Am You
Примечание к части [от селин]
простите, что заставила вас так долго ждать, просто по многим причинам эта
работа тяжело мне далась :(
и ещё, мы с нончалант больше недели корячились над текстом, но если вдруг
что-то заметите, то кидайте мне в пб, плиз

В кабинете университетского ректората до пугающего тихо и пахнет

быстрорастворимым кофе. Две секретарши, сидящие за столами друг напротив
друга, сосредоточенно клацают пальцами по клавиатурам, уткнувшись в
компьютеры. Иногда они коротко переговариваются, обсуждая что-то, связанное
с документацией, но на болтовню в целом не отвлекаются. И это безмерно
радует Тэхена: предыдущие секретари, работавшие здесь до его
академического отпуска, обычно трещали без умолку, тратя на сплетни больше
половины трудового времени.

Тэхен отсутствовал в университете целых полтора года, однако, кроме

секретарш в ректорате, особых изменений в этой образовательной шарашкиной
конторе он даже не заметил. В студгородке посадили совсем юные деревца
пихты, воткнув рядом с ними именные таблички — наверное, решили устроить
подобие памятного мемориала. У корпуса института культуры отреставрировали
и облагородили центральный вход — в качестве спикера туда, кажется,
наведывалась какая-то известная шишка шоу-бизнеса, поэтому руководство
спохватилось и оформило все по красоте, не желая опозориться. В парке,
располагающемся прямо в центре студгородка, поставили фонтан.
Отремонтировали два общежития. В столовой подняли цены на комплексные
обеды. Да и в общем-то все. Больше Тэхен ничего нового не увидел и не
услышал.

Это порядком удивило его сегодня. Когда он уходил в армию, то думал, что по
возвращении будет едва узнавать окружающую его инфраструктуру. Что
половина преподавателей сменится, что образовательные программы
пересмотрят и что ему на протяжении долгого времени придется
подстраиваться под все нововведения, но... Сейчас у Тэхена складывалось
впечатление, будто он просто отлучился с занятий на неделю и вернулся в те же
самые стены с привычной обстановкой.

Из приоткрытых окон в приемную ректората влетает эхо звонка, раздающегося

одновременно во всех ближайших корпусах. Территория кампуса вмиг
наполняется студентами. Болтая друг с другом, те весело семенят по
ухоженным дорожкам, направляясь в столовую и кофейни, чтобы провести там
обеденный перерыв и перекусить. Тэхен отвлеченно разглядывает толпы людей
внизу, а после невзначай смотрит на стеклянную матовую дверь, отделяющую
приемную от коридора. В размазанном отражении он едва различает свое лицо,
однако хорошо видит надоевший до тошноты ежик, полученный им в качестве
обязательного и незаменимого подарка в первый день службы.

Волосы, как назло, росли медленно и явно нехотя. Тэхен не стригся уже месяц,
однако длина его шевелюры за это время увеличилась всего на сантиметр, из-за
2/83
чего он был похож на чертов одуванчик или на человека, по тупости решившего
поцеловаться с розеткой. Уложить весь этот сюр на голове мог разве что
силикатный клей, потому как даже самые стойкие гели обычно не выдерживали
сезонной влажности столицы, но Тэхен отказывался хоть как-то бороться с
таким положением дел на своей голове, просто ожидая, пока волосы отрастут
до прежнего, предармейского состояния.

Он по привычке поглаживает макушку ладонью и, вспоминая, зачем пришел в

ректорат, подает голос:

— Так... что там с моим заявлением?

Секретарша, занимавшаяся его документами, оживает:

— Еще пару минут.

— Я же нормально там все заполнил?

— Конечно-конечно, просто...

Договорить ей не позволяют резко распахнувшаяся дверь и непонятный шум,

мгновенно влетевший в помещение. Все присутствующие, включая Тэхена,
растерянно оборачиваются на вход в приемную, а изо ртов секретарш вмиг
вылетают короткие вздохи. Девушки, как по команде, вскакивают с кресел и
кланяются, проговаривая:

— Добрый день, Ли Чунхо-ним!

Тэхен не совсем понимает, кого видит перед собой, но, слыша столь
уважительное обращение ко взрослому мужчине в классическом костюме, также
привстает с диванчика, чтобы поклониться.

— Здравствуйте, красавицы, — по-доброму приветствует работниц мужчина. — Я

к вам с очень особенным гостем. Чонгук-щи, — он выглядывает в коридор, —
заходите скорее.

За порог кабинета послушно шагает незнакомый Тэхену парень. Он одет во все

черное, чем отчасти вызывает жалость: на улице сегодня печет так, что
помереть можно, а в подобном виде немудрено притягивать к себе весь
солнечный свет, как ебаная космическая червоточина. Его слегка свободная
футболка заправлена в прямые джинсы, подчеркивающие стройную талию и
длинные ровные ноги. На всех предметах одежды мелькают заманчивые
надписи бренда Кельвин Кляйн, точно он является их амбассадором. Руки,
пугающе сильные, с огромными бицепсами и увитыми венами предплечьями,
украшены множественными татуировками, а волосы, довольно отросшие и
вьющиеся, подстрижены так, что парень поневоле становится похожим на
главного героя манхвы Ветролом[1].

(Тэхен на мгновение чувствует укол зависти в груди).

Когда незнакомец закрывает за собой дверь и останавливается посреди

кабинета рядом с мужчиной в костюме, у Тэхена появляется ощущение, словно
помещение за секунду уменьшается вдвое: тело парня выглядит настолько
крепким и... дьявольски большим, что он, кажется, занимает собой как минимум
3/83
треть всего пространства. Его рост, на первый взгляд, определенно превышает
отметку в метр восемьдесят пять, а мышцы перекатываются даже от того, что
он просто, блять, дышит.

«Точно со спортфака», — пролетает у Тэхена в мыслях.

— Думаю, вы, девочки, знаете нашего знаменитого Чон Чонгук-щи, — с

довольной улыбкой предполагает мужчина.

Секретарши трясут макушками в согласии, не сводя с молодого парня

сверкающих глаз.

На Тэхена внимания никто не обращает: в своем стареньком спортивном

костюме от Адидас и с чертовым ежиком на башке он тут даже за мебель не
сойдет.

— Чонгук-щи наконец завершил все свои дела за границей и решил

восстановиться в университете, — продолжает лепетать мужчина. — Нам нужно,
чтобы вы оформили все документы, хорошо, девочки?

— Конечно, — тут же отзывается одна из секретарш.

— Мы тут пока с ректором пойдем побеседуем. Он так Чонгука хотел увидеть,

что уши мне все прожужжал. А потом вернемся к вам и поставим все подписи,
ладненько?

— Как скажете!

— Ну вот и хорошо. — Мужчина передает секретарю папку с документами,

стучится в дверь кабинета ректора и, говоря что-то, приглашает: — Проходите,
Чонгук-щи.

Парень скрывается в другом помещении, оставляя после себя

головокружительно свежий аромат парфюма. Тэхен провожает его широкую
спину взглядом и задумчиво скрепляет пальцы в замок.

Пусть он и успел привыкнуть к ощущению себя ничтожеством в армии, однако

сейчас это чувство вдруг накатывает на него в разы сильнее. Он посматривает
на довольных девушек, без умолку болтающих о парне, взбудоражившем их
головы одной своей милой улыбкой, и решает прервать их разговоры, чтобы
ненароком не задержаться здесь еще на несколько часов:

— Эм... извините?

Секретарши смотрят на него так, словно заметили впервые.

— Мои документы о восстановлении готовы?

— Ох, — одна из девушек мечется взглядом по рабочему столу и, находя нужные

бумаги, кивает. — Да. Присаживайтесь сюда, пожалуйста.

Тэхен умещается на стуле напротив ее стола и ставит подписи в тех местах, на

которые ему указывают концом ручки.

4/83
— Хорошо, — секретарь забирает документы и протягивает Тэхену
информационный лист. — Здесь указаны данные для входа в ваш личный
кабинет. Там вы сможете найти список дисциплин и расписание. После первой
недели обучения вам нужно будет подойти на вашу кафедру в институте и
записаться на три дополнительных курса. Желательно, чтобы они были связаны
с тем направлением, на котором вы учитесь. Список элективных курсов есть на
сайте университета. Изучите его и подберите то, что будет вам по душе. Если
возникнут вопросы, обращайтесь по номерам, указанным в личном кабинете, или
пишите на почту. Все ясно?

— Да.

— Отлично. Так как вы заранее оформили заявление на нашем сайте, ректору

остается только подписать приказ, поэтому с завтрашнего дня можете начинать
посещать занятия.

— Хорошо, — Тэхен убирает выданную ему бумажку в рюкзак, застегивает

молнию и, вставая с места, бросает: — Спасибо. До свидания.

— Всего доброго, — прощается девушка с дежурной улыбкой на губах.

Покидая здание главного корпуса, Тэхен щурится от палящего солнца и решает

заглянуть в его любимую кофейню, располагающуюся прямо на территории
кампуса. Как можно быстрее пересекая просторный дворик, он распахивает
деревянную дверь и облегченно вздыхает от морозных потоков работающего
кондиционера. Внутри привычно шумно из-за большого количества студентов,
проводящих свой заслуженный перерыв за плотным обедом. Тэхен окидывает
все помещение цепким взглядом и, замечая знакомые лица, порывисто
улыбается. Он торопливо шагает к нужному столику и расплывается в еще более
широкой улыбке, когда, завидя его, Юнги и Соджун вскакивают со стульев и
кидаются ему на встречу.

— Не верю, нахуй, своим глазам! — громко басит Соджун, сгребая хохочущего

Тэхена в удушающих объятиях.

— Ты что тут забыл вообще? — пораженно спрашивает Юнги. — Как тут

оказался?

— Я восстановился на учебу. Ходил в ректорат, чтобы отнести документы.

— Пиздец, — все еще слегка неверяще выдыхает Соджун.

— А вы что тут делаете? У вас пар нет?

— Да нас позвали в главный корпус на встречу с каким-то крутым кардиологом

из Пусана, — объясняет Юнги. — Но мы всего час эту нудятину послушали и под
шумок свалили кофе попить.

Тэхен усмехается:

— Ну ясно все с вами.

Соджун счастливо оглядывает друга, которого в последний раз видел лишь

четыре месяца назад в день официального посещения в армии, и, растягивая
5/83
довольное «а-а-айщ», яростно трет его короткостриженную макушку.

— Ну-ка, садись скорее, — он подталкивает Кима к их столику и усаживает его

на свободный стул. — Рассказывай давай.

— Что вам рассказывать?

— Почему ты не предупредил, в какой день у тебя дембель? — с легкой обидой

интересуется Юнги. — Мы ведь тебя встретить хотели, помочь вещи до дома
донести, собраться потом всем вместе за парой кружечек пива.

— Да я как-то не хотел вас тревожить, — говорит Тэхен, почесывая затылок.

— Какой «тревожить», дурак? — возмущается Соджун. — Мы бы тебя даже

посреди ночи встречать пошли, сам знаешь.

Конечно, он знает об этом и был бы невероятно рад, если бы его лучшие друзья
на самом деле пришли встречать его с автобуса, но... из-за определенных
обстоятельств Тэхен решил, что ему будет лучше возвратиться в свой дом
одному.

Он познакомился с этими двумя еще на первом курсе, когда сонбэ[2] с

ординатуры организовали для поступивших студентов приветственную попойку
в пивном баре возле университета. Изначально Тэхен не хотел идти на
подобного рода мероприятие, прекрасно зная, что старшаки, знатно опьянев,
начнут устраивать всякие бесовские алкогольные проверки для таких зеленых
ростков, как они, но переубедило его одно: на встрече наверняка будет так
много народа, что на него — такого абсолютно непримечательного — внимания
никто не обратит. Он просто придет, выпьет кружку пива, перекусит парой
кусочков самгепсаля и уйдет домой еще до того, как всех начнут тащить на
второй круг.

И, собственно, его план удался: Тэхен действительно высидел почти весь вечер
в укромном уголке в тишине и спокойствии, пока остальные едва сдерживали
рвотные позывы от тех сумасшедших коктейлей, что им мешали обезумевшие
сонбэ, однако в какой-то момент его одиночество беспардонно нарушили двое
парней, которые, присев по обе стороны, с улыбкой поинтересовались:

— А ты чего тут скучаешь?

У Тэхена закономерно сжалось очко. Он уже было начал продумывать пути

отступления и отговорки, подумав, что ребята с ординатуры добрались и до
него, но один из парней вдруг спросил:

— Можно мы тут с тобой посидим, пока эти утырки и до нас не доебались с их

«Кровавой Мэри» с добавлением кимчи?

...и Тэхен понял, что по-прежнему находится в безопасности.

В тот вечер они так и остались сидеть втроем в углу общего стола, словно в
своем особенном мире, отдаленном от реального на миллионы километров. Пока
остальные продолжали верещать и упиваться алкоголем, Тэхен с неожиданными
для себя радостью и желанием знакомился с людьми, с которыми в будущем
сдружится на долгие пять лет.
6/83
Соджун и Юнги учились на разных факультетах, но были знакомы еще до
поступления в универ: ходили на одни подготовительные курсы. Соджун —
парень, которому короткая стрижка, на зависть Тэхену, шла просто невероятно,
— мечтал стать пластическим хирургом (эта сфера деятельности ему, кстати,
шла тоже), а Юнги тащился от нейробиологии. Оба, в отличие от Кима,
поступившего на лечебное дело с мыслью «определюсь со специализацией
позже», пошли в медицинский с конкретными целями и надеждами, поэтому, что
именно они нашли в Тэхене, раз решили начать с ним дружить, он до сих пор не
понимал.

Однако сдружиться у них на самом деле получилось просто отлично. Как-то

сошлись по характерам и чувству юмора, и пошло-поехало: совместные поездки,
ночевки, групповая подготовка к экзаменам — почти все делали вместе. Тэхен в
любое время дня и ночи мог получить от них совет и поддержку и в ответ
старался быть близким и надежным другом, на которого Юнги и Соджун могли с
легкостью положиться. Будучи обычно замкнутым, Тэхен благодаря их дружбе,
сам того не замечая, раскрылся, стал улыбчивее и веселее.

Мама тогда очень радовалась за него. Настолько, что врачи даже на мгновение
спутали ее приподнятое настроение с началом ремиссии.

Тэхен был близок с Соджуном и Юнги до самой маминой смерти. На четвертом

курсе, после похорон, он просто поставил их перед фактом того, что уходит в
армию, и они заметно разминулись в своем теплом общении на долгие полтора
года.

Тэхену нужно было отвлечься от охвативших его тоски и боли, и армия — со

своими режимом и строгим порядком — была наиболее подходящим для того
вариантом.

Сейчас же, вынырнув из беспросветного вакуума и попав на сушу, Тэхен должен

был постараться не задохнуться от собственных мыслей, которые он так
старательно заглушал ранее. Именно поэтому он вновь здесь, в университете, в
окружении родных друзей пытается заново научиться существовать.

Другого выхода нет.

— Ладно, проехали, — бросает Тэхен, желая съехать с неудобной ему темы. Он

ворует с тарелки Соджуна помидор черри и, закидывая его в рот, говорит: —
Лучше расскажите мне о том, что произошло в университете, пока меня не было.
А то такое чувство, что я здесь впервые.

— Да ничего особенного, — отвечает Юнги, без энтузиазма ковыряясь палочками

в спагетти. — На нас начинают наседать в плане учебы из-за того, что мы теперь
выпускной курс, которому предстоит сдавать кучу экзаменов и писать
исследовательскую работу.

— Кстати, — встревает Соджун, — на какой курс ты восстановился? С четвертого

же ушел?

— Да, меня на него и восстановили. Придется сейчас нагонять все, что они
прошли в начале семестра, чтобы успеть подготовиться к промежуточным
экзаменам.
7/83
— Ну ты бери наши конспекты по общим дисциплинам, если что.

— Хорошо, спасибо, — Тэхен благодарно улыбается. — Много еще тех, кто

восстановился вместе со мной?

— Да не особо, — Юнги оглядывает помещение кафе, словно здесь наверняка

сидят те, о ком они говорят. — В моей группе один парень, как и ты, вернулся из
армии. Еще одна девчонка восстановилась после отпуска по рождению ребенка,
а так... больше ни про кого я не слышал. Мало кто рискует уходить в академ в
медицинском, сам знаешь: пропустишь год — и хрен потом наверстаешь.

— Очень обнадеживающе, Юнги, — Тэхен закатывает глаза.

— Да это я не про тебя, — Юнги ободряюще треплет его за плечо. — Ты-то у нас
гений со стипендией. Тебе догнать упущенное ничего не стоит, так что не ссы!

Тэхен коротко усмехается.

— Посмотрим, — бросает он, подпирая голову ладонью и следя за тем, как парни
с аппетитом поглощают свои блюда. В его мыслях поневоле возникает образ
незнакомого парня, которого он видел в ректорате, пока ждал документы, и
Тэхен говорит незаинтересованно, как бы невзначай: — Кстати... вы знаете, кто
такой Чон Чонгук?

Соджун давится куском курицы, вынуждая его приподнять брови в удивлении.

— Почему ты?..

— Чон Чонгук? — пораженно переспрашивает Юнги.

— Ну да. Я видел его в ректорате сегодня, когда ходил подписывать бумаги. Он,
кажется, тоже восстанавливается на учебу. С ним пришел какой-то мужик, кто-
то от руководства, я думаю. Носился вокруг него, как курица-наседка. Думаю,
этот Чон Чонгук со спортивного факультета, потому что его тело выглядело...
внушительно, — и Тэхен делает жест руками, как бы показывая, насколько
широченными ему показались чужие плечи.

— Подожди-ка, ты говоришь об этом Чон Чонгуке? — Юнги показывает ему

найденное в интернете фото того самого парня.

Тэхен всматривается в экран и кивает:

— Да, это он.

— Ебать, — вдруг восторженно вздыхает Соджун. — Я и не знал, что он учится в

одном университете с нами.

— Ну, корпус физкультурников располагается за три пизды от нашего, — Юнги

пожимает плечами, — так что мы бы с ним вряд ли когда-нибудь пересеклись.

— Ты хоть автограф у него взял? — спрашивает Соджун Тэхена.

— Да какого черта, — Тэхен усмехается. — Кто он такой?

8/83
— Чон Чонгук, — отвечает Юнги так, будто эти имя и фамилия сами по себе
должны говорить о многом, но Тэхен ведет плечами, продолжая находиться в
замешательстве. Юнги порицательно качает головой. — Да ты реально в этой
армии от внешнего мира отбился.

— Он борец MMA[3], Тэ, — наконец объясняет Соджун. — Очень известный,

особенно у нас в Корее. С детства занимался тхэквондо, даже метил на место в
олимпийской сборной, но как-то не сложилось, и он ушел сначала в бокс, а после
в смешанные единоборства. Его бои были настолько впечатляющими и
ожесточенными, что с каждым месяцем посмотреть на эти представления
приходило все больше и больше людей. Естественно, его быстро приметили
представители UFC[4] в Корее и вскоре предложили ему контракт. Он согласился
и благодаря их менеджерам и промоушену в короткие сроки смог стать одним из
самых высокооплачиваемых борцов в стране. Два года назад его начали активно
приглашать на бои в Америку, а в прошлом году он стал чемпионом UFC в
среднем весе, поборов предыдущего, который держал свой титул больше тысячи
дней. Наверное, пока в мире больше нет того, кто осмелится вызвать Чонгука на
бой, поэтому он решил вернуться домой на время.

— То есть он типа... крутой?

— Он ебаный зверь, Тэхен, — возбужденно говорит Соджун. — Какое-то время

даже ходил слух, что спортсменам, которые соглашались на бой с ним,
доплачивали за смелость и веру в себя. Говорили, что только безумцы рвались
оспорить его чемпионство. За всю его спортивную карьеру в UFC у него
насчитывается двадцать четыре победы.

— И ноль поражений.

Юнги протягивает Тэхену свой мобильный со включенным на нем видео.

— Это самый знаменитый его бой, — поясняет он. — Тот, за который он получил
пояс чемпиона. Со второго раунда начинается самое интересное.

Самым интересным, по мнению Юнги, оказывается череда мощных ударов

Чонгука прямо в голову его темнокожего противника, лицо которого в секунды
то тут, то там покрывается кровоточащими ранами. Чон не жалеет его,
продолжая беспрерывно и с силой бить в челюсть и лоб. В какой-то момент
спортсмены переходят в парте́ р[5], на Чонгука наваливаются всем телом, однако
он не теряется и, захватывая торс противника ногами, ожесточенно рассекает
кожу возле чужого виска. Оба парня мгновенно покрываются брызнувшей
кровью — она пачкает их лица, плечи, грудь, затекает в глаза и попадает на пол
октагона, мешаясь с по́ том. Рефери тут же подлетает к ним, оттаскивая Чонгука
от отключившегося бойца, и жестом дает понять, что бой закончен.

Зрители в огромном зале неистово верещат, радуясь тому, что один человек
только что чуть не убил другого.

С лица тяжело дышащего Чонгука, не получившего ни одной серьезной травмы,

ни на секунду не сходит самодовольная ухмылка.

Тэхен отвращенно кривится.

9/83
— Ужас какой, — заключает он, отдавая Юнги телефон.

— Это спорт, — Соджун пожимает плечами. — Причем очень прибыльный.

— Ни одни деньги не окупят потерянную человечность. Этот Чонгук реально

похож на зверя. Как им вообще можно восхищаться?

Юнги и Соджун тушуются, явно не разделяя тэхеновой позиции, но не желая при

этом пытаться переубедить его. Они прекрасно знают, как Тэхен относится к
насилию, поэтому продолжать объяснять ему суть MMA смысла не видят.

— Как бы то ни было, — тянет Юнги, — теперь Чонгук будет снова учиться с

нами в одном универе.

— И это... — с улыбкой начинает Соджун, но Тэхен, складывая руки на груди,

прерывает его твердым и безапелляционным:

— Просто отвратительно.

Вечером субботы в круглосуточном магазине привычно тихо и мирно. Лишь с

периодичностью примерно в пятнадцать минут сюда заглядывают жители
ближайших домов, желающие прикупить что-то срочное к ужину, и малолетки,
не прекращающие свои попытки выклянчить сигареты без документов. В
остальном же помимо звуков работающего кондиционера и маленького
телевизора, который смотрит хозяин магазина где-то в подсобке, здесь больше
ничего и не слышно. Иногда сверху из жилого помещения доносится топот
детских ног, но это вообще редкость.

Тэхен борется со сном, как может. Его смена должна закончиться через полчаса,
но он знает, что сегодня его сменяет совершенно непунктуальный Кихён,
поэтому, вероятнее всего, ему придется задержаться тут как минимум до
половины девятого. Из всех мирских благ Тэхену хочется простого
человеческого прилечь на диван и уснуть беспробудным сном до самого утра, но
и этим его желаниям сбыться в этот вечер не суждено — после работы Тэхену
нужно идти на приветственную встречу восстановившихся, которую
организовали парни с магистратуры.

Если быть честным, Тэхену уже искренне начинала надоедать эта их

национальная привычка пытаться отпраздновать даже самую незначительную
хуйню морем пива. Ну правда — восстановились они на учебу, ну и что это за
повод такой? Что праздновать-то? Силу воли и не иссякшее к большому
удивлению желание довести дело до конца? Веская причина, действительно...

Когда Тэхена — к его огромнейшему замешательству, между прочим — добавили

в беседу «всем восстановившимся посвящается!», он едва подавил в себе порыв
сразу же удалиться оттуда. Он в принципе-то какие-либо чаты не любил из-за
вечного балагура и беспорядочных тупорылых сообщений, а такого рода
сборища, состоящие из студентов разных курсов и направлений, вообще
старался обходить за три километра. А тут вот вовремя не сообразил — заметил
изменения в своем немногочисленном списке чатов только к обеду, когда после
долгой смены в магазине умудрился проспать почти двенадцать часов, и
отвертеться от похода в бар не успел: к тому времени его уже включили в
10/83
оплаченную заранее бронь.

И все бы ничего — Тэхен мог смириться с подобным положением дел, — но

стоило ему пролистать бесконечный поток сообщений выше, почти к самому
началу, как вдруг желание покинуть эту ебучую переписку настигло его вновь,
причем в трехкратном размере.

Потому что оказалось, что, проявив ну просто вселенское благородство,

оплатить бронь в баре за всех приглашенных согласился не кто иной, как Чон,
мать его, Чонгук.

Чон Чонгук
Я знаю одно хорошее местечко, в которое мы с ребятами часто ходим
перекусить после тренировок
У меня там есть неплохая скидка, так что я могу оплатить бронь на всех,
заказать порцию мяса, закуски и по стакану пива каждому, а потом, если кто-то
захочет добавки, будет расплачиваться за себя сам

Написал он в момент, когда все начали активно перебирать варианты баров.

На то, чтобы выразить восхищение по поводу его щедрости, у участников чата

ушло примерно пять метров переписки и около миллиарда розовых сердечек.

Тэхен задумывался над тем, чтобы забить хер и просто не прийти на эту встречу
— в конце концов, народа там будет как минимум дохуя, и вряд ли кто-нибудь
вообще заметит его отсутствие — но, с другой стороны, выпить за счет самого
Чон Чонгука, которому все разве что пятки в благоговении не целуют...

Предложение оказалось слишком заманчивым, поэтому, передавая ключи от

кассы наконец появившемуся Кихёну, он накидывает на плечи джинсовую
куртку, прячет свой сраный ежик под черной шапкой-бини и, прощаясь с
хозяином магазина, неспешно выходит на тихую улочку в сторону нужного бара.

Дорога занимает у него не более часа с учетом того, что он растягивает ее

максимально, то и дело пропуская спешащие машины и специально не успевая
на зеленый свет светофоров. Тэхен и так опоздал бы — встретиться в баре все
договорились в семь ровно, а его смена в магазине должна была закончиться в
восемь, — но он все равно не торопится, надеясь прийти на место в момент,
когда народ соберется на второй круг. Тогда он скажет, мол, «как жаль, что я
так припозднился», выпьет положенный ему стакан халявного пива и со
спокойной душой уедет домой спать.

План просто ахуительный. Надежный, как швейцарские часы.

Но он с грохотом проваливается, когда Тэхен наконец подходит к стеклянным

дверям бара и видит, что ни на какой второй круг присутствующие там люди не
собираются. Громко общаясь, те часто чокаются рюмками и кружками и голодно
поедают далеко не первую порцию мяса. Чонгука среди всех них не видно, но
им, кажется, и без него очень даже неплохо.

— Блять, — шепотом вылетает изо рта Тэхена.

Не повезло.

11/83
Ему настолько не хочется идти в эту атмосферу пьяных, вечно достающих его
людей, что он присаживается на корточки прямо рядом со входом и, достав из
кармана куртки пачку сигарет с зажигалкой, закуривает. Удушающий дым
неспешно успокаивает его разыгравшиеся нервы. Для того, чтобы еще хоть
немного потянуть время, Тэхен курит как можно медленнее и со вкусом, словно
держит между зубов не какой-то там Mevius, в очередной раз спизженный из-
под прилавка в магазине, а дорогущую сигару, обычно идущую в комплекте с
коньяком.

Пока он отвлеченно рассматривает пугающую картинку рака легких на пачке, в

его голове проскакивает мысль свалить отсюда еще до того, как его кто-нибудь
увидит. Кого вообще волнует, придет он сегодня на эту встречу
восстановившихся или нет. Учитывая то, что собираются там студенты всех
направлений, вряд ли Тэхену удастся увидеть там кого-то знакомого, так за
каким хером ему вообще туда идти? Бесплатный стакан пива? Да хуй с ним —
его наверняка уже выдул кто-нибудь из присутствующих, подумав, что его
владелец не придет.

Быстро разрешая внутренний конфликт, Тэхен тушит окурок о край урны и с

тяжелым вздохом поднимается с корточек. Он осторожно перебегает на другую
сторону улицы и шагает к неприметному круглосуточному магазину. Аромат
жареного мяса, пробивавшийся даже сквозь двери бара, невольно напомнил ему
о том, что за весь день он так и нормально не пообедал, поэтому, мимолетно
приветствуя кассира, Тэхен целенаправленно идет в отдел продуктов быстрого
питания. Он берет себе коробку удона Samyang со вкусом соуса песто (такой он,
кажется, еще не пробовал), пакетик натертого сыра, бутылочку макколли[6] и
пластиковый стакан, наполненный льдом.

Ну, ужин настоящего чемпиона — ни дать ни взять.

Оплатив покупки, Тэхен прихватывает на кассе бесплатные палочки и трубочку

и усаживается за недлинную столешницу возле большого окна магазина.
Первым делом он заполняет стаканчик со льдом рисовым вином и делает пару
жадных глотков, утоляя настигнувшую его жажду, а после идет к диспенсеру
горячей воды, чтобы заварить удон. Пока Тэхен отвлеченно следит за тоненькой
струйкой, растворяющейся в лапше, со стороны входа в магазин слышатся звон
колокольчика и привычное приветствие от продавца. Тэхен оборачивается на
звук, но заметить незнакомца не успевает. Набирая достаточное количество
воды, он возвращается к своему уютному местечку и устало усаживается на
высокий стул.

За начищенным стеклом впереди видно почти всю улицу: машины, неторопливо

проезжающие из стороны в сторону, людей, прогуливающихся по городу после
работы, и даже тот злосчастный бар, посиделки в котором Тэхен променял на
поедание лапши в круглосуточном магазине. Многочисленные огни от фонарных
столбов и вывесок отражаются на влажном асфальте, испещренном лужами, что
остались после дневной непогоды. Тэхен боялся, что тот дождь продлится до
глубокой ночи, но ему повезло: ливень, больше похожий на тропический, шел
всего час, но при этом умудрился затопить собой некоторые улочки так, что
уровень мутной воды доходил до бордюров.

Как только удон становится мягким, Тэхен высыпает в него все добавки и сыр и
спрыгивает со стула, чтобы выбросить в мусорное ведро разодранные пакетики.
По пути он на секунду засматривается на аккуратно сложенные на прилавке
12/83
самгак-кимпабы[7] с тофу, но мотает головой, мысленно отговаривая себя от их
покупки: для того, чтобы добраться до дома, ему хватит и удона, а там уж он
поужинает едой получше (если, конечно, не станет лень готовить).

Когда он подходит к столу для перекуса, то замечает рядом со своим местом

еще одного человека. Одетый в мешковатую одежду парень сидит на соседнем с
тэхеновым стуле и жадно пьет клубничное молоко прямо из коробки. На
столешнице перед ним виднеются уже разогретая упаковка риса с кимчи и
тунцом и зверски надкусанная мясная колбаска. Лицо незнакомца практически
полностью скрыто черной панамкой, из-под которой торчат лишь концы темных
волос, а в ногах валяется большая спортивная сумка.

Тэхен заметно напрягается. Он с легкой опаской шагает ближе и, садясь на свой

стул, бросает тихое:

— Добрый вечер.

Парень оборачивается к нему, на секунду переставая глотать молоко, и кивает в

ответ. Из-за широких полей панамки Тэхен не видит даже его носа, но внимание
на этом не сосредотачивает: мало ли, стесняется пацан своей внешности — с
кем не бывает. Тэхен сам вот шапку-бини носит, не снимая, чтобы лишний раз
никому этот ебучий унитазный ершик из волос на голове не показывать, так что
не ему тут модные указы и советы раздавать.

Не стесняясь возникшей тишины и сидя плечом к плечу, они начинают неспешно

есть так, будто на самом деле пребывают в одиночестве и не замечают даже
друг друга. Тэхен с голодом всасывает слегка острый удон и про себя думает,
что больше ни в жизнь такой не купит: вкус соуса песто и базилика оказался
явно не для него. Несмотря на это, правда, разыгравшийся аппетит позволяет
ему довольно быстро прикончить всю лапшу и даже выпить приправленный
бульон со дна. Отставляя коробочку в сторону, он доливает в стакан еще
немного вина и озадаченно осматривает наполовину полную бутылку.

Кажется, ему все же стоило обойтись жестяной баночкой макколли, а не брать

целый литр.

— Будешь? — Тэхен протягивает вино сидящему рядом парню. — Я из горла,

если что, не пил.

— Нет, спасибо, — отказывают ему. — Я сегодня не в настроении для алкоголя.

— Как хочешь.

Тэхен пожимает плечами и присасывается к трубочке, наслаждаясь ощущением

того, как холодная жидкость размеренно течет ему в желудок. Вино, пусть и не
шибко крепкое, быстро ударяет в голову ввиду того, что Тэхен почти весь день
был голодным, да и в принципе давно не пил из-за службы в армии. Он
подпирает голову ладонью и, не думая практически ни о чем, следит взглядом
за проезжающими мимо магазина машинами. Подскакивая на лежачем
полицейском, те вмиг разгоняются и мчатся из проулка прочь, оставляя после
себя всплески дождевой воды. Лужи бугрятся волнами и пузырятся под их
колесами, но после, во время затишья, возвращаются в ямки, восстанавливая на
своих поверхностях прежнее отражение, как если бы кто-то собрал осколки
некогда разбитого зеркала воедино.
13/83
В баре, который сегодня объединил в себе всех восстановившихся студентов,
шумно настолько, что некоторые смешки и вскрики, раздающиеся там, долетают
даже досюда. Тэхен замечает, как к дверям заведения подходят парень с
девушкой, которые, очевидно, хотят отдохнуть и пропустить по стаканчику
перед сном, но, завидев ту вакханалию, что творится у напившихся студентов,
шарахаются в сторону и тут же шагают прочь, меняя маршрут своей прогулки.
Эта сцена вызывает у Тэхена невольную улыбку. Он продолжает следить за тем,
как бедные вежливые официанты изо всех сил пытаются угомонить
разбушевавшихся парней, и растерянно приходит в себя, когда сбоку раздается
неожиданное:

— Что там происходит? Очередная студенческая попойка?

Незнакомец, сидящий рядом и до этого, похоже, также следивший за ситуацией

в баре напротив, небрежно указывает пальцем вперед.

— Вечеринка в честь восстановившихся, да, — отвечает Тэхен, невольно цепляя

взглядом пару небольших тату на тыльной стороне чужой ладони.

— Откуда знаешь?

— Я и сам там должен находиться, если честно.

— Тогда почему ты здесь?

— Да я изначально не особо хотел идти, а когда оказался возле дверей бара и

увидел тот пиздец, что происходил внутри, то послал все к черту и решил
заскочить в магазин, чтобы перекусить, прежде чем ехать домой.

— То есть ты типа... восстановившийся студент?

Тэхен косо посматривает на парня в панамке, двигающего палочками остатки

риса в контейнере, и пытается поймать его взгляд, однако в ответ тот ни в
какую смотреть не хочет — держит голову опущенной и прячется за полями
головного убора так, словно боится, что его могут узнать.

«Певец, что ли, какой-то?», — пробегает в мыслях у Тэхена. Ему-то теперь

сложно разбираться во всех этих мальчишеских группах: столько их за
последние полтора года появилось, что и не различишь вовсе.

В любом случае Тэхену не шибко важно, кто именно сидит рядом с ним. Он
довольно пьян, и такой разговор с человеком, которого он толком не видит,
похож на интервью с внутренним голосом, частенько подкидывающим разного
рода противоречивые вопросы.

— Да, — с небольшим запозданием бросает он.

— Какой институт? — продолжают расспрашивать его с наигранным

безразличием.

— Медицинский.

— Хочешь всю жизнь людей лечить?

14/83
— Вроде того. Пообещал маме стать хорошим врачом, когда она умирала от
рака. Теперь стараюсь держать слово.

Голос парня звучит тише прежнего, когда, делая паузу, он говорит уже
привычное для Тэхена:

— Соболезную.

— Спасибо.

Они смолкают, и Тэхен на секунду чувствует короткий укол вины за то, что
похерил их и так короткий диалог своей никому не нужной искренностью.

Это все чертово вино...

Благодаря проведенному в армии времени, Тэхен успел смириться со смертью

мамы — он был уверен в этом. Воспоминания до сих пор драли ему душу до
крови, но в этом не было ничего особенного — любой, потерявший любимого
человека, будет чувствовать себя так же. Однако у Тэхена не было острой
нужды в том, чтобы делиться подробностями своего горя с каждым, кто заведет
с ним даже самый простой разговор, как это частенько делали пожилые люди.
Ну, знаете, бывает, поможешь бабушке тяжести до остановки донести, сядешь
рядом с ней в ожидании автобуса, а она спросит тебя о чем-нибудь, прощупывая
почву, и понеслось: «ты на мужа моего покойного похож, он от болезни такой
жуткой мучался, что почки отказывали, все по врачам ходил, да не помогало, вот
и схоронила его в прошлом месяце» и т. д., и т. п., как говорится.

Если честно, Тэхен даже не успел как следует пострадать по болезни матери.
Из-за постоянных подработок времени на то, чтобы проходить ежегодные
осмотры, у нее не было. Тревогу забили, только когда одним утром она
неожиданно потеряла сознание прямо в ванной. Тэхен вызвал скорую, отдал
последние деньги на полное обследование, а там уж выяснилось —
терминальная стадия[8], множественные метастазы, шанс выхода в ремиссию
менее десяти процентов.

Она угасла на его руках буквально за месяц. Будто огонек, помещенный в

закрытую банку, потухла от недостатка кислорода, оставив после себя
полупрозрачный шлейф несбывшихся надежд.

Тэхен старался быть рядом каждый день. Веселил ее историями с учебы,

ночевал в палате и там же выполнял домашнюю работу — в общем, делал все,
чтобы провести с мамой как можно больше времени, которого тогда оставалось
непозволительно мало. Она казалась счастливой во время их встреч, но
убийственное сожаление, которое плескалось на дне ее погасших глаз, скрыть
уже не могла. Тэхен держался лишь ради нее одной. Старался выглядеть
непоколебимым молодцом, не давал волю эмоциям до самой ее смерти, чтобы
мама знала — он уже большой мальчик, который справится со всем и без нее.
Чтобы она умирала, будучи спокойной за него.

После похорон Тэхен рыдал больше двух суток, а как только пришел в себя,
решил зачислиться в армию. Ему было необходимо оказаться в таком месте, где
у него не было бы возможности даже на секунду задуматься о чем-то плохом.
Служба в армии, сопряженная с четким режимом и постоянными тренировками,
15/83
подходила для этого идеально. Попрощавшись с родным домом, который
достался ему в качестве наследства, он приехал на сборы и отправился в
полуторагодовое путешествие по военным полигонам.

Сейчас, оглядываясь назад, Тэхен понимает, что выбрал для себя наилучший
вариант из всех возможных. Останься он тогда наедине с самим собой, вряд ли
бы смог собраться по кусочкам обратно. Теперь же, несмотря на множественные
шрамы, он, словно разбитая ваза, небрежно склеенная ребенком, был более или
менее целым. И это не могло не радовать.

Мама бы им гордилась.

— Прости, — вдруг говорит незнакомец после их долгого молчания.

Тэхен хмурится в замешательстве.

— За что?

— Ты загрузился после того, как я напомнил тебе о... ну, о твоей маме. Я не
хотел.

— А, ты об этом, — Тэхен натянуто усмехается. — Забей. Ничего страшного. Ты

же не знал.

— Как скажешь.

Парень пожимает плечами и крутит длинными узловатыми пальцами

полупустую коробку с клубничным молоком. Сочетание его слегка расплывшихся
татуировок на руках и милых рисунков коров и ягод на упаковке с напитком
вызывает у Тэхена мимолетную улыбку. Он заинтересованно скользит взглядом
по довольно острой линии челюсти его собеседника, ползет ниже, к шее, и,
замечая часть очередного черного рисунка, уходящего под ворот свитшота,
спрашивает:

— Ты рэпер, что ли, какой-то? Или просто певец?

Чужие губы тут же растягиваются в красивой улыбке.

— С чего ты взял?

— Да ты в татуировках весь. С таким покровом в офисе точно не поработаешь.

Парень смеется, роняя макушку.

— Во-первых, у меня забиты руки и немного шея. А во-вторых, по-твоему, только

у рэперов могут быть тату?

— Ну... не только у них. У меня ведь тоже есть, но я не рэпер.

— У тебя набиты тату?

Незнакомец тут же слегка поворачивает голову в сторону Тэхена, определенно

загораясь мыслью узнать, где именно у того могут находиться татуировки.

16/83
— Да, одна.

Тэхен чувствует, как его тут же сканируют скрытным обжигающим взглядом в

попытке выяснить местоположение рисунка, и спешит уточнить:

— Она в незаметном месте, можешь не выискивать: все равно не увидишь.

— Где?

— Все тебе расскажи, — дерзко усмехается Тэхен.

Парень почти неслышно цыкает и неопределенно склоняет голову вбок, как бы

безмолвно говоря «ну, ладно». Он задумчиво постукивает кончиками пальцев по
столу, а после вдруг признается:

— Никакой я не рэпер. Но тату позволить себе могу.

— Кто ты тогда?

— Все тебе расскажи, — нагло парируют Тэхену его же фразой.

— Ну ясно.

Между ними вновь повисает недолгая тишина. Незнакомец сохраняет на своем

лице легкую ухмылку, а Тэхен, отвлеченно посасывая макколли, чувствует
внутри приятное тепло от того, что сам смог разгрузить некогда напряженную
атмосферу.

— Получается, ты брал академический отпуск? — интересуется парень в

панамке. Его голос сквозит некоторой осторожностью, будто он пытается
выведать что-то, не показавшись при этом навязчивым.

— Ага.

— По какой причине?

— Решил отслужить в армии.

— Сложно было?

— Не так чтобы очень, — Тэхен пожимает плечами, тыча трубочкой в тающий

лед. — Я довольно спокойный и неконфликтный, так что проблем с дедовщиной
у меня не было. Стоишь себе, слушаешь весь этот крик командира,
направленный тебе в лицо, потом идешь драить полы в столовой за то, что
кровать со складками заправил. К этому быстро привыкаешь.

— А в физическом плане?

— Ну... я бы не назвал себя выносливым — в конце концов, марафоны по

километру в горах для меня были невыносимыми, — но в целом в армии не такая
уж и тяжелая физподготовка. Нет, если ты захочешь служить дальше и получать
звания повыше, то гонять тебя будут каждый раз как в последний, но обычных
курсантов особо не трогают.

17/83
— Не чувствуешь себя так, словно потратил полтора года впустую?

— Нет, — уверенно отвечает Тэхен. — Для тогдашнего меня армия была

единственным шансом выбраться из жуткой апатии. Если бы после смерти мамы
я остался дома, то сошел бы с ума от одиночества.

— Ты большой молодец, — срывается с губ парня. — То есть, — тут же

исправляется он, — я имел в виду... это хорошо, что ты смог справиться со всем
сам.

— Спасибо, — растерянно и с некоторой неуверенностью бросает Тэхен.

В его груди что-то странно замирает. Впервые со дня смерти мамы Тэхен
слышит от кого-то слова о том, что он... «большой молодец». Других близких
родственников в Сеуле у него не было, в армии же для того, чтобы получить
похвалу, нужно было разве что наизнанку не вывернуться, а Юнги и Соджун,
будучи парнями, обычно выражали поддержку безмолвно, похлопав по плечу
или посмотрев с привычной для их дружбы теплотой.

Сейчас же... от неожиданности Тэхен как минимум сконфужен. Он в

замешательстве осматривает прячущегося за панамкой парня с головы до ног и
спрашивает то, что, наверное, должен был узнать еще в начале их разговора:

— Кто ты вообще? Как тебя зовут?

Незнакомец едва заметно улыбается и молчит, явно не желая открываться.

Тэхен уже хочет было вновь попробовать достучаться до него, как вдруг
телефон во внутреннем кармане его куртки начинает вибрировать, оповещая о
звонке.

— Да? — отвечает Тэхен, даже не прочитав имя контакта.

— Ты дома? — без лишних прелюдий спрашивает Юнги.

— Нет. А что?

— Соджун расстался с девушкой и упился соджу вусмерть. Его сильно тошнит, и

ни один водитель такси не хочет везти нас. Можешь приехать по адресу,
который я скину? Надо дотащить этого сученыша до дома, иначе он в
подворотне уснет.

— Ох, блять, — Тэхен устало трет лоб. — Ладно. Сейчас вызову убер и подъеду.

— Жду тебя.

Юнги сбрасывает звонок. Тэхен убирает телефон обратно в карман и недовольно

вздыхает: видимо, добраться до дома пораньше ему сегодня не светит в любом
случае.

— Что-то случилось? — с беспокойством в голосе интересуются у него.

— Случилось, — Тэхен спрыгивает со стула. — Меня напрягает твоя маньяческая

секретность, поэтому я, пожалуй, свалю раньше, чем ты захочешь прирезать
меня, мистер «не рэпер».
18/83
В мыслях Тэхен ругает себя за ту пьяную хуйню, что вылетает из его рта, однако
парень в ответ на это заливается заразительным смехом, находя подобный бред
действительно веселым. Тэхен против воли улыбается от его хохота и,
поправляя шапку, похлопывает ладонью по чужой спине.

— Ладно, я пошел, — говорит он, шагая прочь. — Не скучай тут без меня.

— Постараюсь, — тихо говорят ему вслед, но Тэхен уже не слышит этого, выходя
на улицу.

Приподнимая поля панамки, Чонгук с улыбкой прослеживает за фигурой парня,

стремительно скрывающейся в темноте переулка, и устало встает с места. Он
выбрасывает в урну оставшиеся на столе упаковки из-под еды, прихватывает
забытое Тэхеном макколли и покидает магазинчик, направляясь в сторону бара.

Кажется, он еще успевает на второй круг.

Аудитория, предназначенная для лабораторных работ, непривычно лишена

пустой болтовни. Виной тому студенты разных направлений, которые, явно не
желая друг с другом знакомиться, сидят за столами едва ли не в гробовой
тишине. Лишь парочка девушек, пришедших на элективное занятие под ручку из
одной группы, негромко переговариваются между собой, обсуждая какое-то
видео из телефона. Парней не так много — вместе с Тэхеном около семи. Когда
Тэхен относил заявление на кафедру, то встретил гораздо больше записавшихся
сюда студентов, однако те, кажется, предпочли свалить с пар пораньше, чтобы
скорее оказаться дома. Тэхен, будь его воля, поступил бы так же, да рисковать
не захотел: и так еле на стипендию восстановился, не хватало еще слететь с нее
из-за недостаточного количества баллов.

Место рядом с ним позорно пустует. Тэхен пришел сюда одним из первых,
уместившись за столом в самом конце кабинета, а после целых полчаса
наблюдал за тем, как каждый прибывающий на занятие студент монотонно
шагал мимо него, занимая другие свободные места. В итоге он остался сидеть в
одиночестве — такой неприметный и, наверное, скучный, в своей привычной
шапке-бини и серой толстовке с капюшоном. Тэхену хотелось накинуть этот
огромный капюшон на голову и затянуть болтающиеся концы шнурков так,
чтобы скрыться от всех по самое лицо, да скромность не позволяла: тогда бы на
него точно начали пялиться, а лишнее внимание ему привлекать совершенно не
хотелось.

Когда звонок наконец оглушает коридоры института, Тэхен склоняется к своему

брошенному возле парты рюкзаку и, вытащив оттуда аккуратно сложенную
медицинскую шапочку, меняет на нее более подходящую ему бини. На плечи он
накидывает висевший до этого на спинке стула халат, но на пуговицы его
застегивать не спешит: сегодня ничего, кроме лекции, на занятии вроде бы не
планировалось, так что в полной качественной экипировке Тэхен особого смысла
не видит. И так сойдет.

Преподаватель заметно задерживается. Они успевают просидеть в одиночестве

в прохладной аудитории почти пятнадцать минут, прежде чем дверь позади
наконец хлопает и ставшую привычной тишину разбавляет шорох чужих шагов.
19/83
Тэхен вместе с остальными студентами оборачивается через плечо, и лицо его
закономерно вытягивается в неподдельном удивлении, когда рядом с невысоким
мужчиной он замечает довольно улыбающегося Чонгука.

— Вот, Чонгук-щи, — преподаватель указывает на единственное свободное

место рядом с Тэхеном, — присаживайтесь здесь. Ким Тэхен-щи не должен быть
против. Но если хотите расположиться поближе к доске, то мы могли бы
поменять кого-нибудь местами.

— Нет, не нужно, — успокаивает его Чон, умещаясь на соседнем с тэхеновым

стуле. — Мне и тут комфортно.

— Как скажете. Тогда давайте начинать занятие, — мужчина уходит к своему

столу. — Сегодня мы совместим теорию с практикой: в первой части занятия
запишем немного лекции, а в оставшееся время займемся препарированием
лягушек. — В аудитории тут же раздается недовольное ворчание. — Я знаю,
знаю, что вы не любите с этим возиться, но я должен проверить, какие знания по
их анатомии у вас остались с прошлого занятия. Многого я от вас в любом случае
не требую. Подпишете названия органов на бланках — и все. Так что хватит
возмущаться. Готовьтесь записывать.

Тэхен вымученно открывает девственно чистый блокнот и лично для себя

отмечает на полях дату, чтобы после было проще ориентироваться в записях.
Его настроение за последние две минуты умудрилось от в целом не особо
приподнятого скатиться до вполне себе отвратительного. Во-первых, из-за
сраной бюрократии и долгого оформления его заявления на курс Тэхен
пропустил прошлое занятие и понятия не имеет, что именно все проходили
неделю назад. Он не знает, как препарировать этих несчастных лягушек, а уж о
расположении их органов может только догадываться. Ну а во-вторых, Чон
Чонгук? Серьезно?

Вопросов по поводу присутствия этого парня в данной аудитории у Тэхена

примерно дохуя. Нет, он, конечно, понимает, что физкультурники в некоторой
степени связаны с медициной и биомеханикой в частности, однако довольно
странно, что Чонгук пришел именно сюда, в корпус, располагающийся почти в
часе езды от того, где он учится обычно. Тэхен уверен, что в списке его
дисциплин — обязательных или дополнительных — наверняка есть та
биомеханика, которая подходит именно его направлению обучения, так что же
он тут тогда забыл?

Тэхену хочется спросить его об этом, но он не знает, может ли вообще с ним

разговаривать. Чонгука настолько возвышают все окружающие его люди, что в
мыслях Тэхена он уже превратился едва ли не в божество, которому подвластно
захватить мир с помощью одних лишь своих огромных бицепсов. Сидеть рядом с
Чонгуком довольно неудобно: он настолько громоздкий и крепкий, что кажется,
будто ему постоянно не хватает места. Тэхен бы с удовольствием подвинулся,
дав бедолаге больше свободного пространства, да некуда: дальше только стена,
а сквозь них Тэхен проходить пока не научился.

Уровень неловкости между ними, по его внутренним ощущениям, довольно

высок, потому что они тупо молчат и пишут чертову лекцию (хотя, с другой
стороны, что им еще делать на паре, кроме как лекцию записывать), но он
возрастает вдвое, когда Чонгук, решая поелозить на неудобном для него стуле,
случайно задевает тэхенову руку локтем. Тэхен тут же сбивается с письма и
20/83
случайно проезжается ручкой вдоль почти всей строки.

— Черт, извини, — тут же шепчет Чон.

— Ничего страшного, — не поднимая взгляда, отвечает Тэхен.

Он лезет в свой пенал, но вовремя вспоминает, что никакого корректора у него

там нет еще с первого курса, и уже было собирается потревожить девушку,
сидящую впереди, как вдруг Чонгук опережает его, протягивая собственную
замазку.

— Держи.

— Спасибо.

Тэхен нехотя берет его корректор, исправляя наведенный в тетради беспорядок,

и, возобновляя письмо, все же решается спросить:

— Что ты здесь делаешь? — он говорит тихо, так, чтобы его слышал один Чонгук,
и смотрит при этом исключительно вперед, не желая привлекать к ним
внимание преподавателя.

Чонгук, списывая с доски таблицу, интересуется так же приглушенно:

— О чем ты?

— Почему ты здесь, в корпусе медиков?

— Пришел на дополнительное занятие по биомеханике двигательных действий,

как и ты.

— Разве у физкультурников нет своей биомеханики? Зачем сюда ехать было?

Тем более на какое-то элективное занятие.

Чонгук роняет невольную улыбку. Он молчит, явно раздумывая над ответом, и

Тэхен, не отрываясь от записей, послушно ждет, когда парень соберется с
мыслями.

— Я хотел углубиться в эту дисциплину именно с точки зрения медицины.

Поэтому решил ходить к вам в корпус.

— Разве это возможно? Ходить на дополнительные курсы в другие институты?

— Для меня все возможно.

Тэхен закатывает глаза и ухмыляется: ну точно, он же с самим Чон Чонгуком

говорит, какие тут могут быть вопросы.

Преподаватель просит отвлечься студентов от письма и посмотреть на слайд

презентации, однако Тэхен, откладывая ручку на стол, украдкой косит свой
взгляд на сидящего рядом парня. Ему слегка стыдно за это желание хоть
немного рассмотреть Чонгука, но вокруг него ходит столько непрекращающихся
слухов в стенах даже их института, что побороть себя Тэхен оказывается не в
силах. Он мог бы найти странички Чона в социальных сетях — отыскать его
21/83
инстаграм, он уверен, большого труда не составит, — но такие методы Тэхен
воспринимал за сталкерство и соглашаться на них готов не был. Лучше так,
вживую, чем через телефон втихаря и перед сном.

У Чонгука объективно привлекательное лицо — с этим фактом Тэхен спорить

даже не пытается. Наверное, если бы не эта его красота, то вряд ли бы
представители UFC приметили его столь быстро. Он лишен привычных борцам
шрамов — лишь один располагается на левой его скуле, — и это вызывает
сопряженные друг с другом страх и восхищение: очевидно, за всю спортивную
карьеру Чонгук настолько отточил свое мастерство, что ему удалось не
пропустить ни единого сопернического кулака. Его слегка большой нос
подчеркнут ровной, ничем (или, вернее будет сказать, никем) не искривленной
переносицей. Симпатичный правильный профиль выделяется широким лбом и
острой, четкой линией челюсти. На полной нижней губе виднеется колечко
пирсинга.

Не знай Тэхен, что он борец MMA, с легкостью бы спутал его с каким-нибудь

певцом. Артистом корейского хип-хопа, поющим о том, с какой щедростью на
него вешаются полногрудые девчонки. Чонгука невозможно не заметить в
толпе: тату, стильная одежда, подчеркивающая накачанное тело, красивая
внешность, осязаемая уверенность в себе — все это привлекает к нему внимание
так, будто он ебаный фонарный столб, ослепляющий своим светом каждого
встречного. Тот самый один на сотни тысяч простых смертных — выдающийся
спортсмен, любимчик страны, покоритель сердец.

Тэхен должен гордиться, что смог поговорить с ним сегодня?

Когда Чонгук замечает обращенное к себе внимание, то переводит на Кима

ответный взгляд и улыбается уголком губ. Тэхен не отворачивается сразу —
дает понять, что не боится смотреть глаза в глаза, что не будет пресмыкаться и
смущаться, как все остальные. Ему похуй на то, какими лаврами Чонгука успели
обвесить в Америке и на родине; похуй на его возможный статус; и на
собственное сердце, которое по непонятной причине за мгновение сходит с ума,
ускоряясь и вынуждая кончики ушей покраснеть, — тоже похуй. Максимально.
Он бегает взглядом от одного чонгукова зрачка к другому несколько долгих
секунд и только после этого опускает голову, возвращаясь к записи лекции как
ни в чем не бывало.

— Ты восстановившийся студент? — вдруг тихо спрашивают его.

Тэхен косо посматривает на Чонгука, замечая, что он так же внимательно пишет

что-то в своей тетради, и с некоторой неохотой отвечает:

— Да.

— Ходил в бар на вечеринку в прошлую субботу? Не помню, чтобы видел тебя

там.

— Как будто ты запомнил хоть кого-нибудь, кто пришел в тот вечер.

— Тебя бы я запомнил.

Тэхен елозит на месте и едва сдерживается от того, чтобы ударить себя по

груди: ебаное сердце.
22/83
— Я хотел, но передумал.

— Если бы ты реально хотел, то не передумал бы.

Тэхену хочется возмутиться, мол, какого черта ты тут за меня решаешь, чего я
хотел, а чего — нет, но в глубине души он понимает: Чонгук прав. Та попойка в
баре ему в хуй не уперлась, вот он и не пришел.

— Да, я устал после смены на работе и решил никуда не идти, — культурнее

выражает свои мысли он.

— После работы сразу домой пошел? — продолжает расспрашивать Чонгук.

Пара студентов оборачивается к ним, улавливая слухом обрывки их разговора,

поэтому Тэхен, понижая громкость голоса до различимого шепота, бормочет:

— Ну... да, — он ставит точку в конце предложения и вдруг приходит в себя: —

Ты мне допрос решил устроить?

Чонгук не обращает на него внимания и, откладывая ручку, вдруг лезет в свой

рюкзак. Тэхен сосредоточенно следит за всеми его действиями и хмурится в
замешательстве, когда парень ставит на стол какую-то бутылку.

— Ты забыл в тот день, — с хитрой улыбкой заявляет он, спокойно возобновляя

запись материала со слайда.

Тэхен задумчиво осматривает упаковку вытащенной Чонгуком бутылки, а как

только узнает в ней то самое макколли, которое пил в круглосуточном магазине,
то не сдерживается от того, чтобы обескураженно прикрыть ладонью рот.

— Быть такого, блять, не может, — шепчет он. — Тот парень в панамке... Это был
ты?!

С лица Чонгука не сходит довольная ухмылка. Он с интересом поглядывает на

забавно удивленного Тэхена и кивает, подтверждая его догадку.

— Зачем ты вообще пошел в магазин? Тебя же все ждали в баре.

— Я в принципе не особо люблю подобные встречи. Еще и ехать туда пришлось

сразу после тренировки. Я был голодным и уставшим, хотел поскорее вернуться
домой и лечь спать. Но как-то некрасиво получалось: всех надоумил, собрал в
одном месте, оплатил бронь, а сам не появился. Поэтому я решил забежать в
магазин и перекусить немного, чтобы потом в баре особо не трапезничать,
быстро со всеми поздороваться, выпить пива и свалить до того, как меня
облепят со всех сторон.

— А почему был таким скрытным?

— В Америке я привык к тому, что мог спокойно бродить по улицам, не боясь

быть окруженным толпой, но в Корее... У нас тут есть небольшие проблемы с
нарушением личного пространства известных людей, так что приходится всегда
быть начеку и как следует прятать лицо. К тому же, — Чонгук отчего-то
улыбается, — обычно собеседники тушуются рядом со мной и не могут общаться
23/83
непринужденно из-за смущения, поэтому было интересно поговорить с кем-то
вот так вот, притворяясь обычным парнем.

— Вообще-то, даже если бы я знал, кто ты такой, то не стал бы стесняться и

краснеть при разговоре как остальные, поверь мне, — Тэхен закатывает глаза.

Чонгук роняет короткую усмешку и уже было хочет ответить Тэхену, но их

беседу прерывает звонкий голос преподавателя:

— Итак, заканчиваем нашу теоретическую часть и убираем все со столов. Сейчас

вам раздадут подносы с лягушками, инструменты, инструкции и бланки для
отчета. Работаем в парах, как сидим. Обязанности распределите сами. Без меня,
как обычно, ничего не начинаем, а во время работы строго следуем указаниям в
инструкции. Чонгук-щи, — обращается он к Чону, — возьмите в шкафчиках
позади вас халат и шапочку, чтобы не запачкаться. В следующий раз, если
планируете вновь посетить занятие по нашему курсу, постарайтесь принести
соответствующую форму с собой, хорошо?

Чонгук кивает. Пока он уходит к шкафам с запасными халатами, а аудитория

оживляется благодаря студентам, расхаживающим между столами с
раздаточными материалами, Тэхен позволяет себе полностью погрузиться в
собственные мысли и обдумать все, что произошло с ним за последние
несколько минут.

Сказать, что Тэхен пребывает в полном ахуе — это ничего не сказать, правда. Он
редко чувствовал себя полноформатным долбаебом, но сейчас был тот самый
особенный случай, когда ему хотелось со всей дури пробить своей глупой
головой поверхность стола. Как он вообще не сообразил в тот вечер, что сидит и
общается по пьяни именно с чертовым Чон Чонгуком? Даже несмотря на то, что
парень был в панамке, скрывающей бо́ льшую часть лица, его тело... Тэхен же не
знал никого, кто был бы больше Чонгука, так какого хрена он не напряг ни
одной извилины в мозге, чтобы понять, кто именно находится рядом? Никакая
мешковатая одежда не скрыла бы эти гигантские плечи, так что разгадать
личность подозрительного парня нормальному человеку труда не составило бы.

(К несчастью, Тэхен себя к разряду нормальных людей относил крайне редко).

Получается, напившись макколли, в прошлую субботу Тэхен умудрился излить

душу внимательно слушавшему Чон Чонгуку. Чесал языком про армию и
рассказывал о том, как справлялся со смертью мамы, человеку, с которым
просто поздороваться мечтает добрая половина всего университета. Поневоле
открылся тому, с кем ни в жизнь бы не захотел иметь чего-то общего. Вау... Пять
баллов, Ким Тэхен. Отличная работа.

В груди Тэхена собирается неприятный комочек, вызывающий ноющую боль. В

нем смешиваются угнетающие стыд и желание навсегда стереть свои
воспоминания о субботней посиделке в круглосуточном магазине. Чонгук далеко
не тот человек, с которым Тэхен хотел бы быть откровенным. Для честных,
искренних разговоров он больше предпочитал Юнги и Соджуна, которым
доверял и которых знал еще с первого курса. Они не били людей до рек крови,
чтобы получить вознаграждение в несколько десятков тысяч долларов. Перед
ними можно было без страха оказаться морально обнаженным.

Тэхен хочет быть честным — тогда, сидя перед большим окном магазина и
24/83
попивая рисовое вино, он чувствовал себя очень даже комфортно. Общаться с
Чон Чонгуком, не зная, что это тот самый Чон Чонгук, было... интересно. Если бы
Юнги не позвонил ему в тот день с просьбой приехать, Тэхен, вероятно,
просидел бы наедине с загадочным парнем в панамке до глубокой ночи. Ему
действительно показалось, что они могли говорить даже на самые пустые темы
часами напролет.

Но, стоило только Чонгуку предстать перед ним в своем обычном облике, у
Тэхена вмиг возникло к нему липкое отторжение. Он понимает, что это
неправильно — судить о ком-то, не узнав о его личности как следует, — но та
кровавая бойня, что возникала в мыслях Тэхена при каждом взгляде на Чона, не
давала ему покоя. Чонгук априори ассоциировался с насилием, и это было
просто невероятной проблемой, с которой Тэхен пока поделать ничего не мог.

Когда Чонгук возвращается к своему месту, уже одетый в халат и шапочку,

Тэхен предусмотрительно убирает в рюкзак несчастную бутылку с вином и
принимает от одного из студентов бланки для отчета. Чонгук же забирает из
рук преподавателя поднос с лягушкой и присаживается на стул.

— Итак... что будем делать?

Вместе с Тэхеном они неоднозначно смотрят на мертвую лягушку, которую, судя

по запаху, совсем недавно вытащили из раствора формальдегида.

— Я ее резать не буду, сразу предупреждаю, — заявляет Тэхен. — Даже трогать

не собираюсь.

— Боишься, что ли? — Чонгук улыбается.

— Нет, но я никогда такими зверствами не занимался и начинать не планирую.

— У тебя в школе на уроках биологии не было лабораторных работ с

препарированием?

— Я учился в такой школе, где едва хватает денег на нормальные стулья с

партами. Если бы там организовали препарирование, то у нас были бы одни
перчатки и скальпель на всю параллель.

Слова Тэхена вызывают у Чонгука милый смешок. Тэхен же мысленно радуется,

что они все-таки ушли от обсуждения прошлой субботы, и позволяет себе
поинтересоваться:

— Ты уже занимался этим? — он кивает на бедное животное, лежащее на

подносе пузом кверху.

— Да, пару раз.

— Тогда, может, — тянет Тэхен, не стесняясь понаглеть, — ты разберешься с

препарированием, а я заполню оба отчета, м?

Чонгук кривит губы в приятном удивлении.

— С вами приятно сотрудничать, Ким Тэхен-щи, — он протягивает ладонь для

рукопожатия.
25/83
Тэхен игнорирует этот его жест, но усмехается в ответ искренне и открыто,
чувствуя частичное облегчение внутри от того, что смог спихнуть на Чонгука
разрезание ни в чем не повинной лягушки. Чонгук послушно убирает руку и
сохраняет на губах легкую ухмылку, говорящую о сокровенных мыслях в его
голове, но не дающую никакой определенности.

— Ладно, давай начнем заполнять отчеты, — предлагает Тэхен. Пока Чонгук

натягивает на руки скрипучие перчатки, он берет инструкцию и кратко
пересказывает первый пункт: — Так, если лягушка застывшая из-за раствора, в
котором хранилась, то нужно немного размять ее.

— С нашей подопечной все нормально, — заключает Чонгук, слегка помяв

животное пальцами. — Дальше что?

— Нужно определить пол при помощи внешнего осмотра. Если взглянуть на

ступни, то...

— Самец.

— Как ты понял? — Тэхен удивленно смотрит на парня.

— У самцов есть выпуклое уплотнение на передних лапах. Вот, — он задирает

одну из конечностей, показывая Тэхену, — видишь?

— Ну... вроде того. Значит, самец. Дальше нужно осмотреть голову и добавить
подписи в отчете.

— Это я и без осмотра помню, — Чонгук вдруг склоняется к Тэхену ближе,

упираясь своей крепкой грудью в его плечо, и, указывая кончиком пинцета на
рисунок в бланке, говорит тихо: — Вот это — рот, его несложно узнать. Тут —
внешние ноздри, используемые для дыхания, а здесь, за ушами — барабанные
полости.

— А вот это во рту у языка?..

— Евстахиевы трубы.

— Точно.

Тэхен кивает и начинает внимательно подписывать нужные органы, даже не

обращая внимания на прилипшего к нему парня. Чонгук, столь уютно
устроившийся у него под боком, неторопливо скользит взглядом по красивым,
утонченным пальцам Кима, зажимающим ручку, по длинной руке, обтянутой
тканью белоснежного халата, и останавливается на лице, замирая. Ровная
загорелая кожа напоминает ему приторную тягучую карамель. Чонгук не особо
любит сладкое, но до такого угощения, будь у него возможность, с
удовольствием бы дорвался. Темные губы Тэхена, точно зрелые сливы, медленно
двигаются, пропуская сквозь себя записываемые слова, и Чон, подвисая на них,
тут же заставляет себя отстраниться.

Нельзя.

— Итак, — заканчивая писать, говорит Тэхен, — с внешним осмотром по

26/83
инструкции все. Дальше надо резать.

— Окей.

Как только Чонгук, тяжело вздохнув, берет в руку скальпель, Тэхен

непроизвольно кривится и прикрывает лицо ладонью, абсолютно не желая
наблюдать за процессом препарирования. Он отвлеченно смотрит на стену так,
будто на ней показывают какое-то невероятно интересное кино, и ведет бровью,
когда Чонгук вдруг спрашивает его:

— Не жалеешь, что в тот вечер провел время со мной, а не с остальными в баре?

— Ты действительно хочешь поговорить об этом, пока распарываешь лягушачье

брюхо?

— Ну, если хочешь, можем поговорить о том, как тяжело этот тупой скальпель
режет скользкую кожу, — пожимая плечами, предлагает Чон.

Тэхен закатывает глаза и смолкает на секунду.

— Не жалею, — негромко отвечает он, выбирая из двух зол наименьшее.

Он не может сказать точно, но, кажется, Чонгук улыбается, когда говорит:

— Хорошо, — он звенит инструментами на подносе и, хватаясь за хирургические

ножницы, опять интересуется: — Почему ты ушел тогда так быстро после
звонка?

— Один из моих друзей расстался с девушкой и перебрал соджу от горя. Его не

хотели везти таксисты, поэтому нужно было помочь донести его до дома.

— Ясно. Нормально добрались?

— В какой-то степени. Если не считать того, что Соджуна пару раз вырвало
прямо мне на плечо, то дорога была вполне спокойной.

— Нужно было сказать мне тогда. Я бы подвез вас на машине.

— Да все в порядке.

Слыша, как Чон откладывает все приборы на стол, Тэхен убирает руку от лица и
искоса поглядывает на распятую лягушку с торчащими наружу внутренними
органами.

— Пиздец, — невольно выругивается он, отворачиваясь.

— Да уж, — не слишком оптимистично соглашается Чонгук. — Давай-ка

подпишем все быстрее, пока я сам тебе на плечо не наблевал, как твой пьяный
дружок.

— Давай.

— Так, вот здесь, самый большой ее орган — печень, — Чон указывает пальцем
на нужное место в рисунке.
27/83
Тэхен послушно подписывает орган в обоих отчетах и мимолетно подмечает:

— Думаю, далеко не тебе тут нос воротить.

— О чем ты? — в замешательстве спрашивает Чонгук и прежде, чем ему ответят,

добавляет: — Здесь — желчный пузырь.

— Ну, ты же не брезгуешь расквасить противнику все лицо, — продолжая

писать, размышляет Тэхен. — Так чего какой-то лягушки противишься?

— Что ты имеешь в виду?

— Мой друг показывал мне один из твоих боев. Тот, за победу в котором ты
получил звание чемпиона. Ты разбил лицо и голову парню так, что вы вдвоем в
его крови разве что не купались. А теперь кривишься от того, что разрезал
какую-то лягушку? Я не понимаю этого.

— Слушай, ну, мне в октагоне чужие внутренние органы вот так вблизи
рассматривать еще не удавалось. А кровь... не то чтобы мы оба замечали ее,
пока боролись. На такое обращаешь внимание уже после раунда, когда тренер
более или менее приводит тебя в чувства.

— Почему ты не остановился тогда? — откладывая ручку и поворачивая голову к

Чонгуку, спрашивает Тэхен. — Ты же рассек ему голову прямо возле виска. В
этом месте тонкая кожа, много сосудов и капилляров. Это чертовски опасно.

— Потому что Джонсон не хотел останавливаться. Он всем своим видом

показывал, что готов продолжить бой, поэтому мы боролись дальше.

— Но ты же понимал, что этот твой Джонсон получил тяжелые травмы и едва на

ногах держался. Почему тогда не настоял на досрочном завершении боя?

— Это не в моей компетенции, Тэхен. Давать команду начать или прекратить бой
входит в работу рефери.

— Тогда почему он не закончил весь этот ужас? — продолжает настаивать Тэхен.

Чонгук вздыхает, но при этом совсем не выглядит раздраженным от устроенного

Кимом допроса. Он складывает руки на краю стола и, двигаясь к парню чуть
ближе, говорит:

— Ну, вот представь. Ты вновь в армии, и тебе говорят, что нужно пробежать
горный марафон, только призом за него будет не дополнительная ложка
склизкой рисовой каши, как обычно, а как минимум пятьсот тысяч долларов
гонорара. Еще сто тысяч ты можешь получить, если прибежишь первым, и около
тридцати тысяч тебе заплатит компания Пума, если напялишь их экипировку в
качестве рекламы. И вот ты соглашаешься на марафон, срываешься со старта,
но буквально на первых ста метрах спотыкаешься и подворачиваешь ногу. Тебе
больно, но ты понимаешь, что все это полная фигня и через пару минут можно
продолжать бежать дальше: неприятные ощущения в лодыжке вот-вот
отступят, и в тебе еще есть куча сил и уверенности, чтобы обогнать остальных
участников. Ты уже было встаешь, желая продолжить участие в марафоне, но
один из прапорщиков подходит к тебе и говорит: «Прости, рядовой Ким, но мы
28/83
вынуждены дисквалифицировать тебя за подвернутую ногу». Вот так просто
тебя сбрасывают со счетов в то время, когда ты готов надрать всем зад,
несмотря на возможные боль и усталость. Будешь ли ты готов сдаться в такой
момент?

— Но подвернутая лодыжка и рассеченный висок?.. — тянет Тэхен.

— Тэхен, просто посмотри на меня, — Чонгук разводит руки в стороны. —

Думаешь, мне помешает какое-то рассечение?

Тэхен пробегается взглядом по сильному телу парня и неуверенно пожимает

плечами.

— Вспомни Конора Макгрегора — его смог остановить лишь чертов перелом. И

то, быстро восстановившись, он опять побежал в октагон на первый же
возможный бой. MMA не про раны, Тэ. MMA про силу воли и желание бороться до
потери сознания. Я бы не стал чемпионом, если бы позволял себе быть слабым.
За последние несколько лет я буквально разучился сдаваться.

Чонгук смолкает и, замечая, как неотрывно и задумчиво на него смотрит слегка

растерянный Тэхен, остужает свой пыл.

— Прости, я немного забылся, — он отворачивается и хватает ручку, начиная

беспокойно крутить ее пальцами. — У меня не было цели так наседать на тебя.
Просто я не хочу, чтобы ты считал меня каким-то живодером. Я не агрессивный
вне октагона, и... меня не надо бояться. Вот что я хотел донести.

Порядком удивленный, Тэхен молчаливо следит за тем, как нервно Чонгук

вертит в руках бедную ручку и кусает свою нижнюю губу, оттягивая зубами
колечко пирсинга. Все тело парня кажется напряженным и невинно вздрагивает,
когда Тэхен неожиданно наклоняется к Чону и, перебарывая отвращение,
осторожно указывает пальцем на внутренности забытой ими лягушки.

— Это сердце? — спрашивает он так, будто не знает.

Чонгук вмиг приходит в себя и, отбрасывая ручку, кивает.

— Да.

— В инструкции написано, что его нужно удалить. Ты знаешь, какие артерии

перерезать?

— Да, секунду.

Чонгук берет в руку скальпель и с крайней осторожностью поддевает кончиками

пальцев небольшое сердце, чтобы понять, с какими сосудами оно соединено.
Тэхен впервые не отворачивается и даже наоборот — склоняясь ближе, следит
за тем, как парень бережно орудует острым концом скальпеля в теле лягушки.

— И что это еще за «Тэ», м? — вдруг интересуется он. — Я тебе разве не хен?

— С чего ты взял? — не отрываясь от дела, бормочет Чонгук.

— Я слышал, что ты учишься на третьем курсе.

29/83
— Ну, меня на него восстановили, да. А так я девяносто восьмого года рождения.

— Оу, — Тэхен удивленно выгибает бровь. — Мы ровесники?

— Судя по всему, да.

Чонгук пожимает плечами и заканчивает умело удалять нужный орган. Держа

его в ладони, он просит Тэхена открыть подготовленную преподавателем
баночку с раствором и помещает туда сердце, после плотно закручивая крышку.

— Ну, вот и все. Что там по инструкции дальше?

Тихо переговариваясь, они умудряются заполнить отчеты буквально за

пятнадцать минут. Пока остальные с частыми «фу» кое-как распознают
максимум основные органы, Чонгук под руководством читающего инструкцию
Тэхена уверенно лапает лягушачью клоаку, вскрывает небольшой желудок,
морщась только в момент, когда ему в лицо чуть не попадает одна из
брызнувших капель неизвестной жидкости, и с похвальным энтузиазмом
рассказывает обо всем, что видит.

Они заканчивают со своим заданием почти за двадцать минут до звонка. Чонгук

снимает грязные перчатки и отходит к раковине, чтобы как следует вымыть
руки. Пока он мылит ладони, Тэхен педантично складывает возле подноса все
бумаги, что им раздали, и улыбается, когда Чонгук по возвращении садится на
стул с тяжелым усталым вздохом.

— Думаю, операция прошла успешно, — Тэхен кивает в сторону беспощадно

распотрошенного животного.

— Вполне, — Чонгук вытирает влажные руки прямо о халат и, наконец стягивая

с головы позорную шапочку, спрашивает: — Кем ты хочешь стать? Я имею в виду
специальность.

— Пока не знаю точно. Я поступил на лечебное дело специально, чтобы потом

при переходе в ординатуру выбор узких направлений был больше. Ну, хирургом
мне сто процентов не быть, это ты уже понял.

— Да уж, — Чонгук смеется. — Не дай бог к тебе под нож попасть: наверное, с
закрытыми глазами оперировать будешь?

— Отстань, — бросает Тэхен с улыбкой. — Не знаю... Может, стану

физиотерапевтом.

— Отличная идея.

— Правда?

— Конечно. Отучишься, и я сделаю тебя своим личным врачом. Будешь вместе со

мной ездить по миру на чемпионаты и вправлять мои поломанные конечности
после боев, как тебе?

Тэхен позволяет себе довольно громко усмехнуться.

30/83
— Ты глупый, что ли? — беззлобно говорит он. — Мы с тобой сегодня только
второй раз в жизни поговорили, а ты меня уже личным физиотерапевтом
сделал.

— Ну и что? — уверенно заявляет Чонгук. — Я быстро понимаю, чего хочу.

— Конечно.

Тэхен качает головой, ни на секунду не переставая улыбаться. В его груди

появляется непривычная легкость, которую он совсем не ожидал почувствовать
рядом с таким человеком, как Чон Чонгук. Он отвлеченно катает ручку по столу
и уже было всерьез задумывается о карьере физиолога, но сбивается с мысли,
улавливая раздавшийся в аудитории стук.

— Извините? — прерывает их занятие один из работников института. — Можно

мы у вас Чон Чонгук-щи заберем? Директор очень хотел бы с ним немного
побеседовать, раз уж он записался на курсы именно к нам.

— Конечно, — дает волю преподаватель, бросая на Чона короткий взгляд.

— Чонгук-щи, пойдемте?

— Да, секунду.

Чонгук снимает с себя запасной халат, бережно вешая его на спинку стула,
после собирает в рюкзак тетрадь и письменные принадлежности и, вставая с
места, вдруг двигает Тэхену коробочку с сердцем, которая до этого стояла на
его стороне стола.

— Дарю, — с улыбкой говорит он на прощание.

Тэхен в замешательстве дотрагивается до контейнера пальцами и взмывает

макушкой вверх, когда Чонгук отчего-то возвращается к их парте и опирается на
нее руками.

— Самое главное забыл.

Тэхен поднимает бровь, не понимая, что происходит. Чонгук склоняется к нему

чуть ближе и, понижая голос, спрашивает:

— Тату покажешь?

Их обоих пробирает на смех, но они сдерживаются, зная: на них сейчас

направлено слишком много ненужных взглядов. Тэхен коротко качает головой в
отрицании и прячет свою широкую улыбку за ладонью, не желая выдавать все
свои эмоции. Чонгук еще несколько долгих секунд пронизывает его своим
чересчур довольным взглядом и, все же не дожидаясь желанного ответа,
отталкивается от парты.

— Я спрошу тебя снова в следующий раз, так что будь готов, — предостерегает
он, шагая к выходу.

Тэхен прослеживает за его фигурой до самых дверей и, возвращаясь глазами к

коробочке с лягушачьим сердцем, закусывает нижнюю губу.
31/83
Он не знает, о каком именно следующем разе говорит Чонгук, но постыдно
признается самому себе лишь в одном: этот следующий раз он будет с
нетерпением ждать.

Тэхен нехотя отрывает взгляд от экрана ноутбука, когда его мобильный,

лежащий на низком журнальном столике, начинает вибрировать от входящего
звонка. На вспыхнувшем экране высвечивается неизвестный номер. Тэхен
озадаченно смотрит на незнакомые ему цифры и, перебарывая желание
пропустить вызов, все же прикладывает телефон к уху.

— Да? — спрашивает он.

— Соскучился?

Тэхен закатывает глаза и ухмыляется.

— Откуда у тебя мой номер телефона?

— Он у тебя в Какао[9] в открытом доступе находится, вообще-то, — довольно

заявляет Чонгук.

— Сталкером заделался?

— Нет. Всего-то нашел твой профиль в той беседе с восстановившимися

студентами. И десяти минут на это не потратил, между прочим.

— И чего звонишь теперь на ночь глядя? — Тэхен отвлеченно раскрашивает

ручкой клеточки на полях тетради. — Я тут погряз в домашке по самую голову.
Если не доделаю лабораторные к утру, то потеряю баллы и слечу со стипендии.

— Я тебе мешаю? — уже серьезно спрашивает Чонгук.

— Не так чтобы очень, но...

— Мне сбросить?

— Как хочешь.

— Не хочу.

Тэхен отбрасывает ручку на стол и, прикрывая глаза ладонью, с глупым

смешком опирается спиной на стоящий позади диван.

Честно признаться, он совершенно не успел заметить, в какой момент и каким

именно образом Чонгук умудрился стать его личным хвостиком. Из-за учебы в
институтах, располагающихся на двух разных берегах реки Ханган, Тэхен
думал, что, кроме дополнительных занятий по биомеханике, они с Чонгуком
нигде пересечься не смогут, однако Чон на этот счет имел диаметрально
противоположное мнение. Помимо того, что, нарушая все университетские
правила, на оставшиеся элективные курсы он за каким-то хером записался в
медицинский институт, после собственных пар Чонгук еще и приезжал к Тэхену
32/83
в корпус, чтобы под предлогом подготовки к зачетам сидеть рядом с ним в
библиотеке до позднего вечера и профессионально делать вид, будто ему
интересно читать учебники по гистологии.

Чонгук делал буквально все для того, чтобы показаться надоедливым, однако
Тэхену он по абсолютно непонятной причине никак не надоедал. В его
присутствии на удивление не чувствовалось никакого напряжения. Тэхен думал,
что Чонгук окажется его личным — как это модно сейчас говорить — красным
флагом, что соберет в себе все те черты характера, которые не вызывают
ничего, кроме полного отторжения, но он не оправдал ни одного из всех
тэхеновых ожиданий.

Когда они заканчивали делать домашнюю работу по дополнительным курсам и

покидали библиотеку, то, особо не сговариваясь, шли в ближайший к институту
круглосуточный магазин и, как в их первую встречу, отвлеченно болтали на
всевозможные темы, поедая горячий рамен. Благодаря этим почти ночным
посиделкам наедине друг с другом Тэхен узнал, что, несмотря на
ошеломительные успехи в UFC и звание чемпиона, Чонгук не получает ни капли
поддержки от своей семьи. Его родители с детства делали все для того, чтобы
их сын попал в олимпийскую сборную по тхэквондо, а когда тот покинул
тренировочный центр и ушел в вольную борьбу, отвернулись и сказали, что он
может делать все что угодно, только теперь без их покровительства. Помогать
они ему больше не собирались.

Это порядком удивило Тэхена. Ему казалось, что корейским родителям обычно
достаточно того, что их ребенок имеет привлекательную внешность и благодаря
ей пробивается в лучшую жизнь, зарабатывая кучу денег, но, видимо, семья
Чонгука и так знала, что их сын когда-нибудь станет популярным — для них
было важно только то, чем именно он прославится. Похоже, чемпионство в MMA
их не устроило.

Несмотря на столь печальные обстоятельства, Чонгук не выглядел

расстроенным, когда рассказывал обо всем этом.

«Было бы хуже, если бы я пошел против желаний родителей, но не сумел

добиться успеха самостоятельно. Тогда бы мне пришлось возвращаться к ним и
признавать, что они были правы в том, что я ни на что не способен без их
поддержки и помощи. Это бы ударило по моему самолюбию, но... все сложилось
иначе. К счастью», — коротко улыбнувшись, сказал он в один из вечеров.

Находясь наедине с Чонгуком практически каждый день, Тэхен наконец

осознавал, что, казавшийся поначалу посредственным и безынтересным, Чонгук
на самом деле являлся нескончаемым айсбергом, секреты которого теперь все
больше хотелось вытащить из-под толщи воды наружу.

Выросший в консервативной и строгой семье, он имел довольно радикальные

взгляды на некоторые вещи, но, на радость Тэхену, никогда не рвался спорить.
Когда студенты окружали их столик, желая сфотографироваться с Чонгуком
прямо в столовой во время обеда, он вежливо просил их подождать до конца
перерыва в коридоре, не показывая внутреннего недовольства и не оставляя
Тэхена в незаслуженном одиночестве. Будучи тем, кто может с легкостью
расквасить лицо соперника до рек крови, Чонгук представал перед Тэхеном в
совершенной степени безобидным, неагрессивным и миролюбивым парнем, не
имеющим сил удержаться от того, чтобы перегладить всех встречающихся ему
33/83
на улице котов.

Словно бездомный щенок, который лает на больших и страшных людей, он

начал ластиться к ладони, стоило только прикормить его кусочком говядины и
хорошенько почесать за ухом.

Тэхену было стыдно за то, что он посчитал Чона едва ли не машиной для
убийств, но он умеет признавать свои ошибки и исправляться. Именно поэтому
он не оттолкнул парня и, поплыв по течению, позволил ему сблизиться с собой.
Тэхен запросто пустил свои чувства на самотек и решил, что будет думать о
сложившихся между ними отношениях, лишь когда ситуация дойдет до
критической точки.

Проблема была в том, что, по тэхеновым ощущениям, эта критическая точка

приближалась к ним слишком быстро. Настолько скоро, что они, кажется, уже
перескочили через нее, начав глупо смущаться от долгих взглядов друг на
друга. Тэхен обычно легко мирился с реальностью, однако собственный румянец
от трепетной заботы Чона о себе принимать даже пытаться не хотел.

Чонгук ему не нравился. С ним было просто... комфортно. Вот и все.

— Почему ты позвонил? — интересуется Тэхен после небольшой паузы.

Устало поднимаясь с пола, он прихватывает ветровку и пачку сигарет с

зажигалкой и выходит на крыльцо дома, по пути слушая:

— Просто так. У меня тренировка недавно закончилась. Я выехал домой, думал,

что доберусь быстро, но в городе ужасные пробки даже на объездных путях.
Мне стало скучно, поэтому и набрал тебе.

— За рулем по телефону болтать нельзя.

— Да кто тут вглядываться будет, — бросает Чонгук.

Тэхен ухмыляется от того, как уверенно звучит голос парня, и, усаживаясь на

самую верхнюю ступеньку, закуривает.

— Ты тренируешься каждый день? — слегка приглушенно спрашивает он.

— Да.

— Тогда откуда у тебя время на просиживание штанов со мной в библиотеке?

— Ну, мы расходились не так поздно, так что я успевал заскочить в зал на пару
часов. Иногда наверстывал время утром и днем, если пар было мало.

— Это не навредит тебе?

— В плане?

— Мне казалось, спортсмены строги к себе и стараются не пропускать ни единой

тренировки, чтобы не потерять сноровку. А ты тут со мной каждый день по две
упаковки лапши уплетаешь. Разве у тебя нет диеты?

34/83
— Есть, но сейчас я могу дать себе послабление. У меня скоро будет небольшой
отпуск, так что боев, для взвешивания перед которыми надо контролировать
вес, не предвидится. Нечего переживать.

— Понятно.

— А ты?

— Что?

— Разве тебе не навредят ночные посиделки наедине с домашней работой?

— Не знаю, — Тэхен пожимает плечами. — Я уже привык к этому. Мне кажется,

недосып идет в комплекте с учебой в медицинском институте.

— Не хочешь немного отвлечься от учебников?

— Что ты предлагаешь?

— Пойдем завтра в кино?

— В кино? — Тэхен с улыбкой поднимает одну бровь.

— Ага. Сто лет не был в кинотеатре. А тут пятая часть Астрала вышла недавно.
Хотел посмотреть, но одному идти неинтересно.

— Чонгук, я терпеть не могу ужастики.

— Почему?

— Потому что я их боюсь. Меня бесят эти моменты, когда наступает полная
тишина, а после главный герой оборачивается через плечо и происходит какой-
то резкий и громкий пиздец. Каждый раз еле сдерживаюсь от того, чтобы не
заорать, я серьезно.

В трубке слышится приятный хриплый смех.

— Это ведь выдумки. Косых чудищ и демонов не существует, так чего их

бояться?

— Так я боюсь не их, а то, с какой неожиданностью они появляются на экране.

— Ну ты же будешь со мной. Можешь подержать меня за руку, если будет

совсем страшно, я не против.

Тэхен довольно ухмыляется и закатывает глаза.

— Ага, конечно.

— Я серьезно, вообще-то, — в противовес своим словам Чонгук явно улыбается.

— Пойдем, — заискивающе тянет он. — Я даже куплю тебе огромное ведро
карамельного попкорна, чтобы ты мог отвлекаться на еду в самые пугающие
моменты.

35/83
— Я соленый люблю, между прочим.

— Ну все я не так делаю, что ж такое?! — с наигранным недовольством

возмущается Чонгук.

Тэхен роняет короткий смешок и глубоко затягивается. Он задумчиво смотрит

куда-то вдаль, наблюдая за мерцающими огнями города, а лицо его медленно
теряет последние оттенки веселья, становясь чуть хмурым.

— Я не смогу завтра, — тихо бросает он.

— Днем или вечером?

— Весь день.

— Даже на пары не придешь? — удивляется Чонгук.

— Ага. Дела есть.

Чонгук смолкает на несколько мгновений, а после осторожно спрашивает:

— Я могу узнать, что это за дела? Ты не подумай, я не допрашиваю, но вдруг

потребуется моя помощь, и...

— У мамы завтра день рождения, — перебивая парня, отвечает Тэхен. — Перед

парами ко мне заедет друг, я передам ему тетради с лабораторными и поеду в
колумбарий[10]. Приберусь там немного, потом, может, выпью пива где-нибудь в
баре и вернусь домой. Ничего особенного.

— Отвезти тебя?

— Что? — Тэхен слегка теряется, не ожидая услышать от Чона подобное

предложение. — У тебя разве нет занятий?

— Есть, но они не такие уж важные. Тем более завтра курс по биомеханике, а

без тебя там со скуки уснуть можно, так что я свободен. Скажи мне время и
адрес, и я подъеду.

— Нет необходимости, Чонгук, правда. Там недалеко. Можно даже пешком

добраться.

На самом деле нужный колумбарий находится почти в десяти километрах от

тэхенова дома, и добираться до него обычно приходится на автобусе с двумя
пересадками, но Тэхен ни за что не признается в этом Чонгуку, чтобы избежать
его возможной компании. Завтра он будет излишне чувствительным и
потерянным, и предстать в таком состоянии перед Чоном — это слишком. Он,
кажется, еще не готов к подобному.

— Ладно, но в среду я все же затащу тебя на сеанс Астрала и накормлю соленым

попкорном до отвала, понял?

Губы Тэхена трогает очередная легкая улыбка, которую он оказывается не в

силах сдержать.

36/83
— Понял. Тем более что у нас с тобой в среду контрольная по психофизиологии,
а после нее любой ужастик покажется мультиком про радужных пони.

— Бля-я-я, — разочарованно тянет Чонгук. — Реально?

— Ага.

— Черт, я вообще про это забыл. Подготовишь меня?

— Я?! Да я сам ничего не знаю.

— Тогда будем готовиться вместе. Библиотека все равно до одиннадцати

работает, а потом можем пойти заниматься в магазин. Ну или... ко мне домой,
например. Там наверняка будет удобнее, да?

— Даже не знаю, — хитро уходит от ответа Тэхен. — Посмотрим.

— Я принимаю это за «да».

— Ха! С чего бы?

— С того бы, — уверенно заключает Чонгук.

— Ты дурак? — Тэхен стреляет истлевшим окурком в траву.

— Вот видишь: ты даже не пытаешься отказаться. Только обзываешься. Значит,

и вправду согласен.

— Боже...

Тэхен обескураженно хохочет, однако в действительности не находит в себе ни

капли желания отказываться от возможности провести с Чонгуком еще немного
времени наедине. В его доме, в отличие от круглосуточного магазина и
библиотеки, им больше не будут мешать посторонние звуки и бродящие мимо
люди. Тогда они точно смогут сосредоточиться на подготовке к экзамену и,
возможно, даже сдадут эту несчастную психофизиологию на нормальные баллы.

(Звучит слегка наивно, Тэхен знает, но мечтать не вредно, так ведь?)

Чувствуя холодящую его кожу вечернюю прохладу, Тэхен плотнее кутается в

ветровку и уже было хочет предложить закончить звонок, как вдруг Чонгук в
трубке неожиданно ахает, бросая:

— О! Стой, послушай! — просит он, прибавляя громкость музыки, играющей в

машине. — Ты слышишь?

Тэхен напрягает слух, улавливая незнакомую ему мелодию, чем-то похожую на

фанк восьмидесятых.

— Черт, Тэхен, эта песня[11], — с наслаждением выдыхает Чонгук в трубку. — Я

был так рад, когда случайно нашел ее. Мне вчера жутко не спалось, так что я
решил немного поиграть в ГТА Сан Андреас и услышал эту песню в машине, пока
щелкал радио. Клянусь, она засела у меня в голове на целый день. Я влюбился в
нее нахуй.
37/83
Тэхен с интересом прислушивается к незамысловатому мотиву и поневоле
широко улыбается, когда Чонгук на другой линии начинает воодушевленно
подпевать:

— Let's whip it, baby. Let's whip it right. Let's whip it, baby. Whip it a-a-all night.[12]

— Господи, Чонгук...

— Тэхен, я не могу сдержаться, правда!

— Еще скажи, что ты танцуешь под нее сейчас.

— Конечно, танцую! — как само собой разумеющееся выпаливает Чонгук,

вызывая у Тэхена очередную порцию смеха. — Тебе нравится?

— Песня?

Чонгук согласно мычит.

— Ну да, веселая, но ее смысл...[13]

— А что с ним?

— Ты же знаешь английский.

— Знаю, — в тоне Чонгука чувствуются по-наглому довольные нотки. — Так что

не так со смыслом? Или ты стесняешься говорить со мной о порке?

— Отстань, — шепчет Тэхен, пряча краснеющее лицо за ладонью, словно прямо

сейчас кто-то может увидеть, как позорно он смущается от какой-то глупой
болтовни по телефону.

— Нет уж, Тэхен, — уже серьезнее говорит Чонгук. — Теперь я от тебя не скоро
отстану, поверь мне.

Тэхен прислушивается к его уверенному голосу и мимолетно хмурится, не

совсем понимая, что именно Чонгук имеет в виду. Он хочет переспросить его, но
парень не дает ему возможности вставить и слова, принимаясь вновь негромко
подпевать столь понравившейся ему песне, и Тэхен сдается. Черт с этим
сумасшедшим — до его внутренних демонов не достучишься.

Поднимая взгляд к небу и прислушиваясь к звучным завываниям в трубке, Тэхен

отвлеченно смотрит на многочисленные звезды над головой и чувствует, как его
лицо расслабляется, принимая умиротворенное выражение. Голову больше не
беспокоят тревожные мысли о недоделанных лабораторных, ведь Тэхен и так
знает, что в любом случае успеет дописать все до утра. Прежний сон, который
вот-вот норовил поглотить парня еще полчаса назад, теперь неожиданно
отступил благодаря одному слегка ебанутому, но по-прежнему милому борцу,
продолжающему с воодушевлением петь для Тэхена своеобразную серенаду по
телефону.

Тэхен улыбается, слыша, как Чонгук на секунду фальшивит, и с приятным

спокойствием в душе прикрывает глаза.
38/83
Ночной мороз его больше не беспокоит.

— Ну, привет, мам.

Тэхен грустно улыбается, подходя к большой стене с многочисленными урнами

для праха и взглядом цепляя нужную ему ячейку. Он касается кончиками
пальцев мутного стекла и недовольно кривится, перетирая оставшуюся на коже
пыль.

— Что-то ты совсем запылилась, — ворчит Тэхен. Он склоняется к брошенному на

пол рюкзаку и, расстегнув молнию, лезет за прихваченными из дома чистящими
средствами. — Перед уходом в армию я просил нашу соседку госпожу Хан
присматривать тут за тобой, но, видимо, за полтора года у нее своих дел
прибавилось. Давно она у тебя не была, раз так не убрано. Ну ничего страшного,
— он осторожно приоткрывает дверцу и сбрызгивает тряпочку моющим спреем
для окон, — теперь я вернулся домой и буду частенько приходить к тебе.

Тэхен бережно вытирает стекло так, чтобы на нем не осталось ни единого

развода, а после, изъяв из специального крепления на дверце засохший букетик
цветов, выбрасывает его в мусорный бак в другой части большого зала и идет
обратно. Осторожно отставив урну с прахом и старенькую мамину фотографию
на ближайшую скамью, он тщательно собирает пыль внутри самой ячейки,
проходясь тряпкой по всем внутренним стенкам, и, давая влаге подсохнуть, так
же аккуратно, как вытащил, возвращает урну на место. Прежний снимок,
который оставили здесь сразу после похорон, Тэхен убирает в рюкзак и меняет
его на новый, где маме едва-едва исполнилось двадцать пять и она улыбается
чисто и счастливо, будучи свободной от всей той боли, что навалилась на нее
сразу после вступления в брак.

Тэхен очень любит эту фотографию. До сегодняшнего дня она стояла дома у
него на рабочем столе, и он смотрел на свою красивую радостную маму каждый
раз, когда садился за учебу — это помогало ему не забывать о данном обещании
стать хорошим врачом. А теперь Тэхен хочет, чтобы она украшала мамину
ячейку здесь, в колумбарии, и чтобы каждый пришедший видел ее именно
такой, думая, будто в ином мире она путешествует в этом своем прекрасном
обличье, а не в том безжизненном и разбитом, в каком врачи и Тэхен видели ее в
последний раз.

Устойчиво разместив рамку перед урной, Тэхен подбирает с пола купленный по

дороге небольшой букетик цветов — нежное сочетание любимых мамой желтых
гербер с пышными персиковыми гвоздиками и парой веточек белой гортензии —
и, поправив красивую упаковку, кладет его сбоку так, чтобы бутоны не
закрывали снимок. Он плотно защелкивает начищенную стеклянную дверцу и
невольно улыбается, видя, как симпатично и ярко теперь выглядит мамина
ячейка по сравнению с соседними.

Тишину просторного зала нарушает шорох шагов, раздающихся где-то позади,

но Тэхен не обращает на это внимания: сюда частенько приходят родственники
умерших, и он не видит смысла впустую отвлекаться на посторонних, когда у
него есть возможность побыть рядом с мамой. Факт того, что ячейка с прахом до
тэхенова прихода была в столь запущенном состоянии, ранит его до глубины
39/83
души. Его мама не заслужила такого отношения к себе. Всю жизнь раздавая
себя каждому, даже не особенно близкому человеку, в итоге она осталась
наедине со своей незаслуженной болезнью и сыном, который никак не мог ей
помочь. Ее бесстыдно забыли и вычеркнули из своих судеб, словно никогда и не
знали. И теперь она существовала в этом мире лишь благодаря трепетным
воспоминаниям Тэхена, которые он собирал по крупицам изо дня в день.

Тэхен понимал, что для людей, входивших в жизнь мамы на короткие периоды,
это нормально — притуплять боль утраты и продолжать двигаться дальше, —
однако смириться с таким положением дел не мог. Это казалось ему
несправедливым. Его мама заслуживала гораздо большего за все те
невыносимые трудности, через которые она проходила поневоле, но никто,
кроме самого Тэхена, не готов был уделить ей внимание даже сейчас, после
чертовой смерти.

Неужели Тэхен исчезнет из этого мира так же незаметно, как и она? Неужели о
нем забудут сразу же, стоит ему только отправиться на тот свет, и, выделив
такую вот ячейку в колумбарии, позволят ей покрыться многолетними слоями
пыли?

— Не думал, что встречу тебя здесь, — вдруг раздается за его спиной.

Слишком погруженный в свои мысли, Тэхен вздрагивает от неожиданности. Он

оборачивается через плечо и удивленно приподнимает бровь, видя Чонгука,
стоящего в паре шагов от него.

— Кажется, это должен говорить я.

Чонгук почти незаметно улыбается, соглашаясь с Тэхеном безмолвно. Одетый в

широкие джинсы и клетчатую рубашку, он слегка не вписывается в
педантичные стены отделанного мрамором колумбария, обычно посещаемого
людьми, облаченными в мрачный черный. В одной своей руке Чонгук держит
бейсболку. Во второй Тэхен замечает скромный букетик из роз.

— Я случайно встретился с Юнги сегодня перед парой элективного курса у тебя

в институте, — объясняется Чонгук, подходя ближе и вставая рядом с Тэхеном
плечом к плечу. — Спросил его насчет твоей поездки в колумбарий. Он сказал,
что ты обычно посещаешь его утром, поэтому я решил прийти позже, в обед,
чтобы не тревожить тебя своим присутствием.

— Я задержался дома из-за утреннего ливня. Не решился ехать в грозу.

— Не подумал об этом.

— Ничего страшного.

Чонгук переводит на Тэхена потерянный взгляд, и Тэхен мелко кивает ему,

давая понять без слов: «все действительно в порядке».

Удивительно, но он на самом деле не чувствует себя уязвленным рядом с ним.

Вчера, когда Чонгук предложил ему поехать в колумбарий вместе на его
машине, Тэхен едва не запаниковал, только представив, каким глупым и
растерянным предстанет перед парнем, с которым хотелось проявлять лишь
силу и независимость. Чонгук казался непоколебимым, неспособным проронить
40/83
слезу, даже если получит несовместимое с жизнью ранение, но сейчас, в эту
самую секунду, обычно крепкий и самодостаточный, он видится Тэхену таким
же стихшим и погруженным в собственные мысли.

Они уютно смолкают, вместе смотря на убранную Тэхеном ячейку. Чонгук,

склоняясь, помещает в крепление на дверце свой миниатюрный букетик и
складывает руки за спиной, вглядываясь в стоящую перед керамической урной
фотографию.

— Ты очень похож на нее, — вдруг бросает он. — Та же красивая улыбка и

большие глаза.

Тэхен поджимает губы.

— Спасибо.

Быть похожим на его замечательную маму — самый большой комплимент для

него.

— Ты нарядился для нее сегодня? — интересуется Чонгук, быстрым взглядом

подмечая тэхеновы синие брюки и выглаженную голубую рубашку, накинутую
поверх футболки.

— В какой-то степени. Мама ненавидела мои спортивные костюмы. Говорила, что

в них я похож на неудачников, которые просиживают штаны в пивных барах и
работают грузчиками в портах.

— Даже шапку свою снял.

Тэхен тут же смущенно проводит ладонью по волосам.

— Это только ради мамы. Терпеть не могу эту стрижку. С ней я похож на
унитазный ершик.

— Не говори так. Тебе очень идет, вообще-то.

Тэхен качает головой, ни в какую не желая соглашаться с мнением Чонгука,

однако скрыть мимолетный румянец на своих скулах оказывается не в силах.

— Ты приехал с папой? — оглядываясь по сторонам, спрашивает Чон. — Не видел

никого, когда заходил сюда.

— Мой отец умер, когда мне было четырнадцать.

Чонгук тут же осекается:

— Ох, прости... Соболезную.

Губы Тэхена трогает ядовитая ухмылка.

— О, нет. Вот с его смертью меня стоит поздравить.

Замешательство, появляющееся на лице Чонгука в следующую секунду,

вызывает у Тэхена совершенно невеселую усмешку.
41/83
Ну, вот они, собственно, и добрались до той самой точки невозврата в их
отношениях, которой Тэхен боялся больше всего. Он понимал, что когда-нибудь
это произойдет: Чонгук с такими рвением и искренним желанием пробирался
ему под кожу последние пару недель, что раскрыться перед ним полностью,
обнажив не тело, а израненную душу, в какой-то момент точно бы пришлось.
Тэхен просто не думал, что они дойдут до этого так скоро и именно сегодня, в
один из самых тяжелых дней года.

Он приподнимает подбородок и смотрит Чонгуку в глаза прямо и с некоторым

вызовом, пытаясь понять, готовы ли они оба к его возможным откровениям.
Чонгук не отводит взгляд и смотрит в ответ открыто и верно. В его темных,
похожих на завораживающие бездны радужках плещется столько искреннего
тепла, что от него, кажется, можно расплавиться, словно мороженое,
оказавшееся на солнцепеке. Там нет агрессии и злости, которые Тэхен ожидал
увидеть при первой их встрече. По непонятной причине в Чонгуке таятся
исключительные нежность и ласка, и они завладевают Тэхеном без остатка,
крепко привязывая к Чону на короткий поводок.

Он опускает голову, давая себе возможность собраться с мыслями. Чонгук

продолжает покорно молчать, позволяя Тэхену бороться с самим собой столько
времени, сколько понадобится, однако в его взгляде появляется что-то
тревожное и взволнованное, и это дает понять: он догадывается, что ему
предстоит услышать нечто поистине важное и болезненное. Но даже это
Чонгука совершенно не пугает — когда Тэхен вновь смотрит на него с
последними нотками сомнения в глазах, он коротко кивает и улыбается уголком
губ, говоря мысленно: «все в порядке».

Тэхен вздыхает. Окей, когда-нибудь этот разговор действительно должен был

случиться. И если судьба так распорядилась, то Тэхен последует ей послушно и
без оглядки.

— Ох... с чего бы начать? — неуверенно спрашивает он скорее сам себя.

— Тэхен, ты можешь не рассказывать, если тебе тяжело, — наконец говорит

Чонгук. — Сегодня и так трудный день, не стоит еще больше тревожить себя. Ты
не обязан.

— Я не обязан, да. Но я хочу. Я чувствую, что ты теряешься от моего

настороженного отношения к тебе, когда мы вместе, поэтому тебе стоит знать
причину. Думаю, это позволит тебе многое понять.

— Хорошо. Если ты уверен.

— Я уверен, — заключает Тэхен. Он в очередной раз устремляет свой взгляд на

снимок улыбающейся мамы и, погружаясь в прошлое, начинает слегка
приглушенно: — Вообще, это кажется мне довольно интересным. На парах нам
рассказывали, что человеческий мозг устроен так, что сохраняет в своей памяти
преимущественно хорошие воспоминания. Мол, из-за того, что в приятные для
нас моменты мы испытывали такие же приятные эмоции, эти моменты остались
на подкорках. А вот все плохое из нашей памяти со временем исчезает, и если и
всплывает иногда, то уже размыто. Так вот, судя по воспоминаниям, которые у
меня сохранились, складывается впечатление, что в период с рождения и до
четырнадцати лет в моей жизни не происходило буквально ничего хорошего. И
42/83
даже те случаи, которые вроде бы радовали меня тогда, сейчас кажутся
грустными до жути. Вот с таким парадоксом я живу последние несколько лет. И
все благодаря отцу. Этому чертовому ублюдку, который, я уверен, целую
вечность будет гореть в аду за свое бесполезное существование, не
приносившее его близким ничего, кроме горя и боли, — Тэхен поджимает губы,
подавляя накатывающий на него гнев. — Только сейчас, будучи уже взрослым, я
понимаю, что он был болен. Серьезно и, наверное, неизлечимо. В своей болезни
он не виноват. Но главная его вина заключается в том, что он не пытался с этим
бороться, а, наоборот, давал себе возможность с каждым годом становиться все
более неуправляемым и обозленным. Я уже не помню, когда увидел первые
проявления его агрессии, но мама говорила, что замечала это за ним еще до
моего рождения. До момента, когда мне исполнилось четыре, его приступы
неконтролируемого гнева заканчивались криками и битой посудой. Он просто
выматывал маме нервы, доводя ее до истерики, а потом уходил из дома и
возвращался глубокой ночью пьяным в дрова. Это не было нормальным, но и из
ряда вон выходящим не казалось: мы были далеко не единственной подобной
семьей на белом свете. Потом меня отдали в детский сад. Денег у нас особо не
было, но мама настояла, а отец, которого выводила из себя моя беспрерывная
болтовня, согласился. Однажды, когда нас в конце дня развозили по нужным
остановкам, оказалось, что меня некому встретить. Воспитатель оставила меня в
автобусе и, когда последний ребенок был высажен, попросила водителя довезти
меня прямо до дома. Еще в прихожей я понял, что что-то произошло. Папа сидел
за столом на кухне в полной тишине. В главной комнате горел свет, но оттуда не
доносилось ни звука. Весь дом как будто поглотил вакуум. Я осторожно прошел
в гостиную и увидел маму, сидящую на полу возле дивана. Она была в домашнем
длинном платье, которое прикрывало ее прижатые к груди колени. Все ее тело
дрожало. Я сильно испугался, подбежал к ней и... Блять, я никогда не забуду
этот момент, когда впервые увидел ее избитой, с уже запекшейся у носа и губ
кровью, разводами оставшейся на щеках и шее. Это настолько сильно поразило
меня, что я замер и не мог вымолвить и слова. Мама прижала меня к себе,
говорила, что все хорошо, что ничего страшного не случилось и что она в
порядке, но я уже тогда понял, что в нашей семье все далеко не в порядке, —
Тэхен стихает на секунду, пытаясь утолить адскую боль в сердце. — С того дня и
на протяжении десяти лет я больше не видел свою маму без синяков и ушибов.
Отец поднимал на нее руку почти каждый чертов день. Старые царапины не
успевали заживать, прежде чем поверх них появлялись новые. Он находил
повод во всем: не успела убраться, приготовила не то, что он хотел бы съесть на
ужин, в детском саду сделали замечание по поводу того, что со мной
недостаточно занимаются дома — все что угодно, только бы выместить рвущую
его злость на ком-то. При этом отец никогда не трогал меня. Никогда. И я
ненавижу его за это больше всего. Я был готов стерпеть любые побои и раны, но
то, что он делал со мной... — Тэхен поднимает взгляд к потолку, не давая глазам
предательски намокнуть. — Как только мне исполнилось семь и я наконец
пошел в школу, он начал душить меня морально. Каждый раз, когда я делал что-
то, что вызывало в нем агрессию, он ставил меня посередине гостиной, насильно
притаскивал маму и, замахиваясь, говорил, что за каждый мой проступок будет
расплачиваться она. Изо дня в день он внушал мне вину за то, что делал сам. А я
этого не понимал. Я постоянно старался быть правильным, угождать отцу во
всем, но мои усилия были напрасны: он всегда находил повод для того, чтобы
сделать маме больно. Только теперь я осознаю, что даже без моих проступков
отец бы все равно бил ее. Ему просто нужно было сбросить груз ответственности
за собственные ошибки на меня — ребенка, которому так легко было поверить в
свою провинность. Я ненавидел себя все эти годы и ненавижу до сих пор. Я
никогда не перестану видеть в себе причину маминых слез. Эта мысль о том, что
43/83
я был недостаточно хорошим и поэтому мама страдала, кажется, навечно
останется в моей голове. Я не могу избавиться от нее и виню себя даже в ее
смерти, понимаешь? Врачи сказали, что мама за все то время получила столько
черепно-мозговых травм, что появление опухоли в ее голове было вопросом
времени. Если бы я смог помочь ей тогда, она была бы здоровой и дожила бы до
счастливой старости. Но все испортил отец. Этот мудак испортил ей всю жизнь.

Тэхен отворачивается, пряча позорно покрасневшее лицо. Чонгук рядом молчит,

чувствуя, что ему еще что-то хотят сказать, и Тэхен, сглатывая ком в горле,
продолжает:

— Когда он окончательно спился и умер от цирроза печени, мама быстро

продала дом, и мы переехали в Сеул, чтобы обрубить все связи с Тэгу и тем
кошмаром, который там происходил. Я пошел в другую школу, мама устроилась
на работу, и мы жили вдвоем в долгожданном спокойствии. Мне казалось, что
все изменится и мы забудем ужасы нашей прошлой жизни, но даже переезд не
помог выкинуть из памяти отца и то, что он делал с нами на протяжении
стольких лет. Находясь в новом городе и знакомясь с новыми людьми, мыслями я
все равно был там, в старом доме, где каждый угол пропитан мрачными
воспоминаниями. Когда мама улыбалась и смеялась, я по-прежнему видел ее
лежащей на больничной койке с нескончаемыми синяками и капельницей,
протянутой к руке. Когда она громко звала меня к столу, я слышал ее
болезненные крики и мольбу закрыть глаза. Когда мы гуляли по району, я
постоянно оборачивался, боясь встретить отца даже после его смерти. Ад,
который, как мне казалось, закончится всего за мгновение, стоит только уехать
подальше, забывался так медленно, что можно было сойти с ума. Именно
поэтому... — Тэхен делает паузу, смотря куда-то в пол. — Поэтому я чертовски
боялся тебя. Я не переношу агрессию и насилие и не выдерживаю, если на меня
кричат. Это, наверное, так по-детски, но я ничего не могу с этим поделать. Мой
собственный страх пожирает меня без остатка и не дает сблизиться с тобой,
даже если... — он всхлипывает, чувствуя, как его глаза наполняют слезы,
которые он больше не может сдержать. — Даже если я хочу этого. И мне так
больно, Чонгук. Я чувствую себя неполноценным, неспособным быть рядом с
кем-либо в принципе. Мне кажется, что я должен расплатиться за всю мамину
боль своим одиночеством.

— Эй, — Чонгук осторожно приближается к нему и берет его заплаканное лицо в

ладони. — Эй, посмотри на меня.

Тэхен вымученно поднимает на него взгляд, с болью в груди замечая то, как
сильно у Чонгука покраснели глаза.

— Я никогда не сделаю тебе больно, слышишь? — с непоколебимой

уверенностью в голосе шепчет Чон. — Никогда. Я просто не смогу позволить
себе поднять на тебя руку. Как вы, врачи, даете клятву Гиппократа, обещая
спасать жизни людей, так и мы, борцы, входя в большой спорт, клянемся, что ни
за что не применим данные нам знания и навыки вне бойцовского поля. Даже
когда я был подростком и занимался тхэквондо, то не разрешал себе драться с
теми, кто дразнил и обижал меня в школе. Если кто-то нападал на меня, я
уклонялся или давал ему возможность бить себя, но не находил решимости
ответить, потому что знал: я могу причинить ему больший вред всего одним
приемом.

Тэхен шумно икает от непрекращающейся истерики, и Чонгук тут же трет его

44/83
влажные щеки большими пальцами, смазывая частые слезинки.

— Ну же, — тепло выдыхает он, — не плачь, пожалуйста. Ты был таким сильным

всю свою жизнь. Не сломался, несмотря ни на что. Я так восхищаюсь твоей
стойкостью.

— Я не был сильным, — кое-как возражает Тэхен. — Я чертов слабак.

— Неправда. Слабаки сдаются и ноют о том, как плохо им жить на белом свете.
А ты был рядом со своей мамой, даже если это угрожало твоему здоровью. Ты
сделал все для того, чтобы создать для нее памятные моменты счастья в те
недолгие мгновения, когда вам вдвоем было хорошо. Уверен, смотря на тебя
сейчас, она испытывает любовь и радость за то, что ты не сдаешься и
продолжаешь идти вперед. Она тобой очень сильно гордится, поверь мне.

От слов Чонгука у Тэхена перехватывает дыхание. Он слишком давно мечтал

услышать о том, что на самом деле не виноват в мамином горе, поэтому сейчас
впервые за все время чувствует, как с его сгорбившихся плеч падает самый
тяжелый в его жизни груз.

Тэхен роняет макушку на грудь Чонгука и понимает, что больше не может

держать все эмоции в себе. Его прорывает, точно старую дамбу, не
выдержавшую потока хлынувшей воды. Он плачет громко и надрывно, позволяя
рекам слез впитываться в чужую рубашку. Чонгук обнимает его крепко-крепко,
прижимает ближе, пряча в своих руках от всего мира и позволяя не бояться быть
таким ранимым. Он гладит его по волосам, шепчет что-то успокаивающее в
макушку и, кажется, даже оставляет короткий поцелуй на лбу, но Тэхен не
сосредотачивается на этом, будучи абсолютно потерянным в собственных
чувствах. Он жмется к парню, словно бродячий котенок, впервые ощутивший по
отношению к себе человеческую ласку, и укладывает дрожащие ладони на
широкую спину, обнимая в ответ.

В душе Тэхена наконец разгорается давно позабытое им тепло. Ему становится

жарко от того, как близко он находится к Чонгуку, однако это не кажется чем-то
неправильным и неуютным. Наоборот — Тэхен как будто бы оказывается возле
потрескивающего камина в холодную зимнюю ночь, когда за окнами бушует
страшная морозная вьюга. Где-то снаружи продолжает шуметь суетливый Сеул,
но здесь, в светлом просторном колумбарии, повисает умиротворенная тишина,
дарящая желанный покой.

Когда Тэхен перестает часто всхлипывать и, все же приходя в себя, просто

надрывно дышит, Чонгук проводит ладонью по его щеке и тихо просит:

— Пойдем на улицу, Тэ? — он вновь стирает с лица Кима остатки слез, смотря
глаза в глаза нежно и трепетно. — У меня в машине есть бутылка воды: тебе
нужно немного попить и подышать свежим воздухом.

Тэхен находит в себе силы только для того, чтобы согласно кивнуть. Чонгук
выпускает его из своих объятий, позволяя взять с пола позабытый рюкзак, а
после протягивает доверительно раскрытую ладонь, без лишних слов предлагая
взяться за руки. Тэхен с некоторой растерянностью смотрит на его длинные
узловатые пальцы, но быстро заглушает внутреннюю борьбу со скромностью и
хватается за шершавую ладонь, вызывая у Чонгука мгновенную улыбку. Его
неторопливо утягивают в сторону выхода из колумбария, и Тэхен, напоследок
45/83
оглядываясь назад, шепчет своей улыбающейся на фото маме слышное лишь им
двоим:

— С днем рождения.

Особо не спеша, они покидают главный зал и, следуя по длинному коридору,

выходят на улицу. Погода за все то время, что они были внутри, почти не
изменилась: после утреннего ливня в воздухе стоит прежняя влажность, небо
заволочено низкими, но светлыми облаками, а лицо тут же обдувает приятный
прохладный бриз, несущийся с морского побережья, рядом с которым
расположен колумбарий. Чонгук уводит Тэхена по каменной тропинке вглубь
аллеи, разбитой прямо поблизости, и сажает на ухоженную скамейку.

— Я сбегаю к машине за водой. Посиди пока один, ладно? Я быстро.

— Хорошо, — бросает Тэхен охрипшим голосом.

Он прослеживает за спиной парня, скрывающегося за поворотом среди

деревьев, и задумчиво уставляется взглядом вперед, на шелестящее рябью
море, уходящее к самому горизонту. Сейчас, в отсутствие прямых солнечных
лучей и с заволоченным облаками небом, оно кажется серо-синим и не режет
глаза бликами, как это бывает в особенно разгулявшуюся жаркую погоду.
Обычно отражающее все, к себе обращенное, теперь оно, скорее, поглощает,
завлекая в неспокойную гладь без остатка.

Тэхен хмурится, чувствуя, как его начинает накрывать головная боль,

являющаяся закономерным последствием сильной истерики. Он трет отекшие от
плача глаза и мимоходом проводит ладонью по волосам, будучи слегка
потерянным. От чрезмерного эмоционального взрыва, который он пережил
несколько минут назад, у него пропадает способность мыслить связно и
появляется острое желание по-глупому смотреть в одну точку не моргающим
взглядом. Тэхен так и поступает — пялится на бегущие к берегу волны до тех
пор, пока Чонгук наконец не возвращается к нему, и даже вздрагивает так,
словно его застали врасплох, когда перед лицом вдруг возникает бутылка воды.

— Держи, — говорит Чонгук, также присаживаясь на лавочку.

— Спасибо.

Тэхен откручивает крышку и присасывается к горлышку, делая несколько

жадных глотков.

— Теперь тебе лучше? — интересуется Чонгук, как только он со вздохом

заканчивает пить.

— Да, — Тэхен отставляет бутылку в сторону, складывает руки на бедрах и,

опуская голову, бормочет: — Прости.

— За что?

— Тебе пришлось успокаивать меня, как чертового ребенка. Я не хотел

создавать тебе проблем.

— О чем ты вообще? Твои эмоции — это не проблема, Тэхен. И я невероятно рад

46/83
тому, что ты позволил себе быть честным и открытым со мной.

Тэхен украдкой смотрит на Чонгука и, не замечая на его лице ни капли

лукавства, смягчается.

— Я тоже, — признается он. — Тоже рад, что смог быть искренним с тобой.

Они улыбаются друг другу тепло, но слегка неловко, наконец чувствуя, что
перешли на какой-то новый, пока не знакомый им обоим уровень общения.
Чонгук, не в силах преодолеть возникшее у него желание, вновь берет Тэхена за
руку и переплетает их пальцы, с довольным хмыканьем укладывая соединенные
ладони на свое бедро. Тэхен с заметным смущением поглядывает на то, как
мило и, черт возьми, идеально их руки смотрятся вместе, и, боясь показать
появившийся на его скулах румянец, укладывает голову на чонгуково плечо.

— Насчет того, что ты рассказал в колумбарии, — осторожно начинает Чонгук. —

Я уже несколько лет хожу на сеансы к одному хорошему психотерапевту,
который занимается проблемами насилия. Если ты хочешь...

— Записаться к нему? — Тэхен искоса смотрит на парня.

— Хотя бы на пробный сеанс. Я понимаю, что выбор психотерапевта — дело

сугубо индивидуальное, но вдруг он подойдет и тебе.

— Ты познакомишь меня с ним?

— Конечно. Мы встречаемся с ним по воскресеньям. Я расскажу ему про тебя и

попрошу найти время в расписании.

— Я буду рад.

— Правда?

— Да, — Тэхен переводит взгляд вдаль, снова следя за неторопливыми морскими

волнами. — Нельзя же всю жизнь мучиться от этих воспоминаний и вины за
смерть мамы. Если мне помогут разобраться в собственных чувствах, то, думаю,
я смогу двигаться вперед с большей уверенностью.

Чонгук ничего не отвечает ему, но Тэхен чувствует, как его ладонь на секунду
сжимают сильнее в попытке подбодрить. Он закусывает нижнюю губу, удобнее
устраиваясь на плече парня, а после его мозг, который до этого работал с
заметной заторможенностью, вдруг пронзает неожиданное осознание.

— Подожди-ка, — он выпрямляется, взволнованно смотря на Чона, — если ты

ходишь к психотерапевту, специализирующемуся на проблемах насилия, то,
значит, тоже...

Тэхен не осмеливается закончить мысль, но Чонгук его явно понимает, поникая

головой и досадно улыбаясь уголком губ.

— Чонгук, — Тэхен кладет свободную ладонь на его спину.

Он не хочет принуждать парня и вытаскивать из него столь серьезные

признания — в конце концов, ему самому понадобилась куча времени для того,
47/83
чтобы набраться сил и рассказать обо всем, — однако Чонгук оказывается явно
смелее и говорит сам:

— На самом деле, все не так трагично, как у тебя, поэтому сильно не переживай,
ладно?

— О боже, — Тэхен вздыхает с усмешкой, — ты даже сейчас обо мне

беспокоишься.

— Ничего не могу с собой поделать, — Чонгук пожимает плечами и

отворачивается, смотря куда-то в сторону ухоженных невысоких деревьев,
растущих вдоль дорожки. — В детстве меня бил отец. Несильно, без серьезных
повреждений. Что-то вроде профилактических оплеух. Я даже какое-то время
считал это нормальным, пока не узнал, что у моих одноклассников такое в семье
вообще никогда не происходит и считается дикостью. Отец говорил, что по-
другому я не способен понять его нравоучений. Что лишь благодаря страху,
который я испытываю перед ним, он может хоть как-то повлиять на меня. Но он
совершил ошибку — отдал меня на тхэквондо, где учили стоять за себя. Когда
мне исполнилось девятнадцать и я бросил тренировки, разрушив все его планы
на олимпийскую сборную, он попытался ударить меня вновь, но не смог: я
впервые оказал ему сопротивление. В тот день мы будто поменялись местами, и
я наконец увидел страх в его глазах.

— А твоя мама? Она не пыталась защитить тебя?

— Нет, но я рад этому. Боюсь, если бы она попыталась пойти против отца, то
повторила бы судьбу твоей мамы.

— Сейчас ты не общаешься со своей семьей?

— С отцом — нет. С мамой изредка перебрасываемся парой сообщений. — Чонгук

смолкает, явно задумываясь о чем-то, а спустя несколько мгновений говорит: —
На самом деле, поначалу мне казалось, что я переступил через всю эту историю
и что проблемы прошлого никак не отразятся на моем настоящем, но потом...
когда я занялся MMA, начал слишком часто видеть на месте соперников своего
отца. В такие моменты мне срывало крышу и я чертовски выходил из себя.
Именно поэтому мои бои видятся всем настолько зверскими. Люди думают, что
мне нравится быть таким безбашенным, но с каждым годом я все больше
ненавидел себя за это. Однажды тренер сказал, что, если я продолжу так
ожесточенно биться, он выгонит меня и больше не даст возможности выйти в
октагон. Тогда я и решил заняться своей головой.

— И как? Помогло?

— Думаю, да. По крайней мере, я уже не представляю лицо своего отца на груше
для битья. Психотерапевт учит меня отпускать эту боль, и мне... кажется,
становится все легче.

— Я рад.

Тэхен ласково гладит Чонгука по лопаткам и пробирается пальцами к отросшим

волосам на затылке. Он перебирает ухоженные, слегка завившиеся от влажного
воздуха пряди и приподнимает брови, когда парень со смешком переводит на
него взгляд.
48/83
— Что тебя развеселило? — Тэхен невольно улыбается.

— Надо же.

— Что?

— Нашли друг друга два страдальца.

Тэхен весело усмехается, склоняя голову вбок.

— Да уж.

— Ну ничего, — довольно бросает Чонгук, кладя поверх их сплетенных пальцев

вторую ладонь, — теперь все будет хорошо. Вдвоем бороться всегда проще, чем
в одиночку.

Тэхен бегает по нему мило сверкающим взглядом, а после вдруг утыкается

лицом в большой бицепс и бурчит едва различимо:

— Ты мне нравишься. Очень.

Он признается Чонгуку в этом, испытывая жуткие неловкость и смущение из-за

того, что впервые в жизни озвучивает чувства к объекту своей симпатии так
прямо и откровенно. Раньше, в школьные годы, девочки сами подходили к нему
на переменах или после уроков, чтобы подарить печенье и рассказать о том, как
сильно полюбили его просто за то, что он красивый и делает крутые подачи на
матчах по волейболу, однако теперь Тэхен понимал, что сам должен раскрыться
перед Чонгуком и дать ему понять: он больше не боится его и действительно
хочет стать ближе.

— Правда? — с явной улыбкой в голосе спрашивает Чон после недолгой тишины.

— Да, — продолжает бубнить в его рубашку Тэхен. — Ты изначально показался

мне привлекательным, но я не мог позволить себе сблизиться с тобой из-за
предрассудков насчет борьбы и твоей возможной агрессивности. А теперь ты
открылся мне, и... ты оказался совершенно не тем человеком, каким я
представлял тебя еще до знакомства.

— Значит, я умею удивлять?

— Даже очень.

— Тэ, — Чонгук поглаживает его щеку, — взгляни на меня.

Тэхен нехотя отрывается от чонгуковой руки и позволяет парню увидеть то, как
позорно все его лицо окрасилось в насыщенный томатный оттенок. Чонгук,
правда, этого не замечает и склоняется ближе, говоря тихо и сокровенно:

— Думаю, ты и сам это уже понял, но ты мне тоже нравишься, — признается он,
едва не упираясь своим лбом в лоб Тэхена. — Сильно. Очень сильно, Тэ. Еще с
той нашей встречи в круглосуточном магазине, когда ты не знал, с кем именно
разговариваешь. Ты в тот вечер просто напился вина и болтал с незнакомцем, не
боясь быть с ним по-настоящему искренним, а я восхитился твоими красотой и
49/83
внутренней силой настолько, что не мог перестать о тебе думать. Я даже на
элективные курсы в ваш институт записался только ради того, чтобы видеть
тебя чаще, хоть это и стоило мне нелепого двухчасового чаепития с болтливым
ректором, который все не хотел нарушать правила.

— Зачем ты так заморачивался? Мог же сразу найти мой профиль в Какао через
тот чат восстановившихся студентов. У меня там фото с лицом стоит, узнать
труда не составило бы.

— Я не хотел наседать на тебя. Не хотел заваливать сообщениями и звонками. Я

дал тебе возможность самому испытать никем не навязанное желание узнать
друг друга поближе и постарался подготовить для этого благоприятную почву:
сделал так, чтобы мы виделись чаще благодаря дополнительным курсам.

— Тогда, получается, твой план удался? — предполагает Тэхен.

— Получается, да. Хотя... не то чтобы я особо сомневался в этом. Я же говорил,

что благодаря MMA разучился сдаваться. Я бы в любом случае добился тебя.
Было у меня такое чувство при нашем знакомстве.

— Фу, как самоуверенно.

Тэхен закатывает глаза, пытаясь состроить недовольный вид, но счастливая

улыбка, появляющаяся на его губах, портит наигранную картину, сдавая все
тэхеновы чувства с потрохами. Чонгук не может сдержаться от того, чтобы
улыбнуться ему в ответ, и, скользя кончиками пальцев по его скуле, обещает:

— Я буду очень нежным с тобой, клянусь. Всю мою жизнь в семье и спорте мне
запрещали проявлять те эмоции, благодаря которым меня могли посчитать
слабым, из-за чего в итоге их накопилось так много, что на части разорваться
можно. Я очень редко был близок с кем-то, еще реже позволял увидеть себя
беззащитным и откровенным, но с тобой... Я хочу устроить тебе чертову
экскурсию по своей душе. Хочу, чтобы ты всегда был рядом и узнал обо мне все,
что только пожелаешь. Я буду оберегать тебя, как сокровище, и ни за что не
позволю себе причинить тебе боль. Это не пустые обещания. Я абсолютно
уверен в этом. Поэтому, — Чонгук касается его коротких волос, — прячь уже
свои иголки, милый ежик, и позволь мне быть с тобой, хорошо?

Тэхен прислушивается к себе и понимает, что верит Чонгуку безоговорочно. Он

открылся ему окончательно еще полчаса назад, когда плакал в его рубашку в
зале колумбария, и сейчас, крепче сжимая пальцами его большую ладонь, он
готов вложить в нее свое трепещущее сердце без единой лишней мысли в
голове.

— Хорошо, — шепчет Тэхен, словно завороженный. — Я бы хотел, чтобы ты

оберегал меня. И обещаю, что тоже постараюсь заботиться о тебе.

— Прекрасно, — радостно заключает Чонгук. Его взгляд осторожно сползает с

тэхеновых красивых глаз на его не менее привлекательные губы, а сам он,
взволнованно сглатывая, спрашивает: — Ты не будешь против, если я...

Тэхен не дает ему договорить и целует первым, доверительно прижимаясь

ближе. Чонгук отвечает ему в то же мгновение так, будто ждал этого целую
вечность, и раскрывает рот шире, делая их первый невинный поцелуй липким и
50/83
желанно глубоким. Он опускает руку на тэхенову талию, ласково приобнимая
парня и двигаясь к нему вплотную, чтобы даже через одежду разделить тот
трепетный жар, что разрывает его изнутри.

Они целуются слегка голодно и с влажным причмокиванием, будучи

нетерпеливыми от того, как долго и щепетильно изучали друг друга, избегая
лишних поползновений. Чонгук вблизи кажется таким крупным и сильным, что
Тэхен робеет, как юный мальчишка, и сжимает в кулаке ткань его рубашки,
жмурясь от удовольствия. Ему уже хочется быть под защитой Чона двадцать
четыре на семь. Хочется, чтобы он был рядом круглые сутки и целовал без
остановки так же мягко и сладко, как сейчас. Тэхен даже готов продать свою
душу за то, чтобы привязать Чонгука к себе, но Чонгуку она, кажется, не нужна:
он влип в Тэхена по уши совершенно за бесплатно так, что уйти от него,
вероятно, уже никогда не сможет.

Встретившись по совершенно непредсказуемым и случайным обстоятельствам,

теперь эти двое оказались благополучно помешанными друг на друге до конца
собственных жизней. Тэхену на секунду кажется, словно ущипни его кто-нибудь
за руку — и он проснется от прекрасного сна, в который ему так сложно
поверить. Он льнет к Чонгуку отчаянно, боясь, что парень может вот-вот
раствориться в его руках, но ни через минуту, ни через две Чонгук никуда не
исчезает — вместо этого, в последний раз проведя языком по тэхеновой нижней
губе, он отстраняется и улыбается, видя, как Тэхен тут же хмурится в
недовольстве.

— Холодает, — неожиданно замечает он.

Тэхен, лишь сейчас чувствуя порыв сильного ветра, коротко вздрагивает и

укладывается головой на грудь Чонгука, когда парень заботливо прячет его от
холода в своих объятиях.

— Давай я отвезу тебя домой? — предлагает Чон. — Или ты хотел зайти в бар и
выпить?

— Нет, у меня и так голова болит от слез. Не хватало еще бороться с похмельем.

— Тогда пойдем в машину, а то, кажется, скоро опять пойдет дождь.

— Хорошо.

Они вместе поднимаются со скамейки и, держась за руки, уходят из аллеи к

парковке рядом с колумбарием. Тэхен уютно устраивается на переднем
пассажирском сиденье и, стоит только Чонгуку выехать на дорогу, прикрывает
тяжелые веки, погружаясь в дрему. Куча слишком разных эмоций, которые он
испытал за сегодняшний день, настолько вымотала его, что он даже не
осмеливается побороть накрывающую его сонливость. Головная боль на
несколько приятных мгновений отступает, и Тэхен ненадолго выпадает из
реальности, наслаждаясь теплом автомобильного салона, насквозь
пронизанного запахом Чонгука.

Дорога не занимает у них и часа. Когда Чонгук останавливается у нужного дома,

Тэхен смело оставляет на его губах прощальный поцелуй и с довольной улыбкой
бежит к входной двери. Он устало отбрасывает рюкзак куда-то к дивану,
стягивает с себя неудобную рубашку и на секунду задерживается взглядом на
51/83
их общем с мамой снимке, висящем в рамке на одной из стен. Женщина там
радостно смеется и обнимает слегка смущенного Тэхена, который только-только
поступил на первый курс престижного университета. Ее лицо уже испещрено
множественными морщинами, однако оно кажется по-прежнему молодым и
светящимся от счастья и гордости за сына.

Тэхен медленно подходит к стене и касается прячущейся за стеклом

фотографии кончиками пальцев.

— Кажется, в моей жизни все налаживается, мам, — говорит он. — Сегодня я

приходил к тебе в колумбарий с одним парнем, Чонгуком. Ты видела? Он мне
очень нравится. Поначалу я думал, что, если мы с ним сблизимся, он причинит
мне ту же боль, какую причинял тебе отец, но в итоге Чонгук оказался
воспитанным и совершенно безобидным. Я надеюсь, что тебе он тоже
понравился, ведь... похоже, именно благодаря ему я смогу исполнить данное
тебе обещание. Помнишь? «Я буду счастлив здесь, а ты — там». Я очень
счастлив сейчас, мам. И ты, надеюсь, тоже.

Чон Чонгук
Есть планы на эту субботу?

Ким Тэхен
М-м-м, нет вроде бы
Хотел заняться проектом по биоэтике, но, зная себя, опять проваляюсь в кровати
все выходные
А что?
Чон Чонгук
Предлагаю тебе отложить твои проекты и валяния на кровати до следующих
выходных

Ким Тэхен
В честь чего это?)

Чон Чонгук
У меня день рождения в субботу
Хочу отметить его с тобой

Ким Тэхен
О боже, ты серьезно?!
Почему раньше не рассказал??
Когда я теперь успею подарок тебе выбрать...

Чон Чонгук
Прошу, не заморачивайся с этим, Тэ
Мне будет достаточно того, что мы проведем этот день вместе
Остальное неважно

Ким Тэхен
Ох, Чонгук...
Ну, пеняй на себя
Если тебе не понравится то, что я подарю, сам будешь виноват!
Нечего было так затягивать
52/83
 Надо же, сказал мне об этом меньше, чем за сутки!!

Чон Чонгук
Хватит ворчать, Тэ-Тэ)
Можешь подарить мне одну розу в целлофане, я буду рад и этому
Просто будь готов завтра к пяти часам дня, ладно?
Я заеду за тобой

Ким Тэхен
Мы поедем в ресторан?
Я должен знать, как мне стоит одеться

Чон Чонгук
Одевайся так, как тебе будет удобно
Мы не пойдем в ресторан, но у меня просьба: возьми с собой те вещи, которые
могли бы понадобиться тебе на ночевке

Ким Тэхен
Мы будем ночевать где-то вне дома??
Чон Чонгук
Секрет)

Ким Тэхен
Ну, Чонгук...
Расскажи!

Чон Чонгук
Нет)
Дождись завтрашнего дня — и сам все узнаешь

Ким Тэхен
Ясно все с тобой
Ладно
Пошел выбирать тебе розу в целлофане

Чон Чонгук
Давай-давай!

Тэхен с короткой улыбкой блокирует свой телефон и, отбрасывая его на стол, с

вымученным стоном прикрывает лицо ладонями.

— Ты чего? — интересуется Юнги, заканчивающий поедать свой обед.

— Что можно подарить человеку, у которого и так все есть?

— Чонгуку, что ли? — спрашивает Соджун.

— Да, — Тэхен опускает руки, с мольбой смотря на друзей. — Он только что

написал, что у него завтра день рождения, но я понятия не имею, что ему
дарить. Деньги? У него их и так жопой жуй. Технику? Тоже не вариант: я был у
него дома недавно, и его квартира оказалась похожей на хранилище всех
экспериментальных изобретений Илона Маска. Что-нибудь для машины? У
Чонгука какой-то невъебенный Мерин, а для него даже сраный болтик будет
стоить как моя месячная зарплата в магазине. И что делать? Хочется подарить
53/83
что-то особенное, но Чонгука наверняка сложно удивить.

— Подари ему свою анальную девственность — вот это он реально ахуеет, — без
стыда предлагает Юнги.

Соджун тут же поддерживает его заразным гоготом, оглушающим всю

институтскую столовую, и Тэхен пинает их обоих по ногам, невольно краснея.

— Что ты несешь, дурак, — бурчит он. — Никакой помощи от таких идиотов, как
вы.

— Как грубо, — наигранно возмущается Соджун.

Тэхен закатывает глаза и, отводя взгляд в сторону, задумывается.

Он правда не знает, что подарить Чонгуку, несмотря на то, что в общей сумме
они были знакомы почти целый месяц. За все это время они неспешно
сближались, узнавали друг друга, преодолевали выстроенные барьеры (Тэхен —
внутренние, Чонгук — тэхеновы), но по итогу прямо сейчас оказалось, что Тэхен
прочитал Чона не так тщательно и вдумчиво, как стоило бы для того, чтобы в
считанные мгновения придумать для него подходящий подарок. Стыдобища,
Ким, два балла тебе за недостаточные старания.

Может, идея Юнги не такая уж и плохая?..

Тэхен мотает головой, отмахиваясь от этой позорной мысли.

Последние четыре дня, прошедшие после их первого поцелуя на скамейке в

аллее колумбария, казались ему чертовой сказкой. Тэхен чувствовал себя
принцессой, ради которой ее прекрасный татуированный принц с пирсингом в
губе готов сделать все, начиная с завоевания соседнего царства и заканчивая
сочным минетом прямо в зале кинотеатра. До последнего они, правда, так и не
дошли: Чонгук решил остановиться на глубоких поцелуях в попытке отвлечь
испуганного Тэхена от чертового пятого Астрала, но неважно — сидящим
впереди них людям для полного ахуя хватило и этого.

Когда Чонгук признавался в том, что у него накопилось чрезмерно много

нерастраченной ласки, Тэхен не думал, что парень будет обращаться с ним
настолько трепетно. Он благородно отвозил его на учебу каждое утро, даже
несмотря на то, что расписание их пар зачастую не совпадало, непозволительно
кокетничал прямо во время элективных занятий, не боясь быть замеченными
другими студентами, водил на обеды в кафе, устроил у себя в квартире
совместную готовку поздней ночью с этими горячими поцелуями, когда вы оба
измазаны бог знает чем, и даже пригласил в свой тренажерный зал, познакомив
с веселым тренером и командой дружных борцов так, словно они были его
семьей (что отчасти так и есть).

Тэхену до умопомрачения нравилось быть значимой частью жизни Чонгука, и то,

что Чонгук становился неотъемлемым кусочком пазла его существования, ему
нравилось тоже. Он просыпался лишь ради того, чтобы, взглянув на экран
телефона, улыбнуться от очередного пожелания доброго утра с кучей милых
эмодзи. Ему никогда ранее не нравились такие слащавые переписки с утра до
ночи, но стоило только Тэхену самому оказаться в эпицентре поглотивших его
чувств, как мобильный из рук ему выпускать уже не хотелось. Если раньше он
54/83
бы отвращенно скривился от множественных сердечек, то теперь с довольной
улыбкой послушно хуячил их автоматной очередью, чередуя цвета и формы.
Иногда это ужасало его, но он уже не мог ничего с собой поделать.

Чонгук влюбил его в себя по уши за какие-то считанные дни и с каждой новой
встречей давал понять, что больше никогда и никуда не отпустит. Он смотрел
так верно, касался бережно и осторожно, пробирался под кожу так неумолимо и
правильно, что не давал возможности отвертеться и уйти прочь. А Тэхен и не
сопротивлялся. Только принимал на себя мощную волну его невероятной
нежности и жаждал большего все сильнее и сильнее.

Несмотря на явную активность со стороны Чонгука в их отношениях, Тэхен

осознавал, что первый шаг в направлении секса придется делать именно ему.
Чонгук мог позволить себе многое — он целовал его в любой подходящий и не
очень момент и, казалось, не мог прожить без объятий, — однако из-за
глубокого уважения к телу Тэхена пойти дальше никогда не решался. Он
останавливал их обоих, стоило им только перегреться и во время излишне
разыгравшегося поцелуя полезть руками под одежду. Прерывал разговор и
просил дать передышку, если понимал, что не на шутку завелся от простых
устных заигрываний. Быстро вспыхивая и разгораясь, Чонгук умело сдерживался
ради Тэхена, зная: им нужно быть осторожными и терпеливыми друг с другом. И
одно только это сводило Кима с ума настолько, что он места себе найти не мог.

Чем больше Тэхен задумывается о тяжело дышащем Чонгуке, который в

очередной раз едва останавливает себя от того, чтобы перейти с поцелуями на
его шею, тем больше ему начинает нравиться тупорылая идея Юнги.

«Нет, нет, нет», — мысленно отговаривает себя он.

Глупости все это. Он ведь даже к анальному сексу не готов — ни морально, ни

физически. Это пока слишком. Ему хватает их поцелуев и изучающих
прикосновений, правда. А большее... К чему такая спешка, верно? Тэхен
искренне верит в то, что у них с Чонгуком будет еще много проведенного вместе
времени, поэтому они успеют перепробовать все, что только пожелают, без
этого давления на самого себя.

Ну а пока — подарок.

Тэхен хмурится, с самым своим задумчивым видом перебирая палочками рис в

тарелке. В голове продолжает крутиться этот надоедливый вопрос «что
подарить человеку, у которого все есть», являющийся чем-то из разряда вечного
и подвергающегося спорам ежегодно, как дилемма про курицу и яйцо. В
принципе, можно было бы забить в интернете — там наверняка есть куча
полезных списков, но Тэхен считает себя обязанным придумать подарок
самостоятельно и постараться так же, как все это время для него старался
Чонгук.

Он активно пытается вспомнить все их последние разговоры наедине, но в

голове, как назло, всплывают лишь сладкие воркования и поцелуи. Тэхен
краснеет от смущения, но думать не перестает — он не из тех, кто быстро
сдается. Должно же быть что-то, за что он мог бы зацепиться. Например, вчера
вечером они были у Чонгука в квартире, ели совместно приготовленную свиную
грудинку с раменом и допоздна смотрели шоу «100 атлетов»[14] на Нетфликсе.
Устроившись на большом диване, они лежали с набитыми животами в обнимку.
55/83
Тэхен охал от удивления, когда спортсмены на экране тягали пятитонный
корабль, а Чонгук... Кажется, он жаловался, что не любит находиться в темноте,
а от большого света люстр у него болит голова, и...

Тэхен громко взвизгивает, пугая этим друзей.

— Ты чего? — взволнованно спрашивает Юнги, следя за тем, как Тэхен хватает

свой телефон и с улыбкой принимается что-то активно в нем листать.

— Кажется, я придумал, что подарить Чонгуку.

***

Тэхен осторожно проводит ладонью по своим кое-как уложенным волосам и в

последний раз оглядывает себя в зеркале. Ему слегка неуютно стоять сейчас в
праздничных черных брюках и свободной рубашке с длинным рукавом, потому
что в такой одежде он выглядит чересчур... нарядным. Не то чтобы это плохо, но
Тэхен совсем не привык видеть себя столь привлекательным. Ему были по душе
его уже потертые спортивки, свитшоты и безразмерные куртки, а тут пояс брюк
подчеркивает непонятно откуда взявшуюся талию и вырез рубашки открывает
шею с ключицами — разврат полный, в общем. Увидь его сейчас Соджун с Юнги,
наверное, даже не узнали бы с первого раза.

Для Тэхена подобный его внешний вид скорее диковина, чем повседневная
обыденность, но ради Чонгука он готов пойти и на такое. Чонгук достоин. Он
заслужил.

Тэхен сильно волнуется, но не знает, почему именно. Это его волнение совсем не
пугающее и не липкое, а то самое, которое ты испытываешь перед чем-то, чего
ждешь с нетерпением. Они с Чонгуком не виделись всего сутки, но Тэхен уже
успел знатно по нему соскучиться. Привыкнув проводить с ним каждый свой
божий день, теперь он, кажется, не мог прожить без него и двенадцать
чертовых часов. Он звонил ему сегодня сразу после полуночи, чтобы стать
первым, кто поздравит парня с днем рождения, и они проговорили на какие-то
незначительные темы почти до рассвета, но Тэхену было недостаточно и этого.
Хоть он и не выспался вовсе, адреналин от предвкушения скорой встречи рвал
ему вены сейчас так рьяно, что хотелось выбежать на улицу и, вопя, до потери
сознания носиться вокруг дома.

Тэхен вздрагивает, когда его валяющийся на кровати телефон наконец тихонько

вибрирует от нового сообщения. Он хватает его с невиданной скоростью и,
открывая диалог с Чонгуком, улыбается.

Чон Чонгук
Я подъехал
Выходи

Ким Тэхен
Секунду
Только проверю вещи

Чон Чонгук
Давай
Не забудь взять паспорт!!
56/83
И... Тэхен?

Ким Тэхен
Да?

Чон Чонгук
Прихвати с собой плавки

Ким Тэхен
Плавки?..

Чон Чонгук
Да)

Ким Тэхен
( ω )
Ну ладно

Тэхен блокирует мобильный и послушно лезет в один из ящиков комода,

доставая оттуда старенькие шорты для плаванья и укладывая их поверх
остальной подготовленной одежды. Он еще раз проверяет все взятые с собой
документы, уходовые средства и вещи, необходимые для ночевки вне дома, и,
напоследок оглядывая свое отражение, выходит с большой сумкой за дверь.
Машина Чонгука действительно оказывается стоящей прямо возле его ворот.
Тэхен с порывистой улыбкой подходит к ней и, быстро забрасывая сумку на
заднее сиденье, запрыгивает внутрь.

— Привет.

— Привет.

Говорят они друг другу в качестве формальности и тут же одновременно

тянутся за желанным поцелуем. Чонгук кладет ладонь на шею Тэхена и
поглаживает большим пальцем нежную кожу его щеки, вызывая у парня
довольное мычание. Он кажется слегка нетерпеливым и эмоционально
возбужденным, но это радует Тэхена, давая понять, что Чонгук на самом деле
счастлив видеть его сейчас.

— С днем рождения, — шепчет Ким прямо в чужие губы.

— Спасибо, — бросает Чонгук прежде, чем чмокнуть Тэхена в последний раз и с

интересом оглядеть его внешний вид. — Ты... очень красивый сегодня, —
восхищенно замечает он.

Тэхен вмиг мило краснеет.

— Мне кажется, я слишком вырядился, — ворчит он, пристегиваясь.

— Ни капли. Ты выглядишь идеально для нашего сегодняшнего вечера.

— Куда мы поедем?

Чонгук загадочно пожимает плечами, молча заводя автомобиль и трогаясь с

места.
57/83
— Ну скажи, — просит Тэхен. В попытке разговорить парня он дотягивается
пальцами до его затылка и кокетливо играется с завитыми прядями волос —
обычно это нравилось Чонгуку буквально до безумия.

— В «рай».

— В... «рай»?

— Да.

— Что еще за «рай»? Ты на тот свет нас решил отправить, что ли?

— Нет, — Чонгук смеется. — Есть такой отель «Paradise». Он находится в

Инчхоне.

— Мы поедем в Инчхон? — Тэхен удивленно поднимает брови.

— Ну да. Тут ехать-то полчаса, если пробки, конечно, не соберем.

— Подожди-ка, это, случайно, не один из самых дорогих отелей страны? Я видел

его в шоу на Нетфликсе.[15]

— Он самый, — с некоторой гордостью в голосе подтверждает Чонгук. — Я часто

бронирую у них номера, когда хочу как следует отдохнуть после боев и
насладиться комфортом. Мне нравится, что они очень переживают за свой
статус, поэтому гарантируют полную конфиденциальность для постояльцев.
Никаких случайных папарацци и слитых новостей. К тому же у них есть
классные люксы, похожие на пентхаусы. Там мы сегодня и будем отмечать.

— То есть мы попадем в один из тех номеров, где есть аж две спальни, сауна и
выход к бассейну? Поэтому ты попросил меня взять плавки?

Чонгук улыбается, подтверждая догадки Тэхена.

— О боже, — Тэхен восторженно прикрывает рот рукой. — Серьезно? И мы будем

там только вдвоем?

— Ага.

— Я... я в шоке.

Тэхен радостно смотрит на не менее развеселенного Чонгука и просто не может

поверить в происходящее. У него вдруг возникает острое чувство, будто день
рождения сегодня на самом деле не у Чона, а у него, и что именно ему только
что преподнесли один из самых крутых подарков. Тэхен прекрасно помнил,
какое восхищение у него вызывали кадры из того великолепного дорогого
отеля, и тот факт, что он совсем скоро должен был оказаться прямо там, в
месте, о котором ранее и не мечтал, сводит его с ума.

— Невероятно, — бросает он тихо, не переставая восторгаться.

Чонгук нежно берет его за руку и, оставляя на тыльной стороне ладони быстрый
поцелуй, полностью сосредотачивается на дороге, чтобы добраться до Инчхона
58/83
как можно скорее. Тэхен не решается отвлекать его от вождения своей пустой
болтовней и отворачивается к окну, следя за скользящим городским пейзажем с
не сходящей с его губ улыбкой.

Сердце в его груди трепещет так пылко, что от внутреннего жара едва не
плавятся органы. Тэхену не терпится поскорее добраться до их сегодняшнего
«рая» и, оказавшись там вдвоем, провести одну из лучших ночей в его жизни.
Учитывая всю инфраструктуру отеля, они смогут настолько разнообразить их
времяпрепровождение, что и выходных на все не хватит. Хотя... если честно,
Тэхену не особо нужны казино, арт-выставки и шопинг-центры. Ему хватит и
самого простого номера, пусть даже с одной комнатой и без бассейна, чтобы
насладиться временем вместе с Чонгуком. Рядом с ним Тэхену, как говорится, и
в шалаше «рай» будет, правда.

Они доезжают до Инчхона за вполне быстрый для загруженных дорог час.

Чонгук следует указаниям навигатора, чтобы добраться до отеля, и выдыхает с
облегчением, когда они останавливаются возле парадных дверей.

— Добрый вечер, — приветствует их подлетевший к автомобилю лакей.

Заглядывая в чонгуково окно, он интересуется: — У вас забронирован номер?

— Да.

— Тогда можете оставить мне ключи от машины, я припаркую ее.

— Благодарю, — Чонгук протягивает парню брелок и поворачивается к Тэхену. —

Пойдем?

Тэхен взволнованно кивает ему в согласии. Они с улыбками покидают салон,

забирают сумки с вещами и, едва сдерживаясь от того, чтобы взяться за руки,
входят в огромный холл отеля.

— Так, я пойду зарегистрирую нас, ладно? — оповещает Чон. — Дай мне свой
паспорт.

— Секунду.

Тэхен суетливо лезет в боковой карман своей сумки и передает Чонгуку

документ.

— Отлично. Подожди меня здесь, хорошо? Я быстро.

— Окей.

Чонгук отходит к стойке регистрации, приветливо здороваясь с одной из

выряженных в форму девушек, а Тэхен, бегло прослеживая за ним взглядом,
наконец позволяет себе осмотреться по сторонам. Простор и размеры холла
поражают его настолько, что он едва не теряет равновесие из-за резкого
головокружения. Здесь играет тихая незамысловатая музыка, которая отчасти
приглушает монотонный шум переговаривающихся людей. Постояльцев, кроме
них с Чонгуком, не так много: тройка молодых парочек, явно дети чеболей в
каком-нибудь четвертом поколении, одна супружеская пара и несколько
иностранцев, разглядывающих богатый интерьер с таким же восторгом, что и
Тэхен. Стены, высокие колонны и лестницы отделаны светлым мрамором, а
59/83
мебель будто доставили с какой-нибудь выставки современного искусства. Под
высоким круглым потолком висит роскошная хрустальная люстра. То тут, то там
постоянно раздается тоненький звон прибывающих лифтов.

Тэхен буквально не может найти слов, будучи излишне завороженным этой

дорогой атмосферой некогда непостижимого для него отеля. Ему кажется, что
он пребывает в волшебной сказке и что вот-вот проснется от столь прекрасного
сна, оказавшись вновь в своем стареньком домике с капающим краном на кухне.
Тэхен никогда не мечтал оказаться даже рядом с подобным строением, не
говоря уже о том, чтобы жить в нем и пользоваться всеми его благами, однако
вот он — стоит внутри приятно пахнущего холла и коротко вздрагивает, когда
Чонгук зовет его, вырывая из собственных мыслей.

— Иду, — бросает он, спешно шагая к парню.

— Нам нужно в красное крыло, на самый верхний этаж. Там нас встретят и
проводят к номеру, чтобы мы не потерялись.

— Хорошо, — все, что может вымолвить довольный до чертиков Тэхен.

Они проходят в нужное крыло, вызывают лифт и, оказываясь в большой кабине,

отделанной под лакированный сандал или другое дорогущее дерево, порывисто
улыбаются друг другу.

— Первым делом искупаемся в бассейне, пока не стемнело, — предвкушает

Чонгук, притягивая к себе Тэхена и обнимая его за талию. — Но перед этим
закажем кучу еды, чтобы потом можно было сразу поужинать. А еще я попросил
их подготовить праздничный торт к десяти часам, так что программа обещает
быть насыщенной.

— Я слышал, у них есть даже собственное казино.

— Хочешь поиграть?

— Нет, я не умею. Просру все твои деньги минут за пятнадцать, — Тэхен

хихикает.

— Я в азартных играх тоже не особо разбираюсь. Когда был в Лас-Вегасе, то

заходил вместе с тренером в несколько казино, пару раз поднимал в Блэкджеке
тысяч пятьдесят, но зачастую чуть без штанов там не оставался.

— Тогда не будем выходить из номера до самого выселения? — предлагает

Тэхен. — Он все равно огромный. Уверен, мы и там найдем, чем себя занять.

— Это уж точно.

Чонгук с легкой ухмылкой приподнимает лицо парня за подбородок, но успевает

лишь на мгновение коснуться его мягких губ, прежде чем Тэхен
предусмотрительно отталкивает его от себя и смотрит в сторону
раскрывающихся дверей лифта.

— Добрый вечер, — с дежурной улыбкой приветствует их работник отеля. —

Пойдемте, — он указывает рукой в сторону длинного коридора, — я провожу вас
до номера.
60/83
Они послушно следуют за мужчиной в указанном направлении. Тэхен не
перестает с удивлением рассматривать окружающую его обстановку и
обескураженно охает, когда их останавливают возле огромной двустворчатой
двери, тянущейся прямо под самый потолок.

— Прикладывайте ключ-карту, — подсказывает мужчина.

Чонгук открывает электронный замок. Они попадают в очередной недлинный

коридор, украшенный вазами с настоящими сладко пахнущими цветами, а после,
отворяя еще одни двери, чуть меньше предыдущих, наконец входят внутрь
номера. Работник отеля щелкает выключателем, враз освещая все помещение, и
коротко оповещает:

— Итак, это гостиная, — он обводит рукой комнату, в которой они стоят. — Она
объединена со столовой и небольшой кухней. Там есть несколько меню и
рабочий телефон, с их помощью вы можете заказать блюда из ресторана отеля
прямо в номер. Там, — мужчина уходит вправо, — еще одна гостиная, чуть
поменьше главной, а из нее есть вход в две спальни, разделенные просторной
гардеробной. В данном люксе две ванные комнаты, в одной из них есть джакузи,
а рядом с другой — отдельная сауна. Ну и, пожалуй, самое главное: из столовой
и двух гостиных вы можете выйти к открытому бассейну, — он умело
распахивает стеклянные двери, позволяя парням пройти на площадку с
лежаками и диванчиками.

— Он же с подогревом? — мимолетно интересуется Чонгук.

— Конечно. Хоть конец сентября и выдался теплым, под вечер сильно холодает,
поэтому мы заранее включаем весь обогрев, если вдруг планируется заселение в
такой номер.

— О, то есть мы можем поплавать прямо сейчас?

— Конечно. Люкс полностью готов к вашему пользованию.

— Отлично, — Чонгук с довольной улыбкой оборачивается к Тэхену и

подмигивает ему, вызывая смешок.

— Если вдруг вам что-то понадобится, можете воспользоваться одним из

стационарных телефонов, которые располагаются в каждой комнате номера, и к
вам сразу же подойдут. Приятного отдыха.

Желает напоследок мужчина и бесшумно скрывается за дверями, оставляя

парней в долгожданном одиночестве.

— Ну, как тебе? — спрашивает Чонгук, подходя к Тэхену и плавно обнимая его со
спины.

— Я могу быть честным?

— Конечно.

— Я в полном ахуе, — признается Тэхен, вынуждая Чонгука весело усмехнуться.

— Я даже не думал, что такие номера вообще существуют. Это же... это же
61/83
настоящая квартира! Даже больше твоей, а твоя для меня уже была огромной. С
ума сойти.

— Я еще ни разу здесь не был: все никак не успевал забронировать номер, но

предполагал, что нас ждет нечто грандиозное. В любом случае это полностью
оправдывает свои деньги.

— Сколько ты заплатил за этот люкс? — спрашивает Тэхен, смотря на Чона из-за

плеча.

— Ох, тебе лучше не знать, — уходит от ответа Чонгук. Он отстраняется от

парня и, подхватывая их брошенные на пол сумки, говорит: — Я пойду отнесу
вещи в гардеробную, а ты пока осмотрись, если хочешь.

— Ладно.

Чонгук неторопливо скрывается в соседней гостиной, а Тэхен, обхватывая себя

руками, отвлеченно пробегается взглядом по всему помещению. Он чувствует
себя таким крошечным сейчас, стоя в комнате, где потолки возвышаются над
ним не менее чем на три чертовых метра. Изысканная мебель лучших
отечественных и зарубежных дизайнеров приветливо ласкает его ладонь
высококлассными материалами, когда Тэхен аккуратно касается ее, проверяя,
реально ли все это. Всюду висят холсты с картинами в стиле модерн, пестрящие
сочетающимися с атмосферой цветами. Яркие акценты, умело добавленные в
качестве декора, разбавляют богатый интерьер, превращая номер в настоящее
произведение искусства.

Сказать, что Тэхен в полном восторге от всей этой красоты — ничего не сказать.
Он неспешно бродит по номеру, заходя в каждое встречающееся ему на пути
помещение, и неверяще дотрагивается до деталей, что привлекают его
внимание. Ручки с позолотой, мраморные раковины и ванны, мудреные люстры,
дорогущая отделка и поражающий простор лишают его дара речи. Тэхен
действительно не думал, что подобные отели существуют. Даже в шоу на экране
телевизора этот номер казался в разы меньше, чем сейчас, когда Тэхен оказался
внутри него. Просто сумасшествие.

Пусть Чонгук и не признался, любой дурак поймет, что за такой люкс он отвалил
ну просто баснословные деньги. Однако сегодня его день, и он имеет право
распоряжаться своими накоплениями так, как только пожелает. Тэхен ему не
указ. Он может лишь наслаждаться тем, что Чонгук благородно позвал его с
собой и позволил побыть в подобном великолепии, поэтому Тэхен клянется, что
в эту ночь непременно отдохнет здесь так, что на жизнь вперед хватит.

Заканчивая обход номера осмотром одинаковых спален, он на секунду

заглядывает в гардеробную, но Чонгука там не находит. Уже переодевшийся в
одни плавки, тот оказывается на кухне возле столешницы с кофемашиной.
Тэхен, замечая его, не сдерживает улыбки: Чонгук невольно напоминает ему
ребенка, который впервые приехал на море и сразу же после заселения готов
бежать купаться на первый попавшийся берег.

— Чем ты занимаешься? — интересуется Тэхен, шагая к парню и уютно

пристраиваясь к нему со спины с объятиями.

— Изучаю меню, — Чонгук задумчиво листает ламинированные страницы. —

62/83
Помимо паназиатской кухни у них есть европейская и немного американской.
Что ты любишь?

— Не знаю. Я непривередлив в еде.

— Я хочу попробовать их стейки. Не против медиум прожарки? С ней мясо на

вкус кажется более сочным.

— Я никогда не пробовал, но думаю, мне понравится.

— Отлично, — Чонгук улыбается. — Может, возьмем пасту? Томатную или

сливочную?

Тэхен поднимается на носочки, чтобы заглянуть в меню через чонгуково плечо.

— Томатную.

— Хорошо. Рыбу хочешь? — Чонгук переворачивает страницу.

— Макрель?

— Ну уж нет. Макрель ты сможешь поесть в любом дешевом ресторанчике.

Возьмем голубой тунец. И еще лангустинов с соусом.

— О боже, — Тэхен смеется. — Ты сейчас наберешь с голоду целый стол, а мы

потом ничего не съедим.

— Ничего страшного. У меня день рождения, и я хочу взять от этого люкса все,
что только можно.

— Как скажешь.

Тэхен крепче прижимается к широкой спине парня, скрепляя руки поперек его
тонкой талии и сохраняя на губах мечтательную улыбку. На самом деле, ему
хватило бы и простой картошки фри с гамбургером, купленных в Макдональдсе,
только бы делить их именно с Чонгуком. Он так переволновался сегодня и
испытал столь огромное количество разнообразных эмоций, что сейчас даже не
чувствует особого голода. Возможно, его аппетит разыграется во время еды, но
Тэхена это не беспокоит: у них впереди целая ночь на двоих, так что он еще
успеет наброситься на дорогущие блюда.

— Не забудь взять суп из водорослей, — напоминает он, когда Чонгук уже было
хочет перейти к алкогольной карте.

— Зачем?

— Как это зачем? У тебя же сегодня день рождения.[16]

— Я ел его сегодня утром, когда тетя заезжала в гости, чтобы поздравить, так
что обойдемся без него, — решает Чонгук. — Насчет алкоголя: тут есть куча
коктейлей, но, может, просто возьмем бутылку какого-нибудь вина?

— Я не очень люблю вино.

63/83
— Тогда шампанское?

— И пару бутылочек пива еще.

— Хорошо. Я сейчас позвоню, чтобы заказать еду в номер, а ты сходи

переоденься. Поплаваем в бассейне, пока все будут готовить.

— Ладно.

Тэхен нехотя отлипает от набирающего нужный номер Чона и, едва не теряясь в

пространстве, идет в гардеробную. Он с некоторым смущением стягивает с себя
выглаженную одежду, вешает ее на перекладины и надевает свободные плавки.
В отражении зеркала его тело выглядит удивительно хорошо, и Тэхен даже не
знает, чему именно он должен быть благодарен: суровой армейской
физподготовке или качественному освещению, подчеркивающему рельеф мышц.
Нет, конечно, со спортивной фигурой Чонгука он соревноваться не может — с
таким переростком не сравнится и десятая доля всего населения страны, —
однако Чон, кажется, и так от него без ума. При каждой возможности он с
наслаждением обнимает Тэхена за талию, поглаживает его стройные бедра и не
упускает возможности стрельнуть смущенным взглядом в сторону пышных
ягодиц, так что...

Проглатывая стеснение, Тэхен решает не надевать футболку и выйти к парню в

одних шортах. Он заглядывает в ближайшую ванную комнату, чтобы прихватить
для них обоих теплые белые халаты, и выходит на открытую площадку, замечая,
как Чонгук уже барахтается в кристально прозрачной воде бассейна,
подсвеченного огнями.

— Иди сюда скорее, — радостно зовут его. — Вода такая теплая, с ума сойти.

Тэхен коротко улыбается, видя, насколько счастливым Чонгука сделало какое-то

обыкновенное купание, и ежится, чувствуя прохладу наступающего вечера.
Пусть солнце уже село, скатившись к горизонту большим алым разводом, небо
до сих пор кажется насыщенно желтым и тяжелым, будто до сих пор хранит в
себе дневное тепло. Оно окрашивает выступ отеля помутненным золотом и сеет
блики на воду и плитку через невысокое стеклянное ограждение. Впереди
открывается великолепный вид на пересеченные дорогами поля и леса, а где-то
совсем вдалеке Тэхен различает кусочек моря.

— Эй, ты чего застыл? — выдергивает его из мыслей Чонгук.

— Прости, но я не умею, — мило оправдывается Тэхен.

— Плавать? Серьезно?

— Да. Хоть я и был на море несколько раз, но так и не научился.

— Ох, — озадаченно вздыхает Чонгук. — Ну, тут неглубоко и в стенках бассейна

есть выступы. Ты можешь посидеть на них.

— Ладно.

Тэхен осторожно спускается по ступенькам и удивленно приподнимает брови, на

себе ощущая то, насколько вода в действительности теплая.
64/83
— Почти как в джакузи, — замечает он, погружаясь под воду почти по шею.

— А я о чем, — Чонгук подплывает к нему и протягивает руку. — Хватайся. Я

проведу тебя к тому концу: оттуда вид лучше открывается.

Тэхен вкладывает свою ладонь в его и позволяет парню осторожно довести себя
до противоположной части длинного бассейна, где на самом деле прекрасно
видно вечерний природный пейзаж. Он умещается задницей на небольшом
выступе и, оставаясь в воде по грудь, заводит руки на бортик.

— Удобно? — заботливо интересуется у него Чонгук.

— Да, все в порядке.

— Отлично. Я тогда поплаваю немного, ладно?

— Конечно.

Тэхен коротко кивает и уворачивается от кучи брызг, когда Чонгук шумно

ныряет и уплывает от него баттерфляем. За ним вмиг протягивается след из
сотни пузырей, собирающихся в пену, а вода во всем бассейне расходится
рябью, искажая рисунок плитки на дне. Тэхен с трепетом в груди
засматривается на чонгуковы мышцы, перекатывающиеся при каждом его
движении, и отводит взгляд в сторону, стоит только Чону заметить столь
пристальное внимание к себе.

Воздух с каждой минутой, проведенной снаружи, становится все прохладнее.

Контрастируя с теплой водой, он приносит Тэхену небывалое наслаждение. Над
поверхностью бассейна стремительно появляется заметная испарина, низко
колышущаяся, точно негустой ночной туман. Чтобы не замерзнуть, Тэхен
погружает руки под воду, упираясь ими в выступ, и обращает внимание на
Чонгука, который, вдоволь накупавшись, выныривает и трясет макушкой, словно
пес, в попытке стряхнуть с себя лишнюю влагу. Он зачесывает свои волосы
назад, открывая красивое лицо, и вдруг приближается к Тэхену.

Тэхен не может оторвать своего жадного взгляда от его рельефного торса и

забитых татуировками рук. Чонгук так долго работал над собой, так старательно
трудился, желая довести собственное тело до идеала, чтобы в итоге оно
целиком и полностью досталось ему — оголодавшему и наглому Тэхену,
готовому взять в собственность всего Чонгука безвозвратно и за бесценок. Он
смотрит на Чона исподлобья, едва заглушая внутренний жар, и заинтересованно
приподнимает макушку, когда парень упирается руками по обе стороны от его
плеч, возвышаясь над ним как минимум на голову.

— Наплавался? — интересуется Тэхен, но Чонгук безжалостно игнорирует его

вопрос, прося уверенно и безапелляционно:

— Покажи тату.

Тэхен усмехается.

— Ты еще не забыл про это?

65/83
— Как я мог? Ты сказал, что оно в незаметном месте. В последнее время мы
постоянно были рядом, но я так и не понял, где ты ее прячешь.

Рвение Чонгука вызывает у Тэхена самодовольную ухмылку. Он дерзко манит

парня к себе одним пальцем и чувствует, как его сердце вот-вот пробьет
грудную клетку от их неожиданно жаркой близости. Вода в бассейне вдруг
начинает казаться еще более горячей, чем ранее, и почти становится ебаным
кипятком, когда Тэхен отклоняет голову в сторону, а Чонгук, склонившийся к его
шее, хрипло тянет:

— Вот оно как.

Он смолкает на несколько секунд, оставаясь неподвижным, а после со вздохом

проводит носом по коже за его ухом, спрашивая тихо:

— Что она означает?

— Терпение и выносливость[17], — отвечает Тэхен, смущенно потупив взгляд. —

Я набил ее до армии, чтобы никогда не забывать о том, что я не должен
останавливаться на месте, и двигаться вперед, несмотря ни на что.

— Почему выбрал ханчу́ [18]?

— Захотелось набить иероглифами.

— У меня тоже есть кое-что, — говорит Чонгук, отстраняясь и указывая пальцем

на небольшую надпись на той части рукава, которая уходит к шее. — Здесь.
Победитель, чемпион[19].

— Символично, — улыбается Тэхен.

— Ты очень красивый сейчас, — ни с того ни с сего заявляет Чонгук, смотря на

Кима тяжело и пристально, но с не растерянной нежностью в глазах. —
Подсвеченная вода и закат оставляют на твоем лице такие прекрасные блики,
что ты становишься похожим на произведение искусства.

— С-спасибо, — неуверенно бросает сильно покрасневший Тэхен.

— На самом деле, изначально я должен был провести свой день рождения здесь
в одиночестве. Я бронировал номер еще в августе, не планируя приглашать
сюда кого-либо, но, познакомившись с тобой, подумал, что не взять тебя с собой
будет главной моей ошибкой. И оказался прав. Я невероятно счастлив провести
этот день именно с тобой, ведь ты делаешь его более важным и
запоминающимся. Сомневаюсь, что когда-нибудь забуду эти вечер и ночь.

— Я тоже.

Тэхен не уточняет, что конкретно он «тоже», но Чонгук определенно понимает

его, улыбаясь в ответ. Они смотрят друг на друга так мягко и при этом с такой
жаждой, что еще мгновение — и вокруг них опасно заискрится вода. Ни один из
них, однако, не стремится разрушить последнюю оставшуюся между ними
преграду, наслаждаясь возрастающим напряжением и накапливая в себе
желание, которое совсем скоро критически необходимо будет выплеснуть
наружу. Тэхен даже не представляет, во что выльется подобное сдерживание
66/83
эмоций, но предвкушает это до дрожи в руках.

Когда он укладывает ладони на шею Чонгука, чтобы наконец притянуть его к

себе для поцелуя, их интимную атмосферу нарушают предательский стук во
входную дверь и приглушенное «обслуживание номеров» от пришедшего
официанта.

— Черт, — недовольно выдыхает Чонгук, отстраняясь от Тэхена так, словно кто-

то насильно оттягивает его назад. — Еду принесли.

— Тогда... пора вылезать из бассейна?

— К сожалению, да, — выбираясь из воды, грустно бурчит Чонгук.

Тэхен посмеивается от столь разочарованного Чона и, цепляясь за руки парня,

выходит с его помощью на сухую плитку. Они заворачиваются в халаты и
расходятся в разные стороны: Чонгук идет к двери, чтобы впустить официантов
и указать им накрыть низкий столик в гостиной возле дивана, а Тэхен — в
гардеробную. Он переодевается в сухие шорты и футболку, а когда
возвращается, закатывает глаза от многочисленных ароматов, уже заполнивших
весь номер. Чонгук, также одетый в сухое, присоединяется к нему через пару
минут, и они с предвкушением присаживаются на мягкий диван, оглядывая
красивые блюда с голодным огоньком в глазах.

— Хочу выпить сначала, — говорит Чон, вытаскивая из ведерка со льдом бутылку

охлажденного шампанского.

— Если кто-нибудь посмотрит на такого тебя со стороны, подумает, что ты

недисциплинированный спортсмен.

Они одновременно вздрагивают, когда пробка с характерным хлопком вылетает

из горлышка.

— Да конечно, — усмехается Чонгук, разливая шампанское по фужерам. — Это с

тобой я позволяю себе расслабиться. Когда мы не видимся, я ночую в зале и
гоняю себя до изнеможения. Между прочим, за такие вот выходные в Инчхоне
меня изолируют от общества на неделю и заставят отрабатывать пропущенные
тренировки, помяни мои слова.

— Все настолько серьезно?

— А ты как думал. Пояс чемпиона просто так не получают.

Тэхен невольно улыбается уголком губ, чувствуя гордость за своего (о боже мой)
парня, и чокается с ним фужером, делая пару глотков холодного алкоголя.

— С чего начнем? — Чонгук указывает вилкой на забитый едой стол.

— М-м-м, — задумывается Тэхен, — с пасты? Миллион лет ее не ел.

— Давай. Я порежу стейки к ней.

Орудуя приборами, Чонгук делит сочный кусок мраморной говядины на

несколько небольших частей и покорно открывает рот, когда Тэхен, накрутив
67/83
пасту на вилку, мило подкармливает его. Он удовлетворенно мычит и
подталкивает парню тарелку с нарезанным мясом.

— Черт, как вкусно, — бросает Тэхен, слизывая с кончика ножа подцепленную

каплю кисловато-ягодного соуса.

Чонгук мимолетно угукает ему в ответ.

Они едят долго и молча, разбавляя образовавшуюся тишину сытым чавканьем и

редким мычанием, подтверждающим качество приготовленных блюд. Тэхен
может поклясться, что никогда в жизни не пробовал ничего вкуснее того, что
сейчас стоит на их импровизированном ресторанном столике. Он даже не
запивает еду шампанским, чтобы не перебить им те великолепные нотки
изысканных трав и соусов, которые оседают на его языке.

Ему хочется, чтобы его желудок в это мгновение стал бездонным и принял в
себя весь их с Чоном заказ, но Тэхен наедается уже спустя пятнадцать минут, с
завистью смотря на Чонгука, который с неустанным голодом отделяет от
панциря сочное мясо лангустинов. Пусть это и неудивительно — учитывая его
массу, ему явно будет мало одних стейка и тарелки пасты, — Тэхен все равно
пораженно усмехается и откидывается на спинку дивана, накрывая
раздувшийся живот рукой. Он медленно глотает шампанское из запотевшего
фужера и, облизывая горьковатые губы, задумчиво смотрит на Чонгука,
склонившегося над столом.

Мышцы его спины проглядываются даже через ткань свободной футболки,

удлиненные рукава которой частично прикрывают татуированные бицепсы.
Тэхен хочет коснуться выпирающих лопаток, но отговаривает себя от этого, не
желая мешать парню как следует наслаждаться едой. Чонгук ест слегка по-
варварски, но аппетитно, и у Кима невольно возникает одна смущающая его
мысль: если они будут жить вместе, он, наверное, умрет возле плиты в попытках
накормить этого дикаря досыта.

Нет, не то чтобы он планирует переехать к Чонгуку уже завтра, но отговорить

опьяневший мозг от создания таких фантазий не может.

Черт, и почему он так быстро напивается?..

Когда Чонгук, допивая шампанское, наконец с довольным стоном ложится

спиной на диванные подушки, Тэхен заботливо вытирает с его щеки оставшуюся
там каплю кетчупа и интересуется с улыбкой:

— Наелся?

— Да, — сыто тянет Чонгук. — А ты? — он смотрит на Тэхена с некоторой

взволнованностью. — Ты не так уж и много съел.

— Все в порядке, я объелся до отвала.

— Я рад.

Они вновь смолкают, тепло глядя друг на друга. Золотистый свет от

многочисленных люстр и торшеров оседает на их загорелой коже, согревая. Со
стороны открытой площадки с бассейном слышится отдаленный шум города, но
68/83
он растворяется в стенах номера, безвозвратно поглощаясь повисшей тишиной.
Тэхену слегка непривычно находиться в таком молчании рядом с Чонгуком, ведь
ранее при встрече они болтали наперебой, однако теперь, кажется, потеряли
смысл в лишних словах и нашли его в долгих пронизывающих взглядах,
говорящих о чем-то гораздо более значимом.

Только сейчас Тэхен замечает, что адское волнение, которое до этого не

позволяло ему находиться и в метре от Чонгука, исчезло. Они сидят на диване
буквально в нескольких сантиметрах друг от друга, и Тэхен не боится подобной
близости, скорее наоборот — безумно хочет сократить и это небольшое
расстояние, чтобы поскорее стать с Чонгуком единым, дышащим в унисон
организмом. Он с заметным румянцем на скулах смотрит в темные, такие
добрые и верные глаза напротив и все больше чувствует, как его несчастное
сердце сбивается с привычного ритма.

(И когда он успел так влюбиться, черт побери?..)

Чонгукова грудь часто вздымается от неровного дыхания, выдающего его

трепетное волнение. Это вызывает у Тэхена стеснительную улыбку, которую он
скрывает, что есть мо́ чи, не желая показывать все свои внутренние
переживания. Стены огромной гостиной удивительно давят, создавая
впечатление, будто они находятся не в люксовом номере, а в крохотной комнате
захолустного мотеля. Атмосфера, которая еще пару минут назад была легкой и
непринужденной, заметно сгущается, давая понять чисто на интуитивном
уровне: что-то между ними двумя снова меняется столь стремительно, что назад
уже не отступить.

Тэхен резко отводит взгляд, замечая, как горячо Чонгук оттягивает свою
нижнюю губу, играясь с кольцом пирсинга. Он старается смотреть куда угодно
от греха подальше и невольно замечает на столе большую плоскую тарелку со
скромным шоколадным десертом и красиво написанным глазурью «Happy
Birthday».

«Наверное, подарок от шеф-повара», — проносится в мыслях Тэхена.

— Точно, подарок! — вдруг вспоминает он, подрываясь с места.

— Нашел-таки подходящую розу в целлофане? — с усмешкой интересуется

Чонгук.

— Именно, — Тэхен закатывает глаза. — Сейчас принесу. Подожди.

Он стремительным шагом мчится в гардеробную, достает из своей дорожной

сумки аккуратно упакованную коробку и возвращается в гостиную,
присаживаясь обратно на диван.

— Вот, — протягивает он подарок. — С днем рождения.

— Я же говорил, что ты можешь не заморачиваться, Тэ, — бормочет Чонгук,

принимая коробку. Несмотря на произнесенное, его щеки покрываются милым
оттенком румянца. — Что там?

— Ну открой и узнаешь.

69/83
Чонгук послушно принимается снимать крафтовую бумагу так, чтобы она как
можно меньше рвалась, и мимоходом спрашивает:

— Это что-то для дома?

— Нет, — Тэхен елозит на месте. — Я заказал это вчера и боялся, что курьер не
успеет привезти вовремя, поэтому пришлось на всякий случай выбрать экспресс-
доставку.

— О боже, — вздыхает Чонгук, будучи явно смущенным таким вниманием к себе.

Он быстро расправляется с оберткой и, отбрасывая ее на пол, заинтересованно

вертит в руках абсолютно белую коробку без каких-либо опознавательных
надписей и картинок.

— Ну же, открывай, — просит Тэхен.

Чонгук послушно поднимает тонкую крышку, и лицо его тут же трогает гримаса
полного замешательства.

— Что это такое?

— Это планета. Точнее, — Тэхен сам достает из коробки небольшой светлый шар
с материками, нанесенными на него теснением, и деревянную подставку, — это
типа лампа в виде планеты, которая левитирует. Тут где-то должна быть
розетка, чтобы я мог... — он быстро находит нужное отверстие в стене напротив
стола и, осторожно протягивая к ней длинный провод, подключает светильник к
сети. — Теперь сюда нужно поместить шар, — Тэхен держит его над поставкой
несколько секунд, а после медленно отпускает, — и он будет вот так
левитировать, крутясь.

Он бегло посматривает на растерянного Чонгука и спешит объясниться:

— Я просто... Я долго думал, что можно подарить тебе — человеку, у которого и

так все есть, перебирал множество вариантов, а потом вспомнил, как ты
жаловался на освещение в своем доме, и решил остановиться на ночнике в виде
планеты.

— Это...

— Мир, — Тэхен смотрит на парня. — Я хочу подарить тебе мир. Пускай не весь и
такой маленький, но это мой личный мир, который я бы хотел отдать в твои
руки.

Чонгук несколько долгих секунд ошарашенно бегает взглядом от одного зрачка

Тэхена к другому, а после вдруг закрывает лицо руками и прерывисто выдыхает:

— Ох блять...

Тэхен вмиг встревоженно подсаживается к нему вплотную.

— Эй, ты чего? — тихо спрашивает он, касаясь его ладоней и пытаясь опустить
их. — Тебе не понравилось?

70/83
— Тэхен, ты... — начинает было Чонгук, но отчего-то прерывается, смотря в
потолок.

— Да?

— Я не понимаю, откуда ты такой взялся и чем я тебя заслужил, правда.

Тэхен каменеет, когда Чонгук наконец смотрит на него трогательно

покрасневшими глазами. Он завороженно вытирает одну-единственную хрупкую
слезинку прямо с его тонкого шрама на скуле, а затем, укладывая
подрагивающую ладонь на щеку, сам рвется за поцелуем, понимая, что больше
им двоим сегодня говорить не о чем — остается лишь действовать. И по-
крупному.

Чонгук отвечает ему в ту же секунду и целует так отчаянно, так глубоко и

сладко, что у Тэхена буквально сносит крышу. Он выражает в этом обжигающем
жесте абсолютное счастье и всю свою благодарность за то, что ему позволили
остаться рядом, за то, что перед ним не боятся быть откровенными, за то, что
доверяют и хотят любить так же сильно, как и он сам. Тэхен стонет от того, как
жадно Чонгук хватает его за талию, притягивая все ближе и ближе, и сам
сжимает в кулаке ткань футболки с такой яростью, что костяшки белеют. Он
ерзает на месте, пытаясь проникнуть парню под кожу, и покрывается
мурашками с головы до пят, когда ему шепчут прямо в губы:

— Садись мне на колени.

Тэхен послушно перелезает на чонгуковы мощные бедра и сразу двигается

задницей к его паху, давая понять: он больше не собирается скромничать. Не
сегодня. Не в ночь, когда они находятся наедине в дорогущем люксе отеля, где
сам дьявол велел предаваться приторному разврату. Такой номер должен
полностью окупить потраченные на него деньги так, чтобы у них в карманах
осталась сдача из вгоняющих в краску воспоминаний. И Тэхен обещает себе
постараться изо всех сил, чтобы закрепить этот день в памяти на всю чертову
жизнь.

— Давай сделаем что-нибудь, — горячо выдыхает он, когда Чонгук на секунду

спускается с поцелуями на линию его челюсти.

— Уверен?

— Да. Все что угодно, только без проникновения, ладно? Я пока боюсь.

— Как ты только захочешь, Тэ.

Чонгук отрывается от Тэхена, стеклянным взглядом наблюдая за тем, как он

заинтересованно лезет ладонями под футболку, задирая ту до груди. Его
красивые утонченные пальцы гладят напряженный пресс и проворно скользят
под ткань выше, к плечам, на острый миг задевая затвердевшие соски.

— Я никогда не был с парнями, — признается Тэхен, упираясь лбом в лоб Чона, —

поэтому понятия не имею, что делать. А ты?

— Спал ли я с парнями?

71/83
Тэхен мычит в согласии и возбужденно закатывает глаза, чувствуя на
собственных ягодицах властную хватку.

— Нет. Поэтому будем пробовать вместе, хорошо? Говори, если что-то не

понравится.

— Хорошо.

— И если что-то очень понравится, тоже говори. Я постараюсь запомнить.

Тэхен успевает проронить довольный смешок, прежде чем его снова целуют,
влажно проталкивая язык в раскрытый рот. Он отвечает покорно и торопливо, не
желая отставать, и, следуя за ладонями, напирающими на его бедра, впервые
двигает тазом навстречу паху Чонгука, вырывая из парня удовлетворенный стон.
Подобная ласка, полученная на пробу и случайно, посылает по его телу
пленяющие колкие искорки. Внизу живота появляется знакомое напряжение, а
член, зажатый бельем, наливается жаром так стремительно и желанно, что
кружит голову.

Чонгук умело подталкивает его, помогая без слов. Тэхен понимает его сразу же
и начинает ритмично и плавно двигаться на удобных бедрах, потираясь о Чона
сквозь ткань шорт. Они продолжают неистово целоваться и чувствуют, как
одновременно задыхаются от накрывшей их страсти и жара, съедающего
каждую клеточку в организме. Тэхен на мгновение отстраняется, чтобы не
потерять нахуй сознание, но Чонгук, чьи радужки уже едва можно увидеть за
чернотой расширившихся зрачков, притягивает его за шею обратно, не желая
отпускать от себя даже на долю секунды.

— Двигайся, — хрипит он, до боли сжимая упругие ягодицы. — Давай, детка.

Пропустив обращение мимо своего внимания, Тэхен выполняет его короткий

приказ с похвальным рвением, несмотря на адское головокружение и звон в
ушах. Он трется о заметно отвердевший член Чонгука все активнее и, оттягивая
нижнюю губу парня, опасно зажатую между зубов, прокрадывается одной из рук
к основанию его шеи. Пальцы осторожно сдавливают выступающие сухожилия,
вызывая легкое удушье и вынуждая лицо Чонгука тут же раскраснеться.

Вместо того, чтобы выразить закономерное недовольство, Чон развратно стонет.

— Блять, с тобой я могу кончить прямо сейчас, даже не раздеваясь, — со

смазанной ухмылкой признается он.

— Вот уж не думал, что ты скорострел, — бросает Тэхен, улыбаясь.

Чонгук грязно усмехается и пробирается ладонями под тэхенову футболку. Он

оглаживает его широкую грудь, игриво обводит ареолы сосков подушечками
пальцев, а после вдруг с силой сдавливает крупные горошины, вырывая из
Тэхена неожиданный сладостный вскрик.

— О боже! — Ким вздрагивает всем телом и широко распахивает глаза.

Член в его боксерах коротко дергается, а на головке, по ощущениям, появляется

первая капля смазки, мгновенно впитывающаяся в ткань. Он хватается за плечи
Чона, стараясь найти хоть какую-то опору, но при этом не переставая слепо
72/83
толкаться бедрами навстречу необходимому трению. Фраза парня о том, что он
может кончить прямо так, от простого фроттажа и поцелуев, уже не кажется
Тэхену смешной: он начинает чувствовать нечто похожее где-то внутри живота,
то и дело втягивающегося от удовольствия.

Чонгук нагло улыбается от того, каким растерянным перед ним предстает Тэхен.
Он массирует его нежные соски пальцами и принимает в свой рот невнятный
скулеж, не сдерживая хитрую ухмылку. Тэхен суматошно елозит у него на
коленях, пытаясь дорваться до крышесносного наслаждения, и сжимает его
плечи все крепче, наверняка оставляя на коже красные следы, но Чонгук
закрывает на это глаза, будучи готовым позволить ему все. Пусть хоть
растерзает его до смерти, лишь бы продолжал смотреть в ответ с таким же
пламенем в бездонных глазах.

Когда Тэхен, изматываясь от трения сосков, слепо льнет к сильному, надежному

телу парня, Чонгук вытаскивает руки из-под его футболки и обнимает за талию,
прижимая к груди. Тэхен утыкается лицом в его шею, вдыхает полными легкими
пленительный аромат парфюма и, расцеловывая загорелую кожу, признается:

— Я хочу большего. Хочу почувствовать тебя еще ближе.

Он дергает подол чонгуковой футболки вверх, порываясь ее снять, но Чонгук

останавливает его и, надежнее придерживая в своих объятиях, поднимается с
места.

— Не хочу делать это на каком-то диване, — говорит он, шагая из гостиной

прочь. — Слишком посредственно. Ты заслуживаешь мягкую кровать и шелковые
простыни.

Тэхен целует его, кажется, уже в сотый раз, пряча смущение от подобных слов,
и ахает, когда Чонгук бережно опускает его на воздушный матрас, до этого
предусмотрительно стянув на пол расшитое покрывало.

— Мне включить свет? — заботливо спрашивает он.

— Да, — выпаливает Тэхен, даже не задумываясь. — Хочу тебя видеть.

Едва заметно кивнув, Чонгук явно нехотя отстраняется, встаёт и проходит к

прикроватным тумбочкам. Комнату тут же озаряет слегка тусклый свет пары
торшеров, но Тэхену хватает и этого, чтобы увидеть горячо раскрасневшееся
лицо парня и крупную складку на его шортах, выдающую с потрохами сильное
возбуждение.

— Я могу быть честным? — вдруг говорит Чонгук, смотря на распластавшегося

на кровати Тэхена с некоторой неловкостью.

— Да?..

— Я взял с собой смазку, когда собирался сюда. Я правда не планировал

склонять тебя к чему-то, — тут же оправдывается он. — Просто подумал, что,
ну... мы будем тут вдвоем и что атмосфера между нами может невольно
накалиться, поэтому перестраховался.

— И не зря, я полагаю.
73/83
Они широко улыбаются друг другу, выглядя чертовски радостными и до безумия
заведенными.

— Я тогда сбегаю за ней и вернусь, — Чонгук указывает в сторону гардеробной.

— Хорошо.

— Не раздевайся только, ладно? Я сам тебя раздену.

— Как скажешь.

Тэхен смеется и сворачивается клубочком, как только Чонгук скрывается в

соседнем помещении. Его сердце разрывается на кусочки от предвкушения и
счастья. Ему хочется как можно скорее вновь оказаться в руках Чонгука и
окончательно потерять с ним голову, чтобы после еще долгое время не иметь
возможности прийти в себя. Он прячет лицо в ткани пышного одеяла и со всем
упорством сдерживает рвущийся из горла визг. Казалось бы, они всего лишь
поцеловались и потерлись друг о друга, а Тэхен уже успел превратиться в жижу
несвязных желаний и эмоций, которые готовы были подчиниться любому слову
Чонгука.

Стыдоба, но так приятно, правда!

Когда Чонгук наконец возвращается в спальню, Тэхен переворачивается на

спину и покорно разводит ноги в стороны, позволяя парню нависнуть над собой.
Он окидывает его лицо сверкающим взглядом и, протягивая руку, медленно
заправляет выбившуюся прядь волос ему за ухо.

Склоняясь, Чонгук целует его мягко и неспешно, зажигая между ними на время
растерянную страсть. Они помогают друг другу снять ненужные футболки,
отбрасывая их в стороны, и сразу же возвращаются к желанным губам. Тэхен
выгибается в пояснице, позволяя Чонгуку просунуть руку под свою спину и
прижать себя ближе за талию. Желая возобновить недавнее трение, он наугад
взмывает бедрами вверх и, натыкаясь на чонгукову ногу, проезжается по ней
быстро, но с оттяжкой.

Такой его жест вызывает у них обоих короткое мычание. Чонгук ставит колено
прямо рядом с промежностью Тэхена, позволяя ему порывисто тереться о себя и
дальше, и отрывается от его губ, спускаясь с поцелуями к груди. Он осыпает
карамельную кожу десятками влажных следов, запрещая себе при этом марать
столь восхитительный холст непозволительными укусами, и с аппетитом
всасывает в рот один из чувствительных сосков, ухмыляясь от того, как
беспомощно и жалобно в ответ на это стонет Тэхен.

Каждые вздох и движение парня вызывают в Чонгуке ебаную бурю, совладать с

которой он оказывается не в силах. Он хочет довести Тэхена до изнеможения и
подарить ему одну из лучших ночей в его жизни. Стать единственным
человеком, перед которым он будет таким открытым и трогательным. Приручить
столь идеальное тело и погрузить его в исключительное удовольствие.
Позволить сделать из себя безропотного раба и посадить на цепь возле своих
ног навечно.

Чонгук безумен в собственных чувствах, но Тэхен подавляет его

74/83
неконтролируемое сумасшествие, делая обычно безудержного внутреннего
зверя причудливо нежным.

— Хочу, чтобы ты трахнул меня в рот, — шепчет Чонгук без стыда в голосе.

— Ч-что? — растерянно переспрашивает Тэхен, возвращаясь в реальность.

— Я отсосу тебе, хорошо?

Не дожидаясь ответа, Чонгук своевольно стягивает с парня шорты вместе с

взмокшим бельем и швыряет ненужную одежду на пол. Он раздвигает согнутые
в коленях ноги Тэхена, оглаживая внутреннюю часть стройных бедер, и впервые
берет в руку его влажный от естественной смазки член, проводя нетугим
кулаком от верхушки к основанию.

— Ах, Чонгук, — тихо шепчет Тэхен.

Он опускает подбородок, наблюдая за действиями парня, и выгибается в спине,

крупно содрогаясь, когда Чон неожиданно погружает пунцовую головку в свой
горячий рот.

— Ч-черт, Чонгук, пожалуйста.

Тэхен не знает, о чем именно он просит, однако Чонгук как будто понимает его и
так, с полуслова, и двигает языком по горячему стволу, на пробу проталкивая
его глубже настолько, насколько может. Член Тэхена не особенно длинный или
толстый, но Чонгуку, делающему минет впервые, все равно трудно поместить
тот в горло по самое основание, поэтому, втягивая щеки, он помогает себе рукой
и начинает наращивать неторопливый темп, наблюдая за ответной реакцией
исподлобья.

Сочное чавканье, раздающееся во рту Чонгука, и его твердый язык, дразнящий

щель уретры, доводят Тэхена до исступления. Он судорожно трясется, когда его
головка попадает в тугие тиски мокрых губ, и грубо путается пальцами в
длинных волосах Чона, оттягивая их кверху и не заботясь о том, что может
причинить боль. Чонгук не жалуется. Только мимолетно ломает брови, но
отсасывать не перестает, двигая головой вверх-вниз и умело контролируя
дыхание. Тэхен закидывает ноги на его плечи, все круче прогибаясь в пояснице,
и Чонгук успокаивающе поглаживает покрытую мурашками кожу, внутренне
ликуя от того состояния, до которого смог довести прежде закрытого и
замкнутого Кима.

Предэякулят, попадающий Чонгуку на язык, горчит, но он не удивляется и не

противится этому: знает, что Тэхен много курит — это было ожидаемо. Слюна
вытекает из уголков его рта резвыми струйками, и Чонгук мимоходом вытирает
ее, после все же отстраняясь, чтобы перевести дыхание и размять затекшую
челюсть. Тэхен облегченно расслабляет все свое тело и, забрасывая руки за
голову, лепечет:

— Продолжишь в том же духе, и я быстро кончу, серьезно.

— Ну и в чем проблема? — с усмешкой спрашивает Чонгук, оставляя липкие

поцелуи на его животе.

75/83
— Не хочу кончать один. Хочу вместе с тобой.

Тэхен обнимает его за шею и притягивает к себе для того, чтобы поцеловать, не
боясь ощутить на языке вкус собственного предсемени.

— Как мы это сделаем? — жарко шепчет он в чонгуковы губы. — Просто

подрочим друг другу?

— Межбедренный секс, — едва слышно бросает Чонгук.

— Что?

— Соберешь ноги вместе, и я трахну твои бедра. Это должно неплохо

сымитировать полноценное проникновение.

— Мне будет приятно?

— Конечно, — уверяет Чонгук, на миг прерывая глубокий поцелуй. — Мы будем

тереться друг о друга, так что тебе понравится.

— Хорошо.

Тэхен утопает в крепких объятиях парня и неконтролируемо стонет от того,

насколько крупным и внушительным оказывается тело Чонгука вблизи. За его
большими бицепсами и плечами Тэхен чувствует себя как за пресловутой
каменной стеной. Здесь, в такой бережной хватке, до него больше не доберется
ни один из прежних кошмаров. В руках парня он позволяет себе оказаться
полностью обнаженным: и физически, и морально. Больше никаких тайн и
страхов. Вот он — лежит абсолютно голый и беззащитный под человеком,
которого еще месяц назад считал олицетворением агрессии и которому теперь
мог безоговорочно доверить собственную жизнь.

Чонгук целует его до умопомрачения глубоко и приторно. Он отрывается от

раскрасневшихся губ и голодно ведет языком по щеке, окунаясь в безумие с тем
же рвением, что и Тэхен. В спальне все стремительнее сгущается кислород и
повышается температура. Тэхену до ужасного жарко, но он ни в какую не хочет
отдаляться от такого же пылающего Чона, чтобы не чувствовать противную
пустоту. Когда Чонгук вдруг выпрямляется и тянется за оставленной
неподалеку смазкой, Тэхен вмиг разочарованно хмурится и еле останавливает
себя от позорного хныканья.

— Ха-а, — срывается облегченный вздох с губ Чонгука.

Тэхен устремляет взгляд на его освобожденный от одежды член и закусывает

нижнюю губу.

— Я хочу потрогать, — говорит он с полной уверенностью в голосе.

— Секунду.

Чонгук смазывает свой большой ровный ствол лубрикантом, собирает ноги

Тэхена вместе и закидывает их себе на плечо, с легкостью подтягивая тело
парня ближе. Он добавляет смазки в довольно плотную щель между упругими
бедрами и, прежде чем толкнуться, просит:
76/83
— Возьми свой член в обе руки и немного приоткрой ладони.

Тэхен послушно берет себя за основание и ахает, как только чонгуков член,
влажно скользнув сквозь его промежность, попадает головкой к пальцам. Он
быстро соображает, что именно от него хотят, и, удобнее округляя ладони,
надрачивает оба ствола при каждом новом толчке чужих бедер.

— Вот так, — довольно тянет Чонгук, завороженно смотря на их трущиеся члены

в изящных руках Тэхена. — Все правильно. Тебе нравится?

— Немного сухо.

— Давай добавлю смазки.

Тэхен раскрывает ладони, и Чонгук щедро окропляет их густыми струями

лубриканта, после отбрасывая бутылочку за спину.

— Теперь хорошо?

— Да, все в порядке.

— Отлично. Тогда я буду двигаться.

Тэхен мимолетно кивает и делает сиплый вздох, когда Чонгук, надежно хватая
его щиколотки руками, начинает толкаться между трепещущих бедер быстро и
твердо. Каждое его движение пронизано бесконечным желанием и истекшим
терпением. Какое-то время он не сводит пламенного взгляда с рук Тэхена,
которые, кажется, уже успели стать его личным фетишем, но, не сдерживаясь,
закидывает голову назад и выпаливает в потолок гортанный рык в попытке
освободиться от безудержного возбуждения. Каждая мышца в его теле заметно
напрягается, на прессе выступают ровные кубики, а грудь от тяжелого частого
дыхания вздымается и раскрывается, будто парус, захваченный потоком
мощного ветра.

Тэхен не может оторвать от него своих глаз. Открывающийся вид настолько

восхищает его, что он натурально теряет дар речи. Чонгук обнимает его
вытянутые ноги руками, прижимается к ним головой и оставляет частые поцелуи
на ступнях, а Тэхен только и может, что жалобно скулить и приглушенно
стонать в сомкнутые губы, боясь быть слишком развратным. Их твердые,
истекающие смазкой члены трутся в его дрожащих ладонях так плотно и
влажно, что Тэхен на секунду не сдерживается и, распахивая рот, тонко
вскрикивает.

— Да-а-а, — огрубевшим голосом тянет Чонгук. — Будь громким, Тэ. Я хочу

слышать, как хорошо ты себя чувствуешь рядом со мной.

Он толкается вперед с остервенением, распуская по комнате грязные шлепки, и

закатывает глаза, слыша, как Тэхен начинает раскатисто стонать от
наслаждения. Каждый звук, вылетающий из его рта, выносит Чонгуку мозг. Он
прикусывает лодыжку парня, а после виновато лижет ее и цепляет зубами
кольцо пирсинга на губе, играя скулами. Тэхен смотрит ему прямо в глаза так
преданно и затраханно, что Чонгук едва справляется с самим собой: кажется,
еще миг — и он отключится нахуй из-за открывающегося ему великолепия.
77/83
Господи, а что будет, когда они дойдут до полноценного секса?..

Они делят одно дыхание на двоих и одновременно чувствуют, как быстро

приближаются к разрядке. Слишком много всего для этой ночи — ни один из них
не продержится дольше в такой первый раз. Тэхен сильнее стискивает их
багровые головки в ладонях, ласкает их каждый раз, когда Чонгук проникает
членом сквозь щель между его ног, и понимает, что у него срывается голос. Он
переходит на низкий хрип, но не смолкает, позволяя услышать Чонгуку то,
насколько прекрасно он чувствует себя благодаря ему. Горло неприятно саднит,
но Тэхен не обращает на это внимания, полностью отдаваясь новой для него
ласке.

— Я близко, Тэ, — предупреждает Чонгук, заметно ускоряясь.

— Я тоже.

Они пристально смотрят друг на друга, без слов показывая, на какой опасной
грани находятся. Тэхен облизывает пересохшие губы и закрывает глаза,
понимая, что вот-вот отключится. Все тело сковывает нарастающее напряжение,
внизу живота натягивается струна, а член, кажется, становится еще горячее.
Чонгуков ствол в его хватке вмиг ощущается в разы острее. Тэхен хнычет от
подступающей дрожи и красиво выгибается на воздушном одеяле, кончая резко
и густо прямо в собственные руки. Чонгук в последний раз толкается бедрами
вперед и, замирая, также изливается с утробным мычанием, слетающим с его
губ.

На какое-то время в комнате повисает тишина, разбавляемая одним только

частым дыханием. Тэхен нехотя разлепляет взмокшие веки и хмурится в
замешательстве, чувствуя, как его пальцы погружают в рот.

— Что ты?.. — лепечет он, видя, как Чонгук с голодом слизывает его семя.

— Я ебнулся с тобой, Тэхен, — в наваждении признается тот, посасывая тонкие

фаланги. — В край.

Тэхен коротко улыбается и, роняя смешок, позволяет Чону и дальше скользить

языком по своим ладоням. Он устало смотрит в высокий потолок и делает
глубокий вздох, наконец приходя в себя. Тело приятно ноет от изнеможения и
долгожданной разрядки. Внутри по-прежнему полыхает неугасаемый огонь, но
он больше не выжигает органы, а лишь приятно согревает душу, одаривая
беззаботной легкостью. Тэхен отвлеченно вытирает пот со лба свободной рукой
и, почесывая голову, заявляет:

— Хочу холодного пива теперь.

— Может, сначала в душ сходим? — рационально предлагает Чонгук, но Тэхен

смотрит на него так вымученно, что он, усмехаясь, сдается: — Ладно. Сейчас
принесу.

Пошатываясь, он встает с кровати, надевает боксеры и вразвалку шагает в

гостиную. Возвращается Чонгук с открытой бутылочкой охлажденного пива и
пачкой влажных салфеток. Тэхен выпрямляется, отрывая спину от простыней,
забирает у него желанный алкоголь и, делая несколько жадных глотков, с
78/83
трепетной улыбкой наблюдает за тем, как парень неспешно вытирает его тело
от следов смазки и спермы и надевает на него боксеры.

— Спасибо, — мило благодарит он, поглаживая черную макушку.

Чонгук успевает коротко чмокнуть его в запястье и, выкидывая использованные

салфетки на пол, забирается на кровать к изголовью.

— Иди сюда, — просит он, похлопывая по пространству между разведенными

ногами.

Тэхен тут же уютно умещается спиной на его груди и, вновь глотая пиво,
передает бутылку Чонгуку.

— Как же хорошо, — в наслаждении выдыхает он.

Чонгук, отрываясь от горлышка, признается:

— Лучший день рождения в моей жизни.

— Правда? — удивляется Тэхен, смотря на него из-за плеча.

— Ага.

— Тогда я рад, что смог стать частью этого дня.

— Да без тебя он лучшим бы и не стал.

Тэхен смущенно улыбается и вытягивает подбородок, чтобы Чонгук смог коротко

поцеловать его. Он удобно расслабляется в ставших уже привычными объятиях
и сквозь панорамные окна смотрит на великолепный вид далекого города с
многочисленными мигающими огнями. Тусклый месяц на потемневшем небе
едва проглядывается сквозь смог и частые облака и больше походит на
крохотную звезду, чем на родственника гордой луны. Судя по спертому
уличному воздуху, прокрадывающемуся сквозь открытые двери в гостиной,
сегодня ночью, вероятно, пойдет дождь.

Мысли в голове Тэхена бьются о подкорку безынициативно и глупо, не

задерживаясь в голове надолго. Он моргает заторможенно и сонно, изо всех сил
борясь с наступающей дремой. Ему невероятно хорошо сейчас. Все прежние
проблемы, которые обычно мучили его в повседневной жизни, куда-то на время
исчезают, больше не беспокоя расслабившийся мозг. Допив пиво, Чонгук
отставляет бутылку на тумбочку возле кровати и обнимает Тэхена крепче
обеими руками, оставляя на его шее мокрые поцелуи. Тэхен нежится от такой
ласки и прикрывает тяжелые веки.

— Я сейчас усну, — бормочет он, откидывая голову на плечо парня.

— Спи, если хочешь.

— А как же торт? Его ведь скоро принесут. Я должен спеть тебе песню и
посмотреть, как ты будешь загадывать желание, задувая свечку.

— Мое главное желание уже сбылось. Мне больше нечего загадывать.

79/83
— Правда? — Тэхен лениво поднимает бровь. — И что это за желание?

— Ты, — признается Чонгук шепотом, невесомо целуя мочку его уха. — Твои
чувства и доверие. Для счастья мне и этого хватит.

Тэхен слабо улыбается, и эта его улыбка перерастает в высокое хихиканье,

когда Чонгук принимается часто клевать губами в его щеку, вызывая щекотку.
Они вместе заваливаются на кровати набок, собираясь в любовный комочек из
сплетенных конечностей, и Чонгук, пряча лицо в тэхеновой шее, говорит едва
слышно:

— Поспи немного. Я заберу торт, а когда ты проснешься, то зажжешь свечку и

споешь мне песню.

— Хорошо, — бурчат в ответ.

Тэхен засыпает в считанные мгновения, будучи слишком вымотанным

эмоционально перегруженным днем. Чонгук некоторое время поглаживает его
по предплечью, а когда слышит тихое сопение, оставляет на
короткостриженной макушке целомудренный поцелуй и поднимается с кровати.
Он подбирает с пола грязные салфетки, выбрасывая их в ведро, педантично
складывает на кресле мятые футболки и шорты, после укрывает Тэхена одеялом
и, выключая свет, уходит в гостиную.

От остывающих на столе блюд его желудок начинает приветливо урчать, но

Чонгук не позволяет себе взять и крошки в рот, понимая: он и так сегодня наел
на три кардиотренировки вперед — нужно уметь вовремя остановиться.
Огромная гостиная без Тэхена кажется ему до ужасного пустой и неуютной, и
Чонгуку даже страшно представить, как бы он чувствовал себя, если бы все же
проводил свой день рождения один, как и планировал в августе.

Наверное, утопился бы в том бассейне нахуй от удушающего одиночества и

даже не всплыл бы на поверхность.

Щелкая выключателем, он погружает весь номер во тьму и присаживается на

диван. До сих пор работающий светильник завораживает его взгляд своими
плавностью и непорочным сиянием. Левитируя, земной шар неспешно крутится
вокруг своей оси и озаряет комнату мягкой белой вуалью, оседающей на стенах,
потолке и мебели. Чонгук не решается коснуться его, боясь сбить с подставки, и,
упираясь локтями в колени, наблюдает со стороны, не имея возможности
оторваться хоть на секунду.

Отец всегда твердил, что он не достоин ничего из того, что имеет. Что успехи в
спорте, учебе и личной жизни — это заслуга его воспитания, его вложений, как
моральных, так и материальных. Что, если бы не он, Чонгук бы вырос
обыкновенной бездарностью, работающей на нищей должности за копейки. И
поэтому, не возникая, ему должны быть благодарны просто за то, что он —
такой правильный и верный принципам — существует.

Именно поэтому до девятнадцати лет Чонгук думал, что не имеет никакого

отношения к своим достижениям. Все победы в тхэквондо казались чем-то
самим собой разумеющимся, что неудивительно, ведь отец частенько заносил
конверты судьям, которые трепетали перед его статусом и покорно присуждали
80/83
Чонгуку первые места на протяжении почти всей карьеры. Какой задницей отец
думал, когда рассчитывал, что таким образом его сын попадет в олимпийскую
сборную, непонятно.

Зато у Чонгука благодаря постоянным победам, о природе которых он даже не

догадывался, развились огромное самомнение и непоколебимая уверенность в
себе. Он действительно считал, что является ну разве что не богом спорта и что
сможет победить любого не только в тхэквондо, но и в боксе, куда ушел после
окончания школы. Лишь когда его знатно отпиздили на ринге во время первого
же боя, Чонгук наконец пересмотрел собственные взгляды в отношении себя и
своих возможностей. И лишь после этого начал по-настоящему трудиться над
собой.

Причастность к завоеванным им победам появилась у него с приходом в MMA.

Его наконец окружили правильные люди с правильными методами воспитания и
грамотными ценностями. Тренер заменил ему отца. Ребята из команды
спортзала стали братьями. У него появилась долгожданная семья, с которой
можно было быть собой, не боясь оказаться побитым и униженным. Находясь в
окружении этих людей, в двадцать два года Чонгук впервые испытал искреннее
и осознанное счастье.

А встретив Тэхена, в двадцать четыре он безвозвратно и по уши влюбился.

Его удивляло то, насколько быстро и незаметно это произошло — за две встречи
буквально. Раньше Чонгук думал, что чувства — это что-то сложное и для него
совершенно непостижимое, но оказалось, что ему достаточно будет встретить
кого-то, кто окажется в разы сильнее его, и он увяжется за этим человеком,
словно ребенок, не имеющий возможности прожить без матери и минуты. И нет,
Тэхен вряд ли мог победить его в октагоне или перекинуть через плечо, сделав
захват. Он был непобедим душой, старался верить в лучшее, несмотря на все
ужасы своего детства и юношества, и именно это покорило Чонгука настолько,
что он буквально враз потерял от Кима голову.

Он не мог быть уверенным в том, что у них что-то получится, однако Тэхен
пошел навстречу, позволил Чонгуку войти в свой безграничный внутренний мир
почти без оглядки, и это свело Чонгука с ума. Он старался быть осторожным и
делать все правильно и не спеша. Это было совсем не в его стиле: обычно для
того, чтобы завязать с кем-то мимолетные отношения, ему хватало красивой
улыбки, черной банковской карты и бутылки соджу — но такие методы теперь в
подметки не годились. С Тэхеном нужно было вести себя бережно и аккуратно, и
Чонгук научился этому в рекордно сжатые сроки, желая оказаться рядом хотя
бы на секунду.

Сегодняшняя ночь, которую они, задыхаясь от страсти, разделили на двоих,

похожа на видение, на прекрасный сон, длившийся целую вечность. Чонгуку
хочется возыметь машину времени и перенестись на час назад, чтобы прожить
это вновь, но что-то подсказывает ему, что это далеко не последние мгновения
их близости. Что впереди у них будет нечто большее и трепетное, но Чонгук не
хочет загадывать наперед. Он счастлив сейчас, и ему этого достаточно.

Нежность и ласка по отношению к Тэхену захлестывают его с головой, и Чонгук

не знает, что с собой поделать. Он становится все мягче и мягче в утонченных
руках, будто кусок согревающегося пластилина. Тэхен может слепить из него
все, что душе будет угодно — Чонгук позволит ему это, даже не задумываясь о
81/83
последствиях. Он уже в полном его распоряжении, пусть Ким еще и не
догадывается об этом. Чонгук принадлежит себе в октагоне, во время
тренировки или боя, но рядом с Тэхеном не существует никакого чемпиона UFC в
среднем весе — есть только безнадежный романтик, готовый возложить к его
ногам весь чертов мир.

Чонгук вздрагивает, когда позади него раздается мелодичное:

— С днем рождения тебя. С днем рождения, Чонгук-а. С днем рождения тебя!

Погрузившись в мысли, он даже не услышал стука в дверь и проснувшегося

Тэхена, самостоятельно забравшего торт и зажегшего одинокую свечку.

В груди что-то приятно щемит. Чонгук встает с места, следя за шагающим к

нему парнем, и коротко улыбается, видя, насколько счастливым его сделали
столь незначительные детали празднования дня рождения.

— Загадывай желание скорее, — шепчет Тэхен, вставая напротив и протягивая

торт.

Чонгук, точно заколдованный, окидывает еще немного сонное лицо напротив

блестящим взглядом и задувает пламя свечи, произнося искренне и негромко:

— Хочу всегда быть с тобой.

— Ну вот, — Тэхен ставит торт на журнальный стол и обнимает Чона за шею, —

потратил свое желание впустую.

— Это еще почему? — Чонгук укладывает руки на его талию.

— Потому что я и так буду с тобой, дурачье, — Тэхен мило щелкает пальцем по
чонгукову носу. — Надо было загадывать какую-нибудь новенькую Мазерати[20]
или еще что покруче.

— Не нужно мне ничего крутого. Хватит того, что мы вместе.

— Ох, мой парень такой нетребовательный, — наигранно довольствуется Тэхен.

— Как же мне с ним повезло.

Чонгук весело хохочет и прижимает его ближе, пряча в крепких объятиях по

самую макушку. Его сердце окончательно сходит с ума, сбиваясь с ритма, и оно,
кажется, разрывается на сотни маленьких частей, когда Тэхен, трогательно
приподнимаясь на носочках, сам тянется к нему за поцелуем. Они касаются губ
друг друга с нерастраченным жаром и, забываясь, бесповоротно теряются в
приторных чувствах.

За всю спортивную карьеру в UFC у Чонгука насчитывается двадцать четыре

грандиозные победы.

И всего одно поражение — прямой нокаут в самое сердце от сильного, но очень

колючего и чувствительного ежика, покорившего его, кажется, уже навсегда.

82/83
Сноски:
[1] https://clck.ru/34phZx
[2] Обращение к старшим или более опытным коллегам по учёбе или работе.
[3] Mixed Martial Arts, англоязычный акроним, обозначающий смешанные боевые
искусства — вид спорта, представляющий собой единоборство с сочетанием
множества техник. MMA являются полноконтактным боем с применением
ударной техники и борьбы как в стойке, так и на полу.
[4] Ultimate Fighting Championship — международная спортивная организация,
базирующаяся в Лас-Вегасе (США) и проводящая бои по смешанным
единоборствам по всему миру. UFC устраивает и транслирует поединки,
подписывает контракты с бойцами, занимается их продвижением и выплачивает
им гонорары.
[5] Борьба, когда хотя бы один из борцов находится в положении лёжа, стоит на
коленях, находится в положении мост или полумост.
[6] Корейский алкогольный напиток — молочное, почти белое и слегка игристое
рисовое вино. Имеет небольшую вязкость, слегка сладкий, острый и горький
вкус. Меловой осадок придает ему мутный вид.
[7] Треугольный, похожий на онигири, кимпаб — самый популярный среди
подростков и молодёжи. Бывает с разными начинками, продаётся в любом
корейском круглосуточном комбини.
[8] Стадия болезни, при которой уже не помогают никакие виды лечения и
прогноз неблагоприятный.
[9] KakaoTalk — бесплатное мобильное приложение для мгновенного обмена
сообщениями. Является самым популярным мессенджером в Южной Корее.
[10] Хранилище урн с прахом умерших после кремации.
[11] Чонгук говорит о песне «Let It Whip» группы Dazz Band.
[12] Давай займемся этим, детка. Сделаем это как следует. Давай займемся этим,
детка. Будем делать это всю ночь.
[13] Слово «whip» в дословном переводе имеет такие значения, как «плетка» и
«хлестать», из-за чего сама песня приобретает пошлый контекст.
[14] Шоу на выживание, в котором сто атлетов — мужчин и женщин —
соревнуются, чтобы получить титул самого сильного человека и денежный приз
в размере трёхсот миллионов вон.
[15] Тэхен говорит о шоу «Single's Inferno» («Ад для одиночек»).
[16] Корейцы едят суп из морских водорослей в день своего рождения, чтобы
отдать дань уважения своим матерям. И как напоминание о том, что это была
первая еда, которую мать передала ребёнку через молоко. Согласно легендам,
корейцы подсмотрели это у китов, которые после родов пасутся в зарослях
водорослей.
[17] — терпеливость, терпение, выдержка, выносливость.
[18] Китайские иероглифы, используемые в контексте письменности корейского
языка.
[19] — выигрывающий, победитель, чемпион, победный.
[20] Машина итальянской компании, производителя эксклюзивных автомобилей
спортивного и бизнес-класса.

83/83