Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/11788996

Cияж
Направленность: Слэш
Автор: Татьяна Велиар (https://ficbook.net/authors/6335418)
Беты (редакторы): Der Sonnenstrahl (https://ficbook.net/authors/4655557)
Гаммы: _Hellbender_ (https://ficbook.net/authors/5641664)
Фэндом: Bangtan Boys (BTS)
Пэйринг и персонажи: Чон Чонгук/Ким Тэхён
Рейтинг: NC-17
Размер: 49 страниц
Количество частей: 3
Статус: завершён
Метки: Обездвиживание, Рейтинг за секс, От незнакомцев к возлюбленным,
Слепота, Контроль / Подчинение, Первый раз, Кризис ориентации, Нецензурная
лексика, Элементы флаффа

Описание:
— Что именно мне прекратить? — Чонгука ведет от заманивающей скромности
сопротивляющегося парня, но по-прежнему терпит. Он потом выяснит
абсурдность сложившейся ситуации, а сейчас… Сейчас он сделает все, чтобы
добиться чужой покорности. — Ну же, — хватает двумя пальцами за подбородок,
вынуждая того приоткрыть плотно сомкнутые губы, — скажи мне, Тэхен, что я
должен прекратить? И… должен ли?

Посвящение:
«Любовь — это ответ, но пока ты ждешь этого ответа, секс может задать пару
хороших вопросов»

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика

Примечания:
Озвучка фанфика:
https://boosty.to/tjclub/posts/8984a092-08f4-4531-9ea6-9008be494db4?
share=post_link

В поддержку автора:
https://www.donationalerts.com/r/tatyana_veliar
 Оглавление

Оглавление 2
Предчувствие 3
Необратимость 18
Возрождение. 48
Примечание к части 52
Сноски: 53
Примечание к части Лёгкого чтения, мои дорогие читатели.

Предчувствие

Способен ли человек услышать яркие лучи солнца, что мягким

покалыванием опаляют кожу, вызывая чувство потрясающего благоговения?
Есть ли хотя бы минимальная возможность ощутить внутренней темнотой всю
палитру окружающих цветов, беспрерывно пропитывающих пространство
жизни? Каковы шансы, что человек, за секунду утративший способность
лицезреть красоту мира, не опустится на дно своего личного кошмара,
преклоняясь перед жестокостью Божьей игры.

— Мне кажется это… — голос сквозит неуверенностью, — это плохая идея…

У Тэхена нет ни малейшего понятия, почему он все еще, находясь в уютном кафе
в центре Сеула, продолжает размышлять о вечном и одновременно вдыхать в
себя ароматы вечернего латте, с четкой примесью извращенной фантазии своего
лучшего друга. Этот день ничем не был отличен от всех предыдущих, по-
прежнему городской хаос и бесконечный мрак, перед ничего невидящими
глазами, что многих безжалостно пригибает к земле, но только не Тэхена. Он не
считает свою жизнь безвозвратно потерянной, не чувствует внутреннего
опустошения или желания исчезнуть, пусть даже если мир уже три года, как
утратил для него всякие краски, вследствие непредвиденной аварии.

— Вот скажи мне, — нервно постукивая пальцами по столику, продолжает гнуть

свою линию Чимин, — чем моя идея плоха, м? Тебе уже…

— Двадцать четыре, знаю.

— Тогда в чем проблема!

Пак Чимин — истинный представитель всех озабоченных, — Ким в этом даже не

сомневается, и по совместительству его заботливая курица-наседка, что уже
битый час кудахчет без умолку над ухом, принуждая отчаявшегося Тэхена пойти
на не менее отчаянные меры, потому что:

«Умрешь девственником, так и не познав прелести сладкого бытия»

Тэ задумчиво отворачивается к окну, где за тонким стеклом город уже степенно

начинает озаряться свечением сотен фонарей и, медленно проводя пальцами по
выгравированной надписи кафетерия на бумажном стаканчике, задает себе в
мыслях тот же вопрос. А правда, в чем его проблема? Почему он не может как
большинство, отринув внутренние сомнения, переступить собственную черту
дозволенного… Где находится его личная, персональная граница свободы? Так
ли сейчас непристойно вступать в тесный контакт, не имея при этом даже доли
искренней симпатии?

Возможно, его устоявшееся мировоззрение несколько устаревшее, быть может

он излишне скромен и неопытен в вопросах интима, но вручать себя всецело
человеку, который взамен не отдаст ровным счетом ничего, кроме
краткосрочного удовольствия, а, возможно, даже и этого достичь не
получится… Нет, Тэхен так не может.

3/53
Никогда не мог.

Выдох.

— Чимин, я не хочу это делать с кем-то, кого даже не знаю… И кого никогда, —
запинается о собственный голос, — не смогу увидеть.

— Ты уже стоишь в очереди на пересадку роговицы, Тэ, — Пак искренне

пытается перенаправить внимание друга в позитивное русло. — Вот увидишь,
все получится.

— Да, только порядковый номер моего имени в списках равнозначен вечности, —

в тоне слышится горькая усмешка. — Глядишь, к старости до меня доберутся…

Тема зрения для Тэхена не то, чтобы болезненная, он давно уже свыкся со своим
положением, но Пак не был бы его лучшим другом, если бы не замечал редкие
искры печали на безусловно красивом лице. Чимин не испытывает жалости к
другу, она в их общении под яростным запретом. Открытое сожаление —
последнее в чем нуждается Тэ, когда жизнь и так плавным ходом идет под
откос. Именно жалость побудила Кима, в свое время, съехать от родителей, не
желая больше чувствовать в родных голосах нескрываемой тоски. Поэтому
прямо сейчас, игнорируя чужие слова, Чимин идет в жесткое, но оправданное
наступление.

— В любом случае, — выровняв голос, — сейчас тебе не нужно видеть, чтобы

представить чей-то образ, Тэхен-и. Тем более, что здесь, — ведет пальцем по
экрану телефона, — предоставляется полная анкета каждого из претендентов.
Они все такие красавч…

— Стоп, — выставляет руки вперед Тэ, не желая дальше слушать, — стоп, стоп,
стоп, никаких парней. Мы это уже обсуждали.

— Да лаадно тебе, Тэхен-а, — Пак видит, как светловолосый друг уже

превращается в хмурую тучу, но останавливаться не планирует, — неужели тебе
никогда не хотелось, чтобы какой-нибудь сексульфидный альфач оприходовал
твой аппетитный…

— Чимин!

У Тэхена нервы подскакивают выше телебашни Гуанчжоу.

— Ты можешь говорить тише? Нас же услышат… — а сам уже про себя молится,
чтобы его профиль сейчас не прожигало скопление любопытных глаз, сидящих
за соседними столиками. — Я не собираюсь спать с мужчинами и хватит уже об
этом…

— Знаешь, — кидает язык за щеку брюнет, абсолютно не заботясь о громкости

своего голоса, — парни из этого клуба очень даже ничего. Покруче женщин
будут. Вот послушай…

— Говоришь так, словно являешься постоянным клиентом этого Содома, — явная

усмешка, но почему-то внутреннее чутье Тэхену подсказывает, что прямо сейчас
он подавится своим кофе.

4/53
Молчание.

— Чимин?..

Полный игнор.

— Чи…

— Да что! Где я, по-твоему, с Юнги познакомился!

Слава Богу, не успел сделать глоток, а то бы точно через нос вышло.

— Ты серьезно? — шок.

— Черт, если бы ты только раз попробовал, Тэхен-и, — мечтательно цедит Пак,

вспоминая грубые пальцы, что властно блуждали по его покорному телу, — ты
бы сразу же сменил ориентацию, зуб даю!

— Боюсь, — прочистив горло выдавливает из себя блондин, — тебе придется в

ближайшее время навестить стоматолога, Чимин-а…

Скептицизм во взгляде друга, Тэхен конечно же не видит, так же как и хитрую

улыбку, не предвещающую ничего хорошего для самого Кима.

— Ну что ж, — наигранно вздыхает брюнет, — не хочешь член, значит будем

искать нечто более приземленное. Ты вот кого бы хотел, — упуливается в
телефон Пак, сосредотачивая уже взгляд на черном фоне с фотографиями, —
блондинку или брюнетку?

Тэ слегка подвисает. Какая разница, какого цвета будут волосы, если он ни

черта не видит, и вообще, никакого согласия на подобное безумство он пока
еще не давал.

— Я…

— Нет! — резко обрывает ладонью темноволосый, не отрываясь от экрана, —

слышать больше не хочу твоего сопротивления.

Задницей чует, что тот против.

— Ты пойдешь и точка. Лично до дверцы в Рай провожу. Так кто? — приближает

лица пальцами. — Темненькая или светленькая?

Тэхен не знает, что ответить, потому лишь переносицу устало потирает, да к

ангелам, в которых не верит, мысленно взывает, чтобы унесли его из этого кафе
как можно скорее. Хотя, куда уносить-то? Они с этим обалдуем уже два года
одну квартиру на двоих делят. Чимин — его глаза, его вечный спутник в
безликом пространстве, и Тэхен до сих пор в толк не возьмет, из-за чего тот
держится рядом с ним. В силу каких таких причин, помогает выживать во все
еще непривычном для Кима мире.

Да, ориентироваться в четырех стенах собственной клетки Тэхен научился уже

давно, а вот передвижение по гудящему городу, по-прежнему для него является
огромной проблемой. Поэтому Пак, как самый верный друг, чьи заслуги всегда
5/53
будут неоценимы перед блондином, каждый раз, в буквальном смысле,
протягивает ему руку помощи, прекрасно осознавая, что без него попросту не
справятся…

Доверяет ли Тэхен своему другу детства? — Определенно.

Готов ли прямо сейчас вверить ему свою жизнь, невзирая на внутренний

коллапс? — Вероятно…

Глубокий вдох.

Две секунды на размышление.

Выдох.

— Темненькая.

«Боже, какое безумие…»

Чимин победно губы облизывает и, стреляя ехидным взглядом в сторону,

прикрывшего глаза, друга, вводит необходимые параметры в поисковую строку
закрытого сообщества «Wild Pleasure»

— Теперь возраст. Тебе нужна опытная. Как насчет, — щурится, сдвигая

ползунок возрастного параметра вправо, — тридцать лет?

— Что уж не все сорок? — уже в сотый раз за этот вечер, устало выдыхает Тэ.

Пак губы в тонкую полоску сжимает.

— Двадцать девять?..

— Чимин…

— Хорошо, — финальный торг. — Двадцать восемь, — и, не дождавшись

согласия друга, Чимин уверенно подтверждает запрос,

Ему, конечно же, виднее, что будет лучше для Тэхена и… Кто.

Пока зрачки Чимина мечутся от одной анкеты к другой, блондин нервно

пальцами похрустывает и, допивая уже остывший кофе, дает свободу своему
внутреннему нетерпению.

— Ну что там?

— Секунду…

— Слушай, может все-таки не над…

— Нашел! — настолько громко, что плечи Тэхена невольно вздрагивают. —

Идеально! Он просто бесподобен. Чертов, мать вашу, Бог! — но тут же
осекается, под напрягшиеся скулы друга. — Она, — чуть прочистив горло,
пытается реабилитировать свою тупость Чимин, — я хотел сказать она, просто
Богиня…
6/53
А сам плотоядным взглядом облизывает сексуальную фотографию, выбранного
им, высокого брюнета, что не вызывает внутри ничего, кроме мазохистического
желания раздвинуть ноги на черных простынях, позволяя тому творить с собой
все что угодно.

— Юнги засел в башке, вот и оговорился.

Подлая ложь.

«Исключительно во благо»

— Описать «её» внешность? — голос ровный, но в мыслях мольба на коленях,

лишь бы нет.

— Нет, не нужно, — незаинтересованно отмахивается Тэхен, не желая

углубляться в подробности женского тела, — я доверяю твоему вкусу.

«Слава яйцам…»

Такого облегчения, как сейчас, Чимин еще, наверное, никогда в своей жизни не
чувствовал. Ну просто как? Как выдать подтянутое смуглое тело дьявольского
Аполлона за женское?.. Язык не повернется осквернить точеные мышцы пресса
лживым словом «подтянутый животик». А груди, на которой выбита объемная
татуировка, плавно переходящая на спину, присвоить размер женского
достоинства, например «второй».

— Может домой уже поедем? — на автомате кидает взгляд на запястье Тэхен,

неосознанно выбивая Пака из глубокой задумчивости, но тут же себя
одергивает.

Часы на месте, как и прежде. А вот зрение… Зрение — нет.

— Да, через пару минут Тэхен-а. Только пройдемся быстренько по твоим

вкусовым предпочтениям, — покусывает губы темноволосый, не зная как
деликатнее преподнести неопытному другу необходимую информацию. — Это
нужно для твоей анкеты, чтобы твой будущий партнер…

«Блять!»

— Партнерша… Знала о ваших пределах допустимого в постели.

— В каком смысле? — на лице Кима полнейшее непонимание.

Чимин вот даже не удивлен чужому замешательству.

— Другими словами, на что ты согласен, а на что ставишь запрет во время секса.

— К чему такие сложности? Разве нельзя, — блондин слегка тушуется, — по

классике?

— Это заведение не предполагает классического подхода. Поверь, эти правила

там необходимы. Особенно, — посмеиваясь хмыкают, — тебе, Тэхен-а.

7/53
Ким сокрушительно проводит ладонью по лицу и, в целях своей будущей
безопасности, все же сдаётся, посвящая остатки собственных сил в углубление
многочисленных пунктов его «смертного договора».

***

— Лёгкое удушье?

— Нет.

«Кто бы сомневался»

Асфиксия (уровень первый) ✔

— Шлепанье?

— Что? На кой черт девушке меня… Шлепать? Нет!

Ухмыляющийся взгляд исподлобья на возмущенного Тэхена.

— Зря.

Спанкинг ✔

— Обездвиживание?

— Это ещё что за хрень!

— Не хрень, а связывание, — почесывая затылок, в очередной раз тычет пальцем

в экран злобный гений.

— Нет, нет и еще раз нет!

«Значит да»

Шибари ✔

***

Звуки пьяной толпы и битовой музыки безбожно долбят по слегка съехавшим

извилинам мозга, пока фиолетовая подсветка от ярких прожекторов острыми
иглами впивается в устало-измученные глаза. Шум сдавливает виски, задевает
чувствительный слух, оставляя после себя раздражающее чувство заложенности
в ушах, в то время, как собственные руки Чонгука уже не в первый раз тянутся к
очередному стакану неразбавленного виски.

Окружающая атмосфера вовсе не расслабляет, а только еще больше зарождает

в затуманенном сознании разъедающие мысли. Он не любит подобного рода
хаосные заведения. Терпеть не может, когда к его паху без разрешения тянутся
загребущие коготки, выкрашенные в красный, который к слову, Чонгук на дух не
переносит, потому как цвет его внутренней силы — черный. Для кого-то он
означает лишь смерть, беспросветность и траур, и лишь Чон, в силу своей
8/53
необычности, видит в мрачной палитре несколько иной смысл.

Ночь — его спутник. Единственная в своем роде незримая часть, что не

поддается контролю, чем вызывает безграничное уважение в сердце того, в
чьих руках потерянные люди находят спасение, позволяя беспрекословно брать
над собой власть, будучи скованными на шелковых простынях.

— Ты сегодня не в духе, — заливает в себя третью стопку шота Хосок,

расфокусированным взглядом оценивая задумчивого друга, что большую часть
вечера с хмурым видом залипал в потертую царапину на барной стойке. —
Может расскажешь уже, — кладет руку на плечо брюнета, всем видом
показывая, что готов слушать, — что у тебя случилось?

А Чонгук сам не знает, что случилось. Как объяснить другу, внезапно напавшую
на него мужскую несостоятельность? А точнее причину, по которой собственный
член в буквальном смысле отказывается подчиняться хозяину, абсолютно
игнорируя крики и стоны третьего уже по счету партнера. Нет, его по-прежнему
привлекает как женское, так и мужское тело, но, заглядывая в глаза каждому из
своих подопечных, он больше не мог найти чувства полного удовлетворения,
словно кто-то разом щелкнул все внутренние тумблеры и обесточил систему
животного рвения обгладывать до костей тела давно опороченных жертв.

Грязь. Отсутствие душевной чистоты, вот что вызывает в последнее время

неизгладимый ступор в голове Чонгука. Неужели он настолько озверел, что
теперь жаждет вкусить невинную плоть?

— Мне надоели шаблонные персонажи, Хо, — спустя несколько минут

размышлений, одаривает вниманием своего друга Чонгук. — Которые всячески
пытаются играть, неоскверненных похотью ангелов, в то время, как мой член
долбит их давно разъебанный проход. Честно? — презрительно прикладывает
ладонь к своей шее. — В глотке уже сидит вся эта фальшь.

— Так тебя никто не заставлял этим заниматься, — между тем, пошатываясь на

стуле, цедит Хосок, одновременно салютуя стопкой полуобнаженной дамочке на
пилоне. — Нашел бы свежую кровь за пределами клуба.

— Чтобы эта свежатинка потом растрепала своим девственным собратьям обо

мне на весь город? — в голосе слышится язвительная усмешка. — К тому же, ты
знаешь о моих предпочтениях, дружище. Не каждый способен их потянуть. А
подходящую кандидатуру методом тыка выбирать слишком затратно по
времени. Поэтому, — заливает в себя остатки алкоголя Чонгук, а после с
громким стуком опускает стакан на поверхность, — довольствуюсь тем, что
есть.

— Слушай, а че у тебя в тру, в тус, блять… В трусах светится? — язык уже

начинает медленно заплетаться, но Хосок упорен в своем любопытстве. — Тебе
че, — искреннее удивление, — на мужской агрегат феечки волшебные подули?

Чонгук смотрит на него как на идиота.

— Это телефон в кармане, пьянь.

— Да похуй… Ик… И кто тебе строчит?

9/53
— Заявки падают, — холодно и безразлично. — Даже смотреть не хочу.

— Дружище, мы съебываем уже послезавтра, Шуга нам с тобой даже коньячок

на счастливую дорожку подогнал.

— И?

— Ну так развл… Развлечи. Сук, развлекись перед отъездом, — кивает

расфокусированным взглядом бармену Хосок, с намерением влить в себя
добивающую дозу спиртного. — Потом будет не до этого.

— Так-то да, — хрустнув шеей, ровно отвечает Чонгук. — Я подумаю.

— Блять, да что он у тебя светится-то! Дай глянуть, — в наглую лезет в карман

своему другу Хо, под закатывающиеся глаза брюнета. — У меня чуйка на этих…
Как их? Ну ты понял…

— Хо, может по домам? — Чонгук уверен, еще пару минут, и своего друга ему
придется выносить из клуба на собственном горбу. — У тебя уже мозг иссох от
такого количества алкоголя. И хватит шариться у меня в штанах!

— А что? — ехидная усмешка, с пьяным подтоном. — Возбуждает?

«Пиздец… Кондиция долбоеба успешно активирована»

— Ой, да не сопротивляйся, Гук-и, — не останавливается в своих

посягательствах Хосок, прилагая максимальное количество усилий, чтобы
вытащить чужой телефон. — Или тебе есть что скрывать от… Ик… Своего
лучшего друга? Я ж тебя в зад и вперед как обшлепанного зна…

— Хо, лучше заткнись, — шипит сквозь зубы брюнет, оглядываясь по сторонам.

— Еще одно слово и…

— О! Вибрилятор! — пьяный возглас привлекает внимание всех рядом стоящих.

— Он вибрирует, Гук-и! Дай, дай посмотрю!

— Господи, блять, боже, — стиснув зубы, пытается вытащить чужую руку из

своего кармана Чонгук. — Что ты вцепился в него как енот в носок! На нас люди
уже смотрят.

Хосок замирает, а затем, медленно проводя кончиком языка по нижней губе,

награждает своего друга лисьим взглядом.

— Если ты сейчас же не дашь мне утолить свое любопытство, — пьяный тон,

резко сменяется заискивающим, — я во все горло заору, что у тебя в жопе
вибри… Вибор… Вибратор, а у меня пультик с заветной кнопочкой.

И, доставая брелок с ключами от машины, Хо начинает многообещающе мотать

им перед носом брюнета, пока тот на детские манипуляции своего друга только
глаза в очередной раз закатывает.

— Сперва научись этим пультиком пользоваться, придурок, — и Хосоку в ту же

секунду прилетает увесистая затрещина, ибо нехуй раскидываться пустыми
угрозами, особенно с тем, кто в подобных играх занимает бесспорно высокий
10/53
статус.

Они оба ровесники. Но порой Хосок, ведет себя так, словно его каждое утро
нужно за ручку в детский сад водить. Ребячество — прекрасное качество, Чонгук
опровергать этот факт не станет, вот только, когда тебя окружает стая
голодных стервятников, готовых при первой возможности растрезвонить о
новом интересном случае, связанном с сыном известного витреоретинального
хирурга, вся детская шалость тут же из головы выветривается.

— Ну хоть сам скажи, кто там у тебя, — потирая горящий затылок, бубнит себе
под нос Хо, — интересно же.

Чонгуку вот ни грамма не интересно, но понимая, что при ином раскладе пьяная
туша от него не отвяжется, раздраженно достает светящийся «вибрилятор» и,
беглым взглядом проходясь по многочисленным заявкам с фотографиями,
внезапно останавливается на одной единственной, где на нескрываемое
удивление Чона, вместо фото стоит пустой, белый фон.

— Не понял…

— Что там? — боковым зрением пытается незаметно заглянуть в чужой экран

встрепенувшийся друг.

— Возраст есть, — самому себе кивает Гук. — Рост, вес, даже цвет волос
прописан, а лица нет. Это шутка такая?

— Может он страшный? — выдвигает первую попавшуюся идею Хосок, под

скептичный взгляд брюнета. — Нет, ну а че? Стесняется себя скорее всего.

— Я так не думаю, — задумчиво облизывает губы Чонгук, вчитываясь в список

пунктов, указанных в анкете. — Слишком смелый выбор для того, кто боится
своей внешности.

— А что он выбрал? — успевает расплывчато увидеть только две галочки Хосок,

напротив непонятных ему по значению слов, абсолютно не замечая, как во
взгляде друга уже яркими искрами полыхает огненное предвкушение, а на
нечитаемом лице расцветает скалистая улыбка.

— Всё, Хо… Всё, чем я смогу вдоволь насытиться.

J.K.: Добрый вечер. Заявка одобрена. В какой день и время предпочитаете

провести нашу с Вами встречу?

Чимин доволен. Очень доволен и, мельком посмотрев на Тэхена, что сейчас

сокрушительно уткнулся лбом в стол, решает взять на себя смелость, под
шумок, окончательно решить чужую судьбу.

V: Добрый вечер. Завтра в 22:00. Но заранее Вас предупреждаю, есть одна

незначительная деталь, которую необходимо будет учесть…

J.K.: Разве Вы не указали все «детали» в анкете? О чем идет речь?

Чонгук слегка напрягается. Кто знает, какие тараканы живут в голове его
будущего партнера.
11/53
Ответа не поступает.

J.K.: Если Вы желаете, мы можем встретиться с вами лично и обсудить заранее

все условия.

V: В этом нет нужды, но уверяю Вас, эта «деталь» Вам несомненно понравится…
Сладких снов, JK.

— Это еще что такое? — пораженно перечитывает сообщение Гук, пытаясь

найти среди букв ответ на вопрос, который наглым образом проигнорировали. —
Поиграть значит решил. Что ж… — кидает язык за щеку, сворачивая окно
диалога.

«Тогда я с радостью с тобой поиграю… Малыш»

***
День встречи
20:00

В комнате стоит безумная духота. Кожа покрывается липким потом от

чрезмерной тревожности, что подстегивает Тэхена уже во второй раз наметить
маршрут в душ, потому как собственные нервы уже не справляются,
вытягиваясь в тонкую струну настолько, что того гляди сейчас лопнут.

— Я не пойду, — отчаянный выдох. — Я готов лечь в гроб уже прямо здесь,

Чимин-а.

— Пойдешь.

Пак прекрасно видит, как сильно переживает Тэ от предстоящего события, но

дать заднюю тому попросту не позволит. В первую очередь из-за океана личного
терпения, которое было невольно потрачено, в течение всего дня на одного,
излишне накрутившегося себя, блондина. Чимин не ожидал спокойной реакции
и, конечно же, никак не тешил себя надеждами, что его друг целиком и
полностью примет тот факт, что сегодня он впервые ляжет с кем-то в постель.
Но все же, где-то там, внутри маленький червячок подсказывает, что все
пройдет, может и не столь гладко, но по итогу успешно. Хотя после того, что он
устроил для Тэ, Чимину кажется, что в гроб из них двоих ляжет все-таки он и
точно не по своему желанию.

Идея толкнуть Тэхена в объятия парня давно уже крутилась в голове Пака, вот
только способ реализации был крайне проблематичен, пока Мин Юнги — его
мастер [1] и по совместительству любимый человек, не подкинул парочку
интересных мыслей, ведь если Тэ не признаётся в своем тайном влечении к
мужчинам, это не значит, что его глазастый друг этого не видит.

— Не понимаю, — тревожно застегивает верхние пуговицы на своей белой

рубашке блондин. — Зачем мне куда-то ехать? Разве они работают не по вызо…
Ай! — четкий хлопок по рукам.

— Во-первых, отцепись от своих пуговиц! — раздраженно цыкает Пак, в который

раз намеренно обнажая острые ключицы недовольного друга. — Во-вторых, не
путай членов тайного сообщества с проститутками. Они такие же люди, как и
12/53
все, — Чимин искренне пытается пробиться сквозь железобетонную стену Кима,
но пока идет туго. — У них есть обычная работа, не связанная с этим местом,
есть семьи и дети. Просто, — пытается подобрать слова, — у каждого свои
интересы, Тэхен-а. Кто-то любит ласку, кто-то контроль, а кому-то важно
испытать унизительное подчинение, и клуб — это всего лишь место, где
фантазии воплощаются в реальность. По сути, они такие же клиенты.

— А фото зачем тогда выкладывают в общий доступ? — искреннее непонимание.

— Разве не боятся, что о них узнают?

— Просмотр фотографий доступен только VIP клиентам, — довольно скалится

Чимин. — Твой аккаунт тоже обладает повышенным рангом, Юнги в свое время
пособил. Короче, просто расслабься, ладно? — смотрит в отрешенные глаза
своего друга. — А то подчинение все соки высасывает, уж поверь мне.

Если бы Тэхен взглядом мог передать подозрение, то давно бы это уже сделал.

— Я не собираюсь подчинять себе девушку и от нее подобного не жду. И вообще,

— чуть поморщившись, оттягивает ворот рубашки, потому как жар от стресса
накрывает уже с головой, — с каких пор ты стал VIP клиентом? — в голосе Кима
открытое удивление. — Я вообще тебя знаю?

— Пороки, Тэхен-а, на то и нужны, — скалисто улыбается Пак, — чтобы

тщательнее их скрывать. И перестань трястись уже. Ты красив, поверь мне, — в
знак поддержки сжимает чужие напряженные плечи, — очень красив.

А Тэхен лишь стеклянным взглядом смотрит сквозь лицо Пака и, ничего не

говоря, прикрывает глаза, начиная считать до десяти. Он не боится своей
внешности, он боится себя, своей реакции на женщину, а точнее… Ее
отсутствие. Врать можно кому угодно: другу, родителям, небу, вселенной, но
только не себе, хотя у Тэхена это неплохо получается — вводить свой разум в
беспрерывное заблуждение, затыкая ложью внутренние инстинкты
относительно мужчин.

— Можно я задам тебе один вопрос? — издалека решает зайти Пак, чтобы
частично избавить себя от чувства вины за свой подлый обман.

— Задай.

— Если бы вместо девушки, тебе предложили мужчину, ну знаешь, — прочистив

горло, — по ошибке например… Как бы ты поступил? — взгляд глубокой
надежды, с мысленно скрещенными пальчиками в мольбе.

— Ты знаешь ответ на свой вопрос, — строго, бескомпромиссно.

— Но все же, если бы…

— Чимин, прошу тебя, давай закроем эту тему. Я не лягу под мужчину. Точка.

— То есть, ты все-таки видишь себя в роли пассива? — У Пака глаза загораются

от неосознанно пророненной фразы друга.

— Что? — Тэхен в замешательстве.

13/53
— Ну, — аккуратно поправляет воротник на чужой рубашке Чимин, — ты сказал
что не ляжешь под мужчину. Вот я и…

— Все! — терпение Кима не безграничное. — Мы, кажется, опаздываем. Точнее

я, — делает акцент на последнем слове, уводя разговор в другое русло, —
опаздываю.

И, убирая руки друга со своей одежды, Тэхен по памяти начинает двигаться к

двери, не слыша, как подняв глаза к потолку, Чимин, покусывая губы, что-то
шепчет самому себе.

— Ты идешь? — замирает в проеме Тэ.

— Д-да, да, — почесывает затылок Пак, — иду.

«Да простит мне Тэхен мое дрянное вранье. Аминь»

***
Еще никогда Киму не давался подъем по лестнице с таким трудом. Он чувствует,
как собственные ноги медленной поступью превращаются в кусок ваты, а руки
бесконтрольно заходятся в несвойственном им треморе. Тэхен делает шаг,
ощущая слабое дуновение ветра, что опаляет летней прохладой слегка влажную
спину сквозь его тонкую, гипюровую рубашку. Второй шаг, кажется, он немного
перестарался, туго затягивая ремень на плотно обтягивающих его бедра,
джинсах. Шаг третий, волнистая прядь ощутимо щекочет ровную кожу щеки,
вызывая еще больший табун мурашек по окаменевшему телу. Шаг четвертый,
блондин не видит дороги, но внутри четкое ощущение, что окружающий мир
плывет, и он вот-вот рухнет в обморок.

Шаг пятый.

— Чимин, — резкая остановка, — меня, кажется, тошнит. Дай мне минуту.

Пак никак не комментирует чужой нервоз, молча отслеживает состояние своего

друга, поддерживая того под локоть. Чимин более, чем уверен — сейчас Тэхен
находится на четкой грани того, чтобы со всех ног, без промедления дать дёру,
и не важно, что в силу слепоты на это не способен.

— Тэ, просто дыши. Не на смерть же тебя ведут.

— На нее самую, — сжимает глаза Тэ, упираясь ладонями в колени, чтобы унять
тошноту. — И она уже близко, я чувствую.

Всего лишь незначительная метафора, но цинизм в хитросплетениях жизни, с

момента мироздания заложен, потому, проходя мимо двух странно себя
ведущих парней, Чонгук краем уха захватывает последнюю фразу, что
прозвучала от блондина, лица которого он увидеть не может и, усмехнувшись
себе под нос, идет дальше с мыслями, что кому-то явно не хватает приключений
в жизни, раз несмотря на свой страх, этот незнакомец решил посетить подобное
место. Хотя спорить не станет, полупрозрачная, белая ткань на чужой спине, на
секунду привлекла его внимание, но думать об этом не стоит. У него свое
приключение, которое на заметку, не отвечает на его сообщение:

«Добрый вечер, уважаемый V, прошу вас сегодня не задерживаться. Я не люблю

14/53
опозданий».

— Чимин, я сильно опаздываю?

— Учитывая, — смотрит на часы Пак, — что нам еще подходить к стойке, где ты
должен поставить свою подпись на договоре о неразглашении, то минут на
пятнадцать…

— Это знак, чтобы я никуда не шел.

— Это знак, что ты тормоз, Тэхен-а.

И, слегка похлопав того по спине, Чимин осторожно начинает подталкивать

хмурого Кима к стеклянным дверям, даже не осознавая, что за чертой этих врат
его светловолосому другу придется оставить себя прежнего навсегда.

***

Закрытый клуб «Wild Pleasure» — излюбленное место каждого, кто в тайне

мечтает выпустить своих внутренних демонов на свободу, окропляя собственное
тело порочным безумием, в стенах масштабного по размерам, загородного
особняка. Тэхен еще по прибытии понял, что сообщество находится за
пределами шумного мегаполиса, что ежедневно давит на его слух звуками
несмолкаемых моторов и въедается в нос асфальтовой пылью. Здесь же все
иначе. Тишина настолько пронзительная, что Тэхену на мгновение начинает
казаться, будто его тело по щелчку пальцев переместилось в параллельный мир,
содержащий лишь ароматы неизвестных ему благовоний, частичек
искусственной кожи и ярко выраженного запаха древесного мускуса, которым
пропитано все помещение, что действует на его сознание, как афродизиак.

— Господин Ким, вы ознакомились с условиями договора? — слышится

уважительный женский голос из-за стойки.

— Я…

— Он ознакомился.

Чимин слегка нервничает, что не остается незамеченным для девушки, которая

во всю уже стреляет хитрым взглядом в сторону напряженного брюнета.

— Учитывая ваше физическое положение, господин Ким, в целях безопасности, я

обязана зачитать вам пункты, которые вы выбрали, чтобы…

— Сью, милая, — Пак в струнку вытягивается, — господин Ким очень

опаздывает, можно как-нибудь побыстрее? Я же знаю, что ты можешь, — и, под
ничего невидящий взгляд своего друга, достает из кошелька купюру, всем
видом показывая этой рыжей бестии, что готов заплатить сверху, лишь бы она
рот держала на замке. А та облизывается, характер свой продажный
показывает, и приподняв одну бровь, решает еще немного набить цену за
молчание…

— К сожалению, правила, Чимин-а. Не могу иначе…

Две купюры.
15/53
— Поэтому…

Три купюры. Еще немного и Пак на стойку залезет, чтобы всунуть эти сраные
бумажки ей в рот.

— Хотя, знаете, если вы и правда так торопитесь, — выхватывают деньги из рук,

вскипающего брюнета, — то хорошо, пойду вам на уступки. С вас, — яркая
улыбка, — сто девяносто долларов за вход.

«Вот же сучка меркантильная»

— Детка, пробей господина Кима по моей карте членства, пожалуйста. Сегодня

она мне все равно не понадобится.

— Долларов?

— Все любят валюту, Тэ.

— Ваша подпись, господин Ким, — вкладывают ручку в пальцы незрячему, рукой

подводя к нужной строке. — Договор подписывается как с вашей стороны, так и
со стороны выбранного вами партнера, который уже ознакомлен со всеми
условиями и дал свое полное согласие на проведение встречи. Напоминаю, что
все пункты, указанные, как «меры допустимого», идут, исключительно, под вашу
личную ответственность, поэтому надеюсь, что вы тщательно ознакомились со
значением каждого, так как наше заведение не предполагает преждевременных
встреч, в целях обсуждения подобных моментов. Конечно, если ваш партнер или
вы самостоятельно не проявите инициативу обговорить все нюансы, прежде
чем, вступать в личный контакт.

«Партнер?»

— Вся информация о ваших личных данных, а также времени и дате посещения

клуба, будет находиться под строгой конфиденциальностью, официально
заверенной по договору. Также, я вынуждена попросить вас сдать свои
телефоны, опять же, в целях предотвращения утечки информации. Ничего
личного, господин Ким.

Выдох — отрапортовала так, что даже у Тэхена мозг чуть не поплыл.

«Что это вообще за место такое?»

— Я могу проводить вас до нужной двери.

— Я сам провожу, — хлопает по стойке ладонью Чимин, уже чуть ли не крича,

чтобы та заткнулась. Он её убить готов. Прямо здесь и сейчас. — Пойдем, Тэхен-
а, — как-то резко хватает задумавшегося блондина под локоть, что тот чуть ли
не спотыкается о собственные ноги, не понимая взвинченности друга и своей
собственной, в то время, как Чимин во всю кидает фантомные лезвия в
усмехающуюся мерзавку.

Какое-то время они идут молча, где в течение всего пути Тэхен чувствует лишь
мягкую поверхность под ногами, очень сильно напоминающую ковер, и этот
момент мистическим образом начинает немного успокаивать расшатанные
16/53
нервы, хотя сжимающаяся чужая ладонь на его руке, то и дело выдергивает из
подступающего спокойствия.

— Чимин, ты чего такой дерганый весь день?

— Не выспался, — врет, снова врет. — Мы пришли.

— Уже!

— Скорее, наконец-то… Ты опоздал на пятнадцать минут, Тэ. Поэтому ноги в

руки и вперед, — толкают к двери остолбеневшего блондина, — постигать все
прелести мира секса.

— Почему она мою партнершу назвала партнером? — жалящее любопытство

прорывает.

— Понятия не имею.

«Имеет. Причем полное»

Цель у Чимина одна — как можно скорее затолкать лучшего друга в обитель
похоти, без шанса на какой-либо побег. Иначе Тэ никогда больше не решится,
сделать то, на что так долго уламывал его темноволосый.

— Чим, я не пойду… У меня плохое предчувствие. К тому же я не идиот, —

качает головой Тэхен, показывая, что доверие к другу стало на уровень ниже, —
и понимаю, что какие-то моменты относительно роли этой девушки, ты от меня
попросту утаил.

— Начинается, блять, — усталый выдох. — Послушай, — разворачивает к себе

друга Пак, наблюдая на испуганном лице мольбу о помиловании, — человек, с
которым ты сегодня познакомишься, имеет приличный опыт в подобных вещах.
И поверь мне, он… — чуть прочистив горло, — она не сделает тебе ничего, о чем
бы ты потом пожалел. И еще, — стирает невидимые пылинки с чужой рубашки
Чимин, мысленно закапывая себя в землю, — ты мой лучший друг Тэ, и я желаю
тебе только самого лучшего. Просто помни об этом…

«Когда захочешь размозжить мои мозги по стене»

— Это ты вот сейчас к чему? — на лице Кима открытое непонимание.

— Просто.

«Не просто»

И под чужое замешательство Пак удаляется, оставляя своего лучшего друга

одного, перед грядущей на всех парах, катастрофой.

17/53
Примечание к части Музыкальное сопровождение:
https://vk.com/audios183885185?section=all&z=audio_playlist183885185_60519042

Необратимость

♬ Too Easy — Jutes

Шаг.

Прохладные потоки воздуха медленно обволакивают.

Шаг.

От стен эхом отдаются собственные движения.

Шаг.

Глаза пытаются отыскать вспышки успокаивающего света, но в комнате царит

пугающий полумрак.

Шаг.

Тэхен старается на слух определить, в какой именно части помещения сейчас

находится, выбранный «им» человек, но не слышит ничего, кроме беспокойного
сердца, что словно загнанный зверь, всеми силами расцарапывает его грудную
клетку, намереваясь избавить себя от внутреннего заточения. Блондин
подрагивающими пальцами тянется к вырезу, поправляет слегка съехавшую
рубашку, чтобы неосознанно прикрыть ключицы, покрывшееся тревожными
мурашками и, прилагая над собой чрезмерное усилие, задавливает
срывающуюся с губ истерику.

Ему казалось, что встреча произойдет в менее напряженной обстановке.

Обдумывал моменты, как приятный женский голос пронесется по его
чувствительному слуху, опалит ласкающим дыханием нетронутую никем кожу и
нежным шепотом покорит противящееся сознание… Вот только нет мягкого
голоса, нет бархатных пальцев на одеревеневших плечах. Вокруг безмолвие,
сквозное дуновение ветра из приоткрытых ставен и четкое ощущение, как чей-
то жалящий взгляд прожигает его собственный. Он движется… Ястребом
кружит над ничего непонимающим Тэхеном, придавливая мечущийся разум
своей темной аурой.

Чонгук же сосредоточен, что томительно оперевшись о подоконник, с прищуром

изучает паникующего парня, пришедшего к нему, вроде бы, как по собственному
согласию. Волнение младшего, бесспорно, приходится по вкусу чужим острым
клыкам. Они в предвкушении прикусывают нижнюю губу и, прокладывая
призрачный путь к медовой коже, своей будущей жертвы, прорывают до крови
плоть собственного хозяина, стараясь всеми силами подавить свою жажду
накинуться на блондина и сквозь стоны и крики присвоить это потрясающее
тело себе.

Тэхену фантомно кажется, словно его пожирают. Он буквально чувствует

щекочущие язычки пламени на своей коже, бессовестно проглядывающей сквозь
18/53
тонкий гипюр белой ткани.

— И-извините… — голос дрожит, но выдерживать молчание Тэ больше не в

силах. — Я Ким Тэхен, — прочистив горло, — просто Тэхен.

Ладони старшего бесконтрольно вжимаются в поверхность крепкой опоры. Этот

низкий, бархатный голос завораживает, услаждает своим нескрываемым
страхом его слух. На лестнице у Чонгука не было времени прислушиваться к
тембру незнакомца, чья фраза о смерти его слегка позабавила. Но о том, что
этот испуганный парень попадет именно в его черные сети, Чон, даже не
предполагал. Он замечает, как блондин хмурится, ожидая ответа, как нервно
потирает собственное предплечье, зажимаясь от острого взгляда, которого
увидеть не способен и, выждав еще пару секунд, Чонгук все же безмолвно
отстраняется от окна, делая несколько многообещающих шагов в сторону
встрепенувшегося. Он смотрит в его глаза, стеклянные и отрешенные, движения
не прекращает, пока Тэхен старается сглотнуть застрявший ком в горле.
Старший слегка напрягается — почему на него смотрят так, словно его здесь
попросту нет? А затем до Чонгука медленно доходит — его не видят… Не видят
ничего.

— Извините…. — Ким слышит звук приближающихся шагов. — Почему вы мол…

— Ты опоздал.

Шок.

Звон в ушах.

Тройной кульбит в сердце.

Чонгуку кажется, что парень, стоящий в шаге от него, буквально не дышит. А у

Тэхена все мысли из головы в мгновение вылетели. Он пытается сделать вдох,
но мозг забыл, как это делать. Тэ старается озвучить в мыслях собственное имя,
но понимает, что не может вспомнить. В глазах животный страх. В голове
смертельная паника и голос… Властный, мужской голос, что бетонной плитой
сдавил замерший рассудок.

Чонгук не понимает чужого замешательства и, делая финальный шаг, подходит

вплотную к парализованному блондину, чтобы оценить чужое состояние.

— Что с тобой? — тянется рукой к перепуганному лицу, но не успевает даже

моргнуть, как тот, почувствовав еле заметное прикосновение пальцев к своей
щеке, в мгновение шарахается, словно от огня. Чонгук хмурится, ладонь так и
продолжает висеть в воздухе, пока Тэхен, на несгибаемых ногах уже пятится
спиной к двери, выставляя руку в защитном жесте. — Ты уже вживаешься в
роль? — чуть склонив голову к плечу, щурится старший. — Хочешь сцену с
изнасилованием? — в голосе абсолютная серьезность, не намека на шутку. — Я,
конечно, не против, — проходится языком по прокусанной губе, под
расширяющиеся глаза младшего, — но подобного желания в твоей анкете я не
увидел, малыш.

А Тэхен только рот в немом шоке открывает и шагает, шагает. Он все слова
забыл, а затем финал — конечная точка, когда взмокшая спина упирается в
закрытую дверь.
19/53
— Тэхен… — Чонгук не растерян, но все же есть правила, которым необходимо
следовать. — Если ты хочешь, чтобы я взял тебя насильно, кивни один раз. Мне
этого будет доста…

— Вы кто?!

Голос Тэхена срывается.

А Чонгук удивлен и в то же время недоволен… Он не любит, когда его речь

прерывают. Потому молчит и лишь любопытно опускает взгляд на чужую руку,
что маниакально пытается уже нащупать дверную ручку, с целью то ли
пробудить безжалостного хищника внутри старшего, то ли сбежать — брюнет
пока только гадает.

— Я спросил кто вы!

Тэхену нехорошо, кажется, его снова тошнит, но он не уверен. Ему нужен ответ,
всего лишь маленькое объяснение всей этой чертовщины, что сейчас
происходит вокруг него. Почему вместо девушки, перед ним стоит мужчина, от
чьего голоса волосы на руках встают дыбом, лоб покрывается холодной
испариной, а ноги… Ноги, не слушая своего хозяина, безвольно начинают
подкашиваться.

— Пожалуйста… — уже еле слышно, — пожалуйста…

Он пытается сформулировать мысль, но стрессовая ситуация слишком сильно

ударила по его рациональности, поэтому получается выдавливать из себя
только обрывки незавершенных фраз.

— О чем ты просишь меня, маленький? — чужие шаги вновь начинают свое

наступление, вынуждая блондина еще сильнее вжаться позвонками в жесткую
поверхность. — Что пытаешься сказать мне?

Ким ничего не отвечает. Лишь веки подрагивающие смыкает и, абстрагируясь от

ровного, с проскальзывающей хрипотцой, голоса, полной грудью делает
живительный глубокий вдох, чтобы в ту же секунду окончательно внутри
надломиться, потому что…

Аромат.

Убивающий аромат цитрусового ветивера накрывает волной, распахивает двери

его собственных легких и, врываясь внутрь кисло-сладкими нотками апельсина,
захватывает в плен, посыпая возгорающийся рассудок пеплом жгучего перца.
Этот запах близко, энергией выжженной земли пропитывает пространство и, с
потоками чужого дыхания, опаляет щеку вздрогнувшего парня.

— Ты так нервничаешь… — тихий ласковый голос проносится над ухом. — Так

трепещешь перед человеком, которого можешь лишь чувствовать, — еле
касаясь проходится губами по чувствительной мочке ушка. — Повтори свою
просьбу, Тэхен — уничтожающий шепот, — громко.

Тэ не знает, как реагировать. Собственное тело не слушается. Он пытается

увернуться от жалящего дыхания на своей коже, но лбом утыкается в чужую
20/53
руку, что, оперевшись о дверной косяк, давно перекрыла пути к желанному
отступлению.

— Прекратите…

А Чонгук только молча усмехается, скалой нависая над слепым парнем. Уже
понял, что тот не играет, потому не останавливается, держит в клетке своей
давящей ауры, сужая чужое личное пространство до минимума.

— Прошу вас, — Тэ отчаянно уже протискивает ладони между телами, пытаясь

создать хотя бы малое расстояние между ними, но идея заведомо оказывается
провальной. — Это просто ошибка. П-понимаете, я, — громко сглатывает,
продолжая отталкивать от себя чужую грудь, что прижимается к его
собственной, — я не сплю с мужчинами.

— Громко, Тэхен, — приказной тон словно игла пронзает слух, — скажи это
громко.

А у блондина всю левую сторону безвозвратно парализовало, когда влажный

кончик языка раскаленной сталью прошелся по внутренней части его
покрасневшего ушка.

Глубоко.

Мокро.

Безумно…

Осознание прошибает громом, Тэхен не верит собственным ощущениям, а

Чонгук победно скалится, наблюдая за тем, как чужие пальцы неосознанно
впились в атласную ткань его черной рубашки, не справившись с чувством
удушающего удовольствия.

С губ срывается прерывистый выдох.

— Я не сплю с мужчинами, — Тэхен не узнает собственного голоса. — Не сплю…

— Но все же выбрал меня.

— Не выбирал, — с закрытыми глазами мотает головой Тэ, пытаясь собрать

мысли в кучу, пока чужие зубы, уже слабо прикусывают хрящик, вызывая табун
бегающих мурашек. — Я думал, что… Господи, да прекратите же!

— Что именно мне прекратить? — Чонгука ведет от заманивающей скромности

сопротивляющегося парня, но по-прежнему терпит. Он потом выяснит
абсурдность сложившейся ситуации, а сейчас… Сейчас он сделает все, чтобы
добиться чужой покорности. — Ну же, — хватает двумя пальцами за подбородок,
вынуждая того приоткрыть плотно сомкнутые губы, — скажи мне, Тэхен, что я
должен прекратить? И… должен ли?

А Ким сам уже не знает, что нужно прекращать.

И… нужно ли?

21/53
Его пугает этот голос, что источает безграничную власть. Его страшит этот
запах, что все внутренности в узел сворачивает. Тэхена сносит волной
собственная слабость перед человеком, от которого все рецепторы разом
активизируются. Его накрывает, топит… Засасывает.

Выдох.

— Вы давите на меня.

— Ты увиливаешь от ответов. Мне это не нравится, — Чон словно ребенка ругает,

но временно спустит это упорное непослушание.

— Я не должен здесь быть.

— Здесь, — стучат пальцем по деревянной поверхности, — нет. А вот подо

мной… — произносят в самые губы, — возможно.

И Тэхен не успевает опомниться.

Испуг.

Немой вскрик.

Земля под ногами в мгновение исчезает. Старший не нуждается в чужом

разрешении, потому, уверенно закидывая растерявшегося парня на плечо,
уверенным шагом направляется уже в сторону кровати, снимая обувь младшего
на ходу. А у Тэхена нервная система разом взрывается — он не понимает куда
его тащат. Ким руками пытается опереться о чужую спину, чтобы снизить
давление от плеча на свой живот, но вместо облегчения, получает еще большее
напряжение, когда улавливает рельеф грубых мышц под собственными
пальцами. И именно понимание чужого физического превосходства, ощущение
крупной ладони, что по собственнически легла на его правую ягодицу, пытаясь
удержать безвольное тело, сумасшедшим образом, рождает в голове
сокрушительную мысль:

«Эта ночь станет для него необратимой»

А дальше Ким летит… Летит в беспросветную бездну, что дух внутри

перехватывает от пугающей неизвестности. Тэ чувствует невесомость,
секундный момент и, с резким писком, слетающим с его губ, приземляется на
мягкую пружинистую поверхность, теряясь в пространстве.

— Твое сопротивление мне нравится, малыш, но не настолько, чтобы тратить на

него слишком много времени.

Тэхен предчувствует опасность.

— Я уже понял, что у тебя проблемы с принятием ориентации, — расстегивает

пуговицы на своей рубашке старший, не отрывая взгляда от уже отползающего
к спинке кровати Тэхена, — поэтому сейчас мы вскроем для тебя парочку
моментов, от которых будем отталкиваться дальше.

— Каких моментов? — прижимает колени к груди блондин, надеясь защитить

себя от чужих посягательств. — Я не хочу…
22/53
— Видишь ли, если бы я не заметил, каким отзывчивым может быть твое тело на
мои ласки, Тэхен, я бы уже выставил тебя за дверь, — в голосе Чонгука нет игры,
и Тэхен это улавливает. — Но твои трепетные вздохи сказали все за тебя,
поэтому…

— Стойте! — у Кима срабатывает инстинкт самозащиты. — Стойте, где стоите!

А Чонгук лишь исподлобья смотрит, да чужой страх оскалом собственным ловит.

— Поэтому, если тебе не понравится то, что я планирую сейчас сделать, если ты
испытаешь отвращение, я сразу же аннулирую наш договор, и мы с тобой на
этой ноте расстанемся. Я не насильник, Тэхен, и ломать твою психику не
планирую. Но, если ты испытаешь возбуждение…

— Не испытаю! Что вы задумали!

Чонгук улыбается. Ему нравится, что парень наконец-то начал поддерживать с

ним хоть какой-то диалог, выражая свой бойкий характер.

— Но, если все же испытаешь, — полностью снимает с себя рубашку Чон,

откидывая её на пол, что не уходит от слуха Кима, — то мы перейдем к самому
интересному… — присаживается на чёрные простыни, не нарушая чужих
границ. — Ты будешь внимательно слушать все, что я тебе говорю. Мои приказы
ты должен выполнять беспрекословно, Тэхен, если не хочешь случайно
травмировать себя. Кроме того, — делает вынужденную паузу, чтобы парень
успел осмыслить озвученное, — учитывая твою физическую особенность, с тобой
отлично сработает сенсорная депривация.

— Ч-что, простите? — у Кима и так голова идёт кругом, а тут ещё терминами
непонятными разбрасываются.

— Вытяни ножку, маленький, — Чонгук не давит, старается разговаривать

мягко, пока парень сильнее к себе ноги прижимает. — Ну же, не бойся… Я
просто объясню тебе.

Тэхен сомневается, но нежная просьба, без какого-либо давления, включает в

груди нечто иное, нечто — доверительное. Потому он осторожно, будто его
сейчас укусят, вытягивает левую ногу, но тут же ее хочет одернуть, когда
чужие, прохладные пальцы еле заметно касаются его лодыжки.

— Что ты сейчас почувствовал? — Чонгук сосредоточенно наблюдает за чужой

реакцией, уже полностью обхватывая ногу. — Скажи мне о своих ощущениях,
Тэхен.

Глубокий вдох.

— Мне стало страшно… — севшим голосом.

— Какой именно страх ты испытал?

Младший всеми остатками своих нервов пытается понять, чего от него хотят
добиться, но не понимает… Совсем не понимает. Он пальцами сжимает
собственную рубашку, закусывает губу, чтобы унять накатывающую обиду на
23/53
свое проклятое тело, что превратилось в жидкую субстанцию, как только грубые
пальцы властно накрыли его ногу.

— Я-я не знаю… — прочистив горло, — возможно страх неизвестности.

— И какие ощущения ты отследил у себя? Отвечай честно, — характерно

сжимает лодыжку Чонгук, не причиняя боли, но показывая, что ждет открытого
ответа. — Не ври себе, и меня не смей вводить в заблуждение.

Эти приказы действуют на Кима, как спусковой крючок для всепоглощающей

покорности. Он понятия не имеет, почему на затылке волосы дыбом встают от
мужского голоса, но ему до безумия хочется уже сдаться, откинуть все
внутренние сомненья и, противясь надуманным принципам, сломаться,
превращаясь в воздух под чужими пальцами окончательно.

— Мне показалось, — Тэ думает, верно ли расценил свое состояние, — что мой

мозг временно отключился. Я не знал, что мне делать.

— Ты потерял контроль над ситуацией, — Чонгук в подтверждение кивает

самому себе. — Ты ощутил свою беспомощность передо мной… Ожидание, Тэхен,
— плавно забирается под штанину младшего, ощущая под ладонью новый поток
чужих мурашек, — томительное ожидание грядущего вынуждает тебя
становиться еще более слабым, и признавать чужую власть над собой. Скажи
мне, тебе понравилось чувствовать мою власть? Понравилось осознавать, что я
могу сделать с тобой все, что угодно, а ты даже сбежать не сможешь?

Тэхен ощущает, как кровать прогибается. Как тяжелое тело, от которого

исходит потрясающий жаркий аромат медленно склоняется над ним, заставляя
полностью распластаться по постели и прикрыть глаза.

Сил нет. Борьба бессмысленна, и Тэхен сдается, признавая в себе смертельную

истину.

— Понравилось. Мне… Понравилось.

— А если я сделаю так? — Чонгук укладывает руки по сторонам от головы Кима,

раздвигает коленями напрягшиеся ноги и, прижимаясь обнаженной грудью к
чужой, останавливает себя буквально в сантиметре от подрагивающих губ. —
Как думаешь, что сейчас произойдет?

А у Тэхена красная лампочка в голове. Он ртом ловит чужое огненное дыхание,

дышит им, насыщая свои легкие необходимым кислородом. Пальчики на ногах
невольно поджимаются от мысли, что сейчас произойдет…

— Отвечай на мой вопрос, — жаром, в самые губы.

Пугающее предвкушение Тэхена накрывает с головой, бессердечно зарождая

клубок возбуждения ниже живота, когда чужой пах своевольно проезжается по
его собственному через ткань джинсов.

Прерывистый выдох.

— В-вы меня поцелуете, — не вопрос, утверждение.

24/53
А Чонгук ухмыляется. Это именно то, чего он хотел добиться — томящее
желание, с ноткой сладкой покорности.

— Нет, маленький, не сейчас, — кидает язык за щеку Чон, мгновенно лишая

чужое тело своей тяжести. — Что ты почувствовал? — безразлично упирается
коленями в постель Чонгук, слегка хрустнув шеей, словно не он сейчас, чуть ли
не довел глубоко дышащего блондина до истерики. — Говори, я жду, — взглядом
буравит, пытающегося осмыслить происходящее, Тэхена. — Не бойся довериться
мне, и не стесняйся своих эмоций.

А Тэхену неловко. Безумно неловко признаваться в своей слабости.

— Мне захотелось, — неуверенность буквально сквозит в голосе младшего.

— Чего захотелось? — у старшего терпения предостаточно, потому просто ждет,

когда тот окончательно перед ним раскроется.

— П-поц… — язык не поворачивается сказать.

— Ну же, Тэхен, произнеси это.

Чонгук ждет. Блондин все еще колеблется.

— Говори, Тэх…

— Господи, поцелуя! — резкий возглас. — Поцелуя я хотел! Доволен? Точнее, —

запинается, когда понял, что неосознанно перешел на «ты», — довольны… Боже,
зачем это все? — постыло проводит ладонями по лицу, бурча себе под нос. —
Чего вы добиваетесь?

— Я всего лишь объяснил тебе значение сенсорной депривации, дал понять, что
мои действия никогда не будут тобой предугаданы, — Чонгука забавляет эта
невинная игра и реакция, что он вызвал в парне намеренно. — В моменты, когда
воздействие на органы чувств прекращаются, и ты не знаешь, что с тобой
сделают в следующую секунду, диапазон ощущений резко увеличивается, Тэхен,
— разжевывает словно ребенку. — Ты не можешь видеть, что с тобой делают,
потому возникает чувство предвкушающего ожидания, а я, в свою очередь, могу
полностью взять твое сознание под контроль, вынуждая твое тело
беспрепятственно мне подчиниться и вместе с тем испытать сладкое
наслаждение.

— Вы только что сломали мой мозг.

— Скорее твою ориентацию.

Тихий смешок не остается незамеченным для Тэхена, но спорить не станет,

обстановка уже больше не кажется ему такой давящей, потому впервые за
несколько часов на лице появляется искренняя, слабая улыбка.

— Так, что скажешь, Ким Тэхен, — старший довольно скалится, — ты готов мне
сегодня подчиниться? Ведь, как мы выяснили, — кидает удовлетворенный
взгляд, на слегка выпирающий чужой бугорок, который постыдно пытаются уже
прикрыть, — тебе более чем понравились мои прикосновения. Или будешь
отрицать и дальше? — слегка склоняет голову к плечу старший, забавляясь
25/53
румянцу, выступившему на чужих щеках.

Тэхен не будет отрицать. Но вслух сказать о своей готовности не решается,

поэтому просто кивает.

— Я так понимаю, ты не готовился? — поднимается с кровати старший, с

характерным звуком расстегивая ремень на темно синих брюках, плотно
сидящих на его подкаченных бедрах. — Раздевайся, и я провожу тебя в душ.

— В смысле?!

— Что в смысле? — Чонгук замирает, исподлобья оценивая чужое удивление. —

Ты сказал, что не спишь с мужчинами, — тот заторможено кивает. —
Следовательно не ожидал меня здесь увидеть, а значит не готовился, — чуть ли
не по буквам произносит младшему. — Не волнуйся, я помогу тебе, —
расстегивает ширинку, от чего у Кима сердце делает бешеный «ту-дун». — Тебе
не о чем беспокоиться, Тэхен, я не травмирую тебя…

— Не пойду, — у Кима от этого хриплого обещания, сознание чуть не отъехало.

— То есть нет, я…

— Хочешь без подготовки? — в голосе старшего наигранное удивление, но Тэ

его не улавливает. — Могу устроить, но только знай, — избавляется от брюк
Чонгук, откидывая их на ближайшее кресло, — потом ни то, что сидеть… Ходить
не сможешь. Поэтому последний раз повторяю, вставай и раздевайся… Иначе, —
тон становится на два уровне холоднее, — я лично позабочусь о том, чтобы вся
твоя одежда сейчас разлетелась на куски. Или, быть может… Ты именно этого и
дожидаешься?

На губах ухмылка, а сам уже скалой надвигается, на впившегося в собственную

рубашку, Тэхена, словно с него силой ее срывают. Почему-то Ким уверен, если он
сейчас же не подорвется, то чужие руки, бесспорно, без какой либо жалости,
лишат его тело мнимой защиты.

— Н-не надо. Я сам, — выдох, — сам сниму ее.

— Тогда начинай, — четкий приказ, пробирающий до костей.

И Тэхен, собирая себя мысленно по осколкам, медленно поднимается на ноги, в

то время, как Чонгук, делая несколько шагов назад, в ожидании располагается в
кресле. Эта сцена только для него и он, без исключений, впитает ее в себя
полностью.

— А вы можете не смотреть? — расстегивая дрожащими пальцами пуговицу,

решается попросить Тэ. — Мне неловко.

— Неловко тебе будет, когда я начну растягивать твою девственную попку,

Тэхен. А сейчас… Продолжай.

— Что?..

— Что? — водит пальцем по подбородку Чонгук, острым взглядом вгрызаясь в

манящую кожу на ключицах. — Ты же не думал, что я позволю тебе это сделать
самостоятельно.
26/53
Спорить с властным голосом у Тэхена нет никаких моральных сил. Потому
пальцы сами начинают неуверенно скользить по пуговицам, вытаскивая их из
петель. Блондин сам не замечает, насколько изящно его руки движутся по
ткани, насколько собственная скромность раззадоривает зверя, сидящего перед
ним. А Чонгук смотрит, взглядом дьявольским скользит по медовым плечам, с
которых, словно сливки, стекает белая ткань. Глаза старшего опускаются на
открывшуюся, слегка подкачанную грудь, языками похоти слизывают тонко
повеявший парфюм с чужой кожи, что отдает нотками обольстительного ликера
в сочетании с нежной розой, от чего пальцы в кожаную обивку по-животному
впиваются, да зубы чуть ли не крошатся от того, насколько аромат
потрясающий.

А Тэхен нервничает, мысленно зажимается, пока черные зрачки уже плавно

спускаются вниз, обводят ореолы его темных сосков, чей вид вынуждает
Чонгука в мгновение прикоснуться к собственному паху, чтобы унять рвущееся
на свободу возбуждение. Вот только блондин уже к джинсам переходит, без
всякой жалости звериное терпение раскраивая, но… На секунду замирает, когда
до слуха доносится подозрительно тяжелое дыхание его зрителя.

В горле пересыхает.

— Я что-то делаю не…

— Продолжай, — несдержанное рычание сквозь зубы, — не смей

останавливаться, пока я не скажу.

— Но…

— Я сказал тебе продолжать, Тэхен.

От чужого приказа становится не по себе, но младший ему беспрекословно

подчиняется, изящными пальцами расстегивая уже тугой ремень, что через
несколько мгновений с глухим стуком падает на малахитовый ковер, а за ним и
стальные цепи, что крепко удержали вырывающегося зверя на привязи.

Секунда.

И блондин успевает лишь вздрогнуть, когда Чонгук неожиданно с места

срывается, чуть ли не опрокидывая кресло на пол. Тэхен ничего не понимает, не
видит. Он может лишь чувствовать и он чувствует… Как нетерпеливые пальцы
тянутся к его ширинке, резким движением стягивают с бедер джинсовую ткань,
вместе с боксерами и, выпутывая ноги из спавшей на щиколотки одежды,
хватают следом за хрупкое запястье.

— Я не могу больше ждать… Он, — насильно укладывает ладонь младшего на

горячее возбуждение, — больше не может.

Очередной испуг.

Тэхена словно кипятком окатили, когда собственные пальцы нащупывают

немалый размер. Внутри разряды, сердце током прошибает, он намеревается
одернуть руку, вытащить ее из захвата, но ему не позволяют, а только в
неизвестном направлении уже тянут за собой, вынуждая передвигать
27/53
онемевшими ногами по махровому покрытию.

— Что вы делаете?.. В-вы обещали, — пытается сформулировать мысль, —

обещали быть со мной осторожным!

— Не сомневайся в этом, — с ухмылкой хватает блондина за талию Чонгук и,

впечатывая грудью в себя, спиной толкает дверь в ванную, безвозвратно
затягивая Тэхена в пространство огненного порока.

***
♬ https://www.youtube.com/watch?v=EIGbAnIQb-
M&list=RDMM&start_radio=1&rv=3Vl7x3uXdJ0

Мир давно потерял для него свои краски, но почему-то сейчас, находясь в
просторной кабинке, где конденсат от пара въедается в кожу, черный цвет
перед глазами Тэхена обретает особую яркость… Когда горячие пальцы,
массажными движениями проходятся по его волосам, плавно скользят вдоль
идеально ровного позвоночника и, вызывая острое ощущение стянутости внизу
живота, спускаются вниз, с обманчивой лаской оглаживая напрягшуюся ягодицу,
на которой уже во всю расцвела метка чьей-то не щадящей ладони.

— Ты слишком напряжен, малыш. Я минуту назад сказал тебе расслабиться,

почему ты меня не слушаешься? — шепчет на ухо младшему Чонгук, и
неожиданно, в пол силы вновь наносит жгучий удар, чем вызывает громкий,
несдержанный вскрик.

Тэхену кажется, что он живым отсюда не выберется. Кожа огнем полыхает, а

старший вновь ладонь прикладывает к тому же месту, предупреждая о своих
намерениях.

— Ну же, Тэ, я ведь могу продолжать это бесконечно, — уверенно расставляет

чужие ноги еще шире Чон, надавливая рукой на поясницу, чтобы тот слегка
прогнулся. — Расслабься, последний раз повторяю. Иначе удар станет жестче.

— Пожалуйста… — словно под мороком качает головой Тэхен, упираясь лбом в

стену, — я н-не могу… Не могу.

— Чего не можешь? — подозрительно прислоняются губами к мягкой коже

между лопаток.

Тэхен напрягается.

— Не могу расслаб… Господи!

Вскрик.

Он патокой разливается по слуху Чонгука, пока младший на песчинки

микроскопические распадается. Тэ глаза щурит, зубы сжимает и глухо мычит,
стискивая кулаки, потому что не знает… Не знает на чем сейчас сосредоточить
внутренние ощущения. То ли на горящем отпечатке, что тысячами игл пронзил
онемевшую ягодицу, то ли на чужих зубах, что вцепились между лопаток и, с
медленным давлением увеличивают нажим, оттягивая чувствительную кожу.
Младшему выть хочется от палитры боли и необъяснимого удовольствия. А
старший наслаждается… Зализывает собственный укус и, не отстраняя губ,
28/53
рукой тянется к полочке за смазкой.

— Мое имя Чонгук. Повтори его, — одним щелчком вскрывает лубрикант, пока до
того медленно доходит его приказ. — Давай, Тэ. Не заставляй повторять
дважды, — выдавливает на пальцы тягучую жидкость, игнорируя собственное
возбуждение.

Тэхен молчит.

О каких словах может идти речь, когда ноги от слабости подгибаются, а чужой,
колом вставший член, пугающе проходится головкой по чувствительной
промежности.

— Тэ, я не слышу.

— Ч-Чонгук… — одними губами.

— Еще, малыш. Назови мое имя, еще раз, — отвлекает, дает время
перенаправить мысли в иное русло, а сам уже ягодицы манящие в стороны
раздвигает и, подавляя в себе животное рычание от вида девственной дырочки,
подставляет сочащуюся головку, к пульсирующему отверстию.

Тэхен замирает. Чужая плоть пускает в сердце разряды бешенного

электричества, потому что:

— Ч-Чонгук, что ты делаешь! Т-ты, ты…

— Что я? — старший улыбается, ему нравится играть на тонких струнах, что вот-
вот лопнут.

— Ты не растянул меня, зачем ты…

— На счет четыре, я войду в тебя, Тэхен, — в голосе ни намека на шутку. —

Поэтому будь послушным, расслабься для меня.

— Нет!

Тэ делает рывок в сторону, с целью вырваться из своеобразного плена, но ему не

позволяют. Крепко за талию перехватывают и, не давая даже на миллиметр
сдвинуться с места, зарываются носом в затылок.

— Не дергайся, — хрипло, с угрозой.

— Подожди!

— Один, — головка слегка продавливает, но не проникает, пока собственная

рука Чона по собственнически ложится на привставший член младшего, срывая
с губ отчаянный писк.

— Чонгук…

— Нравится? — массажными движениями проходится ладонью по всей длине,

задевая большим пальцем уздечку. — Говори о своих ощущениях, Тэ.

29/53
Прерывистый выдох.

«Дыши, Тэхен, дыши»

— Я не слышу тебя, Тэ — младшего на дрожь пробивает от чужого голоса. —

Тогда, может быть, мне остановиться? — рука замирает, а головка заигрывающе
начинает проталкиваться в сжавшуюся дырочку.

— Нет! Боже, то есть… — Тэхен готов лбом об стену расшибиться, от всей

путаницы, что хаосом разверзается в собственных мыслях. Его пугает
значительных размеров член, упирающийся в проход, и в то же время
раздражает бездействие чужой руки на собственном возбуждении. Ему хочется
сбежать и одновременно остаться. Его голова разрывается, а горло саднит от
сотен не озвученных просьб, что комом застряли, вызывая кислородное
голодание.

— Что нет? — медленно надавливают пальцем на уретру, стирая постыдно

выделившуюся каплю предэякулята. — Говори со мной, Тэхен, — старшему
кажется, что тот вот-вот заплачет от сокрушительности своего положения. —
Два.

— Чонгук, пожалуйста…

— Неправильный ответ.

Чон хитро скалится, хриплым смешком выбивая всю почву из-под трясущихся ног
блондина. Он чувствует, что тот на мгновение расслабляется, потому больше не
ждет — момент выждан.

— Прокричишь мое имя, малыш?

— Ч-что…? Нет, стой… Чонгук!

И глаза Тэхена распахиваются, когда не услышав цифру «четыре» в него

плавным движением погружается средний палец на половину. Старший доволен
результатом. Он скользит плавно, без резкости — касаниями изучает
податливость девственной дырочки, пока младший ногтями по стенке скребет,
испытывая разом все: испуг, дискомфорт и неожиданное облегчение. Он ждал
острой боли, в голове уже представлял, как будет срывать связки от грубого
проникновения члена, что безжалостно его порвет, но…

— Думал, я настолько идиот, чтобы входить в тебя без подготовки? —

усмехается старший, уже глубже проталкивая палец, под болезненное шипение.
— Не думай, что сможешь предугадать мои действия, Тэ, я уже говорил тебе об
этом. Твоё сознание сейчас принадлежит мне, — укладывает ладонь на шею
мычащего, слегка сдавливает горло и одновременно погружая палец полностью,
сгибает его внутри.

— Чонгук… — Тэхен пытается дышать глубоко, но чужая рука перекрывает

поступающих кислород, пока нарастающее движение внутри прошибает на
острые ощущения. — Чонгук, прошу, п-помедленнее.

— Это всего лишь один палец, Тэ, — вжимает в свою грудь задыхающегося
блондина, пытаясь проникнуть ещё глубже. — И ты терпеливо примешь его,
30/53
малыш. Хочется тебе того или нет.

— Не так глубоко, — хнычат уже в голос, в надежде выпросить хоть каплю

жалости, пальцами впиваясь в активное запястье старшего. — Это слишком…

— Убери руку.

— Пожалуйста, Чонгук… Я сейчас умру.

— Последний раз повторяю, убери руку, Тэхен, — Чонгук уже рычит, а младший
словно и не слышит чужой угрозы, продолжая бессмысленно сопротивляться
незнакомому ему чувству, что огненными импульсами отзывается в собственном
члене. — Не слушаешься, значит…

Резкий толчок.

Громкий всхлип.

По телу лавиной проносится испепеляющий жар.

— Остановись… — Тэхен не может связать и двух слов, когда собственные ноги

обессиленно разъезжаются. — Чонгук, остановись, пожалуйста, остановись, ты…

А Чонгук глаза прикрывает, облизывается в предвкушении и, слегка надавливая

на чувствительную простату младшего, срывает с приоткрытых губ очередной,
несдержанный вскрик. Он ласково очерчивает подушечкой пальца
растягивающиеся стеночки, в противовес оставляя болезненные укусы на
содрогающихся плечах. Эта узость и жар завораживает, обволакивают рассудок
и, вырисовывая дьявольские картины, призывают увеличить темп, доводя
стонущего до полного исступления.

— Ты потрясающий, Тэ, — словно наркоман вдыхает в себя остатки нежного

парфюма, брюнет. — С ума сводишь всех моих демонов…

Дьявольская невинность покоряет. Безжалостно завладевает хладным сердцем

старшего, взывая к звериным потребностям насытить собственные вены чужим
ароматом.

— Чонгук!

— Перестань противиться удовольствию, — осторожно начинает раскрывать

мягкие стеночки вторым пальцем, пока младший вовсю уже пытается соскочить.
— Тебе же сейчас хорошо. Я чувствую, как тебе хорошо… Почему вырываешься?

— Т-ты задеваешь что-то внутри и… Ахмм.

Тэхен давится собственным воздухом, когда оказывается в заложниках

эмоционального пограничья. Чонгук знает, что тот сейчас испытывает, потому
не останавливается, продолжая мучительно раздражать набухающий комочек
нервов. А Тэхену кричать хочется от того, как властные пальцы внутри него
зверствуют, как грубая ладонь придавливает кадык, лишая права дышать.

— Думаю, ты готов принять третий, — многообещающе прикусывают мочку уха,

не замечая, как глаза у блондина в испуге распахиваются. — Расслабься, малыш,
31/53
твоя попка к этому готова.

— Нет, нет, — отчаянно мотает головой, Тэ, в надежде, что его пощадят. — Он не
поместится, там… Там уже нет места, Чонг…

— Ты сможешь, — и, затыкая ладонью чужое мычание, Чонгук умело

проскальзывает внутрь уже третьим, вынуждая мягкие края ануса окончательно
покориться его воле.

Тэхена трясет.

Смазка хлюпает, сбивается в густую, белую пену, а скорость проникновения

лишь увеличивается, разнося по кабинке звуки быстрых шлепков о кожу, что
поглощаются сдавленными стонами мечущегося парня.

— Ты даже не представляешь насколько твоя узость меня заводит, — хрипло

рычат над ухом, импульсивно вдалбливаясь в растягивающийся проход. — Такой
послушный… — плотнее зажимают ладонью срывающиеся крики, — такой
отзывчивый.

У блондина все прочно выкованные цепи в мгновение рвутся, когда палитра

жесткости сливается с ласковой похвалой. Ему хочется быть послушным,
хочется сладкой лужей растечься под человеком, что одним лишь голосом
заставляет скованное сердце вступать в кровавую войну с внутренними
противоречиями. Потому больше не противится животному натиску, а лишь
глаза сжимает, да покорно в спине выгибается, открывая зверю еще больший
доступ для грубого проникновения.

Возбуждение бьет ключом. Дрожащая ладонь Тэхена сама уже тянется к

изнывающему члену, что давно требует внимания и ласки, но цели своей не
достигает, когда до слуха доносится предупреждающий рык. Чонгук не доволен
чужим своевольством, потому с характерным звуком, вытаскивая пальцы из
разработанного прохода, резким движением разворачивает блондина к себе,
незамедлительно впечатывая того в стену.

— Не смей себя трогать, — перехватывают дернувшиеся руки Тэхена, заключая в

пугающий плен над его собственной головой. — Ты кончишь только тогда, когда
я разрешу. И сделаешь ты это, — шепчут в самые губы, — не прикасаясь к себе,
малыш…

И Тэхен рассыпается — добровольно жертвует остатками кислорода, когда

старший, словно бешеное животное, вгрызается в его мягкую плоть. Чонгук
рычит, в чужой рот настойчивым языком углубляется, заставляя покорно свою
жертву принимать заслуженное наказание. А Тэхен стонет… Стонет и внутренне
изводится, пока острые клыки зверя терзают рассудок, алой подписью
закрепляя свою власть на невинных губах.

— Ты же понимаешь, что я уже не отпущу тебя, Тэ, — маниакально шепчут,

сквозь учащенное дыхание. — Даже, если попросишь… Не отпущу.

— Не отпускай, — еле слышно. — Делай что хочешь, только не отпускай…

«Никогда»

32/53
И Тэхен чувствует, как на мольбу его, отзывчиво откликаются. Безмолвно
подхватывают под бедра и, заставляя обвить ногами чужой крепкий торс,
уверенно выносят из душа, вновь вовлекая в уничтожающий поцелуй.

***

♬ Weeknd — Bring your love, baby

— Повтори.

— Эридан.

Чонгук хмурится, но ничего не говорит. Озвученное стоп-слово представляет

сложность только для самого Чона, для Кима же, оно наделено исключительным
смыслом. Эридан — его личное созвездие. Сияющее скопление бескрайних
частичек, что ярким светом отложилось в памяти Тэхена, когда он все еще был
способен лицезреть красоту небесной вселенной.

— Почему не хочешь пересмотреть пункты договора? — непонимающе

интересуется Чон. — Ведь, если я правильно понял, ты даже не в курсе под чем
подписался.

— Это моя глупость, Чонгук. Мне за неё и отвечать.

— Смелое решение, — удовлетворительно хмыкает брюнет. — Но все же

напоминаю, Тэхен, несмотря на условия, ты по-прежнему можешь отказаться, и
мы продолжим в более классическом варианте, — бросает беглый взгляд в
сторону, ожидающего его на постели, блондина, параллельно доставая из ящика
необходимый девайс. — Я должен быть четко уверен в твоем согласии, прежде,
чем мы начнем.

— Я согласен…

— Не заковывай себя в скорлупу, Тэхен, — Чонгук понимает чужое волнение. —

Ты можешь мне довериться.

Тэхен уверен в своем желании, хотя все еще внутренне сомневается в

собственной выдержке. Он не знает, какие точно пункты прописаны в договоре,
но чужой, в меру строгий голос, доносящийся из глубины комнаты, вызывает в
груди четкое ощущение физической безопасности. Ему не причинят вреда, не
принудят, к тому, что будет считаться для него не приемлемым. Чонгук не
сделает ему больно.

«Не сделает же?»

— Чонгук… — собственный голос дрожит, но больше от волнения, чем от страха.

— Я слушаю тебя.

— Мне… Мне не будет больно?

Старший внимательным взглядом окидывает обнаженное тело, чья медовая

кожа потрясающе сочетается с цветом аспидных простыней. Оценивает уровень
тревожности своего подопечного по ритмичности вздымающейся груди, делая
33/53
пару важных заметок у себя в голове. Затем переводит сосредоточенное
внимание на хрупкое запястье и, кивая самому себе, окончательно определяется
с видом девайса, чтобы следом направиться к своей напуганной жертве.

— Почему ты молчишь? — Тэхен не понимает тишины, что отдается нервными

импульсами в каждой частичке его скованного тела. — Чонг…

— В коленно-локтевую, малыш.

Пространство вокруг Тэхена в секунду сжимается до минимума, а воздух, что до

этого момента обдавал кожу приятной прохладой, беспрепятственно накаляется
до обжигающих искр, пламенем разгораясь в обесточенных легких. Тэ не знает,
как ему подняться и выполнить бескомпромиссный приказ, потому как тело не
слушается, мышцы сопротивляются, а мозг во всю уже плавится под напором
давящей атмосферы.

— Я говорю один раз, ты подчиняешься.

Чонгук прекрасно осознает, что ввел в ступор неопытного парня, но поблажек

делать не собирается. Тэхен сам пришел, сам минуту назад согласился покорно
приклонить голову перед его черной властью, потому жалости не будет, как и,
ожидаемого блондином, снисхождения.

— Исполняй.

Младший медлит, но все же, чуть переведя дыхание, в точности выполняет

холодный приказ. Но в следующую секунду испуганно вздрагивает, когда к
чувствительной коже на бедрах, без предупреждения прикасается рельефный
материал.

— Ч-Чонгук, это… Это что?!

— Я не разрешал говорить.

— Но…

— Еще одно слово, и ты взвоешь, Тэхен, — с угрозой проводят меж вздрогнувших

ягодиц, сложенной вдвое, джутовой веревкой. — Ноги шире.

А у Тэхена глаза в шоке распахиваются, пока собственные колени неосознанно

уже разъезжаются на шелковых простынях, открывая зверю полный обзор, на
слегка покрасневшую после растяжки, дырочку.

— Хороший мальчик… А теперь, я хочу увидеть, как ты максимально

выгибаешься для меня, малыш, приподнимая свою аппетитную попку, которую я
вскоре качественно поимею. Давай, — слегка ударяют крученым волокном по
подъягодичной складке, срывая тихий скулёж с искусанных губ, — руки за
спину, лицом в подушку.

Тэхену кажется, что прямо сейчас, он заживо сгорит со стыда, от

неконтролируемой фантазии, что красочно прорисовывает в сознании будущую
сцену жесткого подчинения. И как бы это не звучало парадоксально, но в эту
минуту Тэ не чувствует себя больше калекой — скорее орудием, просто «никем»,
что вызывает необъяснимое ощущение эйфорической свободы. Ведь, если в этом
34/53
темном пространстве он всего лишь никто, значит здесь — в чужой власти, он
может стать кем угодно.

А Чонгук изводится. Бешено распаляется, заставляя с громом трещать по швам

свое выдрессированное терпение, пока изящное тело пластично перед ним
выгибается и неосознанно искушает сорваться на безжалостный грех…

— Я давал тебе шанс все прекратить, — ведут по правой ягодице Тэхена

верёвкой, еле касаясь чувствительной кожи жёстким ворсом. — А сейчас на
живот, — понижает тон в голосе Чон, в предвкушении хрустнув шеей. — И не
вздумай дёргаться.

У Кима дух захватывает. Ему щекотно и в то же время страшно, от

неизвестности, что тайно облизывается, когда путы заигрывающе гладят,
покрытую мурашками часть его тела.

Тэхен делает прерывистый выдох и, принимая правила их общей игры,

исполняет приказ. Чонгук же не медлит, уверенным движением хватает
младшего за левую лодыжку и, прислоняя её максимально близко к бедру,
создаёт вокруг три оборота верёвкой, крепко скрепляя узлом, положение
зафиксированной ноги. Тэхен морщится, делает попытку пошевелить связанной
конечностью, в то время, как Чонгук проделывает тоже самое уже со второй.

— Туго, слишком туго… — тихо хнычет младший в подушку, чётко отслеживая

небольшой дискомфорт в мышцах.

— Я сказал не дёргаться, — доносится до ушей грубый рык. — Не настолько туго,

чтобы нарушить кровообращение, кроме того, ты сам выбрал этот пункт.

— Это все Чимин. Это он меня подста…

— Тогда тебе стоит посочувствовать, — резко дергают за запястья младшего,

довольно впитывая болезненное шипение, сорвавшееся с манящих губ, — ведь
на договоре стоит твоя подпись, Ким Тэхен.

Чонгук ухмыляется, создает последний штрих, фиксируя руки своей жертвы на

пояснице и, окидывая оценивающим взглядом финал своего шедевра,
удовлетворенно скалится: «прекрасно»

Тэхен не знает чего ожидать — он полностью в чужой власти, что заставляет все
физические рецепторы разом активизироваться. Когда-то Ким думал, что
утратив зрение он всецело стал уязвим перед этим миром, но, боже, как же
Тэхен ошибался… Ведь только сейчас, будучи полностью раскрытым перед
чужой животной похотью, он смог внутренне познать, каково это — быть по-
настоящему беспомощным.

— Назови свое стоп-слово, — строгим тоном произносит брюнет, неспешно

натягивая на ладонь кожаную перчатку, упираясь ногами в высокую кровать, по
типу подиума.

— Эридан.

— В твоих же интересах не забыть его, малыш. Иначе… — проводят

указательным пальцем по ступне, вздрогнувшего от неожиданности парня, — я
35/53
не остановлюсь, даже если сквозь крики будешь умолять меня об этом.

— Пожалуйста, только не делай больно…

Тэхен старается говорить ровно, но голос словно не слушается, создавая

тревожное хрипение в горле. Путы давят. Он старается пошевелиться, найти
более удобное положение в дискомфортной позе, но попытки сразу же
прекращает, ощущая неприятное трение джутовых волокон о чувствительную
кожу.

— Извини, малыш, — упирается языком в щеку старший, под тихий всхлип, с

силой притягивая к себе блондина за веревки, — не могу обещать. Ведь ты себя
плохо вел… Опоздал на пятнадцать минут. Не слушался меня, — круговыми
движениями поглаживает искушающие ягодицы, вынуждая скованное тело
трястись от пугающей неизвестности. — Зажимался, когда я пытался
проникнуть в твою сладкую попку, — многообещающе давит большим пальцем
на края сжавшегося отверстия, заставляя младшего сделать прерывистый
вздох, но проникновения не происходит. — Как думаешь, что делают с
непослушными мальчиками, Тэхен?

Ким тяжело дышит. Впервые темнота перед глазами ему кажется правильной.
Она открывает для него новые возможности собственного тела. Увеличивает
уровень восприятия происходящего на несколько ступеней выше, заглушая
бесконечный внутренний монолог, вынуждая сконцентрировать внимание
исключительно на тактильных ощущениях.

— Н-наказывают? — слишком неуверенно, с долей надежды, что все же

ошибается.

— Ууумный мальчик.

Кожа, обтягивающая ладонь Чонгука, гладит мягко — с ничего не

предвещающей нежностью. Старший приценивается, ждет, когда партнер,
позволивший доминировать ему над своим телом, полностью расслабится,
отпуская на волю эмоциональную зажатость. Обманчивые ласки — самые
действенные. Они притупляют логически выстроенные ожидания и, вместе с
тем, рождают трепетное чувство физического предвкушения.
И блондин, действительно, на секунду расслабляется, не замечая резких
действий со стороны старшего.

— Три удара. Считай вслух.

— О чем ты говор…

Вскрик.

Во мраке звезды засияли яркими вспышками.

Тэхен болезненно мычит в подушку, сжимая кулаки до побеления костяшек,

пока кожа на правой ягодице от жара плавится.

— Считай количество ударов, малыш, — жадно облизывается мучитель,

восхищаясь алым отпечатком, от вида которого, собственный член болезненно
дернулся. — Пропустишь хоть один, начнем заново.
36/53
Тяжелый выдох.

— Од-один…

— За что ты его получил?

— З-за опоздание.

— Хороший мальчик, — гладят уже в районе нежного прохода.

Тэхен напрягается.

— Чонгук…

— Что, мой хороший? — заискивающе цедит голодный зверь, мысленно

очерчивая языком розовые края девственной плоти, представляя какая она на
вкус.

— Пожалуйста, ты можешь не так сильн…

Удар.

Несдержанный крик исчезает в подушке.

Чонгук глаза в наслаждении прикрывает. А Тэхен дрожит, собственный всхлип в

черной ткани задавливает, переживая жалящую боль вперемешку с острым
удовольствием, что прошлась четко по чувствительному месту, ощутимым
колебанием отдаваясь по простате.

— Не слышу, чтобы ты считал, малыш. Или мне начать зано…

— Два… — еле слышно.

— За что ты его получил?

— За н-непослушание.

— Уумничка, — проводят пальцем по чувствительной промежности, вынуждая

Тэхена проскулить в подушку.

— Чонгук, прошу тебя…

— О чем просишь? — под резкий писк, заключают в свою ладонь вставший член
младшего, мягко поглаживая большим пальцем уздечку.

— Чонгууук…

Тэхен сам уже не знает о чем просит — ему выть хочется от всех ощущений, с
которыми мозг еле-еле справляется. Чужая рука на его возбуждении движется
размеренно, не спешит, создавая четкий контраст между остаточной болью в
проходе и тягучим наслаждением внизу живота. Тэ пытается неосознанно
увернуться потому, что невыносимо… Чонгук на чужие попытки только хмыкает
и, не давая шанса на какое-либо послабление, крадет глухой визг, впиваясь
37/53
зубами в нетронутую ягодицу.

— Господи… Хватит… Хва… — чужие зубы сильнее проникают в медовую кожу, а

Тэхен собственными уже рвет нижнюю губу.

На языке вкус металла. В глазах яркие всполохи. Киму хочется умереть, прямо
здесь и сейчас. Но старший не даст, не позволит так просто уйти от сладко-
убивающей пытки. Потому, пережимая у основания налитое кровью, чужое
возбуждение, наносит финальный жгучий удар по собственному укусу, что в
миллисекунды запускает атомную войну в скованном теле.

Тэхену кажется, будто внутри случился взрыв — он движется, огненной волной,

проносится по каждому участку его затуманенного рассудка и в минуту, когда
планета должна быть вдребезги снесена, бешеный поток натыкается на
преграду, прочно выстроенную умелыми пальцами.

— Мне начать заново?

— Т-ри, — одними губами. — За сопротивление…

— Мой умный малыш хочет уже кончить?

Хочет… Безбожно хочет.

Обессиленный кивок.

— Обязательно кончишь, — под сокрушительный всхлип, надевают силиконовое

кольцо на болезненно-ноющий член блондина. — Но не сейчас, сладкий…

А дальше только звонкий писк.

Киму кажется, что всё происходит вовсе не с ним. Туман в голове, разряды по
сердцу и влажный язык меж содрогающихся ягодиц. Его зверь дорвался,
пальцами впивается в упругие половинки и, максимально разводя их в стороны,
жалящим кончиком кружит по чувствительной плоти. Тэхен скулит, а горячий
язык в отверстие безжалостно уже проникает. Блондин по наитию пытается
отстраниться, но старший не дает, лишь сильнее — до красных отметин
впивается в кожу, с рычанием очерчивая податливые внутренние стеночки.
Чонгуку нравится… Безумно нравится ощущать девственный вкус, нравится
слышать томное похныкивание, исчезающее в подушке. Он скользит
тщательнее, змеей ласкает нетронутое никем совершенство и, пережимая
собственный член, от разрывающего возбуждения, проникает глубже, срывая с
чужих губ стон безудержного удовольствия.

— Чонгууук… Умоляю, прекрати эту пытку… П-пожалуйста…

— Готов уже принять меня? — слегка прикусывает розовую кожицу брюнет,

удерживая на месте взвизгнувшую жертву.

— П-пожалуйста… — Тэхен чуть ли в голос воет, бессмысленно дергая

запястьями, в надежде освободиться. Пот градом струится, стекает по шее,
вискам. Ему плохо и до сумасшествия хорошо. — Пожалуйста, я не могу, —
маниакально мотает головой, уже ничего не соображая, — не могу больше это
терпеть.
38/53
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — поднимается на ноги Чонгук, отбрасывая в
сторону кожаную перчатку и, одним движением вскрывая лубрикант,
выдавливает жидкость на ладонь, обильно растирая смазку по собственному
члену. Он не хочет использовать презерватив. Желание прочувствовать жар и
гладкость чужого тела, куда сильнее безопасности, о которой старший даже не
переживает.

Тэхен его… Только его.

— Не знаю… — болезненное возбуждение сводит Кима с ума. — Прошу сделай

что-нибудь…

Чонгука дважды просить не надо. Он безмолвно подходит к мечущемуся на

постели парню, одним движением подтягивает того за веревки к себе, так,
чтобы чужие колени чуть свисали с кровати и, пристраивая головку к узкому
колечку мышц, без всякого предупреждения начинает медленно вторгаться,
срывая с пересохших губ, испуганный, болезненный всхлип.

— В чем дело? — хмыкает Чон, жадно наблюдая, как края девственной дырочки
усилием расширяются. — Неужели ты не об этом меня просил?

— Б-больно, — Тэхен хочет соскочить, но сильные руки вцепились в него мертвой

хваткой. — П-подожди, Чонгук…

— Ты послушно примешь меня, малыш, — проталкивает член глубже, но головка

входит туго. — Не зажимайся, Тэ, — слегка хлопает ладонью по напрягшейся
ягодице, давая понять, чтобы тот расслабился, — иначе будет больнее.

— С-стой, стой, — дергается младший, стараясь уйти от проникновения, но

Чонгук непреклонен. В первый раз всегда больно, поэтому поддаваться на
чужие мольбы не собирается, иначе ничего не получится. А Тэхен скулит, уже
практически плачет, взывая к чужой жалости, в то время, как Чон лишь сильнее
давит на тугое отверстие, с глухим рычанием погружаясь глубже.

— Блять, как узко-то… Мммм

— Ч-чонгук, пожалуйста, ты меня убиваешь…

Тэхен уверен, еще секунда и он отключится. Он чувствует, как нечто крупное

насильно расширяет его неподдающиеся стеночки, как безжалостно
проталкивается внутрь, не замечая уже срывающихся с ресниц слез. Ему
кажется будто его разрывают на части, острыми иглами пронзают одновременно
всё тело, а собственное возбуждение, пережатое кольцом, подкидывает еще
больше дров, создавая во взрывающемся рассудке адскую смесь из боли и
нестерпимого желания кончить.

— Маленький… — голос Чонгука становится внезапно мягче, он делает

небольшую паузу в движениях, когда видит мокрые ручейки, стекающие по
щекам, — тебе нужно расслабиться. Потом станет приятно, обещаю тебе, —
склоняется над младшим, оставляя нежный поцелуй на подрагивающем плече.

Брюнет не знает, что происходит с его собственным сердцем. Бывшие партнеры

никогда не вызывали в нем коробящего чувства жалости. Но здесь все иначе. Он
39/53
не хочет применять грубую силу с Тэхеном… Потому внутренний зверь начинает
медленно отступать.

— Чонгук, прошу, д-давай остановимся…

— Назови стоп-слово, и я остановлюсь, Тэхен, — упираясь рукой в постель,

ласково целует уже в шею Чон, ощущая слабую солоноватость на языке. — Но
пойми, ты никогда не сможешь познать себя, если не выйдешь за собственные
пределы. Поэтому сейчас только тебе решать… — поворачивает в сторону
заплаканное лицо парня, обдавая собственным дыханием его губы, — насколько
ты готов пересилить свой внутренний страх.

Тэхен не видит того, кто всеми силами старается вытащить его из давящей
скорлупы, но
почему-то верит ему… Верит каждому слову. Он глубоко вдыхает
успокаивающий аромат цитруса, исходящий от горячего тела и, запоминая
каждые нотки, чужого парфюма, еле слышимо:

— Пожалуйста, поцелуй меня…

И Чонгук целует, заглушая настойчивыми губами несдержанный, громкий

вскрик, когда одним слитным движением входит на всю длину, в
расслабившегося Тэхена. У Кима ложный мир в голове в секунду
самоуничтожается, а старший смакует, воздухом своим делится на двоих, но не
двигается, позволяет привыкнуть к болезненной наполненности, пока тот плоть
уже его собственную до крови прокусывает и глухо мычит, отпуская
внутреннего себя.

Чужой жар и покорность потрясают брюнета. Он делает слабый толчок, губами

всасывает неопытный язычок. А Тэхен в ответ только стонет, морщится, но не
противится, пока Чонгук амплитуду уже плавно наращивает, освобождая одной
рукой чужие запястья от пут.

— Бооже… Чонг… Аххм

— Молодец, мой хороший, чувствуешь? — толкается сильнее, наблюдая как

изящные пальцы чуть ли не рвут под собой простынь. — Чувствуешь, как
глубоко он входит в тебя? — прислоняется грудью к влажной спине Кима,
укладывая ладонь на его шею. — Ощущаешь, как широко мой член раскрывает
твои нежные стеночки?

— Д-даа… — Тэхен воет в голос. — Даа, Чонгук…

— Ты такой умница, так покорно меня принимаешь. Давай, Тэ, — давит на чужое
горло Чон, — прокричи мое имя. Покажи насколько тебе хорошо.

А Тэхену не хорошо — у него галактики с ног на голову переворачиваются, когда

в его проход уже с грубым напором начинает вдалбливаться увитый венами
член. Блондин глаза сжимает, ртом воздух в такт чужим движениям глотает, но
грубая ладонь властвует, лишь сильнее придавливая его дергающийся кадык.

— Имя, — жесткий толчок. — Кричи мое имя, Тэхен, — сквозь зубы рычит
старший.

40/53
Толчок глубже.

Резче.

— Чонгук!

— Еще!

Звонкое имя отлетает от стен, разлетается по темному пространству, и,

отдаваясь вибрацией в ушах Чонгука, застревает комом в горле блондина, когда
безжалостный мучитель впечатывает его лицом в подушку, срываясь на
бешеный темп. Дьявол зверствует, прежний Тэхен погибает и, захлебываясь
собственными криками, возрождается вновь.

— Чонг… — доносится не разборчивое хрипение. — Пожалуйста…

— О чем просишь? — дыхание Чона тяжелое. Собственный пот льется рекой,

капает с темных прядей и, под звериное рычание возле красного ушка, создает
громкий звук, когда кожа о кожу со шлепками ударяется.

— Разреши м-мне конч… Амхм.

Чонгук разрешит… Обязательно разрешит. А Тэхен уже не уверен в том, что

жизнь существует, когда его затекшие ноги с блаженным облегчением наконец-
то развязывают. Когда под собственный вздох одним рывком переворачивают на
спину, и закидывая на широкие плечи обессиленные конечности, врываются в
душу, буквально складывая его пополам.

— Хочешь кончить? — несдержанно вбивается в податливое тело Чонгук,

заставляя чужие пальчики на ногах от наслаждения поджиматься. — Попроси
меня, — под звонкий вскрик прикусывает зубами чувствительный сосок, —
громко, чтобы я слышал.

Тэхен мечется, руками простынь нетерпеливо сминает, а внутри жар — безумное

трение плоти, что лишает рассудка, электрическим током проходясь по
набухшему комочку.

— Прошу!

— Громче!

— Прошу, разреши мне кончить! — кричат во все горло, срывая связки.

А Чонгук довольно скалится, жадно прикусывает чужой язык и, выпрямляясь в

корпусе, прикрывает глаза, чтобы в следующую секунду сорваться на
сумасшедший, уничтожающий ритм.

— Боже!

— Без рук, Тэхен, — сквозь собственный стон, облизывает губы Чонгук, подняв
лицо к потолку, — ты кончишь без рук.

— Господи… Чонгук!

41/53
— Громче, Тэхен! — снимает силиконовое кольцо Чон, с чужого взрывающегося
возбуждения. — Кричи громче!

— Чонгук!

— Я сказал громче!

— Чонг…

И младший с визгом наконец-то внутренне освобождается, впервые в своей

жизни испытав крышесносный катарсис [2], пока Чон, ощущая членом
оргазмическую пульсацию, с протяжным стоном делает финальный толчок.

В ушах Тэхена лишь шум, его тело в судороге сотрясается.

«Молодец, мой маленький…» — последнее, что он слышит, прежде, чем

сознание полностью погрузится в темноту.

***

♬ Tell You Why — Lowkeylina

У мрака свои преимущества. Когда ты полностью лишен возможности лицезреть

этот мир, в сердце невольно зарождается призрачное чувство покоя. Оно не
давит, не пригибает сдавшиеся колени к земле от ощущения полного
одиночества, что ежедневно наблюдает большинство населения в чертах
собственного отражения. Тэхен же не видит своего лица в зеркале, не
отслеживает очертания печальной истины, что изо дня в день напоминала бы
ему о том, насколько в этом мире он все-таки одинок. Его внутренним спутником
была только ночь — она шла впереди и вместе с тем окружала. Но прямо сейчас,
медленно открывая глаза, Тэхену впервые за бесконечные три года, захотелось
увидеть свое счастливое лицо в зеркале, чтобы полностью осознать — помимо
тьмы в его сердце отныне есть кто-то еще.

— Проснулся?

Голос слишком знакомый.

Тэхен чувствует, как чьи-то пальцы бережно проводят по его щеке, плавно
соскальзывают на слегка приоткрытые губы и, нежно очерчивая их контур,
спускаются вниз, вызывая на сонном лице безмятежную улыбку. А Чонгук
любуется… Впитывает глазами бархат чужой кожи, что в свете полной луны,
завораживает своим сиянием.

— Ты не ушел?..

— Скорее пришел, — насмешливо хмыкает старший, поднося к чужому рту

кусочек темного шоколада. — Съешь, тебе нужно восполнить энергию.

— Я бы выпил воды, — чуть прочистив пересохшее горло, цедит осипшим

голосом младший. — Пить очень хочу.

— Да, конечно. Где у тебя чистая вода? Я принесу.

42/53
Тэхен замирает.

— В каком смысле у меня?.. — на лице Кима сейчас открытое замешательство.

Он нервно начинает хлопать ладонью по постели, стараясь на ощупь
определить материал простыни, и в секунду понимая, что ткань полностью
отличается, резко приходит к выводу — он находится совсем в другой комнате.
— Чонгук… — глаза невольно от удивления расширяются. — Где я?

А Чонгук — идиот. И сам на этот счет с собой спорить не станет.

— Тэ, только не паникуй… Тебе сейчас резко двигаться не желательно.

Но Тэхен его уже не слышит, с испуганным видом срываясь с собственной

кровати, но тут же шипит сквозь зубы, ощущая неприятную боль в заднем
проходе.

— Я же сказал не двигаться, — недовольно цыкает старший, намереваясь

подойти к скорченному блондину. Но тот лишь недоверчиво от него
отшатывается.

— Где я нахожусь, Чонгук… Сколько сейчас времени? Почему я не проснулся?

У брюнета голова кругом от потока хлынувших на его голову вопросов.

Глубокий выдох.

— Тэхен… — голос Чонгука становится строже. — Во-первых вернись в кровать,

— насильно утягивает на постель вздрогнувшего парня. — Во-вторых, ты у себя
дома в безопасности. Я не хотел оставлять тебя в том месте, поэтому взял на
себя смелость самолично отвезти тебя. Сейчас ночь. На вопрос откуда у меня
твой адрес и ключи, отвечу кратко… Пак Чимин, — в тоне старшего сквозит
четкая уверенность, что принуждает Тэхена внутренне успокоиться и невольно
начать его слушаться. — Ты отключился, чему я даже не удивлен, учитывая, что
это был твой первый раз и не самый легкий. Я встретился с твоим другом,
которого ты сможешь пристрелить уже утром. Забрал у него ключи, потому как у
него важная встреча со своим воздыхателем и отвез тебя домой. Поэтому,
пожалуйста, — поглаживает чужие пальцы Чон, — позволь мне о тебе
позаботиться. А после я уйду, и ты больше обо мне не услышишь, обещаю.

«Уйду»

— Ты можешь… — закусывает губу младший, неуверенно вытаскивая свою

ладонь из чужой, — можешь уйти прямо сейчас. Я не держу тебя.

— А что, если я не хочу уходить?

Чонгук не может объяснить себе своих чувств. Он всегда уходил — хлопал

дверью черной комнаты, даже не оглянувшись. Но сейчас Чон не понимает… Не
понимает, почему слепая тоска в чужом взгляде задевает все тонкие струны в
его собственном сердце. Тэхен не похож на других и дело вовсе не во внешности
— причина в глазах… Они влекут его, затягивают в свой омут, на дне которого,
Чонгук наконец-то, за долгое время находит кого-то, подходящего для себя.

— Что, если я нашел того, с кем впервые мне хочется остаться, Тэхен?
43/53
И черное небо падает. Со скоростью кометы обрушивается на землю,
придавливая своей глубиной сжавшуюся грудную клетку. Что случится, когда
столкнутся страх и надежда? И кто в итоге выживет в этой войне?

Прерывистый вздох.

— Я калека, Чонгук, — отчаянный шепот. — Люди боятся пустоты, боятся

застрять на одном месте и прожить свою жизнь, будучи уже мертвыми. Но что,
если я и есть та самая пустота? Что, если я — причина той самой смерти?.. Твой
мир застынет, — Тэхен старается говорить ровно, но старший четко отслеживает
вырывающиеся на свободу слезы. — Со мной твоя жизнь потеряет краски. Как я,
в свое время, утратил свои…

Старший смотрит не отрываясь, каждой клеточкой впитывает чужое отчаянье.

Никогда еще он не видел столько задавливаемой боли. Никогда не встречал
настолько сильных людей. Тэхен не пустота — он огненный феникс, спасение.
Он — шанс для Чонгука… Начать все с нуля.

— Ты не учел одну маленькую деталь, Тэ, — прижимается лбом к чужому лбу

старший, стирая большими пальцами слетающие с ресниц капли. — Смерть — не
конец. Она — начало новой жизни.

«Моей жизни»

— Значит, ты не уйдешь? — с надеждой в голосе.

Секунды молчания.

Выдох.

— Уйду…

Чонгук видит, как чужие губы сокрушительно сжимаются, как желанное тело
начинает отстраняться от него. Но старший не позволит, этот человек его
полная противоположность и, вместе с тем, неотъемлемое дополнение. Кому-то
не хватает и жизни, чтобы понять чужую душу, а кому-то достаточно всего пару
часов. Потому Чонгук не мешкает, по-родному вжимает блондина в свою грудь и,
укладывая подбородок на его макушку, с ласковым шепотом:

— Но я вернусь… — покачивает в объятиях свою надежду. — Я обязательно к

тебе вернусь, Тэ.

Чонгуку нужна надежда — некая спасительная сила, что заставит его вернуться,
когда под собственными ногами разверзнется ад.

— Когда?

— Я не знаю, малыш, — утыкается носом в светлые пряди Чон, вдыхая словно в

последний раз их божественный аромат. — Я не знаю.

— Почему ты не знаешь? — поднимает влажный взгляд на старшего Тэхен, будто

может его видеть.

44/53
— Я улетаю, — чуть прочистив горло, — через несколько часов. И даже не
представляю… Сколько это займет времени. Мое возвращение от меня не
зависит, маленький.

— Куда ты улетаешь?..

А в глазах Тэхена уже столько мольбы, столько не высказанных просьб не

покидать его, что Чонгук видит каждую — зрачками считывает неозвученные
слова. И если бы он только мог, если бы у него была минимальная возможность
изменить линию их судеб, Чон обязательно бы ей воспользовался. Но он лишен
этой возможности. Потому для них существует лишь краткосрочное «сейчас» —
одна яркая ночь, что в минуты звездопада свела в этом мире два одиноких
сердца, исполняя кем-то загаданную мечту.

— Сегодня падают звезды, — целует в лоб Тэхена старший, желая переключить

его внимание на нечто приятное. — Ты можешь загадать желание.

— Желание нужно загадывать в момент, когда они падают, — бурчит себе под
нос Тэ, недовольный, что его вопрос проигнорировали. — А как я успею, если не
могу их увидеть?

— Я помогу, вставай, — с подбадривающим голосом, тянут уже к окну

нахмуренного парня. — Только осторожно, твоя попка сейчас очень
чувствительная, — ехидничает Чонгук, вспоминая свое недавнее буйство.

Усталый выдох.

— Болван.

Прохлада освежает. Заставляет медовую кожу покрываться приятными

мурашками, в то время, как нечто контрастное окутывает своим жаром все тело
Тэхена. Чонгук расслаблен и, кажется, впервые внутренне свободен, когда
обнимая «своего» человека со спины, сосредоточенно смотрит в ночное небо,
словно там — в бесконечном пространстве, прописаны все неозвученные
вопросы, ответы на которые по итогу он нашел лишь в одном, ровно бьющемся,
сердце.

— Летит! Тэхен, летит!

Искренний смех срывается с чужих губ, а Тэхен только веки в улыбке, медленно
прикрывает.

Одна секунда — одно несбыточное желание.

И личная звезда в вечности навсегда растворяется, на крыльях вселенной

забирая с собой одну мечту на двоих.

Объятия — особое состояние. Они дарят покой, создают новый дом, где
расцветают сады из благоухающих роз, и Чонгук дышит… Вдыхает полной
грудью ароматы нежных лепестков, что сладкой патокой закрепляются в
сознании, когда собственные губы оставляют трепетный поцелуй на коже его
феникса.

— Я хочу тебя… — разворачивает к себе Тэхена старший, наблюдая за

45/53
безмятежной улыбкой, предназначенной лишь ему одному. — Хочу забрать всего
тебя себе.

— Навсегда?

Горячая рука проскальзывает под растянутую футболку младшего.

Тихий выдох.

— Навсегда…

И Тэхен окончательно сдается — дает полное позволение языку Чона

вторгнуться в свою новую вселенную, пока собственные пальцы с отчаяньем
зарываются в темные пряди и впитывают… Впитывают в себя бесконечный в
этой жизни, цитрусовый аромат.

Ветивер накрывает — берет в плен своей властной энергией, но у власти есть

две стороны, и Чонгук выбирает тонкую грань настойчивой мягкости. Шаги
медленные, поцелуи обволакивающие. Тэхен чувствует, как его бережно спиной
опускают на белое покрывало и, подтягивая чуть выше, приподнимают до груди
растянутую ткань, чтобы под прерывистый вдох, припасть пылающими губами к
его мягкому животу. Чужое дыхание мерное, оно жаром опаляет каждую
клеточку кожи блондина, а Чонгук восхищается, аккуратно тело желанное
покусывает и следы еле заметные тут же зализывает. Рожденный зверем,
никогда своей сущности не изменит, пока не встретит истинного хозяина,
способного приручить его дикое сердце.

— Твое тело — искусство, — доносится еле слышимый шепот, ласкающий

трепетные мурашки. — И оно мое… Мое.

А Тэ губу закусывает, пальчики на ногах от наслаждения поджимает, руками

сминая под собой простынь, пока чистая слеза с его ресниц благодарно стекает,
посвящая свое счастье чужим мягким губам.

— Твое…

— Я вернусь, — утыкаются уже лбом во вздымающуюся грудь младшего. —

Обязательно вернусь. Ты… — поднимает взгляд на Тэхена Чонгук, — ты
дождешься меня, Тэ?

Надежда в глазах.

Выжигающая тоска в сердце.

— Дождусь…

Тэхен уверен, если бы он мог видеть, то непременно прочел бы в чужих глазах

безмерное чувство искренней благодарности.

— Даже, если мое возвращение займет года?

Выдох.

— Даже, если оно займет всю бесконечность.

46/53
И квартира погружается в печальную тишину.

Гул машин за окном по-прежнему живет своей ночной жизнью. Слабый ветер
развевает прозрачный белый тюль, пока яркая луна, с высоты собственного
величия, с улыбкой благословляет, два бьющихся в унисон сердца.

Чонгук смотрит в потолок, в объятиях своих Тэхена сжимает, а тот просто

дышит… Дышит и носом в шею спасительно утыкается. Они лежат, не двигаясь,
словно боятся одним движением лишиться, отведенных им этой ночью, часов. И
Тэхен уже не узнает, когда сладко прикрыв свои веки под властью
нахлынувшего сна, Чонгук укроет его бережно одеялом, оставит прощальный
поцелуй на его нежном плече и, в последний раз, с улыбкой оглянувшись, тихо
выйдет за дверь, рождая после себя — бессмертный сияж.

47/53
Примечание к части Музыкальное сопровождение:
https://vk.com/audios183885185?section=all&z=audio_playlist183885185_60519043

Сумбурный бонус - не для всех. История планировалась завершиться на второй

главе, но пусть у нее будет еще небольшое продолжение.

Возрождение.

***
♬ Aaron Mist — Remember Me

— Осталась всего неделька. Ты вообще как? Готов к операции-то?

А Тэхен глаза безмятежно прикрывает. Прислушивается к симфонии птиц, что

трелью доносится сквозь кроны вековых сосен и, полной грудью втягивая
дневной чистый воздух, безмолвно задает себе тот же вопрос.

«Готов ли?»

Если бы несколько лет назад его спросили, на что он готов пойти, ради
возможности видеть, Тэхен бы бесспорно ответил «на все». Но сейчас, внутри
что-то предательски изменилось — безвозвратно утратилось, когда Тэ невольно
представил свою новую жизнь. Как-то раз ему сказали, что долгое ожидание со
временем непременно вознаграждается, но почему умолчали о потерях? По
какой причине ни один близкий из окружения человек, не предупредил Тэхена о
том, что в уплату за желаемое придется отдать нечто ценное — совершить
неравный по силе, жестокий обмен.

— Летит! Тэхен, летит!

Одна секунда — одно несбыточное желание.

«Я хочу обрести новую жизнь… С тобой»

Видимо у вселенной были весомые причины, а, возможно, Тэ попросту не

достоин, чтобы стать в этом мире самым счастливым. Ведь не может быть
исполнение мечты только лишь наполовину, а целой Тэхен ее вероятно не
заслужил.

Усталый выдох.

— Не знаю, Чимин-а… Я не знаю, хочу ли этого настолько сильно, как раньше.

Пак молчит, внимательно смотрит на профиль своего повзрослевшего друга и,

обдумывая в голове произнесенные слова, переводит взгляд на наручные часы.
Сегодня время работает как-то иначе, словно стрелка, много лет стоявшая на
одном месте, вновь запускает свой жизненный механизм.

— Все еще помнишь его?

Скулы Тэхена невольно напрягаются, слепой взгляд по-прежнему устремлен в

48/53
мрачную пустоту. Чимин видит, насколько болезненна эта тема для его друга,
он сам будто чувствует, как чужое сердце тоскливо начинает сжиматься в
крепкий узел, стоит лишь упомянуть о человеке, что ушел пять лет назад, не
оставив после себя ничего, кроме опьяняющего аромата и тихого обещания
однажды вернуться. И Тэхен ждет — он все еще его помнит.

И снова выдох, еще более сокрушительный.

— Никогда не забывал…

— Знаешь, — располагается поудобнее на парковой скамье Чимин, закидывая

руку на плечо друга, — его можно понять. Я знаю, он уехал не сказав куда и
даже контактов не оставил, но…

— Чимин, прошу тебя… — с отчаяньем в голосе. — Значит я не вызвал у него

достаточно доверия, пожалуйста, — вдох через нос, — давай закроем эту те…

— Ты ведь ничего не знаешь, Тэ, — нагло перебивают Тэхена, в поддержке

сжимая его за плечо. — Я как-то зашел к Юнги в больницу…

— Чимин-а, не надо… — Тэхен уже хочет встать, но Пак усилием пригвождает

его обратно к скамье.

— Во-первых, сидеть смирно, — недовольно цедит сквозь зубы давно не брюнет,

что цвет волос перекрасил в пепельно-русый. — Во-вторых, дай договорить, —
глубокий вдох. — Зашел я значит к ним на третий этаж и мне на глаза
попадается доска почета врачей клиники и знаешь, кого я там увидел?

Тэхен напрягается.

— Именно, — кивает в ответ на чужое молчание русоволосый, — твоего Чонгука.

Висит там такой статный, как один из лучших хирургов. А я же зараза
любопытная, ну пошел выпытывать у своего идиота кто такой этот твой —
бывший партнер. Вообще, я не удивлен тому, что врачи подобные клубы
посещают, мой такоое в свое время со мной там вытворял на почве стресса.

— Чимин, — прикрывая глаза, устало откидывается на спинку скамьи Тэхен, —

профессия Чонгука никак не объясняет мне его отъезд, поэтому хва…

— Тэхен, у него контракт.

Словно гром среди ясного неба.

— Что?..

— Он заключил добровольный контракт с организацией, что находится под

эгидой ООН, — Пак дает другу время осознать услышанное. — Они вербуют
врачей, отправляя их в горячие точки для оказания помощи пострадавшим в
боевых действиях.

«Горячие точки»

— Чонгука отправили в Сирию, Тэ.

49/53
«В Сирию»

Взгляд замирает.

Темное пространство жизни сужается в один миг.

Тэхену трудно дышать. Он сидит в парке, где воздух пропитан насыщенным

кислородом, но в данную секунду ему кажется, что вокруг него за секунду
скопился не вдыхаемый, угарный газ. Легкие бьются в удушье, до слуха
фантомно доносятся звуки бесчеловечной стрельбы. В голове взрывы, перед
глазами океан боли, где повсюду кричат раненые и тело Чонгука, что лежит
среди них.

— Нет, он жив, — маниакально, одними губами, — я знаю, что он жив.

— Тэхен, Тэхен, — Пак замечает, как его друг хватается за грудь, усилием воли
пытаясь вздохнуть, видит, как лицо Тэ становится бледным. — Тэхен успокойся,
он жив, с ним все хорошо, — хватает паникующего за плечи Чимин, слегка
потрясывая, чтобы тот обратил на его слова внимание.

— Откуда ты знаешь?..

— Я же говорю, с Юнги разговаривал. Им приходили отчеты о его состоянии. С

ним все в порядке.

— Почему он не сказал? — поднимает непонимающий взгляд на Пака блондин. —

Почему он ничего мне не сказал, Чимин? Пять лет… — хриплым голосом,
задавливая крик, — пять лет я ничего о нем не знал, — в неверии качает головой
Тэхен, стараясь понять чужой поступок. — Почему не сказал… — уже еле
слышно.

А Чимин только губу закусывает, да на часы нервно поглядывает.

— Чтобы ты не жил в страхе за его жизнь, Тэхен. Чтобы не просыпался каждое

утро с мыслью, что сердце человека, которого ты так трепетно ждешь,
возможно больше не бьется. Его можно понять, — похлопывает по спине друга
Чимин. — Я поступил бы также на его месте.

— Как давно ты знаешь?

— Что? — Пак делает вид, что не услышал. Ему точно прилетит, причем во
второй раз. Первый ему не особо понравился, когда заходя в квартиру на утро, в
него устремилась увесистая ваза, со вскриком «обманщик!»

— Как давно ты знаешь обо всем, Чимин? — сознание Тэ медленно проясняется,

а на место испуга приходит очередной, не сдерживающий себя взрыв.

Секундное молчание.

— Три года.

— Сколь…

— Так, все, я пошел… — чуть прочистив горло, резко поднимается на ноги

50/53
пепельноволосый, не желая попадать под чужой выплеск эмоций.

— Куда? — в голосе Тэхена зарождается тревожное удивление, когда слышит,

как его друг медленными шагами начинает от него отходить. Он еще от всей
информации толком не отошел, как его снова ударяют по голове. — Я же не
дойду без тебя до дома…

— Дойдешь, — уверенно отвечают растерявшемуся блондину. — Поверь мне.

И Пак, посмотрев в небо с улыбкой, молча уходит, спокойно оставляя лучшего

друга одного наедине с собственными мыслями.

А Тэхен молчит, нервно губы облизывает и, тревожно сминая пальцами свою

бежевую рубашку, прислушивается к звукам, помогающим на мгновение
заглушить уничтожающий, внутренний монолог.

Вот, мимо проходят люди, над чем-то смеющиеся. Вот, за границами парка
слышен шум сигналящих в пробках машин. Чья-то собака сорвалась с поводка и
с лаем рванула за встрепенувшимся лебедем. А рядом чей-то ребенок
капризничает, прося маму ему что-то купить.

Никогда еще окружающая суета не казалась Тэхену настолько спасительной.

Никогда еще ему не хотелось настолько сильно погрузиться в этот мир, чтобы
не думать — не ощущать бешеной тоски внутри рвущегося из груди сердца,
когда невольно начинаешь задумываться о пространстве, где во всей этой
черной вселенной существует лишь он один.

Но внезапно до слуха доносится чей-то шаг, а затем еще и еще один. Движение
тихое, но по какой-то причине оно особенно громко выделяется на фоне всех
остальных. Тэхен хмурится, пытается вспомнить, где именно он мог слышать эти
знакомые до боли шаги. А Чонгук смотрит. Кулаки трясущиеся сжимает, на
ватных ногах приближаясь к сосредоточенному Тэхену, пока собственный
влажный взгляд скользит по лицу, чье имя отчаянно нашептывал себе в
подушку ночами, чьи сладкие губы бесчисленное количество раз, словно в
бреду, вспоминал.

И ветер по приказу судьбы беспрекословно усиливается.

Он бешено срывается в путь, захватывая Тэхена в свои безжалостные тиски. Ким

прерывисто глотает ртом воздух, а ветер не останавливается, целенаправленно
сдавливает горло, вынуждая блондина, впиться пальцами в собственную грудь,
когда яркий аромат ветивера накрывает рассудок и, проносясь огнем сквозь
взрывающиеся легкие, рождает еле слышимую надежду внутри чистого сердца.

«Он здесь…»

И Тэ, под срывающиеся слезы, в опьяняющем запахе растворяется. Он чувствует,

как чьи-то колени покорно пригибаются перед ним, Тэхен чувствует губы,
мягкие поцелуи на собственных ладонях, и, ощущая родное дыхание,
опаляющее его пальцы, ловит тихие всхлипы:

— Я вернулся, — еле слышно. — Вернулся к тебе…

Тэхен узнал этот голос.

51/53
Узнал того, чей сияж бесконечно хранил в собственной памяти, чьи инициалы
под сердцем чёрным шрифтом набил. Потому лишь дрожит — их мгновение
впитывает, чтобы бессмертное имя шепотом вознести.

И, возможно, впервые жизнь не станет бесчинствовать, а просто исполнит, две

безмолвно озвученные, в день звездопада, мечты, что пронеслись сквозь
пространство, создавая будущую историю, где Тэхен, открыв веки, возродится
из пепла, а Чонгук навсегда останется рядом с ним.

— Ты дождешься меня, Тэ?

Выдох

— Дождусь

Примечание к части

Выражаю огромную благодарность за вашу материальную поддержку моего

труда
Сбер: 4276 5400 3017 6360

Некоммерческая организация врачей-добровольцев, что находится под защитой

ООН, действительно существует. Она оказывает помощь 11 больницам Сирии.

P.S события в данной работе могут показаться слишком форсированными, но я

просто решила передать эмоции своих героев, которые испытали чувство первой
любви с первого вздоха. Слияние властного ветивера с тонкими нотками нежной
розы. Эта история не подвластна логике. Здесь царят лишь чувства двух
одиноких, но нашедших друг друга, сердец.

52/53
Сноски:
[1] Доминант

[2] высвобождение эмоций

53/53