Маркс Энгельс Ленин

о буржуазных выборах

2018
 Оглавление

От редакции ......................................................................................................................................10
Энгельс. Положение рабочего класса в Англии (1845 г.)...........................................................11
Маркс, Энгельс. Немецкая идеология (1846 г.) ...........................................................................11
Маркс. Классовая борьба во Франции (1850 г.) ...........................................................................11
Энгельс. Письма из Франции (1850 г.) ..........................................................................................12
Энгельс. Третий международный обзор (1850 г.)........................................................................13
Маркс. Избирательная коррупция (1853 г.) ..................................................................................14
Энгельс. Военный вопрос в Пруссии и немецкая рабочая партия (1865 г.) ............................14
Энгельс. Письмо Марксу (5 февраля 1865 г.)...............................................................................19
Маркс, Энгельс. Отчет генерального совета международного товарищества рабочих
лозаннскому конгрессу (1867 г.) ....................................................................................................19
Энгельс. К роспуску лассальянского Рабочего союза (1868 г.) .................................................19
Маркс. Коммуна. Возникновение коммуны и центральный комитет (1871 г.) .......................21
Маркс. Гражданская война во Франции (1871 г.) ........................................................................23
Маркс. Запись беседы с корреспондентом газеты «The World» (1871 г.) ................................24
Маркс. Запись речи о политическом действии рабочего класса на лондонской конференции
международного товарищества рабочих (1871 г.) ........................................................................24
Энгельс. План речи о политическом действии рабочего класса на заседании конференции
(21 сентября 1871 г.) ........................................................................................................................25
Энгельс. Испанскому федеральному совету (1871 г.) .................................................................26
Энгельс. Бакунисты за работой (1873 г.) ......................................................................................26
Энгельс. Английские выборы (1874 г.) .........................................................................................28
Энгельс. Письмо Беккеру (11 января 1878 г.) ..............................................................................29
Энгельс. Два образцовых муниципальных совета (1881 г.) .......................................................30
Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства (1884 г.) ..................30
Энгельс. Письмо Фридриху Адольфу Зорге (3 марта 1887 г.) ...................................................32
Энгельс. Письмо Фридриху Адольфу Зорге (7 декабря 1889 г.) ...............................................33
Энгельс. Письмо Герсону Триру (18 декабря 1889 г.) ................................................................33
Энгельс. К критике проекта социал-демократической программы (1891 г.) ...........................35
Энгельс. Ответ достопочтенному Джованни Бовио (1892 г.) ....................................................35
Энгельс. Письмо Полю Лафаргу (12 ноября 1892 г.) ..................................................................35
Энгельс. Письмо Ф. Визену (14 марта 1893 г.) ............................................................................36
Энгельс. Германским рабочим к первому мая (1893 г.) .............................................................36
Энгельс. Письмо Герману Шлютеру (1 января 1895 г.) .............................................................37
Энгельс. Введение к работе «Классовая борьба во Франции» (1895 г.) ...................................39

3
Ленин. К деревенской бедноте (1903 г.) .......................................................................................40
Ленин. Революционная демократическая диктатура пролетариата и крестьянства (1905 г.) ..43
Ленин. Две тактики социал-демократии в демократической революции (1905 г.).................43
Ленин. Пролетариат борется, буржуазия крадется к власти (1905 г.) ......................................45
Ленин. Бойкот булыгинской Думы и восстание (1905 г.) ..........................................................47
Ленин. В хвосте у монархической буржуазии или во главе революционного пролетариата и
крестьянства? (1905 г.) ....................................................................................................................51
Ленин. Встреча друзей (1905 г.).....................................................................................................57
Ленин. Спорьте о тактике, но давайте ясные лозунги! (1905 г.) ...............................................58
Ленин. Игра в парламентаризм (1905 г.).......................................................................................60
Ленин. План статьи «Главная задача социалистической политики» (1905 г.) ........................68
Ленин. О брошюре П.Б. Аксельрода (1905 г.)..............................................................................69
Ленин. Всероссийская политическая стачка (1905 г.).................................................................69
Ленин. Первые итоги политической группировки (1905 г.) ......................................................70
Ленин. Письмо Луначарскому (11 октября 1905 г.) ....................................................................74
Ленин. Между двух битв (1905 г.) .................................................................................................75
Ленин. Бойкотировать ли государственную Думу? Платформа «Большинства» (1906 г.)....76
Ленин. Государственная Дума и социал-демократическая тактика (1906 г.) ..........................77
Ленин. Современное положение России и тактика рабочей партии (1906 г.) .........................82
Ленин. Петербургская общегородская конференция РСДРП (II) (1906 г.) ..............................83
Ленин. Ко всем рабочим и работницам города Петербурга и окрестностей (1906 г.) ...........85
Ленин. Резолюция петербургской организации РСДРП о тактике бойкота (1906 г.) ............87
Ленин. Русская революция и задачи пролетариата (1906 г.)......................................................89
Ленин. Тактическая программа к объединительному съезду (1906 г.).....................................90
Ленин. Победа кадетов и задачи рабочей партии (1906 г.) ........................................................91
Ленин. Объединительный съезд РСДРП (1906 г.) .................................................................... 101
Ленин. Проект резолюции о государственной Думе, внесенный на объединительный съезд
РСДРП (1906 г.)............................................................................................................................. 103
Ленин. Обращение к партии делегатов объединительного съезда (1906 г.) ......................... 103
Ленин. Доклад об объединительном съезде РСДРП (1906 г.) ................................................ 104
Ленин. Новый подъем (1906 г.) ................................................................................................... 112
Ленин. Рабочая группа в государственной Думе (1906 г.) ...................................................... 114
Ленин. Речь на народном митинге в доме гр. Паниной (22 мая 1906 г.) ............................... 115
Ленин. Избирательная победа социал-демократов в Тифлисе (1906 г.)................................ 115
Ленин. Плохие советы (1906 г.) .................................................................................................. 116
Ленин. Каутский о государственной Думе (1906 г.) ................................................................ 118
Ленин. Как рассуждает т. Плеханов о тактике с.-д.? (1906 г.) ................................................ 119
Ленин. Пусть решают рабочие (1906 г.) .................................................................................... 120

4
Ленин. Не кверху нужно глядеть, а книзу (1906 г.).................................................................. 120
Ленин. Борьба за власть и «борьба» за подачки (1906 г.)........................................................ 121
Ленин. Среди газет и журналов (1906 г.) ................................................................................... 122
Ленин. О бойкоте (1906 г.)........................................................................................................... 122
Ленин. Неверные рассуждения «беспартийных» бойкотистов (1906 г.) ............................... 126
Ленин. Смелый натиск и робкая защита (1906 г.) .................................................................... 128
Ленин. Роспуск Думы и задачи пролетариата (1906 г.) ........................................................... 129
Ленин. Как пишется история… (1906 г.) ................................................................................... 129
Ленин. Социал-демократия и избирательные соглашения (1906 г.) ...................................... 131
Ленин. Вторая конференция РСДРП («Первая Всероссийская») (1906г.) ............................ 141
Ленин. Проект обращения к избирателям (1906 г.).................................................................. 143
Ленин. О блоках с кадетами (1906 г.)......................................................................................... 145
Ленин. Новое сенатское разъяснение (1906 г.) ......................................................................... 146
Ленин. Кризис меньшевизма (1906 г.) ....................................................................................... 147
Ленин. Политическое положение и задачи рабочего класса (1907 г.) ................................... 149
Ленин. Предисловие к русскому переводу брошюры К. Либкнехта «Никаких
компромиссов, никаких избирательных соглашений!» (1906 г.) ........................................... 150
Ленин. Доклад на конференции петербургской организации (1907 г.) ................................. 150
Ленин. Услышь суд глупца… (1907 г.) ...................................................................................... 152
Ленин. Проекты резолюций к пятому съезду РСДРП (1907 г.) .............................................. 153
Ленин. Вторая Дума и задачи пролетариата (1907 г.) .............................................................. 154
Ленин. О тактике оппортунизма (1907 г.) ................................................................................. 155
Ленин. Платформа революционной социал-демократии (1907 г.) ......................................... 156
Ленин. Как не следует писать резолюций (1907 г.) .................................................................. 157
Ленин. Классическая оценка интеллигентского оппортунизма в социал-демократии (1907 г.).. 158
Ленин. V съезд РСДРП (1907 г.) ................................................................................................. 158
Ленин. Доклад об отношении к буржуазным партиям на V съезде РСДРП (1907 г.) ......... 161
Ленин. Против бойкота (1907 г.)................................................................................................. 161
Ленин. Тезисы доклада, прочитанного на Петербургской общегородской конференции 8-го
июля, по вопросу об отношении социал-демократической рабочей партии к третьей Думе
(1907 г.) ........................................................................................................................................... 178
Ленин. Проект резолюции по вопросу об участии в выборах в III Государственную Думу
(1907 г.) ........................................................................................................................................... 179
Ленин. Международный социалистический конгресс в Штутгарте (1907 г.) ...................... 180
Ленин. Предисловие к сборнику «За 12 лет» (1907 г.)............................................................. 181
Ленин. Конференция санкт-петербургской организации РСДРП (1907 г.) .......................... 181
Ленин. Третья Дума (1907 г.) ...................................................................................................... 182
Ленин. Четвертая конференция РСДРП (1908 г.) ..................................................................... 184
Ленин. Предисловие к брошюре Воинова (1907 г.) ................................................................. 185

5
Ленин. К дебатам о расширении бюджетных прав Думы (1908 г.) ....................................... 186
Ленин. На прямую дорогу (1908 г.) ............................................................................................ 188
Ленин. Марксизм и ревизионизм (1908 г.) ................................................................................ 189
Ленин. К оценке русской революции (1908 г.) ......................................................................... 190
Ленин. О некоторых чертах современного распада (1908 г.) ................................................. 191
Ленин. Об оценке текущего момента (1908 г.) ......................................................................... 191
Ленин. По поводу двух писем (1908 г.) ..................................................................................... 192
Ленин. Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и как революция
подвела итоги социалистам-революционерам (1908 г.) .......................................................... 196
Ленин. На дорогу (1908 г.) ........................................................................................................... 200
Ленин. Карикатура на большевизм (1909 г.) ............................................................................. 201
Ленин. Об отношении рабочей партии к религии (1909 г.) .................................................... 203
Ленин. Совещание расширенной редакции «Пролетария» (1909 г.) ..................................... 203
Ленин. Ликвидация ликвидаторства (1909 г.) ........................................................................... 209
Ленин. О фракции сторонников отзовизма и богостроительства (1909 г.) ........................... 209
Ленин. Еще о партийности и беспартийности (1909 г.)........................................................... 216
Ленин. О «Вехах» (1909 г.) .......................................................................................................... 217
Ленин. К единству (1910 г.) ......................................................................................................... 218
Ленин. За что бороться? (1910 г.) ............................................................................................... 219
Ленин. Исторический смысл внутрипартийной борьбы в России (1909 г.).......................... 220
Ленин. Письмо Ю.Ю. Мархлевскому (7 октября 1910 г.) ....................................................... 221
Ленин. Об избирательной кампании и избирательной платформе (1911 г.) ........................... 222
Ленин. Итог (1911 г.) .................................................................................................................... 226
Ленин. Манифест либеральной рабочей партии (1911 г.) ....................................................... 226
Ленин. По поводу ухода депутата Т.О. Белоусова (1912 г.) ................................................... 226
Ленин. Памяти Герцена (1912 г.) ................................................................................................ 227
Ленин. Некоторые итоги предвыборной мобилизации (1912 г.) ............................................ 228
Ленин. О характере и значении нашей полемики с либералами (1912 г.) ............................ 230
Ленин. Капитализм и «парламент» (1912 г.) ............................................................................. 234
Ленин. Единство рабочих и выборы (1912 г.) ........................................................................... 234
Ленин. Платформа реформистов и платформа революционных социал-демократов (1912 г.) 235
Ленин. Рабочий класс и его «парламентское» представительство (1912 г.) .............................. 237
Ленин. О большевизме (1913 г.) ................................................................................................. 238
Ленин. Итоги выборов (1913 г.) .................................................................................................. 238
Ленин. О праве отзыва на заседании ВЦИК 21 ноября (4 декабря) (1912 г.) ....................... 241
Ленин. Исторические судьбы учения Карла Маркса (1913 г.)................................................ 241
Ленин. Разоблачение английских оппортунистов (1913 г.) .................................................... 242
Ленин. Август Бебель (1913 г.) ................................................................................................... 243

6
Ленин. Резолюции летнего 1913 года совещания ЦК РСДРП (1913 г.) ................................ 245
Ленин. Думская «Семерка» (1913 г.) .......................................................................................... 245
Ленин. Материалы к вопросу о борьбе внутри с.-д. думской фракции (1913 г.) ................. 246
Ленин. Два приема споров и борьбы (1913 г.) .......................................................................... 246
Ленин. Тоже-«Объединители» (1913 г.) .................................................................................... 248
Ленин. Задачи революционной социал-демократии в войне (1914 г.) .................................. 249
Ленин. Война и российская социал-демократия (1914 г.) ....................................................... 249
Ленин. Оппортунизм и крах II Интернационала (1915 г.) ....................................................... 250
Ленин. Что доказал суд над РСДР фракцией? (1915 г.) ........................................................... 252
Ленин. Крах II Интернационала (1915 г.) .................................................................................. 255
Ленин. О поражении своего правительства в империалистической войне (1915 г.) ........... 257
Ленин. Социализм и война (1915 г.) ........................................................................................... 258
Ленин. Несколько тезисов (1915 г.) ............................................................................................ 259
Ленин. Предложение центрального комитета РСДРП (1916 г.) ............................................. 261
Ленин. Тетрадь «К» («Каппа») (1916 г.) .................................................................................... 261
Ленин. О карикатуре на марксизм и об «Империалистическом экономизме» (1916 г.) ..... 261
Ленин. О лозунге «Разоружения» (1916 г.) ............................................................................... 262
Ленин. Империализм и раскол социализма (1916 г.) ............................................................... 263
Ленин. Задачи левых циммервальдистов в швейцарской социал-демократической партии
(1916 г.) ........................................................................................................................................... 264
Ленин. Письмо И.Ф. Арманд (25 декабря 1916 г.) ................................................................... 265
Ленин. Доклад о революции 1905 года (1917 г.) ...................................................................... 266
Ленин. Мнимое или действительное болото (1917 г.) ............................................................. 267
Ленин. Задачи пролетариата в нашей революции (1917 г.)..................................................... 268
Ленин. Петроградская общегородская конференция РСДРП(б) (1917 г.) ............................ 269
Ленин. О пролетарской милиции (1917 г.) ................................................................................ 272
Ленин. I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов (1917 г.) ............ 273
Ленин. Государство и революция (1917 г.) ............................................................................... 274
Ленин. Марксизм о государстве (1917 г.) .................................................................................. 277
Ленин. Из дневника публициста (1917 г.) ................................................................................. 280
Ленин. Один из коренных вопросов революции (1917 г.)....................................................... 283
Ленин. Русская революция и гражданская война (1917 г.) ..................................................... 284
Ленин. Доклад о праве отзыва на заседании ВЦИК (1917 г.) ................................................. 285
Ленин. Люди с того света (1918 г.) ............................................................................................. 285
Ленин. Проект декрета о роспуске Учредительного собрания (1918 г.) ............................... 286
Ленин. Речь о роспуске Учредительного собрания на заседании ВЦИК (6 (19) января 1918 г.). 288
Ленин. Проект изменений партийной программы РСДРП (1917 г.)...................................... 289

7
Ленин. Послесловие к тезисам по вопросу о немедленном заключении сепаратного и
аннексионистского мира (1918 г.) .............................................................................................. 289
Ленин. Третий Всероссийский съезд Советов рабочих солдатских и крестьянских
депутатов (1918 г.) ........................................................................................................................ 290
Ленин. Чрезвычайный железнодорожный съезд (5-30 января (18 января-12 февраля) 1918 г.)291
Ленин. Седьмой экстренный съезд РКП(б) (1918 г.) ............................................................... 293
Ленин. IV чрезвычайный съезд Советов (1918 г.) .................................................................... 298
Ленин. Очередные задачи Советской власти (1918 г.) ............................................................ 299
Ленин. План статьи «Очередные задачи Советской власти» (1918 г.) .................................. 301
Ленин. Письмо к американским рабочим (1918 г.) .................................................................. 301
Ленин. Пролетарская революция и ренегат Каутский (1918 г.) ............................................. 302
Ленин. Собрание партийных работников Москвы 27 ноября 1918 г. (1918 г.) .................... 305
Ленин. Буржуазная и пролетарская демократия (1918 г.) ....................................................... 306
Ленин. Советская конституция (1918 г.).................................................................................... 308
Ленин. Доклад на II Всероссийском съезде профсоюзов (1918 г.) ........................................ 309
Ленин. Письмо к рабочим Европы и Америки (1919 г.) .......................................................... 310
Ленин. I Конгресс коммунистического Интернационала (1919 г.) ........................................ 313
Ленин. Проект программы РКП(б) (1919 г.) ............................................................................. 313
Ленин. Ответ на открытое письмо специалиста (1919 г.)........................................................ 316
Ленин. О кандидатуре М.И. Калинина на пост председателя ВЦИК (1919 г.) .................... 316
Ленин. Чрезвычайное заседание пленума московского Совета рабочих и красноармейских
депутатов (1919 г.) ........................................................................................................................ 317
Ленин. Пленум Всероссийского центрального Совета профессиональных союзов (11 апреля
1919 г.) ............................................................................................................................................ 317
Ленин. Дополнение к проекту обращения к германским рабочим и неэксплуатирующим
чужого труда крестьянам (1919 г.) ............................................................................................. 318
Ленин. О государстве (1919 г.) .................................................................................................... 319
Ленин. О задачах III Интернационала (1919 г.) ........................................................................ 320
Ленин. Письмо Сильвии Панкхерст (28 августа 1919 г.) ........................................................ 321
Ленин. Американским рабочим (1919 г.)................................................................................... 324
Ленин. Привет итальянским, французским и немецким коммунистам (1919 г.) ................. 324
Ленин. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата (1919 г.)........................... 327
Ленин. VIII Всероссийская конференция РКП(б) (1919 г.) ..................................................... 327
Ленин. VII Всероссийский съезд Советов (1919 г.).................................................................. 328
Ленин. Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата (1919 г.) ................ 329
Ленин. Речь на торжественном заседании московского Совета, посвященном годовщине III
Интернационала (1920 г.)............................................................................................................. 330
Ленин. Замечания на проект резолюции французской соц. партии (1920 г.) ....................... 331
Ленин. Детская болезнь «левизны» в коммунизме (1920 г.) ................................................... 332

8
Ленин. «Коммунизм» «Журнал коммунистического Интернационала для стран юго-
восточной Европы» (1920 г.) ....................................................................................................... 350
Ленин. Тезисы ко II Конгрессу коммунистического Интернационала (1920 г.) .................. 352
Ленин. II Конгресс коммунистического Интернационала (1920 г.)....................................... 355
Ленин. Письмо к австрийским коммунистам (1920 г.) ............................................................ 357
Ленин. Второй Конгресс коммунистического Интернационала (1920 г.)............................. 358
Ленин. К истории вопроса о диктатуре (1920 г.) ...................................................................... 358
Ленин. План резолюции о содержании понятия «Диктатуры пролетариата» и о борьбе
против «модного» искажения этого лозунга (1920 г.) ............................................................. 359
Ленин. По поводу речи Д. Таннера на II Конгрессе Коминтерна (1920 г.) ........................... 360
Ленин. О значении золота теперь и после полной победы социализма (1921 г.)................. 361

9
 От редакции

Известно, что Ленин при разработке той или иной проблемы первым делом всегда
обращался к работам Маркса и Энгельса. Данная работа – плод коллективного труда
активных участников кружков Engels – поможет вам побыть Лениным в исследовании
вопросов, связанных с буржуазными выборами и отношения пролетариата к ним. Теперь
вам не нужно выискивать фрагменты, касающиеся рассматриваемой проблемы, в
многотомных ПСС – все уже найдено, собрано воедино и расположено в
хронологическом порядке для вашего удобства.
Мы отдаем себе отчет, что начетчики из обоих лагерей: и сторонников, и противников
участия в выборах президента 2018 г. – смогут найти цитаты себе по душе. В данной
работе фрагменты с аргументами за и против представлены с избытком.
Однако работа была сделана не для них, а для людей, которые хотят понять
противоречивые, на первый взгляд, соображения классиков марксизма в их единстве. Для
тех, кто хочет действительно разобраться, когда участвовать в выборах нужно, а когда
нет.
Мы специально не предпосылаем чтению нашу собственную позицию, чтобы вы
смогли самостоятельно, без какого-либо давления извне, учесть все аргументы классиков
в контексте исторических событий, которые, в конечном счете, и определяли их точку
зрения на решение вопроса о выборах в конкретных условиях.
Приятного и продуктивного чтения!

Составители:
Гусева Е.
Ильин И.
Кривунь А.
Мельников А.
Мищенко И.
Соломенко Р.
Тамми П.
Уставщиков С.
Фаткуллин Р.
Харенко М.
Цивенков Б.

10
 Энгельс. Положение рабочего класса в Англии (1845 г.)
Рабочий - раб своего хозяина. Если жена или дочь рабочего понравилась богатому
хозяину, ему стоит лишь распорядиться, лишь кивнуть, и она не может ему противиться.
Если фабриканту нужно покрыть подписями петицию в защиту интересов буржуазии,
ему достаточно послать её на свою фабрику. Если он хочет провести кого-нибудь в
парламент, он посылает голосовать всех своих рабочих, имеющих право голоса, и - хотят
они этого или нет - они должны голосовать за буржуа. Если он хочет добиться
большинства в публичном собрании, он отпускает своих рабочих на полчаса раньше
обычного, приготовив им заранее места возле самой трибуны, где он может хорошо
следить за ними.

Маркс, Энгельс. Немецкая идеология (1846 г.)

Именно благодаря этому противоречию между частным и общим интересом
последний, в виде государства, принимает самостоятельную форму, оторванную от
действительных - как отдельных, так и совместных - интересов, и вместе с тем форму
иллюзорной общности.
Но это совершается всегда на реальной основе имеющихся в каждом семейном или
племенном конгломерате связей по плоти и крови, по языку, по разделению труда в более
широком масштабе и по иным интересам, в особенности, - как мы покажем в
дальнейшем, - на основе интересов классов, которые, - будучи уже обособленными в
результате разделения труда, - обособляются в каждой такой людской совокупности и из
которых один господствует над всеми другими. Отсюда следует, что всякая борьба
внутри государства - борьба между демократией, аристократией и монархией, борьба за
избирательное право и т. д. и т. д. - представляет собой не что иное, как иллюзорные
формы, в которых ведётся действительная борьба различных классов друг с другом (о
чём не имеют ни малейшего понятия немецкие теоретики, несмотря на то, что в «Deutsch-
Franzosische Jahrbucher» и в «Святом семействе» им было достаточно определённо
указано на это). Отсюда следует далее, что каждый стремящийся к господству класс, -
если даже его господство обусловливает, как это имеет место у пролетариата,
уничтожение всей старой общественной формы и господства вообще, - должен прежде
всего завоевать себе политическую власть, для того чтобы этот класс, в свою очередь,
мог представить свой интерес как всеобщий, что он вынужден сделать в первый момент.

Маркс. Классовая борьба во Франции (1850 г.)

4 мая собралось вышедшее из прямых и всеобщих выборов Национальное собрание 1.
Всеобщее избирательное право не обладало той магической силой, которую приписывали
ему республиканцы старого покроя. Во всей Франции или по крайней мере в
большинстве французов они видели citoyens 2 с одинаковыми интересами, одинаковыми
взглядами и т. д. Это был у них своего рода культ народа. Но выборы вместо их
воображаемого народа показали действительный народ, т. е. представителей различных
классов, на которые он распадается.

1
Здесь под Национальным собранием понимается Учредительное национальное собрание,
действовавшее с 4 мая 1848 по май 1849 года (Конституанта). Ред.
2
- граждан. Ред.

11
 Мы уже знаем, почему крестьяне и мелкая буржуазия шли на выборах за воинственно
настроенной буржуазией и жаждавшими реставрации крупными землевладельцами.
Однако если всеобщее избирательное право не было той волшебной палочкой, какой его
считали республиканские простаки, то оно обладало другим, несравненно более высоким
достоинством: оно развязывало классовую борьбу, оно заставляло различные средние
слои буржуазного общества быстро изживать свои иллюзии и разочарования; оно сразу
поднимало на вершину государства все фракции эксплуататорского класса, срывая с них
таким образом их лживую маску, тогда как монархия с ее цензом компрометировала
только определенные фракции буржуазии, позволяя другим прятаться за кулисами и
окружая их ореолом общей оппозиции.

Энгельс. Письма из Франции (1850 г.)

Взрыв революции, ставшей неизбежной после выборов 10 марта, запоздал из-за
трусости как правительства, так и людей, взявших на себя в настоящее время
руководство движением в Париже. Правительство и Национальное собрание были
настолько ошарашены исходом выборов 10 марта и новыми доказательствами мятежных
настроений в армии, что сразу они не осмелились сделать каких-либо выводов. Они
решились на принятие новых репрессивных законов, которые я пере­числил вам в своем
последнем письме; но если министерство и некоторые лидеры большинства уверовали в
подобные меры, то этого нельзя сказать об основной массе депутатов, и даже
правительство очень скоро вновь утратило в них веру. Таким образом, наиболее крайние
из этих репрессивных законов до сих пор еще не предложены и даже те, которые внесены
— законы о печати и об избирательных собраниях, — встретили весьма сомнительный
прием со стороны большинства.
С другой стороны, социалистическая партия не извлекла выгоды из своей победы, как
следовало бы сделать. Объясняется это очень просто. Она состоит не только из рабочих, а
в настоящее время включает в свой состав и большое количество мелких буржуа,
представителей того класса, чей социализм на деле отличается значительно большей
умеренностью, чем социализм пролетариев. Лавочники и мелкие ремесленники очень
хорошо знают, что их спасение от разорения всецело зависит от освобождения
пролетариата, что их интересы неразрывно связаны с интересами рабочих. Но они также
понимают, что, если пролетариат завоюет политическую власть путем революции, их,
лавочников, полностью отодвинут на задний план и вынудят принимать из рук рабочего
класса все, что последний сможет им предоставить. Если же, наоборот, существующее
правительство будет устранено мирным путем, то лавочники и мелкие ремесленники,
будучи наименее опасными [obnoxious] из всех ныне оппозиционных классов,
преспокойно вмешаются и захватят власть, предоставив в то же время рабочему классу
такую минимальную долю этой власти, какая только возможна. Следовательно, класс
мелких ремесленников и торговцев был напуган своей собственной победой так же, как
правительство было напугано своим собственным поражением. Они увидели, как на их
глазах нарастает революция, и приложили все усилия к тому, чтобы предотвратить ее.
Для этого в их руках было готовое средство. Гражданин Видаль, избранный в
Париже, кроме того был избран и на Нижнем Рейне. Его побудили принять
нижнерейнский мандат, и таким образом в Париже возникла необходимость в новых
выборах. Ведь ясно, что пока народу дается возможность одерживать победы мирным
путем, он никогда не будет звать «к оружию» и, если, тем не менее, он будет
спровоцирован на восстание, ему придется драться с весьма малыми шансами на победу.

12
 Энгельс. Третий международный обзор (1850 г.)
Заставив произвести новые выборы 28 апреля, народ сам свел к нулю победу, которую
он одержал в союзе с мелкой буржуазией на выборах 10 марта. Видаль был избран не
только в Париже, но и на Нижнем Рейне. Парижский комитет, в котором были сильно
представлены Гора и мелкая буржуазия, побудил его принять нижнерейнский мандат.
Победа 10 марта потеряла свое решающее значение; окончательное решение было снова
отложено, напряжение народа ослабевало, он привыкал к легальным триумфам вместо
революционных. Наконец, кандидатура Эжена Сю, сентиментально-мещанского социал-
фантазера, совершенно уничтожила революционный смысл 10 марта - реабилитацию
июньского восстания; пролетариат в лучшем случае мог принять ее как шутку в угоду
гризеткам. Против этой благонамеренной кандидатуры партия порядка, ставшая смелее
ввиду нерешительного поведения противников, выставила кандидата, который должен
был олицетворять собой июньскую победу. Этим комическим кандидатом был
спартанский отец семейства Леклер, героические доспехи которого пресса, однако,
сорвала по кусочкам и который потерпел на выборах блестящее поражение. Новая победа
на выборах 28 апреля окрылила Гору и мелкую буржуазию. Гора в душе уже ликовала,
что сможет достигнуть своей цели чисто легальным путем, не вызывая новой революции,
которая опять выдвинула бы пролетариат на авансцену; она была уверена, что при новых
выборах 1852 г. посадит с помощью всеобщего избирательного права г-на Ледрю-
Роллена на президентское кресло и обеспечит Горе большинство в Собрании. Партия
порядка, которую новые выборы, кандидатура Сю и настроение Горы и мелкой
буржуазии полностью убедили в том, что последние решили при всех обстоятельствах
оставаться спокойными, ответила на обе избирательные победы избирательным законом,
который отменял всеобщее избирательное право.
Правительство было настолько осторожно, что не взяло этот законопроект на свою
собственную ответственность. Оно сделало мнимую уступку большинству, предоставив
разработку этого проекта главарям большинства, семнадцати бургграфам. Таким
образом, не правительство предложило Национальному собранию, а большинство
Собрания предложило самому себе отмену всеобщего избирательного права.
8 мая проект был внесен в палату. Вся социально-демократическая печать в один
голос стала убеждать народ держать себя с достоинством» соблюдать calme majestueux3,
оставаться пассивным и доверять своим представителям. Каждая статья в этих газетах
была признанием, что революция прежде всего уничтожит так называемую
революционную печать и что, стало быть, дело идет теперь о ее самосохранении. Мнимо-
революционная печать выдала свою тайну. Она подписала свой собственный смертный
приговор.
21 мая Гора поставила вопрос на предварительное обсуждение и потребовала
отклонения всего законопроекта на том основании, что он нарушает конституцию.
Партия порядка, ответила на это, что конституция будет нарушена, когда это
потребуется, теперь же это излишне, так как конституция может быть истолкована
любым образом и лишь большинство компетентно решать, какое толкование правильно.
Разнузданные, дикие нападки Тьера и Монталамбера Гора встретила с благовоспитанной
и просвещенной гуманностью. Она ссылалась на почву права; партия порядка указала ей
на почву, на которой вырастает право, на буржуазную собственность. Гора взмолилась:
неужели действительно хотят во что бы то ни стало вызвать революцию? Партия порядка
ответила: она не застигнет нас врасплох.
22 мая было покончено с предварительным обсуждением вопроса большинством в 462
голоса против 227. Те самые люди, которые так торжественно и так основательно
доказывали, что Национальное собрание и каждый депутат в отдельности лишаются

3
- величественное спокойствие. Ред.

13
своих полномочий, лишь только они лишают прав народ, давший им эти полномочия,
продолжали спокойно сидеть на своих местах и, вместо того, чтобы действовать самим,
неожиданно предоставили действовать стране, а именно путем петиций; они не
пошевелились и тогда, когда 31 мая самый закон прошел блестящим образом. Они
пытались отомстить за себя протестом, в котором они запротоколировали свою
непричастность к изнасилованию конституции, но и этот протест они не заявили
открыто, а тайком сунули в карман председателю.
Стопятидесятитысячная армия в Париже, бесконечное откладывание окончательного
решения, призывы печати к спокойствию, малодушие Горы и новоизбранных депутатов,
величественное спокойствие, мелкой буржуазии, а главным образом процветание
торговли и промышленности препятствовали всякой революционной попытке со стороны
пролетариата.
Всеобщее избирательное право выполнило свою миссию. Большинство народа прошло
ту образовательную школу, роль которой оно только и может играть в революционную
эпоху.
Оно должно было быть устранено либо революцией, либо реакцией.

Маркс. Избирательная коррупция (1853 г.)

Возьмем для примера Лондон. В Сити число избирателей равно 26728; из них
голосовали только 10 тысяч. В округе Тауэр-Хамлетс зарегистрировано 23534
избирателя, из них голосовали только 12 тысяч. В Финсбери из 20025 избирателей
голосовало менее половины. В Ливерпуле, где разыгралась наиболее оживленная
избирательная борьба, из 17433 зарегистрированных избирателей в баллотировке
участвовало лишь 13 тысяч.
Этих примеров достаточно. Что они доказывают? Наличие апатии среди лиц,
пользующихся привилегией избирать. А что доказывает эта апатия? То, что этот круг
избирателей пережил себя, что он утратил всякий интерес к своему собственному
политическому существованию. Это никоим образом не означает, что избиратели стали
равнодушны к политике вообще; они равнодушны только к такого рода политике,
результаты которой сводятся в большинстве случаев лишь к тому, чтобы помочь тори
прогнать вигов или помочь вигам одолеть тори. Избиратели инстинктивно чувствуют,
что решение того или иного вопроса не зависит уже более ни от парламента, ни от
выборов в парламент. Кто отменил хлебные законы? Конечно, не те избиратели, которые
избрали протекционистский парламент, и тем более не сам протекционистский
парламент; законы были отменены только и исключительно посредством давления извне.
В это давление извне, в воздействие на парламент другими средствами, помимо
голосования, уверовала теперь даже большая часть самих избирателей. Существующий
до сих пор законный способ голосования они рассматривают как устаревшую
формальность и, если бы парламент начал сопротивляться давлению извне и навязывать
нации законы, составленные в духе этого ограниченного круга избирателей, они
примкнули бы к общему штурму всей этой устаревшей системы.

Энгельс. Военный вопрос в Пруссии и немецкая рабочая партия (1865

г.)
Перейдем теперь к специально разбираемому нами случаю. Что может предложить
рабочей партии реакция в Пруссии?

14
 Может ли эта реакция предложить рабочему классу действительное участие в
политической власти? - Безусловно нет. Во-первых, в новейшей истории, ни в Англии, ни
во Франции, никогда еще не бывало случая, чтобы реакционное правительство сделало
это. Во-вторых, в современной борьбе в Пруссии дело идет как раз о том, сосредоточит
ли правительство всю реальную власть в своих руках или же оно должно будет разделить
ее с парламентом. Не станет же правительство, в самом деле, пускать все средства в ход,
лишать буржуазию власти лишь для того, чтобы затем подарить эту власть пролетариату!
Феодальная аристократия и бюрократия могут сохранить свою реальную власть в
Пруссии и без парламентского представительства. Их традиционное положение при
дворе, в армии, среди чиновничества гарантирует им эту власть. Им даже незачем желать
особого представительства, так как палаты из дворян и чиновников, существовавшие при
Мантёйфеле, в настоящее время в Пруссии надолго все-таки невозможны. Поэтому они
не прочь послать к черту и всю систему палат.
Напротив, буржуазия и рабочие могут действительно организованно использовать
политическую власть только через парламентское представительство, а это
парламентское представительство только тогда чего-нибудь стоит, когда за ним
обеспечено участие в обсуждении и решении, другими словами - если оно может держать
в своих руках «ключ от денежного ящика». Но именно этому-то Бисмарк, как он сам
признает, хочет помешать. Мы спрашиваем: в интересах ли рабочих, чтобы у этого
парламента была отнята вся власть, у парламента, в который рабочие сами рассчитывают
войти посредством завоевания всеобщего и прямого избирательного права и в котором
они надеются когда-нибудь составить большинство? Разве в их интересах приводить в
движение все рычаги агитации с целью войти в состав такого органа, который в конечном
счете не будет иметь никакого веса? Разумеется, нет!
Ну, а если бы правительство отменило существующий избирательный закон и
октроировало всеобщее и прямое избирательное право? Да, если бы! Если бы
правительство выкинуло такой бонапартистский трюк и рабочие согласились бы на это,
то уже тем самым они заранее признали бы за правительством право путем нового
октроирования снова уничтожить всеобщее и прямое избирательное право, как только
это ему заблагорассудится. И какую ценность имело бы тогда все это всеобщее и прямое
избирательное право?
Если бы правительство октроировало всеобщее и прямое избирательное право, то оно
заранее ограничило бы его такими оговорками, что оно уже не было бы всеобщим и
прямым избирательным правом.
Что же касается самого всеобщего и прямого избирательного права, то стоит только
отправиться во Францию, чтобы убедиться, какие безобидные выборы можно проводить
при его помощи, когда имеется многочисленное тупое сельское население, хорошо
организованная бюрократия, хорошо вышколенная пресса, союзы, в достаточной степени
придавленные полицией, и совершенно нет никаких политических собраний. Много ли
представителей рабочих вводит всеобщее и прямое избирательное право во французскую
палату? А ведь французский пролетариат имеет перед немецким то преимущество, что он
значительно более концентрирован и обладает более продолжительным опытом борьбы и
организации.
Тут возникает еще другой вопрос. В Германии сельского населения вдвое больше, чем
городского, то есть в Германии 2/3 населения живет земледелием и 1/3
промышленностью. И так как крупное землевладение является в Германии правилом, а
мелкий парцелльный крестьянин - исключением, то, иными словами, это значит, что если
1/3 рабочих находится под командой капиталистов, то 2/3 находятся под командой
феодальных господ. Пусть же люди, которые все время нападают на капиталистов, но не
находят ни одного негодующего словечка против феодалов, хорошенько поймут это. В
Германии феодалы эксплуатируют вдвое большее количество рабочих, чем буржуазия;
они являются в Германии точно такими же прямыми противниками рабочих, как и
капиталисты. Но это далеко еще не все. Патриархальное ведение хозяйства в старых
15
феодальных имениях приводит к наследственной зависимости сельского батрака или
безземельного крестьянина [Hausler] от его «милостивого господина», зависимости,
сильно затрудняющей сельскохозяйственному пролетарию приобщение к движению
городских рабочих. Попы, систематическое отупление деревни, скверное школьное
обучение, оторванность людей от всего мира довершают остальное.
Сельскохозяйственный пролетариат представляет собой ту часть рабочего класса,
которая с наибольшим трудом и позднее других уясняет себе свои собственные интересы,
свое собственное общественное положение; иными словами, это - та часть, которая
дольше всего остается бессознательным орудием в руках эксплуатирующего ее
привилегированного класса. А что же это за класс? В Германии это - не буржуазия, а
феодальное дворянство. Но даже во Франции, где ведь существуют почти исключительно
свободные крестьяне, владеющие землей, где у феодального дворянства давно уже отнята
всякая политическая власть, всеобщее избирательное право не привело рабочих в палату,
а наоборот, почти совсем устранило их оттуда. Каков же был бы результат всеобщего
избирательного права в Германии, где феодальное дворянство является еще реальной
социальной и политической силой и где на одного промышленного рабочего приходится
два сельскохозяйственных рабочих? В Германии борьба против феодальной и
бюрократической реакции - ведь та и другая у нас теперь неотделимы - равносильна
борьбе за духовное и политическое освобождение сельского пролетариата, и пока
сельский пролетариат не втянут в движение, до тех пор городской пролетариат в
Германии не может достигнуть и не достигнет ни малейшего успеха, до тех пор всеобщее
и прямое избирательное право является для пролетариата не оружием, а западней.
Быть может, это весьма откровенное, но необходимое разъяснение Воодушевит
феодалов на выступление в пользу всеобщего и прямого избирательного права. Тем
лучше.
Или, может быть, правительство ограничивает (если вообще при нынешнем
положении дел есть еще что ограничивать) печать, право союзов, право собраний в
отношении буржуазной оппозиции только для того, чтобы сделать подарок рабочим в
виде свободной печати, свободного права союзов и собраний? В самом деле, не идет ли
рабочее движение спокойно и беспрепятственно своим путем?
Вот тут-то и зарыта собака. Правительство знает, и буржуазия также знает, что все
нынешнее немецкое рабочее движение только терпимо, - оно существует лишь до тех
пор, пока это угодно правительству. Пока правительству выгодно, чтобы это движение
существовало, чтобы у буржуазной оппозиции вырос новый, независимый противник, до
тех пор оно будет терпеть это движение. Но с того момента, когда это движение
превратит рабочих в самостоятельную силу, когда оно вследствие этого станет опасным
для правительства, такому положению сразу наступит конец. Приемы, посредством
которых покончили с агитацией прогрессистов в печати, союзах и на собраниях, пусть
послужат предостережением для рабочих. Те же самые законы, указы и карательные
меры, которые были применены в то время, могут быть в любой день направлены против
рабочих и положат конец их агитации; они и будут применены, как только эта агитация
станет опасной. Чрезвычайно важно, чтобы рабочие ясно разбирались в этом вопросе,
чтобы они не впали в то самое заблуждение, в какое впала буржуазия при «новой эре»,
когда ее тоже только терпели, а она уже считала свое положение прочным. И если бы
кто-либо вообразил, что теперешнее правительство освободит печать, право союзов и
собраний от нынешних оков, то он относился бы именно к тем людям, с которыми не
стоит и разговаривать. А без свободы печати, без права союзов и собраний рабочее
движение невозможно.
Существующее в Пруссии правительство не так глупо, чтобы самому себе перерезать
горло. И если бы дело дошло до того, что реакция кинула бы немецкому пролетариату в
виде приманки несколько мнимых политических уступок, то - надо надеяться - немецкий

16
пролетариат ответит ей гордыми словами старой «Песни о Хильдебранде»4: Mit geru scal
man geba infahan, ort widar orte.
«С копьем в руке примем мы дары твои, с копьем наперевес».
Что касается социальных уступок, которые реакция могла бы сделать рабочим, -
сокращение рабочего дня на фабриках, лучшее соблюдение фабричных законов, право
коалиции и т. д., - то опыт всех стран доказывает, что реакция делает такие предложения
без того, чтобы рабочим нужно было предлагать ей за это хоть что-нибудь взамен.
Реакция нуждается в рабочих, а вовсе не рабочие в реакции. Следовательно, пока рабочие
в своей собственной самостоятельной агитации отстаивают эти требования, они могут
рассчитывать на то, что наступит момент, когда реакционные элементы выдвинут те же
самые требования исключительно для того, чтобы досадить буржуазии; и таким путем
рабочие достигают успехов против буржуазии, нисколько не будучи обязанными
благодарить реакцию.
Но если рабочей партии нечего ожидать от реакции, кроме мелких уступок, которые
ей и так достанутся, без необходимости ради них заниматься попрошайничеством, - то
чего же может она ожидать от буржуазной оппозиции?
Мы видели, что буржуазия и пролетариат - оба дети новой эпохи, что оба они в своей
общественной деятельности стремятся к тому, чтобы устранить остатки хлама,
унаследованного от прежних времен. Правда, они должны вести между собой очень
серьезную борьбу, но эта борьба может быть доведена до конца только тогда, когда они
будут стоять друг против друга, один на один. Только благодаря тому, что старый хлам
полетит за борт, «корабль будет готов к бою», но с той лишь разницей, что на этот раз
бой развернется не между двумя судами, а на борту одного корабля, между офицерами и
матросами.
Буржуазия не может завоевать своего политического господства, не может выразить
это политическое господство в конституции и в законах без того, чтобы не дать в то же
время оружия в руки пролетариата. Против старых сословий, различающихся по
признаку происхождения, она должна начертать на своем знамени права человека;
против цеховщины - свободу торговли и промыслов; против бюрократической опеки -
свободу и самоуправление. Чтобы быть последовательной, она должна, стало быть,
требовать всеобщего и прямого избирательного права, свободы печати, союзов, собраний
и отмены всех исключительных законов против отдельных классов населения. Но это и
все, чего пролетариат должен требовать от буржуазии. Он не может требовать, чтобы
буржуазия перестала быть буржуазией, но он несомненно может требовать, чтобы она
последовательно проводила свои собственные принципы. А вместе с этим пролетариат
получает в руки и то оружие, которое ему необходимо для его окончательной победы. С
помощью свободы печати, права собраний и союзов он завоевывает себе всеобщее
избирательное право, с помощью же всеобщего и прямого избирательного права, в
сочетании с указанными агитационными средствами, - все прочее.
Следовательно, в интересах рабочих поддерживать буржуазию в ее борьбе против
всех реакционных элементов до тех пор, пока она верна самой себе. Каждое завоевание,
которое буржуазия вырывает у реакции, идет при этих условиях, в конечном счете, на
пользу рабочему классу. Это инстинктивно поняли и немецкие рабочие. Во всех
немецких государствах они совершенно правильно голосовали повсюду за наиболее
радикальных кандидатов, имевших шансы быть избранными.
Но что, если буржуазия изменит самой себе, если она предаст свои собственные
классовые интересы и вытекающие из них принципы?

4
«Песнь о Хильдебранде» - героическая поэма, памятник древнегерманской эпической поэзии
VIII века, сохранившийся в отрывках.

17
 Тогда у рабочих остаются два пути!
Либо толкать вперед буржуазию вопреки ее воле, насколько возможно принуждать ее
расширить избирательное право, обеспечить свободу печати, союзов и собраний и таким
образом создать пролетариату условия, при которых он получит свободу движения и
организации. Так поступали английские рабочие со времени парламентской реформы
1832 г., французские рабочие со времени июльской революции 1830 г., и именно
посредством и с помощью этого движения, ближайшие цели которого были чисто
буржуазного характера, они способствовали своему собственному развитию и
организации больше, чем каким-либо иным путем. А такой случай неизбежно наступит,
ибо буржуазия, при недостатке у нее политического мужества, повсюду время от времени
изменяет себе.
Либо же рабочие совершенно отворачиваются от буржуазного движения и
предоставляют буржуазию ее участи. Этот случай имел место в Англии, Франции и
Германии после поражения европейского рабочего движения в 1848-1850 годах. Он
возможен только после колоссального и в данный момент безрезультатного напряжения
сил, после которого класс нуждается в передышке. При здоровом состоянии рабочего
класса такого рода случай невозможен; ведь он был бы равносилен полному
политическому самоотречению, а на это не способен на долгий срок такой мужественный
по своей природе класс, класс, которому нечего терять и который должен приобрести все.
Даже в самом крайнем случае, когда буржуазия из страха перед рабочими спрячется за
спину реакции и для защиты от рабочих будет взывать к силе враждебных ей элементов, -
даже и тогда рабочей партии не останется ничего другого, как продолжать агитацию,
которой буржуазия изменила, агитацию вопреки буржуазии за буржуазную свободу,
свободу печати, за право собраний и союзов. Без этих свобод рабочая партия сама не
может получить свободу движения; борясь за них, она борется за условия своего
собственного существования, за воздух, который ей нужен для дыхания.
Само собой разумеется, что во всех этих случаях рабочая партия не будет просто
плестись в хвосте у буржуазии, а будет выступать как совершенно отличная от нее,
самостоятельная партия. Она будет по всякому поводу напоминать буржуазии, что
классовые интересы рабочих и классовые интересы капиталистов прямо
противоположны и что рабочие сознают это.
Она будет сохранять и развивать свою собственную организацию в противовес
партийной организации буржуазии и только вести с последней переговоры как сила с
силой. Таким путем она обеспечит себе позицию, которая внушит к ней уважение, будет
разъяснять отдельным рабочим их классовые интересы, и при ближайшей
революционной буре, - а эти бури теперь так же регулярно повторяются, как торговые
кризисы и как бури в дни равноденствия, - будет готова к действию.
Отсюда сама собой вытекает политика рабочей партии в прусском конституционном
конфликте: прежде всего сохранять рабочую партию организованной, насколько это
позволяют нынешние условия; понуждать партию прогрессистов к действительному
прогрессу, насколько это возможно; заставить ее сделать свою программу более
радикальной и придерживаться этой программы; беспощадно бичевать и высмеивать
каждый ее непоследовательный шаг и каждую слабость; военный вопрос, как таковой,
предоставить его естественному ходу, отдавая себе отчет в том, что рабочая партия тоже
проведет когда-нибудь свою собственную, немецкую «реорганизацию армии»; на
лицемерные же заигрывания реакции отвечать: «С копьем в руке примем мы дары твои, с
копьем наперевес».

18
 Энгельс. Письмо Марксу (5 февраля 1865 г.)
Надо выдвинуть бюджетный вопрос: к чему рабочим парламент, избранный на основе
всеобщего избирательного права, если он будет таким же бессильным, каким Бисмарк
хочет сделать нынешний сословный парламент - преемником которого этот новый
парламент должен быть - и если он не может даже отклонить новых налогов?

Маркс, Энгельс. Отчет генерального совета международного

товарищества рабочих лозаннскому конгрессу (1867 г.)
Правительство никогда не предпринимает ни одного либерального мероприятия по
собственной инициативе; лишь после того, как продолжительная агитация всколыхнет
народные массы, оно в конце концов под их давлением идет на уступки. Свидетельством
тому служат вопросы об избирательной реформе и о праве созывать митинги в парках 5.

Энгельс. К роспуску лассальянского Рабочего союза (1868 г.)

Гамбург, 1865 год. Тогда была сделана попытка поставить Всеобщий германский
рабочий союз - в свое время единственное организованное объединение социал-
демократических рабочих в Германии - под крылышко министерства Бисмарка, внушая
рабочим надежду, что правительство дарует всеобщее избирательное право. Ведь
«всеобщее, равное и прямое избирательное право» проповедовалось Лассалем в качестве
единственного и непогрешимого средства для завоевания политической власти рабочим
классом; что же тут удивительного, если в то время на столь второстепенные вещи, как
свобода печати, право союзов и собраний, за которые ведь выступала и буржуазия, - или,
по крайней мере, утверждала, что выступает, - смотрели пренебрежительно? Если такими
вещами интересовалась буржуазия, разве именно это не было основанием для рабочих
держаться в стороне от агитации за них?
Против такого взгляда была направлена вышеназванная брошюра. Руководители
Всеобщего германского рабочего союза считали, что их учить нечему, и автор брошюры
получил лишь то удовлетворение, что лассальянцы его родного города Бармена
подвергли отлучению его самого и его друзей.
А как обстоят дела в настоящее время? «Всеобщее, прямое и равное избирательное
право» существует уже два года. Уже дважды производились выборы в рейхстаг.
Рабочие, вместо того, чтобы стоять у государственного руля и по рецепту Лассаля
декретировать «государственную помощь», еле-еле провели в рейхстаг с полдюжины
депутатов. Бисмарк - союзный канцлер, а Всеобщий германский рабочий союз -
распущен.
Но почему всеобщее избирательное право не принесло рабочим обещанного
тысячелетнего царства, - на этот вопрос они также уже могли бы найти ответ у Энгельса.

5
В ходе движения за избирательную реформу в Англии лондонские рабочие вынуждены были
бороться за право проводить массовые митинги в парках столицы. Несмотря на то, что
правительство запретило проведение в Гайд-парке митинга, назначенного на 23 июля 1866 г.,
митинг этот состоялся, и дело дошло до столкновения его участников о полицией. Под давлением
народных масс министр внутренних дел дал согласие на использование Лигой реформы
лондонских парков для устройства митингов. Тем не менее, во время подготовки второго митинга,
назначенного в Гайд-парке на 30 июля, совет Лиги реформы, опасаясь роста революционной
активности масс, вынес решение вообще не созывать митингов на открытом воздухе.

19
В вышеуказанной брошюре говорится на стр. 48 6: «Что же касается самого всеобщего и
прямого избирательного права, то стоит только отправиться во Францию, чтобы
убедиться, какие безобидные выборы можно проводить при его помощи, когда имеется
многочисленное тупое сельское население, хорошо организованная бюрократия, хорошо
вышколенная пресса, союзы, в достаточной степени придавленные полицией, и
совершенно нет никаких политических собраний. Много ли представителей рабочих
вводит всеобщее избирательное право во французскую палату? А ведь французский
пролетариат имеет перед немецким то преимущество, что он значительно более
концентрирован и обладает более продолжительным опытом борьбы и организации.
Тут возникает еще другой вопрос. В Германии сельского населения вдвое больше, чем
городского, то есть в Германии 2/3 населения живет земледелием и 1/3
промышленностью. И так как крупное землевладение является в Германии правилом, а
мелкий парцелльный крестьянин - исключением, то, иными словами, это значит, что если
1/3 рабочих находится под командой капиталистов, то 2/3 находятся под командой
феодальных господ. Пусть же люди, которые все время нападают на капиталистов, но не
находят ни одного негодующего словечка против феодалов, хорошенько поймут это. В
Германии феодалы эксплуатируют вдвое большее количество рабочих, чем буржуазия...
Но это далеко еще не все. Патриархальное ведение хозяйства в старых феодальных
имениях приводит к наследственной зависимости сельского батрака или безземельного
крестьянина [Hausler] от его «милостивого господина», зависимости, сильно
затрудняющей сельскохозяйственному пролетарию приобщение к движению городских
рабочих. Попы, систематическое отупление деревни, скверное школьное обучение,
оторванность людей от всего мира довершают остальное. Сельскохозяйственный
пролетариат представляет собой ту часть рабочего класса, которая с наибольшим трудом
и позднее других уясняет себе свои собственные интересы, свое собственное
общественное положение; иными словами, это - та часть, которая дольше всего остается
бессознательным орудием в руках эксплуатирующего ее привилегированного класса. А
что же это за класс? В Германии это - не буржуазия, а феодальное дворянство. Но даже
во Франции, где ведь существуют почти исключительно свободные крестьяне,
владеющие землей, где у феодального дворянства давно уже отнята всякая политическая
власть, всеобщее избирательное право не привело рабочих в палату, а наоборот, почти
совсем устранило их оттуда. Каков же был бы результат всеобщего избирательного права
в Германии, где феодальное дворянство является еще реальной социальной и
политической силой и где на одного промышленного рабочего приходится два сельских
рабочих? В Германии борьба против феодальной и бюрократической реакции - ведь та и
другая у нас теперь неотделимы - равносильна борьбе за духовное и политическое
освобождение сельского пролетариата, и пока сельский пролетариат не втянут в
движение, до тех пор городской пролетариат и Германии по может достигнуть и не
достигнет ни малейшего успеха, до тех пор всеобщее избирательное право является для
пролетариата не оружием, а западней.
Быть может, это весьма откровенное, но необходимое разъяснение воодушевит
феодалов на выступление в пользу всеобщего и прямого избирательного права. Тем
лучше».
Всеобщий германский рабочий союз был распущен не только при господстве
всеобщего избирательного права, но именно потому, что господствует всеобщее
избирательное право.
Энгельс заранее предсказал Союзу, что он будет уничтожен, как только он сделается
опасным. На своем последнем генеральном собрании 7 Союз постановил: 1) выступить за

6
См. фрагмент работы Энгельса «Военный вопрос в Пруссии и немецкая рабочая партия» в
данном издании.
7
Имеется в виду генеральное собрание Всеобщего германского рабочего союза в Гамбурге.

20
завоевание полной политической свободы и 2) действовать совместно с Международным
Товариществом Рабочих. Оба эти решения заключают в себе полный разрыв со всем
прошлым Союза. Тем самым Союз выходил из своего прежнего положения секты на
широкую дорогу массового рабочего движения. Но в высших сферах, видимо, сочли, что
это, так сказать, противоречит уговору. В другое время этому не придали бы такого
большого значения, но иначе обстоит дело со времени введения всеобщего
избирательного права, когда приходится бдительно охранять пролетариат деревень и
мелких городов от подобных крамольных стремлений! Всеобщее избирательное право
было последним гвоздем, вколоченным в гроб Всеобщего германского рабочего союза.
Союзу делает честь, что он погиб именно вследствие этого разрыва с ограниченным
лассальянством. И какова бы ни была организация, которая придет ему на смену, она
будет построена поэтому на гораздо более общей принципиальной основе, чем несколько
вечно повторяемых лассалевских фраз о государственной помощи. С того момента, как
члены распущенного Союза начали мыслить, вместо того, чтобы верить, исчезла
последняя преграда, стоявшая на пути к слиянию всех немецких социал-демократических
рабочих в одну большую партию.

Маркс. Коммуна. Возникновение коммуны и центральный комитет

(1871 г.)
Коммуна - это обратное поглощение государственной власти обществом, когда на
место сил, подчиняющих и порабощающих общество, становятся его собственные живые
силы; это переход власти к самим народным массам, которые на место организованной
силы их угнетения создают свою собственную силу; это политическая форма их
социального освобождения, занявшая место искусственной силы общества (присвоенной
себе их угнетателями) (их собственной силы, противопоставленной им и организованной
против них же), используемой для их же угнетения их врагами. Эта форма была проста,
как все великое. В противоположность прежним революциям, когда время, нужное для
всякого исторического развития, в прошлом всегда бывало упущено, и в первые же дни
народного торжества, как только народ сдавал свое победоносное оружие, это оружие
направлялось против него же самого, - Коммуна прежде всего заменила армию
национальной гвардией.
«Впервые с 4 сентября республика освобождена от правительства своих врагов... В
городе национальная милиция, защищающая граждан от власти (правительства), вместо
постоянной армии, защищающей правительство от граждан». (Воззвание Центрального
комитета от 22 марта.) 8 (Народу надо было только организовать эту милицию в
национальном масштабе, чтобы покончить с постоянными армиями; это - первое
экономическое conditio sine qua non 9 для всех социальных улучшений, сразу же
устраняющее этот источник налогов и государственного долга и эту постоянную
опасность правительственной узурпации классового господства - в форме обыкновенного
классового господства или же в форме господства какого-нибудь авантюриста,
выдающего себя за спасителя всех классов.) Вместе с тем это вернейшая гарантия против
иноземного нападения, делающая фактически невозможным дорогостоящий военный
аппарат во всех других государствах; это - освобождение крестьянина от налога кровью и
от обильнейшего источника всех государственных налогов и государственных долгов.

8
Маркс цитирует воззвание Центрального комитета национальной гвардии к населению
Парижа от 22 марта, выпущенное отдельной афишей и напечатанное в «Journal Officiel de la
Republique Francaise» № 84, 25 марта 1871 года.
9
- необходимое условие. Ред.

21
Уже здесь обнаруживается, чем Коммуна должна привлечь крестьянина, благодаря чему
она явится первым словом его освобождения. Одновременно уничтожена «независимая
полиция», и ее головорезы заменены слугами Коммуны. Всеобщее избирательное право,
которым до сих пор злоупотребляли либо как средством парламентского
санкционирования священной государственной власти, либо как игрушкой в руках
господствующих классов, когда оно использовалось народом только для того, чтобы раз в
несколько лет санкционировать парламентское классовое господство (выбирать орудия
этого господства), - всеобщее избирательное право приспособлено теперь согласно
своему подлинному назначению для избрания коммунами своих собственных
должностных лиц в области управления и законодательного почина. Исчезла иллюзия,
будто административное и политическое управление - это какие-то тайны, какие-то
трансцендентные функции, которые могут быть доверены только обученной касте,
состоящей из государственных паразитов, щедро оплачиваемых сикофантов и любителей
синекур, касте, впитывающей в себя образованные элементы масс - на высоких постах и
направляющей их против самих же масс - на низших ступенях иерархической лестницы.
В результате того, что полностью уничтожена вся государственная иерархия и
надменные господа народа заменены его сменяемыми в любую минуту слугами, показная
ответственность заменена действительной, поскольку их деятельность проходит под
постоянным общественным контролем. Они оплачиваются как квалифицированные
рабочие, получая 12 ф. ст. в месяц; высший размер вознаграждения не превышает 240 ф.
ст. в год, что, по словам крупного авторитета в науке, профессора Гексли, чуть
превышает одну пятую часть жалованья, которым удовлетворился бы секретарь
лондонского школьного совета. Весь хлам государственных тайн и государственных
притязаний был выметен вон Коммуной, состоявшей главным образом из простых
рабочих, которые организовали оборону Парижа, вели войну против преторианцев
Бонапарта, снабжали продовольствием этот огромный город, занимали все посты,
распределявшиеся до тех пор между правительством, полицией и префектурой; при этом
они делали свое дело открыто, просто, в исключительно трудной и сложной обстановке,
и делали его так же, как Мильтон писал свой «Потерянный рай», то есть за очень
скромное вознаграждение, действуя на глазах у всех, не претендуя на непогрешимость,
не скрываясь за канцелярской канителью, не стыдясь сознаваться в своих ошибках,
исправляя их. Они сразу же сделали общественные функции, военные,
административные, политические, которые были скрытыми атрибутами обученной
касты, - действительно функциями рабочих; (поддерживали порядок в бурях гражданской
войны и революции), (предприняли меры для общего возрождения). Каковы бы ни были
достоинства отдельных мероприятий Коммуны, ее величайшим мероприятием было
создание самой Коммуны, которая возникла в такое время, когда иноземный враг стоял у
одних ворот, а классовый враг у других, которая доказывает своим существованием свою
жизнеспособность и подтверждает свои теории своими делами. Ее появление было
победой над победителями Франции. Пленный Париж одним отважным шагом вернул
себе свое руководство Европой, основанное не на грубой силе, а на том, что он встал во
главе социального движения и воплотил в себе чаяния рабочего класса всех стран.
Если бы все крупные города организовались в коммуны по образцу Парижа, никакое
правительство не смогло бы подавить это движение внезапным натиском реакции. Даже
эта подготовительная мера обеспечивала время для внутреннего развития, создавала
гарантию движения. Вся Франция была бы организована в самостоятельно действующие
и самоуправляющиеся коммуны, постоянная армия была бы заменена народной
милицией, армия государственных паразитов ликвидирована, церковная иерархия
вытеснена школьными учителями, государственные суды превращены в органы
Коммуны, выборы в национальное представительство превращены из орудия шулерских
проделок всемогущего правительства в сознательное выражение воли организованных
коммун, государственные функции сведены к нескольким функциям по обеспечению
общих национальных интересов.

22
 Маркс. Гражданская война во Франции (1871 г.)
Коммуна образовалась из выбранных всеобщим избирательным правом по различным
округам Парижа городских гласных. Они были ответственны и в любое время сменяемы.
Большинство их состояло, само собой разумеется, из рабочих или признанных
представителей рабочего класса. Коммуна должна была быть не парламентарной, а
работающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей
законы. Полиция, до сих пор бывшая орудием центрального правительства, была
немедленно лишена всех своих политических функций и превращена в ответственный
орган Коммуны, сменяемый в любое время. То же самое - чиновники всех остальных
отраслей управления. Начиная с членов Коммуны, сверху донизу, общественная служба
должна была исполняться за заработную плату рабочего. Всякие привилегии и выдачи
денег на представительство высшим государственным чинам исчезли вместе с этими
чинами. Общественные должности перестали быть частной собственностью
ставленников центрального правительства.
Не только городское управление, но и вся инициатива, принадлежавшая доселе
государству, перешла к Коммуне.
По устранении постоянного войска и полиции, этих орудий материальной власти
старого правительства, Коммуна немедленно взялась за то, чтобы сломать орудие
духовного угнетения, «силу попов», путем отделения церкви от государства и
экспроприации всех церквей, поскольку они были корпорациями, владевшими
имуществом. Священники должны были вернуться к скромной жизни частных лиц,
чтобы подобно их предшественникам-апостолам жить милостыней верующих. Все
учебные заведения стали бесплатными для народа и были поставлены вне влияния
церкви и государства. Таким образом, не только школьное образование сделалось
доступным всем, но и с науки были сняты оковы, наложенные на нее классовыми
предрассудками и правительственной властью.
Судейские чины потеряли свою кажущуюся независимость, служившую только
маской для их низкого подхалимства перед всеми сменявшими друг друга
правительствами, которым они поочередно приносили присягу на верность и затем
изменяли. Как и прочие должностные лица общества, они должны были впредь
избираться открыто, быть ответственными и сменяемыми.
Парижская Коммуна, разумеется, должна была служить образцом всем большим
промышленным центрам Франции. Если бы коммунальный строй установился в Париже
и второстепенных центрах, старое централизованное правительство уступило бы место
самоуправлению производителей и в провинции. В том коротком очерке национальной
организации, который Коммуна не имела времени разработать дальше, говорится вполне
определенно, что Коммуна должна была стать политической формой даже самой
маленькой деревни и что постоянное войско должно быть заменено и в сельских округах
народной милицией с самым непродолжительным сроком службы. Собрание делегатов,
заседающих в главном городе округа, должно было заведовать общими делами всех
сельских коммун каждого округа, а эти окружные собрания в свою очередь должны были
посылать депутатов в национальную делегацию, заседающую в Париже; делегаты
должны были строго придерживаться mandat imperatif (точной инструкции) своих
избирателей и могли быть сменены во всякое время.
Немногие, но очень важные функции, которые остались бы тогда еще за центральным
правительством, не должны были быть отменены, - такое утверждение было
сознательным подлогом, - а должны были быть переданы коммунальным, то есть строго
ответственным, чиновникам. Единство нации подлежало не уничтожению, а, напротив,
организации посредством коммунального устройства. Единство нации должно было стать
действительностью посредством уничтожения той государственной власти, которая

23
выдавала себя за воплощение этого единства, но хотела быть независимой от нации, над
нею стоящей. На деле эта государственная власть была, лишь паразитическим наростом
на теле нации. Задача состояла в том, чтобы отсечь чисто угнетательские органы старой
правительственной власти, ее же правомерные функции отнять у такой власти, которая
претендует на то, чтобы стоять над обществом, и передать ответственным слугам
общества. Вместо того, чтобы один раз в три или в шесть лет решать, какой член
господствующего класса должен представлять и подавлять народ в парламенте, вместо
этого всеобщее избирательное право должно было служить народу, организованному в
коммуны, для того чтобы подыскивать для своего предприятия рабочих, надсмотрщиков,
бухгалтеров, как индивидуальное избирательное право служит для этой цели всякому
другому работодателю. Ведь известно, что предприятия, точно так же как и отдельные
лица, обычно умеют в деловой деятельности поставить подходящего человека на
подходящее место, а если иногда и ошибаются, то умеют очень скоро исправить свою
ошибку. С другой стороны, Коммуна по самому существу своему была безусловно
враждебна замене всеобщего избирательного права иерархической инвеститурой 10.

Маркс. Запись беседы с корреспондентом газеты «The World» (1871 г.)

Английская буржуазия всегда проявляла готовность принять решение большинства,
пока она пользовалась монополией права голоса. Но поверьте, что в тот момент, когда
она окажется в меньшинстве по вопросам, которые считает жизненно важными, мы
будем иметь здесь новую войну рабовладельцев.

Маркс. Запись речи о политическом действии рабочего класса на

лондонской конференции международного товарищества рабочих (1871 г.)
В Англии рабочему труднее попасть в парламент. Так как депутаты не получают
никакого вознаграждения, а рабочий располагает лишь средствами существования,
добытыми собственным трудом, то парламент для него недоступен, и буржуазия, упорно
отказываясь ввести вознаграждение депутатам, прекрасно понимает, что это является
средством помешать рабочему классу иметь своих представителей.
Но не следует думать, что иметь в парламентах рабочих - маловажное дело. Если им
зажимают рот, как это было с Де Поттером и Кастио, если их изгоняют, как это было с
Мануэлем, то такие репрессии и нетерпимость оказывают сильное воздействие на народ;
если же они, напротив, подобно Бебелю и Либкнехту, получают возможность говорить с
парламентской трибуны, то к ним прислушивается весь мир; и в том и в другом случае
это создает нашим принципам большую популярность. Достаточно сослаться на один
пример: когда во время войны, которая велась с Францией, Бебель и Либкнехт начали
борьбу против войны, желая снять с рабочего класса всякую ответственность за
происходившее, то вся Германия была потрясена, и даже в Мюнхене, где революции
совершаются только из-за цены на пиво, произошли крупные манифестации с
требованием прекращения войны.

10
Инвеститура - в средние века акт передачи земли сеньором своему вассалу или назначение
на должность духовного лица. Для системы инвеституры характерна полная зависимость лиц,
стоящих на более низкой ступени иерархической лестницы, от вышестоящих светских и
церковных феодалов.

24
 Правительства нам враждебны 11; необходимо давать им отпор всеми возможными
средствами, которыми мы располагаем. Каждый рабочий, проведенный в парламент, -
победа над ними, по выбирать надо настоящих людей, а не Толенов.

Энгельс. План речи о политическом действии рабочего класса на

заседании конференции (21 сентября 1871 г.)
1) Лоренцо - вопрос принципа; - это уже решено.
2) Воздержание от политики невозможно. Газетная политика - тоже политика; все
газеты сторонников воздержания нападают на правительство. Вопрос лишь в том, как и в
какой мере вмешиваться в политику. Это - в зависимости от обстоятельств, а не по
предписанию.
2) Воздержание - бессмыслица; предлагают воздерживаться, потому что могут быть
избраны негодные люди - стало быть, не платить членских взносов, потому что кассир
может удрать. Стало быть, не издавать газет, потому что редактор может оказаться
продажным, как и депутат.
3) Политическая свобода - в особенности свобода союзов, собраний и печати - наши
агитационные средства; разве это безразлично, отнимут их у нас или нет?
Разве мы не должны сопротивляться, если на эти средства посягают?
4) Проповедуют воздержание, ибо участие равносильно признанию существующего
порядка. Существующее существует и se fiche pas mal 12, признаем мы его или нет. Но
если те средства, которые нам дает существующий порядок, мы используем для борьбы
против него, то разве это - признание? 13
3) Воздержание невозможно. Рабочая партия, как политическая партия, существует и
хочет политически действовать; проповедовать ей воздержание - значит разрушать
Интернационал. Простой учет обстановки, политический гнет в социальных целях
вынуждают рабочих заниматься политикой, проповедники воздержания толкают их в
объятия буржуазных политиков. После Коммуны, поставившей в порядок дня
политическое действие рабочих, воздержание невозможно.
4) Мы хотим уничтожения классов. Единственное средство - политическая власть в
руках пролетариата; и мы не должны заниматься политикой? Все сторонники
воздержания от политики именуют себя революционерами. Революция - высший акт
политики, и тот, кто к ней стремится, должен признавать и средства, которые
подготовляют революцию, воспитывают рабочих для революции, и позаботиться о том,
чтобы рабочие на другой день после революции не были снова одурачены Фаврами и
Пиа. Дело только в том, какую проводить политику - исключительно пролетарскую, а не
идти в хвосте у буржуазии.

11
В черновой записи Мартена перед этой фразой написано: «Со времени июльской революции
буржуазия предпринимает все возможное, чтобы незаметно для рабочих чинить им препятствия.
Наши газеты не доходят до масс. Трибуна - лучшее орудие для завоевания популярности». Ред.
12
- ему дела нет. Ред.
13
Пункты 2, 3, 4, отчеркнутые в рукописи Энгельса фигурной скобкой, написаны в рукописи
справа и представляют собой вставку в текст. Ред.

25
 Энгельс. Испанскому федеральному совету (1871 г.)
Во Франции, в Англии, в Германии социалисты должны были - и до сих пор еще
вынуждены - бороться с влиянием и деятельностью старых политических партий -
аристократических или буржуазных, монархических или даже республиканских. Опыт
показал повсюду, что лучшим средством освободить рабочих от этого господства старых
партий было создание в каждой стране пролетарской партии, которая ведет
самостоятельную политику, ясно отличающуюся от политики других партий, так как
должна выражать условия освобождения рабочего класса. Детали этой политики могут
меняться в зависимости от особых условий каждой страны; но так как основные
отношения между трудом и капиталом всюду одни и те же и политическое господство
имущих классов над классами эксплуатируемыми существует повсюду, то принципы и
цель пролетарской политики будут везде одни и те же, по крайней мере во всех странах
Запада. Имущие классы, земельная аристократия и буржуазия, держат трудящийся народ
в рабстве не только могуществом своего богатства, путем одной только эксплуатации
труда капиталом, но также и силой государства, при помощи армии, бюрократии, судов.
Отречься от борьбы с нашими противниками на политической арене - значило бы
отказаться от одного из самых могущественных средств борьбы и в особенности
организации и пропаганды. Всеобщее избирательное право дает нам прекрасное средство
борьбы. В Германии рабочим, организованным в крепкую политическую партию, удалось
послать шесть депутатов в так называемое национальное представительство; и
оппозиция, которую наши друзья Бебель и Либкнехт могли там организовать против
завоевательной войны, оказала гораздо более могущественное действие в интересах
нашей интернациональной пропаганды, чем многолетняя пропаганда, проводившаяся
через печать и собрания. В настоящий момент и во Франции только что избраны
представители рабочих, и они во всеуслышание провозгласят наши принципы в
Национальном собрании. На ближайших выборах то же самое произойдет и в Англии.

Энгельс. Бакунисты за работой (1873 г.)

Уже накануне общих выборов в учредительное собрание рабочие Барселоны, Алькоя и
других мест потребовали разъяснения, какой политики следует держаться рабочим как в
парламентской, так и во всякой другой борьбе. С этой целью было устроено два больших
собрания: одно в Барселоне, другое в Алькое; в обоих случаях альянсисты всеми силами
противились тому, чтобы была твердо установлена политическая линия, которой должен
был бы держаться Интернационал (nota bene 14: их Интернационал). «Итак, было решено,
что Интернационалу, как организации, совсем не следует заниматься политической
деятельностью, но что члены Интернационала, каждый на свой страх и риск, могут
действовать, как им угодно, и примыкать к любой партии, к какой им заблагорассудится,
- в силу их пресловутой автономии! Каков же был результат применения такой нелепой
доктрины? - Основная масса членов Интернационала, включая анархистов, приняла
участие в выборах без программы, без знамени, не имея собственных кандидатов, и,
таким образом, способствовала тому, что избраны были почти исключительно
буржуазные республиканцы. В палату вошли только два или три рабочих - люди, которые
абсолютно никого не представляют, которые ни разу не возвысили голоса в защиту
интересов нашего класса и которые преспокойно голосуют за все реакционные
предложения, вносимые большинством палаты».
Вот к чему приводит бакунистское «воздержание от политики». В спокойные времена,
когда пролетариат наперед знает, что в лучшем случае он проведет в парламент лишь
нескольких представителей и что возможность достичь парламентского большинства

14
- заметьте. Ред.

26
совершенно исключена для него, - в такое время кое-где удается заставить рабочих
поверить, что они совершают великое революционное дело, когда во время выборов
отсиживаются дома и вообще нападают не на то государство, в котором они живут и
которое их угнетает, а на государство как таковое, на государство вообще, которое нигде
не существует и которое, стало быть, не может и защищаться. Это в самом деле
великолепный способ разыгрывать из себя революционеров для тех людей, у которых
душа легко уходит в пятки; а насколько вожаки испанских альянсистов принадлежат к
людям такого сорта, подробно показывает вышеупомянутая брошюра об Альянсе.
Но как только сами события выдвигают пролетариат на первый план, воздержание
становится явной нелепостью, а деятельное вмешательство рабочего класса -
неотвратимой необходимостью. Именно так и было в Испании. Отречение Амадея
оттеснило от власти радикалов-монархистов 15 и лишило их возможности снова прийти к
власти в ближайшем будущем; еще менее приемлемыми были в тот момент
альфонсисты 16; карлисты же, как почти всегда, предпочитали избирательной борьбе
гражданскую войну 17. Все эти партии, по испанскому обычаю, воздержались от выборов;
в выборах приняли участие только расколовшиеся на два крыла федералисты-
республиканцы и рабочая масса. При огромном обаянии которым в то время еще
пользовалось имя Интернационала среди испанских рабочих, при существовавшей еще в
то время, по крайней мере на практике, превосходной организации его секций в Испании,
- было несомненно, что в фабричных районах Каталонии, в Валенсии, в городах
Андалузии и пр. всякая выдвинутая и поддержанная Интернационалом кандидатура
прошла бы блестяще и что в кортесах безусловно образовалось бы меньшинство,
достаточно сильное для того, чтобы при каждом голосовании определять исход борьбы
между тем и другим крылом республиканцев.
Рабочие чувствовали это; они чувствовали, что теперь настало время пустить в ход
свою тогда еще могущественную организацию. Но господа вожаки бакунистской школы
так долго проповедовали евангелие безусловного воздержания, что не могли сразу
переменить курс; и вот они придумали жалкий выход, чтобы Интернационал как
организация воздерживался, а его члены, каждый в отдельности, голосовали по своему
усмотрению. Следствием этого заявления о политическом банкротстве было то, что
рабочие, как всегда в подобных случаях, голосовали за людей, выступавших наиболее
радикально, - за интрансижентов, - а тем самым в большей или меньшей степени брали на
себя ответственность за дальнейшие шаги своих избранников и оказывались втянутыми в
их действия.

15
Имеются в виду конституционные монархисты, поддерживавшие ставленника европейских
держав на испанском престоле короля Амадея.
16
Альфонсисты - группировка, связанная с реакционными кругами испанского крупного
землевладения, духовенства и верхушки буржуазии, поддерживала претендента на испанский
престол из династии Бурбонов, провозглашенного в 1874 г, королем под именем Альфонса XII.
17
Карлисты - реакционная, клерикально-абсолютистская группировка, поддерживавшая в
первой половине XIX века претендента на испанский престол дон Карлоса, брата короля
Фердинанда VII. Опираясь на военщину и католическое духовенство, а также используя
поддержку отсталого крестьянства некоторых районов Испании, карлисты развязали в 1833-1840
гг. гражданскую войну, которая фактически превратилась в борьбу между феодально-
католическими и буржуазно-либеральными элементами. После смерти дон Карлоса в 1855 г.
карлисты поддерживали кандидатуру его внука, дон Карлоса младшего. В 1872 г., в обстановке
политического кризиса и обострения классовой борьбы, деятельность карлистов активизировалась
и вылилась в новую гражданскую войну, закончившуюся лишь к 1876 году.

27
 Энгельс. Английские выборы (1874 г.)
Рабочие, поскольку они участвовали в общей политике через особые организации,
выступали в последнее время почти исключительно как крайнее левое крыло «великой
либеральной партии», а при такой их роли великая либеральная партия, вполне
естественно, надувала их на каждых выборах. Но вот принят билль об избирательной
реформе 18, и политическое положение рабочих сразу изменилось. Во всех крупных
городах они составляют теперь большинство избирателей, а в Англии как правительство,
так и кандидаты в парламент привыкли ухаживать за избирателями. С этого времени
председатели и секретари тред-юнионов и политических рабочих союзов, так же как и
другие известные рабочие ораторы, которым приписывали влияние на рабочий класс,
сразу стали важными людьми; члены парламента, лорды и прочий знатный сброд стали
наносить им визиты, проявлять неожиданное внимание к желаниям и потребностям
рабочего класса, обсуждать с этими «рабочими лидерами» вопросы, над которыми до сих
пор высокомерно насмехались и самая постановка которых уже считалась зазорной: они
даже начали вносить пожертвования и устраивать денежные сборы на нужды рабочих.
Вполне естественно, что «рабочим лидерам» пришла в голову мысль пройти самим в
парламент; их знатные друзья отнеслись к этому в общем сочувственно, но, разумеется,
лишь для того, чтобы в каждом отдельном случае по возможности помешать избранию
рабочего. И дело, таким образом, дальше не двинулось.
Конечно, никто не станет упрекать «рабочих лидеров» за то, что они охотно вошли бы
в парламент. Кратчайшим путем к этому было бы сейчас же приступить к организации
новой, сильной рабочей партии с ясно выраженной программой. Народная хартия была
бы для них лучшей политической программой, какую они только могли пожелать. Но
само название «чартисты» - именно потому, что они были явно пролетарской партией, -
было у буржуазии на дурном счету, и вместо того, чтобы примкнуть к славной традиции
чартистов, «рабочие лидеры» предпочли вступить в переговоры со своими знатными
друзьями и выступить «респектабельно», что означает в Англии - по-буржуазному. Если
старое избирательное право до известной степени вынуждало рабочих выступать в хвосте
радикальной буржуазии, то непростительно было заставлять их играть эту роль и после
того, как билль о реформе открыл двери парламента по меньшей мере для шестидесяти
рабочих кандидатов.
Это было поворотным пунктом. Чтобы пройти в парламент, «рабочие лидеры»
прибегли в первую очередь к голосам и деньгам буржуазии и лишь во вторую очередь - к
голосам самих рабочих. Но тем самым они перестали быть рабочими кандидатами и
превратились в буржуазных кандидатов. Они обратились не к той рабочей партии,
которую надо было заново создавать, а к буржуазной «великой либеральной партии».
Они образовали между собой общество взаимного страхования при выборах, Лигу
рабочего представительства 19, которая черпала свои очень скудные денежные средства
главным образом из буржуазных источников. Но мало того. Радикальные буржуа
достаточно сообразительны, чтобы понять, что избрание рабочих в парламент становится
все более неизбежным; поэтому в их интересах удерживать под своим руководством
предполагаемых рабочих кандидатов и тем самым как можно дальше отодвинуть момент
их действительного избрания. Для этого они и располагают неким г-ном Самюэлом
Морли, лондонским миллионером, которому не жаль потратить несколько тысяч фунтов
ради того. чтобы, с одной стороны, разыгрывать роль главнокомандующего в этом

18
Речь идет о второй избирательной реформе, проведенной в Англии в 1867 г.,
предоставившей избирательные права некоторой части рабочего класса.
19
Лига рабочего представительства (Labour Representation League) была основана в 1869 году.
В нее входили лидеры тред-юнионов, которые стремились обеспечить избрание «рабочих» в
палату общин, не гнушаясь сделками с либеральной партией. Деятельность Лиги прекратилась
после 1880 года.

28
псевдорабочем генеральном штабе, а с другой стороны - прослыть с его помощью в
массах другом рабочих в благодарность за то, что он этих рабочих надувает. Когда же
около года тому назад роспуск парламента становился все более вероятным, Морли
собрал вокруг себя в Лондонской таверне своих верных слуг. Они явились все: Поттеры,
Хауэллы, Оджеры, Хейлзы, Моттерсхеды, Кримеры, Эккариусы и прочие; компания
людей, каждый из которых в предшествующих парламентских выборах состоял на
жалованье у буржуазии в качестве агитатора «великой либеральной партии» или, по
крайней мере, предлагал свои услуги для этого. Компания эта под председательством
Морли составила «рабочую программу», под которой мог бы подписаться любой буржуа
и которая, будучи положена в основу мощного движения, должна была еще теснее
приковать рабочих к политике буржуазии и - о чем мечтали эти господа - провести в
парламент самих «учредителей». В алчном воображении этих учредителей мелькали к
тому же и многочисленные пятифунтовые банкноты Морли, которые непременно попали
бы в их карман в ходе агитации. Но все это движение провалилось, не успев еще как
следует начаться. Морли запер свой несгораемый шкаф, а учредители снова сошли со
сцены.
Четыре недели тому назад Гладстон внезапно распускает парламент. Непременные
«рабочие лидеры» облегченно вздохнули: либо они будут избраны, либо станут снова
хорошо оплачиваемыми странствующими проповедниками «великой либеральной
партии». Но нет: срок выборов был так близок, что они оказались обманутыми и в том и в
другом отношении.

Энгельс. Письмо Беккеру (11 января 1878 г.)

В Германии также были совершены большие ошибки. В особенности выступление по
поводу французского кризиса, выдержанное совершенно в бакунистском духе 20. И опять-
таки в этом случае обнаружилось, насколько Франция в практическом отношении
опередила нас.
Как ни жалки пока результаты, все же там впервые удалось добиться чего-нибудь без
насильственного переворота, а применение силы, так скоро после кровавой бани 1871 г.,
могло привести там лишь к новому подавлению и новому бонапартизму. Теперь же
вполне можно рассчитывать на то, что в недалеком будущем рабочие завоюют себе
свободу печати, право союзов и собраний и прочие средства для организации и для
борьбы, а это пока все, что им нужно. У них есть возможность разобраться в
теоретических вопросах, что очень важно, и когда, наконец, придет пора, они вступят в
революцию в виде крепко организованной партии и с определенной программой. К тому
же находящийся теперь в полном разгаре процесс дебонапартизации и
республиканизации крестьян является также огромным достижением. И, наконец,

20
В связи с возникшим во Франции конфликтом между монархическими кругами и
республиканским большинством палаты депутатов и непосредственно в связи с попыткой
президента республики Мак-Магона совершить монархический государственный переворот в
газете «Vorwarts» начиная с 10 июня 1877 г. (передовая статья «По поводу новейшего
государственного переворота г-на Мак-Магона») был опубликован ряд статей, посвященных этим
событиям. Редакция газеты, заняв ошибочную позицию, проявила нигилистическое отношение к
развернувшейся во Франции борьбе за республику и по существу проводила ту мысль, что
пролетариату безразлично, действует ли он в условиях буржуазной республики или в условиях
монархии. Наиболее резко эти взгляды были выражены в статье «Долой республику!»,
опубликованной в «Vorwarts» № 76, 1 июля 1877 года. Автором этой передовой статьи был,
очевидно, В. Газенклевер.
Маркс и Энгельс решительно осудили эту ошибочную политическую линию газеты
«Vorwarts».

29
развязка последовала потому, что рядовой солдат отказался идти в бой21, - процесс
развала милитаризма начался изнутри и вскоре может перекинуться в Германию, в
особенности если последствия теперешней политики заставят вести армию воевать в
пользу русских.
Затем крупной ошибкой в Германии является то, что студентам и прочим
невежественным «ученым» позволяют в качестве научных представителей партии нести
перед всем светом в огромном количестве невероятную чушь. Впрочем, это детская
болезнь, которую необходимо перенести, и именно для того, чтобы сократить ее, я так
подробно разобрал это на примере Дюринга 22.

Энгельс. Два образцовых муниципальных совета (1881 г.)

Однако немцы провели в парламент 12 представителей от рабочих, и рабочие так же,
как во Франции, имеют большинство во многих городских советах. Правда, в Англии
избирательные права рабочих ограничены, тем не менее рабочий класс составляет
большинство населения больших городов и промышленных округов. Стоит только
захотеть, и это потенциальное большинство сделается реальной силой в государстве,
силой во всех местах, где концентрируется рабочее население. И если рабочие будут
достойно представлены в парламенте, в городских советах, в местных попечительных
советах, то в непродолжительном времени появятся государственные деятели из рабочих,
способные вставить палки в колеса тем самодовольным и тупым чиновникам, которые
нередко тиранят народные массы.

Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства

(1884 г.)
Имущий класс господствует непосредственно при помощи всеобщего избирательного
права. До тех пор, пока угнетенный класс - в данном случае, следовательно, пролетариат
- еще не созрел для освобождения самого себя, он будет в большинстве своем признавать
существующий общественный порядок единственно возможным и политически будет
идти в хвосте класса капиталистов, составлять его крайнее левое крыло. Но, по мере того
как он созревает для своего самоосвобождения, он конституируется в собственную
партию, избирает своих собственных представителей, а не представителей капиталистов.
Всеобщее избирательное право - показатель зрелости рабочего класса. Дать больше оно
не может и никогда не даст в теперешнем государстве; но и этого достаточно. В тот день,
когда термометр всеобщего избирательного права будет показывать точку кипения у
рабочих, они, как и капиталисты, будут знать, что делать.

21
После того как на выборах в палату депутатов 14 октября 1877 г. республиканцы одержали
решительную победу, 19 ноября министерство Брольи вынуждено было подать в отставку.
Попытка маршала Мак-Магона и его сторонников совершить государственный переворот
натолкнулась на сопротивление младших офицеров и в особенности солдат, отражавших
республиканские настроения французского крестьянства. Мак-Магон вынужден был подчиниться
республиканскому большинству палаты депутатов, и 13 декабря было сформировано новое
правительство. Борьба между различными фракциями французской буржуазии закончилась
победой республиканцев. В начале 1879 г. Мак-Магон вынужден был досрочно подать в отставку.
Президентом республики был избран умеренный республиканец Ж. Греви. Во Франции
утвердился буржуазно-республиканский строй.
22
Ф. Энгельс. «Анти-Дюринг». Ред.

30
 ***

Так как государство возникло из потребности держать в узде противоположность

классов; так как оно в то же время возникло в самих столкновениях этих классов, то оно
по общему правилу является государством самого могущественного, экономически
господствующего класса, который при помощи государства становится также
политически господствующим классом и приобретает таким образом новые средства для
подавления и эксплуатации угнетенного класса. Так, античное государство было, прежде
всего, государством рабовладельцев для подавления рабов, феодальное государство -
органом дворянства для подавления крепостных и зависимых крестьян, а современное
представительное государство есть орудие эксплуатации наемного труда капиталом. В
виде исключения встречаются, однако, периоды, когда борющиеся классы достигают
такого равновесия сил, что государственная власть на время получает известную
самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между
ними. Такова абсолютная монархия XVII и XVIII веков, которая держит в равновесии
дворянство и буржуазию друг против друга; таков бонапартизм Первой и особенно
Второй империи во Франции, который натравливал пролетариат против буржуазии и
буржуазию против пролетариата. Новейшее достижение в этой области, при котором
властитель и подвластные выглядят одинаково комично, представляет собой новая
Германская империя бисмарковской нации: здесь поддерживается равновесие между
капиталистами и рабочими, противостоящими друг другу, и они подвергаются
одинаковому надувательству в интересах оскудевшего прусского захолустного
юнкерства.
Кроме того, в большинстве известных в истории государств предоставляемые
гражданам права соразмеряются с их имущественным положением, и этим прямо
заявляется, что государство - это организация имущего класса для защиты его от
неимущего. Так было уже в Афинах и Риме с их делением на имущественные категории.
Так было и в средневековом феодальном государстве, где степень политического влияния
определялась размерами землевладения. Это находит выражение и в избирательном цензе
современных представительных государств. Однако это политическое признание
различий в имущественном положении отнюдь не существенно. Напротив, оно
характеризует низшую ступень государственного развития. Высшая форма государства,
демократическая республика, становящаяся в наших современных общественных
условиях все более и более неизбежной необходимостью и представляющая собой форму
государства, в которой только и может быть доведена до конца последняя решительная
борьба между пролетариатом и буржуазией, - эта демократическая республика
официально ничего не знает о различиях по богатству. При ней богатство пользуется
своей властью косвенно, но зато тем вернее: с одной стороны, в форме прямого подкупа
чиновников - классическим образцом является Америка, - с другой стороны, в форме
союза между правительством и биржей, который осуществляется тем легче, чем больше
возрастают государственные долги и чем больше акционерные общества
сосредоточивают в своих руках не только транспорт, но и самое производство и делают
своим средоточием ту же биржу. Ярким примером этого, кроме Америки, служит
новейшая Французская республика, и даже добропорядочная Швейцария внесла свою
лепту на этом поприще. Но что для этого братского союза правительства и биржи совсем
не требуется демократической республики, доказывает, кроме Англии, новая Германская
империя, где нельзя сказать, кого выше вознесло всеобщее избирательное право:
Бисмарка или Блейхрёдера. Наконец, имущий класс господствует непосредственно при
помощи всеобщего избирательного права. До тех пор пока угнетенный класс - в данном
случае, следовательно, пролетариат - еще не созрел для освобождения самого себя, он
будет в большинстве своем признавать существующий общественный порядок
единственно возможным и политически будет идти в хвосте класса капиталистов,

31
составлять его крайнее левое крыло. Но, по мере того как он созревает для своего
самоосвобождения, он конституируется в собственную партию, избирает своих
собственных представителей, а не представителей капиталистов. Всеобщее
избирательное право - показатель зрелости рабочего класса. Дать больше оно не может и
никогда не даст в теперешнем государстве; но и этого достаточно. В тот день, когда
термометр всеобщего избирательного права будет показывать точку кипения у рабочих,
они, как и капиталисты, будут знать, что делать.

Энгельс. Письмо Фридриху Адольфу Зорге (3 марта 1887 г.)

Ты считаешь, что наши оскандалились, избрав Гейзера, Фроме, Фирека и т. д. Но
иначе нельзя. Они вынуждены брать кандидатов там, где могут их найти, и
довольствоваться такими, какие есть. Такова общая судьба всех рабочих партий в
парламентах, где не существует депутатского вознаграждения. Но это и не столь важно.
Наши не создают себе никаких иллюзий насчет своих представителей; лучшим
доказательством этого было полное поражение «фракции» в ее борьбе с редакцией
«Sozialdemokrat» 23. И господам депутатам это тоже известно. Господа из правого крыла
знают, что их терпят только благодаря закону против социалистов24 и что в тот день,
когда партия снова получит свободу действий, их тотчас же выставят вон. Да и тогда с
представительством дело еще будет обстоять достаточно скверно, но я, право,
предпочитаю, чтобы партия была лучше своих парламентских героев, а не наоборот.
Относительно Либкнехта ты тоже можешь быть спокоен. В Германии его оценивают
совершенно правильно. Я редко встречал человека, о котором мнения самых различных
людей были бы настолько единодушны, как о Либкнехте. В то время как он воображает,
что держит их всех в руках, они относятся к нему очень критически. Его неисправимый
оптимизм, особенно в тех случаях, когда у него самого рыльце в пушку, его твердое
убеждение в том, что он - душа движения, что именно он все делает, наилучшим образом
всем руководит и лишь другие, «ослы», портят все дело, его стремление все привести в
порядок, замазать все противоречия, утопив их в громких фразах, его страсть добиваться
внешних, временных успехов даже в ущерб основным интересам, - все это прекрасно

23
Оппортунистическое большинство социал-демократической фракции германского рейхстага,
недовольное критикой в газете «Sozialdemokrat» его отношения к законопроекту о субсидиях
пароходным компаниям, пыталось оспаривать право партийного органа критиковать деятельность
фракции. Заявление фракции по этому поводу было опубликовано в «Sozialdemokrat» № 14, 2
апреля 1885 года. Однако большая часть местных социал-демократических организаций
решительно поддержала редакцию газеты.
Большинство фракции вынуждено было отступить и в совместном заявлении с редакцией
«Sozialdemokrat», опубликованном 23 апреля, фактически отказалось от своих притязаний.
24
Имеется в виду исключительный закон против социалистов, введенный правительством
Бисмарка при поддержке большинства рейхстага 21 октября 1878 г. в целях борьбы против
социалистического и рабочего движения. Этот закон поставил социал-демократическую партию
Германии в нелегальное положение; были запрещены все организации партии, массовые рабочие
организации, социалистическая и рабочая печать, конфисковывалась социалистическая
литература, социал-демократы подвергались репрессиям. Действие закона продлевалось каждые 2-
3 года. Однако социал-демократической партии, которая при активной помощи Маркса и Энгельса
сумела преодолеть и оппортунистические и «ультралевые» элементы в своих рядах, удалось за
время действия исключительного закона, правильно сочетая нелегальную работу с
использованием легальных возможностей, значительно укрепить и расширить свое влияние в
массах. Под давлением массового рабочего движения исключительный закон был отменен 1
октября 1890 года. Оценку этого закона см. в статье Энгельса «Бисмарк и германская рабочая
партия».

32
известно. Но люди знают также, что все эти ошибки являются лишь оборотной стороной
весьма ценных качеств и что, не обладая этими слабостями, он не мог бы сделать и того,
что он действительно делает. Пока рядом с ним Бебель, он, хотя и вызывает немало
ненужных хлопот и склок, не сделает крупных промахов. А когда дело дойдет до разрыва
с мещанами, он будет до последней минуты защищать их, но в решающий момент займет
правильную позицию.

Энгельс. Письмо Фридриху Адольфу Зорге (7 декабря 1889 г.)

Самое отвратительное здесь - это всосавшаяся в плоть и кровь рабочих буржуазная
«респектабельность». Социальное расчленение общества на бесчисленные, бесспорно
всеми признанные градации, из которых каждая имеет свою собственную гордость, но в
то же время проникнута врожденным чувством почтения перед «лучшими» и
«высшими», столь старо и столь устойчиво, что для буржуазии по-прежнему не
представляет большого труда приманивать рабочих. Я, например, далеко не уверен, что
Джон Берне в душе не гордится своей популярностью у кардинала Маннинга, лорд-
мэра 25 и вообще у буржуазии больше, чем у своего класса. А Чампион - лейтенант в
отставке - несколько лет тому назад имел какие-то делишки с буржуазными элементами,
особенно консерваторами, а на поповском церковном съезде проповедовал социализм и т.
д. И даже Том Манн, которого я считаю среди них самым лучшим, и тот любит
поговорить о том, что он будет завтракать у лорд-мэра. И если сравниваешь их с
французами, то убеждаешься, до чего благотворно влияет революция.
Впрочем, буржуа мало выиграют, если им и удастся заманить в свои сети некоторых
из руководителей. К тому времени движение достаточно окрепнет, чтобы преодолеть все
это.

Энгельс. Письмо Герсону Триру (18 декабря 1889 г.)

Вы принципиально отвергаете решительно всякое, даже кратковременное совместное
выступление с другими партиями.
Я же в достаточной мере революционер, чтобы не зарекаться абсолютно также и от
этого средства при обстоятельствах, когда это является более выгодным или наименее
вредным.
У нас единое мнение в вопросе о том, что пролетариат не может завоевать
политическое господство - единственную дверь в новое общество - без насильственной
революции. Для того чтобы пролетариат в решающий момент оказался достаточно
сильным и мог победить, необходимо - Маркс и я отстаивали эту позицию с 1847 г., -
чтобы он образовал особую партию, отдельную от всех других и противостоящую им,
сознающую себя как классовая партия.
Но это не значит, что эта партия не может временно использовать в своих целях
другие партии. И это точно так же не значит, что она не может временно поддерживать
другие партии в действиях, которые либо непосредственно полезны пролетариату, либо
способствуют прогрессу экономического развития или политической свободы. Того, кто
в Германии действительно борется за уничтожение майоратов и других остатков
феодализма, против бюрократии, покровительственных пошлин, закона против

25
- Айзекса. Ред.

33
социалистов26, против ограничения права собраний и союзов, - того я стал бы
поддерживать. Если бы наша немецкая прогрессистская партия27 или ваша датская
партия Венстре 28 были действительно радикально-буржуазными партиями, а не состояли
бы просто из жалких фразеров, которые пасуют при первой же угрозе со стороны
Бисмарка или Эструпа, то я ни в коем случае не был бы безусловно против всяких
временных совместных действий с ними для достижения определенных целей. Когда
наши депутаты голосуют за предложение, внесенное другой стороной (а ведь это им
приходится делать довольно часто), то и это уже является совместным действием. Но я за
это лишь в том случае, если польза непосредственно для нас или для исторического
развития страны по пути к экономической и политической революции неоспорима и
стоит того, чтобы ее добиваться; и все это при условии, что пролетарский классовый
характер партии тем самым не ставится под вопрос. Это для меня непременное условие.
Вы найдете изложение этой политики уже в 1847 г. в «Коммунистическом манифесте»,
мы проводили ее в 1848 г., в Интернационале, повсюду.
Отвлекаясь от вопроса морали - об этом пункте здесь речи нет, и я его поэтому
оставляю в стороне, - для меня как революционера пригодно всякое средство, ведущее к
цели, как самое насильственное, так и то, которое кажется самым мирным.
Такая политика требует проницательности и характера, но какая же политика этого не
требует? Она подвергает нас опасности коррупции, говорят анархисты и друг Моррис.

26
Ввиду истечения срока действия закона против социалистов правительство Бисмарка
выступило в ноябре 1887 г. с законопроектом о продлении еще на 5 лет закона и дополнении его
рядом новых, еще более строгих статей. Законопроект предусматривал усиление наказания за
распространение социалистической литературы и за участие в социал-демократических союзах
вплоть до высылки из страны и лишения подданства.
Исключительный закон против социалистов был введен правительством Бисмарка при
поддержке большинства рейхстага 21 октября 1878 г. в целях борьбы против социалистического и
рабочего движения. Этот закон поставил социал-демократическую партию Германии в
нелегальное положение; были запрещены все организации партии, массовые рабочие организации,
социалистическая и рабочая печать, конфисковывалась социалистическая литература, социал-
демократы подвергались репрессиям. Действие закона продлевалось каждые 2-3 года. Однако
социал-демократической партии, которая при активной помощи Маркса и Энгельса сумела
преодолеть и оппортунистические и «ультралевые» элементы в своих рядах, удалось за время
действия исключительного закона, правильно сочетая нелегальную работу с использованием
легальных возможностей, значительно укрепить и расширить свое влияние в массах. Под
давлением массового рабочего движения исключительный закон был отменен 1 октября 1890 года.
Оценку этого закона см. в статье Энгельса «Бисмарк и германская рабочая партия».
27
Прогрессисты - представители прусской буржуазной партии прогрессистов, возникшей в
июне 1861 года.
Прогрессистская партия требовала объединения Германии под главенством Пруссии, созыва
общегерманского парламента, создания сильного либерального министерства, ответственного
перед палатой депутатов.
В 1866 г. от партии прогрессистов отделилось правое крыло, капитулировавшее перед
Бисмарком и образовавшее партию национал-либералов. В отличие от них прогрессисты и после
завершения объединения Германии в 1871 г. продолжали провозглашать себя партией оппозиции,
однако эта оппозиционность оставалась листе декларативной. Из страха перед рабочим классом и
из ненависти к социалистическому движению Прогрессистская партия мирилась с господством
прусского юнкерства в условиях полуабсолютистской Германии. Колебания в политике
прогрессистской партии отражали неустойчивость торговой буржуазии, мелких промышленников,
отчасти ремесленников, на которых она опиралась. В 1884 г. прогрессисты объединились с
отколовшимся от национал-либералов левым крылом в Немецкую свободомыслящую партию.
28
«Венстре» («левая») - буржуазно-либеральная партия в Дании, оформившаяся в 1870 году. В
XX в. выражает интересы крупных и средних землевладельцев и части городской буржуазии.

34
Да, если рабочий класс состоит из глупцов, безвольных людей и просто-напросто
продажных негодяев, тогда самое лучшее нам тотчас же убираться восвояси, тогда
пролетариату и всем нам нечего делать на политической арене. Пролетариат, как и все
другие партии, быстрее всего учится на своих собственных ошибках, и никто не может
полностью уберечь его от этих ошибок.
Итак, по моему мнению, Вы неправы, поднимая вопрос, прежде всего чисто
тактический, на высоту принципиального. А я вижу здесь в основном лишь тактический
вопрос. Но и тактическая ошибка может при известных обстоятельствах привести к
нарушению принципов.

Энгельс. К критике проекта социал-демократической программы

(1891 г.)
Освобождение рабочего класса может быть только делом самого рабочего класса.
Само собой разумеется, что он не может доверить дело своего освобождения ни
капиталистам и крупным землевладельцам, своим противникам и эксплуататорам, ни
мелким буржуа и мелким крестьянам, которые сами задавлены конкуренцией крупных
эксплуататоров и поставлены перед единственным выбором: выступить либо на стороне
последних, либо на стороне рабочих 29.

Энгельс. Ответ достопочтенному Джованни Бовио (1892 г.)

Маркс и я в течение сорока лет без конца твердили, что для нас демократическая
республика является единственной политической формой, при которой борьба между
рабочим классом и классом капиталистов может сначала приобрести всеобщей характер
и затем завершиться решительной победой пролетариата.

Энгельс. Письмо Полю Лафаргу (12 ноября 1892 г.)

Вы видите теперь, каким великолепным оружием вот уже сорок лет является во
Франции всеобщее избирательное право, если бы только умели им пользоваться! Это
дольше и скучнее, чем призыв к революции, но это в десять раз вернее и, что еще лучше,
с безупречной точностью указывает день, когда нужно будет призвать к вооруженной
революции. Больше того, десять шансов против одного, что всеобщее избирательное
право, разумно используемое рабочими, заставит власть имущих нарушить законность,
то есть поставить нас в положение, наиболее благоприятное для совершения революции.
На выборах 1893 г. мы должны будем завоевать новый этап, и тогда наступит то
объединение социалистов различных оттенков, о котором без конца говорит Либкнехт.
Это объединение произойдет, как только в палате будет человек двадцать социалистов.
Если наши, как я надеюсь, получат большинство, они смогут диктовать условия. А пока
продолжайте ваши «победы и завоевания», и вы увидите, что немцы будут аплодировать
вам наиболее горячо.

29
Конец фразы со слов «выступить либо» написан карандашом вместо зачеркнутых слов:
«либо цепляться за этих последних, либо опускаться в ряды пролетариата, следовательно,
становиться либо противником рабочего класса, либо придатком его». Ред.

35
 Энгельс. Письмо Ф. Визену (14 марта 1893 г.)
Я не вижу, в чем заключается неизбежное нарушение социал-демократического
принципа, если на какой-либо выборный политический пост выставляются кандидаты и
за них голосуют даже и в том случае, если стремятся этот пост упразднить.
Ведь можно быть того мнения, что наилучший путь к упразднению сената и поста
президента в Америке заключается в том, чтобы избрать на эти посты людей,
обязанность которых и состоит в осуществлении этой меры; тогда и можно
последовательно действовать в этом направлении. Другие могут считать этот путь
нецелесообразным; об этом можно было бы поспорить. Могут быть такие обстоятельства,
при которых подобный образ действия заключал бы в себе нарушение революционного
принципа, но мне неясно, почему всегда и везде это должно быть именно так.
Ведь ближайшая цель рабочего движения - завоевание политической власти для
рабочего класса самим рабочим классом. Если в этом наши мнения сходятся, то
расхождения в отношении средств и методов борьбы, которые надо для этого применить,
едва ли могут привести к принципиальным разногласиям между искренними людьми,
если только они находятся в здравом уме. На мой взгляд, наилучшая тактика для каждой
страны та, которая скорее и вернее всего ведет к цели. Но именно Америка еще очень
далека от этой цели, и, мне кажется, я не ошибусь, если объясню именно этим
обстоятельством то значение, какое там еще иногда придают такого рода академическим
спорам.

Энгельс. Германским рабочим к первому мая (1893 г.)

О чем более интересном могу я сегодня рассказать германским рабочим, как не о
предстоящем здесь, в Англии, праздновании Первого мая, которое именно в этом году
будет иметь особое значение? 30 Если Германия теперь уже не та «благонравная детская»,
о которой говорил Генрих Гейне 31, то нынешняя Англия тоже уже не та образцовая
страна мягкотелых немецких катедер-социалистов, не та страна, где бравые тред-юнионы
и сторонники движения в рамках закона прилагают усилия к тому, чтобы
«социалистические фантазии» не имели почвы. Все это теперь раз навсегда миновало.
Потребовалось много времени, прежде чем рабочий класс Англии после славных битв
времен чартизма, закончившихся поражением, снова пришел в движение. И он теперь
несомненно пришел в движение. Что касается здешних социалистических организаций,
то они еще недавно были не более как простыми сектами, рядом с которыми старые тред-
юнионы действительно могли казаться внушительной силой. Отсюда уверения немецких
университетских пай-мальчиков, что английские рабочие стремятся не уничтожить

30
В рукописи этому предложению предпослан следующий абзац, отсутствующий в печатном
тексте (опущен либо при переписывании рукописи, либо - ввиду изменившейся обстановки - при
публикации): «В момент, когда мне предстоит направить эти строки в немецкую первомайскую
газету, в Берлине ожидается кризис в связи с обсуждением проекта военного закона. Что может
произойти? Если проект будет отвергнут, то последует роспуск рейхстага, и тогда избирательная
кампания будет довлеть над майским праздником, затмит его, и для этого будут все основания.
Теперь, правда, можно держать пари с шансами пять против одного, что столь желаемый
компромисс будет все-таки достигнут, и рейхстаг продлит свое существование еще на два года. Но
в то же время одной небольшой случайности может оказаться достаточно, чтобы этому помешать.
Что в таком случае я могу сказать немецким рабочим к их Первому мая, если неизвестно при
каких обстоятельствах им придется его отмечать?». Ред.
31
Из стихотворения Гейне «К успокоению». Ред.

36
систему наемного труда, а лишь «облагородить» ее. А как обстоит дело теперь? Рабочие
массы все больше проникаются сознанием, что их спасение заключается не столько в
том, чтобы в борьбе с отдельными предпринимателями добиться более высокой
заработной платы и более короткого рабочего дня, а прежде всего в том, чтобы
организованный в самостоятельную партию рабочий класс завоевал политические права,
завоевал парламент32. Впервые это обнаружилось на всеобщих выборах 1892 года.
Рабочие, борясь против обеих старых партий, провели трех своих кандидатов 33, а
кроме того в двадцати с лишним избирательных округах дали этим партиям основательно
почувствовать свою еще неиспользованную силу 34. Это необычайно укрепило у рабочих
веру в себя.
В Англии даже при нынешнем ограниченном избирательном праве рабочие
составляют абсолютное большинство избирателей по меньшей мере в 150 избирательных
округах. Если пройдет внесенный правительством проект избирательной реформы 35, за
ними будет большинство в 200 округах. А кроме того, в большинстве избирательных
округов голоса рабочих уже теперь решают исход выборов. Совершенно очевидно, что
означает при таких условиях пробуждение у рабочих классового сознания. Рабочим стоит
только захотеть, - и Англией нельзя будет управлять вопреки их воле.

Энгельс. Письмо Герману Шлютеру (1 января 1895 г.)

Дела здесь 36 обстоят приблизительно так же, как и у вас. В массах социалистический
инстинкт становится все сильнее, но как только дело доходит до того, чтобы превратить
инстинктивные стремления в ясные требования и мысли, сразу же начинается разброд:
одни идут в Социал-демократическую федерацию 37, другие - в Независимую рабочую

32
В рукописи вместо слов «завоевал политические права, завоевал парламент» написано:
«завоевал парламент, завоевал политическую власть». Ред.
33
- Дж. К. Гарди, Дж. Бёрнса и Дж. X. Уилсона. Ред.
34
Парламентские выборы, проходившие в Англии летом 1892 г., закончились победой
либералов. Успешно провели эту избирательную кампанию английские рабочие и
социалистические организации, выставившие значительное число кандидатов. Трое из них - Дж.
К. Гарди, Дж. Бёрнс и Дж. Х. Уилсон - были избраны в парламент.
35
Энгельс имеет в виду законопроекты о вознаграждении депутатам парламента и об
установлении равного голосования, при котором каждый избиратель мог иметь только один голос,
а не несколько в разных округах (по месту жительства, месту нахождения собственности и т. д.) в
соответствии с действовавшей системой избирательных цензов. Эти законопроекты были внесены
под давлением народных масс, стремившихся покончить с привилегиями буржуазно-
аристократической верхушки, либеральным правительством Гладстона, пришедшим к власти в
результате выборов 1892 года. Однако палата лордов отвергла оба законопроекта.
36
В Лондоне. Ред.
37
Социал-демократическая федерация - английская социалистическая организация, созданная в
августе 1884 г. на базе Демократической федерации; объединяла разнородные социалистические
элементы, преимущественно из интеллигенции. Руководство Федерации длительное время
находилось в руках реформистов во главе с Гайндманом, проводившим оппортунистическую и
сектантскую политику. Входившая в федерацию группа революционных марксистов (Э. Маркс-
Эвелинг, Э. Эвелинг, Т. Манн и др.) в противовес линии Гайндмана вела борьбу за установление
тесной связи с массовым рабочим движением. После происшедшего осенью 1884 г. раскола и
образования представителями левого крыла в декабре 1884 г. самостоятельной организации -
Социалистической лиги влияние оппортунистов в Федерации усилилось.

37
партию 38, третьи довольствуются тред-юнионами и т. д. и т. д. Короче говоря, одни
только секты, а партии нет. Из лидеров почти никому нельзя доверять, кандидатов на
высшее руководство очень много, но они отнюдь не обладают выдающимися
способностями для такого поста, и к тому же обе большие буржуазные партии стоят
наготове с кошельком в руках и высматривают, кого бы можно купить. При этом
здешняя, так называемая «демократия» крайне сужена косвенными ограничениями.
Печатный орган стоит бешеных денег, равно как кандидатура в парламент и обязанности
члена парламента, хотя бы вследствие обширной корреспонденции, связанной с этим.
Проверка скверно составленных списков избирателей также стоит больших денег, и до
сих пор никто, кроме двух официальных партий, не в состоянии нести эти расходы.
Поэтому тот, кто не поддерживает одну из этих партий, может и не попасть в список. Во
всех этих делах здешняя публика значительно отстала от континента и начинает также
замечать это; кроме того, здесь не существует перебаллотировки и достаточно
относительного большинства или, как говорите вы, американцы, plurality. При этом все
организовано в расчете только на две партии, третья может в лучшем случае дать перевес
одной из них, пока не сравняется с ними в силе.
Здешние тред-юнионы не способны осуществить даже что-либо, подобное пивному
бойкоту в Берлине 39. Третейский суд, вроде того, что завоеван там, является здесь сейчас
пока чем-то недосягаемым.

Однако под воздействием революционных настроений масс внутри нее продолжал

происходить процесс формирования революционных элементов, недовольных
оппортунистическим руководством. В 1907 г. в условиях подъема рабочего движения федерация
была преобразована в Социал-демократическую партию, которая, объединившись в 1911 г. с
левыми элементами Независимой рабочей партии, приняла название Британской
социалистической партии. Часть членов этой партии впоследствии участвовала в создании
коммунистической партии Великобритании.
38
Независимая рабочая партия была основана на конференции в Брадфорде в январе 1893 г. в
условиях оживления стачечной борьбы и усиления движения за самостоятельную политику
рабочего класса Англии в противовес буржуазным партиям. В партию вошли члены ряда новых и
старых тред-юнионов, представители интеллигенции и мелкой буржуазии, находившиеся под
влиянием фабианцев. Во главе партии стоял Кейр Гарди. В свою программу партия включила
борьбу за коллективное владение всеми средствами производства, распределения и обмена,
установление восьмичасового рабочего дня, запрещение детского труда, введение социального
страхования и пособий по безработице и другие требования. Энгельс приветствовал создание
Независимой рабочей партии, надеясь, что ей удастся избежать сектантских ошибок и стать
подлинно массовой рабочей партией. Но руководство партии с самого начала заняло буржуазно-
реформистские позиции, уделяя основное внимание парламентским формам борьбы и идя на
сделки с либеральной партией. Характеризуя впоследствии Независимую рабочую партию, Ленин
писал, что «на деле это всегда зависевшая от буржуазии оппортунистическая партия», что она
««независима» только от социализма, а от либерализма очень зависима».
39
В мае 1894 г. рабочие пивоваренных заводов Берлина и окрестностей объявили о том, что
они будут бойкотировать продукцию этих заводов в связи с увольнением около 300 бондарей
риксдорфской пивоварни, принявших участие в первомайской демонстрации 1894 года.
Одновременно рабочие требовали утверждения 1 мая нерабочим днем, признания профсоюзных
организаций, создания третейского суда и возвращения уволенных рабочих с возмещением им
убытков. В ответ на это владельцы крупнейших пивоварен начали массовое увольнение рабочих.
Бойкот получил широкий размах, и предприниматели были вынуждены в сентябре 1894 г. пойти
на переговоры с рабочими. В результате требования рабочих были в основном приняты
(возвращение на работу уволенных рабочих, признание профессиональных организаций).
Капиталисты согласились и на создание третейского суда, состоящего из представителей
предпринимателей и рабочих. Только после этого 26 декабря 1894 г. пивной бойкот был отменен.

38
 Энгельс. Введение к работе «Классовая борьба во Франции» (1895 г.)
Но наряду с этой первой услугой, которую немецкие рабочие оказали делу рабочего
класса одним своим существованием в качестве самой сильной, самой
дисциплинированной и наиболее быстро растущей социалистической партии, они
оказали ему еще и вторую крупную услугу. Они дали своим товарищам во всех странах
новое оружие - одно из самых острых, - показав им, как нужно пользоваться всеобщим
избирательным правом.
Всеобщее избирательное право давно уже существовало во Франции, но оно
приобрело там дурную репутацию вследствие того, что им злоупотребляло
бонапартистское правительство. После Коммуны не существовало рабочей партии,
которая могла бы его использовать.
В Испании оно тоже было введено со времени республики 40, но в Испании
воздержание от участия в выборах было издавна общим правилом всех серьезных
оппозиционных партий.
Результаты швейцарского опыта со всеобщим избирательным правом тоже меньше
всего могли ободрить рабочую партию. Революционные рабочие романских стран
привыкли считать избирательное право ловушкой, орудием правительственного обмана.
В Германии дело обстояло иначе. Уже «Коммунистический манифест» провозгласил
завоевание всеобщего избирательного права, завоевание демократии, одной из первых и
важнейших задач борющегося пролетариата, и Лассаль снова выдвинул это требование.
Когда же Бисмарк оказался вынужденным ввести всеобщее избирательное право как
единственное средство заинтересовать в своих планах народные массы, наши рабочие
сразу отнеслись к делу серьезно и послали Августа Бебеля в первый учредительный
рейхстаг. И с тех пор они так пользовались избирательным правом, что это принесло
огромную пользу им самим и стало служить примером для рабочих всех стран.
Избирательное право, говоря словами французской марксистской программы, было ими
transforme de moyen de duperie qu'il a ete jusqu'ici en instrument d'emancipation - превращено
из орудия обмана, каким оно было до сих пор, в орудие освобождения41. И если бы даже
всеобщее избирательное право не давало никакой другой выгоды, кроме той, что оно
позволило нам через каждые три года производить подсчет наших сил; что благодаря
регулярно отмечавшемуся неожиданно быстрому росту числа голосов оно одинаково
усиливало как уверенность рабочих в победе, так и страх врагов, став, таким образом,
нашим лучшим средством пропаганды; что оно доставляло нам точные сведения о наших
собственных силах и о силах всех партий наших противников и тем самым давало ни с
чем не сравнимый масштаб для расчета наших действий, предохраняя нас как от
несвоевременной нерешительности, так и от несвоевременной безрассудной смелости, -
если бы это было единственной выгодой, какую давало нам право голоса, то и этого было
бы уже более чем достаточно. Но оно дало гораздо больше. Во время предвыборной
агитации это право дало нам наилучшее средство войти в соприкосновение с народными
массами там, где они еще были далеки от нас, и вынудить все партии защищать свои
взгляды и действия от наших атак перед всем народом; кроме того, в рейхстаге оно
предоставило нашим представителям трибуну, с которой они могли гораздо более
авторитетно и более свободно, чем в печати и на собраниях, обращаться как к своим
противникам в парламенте, так и к массам за его стенами. Что толку было для

40
Всеобщее избирательное право было введено в Испании в 1868 г. в период испанской
буржуазной революции 1868-1874 гг. и утверждено конституцией 1869 года. Республика в
Испании после провозглашения в 1873 г просуществовала до 1874 г., когда она была уничтожена в
результате монархического государственного переворота.
41
Энгельс цитирует написанное Марксом теоретическое введение к программе французской
Рабочей партии, принятой на съезде в Гавре в 1880 году.

39
правительства и буржуазии в их законе против социалистов, если предвыборная агитация
и социалистические речи в рейхстаге беспрестанно пробивали в нем бреши?
Но вместе с этим успешным использованием всеобщего избирательного права стал
применяться совершенно новый способ борьбы пролетариата, и он быстро получил
дальнейшее развитие. Нашли, что государственные учреждения, при помощи которых
буржуазия организует свое господство, открывают и другие возможности для борьбы
рабочего класса против этих самых учреждений. Рабочие стали принимать участие в
выборах в ландтаги отдельных государств, в муниципалитеты, промысловые суды, стали
оспаривать у буржуазии каждую выборную должность, если при замещении ее в
голосовании участвовало достаточное количество рабочих голосов. И вышло так, что
буржуазия и правительство стали гораздо больше бояться легальной деятельности
рабочей партии, чем нелегальной, успехов на выборах, - чем успехов восстания.
Ибо и здесь условия борьбы существенно изменились. Восстание старого типа,
уличная борьба с баррикадами, которая до 1848 г. повсюду в конечном счете решала
дело, в значительной степени устарела.
Не будем создавать себе на этот счет иллюзий: действительная победа восстания над
войсками в уличной борьбе, то есть такая победа, какая бывает в битве между двумя
армиями, составляет величайшую редкость. Но инсургенты столь же редко и
рассчитывали на такую победу. Для них все дело было в том, чтобы поколебать дух войск
моральным воздействием, которое в борьбе между армиями двух воюющих стран не
играет никакой роли или во всяком случае играет гораздо меньшую роль. Если это
удается, то войска отказываются стрелять, или же командиры теряют голову, и восстание
побеждает. Если же это не удается, то на стороне войск, даже при меньшей их
численности, сказываются преимущества лучшего вооружения и обучения, единого
командования, планомерного применения боевых сил и соблюдение
дисциплины. Наибольшее, чего может достичь восстание в чисто тактическом смысле,
это - сооружение и защита по всем правилам искусства какой-нибудь отдельной
баррикады. Взаимная поддержка, расположение и соответственно использование
резервов, - словом, согласование действий и взаимодействие отдельных подразделений,
необходимые даже для защиты какого-нибудь одного городского района, не говоря уже о
защите целого большого города, - достижимы лишь в очень слабой степени, а большей
частью и вовсе недостижимы; сосредоточение боевых сил в одном решающем пункте
отпадает здесь само собой. Поэтому преобладающей формой борьбы является пассивная
оборона; если наступление кое-где и предпринимается, то лишь в виде исключения, для
случайных вылазок и фланговых атак, как правило же, наступление ограничивается лишь
занятием позиций, оставленных отступающими войсками. К тому же войска располагают
орудиями и хорошо снаряженными и обученными инженерными частями, а у
инсургентов эти средства борьбы почти всегда совершенно отсутствуют. Не удивительно
поэтому, что даже те баррикадные бои, в которых был проявлен величайший героизм, - в
Париже в июне 1848 г., в Вене в октябре 1848 г., в Дрездене в мае 1849 г., - заканчивались
поражением восстания, как только руководители наступающих войск, отбросив всякие
политические соображения, начинали действовать, исходя из чисто военной точки
зрения, и могли положиться на своих солдат.

Ленин. К деревенской бедноте (1903 г.)

При крепостном праве крестьянин не смел приобретать имущества без разрешения
барина, не смел покупать земли. Теперь крестьянин свободен приобретать всякое
имущество (полной свободы уйти из мира, полной свободы распорядиться как угодно
своей землей крестьянин и теперь не имеет). При крепостном праве крестьянин мог быть
телесно наказан помещиком. Теперь крестьянин не может быть наказываем своим
помещиком, хотя крестьянин до сих пор не освобожден от телесного наказания.

40
 Вот эта свобода называется гражданской свободой - свобода в делах семейных, в
делах личных, в делах имущественных. Крестьянин и рабочий свободны (хотя и не
вполне) устраивать свою семейную жизнь, свои личные дела, распоряжаться своим
трудом (выбирать себе хозяина), распоряжаться своим имуществом.
Но ни русские рабочие, ни весь русский народ не имеют до сих пор свободы
распоряжаться своими общенародными делами. Народ весь, целиком, остается таким же
крепостным у чиновников, как крестьяне были крепостными у помещиков. Русский
народ не имеет права выбирать чиновников, не имеет права избирать выборных людей,
которые бы составляли законы для всего государства. Русский народ не имеет даже права
устраивать сходки для обсуждения государственных дел. Без разрешения чиновников,
поставленных над нами без нашего согласия, как барин в старое время назначал
бурмистра без согласия крестьян, - мы не смеем даже печатать газеты и книги, мы не
смеем говорить перед всеми и для всех о делах всего государства!
Как крестьяне были рабами помещиков, так русский народ остается до сих пор рабом
чиновников. Как крестьяне при крепостном праве не имели гражданской свободы, так
русский народ не имеет до сих пор политической свободы. Политическая свобода
означает свободу народа распоряжаться своими общенародными, государственными
делами. Политическая свобода означает право народа выбирать своих гласных
(депутатов) в Государственную думу (парламент). Все законы должны обсуждаться и
издаваться, все налоги и подати назначаться только этой выбранной самим народом
Государственной думой (парламентом). Политическая свобода означает право народа
самому выбирать себе всех чиновников, устраивать всякие сходки для обсуждения всех
государственных дел, издавать, без всяких разрешений, какие угодно книги и газеты.
Все остальные европейские народы давно уже завоевали себе политическую свободу.
Только в Турции да в России народ остается в политическом рабстве у правительства
султана и у царского самодержавного правительства. Царское самодержавие означает
неограниченную власть царя. Народ не принимает никакого участия в устройстве
государства и в управлении государством. Все законы издает, всех чиновников назначает
царь один, по своей единоличной, неограниченной, самодержавной власти. Но царь,
разумеется, не может даже знать все русские законы и всех русских чиновников. Царь не
может даже знать того, что делается в государстве. Царь просто утверждает волю
нескольких десятков самых крупных и самых знатных чиновников. Один человек при
всем своем желании не мог бы управлять таким огромным государством, как Россия.
Управляет Россией не царь, - это только говорить можно о самодержавии одного
человека! - управляет Россией кучка самых богатых и знатных чиновников. Царь узнает
только то, что угодно бывает этой кучке сообщить ему. Царь не имеет никакой
возможности идти против воли этой кучки сановитых дворян: царь сам помещик и
дворянин; с самого детства он только среди таких знатных людей и жил; они же его
воспитывали и обучали; обо всем русском народе он знает только то, что знают и эти
знатные дворяне, богатые помещики и немногие из самых богатых купцов, имеющих
доступ к царскому двору.
В каждом волостном правлении вы можете найти такую картину: на картине
представлен царь (отец нынешнего, Александр III). Царь говорит речь волостным
старшинам, прибывшим на его коронацию. Царь приказывает им: «слушайтесь ваших
предводителей дворянства!». И нынешний царь, Николай II, повторял то же самое.
Значит, цари и сами признают, что управлять государством они не могут иначе, как при
помощи дворян, чрез посредство дворян. Надо твердо помнить эти царские речи о
повиновении крестьян дворянам. Надо ясно понять, какую ложь говорят народу те люди,
которые стараются выставить царское правление самым лучшим правлением. В других
странах, говорят эти люди, правление выборное; там выбирают богатых, а богатые правят
несправедливо, притесняют бедных. В России же правление не выборное; правит всем
самодержавный царь. Царь выше всех, и бедных, и богатых. Царь справедлив, дескать, ко
всем, и бедным и богатым одинаково.

41
 Такие речи - одно лицемерие. Всякий русский человек знает, какова справедливость
нашего правления. Всякий знает, может ли у нас простой рабочий или крестьянин-батрак
попасть в Государственный совет. А во всех других европейских странах в
Государственные думы (парламенты) попадали и рабочие с фабрики и батраки от сохи: и
они свободно говорили перед всем народом о бедственной жизни рабочих, призывали
рабочих к объединению и к борьбе за лучшую жизнь. И никто не смел остановить такие
речи народных выборных, ни один полицейский не смел тронуть их пальцем.
В России нет выборного правления, а правят не только одни богатые и знатные, но
самые худшие из них. Правят те, кто лучше наушничает при царском дворе, кто искуснее
подставляет ножку, кто лжет и клевещет царю, льстит и заискивает. Правят тайком,
народ не знает и не может знать, какие законы готовятся, какие войны собираются вести,
какие новые налоги вводятся, каких чиновников и за что награждают, каких смещают. Ни
в одной стране нет такого множества чиновников, как в России. И чиновники эти стоят
над безгласным народом, как темный лес, - простому рабочему человеку никогда не
продраться через этот лес, никогда не добиться правды. Ни одна жалоба на чиновников за
взятки, грабежи и насилия не доходит до света: всякую жалобу сводит на нет казенная
волокита. Голос одинокого человека никогда не доходит до всего народа, а теряется в
этой темной чаще, душится в полицейском застенке. Армия чиновников, которые
народом не выбраны и не обязаны давать ответ народу, соткала густую паутину, и в этой
паутине люди бьются, как мухи.
Царское самодержавие есть самодержавие чиновников. Царское самодержавие есть
крепостная зависимость народа от чиновников и больше всего от полиции. Царское
самодержавие есть самодержавие полиции.
Вот почему рабочие выходят на улицу и пишут на своих знаменах: «Долой
самодержавие!», «Да здравствует политическая свобода!». Вот почему и десятки
миллионов деревенской бедноты должны поддержать, подхватить этот боевой клич
городских рабочих. Подобно им, деревенские рабочие и неимущие крестьяне должны, не
боясь преследований, не страшась никаких угроз и насилий врага, не смущаясь первыми
неудачами, выступить на решительную борьбу за свободу всего русского народа и
потребовать прежде всего созыва народных представителей. Пусть народ сам выберет по
всей России своих гласных (депутатов). Пусть эти гласные составят верховное собрание,
которое учредит выборное правление на Руси, освободит народ от крепостной
зависимости перед чиновниками и полицией, обеспечит народу право свободных сходок,
свободной речи и свободной печати!
Вот чего хотят прежде всего социал-демократы. Вот что означает их первое
требование: требование политической свободы.
Правительство обещало созвать народных представителей в Государственную думу.
Но правительство этим обещанием еще раз обмануло народ. Под названием
Государственной думы оно хочет созвать не настоящих народных депутатов, а
подобранных чиновников, дворян, помещиков, купцов. Народные депутаты должны быть
выбраны свободно, а правительство не допускает свободных выборов, закрывает рабочие
газеты, запрещает собрания и сходки, преследует Крестьянский союз, хватает и сажает в
тюрьму крестьянских выборных. Разве могут быть настоящие свободные выборы, если
полиция и земские начальники по-старому измываются над рабочим и над крестьянином?
Мы знаем, что политическая свобода, свобода выбора в Государственную думу
(парламент), свобода сходок, свобода печати еще не избавит сразу трудящийся народ от
нищеты и угнетения. Такого средства и на свете нет, чтобы сразу избавить городскую и
деревенскую бедноту от работы на богатых. Рабочему народу не на кого надеяться, не на
кого рассчитывать, кроме как на самого себя. Рабочего человека никто не освободит от
нищеты, если он сам себя не освободит. А чтобы освободить себя, рабочие должны
объединиться по всей стране, во всей России, в один союз, в одну партию. Но миллионы
рабочих не могут объединиться вместе, если самодержавное полицейское правительство
запрещает всякие сходки, всякие рабочие газеты, всякие выборы рабочих депутатов.
42
Чтобы объединиться, надо иметь право устраивать всякие союзы, надо иметь свободу
союзов, надо иметь политическую свободу.

Ленин. Революционная демократическая диктатура пролетариата и

крестьянства (1905 г.)
Участвовать во временном правительстве вместе с буржуазной революционной
демократией, - плачутся они, - да ведь это значит освящать буржуазный строй, освящать
сохранение тюрем и полиции, безработицы и нищеты, собственности и проституции. Это
довод, достойный либо анархистов, либо народников. Социал-демократия не
отворачивается от борьбы за политическую свободу на том основании, что это есть
буржуазная политическая свобода. Социал-демократия смотрит на «освящение»
буржуазного строя с исторической точки зрения. Когда Фейербаха спросили, освящает ли
он материализм Бюхнера, Фогта и Молешотта, он отвечал: я освящаю материализм в его
отношении к прошлому, но не в его отношении к будущему. Вот точно так же и социал-
демократия освящает буржуазный строй. Она никогда не боялась и никогда не побоится
сказать, что освящает республикански-демократический буржуазный строй по сравнению
с самодержавно-крепостническим буржуазным строем. Но она «освящает» буржуазную
республику лишь как последнюю форму классового господства, освящает ее как
наиболее удобную арену для борьбы пролетариата с буржуазией, освящает не за ее
тюрьмы и полицию, собственность и проституцию, а для широкой и свободной борьбы
против этих милых учреждений.
Конечно, мы далеки от мысли утверждать, что участие наше в революционном
временном правительстве не влечет за собой для социал-демократии никаких опасностей.
Нет и не может быть такой формы борьбы, такого политического положения, которое бы
не влекло за собой опасностей. Если нет революционного классового инстинкта, если нет
цельного миросозерцания, стоящего на уровне науки, если нет (не во гнев будь сказано
товарищам-новоискровцам) царя в голове, - тогда опасно и участие в стачках - может
повести к «экономизму», - и участие в парламентской борьбе - может кончиться
парламентским кретинизмом - и поддержка земской либеральной демократии - может
привести к «плану земской кампании».

Ленин. Две тактики социал-демократии в демократической

революции (1905 г.)
Да, да! Пусть говорят теперь, что мы преувеличиваем поворот новоискровцев к
вульгарнейшему подобию «экономизма». Ведь это уже прямо вроде знаменитого
порошка против мух: поймать муху, посыпать на нее, и околеет. Разъединить силой
депутатов Земского собора, «отстранить консерваторов от правительства» - и весь
Земский собор встанет на революционный путь... Без всякого «якобинского»
вооруженного восстания, а так себе, благородно, почти по-парламентски, «воздействуя»
на членов Земского собора.
Бедная Россия! Про нее говорили, что она всегда носит старомодные и выкинутые
Европой шляпки. Парламента еще у нас нет, его даже и Булыгин не посулил, а
парламентского кретинизма сколько угодно.

43
 ***

Наши друзья никак не могут свести концов с концами. Они колеблются между точкой
зрения г. Струве, отговаривающегося от восстания, и точкой зрения революционной
социал-демократии, призывающей взяться за эту неотложную задачу. Они колеблются
между анархизмом, принципиально осуждающим, как измену пролетариату, всякое
участие во временном революционном правительстве, и марксизмом, требующим такого
участия при условии руководящего влияния социал-демократии на восстание. У них нет
никакой самостоятельной позиции: ни позиции г. Струве, который желает сторговаться с
царизмом и потому должен уклоняться и вилять по вопросу о восстании; - ни позиции
анархистов, которые осуждают всякое действие «сверху» и всякое участие в буржуазной
революции. Новоискровцы смешивают сделку с царизмом и победу над царизмом. Они
хотят участвовать в буржуазной революции. Они несколько ушли вперед от «Двух
диктатур» Мартынова. Они согласны даже руководить восстанием народа, - с тем, чтобы
отказаться от этого руководства тотчас после победы (или, может быть, непосредственно
перед победой?), то есть с тем, чтобы не пользоваться плодами победы, а отдать все
плоды целиком буржуазии. Это называют они «использовать восстание в интересах
рабочего класса»...
Останавливаться дольше на этой путанице нет надобности. Полезнее рассмотреть
происхождение этой путаницы в той формулировке ее, которая гласит: «оставаться
партией крайней революционной оппозиции».
Перед нами одно из знакомых положений международной революционной социал-
демократии. Это совершенно верное положение. Оно стало общим местом для всех
противников ревизионизма или оппортунизма в парламентских странах. Оно приобрело
право гражданства, как законный и необходимый отпор «парламентскому кретинизму»,
мильеранизму, бернштейнианству, итальянскому реформизму в духе Турати. Наши
добрые новоискровцы заучили это хорошее положение и усердно применяют его...
совсем некстати. Категории парламентской борьбы вставляются в резолюции, писанные
для таких условий, когда никакого парламента налицо нет. Понятие «оппозиции»,
явившееся отражением и выражением такой политической ситуации, когда о восстании
никто серьезно не говорит, - переносится бессмысленно на ситуацию, когда восстание
началось и когда о руководстве им думают и говорят все сторонники революции.
Пожелание «оставаться» при том же, что и прежде, т. е. при действии только «снизу»,
высказывается с помпой и треском как раз тогда, когда революция поставила вопрос о
необходимости, при победе восстания, действовать сверху.
Нет, решительно не везет нашим новоискровцам! Даже тогда, когда они
сформулируют верное социал-демократическое положение, они не умеют верно
применить его. Они не подумали, как преобразуются и превращаются в свою
противоположность понятия и термины парламентской борьбы в эпоху начавшейся
революции, при отсутствии парламента, при наличности гражданской войны, при
наличности вспышек восстания. Они не подумали, что при условиях, о которых идет
речь, поправки предлагаются посредством уличных демонстраций, интерпелляции
вносятся посредством наступательных действий вооруженных граждан, оппозиция
правительству осуществляется посредством насильственного ниспровержения
правительства.
Как известный герои нашего народного эпоса повторял хорошие советы как раз тогда,
когда они неуместны, так и наши поклонники Мартынова повторяют уроки мирного
парламентаризма как раз тогда, когда они сами констатируют начало прямых военных
действий. Нет ничего курьезнее, как это выдвигание, с важным видом, лозунга: «крайняя
оппозиция» в резолюции, начинающейся указанием на «решительную победу
революции», на «народное восстание»! Сообразите-ка, господа, что значит представлять
из себя «крайнюю оппозицию» в эпоху восстания? Значит ли это изобличать
правительство или свергать его? Значит ли это вотировать против правительства или
44
наносить поражение его военным силам в открытом сражении? Значит ли это отказывать
правительству в пополнении его казны, или это означает революционный захват этой
казны для обращения ее на нужды восстания, на вооружение рабочих и крестьян, на
созыв учредительного собрания? Не начинаете ли вы понимать, господа, что понятие
«крайней оппозиции» выражает действия только отрицательные, - изобличать,
вотировать против, отказывать? Почему это? Потому, что это понятие относится только к
парламентской борьбе и притом в такую эпоху, когда непосредственной целью борьбы
никто «решительной победы» не ставит. Не начинаете ли вы понимать, что дело
кардинально меняется в этом отношении с того момента, когда начинается решительный
натиск политически угнетенного народа по всей линии для отчаянной борьбы за победу?
Рабочие спрашивают нас, надо ли энергично браться за неотложное дело восстания?
Как сделать, чтобы начавшееся восстание было победоносно? Как воспользоваться
победой? Какую программу можно и должно тогда осуществить? Углубляющие
марксизм новоискровцы отвечают: оставаться партией крайней революционной
оппозиции... Ну, разве же мы были не правы, назвав этих рыцарей виртуозами
филистерства?

Ленин. Пролетариат борется, буржуазия крадется к власти (1905 г.)

Во время войны дипломатии нечего делать. По окончании военных действий
дипломаты выдвигаются на первый план, подводя итоги, составляя счета, упражняясь в
честном маклерстве.
Нечто подобное происходит и в русской революции. Во время военных столкновений
народа с силами самодержавия либеральные буржуа прячутся по своим норам. Они
против насилия сверху и снизу, они враги и произвола власти и анархии черни. Они
выходят на сцену по окончании военных действий, и в их политических решениях ясно
отражается перемена в политической ситуации, произведенная этими действиями.
Либеральная буржуазия «порозовела» после 9-го января; она начинает «краснеть» теперь,
после одесских событий, ознаменовавших (в связи с событиями на Кавказе, в Польше и т.
д.) крупный рост народного восстания против самодержавия за полгода революции.
Три только что состоявшихся либеральных съезда очень поучительны в этом
отношении. Всех консервативнее был съезд промышленников и торговцев. Им всего
больше доверяет самодержавие. Их не беспокоит полиция. Они критикуют булыгинский
проект, осуждают его, требуют конституции, но не поднимают, насколько мы можем
судить по нашим неполным сведениям, даже и вопроса о бойкотировании булыгинских
выборов. Самый радикальный - съезд делегатов «Союза союзов». Он происходит уже
тайно и на нерусской территории, хотя под боком у Питера, в Финляндии. Как говорят,
члены съезда прячут из предосторожности бумаги, и полицейские обыски на границе не
дают никаких данных полиции. Съезд этот большинством голосов (против
значительного, кажется, меньшинства) высказывается за полный и решительный бойкот
булыгинских выборов, за широкую агитацию в целях осуществления всеобщего
избирательного права.
Середину занимает самый «влиятельный», торжественный и шумный съезд земских и
городских деятелей. Он почти легален: полиция только для проформы составляет
протокол и предъявляет встреченное улыбкой требование разойтись. Газеты, начавшие
печатать сведения о нем, караются приостановкой («Слово») или предостережением
(«Русские Ведомости»). На нем представлено 216 делегатов, по заключительному отчету
г. Петра Долгорукова, сообщенному в «Times». Об нем телеграфируют во все концы мира
корреспонденты иностранных газет. По главному политическому вопросу: бойкотировать
ли «конституцию» Булыгина, съезд не высказывается никак. По сообщениям английских
газет, большинство было за бойкотирование, организационный комитет съезда - против.

45
Сошлись на компромиссе: оставить вопрос открытым до опубликования проекта
Булыгина и тогда созвать по телеграфу новый съезд. Разумеется, булыгинский проект
решительно осуждается съездом, который принимает «освобожденский» проект
конституции (монархия и двухпалатная система), отвергает обращение к царю и
постановляет «обратиться к народу».
Текста этого обращения мы еще не имеем. По сообщениям иностранных газет, оно
представляет из себя составленный в сдержанных выражениях очерк событий со времени
ноябрьского съезда земцев, перечень фактов, свидетельствующих о недобросовестных
оттяжках правительства, о нарушенных им обещаниях, о его циничном равнодушии к
требованиям общественного мнения. Кроме обращения к народу почти единогласно
принята также резолюция о сопротивлении произвольным и несправедливым действиям
правительства. Эта резолюция заявляет, что, «ввиду произвольных действий
администрации и постоянного нарушения ею прав общества, съезд считает долгом всех
защищать естественные права человека мирными средствами, включая сюда и
сопротивление действиям властей, нарушающих эти права, хотя бы такие действия
основывались на букве закона» (цитируем по «Times»).
Итак, шаг влево нашей либеральной буржуазии несомненен. Идет вперед революция,
за ней ковыляет и буржуазная демократия. Истинный характер этой демократии, как
буржуазной демократии, представляющей интересы имущих классов, отстаивающей дело
свободы непоследовательно и своекорыстно, выступает все яснее, несмотря на то, что
буржуазная демократия «краснеет» и старается говорить иногда «почти-
революционным» языком.
В самом деле, что означает отсрочка решения вопроса о бойкоте булыгинской
конституции? Желание еще поторговаться с самодержавием. Неуверенность в себе того
большинства, которое составилось было в пользу бойкота. Молчаливое признание того,
что конституцию господа помещики и купцы запрашивают, а сойдутся они, пожалуй, и
на меньшем. Если даже съезд либеральных буржуа не решается сразу порвать с
самодержавием и с булыгинской комедией, то чего же можно ждать от того съезда всех и
всяческих буржуа, который будет называться булыгинской «Думой» и который будет
избран (если он когда-либо будет избран!) при всевозможных приемах давления со
стороны самодержавного правительства?
Самодержавное правительство так и смотрит на этот акт либералов, считая его лишь
одним из эпизодов буржуазного торгашества. С одной стороны, самодержавие, видя
недовольство либералов, «надбавляет» немного свои посулы: заграничные газеты
сообщают, что в булыгинский проект вносится ряд новых «либеральных» изменений. С
другой стороны, самодержавие отвечает на недовольство земцев новой угрозой:
характерно сообщение корреспондента «Таймса», что Булыгин и Горемыкин предлагают,
как ответ на земский «радикализм», натравить крестьян на «бар», пообещав крестьянам
прирезку земли от имени царя и устроив «народный» плебисцит (при помощи земских
начальников) насчет сословных или бессословных выборов. Разумеется, это сообщение -
только слух, пущенный, вероятно, нарочно. Но остается несомненным, что правительство
не боится самых диких, грубых и зверских форм демагогии, не боится восстания
«одичалых масс» и подонков населения, а либералы боятся народного восстания против
насильников, героев грабежа, разбоя и турецкого зверства. Правительство давно уже
начало кровопролитие в невиданных размерах и формах. А либералы отвечают, что они
хотят избегнуть кровопролития! Разве после такого ответа не вправе любой наемный
убийца третировать их, как буржуазных торгашей? Разве не смешна после этого
резолюция об обращении к народу с признанием «мирного сопротивления» произволу и
насилию? Правительство раздает оружие направо и налево, подкупая кого угодно на
избиение и убийство «жидов», «демократов», армян, поляков и т. д. А наши «демократы»
считают «революционным» шагом агитацию за «мирное сопротивление»!

46
 Ленин. Бойкот булыгинской Думы и восстание (1905 г.)
Современное политическое положение в России таково. Возможен близкий созыв
булыгинской Думы, т. е. совещательного собрания представителей помещиков и крупной
буржуазии, выбранных под надзором и при содействии слуг самодержавного
правительства на основе такого грубоцензового, сословного и непрямого избирательного
права, которое является прямо издевательством над идеей народного представительства.
Как держаться по отношению к этой Думе? Либеральная демократия дает два ответа на
этот вопрос: левое крыло ее, в лице «Союза союзов», т. е. главным образом
представителей буржуазной интеллигенции, высказывается за бойкот этой Думы, за то,
чтобы в выборах не участвовать и использовать момент для усиленной агитации в пользу
демократической конституции на основе всеобщего избирательного права. Правое крыло
ее, в лице июльского съезда земских и городских деятелей, или, вернее, в лице известной
части этого съезда, - против бойкота, за участие в выборах, за проведение и Думу
возможно большего числа своих кандидатов. Правда, никакого решения по этому
вопросу съезд еще не вынес, отложив дело до следующего съезда, который должен быть
созван по телеграфу после обнародования булыгинской «конституции». Но мнение
правого крыла либеральной демократии достаточно уже определилось.
Революционная демократия, т. е., главным образом, пролетариат и его сознательная
выразительница, социал-демократия, высказывается безусловно, в общем и целом, за
восстание. Это различие тактики верно схвачено органом либерально-монархической
буржуазии, «Освобождением», в последнем (74) номере которого, с одной стороны,
решительно осуждается «открытая проповедь вооруженного восстания», как «безумная и
преступная», а с другой стороны, критикуется идея бойкота, как «практически
бесплодная», и выражается уверенность, что не только земская фракция конституционно-
«демократической» (читай: монархической) партии, но и союзы союзов «выдержат свой
государственный экзамен», т. е. откажутся от идеи бойкота.
Спрашивается, как должна отнестись партия сознательного пролетариата к идее
бойкота и какой тактический лозунг должна она выдвинуть на первый план перед
народными массами? Чтобы ответить на этот вопрос, надо припомнить прежде всего, в
чем состоит сущность и коренное значение булыгинской «конституции». В сделке
царизма с помещиками и крупными буржуа, которые посредством невинной и
совершенно безвредной для самодержавия якобы конституционной подачки должны
быть постепенно разъединены с революцией, т. е. с борющимся народом, и примирены с
самодержавием. Так как вся наша конституционно-«демократическая» партия жаждет
сохранения монархии и верхней палаты (т. е. обеспечения заранее в государственном
строе страны политических привилегий и политического господства «верхних десяти
тысяч» богатеев), - то возможность такой сделки не подлежит сомнению. Более того: в
той или иной форме, рано или поздно, такая сделка, по крайней мере с частью буржуазии,
неизбежна, ибо она предписывается самым классовым положением буржуазии в
капиталистическом строе. Вопрос только в том, когда и как состоится эта сделка, и вся
задача партии пролетариата - по возможности отдалить момент ее заключения, по
возможности разделить буржуазию, извлечь наибольшую пользу для революции из
временных обращений буржуазии к народу, подготовить за этот период силы
революционного народа (пролетариата и крестьянства) для насильственного
ниспровержения самодержавия и для отстранения, нейтрализации предательской
буржуазии.
В самом деле, сущность политического положения буржуазии, как мы уже не раз
указывали, состоит в том, что она стоит между царем и народом, желая сыграть роль
честного маклера, подкрасться к власти за спиной борющегося народа. Поэтому
буржуазия сегодня обращается к царю, завтра к народу, к первому - с «серьезными,
деловыми» предложениями политического гешефта, ко второму - с пустыми фразами о
свободе (речи г. И. Петрункевича на июльском съезде). Нам выгодно, чтобы буржуазия
обращалась к народу, ибо таким обращением она дает материал для политического

47
пробуждения и политического просвещения таких отсталых и таких широких масс,
пытаться охватить которые социал-демократической агитацией было бы пока пустой
утопией. Пусть буржуазия встряхивает наиболее отсталых, пусть кое-где взрывает почву,
- мы будем неустанно сеять социал-демократические семена в эту почву. Везде на Западе
буржуазия для борьбы с самодержавием вынуждена была будить политическое
самосознание народа, стремясь в то же время посеять семена буржуазных теорий в
рабочий класс. Наше дело - пользоваться разрушительной работой буржуазии по
отношению к самодержавию и неуклонно просвещать рабочий класс относительно его
социалистических задач, относительно враждебной непримиримости его интересов с
интересами буржуазии.
Отсюда ясно, что наша тактика должна состоять в настоящий момент, во-первых, в
поддержке идеи бойкота. Самый вопрос об этом бойкоте есть вопрос внутри буржуазной
демократии. Рабочий класс тут прямо не заинтересован, но он безусловно заинтересован
в поддержке той части буржуазной демократии, которая революционнее, он
заинтересован в расширении политической агитации и обострении ее. Бойкот Думы -
есть усиленное обращение буржуазии к народу, развитие ее агитации, увеличение числа
поводов для нашей агитации, углубление политического кризиса, т. е. источника
революционного движения. Участие либеральной буржуазии в Думе - есть ослабление ее
агитации в настоящем, обращение ее более к царю, чем к народу, приближение
контрреволюционной сделки между царем и буржуазией.
Спора нет, булыгинская Дума, если даже она не будет «сорвана», сама породит в
будущем неизбежные политические конфликты, которыми непременно должен будет
воспользоваться пролетариат, но это - вопрос будущего. Смешно было бы «зарекаться»
утилизировать эту буржуазно-чиновничью Думу в целях агитации и борьбы, но теперь
вопрос не в том. Теперь левое крыло самой буржуазной демократии выдвинуло вопрос о
прямой и непосредственной борьбе с Думой путем бойкота, и мы должны употребить все
усилия, чтобы помочь этому более решительному натиску. Мы должны ловить
буржуазных демократов, освобожденцев, на слове: распространять как можно шире их
«петрункевичевские» фразы об обращении к народу, изобличать их перед народом,
показывая, что первой и самой маленькой проверкой на деле этих фраз явился как раз
вопрос, бойкотировать ли Думу, т. е. обратиться с протестом к народу, или принять Думу,
т. е. отказаться от протеста, пойти еще раз к царю, принять издевательство над народным
представительством.
Далее, во-вторых, мы должны приложить все усилия, чтобы бойкот принес реальную
пользу в смысле расширения и углубления агитации, а не остался простым пассивным
отстранением от выборов. Эта идея довольно широко уже распространена, если мы не
ошибаемся, среди работающих в России товарищей, выражающих свою мысль словами:
активный бойкот. В противоположность пассивному отстранению, активный бойкот
должен означать удесятерение агитации, устройство собраний везде и всюду, утилизацию
избирательных собраний хотя бы путем насильственного проникновения в них,
устройство демонстраций, политических забастовок и т. д. и т. п. Само собою разумеется,
что в целях агитации и борьбы по такому поводу особенно целесообразны допущенные
вообще рядом решений нашей партии временные соглашения с теми или иными
группами революционной буржуазной демократии. При этом мы должны, с одной
стороны, неуклонно охранять классовую особенность партии пролетариата, ни на минуту
не оставляя социал-демократической критики наших буржуазных союзников. С другой
стороны, мы не исполнили бы своего долга, как партия передового класса, если бы не
сумели выдвинуть в агитации передового революционного лозунга в данный момент
демократической революции.
Это составляет третью нашу непосредственную и ближайшую политическую задачу.
«Активный бойкот», как мы уже сказали, есть агитация, вербовка, организация
революционных сил в увеличенном масштабе, с двойной энергией, под тройным

48
давлением. Но такая работа немыслима без ясного, точного, прямого лозунга 42. Таким
лозунгом может быть только вооруженное восстание. Созыв правительством
грубоподдельного «народного» представительства дает великолепные поводы для
агитации за настоящее народное представительство, для разъяснения самым широким
массам, что созвать это настоящее представительство может теперь (после таких обманов
царя и такой издевки его над народом) лишь временное революционное правительство,
для учреждения которого необходима победа вооруженного восстания и фактическое
свержение царской власти. Лучшего момента для широкой агитации за восстание нельзя
себе представить, и для такой агитации необходима также полная ясность относительно
программы временного революционного правительства. Такой программой должны быть
уже намеченные нами ранее («Пролетарий» № 7, «Революционная армия и
революционное правительство») шесть пунктов : 1) созыв всенародного учредительного
собрания; 2) вооружение народа; 3) политическая свобода - немедленная отмена всех
законов, противоречащих ей; 4) полная, культурная и политическая свобода всем
угнетенным и не-полноправным народностям. Русский народ не может завоевать себе
свободы, не борясь за свободу других народов; 5) восьмичасовой рабочий день; 6)
учреждение крестьянских комитетов для поддержки и проведения всех демократических
преобразований, в том числе и поземельных вплоть до конфискации помещичьих земель.
Итак: самая энергичная поддержка идеи бойкота; изобличение правого крыла
буржуазной демократии, отвергающего ее, в предательстве; превращение этого бойкота в
активный, т. е. развитие самой широкой агитации; проповедь вооруженного восстания,
призыв к немедленной организации дружин и отрядов революционной армии для
свержения самодержавия и учреждения временного революционного правительства;
распространение и разъяснение основной и безусловно обязательной программы этого
временного революционного правительства, которая должна быть знаменем восстания и
образцом при всех предстоящих повторениях одесских событий.
Такова должна быть тактика партии сознательного пролетариата. В целях полного
выяснения этой тактики и достижения единства ее мы должны еще остановиться на
тактике «Искры». В № 106 она изложена в статье «Оборона или наступление». Не
останавливаясь на мелких и частных разногласиях, которые сами собой отпадут при
первых попытках перехода к делу, отметим коренное разногласие. Справедливо осуждая
пассивный бойкот, «Искра» противопоставляет ему идею немедленной «организации
революционного самоуправления» как «возможного пролога восстания». Мы должны, по
мнению «Искры», «захватить себе право избирательной агитации путем учреждения
рабочих агитационных комитетов». Эти комитеты «должны поставить себе целью
организовать выбор народом своих уполномоченных революционных депутатов вне тех
«законных» рамок, которые будут установлены министерскими проектами», мы должны
«покрыть страну сетью органов революционного самоуправления».
Подобный лозунг никуда не годится. Он представляет из себя путаницу с точки зрения
политических задач вообще и льет воду на мельницу освобожденства с точки зрения
данного политического положения. Организация революционного самоуправления,
выбора народом своих уполномоченных есть не пролог, а эпилог восстания. Ставить себе
цель осуществить эту организацию теперь, до восстания, помимо восстания, значит
ставить себе нелепую цель и вносить путаницу в сознание революционного пролетариата.
Надо сначала победить в восстании (хотя бы в отдельном городе) и учредить временное
революционное правительство, чтобы это последнее, как орган восстания, как
признанный вождь революционного народа, могло приступить к организации
революционного самоуправления. Заслонять или хотя бы отодвигать лозунг восстания
лозунгом организации революционного самоуправления - это нечто вроде совета поймать
муху и затем посыпать ее порошком от мух. Если бы одесским товарищам в знаменитые
одесские дни посоветовали в виде пролога восстания не организацию революционной

42
В рукописи далее следует: «объединяющего ее и выражающего задачи момента». Ред.

49
армии, а организацию выборов одесским народом своих уполномоченных, то одесские
товарищи, разумеется, осмеяли бы такое предложение. «Искра» повторяет ошибку
«экономистов», хотевших видеть в «борьбе за права» пролог к борьбе с самодержавием.
«Искра» возвращается к злоключениям несчастного «плана земской кампании»,
заслонявшего лозунг восстания теорией «высшего типа демонстрации».
Здесь не место останавливаться на источнике этой тактической ошибки «Искры», -
отсылаем интересующихся к брошюре Н. Ленина: «Две тактики социал-демократии в
демократической революции». Здесь важнее указать, каким образом новоискровский
лозунг сбивается на лозунг освобожденский. На практике попытки организовать до
победы восстания выбор народом своих уполномоченных будут целиком на руку
освобожденцам и выродятся в то, что социал-демократы окажутся в хвосте у них.
Рабочим и народу самодержавие, пока оно не заменено временным революционным
правительством, не даст произвести никаких выборов, сколько-нибудь заслуживающих
названия народных (а на комедию «народных» выборов при самодержавии социал-
демократия не пойдет), - а освобожденцы, земцы, гласные произведут выборы и
бесцеремонно выдадут их за «народные», за «революционное самоуправление». Вся
позиция либерально-монархической буржуазии состоит теперь в том, чтобы попытаться
миновать восстание, заставить самодержавие признать земские выборы за народные без
победы народа над царизмом, превратить земское и городское самоуправление в
«революционное» (в петрункевичевском смысле) «самоуправление» без настоящей
революции. В № 74 «Освобождения» эта позиция выражена превосходно. Трудно
представить себе что-нибудь более отвратительное, как этого идеолога трусливой
буржуазии, уверяющего, что проповедь восстания «деморализует» и армию и народ! Это
говорится в такое время, когда слепые видят, что только восстанием может русский
обыватель и солдат спасти себя от окончательной деморализации и доказать свое право
быть гражданами! Буржуазный Манилов рисует себе аркадскую идиллию, как под
давлением одного только «общественного мнения» «правительство будет вынуждено
делать все новые и новые уступки, пока, наконец, ему некуда будет идти дальше, и оно
будет принуждено передать власть учредительному собранию, избранному на основе
всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, как того требует общество...» (! с
верхней палатой?). «В этом мирном (!!) переходе власти от теперешнего правительства к
всенародному учредительному собранию, которое организует государственную и
правительственную власть на новых началах, нет решительно ничего невероятного». И
эта гениальная философия пресмыкающейся буржуазии дополняется советом: привлекать
на свою сторону армию, особенно офицеров, учредить народные милиции «явочным
порядком», организовать органы местного самоуправления (читай: помещиков и
капиталистов), как «элементы будущего временного правительства».
В этой путанице есть смысл. Буржуазия именно того и хочет, чтобы власть перешла к
ней «мирно», без народного восстания, которое может, пожалуй, победить, завоевать
республику и настоящую свободу, вооружить пролетариат, поднять миллионы
крестьянства. Заслонять лозунг восстания, отговариваться от него и отговаривать других,
советовать в виде «пролога» немедленную организацию самоуправления (доступную
только Трубецким, Петрункевичам, Федоровым и К°), - это именно то, что нужно для
буржуазного предательства революции, для сделки с царем (монархия и верхняя палата)
против «черни». Либеральная маниловщина выражает поэтому самые сокровенные
мысли денежного мешка и его глубочайшие интересы.
Социал-демократическая маниловщина «Искры» выражает лишь недомыслие части
социал-демократов и уклонение их от единственной революционной тактики
пролетариата: беспощадно разоблачать буржуазно-оппортунистические иллюзии, будто
возможны мирные уступки царизма, будто осуществимо самоуправление без свержения
самодержавия, будто возможны выборы народом своих уполномоченных в виде пролога
восстания. Нет, мы должны ясно и решительно показывать необходимость восстания при
теперешнем положении дел, прямо звать к восстанию (не определяя, разумеется, заранее
момента его), звать к немедленной организации революционной армии. Только самая

50
смелая, широкая организация такой армии может быть прологом восстания. Только
восстание может на деле обеспечить победу революции, - причем, разумеется, тот, кто
знает местные условия, всегда будет предостерегать от преждевременных попыток
восстания. Только эпилогом победоносного восстания может быть действительная
организация действительно народного действительно самоуправления.

Ленин. В хвосте у монархической буржуазии или во главе

революционного пролетариата и крестьянства? (1905 г.)
Тактика социал-демократии по отношению к Государственной думе продолжает
стоять на очереди дня во главе всех остальных вопросов революционной борьбы.
Разногласия насчет этой тактики, обнаружившиеся между оппортунистическим
(«Искра») и революционным («Пролетарий») крылом РСДРП, должны быть разобраны со
всей тщательностью не в целях придирчивой полемики (иногда вырождающейся в свару),
а в целях полного уяснения вопроса и содействия работникам на местах в выработке
возможно более точных, определенных и единых лозунгов.
Сначала пару слов о возникновении этих разногласий. В № 12 «Пролетария», еще до
выхода закона о Государственной думе, мы изложили основы нашей тактики и нашего
расхождения с «Искрой». Мы требовали: 1) поддержки идеи бойкота в смысле усиления
агитации и обращения к народу, в смысле поддержки пролетариатом левого крыла
буржуазной демократии и неуклонного разоблачения в предательстве правого крыла ее;
2) непременно активного бойкота, а не «пассивного отстранения», т. е. «удесятерение
агитации» вплоть до «насильственного проникновения в избирательные собрания», и,
наконец, 3) «ясного, точного и прямого лозунга агитации», именно: вооруженное
восстание, революционная армия, временное революционное правительство. Мы
решительно отвергли лозунг «Искры» (№ 106): «организация революционного
самоуправления», как путаный и играющий на руку освобожденцам, т. е. монархической
буржуазии. Мы сразу оговорили при этом, как бы предвидя, что «Искра» будет опять
«плодить» разногласия, наше согласие с осуждением «Искрой» идеи пассивного бойкота.
Поэтому, если теперь «Искра» в № 108 бросает какие-то намеки на теорию
«невмешательства», «абсентеизма», «воздержания», «скрещенных рук» и т. под., то мы
прежде всего отодвигаем подобные «возражения», ибо это не полемика, а лишь
покушение «царапать» оппонента. Такими приемами «полемики», - которые
увенчиваются инсинуацией, будто некоторые вожди сами хотели попасть во временное
правительство, - новая «Искра» давно уже вызвала среди самых широких кругов социал-
демократии вполне определенное отношение к себе.
Итак, суть разногласий свелась к тому, что «Искра» не принимает нашего лозунга
агитации, который мы считаем центральным (вооруженное восстание, революционная
армия, временное революционное правительство). «Пролетарий» же считает безусловно
недопустимым «заслонять или хотя бы отодвигать лозунг восстания лозунгом
организации революционного самоуправления» (№ 12 «Пролетария»). Все остальные
пункты разногласий имеют сравнительно менее важное значение. Наоборот, особенно
важно, далее, то, что в № 108 «Искра» начинает уже (как это не раз с ней бывало)
пятиться, вилять, выворачиваться: к лозунгу организации революционного
самоуправления она добавляет лозунг «активных боевых выступлений народных масс»
(чем это отличается от вооруженного восстания, аллах ведает). «Искра» договаривается
даже до того, что «организация революционного самоуправления это и есть
единственный способ действительной «организации» всенародного восстания». № 108
«Искры» помечен 13 (26) августа, а 24 августа н. ст. появилась в венской «Рабочей
Газете» статья тов. Мартова, излагающая «план» «Искры» вполне в духе № 106, а не в
духе «поправок» № 108-го. Эту ценную статью тов. Мартова мы переводим ниже в ее
главной части, как образец «социал-демократической маниловщины».
51
 Попробуем разобраться в этой путанице.
Чтобы выяснить дело, необходимо прежде всего дать себе отчет в том, какие силы и
как именно «творят историю» русской революции в данный момент. Самодержавие
приняло теорию «совещания» царя с народом. Желая совещаться с просеянной через
полицейский надзор кучкой выборных от помещиков и лавочников, оно начинает с
отчаянной свирепостью подавлять революцию. Более широкие круги монархической
буржуазии стоят за теорию соглашения царя с народом (освобожденцы или
конституционное демократическая» партия). Буржуазия выражает этой теорией свое
предательство революции, готовность сначала поддержать ее, а затем соединиться с
реакцией против нее. Революционный пролетариат, поскольку им руководит социал-
демократия, требует самодержавия народа, т. е. полного уничтожения сил реакции и
прежде всего фактического свержения царского правительства и замены его временным
революционным правительством. Пролетариат стремится (часто бессознательно, но
неуклонно и энергично) к тому, чтобы присоединить к себе крестьянство и с его
помощью довести революцию до полной победы, вопреки неустойчивости и
предательству буржуазии.
Государственная дума есть, несомненно, уступка революции, но уступка, сделанная
(это еще более несомненно) с целью подавить революцию и не дать конституции.
Буржуазные «соглашатели» хотят добиться конституции с целью подавить революцию; г.
Виноградов (в «Русских Ведомостях») выразил это стремление либеральной буржуазии,
неизбежно вытекающее из ее классового положения, с особенной ясностью.
Спрашивается теперь: какое значение имеет, при таком положении дел, решение
бойкотировать Думу, принятое «Союзом союзов» (см. № 14 «Пролетария»), т. е. самой
широкой организацией буржуазной интеллигенции? Буржуазная интеллигенция, в общем
и целом, тоже хочет «соглашения». Она тоже колеблется поэтому, как много раз уже
показывал «Пролетарий», между реакцией и революцией, между торгашеством и
борьбой, между сделкой с царем и восстанием против царя. Это и не может быть иначе в
силу классового положения буржуазной интеллигенции. Но было бы ошибкой забывать,
что эта интеллигенция более способна выражать широко понятые, существенные
интересы всего класса буржуазии в отличие от временных и узких интересов одних
только «верхов» буржуазии. Интеллигенция более способна выражать интересы широкой
массы мелкой буржуазии и крестьянства. Она более способна, поэтому, при всей ее
неустойчивости, к революционной борьбе с самодержавием, и при условии сближения с
народом она может стать крупной силой в этой борьбе. Бессильная сама по себе, она
могла бы дать весьма значительным слоям мелких буржуа и крестьян как раз то, чего им
недостает: знание, программу, руководство, организацию.
Суть идеи «бойкота», как она возникла у «Союза союзов», состоит, след., в том, что
первый шаг крупной буржуазии к совещанию - соглашению с царем неминуемо вызвал
первый шаг мелкобуржуазной интеллигенции к сближению с революционным народом.
Помещики и капиталисты качнулись вправо, буржуазная интеллигенция,
представительница мелкой буржуазии, качнулась влево. Первые идут к царю, далеко не
отказываясь грозить ему еще не раз силой народа. Вторые подумывают, не идти ли им к
народу, не разрывая еще окончательно с теорией «соглашения» и не становясь вполне на
революционный путь.
Вот в чем суть идеи бойкота, возникшей, как мы уже указали в № 12 «Пролетария»,
внутри буржуазной демократии. Только очень близорукие и поверхностные люди могли
бы усмотреть в этой идее невмешательство, абсентеизм, воздержание и т. п. Буржуазной
интеллигенции нечего воздерживаться, ибо высокий ценз сам ее удерживает вдали от
Государственной думы. Буржуазная интеллигенция в своей резолюции о бойкоте на
первый план ставит «мобилизацию всех демократических элементов страны».
Буржуазная интеллигенция есть самый деятельный, решительный и боевой элемент
освобожденской, конституционно-«демократической» партии. Обвинять эту
интеллигенцию за идею бойкота в воздержании и т. п. или даже отказать этой

52
интеллигенции в поддержке ее идеи и развитии ее - значит, по близорукости, сыграть на
руку крупной монархической буржуазии, орган которой «Освобождение» недаром воюет
с идеей бойкота.
Правильность изложенного взгляда, помимо общих и основных соображений,
подтверждается ценными признаниями г. С. С. в № 75 «Освобождения». В высшей
степени знаменательно, что г. С. С. относит сторонников идеи бойкота к «радикальной»,
а противников - к «умеренной» группе. Первых он обвиняет за «народовольчество», за
повторение ошибок «активных революционных групп» (обвинение, почетное для того,
против кого оно выдвигается «Освобождением»); про вторых он прямо говорит, что они
стоят меж двух огней: между самодержавием и «социальной (sic!) революцией», причем
бедный г. С. С. со страху даже чуть не смешал демократическую республику с
социальной революцией! Самое же ценное признание г. С. С. следующее: для радикалов -
говорит он, сравнивая съезд «Союза союзов» со съездом земцев - «центр тяжести
несомненно (слушайте!) лежал в требовании изменения системы выборов, тогда как для
более умеренной группы главный интерес заключался в расширении прав Думы».
Этим все сказано! Г. С. С. выболтал сокровенные «думы» помещиков и капиталистов,
которые мы сотни раз разоблачали. «Главный интерес» для них не в привлечении народа
к выборам (они этого боятся), а в расширении прав Думы, т. е. в превращении
крупнобуржуазного собрания из законосовещательного в законодательное. Вот где
зарыта собака. Крупная буржуазия никогда не сможет удовлетвориться
«законосовещательной» Думой. Отсюда - неизбежность конституционных конфликтов в
Государственной думе. Но крупная буржуазия никогда не сможет стать надежным и
верным сторонником самодержавия народа. Она всегда будет одной рукой брать
конституцию (для себя), а другой рукой - отбирать права у народа или
противодействовать расширению прав народа. Крупная буржуазия не может не
стремиться к конституции, обеспечивающей привилегии крупной буржуазии.
Радикальная интеллигенция не может не стремиться к выражению интересов более
широких слоев мелкой буржуазии и крестьянства. Правое крыло буржуазной демократии,
получив синицу в руки, сразу начало «умнеть» и отказывается уже, как мы видели, от
«нелегальных» съездов. Левое крыло увидело, что оно осталось даже без синицы, что
помещики и капиталисты, попользовавшись услугами «3-го элемента» (агитация,
пропаганда, организация печати и т. д.), готовы предать их, направив усилия в
Государственной думе не на народные права, а на свои, антинародные права. И вот,
почуяв начало предательства, буржуазная интеллигенция клеймит Государственную думу
как «дерзкий вызов» со стороны правительства всем народам России, объявляет бойкот,
советует «мобилизацию демократических элементов».
При таком положении дел обрушиться на идею бойкота значило со стороны с.-д.
сыграть роль политических простаков. Верный классовый инстинкт революционного
пролетариата подсказал большинству российских товарищей идею активного бойкота.
Это значит: поддерживать левое крыло и тянуть его к себе, стараться выделить элементы
революционной демократии, чтобы с ними вместе ударить на самодержавие. Радикальная
интеллигенция протянула нам палец, - хватай ее за руку! Если бойкот не хвастовство,
если мобилизация не фраза, если возмущение дерзким вызовом не актерство, - тогда вы
должны порвать с «соглашателями», стать на сторону теории самодержавия народа,
принять, на деле принять единственно-последовательные и цельные лозунги
революционной демократии: вооруженное восстание, революционная армия, временное
революционное правительство. Присоединить к себе тех, кто на деле принимает эти
лозунги, втоптать перед всем народом в помойную яму тех, кто остается на стороне
«соглашателей», - такова единственная правильная тактика революционного
пролетариата. Наши новоискровцы прозевали и классовое происхождение и реальное
политическое значение идеи бойкота, открыв стрельбу... в воздух. Тов. Череванин пишет
в № 108: «Как видно из листков донского комитета и с.-петербургской группы, обе эти
организации» (NB: меньшевистские. Примеч. редакции «Пролетария») «высказываются
за бойкот. Участие в выборах в такую Думу они считают позорным, изменой делу

53
революции и заранее клеймят тех либералов, которые примут участие в выборах. Таким
образом, исключается возможность сделать Государственную думу орудием
демократической революции и отвергается, очевидно, агитация, направленная в эту
сторону». Подчеркнутые нами слова показывают именно очерченную сейчас ошибку43.
Ведь те, кто декламирует против «невмешательства», только заслоняют действительно
важный вопрос о способах вмешательства. Есть два способа вмешательства, два типа
лозунгов. Первый способ: «удесятерение агитации, устройство собраний везде и всюду,
утилизация избирательных собраний хотя бы путем насильственного проникновения в
них, устройство демонстраций, политических забастовок и т. д. и т. п.» («Пролетарий» №
12). Лозунги этой агитационной кампании мы уже изложили. Другой способ: брать
«революционное обязательство идти в Государственную думу с тем, чтобы добиваться
превращения ее в революционное собрание, ниспровергающее самодержавие и
созывающее учредительное собрание» (т. Череванин в № 108 «Искры»), или «давить на
выборщиков в том смысле, чтобы в Думу выбирались только решительные сторонники
демократического и свободного представительства» (т. Мартов в венской «Рабочей
Газете»).
Вот это различие способов и отражает разницу «двух тактик» социал-демократии.
Оппортунистическое крыло с.-д. всегда склонно «давить» на буржуазную демократию
посредством взимания обязательств с нее. Революционное крыло социал-демократии
«давит» на буржуазную демократию и толкает ее налево тем, что клеймит ее за повороты
вправо, тем, что распространяет в массе лозунги решительной революции. Теория
«взимания обязательств», эта знаменитая теория староверовской лакмусовой бумажки,
есть величайшая наивность, способная лишь сеять смуту в пролетариате и развращать
его. Кому предъявит ко взысканию полученное им «обязательство» т. Череванин? Не
господу ли богу? Неужели т. Череванин не знает, что под давлением материальных
интересов класса все и всякие обязательства полетят к черту? Неужели не ребячество
мысль того же т. Череванина связать буржуазных депутатов Государственной думы с
революционным пролетариатом посредством «императивных мандатов»? Ведь тов.
Мартову, если бы он на деле стал выполнять свой план, пришлось бы заявлять перед
рабочим классом, что N. N. или М. М. из данного собрания помещиков суть
«решительные сторонники свободного и демократического представительства»! Делать
такие заявления значило бы сеять величайший политический разврат!
И заметьте еще вот что: все эти «революционные обязательства» господ
Петрункевичей, Родичевых и tutti quanti 44, все эти «императивные мандаты», все эти
подписки о «решительной поддержке демократического и свободного
представительства» (можно ли выбрать более общий, неясный, туманный термин?)
брались и давались бы от имени социал-демократии за спиной пролетариата. Ведь
открыто этого сделать нельзя, да даже и при открытой агитации в свободных странах
политические деятели обязываются не столько частными сделками, сколько программами
партий, а ведь у нас нет и не будет определенных и оформленных партий при выборах в
Государственную думу! Посмотрите же, товарищи новоискровцы, как вы опять залезли в
болото: на словах у вас все «масса», «перед массой», «с участием массы»,

43
В рукописи далее следует зачеркнутый текст: ««Орудием демократической революции»
нельзя сделать и нечего делать Государственную думу, ибо Государственная дума неизбежно и
при всяком случае будет отчасти ее орудием. Отчасти, т. е. поскольку неизбежны в ней
конституционные конфликты с царем крупной буржуазии. Но для нас центр тяжести должен
лежать не в ней, ибо она неизбежно предаст пролетариат, а в массе крестьянства и в радикальной
интеллигенции, способной сблизиться с этой массой. Что важнее: помешать ли соглашению
помещиков и царя или помочь соглашению крестьянства с пролетариатом? Т. Череванин возразит:
пусть второе важнее, но и первое надо делать. Очень хорошо. Тогда посмотрим, как это делать».
Ред.
44
- и им подобных. Ред.

54
«самодеятельность массы», а на деле ваш «план» сводится к секретным сделкам об
обязании господина Петрункевича быть не предателем революции, а «решительным»
сторонником ее!
Новоискровцы сами довели себя до абсурда. В России никто и нигде, даже из их
сторонников, и не подумает заключать этих нелепых «революционных обязательств».
Нет. Вмешиваться надо не так. Вмешиваться надо самым беспощадным клеймением
теории соглашения и буржуазных соглашателей, всех этих Петрункевичей и т. п.
Разоблачать их буржуазное предательство революции, объединять против самодержавия
(а на всякий случай и против Думы) революционные силы для восстания - вот
единственный надежный способ реально «давить» на Думу, реально готовить победу
революции. Только с этим лозунгом должны мы вмешиваться в избирательную агитацию,
не для избирательных маневров, сделок, обязательств, а для проповеди восстания. И
только реальная сила вооруженного народа даст возможность использовать в пользу
революции (а не в пользу узкобуржуазной конституции) возможные и вероятные
будущие конфликты внутри Государственной думы или Государственной думы с царем.
Поменьше доверия к Государственной думе, побольше доверия к силам вооружающегося
пролетариата, господа!
Мы подошли теперь и к лозунгу: организация революционного самоуправления.
Рассмотрим его повнимательнее.
Во-первых, чисто теоретически неправильно выдвигать на первый план лозунг
революционного самоуправления вместо лозунга: самодержавие народа. Первый
относится к управлению, второй к устройству государства. Первый совместим поэтому с
предательской буржуазной теорией «соглашения» (самоуправляющийся народ с царем во
главе, который «не управляет, а царствует»), второй безусловно несовместим. Первый -
приемлем для освобожденцев, второй - неприемлем.
Во-вторых, отождествление организации революционного самоуправления с
организацией всенародного восстания совершенно вздорно. Восстание есть гражданская
война, а война требует армии. Между тем, самоуправление само по себе не требует
армии. Есть страны, где существует самоуправление, по нет армии. И революционное
самоуправление не требует революционной армии там, где революция происходит по
типу Норвегии: «рассчитали» короля и произвели опрос народа. Но когда народ угнетен
деспотизмом, опирающимся на армию и начинающим гражданскую войну, - тогда
отождествлять революционное самоуправление с революционной армией, выдвигать
первое и замалчивать второе есть прямо-таки несказанная пошлость, выражающая либо
предательство революции, либо крайнее недомыслие.
В-третьих, и история подтверждает ту, самоочевидную, впрочем, истину, что только
полная и решительная победа восстания обеспечивает вполне возможность организации
действительного самоуправления. Возможна ли была бы во Франции муниципальная
революция в июле 1789 года, если бы 14 июля поднявшийся и вооруженный Париж не
победил царских войск, не взял Бастилии, не сломил в самом корне сопротивления
самодержавия? Или, может быть, новоискровцы сошлются при этом на пример города
Монпелье, где муниципальная революция, организация революционного
самоуправления, произошла мирно, где была даже вотирована благодарность интенданту
за любезность, с какою он содействовал своему собственному низложению? Не ждет ли
новая «Искра», что во время нашей агитационной кампании выборов в Думу мы будем
благодарить губернаторов за самоустранение до взятия русских Бастилии? Не характерно
ли, что во Франции 1789 года время муниципальной революции есть время начавшейся
эмиграции реакционеров, а у нас лозунг революционного самоуправления вместо лозунга
восстания выдвигают тогда, когда существует еще эмиграция революционеров? Когда
одного русского сановника спросили, почему 6-го августа не дарована амнистия, он
ответил: «с какой же стати освободим мы 10 000 человек, которых нам стоило немалого
труда арестовать и которые завтра же начали бы отчаянную борьбу с нами?». Этот

55
сановник рассуждал умно, а те, кто говорит о «революционном самоуправлении» до
освобождения этих 10 000, рассуждают не умно.
В-четвертых, современная русская действительность наглядно показывает
недостаточность лозунга: «революционное самоуправление» и необходимость прямого и
точного лозунга восстания. Взгляните, что было в Смоленске 2-го августа ст. ст.
Городская дума признала беззаконием расквартировку казаков, прекратила выдачу им
денег, организовала для защиты населения городскую милицию, обратилась с воззванием
к солдатам против насилия над гражданами. Мы желали бы знать, находят ли это
достаточным наши добрые новоискровцы? Не следует ли рассматривать эту милицию как
революционную армию, как орган не только обороны, но и наступления? - и наступления
не только против смоленской казачьей сотни, а против самодержавного правительства
вообще? Не следует ли пропагандировать эту идею о провозглашении революционной
армии и о задачах ее? Можно ли считать действительно народное самоуправление города
Смоленска обеспеченным, пока революционная армия не одержала решительной победы
над царской армией?
В-пятых, факты свидетельствуют неопровержимо, что лозунг революционного
самоуправления вместо лозунга восстания или в смысле (?) лозунга восстания не только
«приемлем» для освобожденцев, но и принят ими. Возьмите № 74 «Освобождения». Вы
увидите решительное осуждение «безумной и преступной проповеди вооруженного
восстания» и в то же время защиту городских милиций и организации органов местного
самоуправления, как элементов будущего временного правительства (ср. № 12
«Пролетария»).
С которой стороны ни подойдете вы к вопросу, - неизменно окажется, что новый
лозунг новой «Искры» есть лозунг освобожденский. Социал-демократы, заслоняющие
или отодвигающие лозунг вооруженного восстания, революционной армии, временного
правительства лозунгом организации революционного самоуправления, тащатся в хвосте
у монархической буржуазии вместо того, чтобы идти во главе революционного
пролетариата и крестьянства.
Нас упрекают за то, что мы «вдалбливаем» упорно одни и те же лозунги. Мы считаем
этот упрек за комплимент. Наша задача в том и состоит, чтобы наряду с общими
истинами с.-д. программы вдалбливать неустанно насущные политические лозунги. Мы
добились широчайшего распространения ненавистной либералам «четыреххвостки»
(всеобщее, прямое, равное, тайное голосование). Мы ознакомили рабочие массы с
«шестеркой» политических свобод (слова, совести, печати, собраний, союзов, стачек).
Мы должны миллионы и миллиарды раз повторять теперь «тройку» ближайших
революционных задач (вооруженное восстание, революционная армия, временное
революционное правительство). Народные силы для выполнения этих задач растут
стихийно не по дням, а по часам. Попытки восстания множатся, организация его растет,
вооружение подвигается вперед. Из рядов рабочих и крестьян, одетых в зипуны, пиджаки
и мундиры, выдвигаются неведомые герои, которые неразрывно слиты с толпой и
которые все глубже проникаются благородным фанатизмом народного освобождения.
Наше дело - позаботиться, чтобы все эти ручейки слились в могучий поток, чтобы
стихийное движение осветил, удесятеряя его силы, свет сознательной, прямой, ясной и
точной революционной программы наших ближайших задач.
Итоги. Наша тактика по отношению к Государственной думе может быть выражена в
пяти пунктах: 1) усиленная агитация по поводу закона о Государственной думе и по
поводу выборов в нее, устройство собраний, использование выборной агитации,
демонстрации и пр. и т. д.; 2) сосредоточение всей этой агитационной кампании вокруг
лозунгов: вооруженное восстание, революционная армия, временное революционное
правительство; распространение программы этого временного правительства; 3)
присоединение для этой агитации и для вооруженной борьбы всех элементов
революционной демократии и только их, т. е. только тех, кто принимает на деле
вышеуказанные лозунги; 4) поддержка идеи бойкота, возникшей у левого крыла

56
буржуазной демократии, с тем, чтобы это был активный бойкот в смысле очерченной
выше самой широкой агитации, Привлечение левых представителей буржуазной
демократии на сторону революционно-демократической программы и к деятельности,
сближающей их с мелкой буржуазией и крестьянством; 5) беспощадное разоблачение и
клеймение перед самыми широкими массами рабочих и крестьян буржуазной теории
«соглашения» и буржуазных «соглашателей»; оглашение и разъяснение каждого
предательского и нетвердого шага их как до Думы, так и в Думе; предостережение
рабочего класса от этих буржуазных предателей революции.

Ленин. Встреча друзей (1905 г.)

Парвус зарапортовался до того, что заговорил о формальном соглашении с
освобожденцами («демократами»), о связывании их и социал-демократов общей
политической ответственностью, о поддержке освобожденцев социал-демократами, на
основании точно определенных условий и требований, - от этой нелепости и от этого
позора будут, вероятно, открещиваться даже новоискровцы. Но Парвус только прямее и
грубее выразил основную идею новоискровства. Формальная поддержка, предложенная
Парвусом, есть лишь неизбежный вывод из той моральной поддержки, которую все
время оказывала новая «Искра» монархической буржуазии, осуждая активный бойкот
Думы, оправдывая и защищая идею вступления в Думу демократов, занимаясь игрой в
парламентаризм при условиях, когда нет налицо никакого парламента. Недаром было
сказано: парламента у нас еще нет, а парламентского кретинизма сколько угодно.
Основная ошибка новоискровцев проявила себя. Они все время прикрывали глаза на
теорию соглашения, эту основную политическую теорию освобожденства, это
глубочайшее и вернейшее выражение классовой позиции и классовых интересов
российской буржуазии. Они напирали и напирают на одну сторону дела, на конфликты
буржуазии с самодержавием, оставляя в тени другую сторону дела: соглашение
буржуазии с самодержавием против народа, против пролетариата, против революции. А
между тем, именно эта вторая сторона дела выступает все более и более на первый план,
приобретает все более и более коренное значение с каждым шагом вперед российской
революции, с каждым месяцем затяжки того положения, которое так невыносимо для
буржуазных сторонников порядка.
Основная ошибка новоискровцев повела к тому, что они в корне неправильно оценили
способы использования социал-демократией конфликтов между буржуазией и
самодержавием, способы разжигания этих конфликтов нашими усилиями. Да, мы
обязаны безусловно и всегда разжигать эти конфликты, и без Думы, и до Думы, и в Думе,
если она соберется. Но средство этого разжигания видят новоискровцы совсем не там, где
следует. Вместо того, чтобы разжечь огонек, сломав окна и дав простор притоку
свободного воздуха рабочих восстаний, они потеют, сочиняя игрушечные мехи и
раздувая освобожденский революционный пыл скоморошескими требованиями да
условиями, предъявляемыми к освобожденцам.
Да, мы обязаны поддерживать буржуазию всегда, когда она выступает революционно.
Но эта поддержка всегда состояла у нас (вспомните отношение «Зари» и старой «Искры»
к «Освобождению») и всегда будет состоять у революционной социал-демократии
прежде всего и больше всего в беспощадном разоблачении и клеймении всякого ложного
шага этой «демократической», с позволения сказать, буржуазии. Поскольку мы можем
влиять на демократизм буржуазии, это влияние будет реальным лишь тогда, когда всякое
выступление буржуазного демократа перед рабочими, перед сознательными крестьянами
будет казнью всех измен, всех ошибок этой буржуазии, казнью за неисполненные
обещания, за опровергаемые жизнью и делами красивые слова. Когда эта буржуазия
вчера кричала на все Европы о бойкоте Думы, а сегодня уже сподличала, взяла свои
обещания назад, перерешила решения, переделала резолюции, столковалась о легальном

57
образе действия со всеми Дурново, - тогда мы должны не поддерживать морально этих
лгунов и лакеев самодержавия, не давать им выпутаться, не позволять им соваться к
рабочим с новыми обещаниями (которые так же точно полетят к черту, когда Дума
превратится из законосовещательной в законодательную), нет, мы должны клеймить их и
внушать всему пролетариату неизбежность и неминуемость новых измен этой
буржуазной «демократии», этих соглашателей конституции с Треповым, социал-
демократии с освобожденством. Мы должны доказывать и показывать всем рабочим, на
основании, между прочим, и обмана буржуазией народа в вопросе о бойкоте, -
показывать, что все эти Петрункевичи и К° вполне уже оперившиеся Кавеньяки и Тьеры.
Допустим, что мы не осилим задачи сорвать эту Думу до ее появления на свет.
Допустим, что Дума собралась. В ней неизбежны конституционные конфликты, ибо
буржуазия не может не стремиться к власти. Мы обязаны и тогда поддерживать это
стремление, ибо конституционный порядок даст кое-что и пролетариату, ибо господство
буржуазии, как класса, расчистит почву для нашей борьбы за социализм. Все это так. Но
здесь не кончается, а именно только начинается наше коренное расхождение с новой
«Искрой». Это расхождение - не по вопросу о том, надо ли поддерживать буржуазный
демократизм, а по вопросу о том, чем его поддерживать в революционную эпоху, как на
него давить. Оправдывая их предательство или закрывая глаза на него, спеша заключить
сделки с ним, торопясь играть в парламентаризм, взимая с них обещания и обязательство,
вы достигаете лишь того, что они давят на вас, а не вы на них! Мы дожили до революции.
Времена одного только литературного давления уже прошли. Времена давления
парламентского еще не настали. Действительное, а не игрушечное давление может
оказать только восстание. Когда гражданская война охватила всю страну, - давление
оказывают военной силой, прямым сражением, и всякие иные попытки давления - пустая
и жалкая фраза. Ни один человек не решался еще утверждать, что эпоха восстания
миновала для России. А раз это так, - то всякое отстранение от задачи восстания, всякая
отговорка от ее неотложности, всякая «скидка» в наших требованиях к буржуазной
демократии с требования участвовать в восстании - есть складывание оружия перед
буржуазией, есть превращение пролетариата в ее прихвостня. Пролетариат нигде еще в
мире и ни разу не выпускал из рук оружия, когда начиналась серьезная борьба, ни разу
еще не уступал проклятому наследию гнета и эксплуатации без того, чтобы помериться
силами с врагом. Вот где теперь наши орудия давления, наши надежды на
давление. Никто не сможет предсказать исхода борьбы. Победит пролетариат, - и
революцию будут делать рабочие да крестьяне, а не Головины да Струве. Будет разбит
пролетариат, - тогда буржуазия получит себе новые конституционные награды за помощь
самодержавию в этой борьбе. Тогда, и только тогда, начнется новая эпоха, выступит
новое поколение, повторится европейская история, парламентаризм станет на время
действительным оселком всей политики.
Вы хотите теперь же оказывать давление? - готовьте восстание, проповедуйте его,
организуйте его. Только в нем возможность того, чтобы комедия Думы не была концом
русской буржуазной революции, а стала началом полного демократического переворота,
зажигающего пожар пролетарских революций во всем мире.

Ленин. Спорьте о тактике, но давайте ясные лозунги! (1905 г.)

Спор о тактике по отношению к Государственной думе все разгорается. Разногласие
между «Искрой» и «Пролетарием» становится все глубже, особенно после статьи
Парвуса в «Искре».
Спорить о тактике необходимо. Но обязательно при этом добиваться полнейшей
ясности. Вопросы тактики, это - вопросы политического поведения партии.
Обосновывать то или иное поведение можно и должно и теорией, и историческими
справками, и анализом всей политической ситуации, и т. д. Но партия борющегося класса

58
обязана при всех этих спорах не упускать из виду необходимости совершенно ясных, не
допускающих двух толкований, ответов на конкретные вопросы нашего политического
поведения: да или нет? делать ли нам теперь же, в данный момент, то-то или не делать?
Эти ясные ответы обязательны и для того, чтобы не преувеличивать, не запутывать
разногласий, и для того, чтобы рабочий класс знал с полнейшей точностью, какие именно
конкретные советы дают ему те или иные с.-д. в данный момент.
В видах внесения полной ясности в наши споры с «Искрой» мы даем следующий
список конкретных вопросов политического поведения социал-демократии в настоящей
агитационной думской кампании. Не претендуя нисколько на исчерпывающую полноту
этого списка, мы будем очень рады всяким указаниям на необходимость его дополнения,
изменения или расчленения тех или других вопросов. Само собою разумеется, что
относящееся к избирательным собраниям относится также ко всем и всяческим
собраниям вообще.

КАКИЕ СОВЕТЫ ДАЮТ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТЫ ПРОЛЕТАРИАТУ ПО

ОТНОШЕНИЮ К ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ?

«Искра» «Пролетарий»

1. Проникать ли рабочим в избирательные собрания? Да. Да.

2. Проникать ли рабочим в избирательные собрания

Да. Да.
даже силой?

3. Говорить ли на этих собраниях о полной негодности

Государственной думы и о всех целях, о всей программе Да. Да.
социал-демократии?

4. Призывать ли на этих собраниях рабочих и весь

народ к вооруженному восстанию, образованию
? Да.
революционной армии и временного революционного
правительства?

5. Делать ли из этих (п. 4) лозунгов центральный пункт

Нет. Да.
всей нашей «думской» кампании?

6. Клеймить ли идущих в Государственную думу

«освобожденцев» (или «конституционалистов-
Нет. Да.
демократов») как буржуазных предателей, проводящих
«соглашение» с царем?

7. Говорить ли нам, социал-демократам, народу о

предпочтительности выборов в Государственную думу Да. Нет.
Петрункевичей или Стаховичей и т. п.?

8. Заключать ли какие бы то ни было соглашения с

освобожденцами о поддержке их нами на основании тех Да. Нет.
или иных условий, требований, обязательств и т. под.?

9. Делать ли из лозунга: «революционное

Да. Нет.
самоуправление» центральный пункт нашей агитации?

59
 10. Призывать ли народ теперь же к выборам
всеобщим голосованием органов революционного Да. Нет.
самоуправления, а через них и учредительного собрания?

11. Выбирать ли нам социал-демократические

избирательные комитеты? выставлять ли наши, социал- Да. Нет.
демократические, кандидатуры в Государственную думу?

Ленин. Игра в парламентаризм (1905 г.)

Мы уже неоднократно (в № 12 «Пролетария» до закона о Государственной думе, в
№№ 14-17 после 6 августа) развивали нашу тактику по отношению к Государственной
думе и теперь должны вновь рассмотреть ее в сопоставлении с новыми взглядами,
которые высказал Парвус (отдельный оттиск из №110 «Искры», статья: «Социал-
демократия и Государственная дума»).
Проследим сначала шаг за шагом основное рассуждение Парвуса. «Мы должны до
последней крайности бороться против подставного парламента, этой смеси подлости и
ничтожества», - начинает он свою статью и к этому справедливому положению
добавляется сейчас же не менее справедливое следующее: «Свергнуть Государственную
думу... мы можем только народным восстанием. Заставить правительство изменить
избирательное право и расширить права Думы мы можем опять-таки только народным
восстанием». Превосходно. Каковы же, спрашивается, должны быть наши лозунги
агитации по поводу Государственной думы? Каковы главные и особенно важные формы
организации борьбы против смеси подлости с ничтожеством? Парвус ставит вопрос, в
сущности, так же, говоря: «То, что мы можем внести с своей стороны для подготовки
восстания, это - агитация и организация». И вот как решает он первую часть этого
вопроса, об отношении к избирательным собраниям.
«Если мы будем мешать этим собраниям, - пишет Парвус, - если мы будем срывать их,
мы только окажем услугу правительству».
Итак, Парвус против того, чтобы рабочие мешали кучке помещиков и купцов
ограничивать предмет обсуждения на избирательных собраниях подлой и ничтожной
Государственной думой? Парвус против того, чтобы рабочие пользовались
избирательными собраниями для критики «подлой» Государственной думы и развития
своих социал-демократических взглядов и своих лозунгов?
Выходит так, но вслед за приведенной фразой Парвус говорит уже другое: «То, чего
рабочим не дают добровольно, - читаем в его статье, - они должны взять силой. Они
должны массами являться на сходки избирателей и превратить их в рабочие собрания
(курсив в цитатах везде наш. Редакция «Пролетария»). Вместо рассуждений о том,
избрать ли Ивана Фомича или Фому Иваныча, они поставят на очередь политические
вопросы (Парвус хотел, вероятно, сказать: с.-д. вопросы, ибо вопрос о выборах Фомы или
Ивана есть тоже политический вопрос). Тут мы можем обсуждать и политику
правительства, и тактику либералов, и классовую борьбу, и самую Государственную
думу. Все это ведет к революционизированию масс».
Посмотрите же, что вышло у Парвуса. С одной стороны, мешать собраниям
Трубецких, Петрункевичей и Стаховичей не следует. Идею бойкота Парвус в конце своей
статьи определенно осуждает. С другой стороны, на собрание надо явиться: 1) силой; 2)
«превратить» собрание Петрункевичей и Стаховичей в «рабочее собрание»; 3) вместо
рассуждений о том, для чего собрание сошлось (выбирать ли Фому или Ивана?),
обсуждать наши социал-демократические вопросы, и классовую борьбу, и социализм, и,
разумеется, необходимость народного восстания, его условия, его задачи, его средства,

60
приемы, орудия, его органы, - такие, как революционная армия и революционное
правительство. Мы говорим: разумеется, хотя Парвус ни слова не проронил о проповеди
восстания на избирательных собраниях, ибо он сам вначале признал, что мы должны
бороться до последней крайности и что мы можем достигнуть наших ближайших целей
только восстанием.
Ясно, что Парвус запутался. Он воюет против идеи бойкота, он не советует мешать
собраниям и срывать их, а тут же, рядом, советует проникать в собрания силой (это не
значит «срывать»?), превращать их в рабочие собрания (это не значит «мешать»
Петрункевичам и Стаховичам?), обсуждать не думские, а свои, социал-демократические,
революционные вопросы, которых Петрункевичи обсуждать всерьез не хотят, а рабочие и
сознательные крестьяне очень хотят и непременно будут обсуждать.
Отчего же запутался Парвус? Оттого, что он не понял предмета спора. Он собрался
воевать против идеи бойкота, вообразив, что бойкот значит простое отстранение, отказ от
мысли использовать избирательные собрания для нашей агитации. Между тем, такой
пассивный бойкот никем даже в легальной печати, не говоря уже о нелегальной, не
проповедуется. Парвус обнаруживает полнейшее незнание русских политических
вопросов, когда он смешивает пассивный и активный бойкот, когда он, пускаясь
рассуждать о бойкоте, ни единым словом не разбирает второго бойкота.
Мы уже указывали не раз на условное значение термина «активный бойкот», отмечая,
что рабочим нечего бойкотировать Государственную думу, ибо Государственная дума
сама их бойкотирует. Но действительное содержание этого условного термина мы вполне
ясно определили с самого начала, еще полтора месяца тому назад, когда в № 12
«Пролетария», до выхода закона о Государственной думе, писали: «В
противоположность пассивному отстранению, активный бойкот должен означать
удесятерение агитации, устройство собраний везде и повсюду, утилизацию
(использование) избирательных собраний, хотя бы путем насильственного
проникновения в них, устройство демонстраций, политических забастовок и т. п. и т. д.».
И несколько дальше: «Активный бойкот» (мы ставили этот термин в кавычках, как
условный термин) «есть агитация, вербовка, организация революционных сил в
увеличенном масштабе, с двойной энергией, под тройным давлением».
Это сказано так ясно, что не понять этого могли бы только люди, совершенно чужие
русским политическим вопросам, или же люди, безнадежно путаные, Konfusionsrathe
(«советники путаницы»), как говорят немцы.
Итак, чего же, наконец, хочет Парвус? Когда он советует силой врываться в собрания
избирателей, превращать их в рабочие собрания, обсуждать социал-демократические
вопросы и восстание, «вместо рассуждений о том, избрать ли Ивана Фомича или Фому
Иваныча» (заметьте: «вместо», а не вместе, не наряду), - он советует именно активный
бойкот. С Парвусом случилось, как видите, маленькое несчастье: он шел в одну дверь, а
попал в другую. Он объявил войну идее бойкота, а сам высказался (по вопросу об
избирательных собраниях) за активный бойкот, т. е. за единственный вид бойкота,
который обсуждался в русской политической печати.
Конечно, Парвус может возразить, что условные термины для него не обязательны.
Это возражение будет формально справедливо, но по существу никуда не годно.
Обязательно знать то, о чем идет речь. О словах мы спорить не станем, но политические
термины, сложившиеся уже в России, на месте действия, это - совершившийся факт,
который заставит считаться с собой. Заграничный социал-демократический писатель,
который вздумал бы игнорировать эти складывающиеся на месте действия лозунги,
обнаружил бы только самое узкое и мертвенное литераторское самомнение. Повторяем:
ни о каком другом бойкоте, кроме активного, никто в России не говорил, никто в
революционной печати не писал. Парвус имел бы полное право критиковать термин,
отвергать или пояснять иначе его условное значение и т. д., но игнорировать его, или
извращать установившееся уже значение, значит вносить путаницу в вопрос.

61
 Мы подчеркнули выше, что Парвус сказал: не вместе, а вместо. Парвус советует не
вместе с вопросом о выборах Фомы или Ивана поднять наши с.-д. вопросы и вопрос о
восстании, а вместо вопроса о выборах вопрос о классовой борьбе и о восстании. Это
различие «не вместе, а вместо» очень важно, и на нем тем более необходимо
остановиться, что Парвус, как видно из дальнейшего содержания его статьи, может быть,
сам бы вздумал поправиться и сказать: не вместо, а вместе.
Нам следует рассмотреть два вопроса: 1) возможно ли на избирательных собраниях
обсуждать «вместе» и выбор Ивана или Фомы, и классовую борьбу, социализм,
восстание? 2) если возможно, то следует ли обсуждать вместе первые и вторые вопросы
или вторые вместо первого? Кто знает русские условия, тот едва ли затруднится ответом
на оба вопроса. Проникать в избирательные собрания и превращать их в рабочие
собрания придется силой, т. е. подавляя сопротивление полиции и войска прежде всего. В
сколько-нибудь крупных рабочих центрах (где рабочая социал-демократическая партия
только и может рассчитывать на руководство действительно широким, народным
движением) сопротивление полиции и войска будет самое серьезное. Закрывать глаза на
это было бы с нашей стороны прямо глупо. Парвус сам говорит, что «выборная агитация
может каждую минуту превратиться в революционное восстание». Если так, то мы
обязаны рассчитывать и сообразовать свои силы именно с задачей восстания, а не с
задачей повлиять на выбор Фомы, а не Ивана в Государственную думу. Если так, то
главным и центральным лозунгом всей нашей агитационной думской кампании должен
быть лозунг: вооруженное восстание, революционная армия, революционное
правительство. Если так, то мы обязаны прежде всего и больше всего проповедовать и
разъяснять именно эти лозунги на всех и всяких собраниях. Поэтому Парвус опять-таки
сам побивает себя, когда, с одной стороны, ждет восстания «каждую минуту», а с другой
стороны, совершенно умалчивает о проповеди восстания, разборе его условий, средств и
органов, как о «нерве» думской кампании.
Далее. Рассмотрим другой случай, возможный в отдельных, особенно менее крупных
центрах. Попытки силой пройти в собрание не вызывают, допустим, серьезной борьбы с
правительством, не доходят до восстания. Попытки эти, допустим, увенчиваются в
отдельных случаях успехом. Тогда нельзя забывать, во-первых, об учреждении,
называемом военным положением. На всякую частичную победу народа над полицией и
войском правительство отвечает, как небезызвестно, вероятно, даже Парвусу, введением
военного положения. Пугает ли нас эта перспектива? Нет, ибо это шаг, приближающий
восстание и обостряющий вообще всю борьбу. Пугает ли это земцев и выборщиков в
Думу вообще? Безусловно да, ибо это облегчает аресты Милюковых, ибо это дает поводы
правительству прикрыть часть избирательных собраний, а может быть, и все собрания и
всю Думу! Значит, дело опять сводится к тому, что одни желают восстания, проповедуют
его, готовят его, агитируют за него, организуют отряды восстания и т. д., а другие не
хотят восстания, борются с идеей восстания, осуждают, как безумную и преступную,
проповедь восстания и т. д. Неужели Парвус не знает, что эти «другие» - все
освобождении, т. е. даже самые левые из буржуазных демократов, могущих попасть в
Думу??
А если Парвус знает это, то он должен знать и следующее (это во-вторых).
Сопротивление насильственному проникновению в избирательные собрания и
превращению их в рабочие собрания окажут не только (иногда даже не столько) полиция
и войско, но и сами земцы, сами освобождении. Закрывать глаза на это позволительно
только детям. Земцы и освобожденцы ставят вопрос яснее и прямее, чем некоторые
социал-демократы. Или готовить восстание и взять его за центр агитации и всей работы,
или перейти на почву Думы и ее взять за основу всей политической борьбы. Земцы и
освобожденцы уже решили этот вопрос, как мы указывали и подчеркивали не раз еще с
№ 12-го «Пролетария». Земцы и освобождение идут на собрания именно для того и
только для того, чтобы обсудить выбор Фомы или Ивана, Петрункевича или Стаховича,
чтобы принять программу «борьбы» (борьбы в кавычках, борьбы в белых лакейских
перчатках) на почве Думы и отнюдь не восстанием. Земцы и освобожденцы (мы нарочно

62
соединяем тех и других, ибо для политического разделения их нет данных), конечно, не
прочь будут допустить к себе в собрание (только там и тогда, когда это можно сделать
без применения силы в сколько-нибудь значительных размерах!!) революционеров и
социал-демократов, если найдутся из этих последних неумные люди, готовые обещать
«поддержку» Фомы против Ивана, Петрункевича против Стаховича. Но земцы никогда
не потерпят, чтобы их собрание «превратили в рабочее собрание», чтобы их собрание
сделали народным революционным собранием, чтобы с их трибуны звали открыто и
прямо к вооруженному восстанию. Разжевывать эту очевидную истину даже несколько
неловко, но для Парвуса и «Искры» приходится разжевывать ее. Земцы и освобожденцы
неизбежно будут сопротивляться такому использованию их собраний, хотя эти
буржуазные торгаши будут сопротивляться, конечно, не силой, а более безопасными,
«мирными» и окольными средствами. Они не войдут ни в какие сделки с людьми,
обещающими им «народную» поддержку Петрункевича против Стаховича, Стаховича
против Грингмута, иначе как под условием не превращать избирательного собрания в
рабочее собрание, под условием не пользоваться их трибуной для призыва к восстанию.
Если они узнают, что на их собрание идут рабочие (а это они почти всегда узнают, ибо
массовой демонстрации не скроешь), то одни из них прямо донесут начальству, другие
примутся уговаривать социал-демократов не делать этого, третьи побегут уверять
губернаторов, что «не их в том вина», что они хотят Думы, хотят в Думу, что они всегда
устами «верного собрата» г. Струве осуждали «безумную и преступную» проповедь
восстания; четвертые посоветуют переменить время и место собрания; пятые, наиболее
«смелые» и наиболее политически ловкие, скажут под сурдинку, что они рады выслушать
рабочих, поблагодарят социал-демократического оратора, расшаркаются и раскланяются
перед «народом», уверят всех и каждого в красивой, эффектной и прочувствованной
речи, что они всегда за народ, всей душой за народ, что они идут не с царем, а с народом,
что «их» Петрункевич давно это заявил, что они «вполне согласны» с социал-
демократическим оратором насчет «подлости и ничтожества» Государственной думы, но
что надо, говоря прекрасными словами высокочтимого парламентария Парвуса, столь
кстати переносящего на непарламентскую Россию парламентские образчики
фольмаровских союзов социал-демократов с католиками, надо «не мешать выборной
агитации, а расширять ее»; расширять же значит не рисковать безумно судьбой
Государственной думы, а «поддерживать» всем народом выбор Фомы против Ивана,
Петрункевича и Родичева против Стаховича, Стаховича против Грингмута и т. д.
Одним словом, чем глупее и трусливее будут земцы, тем меньше шансов на то, что
они будут слушать Парвуса на своем избирательном собрании. Чем умнее и смелее
земцы, тем больше шансов на это, а также тем больше шансов на то, что Парвус в роли
поддерживающего Фому против Ивана окажется одураченным.
Нет, добрый Парвус! Пока в России нет парламента, переносить на Россию тактику
парламентаризма, значит недостойно играть в парламентаризм, значит из вождя
революционных рабочих и сознательных крестьян превращаться в прихвостня
помещиков. Заменять временные соглашения отсутствующих у нас открытых
политических партий тайными сделками с Родичевым и Петрункевичем о поддержке их
против Стаховича, значит сеять разврат в рабочей среде. А открыто выступить перед
массой социал-демократическая партия пока не может, а радикально-демократическая
партия частью не может, частью не хочет и даже более не хочет, чем не может.
На прямой и ясный лозунг земцев-освобожденцев: долой преступную проповедь
восстания, за работу в Думе и через Думу, - мы должны ответить прямым и ясным
лозунгом: долой буржуазных предателей свободы, господ освобожденцев и К°, долой
Думу и да здравствует вооруженное восстание!
Соединять лозунг восстания с «участием» в выборах Фомы или Ивана значит, под
предлогом «широты» и «разносторонности» агитации, «гибкости» и «чуткости» лозунгов
вносить одну путаницу, ибо на практике это соединение есть маниловщина. На практике
выступление Парвуса и Мартова перед земцами с «поддержкой» Петрункевича против

63
Стаховича будет (предполагая те исключительные случаи, когда оно окажется
осуществимо) не открытым выступлением перед массой народа, а закулисным
выступлением одураченного вождя рабочих перед горсткой предателей рабочих.
Теоретически, или с точки зрения общих основ нашей тактики, соединение этих лозунгов
является сейчас, в данный момент, разновидностью парламентского кретинизма. Для нас,
революционных социал-демократов, восстание не абсолютный, а конкретный лозунг. Мы
отодвигали его в 1897 году, мы ставили его в смысле общей подготовки в 1902 году, мы
поставили его, как прямой призыв, лишь в 1905 г., после 9-го января. Мы не забываем,
что Маркс в 1848 году был за восстание, а в 1850 г. осуждал бредни и фразы о восстании,
что Либкнехт до войны 1870-1871 года громил участие в рейхстаге, а после войны
участвовал в нем сам. Мы отметили сразу, в № 12 «Пролетария», что смешно было бы
зарекаться в будущем от борьбы на почве Думы. Мы знаем, что не только парламент, но
и пародия на парламент могут стать, когда нет налицо условий для восстания, главным
центром всей агитации на весь тот период времени, когда о народном восстании нет и
речи.
Но мы требуем ясной и отчетливой постановки вопроса. Если вы думаете, что эпоха
восстаний миновала для России, - скажите это и защищайте открыто свой взгляд. Мы его
оценим и обсудим всесторонне и спокойно, с точки зрения конкретных условий. Но когда
вы сами говорите о возможности восстания «каждую минуту», о необходимости его, -
тогда мы клеймим и будем клеймить, как жалкую маниловщину, все и всякие
рассуждения против активного бойкота Думы. Если восстание возможно и необходимо,
тогда мы именно его должны сделать центральным лозунгом всей нашей околодумской
кампании, тогда мы должны разоблачить продажную душонку «франкфуртского
парламентского говоруна» в каждом освобожденце, который сторонится от этого лозунга
восстания. Если восстание возможно и необходимо, то это значит, что никакого
легального центра для легальной борьбы за цели восстания нет, а маниловскими фразами
его не заменишь. Если восстание возможно и необходимо, то это значит, что
правительство «поставило штык во главе порядка дня», открыло гражданскую войну,
выдвинуло военное положение, как антикритику демократической критики, а при таких
условиях брать всерьез «почти парламентскую» вывеску Государственной думы и
начинать в потемках и под сурдинку играть в парламентаризм в четыре руки с
Петрункевичами, значит заменять политику революционного пролетариата
политиканством комедиантствующих интеллигентов!
Показав основную фальшь всей позиции Парвуса, мы можем лишь вкратце
остановиться на отдельных, наиболее ярких проявлениях этой фальши. «До выборов или
после выборов, в связи с Государственной думой, - пишет Парвус, - создается законная
база существования политических партий». Неправда. На деле теперь создается
«законная база» для правительственной подделки выборов. Эта база называется: 1)
земским начальником (выборы крестьян всецело в его руках); 2) охраной (арест
Милюкова); 3) военным положением. Когда на деле, а не на языке писателей, создастся
«законная база существования политических партий» (в том числе и РСДРП), тогда мы
обязаны будем пересмотреть весь вопрос о восстании заново, ибо для нас восстание есть
лишь одно из важных, но вовсе не всегда обязательных средств завоевания свободного
поля борьбы за социализм.
«Необходимо немедленно выступить не как отдельные общественные группы, не как
юристы, инженеры, земцы, а как либеральная, демократическая, социал-демократическая
партия - официально и открыто. Представители различных направлений могут в этом
отношении согласиться между собой, как соглашаются отдельные фракции парламента».
Да, они могут сделать это, но не открыто, ибо если Парвус забыл о Трепове, то Трепов
не забыл о Парвусе, а тайком. То, что Парвус называет парламентским соглашением
(иногда необходимым для социал-демократов в парламентской стране), есть в
современной России, в сентябре 1905 г., презреннейшая игра в парламентаризм.
Предатели революции ставят теперь на первый план соглашение между освобожденцами

64
и революционерами. Сторонники революции - соглашение между социал-демократами и
всеми революционными демократами, т. е. сторонниками восстания. Если новая «Искра»,
Парвус и Плеханов 45 заключат теперь «парламентское» соглашение с освобожденцами
(об основании ими партии смотри выше, в статье: «Встреча друзей»), то мы заявим
публично, что эти социал-демократы потеряли всякое чутье действительности и должны
быть выброшены за борт. Мы заключим тогда соглашение с революционными
демократами на почве совместной агитации за восстание, подготовки и проведения его.
Мы уже показали разбором новоискровских резолюций (Ленин: «Две тактики»), что
«Искра» опускается до либерального помещика, а «Пролетарий» поднимает и
встряхивает революционного крестьянина.
«Необходимо, чтобы каждая партия организовывала свой избирательный комитет для
ведения выборов по всей стране. Необходимо, чтобы они согласились бы между собой
относительно практических мер к расширению свободы слова, сходок и прочее во время
выборов. Необходимо, чтобы они связали себя общей политической ответственностью
(слушайте, слушайте, товарищи рабочие! Новоискровцы хотят связать вас с
Петрункевичами! Долой Петрункевичей и долой новоискровцев!) так, что если
официальный представитель какой-нибудь политической партии, как таковой,
подвергается полицейскому преследованию или судебному взысканию, то чтобы
представители всех других (!) партий заявили себя солидарными с ним и чтобы все
вместе организовали (!) народный (??) протест и, если возможно (слушайте!), народное
восстание для его защиты».
Скатертью дорога, любезный Парвус! Организуйте протесты и восстание с
Петрункевичами (демократ) и Стаховичами (либерал), - наши дороги разошлись. Мы
будем это делать с революционными демократами. Только измените уже кстати и свои
лозунги, почтеннейшие герои «парламентских соглашений»: - вместо лозунга: «восстание
необходимо» скажите: «восстание, если возможно, должно дополнить протесты». Тогда
все освобожденцы с вами согласятся! Вместо лозунга: «всеобщее, равное, прямое и
тайное голосование» выставьте такой: «правительство должно обеспечить голосование,
если возможно, прямое, равное, всеобщее и тайное». Скатертью дорога, господа! Мы
будем терпеливо ждать, когда Парвус, Петрункевич, Стахович и Мартов «организуют
народный протест и, если возможно, народное восстание» для защиты Милюкова. Ведь
это гораздо своевременнее, господа, в нашу «почти-парламентскую» эпоху: защищать г.
Милюкова, чем сотни и тысячи арестуемых и избиваемых рабочих!..
Парвус заявляет категорически: «у нас нет никаких шансов провести самостоятельно
своих представителей в Думу». И, тем не менее, он пишет: «Если избирательные
комитеты окажутся неосуществимыми, то нам все же нужно употребить все усилия,
чтобы выставить собственные кандидатуры». Несмотря на ценз, полагает Парвус, «в
отдельных случаях возможность социал-демократических кандидатур не исключена».
«Одна, две социал-демократических кандидатуры, где бы то ни было, станут
политическим лозунгом для всей страны».
Благодарим хоть за ясность. Только за чем же дело стало, господа? Газета «Русь»
давно выставила свои кандидатуры, всех этих Стаховичей, Петрункевичей и прочих
предателей революции, обивающих пороги господ Дурново. Что же молчит газета
«Искра»? Почему от слов не переходит к делу? не выставляет кандидатур Аксельрода,
Старовера, Парвуса и Мартова в Государственную думу? Попробуйте, господа, сделайте
опыт, experimentum in corpore vili 46. Попробуйте, и мы увидим сразу, кто из нас прав: вы

45
Примечание: Мы упоминаем Плеханова, ибо он заявил печатно, что тактика «Искры» лучше
тактики «Пролетария». Правда, Плеханов при этом ни словечка не сказал о резолюциях
ноеоискроецее и III съезда, но увертки и увиливания социал-демократического писателя есть
обстоятельство, усиливающее, а не смягчающее его вину.
46
- опыт на малоценном организме. Ред.

65
ли правы, думая, что эти кандидаты станут «лозунгом для всей страны», или мы, думая,
что эти кандидаты сыграют в настоящее время роль гороховых шутов?
Парвус пишет: «Правительство дало кучке людей избирательные права в учреждение,
которое должно бы заведовать делами всего народа. Это налагает на искусственно
подобранных избирателей обязанность использовать свое исключительное право не по
личному» (а по классовому и партийному?) «произволу, а считаясь с мнением народных
масс. Напомнить им об этой обязанности, заставить (!!) их ее выполнить - наша задача,
для проведения которой мы не должны останавливаться ни перед какими средствами».
Это рассуждение, естественно дополняемое уверением, что тактика (активного)
бойкота выражает неверие и «революционные силы страны» (sic!), ошибочно в корне.
Это - образец сентиментально-буржуазной постановки вопроса, против которой должны
ополчиться все социал-демократы. Рассуждение Парвуса буржуазное, ибо он не видит
классовой сущности Думы - соглашения буржуазии с самодержавием. Рассуждение
Парвуса – пустая сентиментальная фраза, ибо он хоть на минуту берет всерьез лживые
слова освобожденцев об их желании «считаться с мнением народных масс». Опоздал
почтенный Парвус года на три. Когда у либералов не было ни органа, ни нелегальной
организации, а у нас было и то и другое, мы помогали их политическому развитию. И
этой заслуги не вычеркнет история из деятельности социал-демократии. Но теперь
либералы из младенцев политики стали главными дельцами ее, показали на деле свое
предательство революции. Теперь обращать главное внимание не на изобличение в
предательстве буржуазных «соглашателей», а на напоминание им «обязанности» ведать
дела (не буржуазии, а) всего народа - значит превращаться в прихвостня освобожденцев!
Только освобожденцы и могут всерьез искать выражения «революционных сил страны» в
Государственной думе. Социал-демократия знает, что самое лучшее, чего мы можем
теперь достигнуть, это - нейтрализация, парализование предательских усилий буржуазии.
Земцы и освобожденцы - не «революционная сила страны», стыдно не знать этого,
товарищ Парвус. Революционная сила теперь, в демократической революции, только
пролетариат и борющееся с помещиками крестьянство.
Перлом из перлов в замечательной статье Парвуса является формулировка условий
поддержки освобожденцев пролетариатом. «Необходимо, - пишет Парвус, - кандидатов
оппозиции, которые захотят пользоваться нашей поддержкой, обязать на определенные
политические требования». (Это не русский язык, а плохой перевод с немецкого, но
смысл все же ясен.) «Такими могут, например, быть: 1) требовать в самой Думе ее
немедленного распущения и созыва учредительного собрания на основе всеобщего и т. д.
избирательного права; 2) отказ правительству во всех военных и финансовых средствах,
пока это требование не будет исполнено».
Со ступеньки на ступеньку. Кто поскользнулся раз и оказался на наклонной
плоскости, тот катится вниз безудержно. Наши стоящие вне обеих частей партии
сверхчеловеки, вроде Парвуса и Плеханова, величественно игнорируют те самые
резолюции новоискровцев, за которые они морально и политически ответственны. Эти
сверхчеловеки воображают себя выше и «большинства» и «меньшинства»: на самом деле
они ниже и того и другого, ибо ко всем недостаткам большинства они сумели
присоединить все недостатки меньшинства и все недостатки перебежчика.
Возьмите Парвуса. Он все время шел об руку с «Искрой», даже тогда, когда план
земской кампании и девятое января открыли ему, не надолго, глаза на ее
оппортунистическую позицию. Но тем не менее Парвус хотел считаться «примиренцем»,
- должно быть, на том основании, что когда он стал выдвигать после 9 января лозунги
временного правительства, его приходилось поправлять большевикам и указывать на
элементы фразы в его лозунгах. Без царя и правительство рабочее! кричал Парвус под
впечатлением 9-го января. Без народа и Дума либеральная! вот к чему сводится его
теперешняя «тактика» после 6-го августа. Нет, товарищ, на настроении минуты, на
раболепстве перед минутой мы не будем строить своей тактики!

66
 Парвус сочинил теперь «новые» условия для либералов. Бедные новоискровцы, как
они устали, сочиняя «условия» соглашения с освобожденцами! Старовер на II съезде (см.
его резолюцию, отмененную III съездом) сочинил одни условия, которые сразу полетели
к черту, ибо ни в плане земской кампании, ни теперь этих условий полностью не
выставлял никто из новоискровцев, писавших о «соглашении» с освобожденцами.
Конференция новоискровцев выставила другие, более строгие условия в резолюции об
отношениях к либералам. Новоискровец Парвус отвечает морально за эту резолюцию, -
но какое дело литераторам-сверхчеловекам до каких-то резолюций, вырабатывавшихся
при участии ответственных представителей пролетариата! Сверхчеловеки плюют на
партийные резолюции!
В резолюции новоискровцев об отношении к оппозиционным партиям черным по
белому написано, что социал-демократия «требует от всех врагов царизма»:
«1) Энергичной и недвусмысленной поддержки всякого решительного действия
организованного пролетариата, направленного к нанесению новых ударов царизму».
Парвус предлагает «соглашение» с освобождениями и обещание им своей
«поддержки», ничего подобного не требуя.
«2) Открытого признания и безоговорочной поддержки требования всенародного
учредительного собрания на основе всеобщей и т. д. подачи голосов и открытого
выступления против всех тех партий и групп, которые стремятся урезать права народа
путем ли ограничения избирательного права, или же путем подмены учредительного
собрания пожалованной монархической конституцией».
Всей второй части этих условий Парвус не признает. Он даже оставляет совершенно в
тени вопрос о том, от кого должны освобожденцы в Думе «требовать созыва»
учредительного собрания. От царя, конечно? Почему же не самим созвать его? а,
почтеннейшие герои «парламентских соглашений»? Или вы уже теперь не против
«пожалованиям?
«3) Решительной поддержки борьбы рабочего класса с правительством и магнатами
капитала за свободу стачек и союзов».
От этого «условия» Парвус освобождает, должно быть, освобожденцев по случаю
созыва Думы и вреда тактики - «чем хуже, тем лучше» (хотя тут же рядом Парвус
уверяет, в насмешку над читателем, что если бы Дума имела законодательные права, то
это было бы хуже, т. е. что один шаг к лучшему и именно тот, которого добиваются
освобожденцы, есть шаг к худшему!!).
«4) Открытого противодействия всем попыткам правительства и дворянских феодалов
варварскими мерами насилия против личности и имущества крестьян подавить
крестьянское революционное движение».
Добрый Парвус, зачем забыли вы это условие? Неужели вы не согласны теперь
предъявить это прекрасное требование Петрункевичу? Стаховичу? Родичеву?
Милюкову? Струве?
«5) Отказа от поддержки всяких мер, имеющих целью сохранение в свободной России
каких бы то ни было ограничений в правах отдельных национальностей и каких бы то ни
было следов национального угнетения;
и 6) активного участия в деле народного самовооружения для борьбы с реакцией и
поддержки социал-демократии в ее попытках организации вооруженной массовой
борьбы».
Добрый Парвус, зачем забыли вы эти условия?

67
 Ленин. План статьи «Главная задача социалистической политики»
(1905 г.)
Главная задача социалистической политики
Самостоятельная политическая партия пролетариата с ясной социалистической
программой.
Первое приложение на деле.
«К.-д.» Ее задачи (объективные). Ср. «Нашу Жизнь» 18. IX.: привлечь народ, усилить
доверие народа etc. etc.
Cf. ibid. 47 об образовании к.-д. и опровержение «Биржевых Ведомостей».
Разрушать это доверие или поддерживать его на известных «условиях»?
Колебания новоискровцев (Parvus, Череванин, Мартов: «выбор решительных»).
Безусловная борьба с к.-д. «Соглашатели». Начало предательства.
Возражения: 1) «абсентеизм». Slander. On the contrary, the most active agitation 48. 2)
поддержка революционной буржуазии». Са depend 49. В парламенте? да. При выборах
нами из консерваторов и к.-д.? да. Но теперь ни того ни другого, ибо парламентаризма
еще нет. Борьба за него. Измена в борьбе 50. Реальная поддержка к.-д. в настоящее время
есть борьба революционная, восстание. На улице или в парламенте? (Cf. Marx über Ledru
Rollin. 1849.)
Использование легальных и полулегальных средств? Безусловно да. Рабочий съезд? -
да. Собрания? Да. Но использовать нечто близкое, не значит слиться, расплыться. Чтобы
использовать, надо быть самостоятельным, целым, сплоченным.
Нелепость новоискровской тактики: «соглашение и поддержка» плюс «потешные
выборы, как возможный мотив к восстанию». Поводов может быть тысяча и 1.
Нет. Тактика теперь иная: 1) Беспощадная борьба с соглашателями к.-д. 2) Травля их
за то, что пошли в Думу. 3) Развитие самостоятельной партии с.-д. на борьбе с к.-д. и на
агитации по поводу Гос. думы.
4) Подготовка к восстанию, которое грядет и в котором, а не в «парламентаризме»
теперь гвоздь ситуации.
5) Использование для этой подготовки, для агитации всех полулегальных и легальных
средств.
6) Концентрация на лозунгах: вооруженное восстание, революционная армия,
временное революционное правительство.

47
- Confer ibidem - сравни там же. Ред.
48
- Клевета. Наоборот, самая активная агитация. Ред.
49
- Смотря по обстоятельствам. Ред.
50
Две возможности: (1) Гос. дума только ворчит. (2) Гос. дума борется за правительство
буржуазии. (Tertium non datur. (Третье не дано. Ред.) За революцию Гос. дума не может
последовательно бороться.) Ив 1 ив 2 решает восстание. Ad (2) (К пункту (2). Ред.) - удобный
повод, не более. Опасность Петрункевичей et K° у власти.

68
 Ленин. О брошюре П.Б. Аксельрода (1905 г.)
Политику активного бойкота Аксельрод считает «реакционной и утопичной» -
реакция? - конференция с.-д. + «Освобождение» решили этот вопрос. Коалиция с
черносотенцами? - боязнь «Московских Ведомостей» и «Нового Времени» - утопия? Две
«утопии»: вооруженное восстание и игра в парламентаризм.
Какая осуществляется - показывает всеобщая стачка и уличная борьба по всей России.
Полнейшая хаотичность идеи о «сговоре», «соглашении» (с. 7) «с центральными
организациями либеральной демократии».
Полное неумение выделить революционную демократию и указать конкретные
лозунги политического соглашения с ней. У П. Б. Аксельрода только освобожденские
лозунги.
Относительно «рабочего съезда».
III съезд: использование открытого выступления для создания опорных пунктов
партии (Ясно и точно.) У П. Б. Аксельрода ничего не разберешь.
Всероссийский рабочий съезд sans phrase» (с. 3) - или «фраза»? Quid est? 51 Лучше
всего два съезда 1) «общий съезд» (с. 4) 2) «с.-д. съезд» («из членов общего съезда,
разделяющих нашу программу, плюс представители наших партийных организации, для
реформирования всей партии». С. 4).

Ленин. Всероссийская политическая стачка (1905 г.)

Барометр показывает бурю! - Так заявляют сегодняшние заграничные газеты, приводя
телеграфные известия о могучем росте всероссийской политической стачки.
И не только барометр показывает бурю, но все и вся сорвано уже с места гигантским
вихрем солидарного пролетарского натиска. Революция идет вперед с поразительной
быстротой, развертывая удивительное богатство событий, и если бы мы захотели
изложить перед нашими читателями подробную историю последних трех-четырех дней, -
нам пришлось бы написать целую книгу. Но писать подробную историю мы предоставим
грядущим поколениям. Перед нами захватывающие сцены одной из величайших
гражданских войн, войн за свободу, которые когда-либо переживало человечество, и надо
торопиться жить, чтобы отдать все свои силы этой войне.
Буря разразилась, - и какими мизерными кажутся теперь либеральные и
демократические речи, предположения, гадания и планы относительно Думы! Как
устарели уже - за несколько дней, за несколько часов - все наши споры о Думе!
Некоторые из нас сомневались в том, под силу ли революционному пролетариату сорвать
эту гнусную комедию полицейских министров, некоторые из нас боялись говорить со
всей смелостью о бойкоте выборов. А вот выборы еще не везде начались, и одно
мановение руки зашатало карточную постройку. Одно мановение руки заставило не
либералов только и не трусливых освобожденцев, заставило г. Витте, этого главу нового
«либерального» царского правительства, говорить (правда, пока еще только говорить) о
реформах, подрывающих все хитросплетения всего булыгинского фарса.
Эта рука, мановение которой произвело переворот в вопросе о Думе, есть рука
российского пролетариата. «Все колеса останавливаются, - говорит немецкая
социалистическая песня, - когда того захочет твоя могучая рука». Теперь эта могучая
рука поднялась. Наши указания и предсказания о великом значении политической

51
- Что это? Ред.

69
массовой стачки в деле вооруженного восстания блестяще оправдались. Всероссийская
политическая стачка охватила на этот раз действительно всю страну, объединив в
геройском подъеме самого угнетенного и самого передового класса все народы
проклятой «империи» Российской. Пролетарии всех народов этой империи гнета и
насилия выстраиваются теперь в одну великую армию свободы и армию социализма.
Москва и Петербург поделили между собой честь революционного пролетарского
почина. Забастовали столицы. Бастует Финляндия. Остзейский край с Ригой во главе
присоединился к движению. Геройская Польша снова уже встала в ряды стачечников,
точно издеваясь над бессильной злобой врагов, которые мнили разбить ее своими
ударами и которые только ковали крепче ее революционные силы. Встает Крым
(Симферополь) и юг. В Екатеринославе строятся баррикады и льется кровь. Бастует
Поволжье (Саратов, Симбирск, Нижний), разгорается стачка и в центральных
земледельческих губерниях (Воронеж), и в промышленном центре (Ярославль).

Ленин. Первые итоги политической группировки (1905 г.)

Помещенный нами в предыдущем номере отчет о конференции социал-
демократических партий и организаций России дает возможность подвести некоторые,
хотя бы первоначальные, итоги по вопросу о современной политической группировке.
Конференция социал-демократических партий и организаций (РСДРП-ЦК, Бунд,
Латышская СДРП, Польская С-Д и революционная Украинская партия) приняла
единогласно тактику активного бойкота по отношению к Государственной думе.
Необходимость усиленной агитации против Государственной думы в прямом значении
слова, необходимость агитировать против всех партий, допускающих участие в
Государственной думе, наконец обязательность подготовки вооруженного восстания
признаны теперь, можно сказать без преувеличения, всей революционной социал-
демократией независимо от национальных различий. Основы той тактики, которую
принял ЦК РСДРП и которую мы защищали в «Пролетарии», начиная с № 12 нашей
газеты, т.е. в течение уже 21/2 месяцев, стали теперь основами тактики почти всей социал-
демократии в России, за одним печальным исключением.
Этим исключением, как известно читателю, является «Искра» и «меньшинство»,
отколовшееся от РСДРП. «Организационная комиссия» - его практический центр - была
представлена на конференции. Как вотировал ее делегат, мы не знаем, но факт тот, что
Организационная комиссия отказалась подписаться под резолюцией конференции. Этого
и надо было ожидать после принятия Южной «учредительной» конференцией ново-
искровцев крайне неразумной и, по принципиальному ее значению, оппортунистической
резолюции о Государственной думе, подробно разобранной нами в № 21 «Пролетария».
Политическая группировка, таким образом, вполне наметилась. Вопрос об отношении
к Государственной думе вызвал едва ли не впервые совместное обсуждение
политической тактики оппозиционными и революционными партиями, легальной и
нелегальной печатью. Это был громадный шаг вперед, по сравнению с предыдущим
периодом движения. Прежде целая пропасть отделяла оппозицию от революционеров,
легальную работу от нелегальной. Теперь движение так гигантски ушло вперед за какие-
нибудь десяток месяцев, что пропасть в значительной части оказалась засыпанной:
«легальная» оппозиция была поднята революционной борьбой на гребень волны, почти
до признания факта революции. Прежде мы, собственно говоря, и не могли спорить с
представителями легальной оппозиции о тактике, о поведении политических партий, ибо
и партий-то кроме революционных, нелегальных не было, ибо «политическая
деятельность» вся сплошь совпадала с деятельностью «политических преступников»,
если оставить в стороне «деятельность» самодержавия и его слуг. Теперь
Государственная дума сделалась естественно и неизбежно предметом обсуждения всей
массы народа, всех оттенков, направлений и партий. Революционная борьба пробила

70
дорогу революционной дискуссии и в легальную печать, и в земские собрания, и в
студенческие сходки, и в массовые рабочие митинги.
Дискуссию по вопросу о том, как отнестись к Государственной думе, начали едва ли
не первые земцы и радикальная интеллигенция, наиболее заинтересованные
непосредственно в царской подачке и наиболее осведомленные о ней еще до издания
манифеста 6-го августа. А затем эта дискуссия перешла во всю политическую печать
России, как свободную, т. е. нелегальную, договаривавшую все свои доводы и все свои
лозунги до конца, так и в легальную, писавшую эзоповским языком за бойкот и свободно
против бойкота.
Политическая группировка, этот предвестник размежевки политических партий и
классов всех народов России, стала складываться именно по вопросу о бойкоте. Идти в
Думу или не идти? Срывать Думу или принять Думу? Бороться ли в Думе, на почве Думы
или вне Думы, помимо Думы, против Думы? - так встал вопрос неизбежно и перед
привилегированной кучкой избирателей и перед «бесправной» массой народа. И вот, по
этому вопросу, который решался, конечно, с тысячи различных точек зрения и с
тысячами всяких вариантов и «особых мнений», имеются теперь сводные результаты
того «опроса» общественного мнения, который дается всей печатью и всей суммой
заявлений всех политических организаций, политических собраний, сходок и т. д.
Эти сводные результаты таковы:
Три основных типа взглядов на Думу выступают выпукло, в полном соответствии с
тремя основными и главными социальными силами происходящей революции: взгляды
черносотенский (самодержавие), либеральный (буржуазия) и революционный
(пролетариат). Черносотенцы ухватились за Думу, как за лучшее и, пожалуй,
единственно возможное, даже единственно мыслимое средство отстоять самодержавие.
Либералы раскритиковали Думу и приняли Думу, влекомые с неодолимой силой к путям
легальным и к соглашению с царем. Революционный народ, с пролетариатом во главе,
заклеймил Думу, провозгласил активный бойкот ее и показал уже на деле свое
стремление превратить этот активный бойкот в вооруженное восстание.
На этих трех основных типах стоит несколько поподробнее остановиться.
Что касается черносотенцев, то можно было ожидать (и такое ожидание выражали
люди, склонные взять Думу всерьез - даже, если не ошибаемся, и искровцы), что
сторонники самодержавия будут прямо или косвенно сочувствовать бойкоту или
абсентеизму, как выражается нередко наша рабья печать. Пускай, дескать, бойкотируют:
нам же лучше, цельнее и чище будет черносотенский состав Думы. И так как в России
есть консервативные органы, способные травить царских министров за чрезмерный
либерализм, способные фрондировать против «слишком слабого» правительства, то
подобный взгляд вполне мог бы найти себе такое же и даже более ясное выражение, чем
многие взгляды конституционалистов. Но тут и сказалась ошибка людей, взявших Думу
всерьез и заговоривших о борьбе на почве Думы, о поддержке борьбы в Думе и пр. и т. п.
Тут и оказалось сразу, что самодержавие страшно нуждается в легальной думской
оппозиции, страшно боится бойкота. Почему? Очень просто: потому, что полная
невозможность управлять страной без сделки хотя бы с частью буржуазии, как класса,
обнаружилась несомненно. Без сделки с правым крылом буржуазии нельзя управлять
страной, нельзя достать денег, нельзя дольше жить. Как ни азиатски-дико наше
самодержавие, как ни много в нем допотопного варварства, консервированного в
необыкновенно чистом виде в течение веков, а все же самодержавное правительство есть
правительство капиталистической страны, связанной тысячами неразрывных нитей с
Европой, с международным рынком, с международным капиталом. Зависимость
самодержавия от буржуазии всея России есть самая сильная материальная зависимость,
которая может быть прикрыта сотнями средневековых пристроек, которая может быть
ослаблена миллионами единоличных или групповых придворных подкупов (чинами,
местами, концессиями, подачками, поблажками и пр., и пр., и пр.), - но которая в
решительные моменты народной жизни должна проявиться с решающей силой.
71
 И если мы видим теперь, что г. Витте забегает пред либералами; - что он говорит
либеральные речи, о которых сообщает легальная печать; - что он ведет «неформальные
переговоры с г. Гессеном», вождем кадетов (телеграмма петербургского корреспондента
«Times»); - что заграничная печать наводняется вестями о либеральных планах царя, - то
все это не случайность. Конечно, тут тьма лжи и интриг, но ведь царское правительство,
да и вообще всякое буржуазное правительство не может ни единого шага в своей
политике сделать без лжи и интриг. Конечно, тут много самого мелкого мошенничества,
вызванного приездом в Петербург уполномоченных от французских и немецких банкиров
для переговоров о новом займе в полмиллиарда рублей, до зарезу нужных царскому
правительству. Но ведь вся система зависимости правительств от буржуазии неизбежно
порождает случаи мошенничества при всех и всяческих сделках и проделках, в которых
осуществляется эта зависимость.
Самодержавию необходимо «помириться» с буржуазией, и оно вынуждено стремиться
к этому, - причем, разумеется, оно хочет 52 надуть общественное мнение Европы и России.
А Государственная дума есть великолепное средство для этой цели. Легальная оппозиция
буржуазии в Думе есть именно та внешность признанного буржуазией государственного
строя, которая, может быть, была бы в состоянии еще помочь самодержавию
вывернуться.
Отсюда понятно, почему «Московские Ведомости», этот орган консервативной
оппозиции правительству, не с злорадством и не с усмешкой, а с пеной на губах, с
бешенством отчаяния говорит о бойкоте Думы. Отсюда понятно, что орган
черносотенцев, «Новое Время», обрушивается на «абсентеистов» и пытается привлечь к
борьбе с идеей бойкота даже Бебеля («Пролетарий» № 20). Черносотенцы боятся
бойкота, и только слепые или заинтересованные в оправдании либералов люди могут
отрицать теперь, что успех бойкота был бы безусловно обеспечен, если бы за него
высказались деятели земских и городских съездов.
Но в том-то и дело, что либеральная буржуазия всеми своими коренными классовыми
интересами влечется к монархии, к двум палатам, к порядку, умеренности, к борьбе с
«ужасами» «постоянной революции», с «ужасами» французского образца революции...
Поворот либеральной буржуазии, освобожденцев и конституционалистов-демократов, от
радикальных фраз о бойкоте к решительной войне с бойкотом есть первый крупный
политический шаг всей российской буржуазии, как класса, шаг, свидетельствующий о ее
предательской натуре, о ее «приготовлении к преступлению», называемому изменой
революции. И это не простое приготовление (ненаказуемое ни по каким законам, как
возразил бы нам, пожалуй, какой-нибудь остряк из освобожденских юристов), а
покушение и даже оконченное покушение. Мы живем теперь быстро. Давным-давно
миновали те (недавние по обычной хронологии, не применимой к революциям) времена,
когда нам надо было будить политическое сознание буржуазии вообще. Миновали даже и
те времена, когда нам надо было помогать буржуазии сорганизоваться в политическую
оппозицию. Теперь они проснулись, они организовались, и на очереди дня встала совсем
другая, великая задача, которая стала возможной и реальной лишь благодаря
семимильным шагам революции, - задача согласиться с царем (задача капитала) и задача
нейтрализовать предательский капитал (задача труда).
Революционный пролетариат, идущий во главе революционного народа, и взял на себя
эту задачу, оставаясь верным своему долгу: будить, толкать, поднимать своих «соседей»
по борьбе с средневековьем и крепостничеством, переходя при этом от менее
революционных соседей к более революционным. Революционный пролетариат,
руководимый социал-демократией, «взял всерьез» не Думу, а те слова, обещания и
лозунги о бойкоте Думы, которые по легкомыслию, крайней молодости и увлечению

52
В рукописи после слова «хочет» следует: «лишь сделать вид, будто оно помирилось, оно
хочет». Ред.

72
сорвались с уст радикальных краснобаев буржуазии. Из фразы о бойкоте пролетариат
сделал реальность, сделал тем, что поднял открыто и прямо знамя вооруженного
восстания, - сделал тем, что развернул не только широчайшую агитацию, но и прямую
уличную борьбу (в Москве), - сделал тем, что побратался с радикальной молодежью,
этим передовым отрядом широкой, не вполне еще определенной в классовом отношении,
но бесконечно угнетенной и эксплуатируемой народной, особенно крестьянской, массы.
Социалистический пролетариат на практической, боевой задаче объединился, без всякого
соглашения и без всякого договора, с пробудившимися слоями революционной
буржуазной демократии. В великие московские дни (великие, как предзнаменованье, а не
как отдельно взятое событие) пролетариат и революционные демократы вели борьбу - в
то время как либералы, освобожденцы и конституционалисты-демократы вели
переговоры с самодержавием.
Политическая группировка обрисовалась: за Думу ради сохранения самодержавия, - за
Думу ради ограничения самодержавия, - против Думы ради уничтожения самодержавия.
Иными словами: за Думу, чтобы подавить революцию, - за Думу, чтобы остановить
революцию, - против Думы, чтобы довести до конца победоносную революцию.
Исключением, печальным и обидным исключением, нарушившим цельность
отчетливой классовой группировки (и подтвердившим, как всякое исключение, общее
правило), явилось оппортунистическое крыло социал-демократии в лице новой «Искры».
Но и в этом исключении, в узенькой области заграничных, нелегальных организаций,
сказалась очень важная и очень поучительная закономерность, предсказанная уже нами.
Конференция, о которой мы сказали выше, объединила революционную социал-
демократию. «Искра» осталась объединенной, не в силу договора, а в силу хода вещей, с
«Освобождением». В нелегальной печати за активный бойкот встали революционные
социал-демократы и крайняя левая революционной буржуазной демократии. Против
бойкота встали оппортунистические социал-демократы и крайняя правая буржуазной
демократии.
Так подтвердилось то, что было показано анализом важнейшей из тактических
резолюций новоискровцев («Две тактики» Ленина), именно, что «Искра» опускается до
либеральных помещиков, а «Пролетарий» поднимает до своего уровня крестьянскую
массу; «Искра» опускается до 53 либеральной буржуазии, а «Пролетарий» поднимает
революционную 54 мелкую буржуазию.
Кто знаком с социал-демократической литературой, тот знает пущенную давно
«Искрой» фразу: большевики и «Пролетарий» покачнулись в сторону социалистов-
революционеров, в сторону крайней буржуазной демократии. В этой фразе, как и во
всякой ходячей фразе, есть доля истины. Она выражает не простую досаду искровцев, она
отражает действительное явление, но отражает так, как отражает предмет вогнутое
зеркало. Это действительное явление есть тот факт, что меньшевики и большевики
представляют из себя оппортунистическое и революционное крыло российской социал-
демократии. Так как искровцы повернули к оппортунизму, то они неизбежно должны
были прийти к выводу, что большевики (говоря языком политических делений
восемнадцатого века) - «якобинцы». Эти обвинения только подтверждают наш взгляд на
правое и левое крыло современной социал-демократии. Эти обвинения со стороны
оппортунистов так же лестны нам, как лестны были в 1900 году обвинения в
«народовольчестве» со стороны «Рабочей Мысли». Теперь действительная политическая
группировка всех политических направлений во всей России по крупнейшему вопросу
тактики доказала на деле правильность нашей оценки всей искровской позиции, начиная
с II съезда РСДРП.

53
В рукописи после слова «до» следует: «монархической». Ред.
54
В рукописи после слова «революционную» следует: «и республиканскую». Ред.

73
 Группировка нелегальных партий, завершенная конференцией всех социал-
демократов, естественно дополняет таким образом группировку всех партий в вопросе о
Думе. И если искровцы оказались обидным исключением, то тот факт, что они -
исключение, дает нам новую веру в силу правила, в победу революционной социал-
демократии, в осуществление русской революцией ее последовательных лозунгов. Если,
в минуты уныния, пошлость либералов и опошление марксизма некоторыми марксистами
кажутся предзнаменованием того, что и революция у нас выйдет пошлая, ублюдочная,
недоконченная, вроде немецкой 1848 года, - то зато жизненность принципов
революционной социал-демократии внушает бодрящую веру, и выступления геройского
рабочего класса поддерживают эту веру. Революция дает прекрасную размежевку
политических направлений, прекрасное доведение до абсурда ошибочных мнений.
Революция в России идет так, что оправдывает до сих пор те надежды на ее полную
победу, которые внушает сложившаяся теперь внешняя и внутренняя ситуация. И при
виде смятения самодержавия, растерянности либералов, при виде бодрой революционной
энергии пролетариата, тянущего за собой крестьянство, - хочется верить, что «пойдет
наш поезд, как не шел немецкий».

Ленин. Письмо Луначарскому (11 октября 1905 г.)

Дорогой Ан. Вас! Статья Ваша берет чрезвычайно интересную тему, крайне свое
временную. Недавно «Leipziger Volkszeitung» в передовой высмеивала земцев за их
сентябрьский съезд, что они «играют в конституцию», корчат из себя уже
парламентариев etc. etc. Ошибка Парвуса и Мартова необходимо требует разбора с
этой стороны. Но у Вас не вышло разбора. По-моему, надо переделать статью в одном из
двух направлений: либо перенести центр тяжести на наших «играющих в
парламентаризм» новоискровцев, показать подробно условное, временное значение
парламентаризма, пошлость «парламентских иллюзий» в эпоху революционной борьбы и
т. д., разъяснив это с азов (для россиян зело полезно!) и привлекши Гильфердинга лишь
для иллюстрации, совсем слегка. Либо взять Гильфердинга за основу и тогда меньше
придется переделать статью, дав ей другое заглавие, но обрисовав яснее самую
постановку вопроса Гильфердингом. Конечно, может быть Вы найдете и другой план
переделки, но, пожалуйста, непременно возьмитесь за нее сразу. Время есть, ибо в этот №
статья не могла бы пойти (московские события + старый материал заполнили все).
Значит, срок ее присылки - вторник 17. X. Убедительно прошу сделать обстоятельную
статейку и прислать к 17. X. Лучше бы в первом направлении переделать, авось
передовая выйдет!
Будь у нас уже парламент, мы обязательно бы поддержали кадетов, Милюкова и К°
contra «Московских Ведомостей». Например, при перебаллотировках etc. Там это ни
капли не нарушило бы самостоятельности классовой партии с.-д. Но в эпоху не
парламента, а революции (у Вас это различие намечено уже в заглавии) поддержка
людей, не способных бороться революционно, есть 1) нарушение самостоятельности
нашей партии. Сделка не может быть ясна и открыта. Это именно «продажа» своих прав
на революцию, как Вы говорите, а не приложение своих прав для поддержки. В
парламенте мы поддерживаем, ни капли не исчезая. Теперь мы исчезаем, обязывая
Милюковых говорить за нас на известных условиях. Затем, главное 2) такая поддержка
есть измена революции. Парламента еще нет, есть только иллюзии у Милюковых. Надо
бороться революционно за парламент, а не парламентски за революцию, бороться
революционно за сильный парламент, а не в бессильном «парламенте» за революцию.
Теперь в России без победы революции все победы в «парламенте» (Государственная
дума или в этом роде) ноль, хуже ноля, ибо засоряет глаза фикцией. Парвус не понял
этого.

74
 Кадеты уже стали regierungsfahig 55 (Трубецкие и Мануиловы в роли ректора etc.), уже
влезли на второй этаж свободы собраний (ценой опошления собраний), на этаж
квазипарламентаризма. Им только того и надо, чтобы пролетариат, оставаясь на деле в
подвале, возмнил себя на втором этаже, сфантазировал себя парламентской силой и
пошел на «условия» о «поддержке» и проч. Это - богатая тема! Мы сильны теперь
революционной борьбой народа и слабы в квазипарламентском отношении. Кадеты
наоборот.
Им весь расчет перетянуть нас на квазипарламентаризм. «Искра» дала себя одурачить.
Тут именно уместно обстоятельно разобрать отношение ««парламентаризма» к
революции» (ср. Marx о классовой борьбе во Франции в 1848 году).
Вот эти мысли (я их излагаю, конечно, крайне обще и неточно), у Вас намеченные,
надо развить, разжевать, в рот положить. Россияне страшно нуждаются теперь в
пояснении с азов соотношения между парламентаризмом и революцией. А Мартов и К°
истеричничают, вопя: скорее бы легально! скорей бы открыто! хоть как-нибудь, да
легально! Нам именно теперь нужна выдержка, нужно продолжение революции, борьба с
жалкой полулегальностью. «Искра» не поняла этого. Как все оппортунисты, они не верят
в энергию и упорство революционной борьбы рабочих. Москва - урок им. А тут еще
пошляк Парвус переносит на Россию тактику мелочных сделок!!

Ленин. Между двух битв (1905 г.)

Витте старается подкупить буржуазную интеллигенцию, расширяя избирательные
права по выборам в Думу, давая ценз по образованию, бросая даже жалкий кусочек
рабочим (которые должны насытиться 21-м местом при системе непрямых выборов «от
рабочих»!!!), божась, что только бы собралась Дума, только бы высказалась она или хотя
бы даже меньшинство в ней за всеобщее избирательное право, и поддержка его, Витте,
этому требованию вполне, вполне обеспечена.
Но торг все-таки не приводит еще пока ни к чему. Торгующиеся ведут свои
переговоры помимо тех, кто действительно сражается, и это не может не парализовать
усилий наших «честных маклеров». Либеральная буржуазия сама по себе охотно приняла
бы Государственную думу, - ведь она принимала ее даже в «совещательном виде», ведь
она отвергла активный бойкот уже в сентябре. Но в том-то и суть, что за эти два месяца,
прошедшие с тех пор, революция сделала гигантский шаг вперед, пролетариат дал
серьезное сражение и впервые одержал сразу крупную победу. Государственная дума, эта
презренная и гнусная комедия народного представительства, оказалась похороненной: ее
разбил вдребезги первый удар могучего пролетарского натиска. Революция в несколько
недель разоблачила близорукость тех, кто собирался идти в булыгинскую Думу или
поддерживать идущих в Думу. Тактика активного бойкота получила самое блестящее
подтверждение, которое только может получить тактика политических партий в боевые
моменты: подтверждение делом, проверку ходом событий, признание бесспорным и
неоспоримым фактом того, что вчера казалось недальновидным людям и трусливым
торгашам слишком смелым «прыжком в неизвестное».

55
- способными участвовать в правительстве. Ред.

75
 Ленин. Бойкотировать ли государственную Думу? Платформа
«Большинства» (1906 г.)
Партия рабочего класса, Российская социал-демократическая рабочая партия
объединяется. Две половины ее сливаются и готовят объявленный уже объединительный
съезд партии.
Но между обеими половинами партии осталось еще одно разногласие относительно
Государственной думы. Все члены партии должны дать себе ясный отчет в этом вопросе,
чтобы сознательно выбрать делегатов на общий съезд, чтобы решить спор так, как хотят
этого все члены партии, а не только теперешние центральные и местные учреждения ее.
Большевики и меньшевики согласны в том, что теперешняя Дума есть жалкая
подделка народного представительства, что надо бороться против этого обмана,
готовиться к вооруженному восстанию для созыва свободно избранного всем народом
учредительного собрания.
Спор идет только о тактике по отношению к Думе. Меньшевики говорят: партия наша
должна участвовать в выборе уполномоченных и выборщиков. Большевики говорят:
активный бойкот Думы. Мы изложим в этом листке взгляд большевиков, принявших
резолюцию против участия в выборах на недавней конференции представителей 26-ти
организаций РСДРП.
Что означает активный бойкот Думы? Бойкот означает отказ от участия в выборах. Ни
депутатов в Думу, ни выборщиков, ни уполномоченных мы выбирать не хотим.
Активный бойкот означает не простое отстранение от выборов, а широкое использование
избирательных собраний для социал-демократической агитации и организации.
Использовать собрания - значит проникать в них и легально (записываясь в списки
избирателей), и нелегально, излагать на них всю программу и все взгляды социалистов,
показывать всю лживость и поддельность Думы, призывать к борьбе за учредительное
собрание.
Почему отказываемся мы от участия в выборах?
Потому, что, участвуя в выборах, мы невольно поддержим в народе веру в Думу, мы
ослабим этим силу своей борьбы против подделки народного представительства. Дума не
парламент, а уловка самодержавия. Мы должны сорвать эту уловку, отвергая всякое
участие в выборах.
Потому, что, если бы мы признали допустимым участие в выборах, тогда следовало
бы идти до конца, до выбора депутатов в Думу. Буржуазные демократы, например,
Ходский в «Народном Хозяйстве», и советуют нам в этих целях избирательные сделки с
кадетами. Но социал-демократы теперь все, и большевики и меньшевики, отвергают эти
сделки, понимая, что Дума не парламент, а новый полицейский обман.
Потому, что мы не можем теперь извлечь партийной пользы из выборов. Нет свободы
агитации. Партия рабочего класса находится под опалой. Ее представителей арестуют без
суда, ее газеты закрыты, ее собрания запрещены. Партия не может развернуть своего
знамени легально при выборах, не может всенародно выставить своих выборных, не
предавая их полиции. При таком положении дел целям нашей агитации и организации
гораздо лучше служит революционное использование собраний без выборов, чем участие
в собраниях для легальных выборов.
Меньшевики отвергают выборы депутатов в Думу, но хотят выбирать
уполномоченных и выборщиков. Для чего? Для того, чтобы из них создать народную
Думу или свободное, нелегальное представительство, нечто вроде всероссийского Совета
рабочих (и крестьянских вдобавок) депутатов?
Мы возражаем на это: если нужны свободные представители, то к чему считаться с
какой-то Думой при их выборе? К чему давать полиции списки наших уполномоченных?
Да и к чему создавать новые Советы рабочих депутатов по-новому, когда есть еще (напр.,

76
в Питере) старые Советы рабочих депутатов? Это бесполезно, и даже вредно, ибо вызовет
неправильное, мечтательное настроение, будто падающие и разлагающиеся Советы
можно оживить новыми выборами, а не новой подготовкой и расширением восстания.
Для целей же восстания назначать законные выборы в законные сроки прямо смешно.
Меньшевики ссылаются на участие социал-демократов всех стран в парламентах, даже
в худых парламентах. Эта ссылка не верна. В парламенте и мы будем участвовать до
конца. Но меньшевики и сами видят, что Дума не парламент, сами отказываются идти в
нее. Говорят, что рабочая масса устала и хочет отдохнуть на легальных выборах. Но
партия не может и не должна строить своей тактики на временной усталости некоторых
центров. Это значило бы губить партию, ибо усталые рабочие дали бы непартийных
выборных, способных лишь компрометировать партию. Надо упорно и терпеливо вести
свою работу, сберегая силы пролетариата, но не теряя веры, что упадок настроения
временный, что рабочие поднимутся еще сильней, еще смелей, чем в Москве, что они
сметут царскую Думу. Пусть неразвитые, темные люди идут в Думу, - партия не свяжет
своей судьбы с ними. Партия скажет им: ваш собственный житейский опыт подтвердит
наши политические предсказания. Вы увидите на себе, какой обман эта Дума, и вы
вернетесь тогда к партии, увидав правильность ее советов.
Тактика меньшевиков противоречива и непоследовательна (участвовать в выборах, но
не выбирать в Думу). Она не пригодна для массовой партии, ибо вместо простого и
ясного решения даст запутанное и двусмысленное. Она непрактична, ибо если списки
уполномоченных попадут в руки полиции, то партия понесет тяжелый урон. Наконец, эта
тактика не осуществима на деле, ибо выступление меньшевиков с нашей программой на
собраниях неизбежно поведет к тому, что вместо легальных выборов получится
нелегальное использование собраний без выборов. Полицейские условия сведут участие
меньшевиков в собраниях с меньшевистского участия в выборах на большевистское
революционное использование собраний.
Долой Думу! Долой новый полицейский обман! Граждане! Чтите память павших
московских героев новой подготовкой к вооруженному восстанию! Да здравствует
свободно избранное всенародное учредительное собрание!
Таков наш боевой лозунг. И с этим лозунгом мирится только тактика активного
бойкота.

Ленин. Государственная Дума и социал-демократическая тактика

(1906 г.)
Закон 11-го декабря снова поставил на очередь вопрос о нашей тактике по отношению
к Думе. Выбирать или не выбирать в Думу? - об этом оживленно судит и рядит наша
буржуазно-демократическая печать. Об этом высказалась недавно конференция
организаций «большинства» РСДРП. Эта конференция, в которой участвовали
представители 26 организаций, в том числе 14 рабочих, выбранных более чем 4000
организованных членов партии, заменила собой намеченный и объявленный
Центральным Комитетом IV съезд партии. Съезд не мог состояться вследствие
железнодорожной забастовки, московского восстания и различных событий в самых
различных концах России. Но съехавшиеся делегаты организовали конференцию
«большинства», которая обсудила, между прочим, и вопрос о выборах в Думу, решив его
отрицательно, в смысле неучастия в выборах. Вот соответствующая часть резолюции,
принятой конференцией:
«Самодержавное правительство все время после 17-го октября попирало все основные
гражданские свободы, завоеванные пролетариатом. Правительство залило всю страну
кровью, расстреливая из пушек и пулеметов борющихся за свободу рабочих, крестьян,
солдат и матросов! Правительство издевается над общенародным требованием созыва
77
учредительного собрания и законом 11-го декабря пытается снова обмануть пролетариат
и крестьянство и отсрочить свою окончательную гибель.
Закон 11-го декабря фактически исключает из участия в Государственной думе
пролетариат и массу крестьянства и заранее стремится обеспечить при помощи всяких
уловок и полицейских ограничений преобладание в Думе черносотенных элементов
эксплуататорских классов.
Конференция выражает свою уверенность в том, что ответом всего сознательного
пролетариата России на новый царский закон будет решительная борьба против этой, как
и всякой другой, подделки народного представительства.
Конференция полагает, что социал-демократия должна стремиться сорвать эту
полицейскую Думу, отвергая всякое участие в ней».
Далее резолюция рекомендует всем партийным организациям широко использовать
избирательные собрания, но не для того, чтобы производить, подчиняясь полицейским
ограничениям, какие бы то ни было выборы, но чтобы расширить революционную
организацию пролетариата и вести во всех слоях народа агитацию решительной борьбы с
самодержавием, так как только после полной победы над ним возможен созыв
действительно свободно избранных представителей народа.
Правильно ли такое решение вопроса? Чтобы ответить на это, рассмотрим сначала
возможные возражения. За участие в Думе могло говорить теперь то обстоятельство, что
рабочие получили некоторые права по выбору в Думу, а также и то, что свобода агитации
несколько шире, чем в эпоху «первой» булыгинской Думы, обещанной законом 6-го
августа. Эти соображения, в связи с подавлением московского и других восстаний,
вызвавшим необходимость в некотором периоде затишья, скопления и подготовки новых
сил, - естественно склоняли и склоняют «меньшинство» РСДРП к тому, чтобы
высказаться за участие в выборах, по крайней мере, уполномоченных и выборщиков.
Такие социал-демократы думают, что стремиться пройти в Государственную думу мы не
должны, что идти дальше выбора выборщиков не следует, но что воспользоваться для
агитации, организации пролетариата и политического воспитания его предоставленной
возможностью выборов в рабочей курии необходимо.
По поводу этих аргументов мы отметим прежде всего, что они вполне естественно
вытекают из общих основ социал-демократического миросозерцания и социал-
демократической тактики. Мы, представители «большинства», должны признать это,
чтобы не впасть в фракционную крайность, способную повредить безусловно
необходимому делу единства партии. Мы должны непременно заново, деловым образом
обсудить вопрос о тактике. Если события подтвердили правильность нашей тактики
относительно Думы 6-го августа, которая была, действительно, сорвана, была
сбойкотиро-вана, сметена пролетариатом, то отсюда вовсе еще не вытекает само собою,
что и новую Думу удастся сорвать таким же образом. Ситуация теперь не та, и надо
тщательно взвесить доводы за и против участия.
Мы изложили вкратце главные, на наш взгляд, доводы за. Перейдем к доводам против.
Новая Дума является несомненно карикатурой на народное представительство.
Участие наше в выборах даст народным массам извращенное представление о нашей
оценке Думы.
Свободы агитации нет. Собрания разгоняются. Делегаты арестовываются.
Поддавшись на приманку дубасовского «конституционализма», мы своего партийного
знамени перед массами развернуть не сможем, а свои партийные силы ослабим с малой
пользой для дела, ибо «легальное» выступление наших кандидатов даст лишь полиции
готовые списки арестуемых.
В большинстве мест России кипит гражданская война. Затишье может быть здесь
лишь временное. Подготовка вновь и вновь необходима. Нашей партии соединять это с

78
делом выборов по закону 11-го декабря и нецелесообразно, и практически
неосуществимо. Не выйдет у нас выборов «по закону», даже если бы мы захотели, ибо
условия борьбы не допустят этого. Отдельные исключения, конечно, возможны, но ради
них вносить путаницу, дезорганизацию и отсутствие единства в общероссийскую
пролетарскую тактику нерационально.
Выборы в Думу по закону 11-го декабря при господстве Дубасовых и Дурново есть
чистейшая игра в парламентаризм. Пролетариату недостойно участвовать в игре.
Тактика массовой партии пролетариата должна быть проста, ясна, пряма. Выборы же
уполномоченных и выборщиков без выбора депутатов в Думу создают запутанное и
двойственное решение вопроса. С одной стороны, признается легальная форма выборов
по закону. С другой стороны, «срывается» закон, ибо выборы производятся не в целях
осуществления закона, не в целях посылки депутатов в Думу. С одной стороны,
начинается избирательная кампания; с другой стороны, она обрывается в самом важном
(с точки зрения всех выборов) пункте, при определении непосредственного состава
Думы. С одной стороны, рабочие ограничивают свои выборы (уполномоченных и
выборщиков) нелепыми и реакционными рамками закона 11-го декабря. С другой
стороны, на эти рабочие выборы, заведомо неполно и неверно отражающие передовые
стремления пролетариата, возлагается задача осуществлять эти стремления помимо Думы
(в форме какого-либо нелегального представительства или нелегальной Думы или
народной Думы и т. п.). Получается бессмыслица: выборы на основании
несуществующего избирательного права в несуществующий парламент. Советы рабочих
депутатов в Питере и Москве были избраны самими рабочими не по полицейским
«законным формам». И аресты этих Советов дали весьма важный урок рабочим. Эти
аресты показали, как опасно доверять лжеконституционализму, как непрочно
«революционное самоуправление» без победы революционных сил, как недостаточна
временная беспартийная организация, которая может иногда дополнить, но никак не
заменит прочной и длительной боевой партийной организации. Столичные Советы
рабочих депутатов пали потому, что у них не хватило прочной опоры в боевой
организации пролетариата. Если мы заменим эти Советы собраниями выборщиков или
уполномоченных, это будет подставкой опоры словесной вместо опоры боевой, опоры
квазипарламентской вместо опоры революционной. Это будет то же самое, как если бы
мы заменили недостающую пушку нарисованной на картоне пушкой.
Далее, участвуя в выборах, мы ставим пролетариат в ложное отношение к буржуазной
демократии. Эта последняя опять раскалывается. Умеренные либералы (кадеты) горой
стоят за участие. Радикалы тяготеют к бойкоту. Классовая подкладка этого раскола ясна:
правое крыло буржуазии тяготеет к сделке с реакцией посредством Думы. Левое крыло
буржуазии тяготеет к союзу с революцией или, по крайней мере, к поддержке ее
(вспомните присоединение Союза союзов к манифесту Исполнительного комитета
Петербургского Совета рабочих депутатов о финансовом крахе правительства). Тактика
бойкота создает ясное и правильное отношение пролетариата к революционной и
оппортунистической буржуазии. Тактика участия внесла бы страшный хаос, помешав
пролетариату разбирать его ближайших союзников и его врагов.
Наконец, практические цели участия не менее, если не более, осуществимы и
бойкотом. Подсчет сил пролетариата, агитация и организация, обеспечение господства с.-
д. в рабочей курии, все это вполне возможно и при революционном использовании
избирательных собраний вместо участия в них, все это вовсе не требует выбора именно
«уполномоченных» и именно «выборщиков». Все это хуже достигается при отвлечении
сил на эти смехотворные легальные выборы, ибо цели этих выборов мы же сами не
признаем, а оповещать о них полицию вовсе нам не выгодно. На практике почти всегда и
выйдет, наверное, именно революционное использование избирательных собраний, а не
участие в них, ибо рабочие полицейским ограничениям не подчинятся, «посторонних
лиц» (читай с.-д.) не устранят, правил выборов не соблюдут. Сила вещей, сила
революционной ситуации приведет к тому, что из «выборных» собраний выборов не

79
выйдет, а выйдет партийная агитация помимо выборов и вопреки выборам, т. е. выйдет
так называемый «активный бойкот». Как бы мы ни смотрели на вещи, как бы мы ни
толковали своих взглядов, какие бы мы ни выставляли оговорки, во всяком случае,
участие в выборах неизбежно имеет тенденцию порождать мысль о подмене
учредительного собрания Думой, о созыве учредительного собрания через Думу и т. п.
Показывать лживость и фиктивность представительства в Думе, требовать созыва
революционным путем учредительного собрания и в то же время участвовать в Думе -
это тактика, способная в революционный момент лишь сбить с толку пролетариат, лишь
поддержать наименее сознательные элементы рабочей массы и наименее совестливые,
наименее принципиальные элементы из числа вождей этой массы. Мы можем заявить о
полной и полнейшей самостоятельности наших с.-д. кандидатур, о чистой и чистейшей
партийности нашего участия, по политическая обстановка сильнее всех заявлений. На
деле не выйдет, не сможет выйти, сообразно этим заявлениям. На деле получится
неизбежно, вопреки нашей воле, не социал-демократическая и не партийная рабочая
политика при теперешнем участии в теперешней Думе.
Тактика, рекомендованная конференцией «большинства», есть единственно
правильная тактика.
Интересным подтверждением (косвенным) этого вывода является позиция «кадетов».
В своем «предсмертном» номере (от 20-го декабря) «Народная Свобода» рассуждает
следующим образом по поводу всплывшего вновь вопроса, идти ли в Думу. Ближайшая
задача - созыв всенародного учредительного собрания. Газета принимает это положение
за доказанное. Кто и как созовет это учредительное собрание? На это возможен, по
мнению «Народной Свободы», троякий ответ: 1) правительство законное (или de facto
самодержавное); 2) временное революционное правительство; 3) Государственная дума,
как «власть, конкурирующая с властью». Само собою разумеется, что «кадеты»
принимают третий «исход» и именно ради такого исхода настаивают на необходимости
участия в Думе. Первый исход они отвергают, отбрасывая всякие надежды на
правительство. О втором исходе они дают нам следующий, в высшей степени
характерный, образчик рассуждения:
«Можно ли рассчитывать на практическую осуществимость того временного
правительства, о котором еще и теперь - в кровавом угаре подавленного восстания -
продолжают мечтать революционные партии? Скажем прямо: нет, нельзя, - и не потому
нельзя, что вооруженное восстание невозможно: Москва доказала обратное; и даже не
потому, что такое восстание роковым образом будет подавлено вооруженной силой: кто
может предсказывать будущее?
Нельзя рассчитывать на временное правительство потому, что ни при каких условиях -
и даже в случае успешного восстания - оно не будет достаточно прочным и авторитетным
для того, чтобы «собрать рассыпанную храмину» русской земли. Его смоет
контрреволюционная волна, надвигающаяся из общественных глубин.
Русская революция длится не месяцы, а годы; за это время она успела определенно и
резко наметить свой путь; и надо сказать прямо, что этот путь ни к вооруженному
восстанию, ни к временному правительству не ведет. Не станем закрывать глаза перед
действительностью. И либеральная интеллигенция, и крестьянство, и пролетариат -
революционны, но революционная кооперация трех элементов под флагом вооруженного
восстания невозможна. Не будем разбирать, кто прав и кто виноват; факт остается
фактом. Но в таком случае, из каких элементов могло бы возникнуть пресловутое
временное правительство революционных партий? Чем могло бы оно быть? Диктатурой
пролетариата? Но о диктатуре пролетариата в современной России говорить не
приходится...»
Мы нарочно выписали полностью это рассуждение, ибо оно превосходно, и с редкой
для «кадетов» отчетливостью, передает сущность либерально-буржуазной точки зрения.
Ошибки этого рассуждения так наглядны, что на них достаточно кратко указать. Если
теперь доказана возможность вооруженного восстания, и недоказуема наперед его
80
безнадежность в смысле успеха, то что же это за возражение: «смоет контрреволюция»?
Это смешная, по своей слабости, отговорка. Революции без контрреволюции не бывает и
быть не может. Теперь вот и 17-е октября сметено контрреволюционной волной, но разве
это доказывает нежизненность конституционных требований? Вопрос не в том, будет ли
контрреволюция, а в том, кто, в конечном счете, после неизбежно долгих и полных
всяких превратностей судьбы битв, окажется победителем?
«Народная Свобода» понимает, что этот вопрос решается учетом социальных сил. И
она делает учет, признает революционность и пролетариата, и крестьянства, и
либеральной интеллигенции. Но газета «декретирует»: их «кооперация под флагом
вооруженного восстания невозможна». Почему? В этом весь гвоздь вопроса, и отделаться
голословным заявлением тут нельзя. Это факт, который остается фактом, что восстает
пролетариат, восстает и крестьянство, при участии некоторой, по крайней мере, доли
буржуазной интеллигенции. Признав (не требующий теперь ничьего признания) факт
возможности вооруженного восстания, признав, что предсказать безусловный неуспех
всем дальнейшим взрывам нельзя, газета отняла у своих рассуждений всякую почву.
Газета спасает себя только передержкой, отрицая возможность диктатуры пролетариата,
т. е. социалистической диктатуры, тогда как речь должна идти о демократической
диктатуре пролетариата и крестьянства. Сочувствие этим классам и содействие им
известной доли мелкой буржуазии вообще и буржуазной интеллигенции в частности
обеспечено; остается вопрос о степени организованности и боевой способности. Это
очень большой и серьезный вопрос, конечно, но решать его сплеча отрицательно могут
только люди, желающие явно увильнуть от решения.
Позиция либеральных помещиков ясна. Они хотят участия в Думе именно потому, что
не хотят участия в революционной борьбе. Они хотят созыва Думы именно потому, что
не хотят революционного созыва учредительного собрания. Они хотят Думы именно
потому, что они хотят сделки. Различное отношение к Думе либералов и социал-
демократов совершенно отчетливо отражает, таким образом, различие классовой позиции
буржуазии и пролетариата. А до какой степени безнадежны воздыхания о сделке и о
Думе в эпоху обостренной гражданской войны, это видно, между прочим, из закрытия
«кадетских» газет и жалкого существования всей легальной либеральной печати вообще.
Вся эта печать ежедневно приводит груды фактов, показывающих полную поддельность
представительства в Думе, полную невозможность сколько-нибудь свободной агитации,
сколько-нибудь правильных выборов. Действительность революционной и
контрреволюционной ситуации лучше всяких доводов опровергает мечтания об участии в
Думе в целях борьбы, лучше всяких аргументов подтверждает правильность тактики
активного бойкота.
В заключение еще пару слов о том, как должны поставить мы теперь нашу
внутрипартийную агитацию за активный бойкот Думы в связи с происходящим слиянием
фракций и полным объединением РСДРП.
Слияние необходимо. Слияние надо поддерживать. В интересах слияния надо вести
борьбу с меньшевиками из-за тактики в рамках товарищества, стараясь переубедить всех
членов партии, сводя полемику к деловому изложению доводов за и против, к выяснению
позиции пролетариата и его классовых задач. Но слияние нисколько не обязывает нас
затушевывать тактические разногласия или излагать свою тактику непоследовательно и
не в чистом виде. Ничего подобного. Идейную борьбу за тактику, признаваемую нами
правильной, необходимо вести открыто, прямо и решительно до конца, т. е. до
объединительного съезда партии. В единой партии тактика, определяющая
непосредственные действия партии, должна быть одна. Такой единой тактикой должна
стать тактика большинства членов партии: когда большинство вполне определилось,
меньшинство обязано подчиниться ему в своем политическом поведении, сохраняя право
критики и агитации за разрешение вопроса на новом съезде.
При настоящем положении нашей партии обе фракции согласились о созыве
объединительного съезда, обе согласились подчиниться его решениям. Объединительный

81
съезд и установит единую тактику партии. Наша задача - ускорить всеми средствами
созыв этого съезда и добиваться самым энергичным образом того, чтобы все члены
партии составили себе ясное понятие и представление о различии тактик насчет участия в
Думе, чтобы все члены партии с полным знанием дела, вполне взвесив доводы той и
другой стороны, сделали сознательно, а не случайно свой выбор делегатов на общий
съезд, который объединит всю партию и объединит нашу тактику.

Ленин. Современное положение России и тактика рабочей партии

(1906 г.)
Российская социал-демократическая партия переживает очень трудный момент.
Военное положение, расстрелы и экзекуции, переполненные тюрьмы, измученный
голодом пролетариат, организационный хаос, усиленный разрушением многих
нелегальных опорных пунктов и отсутствием легальных, наконец, споры о тактике,
совпавшие с трудным делом восстановления единства партии, - все это неминуемо
вызывает известный разброд партийных сил.
Формальным средством выхода из этого разброда является созыв объединительного
партийного съезда, и с этим созывом все работники партии должны, по нашему
глубокому убеждению, спешить всеми силами. Но, пока идет работа созыва съезда,
необходимо поставить перед всеми и чрезвычайно серьезно обсудить крайне важный
вопрос о более глубоких причинах разброда. Вопрос о бойкоте Государственной думы
есть, в сущности, лишь маленькая частичка большого вопроса о пересмотре всей тактики
партии. А этот последний вопрос, в свою очередь, есть лишь маленькая частичка
большого вопроса о современном положении России и о значении настоящего момента в
истории русской революции.
Намечаются две тактические линии в связи с двумя оценками этого момента. Одни
(см., напр., статью Ленина в «Молодой России») считают подавление московского и
других восстаний лишь подготовкой почвы и условий для новой, более решительной
вооруженной борьбы. Значение момента усматривается в разрушении конституционных
иллюзий. Два великие месяца революции (ноябрь и декабрь) рассматриваются как период
перерастания мирной всеобщей стачки в всенародное вооруженное восстание.
Возможность его доказана, движение поднято на высшую ступень, практический опыт,
необходимый для успеха будущего восстания, накоплен широкими массами, мирные
забастовки исчерпали себя. Надо собрать тщательнее этот опыт, дать пролетариату
собраться с силами, отбросить решительно всякие конституционные иллюзии и всякую
мысль об участии в Думе, готовить упорнее и терпеливее новое восстание, укреплять
связи с организациями крестьянства, которое, вероятно, поднимется еще сильнее к весне.

***

Экономический кризис, финансовое расстройство скорее ширятся и углубляются, чем

сглаживаются. Вероятность нового взрыва уже теперь, когда не кончилось еще
подавление первого восстания, признают даже органы «правопорядочной» буржуазии,
безусловно враждебной восстанию 56. Комедиантский характер Думы вырисовывается все

56
Вот, напр., что пишет консервативно-буржуазное «Слово» (№ 364 от 25-го января): «Среди
самых убежденных сторонников центра все чаще слышатся голоса, правда, еще робкие и
неуверенные, что без нового взрыва, подготовленного революционными партиями, реформа в
необходимой полноте и целостности осуществлена не будет... Надежды на проведение реформы
сверху мирным путем теперь уже почти не остается».

82
яснее, и безнадежность попытки партийного участия в выборах становится все
несомненнее.
Это будет близорукостью, это будет раболепством перед ситуацией данного момента,
если мы при таких условиях снимем с очереди вопрос о восстании. Посмотрите, в какое
противоречие впадает Плеханов, когда горячо советует провести в жизнь резолюции об
агитации в крестьянстве за отобрание земли и в то же время задается целью не
отталкивать от нас оппозиционных партий бестактными выходками, мечтает о
постановке «ребром» вопроса о земле при выборной агитации в деревне. Можно с
уверенностью сказать, что либералы-помещики простят вам миллионы «бестактностей»,
но не простят призывов к отобранию земли. Недаром даже кадеты говорят, что и они
стоят за подавление крестьянских восстаний силой войска, только бы распоряжались
войсками они, а не бюрократия (см. статью кн. Долгорукова в «Праве»). Можно с
уверенностью сказать, что именно в выборной-то агитации и не встанет никогда вопрос о
земле «ребром», как встал он, как встает он и будет вставать помимо Думы и помимо
производимых при участии полиции выборов.
Мы всецело стали за лозунг отобрания земли. Но отобрание земли лишь пустой звук,
если оно не означает победы вооруженного восстания, ибо против крестьян стоит теперь
не только войско, но и отряды добровольцев, нанимаемые помещиками.

Ленин. Петербургская общегородская конференция РСДРП (II) (1906 г.)

1
ВЫСТУПЛЕНИЯ В ЗАЩИТУ РЕЗОЛЮЦИИ О ТАКТИКЕ БОЙКОТА

Резолюция длинна, - «лития», как говорит т. Дан, - это верно, но этот недостаток
искупается достоинством - в резолюции рассмотрены все доводы, без чего объяснение
тактики не продумано, не верно. Для массы нужна краткость, но эта резолюция для
организаций, а не для масс. Дискуссий не было по всем пунктам, но они все были
затронуты. Должна быть развита вся совокупность взглядов, которые проводятся в
политической агитации. Ни о каком подавлении меньшинства большинством и речи быть
не может, хотя, правда, положение пораженной части не из красивых. Как выход можно
предложить разделение работы: вы критикуете Думу, а мы будем развивать тактику.
Навязывать т. Дану защиту пунктов, с которыми он не согласен, никто не хочет.
Обвинение в фракционности и полемике - голословно.
И в короткой резолюции (Мартова) есть полемика, но за что же вы, предлагая нам
принять ее, хотите нас сделать смешными. В проекте длинной резолюции как будто есть
мотивы, которые не обсуждались пролетариатом. Но чучело растеряевцев осмеивало
самую идею представительства, и наверное у них была при этом мысль и о крестьянстве.

2
ВОЗРАЖЕНИЯ ПРОТИВ ПОПРАВОК К ПУНКТАМ 2, 3 и 6 ПРОЕКТА
РЕЗОЛЮЦИИ

1
Правительство уже обеспечивает, но революция разрушит это обеспечение.
Обеспечивает, но не обеспечило.

83
 2
Вы ослабляете резолюцию, правительство не только мешает выбирать, оно еще и
земских начальников в качестве выборных сажает.
3
Поправка т. Дана не точна. «Союз 17 октября» - оппозиция, однако его не преследуют.
Мы должны заступиться за кадетов, если их преследуют, хотя бы их преследовали и ни за
что.
4
«Зубатовщина» - не только полицейская форма уловления неблагонадежных, она
учитывает рабочее движение, это организация рабочего класса. «Зубатовщина» - это
истинно русское изобретение. И оно применяется и теперь. Дума - это полицейская игра,
но в ней нет и тени конституции. Вообще здесь слово «зубатовщина» употреблено как
сравнение, и потому оно не полно как определение. Наконец, мы же говорим, что это
«новая» форма всероссийской, государственной «зубатовщины». И наша тактика здесь та
же, что и всегда по отношению к «зубатовщине». Мы ходили и на зубатовские собрания,
но членами их никогда не были.

3
ВЫСТУПЛЕНИЯ ПРИ ОБСУЖДЕНИИ ПУНКТОВ 7 и 8 ПРОЕКТА РЕЗОЛЮЦИИ

1
Заявление т. Дана о фактической неверности для меня большая новость. До сих пор
нигде не было официально заявлено о допустимости «участия в Думе». Ни Парвус, ни
Плеханов даже этого до сих пор не говорили. Затем, не считаться с тем, что сознательная
часть пролетариата смотрит на вопрос так, а не иначе, для нас было бы узко, и мы его
учитываем, это факт не случайный. Я готов внести поправку: «подавляющее
большинство» вместо: «все».
2
Официальное заявление т. Дана для меня особенно ценно, такое заявление я вообще
слышу впервые. Остается только пожелать, чтобы оно появилось в печати, так как до сих
пор в печати ничего подобного не было. Меньшевики всегда даже протестовали, если им
приписывали такое мнение. Листок Объединенного ЦК утверждает, что обе части партии
согласны с тем, что в Думу идти нельзя. Это документ, и в этом пункте нашей резолюции
ничто ему не противоречит. Относительно Плеханова замечание Дана неверно. Он просто
сказал: «я против бойкота», и на самом интересном месте поставил точку. Мы достаточно
осведомлены, и ссылка на Полтаву не поколебала нашего мнения о взгляде большинства
пролетариата на вопрос об участии в Думе. Солидарность должна быть подчеркнута.
3
Дан думает, что коли Дума соберется, то это уже и будет 1849 год. Неправда. Дума -
это соединенный ландтаг 1847 года, и в соединенный ландтаг 1847 года мы не пойдем. Я
считаю необходимым принять указания Луначарского к сведению. Считаю нужным
ответить на три вопроса: 1) верен ли факт, что большинство право? - верен; нас никто не
опроверг, все, что говорилось - голословно и не может служить достаточным основанием
для того, чтобы указание на факт было вычеркнуто; 2) считаться ли с этим фактом? -
считаться необходимо; 3) как относится к вопросу, затрагиваемому этим пунктом
мотивировки, редакция Центрального Органа? - Я утверждаю, что она признавала
участие в Думе невозможным. Я не думал, что это так заденет товарищей меньшевиков,
до сих пор никто никогда и нигде не говорил ничего подобного тому, что сказал т. Дан.
Тов. Дан колеблется, и я очень не рад этому.
84
 4
Говорят, что все последующее наполнено полемикой. Неправда, такие цели мы не
стали бы преследовать. Почему нельзя идти в Думу? Потому что народ может подумать о
том, что стоит выбирать независимо от того, что товарищи меньшевики думают о народе.
Мы не ругаемся, мы разбираем довод. Мы считаем необходимым посылать только
чучела.

4
ВЫСТУПЛЕНИЕ В СВЯЗИ С ГОЛОСОВАНИЕМ ПУНКТА 8 ПРОЕКТА РЕЗОЛЮЦИИ

О принципиальном взгляде на это голосование я вношу резолюцию (Ленин читает

резолюцию).
Конференция считает необходимым подробно мотивировать решение петербургской
с.-д. организации о нецелесообразности участия в выборах, отнюдь не для полемики с
товарищами бывшими меньшевиками и не набрасывания на них тени, как социал-
демократов, а в целях точного и официального изложения мнения большинства
организации о характере и значении полного бойкота.

Ленин. Ко всем рабочим и работницам города Петербурга и

окрестностей (1906 г.)
Товарищи рабочие! Организованные социал-демократические рабочие всей
петербургской и окружной организации РСДРП вынесли свое окончательное и
обязательное для комитета партии и всех местных организаций ее решение по вопросу о
выборах в Государственную думу. Несмотря на все полицейские препятствия и ловушки
рабочие сумели устроить 120 кружковых собраний с подробным обсуждением вопроса,
при участии представителей обеих тактик, наметившихся в нашей партии. Свыше 2000
рабочих и интеллигентов, принадлежащих к нашей партии, голосовали вопрос и
большинством 1168 голосов против 926 (при 2094 голосовавших) высказались за полный
бойкот не только Думы, но и всяких выборов в нее. Конференция представителей,
выбранных по всем районам (от каждых 30 голосовавших членов партии по одному
делегату), обсудила еще раз вопрос и 36 голосами против 29 (при 65 участниках с
решающим голосом) вынесла окончательное решение за тактику активного бойкота.
Итак, петербургский социал-демократический пролетариат сказал свое слово. Теперь
все силы партийной организации, все усилия передовых рабочих, сочувствующих
социал-демократии и желающих считаться с ее решением, должны быть направлены на
то, чтобы ознакомить самые широкие слои рабочего класса и всего населения с решением
социал-демократии, чтобы распространить в массах правильное понимание тех целей,
которые ставит себе сознательный пролетариат, и тех средств, которые он выбирает для
достижения своих целей.
Почему петербургские социал-демократы объявили полный бойкот Думы, полный
отказ от участия во всяких выборах?
Потому, что Государственная дума есть фальшивая Дума. Это - подделка народного
представительства. Это - не народная, а полицейская и помещичья Дума. Выборы
назначены не поровну от всех, а подстроены так, чтобы помещики и крупные
капиталисты имели полный перевес над рабочими и крестьянами. Из всего рабочего
класса три четверти совсем лишены права выборов, а остальную четверть приглашают
выбирать с просевкой депутатов через три сита, чтобы сначала выбирали
уполномоченных, а уполномоченные выборщиков, а выборщики (числом всего 24)

85
должны вместе с помещиками и капиталистами (числом более ста) выбирать членов
Думы.
Еще грубее издевается правительство над крестьянами. Депутатов от крестьян
просеивают через четыре сита: сначала выбирают десятидворных по волостям (да и то
крестьянская беднота, не имеющая домов и земли, исключена из этих выборов); потом
десятидворные выбирают уполномоченных; уполномоченные выбирают выборщиков;
выборщики выбирают членов Думы и притом так, что из всего числа выборщиков по
губерниям крестьяне большей частью остаются в меньшинстве.
Для чего устроена эта просевка через три и четыре сита? Для того, чтобы рабочие и
крестьяне не могли провести в Думу своих настоящих выборных. Для того, чтобы не
могли попасть в Думу люди, стоящие за рабочих и крестьян. Для того, чтобы народными
представителями могла назвать себя кучка черносотенных помещиков и капиталистов,
грабящих при помощи полиции весь рабочий народ.
Рабочие и крестьяне! Не верьте полицейской и помещичьей Думе. Не народных
представителей созывают туда, а врагов народа для лучшего сговора против рабочих и
против крестьян. Посмотрите вокруг себя: разве могут рабочие и крестьяне свободно
выбирать своих настоящих представителей, депутатов в Думу? Разве не хватает
полицейское правительство без суда и следствия лучших рабочих и лучших крестьян?
Расстрелы и экзекуции крестьян, боровшихся за народное дело, идут по всей России. Вся
Россия отдана на поток и разграбление шайке прогоревших дворянчиков в военных
мундирах. Все обещания свободы, которые мы слышали от правительства, растоптаны
ногами насильников. Все тюрьмы переполнены борцами за свободу народа.
Правительство хочет обмануть народ, созвав фальшивую Думу. Правительство хочет
при помощи помещичьей Думы занять еще денег на угнетение народа, на войну против
собственного народа, против крестьян и рабочих. Правительство хочет заманить нас в
полицейскую ловушку, чтобы мы согласились участвовать в этом обмане, который
называется выборами в Думу.
Сознательные рабочие не идут в эту полицейскую ловушку. Без всяких выборов мы
прямо должны заявить правительству и всему народу, что мы не участвуем в комедии.
Мы не допустим обмана. Мы разоблачим перед всеми полицейскую ложь. Мы
предостерегаем тех рабочих и тех крестьян, которые не разгадали еще обмана и ждут
добра народу от Думы: если они попробуют все-таки участвовать в выборах, они увидят,
что не рабочие и крестьянские депутаты, а капиталисты и помещики, угодные полиции,
попадают в Думу. Мы зовем всех рабочих и всех крестьян, всех честных людей на борьбу
против полицейского обмана.
Мы боремся по-прежнему за настоящее собрание настоящих народных
представителей. Такое собрание должно быть выбрано свободно, всеми поровну, без
всякой привилегии помещикам и богатым людям, без всякой помехи со стороны
начальства и полиции. Только свободно избранное всенародное учредительное собрание
может быть настоящей, а не фальшивой Думой. Только такое собрание может завести
лучшие порядки на Руси, дать облегчение жизни рабочим, дать землю крестьянам, дать
волю всему народу.
17 октября рабочие своей борьбой вырвали у правительства обещание свободы.
Правительство нарушило все свои обещания. Рабочие будут бороться теперь еще
дружнее, еще упорнее за свободу народа. Рабочие не падают духом от временных
поражений. Рабочие знают, что борьба за свободу трудна и тяжела, но дело свободы есть
дело всего народа. Дело свободы победит, борьба разгорится еще шире. Рабочие
оправятся от нанесенных им поражений. Они сплотятся дружнее и теснее против
правительства. Они скопят новые силы. Они разъяснят еще более широким массам
крестьян все обманы правительства и необходимость борьбы с ним. Рабочие поднимутся
вместе с крестьянами и свергнут правительство полицейских насильников, которые
надругаются над народом.

86
 Ленин. Резолюция петербургской организации РСДРП о тактике
бойкота (1906 г.)
Принимая во внимание, что:
1) Государственная дума, созываемая на основании законов 6 августа - 11 декабря,
является самой грубой подделкой народного представительства, ибо огромное
большинство пролетариата и крестьянства фактически устранено от участия в Думе,
благодаря не всеобщему избирательному праву и просеиванию выборщиков от рабочих и
крестьян через три и четыре сита;
2) путем искусственного подбора состава выборщиков и создания ряда привилегий в
пользу богатых помещиков и крупных капиталистов правительство старается обеспечить
полное преобладание в Думе представителей не только эксплуататорских классов, а
именно черносотенных элементов этих классов;
3) правительство самым бесстыдным образом подтасовывает даже такие узкие
сословно-ограниченные выборы, не допуская никакой свободы агитации, вводя всюду
военное положение и полный произвол полиции, преследуя вопреки всяким законам и
без всякого суда не только представителей революционных и социалистических партий,
но даже партии монархической либеральной буржуазии (конституционалистов-
демократов и др.);
4) правительство отменяет теперь даже свой закон о единовременности выборов,
чтобы искусственно назначить в разных местностях самые удобные для него моменты и
прогнать самые выборы с такой быстротой, при которой невозможно бы было никакое
общение выбранных с населением;
5) самодержавное правительство рассчитывает посредством созыва Думы повлиять на
русское и, особенно, заграничное общественное мнение в целях отсрочки своей
неминуемой гибели и получения новых миллионных займов для подавления революции и
дальнейшего угнетения народа;
6) закон 20 февраля», превращающий Государственный совет в верхнюю палату, еще
более ухудшает положение о Думе, стараясь окончательно свести ее на роль бессильного
совещательного придатка к самодержавной бюрократии;
7) участие в подобной Думе при таких политических условиях признается
невозможным подавляющим большинством социал-демократических партий и
организаций всех наций в стране;
8) участие социал-демократов в выборах в Государственную думу на той или иной
стадии способно поддержать в народе неправильное представление насчет возможности
сколько-нибудь правильных выборов для партий, отстаивающих интересы широких масс
народа;
9) участие в выборах способно перенести центр тяжести внимания пролетариата от
идущих помимо Думы революционных движений рабочих, крестьян, солдат и т. д. на
частичку псевдолегальной, лжеконституционной выборной кампании и еще более
понизить пониженное временно настроение рабочего класса, создавая впечатление, будто
революционный период борьбы закончен, вопрос о восстании снят с очереди, и партия
становится на конституционный путь;
10) выборы в Государственную думу предполагают такие условия, которые требуют
от партии сохранения легальности и спокойствия, и наше участие в этих выборах, таким
образом, вредно отзовется на насущной революционной задаче - усилении активных
действий против правительства именно во время выборов и созыва Думы;

87
 11) партия социал-демократов не может, в целях практического воспитания наименее
развитых масс, идти с ними на выборы, ибо такие малоразвитые массы хотят идти до
самой Думы и идти путем законным, а партия, не подчиняясь законам, вызвала бы лишь
естественное недоверие таких масс и помешала бы им искренне и последовательно
воспринять уроки думской кампании;
12) уполномоченные и выборщики от рабочих, ввиду искусственно подобранного
полицейским путем состава их избирателей, ввиду краткосрочности и узкого характера
их полномочий, ввиду указанной выше обстановки выборов, не могут ничего дать для
действительно революционной организации широких слоев рабочего класса;
13) путем ухода с губернских избирательных собраний той части выборщиков,
которую, в лучшем случае, могла бы увлечь за собою социал-демократия, сорвать Думы
нельзя;
14) сознательные представители пролетариата наиболее угнетенных национальностей
России (социал-демократия польская, еврейская, латышская, литовская) решительно
отвергают всякое участие в комедиантских выборах и со всей энергией борются против
их устроителей;
15) общественное мнение всех боевых элементов буржуазной демократии и
крестьянства (Крестьянский союз, учительский союз, Союз союзов, партия социалистов-
революционеров, польская партия социалистическая, польская прогрессивная партия и т.
д.) отвергает и Думу и выборы в нее.
Принимая все это во внимание, мы, собрание представителей петербургских рабочих,
принадлежащих к РСДРП, признаем необходимым:
1) отказаться безусловно от всякого участия в Государственной думе;
2) отказаться безусловно от всяких выборов в Государственную думу на какой бы то
ни было стадии;
3) развить возможно более широкую агитацию в народе, разъясняя подлинный
характер Думы, рассеивая обман, в который вводят общественное мнение России и
Европы, и показывая неизбежность разочарования той части крестьян, которая ждет
добра от Думы;
4) использовать всячески, легально и нелегально, всякие связанные с выборами
собрания для изложения взглядов социал-демократов вообще, для критики Думы в
частности, для призыва к борьбе за революционный созыв всенародного учредительного
собрания в особенности;
5) противопоставляя борьбе посредством Думы революционные методы борьбы за
свободу, обратить усиленное внимание при этой агитации на ознакомление рабочих и
всего народа с опытом декабрьского восстания, знаменующего начало высшей стадии
революционной борьбы за действительную народную свободу;
6) обратить усиленное внимание при этой агитации по поводу Думы на глубокий
экономический и финансовый кризис, на крайнее усиление эксплуатации рабочих
реакционными капиталистами, на обострение безработицы в городах и голода в деревне,
на предстоящее весною крестьянское движение, на факты брожения в войсках, как на
обстоятельства, делающие чрезвычайно вероятным в недалеком будущем новый
народный взрыв, который сметет Государственную думу либо до ее созыва, либо после
него, когда население окончательно разочаруется в ней;
7) использовать эту агитацию, между прочим, и для того, чтобы клеймить тех
трусливых представителей либерально-монархической буржуазии (вроде к.-д.), которые
развращают гражданское самосознание населения, проповедуя конституционные
иллюзии в момент обостренной гражданской войны, рекомендуя Думу и участие в ней,
отрицая применение насилия в защиту свободы и прав громадного большинства народа в

88
такое время, когда лишь диким насилием держатся вооруженные шайки, называющие
себя правительством.

Ленин. Русская революция и задачи пролетариата (1906 г.)

Выборы на съезд должны происходить на основании полного выяснения тактических
платформ. И, в сущности, тот или иной последовательный и цельный ответ на
поставленный вопрос предрешает все частности социал-демократической тактической
платформы.
Или - или.
Или мы признаем, что в настоящее время «о действительной революции не может
быть и речи». Тогда мы должны прямо и самым решительным образом во всеуслышание
заявить это, чтобы не вводить в заблуждение ни самих себя, ни пролетариат, ни народ.
Тогда мы должны безусловно отвергнуть, как непосредственную задачу пролетариата,
доведение до конца демократической революции. Тогда мы обязаны совершенно снять с
очереди вопрос о восстании, прекратить всякие работы по вооружению и организации
боевых дружин, ибо играть в восстание недостойно рабочей партии. Тогда мы должны
признать исчерпанными силы революционной демократии и поставить своей
непосредственной задачей поддержку тех или иных слоев либеральной демократии, как
реальной оппозиционной силы при конституционном режиме. Тогда мы должны
рассматривать Государственную думу как парламент, хотя бы и худой, участвовать не
только в выборах, но и в самой Думе. Тогда мы должны на первый план выдвинуть
легализацию партии, соответственное изменение партийной программы, приспособление
к «законным» рамкам всей работы или, по крайней мере, отведение нелегальной работе
минимального и подчиненного места. Тогда задачу организации профессиональных
союзов мы можем признать такой же первостепенной партийной задачей, какой было в
предыдущий исторический период вооруженное восстание. Тогда мы должны также
снять с очереди и революционные лозунги крестьянского движения (вроде конфискации
помещичьих земель), ибо такие лозунги суть практически лозунги восстания, а звать к
восстанию, не готовясь к нему серьезно военным образом, не веря в него, было бы
недостойной игрой в восстание. Тогда мы должны выбросить за борт всякие разговоры не
только о временном революционном правительстве, но и о так наз. «революционном
самоуправлении», ибо опыт показал, что учреждения, правильно или неправильно
обозначаемые этим термином, фактически превращаются силою вещей в органы
восстания, в зародыши революционного правительства.
Или мы признаем, что в настоящее время о действительной революции может и
должна быть речь. Мы признаем новые и высшие формы непосредственно-
революционной борьбы неизбежными или, по крайней мере, наиболее вероятными. Тогда
главной политической задачей пролетариата, нервом всей его работы, душой всей его
организационной классовой деятельности должно быть доведение до конца
демократической революции. Всякие отговорки от этой задачи были бы тогда лишь
принижением понятия классовой борьбы до брентановского толкования ее, были бы
превращением пролетариата в прихвостня либеральной монархической буржуазии. Тогда
самой насущной и центральной политической задачей партии является подготовка сил и
организация пролетариата к вооруженному восстанию, как высшей, достигнутой
движением, формы борьбы. Тогда обязательно критически изучить в самых
непосредственных практических целях весь опыт декабрьского восстания. Тогда надо
удесятерить усилия по организации боевых дружин и вооружению их. Тогда надо
готовиться к восстанию и посредством партизанских боевых выступлений, ибо смешно
было бы «готовить» посредством одних только записей и регистрации. Тогда надо
считать гражданскую войну объявленной и продолжающейся, причем вся деятельность
партии должна быть подчинена принципу: «коль война, так по-военному». Тогда

89
воспитание кадров пролетариата для наступательных военных действий безусловно
необходимо. Тогда бросание революционных лозунгов в крестьянскую массу логично и
последовательно. Задача боевых соглашений с революционной и только революционной
демократией выдвигается на первый план: основой деления буржуазной демократии
берется именно вопрос о восстании. Кто за восстание, с теми пролетариат «вместе бьет»,
хотя и «врозь идет»; кто против восстания, с теми мы боремся беспощадно, или
отталкиваем от себя, как презренных лицемеров и иезуитов (кадеты). Во всей агитации
мы выдвигаем тогда в первую голову критику и разоблачение конституционных иллюзий
с точки зрения открытой гражданской войны, выдвигаем обстоятельства и условия,
неуклонно подготовляющие стихийные революционные взрывы. Думу мы признаем
тогда не парламентом, а полицейской канцелярией, и отвергаем какое бы то ни было
участие в комедиантских выборах, как развращающее и дезорганизующее пролетариат. В
основу организации партии рабочего класса мы ставим тогда (как Маркс ставил в 1849
году) «сильную тайную организацию», которая должна иметь особый аппарат «открытых
выступлений», просовывать особые щупаль-цы во все легальные общества и учреждения,
начиная с профессиональных рабочих союзов и кончая подзаконной печатью. Коротко
говоря: либо мы должны признать демократическую революцию оконченной, снять с
очереди вопрос о восстании и стать на «конституционный» путь.
Либо мы признаем демократическую революцию продолжающейся, ставим на первый
план задачу завершения ее, развиваем и применяем на деле лозунг восстания,
провозглашаем гражданскую войну и клеймим беспощадно всякие конституционные
иллюзии.
Нам вряд ли есть надобность заявлять читателям, что мы высказываемся решительно
за последнее решение вопроса, стоящего перед нашей партией. Прилагаемая тактическая
платформа должна резюмировать и систематически изложить наши взгляды, которые мы
будем проводить на съезде и в течение всей работы по подготовке съезда. Платформа эта
должна быть рассматриваема не как нечто законченное, а как конспект выяснения
тактических вопросов и первый набросок тех резолюций и постановлений, которые мы
будем отстаивать на партийном съезде. Платформа эта обсуждалась на частных
собраниях единомышленников из бывших «большевиков» (в том числе редакторы и
сотрудники «Пролетария») и является плодом коллективной работы.

Ленин. Тактическая программа к объединительному съезду (1906 г.)

Принимая во внимание:
1) что Государственная дума является грубой подделкой народного
представительства, так как:
а) избирательное право не всеобщее, не равное, многостепенное, масса рабочих и
крестьян фактически исключена из участия в Государственной думе, и соотношение
числа выборщиков от разных групп населения приноровлено к полицейским видам;
б) по объему своих прав и по отношению к Государственному совету Дума является
бессильным придатком самодержавной бюрократии;
в) обстановка выборов совершенно исключает возможность действительного
выражения народом своей воли вследствие отсутствия свободы агитации, вследствие
военной репрессии, массовых казней, арестов, полицейского и административного
произвола;
г) единственной целью созыва такой Государственной думы является для
правительства обман народа, укрепление самодержавия, облегчение для него новых
финансовых мошенничеств и сделка с реакционными элементами эксплуататорских
классов, которым обеспечивается преобладание в Государственной думе;

90
 2) что участие в выборах в Государственную думу, не давая ничего для развития
классового самосознания пролетариата, для укрепления и расширения его классовой
организации и боевой готовности, способно скорее дезорганизовать и развратить
пролетариат, так как:
а) участие социал-демократии в выборах неизбежно поддерживало бы в народе
конституционные иллюзии, веру в то, что выборы могут дать сколько-нибудь правильное
выражение воли народа и представление того, будто партия становится на
лжеконституционный путь;
б) коллегии уполномоченных от рабочих и выборщиков, ввиду их малого числа и
ввиду краткосрочности и специальности их функций, не могут ничего дать для
действительно революционной организации пролетариата;
в) участие в выборах переносит центр тяжести внимания пролетариата с
революционного движения, идущего помимо Думы, на правительственную комедию,
переносит центр тяжести широкой агитации в массах на мелкие кружки выборщиков;
г) наше участие в выборах не может помочь социал-демократическому воспитанию
наиболее темных слоев массы, идущих в Думу, притом исключительно законным путем,
на который не может стать теперь РСДРП;
д) уход части выборщиков с губернских избирательных собраний не мог бы ни
сорвать Думы, ни вызвать широкого народного движения;
3) что участие в выборах при данном политическом положении заставит социал-
демократов либо устраниться, не принося никакой пользы движению, либо фактически
опуститься до роли безгласных пособников к.-д.;
Мы признаем и предлагаем съезду признать:
1) что РСДРП должна решительно отказаться от участия в Государственной думе;
2) что РСДРП должна решительно отказаться от участия в выборах в
Государственную думу на какой бы то ни было стадии;
3) что РСДРП должна самым энергичным образом использовать все и всяческие,
связанные с выборами, собрания для изложения взглядов с.-д. вообще, для беспощадной
критики Государственной думы в частности, для призыва к борьбе за революционный
созыв всенародного учредительного собрания в особенности;
4) что РСДРП должна использовать также агитацию по поводу Думы для
ознакомления возможно более широких масс народа со всеми тактическими взглядами
партии на весь переживаемый революционный момент и все вытекающие из него задачи.

Ленин. Победа кадетов и задачи рабочей партии (1906 г.)

При первом соприкосновении с действительностью меньшевистская «тактика»
разлетелась в пух и прах, - это и не удивительно, ибо состояла эта «тактика» (участия в
выборах не для выборов) в одних хороших словах и хороших намерениях. Намерения
остались намерениями, слова остались словами, а на деле вышло то, что диктовалось
неумолимой логикой объективной политической ситуации: либо выбирать для
поддержки кадетов, либо играть в выборы. События буквально подтвердили,
следовательно, то, что я писал в своей статейке: «Государственная дума и с.-д. тактика»:
«Мы можем заявить о полной и полнейшей самостоятельности наших с.-д. кандидатур, о
чистой и чистейшей партийности нашего участия, но политическая обстановка сильнее
всех заявлений. На деле не выйдет, не сможет выйти сообразно этим заявлениям. На деле
получится неизбежно, вопреки нашей воле, не социал-демократическая и не партийная
рабочая политика при теперешнем участии в теперешней Думе» (стр. 5).

91
 Пусть попробуют меньшевики или плехановцы опровергнуть этот вывод, - только не
словами, а делами, фактами. У нас ведь теперь в партии каждая местная организация
автономна в своей тактике. Отчего же не вышло нигде в России путной и толковой
меньшевистской тактики? Отчего московская группа РСДРП, меньшевистская и не
слитая с большевистским комитетом, не подготовила «плехановской» или своей
собственной выборной кампании к тем выборам, которые произойдут в Москве
послезавтра, в воскресенье, 26 марта? Конечно, не от нежелания. Я уверен, что и не от
неуменья. Оттого, что объективная политическая ситуация предписывала либо бойкот,
либо поддержку кадетов.

***

И здесь мы подошли к центральному пункту вопроса. Особенности современного

момента русской революции именно таковы, что объективные условия выдвигают на
авансцену решительную, внепарламентскую борьбу за парламентаризм, а потому нет
ничего вреднее и опаснее в такой момент, как конституционные иллюзии и игра в
парламентаризм. Партии «парламентской» оппозиции в такой момент могут быть опаснее
и вреднее, чем партии откровенно и вполне реакционные: это положение может
показаться парадоксом только тому, кто совершенно не способен к диалектическому
мышлению. В самом деле: если в самых широких массах народа вполне созрело
требование парламентаризма, если это требование опирается также на всю общественно-
экономическую вековую эволюцию страны, если политическое развитие подвело
вплотную к осуществлению этого требования, то что может быть опаснее и вреднее
притворного осуществления его? Откровенный антипарламентаризм безопасен. Он
осужден на смерть. Он умер. Попытки воскресить его оказывают лишь самое лучшее
воздействие в смысле революционизирования наиболее отсталых слоев населения.
Единственным возможным способом удержать самодержавие становится
«конституционное самодержавие», становится создание и распространение
конституционных иллюзий. Это - единственно правильная, единственно разумная
политика самодержавия.
И я утверждаю, что кадеты в настоящее время больше содействуют этой разумной
самодержавной политике, чем «Московские Ведомости». Возьмите, напр., спор между
этими последними и либеральной печатью по вопросу о том, есть ли Россия
конституционная монархия. Нет, говорят «Московские Ведомости». Да, говорят хором
кадетские газеты. В этом споре «Московские Ведомости» прогрессивны, а кадетские
газеты реакционны, ибо «Московские Ведомости» говорят правду, разоблачают
иллюзию, aussprechen was ist 57, а кадеты говорят ложь, - благонамеренную,
благожелательную, искренне-добросовестную, красивую, стройную, научно-
прилизанную, кизеветтерски-подкрашенную, салонно-приличную, а все же таки ложь. И
нет ничего опаснее, нет ничего вреднее в данный момент борьбы, - по объективным
условиям этого момента, - как подобная ложь.
Маленькое отступление. Мне пришлось недавно выступить с политическим
рефератом в квартире одного очень просвещенного и чрезвычайно любезного кадета.
Поспорили. Представьте себе, говорил хозяин, что перед нами дикий зверь, лев, а мы
двое, отданных на растерзание, рабов. Уместны ли споры между нами? Не обязаны ли мы
объединиться для борьбы с этим общим врагом, «изолировать реакцию», как
превосходно выражается самый мудрый и самый дальновидный социал-демократ, Г. В.
Плеханов? - Пример хороший, и я его принимаю - ответил я. Но как быть, если один из
рабов советует запастись оружием и напасть на льва, а другой как раз во время борьбы

57
- высказывают то, что есть. Ред.

92
рассматривает повешенный у льва нагрудничек с надписью «конституция», и кричит: «Я
против насилия и справа и слева», «я - член парламентской партии, я стою на
конституционной почве». Не могло ли бы оказаться так, что львенок, выбалтывающий
истинные цели льва, оказался при таких условиях более полезным просветителем масс и
развивателем политического и классового сознания, чем терзаемый львом раб,
распространяющий веру в нагрудничек?
В том-то вся и суть, что при ходячих рассуждениях о поддержке социал-демократией
буржуазной демократии слишком часто забывают из-за общих, абстрактных положений
особенности конкретного момента, когда назревает решительная борьба за
парламентаризм и когда одним из орудий борьбы против парламентаризма является со
стороны самодержавного правительства игра в парламентаризм. При таких условиях,
когда еще предстоит окончательная внепарламентская битва, ставить задачей рабочей
партии поддержку партии парламентских соглашателей, партии конституционных
иллюзий, было бы прямо роковой ошибкой, если не преступлением перед пролетариатом.
Представим себе, что мы имеем в России установившийся парламентский строй. Это
значило бы, что парламент стал уже главной формой господства правящих классов и сил,
стал уже главной ареной борьбы социально-политических интересов. Революционного
движения в непосредственном значении этого слова нет налицо, условия экономические
и прочие не порождают революционных взрывов в данный, т. е. предполагаемый нами,
момент. Никакие революционные декламации при таких условиях, конечно, не в силах
были бы «вызвать» революции. Отказ от парламентской борьбы был бы при таких
условиях совершенно непозволителен для социал-демократии. Рабочая партия должна бы
была самым серьезным образом взяться за парламентаризм, участвовать в выборах в
«Думу» и в самой «Думе», подчинить всю свою тактику условиям образования и
успешного функционирования парламентской социал-демократической партии. Тогда
поддержка партии кадетов в парламенте против всех правее стоящих партий была бы
безусловной нашей обязанностью. Тогда бы и против избирательных соглашений с этой
партией при совместных выборах, скажем в губернских избирательных собраниях (при
непрямых выборах), нельзя было бы возражать безусловно. Мало того. Тогда даже
поддержка шиповцев социал-демократами в парламенте против настоящих и
беспардонных реакционеров была бы нашей обязанностью: реакция стремится
изолировать нас, - сказали бы тогда, - мы должны стремиться изолировать реакцию.
Теперь же в России и речи быть не может о наличности установившегося,
общепризнанного, действительного парламентского режима. Теперь в России главной
формою господства правящих классов и социальных сил заведомо является
непарламентская форма, главной ареной борьбы социально-политических интересов
заведомо является не парламент. При таких условиях поддержка партии парламентских
соглашателей была бы самоубийством рабочей партии - и, наоборот, поддержка
буржуазной демократии, действующей не парламентски, хотя бы стихийно, разрозненно,
несознательно (вроде крестьянских вспышек) выдвигается на первый план, становится
серьезным настоящим делом, которому должно быть подчинено все остальное...
Восстание при таких социально-политических условиях есть реальность; парламентаризм
есть игрушка, несущественное поприще борьбы, - приманка гораздо более, чем
действительная уступка. Дело, значит, совсем не в том, чтобы мы отрицали или
недооценивали парламентаризм, и общими фразами насчет парламентаризма наша
позиция ничуть не затрагивается. Дело в конкретной обстановке именно данного момента
демократической революции, когда соглашатели буржуазии, когда либеральные
монархисты, не отрицая сами возможности того, что Дурново просто разгонит Думу или
что закон окончательно сведет эту Думу к нулю, объявляют тем не менее
парламентаризм серьезным делом, а восстание - утопией, анархизмом, бунтарством,
бессильным революционаризмом и как там говорят все эти Кизеветтеры, Милюковы,
Струве, Изгоевы и прочие герои мещанства.

93
 Представьте себе, что социал-демократическая партия приняла участие в выборах в
Думу. Проведено известное число соц.-дем. выборщиков. Чтобы не дать победить
черносотенцам, приходится (раз уже влез в эту нелепую комедию выборов)
поддерживать кадетов. Партия с.-д. заключает избирательное соглашение с к.-д.
Известное число с.-д. проходит при помощи к.-д. в Думу. Спрашивается, стоила ли бы
овчинка выделки? выиграли ли бы мы или проиграли при этом? Во-первых, широко
осведомить массы об условиях и характере наших избирательных соглашений с к.-д. с
социал-демократической точки зрения мы не могли бы. Кадетские газеты в сотнях тысяч
и миллионах экземпляров разнесли бы буржуазную ложь и буржуазное извращение
классовых задач пролетариата. Наши листочки, наши оговорочки в отдельных заявлениях
были бы каплей в море. Мы оказались бы на деле именно безгласным придатком кадетов.
Во-вторых, вступая в соглашение, мы, несомненно, молчаливо или открыто и формально,
- это все равно, - взяли бы на себя перед пролетариатом известную ответственность за
кадетов, за то, что они лучше всех остальных, за то, что их кадетская Дума поможет
народу, за всю их кадетскую политику. Сумели ли бы мы последующими «заявлениями»
снять с себя ответственность за те или иные кадетские шаги, это еще вопрос, да и
заявления остались бы заявлениями, а факт избирательного соглашения был бы уже
налицо. А разве мы имеем основание хоть сколько-нибудь, хоть косвенно поручиться
пред пролетариатом и перед крестьянской массой за кадетов? Разве не дали нам кадеты
тысячи доказательств своего сходства именно с теми немецкими кадетскими
профессорами, именно с теми «франкфуртскими фразерами», которые не то что Думу, а
даже Национальное учредительное собрание сумели превратить из орудия развития
революции в орудие притупления революции, придушения (морального) революции?
Поддержка кадетской партии была бы ошибкой со стороны социал-демократии, и наша
партия хорошо сделала, что бойкотировала выборы в Думу.
Поддержка кадетской партии и теперь не может быть задачей социал-демократии.
Поддерживать кадетскую Думу мы не можем. Соглашатели и перебежчики во время
войны могут быть даже опаснее неприятеля. Шипов, по крайней мере, не называет себя
«демократом», и за ним не пойдет «мужичок», желающий «народной свободы». А если
партия «народной свободы», заключив тот или иной договор о взаимной поддержке к.-д.
и с.-д., заключила бы затем сделку с самодержавием о замене учредительного собрания
министерством того же Шилова, - или свела бы свою «деятельность» к звонким речам и
велеречивым резолюциям, то мы оказались бы в самом фальшивом положении.
Ставить задачей рабочей партии в настоящий момент поддержку кадетов - это было
бы все равно, как если бы задачей пара объявили не двигать пароходную машину, а
поддерживать возможность давать пароходные свистки. Будет пар в котлах, - будут
свистеть и свистки. Будет сила у революции, - будут свистеть и кадеты. Свистки
подделать можно, и в истории борьбы за парламентаризм много раз буржуазные
предатели народной свободы подделывали свистки и водили за нос простодушных
людей, доверявшихся всяким «первым представительным собраниям».
Наша задача - не поддержка кадетской Думы, а использование конфликтов внутри
этой Думы и связанных с этой Думой для выбора наилучшего момента нападения на
врага, восстания против самодержавия. Сообразоваться с тем, как растет политический
кризис в Думе и около Думы, мы должны. Для учета общественного настроения, для
более правильного и точного определения «момента кипения» вся эта думская кампания
должна иметь для нас огромное значение, но значение симптома, а не реального поля
борьбы. Не кадетскую Думу будем мы поддерживать, не с кадетской партией должны мы
считаться, а с теми элементами городской мелкой буржуазии и особенно крестьянства,
которые, подав голоса за кадетов, неизбежно начнут разочаровываться в них и
настраиваться на боевой лад, - и это тем скорее, чем решительнее победят кадеты в Думе.
Наша задача - использовать в интересах организации рабочих, в интересах разоблачения
конституционных иллюзий, в интересах подготовки военного наступления всю ту
отсрочку, которую дает нам оппозиционная Дума (нам очень выгодна отсрочка ввиду
того, что пролетариат должен хорошенько собраться с силами). Наша задача - быть на

94
своем посту в тот момент, когда думская комедия разразится в новый великий
политический кризис, и своей целью мы поставим тогда не поддержку кадетов (в лучшем
случае они будут только слабым рупором революционного народа), а свержение
самодержавного правительства и переход власти в руки революционного народа. Если
пролетариат и крестьянство победят в восстании, тогда кадетская Дума в несколько
минут подмахнет бумажку о присоединении ее к манифесту революционного
правительства, созывающего всенародное учредительное собрание. Если восстание будет
подавлено, - истощенный борьбой победитель, может быть, окажется вынужденным
поделиться доброй половиной власти с кадетской Думой, которая усядется за пирог и
примет резолюцию сожаления по поводу «безумства» вооруженного восстания в такой
момент, когда действительное конституционное устройство было, дескать, так возможно,
так близко... Были бы трупы, а черви всегда найдутся.

***

Бернштейнианцы принимали и принимают марксизм за исключением его

непосредственно-революционной стороны. Парламентскую борьбу они рассматривают не
как одно из средств борьбы, пригодное особенно в определенные исторические периоды,
а как главную и почти исключительную форму борьбы, делающую ненужным «насилие»,
«захваты», «диктатуру». Вот это пошлое мещанское извращение марксизма и переносят
теперь в Россию гг. Бланки и прочие либеральные хвалители Плеханова. Они так
сжились с этим извращением, что не считают даже нужным доказывать забвение
марксистских принципов и идей в период революционного вихря.
Почему должен был возникнуть такой взгляд? Потому, что он самым глубоким
образом соответствует классовому положению и интересам мелкой буржуазии. Идеолог
«очищенного» буржуазного общества допускает все методы борьбы социал-демократии,
кроме именно тех, которые применяет революционный народ в эпохи «вихря» и которые
одобряет и помогает применять революционная социал-демократия. Интересы буржуазии
требуют участия пролетариата в борьбе с самодержавием, но только такого участия,
которое бы не переходило в главенство пролетариата и крестьянства, только такого
участия, которое бы не устраняло совершенно старых, самодержавно-крепостнических и
полицейских органов власти. Буржуазия хочет сохранить эти органы, лишь подчинив их
своему непосредственному контролю, - они нужны ей против пролетариата, которому
слишком облегчило бы его пролетарскую борьбу полное уничтожение этих органов. Вот
почему интересы буржуазии, как класса, требуют и монархии и верхней палаты, требуют
недопущения диктатуры революционного народа. Борись с самодержавием, говорит
буржуазия пролетариату, но не трогай старых органов власти, - они мне нужны. Борись
«парламентски», т. е. в тех пределах, которые предпишу тебе я по соглашению с
монархией, борись посредством организаций, - только не таких, как всеобщие стачечные
комитеты, Советы рабочих, солдатских депутатов и т. п., а посредством таких, которые
признает и ограничивает, обезвреживает по отношению к капиталу закон, изданный мной
по соглашению с монархией.

***

Почему г. Бланк считает даже не требующим доказательства, что в период «вихря»

были забыты все марксистские принципы? Потому, что он извращает марксизм в брен-
танизм, считая не марксистскими такие «принципы», как захват свободы, как создание
революционной власти, как применение насилия народом. Такой взгляд сквозит во всей
статье г. Бланка, да и не одного Бланка, а всех кадетов, всех расхваливающих ныне за

95
любовь к кадетам Плеханова писателей либерального и радикального лагеря вплоть до
бернштейнианцев из «Без Заглавия», гг. Прокоповича, Кусковой и tutti quanti 58.
Рассмотрим, как возник этот взгляд и почему он должен был возникнуть.
Возник он непосредственно из бернштейнианского или, шире, оппортунистического
понимания западноевропейской социал-демократии. Те ошибки этого понимания,
которые систематически и по всей линии разоблачили «ортодоксы» на Западе,
переносятся теперь «под шумок», под другим соусом и по другому поводу, в Россию.
Бернштейнианцы принимали и принимают марксизм за исключением его
непосредственно-революционной стороны. Парламентскую борьбу они рассматривают не
как одно из средств борьбы, пригодное особенно в определенные исторические периоды,
а как главную и почти исключительную форму борьбы, делающую ненужным «насилие»,
«захваты», «диктатуру». Вот это пошлое мещанское извращение марксизма и переносят
теперь в Россию гг. Бланки и прочие либеральные хвалители Плеханова. Они так
сжились с этим извращением, что не считают даже нужным доказывать забвение
марксистских принципов и идей в период революционного вихря.
Почему должен был возникнуть такой взгляд? Потому, что он самым глубоким
образом соответствует классовому положению и интересам мелкой буржуазии. Идеолог
«очищенного» буржуазного общества допускает все методы борьбы социал-демократии,
кроме именно тех, которые применяет революционный народ в эпохи «вихря» и которые
одобряет и помогает применять революционная социал-демократия. Интересы буржуазии
требуют участия пролетариата в борьбе с самодержавием, но только такого участия,
которое бы не переходило в главенство пролетариата и крестьянства, только такого
участия, которое бы не устраняло совершенно старых, самодержавно-крепостнических и
полицейских органов власти. Буржуазия хочет сохранить эти органы, лишь подчинив их
своему непосредственному контролю, - они нужны ей против пролетариата, которому
слишком облегчило бы его пролетарскую борьбу полное уничтожение этих органов. Вот
почему интересы буржуазии, как класса, требуют и монархии и верхней палаты, требуют
недопущения диктатуры революционного народа. Борись с самодержавием, говорит
буржуазия пролетариату, но не трогай старых органов власти, - они мне нужны. Борись
«парламентски», т. е. в тех пределах, которые предпишу тебе я по соглашению с
монархией, борись посредством организаций, - только не таких, как всеобщие стачечные
комитеты, Советы рабочих, солдатских депутатов и т. п., а посредством таких, которые
признает и ограничивает, обезвреживает по отношению к капиталу закон, изданный мной
по соглашению с монархией.

***

«Социал-демократия вернулась к своему исходному пункту», - уверяет нас господин

Бланк. Новая тактика меньшевиков направляет русское социал-демократическое
движение на тот путь, по которому движется вся международная социал-демократия.
Вы видите: парламентский путь господин Бланк объявляет почему-то «исходным
пунктом» (хотя для России он не мог быть исходным пунктом социал-демократии).
Парламентский путь господин Бланк считает, так сказать, нормальным, главным и даже
исчерпывающим, единственным, исключительным путем международной социал-
демократии. Господин Бланк и не подозревает, что в этом отношении он целиком
повторяет буржуазное извращение социал-демократизма, преобладающее в немецкой
либеральной печати и перенятое одно время бернштейниадой. Один из приемов борьбы
кажется либеральному буржуа единственным приемом. Брентановское понимание

58
- им подобных. Ред.

96
рабочего движения и классовой борьбы сказывается здесь вполне. О том, что на
парламентский путь европейская социал-демократия вступила и могла вступить лишь
тогда, когда объективные условия сняли с исторического порядка дня вопрос о доведении
до конца буржуазной революции, лишь тогда, когда парламентский строй стал
действительно главной формой господства буржуазии и главной ареной социальной
борьбы, господин Бланк и не подозревает. Он даже не задумывается над тем, есть ли в
России парламент и парламентский строй, а уже решает безапелляционно: социал-
демократия вернулась к своему исходному пункту. Буржуазный рассудок представляет
себе исключительно неоконченные демократические революции (ибо в основе
буржуазных интересов лежит недоведение революции до конца). Буржуазный рассудок
чурается всяких непарламентских приемов борьбы, всяких открытых выступлений масс,
всякой революции в непосредственном значении слова. Буржуа инстинктивно спешит
всякий поддельный парламентаризм объявить, провозгласить и принять за настоящий,
чтобы положить конец «головокружительному вихрю» (опасному не только для головы
многих слабоголовых буржуа, но и для их кармана). Вот почему научный и
действительно важный вопрос о том, можно ли признать в России парламентский способ
борьбы имеющим существенное значение и движение в форме «вихря» иссякшим, - этого
вопроса господа кадеты даже и понять не в состоянии» И материальная, классовая
подкладка этого непонимания вполне ясна: пусть поддержат кадетскую Думу мирной
стачкой или иным выступлением, но только бы не думали о серьезной, решительной,
истребительной борьбе, о восстании против самодержавия и монархии.

***

Вам кажется, господа Бланки, Изгоевы и К°, что революционеры социал-демократы

забывали это особенно в дни «вихря»? Вы ошибаетесь или сознательно подменяете
понятие революционной буржуазной демократии понятием буржуазной демократии
вообще, - в том числе и монархически-либеральной, - в том числе и оппортунистической,
даже главным образом монархически-либеральной. Возьмите «Новую Жизнь» и вы
увидите, что о совместном действии, о боевом соглашении рабочей демократии с
революционно-буржуазной демократией там говорится чуть не в каждом номере. О
значении Крестьянского союза и крестьянского движения там говорится в самых сильных
выражениях. Вопреки кадетским сказкам о нетерпимости и узком доктринерстве
марксистов, там вполне признается значение беспартийных союзов и организаций 59, но
только именно беспартийно-революционных организаций. Вот в чем гвоздь вопроса,
искусно затушевываемый нашими брентанистами в политике: какие именно элементы
буржуазной демократии способны доводить буржуазно-демократическую революцию до
конца, когда эта революция находится, так сказать, на половине своего пути. Те ли
элементы, которые принимают монархически-либеральную программу, погрязают
целиком в конституционных иллюзиях и обливают революционные периоды,
революционные приемы исторического творчества слюной своего филистерского
негодования, осуждения, сожаления? Или те, которые принимают программу полной
победы крестьянского восстания (вместо сделки крестьян с помещиками), полной победы
демократии (вместо сделки демократической нижней палаты с верхней палатой и
монархией)? Думали ли вы когда-нибудь об этом вопросе, господа Бланки и Изгоевы? С
буржуазно-демократическими соглашателями надо нам «бить вместе» в настоящее время,
или с буржу азно-демократическими революционерами?
Не слыхали ли вы о том, почтенные любители цитировать и извращать Маркса, как
беспощадно бичевал он буржуазно-демократических соглашателей в Германии в 1848

59
См. мою статью в «Новой Жизни»: «Социалистическая партия и беспартийная
революционность».

97
году? А ведь эти соглашатели сидели не в мизерной Государственной думе, а в
Национальном собрании, - они были демократами, гораздо более «решительными» (на
словах), чем наши кадеты.
И те же самые Маркс и Энгельс лет пятнадцать спустя, в эпоху прусского
«конституционного конфликта», советовали рабочей партии поддерживать буржуазных
демократов-прогрессистов, которые были ничуть не лучше, чем франкфуртские
демократы. По-вашему, это противоречие и непоследовательность Маркса и Энгельса?
По-вашему, это доказательство того, как у них во время «революционного вихря» тоже
почти исчезли «мысль и разум» (такого взгляда держится большинство бернштейнианцев
и кадетов)? На самом деле тут нет никакого противоречия: в период революционной
борьбы Маркс бичевал всего сильнее конституционные иллюзии и конституционных
соглашателей. Когда все силы революционного «вихря» были исчерпаны, когда не могло
быть уже никаких сомнений в том, что немецкие кадеты окончательно предали
революцию, когда восстания были безусловно и решительно подавлены и экономическое
процветание делало повторение их безнадежным, - тогда и только тогда (Маркс и
Энгельс не отличались малодушием и упадком веры в восстание после первого же
поражения!), только тогда они признали главной формой борьбы парламентскую. В
парламенте, раз вы туда вошли, не только можно, но и должно, при известных условиях,
поддерживать перебежчика Изгоева против Шилова, Шилова против Дурново. В борьбе
за действительный парламентаризм нет иногда ничего опаснее кадетских
«соглашателей».
Если вы хотите ссылаться на Маркса, господа, попробуйте доказать, что наша Дума
есть уже орган господства буржуазии в свободной России, а не фиговый листок
самодержавия. Вы скажете, что второе может перерастать в первое рядом маленьких
изменений, и что кадетские выборы есть именно такое, даже не маленькое, а большое
«перерастание».
Хорошо. Но ведь этим вы только отодвигаете вопрос, а не решаете его. Ну, а сейчас,
теперешняя Дума переросла уже настолько свои рамки, что может быть органом власти?
Те из вас, кто думает так и старается заставить народ думать так, те из вас прямо
распространяют вреднейшие конституционные иллюзии, те из вас прямо
контрреволюционеры. Те же, кто допускает вероятность того, что «Дурново остается,
чтобы разогнать Думу» 60, или кто понимает, что без вне-«парламентского»,
революционного натиска ничто еще не обеспечено 61, те сами обнаруживают шаткость
своей позиции. Своими признаниями они показывают ясно, что политика кадетов есть
политика минуты, а не политика серьезной защиты прочных и основных интересов
революции. Эти признания показывают, что от кадетов во время развязки назревающего
теперь нового революционного кризиса отпадет целая масса революционных буржуазно-
демократических элементов, которых издевательство господ Дурново над Думой толкнет
на баррикады. Значит, вся разница только в том, что вы хотите этот неизбежный новый
бой ограничить, связать, сузить задачей поддержки кадетской Думы, а мы хотим
направить все помыслы, все усилия, всю нашу агитационную, пропагандистскую и
организационную работу к тому, чтобы расширить размах этого боя за пределы
кадетских программ, расширить его до полного свержения самодержавия, до полной
победы крестьянского восстания, до созыва революционным путем всенародного
учредительного собрания.

60
«Русь» и «Молва».
61
П. Милюков. «Элементы конфликта» в «Речи» № 30 (24 марта) - преинтересное «credo»
соглашателя.

98
 ***

Каждая политическая эпоха выдвигает перед социал-демократией, как

представительницей единственного до конца революционного класса, особую
специфическую задачу, которая становится на очередь дня и которая всегда затемняется,
так или иначе отодвигается на задний план оппортунистическими слоями буржуазной
демократии. В настоящее время такой специфической политической задачей момента,
которую может выполнить только революционная социал-демократия и которую она
обязана выполнить, если не хочет изменить прочным, коренным, существенным
интересам пролетариата, - такой задачей является борьба с конституционными
иллюзиями. Мелкобуржуазные оппортунисты всегда удовлетворяются минутой, блеском
последней новинки, минутой «прогресса», - мы должны смотреть дальше и глубже,
показывать в этом прогрессе сейчас же и немедленно те стороны его, которые являются
основой и залогом регресса, которые выражают односторонность, узость, непрочность
достигнутого и вызывают необходимость дальнейшей борьбы в иных формах, при иных
условиях.
Чем решительнее победа кадетов и оппозиции вообще на выборах, чем вероятнее и
ближе кадетская Дума, - тем опаснее становятся конституционные иллюзии, тем острее
чувствуется противоречие между полным сохранением и даже усилением реакционной
политики по-прежнему держащего всю власть в руках самодержавия и «народным»
представительством. Противоречие это с громадной быстротой создает новый
революционный кризис, неизмеримо более широкий и глубокий, более сознательный и
острый, чем все предыдущие. Мы переживаем в 1906 году, поистине, репродукцию
революции, по удачному выражению какого-то социал-демократа. История 1905 года как
бы повторяется, начиная опять сначала, с полновластного самодержавия, продолжая
общественным возбуждением и оппозиционным движением невиданной силы,
охватывающим всю страну, кончая... кто знает чем?., может быть, «репродукцией»
летней (1905 года) депутации к царю либералов в виде адреса или резолюции кадетской
Думы, - может быть, «репродукцией» осеннего подъема 1905 г. Смешно было бы
пытаться предугадать точные формы и даты будущих шагов революции. Важно иметь в
виду несравненно больший размах движения, больший политический опыт всего народа.
Важно не забывать, что грядет именно революционный, отнюдь не парламентский
кризис. «Парламентская» борьба в Думе есть небольшой этап; это - действительно
маленькая железнодорожная станция: «Кадетская платформа» по дороге от конституции
к революции. Борьба в Думе не может решить судьбы народной свободы в силу основных
особенностей теперешнего социально-политического момента, она не может быть
главной формой борьбы, ибо этого «парламента» заведомо не признают обе воюющие
стороны, ни Дурново, Дубасовы и К°, ни пролетариат и крестьянство.
И социал-демократия должна поэтому, учитывая все конкретные особенности данного
исторического момента, признать решительно и внедрить систематически в умы рабочих
и сознательных крестьян, что главной формой общественного движения в современной
России остается по-прежнему непосредственно-революционное движение широких
народных масс, ломающих старые законы, уничтожающих органы угнетения народа,
завоевывающих политическую власть, творящих новое право. Дума, созванная
Дубасовыми и Дурново и охраняемая сими почтенными мужами, сыграет огромную роль
в движении, но ни в каком случае не изменит главной формы его. Обратное мнение,
теперь уже выдвинутое и распространяемое кадетами, есть обман народа, есть
мелкобуржуазная филистерская утопия.
А в связи с этим стоит вопрос о буржуазной демократии и ее поддержке
пролетариатом. И в этой области резолюции меньшевиков частью недостаточны, частью
ошибочны. Кадеты из кожи лезут, стараясь отождествить свою партию с буржуазной
демократией вообще, стараясь выставить свою партию главной представительницей
буржуазной демократии. Это величайшая ложь. И всякая неясность в определении

99
социал-демократами понятия «буржуазная демократия» играет на руку этой лжи.
Конкретную политическую задачу поддержки буржуазной демократии мы обязаны
решить на основании вполне определенного учета конкретных направлений, течений,
партий внутри буржуазной демократии. И основная задача момента в этом отношении
состоит именно в том, чтобы отделить революционную буржуазную демократию, то есть
такую, которая, хотя бы она и была не вполне сознательна политически, с рядом
предрассудков и пр., способна на решительную и бесповоротную борьбу против всех
остатков крепостнической России, - отделить такую буржуазную демократию от
либерально-монархической, оппортунистической буржуазной демократии, способной на
всякие сделки с реакцией и выдвигающей в каждый критический момент свои
контрреволюционные стремления. Наличность чрезвычайно широких слоев
революционной демократии в России не подлежит сомнению: ее неорганизованность, ее
беспартийность, ее придавленность теперешними репрессиями может вводить в
заблуждение лишь самых невнимательных и невдумчивых наблюдателей. С этой и
только этой демократией мы должны теперь «врозь идти, вместе бить» в целях доведения
до конца демократической революции, разоблачая самым беспощадным образом
ненадежность «главенствующей» ныне кадетской партии.
И ставя себе целью доведение до конца демократической революции, партия
социалистического пролетариата должна не только суметь разоблачить всегда всякие
конституционные иллюзии, не только выделить из всей буржуазной демократии
способные на борьбу элементы, но также и определить точно и прямо, выставить ясно
перед массой условия этой решительной победы революции, показать массе и раскрыть
во всей своей пропаганде и агитации, в чем именно должна состоять эта решительная
победа революции. Если мы не сделаем этого (а этого не сделали товарищи-меньшевики
в своих резолюциях), то наши слова о «доведении революции до конца» останутся
пустыми и голыми словами.
Господин Бланк поминает в своей статье французскую «социал-демократию» 1848-
1849 годов. Почтеннейший кадет не понимает, что пишет карикатуру на себя. Ведь
именно кадеты повторяют теперь ошибки французских «социал-демократов», которые в
сущности вовсе не были социал-демократами, т. е. марксистами. Они не были классовой
партией рабочих, а настоящей мелкобуржуазной партией; они были насквозь пропитаны
конституционными иллюзиями и верой в «парламентарные» способы борьбы при всяких,
даже революционных условиях. Именно поэтому они и потерпели, несмотря на ряд
ошеломляющих, чисто «кадетских» парламентских успехов, то позорное фиаско, которое
так высмеивал Маркс.
И нашей партии, если бы она неосмотрительно пошла на всяческие избирательные
блоки, соглашения, сделки с кадетами, - если бы она оставила в тени задачу борьбы с
конституционными иллюзиями, - если бы она, ища сближения с буржуазной
демократией, отождествила с этой последней ее оппортунистическое крыло, т. е. кадетов,
- если бы она забыла о необходимости серьезно готовиться к внепарламентским способам
борьбы в эпоху, подобную переживаемой нами, - и нашей партии грозила бы серьезная
опасность повторить печальную судьбу французской мелкобуржуазной ква-зи-социал-
демократии 1848-1849 годов.
Нам нет основания завидовать успехам кадетов. Мелкобуржуазные иллюзии и вера в
Думу довольно сильны еще в народе. Они должны быть изжиты. Чем полнее будет
торжество кадетов в Думе, тем скорее они будут изжиты. Приветствуем успехи
жирондистов великой российской революции! За ними поднимется более широкая
народная масса, выдвинутся более энергичные и революционные слои, - они сплотятся
вокруг пролетариата, - они доведут до полной победы нашу великую буржуазную
революцию, - они откроют эпоху социалистического переворота на Западе.

100
 Ленин. Объединительный съезд РСДРП (1906 г.)
Постараюсь отметить самое существенное. Тов. Птицын напомнил мне поговорку: на
ловца и зверь бежит. Он спрашивал: где большевики видят, что главная форма борьбы
теперь ломание законов и пр.? Т. Птицын, снимите же ваши кадетские очки. Вам кажется,
что главная форма борьбы - парламентаризм. Смотрите: движение безработных,
движение в войсках, крестьянское движение. Главная форма движения не в Думе, она
может играть лишь косвенную роль. Т. Плеханов говорил, что Гегель перевернулся бы
два раза в гробу, слыша мою ссылку на него. Но т. Плеханов говорил до т. Птицына, и его
слова обращаются против последнего. Т. Птицын преклоняется перед минутой, он
замечает лишь явления, лежащие на поверхности, и не замечает совершающегося в
глубине. Он не изучает явления в их развитии. По мнению т. Птицына, речь о голове и
хвосте, о передовой или о хвостовой роли пролетариата, - фразеология. Основная ошибка
меньшевиков здесь особенно ярко сказалась. Они не видят, что буржуазия
контрреволюционна, что у нее сознательное стремление к сделке. Они ссылаются на
якобинцев, указывая, что те были наивными монархистами и стали республиканцами. Но
кадеты не наивные, а сознательные монархисты. Это и забывают меньшевики.

***

И когда говорят о нашем «самоустранении» от выборов, то всегда забывают, что

именно политические условия, а не наша воля, устранили нашу партию на деле,
устранили от газет, от собраний, от выставления в кандидаты видных членов партии. А
без всех этих условий парламентаризм гораздо больше является пустой и жалкой игрой,
чем средством воспитания пролетариата: наивно брать парламентаризм «в чистом виде»,
в «идее», а не в реальной его обстановке.

***

Но кадетам столь же свойственно и стремление опереться на народ и боязнь

революционной самодеятельности народа. Указывая на одну сторону дела и совершенно
умалчивая о второй, ваша резолюция сеет не только неправильные, но прямо вредные
представления. Умолчание об этой второй стороне - подчеркнутой в нашей резолюции об
отношении к другим партиям - является ложью, если брать объективное значение такого
умолчания.
Нет, нашу тактику по отношению к буржуазной демократии ни в каком случае
непозволительно определять с умолчанием о кадетах, с отказом от резкой критики их.
Мы можем и должны искать поддержки лишь крестьянской и революционной
демократии, а отнюдь не тех, кто притупляет политические противоречия современного
момента.
Наконец, взглянем на предложение образовать парламентскую фракцию. Что
использование социал-демократией нового оружия, «парламентаризма», должно быть
обставлено особо осторожно, этого не решаются отрицать и меньшевики. Они вполне
готовы признать это «в принципе». Но дело теперь совсем не в принципиальном
признании, дело в правильном учете конкретных условий. Ничего не стоит
«принципиальное» признание осторожности, если реальные условия превращают это
признание в невинное и праздное мечтание. Хорошо говорят, напр., кавказцы о
самостоятельных выборах, о чисто партийных кандидатах, об отрицании ими блоков с
кадетами. Но чего стоят эти хорошие слова, если в то же время один из товарищей
кавказцев в разговоре со мной сообщил, что в Тифлисе, этом центре меньшевистского
Кавказа, пройдет, вероятно, левый кадет Аргутинский и, вероятно, не без помощи с.-д.?

101
Чего стоят наши пожелания относительно широких и открытых заявлений перед
массами, если у нас будут, как теперь, «Партийные Известия» Центрального Комитета
против бездны кадетских газет?
Заметьте еще, что самые оптимистические из с.-д. надеются провести своих
кандидатов лишь через крестьянские курии. Они хотят, значит, «начинать
парламентаризм» в практике рабочей партии как раз не с рабочих, а с мелкобуржуазных,
полуэсеровских курий. Подумайте, социал-демократическая или не социал-
демократическая рабочая политика имеет больше шансов возникнуть из всей этой
ситуации?

***

Усматривая в отклонении поправки Стодолина отступление даже от принципов

парламентаризма, заявляю о внесении особого мнения по этому вопросу.
На основании поданного уже заявления, прилагаю при сем свое особое мнение по
вопросу о поправке Стодолина.
Тов. Стодолин в своей поправке предлагал допустить к участию в официальной
парламентской группе РСДР партии исключительно тех членов партии, которые не
только работают вообще в одной из партийных организаций, не только подчиняются
вообще партии в целом и своим партийным организациям в особенности, но и которые,
кроме того, выставлены последними (т. е. соответствующими партийными
организациями) в качестве кандидатов.
Следовательно, тов. Стодолин хотел того, чтобы наши социал-демократические
первые шаги по пути парламентаризма происходили исключительно по прямому
поручению соответствующих организаций и от их имени. Недостаточно того, чтобы
члены парламентской группы были членами одной из партийных организаций. При
русских условиях это еще не исключает возможности самых нежелательных
приключений, ибо открытого и для всех видного контроля над своими членами наши
партийные организации осуществить не могут. Крайне важно поэтому, чтобы первые
шаги наши по пути парламентаризма были обставлены всеми предосторожностями,
выработанными опытом социалистических партий Европы. Западноевропейские партии,
и особенно левые фракции их, настаивают даже на том, чтобы кандидатов в парламент
выставляли местные организации партии по соглашению с ЦК партии. Революционная
социал-демократия Европы имеет самые серьезные основания требовать этого тройного
контроля за парламентариями: во-первых, общепартийный контроль над всеми членами
партии; во-вторых, особый контроль тех местных организаций, которые должны от
своего имени выставлять кандидатов в парламент; в-третьих, специальный контроль ЦК
всей партии, который, стоя выше местных влияний и местных особенностей, должен
заботиться о выставлении лишь таких кандидатов в парламент, которые удовлетворяют
общепартийным и общеполитическим требованиям.
Отклонив поправку т. Стодолина, отклонив требование, чтобы в парламентскую
фракцию могли входить исключительно те, кого партийные организации прямо
выставляли кандидатами в парламент, отклонив это требование, съезд обнаружил гораздо
меньшую осторожность в парламентарной тактике, чем западноевропейские
революционные социал-демократы. Между тем, едва ли можно сомневаться в том, что
нам необходима теперь, в силу особенно трудных условий открытого выступления с.-д. в
России, безусловно гораздо большая осторожность, чем выработанная опытом
революционной социал-демократии Западной Европы.

102
 Ленин. Проект резолюции о государственной Думе, внесенный на
объединительный съезд РСДРП (1906 г.)
Принимая во внимание:
1) что избирательный закон 11 декабря и фактические условия выборов лишили
пролетариат и социал-демократию возможности участвовать в выборах, выставляя и
самостоятельно проводя действительно партийных кандидатов;
2) что ввиду этого реальное значение участия рабочих в выборах неизбежно должно
было свестись и фактически свелось, как показал опыт, к затемнению строго классовой
позиции пролетариата вследствие соглашений с кадетами или другими буржуазными
группами;
3) что только полный и последовательный бойкот дал возможность с.-д. поддержать
лозунг созыва революционным путем учредительного собрания, возложить всю
ответственность за Госуд. думу на партию к.-д. и предостерегать пролетариат и
крестьянскую или революционную демократию от конституционных иллюзий;
4) что Госуд. дума с обрисовавшимся уже теперь к.-д. (по преимуществу) составом ни
в каком случае не может выполнить роли настоящего народного представительства,
служа лишь косвенно развитию нового, еще более широкого и глубокого
революционного кризиса, -
мы признаем и предлагаем съезду признать:
1) что партийные организации, бойкотируя Госуд. думу и выборы в нее, поступили
правильно;
2) что попытка создания парламентской фракции с.-д., при современных политических
условиях и при отсутствии в Думе действительно партийных и способных представлять
партию с.-д., не обещает серьезного успеха, грозя скорее скомпрометировать РСДРП и
возложить на нее ответственность за особенно вредный тип парламентариев, средний
между к.-д. и с-д.;
3) что в силу всего вышеизложенного нет еще условий для вступления нашей партии
на парламентский путь;
4) что с.-д. должна использовать Госуд. думу и столкновения ее с правительством или
конфликты внутри нее, борясь с реакционными ее элементами, беспощадно разоблачая
непоследовательность и шаткость к.-д., особенно внимательно следя за элементами
крестьянской революционной демократии, объединяя их, противопоставляя их к.-д.,
поддерживая те их выступления, которые отвечают интересам пролетариата, готовясь
призвать пролетариат к решительному натиску на самодержавие в такой момент, когда,
быть может, в связи с думским кризисом - наиболее обострится общий революционный
кризис;
5) ввиду возможности распущения Госуд. думы правительством и созыва ее в новом
составе, съезд постановляет, что в течение новой избирательной кампании недопустимы
никакие блоки и соглашения с партией к.-д. и им подобными нереволюционными
элементами; самый же вопрос о возможности участия нашей партии в новой
избирательной кампании будет решаться российской социал-демократией в зависимости
от конкретных обстоятельств момента.

Ленин. Обращение к партии делегатов объединительного съезда

(1906 г.)
В своей резолюции о Государственной думе съезд признал желательным создать в
этой Думе парламентскую фракцию с.-д. Съезд не пожелал считаться с тем фактом,

103
что 9/10 сознательных рабочих России, в том числе все польские, латышские, еврейские с.-
д. пролетарии, бойкотировали эту Думу. Съезд отклонил предложение обусловить
участие в выборах возможностью действительно широкой агитации среди масс. Он
отклонил предложение о том, чтобы членами парламентской фракции с.-д. могли быть
только те, кого рабочие организации выставили кандидатами в Государственную думу.
Съезд, таким образом, вступил на путь парламентаризма, не оградив партию даже теми
гарантиями, которые выработал в этом отношении опыт революционной социал-
демократии в Европе.
Как соц.-демократы, мы, конечно, признали принципиальную обязательность
использовать парламентаризм в качестве орудия пролетарской борьбы; но весь вопрос в
том, допустимо ли участие социал-демократии при данных условиях и в таком
«парламенте», как наша Дума? Допустимо ли учреждение парламентской фракции без
социал-демократических, рабочими организациями выбранных парламентариев? Мы
полагаем, что нет.

Ленин. Доклад об объединительном съезде РСДРП (1906 г.)

Я построил свой доклад на точном сравнении обеих предложенных съезду резолюций.
В обеих, говорил я, признается, что революция идет к новому подъему, что наша задача -
стремиться довести ее до конца и, наконец, что выполнить эту задачу в состоянии только
пролетариат вместе с революционным крестьянством. Казалось бы, эти три положения
должны определять собой полное единство тактической линии. Но посмотрите, которая
же из обеих резолюций последовательнее проводит эту основную точку зрения? которая
правильнее мотивирует ее и вернее указывает выводы из нее?
И я показывал, что мотивировка меньшевистской резолюции никуда не годна, что это
- простая фраза, а не мотивировка («борьба не оставила правительству другого выбора».
Это - образчик голой фразы! Это именно надо доказать, да и то не в такой форме.
Меньшевики же начинают с недоказанного и недоказуемого положения). Я говорил, что
кто действительно признает подъем революции неизбежным, тот должен сделать
соответствующий вывод о главной форме движения. Ведь в этом состоит коренной
научный и политический вопрос, который мы должны решить и от которого меньшевики
увиливают: дескать, когда Дума, - пойдем за Думой, когда стачки и восстание, - пойдем
за стачками и восстанием, а учесть неизбежность той или другой формы движения они не
хотят или не могут. Сказать пролетариату и всему народу, какая форма движения
является главной, они не решаются. А если так, тогда слова о подъеме революции и о
доведении ее до ее конца (меньшевики крайне неудачно сказали: до логического конца)
являются пустой фразой. Это значит именно: не поднимать пролетариат до роли
передового вождя революции, оценивающего ее глубже и шире, осмысливающего свою
тактику общими и коренными интересами демократии, а принижать пролетариат до роли
пассивного участника и скромного «чернорабочего» буржуазно-демократической
революции.
Меньшевики, говорил я, берут только первую половину знаменитого положения
Гегеля: «все действительное разумно, все разумное действительно». Дума действительна.
Значит, Дума разумна, говорят они и удовлетворяются этим. Борьба вне Думы «разумна»,
- отвечаем мы. Она вытекает с объективной неизбежностью из всего современного
положения. Значит, она «действительна», хотя и придавлена в настоящий момент. Не
рабски следовать моменту должны мы; это будет оппортунизм. Мы должны обдумывать
более глубокие причины событий и более далекие последствия нашей тактики.
Меньшевики признают в своей резолюции, что революция идет на подъем, что
пролетариат вместе с крестьянством должны довести ее до конца. Но кто всерьез думает
так, тот должен уметь сделать и выводы. Если с крестьянством, - значит, вы считаете

104
либерально-монархическую буржуазию (кадетов и т. п.) ненадежной. Отчего же вы не
говорите этого, как сказано в нашей резолюции? Отчего вы ни единым словом не
поминаете необходимости бороться с конституционными иллюзиями, т. е. с верой в
обещания и законы старого самодержавного правительства? Кадетам привычно забывать
об этой борьбе; кадеты сами распространяют конституционные иллюзии. Но социал-
демократ, который в революционный момент забывает о задаче борьбы с
конституционными иллюзиями, в политике приравнивает себя к кадету. Чего стоят все
слова о «подъеме революции», о «доведении ее до конца», о «новом революционном
взрыве», если на деле социал-демократ не разоблачает в народе конституционных
иллюзий?
Вопрос о конституционных иллюзиях, это - как раз тот вопрос, на котором всего легче
в настоящее время и всего вернее можно отличить оппортуниста от сторонника
дальнейшего развития революции. Оппортунист уклоняется от разоблачения этих
иллюзий. Сторонник революции беспощадно показывает их обманчивость. И вот с.-д.
меньшевики умалчивают о таком вопросе!
Не решаясь сказать открыто и прямо, что октябрьско-декабрьские формы борьбы
непригодны и нежелательны, меньшевики говорят это в самой худшей, прикрытой,
косвенной, уклончивой форме. Это совсем неприлично социал-демократу.
Таковы были основные положения моего доклада.
Из прений по поводу этих докладов следует отметить следующие характерные
инциденты. Товарищ, назвавшийся на съезде Борисом Николаевичем, заставил меня в
моем заключительном слове воскликнуть: на ловца и зверь бежит. Трудно было
рельефнее, чем он это сделал, собрать воедино всю «суть» меньшевизма. Это «курьез»,
говорил он, что большевики считают «главной формой движения» не легальную и не
конституционную, а революционные движения широких народных масс. Это
«смехотворно», ибо таковых движений налицо нет, а Дума налицо имеется. Это
«метафизика» и «фразеология» - слова о роли пролетариата, как «главы» или «вождя», о
возможности для него стать «хвостом», и т. д.
Снимите ваши кадетские очки! - отвечал я этому последовательному меньшевику. -
Вы увидите тогда и крестьянское движение в России, и брожение в войсках, и движение
безработных, вы увидите те формы борьбы, которые «притаились» сейчас и отрицать
которые не решаются даже умеренные буржуа. Они прямо говорят о вреде или
ненужности этих форм борьбы. А с.-д. меньшевики посмеиваются над ними. Такова
разница между буржуазией и с.-д. меньшевиками. Точь-в-точь как было с Бернштейном,
немецким меньшевиком, немецким с.-д. правого крыла. Буржуазия находила и объявляла
прямо вредными революционные формы борьбы в Гермайии в конце XIX века.
Бернштейн посмеивался над ними.
Вопрос о Бернштейне, будучи затронут на съезде, повел естественно к вопросу: за что
хвалит Плеханова буржуазия? Тот факт, что вся громадная масса либерально-буржуазных
газет и изданий в России, вплоть даже до октябристского «Слова», самым усердным
образом расхваливала Плеханова, - этот факт не мог остаться не отмеченным на съезде.
Плеханов поднял перчатку. Бернштейна хвалила буржуазия не за то, за что она хвалит
меня, сказал он. Бернштейна хвалили за то, что он сдавал буржуазии наше теоретическое
оружие: марксизм. А меня хвалят за тактику. Ситуация не та.
Плеханову отвечали на это представитель польской социал-демократической партии и
я. Мы оба указали, что Плеханов не прав. Не за теорию только хвалила Бернштейна
буржуазия, и даже собственно вовсе не за теорию. Буржуазии плевать на все теории.
Буржуазия хвалила немецких с.-д. правого крыла за то, что они указывали иную тактику.
За тактику хвалили их. За тактику реформистов в отличие от тактики революционной. За
признание главной или почти единственной борьбой - борьбы легальной, парламентской,
реформистской. За стремление превратить социал-демократию в партию демократически-
социальных реформ. Вот за что хвалили Бернштейна. Его хвалили буржуа за
105
притупление противоречий между трудом и капиталом в эпоху накануне
социалистической революции. Плеханова хвалит буржуазия за притупление
противоречий между революционным народом и самодержавием в эпоху революции
буржуазно-демократической. Плеханова хвалят за признание главной формой борьбы -
борьбы «парламентской», за осуждение октябрьско-декабрьской борьбы и особенно
вооруженного восстания. Плеханова хвалят за то, что он стал в вопросах современной
тактики вождем правого крыла с.-д.
Я забыл добавить, как держались меньшевики в прениях по вопросу о
конституционных иллюзиях. Сколько-нибудь устойчивой позиции они не заняли: одни из
них говорили, что борьба с конституционными иллюзиями есть постоянная задача с.-д., а
вовсе не специальная задача данного момента. Другие (Плеханов) объявляли борьбу с
конституционными иллюзиями анархизмом. В этих двух крайних и противоположных
мнениях меньшевиков по вопросу о конституционных иллюзиях особенно рельефно
обнаруживалась полная беспомощность их позиции. Когда конституционный строй
упрочился, когда конституционная борьба стала на известное время главной формой
борьбы классов и борьбы политической вообще, тогда разоблачение конституционных
иллюзий не является специальной задачей с.-д., задачей момента. Почему? Потому, что в
такие моменты дела вершатся в конституционных государствах именно так, как они
решаются в парламентах. Конституционные иллюзии - это обманчивая вера в
конституцию. Конституционные иллюзии выступают на первый план тогда, когда
кажется, что конституция есть, а на деле ее нет, - другими словами: когда дела вершатся в
государстве не так, как они решаются в парламентах. Когда действительная политическая
жизнь расходится с ее отражением в парламентской борьбе, тогда и только тогда борьба с
конституционными иллюзиями становится очередным делом передового
революционного класса, пролетариата. Либеральные буржуа, боясь внепарламентской
борьбы, распространяют конституционные иллюзии и тогда, когда парламенты
бессильны. Анархисты вовсе отрицают участие в парламентах при всех и всяких
обстоятельствах. Социал-демократы стоят за использование парламентской борьбы, за
участие в ней, но они беспощадно разоблачают «парламентский кретинизм», т. е. веру в
то, что парламентская борьба есть единственная или при всяких условиях главная форма
политической борьбы.
Расходится ли в России действительность политическая от решений и речей в Думе?
Вершатся ли у нас дела в государстве так, как решаются они в Думе? Отражают ли
«думские» партии сколько-нибудь верно реальные политические силы в данный момент
революции? Достаточно поставить эти вопросы, чтобы понять беспомощную
растерянность меньшевиков по вопросу о конституционных иллюзиях.
Эта растерянность выразилась на съезде необыкновенно рельефно в том, что
меньшевики, будучи в большинстве, не поставили даже на голоса своей резолюции об
оценке текущего момента. Они сняли свою резолюцию! Большевики на съезде много
смеялись над этим. Победители снимают свою победоносную резолюцию, - так говорили
о необыкновенном и невиданном в истории съездов поступке меньшевиков. Потребовали
даже и добились именного голосования по этому вопросу, хотя меньшевики и сердились
на это прекурьезно, внося в бюро письменные заявления, что-де «Ленин собирает
агитационный материал против решений съезда». Как будто бы это право собирать
материал не было правом и обязанностью всякой оппозиции! И как будто бы наши
победители не подчеркивали своей досадой того невозможно неловкого положения, в
которое они попали, отказываясь от своей собственной резолюции! Побежденные
настаивают на том, чтобы победители приняли свою победоносную резолюцию. Более
определенно выраженной моральной победы мы не могли и желать.

106
 ***

За поправку кавказцев (участвовать в выборах, где их еще не было, но не вступать в

блоки с другими партиями) мы голосовали, ибо запрещение блоков, соглашений с
другими партиями имело несомненно большое политическое значение для партии.
Отмечу еще, что съезд отклонил поправку тов. Ерманского (меньшевик, считавший
себя примиренцем), который хотел, чтобы участие в выборах было допущено лишь тогда,
когда возможна агитация в массах и широкая организация их.
Представители национальных с.-д. партий, поляки, бундовцы и, помнится, также и
латыши, брали слово по данному вопросу и решительно высказывались за бойкот,
подчеркивая местные и конкретные условия, протестуя против решения подобного
вопроса на основании абстрактных соображений.
По вопросу о парламентской с.-д. фракции съезд принял также инструкцию ЦК.
Инструкция эта, не вошедшая, к сожалению, в изданные ЦК постановления съезда,
поручает ЦК известить все партийные организации - 1) кого именно, 2) когда именно и 3)
на каких условиях именно он назначил представителем партии в парламентской фракции,
затем сообщать периодические отчеты о деятельности этих представителей партии.
Местным рабочим организациям, члены которых состоят с.-д. депутатами в Думе, эта
резолюция поручает контроль за своими «уполномоченными» в Думе. Замечу в скобках,
что эта важная резолюция, показывающая, что с.-д. не так смотрят на парламентаризм,
как буржуазные политиканы, встретила единодушное негодование или осмеяние и в
«Думе», газете г. Струве, и в «Новом Времени».
Наконец, заканчивая рассказ о прениях по вопросу о Гос. думе, отмечу еще два
эпизода. Первый - выступление товарища Акимова, который был приглашен на съезд с
совещательным голосом. К сведению товарищей, незнакомых с историей нашей партии,
скажу, что тов. Акимов с конца 90-х годов является самым последовательным или одним
из самых последовательных оппортунистов в партии. Даже новая «Искра» должна была
признать это. Акимов был «экономистом» в 1899 и следующих годах и остался верен
себе. Г. Струве в «Освобождении» не раз хвалил его за «реализм» и за научность его
марксизма. От бернштейнианцев «Без Заглавия» (г. Прокопович и т. д.) тов. Акимов едва
ли существенно отличается. Понятно, что присутствие такого товарища не могло не быть
ценным на съезде при борьбе правого и левого крыла с.-д.

***

И во всей своей тактической линии наши с.-д. правого крыла переоценивают значение
и роль шаткой, колеблющейся монархической либеральной буржуазии (кадеты и т. п.) и
недооценивают значения революционной буржуазной демократии («Крестьянский союз»,
«Трудовая группа» в Думе, эсеры, многочисленные полуполитические,
полупрофессиональные организации и т. д.). Эта переоценка кадетов и недооценка
революционных демократических «низов» теснейшим образом связана с указанным
выше неправильным взглядом на буржуазную революцию. Наших с.-д. правого крыла
ослепляет мишурный успех кадетов, их громкие «парламентские» победы, их эффектные
«конституционные» выступления. Обольщаясь политикой минуты, они забывают более
коренные и более существенные интересы демократии, забывают те силы, которые менее
«шумят» на поверхности дозволенного Треповыми и Дубасовыми
«конституционализма», но делают более глубокую, хотя и менее видную, работу в
революционно-демократических низах, подготовляя конфликты не совсем
парламентского свойства.

107
 Отсюда и скептическое (выражаясь мягко) отношение наших с.-д. правого крыла к
восстанию, отсюда стремление отмахнуться от опыта октября и декабря, от
выработанных тогда форм борьбы. Отсюда - их нерешительность и пассивность в борьбе
с конституционными иллюзиями, - борьбе, которую выдвигает на первый план всякий
действительно революционный момент. Отсюда - их непонимание исторической роли
бойкота Думы, стремление отделаться посредством хлесткого словечка «анархизм» от
учета конкретных условий движения в определенный момент 62, отсюда - непомерная
поспешность войти в мнимоконституционное учреждение, отсюда - переоценка
положительной роли этого учреждения.
С этими тенденциями правого крыла наших с.-д. мы должны вести самую
решительную, открытую и беспощадную идейную борьбу. Надо добиваться самого
широкого обсуждения решений съезда, надо требовать от всех членов партии вполне
сознательного и критического отношения к этим решениям. Надо добиваться, чтобы все
рабочие организации с полным знанием дела высказали свое одобрение или неодобрение
тем или иным решениям. В печати, на собраниях, в кружках и группах должно вестись
это обсуждение, если мы только действительно серьезно решили провести
демократический централизм в нашей партии, если мы решили вовлекать рабочие массы
в сознательное решение партийных вопросов.
Но в единой партии эта идейная борьба не должна раскалывать организаций, не
должна нарушать единства действий пролетариата. Это новый еще в практике нашей
партии принцип, и над правильным проведением его в жизнь придется немало
поработать.

***

В своем ответном докладе я прежде всего заявил, что Аксельрод нарисовал очень
красивенькую, если хотите, прелестную картинку. Рисовал он ее с любовью и
искусством, краски клал яркие, штрихи проводил тонкие. Жаль только, что это картина
не с натуры. Хорошая картина, слов нет, да сюжет-то у нее фантастический.
Превосходный этюд на тему о значении парламентаризма вообще, прекрасная
популярная лекция о роли представительных учреждений. Жаль только, что о
конкретных исторических условиях данного русского, извините за выражение,
«парламента» ничего не сказано и ровно ничего в этом отношении не разъяснено.
Аксельрод великолепно выдал себя, говорил я, своим рассуждением о соглашениях с
кадетами. Он признал, что значение таких соглашений, при действительном
парламентаризме иногда неизбежных, зависит от открытого выступления перед массой,
от возможности изгнать старое «шушуканье» и поставить на его место агитацию в
массах, самостоятельность масс, выступление перед массами.

62
Я только что получил новую брошюрку Карла Каутского «Государственная дума». Как небо
от земли отличается его постановка вопроса о бойкоте от постановки меньшевиков. Наши горе-
социал-демократы, вроде Негорева из «Невской Газеты», ляпают прямо: бойкот есть анархизм! А
Каутский разбирает конкретные условия и пишет: «При таких условиях нет ничего удивительного,
что большинство наших русских товарищей усмотрело в созываемой таким путем Думе не что
иное, как возмутительнейшую подделку народного представительства, и решило бойкотировать
ее...». «Нет ничего удивительного, если большинство наших русских товарищей, вместо
вступления в избирательную кампанию, чтобы затем попасть в Думу, сочло более целесообразным
бороться с целью сорвать эту Думу и добиться учредительного собрания».
Как бы мы хотели, чтобы в параллель к этой исторически-конкретной оценке Каутского вышли
в свет поскорее общие фразы Аксельрода о пользе парламентаризма и вреде анархизма!

108
 Чудесные вещи, что и говорить. Ну, а возможны ли они в российском
«парламентарном» строе? Или, вернее, в этакой ли форме происходят в России, по
объективным условиям нашей реальной (а не с картинки взятой) действительности,
выступления действительно массовые? Не выходило ли так, товарищ Аксельрод, что
желанные вам выступления с.-д. перед массами сводились к подпольным листочкам, а
кадеты имели миллионы экземпляров газет? Не лучше ли было бы, вместо никчемного
изложения красот парламентаризма (никем не отрицаемых), обрисовать, как обстоит дело
в реальной действительности с с.-д. газетами, собраниями, клубами, союзами? Не вам же
в самом деле, европейцу, стану доказывать я, что ваши общие рассуждения о
парламентаризме молча предполагают и газеты, и собрания, и клубы, и союзы, что все
это есть часть парламентарной системы?
Почему ограничился Аксельрод в своем докладе общими местами и абстрактными
положениями? Потому, что ему нужно было оставить в тени конкретную политическую
действительность России периода февраля - апреля 1906 г. Эта действительность
показывает слишком острые противоречия между самодержавием и угнетенным, но
возмущающимся пролетариатом и крестьянством. Чтобы увлечь слушателей картиной
парламентаризма вообще, надо было представить эти противоречия менее острыми,
притупить их, нарисовать «идеальный» план идеального, открытого соглашения с к.-д., а,
главное, надо было абстрагировать эти острые противоречия, забыть о них, обойти их
молчанием.
Чтобы учесть реальные разногласия и не витать по поднебесью, я в своем докладе
сличал обе резолюции и подробно анализировал их. Четыре основных различия
оказывалось при этом между резолюциями меньшевиков и большевиков о Думе.
Во-1-х, меньшевики не дают никакой оценки выборов. Во время съезда выборы
в /10 России были уже закончены. Эти выборы дали, несомненно, громадный
9

политический материал, дающий картину действительности, а не картину нашей

фантазии. Этот материал учитывали мы прямо и точно, говоря: он доказывает, что в
громадной массе местностей России участие в выборах было равносильно поддержке
кадетов, что это не была на деле социал-демократическая политика. Меньшевики ни
звука об этом. Они боятся этой постановки вопроса на конкретную почву. Они боятся
взглянуть прямо на действительность и сделать обязательные выводы из этого положения
между кадетами и черносотенцами. Оценки реальных выборов, в общем и целом их
итогов, они не дают, ибо такая оценка говорит против них.
Во-2-х, меньшевики во всей своей резолюции берут или рассматривают Думу только
как юридическое учреждение, а не как орган изъявления воли (или безволия)
определенных элементов буржуазии, не как орган, служащий интересам определенных
буржуазных партий. Меньшевики в своей резолюции говорят о Думе вообще, о Думе, как
«институте», о Думе, как о «чистом» политическую действительность России периода
февраля - апреля 1906 г. Эта действительность показывает слишком острые противоречия
между самодержавием и угнетенным, но возмущающимся пролетариатом и
крестьянством. Чтобы увлечь слушателей картиной парламентаризма вообще, надо было
представить эти противоречия менее острыми, притупить их, нарисовать «идеальный»
план идеального, открытого соглашения с к.-д., а, главное, надо было абстрагировать эти
острые противоречия, забыть о них, обойти их молчанием.
Чтобы учесть реальные разногласия и не витать по поднебесью, я в своем докладе
сличал обе резолюции и подробно анализировал их. Четыре основных различия
оказывалось при этом между резолюциями меньшевиков и большевиков о Думе.
Во-1-х, меньшевики не дают никакой оценки выборов. Во время съезда выборы
в 9/10 России были уже закончены. Эти выборы дали, несомненно, громадный
политический материал, дающий картину действительности, а не картину нашей
фантазии. Этот материал учитывали мы прямо и точно, говоря: он доказывает, что в
громадной массе местностей России участие в выборах было равносильно поддержке
кадетов, что это не была на деле социал-демократическая политика. Меньшевики ни
109
звука об этом. Они боятся этой постановки вопроса на конкретную почву. Они боятся
взглянуть прямо на действительность и сделать обязательные выводы из этого положения
между кадетами и черносотенцами. Оценки реальных выборов, в общем и целом их
итогов, они не дают, ибо такая оценка говорит против них.
Во-2-х, меньшевики во всей своей резолюции берут или рассматривают Думу только
как юридическое учреждение, а не как орган изъявления воли (или безволия)
определенных элементов буржуазии, не как орган, служащий интересам определенных
буржуазных партий. Меньшевики в своей резолюции говорят о Думе вообще, о Думе, как
«институте», о Думе, как о «чистом» народном представительстве. Это - прием
рассуждения не марксистский, а чисто кадетский, не материалистический, а в худшем
смысле слова идеалистический, не пролетарски-классовый, а мещански-расплывчатый.
Возьмите, хотя бы, следующее, крайне характерное выражение меньшевистской
резолюции, говорил я на съезде: ... «4) что эти конфликты (с реакцией), заставляя Г. думу
искать опоры в широких массах»... (я цитирую внесенный меньшевиками на съезд
проект). Верно ли, что Дума может и будет искать опоры в широких массах? Какая Дума?
Дума октябристов? Наверное нет. Дума крестьянских и рабочих депутатов? Ей нечего
искать опоры, ибо у нее есть, была и будет опора. Дума кадетов? Да, по отношению к ней
и только по отношению к ней это верно. Кадетской Думе действительно нужно искать
опоры в широких массах. Но, как только под абстрактную, идеалистическую и общую
формулировку меньшевиков вы подставляете конкретно-классовое содержание, так
сейчас же вы видите неполноту и, следовательно, неверность их формулировки. Кадеты
стремятся опереться на народ. Это правда. Это слово в слово говорит про них наша
(большевистская) резолюция об отношении к буржуазным партиям. Но наша резолюция
добавляет: кадеты колеблются между стремлением опереться на народ и боязнью его
революционной самостоятельности. Ни один социалист не решится отрицать
справедливости подчеркнутых слов. Отчего же меньшевики в резолюции о Думе, когда
известно уже было, что Дума кадетская, сказали только половину правды? Отчего они
отметили только светлую сторону кадетов, умолчав об оборотной стороне медали?
Наша Дума не есть воплощение «чистой идеи» народного представительства. Так
могут думать только буржуазные пошляки из кадетских профессоров. Наша Дума есть то,
что из нее делают представители определенных классов и определенных партий, в ней
сидящие. Наша Дума есть кадетская Дума. Если мы скажем про нее, что она стремится
опереться на народ, и не добавим, что она боится революционной самодеятельности
народа, то мы скажем прямую неправду, мы введем в заблуждение пролетариат и весь
народ, мы проявим самую непростительную податливость настроению минуты,
увлечение победами партии колебаний между свободой и монархией и неуменье оценить
истинную сущность этой партии. Кадеты, конечно, похвалят вас за такое умолчание, но
похвалят ли вас сознательные рабочие?
Еще пример. «Царское правительство стремится ослабить революционный подъем», -
пишут меньшевики в своей резолюции. Это верно. Но только ли одно царское
правительство стремится к этому? Не доказали ли кадеты уже тысячу раз, что они тоже
стремятся и опереться на народ, и ослабить его революционный подъем? Прилично ли
социал-демократам подкрашивать кадетов?
И я делал такой вывод. Наша резолюция говорит, что Дума послужит косвенно
развитию революции. Только такая формулировка верна, ибо кадеты колеблются между
революцией и реакцией. Наша резолюция говорит прямо и ясно по поводу Думы, что
необходимо разоблачать шаткость кадетов. Умолчать об этом в резолюции о Думе значит
впасть в буржуазную идеализацию «чистого народного представительства».
И действительный опыт уже стал опровергать иллюзии меньшевиков. В «Невской
Газете» вы найдете уже указания (к сожалению, не выдержанные систематически) на то,
что кадеты в Думе поступали нереволюционно, на то, что пролетариат не допустит
«сделок гг. Милюковых со старым режимом». Говоря это, меньшевики целиком
подтверждают правильность моей съездовской критики их резолюции. Говоря это, они
110
идут за волной революционного подъема, который, несмотря на его относительную
слабость, уже начал показывать истинную природу кадетов, уже стал обнаруживать
правильность большевистской постановки вопроса.
В-З-х, говорил я, резолюция меньшевиков не дает ясного деления буржуазной
демократии с точки зрения тактики пролетариата. Пролетариат должен идти в известной
степени вместе с буржуазной демократией, или «врозь идти, вместе бить». С какой же
именно частью буржуазной демократии должен он «вместе бить» в настоящее время, в
эпоху Думы? Ведь вы сами, товарищи меньшевики, понимаете, что Дума выдвигает на
очередь этот вопрос, но вы от него увиливаете. А мы говорили прямо и ясно: с
крестьянской или революционной демократией, нейтрализуя нашим соглашением с ней
шаткость и непоследовательность кадетов.
Меньшевики (особенно Плеханов, который, повторяю, был настоящим идейным
вождем меньшевиков на съезде) пытались в ответ на эту критику «углубить» свою
позицию. Да, вы хотите разоблачать кадетов, - восклицали они. - А мы разоблачаем все
буржуазные партии; смотри конец нашей резолюции: «обнаруживать перед массой
непоследовательность всех буржуазных партий» и т. д. И Плеханов с гордостью
добавлял: это только буржуазные радикалы напирают исключительно на кадетов, а мы,
социалисты, разоблачаем все буржуазные партии.
Софизм, который спрятан в этом кажущемся «углублении» вопроса, так часто
пускался в ход на съезде и пускается в ход теперь, что о нем стоит сказать несколько
слов.
О чем идет речь в данной резолюции? О социалистическом ли разоблачении всех
буржуазных партий или об определении того, какой слой буржуазной демократии может
теперь помогать пролетариату вести еще вперед буржуазную революцию?
Ясно, что не о первом, а о втором.
А если это ясно, то не к чему и подменять второе первым. Большевистская резолюция
об отношении к буржуазным партиям ясно говорит о социалистическом разоблачении
всякой, в том числе и революционной и крестьянской, буржуазной демократии, но в
вопросе о современной тактике пролетариата речь идет не о социалистической критике, а
о взаимной политической поддержке.
Чем дальше идет вперед буржуазная революция, тем левее ищет себе союзников
пролетариат среди буржуазной демократии, тем глубже спускается он от верхов ее к
низам. Было время, когда поддержку могли оказывать предводители дворянства и г.
Струве, выдвигавший (1901 г.) шиповский лозунг: «права и властное земство».
Революция ушла далеко вперед. Верхи буржуазной демократии стали отходить от
революции. Низы стали просыпаться. Пролетариат стал искать союзников (для
буржуазной революции) в низах буржуазной демократии. И теперь единственным
правильным определением тактики пролетариата в этом отношении будет: с
крестьянством (тоже ведь буржуазная демократия, не забывайте этого, товарищи
меньшевики!) и с революционной демократией, парализуя шаткость кадетов.
И еще раз. Какую линию подтвердили первые шаги кадетской Думы? Наши споры уже
обогнала жизнь. Жизнь заставила и «Невскую Газету» выделять крестьянскую
(«Трудовую») группу, предпочитать ее кадетам, сближаться с ней и разоблачать кадетов.
Жизнь научила нашему лозунгу: союзник пролетариата до победы буржуазной
революции - крестьянская и революционная демократия.
В-4-х, я критиковал последний пункт меньшевистской резолюции, касающийся с.-д.
парламентской фракции в Думе. Я указывал, что вся масса сознательного пролетариата
не выбирала. Целесообразно ли при таких условиях навязывать этой рабочей массе
официальных представителей партии? Может ли партия поручиться за действительно
партийный выбор кандидатов? Не создаст ли известной опасности и ненормального
положения то, что первые с.-д. кандидаты в Думу ожидаются от крестьянских и

111
городских мелкобуржуазных курий? Первые кандидаты в Думу от с.-д. рабочей партии
без выбора рабочими организациями и контроля их... Поправка тов. Назара, который
требовал, чтобы с.-д. кандидаты в Думу выставлялись местными рабочими
организациями, была отклонена меньшевиками. Мы потребовали именного голосования
и внесли в протокол особое мнение.
За поправку кавказцев (участвовать в выборах, где их еще не было, но не вступать в
блоки с другими партиями) мы голосовали, ибо запрещение блоков, соглашений с
другими партиями имело несомненно большое политическое значение для партии.
Отмечу еще, что съезд отклонил поправку тов. Ерманского (меньшевик, считавший
себя примиренцем), который хотел, чтобы участие в выборах было допущено лишь тогда,
когда возможна агитация в массах и широкая организация их.
Представители национальных с.-д. партий, поляки, бундовцы и, помнится, также и
латыши, брали слово по данному вопросу и решительно высказывались за бойкот,
подчеркивая местные и конкретные условия, протестуя против решения подобного
вопроса на основании абстрактных соображений.
По вопросу о парламентской с.-д. фракции съезд принял также инструкцию ЦК.
Инструкция эта, не вошедшая, к сожалению, в изданные ЦК постановления съезда,
поручает ЦК известить все партийные организации - 1) кого именно, 2) когда именно и 3)
на каких условиях именно он назначил представителем партии в парламентской фракции,
затем сообщать периодические отчеты о деятельности этих представителей партии.
Местным рабочим организациям, члены которых состоят с.-д. депутатами в Думе, эта
резолюция поручает контроль за своими «уполномоченными» в Думе. Замечу в скобках,
что эта важная резолюция, показывающая, что с.-д. не так смотрят на парламентаризм,
как буржуазные политиканы, встретила единодушное негодование или осмеяние и в
«Думе», газете г. Струве, и в «Новом Времени».

Ленин. Новый подъем (1906 г.)

Мы переживаем начало нового общественного подъема. И движение безработных, и
Первое мая, и усиление брожения в крестьянстве, в войсках, и митинги, и печать, и
союзы, - все свидетельствует о новом подъеме самым недвусмысленным образом.
Подъем широкого народного движения уже обогнал, в какие-нибудь несколько дней, тот
подъем, который выразился в победе кадетов и «левых» вообще на выборах. Кадеты уже
отстали. Кадетская Дума уже блекнет, отцветает, не успевши расцвесть. Прехарактерным
выражением этого отцветания наших мелкобуржуазных пустоцветов, этой растерянности
кадетов явилась, между прочим, статья г. Д. Протопопова (к.-д., член Гос. думы) во
вчерашней «Думе». Г. Протопопов жалуется и плачет: «Страна ждет от Государственной
думы коренного и немедленного разрешения ряда самых сложных вопросов и, главное,
столь же немедленного практического осуществления ожидаемых реформ».
Помилосердствуйте, сограждане, - взывает кадет. - Ведь у нас нет ни «жезла чародея», ни
«полноты власти» (кадет забывает добавить, что полноты власти для народа нет и в
программе, т. е. в политическом идеале, к.-д.). Ведь Гос. дума не Конвент. И с уст кадета
срывается бесподобное, почти трогательное признание перепуганного мещанина: «Лишь
такая Дума-Конвент могла бы удовлетворить требования значительной части нашего
общества». Что верно, то верно. «Значительная часть», пожалуй даже масса крестьян и
рабочих, требует Конвента, а получает... Думу кадетов. Бедные, бедные кадеты! Могли
ли они ждать, что подъем так быстро и так безнадежно обгонит их?
И вот этот великий подъем служит материальной основой того явления, что борьба
необыкновенно обостряется, что «мирный парламентаризм» блекнет и отходит на задний
план, что игра в конституцию сменяется непосредственным решением государственных
вопросов силой. Получается возобновление октябрьского подъема только на гораздо

112
более широком основании, в более широких размерах, при большей сознательности масс
крестьянства и рабочего класса, при наличности у. них (благодаря пережитому периоду
октября - декабря) несравненно большего политического опыта. В октябре силы
борющихся сторон сравнялись. Старое самодержавие оказалось уже не в силах править
страной. Народ еще не в силах добиться полноты власти, обеспечивающей полноту
свободы. Манифест 17-го октября был юридическим выражением этого уравновешения
сил. Но это уравновешение сил, поведя к уступке со стороны старой власти, заставив ее
признать на бумаге свободу, означало лишь кратковременную приостановку, отнюдь не
прекращение борьбы. О нашем правительстве говорили в октябре и ноябре, что оно
«забастовало», сделало «стойку» над революцией, замерло совершенно и, выждав
момент, бросилось в отчаянный бой, кончившийся его победой. Политические мещане,
ограниченные, как и всегда, с той робостью и тем дряблым, фарисейским «идеализмом»,
которые им свойственны, негодовали, плакались, возмущались по поводу
«безнравственности» этой «забастовки» правительства, этой стойки над революцией.
Негодование тут ни к чему. «Коль война, так по-военному». На всякой войне противники,
силы которых уравновешиваются, останавливаются на некоторое время, копят силы,
отдыхают, переваривают пережитый опыт, готовятся и - бросаются в новый бой. Так
бывало с армиями Куропаткина и Ойямы. Так бывало и будет всегда во всякой великой
гражданской войне. «Коль война, так по-военному».
Но гражданская война отличается от обыкновенной войны неизмеримо большей
сложностью, неопределенностью и неопределимостью состава борющихся - в силу
переходов из одного лагеря в другой (то октябристы уйдут на сторону правительства, то
часть войска уйдет на сторону народа), в силу невозможности провести грань между
«комбатантами» и «некомбатантами», т. е. между числящимися в рядах воюющих и
нечислящимися. Когда правительство «бастует», когда полиция замирает в «стойке», -
война все же не прекращается, именно потому, что она есть гражданская война, что
внутри самого населения есть заинтересованные защитники старой власти и защитники
свободы. Вот почему и теперешний подъем, который уравновесил силы, приводит опять-
таки с железной необходимостью, с одной стороны, к ослаблению правительства, к
«забастовке» его, к некоторому повторению «стойки над революцией», - ас другой
стороны, к возобновлению октябрьских, ноябрьских и декабрьских форм борьбы. Всякий,
кто хочет сознательно относиться к великим событиям, развертывающимся перед нами,
кто хочет учиться у революции, должен дать себе полный отчет в неизбежности этих
форм борьбы, должен продумать те задачи, которые возлагаются на нас этими формами
борьбы.
Кадеты, упоенные своими избирательными победами, исписали горы бумаги о
вступлении России на путь парламентаризма. Социал-демократы правого крыла нашей
партии поддались общему увлечению. На Объединительном съезде партии они, будучи
победителями, сняли сами, несмотря на протесты левых с.-д., резолюцию о подъеме
революции, о главных формах движения в данный момент, о задачах пролетариата. Они
уподобились в этом отношении г. Милюкову, который на последнем съезде к.-
д. поставил было вопрос, не революционнее ли народ, чем Дума, не является ли
революционная в узком смысле борьба неизбежной, но тотчас же боязливо снял этот
вопрос с обсуждения. Кадету естественно было уклониться от такого вопроса. Социал-
демократам неприлично такое уклонение. И жизнь уже мстит за него. Жизнь уже
выдвигает с стихийной силой такие формы борьбы, которые отодвигают на второе место
Думу и придвигают новый октябрь, новый декабрь совершенно независимо от того,
желаем ли мы этого или нет.
Один с.-д. правого крыла издевался на съезде над резолюцией левых с.-д.,
признающей открыто и прямо «главной формой движения» не игрушечно-
конституционную, а октябрьско-декабрьскую, т. е. выступление широких масс,
непосредственно отстраняющих и старые законы, и старые органы власти,
употребляющих новую, в самой борьбе создавшуюся власть как орудие завоевания
свободы. Мы не видим сейчас этих форм борьбы, восклицал оратор из правых с.-д. Это

113
не действительность, а выдумка наших левых, этих фантазеров, этих бунтарей, этих
анархистов. - Снимите ваши кадетские очки! - ответили мы на съезде товарищу, - вы
увидите тогда не только то, что происходит на поверхности. Вы увидите, что именно не
думская борьба является главной, вы поймете, что объективные условия делают
неизбежными внедумские формы движения, делают именно их главными,
существенными, коренными, решающими.
Прошла неделя - другая после этих споров на съезде. И революция уже сбивает
кадетские очки не только с правых с.-д., но и с широких масс населения. Дума уже
блекнет, конституционные иллюзии уже рушатся. Октябрьско-декабрьские формы
борьбы, которых вчера еще не хотели видеть близорукие и слишком податливые на
веяние минуты люди, уже надвигаются. И социал-демократия не исполнит своего долга
перед пролетариатом, если не сумеет оценить неизбежности роста и развития этих форм
борьбы, если не поставит во весь рост перед массами задач, которые жизнь ставит и
скоро поставит перед ними. Социал-демократия окажется недостойной того класса,
который она представляет, если станет отделываться от изучения и оценки этих форм
пренебрежительными словечками о бунтарстве и народовольстве, так часто
раздающимися из правого крыла нашей партии. Стихийная волна поднимается, - надо
немедленно напрячь все силы, чтобы внести в этот подъем больше сознательности,
больше организованности, чем удалось нам сделать в октябре и декабре.

Ленин. Рабочая группа в государственной Думе (1906 г.)

В Гос. думе есть рабочая группа из 15 человек. Как прошли в Думу эти депутаты? Их
кандидатуры не выставляли рабочие организации. Их не уполномочила партия
представлять ее интересы в Думе. Ни одна местная организация РСДРП не делала
постановления (хотя могла его сделать) о проведении своих членов в Гос. думу.
Рабочие депутаты прошли в Думу непартийным путем. Почти все, или даже все,
прошли посредством прямых или косвенных, молчаливых или признанных, соглашений с
кадетами. Многие прошли в Думу так, что нельзя разобрать, в качестве к.-д. или с.-д. они
были выбраны. Это факт и факт громадной политической важности. Замалчивать его, как
делают ныне многие с.-д., и непростительно и бесполезно. Непростительно, ибо это
значит играть втемную с избирателями вообще и с рабочей партией в особенности.
Бесполезно, ибо этот факт неизбежно дает себя знать в ходе событий.
Объединительный съезд РСДРП, признав желательным образование парламентской
фракции с.-д., сделал ошибку, не учтя этого факта. Из напечатанной нами вчера
резолюции левых с.-д. видно, что указание на этот факт было сделано съезду. Но
справедливость требует сказать, что, по настоянию левого крыла, съезд принял очень
важную инструкцию ЦК партии.
Неопубликование этой резолюции есть важный пробел в том издании ЦК, из которого
мы перепечатали резолюции съезда. Резолюция о парламентской фракции поручает ЦК
осведомлять все партийные организации о том, 1) кого именно, 2) когда именно и 3) на
каких условиях именно признал ЦК представителем партии в Г. думе. Далее, она
поручает ЦК давать партии периодические отчеты о деятельности парламентской
фракции и, наконец, возлагает на рабочие организации, членами которых состоят с.-д.
депутаты Гос. думы, обязанность специального контроля за этими депутатами.
Отметив эту, чрезвычайно важную, резолюцию, перейдем дальше к рассмотрению
вопроса о рабочей группе в Думе. Пройдя в Думу, вождь этой группы, Михайличенко,
заявил себя социал-демократом. В лице его рабочая группа выразила ясное стремление
отделиться от к.-д. и стать действительно с.-д. группой.

114
 Такое стремление заслуживает полного сочувствия. Мы были на съезде против
образования официальной парламентской фракции. Наши мотивы точно и подробно
изложены в напечатанной вчера нашей резолюции. Но само собою разумеется, что наш
отрицательный взгляд на уместность образования официальной парламентской фракции
нисколько не мешает нам поддерживать всякое стремление всякого рабочего
представителя подвинуться от к.-д. к с.-д.
Но от стремления до выполнения есть еще известное расстояние. Недостаточно
заявить себя социал-демократом. Надо вести действительно социал-демократическую
рабочую политику. Конечно, мы вполне понимаем трудность положения новичков-
парламентариев. Мы прекрасно знаем, что надо снисходительно относиться к ошибкам
тех из них, кто начинает переход от к.-д. к с.-д. Но если им суждено совершить этот
переход до конца, то только путем открытой и прямой критики этих ошибок. Смотреть
сквозь пальцы на эти ошибки было бы непростительным грехом и перед с.-д. партией, и
перед всем пролетариатом.

Ленин. Речь на народном митинге в доме гр. Паниной (22 мая 1906 г.)
Тов. Карпов полагает, что Думу действительно не разгонят, потому что кадеты
сделают для этого все возможное. Это уже обнаружилось из их деятельности в Думе. К.-
д. стараются сочетать старую власть с народной свободой. Далее оратор перешел к
тактике РСДРП. Съезд, по его мнению, принял резолюцию об отношении к Думе «далеко
не полно, далеко не правильно. Мы должны будем проводить решения единой РСДРП, но
мы будем пополнять ее решения в нашей деятельности».
По мнению оратора бойкот не был ошибкой. Пролетариат сказал им, что он должен
снести эту Думу. Это не удалось, но что же из этого? Конечно, народ извлечет лишь
пользу из Думы. Много пользы принесут последовательно действующие крестьянские и
рабочие депутаты. Но давление на Думу бесплодно. Когда правительство стоит против
народа, мы должны помнить, что лишь борющиеся стороны могут разрешить конфликт.
Крестьянам мы скажем: учитесь, товарищи крестьяне, чтобы, когда настанет момент,
вы тоже были готовы поддержать революционное движение.

Ленин. Избирательная победа социал-демократов в Тифлисе (1906 г.)

Как сообщил телеграф, социал-демократы одержали полную победу на выборах в
Тифлисе. Из 81 выборщика 72 с.-д. и только 9 кадетов. В Кутаисе выбрано 4 депутата, все
с.-д.. Кандидатом в Думу от Тифлиса выставляют Ноя Жордания, влиятельнейшего
местного с.-д.
Приветствуем успех наших кавказских товарищей. После решения Объединительного
съезда нашей партии, участие в выборах стало обязательным, при условии, чтобы
рабочая партия не заключала блоков, т. е. никаких соглашений с другими партиями. Если
кавказские товарищи вполне самостоятельно провели своих кандидатов, как можно
думать относительно Тифлиса, тогда они избежали, следовательно, ошибки товарищей в
Армавире. Тогда мы имеем полное соблюдение постановлений съезда, тогда в Думу
войдут вполне партийные с.-д., войдут строгим партийным путем, тогда мы услышим
вскоре о назначении ЦК официальных представителей нашей партии в Думе.
Наши читатели знают, что мы стояли за бойкот Думы. Мы голосовали на съезде
против образования парламентской фракции с.-д. по соображениям, которые точно
изложены в резолюции, напечатанной в № 12 «Волны». Это были соображения не
принципиальные, а соображения осторожности и практических условий момента.

115
 Но само собою разумеется, что теперь, если действительно партийным путем прошли
в Думу действительно партийные с.-д., мы все, как члены единой партии, будем по мере
сил помогать им выполнить их трудное дело.
Не будем обольщаться особенно значением тифлисской победы. Парламентские
успехи социал-демократии всецело и безусловно радуют и могут радовать нас лишь при
условиях действительно сложившегося и хоть сколько-нибудь «серьезного»
парламентаризма. В России его нет. В России условия момента возлагают на социал-
демократию такие великие задачи, какие не стоят ни перед одной из западноевропейских
партий с-д. Мы несравненно дальше, чем западные товарищи, от социалистического
переворота, но мы стоим перед буржуазно-демократической крестьянской революцией, в
которой пролетариат сыграет роль вождя. Эти особенности данного положения вызывают
неизбежность того, что не в Думе решится быстро назревающий политический кризис.
В такое время, как переживаемое Россией, участие в выборах с.-д. отнюдь еще не
означает того, что масса действительно крепнет в процессе избирательной кампании. Без
свободных газет, без народных собраний, без широкой агитации выборы с.-д. означают
часто не сплочение пролетарской и вполне с.-д. партии, а лишь резкий протест населения.
Широкие слои мелкой буржуазии голосуют иногда при таких условиях за всякого
противоправительственного кандидата. Суждения об оценке всей тактики бойкота во
всей России на основании тифлисских только выборов были бы слишком скороспелы и
непродуманы.
Никто не знает еще, какую роль в общем и целом, в окончательном итоге, сыграет
кадетская Дума. Что кадеты - хозяева Думы, это факт. А что кадеты ведут себя в Думе
как плохие демократы, робкие и непоследовательные, шаткие и колеблющиеся
сторонники народной свободы, в этом согласны все с.-д. Владея Думой, кадеты теперь
сильнее, чем когда-либо, распространяют в народе конституционные иллюзии, затемняют
этим политическое сознание рабочих и крестьян.
Подождем указаний опыта, чтобы судить о том, насколько возможно будет и изнутри
Думы восстать против этих реакционных стремлений кадетов. Пожелаем нашим
кавказским товарищам, членам Думы, впервые заговорить с этой новой трибуны полным
голосом, ни на йоту не урезывая горькой правды, разоблачая беспощадно веру в слова,
обещания и бумажки, восполняя пробелы нашей печати, которую урезывают и
преследуют за открытое слово по-прежнему, призывая пролетариат и революционное
крестьянство к совершенно ясной и отчетливой постановке вопросов, к решению вне
Думы грядущей окончательной тяжбы за свободу.

Ленин. Плохие советы (1906 г.)

Возьмите резолюцию, принятую в доме Паниной (эта резолюция напечатана в
«Волне» № 14 и в ряде других газет). Призывает ли эта резолюция на бой теперь же? Нет,
не призывает. Почему же бесновалась либеральная буржуазия и все кадеты в диком гневе
на эту резолюцию? Потому, что она говорит правду, разоблачая в первую голову
правительство («глумится над народным представительством», «готовится ответить
насилием»), затем либералов («робко и неполно выражают народные требования»,
«колеблются между свободой и старой властью»); - потому, что эта резолюция зовет
трудовиков, крестьянских депутатов выступать решительно, совершенно независимо от
кадетов; - потому, наконец, что резолюция говорит открыто о неизбежности решительной
борьбы вне Думы. Буржуазия искажала смысл этой резолюции, чтобы представить
социалистов людьми, неразумно зовущими на бой теперь же, и чтобы отвести глаза от
тех обвинений, которые действительно выдвигаются против буржуазии. Буржуазия
поступала так, правильно понимая свои интересы. Тов. Плеханов ошибается, подпевая

116
буржуазии, ибо он неправильно оценивает настоящее отношение пролетариата к
правительству и к буржуазии.
Возьмите третью мысль т. Плеханова. «Буржуазия в Думе требует свободы для всех и
земли для крестьянства». Правда ли это? Нет, это только половина правды, или даже
четверть правды. Буржуазия не требует, а просит у старой власти. Буржуазия запрещала в
Думе говорить о «требованиях». Буржуазия (кадеты) требует такой «свободы», например,
печати, чтобы можно было сажать в исправительный дом и ссылать на каторгу за речи
социалистов. Буржуазия требует не земли для крестьян, а продажи части земли
крестьянам (ибо выкуп есть один из видов купли-продажи). Правильно ли поступает т.
Плеханов, умалчивая об этой неполноте, об этой робости буржуазных проектов, об этом
колебании кадетов? Нет, он поступает совершенно неправильно. Какое значение имеет
эта ошибка т. Плеханова? Она весьма опасна для пролетариата и для успеха борьбы за
свободу. Все социалисты согласны в том, что эта борьба решится вне Думы, и что она
может разгореться, даже вопреки нам, не в очень далеком будущем. В этой борьбе
пролетариат может и должен идти с крестьянством, не доверяя колеблющейся,
предательской, переметчивой либеральной буржуазии. Нет ничего опаснее в борьбе, как
доверие к переметным сумам. Умалчивая о робости, колебаниях и изменах либеральной
буржуазии накануне нового поворота к новой борьбе, мы приносим вред пролетариату и
делу свободы.
Теперь, последняя мысль или совет т. Плеханова. «Весь народ должен единодушно
поддержать Думу». Не надо рабочим смущаться тем, что в Думе господствуют
буржуазные партии.
Справедливо, что рабочие не должны «смущаться» этим. Они и не смущаются этим.
Они готовы поддержать буржуазию в борьбе с правительством. Но вопрос в том, какую
буржуазию как поддержать в какой борьбе. Кадетам привычно замалчивать эти вопросы,
которые разоблачают их шаткость. Социал-демократу т. Плеханову неприлично
умалчивать об этих вопросах.
Поддерживать «Думу» вообще значит поддерживать кадетскую Думу, ибо кадеты в
ней господствуют. Марксист не должен рассматривать Думу, как «народное»
представительство вообще. Он обязан разобрать, какие именно классы говорят именем
этой Думы.
Можно ли поддерживать кадетскую Думу вообще? Нет, нельзя, ибо пролетариат
должен разоблачать и клеймить каждый шаткий и нетвердый шаг Думы. Товарищи из
«Курьера» на той же странице, где напечатана статья т. Плеханова, говорят: «левая часть
Думы (т. е. Трудовая и рабочая группы) покорно терпит унизительную и реакционную
опеку гг. Муромцева и Долгорукова» (председатели Думы, оба кадеты). Вот это правда.
Вот это - настоящая речь социалиста.
Может ли «народ» или пролетариат поддержать единодушно ту «Думу», которая
является орудием реакционной опеки либералов над трудовиками? Нет, не может и не
поддержит.
В Думе две главных буржуазных партии: кадеты и трудовики. Первые - буржуазия
соглашательская, предательская, заведомо готовящая сделку с самодержавием, заведомо
неспособная на решительную борьбу. Вторые - буржуазия мелкая, трудящаяся,
угнетенная неимоверно, мечтающая об уравнительной дележке земли, способная на
самую решительную, беззаветную борьбу, толкаемая к этой борьбе всем ходом событий и
всем поведением правительства. Какую буржуазию должен «теперь же» поддержать
пролетариат? Вторую, предостерегая «народ» от ненадежности первой. Пролетариат
должен поддержать и поддержит трудовиков против кадетов, разоблачая «реакционную
опеку» кадетов над трудовиками, призывая трудовиков сбросить эту опеку.
Теперь последний вопрос: как поддержать и в какой борьбе? Внутри Думы
поддерживать кого-либо значит голосовать за него. Рабочая группа, как известно,
отказалась голосовать за кадетский («думский» вообще) ответ на адрес. Рабочие
117
депутаты отказались «поддержать» единодушно «Думу». Что ж, и здесь рабочие сделали
«ошибку»? Если тов. Плеханов думает так, то пусть он скажет это прямо, - такие вещи
надо говорить без недомолвок.
Поддержка серьезная, поддержка настоящая будет оказана вне Думы. Это зависит не
от нас, а от всего хода событий, от самой сущности теперешней борьбы, ибо это - борьба
не Думы с министерством, а народа со старой властью. Такую «поддержку Думы»
странно и неправильно называть только «поддержкой». Это будет решительная борьба
вне Думы; пролетариат должен начать ее только совместно с крестьянством; пролетариат
и крестьянство победят в ней вопреки всей шаткости, колебаниям, изменам и
заигрыванию с реакцией со стороны либеральной, кадетской, «думской» буржуазии.

Ленин. Каутский о государственной Думе (1906 г.)

Вышла новая брошюрка К. Каутского: «Государственная дума» (издательство
«Амиран», СПБ. 1906 г., ц. 3 к.). Чрезвычайно интересно отметить некоторые мысли
автора, касающиеся спорных вопросов русской социал-демократии. Прежде всего о
бойкоте Думы. Читатели знают, конечно, каким дешевеньким приемом отделывались и
отделываются от этого вопроса наши с.-д. правого крыла. Они рассуждают просто.
Участие в парламентской борьбе есть социал-демократизм, неучастие - анархизм. Значит
бойкот был ошибкой, а большевики - анархисты. Так именно рассуждал, например, горе-
социал-демократ тов. Негорев, так рассуждает и масса его единомышленников.
Каутский - марксист. Поэтому он рассуждает иначе. Он считает необходимым
рассмотреть конкретные исторические условия России, а не повторить шаблонные для
европейца словечки.
«При таких условиях, - пишет Каутский, обрисовав вкратце дубасовские порядки, -
при таких условиях нет ничего удивительного, что большинство наших русских
товарищей усмотрели в созываемой таким путем Думе не что иное, как
возмутительнейшую подделку народного представительства, и решили бойкотировать ее
и не принимать участия в избирательной кампания».
Каутский не находит ничего удивительного в тактике «бланкизма» и «анархизма». Не
правда ли, как поучительно подумать над этим товарищу Плеханову и всем
меньшевикам?
«Нет ничего удивительного, - пишет дальше Каутский, - если большинство наших
русских товарищей, вместо вступления в избирательную кампанию, чтобы затем попасть
в Думу, сочли более целесообразным бороться с целью сорвать эту Думу и добиться
учредительного собрания».
Вывод отсюда ясный. Конкретные исторические вопросы марксисты должны решать
на основании внимательного разбора всех политических условий момента, а не на
основании голых фраз о противоположности бланкизма-анархизма и т. п.
В то время, как у нас становится модой среди с.-д. повторять вслед за кадетами, что
бойкот был ошибкой, Каутский, разбирая вопросы вполне беспристрастно, и в мыслях не
имеет ничего подобного такому заключению. Он не торопится преклониться рабски
перед фактом созыва Думы, хотя пишет уже в такое время, когда неудача попытки
«сорвать Думу» стала фактом. Но Каутский не из тех, кто после каждой неудачи (хотя
бы, напр., неудачи декабрьской) торопится каяться и признавать «ошибку». Каутский
знает, что неудачи в борьбе пролетариата далеко, далеко не всегда означают его
«ошибки».
Другое важное место в брошюре Каутского касается вопроса о том, кто, т. е. какие
классы или группы общества, могут победить в современной русской революции.

118
«Крестьяне и пролетариат, - пишет Каутский, - будут все энергичнее и бесцеремоннее»
(запомните это, товарищи из «Невской Газеты», одобрявшие кадетскую «мудрость»!)
«толкать влево членов Думы, будут все больше укреплять ее левое крыло, все больше
ослаблять и парализовать своих противников, пока они совсем их не победят» (стр. 8).

Ленин. Как рассуждает т. Плеханов о тактике с.-д.? (1906 г.)

Не погрязая в общем кадетско-оппозиционном болоте Думы, не плетясь в хвосте за
кадетским большинством ее, а противополагая себя этому большинству, разоблачая
ограниченность его стремлений, наклонность его к соглашению с «правыми» партиями и
с правительством - вот единственная достойная представителей пролетариата и в то же
время истинно социал-демократическая тактика, которую мы должны настойчиво
рекомендовать представителям рабочих в Государственной думе. Всякая же другая
тактика, затемняя классовое самосознание пролетариата, представителями которого в
Думе считают себя члены этой группы, будет обращать их в приспешников буржуазных
партий и в орудие, направленное против самостоятельных задач пролетариата в общем
ходе русской революции».
Плеханов говорит по этому поводу:
«Если бы нашему полтавскому товарищу пришлось применить свои общие положения
к Социалистической партии во Франции, то ему не было бы надобности вносить сколько-
нибудь серьезные поправки в заключительные строки своей статьи. Он мог бы
ограничиться заменой слов: «кадеты, кадетское» словами: «радикалы, радикальное»;
слово: «Дума» - словом: «Палата депутатов»; наконец слова: «русской революции» -
словами: «общественно-исторического движения». Это поразительно удобно».
Приглашаем читателя перечитать еще раз цитату из «Колокола» и замечание
Плеханова. Это замечание вскрывает перед нами с редкой отчетливостью один из
источников плехановского поворота к Бернштейну.
Подумайте только: «Колокол» мог бы ограничиться в заключительных строках статьи
заменой слов: «кадеты» словом: «радикалы» и слова: «Дума» словом: «Палата
депутатов».
Этим рассуждением тов. Плеханов окончательно пригвоздил себя. Он показал
наглядно, как чуждо ему всякое понимание того, что такое конституционные иллюзии, а,
следовательно, и всякое понимание современного момента российской буржуазной
революции.
Между русскими кадетами и русской Думой, между французскими радикалами 82 и
французской Палатой, между взаимоотношением тех и других есть коренная разница,
упускаемая из виду Плехановым. Плеханов просмотрел маленькое словечко в статье
«Колокола», - маленькое, но в высшей степени характерное и знаменательное. Это
словечко: «соглашение с правительством».
Подумайте, тов. Плеханов: может ли во Франции идти речь о «соглашении» Палаты
депутатов с правительством? Нет, не может. Почему? Потому что правительство
подчинено там Палате во всем наиболее существенном. Большинство в Палате само и
является реальным правительством, назначая желательных ему лиц в министры.
Добившись большинства в Палате, радикалы тем самым становятся правительством.
Парламентские отношения для данного периода времени более или менее соответствуют
и отношению реальных сил внутри народа и отношению государственной власти к
народу. Писанная конституция для данного периода времени не расходится существенно
с реальной, действительной конституцией, с отношением сил.

119
 В России может и должна идти речь о соглашении большинства Думы с
правительством. Почему? Потому что реальная власть принадлежит у нас и по закону, и
по действительному положению вещей вовсе не Думе, а старому самодержавному
правительству. Дума не есть, подобно Палате, орган государственной власти, а лишь
орган ходатайств, просьб, заявления требований части народа перед старой властью.
Думское большинство поэтому может «вступать в соглашение» с правительством, - для
Франции это абсурд. Парламентские отношения не соответствуют совершенно ни
реальным отношениям сил внутри страны, ни отношению государственной власти к
народу.

Ленин. Пусть решают рабочие (1906 г.)

ЦК безусловно не вправе требовать от организаций партии принятия его резолюции о
поддержке требования насчет кадетского министерства. Все члены партии обязаны
вполне самостоятельно и критически отнестись к вопросу и высказаться за ту
резолюцию, которая по их мнению вернее решает задачу в пределах постановлений
Объединительного съезда. Петербургские с.-д. рабочие знают, что вся организация
партии строится теперь демократически. Это значит, что все члены партии выбирают
должностных лиц, членов комитетов и т. п., что все члены партии обсуждают ж решают
вопросы о политической кампании пролетариата, что все члены партии определяют
направление тактики партийных организаций.
Мы уверены, что петербургский с.-д. пролетариат так и отнесется к спорному вопросу,
обсудит его всесторонне, обстоятельно, деловым образом и вынесет самостоятельное
решение: поддерживать требование кадетского министерства или нет?
От этого своего права, от этой своей с.-д. и партийной обязанности петербургские
рабочие не позволят отклонить себя никакими софизмами, т. е. никакими явно ложными
доводами. Мы лишь вкратце отметим эти софизмы. Л. Мартов в «Курьере» (№ 13)
говорит: во имя дисциплины не расстраивайте политической кампании ЦК. Это - софизм.
Никакая дисциплина не обязывает членов партии слепо подписывать все проекты
резолюций, составленные ЦК. Нигде и никогда не бывало на свете таких правил, чтобы
партийные организации отказывались от права своего суждения и превращались в
подписывателей резолюций ЦК. Л. Мартов говорит: меньшевики подчинились насчет
бойкота, теперь подчинитесь вы. Это - софизм. Решениям съезда мы все подчинились.
Против выборов в Думу и против назначения парламентской фракции с.-д. никто из нас
не призывал бороться. Мы подчинились, мы отказались, по воле съезда, от бойкота. Но
мы вправе и обязаны бороться, в пределах решений съезда, против поддержки кадетского
министерства, никаким съездом не предписанной.

Ленин. Не кверху нужно глядеть, а книзу (1906 г.)

«Не кверху нужно глядеть, а книзу». Это значит, что в силу объективных
исторических условий, не зависящих от нашей воли, главной формой освободительного
движения в России в настоящее время не может стать парламентская борьба. Не об
«отрицании» ее идет речь, не об отказе использовать ее, - об этом нечего и говорить, - а о
том, что главная и решающая борьба надвигается, в силу всего хода событий, на другой
арене. Либеральная буржуазия бесконечное число раз клеветала на нас, большевиков, что
мы «легкомысленно толкаем на крайние средства» («Речь» № 88). Посмотрите же,
господа, неужели мы «толкнули» Жилкина, Хижнякова, передовика «Нашей Жизни»?
Неужели мы «толкнули» курских и полтавских солдат, киевских, саратовских и других
крестьян?

120
 Мы «толкали» и будили тех, кто всегда ходил с «сиянием самодовольства» на лице.
Мы говорили, что не от нашей воли зависит выбор той или иной формы освободительной
борьбы, что необходимо трезво и беспощадно смотреть в лицо действительности, которая
не оставляет почвы для «пути», ныне и «Нашей Жизнью» признаваемого закрытым. Мы
говорили, что социалисты не могут и не должны жертвовать коренными интересами
демократии и социализма ради минутных успехов, - они обязаны вскрывать перед массой
горькую правду о ненадежности кадетов, о бессилии Думы, о неизбежности
революционных бурь. Если масса не поймет нас сегодня, увлекшись краснобайством
кадетов на избирательных собраниях, если масса не поймет нас завтра, увлекшись
первыми днями первого русского парламента, - то послезавтра она убедится в нашей
правоте. События заставят ее видеть в революционной социал-демократии партию,
которая не обольщается мишурой, которая выдержанно и стойко призывает «глядеть»
именно в ту сторону, где неизбежно разыгрывается борьба, решающая судьбу настоящей
(а не кадетской) народной свободы.
Наша революция именно потому есть великая российская революция, что она подняла
к участию в историческом творчестве гигантские народные массы. Классовые
противоречия еще далеко не с полной резкостью развились внутри этих масс.
Политические партии еще только складываются. Мы не в силах поэтому ни направить
масс, ни удержать их в сколько-нибудь значительной степени. Но мы можем, изучив
действительное положение и взаимоотношение классов, предусмотреть неизбежность
того или иного направления их исторической работы, - той или иной главной формы их
движения. И эти наши социалистические знания мы должны самым широким образом
распространять в массах, не смущаясь тем, что истина зачастую бывает очень горька, что
ее не видно сразу за мишурой модных политических вывесок или эффектных
политических учреждений, - не поддаваясь чарованью красных вымыслов. Мы исполним
свой долг, если все сделаем для такого просвещения массы и для подготовки ее к формам
движения, незаметным для поверхностного на блюдателя, но неизбежно вытекающим из
всего экономического и политического положения страны. Мы не исполним своего
долга, если направим все свои взоры «кверху» и прозеваем то, что идет, растет,
приближается и надвигается внизу.

Ленин. Борьба за власть и «борьба» за подачки (1906 г.)

Лето 1905 года. Буржуазия посылает депутацию о свободах. Осенью даруется
булыгинская Дума. Буржуазия умилена. Всеобщий вопль: идите в Думу. Оппортунисты
социал-демократии колеблются. Пролетариат борется дальше. Невиданная в мире
забастовка во всей стране сметает Думу. Пролетариат захватывает свободу и кровью
отстаивает ее от посягательств реакции.
В первом сражении пролетариат разбит. Буржуазия оплевывает побежденных и рабски
хватается за Думу. Пролетариат собирает силы для нового натиска. Он гордо держит по-
прежнему знамя борьбы за полное народовластие. Натиск не удается до созыва Думы.
Буржуазия опять пресмыкается, выкидывая за борт лозунг учредительного собрания,
злобствуя против «выступлений», проповедуя примирение, сделку, назначение верховной
властью кадетского министерства.
Пролетариат использует новое положение так же, как он использовал «доверие» 1904
года и 17 октября 1905 года. Он исполнил свой революционный долг, сделал все
возможное, чтобы прямо смести виттевскую Думу подобно булыгинской. Не удалось - в
силу измен буржуазии, недостаточной организации и мобилизации рабочего класса и
крестьянства. Пролетариат борется дальше, используя все «думские» и околодумские
конфликты, чтобы сделать их исходной точкой еще более широкого и решительного
массового движения.

121
 Новая борьба нарастает. Этого не отрицает никто. Поднимается гораздо более, чем
прежде, широкая масса пролетариев, крестьян, городской бедноты, войска и т. д. Никто
не отрицает, что это будет борьба вне Думы. Это будет, в силу объективных условий
современного положения, борьба, непосредственно разрушающая старую власть. В какой
мере произойдет ее разрушение, никто не может предсказать. Но пролетариат, как
передовой класс, еще более неуклонно стремится к полной победе в этой борьбе, к
полному устранению старой власти.

Ленин. Среди газет и журналов (1906 г.)

Наши замечания в № 9 «Эхо» об оценке исторической роли бойкота и о значении
беспартийных революционных организаций вызвали характерные ответы крайнего
правого и крайнего левого крыла буржуазной демократии.
Газета «Мысль», как и следовало ожидать, обиделась за слово: «буржуазная
демократия» и сердито обходит существо вопроса. Она пишет:
«Даже в «Советах рабочих депутатов», чисто пролетарской, классовой организации,
«Эхо» находит «буржуазную демократию»... Дальше, кажется, идти некуда».
Вспомните, господа радикалы, что «чисто пролетарскими» не оставались большей
частью Советы рабочих депутатов. Они принимали в свой состав нередко делегатов от
солдат, матросов, служащих, крестьян. Не лучше ли прямо сказать, за что вы не любите
понятия: «буржуазная демократия», чем обходить разногласие придирками?
Газета «Речь» совсем выходит из себя. В начале направленной против нас заметки
кадет выступает в белых перчатках, «не желая сказать ничего обидного». Какие
джентльмены! Но в конце заметки кадет ругается, как... как околоточный. Наша оценка
бойкота именуется «шутовством или непроходимой тупостью». О, кадетское
джентльменство!
«Речь» пишет:
«Во всяком случае, запишем, что тактика большевиков ставила своей целью бороться
за созыв Думы. И все биенья в перси о необходимости бойкота имели задачей своей
ввести в заблуждение правительство».
Полноте, господа джентльмены! Вы прекрасно поняли, что наша мысль была совсем
иная. Цель бойкота была сорвать виттевскую Думу так же, как сорвали булыгинскую. Не
достигнув своей, т. е. прямой и непосредственной цели, бойкот принес косвенную пользу,
между прочим, тем, что отвлек внимание правительства. Революционная тактика и здесь,
как и всегда, всего лучше развивала сознание и боевую способность пролетариата,
косвенно обеспечивая половинчатые реформы в случае недостижения полной победы.

Ленин. О бойкоте (1906 г.)

С.-д. левого крыла должны подвергнуть пересмотру вопрос о бойкоте
Государственной думы. Следует помнить, что мы всегда ставили этот вопрос конкретно,
в зависимости от определенной политической ситуации. Например, еще «Пролетарий»
(женевский) писал, что «смешно было бы зарекаться от использования даже булыгинской
Думы», - если бы она могла родиться. А по поводу виттевской Думы в брошюре
«Социал-демократия и Гос. дума» (Н. Ленина и Ф. Дана) читаем в статье Н. Ленина: «Мы
должны непременно заново, деловым образом, обсудить вопрос о тактике... Ситуация
теперь не та», что при булыгинской Думе (см. стр. 2 цитир. брошюры).

122
 Главное отличие революционной и оппортунистической с.-демократии в вопросе о
бойкоте следующее. Оппортунисты ограничиваются применением ко всем случаям
общего шаблона, снятого с особого периода германского социализма. Мы должны
использовать представительные учреждения, - Дума есть представительное учреждение, -
следовательно, бойкот есть анархизм и надо идти в Думу. Таким детски простым
силлогизмом исчерпывались всегда все рассуждения на эту тему наших меньшевиков и в
особенности Плеханова. Резолюция меньшевиков о значении представительных
учреждений в революционную эпоху (см. № 2 «Партийных Известий») чрезвычайно
рельефно показывает этот шаблонный, антиисторичный характер их рассуждений.
Наоборот, революционные с.-д. центр тяжести вопроса переносят именно на
внимательный учет конкретной политической ситуации. Нельзя охватить задач русской
революционной эпохи посредством списывания с немецких шаблонов, односторонне
взятых с последнего времени, при забвении уроков 1847-1848 годов. Нельзя ничего
понять в ходе нашей революции, если ограничиваться голеньким противопоставлением
«анархического» бойкота социал-демократическому участию в выборах. Учитесь-ка у
истории русской революции, господа!
Эта история доказала, что бойкот булыгинской Думы был единственно правильной
тактикой, которую всецело подтвердили события. Кто забывает об этом, кто толкует о
бойкоте, обходя уроки булыгинской Думы (как обходят их всегда меньшевики), тот
выдает себе полное свидетельство о бедности, свидетельство о неумении объяснить и
учесть одну из самых важных и самых богатых событиями эпох русской революции.
Тактика бойкота по отношению к булыгинской Думе верно учла и настроение
революционного пролетариата, и объективные особенности момента, вызывавшие
неизбежность близкого общего взрыва.
Перейдем ко второму уроку истории, - к виттевской кадетской Думе. Нынче очень
распространены покаянные речи с.-д. интеллигентов по поводу бойкота этой Думы. Тот
факт, что она собралась и косвенно, несомненно, сослужила службу революции, считают
достаточным для покаянного признания ошибочности бойкота виттевской Думы.
Но такой взгляд крайне односторонен и близорук. Он не учитывает целого ряда
громадной важности фактов из эпохи до виттевской Думы, во время нее и после ее
роспуска. Припомните, что закон о выборах в эту Думу вышел 11 декабря, во время
вооруженной борьбы повстанцев за учредительное собрание. Припомните, что даже
меньшевистское «Начало» писало тогда: «Пролетариат так же сметет виттевскую Думу,
как он смел булыгинскую». При таких условиях пролетариат не мог и не должен был без
борьбы отдать в руки царя созыв первого представительного учреждения в России.
Пролетариат должен был бороться против укрепления самодержавия займом под
обеспечение виттевской Думы. Пролетариат должен был бороться против
конституционных иллюзий, на которых целиком строилась весной 1906 года
избирательная кампания кадетов и выборы в крестьянстве. В то время безмерного
преувеличения значения Думы такая борьба была невозможна иначе, как посредством
бойкота. До какой степени тесно было связано распространение конституционных
иллюзий с участием в избирательной кампании и в выборах весной 1906 года, это всего
рельефнее видно на примере наших меньшевиков. Достаточно припомнить, что в
резолюции IV (Объединительного) съезда РСДРП Дума названа была «властью», вопреки
предостережениям большевиков! Другой пример: Плеханов, ничтоже сумняшеся, писал:
«Правительство упадет в бездну, когда разгонят Думу». Как быстро оправдались
сказанные тогда против него слова: надо готовиться к тому, чтобы уронить врага в
бездну, а не возлагать по-кадетски надежд на самопроизвольное «падение» в бездну.
Пролетариат должен был всеми силами отстоять свою самостоятельную тактику в
нашей революции, именно: вместе с сознательным крестьянством против шаткой и
предательской либерально-монархической буржуазии. А эта тактика была невозможна
при выборах в виттевскую Думу в силу целого ряда условий, как объективных, так и
субъективных, - условий, вызывавших тот факт, что участие в выборах равнялось для

123
громадного большинства местностей России безгласной поддержке кадетов рабочей
партией. Пролетариат не мог и не должен был принять половинчатой и искусственно
выдуманной, построенной на «хитрости» и растерянности, тактики выборов неизвестно
для чего, выборов в Думу не для Думы. А ведь это исторический факт, которого не
устранят никакие замалчивания, никакие обходы и увертки меньшевиков, - это факт, что
никто из них, и даже Плеханов, не мог в печати звать в Думу. Это факт, что в печати не
раздалось ни одного призыва идти в Думу. Это факт, что сами меньшевики в листке
объединенного ЦК РСДРП признали официально бойкот и свели спор только к тому, на
какой стадии следует бойкотировать. Это факт, что меньшевики сводили центр тяжести
не на выборы в Думу, а на выборы сами по себе, даже на процесс выборов, как на
организацию для восстания, для сметения Думы. А между тем, события доказали как раз
невозможность массовой агитации при выборах и известную возможность агитации в
массах только из самой Думы.
Кто попробует действительно принять во внимание и учесть все эти сложные факты,
как объективного, так и субъективного свойства, тот увидит, что Кавказ был лишь
исключением, подтвердившим общее правило. Тот увидит, что покаянные речи и
объяснение бойкота «молодым задором» представляют из себя самую узкую,
поверхностную и близорукую оценку событий.
Роспуск Думы наглядно показал теперь, что бойкот в условиях весны 1906 г.
несомненно был правильной, вообще говоря, тактикой и принес пользу. Только
посредством бойкота могла социал-демократия при тогдашних обстоятельствах
исполнить свой долг: именно дать народу те необходимые предостережения насчет
царской конституции, ту необходимую критику кадетского шарлатанства во время
выборов, которые (критика и предостережения) блестяще подтвердились роспуском
Думы.
Вот маленький пример для иллюстрации сказанного. Г-н Водовозов, этот полукадет,
полуменьшевик, горой стоял весной 1906 г. за выборы и за поддержку кадетов. Вчера (11
августа) он писал в «Товарище», что кадеты «пожелали быть партией парламентарной в
стране, не имеющей парламента, и партией конституционной в стране, не имеющей
конституции», что «весь характер партии к.-д. определило коренное противоречие между
радикальной программой и совсем нерадикальной тактикой».
Большего торжества большевики не могли и желать, как этого признания левого
кадета или правого плехановца.
Но, безусловно отвергая малодушные и близорукие покаянные речи, отвергая
глупенькое объяснение бойкота «молодым задором», мы далеки от мысли отрицать
новые уроки кадетской Думы. Была бы педантством боязнь открыто признать и учесть
эти новые уроки. История показала, что когда собирается Дума, то является возможность
полезной агитации изнутри нее и около нее; - что тактика сближения с революционным
крестьянством против кадетов возможна внутри Думы. Это кажется парадоксом, но
такова, несомненно, ирония истории: именно кадетская Дума особенно наглядно
показала массам правильность этой «антикадетской», скажем для краткости, тактики.
История беспощадно опровергла все конституционные иллюзии и всю «веру в Думу», но
история безусловно доказала известную, хотя и скромную, пользу такого учреждения для
революции, как трибуны для агитации, для разоблачения истинного «нутра»
политических партий и т. д.
Отсюда вывод. Смешно было бы закрывать глаза на действительность. Теперь как раз
наступило время, когда революционные с.-д. должны перестать быть бойкотистами. Мы
не откажемся пойти во вторую Думу, когда (или: «если») она будет созываться. Мы не
откажемся использовать эту арену борьбы, отнюдь не преувеличивая ее скромного
значения, а, напротив, всецело подчиняя ее, на основании данного уже историей опыта,
другого рода борьбе - посредством стачки, восстания и т. п. Мы созовем пятый съезд
партии; мы постановим на нем, что в случае выборов необходимо избирательное
соглашение на несколько недель с трудовиками (без созыва пятого съезда партии
124
дружная избирательная кампания невозможна, а всякие «блоки с другими партиями»
безусловно запрещены постановлением четвертого съезда). И мы разобьем тогда кадетов
наголову.
Но этот вывод еще далеко, далеко не исчерпывает всей сложности стоящей перед
нами задачи. Мы намеренно подчеркивали слова: «в случае выборов» и т. п. Мы не знаем
еще, будет ли созвана вторая Дума, когда будут выборы, каково избирательное право;
какова будет тогдашняя ситуация. Наш вывод поэтому страдает крайней общностью: он
нужен, чтобы подвести итог прошлому, чтобы учесть уроки этого прошлого, чтобы дать
правильную постановку будущим вопросам тактики, но он совершенно еще не
достаточен для разрешения конкретных задач ближайшей тактики.
Только кадеты и всякие «кадетонодобные» могут в настоящее время удовлетворяться
таким выводом, создавать себе «лозунг» из воздыханий по новой Думе, доказывать
правительству желательность быстрейшего ее созыва и т. п. Только сознательные или
бессознательные изменники революции могут направлять теперь все усилия к тому,
чтобы неизбежный новый подъем настроения и возбуждения вылился именно в выборы,
а не в борьбу посредством всеобщей стачки и восстания.
Мы подошли к гвоздю вопроса о современной с.-д. тактике. Совсем не в том теперь
суть вопроса, участвовать ли вообще в выборах. Сказать тут: «да» или «нет» значит еще
ровно ничего не сказать о коренной задаче момента. Политическое положение в августе
1906 г. по внешности похоже на положение в августе 1905 года, но за это время сделан
громадный шаг вперед: гораздо точнее определены и силы сражающихся на той и другой
стороне, и формы борьбы, и некоторые сроки, необходимые для того или иного, если
можно так выразиться, стратегического движения.
План правительства ясен. Оно совершенно правильно рассчитало, определив срок
созыва Думы и не определив, вопреки закону, срока выборов. Правительство не хочет
связывать себе рук и раскрывать своих карт. Во-1-х, оно выигрывает время для
размышления об изменении избирательного закона. Во-2-х, - и это главное - оно держит
про запас на значение срока выборов для такого момента, когда сможет быть вполне
определен характер нового подъема и его сила. Правительство хочет назначить новые
выборы как раз в такой срок (а может быть и в такой форме, т. е. такие или иные
выборы), чтобы раздробить и обессилить начинающееся восстание. Правительство
рассуждает правильно: если все будет спокойно, мы, может быть, вовсе не созовем Думы
или вернемся к законам Булыгина. А если будет сильное движение, можно будет
попытаться раздробить его, назначив временно выборы, отманив этими выборами тех или
иных трусов или простачков от прямой революционной борьбы.
Либеральные тупицы (см. «Товарищ» и «Речь») до такой степени не понимают
положения, что сами лезут в расставляемые правительством сети. Они из кожи лезут,
«доказывая» необходимость Думы и желательность того, чтобы подъем направился на
выборы. Но даже и они не могут отрицать, что вопрос о форме ближайшей борьбы
остается еще открытым. Сегодняшняя «Речь» (12 августа) признается: «какое слово
скажут крестьяне осенью... пока не известно». «До сентября - октября, пока окончательно
выяснится настроение крестьян, трудно давать какие-либо общие предсказания».
Либеральные буржуа верны себе. Активно содействовать выбору форм борьбы,
определению настроения крестьян в ту или иную сторону они не хотят и не могут.
Интересы буржуазии требуют не свержения старой власти, а лишь ослабления ее и
назначения либерального министерства.
Интересы пролетариата требуют полного свержения старой, царской власти и созыва
полновластного учредительного собрания. Его интересы требуют самого активного
вмешательства в определение крестьянского настроения, в выбор самых решительных
форм борьбы и наилучшего момента для нее. Мы ни в каком случае не должны ни
снимать, ни затушевывать лозунга: созыв учредительного собрания революционным
путем, т. е. через посредство временного революционного правительства. Мы должны все

125
усилия направить на выяснение условий восстания, - соединения его со стачечной
борьбой, сплочения и подготовки всех революционных сил для этой цели и т. д. Мы
должны с полной решительностью вступить на тот путь, который намечен известными
воззваниями «К армии и флоту» и «Ко всему крестьянству», воззваниями, подписанными
«блоком» из всех революционных организаций, с Трудовой группой в том числе. Мы
должны, наконец, в особенности позаботиться о том, чтобы правительству ни в каком
случае не удалось ни раздробить, ни остановить, ни ослабить начинающегося восстания
посредством назначения выборов. В этом отношении для нас безусловно обязательны
должны быть уроки кадетской Думы, уроки, состоящие в том, что думская кампания есть
подчиненная, второстепенная форма борьбы, главной же формой - в силу объективных
условий момента - остаются непосредственно революционные движения широких
народных масс.
Конечно, такое подчинение думской кампании главной борьбе, отведение этой
кампании второго места на случай дурного исхода сражения или оттяжки его до опыта
второй Думы, - эту тактику можно назвать, если хотите, старой бойкотистской тактикой.
Формально такое название можно защищать, ибо «подготовка к выборам» - помимо
всегда обязательной работы агитации и пропаганды - сводится к самым мелким
техническим приготовлениям, которые очень редко могут быть выполнены задолго до
выборов. Мы не хотим спорить о словах, но по существу дела это - последовательное
развитие старой тактики, но не повторение ее, вывод из прежнего бойкота, но не прежний
бойкот.
Подведем итоги. Надо учесть опыт кадетской Думы и распространить в массах ее
уроки. Надо доказывать «непригодность» Думы, необходимость учредительного
собрания, шаткость кадетов, требовать высвобождения трудовиков из-под ига кадетов,
поддерживать первых против вторых. Надо сразу признать необходимость
избирательного соглашения с.-д. и трудовиков на случай новых выборов. Надо всеми
силами противодействовать плану правительства раздробить восстание посредством
назначения выборов. Поддерживая с еще большей силой свои испытанные
революционные лозунги, социал-демократия должна приложить все усилия, чтобы
сплотить теснее все революционные элементы и классы, чтобы превратить вероятный в
ближайшем будущем подъем во всенародное вооруженное восстание против царского
правительства.

Ленин. Неверные рассуждения «беспартийных» бойкотистов (1906 г.)

Смотреть на образование таких самостоятельных организаций с.-д., как на
«раскалывание» беспартийно-революционных организаций, значит обнаруживать, во-1-х,
чисто буржуазную точку зрения, а, во-2-х, неискренность или непродуманность своего
отстаивания беспартийности. Только идеологи буржуазии могут осуждать, как «раскол»,
выделение социалистов в особую партию. Только неискренние, т. е. боящиеся втайне за
свою скрытую партийность, или не вдумавшиеся в вопрос люди могут видеть
«раскалывание» беспартийных организаций в образовании организаций партийных. Не
кругло ведь это выходит, господа. Ведь беспартийность есть нейтральность по
отношению к различным (в пределах общих, революционно-демократических целей)
партиям. А осуждение партийности, выражаемое словом: «раскалывание», есть уже
отступление от нейтральности и беспартийности, есть уже явная партийность. Вы либо
лицемерите, господа, либо плохо думаете: по существу дела, ваши крики против
раскалывания и за беспартийность прикрывают вашу боязнь за вашу партийность.
Действительно беспартийный сторонник, скажем, учредительного собрания не увидал бы
раскола в том, что часть его единомышленников образует, вполне принимая это
требование, самостоятельную партию.

126
 Итак, пусть беспартийные революционеры развивают беспартийно-революционные
организации. В добрый час! Но пусть они поменьше кричат против «раскалывающих»
беспартийную революционность партийных революционеров.
Теперь о бойкоте. Мы убеждены, что бойкот не был ошибкой. В конкретной
исторической ситуации начала 1906 года он был необходим и правилен. После срыва
булыгинской Думы и после декабря с.-д. обязаны были поднять так же высоко знамя
борьбы за учредительное собрание и приложить все усилия для такого же срыва
виттевской Думы. Мы исполнили свой революционный долг. И бойкот, вопреки всяким
наветам и запоздалым покаяниям, дал очень много для поддержания революционного
духа и с.-д. сознания среди рабочих. Лучшая оценка этого: 1) поддержка бойкота
рабочими низами, 2) блестящее проведение его в особенно угнетенных окраинах, 3)
издание правительством специального закона против бойкота.
Неверно и близоруко мнение, что бойкот был ошибкой и бесполезным делом. Он
принес не только морально-политическую пользу, но и самую реальную,
непосредственную. Он отвлек все внимание и все силы правительства именно на борьбу с
бойкотистами. Он поставил правительство в смешное, глупое и выгодное для нас
положение: положение борющегося за созыв Думы. Он ослабил этим в гигантской
степени внимание правительства к составу Думы. Он был, если позволительно
употребить военное сравнение, фронтальной атакой или демонстрированием
фронтальной атаки, без которой неприятель не мог бы быть обойден с тыла. А вышло
именно так, что мы, революционеры, демонстрировали фронтальную атаку, которой
смертельно боялось издавшее невероятно идиотский закон правительство. Либеральные
же буржуа и беспартийные революционеры воспользовались этой фронтальной атакой и
сосредоточением сил неприятеля в центре для обходного движения. Они с тыла обошли
врага, крадучись пролезли в Думу, переодевшись проникли во вражеский лагерь.
Каждому свое. Пролетариат борется, буржуазия крадется.
И теперь политическую ответственность за созванную камарильей, за подчиненную
камарилье, за торгующуюся с камарильей Думу мы целиком свалили на кадетов. Это мы
непременно должны были сделать, потому что в составе Думы и во всем характере ее
деятельности есть двойственность: есть нечто такое, что мы должны поддержать, и нечто
такое, с чем мы должны решительно бороться. Только буржуазные политики забывают
эту двойственность или не хотят ее видеть. Только буржуазные политики упорно
игнорируют роль Думы как органа контрреволюционной сделки самодержавия с
либерально-монархической буржуазией против пролетариата и крестьянства. Удастся ли
такая сделка хотя на время, и каковы будут ее последствия, это еще неизвестно. Это
зависит, в конечном счете, от силы, организованности и сознательности вне думского
народного движения. Но что в Думе преобладают представители класса, способного на
такую сделку, что в настоящее время идут переговоры о ней и делаются
подготовительные, пробные шаги - это факт. Никакие «опровержения» кадетов, никакие
замалчивания меньшевиков не скроют этого факта.
Раз это так - а это несомненно так, - то ясно, что интересы классовой борьбы
пролетариата безусловно требовали сохранения им полной политической
самостоятельности. Он должен был не подражать либеральной буржуазии, с радостью
готовой ухватиться за всякую подачку. Он должен был со всей энергией предостеречь
народ от ловушки, устраиваемой ему камарильей. Он должен был все сделать, чтобы не
допустить созыва поддельного, кадетского «народного представительства». Все это
именно и достигалось бойкотом.
Поэтому крайне легкомысленны и поразительно неисторичны рассуждения тех с.-д.
правого крыла, которые к потехе буржуазии отрекаются теперь от бойкота и ругают
вчерашнее свое поведение. Ибо ведь и меньшевики были бойкотистами: они хотели
бойкотировать Думу на иной только стадии. Стоит вспомнить только два исторических
факта, которые непростительно было бы забывать социал-демократам, сколько-нибудь
ценящим свое прошлое. Первый факт: в листке Объединенного Центрального Комитета
127
нашей партии, составленного поровну из большевиков и меньшевиков, прямо заявлено
было, что обе стороны согласны в идее бойкота и расходятся только в том, на какой
стадии целесообразнее бойкот. Второй факт: ни в едином печатном произведении
меньшевиков никто из них не призывал участвовать в самой Думе, и даже
«решительный» тов. Плеханов не решился сделать этого. Отрекаться от бойкота для с.-д.
значит неверно представлять вчерашнюю историю партии.
Но вытекает ли из бойкота обязательный отказ от образования в Думе своей
партийной фракции? Вовсе нет. Те бойкотисты, которые, подобно «Мысли», думают так,
ошибаются. Мы должны были сделать и мы сделали все, чтобы помешать созыву
подставного представительства. Это так. Но если, вопреки всем нашим усилиям, оно
созвано, мы не можем отказываться от задачи использовать его. Видеть в этом
нелогичность могут только буржуазные политики, не ценящие революционной борьбы и
борьбы за полный успех революции. Напомним пример Либкнехта, который в 1869 году
клеймил, бичевал и отвергал немецкий рейхстаг, а после 1870 года участвовал в нем.
Либкнехт умел ценить значение революционной борьбы за революционное, а не
буржуазно-предательское народное представительство. Либкнехт не отрекался
малодушно от своего прошлого. Он говорил с полным правом: я сделал все для борьбы
против такого рейхстага, для борьбы за наилучший возможный исход. Исход оказался
худшим. Я сумею использовать и его, не порывая своей революционной традиции.
Итак, из бойкота выводить отказ использовать Думу и отказ образовать в ней
партийную фракцию нельзя. Вопрос ставится иначе: нужна сугубая осторожность
(именно так и ставили этот вопрос на Объединительном съезде большевики, как убедится
всякий из чтения их проекта резолюции ). Нужно посмотреть, можно ли теперь
использовать Думу посредством работы внутри ее, есть ли для того подходящие с.-д. и
подходящие внешние условия?
Мы думаем, что есть. В поведении наших думских депутатов мы указывали частные
ошибки, но в общем и целом они заняли верную позицию. Внутри Думы создалась
группировка, соответствующая действительно революционной ситуации: октябристы и
кадеты направо, с.-д. и трудовики (или, вернее, лучшие из трудовиков) - налево. Такой
группировкой мы можем и должны пользоваться именно для предостережения народа от
опасной стороны кадетской Думы, именно для развития революционного движения, не
ограниченного рамками Думы, думской тактики, думских целей и т. д. При такой
группировке мы - при правильном ведении дела - используем и беспартийных
революционных демократов и в то же время с полной определенностью и
решительностью выступим как социал-демократическая, пролетарская партия.

Ленин. Смелый натиск и робкая защита (1906 г.)

«Речь» пишет:
«Во всяком случае, запишем, что тактика большевиков ставила своей целью бороться
за созыв Думы. И все биенья в перси о необходимости бойкота имели задачей своей
ввести в заблуждение правительство».
Полноте, господа джентльмены! Вы прекрасно поняли, что наша мысль была совсем
иная. Цель бойкота была сорвать виттевскую Думу так же, как сорвали булыгинскую. Не
достигнув своей, т. е. прямой и непосредственной цели, бойкот принес косвенную пользу,
между прочим, тем, что отвлек внимание правительства. Революционная тактика и здесь,
как и всегда, всего лучше развивала сознание и боевую способность пролетариата,
косвенно обеспечивая половинчатые реформы в случае недостижения полной победы.

128
 Ленин. Роспуск Думы и задачи пролетариата (1906 г.)
Бросьте общий взгляд на главные этапы великой российской революции и вы увидите,
как народ на опыте подходил, ступенька за ступенькой, к лозунгу учредительного
собрания. Вот эпоха «доверия», конец 1904 года. Либералы в упоении. Они заняли всю
авансцену. Не очень стойкие с.-д. говорят даже о двух главных силах данного момента:
либералах и правительстве. Но вот народ проникается идеей «доверия», народ
«доверчиво» идет 9-го января к Зимнему Дворцу. Эпоха «доверия» выдвигает третью
силу, пролетариат, и кладет начало величайшему недоверию народа к самодержавному
правительству. Эпоха «доверия» кончается отказом народа верить в слова правительства
о «доверии».
Дальнейший этап. Обещана булыгинская Дума. Доверие подтверждено делом.
Народные представители созываются. Либералы в упоении, зовут к участию в выборах.
Либеральные профессора, как и подобает этим «идейным» прихвостням буржуазии, зовут
студентов учиться, а не заниматься революцией. Не очень стойкие с.-д. сдаются на
доводы либералов. Выступает на сцену народ. Пролетариат октябрьской забастовкой
сметает булыгинскую Думу и захватывает свободу, завоевывает манифест, вполне
конституционный по форме и содержанию манифест. Народ на опыте убеждается, что
недостаточно получить обещание свободы, надо еще иметь силу захватить свободу.
Далее. Правительство отнимает свободы в декабре. Пролетариат восстает. Первое
восстание разбито. Но упорная и отчаянная борьба с оружием в руках на улицах Москвы
делает созыв Думы неизбежным. Бойкот пролетариата не удается. У пролетариата
недостаточно оказалось силы, чтобы сбросить виттевскую Думу. Кадеты заполняют ее.
Народное представительство есть совершившийся факт. Кадеты в упоении. Несть числа и
меры их крикам восторга. Пролетариат скептически выжидает.
Начинает работать Дума. Маленьким расширением свобод народ пользуется вдесятеро
больше кадетов. Кадетская Дума моментально оказывается позади народа по своему
настроению и решительности. Эпоха кадетской Думы (май и июнь 1906 г.) оказывается
эпохой наибольших успехов партий, стоящих левее кадетов: трудовики обгоняют кадетов
в Думе, на народных собраниях порицают кадетов за робость, растет пресса с.-д. и с.-р.,
усиливается революционное крестьянское движение, брожение в войсках, оживляется
пролетариат, истощенный декабрем. Эпоха кадетского конституционализма оказывается
эпохой не кадетского и не конституционного, а революционного движения.
Это движение заставляет распустить Думу. Опыт подтверждает, что кадеты - только
«пена». Их сила - производная от силы революции. А на революцию правительство
отвечает революционным по существу (хотя конституционным по форме) роспуском
Думы.
Народ на опыте убеждается, что народное представительство есть нуль, если оно не
полновластно, если его созвала старая власть, если рядом с ним цела еще старая власть.
Объективный ход событий выдвигает на очередь уже вопрос не о той или иной редакции
законов, конституции, а вопрос о власти, о реальной власти. Какие угодно законы и какие
угодно выборные - нуль, если у них нет власти. Вот чему научила народ кадетская Дума.
Споем же вечную память покойнице и воспользуемся хорошенько ее уроком!

Ленин. Как пишется история… (1906 г.)

Это старая история: о бойкоте Государственной думы. В № 3 «Социал-Демократа»
один товарищ меньшевик пишет ее следующим образом (ст. «Ситуация или позиция?»):
«Когда история нам преподнесла проект булыгинской Думы, мы рекомендовали,
исходя из нашей общей принципиальной позиции, организацию параллельных

129
самочинных выборов в народную думу, в противовес булыгинской, в которую доступа не
имели. Когда же, после декабрьского восстания, мы стали...»
Постойте, уважаемый историк, - одну минуту! Что вы прыгаете через факты от
булыгинского проекта к декабрьскому восстанию - это еще ничего, это прыжок только
хронологический. Но что вы прыгаете через свою тактику и «принципиальную позицию»
- это уже не то, это прыжок, по меньшей мере... дипломатический. Вы рекомендовали
только «самочинные выборы»? вы относились к булыгинской Думе только как к такой, в
которую «доступа не имели»? Вы, значит, собирались во имя своей, народной думы,
бойкотировать булыгинскую? или игнорировать ее? А не вели вы тогда борьбы против
некиих бойкотистов? Не настаивали на положительном участии в ожидавшейся
«булыгинской» избирательной кампании? не требовали, чтобы партия поддерживала на
выборах левых либералов и т. д.? Как же вы забыли все это?

***

Вы были искренними бойкотистами на третьей стадии выборов, как мы были

искренними бойкотистами на всех стадиях. Но бойкотистами-то мы были вместе. Nebst
gefangen, nebst gehangen. Вместе пойман, вместе повешен. Вам теперь хочется «повесить»
нас за то, что мы были бойкотистами. Но тогда, дорогие товарищи, вам придется
повесить и себя: и вы пойманы на том же самом. «Но мы раскаялись!» - заявляете вы. Что
ж, это, действительно, смягчает вашу вину. Но это не оправдывает вас и не освобождает
от наказания. Ну, не повесят вас, а, например, высекут, что ли. Этого добиваетесь?
А вот мы - так и не раскаялись. Мы говорили и говорим: бойкот, не-бойкот - вопрос не
принципа, а целесообразности. Бойкот первой Думы был целесообразен. Он дал
народным массам в живой, конкретной форме пролетарскую оценку Думы, как
учреждения бессильного разрешить коренные вопросы революции. Теперь разгон Думы
и все, что за ним последовало, подтверждает эту оценку; народные массы ясно видят, что
пролетариат и здесь оказался их естественным вождем в революции, заранее предупредив
их о бесплодности конституционных иллюзий. Бойкот отвлек на себя внимание и силы
правительства - и помог тем победе буржуазной оппозиции на выборах. Бойкот сплотил
широкие пролетарские массы в едином акте революционного протеста. Его агитационное
и организационное значение было громадно.
Бойкот сделал большое дело - но он уже сделал его. Оценка Думы дана, думским
иллюзиям нанесен решительный удар - незачем еще раз делать это. Сил правительства
бойкот теперь не отвлек бы - правительство сумело, конечно, понять урок прошлых
выборов. Агитационная и организационная работа может быть выполнена на почве
участия в выборах не хуже, чем на почве бойкота - если только не будет еще значительно
ухудшен избирательный закон. А в этом последнем случае, может быть, придется
бойкотировать вновь. Точно так же может оказаться не до выборов в Думу, если начнутся
вновь большие революционные битвы.
Таким образом, бойкот и впредь остается для нас вопросом целесообразности. Мы
только не видим пока достаточных оснований для бойкота.
Кто чувствует себя виновным, тот может каяться. Но при этом пусть он посыпает
пеплом свою главу и раздирает свои одежды, а не чужие. Извращать же историю и
клеветать в порыве раскаяния, - даже и на себя, - отнюдь не следует.

130
 Ленин. Социал-демократия и избирательные соглашения (1906 г.)
Вопрос о выборной кампании во вторую Думу сильно интересует теперь рабочую
партию. Особенно много внимания уделяется при этом «блокам», т. е. постоянным и
временным избирательным соглашениям с.-д. на выборах с другими партиями.
Буржуазная, кадетская печать - и «Речь», и «Товарищ», и «Новый Путь», и «Око» 61, и т.
д. - всячески убеждают рабочих в необходимости «блока» (избирательного соглашения)
между с.-д. и кадетами. С.-д. меньшевики частью высказываются за такие блоки (Чере-
ванин в «Нашем Деле» и «Товарище»), частью против (Мартов в «Товарище»).
Большевики с.-д. высказываются против блоков, допуская лишь на высших ступенях
избирательной кампании частные соглашения о распределении мест на основании силы
революционных и оппозиционных партий в первоначальном голосовании избирателей.
Попытаемся изложить вкратце основания этой последней точки зрения.

Социал-демократия смотрит на парламентаризм (участие в представительных

собраниях), как на одно из средств просвещения, воспитания и организации пролетариата
в самостоятельную классовую партию, как на одно из средств политической борьбы за
освобождение рабочих. Этот марксистский взгляд решительно отделяет социал-
демократию, с одной стороны, от буржуазной демократии, с другой стороны, от
анархизма.
Буржуазные либералы и радикалы видят в парламентаризме «естественный» и
единственно нормальный, единственно законный способ ведения государственных дел
вообще, отрицая классовую борьбу и классовый характер современного
парламентаризма. Буржуазия всеми силами, всяческими способами и по всяческим
поводам старается надеть шоры на глаза рабочих, чтобы они не видели, каким образом
парламентаризм является орудием буржуазного угнетения, чтобы они не сознавали
исторически-условного значения парламентаризма. Анархисты тоже не умеют оценить
парламентаризм в его исторически-определенном значении, отказываясь вообще от
такого средства борьбы. Социал-демократы в России решительно борются поэтому и с
анархизмом, и с стремлением буржуазии закончить возможно быстрее революцию
посредством сделки со старой властью на почве парламента. Всю свою парламентскую
деятельность они всецело и безусловно подчиняют общим интересам рабочего движения
и особым задачам пролетариата в современной, буржуазно-демократической, революции.
Отсюда вытекает прежде всего, что участие с.-д. в думской кампании носит совсем не
тот характер, как участие других партий. В отличие от них мы никакого самодовлеющего
или даже главенствующего значения за этой кампанией не признаем. В отличие от них
мы подчиняем эту кампанию интересам классовой борьбы. В отличие от них мы
лозунгом этой кампании ставим не парламентаризм ради парламентских реформ, а
революционную борьбу за учредительное собрание и притом борьбу в ее высших
формах, вытекающих из исторического развития форм борьбы за последние годы 63.

63
Мы не касаемся здесь вопроса о бойкоте, ибо это не входит в тему брошюры. Заметим лишь,
что нельзя оценивать его вне конкретной исторической обстановки. Бойкот булыгинской Думы
был удачен. Бойкот виттевской Думы был необходим и правилен. Революционная с.-д-тия должна
первой становиться на путь наиболее решительной и наиболее прямой борьбы и последней
принимать более обходные способы борьбы. Бойкот столыпинской Думы невозможен в старой
форме и был бы неправилен после опыта первой Думы.

131
 II

Какой вывод вытекает из сказанного по отношению к избирательным соглашениям?

Прежде всего тот, что нашей главной и основной задачей является развитие классового
сознания и самостоятельной классовой организации пролетариата, как единственного до
конца революционного класса, как единственного возможного вождя победоносной
буржуазно-демократической революции. Поэтому классовая самостоятельность всей
избирательной и всей думской кампании - наша важнейшая общая задача. Другие,
частные задачи не отрицаются этим, но они должны быть всегда подчинены ей,
сообразованы с ней. Из этой общей посылки, подтверждаемой и теорией марксизма и
всем опытом международной социал-демократии, мы безусловно должны исходить.
Может показаться, что особые задачи пролетариата в русской революции сразу
перевертывают эту общую посылку. Именно, буржуазия крупная уже изменила
революции в лице октябристов или задалась целью посредством конституции остановить
революцию (кадеты); победа революции возможна только при поддержке пролетариата
наиболее передовой и сознательной частью крестьянской массы, которую ее объективное
положение толкает на борьбу, а не на сделку, на завершение, а не на притупление
революции. Отсюда - могут заключить - обязательны соглашения с.-д. с крестьянской
демократией на протяжении всех выборов.
Но такое заключение еще никак нельзя вывести из совершенно правильной посылки,
что полная победа нашей революции возможна только в виде революционно-
демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Надо еще доказать, что блок с
крестьянской демократией на все время выборов возможен и выгоден с точки зрения
данных партийных отношений (крестьянская демократия представлена у нас уже теперь
не одной, а разными партиями) и с точки зрения данной избирательной системы. Надо
еще доказать, что посредством блока с той или иной партией мы лучше выразим и
отстоим интересы действительно революционного крестьянства, чем посредством полной
самостоятельности нашей партии в критике таких-то крестьянско-демократических
партий, в противопоставлении одних элементов крестьянской демократии другим. Из
посылки о наибольшей близости пролетариата с революционным крестьянством в данной
революции вытекает безусловно общая политическая «линия» с.-д.: вместе с
крестьянской демократией против предательской крупнобуржуазной «демократии»
(кадетов). Но вытекает ли отсюда сейчас избирательный блок с энесами (н.-с. - народно-
социалистическая партия) или с эсерами, этого еще нельзя сказать, не разобрав отличия
этих партий друг от друга и от к.-д., не разобрав теперешней избирательной системы с ее
многостепенностью.
Отсюда вытекает непосредственно и безусловно только одно: ни в каком случае мы не
можем в нашей избирательной кампании ограничиваться голым и абстрактным
противопоставлением пролетариата буржуазной демократии вообще. Напротив, мы
должны все внимание направить на точное, выведенное из данных истории нашей
революции, различение либерально-монархической и революционно-демократической
буржуазии, на различие между кадетами, энесами и эсерами, если говорить конкретнее.
Только посредством такого различения мы наиболее правильно определим своих
ближайших «союзников». Мы не забудем при этом, во-первых, что с.-д. за всяким
союзником из буржуазной демократии должны присматривать, как за врагом. А во-
вторых, мы еще особо разберем, что нам выгоднее: связать ли себе руки общим блоком с
какими-нибудь энесами (к примеру скажем), или сохранить полнейшую
самостоятельность, чтобы в решительную минуту иметь всегда возможность расколоть
беспартийных «трудовиков» на оппортунистов (н.-с.) и революционеров (с.-р.),
противопоставить первым вторых и т. п.
Таким образом, соображение о пролетарско-крестьянском характере нашей
революции не дает еще право сделать вывод о необходимости соглашений с той или иной
крестьянско-демократической партией на той или иной ступени выборов во вторую
132
Думу. Это соображение отнюдь еще не достаточно даже для ограничения проле-тарско-
классовой самостоятельности на выборах вообще, не говоря уже об отрицании этой
самостоятельности.

III

Чтобы подойти ближе к решению нашей задачи, мы должны, во-первых, посмотреть

на основную партийную группировку при выборах во вторую Думу, а, во-вторых,
вникнуть в особенности данной избирательной системы.
Избирательные соглашения бывают между партиями. Каковы же главные типы
партий, которые будут бороться на выборах? Черносотенцы, несомненно, объединятся
вместе еще теснее, чем на выборах в первую Думу. Октябристы и «меоны» (партия м. о. -
мирного обновления) либо примкнут к ним, либо к кадетам, либо (всего вернее) будут
колебаться между черносотенцами и кадетами. Во всяком случае считать октябристов
«партией центра» (как делает Л. Мартов в новой брошюре: «Политические партии в
России») есть коренная ошибка: в действительной борьбе, которая должна решить
окончательно исход нашей революции, центром являются кадеты. Кадеты -
организованная партия, которая самостоятельно идет в выборы, будучи притом упоена
успехом на выборах в первую Думу. Но партия эта с дисциплиной не из строгих и с
сплоченностью не из крепких. Левые кадеты недовольны поражением в Гельсингфорсе и
будируют. Часть их (недавно г. Алексинский в Москве) уходит к энесам. В первой Думе
попадались такие «исключительно-редкостные» кадеты, которые подписывались даже
под проектом 33-х об уничтожении всякой частной собственности на землю (Бадамшин,
Зубченко, Ложкин). Значит, отколоть хотя бы и ничтожную частичку этого «центра» на
сторону левых не безнадежно. Кадеты чувствуют прекрасно свою слабость среди
народных масс (недавно кадетский «Товарищ» сам должен был признать это) и охотно
пошли бы на блоки с левыми. Недаром кадетские газеты с умилением радости открывали
столбцы социал-демократам Мартову и Череванину для обсуждения вопроса о блоке с.-д.
с к.-д. Мы, конечно, не забудем никогда и разъясним массам во время избирательной
кампании, что кадеты не исполнили своих обещаний в первой Думе, мешали трудовикам,
играли в конституционные игрушки и т. д., и т. д., вплоть до умолчания о
четыреххвостке, до каторжных законопроектов и проч.
Далее идут «трудовики». Этого типа, т. е. мелкобуржуазные и преимущественно
крестьянские, партии распадаются на беспартийную «Трудовую группу» (недавно
имевшую свой съезд), энесов и эсеров (п. п. с. - «партия польская социалистическая» и т.
п. соответствуют более или менее эсерам). Сколько-нибудь последовательные и
решительные революционеры и республиканцы только эсеры. Энесы - оппортунисты
гораздо хуже наших меньшевиков, полукадеты, строго говоря. Беспартийная «Трудовая
группа», может быть, влиятельнее и тех и других в крестьянской массе, но степень
решительности ее демократизма определить трудно, хотя они, несомненно, гораздо левее
кадетов и принадлежат, по-видимому, к революционной демократии.
Социал-демократия - единственная партия, которая выступит на выборах, несмотря на
свои раздоры, дисциплинированно до конца, - которая имеет вполне определенный и
строго классовый базис, - которая объединила все с.-д. партии всех народов России.
Но как заключать общий блок с трудовиками при очерченном выше составе этого типа
партий? Где гарантии за беспартийных трудовиков? Разве возможен блок партии с
беспартийными? Почему мы знаем, что гг. Алексинские завтра не вернутся от энесов к
кадетам?
Ясно, что действительно партийное соглашение с трудовиками невозможно. Ясно, что
мы ни в каком случае не можем помогать объединению оппортунистов н.-с. и
революционеров с.-р., а должны раскалывать и противополагать их. Ясно, что при

133
наличности беспартийной Трудовой группы нам выгоднее во всех отношениях полная
самостоятельность для воздействия на них в духе безусловно революционном, чем
связывание себе рук и затушевывание различий между монархистами и республиканцами
и т. д. Такое затушевывание для с.-д. абсолютно недопустимо, и уже по одному этому
соображению надо безусловно отвергнуть блоки, раз наличная группировка партий
соединяет беспартийных трудовиков, н.-с. и с.-р.
Действительно ли они соединимы и соединяются? Соединимы безусловно, ибо
мелкобуржуазный классовый базис один. Соединялись на деле в первой Думе, и в газетах
периода октября, и в газетах периода думского, и в голосованиях среди студенчества (si
licet parva componere magnis - если позволительно сравнить маленькое с большим). В
самом деле, это - мелкий, но характерный, в связи с другими, симптом, что в
голосованиях «автономного» студенчества сталкивались часто три списка: к.-д., блок
трудовиков, энесов, эсеров и п. п. с. и, наконец, с.-д.
С точки зрения пролетариата ясность классовой группировки партий стоит выше
всего, а выгода самостоятельного воздействия на беспартийных (или колеблющихся от
н.-с. к с.-р.) трудовиков очевидна по сравнению с попытками соглашения партии с
беспартийными. Данные о партиях невольно наталкивают на вывод: никаких безусловно
соглашений на низшей стадии, в агитации перед массами; на высших стадиях все усилия
направить к тому, чтобы при распределении мест разбить кадетов посредством частного
соглашения с.-д. и трудовиков, - разбить энесов посредством частного соглашения с.-д. и
эсеров.
Нам возразят: пока вы, неисправимые утописты-большевики, мечтаете о том, чтобы
разбить кадетов, вас всех разобьют черносотенцы, ибо вы разобьете голоса! Эсдеки,
трудовики и кадеты вместе наверное разбили бы черносотенцев наголову, а действуя
порознь, вы можете доставить легкую победу общему врагу. Допустим, у черных 26
голосов из 100, у трудовиков и кадетов по 25, у эсдеков 24. Пройдет черносотенец, если
не будет блока с.-д., трудовиков и к.-д.
Это возражение часто принимают за серьезное, и его надо внимательно разобрать. А
чтобы его разобрать, надо рассмотреть данную, т. е. теперешнюю, русскую
избирательную систему.

IV

Выборы в Думу у нас не прямые, а многостепенные. При многостепенных выборах

раздробление голосов опасно только на низшей ступени. Только тогда, когда на выборы
идут первоначальные избиратели, мы не знаем, как разобьются голоса; только в агитации
перед массами мы действуем «втемную». На высших стадиях, при выборах через
выборных, генеральное сражение уже кончено, остается распределение мест по частному
соглашению партий, знающих точное число своих кандидатов и своих голосов.
Низшая ступень выборов есть выбор выборщиков в городах, выбор десятидворников в
деревнях, выбор уполномоченных в рабочей курии.
В городах мы выступаем в каждой избирательной единице (участок и т. п.) перед
большой массой избирателей. Опасность раздробления голосов, неоспоримо, имеется.
Неоспоримо, что в городах черносотенные выборщики могут кое-где пройти
исключительно благодаря отсутствию «блока левых», исключительно благодаря
отвлечению, к примеру скажем, эсдеками части голосов от кадета. Помнится, в Москве
Гучков получил что-то около 900 голосов, кадеты - около 1400. Достаточно было бы
эсдеку отбить у кадета 501 голос, и Гучков оказался бы победителем. И не подлежит
сомнению, что обывательская публика учтет эту нехитрую механику, будет бояться
раздробления голосов, будет ради этого только склонна подавать голоса за самого
умеренного из оппозиции. Получится то, что в Англии называется «трехугольными»
134
выборами, когда городская мелкота боится голосовать за социалиста, чтобы не отнять
голосов у либерала и этим не дать победы консерватору.
Какое может быть средство против этой опасности? Только одно: соглашения на
низшей стадии, т. е. общий список выборщиков, в котором партийные кандидаты
подобраны в числе, определенном договором между партиями до борьбы. Все вошедшие
в соглашение партии призывают тогда всю массу избирателей голосовать именно за один
этот общий список.
Разберем доводы за и против употребления такого приема.
Доводы за: агитацию можно вести строго партийную. Пусть с.-д. критикуют сколько
угодно кадетов перед массой, только пусть добавляют: а все же они лучше
черносотенцев, и мы согласились насчет общего списка.
Доводы против: общий список будет вопиющим противоречием со всей
самостоятельной, классовой политикой с.-д. Рекомендуя массе общий список к.-д. и с.-д.,
мы неизбежно спутываем донельзя ясность классовых и политических делений. Мы
подрываем принципиальное и общереволюционное значение нашей кампании ради
выигрыша местечка в Думе либералу ! Мы подчиняем классовую политику
парламентаризму вместо того, чтобы подчинять парламентаризм классовой политике.
Мы лишаем себя возможности произвести подсчет своих сил. Мы теряем то, что
длительно и прочно во всех выборах: развитие сознания и сплоченности
социалистического пролетариата. Мы приобретаем то, что преходяще, условно и
неверно: преимущество кадета пред октябристом.
И ради чего мы подвергаем опасности выдержанную работу социалистического
воспитания? Ради опасности черносотенных кандидатур? Но все города России дают
всего 35 депутатских мест в Думе из 524 (СПБ. - 6, Москва - 4, Варшава и Ташкент - по
два, остальные 21 город - по одному). Значит, города сами по себе ни в каком случае не
могут изменить сколько-нибудь существенно физиономии Думы. А затем нельзя же
ограничиться одним формальным соображением об арифметической возможности
раздробления голосов. Надо рассмотреть, велика ли политическая вероятность этого. И
такое рассмотрение показывает, что черносотенцы даже на выборах в первую Думу
имели ничтожное меньшинство, что случаи, подобно приведенному выше «гучковскому»
случаю, являются исключением. По данным «Вестника к.-д. партии» (1906, I9/IV, №7), в
20 городах, пославших 28 депутатов в Думу, из 1761 выборщика было 1468 к.-д., 32
прогрессиста и 25 беспартийных. Октябристов - 128, торг.-пром. - 32 и правых - 76, т. е.
всего правых 236, менее 15%. В 10 городах не прошло ни одного выборщика из правых, в
3-х городах - не более, чем по 10 выборщиков (из 80) из правых. Разумно ли при таких
условиях отказаться от борьбы за свои, классовые, кандидатуры ради преувеличенного
страха пред черносотенцами? Не будет ли такая политика грешить, помимо
принципиальной неустойчивости, близорукостью даже с узкопрактической точки зрения?
А блок с трудовиками против кадетов? - возразят нам. Но мы уже показали те
особенности партийных отношений среди трудовиков, которые делают такой блок
нежелательным и нецелесообразным. В городах, где всего более сконцентрировано
рабочее население, мы без крайней надобности никогда не должны отказываться от
вполне самостоятельных с.-д. кандидатур. А этой крайней надобности нет. Немного
меньше, немного больше кадетов или трудовиков (особенно энесовского типа!), это не
имеет серьезного политического значения, ибо сама Дума в лучшем случае способна
сыграть лишь подсобную, второстепенную роль. Политически решающее значение в
определении итога думских выборов имеет крестьянство, имеют губернские собрания
выборщиков, а не города. В губернских же собраниях выборщиков мы осуществим наш
общеполитический союз с трудовиками против кадетов гораздо лучше и вернее, без
всяких нарушений строгой принципиальности, чем на низшей стадии выборов в деревне.
К выборам в деревнях мы и перейдем теперь.

135
 V

В больших городах политическая партийная организованность кое-где смела, как

известно, одну из ступеней выборов. По закону, выборы были двустепенные. На деле
вышли выборы иногда прямые, или почти прямые, ибо избиратели знали ясно характер
борющихся партий, знали даже в отдельных случаях лиц, которых данная партия
намерена провести в Думу. В деревнях, наоборот, степеней так много, скученность
избирателей так мала, препятствия открытому выступлению партий так громадны, что
выборы происходили в первую Думу и будут происходить во вторую чрезвычайно
«прикро-венно». Другими словами: здесь очень часто, даже в большинстве случаев
партийная агитация будет говорить о партиях вообще, намеренно умалчивая о лицах,
страха ради полицейска. Намеренно будут прятаться радикальные и революционные
крестьяне (да и не одни крестьяне) за кличку беспартийности. На выборах
десятидворников решит знание человека, доверие такому-то лично, сочувствие его
социал-демократическим речам. Социал-демократов, опирающихся на местную
партийную организацию, у нас будет здесь ничтожное число. Но социал-демократов,
привлекающих на свою сторону сочувствие местного деревенского населения, может
оказаться несравненно больше, чем можно бы думать по данным о низших ячейках
нашей партии.
Мелкобуржуазные романтики, вроде энесов, мечтающие об открытой
социалистической партии при наших порядках, не понимают того, как усиливают
доверие и сочувствие к конспиративной партии ее выдержанный, чуждый компромиссов,
боевой дух и в то же время неуловимость ее организации, действующей на массы далеко
не через одних только партийных людей.
Действительно революционная, закаленная в огне нелегальная партия, которая
привыкла к гг. Плеве и не смущается никакими строгостями гг. Столыпиных, может
оказаться в эпоху гражданской войны способной к более широкому воздействию на
массы, чем иная легальная партия, способная «с желторотой наивностью» становиться на
«строго конституционный путь».
Социал-демократы, входящие в партию, и с.-д., не входящие в нее, будут иметь много
шансов на успех при выборах десятидворников и уполномоченных. Для успеха на этих
стадиях выборов в деревне вовсе неважен будет блок с трудовиками или общий список. С
одной стороны, избирательные единицы тут слишком мелки. С другой стороны,
действительно партийные, или хоть сколько-нибудь приближающиеся к партийным,
трудовики будут очень редки. Строгая партийность эсдеков, их безусловная
подчиненность партии, которая сумела годы и годы держаться нелегально, дойдя до 100-
150 тысяч членов всех национальностей, которая одна из крайних левых выставила
партийную же фракцию в первой Думе, эта партийность будет огромной рекомендацией
и гарантией в глазах всех тех, кто не боится решительной борьбы, а всей душой хочет ее,
не совсем доверяя своим собственным силам, боясь взять инициативу на себя, боясь
выступить открыто. Эту выгодную сторону строгой, «нелегальной», партийности мы
всячески должны использовать, и нам вовсе не расчет хоть сколько-нибудь ослаблять ее
каким бы то ни было постоянным блоком. Единственным тоже партийным и тоже
решительно, беспощадно-революционным конкурентом нашим могли бы быть здесь
только эсеры. Но блок с ними на первой стадии деревенских выборов был бы возможен
на началах действительной партийности лишь как исключение: достаточно представить
себе реально и конкретно условия выборов в деревне, чтобы убедиться в этом.
Поскольку же беспартийно-революционные крестьяне будут действовать, не
примыкая намеренно ни к одной партии исключительно, постольку нам выгоднее во всех
отношениях воздействовать на них в желательном для нас смысле в направлении строгой
партийности. Беспартийность союза, агитации не может стеснить партийного эсдека, ибо
исключить его революционные крестьяне никогда не захотят, а участвовать в
беспартийно-революционном союзе разрешает ему специально резолюция
136
Объединительного съезда о поддержке крестьянского движения. Таким образом, мы,
сохраняя свою партийность, отстаивая ее до конца, извлекая всю громадную моральную
и политическую пользу из нее, можем в то же время приспособиться вполне к работе в
беспартийно-революционной крестьянской среде, в беспартийно-революционных союзах,
кружках, собраниях, к работе при помощи беспартийно-революционных связей и т. д.
Вместо ограничивающего и стесняющего нашу строгую партийность блока с эсерами,
которые охватывают организационно совсем ничтожную долю революционного
крестьянства, мы используем еще шире и еще свободнее и нашу партийную позицию и
все выгоды работы в беспартийной среде «трудовиков».
Вывод отсюда тот, что на низших стадиях избирательной кампании в деревнях, т. е. на
выборах десятидворников и уполномоченных (иногда выбор уполномоченных сведется,
вероятно, на деле к роли первой стадии выборов), нам нет надобности ни в каких
избирательных соглашениях. Политически определенных людей, годных в кандидаты на
должность десятидворника и уполномоченного, такой ничтожный процент, что эсдеки,
внушившие доверие и уважение крестьян (а без этого условия никакая серьезная
кандидатура немыслима), имеют все шансы почти поголовно попасть в десятидворники и
уполномоченные, не нуждаясь ни в каких соглашениях с другими партиями.
А в собрании уполномоченных можно уже будет опираться на точные результаты
первоначальных и предрешивших все дело выборных сражений. Здесь возможны и
необходимы... не блоки, конечно, не тесные, не постоянные соглашения, а частные
соглашения о распределении мест. Здесь, а еще более в собраниях выборщиков для
выбора депутатов в Думу, мы должны с трудовиками разбить кадетов, вместе с эсерами
разбить энесов, и т. д.

VI

Итак, рассмотрение действующей избирательной системы показывает, что блоки на

низших стадиях выборов особенно нежелательны в городах и не необходимы. В деревнях
на низших стадиях (т. е. при выборах десятидворников и уполномоченных) блоки и
нежелательны и совершенно не нужны. Решающее политическое значение имеют
уездные собрания уполномоченных и губернские собрания выборщиков. Здесь, т. е. на
высших стадиях, частные соглашения необходимы и возможны без нежелательного
нарушения партийности, ибо борьба перед массами закончена, никакого выступления
перед народом с прямой или косвенной защитой (или хотя бы допущением)
беспартийности для этого не требуется, ни малейшего затемнения строго классовой
самостоятельной политики пролетариата от этого не угрожает.
Рассмотрим теперь сначала с формальной, арифметической, так сказать, стороны,
какого рода будут эти частные избирательные соглашения на высших стадиях.
Возьмем примерные процентные отношения, т. е. распределение выборщиков (и
уполномоченных, которые подразумеваются в дальнейшем изложении) по партиям
внутри каждой сотни выборщиков. Чтобы победить в собрании выборщиков, нужно
иметь за определенного кандидата не менее 51 голоса из 100. Общее правило тактики с.-
д. выборщиков получается отсюда такое: надо стараться привлечь на свою сторону такое
число наиболее близких к с.-д. или наиболее заслуживающих поддержки буржуазно-
демократических выборщиков, чтобы вместе с ними побить остальных и провести,
следовательно, частью социал-демократических, частью лучших из буржуазно-
демократических выборщиков.
Иллюстрируем это правило простыми примерами. Допустим, 49 выборщиков из 100 -
черносотенцы, 40 - кадеты, 11 - эсдеки. Необходимо частное соглашение с.-д. и к.-д. для
проведения полностью общего списка депутатов в Думу на основе, конечно,
пропорционального распределения думских мест по числу выборщиков (т. е., в данном

137
примере, пятую часть думских мандатов от всей губернии, скажем два из десяти,
получили бы с.-д., а четыре, восемь из десяти, к.-д.). Если будет 49 кадетов, 40
трудовиков и 11 с.-д., то мы должны стремиться к соглашению с трудовиками, чтобы
разбить кадетов и завоевать пятую долю мандатов себе, а четыре пятых трудовикам. В
случае такого рода мы имели бы прекрасную возможность проверить последовательность
и решительность демократизма трудовиков: согласятся ли они отвернуться всецело от
кадетов и разбить их вместе с выборщиками рабочей партии или захотят «спасти» того
или иного кадета, захотят даже, может быть, блока не с с.-д., а с к.-д. Тут мы сможем и
должны будем на деле доказать и показать всему народу, в какой мере те или иные
мелкие буржуа тянут к монархической буржуазии или к революционному пролетариату.
В последнем примере трудовикам есть грубый расчет блокироваться с с.-д., а не с к.-
д., ибо они получают тогда Vj, a во втором случае только % общего числа мандатов. Еще
интереснее были бы поэтому обратные случаи: И к.-д., 40 трудовиков, 49 с.-д. Грубый
расчет в подобном случае толкал бы трудовиков к блоку с к.-д.: тогда «мы», дескать,
получим больше местечек в Думе для себя. Принципиальная же верность демократизму и
интересам действительно трудящихся масс требовала бы безусловно блока с с.-д., хотя
бы ценой пожертвования несколькими местечками в Думе. Представители пролетариата
должны внимательно учитывать все такие и подобные случаи, разъясняя и выборщикам и
всему народу (необходимо опубликование результатов соглашений в собраниях
уполномоченных и выборщиков во всеобщее сведение) принципиальное значение этой
избирательной арифметики.
Далее, в последнем примере, мы видим такой случай, когда эсдеков и грубый расчет и
принципиальные соображения толкают к тому, чтобы расколоть трудовиков. Если среди
них есть, допустим, двое вполне партийных эсеров, то мы должны направить все усилия
на то, чтобы присоединить их к себе и разбить 51-м голосом всех кадетов и всех
остальных, менее революционных, трудовиков. Если из трудовиков 2 эсера и 38 энесов,
то мы получили бы возможность проверить преданность эсеров интересам демократизма
и интересам трудящихся масс: за республиканцев-демократов, сказали бы мы, против
допускающих монархию энесов, - за конфискацию помещичьей земли против
допускающих выкуп энесов, - за сторонников вооружения всего народа против
допускающих постоянную армию энесов. И мы посмотрели бы, кого предпочтут эсеры:
социал-кадетов или социал-демократов.
Мы подошли таким образом к принципиально-политической стороне и значению этой
избирательной арифметики. Наш долг здесь - противопоставить погоне за местечками
безупречно стойкое и последовательное отстаивание точки зрения социалистического
пролетариата и интересов полной победы нашей буржуазно-демократической революции.
Ни в каком случае и ни под каким видом не должны наши с.-д. уполномоченные и
выборщики замалчивать наших социалистических целей, нашей строго классовой
позиции, как пролетарской партии. Но недостаточно одного повторения слова
«классовый» для того, чтобы доказать роль пролетариата, как авангарда в современной
революции. Недостаточно изложить наше социалистическое учение и общую теорию
марксизма, чтобы доказать передовую роль пролетариата. Для этого надо еще уметь
показать на деле при разборе жгучих вопросов современной революции, что члены
рабочей партии всех последовательнее, всех правильнее, всех решительнее, всех
искуснее защищают интересы этой революции, интересы ее полной победы. Это -
нелегкая задача, и в подготовке к ней состоит основная и главная обязанность всякого с.-
д., идущего на избирательную кампанию.
Различение партий и партийных оттенков на собраниях уполномоченных,
выборщиков (а также во всей избирательной кампании, это разумеется само собой) будет
маленьким, но не бесполезным практическим делом. На этом деле, между прочим, жизнь
даст проверку многих спорных вопросов, волнующих с.-д. рабочую партию. Правое
крыло ее, начиная от крайних оппортунистов «Нашего Дела» и кончая умеренными
оппортунистами «Социал-Демократа», на все лады стирает и извращает различие

138
трудовиков и кадетов, не замечая, по-видимому, и нового, весьма важного явления:
деления трудовиков на н.-с, с.-р. и тяготеющих к тем или другим. Конечно, уже история
первой Думы и ее разгона дала документальные данные, безусловно требующие,
различения кадетов и трудовиков, доказывающие более последовательный и
решительный демократизм этих последних. Избирательная кампания перед второй
Думой должна еще нагляднее, точнее, полнее, шире доказать и показать это.
Избирательная кампания сама научит, как мы старались показать на примерах,
правильному различению социал-демократами тех или иных буржуазно-демократических
партий и фактически опровергнет или, вернее, отодвинет в сторону то глубоко
ошибочное мнение, которое кадетов считает главными или хотя бы серьезными
представителями нашей буржуазной демократии вообще.
Отметим еще, что в избирательной кампании вообще и в деле заключения на высших
стадиях избирательных соглашений с.-д. должны уметь говорить просто и ясно,
доступным массе языком, отбросив решительно прочь тяжелую артиллерию мудреных
терминов, иностранных слов, заученных, готовых, но непонятных еще массе, незнакомых
ей лозунгов, определений, заключений. Надо уметь без фраз, без восклицаний, с фактами
и цифрами в руках растолковать вопросы социализма и вопросы теперешней русской
революции.
При этом два основных вопроса этой революции выдвинутся сами собой: вопрос о
воле и вопрос о земле. На этих коренных и волнующих всю массу вопросах мы должны
сконцентрировать и чисто социалистическую проповедь, - отличие точки зрения мелкого
хозяйчика и точки зрения пролетариата, - и различение борющихся за влияние на народ
партий. Черносотенцы, до октябристов включительно, против воли, против отдачи земли
народу. Они хотят прекратить революцию насилием, подкупом, обманом. Либерально-
монархическая буржуазия, кадеты, тоже стремится прекратить революцию посредством
ряда уступок. Она не хочет дать народу ни всей воли, ни всей земли. Она хочет сохранить
помещичье землевладение посредством выкупа и устройства местных земельных
комитетов не на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Трудовики, -
т. е. мелкая буржуазия, особенно сельская, - хотят добиться всей земли и всей воли, но
идут к этой цели нетвердо, несознательно, неуверенно, качаясь между оппортунизмом
социал-кадетов (н.-с), оправдывающих гегемонию либеральной буржуазии над
крестьянством, возводящих ее в теорию, и между утопизмом поравне-ния, возможного
будто бы при товарном производстве. Социал-демократия должна последовательно
стоять на точке зрения пролетариата, очищая революционное самосознание крестьянства
от энесовского оппортунизма и от утопизма, заслоняющего действительно насущные
задачи современной революции. А рабочий класс, как и весь народ, только при полной ее
победе могут настоящим образом, быстро, смело, свободно и широко взяться за решение
основной задачи всего цивилизованного человечества: освобождение труда от гнета
капитала.
И на вопросе о средствах борьбы мы тоже остановимся внимательно в избирательной
кампании и в деле заключения частных соглашений между партиями. Мы будем
выяснять, что такое учредительное собрание, и почему кадеты боятся его. Мы спросим
либеральных буржуа, кадетов, какие меры намерены они отстаивать и самостоятельно
проводить в жизнь, чтобы с народными представителями не мог никто обойтись так, как
«обошлись» с депутатами «первого призыва». Мы помянем кадетам и разъясним
возможно более широкой массе их подло-предательское отношение к октябрьско-
декабръским формам борьбы прошлого года. Мы будем спрашивать всех и всяких
кандидатов, намерены ли они подчинить всецело всю свою думскую деятельность
интересам внедумской борьбы, интересам широкого народного движения за землю и за
волю. Мы должны использовать избирательную кампанию для организации революции,
т. е. для организации пролетариата и действительно революционных элементов
буржуазной демократии.

139
 Таково положительное содержание, которое надо постараться внести во всю
избирательную кампанию и в частности в дело заключения частных соглашений с
другими партиями.

VII

Подведем итоги.
Исходным пунктом общей избирательной тактики социал-демократии должна быть
полная самостоятельность классовой партии революционного пролетариата.
Отступления от этого общего положения возможны только при крайней
необходимости и при особо-ограничительных условиях.
Особенности русской избирательной системы и политических группировок среди
преобладающей массы населения, крестьянства, не вызывают этой крайней
необходимости на низших стадиях избирательной кампании, т. е. при выборах
выборщиков в крупных городах, десятидворников и уполномоченных в деревнях. В
крупных городах нет этой необходимости, ибо выборы здесь важны вовсе не по числу
депутатов в Думу, а по выступлению с.-д. перед наиболее широкими, наиболее
сконцентрированными, «наиболее социал-демократическими» по всему своему
положению слоями населения.
В деревнях политическая неразвитость массы, политическая неоформленность ее,
раздробленность, редкость населения и внешние условия выборов вызывают особенное
развитие беспартийных (и беспартийно-революционных) организаций, союзов, кружков,
собраний, взглядов, стремлений. При таких условиях блоки на низших стадиях вовсе не
нужны. Строгая партийность с.-д-тов во всех отношениях всего правильнее и всего
целесообразнее.
Общее положение о необходимости союза пролетариата и революционного
крестьянства ведет, таким образом, к признанию необходимости лишь частных
соглашений (по типу: с трудовиками против кадетов) на высших стадиях избирательной
системы, т. е. в собраниях уполномоченных и выборщиков.
Особенности политических делений внутри трудовиков говорят за такое же решение
вопроса.
Во всех этих частных соглашениях с.-д. должны строго различать буржуазно-
демократические партии и оттенки между ними по степени последовательности и
решительности их демократизма.
Идейно-политическим содержанием избирательной кампании и частных соглашений
будет выяснение учения социализма и самостоятельных лозунгов с.-д. в современной
революции как в отношении ее задач, так и в вопросе о путях и средствах осуществления
этих задач.
Настоящая брошюра написана до выхода пятого номера «Социал-Демократа». До
этого номера наша партия имела полное основание надеяться, что недопустимых для
социалистов соглашений на первой стадии с буржуазными партиями ЦК нашей партии
безусловно не одобряет. Мы обязаны были так думать, ибо столь влиятельный
меньшевик, как тов. Л. Мартов, высказался решительно против всяких соглашений на
первой стадии, высказался не только в «Товарище», но и в разосланном по организациям
от ЦК письме (Мартова) по вопросу о подготовке к избирательной кампании.
Теперь оказалось, что наш ЦК повернул к Череванину или по крайней мере
поколебался. Передовица № 5 «Социал-Демократа» допускает блоки на первой стадии, не
оговаривая даже точно, с какими именно буржуазными партиями! Сегодняшнее (31
октября) письмо Плеханова, переселившегося для защиты блока с кадетами в кадетскую

140
газету «Товарищ», показывает всем, под чьим влиянием поколебался ЦК. Плеханов же
вещает, по обыкновению, с видом оракула; изрекает банальнейшие общие места; обходит
совершенно классовые задачи социалистического пролетариата (должно быть из
любезности к приютившей его буржуазной газете) и не пробует даже прикоснуться к
конкретным данным и доводам.
Неужели этого «окрика» из Женевы окажется достаточно, чтобы ЦК от Мартова
скатился... к Череванину?
Неужели решение Объединительного съезда, запрещающее всякие соглашения с
буржуазными партиями, будет сорвано выбранным на съезде ЦК?
Дружной избирательной кампании с.-д. грозит величайшая опасность.
Социалистической рабочей партии грозят разлагающие ее и губящие дело классовой
самостоятельности пролетариата соглашения на первой стадии с буржуазными партиями.
Пусть же сплотятся все революционные с.-д. и объявят беспощадную борьбу
оппортунистической смуте и шатаниям!

Ленин. Вторая конференция РСДРП («Первая Всероссийская») (1906г.)

Резолюция Петербургского и Московского комитетов, ПСД и латышей

1. Только по вине предательской буржуазии мы должны были принять борьбу на

почве Думы.
2. В основу избирательной кампании надо поставить противопоставление
революционной и «мирной» борьбы, показать, насколько опасна гегемония кадетов в
освободительном движении. Отсюда вопрос: допустим ли блок с кадетами (соглашение
на первой стадии).
3. На первой ступени социал-демократия должна выступать самостоятельно, как
общее правило; в виде исключения - соглашения на первой стадии с партиями,
признающими учредительное собрание, вооруженное восстание и пр.; на второй стадии -
технический характер, только для пропорционального распределения мандатов. Нет
ничего опаснее, как говорить массам: голосуйте вместе с нами за соглашателей.
Крушеван не тем опасен, что сидит в Думе, а тем, что составляет кусочек черносотенной
организации, поддерживающей правительство. Вы ради отдельных мелких изъятий
поддерживаете гегемонию кадетов и нарушаете всю нашу принципиальную позицию
(Кавказ, Москва, Петербург, Польша не хотят соглашений). Если пройдут черносотенцы,
то Дума будет только более резкая. Почему вы верите, что социал-демократы виноваты в
том, что пройдут черносотенцы, а не кадеты - при разбивке голосов?

***

Я только сказал, что в платформе есть противопоставление революционных методов

мирным и только, остальное не удовлетворяет. Не указано, чем социал-демократы
отличаются от других групп «трудящихся» (эсеров), как в декларации думской социал-
демократической фракции. Нет противопоставления научного социализма вульгарному.
Не сказано, что надо отличать позицию пролетариата от позиции мелкого хозяина.
Платформа не защищает блока, но она есть блок, так как под ней может подписаться и
мелкий буржуа. Мы не можем в платформе умолчать о других партиях, а здесь о них
ничего нет, есть только туманное указание: «более решительные» и пр.
141
 ***

Делегаты Бунда вынесли на конференцию резолюцию, почти целиком повторяющую

резолюцию VII съезда Бунда и выражающую историческую оценку бойкота Думы.
Нижеподписавшиеся делегаты конференции воздержались при голосовании этой
резолюции по следующим причинам. Отделять вопрос о том, почему мы идем в Думу, от
вопроса о том, как мы идем туда, неправильно и невозможно. Признание правильности
бойкота означает, что основной характер всей нашей тактики остается совершенно тем
же самым при теперешнем участии в выборах, каким он был при бойкоте первой Думы.
Признавать кадетское большинство первой Думы мешавшим деятельности
революционных элементов и в то же время одобрять на первой стадии выборов
соглашения кадетов и социал-демократов, значит побивать свои общие посылки своей
практической политикой. Признавать и поддерживать гегемонию кадетов в агитации
перед массами выставлением общих списков и осуждать эту гегемонию потом в особой
дополнительной резолюции - это значит компрометировать сильнейшим образом всю
тактику и все принципы революционной социал-демократии. По этим основаниям мы
выносим перед всей PC ДР Партией следующее особое мнение.
«Тактика бойкота Государственной думы, способствовавшая правильной оценке
народными массами безвластия и несамостоятельной роли данного учреждения, нашла
себе полное оправдание в комедии законодательной деятельности Гос. думы и в ее
разгоне.
Но контрреволюционное поведение буржуазии и соглашательская тактика
российского либерализма воспрепятствовали непосредственному успеху бойкота и
заставили пролетариат принять борьбу с помещичьей и буржуазной контрреволюцией
также и на почве думской кампании.
Эту борьбу вне Думы и в самой Думе социал-демократия должна вести в интересах
развития классового сознания пролетариата, дальнейшего разоблачения перед всем
народом конституционных иллюзий и развития революции.
Ввиду такого положения вещей и с указанной целью, Росс. с.-д. рабочая партия
должна принять самое энергичное участие в настоящей думской кампании.
Основными задачами социал-демократической избирательной и думской кампании
является, во-1-х, выяснение народу полной непригодности Думы, как средства
осуществить требования пролетариата и революционной мелкой буржуазии, в
особенности крестьянства. Во-2-х, выяснение народу невозможности осуществить
политическую свободу парламентским путем, пока реальная власть остается в руках
царского правительства, выяснение необходимости вооруженного восстания, временного
революционного правительства и учредительного собрания на основе всеобщего,
прямого, равного и тайного голосования. В-З-х, критика первой Думы и выяснение
банкротства российского либерализма, в особенности же выяснение того, насколько
опасна и гибельна для дела революции была бы первенствующая и руководящая роль в
освободительном движении либерально-монархической партии к.-д.
Как классовая партия пролетариата, социал-демократия должна во всей избирательной
и думской кампании оставаться безусловно самостоятельной, не сливая и здесь ни в
каком случае ни своих лозунгов, ни своей тактики ни с какой другой оппозиционной или
революционной партией.
Поэтому на первой ступени избирательной кампании, т. е. перед массами, она должна
по общему правилу выступать безусловно самостоятельно и выставлять только
партийные кандидатуры.

142
 Исключения из этого правила допустимы только в случаях крайней необходимости и
лишь с партиями, вполне принимающими основные лозунги нашей непосредственной
политической борьбы, т. е. признающими необходимость вооруженного восстания и
борющимися за демократическую республику. При этом такие соглашения могут
простираться лишь на выставление общего списка кандидатов, ни в чем не ограничивая
самостоятельности политической агитации социал-демократии.
В рабочей курии с.-д. партия выступает безусловно самостоятельно, не вступая в
соглашения ни с какой другой партией.
На высших ступенях выборов, т. е. в собраниях выборщиков в городах,
уполномоченных и выборщиков в деревнях, допустимы частные соглашения
исключительно для пропорционального распределения мест по числу голосов у партий,
заключающих соглашение. При этом социал-демократия различает в отношении
демократической последовательности и решительности следующие основные типы
буржуазных партий:
а) с.-р., п. п. с. и подобные им республиканские партии ;
б) н.-с. и трудовики подобного типа ; в) к.-д.».

Ленин. Проект обращения к избирателям (1906 г.)

Товарищи рабочие и все граждане России! Приближается время выборов в Гос. думу.
Партия рабочего класса, социал-демократия, зовет всех вас принять участие в выборах,
чтобы помочь сплочению сил, способных действительно бороться за свободу.
Народные массы в нашей революции борются против господства чиновников и
полиции, помещиков и капиталистов, а прежде всего против самодержавного царского
правительства. Массы борются за землю и волю, за свержение той шайки погромщиков и
палачей, которая подкупом, обманом, зверским насилием, тюрьмами и военно-полевыми
судами отвечает на требования миллионов и десятков миллионов.
Октябрьской стачкой 1905 года рабочие всей России вырвали у царя силой обещание
свободы и законодательных прав Думы. Царское правительство нарушило эти обещания.
Избирательный закон урезал права крестьян и рабочих в пользу помещиков и
капиталистов. Права самой Думы были сведены почти до нуля. Но и это еще не главное.
Главное - то, что все свободы и права оставались пустой бумажкой, ибо действительная
власть, действительная сила была по-прежнему всецело в руках царского правительства.
Никакая Дума не может дать и не даст земли и воли народу, пока действительная власть
будет в руках погромщиков и палачей свободы.
Вот почему революционные рабочие вместе с большинством сознательных борцов за
свободу из других слоев народа бойкотировали Думу. Бойкот Думы был попыткой отнять
у погромщиков дело созыва народных депутатов. Бойкот Думы был предупреждением
народу не верить пустым бумажкам, был призывом к борьбе за настоящую власть.
Бойкот не удался, потому что делу свободы изменила либеральная буржуазия. Партия
«народной» свободы, кадеты, эта партия либеральных помещиков и «просвещенных»
буржуазных говорунов, отвернулась от геройской борьбы пролетариата, обозвала
безумством восстание крестьян и лучшей части войска и пошла на выборы, устраиваемые
погромщиками. Благодаря предательству кадетской буржуазии, всему народу приходится
на время считаться с законами и выборами, которые погромщики устроили, погромщики
подделали, погромщики превратили в издевательство над народом.
Но, участвуя теперь в выборах, мы можем и должны раскрыть глаза народу на
необходимость борьбы за власть, на тщету кадетской игры в конституцию. Граждане
всей России! Подумайте над тем уроком, который дала нам первая Дума!

143
 Борцы за свободу и за землю для крестьян были перебиты, отправлены в ссылку,
засажены в тюрьмы. Большинство в Думе принадлежало кадетам. Эти либеральные
буржуа боялись борьбы, боялись народа, ограничивались речами и ходатайствами,
призывали к терпеливому ожиданию, стремились к соглашению, к сделке с
правительством погромщиков. И царь, видя, что перед ним не борцы, а пресмыкающиеся
буржуа, прогнал их вон за неугодные речи.
Рабочие, крестьяне и все трудящиеся! Не забывайте этого великого урока! Помните,
что когда осенью 1905 года во главе борющегося народа стояли революционные рабочие,
когда к стачке рабочих, к восстанию рабочих присоединялись восстания крестьян и
сознательных солдат, - тогда правительство шло на уступки. А когда весной и летом 1906
года во главе народа встала либерально-монархическая буржуазия, кадеты, партия
колебаний между властью народа и властью погромщиков, тогда вместо уступок
депутаты получили удар полицейской ноги, разогнавшей Думу.
Разгон Думы показывает всем, как тщетны и бесплодны кадетские ходатайства, как
необходима поддержка пролетарской борьбы. Рабочий класс октябрьской стачкой вырвал
обещание свободы. Он собирается теперь с силами, чтобы посредством всенародного
восстания вырвать на деле свободу из рук врага, чтобы свергнуть царское правительство,
учредить республику, выборность всех без исключения властей в государстве, и созвать
через временное революционное правительство всенародное учредительное собрание на
основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования.
Борясь за свободу, рабочий класс добивается того, чтобы она служила не богатым
только и знатным, а всему народу. Рабочим нужна свобода, чтобы развернуть широкую
борьбу за полное освобождение труда от гнета капитала, за уничтожение всякой
эксплуатации человека человеком, за социалистическое устройство общества. Никакое
равенство, даже равенство мелких хозяев, крестьян, в пользовании общенародной землей,
не спасет народ от нищеты, безработицы и угнетения, пока существует господство
капитала. И только сплочение всех рабочих, при поддержке их массами трудящихся,
может свергнуть иго капитала, давящего рабочих всех стран. В социалистическом
обществе свобода и равенство не будут обманом; трудящиеся не будут раздроблены
мелким обособленным хозяйничаньем; накопленное общим трудом богатство будет
служить массе народа, а не угнетать ее; господство трудящихся уничтожит всякое
угнетение какой бы то ни было национальности, религии или одного пола другим.
Товарищи рабочие и все граждане России! Пользуйтесь выборами, чтобы укрепить
настоящих борцов за свободу и за социализм, чтобы открыть глаза всем и каждому на
настоящие цели и истинный характер различных партий!
Кроме социал-демократов, три главных группы партий участвуют в выборах:
черносотенцы, кадеты, трудовики.
Черносотенцы, это - партии, поддерживающие правительство. Они стоят за
самодержавную монархию, за полицейскую власть, за сохранение всей помещичьей
земли. Это - партия монархистов, союз русского народа, партия правового порядка,
торгово-промышленная партия, союз 17-го октября, партия мирного обновления. Все это
- прямые враги народа, прямые защитники правительства погромщиков, правительства,
разогнавшего Думу, правительства военно-полевых судов.
Кадеты (к.-д., или «партия народной свободы») - главная партия либерально-
монархической буржуазии. Либеральные буржуа колеблются между народом и
правительством погромщиков. На словах они - против правительства; на деле они больше
всего боятся борьбы народа; на деле они хотят сделки с монархией, т. е. с погромщиками,
против народа. Кадеты предлагали в Думе каторжные законы против печати и против
собраний. Кадеты были в Думе против передачи вопроса о земле местным комитетам,
выбранным всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием. Кадеты, это -
либеральные помещики, которые боятся того, как бы крестьяне сами не решили вопроса
о земле по-своему. Кто не хочет, чтобы народных депутатов могла разгонять полицейская

144
власть, кто не хочет, чтобы крестьянам навязали столь же разорительный выкуп, как в
1861 году, - тот пусть позаботится о том, чтобы вторая Дума не могла быть опять
кадетской Думой.
Трудовики, это - партии и группы, выражающие интересы и взгляды мелких хозяев,
преимущественно мелких крестьян. Самая робкая из этих партий - «трудовая народно-
социалистическая партия»; она немногим лучше кадетов. Далее идет думская «Трудовая
группа», лучшие члены которой, вроде Онипко, шли после разгона Думы на помощь к
восстающему народу. Самая революционная из трудовых партий - «социалисты-
революционеры» (эсеры, с.-р.). Трудовики склонны решительно, - иногда вплоть до
восстания, - отстаивать интересы крестьянской массы в борьбе за землю и волю, но они
далеко не всегда умеют освободиться от влияния либеральных буржуа и от буржуазных
взглядов во всей своей деятельности. Мелкий хозяйчик стоит на распутье в великой
всемирной борьбе труда с капиталом: - стремиться ли к тому, чтобы «выйти в люди» по-
буржуазному, чтобы самому стать хозяином, или же стремиться к тому, чтобы помочь
пролетариату свергнуть господство буржуазии. Мы, социал-демократы, воспользуемся
выборами, чтобы сказать крестьянской массе и всем друзьям крестьянства: крестьяне
только тогда смогут добиться земли и воли, если они будут действовать не
ходатайствами, а борьбой, если они будут верить не царю и не посулам либеральных
буржуа, а верить в силу дружной борьбы рука об руку с рабочим классом.
Партия социал-демократов есть партия сознательного и борющегося пролетариата.
Она не верит ни в какие обещания буржуазии, она ищет спасения от нищеты и нужды не
в укреплении мелкого хозяйства, а в сплоченной борьбе всех трудящихся за социализм.
Товарищи рабочие и все вы, служащие у капитала! Вы видели все, что, когда
правительство отняло начатки свободы, буржуазия стала отнимать у рабочих все их
завоевания, стала опять удлинять рабочий день, уменьшать заработную плату,
увеличивать штрафы, усиливать всяческие прижимки, притеснять или прогонять
сознательных рабочих. Только победой свободы могут рабочие и служащие обеспечить
свои завоевания от буржуазии, добиться 8-часового рабочего дня, лучшей платы и
сносных условий жизни. И только сплоченной, дружной, беззаветно-смелой борьбой во
главе всех трудящихся масс может рабочий класс завоевать действительную свободу
всему народу.
Товарищи рабочие и все граждане России! Подавайте голоса за кандидатов
Российской социал-демократической рабочей партии! Она борется за полную свободу, за
республику, за выборность чиновников народом. Она борется против всякого
национального угнетения. Она борется за всю землю для крестьян, без всякого выкупа.
Она поддерживает все требования сознательных матросов и солдат, добиваясь замены
постоянной армии всеобщим вооружением народа.
Товарищи рабочие и все граждане России! Голосуйте за кандидатов Российской
социал-демократической рабочей партии!

Ленин. О блоках с кадетами (1906 г.)

Меньшевики при помощи бундовцев провели на всероссийской конференции РСДРП
допустимость блоков с кадетами. Ликует кадетская печать и разносит благую весть во все
концы мира, подталкивая легонечко меньшевиков еще ступенькой пониже, еще на один
шаг вправо подальше. Читатель найдет в другом месте решения конференции, особое
мнение революционных с.-д. и их проект обращения к избирателям. Здесь же мы
попытаемся обрисовать общее и основное политическое значение блоков с к.-д.

145
 Хороший материал для такой обрисовки дает № 6 «Социал-Демократа» и особенно
редакционная статья «Блок крайней левой». Начнем с одного из самых характерных мест
этой статьи.
Нам говорят, - пишет «С.-Д.», - что «меньшевики, которые ставили себе задачей
толкать на революционный путь всю Думу, после ее разгона покинули свою позицию и
заключили блок с революционными партиями и группами, который выразился, во-1-х, в
издании двух общих прокламаций, - к армии и к крестьянству, - во-2-х, в образовании
комитета для координирования действий ввиду предстоявшей забастовки. Эта ссылка на
прецедент основана на крупном недоразумении. В указанном случае наша партия
заключила с другими революционными партиями и группами не политический блок, а
боевое соглашение, которое мы всегда считали целесообразным и необходимым».
Курсив «Социал-Демократа». ... Не политический блок, а боевое соглашение...
Побойтесь бога, товарищи меньшевики! Ведь это нечто не только бессмысленное, но и
прямо малограмотное. Одно из двух: или вы под блоком разумеете только парламентские
соглашения, или не только парламентские. Если первое, - тогда блок есть боевое
соглашение для парламентского боя. Если второе, - тогда боевое соглашение есть
политический блок, ибо «бой», не имеющий политического значения, это - не бой, а
просто драка.
Товарищи из ЦК! присматривайте вы за своими редакторами, право, присматривайте,
а то ведь стыдно становится за социал-демократию.
- Не проистекает ли галиматья, преподнесенная читателю в органе ЦК, от простой
обмолвки? От неловкого выражения?
- Совсем нет. Не в том состоит ошибка «Социал-Демократа», что у него получился
курьез, а, наоборот, курьез получился от того, что в основе всех его рассуждений и всей
его позиции есть коренная ошибка. Бессмысленное сочетание слов: «не политический
блок, а боевое соглашение» 64, не случайно, а необходимо и неизбежно проистекло из той
основной «бессмыслицы» меньшевизма, которая состоит в непонимании того, что теперь
в России парламентский бой всецело подчинен, и притом самым непосредственным
образом, условиям и характеру боя внепарламентского. Другими словами: отдельный
логический промах выражает общее непонимание меньшевиками всей роли и всего
значения Думы в современной революционной обстановке.

Ленин. Новое сенатское разъяснение (1906 г.)

Всем и каждому известно, что буржуазные политиканы везде и всегда выставляют
перед народом всякие лозунги, программы и платформы для обмана народа. Буржуазные
политиканы всегда называют себя, особенно перед выборами, и либералами, и
прогрессистами, и демократами, и даже «радикалами-социалистами», только для того,
чтобы заполучить голоса и обмануть народ. Это - безусловно всеобщее явление всех
капиталистических стран. Маркс и Энгельс даже говорили поэтому о буржуазных
депутатах, die das Volk vertreten und zertreten, - что они представляют народ и подавляют
его посредством своих депутатских полномочий.

64
И надо же было случиться такому казусу, что меньшевики, всегда упрекавшие нас в
противопоставлении «боя» «политике», сами как раз и построили все свое рассуждение на этом
бессмысленном противопоставлении!

146
 Ленин. Кризис меньшевизма (1906 г.)
Марксист последний покидает путь непосредственно-революционной борьбы,
покидает лишь тогда, когда исчерпаны все возможности, когда нет и тени надежды на
более короткий путь, когда призыв готовиться к массовым стачкам, к восстанию и т. п.
явно теряет почву. Поэтому марксист отвечает презрением тем бесчисленным ренегатам
революции, которые кричат ему: мы «прогрессивнее» тебя, мы раньше отказались от
революции! мы раньше «подчинились» монархической конституции!
Одно из двух, товарищ Ларин. Думаете ли вы, что нет уже почвы для восстания и для
революции в тесном смысле вообще? Тогда скажите это прямо и докажите нам по-
марксистски, экономическим анализом, учетом политических стремлений разных
классов, разбором значения идейных течений. Доказали? Тогда мы объявляем
фразерством речи о восстании. Тогда мы говорим: у нас была не великая революция, а
великий кукиш в кармане. Рабочие! буржуазия и мещане (крестьяне в том числе) предали
и покинули вас. Но мы на созданной ими, вопреки нашим усилиям, почве будем работать
упорно, терпеливо и выдержанно для социалистической революции, которая не будет так
половинчата и убога, так богата фразами и бедна творчеством, как революция
буржуазная!
Или вы действительно верите в то, что говорите, товарищ Ларин? Вы верите в то, что
идет рост революции, что мелкая борьба и глухое брожение готовят через каких-нибудь
2-3 года новую недовольную армию и новое «серьезное испытание»? что «деревня не
может успокоиться»? Тогда вы должны признать, что «порывы» выражают собою силу
общенародного возмущения, а не силу отсталого варварства, - что наш долг превращать
стихийное восстание в планомерное, работая выдержанно и упорно, в течение долгих
месяцев, хотя бы даже лет, над таким превращением, а не отрекаться от восстания, как
делают всякие Иуды.
Теперешняя же ваша позиция, т. Ларин, есть именно «тоска и уныние»,
«неуверенность и робость» мысли, сваливание своей пассивности на нашу революцию.
Именно это, и только это, означает ваше ликующее объявление бойкота ошибкой. Это
близорукое и пошлое ликование. Если «прогрессивно» отречение от бойкота, то всех
прогрессивнее правые кадеты из «Русских Ведомостей», которые воевали с бойкотом
булыгинской Думы, звали студентов «учиться, а не бунтовать». Мы не завидуем этой
прогрессивности ренегатов. Мы думаем, что объявлять «ошибкой» бойкот виттевской
Думы (в созыв которой не верил никто за какие-нибудь 3-4 месяца) и умалчивать об
ошибке тех, кто звал участвовать в булыгинской Думе, значит заменять материализм
революционного борца «объективизмом» профессора, пресмыкающегося перед реакцией.
Мы думаем, что лучше положение тех, кто последним, испытав действительно все на
пути прямой борьбы, пошел в Думу, пошел в обходный путь, чем положение тех, кто звал
в булыгинскую Думу первым, накануне народного восстания, которое смело эту Думу.
А для Ларина тем более непростительна эта кадетская фраза об ошибочности бойкота,
что он правдиво говорит о том, как меньшевики «придумывали всякие мудрые и хитрые
штуки, начиная от выборного начала и земской кампании и вплоть до собирания партии
путем участия в выборах с целью бойкота Думы» (57). Меньшевики звали рабочих
выбирать в Думу, сами не веря в то, что можно идти в Думу. Не правильнее ли была
тактика тех, кто, не веря в это, бойкотировал Думу? кто объявлял обманом народа
наименование Думы «властью» (каковое наименование раньше Муромцева дали ей
меньшевики в резолюции Объединительного съезда)? кто пошел в Думу лишь тогда,
когда буржуазия окончательно изменила прямому пути бойкота и заставила нас идти в
обход, но не с той целью и не так, как идут кадеты?

147
 III

Противопоставление партии-аппарата и партии-авангарда, которое делает Ларин, или

партии борцов с полицией партии сознательных политических борцов, кажется глубоким
и полным «чисто пролетарского» духа.
На деле это совершенно такой же интеллигентский оппортунизм, как и
соответственное противопоставление, делавшееся в 1899-1901 годах рабочемысленцами
и акимовцами.
С одной стороны, когда есть объективные условия для непосредственно-
революционного натиска масс, тогда «обслуживание стихии» есть высшая политическая
задача партии. Противополагать такую революционную работу «политике» значит
низводить политику до политиканства. Это значит превозносить политику думской
борьбы, ставя ее выше политики масс в октябре и декабре, - т. е. именно переходить с
пролетарско-революционной на интеллигентско-оппортунистическую точку зрения.
Всякая форма борьбы требует соответственной техники и соответственного аппарата.
Когда главной формой борьбы в силу объективных условий становится парламентская
борьба, в партии неизбежно усиливаются черты аппарата для парламентской борьбы.
Наоборот, когда объективные условия порождают борьбу масс в виде массовых
политических стачек и восстаний, партия пролетариата должна иметь «аппараты» для
«обслуживания» именно этих форм борьбы, и само собою разумеется, что это должны
быть особые «аппараты», непохожие на парламентские. Организованная партия
пролетариата, которая бы признавала наличность условий для народных восстаний и не
заботилась о соответственном аппарате, была бы партией интеллигентских болтунов;
рабочие ушли бы от нее в анархизм, буржуазный революционизм и т. п.
С другой стороны, состав политически руководящего авангарда каждого класса,
пролетариата в том числе, тоже зависит и от положения этого класса и от главной формы
его борьбы. Ларин жалуется, например, на то, что у нас преобладает в партии рабочая
молодежь, что семейных рабочих у нас мало, что они отходят от партии. Эта жалоба
русского оппортуниста напомнила мне одно место у Энгельса (чуть ли не в «Жилищном
вопросе», «Zur Wohnungsfrage»). Возражая какому-то пошлому буржуазному профессору,
немецкому кадету, Энгельс писал: разве не естественно, что у нас, партии революции,
преобладает молодежь? Мы партия будущего, а будущее принадлежит молодежи. Мы
партия новаторов, а за новаторами всегда охотнее идет молодежь. Мы партия
самоотверженной борьбы с старым гнильем, а на самоотверженную борьбу всегда
первою пойдет молодежь.

***

1905 г., август - сентябрь. Меньшевики (Парвус в новой «Искре») зовут участвовать в
булыгинской Думе. Большевики зовут к активному бойкоту ее, к непосредственной
проповеди восстания.
1905 г., октябрь - декабрь. Народная борьба в форме стачек и восстаний смела
булыгинскую Думу. Меньшевик Ларин признает в письменном заявлении на
Объединительном съезде, что меньшевики в эпоху высшего подъема революции
действовали по-большевистски. В зачаточных органах временного правительства мы, с.-
д., участвуем вместе и рядом с революционной буржуазией.
1906 г., начало. Меньшевики в тоске. В Думу не верят и в революцию не верят. Они
зовут выбирать в Думу для бойкота Думы (Ларин, с. 57). Большевики выполняют свой
долг революционеров, делая все возможное для бойкота второй Думы, которой не верил
никто в революционных кругах.
148
 1906 г., май - июнь. Думская кампания. Бойкот не удался в силу измены буржуазии.
Большевики ведут революционную работу на новой, хотя и худшей почве. Во время
Думы наша тактика, революционных с.-д., еще яснее отделяется от оппортунизма в
глазах всего народа: критика к.-д. в Думе, борьба за освобождение трудовиков от влияния
к.-д., критика думских иллюзий, проповедь революционного сближения левых групп
Думы.
1906 г., июль. Разгон Думы. Меньшевики мечутся, высказываясь за немедленную
стачку-демонстрацию и за частичные выступления. Большевики протестуют. Ларин,
говоря об этом, умалчивает о протесте 3-х членов ЦК, напечатанном для членов партии.
Ларин говорит неправду об этом инциденте. Большевики указывают на нелепость
демонстрации, стоят за более позднее восстание. Меньшевики подписывают призывы к
восстанию вместе с революционной буржуазией.
1906 г., конец. Большевики признают, что измены буржуазии заставляют пойти в
обходный путь, пойти в Думу. Долой всякие блоки! Долой в особенности блоки с
кадетами! Меньшевики за блоки.
Нет, товарищ Ларин, нам не приходится стыдиться такого хода борьбы между
революционным и оппортунистическим крылом Российской социал-демократии!

Ленин. Политическое положение и задачи рабочего класса (1907 г.)

Партия кадетов обещала народу свободу и крестьянам землю, если народ будет
выбирать кадетов в Думу. Социал-демократы понимали, что это обман народа, и потому
бойкотировали Думу. Но темные крестьяне и запуганные обыватели провели все же
кадетов в Думу. Кадеты, вместо борьбы за свободу, стали из Думы звать народ к
успокоению, а сами добиваться назначения их в царские министры. И Думу разогнали за
неугодные речи, за то, что социал-демократы и более смелые депутаты обращались к
народу с думской трибуны и звали его на борьбу.
Теперь даже самые слепые или темные люди должны понять, какова партия кадетов.
Это партия не народных борцов, а буржуазных ходатаев, посредников-торгашей. Только
тогда рабочие и сознательные крестьяне в состоянии будут добиться своих целей, когда
масса перестанет верить в партию к.-д., когда масса поймет необходимость
самостоятельной борьбы. Поэтому голосовать за кадетов и проповедовать такое
голосование значит ослаблять сознание масс, их сплоченность и готовность к борьбе.
Перед сознательными рабочими встает теперь совсем иная задача. Против
обывательской растерянности и безыдейности они должны выступить с
последовательной, выдержанной, стройной, социалистической проповедью в
избирательной кампании.
Ближайшая задача сознательных рабочих разъяснить всей массе пролетариата и всем
передовым представителям крестьянства, какова действительная борьба, каково
действительное положение разных классов в этой борьбе.
Рабочие больше всех классов пошли вперед за время нашей революции. Они все в
массе тянут теперь к социал-демократии. Здесь более усиленная, более широкая работа,
конечно, необходима, но она уже направляется по торному пути.

149
 Ленин. Предисловие к русскому переводу брошюры К. Либкнехта
«Никаких компромиссов, никаких избирательных соглашений!» (1906 г.)
«С того момента, - говорит Либкнехт, - когда пролетариат начинает выступать, как
класс, обособившийся от буржуазии и по своим интересам враждебный ей, буржуазия
перестает быть демократической».
А наши оппортунисты, точно в насмешку над правдой, величают кадетов (даже в
резолюциях партийных с.-д. конференций) демократами, хотя кадеты отрицают
демократизм в своей программе, признают верхнюю палату и т. п., хотя они предлагали в
Государственной думе каторжные законы против собраний и боролись против
образования без разрешения начальства местных земельных комитетов на основе
всеобщего, прямого, равного и тайного голосования!
Либкнехт вполне справедливо осуждал употребление слова революция, как пустой
фразы. Когда он говорил о революции, он действительно верил в нее, - он действительно
разбирал все вопросы и все шаги тактики не только с точки зрения интересов минуты, а с
точки зрения коренных интересов всей революции. Либкнехту случалось, как и русским
революционным с.-д., переживать тяжелые переходы от непосредственно-
революционной борьбы к убогой, гнусной, подло-черносотенной конституции. Либкнехт
умел приспособляться к этим тяжелым переходам, умел работать для пролетариата на
всякой, даже самой худой, почве. Но он не ликовал при этом, переходя от борьбы против
подлой конституции к работе на почве этой конституции, не хихикал над теми, кто все
сделал, чтобы не допустить появления на свет подобной «конституции». «Осторожность»
Либкнехт видел не в том, чтобы поскорее лягнуть ногой падающую (хотя бы временно
падающую) революцию, чтобы поскорее приспособиться к куцей конституции. Нет,
старый ветеран революции видел «осторожность» пролетарского вождя в том, чтобы
позже всех малодушных и трусливых буржуа переходить на почву «приспособления» к
тому, что рождается из временных поражений революции. «Практическая политика, -
говорит Либкнехт, - принуждала нас приспособляться к учреждениям того общества, в
котором мы живем; но каждый новый шаг по пути приспособления к современному
общественному порядку давался нам с трудом и делался лишь с большой осторожностью.
Это вызывало не мало насмешек с разных сторон. Но тот, кто боится вступить на эту
покатую плоскость, во всяком случае более надежный товарищ, чем тот, кто смеется над
нашей осторожностью».
Запомните эти золотые слова, товарищи рабочие, бойкотировавшие виттевскую Думу.
Вспоминайте почаще эти слова, когда жалкие педанты будут смеяться перед вами над
бойкотом Думы, забывая, что под знаменем бойкота булыгинской Думы разгорелось
первое (и до сих пор единственное, - но, мы уверены, не последнее) народное движение
против подобных учреждений. Пусть предатели кадеты гордятся тем, что они раньше
всех согласились добровольно ползти на брюхе под законами контрреволюции.
Сознательный пролетариат будет гордиться тем, что он дольше всех стоял с высоко
поднятым знаменем и шел в открытый бой, - гордиться тем, что он падал только под
тяжелыми ударами в битве, что он дольше всех делал попытки и звал народ подняться
еще раз, ринуться массой и задушить врага.

Ленин. Доклад на конференции петербургской организации (1907 г.)

При таком положении дела революционные с.-д. безусловно обязаны воспользоваться
полнотой представительства на V партийном съезде, где впервые будут участвовать
поляки, латыши и бундовцы, для возбуждения основных принципиальных вопросов о
тактике с.-д. в буржуазной российской революции. Нельзя с пользой для дела говорить о
«ближайших политических задачах», если не выяснены основные вопросы о задачах
пролетариата в нашей революции вообще, о том, есть ли объективные условия для

150
дальнейшего развития революции, о современной группировке классов и партий и о
классовом характере партии к.-д. в особенности. Без выяснения этих вопросов,
облегчаемого богатым опытом первой Думы и выборов во вторую, немыслимо
принципиальное, осмысленное решение вопроса о кадетском министерстве, о тактике в
случае разгона второй Думы и проч. и проч.
Докладчик остановился поэтому вкратце на намеченных им вопросах. Экономическое
положение широких масс населения, несомненно, свидетельствует о том, что основные
задачи революции не разрешены; объективная почва для непосредственных массовых
движений есть налицо. В политике это отражается обострением противоречия между
самодержавием, сближающимся с организацией черносотенных помещиков, и массой не
только пролетариата, но и деревенской бедноты (крестьянская курия дала наивысший,
после рабочей, конечно, процент левых выборщиков!) и городской бедноты (гегемония
кадетов над мелкобуржуазной городской демократией, несомненно, серьезно подорвана
на выборах во вторую Думу). Отсюда вытекает, что растет и надвигается не
конституционный, а революционный кризис, что думская борьба опять порождает - в
силу объективных условий - тем более близкий переход к внедумской борьбе, чем
успешнее развернется деятельность с.-д. и буржуазной демократии в Думе.
Задачи пролетариата, как вождя демократической революции, состоят в развитии
революционного сознания, решимости и организованности масс, в вырывании мелкой
буржуазии из-под руководства либералов. О поддержке якобы ответственного перед
Думой либерального министерства, на деле же зависимого от черносотенной царской
шайки, не может быть и речи. Возможность использовать такое министерство (если бы
оно оказалось реальностью, а не таким же дутым посулом с целью обмануть кадетов, как
столыпинское обещание легализации к.-д. в январе 1907 г., сделанное в видах отвлечения
к.-д. от блоков с левыми) - эта возможность всецело зависит от силы революционных
классов, их сознательности и сплоченности.
Что касается до классового содержания различных партий, то общим явлением надо
признать поправение высших классов и полевение низших за последний год. Середина -
центр - ослабевает, его вымывает поток идущего вперед революционного развития.
Черносотенцы усилились и организовались, сблизились с крупнейшей экономически-
классовой силой старой России, именно с крепостниками помещиками. Октябристы
остаются партией контрреволюционной крупной буржуазии. Кадеты сделали крупный
поворот вправо. Все более выясняется, что их социальная опора - либеральный (средний)
помещик, средняя буржуазия и крупная буржуазная интеллигенция. Городскую бедноту
они ведут за собой в силу традиции, обманывая ее звоном слов о «народной свободе».
Выборы во вторую Думу показали сразу, что первый же натиск левых, при самых
неблагоприятных условиях, отрывает «низы» городской демократии от кадетов в весьма
значительной степени.
Кадеты ушли вправо, к октябристам. Демократическая мелкая буржуазия, городская и
особенно сельская, всего более окрепли и полевели. Докладчик напомнил, что весной
1906 г. не было никакого массового политического опыта относительно открытой
партийной организации этой мелкой буржуазии. Теперь опыт уже очень значительный
есть налицо, начиная от трудовиков в первой Думе и кончая неожиданно большим
количеством «левых» и «трудовиков», прошедших во II Думу.
Большевистские взгляды на русскую революцию, совершить которую может не
либерализм, а только пролетариат, если он в состоянии будет перетянуть к себе массу
крестьянства, замечательно подтверждены опытом 1906-1907 годов.
Думская тактика революционной социал-демократии вытекает всецело из
предыдущих посылок. С.-д. должны рассматривать Думу как одно из орудий революции,
выкидывая решительно, открыто и отчетливо перед массами свое последовательное
пролетарско-революционное знамя, ведя агитационную, пропагандистскую и
организационную работу в целях развития революции, разъясняя массам неизбежность
новой великой борьбы за стенами Думы. Фразы кадетов о «взорвании Думы» есть
151
гнусная провокация либерала, беседующего тайком со Столыпиным. Не «взорвать» Думы
- не дать разогнать Думы - значит: не сделать ничего очень неприятного Столыпину и К°.
С.-д. должны разъяснять провокаторский характер этого полицейско-кадетского лозунга
и показывать, что уже в первой Думе поведение с.-д. партии (как меньшевиков, так и
большевиков) исключало всякие искусственные революционные «пути»,
«провозглашение» и т. п. Кадеты знают это и чисто по-нововременски подменивают
тактику развития массовой, народной революции тактикой «взрывов».
С.-д. в Думе должны поступать так, как мы поступали на выборах в Петербурге:
выкидывать свое революционное знамя; заставлять колеблющуюся мелкую буржуазию
выбирать между нами и к.-д.; в моменты решительных выступлений не отказываться от
частичных соглашений, от случая к случаю, с теми мелкобуржуазными демократами,
которые пойдут за нами и против черных и против к.-д. Выясняя, таким образом,
значение и условия применения «левого блока» в Думе, докладчик особенно
предостерегал от взгляда на него, как на постоянное соглашение, в чем-либо
связывающее с.-д., как на сколько-нибудь длительный, заранее заключенный, договор.
Если бы с.-д. в Петербурге связали себя постоянным соглашением или хотя бы даже
предварительным договором с народниками, которые вплоть до «революционных»
эсеров ходили вместе с меньшевиками продавать демократию кадетам, то левого блока
не вышло бы в Петербурге на выборах! Только самостоятельной и твердой политикой, - а
не дипломатничаньем, не мелкими сделками, - может социал-демократия обеспечить себе
в необходимые моменты содействие тех элементов буржуазной демократии, которые
действительно способны на борьбу.

Ленин. Услышь суд глупца… (1907 г.)

Возьмем едва ли не лучшего из судей - газету «Родная Земля» от 15 января.
Направление этой газеты, несомненно, левее кадетского. По всем данным, можно назвать
это направление трудовическим. Как на документальное подтверждение такой
политической характеристики, можно указать на сотрудничество в этой газете г. Тана. Г.
Тан значится в опубликованном списке членов организационного комитета «трудовой
(народно-социалистической) партии».
Итак, судьи - трудовики.
Они осуждают большевиков и одобряют, подобно кадетам, план меньшевиков. В
отличие от кадетов, они хотят только, чтобы в общем блоке всех левых партий кадетам
было предоставлено не более 2-3, мест.
Таков приговор. Посмотрите мотивы.
«В центре спора, несомненно, стоит вопрос о том, существует или нет в Петербурге
черносотенная опасность».
Неправда. Если вы беретесь судить большевистскую социал-демократию в передовой
статье политической газеты, вы обязаны знать то, о чем вы судите. Вы сами говорите в
той же передовой: «спор, возгоревшийся в настоящее время около резолюций (социал-
демократической) конференции, представляет несомненный общественный интерес». Кто
выражает желание публично участвовать в интересующем всех споре и обнаруживает
сразу незнание «центра» спора, тот рискует получить в лицо наименование не из
лестных...
Революционная социал-демократия много раз уже во всех своих неоднократных
политических заявлениях разъясняла и подчеркивала, что «центром» споров о тактике во
время выборов нельзя считать вопрос о так называемой черносотенной опасности.

152
 Почему нельзя? Потому, что тактика рабочей партии во время выборов должна быть
лишь применением к одному частному случаю общих основ социалистической тактики
пролетариата. Выборы представляют из себя лишь одно и притом далеко не самое
важное, не самое существенное (особенно в революционную эпоху) поприще борьбы
социалистического пролетариата за свободу и за уничтожение всякой эксплуатации.
Кроме борьбы посредством избирательных бюллетеней, существует еще - и неизбежно
разгорается в революционные эпохи - борьба иного рода. Об этой иной борьбе склонны
забывать мнящие себя образованными интеллигенты, у которых сочувствие свободе
сидит не дальше, как на кончике языка. О ней склонны забывать мелкие хозяйчики,
которые стоят в стороне от самой острой и повседневной борьбы с капиталом и его
прислужниками. Но об этой борьбе не забывает пролетарий.
И поэтому для сознательного пролетария тактика во время выборов может быть лишь
приспособлением к особой, именно избирательной, борьбе его общей тактики, а ни в
каком случае не переменой основ его тактики, не передвижением «центра» этой тактики.
Основы социалистической тактики во время революции состоят в том, чтобы
передовой класс, пролетариат, шел во главе народной революции (происходящая теперь в
России революция есть буржуазная революция в том смысле, что завоевание всей
свободы и всей земли народу нисколько не избавит нас от господства буржуазии; ясно,
что такой общественно-экономический характер революции не мешает ей быть народной
революцией). Передовой класс должен поэтому неуклонно разоблачать перед всеми
массами лживость всяких надежд на переговоры и соглашения со старой властью
вообще, на соглашение помещиков и крестьян в земельном вопросе в частности.
Передовой класс должен самостоятельно вести линию неуклонной борьбы, поддерживая
лишь тех, кто действительно борется, лишь в той мере, в какой они борются.
Таковы основы социалистической тактики, предписывающие рабочей партии
классовую самостоятельность, как правило, сотрудничество и соглашение только с
революционной буржуазией и только как исключение.
Либералы не понимают этих основ с.-д. тактики. Им чужда идея классовой борьбы, их
отталкивает противопоставление сделок и переговоров - народной революции. Но
социал-демократы в принципе все, и большевики и даже меньшевики, признают основы
этой тактики. Гг. трудовики, которые берутся вести политический орган, не зная азбуки в
современных тактических вопросах социализма, могут прочитать об этом хотя бы в
избирательной платформе с.-д. партии - платформе меньшевиков, преобладающих в ЦК.

Ленин. Проекты резолюций к пятому съезду РСДРП (1907 г.)

1) Тактика бойкота Гос. думы, способствовавшая правильной оценке народными
массами безвластия и несамостоятельной роли данного учреждения, нашла себе полное
оправдание в комедии законодательной деятельности первой Гос. думы и в ее разгоне;
2) но контрреволюционное поведение буржуазии и соглашательская тактика
российского либерализма воспрепятствовали непосредственному успеху бойкота и
заставили пролетариат принять борьбу с помещичьей и буржуазной контрреволюцией
также и на почве думской кампании;
3) эту борьбу вне Думы и в самой Думе социал-демократия должна вести в интересах
развития классового сознания пролетариата, укрепления и расширения его организации,
дальнейшего разоблачения перед всем народом конституционных иллюзий и в интересах
развития революции;
4) непосредственно-политическими задачами с.-д. в предстоящей думской кампании
является, во-1-х, выяснение народу полной непригодности Думы, как средства
осуществить требования пролетариата и революционной мелкой буржуазии, в

153
особенности крестьянства, во-2-х, выяснение народу невозможности осуществить
политическую свободу парламентским путем, пока реальная власть остается в руках
царского правительства, выяснение необходимости вооруженного восстания, временного
революционного правительства и учредительного собрания на основе всеобщего,
прямого, равного и тайного голосования;
5) для выполнения своих основных социалистических, а также непосредственно-
политических задач, социал-демократия, как классовая партия пролетариата, должна
оставаться безусловно самостоятельной, должна образовать в Думе партийную с.-д.
фракцию и не сливать ни в каком случае ни своих лозунгов, ни своей тактики ни с какой
другой оппозиционной или революционной партией;
6) в частности, относительно деятельности революционной социал-демократии в Думе
необходимо разъяснить следующие, выдвигаемые в настоящую минуту всем ходом
политической жизни, вопросы:
1) на первый план должна быть выдвинута критическая, пропагандистская,
агитационная и организационная роль с.-д. думской фракции, как одной из наших
партийных организаций. Именно этим, а не непосредственно «законодательным» целям
должны служить и законопроекты, вносимые с.-д. думской фракцией, в особенности по
таким вопросам, как улучшение жизненных условий и обеспечение свободы классовой
борьбы пролетариата, ниспровержение крепостнического помещичьего гнета в деревне,
помощь голодающим крестьянам, борьба с безработицей, избавление матросов и солдат
от казарменной каторги и т. д.;
2) так как царское правительство, несомненно, не уступит своих позиций до
решительной победы революционного народа, а потому конфликт Думы и правительства
неизбежен при всякой тактике Думы, за исключением того случая, если бы Дума предала
народные интересы на жертву черной сотне, то с.-д. фракция и с.-д. партия, считаясь
исключительно с ходом развивающегося вне Думы в силу объективных условий
революционного кризиса, не должна ни вызывать несвоевременных конфликтов, ни
искусственно предотвращать или отсрочивать конфликт путем принижения своих
лозунгов, способного лишь дискредитировать в глазах массы социал-демократию и
оторвать ее от революционной борьбы пролетариата;
3) вскрывая буржуазную сущность всех непролетарских партий и противопоставляя
всем их законопроектам и пр. свои собственные, социал-демократия должна также
постоянно бороться против кадетской гегемонии в освободительном движении, заставляя
мелкобуржуазную демократию делать выбор между лицемерным демократизмом кадетов
и последовательным демократизмом пролетариата.

Ленин. Вторая Дума и задачи пролетариата (1907 г.)

День созыва второй Госуд. думы настал. Сознательный пролетариат никогда не верил
в то, чтобы можно было добиться воли народу, земли крестьянству путем посылки
ходатаев к царю, управляющему шайкой черносотенных насильников. Сознательный
пролетариат бойкотировал Думу, чтобы предупредить темные крестьянские массы,
которые верили в Думу. И опыт с первой Думой, издевка правительства над ее
предложениями, ее разгон показали, что сознательный пролетариат был прав, - показали,
что мирным путем, на почве законов, царем изданных и черносотенцами оберегаемых,
нельзя добиться свободы.
Во вторую Думу социал-демократия советовала народу посылать не ходатаев, а
борцов. Вера в мирный путь подорвана у народа. Это видно из того, что партия
либералов, проповедующая мирный путь, кадеты, потерпела крушение на выборах. Эта
партия либеральных помещиков и буржуазных адвокатов, пытающаяся примирить

154
черносотенное самодержавие с народной свободой, входит во вторую Думу ослабленной.
Усилились черносотенцы, которые провели несколько десятков депутатов. Но еще
гораздо более усилились левые, т. е. те, кто более или менее решительно и
последовательно стоят не за мирный путь, а за революционную борьбу.
Вторая Дума - левее первой Думы. Во второй Думе гораздо больше социал-
демократов и больше революционных демократов (социалисты-революционеры и часть
трудовиков). Первая Дума была Думой надежд на мирный путь. Вторая Дума - Дума
острой борьбы между черносотенным царским правительством и представителями массы,
массы пролетариев, сознательно добивающихся свободы ради борьбы за социализм, -
массы крестьянства, стихийно подымающегося против крепостников-помещиков.
Выборы новой Думы показали, что несмотря на все преследования и запреты растет и
крепнет революционное сознание в широких народных массах. Близится новая
революционная волна, новый революционный бой народа за свободу.
Этот бой будет дан не в Думе. Этот бой решит восстание пролетариата, крестьянства и
сознательной части войска. Этот бой надвигается на нас всем ходом событий, всем ходом
столкновений левой части Думы с правительством и кадетами.
Будьте же готовы, рабочие, к серьезным событиям. Не тратьте своих сил понапрасну.
Нам не надо ускорять развязки: пусть царь и его черносотенные слуги нападают первые.
Им придется нападать на народ, разгонять Думу, отменить избирательный закон,
начинать ряд насилий, чтобы развязаться с новой Думой.
Пусть насильники начинают. Пролетариат должен стойко, твердо, выдержанно
готовить более и более широкие массы народа к великому, отчаянному бою за свободу.
Товарищи-рабочие! Мы пережили первые великие схватки революции, 9-ое января 1905
г., октябрьскую стачку, декабрьское восстание. Мы будем вновь собирать новые силы для
нового, еще более грозного, решительного выступления, когда разгорится костер левой
Думы во всероссийский пожар. Нужно все силы собрать и сосредоточить для грядущего
решительного сражения.

Ленин. О тактике оппортунизма (1907 г.)

Силы революции еще не переросли сил реакции, решительный бой еще не уместен.
Тогда значение лозунга состоит в его влиянии на развитие политического сознания
народа, говорит Плеханов. Это правда. Но тогда - и тут Плеханов тысячу раз неправ -
подобный лозунг развращает, а не просвещает сознание народа; затемняет, а не
революционизирует его; деморализует, а не воспитывает. Это до такой степени ясно, что
на развитии этой мысли мы можем не останавливаться, - по крайней мере, до следующей
беседы с почтеннейшим Плехановым.
И выходит: куда ни кинь - все клин. Доросли силы революции или не доросли, а
плехановский лозунг во всяком случае «доросшим» до сознания социал-
демократического пролетариата считать нельзя. Этот лозунг приносит в жертву коренные
интересы демократии и всей нашей революции - просвещение масс насчет задач реальной
борьбы народа за реальную власть - приносит их в жертву временным, случайным,
побочным, путаным, либеральным лозунгам, задачам и интересам.
А в таком принесении в жертву коренных задач пролетариата половинчатым и
спутанным задачам либерализма и состоит сущность оппортунизма в тактике.
Еще несколько слов в заключение. Плеханов пробует щипать нас в своей статье за
бойкот. Обстоятельно мы поговорим с ним об этом тогда, когда он от щипков пожелает
перейти к борьбе по существу. А пока заметим одно. Сын римского полководца все же

155
победил - острит Плеханов - в своем преждевременном бою, а за большевиками числятся
пока одни только поражения.
Плохая у вас память, т. Плеханов. Припомните-ка булыгинскую Думу. Припомните,
как Парвус и новая «Искра», поддерживаемая Вами, стояли тогда против бойкота.
Большевики были за бойкот.
Развитие революции принесло полную победу большевизма, от которого в
октябрьско-ноябрьские дни меньшевики отличались только увлечениями Троцкого.
Так было - так будет, почтеннейший т. Плеханов. Когда революция падает, тогда
берущие на себя задним числом роль «римских полководцев» педанты выходят на
авансцену с своими ламентациями. Когда революция поднимается, - выходит так, как
хотят революционные с.-д., сколько бы их ни сравнивали «с нетерпеливыми юношами».

Ленин. Платформа революционной социал-демократии (1907 г.)

Чтобы немедленно начать общепартийное обсуждение задач съезда и подлежащих его
решению тактических вопросов, совещание представителей обеих столичных
организаций нашей партии и редакционной коллегии «Пролетария» выработало,
накануне созыва второй Думы, печатаемые ниже проекты резолюций. Мы намерены дать
очерк того, как понимало совещание свои задачи, почему выдвинуло на первую очередь
проекты резолюций именно по таким-то вопросам и какие основные мысли наметило в
этих резолюциях.
Вопрос первый: «Ближайшие политические задачи».
По нашему мнению, нельзя так ставить вопроса перед съездом РСДРП в
переживаемую нами эпоху. Эта эпоха - революционная. Все с.-д. без различия фракций
согласны в этом. Достаточно взглянуть на принципиальную часть той резолюции,
которая была принята меньшевиками и бундовцами на Всероссийской конференции
РСДРП в ноябре 1906 г., чтобы убедиться в правильности нашего положения.
А в революционную эпоху нельзя ограничиться определением ближайших
политических задач, нельзя по двум причинам. Во-первых, в такие эпохи основные
задачи с.-д. движения выдвигаются на первый план, требуют обстоятельного разбора их,
не в пример эпохам «мирного» и мелкого конституционного строительства. Во-вторых,
нельзя в такую эпоху определить ближайшие политические задачи, ибо революция тем и
отличается, что возможны и неизбежны крутые ломки, быстрые повороты, неожиданные
ситуации, резкие взрывы. Достаточно указать на возможность и вероятность разгона
левой Думы и изменения избирательного закона в черносотенном духе, чтобы понять это.
Хорошо, например, австрийцам было определять свою «ближайшую» задачу: борьбу
за всеобщее избирательное право, когда все признаки указывали на то, что продолжается
эпоха более или менее мирного, последовательного и преемственного конституционного
развития. А у нас, разве не говорят даже меньшевики в упомянутой выше резолюции о
невозможности мирного пути, о необходимости выбирать в Думу не ходатаев, а борцов?
Разве не признают они борьбу за учредительное собрание? Представьте себе
европейскую страну с сложившимся и упрочившимся на известное время
конституционным строем, в которой могла бы идти речь о лозунге: «учредительное
собрание», о противоположении «ходатая» «борцу» в Думе, - и вы поймете, что
«ближайшие» задачи определять при таких условиях нельзя так, как их определяют
теперь на Западе. Чем успешнее будет думская работа с.-д. и революционной буржуазной
демократии, тем вероятнее взрыв недумской борьбы, которая ставит нас совсем перед
особыми ближайшими задачами.

156
 Ленин. Как не следует писать резолюций (1907 г.)
Почему вместо ясного лозунга «ответственное министерство» (Плеханов в «Русской
Жизни») или «министерство из думского большинства» (резолюция ЦК в эпоху первой
Думы) выбрана новая, гораздо более туманная, формулировка? Есть ли это только
пересказ того же самого «ответственного министерства» или нечто иное? Разберемся в
этих вопросах.
Каким образом могла бы Дума подчинить себе исполнительную власть? Либо
легально, на почве данной (или слегка измененной) монархической конституции, либо
нелегально, «выходя за пределы сковывающих ее основных законов», свергая старую
власть, превращаясь в революционный конвент, во временное правительство и т. п.
Первая возможность означает именно то, что принято выражать словами: «думское» или
«ответственное» министерство. Вторая возможность - активное участие «Думы» (т. е.
большинства Думы) в непосредственно-революционной борьбе за власть. Других путей
«подчинения» Думе исполнительной власти быть не может, а частного вопроса о том, как
бы могли переплестись между собой различнейшие пути, здесь ставить не приходится:
перед нами не научно-академический вопрос о том, какие ситуации вообще возможны, а
практически-политический вопрос о том, что именно должна социал-демократия
поддерживать и чего не должна.
Вывод отсюда ясен. Новая формулировка как бы нарочно придумана для сокрытия
существа спорного вопроса, для сокрытия истинной воли съезда, выражением которой
должна стать резолюция. Лозунг «ответственное министерство» вызвал и вызывает
резкие споры среди с.-д. Поддержка революционных шагов Думы не вызывала и не
вызывает не только резких, но, пожалуй даже, никаких разногласий среди с.-д. Что
сказать после этого про людей, которые предложили резолюцию, затушевывающую
разногласия посредством объединения спорного и бесспорного под одной общей
расплывчатой формулой? Что сказать про людей, предложивших запечатлеть решение
съезда в таких словах, которые ничего не решают, давая возможность одним разуметь
под этими словами революционные шаги Думы, «выходящей за пределы» и пр., другим -
разуметь под этим сделку Милюкова со Столыпиным о вступлении кадетов в
министерство?
Про людей, поступающих так, самое мягкое, что может быть сказано: они отступают,
набрасывая флер на некогда ясную, некогда открыто выраженную, программу поддержки
кадетского министерства.
И в дальнейшем, поэтому, мы оставим в стороне эту запутанную и безнадежно
запутывающую вопрос формулировку. Будем говорить только о существе вопроса, о
поддержке требования «ответственного» (или, что все равно, кадетского) министерства.
Чем мотивирует резолюция необходимость поддерживать требование думского или
ответственного министерства? Тем, что это - «этап в народной борьбе за учредительное
собрание», что это - «почва для перехода всей власти в руки народа». Это - вся
мотивировка. Мы ответим на нее кратким резюме наших доводов против поддержки
социал-демократией требования думского министерства.
1) Совершенно недопустимо для марксиста ограничиваться абстрактно-юридическим
противопоставлением «ответственного» министерства «безответственному», «думского»
самодержавному и т. п., как делает Плеханов в «Русской Жизни» и как делали
меньшевики всегда при разборе ими этого вопроса. Это либерально-идеалистическое, а
не пролетарски-материалистическое рассуждение.
Надо разобрать классовое значение обсуждаемой меры. Кто сделает это, тот поймет,
что содержание ее - сделка или попытка сделки самодержавия с либеральной буржуазией
для прекращения революции. Объективно-экономическое значение думского
министерства именно таково. Поэтому большевики имели полное право и основание

157
говорить: думское или ответственное министерство, это на деле - кадетское
министерство. Меньшевики сердились и кричали о подмене, подтасовке и пр. Но
сердились они потому, что не хотели понять довода большевиков, сводивших
юридическую фикцию («ответственно»-T будет думское министерство больше перед
монархом, чем перед Думой, больше перед либеральными помещиками, чем перед
народом!) к классовой основе. И как бы ни сердился т. Мартов, как бы ни кричал о том,
что теперь даже Дума не кадетская, - он ни на йоту не ослабит этим непререкаемого
вывода: по существу дела речь идет именно о кадетском министерстве, ибо гвоздь
именно в этой либерально-буржуазной партии. Возможный смешанный состав думского
министерства (кадеты плюс октябристы, плюс «беспартийные», плюс даже плохенький
«трудовик» или якобы «левый» и т. п.) нисколько не изменил бы этого существа дела.
Обходить это существо дела, как поступают меньшевики и Плеханов, значит обходить
марксизм.
Поддержка требования думского или «ответственного» министерства есть, по
существу дела, поддержка кадетской политики вообще и кадетского министерства в
частности (как и сказано в первом же проекте большевистской резолюции к V съезду).
Кто боится признать это, тот тем самым признает уже слабость своей позиции, слабость
аргументов в пользу поддержки социал-демократией кадетов вообще.
Мы всегда стояли и стоим на том, что социал-демократия не может поддерживать
сделки самодержавия с либеральной буржуазией, сделки, направленной к прекращению
революции.

Ленин. Классическая оценка интеллигентского оппортунизма в

социал-демократии (1907 г.)
Разве не характерно, что наши социал-демократические кумушки затрещали о советах
первого рода и поджали губы, обходя молчанием советы второго рода? Разве такая
односторонность в оценке писем Маркса и Энгельса не является лучшим показателем
некоторой нашей, российской, социал-демократической... «односторонности»?
В настоящее время, когда международное рабочее движение проявляет симптомы
глубокого брожения и шатания, когда крайности оппортунизма, «парламентского
идиотизма» и филистерского реформизма вызвали обратные крайности революционного
синдикализма, - в настоящее время общая линия «поправок» Маркса и Энгельса к англо-
американскому и немецкому социализму приобретает исключительную важность.
В таких странах, где нет социал-демократической рабочей партии, нет с.-д. депутатов
в парламентах, нет никакой систематической, выдержанной с.-д. политики ни на
выборах, ни в прессе и т. д., - в таких странах Маркс и Энгельс учили социалистов во что
бы то ни стало рвать узкое сектантство и примыкать к рабочему движению, чтобы
политически встряхнуть пролетариат. Ибо ни в Англии, ни в Америке пролетариат в
последней трети XIX века не проявлял почти никакой политической самостоятельности.
Политическая арена в этих странах - при почти абсолютном отсутствии буржуазно-
демократических исторических задач - была всецело заполнена торжествующей,
самодовольной буржуазией, которая по искусству обманывать, развращать и подкупать
рабочих не имеет себе равной на свете.

Ленин. V съезд РСДРП (1907 г.)

Теперь, весной 1907 г., тоже все вы начинаете соглашаться с нами, что к.-д. негодные
демократы. И выходит, что ни в эпоху подъема, ни в эпоху упадка к.-д. не годятся. А

158
промежуток между этими эпохами всякий историк назовет именно порой колебаний,
когда поколебалась в сторону мелкобуржуазной политики и часть с.-д., когда эта часть
тщетно пыталась «поддержать» к.-д., принесла этим лишь вред рабочей партии и в конце
концов увидела свою ошибку.
Несколько слов о Троцком. Он говорил от «центра», он выражал взгляды Бунда. Он
громил нас за внесение нами «неприемлемой» резолюции. Он грозил прямо расколом,
уходом думской фракции, якобы оскорбляемой нашею резолюциею. Я подчеркиваю эти
слова. Я призываю вас перечесть внимательно нашу резолюцию.
Видеть оскорбление в спокойном признании ошибок, без всякого порицания в резкой
форме, говорить по поводу этого о расколе, разве это не чудовищно?? Разве это не
показывает болезнь нашей партии, боязнь признания ошибок? боязнь критики думской
фракции?
Одна возможность такой постановки вопроса показывает, что есть непартийное нечто
в нашей партии. Это непартийное - в отношениях думской фракции к партии. Думская
фракция должна быть более партийна, более тесно связана с партией, более соподчинена
всей пролетарской работе. Тогда исчезнут вопли об оскорблении и угрозы расколом.
Когда Троцкий говорил: ваша неприемлемая резолюция мешает провести ваши верные
мысли, - я крикнул ему: «дайте же вашу резолюцию!». Троцкий ответил; нет, сначала
снимите свою.

***

Колебания крестьянства и крестьянских демократических партий неизбежны. И

поэтому социал-демократия ни на минуту не должна смущать себя боязнью изолировать
себя от подобных колебаний. Всякий раз, когда трудовики проявляют малодушие и
волочатся за либералами, - мы должны безбоязненно и с полной твердостью выступать
против трудовиков, изобличать и бичевать мелкобуржуазную невыдержанность и
дряблость.
Наша революция переживает трудные времена. Нужна вся сила воли, вся
выдержанность и стойкость сплоченной пролетарской партии, чтобы уметь
противостоять настроениям неверия, упадка сил, равнодушия, отказа от борьбы. Мелкая
буржуазия всегда и неизбежно будет легче всего поддаваться подобным настроениям,
проявлять бесхарактерность, изменять революционному пути, хныкать и каяться. И во
всех подобных случаях рабочая партия будет изолировать себя от колеблющейся
мелкобуржуазной демократии. Во всех подобных случаях надо уметь даже и с думской
трибуны открыто разоблачать нетвердых демократов. «Крестьяне! - должны мы говорить
в Думе при таких обстоятельствах, - крестьяне! знайте, что ваши представители
изменяют вам, идя в хвосте за либеральными помещиками. Ваши думские депутаты
предают дело крестьянства либеральным болтунам и адвокатам». Пусть знают крестьяне
- мы должны на фактах доказать им это, - что только рабочая партия является
действительно надежным, до конца верным защитником интересов не только социализма,
но и демократии, не только всех трудящихся и эксплуатируемых, но и всей крестьянской
массы, борющейся против крепостнической эксплуатации.
Если мы будем стойко и неуклонно вести такую политику, - мы извлечем из нашей
революции громадный материал для дела классового развития пролетариата, извлечем во
всяком случае, какие бы превратности судьбы нам ни пришлось пережить, какие бы
поражения революции (при особенно неблагоприятно складывающихся обстоятельствах)
ни выпали нам на долю. Твердая пролетарская политика даст всему рабочему классу
такой запас идей, такую ясность понимания и выдержанность в борьбе, которые ничто в
мире не в силах будет отнять у социал-демократии. Даже если бы революция терпела
поражения, - пролетариат научится прежде всего понимать экономически-классовые
159
основы и либеральных, и демократических партий, - а затем он научится ненавидеть
измены буржуазии и презирать дряблость и шатания мелкой буржуазии.

***

Остановлюсь на основных мыслях нашей резолюции. По существу все это есть

повторение того, что сказано в нашем проекте резолюции на Стокгольмском съезде. В
первом пункте подчеркивается полная непригодность Думы, как таковой. Это
необходимая мысль, ибо весьма широкие слои крестьянства и вообще мелкой буржуазии
до сих пор возлагают самые наивные надежды на Думу. Разоблачать эти наивные
иллюзии, поддерживаемые либералами в их корыстно-классовых целях, наш прямой
долг.
2-ая часть 1-го пункта говорит о негодности парламентского пути вообще и о
выяснении неизбежности открытой борьбы масс. Здесь выясняются положительные наши
взгляды на средства выхода из современного положения. Подчеркнуть это и ясно
повторить наши революционные лозунги мы непременно должны, ибо шатания и
колебания, даже среди с.-д., по такому вопросу не редкость. Пусть знают все, что социал-
демократия остается на своем старом, революционном, пути.
Второй пункт посвящен выяснению отношения между непосредственно
«законодательной» работой в Думе и агитацией, критикой, пропагандой, организацией.
На связь думской и внедумской работы рабочая партия смотрит совсем не так, как
либеральная буржуазия. Это коренное отличие взглядов надо подчеркнуть. На одной
стороне - буржуазные политиканы, упоенные парламентской игрой за спиной народа. На
другой стороне - один из отрядов организованного пролетариата, посланный во
вражеский лагерь и ведущий дружную работу в связи со всей борьбой пролетариата. Для
нас есть только одно, единое и нераздельное, рабочее движение, классовая борьба
пролетариата. Этой борьбе мы должны подчинить всецело все отдельные частные формы
ее, в том числе и парламентскую. Внедумская борьба пролетариата является для нас
определяющей. Недостаточно было бы сказать, что мы считаемся с экономическими
интересами и нуждами масс и т. п. Подобные фразы (в духе старой меньшевистской
резолюции) туманны и могут быть подписаны любым либералом. Всякий либерал готов
поговорить об экономических нуждах народа вообще. Но ни один либерал не станет
подчинять думскую деятельность классовой борьбе, и именно этот взгляд мы, социал-
демократы, должны выразить с полной рельефностью. Только этим принципом и
отличаемся мы на деле от всей и всяческой буржуазной демократии.
Указывают иногда (особенно бундовцы - якобы примиренцы), что надо отметить и
обратное: связь внедумской с.-д. борьбы с работой думской с.-д. фракции. Я утверждаю,
что это неверно и могло бы посеять лишь самые вредные парламентские иллюзии. Часть
должна сообразоваться с целым, а не наоборот. Дума может быть временно одним из
поприщ классовой борьбы в ее целом, но лишь тогда, если это целое не упускается из
виду, если революционные задачи классовой борьбы не затушевываются.
Следующий пункт нашей резолюции посвящен либеральной политике в Думе. Лозунг
этой политики - «беречь Думу» - прикрывает лишь соединение либералов с
черносотенцами. Это надо прямо сказать и разъяснить народу. Либеральный лозунг
систематически развращает политическое и классовое сознание масс. Беспощадная
борьба с этим либеральным туманом - наш долг. Сорвать маску с либерализма, показать,
что за фразой о демократии прячется голосование рука об руку с черносотенцами -
значит оторвать остатки демократии от буржуазных предателей свободы.
Чем должны мы руководиться в определении своей думской политики? Наша
резолюция, отстраняя всякую мысль о вызывании конфликтов ради конфликтов, дает
положительное определение «своевременности» в социал-демократическом смысле

160
слова: надо считаться с развивающимся вне Думы, в силу объективных условий,
революционным кризисом.

Ленин. Доклад об отношении к буржуазным партиям на V съезде

РСДРП (1907 г.)
Рассмотрите по существу положение меньшевиков: пролетариат своим движением
«двигает вперед» «всю буржуазную демократию страны». Верно ли это? Безусловно нет.
Припомните крупнейшие события нашей революции. Возьмите булыгинскую Думу. На
призыв царя встать на легальный путь, принять его, царя, условия созыва первого
народного представительства, пролетариат ответил решительным отказом. Пролетариат
звал народ смести это учреждение, не дать ему возникнуть. Пролетариат звал все
революционные классы бороться за лучшие условия созыва народного
представительства. Это нисколько не предрешало вопроса об использовании даже худого
учреждения, если бы оно действительно вошло в жизнь вопреки всем нашим усилиям.
Это была борьба против того, чтобы осуществились именно худшие условия созыва
народного представительства. Оценивая бойкот, слишком часто делают ту логическую и
историческую ошибку, что смешивают борьбу на почве данного учреждения с борьбой
против осуществления этого учреждения.
Как же ответила либеральная буржуазия на призыв пролетариата? Она ответила
повальными воплями против бойкота. Она звала в булыгинскую Думу. Либеральные
профессора звали студентов учиться вместо того, чтобы устраивать стачки. На призыв
пролетариата к борьбе буржуазия ответила борьбой против пролетариата. Антагонизм
этих классов даже в демократической революции сказался уже тогда с полной
определенностью. Буржуазия хотела сузить размах борьбы пролетариата, не дать ему
выйти за рамки учреждения о булыгинской Думе.

Ленин. Против бойкота (1907 г.)

Недавно состоявшийся учительский съезд, на котором большинство было под
влиянием социалистов-революционеров, принял при непосредственном участии видного
представителя партии с.-р. резолюцию о бойкоте III Думы. Учителя с.-д. вместе с
представителем РСДРП воздержались от голосования, считая необходимым решать
подобный вопрос на партийном съезде или конференции, а не в беспартийном,
профессионально-политическом союзе.
Вопрос о бойкоте III Думы выходит таким образом на сцену, как очередной вопрос
революционной тактики. Партия с.-р., судя по выступлению ее представителя на
указанном съезде, вопрос этот уже решила, хотя ни официальных постановлений этой
партии, ни литературных документов из эсеровской среды мы еще не имеем. Среди с.-д.
вопрос поставлен и обсуждается.
Какими же доводами защищают свое решение с.-р.? Резолюция учительского съезда
говорит, по существу дела, о полкой негодности III Думы, о реакционности и
контрреволюционности правительства, совершившего государственный переворот 3-го
июня, о помещичьем характере нового избирательного закона и т. д., и т. п.
Аргументация построена так, как будто из ультрареакционности III Думы вытекала
сама собой необходимость и законность такого средства борьбы или такого лозунга, как
бойкот. Для всякого социал-демократа негодность такого рассуждения бьет в глаза, ибо
здесь отсутствует совершенно разбор исторических условий применимости бойкота.
Социал-демократ, стоя на почве марксизма, выводит бойкот не из степени реакционности

161
того или иного учреждения, а из наличности тех особых условий борьбы, при которых,
как показал уже теперь опыт и русской революции, применимо своеобразное средство,
называемое бойкотом. Кто станет рассуждать о бойкоте, не учитывая двухлетнего опыта
нашей революции, не вдумываясь в этот опыт, про того придется сказать, что он многое
забыл и ничему не научился. И свой разбор вопроса о бойкоте мы именно с попытки
анализа этого опыта и начнем.

Крупнейшим опытом нашей революции в применении: бойкота был, несомненно,

бойкот булыгинской Думы. Этот бойкот увенчался кроме того самым полным и самым
непосредственным успехом. Поэтому нашей первой задачей должен быть разбор
исторических условий бойкота булыгинской Думы.
Два обстоятельства сразу выдвигаются, при рассмотрении этого вопроса, на первый
план. Во-первых, бойкот булыгинской Думы был борьбой против перехода (хотя бы
временного) нашей революции на путь монархической конституции. Во-вторых, этот
бойкот происходил в обстановке самого широкого, всеобщего, сильного, быстрого
революционного подъема.
Остановимся на первом обстоятельстве. Всякий бойкот есть борьба не на почве
данного учреждения, а против возникновения или, говоря несколько шире, против
реализации данного учреждения. Поэтому тот, кто, подобно Плеханову и многим другим
меньшевикам, боролся против бойкота общими рассуждениями о необходимости для
марксиста использовать представительные учреждения, обнаруживал этим только
смешное доктринерство. Рассуждать так, значило обходить посредством пережевывания
бесспорных истин сущность спорного вопроса. Бесспорно, что марксист должен
использовать представительные учреждения. Вытекает ли отсюда, что марксист не может
стоять при известных условиях за борьбу не на почве данного учреждения, а против
введения его в жизнь? Нет, не вытекает, ибо это общее рассуждение относится только к
тем случаям, когда для борьбы против возникновения подобного учреждения нет места.
Спорность же вопроса о бойкоте в том и состоит, есть ли место для борьбы против
самого возникновения подобных учреждений. Плеханов и К° своими доводами против
бойкота обнаруживали непонимание самой постановки вопроса.
Далее. Если всякий бойкот есть борьба не на почве данного учреждения, а против
введения его в жизнь, то бойкот булыгинской Думы, кроме того, был борьбой против
введения в жизнь целой системы учреждений монархически-конституционного типа.
1905 год показал с очевидностью, что есть налицо возможность непосредственной
массовой борьбы в виде всеобщих стачек (стачечная волна после 9-го января) и военных
восстаний («Потемкин»). Непосредственная революционная борьба масс была,
следовательно, фактом. С другой стороны, фактом был и закон 6-го августа, пытавшийся
перевести движение с революционного (в самом непосредственном и узком значении
слова) пути на путь монархической конституции. Объективно неизбежна была борьба
между тем и другим путем: между путем непосредственной революционной борьбы масс
и путем монархической конституции. Предстоял, так сказать, выбор пути ближайшего
развития революции, причем решала этот выбор, конечно, не воля тех или иных групп, а
сила революционных и контрреволюционных классов. Силу же можно было измерить и
испытать только в борьбе. Лозунг бойкота булыгинской Думы и был лозунгом борьбы за
путь непосредственно-революционной борьбы против пути конституционно-
монархического. И на последнем пути, конечно, возможна была борьба и не только
возможна, но и неизбежна. И на почве монархической конституции возможно
продолжение революции и подготовка нового подъема ее; и на почве монархической
конституции возможна и обязательна борьба революционной социал-демократии, - эта
азбучная истина, которую с таким усердием и так некстати доказывали в 1905 г.

162
Аксельрод и Плеханов, остается истиной. Но исторически поставленный тогда вопрос
был не тот: «не на тему» рассуждали Аксельрод или Плеханов или, другими словами, они
заменяли вопрос, исторически поставленный на разрешение борющихся сил, вопросом,
взятым из последнего издания немецкого социал-демократического учебника.
Исторически неизбежно предстояла борьба за выбор пути для борьбы в ближайшем
будущем. Старая ли власть созовет первое в России представительное учреждение и
таким образом на известное время (может быть, на очень короткое, может быть, на
сравнительно продолжительное время) переведет революцию на монархически-
конституционный путь, или народ прямым натиском сметет, - на худой конец: пошатнет,
- старую власть, лишит ее возможности перевести революцию на монархически-
конституционный путь и обеспечит (опять-таки на более или менее продолжительное
время) путь непосредственной революционной борьбы масс? Вот какой вопрос, не
замеченный в свое время Аксельродом и Плехановым, исторически встал осенью 1905
года перед революционными классами России. Проповедь активного бойкота социал-
демократией и была формой постановки этого вопроса, формой сознательной постановки
его партией пролетариата, лозунгом борьбы за выбор пути для борьбы.
Проповедники активного бойкота, большевики, верно поняли объективно
поставленный историей вопрос. Октябрьско-декабрьская борьба 1905 года была
действительно борьбой за выбор пути для борьбы. Борьба эта шла с переменным
счастьем: сначала осилил революционный народ, вырвал у старой власти возможность
немедленно перевести революцию на монархически-конституционные рельсы, создал на
место представительных учреждений полицейски-либерального типа представительные
же учреждения чисто революционного типа, Советы рабочих депутатов и т. д.
Октябрьско-декабрьский период был периодом максимальной свободы, максимальной
самодеятельности масс, максимальной широты и быстроты рабочего движения на почве,
очищенной натиском народа от монархически-конституционных учреждений, законов и
зацепок, на почве «междувластья», когда старая власть была уже обессилена, а новая
революционная власть народа (Советы рабочих, крестьянских, солдатских депутатов и
проч.) еще не достаточно сильна для полной замены старой власти. Декабрьская борьба
решила вопрос в иную сторону: старая власть победила, отбив натиск народа, удержав за
собой позицию. Но, само собою разумеется, эту победу не было еще тогда оснований
считать решительной победой. Декабрьское восстание 1905 года имело свое продолжение
в виде целого ряда разрозненных и частичных военных восстаний и стачек лета 1906
года. Лозунг бойкота виттевской Думы был лозунгом борьбы за сосредоточение и
обобщение этих восстаний.
Итак, первый вывод, который вытекает из рассмотрения опыта русской революции с
бойкотом булыгинской Думы, состоит в том, что объективной подкладкой бойкота была
поставленная историей на очередь дня борьба за форму ближайшего пути развития,
борьба за то, старой ли власти или новой, самочинной народной власти достанется созыв
первого в России представительного собрания, борьба за непосредственно-
революционный путь или (на известное время) за путь монархической конституции.
В связи с этим стоит часто всплывавший в литературе и постоянно выплывающий при
обсуждении разбираемой темы вопрос о простоте, ясности и «прямолинейности» лозунга
бойкота, а также вопрос о прямом и зигзагообразном пути развития. Непосредственное
свержение или, на худой конец, расслабление и обессиление старой власти,
непосредственное создание народом новых органов власти, - все это, несомненно, самый
прямой путь, самый выгодный для народа, но зато требующий и наибольшей силы. При
подавляющем перевесе силы можно победить и прямой фронтальной атакой. При
недостатке сил могут потребоваться и обходные пути, выжидания, зигзаги, отступления и
т. д., и т. п. Путь монархической конституции нисколько не исключает еще, конечно,
революции, элементы каковой этот путь тоже подготовляет и развивает косвенным
образом, но это путь более длинный, зигзагообразный.

163
 Через всю меньшевистскую литературу, особенно 1905 года (до октября), красной
нитью проходит обвинение большевиков в «прямолинейности», назидания по их адресу
насчет того, что надо считаться с зигзагообразным путем, которым идет история. Эта
черта меньшевистской литературы есть тоже образчик рассуждения о том, что лошади
кушают овес и что Волга течет в Каспийское море, - рассуждения, засоряющего
разжевыванием бесспорного суть того, что спорно. Что история обыкновенно идет
зигзагообразным путем, и что марксист должен уметь считаться с самыми запутанными и
причудливыми зигзагами истории, это бесспорно. Но эта бесспорная жвачка нисколько
не относится к вопросу о том, как быть марксисту, когда та же самая история ставит на
решение борющихся сил вопрос о выборе прямого или зигзагообразного пути. В такие
моменты или в такие периоды, когда это бывает, отделываться рассуждениями об
обычной зигзагообразности истории значит именно превращаться в человека в футляре и
углубляться в созерцание той истины, что лошади кушают овес. А революционные
периоды являются по преимуществу как раз такими периодами истории, когда в
сравнительно короткие промежутки времени столкновение борющихся общественных
сил решает вопрос о выборе страной прямого или зигзагообразного пути развития на
сравнительно очень продолжительное время. Необходимость считаться с
зигзагообразным путем нисколько не устраняет того, что марксисты должны уметь
разъяснять массам в решающие моменты их истории предпочтительность прямого пути,
должны уметь помогать массам в борьбе за выбор прямого пути, давать лозунги такой
борьбы и так далее. И только безнадежные филистеры и совсем тупые педанты могли бы
после окончания решительных исторических битв, определивших зигзагообразный путь
вместо прямого, хихикать над теми, кто до конца боролся за прямой путь. Это было бы
похоже на хихиканье немецких казенно-полицейских историков вроде Трейчке над
революционными лозунгами и революционной прямолинейностью Маркса в 1848 году.
Отношение марксизма к зигзагообразному пути истории сходно, по существу дела, с
отношением его к компромиссам. Всякий зигзагообразный поворот истории есть
компромисс, компромисс между старым, уже недостаточно сильным для полного
отрицания нового, и между новым, еще недостаточно сильным для полного свержения
старого. Марксизм не зарекается от компромиссов, марксизм считает необходимым
использование их, но это нисколько не исключает того, что марксизм в качестве живой и
действующей исторической силы со всей энергией борется против компромиссов. Кто не
умеет усвоить себе этого, якобы, противоречия, тот не знает азбуки марксизма.
Энгельс однажды выразил чрезвычайно наглядно, ясно и кратко отношение марксизма
к компромиссам, именно в статье о манифесте бланкистов-беглецов Коммуны (1874 г.).
Бланкисты, беглецы Коммуны, писали в своем манифесте, что они не допускают никаких
компромиссов. Энгельс посмеялся над этим манифестом.
Не в том дело, - сказал он, - чтобы зарекаться от использования компромиссов, на
которые осуждают нас обстоятельства (или к которым принуждают нас обстоятельства: я
должен извиниться перед читателем, что должен цитировать на память, не имея
возможности справиться с текстом). Дело в том, чтобы ясно сознавать истинные
революционные цели пролетариата и уметь преследовать их через все и всякие
обстоятельства, зигзаги и компромиссы.
Только с этой точки зрения можно оценивать простоту, прямоту и ясность бойкота,
как апеллирующего к массам лозунга. Все указанные качества этого лозунга хороши не
сами по себе, а лишь постольку, поскольку в объективной ситуации, к которой этот
лозунг применяется, есть налицо условия борьбы за выбор прямого или зигзагообразного
пути развития. В эпоху булыгинской Думы этот лозунг был верным и единственно-
революционным лозунгом рабочей партии не потому, что он был самый простой, прямой
и ясный, а потому, что исторические условия поставили тогда перед рабочей партией
задачу участия в борьбе за простой и прямой революционный путь против
зигзагообразного пути монархической конституции.

164
 Спрашивается, в чем же критерий того, что были тогда налицо эти особые
исторические условия? В чем главный признак той особенности в объективном
положении дел, которая делала простой, прямой и ясный лозунг не фразой, а единственно
соответствующим действительной борьбе лозунгом? К этому вопросу мы теперь и
перейдем.

II

Когда смотришь назад, на борьбу уже оконченную (по крайней мере, оконченную в ее
прямой и непосредственной форме), тогда нет ничего легче, разумеется, как учесть
общий итог из различных, противоречащих друг другу, признаков и симптомов эпохи.
Исход борьбы решает все сразу и очень просто устраняет всякие сомнения. Но нам нужно
теперь определить такие признаки явления, которые могли бы помочь разобраться в
положении дел до борьбы, ибо мы хотим применить уроки исторического опыта к III
Думе. Мы указали уже выше, что условием успеха бойкота в 1905 г. был самый широкий,
всеобщий, сильный и быстрый революционный подъем. Надо рассмотреть теперь, во-
первых, в какой связи стоит особенно сильный подъем борьбы с бойкотом, а, во-вторых,
каковы характерные черты и отличительные признаки особенно сильного подъема.
Бойкот, как мы уже сказали, есть борьба не на почве данного учреждения, а против его
возникновения. Всякое данное учреждение может исходить только от существующей
уже, т. е. старой власти. Значит, бойкот есть такое средство борьбы, которое направлено
непосредственно на свержение старой власти или, в худшем случае, т. е. при недостатке
натиска для свержения, - на такое ослабление ее, чтобы она не могла обеспечить создание
этого учреждения, не могла провести его в жизнь 65. Бойкот требует, следовательно, для
своего успеха, непосредственной борьбы со старой властью, восстания против нее и
массового неповиновения ей в целом ряде случаев (такое массовое неповиновение есть
одно из условий, подготовляющих восстание). Бойкот есть отказ признавать старую
власть и, конечно, отказ не на словах, а на деле, т. е. проявляющийся не в возгласах
только или лозунгах организаций, а в известном движении масс народа, систематически
нарушающих законы старой власти, систематически создающих новые,
противозаконные, но фактически существующие учреждения и т. д., и т. д. Связь бойкота
с широким революционным подъемом, таким образом, очевидна: бойкот есть самое
решительное средство борьбы, отвергающее не формы организации данного учреждения,
а самое его существование. Бойкот есть объявление прямой войны старой власти, прямая
атака на нее. Вне широкого революционного подъема, вне массового возбуждения,
повсюду переливающего, так сказать, через края старой легальности, не может быть и
речи об успехе бойкота.
Переходя к вопросу о характере и признаках подъема осенью 1905 года, мы легко
увидим, что тогда происходило массовое и непрерывное наступление революции,
систематически нападавшей, теснившей врага. Репрессии не принижали, а расширяли
движение. За 9-м января пошла гигантская стачечная волна, баррикады в Лодзи,
восстание «Потемкина». В области печати, в области союзов, в области учебной, повсюду
легальные рамки, старой властью установленные, нарушались систематически и
нарушались вовсе не «революционерами» только, а обывателями, ибо старая власть
действительно была ослаблена, действительно выпускала из дряхлеющих рук вожжи.

65
Речь идет везде в тексте об активном бойкоте, т. е. не о простом отстранении от участия в
предприятиях старой власти, а о натиске на эту власть. Читателям, незнакомым с с.-д. литературой
эпохи бойкота булыгинской Думы, надо напомнить, что с.-д. прямо говорили тогда об активном
бойкоте, решительно противополагая его пассивному бойкоту, даже более того: решительно
связывая активный бойкот с вооруженным восстанием.

165
Особенно рельефным и безошибочным (с точки зрения революционных организаций)
показателем силы подъема было то, что лозунги революционеров не только не оставались
без отклика, а прямо отставали от жизни. И 9-ое января, и массовые стачки после него, и
«Потемкин», - все эти явления опережали непосредственные призывы революционеров.
Такого призыва с их стороны, который бы массы встретили пассивно, молчанием,
отказом от борьбы, не было в 1905 году. Бойкот в такой обстановке являлся
естественным дополнением заряженной электричеством атмосферы. Этот лозунг ничего
не «выдумывал» тогда, он только формулировал точно и верно идущий вперед и вперед,
идущий к прямому натиску подъем. В положении «выдумывающих» были, напротив,
наши меньшевики, которые, отстраняясь от революционного подъема, увлекались
пустым обещанием царя в виде манифеста или закона 6 августа и брали всерьез
обещанный поворот на конституционно-монархические рельсы. Меньшевики (и Парвус)
строили тогда свою тактику не на факте самого широкого, сильного и быстрого
революционного подъема, а на обещании царем конституционно-монархического
поворота! Неудивительно, что подобная тактика оказалась смешным и жалким
оппортунизмом. Неудивительно, что во всех меньшевистских рассуждениях о бойкоте
заботливо выкидывается теперь анализ бойкота булыгинской Думы, т. е. самого крупного
опыта бойкота в революции. Но мало признать эту, едва ли не крупнейшую, ошибку
меньшевиков в революционной тактике. Надо дать себе ясный отчет в том, что
источником этой ошибки было непонимание объективного положения вещей, делавшего
революционный подъем действительностью, а конституционно-монархический поворот
пустым полицейским посулом. Не потому оказались меньшевики не правы, что они
отнеслись к вопросу без субъективной революционности настроения, а потому, что эти
горе-революционеры отстали в своих идеях от объективно-революционной ситуации. Ту
и другую причину ошибки меньшевиков легко смешать, но марксисту смешивать их
непозволительно.

III

Связь бойкота с особыми историческими условиями известного периода русской

революции должна быть рассмотрена еще с одной стороны. Каково было политическое
содержание бойкотистской социал-демократической кампании осенью 1905 и весной
1906 года? Содержание этой кампании не состояло, конечно, в повторении слова бойкот
или в призыве не участвовать в выборах. Это содержание не исчерпывалось и призывами
к прямому натиску, игнорирующему предлагаемые самодержавием обходные и
зигзагообразные пути. Кроме того и даже не рядом с указанной темой, а скорее в центре
всей бойкотистской агитации стояла борьба с конституционными иллюзиями. Эта борьба
была, поистине, живой душой бойкота. Припомните речи бойкотистов и всю их
агитацию, взгляните на главнейшие резолюции бойкотистов, и вы убедитесь в
правильности такого положения.
Меньшевикам никогда не дано было понять эту сторону бойкота. Им всегда казалось,
что борьба с конституционными иллюзиями в эпоху зарождающегося
конституционализма есть нелепость, бессмыслица, «анархизм». И в речах на
Стокгольмском съезде, особенно - помнится - в речах Плеханова, эта точка зрения
меньшевиков выражена ярко, не говоря уже о меньшевистской литературе.
На первый взгляд, позиция меньшевиков в этом вопросе действительно может
показаться столь же непререкаемой, как позиция человека, самодовольно поучающего
своих ближних, что лошади кушают овес. В эпоху нарождающегося конституционализма
провозглашать борьбу с конституционными иллюзиями! Разве это не анархизм? Разве это
не сапоги всмятку?
Опошление вопроса, производимое при помощи благовидной ссылки на простой
здравый смысл в таких рассуждениях, основывается на том, что обходят молчанием

166
особый период русской революции, забывают о бойкоте булыгинской Думы, подменяют
конкретные ступени пройденного нашей революцией пути общим обозначением всей,
прошлой и будущей, нашей революции в целом, как революции, порождающей
конституционализм. Это - образчик нарушения метода диалектического материализма
людьми, которые, подобно Плеханову, с наибольшим пафосом об этом методе говорили.
Да, наша буржуазная революция, в целом, как и всякая буржуазная революция, есть в
конце концов процесс создания конституционного строя, и ничего более. Это истина. Это
- полезная истина для разоблачения quasi 66-социалистических аллюров той или иной
буржуазно-демократической программы, теории, тактики и т. п. Но сумеете ли вы
извлечь пользу из этой истины в вопросе о том, к какому конституционализму должна
вести рабочая партия страну в эпоху буржуазной революции? в вопросе о том, как
именно должна бороться рабочая партия за определенный (и именно республиканский)
конституционализм в известные периоды революции? Нет. Излюбленная Аксельродом и
Плехановым истина так же мало просветит вас насчет этих вопросов, как мало убеждения
в том, что лошади кушают овес, для выбора подходящей лошади и уменья на ней ездить.
Борьба с конституционными иллюзиями, говорили большевики в 1905 и в начале 1906
года, должна стать лозунгом момента, ибо именно в данный период объективное
положение вещей ставит на решение борющихся общественных сил вопрос о том,
восторжествует ли на ближайший период прямой путь непосредственной революционной
борьбы и непосредственно революцией созданных представительных учреждений на
основе полного демократизма или обходный, зигзагообразный путь монархической
конституции и полицейски-«конституционных» (в кавычках!) учреждений типа «Думы».
Действительно ли объективное положение вещей выдвигало этот вопрос, или его
«выдумывали» из теоретического озорства большевики? На этот вопрос ответила уже
теперь история русской революции.
Октябрьская борьба 1905 года и была борьбой против поворота революции на
монархически-конституционные рельсы. Октябрьско-декабрьский период и был
периодом осуществления конституционализма пролетарского, истинно
демократического, широкого, смелого, свободного, действительно выражавшего волю
народа, в отличие от лжеконституционализма дубасовской и столыпинской конституции.
Революционная борьба во имя действительно демократического (т. е. существующего на
почве, совершенно очищенной от старой власти и всех связанных с нею мерзостей)
конституционализма требовала самой решительной борьбы против приманки народа
полицейски-монархической конституцией. Этой нехитрой вещи и не могли никак понять
социал-демократические противники бойкота.
Теперь перед нами две полосы в развитии русской революции выступают с полнейшей
ясностью. Полоса подъема (1905 год) и полоса упадка (1906-1907 годы). Полоса
максимального расцвета народной самодеятельности, свободных и широких организаций
всех классов населения, максимальной свободы печати, максимального игнорирования
народом старой власти, ее учреждений и велений, и все это при отсутствии всякого
бюрократически признанного и в формальных уставах или положениях выраженного
конституционализма. А затем полоса наименьшего развития и неуклонного упадка
народной самодеятельности, организованности, свободной печати и т. д. при
существовании Дубасовыми и Столыпиными сочиняемой, Дубасовыми и Столыпиными
признаваемой, Дубасовыми и Столыпиными охраняемой, прости господи,
«конституции».
Теперь, когда назад все так хорошо, просто и ясно видно, не найдется даже, пожалуй,
ни одного педанта, который бы решился отрицать законность и необходимость
революционной борьбы пролетариата против поворота событий на конституционно-

66
- якобы. Ред.

167
монархические рельсы, законность и необходимость борьбы против конституционных
иллюзий.
Теперь не найдется, наверное, ни одного сколько-нибудь путного историка, который
бы не разделил хода русской революции с 1905 по осень 1907 года именно на эти два
периода: период «антиконституционного» (если позволено будет мне так выразиться)
подъема и период «конституционного» упадка, период завоевания и осуществления
народом свободы без полицейского (монархического) конституционализма и период
угнетения и подавления народной свободы посредством монархической «конституции».
Теперь период конституционных иллюзий, период первой и второй Думы,
обрисовался перед нами вполне, и понять значение тогдашней борьбы революционных с.-
д. против конституционных иллюзий уже не трудно. Но тогда, в 1905 и в начале 1906
года, этого не понимали ни либералы в буржуазном лагере, ни меньшевики - в
пролетарском.
А период I и II Думы был во всех смыслах и во всех отношениях периодом
конституционных иллюзий. Торжественное обещание: «никакой закон да не приемлет
силы без одобрения Гос. думы» не было нарушено в этот период. Значит, конституция на
бумаге существовала и непрестанно умиляла все холопские души российских кадетов. И
Дубасов, и Столыпин испытывали на деле, примеряли, пробовали в этот период
российскую конституцию, стараясь подладить и приспособить ее к старому
самодержавию. Они были, казалось, самыми могущественными людьми этой эпохи, гг.
Дубасов и Столыпин, они всемерно трудились над превращением «иллюзии» в
действительность. Иллюзия оказалась иллюзией. Правильность лозунга революционной
социал-демократии всецело подтверждена историей. Но не только Дубасовы и
Столыпины пробовали осуществить «конституцию», не только кадетские холопы
восхваляли ее и лакейски распинались (а 1а г. Родичев в первой Думе), доказывая, что
монарх безответственен и что дерзостью было бы считать его ответственным за погромы.
Нет. И широкие народные массы, несомненно, верили еще в большей или меньшей
степени в «конституцию» в течение этого периода, верили в Думу, вопреки
предупреждениям социал-демократии.
Можно сказать, что период конституционных иллюзий в русской революции был
таким же периодом общенационального увлечения буржуазным фетишем, как
увлекаются иногда целые нации Западной Европы фетишем буржуазного национализма,
антисемитизма, шовинизма и т. п. И заслугой социал-демократии является то, что она
одна не поддалась буржуазному обморочению, она одна в эпоху конституционных
иллюзий держала все время развернутым знамя борьбы с конституционными иллюзиями.
Почему же, спрашивается теперь, бойкот явился специфическим средством борьбы
против конституционных иллюзий?
В бойкоте есть одна черта, которая сразу и на первый взгляд невольно отталкивает от
него всякого марксиста. Бойкот выборов есть отстранение от парламентаризма, есть
нечто такое, что не может не казаться пассивным отказом, воздержанием, уклонением.
Так смотрел учившийся по немецким только образцам Парвус, когда он столь же
сердито, сколько неудачно бушевал осенью 1905 года, пытаясь доказать, что активный
бойкот все же есть плохая вещь, аки бойкот... Так смотрит и до сих пор ничему не
научившийся от революции и все более превращающийся в либерала Мартов,
доказывающий своей последней статьей в «Товарище» неуменье даже поставить вопрос,
как приличествует революционному социал-демократу.
Но эта, наиболее антипатичная, так сказать, для марксистов черта бойкота находит
себе полное объяснение в особенностях той эпохи, которая породила такое средство
борьбы. Первая монархическая Дума, булыгинская Дума, была приманкой,
долженствующей отвлечь народ от революции. Приманка была чучелом, одетым в
костюм конституционализма. Все и вся склонно было пойти на удочку. Кто из корыстных
классовых интересов, кто по недомыслию склонен был ухватиться за чучело

168
булыгинской и потом за чучело виттевской Думы. Все увлекались, все искренне верили.
Участие в выборах не было будничным, простым выполнением обычных гражданских
обязанностей. Оно было инаугурированием монархической конституции. Оно было
поворотом от непосредственно-революционного пути к монархически-
конституционному.
Социал-демократия должна была в такое время развернуть свое знамя протеста и
предупреждения со всей энергией, со всей демонстративностью. А это и значило
отказаться от участия, не идти самим и отзывать народ, бросать клич натиска на старую
власть вместо работы на почве учреждения, создаваемого этой властью. Всенародное
увлечение буржуазно-полицейским фетишем «конституционной» монархии требовало от
социал-демократии, как партии пролетариата, такого же всенародного «оказательства» ее
протестующих и разоблачающих этот фетиш взглядов, требовало борьбы изо всех сил
против осуществления учреждений, воплощавших в себе этот фетишизм.
Вот в чем полное историческое оправдание не только бойкота булыгинской Думы,
увенчавшегося непосредственным успехом, но и бойкота виттевской Думы, который, по-
видимому, окончился неудачно. Теперь видно, почему это была лишь кажущаяся
неудача, почему должна была социал-демократия до конца отстоять свой протест против
конституционно-монархического поворота нашей революции. Поворот этот на деле
оказался поворотом в тупик. Иллюзии монархической конституции оказались только
прелюдией или вывеской, украшением, отводом глаз для подготовки отмены этой
«конституции» старою властью...
Мы сказали, что социал-демократия должна была до конца отстоять свой протест
против подавления свободы посредством «конституции». Что значит это «до конца»? Это
значит: до тех пор, пока учреждение, против которого с.-д. боролись, не стало фактом
вопреки с.-д., - пока тот монархически-конституционный поворот русской революции,
который неминуемо означал (на известное время) упадок революции, поражение
революции, не оказался фактом вопреки с.-д. Период конституционных иллюзий был
попыткой компромисса. Мы боролись и должны были бороться изо всех сил против него.
Нам пришлось идти во II Думу, нам пришлось считаться с компромиссом, раз
обстоятельства навязали его нам против нашей воли, вопреки нашим усилиям, ценой
поражения нашей борьбы. На какое время считаться, - это, разумеется, вопрос иной.
Какой же вывод вытекает из всего этого по отношению к бойкоту III Думы? Может
быть, тот, что бойкот, необходимый в начале периода конституционных иллюзий,
необходим и в конце этого периода? Это было бы «игрой ума» в духе «аналогической
социологии», а не серьезным выводом. Того содержания, которое имел бойкот в начале
русской революции, теперь уже не может быть в бойкоте. Ни предупреждать народ
против конституционных иллюзий, ни бороться против поворота революции на
конституционно-монархический тупик теперь нельзя. Прежней живой души в бойкоте
быть не может. Если и будет бойкот, то он получит во всяком случае иное значение, он
будет заполнен во всяком случае иным политическим содержанием.
Мало того. Рассмотренная нами историческая своеобразность бойкота дает одно
соображение против бойкота III Думы. В эпоху начала конституционного поворота
внимание всей нации неизбежно устремлялось на Думу. Бойкотом мы боролись и
должны были бороться против этого устремления внимания по направлению к тупику,
бороться против увлечения, которое было результатом темноты, неразвитости, слабости
или корыстной контрреволюционности. Теперь ни о каком не только общенациональном,
но даже вообще сколько-нибудь широком увлечении Думой вообще или III Думой не
может быть и речи. В бойкоте нет надобности с этой стороны.

169
 IV

Итак, условий применимости бойкота надо искать, несомненно, в объективном

положении вещей данного момента. Сравнивая с этой точки зрения осень 1907 и осень
1905 года, нельзя не прийти к выводу, что мы не имеем оснований провозглашать сейчас
бойкот. И с точки зрения соотношения между прямым революционным путем и
конституционно-монархическим «зигзагом», и с точки зрения массового подъема, и с
точки зрения специфической задачи борьбы с конституционными иллюзиями
современное положение вещей самым резким образом отличается от того, которое было
два года тому назад.
Тогда монархически-конституционный поворот истории был не более, как
полицейским посулом. Теперь этот поворот - факт. Было бы смешной боязнью правды
нежелание прямо признать этот факт. И было бы ошибкой выводить из признания этого
факта признание того, что русская революция закончена. Нет. Для этого последнего
вывода еще нет данных. Марксист обязан бороться за прямой революционный путь
развития, когда такая борьба предписывается объективным положением вещей, но это,
повторяем, не значит, чтобы мы не должны были считаться с определившимся уже
фактически зигзагообразным поворотом. С этой стороны ход русской революции
определился уже вполне. В начале революции мы видим линию короткого, по
необыкновенно широкого и головокружительно быстрого подъема. Затем перед нами
линия чрезвычайно медленного, но неуклонного упадка, начиная с декабрьского
восстания 1905 года. Сначала период непосредственной революционной борьбы масс,
затем период монархически-конституционного поворота.
Значит ли это, что этот последний поворот есть окончательный поворот? Что
закончилась революция и наступил «конституционный» период? Что нет оснований ни
ожидать нового подъема, ни готовить таковой? Что надо выкинуть за борт
республиканский характер нашей программы?
Ничего подобного. Такие выводы способны делать лишь либеральные пошляки, вроде
наших кадетов, готовых оправдывать холопство и низкопоклонство первыми
попавшимися доводами. Нет. Это значит только, что, защищая целиком всю нашу
программу и все наши революционные взгляды, мы должны непосредственные призывы
сообразовать с объективным положением вещей данного момента. Проповедуя
неизбежность революции, готовя систематически и неуклонно накопление горючего
материала во всех отношениях, заботливо оберегая в этих целях и культивируя, очищая
от либеральных паразитов революционные традиции лучшей эпохи нашей революции,
мы вместе с тем не отказываемся работать по-будничному на будничном монархически-
конституционном повороте. Только и всего. Готовить новый широкий подъем мы
должны, но соваться, не спросясь броду, с лозунгом бойкота нет никаких оснований.
Бойкот, как мы уже говорили, может иметь в России в данное время какой-нибудь
смысл лишь как активный бойкот. Это означает не пассивное отстранение от участия в
выборах, а игнорирование выборов ради задачи прямого натиска. Бойкот в этом смысле
неизбежно равняется призыву к самому энергичному и решительному наступлению. Есть
ли в данную минуту налицо такой широкий и общий подъем, без которого подобный
призыв не имеет смысла? Конечно, нет.
Вообще, что касается «призывов», то разница в этом отношении между теперешним
положением вещей и осенью 1905 года особенно ярка. Тогда, как мы уже указывали, за
целый предшествующий год не бывало призывов, которые бы масса встречала
молчанием. Энергия массового наступления шла впереди призывов организаций. Теперь
мы стоим в периоде такой паузы революции, когда целый ряд призывов систематически
оказывался не встречающим отклика в массах. Так было с призывом смести виттевскую
Думу (начало 1906 года), с призывом к восстанию после разгона первой Думы (лето 1906
года), с призывом к борьбе в ответ на разгон второй Думы и государственный переворот

170
3 июня 1907 года. Возьмите листок нашего ЦК по поводу этих последних актов. Вы
найдете в этом листке прямой призыв к борьбе в той форме, которая возможна по
местным условиям (демонстрации, стачки, открытая борьба с вооруженной силой
абсолютизма). Это был призыв словесный. Военные восстания июня 1907 года в Киеве и
в Черноморском флоте были призывами посредством действия. Ни тот, ни другой призыв
не встретил никакого массового отклика. Если самые яркие и непосредственные
проявления реакционного натиска на революцию - разгоны двух Дум и государственный
переворот - не вызвали подъема в данное время, то где основания для немедленного
повторения призыва в форме провозглашения бойкота? Не ясно ли, что объективное
положение вещей таково, что «провозглашение» рискует оказаться при этом пустым
выкриком? Когда борьба идет, ширится, растет, надвигается отовсюду, - тогда
«провозглашение» законно и необходимо, тогда дать боевой клич есть обязанность
революционного пролетариата. Но ни выдумать этой борьбы, ни вызвать ее одним только
кличем нельзя. И когда целый ряд боевых призывов, испытанных нами по поводам более
непосредственным, оказались безрезультатны, - мы, естественно, должны поискать
серьезных оснований для «провозглашения» лозунга, бессмысленного вне условий
осуществимости боевых призывов.
Кто хочет убедить социал-демократический пролетариат в правильности лозунга
бойкота, тот не должен дать себя увлечь одним только звуком слов, в свое время
сыгравших великую и славную революционную роль.
Тот должен вдуматься в объективные условия применимости подобного лозунга и
понять, что бросать его значит уже предполагать косвенно наличность условий
широкого, общего, сильного, быстрого революционного подъема. Но в такие эпохи, как
переживаемая нами, в эпохи временной паузы революции, такое условие ни в каком
случае нельзя косвенно предполагать. Его надо прямо и отчетливо сознать и выяснить
себе самому и всему рабочему классу. Иначе рискуешь попасть в положение человека,
который употребляет большие слова, не сознавая настоящего значения их или не решаясь
прямо и без обиняков назвать вещи своим именем.

Бойкот принадлежит к одной из лучших революционных традиций самого богатого

событиями, самого героического периода русской революции. Мы сказали выше, что
одна из наших задач - заботливо оберегать эти традиции вообще, культивировать их,
очищать от либеральных (и оппортунистических) паразитов. Необходимо остановиться
несколько на разборе этой задачи, чтобы правильно определить ее содержание и
устранить легко возможные перетолкования и недоразумения.
Марксизм отличается от всех других социалистических теорий замечательным
соединением полной научной трезвости в анализе объективного положения вещей и
объективного хода эволюции с самым решительным признанием значения
революционной энергии, революционного творчества, революционной инициативы масс,
- а также, конечно, отдельных личностей, групп, организаций, партий, умеющих
нащупать и реализовать связь с теми или иными классами. Высокая оценка
революционных периодов в развитии человечества вытекает из всей совокупности
исторических взглядов Маркса: именно в такие периоды разрешаются те
многочисленные противоречия, которые медленно накапливаются периодами так
называемого мирного развития. Именно в такие периоды проявляется с наибольшей
силой непосредственная роль разных классов в опре делении форм социальной жизни,
созидаются основы политической «надстройки», которая долго держится потом на базисе
обновленных производственных отношений. И, в отличие от теоретиков либеральной
буржуазии, именно в таких периодах видел Маркс не уклонения от «нормального» пути,
не проявления «социальной болезни», не печальные результаты крайностей и ошибок, а

171
самые жизненные, самые важные, существенные, решающие моменты в истории
человеческих обществ. В деятельности самого Маркса и Энгельса период их участия в
массовой революционной борьбе 1848- 1849 года выделяется, как центральный пункт. Из
этого пункта исходят они в определении судеб рабочего движения и демократии разных
стран. К этому пункту возвращаются они всегда для определения внутренней природы
разных классов и их тенденций в самом ярком и чистом виде. С точки зрения тогдашней,
революционной эпохи оценивают они всегда позднейшие, более мелкие, политические
образования, организации, политические задачи и политические конфликты. Идейные
вожди либерализма, вроде Зомбарта, недаром ненавидят от всей души эту черту в
деятельности и в литературных произведениях Маркса, относя ее на счет «озлобленности
эмигранта». Ведь это так под стать клопам полицейски-буржуазной университетской
науки - сводить к личной озлобленности, к личным тягостям эмигрантского положения
то, что является у Маркса и Энгельса самой неразрывной составной частью всего их
революционного миросозерцания!
В одном из своих писем, кажется к Кугельману, Маркс бросает мимоходом одно в
высшей степени характерное и особенно интересное с точки зрения занимающего нас
вопроса замечание. Он замечает, что реакции удалось в Германии почти вытравить из
народного сознания воспоминания и традиции революционной эпохи 1848 года. Здесь
рельефно сопоставляются задачи реакции и задачи партии пролетариата в отношении к
революционным традициям данной страны. Задача реакции - вытравить эти традиции,
представить революцию, как «стихию безумия» - струвенский перевод немецкого «das
tolle Jahr» («безумный год» - выражение немецких полицейски-буржуазных историков,
даже шире: немецкой профессорски-университетской историографии о 1848 годе). Задача
реакции - заставить население забыть те формы борьбы, формы организации, те идеи, те
лозунги, которые в таком богатстве и разнообразии рождала революционная эпоха. Как
тупые хвалители английского мещанства, Веббы, стараются представить чартизм,
революционную эпоху английского рабочего движения, простым ребячеством, «грехом
молодости», наивничанием, не заслуживающим серьезного внимания, случайным и
ненормальным уклонением, так и немецкие буржуазные историки третируют 1848 год в
Германии. Таково же отношение реакции к Великой французской революции, которая
доказывает до сих пор жизненность и силу своего влияния на человечество тем, что до
сих пор возбуждает самую яростную ненависть. Так и наши герои контрреволюции,
особенно из вчерашних «демократов» вроде Струве, Милюкова, Кизеветтера и tutti
quanti 67 соперничают друг с другом в подлом оплевывании революционных традиций
русской революции. Не прошло и двух лет с тех пор, как непосредственная массовая
борьба пролетариата завоевала ту частичку свободы, которой восхищаются либеральные
холопы старой власти, - а в нашей публицистической литературе создалось уже
громадное течение, называющее себя либеральным (!!), культивируемое в кадетской
печати и посвященное сплошь тому, чтобы представлять нашу революцию,
революционные способы борьбы, революционные лозунги, революционные традиции как
нечто низменное, элементарное, наивное, стихийное, безумное и т. д. ... вплоть до
преступного... от Милюкова до Камышанского il n'y a qu'un pas 68! Наоборот, успехи
реакции, загнавшей народ сначала из Советов рабочих и крестьянских депутатов в
дубасовски-столыпинские Думы, а теперь загоняющей его в октябристскую Думу, эти
успехи рисуются героям русского либерализма, как «процесс роста конституционного
сознания в России».
На русскую социал-демократию, несомненно, ложится обязанность самого
тщательного и всестороннего изучения нашей революции, распространения в массах
знакомства с ее формами борьбы, формами организаций и пр., укрепление
революционных традиций в народе, внедрение в массы убеждения, что единственно и

67
- все им подобные. Ред.
68
- всего только один шаг. Ред.

172
исключительно революционной борьбой можно добиться сколько-нибудь серьезных и
сколько-нибудь прочных улучшений, неуклонное разоблачение всей низости тех
самодовольных либералов, которые заражают общественную атмосферу миазмами
«конституционного» низкопоклонства, предательства и молчалинства. Один день
октябрьской стачки или декабрьского восстания во сто раз больше значил и значит в
истории борьбы за свободу, чем месяцы лакейских речей кадетов в Думе о
безответственном монархе и монархически-конституционном строе. Нам надо
позаботиться, - и кроме нас некому будет позаботиться, - о том, чтобы народ знал эти
полные жизни, богатые содержанием и великие по своему значению и своим
последствиям дни гораздо подробнее, детальнее и основательнее, чем те месяцы
«конституционного» удушья и балалайкинско-молчалинского преуспеяния, о которых
при благосклонном попустительстве Столыпина и его цензурно-жандармской свиты
благовестят так усердно органы нашей партийно-либеральней и беспартийно-
«демократической» (тьфу! тьфу!) печати.
Нет сомнения, симпатии к бойкоту вызываются у многих именно этим достойным
всякого уважения стремлением революционеров поддержать традицию лучшего
революционного прошлого, оживить безотрадное болото современных серых будней
огоньком смелой, открытой, решительной борьбы. Но именно потому, что нам дорого
бережное отношение к революционным традициям, мы должны решительно протестовать
против того взгляда, будто применением одного из лозунгов особой исторической эпохи
можно содействовать возрождению существенных условий этой эпохи. Одно дело –
хранение традиций революции, уменье использовать их для постоянной пропаганды и
агитации, для ознакомления масс с условиями непосредственной и наступательной
борьбы против старого общества, другое дело - повторение одного из лозунгов,
вырванного из совокупности породивших его и обеспечивших ему успех условий, и
применение его к условиям, существенно отличным.
Тот же Маркс, который так высоко ценил революционные традиции и неумолимо
бичевал ренегатское или филистерское отношение к ним, требовал в то же время уменья
мыслить от революционеров, уменья анализировать условия применения старых приемов
борьбы, а не простого повторения известных лозунгов. «Национальные» традиции 1792
года во Франции останутся, может быть, навсегда образцом известных революционных
приемов борьбы, но это не мешало Марксу в 1870 году, в знаменитом «Адресе»
Интернационала предупредить французский пролетариат против ошибочного
перенесения этих традиций в условия иной эпохи.
Так и у нас. Изучить условия применения бойкота мы должны, внедрить в массы ту
идею, что бойкот является вполне законным и необходимым иногда приемом в моменты
революционного подъема (что бы ни говорили педанты, всуе приемлющие имя Маркса),
мы должны. Но есть ли налицо этот подъем, это основное условие провозглашения
бойкота, - этот вопрос надо уметь поставить самостоятельно и решить его на основании
серьезного разбора данных. Наш долг - готовить наступление такого подъема, поскольку
это в наших силах, и не зарекаться от бойкота в соответствующий момент, но считать
лозунг бойкота вообще применимым к всякому худому или очень худому
представительному учреждению было бы безусловной ошибкой.
Возьмите ту мотивировку, которой защищался и доказывался бойкот в «дни свободы»,
и вы сразу увидите невозможность простого перенесения таких доводов в условия
теперешнего положения вещей.
Участие в выборах принижает настроение, сдает позицию неприятелю, сбивает с
толку революционный народ, облегчает соглашение царизма с контрреволюционной
буржуазией и т. п., говорили мы, отстаивая бойкот в 1905 и в начале 1906 года. Какова
основная предпосылка этих доводов, не всегда высказывавшаяся, но всегда
подразумеваемая, как нечто по тем временам само собою разумеющееся? Эта
предпосылка - богатая революционная энергия масс, ищущая и находящая себе
непосредственные выходы помимо всяких «конституционных» каналов. Эта предпосылка

173
- беспрерывное наступление революции на реакцию, которое преступно было ослаблять
занятием и обороной позиции, намеренно предоставляемой неприятелем с целью
ослабить общий натиск. Попробуйте повторить эти доводы вне условий этой основной
предпосылки, - и вы сразу почувствуете фальшь во всей своей «музыке», неверность
основного тона.
Безнадежна также была бы попытка оправдать бойкот различием второй и третьей
Думы. Считать серьезной и коренной разницу между кадетами (во второй Думе
окончательно предававшими народ в руки черной сотне) и октябристами, придавать
сколько-нибудь реальное значение пресловутой «конституции», порванной
государственным переворотом 3-го июня, - все это вообще соответствует гораздо больше
духу вульгарного демократизма, чем духу революционной социал-демократии. Мы
всегда говорили, твердили, повторяли, что «конституция» I и II Думы есть только
призрак, что болтовня кадетов только отвод глаз для прикрытия их октябристской
сущности, что Дума - совершенно негодное средство для удовлетворения требований
пролетариата и крестьянства. Для нас 3-е июня 1907 года - естественный и неизбежный
результат декабрьского поражения в 1905 году. Никогда не были мы «очарованы»
прелестями «думской» конституции, не может нас и разочаровать особенно переход от
реакции, подкрашенной и родичевской фразой политой, - к реакции голой, открытой,
грубой. Может быть, даже последняя - гораздо лучшее средство для отрезвления всяких
хамствующих либеральных дурачков или сбитых ими с толку групп населения...
Сравните меньшевистскую, стокгольмскую, и большевистскую, лондонскую,
резолюции о Гос. думе. Вы увидите, что первая - напыщенна, фразиста, полна громких
слов о значении Думы, надута сознанием величия думской работы. Вторая - проста, суха,
трезва, скромна. Первая резолюция проникнута духом мещанского торжества по поводу
венчания социал-демократии с конституционализмом («новой властью, из недр народа» и
прочее, и прочее в духе той же казенной фальши). Вторая может быть пересказана
примерно так: ежели проклятая контрреволюция загнала нас в этот проклятый хлев,
будем и там работать на пользу революции, не хныкая, но и не хвастаясь.
Защищая Думу от бойкота еще в период непосредственной революционной борьбы,
меньшевики, так сказать, ангажировались перед народом насчет того, что Дума будет
чем-то вроде орудия революции. И они преторжественно провалились с этим
ангажементом. Мы же, большевики, если чем ангажировались, то только уверениями, что
Дума - исчадие контрреволюции, и добра от нее сколько-нибудь серьезного ждать нельзя.
Наша точка зрения подтверждалась до сих пор великолепно, и можно ручаться, что ее
еще подтвердят дальнейшие события. Без «исправления» и повторения на основании
новых данных октябрьско-декабрьской стратегии не бывать на Руси свободе.
Поэтому, когда мне говорят: III Думу нельзя использовать, как вторую, нельзя
объяснить массам необходимости участвовать в ней, то мне хочется ответить: если под
«использованием» разуметь нечто меньшевистски-велеречивое, вроде орудия революции
и т. п., тогда, конечно, нельзя. Но ведь и первые две Думы оказались на деле только
ступеньками к октябристской Думе, и все же мы их использовали для той простой и
скромной цели (пропаганда и агитация, критика и разъяснение массам происходящего),
для которой мы сумеем всегда использовать самые скверные представительные
учреждения. Речь в Думе никакой «революции» не вызовет, и пропаганда в связи с
Думой никакими особыми качествами не отличается, но пользы от того и от другого
социал-демократия получит не меньше, а иногда и побольше, чем от иной напечатанной
или произнесенной в другом собрании речи.
И объяснять массам наше участие в октябристской Думе мы должны так же просто.
Вследствие поражения в декабре 1905 года и неудачи попыток 1906-1907 годов
«исправить» это поражение, реакция неизбежно загоняла нас и постоянно будет дальше
загонять в худшие и худшие quasi-конституционные учреждения. Мы будем отстаивать
всегда и везде наши убеждения и проводить наши взгляды, повторяя всегда, что пока
держится старая власть, пока она не вырвана с корнем, добра ждать нечего. Будем

174
готовить условия нового подъема, а до его наступления и для его наступления надо
упорнее работать, не бросая лозунгов, имеющих смысл только в условиях подъема.
Неверно также было бы смотреть на бойкот, как на линию тактики,
противополагающую пролетариат и часть революционной буржуазной демократии
либерализму совместно с реакцией. Бойкот, это - не линия тактики, а особое средство
борьбы, годное при особых условиях. Смешивать большевизм с «бойкотизмом» - такая
же ошибка, как смешивать его с «боевизмом». Различие линии тактики у меньшевиков и
большевиков вполне уже выяснилось и отлилось в принципиально различные резолюции
весной 1905 года во время большевистского III съезда в Лондоне и меньшевистской
конференции в Женеве. Ни о бойкоте, ни о «боевизме» тогда не было и не могло быть
речи. И на выборах во вторую Думу, когда мы не были бойкотистами, и во II Думе наша
линия тактики отличалась самым решительным образом от меньшевистской, как
известно всем и каждому. Линии тактики расходятся при всех приемах и средствах
борьбы, на каждом поприще борьбы, отнюдь не создавая каких-то специальных, той или
иной линии свойственных способов борьбы. И если бы бойкот III Думы оправдывался
или вызывался крахом революционных ожиданий от первой или второй Думы, крахом
«законной», «сильной», «прочной» и «истинной» конституции, то это было бы
меньшевизмом худшего сорта.

VI

Мы отложили на конец рассмотрение наиболее сильных и единственно марксистских

доводов за бойкот. Активный бойкот не имеет смысла вне широкого революционного
подъема. Пусть так. Но широкий подъем развивается из неширокого. Признаки
некоторого подъема есть налицо. Лозунг бойкота должен быть выставлен нами, ибо этот
лозунг поддерживает, развивает и расширяет начинающийся подъем.
Такова, по моему мнению, основная аргументация, определяющая собой, в более или
менее ясной форме, склонность к бойкоту в с.-д. кругах. И при этом товарищи, ближе
всего стоящие к непосредственно-пролетарской работе, исходят не из «построенной» по
известному типу аргументации, а из некоторой суммы впечатлений, получаемых ими от
соприкосновения с рабочей массой.
Один из немногих вопросов, по которым нет или не было до сих пор, кажется,
разногласий между двумя фракциями с.-д., это - вопрос о причине длительной паузы в
развитии нашей революции. «Пролетариат не оправился», - такова эта причина. И
действительно, октябрьско-декабрьская борьба почти целиком легла на один
пролетариат. За всю нацию систематически, организованно, беспрерывно боролся один
только пролетариат. Не удивительно, что в стране с наименьшим (по европейскому
масштабу) процентом пролетарского населения пролетариат должен был оказаться
неимоверно истощенным такой борьбой. К тому же объединенные силы
правительственной и буржуазной реакции обрушились после декабря и обрушивались с
тех пор беспрерывно именно на пролетариат. Полицейские преследования и казни
децимирова-ли пролетариат в течение полутора года, а систематические локауты,
начиная с «карательного» закрытия казенных заводов и кончая заговорами капиталистов
против рабочих, доводили нужду рабочих масс до невиданных размеров. И вот теперь,
говорят некоторые с.-д. работники, среди масс замечаются признаки подъема настроения,
накопления сил у пролетариата. Это не вполне определенное и не вполне уловимое
впечатление дополняется более сильным доводом: в некоторых отраслях
промышленности констатируется несомненное оживление дел. Увеличенный спрос на
рабочих неминуемо должен усилить стачечное движение. Рабочие должны будут
попытаться возместить хоть часть тех громадных потерь, которые они понесли в эпоху
репрессий и локаутов. Наконец, третий и наиболее сильный довод состоит в указании не
на проблематическое и вообще ожидаемое стачечное движение, а на одну крупнейшую,

175
назначенную уже рабочими организациями, стачку. Представители 10 000 текстильных
рабочих еще в начале 1907 г. обсуждали свое положение и намечали шаги по усилению
профессиональных союзов этой отрасли промышленности. Второй раз собрались уже
представители 20 000 рабочих и постановили объявить в июле 1907 г. всеобщую
забастовку текстильных рабочих. Движение это может охватить непосредственно до 400
000 рабочих. Исходит оно из Московской области, т. е. из самого крупного центра
рабочего движения в России и из самого крупного торгово-промышленного центра.
Именно в Москве и только в Москве массовое рабочее движение может получить всего
скорее характер широкого народного движения, имеющего решающее политическое
значение. А текстильные рабочие из общей рабочей массы представляют из себя элемент
наихуже оплачиваемый, наименее развитой, слабее всего участвовавший в предыдущих
движениях, теснее всего связанный с крестьянством. Инициатива таких рабочих может
указывать на то, что движение будет охватывать несравненно более широкие слои
пролетариата, чем прежде.
Связь же стачечного движения с революционным подъемом в массах
продемонстрирована уже неоднократно в истории русской революции.
Прямой обязанностью социал-демократии является сосредоточение громадного
внимания и экстренных усилий именно на этом движении. Работа именно в этой области
должна получить безусловно первенствующее значение по сравнению с выборами в
октябристскую Думу. В массы должно быть внедрено убеждение в необходимости
превратить это стачечное движение в общий и широкий натиск на самодержавие. Лозунг
бойкота и означает перенесение внимания с Думы на непосредственную массовую
борьбу. Лозунг бойкота и означает пропитывание нового движения политическим и
революционным содержанием.
Таков приблизительно ход мысли, приводящий некоторых с.-д. к убеждению в
необходимости бойкотировать III Думу. Это - аргументация за бойкот, несомненно,
марксистская и не имеющая ничего общего с голым повторением лозунга, вырванного из
связи особых исторических условий.
Но, как ни сильна эта аргументация, она все же таки, по моему мнению, недостаточна
еще для того, чтобы заставить нас сейчас же принять лозунг бойкота. Эта аргументация
подчеркивает то, что и вообще не должно бы подлежать сомнению для русского социал-
демократа, думавшего над уроками, преподанными нашей революцией, именно: что мы
не можем зарекаться от бойкота, что мы должны быть готовы выдвинуть этот лозунг в
подходящий момент, что наша постановка вопроса о бойкоте не имеет ничего общего с
либеральной, филистерски-убогой и лишенной всякого революционного содержания
постановкой вопроса: уклоняться или не уклоняться?.
Примем за доказанное и вполне соответствующее действительности все то, что
говорят сторонники бойкота из с.-д. об изменении в настроении рабочих, о
промышленном оживлении и об июльской забастовке текстильщиков.
Что вытекает из всего этого? Перед нами начало некоторого частного подъема,
имеющего революционное значение 69. Обязаны ли мы приложить все усилия, чтобы
поддержать и развить его, стремясь превратить в общий революционный подъем, а затем
и в движение наступательного типа? Безусловно. Среди социал-демократов (кроме разве
сотрудничающих в «Товарище») об этом не может быть двух мнений. Но нужен ли в

69
Есть мнение, что текстильная забастовка является движением нового типа, обособляющим
профессиональное движение от революционного. Но мы проходим мимо этого взгляда, во-1-х,
потому, что толковать все симптомы явлений сложного типа в пессимистическую сторону есть
прием вообще опасного свойства, часто сбивавший с толку многих, не совсем «твердых в седле»
социал-демократов. Во-2-х, если бы в текстильной забастовке были отмеченные черты, то мы, с.-
д., несомненно, должны бы были самым энергичным образом бороться против них. В случае
успеха нашей борьбы вопрос стоял бы, следовательно, именно так, как мы его и ставим.

176
данную минуту, в начале этого частного подъема, до его окончательного перехода в
общий, нужен ли лозунг бойкота для развития движения? Способен ли этот лозунг
содействовать развитию современного движения? Это вопрос иной, и на этот вопрос, по
моему мнению, придется ответить отрицательно.
Развивать общий подъем из частного можно и должно прямыми и непосредственными
доводами и лозунгами, без отношения к III Думе. Весь ход событий после декабря - одно
сплошное подтверждение с.-д. взгляда на роль монархической конституции, на
необходимость непосредственной борьбы. Граждане! будем говорить мы, если вы не
хотите, чтобы дело демократии в России так же неуклонно и все быстрее и быстрее шло
под гору, как шло оно после декабря 1905 года, во время гегемонии над демократическим
движением господ кадетов, если вы не хотите этого, - поддержите начинающийся подъем
рабочего движения, поддержите непосредственную массовую борьбу. Вне ее нет и не
может быть гарантий свободы на Руси.
Агитация этого типа будет, несомненно, вполне последовательной революционно-
социал-демократической агитацией. Обязательно ли добавлять к ней: не верьте,
граждане, в III Думу и смотрите на нас, с.-д., бойкотирующих ее в доказательство нашего
протеста!
Подобное добавление по условиям переживаемого времени не только не необходимо,
но звучит даже странно, звучит почти как насмешка. Да в III Думу и без того никто не
верит, т. е. в слоях населения, способных питать демократическое движение, нет и быть
не может того увлечения конституционным учреждением III Думы, как было,
несомненно, широкое увлечение / Думой, первыми попытками создания на Руси каких бы
то ни было, только конституционных учреждений.
Центром тяжести внимания широких кругов населения в 1905 и в начале 1906 г. было
первое представительное учреждение, хотя бы на основе монархической конституции.
Это факт. Против этого должны были с.-д. бороться и демонстрировать самым
наглядным образом.
Теперь не то. Не увлечение первым «парламентом» составляет характерную черту
момента, не вера в Думу, а неверие в подъем.
При таких условиях, выдвигая преждевременно лозунг бойкота, мы нисколько не
усиливаем движения, не парализуем действительных помех этому движению. Мало того:
мы рискуем даже этим ослабить силу нашей агитации, ибо бойкот есть лозунг,
сопутствующий уже определившемуся подъему, а вся беда теперь в том, что широкие
круги населения в подъем не верят, силы его не видят.
Надо сначала позаботиться о том, чтобы на деле была доказана сила этого подъема, а
потом мы успеем всегда двинуть лозунг, косвенно выражающий эту силу. Да и то еще
вопрос: нужен ли будет для революционного движения наступательного характера
особый лозунг, отвлекающий внимание от... III Думы. Возможно, что нет. Для того,
чтобы пройти мимо чего-либо важного и действительно способного увлечь неопытную и
не-видывавшую еще парламентов толпу, необходимо, может быть, бойкотировать то,
мимо чего пройти надо. Но для того, чтобы пройти мимо учреждения, совершенно
неспособного увлечь современную демократическую или полудемократическую толпу,
не обязательно провозглашать бойкот. Не в бойкоте теперь суть, а в прямых и
непосредственных усилиях превратить частный подъем в общий, профессиональное
движение в революционное, оборону от локаутов в наступление на реакцию.

VII

Резюмируем. Лозунг бойкота порожден особым историческим периодом. В 1905 и в

начале 1906 года объективное положение вещей ставило на решение борющихся

177
общественных сил вопрос о выборе ближайшего пути: непосредственно-революционный
путь или монархически-конституционный поворот. Содержанием бойкотистской
агитации при этом была главным образом борьба с конституционными иллюзиями.
Условием успеха бойкота был широкий, общий, быстрый и сильный революционный
подъем.
Во всех этих отношениях положение вещей к осени 1907 года вовсе не вызывает
необходимости в таком лозунге и не оправдывает его.
Продолжая свою будничную работу по подготовке выборов и не отказываясь заранее
от участия в самых реакционных представительных учреждениях, мы должны всю свою
пропаганду и агитацию направить на выяснение народу связи между поражением в
декабре и всем последующим упадком свободы и поруганием конституции. Мы должны
внедрить в массы твердое убеждение в том, что без непосредственной массовой борьбы
такое поругание неизбежно будет продолжаться и усиливаться.
Не зарекаясь от применения лозунга бойкота в моменты подъема, когда могла бы
возникнуть серьезная надобность в таком лозунге, мы в настоящее время должны
направить все усилия на то, чтобы путем прямого и непосредственного воздействия
стремиться превратить тот или иной подъем рабочего движения в движение общее,
широкое, революционное и наступательное по отношению к реакции в целом, по
отношению к ее устоям.

Ленин. Тезисы доклада, прочитанного на Петербургской

общегородской конференции 8-го июля, по вопросу об отношении
социал-демократической рабочей партии к третьей Думе (1907 г.)
1. Бойкот Думы, как показал опыт русской революции, является единственно
правильным решением революционной социал-демократии при таких исторических
условиях, когда бойкот представляет из себя действительно активный бойкот, т. е.
выражает силу непосредственно идущего к прямому натиску на старую власть
(следовательно, к вооруженному восстанию) широкого и всеобщего революционного
подъема. Бойкот выполняет великую историческую задачу, когда содержанием его
является предупреждение пролетариатом всего народа против слепого мелкобуржуазного
увлечения конституционными иллюзиями и первыми, даруемыми старой властью, якобы
конституционными учреждениями.
2. Рассматривать бойкот, как само по себе действующее средство вне условий широ
кого, всеобщего, сильного и быстрого революционного подъема и прямого всенародного
натиска, направленного на свержение старой власти, - вне задачи борьбы с народным
увлечением дарованной конституцией, - значит действовать под влиянием чувства, а не
разума.
3. Поэтому провозглашать бойкот Думы на основании того, что благоприятный для
кадетов избирательный закон заменен благоприятным для октябристов, - на основании
того, что на смену второй Думе, которая по-кадетски говорила и по-октябристски
действовала и в которой с.-д. не без пользы для дела революции участвовали, идет
откровенно октябристская Дума, - провозглашать бойкот на этом основании значило бы
не только заменять выдержанную революционную работу революционной нервозностью,
но и обнаруживать господство над самими с.-д. худших иллюзий насчет кадетской Думы
и кадетской конституции.
4. Центральным пунктом всей агитационной работы революционной социал-
демократии должно быть выяснение народу того, что государственный переворот 3 июня
1907 года является прямым и совершенно неизбежным результатом поражения
декабрьского восстания 1905 года. Урок второго периода русской революции, 1906 и

178
1907 годов, состоит в том, что такое же систематическое наступление реакции и
отступление революции, которое происходило весь этот период, неизбежно при
господстве веры в конституцию, неизбежно при господстве якобы конституционных
способов борьбы, неизбежно до тех пор, пока пролетариат, окрепнув и собравшись с
силами от понесенных поражений, не поднимется несравненно более широкими массами
для более решительного и наступательного революционного натиска, направленного на
свержение царской власти.
5. Разгорающееся в настоящее время в Московском промышленном районе и
начинающее захватывать иные районы России стачечное движение следует
рассматривать, как самый крупный залог возможного в близком будущем
революционного подъема.
Поэтому социал-демократия должна приложить все свои силы не только для
поддержки и развития экономической борьбы пролетариата, но и для превращения
данного, пока еще только профессионального, движения в широкий революционный
подъем и в непосредственную борьбу рабочих масс с вооруженной силой царизма. Лишь
тогда, когда усилия социал-демократии в этом направлении увенчаются успехом, лишь
на почве создавшегося уже наступательного революционного движения может получить
серьезное значение лозунг бойкота в неразрывной связи с прямым призывом масс к
вооруженному восстанию, свержению царской власти, замены ее временным
революционным правительством для созыва учредительного собрания на основе
всеобщего, прямого, равного и тайного голосования.

Ленин. Проект резолюции по вопросу об участии в выборах в III

Государственную Думу (1907 г.)
Принимая во внимание,
1) что активный бойкот, как показал опыт русской революции, является правильной
тактикой социал-демократии лишь в обстановке широкого, всеобщего и быстрого
революционного подъема, переходящего в вооруженное восстание, и лишь в связи с
идейной задачей борьбы против конституционных иллюзий при созыве старой властью
первого представительного собрания;
2) что при отсутствии этих условий правильная тактика революционной социал-
демократии требует даже при наличности всех условий революционной эпохи участия в
выборах, как это и было при II Думе;
3) что социал-демократия, всегда указывавшая на октябристскую сущность партии
кадетов и на непрочность кадетского избирательного закона (11. XII. 1905) при
существовании самодержавия, не имеет никаких оснований менять свою тактику
вследствие замены его октябристским избирательным законом;
4) что развивающееся в настоящее время стачечное движение в центральной
промышленной области России, являясь крупнейшим залогом возможного в близком
будущем революционного подъема, требует в то же время упорной работы над
превращением пока только профессионального движения в политическое и в
непосредственно-революционное, связанное с вооруженным восстанием, конференция
постановляет:
а) принять участие в выборах и в III Думе;
б) разъяснять массам связь государственного переворота 3. VI. 1907 с поражением
декабрьского восстания 1905 г. и с изменами либеральной буржуазии, доказывая в то же
время недостаточность одной профессиональной борьбы и стремясь превратить

179
профессиональное стачечное движение в политическое и в непосредственную
революционную борьбу масс за свержение царского правительства путем восстания;
в) разъяснять массам, что бойкот Думы сам по себе не в состоянии поднять рабочее
движение и революционную борьбу на высшую ступень и что тактика бойкота могла бы
стать уместной только при условии успеха наших усилий превратить профессиональный
подъем в революционный натиск.

Ленин. Международный социалистический конгресс в Штутгарте

(1907 г.)
Последний день съезда был посвящен наиболее интересовавшему всех вопросу о
милитаризме. Пресловутый Эрве защищал весьма несостоятельную позицию, не умея
связать войны с капиталистическим режимом вообще и антимилитаристской агитации со
всей работой социализма. Проект Эрве - «ответить» на какую бы то ни было войну
стачкой и восстанием – обнаружил полное непонимание того, что применение того или
иного средства борьбы зависит не от предварительного решения революционеров, а от
объективных условий того кризиса, и экономического и политического, который война
вызовет.
Но если Эрве, несомненно, проявил легкомыслие, поверхностность и увлечение
эффектной фразой, то было бы величайшей близорукостью противопоставлять ему одно
только догматическое изложение общих истин социализма. В эту ошибку (от которой не
совсем свободны были Бебель и Гед) впал особенно Фольмар. С необычайным
самодовольством человека, влюбленного в шаблонный парламентаризм, разносил он
Эрве, не замечая того, что его собственная узость и черствость оппортунизма заставляют
признать живую струйку в эрвеизме, несмотря на теоретическую нелепость и вздорность
постановки вопроса самим Эрве. Бывает ведь так, что теоретические нелепости
прикрывают некоторую практическую истину в новом повороте движения. И эту сторону
вопроса, призыв ценить не одни только парламентские способы борьбы, призыв к
действию сообразно новым условиям будущей войны и будущих кризисов, подчеркнули
революционные с.-д., особенно Роза Люксембург в своей речи. Вместе с русскими
делегатами с.-д. (Ленин и Мартов, - оба выступали здесь солидарно), Роза Люксембург
предложила поправки к резолюции Бебеля, и в этих поправках была подчеркнута
необходимость агитации среди молодежи, необходимость использования порожденного
войной кризиса в целях ускорения падения буржуазии, необходимость иметь в виду
неизбежное изменение приемов и средств борьбы по мере обострения классовой борьбы
и изменения политической ситуации. Из догматически-односторонней, мертвой,
допускавшей фольмаровское истолкование, резолюции Бебеля получилась таким образом
в конце концов совсем иная резолюция. Все теоретические истины были повторены в ней
в поучение эрвеистам, способным забывать о социализме ради антимилитаризма. Но эти
истины, служат введением не к оправданию парламентского кретинизма, не к освящению
одних только мирных средств, не к преклонению перед данной, сравнительно мирной и
спокойной, ситуацией, - а к признанию всех средств борьбы, к учету опыта революции в
России, к развитию действенной, творческой стороны движения.
В органе Цеткиной, на который мы уже не раз указывали, замечательно верно
схвачена именно эта, самая выдающаяся и самая важная черта резолюции конгресса об
антимилитаризме. «И здесь, - говорит Цеткина об антимилитаристской резолюции, -
победила в конце концов революционная энергия (Tatkraft) и мужественная вера рабочего
класса в его способность к борьбе, - победила, с одной стороны, пессимистическое
евангелие бессилия и закостенелое стремление ограничиться старыми, исключительно
парламентскими способами борьбы, а, с другой стороны, победила и простоватый
антимилитаристский спорт французских полуанархистов вроде Эрве. Резолюция,
принятая в конце концов единогласно, и комиссией и почти 900 делегатами всех стран,
180
выражает в энергичных словах гигантский подъем революционного рабочего движения
со времени последнего международного съезда; резолюция выдвигает, как принцип
пролетарской тактики, ее гибкость, ее способность к развитию, ее обострение
(Zuspitzung) по мере назревания условий для этого».
Эрвеизм отвергнут, но он отвергнут не в пользу оппортунизма, не с точки зрения
догматизма и пассивности. Живое стремление к все более решительным и новым
приемам борьбы всецело признано международным пролетариатом и поставлено в связь
со всем обострением экономических противоречий, со всеми условиями кризисов,
порождаемых капитализмом.
Не пустая эрвеистская угроза, - а ясное сознание неизбежности социальной
революции, твердая решимость борьбы до конца, готовность к самым революционным
средствам борьбы, - вот каково значение резолюции международного социалистического
конгресса в Штутгарте по вопросу о милитаризме.

Ленин. Предисловие к сборнику «За 12 лет» (1907 г.)

Бойкот булыгинской Думы большевиками и колебания меньшевиков. Бойкот
виттевской Думы большевиками и колебания меньшевиков, звавших выбирать, но не в
Думу. Поддержка кадетского министерства и кадетской политики в I Думе
меньшевиками и решительное разоблачение конституционных иллюзий и кадетской
контрреволюционности большевиками вместе с пропагандой идеи «исполнительного
комитета левых». Далее, левый блок у большевиков на выборах во II Думу и блоки с
кадетами у меньшевиков и т. д., и т. п.
Теперь «кадетский период» русской революции (выражение брошюры: «Победа
кадетов и задачи рабочей партии», март 1906 года), кажется, пришел к концу.
Контрреволюционность кадетов разоблачена вполне. Кадеты сами начинают
признаваться в том, что все время они боролись против революции, и г. Струве
откровенно договаривает заветные мысли кадетского либерализма. Чем внимательнее
будет оглядываться теперь сознательный пролетариат на весь этот кадетский период в
целом, на весь этот «конституционный зигзаг», - тем очевиднее будет становиться, что
большевики оценили заранее и этот период и сущность партии кадетов вполне
правильно, что меньшевики действительно вели ошибочную политику, объективное
значение которой равнялось замене самостоятельной пролетарской политики политикой
подчинения пролетариата буржуазному либерализму.

Ленин. Конференция санкт-петербургской организации РСДРП (1907 г.)

Признавая обязательным для с.-д. фракции в III Думе руководиться резолюцией
Лондонского съезда о Государственной думе, а также резолюцией о непролетарских
партиях, конференция С.-Петербургской организации РСДРП в развитие этих резолюций
считает необходимым высказать нижеследующее:
1. В III Думе уже определилось два большинства: черносотенно-октябристское и
октябристе ко-кадетское. Первое контрреволюционное и отстаивает особенно усиление
репрессий и охрану помещичьих привилегий, доходя до стремлений к полному
восстановлению самодержавия. Второе большинство тоже безусловно
контрреволюционно, но склонно прикрыть борьбу с революцией некоторыми
призрачными бюрократическими «реформами».
2. Такое положение в Думе чрезвычайно благоприятствует двойной политической
игре и со стороны правительства и со стороны кадетов. Правительство хочет, усиливая

181
репрессии и продолжая военной силой «завоевывать» Россию, изображать из себя
сторонника конституционных реформ. Кадеты хотят, голосуя на деле с
контрреволюционными октябристами, изображать из себя не только оппозицию, но и
представителей демократий. На с.-д. ложится при этих условиях с особенной силой
задача беспощадного разоблачения этой игры, разоблачения перед народом как насилий
со стороны черносотенных помещиков и правительства, так и контрреволюционной
природы кадетов. Прямая или косвенная поддержка кадетов (в форме ли голосования за
правых кадетов или «левых» октябристов в президиум, в форме ли информационного
бюро с участием кадетов, координации своих действий с их политикой и т. п.) со стороны
с.-д. была бы теперь прямым ущербом делу классового воспитания рабочих масс и делу
революции.
3. Отстаивая без всяких урезок свои социалистические цели и критикуя с этой точки
зрения все, даже самые демократические и «трудовые» буржуазные партии, с.-д. в своей
агитации должны выдвигать на первый план выяснение широким народным массам
полного несоответствия III Думы интересам и требованиям народа и в связи с этим
[должна вестись] широкая и энергичная пропаганда идеи учредительного собрания,
основанного на всеобщем, прямом, равном и тайном голосовании.
4. К числу основных задач социал-демократии в III Думе принадлежит разоблачение
классовой подоплеки правительственных и либеральных предложений при особенном
внимании к вопросам, касающимся экономических интересов широких народных масс
(рабочий и аграрный вопросы, бюджет и т. д.), - тем более, что состав III Думы обещает
исключительно обильный материал для агитационной деятельности с.-д.
5. В частности, социал-демократии в Думе необходимо использовать право запросов,
для чего необходимы совместные действия с другими группами левее кадетов без каких
бы то ни было отступлений от программы и тактики с.-д. и без заключения какого бы то
ни было блока.
Чтобы не повторять ошибки, сделанной с.-д. во II Думе, с.-д. фракция должна
немедленно предложить левым и только левым (т. е. способным к борьбе против кадетов)
депутатам Думы образовать информационное бюро, ничем не связывающее его
участников, но дающее рабочим депутатам возможность систематически влиять на
демократию в духе с.-д. политики.

Ленин. Третья Дума (1907 г.)

Совершенно ясно и не подлежит никакому сомнению, что оба думских большинства -
черносотенно-октябристское и октябристско-кадетское - попеременно опираясь на
которые намерено балансировать правительство Столыпина, оба эти большинства,
каждое по-своему - в разных вопросах - будут контрреволюционными. О борьбе с
министерством того или другого большинства или даже отдельных их элементов - борьбе
сколько-нибудь систематической и планомерной - и речи быть не может. Возможны
только отдельные, временные конфликты. Такие конфликты возможны прежде всего
между черносотенным элементом первого большинства и правительством. Но не надо
забывать, что они не могут быть сколько-нибудь глубокими, и правительство, нисколько
не сходя с контрреволюционной почвы, может с полным удобством и легкостью выйти из
этих конфликтов победителем, опираясь на второе большинство. Революционная социал-
демократия и вместе с ней все остальные революционно настроенные элементы III Думы
при всем своем желании не могут использовать эти конфликты в интересах революции
иначе, как в чисто агитационных целях; о «поддержке» какой-либо из сталкивающихся
сторон здесь не может быть и речи, ибо такая поддержка была бы сама
контрреволюционным актом.

182
 Быть может, несколько больше и лучше можно будет использовать возможные
конфликты между отдельными элементами второго большинства, - между кадетами с
одной стороны и октябристами и правительством - с другой. Но положение и здесь
таково, что не только в силу субъективных настроений и намерений, но и вследствие
объективных условий конфликты будут и неглубоки и преходящи, явятся лишь
средством, облегчающим политическим торгашам заключение сделки на условиях более
приличных по внешности, по существу же противоречащих интересам демократии.
Социал-демократия должна, следовательно, не отказываясь от использования даже таких
неглубоких и нечастых конфликтов, вести упорную борьбу за демократические и
революционные задачи не только с правительством, черной сотней и октябристами, но и
с кадетами.
Таковы основные цели, которые должна поставить себе социал-демократия в третьей
Государственной думе. Совершенно очевидно, что эти цели - те же, которые стояли перед
партией пролетариата во второй Думе. Они формулированы с полной ясностью в первом
пункте резолюции Лондонского съезда о Государственной думе. Пункт этот гласит:
«непосредственно политическими задачами социал-демократии в Думе являются: а)
выяснение народу полной непригодности Думы, как средства осуществить требования
пролетариата и революционной мелкой буржуазии, в особенности крестьянства; б)
выяснение народу невозможности осуществить политическую свободу парламентским
путем, пока реальная власть остается в руках царского правительства, и выяснение
неизбежности открытой борьбы народных масс с вооруженной силой абсолютизма,
борьбы, имеющей целью обеспечение полноты победы - переход власти в руки народных
масс и созыв учредительного собрания на основе всеобщего, равного, прямого и тайного
голосования».
В этой резолюции, в особенности в последних ее словах, формулирована и важнейшая
специальная задача деятельности социал-демократии в третьей Думе, задача, которую
социал-демократические депутаты должны выполнить в связи с обличением всей
гнусности преступления 3-го июня. Обличать это преступление они должны, конечно, не
с либеральной точки зрения формального нарушения конституции, а как наглое и грубое
нарушение интересов широких народных масс, как беззастенчивую и возмутительную
фальсификацию народного представительства. Отсюда и должно вытекать выяснение
широким народным массам полного несоответствия III Думы интересам и требованиям
народа и в связи с этим широкая и энергичная пропаганда идеи полновластного
учредительного собрания, основанного на всеобщем, прямом, равном и тайном
голосовании.
Та же лондонская резолюция весьма отчетливо определяет характер с.-д. партийной
работы в Государственной думе в следующих выражениях: «на первый план должна быть
выдвинута критическая, пропагандистская, агитационная и организационная роль с.-д.
думской фракции»; «общий характер думской борьбы должен быть подчинен всей
внедумской борьбе пролетариата, причем особенно важно использование массовой
экономической борьбы и служение ее интересам». Совершенно ясно, в какой тесной,
неразрывной связи находится такой характер думской работы с теми целями, которые,
как выше указано, должна ставить себе в Думе социал-демократия в настоящий момент.
Мирная законодательная работа социал-демократов в третьей Думе при условиях,
делающих в высокой степени вероятными массовые движения, явилась бы не только
нецелесообразной, не только смешным донкихотством, но и прямой изменой
пролетарским интересам. Она неизбежно привела бы социал-демократию к «принижению
ее лозунгов, способному лишь дискредитировать в глазах массы социал-демократию и
оторвать ее от революционной борьбы пролетариата». Большего преступления
представители пролетариата в Думе не могли бы совершить.
Критическая деятельность социал-демократии должна быть развернута во всю ширину
и заострена до высшей степени тем более, что в III Думе материал для нее будет в
чрезвычайном избытке. Социал-демократы в Думе обязаны до конца разоблачать

183
классовую подкладку как правительственных, так и либеральных мер и предложений,
которые будут проводиться в Думе, причем, в полном согласии с резолюцией съезда,
особенное внимание необходимо обратить на те меры и предложения, которые касаются
экономических интересов широких народных масс; сюда относятся рабочий и аграрный
вопросы, вопрос о бюджете и т. д. Во всех этих вопросах социал-демократия обязана
противопоставлять правительственной и либеральной точкам зрения свои
социалистические и демократические требования, эти вопросы - самый чувствительный
нерв народной жизни и вместе с тем самое больное место правительства и тех
социальных групп, на которые опираются оба думских большинства.

Ленин. Четвертая конференция РСДРП (1908 г.)

Исходя из резолюции Лондонского съезда о Государственной думе и о
непролетарских партиях, Всероссийская конференция РСДРП в развитие этих резолюций
считает необходимым высказать нижеследующее:
1) в III Думе, являющейся результатом государственного переворота 3-го июня,
возможны два большинства: черносотенно-октябристское и октябристско-кадетское.
Первое, выражая по преимуществу интересы крепостников-помещиков,
контрреволюционно и отстаивает, главным образом, охрану помещичьих интересов и
усиление репрессий, доходя до стремления к полному восстановлению самодержавия.
Второе большинство, выражая интересы, главным образом, крупной буржуазии, тоже
безусловно контрреволюционно, но склонно прикрыть борьбу с революцией некоторыми
призрачными бюрократическими реформами;
2) такое положение в Думе чрезвычайно благоприятствует двойной политической игре
и со стороны правительства и со стороны кадетов. Правительство хочет, усиливая
репрессии и продолжая военной силой «завоевывать» Россию, изображать из себя
сторонника конституционных реформ. Кадеты хотят, голосуя на деле с
контрреволюционными октябристами, изображать из себя не только оппозицию, но и
представителей демократии. На с.-д. ложится при этих условиях с особенной силой
задача беспощадного разоблачения этой игры, разоблачения перед народом как насилий
со стороны черносотенных помещиков и правительства, так и контрреволюционной
политики кадетов. Прямая или косвенная поддержка кадетов - в форме ли
информационного бюро с участием кадетов или приспособления своих действий к их
политике и т. п. - со стороны с.-д. была бы теперь прямым ущербом делу классового
воспитания рабочих масс и делу революции;
3) отстаивая свои социалистические цели и критикуя с этой точки зрения все
буржуазные партии, с.-д. в своей агитации должны выдвигать на первый план выяснение
широким народным массам полного несоответствия III Думы интересам и требованиям
народа и в связи с этим широкую и энергичную пропаганду идеи учредительного
собрания, основанного на всеобщем, прямом, равном и тайном голосовании;
4) к числу основных задач социал-демократии в III Думе принадлежит разоблачение
классовой подкладки правительственных и либеральных предложений и систематическое
противопоставление им требований социал-демократической программы-minimum без
всяких урезок, при особенном внимании к вопросам, касающимся экономических
интересов широких народных масс (рабочий и аграрный вопросы, бюджет и т. д.), - тем
более, что состав III Думы обещает исключительно обильный материал для агитационной
деятельности с.-д.;
5) с.-д. фракция должна особенно заботиться о том, чтобы те или иные внешние сов
падения голосования с.-д. с голосованиями черносотенно-октябристского или
октябристско-кадетского блока не могли быть использованы в смысле поддержки того
или другого блока;

184
 6) социал-демократам в Думе необходимо вносить законопроекты и использовать
право запросов, для чего необходимы совместные действия с другими группами левее
кадетов без каких бы то ни было отступлений от программы и тактики с.-д. и без
заключения какого бы то ни было блока. С.-д. фракция должна немедленно предложить
левым депутатам Думы образовать информационное бюро, ничем не связывающее его
участников, но дающее рабочим депутатам возможность систематически влиять на
демократию в духе с.-д. политики;
7) из числа первых конкретных шагов с.-д. фракции в Думе конференция считает
нужным особенно подчеркнуть необходимость: 1) выступить с особой декларацией, 2)
внести запрос по поводу государственного переворота 3-го июня, 3) поднять в Думе в
наиболее целесообразной форме вопрос о суде над с.-д. фракцией II Государственной
думы.

Ленин. Предисловие к брошюре Воинова (1907 г.)

Теперь по поводу вопроса о профессиональных союзах необходимо подчеркнуть так
же решительно, что большевизм проводит тактику революционной социал-демократии во
всех областях борьбы, на всех поприщах деятельности. Не в том отличие большевизма от
меньшевизма, что первый «отрицает» работу в профессиональных союзах или
кооперативах и т. п., а в том, что первый ведет иную линию в работе пропаганды,
агитации и организации рабочего класса. Теперь деятельность в профессиональных
союзах приобретает, несомненно, громадное значение. В противоположность
нейтрализму меньшевиков мы должны вести эту деятельность в духе сближения союзов с
партией, развития социалистического сознания и понимания революционных задач
пролетариата. В Западной Европе революционный синдикализм во многих странах
явился прямым и неизбежным результатом оппортунизма, реформизма, парламентского
кретинизма. У нас первые шаги «думской деятельности» тоже усилили в громадных
размерах оппортунизм, довели меньшевиков до раболепства перед кадетами. Плеханов,
например, фактически в своей политической обыденной работе слился с господами
Прокоповичами и Кусковыми. В 1900 году он громил их за бернштейнианство, за то, что
они созерцают только «заднюю» российского пролетариата («Vademecum для редакции
«Рабочего Дела»», Женева, 1900 г.). В 1906-1907 годах первые избирательные бюллетени
бросили Плеханова в объятия этих господ, ныне созерцающих «заднюю» российского
либерализма. Синдикализм не может не развиваться на русской почве, как реакция
против этого позорного поведения «выдающихся» социал-демократов.
Тов. Воинов совершенно правильно поэтому берет свою линию, призывая русских с.-
д. учиться на примере оппортунизма и на примере синдикализма. Революционная работа
в профессиональных союзах, перенесение центра тяжести с парламентских кун-стштюков
на воспитание пролетариата, на сплочение чисто классовых организаций, на
внепарламентскую борьбу, умение пользоваться (и подготовка масс к возможности
успешно пользоваться) всеобщей стачкой, а также «декабрьскими формами борьбы» в
русской революции, - все это выдвигается с особенной силой, как задача
большевистского направления. И опыт русской революции облегчает нам эту задачу в
громадных размерах, дает богатейшие практические указания, дает массу исторического
материала, позволяющего во всей конкретности оценить новые приемы борьбы,
массовую стачку и применение прямого насилия. «Новы» эти приемы борьбы всего
менее для русских большевиков, для русского пролетариата. «Новы» они для
оппортунистов, которые усиленно стараются вытравить из воспоминания рабочих на
западе - Коммуну, в России - декабрь 1905 года.

185
 Ленин. К дебатам о расширении бюджетных прав Думы (1908 г.)
Впрочем, тут есть более важный вопрос, чем вопрос о том, голосовали социал-
демократы за октябристов или нет, именно вопрос об ошибке, несомненно сделанной с.-
д. депутатом Покровским 2-ым. На этой ошибке и на действительном политическом
значении прений 12, 15 и 17 января мы и намерены остановить вниманий читателей.
Российская Гос. дума не имеет бюджетных прав, ибо отказ в бюджете не
останавливает «по закону» приведение бюджета в исполнение. Этот закон, изданный
контрреволюционным правительством после поражения декабрьского восстания (20
февраля 1906 г., пресловутые «основные законы»), есть издевательство над народным
представительствам со стороны черносотенцев, царя и помещиков. А «правила» 8 марта
1906 года еще более подчеркивают это издевательство, создавая кучу мелочных
стеснений рассмотрения бюджета в Думе и устанавливая даже (в ст. 9), что «при
обсуждении проекта государственной росписи не могут быть исключены или изменяемы
такие расходы и доходы, которые внесены в проект на основании действующих законов,
штатов, расписаний, а также высочайших повелений, в порядке верховного управления
последовавших». Разве это не издевательство? Нельзя изменять ничего,
соответствующего и законам, и штатам, и расписаниям, и просто высочайшим
повелениям!! Не смешно ли толковать после этого о бюджетных правах российской Гос.
думы?
Спрашивается теперь, каковы были задачи действительно борющейся за свободу
буржуазной демократии перед лицом такого положения вещей? Каковы задачи рабочей
партии? - мы говорим в данной статье только о задачах парламентской борьбы и
парламентских представителей соответственной партии.
Очевидно, что вопрос о бюджетных правах Думы надо было поднять в Думе, чтобы
вполне выяснить и перед русским народом и перед Европой черносотенное
издевательство царизма, чтобы показать все бесправие Думы. Непосредственно-
практическая цель такого выяснения (не говоря уже об основной задаче всякого
демократа - раскрытия правды перед народом, просвещения его сознания) определялась
еще вопросом о займе. Черносотенное правительство царя не могло удержаться после
декабря 1905 г., не может держаться и теперь без помощи всемирного капитала
международной буржуазии в виде займов. И буржуазия всего мира дает миллиардные
займы явному банкроту, царю, не только потому, что ее прельщают, как всякого
ростовщика, высоким барышом, но и потому, что буржуазия сознает свою
заинтересованность в победе старого порядка над революцией в России, ибо во главе
этой революции идет пролетариат.
Таким образом, только выяснение всей правды могло быть целью возбуждения
вопроса и прений в Думе. Практическое реформаторство не могло быть в данное время и
при данной обстановке целью демократа, ибо, во-1-х, ясна невозможность реформ на
почве данных основных законов о бюджетных правах Думы, во-2-х, нелепо было бы
предлагать для Думы черносотенных зубров и московских купцов расширение ее прав,
прав такой Думы. Русские кадеты (которых только невежды или простачки могли считать
демократами), конечно, не поняли этой задачи. Возбудив вопрос, они поставили его сразу
на фальшивую почву частичной реформы. Мы не отрицаем, конечно, возможности и
необходимости иногда для демократа и для социал-демократа возбуждать вопрос именно
о частичной реформе. Но в такой Думе, как III, в такой момент, как настоящий, по такому
вопросу, как бюджетные права, изуродованные до смешного неприкосновенными
основными законами, это было нелепо. Кадеты могли поднять вопрос в виде частичной
реформы, - мы готовы сделать даже такую уступку, - но не могли демократы так
трактовать этот вопрос, как делали кадеты.
Они напирали на так называемую деловую сторону вопроса, на неудобство правил 8
марта, на невыгодность их даже для правительства, на историю того, как писались разные
идиотские законы против Думы в идиотских канцеляриях Булыгина, Витте и прочей

186
шайки. Всего рельефнее дух кадетской постановки вопроса передан в следующих словах
г. Шингарева: «Никаких посягательств (на ограничение прерогатив монарха) в проекте,
который мы внесли, нет, никаких задних мыслей (!!) в нем нет. В нем есть лишь
стремление ради удобства работ Думы, ради ее достоинства, ради необходимости
совершить ту работу, к которой мы призваны» (курсив наш; стр. 1263 официальных
стенографических отчетов, заседание 15 января 1908 г.).
Подобный субъект вместо просвещения сознания народа затемняет его, ибо говорит
явную ложь и бессмыслицу. И хотя бы этот г. Шингарев, со всей своей кадетской братией
политиканов, искренне верил в «пользу» своей «дипломатии», мы никоим образом не
можем изменить этого неизбежного вывода. Демократ должен раскрывать перед народом
пропасть между правами парламента и прерогативами монарха, а не притуплять его
сознание, не извращать политической борьбы, сводя ее к канцелярскому исправлению
законов. Ставя так вопрос, кадеты показывают этим на деле, что они - конкуренты
чиновников царя и октябристов, а не борцы за свободу, хотя бы даже за свободу одной
крупной буржуазии. Так говорят только пошло-либеральничающие чиновники, а не
представители парламентской оппозиции.
В речи представителя социал-демократии Покровского 2-го - мы с радостью должны
признать это - явно сказывается иной дух, дается иная принципиальная постановка
вопроса. Социал-демократ сказал прямо и ясно, что народное представительство в III
Думе он признает фальсифицированным (мы цитируем по «Столичной Почте» от 18
января, ибо не имеем еще в своем распоряжении стенографических отчетов этого
заседания). Он подчеркивал не мелочи, не канцелярскую историю закона, а разоренное и
угнетенное состояние народных масс, миллионов и десятков миллионов. Он заявил
правильно, что «о бюджетных правах Гос. думы нельзя говорить без иронии», что мы
требуем не только права перекраивать весь бюджет (чиновник с доходным местом,
Коковцов, всего больше спорил в Думе против чиновников без доходного места,
Шингарева и Аджемова, по вопросу о допустимости и пределах «перекраивания»), но и
«перестраивать всю финансовую систему», «вотировать отказ в бюджете правительству».
Он закончил не менее правильным и обязательным для члена рабочей партии
требованием «полноты народовластия». Во всех этих отношениях Покровский отстаивал
добросовестно и правильно с.-д. точку зрения.
Но он сделал при этом печальную ошибку, - судя по газетным известиям, сделала ее
вся социал-демократическая фракция, - дав такую директиву своему оратору. Покровский
заявил: «Мы поддерживаем предложение 40, как клонящееся к расширению бюджетных
прав народного представительства».
К чему было это заявление о поддержке предложения, заведомо невыдержанного
принципиально, заведомо неполного, заведомо подписанного непринципиальными и
неспособными проявить хоть каплю твердости людьми, - предложения, заведомо
практически никчемного? Это была не поддержка борющейся буржуазии (формула,
которою многие любят оправдывать свою политическую бесхарактерность), а поддержка
шаткости либерально-октябристской буржуазии. И что это так, - это сейчас же доказали
факты. Сами кадеты доказали это, сняв с голосования свое предложение и
присоединившись к октябристскому: «передать в комиссию, не касаясь объема
изменений закона» (!). В сотый и тысячный раз «поддержка» кадетов привела к обману
поддерживающих. В сотый и в тысячный раз факты вскрыли все убожество, всю
недопустимость тактики поддержки либеральных, кадетских предложений, идущих по
линии и т. д.

187
 Ленин. На прямую дорогу (1908 г.)
Но освобождение партии от полупролетарской, полумещанской интеллигенции
начинает пробуждать к новой жизни накопленные за период героической борьбы
пролетарских масс новые, чисто пролетарские силы. Та самая Кулебацкая организация,
которая находилась, по приведенной нами сейчас выдержке из корреспонденции, в
отчаянном состоянии, даже совсем «умерла», оказывается воскресшей. «Рабочие
партийные гнезда, - читаем мы в ней, - рассеянные в изобилии по округе, в большинстве
случаев без интеллигентных сил, без литературы, даже без всякой связи с партийными
центрами, не желают умирать... Число организованных не уменьшается, а
увеличивается... Интеллигентных сил нет, приходится вести пропагандистскую работу
самим же рабочим, наиболее сознательным». Получается, как общий вывод, что «в целом
ряде мест («Социал-Демократ» № 1, стр. 28) ввиду бегства интеллигенции ответственная
работа переходит в руки передовых рабочих».
Эта перестройка партийных организаций на ином, так сказать классовом фундаменте,
конечно, трудное дело, и не без колебаний суждено ему развиваться. Но - труден только
первый шаг, и он уже сделан. На прямую дорогу руководства рабочих масс передовыми
«интеллигентами» из самих же рабочих партия уже вступила.
Работа в профессиональных союзах и кооперативах, за которую брались сначала
ощупью, вполне оформливается и отливается в устойчивые формы. Две резолюции
Центрального Комитета, о профессиональных союзах и о кооперативах, принятые обе
единогласно, уже подсказаны растущей местной работой. Партийные ячейки во всех
беспартийных организациях; руководство ими в духе боевых задач пролетариата, в духе
революционной классовой борьбы; «от беспартийности к партийности» («С.-Д.» № 1, стр.
28), - вот тот путь, на который и здесь вступило уже рабочее движение. Корреспондент
одной партийной организации в глухом провинциальном городке, Минске, сообщает:
«более революционно настроенные рабочие от них (от коверкаемых администрацией
легальных союзов) отстраняются и все более сочувствуют образованию нелегальных
союзов».
В том же направлении, «от беспартийности к партийности», развивается работа в
совершенно иной области, работа думской с.-д. фракции. Это звучит, конечно, странно,
но это факт: сразу поставить на партийную высоту работу наших парламентских
представителей мы не можем, - как не сразу заработали мы «по-партийному» и в
кооперативах. Выбранные по избирательному закону, фальсифицирующему волю народа,
- выбранные из круга сохранивших легальность социал-демократов, поредевшего
необыкновенно сильно после преследований за обе первые Думы, - наши думские с.-д. на
деле неизбежно являлись сначала скорее беспартийными социал-демократами, чем
настоящими членами партии.
Это печально, но это факт, и едва ли может быть иначе в капиталистической стране,
опутанной тысячами крепостнических нитей, при существовании открытой рабочей
партии всего каких-нибудь два года. И на этом факте хотели построить свою тактику
создания нереволюционной социал-демократии те не только беспартийные, но и
«безголовые» социал-демократствующие интеллигенты, которые облепили думскую
фракцию, как мухи тарелку с медом. Но как будто бы усилия этих почтенных
бернштейнианцев проваливаются! Как будто бы начинает выпрямляться работа с.-д. и
здесь. Не станем пророчествовать, не будем закрывать глаза на то, каких еще громадных
трудов стоит сколько-нибудь сносная постановка парламентской с.-д. работы в наших
условиях, - но отметим то, что в первом номере ЦО имеется партийная критика фракции
и прямая резолюция ЦК о более правильном направлении ее работ. Мы ни в каком случае
не считаем данной в ЦО критики исчерпывающею все пробелы, мы думаем, например,
что с.-д. не следовало голосовать ни за передачу в первую очередь земствам
поступающих поземельных сборов, ни за выкуп по невысокой цене городской земли,
арендуемой беднотой (см. стр. 36, № 1 ЦО). Но это уже все вопросы, сравнительно
говоря, второго порядка. Основное и самое главное - то, что превращение фракции в

188
действительно партийную организацию вполне наметилось уже во всей нашей работе и
что, следовательно, партия этого достигнет, каких бы трудов это ни стоило, какими бы
испытаниями, колебаниями, частными кризисами, личными столкновениями и т. п. путь
этот ни оказался еще усеянным.
В ряду тех же признаков выпрямления настоящей социал-демократической,
действительно-партийной работы стоит явственно выступающий факт усиления
нелегального издательства. «Урал издает восемь газет, - читаем в ЦО, - Крым - 2, Одесса
- одну газету, в Екатеринославе скоро выходит газета; значительна издательская
деятельность Петербурга, Кавказа и национальных организаций». Помимо двух
заграничных с.-д. органов, выпущен в России, несмотря на выходящие из ряду вон
полицейские препятствия, Центральный Орган. Готовится областной орган «Рабочее
Знамя» в Центрально-промышленном районе.

Ленин. Марксизм и ревизионизм (1908 г.)

Картели и тресты, объединяя производство, в то же время усиливали на глазах у всех
анархию производства, необеспеченность пролетариата и гнет капитала, обостряя таким
образом в невиданной еще степени классовые противоречия. Что капитализм идет к
краху - и в смысле отдельных политических и экономических кризисов и в смысле
полного крушения всего капиталистического строя, - это с особенной наглядностью и в
особенно широких размерах показали как раз новейшие гигантские тресты. Недавний
финансовый кризис в Америке, страшное обострение безработицы во всей Европе, не
говоря уже о близком промышленном кризисе, на который указывают многие признаки, -
все это привело к тому, что недавние «теории» ревизионистов забыты всеми, кажется,
многими и из них самих. Не следует только забывать тех уроков, которые эта
интеллигентская неустойчивость дала рабочему классу.
О теории стоимости надо только сказать, что, кроме намеков и воздыханий, весьма
туманных, по Бем-Баверку, ревизионисты не дали тут решительно ничего и не оставили
поэтому никаких следов в развитии научной мысли.
В области политики ревизионизм попытался пересмотреть действительно основу
марксизма, именно: учение о классовой борьбе. Политическая свобода, демократия,
всеобщее избирательное право уничтожают почву для классовой борьбы, - говорили нам,
- и делают неверным старое положение «Коммунистического манифеста»: рабочие не
имеют отечества. В демократии, раз господствует «воля большинства», нельзя дескать ни
смотреть на государство, как на орган классового господства, ни отказываться от союзов
с прогрессивной, социал-реформаторской буржуазией против реакционеров.
Неоспоримо, что эти возражения ревизионистов сводились к довольно стройной
системе взглядов, - именно: давно известных либерально-буржуазных взглядов.
Либералы всегда говорили, что буржуазный парламентаризм уничтожает классы и
классовые деления, раз право голоса, право участия в государственных делах имеют все
граждане без различия. Вся история Европы во 2-й половине XIX века, вся история
русской революции в начале XX века показывает воочию, как нелепы подобные взгляды.
Экономические различия не ослабляются, а усиливаются и обостряются при свободе
«демократического» капитализма. Парламентаризм не устраняет, а обнажает сущность
самых демократических буржуазных республик, как органа классового угнетения.
Помогая просветить и организовать неизмеримо более широкие массы населения, чем те,
которые прежде участвовали активно в политических событиях, парламентаризм
подготовляет этим не устранение кризисов и политических революций, а наибольшее
обострение гражданской войны во время этих революций. Парижские события весной
1871 года и русские зимой 1905 года показали яснее ясного, как неизбежно наступает
такое обострение. Французская буржуазия, ни секунды не колеблясь, вошла в сделку с

189
общенациональным врагом, с чужестранным войском, разорившим ее отечество, для
подавления пролетарского движения. Кто не понимает неизбежной внутренней
диалектики парламентаризма и буржуазного демократизма, приводящей к еще более
резкому, чем в прежние времена, решению спора массовым насилием, - тот никогда не
сумеет на почве этого парламентаризма вести принципиально выдержанной пропаганды
и агитации, действительно готовящей рабочие массы к победоносному участию в таких
«спорах». Опыт союзов, соглашений, блоков с социал-реформаторским либерализмом на
Западе, с либеральным реформизмом (кадеты) в русской революции показал
убедительно, что эти соглашения только притупляют сознание масс, не усиливая, а
ослабляя действительное значение их борьбы, связывая борющихся с элементами,
наименее способными бороться, наиболее шаткими и предательскими.

Ленин. К оценке русской революции (1908 г.)

Конечно, победа социал-демократии в близком (по-немецки: absehbar, т. е. таком,
которое можно обозреть, охватить взором) будущем не исключена и в России, но эта
победа могла бы быть лишь делом союза (Koalition) пролетариата и крестьянства». И
Каутский высказывает даже, что такая победа неизбежно дала бы могучий толчок
пролетарской революции в Западной Европе.
Таким образом мы видим, что понятие буржуазной революции недостаточно еще
определяет те силы, которые могут одержать победу в такой революции. Возможны и
бывали такие буржуазные революции, в которых торговая или торгово-промышленная
буржуазия играла роль главной движущей силы. Победа подобных революций была
возможна, как победа соответствующего слоя буржуазии над ее противниками (вроде
привилегированного дворянства или неограниченной монархии). Иначе обстоит дело в
России. Победа буржуазной революции у нас невозможна, как победа буржуазии. Это
кажется парадоксальным, но это факт. Преобладание крестьянского населения, страшная
придавленность его крепостническим (наполовину) крупным землевладением, сила и
сознательность организованного уже в социалистическую партию пролетариата, - все эти
обстоятельства придают нашей буржуазной революции особый характер. Эта
особенность не устраняет буржуазного характера революции (как пытались представить
дело Мартов и Плеханов в своих более чем неудачных замечаниях о позиции Каутского).
Эта особенность обусловливает лишь контрреволюционный характер нашей буржуазии и
необходимость диктатуры пролетариата и крестьянства для победы в такой революции.
Ибо «коалиция пролетариата и крестьянства», одерживающая победу в буржуазной
революции, и есть не что иное, как революционно-демократическая диктатура
пролетариата и крестьянства.
Это положение есть исходный пункт тактических разногласий внутри с.-д. во время
революции. Только приняв его во внимание, можно понять все частные споры (по
вопросу о поддержке кадетов вообще, о левом блоке и его характере и т. д.) и
столкновения по отдельным случаям. Только в этом основном тактическом разногласии,
отнюдь не в «боевизме» или «бойкотизме», как думают иногда несведущие люди,
заключается источник расхождения большевиков и меньшевиков в первый период
революции (1905- 1907 годы).
И нельзя достаточно настаивать на необходимости исследовать этот источник
разногласия со всем вниманием, разобрать с указанной точки зрения опыт обеих Дум и
непосредственной крестьянской борьбы. Если мы не сделаем такой работы теперь, - мы
не в состоянии будем ни одного шага сделать в области тактики при следующем подъеме
движения, без того, чтобы возбуждать старые споры или плодить фракционные
конфликты и разлад внутри партии. Отношение социал-демократии к либерализму и к
крестьянской буржуазной демократии должно быть установлено на основании опыта
русской революции. Иначе принципиально-выдержанной тактики пролетариата у нас не

190
будет. «Союз пролетариата и крестьянства», заметим кстати, ни в каком случае нельзя
понимать в смысле слияния различных классов или партий пролетариата и крестьянства.
Не только слияние, но и всякое длительное соглашение было бы губительно для
социалистической партии рабочего класса и ослабило бы революционно-
демократическую борьбу. Что крестьянство неизбежно колеблется между либеральной
буржуазией и пролетариатом, это вытекает из его классового положения, а наша
революция дала массу примеров тому в самых различных областях борьбы (бойкот
виттевской Думы; выборы; трудовики в I и II Думах и т. д.). Только ведя безусловно
самостоятельную политику авангарда революции, пролетариат в состоянии будет
откалывать крестьянство от либералов, высвобождать его из-под их влияния, вести за
собой в ходе борьбы и осуществлять таким образом «союз» на деле, союз тогда и
постольку, когда и поскольку крестьянство революционно борется. Не заигрыванья с
трудовиками, а беспощадная критика их слабостей и шатаний, пропаганда идеи
республиканской и революционной крестьянской партии могут осуществить «союз»
пролетариата и крестьянства для победы над общими врагами, а не для игры в блоки и в
соглашения.

Ленин. О некоторых чертах современного распада (1908 г.)

Гг. эсеры не понимают значения открытых социалистических выступлений при
прямой критике и исправлении их в партийных органах их. Гг. эсеры предпочитают
замалчивать ошибки своих деятелей: об этом напомнил еще раз номер 10-11 «Знамени
Труда», обругав нас за «пошлые» заявления о кадетолюбии Гершуни. Мы давно уже
сказали свое мнение по этому вопросу и не стали бы повторять его непременно теперь,
вскоре после смерти истерзанного царскими палачами человека, который своей
преданностью революционной организации заслужил себе глубокое уважение. Но если
гг. эсерам угодно было поднять вопрос, - мы дадим ответ. Кроме брани, вы не можете
ничем ответить нам, господа, не можете сказать прямо и открыто, кто из вас одобряет и
не одобряет позиции Гершуни на февральском (1907 г.) съезде партии с.-р. Вы не можете
ответить по существу и вскрыть ошибки своих вождей, число их сторонников и т. д.,
потому что вы не имеете партии, не цените воспитания масс на открытой критике лиц,
заявлений, направлении и оттенков.
Рабочий класс сумеет воспитать и закалить свои организации, открыто критикуя своих
представителей. Не сразу, не без трений, не без борьбы и не без труда, но мы решим
поставленную перед нами трудным поворотом событий трудную задачу: соединить
открытые думские выступления с партийной нелегальной деятельностью. В решении
этой задачи скажется зрелость партии, пережившей первую кампанию революции, - в
решении этой задачи будет дана одна из гарантий того, что во вторую кампанию
пролетариат сумеет под руководством социал-демократии более умело и более сплоченно
бороться и более решительно побеждать.

Ленин. Об оценке текущего момента (1908 г.)

Отдельные партии могут прятаться в подполье, не давать о себе знать, исчезать с
политической авансцены, но при малейшем оживлении основные политические силы
неизбежно вновь проявят себя, может быть, в измененной форме, но непременно с тем же
самым характером и направлением деятельности, пока не решены объективные задачи
потерпевшей то или иное поражение революции. Поэтому было бы, напр., величайшей
близорукостью полагать, что так как трудовических организаций нет на местах, а
трудовая группа в III Думе отличается особенной растерянностью и беспомощностью, то
поэтому массы демократического крестьянства уже рассыпались совсем и не играют
191
существенной роли в процессе нарастания нового революционного кризиса. Такой взгляд
достоин только меньшевиков, все более и более скатывающихся к самому низменному
«парламентскому кретинизму» (возьмите хоть их поистине позорные, ренегатские
выходки против нелегальной партийной организации). Марксисты должны знать, что
условия представительства не только в нашей черносотенной Думе, но даже в самом
идеальном буржуазном парламенте всегда будут создавать искусственное несоответствие
между действительной силой различных классов и ее отражением в представительном
учреждении. Напр., либерально-буржуазная интеллигенция всегда и везде кажется в
парламентах во сто раз сильнее, чем она есть в действительности (и в нашей революции
оппортунисты с.-д. принимали кадетов за то, чем они кажутся), и, наоборот, очень
широкие демократические слои мелкой буржуазии (городской - в эпоху буржуазных
революций 1848 г., деревенской - у нас) проявляют себя нередко как чрезвычайно
важный фактор в открытой борьбе масс, будучи совершенно ничтожны с точки зрения их
представительства в парламентах.

Ленин. По поводу двух писем (1908 г.)

Из всего его письма ясно видно, что причины кризиса, по его мнению, двоякие. С
одной стороны, недостаток с.-д. руководителей из самих рабочих вызвал то, что почти
повальное бегство интеллигенции из партии означало во многих местах распадение
организации, неуменье собрать и сплотить ряды, поредевшие от тяжелых репрессий, от
апатии и усталости масс. С другой стороны, пропаганда и агитация велись у нас, по
мнению автора, с громадным преувеличением «текущего момента», т. е.
сосредоточивались на вопросах злободневной революционной тактики, а не на проповеди
социализма, не на углублении социал-демократического сознания пролетариата.
«Рабочие становились революционерами, демократами, но только не социалистами» и,
при упадке волны общедемократического, т. е. буржуазно-демократического, движения,
они в очень и очень большом количестве покинули ряды с.-д. партии. Такой взгляд
петербуржец связывает с резкой критикой «беспочвенного» «изобретения» лозунгов и с
требованием более серьезной пропагандистской работы.
Мы полагаем, что, споря против одной крайности, автор впадает иногда в другую, но в
общем и целом он безусловно стоит на совершенно правильной точке зрения. Нельзя
сказать, что было «погрешностью» «делать целые кампании» из вопросов о текущем
моменте. Это преувеличено. Это значит забывать с точки зрения данных условий
вчерашние условия, и автор, в сущности, поправляется сам, признавая, что «момент
непосредственных выступлений пролетариата есть, конечно, вопрос исключительный».
Возьмем два такие выступления, по возможности более разнородные и отделенные
наибольшим промежутком времени: бойкот булыгинской Думы осенью 1905 года и
выборы во II Думу в начале 1907 года. Могла ли сколько-нибудь живая и жизненная
пролетарская партия не сосредоточить в такое время главного внимания и главной
агитации на лозунгах дня? Могла ли с.-д. партия, которая вела за собой в оба эти момента
массы пролетариата, не сосредоточить внутренней борьбы на лозунгах, определяющих
немедленное поведение масс? Идти в булыгинскую Думу или срывать ее? выбирать ли во
II Думу в блоке с кадетами или против кадетов? Достаточно ясно поставить вопрос и
вспомнить условия этого недавнего прошлого, чтобы не сомневаться в ответе.
Ожесточенная борьба за этот или иной лозунг вызывалась тогда не «погрешностью»
партии, нет, она вызывалась объективной необходимостью быстрого и единого решения,
при отсутствии заранее спевшейся партии, при наличности двух тактик, двух идейных
течений в партии, мелкобуржуазно-оппортунистического и пролетарски-
революционного.
И не следует равным образом изображать дело так, будто для пропаганды социализма,
для распространения в массах знакомства с марксизмом недостаточно делалось в то

192
время. Это была бы неправда. Именно в этот период, с 1905 по 1907 год, в России
распространена такая масса серьезной, теоретической с.-д. литературы, - главным
образом переводной, - которая еще принесет плоды. Не будем маловерами, не будем
своего личного нетерпения навязывать массам. Такие количества теоретической
литературы, в такой короткий срок брошенные в девственные, почти незатронутые
социалистической книжкой массы, не перевариваются сразу. Социал-демократическая
книжка не пропала. Она посеяна. Она растет. И она даст плоды - может быть, не завтра,
не послезавтра, а несколько позже, мы не в силах изменить объективных условий
нарастания нового кризиса, - но она даст плоды.

***

Или «полное равнодушие масс» не означает равнодушия к политике царизма вообще?

То есть массы, равнодушные ко всему происходящему в стенах Думы, неравнодушны,
скажем, к обсуждению вопроса об уличных демонстрациях, о новых стачках, о
восстании, о внутренней жизни революционных партий вообще и с.-д. партии в
особенности? В том-то и беда автора, что он именно так, видимо, думает, но вынужден не
говорить прямо столь явной бессмыслицы! Если бы он действительно мог сказать и
доказать, что в массах нет в данную минуту ни малейшего равнодушия к политике
вообще, а напротив гораздо более живой интерес к более активным формам политики, -
тогда бы вопрос стоял, разумеется, иначе. Если бы вместо года затишья, упадка и развала
всех с.-д. и всех рабочих организаций мы пережили год явного интереса масс именно к
непосредственно-революционным формам борьбы, тогда мы первые признали бы, что мы
ошиблись. Ибо без отношения к условиям революционного момента стоять вообще и
всегда за участие во всяком представительном учреждении могут только «парламентские
кретины» меньшевизма, лицемерно закрывающие глаза на опыт деятельности Маркса,
Лассаля, Либкнехта в революционные периоды. Вопрос об участии в III Думе или
бойкоте ее, как и всякий политический вопрос, марксисты обязаны ставить конкретно, а
не абстрактно, учитывая всю революционную обстановку в целом, а не одно только до
убожества голое соображеньице: «если есть представительство, то надо
представительствовать». Живой интерес масс к политике означал бы наличность
объективных условий растущего кризиса, т. е. означал бы, что известный подъем уже
налицо и, при известной силе такого подъема, настроение масс неминуемо выразилось бы
в массовом действии.
Насчет этого последнего вопроса тов. отзовист сам делает следующее признание:
«каждое изменение ее (фракции) деятельности тесно связано с изменением режима,
воздействовать на который мы сейчас не в силах...». Почему тов. отзовист считает, что
мы не в силах не только изменить сейчас режима, но даже воздействовать на него?
Очевидно, потому, что, как социал-демократ, он имеет в виду исключительно действие
масс пролетариата, а такое действие считает сейчас невозможным и разговоры о нем
праздными. Но посмотрите, как он при этом «сваливает с больной головы на здоровую»,
т. е. довод, говорящий против отзовизма, обращает против нас:
«Прорвите, - пишет тов. отзовист, - полицейские рогатки, отделяющие депутатов от
масс, заставьте фракцию выступать более резко и ярко, словом, слейте органически ее
работу с жизнью пролетариата, - тогда рабочие, быть может, признают за ней
положительные стороны; но так как всякое изменение ее деятельности тесно связано с
изменением режима, воздействовать на который мы сейчас не в силах, то всякие мечты о
расширении и углублении фракционной работы приходится оставить» !..
Если расширение и углубление фракционной работы обусловливается «прорывом
полицейских рогаток», то почему же вывод гласит: «оставьте мечты об улучшении
фракции», а не оставьте мечты о прорыве полицейских рогаток?? Автор явно нелогичен,
и исправить его рассуждение надо так: необходима неустанная работа над улучшением

193
всей партийной деятельности и всей связи партии с массой, результатом чего неизбежно
будет и прорыв полицейских рогаток вообще и в частности усиление партийного
общения с фракцией, партийного воздействия на фракцию. Автор точно от нас,
антиотзовистов, требует, чтобы мы «прорвали полицейские рогатки», и тогда, может
быть-де, он согласится бросить отзовизм. Но не ясно ли, что он ставит таким образом
вверх ногами действительную связь и взаимозависимость политических явлений? Быть
может - скажем мы - вы были бы правы, товарищ отзовист, если бы масса могла «сейчас»
не только «воздействовать на режим» (всякая удачная политическая демонстрация
воздействует на режим), но и прорвать рогатки, - т. е. если бы масса могла сейчас
прорвать «рогатки» III Думы, то бесполезно было бы, быть может, революционной
социал-демократии посылать свой отряд в эту Думу. Быть может. Но вы сами говорите,
что этого нет; вы сами согласны, что при данных обстоятельствах нужна еще серьезная и
упорная подготовительная работа для превращения этой возможности в
действительность.
«Состав фракции», - говорите вы. Если бы отзыв предлагался для изменения состава
фракции, то этот довод заслуживал бы рассмотрения с точки зрения того, улучшится ли
состав при новых выборах после отставки теперешней фракции. Но автор ничего
подобного не имеет в виду. Он хочет отозвать не думскую только фракцию, а вообще
уничтожить всякое представительство с.-д. в III Думе, объявляя ошибкой участие в ней.
И с этой точки зрения мотивирование отзовизма «составом фракции» есть самое
непростительное для социал-демократа малодушие и маловерие. Наша партия добилась
того, что из рабочих выборщиков мы заставили черносотенцев выбрать наших партийных
кандидатов, социал-демократов. Что же, мы должны признать безнадежным, чтобы эти
партийные рабочие сумели с думской трибуны просто и ясно изложить свой социализм?
Мы должны спасовать после нескольких месяцев борьбы против буржуазных «сведущих
людей» (смотри прекрасное описание приносимого ими зла в письме о фракции,
печатаемом в настоящем номере)? Мы должны признать свою партию неспособной в
период временного затишья и застоя выставить рабочих социал-демократов, умеющих
публично изложить свой социализм? Это не политика, а нервность. Конечно, больше всех
сама наша думская фракция виновата в этом, ибо именно своими серьезными ошибками и
только этими ошибками доводит она недовольство ею до отзовизма. Но мы не дадим
законному недовольству увлечь нас в неправильную политику. Нет. Мы должны и мы
будем упорно и настойчиво работать над сближением партии с фракцией, над
улучшением фракции. Мы не забудем, что в опыте международной социал-демократии
имеются примеры гораздо более долгой и более острой борьбы фракции с партией, чем у
нас во время III Думы. Вспомните немцев. При исключительном законе у них дошло дело
до того, что фракция сделала ряд самых вопиющих противопартийных,
оппортунистических шагов (голосование за субсидию пароходству и т. д.). Партия имела
свой еженедельный ЦО за границей и регулярно ввозила его в Германию. Организация
тогдашних немецких с.-д., несмотря на отчаянные полицейские преследования, несмотря
на менее революционный в силу объективных причин момент, чем в современной
России, была несравненно шире и крепче теперешней организации нашей партии. И
партия германских с.-д. повела долгую войну против своей фракции и довела эту войну
до победы. Нелепые сторонники «молодых», занимавшиеся кликушеством вместо работы
над улучшением фракции, кончили, как известно, очень плохо. А победа партии
выразилась в подчинении фракции.
У нас борьба партии с фракцией за исправление ошибок этой последней только-только
еще начинается. У нас не было еще ни одной партийной конференции, твердо и ясно
заявляющей фракции о необходимости исправить свою тактику в таких-то, определенно
указанных, отношениях. У нас нет еще регулярно выходящего ЦО, который бы от имени
всей партии следил за каждым шагом фракции и направлял ее. Наши местные
организации в области той же самой работы - агитации в массах по поводу каждого
выступления с.-д. в Думе при разъяснении всякой ошибки в том или ином выступлении -
сделали еще совсем и совсем мало. И нас приглашают махнуть рукой, признать борьбу

194
безнадежной, отказаться от использования думской трибуны в моменты, подобные 1908
году. Еще раз: это не политика, а нервничание.
Нет ярких выступлений, - говорите вы. По поводу этих «ярких выступлений» надо
различать две вещи: во-первых, плохую осведомленность партии и, во-вторых,
серьезнейшую принципиальную ошибку в самой постановке вопроса о ярких
выступлениях вообще.
По первому вопросу надо сказать, что до сих пор все, кто хотел деловым образом
критиковать фракцию, указали ряд ошибок безусловно серьезных (декларация;
голосование миллионов Шварцу; совещание с н.-д.; признание религии частным делом
для партии; отсутствие выступления по запросу 15 октября 1908 г.; отсутствие ясной
критики к.-д., и т. д.). Замалчивать эти ошибки, как делают меньшевики, которые находят
все самым наилучшим, кроме одного выступления Чиликина, есть величайшая пошлость.
Не замалчивать эти ошибки должны мы, а выяснить их публично, в наших местных и
неместных органах, на каждом собрании, в агитацион ных листках, бросаемых в массу по
поводу каждого выступления. Для деловой критики фракции и для ознакомления
пролетарских масс с такой критикой мы сделали еще непомерно мало. Мы должны все и
повсюду приняться за работу в этом отношении. И, когда мы примемся за эту работу, мы
увидим, что имеется ряд таких выступлений фракции и в особенности таких формул
перехода к очередным делам, составленных по указаниям представителей ЦК и в
согласии с этими представителями, которые содержат правильное изложение программы
РСДРП, которые напечатаны в протоколах Думы и в приложении к «России» и которые
на одну сотую долю не использованы еще нами в массовой агитации. Надо критиковать
фракцию, слов нет, нечестно замалчивать ее ошибки. Но надо всем нам укреплять также
организации на местах и развивать агитацию для использования каждого выступления
фракции. Только соединение той и другой работы есть действительно достойная
выдержанных революционных с.-д. деятельность, только это соединение поможет нам
побороть «гнилую минуту» и ускорить наступление нового подъема.
Далее. Подчеркивая «отсутствие ярких выступлений», автор говорит, что «создалось
представление (у кого? у нескольких непонимающих азбуки марксизма Mitlaufer OB?),
что социал-демократия примирилась с создавшимся положением вещей и думает о
мирной культурной работе; существование фракции стало как бы доказательством того,
что революция похоронена если не на словах, то... на деле. Пусть это мнение неверно, но
опровергнуть его мы можем не доводами, а фактами». И единственный «факт», который
автор предлагает при этом в качестве «перестройки» всей тактики «подчеркивания» в
глазах масс отношения с.-д. к Думе есть отзыв фракции! Выходит, что отзыв фракции
рассматривается как «факт», опровергающий «похороны революции», как «яркое
выступление», подчеркивающее новую тактику!
Мы скажем на это, что автор неправильно понимает общее значение «ярких
выступлений» и «ярких» лозунгов. Когда мы, большевики, проводили в 1905 г. бойкот
булыгинской Думы, этот лозунг был правилен не потому, что он был «ярок», а потому,
что он верно выражал объективное положение: наличность растущего подъема, который
царизм пытался отвести в сторону посредством посула законосовещательной Думы.
Когда мы проводили летом 1906 года лозунг: «исполнительный комитет левых для
поддержки восстания, а не поддержка требования кадетского министерства», этот лозунг
был правилен не потому, что он был «ярок», а потому, что он верно выражал объективное
положение; события доказали, что кадеты тормозили борьбу, что их тайные переговоры с
Треповым в июне 1906 года выражали игру правительства, что действительная схватка
произошла и должна была произойти на иной почве, после разгона Думы, именно: на
почве вооруженной борьбы (Свеаборг и Кронштадт, как завершение солдатских и
крестьянских бунтов). Когда мы в 1907 году проводили лозунг: не в блоке с кадетами, а
против к.-д., этот лозунг был правилен не потому, что он был «ярок», а потому, что он
верно выражал объективные условия момента. И выборы в С.-Петербурге и вся сумма
голосований (и прений) во второй Думе доказали, что «черносотенная опасность» была

195
фикцией и что на деле борьба шла против кадетов и реакции вместе, а не вместе с
кадетами против реакции.
Несомненно, что во время революции к нам примкнула часть людей не потому, что
они понимали марксистский критерий правильности лозунгов и тактики с.-д., а только
ради их «яркости». Что у нас теперь, при упадке волны, остаются и останутся только
настоящие марксисты, это не пугает, а радует нас. И мы приглашаем товарища-отзовиста
внимательно вдуматься в его рассуждение: опровергать похороны революции надо не
словами, а фактами - поэтому отзовем фракцию! Это в корне неправильное рассуждение.
Отзыв фракции, как подчеркивание того, что революция не похоронена, есть похороны
тех «революционеров», которые способны проводить такую политику. Ибо
«революционность» такого рода есть выражение растерянности и бессилия в той
тяжелой, трудной, медленной работе, которая объективными условиями «сейчас»
предписывается и от которой отмахнуться или отговориться нельзя.

Ленин. Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и

как революция подвела итоги социалистам-революционерам (1908 г.)
Очень хорошо, гг. эсеры! Вы хотите поласкать наших «отзовистов» и «левых».
Позвольте же и нам ответить на ласку лаской. Позвольте и нам воспользоваться
«благодарным материалом для полемики».
«Пусть целый ряд партий, вплоть до кадетов, трудовиков и социал-демократов,
поддерживает своим участием в картонной опереточной Думе фикцию конституционного
строя» («Знамя Труда», там же).
Итак, III Дума есть Дума картонная. Одной этой фразы за глаза достаточно, чтобы
обнаружить бездну невежества гг. эсеров. Третья Дума, почтеннейшие гг. руководители
эсеровского центрального органа, гораздо менее есть картонное учреждение, чем I и II!
Не поняв этой простой вещи, вы только лишний раз подтверждаете то, что было нами
сказано про вас в номере «Пролетария» в статье «Парламентский кретинизм наизнанку»
138. Вы целиком повторяете обычный предрассудок вульгарной буржуазной демократии,
убеждающей себя и других, что плохие и реакционные Думы суть картонные
учреждения, а хорошие и прогрессивные Думы - не картонные.
На самом деле I и II Думы были картонными мечами в руках либерально-буржуазной
интеллигенции, желавшей попугать революцией самодержавие. III Дума есть не
картонный, а настоящий меч в руках самодержавия и контрреволюции. I и II Думы -
картонные Думы, потому что их решения не соответствовали действительному
распределению материальной силы в борьбе общественных классов и оставались
пустыми словами. Значение обеих этих Дум в том, что за передним рядом кадетских
конституционных фигляров ясно видны были настоящие представители того
демократического крестьянства и того социалистического пролетариата, которые
действительно делали революцию, били врага в открытой массовой борьбе, но не сумели
еще добить его. Третья Дума не есть картонная Дума, ибо ее решения соответствуют
действительному распределению материальной силы при временной победе
контрреволюции и потому не остаются словами, а проводятся в жизнь. Значение этой
Думы в том, что она дала всем неразвитым политически элементам народа наглядный
урок, показывающий соотношение представительных учреждений и действительного
обладания государственной властью. Представительные учреждения, хотя бы самые
«прогрессивные», осуждены оставаться картонными, пока классы, представленные в них,
не обладают действительной государственной властью. Представительные учреждения,
хотя бы самые реакционные, не будут картонными, раз в руках тех классов, которые в
них представлены, находится действительная государственная власть.

196
 Называть III Думу картонной опереточной Думой есть образец того крайнего
недомыслия, того разгула пустой революционной фразы, которые давно уже стали
специфической отличительной чертой и основным свойством партии с.-р.
Но пойдем дальше. Верно ли, что III Дума есть «фикция конституционного строя»?
Нет, это неверно. В руководящем органе говорить такие вещи могут только люди, не
знающие азбуки, преподанной почти полвека тому назад Лассалем. В чем сущность
конституции, любезнейшие члены пропагандистского кружка низшего типа, кружка,
именуемого партией с.-р.? В том ли, что при конституции бывает «свободнее» и
«трудовому народу» жить легче, чем без конституции? Нет, так думают только
вульгарные демократы. Сущность конституции в том, что основные законы государства
вообще и законы, касающиеся избирательного права в представительные учреждения, их
компетенции и пр., выражают действительное соотношение сил в классовой борьбе.
Фиктивна конституция, когда закон и действительность расходятся; не фиктивна, когда
они сходятся. В России эпохи III Думы конституция менее фиктивна, чем в России эпохи
I и II Думы. Если вас возмущает этот вывод, гг. «социалисты»-«революционеры», так это
потому, что вы не понимаете ни сущности конституции, ни разницы между ее
фиктивностью и ее классовым характером. Конституция может быть черносотенной,
помещичьей, реакционной и в то же время менее фиктивной, чем иная «либеральная»
конституция.
Беда с.-р. в том, что они не знают ни исторического материализма, ни диалектического
метода Маркса, оставаясь целиком в плену вульгарных буржуазно-демократических
идей. Конституция для них не новое поприще, не новая форма классовой борьбы, а
абстрактное благо подобно «законности», «правовому порядку», «общему благу»
либеральных профессоров и т.. д. и т. п. На самом деле и самодержавие, и
конституционная монархия, и республика суть лишь разные формы классовой борьбы,
причем диалектика истории такова, что, с одной стороны, каждая из этих форм проходит
через различные этапы развития ее классового содержания, а с другой стороны, переход
от одной формы к другой нисколько не устраняет (сам по себе) господства прежних
эксплуататорских классов при иной оболочке. Например, русское самодержавие XVII
века с боярской Думой и боярской аристократией не похоже на самодержавие XVIII века
с его бюрократией, служилыми сословиями, с отдельными периодами «просвещенного
абсолютизма» и от обоих резко отличается самодержавие XIX века, вынужденное
«сверху» освобождать крестьян, разоряя их, открывая дорогу капитализму, вводя начало
местных представительных учреждений буржуазии. К XX веку и эта последняя форма
полуфеодального, полупатриархального самодержавия изжила себя. Переход к
представительным учреждениям национального масштаба стал необходимостью под
влиянием роста капитализма, усиления буржуазии и т. д. Революционная борьба 1905
года обострилась особенно из-за того, кто и как соберет первое всероссийское
представительное учреждение. Декабрьское поражение решило этот вопрос в пользу
старой монархии, а при таких условиях иной конституции, кроме черносотенно-
октябристской, и быть не могло.

***

«Сосредоточимся на внепарламентских средствах борьбы» - этот лозунг был верен в

один из самых замечательных периодов русской революции, осенью 1905 года. Повторяя
его без критики теперь, эсеры поступают подобно тому герою народной сказки, который
усердно кричал... все невпопад. Вы не поняли, любезные, почему лозунг бойкота был
верен осенью 1905 г., и, повторяя его без критики, без смысла, как заученное словечко,
теперь, вы обнаруживаете не революционаризм, а самый обыкновенный глупизм.
Осенью 1905 года ни один человек не говорил о «факте скованности массовой
народной энергии». Напротив, все партии признавали, что массовая энергия бьет ключом.

197
В такой момент старая власть предлагает законосовещательный парламент, явно желая
раздробить и хоть на минуту успокоить клокочущие силы. «Сосредоточимся на
внепарламентских средствах борьбы» - тогда этот лозунг не был фразой кучки крикунов,
а призывом людей, на деле стоявших впереди толпы, впереди миллионов борцов из
рабочих и крестьян. Поддержав этот призыв, миллионы показали, что лозунг был
объективно-верен, выражал не только «убеждения» горстки революционеров, а
действительное положение, настроение и инициативу масс. Повторять этот лозунг наряду
с признанием «факта скованности массовой народной энергии» могут только
смехотворные политики.
И, раз мы уже коснулись смехотворного, нельзя не привести следующего перла из
«Знамени Труда»: «Оставим его (правительство) в Думе наедине с «черными» и партией
последнего правительственного распоряжения, и поверьте, что если когда-либо эти пауки
способны начать есть друг друга, так это именно в таком положении...» Это «поверьте»
так бесподобно-мило, что прямо обезоруживает противника. «Поверьте», читатель, что
передовые статьи в «Знамени Труда» пишет действительно милая эсеровская
гимназисточка, искренне верующая, что «пауки» начнут «есть друг друга», когда
оппозиция уйдет из III Думы.
Принятая Лондонским съездом резолюция об отношении к непролетарским партиям
вызвала со стороны меньшевиков самые резкие нападки в той ее части, которая касается
кадетов. Немногим менее резки были их нападки на ту часть, которая касается
народнических или трудовых партий. Меньшевики старались доказать, что мы
потворствуем эсерам или умалчиваем о некоторых, давно установленных марксистами,
грехах эсеров и т. п. Источник всех этих потуг меньшевиков был двоякий: с одной
стороны, основное принципиальное разногласие в оценке русской революции.
Меньшевики упорно хотят, чтобы пролетариат творил ее вместе с кадетами, а не вместе с
трудовическим крестьянством против кадетов. С другой стороны, меньшевики не поняли
того, как открытое выступление масс и классов в революции изменило прежнее
положение и зачастую прежний характер партий. До революции эсеры были только
группой народничествующих интеллигентов. Верна ли была бы такая характеристика
после революции и даже после 1906 года? Очевидно, нет. Защищать прежний взгляд в
такой формулировке могли бы только люди, ничему не научившиеся в революции.
Революция доказала, что эта группа народничествующих интеллигентов есть крайнее
левое крыло чрезвычайно широкого и безусловно массового народнического или
трудовического течения, выразившего интересы и точку зрения крестьянства в русской
буржуазной революции. Этот факт доказан и крестьянскими восстаниями, и
Крестьянским союзом, и Трудовой группой в трех Думах, и свободной печатью эсеров и
трудовиков. Вот этого факта не сумели понять меньшевики. Они рассматривают эсеров
доктринерски, т. е. как люди доктрины, учитывающие ошибки чужой доктрины, но не
видящие, какие реальные интересы реальных масс, двигающих буржуазно-
демократическую революцию, выражает или прикрывает эта доктрина. Эсеровская
доктрина вредна, ошибочна, реакционна, авантюристична, мелкобуржуазна - кричат
меньшевики - ни шагу дальше, ни слова больше; что сверх сего, то от лукавого.
Вот тут начинается ваша ошибка, говорим мы меньшевикам. Справедливо, что
эсеровская доктрина вредна, ошибочна, реакционна, авантюристична, мелкобуржуазна.
Но такие качества не мешают этой quasi 70-социалистической доктрине быть идейным
облачением действительно революционной, а не соглашательской, буржуазии и мелкой
буржуазии в России. Ибо доктрина эсеров есть только ручеек в трудовическом, т. е.
крестьянски-демократическом, потоке. Как только начинается открытая борьба масс и
классов, так события сейчас же заставляют всех нас, и большевиков и меньшевиков,
признать это, допуская участие эсеров в советах рабочих депутатов, сближаясь с

70
- лже. Ред.

198
советами крестьянских, солдатских, почтово-телеграфных, железнодорожных и т. д.
депутатов, участвуя на выборах в союзе с ними против либералов, голосуя с ними в
Думах против либералов и т. п. Революция не опровергла нашу оценку эсеров, а
подтвердила ее. Но она подтвердила эту оценку, не оставив вопроса в прежнем
положении и в прежнем виде, а перенеся его на несравненно более высокую почву:
прежде дело шло только о сравнении доктрин и идеологий, о политике группок; теперь
дело идет о сравнении исторической деятельности классов и масс, идущих за этой или
родственной идеологией. Прежде спрашивали только: верно ли то, что эсеры говорят,
верна ли тактика этой идейной организации? Теперь вопрос встал: каково на деле
поведение тех слоев народа, которые мнят себя солидарными с эсерами или
родственными их основным идеям («трудовому началу» и т. п.)? Ошибка меньшевиков
состоит в непонимании этого изменения, созданного революцией.
А это изменение, кроме указанного его значения, чрезвычайно важно еще потому, что
оно наглядно показало соотношение классов и партий. Урок нашей революции состоит в
том, что только партии, опирающиеся на определенные классы, сильны и уцелевают при
всех и всяких поворотах событий. Открытая политическая борьба заставляет партии
связываться теснее с массами, ибо без такой связи партии - ничто. Эсеры формально
независимы от трудовиков. На деле в революции они вынуждены были идти вместе под
угрозой полного исчезновения с политической сцены. И можно ручаться, что при
следующем революционном подъеме эсеры опять будут вынуждены (как бы они ни
кричали теперь о полной своей самостоятельности) идти с трудовиками или с подобными
им организациями масс. Объективные условия общественной жизни и борьбы классов
сильнее добрых желаний и писанных программ. С этой точки зрения - единственно
правильной - теперешнее расхождение трудовиков и эсеров есть лишь распад
мелкобуржуазного движения, есть лишь невыдержанность мелких буржуа, не умеющих
при трудных обстоятельствах удержать своей сплоченности и «бредущих розно». С
одной стороны, перед нами трудовики, неорганизованные, шаткие, колеблющиеся,
лишенные всякого прочного политического направления в III Думе, но, несомненно,
вышедшие из массы, связанные с массой, выражающие запросы массы. С другой стороны
- горстка эсеровских «отзовистов», не имеющих никакой связи с массой и мечущихся от
отчаяния, теряющих веру в массовую борьбу (см. «Революционная Мысль»),
сосредоточивающихся на терроре. Крайний оппортунизм трудовиков (с точки зрения
положения революционного крестьянства) и крайний, чисто словесный и
бессмысленный, революционаризм эсеров, это - две ограниченности одного и того же
мелкобуржуазного течения, «два флюса», выражающие одну «болезнь»: неустойчивость
мелкой буржуазии, неспособность ее к систематической, упорной, выдержанной и
дружной массовой борьбе.
На думскую тактику революционных партий в настоящее время и на вопрос об
отзовизме, в частности, это обстоятельство проливает новый свет. «У нас нет
парламентских путей борьбы», кричат хвастливые интеллигенты - эсеры. У кого «у нас»,
господа? У интеллигенции без масс никогда не было и никогда не будет ни
парламентских, ни серьезных внепарламентских средств борьбы. А какие массы шли с
вами или подле вас вчера, во время революции? Трудовическое крестьянство. Правда ли,
что у него «нет парламентских средств борьбы»? Неправда. Взгляните на аграрные
прения в III Думе и вы увидите, что трудовики, несомненно, выразили здесь запросы
масс. Значит, хлесткое словечко эсеров есть пошлое фразерство, не более того.
Крестьянские массы в 1908 году на думской трибуне выразили свои запросы, а
«внепарламентски» не боролись. Это - факт, от которого никаким «левым» визгом и
выкрикиванием эсеровски-отзовистских фраз не отвертишься.
В чем причина этого факта? В том ли, что ослабело «убеждение» в
предпочтительности внепарламентских путей? Пустяки. В том, что объективные условия
не вызвали еще в этот период широкого брожения масс и непосредственного
выступления их. Раз это так, - а это несомненно так - то обязанностью всякой серьезной
партии было использовать и посредственные пути. Что получилось у эсеров от неуменья

199
использовать их? Только то, что трудовики сделали свое дело чрезвычайно плохо,
наделали в тысячу раз больше ошибок, чем получилось бы при воздействии на них
партии, шатались и падали чрезвычайно часто. А эсеры, оторвавшись от своего класса, от
своих масс, «сосредоточились» на фразерстве, ибо на деле для «внепарламентских
средств борьбы» в 1908 году они не совершили ничего. Эта оторванность от своего
социального корня сейчас же ведет у эсеров к обострению их первородного греха:
непомерного, разнузданного хвастовства, похвальбы, прикрывающей бессилие. «Наша
партия может поздравить себя», - читаем на 1-ой странице «Извещения»... выбор на
конференцию «реально существующими» (вот как мы!) «местными партийными
организациями»... «было достигнуто по всем вопросам единство настроения»... «это было
именно достижение единогласия» (там же) и т. п.
Это неправда, господа. Этим шумом слов вы прячете разногласия, вполне выплывшие
и в «Революционной Мысли» (весна 1908 г.) и в № 13 «Знамени Труда» (ноябрь 1908 г.).
Эта шумиха есть признак слабости.

Ленин. На дорогу (1908 г.)

Использование думской трибуны входит, как мы уже указали, необходимой составной
частью в эту работу воспитания и подготовки. Резолюция конференции о думской
фракции указывает нашей партии ту дорогу, которая всего ближе - если искать примеров
в истории - к опыту немецких социал-демократов при исключительном законе.
Нелегальная партия должна суметь использовать, должна научиться использовать
легальную думскую фракцию, должна воспитать из этой последней стоящую на высоте
своих задач партийную организацию. Самой ошибочной тактикой, самым печальным
уклонением от выдержанной пролетарской работы, предписываемой условиями
переживаемого момента, было бы ставить вопрос об отзыве фракции (на конференции
было два «отзовиста», не поставивших прямо этого вопроса) или отказаться от прямой и
открытой критики ее ошибок, от перечня их в резолюции (на конференции этого
добивались некоторые делегаты). Резолюция вполне признает, что у фракции были и
такие ошибки, за которые не она одна ответственна и которые вполне сходны с
неизбежными ошибками всех наших партийных организаций. Но есть другие ошибки -
отступления от политической линии партии. Раз эти отступления имели место, раз они
сделаны организацией, выступающей открыто от имени всей партии, - партия обязана
была ясно и точно сказать, что это были уклонения. В истории западноевропейских
социалистических партий бывали не раз примеры ненормальных отношений
парламентских фракций к партии; до сих пор в романских странах эти отношения сплошь
да рядом ненормальны, фракции недостаточно партийны. Мы должны сразу поставить
иначе дело создания социал-демократического парламентаризма в России, сразу
приняться за дружную работу в этой области, - чтобы всякий с.-д. депутат на деле
чувствовал, что партия стоит за ним, болеет его ошибками, заботится о выправлении его
дороги, - чтобы каждый партийный работник участвовал в общей думской работе партии,
учился на деловой марксистской критике ее шагов, чувствовал свою обязанность
помогать ей, добивался соподчинения специальной работы фракции всей
пропагандистской и агитационной деятельности партии.
Конференция была первым авторитетным собранием делегатов от крупнейших
организаций партии, обсуждавшим деятельность думской с.-д. фракции за целую сессию.
И решение конференции показывает ясно, как будет ставить свою думскую работу наша
партия, какие строгие требования предъявляет она в этой области к себе самой и к
фракции, как неуклонно и выдержанно намерена она работать над воспитанием
действительно социал-демократического парламентаризма.
Вопрос об отношении к думской фракции имеет тактическую и организационную
сторону. В этом последнем отношении резолюция о думской фракции есть вновь лишь

200
применение к частному случаю общих принципов организационной политики,
установленных конференцией в резолюции о директивах по организационному вопросу.
Два основных течения в РСДРП констатированы конференцией по этому вопросу: одно -
переносящее центр тяжести на нелегальную партийную организацию, другое - более или
менее родственное ликвидаторству - переносящее центр тяжести на легальные и
полулегальные организации. Дело в том, что современный момент характеризуется, как
мы уже указали, уходом из партии некоторого числа партийных работников, особенно из
интеллигенции, но частью и из рабочих. Ликвидаторское течение ставит вопрос, лучшие
ли, наиболее активные элементы покидают партию и выбирают поприщем деятельности
легальные организации, или уходят из партии «колеблющиеся интеллигентские и
мелкобуржуазные элементы»? Нечего и говорить, что, решительно отвергнув и осудив
ликвидаторство, конференция ответила в последнем смысле. Наиболее пролетарские
элементы партии, наиболее выдержанные принципиально и наиболее социал-
демократические элементы интеллигенции остались верны РСДРП. Уход из партии есть
чистка ее, освобождение от наименее устойчивых, от ненадежных друзей, от
«попутчиков» (MitlauferO?), которые всегда примыкали на время к пролетариату,
рекрути-руясь из мелкой буржуазии или из числа «деклассированных», т. е. людей,
выбитых из колеи того или иного определенного класса.

Ленин. Карикатура на большевизм (1909 г.)

И находятся же люди («ультиматисты»), настолько близорукие, что наши разногласия
с отзовистами кажутся им только практическими разногласиями, только разной оценкой
средств и приемов проведения общей тактики! В 1907 году, летом, разногласие о бойкоте
III Думы могло быть только практическим, ошибка бойкотистов могла быть только
ошибкой в выборе средств для проведения общей всем большевикам тактики. В 1909
году смешно и говорить об этом. Ошибка отзовистов и ультиматистов стала
принципиальным отступлением от марксизма. Подумайте в самом деле: «ввиду этого», т.
е. ввиду того, что мы «идем навстречу» подъему и что столкновение «примет форму
революции», «ввиду этого» на первый план - внедумскую борьбу! Ведь это же просто
набор слов, прикрывающий чудовищный хаос мыслей, товарищи! Ведь вы еще ни звука
не сказали о Думе в своей резолюции, а уже состряпали заключение: «ввиду этого» -
«внедумская борьба»! Ввиду того, что мы не понимаем значения Думы и задач партии во
времена нарастания подъема, провозглашаем внедумскую борьбу, - вот к какой
бессмыслице сводятся рассуждения отзовистов. Они повторили обрывки непонятых ими
большевистских рассуждений такой эпохи, когда внедумская борьба не провозглашалась
только, а велась массами, - повторили тогда, когда сами же считают «первый этап
революции законченным», т. е. условия непосредственной массовой борьбы временно
отсутствующими.
Они заучили правильное положение о подчинении думской работы интересам и
направлению рабочего движения, идущего вне Думы, и повторяют обрывки заученного
некстати и в искаженной до неузнаваемости форме.
Вместо того, чтобы подчеркнуть необходимость, наряду с думской работой, отдавать
и сейчас максимум сил также выдержанной, длительной и кропотливой внедумской
работе организации и агитации среди масс, - отзовисты вместе с социалистами-
революционерами подымают «революционный» визг о «внедумской борьбе», о натиске и
т. п.

201
 ***

Пункт 5-ый: «Наша Государственная дума не может быть рассматриваема как

парламент, работающий в рамках политической свободы и при известной свободе
классовой борьбы пролетариата, а является лишь сделкой между царизмом и крупной
буржуазией...». Тут две ошибки. Нельзя говорить: не парламент, а сделка, ибо целый ряд
парламентов мира есть не что иное, как сделка буржуазии (достигшей той или иной
степени развития) с различными остатками средневековья. Мы должны были бороться и
мы боролись против того, чтобы первым парламентом в России был черносотенно-
октябристский парламент, но раз это оказалось фактом вопреки нашим усилиям, раз
история заставила нас пройти через такой этап, то просто-напросто отмахиваться от
неприятной действительности одним восклицанием, одной декламацией есть ребячество.
Вторая ошибка: у авторов резолюции выходит, что ежели есть «известная свобода», то
это «парламент», а ежели нет, то «подделка». Это - вульгарно-демократический взгляд,
достойный кадета, а не марксиста. При III Думе гораздо меньше свободы, чем при II, но
III Дума - менее фиктивный парламент, ибо она правильнее выражает действительное
соотношение господствующих в данный момент классов и государственной власти. Пока
власть в руках царя и крепостников помещиков, - никакого иного парламента в
буржуазной России быть не может. Кадетам прилично затушевывать эту
неприкрашенную правду, но не социал-демократам.
Пункт 6-ой, в виде исключения, правилен. Но это именно такое исключение, которое
подтверждает обратное правило, ибо... ибо в этом пункте отзовисты излагают не свои
мысли, а мысли антиотзовистов, проведших резолюции конференции.
Выводы. Пункт (а) ... «Дума, являясь... сделкой... и орудием контрреволюции»...
Правильно!., «лишь укрепляет самодержавие»... Это «лишь» - неверно. Самодержавие
отсрочило свою гибель, успев сорганизовать такую Думу, но оно не укрепляется этим, а,
разлагается от этого. Дума есть такое «покрытие», которое стоит иного «раскрытия», ибо
она впервые открыто на тысяче вопросов показывает зависимость царизма от
контрреволюционных слоев, впервые демонстрирует en grand 71 имманентный союз
Романова и Пуришкевича, царизма и «Союза русского народа», самодержавия и
Дубровиных-Илиодоров-Половневых.
Что Дума санкционирует преступления царизма, это несомненно, но это - санкция
определенных классов, во имя определенных классовых интересов, и дело социал-
демократии как раз выяснение с думской трибуны этих поучительных истин классовой
борьбы.
... «8-месячная деятельность III Государственной думы показала, что социал-
демократия не может ее использовать»...
Вот в этом гвоздь отзовизма, ошибку которого только прикрывают, запутывая дело,
наши «ультиматисты» своей смешной уверткой: раз потратили силы на создание
фракции, нельзя легко отзывать ее!
Вопрос стоит прямо, и увертки тут не помогут: доказала ли 8-месячная деятельность
возможность или невозможность использования думской трибуны? Ответ отзовистов
неверен. Несмотря на громадные трудности партийной работы над фракцией, эта работа
безусловно доказала возможность использования думской трибуны. Падать духом по
поводу трудностей и ошибок есть малодушие, есть замена терпеливой, выдержанной,
упорной пролетарской работы интеллигентским «визгом». Другие европейские
социалистические партии гораздо большие трудности встречали в начале парламентской

71
- в больших размерах. Ред.

202
деятельности, гораздо больше ошибок при этом делали, но не отмахивались от задачи, а
умели преодолевать трудности и выправлять ошибки.
(б) ... «наша фракция... упорно вела оппортунистическую тактику, не могла и не может
быть твердой и последовательной представительницей революционного пролетариата»...
Самые великие истины можно опошлять, товарищи отзовисты, самые великие задачи
можно превратить во фразу, и вы это делаете. Борьбу с оппортунизмом вы превратили в
фразу, играя этим только на руку оппортунистам. Фракция наша делала и делает ошибки,
но именно опыт ее работы доказал, что она «могла и может» твердо и последовательно
представлять пролетариат, - могла и может, когда мы, партия, ее направляем, ей
помогаем, даем ей лучшие свои силы в руководители, составляем директивы, проекты
речей, разъясняем ей вред и губительность советов мещанской интеллигенции, всегда и
во всем мире, а не только в России, получающей наиболее легкий доступ во всякие
околопарламентские учреждения.
Имейте же, товарищи, мужество признать, что мы еще далеко недостаточно сделали
для этого действительного направления работ фракции, для помощи ей делом. Имейте
мужество признать, что мы можем вдесятеро больше сделать на этом пути, если мы
сумеем укрепить свои организации, сплотить свою партию, связать ее теснее с массами,
создать постоянно воздействующие на широкие слои пролетариев партийные органы.
Вот на что направлены наши усилия, вот на что должны быть направлены усилия всех
тех, кто хочет борьбы с оппортунизмом на деле, а не на словах.

Ленин. Об отношении рабочей партии к религии (1909 г.)

Третье - следовало со всей обстоятельностью разъяснить правильный смысл столь
часто искажаемого немецкими оппортунистами положения: «объявление религии
частным делом». Этого, к сожалению, тов. Сурков не сделал. Это тем более жаль, что в
предыдущей деятельности фракции была уже допущена по этому вопросу своевременно
отмеченная «Пролетарием» ошибка тов. Белоусова. Прения во фракции показывают, что
спор об атеизме заслонил от нее вопрос о правильном изложении пресловутого
требования объявления религии частным делом. Мы не будем винить за эту ошибку всей
фракции одного тов. Суркова. Мало того. Признаем прямо, что тут есть вина всей партии,
недостаточно разъяснявшей этот вопрос, недостаточно подготовившей в сознании с.-д.
значение энгельсовского замечания по адресу немецких оппортунистов. Прения во
фракции доказывают, что это было именно неясное понимание вопроса, а отнюдь не
нежелание считаться с учением Маркса, и мы уверены, что ошибка будет исправлена в
последующих выступлениях фракции.
В общем и целом, повторяем, речь тов. Суркова превосходна и должна быть
распространяема всеми организациями. Обсуждением этой речи фракция доказала
вполне добросовестное исполнение ею своего с.-д. долга. Остается пожелать, чтобы
корреспонденции о прениях внутри фракции чаще появлялись в партийной печати для
сближения фракции с партией, для ознакомления партии с тяжелой внутренней работой,
проделываемой фракцией, для установления идейного единства в деятельности партии и
фракции.

Ленин. Совещание расширенной редакции «Пролетария» (1909 г.)

При оценке ультиматизма, как, впрочем, и при оценке того последовательного
ультиматизма, имя которому - отзовизм, приходится, к сожалению, иметь дело не столько
с писанием, сколько с преданием. Ни ультиматизм, ни отзовизм не получили до сих пор

203
своего выражения в сколько-нибудь цельной «платформе». И приходится брать
ультиматизм в его единственно-конкретном выражении - в требовании предъявить
думской социал-демократической фракции ультиматум быть строго партийной и
подчиняться всем директивам партийных центров или отказаться от депутатских
полномочий. Но утверждать, что такая характеристика ультиматизма вполне верна и
точна, как оказывается, нельзя. И вот почему. Тов. Марат, один из двух ультиматистов,
принимавших участие в совещании, заявил, что эта характеристика к нему не подходит.
Он, т. Марат, признает, что деятельность социал-демократической думской фракции за
последнее время значительно улучшается и что он и не думает предъявлять ей
ультиматум теперь же, немедленно. Он только находит, что партия должна давить на
думскую фракцию всеми средствами, вплоть до предъявления ей вышеизложенного
ультиматума.
С такими ультиматистами сожительство внутри одной фракции, конечно, возможно.
Такой ультиматист должен сводить свой ультиматизм на нет по мере того, как
деятельность думской фракции улучшается. Такой ультиматизм не исключает, а,
напротив, подразумевает длительную работу партии с думской фракцией и над фракцией,
длительную и упорную работу партии в смысле умелого использования думской
деятельности для нужд агитации и организации. Раз в деятельности фракции наметилась
ясно тенденция к улучшению, то нужно, следовательно, дальше упорно и настойчиво
работать в том же направлении. Ультиматизм тем самым потеряет постепенно свой
объективный смысл. По отношению к таким ультиматистам-большевикам не может быть
речи о расколе. По отношению к ним едва ли уместно и то отмежевание, о котором идет
речь в резолюции «Об отзовизме и ультиматизме» и в резолюции «Задачи большевиков в
партии». Такой ультиматизм - просто-напросто оттенок в постановке и решении
определенного практического вопроса; сколько-нибудь заметного принципиального
разногласия здесь нет.
Ультиматизм, от которого резолюция находит необходимым отмежевать большевизм,
как идейное течение в партии, - явление иного рода. Этот ультиматизм - а он,
несомненно, в наличности имеется - исключает длительную работу партии и ее центров
над думской фракцией, исключает длительную, терпеливую работу партии среди рабочих
в смысле умелого использования богатого агитационного материала, даваемого III
Думой. Этот ультиматизм исключает положительную, творческую работу партии над
думской фракцией. Единственное орудие такого ультиматизма - это его ультиматум,
который партия должна повесить над головой своей думской фракции, как Дамоклов меч,
и который должен заменить собой для РСДРП весь тот опыт действительно
революционного использования парламентаризма, который западноевропейская социал-
демократия копила ценою упорной, длительной выучки. Отмежевать такой ультиматизм
от отзовизма - невозможно. Общим им духом авантюризма они связаны нераздельно. И
как от одного, так и от другого одинаково должен отмежеваться большевизм, как
революционное течение в российской социал-демократии.
Но что понимаем мы, что понимало совещание под этим «отмежеванием»? Имеются
ли хоть какие-нибудь данные утверждать, что совещание провозгласило раскол
большевистской фракции, как хотят уверить нас некоторые представители оппозиции?
Таких данных нет. Совещание заявило своими резолюциями: в большевистской фракции
намечаются течения, которые противоречат большевизму с его определенной
тактической физиономией. Большевизм представлен у нас большевистской фракцией
партии. Фракция же не есть партия. Партия может заключать целую гамму оттенков, из
которых крайние могут даже резко противоречить друг другу.

204
 ***

Предлагаем товарищам обратить внимание на резолюцию совещания «Об отношении

к думской деятельности и т. д.». Мы указали уже выше на тесную связь вопроса о
«легальных возможностях» с ликвидаторством различных оттенков. Борьба с
ликвидаторством слева так же обязательна теперь, как и с ликвидаторством справа.
Парламентский кретинизм, для которого вся партийная организация должна сводиться к
группировке рабочих вокруг «легальных возможностей», в частности, вокруг думской
деятельности, так же глубоко противен революционной социал-демократии, как и
отзовизм с его непониманием значения легальных возможностей для партии, в интересах
партии. В резолюциях совещания использование легальных возможностей для партии
признано делом огромной важности. Но нигде в этих резолюциях легальные
возможности и их использование не рассматриваются, как сама себе довлеющая цель.
Везде они поставлены в тесную связь с задачами и способами деятельности нелегальной.
И эта связь заслуживает в настоящее время особенного внимания. Некоторые
практические указания на этот счет даны в самой резолюции. Но это - лишь указания.
Вообще же говоря, речь должна идти сейчас не столько о том, каково именно место
«легальных возможностей» в ряду других отраслей партийной работы, а о том, как
использовать наличные «легальные возможности» к наибольшей выгоде для партии. В
течение долгих лет подпольной работы в партии накопился огромный опыт по части
нелегальной работы. Нельзя того же сказать о другой области - об использовании
возможностей легальных. Здесь партией, в частности большевиками, делалось
недостаточно. На использование этой области следует обратить больше внимания,
инициативы и усилий, чем это делалось до сих пор. Использованию легальных
возможностей надо учиться и учиться так же настойчиво, как учились и учимся мы
приемам нелегальной деятельности. К этой-то упорной работе над использованием
легальных возможностей в пользу партии совещание и призывает всех, кому дороги
интересы РСДРП.

***

Мы подходим к концу прений, и я думаю, что не надо их особо закреплять

резолюцией, ибо с ней надо быть осторожными. Ведь дело было во взаимном выяснении
вопроса. В ответ Власову об использовании легальных возможностей прочту проект
резолюции:
«Большевистский центр постановляет: бековская фракция для того, чтобы на деле
осуществить - и именно в революционно-социал-демократическом духе и направлении
осуществить - признанные теперь всеми беками цели использования всех «легальных
возможностей», всех легальных и полулегальных организаций рабочего класса вообще и
использования думской трибуны в особенности, для этого безусловно должна ясно
поставить себе целью и во что бы то ни стало добиться выработки кадров опытных,
специализировавшихся на своем деле, прочно укрепившихся на своем особом легальном
посту (профессиональные союзы; клубы; думские комиссии и т. д. и т. д.) большевиков».
Власов указал, что это относится к лидерам. Это - неверно. Дело в том, что в нашей
большевистской фракции распространено мнение, что таких специалистов не надо. У нас
мало сил: их надо использовать и распределять на легальные функции и поручать им
исполнение этих функций от имени фракции. Если мы говорим о создании партийных
ячеек, то надо суметь это сделать. Я набросал резолюцию о листковой агитации:
«Обсудив вопрос о задачах беков по отношению к думской деятельности.
Большевистский центр постановляет: обратить внимание всех местных организаций на
важность листковой агитации (помимо местных и областных печатных органов),

205
распространяющей в массах сведения о думской работе с.-д. и направляющей эту работу.
Темами таких листков могли бы быть указания на вопросы, подлежащие освещению с
думской трибуны, подведение итогов деятельности с.-д. в Думе и группировке партий,
конспекты пропагандистских речей по этим вопросам, анализ политического значения
особенно важных с.-д. речей в Думе, указания недоговоренностей или неточностей в с.-д.
думских речах, наконец, - выдержки из их речей с практическими выводами, важными
для пропаганды и агитации, и т. д. и т. д.».
А также набросал в резолютивной форме те пункты по вопросу об отношении к
думской деятельности, о которых шла речь на частном собрании:
«П. Отличие революционно-социал-демократического использования Думы от
реформистского (или шире: оппортунистического) использования ее может быть
охарактеризовано следующими - не претендующими на полноту - указаниями.
С точки зрения внешних, так сказать, отношений думской с.-д. фракции отличие
революционно-социал-демократического использования Думы от оппортунистического
состоит в следующем: необходимо бороться против естественного во всяком буржуазном
обществе (и в России в эпоху реакции особенно) стремления депутатов и окружающей их
нередко буржуазной интеллигенции возводить парламентскую деятельность в нечто
главное, основное, самодовлеющее. В частности, необходимо направлять все усилия к
тому, чтобы фракция на деле вела свою работу, как одну из функций, подчиненных
интересам рабочего движения в целом, а также, чтобы фракция постоянно была в связи с
партией, не обособлялась от нее, а проводила партийные взгляды, директивы партийных
съездов и партийных центральных учреждений.
С точки зрения внутреннего содержания деятельности фракции необходимо иметь в
виду следующее: цель деятельности парламентской с.-д. фракции принципиально
отличается от цели деятельности всех остальных политических партий. Пролетарская
партия стремится не к сделкам, не к торгу с власть имущими, не к безнадежному
штопанью режима крепостнически-буржуазной диктатуры контрреволюции, а к
развитию всеми мерами классового сознания, социалистической ясности мысли,
революционной решительности и всесторонней организованности рабочих масс. Этой
принципиальной цели должен быть подчинен каждый шаг деятельности фракции.
Поэтому на отстаивания задач социалистической революции с думской трибуны должно
быть обращено больше внимания. Надо направить усилия к тому, чтобы с думской
трибуны чаще слышалась речь, пропагандирующая основные понятия и цели социализма
и именно научного социализма. Затем, в обстановке продолжающейся буржуазно-
демократической революции, крайне важно, чтобы думская фракция систематически
боролась с потоком контрреволюционных нападок на «освободительное движение»,
боролась с широким течением (как прямых реакционеров, так и либералов - к.-д. в
особенности), направленным к осуждению революции, к дискредитированию ее, ее
целей, методов и т. д. Фракция с.-д. в Думе должна высоко держать знамя революции,
знамя передового класса - вождя буржуазно-демократической революции в России.
Далее, необходимо указать на крайне важную в современный момент задачу думской
с.-д. фракции энергичного участия во всех вопросах рабочего законодательства. Фракция
должна использовать богатый парламентский опыт западноевропейских социал-
демократов, особенно остерегаясь оппортунистического извращения этой функции своей
деятельности. Фракция должна не укорачивать своих лозунгов и требований программы-
minimum нашей партии, а разрабатывать и вносить свои социал-демократические
законопроекты (а также поправки к законопроектам правительства и других партий) в
целях раскрытия перед массами лицемерия и лживости социал-реформаторства, в целях
вовлечения масс в самостоятельную массовую экономическую и политическую борьбу,
которая одна только способна дать действительные завоевания рабочим или превратить
половинчатые и лицемерные «реформы» на почве данного порядка в опорные пункты
поступательного рабочего движения на пути к полной эмансипации пролетариата.

206
 Такую же позицию должна занять с.-д. думская фракция и вся с.-д. партия по
отношению к реформизму внутри социал-демократии, как последнему продукту
оппортунистических шатаний.
Наконец, отличие революционно-социал-демократического использования Думы от
оппортунистического должно состоять в том, что с.-д. фракция и партия обязаны
всесторонне разъяснять массам классовый характер всех буржуазных политических
партий, не ограничиваясь нападениями на правительство и на прямых реакционеров, а
разоблачая и контрреволюционность либерализма и шатания мелкобуржуазной
крестьянской демократии».

***

Выдвинутый революционным крылом нашей партии лозунг бойкота булыгинской и I

Гос. дум сыграл в то время большую революционную роль и увлек за собой все наиболее
активные и наиболее революционные слои рабочего класса.
Непосредственная революционная борьба широких масс вслед за тем сменилась
тяжелой полосой контрреволюции; для соц.-дем. стало необходимым применить свою
революционную тактику к этой новой политической обстановке, и, в связи с этим, одной
из в высшей степени важных задач стало - использование открытой думской трибуны в
целях помощи социал-демократической агитации и организации.
Между тем часть рабочих, принимавших участие в непосредственной революционной
борьбе, не смогла при этом быстром повороте событий сразу перейти к применению
революционно-социал-демократической тактики в новых условиях контрреволюции и
остановилась на простом повторении лозунгов, бывших в эпоху открытой гражданской
войны революционными, а теперь при голом их повторении могущих задержать процесс
сплочения пролетариата в новых условиях борьбы.
С другой стороны, на почве этого тяжелого перелома, в атмосфере упадка
революционной борьбы, апатии и растерянности даже в среде части рабочих, в период
разгрома рабочих организаций и их недостаточной силы сопротивления разлагающим
влияниям, - в среде части рабочего класса создался индифферентизм к политической
борьбе вообще и особенно сильное равнодушие к думской работе социал-демократии.

***

Не меньший вред, нежели открытый отзовизм, приносит делу с.-д. работы и так
называемый ультиматизм (т. е. то течение, которое принципиально отказывается от
использования третьедумской трибуны или практическими соображениями пытается
оправдать свое уклонение, от выполнения этой обязанности и, стремясь к отзыву думской
с.-д. фракции, заменяет длительную работу воспитания и выпрямления думской фракции
предъявлением ей немедленного ультиматума). Политически ультиматизм в настоящее
время ничем не отличается от отзовизма и лишь вносит еще большую путаницу и разброд
прикрытым характером своего отзовизма. Попытки ультиматизма установить свою
непосредственную связь с бойкотизмом, практиковавшимся нашей фракцией в
определенный момент революции, извращают лишь действительный смысл и характер
совершенно правильно примененного огромным большинством нашей партии бойкота
булыгинской и I Гос. дум. Своей попыткой из отдельных применений бойкота
представительных учреждений в тот или другой момент революции вывести линию
бойкота, как отличительный признак тактики большевизма, в том числе и в период
контрреволюции, ультиматизм и отзовизм показывают, что эти течения по существу
являются оборотной стороной меньшевизма, проповедующего огульное участие во всех
207
представительных учреждениях, независимо от данного этапа развития революции,
независимо от отсутствия или наличности революционного подъема.

***

В эпоху решительного торжества контрреволюции, последовавшую за разгоном II

Думы, всей партийной деятельности силой вещей была предписана задача: наперекор
усилиям реакции и при глубоком упадке классовой пролетарской борьбы сохранить
партийную организацию, созданную в годы высшего подъема пролетарской борьбы, - т.
е. как организацию, сознательно стоящую на почве ортодоксального марксизма и
объединяющую все «национальные» социал-демократические организации в целях
проведения единой революционной с.-д. тактики.
В ходе этой двухлетней борьбы за партию и партийность с полной ясностью
определились с одной стороны, отмежевка партии от элементов, привнесенных в нее
специальными условиями буржуазно-демократической революции, с другой стороны,
дальнейшее сплочение революционных социал-демократов. С одной стороны,
определились вполне те бывшие попутчики социал-демократии, которые, уходя от
партии, перенесли свою деятельность целиком в различные легальные организации
(кооперативы, профессиональные союзы, просветительные общества, комиссии при
думской фракции) и там не только не проводили партийной политики, но, наоборот,
боролись с партией, стремясь оторвать от нее и противопоставить ей эти организации.
Возводя легальность в фетиш и узкие формы деятельности, навязанные временной
приниженностью и раздробленностью рабочего движения, в принцип, эти элементы -
откровенные ликвидаторы партии - с полной для всех очевидностью стали на почву
теоретического и тактического ревизионизма. Теснейшая связь между ликвидаторством
организационным - борьба с партийными учреждениями - и принципиальной борьбой
против марксистской теории и основ программы РСДРП с полной ясностью теперь
показана и доказана всей историей навязывания оппортунистической линии нашей
думской фракции ее интеллигентскими советчиками, всей борьбой между ликвидаторами
и партийцами внутри легальных рабочих организаций и в рабочих группах четырех
съездов: народных университетов, кооперативного, женского, фабрично-заводских
врачей.
С другой стороны, левое крыло партии, на долю которого выпало руководство
партией в этот период решительного торжества контрреволюции, теоретически признало
и на деле проводило тактику целесообразного соединения нелегальной и легальной
партийной работы. Сюда относится вся партийная работа над думской фракцией и вся
партийная работа в легальных и полулегальных пролетарских организациях. Именно эти
формы работы выдвинуты своеобразными условиями современного исторического
момента в дополнение к основным формам партийной работы, как формы воздействия
нелегальной партии на более или менее широкие массы. Именно в этих формах
деятельности партия практически, на деле, сталкивается с ликвидаторством и наносит
ему чувствительные удары. На этой же почве практически сближались и сближаются
партийные социал-демократы различных фракций 72. И здесь же, наконец, на тех же
вопросах тактики и организации партии в условиях третьедумского периода,
большевистская фракция открыто отмежевывается от псевдореволюционных,

72
Единогласно приняты в ЦК резолюции о профессиональных союзах, кооперативах и ряд
постановлений о думской работе. Подавляющее большинство за партийную линию на последней
общероссийской конференции. Опыт ведения Центрального Органа, рабочие группы
вышеназванных съездов и т. п.

208
неустойчивых, немарксистских элементов, выступивших против новых форм партийной
деятельности под флагом так называемого «отзовизма».

Ленин. Ликвидация ликвидаторства (1909 г.)

Что отзовизм есть меньшевизм наизнанку, что он неизбежно ведет тоже к
ликвидаторству, только несколько иного вида, в этом не может быть сомнения. Речь идет,
конечно, не о лицах и не об отдельных группах, а об объективной тенденции этого
направления, раз оно перестает быть только настроением и пытается сложиться в особое
направление. Большевики с полной определенностью заявляли до революции, во-первых,
что они хотят не создать особое направление в социализме, а применить к новым
условиям нашей революции основные принципы всей международной революционной,
ортодоксально-марксистской социал-демократии; во-вторых, что они сумеют выполнить
свой долг и на самой тяжелой, медленной, серой будничной работе, если после борьбы,
после исчерпания всех наличных революционных возможностей история заставит нас
тащиться путями «самодержавной конституции». Эти заявления найдет всякий сколько-
нибудь внимательный читатель в литературе социал-демократов 1905 года. Эти
заявления имеют громадное значение, как обязательство всей фракции, как сознательный
выбор пути. Чтобы выполнить это обязательство перед пролетариатом, надо было
неуклонно переваривать, воспитывать тех, кого привлекали к социал-демократии дни
свободы (сложился даже тип «социал-демократов дней свободы»), кого увлекала,
главным образом, решительность, революционность, «яркость» лозунгов, у кого не
хватало выдержки, чтобы бороться не только в дни революционных праздников, но и в
контрреволюционные будни. Часть этих элементов постепенно втянулась в пролетарскую
работу и усвоила себе марксистское мировоззрение. Другая часть только заучила, а не
усвоила, несколько лозунгов, повторяя старые слова и не умея применить старые
принципы революционной социал-демократической тактики к изменившимся условиям.
Судьба той и другой части наглядно иллюстрируется эволюцией тех, кто хотел
бойкотировать III Думу. В июне 1907 года таковых было большинство большевистской
фракции. Но «Пролетарий» неуклонно вел антибойкотистскую линию. Жизнь давала
проверку этой линии, и через год «отзовисты» оказались в меньшинстве среди
большевиков (14 голосов против 18 летом 1908 г.) в московской организации - твердыне
былого «бойкотизма». Еще через год, после всестороннего и многократного разъяснения
ошибочности отзовизма, большевистская фракция - и в этом значение недавнего
совещания большевиков - окончательно ликвидировала отзовизм и скатывающийся к
нему ультиматизм, окончательно ликвидировала эту своеобразную форму
ликвидаторства.

Ленин. О фракции сторонников отзовизма и богостроительства (1909 г.)

Начнем с отзовизма. Устраненные подводят итоги парламентского или думского

опыта за истекшие годы, оправдывают бойкот булыгинской и виттевской Думы, а также
участие во II Думе и продолжают:
«... При острой и усиливающейся реакции все это опять-таки изменяется. Партия не
может тогда провести крупной и яркой избирательной кампании, не может получить
достойного себя парламентского представительства...».

209
 Первая же фраза самостоятельного, не списанного из старых большевистских изданий
рассуждения, - и перед нами вся бездонная пропасть отзовистского политического
недомыслия. Ну, подумайте-ка, любезнейшие, может партия при острой и
усиливающейся реакции провести «крупное и яркое» устройство «инструкторских групп
и школ» для боевиков, о чем вы говорите на той же самой странице, в том же столбце
вашего произведения? Подумайте-ка, любезнейшие, может партия получить «достойное
себя представительство» в таких школах? Если бы вы умели думать и сколько-нибудь
способны были рассуждать политически, о, несправедливо устраненные, то вы заметили
бы, что выходит у вас величайшая несуразица. Вместо того, чтобы политически мыслить,
вы цепляетесь за «яркую» вывеску и от этого оказываетесь в положении партийных
иванушек. Вы болтаете об «инструкторских школах» и об «усилении (!) пропаганды в
войсках» (там же), потому что вы, как и все политические недоросли из лагеря
отзовистов и ультиматистов, считаете такого рода деятельность особенно «яркой», но
подумать об условиях действительного (а не словесного) применения этих форм
деятельности вы не умеете. Вы заучили обрывки большевистских словечек и лозунгов, но
понять в них вы ровнехонько ничего не поняли. «При острой и усиливающейся реакции»
партии трудна всякая работа, но как ни велики трудности, а добиться достойного
парламентского представительства все же возможно. Это доказывает, например, и опыт
германской социал-демократии в эпоху «острой и усиливающейся реакции» хотя бы
времен введения исключительного закона. Отрицая эту возможность, Максимов и К°
обнаруживают только свое полнейшее политическое невежество. Рекомендовать
«инструкторские школы» и «усиление пропаганды в войсках» «при острой и
усиливающейся реакции» - и в то же время отрицать возможность для партии иметь
достойное парламентское представительство, это значит говорить наглядные
несообразности, достойные помещения в сборник логических нелепостей для учеников
низших классов гимназии. И инструкторские школы и усиление пропаганды в войсках
предполагают обязательное нарушение старых законов, прорыв их, - тогда как
парламентская деятельность вовсе не обязательно и, во всяком случае, неизмеримо реже
предполагает прорыв старых законов новою общественною силою. Теперь подумайте,
любезные, когда легче прорывать старые законы: при острой и усиливающейся реакции
или при подъеме движения? Подумайте, о, несправедливо устраненные, и постыдитесь
того вздора, который вы говорите, защищая милых вашему сердцу отзовистов.
Далее. Какого рода деятельность предполагает больший размах энергии масс, большее
влияние масс на непосредственную политическую жизнь, - парламентская ли
деятельность по закону, созданному старой властью, или военная пропаганда,
подрывающая сразу и прямиком орудия материальной силы этой власти? Подумайте,
любезные, и вы увидите, что парламентская деятельность в указанном отношении стоит
позади. А из этого что следует? А из этого следует то, что, чем сильнее непосредственное
движение масс, чем больше размах их энергии, другими словами: чем больше можно
говорить об «остром и усиливающемся» революционном натиске народа, а не об «острой
и усиливающейся реакции», - тем более возможной, тем более неизбежной, тем более
успешной будет становиться и пропаганда в войсках и боевые выступления,
действительно связанные с массовым движением, а не сводящиеся к авантюризму
оголтелых боевиков. Именно поэтому, о, несправедливо устраненные, большевизм умел
выдвинуть и боевую деятельность и пропаганду в войсках особенно сильно в период
«острого и усиливающегося» революционного подъема; - именно поэтому большевизм
умел проводить (начиная с 1907 года) и окончательно провел к 1909 году отделение
своей фракции от того боевизма, который «при острой и усиливающейся реакции»
свелся, неизбежно свелся к авантюризму.
У наших героев, которые заучили обрывки большевистских слов, выходит все
наоборот: высшие формы борьбы, не удававшиеся нигде и никогда в мире без
непосредственного натиска масс, рекомендуются на первом плане как «возможные» в
эпоху острой реакции, - а низшие формы борьбы, предполагающие не столько
непосредственный прорыв закона борьбой масс, сколько использование закона для

210
пропаганды и агитации, подготовляющей сознание масс для борьбы, объявляются
«невозможными»!!!
Отзовисты и их «устраненные» подголоски слыхали и заучили, что большевизм
считает непосредственную борьбу масс, вовлекающую в движение даже войска (т. е.
наиболее заскорузлую часть населения, наименее подвижную, наиболее защищенную от
пропаганды и т. д.) и превращающую боевые выступления в действительное начало
восстания, - формой движения высшей, а парламентскую деятельность без
непосредственного движения масс - формой движения низшей. Отзовисты и их
подголоски, вроде Максимова, это слыхали и заучили, но не поняли, и потому
оскандалились. Высшее - значит «яркое», думает отзовист и т. Максимов, - ну-ка, я
закричу «поярче»: наверное, выйдет всех революционнее, а разбирать, что к чему, это от
лукавого!
Послушайте дальше рассуждение Максимова (мы продолжаем цитату на прерванном
месте):
«...Механическая сила реакции разрывает связь уже создавшейся партийной фракции с
массами и страшно затрудняет влияние на нее партии, а это приводит к неспособности
такого представительства вести достаточно широкую и глубокую организационно-
пропагандистскую работу в интересах партии. При ослаблении же самой партии не
исключается даже опасность вырождения фракции, ее уклонения от основного пути
социал-демократии...».
Не правда ли, как это бесподобно мило? Когда речь идет о низших, подзаконных
формах борьбы, тогда нас начинают запугивать: «механическая сила реакции»,
«неспособность вести достаточно широкую работу», «опасность вырождения». А когда
речь идет о высших, прорывающих старые законы, формах классовой борьбы, тогда
«механическая сила реакции» исчезает, никакой «неспособности» вести «достаточно
широкую» работу в войсках не оказывается, ни о какой «опасности вырождения»
инструкторских групп и школ не может быть, изволите видеть, и речи!
Вот наилучшее оправдание редакции «Пролетария», почему она должна была
устранить политических деятелей, несущих такие идеи в массы.
Зарубите-ка себе на носу, о, несправедливо устраненные: когда имеются налицо
действительно условия острой и усиливающейся реакции, когда механическая сила этой
реакции действительно разрывает связь с массами, затрудняет достаточно широкую
работу и ослабляет партию, именно тогда специфической задачей партии становится
овладение парламентским оружием борьбы; и это не потому, о, несправедливо
устраненные, что парламентская борьба выше других форм борьбы; нет, это именно
потому, что она ниже их, ниже, например, такой борьбы, которая втягивает в массовое
движение даже войско, которая создает массовые стачки, восстания и проч. Каким же
образом овладение низшей формой борьбы может стать специфической (т. е.
отличающей данный момент от других моментов) задачей партии? А таким образом, что,
чем сильнее механическая сила реакции и чем более ослаблена связь с массами, тем
больше выдвигается на очередь задача подготовки сознания масс (а не задача прямого
действия), тем больше выдвигается на очередь использование созданных старой властью
путей пропаганды и агитации (а не непосредственный натиск масс против самой этой
старой власти).

II

Для всякого марксиста, который хоть сколько-нибудь вдумывался в миросозерцание

Маркса и Энгельса, для всякого социал-демократа, который хоть сколько-нибудь знаком
с историей международного социалистического движения, это превращение одной из
низших форм борьбы в специфическое орудие борьбы особого исторического момента не
211
представляет из себя ровно ничего удивительного. Анархисты этой нехитрой вещи
абсолютно и никогда понять были не в состоянии. Теперь наши отзовисты и их
устраненные подголоски пытаются перенести в русскую социал-демократическую среду
методы мышления анархизма, крича (подобно Максимову и К°), что у «Пролетария»
господствует теория «парламентаризма во что бы то ни стало».
Чтобы разъяснить, до какой степени неумны и несоциал-демократичны крики
Максимова и К°, приходится опять-таки начать с азов. Подумайте-ка, о, несправедливо
устраненные, что составляет специфическое отличие политики и тактики немецкой
социал-демократии по сравнению с социалистическими рабочими партиями других
стран? Использование парламентаризма; превращение буржуазно-юнкерского (по-
русски, примерно: октябристски-черносотенного) парламентаризма в орудие
социалистического воспитания и организации рабочих масс. Значит ли это, что
парламентаризм есть высшая форма борьбы социалистического пролетариата?
Анархисты всего мира думают, что значит. Значит ли это, что немецкие социал-
демократы стоят на точке зрения парламентаризма во что бы то ни стало? Анархисты
всего мира думают, что значит, а потому нет у них врага более ненавистного, чем
немецкая социал-демократия, нет для них мишени более излюбленной, чем немцы
социал-демократы. И в России, когда наши социал-революционеры начинают заигрывать
с анархистами и рекламировать свою «революционность», они обязательно пытаются
вытащить те или иные действительные или мнимые промахи немецких социал-
демократов и сделать отсюда выводы против социал-демократии.
Теперь пойдем дальше. В чем ошибка рассуждения анархистов? В том, что они, ввиду
в корне неправильных представлений о ходе общественного развития, не умеют учесть
особенностей конкретного политического (и экономического) положения в разных
странах, обусловливающих специфическое значение для известного периода времени то
одного, то другого средства борьбы. На самом деле немецкая социал-демократия не
только не стоит на точке зрения парламентаризма во что бы то ни стало, не только не
подчиняет все и вся парламентаризму, а напротив: как раз она всего лучше в
международной армии пролетариата развернула такие внепарламентские орудия борьбы,
как социалистическую печать, как профессиональные союзы, как систематическое
использование народных собраний, как воспитание молодежи в социалистическом духе и
т. д. и т. п.
В чем же тут суть? В том, что совокупность целого ряда исторических условий
сделала для Германии известного периода парламентаризм специфическим орудием
борьбы, не главным, не высшим, не крупным, не существенным по сравнению с другими,
а именно специфическим, наиболее характерным по сравнению с другими странами.
Уменье использовать парламентаризм оказалось поэтому симптомом (не условием, а
симптомом) образцовой постановки всего социалистического дела, во всех его,
вышеперечисленных нами, разветвлениях.
Перейдем от Германии к России. Те, кто вздумал бы целиком приравнять условия той
или другой страны, впали бы в целый ряд крупнейших ошибок. Но попробуйте поставить
вопрос так, как обязательно ставить его марксисту: в чем специфическая особенность
политики и тактики русских социал-демократов данного момента? Мы должны сохранить
и укрепить нелегальную партию, - как и до революции. Мы должны неуклонно готовить
массы к новому революционному кризису, - как и в 1897-1903 годах. Мы должны
всячески укреплять связь партии с массой, развивать и использовать в целях социализма
всевозможные рабочие организации, - как и всегда и везде все социал-демократические
партии. Специфической особенностью момента является именно попытка (и неудачная
попытка) старого самодержавия разрешить новые исторические задачи при помощи
октябристски-черносотенной Думы. Поэтому и специфической задачей тактики для
социал-демократов является использование этой Думы в своих целях, в целях
распространения идей революции и идей социализма. Не в том суть, чтобы эта
специфическая задача была особенно высока, чтобы она открывала широкие

212
перспективы, чтобы она равнялась или хотя бы приближалась по своему значению к тем
задачам, которые возникали перед пролетариатом, например, в 1905-1906 годах. Нет.
Суть в том, что это - особенность тактики сегодняшнего момента, отличие ее от периода
миновавшего и от периода грядущего (ибо этот грядущий период, наверное, принесет
нам специфические задачи, более сложные, более высокие, более интересные, чем задача
использования III Думы). Нельзя овладеть современным моментом, нельзя решить всей
совокупности тех задач, которые он ставит перед социал-демократической партией, не
решив этой специфической задачи момента, не превратив черносотенно-октябристской
Думы в орудие социал-демократической агитации.
Отзовистские пустомели болтают, например, вслед за большевиками об учете опыта
революции. Но они не понимают, что они говорят. Они не понимают, что в учет опыта
революции входит отстаивание идеалов и задач и методов революции извнутри Думы. Не
суметь извнутри Думы, через наших партийных рабочих, которые могут пройти и
которые прошли в эту Думу, отстоять эти идеалы, задачи и методы - значит не уметь
сделать первого шага в деле политического учета опыта революции (ибо речь идет здесь,
конечно, не об учете опыта теоретическом, в книгах и в исследованиях). Этим первым
шагом наша задача отнюдь и ни в коем случае не исчерпывается. Несравненно важнее,
чем первый шаг, будут шаги второй и третий, т. е. превращение уже учтенного массами
опыта в идейный багаж для нового исторического действия. Но если сами же эти
отзовистские пустомели говорят о «межреволюционной» эпохе, то они должны бы были
понять (если бы они умели думать, умели рассуждать по-социал-демократически), что
«межреволюционный» как раз и значит выдвигающий элементарные, предварительные
задачи на очередь дня. «Межреволюционный» есть характеристика неустойчивого,
неопределенного положения, когда старая власть, убедившись в невозможности править
при помощи одних только старых орудий, пытается использовать новое орудие в общей
обстановке старых порядков. Это - внутренне-противоречивая, невозможная попытка, на
которой самодержавие опять идет, неминуемо идет к краху, опять ведет нас к
повторению славной эпохи и славных битв 1905 года. Но оно идет не так, как шло в 1897-
1903 годах, ведет народ к революции не так, как вело до 1905 года. Вот это «не так» надо
уметь понять; надо уметь видоизменить свою тактику, прибавляя ко всем основным,
всеобщим, первостепенным и важнейшим задачам революционной социал-демократии
еще одну, не очень крупную, но специфическую задачу данного момента, нового
момента: задачу революционно-социал-демократического использования черносотенной
Думы.
Как всякая новая задача, эта задача кажется труднее других, ибо она требует от людей
не простого повторения заученных лозунгов (у отзовистов и Максимова дальше этого
повторения ума не хватает), а некоторой инициативы, гибкости ума, изобретательности,
самостоятельной работы над оригинальной исторической задачей. Но на самом деле эта
задача особенно трудной может казаться только не умеющим самостоятельно мыслить и
самостоятельно работать людям: на деле эта задача, как всякая специфическая задача
момента, легче других, ибо ее разрешимость лежит именно в условиях данного момента.
В эпоху «острой и усиливающейся реакции» решить задачу действительно серьезной
постановки «инструкторских школ и групп», т. е. такой постановки, при которой бы они
были действительно связаны с массовым движением, действительно подчинены ему,
вовсе нельзя, ибо задача поставлена глупо, поставлена людьми, списавшими
формулировку этой задачи с хорошей брошюрки, учитывающей условия другого
момента. А решить задачу подчинения массовой партии и интересам массы - речей,
выступлений, поли тики социал-демократов в III Думе - можно, Не легко, если считать
«легким» делом повторение заученного, но осуществимо. Как бы мы ни напрягали сейчас
всех сил партии, мы не можем решить задачи социал-демократической (а не
анархистской) постановки «инструкторских школ» в данный, «межреволюционный»
момент, ибо для разрешимости этой задачи нужны совсем другие исторические условия.
Наоборот, напрягая все силы, мы решим (и мы уже начинаем решать) задачу
революционно-социал-демократического использования III Думы, - решим ее не для того,

213
о, обиженные устранением и обиженные богом отзовисты и ультиматисты! - чтобы
возвести парламентаризм на какой-то высокий пьедестал, чтобы провозгласить
«парламентаризм во что бы то ни стало», а для того, чтобы после решения
«межреволюционной» задачи, соответствующей сегодняшнему «межреволюционному»
моменту, перейти к решению более высоких революционных задач, которые будут
соответствовать завтрашнему, более высокому, т. е. более революционному моменту.

***

При том политическом положении в июне 1907 года, когда Максимов защищал
бойкот, ошибка была еще совсем, совсем невелика. Но когда в июле 1909 года, выступая
с своего рода манифестом, Максимов продолжает любоваться на свой «бойкотизм» по
отношению к III Думе, то это уже совсем глупо. И бойкотизм, и отзовизм, и ультиматизм
- одни уже эти выражения означают создание направления из вопроса об отношении к
парламентаризму и только из этого вопроса. А выделить себя по этому вопросу,
продолжать (два года спустя после решения дела в принципе партией!) выделять себя по
этому вопросу - это признак беспредельного узколобия. Именно те, кто поступает так, т.
е. и «бойкотисты» (1909 года), и отзовисты, и ультиматисты доказывают тем самым, что
мыслят они не по-социал-демократически, что парламентаризм они возводят на особый
пьедестал, что совершенно аналогично анархистам они создают направление из
отдельных рецептов: бойкотировать такую-то Думу, отозвать из такой-то Думы,
поставить ультиматум такой-то фракции в Думе. Поступать так и значит быть
карикатурным большевиком. У большевиков направление определяется общим взглядом
их на русскую революцию, и тысячу раз подчеркивали большевики (как бы заранее
предостерегая политических недорослей), что отождествлять большевизм с бойкотизмом
или с боевизмом есть нелепое искажение и опошление взглядов революционной социал-
демократии. Наш взгляд на обязательность участия социал-демократов в III Думе,
например, вытекает с неизбежностью из нашего взгляда на современный момент, на
попытки самодержавия сделать шаг вперед по пути создания буржуазной монархии, на
значение Думы, как организации контрреволюционных классов в представительном
учреждении общенационального масштаба. Как анархисты обнаруживают парламентский
кретинизм наизнанку, когда они выделяют вопрос о парламенте из всего цельного
вопроса о буржуазном обществе вообще и пытаются создать направление из выкриков,
направляемых против буржуазного парламентаризма (хотя критика буржуазного
парламентаризма в принципе однородна с критикой буржуазной прессы, буржуазного
синдикализма и т. п.), - так наши отзовисты-ультиматисты-бойкотисты обнаруживают
совершенно такой же меньшевизм наизнанку, когда они выделяются в направление по
вопросу об отношении к Думе, по вопросу о средствах борьбы с уклонениями социал-
демократической думской фракции (а не с уклонениями буржуазных литераторов,
мимоходом забегающих в социал-демократию, и т. п.).
До геркулесовых столпов этот парламентский кретинизм наизнанку дошел в
знаменитом рассуждении вождя московских отзовистов, прикрываемого Максимовым:
отозвание фракции должно подчеркнуть, что революция не похоронена! А Максимов с
ясным челом не стесняется заявлять публично: «отзовисты никогда (о, разумеется,
никогда !) не высказывались в смысле антипарламентаризма вообще».

***

Это обманывание партии путем укрывания отзовизма ведется заграничной группой

Максимова систематически. В мае 1908 г. отзовизм потерпел поражение в открытой
борьбе: его провалила 18 голосами против 14-ти общегородская конференция в Москве (в

214
этом районе в июле 1907 года почти все без исключения социал-демократы были
бойкотисты, сумевшие, однако, в отличие от Максимова уже к июню 1908 г. понять, что
настаиванье на «бойкоте» III Думы было бы непростительной глупостью). После этого т.
Максимов за границей организует формальную оппозицию «Пролетарию» и начинает
никогда до тех пор не практиковавшуюся дискуссию на страницах большевистского
периодического органа. И вот, когда осенью 1908 года, при выборах на Всероссийскую
конференцию, вся петербургская организация делится на отзовистов и незовистов
(выражение рабочих), когда по всем районам и подрайонам Петербурга ведутся
дискуссии по платформе не большевиков и меньшевиков, а отзовистов и незовистов, то
платформа отзовистов прячется от глаз публики. В «Пролетарий» ее не сообщают. В
печать ее не пускают. На Всероссийской конференции декабря 1908 года ее не сообщают
партии. Лишь после конференции, по настойчивым требованиям редакции, эта
платформа была нам доставлена и напечатана нами в № 44 «Пролетария» («Резолюция
петербургских отзовистов»).

***

Историческая задача пролетариата - переваривать, переучивать, перевоспитывать все

элементы старого общества, которые оно оставляет ему в наследство в виде выходцев из
мелкой буржуазии. Но для этого нужно, чтобы пролетариат перевоспитывал выходцев,
чтобы он влиял на них, а не они на него. Очень многие «социал-демократы дней
свободы», впервые став социал-демократами в дни увлечения, праздника, в дни ярких
лозунгов, в дни побед пролетариата, круживших головы даже чисто буржуазной
интеллигенции, стали учиться серьезно, учиться марксизму, учиться выдержанной
пролетарской работе, - они всегда останутся социал-демократами и марксистами. Другие
не успели или не умели перенять от пролетарской партии ничего, кроме нескольких
заученных слов, зазубренных «ярких» лозунгов, пары фраз о «бойко-тизме», «боевизме»
и т. п. Когда такие элементы вздумали навязывать свои «теории», свое миросозерцание, т.
е. свою ограниченность рабочей партии, раскол с ними стал неизбежен.
Судьба бойкотистов III Думы превосходно показывает на наглядном примере
различие тех и других элементов.
Большинство большевиков, искренне увлеченное желанием непосредственной и
немедленной борьбы с героями 3-го июня, склонилось к бойкоту III Думы, но очень
быстро сумело справиться с новым положением. Они не твердили заученных слов, а
внимательно всматривались в новые исторические условия, вдумывались в то, почему
жизнь пошла так, а не иначе, работали головой, а не только языком, они вели серьезную и
выдержанную пролетарскую работу и они быстро поняли всю глупость, все убожество
«отзовизма». Другие уцепились за слово, стали сочинять из непереваренных слов «свою
линию», стали кричать о «бойкотизме, отзовизме, ультиматизме», стали заменять этими
криками пролетарски-революционную работу, предписанную данными историческими
условиями, стали подбирать новую фракцию из всех и всяческих незрелых элементов
большевизма. Скатертью дорога, любезные! Мы сделали все, что могли, чтобы научить
вас марксизму и социал-демократической работе. Мы объявляем теперь самую
решительную и непримиримую войну и ликвидаторам справа и ликвидаторам слева,
развращающим рабочую партию теоретическим ревизионизмом и мещанскими методами
политики и тактики.

215
 Ленин. Еще о партийности и беспартийности (1909 г.)
Вопрос о партийных и беспартийных, нужных и «ненужных» кандидатурах,
несомненно, один из самых важных - если не самый важный - при современных выборах
в современную Думу. Прежде всего и больше всего избиратели и широкая масса,
следящая за выборами, должны дать себе отчет в том, зачем нужны выборы, какая задача
стоит перед думским депутатом, какова должна быть тактика петербургского депутата в
III Думе. А дать себе действительно полный и точный отчет во всем этом можно только
при условии партийности всей избирательной кампании.
Для тех, кто хочет отстаивать на выборах интересы действительно широких и самых
широких масс населения, на первый план выдвигается задача развития политического
сознания масс. В неразрывной связи с развитием этого сознания яснее определяется
группировка масс, соответствующая действительным интересам тех или иных классов
населения. Всякая беспартийность всегда означает, даже при исключительно удачных
случаях, неясность и неразвитость политического сознания и кандидата, и
поддерживающей его группы или поддерживающих его партий, и участвующей в его
выборах массы.
Для всех беспорядочных партий, преследующих на выборах задачи удовлетворения
интересов тех или иных небольших групп имущего населения, развитие сознания масс
всегда отходит на второй план, а ясность классовой группировки масс почти всегда
представляется нежелательной и опасной. Для тех, кто не хочет встать на защиту
буржуазных партий, ясность политического сознания и ясность классовой группировки
выше всего. Это не исключает, конечно при известных, особого рода, условиях,
временных совместных действий разного рода партий, но это безусловно исключает
всякую беспартийность и всякое ослабление или затушевывание партийности.
Но именно потому, что мы отстаиваем партийность принципиально, в интересах
широких масс, в интересах их освобождения от всякого рода буржуазных влияний, в
интересах полной и полнейшей ясности классовых группировок, именно поэтому нам
надо всеми силами добиваться того и строжайше следить за тем, чтобы партийность была
не словом только, а делом.
Беспартийный кандидат Кузьмин-Караваев, получивший уже прозвище «ненужного»
кандидата, излагает, что партийных кандидатов в строгом смысле на выборах в
Петербурге нет. Это мнение настолько неверное, что на опровержении его не стоит и
останавливаться. В партийности кандидатур Кутлера и Н. Д. Соколова сомневаться
невозможно. Кузьмина-Караваева сбило отчасти с толку то обстоятельство, что нет
вполне открытой партийной жизни у обеих партий, выставивших ту и другую
кандидатуру. Но это обстоятельство затрудняет партийное ведение выборов, не
уничтожает необходимости в нем. Поддаваться таким затруднениям, спасовать перед
ними - совершенно то же самое, что поддаваться желанию г. Столыпина слышать из уст
«оппозиции» (якобы оппозиции) подтверждение его «конституционности».
Для массы, участвующей в петербургских выборах, особенно важно теперь проверить,
какие партии спасовали перед этими затруднениями и какие сохранили во всей целости и
свою программу и свои лозунги; какие пытались «приспособиться» к реакционному
режиму в смысле сокращения, сужения до рамок этого режима своей думской
деятельности, своей прессы, своей организации, и какие приспособились в смысле
видоизменения некоторых форм деятельности, отнюдь не в смысле урезывания своих
лозунгов в Думе, отнюдь не в смысле сужения своей прессы, организации и т. д., до
рамок этого режима. Такая проверка, всесторонняя, основанная на истории партий,
основанная на фактах их думской и внедумской деятельности, составляет главное
содержание избирательной кампании. Массы должны познакомиться еще раз в новой,
более трудной для демократии, обстановке с партиями, которые претендуют на название
демократических. Массы должны познакомиться еще и еще раз с отличиями буржуазной
демократии от той, которая выдвинула на этот раз Н. Д. Соколова, с отличиями их

216
миросозерцания, их конечной цели, их отношения к задаче великого международного
освободительного движения, их способности отстоять идеалы и пути освободительного
движения в России. Массы должны выйти из этой избирательной кампании более
партийными, более отчетливо сознающими интересы, задачи, лозунги, точки зрения и
методы действия различных классов, - вот тот неразрушимый результат, который
политическое направление, представляемое Н. Д. Соколовым, ценит выше всего и
которого оно сумеет добиться самой упорной, стойкой, выдержанной, всесторонней
работой.

Ленин. О «Вехах» (1909 г.)

Что для либерала стирается различие между народничеством и марксизмом, - это не
случайно, а неизбежно, оно не «фортель» литератора (прекрасно знающего эти различия),
а закономерное выражение современной сущности либерализма. Ибо в данное время
либеральной буржуазии в России страшно и ненавистно не столько социалистическое
движение рабочего класса в России, сколько демократическое движение и рабочих и
крестьян, т. е. страшно и ненавистно то, что есть общего у народничества и марксизма, их
защита демократии путем обращения к массам. Для современной эпохи характерно то,
что либерализм в России решительно повернул против демократии; совершенно
естественно, что его не интересуют ни различия внутри демократии, ни дальнейшие цели,
виды и перспективы, открывающиеся на почве осуществленной демократии.
Словечки, вроде «народопоклонничество», так и кишат в «Вехах». Это не
удивительно, ибо либеральной буржуазии, испугавшейся народа, ничего не остается, как
кричать о «народопоклонничестве» демократов. Отступления нельзя не прикрыть
особенно громким барабанным боем. Нельзя же, в самом деле, прямо отрицать, что обе
первые Думы выражали именно в лице рабочих и крестьянских депутатов настоящие
интересы, требования, взгляды рабочих и крестьянских масс. А между тем именно эти
«интеллигентные» депутаты и внушили кадетам бездонную ненависть к «левым» за
разоблачение вечных кадетских отступлений от демократизма. Нельзя же, в самом деле,
прямо отрицать хотя бы и «четыреххвостку»; а между тем ни один сколько-нибудь
честный политический деятель не усумнился в том, что выборы по «четырех-хвостке»,
выборы действительно демократические, дали бы в современной России подавляющее
большинство депутатам трудовикам вместе с депутатами рабочей партии.
Ничего не остается повернувшей вспять либеральной буржуазии, как прикрывать свой
разрыв с демократией словечками из словаря «Московских Ведомостей» и «Нового
Времени»; эти словечки положительно пестрят весь сборник «Вех».
«Вехи» - сплошной поток реакционных помоев, вылитых на демократию. Понятно,
что публицисты «Нового Времени», Розанов, Меньшиков и А. Столыпин, бросились
целовать «Вехи». Понятно, что Антоний Волынский пришел в восторг от этого
произведения вождей либерализма.
«Когда интеллигент 73, - пишут «Вехи», - размышлял о своем долге перед народом, он
никогда не додумывался до того, что выражающаяся в начале долга идея личной
ответственности должна быть адресована не только к нему, интеллигенту, но и к народу»
(139). Демократ размышлял о расширении прав и свободы народа, облекая эту мысль в
слова о «долге» высших классов перед народом. Демократ никогда не мог додуматься и

73
Извращение «Вехами» обычного смысла слова «интеллигент» прямо-таки забавно.
Достаточно перелистать списки депутатов обеих первых Дум, чтобы сразу увидеть подавляющее
большинство крестьян у трудовиков, преобладание рабочих у с.-д. и сосредоточение массы
буржуазной интеллигенции у к.-д.

217
никогда не додумается до того, что в дореформенной стране или в стране с
«конституцией» 3 июня может зайти речь об «ответственности» народа перед правящими
классами. Чтобы «додуматься» до этого, демократ, или якобы демократ, должен
окончательно превратиться в контрреволюционного либерала.

Ленин. К единству (1910 г.)

Нас сплачивает не только гнет контрреволюции и разгул контрреволюционных
настроений. Нас сплачивает и каждый шаг скромной, повседневной практической
работы. Думская работа социал-демократии идет неуклонно вперед, освобождаясь от
ошибок, неизбежных вначале, преодолевая скептицизм и равнодушие, выковывая
ценимое всеми социал-демократами орудие революционной пропаганды, агитации,
организованной классовой борьбы. И всякий легальный съезд, в котором участвуют
рабочие, всякое легальное учреждение, куда просачивается пролетариат и приносит свою
классовую сознательность, открытую защиту интересов труда и требований демократии,
- ведут к сплочению сил и к развитию движения в целом. Никакие преследования
правительства, никакие ухищрения его черносотенных и буржуазных союзников не в
силах уничтожить проявлений пролетарской борьбы в самых различных и подчас
неожиданных формах, ибо самый капитализм каждым шагом своего развития обучает и
сплачивает, умножает ряды и усиливает возмущение своих могильщиков.
В том же направлении (тяга к партийности) действует разрозненность социал-
демократических групп и «кустарничество» в работе, от которых так страдает наше
движение в течение последних полутора-двух лет. Практическую работу становится
невозможным поднять без концентрации сил, без создания руководящего центра.
Центральным Комитетом принят ряд решений об организации и функционировании
этого центра, о расширении его состава практическими силами, о более тесном
соединении его работы с работой на местах и т. д. Теоретические интересы, которые
неизбежно выдвигаются вперед во времена застоя, равным образом требуют сплочения
на защите социализма вообще и марксизма, как единственно научного социализма, в
особенности пред лицом буржуазной контрреволюции, которая мобилизует все силы для
борьбы против идей революционной социал-демократии.
«Эгоизм, самоутверждение - великая сила, - читаем мы в «Вехах», - именно она делает
западную буржуазию могучим бессознательным орудием божьего дела на земле» (95).
Это не что иное, как приправленный лампадным маслом пересказ знаменитого
«Enrichissez-vous! - обогащайтесь!» или нашего российского: «мы ставим ставку на
сильных». Когда буржуазия помогала народу бороться за свободу, она объявляла эту
борьбу божьим делом. Когда она испугалась народа и повернула к поддержке всякого
рода средневековья против народа, - она объявила божьим делом «эгоизм», обогащение,
шовинистическую внешнюю политику и т. п. Это было везде в Европе. Это повторяется и
в России.
«Актом 17 октября по существу и формально революция должна была бы
завершиться» (136). Это и есть альфа и омега октябризма, т. е. программы
контрреволюционной буржуазии. Октябристы всегда это говорили и сообразно с этим
открыто действовали. Кадеты действовали тайком так же (начиная с 17 октября), но
желали прикидываться при этом демократами. Для успеха дела демократии полная,
ясная, открытая размежевка между демократами и ренегатами - самая полезная, самая
необходимая вещь. Надо использовать «Вехи» для этого нужного дела. «Надо иметь,
наконец, смелость сознаться, - пишет ренегат Изгоев, - что в наших Государственных
думах огромное большинство депутатов, за исключением трех-четырех десятков к.-д. и
октябристов, не обнаружило знаний, с которыми можно было бы приступить к
управлению и переустройству России» (208). Ну, разумеется, где же мужицким

218
депутатам трудовикам или каким-то рабочим браться за такое дело. Для этого нужно
большинство к.-д. и октябристов, а для такого большинства нужна III Дума...

Ленин. За что бороться? (1910 г.)

Своими беспрерывными изменами революции буржуазия вполне заслужила те грубые
пинки, те надругательства, то оплевание, которые достаются ей в течение столь долгого
времени от черносотенного царизма, от царско-помещичьей черной сотни. И, конечно, не
какие-нибудь особые моральные свойства вызвали эти измены со стороны буржуазии и
это историческое возмездие, полученное ею, а противоречивое экономическое положение
капиталистического класса в нашей революции. Этот класс боялся революции больше,
чем реакции, победы народа - больше, чем сохранения царизма, конфискации
помещичьих земель - больше, чем сохранения власти крепостников. Буржуазия не
принадлежала к тем элементам, которым нечего было терять в великой революционной
битве. Таким элементом в нашей буржуазной революции был только пролетариат, а за
ним миллионы разоренного крестьянства.
Русская революция подтвердила тот вывод, который сделан был Энгельсом из истории
великих буржуазных революций Запада, именно: чтобы добиться даже только того, что
непосредственно необходимо буржуазии, революции надо было зайти дальше требований
буржуазии. И пролетариат России вел, ведет и поведет нашу революцию вперед, толкая
события дальше того, где бы их хотели остановить капиталисты и либералы.
В банкетной кампании 1904 года либералы всячески удерживали с.-д., боясь их
бурного вмешательства. Рабочие не дали себя запугать призраком запуганного либерала
и повели движение вперед, к 9-му января, к всероссийской волне непрерывных стачек.
Либеральная буржуазия, вплоть до «нелегальных» в ту пору «освобожденцев», звала
пролетариат к участию в булыгинской Думе. Пролетариат не дал себя запугать призраком
запуганного либерала и повел движение вперед, к октябрьской великой стачке, к первой
народной победе.
Буржуазия раскололась после 17 октября. Октябристы решительно встали на сторону
контрреволюции. Кадеты отстранились от народа и метнулись в переднюю к Витте.
Пролетариат пошел вперед. Он мобилизовал, встав во главе народа, такие миллионные
массы к самостоятельному историческому действию, что несколько недель настоящей
свободы раз навсегда положили неизгладимую грань между старой и новой Россией.
Пролетариат поднял движение до высшей возможной формы борьбы, - до вооруженного
восстания в декабре 1905 г. Он потерпел поражение в этой борьбе, но он не был разбит.
Его восстание подавили, но он достиг того, что сплотил в бою все революционные силы
народа, не дал деморализовать себя отступлением, показал массам, - впервые в новейшей
истории России показал массам, - возможность и необходимость борьбы до конца.
Пролетариат был отброшен назад, но он не выпустил из рук великого знамени
революции, и в то время, когда кадетское большинство I и II Думы отрекалось от
революции, старалось потушить ее, уверяло Трепова и Столыпиных в своей готовности и
способности потушить ее, - пролетариат открыто поднимал это знамя, продолжал звать к
борьбе, воспитывать, сплачивать, организовывать силы для борьбы.
Советы рабочих депутатов во всех крупных промышленных центрах, ряд
экономических завоеваний, вырванных у капитала, Советы солдатских депутатов в
армии, крестьянские комитеты в Гурии и в других местах, наконец, мимолетные
«республики» в нескольких городах России, - все это было началом завоевания
политической власти пролетариатом, опирающимся на революционную мелкую
буржуазию, в особенности на крестьянство.

219
 Ленин. Исторический смысл внутрипартийной борьбы в России (1909 г.)
Рассуждения Мартова о русской революции и Троцкого о современном положении
русской социал-демократии дают конкретные подтверждения неверности их основных
взглядов.
Начнем с бойкота. Мартов называет бойкот «политическим воздержанием», приемом
«анархистов и синдикалистов», причем говорит только о 1906 годе. Троцкий говорит, что
«бойкотистская тенденция идет через всю историю большевизма - бойкотирование
профессиональных союзов, Государственной думы, местного самоуправления и т. д.»,
что это есть «продукт сектантской боязни утонуть в массах, радикализм непримиримого
воздержания» и т. д. Относительно бойкота профессиональных союзов и местного
самоуправления Троцкий говорит прямую неправду. Такая же неправда, что бойкотизм
тянется через всю историю большевизма; большевизм вполне сложился, как направление,
весной и летом 1905 года, до первого возникновения вопроса о бойкоте. Большевизм
заявил в августе 1906 г. в официальном органе фракции о том, что миновали
исторические условия, вызывавшие необходимость бойкота.
Троцкий извращает большевизм, ибо Троцкий никогда не мог усвоить себе сколько-
нибудь определенных взглядов на роль пролетариата в русской буржуазной революции.
Но еще гораздо хуже извращение истории этой революции. Если говорить о бойкоте,
надо начать с начала, а не с конца. Первая (и единственная) победа в революции вырвана
массовым движением, которое шло под лозунгом бойкота. Забывать об этом выгодно
только либералам.
Закон 6 (19) августа 1905 г. создавал булыгинскую Думу, как учреждение
совещательное. Либералы, даже самые левые, решили участвовать в ней. Социал-
демократия громадным большинством (против меньшевиков) решила бойкотировать эту
Думу и звать массы к прямому натиску на царизм, к массовой стачке и восстанию.
Следовательно, вопрос о бойкоте не был вопросом только внутри социал-демократии. Он
был вопросом борьбы либерализма с пролетариатом. Вся либеральная пресса того
времени показывает, что либералы боялись развития революции и все усилия направляли
к «соглашению» с царизмом.
Каковы были объективные условия для непосредственной массовой борьбы? На это
лучший ответ дает статистика стачек (с подразделением на экономические и
политические) и крестьянского движения. Приводим главные данные, которые послужат
нам для иллюстрации всего дальнейшего изложения.

Число стачечников (в тысячах) в каждую четверть года

1905 г. 1906 г. 1907 г.

I II III IV I II III IV I II III IV

Всего, в т.ч.: 810 481 294 1277 269 479 296 63 146 323 77 193

экономических 411 190 143 275 73 222 125 37 52 52 66 30

политических 399 291 151 1002 196 257 171 26 94 271 11 163

Процент уездов,
охваченных
14,2 % 36,9 % 49,2 % 21,1 % - -
крестьянским
движением

220
 Эти цифры показывают нам, какую гигантскую энергию способен развить
пролетариат в революции. За все 10-летие перед революцией число стачечников в России
было только 431 тысяча, т. е. в среднем по 43 тысячи в год, а в 1905 году все число
стачечников составило 2863 тысячи - при 1661 тысяче всех фабричных рабочих!
Подобного стачечного движения не видал еще мир. В 3-ью четверть 1905 года, когда
впервые возник вопрос о бойкоте, мы видим как раз переходный момент к новой, гораздо
более сильной волне стачечного (а за ним и крестьянского) движения. Помогать ли
развитию этой революционной волны, направляя ее на свержение царизма, или позволить
царизму отвлечь внимание масс игрой в совещательную Думу, - таково было реальное
историческое содержание вопроса о бойкоте. Можно судить поэтому, до какой степени
пошлы и либерально-тупоумны потуги связать бойкот в истории русской революции с
«политическим воздержанием», «сектантством» и т. п.! Под лозунгом бойкота, принятым
против либералов, шло движение, поднявшее число политических забастовщиков с 151
тысячи в 3-ью четверть 1905 года до 1 миллиона в 4-ую четверть 1905 года.
Мартов объявляет «главной причиной» успеха стачек 1905 года «растущее
оппозиционное течение в широких буржуазных кругах». «Влияние этих широких слоев
буржуазии шло так далеко, что они, с одной стороны, прямо подстрекали рабочих к
политическим стачкам», а с другой, побуждали фабрикантов «платить рабочим
заработную плату за время стачки» (курсив Мартова).

Ленин. Письмо Ю.Ю. Мархлевскому (7 октября 1910 г.)

Мартов противопоставляет защите бойкота («политического воздержания») «in ganz
Westeuropa» 74 анархистами русский бойкот 1906 года. О бойкоте 1906 г. мы говорили
особо (сказано уже у Вас). Но почему, говоря о бойкоте вообще, Мартов забыл главное
применение бойкота в русской революции, бойкот булыгинской Думы (закон 6 августа
1905)?? Против этого бойкота были все либералы, даже левые («Союз Освобождения»),
за этот бойкот были социал-демократы большевики. Потому ли молчит о нем Мартов,
что этот бойкот победил? Потому ли, что этот бойкот был лозунгом победоносной
Niederwerfungsstrategie?
Все меньшевики (особенно в «Нашей Заре», «Возрождении» и «Жизни») подхватили
спор Розы Люксембург с Каутским, чтобы объявить К. Каутского «меньшевиком». И
Мартов из кожи лезет, пуская в ход kleinliche und miserable Diplomatie 75, чтобы углубить
пропасть между Розой Люксембург и К. Каутским. Эти elende 76 приемы не могут удаться.
Революционные социал-демократы могли спорить о времени наступления
Niederwerfungsstrategie в Германии, но не об уместности Niederwerfungsstrategie в
России 1905 г. Отрицать ее уместность для России 1905 г. и в голову не приходило
Каутскому. Отрицать это могут только либералы да немецкие и русские Квессели!

74
- «во всей Западной Европе». Ред.
75
- мелкую и ничтожную дипломатию. Ред.
76
- жалкие. Ред.

221
 Ленин. Об избирательной кампании и избирательной платформе (1911 г.)
В будущем году предстоят выборы в IV Гос. думу. Социал-демократия должна
немедленно открыть избирательную кампанию. «Оживление» среди всех партий ввиду
предстоящих выборов уже заметно. Первая полоса периода контрреволюции явно
кончилась: прошлогодние демонстрации, студенческое движение, голод в деревне и -
последнее по счету, но не по важности! - стачечная волна, - все это указывает
определенно на начало поворота, начало новой полосы периода контрреволюции.
Усиленная пропаганда, агитация к организация стоят на очереди дня, и естественной,
неизбежной, злободневной «зацепкой» в такой работе являются предстоящие выборы.
(Заметим в скобках, что те, кто подобно группке «впередовцев» среди с.-д. до сих пор
колеблется насчет этих элементарных, вполне подтвержденных жизнью, опытом, партией
истин, кто полагает, что «отзовизм» есть «законный оттенок» («Вперед» № 3, май 1911 г.,
с. 78), - те просто вычеркивают себя из числа сколько-нибудь серьезных направлений или
течений в социал-демократии.)
Сначала - несколько замечаний об организации, постановке, ведении избирательной
кампании. Чтобы немедленно начать ее, необходима немедленная инициативная
деятельность нелегальных партийных ячеек РСДРП во всех концах страны, во всех и
всяческих легальных и полулегальных организациях, на всех крупных фабриках и
заводах, среди всех слоев и групп населения. Надо смотреть неприглядной
действительности прямо в лицо. Вполне оформленных партийных организаций в массе
мест нет вовсе. Есть преданный социал-демократии рабочий авангард. Есть отдельные
лица, есть небольшие группы. Поэтому инициативное образование ячеек (- слово, хорошо
выражающее ту мысль, что внешние условия предписывают небольшие, очень гибкие,
группы, кружки и организации) должно быть первой задачей всех социал-демократов,
хотя бы двух-трех, могущих как-никак «зацепиться», собрать те или иные связи, начать
хотя бы самую скромную, но систематическую работу.
При теперешнем положении дел нашей партии нет ничего опаснее тактики
«ожидания» такой поры, когда сложится влиятельный русский центр. Всем социал-
демократам известно, что работа по его созданию ведется, что все возможное для этого
сделано теми, на ком прежде всего лежит такая обязанность, но всем с.-д. должно быть
известно также, что полицейские трудности неимоверны - нельзя падать духом при
первой, второй и третьей неудаче! - всем должно быть известно, что, когда такой центр
образуется, ему долго придется налаживать прочную сеть связи со всеми местами, ему
порядочное время придется ограничиваться лишь общеполитическим руководством.
Откладывать образование инициативных местных ячеек РСДРП, строго партийных,
нелегальных, начинающих тотчас же подготовительную работу к выборам, делающих
тотчас же всевозможные шаги для развития пропаганды и агитации (нелегальные
типографии, листки, легальные органы, группки «легальных» с.-д. партийцев,
транспортные связи и т. д., и т. п.), - откладывать это дело значило бы губить работу.
Для социал-демократии, которая ценит выборы больше всего, как дело политического
просвещения народа, основным вопросом является, конечно, вопрос об идейно-
политическом содержании всей пропаганды и агитации, связанной с выборами. Это и
есть вопрос об избирательной платформе. Для всякой партии, сколько-нибудь
заслуживающей этого имени, платформа задолго до момента выборов есть уже нечто
данное, не нарочито придуманное «для выборов», а вытекающее неизбежно из всех дел
партии, из всей постановки ее работы, из всего направления ее в данный исторический
период. И для РСДРП платформа уже дана, платформа уже есть налицо, она определена
естественно и неизбежно принципами партии и той тактикой, которую партия уже
установила, уже провела и ведет во всю ту эпоху политической жизни народа, которой
выборы подводят всегда «итог» в известном отношении. Платформа РСДРП есть итог
той работы, которую революционный марксизм и оставшиеся верными ему слои
передовых рабочих проделали в эпоху 1908-1911 годов, в эпоху разгула контрреволюции,
в эпоху «третьеиюньского» «столыпинского» режима.

222
 Три главных слагаемых входят в этот итог: 1) программа партии; 2) ее тактика; 3) ее
оценка господствующих или наиболее распространенных или наиболее вредных для
демократии и для социализма идейно-политических течений данного времени. Без
программы партия невозможна, как сколько-нибудь цельный политический организм,
способный всегда выдерживать линию при всех и всяких поворотах событий. Без
тактической линии, основанной на оценке переживаемого политического момента и
дающей точные ответы на «проклятые вопросы» современности, возможен кружок
теоретиков, но не действующая политическая величина. Без оценки «активных»,
злободневных или «модных» идейно-политических течений программа и тактика
способны выродиться в мертвые «пункты», проведение которых в жизнь, применение к
тысячам детальных, конкретных и конкретнейших вопросов практики немыслимо с
пониманием сути дела, с пониманием того, «что к чему».
Что касается до идейно-политических течений, характерных для периода 1908- 1911
гг. и особенно важных для понимания задач социал-демократии, то на первое место
выдвигается здесь «веховство», как идеология контрреволюционной либеральной
буржуазии (идеология, вполне соответствующая политике к.-д. партии, что бы ни
говорили ее дипломаты) и ликвидаторство, как проявление тех же упадочных и
буржуазных влияний в среде, соприкасающейся с рабочим движением. Назад от
демократии, подальше от движения масс, подальше от революции - таков лейтмотив
царящих в «обществе» направлений политической мысли. Подальше от нелегальной
партии, задач гегемонии пролетариата в освободительной борьбе, от задачи отстаивания
революции - таков лейтмотив «веховства» среди марксистов, свившего себе гнездо в
органах «Наша Заря» и «Дело Жизни». Что бы ни говорили узкие практицисты или люди,
устало отворачивающиеся от тяжелой борьбы за революционный марксизм в нашу
тяжелую эпоху, - нет ни одного вопроса «практики», ни одного вопроса нелегальной и
легальной работы с.-д. в любой из областей ее работы, на который можно бы было дать
точный и полный ответ пропагандисту и агитатору без понимания всей глубины и всего
значения указанных «направлений мысли» столыпинского периода.
Избирательную платформу социал-демократии очень часто бывает полезно, а иногда и
необходимо, завершить выставлением краткого общего лозунга, пароля выборов,
выдвигающего самые коренные вопросы ближайшей политической практики, дающего
самый удобный, самый близкий повод и материал для развертывания всесторонней
социалистической проповеди. Для нашей эпохи таким паролем, таким общим лозунгом
могли бы быть лишь следующие три пункта: 1) республика, 2) конфискация всей
помещичьей земли, 3) 8-часовой рабочий день.
Первый пункт содержит квинтэссенцию требований политической свободы.
Ограничиться этим последним термином для выражения нашей партийной позиции по
вопросам этого рода, или каким-либо другим, вроде «демократизаций» и т. п., было бы
неправильно по той причине, что мы должны учитывать в пропаганде и агитации опыт
революции. Разгон двух Дум, организация погромов, поддержка черносотенных банд и
помилование черносотенных героев, «ляховские» подвиги в Персии, государственный
переворот 3 июня, ряд дальнейших «маленьких coups d'etat» на этой почве (87 статья и
пр.) - таков далеко не полный перечень деяний нашей монархии Романова - Пуришкевича
- Столыпина и К°. Могут быть и бывали исторические условия, когда монархия
оказывалась в состоянии уживаться с серьезными демократическими реформами вроде,
например, всеобщего избирательного права. Монархия вообще не единообразное и
неизменное, а очень гибкое и способное приспособляться к различным классовым
отношениям господства, учреждение. Но из этих бесспорных абстрактных соображений
делать выводы относительно конкретной русской монархии XX века значит издеваться
над требованиями исторической критики и изменять делу демократии.
Наше положение и история нашей государственной власти - особенно за последнее
десятилетие - показывают нам наглядно, что именно царская монархия есть средоточие
той банды черносотенных помещиков (от них же первый - Романов), которая сделала из

223
России страшилище не только для Европы, но теперь и для Азии, - банды, которая довела
ныне произвол, грабежи и казнокрадства чиновников, систематические насилия над
«простонародьем», истязания и пытки по отношению к политическим противникам и т.
д., до размеров совершенно исключительных. При таком конкретном обличье,
конкретной экономической основе и политической физиономии нашей монархии ставить
в центре борьбы за политическую свободу требование, например, всеобщего
избирательного права было бы не столько оппортунизмом, сколько вообще
бессмыслицей. Если речь идет о выборе центрального пункта требований, как общего
лозунга выборной кампании, то надо же располагать различные демократические
требования в сколько-нибудь правдоподобной перспективе и соразмерности; нельзя же, в
самом деле, не вызывая смеха у людей грамотных и не порождая путаницы в умах
безграмотных, добиваться признания приличного отношения к женщинам и неудобства
употреблять «нецензурные» речения от Пуришкевича, терпимости от Илиодора,
бескорыстия и честности от Гурко и Рейнбота, законности и правового режима от
Толмачева и Думбадзе, демократических реформ от Николая Романова!
Поставьте вопрос с точки зрения, так сказать, общеисторической. Бесспорно (для всех,
кроме Ларина и горстки ликвидаторов), что буржуазная революция в России не
закончена. Россия идет к революционному кризису. Мы должны доказывать
необходимость революции, проповедовать законность и «полезность» ее. Если так,
следует вести агитацию за политическую свободу таким образом, чтобы ставить вопрос
во всей его широте, чтобы указывать цель победоносному, а не останавливающемуся на
полпути (как в 1905 г.) движению, давать лозунг, способный вызвать энтузиазм в массе
исстрадавшихся от русской жизни, изболевших от позора быть русскими, стремящихся к
действительно свободной, действительно обновленной России. - Поставьте вопрос с
точки зрения пропагандистски-практической. Нельзя же не разъяснять даже самому
темному мужику, что управлять государством должна «Дума», более свободно и
всенародно выбираемая, чем первая. А как же сделать, чтобы «Думу» нельзя было
разогнать? Нельзя этого сделать, не разрушив царской монархии.
Возразят, может быть: выставлять лозунг республики, как пароль всей избирательной
кампании, значит исключать возможность легально вести ее, значит несерьезно
относиться к признанию важности и необходимости легальной работы. Такое возражение
было бы софизмом, достойным ликвидаторов. Нельзя говорить легально о республике (за
исключением думской трибуны, с которой можно и должно, оставаясь вполне на почве
легальности, вести республиканскую пропаганду), - но можно писать и говорить в защиту
демократизма так, чтобы не делать ни малейшей поблажки идеям примиримости
демократизма с монархией, - так, чтобы опровергать и высмеивать либеральных а
народнических монархистов, - так, чтобы читатель и слушатель уяснили себе связь
именно монархии, как монархии, с бесправием и произволом в России. О, русский
человек прошел многовековую школу рабства: он умеет читать между строк и
договаривать не сказанное оратором. «Не говори: не могу, а говори: не хочу» - вот как
следует отвечать легальным деятелям социал-демократии, которые стали бы ссылаться на
«невозможность» постановки требования республики в центре нашей пропаганды и
агитации.
О важности требования конфискации всей помещичьей земли вряд ли есть надобность
особенно распространяться. В такое время, когда в русских деревнях стоит неумолчный
стон от столыпинской «реформы», идет борьба в самых ожесточенных формах между
«новыми помещиками», стражниками и массой населения, нарастает - по свидетельству
самых консервативных и враждебных революции людей - невиданная раньше злоба, в
такое время в центре всей демократической избирательной платформы должно стоять
указанное требование. Заметим только, что именно указанное требование ясно отделит
последовательную пролетарскую демократию не только от помещичьего либерализма
кадетов, но и от тех интеллигентски-чиновничьих разговоров о «нормах», «нормах
потребительских», «нормах производительных», об «уравнительном распределении» и
прочем вздоре, которые любят народники и над которыми смеются все толковые

224
крестьяне. Нам не к чему говорить, «сколько земли нужно мужичку»: русскому народу
нужно конфисковать всю помещичью землю, чтобы скинуть с себя ярмо
крепостнического гнета во всей экономической и политической жизни страны. Без такой
меры Россия никогда не будет свободной, русский крестьянин никогда не будет хоть
сколько-нибудь сытым и грамотным.
Еще менее необходимы комментарии к 3-му пункту: 8-часовой рабочий день.
Контрреволюция с бешенством отнимает у рабочих завоевания пятого года, и тем
сильнее становится в рабочей среде борьба за улучшение условий труда и жизни; во
главе этих улучшений стоит 8-часовой рабочий день.
Подводя итог, можно выразить двумя словами суть и жизненный нерв социал-
демократической избирательной платформы: за революцию! Лев Толстой сказал
незадолго до своей смерти, и сказал с характерным для худших сторон «толстовщины»
сожалением, что русский народ необыкновенно быстро «научился делать революцию».
Мы жалеем только о том, что русский народ не доучился этой науке, без которой он
целые века может остаться рабом у Пуришкевичей. Но правда то, что русский
пролетариат, в своем стремлении к полному социалистическому преобразованию
общества, дал русскому народу вообще и русским крестьянам в особенности
незаменимые уроки в этой науке. Никакие виселицы Столыпина, никакие потуги
«веховцев» не заставят забыть этих уроков. Урок дан. Урок усваивается. Урок будет
повторен.
Программа РСДРП, наша старая программа революционной социал-демократии, есть
основа нашей избирательной платформы. Наша программа дает точную формулировку
наших социалистических задач, конечной цели социализма, и притом такую
формулировку, которая заострена в особенности против оппортунизма и реформизма. В
такую эпоху, когда реформизм во многих странах, и у нас в том числе, поднимает голову,
- и когда, с другой стороны, множатся признаки, указывающие, что в самых передовых
странах подходит к концу период так называемого «мирного парламентаризма»,
начинается период революционного брожения масс, - в такую эпоху наша старая
программа приобретает еще большее (если возможна тут сравнительная степень)
значение. По отношению к России программа РСДРП ставит партии ближайшую цель:
«свержение самодержавия царя и замену его демократической республикой».
Специальные отделы программы, посвященные вопросам государственного управления,
финансам, рабочему законодательству, аграрному вопросу, дают точный и определенный
руководящий материал для всей разносторонней работы любого пропагандиста и
агитатора, для конкретизации нашей избирательной платформы при выступлениях перед
той или иной аудиторией, по тому или иному поводу, с той или иной темой. Тактика
РСДРП эпохи 1908-1911 годов определена декабрьскими резолюциями 1908 года.
Подтвержденные январским пленумом 1910 года, проверенные опытом всего
«столыпинского» периода, эти резолюции дают точную оценку момента и вытекающих
из него задач. Старое самодержавие по-прежнему остается главным врагом, по-прежнему
повторяется неизбежность революционного кризиса, к которому снова идет Россия. Но
обстановка уже не старая, самодержавие сделало «шаг по пути превращения в
буржуазную монархию», оно пытается укрепить поместное землевладение крепостников
новой, буржуазной аграрной политикой; оно налаживает союзы крепостников и
буржуазии в черно-желтой Думе; оно использует широкое контрреволюционное (=
«веховское») настроение в либеральной буржуазии. Капитализм сделал несколько шагов
вперед, классовые противоречия обострились, раскол между демократическими
элементами и «веховским» либерализмом кадетов стал яснее, деятельность социал-
демократии охватывает новые области (Дума и «легальные возможности»), давая
возможность, вопреки контрреволюции, расширять сферу действия пропаганды и
агитации даже при сильном «разгроме» нелегальных организаций. Старые
революционные задачи, старые, испытанные методы революционной массовой борьбы -
вот что отстаивает наша партия в эпоху распада и развала, когда приходится зачастую
«начинать с начала», приходится не только по-старому, но и по-новому, новыми

225
приемами, в измененной обстановке вести подготовительную работу собирая силы к
эпохе новых битв.

Ленин. Итог (1911 г.)

Это отличие либерализма от демократии приходится напоминать тем настойчивее, чем
больше злоупотребляют именем демократа. Выборы во всех буржуазных странах служат
для буржуазных партий целям рекламы. Для рабочего класса выборы и выборная борьба
должны служить целям политического просвещения, уяснения действительной природы
партий. О политических партиях нельзя судить по их названиям, заявлениям,
программам, а надо судить по их делам.

Ленин. Манифест либеральной рабочей партии (1911 г.)

Не имея склонности принимать либеральных пожеланий или либеральных
предположений за действительность, мы сделали иной вывод: несомненно, что
современная аграрная политика носит буржуазный характер. Но именно потому, что
направляют эту буржуазную политику Пуришкевичи, оставаясь господами положения,
именно поэтому получается такое громадное обострение противоречий, что вероятность
компромисса на ближайшее, по крайней мере, время надо признать прямо исключенной.
Другой важный социальный процесс - продолжает свой анализ Р-ков - есть процесс
консолидации крупной промышленной и торговой буржуазии. Правильно указывая на
«взаимные уступки» к.-д. и октябристов, автор делает вывод: «Не надо делать себе
иллюзий: готовится торжество весьма умеренного буржуазного «прогрессизма»».
Торжество где? над кем? На выборах в IV Думу, о которых только что говорил ?- ков?
Если да, то это будет «торжество» в тех узких рамках, которыми является избирательный
закон 3-го июня 1907 г. А отсюда неизбежно вытекает одно из двух: либо это
«торжество», не создав никакой волны, ровнехонько ничего не изменит в фактическом
господстве Пуришкевичей, либо это «торжество» косвенно выразит демократический
подъем, который не может не прийти в резкое столкновение с указанными «узкими
рамками» и с господством Пуришкевичей.
В обоих случаях от торжества умеренности на поставленных в умеренные рамки
выборах не получается ни малейшего торжества умеренности в жизни. Но в том-то и
дело, что Р-ков уже впал в такой «парламентский кретинизм», который позволяет ему
смешивать третьеиюньские выборы и жизнь!

Ленин. По поводу ухода депутата Т.О. Белоусова (1912 г.)

С.-д. фракция говорит прямо, что «она совершенно не может выяснить себе границ
дальнейшей эволюции своего бывшего сочлена». Пусть подумает читатель над этими
многознаменательными словами! Не про всех ушедших, а только про одного данного
ушедшего говорит такие серьезные вещи думская с.-д. фракция. Это есть вотум (решение
принято по голосованию) полного недоверия. Больше того. Это есть предупреждение
всех избирателей, всего народа, что такому-то депутату доверять совершенно
невозможно. С.-д. думская фракция единогласно предупреждает об этом всех и каждого.
Всякий сознательный рабочий должен ответить теперь, что он это предупреждение
получил, что он его понял, что он его разделяет, что он не будет молча смотреть на
установление в России, в среде людей, причисляющих себя к демократии, таких
226
парламентских нравов (вернее: такой парламентской безнравственности), когда депутаты
ловят мандаты, как добычу, для «свободных» проделок с этой добычей. Так бывало, так
бывает во всех буржуазных парламентах, и везде рабочие, понявшие свою историческую
роль, борются с этим, борьбой воспитывают себе своих, рабочих, депутатов, не ловцов
мандата, не дельцов парламентских афер, а доверенных рабочего класса.

Ленин. Памяти Герцена (1912 г.)

Но Герцен принадлежал к помещичьей, барской среде. Он покинул Россию в 1847 г.,
он не видел революционного народа и не мог верить в него. Отсюда его либеральная
апелляция к «верхам». Отсюда его бесчисленные слащавые письма в «Колоколе» к
Александру II Вешателю, которых нельзя теперь читать без отвращения. Чернышевский,
Добролюбов, Серно-Соловьевич, представлявшие новое поколение революционеров-
разночинцев, были тысячу раз правы, когда упрекали Герцена за эти отступления от
демократизма к либерализму. Однако справедливость требует сказать, что, при всех
колебаниях Герцена между демократизмом и либерализмом, демократ все же брал в нем
верх.
Когда один из отвратительнейших типов либерального хамства, Кавелин,
восторгавшийся ранее «Колоколом» именно за его либеральные тенденции, восстал
против конституции, напал на революционную агитацию, восстал против «насилия» и
призывов к нему, стал проповедовать терпение, Герцен порвал с этим либеральным
мудрецом. Герцен обрушился на его «тощий, нелепый, вредный памфлет», писанный
«для негласного руководства либеральничающему правительству», на кавелинские
«политико-сентиментальные сентенции», изображающие «русский народ скотом, а
правительство умницей». «Колокол» поместил статью «Надгробное слово», в которой
бичевал «профессоров, вьющих гнилую паутинку своих высокомерно-крошечных идеек,
экс-профессоров, когда-то простодушных, а потом озлобленных, видя, что здоровая
молодежь не может сочувствовать их золотушной мысли». Кавелин сразу узнал себя в
этом портрете.
Когда был арестован Чернышевский, подлый либерал Кавелин писал: «Аресты мне не
кажутся возмутительными... революционная партия считает все средства хорошими,
чтобы сбросить правительство, а оно защищается своими средствами». А Герцен точно
отвечал этому кадету, говоря по поводу суда над Чернышевским: «А тут жалкие люди,
люди-трава, люди-слизняки говорят, что не следует бранить эту шайку разбойников и
негодяев, которая управляет нами».
Когда либерал Тургенев написал частное письмо Александру II с уверением в своих
верноподданнических чувствах и пожертвовал два золотых на солдат, раненных при
усмирении польского восстания, «Колокол» писал о «седовласой Магдалине (мужеского
рода), писавшей государю, что она не знает сна, мучась, что государь не знает о
постигнувшем ее раскаянии». И Тургенев сразу узнал себя.
Когда вся орава русских либералов отхлынула от Герцена за защиту Польши, когда
все «образованное общество» отвернулось от «Колокола», Герцен не смутился. Он
продолжал отстаивать свободу Польши и бичевать усмирителей, палачей, вешателей
Александра П. Герцен спас честь русской демократии. «Мы спасли честь имени русского,
- писал он Тургеневу, - и за это пострадали от рабского большинства».
Когда получалось известие, что крепостной крестьянин убил помещика за покушение
на честь невесты, Герцен добавлял в «Колоколе»: «И превосходно сделал!». Когда
сообщали, что вводятся военные начальники для «спокойного» «освобождения», Герцен
писал: «Первый умный полковник, который со своим отрядом примкнет к крестьянам,
вместо того, чтобы душить их, сядет на трон Романовых». Когда полковник Рей-терн
застрелился в Варшаве (1860 г.), чтобы не быть помощником палачей, Герцен писал:

227
«Если расстреливать, так нужно расстреливать тех генералов, которые велят стрелять по
безоружным». Когда перебили 50 крестьян в Бездне и казнили их вожака Антона Петрова
(12 апреля 1861 года), Герцен писал в «Колоколе»:
«О, если б слова мои могли дойти до тебя, труженик и страдалец земли русской!., как
я научил бы тебя презирать твоих духовных пастырей, поставленных над тобой
петербургским синодом и немецким царем... Ты ненавидишь помещика, ненавидишь
подьячего, боишься их - и совершенно прав; но веришь еще в царя и архиерея... не верь
им. Царь с ними, и они его. Его ты видишь теперь, ты, отец убитого юноши в Бездне, ты,
сын убитого отца в Пензе... Твои пастыри - темные как ты, бедные как ты... Таков был
пострадавший за тебя в Казани иной Антоний (не епископ Антоний, а Антон
безднинский)... Тела твоих святителей не сделают сорока восьми чудес, молитва к ним не
вылечит от зубной боли; но живая память об них может совершить одно чудо - твое
освобождение».
Отсюда видно, как подло и низко клевещут на Герцена окопавшиеся в рабьей
«легальной» печати наши либералы, возвеличивая слабые стороны Герцена и умалчивая
о сильных. Не вина Герцена, а беда его, что он не мог видеть революционного народа в
самой России в 40-х годах. Когда он увидал его в 60-х - он безбоязненно встал на сторону
революционной демократии против либерализма. Он боролся за победу народа над
царизмом, а не за сделку либеральной буржуазии с помещичьим царем. Он поднял знамя
революции.
Чествуя Герцена, мы видим ясно три поколения, три класса, действовавшие в русской
революции. Сначала - дворяне и помещики, декабристы и Герцен. Узок круг этих
революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы
разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию.
Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная
с Чернышевского и кончая героями «Народной воли». Шире стал круг борцов, ближе их
связь с народом. «Молодые штурманы будущей бури» - звал их Герцен. Но это не была
еще сама буря.
Буря, это - движение самих масс. Пролетариат, единственный до конца
революционный класс, поднялся во главе их и впервые поднял к открытой
революционной борьбе миллионы крестьян. Первый натиск бури был в 1905 году.
Следующий начинает расти на наших глазах.
Чествуя Герцена, пролетариат учится на его примере великому значению
революционной теории; - учится понимать, что беззаветная преданность революции и
обращение с революционной проповедью к народу не пропадает даже тогда, когда целые
десятилетия отделяют посев от жатвы; - учится определению роли разных классов в
русской и международной революции. Обогащенный этими уроками, пролетариат
пробьет себе дорогу к свободному союзу с социалистическими рабочими всех стран,
раздавив ту гадину, царскую монархию, против которой Герцен первый поднял великое
знамя борьбы путем обращения к массам с вольным русским словом.

Ленин. Некоторые итоги предвыборной мобилизации (1912 г.)

Определилась рабочая демократия, поставившая своей задачей не «поддержку» ка-
детско-прогрессистской оппозиции, а использование ее конфликтов с правыми
(националисты и октябристы в том числе) для просвещения и организации демократии.
Определилась, наконец, и буржуазная демократия: на конференции трудовиков она
высказалась за соглашения «в первую очередь с с.-д.», не давая в то же время никакого
определенного лозунга борьбы с контрреволюционным либерализмом к.-д., т. е. на
практике колеблясь по-прежнему между теми и другими.

228
 Каковы же итоги этой предвыборной «политической мобилизации» партий? Первый и
основной итог, давно уже сделанный рабочей демократией, это - наличность трех, а не
двух лагерей в борьбе. Либералам усиленно хочется представить дело так, что борются, в
сущности, два лагеря, и ликвидаторы, как было неоднократно показано, скатываются
постоянно к этому же взгляду. За конституцию или против конституции? - формулируют
разногласие двух лагерей кадеты. На деле же эта формулировка ровно ничего не
определяет, ибо и октябристы уверяют в своей конституционности, да и вообще речь
должна идти не о том, что можно назвать конституцией и чего нельзя так назвать, а о
точном содержании известных либеральных или демократических требований. Три
лагеря определяются именно содержанием требований, реальным различием классовых
тенденций: лагерь правый или правительственный; либеральный или либерально-
монархической буржуазии, стоящей на контрреволюционной почве; и демократический.
Вопрос идет при этом не столько о «шансах» при данной избирательной системе, - нет,
дело гораздо глубже, вопрос идет обо всем характере политической проповеди во время
выборов, обо всем идейно-политическом содержании избирательной кампании.
«Стратегия» либералов при таком положении дел ежедневно направляется на то,
чтобы захватить гегемонию «всего» оппозиционного движения в свои руки. И
либеральные «Запросы Жизни» выболтали тщательно утаиваемую «Речью» «тайну» этой
стратегии. «Прогрессисты, - пишет г. Р. Б. в № 13 «Запросов», - открыли свою кампанию
многообещающим ходом (!), составив так называемый «беспартийный прогрессивный
блок», обнаруживший с первых дней большую притягательную силу для оппозиционных
политических кругов правее к.-д.». С другой стороны, «избирательная платформа
Трудовой группы, несмотря на свою расплывчатость, - отчасти, может быть, благодаря
ей, - отвечает на запросы широких кругов демократической интеллигенции». «При
известных условиях, Трудовая группа могла бы выполнить левее к.-д. такую же роль,
какую правее к.-д. приняла на себя группа прогрессистов. Оппозиционный фронт тогда
состоял бы из подвижных и колеблющихся, но гибких крайних флангов и неподвижного,
но упорного центра, что в стратегическом отношении имеет свои выгодные стороны и в
политической борьбе».
Что у гг. Милюковых и Шингаревых на уме, то у Р. Б. на языке! Кадетам именно два
«гибких» фланга и нужны: прогрессисты для уловления буржуазного третьеиюньского
избирателя и «расплывчатые» демократы для уловления демократически настроенной
публики. «Стратегия» эта действительно вытекает из природы самой кадетской партии.
Это - партия контрреволюционных либералов, обманом ведущая за собой некоторые
демократические слои вроде части приказчиков, мелких служащих и т. п. Такой партии
как раз и нужен «беспартийный прогрессист» в качестве настоящей классовой опоры и
расплывчатый демократ в качестве ходкой вывески.
Типом прогрессиста может служить помещик Ефремов и миллионер Рябушинский.
Тип расплывчатого демократа - трудовик из народнического лагеря и ликвидатор из
марксистского. Возьмите всю историю кадетской партии, - и вы увидите, что всегда она
действовала именно так, чтобы на словах был у нее демократизм, а на деле «ефремовский
и соответствующий Рябушинскому» либерализм. Начиная хотя бы с провала плана
местных земельных комитетов 1906 года и кончая голосованиями за бюджет в III Думе
или «лондонскими» лозунгами Милюкова и т. п., мы видим именно эту природу к.-д.
партии и фальшиво-демократический наряд.
Неловкость г-на Р. Б. из «Запросов» так велика, что он нечаянно сказал правду,
усиленно скрываемую от демократов и запутываемую либералами, Программа
прогрессистов, признается он, «ставит вопрос на твердую, реальную почву»! А в
программе этой, кроме общих фраз чисто октябристского фасона (напр., «полное
осуществление манифеста 17 октября»), ничего нет. Твердой и реальной почвой
называется почва буржуазного либерализма до того умеренного, безответного,
бессильного, что возлагать на него какие бы то ни было надежды прямо смешно. Те, кто

229
был «мирнообновленцем» в 1907 году, - те, кто держался середины между кадетами и
октябристами в III Думе, - вот кто именуется твердой и реальной почвой!
Миллионер Рябушинский - прогрессист. Орган этих или подобных прогрессистов -
«Утро России» 121. И не кто иной, как «Речь», орган кадетов, заключивших блок с
прогрессистами, писала: «Всех довольнее (речью Коковцова) орган московских
промышленников «Утро России»... Оно вторит Крестовникову: «Торгово-промышленная
Москва вправе считать себя удовлетворенной»». И «Речь» добавляла от себя: «Поскольку
это зависит от «Голоса Москвы» и «Утра России», они готовы не вести никакой линии и
чувствуют себя удовлетворенными».
Спрашивается, где данные, что Ефремов или иные прогрессисты имеют «линию»?
Таких данных нет. Поддержка подобного прогрессизма, все равно, называется ли он
прогрессизмом или кадетизмом, есть не что иное, как сдача позиции демократией. Другое
дело - использование конфликтов между буржуазией и помещиками, между либералами
и правыми. Только так может ставить демократ свои задачи.
Ясное сознание контрреволюционности либерализма кадетов и прогрессистов
необходимо для выполнения этой задачи, для политического просвещения и организации
тех чрезвычайно широких масс, которые экономически зависят от Ефремовых и
Рябушинских. Отсутствие этого ясного сознания - главный недостаток, общий
трудовикам и ликвидаторам. У трудовиков классовая характеристика либерализма вовсе
отсутствует, у ликвидаторов фразы о «вырывании Думы из рук реакции», о приближении
кадетов и прогрессистов к власти, о совершаемой ими исторически-прогрессивной работе
(см. Мартова и Дана), все же в совокупности дает именно ту роль кадетского «фланга»,
которой так доволен и Р. Б.
Субъективные пожелания трудовиков и ликвидаторов, конечно, не таковы, но дело не
в их субъективных планах, а в объективной группировке общественных сил. А эта
группировка, вопреки всем сторонникам идеи двух лагерей, вопреки злорадным крикам о
дезорганизованности рабочей демократии (см. в той же статье г. Р. Б.), показывает нам
ясно, что третий лагерь образовался. Его линия отчетливо выставлена и всем известна.
Рабочие-антиликвидаторы ведут эту линию, сплачивая всех демократов в борьбе и с
правыми и с либерализмом. Не делая себе никаких иллюзий насчет бессильного,
раболепствующего во всех коренных вопросах перед реакцией либерализма кадетов,
рабочие используют его столкновения с реакцией для себя, для своей классовой
организации, для своей демократии, которая зреет теперь бесшумно в толще народных
масс, порабощенных Ефремовыми и Рябушинскими.
Борьба правых с «ответственной» оппозицией должна послужить и послужит -
благодаря антиликвидаторской тактике рабочих - развитию сознания и самостоятельной
организации такой «оппозиции», которая на малопочетный титул «ответственной» не
претендует.

Ленин. О характере и значении нашей полемики с либералами (1912 г.)

Известный представитель ревизионизма и либеральной рабочей политики, г.
Прокопович, выступил в «Русских Ведомостях» со статьей «Перед опасностью».
Опасность, по мнению этого политика, в том, что выборы в IV Государственную думу
будут сделаны исправниками. Средство борьбы с опасностью - «объединение всех
конституционных элементов страны», т. е. как с.-д. и трудовиков, так и кадетов и
прогрессистов.
Правокадетские «Русские Ведомости» в особой редакционной заметке заявляют о
своем «удовольствии» по поводу статьи г. Прокоповича. «В таком объединении
оппозиционных сил, - пишет газета, - мы видим сейчас насущную потребность момента».

230
 Официально-кадетская «Речь», приведя содержание статьи г. Прокоповича и отзыв
«Русских Ведомостей», замечает со своей стороны:
«Однако, если почитать органы с.-д. направления, которые все свои усилия
направляют больше всего на борьбу с оппозицией, то вряд ли можно придавать какое-
либо реальное значение этому, (т. е. «объединительному») призыву».
Еще и еще раз поднимается, таким образом, важный вопрос о предвыборной тактике и
об отношении рабочих к либералам. Еще и еще раз приходится убедиться, что либералы
ставят его не как серьезные политики, а как свахи. Не выяснение истины, а затемнение ее
преследуется ими.
В самом деле, вдумайтесь в следующее обстоятельство. Понимают ли либералы под
«объединением» слияние партий? Нисколько. И г. Прокопович, и «Русские Ведомости»,
и «Речь» в один голос заявляют, что нет.
Значит, под объединением понимают совместные действия против правых, от
Пуришкевича до Гучкова? Казалось бы, что да!
Спрашивается, отрицает ли кто-нибудь из «левых» такие совместные действия?
Никто не отрицает. Это всем известно.
Соглашение с либералами о голосовании против правых, это и есть «объединение» на
выборах демократов и либералов. Чем же недовольны либералы? Почему они
замалчивают, что «левые» вполне определенно и точно соглашения признали? Почему
они стыдливо обходят молчанием тот факт, что именно либералы ничего ясного,
определенного, точного, формального не сказали о соглашениях с левыми, с
демократами, с марксистами? Почему они, говоря о выборной тактике, не говорят ни
слова об известном решении кадетской конференции, признавшей допустимыми блоки с
«левыми октябристами»?
Факты налицо, господа, и никакие увертки тут не помогут. Именно левые, именно
марксисты ясно, точно и формально высказались за соглашение с либералами (и к.-д., и
прогрессистами в том числе) против правых. Уклонились от вполне точного и
формального ответа именно кадеты относительно левых!
Г-н Прокопович знает эти факты прекрасно, и поэтому совершенно непростительно с
его стороны извращение истины, состоящее в умолчании о точном решении марксистов и
об уклончивости кадетов.
Чем вызвано это умолчание? Это ясно видно из приведенных слов «Речи» по поводу
того, будто мы «все свои усилия направляем больше всего на борьбу с оппозицией».
Фраза «Речи» построена так, что из нее вытекает неизбежно: демократы для
объединения с либералами не должны «направлять всех усилий» на борьбу с оппозицией.
Скажите же это ясно, господа! Поставьте ваше условие точно, формально! В том-то ваша
беда, что вы не можете этого сделать. Все расхохотались бы, если бы вы попробовали
формулировать такое условие.
Вы опровергли бы, ставя такое условие, самих себя, ибо все вы в один голос признали
«глубокие разногласия» между либералами и демократами (не говоря уже о марксистах).
А раз есть разногласия, раз они глубоки, то как же можно избежать борьбы?
Фальшь либерализма в том и состоит, что, с одной стороны, он отвергает слияние,
признает глубокие разногласия, подчеркивает невозможность «отказа от основных
положений программы каждой из партий» («Русские Ведомости»), а с другой стороны,
жалуется на «борьбу с оппозицией»!!!
Но присмотримся поближе к делу. Во-первых, верно ли, что газеты и журналы, о
которых говорит «Речь», все свои усилия направляют больше всего на борьбу с
оппозицией? Нет, это совершенно неверно. Ни одного, ни единого вопроса не смогут

231
указать либералы, по которому бы демократы не направляли все усилия больше всего на
борьбу с правыми!! Сделайте опыт, кто хочет проверить эти слова. Возьмите любые,
скажем, три номера подряд любой газеты марксистов. Возьмите пробные три
политических вопроса и сопоставьте документальные данные, против кого «направлена»
больше всего борьба марксистов по выбранным вами вопросам, в выбранных вами
номерах газет!
Вы не сделаете этого простого и всем доступного опыта, господа либералы, ибо
всякий подобный опыт покажет, что вы неправы.
Мало того. Второе и особенно важное соображение говорит еще убедительнее против
вас. Как ставят свою борьбу против либералов демократы вообще и марксисты в
особенности? Они ставят ее так и только так, что в каждом, решительно и безусловно в
каждом упреке или обвинении по адресу либералов, заключается сам собой еще более
решительный упрек, еще более тяжелое обвинение против правых.
Вот в чем суть дела, вот где гвоздь вопроса! Несколько примеров наглядно пояснят
нашу мысль.
Мы обвиняем либералов, кадетов, в контрреволюционности. Покажите нам хоть одно
из наших обвинений этого рода, которое бы не падало с еще большей силой на правых.
Мы обвиняем либералов в «национализме», «империализме». Покажите нам хоть одно
из наших обвинений этого рода, которое бы не направлялось с еще большей силой
против правых.
Мы упрекали либералов за то, что они боятся движения масс. Что же? Вы сумеете
найти такую формулировку этого обвинения в наших газетах, которая бы не была
обращена и против правых?
Мы упрекали либералов за то, что они защищают «известные» средневековые
учреждения, способные «действовать» против рабочих. Обвинять в этом либералов,
значит, тем самым обвинять в этом же, и в еще большем, всех правых.
Число этих примеров можно увеличить во сколько угодно раз. Всегда и везде, без
всякого исключения, вы найдете, что рабочая демократия обвиняет либералов
исключительно за их близость к правым, за нерешительность и фиктивность их борьбы с
правыми, за их половинчатость, тем самым обвиняя правых уже не в «половине греха», а
«в целом грехе».
«Борьба с либералами» со стороны демократов и марксистов есть более глубокая,
более последовательная, более содержательная, более просвещающая и сплачивающая
массы, чем борьба с правыми. Вот как обстоит дело, господа!
И, чтобы не оставить на этот счет никаких сомнений, чтобы предотвратить нелепое
извращение смысла и значения нашей борьбы с либералами, чтобы предотвратить,
например, нелепую теорию о «единой реакционной массе» (т. е. о смешении либералов и
правых в одно политическое понятие реакционного блока, реакционной массы), мы
всегда в своих формальных заявлениях иначе говорим о борьбе с правыми, чем о борьбе с
либералами.
Г-н Прокопович, как и всякий образованный либерал, прекрасно знает это. Он знает,
что, например, в нашем определении социальной, классовой природы разных партий
всегда подчеркивается средневековье у правых, буржуазность у либералов. Это «две
большие разницы». Средневековье можно (и должно) уничтожить, оставаясь даже в
пределах капитализма. Буржуазность в этих пределах уничтожить нельзя, но можно (и
должно) «апеллировать» от буржуазного помещика к буржуазному крестьянину, от
буржуазного либерала к буржуазному демократу, от буржуазной полусвободы к
буржуазной полной свободе. Именно в таких апелляциях, только в таких апелляциях
состоит наша критика либерализма в переживаемый Россией момент, т. е. та критика,
которую мы направляем с точки зрения ближайших и очередных задач этого момента.

232
 Возьмите, например, следующую фразу г. Прокоповича: «Создание здоровых условий
политической жизни народных масс - вот та ближайшая цель, которая объединяет в
настоящее время и левых и оппозицию».
Нет ничего более бессодержательного, более пустого, более обманчивого, чем эта
фраза. Под этой фразой подпишется и октябрист и ловкий «националист», ибо ничего
ясного она не дает. Это - простой посул, голая декламация, дипломатическое скрывание
своих мыслей. Но если г. Прокоповичу, как и многим другим либералам, язык дан для
того, чтобы скрывать свои мысли, то мы попробуем выполнить наш долг: раскрыть то,
что здесь скрывается. Возьмем, для осторожности, пример поскромнее, помельче.
Двухпалатная система есть ли здоровое условие политической жизни? Думаем, что
нет. Прогрессисты и кадеты думают, что да. За такие взгляды либералов мы обвиняем их
в антидемократизме, в контрреволюционности. И когда мы формулируем такое
обвинение против либералов, мы тем самым еще в большей степени обвиняем всех
правых.
Спрашивается, далее, как тут быть с «объединением левых и оппозиции»?
Отказываемся ли мы из-за этого разногласия от объединения с либералом против
правого? Нет, отнюдь не отказываемся. Контрреволюционные взгляды либералов по
этому вопросу, и по всем аналогичным, гораздо более важным вопросам политической
свободы, известны нам давно, с 1905 года, если не раньше, но тем не менее мы и в 1912
году повторяем: и на перебаллотировках и на второй стадии выборов соглашение с
либералами против правых допустимо. Ибо буржуазный монархический либерализм, при
всей его половинчатости, совсем не то, что крепостническая реакция. Не использовать
этой разницы было бы совсем плохой рабочей политикой.
Но пойдем далее. Как использовать? На каких условиях возможно «объединение
левых и оппозиции»? Либерал отвечает на этот вопрос: нечего и толковать об
объединении, ежели левые ведут непреклонную борьбу с оппозицией. И либерал
поясняет свою мысль так: чем скромнее требование, тем шире круг согласных, тем
полнее объединение, тем больше силы, способной осуществить это требование; за
«сносную» конституцию с двухпалатной системой (и другими... как бы это помягче
выразиться?., маленькими отступлениями от демократизма) будут и все демократы и все
либералы; это очень много; а если упереться на «чистом» демократизме, то прогрессисты
и отпадут, «оттолкнете» и многих к.-д., получится разъединение и обессиление
«конституционных элементов».
Так рассуждает либерал. А мы рассуждаем иначе. Без сознательности масс никаких
изменений к лучшему быть не может. Это наша основная посылка. Либерал смотрит на
верхи, а мы смотрим на «низы». Отказываясь от разъяснений вреда двухпалатной
системы или хотя бы на йоту ослабляя «борьбу» со всякими антидемократическими
взглядами по этому вопросу, мы «привлекаем» к себе либерального помещика, купца,
адвоката, профессора - они все родные братья Пуришкевича и ничего серьезного против
Пуришкевичей сделать не могут. «Привлекая» их, мы отталкиваем от себя массы - ив том
смысле, что массы, для которых демократизм не дипломатическая вывеска, не показная
фраза, а насущное, кровное дело, вопрос жизни и смерти, эти массы потеряют доверие к
сторонникам двухпалатной системы; - ив том смысле, что ослабление нападок на
двухпалатную систему означает недостаточную сознательность масс, а при
несознательных, сонных, нерешительных массах никакие изменения к лучшему
невозможны.
Своей полемикой с либералами вы разъединяете левых и оппозицию, говорят нам
кадеты и гг. Прокоповичи. Мы отвечаем, что последовательный демократизм отталкивает
самых шатких, ненадежных, наиболее терпимых к пуришкевичевщине либералов; их
горстка; а привлекает он миллионы, просыпающиеся теперь к новой жизни, к «здоровой
политической жизни», причем под этим словом мы понимаем далеко не то, совсем не то,
что понимает под ним г. Прокопович.

233
 Вместо двухпалатной системы можно бы взять для примера состав
землеустроительных комиссий: следует ли давать одну треть влияния помещикам,
другую - крестьянам, третью - чиновникам, как полагают кадеты, или выборы должны
быть совершенно свободны при вполне демократическом избирательном праве? Что
следует понимать по этому пункту под «здоровыми условиями политической жизни
народных масс», а, г. Прокопович? Кого мы оттолкнем и кого привлечем
последовательным демократизмом по этому вопросу?
И пусть не возражают нам «Русские Ведомости», что «сейчас над всеми другими
пунктами программ господствует один, общий всем прогрессивным партиям, пункт,
требующий осуществления политической свободы». Именно потому, что этот пункт
господствует - это совершенно бесспорно, это святая истина - необходимо, чтобы самые
широкие массы, чтобы миллионы и миллионы людей отличали полусвободу от свободы и
понимали неразрывную связь демократизма политического с демократизмом аграрных
преобразований.
Без заинтересованности, сознательности, бодрости, действенности, решительности,
самостоятельности масс абсолютно ничего ни в той, ни в другой области сделано быть не
может.

Ленин. Капитализм и «парламент» (1912 г.)

Истины демократизма не должны заслонять у нас того обстоятельства, - часто
упускаемого из виду буржуазными демократами, - что представительные учреждения
неизбежно порождают в капиталистических странах своеобразные формы влияния
капитала на государственную власть. Парламента у нас нет, - но парламентского
кретинизма среди либералов, парламентского разврата среди всех буржуазных депутатов
у нас сколько угодно.
Эту истину рабочие должны хорошо усвоить, если они хотят научиться использовать
представительные учреждения для развития сознания, сплоченности, действительности,
действенности рабочего класса. Все враждебные пролетариату социальные силы -
«бюрократия», землевладение, капитал - уже используют эти представительные
учреждения против рабочих. Надо знать, как это они делают, - чтобы научиться
отстаивать самостоятельные интересы рабочего класса и его самостоятельное развитие.

Ленин. Единство рабочих и выборы (1912 г.)

Фразы о «единстве» переполняют газету ликвидаторов «Луч», вышедшую - по
справедливому указанию сотрудника «Правды» - в день выборов для того, чтобы
нарушить единство.
Решительный момент выборов по рабочей курии в Петербургской губернии предстоит
на днях, в пятницу 5 октября. В этот день рабочие уполномоченные выберут 6
выборщиков. Решительное значение имеют именно эти выборы, ибо если не все
выборщики будут стойкими, последовательными рабочими демократами и противниками
ликвидаторства, то не будет никакой серьезной гарантии выбора такого депутата в
Государственную думу, который желателен большинству сознательных рабочих.
Чтобы не спасовать в решительный момент, надо ясно понимать задачи рабочих
демократов и обстановку, в которой действуют уполномоченные.
Вся суть дела теперь в том, что ликвидаторы под прикрытием криков о единстве
проводят нарушение воли большинства сознательных рабочих Петербурга, проводят

234
навязывание большинству рабочих расколънических кандидатов меньшинства
интеллигенции, именно ликвидаторской.
Всякие выборы в буржуазной стране сопровождаются разгулом фразы,
разнузданностью ложных посулов. Основной принцип с.-д. - не верить словам, разбирать
суть дела.

Ленин. Платформа реформистов и платформа революционных

социал-демократов (1912 г.)
Революционный подъем в России явственно сказался в первой половине 1912 года.
Число политических стачечников, по подсчетам фабрикантов, достигло за пять месяцев
515 000 человек. О том, каковы были лозунги этих стачечников, каковы были их
требования, каково было политическое содержание их демонстраций, митингов и т. д., —
свидетельствует особенно важный документ, полностью перепечатанный в № 27 ЦО,
именно, майское воззвание петербургских рабочих.
Не с реформистскими лозунгами выступили петербургские рабочие в эти памятные
дни, а с лозунгами революционной социал-демократии: учредительное собрание, 8-
часовой рабочий день, конфискация помещичьих земель, свержение царского
правительства, демократическая республика.
Восстания и попытки восстания солдат и матросов — в Туркестане, в Балтийском
флоте и на Черном море — дали новое объективное подтверждение того, что в России
начался, после долгих лет разгула контрреволюции и затишья в рабочем движении,
новый революционный подъем.
С этим подъемом совпало время выборов в IV Государственную думу, когда всем
партиям, всем политическим направлениям пришлось выступить так или иначе с общей
оценкой политического положения. И вот, если мы хотим серьезно анализировать наши
политические задачи, как задачи рабочего класса, а не как благопожелания группок, если
мы хотим по-марксистски проверять программы и платформы, сличая их с фактами
массовой борьбы и выступлениями всех классов данного общества, то мы должны
именно на оселке этого революционного подъема масс испробовать, испытать также и
различные избирательные платформы. Ибо для социал-демократии выборы - не особая
политическая операция, ловля мандатов ценой каких угодно обещаний или заявлений, а
лишь особый повод агитации за основные требования и за основы политического
миросозерцания сознательного пролетариата.
Программы и платформы всех правительственных партий, от черной сотни до
Гучкова, не вызывают никаких сомнений. Контрреволюционность тут явная, открытая.
Отсутствие всякой сколько-нибудь серьезной поддержки у этих партий не только в
рабочем классе и крестьянстве, но даже в широких слоях буржуазии — общеизвестно. От
октябристов эти последние слои отвернулись почти совершенно.
Программы и платформы либерально-буржуазных партий частью опубликованы
почти официально (платформа мусульманской группы), частью известны вполне точно из
«большой» политической прессы (платформы «прогрессистов», кадетов). Суть всех этих
программ и платформ бесподобно выразил разболтавшийся кадет Гредескул в
заявлениях, перепечатанных «Речью», а оттуда попавших в марксистскую печать.
«Публичное отрицание надобности в новой революции в России» — вот как сам г.
Гредескул формулировал свои взгляды (ср. «Социал-Демократ» № 27, стр. 3), и он же
противопоставил революционерам действительную платформу либерализма (с к.-д. во
главе): «нужна лишь спокойная, настойчивая и уверенная конституционная работа».

235
 Мы подчеркиваем слова: действительная платформа, ибо и в России, как во всех
буржуазных странах, большинство платформ есть показные платформы.
Суть же дела именно в том, что признал (в редкую минуту припадка правдивости) г.
Гредескул. Либерально-монархическая буржуазия против новой революции, отстаивая
лишь конституционные реформы.
Социал-демократия последовательно, буржуазная демократия (народники) с
колебаниями отстаивают «надобность» новой революции, пропагандируя таковую.
Подъем массовой борьбы начался. Революционные социал-демократы стараются его
расширить и укрепить, помогая ему развиться еще выше, до стадии революции.
Реформисты же рассматривают подъем лишь «как оживление», их политика есть
политика, направленная к достижению конституционных уступок, конституционных
реформ. Буржуазия и пролетариат вступили, следовательно, и на этом «этапе» русской
истории в борьбу из-за влияния на «народ», на массы. Никто не может предсказать
исхода борьбы, но также никто не может усомниться, какое место должна занять РСДРП
в этой борьбе.
Так и только так можно подходить к оценке избирательной платформы партии - и той
избирательной платформы, которую на днях выпустил «Организационный комитет»,
выбранный ликвидаторской конференцией.
Избирательная платформа партии, изданная Центральным Комитетом после январской
конференции, составлена до апрельско-майских событий. Эти события подтвердили ее
правильность. Всю платформу пронизывает одна мысль: критика безнадежности,
утопичности конституционных реформ в современной России и пропаганда революции.
Лозунги платформы взяты именно так, чтобы с полнейшей ясностью выразить
революционные задачи и сделать совершенно невозможным смешение их с посулами
конституционных реформ. Платформа партии такова, что она представляет собой прямое
обращение революционного социал-демократа к сотням тысяч политических
стачечников, к передовикам миллионного мужицкого войска, которым разъясняются
задачи восстания. Революционная партия не может и мечтать о лучшей проверке своей
платформы, о лучшем подтверждении ее жизнью, как этот прямой отклик майских
забастовок и июньско-июльских военных попыток восстания на разъяснения партии.
С.-д. партии платформа выборов в IV Думу нужна для того, чтобы еще раз и по поводу
выборов, и по случаю выборов, и в спорах о выборах разъяснить массам необходимость,
насущность, неизбежность революции.
Им, ликвидаторам, платформа нужна «для» выборов, т. е. для того, чтобы
соображения о революции вежливо отодвинуть, как одну из неопределенных
возможностей, а «настоящим» объявить избирательную кампанию во имя перечня
конституционных реформ.
С.-д. партия хочет использовать выборы для того, чтобы натолкнуть еще и еще раз
массы на мысль о необходимости революции, о начавшемся именно революционном
подъеме. Поэтому с.-д. партия своей платформой кратко и ясно говорит избирателям в
IVДуму: не конституционные реформы, а республика, не реформизм, а революция.
Ликвидаторы используют выборы в IV Думу для проповеди конституционных реформ
и ослабления мысли о революции. Для этого, поэтому солдатские восстания
изображаются как «вспышки отчаянного протеста», до которых «довели» солдат, а не как
начало массового восстания, которое будет расти или глохнуть, между прочим, и оттого,
начнут ли его сейчас же изо всех сил, со всей энергией, со всем энтузиазмом
поддерживать все социал-демократические рабочие России.
Для этого «разъяснены» майские стачки из революционных в реформистские.
Для этого «разъяснена» партийная программа, и вместо «ближайшей» задачи создать
республику, обеспечивающую свободы, предписано «в настоящей избирательной

236
кампании» очередными - это для IV Государственной думы, не шутите! - считать
требования различных свобод.
Как много старокитайского в русской жизни! Как много старой китайщины в нашем
царизме и как много ее в наших ликвидаторах, желающих подставить «церемонии»
парламентской борьбы и реформизма в обстановку Пуришкевичей и Трещенковых
наверху и революционных попыток масс внизу! Как много старокитайского в этих
потугах интеллигентов защититься от Хвостовых и Макаровых предъявлением
рекомендательного письма от Макдональда и Жореса, от Биссолати и Бернштейна, от
Кольба и Франка!..
Дипломатическое «примирение» ликвидаторских взглядов с партийными, разыгранное
Троцким на ликвидаторской конференции, ровно ничего на самом деле не «примиряет».
Оно не устраняет того крупнейшего политического факта, который определяет всю
социально-политическую обстановку теперешней России. Это - борьба реформистской и
революционно-социал-демократической платформы; это - выступление буржуазии в лице
et партийных либеральных вождей против надобности новой революции в России и за
путь исключительно конституционной «работы» - в противовес выступлению сотен
тысяч пролетариата с революционной стачкой, зовущей массы к настоящей борьбе за
свободу.
Отвесить один поклон в сторону реформистов, другой в сторону революционной
социал-демократии не значит устранить этот объективный политический факт, не значит
ослабить хоть сколько-нибудь его силу и вес. Добрые намерения сгладить разногласия,
порожденные этим фактом, - даже если эти намерения действительно вполне «добры» и
искренни, - бессильны изменить порожденные всей обстановкой контрреволюции и
непримиримо враждебные политические тенденции.
Пролетариат поднялся со своим революционно-социал-демократическим знаменем, и
он накануне IV, черной, Думы не сложит его перед либералами, не свернет его в угоду
реформистам, не согласится притупить или затушить свою платформу ради соображений
кружковой дипломатии.
Платформа революционной социал-демократии против платформы реформизма - под
этим знаком прошли майские стачки, под ним идет РСДРП и на выборы в помещи-чье-
поповскую Думу, под ним пойдет вся работа партии в этой Думе и в широких народных
массах.

Ленин. Рабочий класс и его «парламентское» представительство (1912 г.)

Итак, в социал-демократии и в думской фракции силы «течений» распределялись не
одинаково, а прямо противоположным образом.
Случайность ли это?
Нет. Во всех странах мира наблюдается, по общему правилу, более
оппортунистический состав парламентских представителей рабочих партий по
сравнению с составом самих рабочих партий. Причину этого явления нетрудно увидеть:
во-первых, все избирательные системы буржуазных стран, даже наиболее
демократические, ограничивают на деле избирательные права рабочих либо возрастом (в
России требуется 25 лет), либо оседлостью и постоянством места работы (полгода в
России) и т. д. Подобные ограничения падают обыкновенно тяжелее всего именно на
молодые, более сознательные и решительные слои пролетариата.
Во-вторых, непролетарские элементы рабочих партий - чиновники рабочих союзов,
мелкие хозяйчики, служащие и, в особенности, «интеллигенция» - при всяком
избирательном праве в буржуазном обществе более легко (в силу своих занятий,

237
положения в «обществе», подготовки и т. д.) специализируются на «парламентской»
профессии.

Ленин. О большевизме (1913 г.)

Происхождение большевизма неразрывно связано с борьбой так называемого
«экономизма» (оппортунизма, отрицавшего политическую борьбу рабочего класса и его
руководящую роль) против революционной социал-демократии в 1897-1902 гг.
«Экономизм», поддерживаемый Бундом, был побежден и вытеснен известной кампанией
старой «Искры» (Мюнхен, Лондон и Женева 1900-1903 гг.), которая восстановила, на
началах марксизма и революционных с.-д. принципов, с.-д. партию (основанную в 1898
г., но потом разрушенную арестами). На II съезде РСДРП (август 1903 г.) искровцы
раскололись: большинство их стояло за принципы и тактику старой «Искры»,
меньшинство же повернуло к оппортунизму, встретив поддержку прежних врагов
«Искры», «экономистов» и бундовцев. Отсюда названия: большевизм и меньшевизм
(большевики и меньшевики). В 1903-1904 гг. главным предметом борьбы был
оппортунизм меньшевиков в организационных вопросах. С конца 1904 г. главными
становятся различия тактики. «План земской кампании» (осень 1904 г.) новой,
перешедшей к меньшевикам, «Искры» встал на защиту тактики «не запугивать
либералов». 1905 год окончательно оформил тактические разногласия (съезд
большевиков, III съезд РСДРП в мае 1905 г. в Лондоне и тогда же «конференция»
меньшевиков в Женеве). Меньшевики приспособляли тактику рабочего класса к
либерализму. Большевики ставили целью рабочего класса в буржуазно-демократической
революции: доводить ее до конца, вести за собою демократическое крестьянство, вопреки
изменам либерализма. Главные расхождения обоих течений на практике - осень 1905 г.:
большевики за бойкот булыгинской Думы, меньшевики за участие. Весна 1906 г. - то же
относительно виттевской Думы. I Дума: меньшевики за поддержку лозунга - думское
(кадетское) министерство, большевики за лозунг - исполнительный комитет левых (с.-д. и
трудовиков) для организации непосредственной борьбы масс и т. д. Более подробное
изложение возможно лишь в зарубежной печати. На Стокгольмском съезде (1906 г.)
победили меньшевики, на Лондонском (1907 г.) - большевики. В 1908-1909 гг. от
большевиков откололись «впередовцы» (махизм в философии и «отзовизм» или бойкот
III Думы в политике: Богданов, Алексинский, Луначарский и др.). В 1909-1911 гг., ведя
борьбу с ними (сравни В. Ильин «Материализм и эмпириокритицизм», Москва, 1909 г.), а
также с ликвидаторами (меньшевики, отрицавшие нелегальную партию), большевизм
сблизился с партийными меньшевиками (Плеханов и др.), которые объявили
решительную борьбу ликвидаторству. Органы большевиков: «Вперед» и «Пролетарий»
(Женева, 1905 г.), «Новая Жизнь» (СПБ., 1905 г.), «Волна», «Эхо» и др. (СПБ., 1906 г.),
«Пролетарий» в Финляндии (1906-1907 гг.), в Женеве (1908 г.) и Париже (1909 г.),
«Социал-Демократ» в Париже (1909-1912 гг.). Свод некоторых главных произведений
большевизма у В. Ильина «За 12 лет», СПБ., 1908, там же более детальное указание
литературы. Главные писатели большевики: Г. Зиновьев, В. Ильин, Ю. Каменев, П.
Орловский и др. В последние годы большевики были главными сотрудниками газет:
«Звезда» (1910-1912 гг.), «Правда» (1912 г.) в СПБ. и журналов: «Мысль» (1910 г.) в
Москве, «Просвещение» (1911-1913 гг.) в СПБ.

Ленин. Итоги выборов (1913 г.)

Избирательная кампания потому представляет выдающийся интерес для всякого
сознательного политического деятеля, что она дает объективный материал по вопросу о
взглядах, настроениях, а следовательно, и интересах различных классов общества.

238
Выборы в представительное учреждение можно сравнить в этом отношении с переписью
населения: выборы дают политическую статистику. Разумеется, эта статистика бывает
хорошая (при всеобщем и т. д. избирательном праве), бывает и дурная (выборы в наш,
извините за выражение, парламент); разумеется, эту статистику, - как и всякую другую, -
надо научиться критиковать и с критикой использовать. Разумеется, наконец, эту
статистику надо брать в связи со всей социальной статистикой вообще, и, например,
статистика стачек для тех, кто не заражен болезнью парламентского кретинизма, часто
окажется в сто раз серьезнее и глубже, чем статистика выборов.
Но за всеми этими оговорками остается несомненным, что выборы дают материал
объективный. Проверка субъективных пожеланий, настроений, взглядов учетом
голосования масс населения, принадлежащих к разным классам, всегда должна быть
ценна для политика в сколько-нибудь серьезном значении этого слова. Борьба партий на
деле, перед избирателем, с подсчетом итогов - всегда дает материал, проверяющий наше
понимание того, каково соотношение общественных сил в стране, каково значение тех
или иных «лозунгов».
С этой точки зрения мы и попытаемся взглянуть на итоги выборов.
По вопросу о политической статистике главное, что приходится здесь сказать, это -
явная негодность большей части ее вследствие бесстыднейшего применения «мер»
администрации: «разъяснения», давление, аресты, высылки и т. д. и т. п. без конца. Г-н
Череванин, например, подводящий в «Нашей Заре» № 9-10 итоги по данным о
нескольких стах выборщиков разных курий, вынужден признать, что понижение
процента оппозиционных выборщиков (по сравнению с выборами в III Думу) во 2-ой
городской курии и в крестьянской «смешно было бы» принимать за доказательство
поправения. Единственная курия, относительно которой Мымрецовы, Хвостовы,
Толмачевы, Муратовы и К° не могли провести подтасовки, это 1-ая городская курия. И
она показала рост числа «оппозиционных» выборщиков с 56% до 67%, при упадке
октябристов с 20% до 12%, а правых с 24% до 21%.
Но если «разъяснения» свели на нет значение выборной статистики относительно
выборщиков, если демократические классы, вообще исключенные из привилегированных
третьеиюньцев, испытали на себе всю прелесть этих разъяснений, то отношение
либерализма к демократии все же проявило себя на выборах. По этому пункту все же
получился объективный материал, позволяющий опытом жизни проверить то, что думали
и говорили разные «течения» до выборов.
Вопрос об отношении либерализма к демократии вовсе не является «только
партийным» вопросом, т. е. таким, который существенен только с точки зрения одной из
строгопартийных линий. Нет. Вопрос этот - самый существенный для всякого, кто
стремится к политической свободе на Руси. Вопрос этот именно о том, кап же добиться
предмета общих стремлений всего порядочного и честного в России.
Начиная избирательную кампанию в 1912 году, марксисты ставили как раз во главу
угла лозунги последовательного демократизма в противовес либеральной рабочей
политике. Проверка этих лозунгов возможна двоякая: во-1-х, рассуждением и опытом
других стран; во-2-х, опытом кампании 1912 года. Верны или не верны лозунги
марксистов, это должно быть видно теперь из того, какое отношение на деле сложилось
между либералами и демократами. Объективизм этой проверки лозунгов в том и состоит,
что не мы сами проверяли их, а массы, и не только массы вообще, а наши противники в
частности.
Сложились ли на выборах и в итоге выборов отношения либералов и демократии так,
как ожидали марксисты? или так, как ожидали либералы? или так, как ожидали
ликвидаторы?
Чтобы разобраться в этом вопросе, припомним сначала эти «ожидания». В самом
начале 1912 года, когда вопрос о выборах только что поднялся, когда у к.-д. (на их
конференции) было выкинуто знамя единой оппозиции (т. е. двух лагерей) и
239
допустимости блоков с левыми октябристами, - рабочая пресса подняла вопрос о
лозунгах в статьях Мартова и Дана в «Живом Деле», Ф. Л-ко и других в «Звезде» (№№ 11
(47) и 24 (60), а «Живое Дело» №№ 2, 3 и 8).
Мартов выставляет лозунг: «выбить реакцию из ее думских позиций»; Дан - «вырвать
Думу из рук реакции». Мартов и Дан упрекали «Звезду» в угрозах либералам и в
стремлении вымогать места в Думе у либералов.
Три позиции обрисовались ясно: 1) К.-д. за единую оппозицию (т. е. за 2 лагеря) и за
допущение блоков с левыми октябристами. 2) Ликвидаторы за лозунг: «вырвать Думу из
рук реакции», облегчить к.-д. и прогрессистам «прохождение к власти» (Мартов в № 2
«Живого Дела»). Не вымогать у либералов мест для демократов. 3) Марксисты против
лозунга: «вырвать Думу из рук реакции», ибо это значит вы рвать помещика из рук
реакции. «Практическая задача у нас на выборах совсем не «выбивание реакции из ее
думских позиций», а усиление демократии вообще, рабочей в особенности» (Ф. Л-ко в №
11 (47) «Звезды»). Либералам надо угрожать, места у них вымогать, идти на бой с ними,
не боясь запугивания криками о черносотенной опасности (он же в № 24 (60) ). Либералы
«проходят к власти» лишь тогда, когда побеждает демократия вопреки колебаниям
либерализма.
Расхождение между марксистами и ликвидаторами чрезвычайно глубоко и
непримиримо, как бы ни казалось легко разным добрякам словесное примирение
непримиримого. «Вырвать Думу из рук реакции» - это целый круг идей, целая система
политики, объективно означающая передачу гегемонии либералам. «Вырвать
демократию из рук либералов» - противоположная система политики, базирующаяся на
том, что только вышедшая из-под зависимости либералов демократия способна на деле
подорвать реакцию.

***

1. Факты доказали, что действительное значение кадетского лозунга «единой оппозиции»

или «двух лагерей» состояло в надувании демократии, в обманном присвоении
либералами плодов демократического пробуждения, в урезке, притуплении, обессилении
либералами этого пробуждения единственной силы, способной двинуть Россию вперед.
2. Факты доказали, что единственная сколько-нибудь похожая на «открытую», на
«европейскую» избирательная борьба состояла именно в вырывании демократии из рук
либералов. Этот лозунг был живой жизнью, этот лозунг выражал реально идущее
пробуждение новой демократии к новому движению. А лозунг ликвидаторов «вырывание
Думы из рук реакции» был гнилой выдумкой либерально-интеллигентского кружка.
3. Факты доказали, что только та «бешеная» борьба против к.-д., только то
«кадетоедство», за которое упрекали нас бесхарактерные слуги либералов, ликвидаторы,
выражало настоящую потребность настоящей массовой кампании, ибо кадеты на деле
оказались еще хуже, чем мы их рисовали. Кадеты оказались прямыми союзниками
черных против с.-д. Предкальна, против с.-д. Покровского!
Ведь это исторический перелом в России: черные, которые доходили до ослепления в
ненависти к к.-д., видели главного врага в к.-д., ходом событий приведены к тому, чтобы
проводить к.-д. против с.-д. В этом якобы маленьком факте выражается величайший
партийный сдвиг, показывающий, как поверхностны, в сущности, были нападки черных
на к.-д. и обратно, - как легко, в сущности, Пуришкевич и Милюков нашли себя, нашли
свое единство против с.-д.
Жизнь показала, что мы, большевики, не только не преуменьшали возможных блоков с
к.-д. (на 2-ой стадии и т. п.), а скорее все еще преувеличивали их, ибо на деле получился
ряд случаев блокирования к.-д. с октябристами против нас! Это не значит, конечно,

240
чтобы мы отказались (как хотели некоторые не по разуму усердные вчерашние отзовисты
и их друзья) использовать в ряде случаев, в губернских избирательных собраниях,
например, блоки наши с к.-д. против правых. Это значит, что общая линия наша (3
лагеря; демократия против к.-д.) подтверждена и еще более укреплена жизнью.

Ленин. О праве отзыва на заседании ВЦИК (21 ноября (4 декабря) 1912 г.)
Вопрос о перевыборах - это вопрос действительного осуществления демократического
начала. Во всех передовых странах принято и введено, что только выборные могут
говорить государственным законодательным языком. Но, давая право призывать для
ведения государственной машины, буржуазия умышленно не дала права отзыва - права
действительного контроля.
Однако во все исторические революционные времена, через все изменения
конституций красной нитью проходит разрешение права отзыва.
Демократическое представительство существует и признано везде, где есть
парламентский строй, но это право представительства ограничено тем, что народ имеет
право раз в два года голосовать, но часто оказывается, что его голосами прошли те, кто
помогает его же подавлять, а демократического права сместить, принять действенные
меры пресечения - народ не имеет.
В странах же, где уцелели старые демократические традиции, как, например, в
некоторых кантонах Швейцарии и некоторых штатах Америки - уцелело и
демократическое право отзыва.

Ленин. Исторические судьбы учения Карла Маркса (1913 г.)

В начале первого периода учение Маркса отнюдь не господствует. Оно — лишь одна
из чрезвычайно многочисленных фракций или течений социализма. Господствуют же
такие формы социализма, которые в основном родственны нашему народничеству:
непонимание материалистической основы исторического движения, неумение выделить
роль и значение каждого класса капиталистического общества, прикрытие буржуазной
сущности демократических преобразований разными якобы социалистическими фразами
о «народе», «справедливости», «праве» и т. п.
Революция 1848 года наносит смертельный удар всем этим шумным, пестрым,
крикливым формам до-марксовского социализма. Революция во всех странах показывает
в действии разные классы общества. Расстрел рабочих республиканской буржуазией в
июньские дни 1848 года в Париже окончательно определяет социалистическую природу
одного пролетариата. Либеральная буржуазия во сто раз больше боится
самостоятельности этого класса, чем какой угодно реакции. Трусливый либерализм
пресмыкается перед ней. Крестьянство удовлетворяется отменой остатков феодализма и
переходит на сторону порядка, лишь изредка колеблясь между рабочей демократией и
буржуазным либерализмом. Все учения о неклассовом социализме и о неклассовой
политике оказываются пустым вздором.
Парижская Коммуна (1871) доканчивает это развитие буржуазных преобразований;
только геройству пролетариата обязана своим упрочением республика, т. е. та форма
государственного устройства, в которой классовые отношения выступают в наиболее
неприкрытой форме.
Во всех других европейских странах более запутанное и менее законченное развитие
приводит к тому же сложившемуся буржуазному обществу. К концу первого периода

241
(1848-1871), периода бурь и революций, домарксовский социализм умирает. Рождаются
самостоятельные пролетарские партии: первый Интернационал (1864-1872) и германская
социал-демократия.

II

Второй период (1872-1904) отличается от первого «мирным» характером, отсутствием

революций. Запад с буржуазными революциями покончил. Восток до них еще не дорос.
Запад вступает в полосу «мирной» подготовки к эпохе будущих преобразований.
Везде складываются пролетарские по своей основе социалистические партии, которые
учатся использовать буржуазный парламентаризм, создавать свою ежедневную прессу,
свои просветительные учреждения, свои профессиональные союзы, свои кооперативы.
Учение Маркса одерживает полную победу и - идет вширь. Медленно, но неуклонно идет
вперед процесс подбирания и собирания сил пролетариата, подготовки его к грядущим
битвам.
Диалектика истории такова, что теоретическая победа марксизма заставляет врагов его
переодеваться марксистами. Внутренне сгнивший либерализм пробует оживить себя в
виде социалистического оппортунизма. Период подготовки сил для великих битв они
истолковывают в смысле отказа от этих битв. Улучшение положения рабов для борьбы
против наемного рабства они разъясняют в смысле продажи рабами за пятачок своих
прав на свободу. Трусливо проповедуют «социальный мир» (т. е. мир с рабовладением),
отречение от классовой борьбы и т. д. Среди социалистических парламентариев, разных
чиновников рабочего движения и «сочувствующей» интеллигенции у них очень много
сторонников.

Ленин. Разоблачение английских оппортунистов (1913 г.)

В Англии состоялись недавно дополнительные выборы в парламент в городе Лестере
(Leicester).
Выборы эти имеют громадное принципиальное значение, и всякий социалист,
интересующийся важнейшим вопросом об отношении пролетариата к либеральной
буржуазии вообще и об английском социалистическом движении в частности, должен
внимательно вдуматься в лёстерские выборы.
Избирательный округ Лестера посылает в парламент двух членов, и каждый
избиратель имеет два голоса. Таких округов в Англии немного, но они как раз особенно
благоприятствуют молчаливому блоку (союзу) социалистов с либералами, что
подчеркивает английский корреспондент лейпцигской «Народной Газеты». Именно от
таких округов прошли в парламент виднейшие вожди так называемой «Независимой»
(независимой от социализма, но зависимой от либерализма) рабочей партии. И Кейр-
Гарди, и Филипп Сноуден, и Рамсей Макдональд - вожди «Независимой рабочей партии»
прошли от таких округов.
А в этих округах господствующие либералы дают директиву (указание) своим
избирателям: один голос за социалиста, один за либерала, - разумеется, если социалист
этот - «разумный», умеренный, «независимый», а не какой-нибудь непримиримый эсдек,
которого английские либералы и ликвидаторы не хуже русских умеют ругать анархо-
синдикалистом и т. п. !
Фактически проводится, следовательно, блок либералов с умеренными,
оппортунистическими социалистами. Фактически английские «независимцы» (к которым

242
такую нежность питают наши ликвидаторы) зависят от либералов. Поведение
«независимцев» в английском парламенте постоянно подтверждает эту зависимость.
И вот, депутат «независимых» от Лестера, сам вождь партии Макдональд, сложил с
себя мандат по личным причинам.
Как быть?
Либералы выставили, разумеется, своего кандидата.
Лестер - фабричный город с пролетарским преимущественно населением.
Местная организация «независимцев» собирает конференцию и 67 голосами против 8
постановляет выставить своего кандидата. Сказано - сделано. Выставляют Бантона, члена
городской думы, видного деятеля «Независимой рабочей партии».
Тогда Центральный комитет этой партии, от которого зависит выдача денег на выборы
(а выборы в Англии очень дороги!), отказывается утвердить кандидатуру Бантона!!
Центральный комитет оппортунистов пошел против местных рабочих.
Лёстерская организация другой английской социалистической партии, не
оппортунистической, действительно независимой от либералов, посылает своего
представителя к лёстерским «независимцам» и предлагает им поддержать кандидатуру
своего члена, члена «Британской социалистической партии» Гартли (Hartley), очень
популярного деятеля рабочего движения, бывшего члена «Независимой рабочей партии»,
покинувшего ее из-за ее оппортунизма.
Лёстерская организация «Независимой рабочей партии» в трудном положении: всей
душой она за Гартли, но... но дисциплина своей партии, решение ЦК! Лёстерцы нашли
выход: собрание закрыли и, как частные люди, высказались все за Гартли. На другой день
громадное собрание рабочих одобрило кандидатуру
Гартли. Сам Бантон послал телеграмму, что голосует за Гартли. Профессиональные
союзы Лестера высказываются за Гартли.
Вмешивается парламентская фракция «независимцев» и публикует в либеральной
печати (так же, как наша «Речь» и «Современка», помогающие оппортунистам) свой
протест против кандидатуры Гартли, против «подрыва» Макдональда! !
Выборы дали, конечно, победу либералам. Они получили 10 863 голоса, консерваторы
- 9279, а Гартли - 2580.
Сознательные рабочие разных стран нередко «терпимо» относятся к английским не-
зависимцам. Это большая ошибка. Измена независимцев рабочему делу в Лестере не
случайность, а результат всей оппортунистической политики «Независимой рабочей
партии». Сочувствие всех действительных социал-демократов должно быть на стороне
тех английских с.-д., которые решительно борются против либерального развращения
рабочих «Независимой» рабочей партией в Англии.
Буржуазные и помещичьи республиканцы, ставшие республиканцами после того, как
они убедились в невозможности иначе командовать над народом, стараются учредить
республику возможно более монархическую: нечто вроде французской, которую Щедрин
называл республикой без республиканцев.

Ленин. Август Бебель (1913 г.)

Историческая причина раскола германского социализма сводилась, коротко говоря, к
следующему. На очереди стоял вопрос объединения Германии. Оно могло совершиться,
при тогдашнем соотношении классов, двояко: либо путем революции, руководимой

243
пролетариатом и создающей всенемецкую республику, либо путем династических войн
Пруссии, укрепляющих гегемонию прусских помещиков в объединенной Германии.
Лассаль и лассальянцы, видя слабые шансы пролетарского и демократического пути,
вели шаткую тактику, приспособляясь к гегемонии юнкера Бисмарка. Их ошибки
сводились к уклону рабочей партии на бонапартистски-государственно-
социалистический путь. Напротив, Бебель и Либкнехт последовательно отстаивали
демократический и пролетарский путь, борясь с малейшими уступками пруссачеству,
бисмарковщине, национализму.
И история оправдала Бебеля и Либкнехта, несмотря на то, что Германия объединилась
по-бисмаркски. Только последовательно-демократическая и революционная тактика
Бебеля и Либкнехта, только их «неуступчивость» национализму, только их
непримиримость по отношению к объединению Германии и обновлению ее «сверху»
помогли заложить прочный фундамент действительно социал-демократической рабочей
партии. А дело шло тогда именно о фундаменте партии.
Если заигрывания лассальянцев с бисмарковщиной или их «приспособления» к ней не
принесли вреда германскому рабочему движению, то только благодаря самому
энергичному, беспощадно-резкому отпору, какой давали этим поползновениям Бебель и
Либкнехт.
А когда вопрос исторически был решен, через пять лет после основания германской
империи, Бебель и Либкнехт сумели объединить две рабочие партии и обеспечить
гегемонию марксизма в единой партии.
Бебель с самого основания германского парламента был выбран в него, будучи совсем
молодым 27-летним человеком. И основы парламентской тактики германской (и
международной) социал-демократии, не уступающей ни пяди врагам, не упускающей ни
малейшей возможности добиться хоть небольшого улучшения для рабочих и в то же
время принципиально-непримиримой и всегда направленной к осуществлению конечной
цели, — основы этой тактики вырабатывались Бебелем или при его непосредственном
участии и руководстве.
Объединенная по-бисмарковски, обновленная по-прусски и по-юнкерски Германия
ответила на успехи рабочей партии исключительным законом против социалистов.
Легальные условия для партии рабочего класса были разрушены, она была объявлена вне
закона. Наступили трудные времена. К преследованиям врагов прибавился внутренний
кризис — шатания в основных вопросах тактики. Сначала подняли голову оппортунисты,
давшие себя запугать разрушением легальности и затянувшие песенку уныния, отречения
от неурезанных лозунгов, обвинения самих себя в том, что мы-де зашли чересчур далеко
и т. п. Один из представителей этого оппортунистического течения, Хехберг, оказывал,
между прочим, финансовую помощь партии, которая была еще слаба и не могла сразу
встать на свои собственные ноги.
Маркс и Энгельс из Лондона обрушились бешено против позорных
оппортунистических шатаний. Бебель проявил себя настоящим вождем партии. Он
вовремя увидел опасность, понял правильность критики Маркса и Энгельса, сумел
направить партию на путь непримиримой борьбы. Была основана нелегальная газета
«Социал-Демократ», выходившая сначала в Цюрихе, потом в Лондоне, доставлявшаяся
еженедельно в Германию и имевшая до 10 000 подписчиков. Оппортунистическим
шатаниям был положен решительный конец.
Другим шатанием было тогда увлечение Дюрингом, в конце 70-х годов прошлого
века. Недолгое время Бебель тоже разделял это увлечение. Сторонники Дюринга,
наиболее выдающимся из которых был Мост, играя в «левизну», быстро катились к
анархизму. Резкая, уничтожающая критика дюринговских теорий Энгельсом была
встречена неодобрительно во многих партийных кругах, а на одном съезде партии было
даже сделано предложение удалить эту критику со страниц центрального органа.

244
 Но все жизнеспособные элементы социализма — и во главе их, конечно, Бебель —
быстро поняли всю гнилость «новых» теорий, порвали с ними и со всяческими
анархистскими поползновениями. Партия под руководством Бебеля и Либкнехта
научилась соединять нелегальную и легальную работу. Когда легальная парламентская
с.-д. фракция заняла, в своем большинстве, оппортунистическую позицию в знаменитом
вопросе о голосовании за субсидию пароходному обществу, — нелегальный «Социал-
Демократ» выступил против фракции и, после четырехнедельной борьбы, одержал
победу.

Ленин. Резолюции летнего 1913 года совещания ЦК РСДРП (1913 г.)

Разобрав детально резолюцию РСДРП о думской с.-д. фракции, принятую на
декабрьской 1908 г. конференции, и обсудив все данные о думской работе с.-д. в IV
Думе, совещание:
1. признает, что указанная резолюция вполне правильно определила задачи и
направление с.-д. думской работы и что поэтому необходимо руководиться и впредь этой
резолюцией;
2. что последний подотдел пункта 3 (3з) декабрьской резолюции (о голосовании за или
воздержании по вопросам об улучшении положения рабочих) должен быть пояснен
следующим образом. Когда в законопроектах, формулах и т. д. дело идет о
непосредственном и прямом улучшении положения рабочих, низших служащих и
трудящихся масс вообще (например, сокращение рабочего дня, увеличение заработной
платы, устранение хотя бы небольшого зла в жизни рабочих и вообще широких слоев
населения и т. п.), то следует голосовать за те пункты, которые содержат эти улучшения.
В тех же случаях, когда улучшение в силу условий, которыми обставляет его IV Дума,
сомнительно, фракция воздерживается, непременно с особой мотивировкой воздержания,
предварительно обсудив вопрос с представителями рабочих организаций.
Совещание признает, что:
По всем запросам, крупным законопроектам и т. п. с.-д. фракция должна вносить свои
самостоятельные формулы перехода к очередным делам.
В тех случаях, когда, после отвержения формулы с.-д., голосования фракции против
правительства совпадают с голосованиями других партий - необходимо, чтобы фракция
старалась особо мотивировать свое голосование за чужую формулу или за часть чужой
формулы.

Ленин. Думская «Семерка» (1913 г.)

Длинные заявления и рассуждения семи депутатов Государственной думы в защиту
ликвидаторства производят очень странное впечатление.
Семерка рассуждает все время исключительно о думской работе, о думской с.-д.
деятельности!
Вне Таврического дворца для семерки ничего организованного не существует! «Мы
всемером решали, мы с Ягелло голосовали, мы ораторов посылали, мы декларацию
принимали» - только это и слышишь от семерки. «Мы думцы», «мы в Думе» - кроме
этого семерка ничего не знает и не понимает.
Семерка до того заражена уже ликвидаторством, что она перестала понимать азбуку
марксизма.

245
 По-марксистски, депутаты в Думе должны проводить не свою волю, а волю
марксистской организации, не свои решения, а решения марксистского целого, не свою
тактику, а его тактику. Стыд и позор, что эту азбуку марксизма приходится разъяснять
депутатам Думы! До чего довело их колебание в сторону ликвидаторства, если они
решаются выступать, как беспартийные, как разрушители пролетарской политической
организации!
Вопрос о том, «где марксистская организация», семеро ликвидаторствующих боятся
далее поставить.
А между тем в этом гвоздь всего.
Все крики о единстве - одно сплошное лицемерие, если обходится вопрос о единой
воле, единых решениях, единой тактике большинства марксистски-организованных,
передовых, сознательных рабочих России.

Ленин. Материалы к вопросу о борьбе внутри с.-д. думской фракции

(1913 г.)
Основной вопрос, который встает перед рабочими по поводу раскола думской с.-д.
фракции, есть вопрос об отношении думской фракции к марксистскому целому. Чья воля
должна определять решения, тактику, поведение думской с.-д. фракции?
Опыт всех с.-д. фракций в мире дает ясный и совершенно бесспорный ответ на этот
вопрос. Думские депутаты социал-демократии суть проводники воли сознательного и
объединенного пролетариата данной страны. Те решения, которые приняты передовым
пролетариатом, которые он проводит во всей своей экономической и политической
борьбе, обязательны для думского с.-д. представительства. Депутаты парламента,
разошедшиеся с волей сознательного, объединенного, передового пролетариата, слагают
с себя полномочия, т. е. отказываются от депутатского звания.
Эти общие и основные положения, разделяемые всеми марксистами на всем земном
шаре, надо прежде всего ясно понять и отчетливо себе усвоить, чтобы не позволять
запутывать и затемнять спорного вопроса разным недобросовестным людям.
Если кто станет защищать независимость думских социал-демократов от воли
большинства сплоченных и сознательных рабочих, то такой человек сразу покажет себя
врагом марксистской организации и нарушителем всякого единства, всякой дружной
работы с.-д. рабочих.

Ленин. Два приема споров и борьбы (1913 г.)

Бывают такие споры и такая борьба мнений в печати, которые помогают читателям
яснее понять вопросы политики, глубже дать себе отчет в их значении, тверже решить их.
Бывают споры, которые вырождаются в перебранку, в сплетни и дрязги.
Передовым рабочим, которые знают свою ответственность за ход работы,
просвещающей и организующей пролетариат, надо внимательнейшим образом смотреть
за тем, чтобы неизбежные споры, неизбежная борьба мнений не вырождались в
перебранку, сплетни, дрязги, клеветы.
Это - вопрос рабочего дела, рабочей организации. Это - серьезнейший и важнейший
вопрос борьбы с малейшими дезорганизаторскими попытками. Тут отмахнуться нельзя:
кто не научился пресекать в корне дезорганизаторство, тот не годится в организаторы. А
без организации рабочий класс - ничто. Без прений, споров и борьбы мнений никакое

246
движение, в том числе и рабочее движение, невозможно. Без беспощадной борьбы с
вырождением споров в перебранку и дрязги никакая организация невозможна.
Приглашаем сознательных рабочих с этой точки зрения взглянуть на борьбу шестерки
и семерки в с.-д. фракции.
Шестерка признала своим долгом считаться с волей и решением совещания
марксистов. Думские представители пролетариата обязаны подчиняться воле
внедумского большинства сознательных, организованных рабочих-марксистов.
Это - общий принцип. Это - общая основа всех наших взглядов на задачи рабочего
движения.
Если этот взгляд неверен, его надо опровергнуть и отбросить. Если он верен и
составляет азбуку, без которой нельзя приступить к политике, если без этой азбуки
немыслима никакая организация, - тогда надо этот взгляд принять и стоять за него
твердо, вопреки всем крикам, воплям, наскокам, клеветам.
Товарищи рабочие! Спорьте об этом. Добивайтесь спорами, беседами, дискуссиями
полного выяснения этого вопроса, но отбрасывайте от себя тех, кто споры заменяет
перебранкой.
Посмотрите, что ответили ликвидаторы на первый и основной довод шестерки?
В ответе их нет ничего кроме брани! Обругали совещание, в сотый раз обругали
подполье, только и всего.
Разве это ответ? Разве это не простая попытка дезорганизовать, разрушить
организацию?
Дошло до того, что Ф. Д. в № 70 буквально написал такую фразу: «где ответственные
коллективы, выставлявшие их кандидатуру и дававшие им наказы?»
Подумайте, товарищи рабочие, над значением этого вопроса и вы увидите, что это
вопрос, достойный... тех, кто... допрашивает!.. Поймите же, господа Ф. Д. и прочие
ликвидаторы, что мы не можем спорить с вами, раз вы задаете подобные вопросы.
Рассмотрите дело по существу: верно ли решение совещания, правильно ли оно
выразило интересы и взгляды большинства рабочих? «Правдисты» отвечают на это
целым рядом точных цифр (№ «За Правду» от вторника 29 октября 1913 г.). Эти цифры
показывают, что за «правдистами» безусловное и бесспорное большинство сознательных,
т. е. участвующих в политической жизни, рабочих.
Эти цифры относились и к сравнению выборов по рабочей курии во II, III и IV Думу, -
и к числу рабочих, представленных шестеркой и семеркой, - и к числу рабочих групп,
открыто помогавших сборами той или другой газете, и т. д.
Где же ответ ликвидаторов на этот довод по существу вопроса о большинстве?
Вместо ответа - брань. Ни одной, буквально ни единой цифры ликвидаторы не
опровергают, не пытаются даже исправить их, заменить другими цифрами! ! !
Дело яснее ясного: кто обходит точные данные о большинстве, тот срывает волю
большинства, тот - дезорганизатор.
Семерка в Думе колеблется в сторону ликвидаторства, ибо она позволяет ругать
подполье, ибо она участвует в срыве воли большинства. Это и есть признак
беспартийности семерки. И ни один человек в мире, не сошедший с ума, не позволит
семи беспартийным подавлять одним голосом партийных решений и сторонников их.
Никакая брань ликвидаторов не опровергнет этого простого и ясного факта.
Шестерка выполнила свой долг. И чем больше кричат и бранятся ликвидаторы, тем
скорее поймут все рабочие и все марксисты правильность поступка шестерки,

247
неизбежность равноправия и соглашения с беспартийными депутатами с.-д. в
Государственной думе.

Ленин. Тоже-«Объединители» (1913 г.)

Роза Люксембург внесла в Международное социалистическое бюро предложение
разобрать вопрос о восстановлении единства в России. Одним из мотивов служит то, что
«ленинская группа», видите ли, вносит раскол в польскую с.-д.
Этим заявлением берлинский кружок сразу выдал себя с головой. Большевики, как
известно, идут рука об руку с польскими с.-д. рабочими, отвергшими кружок интриганов.
Это не дает спокойно спать пресловутому «Правлению» и - отсюда вся
«объединительная» кампания, начатая нападками на русских марксистов и имеющая
целью поддержать русских ликвидаторов.
«От хорошей жизни» Роза Люксембург не сделала бы этого. В свое время даже ее
кружок отказался идти к ликвидаторам на «августовское» примирение.
Но потерявши, благодаря беспринципности и интриганству, всякое значение и в
польском и в русском рабочем движении, эта группка политических банкротов теперь
хватается за фалды ликвидаторов. Виноватой во всех смертных грехах оказывается,
конечно, «ленинская группа», и поэтому... поэтому надо во что бы то ни стало с этой
группой объединиться. Старая история!..
Как же отнесутся русские марксисты по существу к вопросу о разборе русских
разногласий в Международном социалистическом бюро?
Насколько мы знаем, они будут очень рады, если удастся добиться того, чтобы
западноевропейские товарищи вошли в существо наших споров. Мы слышали, что
русские марксисты вносят, с своей стороны, предложение в МСБ рассмотреть и вопрос о
расколе в польской социал-демократии и о тех позорных поступках, которые позволила
себе группа Тышки по отношению к действительным рабочим организациям Польши.
Марксисты будут очень рады, если Международное бюро войдет в рассмотрение также
разногласий между б и 7 депутатами. Тем самым перед иностранными товарищами
станет вопрос, должна ли парламентская фракция подчиняться рабочей партии или,
наоборот, рабочая партия должна подчиняться думской фракции.
Марксисты будут еще более довольны, если будет принято предложение Розы
Люксембург - поставить в порядок дня предстоящего в 1914 году в Вене международного
съезда вопрос о русском объединении.
Два раза новый Интернационал ставил такие вопросы на международных съездах.
Один раз - в Амстердаме в 1904 году - поставлен был вопрос об единстве во Франции.
Конгресс рассмотрел основы спора гедистов (марксистов) и жоресистов (ревизионистов)
по существу. Он осудил линию жоресистов - их участие в буржуазных министерствах,
сделки с буржуазией и т. д. И на основе этого решения по существу предложил
объединение борющимся сторонам.
Другой раз - в Копенгагене в 1910 году - поставлен был вопрос о чешско-австрийском
расколе. Конгресс опять-таки вошел в существо спора. Он высказался против
«бундистско-националистических» принципов чешских сепаратистов и нашел, что
профессиональные союзы рабочих внутри одной страны не должны строиться по
принципу национальности. На основе этого решения спора по существу конгресс
предложил обеим сторонам объединиться. (Чешские бундисты, впрочем, не подчинились
Интернационалу.)
Если будет поставлен русский вопрос, конгресс в Вене, несомненно, выскажется о
значении «подполья» в такой стране, как современная Россия, о том, должны ли, при

248
данных условиях, марксисты исходить из перспективы «эволюции» или «неурезанного»
пути и т. д. Обо всем этом выслушать мнение Интернационала будет во всяком случае
небезынтересно...

Ленин. Задачи революционной социал-демократии в войне (1914 г.)

1) Европейская и всемирная война имеет ярко определенный характер буржуазной,
империалистической, династической войны. Борьба за рынки и грабеж чужих стран,
стремление пресечь революционное движение пролетариата и демократии внутри стран,
стремление одурачить, разъединить и перебить пролетариев всех стран, натравив
наемных рабов одной нации против наемных рабов другой на пользу буржуазии —
таково единственное реальное содержание и значение войны.
2) Поведение вождей немецкой с.-д. партии, самой сильной и влиятельной партии II
Интернационала
(1889-1914), голосовавшей за военный бюджет и повторяющей буржуазно-
шовинистические фразы прусских юнкеров и буржуазии, есть прямая измена социализму.
Ни в каком случае, даже при предположении абсолютной слабости этой партии и
необходимости временного подчинения воле буржуазного большинства нации, поведение
вождей немецкой с.-д. партии не может быть оправдано. На деле эта партия повела в
данное время национально-либеральную политику.
3) Такого же осуждения заслуживает поведение вождей бельгийской и французской с.-
д. партий, которые предали социализм, вступая в буржуазные министерства.
4) Измена социализму большинства вождей II (1889-1914) Интернационала означает
идейно-политический крах этого Интернационала. Основной причиной этого краха
является фактическое преобладание в нем мелкобуржуазного оппортунизма, на
буржуазность коего и опасность давно указывали лучшие представители
революционного пролетариата всех стран. Оппортунисты давно подготовляли крах II
Интернационала, отрицая социалистическую революцию и подменяя ее буржуазным
реформизмом; отрицая классовую борьбу, с ее необходимым превращением, в известные
моменты, в гражданскую войну, и проповедуя сотрудничество классов; проповедуя
буржуазный шовинизм под видом патриотизма и защиты отечества и игнорируя или
отрицая основную истину социализма, изложенную еще в «Коммунистическом
Манифесте», что рабочие не имеют отечества; ограничиваясь в борьбе с милитаризмом
сентиментально-мещанской точкой зрения, вместо признания необходимости
революционной войны пролетариев всех стран против буржуазии всех стран; превращая
необходимое использование буржуазного парламентаризма и буржуазной легальности в
фетишизирование этой легальности и забвение обязательности нелегальных форм
организации и агитации в эпохи кризисов. Один из международных органов
оппортунизма, немецкий «Социалистический Ежемесячник», давно вставший на
национально-либеральную позицию, вполне правильно торжествует теперь свою победу
над европейским социализмом. Так называемый «центр» немецкой социал-
демократической партии и других социал-демократических партий на деле трусливо
капитулировал пред оппортунистами. Задачей будущего Интернационала должно быть
бесповоротное и решительное избавление от этого буржуазного течения в социализме.

Ленин. Война и российская социал-демократия (1914 г.)

Наша партия, Российская с.-д. рабочая партия, понесла уже и еще понесет громадные
жертвы в связи с войной. Вся наша легальная рабочая печать уничтожена. Большинство

249
союзов закрыты, множество наших товарищей арестовано и сослано. Но наше
парламентское представительство — Российская социал-демократическая рабочая
фракция в Государственной думе — сочло своим безусловным социалистическим долгом
не голосовать военных кредитов и даже покинуть зал заседаний Думы для еще более
энергического выражения своего протеста, сочло долгом заклеймить политику
европейских правительств, как империалистскую. И, несмотря на удесятеренный гнет
царского правительства, социал-демократические рабочие России уже издают первые
нелегальные воззвания против войны, исполняя долг перед демократией и
Интернационалом.
Если представители революционной социал-демократии в лице меньшинства
немецких с.-д. и лучших с.-д. в нейтральных странах испытывают жгучее чувство стыда
по поводу этого краха II Интернационала; если голоса социалистов против шовинизма
большинства с.-д. партий раздаются и в Англии и во Франции; если оппортунисты в
лице, например, германского «Социалистического Ежемесячника» («Sozialistische
Monatshefte»), давно стоящие на национал-либеральной позиции, вполне законно
торжествуют свою победу над европейским социализмом, — то наихудшую услугу
пролетариату оказывают те колеблющиеся между оппортунизмом и революционной
социал-демократией люди (подобно «центру» в германской с.-д. партии), которые
пытаются замалчивать или прикрывать дипломатическими фразами крах II
Интернационала.
Напротив, надо открыто признать этот крах и понять его причины, чтобы можно было
строить новое, более прочное социалистическое сплочение рабочих всех стран.
Оппортунисты сорвали решения Штутгартского, Копенгагенского и Базельского
конгрессов, обязывавшие социалистов всех стран бороться против шовинизма при всех и
всяких условиях, обязывавшие социалистов на всякую войну, начатую буржуазией и
правительствами, отвечать усиленною проповедью гражданской войны и социальной
революции. Крах II Интернационала есть крах оппортунизма, который выращивался на
почве особенностей миновавшей (так называемой «мирной») исторической эпохи и
получил в последние годы фактическое господство в Интернационале. Оппортунисты
давно подготовляли этот крах, отрицая социалистическую революцию и подменяя ее
буржуазным реформизмом; — отрицая классовую борьбу, с ее необходимым
превращением в известные моменты в гражданскую войну, и проповедуя сотрудничество
классов; — проповедуя буржуазный шовинизм под названием патриотизма и защиты
отечества и игнорируя или отрицая основную истину социализма, изложенную еще в
«Коммунистическом Манифесте», что рабочие не имеют отечества; — ограничиваясь в
борьбе с милитаризмом сентиментально-мещанской точкой зрения вместо признания
необходимости революционной войны пролетариев всех стран против буржуазии всех
стран; — превращая необходимое использование буржуазного парламентаризма и
буржуазной легальности в фетишизирование этой легальности и забвение обязательности
нелегальных форм организации и агитации в эпохи кризисов. Естественное «дополнение»
оппортунизма, — столь же буржуазное и враждебное пролетарской, т. е. марксистской
точке зрения, — анархо-синдикалистское течение ознаменовало себя не менее позорно
самодовольным повторением лозунгов шовинизма во время современного кризиса.
Нельзя выполнить задачи социализма в настоящее время, нельзя осуществить
действительное интернациональное сплочение рабочих без решительного разрыва с
оппортунизмом и разъяснения массам неизбежности его фиаско.

Ленин. Оппортунизм и крах II Интернационала (1915 г.)

«Превращение современной империалистской войны в гражданскую войну есть
единственно правильный пролетарский лозунг, указываемый опытом Коммуны,

250
намеченный Базельской (1912 г.) резолюцией и вытекающий из всех условий
империалистской войны между высоко развитыми буржуазными странами».
Гражданская война, к которой революционная социал-демократия зовет в настоящую
эпоху, есть борьба пролетариата с оружием в руках против буржуазии за экспроприацию
класса капиталистов в передовых капиталистических странах, за демократическую
революцию в России (демократическая республика, 8-часовой рабочий день,
конфискация помещичьих земель), — за республику в отсталых монархических странах
вообще и т. д.
Крайние бедствия для масс, создаваемые войной, не могут не порождать
революционных настроений и движений, для обобщения и направления которых должен
служить лозунг гражданской войны.
В настоящий момент организация рабочего класса сильно разбита. Но революционный
кризис тем не менее назревает. После войны господствующие классы во всех странах еще
больше напрягут свои усилия к тому, чтобы отбросить назад на долгие десятилетия
освободительное движение пролетариата. Задача революционной социал-демократии, как
в случае быстрого темпа революционного развития, так и в случае затяжного характера
кризиса, будет — не отказываться от длительной, повседневной работы, не пренебрегать
ни одним из прежних методов классовой борьбы. Ее задачей будет и парламентаризм и
экономическую борьбу направлять против оппортунизма, в духе революционной борьбы
масс.
Как первые шаги по пути превращения современной империалистской войны в
гражданскую войну, надо указать: 1) безусловный отказ от вотирования военных
кредитов и выход из буржуазных министерств; 2) полный разрыв с политикой
«национального мира» (bloc national, Burgfrieden); 3) создание нелегальной организации
повсюду, где правительства и буржуазия, вводя военное положение, отменяют
конституционные свободы; 4) поддержка братанья солдат воюющих наций в траншеях и
на театрах войны вообще; 5) поддержка всякого рода революционных массовых
выступлений пролетариата вообще.

***

Крах второго Интернационала есть крах социалистического оппортунизма. Последний

вырос как продукт предыдущей «мирной» эпохи развития рабочего движения. Эта эпоха
научила рабочий класс таким важным средствам борьбы, как использование
парламентаризма и всех легальных возможностей, создание массовых экономических и
политических организаций, широкой рабочей прессы и т. д. С другой стороны, эта эпоха
породила тенденцию к отрицанию классовой борьбы и к проповеди социального мира, к
отрицанию социалистической революции, к принципиальному отрицанию нелегальных
организаций, к признанию буржуазного патриотизма и т. д. Известные слои рабочего
класса (бюрократия в рабочем движении и рабочая аристократия, которой перепадала
частичка доходов от эксплуатации колоний и от привилегированного положения их
«отечества» на мировом рынке), а также мелкобуржуазные попутчики внутри
социалистических партий явились главной социальной опорой этих тенденций и
проводниками буржуазного влияния на пролетариат.
Губительное влияние оппортунизма особенно ярко проявилось в политике
большинства официальных с.-д. партий II Интернационала во время войны. Голосование
кредитов, вхождение в министерства, политика «гражданского мира», отказ от
нелегальной организации в то время, когда легальность отнята, означает срыв важнейших
решений Интернационала и прямую измену социализму.

251
 Ленин. Что доказал суд над РСДР фракцией? (1915 г.)
Царский суд над пятью членами РСДР Фракции и шестью другими социал-
демократами, захваченными на конференции под Питером 4-го ноября 1914 г.,
окончился. Все приговорены к ссылке на поселение. Легальные газеты поместили
судебные отчеты, из которых цензура вырезала места, неприятные царизму и патриотам.
Расправа с «внутренними врагами» проведена быстро, и на поверхности общественной
жизни опять не видно и не слышно ничего, кроме бешеного воя тьмы буржуазных
шовинистов да подпевания ему горсток социал-шовинистов.
Что же доказал суд над РСДР Фракцией?
Во-первых, он показал недостаточную твердость на суде данного передового отряда
революционной социал-демократии России. Подсудимые преследовали цель затруднить
прокурору раскрытие того, кто был членом ЦК в России и представителем партии в
известных сношениях ее с рабочими организациями. Эта цель достигнута. Для
достижения ее и впредь должен быть применяем на суде давно и официально
рекомендованный партией прием - отказ от показаний. Но стараться доказать свою
солидарность с социал-патриотом г. Иорданским, как делал тов. Розенфельд, или свое
несогласие с ЦК есть прием неправильный и с точки зрения революционного социал-
демократа недопустимый.
Заметим, что по отчету «Дня» (№ 40) - официального и полного отчета о суде не
имеется - тов. Петровский заявил: «В тот же период времени (в ноябре) я получил
резолюцию Центрального Комитета... и, кроме того, мне были представлены резолюции
рабочих из семи пунктов об отношении рабочих к войне, совпадающие с отношением
Центрального Комитета».
Это заявление делает честь Петровскому. Шовинизм кругом был очень силен.
Недаром в дневнике Петровского имеется фраза о том, что даже радикально-настроенный
Чхеидзе с воодушевлением говорит об «освободительной» войне. Этому шовинизму
депутаты РСДРФ давали отпор, когда они были на воле, но отгородиться от него было их
задачей и на суде.
Кадетская «Речь» холопски «благодарит» царский суд за то, что он «рассеял легенду»
о том, что социал-демократические депутаты желали поражения царским войскам.
Пользуясь тем, что социал-демократы в России связаны по рукам и ногам, кадеты делают
вид, будто принимают всерьез мнимый «конфликт» между партией и фракцией, уверяя,
что подсудимые давали свои показания совсем не страха ради судейска. Какие невинные
младенцы! Они будто бы не знают, что в первой стадии дела депутатам угрожали
военным судом и смертной казнью.
Товарищам надо было отказаться от показаний по вопросу о нелегальной организации
и, поняв всемирно-исторический момент, воспользоваться открытыми дверями суда для
прямого изложения социал-демократических взглядов, враждебных не только царизму
вообще, но и социал-шовинизму всех и всяческих оттенков.
Пусть бешено набрасывается на РСДР Фракцию правительственная и буржуазная
печать, пусть злорадно «ловят» проявления слабости или мнимого «несогласия с
Центральным Комитетом» социал-революционеры, ликвидаторы и социал-шовинисты
(надо же им бороться с нами хоть как-нибудь, если они не могут бороться
принципиально!). Партия революционного пролетариата достаточно сильна, чтобы
открыто критиковать самое себя, чтобы назвать без обиняков ошибку и слабость
ошибкой и слабостью. Сознательные рабочие России создали такую партию и выдвинули
такой передовой отряд, которые во время всемирной войны и всемирного провала
международного оппортунизма проявили больше всех способности исполнить свой долг
интернациональных революционных социал-демократов. Путь, по которому мы шли,
испытан величайшим кризисом и оказался - еще и еще раз - единственно верным, путем:

252
пойдем по нему еще решительнее, еще тверже, выдвинем новые передовые отряды,
добьемся не только выполнения ими той же работы, но и более правильного доведения ее
до конца.
Во-вторых, суд развернул невиданную еще в международном социализме картину
использования парламентаризма революционной социал-демократией. Пример такого
использования лучше всяких речей будет апеллировать к уму и сердцу пролетарских
масс, убедительнее всяких доводов будет опровергать оппортунистов-легалистов и
фразеров анархизма. Отчет о нелегальной работе Муранова и записки Петровского
останутся надолго образцом той работы депутатов, которую мы должны были усердно
скрывать и в значение которой будут теперь внимательнее и внимательнее вдумываться
все сознательные рабочие России. В такое время, когда почти все «социалистические»
(извините за поругание этого слова!) депутаты Европы оказались шовинистами и слугами
шовинистов, когда пресловутый «европеизм», прельщавший наших либералов и
ликвидаторов, оказался тупой привычкой к рабской легальности, в России нашлась одна
рабочая партия, депутаты которой блистали не краснобайством, не «вхожестью» в
буржуазные, интеллигентские салоны, не деловой ловкостью «европейского» адвоката и
парламентария, а связями с рабочими массами, самоотверженной работой в этих массах,
выполнением скромных, невидных, тяжелых, неблагодарных, особенно опасных функций
нелегального пропагандиста и организатора. Подняться выше - к званию влиятельного в
«обществе» депутата или министра - таков на деле был смысл «европейского» (читай:
лакейского) «социалистического» парламентаризма. Спуститься ниже - помочь
просветить и объединить эксплуатируемых и угнетенных - вот какой лозунг выдвинут
образцами Муранова и Петровского.
И этот лозунг получит всемирно-историческое значение. Ни один мыслящий рабочий
ни для одной страны мира не согласится на старое удовлетворение легальностью
парламентаризма буржуазии - после того, как эта легальность во всех передовых странах
была сразу отменена почерком пера и повела лишь к теснейшему фактическому союзу
оппортунистов и буржуазии. Кто мечтает о «единстве» революционных социал-
демократических рабочих с «европейскими» легалистами с.-д. вчерашнего - и
сегодняшнего - типа, тот ничему не научился и все позабыл, тот на деле союзник
буржуазии и враг пролетариата. Кто не понял до сих пор, почему и зачем РСДР Фракция
отделилась от социал-демократической фракции, мирившейся с легализмом и
оппортунизмом, тот пусть учится теперь на отчете судебного процесса о работе
Муранова и Петровского. Эту работу вели не только эти двое депутатов, и лишь
безнадежно-наивные люди могут мечтать о соединимости подобной работы с
«дружелюбным, терпимым отношением» к «Нашей Заре» или к «Северной Рабочей
Газете», к «Современнику», к OK или к Бунду.
Правительство надеется запугать рабочих отправкой в Сибирь членов РСДР Фракции?
Оно ошибется. Рабочие не испугаются, а лучше поймут свои задачи, задачи рабочей
партии, в отличие от ликвидаторов и социал-шовинистов. Рабочие научатся выбирать в
Думу только таких людей, как члены РСДР Фракции, для такой же и еще более широкой,
а вместе с тем еще более неоткрытой деятельности среди масс. Правительство думает
убить «нелегальный парламентаризм» в России? Оно только закрепит связь пролетариата
исключительно с подобным парламентаризмом.
В-третьих, - и это самое главное, - суд над РСДР Фракцией впервые дал открытый, в
миллионном числе экземпляров распространенный по России, объективный материал по
важнейшему, основному, существеннейшему вопросу об отношении к войне разных
классов российского общества. Не довольно ли уже смертельно надоевшей
интеллигентской болтовни о соединимости «защиты отечества» с «принципиальным»
(читай: словесным или лицемерным) интернационализмом? Не пора ли взглянуть на
факты, относящиеся к классам, т. е. к миллионам людей жизни, а не к десяткам героев
фразы?

253
 Прошло более полугода со времени начала войны. Высказалась легальная и
нелегальная печать всех направлений, определились все думские партийные группы -
очень недостаточный, но единственный объективный показатель наших классовых
группировок. Суд над РСДР Фракцией и отклики печати подвели итог всему этому
материалу. Суд доказал, что передовые представители пролетариата в России не только
враждебны шовинизму вообще, но в частности разделяют именно позицию нашего ЦО.
Депутаты арестованы 4 ноября 1914 г. Более двух месяцев, следовательно, вели они свою
работу. С кем и как они вели ее? Какие течения в рабочем классе они отражали и
выражали? Ответ на это дает тот факт, что материалом для конференции являлись
«тезисы» и «Социал-Демократ», что Питерский комитет нашей партии выступал
неоднократно с листками того же содержания. Других материалов на конференции не
было. О других течениях в рабочем классе депутаты не собирались докладывать
конференции, ибо других течений не было.
Может быть, члены РСДР Фракции выражали лишь мнение меньшинства рабочих?
Мы не вправе сделать такого предположения, ибо за 21/2 года, с весны 1912 г. по осень
1914 г., около «Правды», в полной идейной солидарности с которой работали эти
депутаты, сплотилось 4/5 сознательных рабочих России. Это факт.
Будь сколько-нибудь значительный протест среди рабочих против позиции ЦК - этот
протест не мог бы не найти выражения в проекте или проектах резолюции. Ничего
подобного не обнаружил суд, хотя он «обнаружил», можно сказать, многое из работы
РСДР Фракции. Поправки рукой Петровского никакого даже оттенка не показывают.
Факты говорят, что первые же месяцы после войны сознательный авангард рабочих
России на деле сплотился вокруг ЦК и ЦО. Как бы ни был неприятен тем или иным
«фракциям» этот факт, - он неопровержим. Цитируемые в обвинительном акте слова:
«Необходимо направить оружие не против своих братьев, наемных рабов других стран, а
против реакционных и буржуазных правительств и партий всех стран» - эти слова,
благодаря суду, разнесут и разнесли уже по России призыв к пролетарскому
интернационализму, к пролетарской революции. Классовый лозунг авангарда рабочих
России дошел теперь до самых широких масс благодаря суду.
Повальный шовинизм буржуазии и одной части мелкой буржуазии, колебания другой
части и такой призыв рабочего класса - вот фактическая, объективная картина наших
политических делений. С этой фактической картиной, а не с благопожеланиями
интеллигентов и основателей группок надо сочетать свои «виды», надежды, лозунги.
Правдистские газеты и работа «мурановского типа» создали единство 4/5 сознательных
рабочих России. Около 40 000 рабочих покупали «Правду»; много больше читало ее.
Пусть даже впятеро и вдесятеро разобьет их война, тюрьма, Сибирь, каторга.
Уничтожить этого слоя нельзя. Он жив. Он проникнут революционностью и
антишовинизмом. Он один стоит среди народных масс и в самой глубине их, как
проповедник интернационализма трудящихся, эксплуатируемых, угнетенных. Он один
устоял в общем развале. Он один ведет полупролетарские слои от социал-шовинизма
кадетов, трудовиков, Плеханова, «Нашей Зари» к социализму. Его существование, его
идеи, его работу, его обращение к «братству наемных рабов других стран» показал всей
России суд над РСДР Фракцией.
С этим слоем надо работать, его единство против социал-шовинистов надо отстоять,
по этому единственному пути может развиваться рабочее движение России в
направлении к социальной революции, а не к национально-либеральному
«европейскому» типу.

254
 Ленин. Крах II Интернационала (1915 г.)
Поучительная картина. Люди развращены и отуплены буржуазной легальностью до
того, что не могут даже понять мысли о необходимости других организаций,
нелегальных, для руководства революционной борьбой. Люди дошли до того, что
вообразили себе, будто легальные союзы, по полицейским разрешениям существующие,
есть предел, его же не прейдеши, - будто мыслимо вообще сохранение таких союзов в
эпоху кризиса, как руководящих союзов! Вот вам живая диалектика оппортунизма:
простой рост легальных союзов, простая привычка туповатых, но добросовестных
филистеров ограничиваться ведением конторских книг, привели к тому, что в момент
кризиса эти добросовестные мещане оказались предателями, изменниками, душителями
революционной энергии масс. И это не случайность. Перейти к революционной
организации необходимо, этого требует изменившаяся историческая ситуация, этого
требует эпоха революционных действий пролетариата, - но переход этот возможен
только через головы старых вождей, душителей революционной энергии, через голову
старой партии, путем разрушения ее.
А контрреволюционные мещане, разумеется, вопят: «анархизм!» - как оппортунист
Эд. Давид вопил об «анархизме», разнося Карла Либкнехта. Честными социалистами
остались, видимо, в Германии лишь те вожди, которых оппортунисты бранят за
анархизм...
Возьмем современное войско. Вот - один из хороших образчиков организации. И
хороша эта организация только потому, что она - гибка, умея вместе с тем миллионам
людей давать единую волю. Сегодня эти миллионы сидят у себя по домам, в разных
концах страны. Завтра приказ о мобилизации - и они собрались в назначенные пункты.
Сегодня они лежат в траншеях, лежат иногда месяцами. Завтра они в другом порядке
идут на штурм. Сегодня они проявляют чудеса, прячась от пуль и от шрапнели. Завтра
они проявляют чудеса в открытом бою. Сегодня их передовые отряды кладут ины под
землей, завтра они передвигаются на десятки верст по указаниям летчиков над землей.
Вот это называется организацией, когда во имя одной цели, одушевленные одной волей,
миллионы людей меняют форму своего общения и своего действия, меняют место и
приемы деятельности, меняют орудия и оружия сообразно изменяющимся
обстоятельствам и запросам борьбы.
То же самое относится к борьбе рабочего класса против буржуазии. Сегодня нет
налицо революционной ситуации, нет условий для брожения в массах, для повышения их
активности, сегодня тебе дают в руки избирательный бюллетень - бери его, умей
организоваться для того, чтобы бить им своих врагов, а не для того, чтобы проводить в
парламент на теплые местечки людей, цепляющихся за кресло из боязни тюрьмы. Завтра
у тебя отняли избирательный бюллетень, тебе дали в руки ружье и великолепную, по
последнему слову машинной техники оборудованную скорострельную пушку, - бери эти
орудия смерти и разрушения, не слушай сентиментальных нытиков, боящихся войны; на
свете еще слишком много осталось такого, что должно быть уничтожено огнем и
железом для освобождения рабочего класса, и, если в массах нарастает злоба и отчаяние,
если налицо революционная ситуация, готовься создать новые организации и пустить в
ход столь полезные орудия смерти и разрушения против своего правительства и своей
буржуазии.
Это не легко, слов нет. Это потребует трудных подготовительных действий. Это
потребует тяжелых жертв. Это - новый вид организации и борьбы, которому тоже надо
научиться, а наука не дается без ошибок и поражений. Этот вид классовой борьбы
относится к участию в выборах, как штурм относится к маневрам, маршам или к
лежанию в траншеях. Этот вид борьбы становится в истории на очередь дня очень не
часто, - зато его значение и его последствия простираются на десятилетия. Те дни, когда
можно и должно поставить в порядок борьбы такие приемы ее, равняются 20-летиям
других исторических эпох.

255
 ... Сопоставьте с К. Легином К. Каутского:
«Пока партия была мала, - пишет он, - всякий протест против войны действовал в
пропагандистском отношении, как мужественный поступок... поведение русских и
сербских товарищей в последнее время встретило всеобщее признание. Чем сильнее
становится партия, тем больше переплетаются в мотивах ее решений пропагандистские
соображения с учетом практических последствий, тем труднее становится отдать
должное в равной мере мотивам обоего рода, а между тем нельзя пренебрегать ни теми
ни другими. Поэтому, чем сильнее мы становимся, тем легче возникают разногласия
между нами при всякой новой, сложной ситуации» («Интернациональность и война», стр.
30).
От легиновских рассуждений эти рассуждения Каутского отличаются только
лицемерием и трусостью. Каутский, по сути дела, поддерживает и оправдывает подлое
отречение Легинов от революционной деятельности, но делает это исподтишка, не
высказываясь определенно, отделываясь намеками, ограничиваясь поклонами и в сторону
Легина и в сторону революционного поведения русских. Такое отношение к
революционерам мы, русские, привыкли встречать только у либералов: либералы всегда
готовы признать «мужество» революционеров, но вместе с тем ни за что не откажутся
они от своей архиоппортунистической тактики. Революционеры, уважающие себя, не
примут «выражения признательности» от Каутского, а отвергнут с негодованием
подобную постановку вопроса. Если налицо не было революционной ситуации, если не
обязательно было проповедовать революционные действия, тогда поведение русских и
сербов неверно, тогда их тактика неправильна. Пусть же такие рыцари, как Легин и
Каутский, имеют хоть мужество своего мнения, пусть скажут это прямо.
Если же заслуживает «признания» тактика русских и сербских социалистов, тогда
непозволительно, преступно оправдывать противоположную тактику «сильных» партий,
немецкой и французской и т. д. Посредством намеренно неясного выражения:
«практические последствия», Каутский прикрыл ту простую истину, что большие и
сильные партии испугались роспуска их организаций, захвата их касс, ареста их вождей
правительством. Это значит, что Каутский оправдывает измену социализму
соображением о неприятных «практических последствиях» революционной тактики.
Разве это не проституирование марксизма?
Нас арестовали бы - заявил, говорят, на рабочем собрании в Берлине один из
голосовавших 4-го августа за кредиты социал-демократических депутатов. А рабочие
кричали ему в ответ: «ну, что же тут было бы дурного?».
Если нет другого сигнала для передачи рабочим массам и Германии и Франции
революционного настроения и мысли о необходимости готовить революционные
действия, то арест депутата за смелую речь сыграл бы полезную роль, как призывный
клич для объединения в революционной работе пролетариев разных стран. Такое
объединение нелегко: тем обязательнее было именно стоящим наверху, видящим всю
политику, депутатам взять на себя почин.
Не только при войне, но, безусловно, при всяком обострении политического
положения, не говоря уже о каких-либо революционных действиях масс, правительство
самой свободной буржуазной страны всегда будет грозить распущением легальных
организаций, захватом касс, арестом вождей и прочими такого же рода «практическими
последствиями». Как же быть? Оправдывать ли на этом основании оппортунистов, как
делает Каутский? Но это значит освящать превращение социал-демократических партий
в национал-либеральные рабочие партии.
Для социалиста вывод может быть только один: чистый легализм, только-легализм
«европейских» партий изжил себя и превратился, в силу развития капитализма
доимпериалистической стадии, в основу буржуазной рабочей политики. Необходимо
дополнить его созданием нелегальной базы, нелегальной организации, нелегальной
социал-демократической работы, не сдавая при этом ни единой легальной позиции. Как

256
именно это сделать, - покажет опыт, была бы охота вступить на этот путь, было бы
сознание необходимости его. Революционные социал-демократы России в 1912- 1914 гг.
показали, что эта задача разрешима. Рабочий депутат Муранов, лучше других
державшийся на суде и отправленный царизмом в Сибирь, показал наглядно, что кроме
парламентаризма министериабелъного (от Гендерсона, Самба, Вандервельде до
Зюдекума и Шейдемана, которые тоже «министериабельны» вполне и вполне, их только
дальше передней не пускают!) есть еще парламентаризм нелегальный и революционный.
Пусть Косовские и Потресовы восхищаются «европейским» парламентаризмом лакеев
или мирятся с ним, - мы не устанем твердить рабочим, что такой легализм, такая социал-
демократия Легинов, Каутских, Шейдеманов заслуживает лишь презрения.

***

Крах II Интернационала выразился всего рельефнее в вопиющей измене большинства

официальных социал-демократических партий Европы своим убеждениям и своим
торжественным резолюциям в Штутгарте и Базеле. Но этот крах, означающий полную
победу оппортунизма, превращение социал-демократических партий в национал-
либеральные рабочие партии, есть лишь результат всей исторической эпохи II
Интернационала, конца XIX и начала XX века.

Ленин. О поражении своего правительства в империалистической

войне (1915 г.)
От «лозунга» поражения потому и открещиваются шовинисты (с OK, с фракцией
Чхеидзе), что этот лозунг один только означает последовательный призыв к
революционным действиям против своего правительства во время войны. А без таких
действий миллионы ррреволюционнейших фраз о войне против «войны и условий и т. д.»
не стоят ломаного гроша.
Кто серьезно хотел бы опровергнуть «лозунг» поражения своего правительства в
империалистской войне, тот должен был бы доказать одну из трех вещей: или 1) что
война 1914-1915 гг. не реакционна; или 2) что революция в связи с ней невозможна; или
3) что невозможно соответствие и содействие друг другу революционных движений во
всех воюющих странах. Последнее соображение особенно важно для России, ибо это -
самая отсталая страна, в которой социалистическая революция непосредственно
невозможна. Именно поэтому русские социал-демократы должны были первыми
выступить с «теорией и практикой» «лозунга» поражения. И царское правительство было
вполне право, что агитация РСДР Фракции - единственный образец в Интернационале не
одной парламентской оппозиции, а действительно революционной агитации в массах
против своего правительства - что эта агитация ослабляла «военную мощь» России,
содействовала ее поражению. Это факт. Неумно прятаться от него.
Противники лозунга поражения просто боятся самих себя, не желая прямо взглянуть
на очевиднейший факт неразрывной связи между революционной агитацией против
правительства с содействием его поражению.
Возможно ли соответствие и содействие революционного в буржуазно-
демократическом смысле движения в России и социалистического на Западе? В этом не
сомневался за последнее 10-летие ни один высказывавшийся публично социалист, и
движение в австрийском пролетариате после 17 октября 1905 г. фактически доказало эту
возможность.

257
 Спросите любого, именующего себя интернационалистом социал-демократа:
сочувствует ли он соглашению социал-демократов разных воюющих стран о совместных
революционных действиях против всех воюющих правительств? Многие ответят, что оно
невозможно, как ответил Каутский («Neue Zeit», 2 октября 1914), этим вполне доказав
свой социал-шовинизм. Ибо, с одной стороны, это - заведомая, вопиющая неправда,
бьющая в лицо общеизвестным фактам и Базельскому манифесту. А, с другой стороны,
если бы это была правда, тогда оппортунисты были бы во многом правы!

Ленин. Социализм и война (1915 г.)

В 1913 году среди с.-д. депутатов Государственной думы произошел раскол. На одной
стороне оказалось 7 сторонников оппортунизма, под руководством Чхеидзе. Они были
выбраны от 7 непролетарских губерний, где рабочих насчитывалось 214 тысяч. На другой
стороне - 6 депутатов, все от рабочей курии, выбранные от самых промышленных
центров России, в которых насчитывалось 1008 тысяч рабочих.
Главный предмет расхождения был: тактика революционного марксизма или тактика
оппортунистического реформизма. Практически расхождение сказывалось больше всего
в области внепарламентской работы в массах. Эта работа должна была вестись в России
нелегально, если ведущие ее хотели оставаться на революционной почве. Фракция
Чхеидзе оставалась вернейшей союзницей ликвидаторов, которые отвергли нелегальную
работу, и защищала их на всех беседах с рабочими, на всех собраниях. Отсюда - раскол. 6
депутатов образовали РСДР Фракцию. Год работы показал неопровержимо, что именно
за ней стоит подавляющее большинство русских рабочих.
В начале войны расхождение сказалось с чрезвычайной наглядностью. Фракция
Чхеидзе ограничилась парламентской почвой. Она не вотировала за кредиты, ибо иначе
она вызвала бы против себя бурю возмущения со стороны рабочих. (Мы видели, что в
России даже мелкобуржуазные трудовики не вотировали за кредиты.) Но она и не
понесла протеста против социал-шовинизма.
Иначе поступила РСДР Фракция, выражавшая политическую линию нашей партии.
Она пошла с протестом против войны в самую гущу рабочего класса, она понесла
проповедь против империализма в широкую массу русских пролетариев.
И она встретила очень сочувственный отклик со стороны рабочих, - что и напугало
правительство и заставило его, с явным нарушением собственных законов, арестовать и
осудить наших товарищей депутатов в пожизненную ссылку на поселение в Сибирь. В
первом же официальном извещении об аресте наших товарищей царское правительство
писало:
«Совершенно особое положение в этом отношении заняли некоторые члены соц.-
демократических обществ, которые поставили целью своей деятельности поколебать
военную мощь России путем агитации против войны, посредством подпольных
воззваний и устной пропаганды».
На известный призыв Вандервельде «временно» прекратить борьбу против царизма -
теперь из показаний царского посланника в Бельгии князя Кудашева стало известно, что
Вандервельде вырабатывал этот призыв не один, а в сотрудничестве с названным
царским посланником - только наша партия, в лице ее ЦК дала отрицательный ответ.
Руководящий центр ликвидаторов согласился с Вандервельде и официально заявил в
печати, что он «в своей деятельности не противодействует войне».
Царское правительство прежде всего обвинило наших товарищей депутатов в том, что
они пропагандировали среди рабочих этот отрицательный ответ Вандервельде.

258
 Царский прокурор г. Ненарокомов на суде ставил нашим товарищам в образец
немецких и французских социалистов. «Германские с.-д., - говорил он, - вотировали
военные кредиты и оказались друзьями правительства. Так поступали германские с.-д.,
но не так поступили печальные рыцари русской с.-д-ии... Социалисты Бельгии и Франции
дружно забыли свои раздоры с другими классами, забыли партийные распри и без
колебания стали под знамена». А члены РСДРФ, подчиняясь директивам ЦК партии,
посту пал и-де не так...
Суд развернул внушительную картину широкой нелегальной агитации нашей партии в
массах пролетариата против войны. Царскому суду, разумеется, удалось «обнаружить»
далеко-далеко не всю деятельность наших товарищей в этой области. Но и то, что было
обнаружено, показало, как много было сделано за короткое время нескольких месяцев.
На суде были оглашены нелегальные воззвания наших групп и комитетов против
войны и за интернациональную тактику. От сознательных рабочих всей России тянулись
нити к членам РСДР Фракции, и она по мере сил старалась помочь им оценить войну с
точки зрения марксизма.
Товарищ Муранов, депутат от рабочих Харьковской губернии, говорил на суде:
«Понимая, что я послан народом в Государственную думу не для того, чтобы
просиживать думское кресло, я ездил на места знакомиться с настроениями рабочего
класса». Он же признал на суде, что брал на себя функции нелегального агитатора нашей
партии, что на Урале он организовал рабочий комитет на Верхнеисетском заводе и в
других местах. Суд показал, что члены РСДРФ после начала войны объехали в целях
пропаганды почти всю Россию, что Муранов, Петровский, Бадаев и др. устраивали
многочисленные рабочие собрания, на которых выносились резолюции против войны и т.
п.
Царское правительство угрожало подсудимым смертной казнью. В связи с этим на
самом суде не все они выступали так мужественно, как тов. Муранов. Они старались
затруднить царским прокурорам их осуждение. Этим недостойно пользуются теперь
русские социал-шовинисты, чтобы затушевать суть вопроса: какой парламентаризм
нужен рабочему классу?
Парламентаризм признают Зюдекум с Гейне, Самба с Вальяном, Биссолати с
Муссолини, Чхеидзе с Плехановым. И парламентаризм признают наши товарищи из PC
ДР Фракции, признают болгарские, итальянские товарищи, порвавшие с шовинистами.
Парламентаризм парламентаризму рознь. Одни используют парламентскую арену, чтобы
подслужиться к своим правительствам, или, в лучшем случае, умыть руки, как фракция
Чхеидзе. Другие используют парламентаризм, чтобы оставаться революционерами до
конца, чтобы исполнить свой долг социалистов и интернационалистов и при самых
трудных обстоятельствах. Парламентская деятельность одних приводит их на
министерские кресла, парламентская деятельность других приводит их - в тюрьму, в
ссылку, на каторгу. Одни служат буржуазии, другие - пролетариату. Одни - социал-
империалисты. Другие - революционные марксисты.

Ленин. Несколько тезисов (1915 г.)

Считаясь с указаниями товарищей из России, мы формулируем несколько тезисов по
злободневным вопросам социал-демократической работы: 1) Лозунг «учредительного
собрания», как самостоятельный лозунг, неверен, ибо весь вопрос теперь в том, кто
созовет его. Либералы принимали этот лозунг в 1905 году, ибо его можно было толковать
в смысле созванного царем и соглашающегося с ним собрания. Правильнее всего лозунги
«трех китов» (демократическая республика, конфискация помещичьей земли и 8-часовой
рабочий день) с добавлением (ср. № 9) призыва к международной солидарности рабочих

259
в борьбе за социализм, за революционное свержение воюющих правительств и против
войны. - 2) Мы против участия в военно-промышленных комитетах, помогающих вести
империалистскую, реакционную войну. Мы за использование выборной кампании,
например, за участие на первой стадии выборов только в агитационных и
организационных целях. - О бойкоте Государственной думы не может быть и речи.
Участие в перевыборах безусловно необходимо. Пока в Государственной думе нет
депутатов нашей партии, необходимо использовать все происходящее в Думе с точки
зрения революционной социал-демократии. - 3) Самыми очередными и насущными
задачами мы считаем упрочение и расширение социал-демократической работы в
пролетариате, а затем распространение ее на сельский пролетариат, на деревенскую
бедноту и на войско. - Важнейшей задачей революционной социал-демократии является -
развивать начавшееся стачечное движение, проводя его под лозунгом «трех китов». В
агитации необходимо отводить должное место требованию немедленного прекращения
войны. Среди других требований рабочие не должны забывать о требовании - вернуть
немедленно рабочих депутатов, членов РСДР Фракции. - 4) Советы рабочих депутатов и
т. п. учреждения должны рассматриваться, как органы восстания, как органы
революционной власти. Лишь в связи с развитием массовой политической стачки и в
связи с восстанием, по мере его подготовки, развития, успеха, могут принести прочную
пользу эти учреждения. - 5) Социальным содержанием ближайшей революции в России
может быть только революционно-демократическая диктатура пролетариата и
крестьянства. Революция не может победить в России, не свергнув монархию и
крепостников-помещиков. А свергнуть их нельзя без поддержки пролетариата
крестьянством. Шаг вперед расслоения деревни на «хуторян-помещиков» и на сельских
пролетариев не уничтожил гнета Марковых и К° над деревней. За необходимость
отдельной организации сельских пролетариев мы стояли и стоим безусловно, во всех и
всяких случаях. - 6) Задача пролетариата России - довести до конца буржуазно-
демократическую революцию в России, дабы разжечь социалистическую революцию в
Европе. Эта вторая задача теперь чрезвычайно приблизилась к первой, но она остается
все же особой и второй задачей, ибо речь идет о разных классах, сотрудничающих с
пролетариатом России: для первой задачи сотрудник - мелкобуржуазное крестьянство
России, для второй - пролетариат других стран. - 7) Участие социал-демократов во
Временном революционном правительстве вместе с демократической мелкой буржуазией
мы считаем, по-прежнему, допустимым, но только не с революционерами-шовинистами.
- 8) Революционерами-шовинистами мы считаем тех, кто хочет победы над царизмом для
победы над Германией, - для грабежа других стран, - для упрочения господства
великороссов над другими народами России и т. д. Основа революционного шовинизма -
классовое положение мелкой буржуазии. Она всегда колеблется между буржуазией и
пролетариатом. Теперь она колеблется между шовинизмом (который мешает ей быть
последовательно революционной даже в смысле демократической революции) и
пролетарским интернационализмом. Политические выразители этой мелкой буржуазии в
России в данный момент - трудовики, социал-революционеры, «Наша Заря», фракция
Чхеидзе, OK, г. Плеханов и тому подобные. - 9) Если бы в России победили
революционеры-шовинисты, мы были бы против обороны их «отечества» в данной
войне. Наш лозунг - против шовинистов, хотя бы революционеров и республиканцев,
против них и за союз международного пролетариата для социалистической революции. -
10) На вопрос, возможна ли руководящая роль пролетариата в буржуазной русской
революции, мы отвечаем: да, возможна, если мелкая буржуазия в решающие моменты
качнется влево, а ее толкает влево не только наша пропаганда, но и ряд объективных
факторов, экономических, финансовых (тяжести войны), военных, политических и пр. -
11) На вопрос, что бы сделала партия пролетариата, если бы революция поставила ее у
власти в теперешней войне, мы отвечаем: мы предложили бы мир всем воюющим на
условии освобождения колоний и всех зависимых, угнетенных и неполноправных
народов. Ни Германия, ни Англия с Францией не приняли бы, при теперешних
правительствах их, этого условия. Тогда мы должны были бы подготовить и повести
революционную войну, т. е. не только полностью провели бы самыми решительными

260
мерами всю нашу программу-минимум, но и систематически стали бы поднимать на
восстание все ныне угнетенные великороссами народы, все колонии и зависимые страны
Азии (Индию, Китай, Персию и пр.), а также - и в первую голову - поднимали бы на
восстание социалистический пролетариат Европы против его правительств и вопреки его
социал-шовинистам. Не подлежит никакому сомнению, что победа пролетариата в
России дала бы необыкновенно благоприятные условия для развития революции и в Азии
и в Европе. Это доказал даже 1905 год. А международная солидарность революционного
пролетариата есть факт, вопреки грязной пене оппортунизма и социал-шовинизма. -
Выставляя эти тезисы для обмена мнений с товарищами, мы будем развивать наши
взгляды в следующих номерах ЦО.

Ленин. Предложение центрального комитета РСДРП (1916 г.)

По вопросу о парламентской борьбе (Aktion) социалистов надо иметь в виду, что
Циммервальдская резолюция не только выражает симпатию 5 социал-демократическим
депутатам Государственной думы, принадлежащим к нашей партии и осужденным на
ссылку в Сибирь, но и солидаризируется с их тактикой. Признавать революционную
борьбу масс и мириться с исключительно легальной деятельностью социалистов в
парламентах невозможно. Это ведет лишь к законному недовольству рабочих и к их
уходу от социал-демократии в антипарламентский анархизм или синдикализм.
Необходимо сказать ясно и во всеуслышание, что социал-демократы в парламентах
должны пользоваться своим положением не только для выступлений в парламентах, но и
для всестороннего внепарламентского содействия нелегальной организации и
революционной борьбе рабочих и что массы сами должны, через свою нелегальную
организацию, проверять такую деятельность своих вождей.

Ленин. Тетрадь «К» («Каппа») (1916 г.)

Одним из наиболее странных симптомов слепоты империализма является та
беззаботность, с которой Великобритания, Франция и другие империалистские нации
становятся на этот путь. Великобритания пошла дальше всех. Большую часть тех
сражений, которыми мы завоевали нашу индийскую империю, вели наши войска,
составленные из туземцев; в Индии, как в последнее время и в Египте, большие
постоянные армии находятся под начальством британцев; почти все войны, связанные с
покорением нами Африки, за исключением ее южной части, проведены для нас
туземцами». «Как фактор практической политики либеральная партия в Германии,
Франции и Италии или исчезла, или обречена на бессилие. В Англии она ныне
изобличена в явной и грубой измене основным принципам свободы и беспомощно ищет
программ, которые послужили бы ей заменой принципов. ...Эта капитуляция перед
империализмом означает, что делу либерализма они предпочли экономические интересы
имущих и спекулятивных классов, к которым принадлежит большинство их лидеров».

Ленин. О карикатуре на марксизм и об «Империалистическом

экономизме» (1916 г.)
«Революционной социал-демократии никто не скомпрометирует, если она сама себя
не скомпрометирует». Это изречение всегда приходится вспоминать и иметь в виду,
когда то или иное важное теоретическое или тактическое положение марксизма
побеждает или хотя бы становится на очередь дня и когда кроме прямых и серьезных

261
врагов на него «набрасываются» такие друзья, которые безнадежно его компрометируют
- по-русски: срамят - превращая его в карикатуру. Так бывало неоднократно в истории
русской социал-демократии. Победа марксизма в революционном движении, в начале 90-
х годов прошлого века, сопровождалась появлением карикатуры на марксизм в виде
тогдашнего «экономизма» или «стачкизма», без долголетней борьбы с которым
«искровцы» не могли бы отстоять основ пролетарской теории и политики ни против
мелкобуржуазного народничества, ни против буржуазного либерализма. Так было с
большевизмом, который победил в массовом рабочем движении 1905 года, между
прочим, благодаря правильному применению лозунга «бойкот царской Думы» в период
важнейших битв русской революции, осенью 1905 года, и который должен был пережить
- и преодолеть борьбой - карикатуру на большевизм в 1908-1910 годах, когда
Алексинский и др. поднимали великий шум против участия в III Думе 77.

Ленин. О лозунге «Разоружения» (1916 г.)

Сторонники разоружения выступают против программного пункта «вооружение
народа», между прочим, потому, что это последнее требование будто бы легче ведет к
уступкам оппортунизму. Мы рассмотрели выше самое важное: отношение разоружения к
классовой борьбе и к социальной революции. Рассмотрим теперь вопрос об отношении
требования разоружения к оппортунизму. Одной из важнейших причин неприемлемости
этого требования является именно то, что оно и порождаемые им иллюзии неизбежно
ослабляют и обессиливают нашу борьбу с оппортунизмом.
Нет сомнения, эта борьба - главный очередной вопрос Интернационала. Борьба против
империализма, не связанная неразрывно с борьбой против оппортунизма, есть пустая
фраза или обман. Один из главных недостатков Циммервальда и Кинталя, одна из
основных причин возможного фиаско (неудачи, краха) этих зародышей III
Интернационала состоит как раз в том, что вопрос о борьбе с оппортунизмом не был
даже поставлен открыто, не говоря уже о решении его в смысле необходимости разрыва с
оппортунистами. Оппортунизм победил - на время - внутри европейского рабочего
движения. Во всех крупнейших странах образовалось два главных оттенка оппортунизма:
во-1-х, откровенный, циничный и поэтому менее опасный социал-империализм господ
Плехановых, Шейдеманов, Легинов, Альбертов Тома и Самба, Вандервельдов,
Гайндманов, Гендерсонов и пр. Во-вторых, прикрытый, каутскианский: Каутский - Гаазе
и «Социал-демократическая трудовая группа» в Германии; Лонге, Прессман, Майерас и
пр. во Франции; Рамсей Макдональд и др. вожди «Независимой рабочей партии» в
Англии; Мартов, Чхеидзе и пр. в России; Тревес и др. так называемые левые реформисты
в Италии.
Откровенный оппортунизм открыто и прямо против революции и против
начинающихся революционных движений и взрывов, в прямом союзе с правительствами,
как бы ни были различны формы этого союза, начиная от участия в министерстве и
кончая участием в военно-промышленных комитетах. Прикрытые оппортунисты,
каутскианцы, гораздо вреднее и опаснее для рабочего движения, потому что они прячут
свою защиту союза с первыми при помощи благовидно звучащих тоже-«марксистских»
словечек и пацифистских лозунгов. Борьба против этих обеих форм господствующего
оппортунизма должна быть проведена на всех поприщах пролетарской политики:
парламентаризм, профессиональные союзы, стачки, военное дело и т. д.
В чем же состоит главная особенность, отличающая обе эти формы господствующего
оппортунизма?

77
Речь идет об отзовистах и ультиматистах.

262
 В том, что замалчивается, прикрывается или трактуется с оглядкой на полицейские
запреты, конкретный вопрос о связи теперешней войны с революцией и другие
конкретные вопросы революции. И это - несмотря на то, что перед войной бесчисленное
количество раз указывалось на связь именно этой грядущей войны с пролетарской
революцией и неофициально и в Базельском манифесте официально.
Главный же недостаток требования разоружения состоит именно в том, что здесь
обходятся все конкретные вопросы революции. Или сторонники разоружения стоят за
совершенно новый вид безоружной революции?
Далее. Мы никоим образом не против борьбы за реформы. Мы не хотим игнорировать
той печальной возможности, что человечество переживет — на худой конец — еще
вторую империалистическую войну, если революция не вырастет из данной войны,
несмотря на многочисленные взрывы массового брожения и массового недовольства и
несмотря на наши усилия. Мы сторонники такой программы реформ, которая тоже
должна быть направлена против оппортунистов. Оппортунисты были бы только рады,
если бы мы предоставили им одним борьбу за реформы, а сами удалились в заоблачные
выси какого-нибудь «разоружения», спасаясь бегством из печальной действительности.
«Разоружение» есть именно бегство из скверной действительности, а вовсе не борьба
против нее.
В подобной программе мы бы сказали приблизительно так: «Лозунг и признание
защиты отечества в империалистской войне 1914-1916 гг., это только коррупция рабочего
движения буржуазной ложью». Такой конкретный ответ на конкретные вопросы был бы
теоретически правильнее, много полезнее для пролетариата, невыносимее для
оппортунистов, чем требование разоружения и отказ от «всякой» защиты отечества. И мы
могли бы прибавить: «Буржуазия всех империалистических великих держав, Англии,
Франции, Германии, Австрии, России, Италии, Японии, Соединенных Штатов, стала
настолько реакционной и настолько проникнута стремлением к мировому господству,
что всякая война со стороны буржуазии этих стран может быть только реакционной.
Пролетариат должен быть не только против всякой такой войны, но и должен желать
поражения «своего» правительства в таких войнах и использовать его для
революционного восстания, если не удастся восстание с целью воспрепятствовать
войне».

Ленин. Империализм и раскол социализма (1916 г.)

С одной стороны, тенденция буржуазии и оппортунистов превратить горстку
богатейших, привилегированных наций в «вечных» паразитов на теле остального
человечества, «почить на лаврах» эксплуатации негров, индийцев и пр., держа их в
подчинении при помощи снабженного великолепной истребительной техникой
новейшего милитаризма. С другой стороны, тенденция масс, угнетаемых сильнее
прежнего и несущих все муки империалистских войн, скинуть с себя это иго,
ниспровергнуть буржуазию. В борьбе между этими двумя тенденциями неизбежно будет
развертываться теперь история рабочего движения. Ибо первая тенденция не случайна, а
экономически «обоснована». Буржуазия уже родила, вскормила, обеспечила себе
«буржуазные рабочие партии» социал-шовинистов во всех странах. Различия между
оформленной партией, например, Биссолати в Италии, партией вполне социал-
империалистской, и, скажем, полуоформленной почти-партией Потресовых, Гвоздевых,
Булкиных, Чхеидзе, Скобелевых и К°, - эти различия несущественны. Важно то, что
экономически откол слоя рабочей аристократии к буржуазии назрел и завершился, а
политическую форму себе, ту или иную, этот экономический факт, эта передвижка в
отношениях между классами найдет без особого «труда».

263
 На указанной экономической основе политические учреждения новейшего
капитализма - пресса, парламент, союзы, съезды и пр. - создали соответствующие
экономическим привилегиям и подачкам для почтительных, смирненьких,
реформистских и патриотических служащих и рабочих политические привилегии и
подачки. Доходные и спокойные местечки в министерстве или в военно-промышленном
комитете, в парламенте и в разных комиссиях, в редакциях «солидных» легальных газет
или в правлениях не менее солидных и «буржуазно-послушных» рабочих союзов - вот
чем привлекает и награждает империалистская буржуазия представителей и сторонников
«буржуазных рабочих партий».
Механика политической демократии действует в том же направлении. Без выборов в
наш век нельзя; без масс не обойтись, а массы в эпоху книгопечатания и
парламентаризма нельзя вести за собой без широко разветвленной, систематически
проведенной, прочно оборудованной системы лести, лжи, мошенничества, жонглерства
модными и популярными словечками, обещания направо и налево любых реформ и
любых благ рабочим, - лишь бы они отказались от революционной борьбы за свержение
буржуазии. Я бы назвал эту систему ллойд-джорджизмом, по имени одного из самых
передовых и ловких представителей этой системы в классической стране «буржуазной
рабочей партии», английского министра Ллойд Джорджа. Первоклассный буржуазный
делец и политический пройдоха, популярный оратор, умеющий говорить какие-угодно,
даже ррреволюционные речи перед рабочей аудиторией, способный проводить изрядные
подачки послушным рабочим в виде социальных реформ (страхование и т. п.), Ллойд
Джордж служит буржуазии великолепно и служит ей именно среди рабочих, проводит ее
влияние именно в пролетариате, там, где всего нужнее и всего труднее морально
подчинить себе массы.

Ленин. Задачи левых циммервальдистов в швейцарской социал-

демократической партии (1916 г.)
16. Использование парламентской трибуны и права инициативы и референдума не
реформистски, т. е. не для защиты реформ, «приемлемых» для буржуазии и потому
бессильных устранить главные и коренные бедствия масс, а для пропаганды
социалистического преобразования Швейцарии, которое вполне осуществимо
экономически и становится все более настоятельно-необходимым как вследствие
невыносимой дороговизны и гнета финансового капитала, так и в силу международных
отношений, создаваемых войной и толкающих пролетариат всей Европы на путь
революци.
17. Отмена всех без исключения ограничений политических прав женщин по
сравнению с правами мужчин. Разъяснение массам особой насущности этого
преобразования в такое время, когда война и дороговизна волнуют широкие народные
массы и привлекают в особенности интересы и внимание женщин к политике.
18. Введение принудительного перехода иностранцев в швейцарское подданство
(Zwangseinburgerung), без всяких расходов. Каждый иностранец, пробывший 3 месяца в
Швейцарии, становится швейцарским подданным, если он в силу особо уважительных
причин не будет ходатайствовать об отсрочке не более как на 3 месяца. Разъяснение
массам особой насущности такой реформы для Швейцарии не только с
общедемократической точки зрения, но и ввиду того, что империалистская обстановка
Швейцарии сделала ее государством с наибольшим во всей Европе процентом
иностранцев. 9/10 этих иностранцев говорят на одном из 3-х языков Швейцарии.
Политическое бесправие иностранных рабочих и отчужденность их усиливает и без того
растущую политическую реакцию и ослабляет интернациональную солидарность
пролетариата.

264
 19. Немедленный приступ к агитации за то, чтобы кандидаты от социал-
демократической партии на выборах 1917 г. в Nationalrat 78 выставлялись лишь на основе
предварительного и всестороннего обсуждения перед избирателями политической
платформы, в особенности вопроса об отношении к войне и к защите отечества и вопроса
о реформистской или революционной борьбе с дороговизной.
20. Действительное проведение в жизнь аарауского решения о революционной борьбе
масс невозможно без систематической и упорной работы над расширением с.-д. воз
действия на массы, без вовлечения новых слоев трудящейся и эксплуатируемой массы в
движение. Пропаганда и агитация за социальную революцию должны вестись более
конкретно, наглядно, непосредственно-практически, так, чтобы быть понятными не
только для организованных рабочих, которые всегда останутся при капитализме
меньшинством пролетариата и угнетенных классов вообще, но и для большинства
эксплуатируемых, не способного в силу ужасного гнета капитализма к систематической
организации.
21. Для воздействия на более широкие массы партия должна перейти к более
систематическому изданию раздаваемых даром летучих листков, разъясняющих массам,
что революционный пролетариат борется за социалистическое преобразование
Швейцарии, необходимое для 9/10 населения и лежащее в его интересах. Организация
открытого соревнования всех секций партии и особенно организаций молодежи в деле
распространения таких листков, агитация по улицам, домам и квартирам; усиление
внимания и энергии, обращаемых на агитацию среди сельских рабочих, батраков и
поденщиков, а также беднейшей части крестьян, которая не эксплуатирует наемных
рабочих и не наживается на дороговизне, а страдает от нее. Требование от парламентских
представителей партии (National-, Kantons-, Groß- и пр. Rate), чтобы они использовали
свое особо выгодное политическое положение не столько для реформистского
празднословия в парламенте, законно вызывающего скуку и недоверие рабочих, сколько
для проповеди социалистической революции среди наиболее отсталых слоев
пролетариата и полупролетариата в городе и особенно в деревне.
22. Решительный разрыв с теорией «нейтральности» экономических организаций
рабочего класса, служащих и т. д. Разъяснение массам той истины, которую особенно
наглядно подтвердила война, именно: что так называемая «нейтральность» есть
буржуазный обман или лицемерие, что она означает на деле пассивное подчинение
буржуазии и ее особо гнусным предприятиям вроде империалистской войны. Усиление
социал-демократической работы среди всех и всяких союзов рабочего класса и
беднейших слоев мелкой буржуазии или служащих, образование особых групп социал-
демократов внутри всех таких союзов, систематическая подготовка такого положения
дела, чтобы во всех этих союзах революционная социал-демократия была в большинстве
и имела правления в своих руках. Разъяснение массам особой важности этого условия
для успеха революционной борьбы.

Ленин. Письмо И.Ф. Арманд (25 декабря 1916 г.)

Вы пишете: «Разве даже полный отказ от демократических требований означал бы
отказ от политической борьбы? Разве непосредственная борьба за завоевание власти не
есть политическая борьба?».
В том-то и суть, что у Бухарина (отчасти и у Радека) так вот и выходит нечто в этом
роде, а это неверно. «Непосредственная борьба за завоевание власти», при «полном

78
- Национальный совет. Ред.

265
отказе от демократических требований» - это что-то неясное, непродуманное, сбивчивое,
на это как раз Бухарин и сбивается.
Именно: Вы подходите к вопросу еще несколько с другой стороны, видя противоречие
между §§ 2 и 8.
В § 2 говорится вообще: социалистическая революция невозможна без борьбы за
демократию. Это бесспорно, и в том как раз слабость Радека + Бухарина, что они, будучи
не согласны (как и Вы), не решаются оспорить это!!
Но - далее - в известном смысле для известного периода всякие демократические цели
(не только самоопределение! Это заметьте! Это Вы забыли!) способны затормозить
социалистическую революцию. В каком смысле? в какой момент? когда? как? Например,
если движение уже разгорелось, революция уже началась, надо брать банки, а нас зовут:
подожди, сначала укрепи, узакони республику и проч.!
Пример: в августе 1905 г. бойкот Думы был правилен и не был отказом от
политической борьбы. ((§ 2 = вообще отказ от участия в представительных учреждениях
абсурд; § 8 = бывают случаи, когда надо отказаться: вот Вам наглядное сопоставление,
поясняющее, что между § 2 и § 8 нет противоречия.)) Против Юниуса. Момент:
империалистическая война. Средство против нее? Только социалистическая революция в
Германии. Юниус не договорил этого и взял демократию без социалистической
революции.
Надо уметь соединить борьбу за демократию и борьбу за социалистическую
революцию, подчиняя первую второй. В этом вся трудность; в этом вся суть.
Толстовцы и анархисты выкидывают первое. Бухарин и Радек сбились, не сумев
соединить первое со вторым.
Я же говорю: не упускай из виду главного (социалистической революции); ставь ее в
первую голову (Юниус этого не сделал); подчиняя ей, координируя, соподчиняя ей, ставь
все демократические требования (Радек + Бухарин устраняют неразумно одно из них) и
памятуй, что разгореться борьба за главное может, начавшись и с борьбы за частное. По-
моему, только это представление о деле правильно.
Война Франции + России против Германии в 1891 г. Вы берете «мой критерий» и
прилагаете его только к Франции и России!!!! Помилуйте, где же тут логика? Я же и
говорю, что со стороны Франции и России это была бы реакционная война (война из-за
того, чтобы повернуть назад развитие Германии, вернуть ее от национального единства к
раздроблению). А со стороны Германии? Вы молчите. Это же главное. Со стороны
Германии в 1891 г. не было и быть не могло империалистского характера войны.

Ленин. Доклад о революции 1905 года (1917 г.)

Я попытался изобразить вам, как рабочие стачки встряхнули всю страну и самые
широкие, самые отсталые слои эксплуатируемых, как началось крестьянское движение,
как оно сопровождалось военными восстаниями.
Осенью 1905 года все движение достигло своего апогея. 19 (6) августа появился
царский манифест о создании представительного учреждения. Так называемая
булыгинская Дума должна была быть создана на основании избирательного закона,
который предполагал курьезно малое количество избирателей и не предоставлял этому
своеобразному «парламенту» никаких законодательных, а только совещательные,
консультативные права!
Буржуазия, либералы, оппортунисты готовы были подхватить обеими руками этот
«дар» напуганного царя. Подобно всем реформистам, наши реформисты 1905 года не
могли понять, что бывают исторические ситуации, когда реформы, в особенности же
266
обещания реформ, преследуют исключительно одну цель: приостановить брожение
народа, заставить революционный класс прекратить или по крайней мере ослабить
борьбу.
Российская революционная социал-демократия хорошо поняла истинный характер
этого октроирования, этого дарования призрачной конституции в августе 1905 года. И
потому она, ни минуты не медля, бросила лозунг: долой совещательную Думу! Бойкот
Думе! Долой царское правительство! Продолжение революционной борьбы с целью
низвержения этого правительства! Не царь, а временное революционное правительство
должно созвать первое истинное народное представительство в России!
История доказала правоту революционных социал-демократов тем, что булыгинская
Дума никогда не была созвана. Ее смел революционный вихрь, прежде чем она была
созвана; этот вихрь заставил царя издать новый избирательный закон, значительно
увеличивший количество избирателей, и признать законодательный характер Думы 79.
Октябрь и декабрь 1905 года знаменуют высшую точку восходящей линии российской
революции. Все источники революционной силы народа открылись еще гораздо шире,
чем раньше. Количество бастующих, которое в январе 1905 года, как я уже сообщал вам,
составляло 440 тысяч, в октябре 1905 года превысило полмиллиона (заметьте, в течение
одного только месяца!). Но к этому количеству, которое охватывает только фабричных
рабочих, надо присоединить еще несколько сот тысяч железнодорожных рабочих,
почтово-телеграфных служащих и т. п.
Российская всеобщая железнодорожная забастовка приостановила железнодорожное
движение и самым решительным образом парализовала силу правительства. Открылись
двери университетов, и аудитории, которые в мирное время предназначались
исключительно для того, чтобы дурманить молодые головы профессорской кафедральной
мудростью и превращать их в покорных слуг буржуазии и царизма, служили теперь
местами собраний для тысяч и тысяч рабочих, ремесленников, служащих, которые
открыто и свободно обсуждали политические вопросы.
Была завоевана свобода печати. Цензура была просто устранена. Никакой издатель не
осмеливался представлять властям обязательный экземпляр, а власти не осмеливались
принимать против этого какие-либо меры. Впервые в русской истории свободно
появились в Петербурге и других городах революционные газеты. В одном Петербурге
выходило три ежедневных социал-демократических газеты с тиражом от 50 до 100 тысяч
экземпляров.

Ленин. Мнимое или действительное болото (1917 г.)

Гримм стоит как раз на точке зрения центра, когда он подает швейцарской партии
совет «удовольствоваться» отклонением кредитов и гражданского мира, как это сделала
итальянская партия. Гримм критикует предложения большинства именно с точки зрения
центра, потому что это большинство хочет приблизиться к точке зрения Либкнехта.
Гримм выступает в защиту ясности, прямоты и честности. Хорошо! Разве эти
отличные качества не предписывают ясно, открыто, честно проводить различие между
точкой зрения и тактикой Либкнехта и центра и не сваливать их в одну кучу?
Быть с Либкнехтом, это значит: (1) нападать на главного врага в своей собственной
стране; (2) разоблачать социал-патриотов своей собственной страны (а не только
иностранных, с позволения сказать, т. Гримм!), бороться с ними, не объединяться с ними
— с позволения сказать, т. Гримм! — против левых радикалов; (3) открыто критиковать и

79
Четыре предыдущие абзаца в рукописи перечеркнуты. Ред.

267
обличать слабости не только социал-патриотов, но и социал-пацифистов и «центристов»
в своей стране; (4) использовать парламентскую трибуну для того, чтобы призывать
пролетариат к революционной борьбе, к тому, чтоб повернуть оружие; (5) распространять
нелегальную литературу и организовывать нелегальные собрания; (6) устраивать
пролетарские демонстрации как, например, демонстрации на Потсдамской площади в
Берлине, на которой был арестован Либкнехт; (7) призывать к забастовкам рабочих
военной промышленности, как это делала в своих нелегальных прокламациях группа
«Интернационал»; (8) открыто доказывать необходимость полного «обновления»
теперешних партий, ограничивающихся реформистской деятельностью, и действовать
так же, как действовал Либкнехт; (9) безоговорочно отвергать защиту отечества в
империалистской войне; (10) бороться по всей линии против реформизма и оппортунизма
внутри социал-демократии; (11) столь же непримиримо выступать против
профессиональных вождей, которые во всех странах, в особенности в Германии, Англии
и Швейцарии, образуют авангард социал-патриотизма и оппортунизма и т. д.
Ясно, что с этой точки зрения многое в проекте большинства подлежит критике. Но об
этом можно говорить только в особой статье. Здесь же необходимо подчеркнуть, что
большинство во всяком случае предлагает некоторые шаги в этом направлении, а Гримм
нападает на это большинство не слева, а справа, не с точки зрения Либкнехта, а с точки
зрения центра.

Ленин. Задачи пролетариата в нашей революции (1917 г.)

Наиболее совершенным, передовым из буржуазных государств является тип
парламентарной демократической республики: власть принадлежит парламенту;
государственная машина, аппарат и орган управления обычный: постоянная армия,
полиция, чиновничество, фактически несменяемое, привилегированное, стоящее над
народом. Именно такого типа государство начала создавать русская революция в 1905 и в
1917 годах. Республика Советов рабочих, солдатских, крестьянских и пр. депутатов,
объединенных Всероссийским Учредительным собранием народных представителей или
Советом советов и т. п., - вот что уже входит в жизнь у нас теперь, в данное время, по
инициативе многомиллионного народа, самочинно творящего демократию по-своему, не
дожидающегося ни того, как гг. профессора-кадеты напишут свои проекты законов для
парламентарной буржуазной республики, - ни того, как педанты и рутинеры
мелкобуржуазной «социал-демократии», вроде г. Плеханова или Каутского, откажутся от
их искажения учения марксизма по вопросу о государстве.
Марксизм отличается от анархизма тем, что признает необходимость государства и
государственной власти в революционный период вообще, в эпоху перехода от
капитализма к социализму в частности.
Марксизм отличается от мелкобуржуазного, оппортунистического «социал-
демократизма» г. Плеханова, Каутского и К° тем, что признает необходимость для
указанных периодов не такого государства, как обычная парламентарная буржуазная
республика, а такого, как Парижская Коммуна.
Главные отличия этого последнего типа государства от старого следующие:
От парламентарной буржуазной республики возврат к монархии совсем легок (как и
доказала история), ибо остается неприкосновенной вся машина угнетения: армия,
полиция, чиновничество. Коммуна и Советы рабочих, солдатских, крестьянских и т. д.
депутатов разбивают и устраняют эту машину.
Парламентарная буржуазная республика стесняет, душит самостоятельную
политическую жизнь масс, их непосредственное участие в демократическом

268
строительстве всей государственной жизни снизу доверху. Обратное - Советы рабочих и
солдатских депутатов.
Последние воспроизводят тот тип государства, какой вырабатывался Парижской
Коммуной и который Маркс назвал «открытой, наконец, политической формой, в
которой может произойти экономическое освобождение трудящихся».
Обычно возражают: русский народ еще не подготовлен к «введению» Коммуны. Это -
довод крепостников, говоривших о неподготовленности крестьян к свободе. Никаких
преобразований, не назревших абсолютно и в экономической действительности и в
сознании подавляющего большинства народа, Коммуна, т. е. Советы рабочих и
крестьянских депутатов, не «вводит», не предполагает «вводить» и не должна вводить.
Чем сильнее экономический крах и порождаемый войной кризис, тем настоятельнее
необходимость наиболее совершенной политической формы, облегчающей излечение
ужасных ран, нанесенных человечеству войной. Чем меньше у русского народа
организационного опыта, тем решительнее надо приступать к организационному
строительству самого народа, а не одних только буржуазных политиканов и чиновников с
«доходными местечками».
Чем скорее мы сбросим с себя старые предрассудки искаженного г. Плехановым,
Каутским и К° лжемарксизма, чем усерднее мы примемся помогать народу строить
тотчас и повсюду Советы рабочих и крестьянских депутатов, брать в их руки всю жизнь,
- чем дольше будут гг. Львовы и К° оттягивать созыв Учредительного собрания, - тем
легче будет народу сделать (через посредство Учредительного собрания или помимо
него, если Львов не созовет его очень долго) выбор в пользу Республики Советов рабочих
и крестьянских депутатов. Ошибки в новом организационном строительстве самого
народа неизбежны вначале, но лучше ошибаться и идти вперед, чем ждать, когда
созываемые г. Львовым профессора-юристы напишут законы о созыве Учредительного
собрания и об увековечении парламентарной буржуазной республики, об удушении
Советов рабочих и крестьянских депутатов.
Если мы сорганизуемся и умело поведем свою пропаганду, не только пролетарии, но и
девять десятых крестьянства будут против восстановления полиции, против
несменяемого и привилегированного чиновничества, против отделенной от народа
армии. А только в этом и состоит новый тип государства.

Ленин. Петроградская общегородская конференция РСДРП(б) (1917 г.)

Раз у нас есть пропорциональные выборы, то, следовательно, к чему блок;
меньшинство обеспечено. Я резко восстаю против т. Калинина, ибо блок с мелкой
буржуазией, с шовинистами - немыслим. Малейшая мысль о блоке с мелкой буржуазией,
поддерживаемой капиталистами, это - предательство социализма. С кем мы будем
блокироваться, с издателями «Интернационала»? Но ведь эта газета не издана,
следовательно, мы их не знаем. Чхеидзе есть худшее прикрытие оборончества. Троцкий,
издавая газету в Париже, не договорил, за он или против Чхеидзе. Мы всегда говорили
против Чхеидзе, так как он является тонким прикрытием шовинизма. Троцкий до конца
не договорил. Почему же мы знаем, что Ларин (издатель «Интернационала») не такой же
тактики? Мы должны выступить с определенной программой. Теперь существует борьба
трех партий: первая - это партия грабителей, убийц; вторая - это те, кто прикрывает этих
грабителей красивыми словами, и, наконец, третья партия - никакой поддержки
грабителям, разъяснение ошибок всего, включая ошибки Исполнительного комитета
Совета Р. и С. Д.
Вина Совета не в том, что власть они не взяли, а в том, что они учат народ худому,
кричат о победе над правительством. Я решительно за то, чтобы вставлять в наши списки
кандидатов меньшевиков, рвущих с шовинизмом. Это не блок. Россия партийно

269
замечательно организована. Относительно программы: вопрос оплаченной милиции,
вопрос продовольственный, вопрос налоговый - эти вопросы важны.

***

Коммунальная платформа никоим образом не может сводиться, особенно в настоящее

революционное время, только к коммунальным вопросам. Она должна также состоять из
определенного ответа на все коренные вопросы современной политики, в особенности на
вопросы о войне и о задачах пролетариата по отношению к центральной власти. И по
вопросам коммунальным, вроде милиционного, продовольственного, жилищного и
налогового, мы не можем ждать согласия мелкобуржуазных партий на революционные
меры, необходимые для борьбы с войной и ее последствиями. По всем этим причинам
необходимо идти на выборы без блоков под флагом принципиальной программы
пролетарской партии, разъясняя народу коренное отличие трех главных групп партий: 1)
к.-д. и правее их; 2) партии мелкой буржуазии (народники) и части поддавшихся влиянию
буржуазии рабочих (меньшевики-оборонцы) и 3) партия революционного пролетариата
(большевики).
Технические условия выборов, происходящих по системе пропорционального
представительства, делают блоки технически излишними. С меньшевиками, на деле
рвущими с революционным оборончеством и поддержкой Временного правительства,
желательно всячески поддерживать сближение и взаимоознакомление на почве
практической работы; разрешается составлять с такими товарищами общие списки, при
условии достаточной солидарности в основном. Необходимо выработать конкретное
предложение муниципальной программы, особенно по вопросу о пролетарской милиции,
оплачиваемой капиталистами.

***

Принимая во внимание:
1) что партии социалистов-революционеров, социал-демократов меньшевиков и т. д.
перешли в громадном большинстве случаев на позицию «революционного оборончества»
и голосования за заем, т. е. на деле поддержки империалистической войны, ведомой
империалистским правительством капиталистов: Гучкова, Львова и К°; 2) что эти партии
поддерживают Временное правительство, представляющее интересы капитала и
занявшее контрреволюционную позицию, не только во внешней политике, но и во
внутренней; 3) что эти партии дали обмануть себя капиталистам и, с своей стороны,
обманывают народ обманчивой надеждой на то, будто, не имея в руках государственной
власти, можно «требованиями» к Временному правительству, «контролем» за ним и т. п.
изменить классовую природу этого правительства капиталистов и совлечь его с
необходимой для капиталистов в данный момент империалистской политики и
контрреволюционных посягательств на свободу; 4) что вытекающее отсюда и
поддерживаемое названными партиями затемнение классового сознания пролетариев и
полупролетариев является, на базисе вообще доверчиво бессознательного отношения
масс к капиталистам, действующим теперь преимущественно обманом и лестью, главной
причиной застоя революции и ее возможного поражения силами помещичьей и
буржуазной контрреволюции, - конференция постановляет:
1) признать голосование за заем, как и защиту позиции революционного оборончества
вообще, полной безусловной изменой социализму, пролетарской классовой борьбе и
принципам интернационализма, т. е. братского союза рабочих всех стран против
капиталистов всех стран;

270
 2) признать вышеназванные партии проводящими интересы и точку зрения мелкой
буржуазии и развращающими пролетариат буржуазным влиянием;
3) признать объединение с партиями, как целыми, проводящими политику поддержки
Временного правительства, революционного оборончества и пр., ввиду того, что эти
партии перешли с классовой пролетарской позиции на мелкобуржуазную, - безуслов но
невозможным;
4) по отношению к отдельным местным группам рабочих, примыкающим к
меньшевикам и т. п., но стремящимся отстоять позицию интернационализма против
«революционного оборончества», против голосования за заем и т. п., политика нашей
партии должна состоять в поддержке таких рабочих и групп, в сближении с ними, в
поддержке объединения с ними на началах безусловного разрыва с мелкобуржуазной
изменой социализму.
Оппортунисты современной социал-демократии, подменившие Маркса Шейдема-ном,
заучили правило, что «надо использовать» парламентаризм (это бесспорно), но забыли
уроки Маркса о значении пролетарской демократии в отличие от буржуазного
парламентаризма. Народу нужна республика, чтобы воспитывать массы к демократии.
Необходимо не только представительство по типу демократии, но и постройка всего
управления государством снизу, самими массами, их действенное участие в каждом шаге
жизни, их активная роль в управлении. Заменить старые органы угнетения, полицию,
чиновничество, постоянную армию всеобщим вооружением народа, действительно
всеобщей милицией - вот единственный путь, гарантирующий страну в наибольшей
степени от восстановления монархии и дающий возможность идти планомерно, твердо и
решительно к социализму, не «вводя» его сверху, а поднимая громадные массы
пролетариев и полупролетариев к искусству государственного управления, к
распоряжению всей государственной властью. Общественная служба через стоящую над
народом полицию и через чиновников, вернейших слуг буржуазии, через постоянную
армию под командой помещиков и капиталистов, таков идеал буржуазной
парламентарной республики, стремящейся увековечить господство капитала.
Общественная служба через всенародную, действительно поголовную, мужскую и
женскую, милицию, способную отчасти заменить чиновников, соединенную не только с
выборностью всех властей, не только с сменяемостью их в любое время, но и с оплатой
их труда не «по-барски», не по-буржуазному, а по-рабочему, - таков идеал рабочего
класса. Этот идеал не только вошел в нашу программу, не только занял свое место в
истории рабочего движения Запада, именно в опыте Парижской Коммуны, не только
оценен, подчеркнут, разъяснен, рекомендован Марксом, - но и практически применялся
уже рабочими России в 1905 и 1917 годах. Советы рабочих депутатов, по своему
значению, по типу государственной власти, создаваемому ими, суть именно учреждения
такой демократии, которая устраняет старые органы угнетения, которая вступает на путь
всенародной милиции. Но как сделать милицию всенародной, когда пролетарии и
полупролетарии загнаны на фабрику, задавлены каторжной работой на помещиков и
капиталистов? Средство одно: рабочая милиция должна оплачиваться капиталистами.
Капиталисты должны платить рабочим за те часы или дни, которые пролетарии
посвящают общественной службе. На этот верный путь вступают рабочие массы сами.
Пример нижегородских рабочих должен стать образцом для всей России.
Товарищи рабочие, убеждайте крестьян и весь народ в необходимости создания
всеобщей милиции взамен полиции и старого чиновничества! Вводите такую и только
такую милицию. Вводите ее через Советы рабочих депутатов, через Советы крестьянских
депутатов, через органы местного самоуправления, попадающие в руки рабочего класса.
Не удовлетворяйтесь буржуазной милицией ни в коем случае. Привлекайте женщин к
несению общественной службы наравне с мужчинами. Добивайтесь непременно, чтобы
капиталисты платили рабочим за дни, посвященные общественной службе в милиции!
Учитесь демократии на практике, тотчас, сами, снизу, - поднимайте массы к
действенному, непосредственному, всеобщему участию в управлении, - в этом и только в

271
этом залог полной победы революции и ее твердого, обдуманного, планомерного шествия
вперед.
Для социалистической революции необходимы не так называемые «общенародные»
учреждения буржуазного парламентаризма, а классовые учреждения трудящихся и
эксплуатируемых масс. Развитие русской революции изжило буржуазный
парламентаризм в ходе борьбы и соглашательства, создав советскую республику как
форму диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства. Революция 25 октября (7
ноября) 1917 г. осуществила в России диктатуру пролетариата, поддержанного
беднейшим крестьянством или полупролетариями. Эта диктатура ставит перед
коммунистической партией в России задачу довести до конца, завершить начатую уже
экспроприацию помещиков и буржуазии, передачу всех фабрик, заводов, железных
дорог, банков, флота и прочих средств производства и обращения в собственность
Советской республики; использовать союз городских рабочих и беднейших крестьян,
давший уже отмену частной собственности на землю и закон о той переходной форме от
мелкого крестьянского хозяйства к социализму, которую современные идеологи
ставшего на сторону пролетариев крестьянства назвали социализацией земли, для
постепенного, но неуклонного перехода к общей обработке земли и к крупному
социалистическому земледелию; закрепить и развить дальше федеративную республику
Советов, как неизмеримо более высокую и прогрессивную форму демократии, чем
буржуазный парламентаризм, и как единственный тип государства, соответствующий, на
основании опыта Парижской Коммуны 1871 года, а равно опыта русских революций 1905
и 1917-1918 годов, переходному периоду от капитализма к социализму, т. е. периоду
диктатуры пролетариата; всесторонне и всемерно использовать зажженный в России
факел всемирной социалистической революции для того, чтобы, парализуя попытки
империалистских буржуазных государств вмешаться во внутренние дела России или
объединиться для прямой борьбы и войны против социалистической Советской
республики, перенести революцию в более передовые и вообще во все страны.

Ленин. О пролетарской милиции (1917 г.)

Главное для помещиков и капиталистов в настоящее время, когда они убедились в
силе революционных масс, отстоять наиболее существенные учреждения старого
режима, отстоять старые орудия угнетения: полицию, чиновничество, постоянную
армию. «Гражданскую милицию» стараются свести на старое, то есть на небольшие,
оторванные от народа, стоящие возможно ближе к буржуазии, отряды вооруженных
людей под командой лиц из буржуазии.
Программа-минимум социал-демократии требует замены постоянной армии всеобщим
вооружением народа. Но большинство официальных с.-д. в Европе и большинство
вождей наших меньшевиков «забыло» или отодвинуло программу партии, подменив
интернационализм шовинизмом («оборончество»), революционную тактику
реформизмом.
А между тем именно теперь, в революционный момент, всеобщее вооружение народа
особенно настоятельно необходимо. Обманом и лживой уверткой была бы ссылка на то,
что при революционной армии излишне вооружать пролетариат или на то, что «не
хватит» оружия. Дело идет о том, чтобы начать организовывать тотчас поголовно-
всеобщую милицию, которая научится владеть оружием, несмотря на его «недостаток»
для всех; ибо народу вовсе не обязательно нужно столько оружия, чтобы все всегда
имели его. Народу нужно поголовно учиться владеть оружием и поголовно входить в
милицию, заменяющую полицию и постоянную армию.
Рабочим нужно, чтобы не было оторванной от народа армии, чтобы рабочие и солдаты
сливались в единую всенародную милицию.

272
 Без этого аппарат угнетения остается в силе, готовый служить сегодня Гучкову и его
друзьям, контрреволюционным генералам, завтра, может быть, Радко Дмитриеву или
какому-нибудь претенденту на престол и на создание плебисцитарной монархии.
Капиталистам нужна теперь республика, ибо иначе «не сладить» с народом. Но им
нужна республика «парламентарная», то есть чтобы демократизм ограничился
демократическими выборами, правом посылать в парламент людей, которые - по меткому
и глубоко верному замечанию Маркса - народ представляют и народ подавляют.
Оппортунисты современной социал-демократии, подменившие Маркса Шейдеманом,
заучили правило, что «надо использовать» парламентаризм (это бесспорно), но забыли
уроки Маркса о значении пролетарской демократии в отличие от буржуазного
парламентаризма.
Народу нужна республика, чтобы воспитывать массы к демократии. Необходимо не
только представительство по типу демократии, но и постройка всего управления
государством снизу, самими массами, их действенное участие в каждом шаге жизни, их
активная роль в управлении. Заменить старые органы угнетения, полицию,
чиновничество, постоянную армию всеобщим вооружением народа, действительно
всеобщей милицией - вот единственный путь, гарантирующий страну в наибольшей
степени от восстановления монархии и дающий возможность идти планомерно, твердо и
решительно к социализму, не «вводя» его сверху, а поднимая громадные массы
пролетариев и полупролетариев к искусству государственного управления, к
распоряжению всей государственной властью.
Общественная служба через стоящую над народом полицию и через чиновников,
вернейших слуг буржуазии, через постоянную армию под командой помещиков и
капиталистов, таков идеал буржуазной парламентарной республики, стремящейся
увековечить господство капитала.
Общественная служба через всенародную, действительно поголовную, мужскую и
женскую, милицию, способную отчасти заменить чиновников, соединенную не только с
выборностью всех властей, не только с сменяемостью их в любое время, но и с оплатой
их труда не «по-барски», не по-буржуазному, а по-рабочему, - таков идеал рабочего
класса.

Ленин. I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских

депутатов (1917 г.)
Первый и основной вопрос, который стоял перед нами, это вопрос, где мы
присутствуем, - что такое те Советы, которые собрались сейчас на Всероссийский съезд,
что такое та революционная демократия, о которой здесь так безмерно много говорят,
чтобы затушевать полное ее непонимание и полнейшее от нее отречение. Ибо говорить о
революционной демократии перед Всероссийским съездом Советов и затушевывать
характер этого учреждения, его классовый состав, его роль в революции, не говорить об
этом ни звука и в то же время претендовать на звание демократов - странно. Нам рисуют
программу буржуазной парламентарной республики, которая бывала во всей Западной
Европе, нам рисуют программу реформ, признаваемых теперь всеми буржуазными
правительствами, в том числе и нашим, и нам говорят вместе с тем о революционной
демократии. Говорят перед кем? Перед Советами. А я вас спрашиваю, есть ли такая
страна в Европе, буржуазная, демократическая, республиканская, где бы существовало
что-нибудь подобное этим Советам? Вы должны ответить, что нет. Нигде подобного
учреждения не существует и существовать не может, потому что одно из двух: или
буржуазное правительство с теми «планами» реформ, которые нам рисуют и которые
десятки раз во всех странах предлагались и оставались на бумаге, или ?? учреждение, к
которому сейчас апеллируют, то нового типа «правительство», которое революцией
273
создано, которое имеет примеры только в истории величайшего подъема революций,
например, в 1792 году во Франции, в 1871 году там же, в 1905 году в России. Советы, это
- учреждение, которое ни в одном обычного типа буржуазно-парламентарном
государстве не существует и рядом с буржуазным правительством существовать не
может. Это - тот новый, более демократический тип государства, который мы назвали в
наших партийных резолюциях крестьянски-пролетарской демократической республикой,
в которой единственная власть принадлежала бы Советам рабочих и солдатских
депутатов. Напрасно думают, что это вопрос теоретический, напрасно пытаются
представить дело так, как будто бы его можно обойти, напрасно оговариваются, что
сейчас того или иного рода учреждения существуют вместе именно с Советами рабочих и
солдатских депутатов. Да, они существуют вместе. Но именно это порождает
неслыханное количество недоразумений, конфликтов и трений. Именно это вызывает
переход русской революции от ее первого подъема, от ее первого движения вперед к ее
застою и к тем шагам назад, которые мы теперь видим в нашем коалиционном
правительстве, во всей внутренней и внешней политике, в связи с готовящимся
империалистическим наступлением.
Одно из двух: или обычное буржуазное правительство - и тогда крестьянские,
рабочие, солдатские и прочие Советы не нужны, тогда они будут либо разогнаны теми
генералами, контрреволюционными генералами, которые армию держат в руках, не
обращая никакого внимания на ораторство министра Керенского, или они умрут
бесславной смертью. Иного пути нет у этих учреждений, которым нельзя ни идти назад,
ни стоять на месте, а можно только существовать, идя вперед. Вот тот тип государства,
который не русскими выдуман, который выдвинут революцией, ибо иначе революция
победить не может. В недрах Всероссийского Совета неизбежны трения, борьба партий
за власть. Но это будет изживанием возможных ошибок и иллюзий собственным
политическим опытом масс (шум), а не теми докладами, которые делают министры,
ссылаясь на то, что они вчера говорили, завтра напишут и послезавтра обещают. Это
смешно, товарищи, с точки зрения того учреждения, которое русской революцией
создано и перед которым сейчас стоит вопрос: быть или не быть. Продолжать
существовать так, как они существуют теперь, Советы не могут. Взрослые люди, рабочие
и крестьяне, должны собираться, принимать резолюции и выслушивать доклады, которые
никакой документальной проверке подвергнуты быть не могут! Такого рода учреждения,
это - переход к той республике, которая создаст твердую власть, без полиции, без
постоянной армии, не на словах, а на деле, ту власть, которая в Западной Европе
существовать еще не может, ту власть, без которой не может быть победы русской
революции в смысле победы над помещиками, в смысле победы над империализмом.

Ленин. Государство и революция (1917 г.)

«Коммуна, - писал Маркс, - должна была быть не парламентарной, а работающей
корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей законы...
...Вместо того, чтобы один раз в три или в шесть лет решать, какой член
господствующего класса должен представлять и подавлять (ver-und zertreten) народ в
парламенте, вместо этого всеобщее избирательное право должно было служить народу,
организованному в коммуны, для того, чтобы подыскивать для своего предприятия
рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров, как индивидуальное избирательное право служит
для этой цели всякому другому работодателю».
Эта замечательная критика парламентаризма, данная в 1871 году, тоже принадлежит
теперь, благодаря господству социал-шовинизма и оппортунизма, к числу «забытых
слов» марксизма. Министры и парламентарии по профессии, изменники пролетариату и
«деляческие» социалисты наших дней предоставили критику парламентаризма всецело
анархистам и на этом удивительно-разумном основании объявили всякую критику

274
парламентаризма «анархизмом»!! Ничего нет странного, что пролетариат «передовых»
парламентских стран, испытывая омерзение при виде таких «социалистов», как
Шейдеманы, Давиды, Легины, Самба, Ренодели, Гендерсоны, Вандервельды, Стаунинги,
Брантинги, Биссолати и К°, все чаще отдавал свои симпатии анархо-синдикализму,
несмотря на то, что это был родной брат оппортунизма.
Но для Маркса революционная диалектика никогда не была той пустой модной
фразой, побрякушкой, которой сделали ее Плеханов, Каутский и пр. Маркс умел
беспощадно рвать с анархизмом за неумение использовать даже «хлев» буржуазного
парламентаризма, особенно когда заведомо нет налицо революционной ситуации, - но в
то же время он умел и давать действительно революционно-пролетарскую критику
парламентаризма.
Раз в несколько лет решать, какой член господствующего класса будет подавлять,
раздавлять народ в парламенте, - вот в чем настоящая суть буржуазного
парламентаризма, не только в парламентарно-конституционных монархиях, но и в самых
демократических республиках.
Но если ставить вопрос о государстве, если рассматривать парламентаризм, как одно
из учреждений государства, с точки зрения задач пролетариата в этой области, то где же
выход из парламентаризма? как же можно обойтись без него?
Опять и опять приходится сказать: уроки Маркса, основанные на изучении Коммуны,
настолько забыты, что современному «социал-демократу» (читай: современному
предателю социализма) прямо-таки непонятна иная критика парламентаризма, кроме
анархической или реакционной.
Выход из парламентаризма, конечно, не в уничтожении представительных
учреждений и выборности, а в превращении представительных учреждений из говорилен
в «работающие» учреждения. «Коммуна должна была быть не парламентским
учреждением, а работающим, в одно и то же время законодательствующим и
исполняющим законы».
«Не парламентское, а работающее» учреждение, это сказано не в бровь, а в глаз
современным парламентариям и парламентским «комнатным собачкам» социал-
демократии! Посмотрите на любую парламентскую страну, от Америки до Швейцарии,
от Франции до Англии, Норвегии и проч.: настоящую «государственную» работу делают
за кулисами и выполняют департаменты, канцелярии, штабы. В парламентах только
болтают со специальной целью надувать «простонародье». Это до такой степени верно,
что даже в русской республике, буржуазно-демократической республике, раньше чем она
успела создать настоящий парламент, сказались уже тотчас все эти грехи
парламентаризма. Такие герои гнилого мещанства, как Скобелевы и Церетели, Черновы и
Авксентьевы, сумели и Советы испоганить по типу гнуснейшего буржуазного
парламентаризма, превратив их в пустые говорильни. В Советах господа
«социалистические» министры надувают доверчивых мужичков фразерством и
резолюциями. В правительстве идет перманентный кадриль, с одной стороны, чтобы по
очереди сажать «к пирогу» доходных и почетных местечек побольше эсеров и
меньшевиков, с другой стороны, чтобы «занять внимание» народа. А в канцеляриях, в
штабах «работают» «государственную» работу!
«Дело Народа», орган правящей партии «социалистов-революционеров», недавно в
редакционной передовице признался, - с бесподобной откровенностью людей из
«хорошего общества», в котором «все» занимаются политической проституцией, - что
даже в тех министерствах, кои принадлежат «социалистам» (извините за выражение!),
даже в них весь чиновничий аппарат остается в сущности старым, функционирует по-
старому, саботирует революционные начинания вполне «свободно»! Да если бы не было
этого признания, разве фактическая история участия эсеров и меньшевиков в
правительстве не доказывает этого? Характерно тут только то, что, находясь в
министерском обществе с кадетами, господа Черновы, Русановы, Зензиновы и прочие

275
редакторы «Дела Народа» настолько потеряли стыд, что не стесняются публично, как о
пустячке, рассказывать, не краснея, что «у них» в министерствах все по-старому!!
Революционно-демократическая фраза - для одурачения деревенских Иванушек, а
чиновничья канцелярская волокита для «ублаготворения» капиталистов - вот вам суть
«честной» коалиции.
Продажный и прогнивший парламентаризм буржуазного общества Коммуна заменяет
учреждениями, в коих свобода суждения и обсуждения не вырождается в обман, ибо
парламентарии должны сами работать, сами исполнять свои законы, сами проверять то,
что получается в жизни, сами отвечать непосредственно перед своими избирателями.
Представительные учреждения остаются, но парламентаризма, как особой системы, как
разделения труда законодательного и исполнительного, как привилегированного
положения для депутатов, здесь нет. Без представительных учреждений мы не можем
себе представить демократии, даже и пролетарской демократии, без парламентаризма
можем и должны, если критика буржуазного общества для нас не пустые слова, если
стремление свергнуть господство буржуазии есть наше серьезное и искреннее
стремление, а не «избирательная» фраза для уловления голосов рабочих, как у
меньшевиков и эсеров, как у Шейдеманов и Легинов, Самба и Вандервельдов.
Крайне поучительно, что, говоря о функциях того чиновничества, которое нужно и
Коммуне, и пролетарской демократии, Маркс берет для сравнения служащих «всякого
другого работодателя», т. е. обычное капиталистическое предприятие с «рабочими,
надсмотрщиками и бухгалтерами».
У Маркса нет и капельки утопизма в том смысле, чтобы он сочинял, сфантазировал
«новое» общество. Нет, он изучает, как естественноисторический процесс, рождение
нового общества из старого, переходные формы от второго к первому. Он берет
фактический опыт массового пролетарского движения и старается извлечь из него
практические уроки. Он «учится» у Коммуны, как все великие революционные
мыслители не боялись учиться у опыта великих движений угнетенного класса, никогда не
относясь к ним с педантскими «нравоучениями» (вроде плехановского: «не надо было
браться за оружие» или церетелевского: «класс должен самоограничиваться»).

***

Но в том-то вся и соль, что это «нечто вроде парламента» не будет парламентом в
смысле буржуазно-парламентарных учреждений. В том-то вся и соль, что это «нечто
вроде парламента» не будет только «устанавливать распорядок и наблюдать за
управлением бюрократического аппарата», как воображает Каутский, мысль которого не
выходит за рамки буржуазного парламентаризма. В социалистическом обществе «нечто
вроде парламента» из рабочих депутатов будет, конечно, «устанавливать распорядок и
наблюдать за управлением» «аппарата», но аппарат-то этот не будет «бюрократическим».
Рабочие, завоевав политическую власть, разобьют старый бюрократический аппарат,
сломают его до основания, не оставят от него камня на камне, заменят его новым,
состоящим из тех же самых рабочих и служащих, против превращения коих в
бюрократов будут приняты тотчас меры, подробно разобранные Марксом и Энгельсом:
1) не только выборность, но и сменяемость в любое время; 2) плата не выше платы
рабочего; 3) переход немедленный к тому, чтобы все исполняли функции контроля и
надзора, чтобы все на время становились «бюрократами» и чтобы поэтому никто не мог
стать «бюрократом».
Каутский совершенно не продумал слов Маркса: «Коммуна была не парламентарной,
а работающей корпорацией, в одно и то же время издающей законы и исполняющей их».
Каутский совершенно не понял разницы между буржуазным парламентаризмом,
соединяющим демократию (не для народа) с бюрократизмом (против народа), и

276
пролетарским демократизмом, который сразу примет меры, чтобы в корне подрезать
бюрократизм, и который в состоянии будет довести эти меры до конца, до полного
уничтожения бюрократизма, до полного введения демократии для народа.
Каутский обнаружил здесь все то же «суеверное почтение» к государству, «суеверную
веру» в бюрократизм.

***

Каутскому придется осуществлять излюбленное им «единство» с Шейдеманами,

Плехановыми, Вандервельдами, которые все согласны бороться за правительство,
«идущее навстречу пролетариату».
А мы пойдем на раскол с этими изменниками социализму и будем бороться за
разрушение всей старой государственной машины, так чтобы сам вооруженный
пролетариат был правительством. Это - «две большие разницы».
Каутскому придется быть в приятной компании Легинов и Давидов, Плехановых,
Потресовых, Церетели, Черновых, которые вполне согласны бороться за «передвижку
отношений силы внутри государственной власти», за «приобретение большинства в
парламенте и за всевластие парламента над правительством», - благороднейшая цель, в
которой все приемлемо для оппортунистов, все остается в рамках буржуазной
парламентарной республики.
А мы пойдем на раскол с оппортунистами; и весь сознательный пролетариат будет с
нами в борьбе не за «передвижку отношений силы», а за свержение буржуазии, за.
разрушение буржуазного парламентаризма, за демократическую республику типа
Коммуны или республику Советов рабочих и солдатских депутатов, за революционную
диктатуру пролетариата.

Ленин. Марксизм о государстве (1917 г.)

Энгельс о трестах:
В той же критике проекта Эрфуртской программы Энгельс по поводу слова
«Planlosigkeit» писал: «Und wenn wir von den Aktiengesellschaften ubergehen zu den Trusts,
die ganze Industriezweige beherrschen und monopolisieren, so hort da nicht nur die
Privatproduktion auf, sondern auch die Planlosigkeit» в лучшем случае к сущим пустякам;
пусть «Sachsische Arbeiter-Zeitung» надеется, что здравый смысл немецких рабочих
преодолеет падкое до дешевых успехов парламентское направление в социал-
демократии; он, Энгельс, не может разделять ее надежд, так как о подобном большинстве
в партии ему ничего неизвестно». (Так излагает Бернштейн, сопоставляя с замечаниями
Энгельса 1887 г. в предисловии «К жилищному вопросу») отметить, между прочим, что в
критике проекта Эрфуртской программы Энгельс писал еще по вопросу о паритетных
камерах:
Так! («ловушка») замечательно!
«... следовало бы заметить, что с палатами труда, составленными наполовину из
рабочих и наполовину из предпринимателей, мы оказались бы в дураках. В течение
долгих лет большинство оказывалось бы при таком положении постоянно на стороне
предпринимателей, для чего достаточно одной паршивой овцы среди рабочих. Если не
будет оговорено, что в спорных случаях обе половины отдельно подают свое заключение,
было бы гораздо лучше иметь палату предпринимателей и рядом с ней независимую
палату рабочих».

277
 ***

«...Вместо того, чтобы один раз в три или в шесть лет решать, какой член
господствующего класса должен представлять и подавлять (ver-und zertreten) народ в
парламенте, вместо этого всеобщее избирательное право должно было служить народу,
организованному в коммуны, для того чтобы подыскивать для своего предприятия
рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров, как индивидуальное избирательное право служит
для этой цели
«...Обычной судьбой нового исторического творчества является то, что его принимают
за подобие старых и даже отживших форм общественной жизни, на которые новые
учреждения сколько-нибудь похожи. Так и эта новая Коммуна, которая ломает
современную государственную власть, была рассматриваема, как воскрешение
средневековой коммуны... как союз мелких государств (Монтескье, жирондисты)... как
преувеличенная форма старой борьбы против чрезмерной централизации...» всякому
другому работодателю», здесь , как Бернштейн «сблизил» это с Прудоном! не старый
парламентаризм, а «народ, конституировавшийся по коммунам» «новое историческое
создание»
«эта новая Коммуна, ломающая современную государственную власть...»
Marx о «паразитическом наросте» «государстве»: Sic!

***

Из этого сопоставления важнейших рассуждений Маркса о Коммуне ясно видно, что

Маркс изо всех сил подчеркивает необходимость «упразднить» (армию и
чиновничество), «уничтожить» ту государственную власть, «сломать современную
государственную власть» и т. д., уничтожить, сломать, устранить (beseitigen), что? не
государство, а «современную государственную власть», «готовую государственную
машину», чиновничество и армию в первую голову. Называя «государство»
паразитическим наростом, Маркс «почти» говорит и об уничтожении государства. Но
дело, конечно, не в термине, а в су m и.
Основная идея Маркса: завоевание политической власти пролетариатом не есть
овладение «готовой» государственной машиной, а (I) «разбитие», разрушение ее и замена
новой. Какой же новой?
Маркс изучает опыт Коммуны, он не сочиняет этой «новой» власти, а изучает, как
сами революции «открывают» (наконец открывают») [с. 49, изд. 3] её, как само рабочее
движение подходит к этой задаче, как практика начинает решать её.
{ (II) замена постоянной армии вооруженным народом }
…(III) Уничтожение бюрократии, судей в том числе: (а) прогнать «hohe Staats
Wurdentrager», «высших государственных чиновников»; (b) свести остальных на чисто
исполнительную роль; (c) сменяемость; (d) плата обыкновенного рабочего.
...(IV) Замена парламентского народного представительства («не парламентарное», с.
46, изд. 3) «коммунальным» («коммунальное устройство»), т. е. и законодательным, и
исполнительным в одно время...
...(V) Местное самоуправление без надзора и опеки государства сверху...
...(VI) Полная демократия вообще... Условие всего этого: пробуждение
(революционным пожаром, революционной активностью) трудящихся масс, большинства
населения, их активное участие вместо чиновников в государственных делах, —

278
пролетарское руководство, ими должны руководить организованные, централизованные
пролетарии.
[Условие всего этого: сокращение рабочего дня до 8- 6-4 часов; - соединение
производительного труда всех с участием всех в «государственном» управлении.]
Русская революция подошла к этому же приему, с одной стороны, слабее (более
робко) подошла, чем Парижская Коммуна, с другой стороны, показала шире «Советы
рабочих депутатов», «железнодорожных депутатов», «солдатских и матросских
депутатов», «крестьянских депутатов».
Изменения после 1871 года? Все таковы или общий их характер, их сумма такова, что
бюрократизм везде бешено вырос (и в парламентаризме, внутри его, — и в местном
самоуправлении — и в акционерных компаниях — и в тресте и т. д.), это раз. А два:
рабочие «социалистические» партии «вросли» на ¾ в такой же бюрократизм. Раскол
между социал-патриотами и интернационалистами, между реформистами и
революционерами имеет, следовательно, еще более глубокое значение: реформисты и
социал-патриоты «совершенствуют» бюрократически-государственную машину (ср.
Маркс, с. 3, внизу здесь), а революционеры должны «сломать» ее, эту «бюрократически-
военную государственную машину», сломать ее, заменив «коммуной», новым
«полугосударством».
Можно, пожалуй, кратко, драстически, выразить все дело так: замена старой
(«готовой») государственной машины и парламентов Советами рабочих депутатов и их
доверенными лицами. В этом суть!! А нерабочее население? Кто не работает, тот не
должен есть (а не то, что государством управлять)!! (Оппортунисты возразят, как
возражал уже Бернштейн в 1899 г., что это «примитивная демократия». На основе
социализма «примитивная» демократия будет не примитивной!)
«Использование» современной государственной власти и парламентов остается или
нет? Нет, отвечают анархисты. — Да, по-старому, так же, тем путем, который привел к
краху 1914 г., отвечают оппортунисты прямые и косвенные (каутскианцы).
Да, отвечаем мы, но не по-старому, а только à la Карл Либкнехт, т. е. (а) для
революционного выступления во главе, a не в хвосте движения; — (b) для служения
массовому революционному движению; — (c) под контролем его; — (d) в постоянной
связи легальной работы и нелегальной; — (e) в постоянной борьбе до конца, до раскола с
оппортунистами и чиновниками рабочего движения.
NB: [Буржуазное государство впускает рабочих и социал-демократов в свои
учреждения, в свою демократию так и только так, что оно (а) процеживает их, отцеживая
революционеров; (b) измором «берет» их, превращая в чиновников; «стратегия,
направленная на изнурение» наших противников, врагов; стратегия, направленная на
изнурение противника с другой стороны!! (c) подкупом берет их: «вы их обучите, а мы
их купим...» (d) кроме грубого подкупа практикует тонкий, вплоть до лести, их
задабривают и т. д.; — (e) «занимает», заваливает «работой», душит под стопами
«бумаг», гнилым воздухом «реформ» и реформочек; (f) развращает мещанским уютом
«культурно» сносной филистерской жизни...
Борьба с этим по всей линии. Как бороться? Не отказом от участия (в буржуазной
жизни?) - это возможно лишь в исключительные моменты — а созданием направления и
партии для такой борьбы. Карл Либкнехт не одиночка, он вырос из левого направления в
германской социал-демократии. Большевики не «казус», они выросли из борьбы с
оппортунизмом 1894-1914 гг.!!]

279
 ***

Буржуазное государство впускает рабочих и социал-демократов в свои учреждения, в

свою демократию так и только так, что оно процеживает их, отцеживая революционеров;
измором «берет» их, превращая в чиновников; «стратегия, направленная на изнурение»
наших противников, врагов; стратегия, направленная на изнурение противника с другой
стороны подкупом берет их: «вы их обучите, а мы их купим...»; кроме грубого подкупа
практикует тонкий, вплоть до лести, их задабривают и т. д.; «занимает», заваливает
«работой», душит под стопами «бумаг», гнилым воздухом «реформ» и реформочек;
развращает мещанским уютом «культурно» сносной филистерской жизни...
Борьба с этим по всей линии. Как бороться? Не отказом от участия (в буржуазной
жизни?) - это возможно лишь в исключительные моменты - а созданием направления и
партии для такой борьбы. Карл Либкнехт не одиночка, он вырос из левого направления в
германской социал-демократии. Большевики не «казус», они выросли из борьбы с
оппортунизмом 1894-1914 гг.!!

Ленин. Из дневника публициста (1917 г.)

Пятница, 22 сентября 1917 года.
Чем больше вдумываешься в значение так называемого Демократического совещания,
чем внимательнее всматриваешься в него со стороны, - а со стороны, говорят, виднее, тем
тверже становится убеждение, что наша партия сделала ошибку, участвуя в нем. Надо
было его бойкотировать. Скажут, пожалуй, какая польза разбирать такой вопрос.
Прошлого не воротишь. Но это возражение против тактики вчерашнего дня было бы явно
несостоятельно. Мы всегда осуждали и как марксисты обязаны осуждать тактику
живущего «со дня на день». Нам недостаточно минутных успехов. Нам не достаточно и
вообще расчетов на минуту или на день. Мы должны постоянно проверять себя, изучая
цепь политических событий в их целом, их причинной связи, их результатах. Анализируя
ошибки вчерашнего дня, мы тем самым учимся избегать ошибок сегодня и завтра.
В стране явно нарастает новая революция, революция иных классов (по сравнению с
теми, которые осуществили революцию против царизма). Тогда была революция
пролетариата, крестьянства и буржуазии в союзе с англо-французским финансовым
капиталом против царизма.
Теперь растет революция пролетариата и большинства крестьян, именно: беднейшего
крестьянства против буржуазии, против ее союзника, англо-французского финансового
капитала, против ее правительственного аппарата, возглавляемого бонапартистом
Керенским.
Сейчас не будем останавливаться на фактах, свидетельствующих о нарастании новой
революции, ибо, судя по статьям нашего центрального органа «Рабочего Пути», партия
уже выяснила свои взгляды по этому пункту. Нарастание новой революции представляет
из себя явление, кажется, общепризнанное партией. Конечно, сводки данных об этом
нарастании еще понадобятся, но они должны составить тему других статей.
В данный момент важнее обратить наибольшее внимание на классовые различия
между старой и новой революцией, на учет политического момента и наших задач с
точки зрения этого основного явления, соотношения классов. Тогда, в первую
революцию, авангардом были рабочие и солдаты, т. е. пролетариат и передовые слои
крестьянства.
Этот авангард увлек за собою не только многие из худших, колеблющихся элементов
мелкой буржуазии (вспомним колебания меньшевиков и трудовиков насчет республики),

280
но и монархическую партию кадетов, либеральную буржуазию, превратив ее в
республиканскую. Почему такое превращение было возможно?
Потому, что экономическое господство для буржуазии все, а форма политического
господства - дело девятое, буржуазия может господствовать и при республике, даже
господство ее вернее при республике в том смысле, что этот политический строй
никакими переменами в составе правительства, в составе и группировке правящих
партий не задевает буржуазии.
Конечно, буржуазия стояла и будет стоять за монархию, потому что более грубая,
военная охрана капитала монархическими учреждениями всем капиталистам и
помещикам виднее и «ближе». Но при сильном напоре «снизу» буржуазия всегда и везде
«мирилась» с республикой, лишь бы отстоять свое экономическое господство.
Теперь пролетариат и беднейшее крестьянство, т. е. большинство народа, встали в
такое отношение к буржуазии и к «союзному» (а равно и всемирному) империализму, что
«увлечь» за собой буржуазию нельзя. Мало того: верхи мелкой буржуазии и более
имущие слои демократической мелкой буржуазии явно против новой революции. Этот
факт до того очевиден, что на нем сейчас нет надобности останавливаться. Господа
Либерданы, Церетели и Черновы нагляднее наглядного иллюстрируют его.
Переменилось взаимоотношение классов. В этом суть.
Не те классы стоят «по одну и по другую сторону баррикады».
Это главное.
В этом и только в этом научная основа для того, чтобы говорить о новой революции,
которая могла бы, рассуждая чисто теоретически, беря вопрос абстрактно, произойти
легально, если бы, например, Учредительное собрание, созванное буржуазией, дало
большинство против нее, дало большинство партиям рабочих и беднейших крестьян.
Объективное взаимоотношение классов, их роль (экономическая и политическая) вне
представительных учреждений данного типа и внутри них; нарастание или упадок
революции, соотношение внепарламентских средств борьбы с парламентскими - вот где
главнейшие, основные, объективные данные, которые надо учесть, чтобы тактику
бойкота или участия вывести не произвольно, не по своим «симпатиям», а марксистски.
Опыт нашей революции наглядно поясняет, как надо по-марксистски подходить к
вопросу о бойкоте.
Почему бойкот булыгинской Думы оказался правильной тактикой?
Потому, что он соответствовал объективному соотношению общественных сил в их
развитии. Он давал лозунг нарастающей революции за свержение старой власти, которая,
чтобы отвлечь народ от революции, созывала соглашательское, грубо поддельное, не
открывавшее поэтому перспектив серьезной «зацепки» за парламентаризм, учреждение
(булыгинскую Думу). Внепарламентские средства борьбы у пролетариата и у
крестьянства были сильнее. Вот из каких моментов сложилась правильная, учитывавшая
объективное положение, тактика бойкота булыгинской Думы.
Почему тактика бойкота III Думы оказалась неправильной?
Потому, что она опиралась только на «яркость» лозунга бойкота и на отвращение к
грубейшей реакционности третьеиюньского «хлева». Но объективное положение было
такое, что, с одной стороны, революция была в сильнейшем упадке и падала дальше. Для
подъема ее парламентская опора (даже извнутри «хлева») приобретала громадное
политическое значение, ибо внепарламентских средств пропаганды, агитации,
организации почти не было или они были крайне слабы. С другой стороны, грубейшая
реакционность III Думы не мешала ей быть органом действительного взаимоотношения
классов, именно: столыпинского соединения монархии с буржуазией. Это новое
взаимоотношение классов страна должна была изжить.

281
 Вот из каких моментов сложилась правильно учитывавшая объективное положение
тактика участия в III Думе.
Достаточно вдуматься в эти уроки опыта, в условия марксистского подхода к вопросу
о бойкоте или участии, чтобы убедиться в полнейшей неправильности тактики участия в
«Демократическом совещании», «Демократическом совете» или предпарламенте.
С одной стороны, нарастает новая революция. Война идет вверх. Внепарламентские
средства пропаганды, агитации, организации громадны. Значение «парламентской»
трибуны в данном предпарламенте ничтожно. С другой стороны, никакого нового
взаимоотношения классов этот предпарламент не выражает и не «обслуживает»;
крестьянство, например, здесь представлено хуже, чем в имеющихся уже органах (Совете
крестьянских депутатов). Вся суть предпарламента - бонапартистский подлог не только в
том смысле, что грязная банда Либерданов, Церетели и Черновых вместе с Керенским и
К° подтасовали, фальсифицировали состав этой церетелевски-булыгинской думы, но и в
том, более глубоком смысле, что единственное назначение предпарламента - надуть
массы, обмануть рабочих и крестьян, отвлечь их от новой растущей революции, засорить
глаза угнетенных классов новым нарядом для старой, уже испытанной, истрепанной,
истасканной «коалиции» с буржуазией (т. е. превращения буржуазией господ Церетели и
К° в гороховых шутов, помогающих подчинять народ империализму и империалистской
войне).
Мы слабы теперь - говорит царь в августе 1905 года своим крепостникам-помещикам.
- Наша власть колеблется. Волна рабочей и крестьянской революции поднимается. Надо
надуть «серячка», помазать его по губам...
Мы слабы теперь - говорит теперешний «царь», бонапартист Керенский, кадетам,
беспартийным Тит Титычам, Плехановым, Брешковским и К° . - Наша власть колеблется.
Волна рабочей и крестьянской революции против буржуазии поднимается. Надо надуть
демократию, перекрасив для этого в другие краски тот шутовской костюм, в котором
ходят с 6-го мая 1917 года, для одурачения народа, эсеровские и меньшевистские «вожди
революционной демократии», наши милые друзья Церетели и Черновы. Их не трудно
помазать по губам «предпарламентом».
Мы сильны теперь - говорит царь своим крепостникам-помещикам в июне 1907 года. -
Волна рабочей и крестьянской революции спадает. Но мы не сможем удержаться по-
старому, и одного обмана мало. Нужна новая политика в деревне, нужен новый
экономический и политический блок с Гучковыми - Милюковыми, с буржуазией.
Так можно представить три ситуации: август 1905 года, сентябрь 1917, июнь 1907,
чтобы нагляднее пояснить объективные основы тактики бойкота, ее связь с
взаимоотношением классов. Обман угнетенных классов угнетателями есть всегда, но
значение этого обмана в разные исторические моменты различно. Тактики нельзя
основывать только на том, что угнетатели обманывают народ; ее надо определять,
анализируя в целом взаимоотношения классов и развитие как внепарламентской, так и
парламентской борьбы.
Тактика участия в предпарламенте неверна, она не соответствует объективному
взаимоотношению классов, объективным условиям момента.
Надо было бойкотировать Демократическое совещание, мы все ошиблись, не сделав
этого, ошибка в фальшь не становится. Ошибку мы поправим, было бы искреннее
желание стать за революционную борьбу масс, было бы серьезное размышление об
объективных основах тактики.
Надо бойкотировать предпарламент. Надо уйти в Совет рабочих, солдатских и
крестьянских депутатов, уйти в профессиональные союзы, уйти вообще к массам. Надо
их звать на борьбу. Надо им дать правильный и ясный лозунг: разогнать
бонапартистскую банду Керенского с его поддельным предпарламентом, с этой
церетелевски-булыгинской думой. Меньшевики и эсеры не приняли, даже после

282
корниловщины, нашего компромисса, мирной передачи власти Советам (в коих у нас
тогда еще не было большинства), они скатились опять в болото грязных и подлых сделок
с кадетами. Долой меньшевиков и эсеров. Беспощадная борьба с ними. Беспощадное
изгнание их из всех революционных организаций, никаких переговоров, никакого
общения с этими друзьями Кишкиных, друзьями корниловских помещиков и
капиталистов.
Суббота, 23 сентября.
Троцкий был за бойкот. Браво, товарищ Троцкий!
Бойкотизм побежден во фракции большевиков, съехавшихся на Демократическое
совещание.
Да здравствует бойкот!
Ни в каком случае мириться с участием мы не можем и не должны. Фракция одного из
Совещаний - не высший орган партии, да и решения высших органов подлежат
пересмотру, на основании опыта жизни.
Надо, во что бы то ни стало, добиваться решения вопроса о бойкоте и пленумом
Исполнительного комитета и экстренным съездом партии. Надо взять сейчас вопрос о
бойкоте платформой для выборов на съезд и для всех выборов внутри партии. Надо
втянуть массы в обсуждение вопроса. Надо, чтобы сознательные рабочие взяли дело в
свои руки, проводя это обсуждение и оказывая давление на «верхи».
Невозможны никакие сомнения насчет того, что в «верхах» нашей партии заметны
колебания, которые могут стать гибельными, ибо борьба развивается, и в известных
условиях колебания, в известный момент, способны погубить дело. Пока не поздно, надо
всеми силами взяться за борьбу, отстоять правильную линию партии революционного
пролетариата.
У нас не все ладно в «парламентских» верхах партии; больше внимания к ним, больше
надзора рабочих за ними; компетенцию парламентских фракций надо определить строже.
Ошибка нашей партии очевидна. Борющейся партии передового класса не страшны
ошибки. Страшно было бы упорствование в ошибке, ложный стыд признания и
исправления ее.
Воскресенье, 24 сентября.
Съезд Советов отложен до 20 октября. Это почти равносильно отсрочке до греческих
календ при том темпе, каким живет Россия. Второй раз повторяется комедия,
разыгранная эсерами и меньшевиками после 20-21 апреля.

Ленин. Один из коренных вопросов революции (1917 г.)

Но лозунг: «власть Советам» очень часто, если не в большинстве случаев, понимается
совершенно неправильно в смысле: «министерство из партий советского большинства», и
на этом глубоко ошибочном мнении мы хотели бы подробнее остановиться.
«Министерство из партий советского большинства», это значит личная перемена в
составе министров, при сохранении в неприкосновенности всего старого аппарата
правительственной власти, аппарата насквозь чиновничьего, насквозь
недемократического, неспособного провести серьезные реформы, которые в программах
даже эсеров и меньшевиков значатся.
«Власть Советам» - это значит радикальная переделка всего старого государственного
аппарата, этого чиновничьего аппарата, тормозящего все демократическое, устранение
этого аппарата и замена его новым, народным, т. е. истинно демократическим аппаратом

283
Советов, т. е. организованного и вооруженного большинства народа, рабочих, солдат,
крестьян, предоставление почина и самостоятельности большинству народа не только в
выборе депутатов, но и в управлении государством, в осуществлении реформ и
преобразований.
Чтобы сделать эту разницу более ясной и наглядной, напомним одно ценное
признание, которое было сделано несколько времени тому назад газетой
правительственной партии, партии эсеров, «Делом Народа». Даже в тех министерствах, -
писала эта газета, - которые переданы министрам-социалистам (это писалось во время
пресловутой коалиции с кадетами, когда меньшевики и эсеры были министрами), даже в
этих министерствах весь аппарат управления остался старым, и он тормозит всю работу.
Оно и понятно. Вся история буржуазно-парламентарных, а в значительной степени и
буржуазно-конституционных, стран показывает, что смена министров значит очень мало,
ибо реальная работа управления лежит в руках гигантской армии чиновников. А эта
армия насквозь пропитана антидемократическим духом, связана тысячами и миллионами
нитей с помещиками и буржуазией, зависима от них на всяческие лады. Эта армия
окружена атмосферой буржуазных отношений, дышит только ею, она застыла,
заскорузла, окоченела, она не в силах вырваться из этой атмосферы, она не может
мыслить, чувствовать, действовать иначе как по-старому. Эта армия связана
отношениями чинопочитания, известных привилегий «государственной» службы, а
верхние ряды этой армии чрез посредство акций и банков закрепощены полностью
финансовому капиталу, в известной степени сами представляя из себя его агентов,
проводников его интересов и влияния.
Посредством этого государственного аппарата пытаться провести такие
преобразования, как отмена помещичьей собственности на землю без выкупа или хлебная
монополия и т. п., есть величайшая иллюзия, величайший самообман и обман народа.
Этот аппарат может служить республиканской буржуазии, создавая республику в виде
«монархии без монарха», как третья республика во Франции, но проводить реформы, не
то что уничтожающие, но хотя бы серьезно подрезывающие или ограничивающие права
капитала, права «священной частной собственности», на это такой государственный
аппарат абсолютно неспособен. Поэтому и получается всегда такая вещь, при
всевозможных «коалиционных» министерствах с участием «социалистов», что эти
социалисты, даже при условии полнейшей добросовестности отдельных лиц из их числа,
на деле оказываются пустым украшением или ширмой буржуазного правительства,
громоотводом народного возмущения от этого правительства, орудием обмана масс этим
правительством. Так было и с Луи Бланом в 1848 году, так было с тех пор десятки раз в
Англии и Франции при участии социалистов в министерстве, так было и с Черновыми и
Церетели в 1917 г., так было и так будет, пока держится буржуазный строй и сохраняется
в неприкосновенности старый, буржуазный, чиновничий, государственный аппарат.

Ленин. Русская революция и гражданская война (1917 г.)

Каковы данные о силе пролетариата и буржуазии в гражданской войне. Сила
большевиков только в численности пролетариев, в их сознательности, в симпатиях
эсеровских и меньшевистских «низов» (т. е. рабочих и беднейших крестьян) к
большевистским лозунгам. Что именно фактически эти лозунги увлекали за собой
большинство активных революционных масс в Питере 20-21 апреля и 18-го июня, и 3-4
июля, это факт.
При этом сравнении данных о «парламентских» выборах с данными о названных
массовых движениях вполне подтверждает по отношению к России наблюдение, много
раз делавшееся на Западе, именно: сила революционного пролетариата, с точки зрения
воздействия на массы и увлечения их на борьбу, несравненно больше во

284
внепарламентской борьбе, чем в борьбе парламентской. Это очень важное наблюдение по
вопросу о гражданской войне.
Понятно, почему все условия и вся обстановка парламентской борьбы и выборов
преуменьшает силу угнетенных классов по сравнению с той силой, которую они
фактически могут развертывать в гражданской войне.
Сила кадетов и корниловщины в силе богатства. Что англо-французский капитал и
империализм за кадетов и за корниловщину, это доказано длинным рядом политических
выступлений и прессой. Общеизвестно, как вся «правая» Московского совещания 12-го
августа бешено стояла за Корнилова и Каледина. Общеизвестно, как французская и
английская буржуазная пресса «помогали» Корнилову. Есть указания на помощь ему со
стороны банков.
Вся сила богатства встала за Корнилова, а какой жалкий и быстрый провал!
Общественные силы, кроме богачей, можно усмотреть у корниловцев лишь двоякие:
«дикая дивизия» и казачество. В первом случае это только сила темноты и обмана. Эта
сила тем больше страшна, чем больше печать остается в руках буржуазии. Пролетариат
подорвал бы, победив в гражданской войне, этот источник «силы» сразу и радикально.

Ленин. Доклад о праве отзыва на заседании ВЦИК (1917 г.)

Вопрос о перевыборах - это вопрос действительного осуществления демократического
начала. Во всех передовых странах принято и введено, что только выборные могут
говорить государственным законодательным языком. Но, давая право призывать для
ведения государственной машины, буржуазия умышленно не дала права отзыва - права
действительного контроля.
Однако во все исторические революционные времена, через все изменения
конституций красной нитью проходит разрешение права отзыва.
Демократическое представительство существует и признано везде, где есть
парламентский строй, но это право представительства ограничено тем, что народ имеет
право раз в два года голосовать, но часто оказывается, что его голосами прошли те, кто
помогает его же подавлять, а демократического права сместить, принять действенные
меры пресечения - народ не имеет.
В странах же, где уцелели старые демократические традиции, как, например, в
некоторых кантонах Швейцарии и некоторых штатах Америки - уцелело и
демократическое право отзыва.

Ленин. Люди с того света (1918 г.)

Прав был тов. Скворцов, который в двух-трех кратких, точно отчеканенных, простых,
спокойных и в то же время беспощадно резких фразах сказал правым эсерам: «Между
нами все кончено. Мы делаем до конца Октябрьскую революцию против буржуазии. Мы
с вами на разных сторонах баррикады».
А в ответ - потоки гладеньких-гладеньких фраз Чернова и Церетели, обходящих
заботливо только (только!) один вопрос, вопрос о Советской власти, об Октябрьской
революции. «Да не будет гражданской войны, да не будет саботажа», - заклинает Чернов,
от имени правых эсеров, революцию. И правые эсеры, проспавшие, точно покойники в
гробу, полгода - с июня 1917 по январь 1918, встают с мест и хлопают с ожесточением, с
упрямством. Это так легко и так приятно, в самом деле: решать вопросы революции
заклинаниями. «Да не будет гражданской войны, да не будет саботажа, да признают все

285
Учредительное собрание». Чем же это отличается, по сути дела, от заклинания: да
примирятся рабочие и капиталисты? Ровно ничем. Каледины и Рябушинские, вместе с их
империалистскими друзьями всех стран, ни от заклинаний сахарного сладкопевца
Чернова, ни от скучных, отдающих непонятой, непродуманной, извращенной книжкой
поучений Церетели не исчезнут и не изменят своей политики.
Либо победить Калединых и Рябушинских, либо сдать революцию. Либо победа в
гражданской войне над эксплуататорами, либо гибель революции. Так стоял вопрос во
всех революциях, и в английской XVII века, и во французской XVIII века, и в немецкой
XIX века. Как же это мыслимо, чтобы вопрос не стоял так в русской революции XX века?
Как же это волки станут агнцами?
Ни капли мысли у Церетели и Чернова, ни малейшего желания признать факт
классовой борьбы, которая не случайно, не сразу, не по капризу или злой воле кого бы то
ни было, а неизбежно, в долгом процессе революционного развития, превратилась в
гражданскую войну.
Тяжелый, скучный и нудный день в изящных помещениях Таврического дворца,
который и видом своим отличается от Смольного приблизительно так, как изящный, но
мертвый буржуазный парламентаризм отличается от пролетарского, простого, во многом
еще беспорядочного и недоделанного, но живого и жизненного советского аппарата. Там,
в старом мире буржуазного парламентаризма, фехтовали вожди враждебных классов и
враждебных групп буржуазии. Здесь, в новом мире пролетарски-крестьянского,
социалистического государства, угнетенные классы делают грубовато, неумело…

Ленин. Проект декрета о роспуске Учредительного собрания (1918 г.)

ТЕЗИСЫ

Российская революция, с самого начала своего, выдвинула Советы рабочих,

солдатских и крестьянских депутатов как массовую организацию всех трудящихся и
эксплуатируемых классов, единственно способную руководить борьбою этих классов за
их полное политическое и экономическое освобождение.
В течение всего первого периода российской революции Советы множились, росли и
крепли, на собственном опыте изживая иллюзии соглашательства с буржуазией,
обманчивость форм буржуазно-демократического парламентаризма, приходя
практически к выводу о невозможности освобождения угнетенных классов без разрыва с
этими формами и со всяким соглашательством. Таким разрывом явилась Октябрьская
революция, передавшая всю власть в руки Советов.
Учредительное собрание, выбранное по спискам, составленным до Октябрьской
революции, явилось выражением старого соотношения политических сил, когда у власти
были соглашатели и кадеты. Народ не мог тогда, голосуя за кандидатов партии эсеров,
делать выбора между правыми эсерами, сторонниками буржуазии, и левыми,
сторонниками социализма. Таким образом это Учредительное собрание, которое должно
было явиться венцом буржуазной парламентарной республики, не могло не встать
поперек пути Октябрьской революции и Советской власти.
Октябрьская революция, дав власть Советам и через Советы - трудящимся и
эксплуатируемым классам, вызвала отчаянное сопротивление эксплуататоров и в
подавлении этого сопротивления вполне обнаружила себя как начало социалистической
революции. Трудящимся классам пришлось убедиться на опыте, что старый буржуазный
парламентаризм пережил себя, что он совершенно несовместим с задачами

286
осуществления социализма, что не общенациональные, а только классовые учреждения
(каковы Советы) в состоянии победить сопротивление имущих классов и заложить
основы социалистического общества. Всякий отказ от полноты власти Советов, от
завоеванной народом Советской республики, в пользу буржуазного парламентаризма и
Учредительного собрания, был бы теперь шагом назад и крахом всей Октябрьской
рабоче-крестьянской революции.
Собравшееся 5-го января Учредительное собрание дало, в силу изложенных выше
обстоятельств, большинство партии правых эсеров, партии Керенского, Авксентьева и
Чернова. Естественно, эта партия отказалась принять к обсуждению совершенно точное,
ясное, не допускавшее никаких кривотолков, предложение верховного органа Советской
власти, ЦИК Советов, признать программу Советской власти, признать «Декларацию
прав трудящегося и эксплуатируемого народа», признать Октябрьскую революцию и
Советскую власть. Тем самым Учредительное собрание разорвало всякую связь между
собой и Советской республикой России. Уход с такого Учредительного собрания
фракций большевиков и левых эсеров, которые составляют сейчас заведомо громадное
большинство в Советах и пользуются доверием рабочих и большинства крестьян, был
неизбежен.
На деле партии правых эсеров и меньшевиков ведут, вне стен Учредительного
собрания, самую отчаянную борьбу против Советской власти, открыто призывая в своих
органах к свержению ее, называя произволом и беззаконием необходимое для
освобождения от эксплуатации подавление силой трудящихся классов сопротивления
эксплуататоров, защищая служащих капиталу саботажников, доходя до неприкрашенных
призывов к террору, который «неизвестными группами» и начал уже осуществляться.
Ясно, что оставшаяся часть Учредительного собрания могла бы, в силу этого, играть роль
только прикрытия борьбы контрреволюционеров за свержение Советской власти.

ПРОЕКТ ДЕКРЕТА

1. Исторический подход развивающейся русской революции к конфликту между

Учредительным собранием и Советской властью:
- Советы как единственная народная сила, добившая монархию;
- рост и укрепление Советов с 28.II. вплоть до 25.X.;
- выборы в Учредительное собрание до раскола с.-р. и до Великой Октябрьской
революции;
- выборы с.-р. по советским спискам.
2. Уход из Учредительного собрания обеих партий заведомого большинства и в
Советах и в трудящихся массах, беков и левых с.-р-ов, показал наглядно разрыв с
Советами, создал невозможное положение.
3. Для социалистической революции необходимы не так называемые «общенародные»
учреждения буржуазного парламентаризма, а классовые учреждения трудящихся и
эксплуатируемых масс.
Развитие русской революции изжило буржуазный парламентаризм в ходе борьбы и
соглашательства, создав советскую республику как форму диктатуры пролетариата и
беднейшего крестьянства.
4. На прямой и открытый запрос ЦИК Учредительное собрание не ответило...
5. Партия правых с.-р. и меньшевиков вне Учредительного собрания ведет бешеную
контрреволюционную борьбу против Октябрьской революции.

287
 6. Итог: Учредительное собрание, в его оставшейся части, есть прикрытие борьбы
контрреволюционеров за свержение Советской власти...
7. Учредительное собрание распускается.
8. Этот проект декрета вносится сегодня же в ЦИК.

Ленин. Речь о роспуске Учредительного собрания на заседании ВЦИК

(6 (19) января 1918 г.)
Революция выдвинула две силы - объединение масс с целью низвержения царизма и
организации трудящегося народа. Когда я слышу от противников Октябрьской
революции крики о несбыточности и утопичности идей социализма, я обыкновенно в
таких случаях задаю им простой и ясный вопрос: что за явление - Советы? Результатом
чего является нарождение этих небывалых еще в истории развития мировой революции
народных организаций? И на этот вопрос я ни от кого не получал и не мог получить
определенного ответа. Из-за косной защиты буржуазного строя они идут против этих
мощных организаций, возникновения которых не наблюдалось еще ни в одной из
революций мира. Кто борется против помещиков, тот идет в Советы крестьянских
депутатов. Советы обнимают всякого и каждого, кто, не желая бездействовать, идет по
пути творческой работы. Они покрыли сетью всю страну, и чем гуще будет эта сеть
народных Советов, тем менее будет возможна эксплуатация представителей трудового
народа, ибо существование Советов несовместимо с процветанием буржуазного строя; в
этом источник всех этих противоречий представителей буржуазии, ведущих свою борьбу
против наших Советов исключительно во имя своих интересов.
Переход от капитализма к строю социалистическому сопровождается долгой и
упорной борьбой. Российская революция, свергнув царизм, должна была неизменно идти
дальше, не ограничиваясь торжеством буржуазной революции, ибо война и созданные ею
неслыханные бедствия изнуренных народов создали почву для вспышки социальной
революции. И поэтому нет ничего смехотворнее, когда говорят, что дальнейшее развитие
революции, дальнейшее возмущение масс вызвано какой-либо отдельной партией,
отдельной личностью или, как они кричат, волей «диктатора». Пожар революции
воспламенился исключительно благодаря неимоверным страданиям России и всем
условиям, созданным войною, которая круто и решительно поставила вопрос перед
трудовым народом: либо смелый, отчаянный я бесстрашный шаг, либо погибай - умирай
голодной смертью.
И революционный огонь проявился в том, что Советы - эта опора трудовой революции
- были созданы. Русский народ совершил гигантский скачок - прыжок от царизма к
Советам. Это неопровержимый и нигде еще небывалый факт. И в то время, когда
буржуазные парламенты всех стран и государств, связанные рамками капитализма и
собственности, никогда и нигде не оказывали никакой поддержки революционному
движению, - Советы, разжигая пожар революции, повелительно диктуют народу: -
борись, бери в свои руки все и организуйся. Нет сомнения, что в процессе развития
революции, вызванного силою Советов, встретится ряд всевозможных ошибок и
промахов - но ни для кого не тайна, что всякое революционное движение неизменно
всегда сопровождается временным проявлением хаоса, разрухи и беспорядков.
Буржуазное общество есть та же война, та же бойня, и это явление вызвало и обострило
конфликт между Учредительным собранием и Советами, и все, кто указывает нам на то,
что мы, когда-то защищая Учредительное собрание, теперь его «разгоняем», - у тех
мысли нет ни зерна и только пышные пустые фразы. Ибо некогда, по сравнению с
царизмом и республикой Керенского, Учредительное собрание было для нас лучше их
пресловутых органов власти, но, по мере возникновения Советов, последние, конечно,
как всенародные революционные организации, стали несравненно выше всех

288
парламентов всего мира, и это явление я подчеркивал еще в апреле месяце. Советы,
совершая коренную ломку буржуазной и помещичьей собственности, способствуя
окончательному перевороту, сметающему все следы буржуазного строя, толкнули нас на
путь, который привел народ к строительству своей жизни. Мы взялись уже за это великое
строительство и прекрасно сделали, что взялись. Нет сомнения, что социалистическая
революция не может сразу быть преподнесенной народу в чистеньком, гладеньком,
безукоризненном виде, не может не сопровождаться гражданской войной и проявлением
саботажа и сопротивлением. И те, кто доказывает вам противное - те либо лгуны, либо
человеки в футляре.

Ленин. Проект изменений партийной программы РСДРП (1917 г.)

Партия пролетариата не может ограничить своих стремлений буржуазно-
парламентарной демократической республикой, которая везде в мире сохраняет и
стремится увековечить монархические орудия угнетения масс, именно: полицию,
постоянную армию, привилегированное чиновничество.
Партия борется за более демократическую пролетарски-крестьянскую республику, в
которой полиция и постоянная армия совершенно устраняются и заменяются всеобщим
вооружением народа, поголовной милицией; все должностные лица, без всякого изъятия,
становятся не только выборными, но и сменяемыми в любое время по требованию
большинства их избирателей; плата всем без изъятия должностным лицам определяется в
размере, не превышающем среднюю плату хорошему рабочему; парламентарно-
представительные учреждения заменяются постепенно советами представителей народа
(от разных классов и профессий или от разных мест), в одно и то же время
законодательствующими и проводящими в жизнь свои законы.

Ленин. Послесловие к тезисам по вопросу о немедленном заключении

сепаратного и аннексионистского мира (1918 г.)
Приведенные выше тезисы были прочтены мной перед небольшим частным
совещанием партийных работников 8 января 1918 года. Обсуждение их показало три
мнения в партии по данному вопросу: около половины участников высказалось за
революционную войну (эту точку зрения иногда называли «московской», ибо ее раньше
других организаций приняло Московское областное бюро нашей партии); затем около
четверти за т. Троцкого, предлагавшего «объявить состояние войны прекращенным,
армию демобилизовать и отвести по домам, но мира не подписывать», и, наконец, около
четверти за меня.
Создавшееся положение дел в партии чрезвычайно напоминает мне положение дел
летом 1907 года, когда огромное большинство большевиков было за бойкот III Думы,
когда я защищал участие в ней, наряду с Даном, и подвергался за это ожесточеннейшим
нападкам за свой оппортунизм. Объективно, вопрос стоит теперь, равным образом,
вполне аналогично: как и тогда, большинство партийных работников, исходя из самых
лучших революционных побуждений и лучших партийных традиций, дает увлечь себя
«ярким» лозунгом, не схватывая новой общественно-экономической и политической
ситуации, не учитывая изменения условий, требующего быстрого, крутого изменения
тактики. И весь мой спор, как и тогда, приходится сосредоточить на выяснении того, что
марксизм требует учета объективных условий и их изменения, что надо ставить вопрос
конкретно, применительно к этим условиям, что коренная перемена состоит теперь в
создании республики Советов России, что выше всего и для нас и с международно-
социалистической точки зрения сохранение этой республики, уже начавшей

289
социалистическую революцию, что в данный момент лозунг революционной войны со
стороны России означал бы либо фразу и голую демонстрацию, либо равнялся бы
объективно падению в ловушку, расставляемую нам империалистами, которые желают
втянуть нас в продолжение империалистской войны, как слабую пока еще частичку, и
разгромить возможно более дешевым путем молодую республику Советов.

Ленин. Третий Всероссийский съезд Советов рабочих солдатских и

крестьянских депутатов (1918 г.)
Выслушав сегодня ораторов справа, выступавших с возражениями по моему докладу,
я удивляюсь, как они до сих пор не научились ничему и забыли все то, что они всуе
называют «марксизмом». Один из возражавших мне ораторов заявил, что мы стояли за
диктатуру демократии, что мы признавали власть демократии. Это заявление столь
нелепо, столь абсурдно и бессмысленно, что является сплошным набором слов. Это все
равно, что сказать - железный снег, или что-либо вроде этого. (Смех.) Демократия есть
одна из форм буржуазного государства, за которую стоят все изменники истинного
социализма, оказавшиеся ныне во главе официального социализма и утверждающие, что
демократия противоречит диктатуре пролетариата. Пока революция не выходила из
рамок буржуазного строя, - мы стояли за демократию, но, как только первые проблески
социализма мы увидели во всем ходе революции, - мы стали на позиции, твердо и
решительно отстаивающие диктатуру пролетариата.
И странно, что люди, которые не могут или не хотят понять этой простой истины об
определении смысла слов «демократия» и «диктатура пролетариата», осмеливаются
выступать перед столь многочисленным собранием с таким старым, никуда не годным
хламом, которым пестрят все речи господ возражателей. Демократия - формальный
парламентаризм, а на деле - беспрерывное жестокое издевательство, бездушный,
невыносимый гнет буржуазии над трудовым народом. И возражать против этого могут
только те, которые не являются истинными представителями рабочего класса, а жалкие
человеки в футляре, которые все время стояли далеко в стороне от жизни, спали и,
заснув, под подушкой бережно держали старую, истрепанную, никому не нужную
книжку, которая является для них путеводителем и учебником в деле насаждения
официального социализма. Но ум десятков миллионов творцов создает нечто неизмеримо
более высокое, чем самое великое и гениальное предвидение. Истинный, революционный
социализм раскололся не только сегодня, а с начала войны. Нет ни одной страны, нет ни
одного государства, в котором не было бы этого знаменательного раскола, этой трещины
в учении социализма. И это прекрасно, что он раскололся!
В ответ на обвинение нас в том, что мы боремся против «социалистов», мы можем
сказать только, что в эпоху парламентаризма эти сторонники последнего больше уже
ничего общего с социализмом не имеют, а загнили, устарели, отстали и перешли, в конце
концов, на сторону буржуазии. «Социалисты», которые кричали во время войны,
вызванной империалистскими побуждениями международных грабителей, о «защите
родины», - это не социалисты, а прихвостни, прихлебатели буржуазии.
Те, кто так много говорит о диктатуре демократии, - те бросают только
бессмысленные, нелепые фразы, в которых нет ни экономического знания, ни
политического понимания.
Один из возражателей говорил здесь, что Парижская Коммуна может гордиться тем,
что во время восстания парижских рабочих в их среде не было насилий и произвола, - но
нет сомнения, что Коммуна пала только потому, что она недостаточно использовала в
нужный момент вооруженную силу, хотя и осталась в истории бессмертной, ибо первой
на деле осуществляла идею о диктатуре пролетариата.

290
 Ленин. Чрезвычайный железнодорожный съезд (5-30 января (18
января-12 февраля) 1918 г.)
Мы с самого начала революции - с апреля 1917 года - говорили открыто и прямо, что
Советы гораздо более высокая, гораздо более совершенная, гораздо более целесообразная
форма демократии, демократии трудящихся, чем Учредительное собрание.
Учредительное собрание объединяет все классы, значит и классы эксплуататоров, значит
и имущие, значит и буржуазию, значит и тех, кто получил образование за счет народа, за
счет эксплуатируемых, выделившихся из него, чтобы присоединиться к капиталистам,
чтобы свои знания превратить в орудие угнетения народа, потому что они обращают свои
знания, высшие завоевания знания на борьбу против трудящихся. А мы говорим: когда
начинается революция - она есть революция трудящихся и эксплуатируемых, - и только
организации трудящихся, только организации эксплуатируемых принадлежит вся власть
в государстве; этот демократизм несравненно выше, чем демократизм старый. Советы не
выдуманы какой-нибудь партией. Вы прекрасно знаете, что не было такой партии,
которая могла бы выдумать их. Они вызваны к жизни революцией в 1905 году. Тогда, как
ни мало существовали Советы, тогда уже ясно было, что единственная прочная опора
народной борьбы с самодержавием есть Советы. Как только Советы приходили в упадок,
заменялись общенациональными представительными учреждениями, - мы видели в этих
учреждениях, во всех Думах, съездах, собраниях - выступали кадеты, капиталисты,
эксплуататоры, начиналось соглашательство с царем, и органы народного движения
приходили в упадок и гибла революция. Поэтому, когда революция 1917 года не только
возродила Советы, но покрыла сетью их всю страну, они обучили рабочих, солдат и
крестьян тому, что они могут и должны взять всю власть в свои руки в государстве не
так, как в буржуазных парламентах: там каждый гражданин имеет равные права с
другими гражданами. От того, что рабочий провозгласит свое равенство с Рябушинским,
а крестьянин себя - равным помещику с 12 тыс. десятин земли, от этого сладко жить не
будет бедным. Поэтому самая лучшая демократическая форма, самая лучшая
демократическая республика - это власть без помещиков и богатых.
Русский народ в силу того, что у нас война, неслыханная разруха, голод, опасность
гибели, прямой физической гибели миллионов народа, - в силу этого он скорее пережил
на опыте все и составил решение за несколько месяцев. В апреле месяце, когда 20 числа
раненый Линде вывел солдат на улицу Петрограда, дабы свергнуть правительство
Милюкова и Гучкова, через длинный период министерской чехарды, когда все партии
прикладывались к кадетам и выбрасывали программы одна красивее и заманчивее и
широковеща-тельнее другой, народ удостоверился, что ничего не выходит, что ему
обещают мир, а на деле ведут в наступление: в июне 1917 года десятки тысяч солдат
погибли, потому что был тайный договор царя с европейскими империалистами, который
подтвердил Керенский. На этом опыте, на собственном опыте, не в силу пропаганды,
народ сравнил социалистическую власть Советов и буржуазную республику и вынес
убеждение в том, что для интересов трудящихся и эксплуатируемых не годятся старые
реформы и старые учреждения буржуазного империализма, - годится для этого только
власть Советов, в которые люди свободны выбирать своих представителей, как рабочие,
так и солдаты и крестьяне и железнодорожники, и все трудящиеся, и свободно отзывают
назад своих депутатов, которые не удовлетворяют требованиям и желаниям народа. В
Советах не для того присутствуют, чтобы трактовать законы, блистать парламентскими
речами, но для того, чтобы осуществить свободы и сбросить иго эксплуатации. Рабочие
сами построят государство на новых началах, построят новую жизнь новой России, в
которой не будут иметь места эксплуататоры. Вот что создало Советы, вот почему мы
говорили, что опыт русской революции показал людям и подтвердил то, на что мы давно
указывали, что Советская власть гораздо более высокая форма демократии, чем
буржуазные республики, те, что в западных европейских государствах сложились;
настоящая демократия, трудящиеся, рабочие могут и должны господствовать над
нетрудящимися, над эксплуататорским составом общества, рабочие, солдаты, крестьяне и
291
железнодорожники сами могут быть хозяевами, производить обмен продуктов городов и
деревень, установить справедливую заработную плату без помещиков и капиталистов.

***

Товарищи, записки, которые лежат передо мною, делятся на две группы: одна ставит
вопрос об Учредительном собрании - это одна группа. Другая группа - о голоде и о
хозяйственной разрухе. Я отвечу по этим двум группам, соединяя записки постольку,
поскольку они относятся более или менее к одинаковой теме. Что касается
Учредительного собрания, то у нас спрашивают: справедливо ли было распускать
Учредительное собрание и не следовало ли бы собрать новое Учредительное собрание?
Или не было ли бы правильнее поставить вопрос на народный референдум, прежде чем
Учредительное собрание распускать? Нет, товарищи, ни референдумом, ни новым
Учредительным собранием помочь делу нельзя. Так сложились партии в России. Кому
сочувствуют капиталисты, кому рабочие и крестьяне - это мы видели. Советская власть
создалась ни по чьему-либо декрету, ни по постановлению какой-либо партии, потому
что она выше партий, потому что она составлена по революционному опыту, по опыту
миллионов людей; вовсе не случайно в 1905 году Советы родились, а в 1917 году
выросли и учредили такую новую республику, которой нет в европейских странах и не
будет, пока там господствует капитал. Но Советская республика победит всюду, и тогда
капиталу будет нанесен решительный удар. Я должен указать на то, что Учредительное
собрание и референдум построены по старым образцам буржуазного парламентаризма, и
народное голосование, благодаря господству капитала, вынуждено с ним считаться и
торговаться. А Советская власть дает не таких представителей, которые фехтуют в
парламентах и обмениваются блестящими речами, создавая прочное господство капитала
и чиновничьего аппарата. А Советская власть идет от самих трудящихся масс, она дает не
парламент, а собрание трудовых представителей, которое издает законы, исполняющиеся
непосредственно, проходящие в жизнь и ставящие своей задачей борьбу с
эксплуататорами. Учредительное собрание старого образца и референдумы старого
образца ставили свой задачей объединить волю всей нации и создать возможность
дружно жить волкам и овцам, эксплуататорам и эксплуатируемым. Нет, мы не хотим
этого. Все это мы пережили и перепробовали. С нас всего этого довольно. И мы
убеждены в том, что большинству рабочих, крестьян и солдат этого довольно. В такое
время, когда война заставляет делать целый ряд героических усилий для того, чтобы либо
вырваться из рук капитала, либо погибнуть, нас заставляют делать опыт, который
производился уже в европейских странах и который дал бы нам старый буржуазный
капитализм и общенациональное представительство, а не представительство трудящихся
масс. Нам нужно представительство не буржуазное, а представительство
эксплуатируемых и угнетенных, которое будет вести беспощадную борьбу с
эксплуататорами. Вот какое намерение Советской власти; в нее не входят ни парламент,
ни референдум. Она выше этого, она дает возможность трудящимся, если они не
довольны своей партией, переизбрать своих делегатов, передать власть другой партии и
переменить правительство без малейшей революции, потому что опыт Керенского -
Каледина и буржуазной Рады показал, что борьба против Советской власти невозможна.
И если теперь найдутся в России десятки людей, которые борются против Советской
власти, то таких чудаков немного, а через несколько недель не будет и совсем, и
Советская власть восторжествует, как организация угнетаемого класса для свержения
угнетателей и для удаления эксплуататоров.

292
 Ленин. Седьмой экстренный съезд РКП(б) (1918 г.)
Да, повороты истории очень тяжелы, - у нас все такие повороты тяжелы. Когда в 1907
году мы подписали неслыханно позорный внутренний договор со Столыпиным, когда мы
вынуждены были пройти через хлев столыпинской Думы, принимали на себя
обязательства, подписывая монархические бумажки, мы переживали то же самое в
маленьком масштабе, по сравнению с теперешним. Тогда люди, принадлежащие к
лучшему авангарду революции, говорили (у них тоже не было тени сомнения в своей
правоте): «Мы - гордые революционеры, мы верим в русскую революцию, мы в
легальные столыпинские учреждения никогда не пойдем». Пойдете. Жизнь масс, история
- сильнее, чем ваши уверения. Не пойдете, так вас история заставит.
Это были очень левые, от которых при первом повороте истории ничего, как от
фракции, кроме дыму, не осталось. Если мы сумели остаться революционерами, работать
при мучительных условиях и выйти из этого положения снова, сумеем выйти и теперь,
потому что это не наш каприз, потому что это объективная неизбежность, которая в
стране, разоренной до последней степени, создалась потому, что европейская революция,
вопреки нашему желанию, посмела запоздать, а немецкий империализм, вопреки нашему
желанию, посмел наступать.
Тут надо уметь отступать. Невероятно горькой, печальной действительности фразой
от себя не закрыть; надо сказать: дай бог отступить в полупорядке. Мы в порядке
отступить не можем, - дай бог отступить в полупорядке, выиграть малейший промежуток
времени, чтобы больная часть нашего организма хоть сколько-нибудь рассосалась.
Организм в целом здоров: он преодолеет болезнь. Но нельзя требовать, чтобы он
преодолел ее сразу, моментально, нельзя остановить бегущую армию. Когда я одному из
наших молодых друзей, который желал быть левым, говорил: товарищ, отправьтесь на
фронт, посмотрите, что там делается в армии, - это было принято за обидное
предложение: «нас хотят сослать в ссылку, чтобы мы здесь не агитировали за великие
принципы революционной войны». Предлагая это, я, право, не рассчитывал на отправку
фракционных врагов в ссылку: это было предложение посмотреть на то, что армия начала
неслыханно бежать. И раньше мы это знали, и раньше нельзя было закрывать глаза на то,
что там разложение дошло до неслыханных фактов, до продажи наших орудий немцам за
гроши. Это мы знали, как знаем и то, что армию нельзя удержать, и отговорка, что немец
не наступит, была величайшей авантюрой. Если европейская революция опоздала
родиться, нас ждут самые тяжелые поражения, потому что у нас нет армии, потому что у
нас нет организации, потому что этих двух задач решить сейчас нельзя. Если ты не
сумеешь приспособиться, не расположен идти ползком на брюхе, в грязи, тогда ты не
революционер, а болтун, и не потому я предлагаю так идти, что это мне нравится, а
потому, что другой дороги нет, потому что история сложилась не так приятно, что
революция всюду созревает одновременно.

***

Было бы крайне ошибочным, мне кажется, если бы мы международное значение

нашей революции ограничивали призывами, лозунгами, демонстрациями, воззваниями и
т. д. Этого мало. Мы должны конкретно показать европейским рабочим, за что мы
взялись, как взялись, как это понимать, это толкнет их конкретно на вопрос, как
социализма добиться. Тут они должны посмотреть: русские берутся за хорошую задачу, и
если берутся плохо, то мы сделаем это лучше. Для этого как можно больше конкретного
материала нужно дать и сказать, что нового мы создать попытались. В Советской власти
мы имеем новый тип государства; постараемся обрисовать его задачи, конструкцию,
постараемся объяснить, почему этот новый тип демократии, в котором так много
хаотического, несуразного, что составляет в нем живую душу — переход власти к
трудящимся, устранение эксплуатации, аппарата для подавления. Государство есть

293
аппарат для подавления. Надо подавлять эксплуататоров, но их подавлять нельзя
полицией, их может подавлять только сама масса, аппарат должен быть связан с массами,
должен ее представлять, как Советы. Они гораздо ближе к массам, они дают возможность
стоять ближе к ней, они дают больше возможности воспитывать эту массу. Мы знаем
прекрасно, что русский крестьянин стремится к тому, чтобы учиться, но мы хотим, чтобы
он учился не из книг, а из собственного опыта.
Советская власть есть аппарат — аппарат для того, чтобы масса начала немедленно
учиться управлению государством и организации производства в общенациональном
масштабе. Это гигантски трудная задача. Но исторически важно то, что мы беремся за ее
решение, и решение не только с точки зрения лишь нашей одной страны, но и призывая
на помощь европейских рабочих. Мы должны сделать конкретное разъяснение нашей
программы именно с этой общей точки зрения. Вот почему мы считаем, что это есть
продолжение пути Парижской Коммуны. Вот почему мы уверены, что, вставши на этот
путь, европейские рабочие сумеют нам помочь. Им лучше сделать то, что мы делаем,
причем центр тяжести с формальной точки зрения переносится на конкретные условия.
Если в старое время было особенно важно такое требование, как гарантия права
собраний, то наша точка зрения на право собраний состоит в том, что никто теперь не
может помешать собраниям, и Советская власть должна обеспечить только зал для
собраний. Для буржуазии важно общее прокламирование широковещательных
принципов: «Все граждане имеют право собираться, но собираться под открытым небом,
— помещений мы вам не дадим». А мы говорим: «Поменьше фраз и побольше сути».
Необходимо отобрать дворцы, — и не только Таврический, но и многие другие, — а о
праве собраний мы молчим. И это надо распространить на все остальные пункты
демократической программы. Нам надо судить самим. Граждане должны участвовать
поголовно в суде и в управлении страны. И для нас важно привлечение к управлению
государством поголовно всех трудящихся. Это — гигантски трудная задача. Но
социализма не может ввести меньшинство — партия. Его могут ввести десятки
миллионов, когда они научатся это делать сами.
Нашу заслугу мы видим в том, что мы стремимся к тому, чтобы помочь массе взяться
за это самим немедленно, а не учиться этому из книг, из лекций. Вот почему, если мы эти
наши задачи конкретно и ясно выскажем, мы толкнем все европейские массы на
обсуждение этого вопроса и на практическую его постановку. Мы, может быть, делаем
плохо то, что необходимо делать, но мы толкаем массы на то, что они должны делать.
Если то, что делает наша революция, не случайность, — а мы в этом глубоко убеждены,
— не продукт решения нашей партии, а неизбежный продукт всякой революции, которую
Маркс назвал народной, т. е. такой, которую творят народные массы сами своими
лозунгами, своими стремлениями, а не повторением программы старой буржуазной
республики, — если мы это ставим так, то мы достигнем самого существенного. И здесь
мы подходим к вопросу о том, следует ли уничтожать различия между программами
максимум и минимум. И да и нет. Я не боюсь этого уничтожения, потому что та точка
зрения, которая была еще летом, теперь не должна иметь места. Я говорил «рано» тогда,
когда мы еще не взяли власти, — теперь, когда мы эту власть взяли и ее испытали, — это
не рано.
Мы должны теперь вместо старой программы писать новую программу Советской
власти, нисколько не отрекаясь от использования буржуазного парламентаризма. Думать,
что нас не откинут назад, — утопия.
Исторически отрицать нельзя, что Россия создала Советскую республику. Мы
говорим, что при всяком откидывании назад, не отказываясь от использования
буржуазного парламентаризма, — если классовые, враждебные силы загонят нас на эту
старую позицию, — мы будем идти к тому, что опытом завоевано, — к Советской власти,
к советскому типу государства, государства типа Парижской Коммуны. Это нужно
выразить в программе. Вместо программы-минимум мы введем программу Советской

294
власти. Характеристика нового типа государства должна занять видное место в нашей
программе.
Ясно, что мы сейчас не можем выработать программу. Мы должны выработать
основные ее положения и сдать в комиссию или в Центральный Комитет для выработки
основных тезисов. Даже проще: разработка возможна на основании той резолюции о
Брест-Литовской конференции, которая дала уже тезисы. На основании опыта русской
революции должна быть сделана такая характеристика Советской власти и затем
предложение практических преобразований.

***

Мне кажется, что предыдущий оратор неправ. Массы не такие дети и понимают, что
борьба чрезвычайно серьезна. Они видели, как раньше нас отбрасывали назад, хотя бы в
июле. Выкинуть эти слова невозможно. Ни в коем случае не следует делать вид, будто бы
мы буржуазных парламентских учреждений совершенно не ценим. Они — громадный
шаг вперед по сравнению с предыдущим. Так что, выкидывая эти слова, мы создаем
впечатление того, чего еще нет, — абсолютной прочности достигнутой ступени. Мы
знаем, что этого еще нет. Это будет, когда международное движение поддержит. Я готов
вычеркнуть слова «ни в коем случае», можно оставить слова «партия не откажется от
использования», но открывать дорогу чисто анархическому отрицанию буржуазного
парламентаризма мы не можем. Это — ступени, непосредственно связанные одна с
другой, всякое отбрасывание назад может вернуть нас к этой ступени. Я не считаю,
чтобы у масс это вызвало надлом. Если понимать под массами совершенно политически
необразованных людей — они не поймут, а члены партии и сочувствующие поймут это,
поймут, что мы не считаем завоеванные позиции окончательно укрепленными. Если мы
гигантским напряжением воли разовьем энергию всех классов, укрепим эту позицию,
тогда мы прошлого не станем вспоминать. Но для этого нужна поддержка Европы. А
теперь сказать, что мы можем работать при худших условиях, — никакого надлома масс
не получится.

***

Дальше придется переделать все, примерно, следующим образом:

Революция 25 октября (7 ноября) 1917 г. осуществила в России диктатуру
пролетариата, поддержанного беднейшим крестьянством или полупролетариями.
Эта диктатура ставит перед коммунистической партией в России задачу довести до
конца, завершить начатую уже экспроприацию помещиков и буржуазии, передачу всех
фабрик, заводов, железных дорог, банков, флота и прочих средств производства и
обращения в собственность Советской республики; использовать союз городских
рабочих и беднейших крестьян, давший уже отмену частной собственности на землю и
закон о той переходной форме от мелкого крестьянского хозяйства к социализму,
которую современные идеологи ставшего на сторону пролетариев крестьянства назвали
социализацией земли, для постепенного, но неуклонного перехода к общей обработке
земли и к крупному социалистическому земледелию; закрепить и развить дальше
федеративную республику Советов, как неизмеримо более высокую и прогрессивную
форму демократии, чем буржуазный парламентаризм, и как единственный тип
государства, соответствующий, на основании опыта Парижской Коммуны 1871 года, а
равно опыта русских революций 1905 и 1917-1918 годов, переходному периоду от
капитализма к социализму, т. е. периоду диктатуры пролетариата; всесторонне и
всемерно использовать зажженный в России факел всемирной социалистической

295
революции для того, чтобы, парализуя попытки империалистских буржуазных государств
вмешаться во внутренние дела России или объединиться для прямой борьбы и войны
против социалистической Советской республики, перенести революцию в более
передовые и вообще во все страны.

ДЕСЯТЬ ТЕЗИСОВ О СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Укрепление и развитие Советской власти

Укрепление и развитие Советской власти, как формы, - опытом уже проверенной,

массовым движением и революционной борьбой выдвинутой формы, - диктатуры
пролетариата и беднейшего крестьянства (полупролетариев). Укрепление и развитие
должны состоять в осуществлении (более широком, всеобщем и планомерном
осуществлении) тех заданий, которые исторически на эту форму государственной власти,
на этот новый тип государства, ложатся, именно:
(1) объединение и организация угнетенных капитализмом трудящихся и
эксплуатируемых масс и только их, т. е. только рабочих и беднейших крестьян,
полупролетариев, при автоматическом исключении эксплуататорских классов и богатых
представителей мелкой буржуазии;
(2) объединение наиболее деятельной, активной, сознательной части угнетенных
классов, их авангарда, который должен воспитывать поголовно все трудящееся население
к самостоятельному участию в управлении государством не теоретически, а практически.
(4) (3) Уничтожение парламентаризма (как отделение законодательной работы от
исполнительной); соединение законодательной и исполнительной государственной
работы. Слияние управления с законодательством.
(3) (4) Более тесная связь с массами всего аппарата государственной власти и
государственного управления, чем прежние формы демократизма.
(5) Создание вооруженной силы рабочих и крестьян, наименее оторванной от народа
(Советы = вооруженные рабочие и крестьяне). Организованность всенародного
вооружения, как один из первых шагов к полному осуществлению вооружения всего
народа.
(6) Более полный демократизм, в силу меньшей формальности, большей легкости
выбора и отзыва.
(7) Тесная связь (и непосредственная) с профессиями и с производительными -
экономическими единицами (выборы по заводам, по местным крестьянским и кустарным
округам). Эта тесная связь дает возможность осуществлять глубокие социалистические
преобразования.
(8) (Отчасти, если не целиком, входит в предыдущее) - возможность устранить
бюрократию, обойтись без нее, начало реализации этой возможности.
(9) Перенесение центра тяжести в вопросах демократизма с формального признания
формального равенства буржуазии и пролетариата, бедных и богатых на практическую
осуществимость пользования свободой (демократией) трудящейся и эксплуатируемой
массой населения.
(10) Дальнейшее развитие советской организации государства должно состоять в том,
чтобы каждый член Совета обязательно нес постоянную работу по управлению
государством, наряду с участием в собраниях Совета; - а затем в том, чтобы все
население поголовно привлекалось постепенно как к участию в советской организации

296
(при условии подчинения организациям трудящихся), так и к несению службы
государственного управления.
Выполнение этих задач требует
а) В области политической:
развить Советскую республику.
распространение советской конституции, по мере прекращения сопротивления
эксплуататоров, на все население;
федерация наций, как переход к сознательному и более тесному единству трудящихся,
научившихся добровольно подниматься выше национальной розни;
обязательно беспощадное подавление сопротивления эксплуататоров; нормы «общей»
(т. е. буржуазной) демократии подчиняются этой цели, уступают ей:
«Свободы» и демократия не для всех, а для трудящихся и эксплуатируемых масс в
интересах их освобождения от эксплуатации; беспощадное подавление эксплуататоров;
NB: центр тяжести передвигается от формального признания свобод (как было при
буржуазном парламентаризме) к фактическому обеспечению пользования свободами со
стороны трудящихся, свергающих эксплуататоров.
Например, от признания свободы собраний к передаче всех лучших зал и помещений
рабочим, от признании свободы слова к передаче всех лучших типографий в руки
рабочих и т. д.
Переход через Советское государство к постепенному уничтожению государства
путем систематического привлечения все большего числа граждан, а затем
и поголовно всех граждан к непосредственному и ежедневному несению своей доли тягот
по управлению государством.
б) В области экономической:
социалистическая организация производства в общегосударственном масштабе:
управляют рабочие организации (профессиональные союзы, фабрично-заводские
комитеты и т. д.) под общим руководством Советской власти, единственно суверенной.
Тоже - транспорт и распределение (сначала государственная монополия «торговли»,
затем замена, полная и окончательная, «торговли» - планомерно-
организованным распределением через союзы торгово-промышленных служащих, под
руководством Советской власти).
— Принудительное объединение всего населения в потребительско-производительные
коммуны.
Не отменяя (временно) денег и не запрещая отдельных сделок купли-продажи
отдельными семьями, мы должны прежде всего сделать обязательным, по закону,
проведение всех таких сделок через потребительски-производительные коммуны.
— Немедленный приступ к полному осуществлению всеобщей трудовой повинности,
с наиболее осторожным и постепенным распространением ее на мелкое, живущее своим
хозяйством без наемного труда крестьянство;
первой мерой, первым шагом к всеобщей трудовой повинности должно быть введение
потребительски-рабочих (бюджетных) книжек (обязательное введение), для всех богатых
(= лиц с доходом свыше 500 р. в месяц, затем для владельцев предприятий с наемными
рабочими, для семей с прислугой и пр.); купля-продажа допустима и не через свою
коммуну (при поездках, на базарах и т. п.), но с обязательной записью сделки (если она
выше известной суммы) в потребительско-рабочие книжки.
— Полное сосредоточение банкового дела в руках государства и всего денежно-
торгового оборота в банках. Универсализация банковых текущих счетов: постепенный

297
переход к обязательному ведению текущих счетов в банке сначала крупнейшими, а за тем
и всеми хозяйствами страны. Обязательное держание денег в банках и переводы денег
только через банки.
— Универсализация учета и контроля за всем производством и распределением
продуктов, причем этот учет и контроль должны осуществляться сначала рабочими
организациями, затем поголовно всем населением.
— Организация соревнования между различными (всеми) потребительско-
производительными коммунами страны для неуклонного повышения организованности,
дисциплины, производительности труда, для перехода к высшей технике, для экономии
труда и продуктов, для постепенного сокращения рабочего дня до 6 часов в сутки, для
постепенного выравнивания всех заработных плат и жалований во всех профессиях и
категориях.
— Неуклонные, систематические меры к (переходу к Massenspeisung) замене
индивидуального хозяйничанья отдельных семей общим кормлением больших групп
семей.
В области педагогической:
старые пункты плюс
В области финансовой:
замена косвенных налогов прогрессивным подоходным и поимущественным налогом,
а равно отчислением (определенного) дохода от государственных монополий. В связи с
этим перевод натурой хлеба и других продуктов рабочим, занятым за счет государства
определенными видами общественно-необходимых работ.
Международная политика
Поддержка революционного движения социалистического пролетариата в передовых
странах в первую голову.
Пропаганда. Агитация. Братанье.
Беспощадная борьба с оппортунизмом и социал-шовинизмом.
Поддержка демократического и революционного движения во всех вообще странах,
особенно в колониях и в зависимых.
Освобождение колоний. Федерация, как переход к добровольному слиянию.

Ленин. IV чрезвычайный съезд Советов (1918 г.)

Вот что сделали эти украинские буржуа и соглашатели, пример которых стоит перед
нами воочию, которые скрыли и скрывают от народа свои тайные договоры, которые с
немецкими штыками идут против Советской власти. Вот чего хочет русская буржуазия,
вот куда толкают сознательно или бессознательно подголоски буржуазии Советскую
власть: они знают, что принять империалистскую войну с могучим империализмом она
сейчас никак не может. Вот почему лишь в этой международной обстановке, лишь в этой
общей классовой обстановке мы поймем всю глубину ошибки тех, кто, подобно партии
левых эсеров, дал себя увлечь теорией, обычной во всех историях революций в тяжелые
моменты и состоящей наполовину из отчаяния, наполовину из фразы, когда, вместо того
чтобы трезво взглянуть на действительность и оценить с точки зрения классовых сил
задачи революции по отношению к внутренним и внешним врагам, вас призывают
решать серьезный и тягчайший вопрос под давлением чувства, только с точки зрения
чувства. Мир невероятно тяжел и позорен. Мне самому случалось не раз в своих
заявлениях и в речах называть его Тильзитским миром, который завоеватель Наполеон

298
навязал прусскому и германскому народам после ряда тягчайших поражений. Да, этот
мир представляет из себя тягчайшее поражение и унижает Советскую власть, но, если вы,
из этого исходя, этим ограничиваясь, апеллируете к чувству, возбуждаете негодование,
пытаетесь решить величайший исторический вопрос, вы впадаете в то смешное и жалкое
положение, в котором однажды была вся партия эсеров (аплодисменты), когда в 1907
году, при ситуации, несколько схожей в известных чертах, она равным образом
апеллировала к чувству революционера, когда, после тягчайшего поражения нашей
революции в 1906 и 1907 году, Столыпин предписал нам законы о третьей Думе, -
позорнейшие и тягчайшие условия работы в одном из самых гнусных представительных
учреждений, когда наша партия, после небольшого колебания внутри себя (колебаний по
этому вопросу было больше, чем теперь), решила вопрос так, что мы не имеем права
поддаваться чувству, что, как ни велико наше возмущение и негодование против
позорнейшей третьей Думы, а мы должны признать, что тут не случайность, а
историческая необходимость развивающейся классовой борьбы, у которой дальше не
хватило сил, которая их соберет даже в этих позорных условиях, которые были
предписаны. Мы оказались правы. Те, которые пытались увлечь революционной фразой,
увлечь справедливостью, поскольку она выражала чувство трижды законное, те получили
урок, который не будет забыт ни одним думающим и мыслящим революционером.

***

Здесь Мартов уверял, что он не прочел договора. Пусть верит ему, кто хочет. Мы
знаем, что эти люди привыкли много газет читать, но договор не читали.
(Аплодисменты.) Пусть верит, кто хочет. Но я вам скажу, что если партия эсеров знает
прекрасно, что мы уступаем насилию, нами же разоблаченному полностью, что мы
делаем это сознательно, открыто говоря, что мы сейчас не можем сражаться, но уступаем,
- история знает ряд позорнейших договоров и ряд войн, - когда люди в ответ на это
преподносят слово «приказчики», то эта резкость их разоблачает, когда они уверяют, что
снимают ответственность, что они делают, - разве это не лицемерие, когда люди снимают
ответственность, а продолжают быть в правительстве? Я утверждаю, что, когда они
говорят, что снимают ответственность, - нет, они ее не снимают, и напрасно они думают,
что это волостной сход. Нет, это все, что есть лучшего и честного среди трудящихся
масс. (Аплодисменты.) Это вам не буржуазный парламент, куда раз в год или два
выбирают людей, чтобы они сидели на местах и чтобы они получали жалованье. Это -
люди, посланные с мест, а завтра они будут на местах, завтра они расскажут, что если
голоса партии левых эсеров тают, то это заслуженно, потому что эта партия, которая
ведет себя так, является тем же мыльным пузырем в крестьянстве, каким она оказалась в
рабочем классе. (Аплодисменты, голоса: «Правильно».)

Ленин. Очередные задачи Советской власти (1918 г.)

Над развитием организации Советов и Советской власти приходится неослабно
работать. Есть мелкобуржуазная тенденция к превращению членов Советов в
«парламентариев» или, с другой стороны, в бюрократов. Бороться с этим надо, привлекая
всех членов Советов к практическому участию в управлении. Отделы Советов
превращаются во многих местах в органы, сливающиеся постепенно с комиссариатами.
Целью нашей является поголовное привлечение бедноты к практическому участию в
управлении, и всяческие шаги к осуществлению этого - чем разнообразнее, тем лучше, -
должны тщательно регистрироваться, изучаться, систематизироваться, проверяться более
широким опытом, узаконяться. Целью нашей является бесплатное выполнение
государственных обязанностей каждым трудящимся, по отбытии 8-часового «урока»

299
производительной работы: переход к этому особенно труден, но только в этом переходе
залог окончательного упрочения социализма. Новизна и трудность перемены вызывает,
естественно, обилие шагов, делаемых, так сказать, ощупью, обилие ошибок, колебания, -
без этого никакого резкого движения вперед быть не может. Вся оригинальность
переживаемого положения, с точки зрения многих, желающих считаться социалистами,
состоит в том, что люди привыкли абстрактно противополагать капитализм социализму, а
между тем и другим глубокомысленно ставили слово: «скачок» (некоторые, вспоминая
обрывки читанного у Энгельса, добавляли еще более глубокомысленно: «скачок из
царства необходимости в царство свободы»). О том, что «скачком» учителя социализма
называли перелом под углом зрения поворотов всемирной истории и что скачки такого
рода обнимают периоды лет по 10, а то и больше, об этом не умеет подумать
большинство так называемых социалистов, которые про социализм «читали в книжке»,
но никогда серьезно в дело не вникали. Естественно, что пресловутая «интеллигенция»
поставляет в такие времена бесконечное количество плакальщиц по покойнику: одна
плачет по Учредительному собранию, другая - по буржуазной дисциплине, третья - по
капиталистическому порядку, четвертая - по культурному помещику, пятая - по
империалистской великодержавности и так далее, и тому подобное.
Настоящий интерес эпохи больших скачков состоит в том, что обилие обломков
старого, накопляемых иногда быстрее, чем количество зародышей (не всегда сразу
видных) нового, требует уменья выделить самое существенное в линии или в цепи
развития. Бывают исторические моменты, когда для успеха революции всего важнее
накопить побольше обломков, т. е. взорвать побольше старых учреждений; бывают
моменты, когда взорвано достаточно, и на очередь становится «прозаическая» (для
мелкобуржуазного революционера «скучная») работа расчистки почвы от обломков;
бывают моменты, когда заботливый уход за зародышами нового, растущими из-под
обломков на плохо еще очищенной от щебня почве, всего важнее.
Недостаточно быть революционером и сторонником социализма или коммунистом
вообще. Надо уметь найти в каждый особый момент то особое звено цепи, за которое
надо всеми силами ухватиться, чтобы удержать всю цепь и подготовить прочно переход к
следующему звену, причем порядок звеньев, их форма, их сцепление, их отличие друг от
друга в исторической цепи событий не так просты, и не так глупы, как в обыкновенной,
кузнецом сделанной цепи.
Борьба с бюрократическим извращением советской организации обеспечивается
прочностью связи Советов с «народом», в смысле трудящихся и эксплуатируемых,
гибкостью и эластичностью этой связи. Буржуазные парламенты даже лучшей в мире по
демократизму капиталистической республики беднота никогда не считает «своими»
учреждениями. А Советы - «свое», а не чужое, для массы рабочих и крестьян.
Современным «социал-демократам», оттенка Шейдемана или, что почти одно и то же,
Мартова, так же претят Советы, их так же тянет к благопристойному буржуазному
парламенту, или к Учредительному собранию, как Тургенева 60 лет тому назад тянуло к
умеренной монархической и дворянской конституции, как ему претил мужицкий
демократизм Добролюбова и Чернышевского.
Именно близость Советов к «народу» трудящихся создает особые формы отзыва и
другого контроля снизу, которые должны быть теперь особенно усердно развиваемы.
Например, Советы народного образования, как периодические конференции советских
избирателей и их делегатов для обсуждения и контроля за деятельностью советских
властей в данной области, заслуживают полнейшего сочувствия и поддержки. Нет ничего
глупее, как превращение Советов в нечто застывшее и самодовлеющее. Чем решительнее
мы должны стоять теперь за беспощадно твердую власть, за диктатуру отдельных лиц
для определенных процессов работы, в определенные моменты чисто исполнительских
функций, тем разнообразнее должны быть формы и способы контроля снизу, чтобы
парализовать всякую тень возможности извращения Советской власти, чтобы вырывать
повторно и неустанно сорную траву бюрократизма.

300
 Ленин. План статьи «Очередные задачи Советской власти» (1918 г.)
Рабочие, как класс наемных рабов, наиболее способны на восстание, и как
господствующий класс.
Черпать обеими руками хорошее из-за границы: Советская власть + прусский порядок
железных дорог + американская техника и организация трестов + американское народное
образование etc. etc. + + = Е = социализм.
I. Борьба с буржуазией переходит в стадию организованного учета и контроля:
декларация денег... + Трудовая повинность + учет продуктов + всеобщее объединение в
кооперативы. 1. Убеждать, завоевать, управлять (не вместо, а на 1-ый план).
П. Все члены Советов (и ЦИК в том числе) должны быть заняты (1) по отделам; (2) в
практическом управлении. + Двигать вперед организаторов.
Демократический и социалистический характер Советов: quid est? Поголовное
управление (отличие от буржуазного парламента).
III. Стройная организация. Quid est? Письменные удостоверения состава
ответственных коллегий.
Единоличное распоряжение каждой исполнительской функцией. Беспрекословное
исполнение приказаний. Переоценка руководителей. Агитатор vs организатор.
IV. Самодисциплина трудящихся.
Повышение производительности труда.
Черная доска. Промышленные суды. Оплата буржуазной интеллигенции 2000 × 25000
50 млн. 100
V. Организация соревнования. 1 1-4. Международное положение и основные задачи
социалистической революции. 1-4 (стр. 1-9). 2 5. Общий лозунг момента. 5 (стр. 9-12). 3
6-7. Новый фазис борьбы с буржуазией. 6. 1.9. 10 (стр. 12-25). 4
8. Значение борьбы за всенародный учет и контроль. (Производство и распределение.) 8
(стр. 25-30). 5
9. Повышение производительности труда. 11. 12 (стр. 30-34).

Ленин. Письмо к американским рабочим (1918 г.)

Ошибки совершают, творя свою революционную работу, наши Советы, созданные
еще в 1905 году могучим подъемом масс. Советы рабочих и крестьян, это - новый тип
государства, новый высший тип демократии, это - форма диктатуры пролетариата, способ
управления государством без буржуазии и против буржуазии. Впервые демократия
служит здесь для масс, для трудящихся, перестав быть демократией для богатых, каковой
остается демократия во всех буржуазных, даже самых демократических, республиках.
Впервые народные массы решают, в масштабе для сотни миллионов людей, задачу
осуществить диктатуру пролетариев и полупролетариев, - задачу, без решения которой не
может быть и речи о социализме.
Пусть педанты или люди, неизлечимо напичканные буржуазно-демократическими,
или парламентарными, предрассудками, недоуменно качают головой по поводу наших
Совдепов, останавливаясь, например, на отсутствии прямых выборов. Эти люди ничего
не забыли и ничему не научились за время великих переворотов 1914-1918 годов.
Соединение диктатуры пролетариата с новой демократией для трудящихся, -

301
гражданской войны с широчайшим вовлечением масс в политику, - такое соединение не
дается сразу и не укладывается в избитые формы рутинного парламентарного
демократизма. Новый мир, мир социализма, - вот что встает перед нами в своем
очертании, как Советская республика. И неудивительно, что этот мир не рождается
готовым, не выходит сразу, как Минерва из головы Юпитера.
Когда старые буржуазно-демократические конституции расписывали, например,
формальное равенство и право собраний, - наша, пролетарская и крестьянская, Советская
конституция отбрасывает лицемерие формального равенства прочь. Когда буржуазные
республиканцы свергали троны, тогда не заботились о формальном равенстве
монархистов с республиканцами. Когда речь идет о свержении буржуазии, только
предатели или идиоты могут добиваться формального равенства прав для буржуазии.
Грош цена «свободы собраний» для рабочих и крестьян, если все лучшие здания
захвачены буржуазией. Наши Советы отняли все хорошие здания, и в городах и в
деревнях, у богачей, передав все эти здания рабочим и крестьянам под их союзы и
собрания. Вот наша свобода собраний – – – для трудящихся! Вот смысл и содержание
нашей Советской, нашей социалистической Конституции!
И вот почему так глубоко уверены все мы, что, какие бы беды ни обрушились еще на
нашу республику Советов, она непобедима.

Ленин. Пролетарская революция и ренегат Каутский (1918 г.)

Разбирать подробно теоретические ошибки Каутского значило бы повторять то, что
сказано мной в «Государстве и революции». В этом здесь нет надобности. Укажу лишь
вкратце:
Каутский отрекся от марксизма, забывши, что всякое государство есть машина
подавления одного класса другим и что самая демократическая буржуазная республика
есть машина для угнетения пролетариата буржуазией.
Не «формой правления», а государством иного типа является диктатура пролетариата,
пролетарское государство, машина для подавления буржуазии
пролетариатом. Подавление необходимо потому, что буржуазия окажет всегда бешеное
сопротивление её экспроприации.
(Ссылка на то, что Маркс в 70-х годах допускал возможность мирного перехода к
социализму в Англии и Америке, есть довод софиста, то есть, проще говоря, мошенника,
который жульничает при помощи цитат и ссылок. Во-1-х, эту возможность Маркс и тогда
считал исключением. Во-2-х, тогда не было еще монополистического капитализма, т. е.
империализма. В-З-х, именно в Англии и Америке не было тогда - (теперь есть) -
военщины как главного аппарата буржуазной государственной машины.)
Где есть подавление, там не может быть свободы, равенства и проч. Поэтому Энгельс
и говорил: «пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в
интересах свободы, а в интересах подавления своих противников; а когда становится
возможным говорить о свободе, тогда государство, как таковое, перестает существовать».
Буржуазная демократия, ценность которой для воспитания пролетариата и обучения
его к борьбе бесспорна, всегда узка, лицемерна, лжива, фальшива, всегда остается
демократией для богатых, обманом для бедных.
Пролетарская демократия подавляет эксплуататоров, буржуазию - и потому не
лицемерит, не обещает им свободы и демократии - а трудящимся дает настоящую
демократию. Только Советская Россия дала пролетариату, и всему гигантскому
трудящемуся большинству России, невиданную, невозможную и немыслимую ни в одной
буржуазной демократической республике свободу и демократию, отняв, например,

302
дворцы и особняки у буржуазии (без этого свобода собраний - лицемерие), отняв
типографии и бумагу у капиталистов (без этого свобода печати для трудящегося
большинства нации есть ложь), заменив буржуазный парламентаризм демократической
организацией Советов, в 1000 раз более близких к «народу», более «демократичных», чем
самый демократичный буржуазный парламент. И так далее.
Каутский выкинул за борт... «классовую борьбу» в применении к демократии!
Каутский стал форменным ренегатом и лакеем буржуазии.

***

Мимоходом нельзя не отметить нескольких перлов ренегатства.

Каутский вынужден признать, что советская организация имеет не только русское
значение, а мировое, что она принадлежит к «важнейшим явлениям нашего времени», что
она обещает приобрести «решающее значение» в грядущих великих «битвах между
капиталом и трудом». Но - повторяя премудрость меньшевиков, благополучно
перешедших на сторону буржуазии против пролетариата, - Каутский «умозаключает»:
Советы хороши как «организации борьбы», а не как «государственные организации».
Великолепно! Организуйтесь в Советы, пролетарии и беднейшие крестьяне! Но - боже
упаси! - не смейте побеждать! не вздумайте победить! Как только вы победите
буржуазию, так вам тут и капут, ибо «государственными» организациями в пролетарском
государстве вы быть не должны. Вы должны, именно после вашей победы,
распуститься!!
О, великолепный «марксист» Каутский! О, бесподобный «теоретик» ренегатства!

***

Маркс и Энгельс подробнейшим образом анализировали Парижскую Коммуну,

показали, что ее заслугой была попытка разбить, сломать «готовую государственную
машину» 104. Маркс и Энгельс этот вывод считали столь важным, что только эту
поправку внесли в 1872 году к «устарелой» (частями) программе «Коммунистического
Манифеста» 105. Маркс и Энгельс показали, что Коммуна уничтожала армию и
чиновничество, уничтожала парламентаризм, разрушала «паразитический нарост -
государство» и т. д., а премудрый Каутский, надев ночной колпак, повторяет то, что
тысячу раз говорили либеральные профессора, - сказки про «чистую демократию».
Недаром сказала Роза Люксембург 4 августа 1914 г., что немецкая социал-демократия
теперь есть смердящий труп.

***

Возьмите буржуазный парламент. Можно ли допустить, что ученый Каутский никогда

не слыхал о том, как биржа и банкиры тем больше подчиняют себе буржуазные
парламенты, чем сильнее развита демократия? Из этого не следует, что не надо
использовать буржуазный парламентаризм (и большевики так успешно использовали его,
как едва ли другая партия в мире, ибо в 1912-1914 годах мы завоевали всю рабочую
курию в IV Думе).
Но из этого следует, что только либерал может забывать историческую
ограниченность и условность буржуазного парламентаризма, как забывает об этом

303
Каутский. На каждом шагу в самом демократическом буржуазном государстве встречают
угнетенные массы вопиющее противоречие между формальным равенством, которое
«демократия» капиталистов провозглашает, и тысячами фактических ограничений и
ухищрений, делающих пролетариев наемными рабами. Именно это противоречие
раскрывает глаза массам на гнилость, лживость, лицемерие капитализма. Именно это
противоречие разоблачают постоянно агитаторы и пропагандисты социализма перед
массами, чтобы приготовить их к революции! А когда началась эра революций, тогда
Каутский повернулся задом к ней и стал воспевать прелести умирающей буржуазной
демократии.
Пролетарская демократия, одной из форм которой является Советская власть, дала
невиданное в мире развитие и расширение демократии именно для гигантского
большинства населения, для эксплуатируемых и трудящихся.
Возьмите внешнюю политику. Ни в одной, самой демократической, буржуазной
стране она не делается открыто. Везде обман масс, в демократической Франции,
Швейцарии, Америке и Англии во сто раз шире и утонченнее, чем в других странах.
Советская власть революционно сорвала покров тайны с внешней политики. Каутский
этого не заметил, он об этом молчит, хотя в эпоху грабительских войн и тайных
договоров о «разделе сфер влияния» (т. е. о разделе мира разбойниками капиталистами)
это имеет кардинальное значение, ибо от этого зависит вопрос о мире, вопрос о жизни и
смерти десятков миллионов людей.
Возьмите устройство государства. Каутский хватается за «мелочи» вплоть до того, что
выборы «непрямые» (в Советской конституции), но сути дела не видит. Классовой
сущности государственного аппарата, государственной машины, он не замечает. В
буржуазной демократии капиталисты тысячами проделок - тем более искусных и верно
действующих, чем развитее «чистая» демократия, - отталкивают массы от участия в
управлении, от свободы собраний и печати и т. д. Советская власть первая в мире (строго
говоря, вторая, ибо то же самое начала делать Парижская Коммуна) привлекает массы,
именно эксплуатируемые массы, к управлению. Участие в буржуазном парламенте
(который никогда не решает серьезнейших вопросов в буржуазной демократии: их
решает биржа, банки) загорожено от трудящихся масс тысячами загородок, и рабочие
великолепно знают и чувствуют, видят и осязают, что буржуазный парламент чужое
учреждение, орудие угнетения пролетариев буржуазией, учреждение враждебного класса,
эксплуататорского меньшинства.
Советы - непосредственная организация самих трудящихся и эксплуатируемых масс,
облегчающая им возможность самим устраивать государство и управлять им всячески,
как только можно. Именно авангард трудящихся и эксплуатируемых, городской
пролетариат, получает то преимущество при этом, что он наилучше объединен крупными
предприятиями; ему всего легче выбирать и следить за выборными. Автоматически
советская организация облегчает объединение всех трудящихся и эксплуатируемых
вокруг их авангарда, пролетариата. Старый буржуазный аппарат - чиновничество,
привилегии богатства, буржуазного образования, связей и проч. (эти фактические
привилегии тем разнообразнее, чем развитее буржуазная демократия), - все это при
советской организации отпадает. Свобода печати перестает быть лицемерием, ибо
типографии и бумага отбираются у буржуазии. То же самое с лучшими зданиями,
дворцами, особняками, помещичьими домами. Советская власть многие и многие тысячи
этих лучших зданий отняла сразу у эксплуататоров и таким образом сделала в миллион
раз более «демократичным» право собраний для масс, - то право собраний, без которого
демократия есть обман. Непрямые выборы в нелокальные, неместные Советы облегчают
съезды Советов, делают весь аппарат дешевле, подвижнее, доступнее для рабочих и для
крестьян в такой период, когда жизнь кипит и требуется особенно быстро иметь
возможность отозвать своего местного депутата или послать его на общий съезд Советов.

304
 ***

В конце своей книги, на стр. 61 и 63, господин Каутский горько плачет по поводу того,
что «новая теория» (как он называет большевизм, боясь прикоснуться к анализу
Парижской Коммуны Марксом и Энгельсом) «находит сторонников даже в старых
демократиях, как, например, Швейцария». «Непонятно» для Каутского, «если эту теорию
принимают немецкие социал-демократы».
Нет, это вполне понятно, ибо революционным массам становятся противны, после
серьезных уроков войны, и Шейдеманы, и Каутские.
«Мы» всегда были за демократию - пишет Каутский - и вдруг мы же откажемся от нее!
«Мы», оппортунисты социал-демократии, всегда были против диктатуры
пролетариата, и Кольбы с К° открыто говорили это давно. Каутский знает это и напрасно
думает, что он скроет от читателей очевидный факт своего «возвращения в лоно»
Бернштейнов и Кольбов.
«Мы», революционные марксисты, никогда не делали себе божка из «чистой»
(буржуазной) демократии. Плеханов в 1903 г. был, как известно, революционным
марксистом (до его печального поворота, приведшего его к позиции русского
Шейдемана). И Плеханов говорил тогда на съезде партии, принимавшем программу, что
пролетариат в революции отнимет, при надобности, избирательное право у капиталистов,
разгонит какой угодно парламент, если он окажется контрреволюционным. Что именно
такой взгляд единственно соответствует марксизму, это увидит всякий хотя бы из
приведенных мною выше заявлений Маркса и Энгельса. Это очевидно вытекает из всех
основ марксизма.
«Мы», революционные марксисты, не говорили народу таких речей, с которыми
любили выступать каутскианцы всех наций, лакействуя перед буржуазией, подделываясь
под буржуазный парламентаризм, замалчивая буржуазный характер современной
демократии и требуя только ее расширения, ее доведения до конца.
«Мы» говорили буржуазии: вы, эксплуататоры и лицемеры, говорите о демократии, в
то же время ставя на каждом шагу тысячи препон участию угнетенных масс в политике.
Мы ловим вас на слове и требуем, в интересах этих масс, расширения вашей буржуазной
демократии, дабы подготовить массы к революции для свержения вас, эксплуататоров. И
если вы, эксплуататоры, попытаетесь оказать сопротивление нашей пролетарской
революции, мы вас подавим беспощадно, мы вас сделаем бесправными, мало того: мы не
дадим вам хлеба, ибо в нашей пролетарской республике эксплуататоры будут бесправны,
будут лишены огня и воды, ибо мы всерьез, а не по-шейдемановски и не по-
каутскиански, социалисты.
Вот как говорили и будем говорить «мы», революционные марксисты, и вот почему
угнетенные массы будут за нас и с нами, а Шейдеманы и Каутские будут в помойной яме
ренегатов.

Ленин. Собрание партийных работников Москвы 27 ноября 1918 г.

(1918 г.)
В чем больше всего нас упрекали после Брестского мира и что чаще всего
приходилось слышать от малосознательных рабочих масс, это то, что мы напрасно
возлагаем надежду на немецкую революцию и что ее все нет. Немецкая революция
опровергла все эти упреки и доказала правильность наших взглядов о том, что она
должна прийти, что мы должны бороться против немецкого империализма не только
путем национальной войны, но и путем пропаганды и разложения его изнутри. События

305
нас так подтвердили, что тут доказывать нечего. Равным образом относительно
учредилки, колебания были здесь неизбежны, и ход событий настолько подтвердил
правильность наших взглядов, что теперь все начавшиеся на Западе революции идут под
лозунгом Советской власти и создают эту Советскую власть. Советы - вот что
характеризует революцию везде. Они перекинулись из Австрии и Германии в Голландию
и Швейцарию (в страны с наиболее старой демократической культурой, которые
называют себя Западной Европой по сравнению даже с Германией). В них выставляется
лозунг Советской власти. Значит, исторический крах буржуазной демократии не был
выдумкой большевиков, а был абсолютной исторической необходимостью. В Швейцарии
и Голландии политическая борьба имела место уже сотни лет тому назад, и сейчас лозунг
Советской власти выставляется там не ради прекрасных глаз большевиков. Значит, мы
верно учли настоящее. Ход событий настолько подтвердил правильность нашей тактики,
что останавливаться дольше на этом вопросе не следует. Надо только понять, что это
вопрос серьезный, вопрос самого глубокого предрассудка мелкобуржуазной демократии.
Припомните общую историю буржуазной революции и развития парламентаризма во
всех западноевропейских странах, и вы увидите, что такого рода предрассудки царили во
всех странах у старых социал-демократов 40-х годов. Во Франции эти взгляды держались
дольше всего. Иначе быть не может. Мелкая буржуазия в вопросах о парламентаризме
наиболее патриотична, она наиболее патриотична, если сравнить ее с пролетариатом и
крупной буржуазией. Последняя более интернациональна, потому что мелкая буржуазия
менее подвижна, не связана так с другими народами и не втянута в мировой торговый
оборот. Поэтому нужно было ожидать, что именно в вопросе о парламентаризме всего
больше должна проявиться мелкая буржуазия. Так это было и в России. Большую роль в
этом отношении сыграло то, что наша революция боролась с патриотизмом. Нам
пришлось в эпоху Брестского мира идти против патриотизма. Мы говорили: если ты
социалист, так ты должен все свои патриотические чувства принести в жертву во имя
международной революции, которая придет, которой еще нет, но в которую ты должен
верить, если ты интернационалист.

Ленин. Буржуазная и пролетарская демократия (1918 г.)

Пролетарская демократия, одной из форм которой является Советская власть, дала
невиданное в мире развитие и расширение демократии именно для гигантского
большинства населения, для эксплуатируемых и трудящихся. Написать целую книжку о
демократии, как это сделал Каутский, говорящий на двух страничках о диктатуре и на
десятках страниц о «чистой демократии», - и не заметить этого, это значит по-
либеральному извратить дело совершенно.
Возьмите внешнюю политику. Ни в одной, самой демократической, буржуазной
стране она не делается открыто. Везде обман масс, в демократической Франции,
Швейцарии, Америке и Англии во сто раз шире и утонченнее, чем в других странах.
Советская власть революционно сорвала покров тайны с внешней политики. Каутский
этого не заметил, он об этом молчит, хотя в эпоху грабительских войн и тайных
договоров о «разделе сфер влияния» (т. е. о разделе мира разбойниками капиталистами)
это имеет кардинальное значение, ибо от этого зависит вопрос о мире, вопрос о жизни и
смерти десятков миллионов людей.
Возьмите устройство государства. Каутский хватается за «мелочи» вплоть до того, что
выборы «непрямые» (в Советской конституции), но сути дела не видит. Классовой
сущности государственного аппарата, государственной машины, он не замечает. В
буржуазной демократии капиталисты тысячами проделок - тем более искусных и верно
действующих, чем развитее «чистая» демократия, - отталкивают массы от участия в
управлении, от свободы собраний и печати и т. д. Советская власть первая в мире (строго
говоря, вторая, ибо то же самое начала делать Парижская Коммуна) привлекает массы,

306
именно эксплуатируемые массы, к управлению. Участие в буржуазном парламенте
(который никогда не решает серьезнейших вопросов в буржуазной демократии: их
решает биржа, банки) загорожено от трудящихся масс тысячами загородок, и рабочие
великолепно знают и чувствуют, видят и осязают, что буржуазный парламент чужое
учреждение, орудие угнетения пролетариев буржуазией, учреждение враждебного класса,
эксплуататорского меньшинства.
Советы - непосредственная организация самих трудящихся и эксплуатируемых масс,
облегчающая им возможность самим устраивать государство и управлять им всячески,
как только можно. Именно авангард трудящихся и эксплуатируемых, городской
пролетариат, получает то преимущество при этом, что он наилучше объединен крупными
предприятиями; ему всего легче выбирать и следить за выборными. Автоматически
советская организация облегчает объединение всех трудящихся и эксплуатируемых
вокруг их авангарда, пролетариата. Старый буржуазный аппарат - чиновничество,
привилегии богатства, буржуазного образования, связей и проч. (эти фактические
привилегии тем разнообразнее, чем развитее буржуазная демократия), - все это при
советской организации отпадает. Свобода печати перестает быть лицемерием, ибо
типографии и бумага отбираются у буржуазии. То же самое с лучшими зданиями,
дворцами, особняками, помещичьими домами. Советская власть многие и многие тысячи
этих лучших зданий отняла сразу у эксплуататоров и таким образом сделала в миллион
раз более «демократичным» право собраний для масс, - то право собраний, без которого
демократия есть обман. Непрямые выборы в нелокальные, неместные Советы облегчают
съезды Советов, делают весь аппарат дешевле, подвижнее, доступнее для рабочих и для
крестьян в такой период, когда жизнь кипит и требуется особенно быстро иметь
возможность отозвать своего местного депутата или послать его на общий съезд Советов.
Пролетарская демократия ? миллион раз демократичнее всякой буржуазной
демократии; Советская власть в миллион раз демократичнее самой демократической
буржуазной республики.
Не заметить этого мог только либо сознательный прислужник буржуазии, либо
человек совершенно политически мертвый, не видящий живой жизни из-за пыльных
буржуазных книг, пропитанный насквозь буржуазно-демократическими предрассудками
и тем превращающий себя, объективно, в лакея буржуазии.
Не заметить этого мог только человек, который не способен поставить вопроса с точки
зрения угнетенных классов: есть ли хоть одна страна в мире, из числа наиболее
демократических буржуазных стран, в которой средний, массовый рабочий, средний,
массовый батрак или деревенский полупролетарий вообще (т. е. представитель
угнетенной массы, громадного большинства населения) пользовался хоть
приблизительно такой свободой устраивать собрания в лучших зданиях, такой свободой
иметь для выражения своих идей, для защиты своих интересов крупнейшие типографии и
лучшие склады бумаги, такой свободой выдвигать именно людей своего класса на
управление государством и на «устраивание» государства, как в Советской России?
Смешно и думать, чтобы господин Каутский нашел в любой стране хоть одного из
тысячи осведомленных рабочих и батраков, которые усомнились бы в ответе на этот
вопрос. Инстинктивно, слыша обрывки признаний правды из буржуазных газет, рабочие
всего мира сочувствуют Советской республике именно потому, что видят в ней
пролетарскую демократию, демократию для бедных, а не демократию для богатых,
каковой является на деле всякая, даже наилучшая, буржуазная демократия.
Нами управляют (и наше государство «устрояют») буржуазные чиновники,
буржуазные парламентарии, буржуазные судьи. Вот - простая, очевидная, бесспорная
истина, которую знают по своему жизненному опыту, которую чувствуют и осязают
ежедневно десятки и сотни миллионов людей из угнетенных классов во всех буржуазных
странах, в том числе и самых демократических.

307
 А в России совсем разбили чиновничий аппарат, не оставили на нем камня на камне,
прогнали всех старых судей, разогнали буржуазный парламент - и дали гораздо более
доступное представительство именно рабочим и крестьянам, их Советами заменили
чиновников, или их Советы поставили над чиновниками, их Советы сделали
избирателями судей. Одного этого факта достаточно, чтобы все угнетенные классы
признали Советскую власть, то есть данную форму диктатуры пролетариата, в миллион
раз демократичнее самой демократической буржуазной республики.
Каутский не понимает этой, для всякого рабочего понятной и очевидной, истины, ибо
он «забыл», «разучился» ставить вопрос: демократия для какого класса? Он рассуждает с
точки зрения «чистой» (т. е. бесклассовой? или внеклассовой?) демократии. Он
аргументирует как Шейлок: «фунт мяса», больше ничего. Равенство всех граждан - иначе
нет демократии.
Приходится ученому Каутскому, «марксисту» и «социалисту» Каутскому поставить
вопрос: может ли быть равенство эксплуатируемого с эксплуататором?
Это чудовищно, это невероятно, что приходится ставить такой вопрос при обсуждении
книги идейного вождя II Интернационала. Но «взялся за гуж, не говори, что не дюж».
Взялся писать о Каутском, - разъясняй ученому человеку, почему не может быть
равенства эксплуататора с эксплуатируемым.

Ленин. Советская конституция (1918 г.)

Теперь «бережливая Агнеса» воскресла в лице «вполне по-пролетарски живущего и
чувствующего мелкого хозяйчика с одним подмастерьем». Злые большевики обижают
его, отнимают у него избирательное право. Правда, «всякое избирательное собрание», как
говорит все тот же Каутский, может в Советской республике пустить к себе связанного,
допустим, с данным заводом бедного мастерка, если он, в виде исключения, не
эксплуататор, если он на деле «живет и чувствует вполне по-пролетарски». Но разве
можно положиться на знание жизни, на чувство справедливости неупорядоченного и
действующего (о, ужас!) без устава заводского собрания простых рабочих? Разве не ясно,
что лучше дать избирательное право всем эксплуататорам, всем, нанимающим наемных
рабочих, чем рисковать возможностью, что рабочие обидят «бережливую Агнесу» и «по-
пролетарски живущего и чувствующего мастерка»?

***

Пусть презренные негодяи ренегатства, приветствуемые буржуазией и социал-

шовинистами, поносят нашу Советскую конституцию за то, что она отнимает
избирательное право у эксплуататоров. Это хорошо, ибо это ускорит и углубит раскол
революционных рабочих Европы с Шейдеманами и Каутскими, Реноделями и Лонге,
Гендерсонами и Рамсеями Макдональдами, со старыми вождями и старыми предателями
социализма.
Массы угнетенных классов, сознательные и честные вожди из революционных
пролетариев будут за нас. Достаточно ознакомить таких пролетариев и эти массы с нашей
Советской конституцией, и они скажут сразу: вот где настоящие наши люди, вот где
настоящая рабочая партия, настоящее рабочее правительство. Ибо оно не обманывает
рабочих болтовней о реформах, как обманывали нас все названные вожди, а борется
всерьез с эксплуататорами, проводит всерьез революцию, борется на деле за полное
освобождение рабочих.

308
 Если эксплуататоры лишены избирательного права Советами после годовой
«практики» Советов, значит, эти Советы суть действительно организации угнетенных
масс, а не продавшихся буржуазии социал-империалистов и социал-пацифистов. Если эти
Советы отняли избирательное право у эксплуататоров, значит, Советы не органы
мелкобуржуазного соглашательства с капиталистами, не органы парламентской болтовни
(Каутских, Лонге и Макдональдов), а органы действительно революционного
пролетариата, ведущего борьбу не на живот, а на смерть с эксплуататорами.
«Книжка Каутского здесь почти неизвестна», пишет мне из Берлина на днях (сегодня -
30. X.) хорошо осведомленный товарищ. Я бы посоветовал нашим послам в Германии и в
Швейцарии не пожалеть тысяч на скупку этой книги и на раздачу ее даром сознательным
рабочим, чтобы втоптать в грязь ту «европейскую» - читай: империалистскую и
реформистскую - социал-демократию, которая давно стала «смердящим трупом».

Ленин. Доклад на II Всероссийском съезде профсоюзов (1918 г.)

Не все сознавали это значение Советов, когда Советы возникли. Не все и сейчас это
значение сознают. Но нам-то, которые пережили зачатки этих Советов в 1905 году, нам-
то, которые пережили после Февральской революции 1917 года долгую полосу колебания
и качания между советской организацией масс и мелкобуржуазной, соглашательской,
предательской идеологией, - нам-то теперь картина яснее ясного. Она лежит перед нами,
как на ладони, и мы с точки зрения этой картины, с точки зрения того, как
развертывалась и развертывается с каждым днем все шире и глубже борьба пролетариата
за власть в государстве против капиталистической собственности, подходим к
разрешению вопроса. С этой точки зрения, чего стоят все указания о демократии и все
фразы о «независимости» и тому подобные речи, постоянно сбивающиеся на какую-то
позицию внеклассовую, ибо мы знаем, что в капиталистическом обществе господствует
буржуазия, что капиталистическое общество рождается именно из власти буржуазии и в
политической и в экономической сфере. Или власть пролетариата, или диктатура
буржуазии, - ничего среднего, во сколько-нибудь серьезных вопросах, на сколько-нибудь
продолжительное время быть не может. А кто говорит о независимости, кто говорит о
демократии вообще, тот сознательно или несознательно предполагает что-то среднее,
что-то межклассовое, что-то надклассовое. И во всех случаях это есть самообман, это
есть обман, это есть прикрытие того, что пока власть капиталистов остается, до тех пор,
пока у капиталистов остается собственность на орудия производства, - до тех пор
демократия может быть менее широка, может быть более широка, цивилизована и т. п., а
на деле останется буржуазная диктатура, и тем яснее, тем очевиднее из каждого крупного
противоречия ключом бьет гражданская война.
Те рабочие революционеры, которые центром своих нападений делают
парламентаризм, вполне правы постольку, поскольку этими нападениями выражается
принципиальное отрицание буржуазного парламентаризма и буржуазной демократии.
Советская власть, Советская республика - вот то, что рабочей революцией поставлено на
место буржуазной демократии, вот форма перехода от капитализма к социализму, форма
диктатуры пролетариата. И критика парламентаризма не только законна и необходима,
как мотивирование перехода к Советской власти, но и вполне правильна, как сознание
исторической условности и ограниченности парламентаризма, его связи с капитализмом
и только капитализмом, его (парламентаризма) прогрессивности по отношению к
средневековью и реакционности по отношению к Советской власти. Может быть, этого
не легко достигнуть сразу в той или другой парламентской стране. Но это другой вопрос.
Добиваться надо того, чтобы эта правильная тактика была усвоена революционными
рабочими во всех странах. И если рабочая партия действительно революционна, если она
действительно рабочая (т. е. связана с массой, с большинством трудящихся, с низами
пролетариата, а не с верхушечным только его слоем), если она действительно партия, т. е.

309
крепко, серьезно сплоченная организация революционного авангарда, умеющая всеми
возможными способами вести революционную работу в массах, то тогда такая партия,
наверное, сумеет держать в руках своих парламентариев, делать из них настоящих
революционных пропагандистов, таких, как Карл Либкнехт, а не оппортунистов, не
развратителей пролетариата буржуазными приемами, буржуазными привычками,
буржуазными идеями, буржуазной безыдейностью.
Интересы буржуазии требуют участия пролетариата в борьбе с самодержавием, но
только такого участия, которое бы не переходило в главенство пролетариата и
крестьянства, только такого участия, которое бы не устраняло совершенно старых,
самодержавно-крепостнических и полицейских органов власти. Буржуазия хочет
сохранить эти органы, лишь подчинив их своему непосредственному контролю, - они
нужны ей против пролетариата, которому слишком облегчило бы его пролетарскую
борьбу полное уничтожение этих органов. Вот почему интересы буржуазии, как класса,
требуют и монархии и верхней палаты, требуют недопущения диктатуры
революционного народа. Борись с самодержавием, говорит буржуазия пролетариату, но
не трогай старых органов власти, - они мне нужны. Борись «парламентски», т. е. в тех
пределах, которые предпишу тебе я по соглашению с монархией, борись посредством
организаций, - только не таких, как всеобщие стачечные комитеты, Советы рабочих,
солдатских депутатов и т. п., а посредством таких, которые признает и ограничивает,
обезвреживает по отношению к капиталу закон, изданный мной по соглашению с
монархией. Понятно отсюда, почему о периоде «вихря» буржуазия говорит с
пренебрежением, презрением, злобой, ненавистью, - а о периоде охраняемого Дубасовым
конституционализма с восторгом, упоением, с бесконечной мещанской влюбленностью...
в реакцию. Это - все то же постоянное и неизменное качество кадетов: стремление
опереться на народ и боязнь его революционной самодеятельности. Понятно также,
почему буржуазия боится пуще огня повторения «вихря», почему она игнорирует и
затушевывает элементы нового революционного кризиса, почему поддерживает и
распространяет в народе конституционные иллюзии.

Ленин. Письмо к рабочим Европы и Америки (1919 г.)

Теперь, 12 января 1919 года, мы видим могучее «советское» движение не только в
частях бывшей империи царя, например, в Латвии, в Польше, на Украине, но и в
западноевропейских странах, и в нейтральных (Швейцария, Голландия, Норвегия), и в
страдавших от войны (Австрия, Германия). Революция в Германии - которая особенно
важна и характерна, как одна из наиболее передовых капиталистических стран - сразу
приняла «советские» формы. Весь ход развития германской революции и особенно
борьба «спартаковцев», т. е. истинных и единственных представителей пролетариата,
против союза предательской сволочи, Шейдеманов и Зюдекумов, с буржуазией, - все это
показывает ясно, как поставлен вопрос историей по отношению к Германии:
«Советская власть» или буржуазный парламент, под какими бы вывесками (вроде
«Национального» или «Учредительного» собрания) он ни выступал.
Такова всемирно-историческая постановка вопроса. Теперь это можно и должно
сказать без всякого преувеличения.
«Советская власть» есть второй всемирно-исторический шаг или этап развития
диктатуры пролетариата. Первым шагом была Парижская Коммуна. Гениальный анализ
содержания и значения этой Коммуны, данный Марксом в его «Гражданской войне во
Франции», показал, что Коммуна создала новый тип государства, пролетарское
государство. Всякое государство, в том числе и самая демократическая республика, есть
не что иное, как машина для подавления одного класса другим. Пролетарское
государство есть машина для подавления буржуазии пролетариатом, а такое подавление

310
необходимо в силу того бешеного, отчаянного, ни перед чем не останавливающегося
сопротивления, которое оказывают помещики и капиталисты, вся буржуазия и все ее
приспешники, все эксплуататоры, когда начинается их свержение, когда начинается
экспроприация экспроприаторов.
Буржуазный парламент, хотя бы самый демократический в самой демократической
республике, в которой сохраняется собственность капиталистов и их власть, есть машина
для подавления миллионов трудящихся кучками эксплуататоров. Социалисты, борцы за
освобождение трудящихся от эксплуатации, должны были использовать буржуазные
парламенты, как трибуну, как одну из баз для пропаганды, агитации, организации, пока
борьба наша ограничивалась рамками буржуазного строя. Теперь, когда всемирная
история поставила на очередь дня вопрос о разрушении всего этого строя, о свержении и
подавлении эксплуататоров, о переходе от капитализма к социализму, - теперь
ограничиваться буржуазным парламентаризмом, буржуазной демократией, прикрашивать
ее, как «демократию» вообще, затушевывать ее буржуазный характер, забывать, что
всеобщее избирательное право, пока сохраняется собственность капиталистов, есть одно
из орудий буржуазного государства, - это значит позорно изменять пролетариату,
переходить на сторону его классового врага, буржуазии, быть изменником и ренегатом.
Три направления в всемирном социализме, о которых с 1915 года неустанно говорит
большевистская печать, стоят теперь перед нами, в свете кровавой борьбы и гражданской
войны в Германии, с особенной отчетливостью.
Карл Либкнехт - это имя известно рабочим всех стран. Повсюду, и особенно в странах
Антанты, это имя есть символ преданности вождя интересам пролетариата, верности
социалистической революции. Это имя есть символ действительно искренней,
действительно готовой на жертвы, беспощадной борьбы с капитализмом. Это имя -
символ непримиримой борьбы с империализмом не на словах, а на деле, борьбы, готовой
на жертвы как раз тогда, когда «своя» страна охвачена угаром империалистских побед. С
Либкнехтом и «спартаковцами» идет все, что осталось честного и действительно
революционного среди социалистов Германии, все, что есть лучшего и убежденного в
пролетариате, все массы эксплуатируемых, в которых кипит возмущение и растет
готовность на революцию.
Против Либкнехта - Шейдеманы, Зюдекумы и вся эта банда презренных лакеев
кайзера и буржуазии. Это такие же предатели социализма, как Гомперсы и Викторы
Бергеры, Гендерсоны и Веббы, Ренодели и Вандервельды. Это - та верхушечка
подкупленных буржуазией рабочих, которых мы, большевики, звали (адресуя это
название к русским Зюдекумам, меньшевикам) «агентами буржуазии в рабочем
движении» и которых лучшие из социалистов Америки окрестили великолепным по
экспрессивности и по глубокой правдивости выражением: «labor lieutenants of the
capitalist class», «рабочими лейтенантами класса капиталистов».
Это - новейший, «moderne», тип социалистического предательства, ибо во всех
цивилизованных, передовых странах буржуазия грабит - путем ли колониального
угнетения или путем финансового извлечения «выгод» с формально независимых слабых
народов - грабит население, во много раз превышающее население «своей» страны.
Отсюда - экономическая возможность «сверхприбылей» для империалистской буржуазии
и употребления доли из этой сверхприбыли на подкуп известного верхушечного слоя
пролетариата, на превращение его в реформистскую, оппортунистическую, боящуюся
революции, мелкую буржуазию.
Между спартаковцами и шейдемановцами - колеблющиеся, бесхарактерные
«каутскианцы», единомышленники Каутского, на словах «независимые», на деле
зависящие целиком и по всей линии сегодня от буржуазии и шейдемановцев, завтра от
спартаковцев, частью идущие за первыми, частью за вторыми, люди без идей, без
характера, без политики, без чести, без совести, живое воплощение растерянности
филистеров, на словах стоящих за социалистическую революцию, на деле не способных

311
понять ее, когда она началась, и защищающих по-ренегатски «демократию» вообще, то
есть на деле защищающих буржу аз ну ю демократию.
В каждой капиталистической стране всякий мыслящий рабочий узнает, в измененной
соответственно национальным и историческим условиям обстановке, именно эти три
основные направления и среди социалистов и среди синдикалистов, ибо империалистская
война и начало всемирной пролетарской революции во всем мире порождает однородные
идейно-политические течения.

***

История учит, что ни один угнетенный класс никогда не приходил к господству и не

мог прийти к господству, не переживая периода диктатуры, т. е. завоевания политической
власти и насильственного подавления самого отчаянного, самого бешеного, ни перед
какими преступлениями не останавливающегося сопротивления, которое всегда
оказывали эксплуататоры. Буржуазия, господство которой защищают теперь социалисты,
говорящие против «диктатуры вообще» и распинающиеся за «демократию вообще»,
завоевывала власть в передовых странах ценой ряда восстаний, гражданских войн,
насильственного подавления королей, феодалов, рабовладельцев и их попыток
реставрации. Тысячи и миллионы раз объясняли народу классовый характер этих
буржуазных революций, этой буржуазной диктатуры социалисты всех стран в своих
книгах, брошюрах, в резолюциях своих съездов, в своих агитационных речах. Поэтому
теперешняя защита буржуазной демократии под видом речей о «демократии вообще» и
теперешние вопли и крики против диктатуры пролетариата под видом криков о
«диктатуре вообще» являются прямой изменой социализму, фактическим переходом на
сторону буржуазии, отрицанием права пролетариата на свою, пролетарскую, революцию,
защитой буржуазного реформизма как раз в такой исторический момент, когда
буржуазный реформизм во всем мире потерпел крах и когда война создала
революционную ситуацию.
Все социалисты, разъясняя классовый характер буржуазной цивилизации, буржуазной
демократии, буржуазного парламентаризма, выражали ту мысль, которую с наибольшей
научной точностью высказали Маркс и Энгельс словами, что наиболее демократическая
буржуазная республика есть не что иное, как машина для подавления рабочего класса
буржуазией, массы трудящихся горсткой капиталистов. Нет ни одного революционера,
ни одного марксиста, из кричащих ныне против диктатуры и за демократию, который бы
не клялся и не божился перед рабочими в том, что он признает эту основную истину
социализма; а теперь, когда революционный пролетариат приходит в брожение и
движение, направленное к разрушению этой машины угнетения и к завоеванию
пролетарской диктатуры, эти изменники социализма изображают дело так, будто
буржуазия даровала трудящимся «чистую демократию», будто буржуазия отказалась от
сопротивления и готова повиноваться большинству трудящихся, будто никакой
государственной машины для подавления труда капиталом в демократической
республике не было и нет.

***

Сущность Советской власти состоит в том, что постоянной и единственной основой

всей государственной власти, всего государственного аппарата является массовая
организация именно тех классов, которые были угнетены капитализмом, т. е. рабочих и
полупролетариев (крестьян, не эксплуатирующих чужого труда и прибегающих
постоянно к продаже хотя бы части своей рабочей силы). Именно те массы, которые даже
в самых демократических буржуазных республиках, будучи равноправны по закону, на
312
деле тысячами приемов и уловок отстранялись от участия в политической жизни и от
пользования демократическими правами и свободами, привлекаются теперь к
постоянному и непременному, притом решающему, участию в демократическом
управлении государством.
То равенство граждан, независимо от пола, религии, расы, национальности, которое
буржуазная демократия всегда и везде обещала, но нигде не провела и, в силу господства
капитализма, провести не могла, Советская власть, или диктатура пролетариата,
осуществляет сразу и полностью, ибо в состоянии сделать это только власть рабочих, не
заинтересованных в частной собственности на средства производства и в борьбе за
раздел и передел их.
Старая, т. е. буржуазная, демократия и парламентаризм были организованы так, что
именно массы трудящихся всего более были отчуждены от аппарата управления.
Советская власть, т. е. диктатура пролетариата, напротив, построена так, чтобы
сблизить массы трудящихся с аппаратом управления. Той же цели служит соединение
законодательной и исполнительной власти при советской организации государства и
замена территориальных избирательных округов производственными единицами,
каковы: завод, фабрика.

Ленин. I Конгресс коммунистического Интернационала (1919 г.)

4. Все социалисты, разъясняя классовый характер буржуазной цивилизации,
буржуазной демократии, буржуазного парламентаризма, выражали ту мысль, которую с
наибольшей научной точностью высказали Маркс и Энгельс словами, что наиболее
демократическая буржуазная республика есть не что иное, как машина для подавления
рабочего класса буржуазией, массы трудящихся горсткой капиталистов 203. Нет ни
одного революционера, ни одного марксиста, из кричащих ныне против диктатуры и за
демократию, который бы не клялся и не божился перед рабочими в том, что он признает
эту основную истину социализма;
а теперь, когда революционный пролетариат приходит в брожение и движение,
направленное к разрушению этой машины угнетения и к завоеванию пролетарской
диктатуры, эти изменники социализма изображают дело так, будто буржуазия даровала
трудящимся «чистую демократию», будто буржуазия отказалась от сопротивления и
готова повиноваться большинству трудящихся, будто никакой государственной машины
для подавления труда капиталом в демократической республике не было и нет.

Ленин. Проект программы РКП(б) (1919 г.)

Если до завоевания политической власти пролетариатом использование буржуазной
демократии и в особенности парламентаризма было (обязательно) необходимо в целях
политического воспитания и организации рабочих масс, то теперь, после завоевания
политической власти пролетариатом, при более высоком типе демократизма,
осуществляемом в Советской республике, всякий шаг назад, к буржуазному
парламентаризму и к буржуазной демократии, был бы безусловно реакционным
обслуживанием интересов эксплуататоров, помещиков и капиталистов. Только интересам
эксплуататоров служат лозунги якобы всенародной общенациональной, всеобщей,
внеклассовой, а на деле буржуазной демократии и, пока остается частная собственность
на землю и другие средства производства, самая демократическая республика неизбежно
остается диктатурой буржуазии, машиной для подавления гигантского большинства
трудящихся горсткой капиталистов.

313
 Историческая задача, которая ложится на Советскую республику - новый тип
государства, переходный к полному уничтожению государства, - состоит в следующем:
1) создание и развитие всесторонней и массовой организованности именно
угнетенных капитализмом классов, пролетариата и полупролетариата. Буржуазно-
демократическая республика в лучшем случае допускала организацию эксплуатируемых
масс в том смысле, что объявляла ее свободной, но на деле всегда ставила неисчислимые
фактические препятствия их организации, и эти препятствия неустранимо связаны были с
частной собственностью на средства производства. Советская власть, впервые в истории,
не только всесторонне облегчает организацию угнетенных капитализмом масс, но и
делает ее постоянной и непременной основой всего государственного аппарата, снизу
доверху, местного и центрального. Только таким путем на деле осуществляется для
большинства населения демократизм, т. е. фактическое участие в управлении
государством гигантского большинства народа, именно трудящихся, вместо
фактического управления государством, главным образом, представителями буржуазных
классов, как это бывает в самых демократических буржуазных республиках.
2) Советская организация государства дает некоторое фактическое преимущество
именно той части трудящихся масс, которая наиболее сконцентрирована, объединена,
просвещена и закалена в борьбе всем предшествующим социализму капиталистическим
развитием, т. е. городскому промышленному пролетариату. Это преимущество должно
быть неуклонно и систематически используемо для того, чтобы в противовес
узкоцеховым и узкопрофессиональным интересам, которые выращивал капитализм среди
рабочих, раскалывая их на конкурирующие между собой группы, соединять теснее с
передовыми рабочими наиболее отсталые и распыленные массы деревенских
пролетариев и полупролетариев, вырывать их из-под влияния сельского кулачества и
сельской буржуазии, организовывать и воспитывать их для коммунистического
строительства.
3) Буржуазная демократия, торжественно провозглашая равенство всех граждан, на
деле лицемерно прикрывала господство эксплуататоров-капиталистов, обманывая массы
мыслью о том, будто возможно на деле равенство эксплуататора с эксплуатируемыми.
Советская организация государства разрушает этот обман и это лицемерие,
осуществляя действительный демократизм, т. е. действительное равенство всех
трудящихся, и исключая эксплуататоров из полноправных членов общества. Опыт всей
всемирной истории, всех восстаний угнетенных классов против угнетателей учит
неизбежности отчаянного и долгого сопротивления эксплуататоров в борьбе за
сохранение их привилегий.
Советская организация государства приспособлена к подавлению этого
сопротивления, без чего не может быть и речи о победоносной коммунистической
революции.
4) Более непосредственное воздействие трудящихся масс на устройство и управление
государства, т. е. более высокая форма демократизма, достигается при советском типе
государства также, во-первых, тем, что процедура выборов и возможность чаще
производить их, равно условия перевыборов и отзыва депутатов гораздо легче и
доступнее рабочим города и деревни, чем при наилучших формах буржуазной
демократии.
5) Во-вторых, тем, что первичной избирательной единицей и основной ячейкой
государственного строительства является, при Советской власти, не территориальный
округ, а экономическая, производственная единица (завод, фабрика). Эта более тесная
связь государственного аппарата с объединенными капитализмом массами передовых
пролетариев, помимо создания более высокого демократизма, дает также возможность
осуществлять глубокие социалистические преобразования.
6) Советская организация позволила создать такую вооруженную силу рабочих и
крестьян, которая гораздо теснее, чем прежде, связана с трудящимися и
314
эксплуатируемыми массами. Без этого было бы невозможно осуществить одно из
основных условий победы социализма, именно: вооружение рабочих и разоружение
буржуазии.
7) Советская организация развила несравненно дальше и шире ту сторону
буржуазного демократизма, которая знаменует великую историческую прогрессивность
его по сравнению с средневековьем, именно участие населения в выборе должностных
лиц.
Ни в одном из самых демократичных буржуазных государств трудящиеся массы
никогда не осуществляли формально предоставляемого им буржуазией, но фактически
стесняемого ею, права выборов даже приблизительно в такой широкой мере, так часто,
так повсеместно, так легко и просто, как при Советской власти. Но вместе с тем советская
организация отмела те отрицательные стороны буржуазного демократизма, которые
начала отменять уже Парижская Коммуна, узость, ограниченность которых давно указал
марксизм, именно парламентаризм, как отделение законодательной власти от
исполнительной. Сливая ту и другую власть, Советы сближают государственный аппарат
с трудящимися массами и устраняют ту загородку, которой был буржуазный парламент,
обманывавший массы лицемерными вывесками, прикрывавший финансовые и биржевые
проделки парламентских дельцов, обеспечивавший неприкосновенность буржуазного
аппарата управления государством.
8) Только благодаря советской организации государства революция пролетариата
могла сразу разбить и разрушить до основания старый, буржуазный, государственный
аппарат, а без этого невозможен был бы и приступ к социалистическому строительству.
В настоящее время в России уже вполне разрушены твердыни бюрократизма,
связывавшего повсюду и всегда государственную власть с интересами помещиков и
капиталистов как при монархии, так и в самой демократической буржуазной республике.
Но борьба против бюрократизма у нас далеко не закончена. Часть потерянных ею
позиций бюрократия пытается вернуть себе, используя, с одной стороны, недостаточно
высокий культурный уровень масс населения, с другой - крайнее, почти
сверхчеловеческое напряжение сил самого развитого слоя городских рабочих на военной
работе. Поэтому продолжение борьбы против бюрократизма является для успеха
дальнейшего социалистического строительства безусловно и настоятельно необходимым.
9) Работа в этом направлении, неразрывно связанная с осуществлением главной
исторической задачи Советской власти, именно перехода к полному уничтожению
государства, должна состоять, во-первых, в том, чтобы каждый член Совета обязательно
выполнял известную работу по управлению государством, во-вторых, в том, чтобы эти
работы последовательно менялись, охватывая весь круг дел, связанных с
государственным управлением, все его отрасли, и, в-третьих, в том, чтобы рядом
постепенных и осторожно выбираемых, но неуклонно проводимых мер все трудящееся
население поголовно привлекалось к самостоятельному участию в управлении
государством.
10) В общем и целом различие между буржуазной демократией и парламентаризмом, с
одной стороны, и советской или пролетарской демократией, с другой, сводится к тому,
что первая переносила центр тяжести на торжественное и пышное провозглашение
всяческих свобод и прав, фактически не позволяя именно большинству населения,
рабочим и крестьянам, пользоваться ими сколько-нибудь достаточно. Напротив,
пролетарская или советская демократия центр тяжести переносит не на то, чтобы
провозглашать права и свободы всего народа, а на то, чтобы на деле обеспечить именно
тем массам трудящихся, которые были угнетены и эксплуатируемы капиталом,
фактический доступ к управлению государством, фактическое пользование лучшими
зданиями и помещениями для собраний и съездов, лучшими типографиями и
крупнейшими складами (запасами) бумаги для просвещения тех, кого капитализм
отуплял и забивал, обеспечить именно этим массам реальную (фактическую)
возможность постепенно освобождаться от гнета религиозных предрассудков и т. д. и т.
315
п. Именно в этом направлении фактического предоставления трудящимся и
эксплуатируемым возможности на деле пользоваться благами культуры, цивилизации и
демократии состоит важнейшая работа Советской власти, которая должна неуклонно
продолжать ее и дальше.

***

Обеспечивая для трудящихся масс несравненно большую возможность, чем при

буржуазной демократии и парламентаризме, производить выборы и отзыв депутатов
наиболее легким и доступным для рабочих и крестьян способом, Советская конституция
в то же время уничтожает выясненные уже со времени Парижской Коммуны
отрицательные стороны парламентаризма, особенно отделение законодательной и
исполнительной властей, оторванность парламента от масс и пр.
Советская конституция сближает государственный аппарат с массами также тем, что
избирательной единицей и основной ячейкой государства становится не
территориальный округ, а производственная единица (завод, фабрика).

Ленин. Ответ на открытое письмо специалиста (1919 г.)

Рабочие и крестьяне создали Советскую власть, свергнув буржуазию и буржуазный
парламентаризм. Теперь трудно не видеть, что это было не «авантюрой» и не
«сумасбродством» большевиков, а началом всемирной смены двух всемирно-
исторических эпох: эпохи буржуазии и эпохи социализма, эпохи парламентаризма
капиталистов и эпохи советских государственных учреждений пролетариата. Если год с
лишним тому назад этого не хотело (частью не могло) видеть большинство
интеллигентов, то виноваты ли мы в этом?

Ленин. О кандидатуре М.И. Калинина на пост председателя ВЦИК

(1919 г.)
Были случаи злоупотреблений, но мы в этом неповинны. Мы знаем, что делали все для
привлечения интеллигенции, но нас разделяли политические разногласия. Мы знаем, что
эпоха буржуазного парламентаризма кончилась, что сочувствие рабочих всего мира на
стороне Советской власти, что, как бы буржуазия ни убивала вождей пролетариата, как
она это делает в Германии, - победа Советской власти неизбежна. Весь опыт неминуемо
приведет интеллигенцию окончательно в наши ряды, и мы получим тот материал,
посредством которого мы можем управлять. Мы добьемся того, чтобы люди,
примазавшиеся к Советской власти, были удалены, а это один из поводов недовольства,
который мы не боимся признать законным. На борьбу с этим злом мы должны обратить
максимум внимания. Мы на партийном съезде твердо решили всем работникам
предписать эту линию поведения.
Переходя к социалистическому земледелию, мы должны сказать, что мы мыслим себе
его осуществление не иначе, как ряд товарищеских соглашений со средним
крестьянством. Мы должны обращаться возможно более к среднему крестьянину.

316
 Ленин. Чрезвычайное заседание пленума московского Совета
рабочих и красноармейских депутатов (1919 г.)
До сих пор всем европейским рабочим лгали, говоря про Советскую Россию: «Там нет
никакой власти, а просто анархия, это просто драчуны». Недавно французский министр
Пишон заявил про Советскую Россию: «Это - анархия, это - насильники, узурпаторы!». -
«Посмотрите на Россию, - говорили немецкие меньшевики своим рабочим: - война,
голод, разорение! Этого ли вы хотите для социализма?» И они запугали этим рабочих. А
Венгрия показала пример революции, которая рождается совершенно иначе. Венгрии,
несомненно, придется пережить тяжелую борьбу с буржуазией - это неизбежно. Но факт
тот, что, когда эти звери, английские и французские империалисты, предвидели в
Венгрии революцию, они хотели ее уничтожить, не дать ей родиться. У нас
затруднительность положения была в том, что нам приходилось рождать Советскую
власть против патриотизма. Пришлось ломать патриотизм, заключать Брестский мир. Это
была самая отчаянная и бешеная кровавая ломка. В соседних странах буржуазия увидела,
кому нужно управлять. Кому же, как не Совету? Это как в старое время, когда короли,
царьки и князья видели, что власть их слабеет, они говорили: «Нужна конституция,
пускай буржуазия идет править!». А если король ослабевал, он получал пенсию или
теплое местечко. То же самое, что переживали короли и царьки 50-60 лет тому назад,
теперь переживает всемирная буржуазия. Когда английские и французские империалисты
предъявили неслыханные требования венгерским капиталистам, последние сказали: «Мы
воевать не можем. За нами народ не пойдет, но мы, как венгерские патриоты, хотим дать
отпор. Какая же власть должно, быть? - Власть Советов». Буржуазия венгерская признала
перед всем миром, что она добровольно подает в отставку и что есть только одна власть в
мире, которая способна руководить народами в тяжелую минуту, - это власть Советов.
(Аплодисменты.) Вот почему венгерская революция тем, что она совершенно иначе
родилась, чем наша, покажет всему миру то, что по отношению к России было скрыто:
именно, что большевизм связан с новой пролетарской, рабочей демократией, которая
выступает на место старого парламента. Это было время, когда рабочих обманывали,
закабаляли их капиталистически. На место старого буржуазного парламента идет
всемирная Советская власть, которая завоевала сочувствие всех рабочих, потому что она
есть власть трудящихся, власть миллионов, которые сами господствуют, сами управляют.
Может быть, они управляют плохо, как мы в России, но мы и в условиях находимся
неимоверно трудных. В том государстве, где буржуазия не окажет такого бешеного
сопротивления, задачи Советской власти будут легче, она сможет работать без того
насилия, без того кровавого пути, который нам навязали господа Керенские и
империалисты. Мы пройдем и через более тяжелый путь. Пускай на Россию пали
большие жертвы, чем на другие страны. Это неудивительно, когда нам в наследство
осталась старая разруха. Другие страны приходят другим путем, более человеческим,
приходят к тому же - к Советской власти. Вот почему пример Венгрии будет иметь
решающее значение.
Люди учатся из опыта. Словами доказать правоту Советской власти нельзя. Пример
одной России не был понятен для рабочих всего мира. Они знали, что там Совет, - они
все за Совет, но их пугали ужасы кровавой борьбы. Пример Венгрии будет решающим
для пролетарских масс, для европейского пролетариата и трудящегося крестьянства: в
трудную минуту некому править страной, кроме как Советской власти.

Ленин. Пленум Всероссийского центрального Совета

профессиональных союзов (11 апреля 1919 г.)
Мы свобод направо и налево не обещали, а, напротив, прямо сказали в Конституции, -
которая переведена на все языки: и на немецкий, и на английский, и на итальянский, и на
французский, - прямо заявили, что мы будем лишать свободы социалистов, если она

317
используется ими в ущерб интересам социалистической революции, если она прикрывает
свободу капиталистов. Вот почему ссылка на эту Конституцию была и формально
неверна. Мы открыто заявили, что в переходное время, время бешеной борьбы, мы не
только не обещаем свобод направо и налево, а заранее говорим, что мы будем лишать
прав тех граждан, которые мешают социалистической революции. А кто об этом будет
судить? - Судить будет пролетариат.
Здесь старались перенести дело на почву парламентской борьбы. Я всегда говорил:
прекрасен парламентаризм, но только времена теперь не парламентарные. Видя, что
правительство заявляет, что положение трудное, т. Лозовский говорит: тут-то население
и должно предъявить десятки требований. Так поступали все парламентарии в «добрые
старые времена», но теперь это не ко времени. Я знаю, что у нас громаднейшая масса
недостатков, знаю, что в Венгрии Советская власть будет лучше, чем у нас. Но когда во
время мобилизации нам говорят: предлагается одно, другое и третье - и давайте
торговаться - я говорю, что это применение старого парламентаризма негодно, что
сознательные рабочие его уже оттолкнули. Не в этом дело.
Мы основную линию определили, как классовую борьбу с кулаками, с богатыми
элементами, которые против нас. Когда это стало обеспеченным, мы говорим: теперь по
отношению к среднему крестьянину нужно добиться более правильной установки. Это
очень трудная работа. В момент большой опасности вы должны помогать Советской
власти такой, какова она есть. Мы в эти месяцы не изменимся. Тут никакой середины нет
и быть не может. Создавать эту середину искусственными парламентскими приемами -
значит становиться на скользкую почву. Когда оратор заявил, что крестьянство все
против нас - это одно из тех «маленьких» преувеличений, которые на практике
подстрекают левых эсеров и меньшевиков. Громадное большинство знает, что
крестьянство в огромном большинстве за нас. Оно в первый раз получило Советскую
власть. Даже лозунгами восстания, которое охватило ничтожные части крестьянских
масс, лозунгами восстания были: «За Советскую власть, за большевиков, долой
коммунию».

Ленин. Дополнение к проекту обращения к германским рабочим и

неэксплуатирующим чужого труда крестьянам (1919 г.)
Во всем мире растет сочувствие пролетариев к Советской власти, растет убеждение
их, что только Советская власть, власть самих трудящихся, а не буржуазный
парламентаризм хотя бы в наиболее демократической республике, способна освободить
труд от ига капитала, народы от вражды и войн, человечество от разгула бешеного
империализма.
Это убеждение проложит себе дорогу во что бы то ни стало. Рабочие всех стран все
более убеждаются, что нельзя спастись от империализма и войн, не порывая с
буржуазией и не побеждая ее, не свергая ее власти, не подавляя беспощадно
сопротивления эксплуататоров. Начать это можно только с своей собственной страны.
Если русская советская система нашла себе сочувствие в рабочих массах всего мира, если
все, кроме эксплуататоров и их лакеев, видят теперь избавление лишь в Советской
власти, то мы, русские рабочие и крестьяне, завоевали это доверие тем, что разорвали с
нашей буржуазией, свергли ее, подавили ее сопротивление, выгнали с позором из среды
трудящихся таких вождей предательского социализма, которые, как меньшевики и эсеры,
осуществляли и прямо и косвенно союз с империалистской буржуазией, с Керенским и т.
п.

318
 Ленин. О государстве (1919 г.)
Я уже назвал вам в помощь сочинение Энгельса «Происхождение семьи, частной
собственности и государства». Здесь именно говорится, что всякое государство, в
котором существует частная собственность на землю и на средства производства, где
господствует капитал, как бы демократично оно ни было, - оно есть государство
капиталистическое, оно есть машина в руках капиталистов, чтобы держать в подчинении
рабочий класс и беднейшее крестьянство. А всеобщее избирательное право,
Учредительное собрание, парламент - это только форма, своего рода вексель, который
нисколько не меняет дела по существу.
Форма господства государства может быть различна: капитал одним образом
проявляет свою силу там, где есть одна форма, и другим - где другая, но по существу
власть остается в руках капитала: есть ли цензовое право или другое, есть ли республика
демократическая, и даже чем она демократичнее, тем грубее, циничнее это господство
капитализма. Одна из самых демократических республик в мире - Северо-Американские
Соединенные Штаты - и нигде так, как в этой стране (кто там побывал после 1905 г., тот
наверно имеет об этом представление), нигде власть капитала, власть кучки
миллиардеров над всем обществом не проявляется так грубо, с таким открытым
подкупом, как в Америке. Капитал, раз он существует, господствует над всем обществом,
и никакая демократическая республика, никакое избирательное право сущности дела не
меняют. Демократическая республика и всеобщее избирательное право по сравнению с
крепостническим строем были громадным прогрессом: они дали возможность
пролетариату достигнуть того объединения, того сплочения, которое он имеет,
образовать те стройные, дисциплинированные ряды, которые ведут систематическую
борьбу с капиталом. Ничего подобного даже приблизительно не было у крепостного
крестьянина, не говоря уже о рабах. Рабы, как мы знаем, восставали, устраивали бунты,
открывали гражданские войны, но никогда не могли создать сознательного большинства,
руководящих борьбой партий, не могли ясно понять, к какой цели идут, и даже в
наиболее революционные моменты истории всегда оказывались пешками в руках
господствующих классов. Буржуазная республика, парламент, всеобщее избирательное
право - все это с точки зрения всемирного развития общества представляет громадный
прогресс. Человечество шло к капитализму, и только капитализм, благодаря городской
культуре, дал возможность угнетенному классу пролетариев осознать себя и создать то
всемирное рабочее движение, те миллионы рабочих, организованных по всему миру в
партии, те социалистические партии, которые сознательно руководят борьбой масс. Без
парламентаризма, без выборности это развитие рабочего класса было бы невозможно.
Вот почему все это в глазах самых широких масс людей получило такое большое
значение. Вот почему перелом кажется таким трудным. Не только сознательные
лицемеры, ученые и попы поддерживают и защищают эту буржуазную ложь, что
государство свободно и призвано защищать интересы всех, но и массы людей, искренне
повторяющих старые предрассудки и не могущих понять перехода от старого
капиталистического общества к социализму. Не только люди, находящиеся в прямой
зависимости от буржуазии, не только те, которые находятся под гнетом капитала, или
которые подкуплены этим капиталом (на службе у капитала состоит масса всякого рода
ученых, художников, попов и т. д.), но и люди, просто находящиеся под влиянием
предрассудков буржуазной свободы, все это ополчилось против большевизма во всем
мире за то, что при своем основании Советская республика отбросила эту буржуазную
ложь и открыто заявила: вы называете свое государство свободным, а на самом деле, пока
есть частная собственность, ваше государство, хотя бы оно было демократической
республикой, есть не что иное, как машина в руках капиталистов для подавления
рабочих, и, чем свободнее государство, тем яснее это выражается. Пример этого -
Швейцария в Европе, Северо-Американские Соединенные Штаты в Америке. Нигде
капитал не господствует так цинично и беспощадно, и нигде это не видно с такой
ясностью, как именно в этих странах, хотя это демократические республики, как бы ни
были они изящно размалеваны, несмотря ни на какие слова о трудовой демократии, о

319
равенстве всех граждан. На деле в Швейцарии и Америке господствует капитал, и всякие
попытки рабочих добиться сколько-нибудь серьезного улучшения своего положения
встречаются немедленной гражданской войной. В этих странах меньше солдат,
постоянного войска, - в Швейцарии существует милиция, и каждый швейцарец имеет
ружье у себя дома, в Америке до последнего времени не было постоянного войска, - и
поэтому, когда случается стачка, буржуазия вооружается, нанимает солдат и подавляет
стачку, и нигде это подавление рабочего движения не происходит с такой беспощадной
свирепостью, как в Швейцарии и Америке, и нигде в парламенте не сказывается так
сильно влияние капитала, как именно здесь. Сила капитала - все, биржа - все, а
парламент, выборы - это марионетки, куклы... Но чем дальше, тем больше проясняются
глаза рабочих, и тем шире распространяется идея Советской власти, особенно после той
кровавой бойни, которую мы только что пережили. Все яснее становится для рабочего
класса необходимость беспощадной борьбы с капиталистами.
Какими бы формами ни прикрывалась республика, пусть то будет самая
демократическая республика, но если она буржуазная, если в ней осталась частная
собственность на землю, на заводы и фабрики, и частный капитал держит в наемном
рабстве все общество, т. е., если в ней не выполняется то, о чем заявляет программа
нашей партии и Советская конституция, то это государство - машина, чтобы угнетать
одних другими. И эту машину мы возьмем в руки того класса, который должен свергнуть
власть капитала. Мы отбросим все старые предрассудки, что государство есть всеобщее
равенство, - это обман: пока есть эксплуатация, не может быть равенства. Помещик не
может быть равен рабочему, голодный - сытому. Ту машину, которая называлась
государством, перед которой люди останавливаются с суеверным почтением и верят
старым сказкам, что это есть общенародная власть, - пролетариат эту машину
отбрасывает и говорит: это буржуазная ложь. Мы эту машину отняли у капиталистов,
взяли ее себе. Этой машиной или дубиной мы разгромим всякую эксплуатацию, и, когда
на свете не останется возможности эксплуатировать, не останется владельцев земли,
владельцев фабрик, не будет так, что одни пресыщаются, а другие голодают, - лишь
тогда, когда возможностей к этому не останется, мы эту машину отдадим на слом. Тогда
не будет государства, не будет эксплуатации. Вот точка зрения нашей коммунистической
партии. Надеюсь, что к этому вопросу мы в следующих лекциях вернемся - и
неоднократно.

Ленин. О задачах III Интернационала (1919 г.)

Когда говорят: II Интернационал умер, потерпев позорное банкротство, это надо уметь
понимать. Это значит: обанкротился и умер оппортунизм, реформизм, мелкобуржуазный
социализм. Ибо у II Интернационала есть историческая заслуга, есть завоевание εις αει
(навсегда), от которого сознательный рабочий никогда не отречется, именно: создание
массовых рабочих организаций, кооперативных, профессиональных и политических,
использование буржуазного парламентаризма, как и всех вообще учреждений
буржуазной демократии и т. п.
Чтобы на деле победить оппортунизм, приведший к позорной смерти II
Интернационала, чтобы на деле помогать революции, приближение которой вынужден
признать даже Рамсей Макдональд, надо:
во-первых, всю пропаганду и агитацию вести с точки зрения революции, в
противоположность реформам, систематически разъясняя массам эту противоположность
и теоретически и практически, на каждом шагу парламентской, профессиональной,
кооперативной и т. д. работы. Ни в каком случае не отказываться (за исключением
особых случаев, в виде изъятия) от использования парламентаризма и всех «свобод»
буржуазной демократии, не отказываться от реформ, но рассматривать их только как
побочный результат революционной классовой борьбы пролетариата. Ни одна из партий

320
«бернского» Интернационала не удовлетворяет этому требованию. Ни одна не
обнаруживает даже понимания того, как надо вести всю пропаганду и агитацию,
разъясняя различие реформ от революции, как надо неуклонно воспитывать и партию и
массы к революции.
Во-вторых, надо соединять легальную и нелегальную работу. Этому учили
большевики всегда и особенно настойчиво во время войны 1914-1918 годов. Над этим
смеялись герои подлого оппортунизма, самодовольно превознося «законность»,
«демократию», «свободу» западноевропейских стран, республик и пр. Теперь уже только
прямые мошенники, обманывающие рабочих фразами, могут отрицать, что большевики
оказались правы. Нет ни одной страны в мире, самой передовой и самой «свободной» из
буржуазных республик, где бы не царил террор буржуазии, где бы не запрещалась
свобода агитации за социалистическую революцию, пропаганды и организационной
работы в этом именно направлении. Партия, которая доныне не признала этого при
господстве буржуазии и не ведет систематической, всесторонней нелегальной работы,
вопреки законам буржуазии и буржуазных парламентов, есть партия предателей и
негодяев, которые словесным признанием революции обманывают народ. Таким партиям
место в желтом, «бернском» Интернационале. В Коммунистическом Интернационале их
не будет.

Ленин. Письмо Сильвии Панкхерст (28 августа 1919 г.)

Дорогой товарищ! Ваше письмо от 16 июля 1919 г. я получил только вчера.
Чрезвычайно благодарен Вам за информацию относительно Англии и постараюсь
исполнить Вашу просьбу, т. е. ответить на Ваш вопрос.
Я нисколько не сомневаюсь в том, что многие рабочие, принадлежащие к лучшим,
честнейшим, искренне-революционным представителям пролетариата, являются врагами
парламентаризма и всякого участия в парламенте. Чем старше капиталистическая
культура и буржуазная демократия в данной стране, тем более понятно это, ибо
буржуазия в старых парламентских странах великолепно научилась лицемерить и
тысячами приемов надувать народ, выдавая буржуазный парламентаризм за «демократию
вообще» или за «чистую демократию» и тому подобное, искусно пряча миллионы связей
парламента с биржей и с капиталистами, используя подкупную, продажную прессу и
всеми средствами пуская в ход силу денег, власть капитала.
Нет сомнения, что Коммунистический Интернационал и коммунистические партии
отдельных стран сделали бы непоправимую ошибку, если бы оттолкнули от себя
рабочих, стоящих за Советскую власть, но не согласных участвовать в парламентской
борьбе. Если взять вопрос в его общей постановке, теоретически, то именно эта
программа, т. е. борьба за Советскую власть, за Советскую республику, способна
объединить и должна объединить теперь безусловно всех искренних, честных
революционеров из рабочей среды. Очень многие рабочие анархисты становятся теперь
искреннейшими сторонниками Советской власти, а раз так, то это доказывает, что они
наши лучшие товарищи и друзья, лучшие революционеры, которые были врагами
марксизма лишь по недоразумению, или, вернее, не по недоразумению, а в силу того, что
господствующий официальный социализм эпохи II Интернационала (1889- 1914) изменил
марксизму, впал в оппортунизм, исказил революционное учение Маркса вообще и его
учение об уроках Парижской Коммуны 1871 года в особенности. Я подробно писал об
этом в своей книге «Государство и революция» и потому не останавливаюсь на этом
вопросе больше.
Как быть, если в данной стране коммунисты по убеждениям и по готовности вести
революционную работу искренние сторонники Советской власти («советской системы»,

321
как иногда говорят нерусские) не могут объединиться из-за разногласий по вопросу об
участии в парламенте?
Я бы считал такое разногласие несущественным в настоящее время, ибо борьба за
Советскую власть есть политическая борьба пролетариата в ее самой высокой, самой
сознательной, самой революционной форме. Лучше быть с революционными рабочими,
когда они ошибаются по частному или второстепенному вопросу, чем с «официальными»
социалистами или социал-демократами, если они не искренние, не твердые
революционеры, не хотят или не умеют вести революционную работу среди рабочих
масс, но разделяют правильную тактику по этому частному вопросу. А вопрос о
парламентаризме есть теперь частный, второстепенный вопрос. Роза Люксембург и Карл
Либкнехт были, по-моему, правы, когда защищали участие в выборах в буржуазный
немецкий парламент, в учредительное «Национальное собрание» на январской
конференции 1919 года спартаковцев в Берлине против большинства этой конференции.
Но, разумеется, они были еще более правы, предпочитая остаться вместе с
коммунистической партией, делающей частную ошибку, чем идти с прямыми
предателями социализма, вроде Шейдемана и его партии, или с теми лакейскими
душами, доктринерами, трусами, безвольными пособниками буржуазии и реформистами
на деле, какими являются Каутский, Гаазе, Daumig и вся эта «партия» немецких
«независимых».
Я лично убежден, что отказ от участия в парламентских выборах является ошибкой со
стороны революционных рабочих Англии, но лучше пойти на эту ошибку, чем замедлить
образование крупной рабочей коммунистической партии в Англии из всех
перечисленных Вами, сочувствующих большевизму и искренне стоящих за Советскую
республику направлений и элементов. Если бы, например, среди В. S. Р. нашлись
искренние большевики, которые отказались бы из-за расхождения по вопросу об участии
в парламенте слиться тотчас в коммунистическую партию с течениями № 4, № 6, № 7, то
эти большевики, по-моему, сделали бы ошибку в тысячу раз большую, чем ошибочный
отказ от выборов в буржуазный английский парламент. Разумеется, говоря это, я
предполагаю, что течения 4, 6, 7 вместе взятые, действительно связаны с массой рабочих,
а не представляют из себя только небольшие интеллигентские группки, как это часто
бывает в Англии. В этом отношении, вероятно, особенно важны Workers Committees и
Shop Stewards, которые, надо думать, близко связаны с массой.
Неразрывная связь с массой рабочих, уменье постоянно агитировать в ней,
участвовать в каждой стачке, откликаться на всякий запрос массы, это — главное для
коммунистической партии, особенно в такой стране, как Англия, где до сих пор (как
впрочем и во всех империалистских странах) участвовали в социалистическом и вообще
рабочем движении преимущественно узенькие верхушки рабочих, представители
рабочей аристократии, большей частью насквозь и безнадежно испорченные
реформизмом, плененные буржуазными и империалистскими предрассудками. Без
борьбы против этого слоя, без разрушения всякого авторитета его среди рабочих, без
убеждения масс в полной буржуазной испорченности этого слоя не может быть и речи о
серьезном коммунистическом рабочем движении. Это относится и к Англии, и к
Франции, и к Америке, и к Германии.
Те рабочие революционеры, которые центром своих нападений делают
парламентаризм, вполне правы постольку, поскольку этими нападениями выражается
принципиальное отрицание буржуазного парламентаризма и буржуазной демократии.
Советская власть, Советская республика - вот то, что рабочей революцией поставлено на
место буржуазной демократии, вот форма перехода от капитализма к социализму, форма
диктатуры пролетариата. И критика парламентаризма не только законна и необходима,
как мотивирование перехода к Советской власти, но и вполне правильна, как сознание
исторической условности и ограниченности парламентаризма, его связи с капитализмом
и только капитализмом, его (парламентаризма) прогрессивности по отношению к
средневековью и реакционности по отношению к Советской власти.

322
 Но критики парламентаризма в Европе и Америке очень часто, когда они принадлежат
к анархистам и анархо-синдикалистам, оказываются неправы, поскольку они отвергают
всякое участие в выборах и в парламентской деятельности. Тут сказывается просто
недостаток революционного опыта. Мы, русские, пережили две великие революции в XX
веке и хорошо знаем, какое значение может иметь и фактически имеет парламентаризм в
революционное время вообще и непосредственно во время революции особенно.
Буржуазные парламенты должны быть устранены и заменены советскими учреждениями.
Это несомненно. Несомненно теперь, после опыта России, Венгрии, Германии и других
стран, что это безусловно произойдет во время пролетарской революции. Поэтому
систематическая подготовка к этому рабочей массы, разъяснение заранее для нее
значения Советской власти, пропаганда и агитация за нее - все это безусловная
обязанность рабочего, который хочет быть революционером на деле. Но мы, русские,
выполняли эту задачу, действуя и на парламентской арене. В царской, поддельной,
помещичьей Думе наши представители умели вести революционную и республиканскую
пропаганду. Точно так же можно и должно в буржуазных парламентах, извнутри их,
вести советскую пропаганду.
Может быть, этого не легко достигнуть сразу в той или другой парламентской стране.
Но это другой вопрос. Добиваться надо того, чтобы эта правильная тактика была усвоена
революционными рабочими во всех странах. И если рабочая партия действительно
революционна, если она действительно рабочая (т. е. связана с массой, с большинством
трудящихся, с низами пролетариата, а не с верхушечным только его слоем), если она
действительно партия, т. е. крепко, серьезно сплоченная организация революционного
авангарда, умеющая всеми возможными способами вести революционную работу в
массах, то тогда такая партия, наверное, сумеет держать в руках своих парламентариев,
делать из них настоящих революционных пропагандистов, таких, как Карл Либкнехт, а
не оппортунистов, не развратителей пролетариата буржуазными приемами, буржуазными
привычками, буржуазными идеями, буржуазной безыдейностью.
Если бы этого не удалось добиться в Англии сразу, если бы, кроме того, никакое
объединение в Англии сторонников Советской власти оказалось невозможным именно
из-за расхождения о парламентаризме и только из-за этого, тогда я считал бы полезным
шагом вперед, к полному единству, немедленное образование двух коммунистических
партий, т. е. двух партий, стоящих за переход от буржуазного парламентаризма к
Советской власти. Пусть одна из этих партий признает участие в буржуазном
парламенте, другая отвергает; это разногласие теперь так несущественно, что разумнее
всего было бы из-за него не раскалываться. Но и совместное существование двух таких
партий было бы громадным прогрессом по сравнению с теперешним положением, было
бы, по всей вероятности, переходом к полному единству и к быстрой победе коммунизма.
Советская власть не только показала в России на опыте почти уже двух лет, что
диктатура пролетариата возможна далее в крестьянской стране и способна, создавая
сильную армию (лучшее доказательство организованности и порядка), держаться при
невероятно, неслыханно трудных условиях.
Советская власть осуществила большее: она уже морально победила во всем мире, ибо
рабочая масса повсюду, хотя узнает только крохи истины о Советской власти, хотя
слышит тысячи и миллионы лживых сообщений о Советской власти, рабочая масса уже
за Советскую власть. Уже понято пролетариатом всего мира, что эта власть есть власть
трудящихся, что она одна спасает от капитализма, от ига капитала, от войн между
империалистами, ведет к прочному миру.
Именно поэтому возможны поражения империалистами отдельных Советских
республик, но невозможно победить всемирное советское движение пролетариата.

323
 Ленин. Американским рабочим (1919 г.)
Товарищи! Около года тому назад в «Письме к американским рабочим» (от 20 августа
1918 г.) я изложил вам положение дел в Советской России и ее задачи. Это было еще до
германской революции. С тех пор мировые события подтвердили правильность данной
большевиками оценки империалистской войны 1914-1918 гг. вообще и империализма
Антанты в особенности. А Советская власть с тех пор стала понятной и близкой уму и
сердцу рабочих масс во всем мире. Везде рабочие массы, вопреки влиянию старых,
пропитанных шовинизмом и оппортунизмом вождей, приходят к убеждению в гнилости
буржуазных парламентов и в необходимости Советской власти, власти трудящихся,
диктатуры пролетариата, для избавления человечества от ига капитала. И Советская
власть победит во всем мире, как бы ни неистовствовала, ни бешенствовала буржуазия
всех стран. Она заливает кровью Россию, ведя войну с нами, натравливая на нас
контрреволюционеров, сторонников восстановления ига капитала. Буржуазия причиняет
неслыханные муки трудящимся массам России блокадой и поддержкой контрреволюции,
но мы разбили Колчака и с полной верой в победу ведем войну с Деникиным.

Ленин. Привет итальянским, французским и немецким коммунистам

(1919 г.)
Каутскианская (или «независимая») партия гибнет и неминуемо, вскоре, погибнет и
разложится от разногласий между революционными в массе ее членами и
контрреволюционными «вождями».
Коммунистическая партия окрепнет и закалится, переживая как раз такие (по
существу дела) разногласия, которые переживал и большевизм.
Разногласия среди германских коммунистов сводятся, насколько я могу судить, к
вопросу об «использовании легальных возможностей» (как говорили в 1910-1913 годах
большевики), об использовании буржуазного парламента, реакционных
профессиональных союзов, «закона о советах» (Betriebsratgesetz), изуродованных
шейдемановцами и каутскианцами, об участии в подобных учреждениях или о бойкоте
их.
Мы, русские большевики, пережили как раз такого рода разногласия в 1906 и 1910-
1912 годах. И мы ясно видим, что у многих молодых германских коммунистов
сказывается просто недостаток революционного опыта. Если бы они пережили парочку
буржуазных революций (1905 и 1917), они бы не проповедовали так безусловно бойкота,
не впадали бы временами в ошибки синдикализма.
Это - болезнь роста. Она пройдет с ростом движения, которое растет превосходно. И с
этими очевидными ошибками надо бороться открыто, стараясь не преувеличить
разногласий, ибо всем должно быть ясно, что в недалеком будущем борьба за диктатуру
пролетариата, за Советскую власть устранит большую часть этих разногласий.
И с точки зрения марксистской теории и с точки зрения опыта трех революций (1905,
1917 февраль, 1917 октябрь) я считаю безусловно ошибочным отказ от участия в
буржуазном парламенте, в реакционном (легиновском, гомперсовском и т. п.)
профессиональном союзе, в реакционнейшем рабочем «совете», изуродованном
шейдемановцами, и т. п.
Иногда, в отдельном случае, в отдельной стране бойкот правилен, как был, например,
правилен бойкот большевиками царской Думы в 1905 году. Но те же большевики
участвовали в гораздо более реакционной и прямо-контрреволюционной Думе 1907 года.
Большевики участвовали в выборах в буржуазное Учредительное собрание в 1917 году, а
в 1918 году мы его разогнали, к ужасу мещанских демократов, Каутских и прочих
ренегатов социализма. Мы участвовали в реакционнейших профессиональных союзах,
324
чисто меньшевистских, ничем (по контрреволюционности) не уступающих легиновским,
подлейшим и реакционнейшим профессиональным союзам Германии. Мы даже теперь,
два года спустя после завоевания государственной власти, не кончили еще борьбы с
остатками меньшевистских (т. е. шейдемановских, каутскианских, гомперсовских и
прочее) профессиональных союзов: настолько это длительный процесс! Настолько
велико в отдельных местностях или в отдельных профессиях влияние мелкобуржуазных
идей!
Мы были раньше меньшинством в Советах, меньшинством в профессиональных
союзах, в кооперативах. Долгим трудом, долгой борьбой - и до завоевания политической
власти и после ее завоевания - мы приобрели большинство во всех рабочих организациях,
потом и в нерабочих, потом и в мелкокрестьянских.
Только негодяи или дурачки могут думать, что пролетариат сначала должен завоевать
большинство при голосованиях, производимых под гнетом буржуазии, под гнетом
наемного рабства, а потом должен завоевывать власть. Это верх тупоумия или
лицемерия, это - замена классовой борьбы и революции голосованиями при старом строе,
при старой власти.
Пролетариат ведет свою классовую борьбу, не дожидаясь голосования для начала
стачки, - хотя для полного успеха стачки нужно сочувствие большинства трудящихся (а
следовательно и большинства населения). Пролетариат ведет свою классовую борьбу,
свергая буржуазию, не дожидаясь при этом никакого предварительного (и буржуазией
производимого, под ее гнетом идущего) голосования, причем пролетариат прекрасно
знает, что для успеха его революции, для успешного свержения буржуазии безусловно
необходимо сочувствие большинства трудящихся (а следовательно, и большинства
населения).
Парламентские кретины и современные Луи Бланы «требуют» обязательно
голосования и обязательно проводимого буржуазией голосования для определения этого
сочувствия большинства трудящихся. Но это взгляд педантов, мертвецов или ловких
обманщиков.
Живая жизнь, история действительных революций показывает, что «сочувствие
большинства трудящихся» очень часто не может быть доказано никакими голосованиями
(не говоря уже о голосованиях, производимых эксплуататорами, при «равенстве»
эксплуататора с эксплуатируемым!). Очень часто «сочувствие большинства трудящихся»
доказывается вообще не голосованиями, а ростом одной из партий, или ростом числа ее
членов в Советах, или успехом отдельной, но почему-либо приобревшей громадное
значение стачки, или успехом в гражданской войне и т. д. и т. п.
История нашей революции показала, например, что сочувствие диктатуре
пролетариата со стороны большинства трудящихся на необъятных пространствах Урала и
Сибири было обнаружено не голосованиями, а опытом годичной власти царского
генерала Колчака над Уралом и Сибирью. Причем власть Колчака также началась
властью «коалиции» шейдемановцев и каутскианцев (по-русски: «меньшевиков» и
«социалистов-революционеров», сторонников Учредительного собрания), как в Германии
теперь господа Гаазе и Шейдеманы своей «коалицией» прокладывают дорогу власти фон
Гольца или Людендорфа и прикрывают, прикрашивают эту власть. В скобках заметить:
коалиция Гаазе и Шейдемана в правительстве кончилась, но политическая коалиция этих
предателей социализма осталась. Доказательство: книги Каутского, статьи Штампфера в
«Vorwarts», статьи каутскианцев и шейдемановцев об их «объединении» и так далее.
Пролетарская революция невозможна без сочувствия и поддержки огромного
большинства трудящихся по отношению к своему авангарду - к пролетариату. Но это
сочувствие, эта поддержка не дается сразу, не решается голосованиями, а завоевывается
длинной, трудной, тяжелой классовой борьбой. Классовая борьба пролетариата за
сочувствие, за поддержку большинства трудящихся не оканчивается завоеванием
политической власти пролетариатом. После завоевания власти эта борьба продолжается

325
только в иных формах. В русской революции обстоятельства сложились для
пролетариата (в его борьбе за его диктатуру) исключительно благоприятно, ибо
пролетарская революция произошла, когда весь народ был вооружен и когда все
крестьянство хотело свержения власти помещиков, все крестьянство возмущено было
«каутскианской» политикой социал-предателей, меньшевиков и социалистов-
революционеров.
Но даже в России, где в момент пролетарской революции дела сложились
исключительно благоприятно, где сразу получилось выдающееся единение всего
пролетариата, всей армии, всего крестьянства, даже в России борьба пролетариата,
осуществляющего свою диктатуру, борьба пролетариата за сочувствие, за поддержку
большинства трудящихся заняла месяцы и годы. За два года эта борьба почти кончена, но
не совсем еще кончена в пользу пролетариата. Мы только в два года завоевали
окончательно сочувствие и поддержку подавляющего большинства рабочих и
трудящихся крестьян Великороссии, включая Урал и Сибирь, но не закончили еще
завоевания сочувствия и поддержки большинства трудящихся крестьян (в отличие от
крестьян-эксплуататоров) Украины. Нас может задавить (и все же таки не задавит)
военная мощь Антанты, но внутри России за нами теперь такое прочное сочувствие
такого огромного большинства трудящихся, что мир еще не видал государства более
демократического.
Если вдуматься в эту сложную, трудную, долгую, богатую чрезвычайным
разнообразием форм, необыкновенным обилием резких изменений, переломов, переходов
от одной формы борьбы к другой, историю борьбы пролетариата за власть, то ясной
станет ошибка тех, кто хочет «запретить» участие в буржуазном парламенте, в
реакционных профессиональных союзах, в царских или шейдемановских комитетах
рабочих старост или в заводских Советах и так далее и тому подобное. Эта ошибка
вызвана революционной неопытностью искреннейших, убежденнейших, героических
революционеров из рабочего класса. Поэтому Карл Либкнехт и Роза Люксембург были
тысячу раз правы, когда они в январе 1919 года видели эту ошибку, указывали на нее, но
предпочитали остаться вместе с ошибающимися, по не очень важному вопросу,
пролетарскими революционерами, чем с предателями социализма, шейдемановцами и
каутскианцами, которые не ошибались по вопросу об участии в буржуазном парламенте,
но перестали быть социалистами, сделались мещанскими демократами, пособниками
буржуазии.
Но все же ошибка остается ошибкой и ее надо критиковать, за ее исправление надо
бороться.
Борьба с предателями социализма, шейдемановцами и каутскианцами, должна быть
беспощадной, но она должна идти не по линии за участие или против участия в
буржуазных парламентах, реакционных профессиональных союзах и т. п. Это было бы
безусловной ошибкой, и еще большей ошибкой было бы отступление от идей марксизма
и от его практической линии (крепкая, централизованная политическая партия) к идеям и
практике синдикализма. Надо стремиться к тому, чтобы партия участвовала и в
буржуазных парламентах, и в реакционных профессиональных союзах, и в «заводских
Советах», шейдемановски урезанных и кастрированных, участвовала везде, где есть
рабочие, где можно говорить к рабочим, влиять на рабочую массу. Надо во что бы то ни
стало соединять нелегальную работу с легальной, систематически и неуклонно
осуществляя строжайший контроль нелегальной партии, ее рабочих организаций, над
легальной деятельностью. Это не легко, - но «легких» задач, «легких» средств борьбы у
пролетарской революции вообще нет и быть не может.
Эту нелегкую задачу надо во что бы то ни стало решить. Наше отличие от
шейдемановцев и каутскианцев не только в том (и не главным образом в том), что они не
признают вооруженного восстания, а мы признаем. Главное и коренное отличие то, что
они на всех поприщах работы (и в буржуазных парламентах, и в профессиональных

326
союзах, и в кооперативах, и в журналистике и т. д.) ведут непоследовательную,
оппортунистическую или даже прямо изменническую и предательскую политику.
Против социал-предателей, против реформизма и оппортунизма - эту политическую
линию можно и должно вести на всех без изъятия поприщах борьбы. И тогда мы завоюем
рабочую массу. А с рабочей массой авангард пролетариата, марксистская
централизованная политическая партия верным путем поведет народ к победоносной
диктатуре пролетариата, к пролетарской демократии на место буржуазной, к Советской
республике, к социалистическому строю.

Ленин. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата (1919 г.)

Приведенные данные, если хорошенько вдуматься в них, дают точный материал,
рисующий все основные черты современной экономики России.
Трудящиеся освобождены от вековых угнетателей и эксплуататоров, помещиков и
капиталистов. Этот шаг вперед действительной свободы и действительного равенства,
шаг, по величине его, по размерам, по быстроте невиданный в мире, не учитывается
сторонниками буржуазии (в том числе мелкобуржуазными демократами), которые
говорят о свободе и равенстве в смысле парламентарной буржуазной демократии,
облыжно объявляя ее «демократией» вообще или «чистой демократией» (Каутский).
Но трудящиеся учитывают именно действительное равенство, действительную
свободу (свободу от помещиков и от капиталистов) и потому так прочно стоят за
Советскую власть.
В крестьянской стране первыми выиграли, больше всего выиграли, сразу выиграли от
диктатуры пролетариата крестьяне вообще. Крестьянин голодал в России при помещиках
и капиталистах. Крестьянин никогда еще, в течение долгих веков нашей истории, не имел
возможности работать на себя: он голодал, отдавая сотни миллионов пудов хлеба
капиталистам, в города и за границу. Впервые при диктатуре пролетариата крестьянин
работал на себя и питался лучше горожанина. Впервые крестьянин увидал свободу на
деле: свободу есть свой хлеб, свободу от голода. Равенство при распределении земли
установилось, как известно, максимальное: в громадном большинстве случаев крестьяне
делят землю «по едокам».

Ленин. VIII Всероссийская конференция РКП(б) (1919 г.)

Товарищи! Было уже сказано, что война есть продолжение политики. Мы это
испытали на своей собственной войне. Война империалистская, которая была
продолжением политики империалистов, господствующих классов, помещиков и
капиталистов, вызывала в народных массах враждебное отношение и была лучшим
средством революционизирования этих масс. Она у нас, в России, облегчила и свержение
монархии, и свержение помещичьего землевладения, и буржуазии, которое произошло с
неслыханной легкостью только потому, что империалистская война была продолжением,
обострением, обнаглением империалистской политики. А наша война была
продолжением нашей коммунистической политики, политики пролетариата. До сих пор
мы читаем у меньшевиков и эсеров и слышим от беспартийных и колеблющихся людей:
«Вы обещали мир, а дали войну, вы обманули трудящиеся массы». А мы говорим, что
трудящиеся массы, хотя они и не учились марксизму, но тем не менее своим классовым
инстинктом угнетенных людей, людей, которые десятки лет чувствовали на своей шкуре,
что такое помещик и капиталист, отлично усвоили разницу между войной
империалистской и гражданской. Для всех тех, кто испытал на своей шкуре десятки лет

327
угнетения, для всех тех эта разница между войнами понятна. Империалистская война
была продолжением империалистской политики. Она восстанавливала массы против
своих владык. Гражданская же война против помещиков и капиталистов была
продолжением политики свержения этих помещиков и капиталистов, и с каждым
месяцем развитие этой войны укрепляло связь трудящихся масс с пролетариатом,
который руководит этой войной. Как ни много было испытаний, как ни часты были
громадные поражения, как ни тяжелы были эти поражения, как ни часто бывали
моменты, когда враг одерживал громаднейшие победы и существование Советской
власти висело на волоске, - такие моменты бывали, нет сомнений, что Антанта попробует
еще бороться против нас, - но мы должны сказать, что опыт, который мы пережили, -
очень солидный опыт. Этот опыт показал, что война укрепляет сознание трудящихся
масс и показывает им преимущество Советской власти. Люди наивные или люди,
целиком живущие предрассудками старого мещанства и старого буржуазно-
демократического парламентаризма, ждут от крестьянина, чтобы он избирательным
бюллетенем решил, идет ли он с большевиками-коммунистами или с эсерами; иного
решения они не желают признавать, потому что они сторонники народоправства,
свободы, Учредительного собрания и т. д. А жизнь решила так, что крестьянину
пришлось этот вопрос проверять на деле. После того, как в Учредительном собрании он
дал большинство эсерам, после того, как политика эсеров потерпела крах, и крестьянам
пришлось практически иметь дело с большевиками, крестьянин убедился, что это власть
твердая, власть, которая требует довольно многого, что это власть, которая умеет
добиться исполнения этих требований во что бы то ни стало, что это власть, которая
признает ссужение хлебом голодного безусловным долгом крестьянина, хотя бы это было
без эквивалента, что это власть, которая добивается во что бы то ни стало передачи этого
хлеба голодающим. Это крестьянин видел, он сравнил эту власть с властью Колчака и
Деникина и сделал выбор не путем голосования, а путем решения вопроса на практике,
когда ему пришлось испытать и ту и другую власть. Крестьянин решает и будет решать
этот вопрос в нашу пользу.

Ленин. VII Всероссийский съезд Советов (1919 г.)

Это они называют «демократией». Что капитал господствует и давит все, прибегает до
сих пор к военной цензуре, это они называют «демократией». Среди миллионов номеров
газет и журналов у них едва найдется ничтожная доля, где бы было сказано что-нибудь,
хотя бы даже косноязычно, в пользу большевиков. Они поэтому говорят: «Мы защищены
от большевиков, у нас господствует порядок», который они называют «демократией».
Как же могло случиться, что небольшая часть английских солдат и французских матросов
могла заставить убрать войска Антанты из России? Что-то тут не так. Значит, народные
массы за нас, даже в Англии, Франции и Америке; значит, все эти верхушки есть обман,
как это всегда утверждали социалисты, не желавшие изменять социализму; значит,
буржуазный парламентаризм, буржуазная демократия, буржуазная свобода печати есть
только свобода для капиталистов, свобода подкупать общественное мнение, давить на
него всей силой денег. Вот что говорили всегда социалисты, пока империалистская война
не развела их по национальным лагерям и не превратила каждую национальную группу
социалистов в лакеев своей буржуазии. Это говорили социалисты до войны, это всегда
говорили интернационалисты и большевики во время войны, - все это оказалось
полностью правдой. Все эти верхушки, вся эта показная сторона, это - обман, который
становится массам все более и более очевидным. Они все кричат о демократизме, но ни в
одном парламенте мира они не посмели сказать, что объявляют войну Советской России.
Поэтому в целом ряде изданий французских, английских, американских, которые
появились у нас, мы читаем предложение: «Предать суду главы государств за то, что они
нарушили конституцию, за то, что ведут войну с Россией без объявления войны». Когда,
где, какой параграф конституции, какой парламент ее разрешил? Где они собрали

328
представителей, хотя бы засадив предварительно в тюрьму всех большевиков и
большевиствующих, как выражается французская печать?

Ленин. Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата

(1919 г.)
Сопоставление выборов в Учредительное собрание в ноябре 1917 года и развития
пролетарской революции в России с октября 1917 года по декабрь 1919 дает возможность
сделать выводы, относящиеся к буржуазному парламентаризму и пролетарской
революции всякой капиталистической страны. Попытаемся изложить вкратце, или хотя
бы наметить, главные из этих выводов.
1. Всеобщее избирательное право является показателем зрелости понимания своих
задач разными классами. Оно показывает, как склонны решать свои задачи разные
классы. Самое решение этих задач дается не голосованием, а всеми формами классовой
борьбы, вплоть до гражданской войны.
2. Социалисты и социал-демократы II Интернационала стоят на точке зрения
вульгарной мелкобуржуазной демократии, разделяя ее предрассудок, будто голосование
способно решить коренные вопросы борьбы классов.
3. Участие в буржуазном парламентаризме необходимо для партии революционного
пролетариата ради просвещения масс, достигаемого выборами и борьбой партий в
парламенте. Но ограничивать борьбу классов борьбой внутри парламента или считать эту
последнюю высшей, решающей, подчиняющей себе остальные формы борьбы, значит
переходить фактически на сторону буржуазии против пролетариата.
4. Такой переход на сторону буржуазии совершают фактически все представители и
сторонники II Интернационала и все вожди германской так называемой «независимой»
социал-демократии, когда они, признавая на словах диктатуру пролетариата, на деле в
своей пропаганде внушают ему ту мысль, что он должен сначала добиться формального
выражения воли большинства населения при капитализме (т. е. большинства голосов в
буржуазном парламенте) для имеющего наступить затем перехода политической власти к
пролетариату.
Все, исходящие из этой посылки, вопли германских «независимых» социал-
демократов и т. п. вождей гнилого социализма против «диктатуры меньшинства» и тому
подобное означают лишь непонимание этими вождями фактически господствующей,
даже в наиболее демократических республиках, диктатуры буржуазии и непонимание
условий ее разрушения классовой борьбой пролетариата.
5. Это непонимание состоит в особенности в следующем: забывают, что буржуазные
партии господствуют в громадной степени благодаря обману ими масс населения,
благодаря гнету капитала, к чему присоединяется еще самообман насчет сущности
капитализма, самообман, более всего характерный для мелкобуржуазных партий,
которые обычно хотят заменить классовую борьбу более или менее прикрытыми
формами примирения классов.
«Пускай сначала, при сохранении частной собственности, т. е. при сохранении власти
и гнета капитала, большинство населения выскажется за партию пролетариата, - только
тогда она может и должна взять власть», - так говорят мелкобуржуазные демократы,
фактические слуги буржуазии, называющие себя «социалистами».
«Пускай сначала революционный пролетариат низвергнет буржуазию, сломит гнет
капитала, разобьет буржуазный государственный аппарат, - тогда пролетариат,
одержавший победу, сможет быстро привлечь на свою сторону сочувствие и поддержку
большинства трудящихся непролетарских масс, удовлетворяя их на счет

329
эксплуататоров», - говорим мы. Обратное будет в истории редким исключением (да и при
таком исключении буржуазия может прибегнуть к гражданской войне, как показал
пример Финляндии).
6. Или иными словами:
«Сначала дадим обязательство признавать принцип равенства или последовательной
демократии при сохранении частной собственности и ига капитала (т. е. фактического,
неравенства при формальном равенстве) и будем добиваться решения большинства на
этой основе», — так говорит буржуазия и ее подпевалы, мелкобуржуазные демократы,
называющие себя социалистами и социал-демократами.
«Сначала классовая борьба пролетариата разрушает, завоевывая государственную
власть, устои и основы фактического неравенства, а затем победивший эксплуататоров
пролетариат ведет за собой все трудящиеся массы к уничтожению классов, т. е. к тому
единственно-социалистическому равенству, которое не является обманом», — говорим
мы.

Ленин. Речь на торжественном заседании московского Совета,

посвященном годовщине III Интернационала (1920 г.)
Товарищи, до войны казалось, что главное деление в рабочем движении - это деление
на социалистов и анархистов. Это не только казалось, но и было так. В продолжительную
эпоху до империалистической войны и революции — объективно революционного
положения в громадном большинстве европейских стран не было. Задача состояла в том,
чтобы использовать эту медленную работу для революционной подготовки. Социалисты
начали это дело, анархисты не понимали этой задачи. Война создала революционное
положение, и это старое деление оказалось изживающим себя. С одной стороны,
верхушки анархизма и социализма сделались шовинистами, они показали, что значит
защищать своих буржуазных грабителей против других грабителей буржуазии, из-за
которых война погубила миллионы людей. С другой стороны, в низах старых партий
зародились новые течения — против войны, против империализма, за социальную
революцию. Таким образом, глубочайший кризис создался из-за войны, и анархисты и
социалисты раскололись, потому что верхушки парламентских вождей социалистов
оказались на фланге шовинистов, а в низах все растущее меньшинство отходило от них и
стало переходить на сторону революции.
Таким образом, рабочее движение всех стран пошло по новой линии, не по линии
анархистов и социалистов, а по линии, способной привести к диктатуре пролетариата.
Этот раскол во всем мире наметился и начался до существования III Интернационала.
Если мы имели успех, то потому, что мы пришли тогда, когда положение было
революционным и когда рабочее движение было уже во всех странах, и поэтому мы
видим теперь, что внутри социализма и анархизма произошел раскол. Это приводит во
всем мире к участию коммунистических рабочих в создании новых организаций и к их
объединению в III Интернационале. Такой подход является наиболее правильным.
Если снова поднимаются разногласия, например, об использовании парламентаризма,
то после опыта русской революции и гражданской войны, после того как пред всем
миром встала фигура Либкнехта и выяснились его роль и значение между
представителями парламентаризма, нелепо отрицать революционное использование
парламентаризма. Представителям старого толка ясно стало, что по-старому ставить
вопрос о государстве нельзя, вместо старой, книжной постановки этого вопроса явилась
на свет в силу революционного движения постановка новая, практическая.
Всей объединенной и централизованной силе буржуазии необходимо
противопоставить объединенную и централизованную силу пролетариата. Теперь, таким

330
образом, вопрос о государстве встал на другие рельсы, старое разногласие стало терять
смысл. Вместо старого деления рабочего движения возникли новые, во главу угла встало
отношение к Советской власти и диктатуре пролетариата.
Советская конституция показала наглядно, что выработала русская революция. На
нашем опыте, на изучении его получилось, что все группировки старых задач сводятся к
одной: за Советскую власть или против, — либо за буржуазную власть, за демократию, за
те формы демократии, которые, обещая равенство сытых и голодных, равенство
капиталиста и рабочего в подаче избирательных бюллетеней, эксплуататоров и
эксплуатируемых, скрывали капиталистическое рабство, либо — за власть пролетарскую,
за беспощадное подавление эксплуататоров, за советское государство.
За буржуазную демократию могут стоять только сторонники капиталистического
рабства. Мы видим это на белогвардейской литературе Колчака и Деникина. После
очистки многих русских городов от этой нечисти собрана их литература и перевозится в
Москву. Можно просмотреть писания русских интеллигентов вроде Чирикова или
буржуазных мыслителей вроде Е. Трубецкого, и любопытно посмотреть, как они,
помогая Деникину, рассуждают об Учредительном собрании, о равенстве и т. д. Эти
суждения об учредиловке оказывают нам помощь; когда они такую агитацию проводили
в белогвардейских массах, они помогали нам вместе со всем ходом гражданской войны,
ходом событий. Своими аргументами они сами доказывали, что за Советскую власть
стоят искренние революционеры, сочувствующие борьбе против капиталистов. Это в
ходе гражданской войны получает полную отчеканенность.
Возражать против необходимости центральной власти, диктатуры и единства воли для
того, чтобы пролетариат в его передовой части сплачивался, развивал и ставил
государство на новую ногу, держа твердо власть в руках, и писать рассуждения на эту
тему — становится невозможным после проделанного опыта, после того, что было в
России, в Финляндии и в Венгрии, после годичного опыта в демократических
республиках, в Германии. Демократия сама разоблачила себя окончательно; вот почему
во всех странах в самых различных формах многочисленные признаки усиления
коммунистического движения за Советскую власть, за диктатуру пролетариата выросли
неудержимо.
Этот рост дошел до того, что такие партии, как немецкие независимцы и французская
социалистическая партия, в которых господствуют вожди старого типа, не понявшие ни
новой агитации, ни новых условий, которые парламентской деятельности нисколько не
изменили, а превращают ее в средство отболтаться от важных задач и парламентскими
прениями занять рабочих, — даже эти вожди вынуждены признать диктатуру
пролетариата и власть Советов. Это потому, что масса рабочих, которая дает себя знать,
заставила их это сделать.

Ленин. Замечания на проект резолюции французской соц. партии

(1920 г.)
(8) Нельзя знать в точности все о русской революции... Но ни одно из
принципиальных заявлений III Интернационала не противоречит основным принципам
социализма.
Диктатура пролетариата - основа всякой революционной концепции.
Учреждение Советов - одно из самых действенных средств.
За диктатуру пролетариата! За Советы рабочих и мелких крестьян, не употребляющих
наемного труда, не эксплуатирующих чужого труда! Долой буржуазные парламенты, да
здравствуют Советы! Социалист лишь тот, кто всю работу ведет в этом духе.

331
 Ленин. Детская болезнь «левизны» в коммунизме (1920 г.)
Представители трех основных классов, трех главных политических течений,
либерально-буржуазного, мелкобуржуазно-демократического (прикрытого вывесками
«социал-демократического» и «социал-революционного» направлений) и пролетарско-
революционного, ожесточеннейшей борьбой программных и тактических взглядов
предвосхищают и подготовляют грядущую открытую борьбу классов. Все вопросы, из-за
которых шла вооруженная борьба масс в 1905-1907 и в 1917-1920 годах, можно (и
должно) проследить, в зародышевой форме, по тогдашней печати. А между тремя
главными направлениями, разумеется, есть сколько угодно промежуточных, переходных,
половинчатых образований. Вернее: в борьбе органов печати, партий, фракций, групп
выкристаллизовываются те идейно-политические направления, которые являются
действительно классовыми; классы выковывают себе надлежащее идейно-политическое
оружие для грядущих битв. Годы революции (1905-1907). Все классы выступают
открыто. Все программные и тактические взгляды проверяются действием масс.
Невиданная в мире широта и острота стачечной борьбы. Перерастание экономической
стачки в политическую и политической в восстание. Практическая проверка
соотношений между руководящим пролетариатом и руководимым, колеблющимся,
шатким, крестьянством. Рождение, в стихийном развитии борьбы, советской формы
организации. Тогдашние споры о значении Советов предвосхищают великую борьбу
1917-1920 годов. Смена парламентских форм борьбы и непарламентских, тактики
бойкота парламентаризма с тактикой участия в парламентаризме, легальных форм
борьбы и нелегальных, а равно их взаимоотношения и связи - все это отличается
удивительным богатством содержания. Каждый месяц этого периода равнялся, в смысле
обучения основам политической науки - и масс и вождей, и классов и партий - году
«мирного» «конституционного» развития. Без «генеральной репетиции» 1905 года победа
Октябрьской революции 1917 года была бы невозможна.
Годы реакции (1907-1910). Царизм победил. Все революционные и оппозиционные
партии разбиты. Упадок, деморализация, расколы, разброд, ренегатство, порнография на
место политики. Усиление тяги к философскому идеализму; мистицизм, как облачение
контрреволюционных настроений. Но в то же время именно великое поражение дает
революционным партиям и революционному классу настоящий и полезнейший урок,
урок исторической диалектики, урок понимания, уменья и искусства вести политическую
борьбу. Друзья познаются в несчастии. Разбитые армии хорошо учатся.
Победивший царизм вынужден ускоренно разрушать остатки добуржуазного,
патриархального быта в России. Буржуазное развитие ее шагает вперед замечательно
быстро. Внеклассовые, надклассовые иллюзии, иллюзии насчет возможности избегнуть
капитализма разлетаются прахом. Классовая борьба выступает совсем по-новому и тем
более отчетливо.
Революционные партии должны доучиваться. Они учились наступать. Теперь
приходится понять, что эту науку необходимо дополнить наукой, как правильнее
отступать. Приходится понять, — и революционный класс на собственном горьком опыте
учится понимать, — что нельзя победить, не научившись правильному наступлению и
правильному отступлению. Из всех разбитых оппозиционных и революционных партий
большевики отступили в наибольшем порядке, с наименьшим ущербом для их «армии», с
наибольшим сохранением ядра ее, с наименьшими (по глубине и неизлечимости)
расколами, с наименьшей деморализацией, с наибольшей способностью возобновить
работу наиболее широко, правильно и энергично. И достигли этого большевики только
потому, что беспощадно разоблачили и выгнали вон революционеров фразы, которые не
хотели понять, что надо отступить, что надо уметь отступить, что надо обязательно

332
научиться легально работать в самых реакционных парламентах, в самых реакционных
профессиональных, кооперативных, страховых и подобных организациях.
Годы подъема (1910-1914). Сначала подъем был невероятно медленный, потом, после
ленских событий 1912 года, несколько более быстрый. Преодолевая неслыханные
трудности, большевики оттеснили меньшевиков, роль которых, как буржуазных агентов в
рабочем движении, превосходно была понята всей буржуазией после 1905 года и которых
поэтому на тысячи ладов поддерживала против большевиков вся буржуазия. Но
большевикам никогда не удалось бы достичь этого, если бы они не провели правильной
тактики соединения нелегальной работы с обязательным использованием «легальных
возможностей». В реакционнейшей Думе большевики завоевали себе всю рабочую
курию.
Первая всемирная империалистская война (1914-1917). Легальный парламентаризм,
при условиях крайней реакционности «парламента», служит полезнейшую службу
партии революционного пролетариата, большевикам. Большевики-депутаты идут в
Сибирь. В эмигрантской прессе все оттенки взглядов социал-империализма, социал-
шовинизма, социал-патриотизма, непоследовательного и последовательного
интернационализма, пацифизма и революционного отрицания пацифистских иллюзий
находят у нас свое полное выражение. Ученые дураки и старые бабы II Интернационала,
которые пренебрежительно и высокомерно морщили нос по поводу обилия «фракций» в
русском социализме и ожесточенности борьбы между ними, не сумели, когда война
отняла хваленую «легальность» во всех передовых странах, организовать даже
приблизительно такого свободного (нелегального) обмена взглядов и такой свободной
(нелегальной) выработки правильных взглядов, какие организовали русские
революционеры в Швейцарии и в ряде других стран. Именно поэтому и прямые социал-
патриоты, и «каутскианцы» всех стран оказались худшими предателями пролетариата. А
если большевизм сумел победить в 1917-1920 годах, то одной из основных причин этой
победы является то, что большевизм еще с конца 1914 года беспощадно разоблачал
гнусность, мерзость и подлость социал-шовинизма и «каутскианства» (которому
соответствует лонгетизм во Франции, взгляды вождей Независимой рабочей партии и
фабианцев в Англии, Турати в Италии и т. д.), массы же потом на собственном опыте
убеждались все более и более в правильности взглядов большевиков.
Вторая революция в России (с февраля по октябрь 1917 года.). Невероятная
застарелость и устарелость царизма создала (при помощи ударов и тяжестей
мучительнейшей войны) невероятную силу разрушения, направленную против него. В
несколько дней Россия превратилась в демократическую буржуазную республику, более
свободную — в обстановке войны, — чем любая страна в мире. Правительство стали
создавать вожди оппозиционных и революционных партий — как в наиболее «строго-
парламентарных» республиках, причем звание вождя оппозиционной партии в
парламенте, хотя и самом что ни на есть реакционном, облегчало последующую роль
такого вождя в революции.
Меньшевики и «социалисты-революционеры» в несколько недель великолепно
усвоили себе все приемы и манеры, доводы и софизмы европейских героев II
Интернационала, министериалистов и прочей оппортунистической швали. Все, что мы
читаем теперь о Шейдеманах и Носке, Каутском и Гильфердинге, о Реннере и
Аустерлице, Отто Бауэре и Фрице Адлере, о Турати и Лонге, о фабианцах и вождях
Независимой рабочей партии в Англии, все это кажется нам (и на деле является) скучным
повторением, перепевом знакомого и старого мотива. Все это у меньшевиков мы уже
видали. История сыграла шутку и заставила оппортунистов отсталой страны
предвосхитить оппортунистов ряда передовых стран.

333
 ***
Марксизм оказался правым в конце концов, и если анархисты справедливо указывали
на оппортунистичность господствующих среди большинства социалистических партий
взглядов на государство, то, во-первых, эта оппортунистичность была связана с
искажением и даже прямым сокрытием взглядов Маркса на государство (в своей книге
«Государство и революция» я отметил, что Бебель 36 лет, с 1875 до 1911, держал под
спудом письмо Энгельса, особенно рельефно, резко, прямо, ясно разоблачившее
оппортунизм ходячих социал-демократических воззрений на государство); во-вторых,
исправление этих оппортунистических взглядов, признание Советской власти и ее
превосходства над буржуазной парламентарной демократией, все это шло наиболее
быстро и широко именно из недр наиболее марксистских течений в среде европейских и
американских социалистических партий.
В двух случаях борьба большевизма с уклонениями «влево» его собственной партии
приняла особенно большие размеры: в 1908 году из-за вопроса об участии в
реакционнейшем «парламенте» и в обставленных реакционнейшими законами легальных
рабочих обществах и в 1918 году (Брестский мир) из-за вопроса о допустимости того или
иного «компромисса».
В 1908 году «левые» большевики были исключены из нашей партии за упорное
нежелание понять необходимость участия в реакционнейшем «парламенте». «Левые» - из
числа которых было много превосходных революционеров, которые впоследствии с
честью были (и продолжают быть) членами коммунистической партии - опирались
особенно на удачный опыт с бойкотом в 1905 году. Когда царь в августе 1905 года
объявил созыв совещательного «парламента», большевики объявили бойкот его - против
всех оппозиционных партий и против меньшевиков, - и октябрьская революция 1905
года действительно смела его. Тогда бойкот оказался правильным не потому, что
правильно вообще неучастие в реакционных парламентах, а потому, что верно было
учтено объективное положение, ведшее к быстрому превращению массовых стачек в
политическую, затем в революционную стачку и затем в восстание. Притом борьба шла
тогда из-за того, оставить ли в руках царя созыв первого представительного учреждения
или попытаться вырвать этот созыв из рук старой власти. Поскольку не было и не могло
быть уверенности в наличности аналогичного объективного положения, а равно в
одинаковом направлении и темпе его развития, постольку бойкот переставал быть
правильным. Большевистский бойкот «парламента» в 1905 году обогатил
революционный пролетариат чрезвычайно ценным политическим опытом, показав, что
при сочетании легальных и нелегальных, парламентских и внепарламентских форм
борьбы иногда полезно и даже обязательно уметь отказаться от парламентских. Но
слепое, подражательное, некритическое перенесение этого опыта на иные условия, в
иную обстановку является величайшей ошибкой. Ошибкой, хотя и небольшой, легко
поправимой 80, был уже бойкот большевиками «Думы» в 1906 году. Ошибкой
серьезнейшей и трудно поправимой был бойкот в 1907, 1908 и следующих годах, когда, с
одной стороны, нельзя было ждать очень быстрого подъема революционной волны и
перехода ее в восстание, и когда, с другой стороны, необходимость сочетания легальной
и нелегальной работы вытекала из всей исторической обстановки обновляемой
буржуазной монархии. Теперь, когда глядишь назад на вполне законченный
исторический период, связь которого с последующими периодами вполне уже
обнаружилась, - становится особенно ясным, что большевики не могли бы удержать (не
говорю уже: укрепить, развить, усилить) прочного ядра революционной партии
пролетариата в 1908-1914 годах, если бы они не отстояли в самой суровой борьбе
обязательности соединения с нелегальными формами борьбы форм легальных, с

80
К политике и партиям применимо - с соответственными изменениями - то, что относится к
отдельным людям. Умен не тот, кто не делает ошибок. Таких людей нет и быть не может, Умен
тот, кто делает ошибки не очень существенные и кто умеет легко и быстро исправлять их.

334
обязательным участием в реакционнейшем парламенте и в ряде других, обставленных
реакционными законами, учреждений (страховые кассы и проч.).
В 1918 году дело не дошло до раскола. «Левые» коммунисты образовали тогда только
особую группу или «фракцию» внутри нашей партии и притом не надолго. В том же 1918
году виднейшие представители «левого коммунизма», например тт. Радек и Бухарин,
открыто признали свою ошибку. Им казалось, что Брестский мир был недопустимым
принципиально и вредным для партии революционного пролетариата компромиссом с
империалистами. Это был действительно компромисс с империалистами, но как раз
такой и в такой обстановке, который был обязателен.

***

Немецкие «левые» коммунисты с величайшим пренебрежением - и с величайшим

легкомыслием - отвечают на этот вопрос отрицательно. Их доводы? В приведенной выше
цитате мы видели:
«...со всей решительностью отклонить всякое возвращение к исторически и
политически изжитым формам борьбы парламентаризма...».
Это сказано претенциозно до смешного и явно неверно. «Возвращение» к
парламентаризму ! Может быть, в Германии уже существует советская республика? Как
будто бы нет! Как же можно говорить тогда о «возвращении»? Разве это не пустая фраза?
«Исторически изжит» парламентаризм. Это верно в смысле пропаганды. Но всякий
знает, что от этого до практического преодоления еще очень далеко. Капитализм уже
много десятилетий тому назад можно было, и с полным правом, объявить «исторически
изжитым», но это нисколько не устраняет необходимости очень долгой и очень упорной
борьбы на почве капитализма. «Исторически изжит» парламентаризм в смысле всемирно-
историческом, т. е. эпоха буржуазного парламентаризма кончена, эпоха диктатуры
пролетариата началась. Это бесспорно. Но всемирно-исторический масштаб считает
десятилетиями. На 10-20 лет раньше или позже, это с точки зрения всемирно-
исторического масштаба безразлично, это - с точки зрения всемирной истории - мелочь,
которую нельзя даже приблизительно учесть. Но именно поэтому в вопросе практической
политики ссылаться на всемирно-исторический масштаб есть теоретическая неверность
самая вопиющая.
«Политически изжит» парламентаризм? Вот это другое дело. Если бы это было верно,
позиция у «левых» была бы прочная. Но это надо доказать серьезнейшим анализом, а
«левые» не умеют даже и подступиться к нему. В «тезисах о парламентаризме»,
напечатанных в № 1 «Бюллетеня Временного Амстердамского Бюро Коммунистического
Интернационала» («Bulletin of the Provisional Bureau in Amsterdam of the Communist
International», February 1920) и явно выражающих голландски-левое или лево-
голландское устремление, анализ тоже, как увидим, из рук вон плох.
Во-первых. Немецкие «левые», как известно, еще в январе 1919 года считали
парламентаризм «политически изжитым», вопреки мнению таких выдающихся
политических руководителей, как Роза Люксембург и Карл Либкнехт. Известно, что
«левые» ошиблись. Одно уже это сразу и в корень разрушает положение, будто
парламентаризм «политически изжит». На «левых» падает обязанность доказать, почему
их тогдашняя бесспорная ошибка теперь перестала быть ошибкой. Ни тени
доказательства они не приводят и привести не могут. Отношение политической партии к
ее ошибкам есть один из важнейших и вернейших критериев серьезности партии и
исполнения ею на деле ее обязанностей к своему классу и к трудящимся массам. Открыто
признать ошибку, вскрыть ее причины, проанализировать обстановку, ее породившую,
обсудить внимательно средства исправить ошибку - вот это признак серьезной партии,
вот это исполнение ею своих обязанностей, вот это - воспитание и обучение класса, а
335
затем и массы. Не выполняя этой своей обязанности, не относясь с чрезвычайным
вниманием, тщательностью, осторожностью к изучению своей явной ошибки, «левые» в
Германии (и в Голландии) как раз этим доказывают, что они не партия класса, а кружок,
не партия масс, а группа интеллигентов и повторяющих худшие стороны
интеллигентщины немногочисленных рабочих.
Во-вторых. В той же брошюре франкфуртской группы «левых», из которой мы
привели подробные цитаты выше, мы читаем:
«...миллионы рабочих, идущих еще за политикой центра» (католической партии
«центра»), «контрреволюционны. Сельские пролетарии выставляют легионы
контрреволюционных войск» (стр. 3 вышеназванной брошюры).
По всему видно, что это сказано чересчур размашисто и преувеличено. Но основной
факт, изложенный здесь, бесспорен, и признание его «левыми» особенно наглядно
свидетельствует об их ошибке. Как же это можно говорить, будто «парламентаризм
изжит политически», если «миллионы» и «легионы» пролетариев стоят еще не только за
парламентаризм вообще, но и прямо «контрреволюционны»!? Явно, что парламентаризм
в Германии еще не изжит политически. Явно, что «левые» в Германии приняли свое
пожелание, свое идейно-политическое отношение за объективную действительность. Это
- самая опасная ошибка для революционеров. В России, где сугубо дикий и свирепый
гнет царизма особенно долго и в особенно разнообразных формах порождал
революционеров разных толков, революционеров удивительной преданности,
энтузиазма, героизма, силы воли, в России эту ошибку революционеров мы особенно
близко наблюдали, особенно внимательно изучали, особенно хорошо знаем и потому нам
она особенно ясно видна и на других. Для коммунистов в Германии парламентаризм,
конечно, «изжит политически», но дело как раз в том, чтобы не принять изжитого для нас
за изжитое для класса, за изжитое для масс. Как раз тут мы опять видим, что «левые» не
умеют рассуждать, не умеют вести себя как партия класса, как партия масс. Вы обязаны
не опускаться до уровня масс, до уровня отсталых слоев класса. Это бесспорно. Вы
обязаны говорить им горькую правду. Вы обязаны называть их буржуазно-
демократические и парламентарные предрассудки предрассудками. Но вместе с тем вы
обязаны трезво следить за действительным состоянием сознательности и
подготовленности именно всего класса (а не только его коммунистического авангарда),
именно всей трудящейся массы (а не только ее передовых людей).
Если не только «миллионы» и «легионы», но хотя бы просто довольно значительное
меньшинство промышленных рабочих идет за католическими попами, - сельских рабочих
за помещиками и кулаками (Grossbauern), - то отсюда уже с несомненностью вытекает,
что парламентаризм в Германии еще не изжит политически, что участие в парламентских
выборах и в борьбе на парламентской трибуне обязательно для партии революционного
пролетариата именно в целях воспитания отсталых слоев своего класса, именно в целях
пробуждения и просвещения неразвитой, забитой, темной деревенской массы. Пока вы не
в силах разогнать буржуазного парламента и каких угодно реакционных учреждений
иного типа, вы обязаны работать внутри них именно потому, что там есть еще рабочие,
одураченные попами и деревенскими захолустьями, иначе вы рискуете стать просто
болтунами.
В-третьих. «Левые» коммунисты очень много хорошего говорят про нас,
большевиков. Иногда хочется сказать: поменьше бы нас хвалили, побольше бы вникали в
тактику большевиков, побольше бы знакомились с ней! Мы участвовали в выборах в
российский буржуазный парламент, в Учредительное собрание, в сентябре - ноябре 1917
года. Верна была наша тактика или нет? Если нет, надо ясно сказать и доказать это: это
необходимо для выработки правильной тактики международным коммунизмом. Если да,
надо сделать отсюда известные выводы. Разумеется, о приравнивании условий России к
условиям Западной Европы не может быть и речи. Но по вопросу специально о том, что
значит понятие: «парламентаризм политически изжит», обязательно точно учесть наш
опыт, ибо без учета конкретного опыта подобные понятия слишком легко превращаются

336
в пустые фразы. Не имели ли мы, русские большевики, в сентябре - ноябре 1917 года,
больше, чем какие угодно западные коммунисты, права считать, что в России
парламентаризм политически изжит? Конечно, имели, ибо не в том ведь дело, давно или
недавно существуют буржуазные парламенты, а в том, насколько готовы (идейно,
политически, практически) широкие массы трудящихся принять советский строй и
разогнать (или допустить разгон) буржуазно-демократический парламент. Что в России в
сентябре - ноябре 1917 года рабочий класс городов, солдаты и крестьяне были, в силу
ряда специальных условий, на редкость подготовлены к принятию советского строя и к
разгону самого демократического буржуазного парламента, это совершенно бесспорный
и вполне установленный исторический факт. И тем не менее большевики не
бойкотировали Учредительного собрания, а участвовали в выборах и до и после
завоевания пролетариатом политической власти. Что эти выборы дали чрезвычайно
ценные (и для пролетариата в высокой степени полезные) политические результаты, это
я, смею надеяться, доказал в названной выше статье, подробно разобравшей данные о
выборах в Учредительное собрание в России.
Вывод отсюда совершенно бесспорный: доказано, что даже за несколько недель до
победы Советской республики, даже после такой победы, участие в буржуазно-
демократическом парламенте не только не вредит революционному пролетариату, а
облегчает ему возможность доказать отсталым массам, почему такие парламенты
заслуживают разгона, облегчает успех их разгона, облегчает «политическое изживание»
буржуазного парламентаризма. Не считаться с этим опытом и претендовать в то же время
на принадлежность к Коммунистическому Интернационалу, который должен
интернационально вырабатывать свою тактику (не как узко или односторонне
национальную, а именно как интернациональную тактику), значит делать глубочайшую
ошибку и как раз отступать от интернационализма на деле, при признании его на словах.
Взглянем теперь на «голландски-левые» доводы в пользу неучастия в парламентах.
Вот перевод (с английского) важнейшего из названных выше «голландских» тезисов,
тезиса 4-го:
«Когда капиталистическая система производства сломлена и общество находится в
состоянии революции, парламентская деятельность постепенно теряет значение по
сравнению с действиями самих масс. Когда, при таких условиях, парламент становится
центром и органом контрреволюции, а, с другой стороны, рабочий класс строит орудия
своей власти в виде Советов, - может оказаться даже необходимым отказаться от всякого
и какого бы то ни было участия в парламентской деятельности».
Первая фраза явно неверна, ибо действие масс - например, крупная стачка - важнее
парламентской деятельности всегда, а вовсе не только во время революции или при
революционной ситуации. Этот явно несостоятельный, исторически и политически
неверный, довод показывает только с особенной наглядностью, что авторы абсолютно не
учитывают ни общеевропейского (французского перед революциями 1848, 1870 годов;
германского 1878-1890 годов и т. п.), ни русского (см. выше) опыта относительно
важности соединения легальной и нелегальной борьбы. Этот вопрос имеет громаднейшее
значение как вообще, так и специально потому, что во всех цивилизованных и передовых
странах быстро приближается время, когда такое соединение все более и более
становится - частью уже стало - обязательным для партии революционного пролетариата
в силу нарастания и приближения гражданской войны пролетариата с буржуазией, в силу
бешеных преследований коммунистов республиканскими и вообще буржуазными
правительствами, идущими на всяческие нарушения легальности (чего стоит один
пример Америки) и т. д. Этот важнейший вопрос голландцами и левыми вообще
совершенно не понят.
Вторая фраза, во-первых, неверна исторически. Мы, большевики, участвовали в самых
контрреволюционных парламентах, и опыт показал, что такое участие было не только
полезно, но и необходимо для партии революционного пролетариата как раз после 1-ой
буржуазной революции в России (1905) для подготовки 2-ой буржуазной (II. 1917) и

337
затем социалистической (X. 1917) революции. Во-вторых, эта фраза поразительно
нелогична. Из того, что парламент становится органом и «центром» (на деле «центром»
он никогда не бывал и быть не может, но это мимоходом) контрреволюции, а рабочие
создают орудия своей власти в виде Советов, из этого вытекает то, что рабочим надо
подготовляться - подготовляться идейно, политически, технически - к борьбе Советов
против парламента, к разгону парламента Советами. Но из этого вовсе не вытекает, что
такой разгон затрудняется или не облегчается присутствием советской оппозиции внутри
контрреволюционного парламента. Мы ни разу не замечали во время своей победоносной
борьбы с Деникиным и Колчаком, чтобы существование у них советской, пролетарской,
оппозиции было безразлично для наших побед. Мы прекрасно знаем, что разгон нами
учредилки 5. I. 1918 был не затруднен, а облегчен тем, что внутри разгоняемой
контрреволюционной учредилки была как последовательная, большевистская, так и
непоследовательная, лево-эсерская, советская оппозиция. Авторы тезиса совершенно
запутались и забыли опыт целого ряда, если не всех, революций, свидетельствующий о
том, как особенно полезно во время революций соединение массового действия извне
реакционного парламента с сочувствующей революции (а еще лучше: прямо
поддерживающей революцию) оппозициею внутри этого парламента. Голландцы и
«левые» вообще рассуждают здесь как доктринеры революции, никогда в настоящей
революции не участвовавшие, или в историю революций не вдумавшиеся, или наивно
принимающие субъективное «отрицание» известного реакционного учреждения за
действительное его разрушение совместными силами целого ряда объективных факторов.
Самое верное средство дискредитировать новую политическую (и не только
политическую) идею и повредить ей состоит в том, чтобы, во имя защиты ее, довести ее
до абсурда. Ибо всякую истину, если ее сделать «чрезмерной» (как говорил Дицген-отец),
если ее преувеличить, если ее распространить за пределы ее действительной
применимости, можно довести до абсурда, и она даже неизбежно, при указанных
условиях, превращается в абсурд. Именно такую медвежью услугу оказывают
голландские и немецкие левые новой истине о превосходстве Советской власти над
буржуазно-демократическими парламентами. Разумеется, кто стал бы говорить по-
старому и вообще, что отказ от участия в буржуазных парламентах ни при каких
условиях недопустим, тот был бы не прав. Пытаться дать здесь формулировку условий,
при которых бойкот полезен, я не могу, ибо задача этой статьи гораздо более скромная:
учесть русский опыт в связи с некоторыми злободневными вопросами
интернациональной коммунистической тактики. Русский опыт дал нам одно удачное и
правильное (1905), другое ошибочное (1906) применение бойкота большевиками.
Анализируя первый случай, мы видим: удалось не допустить созыва реакционной
властью реакционного парламента в обстановке, когда с исключительной быстротой
нарастало внепарламентское (в частности стачечное) революционное действие масс,
когда никакой поддержки ни единый слой пролетариата и крестьянства реакционной
власти оказывать не мог, когда влияние на широкие, отсталые массы революционный
пролетариат обеспечивал себе стачечной борьбой и аграрным движением. Совершенно
очевидно, что к европейским современным условиям этот опыт неприменим.
Совершенно очевидно также, - на основании изложенных выше доводов, - что защита,
хотя бы условная, отказа от участия в парламентах голландцами и «левыми» в корне
неправильна и вредна для дела революционного пролетариата.
В Западной Европе и Америке парламент сделался особенно ненавистным
передовикам-революционерам из рабочего класса. Это бесспорно. Это вполне понятно,
ибо трудно себе представить нечто более гнусное, подлое, изменническое, чем поведение
гигантского большинства социалистических и социал-демократических депутатов в
парламенте за время войны и после нее. Но было бы не только неразумно, а прямо
преступно поддаваться этому настроению при решении вопроса, как следует бороться с
общепризнанным злом. Во многих странах Западной Европы революционное настроение
является теперь, можно сказать, «новинкой» или «редкостью», которой слишком долго,
тщетно, нетерпеливо ждали, и может быть поэтому так легко уступают настроению.
Конечно, без революционного настроения в массах, без условий, способствующих росту

338
такого настроения, революционной тактике не претвориться в действие, но мы в России
слишком долгим, тяжелым, кровавым опытом убедились в той истине, что на одном
революционном настроении строить революционной тактики нельзя. Тактика должна
быть построена на трезвом, строго объективном учете всех классовых сил данного
государства (и окружающих его государств, и всех государств, в мировом масштабе), а
также на учете опыта революционных движений. Проявить свою «революционность»
одной только бранью по адресу парламентского оппортунизма, одним только отрицанием
участия в парламентах очень легко, но именно потому, что это слишком легко, это - не
решение трудной и труднейшей задачи. Создать действительно революционную
парламентскую фракцию в европейских парламентах - гораздо труднее, чем в России.
Конечно. Но это есть лишь частное выражение той общей истины, что России в
конкретной, исторически чрезвычайно оригинальной ситуации 1917 года было легко
начать социалистическую революцию, тогда как продолжать ее и довести ее до конца
России будет труднее, чем европейским странам. Мне еще в начале 1918 года пришлось
указывать на это обстоятельство, и двухлетний опыт после того вполне подтвердил
правильность такого соображения. Таких специфических условий, как:
1) возможность соединить советский переворот с окончанием, благодаря ему,
империалистской войны, невероятно измучившей рабочих и крестьян;
2) возможность использовать на известное время смертельную борьбу двух всемирно-
могущественных групп империалистских хищников, каковые группы не могли
соединиться против советского врага;
3) возможность выдержать сравнительно долгую гражданскую войну, отчасти
благодаря гигантским размерам страны и худым средствам сообщения;
4) наличность такого глубокого буржуазно-демократического революционного
движения в крестьянстве, что партия пролетариата взяла революционные требования у
партии крестьян (с.-р., партии, резко враждебной, в большинстве своем, большевизму) и
сразу осуществила их благодаря завоеванию политической власти пролетариатом; - таких
специфических условий в Западной Европе теперь нет и повторение таких или подобных
условий не слишком легко. Вот почему, между прочим, - помимо ряда других причин, -
начать социалистическую революцию Западной Европе труднее, чем нам. Пытаться
«обойти» эту трудность, «перескочив» через трудное дело использования в
революционных целях реакционных парламентов, есть чистейшее ребячество.
Вы хотите создать новое общество? И вы боитесь трудностей при создании хорошей
парламентской фракции из убежденных, преданных, героических коммунистов в
реакционном парламенте! Разве же это не ребячество? Если Карл Либкнехт в Германии и
3. Хёглунд в Швеции умели даже без массовой поддержки снизу дать образцы
действительно революционного использования реакционных парламентов, то как же это
быстро растущая массовая революционная партия, в обстановке послевоенного
разочарования и озлобления масс, не в силах выковать себе коммунистической фракции в
худших парламентах?! Именно потому, что отсталые массы рабочих и - еще более -
мелких крестьян в Западной Европе гораздо сильнее, чем. в России, пропитаны
буржуазно-демократическими и парламентскими предрассудками, именно поэтому
только извнутри таких учреждений, как буржуазные парламенты, могут (и должны)
коммунисты вести длительную, упорную, ни перед какими трудностями не
останавливающуюся борьбу разоблачения, рассеяния, преодоления этих предрассудков.
Немецкие «левые» жалуются на плохих «вождей» их партии и впадают в отчаяние,
договариваясь до смешного «отрицания» «вождей». Но в условиях, когда часто
приходится прятать «вождей» в подполье, выработка хороших, надежных, испытанных,
авторитетных «вождей» дело особенно трудное, и успешно преодолеть эти трудности
нельзя без соединения легальной и нелегальной работы, без испытания «вождей», между
прочим, и на парламентской арене.

339
 Критику - и самую резкую, беспощадную, непримиримую критику - следует
направлять не против парламентаризма или парламентской деятельности, а против тех
вождей, которые не умеют - и еще более тех, кои не хотят - использовать парламентских
выборов и парламентской трибуны по-революционному, по-коммунистически.
Только такая критика - соединенная, конечно, с изгнанием вождей негодных и с
заменой их пригодными - будет полезной и плодотворной революционной работой,
воспитывающей одновременно и «вождей», чтобы они были достойны рабочего класса и
трудящихся масс, - и массы, чтобы они научились разбираться правильно в политическом
положении и понимать нередко очень сложные и запутанные задачи, которые из этого
положения вытекают 81.

***

В Англии нет еще коммунистической партии, но есть свежее, широкое, могучее,

быстро растущее, дающее право питать самые радужные надежды коммунистическое
движение среди рабочих; есть несколько политических партий и организаций
(«Британская социалистическая партия», «Социалистическая рабочая партия», «Южно-
Уэльсское социалистическое общество», «Рабочая социалистическая федерация»),
желающих создать коммунистическую партию и ведущих уже между собой переговоры
об этом. В газете «Дредноут Рабочих» (том VI, № 48, от 21. II. 1920), еженедельном
органе последней из названных организаций, редактируемом тов. Сильвией Панкхерст,
помещена её статья: «К коммунистической партии». Статья излагает ход переговоров
между четырьмя названными организациями об образовании единой коммунистической
партии, на основе присоединения к III Интернационалу, признания советской системы,
вместо парламентаризма, и диктатуры пролетариата. Оказывается, одним из главных
препятствий к немедленному созданию единой коммунистической партии являются
разногласия по вопросу об участии в парламенте и о присоединении новой
коммунистической партии к старой, профессионалистской, составленной
преимущественно из тред-юнионов, оппортунистической и социал-шовинистской
«Рабочей партии». «Рабочая социалистическая федерация» — равно как и

81
Я имел слишком мало возможности ознакомиться с «левым» коммунизмом в Италии.
Несомненно, тов. Бордига и его фракция «коммунистов-бойкотистов» (Comunista astensionista)
неправ, защищая неучастие в парламенте. Но в одном пункте он, мне кажется, прав - насколько
можно судить по двум номерам его газеты «Совет» («II Soviet» №№ 3 и 4, 18. I. и 1. II. 1920), по
четырем книжкам прекрасного журнала т-ща Серрати: «Коммунизм» («Comunismo»30 №№ 1-4, 1.
X. - XI. 1919) и по отрывочным номерам итальянских буржуазных газет, с которыми мне удалось
ознакомиться. Именно, тов. Бордига и его фракция правы в нападках на Турати и его
единомышленников, которые остаются в партии, признавшей Советскую власть и диктатуру
пролетариата, остаются членами парламента и продолжают свою вреднейшую, старую,
оппортунистическую политику. Конечно, терпя это, тов. Серрати и вся Итальянская
социалистическая партия делают ошибку, которая грозит таким же глубоким вредом и
опасностью, как в Венгрии, где венгерские господа Турати саботировали извнутри и партию, и
Советскую власть.
Такое ошибочное, непоследовательное или бесхарактерное, отношение к оппортунистам-
парламентариям, с одной стороны, порождает «левый» коммунизм, с другой стороны, до
известной степени оправдывает его существование. Тов. Серрати явно неправ, обвиняя в
«непоследовательности» депутата Турати («Comunismo» № 3), тогда как непоследовательна
именно Итальянская социалистическая партия, терпя таких оппортунистов-парламентариев, как
Турати и К°.

340
«Социалистическая рабочая партия» 82 — высказываются против участия в
парламентских выборах и в парламенте, против присоединения к «Рабочей партии»,
расходясь в этом отношении со всеми или с большинством членов Британской
социалистической партии, которая, в их глазах, является «правым крылом
коммунистических партий» в Англии (стр. 5, назв. статья Сильвии Панкхерст).
Итак, основное деление получается то же, как и в Германии, — несмотря на
громадные различия по форме проявления разногласий (в Германии эта форма гораздо
более близка к «русской», чем в Англии) и по целому ряду других обстоятельств.
Посмотрим же на доводы «левых».
По вопросу об участии в парламенте т. Сильвия Панкхерст ссылается на помещенную
в том же номере статью т-ща В. Галлахера (W. Gallacher), который пишет от имени
«Шотландского рабочего совета» в Глазго:
«Этот совет, — пишет он, — определенно антипарламентаристский, и за ним стоит
левое крыло различных политических организаций. Мы представляем революционное
движение в Шотландии, стремящееся к созданию революционной организации в
производствах (в разных отраслях производства) и коммунистической партии,
основанной на социальных комитетах, во всей стране. Долгое время мы ссорились с
официальными парламентариями. Мы не считали необходимым объявить открытую
войну им, а они боятся открыть атаку на нас.
Но такое положение вещей не может продолжаться долго. Мы побеждаем по всей
линии.
Массовые члены Независимой рабочей партии в Шотландии все больше и больше
получают отвращение при мысли о парламенте, и почти все местные группы стоят за
Советы (употреблено русское слово в английской транскрипции) или рабочие Советы.
Разумеется, это имеет весьма серьезное значение для тех господ, которые смотрят на
политику как на средство заработка (как на профессию), и они пускают в ход все и всякие
средства, чтобы убедить своих членов вернуться назад на лоно парламентаризма.
Революционные товарищи не должны поддерживать этой банды. Наша борьба здесь
будет очень трудной. Одной из худших ее черт будет измена тех, для кого личные
интересы являются побудителем более сильным, чем их интерес к революции. Всякая
поддержка парламентаризма есть просто помощь тому, чтобы власть попала в руки
наших британских Шейдеманов и Носке. Гендерсон, Кляйнс (Clynes) и К° безнадежно
реакционны. Официальная Независимая раб. партия все больше подпадает под власть
буржуазных либералов, которые нашли себе духовный приют в лагере господ
Макдональда, Сноудена и К°. Официальная Независимая рабочая партия жестоко
враждебна III Интернационалу, а масса за него. Поддерживать каким бы то ни было
способом парламентариев-оппортунистов значит просто играть на руку вышеназванным
господам. Британская соц. партия здесь не имеет никакого значения... Здесь нужна
здоровая революционная производственная (индустриальная) организация и
коммунистическая партия, действующая согласно ясным, точно определенным, научным
основаниям. Если наши товарищи могут помочь нам в создании той и другой, мы охотно
примем их помощь; если не могут, - пусть, бога ради, вовсе не вмешиваются, если они не
хотят предать Революцию посредством оказания поддержки реакционерам, которые так
усердно добиваются парламентского «почетного» (? - знак вопроса автора) звания и
которые горят желанием доказать, что они могут управлять так же успешно, как и сами
«хозяева», классовые политики».
Это письмо в редакцию выражает, на мой взгляд, великолепно настроения и точку
зрения молодых коммунистов или массовиков-рабочих, которые только-только начали

82
Кажется, эта партия против присоединения к «Рабочей партии», но не вся против участия в
парламенте.

341
приходить к коммунизму. Настроение это в высочайшей степени отрадное и ценное; его
надо уметь ценить и поддерживать, ибо без него победа революции пролетариата в
Англии — да и во всякой другой стране — была бы безнадежна. Людей, которые умеют
выражать такое настроение масс, умеют вызывать у масс (очень часто дремлющее, не
осознанное, не пробужденное) подобное настроение, надо беречь и заботливо оказывать
им всяческую помощь. Но в то же время надо прямо, открыто говорить им, что одного
настроения недостаточно для руководства массами в великой революционной борьбе, и
что такие-то и такие-то ошибки, которые готовы сделать или делают преданнейшие делу
революции люди, суть ошибки, способные принести вред делу революции. Письмо в
редакцию т-ща Галлахера показывает с несомненностью зародыши всех тех ошибок,
которые делают немецкие «левые» коммунисты и которые были делаемы русскими
«левыми» большевиками в 1908 и 1918 годах.
Автор письма полон благороднейшей пролетарской (понятной и близкой, однако, не
только для пролетариев, но и для всех трудящихся, для всех «маленьких людей», если
употребить немецкое выражение) ненависти к буржуазным «классовым политикам». Эта
ненависть представителя угнетенных и эксплуатируемых масс есть поистине «начало
всякой премудрости», основа всякого социалистического и коммунистического движения
и его успехов. Но автор, видимо, не учитывает того, что политика есть наука и искусство,
которое с неба не сваливается, даром не дается, и что пролетариат, если он хочет
победить буржуазию, должен выработать себе своих, пролетарских, «классовых
политиков», и таких, чтобы они были не хуже политиков буржуазных.
Автор письма превосходно понял, что не парламент, а только рабочие Советы могут
быть орудием достижения целей пролетариата, и, конечно, те, кто не понял этого до сих
пор, суть злейшие реакционеры, будь то самый ученый человек, самый опытный
политик, самый искренний социалист, самый начитанный марксист, самый честный
гражданин и семьянин. Но автор письма не ставит даже вопроса, не помышляет о
необходимости поставить вопрос о том, можно ли привести Советы к победе над
парламентом, не вводя «советских» политиков внутрь парламента? не разлагая
парламентаризма извнутри? не подготовляя извнутри парламента успеха Советов в
предстоящей им задаче разогнать парламент? А между тем автор письма высказывает
совершенно правильную мысль, что коммунистическая партия в Англии должна
действовать на научных основаниях. Наука требует, во-первых, учета опыта других
стран, особенно, если другие, тоже капиталистические, страны переживают или недавно
переживали весьма сходный опыт; во-вторых, учета всех сил, групп, партий, классов,
масс, действующих внутри данной страны, отнюдь не определения политики на
основании только желаний и взглядов, степени сознательности и готовности к борьбе
одной только группы или партии.

***

Другой политический документ — следующие рассуждения «левой» коммунистки,

тов. Сильвии Панкхерст:
«...Тов. Инкпин (секретарь Брит. соц. партии) называет Рабочую партию «главной
организацией движения рабочего класса». Другой товарищ из Британской
социалистической партии на конференции III Интернационала выразил взгляд
Британской социалистической партии еще рельефнее. Он сказал: «Мы смотрим на
Рабочую партию, как на организованный рабочий класс».
Мы не разделяем этого взгляда на Рабочую партию. Рабочая партия очень велика
численно, хотя члены ее в очень значительной доле бездеятельны и апатичны; это -
рабочие и работницы, вступившие в тред-юнион, потому что их товарищи по мастерской
тред-юнионисты и потому что они хотят получать пособия.

342
 Но мы признаем, что многочисленность Рабочей партии вызвана также тем фактом,
что она есть создание той школы мысли, за пределы которой большинство британского
рабочего класса еще не пошло, хотя великие изменения подготовляются в умах народа,
который скоро изменит это положение...».
«...Британская Рабочая партия, подобно социал-патриотическим организациям других
стран, неизбежно, в ходе естественного развития общества, придет к власти. Дело
коммунистов - строить силы, которые низвергнут социал-патриотов, и мы не должны в
нашей стране ни затягивать этой деятельности, ни колебаться.
Мы не должны разбрасывать нашу энергию, увеличивая силу Рабочей партии; ее
подъем к власти неизбежен. Мы должны сосредоточить свои силы на создании
коммунистического движения, которое победит ее. Рабочая партия скоро составит
правительство; революционная оппозиция должна быть готова, чтобы напасть на него...».
Итак, либеральная буржуазия отказывается от исторически освященной вековым
опытом - и необычайно выгодной для эксплуататоров - системы «двух партий»
(эксплуататоров), считая необходимым объединение их сил для борьбы с Рабочей
партией. Часть либералов, как крысы с тонущего корабля, перебегают к Рабочей партии.
Левые коммунисты считают переход власти к Рабочей партии неизбежным и признают,
что сейчас за ней большинство рабочих. Они делают отсюда тот странный вывод,
который т. Сильвия Панкхерст формулирует так:
«Коммунистическая партия не должна заключать компромиссов... Она должна
сохранить свою доктрину чистой, свою независимость от реформизма незапятнанной; ее
миссия - идти вперед, не останавливаясь и не сворачивая с пути, идти прямой дорогой к
коммунистической революции».
Напротив, из того, что большинство рабочих в Англии еще идет за английскими
Керенскими или Шейдеманами, что оно еще не проделало опыта с правительством из
этих людей, каковой опыт понадобился и России и Германии для массового перехода
рабочих к коммунизму, из этого вытекает с несомненностью, что английские
коммунисты должны участвовать в парламентаризме, должны извнутри парламента
помочь рабочей массе увидать на деле результаты гендерсоновского и сноуденовского
правительства, должны помочь Гендерсонам и Сноуденам победить объединенных Ллойд
Джорджа и Черчилля. Поступить иначе, значит затруднить дело революции, ибо без
перемены взглядов большинства рабочего класса революция невозможна, а эта перемена
создается политическим опытом масс, никогда не одной только пропагандой. «Без
компромиссов вперед, не сворачивая с пути», если это говорит заведомо бессильное
меньшинство рабочих, которое знает (или во всяком случае должно знать), что
большинство через короткий промежуток времени, при условии победы Гендерсона и
Сноудена над Ллойд Джорджем и Черчиллем, разочаруется в своих вождях и перейдет к
поддержке коммунизма (или во всяком случае к нейтралитету и большей частью
благожелательному нейтралитету по отношению к коммунистам), - такой лозунг явно
ошибочен. Это все равно, как если бы 10 000 солдат бросились в бой против 50 000
неприятеля, когда следует «остановиться», «свернуть с дороги», даже заключить
«компромисс», лишь бы дождаться имеющих подойти 100 000 подкрепления, которые
сразу выступить не в состоянии. Это - интеллигентское ребячество, а не серьезная
тактика революционного класса.
Основной закон революции, подтвержденный всеми революциями и в частности
всеми тремя русскими революциями в XX веке, состоит вот в чем: для революции
недостаточно, чтобы эксплуатируемые и угнетенные массы осознали невозможность
жить по-старому и потребовали изменения; для революции необходимо, чтобы
эксплуататоры не могли жить и управлять по-старому. Лишь тогда, когда «низы» не
хотят старого и когда «верхи» не могут по-старому, лишь тогда революция может
победить. Иначе эта истина выражается словами: революция невозможна без
общенационального (и эксплуатируемых и эксплуататоров затрагивающего) кризиса.
Значит, для революции надо, во-первых, добиться, чтобы большинство рабочих (или во
343
всяком случае большинство сознательных, мыслящих, политически активных рабочих)
вполне поняло необходимость переворота и готово было идти на смерть ради него; во-
вторых, чтобы правящие классы переживали правительственный кризис, который
втягивает в политику даже самые отсталые массы (признак всякой настоящей революции:
быстрое удесятерение или даже увеличение во сто раз количества способных на
политическую борьбу представителей трудящейся и угнетенной массы, доселе
апатичной), обессиливает правительство и делает возможным для революционеров
быстрое свержение его.
В Англии, как видно, между прочим, именно из речи Ллойд Джорджа, явно нарастают
оба условия успешной пролетарской революции. И ошибки со стороны левых
коммунистов опасны теперь сугубо именно потому, что у некоторых революционеров
наблюдается недостаточно вдумчивое, недостаточно внимательное, недостаточно
сознательное, недостаточно расчетливое отношение к каждому из этих условий. Если мы
- не революционная группа, а партия революционного класса, если мы хотим увлечь за
собой массы (а без этого мы рискуем остаться просто говорунами), мы должны, во-
первых, помочь Гендерсону или Сноудену побить Ллойд Джорджа и Черчилля (вернее
даже: заставить первых побить вторых, ибо первые боятся своей победы!) во-вторых,
помочь большинству рабочего класса на своем опыте убедиться в нашей правоте, т. е. в
полной негодности Гендерсонов и Сноуденов, в их мелкобуржуазной и предательской
натуре, в неизбежности их банкротства; в-третьих, приблизить момент, когда на почве
разочарования Гендерсонами большинства рабочих можно будет с серьезными шансами
на успех сразу скинуть правительство Гендерсонов, которое будет еще более растерянно
метаться, если даже умнейший и солиднейший, не мелкобуржуазный, а
крупнобуржуазный, Ллойд Джордж проявляет полную растерянность и обессиливает
себя (и всю буржуазию) все больше и больше, вчера своими «трениями» с Черчиллем,
сегодня своими «трениями» с Асквитом.
Буду говорить конкретнее. Английские коммунисты должны, на мой взгляд,
соединить все свои четыре (все очень слабые, некоторые - совсем и совсем слабые)
партии и группы в одну коммунистическую партию на почве принципов III
Интернационала и обязательного участия в парламенте. Коммунистическая партия
предлагает Гендерсонам и Сноуденам «компромисс», избирательное соглашение: идем
вместе против союза Ллойд Джорджа и консерваторов, делим парламентские места по
числу голосов, поданных рабочими за Рабочую партию или за коммунистов (не на
выборах, а по особому голосованию), сохраняем полнейшую свободу агитации,
пропаганды, политической деятельности. Без этого последнего условия, конечно, на блок
идти нельзя, ибо это будет изменой: полнейшую свободу разоблачения Гендерсонов и
Сноуденов английские коммунисты так же абсолютно должны отстаивать и отстоять, как
отстаивали ее (пятнадцать лет, 1903-1917) и отстояли русские большевики по отношению
к русским Гендерсонам и Сноуденам, т. е. меньшевикам.
Если Гендерсоны и Сноудены примут блок на этих условиях, мы выиграли, ибо нам
вовсе не важно число мест в парламенте, мы за этим не гонимся, мы по этому пункту
будем уступчивы (а Гендерсоны и особенно их новые друзья - или их новые господа -
либералы, перешедшие в Независимую рабочую партию, за этим больше всего гонятся).
Мы выиграли, ибо понесем свою агитацию в массы в такой момент, когда их
«раззадорил» сам Ллойд Джордж, и поможем не только Рабочей партии скорее составить
свое правительство, но и массам скорее понять всю нашу коммунистическую пропаганду,
которую мы будем вести против Гендерсонов без всяких урезок, без всяких умолчаний.
Если Гендерсоны и Сноудены отвергнут блок с нами на этих условиях, мы еще
больше выиграли. Ибо мы сразу показали массам (заметьте, что даже внутри чисто
меньшевистской, вполне оппортунистической Независимой рабочей партии масса за
Советы), что Гендерсоны предпочитают свою близость капиталистам объединению всех
рабочих. Мы сразу выиграли перед массой, которая особенно после блестящих и
высокоправильных, высокополезных (для коммунизма) разъяснений Ллойд Джорджа

344
будет сочувствовать объединению всех рабочих против союза Ллойд Джорджа с
консерваторами. Мы сразу выиграли, ибо демонстрировали перед массами, что
Гендерсоны и Сноудены боятся победить Ллойд Джорджа, боятся взять власть одни,
стремятся тайком получить поддержку Ллойд Джорджа, который открыто протягивает
руку консерваторам против Рабочей партии. Надо заметить, что у нас в России после
революции 27. II. 1917 (ст. ст.) пропаганда большевиков против меньшевиков и эсеров (т.
е. русских Гендерсонов и Сноуденов) выигрывала именно в силу такого же
обстоятельства. Мы говорили меньшевикам и эсерам: берите всю власть без буржуазии,
ибо у вас большинство в Советах (на I Всероссийском съезде Советов большевики имели
в июне 1917 года всего 13% голосов). Но русские Гендерсоны и Сноудены боялись взять
власть без буржуазии, и когда буржуазия оттягивала выборы в Учредительное собрание,
прекрасно зная, что оно даст большинство эсерам и меньшевикам (те и другие шли в
теснейшем политическом блоке, представляли на деле одну мелкобуржуазную
демократию), то эсеры и меньшевики были не в силах энергично и до конца бороться
против этих оттяжек.
При отказе Гендерсонов и Сноуденов от блока с коммунистами коммунисты выиграли
бы сразу в деле завоевания симпатий масс и дискредитирования Гендерсонов и
Сноуденов, а если бы мы от этого потеряли несколько парламентских мест, так это нам
совсем не важно. Мы выставили бы своих кандидатов только в самом ничтожном числе
абсолютно надежных округов, т. е. где выставление наших кандидатов не провело бы
либерала против лабуриста (члена Рабочей партии). Мы вели бы избирательную
агитацию, распространяя листки в пользу коммунизма и предлагая во всех округах, где
нет нашего кандидата, голосовать за лабуриста против буржуа. Ошибаются тт. Сильвия
Панкхерст и Галлахер, если видят в этом измену коммунизму или отказ от борьбы с
социал-предателями. Напротив, от этого дело коммунистической революции,
несомненно, выиграло бы.
Английским коммунистам очень часто трудно бывает теперь даже подойти к массе,
даже заставить себя выслушать. Если я выступаю, как коммунист, и заявляю, что
приглашаю голосовать за Гендерсона против Ллойд Джорджа, меня наверное будут
слушать. И я смогу популярно объяснить, не только почему Советы лучше парламента и
диктатура пролетариата лучше диктатуры Черчилля (прикрываемой вывеской
буржуазной «демократии»), но также и то, что я хотел бы поддержать Гендерсона своим
голосованием точно так же, как веревка поддерживает повешенного; - что приближение
Гендерсонов к их собственному правительству так же докажет мою правоту, так же
привлечет массы на мою сторону, так же ускорит политическую смерть Гендерсонов и
Сноуденов, как это было с их единомышленниками в России и в Германии.
И если мне возразят: это слишком «хитрая» или сложная тактика, ее не поймут массы,
она разбросает, раздробит наши силы, помешает сосредоточить их на советской
революции и т. п., то я отвечу «левым» возражателям: - не сваливайте своего
доктринерства на массы! Наверное, в России массы не более, а менее культурны, чем в
Англии. И однако массы поняли большевиков; и большевикам не помешало, а помогло то
обстоятельство, что они накануне советской революции, в сентябре 1917 года, составляли
списки своих кандидатов в буржуазный парламент (Учредительное собрание), а на
другой день после советской революции, в ноябре 1917 года, выбирали в то самое
Учредительное собрание, которое 5. I. 1918 было ими разогнано.
Я не могу здесь останавливаться на втором разногласии между английскими
коммунистами, состоящем в том, присоединяться ли к Рабочей партии или нет. У меня
слишком мало материалов по этому вопросу, который является особенно сложным ввиду
чрезвычайной оригинальности британской «Рабочей партии», слишком непохожей на
обычные на континенте Европы политические партии по самому своему строению.
Несомненно только, во-первых, что и по этому вопросу неизбежно впадет в ошибку тот,
кто вздумает выводить тактику революционного пролетариата из принципов вроде:
«коммунистическая партия должна сохранять свою доктрину в чистоте и свою

345
независимость от реформизма незапятнанной; ее призвание - идти впереди, не
останавливаясь и не сворачивая с дороги, идти прямым путем к коммунистической
революции». Ибо подобные принципы лишь повторяют ошибку французских
коммунаров-бланкистов, провозглашавших в 1874 году «отрицание» всяких
компромиссов и всяких промежуточных станций. Во-вторых, несомненно, что задача
состоит и здесь, как всегда, в том, чтобы уметь приложить общие и основные принципы
коммунизма к тому своеобразию отношений между классами и партиями, к тому
своеобразию в объективном развитии к коммунизму, которое свойственно каждой
отдельной стране и которое надо уметь изучить, найти, угадать.
Но об этом приходится говорить в связи не с одним только английским коммунизмом,
а с общими выводами, касающимися развития коммунизма во всех капиталистических
странах. К этой теме мы и переходим.

***

Российская буржуазная революция 1905 года обнаружила один чрезвычайно

оригинальный поворот всемирной истории: в одной из самых отсталых
капиталистических стран впервые в мире достигнута была невиданная широта и сила
стачечного движения. За один первый месяц 1905 года число стачечников вдесятеро
превысило среднее годовое число стачечников за предыдущие 10 лет (1895-1904), а от
января к октябрю 1905 года стачки росли непрерывно и в огромных размерах. Отсталая
Россия, под влиянием ряда совершенно своеобразных исторических условий, первая
показала миру не только скачкообразный рост самодеятельности угнетенных масс во
время революции (это бывало во всех великих революциях), но и значение пролетариата,
бесконечно более высокое, чем его доля в населении, сочетание экономической и
политической стачки, с превращением последней в вооруженное восстание, рождение
новой формы массовой борьбы и массовой организации угнетенных капитализмом
классов - Советов.

***

История вообще, история революций в частности всегда богаче содержанием,

разнообразнее, разностороннее, живее, «хитрее», чем воображают самые лучшие партии,
самые сознательные авангарды наиболее передовых классов. Это и понятно, ибо самые
лучшие авангарды выражают сознание, волю, страсть, фантазию десятков тысяч, а
революцию осуществляют, в моменты особого подъема и напряжения всех человеческих
способностей, сознание, воля, страсть, фантазия десятков миллионов, подхлестываемых
самой острой борьбой классов. Отсюда вытекают два очень важных практических
вывода: первый, что революционный класс для осуществления своей задачи должен
уметь овладеть всеми, без малейшего изъятия, формами или сторонами общественной
деятельности (доделывая после завоевания политической власти, иногда с большим
риском и огромной опасностью, то, что он не доделал до этого завоевания); второй, что
революционный класс должен быть готов к самой быстрой и неожиданной смене одной
формы другою.
Всякий согласится, что неразумно или даже преступно поведение той армии, которая
не готовится овладеть всеми видами оружия, всеми средствами и приемами борьбы,
которые есть или могут быть у неприятеля. Но к политике это еще более относится, чем к
военному делу. В политике еще меньше можно знать наперед, какое средство борьбы
окажется при тех или иных будущих условиях применимым и выгодным для нас. Не
владея всеми средствами борьбы, мы можем потерпеть громадное — иногда даже
решающее — поражение, если независящие от нашей воли перемены в положении
346
других классов выдвинут на очередь дня такую форму деятельности, в которой мы
особенно слабы. Владея всеми средствами борьбы, мы побеждаем наверняка, раз мы
представляем интересы действительно передового, действительно революционного
класса, даже если обстоятельства не позволят нам пустить в ход оружие, наиболее для
неприятеля опасное, оружие, всего быстрее наносящее смертельные удары. Неопытные
революционеры часто думают, что легальные средства борьбы оппортунистичны, ибо
буржуазия на этом поприще особенно часто (наипаче в «мирные», не революционные
времена) обманывала и дурачила рабочих; — нелегальные же средства борьбы
революционны. Но это неверно. Верно то, что оппортунистами и предателями рабочего
класса являются партии и вожди, не умеющие или не желающие (не говори: не могу,
говори: не хочу) применять нелегальные средства борьбы в таких, например, условиях,
как во время империалистской войны 1914-1918 годов, когда буржуазия самых
свободных демократических стран с неслыханной наглостью и свирепостью обманывала
рабочих, запрещая говорить правду про грабительский характер войны. Но
революционеры, не умеющие соединять нелегальные формы борьбы со всеми
легальными, являются весьма плохими революционерами. Нетрудно быть
революционером тогда, когда революция уже вспыхнула и разгорелась, когда примыкают
к революции все и всякие, из простого увлечения, из моды, даже иногда из интересов
личной карьеры. «Освобождение» от таких горе-революционеров стоит пролетариату
потом, после его победы, трудов самых тяжких, муки, можно сказать, мученской. Гораздо
труднее — и гораздо ценнее — уметь быть революционером, когда еще нет условий для
прямой, открытой, действительно массовой, действительно революционной борьбы,
уметь отстаивать интересы революции (пропагандистски, агитационно, организационно)
в нереволюционных учреждениях, а зачастую и прямо реакционных, в нереволюционной
обстановке, среди массы, неспособной немедленно понять необходимость
революционного метода действий. Уметь найти, нащупать, верно определить конкретный
путь или особый поворот событий, подводящий массы к настоящей, решительной,
последней, великой революционной борьбе, — в этом главная задача современного
коммунизма в Западной Европе и Америке.
Пример: Англия. Мы не можем знать - и никто не в состоянии наперед определить, -
как скоро разгорится там настоящая пролетарская революция и какой повод более всего
разбудит, разожжет, подвинет на борьбу очень широкие, ныне еще спящие, массы. Мы
обязаны поэтому вести всю подготовительную нашу работу так, чтобы быть
подкованными (как любил говорить покойный Плеханов, когда он был марксистом и
революционером) на все четыре ноги. Возможно, что «прорвет», что «сломает лед»
парламентский кризис; возможно, что кризис, вытекающий из безнадежно запутанных,
все более и более болезненно складывающихся и обостряющихся колониальных и
империалистских противоречий; возможно что-либо третье и т. п. Мы говорим не о том,
какая борьба решит судьбу пролетарской революции в Англии (этот вопрос ни в ком из
коммунистов сомнений не возбуждает, этот вопрос для всех нас решен и решен твердо),
мы говорим о том поводе, который побудит ныне еще спящие пролетарские массы
прийти в движение и подведет их вплотную к революции. Не забудем, что, например, в
буржуазной французской республике, в обстановке, которая и со стороны
международной и со стороны внутренней во сто раз менее была революционна, чем
теперь, достаточно оказалось такого «неожиданного» и такого «мелкого» повода, как
одна из тысяч и тысяч бесчестных проделок реакционной военщины (дело Дрейфуса),
чтобы вплотную подвести народ к гражданской войне!
Коммунисты должны в Англии использовать непрерывно, неослабно, неуклонно и
парламентские выборы, и все перипетии ирландской, колониальной, всемирно-
империалистской политики британского правительства, и все прочие области, сферы,
стороны общественной жизни, во всех работая по-новому, по-коммунистически, в духе
не II, а III Интернационала. Я не имею здесь времени и места для описания приемов
«русского», «большевистского» участия в парламентских выборах и в парламентской
борьбе, но могу уверить заграничных коммунистов, что это было вовсе не похоже на

347
обычные западноевропейские парламентские кампании. Из этого часто делают вывод:
«ну, то у вас, в России, а у нас парламентаризм иной». Вывод неверный. На то и
существуют на свете коммунисты, сторонники III Интернационала во всех странах,
чтобы переделать по всей линии, во всех областях жизни, старую социалистическую,
тред-юнионистскую, синдикалистскую, парламентскую работу в новую,
коммунистическую.
Оппортунистического и чисто буржуазного, деляческого, мошеннически-
капиталистического на наших выборах тоже бывало всегда очень и очень достаточно.
Коммунисты в Западной Европе и в Америке должны научиться создать новый,
необычный, неоппортунистический, некарьеристский парламентаризм: чтобы партия
коммунистов давала свои лозунги, чтобы настоящие пролетарии при помощи
неорганизованной и совсем забитой бедноты разбрасывали и разносили листки,
объезжали и обходили квартиры рабочих, хижины сельских пролетариев и захолустных
(в Европе, к счастью, во много раз меньше деревенских захолустий, чем у нас, а в Англии
их совсем мало) крестьян, забирались в самые простонародные кабачки, втирались в
самые простонародные союзы, общества, случайные собрания, говорили с народом не по-
ученому (и не очень по-парламентски), не гонялись ни капельки за «местечком» в
парламенте, а везде будили мысль, втягивали массу, ловили буржуазию на слове,
использовали ею созданный аппарат, ею назначенные выборы, ею сделанные призывы ко
всему народу, знакомили народ с большевизмом так, как никогда не удавалось знакомить
(при господстве буржуазии) вне обстановки выборов (не считая, конечно, момента
больших стачек, когда такой же аппарат всенародной агитации работал у нас еще
интенсивнее). Сделать это в Западной Европе и Америке очень трудно, очень и очень
трудно, но это сделать можно и должно, ибо без труда задачи коммунизма вообще
решить нельзя, а трудиться надо над решением практических задач, все более
разнообразных, все более связанных со всеми отраслями общественной жизни, все более
отвоевывающих одну отрасль, одну область за другой у буржуазии.

***

Но тов. Бордига и его «левые» друзья делают из своей правильной критики господ
Турати и К° тот неправильный вывод, что вредно вообще участие в парламенте.
Ни тени серьезных доводов в защиту этого взгляда итальянские «левые» привести не
могут. Они просто не знают (или стараются забыть) интернациональные образцы
действительно революционного и коммунистического, бесспорно полезного для
подготовки пролетарской революции использования буржуазных парламентов. Они
просто не представляют себе «нового» и кричат, повторяясь бесконечно, о «старом»,
небольшевистском, использовании парламентаризма.
В этом-то и состоит их коренная ошибка. Не только на парламентском, но и на всех
поприщах деятельности коммунизм должен внести (и без долгого, настойчивого,
упорного труда он не сумеет внести) принципиально новое, коренным образом
порывающее с традициями II Интернационала (при одновременном сохранении и
развитии того, что он дал хорошего).
Возьмем хотя бы журналистскую работу. Газеты, брошюры, прокламации выполняют
необходимую работу пропаганды, агитации, организации. Без журналистического
аппарата ни одно массовое движение обойтись не может в сколько-нибудь
цивилизованной стране. И никакие вопли против «вождей», никакие клятвенные
обещания сохранить чистоту масс от влияния вождей не избавят от необходимости
пользоваться для этой работы выходцами из буржуазно-интеллигентской среды, не
избавят от буржуазно-демократической, «собственнической» атмосферы и обстановки, в
которой совершается эта работа при капитализме. Даже два с половиной года спустя
после свержения буржуазии, после завоевания политической власти пролетариатом, мы
348
видим вокруг себя эту атмосферу, эту обстановку массовых (крестьянских, ремесленных)
буржуазно-демократических, собственнических отношений.
Парламентаризм есть одна форма работы, журналистика - другая. Содержание может
быть коммунистическим в обеих и должно быть коммунистическим, если работники той
и другой области являются действительными коммунистами, действительно членами
пролетарской, массовой партии. Но и в той и в другой и в любой сфере работы при
капитализме и при переходе от капитализма к социализму - нельзя избегнуть тех
трудностей, тех своеобразных задач, которые должен преодолеть и решить пролетариат
для использования в своих целях выходцев из буржуазной среды, для победы над
буржуазно-интеллигентскими предрассудками и влияниями, для ослабления
сопротивления (а в дальнейшем и для полной переделки) мелкобуржуазной обстановки.
До войны 1914-1918 годов разве мы не видели во всех странах чрезвычайное обилие
примеров, когда очень «левые» анархисты, синдикалисты и прочие громили
парламентаризм, издевались над буржуазно-опошлившимися парламентариями-
социалистами, бичевали карьеризм их и т. д. и т. п., - а сами через журналистику, через
работу в синдикатах (профсоюзах) проделывали такую же буржуазную карьеру? Разве
примеры господ Жуо и Мергеймов, если ограничиться Францией, не типичны?
В том-то и состоит ребячество «отрицания» участия в парламентаризме, что таким
«простым», «легким», якобы революционным способом думают «решить» трудную
задачу борьбы с буржуазно-демократическими влияниями внутри рабочего движения, а
на деле только бегут от своей собственной тени, только закрывают глаза на трудность,
только словами отделываются от нее. Бесстыднейший карьеризм, буржуазное
использование парламентских местечек, вопиющее реформистское извращение
парламентской работы, пошлая мещанская рутина - нет сомнения, что все это - обычные
и преобладающие характерные черты, которые порождает капитализм всюду и не только
вне, но и внутри рабочего движения. Но он, капитализм, и создаваемая им буржуазная
обстановка (исчезающая даже после свержения буржуазии очень медленно, ибо
крестьянство постоянно возрождает буржуазию) решительно во всех областях работы и
жизни порождают такой же по существу, ничтожными вариантами отличный по форме
буржуазный карьеризм, национальный шовинизм, мещанское опошление и т. д.
Вы кажетесь себе самим «ужасно революционными», милые бойкотисты и
антипарламентаристы, но на самом деле вы испугались сравнительно небольших
трудностей борьбы против буржуазных влияний извнутри рабочего движения, тогда как
ваша победа, т. е. свержение буржуазии и завоевание политической власти
пролетариатом, создаст эти самые трудности в еще большем, в неизмеримо большем
размере. Вы по-детски испугались маленькой трудности, которая предстоит вам сегодня,
не понимая, что завтра и послезавтра вам придется все же научиться, доучиться
преодолевать те же самые трудности в размерах, неизмеримо более значительных.
При Советской власти в вашу и в нашу, пролетарскую, партию полезет еще больше
буржуазно-интеллигентских выходцев. Они пролезут и в Советы, и в суды, и в
администрацию, ибо нельзя, не из чего, строить коммунизм иначе, как из человеческого
материала, созданного капитализмом, ибо нельзя изгнать и уничтожить буржуазную
интеллигенцию, надо победить, переделать, переварить, перевоспитать ее - как
перевоспитать надо в длительной борьбе, на почве диктатуры пролетариата, и самих
пролетариев, которые от своих собственных мелкобуржуазных предрассудков
избавляются не сразу, не чудом, не по велению божией матери, не по велению лозунга,
резолюции, декрета, а лишь в долгой и трудной массовой борьбе с массовыми
мелкобуржуазными влияниями. При Советской власти те самые задачи, которые теперь
так горделиво, так высокомерно, так легкомысленно, так ребячески отбрасывает от себя
антипарламентарий одним движением руки, - те самые задачи возрождаются внутри
Советов, внутри советской администрации, внутри советских «правозаступников» (мы
разрушили в России, и правильно сделали, что разрушили, буржуазную адвокатуру, но
она возрождается у нас под прикрытием «советских» «правозаступников»). Внутри

349
советских инженеров, внутри советских учителей, внутри привилегированных, т. е.
наиболее квалифицированных и наилучше поставленных, рабочих на советских фабриках
мы видим постоянное возрождение решительно всех тех отрицательных черт, которые
свойственны буржуазному парламентаризму, и только повторной, неустанной,
длительной, упорной борьбой пролетарской организованности и дисциплины мы
побеждаем - постепенно - это зло.
Конечно, при господстве буржуазии очень «трудно» победить буржуазные привычки в
собственной, т. е. рабочей, партии: «трудно» выгнать из партии привычных, безнадежно
испорченных буржуазными предрассудками вождей-парламентариев, «трудно»
подчинить абсолютно необходимое (в известном, хотя бы очень ограниченном,
количестве) число выходцев из буржуазии пролетарской дисциплине, «трудно» создать
вполне достойную рабочего класса коммунистическую фракцию в буржуазном
парламенте, «трудно» добиться, чтобы коммунистические парламентарии не играли в
буржуазно-парламентские бирюльки, а занимались насущнейшей работой пропаганды,
агитации, организации в массах. Все это «трудно», слов нет, трудно было в России, еще
несравненно труднее в Западной Европе и Америке, где гораздо сильнее буржуазия,
сильнее буржуазно-демократическая традиция и прочее.
Но все эти «трудности» - прямо-таки детские трудности по сравнению с задачами
совершенно такого же рода, которые все равно пролетариату неизбежно придется решать
и для своей победы и во время пролетарской революции и после взятия власти
пролетариатом. По сравнению с этими, поистине гигантскими, задачами, когда придется
при диктатуре пролетариата перевоспитывать миллионы крестьян и мелких хозяйчиков,
сотни тысяч служащих, чиновников, буржуазных интеллигентов, подчинять их всех
пролетарскому государству и пролетарскому руководству, побеждать в них буржуазные
привычки и традиции, - по сравнению с этими гигантскими задачами является делом
ребячески легким создать при господстве буржуазии, в буржуазном парламенте,
действительно коммунистическую фракцию настоящей пролетарской партии.
Если товарищи «левые» и антипарламентарии не научатся преодолевать теперь даже
такой маленькой трудности, то можно сказать наверняка, что они либо окажутся не в
состоянии осуществить диктатуру пролетариата, не смогут в широком масштабе
подчинить себе и переделать буржуазных интеллигентов и буржуазные учреждения, либо
должны будут наспех доучиваться и такой спешкой принесут громадный вред делу
пролетариата, наделают ошибок больше обычного, проявят слабости и неуменья больше
среднего и так далее и тому подобное.
Пока буржуазия не свергнута и затем пока не исчезло совершенно мелкое хозяйство и
мелкое товарное производство, до тех пор буржуазная обстановка, собственнические
привычки, мещанские традиции будут портить пролетарскую работу как извне, так и
извнутри рабочего движения, не в одной только сфере деятельности, парламентской, а
неизбежно во всех и всяческих областях общественной деятельности, на всех, без
исключения, культурных и политических поприщах. И глубочайшей ошибкой, за
которую неминуемо придется потом расплачиваться, является попытка отмахнуться,
отгородиться от одной из «неприятных» задач или трудностей в одной области работы.
Надо учиться и научиться овладевать всеми без изъятия областями работы и
деятельности, побеждать все трудности и все буржуазные навыки, традиции, привычки
везде и повсюду. Иная постановка вопроса просто не серьезна, просто ребячество.

Ленин. «Коммунизм» «Журнал коммунистического Интернационала

для стран юго-восточной Европы» (1920 г.)
Прекрасный журнал, издаваемый в Вене под указанным заглавием, дает очень много
интереснейшего материала о росте коммунистического движения в Австрии, Польше и

350
других странах, наряду с хроникой интернационального движения и статьями о Венгрии,
Германии, об общих задачах и тактике и т. д. Один недостаток, который сразу бросается в
глаза при беглом уже просмотре, нельзя пройти мимо. Это - несомненные признаки той
«детской болезни левизны в коммунизме», которою журнал страдает и которой я
посвятил только что вышедшую в Петрограде небольшую брошюру.
Три признака этой болезни в прекрасном журнале «Коммунизм» хотелось бы мне
отметить вкратце тотчас же. В № 6 (1. III. 1920) помещена статья тов. Г. Л.: «К вопросу о
парламентаризме», которую редакция называет дискуссионной и от которой прямо
отрекается (к счастью), т. е. заявляет свое несогласие с ней, тов. Б. К., автор статьи: «К
вопросу о проведении парламентского бойкота» (№ 18 от 8. V. 1920).
Статья Г. Л. очень левая и очень плохая. Марксизм в ней чисто словесный; различие
«оборонительной» и «наступательной» тактики выдуманное; конкретного анализа точно
определенных исторических ситуаций нет; самое существенное (необходимость
завоевать и научиться завоевывать все области работы и учреждения, где проявляет свое
влияние на массы буржуазия, и т. д.) не принято во внимание.
В № 14 (17. IV. 1920) тов. Б. К. в статье «События в Германии» критикует то заявление
Цека Коммунистической партии Германии, от 21. III. 1920, которое я тоже критикую в
названной выше брошюре. Но характер нашей критики в корне различный. Тов. Б. К.
критикует на основании цитат из Маркса, относящихся к непохожей на данную ситуации,
отрицает полностью тактику Цека Коммунистической партии Германии и совершенно
обходит самое главное. Обходит то, в чем самая суть, в чем живая душа марксизма:
конкретный анализ конкретной ситуации. Если большинство городских рабочих отошло
от шейдемановцев к каутскианцам и внутри каутскианской («независимой» от
правильной революционной тактики) партии продолжает отходить от ее правого крыла к
левому, т. е. фактически к коммунизму, если дела обстоят так, позволительно ли
отмахиваться от задачи учета переходных, компромиссных мер по отношению к таким
рабочим? Позволительно ли не учитывать, замалчивать опыт большевиков, которые в
апреле и мае 1917 года проводили по сути дела именно политику компромисса, когда они
заявляли: просто свергнуть Временное правительство (Львова, Милюкова, Керенского и
пр.) нельзя, ибо за них еще стоят рабочие в Советах, надо сначала добиться изменения
взглядов большинства или значительной части этих рабочих?
Мне думается, не позволительно.
Наконец, названная выше статья тов. Б. К. в № 18 «Коммунизма» особенно ярко,
наглядно, удачно вскрывает его ошибку, состоящую в сочувствии тактике бойкота
парламентов в современной Европе. Ибо автор, отгораживаясь от «синдикалистского
бойкота», от «пассивного» бойкота и выдумывая особый «активный» (ух, как «лево»!..)
бойкот, показывает этим удивительно отчетливо всю глубину ошибок своего
рассуждения.
«Активный бойкот означает, - пишет автор, - что коммунистическая партия не
удовлетворяется распространением лозунга против участия в выборах, а развертывает в
интересах проведения бойкота столь же широкую революционную агитацию, как если бы
она участвовала в выборах и как если бы ее агитация и акция (работа, деятельность,
действие, борьба) были рассчитаны на приобретение наивозможно большего числа
пролетарских голосов» (стр. 552).
Это - перл. Это убьет антипарламентариев лучше всякой критики. Выдумать
«активный» бойкот, «как если бы» мы участвовали в выборах!! Масса темных и
полутемных рабочих и крестьян участвует в выборах всерьез, ибо они еще верят в
буржуазно-демократические предрассудки, они еще в плену у этих предрассудков. А мы
вместо того, чтобы помочь темным (хотя иногда и «высококультурным») мещанам
изжить свои предрассудки на собственном опыте, будем чураться участия в парламенте,
будем забавляться выдумкой тактики, в которой нет житейской, буржуазной скверны!!

351
 Браво, браво, товарищ Б. К.! Своей защитой антипарламентаризма вы поможете убить
эту глупость скорее, чем я своей критикой.

Ленин. Тезисы ко II Конгрессу коммунистического Интернационала

(1920 г.)

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ НАБРОСОК ТЕЗИСОВ ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ И

КОЛОНИАЛЬНОМУ ВОПРОСАМ (ДЛЯ ВТОРОГО СЪЕЗДА
КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА)

9. В области внутригосударственных отношений национальная политика Коминтерна

не может ограничиться тем голым, формальным, чисто декларативным и практически ни
к чему не обязывающим признанием равноправия наций, которым ограничиваются
буржуазные демократы — все равно, признающие ли себя откровенно таковыми или
прикрывающиеся названием социалистов, каковы социалисты II Интернационала.
Не только во всей пропаганде и агитации коммунистических партий — и с
парламентской трибуны и вне ее — должны быть неуклонно разоблачаемы постоянные
нарушения равноправия наций и гарантий прав национальных меньшинств во всех
капиталистических государствах, вопреки их «демократическим» конституциям, но
необходимо также, во-первых, постоянное разъяснение, что только советский строй в
состоянии дать на деле равноправие наций, объединяя сначала пролетариев, затем всю
массу трудящихся в борьбе с буржуазией; во-вторых, необходима прямая помощь всех
коммунистических партий революционным движениям в зависимых или неравноправных
нациях (например, в Ирландии, среди негров Америки и т. п.) и в колониях.
Без этого последнего, особенно важного, условия борьба против угнетения зависимых
наций и колоний, а равно признание их права на государственное отделение остаются
лживой вывеской, как это мы видим у партий II Интернационала.

***

В ЧЕМ ДОЛЖНА СОСТОЯТЬ НЕМЕДЛЕННАЯ И ПОВСЕМЕСТНАЯ

ПОДГОТОВКА К ДИКТАТУРЕ ПРОЛЕТАРИАТА?

9. Диктатура пролетариата есть самое полное осуществление руководства всеми

трудящимися и эксплуатируемыми, которые угнетены, забиты, задавлены, запуганы,
раздроблены, обмануты классом капиталистов, со стороны единственного класса,
подготовленного к такой руководящей роли всей историей капитализма. Поэтому
подготовка диктатуры пролетариата должна быть начата повсеместно и немедленно
посредством следующего, между прочим, приема.
Во всех без изъятия организациях, союзах, объединениях, в первую голову
пролетарских, а затем и непролетарской трудящейся и эксплуатируемой массы
(политических, профессиональных, военных, кооперативных, образовательных,
спортивных и проч. и т. д.) должны быть созданы группы или ячейки коммунистов —
преимущественно открытые, но также и тайные, обязательные в каждом таком случае,
когда следует предполагать закрытие их, арест или изгнание их членов со стороны
буржуазии; — причем эти ячейки, тесно связанные между собой и с центром партии,

352
обмениваясь своим опытом, осуществляя работу агитации, пропаганды, организации,
применяясь решительно ко всем областям общественной жизни, решительно ко всем
разновидностям и подразделениям трудящейся массы, должны систематически
воспитывать такой разносторонней работой и самих себя, и партию, и класс, и массы.
При этом крайне важно практически выработать необходимое различие приемов всей
работы, с одной стороны — по отношению к «вождям» или к «ответственным
представителям», сплошь да рядом безнадежно испорченным мелкобуржуазными и
империалистскими предрассудками; эти «вожди» должны быть беспощадно
разоблачаемы и изгоняемы из рабочего движения; — с другой стороны, по отношению к
массам, которые, особенно после империалистской бойни, большей частью склонны
слушать и воспринять учение о необходимости руководства пролетариата, как
единственного выхода из капиталистического рабства; к массам надо научиться
подходить особенно терпеливо и осторожно, чтобы уметь понять особенности,
своеобразные черты психологии каждого слоя, профессии и т. п. этой массы.
10. В частности, одна из групп или ячеек коммунистов заслуживает исключительного
внимания и заботы партии, именно: парламентская фракция, т. е. группа членов партии,
состоящих депутатами в буржуазном представительном учреждении (прежде всего
общегосударственном, затем также и местных, муниципальных и пр.). С одной стороны,
именно эта трибуна имеет особенно важное значение в глазах самых широких слоев
отсталой или пропитанной мелкобуржуазными предрассудками трудящейся массы;
поэтому коммунисты обязательно именно с этой трибуны должны вести работу
пропаганды, агитации, организации, разъяснения массам, почему закономерен был в
России (и закономерен будет в свое время в любой стране) разгон буржуазного
парламента общенациональным съездом Советов. С другой стороны, вся история
буржуазной демократии сделала из парламентской трибуны, особенно в передовых
странах, главное или одно из главных поприщ неслыханных мошенничеств, финансовых
и политических обманов народа, карьеризма, лицемерия, угнетения трудящихся. Поэтому
вполне законна горячая ненависть к парламентам со стороны лучших представителей
революционного пролетариата. Поэтому со стороны коммунистических партий и всех
партий, примыкающих к III Интернационалу, — особенно в тех случаях, когда эти партии
возникли не путем раскола со старыми партиями и длительной, упорной борьбы с ними, а
путем перехода (часто номинального) старых партий на новую позицию, — необходимо
исключительно строгое отношение к своим парламентским фракциям: полное
подчинение их контролю и указаниям Цека партии; включение в их состав
преимущественно революционных рабочих; внимательнейший анализ в партийной
прессе и на партийных собраниях речей парламентариев с точки зрения их
коммунистической выдержанности; командирование депутатов на агитационную работу
среди масс, исключение из этих фракций тех, кто проявляет тенденции II
Интернационала и т. д.

***

УСЛОВИЯ ПРИЕМА В КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ

9. Каждая партия, желающая принадлежать к Коммунистическому Интернационалу,

обязана вести систематически и настойчиво коммунистическую работу внутри
профессиональных союзов, кооперативов и других массовых рабочих организаций.
Внутри этих союзов необходимо образовывать коммунистические ячейки, которые
длительной и упорной работой должны завоевывать профессиональные союзы для дела
коммунизма. Эти ячейки обязаны на каждом шагу повседневной работы разоблачать
предательство социал-патриотов и колебания «центра». Эти коммунистические ячейки
должны быть целиком подчинены партии в целом.
353
 10. В частности, одна из групп или ячеек коммунистов заслуживает исключительного
внимания и заботы партии, именно: парламентская фракция, т. е. группа членов партии,
состоящих депутатами в буржуазном представительном учреждении (прежде всего
общегосударственном, затем также и местных, муниципальных и пр.). С одной стороны,
именно эта трибуна имеет особенно важное значение в глазах самых широких слоев
отсталой или пропитанной мелкобуржуазными предрассудками трудящейся массы;
поэтому коммунисты обязательно именно с этой трибуны должны вести работу
пропаганды, агитации, организации, разъяснения массам, почему закономерен был в
России (и закономерен будет в свое время в любой стране) разгон буржуазного
парламента общенациональным съездом Советов. С другой стороны, вся история
буржуазной демократии сделала из парламентской трибуны, особенно в передовых
странах, главное или одно из главных поприщ неслыханных мошенничеств, финансовых
и политических обманов народа, карьеризма, лицемерия, угнетения трудящихся. Поэтому
вполне законна горячая ненависть к парламентам со стороны лучших представителей
революционного пролетариата. Поэтому со стороны коммунистических партий и всех
партий, примыкающих к III Интернационалу, - особенно в тех случаях, когда эти партии
возникли не путем раскола со старыми партиями и длительной, упорной борьбы с ними, а
путем перехода (часто номинального) старых партий на новую позицию, - необходимо
исключительно строгое отношение к своим парламентским фракциям: полное
подчинение их контролю и указаниям Цека партии; включение в их состав
преимущественно революционных рабочих; внимательнейший анализ в партийной
прессе и на партийных собраниях речей парламентариев с точки зрения их
коммунистической выдержанности; командирование депутатов на агитационную работу
среди масс, исключение из этих фракций тех, кто проявляет тенденции II
Интернационала и т. д.
11. Одна из главных причин, затрудняющих революционное рабочее движение в
развитых капиталистических странах, состоит в том, что, благодаря колониальным
владениям и сверхприбылям финансового капитала и т. п., капиталу удалось здесь
выделить сравнительно более широкий и устойчивый слой небольшого меньшинства
рабочей аристократии. Она пользуется лучшими условиями заработка и больше всего
пропитана духом цеховой узости, мещанскими и империалистскими предрассудками. Это
- настоящая социальная «опора» II Интернационала, реформистов и «центровиков», а в
данный момент это - едва ли не главная социальная опора буржуазии. Никакая даже
предварительная подготовка пролетариата к свержению буржуазии невозможна без
немедленной, систематической, широкой, открытой борьбы с этим слоем, который,
несомненно, - как это вполне уже доказано опытом, - поставит не мало элементов для
буржуазной белой гвардии после победы пролетариата. Все примыкающие к III
Интернационалу партии должны во что бы то ни стало провести в жизнь лозунг: «глубже
в массы», «теснее связь с массами», - понимая под массами всю совокупность
трудящихся и эксплуатируемых капиталом, особенно наименее организованных и
просвещенных, наиболее угнетенных и наименее доступных организации.
Пролетариат становится революционным лишь постольку, поскольку он не
замыкается в узкоцеховые рамки, поскольку он выступает во всех проявлениях и на всех
поприщах общественной жизни, как вождь всей трудящейся и эксплуатируемой массы, и
осуществление им своей диктатуры невозможно без готовности и способности его на
величайшие жертвы ради победы над буржуазией. И принципиальное и практическое
значение в этом отношении имеет опыт России, где пролетариат не мог бы осуществить
своей диктатуры, не мог бы завоевать себе общепризнанного уважения и доверия всей
трудящейся массы, если бы он не принес больше всего жертв и не голодал сильнее всех
остальных слоев этой массы в самые трудные времена натиска, войны, блокады со
стороны всемирной буржуазии.

354
 Ленин. II Конгресс коммунистического Интернационала (1920 г.)
Тов. Бордига, видимо, хотел защищать здесь точку зрения итальянских марксистов, но
он, тем не менее, не ответил ни на один из аргументов, которые приводились здесь
другими марксистами за парламентскую деятельность.
Тов. Бордига признал, что исторический опыт не создается искусственно. Он только
что сказал нам, что борьбу нужно перенести в другую область. Разве он не знает, что
всякий революционный кризис сопровождался парламентским кризисом? Он, правда,
говорил о том, что борьбу нужно перенести в другую область, в Советы. Но т. Бордига
сам признал, что Советы нельзя создать искусственно. Пример России доказывает, что
Советы могут быть организованы или во время революции, или непосредственно перед
революцией. Еще во времена Керенского Советы (именно меньшевистские Советы) были
так организованы, что они никак не могли образовать из себя пролетарскую власть.
Парламент есть продукт исторического развития, которого мы не можем вычеркнуть из
жизни, пока мы не настолько сильны, чтобы разогнать буржуазный парламент. Только
являясь членом буржуазного парламента, можно, исходя из данных исторических
условий, бороться против буржуазного общества и парламентаризма. То самое средство,
которым буржуазия пользуется в борьбе, должно быть использовано и пролетариатом, -
конечно, с совершенно иными целями. Вы не можете утверждать, что это не так, а если
вы хотите это оспаривать, то должны тем самым вычеркнуть опыт всех революционных
событий в мире.
Вы сказали, что и профессиональные союзы являются оппортунистическими, что и
они представляют опасность; но, с другой стороны, вы сказали, что для профсоюзов
нужно сделать исключение, так как они представляют собой рабочую организацию. Но
это правильно только до известной степени. И в профсоюзах имеются очень отсталые
элементы. Часть пролетаризированной мелкой буржуазии, отсталые рабочие и мелкие
крестьяне - все эти элементы действительно думают, что в парламенте представлены их
интересы; против этого нужно бороться работой в парламенте и на фактах показывать
массам правду. Отсталые массы не проймешь теорией, им нужен опыт.
Это мы видели и в России. Мы были вынуждены созвать Учредительное собрание уже
после победы пролетариата, чтобы доказать отсталому рабочему, что он через него
ничего не достигнет. Нам пришлось для сравнения того и другого опыта конкретно
противопоставить Советы учредилке и представить ему Советы, как единственный исход.
Тов. Сухи, революционный синдикалист, защищал те же теории, но логика не на его
стороне. Он сказал, что он не марксист, поэтому это само собой понятно. Но если вы, тов.
Бордига, утверждаете, что вы - марксист, то от вас можно требовать больше логики.
Нужно знать, каким образом можно разбить парламент. Если вы можете это сделать
путем вооруженного восстания во всех странах - это очень хорошо. Вы знаете, что мы в
России не только в теории, но и на практике доказали нашу волю разрушить буржуазный
парламент. Но вы упустили из виду тот факт, что это невозможно без довольно
длительной подготовки и что в большинстве стран еще невозможно одним ударом
разрушить парламент. Мы вынуждены вести борьбу в парламенте для разрушения
парламента. Условия, которые определяют политическую линию всех классов
современного общества, вы заменяете вашей революционной волей и потому забываете,
что мы, чтобы разрушить буржуазный парламент в России, сперва должны были созвать
Учредительное собрание даже после нашей победы. Вы сказали: «Правда, что русская
революция является примером, не соответствующим условиям Западной Европы». Но вы
не привели ни одного веского аргумента, чтобы доказать нам это. Мы прошли через
период буржуазной демократии. Мы быстро прошли через него в то время, когда мы
были вынуждены агитировать за выборы в Учредительное собрание. И позднее, когда
рабочий класс уже получил возможность захватить власть, крестьянство еще верило в
необходимость буржуазного парламента.

355
 Считаясь с этими отсталыми элементами, мы должны были объявить выборы и
показать массам на примере, на фактах, что это Учредительное собрание, избранное во
время величайшей всеобщей нужды, не выражает чаяний и требований эксплуатируемых
классов. Тем самым конфликт между Советской и буржуазной властью стал вполне ясен
не только для нас, для авангарда рабочего класса, но и для громадного большинства
крестьянства, для мелких служащих, мелкой буржуазии и т. п. Во всех
капиталистических странах существуют отсталые элементы рабочего класса, которые
убеждены, что парламент является истинным представителем народа, и не видят, что там
применяются нечистые средства. Говорят, что это орудие, при помощи которого
буржуазия обманывает массы. Но этот аргумент должен быть обращен против вас, и он
обращается против ваших тезисов. Как вы обнаружите перед действительно отсталыми,
обманутыми буржуазией массами истинный характер парламента? Если вы в него не
войдете, как вы разоблачите тот или иной парламентский маневр, позицию той или иной
партии, если вы будете вне парламента? Если вы марксисты, вы должны признать, что
взаимоотношения классов в капиталистическом обществе и взаимоотношения партий
тесно связаны между собой. Как, повторяю, покажете вы все это, если вы не будете
членами парламента, если вы откажетесь от парламентской деятельности? История
русской революции ясно показала, что широких масс рабочего класса, крестьянства,
мелких служащих нельзя было бы убедить никакими аргументами, если бы они не
уверились на собственном опыте.
Здесь было сказано, что мы теряем много времени, принимая участие в парламентской
борьбе. Можно ли себе представить какое-либо учреждение, в котором все классы
принимали бы в такой же мере участие, как в парламенте? Этого нельзя создать
искусственно. Если все классы втягиваются в участие в парламентской борьбе, то это
происходит потому, что классовые интересы и конфликты получают свое отражение в
парламенте. Если бы возможно было повсюду сразу организовать, допустим, решающую
всеобщую стачку, чтобы одним разом сбросить капитализм, тогда революция уже
произошла бы в различных странах. Но нужно считаться с фактами, а парламент
представляет собой арену классовой борьбы. Тов. Бордига и те, кто стоят на его точке
зрения, должны сказать массам правду. Германия - лучший пример тому, что
коммунистическая фракция в парламенте возможна, и поэтому вы должны были бы
открыто сказать массам: мы слишком слабы, чтобы создать партию с крепкой
организацией. Такова была бы правда, которую нужно было бы сказать. Но если бы вы
сознались массам в этой своей слабости, они превратились бы не в ваших сторонников, а
в ваших противников, в сторонников парламентаризма.
Если вы скажете: «Товарищи рабочие, мы настолько слабы, что мы не можем создать
достаточно дисциплинированную партию, которая сумела бы заставить депутатов
подчиняться партии», тогда рабочие покинут вас, так как они скажут себе: «Как мы
построим диктатуру пролетариата с такими слабыми людьми?».
Вы очень наивны, если думаете, что в день победы пролетариата - интеллигенция,
средний класс, мелкая буржуазия станут коммунистическими.
Если у вас нет этой иллюзии, вы должны уже теперь подготовлять пролетариат к тому,
чтобы провести свою линию. Ни в одной области государственной работы вы не найдете
исключения из этого правила. На другой день после революции вы повсюду увидите
оппортунистических адвокатов, называющих себя коммунистами, мелких буржуа, не
признающих ни дисциплины коммунистической партии, ни дисциплины пролетарского
государства. Если вы не подготовите рабочих к созданию действительно
дисциплинированной партии, которая заставит всех своих членов подчиняться ее
дисциплине, то вы никогда не подготовите диктатуры пролетариата. Я думаю, что вы
поэтому не хотите признать, что именно слабость очень многих новых
коммунистических партий заставляет их отрицать парламентскую работу. Я убежден, что
громадное большинство действительно революционных рабочих последует за нами и
выскажется против ваших антипарламентаристских тезисов.

356
 Ленин. Письмо к австрийским коммунистам (1920 г.)
Австрийская коммунистическая партия решила бойкотировать выборы в буржуазно-
демократический парламент. Закончившийся недавно II конгресс Коммунистического
Интернационала признал правильной тактикой участие коммунистов в выборах в
буржуазные парламенты и в самих этих парламентах.
Я не сомневаюсь, на основании сообщений делегатов австрийской коммунистической
партии, что решение Коммунистического Интернационала будет ею поставлено выше
решения одной из партий. Едва ли подлежит также сомнению, что австрийские социал-
демократы, эти предатели социализма, перешедшие на сторону буржуазии, будут
злорадствовать по поводу решения Коммунистического Интернационала, разошедшегося
с бойкотистским решением австрийской коммунистической партии. Но на злорадство
подобных господ, как австрийские социал-демократы, соратники Шейдеманов и Носке,
Альберов Тома и Гомперсов, сознательные рабочие, конечно, не обратят никакого
внимания. Лакейство перед буржуазией господ Реннеров достаточно обнаружило себя, и
во всех странах возмущение рабочих против героев II, или желтого, Интернационала
растет и ширится все больше и больше.
Господа австрийские социал-демократы в буржуазном парламенте, как и на всех
поприщах их «работы», вплоть до их собственной прессы, ведут себя как
мелкобуржуазные демократы, способные только на бесхарактерные шатания при полной
фактической зависимости их от класса капиталистов. Мы, коммунисты, идем в
буржуазный парламент, чтобы и с этой трибуны насквозь прогнившего
капиталистического учреждения, в котором обманывают рабочих и трудящихся,
разоблачать обман.
Один довод австрийских коммунистов против участия в буржуазном парламенте
заслуживает несколько более внимательного рассмотрения. Этот довод следующий:
«Парламент имеет значение для коммунистов только как трибуна для агитации. Мы в
Австрии имеем Совет рабочих депутатов как трибуну для агитации. Поэтому мы
отказываемся от участия в выборах в буржуазный парламент. В Германии нет Совета
рабочих депутатов, который можно бы было ваять всерьез. Поэтому германские
коммунисты держатся иной тактики».
Я считаю этот довод неправильным. Пока мы еще не в силах разогнать буржуазный
парламент, мы должны работать против него и извне и извнутри. Пока сколько-нибудь
значительное число трудящихся - не только пролетариев, но также и полупролетариев и
мелких крестьян - доверяет еще буржуазно-демократическим орудиям обмана рабочих
буржуазией, мы должны разъяснять обман именно с той трибуны, которую отсталые слои
рабочих и в особенности непролетарской трудящейся массы считают наиболее
существенной, наиболее авторитетной.
Пока мы, коммунисты, не в силах еще взять государственную власть и провести
выборы только трудящимися их Советов против буржуазии, пока еще буржуазия
распоряжается государственной властью, призывая к выборам разные классы населения,
мы обязаны участвовать в выборах для агитации среди всех трудящихся, не одних лишь
пролетариев. Пока в буржуазном парламенте обманывают рабочих, прикрывая фразами о
«демократии» финансовые мошенничества и всяческие виды подкупа (нигде подкуп
особенно «тонкого» вида по отношению к писателям, депутатам, адвокатам и пр. не
проделывается буржуазией так широко, как в буржуазном парламенте), - до тех пор мы,
коммунисты, обязаны именно в этом учреждении, которое якобы выражает волю народа,
а на деле прикрывает обман народа богачами, неуклонно разоблачать обман, разоблачать
всякий и каждый случай перехода Реннеров и К° на сторону капиталистов против
рабочих. Отношения между буржуазными партиями и фракциями всего чаще именно в

357
парламенте обнаруживают себя и отражают отношения между всеми классами
буржуазного общества. Поэтому как раз в буржуазном парламенте, извнутри его, мы,
коммунисты, должны разъяснять народу правду про отношение классов к партиям, про
отношение помещиков к батракам, богатых крестьян к беднейшему крестьянству,
крупного капитала к служащим и мелким хозяйчикам и т. д.
Все это надо знать пролетариату, чтобы научиться понимать все подлые и утонченные
проделки капитала, чтобы научиться влиять на мелкобуржуазные массы, на
непролетарские трудящиеся массы. Без этой «науки» пролетариат не может успешно
справиться с задачами диктатуры пролетариата, ибо и тогда буржуазия со своей новой
позиции (позиции свергнутого класса) будет в иных формах, на иных поприщах
продолжать свою политику одурачения крестьян, подкупа и запугивания служащих,
прикрывания своих корыстных и грязных стремлений фразами о «демократии».
Нет. Австрийские коммунисты не испугаются злорадства Реннеров и подобных ему
лакеев буржуазии. Австрийские коммунисты не побоятся выступить открыто и прямо с
признанием международной пролетарской дисциплины. Мы гордимся тем, что великие
вопросы борьбы рабочих за свое освобождение мы решаем, подчиняясь международной
дисциплине революционного пролетариата, учитывая опыт рабочих разных стран,
считаясь с их знаниями, с их волей, осуществляя таким способом на деле (а не на словах,
как Реннеры, Фрицы Адле-ры и Отто Бауэры) единство классовой борьбы рабочих за
коммунизм во всем мире.

Ленин. Второй Конгресс коммунистического Интернационала (1920 г.)

Конгресс отказался принять немедленно в среду Коммунистического Интернационала
те партии, которые сохранили еще в своей среде влиятельных представителей
«меньшевизма», социал-предательства, оппортунизма, подобно названным выше,
вышедшим из II, желтого, Интернационала, партиям.
Конгресс в целом ряде вполне определенных резолюций отверг какой бы то ни было
доступ оппортунизму, потребовал безусловного разрыва с ним. И несомненные данные,
сообщенные на конгрессе, показали, что рабочие массы за нас, что оппортунисты будут
теперь побеждены до конца.
Конгресс исправил ошибки, допущенные в некоторых странах, желающих идти
непременно «влево» коммунистов, которые отрицали необходимость работать в
буржуазных парламентах, в реакционных профсоюзах, всюду, где есть миллионы
рабочих, которых еще одурачивают капиталисты и их лакеи из рабочей среды, т. е. члены
Второго, желтого, Интернационала.

Ленин. К истории вопроса о диктатуре (1920 г.)

Бернштейнианцы принимали и принимают марксизм за исключением его
непосредственно-революционной стороны. Парламентскую борьбу они рассматривают не
как одно из средств борьбы, пригодное особенно в определенные исторические периоды,
а как главную и почти исключительную форму борьбы, делающую ненужным «насилие»,
«захваты», «диктатуру». Вот это пошлое, мещанское извращение марксизма и переносят
теперь в Россию гг. Бланки и прочие либеральные хвалители Плеханова. Они так
сжились с этим извращением, что не считают даже нужным доказывать забвение
марксистских принципов и идей в период революционного вихря.
Почему должен был возникнуть такой взгляд? Потому, что он самым глубоким
образом соответствует классовому положению и интересам мелкой буржуазии. Идеолог

358
«очищенного» буржуазного общества допускает все методы борьбы социал-демократии,
кроме именно тех, которые применяет революционный народ в эпохи «вихря» и которые
одобряет и помогает применять революционная социал-демократия. Интересы буржуазии
требуют участия пролетариата в борьбе с самодержавием, но только такого участия,
которое бы не переходило в главенство пролетариата и крестьянства, только такого
участия, которое бы не устраняло совершенно старых, самодержавно-крепостнических и
полицейских органов власти. Буржуазия хочет сохранить эти органы, лишь подчинив их
своему непосредственному контролю, — они нужны ей против пролетариата, которому
слишком облегчило бы его пролетарскую борьбу полное уничтожение этих органов.

Ленин. План резолюции о содержании понятия «Диктатуры

пролетариата» и о борьбе против «модного» искажения этого лозунга
(1920 г.)
1. Выделение именно революционной и только революционной части пролетариата в
партию и такой же части партии в руководящие центры ее.
2. Систематическое разоблачение реформизма и оппортунизма в партии и в рабочем
движении перед массами.
3. Замена оппортунистических вождей и в секциях партии, и в профсоюзах, и в
кооперативах, и в клубах, и в культурно-просветительных, словом во всех, организациях
пролетариата революционными.
4. Образование комячеек во всех и всяческих видах рабочих и мелкокрестьянских
организаций для систематического руководства всего рабочего движения (и части
мелкокрестьянского) партией.
5. Обязательное назначение вполне революционных и вполне свободных от традиций,
привычек и предрассудков мирной работы, парламентаризма, легализма рабочих, хотя бы
даже крайне неопытных, но (1) способных к борьбе с реформизмом и оппортунизмом (2)
и тесно связанных с наиболее широкой массой пролетариата и с наиболее
революционной частью пролетариата, — назначение их на самые ответственные посты в
партии в достаточном числе, особенно и в ЦК партии, и в парламентскую группу, и во
все важнейшие (для завоевания их партией) учреждения.
6. Особо детальное подчинение парламентской фракции Центральному Комитету
партии и особенно строгий надзор его за парламентской фракцией.
7. Коллаборационистами, сторонниками (и проводниками) блока пролетариата с
буржуазией и собственниками следует считать не только тех, кто проводит эти идеи
прямо, за блок в правительстве и т. п., но и тех, кто проводит их косвенно, например,
стоит за равенство рабочего класса и класса мелких собственников, за равноправие их
точек зрения и т. п.
8. Органы реформистов (или примирения с реформизмом)... «L'Humanite», должны
быть закрыты. У партии должен быть один центральный орган, вполне революционного
направления, — не такого, как «Populaire» или «Freiheit». Вся пресса партии — единая
мысль, одно направление, подготовка к диктатуре.
9. Глубже в массы. Не для рабочей аристократии, — а для необученной массы. Не
только для города, но и для деревни. Агитация в массах, не только пропаганда (contra
British Socialist Party).
Даровая раздача листков для отсталых рабочих на счет взносов передовых.
Пролетарии — в массы, на помощь к стачечникам, к батракам.

359
 10. Открытый анализ перед массами ошибок и измен оппортунистических вождей
(стачка 20-21/VII. 1919 и т. п.).
Анализ в печати всех оппортунистических ошибок и слабостей речей парламентариев
etc.
11. Систематичность, по всем поводам, во всех отношениях, в применении ко всем
областям жизни; выяснение конкретных задач диктатуры пролетариата, viz. (а именно) :
(а) подавление сопротивления эксплуататоров (в том числе кулаков и саботажников-
интеллигентов) ;
(б) конфискации, ибо выкуп сейчас, после 1914-1918, невозможен;
(в) особый надзор за эксплуататорами и буржуазной интеллигенцией;
(г) немедленное революционное улучшение жизни: и рабочих, и всей
эксплуатируемой массы, и мелких крестьян.

на счет эксплуататоров;
(д) нейтрализация мелких собственников
{средних крестьян; ремесленников; мелких промышленников; части буржуазной
интеллигенции}
т. е. недопущение их перехода к белым;}
(е) решимость, способность, уменье, особая организация для подавления
сопротивления.
Итог = (a) разбить
(b)увлечь
(c) нейтрализовать.
12. Epuration... — (очищение)
13. «Свобода печати»? - «собраний»? - «личности»?
Партия = авангард (aa) (1) революционная часть (bb) (2) связанная с массой.
Немедленная подготовка: 2. 3. 4. 5. 6 (+ 13). 7. aa
8. 9. 10. bb
Главная опасность: правые, т. е. незамененные вожди. 3 партии (+ Американская
социалистическая партия) (+ Швейцарская социалистическая партия?). Немедленное
присоединение невозможно.
Левые. Их ошибки. Немедленное присоединение возможно. Реформизм в Итальянской
партии (может быть, + В. S. Р.?)

Ленин. По поводу речи Д. Таннера на II Конгрессе Коминтерна (1920 г.)

Речь Таннера (Shop Stewards) наглядно подтвердила,
1) что надо внутри III Интернационала создать место для сочувствующих
2) что для Англии и Америки надо особо оговорить, что, несмотря на разногласия о
парламентаризме, мы предлагаем:

360
 (а) массовому движению в форме I. W. W. 83 и Shop Stewards 84 остаться
аффилированными к III Интернационалу
(б) длительно еще раз обсудить вопрос и испытать на деле улучшение
социалистических партий, которые недостаточно агитируют в массе, не умели связаться с
ней.

Ленин. О значении золота теперь и после полной победы социализма

(1921 г.)
Вполне доделанной является только буржуазно-демократическая работа нашей
революции. И мы имеем законнейшее право этим гордиться. Пролетарская или
социалистическая ее работа сводится к трем главным видам:
1) революционный выход из империалистской всемирной войны; разоблачение и срыв
бойни двух всемирных групп капиталистических хищников; это доделано с нашей
стороны вполне; со всех сторон могла бы доделать это лишь революция в ряде передовых
стран.

83
Промышленные рабочие мира (Industrial Workers of the World - I. W. W.) - профсоюзная
организация рабочих США, основанная в 1905 году; объединяла главным образом
неквалифицированных и низкооплачиваемых рабочих разных профессий. В ее создании
принимали активное участие деятели американского рабочего движения Д. Де Леон, Ю. Дебс и У.
Хейвуд. Организации Промышленных рабочих мира были созданы также в Канаде, Австралии,
Англии, Латинской Америке, Южной Африке. В условиях массового стачечного движения,
развернувшегося в США под влиянием революции 1905-1907 годов в России, Промышленные
рабочие мира провели ряд успешных массовых стачек, боролись против политики классового
сотрудничества, проводившегося реформистскими лидерами Американской федерации труда и
правыми социалистами. В годы мировой империалистической войны при участии федерации был
проведен ряд антивоенных массовых выступлений американского рабочего класса. Некоторые
руководители Промышленных рабочих мира (У. Хейвуд и другие) приветствовали Великую
Октябрьскую социалистическую революцию и вступили в Коммунистическую партию США. В то
же время в деятельности организации проявлялись анархо-синдикалистские черты: она не
признавала политической борьбы пролетариата, отрицала руководящую роль партии,
необходимость диктатуры пролетариата, отказывалась вести работу среди членов профсоюзов,
входивших в Американскую федерацию труда. Анархо-синдикалистские лидеры организации,
воспользовавшись тем, что многие революционные деятели находились в тюрьме, вопреки воле
профсоюзных масс отклонили в 1920 году обращение Исполкома Коммунистического
Интернационала, призывавшее ее примкнуть к Коминтерну. Вследствие оппортунистической
политики руководства Промышленные рабочие мира превратились в сектантскую организацию,
потерявшую вскоре влияние в рабочем движении.
84
«Фабрично-заводские старосты» или комитеты фабрично-заводских старост (Shop Stewards
Committees) - выборные рабочие организации, существовавшие в Англии в ряде отраслей
промышленности и получившие широкое распространение в годы первой мировой войны. В
условиях подъема рабочего движения и усилившегося недовольства реформистской политикой
лидеров тред-юнионов фабричные старосты, объединившиеся в районные, городские комитеты и
Национальный комитет, возглавили ряд значительных выступлений рабочих против
империалистической войны и за улучшение жизненных условий.
После победы Великой Октябрьской социалистической революции, в период иностранной
военной интервенции против Советской республики, комитеты фабричных старост активно
выступали в поддержку Советской России. Ряд деятелей комитетов фабричных старост (У.
Галлахер, Г. Поллит, А. Мак-Манус и др.) вступили в Коммунистическую партию
Великобритании.

361
 2) Создание советского строя, формы осуществления диктатуры пролетариата.
Мировой перелом совершился. Эпоха буржуазно-демократического парламентаризма
кончилась. Началась новая глава всемирной истории: эпоха пролетарской диктатуры.
Только ряд стран отделает и доделает советский строй и всяческие формы пролетарской
диктатуры. У нас недоделанного в этой области еще очень и очень много.
Непростительно было бы не видеть этого. Доделывать, переделывать, начинать с начала
придется нам еще не раз. Каждая ступень, что нам удастся вперед, вверх в деле развития
производительных сил и культуры, должна сопровождаться доделыванием и
переделыванием нашей советской системы, а мы очень низко стоим в отношении
хозяйственном и культурном. Переделок предстоит много, и «смущаться» этим было бы
верхом нелепости (если не хуже, чем нелепости).
3) Экономическое строительство основ социалистического уклада. В этой области не
доделано еще самое главное, самое коренное. А это - самое верное наше дело, самое
верное и с принципиальной точки зрения, и с практической, и с точки зрения РСФСР
теперь, и с точки зрения международной.
Раз самое главное не доделано в основе своей, надо все внимание обратить на это. И
трудность тут в форме перехода.
«Недостаточно быть революционером и сторонником социализма или коммунистом
вообще, - писал я в апреле 1918 г. в «Очередных задачах Советской власти». - Надо уметь
найти в каждый особый момент то особое звено цепи, за которое надо всеми силами
ухватиться, чтобы удержать всю цепь и подготовить прочно переход к следующему
звену, причем порядок звеньев, их форма, их сцепление, их отличие друг от друга в
исторической цепи событий не так просты и не так глупы, как в обыкновенной, кузнецом
сделанной, цепи».
В данный момент в той области деятельности, о которой идет речь, таким звеном
является оживление внутренней торговли при ее правильном государственном
регулировании (направлении). Торговля - вот то «звено» в исторической цепи событий, в
переходных формах нашего социалистического строительства 1921 - 1922 годов, «за
которое надо всеми силами ухватиться» нам, пролетарской государственной власти, нам,
руководящей коммунистической партии. Если мы теперь за это звено достаточно крепко
«ухватимся», мы всей цепью в ближайшем будущем овладеем наверняка. А иначе нам
всей цепью не овладеть, фундамента социалистических общественно-экономических
отношений не создать.
Это кажется странным. Коммунизм и торговля?! Что-то очень уже несвязное,
несуразное, далекое. Но если поразмыслить экономически, одно от другого не дальше,
чем коммунизм от мелкого крестьянского, патриархального земледелия.
Когда мы победим в мировом масштабе, мы, думается мне, сделаем из золота
общественные отхожие места на улицах нескольких самых больших городов мира.

362