Черняховская культура

Понятие черняховской культуры.

Черняховской называется культура Приднепровья (степного и лесостепного), Молдовы,

Польши и части Румынии III-V вв. н.э. Укрепленных поселений мало. Наземные жилища
и полуземлянки имеют открытые очаги или печи и глубокие, до 3 м ямы-хранилища.
Жители занимались земледелием и скотоводством. Археологи находят наконечники
плуга, железные серпы, косы. Кузнечное, бронзолитейное, гончарное ремесло развито
высоко. Из керамики находят амфоры, миски, кружки, из предметов импорта — греческие
амфоры и стеклянные кубки из греческих и римских городов Северного Причерноморья.
Покойников черняховцы хоронили в бескурганных могильниках с трупосожжением и
трупоположением. Культура погибла после вторжения гуннов. Ряд историков связывает
Черняховскую культуру с государством Германариха, хотя окончательной точки зрения
по этому поводу нет. Считают, что культуру оставили скифы, славяне, даки, сарматы,
готы и другие племена, хотя твердой уверенности в каждой атрибуции нет.

Д.А. Авдусин связывает эту культуру со славянами, отмечая, что ее поля погребений
расположены южнее зарубинецких Карпат до Верхнего Донца, захватывая нижний Днепр,
и проникая даже в Крым. Отмечается, что большинство поселений погибло от пожара,
связанного с каким-то нашествием. На поселениях и в могильниках постоянно
встречаются украшения из бронзы и серебра, часто привозные. Нередко находят римские
монеты, иногда даже в кладах, что говорит о развитии денежного обращения. Видимо,
сложились внутренние и внешние торговые связи. Керамика разительно отличается от
зарубинецкой как по форме, так и тем, что она сделана на гончарном круге, а это
свидетельствует об обособлении гончарного ремесла. Наряду с ним были развиты
кузнечное и ювелирное производство.

Мнение М.А. Тихановой.

Надписи Черняховской культуры привлекали внимание эпиграфистов. Так, М.А. Тиханова
посвятила им специальную статью, где описала пряслице из Лецкан, кувшин из
погребения Раду-Негру, а также два обломка керамики из Лепесовки.

За исключением пряслица из Лецкан, на котором действительно написана готская надпись

«Ткань Идо здесь — Рангно», и которое я не привожу на рисунке, в поле зрения этой
исследовательницы попали три надписи. В отношении них она пишет: «Другие находки
древних рун в Румынии менее выразительны и не дешифрованы. Так, в могильнике Раду-
Негру (район Кэлэраши, Мунтеня), тоже биритуальном, датированном серединой-второй
половиной IV века н.э., среди других находок, был обнаружен в 1961 году сделанный на
гончарном круге сероглиняный кувшин». Почему же надпись на кувшине не
дешифрована? Исследовательница не отвечает на этот вопрос. «Следы рунической
письменности были обнаружены и при наших раскопках поселений Черняховской
культуры у села Лепесовка на Южной Волыни. О наличии на фрагментах керамики знаков
мы упоминали, не входя в рассмотрение, в нашем отчете еще в 1963 году… В настоящей
краткой статье мы ограничимся приведением только двух фрагментов керамики из
Лепесовки, в которых, как нам представляется, можно усматривать древние руны. Это, во-
первых, обломок сделанной на гончарном круге желтой лощеной миски, обнаруженной
при расчистке и снятии развала обмазки округлой легкой наземной постройки типа
шалаша; во-вторых, обломок черного лощеного сосуда, найденного в хлеву наземного
жилого комплекса № 1… Полагаем, что приведенные факты значительно укрепляют
положение о существенной роли германцев в сложении и во всех последующих судьбах
черняховской культуры». И опять надписи оказались непрочитанными. В чем же дело?
Казалось бы, когда начертано всего 3 знака, никаких проблем при чтении быть не должно!
Однако это положение справедливо только при одном условии: что мы читаем
действительно германскую надпись. А как раз это-то условие и не выполнено. Как мы
покажем ниже, перед нами типично славянские надписи. Вместе с тем, М.А. Тиханова
предлагала те самые характерные лигатуры надписей из Лепесовки, которые позже Д.А.
Авдусин принял за основные черты черняховской культуры.

Исследования Б.А. Рыбакова.

Еще чуть раньше исследований М.А. Тихановой, в 1962 году, за дешифровку
черняховской письменности взялся Б.А. Рыбаков. Противопоставляя его подход тем
авторам, которые подготовили почву для исследования славянской слоговой
письменности, но негативно оценивая их усилия, исследователь письма В.А. Истрин так
писал об этом годом позже: «Едва ли не единственным исследованием, посвященным
расшифровке памятников древнеславянской письменности и проведенным крупным
советским ученым, была за последние годы работа академика Б.А. Рыбакова по
«черняховским» календарным знакам (РЫБ). «Черняховская культура» названа так по
поселку Черняховка, неподалеку от Житомира, где были найдены в 1899 году первые
археологические памятники этой культуры. Эта, в основном сельскохозяйственная,
культура охватывала во II-IV веках н.э. обширный район лесостепной Украины (Волынь,
район Киева и среднего течения Днепра), то есть территорию, которую занимали,
согласно более поздним летописным источникам, восточнославянские племена полян.
Расцвет «черняховской культуры» начинается со II века н.э., когда после завоевания
Дакии императором Траяном (107 г. н.э.) границы Римской империи почти вплотную
приблизились к этому району и население его вступило с Римом в тесные торговые и
культурно-политические отношения; закат «черняховской культуры» совпадает с
крушением в V веке н.э. могущества Рима.

Мнение М.Л. Серякова.

Проблемой черняховской письменности занимался и М.Л. Серяков. Он писал: «Хорошо
известно, что почти сразу после открытия памятников черняховской культуры в XIX веке
вот уже целое столетие продолжается спор об ее этнической принадлежности. По этому
вопросу в ученом мире было высказано три предположения. Одни ученые (Б.А. Рыбаков,
М.Ю. Брайчевский и др.) считают черняховскую культуру в основном славянской, вторые
(П.Н. Третьяков и др.) рассматривают ее как полиэтничную и, наконец, третьи (почти все
немецкие археологи, часть польских и румынских, а у нас в стране — М.А. Тиханова и
Ю.В. Кухнаренко) связывают ее в основном с готами. Как видно из продолжающейся
целый век дискуссии собственно археологические материалы не позволяют однозначно
решить вопрос этнической принадлежности данной культуры. И тут на помощь приходят
памятники письменности. М.А. Тиханова, считающая черняховскую культуру германской,
притом не только готской, аргументирует свое мнение находками из поселения у села
Лепесовка, так и обнаруженным в Лецканах (Румыния) пряслицем с рунической
надписью... Нельзя не согласиться с выводом исследовательницы... Бесспорно, что
германцы, и в первую очередь, готы являлись одним из основных компонентов данной
культуры». Об этнической принадлежности черняховской культуры готам, на наш взгляд,
столь категорически высказываться нельзя, ибо кроме пряслица из Лецкан, всего
единственной надписи готов, других доказательств готской принадлежности
черняховской культуры нет. Тем не менее, М.Л. Серяков продолжает: «Однако именно
памятники письменности не позволяют считать черняховскую культуру чисто германской
на все 100%. Так, в той же Лепесовке было найдено пряслице со знаками. Рун на них М.А.
Тиханова не видит и полагает, что это символические знаки. Однако на обломке
черняховского сосуда из Рипнева, мы вновь видим какие-то знаки, которые не могут быть
соотнесены с рунами.

Наличие различных систем письменнности не просто в рамках одной культуры, но даже

на материалах одного поселения у села Лепесовки делает наиболее вероятным
предположение о полиэтничном характере черняховской культуры». Как видим, М.Л.
Серяков пытается опротестовать готский характер черняховской культуры, опираясь на
результаты работы самой М.А. Тихановой и не вникая в суть надписей. Это уже неплохо.
Вместе с тем, на наш взгляд надписи носят чисто славянский характер, а единственное
готское пряслице из Лецкан могло попасть именно в данный пункт путем торговли, или
даже как трофей. Так что в лице М.Л. Серякова мы видим сопротивление готской
трактовке черняховской культуры.

В.А. Истрин приходит к заключению: «Таким образом, выводы о существовании письма у

славян (в частности, у восточных) в дохристианский период, а также об одновременном
применении славянами нескольких разновидностей письма подтверждается
документальными свидетельствами, как летописными, так и археологическими… При
этом, в связи с работами Б.А. Рыбакова, начало применения славянами пиктографического
письма типа «черт и резов» отодвигается, по-видимому, ко II-IV векам н.э. В этот период,
как доказывают материалы «черняховской культуры», племенной строй у славян достиг
уже настолько высокого развития, что потребность в создании и использовании письма
типа «черт и резов» стала достаточно настоятельной»

Слоговое чтение славянских рун.

Первым из эпиграфистов попытался прочитать черняховские надписи как славянские
руны эпиграфист-любитель Г.С. Гриневич. Вначале, в 1991 году, он опубликовал
журнальный вариант своих чтений. В этом варианте было много неоправданных эмоций,
поэтому для анализа лучше взять второй, более сдержанный монографический вариант. В
нем исследователь предлагает славянское слоговое чтение четырех надписей на
памятниках черняховской культуры, что до него никто не пытался делать. Подобного рода
попытки следует всячески приветствовать, поскольку вслед за черняховской культурой на
том же месте возникает мощная славянская культура, так что логика исторического
развития приводит к предположению о славянском характере и черняховских древностей.
Однако, чтобы не опорочить данную идею, доказательство славянского характера
черняховских находок следует проводить достаточно аккуратно. К сожалению, именно
это Г.С. Гриневич и не смог осуществить. Прежде всего он рассматривает пряслице из
Лецкан, давая справку о его находке и о чтении В. Краузе. Однако чтение со стороны
германского рунолога нашего эпиграфиста не удовлетворило. «Чтение надписи,
предложенное В. Краузе,— писал он, — более чем неопределенное. Но иначе и не могло
быть, поскольку надпись выполнена не германскими рунами, а занаками письменности
типа черт и резов». Заметим, что признаком хорошего тона эпиграфиста является не
выдвижение необоснованного собственного мнения, а создание системы доказательств в
пользу иного чтения. Кроме того, понятие «неопределенности чтения» является очень
странным аргументом. Г.С. Гриневич не показал, в чем же ошибся В. Краузе: он мог не
так разложить лигатуры, пренебречь словоразделителями, прочитать руны нестандартным
образом или не в той последовательности. Однако никаких претензий по поводу
собственно чтения Г.С. Гриневич предъявить не смог; его не устроил общий смысл
надписи. К сожалению, тут уже речь идет о содержании текста, которое здано его
автором; эпиграфист не имеет к нему никакого отношения. В свою очередь, я имею
претензии к Г.С. Гриневичу. Он не сообщает, что перевернул надпись на 180 градусов, что
легко видеть, сопоставив его прорись

с версией М.А. Тихановой, скопированной П.А. Британовым.

Попытки буквенного чтения А.В. Бодянского.
Мне удалось разыскать эту публикацию; она была помещена в одном из украинских
сборников. Там А.В. Бодянский рассмотрел надписи на двух сосудах. На первом, уже
известном нам, рис. 7-1, он прочитал ОЛОПА ОЛХАЙОЛ, хотя знаки более похожи на
текст ОЛОХА ОЛХАОЙЛ Если внимательно приглядеться к надписям на сосуде, рис. 7-4,
7-5 и 7-6, то действительно можно с большим трудом распознать нечто похожее на
надпись ИЛЯ НА РАН НЯМ, что я и постарался показать на рис. 7-7 и 7-8. В этой, с
позволения сказать, дешифровке удивляют две вещи: каким образом славяне знали о
существовании славянских букв типа юса малого (который почему-то изображали вверх
ногами с дополнительными диагоналями и вертикалями) за пятьсот лет до создания
кириллицы и, главное, какое отношение к славянам имеют выражения ОЛОФ ОЛХАЙОЛ
и ИЛЯ НА РАМ НАМ. В первом выражении с трудом улавливается шведское имя Улаф и
монгольская фамилия Олха-Ойл; во втором — нечто индийское НА РАМ НАМ с
искаженным библейским именем Илья. Подобное сочетание имени и фамилии уж
слишком экзотично. Так что предположение о том, что таким образом были обозначены
имена владельцев сосудов, не выдерживает критики. Поэтому Б.А. Рыбаков совершенно
справедливо отметает подобное «чтение» и высказывает другое предположение: «Можно
было бы счесть знаки верхнего ряда за начальные буквы древних названий месяцев, но
попытка отыскания во всех славянских языках таких сочетаний, чтобы четыре месяца
начинались на одну букву, три других летних месяца на иную букву, два месяца на третью
букву, а три месяца имели самостоятельные начальные буквы — такая попытка не
увенчалась успехом» (РЫ2, с. 172). Следовательно, алфавитное чтение данного узора А.В.
Бодянским было неприемлемо и для Б.А. Рыбакова. Заметим, что дело тут не в
невозможности чтения узора в принципе, а в неудаче именно данной конкретной
дешифровки, где полученные результаты мало правдоподобны.
Содержание этих изображений и их последовательность совпадают с временной
(помесячной) последовательностью языческих праздников древних славян и с
календарными сроками разных сельскохозяйственных работ в данном районе. Так,
секторы, соответствующие январю, марту и июню, помечены знаком косого креста,
обозначавшим у древних славян солнце и пламя. Как раз на эти именно месяцы
приходились славянские языческие праздники солнца: праздник начала прибавления дня
(зимние святки — 6 января), праздники весеннего равноденствия (конец марта) и летнего
солнцестояния (праздник Ивана Купала — 24 июня). Последний праздник считался
праздником не только солнца, но и воды; этому соответствует сочетание в июньском
секторе знака солнца (косой крест) со знаком воды (волнистая линия). Секторы,
соответствующие апрелю, августу, сентябрю, октябрю и декабрю, обозначены
символическими изображениями, указывающими на месячные сроки проведения в этом
районе важнейших сельскохозяйственных работ, а также на наиболее благоприятные
сроки охоты. Так, апрель помечен изображением сохи (срок весенней пахоты яровых);
август — изображениями колосьев (срок обмолота хлебов); сентябрь — изображением
деревьев и сети (срок осенней охоты сетями, развешиваемыми между деревьями, на
улетающих в этом месяце к югу птиц); октябрь — схематическим изображением волокон
(срок обработки льна и конопли); декабрь — изображением сплошной сети
(указывающим, вероятно, срок зимней охоты при помощи силков. Изображения,
помещенные в остальных четырех секторах, по-видимому, указывают на важнейшие
явления природы, характерные для остальных четырех (в основном нерабочих) месяцев.
Так, изображения, соответствующие февралю, могут быть поняты как деревья в снегу
(февраль — месяц снегопадов); изображения, соответствующие маю, — как знаки,
указывающие на появление подпочвенных ростков ярового; знаки июля — как знаки
всеобщего расцвета растений; знаки ноября (волнистые линии) — как знаки,
указывающие на период осенних дождей на Украине« (ИСТ, с. с. 120-122). Как видим, в
отличие от М.А. Тихановой, предлагавшей буквенное чтение черняховских надписей на
основе германских рун, Б.А. Рыбаков предпринимает попытки пиктографического
осмысления черняховской письменности.
ЯРИЛО, КАТИ ЖАТЪВЫ! ЛАДИ, ЛАДИ! Тем самым, наряду с пиктограммами здесь
можно видеть обращение к богу Яриле с просьбой «выкатить» жатвы разных культур и
сладить это как можно лучше. Тем самым гипотеза Рыбакова о календарно-
земледельческом назначении кувшина подтверждается (ЧУ4, с. 168-169). Сейчас, однако,
я увидел ошибочность чтения второго слова, и прочел ЯРИЛО. КЪПЕЛА. ЖАТЪВА.
ЛАДЫ, ЛАДИЦЫ, рис. 22-3, 22-4, 22-5, 22-6 и 22-7.

Памятник черняховской культуры, найденный М.А. Тихановой, показан здесь слева

внизу. Я читаю надпись КЪРУГЪ, то есть КРУГ, имея в виду часть гончарного круга.
Понимание того, что черняховская письменность представляет собой фрагмент
славянской и праславянской слоговой письменности, пришло ко мне за год до этой
публикации; чуть позже я стал понимать, что знаки КО-ГО (а также их варианты КЪ-ГЪ)
могут читаться не только в виде двурогой стрелочки острием вверх, но и в виде однорогой
стрелочки. Поскольку чтение РУ мне было известно и прежде, догадаться, что из
вариантов КЪРУКЪ или ГЪРУГЪ следует скомпоновать слово КЪРУГЪ, было несложно.
Однако тем самым былнайден ключ к чтению одного из двух примеров черняховского
письма, приведенных Д.А. Авдусиным. Начиная с этого момента сомнений в том, что
передо мной находится слоговое письмо славян, уже не было.
Кроме того, я привел чтение другой надписи, которую Г.С. Гриневич читал как ПОПЕЙ. Я
прочитал тут МЬЛЕКО, рис. 16-б, однако не объяснил почему я предложил такое
разложение лигатуры. К этому времени я уже был знаком со статьей П.А. Британова и с
его рисунками, обратив особое внимание на рис. 12-13, который я воспроизвожу на рис.
16-в. Как видим, вместо лигатуры тут начертаны три слоговых знака, причем их отроги
развернуты нестандартно, что указывает на обратное направление чтения. Дав их
зеркальное отражение, я прочитал МЬЛЕКО, то есть МОЛОКО, рис. 16-в. Из точно таких
же знаков состоит и другая лигатура, рис. 12-15, которую я и разложил по аналогии с
линейной надписью на рис. 16-в. Разумеется, тут я так же прочитал слово МЬЛЕКО, рис.
16-б. Заметим, что в его начертании есть две особенности. Во-первых, отсутствует русское
полногласие; слово МЛЕКО может означать как западно-славянские языки, так и южно-
славянские. Кроме того, первый звук М тут палатализован, предан как МЬ; это —
достаточно архаическая черта. По предположению лингвистов, слово МЛЕКО произошло
от общеиндоевропейского МЕЛКО. Следовательно, первый звук должен быть не твердым,
а мягким. К сожалению, особенность слоговой графики такова, что отличить начертание
МЕЛЕКО от МЬЛЕКО невозможно. Вместе с тем, совершенно определенно перед нами
начертано славянское слово со значением МОЛОКО.

Следующий рисунок я заимствовал из работы Э.А. Сымоновича (СЫ2, с. 24, рис. 9), где
изображен обломок амфоры I I I в. н.э. селения Ломоватое. К сожалению, надпись видна
не очень четко из-за подтеков, оставшихся, вероятно, от краски, которой была нанесена
надпись. Устранив мысленно подтеки краски, я читаю ВИНО ВЫЛЕЖА(ЛО), т.е. ВИНО
ВЫДЕРЖАННОЕ (ЧУ2, с. 121, рис. 4), рис. 17-2. Такого рода надписи мне неоднократно
встречались и прежде, так что при чтении никаких особенных сложностей не было.
Вместе с тем, получалось, что уже в черняховское время вино у славян называлось
ВИНОМ.

А на сосудах I I I — I V вв. из могильника у с. Рыжовка (ТИ2,138, рис. 1, 2) видны

интересные орнаменты, рис. 18, которые тоже, на наш взгляд, являются надписями. Я
читал эти надписи КИБЕЛЕ, БОГИНЕ!, рис. 18-2 и ТЪКЪВА (ТЫКВА), рис. 18-4 (ЧУ2, с.
122, рис. 5 и 6). Таким образом, и эти надписи можно считать славянскими. Сейчас,
однако, мне представляется, что чтение орнамента тыквы хотя и допустимо, но не
доказательно, поскольку пересекающихся линий там имеется вполне достаточно, и какие-
то из них вполне можно принять за надпись. Поэтому, оставляя ее для иллюстрации своих
прежних предположений, я все же не включаю ее в общее число черняховских чтений.
Что же касается первого сосуда, то вряд ли он был посвящен богине Кибеле, хотя такая
находка представляла бы несомненный интерес. Вместо мифологического тут можно дать
вполне бытовое чтение КИСЬЛА КАША, рис. 18-5, то есть КИСЛАЯ КАША. Заметим,
что на надписи прилагательное приводится в краткой форме.

В каком-то смысле бытовая надпись тоже интересна. Она передает содержимое сосуда и
дает представление о том, в какой форме керамического изделия хранилась каша. Слово
КИСЛАЯ, видимо, означала ПРОКИСШАЯ; вероятно, она предназначалась для домашних
животных или птицы. Существует еще несколько надписей. Так, на гребешке I I I -I V вв.
из Трансильвании, Румыния (РИ2, с. 183, рис. 14), рис. 19-1, я читаю:ЖЕНАМЪ. ДЬЛЯ
КАСЕЙ, что можно понять какЖЕНЩИНАМ. ДЛЯ КОС, рис. 19-2 и 19-3. Однако прежде
я читал ДЬЛЯ КАСЕЙ ЖЕНЫ (ЧУ с. 123, рис. 7). Тут встречается необычная форма
родительного падежа множественного числа КОСЕЙ вместо КОС. Надпись ЖЕНАМЪ,
выполненная крупными знаками, свидетельствует о том, что ее делал не даритель, а
изготовитель, то есть перед нами предмет массового производства.

Светильник из Соборя. К проблемам черняховской письменности мы возвращались и в

кратких заметках. Так, в сборнике Издательского центра появилась заметка о
черняховском светильнике, в которой говорилось следующее. Надписей на предметах
черняховской культуры довольно мало, поэтому каждая из них заслуживает специального
рассмотрения. В данном случае речь пойдет о клейме донца глиняного светильника из
селища Соборь РИ2, с. 27, рис. 8), рис. 20-1. На наш взгляд, сочетание знаков можно
понять как надпись СЬВЕТИЛО, что означает СВЕТИЛЬНИК, рис. 20-2. Надпись
СЬВЕТИЛО на подсвечнике из Новгорода ХI V века нам уже встречалось (ЧУД, с.), так
что данную надпись мы можем понимать тем самым уже более уверенно. Уже на этом
этапе исследования можно было придти к выводу о том, что предметы черняховской
культуры в пределах проведенного рассмотрения содержат надписи, в принципе не
отличающиеся от средневековых как по написанию, так и по значению, так что вполне
вероятно, что по крайней мере у части черняховских племен существовал славянский язык
и славянская слоговая письменность.

Другая надпись, рис. 23-3 (Бри, с. 5, рис. 1-10), может быть прочитана как ПИВО, рис. 23-
4, ибо слегка наклоненный направо знак можно принять за лигатуру знаков ПИ и ВО.
Наконец, последнюю надпись, рис. 23-5 (БРИ, с. 5, рис. 1-9), я повернул на 900 вправо
против оригинала. Ее я читаю СЬВЕТИЛО, рис. 23-6, что означает СВЕТИЛЬНИК. Таким
образом, надпись, поясняющая светильник, нам встречается во второй раз. Вероятно,
черепок от светильника ничем не отличался от черепка любого другого керамического
сосуда.
На мой взгляд, однако, данную надпись в две строки, рис. 24-1, вполне можно прочитать.
Я читаю ее А ВОДА ВАРЕНЕ. РАНЕ ВЪЛА..., рис. 24-2. Это я понимаю как А ВОДА
КИПЯЧЕНАЯ (ВАРЕНАЯ). РАНЬШЕ — СЫРАЯ (ВЛАГА). Последнее слово целиком на
черепке не уместилось. Вообще говоря, надпись сделана неумелой рукой, отчего знак D
начертан зеркально, вместо ВАРЕНА написано ВАРЕНЕ (что можно принять за
зеркальное начертание знака НА), каждая строка имеет разную округлость букв.

Анализ полученных текстов.

В результате чтения получился ряд текстов, которые вполне однозначно можно
интерпретировать только как славянские и никакие иные.

Прежде всего, надписи на черепках свидетельствуют о хозяйственном назначении

сосудов, ибо речь идет о содержимом: ВИНО (в двух случаях), ВОДА, КИСЛАЯ КАША,
ПИВО, МОЛОКО (в двух случаях). Именно поэтому надписи оказываются довольно
небрежными, не выдержанными по графическому стилю, иногда написанными не в строку
(ВИНО ЛЕТЪНЕ), иногда — в противоположном направлении (МЬЛЕКО). Кроме того,
речь идет также и не о сосудах, но тоже о предметах хозяйственного назначения:
СВЕТИЛЕ (два случая), гончарном КРУГЕ, ПРЯСЛЕНЕ, гребне, фибуле, и лишь один раз
— о ритуальном календарном сосуде (из Ромашек). С другой стороны, наличие надписей,
как ремесленных (то есть начертанных изготовителем), так и владельческих (нанесенных
хозяином) именно на предметах бытового назначения свидетельствует о широком
распространении грамотности среди простого населения племен черняховской культуры.
Что же касается ритуального сосуда, то на нем перечислены названия праздников и богов,
выполненные весьма вычурно, изобретательно, с большим вкусом, что свидетельствует о
многовековой практике письменных изображений.

Заключение.
Полагаю, что представленный материал, который не был прочитан ни по-готски, ни по
немецки, но зато обнаружил свое славянское происхождение, поставит точку в
затянувшейся дискуссии по поводу этнической принадлежности черняховцев.
Представители этой культуры, на наш взгляд, были славянами, хотя, в силу торговых
контактов с другими народами, обладали и греческими сосудами, и германскими
пряслицами. Бытовые предметы содержат полностью читаемые по-славянски надписи.
Что же касается ритуальных сосудов, то хотя на одном из них (из Ромашек), помещены
славянские слоговые знаки, но на многих других имеются пока не дешифрованные особые
календарные знаки. С ними еще предстоит поработать. Отмечу также, что подавляющее
число надписей читается по-русски. Единственным отклонением можно признать слово
МОЛОКО, которое читалось как МЛЕКО на одном из сосудов Лепесовки. Такое
произношение характерно для западных славян. Поэтому не исключено, что в отдельных
регионах ареала распространения черняховской культуры было возможно существование
польского влияния или даже польского присутствия. Но в целом язык это
археологической культуры – русский.

более полная версия:

http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02110043.htm