191

Андрогинная Горгона римской Британии

Е. А. Круглов, А. Р. Подопригора

Еще в  1790  г. на  живописных берегах реки Эйвон, проте-

кающей на  юго-западе Британии и  несущей свои целебные
воды возле Бристоля, Кардиффа и  Ньюпорта в  Бристольский
залив Атлантики, были найдены останки треугольного фрон-
тона былого храма коринфского ордера, посвященного местной
богине Суль  — она же Минерва, покровительница экс-римского
курортного города Aquae Sulis, ныне Bath 1. Изначально воз-
веденный на  рубеже II–III  вв. н. э. храм украшался фронтоном
из  восемнадцати плит, из  коих полностью сохранилась только
одна и  пять  — частично, но именно они-то вот уже третий век
вызывают противоположные оценки историков и культурологов,
искусствоведов и  религиоведов по  части центрального образа
фронтона и этничности автора, создавшего в центре рельефа лик
бородатой Медузы Горгоны.
Не воспроизводя всех точек зрения в  отношении этого уни-
кального памятника романизированной Британии, приведенных
в  исследованиях петербургского антиковеда Н. С.  Широковой,
блестяще аргументировавшей свои выводы о вероятно кельтской
принадлежности автора британской Горгоны 2, обратим вни-
мание на  политико-психологические обстоятельства создания

1
  Collingwood R. G., Myres J. N. L. Roman Britain and the English Settlements.
Oxford, 1937. Р. 255.
2
  Широкова Н. С. Романизация и  искусство римской Британии  // Новый
Гермес. СПб., 2013. №  6. С.  93–96; Широкова Н. С. Римская Британия.
Очерки истории и культуры. СПб., 2016. С. 256–262.
192 Андрогинная Горгона римской Британии

на  юге Британии этого несомненного апотропея  — оберега,

защищающего «от дурного глаза… и  враждебного влияния» 3.
Чей имеется в  виду дурной глаз и  враждебное влияние, если
во  время создания рельефа Медузы Горгоны Британия пережи-
вала апогей романизации? Последняя, по  словам романофила
Ш.  Фрира, «была радостно принята местным населением Бри-
тании, как только оно осознало преимущества мира и  благоден-
ствия от членства в  римской Империи» 4. Неумеренность вос-
торгов английского историка получила корректно поданную
критику в трудах специалистов широкого спектра 5 и как бы пере-
ключила их внимание на  определение этничности автора цен-
трального образа фронтона, тогда как несомненная андрогин-
ность Горгоны с берегов Эйвона оказывается своего рода ключом
к  ответу на  многие вопросы темы. В  самом деле, в  обширном
фонде античного наследия среди скульптур греко-римского
мира изображений андрогинов  — единицы, хотя мифография
богата на  примеры подобного рода, о  чем будет сказано позже
и  подробнее. В  чем причина этого явного расхождения между
«словом» мифографа и  «делом» скульптора? Техническое вопло-
щение диморфизма андрогинного божества, как показывают
редкие их находки, не  проблема: скульпторы создавали и  более
сложные композиции, многофигурные и экспрессивно-динамич-
ные. К примеру, Пергамский алтарь из Западной Анатолии. Этот
регион древнего Средиземноморья веками был в центре полити-
ческих перипетий и  военных потрясений. Может, в  этом берут
начало глубинные корни множества андрогинных культов древ-
ности? Обратимся к нарративным данным.
В дошедших до  потомков фрагментах сочинений логогра-
фов и  у  «отца истории» (Hdt. I, 142, 148; VI, 7) сохранились упо-
минания о  весьма популярном в  эпоху архаики и  ранней клас-
сики ежегодном декабрьском фестивале на  мысе Микале возле
Милета в  честь Посейдона Геликонского, успешно проводимого
силами полисов-участников Панионийского союза, ахейского
по  происхождению 6. Несколько южнее Милета в  религиозно-

3
  Широкова Н. С. Романизация и искусство... С. 92.
4
  Frere S. S. Britannia. A History of Roman Britain. London, 1967. Р. 303.
5
  Collingwood R. G., Myres J. N. L. Op. cit. Р. 256; Toynbee J. M. C. Art in Britain
under the Romans. Oxford, 1964. Р. 134, 138; Махлаюк А. В. Проблема рома-
но-британского стиля. Горький, 1986. С. 18.
6
  Залюбовина Г. Т. Культ Посейдона и  консолидация ионийского этноса
во II — начале I тыс. до н. э. // Проблемы исследований античных городов.
 Е. А. Круглов, А. Р. Подопригора 193

культовом центре Карии, Миласе, синхронно милетскому фести-

валю ежегодно отправлялся культ Зано-Посейдона, вероятно,
имевший более глубокие корни. В  этом причудливом соедине-
нии имен богов моря и  неба благодаря периэгету II  в. н. э. Пав-
санию (V,  21,  3) можно различить дорическую форму имени
Зевса  — Зан, тогда как эпиграфика Миласы сохранила нам
и  иные эпиклезы этого культа  — Кретаген, Осогоа, Лабрандей 7,
где первая напоминает о  родине Зевса на  Крите, вторая  — оро-
ним северных Балкан, западной Фракии, третья же вновь возвра-
щает исследователей культа в  Кносский лабиринт минойского
Крита. Итак, если на  рубеже архаики и  ранней классики карий-
ская Миласа сохранила культ критского Зевса  (?) догреческих
времен, то в эпоху эллинизма и в Миласе, и в соседней Алабанде
(LBW, 416 = CIG, №  2693e) эпиграфика фиксировала культ Зевса-
Юпсиста, т. е. Зевса-Вышнего, какового почитали также в карий-
ском Иасосе (LBW, 169) и Киликии (МАМА, III, 1–3) 8. Во II в. н. э.
Афиней не  сомневался в  персо-иудейском характере этого
культа, тогда как его современник Павсаний (II, 2, 7) выводил его
истоки из  пеласго-карийского Коринфа, где видел расположен-
ные рядом три статуи Зевса  — хтонического, катахтонического
и  вышнего. Так или иначе, но пеласго-эгейские корни культа
из  древнего Коринфа, равно как и  культ андрогинного Зано-
Посейдона 9, уводят их обоих в  глубины догреческого прошлого
Эгеиды, Карии и  Ликии, когда олимпийскому классическому
Зевсу явно предшествовало божество с  морским «уклоном».
Дорическую форму имени этого до-Зевса и  до-Посейдона Posse-
daon одни выводят из  имени пеласго-филистимского Дагона
(dgn, daḡ) 10, другие  же возводят к  корням kululu Оаннеса, либо
к  его эпигону Энки древнего Шумера 11. В  любом случае, совер-
шенно очевидна глубинная хтоника культа Земли и  Моря, како-
вую в синкретическом виде несут андрогинные божества ранней

М., 1989. С.  47–48; Лаптева  М. Ю. У  истоков древнегреческой цивилиза-

ции. Иония XI–VI вв. до н. э. СПб., 2009. С. 454 сл.
7
  Круглов Е. А. Культ Аполлона Тельмесского // Мнемон. СПб., 2006. Вып. 5.
С. 367–368.
8
  Zgusta L. Kleinasiatische Personennamen. Prag, 1964. S. 59–60.
9
  Круглов Е. А. Культ верховного божества-андрогина на  западе Малой
Азии // Новый Гермес. СПб., 2013. № 6. С. 28 слл.
10
  Шифман И. Ш. Дагон  // МНМ. М., 1998. Т.  1. C.  346; Дандамаева  М. М.
Лучше один раз увидеть… // ВДИ. 2000. № 2. С. 213.
11
  Афанасьева В. К. Кулулу // МНМ. М., 1998. Т. 2. С. 24, 234.
194 Андрогинная Горгона римской Британии

древности, чьими отголосками/дериватами были в  том числе

и ритуалы почитания Зано-Посейдона и т. п. Что об этом говорят
мифы Ближнего Востока и  ранних Балкан? Что доносит до  нас
археология и  эпиграфика Западной Анатолии: Кария, Лидия,
Ликия?
Ликийский регион Малой Азии, соседствуя с  Карией, имел
древнейшие связи с  Аргосом и  Тиринфом, где сохранившиеся
до  наших дней стены многометровой толщины считались возве-
денными уроженцами Ликии киклопами (Strabo VIII, 11, 1). Еще
более тесные связи у Ликии на  заре ее истории были с  Критом,
откуда в  Западную Анатолию выселились трамилы, чтобы позд-
нее в  Малой Азии стать ядром сформировавшихся здесь ликий-
цев с  их культами Горгоны (= Афины?) и  Аполлона Патарского
(Paus. IX, 41, 1), Сарпедона и  его деда Беллерофонта. Могилы
последнего и  его потомков (не кенотафы!..) веками почитались
в демах Ксанфа и  Тлоса (ТАМ, II, 1, 283? 309; II, 2, 548а). И  если
почитание Аполлона было хорошо известно от Ликии и  Карии
на  юге до  севера Малой Азии, Троады, то  почитание героев
Беллерофонта и  Сарпедона было характерной и  исключитель-
ной чертой аристократических родов Ликии, где традиционно
сохранялись матриархальные обычаи. На  Балканах в  эпоху клас-
сики это уже давно стало историей, тогда как матрилинейность
наследования власти в Ликии отмечала и нарративная традиция
(Hdt. I, 171; Nic. Dam. fr. 129 = FHG, III, №  15), и  эпиграфика (CIG,
№  4215, 4316е; ТАМ, II, 1, 322, 327, 346–347; II, 2, 53, 630–631, 691–
692). Как представляется, в  литературе Нового времени 12 сло-
жилось верное понимание этого явления с учетом ряда обычаев
критской Гортины, к  чьим нормам, по-видимому, восходят тра-
диции ликийской аристократии. Согласно этим законам 13, дети
от брака свободной  женщины и  раба были свободны, если раб
переходил в дом жены. Если же она шла в дом мужа-раба, то их
дети становились рабами. Таким образом, свобода и  статус лич-

12
  Treuber O. Geschichte der Lykier. Stuttgart, 1887. S.  50–51; Wilhelm  A.
Zu Griechischen Inschriften // AEM. 1897. Bd. 20. S. 77; Köhler J., Ziebarth E.
Das Stadtrecht von Gortyn und seine Beziehungen zum gemeingriechischen
Rechte. Göttingen, 1912. S.  52; Клейн  Л. С. Бесплотные герои. СПб., 1994.
C. 168 сл.
13
  Колобова К. М. Из истории раннегреческого общества (о. Родос IX–VII вв.
до  н. э.). Л., 1951. С.  238–240; Казаманова  Л. Н. Очерки социально-эко-
номической истории Крита V–IV  вв. до  н. э. М., 1964. C.  48, 113; Иоселиа-
ни Л. Г. Гортинские законы. Тбилиси, 1966. C. 120: ГЗ. VII. 1–3.
 Е. А. Круглов, А. Р. Подопригора 195

ности как в Гортине, так и в Ликии определялся по местожитель-

ству  женщины, а  отсюда и  традиция обоих регионов древней
Эгеиды сохранять практику генеалогического счета аристо-
кратов по  женской линии, это отчасти сохранялось и  в Карии.
В  этой юго-западной оконечности Анатолии, судя по  нумизма-
тике и  эпиграфике, почитался как Гераклид Телеф 14, так и  сын
Медузы  — Хрисаор, в силу чего кары  — «этнос хрисаорейский»
(LBW, № 399 = CIG, № 2693; Paus. V, 21, 10).
Быть может, как наследники «владыки золотого оружия»,
карийцы и  оказались в  ранней истории Эгеиды не  только ее
островитянами, но, прежде всего, первыми оружейниками
древнего мира, как это отмечала традиция (Hdt. II, 30; Polyaen.
VII, 3,  1; Diod. Sic. I, 66, 12). Были ли при этом карийцы (кары)
первыми мастерами оружейных новшеств в  действительно-
сти — не суть важно, так как для нас представляется более суще-
ственной мифологема, называющая предком каров Хрисаора,
а точнее — его мать Медузу Горгону.
Согласно Гесиоду (Theog. 290  sq.) и  Аполлодору (II, 4, 2), за
святотатственное поведение в  храме Аполлона повелитель муз
превратил ослепительную красавицу в  жуткое чудовище, како-
вой она и предстает в мифах греков, а помимо Балкан — в Ликии
и  Карии, в  частности в  Эльмали на  юго-западе Анатолии. Еще
в  1970  г. британские археологи на  границе Ликии и  Карии обна-
ружили гробницу с  фризом, на  котором был изображен кры-
латый демон, а  возле него  — «приносящая благо» 15 Горгона
со  своей двойней: Пегасом и  популярным в  Карии Хрисао-
ром, о  котором уже говорилось выше. Итак, кары  — ἔθνος τοῦ
Χρυσαορέων (LBW, №  399), и  ликийцы с  юго-запада Анатолии
издревле почитали Горгону и ее детей. Но что именно значил для
них этот мифологический персонаж? Если «несущая благо», как
полагают британские археологи, то почему у  нее такой жуткий
вид? Чтобы понять смысл этого образа, столь часто встречающе-
гося в археологических находках из Ликии и Карии 16, обратимся

14
  Head B. V. Historia Numorum. 2nd ed. Oxford, 1911. Р. 695; Kraay C. M. Archaic
and Classical Greek Coins. Berkeley, 1976. Р. 23.
15
  Mellink M. J. Excavation at Karataç-Semyiik and Elmali, Lucia, 1972  // AJA.
1971. Vol. 75/3. Р. 248.
16
  Hicks E. L. Inscription from Telmissos  // JHS. 1894. Vol.  14. Р.  277–279;
Tritsch  F. J. The Harpy Tomb at Xanthus  // JHS. 1942. Vol.  62. Р.  43–49;
Laumonier  A. Les cultes indigènes en Carie. Paris, 1958. Р.  22–24; Childs  W.
The city-reliefs of Lycia. Princeton, 1978. Р. 12, 99.
196 Андрогинная Горгона римской Британии

вначале к  Гомеру и  Гесиоду. Первый упоминал смертоносную

голову Медузы на  эгиде Афины (Od. XI, 634; Il. V, 741; XI,  36),
тогда как беотийский рапсод говорил не  об одной, а  о  трех Гор-
гонах  — две страшные и  бессмертные, а  одна  — красавица и,
увы, смертная (Theog. 270  sq.). Однако важнее другая деталь,
общая для творений обоих поэтов: Афина и  Медуза  — совер-
шенно разные фигуры. Лишь позднее они как бы начинают схо-
диться, например, в наследии Аполлодора (II, 144; III, 119) и Пав-
сания (VIII,  47,  5), где Горгона  — участница тех же событий, что
и Афина, то есть как бы ее «двойник» или эпиклеза? И вот этом
плане особенно интересными оказываются материалы крито-
микенского круга. Микенская ATANA из табличек линейного «Б»,
по  мнению Б.  Дитриха 17, явная предшественница олимпийской
Афины, будучи на  Крите богиней природы, родов и  смерти.
Поэтому-то ипостась Горгоны-смерти является одним из  вопло-
щений Матери-Атаны, богини жизни, то есть одного из аспектов
«богини со  змеями», вход в  царство которой охраняли хтониче-
ские твари  — Керберы, Орфы, грифоны и змеи. Неудивительно,
что на  акрополе тотемом Афины задолго до  совы была змея,
а на голове Медузы извивались опять же змеи…
Сходная с  Горгоной змееволосая богиня был запечат-
лена в  вазовых росписях критского периода «старых дворцов»
на  закате минойской цивилизации, когда по  точному замеча-
нию петербургского антиковеда Ю. В.  Андреева 18, этот образ
змееволосой критской богини со  временем трансформировался
в  греческую Горгону, ипостась Артемиды как «владычицы зве-
рей». Ведь уже Гомеру Артемида была известна как πόθνια θηρῶν
(Il.  XXI,  470), полная демонизма, ярости и  кровожадности, что
со временем было в эпоху классики смягчено в мифах об Актеоне
или Ифигении а Тавриде 19.
Была ли при этом Атана из  критских текстов линейного  «Б»
предтечей олимпийской Афины 20 или низшим божеством

17
  Dietrich B. C. Notes on The Linear  В Tablets in the Context of Mycenaean
and Greek Religion  // Atti e Memorie del Primo Congresso Internazionale di
Micenologia. Roma, 1968. Vol. 25/2. Р. 996 f.
18
  Андреев Ю. В. От Евразии к Европе. СПб., 2002. С. 303–309.
19
  Christou C. Pothnia theron. Thessalonica, 1968. S.  170  ff.; Nilsson  M. P.
Geschichte der griechischen Religion. München, 1969. S.  227; Gimbutas  M.
The Civilization of the Goddess: The World of Old Europe. San Francisco, 1991.
P. 196–198.
20
  Rehak P.  New observations on the Mycenaean ‘Warrior Goddess’  // AA. 1984.
 Е. А. Круглов, А. Р. Подопригора 197

из  окружения Великой богини 21, важнее та матриархальная

семантика, которой насыщена вся критская глиптика, мелкая
пластика и  фресковая живопись в  пору увядания минойской
цивилизации, тот явный всплеск древней идеи андрогинности
главных божеств 22.
Как следствие, у  этрусков, корни которых ведут на  Крит,
в  Троаду и  каро-ликийский регион Малой Азии, неслучайны
изображения Горгоны в духе критской Атаны 23. Причем на этрус-
ских зеркалах Медуза часто изображалась бородатой  (!), как
раннеиталийский бог подземного мира Мантус 24 или в позднем
Риме бородатая Венера (Афродита Кипрская), о  чем упоминал
грамматик Сервий в  IV в. н. э. (ad Aen. II, 632), а веком позже  —
его коллега Макробий (Sat. III, 8, 3). При этом тот же Сервий фик-
сировал почитание в  Италии Цереры как в  традиционно  жен-
ском, так местами и  в мужском образе (ad  Georg. III, 1), то есть
проявление диморфизма культа андрогина 25.
В одной из работ отечественного религиоведа С. А. Токарева,
посвященной теме диморфичных культов древности от герман-
цев и  балтов на  севере до  египтян и  индийцев на  юго-востоке
ойкумены 26, дана довольно внушительная подборка примеров,
целый ряд которых территориально и  хронологически близок
нашей теме. Однако нарративно-эпиграфических свидетельств
об андрогинных культах Восточного Средиземноморья, конечно,
больше любой обобщающей статьи. Достаточно уже одного упо-
минания в  этом немалом ряду фригийского Агдитис и  эллин-
ского Диониса-Загрея, индийского Шивы или египетской Нейт.
Первый из  упомянутых выше, фригийский андрогин (Paus.
VII, 17, 9–12), после насильственного оскопления превратился
в  Рею-Диндимену (или Великую мать Кибелу), которую почи-
тали вместе с  Аттисом (Ovid. Fast. IV. 223f ). Дионис-Загрей
несет явные черты полового диморфизма и  у Софокла (fr.  61),

Heft 4. Р. 535 f.
21
  Андреев Ю. В. Там же. С. 252.
22
  Gimbutas M. Op. cit. Р. 223, 249.
23
  Немировский А. И. Этруски. М., 1983. С.  177; Лосева  Н. М., Сидоро-
ва Н. А. Искусство Этрурии и древней Италии. М., 1988. С. 72, 78, 229.
24
  Gerhard E. Etruskische Spiegel. Berlin, 1840. Bd.  1; Наговицын А. Е. Этру-
ски. Мифология и религия. М., 2000. С. 403.
25
  Delcourt M. Hermaphrodité. Paris, 1958. Р. 36–40; Элиаде М. Мефистофель
и Андрогин. СПб., 1998. С. 170 сл.
26
  Токарев С. А. Двуполые существа // МНМ. М., 1998. Т. 1. С. 358–359.
198 Андрогинная Горгона римской Британии

и на торевтике «бактрийских чаш» 27, где регулярно изображался

с  фиалом, наполненном хаомой  — священным напитком индо-
арийского ритуала. В  этом случае у  культа Диониса, очевидно,
просматриваются корневые связи с образом Шивы или Зервана-
Ахараны. Согласно Пуранам, обоеполый Шива несет правой
(мужской) рукой благо и  счастье, а  левой (женской)  — ярость
и  сокрушение демонов 28. Зерван-Ахарана, по  представлениям
населения Ирана, был двуполым родителем Ахурамазды и Ахри-
мана, а в целом — всего Макрокосма древних ариев 29.
Помимо приведенных примеров аналоги обнаруживаются
и  у других этносов иранского культурно-исторического круга,
почитавших Митру и  Анахиту. Как заметил еще Геродот (I,  131),
у  скифов Северного Причерноморья была весьма распростра-
нена практика объединения культов этих божеств в качестве свое-
образного союза Солнца и  Воды. По  мнению исследователей 30,
в  подобной практике просматривается обоеполость изначаль-
ного божества Митры-Анахиты, обе части которого имели облик
мужской и женский, а равно и общую природу солнечного Фарна.
Подобные культы андрогинных божеств можно обнаружить
у  разных этносов древней ойкумены. В  Индии наряду с  Шивой
брахманами почиталась Адити  — небо, мать и  отец всех богов
Индии (RV, I, 89, 10). Ее отражение (или дубль) — утренняя заря
Ушас (RV, I, 113, 19), она  же  — священная корова (RV, I, 153,  3; X,
11, 1), или корова-бык 31. У древних хеттов Пирва мог иметь и жен-
ское обличие, подобно воинственной хурритской Шавушке,
которая, будучи сестрой Тешуба, иногда выступала и  в мужской
ипостаси, как бы «оправдывая» свое имя (с хурр. ‘оружие’) 32.

27
  Маршак Б. И. Бактрийские чаши  // Античность и  античные традиции
в культуре и искусстве народов Советского Востока. М., 1978. С. 258 сл.
28
  Гринцер П. А. Шива // МНМ. М., 1998. Т. 2. С. 642–644.
29
  Грантовский Э. А. Зерван  // МНМ. М., 1998. Т.  1. С.  467; Бойс  М. Зоро-
астрийцы. Верования и обычаи. М., 2003. С. 107–109, 175–177.
30
  Струве В. В. Этюды по  истории Северного Причерноморья, Кавказа
и  Средней Азии. Л., 1968. С.  116, 124; Бессонова  С. С. Религиозные пред-
ставления скифов. Киев, 1983. С.  38; Яйленко  В. П. Женщины, Афродита
и жрица Спартокидов // Женщина в античном мире. М., 1995. С. 249–250.
31
  Топоров В. Н. Адити // МНМ. М., 1998. Т. 1. С. 42.
32
  Хачикян М. Л. Шавушка // МНМ. М., 1998. Т. 2. С. 636.
 Е. А. Круглов, А. Р. Подопригора 199

По данным археологии 33, а  также лингвистики 34, сохранен-

ным в  тексте Писания (Втор. 10:17), есть отчетливые свидетель-
ства — отголоски эпохи семитского многобожия, когда Яхве-Эло-
хим нес в себе женскую составляющую Ашеры-Шехины. Позднее,
возможно во времена сражений с  филистимлянами и  иными
недругами раннего Израиля, когда ради укрепления государ-
ства был проведен ряд реформ, в  том числе и  введено религи-
озное единобожие Яхве, его женская сущность оказалась как бы
«утерянной», отщепленной от андрогинного семитского Творца.
А  жившие к  западу от семитов древние хамитоязычные егип-
тяне и ливийцы почитали в дельте Нила саисскую богиню Нейт.
Некогда божество войны и  охоты,  жена Хнума и  мать Себека,
с VII в. до н. э. она обретает новые черты и соответственно каче-
ство культа. В  это время независимый в  течение трех тысяч лет
Египет как раз оказывается сначала под кратковременным игом
сменяющих друг друга ливийцев и  нубийцев, ассирийцев и  пер-
сов, коим на  смену пришли задержавшиеся у  кормила власти
македоняне и, наконец, римляне. Это, надо думать, не  про-
шло бесследно для религиозного сознания аборигенов долины
Нила, в  том числе для обитателей дельты с  их культом Нейт.
В  облике прежней супруги Хнума начинают проступать и  муж-
ские черты, что влечет за собой появление новых составляющих
в  культе. Теперь это не  просто мать Себека, но Демиург, создав-
ший семь божеств и  людей 35, что со  всей очевидностью ставит
ее на  новую ступень иерархии в  позднем Египте в  сравнении
с  рядовыми номовыми культами раннего Египта. Если в  Изра-
иле эволюция культа Яхве шла по пути дивергенции, или расще-
пления его образа и  сознательной утраты некоторых составляю-
щих, то в дельте Нила имела место конвергенция, или обретение
«новых» качеств старого культа Нейт, в  чем можно усмотреть
черты древней андрогинности.
К первому варианту эволюции  — дивергенции  — в  чем-то
близка судьба иранского Зервана с  его детьми-близнецами
и  Митрой. Такова  же, по-видимому, и  судьба культа Прометея 36.

33
  Бласкес-Мартинес Х.-М., Кабреро П. Х. Историчность книг Ветхого За-
вета в свете современной археологии // ВДИ. 2008. № 1. С. 108–109.
34
  Мейлах М. Б. Элохим // МНМ. М., 1998. Т. 2. С. 660; Патай Р. Иудейская
богиня. Екатеринбург, 2005. С. 90, 108.
35
  Рубинштейн Р. И. Нейт // МНМ. М., 1998. Т. 2. С. 209.
36
  Круглов Е. А. Греческие боги-огненосцы в  древнем Риме  // Мнемон.
Вып. 2. СПб., 2003. С. 205 сл.
200 Андрогинная Горгона римской Британии

Примеров же развития по конвергентному пути в балкано-анато-

лийском регионе достаточно.
Как известно, еще Платон в  своем «орфическом» диалоге
«Пир» донес до  читателей (или напомнил) миф о  сыне Гер-
меса и  Афродиты Гермафродите  — воспоминание о  первопред-
ках, некогда имевших четыре руки и  ноги, но разделенных Зев-
сом, дабы эти половинки отныне были обречены искать по миру
свою вторую часть для порождения любви. Зевс, лишив людей
совершенства гармонии, сам являл черты обоеполого андрогина-
Абсолюта, когда в споре с Герой родил без ее участия и в пику ей
дочь Афину из своей головы (Hes. Theog. 886 sq.; Apollod. I, 3, 6).
Гера  же в  ответ Зевсу продемонстрировала свой диморфизм
и  породила без помощи Кронида вначале Тифона, а  затем Гефе-
ста (Hes. Theog. 829 sq., 927 sq.).
Седая древность этой мифологемы с  очевидностью свиде-
тельствует об изначальной андрогинности владык Олимпа, Зевса
и Геры, как демиургов мира древних Эллинов, равно как и о сход-
ной природе богини Нейт в дельте Нила.
Однако круг божеств, двойственную природу которых отра-
зили тексты греческих мифографов, не  ограничивается упомя-
нутой выше олимпийской четой. Как показывают исследования
последних лет, не  менее древними оказываются истоки культа
Аполлона. Еще гениальный Еврипид в  «Ифигении в  Тавриде»
(1250–1255) вскользь упоминал, как одолевший Пифона Аполлон
воссел на  треножник в  Дельфах в  облике… змея  (!), на  что спе-
циально обращал внимание дельфийский жрец и  знаменитый
писатель-моралист II  в. н. э. Плутарх (Quaest. Graec. 12). Под-
тверждает это и  вазопись V  в. до  н. э., сохранившая изображе-
ния битвы Аполлона и Пифона, роковой для последнего, а может
быть, и  для обоих. Как бы ни трактовали в  разное время исход
этого сражения и кого бы ни называли победителем, мифографы
и мастера вазописи эпохи классики фиксировали змеиный облик
Аполлона на  треножнике, тогда как побежденный Пифон был
змееног, с  крыльями, бородат и  с  женской  (!) грудью 37. Вспом-
ним, что в  Карии Зевс почитался как Зано-Посейдон-Осогоа
с критским лабрисом в руке, при бороде и с шестью (!) женскими
сосцами 38.

37
  Ковалева И. И. Эрихтоний: миф в  структуре Панафиней  // ВДИ. 2004.
№  4. C.  129  сл.; Селиванова  Л. Л. Об  источнике дельфийского вдохнове-
ния // ВДИ. 2007. № 2. С. 166 сл.
38
  Heller A. De Cariae Lydiaeque sacerdotibus // JCPh. 1892. Bd. 18. S. 240–241;
 Е. А. Круглов, А. Р. Подопригора 201

Балкано-анатолийский мир дает еще немало примеров

андрогинного диморфизма древних культов. Обратим еще раз
пристальное внимание на  наследие Малой Азии и  вернемся
к драматической судьбе Медузы Горгоны вдали от родины, на сей
раз — в Британии римской поры. Как уже было отмечено в «про-
логе» нашего опуса, находка фронтона храма Суль-Минервы  —
воистину подарок судьбы для антиковедов. Но словесным бата-
лиям в  оценках этого артефакта вот уже третий век нет конца,
что и  не удивительно. Как бы ни оценивали итоги романиза-
ции для коренного, кельтского населения нынешнего графства
Сомерсет, какие бы идеи ни вдохновляли мастера  — создателя
рельефа бородатой Горгоны на  фронтоне храма Суль (она  же  —
Минерва, она же — Афина, чьим оберегом в мифах была Медуза
на щите), кого бы ни отпугивал грозный взор апотропея-оберега,
но сохранившиеся шесть обломков фриза подтверждают выска-
занную однажды (по другому поводу) глубокую мысль М.  Гим-
бутас: в  финальной фазе развития цивилизации всегда про-
исходит оживление «матриархальных» настроений и  древней
идеи андрогинности божеств 39. Подтверждение тому мы видим
в  культе Нейт ливийско-саисского финала древнего Египта;
в  культе Зано-Посейдона в  Карии под властью сначала Лидии,
а  затем и  Персии; в  образе Зервана-Ахараны в  Иране, не  усто-
явшего перед арабо-исламской конкистой VI–VII  вв.; а  также
в бородатых Венерах и Горгонах на бронзовых зеркалах Этрурии,
тоже, по-видимому, запечатлевших надежду древних этрусков
на противостояние романизации.
В далеком прошлом остались героические попытки Каратака
и  Боудикки в  I  в. н. э. сопротивляться агрессии Рима 40, когда
на  рубеже II–III  вв. безымянный кельтский талант создал в  цен-
тре фронтона храма Суль-Минервы образ грозной бородатой
Горгоны, воплотив в камне старую идею об андрогинности глав-
ного божества  —  женщины, оберега южных берегов Британии
от легионов Рима…

Cook A. B. Zeus: A Study in Ancient Religion. Cambridge, 1925. Vol.  II. Р.  533,
552 sq.; Delcourt M. Op. cit. P. 29 f.; Круглов Е. А. Культ верховного божества-
андрогина... С. 31.
39
  Gimbutas M. Op.  cit. P.  223, 249; ср.: Rehak  P. Op.  cit. P.  535–537; Андре-
ев Ю. В. Там же. С. 303–304.
40
  Широкова Н. С. Римская Британия… С. 84 сл., 100 сл.