СОДЕРЖАНИЕ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ, ТЕХНОЛОГИИ

Актуальные проблемы образования
Джуринский А.Н. Реформы российского образования: сравнительно-
исторический аспект . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7
Воровщиков С.Г. Специфика учебно-познавательной деятельности
как разновидности учения школьников. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .16
Содержание и технологии образования
Фролова С.Л. Практика создания модели специалиста как образа
профессионального идеала . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .28
Леонова О.А. Профессиональное становление современного педагога:
роль педагогической практики . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .36
Гетьманенко Н.И. Коммуникативная компетенция педагога
в интеркультурном аспекте . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .43
Ковалев В.И., Никитушкин В.Г., Ерофеев М.Б. Взаимодействие
субьектов образовательной деятельности в вузе: традиция и новация . . . . . . . .52
Калекин А.А. Общеинженерная компетенция учителя технологии
профильной школы с индустриально-технологическим направлением . . . . . . . .56
Салаватова С.С. Подготовка студентов к реализации нац.
компонента при обучении математике в школе на основе развитие
исследовательской деятельности (на примере педагогической практики). . . . . .63
Рослякова Н.И. Непрерывное образование в условиях рыночной экономики . .71
Гладышев А.Н. К вопросу о совершенствовании процесса обучения
студентов вуза по заочной форме. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .77
Хотунцев Ю.Л., Бахтеева Л.А. Дизайнерский компонент содержания
технологического образования школьников как фактор развития
познавательного интереса к курсу «Технология» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .81
Седых В.В. Формообразование в процессе воплощения
художественного замысла (на примере лепки керамических изделий) . . . . . . . .88
193
Кабалоев Н.К. Фундаментализация содержания подготовки школьников
в области информационных и коммуникационных технологий (ИКТ) . . . . . . . . . .93
Гладик В.А. Современные подходы к определению содержания
гражданской компетентности учащихся . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .101

ФИЛОСОФИЯ И ИСТОРИЯ ОБРАЗОВАНИЯ

Кучер Е.Н. Активные методы обучения: философско-методологический
анализ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .108
Буянова Н.Б. Становление и развитие методики профессионального
обучения хоровых дирижеров в дореволюционной России . . . . . . . . . . . . . . . . .116
Корсунов В.И. История диверсификации высшей школы США . . . . . . . . . . . . .124

ЯЗЫК И ОБРАЗОВАНИЕ
Евтушенко О.В. Согласие, понимание, единство: национальные
и личные ценности через историю слов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .137

4 / 2009 Преподаватель XX
ВЕК
 СОДЕРЖАНИЕ

Ключникова О.А. Жанровое разнообразие PR-текстов,

ориентированных на размещение в сети интернет (сфера образования) . . . . .145

ПСИХОЛОГИЯ И ОБРАЗОВАНИЕ
Гуслякова Н.И. Педагогическая установка как базовый механизм
развития профессионального сознания студентов-педагогов . . . . . . . . . . . . . . .149
Бабич Е.О. Критерии эффективности социально-педагогического
сопровождения воспитания в учреждениях начального
профессионального образования . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .158
Радынова О.П. Выявление и развитие музыкальной одаренности детей
дошкольного возраста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .163
Абрамова Н.В. О содержании и структуре дидактической системы
знаний о музыке для детей старшего дошкольного возраста . . . . . . . . . . . . . . .169
Безбородова Л.А., Безбородова М.А. Основные аспекты
психомоторики дошкольников и младших школьников. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .174
Кузьменко Г.А. Теоретико-методологические аспекты исследования
процесса развития интеллектуальных способностей подростков в
спортивной деятельности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .181
Чернов А.Е. Виртуальная реальность и проблемы реализации наглядности . .189

ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

Физико-математические науки
Караева А.А., Гончарук Г.П., Серенко О.А. Деформационные
свойства и механизм разрушения композитов на основе полиэтилена
и эластичного наполнителя . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .199
Исторические науки
194 Королев А.С. О роли варяжских князей в образовании Древнерусского
государства . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .206
Никонов О.А. Юго-Восточный Каспий в политической стратегии
Российской империи в первой половине XIX века. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .214
Виноградов М.А Дворянство Московской губернии и проект реформы
крестьянского самоуправления конца XIX века. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .223
Серегин А.В. Программы политических организаций русской
монархической эмиграции в Европе в 1920–30-х гг. по реставрации
монархии в России . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .228
Луцишин А.В. К вопросу об использовании материалов следственных
дел политических процессов 20–30-х гг. в качестве исторических источников 234
Хронова И.А. К вопросу о возникновении кризисных тенденций в
развитии российского сельского хозяйства в 1970-е – начале 1980-х
годов (на материалах Кубани). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .243
Философские науки
Кириленко Г.Г. Мировоззрение, жизненный мир, повседневность . . . . . . . . . .250
Даниелян Н.В. Свобода личности и рациональность . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .258

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК
 СОДЕРЖАНИЕ

Счастливцева Е.А. Проблема феноменов сознания в философии

Б. Яковенко . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .267
Степанищев С.А. Философия диалога и «этический рационализм»
Э. Левинаса (историко-философский анализ) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .276
Молодов Е.А. Формальный и неформальный языки в философской
концепции Ойгена Розенштока-Хюсси . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .281
Волкова Е.Г. К вопросу о научно-методическом контексте
трудов В.Я. Проппа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .285
Филологические науки
Николина Н.А. Прием монтажа в современной драме. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .290
Швелидзе Н.Б. К вопросу о лексической вариантности
фразеологических единиц со значением поведения лица . . . . . . . . . . . . . . . . . .296
Иконникова В.А. Влияние теории права на развитие особенностей
англоязычных юридических терминосистем . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .302
Дубовая Е.В. Эпические речения в психолингвистическом измирении . . . . . . .308
Бражников И.Л. Живые и мертвые. Эсхатологические мотивы
и мифопоэтика повести
В. Распутина «Прощание с Матёрой» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .317
Перзеке А.Б. Поэтика катастрофы в поэме А.С. Пушкина
«Медный всадник» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .323
Психологические науки
Обухов А.С.,Чурилова Е.Е. Современные подходы к исследованию
личности через нарративные тексты. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .331
Козлова А.В. Исследование восприятия времени в контексте
жизненной активности человека . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .344
Погодин И.А. Психологические характеристики личности в
адаптационном процессе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .357
195
Искусствоведение
Ампилова А.А. Супрематизм и иконопись: к проблеме формы и
содержания в изобразительном искусстве начала XX века . . . . . . . . . . . . . . . . .370
Назарова Г.А. Житийные циклы митрополита Киевского и Всея Руси
Алексия. Проблемы изучения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .375

Сведения об авторах . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 380

4 / 2009 Преподаватель XX
ВЕК
 CONTENTS

SCIENCE, EDUCATION, TECHNOLOGY

Problems of Education
Dzhurinsky A.N. Reform of a Russian education: comparative-historical aspect .......... 7
Vorovschikov S.G. Specificity of learning and informative activity as a version
of the teaching of schoolchildren .................................................................................. 16
Contents and technologies of education
Frolova S.L. Practice of the model specialist as a way of professional ideal ............. 28
Leonova O.A. Professional formation of the modern teacher: a student teaching
practice role ................................................................................................................... 36
Getmanenko N.I. Teacher communicative competence in cross-cultural aspect ........ 43
Kovalev V.I., Nikityshkin V.G., Erofeev M.B. Interaction of subjects of educational
activity in high school: tradition and an innovation ........................................................ 52
Kalekin А.А. General-engineering competence of the teacher of technology
of profiled school with industrial-technological bias....................................................... 56
Salavatova S.S. Preparation of students for realisation of a national component
in Mathematics teaching at school on the basis of development of research activity
(as a student teaching practice example)...................................................................... 63
Roslyakova N.I. Continuous formation in the conditions of market economics ........... 71
Gladyshev A.N. On improvement of the process of teaching high school students
on the basis of correspondence form ........................................................................... 77
Кhotuntsev J.L., Bakhteeva L.A. Design component of the content
of technological preparation of schoolboys as the factor of development
of informative interest in the course «Technology» ....................................................... 81
Sedykh V.V. Forming in implementation of artistic intention
(as an example of ceramics modeling).......................................................................... 88

196 Kabaloev N.K. Fundamentalization of training contents for schoolchildren

in the field of Information and Communication Technology (ICT) ................................. 93
Gladik V.A. Modern approaches to definition of the maintenance
of civil competence of pupils ....................................................................................... 101

PHILOSOPHY AND HISTORY OF EDUCATIONAL

Kucher Е.N. Active learning: philosophical and methodological analysis .................. 108
Bouyanova N.B. Formation and development of the system of vocational
training for choral conductors in pre-revolutionary Russia .......................................... 116
Korsunov V.I. History of diversification in US higher education ................................. 124

LANGUAGE AND EDUCATION

Evtushenko O.V. Harmony, understanding, unity: national and personal values
through the history of words ....................................................................................... 137
Kluchnikova O.A. Variety of the PR-wording styles oriented onto Internet
installation (educational field) ...................................................................................... 145

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК
 CONTENTS

PSYCHOLOGY AND EDUCATION

Guslyakova N.I. Pedagogical installation as the base mechanism of development
of professional consciousness of students-teachers ................................................... 149
Babich Е.О. The social support efficiency criteria in educational institutions
of the initial professional training ................................................................................. 158
Radynova O.P. Recognizing and developing children musical endowment ............. 163
Abramova N.V. On the content and structure of the didactic system of knowledge
about music for senior school children ........................................................................ 169
Bezborodova L.A., Bezborodova M.A. The main aspects of psychomotility
of preschool and primary school children ................................................................. 174
Kuzmenko G.А. Theoretical and methhodolоgical research aspects
of intellectual capabilities development process of teenagers in sports activity.......... 181
Chernov A.E. Virtual reality and problems of realization a principle of visibility ........ 189

FUNDAMENTAL SCIENCE TO HIGHER EDUCATION INSTITUTIONS

Physics and Mathematics
Karaeva A.A., Goncharuk G.P., Serenko O.A. Deformation properties
of composites on based polyethylene and rubber filler ............................................... 199
History
Korolev А.С. On the role of Varangian princes in the formation
of the Old Russian State ............................................................................................. 206
Nikonov O.A. Southeast Caspian sea in political strategy of the Russian
empire in the first half of XIX century ....................................................................... 214
Vinogradov M.A. Nobility of the Moscow province and the project
of reform of country self-management at the end of XIX Century ............................ 223
Seregin A.V. Programs of political organizations of Russian monarchists
emigration in Europe in 1920–30-th about the restoration of monarchy in Russia ..... 228
Lutsishin A.V. To the question about the use of materials of investigatory affairs
197
of political processes of the 20th–30th (of the XX century) as historical sources ..... 234
Khronova I.А. To the question on occurrence of crisis tendencies
in development of the Russian agriculture in 1970-th – the beginning
of 1980th years (on materials of Kuban) ..................................................................... 243
Philosophy
Kirilenko G.G. World outlook, life word, everyday life ................................................ 250
Danielyan N.V. Personal freedom and rationality....................................................... 256
Schastlivtseva E.A. Problem of phenomena of consciousness
in B. Yakovenko’s philosophy ..................................................................................... 267
Stepanischev С.А. Philosophy of dialogue and «Ethical rationalism»
by E. Llevinas (the history-philosophical analysis) ...................................................... 276
Molodov Ye.А. Formal and informal languages in the philosophical
concept by О. Rosenstock-Huessy ........................................................................... 281
Volkova Е.G. To the question of scientific-methodological context
of V.Ya. Propp’s works ................................................................................................ 265

4 / 2009 Преподаватель XX
ВЕК
 CONTENTS

Philology
Nikolina N.A. Installation reception in modern drama ............................................... 290
Shvelidze N.B. Lexical version in verbal phraseology with meaning
of person behavior ....................................................................................................... 296
Ikonnikova V.A. The influence of legal theory on the development
of the peculiarities typical of anglo-american legal terminological systems ................ 302
Dubovaya E.V. Epic set phrases in psycholinguistic measurement.......................... 308
Brazhnikov I.L. Alive and Dead. Eschatological motives and mythopoetic
of story by V. Rasputin “Farewell to Matyora” ............................................................. 317
Perzece A.B. The poetics of catastrophe in A. S. Pushkin’s Poem
“Bronze Horseman” ..................................................................................................... 323
Psychology
Obukhov A.S., Churiliva E.E. Modern approaches to the research of personality
through narratives ........................................................................................................ 331
Kozlova A.V. The analysis of time perception in the context of a person’s living
activity .......................................................................................................................... 344
Pogodin I.A. Psychological characteristic of the person in adaptable process ........ 367
Arts
Ampilova A.A. Suprematism and Iconography. About problem of form
and matter in fine arts of the beginning XX century .................................................... 370
Nazarova G.A. Hagiographic cycles of Metropolitan Alexy of Kiev and All Russia
investigation challenges............................................................................................... 375

Information about the authors .......................................................................... 380

198

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК
 Физико-математические науки

ДЕФОРМАЦИОННЫЕ СВОЙСТВА И МЕХАНИЗМ

РАЗРУШЕНИЯ КОМПОЗИТОВ НА ОСНОВЕ
ПОЛИЭТИЛЕНА И ЭЛАСТИЧНОГО
НАПОЛНИТЕЛЯ
А.А. Караева, Г.П. Гончарук, О.А. Серенко

Аннотация. Исследованы деформационные свойства и механизм разрушения дис-

персно-наполненных композитов на основе полиэтилена и частиц резины. Уста-
новлено, что использование наполнителя с размером частиц меньше критического
диаметра не является достаточным условием для предотвращения образования
опасных дефектов при растяжении материалов. Ромбовидные дефекты при этом
формируются при деформации образца, превышающей деформацию в шейке. Пока-
зано, что с ростом степени наполнения деформация в области формирования ром-
бовидной поры уменьшается.

Ключевые слова: критическое раскрытие трещины, магистральная трещина,

размер частиц наполнителя, степень вытяжки в шейке.

Summary. Deformation properties and fracture mechanism of composites on based

polyethylene and rubber filler ware investigation. It was found that the using particles with
smaller size then critical diameter is not the sufficiency condition for the prevention of form
afraid defects at strain materials. Diamond-shaped voids are formed at the deformation
more the neck composite deformation.

Keywords: main crack, critical crack tip opening, filler particle size, extend of draw 199
strain.

И спользование наполнителей в
составе полимерных материа-
лов позволяет направленно изменять
их свойства и создавать новые компо-
зиты с комплексом необходимых экс-
плуатационных характеристик. Одна-
ко улучшение одного параметра зачас-
тую сопряжено с ухудшением другого.
Например, повышение ударопрочнос-
ти некоторых полимеров (полипро-
пилен, полистирол и т.д.) при введе-
нии каучука сопровождается сниже-
нием модуля упругости, а его повыше-
ние при использовании минеральных
наполнителей зачастую сопровожда-
ется ухудшением деформационных
свойств материалов.
В общем случае деформационное
поведение дисперсно-наполненных
композитов определяется свойствами
матричного полимера и наполнителя,
адгезией между ними, концентрацией
и размером частиц наполнителя.
В композитах на основе пластичных
полимеров, деформирующихся с об-
разованием шейки (рис. 1), по мере

4 / 2009 Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

сильно вытянут
вдоль оси растяже-
ния. Его стороны
Растяжение изогнуты, угол рас-
крытия в полюсе
равен 250—300, а в
экваторе — 1200—
1600 [4]. При даль-
нейшем растяже-
нии сформировав-
шаяся ромбовид-
ная пора растет в
Образование шейки трех направлени-
ях, а именно:
Рис. 1. Схема образования области локального сужения (шейки) при вдоль, поперек оси
растяжении пластичного полимера. Степень вытяжки материала в
растяжения образ-
шейке (d/d0) существенно превышает степень вытяжки образца (L/L0)
ца и по его толщи-
не. По сути, ромбо-
роста степени наполнения характер видные поры являются микротрещина-
растяжения изменяется. ми, развитие которых приводит к разру-
В зависимости от свойств матри- шению материала.
цы осуществляется или переход от де- В работе [4] получено уравнение,
формирования с образованием и рос- позволяющее оценить критический
том шейки к однородному пластично- размер частицы наполнителя Dc, ини-
му растяжению (пластично-пластич- циирующей появление опасного де-
ный переход) [1] или переход к хруп- фекта в области шейки:
кому разрыву (пластично-хрупкий пе-
δc
200
реход) [2]. Крупные частицы напол-
D c =
нителя способны нивелировать влия-
ние матричного полимера на дефор-
λ −1 (1)

мационное поведение композита и

инициировать его раннее разрушение
при низких значениях деформации
[3, 4].
Влияние размера частиц наполни-
теля на деформационно-прочностные
свойства композитов обычно связыва-
ют с уровнем локальных перенапря-
жений, возникающих в матрице вбли-
зи частиц [5, 6].
Авторы работ [3, 4] показали, что
разрушение материалов с крупными Рис. 2. Ромбовидная пора, образовавшаяся в
частицами обусловлено образованием области шейки композита на основе полиэти-
на них опасных дефектов — ромбовид- лена низкого давления и частиц резины на ос-
ных пор (рис. 2). Ромбовидный дефект нове этиленпропилендиенового каучука [4]

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК
 Физико-математические науки

Здесь δс —
критическое
раскрытие тре-
щины в ненапол-
ненном полиме-
ре (рис. 3), λ —
степень вытяж-
ки полимера в
шейке. Если раз- Рис. 3. Схема поведения трещины при растяжении полимера.
мер частиц Стрелки указывают направление растяжения образца. δс — это ве-
меньше крити- личина раскрытия трещины, при котором видоизменяется геометрия
ческого, в облас- ее кончика от округлой к клинообразной форме, и начинается рост
ти шейки будут трещины поперек оси растяжения образца
образовываться
только овальные поры [1, 3]. Следова- способны деформироваться вместе с
тельно, частицу наполнителя можно матричным полимером. Частицы на
определить как «крупную», если ее основе СКИ, наоборот, имеют низкую
размер близок или превышает значе- адгезию к ПЭ и отслаиваются от него
ние Dс. в ходе растяжения.
Цель работы — исследование де- Порошки резин предварительно
формационных свойств и механиз- просеивали на установке СИИТ-2, ра-
ма разрушения композитов на ос- ботающей в полуавтоматическом ре-
нове термопластичного полимера жиме, с использованием сита с разме-
и частиц резины размером меньше ром ячеек 600 мкм. Критический раз-
критического. мер частицы Dc, при котором в облас-
Для приготовления композитов ти шейки материала на основе ПЭ ис-
использовали полиэтилен высоко- пользованной марки будет формиро-
го давления марки 15803-070 (ПЭ). В ваться ромбовидная пора, равен 610
качестве наполнителей применяли мкм [3]. В настоящей работе исполь- 201
порошки резин, полученные при уп- зовали наполнители на основе СКЭПТ
руго-деформационном измельчении или СКИ с размером частицы менее
изношенных автомобильных шин или 600 мкм, т.е. меньше критического
резино-технических изделий1. Пер- размера.
вый тип наполнителя — это частицы Условия смешения ПЭ с частица-
резины на основе изопренового кау- ми резины, а также условия прессова-
чука (СКИ) [8]; второй — на основе ния пластин из полученных компози-
этиленпропилендиенового каучука ций приведены в работе [9]. Концент-
(СКЭПТ). В работах [9, 10] было по- рацию наполнителя изменяли от 2 до
казано, что частицы СКЭПТ характе- 70 мас.% (1.7 — 66 об.%). Механичес-
ризуются хорошей адгезией к ПЭ и кие испытания композитов проводи-
ли на универсальной испытательной
1
Разработка материалов, в состав которых
машине Autograph AGS — 10 kNG фир-
входят измельченные отходы резины, — это одно из мы «Shimadzu» при скорости растяже-
перспективных направлений решения сложной эко- ния 20 мм/мин. Образцы представля-
логической проблемы утилизации и рационального
ли собой двусторонние лопатки с раз-
использования полимерных отходов.

4 / 2009 Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
мером рабочей части 5х35 мм. Повер-
хность деформированных образцов
изучали с помощью оптического мик-
роскопа МБС-9, снабженного
видеокамерой.
На рис. 4 приведены кривые рас-
тяжения композитов на основе ПЭ с
различным содержанием частиц рези-
ны на основе СКЭПТ. Исходный по-
лимер деформируется с образованием
слабовыраженной шейки; после ее
распространения на всю рабочую
часть образца он деформируется од-
нородно (кривая 1). При введении не-
большого количества наполнителя
(8 об. %) вид диаграммы растяжения
материала не меняется. Его разрыв
также происходит после распростра-
нения шейки, на стадии однородного
растяжения (кривая 2). На кривой
растяжения ПЭ, содержащего 17 об.%
частиц резины, пик текучести, соот-
ветствующий образованию шейки,
вырождается в плато (кривая 3). При
дальнейшем увеличении концентра-
ции наполнителя композиты дефор-
мируются однородно, т.е. напряжение
202
Напряжение, МПа
Деформация, %
Рис. 4. Кривые растяжения композитов на основе ПЭ и частиц
резины на основе СКЭПТ. Концентрация наполнителя 0 (1), 8
(2), 17 (3) и 56 об.% (4)
Преподаватель XX
ВЕК
в них монотонно возрастает по мере
роста деформации (кривая 4).
Аналогичное видоизменение диа-
грамм растяжения при увеличении
концентрации наполнителя наблюда-
ется и для систем ПЭ — СКИ.
Можно заключить, что в материа-
лах на основе ПЭ и частиц резины с
ростом степени наполнения осущест-
вляется пластично-пластичный пере-
ход. При введении в полимер менее
17 об.% частиц наполнителя как на ос-
нове СКЭПТ, так и на основе СКИ
композиты деформируются с образо-
ванием шейки, при дальнейшем уве-
личении концентрации — однородно
пластично.
Концентрационные зависимости
относительного удлинения при раз-
рыве εс композитов на основе ПЭ от
содержания частиц резины приведе-
ны на рис. 5. Во всей области составов
значения εс для материалов, содержа-
щих частицы СКЭПТ (кривая 1), боль-
ше по сравнению с ПЭ с частицами на
основе СКИ (кривая 2). Вид зависи-
мостей εс –Vf этих систем различен.
Для композитов с
частицами на ос-
нове СКИ (с низ-
кой адгезией к мат-
рице) деформация
при разрыве моно-
тонно уменьшает-
ся с ростом содер-
жания наполните-
ля (кривая 2), при-
чем при Vfв>40
об.% она практи-
чески совпадает с
деформацией, при
которой частицы
резины отслаива-
ются от матрично-
го полимера (ε=
4 / 2009
 Физико-математические науки

рыва частиц напол-

Растяжение с образованием и ростом шейки
нителя [9, 11].
Однородное растяжение Согласно ре-
зультатам микро-
Деформация при разрыве, %

скопического ис-
следования, разру-
шение композитов
как с частицами
СКЭПТ, так и с час-
тицами на основе
СКИ, вне зависи-
мости от концент-
рации наполните-
Концентрация наполнителя, Vf об. доли лей, вызвано обра-
зованием и попе-
Рис. 5. Концентрационные зависимости деформации при разрыве речным ростом
композитов на основе ПЭ-2, наполненного частицами резины на ос- ромбовидных пор
нове СКЭПТ (1) и СКИ (2). Штриховыми линиями отмечены дефор-
(рис. 6).
мации разрыва частиц СКЭПТ и отслоения частиц на основе СКИ
Следует отме-
тить, что при Vf<
60–70%, штриховая линия) [9, 11]. 17 об.% ромбовидные поры формиру-
При наполнении ПЭ частицами ются на стадии однородного растяже-
СКЭПТ (с хорошей адгезией к матри- ния композитов, после распростране-
це) значение εс этих материалов сна- ния шейки на всю рабочую часть об-
чала уменьшается (до Vf <17 об.%), а разца. При микроскопическом анали-
затем остается постоянным и равным зе поверхностей разрушенных образ-
~ 220%, что близко к деформации раз- цов этих составов было обнаружено

Рис. 6. Ромбовид- а) б) 203

ная пора и вид раз-
рушенных образцов
ПЭ, содержащих 2
(а, б), 13 об.% (в)
частиц на основе
СКИ и 45 об.% час-
тиц СКЭПТ (г)

в) г)

4 / 2009 Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
не более двух-трех пор вида ромба.
Тем не менее, поперечный рост одной
из них или их слияние инициируют
разрыв образцов в целом.
Опираясь на данные микроскопи-
ческих исследований и результаты,
представленные в работах [9, 11],
можно заключить, что более низкие
значения относительного удлинения
при разрыве композиции ПЭ — СКИ
(низкие значения адгезии наполните-
ля-матрицы) обусловлены тем, что об-
разование ромбовидных пор в них
происходит после отслоения частиц.
Более высокая деформируемость ма-
териалов с частицами СКЭПТ (с высо-
кой адгезией к матрице) обеспечива-
ется образованием ромбовидных пор
только после разрыва частиц
наполнителя.
Известно, что с увеличением кон-
центрации наполнителя деформация
при разрыве наполненных полимеров
уменьшается, что связано как со сни-
жением доли матричного полимера в
составе материала [12], так и с обра-
зованием ромбовидных пор, способс-
твующих раннему их разрушению [3].
204 Исследованные в данной работе ком-
позиты на основе ПЭ и частиц рези-
ны с размером меньше критического
диаметра (D <_ 600 мкм, Dc = 610 мкм)
вне зависимости от типа и содержа-
ния наполнителя разрушались из-за
образования и поперечного роста
ромбовидных пор.
Для определения деформации εv,
при которой образуются ромбовид-
ные поры, выражение (1) можно пред-
ставить в виде [3]:
δc
εv =
D Пластично-пластичный переход в дис-
(2)
Преподаватель XX
ВЕК
Согласно (2), существует некото-
рая критическая деформация εv вбли-
зи частицы наполнителя любого раз-
мера, при которой образуется ромбо-
видная пора. Величина εv зависит от
критического раскрытия трещины
ненаполненного полимера δс и разме-
ра частицы D. Значение δс является
характеристическим параметром по-
лимера [13]. Согласно уравнению (2),
величина εv для частиц определенно-
го размера D не будет зависеть от кон-
центрации наполнителя.
Полученные в настоящей работе
результаты свидетельствуют об обрат-
ном: концентрация частиц оказывает
влияние на деформацию формирова-
ния ромбовидной поры, значение εv
уменьшается с ростом степени напол-
нения. Возможной причиной этого
эффекта является взаимное влияние
микродефектов при образовании и
росте магистральной трещины, что со-
ответствует теоретическим расчетам
[5, 6]. Перекрывание полей напряже-
ний вокруг частиц при увеличении их
содержания способствует более быст-
рому преобразованию поры в трещину
или ромбовидный дефект, рост кото-
рого приводит к разрыву материала.
ВЫВОДЫ
Введение в полимер частиц с раз-
мером меньше критического диамет-
ра не является достаточным условием
для предотвращения образования
ромбовидных пор при растяжении
материала. Опасные дефекты форми-
руются при деформации, превышаю-
щей деформацию в шейке.
ЛИТЕРАТУРА
1. Серенко О.А., Гончарук Г.П., Баженов С.Л.
персно-наполненных композитах на
4 / 2009
 Физико-математические науки

основе термопластичных полимеров тиц // ЖТФ. — 2009. — Т. 79. — № 6.

// Высокомолек. соед. А. — 2006. — Т. — С. 92–97.
48. № 6. — С. 956–969. 10. Титов Д.Л., Першин С.А., Кнунянц М.И.,
2. Bazhenov S.L., Li J.X., Hiltner A., Baer E. Крючков А.Н. Деформационное пове-
Ductility of filled polymers // J. Appl. дение композиционного материала на
Polym. Sci. — 1994. — V.52. — № 2. — P. основе полиэтилена низкой плотнос-
243–254. ти и порошков вулканизованных ре-
3. Серенко О.А., Баженов С.Л., Насруллаев зин // Высокомолек. соед. А. — 1994.
И.Н., Берлин Ал.Ал. Влияние размера — Т. 36. — № 8. — С. 1353–1358.
частиц на форму образующихся де- 11. Караева А.А., Серенко О.А., Гончарук Г.П.,
фектов в дисперсно наполненном ком- Баженов С.Л. Новый механизм разру-
позите // Высокомолек. соед. А, шения дисперсно-наполненного поли-
2005. — Т.47. — № 1. — С. 64–72. мерного композита // Доклады АН.
4. Баженов С.Л., Серенко О.А., Дубникова — 2008. — Т. 423. — № 1. — С. 76–79.
И.Л., Берлин Ал.Ал. Критерий появле- 12. Нильсен Л. Механические свойства по-
ния ромбовидных (diamond) пор в лимеров и полимерных композиций.
дисперсно-наполненных полимерах — М.: Химия, 1978.
// Докл. РАН. — 2003. — Т. 393. — № 3. 13. Пестриков В.М., Морозов Е.М. Механика
— С. 336–340. разрушения твердых тел. — СПб: Про-
5. Веттегрень В.И., Башкараев А.Я., Суслов
М.А. Влияние формы частиц наполни-
фессия, 2002. ■
теля на прочность полимерного ком- Работа выполнена при финансовой подде-
позита // ЖТФ. — 2007. — Т. 77. — вып. ржке Российского фонда фундаментальных ис-
6. — С. 135–138. следований, номер проекта 08-03-00633-а
6. Лурье А.И. Теория упругости. — М.: На-
ука, 1970.
7. Ландау Л.Д., Лившиц ЕМ. Теоретичес-
кая физика: Т. VII. Теория упругости,
2001.
8. Серенко О.А., Гончарук Г.П., Кнунянц
М.И., Крючков А.Н. Течение высокона-
полненных композиций термоплас-
тичный полимер-дисперсный эластич- 205
ный наполнитель // Высокомолек.
соед. А. — 1998. — Т. 40. — № 7. — С.
1186–1190.
9. Серенко О.А., Караева А.А., Гончарук Г.П.,
Задеренко Т.В., Баженов С.Л. Особен-
ности разрушения композитов на ос-
нове полиэтилена и эластичных час-

Исследования деформационного поведения дисперсно-наполненных композитов

на основе пластичных полимеров в течение ряда лет проводились в совместных
работах МПГУ и ИСПМ им. Н.С. Ениколопова РАН и послужили основой трех вы-
пускных работ студентов и двух диссертаций аспирантов факультета физики и ин-
формационных технологий МПГУ. Результаты использовались также при чтении
учебного курса для магистрантов по дисциплине «Физическое материаловеде-
ние. Материалы современной техники».

4 / 2009 Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

О РОЛИ ВАРЯЖСКИХ КНЯЗЕЙ В ОБРАЗОВАНИИ

ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА
А.С. Королев

Аннотация. Статья посвящена проблеме образования Древнерусского государства.

Подчинение славянских союзов племен Киеву произошло не в результате похода, со-
вершенного войском под предводительством Олега. Это был процесс, растянувший-
ся более чем на столетие и происходивший в интересах и силами полян-руси, цент-
ром которых был Киев. Во времена Олега, Игоря, Ольги и Святослава Киевскую
Русь нельзя считать государством.

Ключевые слова: Варяги, Рюрик, Олег, древляне, вятичи, поляне, Киевская Русь,
летописный рассказ, объединение славянских племен.

Summary. The article is devoted to a problem of formation of the Old Russian State. The submis-
sion of the slavic unions of tribes to Kiev happened in fact not as a result of the campaign made by
an army under the leadership of Oleg. It was the process continued more than a century that was
in the interests and forces of the polyan-rusi people where Kiev was the centre. At the time of Oleg, Igor,
Olga and Svyatoslav it was impossible to consider the Kiev Russia as the State.

Keywords: Varangians, Ryurik, Oleg, Drevlyane, Vyatichi, Polyane, Kievan Russia, the
annalistic story, association of Slavic tribes.

206 Л етописное «Сказание о призвании

варягов» уже несколько веков яв-
ляется предметом научной дискуссии,
разделяя ученых на меньшинство, не
верящее в его достоверность, и боль-
шинство, готовое принять его на веру,
хотя и с известными оговорками. Одно
время было популярно, признавая
наличие в «Сказании» исторических
реалий, отказывать в существовании
братьям Рюрика Синеусу и Трувору.
Н.Т. Беляев и Г.В. Вернадский счи-
тали, что имена младших братьев не
следует интерпретировать как лич-
ные. Это, скорее, эпитеты («Signjotr» у
скандинавов значит «победоносный»,
a «Thruwar» — «заслуживающий дове-
рия» или «верный») [1, 244–245; 2, 342].
Б.А. Рыбаков возводил имена братьев
к оборотам «sine use» и «tru war», т.е.
«своими родичами» и «верной дружи-
ной», c которыми и пришел на Русь
Рюрик. Появление их в летописном
тексте было, по мнению исследовате-
ля, следствием недоразумения: «В ле-
топись попал пересказ какого-то скан-
динавского сказания о деятельности
Рюрика, а новгородец, плохо знавший
шведский, принял традиционное окру-
жение конунга за имена его братьев»
[23, 298]. По этому поводу Е.А. Мель-
никова заметила, что «подобного тек-
ста существовать не могло в первую
очередь потому, что единственная
известная скандинавам IX–X вв. пись-
менность, руническое письмо, по са-

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК

мому своему характеру не применялась
и не могла применяться для записи
сколько-нибудь пространных текстов.
Краткие магические заклинания, име-
на (владельческие надписи), наконец,
формульные эпитафии на мемориаль-
ных стелах — основные виды текстов,
записывавшихся руническим письмом.
Лишь в XI–XII вв. сфера употребления
рунического письма расширяется и
оно начинает широко использоваться
в быту для различных целей, в основ-
ном в переписке. Но и в это время оно
не применяется для записи простран-
ных нарративных текстов или доку-
ментов» [13, 157]. Исследовательница
видит в «Синеусе» и «Труворе» личные
имена, широко распространенные в
Скандинавии: «Это могли быть имена
действительных братьев Рюрика: из
рунических надписей и саг мы знаем,
что нередко в викингских походах
участвовало несколько родичей: бра-
тьев, двоюродных братьев и т.д. Это
могли быть и имена членов дружины
Рюрика, которые по закону эпической
концентрации персонажей и под вли-
янием фольклорного мотива были пе-
реосмыслены как его братья» [13, 149].
Любопытно, что, отвергая существова-
ние текста «скандинавского сказания»
о Рюрике, Е.А. Мельникова, в то же
время считает «историческим ядром»
«Сказания о призвании варягов» «ряд»
— соглашение между местной знатью
и пришлым предводителем викинг-
ского отряда», «вокруг обстоятельств
заключения «ряда» складывалась «сага
о Рюрике», повествование о деяниях
удачливого вождя, обосновавшегося в
новых землях» [13, 149]. Вряд ли это
справедливо. Заключение ряда меж-
ду населением города и героем также
принадлежит к числу фольклорных
мотивов, а не является переложением
4 / 2009
Исторические науки
текста какого-то договора. Так, напри-
мер, происходит в былинах об Илье
Муромце, в которых он спасает город
(Чернигов или какой-нибудь другой)
от врага (татар или, реже, литовцев),
после чего горожане предлагают ему
власть над ними. В ПВЛ варяжских кня-
зей приглашают, чтобы те «владели» и
«судили по праву», а в былинах спасен-
ный богатырем город зовет его быть
правителем (воеводой, князем, или
даже королем) и «суды судить да ряды
рядить» (или «суды судить все правиль-
но») [24, 166–167; 17, 248–252].
Летописный рассказ, бесспорно,
нуждается в уточнениях. Известно, что
Белоозера, куда в середине IX в. был,
якобы, приглашен на княжение Сине-
ус, еще не существовало. Археологи-
чески город прослеживается только со
второй половины X в. [5, 65–68]. Да и в
Новгороде (где, согласно ПВЛ в соста-
ве Московско-Академической и Троиц-
кой летописей, сел на княжение Рюрик
[16, 404]) проводившиеся в разных
районах раскопки не выявили культур-
ных напластований IX в. Даже в пер-
вой половине X в. на месте Новгорода
— не один город, а «три поселка родо- 207
вой аристократии, разделенные пусто-
порожними пространствами». Лишь в
середине века произошло преобразо-
вание, как выразился В.Л. Янин, «рых-
лой догородской структуры в город»
[30, 27–28]. Правда, согласно ПВЛ в со-
ставе Ипатьевской летописи, Рюрик
садится на княжение сначала в Ладоге
и лишь позднее основывает Новгород.
Это сообщение весьма любопытно, так
как по данным археологии где-то в се-
редине IX в. Ладога сгорела, охвачен-
ная пожаром. В историографии дела-
лись попытки связать ладожскую катас-
трофу с междоусобными племенными
войнами, предшествовавшими призва-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
нию варягов местными племенами [6,
48–51]. Но даже, несмотря на вероят-
ность появления в Ладоге некого Рю-
рика, его связь с правившей позднее в
Киеве династией «Рюриковичей» пред-
ставляется маловероятной. В истори-
ографии неоднократно указывалось,
что «варяжская легенда» была внесена
в летописи достаточно поздно — в на-
чале XII в., а еще в XI в. «Рюриковичи»
не считались на Руси потомками Рюри-
ка [12, 42–52]. Искусственное соедине-
ние «Рюриковичей» с Рюриком под-
тверждается и совершенным отсутс-
твием среди княжеских имен «Рюрико-
вичей» до середины ХI в. имени «Рю-
рик». О нем просто ничего не знали
или не придавали особого значения
этому эпизоду из истории Ладоги.
Не менее показательно и стремле-
ние летописца привязать Игоря к Рю-
рику при помощи натяжек в возрасте
наших героев. Согласно ПВЛ, явно не-
молодой Рюрик, умирая в 6387 (879) г.,
оставил малолетнего Игоря, а спустя
еще 66 лет погиб и Игорь, оставив так-
же малолетнего сына Святослава. И
дело здесь даже не в возрасте Святосла-
208 ва (в момент смерти отца он был значи-
тельно взрослее) [22, 92–96; 9, 146–
150], а в том, что, по мысли летописца,
погибший Игорь был нестарым челове-
ком, ведущим активную жизнь, пускаю-
щимся на авантюры, вроде походов на
греков и древлян. Неслучайно и жела-
ние летописца «растянуть» на десяти-
летия рассказ об Игоре, который впол-
не можно уместить в несколько лет. Не-
которые исследователи, проанализи-
ровав историю княжения Игоря, даже
считают возможным указывать более
близкое к моменту его смерти время
вступления этого князя на престол, ог-
раничивая период правления Игоря в
Киеве несколькими годами [3, 94, 96].
Преподаватель XX
ВЕК
Явно не старушкой, в представле-
нии летописцев, была и супруга Иго-
ря — Ольга. ПВЛ сообщает о браке
Игоря и Ольги под 6411 (903) г. Зна-
чит, к 945 г. ей должно было быть око-
ло 60 лет. Непонятно, как могли древ-
ляне предлагать престарелой Ольге
выйти замуж за своего князя Мала?
Как смогла Ольга, согласно летописи,
еще лет через десять понравиться ви-
зантийскому императору? А.Л. Шле-
цер относил это известие летописи к
разряду «сказок» [28, 373–375]. Впол-
не разделяя это мнение, предлагаю
обратить внимание на то, что, описы-
вая Ольгу в момент крещения, летопи-
сец представлял ее себе женщиной
молодой, энергичной. Не меньше
энергии Ольга проявила и во время
подавления восстания древлян. Кро-
ме того, летописец не мог считать
женщину 60 лет матерью малолетнего
ребенка. Все противоречия можно
разрешить, лишь признав, что и
Игорь, и Ольга к 40-м гг. Х в. были
людьми не старыми, а их свадьба со-
стоялась гораздо позднее 903 г. Но
признать это летописцы не могли, т.к.
тогда была бы разрушена связь Игоря
с Рюриком, связь, которой и не было
на самом деле.
Сомнения в происхождении Игоря
от Рюрика заставили некоторых исто-
риков заняться поисками более «реаль-
ного» родоначальника «Рюриковичей».
Так, В.Л. Комарович высказал предпо-
ложение, что таковым в Х–XI вв. счи-
тался Вещий Олег. Действительно, сле-
дует обратить внимание на то, что в ле-
тописях на «месте родоначальника»,
приведшего «Рюриковичей» в Киев,
стоит Олег [16, 90–97]. Версия этого
автора очень интересна, однако вряд
ли Олег был родоначальником киевс-
кой династии. Ни одна из летописей не
4 / 2009

считает Олега отцом Игоря, хотя это
было бы вполне логично и не требова-
ло введения в летопись Рюрика. Про-
блема взаимоотношений Олега и Иго-
ря по сей день волнует историков. С од-
ной стороны, в летописях Олег пред-
ставлен защитником прав «Рюрикови-
чей» на киевский престол, убившим
«незаконных» князей Аскольда и Дира.
Правда, сам Олег занимает Киев, не бу-
дучи «Рюриковичем». Выбросить сооб-
щение о нем из летописного текста
сводчики не могли. Пришлось прими-
риться с его присутствием на страни-
цах летописи и как-нибудь объяснить
факт правления Олега в Киеве, по воз-
можности не ставя под сомнение моно-
полию Рюриковичей на власть. Разные
летописцы, опираясь на свои тради-
ции, выходили из этого сложного поло-
жения по-разному. По версии ПВЛ,
Олег — князь, родственник Рюрика,
отца Игоря. Олег объединил под своей
властью восточнославянские племена,
совершил удачный поход на греков и
умер в 6420 (912) г. По другой версии
летописцев, которая наиболее ярко
проявилась в Новгородской первой ле-
тописи младшего извода, Олег — вто-
рое лицо в государстве после великого
князя Игоря, его советник, опекун, но
не князь, а воевода. В захвате Киева не
Олег, а именно Игорь играет ведущую
роль [18, 107–108]. Тенденциозность
летописцев настолько ярко проявляет-
ся в этом сообщении летописей, что
историки давно не сомневаются в том,
что Олег занимал положение князя.
Однако даже если летописцы и за-
путались в биографии Олега, они вы-
шли из положения, создав версию, ко-
торая способствовала возвышению
Рюриковичей. Некоторые книжники,
произведениями которых пользовался
Ян Длугош (XV в.), вообще не стали
4 / 2009
Исторические науки
упоминать Олега [29, 226]. Вместо него
на страницах этих летописей действу-
ет один Игорь. Другие поздние лето-
писцы решили сделать Олега одним из
Рюриковичей, превратив его в племян-
ника Рюрика [19, 349; 20, 176; 21, 36]
или его шурина и дядю Игоря [25,
110,117, 363, 372]. Любопытно то, что,
признавая Олега родственником Рю-
рика, далеко не все летописцы считали
его князем. В любом случае родона-
чальником Рюриковичей он ими не
признавался.
В историографии неоднократно
отмечался легендарный характер по-
вествования летописей о захвате Оле-
гом Киева, его походе на Царьград,
смерти от коня. Мотив захвата города
спрятанными в засаде и одетыми в ку-
печеское платье воинами принадлежит
к наиболее распространенным в миро-
вом фольклоре, он встречается в па-
мятниках древней и средневековой
египетской, греческой, римской, иран-
ской, арабской, германской, итальянс-
кой и других западноевропейских ли-
тератур [24, 176—177; 11, 62–63]. (Прав-
да, из этого не следует, что пришлый
князь Олег не мог захватить Киев, убив 209
местных князей.) Распространены в
мировом фольклоре и образы корабля,
поставленного на колеса и щита, при-
битого на воротах города[24, 179–183].
Весь красочный рассказ летописи о по-
ходе Олега на Царьград оказывается
составленным из устных преданий. В
соответствии с требованиями жанра
не указываются причины войны — в по-
добного рода произведениях единс-
твенная побудительная причина —
удаль богатырская. Византийские ис-
точники ничего не знают о походе
Олега на Царьград, и хотя их информа-
ция о Руси IX — начала X в. крайне скуд-
на, ромеи не могли не заметить осады
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
своей столицы русами в 907 г. В ПВЛ
имеются два договора (907 и 911 гг.),
заключенные при Олеге русами с гре-
ками. Не углубляясь в вопрос о том,
сколько же договоров заключил Олег с
греками, мы можем признать, что дого-
воры лишь подтверждают факт сущест-
вования в начале X в. князя с таким
именем, заключившего соглашение с
Византией. Но из договоров не следу-
ет, что перед их заключением происхо-
дила война, тем более такая важная, ка-
кой представлена она в летописном
рассказе. В этих договорах, напротив,
мы встречаем известие о бывшей мно-
го лет любви между христианами и Ру-
сью. Можно допустить только, что пе-
ред тем было какое-то недоразумение,
может быть и военное столкновение
(но не поход на Константинополь, о
котором бы было тогда сообщение в
византийских источниках), приукра-
шенное затем народной фантазией.
Мотив сбывающегося, несмотря на все
предосторожности, предсказания о
смерти от того или иного животного,
также не редкость в фольклоре [10,
63]. Более всего сходства обнаружива-
210 ется у летописного рассказа о смерти
Олега с исландской сагой о норвежце
Орвар-Одде. Одни ученые считают,
что сага заимствовала этот мотив из
русской летописи, другие придержива-
ются прямо противоположного мне-
ния. Некоторые ученые даже прямо
отождествляли Олега с Оддом [24,
185–190]. Обнаруженный в архиве до-
говор (или договоры) Олега с греками,
имел дату составления, и это позволи-
ло летописцу собрать и отнести к это-
му времени все предания об Олеге (или
нескольких Олегах? [9, 41, 55–58, 118–
119, 166–172]), ходившие в народе.
Легендарна и история триумфаль-
ного похода Олега по землям славянс-
Преподаватель XX
ВЕК
ких племен. О времени возникновения
Новгорода, княжение над которым пе-
редал Рюрик Олегу, и откуда, следова-
тельно, Олег в 6390 (882) г. начал свое
движение к Киеву, уже говорилось
выше. Правда, само название «Новго-
род» — «Новый город» предполагает
существование некоего «Старого горо-
да» (Ладоги?), из которого жители пе-
реселились на «новое» место. Может
быть из этого «Старгорода» и высту-
пил в экспедицию Олег? Но летописец
выдвигал на роль начального пункта
движения Олега именно Новгород,
возникший более чем на полвека поз-
же. Отсюда вывод: или летописец не
знал, откуда появился Олег, и вывел
его из Новгорода, или извратил собы-
тия по каким-то другим причинам. Сом-
нителен не только пункт отправления,
но и весь путь этого вождя с севера на
юг. Рассказ ПВЛ, скорее, отражает
представления летописца о том, как
«должно было бы происходить» завое-
вание славянских племен, а не то, как
оно «происходило на самом деле»:
«Прежде всего у него поставлено под-
чинение кривичей, так как кривичи
находились на дороге между Новгоро-
дом и Киевом, а потому оно отнесено
ко времени ранее покорения Киева, и
так как Олегу путь лежал на юг, то, под-
чиняя на этом пути народы, ему естест-
венно нужно было вместо себя кого-ни-
будь оставить, и он в Смоленске и Лю-
бече, по летописному сказанию, остав-
ляет своих мужей. По покорении Кие-
ва Олег подчиняет древлян, потом се-
верян, потом радимичей, и у нашего
летописца отводится на каждый народ
по одному году… Эта правильная
последовательность во времени отзы-
вается искусственностью и сочинен-
ностью. Летописец слыхал от народа о
факте покорения тех и других, одних
4 / 2009

за другими, и расставил их год за год
после киевского переворота, а потом
уже наставил пустых годов, не зная чем
их наполнить» [10, 45].
В своем повествовании летописец
исходит из информации о том, как
строились отношения Киева с тем или
иным племенем позднее. Например, с
древлянами Олег воюет и покоряет их,
накладывая на них «тяжкую» дань.
Вполне понятно, что именно так, по
мнению киевского летописца, должен
был поступить по отношению к древ-
лянам, давним врагам полян, киевский
герой. Ведь, согласно летописям, было
время, когда древляне «притесняли»
полян. Другие соседи — северяне — не
были столь ненавистны полянам, поэ-
тому и завоевание их «проходило» ме-
нее болезненно, и отделались они лег-
кой данью. Радимичи же вообще доб-
ровольно соглашаются платить Олегу
ту дань, какую платили хазарам. Любо-
пытно, что столь уверенно и детально
описывая движение Олега на юг, древ-
нерусский книжник в точности не
знал, какие именно племена были заво-
еваны князем. Как впрочем, он не знал
и того, какие племена находились в за-
висимости от Киева к середине Х в.
Так, в летописи среди племен, попав-
ших в зависимость от Киева, не упомя-
нуты дреговичи. Следовательно, они,
по мнению летописца, еще не были по-
корены Киевом. А между тем, Констан-
тин Багрянородный применительно к
середине X в., называет «другувитов» в
числе данников русов [8, 51]. Несовпа-
дение данных Константина Багряно-
родного, современника событий, и
ПВЛ свидетельствует о «трафаретнос-
ти» летописного списка покоренных
Олегом племен. Применяя «трафарет»,
летописец вносил в список те племена,
которые вовсе не были подчинены Ки-
4 / 2009
Исторические науки
еву, например вятичей, а те, которые
реально зависели от русов, оставлял в
числе независимых, так как они не впи-
сывались в представления летописца о
ходе завоевания славян русами. На воз-
можность существования подобного
«трафарета» указывал еще А.А. Шахма-
тов, обративший внимание на то, что
«сообщение о покорении Радимичей
составлено по образцу сообщения о по-
корении Вятичей» Святославом [27,
58].
Итак, результаты анализа летопис-
ного рассказа о завоевании Олегом
славянских племен заставляют нас
усомниться в том, что он отражает ре-
ально происходившие события. Завое-
вание славян заняло не два-три года, а
не один десяток лет и проходило пос-
тепенно, с большим разрывом во вре-
мени между первым наложением дани
и полным подчинением завоевателям.
Древляне, которых по летописи под-
чинил еще Олег, продолжали сопро-
тивляться и киевскому князю Игорю, и
княгине Ольге. При этом, уплачивая
дань Киеву, эти соседи полян до 40-х г.
X в. во внутренних делах сохраняли
полное самоуправление. Древлянами 211
продолжали управлять их собственные
князья, а один из них, Мал, даже сва-
тался к киевской княгине Ольге, вдове
Игоря, убитого по решению (вечево-
му?) все тех же древлян. То, что Мал
был не единственным князем древлян,
следует из слов древлян, обращенных к
Ольге: «Посланы Дерьвьска земля,
рькуще сице: мужа твоего убихомъ,
бяше бо мужь твой аки волкъ восхищая
и грабя, а наши князи добри суть, иже
распасли суть Деревьску землю» [16,
27]. Здесь древляне противопоставля-
ют своих князей не вообще русским
князьям, а только Игорю, показывая
тем самым, что эти древлянские кня-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
зья-устроители, современники Игоря
и Ольги. Чуть позже, во втором посоль-
стве к Ольге участвовали «лучшие
мужья, иже дерьжаху Деревьску землю»
[16, 28].
Некоторую независимость от Кие-
ва сохраняло и самое большое из лето-
писных племен — кривичи, состояв-
шее из трех локальных групп – псковс-
кой, смоленской и полоцкой. В Полоц-
ке особая княжеская династия просу-
ществовала вплоть до времен Влади-
мира Святого (конец X в.). Радимичи,
которые, согласно ПВЛ, подчинились
Олегу в 6393 (885) г. и добровольно на-
чали давать дань, согласно все той же
ПВЛ, воевали спустя сто лет еще с Вла-
димиром Святым. Еще с одним славян-
ским племенем — хорватами — Влади-
мир Святой воевал в 6500 (992) г., меж-
ду тем как ПВЛ называет хорватов в
числе племен, подчиненных Киеву
уже при Олеге. Ярким примером того,
насколько длительным был процесс
подчинения славян власти Киева, слу-
жит история борьбы киевских князей
с вятичами. ПВЛ, используя все тот же
«трафаретный» список племен, сооб-
212 щает об участии вятичей в походе Оле-
га на греков. Однако, как бы «забыв»
об этом, чуть ниже рассказывает о но-
вом подчинении вятичей, уже при
Святославе. Еще позднее, Владимир
Святой дважды воюет с вятичами. Т.Н.
Никольская, посвятившая вятичам
специальное исследование, обратила
внимание на то, «что летописи не на-
зывают ни одного города в земле вяти-
чей ни в этом столетии, ни в первых
трех четвертях XI в. Показательно,
что в течение всего XI в. из Киева в
Ростово-Суздальскую землю и Муром
ездили кружным путем, через Смо-
ленск и верховья Волги. Очевидно,
нужно было миновать землю вятичей.
Преподаватель XX
ВЕК
Переезд из Мурома в Киев через вяти-
ческую территорию был одним из под-
вигов былинного Ильи Муромца. Вла-
димир Мономах в своем «Поучении»,
относящемся к концу XI в., говорит о
походе через землю вятичей, также
как об особом подвиге. Он не сообща-
ет ни о покорении вятичей, ни об об-
ложении их данью. Управлялись они в
это время независимыми племенными
вождями. Двое из них, Ходота с сы-
ном, названы в «Поучении» Владими-
ра Мономаха» [14, 4].
Тенденциозность летописного
рассказа о завоевании Олегом славян
позволила некоторым историкам даже
предположить, что Олег был или мес-
тным киевским князем [4, 57], или он
пришел в Киев не с севера, а с юга и
был князем Тмутараканской Руси [15,
73–83]. По мнению этих исследовате-
лей, объединение славянских племен
началось не с севера, а с юга. С послед-
ним положением, скорее всего, мож-
но согласиться. Растянувшееся более
чем на столетие покорение славянс-
ких племен Киеву происходило не в
интересах одного какого-то князя а
прежде всего в интересах этого горо-
да, центра полян-руси, силами кото-
рых оно и шло [9, 46–49]. Не следует
считать ни Рюрика, ни Олега, ни како-
го бы то ни было другого варяжского
князя, «создателем» («основателем»)
Древнерусского государства. Процесс
подчинения славянских союзов пле-
мен полянскому Киеву начался задол-
го до Олега, но даже во времена Иго-
ря, Ольги и Святослава Киевскую Русь
(в т.н. «широком смысле») нельзя счи-
тать государством. На ее территории
сохранялось племенное деление, не
существовало никаких учреждений,
которых бы не знало родоплеменное
общество, в походы с русскими князь-
4 / 2009

ями отправлялось ополчение из зави-
симых от Киева союзов племен, а сбор
полянами-русью дани с подвластных
племен, описанный Константином
Багрянородным, нельзя считать госу-
дарственным налогом. Пожалуй, мож-
но согласиться с И.Я. Фрояновым, от-
носящим складывание государства на
территории, населенной подчинен-
ными Киеву племенами восточных
славян, к концу X — началу XI в. [26,
78–84].
ЛИТЕРАТУРА
1. Беляев Н.Т. Рорик Ютландский и Рюрик
Начальной летописи // Сборник ста-
тей по археологии и византиноведе-
нию, издаваемый институтом им.
Н.П. Кондакова. — Прага, 1929. — Т.3.
2. Вернадский Г.В. Древняя Русь. — Тверь;
М.,1996.
3. Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские
документы X века. — М.; Иерусалим,
1997.
4. Данилевич В.Е. Очерк истории Полоц-
кой земли до конца XIV столетия. —
Киев, 1896.
5. Захаров С.Д. Древнерусский город Бе-
лоозеро. — М., 2004.
6. Кирпичников А.Н. Ладога и Ладожская
земля VIII–XIII вв. // Историко-архео-
логическое изучение Древней Руси:
Итоги и основные проблемы (Славяно-
русские древности; Вып.1). — Л., 1988.
7. Комарович В.Л. Культ рода и земли в
княжеской среде XI—XIII вв. // Труды
отдела древнерусской литературы Инс-
титута русской литературы АН СССР. —
М.; Л., 1960. — Т. 16.
8. Константин Багрянородный. Об управ-
лении империей. — М., 1991.
9. Королев А.С. История междукняжеских
отношений на Руси в 40-е — 70-е годы
X века. — М., 2000.
10. Костомаров Н.И. Раскол: Исторические
монографии и исследования. — М.,
1994.
4 / 2009
Исторические науки
11. Котляр Н.Ф. Древняя Русь и Киев в ле-
тописных преданиях и легендах. —
Киев, 1986.
12. Кузьмин А.Г. К вопросу о происхожде-
нии варяжской легенды // Новое о
прошлом нашей страны. — М., 1967.
13. Мельникова Е.А. Рюрик, Синеус и Тру-
вор в древнерусской историографичес-
кой традиции // Древнейшие госу-
дарства Восточной Европы. 1998 г. —
М., 2000.
14. Никольская Т.Н. Земля вятичей: К исто-
рии населения бассейна верхней и
средней Оки в IX–XIII вв. — М., 1981.
15. Пархоменко В.А. У истоков русской госу-
дарственности. — Л., 1924.
16. Повесть временных лет. Подготовка
текста, перевод и комментарии
Д.С. Лихачева. — СПб., 1996.
17. Пропп В.Я. Русский героический эпос. —
М., 1999.
18. ПСРЛ. — М., 2000. — Т. 3.
19. ПСРЛ. — СПб., 1911. — Т. 22. Ч. 1.
20. ПСРЛ. — М.; Л., 1962. — Т. 27.
21. ПСРЛ. — М., 1968. — Т. 31.
22. Рапов О.М. Когда родился Великий Ки-
евский князь Святослав Игоревич //
Вестник МГУ. Сер. 8: История. — 1993.
— № 4.
23. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские
княжества XII–XIII вв. — М., 1993.
24. Рыдзевская Е.А. Древняя Русь и Сканди-
навия в IX–XIV вв. (материалы и иссле- 213
дования). — М., 1978.
25. Татищев В.Н. История Российская. —
М.; Л., 1962. — Т. 1.
26. Фроянов И.Я. К истории зарождения
Русского государства // Из истории
Византии и византиноведения. — Л.,
1991.
27. Шахматов А.А. Введение в курс исто-
рии русского языка. — Пг., 1916. — Ч. 1.
28. Шлецер А.Л. Нестор. — СПб., 1819. — Т. 3.
29. Щавелева Н.И. Древняя Русь в «Поль-
ской истории» Яна Длугоша (книги I—
VI): Текст, перевод, комментарий. — М.,
2004.
30. Янин В.Л. Очерки истории средневеко-
вого Новгорода. — М., 2008. ■
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

ЮГО-ВОСТОЧНЫЙ КАСПИЙ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ

СТРАТЕГИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В ПЕРВОЙ
ПОЛОВИНЕ XIX века
О.А. Никонов

Аннотация. Статья посвящена процессу формирования одного из приоритетных

направлений внешней политики Российской империи на Среднем Востоке. Автор
считает, что укрепление влияния империи в акватории Астрабадского залива
Каспийского моря, стало следствием стремления императорской власти и дипло-
матического корпуса России создать плацдарм для дальнейшей экономической и
политической экспансии в Средней Азии, а также как инструмент давления на
шахские власти Ирана.

Ключевые слова: внешняя торговля, Астрабад, Туркманчайский договор, Иран,

Российская империя, Азиатский комитет, туркмены-иомуды.

Summary. Article is devoted to the process of formation of one of priority directions of the
foreign policy of the Russian empire on the Middle East. The author considers that strength-
ening of influence of the empire in water area of the Astrabadsky gulf of Caspian sea, was
a consequence of aspiration of the imperial power and a diplomatic corps of Russia to cre-
ate base for further economic and political expansion in Central Asia, and also it was a
pressure tool on shah`s authorities of Iran.

Keywords: foreign trade, Astrabad, Treaty of Turkmanchay, Iran, Russian empire, Asiat-
ic committee, Turkmen-Iomuds.
214
В строительстве межгосударствен-
ных отношений Российской им-
перии со странами Среднего Востока
первая половина XIX века занимает
ключевое место. Именно в этот пери-
од правительственные круги и дипло-
маты империи смогли определить
стратегические цели внешней поли-
тики, выработать методы для их до-
стижения и приступить к реализации
собственных проектов, направленных
на утверждение гегемонии империи в
регионе.
Одной из приоритетных целей
внешней политики, безусловно, явля-
лось установление господства России
в юго-восточной части Каспийского
моря. Исторические связи Астрабада
с сопредельными территориями турк-
менских степей, Хивинского и Бухар-
ского ханств, Герата, обуславливали
наличие стойкого интереса в прави-
тельственных кругах к торговым и
транзитным возможностям этой иран-
ской провинции. Кроме того, укреп-
ление в Астрабаде позволяло россий-
ским купцам надеяться на получение
доступа к товарам внутренних рынков
Ирана: ширазскому табаку и вину,
иездскому шелку, пуховым шалям Кер-
мана и т.п. Торговые маршруты между
этими центрами были удобными для

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК

караванной торговли. Путь от Астра-
бада до Иезда занимал всего 12 дней, а
до Шираза — 24 дня. Отсюда еще за 2
недели можно было добраться до мор-
ского порта в Персидском заливе —
Бендер-Бушира, через который идут
«во все места Персии, вывозимые из
Индии разные товары»[1].
Воплотить в жизнь собственные
устремления стало возможным после
двух русско-персидских войн (1804–
1813, 1826–1828 гг.), закрепивших на
договорной основе преимуществен-
ное право империи владеть военно-
морскими силами на Каспийском
море (П. VIII). Свободное судоходство
открыло российским коммерсантам и
дипломатам доступ в бассейн Астра-
бадского залива и в очередной раз об-
ратило внимание имперских властей
на значимость данного региона.
Выгодность укрепления империи
в юго-восточном Каспии подчеркива-
лась отечественными путешественни-
ками, посещавшими Астрабад в науч-
ных или служебных целях. В 1835 г. в
залив была направлена вторая экспе-
диция Г. Карелина. По возвращении
на родину он опубликовал отчет о
проделанной работе: «Записка о тор-
говле и промышленности восточных
берегов Каспийского моря». Отмечая
богатство края и его выгодное страте-
гическое положение для успешного
продвижения вглубь Азии, Карелин
писал: «Астрабадский залив с окрест-
ною страною есть место, которое в
высочайшей степени может осущест-
вить самые блестящие надежды. По
выгодному своему положению он есть
коммерческое солнце Каспия, из ко-
торого истекают торговые лучи в бо-
гатейшие государства Западной Азии»
[2, 28]. Экспедиция показала, что для
успешного освоения региона России
4 / 2009
Исторические науки
необходимо строительство опорного
пункта для защиты российских ком-
мерсантов и рыбопромышленников,
и рекомендовала для этого остров
Ашур-Аде.
Сведения и рекомендации Каре-
лина о перспективах освоения Астра-
бадского залива были подвергнуты
анализу на заседании Азиатского Ко-
митета, созданного при императоре.
Члены комитета пришли к выводу,
что благоприятное географическое
положение Астрабада позволяет орга-
низовать российскую торговлю по
маршруту Астрабад — Мешхед — Афга-
нистан и Астрабад — Среднеазиатские
ханства. Залогом успешного решения
этой задачи должен был стать, по мне-
нию Комитета, переход промыслов и
побережья залива в собственность
российских подданных [3]. Эта цель
(захват недвижимой собственности
на персидском берегу) определила
конкретные шаги, предпринятые пра-
вительством. Инициатором меропри-
ятий стал министр финансов Е.Ф.
Канкрин.
К середине 30-х гг. сложились ус-
ловия для реализации намеченного 215
плана. Дело в том, что после заключе-
ния Туркманчайского мира, стремясь
восстановить былой престиж, шах-
ские власти стали все более откровен-
но выказывать свои претензии на сю-
зеренитет Ирана в отношении при-
каспийских владений туркмен.
В 1836 г. после очередного потока жа-
лоб персидского двора на развитие
русско-туркменских связей, российс-
кий МИД провел хитрую комбинацию
с использованием местных племен.
Спор разразился между астраханским
рыбопромышленником Герасимовым
и подданным Персии, гостем Астра-
ханского персидского двора Багиро-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
вым. Предметом спора стало право на
разработку рыбных промыслов, полу-
ченное Герасимовым от туркменских
ханов. По рекомендации министерс-
тва, глава российской миссии в Теге-
ране И.О. Симонич огласил позицию
России в вопросе принадлежности
туркменских земель. Он заявил, что
императорское правительство реши-
ло признать как шахские земли все
владения, лежащие от реки Атрек до
реки Гурген. Соответствующую инс-
трукцию 25 июля 1837 г. получил на-
чальник Астраханского порта контр-
адмирал Геллинг. Аналогичную инс-
трукцию с рекомендацией — считать
туркменские земли достоянием Ирана
— направили астраханским гражданс-
ким властям. В ней приказывалось до-
вести до сведения всех местных куп-
цов: «чтобы никто не осмеливался
входить в сношение с туркменами по
рыболовству, не испросив на то пред-
варительного позволения от астрабад-
ского правителя» [4].
Подобный шаг верховных властей
вызвал недоумение в астраханских де-
ловых кругах. Помимо прямых убыт-
216 ков, которые нес Герасимов от разры-
ва контракта — а это почти 500 тыс.
руб. — создавался негативный преце-
дент для прочих отечественных пред-
принимателей. Договор был заключен
со старшиной Кият-беком и одобрен
всем его родом. В Астрахани не сомне-
вались, что договор с независимым
туркменским родом не может быть пе-
ресмотрен в связи с претензиями аст-
рабадского наместника. Чтобы избе-
жать ненужных имущественных тяжб,
Герасимов предлагал разделить про-
мыслы на части и оставить за собой
только часть берега севернее реки Ат-
рек от Белого бугра (Ак-куфе) до входа
в Астрабадский залив, то есть отодви-
Преподаватель XX
ВЕК
нуть границу промысла на 18 верст от
персидских вод [5]. Однако МИД Рос-
сии отвергло это предложение. Инте-
ресы Герасимова были принесены в
жертву государственным планам по
укреплению русского влияния в реги-
оне Астрабадского залива.
Реакцию туркменских старшин на
претензии шахских чинов было не
сложно предугадать. Набеги на пер-
сидские поселения и рыбные промыс-
лы стали повседневной реальностью.
Для борьбы с пиратством наместник
Астрабада и Мазандерана Ардашир-
мирза обратился к императору Нико-
лаю I с просьбой прислать в район за-
лива два русских военных крейсера.
Хотя в манифесте, озвученном в связи
с формированием Каспийской эскад-
ры, обозначена достойная цель — «со-
действовать персианам в усмирении
подданных сей державы» [6], понят-
но, что появление русских кораблей в
акватории юго-восточного Каспия
было воплощением главного замысла
Российской империи.
Любопытной представляется хро-
нология событий. Во-первых, еще в
феврале 1836 г. Азиатский комитет
распорядился направить для защиты
русских ватаг, занимающихся рыбным
промыслом у туркменских берегов
нерегулярные казачьи части. Первые
вооруженные лодки весной 1837 г. по-
явились в устье реки Эмбы. Затем, под
охрану взяли и прочие рыбные про-
мыслы. Характерно, что одна из целей
отряда состояла в защите российских
подданных от увода в плен [7]. Этот
предлог при ближайшем рассмотре-
нии оказывается не бесспорным. Так
в аналитической справке 1869 г., под-
готовленной Особым комитетом по
делам Каспийского моря при Азиат-
ском департаменте отмечалось, что
4 / 2009

«туркмены не только бояться русских,
но и уважают их… Вообще же не было
примера, чтобы туркменами произве-
дено было нападение на одиночных
казаков перевозящих почту… хотя ему
(курьеру) приходится проехать от 40
до 50 верст именно по той местности,
которая более других служит театром
взаимных вероломных засад между
туркменами и персиянами (от Аст-
рабада до Гязского берега О.Н.)» [8].
С учетом успешно развивавшихся ком-
мерческих отношений России с турк-
менскими племенами, повод для появ-
ления вооруженной охраны представ-
ляется несколько надуманным.
Во-вторых, той же весной 1837 г.
был проведен очередной рейд вдоль
каспийского побережья Ирана с це-
лью поиска и уничтожения кораблей,
имеющих пушечное вооружение. Та-
кая мера к кораблям применялась
очень редко. Еще в 1832 г. для реви-
зии Астраханской губернии была со-
здана специальная правительствен-
ная комиссия, во главе с сенатором
Лавровым. Комиссия отмечала, что в
Астрахани установилась порочная
практика строительства на местной
верфи судов для зарегистрированных
в астраханских купеческих книгах
персиян. Проверка показала, что эти
астраханские купцы являются приказ-
чиками крупных оптовиков, постоян-
но проживающих в Иране. Таким пу-
тем суда становились собственностью
персов, а в силу их величины и качес-
тва легко могли быть переделаны в
военные суда (шкоуты). Подобная ма-
хинация была раскрыта русскими
властями в 1827 г. Суда тогда конфис-
ковали и вернули на родину [9].
В 1832 г., опираясь на выводы комис-
сии, А.С. Ханыков предлагал конфис-
ковать все суда этого класса, прина-
4 / 2009
Исторические науки
длежащие купцам астраханского пер-
сидского двора. Однако это предло-
жение было отвергнуто МИД, под
предлогом их навигации под россий-
ским флагом [10].
В новых обстоятельствах прави-
тельство России оказалось более суро-
вым. Уничтожив корабли, российские
власти лишили персиян последней
возможности решить проблему мор-
ских разбоев собственными силами.
Более того, МИД империи в начале
июня отдал распоряжение Послу
И.О. Симоничу довести до сведений
шаха требование императора о не-
укоснительном соблюдении условий
договора, касающихся российских
преимуществ в отношении морского
строительства и мореходства. Нако-
нец, в конце июня Николай I признал
туркменские земли собственностью
шаха, и уже в первой половине июля в
Астрабадский залив были направлены
военно-морские силы империи.
Создание опорного военного пун-
кта у персидских берегов создавало ус-
ловия для расширения политического
влияния империи на весь регион. Это
становится особенно очевидным из 217
правительственных инструкций, дан-
ных непосредственно командующим
кораблей. Первым в Астрабадский за-
лив прибыл бриг «АРАКС» под коман-
дой капитан-лейтенанта Фофонова.
В дальнейшем число судов было дове-
дено до трех. В инструкции особо под-
черкивалась задача — защищать наших
рыбопромышленников, а не карать
туркменских налетчиков. В донесени-
ях Фофонов по этому поводу отмечал,
что пассивное поведение корабля
было воспринято местным населени-
ем как своеобразное поощрение их
разбойной деятельности. Он писал:
«Приписывая милосердное снисхож-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
дение российского правительства,
туркмены продолжали производить
насилия в виду нашего брига» [11].
Еще более откровенно высказался
вице-канцлер в инструкции от 30 дека-
бря 1841 г. новому командиру флоти-
лии капитану 1-го ранга Путятину.
Очерчивая круг задач, стоящих перед
империей, К.В. Нессельроде особо
подчеркивал необходимость укрепле-
ния отношений с туркменскими пле-
менами. Он писал: «Мы старались, од-
нако же, не отнимать вовсе у туркмен
надежды на покровительство, ибо вы-
годы нашей торговли, стремящейся к
открытию себе город Астрабад и ок-
рестности, прибыльного сбыта оте-
чественных произведений, указывают
на необходимость, чтобы прибреж-
ные жители состояли под нравствен-
ным влиянием России» [12].
«Нравственное влияние» на деле
выливалось в сдержанные реакции
флота на события, разворачивающие-
ся в пограничных областях. В секрет-
ных статьях инструкции Путятину ре-
комендовали не вмешиваться в терри-
ториальные споры [13]. Поскольку
218 астрабадский наместник не обладал в
регионе ни действенным управлен-
ческим аппаратом, ни достаточной
боеспособной армией для решитель-
ного утверждения своей власти над
туркменами, МИД считал возможным
и дальше уклоняться от реальной по-
мощи персам в этом вопросе. Не пос-
леднюю роль сыграло и то обстоя-
тельство, что из Тегерана пришли
тревожные сведения о намерении
персидского правительства организо-
вать военный поход в туркменские
степи. Канцлер по этому поводу пи-
сал командиру эскадры: «Считаю не-
обходимым предварить Вас, что трак-
таты наши отнюдь не обязывают нас
Преподаватель XX
ВЕК
содействовать подобному предпри-
ятию» [14].
Попытки шахского правительства
собственными силами решить пробле-
му туркменских набегов провалились
при активном участии русских дипло-
матов в Тегеране. Так в конце 1841 г.
персидское правительство заявило о
своем намерении организовать на ос-
трове Челекен специальный погра-
ничный пост. Поскольку северная
оконечность острова прикрывала
вход в Красноводский залив, владеть
которым империя собиралась едино-
лично, предложение, сделанное пер-
вым визирем, было «естественно от-
клонено» [15].
Одновременно с появлением рус-
ских кораблей в Астрабадском заливе,
правительство приступило к строи-
тельству нового укрепленного пункта
на восточном берегу Каспийского
моря. По итогам морской экспедиции
1838 г. было определено место крепос-
ти в урочище Кызыл Тепе напротив
залива Кайдакы [16].
Усиление военного присутствия в
непосредственной близи от персид-
ских границ, позволили России при-
ступить к реализации замыслов, на-
правленных на укрепление экономи-
ческих преимуществ в Центральной
Азии. В 1838 г. с предложением со-
здать специальный Торговый дом для
коммерческих операций в Астрабаде
и на сопредельных рынках Средней
Азии выступил Канкрин. На первый
взгляд ничего необычного в организа-
ции торговой конторы не было. Одна-
ко, при внимательном рассмотрении
оказывается, что задачи, стоявшие пе-
ред Торговым домом, далеко выходи-
ли за рамки простого коммерческого
предприятия. Во-первых, правитель-
ство здесь участвовало как негласный
4 / 2009

учредитель, для чего из казны выделя-
лось 200 тыс. руб. [17]. Во-вторых,
купцы подбирались исключительно
русской нации из числа доверенных
людей Москвы. В-третьих, в своих
действиях Дом должен был руководс-
твоваться инструкциями правитель-
ства. В одной из таких инструкций
указывалась конкретная задача орга-
низации: получение на откуп от шахс-
кого двора рыбных промыслов в Аст-
рабадском заливе и у туркменских бе-
регов, с тем, чтобы иметь право стро-
ить склады на персидских землях. По
замыслам официальных властей, Тор-
говый дом должен был стать ширмой
для правительства, стремящегося по-
лучить в недвижимую собственность
острова Челекен и Огурчинский [18].
Помимо выгодного местоположения,
на последнем были обнаружены запа-
сы нефти. Однако в этот период вновь
обострились отношения с Хивой, и от
реализации данного проекта при-
шлось отказаться.
Вместо Торгового дома, пионе-
ром в освоении астрабадского рынка
выступил частный предприниматель
Г.Е. Еривандов, получивший дове-
рие и поддержку со стороны импе-
раторских властей. В правительстве
высказывались опасения за благо-
приятный исход затеваемого дела.
По мнению отдельных чиновников
МИДа, появление российского пред-
ставителя в Астрабаде могло быть
воспринято как начало политичес-
кой, а не экономической экспансии,
что грозило новой войной с шахом.
К.В. Нессельроде запросил у Посла
А.О. Дюгамеля обстоятельный до-
клад о состоянии дел внутри Ирана
и о настроениях в обществе. Любо-
пытно замечание императора, оз-
накомившегося с докладом: «Этим
4 / 2009
Исторические науки
пугаться нечего… Персия в таком по-
ложении, что должна согласиться на
все что нам нужно» [19].
В соответствии с пожеланием Ни-
колая I, Дюгамеля обязали добиваться
особых условий для приема торговой
экспедиции. Несмотря на активное
противодействие англичан, пугавших
шаха российской угрозой, Дюгамелю
удалось добиться опубликования спе-
циального шахского фирмана. Указ не
только разрешал торговать на персид-
ском рынке, но и предписывал мест-
ным властям оказывать экспедиции
покровительство и защиту от местных
поборов и притеснений [20]. Фирман
был торжественно обнародован на
главной площади города Астрабад.
Появление российского купца в горо-
де было встречено местным населени-
ем настороженно. Как впоследствии
отмечал Еривандов, местные жители
«не видели никогда в здешнем краю
торговли с русскими», были «недовер-
чивы к тому, что я был коммерческий
человек, и по разнесшимся каким-то
нелепым слухам, почитали меня за
шпиона»[21]. Тем не менее, первый
торговый опыт оказался успешным. 219
Еривандову удалось продать отечест-
венных товаров на сумму 56926 руб. и
закупить местных товаров и сырья на
72485 руб. ассигнациями.
Вторая экспедиция прибыла в Аст-
рабад в декабре 1841 г. и оказалась еще
более удачной. Партия казенного же-
леза на сумму 40634 руб. и мануфактур-
ные изделия на сумму 131492 руб.
были проданы на местном рынке. Об-
щая прибыль от продаж российских
изделий составила 188917 руб. [22].
Свершившийся товарообмен дал
повод российской Миссии в Тегеране
настаивать на правовом обеспечении
русской торговли. Процесс этот не-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
сколько затянулся, и русское консуль-
ство было открыто только в 1845 г.
Хотя русское консульство в Астрабаде
первоначально было крошечным —
сам консул и переводчик-секретарь,
на содержание которых выделялось
всего 1500 руб. в год, его появление
стало важной вехой укрепления рос-
сийского влияния в провинции [23].
Успешная деятельность экспеди-
ции Еривандова позволила россий-
ской империи приступить к организа-
ции постоянно действующего торго-
вого представительства в Астрабаде.
Летом 1845 г. сформированный из
предпринимателей Александрова,
Москвы и Вязников торговый дом
приступил к своей работе. В качестве
негласного учредителя в торговом
предприятии выступило правитель-
ство России. В течение 1846—48 гг., в
орбиту коммерческих интересов Дома
помимо Астрабада вошли соседние
рынки: Мазандеран, Хорасан, Арде-
биль, Гилян и Тегеран. При поддержке
хорасанского губернатора Самсон-
хана удалось наладить поставки про-
бных партий российских товаров в
220 Афганистан [24].
В 1846 г., расширяя коммерческие
связи империи с прикаспийскими про-
винциями Ирана, была открыта паро-
ходная линия, соединившая российс-
кий и иранский берег. Суда отправля-
лись по маршруту Астрахань — Порт
Петровский — Баку — о. Сары (близ г.
Ленкорань) — Астрабад. В дальнейшем
в маршрут были заложены еще две па-
роходные стоянки — Дербент и Энзе-
ли. К началу Крымской войны судами
российского пароходства осуществля-
лось ежегодно по 13 рейсов с пассажи-
рами и грузами [25].
Укрепление в Астрабадской про-
винции позволило расширить россий-
Преподаватель XX
ВЕК
ские связи с сопредельными террито-
риями, прежде всего с туркменскими
землями, населенными иомудами.
В местечке Нузерабад на туркменском
берегу было устроено торжище для
снабжения их хлебом. Взамен поста-
вок из России туркменские старшины
брали на себя обязательство оказывать
покровительство российским коммер-
сантам, отправлявшимся вглубь сте-
пей. Тесные отношения, сложившиеся
между иомудами и российскими консу-
лами и коммерсантами нередко стано-
вились поводом для русско-иранских
межправительственных разногласий.
Так, в январе 1843 г. первый визирь
Хаджа Мирза Агаси в беседе с Послом
империи А.И. Медемомом выразил
свою озабоченность неформальными
отношениями, сложившимися у Рос-
сии с туркменскими старшинами. По-
водом для недовольства шахских влас-
тей стал факт поддержки русскими
властями наиболее одиозных (в глазах
персидской администрации) туркмен-
ских лидеров — борцов с персидской
политикой в Закаспийском крае. Дело
касалось выдачи одного из наиболее
непримиримых противников персид-
ским поползновениям на суверенитет
туркмен — старшины Якши Магомеда
[26].
Однако удовлетворить претензии
шахского правительства России было
сложно, поскольку Якши Магомед
был родным братом самого ценного и
последовательного союзника имперс-
кой политики в туркменских степях —
иомудского старшины Кадыр-хана. Из
довольно щекотливой ситуации рос-
сийские дипломаты вышли виртуоз-
но. Во-первых, МИД России посове-
товал Медему на все требования о вы-
даче Якши Магомеда ссылаться на
факт, что разбойные действия Якши
4 / 2009

затронули интересы не только Пер-
сии, но и России, а потому степень
вины и меру наказания будет опреде-
лять имперский суд. Во-вторых, Якши
Магомеда, до этого момента, прожи-
вающего под надзором полицейских
властей Баку, спешно переселили в
Тифлис, где у персидских властей
было меньше возможностей узнать о
его дальнейшей судьбе. Жизнь «вы-
нужденного эмигранта» была далека
от арестантской, так как по распоря-
жению Нессельроде, тот имел право
«пользоваться достаточным содержа-
нием от нашего правительства» [27].
Напротив, Россия в односторон-
нем порядке приняла решение об ор-
ганизации на острове Ашур-Аде посто-
янного крейсерства военных кораб-
лей Каспийской флотилии. В секрет-
ной инструкции Главного Морского
штаба капитану Путятину, назначен-
ному начальником ашурадинского
крейсерства, указывались основные
задачи боевой части. Во-первых, крей-
серство создавалось «для водворения
строгого полицейского надзора в Кас-
пийском море и удовлетворения неод-
нократного домогательства, имевше-
го повод жаловаться на постановле-
ние VIII ст. Туркманчайского тракта-
та» [28]. Этот пункт не мог не раздра-
жать как центральные, так и провин-
циальные власти Ирана. Во-вторых,
Путятину рекомендовали пресекать
«хищничества туркмен, безнаказанно
производящих грабежи в персидских владе-
ниях и простирающих нередко дерзость
на наших промышленников» (курсив ав-
тора) [29]. По смыслу инструкции сле-
довало, что наказанию подлежали
именно «имеющие дерзость» нападать
на русских купцов туркмены, а не все
подряд бандиты прибрежной полосы.
Наиболее откровенно о целях органи-
4 / 2009
Исторические науки
зации морской стоянки спустя 20 лет
высказался граф В. Бобринский: «по-
ложить конец фантастическим притя-
заниям Персии на острова Каспийс-
кого моря» [30].
Появление военно-морской базы
и укрепление связей России с турк-
менскими племенами обеспокоили
официальный Тегеран. По словам сов-
ременника, британского дипломата Р.
Г. Уотсона, шаха больше страшило уси-
ление России, «чем любое количество
туркменских набегов» [2, 396].
Персидское правительство попы-
талось вернуть остров Ашур-Аде под
свою юрисдикцию. Хаджа Мирза Ага-
си распространил среди дипломати-
ческого корпуса, аккредитованного
при шахском дворе байку об истори-
ческой принадлежности острова Ира-
ну. Якобы, когда-то на острове стояла
таможня, которая взимала 10%-ную
пошлину с товаров, откуда и пошло
название острова («ашур» — десять).
Русская миссия предложила свой ва-
риант «исторического» прошлого ос-
трова. Якобы во времена С.Разина на
необитаемом (и никому не принадле-
жащем, естественно) острове было 221
построено русское поселение, куда
после лихих набегов возвращался бо-
евой атаман. Российский историк Г.
Мельгунов, впоследствии исследовал
остров, но не нашел доказательств ни
одной из версий. Он предположил,
что Хаджа Мирза Агаси выбрал на-
звание из арабского словаря, более-
менее соответствующее придуманной
истории, «потому что персидского
не нашлось, туркменского же он не
желал» [31, 128]. Однако домыслы и
исторические сплетни не могли стать
поводом для вмешательства иностран-
ных дипломатов, и остров остался за
Россией.
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

Таким образом, реализация пла- 10. Там же. Л. 94об.

нов императора Николая I и Азиат-
ского департамента МИДа в деле про-
движения на Восток позволила Рос-
сии закрепиться в юго-восточной ак-
ватории Каспия. Создание надежного
плацдарма в Астрабадском заливе от-
крыло перспективы дальнейшей по-
литической и экономической экспан-
сии, основными объектами которой
становились среднеазиатские ханства
и прикаспийские провинции Персии.
ЛИТЕРАТУРА.
1. Архив Внешней Политики Российс-
кой Империи (далее АВПРИ). Ф. 144.
Оп. 488. Д. 1783. Л. 20.
2. Абдуллаев Ю.Н. Астрабад и русско-иран-
ские отношения (вторая половина
XIX — начало XXв.). — Ташкент, 1975.
3. АВПРИ. Ф. 144. Оп.488. Д.383. Л.
15об.
4. Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 168. Л. 9, 52.
5. Там же. Л. 9об.
6. Там же. Л. 51.
7. Там же. Ф. 161. I-1. Оп. 22. Д. 162. Л. 185.
8. Там же. Ф. 144. Оп. 488. Д. 383. Л. 20.
9. Там же. Ф. 161. II-3. Оп. 34. Д. 8. 1831.
Л. 92.
222
11. Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 168.Л. 120-
121.
12. Там же. Л. 117об. -118об.
13. Там же. Л. 133.
14. Там же. Л. 134.
15. Там же. Ф. 144. Оп. 488. Д. 383. Л. 17.
16. Там же. Ф. 161/4. Оп. 729/2. Д.189.
Л.1.
17. Там же. Л. 77.
18. Там же. Л. 78об.
19. Там же. Ф. 144. Оп. 488. Д. 1783. Л. 3
20. Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 188. Л. 63об.
21. Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 193. Л. 75об.
22. Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 188. Л. 81-
81об.
23. Там же. Л. 101.
24. Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 317. Л. 22.
25. Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 457. Л. 2-55; Д.
351. Л. 14-14об.
26. Там же. Ф. 194. Оп. 1. Д. 259. Л.28.
27. Там же. Л. 29.
28. Там же. Л. 9.
29. Там же. Л. 9 об.
30. Там же. Ф. 144. Оп. 488. Д. 383. Л.
17об.
31. Мельгунов Г. О южном береге Каспийс-
кого моря. Замечания Г. Мельгунова
// Приложение к III т. Записок Импе-
раторской Академии Наук. № 5. —
СПб., 1863. ■

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК
 Исторические науки

ДВОРЯНСТВО МОСКОВСКОЙ ГУБЕРНИИ

И ПРОЕКТ РЕФОРМЫ КРЕСТЬЯНСКОГО
САМОУПРАВЛЕНИЯ КОНЦА XIX века
М.А. Виноградов

Аннотация. В статье исследуется процесс создания и содержание проекта рефор-

мы крестьянского самоуправления, выработанного дворянством Московской губер-
нии в конце XIX в.

Ключевые слова: дворянство, крестьянское самоуправление, конец XIX века,

Московская губерния, реформа, сельские сходы, должностные лица.

Summary. In the article Michael Vinogradov investigates the process of creation and the
maintenance of the project of reform of the peasant self-government developed by nobility of
the Moscow province in the end of a XIX-th century.

Keywords: Nobility, peasant self-government, the XIX-th century end, the Moscow prov-
ince, reform, rural descents, officials.

Н а рубеже XIX–XX вв. царское

правительство, активизировав-
шее свою деятельность в разработке и
реализации плана аграрных преобра-
зований, оказалось перед необходи-
мостью коренного пересмотра крес-
тьянского законодательства. Модер-
низации подлежали все стороны жиз-
ни земледельцев, в т.ч. и самоуправле-
ние тружеников села, являвшееся инс-
титутом, формировавшимся веками.
К циркуляру министерства внут-
ренних дел № 29 от 7 июня 1894 г. был
приложен перечень вопросов, связан-
ных с пересмотром крестьянского за-
конодательства. 66 вопросов были
распределены на 8 групп («сельское и
волостное управление», «прием но-
вых членов и увольнение из обще-
ства», «семейные разделы», «опеки»,
«общественное призрение», «мирские
сборы и капиталы», «землепользова-
ние», «нотариальная часть в селени-
ях»). При этом акцентировалось вни-
мание на первой группе, состоящей
из 25 вопросов.
Местные власти обязаны были
приступить к изучению этого списка и
предоставить в министерство ответы
на предложенные вопросы. Москов- 223
ский губернатор А.Г. Булыгин, полу-
чив министерское задание, отказался
от личного выполнения «сложной и
обширной» работы «при массе других
дел» и усомнился в целесообразности
созыва особого губернского совеща-
ния [1, 4—5]. С инициативой разработ-
ки проекта выступили некоторые
предводители дворянства. Власти
Московской губернии смогли присту-
пить к данной работе только летом
1896 г.. 4 июня 1896 г. Московский гу-
бернатор направил перечень вопро-
сов всем предводителям дворянства
для обсуждения и передачи своих со-
ображений. При этом указывалось,

4 / 2009 Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
что каждый предводитель дворянства
лично, по своему усмотрению, опре-
деляет круг лиц, допущенных до об-
суждения крестьянского законода-
тельства. К работе, например, могли
привлекаться земские начальники.
Весь состав комиссий (совещаний),
таким образом, был полностью дво-
рянским и включал в себя только «на-
дежных» лиц высшего сословия. Спе-
циальные заключения были подготов-
лены только 7 уездными совещаниями
и переданы в министерство.
Губернский предводитель дворян-
ства, князь П.Н. Трубецкой, высказал
пожелание о дополнительном обсуж-
дении вопроса в рамках особого гу-
бернского совещания с участием всех
предводителей дворянства. А.Г. Булы-
гин озвучил перед министерством
инициативу П.Н. Трубецкого и полу-
чил положительный ответ. Губернское
совещание нашло оптимальный вари-
ант для обсуждения министерских
вопросов, разделив их между 10 чле-
нами. 6 групп вопросов подлежали
рассмотрению отдельных членов со-
вещания, а две группы были поручены
224 двум членам каждая. Последние груп-
пы касались наиболее ответственных
вопросов: крестьянского самоуправ-
ления и землепользования. Вопросы
самоуправления были предложены
Богородскому и Рузскому уездным
предводителям дворянства (В.В. Му-
сину-Пушкину и П.Д. Долгорукову) [1,
5]. На начальной стадии работы Му-
син-Пушкин отказался от нее. На его
место были приглашены Верейский и
Дмитровский предводители (А.К.
Шлиппе и Г.И. Кристи) [1, 6 об.—7].
Расширение круга ответственных за
разработку ответов в рамках пробле-
мы крестьянского самоуправления не
принесло ожидаемых результатов.
Преподаватель XX
ВЕК
К концу 1897 г. только Г.И. Кристи
представил «законченный труд» по
вопросам крестьянского самоуправле-
ния. Его доклад был заслушан на сове-
щании 29 ноября 1897 г., возражений
не вызвал и в ближайшее время пред-
стал в печатной варианте для озна-
комления [1, 14 об.].
Таким образом, в конце XIX в. дво-
рянство Московской губернии по рас-
поряжению правительства приступи-
ло к разработке проекта реформиро-
вания крестьянского самоуправления.
Результатом этой работы стали мате-
риалы, присланные в Москву из 8 уез-
дов. Они выражают общую позицию
дворянства губернии на реальное по-
ложение и перспективы развития
сельского и волостного управления.
Проблема крестьянского самоуп-
равления рассматривалась как в рам-
ках деятельности сходов (сельских и
волостных), так и выборных должност-
ных лиц крестьянского общественно-
го самоуправления.
Рассматривая вопрос о численном
составе сельских обществ, выясни-
лось, что многие из них малочислен-
ны и требуют укрупнения. Крупные
же общества подлежали разделу на бо-
лее мелкие. По поводу оптимального
состава сельских обществ единства во
мнениях совещаний не было. Брон-
ницкое рекомендовало утвердить циф-
ру в 25 домохозяев, Серпуховское — 50,
а Дмитровское, представленное мне-
нием Г.И. Кристи, сторонника слия-
ния общества и прихода, настаивало
на 250 [2, 63, 95].
Изменение состава участников
сельских сходов — характерная черта
эволюции крестьянского самоуправ-
ления на рубеже XIX–XX вв. Совеща-
ния должны были выработать единое
мнение об участии подростков в де-
4 / 2009

ятельности сходов, но и по данной
проблеме не пришли к общему выво-
ду. Кристи допускал к участию в де-
ятельности схода крестьян в возрасте
от 21 года (в крайних случаях с 18 лет)
[2, 63]. Рузское совещание утвердило
возрастной ценз в 16 лет [2, 96]. Что
касается участия женщин в решении
общественных проблем, то все сове-
щания, за исключением Дмитровско-
го, выразились по этому вопросу весь-
ма благоприятно. Это участие призна-
валось единогласно желательным, т.к.
«открывалась бы возможность к со-
ставлению более беспристрастных
приговоров, на которые мирская вы-
пивка не имела бы такое сильное вли-
яние» [2, 96]. Кристи, выражая пози-
цию дмитровского дворянства, пола-
гал, что участие в сходах женщин яв-
ляется показателем апатии крестьян к
общественным делам, а самому этому
участию приписывал дурное влияние,
т.к. оно не подкреплялось достаточ-
ной опытностью и знаниями [2, 64].
В деятельность сельских сходов
губернское дворянство планировало
внести принципиально важное изме-
нение. Оно заключалось в создании
так называемого схода выборных. Та-
кие сходы по крестьянскому законо-
дательству были определены только
для волостного уровня, на сельском
сходе собирались все крестьяне-домо-
хозяева. По мнению дворян, выбор-
ные представители (один от пяти
дворов) должны были составлять «об-
новленный» сельский сход. Причи-
ной такого резкого поворота в де-
ятельности крестьянского самоуправ-
ления являлось упорядочение послед-
него. Это новшество было одобрено
всеми совещаниями, кроме Рузского
[2, 96 об.]. При этом общие сходы
сохранялись.
4 / 2009
Исторические науки
Отвечая на вопросы правитель-
ственного списка, дворяне губернии
особенно пристально остановились
на вопросе замещения должностных
лиц. Клинское совещание посчитало,
«что назначение сельского старосты
от правительства представлялось бы
более соответственным» [2, 98]. Мо-
жайское, при сохранении выборного
начала, предлагает дворянскому со-
словию самостоятельно определять
конечный результат выборов. Так,
«сельский староста назначается зем-
ским начальником из двух кандидатур,
избираемых сельским сходом», а «во-
лостной старшина назначается уезд-
ным съездом, по представлению зем-
ского начальника из числа трех канди-
датов, избираемых на волостном схо-
де» [2, 98]. Власть утвержденного дво-
рянами старшины предполагалось
расширить (взысканием штрафа до
3 рублей или арестом до 6 дней) [2,
98]. Г.И. Кристи указал в своих отве-
тах, что в случае, если крестьяне пов-
торно изберут неутвержденных дво-
рянством должностных лиц, то в силу
вступает назначение «сверху» [2, 66].
Дмитровский предводитель дворян- 225
ства, продолжая свои размышления,
высказался так: «полезно было бы
ввести еще такой порядок, чтобы лиц,
прослуживших вполне исправно пер-
вое трехлетие в должности старшины
и сельского старосты, освобождать по
усмотрению земского начальника от
баллотировки на следующее трехле-
тие, а утверждать их без выборов в
той же должности» [2, 66 об.]. Понят-
но, что «исправность» такой службы
определялась не крестьянами, а сами-
ми дворянами. Серпуховское совеща-
ние посчитало «полезным предоста-
вить земским начальникам право на-
значения волостных старшин и сель-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
ских старост по своему усмотрению, в
случаях избрания на эти должности
несоответствующих лиц» [2, 98 об.].
Таким образом, дворяне Москов-
ской губернии, контролируя сельское
и волостное общественное самоуправ-
ление, на рубеже XIX–XX вв. включи-
лись в работу по пересмотру крестьян-
ского законодательства. Материалы,
предоставленные ими для обсуждения
и министерства, проникнуты идеей
изменения жизни крестьян к лучшему.
Но сословные интересы и чувство па-
тернализма также находят отражение
в этих свидетельствах. В области крес-
тьянского самоуправления ущемля-
лись два фундаментальных принципа.
Община, олицетворяющая равенство
своих членов, издавна являлась само-
управляющимся организмом, выделя-
ющая из своей среды руководителя и
посредника в сложных отношениях с
дворянской надстройкой и государс-
твенной властью. Во мнениях дворян-
ских совещаний Московской губернии
конца XIX в. удалось обнаружить вме-
шательство в механизм крестьянского
самоуправления посредством измене-
226 ния состава сельского схода и посяга-
тельство на выборное начало в фор-
мировании штата должностных лиц.
Важно отметить, что крестьянство
губернии располагало неофициаль-
ной информацией о данной дискус-
сии, связанной с ущемлением их само-
управления. Помощник начальника
Московского губернского жандарм-
ского управления в Клинском и Воло-
коламском уездах в своем политичес-
ком обзоре за 1901 г. отмечал, что
крестьяне «говорят еще и о том, что
Правительство намеревается вернуть
крестьян к крепостному праву, для
чего де и хочет волостных старшин
назначать из дворян, как об этом уже
Преподаватель XX
ВЕК
писали будто бы в газетах, и что этот
вопрос рассматривается теперь в Ми-
нистерстве; при этом разговоры эти,
по-видимому, ведутся не в одной толь-
ко Московской губернии, но и в дру-
гих губерниях» [3, 60 об.]. Обеспоко-
енный поступившей информацией,
начальник МГЖУ в своем итоговом
политическом обзоре губернии пол-
ностью воспроизвел ее для ознаком-
ления вышестоящим инстанциям [3,
109].
Слухи, распространявшиеся в
крестьянской среде, являлись иска-
женным представлением о реальных
процессах того времени, но, несмот-
ря на это, усиливали недовольство де-
ревни правительством и его меропри-
ятиями, что нашло отражение в судь-
боносных событиях 1905 г.
Все апелляционные инстанции
уездного и губернского уровня, кото-
рые одновременно осуществляли и ру-
ководство крестьянством, состояли
из чиновников, происходивших из
дворянского сословия. Усиление дво-
рян в этих органах было порождени-
ем политики «контрреформ» Алексан-
дра III, но оценивать его однозначно
негативно было бы неверно. Действи-
тельно, дворяне, потерявшие абсо-
лютное господство в деревне после
1861 г., пытались вернуть себе макси-
мум утраченных полномочий. В конце
XIX в. уездное и губернское дворян-
ство, участвующее в управлении крес-
тьянами, приступило к разработке
проекта реформы местного самоуп-
равления. Высказывались идеи об из-
менении состава сельского схода и ог-
раничении процедуры выборов крес-
тьянских должностных лиц. Эти фак-
ты свидетельствуют об определенных
предубеждениях и скептическом от-
ношении части дворянства к крес-
4 / 2009

тьянскому самоуправлению. Но про-
ект так и не был реализован, встретив
противодействие другой части дво-
рянства на уровне губернии и всей им-
перии в целом.
Представители дворянства, осу-
ществлявшие контроль за крестьян-
ским самоуправлением, не обладали
возможностями для его притеснения в
уездах и губернии. Более правомерно,
на наш взгляд, говорить об определен-
ном покровительстве и опеке. Отмена
крестьянских приговоров практико-
валась как средство ограничения про-
извола внутри самого крестьянского
общества. Наказанию и удалению под-
лежали лишь те должностные лица
крестьянского самоуправления, кото-
рые скомпрометировали себя небла-
говидными поступками. Деятельность
дворянских учреждений была строго
регламентирована законодательством
и сводила к минимуму вероятность
произвола в отношении крестьянско-
го общественного управления.
Не следует забывать о том, что
сельское общество и волость как мест-
ные ячейки входили в состав много-
уровневой системы управления крес-
тьянами империи, поскольку институ-
4 / 2009
Исторические науки
ты местного самоуправления не могли
существовать вне властной вертика-
ли, «сами по себе». Самоуправление
развивалось в крестьянской среде, бу-
дучи включенным в четкую и эффек-
тивную систему государственного уп-
равления. Первенство в ней дворян
было совершенно закономерным и
определялось их происхождением,
более высоким образовательным уров-
нем и качеством принятых решений.
Обнаруженные в ходе исследования
отдельные черты произвола в деятель-
ности дворянских учреждений следу-
ет отнести к разряду исключений.
Часть ошибок, допущенных ими, не
носила намеренного характера. Во
многих случаях земские начальники,
уездные съезды и губернское присутс-
твие защищали крестьян от произво-
ла общины и должностных лиц крес-
тьянского самоуправления.
ЛИТЕРАТУРА
1. ЦИАМ (Центральный исторический
архив г. Москвы). Ф. 62. Оп. 4. Д. 32.
2. ЦИАМ. Ф. 62. Оп. 1. Д. 6836.
3. ГАРФ (Государственный архив Рос-
сийской Федерации). Ф. 58. Оп. 1. Д. 227
114.■
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

ПРОГРАММЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ

РУССКОЙ МОНАРХИЧЕСКОЙ ЭМИГРАЦИИ
В ЕВРОПЕ В 1920–30-х гг. ПО РЕСТАВРАЦИИ
МОНАРХИИ В РОССИИ
А.В. Серегин

Аннотация. В статье представлены идеологические взгляды представителей русской

монархической эмиграции в Европе 1920—30-х гг. по проблеме реставрации монархии
в России. Основными центрами монархической эмиграции стали Высший Монархи-
ческий Совет под председательством Н.Е. Маркова, Конституционно-монархичес-
кий Союз под руководством Е.А. Ефимовского и движение сторонников великого князя
Кирилла Владимировича (монархисты-легитимисты). В программе конституцион-
ных монархистов преследуется цель продолжения дореволюционной политики прави-
тельства П.А. Столыпина (1906—11 гг.), Высший Монархический Совет стремился
использовать тактику дореволюционного Союза Русского Народа, в движении легити-
мистов был совершен серьезный сдвиг, связанный с признанием идеологии «националь-
ной революции», что, естественно, идеологически сближало движение с итальянским
фашизмом и германским нацизмом. Все движения отличались резкой критикой идео-
логии как социализма, так и либерализма. В результате представители русской мо-
нархической эмиграции не сумели выработать жизнеспособной монархической идео-
логии, характерной для современных европейских «социал-демократических» или ли-
беральных монархий (Бельгия, Голландия, Испания, Дания, Швеция и Норвегия).

Ключевые слова: эмиграция, Высший Монархический Совет, Конституционно-

228 монархический Союз, движение монархистов-легитимистов, Союз Русского Наро-
да, идеология, «национальная революция», реставрация, социализм, либерализм.

Summary. In this article present ideological views by representatives of Russian monar-

chist emigration in Europe in 1920—30 about problem of restoration monarchist regime in
Russia. Basis centers of monarchist emigration were Supreme Monarchist Council with
N.E. Markov as a chairman, Constitutional-Monarchist Union under authority of E.A.
Efimovsky and the movement of Great Prince Kirill Vladimirovich supporters (monarchist-
legitimist movement). The aim of constitutional-monarchist movement was a continuation
of policy by tsar’s government of P.A. Stolypin (1906—11), Supreme Monarchist Council
tried to continue the tactics of pre-revolutionary Union of Russian Peoples, in the monar-
chist-legitimist movement was advance in side of «national revolution» ideology witch con-
nected this movement with Italian fascism and German nazism. All of Russian monar-
chist movement resigned socialism and liberalism. As result of it representatives of Russian
monarchist emigration cannot be able to create vital monarchist ideology characterized to
modern European «social-democrat» and liberal monarchy (Belgium, Holland, Spain,
Denmark, Sweden, Norway).

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК

Keywords: emigration, Supreme Monarchist Council, Constitutional— Monarchist
Union, monarchist-legitimist movement, Union of Russian Peoples, ideology, «national
revolution», restoration, socialism, liberalism.
С овременные реалии обществен-
ной жизни России дают пример
резкого возрастания значения полити-
ческих партий и движений, их влия-
ния на общественную жизнь страны. В
этой связи серьезную роль в анализе
происходящих событий, прогнозиро-
вании возможных результатов тех или
иных политических решений играет
изучение исторического опыта, в част-
ности опыта российской политичес-
кой эмиграции в Европе 1920–30-х гг.
Монархическая эмиграция яви-
лась существенной составной частью
русской эмиграции, наиболее ярко от-
разившая идею необходимости рес-
таврации политической системы, сло-
жившейся в Российской Империи до
Февральской революции 1917 г. Одна-
ко опыт Гражданской войны в России
заставил оказавшихся в эмиграции ли-
деров монархизма пересмотреть и
частично модернизировать дореволю-
ционные идейные установки. При
этом политические руководители
стремились опереться на опыт кон-
сервативных и авторитарных режи-
мов Европы, оформившихся к середи-
не 1920-х гг. В пропагандистской свод-
ке Русского Легитимно-Монархичес-
кого Совета [1] в мае 1924 г. определя-
лись идеологические задачи, прису-
щие всем партийно-монархическим
направлениям русской эмиграции: «…
на долю эмиграции падают обязаннос-
ти накопления и выяснения различ-
ных вопросов идеологического харак-
тера и самоподготовка к работе вос-
становления России в связи с новыми
течениями мысли и пересмотром уста-
новленных ранее как незыблемых
4 / 2009
Исторические науки
идей (парламентаризм, социализм и
др.)» [2].
С другой стороны, русские монар-
хисты в изгнании стремились прело-
мить опыт европейских стран через
призму собственных идеологических
установок, опиравшихся на традици-
онную для них политическую триаду —
«Православие. Самодержавие. Народ-
ность». В период 1920–30-х гг. в русской
монархической эмиграции шел мед-
ленный процесс идеологического сим-
биоза, заторможенного общими кон-
сервативными идеологемами русского
монархизма.
Монархическую эмиграцию, раз-
дробившуюся после Съезда в бавар-
ском Рейхенгалле (проходил в Герма-
нии с 29 мая по 7 июня 1921 г.) на враж-
дующие группировки, объединяла, тем
не менее, общая вера в то, что монар-
хия принесет благо для России.
Основной докладчик на Рейхен-
галльском Съезде А.М. Масленников
[3] в докладе «Об идеологии Российс- 229
кой Императорской Власти» однознач-
но высказался за реставрацию Дома
Романовых, отметив, что в будущей
России не будет места для политичес-
кой реакции и «средостения» [4]: «Да,
реставрация исконной исторически
сложившейся власти в России, отве-
тим мы, но это — не синоним реакции,
это для России единственный путь эво-
люции. Реакцию Россия переживает в
неслыханном, чудовищном виде…
Четыре года лихолетья испепели-
ли все средостения…
…единение будет осуществляться
путем привлечения Монархом народ-
ных представителей, избранных ши-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
рокими слоями населения, к участию в
законодательстве, к утверждению госу-
дарственного бюджета и к контролю
над действиями исполнительной влас-
ти. Носители исполнительной власти
— министры не будут заслонять Монар-
ха от народа...» [5].
По итогам работы съезда, Е.А. Ефи-
мовский [6] отметил связь Российской
монархии с глубинными пластами на-
родной психологии: «Это форма прав-
ления соответствует вековой психоло-
гии и бытовому укладу русского крес-
тьянина. А этих крестьян 85% всего
населения России» [7].
К концу 1922 г. среди сторонни-
ков Дома Романовых выделились 3
политические группировки, кото-
рые в равной степени претендова-
ли на «наследие Рейхенгалля»: Вы-
сший Монархический Совет (ВМС)
в Берлине под председательством
Н.Е. Маркова II, Конституционно-Мо-
нархический Союз (КМС) [8], движе-
ние монархистов-легитимистов [9],
признававшее династические права
на престол великого князя Кирилла
Владимировича.
230 Основной целью руководства ВМС
стало стремление к реализации излюб-
ленной мечты монархистов — создание
в изгнании путем тщательного отбора
единомышленников своеобразного за-
коносовещательного «монархическо-
го» совета, который бы политически
контролировал принимаемые в «осво-
божденной» России новым монархом
решения.
Тем не менее, идеологическая ра-
бота внутри ВМС велась. В ноябре
1926 г. в обращении к своим регио-
нальным организациям руководство
ВМС определило свою программу
реставрации монархии в России: «А.
Незыблемость канонического Собор-
Преподаватель XX
ВЕК
ного Строя православной Церкви…
Отвержение принципа отделения цер-
кви от государства… В Православном
Государстве Православная церковь не
только не отделима, но наоборот ду-
ховно главенствует.
Б. Монарх — Самодержец из Дома
Романовых, всенародно призванный
на царство…голос Народа выявляет-
ся через совещательные выборные
учреждения… Отсутствие в законо-
дательстве сословных и классовых
преимуществ.
Широкое земское самоуправле-
ние. Казачье самоуправление… Мес-
тные культурные и бытовые автоно-
мии. Децентрализация Государствен-
ного Управления.
В. Законное закрепление земли
за крестьянством с уплатой Государс-
твом справедливого выкупа прежним
владельцам…
Г. Незыблемость всех видов права
собственности.
Д. Обязательное народное образо-
вание и воспитание в духе Веры, Царя
и России.
Е. Отказ от мести, расправы и взыс-
каний за революционные деяния и
правонарушения. Невменение в вину
службы власти СССР, кроме особо пре-
ступных видов и случаев.
Ж. Организация правильной сис-
темы самообороны Русского Народа
от иудо-масонского угнетения…окон-
чательное решение вопроса о дальней-
шем пребывании в России иудейского
племени предоставить народному го-
лосованию (плебисциту).
З. Основание новой денежной сис-
темы, основанной не столько на золо-
те, сколько на реальных богатствах
России… [10]. Система широкого не-
посредственного кредита артелям мел-
ких производителей» [11].
4 / 2009

Конституционно-монархическое
движение открыто проявилось только
в эмиграции. Основой программы, раз-
работанной к марту 1924 г. было возоб-
новление курса, проводимого в России
правительством П.А. Столыпина (1906–
1911). Социальная и политическая про-
грамма КМС предусматривала подде-
ржку земельного закона П.А. Столыпи-
на от 9 ноября 1906 г., развитие систе-
мы местного самоуправления, нацио-
нальную автономию, поддержку права
частной собственности, поддержание
государством консенсуса между трудом
и капиталом. Традиционным пунктом
программ всех монархистов явилась за-
щита Соборного устройства церкви и
патриаршества [12, 133–135].
Манифест великого князя Кирил-
ла Владимировича от 31 августа 1924 г.,
в котором он объявил себя Императо-
ром в изгнании, при внешней гротеск-
ности, открыл поле для притока мно-
гочисленных проектов от «законопос-
лушных» изгнанников, приходивших в
Канцелярию ЕИВ.
Политические проекты легити-
мистского движения условно можно
разделить на 2 группы — проекты, раз-
работанные политиками старшего по-
коления в созданном в ноябре 1924 г.
«Совещании по вопросам устроения
Императорской России» под руководс-
твом великого князя Андрея Владими-
ровича. К январю 1925 г. «Совещание»
разработало проект, в котором отрица-
лись «узко-реставраторские стремле-
ния», признавалась необходимость со-
хранения в грядущей монархии земс-
кой советской системы через волост-
ную ячейку до Всероссийского Совета,
при этом выборная система у легити-
мистов трактовалась по примеру кор-
поративно-профсоюзной системы ита-
льянского фашизма [13].
4 / 2009
Исторические науки
Итогом работы «Совещания» стала
программа 1926 г., разработанная под
руководством графа В.А. Бобринско-
го[14] «Что нужно знать в Советской
России о восстановлении законной мо-
нархии», в которой будущая Россия оп-
ределялась как «Советская Монархия»
[15].
В 1927 в Оповещении № 31 в 1927
был опубликован проект П. Н. Крупен-
ского[16], предусматривавший пост
«диктатора» при государе на переход-
ный периода и бюрократизацию мест-
ных органов власти через наместников
и генерал-губернаторов. «Советская»
система предусматривала практику
проведения Всероссийских Съездов
[17].
Проекты «Совещания», состояще-
го в основном из бывших сановников
Российской Империи (сенаторы, чле-
ны Государственного Совета) подвер-
гались резкой критике со стороны
«низовой эмиграции», выдвигавшей
наиболее радикальные «народные»
проекты. Во главе оппозиции внутри
движения легитимистов оказался Союз
Русских Государевых Людей (СРГЛ) во
главе с полковником Г.И. Дементье- 231
вым. В листовке СРГЛ проект П.Н.
Крупенского подвергся резкой крити-
ке за «бюрократизацию» и попытку со-
здания нового «средостения» [18].
В противовес решениям «Совеща-
ния» выдвигались радикальные профа-
шистские проекты, отрицавшие права
бюрократии и старого дворянства на
власть. Наиболее полно этот проект
отразился в докладе великому князю
Кириллу Владимировичу поручика Ко-
шары (Королевство СХС [19]), номи-
нально возглавлявшего [20] профа-
шистский «Железный Союз Долга и
Чести». В проекте организации союза
в июле 1926 г. была выдвинута ради-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
кальная антисемитская программа и
предпринята попытка радикального
создания «нового типа» русского чело-
века[21]. Этот расистский проект
явился предтечей проникновения в
часть русской монархической эмигра-
ции идей германского нацизма, госу-
дарственно оформившегося с января
1933 г.
Однако, большим успехом у монар-
хической эмиграции, безусловно, поль-
зовались идеи итальянского фашизма.
Поход на Рим (октябрь 1922) Бенито
Муссолини вдохновил русскую монар-
хическую эмиграцию. Дань уважения
фашизму отдали практически все мо-
нархические организации. Но при
этом они испытывали инстинктивное
неприятие термина «национальная ре-
волюция» [22], который использовал-
ся авторитарными вождями для обоз-
начения собственного прихода к
власти.
Тем не менее, поддержал фашизм
и идеолог КМС профессор С.С. Оль-
денбург. В июне 1922 г. он писал П.Б.
Струве: «Деятельность фашистов явля-
ется огромным благотворным факто-
232 ром — каковы бы ни были отдельные
проявления. Это «революция» только
по приемам, — вроде того, как Вы писа-
ли, что и русское белое движение
должно было стать революционным
по методам [23]; — так вот фашисты не
вполне устраивают своей а-монархич-
ностью [24]» [25, 129].
Однако самую явную поддержку
итальянский фашизм получил со сто-
роны Н.Е. Маркова II, соотнесшего
практику дореволюционной деятель-
ности Союза Русского Народа с фашиз-
мом: «Построенный на тех же основа-
ниях, на которых семнадцать лет спус-
тя построился итальянский фашизм,
Союз русского народа…сыграл круп-
Преподаватель XX
ВЕК
ную историческую роль» [26, 145].
При этом он упрекал царское прави-
тельство в неадекватной оценке ситуа-
ции в дореволюционный период:
«Если бы тогдашнее правительство до-
росло до понимания того, что впос-
ледствии понял в Италии Муссолини»
[26, 150].
Фашизм и нацизм в исторической
перспективе потерпели крушение. Рус-
ская монархическая эмиграция 1920–
30-х гг. ориентировалась именно на
эти идеологические формы, искусст-
венно замкнувшись в неприятии идео-
логии социализма и демократии. Ее
эволюция в сторону авторитаристской
идеологии фашизма была логичной и
вполне закономерной. Оторванность
от реалий советской действительнос-
ти не позволила ей выработать адек-
ватную идеологическую платформу,
привлекательную для большинства на-
селения России. Деятели эмиграции
не смогли правильно оценить силу реп-
рессивного аппарата в СССР, направ-
ленности идеологической обработки
населения, которая была выдержана в
основном в антифашистском и анти-
монархическом духе. Русская монархи-
ческая эмиграция так и не сумела вы-
работать идеологии «социал-демокра-
тической» или либеральной монархии,
на которой базируются некоторые мо-
нархии современной Европы (Бель-
гия, Голландия, Испания, Дания, Шве-
ция и Норвегия).
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Союз объединял сторонников велико-
го князя Кирилла Владимировича.
2. Сводка основных положений Русского
Легитимно-Монархического Союза о
тактике пропаганды. 1 мая 1924 г.
ГАРФ ф.5763 Оп.1 Д.11.
3. Масленников А.М. — присяжный пове-
ренный из Самары, до революции
4 / 2009

имел у монархистов репутацию «крас-
ного адвоката», депутат IV Государс-
твенной Думы (кадет), после Февраль-
ской революции 1917 г. перешел на
монархические позиции, в эмиграции
в Германии — член Высшего Монархи-
ческого Совета в 1921–26 гг.
4. Средостение — общий термин для мо-
нархистов, обозначающий чиновную
бюрократию, интеллигенцию и депу-
татов, которые ограничивают прямое
общение царя с народом, тем самым,
мешая доступу народного мнения к
царю и создавая революционную ситу-
ацию.
5. Ауфбау №2/3 ГАРФ ф.5853 Оп.1 Д.5.
6. Ефимовский Е.А. — присяжный поверен-
ный, до Февральской революции 1917
г. — кадет. В эмиграции — в 1922–23 гг.
— председатель ЦК Конституционно-
монархического Союза, с 1923 г. — сто-
ронник великого князя Кирилла Вла-
димировича.
7. Ауфбау №2/3 ГАРФ ф.5853 Оп.1 Д.5.
8. Председатели ЦК КМС: 1922–23 гг. —
Е.А. Ефимовский, 1923–24 гг. — быв-
ший царский посол в Австро-Венгрии
Н.Н. Шебеко, с 1924 г. — депутат IV Го-
сударственной Думы, октябрист
Е.П. Ковалевский.
9. 8 августа 1922 г. великий князь Кирилл
Владимирович подписал Манифест о
принятии на себя обязанностей Блюс-
тителя престола в изгнании, 31 авгус-
та 1924 г. объявил себя Императором
в изгнании.
10. Пункт из дореволюционной програм-
мы Союза Русского Народа, направ-
ленный против финансовой реформы
С.Ю. Витте. Монархисты настаивали
на описи всего государственного иму-
щества и выпуске соответствующего
количества «кредитных билетов»,
обеспеченных этим имуществом (см.
пример «ваучерной» приватизации в
России начала 1990-х гг.).
11. Высший Монархический Совет. Пред-
ставителям ВМС, Председателям Со-
ветов Русского Монархического Объ-
единения эмиграции. 23 ноября 1926
г. ГАРФ ф.5763 Оп.1 Д.5.
4 / 2009
Исторические науки
12. Программа КМС см.: Политическая
история русской эмиграции. 1920–
1940-гг. — М., 1999.
13. Выписка из журнала Особого присутс-
твия в г. Ницце Совещания по вопро-
сам устроения Императорской Рос-
сии. Заседание от 28 января 1925 г.
под председательством в. к. Андрея
Владимировича. ГАРФ ф.5763 Оп.1
Д.5.
14. Бобринский В.А. — граф, депутат II–IV
Государственной думы, националист, с
1915 г. — координатор Прогрессивного
блока, в эмиграции — докладчик Канце-
лярии ЕИВ по делам представителей.
15. ГАРФ ф.5763 Оп.1 Д.5.
16. Крупенский П.Н. — депутат III–IV Госу-
дарственной думы, националист, в
эмиграции служил посредником между
легитимистами и ВМС через своего
брата А.Н. Крупенского (председатель
ВМС с 1926 г.).
17. Крупенский П.Н. О государственном уп-
равлении России после падения боль-
шевиков и водворения законной мо-
нархической власти. — ГАРФ ф.5763
Оп.1 Д.5.
18. Ответ г. Крупенскому. ГАРФ ф.5763
Оп.1 Д.5.
19. Название Югославии до 1929 г.
20. Фактически во главе «Союза» стоял
поэт, антисемит и националист С.С.
Бехтеев. 233
21. Поручик Кошара. Доклад по организа-
ции «Железного Союза Долга и Чес-
ти» Июль 1926 г. ГАРФ ф.5763 Оп.1
Д.4.
22. Термин «национальная революция»
(защита «национальных», а не «клас-
совых» интересов) вводился в проти-
вовес социалистической революции в
Советской России.
23. Концепция «революционной контр-
революции» П.Б. Струве.
24. С.С. Ольденбург в 1922 г. сомневался в
желании Муссолини сохранить монар-
хию в Италии.
25. Политическая история русской эмиг-
рации.
26. Марков Н.Е. Войны темных сил. Ста-
тьи. 1921–1937. — М.: Москва, 2002. ■
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

К ВОПРОСУ ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ
МАТЕРИАЛОВ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ
ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ 20–30-х гг.
В КАЧЕСТВЕ ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ
А.В. Луцишин

Аннотация. Важная задача сегодня — изучение угроз сталинизму со стороны раз-

личных политических сил. Предметом статьи является попытка прояснить воп-
рос о степени допустимости использования архивных материалов следственных
дел ОГПУ–НКВД рубежа 20–30-х гг. ХХ века в качестве полноценных историчес-
ких источников. Историк вправе добросовестно использовать архивно-следствен-
ные материалы ОГПУ–НКВД. Следует по-разному относиться к текстам прото-
колов допросов образца 1937–1938 гг. и материалам 20-х — начала 30-х гг., напри-
мер, дела Трудовой крестьянской партии. Они являются важными историческими
источниками и при беспристрастном их анализе позволяют существенно изме-
нить исторические оценки и подходы по целому ряду сюжетов социально-экономи-
ческой и общественно-политической истории сталинской эпохи.

Ключевые слова: сталинизм, Трудовая Крестьянская партия, протоколы до-

просов, материалы следственных дел, политические репрессии.

Summary. An actual problem today — studying the threats to the stalinism from outside
various political forces. The subject of the article is an attempt to answer a question about
the degree of an admissibility of the use archival materials of investigatory affairs OGPU—
234 NKVD of the 20th—30th (of the XX century) as high-grade historical sources. The historian
has the right to use honestly the archival investigatory materials OGPU—NKVD. It is neces-
sary to concern the texts of the interrogations’ reports of the 1937—1938 and the materials
of the 20th and the beginning of the 30th differently, for example, the Labour peasants par-
ty’s affairs. They are important historical sources and at their impartial analysis allow to
change essentially historical estimations and approaches on the variety of plots of social,
economic and political history of Stalin’s epoch.

Keywords: the stalinism, the Labour Peasants party, the reports of the interrogations, the
materials of the investigatory affairs, the political reprisals.

П ерипетии социально-политичес-
кой борьбы и процессы экономи-
ческого развития, имевшие место в Со-
ветском государстве и обществе в 20–
30-е гг. прошлого века, равно как и лич-
ность И.В. Сталина, главного полити-
ческого игрока на ристалище «средне-
вековья ХХ века», по-прежнему остают-
ся в центре внимания специалистов и
рядовых любителей истории. Свиде-
тельство тому — многочисленные но-
вейшие работы отечественных и зару-

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК

бежных историков и публицистов, обру-
шившие на сознание обывателя, студен-
та и школьника многообразие концеп-
ций, гипотез и версий становления и ук-
репления сталинизма [1]. Примечатель-
но, что после десятилетий господства
известной идеологической доктрины,
нетерпимой к иным взглядам в освеще-
нии сложнейших и многообразных сю-
жетов новейшей отечественной исто-
рии, после вакханалии псевдодемокра-
тического, предельно политически ан-
гажированного и зачастую поверхност-
но-деструктивного подхода, с легкостью
менявшего оценки тех или иных фак-
тов, личностей, процессов с плюса на
минус и наоборот, приходит время бо-
лее тщательного, источникоемкого и
вдумчивого анализа эпохи, сколь герои-
ческой, столь и трагически-жестокой.
Современные работы при всем раз-
нообразии схожи в одном — они все
дальше отходят от представлений о сущ-
ности сталинизма как порождения па-
раноико-деспотического характера
Вождя и описания сталинских репрес-
сий как процесса безостановочного рас-
кручивания маховика репрессий безот-
носительно как внутриполитической,
так и внешнеполитической ситуации в
стране. Очевидно, что период 20—30 гг.
в действительности был временем ост-
рейшего политического противоборс-
тва. Оно протекало не только внутри
большевистской партии. В нем в той
или иной мере принимали участие са-
мые различные силы, группировавшие-
ся как вокруг остававшихся в СССР по-
лулегальных и нелегальных обществен-
но-политических организаций разной
степени оформленности, так и вокруг
эмигрантских центров и союзов. Ста-
линскому руководству постоянно при-
ходилось отвечать на вызовы времени и
общества. Так, Д. Ширер применил для
4 / 2009
Исторические науки
характеристики сталинской власти тер-
мин «осажденное государство»[2, 113].
А Р. Маннинг писал о сталинской влас-
ти: «Мы видим правительство в основе
своей более человечное, более зависи-
мое от событий, находящихся вне его
контроля (как, например, неурожаи), и
более уязвимое от превратностей обще-
ственного мнения, чем кто-либо из нас
мог до того себе представить»[3, 61].
На этой почве отдельные отечест-
венные историки, к примеру И.В. Пав-
лова, полагают, что западные истори-
ки-ревизионисты (Ш. Фицпатрик, Дж.
Гетти, Х. Куромия, Р. Мэннинг и др.)
отстаивают тезис о слабости сталинс-
кой власти, объективно оказываясь ее
апологетами [4, 113]. Нам же представ-
ляется целесообразным перенести дис-
куссию с вопроса о силе и слабости ста-
линской власти (как ввиду относитель-
ности данных эпитетов, так и из-за ее
эволюции) в плоскость изучения более
или менее реальных угроз для укрепле-
ния сталинизма со стороны различных
социальных слоев и оппозиционных
партийных и внепартийных групп и
организаций. Решающим фактором,
позволяющим прийти к более-менее 235
взвешенным и обоснованным оценкам
на основе подлинно научного анализа,
на наш взгляд, является расширение
источниковой базы исследований, пос-
вященных социально-политической
и народно-хозяйственной ситуации в
СССР 20–30-х гг. В этой связи перед ис-
следователями в полный рост встает
проблема корректного использования
архивных материалов следственных
дел ВЧК— ОГПУ–НКВД.
Предметом настоящей статьи явля-
ется попытка прояснить вопрос о степе-
ни допустимости использования архи-
вных материалов следственных дел
ОГПУ–НКВД рубежа 20–30-х гг. ХХ века
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
в качестве полноценных исторических
источников.
Та же И.В. Павлова, с одной сторо-
ны, упрекает западных историков в «из-
лишней доверчивости… к официаль-
ным документам сталинской эпохи», а с
другой, утверждает: «обнаруживается
парадоксальный факт, что наиболее
фальсифицированными документами
сталинского времени оказались самые
недоступные из них — материалы архи-
вно-следственных дел, сосредоточен-
ные в архивах КГБ», подчеркивая «фун-
даментальное значение нравственного
императива в историческом анализе
идеократии»[5, 8, 15]. Аналогичной по-
зиции придерживался В.В. Поликарпов.
Материалы допросов ВЧК–ОГПУ–
НКВД, в сравнении с аналогичными до-
кументами предыдущих эпох, по его
мнению, «источник принципиально
иного качества: в нем фиксируются не
тенденциозно препарированные пока-
зания и свидетельства, а полностью
сфабрикованные — в соответствии с за-
ранее выработанным сценарием — из-
мышления: тенденция не лежит на по-
верхности. Такие документы заговорят
236 всерьез тогда, когда окажется доступ-
ным для исследования не только конеч-
ный результат костоломной работы, но
и задачи, поставленные авторами инс-
ценировки, когда архивы ОГПУ–НКВД
откроются для нормальной исследова-
тельской деятельности, не исключая ма-
териалов оперативного планирования,
внутренней переписки, денежной от-
четности и т. д.»[6, 14]. Бесспорно, от-
крытие для исследователей подобных
материалов архивов ОГПУ–НКВД поз-
волят уточнить и выкристаллизовать
выводы и оценки, но значит ли это, что
нельзя приблизиться к исторической
истине, используя, например, материа-
лы допросов подследственных по делам
Преподаватель XX
ВЕК
20–30-х гг.? Может ли добросовестный
историк оперировать «заведомо сфаб-
рикованными следственными «делами»,
по которым выносились бессудные при-
говоры ни в чем не повинным людям,
принуждаемым незаконными средства-
ми к самооговору»[7, 363]?
Рассмотрим некоторые аргументы
противников привлечения протоколов
допросов и подобных документов в ка-
честве исторического источника.
Обычно, отмечая общие черты таких
политических процессов конца 20-х —
начала 30-х гг., как дело правоведов,
Шахтинское дело, дело Промышлен-
ной партии, Академическое дело, дело
Трудовой крестьянской партии (ТКП),
указывают, что объекты преследования
— крупные и авторитетные представи-
тели беспартийной интеллигенции —
работали в советских государственных
учреждениях и, как правило, стреми-
лись интегрироваться в систему. Заме-
тим лишь, что люди, оказавшиеся в за-
стенках ОГПУ–НКВД, не являлись чле-
нами ВКП(б), т.е. действительно были
беспартийными, но не были исключи-
тельно людьми науки, далекими от по-
литики, так как, за редким исключени-
ем, имели довольно богатый опыт по-
литической деятельности, в основном,
антигосударственной, да и антибольше-
вистской. Достаточно вспомнить пери-
петии судеб профессоров-аграрников
Н.Д. Кондратьева и А.В. Чаянова. Апри-
ори исключать возможность наличия
реальной политической игры с их сто-
роны, только потому, что они были вид-
ными учеными и сотрудниками советс-
ких государственных и хозяйственных
органов не следует.
Серьезнее следующий аргумент:
«следственные дела проводились с во-
пиющими нарушениями элементарных
процессуальных норм». Б.В. Ананьич и
4 / 2009

В.М. Панеях, анализируя Академичес-
кое дело, отмечают различные формы
психологического и физического воз-
действия (ночные допросы, допросы не
под протоколы, их составление «задним
числом» и т.п.), но ссылаются при этом
на А. Борщаговского, изучавшего дело
Еврейского антифашистского комитета
[8, 338]. Думается, нет нужды лишний
раз говорить о систематических нару-
шениях даже советской социалистичес-
кой законности при подготовке и про-
ведении политических процессов этой
поры, не говоря уже об актуальной теме
прав и свобод человека. Однако вопрос
о мерах и степени морального и, в осо-
бенности, физического воздействия на
подследственных требует, на наш взгляд,
дополнительного изучения. Нет и не
может быть полной убежденности в
том, что дела второй половины 30-х—
начала 50-х гг. и вышеуказанные дела
проводились абсолютно идентичными
методами, как по причине заметных
кадровых изменений в органах государс-
твенной безопасности в годы «ежовщи-
ны» и «бериевщины», так и в силу неук-
лонно растущих со временем возмож-
ностей Сталина и его политического
окружения напрямую влиять на деятель-
ность ОГПУ–НКВД. Очевидно, что не
стоит ставить знак равенства, и даже
тождества, между судами над лидерами
внутрипартийной оппозиции 1936–1938
гг. и, к примеру, делом ЦК Трудовой
крестьянской партий, как нельзя закры-
вать глаза на различия между полити-
ческими делами начала 30-х гг. и, допус-
тим, судебным процессом 1922 г. над
членами ЦК ПСР. К слову, в своей моно-
графии К.Н. Морозов не раз обращался
к текстологическому анализу протоко-
лов допросов обвиняемых, отнюдь не
считая, что они, дескать, целиком фаль-
сифицированы [9].
4 / 2009
Исторические науки
Немалую роль в анализе материалов
следственных дел играет личность сле-
дователя, зловещего соавтора текста
протокола. Как справедливо писал
Ю.М. Лотман: «Текст всегда кем-то и с
какой-то целью создан. События пред-
стают в нем в зашифрованном виде. Ис-
торику предстоит, прежде всего, высту-
пить в роли дешифровщика. Факт для
него не исходная точка, а результат труд-
ных усилий. Он сам создает факты, стре-
мясь извлечь из текста вытекающую ре-
альность, из рассказа о событии — собы-
тие»[10, 301–302]. При работе с показа-
ниями подследственных следует иметь
в виду, что авторов текста здесь, как ми-
нимум, два — допрашиваемый и следова-
тель. Поэтому существенным является
учет таких факторов, как опыт следова-
теля, его верность генеральной линии
партии, его общий интеллектуальный и
образовательный уровень, позволяю-
щие или, наоборот, препятствующие
«работать на уровне» с теми обвиняе-
мыми, которые, безусловно, входили в
российскую, а порой и мировую интел-
лектуальную элиту. Вспомним, в этой
связи, небезызвестного Я.С. Агранова
(Сорензона), прошедшего путь от осо- 237
боуполномоченного особотдела ВЧК в
мае 1919 г. до первого заместителя нар-
кома внутренних дел СССР в 1934 — ап-
реле 1937 гг. Несмотря на образование в
четыре класса и эсеровское прошлое,
Я. Агранов сыграл видную роль в деле
подготовки открытых и закрытых (как
по делу ЦК ТКП) политических процес-
сов. Оставаясь палачом, он в большей
степени являлся следователем-интел-
лектуалом, чем топорным «вышибалой»
нужных показаний. Н.С. Хрущев отме-
чал: «Яков Агранов — замечательный че-
ловек, твердый чекист. Честный спо-
койный умный человек. Мне он очень
нравился. Это действительно был сле-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
дователь! Он и голоса не повышал при
разговорах, а не то чтобы применять
пытки. Арестовали и его и тоже казни-
ли» [11, 68].
Таким образом, очевидно, что име-
ет смысл по-разному относиться к текс-
там протоколов допросов образца 1937–
1938 гг. и тем материалам, которые об-
наружены в делах 20-х — начала 30-х гг., в
частности, дела ЦК ТКП. Вообще, сто-
ит согласиться с Б.В. Ананьичем и В.М.
Панеях, делающими акцент на большое
количество фальсификаций в архивных
материалах ОГПУ–НКВД но, тем не ме-
нее, признающими: «Это не может быть
основанием для отказа от публикации
следственных «дел» подобного рода. Не
следовать слепо логике их организато-
ров и исполнителей, а возможно точно
установить цели и методы фабрикации
следственных материалов, степень их
полноты, предысторию самого «дела»,
границы допустимого его использова-
ния — в этом и состоит научный и нрав-
ственный долг издателей» [12, 348].
Можно привести немало примеров кор-
ректного, с нашей точки зрения, ис-
пользования архивных материалов
238 следственных дел ВЧК — ОГПУ–НКВД.
К примеру, И.Н. Кузнецов, исследуя
судьбу замечательного крестьянского
поэта Н.А. Клюева, приводит отрывок
из протокола его допроса в ОГПУ от 15
февраля 1934 г., в котором сквозь шелу-
ху коммунистических ярлыков и эпите-
тов, явно добавленных оперуполномо-
ченным, прорывается живое слово поэ-
та: «Практически все мероприятия, осу-
ществляющие эту политику, я рассмат-
риваю как насилие государства над на-
родом, истекающим кровью и огненной
болью» или «Мой взгляд, что Октябрь-
ская революция повергла страну в пучи-
ну страданий и бедствий и сделала ее са-
мой несчастной в мире. Более отчетли-
Преподаватель XX
ВЕК
во и конкретно я выразил эту мысль в
стихотворении о Беломоро-Балтийском
канале, в котором я говорю: То Бело-
морский смерть-канал, его Акимушка
копал, с Ветлуги Пров да тетка Фек-
ла»[13, 190–191].
К.Н. Морозов активно привлекает
материалы предварительного следствия
по делу ЦК партии эсеров 1922 г. для
анализа противоборства осужденных
лидеров социалистов-революционеров
и организаторов процесса по этому делу
и приходит к выводу: «Вопрос об искус-
ственности обвинительного материала
сложен и неоднозначен. Большинство
фактов, которые вменялись в вину эсе-
рам, были не вымышленными, а просто
крайне тенденциозно интерпретиро-
ванными. Вместе с тем некоторые из
них, представлявшие большевистские
обвинения, по-видимому, были не прос-
то тенденциозно изложены, но и прямо
сфальсифицированы»[14, 186]. И в от-
ношении процессов рубежа 20–30-х гг.
появляются схожие оценки. В этой свя-
зи стоит обратить внимание на работы
Э.М. Щагина, А.В. Шубина, А.А. Куре-
нышева и др. [15].
К оценке достоверности того или
иного источника сталинского периода
следует подходить сугубо конкретно и
избирательно. В каком, допустим, доку-
менте изложены подлинные идейно-по-
литические воззрения А.В. Чаянова,
якобы безосновательно обвиненного в
принадлежности к деятельности Трудо-
вой крестьянской партии? Во введен-
ном в научный оборот Э.М. Щагиным
письме к Е.Д. Кусковой, датируемом ле-
том 1923 г., А.В. Чаянов пишет: «Надо
твердо и определенно разделить Россию и
СССР… Если мы этого не сделаем, то бу-
дем выброшены и останемся навсегда в
стороне от России… Нужна объектив-
ность, при которой препятствия совет-
4 / 2009

ской власти росту народного хозяйства вы-
явятся еще ярче, что мы и должны делать,
доколе будем иметь возможность»[16, 694].
Эта переписка содержит множество
других суждений, мягко говоря, выходя-
щих за рамки поддержки Советского ре-
жима. А в начале 1930 г., чувствуя шат-
кость своего положения, А. Чаянов го-
ворил: «Вообще я совершенно разделяю
мысль, некогда высказанную Жоресом,
о том, что революцию можно или цели-
ком отвергнуть или принять также це-
ликом такой, как она есть… С февраля
1918 года я связал свою жизнь с револю-
ционной реконструкцией нашего стра-
ны и, тщательно припоминая день за
днем все прошедшие годы, полагаю, что
ни у кого нет, и не может быть, основа-
ний для того, чтобы отнять у меня зва-
ние советского работника безо всяких
кавычек»[17, 119]. Думается, А.В. Чая-
нов несколько лукавил, причем по впол-
не понятным соображениям. Поэтому
необходимо критически относиться к
любым высказываниям фигурантов
следственных дел, поскольку они нахо-
дились в условиях несвободы, не только
будучи в заключении. Словом, историку
не стоит пренебрегать таким ценней-
шим пластом источников, как архивно-
следственные материалы ОГПУ–НКВД,
не забывая обо всех трудностях, связан-
ных с получением допуска к ним, их ана-
лизом, интерпретацией и публикацией.
Не в последнюю очередь это касается
дел конца 20-х — начала 30-х гг.
Показательным примером не очень
пристального внимания исследовате-
лей к делу ЦК ТКП или процессу Со-
юзного бюро меньшевиков является, к
примеру, тот факт, что в монографии
Й. Баберовски «Красный террор. Исто-
рия сталинизма» нет ни слова об этих су-
щественных этапах развертывания ста-
линских репрессий. Дональд Рейфилд
4 / 2009
Исторические науки
в своей монографии «Сталин и его под-
ручные», указав, что «Сталин понял, что
Кондратьев не захочет «оплевать себя»
и еще раз передумал» передавать дело в
открытый суд», назвал Н.Д. Кондратье-
ва «автором спорной, но до сих пор не
опровергнутой теории о зависимости
экономических подъемов и спадов от
циклов солнечной активности», допус-
кая очевидную путаницу[18, 184]. Отме-
тим, что вопросу существования внутри
страны (факт реальности зарубежной
ТКП С.С. Маслова вряд ли может быть
оспорен) Трудовой крестьянской пар-
тии уже посвящен ряд публикаций, од-
нако темных пятен в этой политической
коллизии много больше, чем ясности.
Без обращения к детальному анализу,
прежде всего, материалов следственно-
го дела ЦК ТКП и сопоставления их с
внешними источниками разрешить эту
проблему крайне затруднительно. Тем
более что никаких иных свидетельств
существования ТКП, кроме показаний
обвиняемых по этому делу, насколько
можно судить по обвинительному за-
ключению, следствие не представило.
Только анализ показаний Н.Д. Кондра-
тьева, А.В. Чаянова, Л.Н. Юровского, 239
А.Н. Челинцева, Н.П. Макарова и др.
представляет интерес для выявления
среди диктовок следователей пласта
ценной информации о реальных связях
ученых-экономистов, их настроениях и
практических шагах в условиях сверты-
вания нэпа. Доступным и для исследова-
ния являются, помимо опубликованных
протоколов допросов Н.Д. Кондрать-
ева, А.В. Чаянова [19], показания во-
семнадцати обвиняемых из брошюры
«Материалы по делу контрреволюцион-
ной «Трудовой крестьянской партии» и
группировки Суханова-Громана (из ма-
териалов следственного производства
ОГПУ)» [20], перечень всех допросов
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
Н.Д. Кондратьева с очень краткой их
аннотацией, обращения лидера ТКП на
имя следователей ОГПУ Я. Агранова,
А. Славатинского, А. Соловьева [21]. В
перечне протоколов допросов ученого
упоминаются 35 данных им показаний в
период с 27 июля 1930 г. до 16 марта 1931
г. [22]. Мы же имели возможность озна-
комиться лишь с 18 из них, в основном
датируемых июнем — сентябрем 1930 г.
Примечательно, что в обвинительном
заключении цитаты только из двух про-
токолов: от 29 июня 1930 г. и от 25 янва-
ря 1931 г. [23], что косвенно подтверж-
дает: показания обвиняемого в основ-
ной массе не укладывались в жесткую и
примитивную схему контрреволюцион-
ной вредительской деятельности. Т.е.
их содержание в большей степени отра-
жало подлинные взгляды, намерения и
действия идеологов крепких крестьян-
ских хозяев. Показания большинства
обвиняемых написаны непосредствен-
но ими, о чем свидетельствуют особен-
ности манеры и стиля. Примечательно,
что последние протоколы допросов
Кондратьева подписаны рядовыми сле-
дователями: Ольховским, Сидоровым,
240 Фильченко, а ранние показания — Агра-
новым. Вероятно, доводка деталей уже
не требовала вмешательства крупных
фигур Секретного отдела ОГПУ. Допра-
шиваемые собственноручно редактиро-
вали текст, что подтверждается значи-
тельным количеством вставок и допи-
сок, а также наличием прямых просьб
об этом, обращенных, к примеру, Н.Д.
Кондратьевым к А. Славатинскому [24].
В ряде протоколов допросов Кондра-
тьева лишь один, от 13 августа 1930 г.,
написан не его рукой, а подпись лидера
ТКП не похожа на подписи под другими
протоколами [25]. Текст писал и не Я.
Агранов — его подпись сделана другими
чернилами. Вопрос о степени прессинга
Преподаватель XX
ВЕК
со стороны работников ОГПУ остается
открытым. То, что показания передают
оттенки мнений допрашиваемых, неко-
торое несовпадение их позиций по ряду
вопросов, подтверждает гипотезу, что
материалы допросов не были целиком
и полностью подготовлены следствием
и навязаны экономистам-аграриям, а
явились отражением их взглядов на кон-
кретные факты и процессы.
В поддержку доводов о реальности
ТКП и самоценности текстов протоко-
лов допросов ее «лидеров» можно при-
вести интереснейшие исследования
Т.Н. Осташко и В.И. Бакулина [26].
В противовес позиции М.Л. Галас, пи-
савшей: «Об отсутствии такой партии
говорит и тот факт, что репрессивная
кампания в отношении «периферий-
ных членов ТКП» не получила разви-
тия. Следствие проводилось только «по
делу ЦК ТКП» [27, 106], эти авторы на
местном материале убедительно дока-
зывают, что и в Западно-Сибирском
крае и в Нижнем Новгороде следствие
шло, но не укладывалось в схему, навя-
зываемую центральным аппаратом гос-
безопасности. Причина — ограничен-
ность уступок следствию со стороны до-
прашиваемых. Как видно из фрагментов
допросов директора Западно-Сибирс-
кой опытной станции профессора
С.С. Марковского и краевого агронома
профессора И.И. Осипова, согласно
версии следствия возглавлявших крае-
вой филиал ЦК ТКП, обвиняемые так и
не представили работникам ОГПУ ма-
териалы, выходящие за рамки изложе-
ния собственных взглядов, безусловно,
не совпадающих с тогдашней генераль-
ной линией партии на ускоренную кол-
лективизацию и раскулачивание. Сте-
пень фальсификации текста допросов в
данном случае представляется нам не-
значительной. В их показаниях речь
4 / 2009

шла об их стремлении содействовать
сравнительно безболезненной эволю-
ции политической системы в сторону
буржуазно-демократической республи-
ки: «Через посредство правых мы рас-
считывали на форсированное осущест-
вление ряда уступок… Нарождение
фракций внутри партии или вне ее (рас-
кол) неизбежно вели к ее колоссально-
му ослаблению ВКП(б) — как партии,
правящей в СССР. Самый государствен-
ный переворот должен был быть осу-
ществлен следующим путем: советский
аппарат все более оказывается в руках
тех или иных групп интеллигенции или
крестьянства, объединенных платфор-
мой ТКП» [28, 168–171]. Примечатель-
но, что уже в октябре 1931 г. ряд осуж-
денных, в том числе С.С. Марковский и
И.И. Осипов, были освобождены из-под
стражи постановлением Коллегии
ОГПУ, и наказание им (десять лет лаге-
рей) было заменено условным. В. Баку-
лин считает, что показания подследс-
твенных достаточно логичны, не содер-
жат явных противоречий, комментарии
и итоговые следователей аргументиро-
ваны и не производят впечатления «вы-
сосанных из пальца». У него нет обосно-
ванных оснований утверждать, что по-
казания подследственных «выбиты» на-
сильственным путем. Но что особенно
важно, поведение и рассуждения как
привлеченных к следствию лиц, так и
допрашивающих их сотрудников право-
охранительных органов, вполне естест-
венно вписываются в контекст истори-
ческой эпохи, в полной мере соответс-
твуя логике той политической борьбы,
которая на рубеже 1920–1930-х гг. в раз-
личных формах, не всегда открыто, но
от этого не менее ожесточенно, кипела
в недрах советского общества. На сегод-
няшний день развитие исторического
знания позволяет отказаться от квали-
4 / 2009
Исторические науки
фикации ТКП как «нелепой чекистской
выдумки»[29, 194].
Таким образом, архивно-следствен-
ные материалы ОГПУ — НКВД по делам
20–30-х гг., в частности по делу Трудовой
крестьянской партии, являются важны-
ми историческими источниками и при
добросовестном беспристрастном их
анализе позволяют существенно изме-
нить исторические оценки и подходы
по целому ряду сюжетов социально-эко-
номической и общественно-политичес-
кой истории сталинской эпохи.
ЛИТЕРАТУРА
1. Такер Роберт. Сталин: история и лич-
ность. — М., 2006; Хаустов В.Н.; Самуэль-
сон Л. Сталин, НКВД и репрессии 1936–
1938 гг. — М., 2009; Кип Дж; Литвин А.Л.
Эпоха Иосифа Сталина в России: совре-
менная историография. — М., 2009; Мар-
тиросян А.Б. Сталин и репрессии 1920-х
— 1930-х гг.— М., 2008; Емельянов Ю.В.
10 мифов о Сталине. — М., 2009; Прудни-
кова Е.А; Колпакиди А.И. Двойной заго-
вор: тайны сталинских репрессий. — М.,
2009; Медведев Р.А.; Медведев Ж.А. Неиз-
вестный Сталин. — М., 2007; Леве Хайнц-
Дитрих. Сталин — М., 2009; Фицпатрик
Шейла. Повседневный сталинизм: соци-
альная история Советской России в 30-е
241
годы: город. — М., 2008; Жуков Ю.Н.
Иной Сталин: политические реформы в
СССР в 1933–1937 гг. — М., 2008 и др.
2. Цит. по ст.: Павлова И.В. Современные
западные историки о сталинской России
30-х гг. // Отечественная история. —
1998. — № 5.
3. Маннинг Р. Бельский район, 1937. — Смо-
ленск, 1998.
4. Павлова И.В. Указ. соч.
5. Павлова И.В. Понимание сталинской
эпохи и позиция историка // Вопросы
истории. — 2002. — № 10.
6. Поликарпов В.В. Вступ. статья к публика-
ции // Вопросы истории. — 1998. —
№ 11–12.
7. Ананьич Б.В., Панеях В.М. Академическое
дело как исторический источник // Ис-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
торические записки. Памяти академика
Ковальченко. — 1999. — Вып. 2.
8. Там же. С. 338.
9. Морозов К.Н. Судебный процесс социа-
листов-революционеров и тюремное
противостояние (1922–1926): этика и
тактика противоборства. — М., 2005.
10. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров.
— М., 1996.
11. Хрущев Н.С. Воспоминания: избранные
фрагменты // Никита Хрущев; сост.
А. Шевеленко. — М., 2007.
12. Ананьич Б.В., Панеях В.М. Указ соч.
13. КузнецовИ.Н. Засекреченные трагедии
советской истории. — Ростов н/Д, 2008.
14. Морозов К.Н. Указ соч.
15. Щагин Э.М. Альтернативы «революции
сверху» в советской деревне конца 20-х
годов: суждения и реальность // Власть
и общество России. ХХ век. — М. -Там-
бов. Он же. Противоборство власти и
оппозиции по вопросам социалистичес-
кой реконструкции деревни // Россий-
ское государство и общество. ХХ век. —
М., 1999. Он же. Политическая оппози-
ция в СССР при переходе к модерниза-
ции народного хозяйства в конце 1920-х
гг. // Историческая наука и образова-
ние на рубеже веков. — М., 2004 . Он же.
Власть и ее политические конкуренты в
СССР на рубеже 20–30-гг.: мифы и реаль-
ность // Cостояние и проблемы разви-
242 тия гуманитарной науки в Центральном
регионе России. Труды 3-й региональ-
ной научно-практической конферен-
ции. — Калуга, 2001. Шубин А.В. Вожди и
заговорщики. — М., 2004; Он же. Великая
депрессия и будущее России. — М., 2009;
Куренышев А.А. Трудовая крестьянская
партия в контексте политической и
идеологической борьбы в СССР в 1920-е
— 1930-е годы // Забелинские чтения.
— 2004. Исторический музей — энцикло-
педия отечественной истории и культу-
ры. — М., 2005.
16. Щагин Э.М. Уникальные документы нэ-
повского времени // Щагин Э.М. Очер-
Преподаватель XX
ВЕК
ки истории России, ее историографии
и источниковедения: (конец XIX — сере-
дина XX вв.). — М., 2008.
17. Цит. по кн.: Данилов В.П. Русская рево-
люция в судьбе А.В. Чаянова // Крес-
тьяноведение. Теория. История. Совре-
менность. — М., 1996.
18. Баберовски Йорг. Красный террор: исто-
рия сталинизма. — М., 2007; Рейфилд До-
нальд. Сталин и его подручные. — М.,
2008.
19. Кондратьев Н.Д. Особое мнение. Избран-
ные произведения в 2-х книгах. — М.,
1993. Кн. Чаянов В.А., Петриков А.В. А.В.
Чаянов в следствии ОГПУ по делу Тру-
довой Крестьянской партии (1930 —
1932 гг.) //Альманах «Сельский мир».
Март 1998. — М., 1998.
20. РЦХИДНИ. Ф.17. Оп. 71 Д. 30
21. РГАЭ. Ф.731. Оп.1. Д. 77
22. РГАЭ. Ф.731. Оп.1. Д. 77. В личном фон-
де А.В. Чаянова РГАЭ хранятся материа-
лы из ЦА ФСБ РФ, Д. Р-33480. гл. 2 — 5.
23. ЦА ФСБ РФ, Д. Р-33480, Л. 30, 34, 38, 47,
49, 50, 53, 57.
24. РГАЭ. Ф.769. Оп.1. Д. 24. Л.1.
25. РГАЭ. Ф.731. Оп.1. Д. 77. Л.2.
26. Осташко Т.Н. Отношения интеллиген-
ции и власти в ходе реализации аграр-
ной политики советского государства
(1920-е — начало 1930-х гг.) // Сибир-
ская провинция и центр: культурное вза-
имодействие в ХХ веке. — Новосибирск,
1997. Бакулин В.И. Нижегородская крае-
вая организация ТКП: история возник-
новения и гибели // Листая истории
страницы: Вятский край и вся Россия в
XX веке: сборник научных статей. — Ки-
ров, 2006.
27. Галас М.Л. Разгром аграрно — экономи-
ческой оппозиции в начале 1930-х годов:
дело ЦК Трудовой крестьянской пар-
тии: (по материалам следствия) // Оте-
чественная история. — 2002. — № 5.
28. Осташко Т.Н. Указ. соч.
29. Бажанов Б. Воспоминания бывшего сек-
ретаря Сталина. — Париж, 1980. ■
4 / 2009
 Исторические науки

К ВОПРОСУ О ВОЗНИКНОВЕНИИ КРИЗИСНЫХ

ТЕНДЕНЦИЙ В РАЗВИТИИ РОССИЙСКОГО
СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА В 1970-е — НАЧАЛЕ
1980-х гг. (НА МАТЕРИАЛАХ КУБАНИ)
И.А. Хронова

Аннотация. В статье рассмотрены основные черты эволюции аграрного секто-

ра экономики Краснодарского края в 1970-е — начале 1980-х годов, показаны изме-
нения в развитии хозяйственного механизма, укреплении материально-технической
базы, выявлены основные нерешенные проблемы модернизации.

Ключевые слова: аграрная политика, сельское хозяйство, российская деревня.

Summary. The article describes the main features of the evolution of the agricultural sector
of the Krasnodar Territory in the 1970’s — early 1980’s, shows the changes in the develop-
ment of the economic mechanism and strengthening material-technical base, identified the
major unsolved problems of modernization.

Keywords: farm policy, agriculture, Russia’s village.

О бщая оценка советской аграрной

политики 60–80-х гг. позволяет
исследователям утверждать, что уже в
начале 70-х гг. в полной мере закрепи-
лась весьма отчетливо проявившаяся
еще в предшествующие годы тенденция
отступления от решений мартовского
пленума 1965 г. в вопросах расширения
хозяйственной самостоятельности кол-
хозов и совхозов. Курс мартовского
пленума, направленный на совершенс-
твование экономических отношений в
сельском хозяйстве, развитие товарно-
денежных отношений во многом оказал-
ся свернутым. Явственно обозначился
курс на усиление административного
вмешательства в дела хозяйств, огра-
ничение их самостоятельности в реше-
нии перспективных и оперативных
вопросов. Попытка расширения само-
стоятельности колхозов и совхозов в
рамках сохранения директивного госу-
дарственного планирования не увенча-
лась успехом. Никакой хозяйственной 243
самостоятельности хозяйства так и не
получили. Реального механизма товар-
но-денежных отношений не сложилось.
Директива победила. Хозяйственная
реформа в сельском хозяйстве на рубе-
же 60–70-х гг. фактически закончилась.
Подобная направленность в разви-
тии хозяйственного механизма не мог-
ла не сказаться на реализации курса на
укрепление материально-технической
базы сельского хозяйства. В целом, за
годы девятой пятилетки материально-
техническая база сельского хозяйства
несколько окрепла. Однако этот рост
был весьма умеренным. Так, в 1971–
1975 гг. селу было поставлено 1667,4

4 / 2009 Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
тыс. тракторов, 448.7 тыс. зерноубо-
рочных комбайнов, 1101,8 тыс. грузо-
вых автомобилей и много другой сель-
скохозяйственной техники. Однако
парк тракторов за указанные годы уве-
личился всего на 357 тыс. шт., зерно-
уборочных комбайнов — на 57 тыс. шт.,
грузовых автомобилей — на 260 тыс.
шт. [1, 383–389]. Само по себе укрепле-
ние материально-технической базы
отвечало потребностям развития сель-
ского хозяйства страны и соответст-
вовало тенденциям развития сельского
хозяйства передовых стран. Однако
провозглашение данного курса приори-
тетным не было оправданным в услови-
ях, когда на деле не было обеспечено
функционирование рыночных механиз-
мов в аграрной экономике. Это означа-
ло, что развитие материально-техни-
ческой базы происходило на основе
прежнего административного хозяйс-
твенного механизма, неэффективность
которого в вопросах индустриализации
сельского хозяйства показала предшес-
твующая практика. В итоге, рост капв-
ложений без соответствующего меха-
низма их освоения обернулся на прак-
244 тике небывалым расточительством ма-
териальных и финансовых ресурсов.
Укрепление материально-техничес-
кой базы сельского хозяйства должно
было привести к увеличению темпов
роста сельскохозяйственного произ-
водства. На практике же этого не про-
изошло. Конечно, хотя и медленно, но
производство валовой продукции в
сельском хозяйстве росло. Однако и аб-
солютный, и относительный прирост
валовой продукции в 1971–1975 гг. был
ниже, чем в 1966–1970 гг. Следователь-
но, рост капиталовложений в сельское
хозяйство, укрепление его материаль-
но-технической базы сопровождалось
падением темпов развития сельского
Преподаватель XX
ВЕК
хозяйства. Это парадокс, но лишь кажу-
щийся. Причины снижения динамизма
в развитии сельского хозяйства стано-
вятся понятными, если учесть, что уже
с конца 60-х гг. началось отступление
от курса на расширение экономичес-
ких методов хозяйствования, самосто-
ятельности колхозов и совхозов. Паде-
ние темпов развития сельского хозяй-
ства с начала 70-х гг. стало, таким обра-
зом, результатом антирыночного, анти-
реформаторского дрейфа аграрной
политики.
Данная тенденция в полной мере
была закреплена на долгие годы. За пе-
риод 1970–1980 гг. в сельское хозяй-
ство страны были направлены значи-
тельные капиталовложения, что при-
вело к укреплению его материально-
технической базы, а именно: сущест-
венно улучшилась техническая осна-
щенность, качественно обновился
состав машинно-тракторного парка,
повысился уровень механизации работ
в растениеводстве и животноводстве.
Возросла производительность труда в
колхозах и совхозах. Ускоренное разви-
тие получили химизация и мелиорация
земель. Поставка сельскому хозяйству
минеральных удобрений за 15 лет воз-
росла в 3 раза, а площади орошаемых и
осушенных земель увеличилась в 1,7
раза [2, 6].
Все это привело к увеличению про-
изводства всех видов сельскохо-
зяйственной продукции. Однако огром-
ные капиталовложения в сельское хо-
зяйство использовались крайне неэф-
фективно, и поэтому рост продукции
не мог полностью обеспечить потреб-
ности населения в продовольствии.
Из пятилетки в пятилетку снижа-
лись темпы роста валовой продукции
сельского хозяйства во всех регионах
страны. Так, в Ростовской области в
4 / 2009

8-й пятилетке они составили 20%, в
9-й — более 15%, в 10-й — 5%. В целом
по области в 10-й пятилетке в сравне-
нии с предыдущей уменьшилось сред-
негодовое производство мяса, шерсти
и подсолнечника. Краснодарский край
также не выполнил государственные
планы на 10-ю пятилетку по сахарной
свекле, подсолнечнику, плодам ягод и
ряду других продуктов. В конце 70-х гг.
наметилось сокращение производства
валовой продукции сельского хозяй-
ства в стране в целом, что свидетельс-
твовало о наступлении кризиса сель-
скохозяйственного производства.
Это во многом было связано с уси-
лением неэквивалентного обмена меж-
ду промышленностью и сельским хо-
зяйством. Например, за предыдущие
15 лет цена 1 т. комбикормов повыси-
лась более чем на 63%. Цена единицы
мощности трактора с набором сельско-
хозяйственных машин возросла на
83%, единицы внесенных минераль-
ных удобрений — в 1,6 раза, стоимость
строительства одного скотоместа для
крупного рогатого скота — в 2,3 раза, а
для свиней — в 4,5 раза и т.п. [3, 28].
Неоправданно быстро росли тарифы
на производственные услуги, что при-
вело к изъятию из сельского хозяйства
значительной части чистого продукта.
Так, за указанный период общий объем
производственных услуг, оказанных
колхозам и совхозам предприятиями
Госкомсельхозтехники (без торговли),
увеличился в 4 раза, а масса прибыли,
полученная ими, — в 7,6 раза.
Резкое удорожание промышленной
продукции негативно отражалось на
экономическом и финансовом состоя-
нии колхозов и совхозов. Так, в хозяй-
ствах Краснодарского края из-за высо-
кой себестоимости производимой про-
дукции закупочные цены не возмещали
4 / 2009
Исторические науки
затраты на ее производство, поэтому
187 колхозов и совхозов края закончи-
ли хозяйственную деятельность 1981 г.
с убытком в сумме 131 млн руб. [5].
Одна из главных причин, тормозив-
ших развитие сельского хозяйства, на-
ряду с усилением неэквивалентного об-
мена, состояла в недостатке экономи-
ческих стимулов в хозяйственной де-
ятельности сельхозпредприятий. В ус-
ловиях, когда централизованно задава-
лись объемы и структура производства,
цены и каналы реализации продукции,
даже прибыль не являлась стимулом и
критерием эффективности работы хо-
зяйств. В такой ситуации основными
рычагами воздействия на руководите-
лей сельхозпредприятий оставались
партийная и хозяйственная дисципли-
на, раздача наград и наказаний.
Серьезные изъяны были и в пла-
нировании сельского хозяйства.
Очень часто не учитывалась реальная
ситуация, существовавшая в колхозах и
совхозах при составлении планов, что
заведомо обрекало хозяйства на их не-
выполнение. Так, например, в течение
70-х гг. в Выселковском районе Красно-
дарского края не выполнялись планы 245
по производству и продаже сельскохо-
зяйственной продукции. В этот период
в районе было образовано несколько
специализированных хозяйств, что по-
требовало корректировки посевных
площадей. В результате этого в ос-
тальных сельхозпредприятиях района
произошло перенасыщение зерновых
и технических культур, что привело к
нарушению их чередования в структу-
ре севооборота и тем самым резко сни-
зило урожайность сельхозкультур. С 8-й
по 10-ю пятилетки поголовье живот-
ных в районе увеличилось на 80%, а
площади под кормовыми культурами
уменьшились, что создавало серьезные
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
проблемы для развития этой отрасли
сельхозпроизводства [6]. Аналогичная
ситуация прослеживалась и в других
районах края, да и страны в целом. Это
позволяет автору сделать вывод, что
вся система планирования сельскохо-
зяйственного производства ос-
новывалась не на учете реального по-
ложения дел в сельском хозяйстве, а на
желании планирующих органов ста-
вить перед сельскими тружениками
явно невыполнимые задачи, исходя из
ложно понимаемых интересов обще-
ства и государства.
Одним из важных факторов, сдер-
живающих развитие аграрного сектора,
была структура управления сельским хо-
зяйством, сформировавшаяся в 70-е гг.
Главным органом, отвечающим за
состояние сельскохозяйственного про-
изводства в стране, было Министер-
ство сельского хозяйства. На краевом и
областном уровнях руководство данной
отраслью осуществляли производствен-
ные управления сельского хозяйства
крайисполкомов и облисполкомов и от-
раслевые тресты совхозов. По мере
развития научно-технического прогрес-
246 са, углубления специализации, концен-
трации сельскохозяйственного произ-
водства, межхозяйственного коопери-
рования и агропромышленной интег-
рации, наряду с территориальным, по-
лучает распространение и отраслевой
принцип управления. Были созданы
специализированные организации по
обслуживанию сельскохозяйственного
производства (Союзсельхозтехника,
Министерство мелиорации и водного
хозяйства СССР, Министерство сель-
ского строительства СССР и межкол-
хозные строительные организации,
Министерство машиностроения СССР
для животноводства и кормопроиз-
водства, Сельхозэнерго и др.).
Преподаватель XX
ВЕК
Главной задачей, которую были
призваны решать специализированные
организации в АПК, являлось обслу-
живание колхозов и совхозов, обеспе-
чение их необходимой техникой и ее
сервисное обслуживание. Так, Госком-
сельхозтехника, имеющая ремонтные
заводы, снабженческие и торговые ор-
ганизации, должна была обеспечивать
поставку сельхозмашин и их ремонт и
тем самым избавить колхозы и совхозы
от содержания своей ремонтной базы.
Однако на практике интересы парт-
неров часто не совпадали, что вызыва-
ло немало нареканий со стороны хо-
зяйств. Об этом свидетельствует анализ
материалов и документов, собранных в
областных и краевых архивах Север-
ного Кавказа. Так, в письме Абинского
райкома КПСС Краснодарского края в
крайком отмечалось, что интересы
этих ведомств во многом расходятся с
потребностями колхозов и совхозов.
Например, план «Сельхозтехники»
предусматривал провести как можно
больше капитальных ремонтов техни-
ки, больше продать запасных частей, а
хозяйства были заинтересованы в со-
кращении своих затрат. В результате
только в 1980 г., по годовым отчетам
колхозов района, затраты на ремонт и
обслуживание тракторного парка воз-
росли с 879,3 тыс. руб. по плану до
1187,1 тыс. руб., что сказалось на росте
себестоимости продукции.
Важным фактором, затруднявшим
работу «Сельхозтехники», была ее
оторванность от заводов-изготовите-
лей сельхозтехники. Предприятия,
производящие сельхозмашины, слабо
реагировали на запросы хозяйств по
устранению неисправностей техники,
находящейся на гарантийном ремонте,
и не несли никакой ответственности за
технику, снятую с гарантии. В результа-
4 / 2009

те «Сельхозтехника» крайне трудно ре-
шала вопросы по обеспечению хо-
зяйств остродефицитными запасными
частями. В то же время затраты по уст-
ранению неисправностей гарантий-
ной техники составляли 0,8–0,9% от ее
основной стоимости, насчитывавшей в
среднем по району более 30 тыс. руб.,
что также ложилось на бюджеты хо-
зяйств [7].
О низком уровне выполнения дого-
ворных обязательств свидетельствуют
письма руководителей хозяйств в пар-
тийные органы, в которых отмечалось,
что отношения колхозов и обслуживаю-
щих предприятий регулируются догово-
рами, не гарантирующими своевремен-
ность их выполнения. Поэтому каждый
из них превращается в просьбу, кото-
рую можно и не выполнить, и ответс-
твенности за невыполнение никто не не-
сет. Противоречивость планирования
также вела к тому, что технологические
процессы, ради которых создавались
обслуживающие сельскохозяйственные
предприятия, становились для руково-
дителей этих предприятий второсте-
пенными. Они набирали объемы работ
там, где их легче выполнить. Создавае-
мый дефицит транспорта, материалов,
запасных частей порождал уменьшение
объемов работ и другие нарушения. В то
же время руководители хозяйств 40–
50% своего рабочего времени теряли на
поиски машин, материалов и т.д. [8].
С созданием новых организаци-
онных форм хозяйствования возник
ряд сложностей в управлении сель-
ским хозяйством. Оно оказалось рас-
средоточенным по многочисленным
ведомствам, стало громоздким и много-
ступенчатым. В деятельности обслужи-
вающих организаций начали преобла-
дать узковедомственные интересы, от-
сутствовала необходимая материальная
4 / 2009
Исторические науки
заинтересованность и ответственность
за конечные результаты сельскохозяй-
ственного производства. Создание раз-
личных управленческих организаций,
расположенных в краевых, областных
и районных центрах, вызвало большой
отток высококвалифицированных кад-
ров из хозяйств, тем самым значитель-
но ослабив основное производственное
звено в сельском хозяйстве — колхозы и
совхозы.
О серьезных проблемах, существо-
вавших в системе управления сельским
хозяйством, свидетельствует анализ
писем, направленных местными пар-
тийными и хозяйственными органами
Краснодарского края в крайком КПСС.
В одном из них отмечается, что аппа-
рат краевого производственного управ-
ления сельского хозяйства чрезмерно
раздут. В район поступает большое ко-
личество текущих бумаг. Так, за 1980 г. и
8 месяцев 1981 г. районному управле-
нию сельского хозяйства поступило
1642 радиограммы, 3462 письма и рас-
поряжения вышестоящих органи-
заций, 122 жалобы и письма трудящих-
ся, итого — 5226 различных документов.
В штате управления сельского хозяй- 247
ства 19 специалистов занимаются отве-
тами на эти документы. Соответствен-
но, перекладывается эта работа и на
специалистов хозяйств [9].
Одной из важных причин кризис-
ного состояния сельского хозяйства
было неэффективное использование
земельных ресурсов. В 70-е гг. государ-
ство направило значительные средства
на развитие мелиорации. К примеру,
на Северном Кавказе был осуществлен
пуск второй очереди Большого Став-
ропольского канала, построен Нико-
лаевский гидроузел на реке Дон, завер-
шено строительство Краснодарского
водохранилища.
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
На Кубани большая часть орошае-
мых земель использовалась для произ-
водства риса, посевная площадь под
которым в 1982 г. составляла 182,8 тыс.
га. Вместе с тем орошаемый гектар да-
вал меньше продукции, чем можно
было получить. К началу 80-х гг. ни один
район не вышел на проектную урожай-
ность сельскохозяйственных культур на
орошении. В 1981 г. сбор зерна кукуру-
зы с гектара составил 36 ц — на 44 ц
меньше, чем заложено в проектах.
Только 123 ц с гектара, или в 2 раза
ниже проектной урожайности, было
получено овощей. С орошаемых земель
недобиралось большое количество
риса, картофеля, кормовых и других
культур. Главными причинами этого
были: неудовлетворительное состояние
оросительных систем, нарушение сево-
оборотов, отсутствие комплекса спе-
циализированных машин и механиз-
мов для орошаемого земледелия, недо-
статочные и несвоевременные постав-
ки средств химической защиты. К 1982
г. более 100 тыс. га действовавших ри-
совых систем в Краснодарском крае
требовали коренной реконструкции
248 [10].
Огромное Краснодарское водохра-
нилище, с площадью зеркала 440 км,
длиной 46 км и шириной 9,5 км, позво-
ляло значительно увеличить произ-
водство риса и других сельскохозяй-
ственных культур на Кубани. Однако в
ходе строительства забыли о не менее
важных целях водохранилища — пре-
дотвращение паводков (в зону затопле-
ния попадало 700 тыс. га), создание
гидроэлектростанции на плотине.
Во второй половине 70-х гг. в сель-
ском хозяйстве получили развитие
процессы межхозяйственной коопера-
ции и агропромышленной интеграции.
Этот курс был направлен на дальней-
Преподаватель XX
ВЕК
шее обобществление производства и
труда и слияние государственной и кол-
хозно-кооперативной собственности.
В мае 1976 г. ЦК КПСС принял поста-
новление «О дальнейшем развитии
специализации и концентрации сель-
скохозяйственного производства на
базе межхозяйственной кооперации и
агропромышленной интеграции».
В нем отмечалось, что эти процессы
открывают надежный путь рациональ-
ного использования земли, труда, тех-
ники, других факторов интенсифика-
ции, ускорения на этой основе роста
продукции и повышения эффективнос-
ти сельскохозяйственного производс-
тва. Ставилась задача более эффектив-
ного использования капитальных вло-
жений, всех материально-технических
ресурсов, выделяемых сельскому хо-
зяйству, недопущения каких-либо фак-
тов бесхозяйственности, значительного
усиления работы по их выявлению, ак-
тивному включению в производство
всех ресурсов.
Государство вложило огромные
средства в формирование произ-
водственных фондов этих предпри-
ятий. Из общего числа межхозяй-
ственных предприятий и организаций
в 1980 г. 18% были заняты произ-
водством сельскохозяйственной про-
дукции, 27% составляли межхозяй-
ственные строительные организации и
только 2,2% специализировались на
производстве продукции растениеводс-
тва [4, 87].
Однако в ходе специализации и ко-
операции в сельскохозяйственном про-
изводстве проявились и негативные
моменты. В ряде хозяйств были неоп-
равданно упразднены мелкие свино-
водческие и птицеводческие фермы,
что оказалось в корне ошибочным ре-
шением. И хотя на крупных комплек-
4 / 2009

сах привесы скота были выше, чем в
хозяйствах, однако главным недостат-
ком такой кооперации была экономи-
ческая невыгодность участия в ней
хозяйств-партнеров.
О неравноправном сотрудничес-
тве между межхозами и хозяйствами
сообщали в Краснодарский крайком
КПСС из Усть-Лабинского района. На
созданный в районе комплекс на 12
тыс. голов для получения говядины
хозяйства-пайщики поставляли телок
20-дневного возраста. Но такое сотруд-
ничество было для хозяйств невыгодно
из-за разных цен на молодняк КРС, в
результате чего хозяйства теряли 820–
900 тыс. руб. в год. О неэффективном
использовании животноводческих ком-
плексов свидетельствовал тот факт, что
из 72 комплексов и межхозяйственных
предприятий в Ростовской области на
проектную мощность вышли только
28%. Они обеспечивались кормами на
69–70% к полной потребности. А серь-
езные ошибки в проектировании стро-
ительства требовали коренной реконс-
трукции уже построенных зданий, что
еще больше увеличивало затраты.
Таким образом, в начале 80-х гг.
было ясно, что без заинтересованности
всех участников в развитии процессов
специализации и кооперации большо-
го эффекта достичь нельзя. Значитель-
ные государственные и колхозные
средства были потрачены неэффектив-
но и не дали серьезной прибавки про-
дукции сельского хозяйства, что, в ко-
нечном итоге, снижало фондоотдачу и
повышало себестоимость продукции.
В результате к началу 80-х гг. производ-
ство продукции животноводства в стра-
не было убыточным.
В целом, очевидно, что система уп-
равления сельскохозяйственным про-
4 / 2009
Исторические науки
изводством, сложившаяся в этот пери-
од, не могла сбалансировать интересы
отраслей, входящих в АПК, а приводи-
ла к тому, что отраслевые хозрасчетные
цели и интересы преобладали над об-
щими интересами и не способствовали
созданию условий для эффективной
работы непосредственных производи-
телей сельхозпродукции.
Следовательно, система управления
сельским хозяйством к началу 1980-х гг.
не была нацелена на эффективное фун-
кционирование АПК и на достижение
высоких конечных результатов. Бюрок-
ратические методы руководства, ме-
лочная опека колхозов и совхозов, жест-
кая регламентация хозяйственной де-
ятельности ограничивали самостоя-
тельность и инициативу сельских тру-
жеников, порождали иждивенческие
настроения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Народное хозяйство СССР в 1980 г. —
М., 1981.
2. Продовольственная программа СССР
на период до 1990 г. и меры по ее реа-
лизации: Материалы майского Плену-
ма ЦК КПСС 1982 г. — М., 1984. 249
3. Развитие аграрных отношений на сов-
ременном этапе. — М., 1983.
4. АПК — семидесятые годы // Экономи-
ка сельского хозяйства. — 1987. — № 9.
5. Советская Кубань. — 1982. — 17 июля.
6. ЦДНИКК. — Ф. 1774 А. — Оп. 24. —
Д. 449. — Л.Л. 35–37.
7. ЦДНИКК. — Ф. 1774 А. — Оп. 25. —
Д. 396. — Л.Л. 4–6.
8. ЦДНИКК. — Ф. 1774 А. — Оп. 25. —
Д. 396. — Л. 54.
9. ЦДНИКК. — Ф. 1774 А. — Оп. 25. —
Д. 396. — Л. 17.
10. ЦДНИКК. — Ф. 1774 А. — Оп. 26. —
Д. 394. — Л. 57.
11. ЦДНИКК. — Ф. 1774 А. — Оп. 25. —
■
Д. 397. — Л. 33.
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

МИРОВОЗЗРЕНИЕ, ЖИЗНЕННЫЙ МИР,

ПОВСЕДНЕВНОСТЬ
Г.Г. Кириленко

Аннотация. Понятие мировоззрения, по мнению автора, — последний бастион

классической рациональности. В противоположность мировоззренческому редук-
ционизму, рассматривающему духовную жизнь индивида как иерархически постро-
енную систему принципов, норм, правил, автор считает наиболее адекватным
инструментом исследования индивидуального сознания понятие жизненного мира.
Проблемы, связанные с введением понятия жизненного мира в философский обиход,
обусловлены смешением исследования «жизни извне» как выражением социокуль-
турного подхода и исследования «жизни изнутри» как феноменологии состояний
индивидуального сознания.

Ключевые слова: мировоззрение, жизненный мир, жизнь, мгновенная мифоло-

гия, повседневность.

Summаry. According to the author, the category of world outlook is the last bastion of the
classic rationality. In contrast with reduction outlook which considers the spiritual life of
an individual as a hierarchically built system of principles, norms and rules the author
regards the category of life world as the most adequate tool of the exploration of individual
consciousness. The problems related to the introduction of the category of life world into
philosophical use are due to confusion of the exploration of “life from outside” as formulation
of social and cultural approach and the exploration of “life from inside” as phenomenology
of the individual consciousness conditions.
250
Keywords: world outlook, life word, life, instantaneous mythology, everyday life.

М ировоззрение всегда было из-

любленным понятием, использу-
емым для характеристики различных
форм духовного освоения мира в оте-
чественной философской традиции.
Теоретическая позиция определяла
практику воспитания и образования:
«формирование мировоззрения» дол-
гие годы было основной задачей обра-
зовательных учреждений. Появление
многочисленных, близких по смыслу,
но не тождественных мировоззрению
понятий: «картина мира», «исследова-
тельская программа», «образ мира»,
«модель мира», «менталитет», «кон-
цепт», «самосознание», не только тре-
бует работы по уточнению смысловых
оттенков этих понятий, но и решения
более сложной задачи: выявления при-
чин такого «умножения сущностей».
Попытку представителей «филосо-
фии жизни» заменить понятие миро-
воззрения понятием жизненного чувс-
тва нельзя признать последовательной.
Хотя Дильтей и говорил о жизненных
корнях мировоззрения, все же человек

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК

живущий оказывался у него человеком
созерцающим, разгадывающим «загад-
ку жизни»; от эмоционально окрашен-
ного, интеллектуально невнятного жиз-
ненного настроения (пессимистичес-
кого или оптимистического) человек
поднимается к построению все более
стройной системы взглядов, которая
возникает в результате «закономерной
последовательной работы нашего со-
знания» [1, 221]. Между «жизненным
отношением» и последовательной ра-
ботой сознания — познавательным от-
ношением — нет принципиальной раз-
ницы. Содержание первичного жиз-
ненного импульса лишь развертывает-
ся в мировоззрении.
Современные исследователи стара-
ются уйти от рассмотрения мировоззре-
ния как чисто «головной» конструкции.
Рассматривается вертикальная структура
мировоззрения — по степени артикули-
рованности, по соотношению в нем ра-
ционального и эмоционального момен-
тов; горизонтальная — по характеру осно-
вополагающего принципа (натурализм,
антропологизм, космоцентризм и т.п.)
или по включенности в ту или иную фор-
му культуры (религиозное, художествен-
но-эстетическое, научное). В свою оче-
редь, мировоззрение рассматривается
как единство миропонимания, самосо-
знания и самоопределения человека в
мире. В обстоятельной статье «Мировоз-
зрение» И.И. Жбанковой в «Новейшем
философском словаре» утверждается:
«Для взрослого психически нормально-
го человека система мировоззрения вы-
ступает внутренним законом его жиз-
ни...» В процессе взросления индивида
происходит постепенная плавная рацио-
нализация его «навыков, сноровки, уме-
ний», которая завершается систематиза-
цией сложившихся ранее ориентаций
[2, 425].
4 / 2009
Философские науки
Исходя из рационалистической мо-
дели мировоззрения, пусть и «приправ-
ленной» историзмом, данные понятия
фиксируют различия в степени концен-
трированности на различных сторонах
отношения человека к миру (на субъек-
те, объекте или способах его деятель-
ности). Мировоззренческий редукцио-
низм есть важнейшая черта классичес-
кого типа рациональности. Многочис-
ленные классификации типов мировоз-
зрений молчаливо предполагают све-
дение эстетических, нравственных, ре-
лигиозных оценок, принципов, пред-
писаний к рациональному построению.
Другой особенностью оперирования
понятием мировоззрения является
признание принципиальной однород-
ности индивидуального мировоззрения
и мировоззрения как формы самосо-
знания культуры. Многочисленные ин-
дивидуальные вариации мировоззре-
ния предполагают все же возможность
выявления некоей общей системы
взглядов на мир и место в нем человека.
Здесь возможны два варианта соотно-
шения общего и частного в мировоз-
зрении: либо своего рода «дедуктивизм»
— допущение, что частные взгляды 251
лишь «проявление» общего; либо «ин-
дуктивизм» — предположение, что об-
щее мировоззрение вырабатывается
как результат обобщения и рационали-
зации многочисленных индивидуаль-
ных вариаций. Наконец, третьей осо-
бенностью мировоззренческого редук-
ционизма является представление о
выстроенности по иерархическому
принципу самого внутреннего мира ин-
дивида, где мировоззрению естествен-
ным образом отводится роль теорети-
ческой вершины. Наконец, понятие
мировоззрения как теоретического
ядра личности неизбежно реанимирует
принцип интроспекционизма. Интрос-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
пекционизм не есть просто возмож-
ность самонаблюдения. Интроспекцио-
низм предполагает непосредственное
раскрытие сущности наблюдаемого
объекта — «Я». Такое возможно только
при условии тождественности структур
наблюдаемого и наблюдателя: идея поз-
нает самое себя, мировоззрение обна-
руживает в человеке только мировоз-
зрение как набор общих принципов.
Есть ли альтернатива такому тотально-
му мировоззренческому теоретизму?
Обращение к исследованиям в об-
ласти культурной антропологии, психо-
логии, даже к образам индивидуального
сознания в современной интеллекту-
альной прозе позволяет увидеть доста-
точно серьезное расхождение между
представлениями о судьбе, времени,
смерти, творчестве, зафиксированны-
ми в философских представлениях, и
между оценками, образами, возникаю-
щими в индивидуальном сознании.
В сознании теоретика ценности вы-
страиваются в строгую иерархию, про-
тиворечие рассматривается как источ-
ник развития, линейное время — необ-
ходимое условие прогресса, способ-
252 ность к выбору, риск, самотрансценди-
рование, способность пренебречь сво-
им эмпирическим существованием есть
величайшее человеческое достоинство.
Для сознания эмпирического, сознания
«человека живущего» время превраща-
ется в кошмар, противоречие — свиде-
тельство человеческой ограниченнос-
ти и бессилия; ценности не ложатся по-
корно по полочкам, человек отнюдь не
стремится к самотрансцендированию,
а обеими руками держится за свое ма-
ленькое «Я». Отношение к миру «изнут-
ри», с позиций индивидуального созна-
ния и «извне», с позиций мировоззре-
ния как теоретической модели до конца
совместить невозможно. Косвенным
Преподаватель XX
ВЕК
образом эта разнонаправленность и
фиксируется в процессе множащихся
«мировоззренческих» понятий.
Попытка преодолеть рационалис-
тическую модель мировоззрения, в ко-
торой интроспекционизм парадоксаль-
ным образом пытается ужиться с при-
нципом историзма, требует более вни-
мательного отношения к понятию жиз-
ненного мира. Широко распространено
нестрогое, интуитивно ясное понима-
ние жизненного мира как определенно-
го типа мироощущения либо как непос-
редственного социального окружения.
Понятие жизненного мира часто ис-
пользуется для характеристики быта,
обычаев определенной эпохи (напри-
мер, «жизненный мир русского крес-
тьянина»). Иногда использование дан-
ного понятия связано с попыткой пред-
ставить отъединенность индивида от
его окружения («неповторимый жиз-
ненный мир»). Все чаще понятие мира,
жизненного мира используется для ха-
рактеристики творческого кредо ху-
дожника, проецируемого на событий-
ную ткань произведения (например,
«мир героев Достоевского»). Однако
исследователи, прекрасно понимая
трудности, с которыми сталкивается
каждый, рискнувший использовать дан-
ное понятие, все же не отказываются
от него. Очевидно, сама нестрогость,
полисемантичность этого понятия, на-
груженность обыденными смыслами
позволяют использовать его в качестве
инструмента для освоения некоей осо-
бой реальности. В многочисленных фе-
номенологических исследованиях жиз-
ненный мир чаще всего отождествляет-
ся с повседневностью как миром «естест-
венной установки» с ее направленнос-
тью на другое. Повседневность иногда
рассматривают как сферу циркулирова-
ния «неспециализированного» знания.
4 / 2009

Но «неспециализированное» в данном
случае скорее обозначает не некомпе-
тентность, приземленность, бытовизм,
но момент устойчивости, повторяемос-
ти в любой деятельности — и в деятель-
ности ученого, и человека искусства, и
политика.
Повседневность интенциональна,
она предполагает субъект-объектную
структурированность любого вида де-
ятельности Состояние повседневнос-
ти, как показывают феноменологичес-
кие исследования, предполагает уве-
ренность в схожести ожиданий, оценок
«других». «Надежность» повседневнос-
ти определяется уверенностями в су-
ществовании внешнего мира, в повто-
ряемости и обычности набора ситуа-
ций, с которыми сталкиваются люди, в
разделенности моих уверенностей с
другими.
Вместе с тем, повседневность при
всей своей рутинности, привычности,
повторяемости, очевидности не пред-
полагает «обязанностей» субъекта пе-
ред культурными ценностями, не пред-
полагает строгого структурирования
«Я». Поле повседневности не бесструк-
турно, но в то же время структурирова-
но чисто ситуативно. «Я» полно скры-
тых смыслов и до конца не раскрывае-
мо. Мир — это бесконечный мир воз-
можностей, там «все возможно».
Все эти особенности «состояния
повседневности» таковы, что не позво-
ляют говорить о каком-то целостном
«мировоззрении», хотя и предполага-
ют первичную расчлененность «Я» и
его окружения, очерчивают круг уве-
ренностей, стимулирующих и оправды-
вающих принимаемые человеком ре-
шения. Причем эти особенности впол-
не доступны самонаблюдению, вопло-
щены во множестве «афоризмов жи-
тейской мудрости».
4 / 2009
Философские науки
Можно предположить наличие в
человеческом сознании какой-то иной,
скрытой от рационализирующей инт-
роспекции структуры, инициирующей
этот набор уверенностей. Откуда появ-
ляется уверенность в существовании
«внешнего», на чем основывается убеж-
дение в собственной неповторимости
и одновременно — неразрывной связи с
окружающими нас людьми? Откуда бе-
рется наша вера в возможность взаимо-
понимания, в общность интересов; по-
чему человек удивительно «забывчив»,
ситуативен и часто не замечает види-
мых противоречий в собственном по-
ведении? Повседневное сознание «на-
ивно», категорично и вместе с тем гиб-
ко. Мировоззренческие конструкции
изгоняют противоречивость, незавер-
шенность, бессистемность повседнев-
ности, предлагая ту или иную закончен-
ную, логически непротиворечивую ин-
терпретацию; они превращают «прави-
ла» повседневности в непреложные за-
коны. Но установить однозначную
связь между незавершенными диспози-
циями повседневности и законченны-
ми мировоззренческими конструкция-
ми, дело безнадежное. Основатель так 253
называемой этнометодологии Г. Гар-
финкель писал, что человек не может
терпеть неупорядоченности, бессмыс-
ленности окружающего мира [3, 153].
Однако связь между содержанием этих
упорядочивающих мировоззренческих
структур и собственно структурой пов-
седневности в этой теории не просле-
живается. Феноменологическая теория
ограничивается констатацией «струк-
туры повседневности».
Путь психологизма — это путь поис-
ка для каждого отдельного случая, каж-
дой конкретной интерпретации неких
«личных» мотивов. Такую ситуацию
описал Леви-Строс в своем труде
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
«Структурная антропология» в главе
«Колдун и его магия» [4, 153]. Индейцы
племени зуньи при обнаружении хаоти-
зирующих их мир явлений, создают но-
вую объяснительную систему.
П. Рикер осмыслил проблему про-
тиворечивых диспозиций, содержа-
щихся в индивидуальном сознании, на
примере неудачи психоанализа. Факти-
чески Фрейд констатировал наличие
«смешанного» дискурса в индивидуаль-
ном сознании, где один уровень не сво-
дим к другому, («энергетический» дис-
курс, дискурс желания и дискурс смыс-
ловой), однако сам он рассматривал
эти разнородные образования как мо-
дификации одного и того же смысло-
вого содержания. Фрейду, считает Ри-
кер, так и не удалось осуществить пере-
ход от энергетического уровня «Оно» к
рациональному дискурсу, осуществляе-
мому «Я» и закрепленному в системе
ценностей сверх-Я. Сублимация лишь
говорит о переходе с одного уровня на
другой, но не позволяет раскрыть смыс-
ловое содержание этого перехода [5,
224]. С точки зрения Рикера, фрейдовс-
кая концепция показывает неизбежную
254 неудачу интроспекционизма как тоталь-
ной рационализации внутреннего
мира. «Раненое когито» обречено пос-
ле Фрейда осознавать свою беспомощ-
ность. Современный теоретический
разум неспособен к синтезу, окружен-
ный со всех сторон, смертельно ране-
ный Фрейдом и Марксом [6, 78]. Рацио-
нально-рефлексивное мышление лишь
осознает целостность «Я» как иллюзор-
ный объект и отсылает к миру за преде-
лами сознания как субстанциональной
основе своих представлений. Но дан-
ная схема «одномерна», она предпола-
гает строгую иерархичность представ-
лений и не допускает иных схем созна-
ния, утратившего свою автономность.
Преподаватель XX
ВЕК
Понятие жизненного мира в данном
случае теряет смысл, человеческий
опыт утрачивает свою непрерывность,
подвергаясь внешним деформациям.
Человек живет не в собственном
«мире»; в известной степени все пове-
дение человека, вся его душевная сфе-
ра, все интеллектуальные построения
— «симптом» иного. Человеческое со-
знание включено в бесконечный про-
цесс опосредования: ему обязательно
что-то предшествует, но и оно лишь ос-
нование для последующего.
Возможно ли представить иную, не
иерархизированную модель индивиду-
ального сознания, в то же время дале-
кую и от «монистического» упрощения?
До сих пор такого рода процедуры, как
проекция, смещение, сгущение пред-
ставлялись как увертки самосознания
перед силой собственных желаний, ко-
торые необходимо «изобличить». Но
что, если сама деятельность самосозна-
ющего субъекта предполагает некий
иной, недоступный рационализирую-
щей деятельности план «мгновенной
мифологии», не закрепленной в над-
личностной форме [7], не поддающей-
ся таким изобличениям? Такая модель
жизненного мира «недиалектична» в
смысле отсутствия в ней обязательных
понятийных посредников, упорядочи-
вающих и унифицирующих в некоем
«мировоззрении» достаточно разно-
родные образования. Повседневное со-
знание с его видимой субъект-объект-
ной структурированностью, стабиль-
ностью, «оглядкой на другого» невоз-
можно синтезировать с мгновенным
мифом с его хаотичностью, неинтенци-
ональностью, личностным характером
в рационально артикулированный ми-
ровоззренческий синтез. Повседнев-
ность — это «примирение» с собствен-
ной ограниченностью, это принятие
4 / 2009

данного. Мгновенный миф, напротив,
это решение жизненной задачи как реа-
лизация неограниченной воли к тож-
деству, это преодоление конечности.
Эти две формы самоудостоверения лич-
ности не переходят друг в друга, но со-
держат в себе возможность сосущество-
вания, которое, собственно, и можно
назвать жизненным миром личности.
Вместе с тем, недоговоренность пов-
седневности, «легковерность», тяготе-
ние к необычному, чудесному, готов-
ность поменять «правила» и есть пред-
посылка вхождения мгновенной мифо-
логии в нашу жизнь и одновременно —
укрывания ее от разума.
Одновременно повседневность,
понимаемая как момент устойчивости
любого вида человеческой деятельнос-
ти, задает и формы реализации мгно-
венной мифологии в мире, подчинен-
ном ритмам труда, познания, подвига и
молитвы, в мире культурных образцов.
Мгновенный миф «связан» повседнев-
ностью, жизненная задача изначально
модифицирована сообразно субъект-
объектной структуре человеческой де-
ятельности. «Материал», на котором
мгновенный миф решает жизненную
задачу, уже обработан культурой.
У мгновенной мифологии нет языка,
но культура предоставляет целый арсе-
нал образов, понятий, переживаний,
которыми по-своему распоряжается
повседневность. Повседневность, «за-
пасая» культурные образы, делает их
символической оболочкой мгновенной
мифологии. Симбиоз повседневности
и мгновенного мифа делает возможной
ситуацию, когда миф присваивает и
поглощает культуру.
С точки зрения предлагаемой кон-
цепции жизненного мира, мгновенный
миф, хотя и находится за пределами ин-
тенциональной структуры человечес-
4 / 2009
Философские науки
кой деятельности, все же по-своему син-
тезирует элементы мира, уже культурно
обработанного, стремится преодолеть
структуры, созданные миром интенци-
ональным, решает жизненную задачу,
модифицированную повседневностью.
Вне существующих культурных
форм мгновенный миф существовать
не может. Но эти культурные феноме-
ны обладают своей логикой, своим
осознанием. Их смысловая сила, прора-
ботанность такова, что первозданная
магия прикосновения-вхождения в
культурный мир камуфлируется, моди-
фицируется. Символическое отноше-
ние моей связи с определенным куль-
турным объектом может выражаться в
лучшем случае в отношении присвое-
ния-поглощения, в образе «моего». Од-
нако предмет культуры подчиняет себе
его потенциального владельца, и он мо-
жет стать простой иллюстрацией к по-
нятию, образу. «Мое», чувство собствен-
ности трансформируется в неопреде-
ленное ощущение близости. Логика
предметов культуры придает несвойс-
твенную жизненному миру цельность,
«обосновывает» его, опираясь на при-
нципы систематичности, общезначи- 255
мости, знаковой оформленности, а не
на символическую логику мифа.
Жизненный мир, таким образом, —
это и не рациональное мировоззрен-
ческое построение, и не мимолетность
некоего жизненного настроения, и не
повседневность с ее рутинностью, пов-
торяемостью, привычной согласован-
ностью действий. Это особая форма ре-
шения основной «жизненной задачи»,
которое осуществляется в конкретных
условиях «оповседневнивания» любого
вида человеческой деятельности и осу-
ществляется символическим способом.
Повседневность — это аспект ус-
тойчивости и одновременно готовнос-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
ти ко всему. Жизненное переживание —
это, напротив, неприятие того, что не-
возможно с точки зрения «жизни». Ра-
циональным способом соединить это
чувство своего рода онтологического
«смирения» и жизненной непокорнос-
ти в рационально-мировоззренческом
синтезе невозможно. Однако в синтезе
символическом, где беличье колесо
повседневности может знаменовать
вечность, собственная ограниченность
и самотождественность — цельность и
несокрушимость Я, бездеятельность и
бесплодные мечтания — неизбежность
достижения цели, конформизм — гиб-
кость творца — все возможно. Жизнен-
ный мир питается ситуациями, кото-
рые создает повседневность, но собс-
твенно символический механизм «раз-
решения» «неразрешимого» запускает-
ся с помощью технологий мгновенного
мифа.
Сразу оговоримся, что каждый жиз-
ненный мир — это полноценное духов-
ное образование, не окруженное зара-
нее некоей аурой отрицательности или
положительности, и не располагающее-
ся на невидимой шкале оценок. Рас-
256 сматривая жизненный мир как форму
модифицированного культурой — через
повседневность — решения основной
жизненной задачи — задачи ускольза-
ния от небытия, очевидно, можно вы-
делить как минимум три модификации
жизненного мира, представляющих со-
бой основные возможные вариации
преодоления дуализма «Я» – «не-Я», три
смысловые модели, с помощью кото-
рых человек пытается «заклясть
смерть» в условиях уже существующих
и обработанных культурой форм
деятельности.
В одном случае человек преодоле-
вает этот разрыв как бы «одним прыж-
ком», в одно мгновение восстанавливая
Преподаватель XX
ВЕК
постоянно нарушаемое тождество «Я»
и «не-Я». Средства этого преодоления
не замечаются, они не важны, они мо-
гут быть любыми. Мир рассыпан, разо-
бран на части, это совокупность отде-
льных мыслей, предметов, действий,
состояний — «вещей». «Не-Я» дано нам
с помощью процедуры «овещнения»,
реификации. Способ жизни в этом мире
непрерывного «дления» — безостано-
вочное поглощение «вещей» как отож-
дествление «Я» и «не-Я». В другом слу-
чае человек строит свой жизненный
мир в ситуации признания существо-
вания дистанции между «Я» сегодняш-
ним и будущим желаемым единством.
Образ будущей вечной гармонии при-
сутствует в несовершенном настоящем,
жизнь рассматривается как «вечная
отсрочка», настоящее как бы «растяги-
вается», включая в себя это ожидаемое
и уже «теоретически реализованное»
будущее. Поскольку это ожидаемое уже
как бы «есть», то его нужно только вос-
произвести, ему нужно подражать, его
можно купить, вымолить или обменять,
перенести в жизнь. Носителем такого
настроения может быть и верующий, и
политик, и художник. Для моделирова-
ния этого смыслообразования нужны
«мировоззрения», которые опосредуют
решение жизненной задачи, описывая
отсроченное настоящее. Воплощением
такого жизненного мира, «мира цели»
будет не целеустремленный, деятель-
ный человек, но, вопреки привычному
смыслу, сцепленному со словом «цель»,
скорее мечтатель Обломов, прожектер
Манилов, уже выстроивший в своем
сознании прекрасное далекое, которое
для него почти рядом. Напротив, чело-
век, посвятивший всю жизнь борьбе,
труду может быть носителем первого
мира, жизнь для него несовместима с
реализованной целью. Во втором мире
4 / 2009

формой ожидаемого мира тождества
«Я» и «не-Я» будет объективация, спо-
собом реализации отождествления —
подражание. Следует отметить, что ис-
пользование термина «объективация»
в данном случае не имеет того антро-
пологически-отрицательного оттенка,
который придавал ему Н. Бердяев (от-
чужденность объекта от субъекта, пог-
лощенность индивидуального безлич-
но-общим, господство внешней детер-
минации, подавление свободы, приспо-
собление к среднему человеку) [8, 63].
Наконец, жизненная задача решается
и в ситуации осознания предельной
удаленности конечного человеческого
существования от мира в его цельности
и непрерывности. Не процедура непос-
редственного отождествления и не путь
преодоления различий путем подража-
ния идеальной модели, а жизнь в усло-
виях разрыва, невозможности его пре-
одоления, утраты. На этом этапе роль
рефлексивного компонента жизненно-
го мира заключается не в конструиро-
вании «проекций» наших желаний, но в
осознании существования иного, невоз-
можности какого-либо рационального
способа его достижения и одновремен-
но — безостановочности попыток, что
ведет к актуализации внимания к мыс-
леобразам Бытия, ценности, Абсолю-
та. Не подражание и не поглощение, а
постоянная «игра в угадайку», провоци-
рование Абсолюта, состояние «может
быть», осознание невозможности же-
лаемого и героизм абсурда. Это может
быть мир религиозного человека, но и
абсолютного атеиста, святого и злодея.
Механизм символизации здесь — игра,
превращение, стороны символического
отношения открыто обратимы. Чело-
век вступает в отношения с миром в
его недостижимой целостности и одно-
временно индивидуализированности.
4 / 2009
Философские науки
Ницше представил этот мир в образе
сверхчеловеческого, мира открытого
отрицания конечного, рутинного, раб-
ски подражательного. Этот мир пред-
полагает ясное осознание трагической
противоречивости мира всеобщего,
репрезентированного культурными об-
разами, и уникальностью и свободой
«Я». Способ представленностиэтого
иного — персонификация.
Исследование духовной жизни ин-
дивида бесперспективно сводить к
простому дедуцированию из теорети-
чески оформленных мировоззренчес-
ких построений. Можно пойти по дру-
гому пути: рассматривать сознание как
некую площадку, поле «встречи» раз-
нородных конструкций, разных типов
активности, незавершенных диспози-
ций повседневности, «мировоззре-
ний», мифосимволических построе-
ний, особым образом взаимодействую-
щих в пространстве жизненного
мира.
ЛИТЕРАТУРА
1. Дильтей В. Типы мировоззрения и обна-
ружение их в метафизических системах
// Культурология. ХХ век. Антология. 257
— М., 1995.
2. Жбанкова И.И. Мировоззрение // Но-
вейший философский словарь. —
Минск, 1999.
3. Garfinkel H. Studies in ethnometology. —
Englewood Cliffs. Prentis-Hall. 1967.
4. Леви-Строс Л. Структурная антрополо-
гия. — М., 1983.
5. Рикер П. Конфликт интерпретаций. —
М.,1995.
6. Рикер П. Герменевтика и психоанализ.
Религия и вера. — М., 1996.
7. Кириленко Г.Г. Мгновенная мифология
как технология жизни // Вестник МГУ,
серия «Философия». — 2007. — № 2.
8. Бердяев Н. Опыт эсхатологической ме-
тафизики. — Париж: YMCA-PRESS,
1947.■
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

СВОБОДА ЛИЧНОСТИ И РАЦИОНАЛЬНОСТЬ

Н.В. Даниелян

Аннотация. В данной статье выявляется связь между свободой и рациональнос-

тью; на примере различных видов деятельности человека показывается, что раци-
ональная деятельность всегда несвободна и что свобода «идет впереди» рациональ-
ности, а рациональность постоянно «настигает» ее, превращая свободную де-
ятельность одного в рациональную деятельность для всех. Анализируется также
роль «открытой» рациональности в качестве посредника в достижении личнос-
тью свободы. Построенная теоретическая модель рассматривается на примере ин-
формационного общества.

Ключевые слова: личность, свобода, рациональная деятельность, «открытая»

рациональность, информационное общество, научно-технический прогресс.

Summary. The author considers the connection between freedom and rationality in this
article. It is proved that any rational activity is always not free on the example of different
types of human activity. It’s also shown that freedom always goes in advance the rationality
and the rationality constantly reaches it transforming individual free activity into universal
one. The article also develops the thesis that the “open” rationality plays an intermediary
part for reaching individual freedom. The constructed model is considered on the example
of informational community.

Keywords: personality, freedom, rational activity, “open” rationality, informational

community, scientific and technological progress.

258
Н и одна философская проблема,
наверное, не обладала столь
большим социальным и политичес-
ким звучанием в истории общества,
как проблема свободы. Особенно ост-
ро она ощущается в современную эпо-
ху, когда все возрастающая масса лю-
дей втянута в борьбу за ее практичес-
кое достижение.
«Свобода» — одна из основных
философских категорий, характе-
ризующих сущность человека и его
существование, состоящие в возмож-
ности личности мыслить и поступать
в соответствии со своими представ-
лениями и желаниями, а не вследс-
твие внутреннего или внешнего
принуждения.
Для личности обладание свободой
— это исторический, социальный и
нравственный императив, критерий
ее индивидуальности и уровня разви-
тия общества. Произвольное ограни-
чение свободы личности, жесткая рег-
ламентация ее сознания и поведения,
низведение человека до роли просто-
го «винтика» в социальных и техноло-
гических системах наносит ущерб как
личности, так и обществу. В конечном
счете, именно благодаря свободе лич-
ности общество приобретает способ-
ность не просто приспосабливаться к

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК

наличным естественным и социаль-
ным обстоятельствам окружающей
действительности, но и преобразовы-
вать их в соответствии со своими це-
лями. Конечно, нет и не может быть
какой-то абстрактной, тем более абсо-
лютной свободы человека ни от при-
роды, ни от общества, но вместе с тем
конкретным материальным носите-
лем свободы, ее субъектом всегда яв-
ляется личность, а соответственно и
те общности, в которые она включена
— нации, классы, государства.
Б. Спиноза сформулировал следу-
ющее определение свободы: «Свобод-
ной называется такая вещь, которая
существует по одной только необходи-
мости своей собственной природы и
определяется к действию только сама
собой. Необходимой же или, лучше
сказать, принужденной называется та-
кая, которая чем-либо иным определя-
ется к существованию и действию по
известному и определенному образу»
[1, 362]. Из этого общего представле-
ния о свободе можно получить опре-
деление свободной деятельности: де-
ятельность свободна, если она детер-
минирована только волей и желания-
ми действующего субъекта; и наобо-
рот, если деятельность не зависит от
воли и желания субъекта, она несво-
бодна. Свобода появляется вместе с
возможностью выбора, которая иног-
да отождествляется со свободой вооб-
ще. «Свобода личности — это созна-
тельная и ответственная деятель-
ность, основанная на познанной необ-
ходимости и желанном выборе» [2,
17]. Отсюда следует, что чем шире
возможности выбора, тем больше сво-
боды, «мера выбора — это мера свобо-
ды выбирающего» [3, 95].
Существуют три важнейших эле-
мента деятельности: ситуация (усло-
4 / 2009
Философские науки
вия), в которой человек действует,
цель и средства ее достижения. Если
все эти элементы детерминированы
природной необходимостью или со-
циальным принуждением, то деятель-
ность будет, безусловно, несвободной.
Возможность выбирать те или иные
средства, ставить разные цели, вы-
бирать условия деятельности делает
ее все более свободной. В сущности,
говоря о свободе, человек несвобод-
ный чаще всего имеет в виду именно
возможность выбора, и если у него
появляется такая возможность, он
считает себя свободным. Чем же так
ценна свобода, почему она так при-
влекательна? Дело в том, что деятель-
ность выполняет две основные фун-
кции: она преобразует окружающий
мир и служит удовлетворению чело-
веческих потребностей; вместе с тем
деятельность выражает особенности
действующего субъекта, раскрывает
его ценности и идеалы, его представ-
ления о мире, вкусы и склонности.
Вторая функция деятельности порой
оказывается гораздо более важной,
чем первая. Человек действует не
только потому, что ему нужно удовлет- 259
ворять свои потребности, но также
и потому, что только в действии он
может выразить, раскрыть особен-
ности своей личности, реализовать
себя как некую уникальную сущность
Вселенной. Стремление к свободе
— это и есть стремление к самовыра-
жению, к самореализации, ибо толь-
ко свободная деятельность позволяет
субъекту выразить свои сущностные
черты. Вынужденная, несвободная
активность никак не может служить
средством самовыражения личности.
Чем шире возможности выбора, тем
шире свобода самовыражения субъек-
та деятельности.
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
И все-таки как ни ценна свобода
выбора, ее приобретение — лишь пер-
вая ступень свободы. Такая свобода по
самой сути своей всегда ограничена:
ведь человек всегда выбирает из того,
что ему предлагают, и не может при
этом выйти за рамки существующего
набора возможностей. Вторая, высшая
ступень свободы — это свобода созида-
ния, возможность не только выбирать
из того, что предлагает нам общество
или природа, но и способность тво-
рить новые возможности. Если мак-
симальная свобода выбора состоит
в выборе не только средств, но и це-
лей и даже условий деятельности, то
свобода творчества означает возмож-
ность создавать новые средства, ста-
вить новые цели, творить небывалые
ранее условия в соответствии только
со своими собственными желаниями
и вкусами. Деятельность, свободная в
этом смысле, ограничена только осо-
бенностями действующего субъекта и
выполняет лишь одну функцию — слу-
жит средством его самовыражения.
Теперь следует показать связь меж-
ду свободой и рациональностью. Ра-
260 циональной является такая деятель-
ность, которая организована в соот-
ветствии с правилами, нормами, стан-
дартами рациональности. Стандарты
рациональности опираются на знание
вещей и явлений и аккумулируют в
себе опыт прошлой, успешной де-
ятельности. Между условиями, целя-
ми и средствами деятельности сущест-
вует определенная объективная взаи-
мосвязь: условия детерминируют
цели, которые, в свою очередь, опре-
деляют средства их достижения. Нор-
мы рациональности в обобщенном
виде отображают эту взаимосвязь, и
когда человек попадает в данные усло-
вия и хочет рационально достигнуть
Преподаватель XX
ВЕК
цели, то он вынужден действовать в
соответствии с нормами рациональ-
ности, то есть в соответствии с объек-
тивной связью вещей. Даже если име-
ется некоторый выбор в средствах и
действиях, логика и знание предпи-
шут ему наиболее рациональный путь
к цели. Рациональная деятельность
совершенно не зависит от воли и же-
лания действующего субъекта, она оп-
ределяется внешними по отношению
к субъекту нормами, за которыми
скрывается все та же природная необ-
ходимость. Поэтому рациональная де-
ятельность не предоставляет никаких
возможностей для самовыражения
субъекта: все рационально действую-
щие люди будут действовать одинако-
во, не внося в деятельность ничего
личного, своеобразного. Это означа-
ет, что рациональная деятельность
несвободна.
Человек в своей деятельности за-
ведомо ограничен существующими ес-
тественными и социальными условия-
ми, закономерными связями вещей и
явлений, ресурсами своих собствен-
ных физических и духовных сил, взаи-
моотношениями с другими людьми.
Но чем лучше человек познает при-
родные и социальные условия жизни,
тем эффективнее, то есть рациональ-
нее будет его деятельность. Здесь сле-
дует отметить, что отождествление
свободной деятельности с эффектив-
ной деятельностью, следующей зако-
ну и необходимости, возможно только
при условии, что человек представля-
ется как исключительно рациональ-
ное существо, которое в своих дейс-
твиях опирается лишь на разум и ни
на что более. Б. Спиноза полагал, на-
пример, что аффекты делают челове-
ка несвободным, и называл свобод-
ным лишь того, «кто руководствуется
4 / 2009

одним только разумом» [1, 576]. Если
задана цель и известен наиболее раци-
ональный путь ее достижения, то «ра-
зумный» человек, отбросив жалость,
сострадание и прочие «аффекты», с
беспощадной последовательностью
механизма пройдет этот путь.
Если бы человек был такой логи-
ческой машиной, то свобода была бы
действительно пропорциональна его
знаниям: чем больше человек знает,
чем лучше рассуждает, тем более ра-
циональной и успешной будет его де-
ятельность. Однако, как правило,
люди повинуются голосу страсти или
нравственного чувства гораздо чаще,
нежели голосу разума. Поэтому даже в
тех случаях, когда человеку известен
быстрый и эффективный путь дости-
жения цели, он далеко не всегда следу-
ет этим путем. И в этом — один из при-
знаков его свободы. Отождествление
свободы с познанием и следованием
необходимости приводит к отождест-
влению личности с логической маши-
ной и к фактическому отрицанию ее
свободы. Действительно, если обра-
тить внимание на примеры рацио-
нальной деятельности, встречаемые в
жизни, то можно легко заметить, что
чем более деятельность рациональна,
тем меньше в ней свободы. Образцом
рациональной организации труда мо-
жет служить заводской конвейер. Вре-
мя, за которое рабочий должен осу-
ществить предписанные операции, их
последовательность, его собственные
движения — все расписано наиболее
экономичным, эффективным, рацио-
нальным образом. Но если рациональ-
ная деятельность несвободна, то сво-
бодная деятельность всегда нерацио-
нальна. Действительно, при рацио-
нальной оценке деятельности она со-
относится с некоторыми стандартами
4 / 2009
Философские науки
и нормами рациональности. Когда де-
ятельность совершается в соответс-
твии со стандартами рациональности,
то поскольку она подчинена только
этим стандартам, она несвободна.
Если же деятельность свободна, то
это неизбежно выразится в наруше-
нии каких-то норм рациональности.
Следовательно, такая деятельность бу-
дет признана нерациональной.
Выше было показано, что рацио-
нальная деятельность может быть со-
вершенно несвободной. Лишь с появ-
лением возможности выбора появля-
ется свобода. Но может ли личност-
ный выбор быть свободным и одно-
временно рациональным? Очень важ-
но подчеркнуть, что этого не может
быть никогда. Во-первых, на выбор
обычно влияют не только соображе-
ния разума и логики, но и нравствен-
ные принципы, и обычные человечес-
кие сострадания, жалость, лень и тому
подобное. Подчиняясь чувству, а не
разуму, человек отходит от требова-
ний рациональности, то есть предпо-
читает действовать нерационально,
но зато более подходящим для себя
образом, реализуя тем самым свою 261
свободу. Во-вторых, даже если человек
свободно избирает рациональный
путь достижения цели, то с того мо-
мента, как выбор сделан, он уже не-
свободен. Таким образом, если выбор
свободен, то он нерационален; если
же он рационален, то он означает от-
каз от свободы.
И уж совсем очевидна несовмести-
мость рациональности и свободы в
случае творчества, то есть как раз в
том случае, когда свобода достигает
своей высшей ступени. Согласно оп-
ределению, свободна та деятельность,
которая совершается только благода-
ря воле и желанию субъекта, а не в
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
силу внешнего принуждения или пред-
писания. В свободной деятельности
всегда присутствует элемент новизны
— в постановке ли целей или в созда-
нии необычных средств. И поскольку
отклонение от норм рациональности
оценивается как нерациональность,
постольку свободная деятельность,
ставящая необычные цели или сози-
дающая новые средства, всегда будет
оцениваться как нерациональная. Ко-
нечно, отход от стандартов рацио-
нальности в большинстве случаев при-
водит к поражению, к тому, что цель
оказывается не достигнутой. Свобод-
ная деятельность часто оказывается
безуспешной. И это вполне понятно,
ведь нарушая нормы рациональности,
человек часто действует вопреки ис-
тине, логике и объективной необхо-
димости, сокрушающей его. Однако,
несмотря на связанный с ней риск,
именно свободная деятельность ока-
зывается необходимым условием су-
ществования личности и прогресса
общества.
В самом деле, следование стандар-
там рациональности есть следование
262 некоторым образцам, созданным дру-
гими людьми, прошедшим апробацию
и закрепившимся в обществе благода-
ря своей эффективности. Это — повто-
рение неоднократно пройденного
пути. Следование рекомендациям ра-
зума — это полное доверие к ранее по-
лученному знанию, это принятие про-
шлых представлений о мире. Однако,
заимствуя прошлые знания и повто-
ряя пройденные пути, субъект стано-
вится неотличим от массы тех, кто уже
прошел эти пути и использовал эти
знания. Таким образом, рациональная
деятельность безлична, и сотни, тыся-
чи, миллионы людей, действующих
рационально, неотличимы один от
Преподаватель XX
ВЕК
другого и ничего не вносят в деятель-
ность индивидуального. Но ведь лич-
ность не может существовать без само-
реализации, без самовыражения. Если
признать, что одно из высших, если
не высшее, предназначение человека
состоит в том, чтобы реализовать себя
в этом мире как личность, как единс-
твенную во Вселенной, неповторимую
сущность, то это можно сделать толь-
ко в свободной деятельности, то есть
в деятельности нерациональной. Сво-
бодная деятельность — способ сущест-
вования личности. Свободная деятель-
ность необходима не только для отде-
льной личности, но и для человечес-
кого общества в целом. Конечно, об-
щество всегда стремится рационали-
зировать жизнь своих членов, ввести
ее в рамки целесообразных и разум-
ных норм и стандартов. Обществен-
ное мнение и государство осуждают и
даже карают покушение на эти стан-
дарты. Поэтому люди, пытающиеся
действовать свободно и, следователь-
но, ставящие необычные цели или ис-
пользующие необычные средства для
их достижения, сталкиваются не толь-
ко с сокрушительной силой естествен-
ной необходимости, но и с силой со-
циального осуждения и принуждения.
Свобода всегда идет впереди раци-
ональности, но рациональность пос-
тоянно ее настигает, превращая сво-
бодную деятельность одного в рацио-
нальную деятельность для всех. Так
совершается прогресс. Ясно, что для
этого развития свободная деятель-
ность необходима: без нее общество
было бы вынуждено вращаться по за-
мкнутому кругу, повторяя и воспроиз-
водя прошлые достижения. Но и ра-
циональность кажется столь же необ-
ходимой, ибо служит опорой для сво-
бодной деятельности.
4 / 2009

Обращаясь к проблеме рацио-
нальности, следует заметить, что в
самом общем виде рациональность
понимается как постоянная апелля-
ция к доводам рассудка и разума и
максимальное исключение эмоций,
страстей, личных мнений при приня-
тии решений, касающихся судьбы
познавательных утверждений. Следу-
ет также принимать во внимание
многообразие форм рациональности.
«Исходным… может здесь стать раз-
личение закрытой и открытой рацио-
нальности» [4, 94]. В познавательной
деятельности закрытая рациональ-
ность проявляется в утверждении оп-
ределенной концептуальной пози-
ции, в ее разработке и распростране-
нии. На практике же она оказывается
связанной с целесообразностью прак-
тической деятельности, с ее направ-
ленностью на определенный зафик-
сированный конечный результат. От-
крытая рациональность предполага-
ет способность выхода за пределы
фиксированной готовой системы ис-
ходных познавательных координат,
за рамки жестких конструкций, огра-
ниченных заданными начальными
смыслами, предпосылками, концеп-
циями. Таким образом, открытая ра-
циональность отличается от закры-
той нацеленностью на развитие поз-
навательных возможностей человека,
расширение горизонтов познания им
реальности. Или по-другому — эти два
типа рациональности можно охарак-
теризовать как «рассудочную рацио-
нальность, жестко следующую нор-
мам, правилам, критериям, определе-
ниям, и разумную рациональность,
подвергающую критическому анализу
основания всех правил, критериев и
определений, с тем, чтобы …двигать-
ся дальше — создавать новые поня-
4 / 2009
Философские науки
тия, определения, нормы и крите-
рии» [5, 76].
Критерием формирования сво-
бодного человека, «контролирующего
и проблематизирующего свои пози-
ции по отношению к объемлющему
его миру, который всегда превышает
возможности “конечного” его освое-
ния» [6, 26], является ценностная ус-
тановка, лежащая в основе идеи от-
крытой рациональности, которая
предполагает перманентное развитие
познавательных возможностей чело-
века, горизонтов постижения им ре-
альности. Напряженность творческих
усилий сознания, направленного на
неограниченное постижение челове-
ком объемлющего его мира, связанно-
го «с максимальной открытостью пе-
ред этим миром в критической реф-
лексии по отношению к любым фик-
сированным “конечным” позициям
мировосприятия» [6, 23], и составля-
ет сущность данного подхода.
Критика здесь состоит в осозна-
нии границ достигнутого, свобода — в
их преодолении. Взаимодействие и
взаимопроникновение открытой ра-
циональности и свободы обнаружива- 263
ются в оплоте рационального — науке.
В своем историческом развитии она
проявляет себя как свободная деятель-
ность: постоянно преодолевая достиг-
нутый уровень познания, пересматри-
вает его критерии, нормы и методы.
Притязания рационального как разум-
ного на автономию изначально преоб-
ладали в науке. Можно даже сказать,
что нередко именно люди науки явля-
ли своим поведением образцы свобод-
ного человека. «Стремление к свободе
выражается в науке как любовь к исти-
не, а независимость разума зиждется
на вере в истину» [7, 325]. Истина и
свобода как две фундаментальные че-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
ловеческие ценности образуют, таким
образом, неразрывное единство: сво-
бода реализуется благодаря разуму, а
разум может продвигаться к истине,
только будучи свободным. Однако, как
отмечал К. Ясперс, «абсолютная исти-
на, а тем самым и полная свобода ни-
когда не достигается. Истина вместе
со свободой находится в пути»
[8, 161].
Следовательно, критическая пози-
ция является неотъемлемой характе-
ристикой и необходимым условием
как рационального подхода, так и сво-
боды. Свобода внешняя измеряется
не тем, что может сделать личность,
но тем, что могут сделать с этой лич-
ностью, то есть степенью зависимос-
ти человека от внешних обстоятельств
и подвластности им. Роль критики ог-
раничивается задачами достижения
негативной свободы как «свободы от
чего-либо», или внешней свободы. Че-
ловеческая же свобода предполагает
возможность и, что не менее важно,
способность рационального выбора.
Это прежде всего выбор между обра-
зом действий, обоснованных разумом,
264 ориентированным на истину, или же
эмоциональными пристрастиями, ин-
стинктами, предубеждениями. Откры-
тая рациональность играет роль пос-
редника в деле достижения свободы,
наполняющего волевые или иные
стремления светом истины.
Рациональность в форме крити-
ческого разума прежде всего обеспе-
чивает внешнюю негативную свободу.
Позитивный смысл свободе придает
соединение открытой рациональнос-
ти с нравственностью, то есть расши-
рение критико-рефлексивной деятель-
ности до включения в ее сферу нравс-
твенных целей и идеалов. Позитивная
свобода — это способность делать
Преподаватель XX
ВЕК
свой выбор в согласии с голосом разу-
ма и совести, то есть на основании ра-
ционального выбора и ответ-
ственности. Выбор является антипо-
дом необходимости как внешней
детерминации.
Обращаясь к проблемам современ-
ного человека, данную теоретическую
модель можно рассмотреть на приме-
ре становления информационного об-
щества. Происходящая в настоящее
время информационно-компьютерная
революция подготавливает базу для
глубоких социальных изменений. Они
охватывают все этажи общественной
целостности — социальное устрой-
ство, хозяйственную жизнь и труд, об-
ласти политики и образования. Су-
щественно меняется и духовно-куль-
турная сфера общества. Информаци-
онная технология становится мощ-
ным генератором и резким усилите-
лем культурных сдвигов и инноваций.
Она вызывает противоречие и неод-
нозначные процессы. Электронные
средства связи индивидуального поль-
зования, телевидение и особенно гло-
бальные компьютерные сети позволя-
ют получать необходимую информа-
цию практически из любого места
земного шара, что значительно рас-
ширяет свободу человека, его незави-
симость от местоположения и свободу
выбора самой информации. Два про-
тивоположных процесса в культуре:
массификация и демассификация, вза-
имопереплетаясь, вызывают немало
непредсказуемых коллизий и неожи-
данных возможностей. В целом они
выводят культуру на иной качествен-
ный уровень.
М. Бубер одним из первых подчер-
кнул факт фундаментальной укоренен-
ности отчуждения в жизни современ-
ной цивилизации: «Человек отныне
4 / 2009

не может совладать с миром, который
есть создание его рук. Этот мир силь-
нее своего творца, он обособился от
него и встал к нему в отношение эле-
ментарной независимости» [9, 193].
По мнению Бубера, такая отчужден-
ность проявляется в трех областях: в
области техники, хозяйственной де-
ятельности и политической практики.
«Отчуждение коснулось всех плодов
человеческого “Я”, начиная с позна-
ния (науки) и кончая верой (религи-
ей) и искусством» [10, 173].
Отчуждению способствует атоми-
зация личности, манипулируемость
поведением человека. Стремясь пре-
одолеть неуверенность, человек ста-
новится членом того или иного сооб-
щества, по возможности влиятельно-
го и сильного коллектива, корпора-
ции, партии, объединения, движения.
Это дает ему не только возможность
реализовать себя, но, что не менее
важно и значимо, раствориться в этом
сообществе, перестать мыслить инди-
видуально и начать мыслить и дейс-
твовать так, чтобы “понравиться” ты-
сячам и даже миллионам. Тем самым
человек массовизируется, перестает
быть индивидуальностью, отказывает-
ся от права мыслить самостоятельно.
В качестве выхода может быть
предложена концепция устойчивого
развития, совмещающая использова-
ние рационального подхода к экосис-
теме и свободную личность. В насто-
ящее время устойчивое развитие [11]
толкуется как безотлагательная необ-
ходимость защиты окружающей сре-
ды путем сокращения потребления в
мире, в особенности, невозобновля-
емых ресурсов. Культура, искусство,
религия как носители нравственного
императива должны занять приличес-
твующее им место в решении экологи-
4 / 2009
Философские науки
ческих вопросов человечества. Мало
добиться того, чтобы человек знал,
как правильно поступить в тех или
иных обстоятельствах, надо, чтобы
он не смог в силу воспитания, убеж-
дений поступить иначе. И если люди
хотят сохранить себя, свою природу,
свой род, все накопление культуры,
то есть собственно весь человеческий
мир, им не только необходимо знать
все современные научные теории, но
и научиться воспринимать те симво-
лы красоты, которые есть в окружаю-
щем нас мире или созданы человеком.
Только при таком синтезе у человечес-
тва есть шанс сохранить жизнь. Таким
образом, речь идет об определенной
выше открытой рациональности, ко-
торая является способом сохранения
свободы личности в данной ситуации.
В качестве вывода отметим, что в
условиях развертывающегося научно-
технического прогресса человечест-
во сталкивается с конкретно-истори-
ческим воплощением исторической
необходимости в виде реально су-
ществующих условий жизни, соци-
альных и экономических отношений,
наличных материально-технических 265
средств. Люди не вольны в выборе
объективных условий своей деятель-
ности; более того, сами эти условия
во многом определяют их круг инте-
ресов, стремлений, чаяний. Однако
личность, несомненно, обладает зна-
чительной свободой в определении
своей деятельности, поскольку в каж-
дый данный исторический момент су-
ществует не одна, а несколько вполне
реальных возможностей развития. Че-
ловек более или менее свободен в вы-
боре средств для достижения постав-
ленных перед собой целей. При этом
результаты научно-технического про-
гресса расширяют возможности чело-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
вечества, увеличивая количество пу-
тей для достижения конкретной цели.
Несомненно, научно-техническое раз-
витие как рациональная деятельность
внесло много позитивного в расшире-
ние свободы человека. Следует при-
знать, что в ходе научно-технического
прогресса появляется новая рацио-
нальность, которая «рождается из
объединения альтернативных форм
видения мира» [12, 180], то есть про-
исходит синергетическое объедине-
ние различных способов видения при
наличии свободы выбора личностью с
дальнейшим их «разворачиванием».
ЛИТЕРАТУРА
1. Спиноза Б. Избранные произведения. —
М.: Госполитиздат, 1957. — Т. 1.
2. Логанов И.И. Свобода личности. — М.:
Мысль, 1980.
3. Новиков К.А. Свобода воли и марксист-
ский детерминизм. — М.: Политиздат,
1981.
4. Швырев В.С. Рациональность как цен-
ность культуры // Вопросы филосо-
фии. — 1992. — № 6. — С. 91–105.
266
Преподаватель XX
ВЕК
5. Микешина Л.А. Философия науки:
Учебное пособие. — М.: Издательский
дом Международного университета в
Москве, 2006.
6. Швырев В.С. О понятиях «открытой» и
«закрытой» рациональности (рацио-
нальность в спектре ее возможностей)
// Рациональность на перепутье. В 2-
х книгах. — Кн. 1. — М.: РОССПЭН,
1999.
7. Черткова Е.Л. Свобода и рациональ-
ность // Рациональность на перепу-
тье. В 2-х книгах. — Кн. 1. — М.: РОС-
СПЭН, 1999. .
8. Ясперс К. Смысл и назначение исто-
рии. — М.: Политиздат, 1991.
9. Бубер М. Два образа веры. — М.: АСТ,
1999.
10. Делокаров К.Х. Философия и человек в
век глобальных проблем. — М.: Изд-во
РАГС, 1998.
11. см.: Урсул А.Д. Переход России к ус-
тойчивому развитию. — М.: Издатель-
ский дом «Ноосфера», 1998; Лось В.А.,
Урсул А.Д. Устойчивое развитие. — М.:
Агар, 2000.
12. Режабек Е.Я. В поисках рациональ-
ности. — М.: Академический проект,
2007.■
4 / 2009
 Философские науки

ПРОБЛЕМА ФЕНОМЕНОВ СОЗНАНИЯ

В ФИЛОСОФИИ Б. ЯКОВЕНКО
Е.А. Счастливцева

Аннотация. В статье раскрывается проблема феноменов сознания в философии Б.

Яковенко (1884–1949). По мнению автора, Б. Яковенко исходил из кантовского по-
нимания феноменов и находился под влиянием «традиционной» философии, соглас-
но которой предметы даны нам не как истина, а как «мнение» (ощущение и т. п.).
Такой взгляд на проблему познания способствовал развитию феноменологических
сюжетов, связанных с мотивацией и объективацией интенционального акта
материей.

Ключевые слова: Б. Яковенко, феноменология, представление, вещь, созерцание.

Summary. The article deals with the problem of phenomens of consciousness, as it has
been regarded by Russian philosopher B. Jakovenko (1884–1949). According to author, B.
Jakovenko proceeded from the cantian understanding of phenomen and was under the in-
fluence of «traditional» philosophy. According to «traditional» philosophy object is given to
us not as a truth, but as a “opinion” (“sensation” and etc.). B. Jakovenko discovered fine
lines of Husserl’s phenomenological motivation and objectivity of intentional acts by
substance.

Keywords: B. Jakovenko, phenomenology, imaging, object, contemplation.

Б. Яковенко одним из первых
написал о феноменологии Гус-
серля [1], тем не менее его идеи не
лишены некоторых черт традицион-
ной философии. Позже мы покажем,
в каком именно пункте относительно
феноменологии сомневался Б. Яко-
венко и какие последствия это име-
ло для интерпретации феноменоло-
гии в России. Но что мы понимаем
в данном случае под традиционной
философией?
Проблему «традиционной» и «но-
вой» философии очень ясно обозна-
чил Н.О. Лосский в работе «Типы
мировоззрений. Введение в мета-
физику» [2]. По мнению Лосского,
267
идущего вслед за Кантом, феномены
существуют лишь в опыте челове-
ка и составляют «кажущийся», или
«мнимый», мир, т. е. собственно мир
«представлений» человека. Подлин-
ное бытие вещи (истина) остается
ноуменом, т. е. «трансцендентным»
человеческому сознанию, и пото-
му оно абсолютно непознаваемо.
Свойства и строение этого бытия
могут быть только предметом веры,
а не знания. «Метафизика, согласно
определению Канта, есть учение о
трансцендентном сознанию бытии,
т.е. учение о вещах в себе, о подлин-
ном мире, о том, как он существует
независимо от сознания. Из приве-

4 / 2009 Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
денных положений его гносеологии
следует, что как наука метафизика
невозможна, но она возможна как
система убеждений, основанных на
вере» [2, 6]. Это «кажущееся» (или
«мнимое») бытие стало предметом
внимания в философии Б. Яковенко,
не давая ему научного размаха и воз-
можности преодоления традициона-
лизма на природу познания.
По мнению Н.О. Лосского, пре-
одолеть проблему «мнимого» бытия
сумел имманентизм, который пред-
ставляет собой новый взгляд на при-
роду вещи вообще и мира как цело-
го организма. Имманентизм Шуппе
позволяет «протяженное дерево»
наделить чертами телесности и оп-
ределять эту телесность в качестве
содержания восприятия, а не ощущения
телесности этого дерева. Традицион-
ная философия, то есть докантовс-
кая, считала, что мы воспринимаем
только наши ощущения предметов,
а потому эти ощущения и составля-
ют содержание нашего восприятия.
Шуппе полагал иначе: мы восприни-
маем сами вещи во всей телесности,
268 и эта телесность не есть наши ощу-
щения. Нам является сама вещь во
всей своей телесной значимости. И
это был совершенно новый подход
к познанию. Так, собственно, рож-
далась онтология. Мир дан мне не
как «представление», как нечто «ка-
жущееся», а как нечто реальное до
болезненной истинности, потому
что все имманентно всему, все со-
держит в себе все, бытие содержит в
себе сознание; сознанию же бытие в
силу этого дано непосредственно [3,
8]. Я сам могу познать подлинность
бытия. Но это уже другой вопрос.
Так, традиционная философия не
признает одни только ощущения,
Преподаватель XX
ВЕК
тогда как кантовская считает фено-
мены представлениями, а новая фи-
лософия — имманентизм — признает
реальность не только ощущений, но
главным образом предметов.
Б. Яковенко исходил из представ-
ленности феноменов нашему созна-
нию, в чем нам и видится его несо-
гласие с феноменологией Гуссерля.
Б. Яковенко тщательно анализирует
работу Гуссерля, использует неко-
торые работы других философов.
В целом, его анализ представляет
немалый историко-философский
интерес, не говоря уже о том, какое
значение она может иметь для иссле-
дования восприятия феноменологии
в России.
Б. Яковенко выделяет у Гуссерля
следующие моменты. Во-первых, не-
возможность признания логики час-
тью психологии. Такое признание
приводит к смешению двух совер-
шенно разных сфер познания. Логи-
ческое познание не подразумевает
никаких фактов, оно идеально, тео-
ретично, его природа априорна, не
индуктивна, оно совершается непос-
редственным усмотрением (напр.,
закон тождества) [1, 85]. Интуитив-
ный акт, как и мысленный, может
обладать также логическим обосно-
ванием. [1, 86]. Логическое позна-
ние не эмпирично, не индуктивно
и не ограниченно простой вероят-
ностью. Однако сами логические
законы «не через интуицию, а через
аподиктическую очевидность» по-
лучают обоснование и оправдание.
Это место в феноменологии весьма
трудно для понимания. С одной сто-
роны, Гуссерль опирается на интуи-
цию, а с другой стороны, — на апо-
диктическую очевидность, которая
есть атрибут всеобщих и необходи-
4 / 2009

мых связей. Вероятнее всего то, что
с интуитивными актами мы имеем
дело, когда говорим о субъективном
восприятии, которое еще не создает
никаких логических законов. В то
же время оно не индуктивно, и уж
во всяком случае, не индуктивно апо-
диктическое идеальное познание,
которое и приводит к логической
обоснованности. Как соотносится
субъективное восприятие с аподик-
тической идеальной очевидностью
— это дело корреляции. «Истина
относится к очевидности подобно
тому, как бытие индивидуального
относится к адекватному его вос-
приятию». «Истина есть идея, отде-
льный случай которой сказывается в
очевидном суждении, как актуальное
переживание» [1, 89].
Во-вторых, смешение логики и
психологии приводит к индуктивной
логике Милля. Однако недопустимо
считать, что логические законы есть
обобщения из опыта, как полагал
Милль, например, закон противо-
речия, который он считал «одним
из наиболее ранних и естественных
обобщений из опыта». В этом пункте
феноменология, как ее понял Яко-
венко, явно не согласуется с индук-
тивной логикой английского фило-
софа и ставит вопрос принципиаль-
но таким образом, что логические за-
коны не должны напрямую вытекать
из опыта. Если понимать логические
законы в том смысле, как их пони-
мали Милль и Зигварт, то получит-
ся чистый параллелизм суждений.
Например, Зигварт утверждал, что
априорность положений имеет лишь
тот смысл, что и в них мы сознаем
постоянную и обязательную функ-
цию нашего мышления, что всякая
логическая необходимость в конеч-
4 / 2009
Философские науки
ном счете подразумевает наличного
мыслящего субъекта; что, например,
закон противоречия может стать
психической силой; и что у существа,
одаренного идеальным умом, норма-
тивный принцип будет в то же время
и естественным законом. Другими
словами, то, что в действительности
выступает как идеальная логическая
связь, в человеке преобразуется в
некий закон психической жизни, по-
этому здесь речь идет именно о па-
раллелизме «логического» и «психи-
ческого». Гуссерль, таким образом,
«набрасывает» программу будущей
чистой логики [1, 93–95]. Здесь он
и разворачивает свою «науку наук».
Под наукой Гуссерль подразумевает
объективную или идеальную связь
истинных положений, являющихся
необходимым коррелятом связи са-
мих вещей. Таким образом, очевид-
но, что коррелятивность — это не па-
раллелизм «логического» и «психи-
ческого», а соотношение идеальных
связей с действительностью. Ясно,
что речь идет «о тех априорных ус-
ловиях познания, которые могут
быть рассматриваемы и исследуемы 269
независимо от всякого отношения
к мыслящему субъекту и идее субъ-
ективности вообще» [1, 96]. Такая
априорная наука, как чистая логика,
ставит себе три методологические
задачи. Во-первых, установить все те
«примитивные понятия», которые
обусловливают возможность объек-
тивной связи познания и слагаются
в идею теоретического единства, то
есть «все простейшие и первейшие
категории смысла». Логическое ис-
следование задается целью вскрыть
логическое происхождение этих
категорий как-то: понятия предме-
та, содержания, единства, множес-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
тва, числа, отношения, связи и т. п.
Во-вторых, установить те законы,
которые имеют свое основание в
указанных категориях. В-третьих, ус-
тановить априорные существенные
формы теорий, к которым ведут эти
законы. Яковенко делает вывод, что
цель построения возможной теории
является завершающей для чистой
логики и отчасти находит свое осу-
ществление в лице так называемой
«формальной математики» или «уче-
ния о множествах» (комплексах) [1,
100–101]. Таким образом, он пола-
гает, что чистая логика — это и есть
формальная логика. В то же время,
по мнению Яковенко, чистая логика
«не заключает в себе установления
идеальных условий опытной науки
вообще, то есть условий возможнос-
ти объективного единства индивиду-
альных истин». Можно сказать, что
Б. Яковенко считал, что нужно найти
особые условия опытного познания
вообще, поскольку, видимо, полагал,
что познание начинается с опыта, а
формальная логика не дает объясне-
ния априорным категориям с точки
270 зрения их опытного постижения.
Б. Яковенко полагает, что фено-
менология имеет дело с описанием
чистых логических переживаний,
которые как чистые переживания не
связаны психическим объяснением.
Она представляет собой описатель-
ную психологию, то есть «научное
старание передать данное так, как
оно дается, и затем только явствен-
нее отметить те различия, которые
в нем непосредственно содержатся».
Для того чтобы описать очевидную
данность, надо просто видеть то, что
перед тобой находится. Здесь Б. Яко-
венко начинает интерпретировать
проблему описания в феноменоло-
Преподаватель XX
ВЕК
гии по-своему. Он полагает, что ког-
да мы что-то видим, то мы при этом
себе это «что-то» мним. Мы мним,
когда высказываемся, и эти выска-
зывания образуют одно из частных
мнений. Более того, посредством фе-
номенологии чистая логика и теория
знания могут достигнуть «принци-
пиальной беспредпосылочности».
«Она <феномнеология> стремится
не объяснить познание, событие во
времени, в психологическом или
психофизическом смысле, а выявить
идею познания со стороны его конс-
титутивных элементов или законов;
не проследить реальные связи сосу-
ществования и последовательности,
а уразуметь идеальный смысл специфи-
ческих связей, в которых выражает-
ся объективность познания; она хо-
чет ясность и отчетливость чистым
формам и законам познания…» [1,
105–106]. Словом, она должна быть
критическим анализом понятий,
найденных описательным путем, и
тогда она будет беспредпосылочной.
В психической сфере, как пола-
гал Яковенко, нет никакого разли-
чия между явлением и бытием. Ста-
ло быть, прямым методом всякого
познания является созерцание сущ-
ности, диаметрально противополож-
ное восприятию, которое постигает
свой предмет как нечто существую-
щее. И вот «чистая феноменология,
как наука.., может быть только ис-
следованием сущности, а не иссле-
дованием существования; какое бы
ни было «самонаблюдение» и всякое
суждение, основывающееся на таком
«опыте», лежит за ее пределами».
Яковенко остается в рамках тра-
диционной философии, полагая, что
в субъективном восприятии мы име-
ем дело с «мнением», а не истиной,
4 / 2009

и в этом «мнении» и выражена «чис-
то логическая природа познания»,
согласно Гуссерлю. Яковенко счи-
тает, что смыслы, будучи взяты как
«общие предметы», не даны непос-
редственно в познавательных пере-
живаниях, а именно в тех, которые
являют собою «мнимое». Следова-
тельно, по мнению Яковенко, нужна
какая-то особая «мнящая интенция».
И осуществить ее в состоянии толь-
ко такой рефлективный акт, кото-
рый является нормальным состав-
ным элементом всякого логического
мышления, знаменует собою настоя-
щее отвлечение логически-идеально-
го от всего реально-существующего.
Яковенко, на наш взгляд, полагает,
что смысл должен познаваться логи-
ческим мышлением, а не интуицией.
Равным образом нельзя объяснить
образования общих понятий и — тем
более — самого общего, самих идей,
самих родов установлением общих
имен по законам ассоциаций, то
есть из опыта. Ибо ассоциативная
общность знака — это «общность
психологической функции», и она
не относится к интенциональному
содержанию самих логических пе-
реживаний [1, 111–112]. Таким об-
разом, Яковенко не отождествляет
психическое с логическим, полагая,
что в феноменологии последнее осу-
ществляется в созерцании.
Нужно раз и навсегда помнить,
переводит Гуссерля Яковенко, что
акт «мнения» общего (а равно и само
общее) принципиально отличен от
акта созерцания, на котором он,
тем не менее, держится. Созерцание
есть акт индивидуального «мнения»,
«мнящего» индивидуальные предме-
ты. И потому «созерцать — значит,
именно не мыслить». По отношению
4 / 2009
Философские науки
к мышлению, то есть «мнению» об-
щего, созерцание может играть лишь
роль чувственно осуществляющего
смысл акта, иллюстрации, наглядно-
го подтверждения, экземплифика-
ции. Мыслительный акт обладает по
отношению к созерцанию полней-
шей первичностью и самостоятель-
ностью, выявляя «общие предметы»,
только фактологически, но не логи-
чески (существенно) опирающиеся
на чувственно-созерцательный акт
[1, 118–119]. Таким образом, Яковен-
ко полагал, что смысл достигается
созерцанием общего.
Согласно Гуссерлю, характерной
чертой логического мышления яв-
ляется лишь такой акт абстракции,
или идеирующий акт, в котором «об-
щее» присутствует с очевидностью,
то есть не только «задумано», но и
исполнено [1, 120]. Перевод Яковен-
ко можно рассматривать как один из
вариантов восприятия феноменоло-
гии Гуссерля в России. Приведу ци-
тату: «В акте абстракции, который
для своего свершения не требует не-
пременно обозначения, данным для
нас является само общее: мы мыслим 271
его себе не чисто обозначительным
путем, как в случае простого уразуме-
ния смысла общих имен, а схватыва-
ем его, созерцательно овладеваем им. И
говорить здесь о созерцании или, точ-
нее о восприятии общего, поэтому поз-
волительно. Идеация есть, значит,
акт созерцательной мысли, акт под-
линного сущностного постижения.
И только в ней открывается позна-
нию чисто-логическое, как таковое,
в своих элементах-истинах и ими уп-
равляющих законах» [1, 120–121].
В теории познания существует
несколько ясно сформулированных
объяснений феномена сознания.
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
Во-первых, под сознанием час-
то разумеют феноменологическое
единство личных переживаний. То,
что составляет интенцию сознания,
при этом элиминируется. В состав
сознания входят лишь сами пережи-
вания, как таковые, например, толь-
ко сами восприятия дерева, а не то,
что «мнят», воспринимая дерево, и
не смысл утверждения: вот дерево
[1, 122].
Во-вторых, некоторые филосо-
фы, например, Наторп, толкуют со-
знание как «чистую апперцепцию»
или «чистое Я». Но при феномено-
логическом анализе «Я» сводится к
«комплексу реальных переживаний».
В психическом состоянии мы видим
эмпирически-феноменологическую
природу внешнего предмета, поэто-
му, с точки зрения феноменологии,
нужно такое «чистое» сознание,
чтобы оно, с одной стороны, было,
действительно, чистым, а с другой
стороны, чтобы оно «не парило бы
над множественностью пережива-
ний», а было бы связано с субъектом.
Это противоречие, по сути, Гуссерль
272 стремился элиминировать при помо-
щи своего метода.
В-третьих, психология Брентано
определяет сферу сознания как сфе-
ру интенциональных переживаний
как сферу психических актов. Ин-
тенциональные переживания состав-
ляют его ядро и внутреннюю харак-
теристику. Поэтому сознание есть
реальная совокупность актов, «и все
иные характеристики получают свое
значение в сознании только в связи
с этой интенциональной активнос-
тью» [1, 122–124].
Теперь выясним, как интенцио-
нальность сочетается с «мнимостью»
в субъективном переживании. Пред-
Преподаватель XX
ВЕК
ставим себе, что мы «переживаем»
какой-либо предмет. Это значит, что
предмет и наше переживание долж-
ны быть реальными, то есть пережи-
ваться «здесь и сейчас», а не где-то в
отдаленном будущем или прошлом.
В интенциональном переживании
«нечто может быть интенционально
«мнимо»; и это — идеальный его мо-
мент; оно не содержится реально в
переживании (а равно не может быть
реально и вне его)». Как «мнимое»
оно реально не существует, а только
«мнится». И, как полагает Яковенко,
в этом феноменологическая особен-
ность интенционального пережива-
ния, в котором обязательным момен-
том должен быть «мнимый» элемент.
В этом мы находим момент критики
феноменологии Б. Яковенко. Другой
момент критики связан с отношени-
ем интенции и самого воспринимае-
мого предмета, то есть процесса вос-
приятия и воспринимаемой вещи.
Яковенко считает, что когда мы на-
ходимся, «живем» в каком-либо акте,
то о сознании или «Я» как центре
всех актов, нет никакого права упо-
минать, так как наше сознание все-
цело перемещается в эту реальную
направленность на предмет, а «Я» не
присутствует непосредственно при
переживании, оно уже представляет
собой предмет. Поэтому, если рас-
сматривать сознание с этой стороны,
то «направленность», «интенция»,
«мнение» лишены всякого смысла.
«Мысль о деятельности должна быть
оставлена». «Не как психические де-
ятельности определяем мы акты, а
как интенциональные переживания»
[1, 126]. Так, кажется, Яковенко по-
нял Гуссерля.
Не все, входящее в психический
состав сознания, с точки зрения Яко-
4 / 2009

венко, отличается «активностью» и
«интенциональностью». Речь идет
об ощущениях. Интенция на пред-
мет, полагает Гуссерль, лишена вся-
кой «осмысленности», всякого «мне-
ния». В ней «ощущаемое» есть не что
иное, как само ощущение. Оно об-
наруживается всегда в самой тесной
связи с объективирующем его актом
восприятия, благодаря которому и
само превращается в акт. Поэтому,
как считает Яковенко, ощущению,
как и переживанию, все же всег-
да соответствует нечто ощущаемое
как «мнимое». Так, ощущение цвета
при восприятии и ощущении цвета
воспринимаемого предмета — фено-
менологически совершенно различ-
ные моменты. То же самое следует
сказать и о так называемых «чувс-
твительных ощущениях» (чувство
удовольствия, боли и пр.). Они тоже
лишены интенционального характе-
ра, чисто субъективны, но никогда
не существуют в сознании изолиро-
ванно, получая всегда объективное
истолкование от вырастающих на
них, как на психическом материале,
актов [1, 127].
Яковенко полагает, что так или
иначе интенциональное содержание
создает «мнимый» предмет. Интен-
ция, по его мнению, акт единично-
го восприятия, объективирующийся
материей, являет все же определен-
ного рода «представление». У Гус-
серля это «мнимое» в ходе объекти-
вирующего акта должно превратить-
ся в истинное положение. «Прямой
смысл всякого познавательного акта
лежит в акте «адэквации», познава-
тельного равенства, между тем, как
предмет мысленно представляется,
и тем, как он непосредственно (чувс-
твенно) дан». Акт адеквации может
4 / 2009
Философские науки
быть статическим и динамическим
(если он осуществляется постепен-
но). Адеквация имеет всевозможные
степени, начиная от полного созер-
цательного ощущения мысленной
интенции, когда предмет целиком
оказывается наличным в познании,
и кончая полным неосуществлением
адеквации, когда между мысленно
«мнимым» и созерцательно «дан-
ным» не оказывается ничего общего
и познание признается ложным тог-
да, то есть неосуществившимся [1,
132–133]. Если сознание достигает
адеквации, то мы имеем дело уже с
интуитивным содержанием, боль-
шим или меньшим выявлением са-
мого предмета. Данное чувственно
служит при этом не только опорой
мысленного акта, более или менее
совершенным ощущением мыслен-
но съинтенционированной предмет-
ности. Яковенко считает, что пред-
мет реален и чувственно осязаем, и
без этого нет познания. И не важно,
что предмет является нам через со-
знание, через мыслительный акт,
предмет только как мыслимый акт.
Отсюда ясно, что «каждый конкретно 273
полный объективирующий акт имеет
три составляющих момента: качест-
во, материю и представительствующее
содержание» [1, 134]. Таким образом,
Яковенко подходит к одному из ос-
новных моментов феноменологии.
Мы говорили о проблеме: как со-
единить субъективное восприятие
и объективное познание. Три ука-
занных момента в феноменологии
Гуссерля составляют в своей сово-
купности познавательную сущность
объективирующего акта: субъектив-
ное восприятие становится объек-
тивным познанием благодаря объ-
ективирующему акту, идущему от
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

предмета, предмет объективирует тегориального характера моменты.

субъективное восприятие.
Действительно, Яковенко ука-
зывает, что степень осуществления
мысленной интенции объективиру-
ющего акта зависит от качества ин-
туитивной «полноты» самой объек-
тивации, то есть от того, до какой
степени совершенна наличность
предмета в познающем его акте.
Этим устанавливается внутренний
смысл очевидности и истина. Здесь
мышление совпадает с созерцанием
(мыслимого с созерцательно-дан-
ным) и требует, по всей вероятнос-
ти, расширения понятия созерца-
ния. Так, например, понятие бытия
не может быть реально познано ак-
тами обыкновенного восприятия,
ибо бытие, как таковое, не есть что-
либо реальное. В равной мере — и со-
знание тождества. Между тем более
или менее адекватное познание та-
ких отвлеченных предметов не под-
лежит никакому сомнению. Общие,
категориального характера предме-
ты познаются категориальным иде-
альным, общеродовым созерцанием.
274 Это подтверждается самым простым
чувственным восприятием, в кото-
ром нетрудно обнаружить общие, ка-
К тому же подтверждением служит
отвлеченное познание хотя бы цело-
го ряда математических областей, не
имеющих даже и самого отдаленного
соприкосновения со сферой чувс-
твенного восприятия. Все предметы
чистой логики подлинно идеальны,
сверхчувственны; они суть «чисто-
логические предметы», категории
или формы, законы взаимоотноше-
ний между категориями и формами
и теории, вырастающие из них на
основании этих законов. Вполне по-
нятно, что чувственная абстракция
не в состоянии их познать. Для этого
необходима сверхчувственная, идеи-
рующая или категориальная абстрак-
ция. Она и есть сверхчувственное
идеальное созерцание, которое фун-
кционирует в теоретическом мышле-
нии [1, 136–138].
Таким образом, Б. Яковенко при-
ходит к следующим выводам. Во-
первых, он полагает, что понятие
логического совпадает с понятием
идеального, и в этом феноменология
Гуссерля напоминает спиритуализм,
который усматривает особую сферу
бытия — бытие идеальное, которое
не входит в сферу чувственности и

1
«Во-первых, феноменология не является чистым описанием, как того хочет Гуссерль. Чистое
описание вообще, nonsense, ибо всякий акт познания, по словам самого Гуссерля, имеет определен-
ную тенденцию (интенцию) и заключает в себе категориальные формы. Так что чисто описатель-
ный акт, если бы даже такой вообще был возможен, своим чисто-описательным характером реали-
зовал бы, собственно говоря, уже некоторую предвзятость тенденции и тем обнаруживал свою
неописательную в действительности природу. Чистое описание может быть рассматриваемо лишь
как один из видов теории, или как несовершенное состояние теории. Феноменология Гуссерля
стоит под целым рядом определенных категорий психического бытия, оперирует определенным
методом образования понятий и представляет собою примерную теоретическую науку. Кроме того,
она предполагает еще наличность психического бытия, как такового. Обосновать логику на такой
дисциплине, значит предпосылать ее весьма сложный аппарат теоретических положений. Во-вто-
рых, феноменологическое исследование Гуссерля имеет еще одну предпосылку внешнего характе-
ра: оно, таким образом, заранее направлено, чтобы послужить выявлению чисто логических значи-
мостей, чтобы уяснить идею познания со стороны его конститутивных элементов или законов.
Между тем это — та самая предвзятость, за которую Гуссерль вполне справедливо обвинил эмпири-
окритицизм» [1, 142].

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК

постигается теоретически (мыслен-
но). Во-вторых, конкретное описа-
ние не может быть «чистым». Фе-
номенология Гуссерля может быть
не чем иным как «чистой» психоло-
гией сознания. А может быть — это
возвращение к психологизму? В-тре-
тьих, обоснование чистой логики в
феноменологии не удовлетворяет
требованию ее непредвзятости и
беспредпосылочности. Достаточно
привести выдержку из текста1 [23].
С нашей точки зрения, Б. Яко-
венко оказывается в недоумении по
поводу того, как можно проводить
исследование психического путем
беспристрастного анализа его соста-
ва и прийти при этом к выявлению
чего-либо логического? Яковенко
говорит, что у Гуссерля отсутствует
какая-либо связь между логическим
и психическим. Здесь Яковенко за-
тронул очень важную проблему, ко-
торую в дальнейшем будет обсуждать
русская философия. Это проблема
корреляции, то есть особого рода от-
ношения между материей и сознани-
ем, т. е. «параллельная» связь, но без
признаков параллелизма. Яковенко,
как мы полагаем, видит проблему
сосуществования факта внешнего
предмета с внутренним переживани-
ем. По его мнению, они несопоста-
вимы, ведь предмет не только «мнит-
4 / 2009
Философские науки
ся», но и дан в сверхчувственном
созерцании. Однако, на наш взгляд,
он есть нечто большее, чем «голая»
форма, он есть некоторая «осущест-
вленность», некоторая «заполнен-
ность», то есть своеобразная идеаль-
ная «вещь». И чистая логика должна
иметь в виду идеально-материальную
сторону своего предмета, так же, как
и его узко-формальный аспект.
Таким образом, Б. Яковенко,
анализируя феноменологию Гуссер-
ля, находился под влиянием «тради-
ционной» философии, которая не
признавала внутренней связности
бытия и мышления. Тем не менее,
Б. Яковенко указал на существующую
в феноменологии Гуссерля проблему
мотивации в интенциональном акте,
которая остается актуальной для сов-
ременных исследований в области
философской феноменологии.
ЛИТЕРАТУРА
1. Яковенко Б.В. Философия Эдмунда Гус-
серля // Новые идеи в философии.
III. Теория познания. I. — СПб., 1913.
2. Лосский Н.О. Чувственная, интеллекту-
альная и мистическая интуиция. — М.,
1999.
275
3. Лосский Н.О. Имманентная философия
Шуппе // Новые идеи в филосо-
фии. III. Теория познания. I. — СПб.,
1913.■
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

ФИЛОСОФИЯ ДИАЛОГА И «ЭТИЧЕСКИЙ

РАЦИОНАЛИЗМ» Э. ЛЕВИНАСА
(ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ)
С.А. Степанищев

Аннотация. Статья посвящена концептуализации рациональности в филосо-

фии франко-еврейского философа Эмманюэля Левинаса. В его философии («этичес-
ком рационализме») рациональность рассматривается исключительно как вопло-
щенная, персонифицированная, человеческая рациональность. В таком контексте
рациональное рассматривается как конституированное этической ситуацией,
предшествующей любой онтологии.

Ключевые слова: этический рационализм, трансцендентальная феноменоло-

гия, фундаментальная онтология, философия диалога, закон, власть, этический
монотеизм.

Summary. The article devoted to conceptualization of rationality in philosophy of French-

Jewish philosopher Emmanuel Levinas. In his philosophy called “ethical rationalism” ra-
tionality considers only as incarnated, embodied and personified human rationality. In so
context rationality considers as constituted by ethical situation which is the precedent for
every kind of ontology.

Keywords: ethical rationalism, transcendental fenomenology, fundamental ontology,

philosophy of dialog, law, power, ethical monotheism.

276
Т ема рациональности — одна из
остро обсуждаемых ныне фило-
софских проблем. Наиболее глубо-
ко и основательно и в мировой, и в
отечественной философско-мето-
дологической литературе представ-
лена «траектория» ее развития в
контексте философии науки: от по-
зитивизма, через неопозитивизм к
постпозитивизму (от Конта, Милля,
Спенсера через «критический раци-
онализм» Поппера к Куну, Лакатосу,
Фейерабенду и др.). Вместе с тем ста-
новится очевидной ограниченность
обсуждения проблемы рациональ-
ности только в рамках одной истори-
ческой «траектории», ведь сегодня
не только внутри философии науки,
но и в более широком философском
контексте (философской антропо-
логии, философии культуры и ре-
лигии, социальной эпистемологии,
философии гуманитарного знания
и др.) ставится вопрос о социаль-
ных и культурных аспектах рацио-
нальности. Эти — «пограничные» по
своей сути — области методологии
нуждаются сегодня и в методологи-
ческом, и в историко-философском
рассмотрении.
Одна из таких «пограничных»
областей — «философия диалога»

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК

(М. Бубер, Ф. Розенцвейг, Ф. Эбнер,
Э. Розеншток-Хюсси), которая озна-
меновала в контексте европейской
философии «этический» поворот в
мышлении. Мышление рассматрива-
ется философами-диалогистами как
«воплощенное», человеческое, как
сознание человека, находящегося
(принципиально, всегда, всю жизнь)
в этической ситуации — ситуации
встречи лицом к лицу с другими
людьми. Встреча двух людей для фи-
лософов-диалогистов — онтологичес-
кий минимум, но она может не со-
стояться, если будут нарушены необ-
ходимые для ее существования эти-
ческие ограничения. Этика ставится
философами-диалогистами на пер-
вое место в ряду философских дис-
циплин, поскольку они полагают,
что философия в первую очередь
должна задаваться вопросом не о бы-
тии как таковом или слушать его
«зов», но взывать человека к соци-
альной справедливости. Философы
диалога пытаются произвести корен-
ную переориентацию философского
интереса с бытия как предельно об-
щего основания чего бы то ни было,
просвечивающего сквозь многооб-
разную игру феноменов, на другого,
находящегося рядом человека, жизнь
которого не может быть для меня
безразличной. Недоверие филосо-
фов-диалогистов к абстрактным мыс-
лительным конструкциям, не имею-
щим отношения к конкретному, жи-
вому человеку, во многом предвосхи-
тили постструктуралистскую концеп-
туализацию западной культуры.
Философия диалога немыслима
вне контекста европейской филосо-
фии, является ее законным продол-
жением и проблематизацией. Вместе
с тем «до конца» понять философию
4 / 2009
Философские науки
диалога можно только в контексте
экзистенциального опыта, носителя-
ми которого оказались философы-
диалогисты. В радикальной форме
опыт «бытия другим» многими фило-
софами-диалогистами был пережит
как опыт Холокоста, Катастрофы ев-
ропейского еврейства. Философская
рефлексия, выросшая на основе по-
добного опыта, обусловила появле-
ние оригинальных идей и концеп-
ций, имеющих серьезное значение
для последующего развития европей-
ской философской мысли.
Сам лексикон философии диалога
может внушить недоверие человеку,
привыкшему к классическому языку
европейской светской философии.
Дело в том, что многие свои идеи
философы-диалогисты черпают, по
их собственным неоднократным при-
знаниям, в еврейской религиозной
традиции (понимаемой, впрочем, в
духе кантианской религии в пределах
только разума и когеновского «эти-
ческого монотеизма» — «религии ра-
зума из источников иудаизма»). В кон-
цептуальном словаре философов-диа-
логистов такие концепты, как «Бог», 277
«Откровение», «Другой», «Ты»,
«Спасение», «святость», «заповедь»,
«Высь», «Оно», фактически, «деми-
фологизируются», приобретают фи-
лософские смыслы при погружении в
экзистенциалистскую проблематику.
Еврейская религия рассматривается
в диалогической философии не как
догма или истина в последней инс-
танции, а как традиция, сама явив-
шаяся результатом осмысления слож-
ной экзистенциальной ситуации (раз-
рушение второго Храма, отсутствие
собственного государства, диаспора),
ситуации, в которой может родиться
«религия разума».
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
В рамках философии диалога осо-
бый интерес представляет философ-
ская концепция «этического рацио-
нализма» Левинаса, находящаяся на
пересечении трансцендентальной
феноменологии Гуссерля и фунда-
ментальной онтологии Хайдеггера.
Левинас обращается к Гуссерлю и
Хайдеггеру для того, чтобы выявить
историко-философские истоки и
прояснить свой собственный разво-
рот к этической проблематике раци-
ональности (способы ее актуализа-
ции, пути рецепции и методологи-
ческий потенциал).
Для «этического рационализма»
Левинаса общее, универсальное яв-
ляется следствием частного, абсо-
лютно уникального, которым явля-
ется другой человек. Левинас пыта-
ется переинтерпретировать сам ге-
незис рационального, выстроить
обоснование разума, которое полага-
ло бы последний как нечто, с одной
стороны, являющееся следствием
«этической трансценденции», т.е.
встречи с другим человеком, с дру-
гой — служило бы этой встрече и де-
278 лало ее возможной.
Он пишет, что его философия
«выступает в защиту субъективности,
но она рассматривает субъективность
не в плане ее сугубо эгоистического
протеста против тотальности и не в
ее тревоге перед лицом смерти, а как
коренящуюся в идее бесконечного»
[3, 70]. В некотором смысле, этичес-
кий рационализм зиждется на антро-
пологизации размышлений Декарта
об идее Бесконечного. Откуда-то во
мне, конечном, ограниченном сущес-
тве берется идея бесконечности.
Идея бесконечного изначально пара-
доксальна, она неадекватна, это мно-
го раз подчеркивает Левинас. Ideatum
Преподаватель XX
ВЕК
тут бесконечно превосходит Idea.
«В идее же бесконечности мыслится
то, что неизменно остается внешним
по отношению к мышлению» [3, 69].
Согласно Декарту, такая идея не мог-
ла быть порождена человеческим ко-
нечным мышлением. Да, говорит Де-
карт, идея бесконечного — это моя
идея, но она вложена в меня самим
бесконечным (благим Богом). Леви-
нас говорит, что бесконечное Дека-
рта — это Другой, не только Бог, но и
человек. Идея бесконечного — врож-
денная, т.е. предшествующая осоз-
нанному выбору со стороны свобод-
ного субъекта, тут для Левинаса она
совпадает с заповедью. Но само по-
нимание бесконечного как радикаль-
но мне предшествующего, говорит
Левинас, осуществляется свободным
существом, сталкивающимся с Беско-
нечным, т.е. с радикально иным, дру-
гим человеком. Другой, говорит Ле-
винас, загадочным образом приходит
из прошлого, никогда не бывшего
моим прошлым (т.к. мое прошлое —
это представление, пребывающее в
настоящем).
Левинас считает последними,
принципиальными основаниями че-
ловеческого бытия основания эти-
ческие. Для него сама человеческая
свобода предопределена необходи-
мыми нравственными основаниями.
Нечто вменено человеку до свободы
и права. Левинас полемизируют с
новоевропейским пониманием чело-
века как могущего, имеющего право,
самодержца внутри своей собствен-
ной жизни. С одной стороны, досто-
инство человека и вообще возмож-
ность быть человеком определяется
принципиальной, спонтанной сво-
бодой. С другой, этой свободе нечто
необходимо предшествует.
4 / 2009

Это предшествующее свободе не-
что Левинас называет заповедью, или
этикой (говорящей о Другом), непре-
одолимо предшествующей любой он-
тологии (говорящей о Едином). Ле-
винас пишет: «Раскрытию бытия во-
обще — в качестве основы познания и
смысла существования — предшеству-
ет отношение с выражающим себя су-
щим: плану онтологии предшествует
этический план» [3, 205].
Разум, по определению свобод-
ный, говорит Левинас, имеет дело с
универсальным. Но что такое уни-
версальное? Первое универсальное,
предшествующее универсальному
науки, это, в понимании Левинаса,
моральный закон, этическая запо-
ведь, запрещающая убивать и призы-
вающая к справедливости. Человек в
философии Левинаса возможен
только как предстоящий, или нахо-
дящийся во «встрече» с другим чело-
веком. Общее, универсальное, со-
гласно Левинасу, появляется тогда,
когда человек находится в несколь-
ких встречах одновременно, с не-
сколькими ближними.
Другой для Левинаса — это, в пер-
вую очередь, другой в третьем лице,
Он или Она, тот другой, который не
имеет никакого отношения ко мне и
к моей жизни, кто проходит мимо на
улице, сидит за соседним столиком,
любой другой, не обязательно явля-
ющийся представителем той же со-
циальной страты, расы, половой
ориентации, любой ближний, по от-
ношению к которому может быть ис-
полнена этическая заповедь, тот, за
кого я уже ответственен, даже ниче-
го не зная о его существовании. Ле-
винас говорил, что ближний — тот,
кто приблизился, а не тот, кого я
приблизил к себе.
4 / 2009
Философские науки
Он понимает под этикой отно-
шение с Другим (человеком и Бо-
гом), радикально подчиняющее себе
отношение с Тем Же Самым, или с
Единым, или онтологию. Иначе, со-
гласно Левинасу, и быть не может.
Ни в коем случае, считает он, не-
льзя подчинять отношение с сущим
отношению с бытием этого сущего.
Онтология должна быть подчинена
этике, потому что иначе мы будем
иметь ситуацию бесчеловечную, оп-
ределяемую силой или властью, под-
чиняющей, в конце концов, самого
сильного или властвующего, ситуа-
цию, в которой безличный факт су-
ществования владеет существующим.
«Находясь во власти, существование
владеет» [2, 27], — пишет он. Не эти-
ка является забвением бытия, наобо-
рот, онтология является преступным
забвением Другого. Комментирую-
щий Левинаса Деррида пишет, что
«мысль о бытии сущего обладает
не только логической бедностью
трюизма, но и ускользает от своего
убожества только для инспекции и
убийства Другого. Эта преступная
самоочевидность бросает этику под 279
сапог онтологии» [1, 699]. Только
подчинив онтологию, или отноше-
ние с бытием, этике, отношению с
Другим, т.е. подчинив себя Друго-
му, начав любить ближнего, можно
воистину стать человеком, свобод-
ным и ответственным за собствен-
ные поступки существом, т.е. осво-
бодиться от принуждающей власти
существования.
Для Левинаса началом субъектив-
ности является встреча с Ликом Дру-
гого, приостанавливающая «наивное
право моей власти, победительную
спонтанность живого, ”наступатель-
ную силу”» [3, 301]. Парадокс этой
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
встречи состоит в том, что Я, созна-
ющее себя, сознает себя как бы уже
пропустившим эту встречу, как бы за-
бывшим ее обстоятельства. Будто бы
Я всегда опаздывает, просыпается
всегда уже после встречи. Осознаю-
щее себя или, что в общем-то для Ле-
винаса то же самое, предстоящее
Другому, Я не выбирает, подчинять-
ся или не подчиняться моральному
требованию, у него нет времени на
выбор между «да» и «нет». Когда я
вижу беззащитные глаза другого че-
ловека, я принимаю заповедь «Не
убий!», беззащитные глаза Другого,
говорит Левинас, это абсолютное со-
противление, требование и приказ,
которому я просто не могу не подчи-
ниться. С точки зрения Левинаса,
анализируя самого себя, Я находит
себя уже принявшим заповедь, т.е.
не способным ее не исполнять, оста-
ваясь человеком.
Но Других много. И я, конкрет-
ный человек, для того, чтобы ощу-
щать себя в полном смысле челове-
ком, должен, согласно Левинасу, не-
сти ответственность за всех других.
280 Он часто вспоминает слова Достоев-
ского о том, что мы все ответствен-
Преподаватель XX
ВЕК
ны за всех, и я — больше других. Мно-
жественность встреч с другими и
этическая необходимость предпола-
гают всеобщее, на основании кото-
рого можно сравнивать этичность
поступков других (ведь один другой
может причинить зло другому друго-
му), делать выбор. Таким образом,
рациональность, конституирующая
человеческий мир, предстает у Леви-
наса как предопределенная и укоре-
ненная в этической ситуации встре-
чи с другими людьми. Другой рацио-
нальности, рациональности без че-
ловека, согласно Левинасу, вообще
не существует.
ЛИТЕРАТУРА
1. Деррида Ж. Насилие и метафизика
// Левинас Э. Избранное: Трудная
свобода. — М., 2004.
2. Левинас Э. От существования к сущес-
твующему // Левинас Э. Избранное:
Тотальность и бесконечное. — М.-
СПб., 2000.
3. Левинас Э. Тотальность и бесконеч-
ное // Левинас Э. Избранное: То-
тальность и бесконечное. — М.-СПб.,
2000.
4. Франк С.Л. Непостижимое //
■
Франк С.Л. Сочинения. — М., 1990.
4 / 2009
 Философские науки

ФОРМАЛЬНЫЙ И НЕФОРМАЛЬНЫЙ ЯЗЫКИ

В ФИЛОСОФСКОЙ КОНЦЕПЦИИ ОЙГЕНА
РОЗЕНШТОКА-ХЮССИ
Е.А. Молодов

Аннотация. Статья посвящена философской концепции языка немецко-амери-

канского мыслителя О. Розенштока-Хюсси. Резко полемизируя с естественно-науч-
ным, в особенности с биологизирующим подходом к языку, О. Розеншток-Хюсси
стремится показать, что язык в подлинном смысле слова есть достижение соци-
альности человеческой речи. Эта социальность предполагает как минимум двух
участников разговора, или диалога: говорящего и слушающего, изменяемого этой
речью.

Ключевые слова: О. Розеншток-Хюсси, философия языка, формальный язык, не-

формальный язык, диалог, философия диалога, «диалогические мыслители».

Summary. The article examines the concept of language as seen by German-American

thinker О. Rosenstock-Huessy. A fierce opponent to biologizing approaches to language, О.
Rosenstock-Huessy attempts to show that language in the genuine sense of the word consti-
tutes a social achievement of human speech. The social nature of language pre-supposes at
least two interlocutors or participants to a dialogue, the speaking one and the listening one
who is being transformed by the spoken word.

Keywords: O. Rosenstock-Huessy, philosophy of language, formal language, informal

language, dialogue, philosophy of dialogue, «dialogic thinkers».
281

О йген Розеншток-Хюсси (1888–

1973) — выдающийся немецко-
американский мыслитель ХХ в., чья
оригинальная философия языка пока
еще не стала предметом специально-
го исследования. Современник
М. Хайдеггера и М. Бубера, Л. Витген-
штейна и М.М. Бахтина (как и других
мыслителей «смены парадигмы» в
философии ХХ в.), Ойген Розенш-
ток-Хюсси на свой особый лад участ-
вовал в так называемом «лингвисти-
ческом повороте» минувшего столе-
тия, полемически называя себя, во-
первых, «мыслителем» (в отличие от
«философа» и «ученого»), а во-вто-
рых, «христианским мыслителем» (в
отличие от современных «язычни-
ков» и «идеалистов» в науке и в фило-
софии). Задача предлагаемой статьи
— проанализировать основания кри-
тики О. Розенштоком-Хюсси тради-
ционного, или классического, пони-
мания языка — понимания, которое
он считал формальным и которому
противопоставил альтернативную
концепцию языка, противостоящую
как научному, так и религиозному
идеализму, в особенности Нового
времени.

4 / 2009 Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

*** ковали изначальный язык как жести-

Внешняя, формальная полемика с куляцию всего тела, жестикуляцию,
классической теорией возникновения которая затем свелась к движениям
языка не была целью рассуждений голосовых связок; указывали также на
О. Розенштока-Хюсси, а скорее, послу- крики воюющих групп людей. Но все
жила ему отправной точкой развития эти объяснения по мнению Розеншто-
его собственной концепции. Вся его ка-Хюсси совершено неприемлемы
критика «грамматиков»1 — это, по сути [18, 89].
дела, критика главного их упущения, Вопрос о «происхождении» язы-
точнее, недочета, который, по мне- ка, по мнению О. Розенштока-Хюсси,
нию Розенштока-Хюсси, в конечном — это такой же законный вопрос, как
счете, породил ложные формулиров- и вопрос о любом другом «происхож-
ки традиционной философии языка. дении» [7, 526]. Для того, чтобы от-
Исходный пункт концепции язы- ветить на этот вопрос, О. Розеншток-
ка Розенштока-Хюсси можно передать Хюсси пытается выделить и разгра-
следующим образом. Никто из иссле- ничить различные пласты внутри
дователей, по его мнению, прежде не языка. Речь идет именно об уровнях
задавался вопросом, кому принадле- языка2. В работе «Человеческий тип
жит, так сказать, «первое слово» язы- как форма для чеканки, или повсед-
ка? «Кто мог», в смысле «кто имел» невные истоки языка» Розеншток-
право — а не просто возможность — за- Хюсси выделяет два уровня языка,
дать и поставить этот вопрос. Речь исходя из того, какие функции может
здесь идет, следовательно, не об ис- выполнять речь. Согласно его кон-
ключительно биологической возмож- цепции, язык может означать две
ности издавать звуки, а о возможнос- вещи:
ти формировать высказывание, т.е. • Язык повседневности. Напри-
порождать речь и язык. мер, метод указания пути к ближай-
«Грамматики» видят в языке лишь шей остановке или способ успокоить
282 средство, а именно, средство выраже- ребенка. Тогда язык способен обой-
ния и передачи информации; но язык, тись жестами и мимикой.
по мнению О. Розенштока-Хюсси, — • Формальный язык. Формаль-
это не средство только, но нечто боль- ный язык создает условия возможнос-
шее. Язык — не орудие животного по ти заговорить, традиционно выража-
имени «человек» [18, 89]. Вопрос о ясь, в разных «жанрах речи» [8, 159—
происхождении языка в истории фи- 206], или, как выражается сам Розен-
лософии чаще всего игнорировался — шток-Хюсси: «…стать хором, сочинить
правда, не всегда. Ответ на этот воп- стихи, прочитать молитву… окрестить
рос искали, ссылаясь на «подража- ребенка, написать биографию и похо-
ние», на нервные рефлексы или тол- ронить отца» [18, 90].
1
По О. Розенштоку-Хюсси, «грамматики» — это философы, рассматривавшие язык как искус-
ственный конструкт или формальное средство для выражения мысли. В этом смысле «граммати-
ком» по Розенштоку-Хюсси был в особенности Р. Декарт как основополагающая, парадигматичес-
кая философская фигура Нового времени.
2
Такая постановка вопроса отличается от того, как ставил тот же вопрос о языке
Л. Витгенштейн. Как нам представляется, речь идет именно об уровнях языка, а не о силовых
полях, как это имеет место в «языковых играх» Л. Витгенштейна.

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК

Логически и исторически фор-
мальный язык предшествует нефор-
мальному; в свою очередь, формаль-
ный язык возникает вместе со звуками
животных, но не является их прямым
следствием.
О. Розеншток-Хюсси утверждает:
«Мы различаем, во-первых, неартику-
лированные, предшествующие офор-
мленности звуки животных, во-вторых,
формальный человеческий язык и, в-
третьих, неформальную, неофициаль-
ную речь» [18, 91]. Иначе говоря —
язык повседневности.
Неформальная речь живет за
счет обоих видов языка: языка пов-
седневности (еще не оформивше-
гося) и языка «формального» (т.е.
языка уже оформленного человечес-
ким общением). Таким образом, не-
формальная речь представляет, как
ее понимает Розеншток-Хюсси, как
бы смесь разных уровней одного и
того же языка. Так, Розеншток-Хюс-
си подходит к новому пониманию
языка, показывая, что определенная
разновидность речи существует и у
животных, но это всего лишь «сиг-
нальная система». По его мнению, в
исследованиях нет особого смысла
обращаться к ней, так как она, по
сути дела, является до-человеческой
формой речи. Другая же разновид-
ность речи — язык в полном смысле
слова — существует только у челове-
ка, и служит она совершенно иным
целям, нежели выкрики животных.
«Это должно быть четко понято,
поскольку в противном случае чело-
веческая история останется тайной»
[18, 91]. В противном случае, по
мнению мыслителя, история свелась
бы в последовательность: животные
— стая — крики — язык — человек, что
и происходит в большинстве концеп-
4 / 2009
Философские науки
ций, которые подвергает критике
О. Розеншток-Хюсси.
Формальный язык, таким образом,
был первой формой человеческой
речи. Но в поле формального языка
очень трудно удержаться, в результате
чего язык испытывает разрушающее
воздействие речи повседневности до
тех пор, пока он не превращается в
бесформенный язык, переходящий из
крайности в крайность, — язык, в ко-
тором слова могут быть заменены жес-
тами и жаргоном. Поэтому, по Розен-
штоку-Хюсси, формальный язык не
мог возникнуть внутри групп, все
стремления которых сводятся к тому,
чтобы жить «неформальной» жизнью.
В такой среде всякий артикулирован-
ный язык деградирует. Но наука, по
мнению мыслителя, чаще всего обра-
щается как раз к таким группам и поэ-
тому не может получить никаких зна-
чимых результатов, трактуя язык, в
сущности, как игру или шутку.
Для Розенштока-Хюсси язык — это
нечто большее, чем просто орудие
нашего обыденного сознания, не «го-
лый» материал, оформляющий реаль-
ность в мышлении. Говорить, по Ро- 283
зенштоку-Хюсси — это значит войти
в надприродную (сверхчеловеческую,
но не в ницшеанском смысле) область
мышления и познания и постоянно ос-
таваться в ней, руководствоваться ею,
так как стремление к энтропийному
рассеянию всегда остается сильным
воздействием на формальный язык и
в целом на все, что требует для свое-
го поддержания приложения особых
усилий, т.е. на все искусственное.
Исходя из такого деления, Розен-
шток-Хюсси делает следующий важ-
ный шаг, утверждая, что человеческий
язык направлен на то, чего нет в доис-
торическом языке, т.е. в звуках, изда-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
ваемых животными. Язык «стремится
к превращению слушающего в такое
существо, которого не было до того,
как к нему обратились» [18, 93]. Ясно,
что именно на это не способны жи-
вотные. В этом смысле человеческий
язык, по Розенштоку-Хюсси, строго
формален и грамматически опреде-
лен. Преследуя цель изменения слуша-
ющего, язык только и мог появиться
не как орудие, но как язык «рода
человеческого».
ЛИТЕРАТУРА
1. A Brief Introduction by James B. Jordan
«Eugen Rosenstock-Huessy» http://
www.biblicalhorizons.com/ob/ob025.
htm
2. Appreciations of Rosenstock-Huessy
http://members.valley.net/~transnat/
erhappr.html
3. Band VIII (1994) Spalten 688-695 Autor:
Klaus-Gunther Wesseling http://www.
bautz.de/bbkl/r/rosenstock_huessy.
shtml
4. Eugen Rosenstock-Huessy (1888 — 1973).
The biography. http://members.valley.
net/~transnat/erh.html
5. Eugen Rosenstock-Huessy. A Brief
Biography http://members.valley.net/
284 ~transnat/erhbio.html
6. Ландер Анна. Диалектика войны
http://exlibris.ng.ru/koncep/2002-04-
04/6_war.html
7. Барт Р. Избранные работы: Семиоти-
ка. Поэтика. — М.: Прогресс, Универс,
1994.
8. Бахтин М.М. Проблемы речевых жан-
ров (1952) // Бахтин М.М. Собр. соч. —
М., 1996.
9. Витгенштейн Л. Философские иссле-
дования // Витгенштейн Л. Философ-
ские работы. Т. 1. — М., 1994.
10. Берман Дж. Введение к книге «Вели-
кие революции. Автобиография запад-
ного человека» // Ойген Розеншток-
Хюсси Великие революции. Автобио-
Преподаватель XX
ВЕК
графия западного человека. Пер. с
англ. — М.: Библейско-Богословский
институт св. апостола Андрея, 2002.
11. Монастырская И.А. «Грамматический
метод» О. Розенштока-Хюсси как ме-
тодология гуманитарных наук // Ме-
тодология гуманитарного знания в
перспективе XXI века. К 80-летию
профессора Моисея Самойловича
Кагана: Материалы международной
научной конференции. 18 мая 2001 г.
С а н к т - П е т е р б у р г. С е р и я
«Symposium». — Выпуск № 12. — СПб.:
Санкт-Петербургское философское
общество, 2001.
12. Гарднер К. Предисловие // О. Розенш-
ток-Хюсси. Речь и действительность. —
М., 1994.
13. Логико-философский трактат с парал-
лельным философско-семиотическим
комментарием // Логос. — 1999. —
№ 1.
14. Розеншток-Хюсси О. Речь и действи-
тельность. — М., 1994.
15. Розеншток-Хюсси О. «Тебя и меня» (Уче-
ние или мода) // Философские науки
и современность. — 1995. — № 1.
16. Розеншток-Хюсси О. Бог заставляет нас
говорить / Сост., пер. с нем. и англ.,
послесловие и коммент. А.И. Пигале-
ва. — М.: Канон+, 1997.
17. Розеншток-Хюсси О. Великие револю-
ции. Автобиография западного чело-
века. Пер. с англ. — М.: Библейско-Бо-
гословский институт Св. апостола Ан-
дрея, 2002.
18. Розеншток-Хюсси О. Избранное: Язык
рода человеческого. Пер. с нем. и
англ. — М.; СПб.: Университетская
книга, 2000.
19. Пигалев А.И. Прерванная игра, или
Трудное возвращение в историю //
Вопросы философии. — 1997. — № 8.
20. Пигалев А.И. Ойген Розеншток-Хюсси:
первое знакомство // Философские
науки. — 1994. — № 1–3.
21. Философия, логика, язык / Общ. ред.
Д.П. Горского и В.В. Петрова. — М.:
Прогресс, 1987. ■
4 / 2009
 Философские науки

К ВОПРОСУ О НАУЧНО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКОМ
КОНТЕКСТЕ ТРУДОВ В.Я. ПРОППА
Е.Г. Волкова

Аннотация. Статья посвящена проблеме методологических оснований концепции

фольклора В.Я. Проппа. Рассматриваются истоки и основные особенности его ме-
тодологии. Раскрывается специфика использования им структурно-типологичес-
кого и историко-генетического метода. Указывается на возможность применения
методологической программы В.Я. Проппа для анализа не только сказочного фоль-
клорного нарратива, но и ряда других феноменов духовной культуры. Отмечается
вклад данного исследователя в становление мировой гуманитарной науки XX века,
а также влияние его работ на развитие таких направлений философской мысли,
как структурализм и постструктурализм.

Ключевые слова: В.Я. Пропп, методология, волшебная фольклорная сказка, ар-

хаические мифы, морфология, инвариант, функции, структурно-типологический
метод, историко-генетический метод.

Summary. The article is devoted to methodological base of Propp’s folklore conception. The
beginnings and the principal peculiarities of his methodology are observed. The specific of
using him the structural-typological and historical-genetic method is revealed. It is shown
that there is a possibility of application of Propp’s methodological program for the analysis
of not only fairy folklore narrative, but of other phenomena of spiritual culture too. Espe-
cially marked Propp’s contribution to the formation of humanities of XX century, and the
influence of his works on the development of such branches of philosophy as structuralism
and poststructuralism. 285
Keywords: V.Y. Propp, methodology, magic folklore fairy-tale, archaic myths, morphology,
invariant, functions, structural-typological method, historical-genetic method.

М ифы и легенды народов мира, а

также произведения фольклора,
несомненно, являются величайшим
культурным наследием, интерес к ко-
торому не угасает на протяжении мно-
гих столетий. Проблема природы ми-
фологических представлений, обна-
руживаемых, в частности, в символи-
ческом подтексте фольклорных про-
изведений, неоднократно рассматри-
валась в трудах многих исследователей
в области этнографии и фольклорис-
тики. Особое место среди работ, пос-
вященных структуре мифологических
текстов и фольклорных нарративов,
вопросу взаимосвязи произведений
фольклора и мифологических пред-
ставлений, занимают монографии из-
вестного отечественного филолога и
этнографа В.Я. Проппа.
Достаточно серьезное влияние на
становление его исследовательской

4 / 2009 Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
позиции оказали работы А.Н. Весе-
ловского по сравнительно-историчес-
кой поэтике, а также труды Ж. Бедье,
касающиеся проблемы обнаружения
вариантных и инвариантных элемен-
тов в произведениях фольклора. Не-
маловажное значение для формирова-
ния методологии ученого имели ис-
следования представителей русской
формальной школы в литературоведе-
нии (В.Б. Шкловский, Б.М. Эйхенба-
ум, В.М. Жирмунский, Ю.Н. Тынянов
и др.) [1]. Основополагающим в их
подходе к художественному произве-
дению было утверждение, что искус-
ство делает искусством форма, кото-
рую, по выражению Б.М. Эйхенбаума,
следует считать не тем, что соотнесе-
но с понятием «содержание» (под ним
ортодоксальные формалисты, пони-
мали нечто производное от формы,
возникающее на основе суммы при-
емов — способов «делания» художест-
венного произведения), а тем, что оп-
ределяет специфику искусства, что
организует произведение искусства.
Таким образом, первостепенное зна-
чение придавалось поэтической фор-
286 ме, признавалась возможность ее са-
моразвития вне зависимости от
содержания.
Однако для Проппа исследование
формы только ради самой формы не
было принципиально важным. Основ-
ная идея его монографии «Морфоло-
гия волшебной сказки», вышедшей в
1928 году, не была связана со взгляда-
ми формалистов на литературное про-
изведение как на систему приемов. Да
и сам термин «морфология» Пропп
взял не у формалистов, называвших
свой метод анализа художественного
произведения «морфологическим», и,
более того, вообще не из области фи-
лологии. Как отмечал сам ученый, он
Преподаватель XX
ВЕК
был заимствован у И.-В. Гете, чьи тру-
ды в области ботаники и остеологии в
целом явились одним из весьма значи-
мых источников методологии
В.Я. Проппа.
Необходимо также заметить, что
определенное влияние на формиро-
вание методологической установки
ученого оказала утвердившаяся в оте-
чественной гуманитарной науке к мо-
менту начала им работы над «Исто-
рическими корнями волшебной сказ-
ки» марксистско-ленинская теория и
идеология. Это, в частности, касает-
ся принятия Проппом идеи стадиаль-
ного подхода к изучению феноменов
культуры. Однако, если рассматри-
вать его научное наследие в целом,
можно обнаружить, что практически
все идеи Проппа, а также методоло-
гия его трудов во многом противоре-
чили официальной идеологической
парадигме, что явилось одной из ос-
новных причин задержки в рефлек-
сии на исследования ученого в оте-
чественной научной традиции. Лишь
«Морфология сказки», как пишет
А.Н. Мартынова, не была подверже-
на идеологическому диктату сталинс-
кого режима, будучи продуктом дру-
гого времени — времени «относи-
тельной свободы и раскованности»
[2, 80].
Отмечая тот факт, что о возмож-
ности введения в фольклористику по-
нятия «морфология сказки» никто не
думал, В.Я. Пропп нисколько не сом-
невался в том, что в сфере фольклор-
ной сказки рассмотрение форм и ус-
тановление закономерностей ее
структуры возможна та же точность,
что и в области морфологии органи-
ческих образований. Он полагал, что
существует нечто, объединяющее об-
ласть природы и область человечес-
4 / 2009

кого творчества, некие общие для них
законы, и отмечал возможность изу-
чения этих сфер сходными методами.
И хотя, как замечал сам исследова-
тель, он увидел закон на очень скром-
ном участке — на одном из видов на-
родной сказки, раскрытие этого зако-
на может иметь и более широкое зна-
чение [3, 134].
Основной целью первой моногра-
фии ученого было определение поня-
тия «волшебная фольклорная сказка»
через выявление ее жанровой специ-
фики посредством обнаружения в ее
структуре постоянных устойчивых
элементов (инвариантов), что яви-
лось первым этапом целостного син-
хронического и диахронического
изучения данного нарратива. Указы-
вая на первостепенность синхрони-
ческого подхода, В.Я. Пропп писал,
что, прежде чем обращаться к вопро-
су о генезисе сказки, необходимо оп-
ределить, что сказка собой представ-
ляет, а, следовательно, изучение
структуры всех видов сказки является
необходимым предварительным ус-
ловием ее исторического изучения.
В ходе исследования в структуре
волшебной сказки В.Я. Проппом были
выделены элементы постоянные и пе-
ременные. К числу постоянных, ус-
тойчивых элементов исследователем
были отнесены функции, (поступки
действующих лиц, определенные с
точки зрения их значимости для хода
действия, независимо от того, кем и
когда они выполняются), причем чис-
ло этих функций ограничено (31),
последовательность их всегда одина-
кова, и именно они образуют основ-
ные составные части любой из вол-
шебных фольклорных сказок, кото-
рые по своему строению являются од-
нотипными [4, 22–24].
4 / 2009
Философские науки
Впоследствии Е.М. Мелетинский
сравнивал функции, выделенные
Проппом, со своего рода повествова-
тельными синтагмами, следующими
друг за другом во времени и образую-
щими линейный синтагматический
ряд. Причем появление в структуре
сказки одной функции имплицирует
появление другой функции. Кроме
того, Мелетинским было сделано и
еще одно интересное наблюдение: с
точки зрения перспектив структурно-
го подхода, исключительное значение
имеет открытие В.Я. Проппом бинар-
ности большинства функций (недо-
стача — ликвидация недостачи, запре-
щение — нарушение запрета, борьба —
победа и т.д.) [5, 440].
Таким образом, В.Я. Пропп в ходе
эмпирического исследования обнару-
жил в многообразии сказочного мате-
риала своего рода единообразие, не-
кий инвариант среди множества вари-
антов, единую композиционную схе-
му, лежащую в основе всех волшебных
сказок, не обладающую реальным не-
зависимым существованием, а лишь
реализующуюся в повествовании в са-
мых различных формах. 287
Позиционируя себя как эмпирик,
«который, прежде всего, пристально
всматривается в факты и изучает их
скрупулезно и методически, проверяя
свои предпосылки и оглядываясь на
каждый шаг рассуждении» [6, 133–
134], Пропп писал, что если описыва-
ются и изучаются ряды фактов и их
связи, описание их перерастает в рас-
крытие феномена, что обладает уже
не только частным интересом, но и
располагает к философским размыш-
лениям. Исследователь признавался,
что подобные размышления были и у
него, указывая, что они зашифрованы
в эпиграфах к рядам глав его первой
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
монографии. И именно эпиграфы из
работ Гете, имеющие обобщающий и
философский характер, по мнению
Проппа, должны были выразить ос-
новную идею книги — неразделеннос-
ти сферы природы и сферы челове-
ческого творчества.
«Морфология волшебной сказ-
ки» стала одним из первых опытов
разработки и применения структур-
ных методов в гуманитарных науках.
Сам Пропп относительно возможных
сфер использования своего метода
писал, что последний может оказать-
ся полезным не только для изучения
фольклорных нарративных жанров,
но и архаических мифов, и даже, в не-
которой степени, повествовательных
жанров литературы. Как отмечал сам
ученый, выводы, вероятнее всего, бу-
дут совершенно иные, морфологичес-
ких систем может оказаться немало,
но методы вполне могут быть одина-
ковы. Однако, он указывал, что дан-
ные методы возможны и плодотвор-
ны лишь там, где феномен повторяе-
мости обнаруживает себя в серьезных
масштабах, как например, в языке,
288 в фольклоре. Но в тех случаях, когда
искусство становится областью инди-
видуального творчества, применение
подобных методов даст положитель-
ные результаты лишь при условии изу-
чения повторяемости в сочетании с
изучением единственности.
После осуществления структурно-
типологического анализа сказки
Пропп обратился к ее исследованию с
диахронической (историко-генети-
ческой) позиции. Данной проблеме
посвящена его монография «Истори-
ческие корни волшебной сказки»
(1946), исследование, которое, по за-
мыслу автора, должно было дать исто-
рико-генетическое объяснение едино-
Преподаватель XX
ВЕК
образия волшебных сказок. В нем он
предпринял попытку изучение генези-
са сказки как целого, полагая, что все
сюжеты волшебной сказки необходи-
мо изучать в их взаимосвязи, а каждый
ее мотив — в его отношении к целому.
В исследовании генезиса волшеб-
ной сказки В.Я. Пропп исходил из
того, что этот фольклорный нарратив
следует сравнивать с исторической
действительностью прошлого. Дан-
ное понятие ученый трактовал доста-
точно широко, включая в него соци-
альные институты (формы брака, пре-
емственности власти и др.), обычаи и
обряды, мифы, как первобытных до-
классовых народов, так и культурных
государств древности. А поскольку и
миф и обряд есть продукты некоторо-
го первобытного, не знающего абс-
тракций мышления, его формы также
должны привлекаться для объяснения
генезиса сказки [7, 7–18].
Полагая, что сказку как феномен
культуры необходимо рассматривать с
позиции ее стадиального изучения,
В.Я. Пропп писал, что раскрытие пер-
воначальных форм возможно только
при наличии очень большого сравни-
тельного материала по разным наро-
дам и ступеням их развития. Распола-
гая материал по стадиям развития на-
родов, понимая под «стадией» степень
культуры, определяемую по совокуп-
ности признаков материальной, соци-
альной и духовной культуры, можно
будет выявить «историческую поэти-
ку»... «Это путь изучения снизу вверх,
от старого к новому. Но в нашей науке
применяется и обратный путь сверху
вниз, т.е. реконструкция ранних «ми-
фологических» основ путем анализа
поздних материалов» [8, 25]. Подоб-
ного рода изучение, осуществленное
еще Н.Я. Марром в области лингвис-
4 / 2009

тики, В.Я. Пропп считал принципи-
ально правильным и вполне возмож-
ным для фольклора.
В результате исследования уче-
ный пришел к выводу, что общей ис-
торико-генетической основой еди-
ной структуры волшебной фольклор-
ной сказки являются архаические
мифы, сопровождающие обряд
инициации.
Таким образом, В.Я. Пропп не
только впервые применил структур-
но-типологический метод для анализа
сказочного нарратива, предпринял
изучение генезиса сказки как целого,
но и осуществил комплексный подход
к исследованию фольклора как фено-
мена духовной культуры. Однако сре-
ди зарубежных исследователей, ос-
мысливших научное наследие
В.Я. Проппа в целом, как с филологи-
ческой точки зрения, так и в контекс-
те современной ему историко-культур-
ной обстановки, можно назвать лишь
английского филолога-слависта Э.Э.
Уорнер. Только «Морфология волшеб-
ной сказки» имела определенный ре-
зонанс на Западе. Результаты исследо-
вания, проведенного в данной работе,
сыграли важную роль в становлении
мировой гуманитаристики XX в.
И, несмотря на то, что сам ученый
рассматривал «Морфологию» всего
лишь как начальную ступень в изуче-
нии волшебной сказки, именно она
фактически стала одной из фундамен-
тальных работ, основанных на исполь-
зовании структурно-типологического
метода. И методология этого труда, и
сделанные в нем открытия вышли да-
леко за рамки фольклористики, при-
чем уже в работах самого Проппа
(имеется в виду монография «Русские
аграрные праздники», вышедшая в
свет в 1963 г.). Заложенные в «Морфо-
4 / 2009
Философские науки
логии волшебной сказки» идеи лишь
спустя почти треть столетия после ее
выхода в свет стали предметом широ-
кой научной рефлексии в работах та-
ких исследователей, как P.O. Якобсон,
К. Леви-Стросс, Р. Барт, А.Ж. Греймас,
У. Эко, А. Дандис, П. Маранда, К. Бре-
мон, Ц. Тодоров, Г. Принс, Э. Уорнер,
Е.М. Мелетинский, В.В. Иванов,
В.Н. Топоров, А.Н. Мартынова и др.
Большинство же работ В.Я. Проппа
не только не получили должной оцен-
ки со стороны западных исследовате-
лей, но и остаются, в частности, из-за
отсутствия переводов, до сих пор не-
известными мировой гуманитарной
науке.
ЛИТЕРАТУРА
1. Уорнер Э.Э. Владимир Яковлевич
Пропп и русская фольклористика. —
СПб.: Филологический факультет
СПбГУ, 2005.
2. Мартынова А.Н. Владимир Яковлевич
Пропп: Жизненный путь. Научная де-
ятельность. — СПб.: Дмитрий Була-
нин, 2006.
3. Пропп В.Я. Структурное и историчес-
кое изучение волшебной сказки //
Фольклор и действительность. — М.: 289
Наука, 1976.
4. Пропп В.Я. Морфология волшебной
сказки. — М.: Лабиринт, 2003.
5. Мелетинский Е.М. Структурно-типоло-
гическое изучение народной сказки
// Пропп В.Я. Морфология волшеб-
ной сказки. Исторические корни вол-
шебной сказки (Собрание трудов В.Я.
Проппа.). — М.: Лабиринт, 1998.
6. Пропп В.Я. Структурное и историчес-
кое изучение волшебной сказки //
Фольклор и действительность. — М.:
Наука, 1976.
7. Пропп В.Я. Исторические корни вол-
шебной сказки. — М.: Лабиринт, 2005.
8. Пропп В.Я. Специфика фольклора //
Фольклор и действительность. — М.:
■
Наука, 1976.
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ

ПРИЕМ МОНТАЖА В СОВРЕМЕННОЙ ДРАМЕ

Н.А. Николина

Аннотация. В статье рассматриваются особенности текста современной дра-

мы, обусловленные использованием в ней приема монтажа. Особое внимание уделе-
но преобразованию темпоральной структуры драмы и трансформации ремарок.

Ключевые слова: монтаж, взаимодействие словесного и визуального искусств,

дискретность, нелинейность временных отношений, преобразование ремарок.

Summary. In the article features of the text of the modern drama, caused by use of instal-
lation reception in it are considered. The special attention is given to the transformation
of temporal structures of a drama and transformation of remarks.

Keywords: installation, interaction of verbal and visual arts, step-type behaviour, non-
linearity of time relations, transformation of notes.

Р азвитие современной литературы

характеризуется усилением взаи-
мовлияния словесного и визуального
искусств. Прежде всего, заметно воз-
действие теле- и киноискусства на
структуру художественного текста. По
мнению Б.М. Эйхенбаума, кино приоб-
ретает особую значимость в культуре и
290 становится лабораторией композици-
онных приемов именно тогда, когда
традиционные литературные формы
во многом перестают выполнять эсте-
тическую функцию [5, 367]. «Рубеж
ХХ—XXI столетий — эпоха постепен-
ного становления и актуализации но-
вой картины мира... — по интенсивнос-
ти связей между вербальным и визу-
альными пластами искусства в некото-
ром смысле напоминает эру модерниз-
ма начала прошлого века» [1, 303]. Как
и в 20-е гг. ХХ в., широкое распростра-
нение в драматургии, прозе и поэзии
получает прием монтажа, который оп-
ределяет нелинейность художествен-
ного времени и предполагает исполь-
зование в тексте композиционно-син-
таксической техники кадрирования и
выделения изображаемого крупным
планом. Рассмотрим проявления при-
ема монтажа в современной драме.
Обращение к монтажной компози-
ции, актуализация в тексте драмы пла-
нов разной величины отражаются
прежде всего в изменении объема и
структуры ремарок.
В ХХ в. резко увеличивается об-
щий объем ремарки, которая может
превращаться в мини-повествование
или развернутое описание. Под воз-
действием техники монтажа текст ре-
марки расчленяется на ряд кадров. В
ней могут быть представлены дальний,
средний и крупный планы изображе-
ния. При дальнем плане единая точка
зрения охватывает максимально ши-
рокое поле видения с множеством мел-
ких объектов; средний план предполага-
ет обозримое количество объектов.
Наконец, крупный план выделяет один
объект с близкой дистанции, при этом

Преподаватель XX 4 / 2009
ВЕК

резко увеличивается масштаб изобра-
жения; ср., например, ремарки в пьесе
М. Угарова «Зеленые щеки апреля», имею-
щие в подзаголовке авторское опреде-
ление жанра — Опера первого дня. Уже
первая интродуктивная ремарка харак-
теризуется сменой точек зрения и пе-
реключением планов: Апрель. Раннее
утро. Ярко светит солнце.
В центре сцены, на холме, — оди-
нокая старая ива. Листья ее то обора-
чиваются серебром, то вновь плавно
переходят в густую зелень. В правой
стороне видна деревушка, всего два-
три дома. И каменные сараи, где на-
верху обычно хранится сухое сено, а
внизу держат скот.
В левой стороне сцены большое
озеро — Цюриххерзее. Вода в нем зеле-
новатого цвета, в апреле она цветет.
...Нужно добавить, что весь холм
сплошь усеян синими цветами песчаной
фиалки [выд. Угарова]. Она очень похо-
жа на душистую фиалку, но листья ее
узкие и покрыты волосками, а цветы
совсем не пахнут. Здесь растет петров-
крест, у него толстые мясистые листья
красноватого цвета. А великолепные
цветы желтого зеленчука — желтые...
В ремарке же, представляющей
главного героя, крупным планом выде-
ляется одна деталь его внешности: Он
совсем не мальчик. Ему уже двадцать
один. Самое главное в нем — это уши!..
Большие, оттопыренные, местами ро-
зовые, на них интересно закручены
петельки, завитки и восьмерки. Но
уши совсем не портят его.
Использование элементов монтаж-
ной композиции предполагает отра-
жение в ремарке динамической ситуа-
ции наблюдения. Учет точки зрения
наблюдателя проявляется в регуляр-
ном включении в паратекст предика-
тов с семантикой зрительного и слухо-
4 / 2009
Филологические науки
вого восприятия, см., например: В
комнате ясно слышен разговор, кото-
рый происходит в коридоре, его Илья
наверняка запомнит на всю жизнь (Я.
Пулинкович. Карнавал заветных жела-
ний); Проснуться утром, выйти на ули-
цу и увидеть, что вдруг везде — чисто,
нет грязи на дорогах, которая была
всю-всю весну. За одну ночь все исчез-
ло... Если посмотреть в окно — напро-
тив дома стадион: поле, трибуны.
Слышно, как в микрофон кто-то объяв-
ляет результаты... (А. Чичканова. Бабье
лето); Слышно, как поворачивается
ключ в замке, раздается щелчок, чемо-
дан открывается (А. Богачева. Чемодан-
ное настроение).
Лексические средства восприятия
дополняются ранее нехарактерными
для ремарок оценочными средствами
и средствами выражения предположи-
тельности, кажимости, которые адре-
сованы, скорее, читателю пьесы, а не
зрителю. Ср., например: Дома глядят
пустыми, черными окнами. Впрочем,
кажется, в трех избах еще горит какой-
то свет (О. Богаев. Марьино поле).
Монтажная композиция дает воз-
можность обращаться к сложным мета- 291
форам, создавать при помощи нетради-
ционных театральных атрибутов, плас-
тических и цветовых знаков особое ху-
дожественно-смысловое пространство.
Например, ремарка в драме Н. Садур
«Памяти Печорина» — В стене, обвитой
виноградом, рушится проем. В проеме пла-
мя. В пламени Вера — реализует образ-
ную параллель «любовь–огонь (пла-
мя)». Эта метафора затем варьируется
в репликах персонажей. Ср.: реплику
Веры: О, как быстро сгораем мы...
Монтаж как соположение различ-
ных по структуре и содержанию эле-
ментов текста выявляет отношения
контраста и актуализирует их. Мон-
Преподаватель XX
ВЕК
 ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
тажная композиция ремарки позволя-
ет отразить в паратексте трансформа-
цию пространства и времени. В резуль-
тате ремарка строится часто как раз-
вернутая метафора и цепочка мета-
фор; см., например: Вдруг стены начи-
нают пульсировать. Комната сжимает-
ся. Потолок надвигается на Максима.
Все становится живым, подвижным.
Все дышит. Шепчет. Движется. Пуль-
сирует. Смеется.
Комната становится все меньше и
меньше. И вот это уже не комната, а
маленькая шкатулка с обитыми черной
материей стенками (В. Сигарев.
Пластилин).
Итак, обращение к приему монта-
жа преобразует структуру авторской
ремарки, способствует увеличению ее
объема, расширению описательных
контекстов, меняет ее лексический со-
став, делает паратекст многофокус-
ным, позволяет включить в него ком-
поненты, воплощение которых на сце-
не требует дополнительных техничес-
ких средств или вообще невозможно.
Ср., например: Внезапно злой порыв
ветра сбивает Сережу с ног.
292 Сверху, с самых небес, под торжес-
твенную песнь опускаются валькирии.
Они спрыгивают с восьминогих коней
и, смеясь, бегут к озеру (М. Угаров. Зеле-
ные щеки апреля). На краю тропы, бо-
сенький, свесив ножки, сидит М.М.
Внизу, в бездне, «водяное общество».
Все живы, все танцуют, смотрят в теле-
скоп на Эльбрус, принимают ванны...
(Н. Садур. Памяти Печорина).
Изменение в структуре ремарки
предполагают особый тип адресаьта –
это не только возможный зритель, но
прежде всего читатель драмы.
Существенное влияние монтажная
композиция оказывает и на время
драмы.
Преподаватель XX
ВЕК
Сопоставляя временные отноше-
ния в спектакле и кинофильме,
Ю.Н. Тынянов отмечал: «Время в теат-
ре дано в кусках, но движется в прямом
направлении. Ни назад, ни в сторону.
Поэтому предыстория в драме невоз-
можна (она дается только в слове)...
Время в кино текуче; оно отвлекается
от определенного места» [2, 320]. Под
влиянием кинематографа, прежде все-
го киномонтажа, характер темпораль-
ных отношений в драме во многом из-
менился. «Однолинейное в театраль-
ной драме до возникновения художест-
венного кинематографа время и на
сценических подмостках стало обрати-
мым. Мотивы «настоящее — прошлое —
настоящее» стали в определенный пе-
риод чрезвычайно модными и в совре-
менной драме» [3, 52]. Так, уже в пьесе
А. Вампилова «Утиная охота» компози-
ция носит ретроспективный характер:
действие организуют воспоминания ге-
роя, настоящее Зилова сопоставляется
с его прошлым и мотивируется им.
Для современной драмы характер-
на игра разными темпоральными пла-
нами. В текстах пьес подчеркивается
разновременность эпизодов и усили-
вается многозначность грамматичес-
ких форм времени. Например, в драме
О. Зверлиной «Под музыку тишины» дейс-
твуют персонажи «из прошлого». Сиг-
налом их появления служит изменение
света. Ср.: Из прошлого вбегает рас-
полневшая Анна, растрепанная. С би-
ноклем в руках. Следом — совсем моло-
денькая Клавдия.
В пьесе К. Драгунской «Знак препи-
нания пробел» чередуются сцены, отно-
сящиеся к 1914, 1916–17 г., и сцены,
воспроизводящие ситуации современ-
ной жизни, при этом в драме широко
используются интертекстуальные
включения, которые сближают репли-
4 / 2009