Копия печатной версии не везде качественная. Для облегчения чтения со стр.

12 тот же текст в рукописной версии

Главный редактор

члея-корреаюндент РАН Ю.А. Жданов

Редакционная коллегия:

С А 4 = rci Ю ". Е< л-?* ЕЕ л.Н'Д.ТИ Жданова, Н.В. Забабурова, Ю.С. Колесни-
е ?в. А. И НлрежзвиД,ПД Насельскг-'й 'зам. главного редактора), А.Е. Панич, И.А. Пехтерева
' .'г. т-'-жм;г : - ягг-.-; г И ,Хдл:д}'Ж ' зам. главного редактора), В. В. Черноус,
Д PZ1 Ж у ?в. Е_Г. Мимикпв Ю В. Шленов. Э.З. Эмирбеков

Редакционный совет:

? Д. А'дут:.-! Wie В A. Si бед:*': ■ Кра,ч>оар < А. В. Белоконь (Ростов-на-Дону),

ГМ fduuKnal. А. Д ГдДЭ"’£з (Базу/ ЕЕ Д..з::д:нич (Ростов-на -Дону), М.Ч. За-
Hizrwsf. Е Г :-.д ^-4 ~а:а^у: Е Z : : Ростов-на-Дону), В.Г. Игна-
-Р г-ьс-Т ~ 4 Жж-, io- Е Z гД р_мурзов (Нальчик), Д.Д. Квици-
лн;: Т&атси), % Д Ксвчусл fKuponего , Л I Лунин (Новочеркасск), А.А. Магометов
г Влаошавкал).Б Z Mj.puq?ni 'Ереваан), 4 М М: (Назраньл В.Н. Овчинников (Рос-
н''-г-на-J: Омарс: аж), Б М. С - ел * н : ■ ;: • Ставрополь). А.К. Тхакушинов
г Чит- оозтш). Р.Д. Хунагов (Майкоп),
В ..4 Шало валов (Сяжврашяяк). В.Е. Ш^квиуияв (Москва/. ВЛ. Шумейко (Ростов-на-Дону)

Нао нажром жбоспали:

ЕП Ее л: гим: Л. Конововин. Ю.А Пехтерева

К: х'пtA"'та.геол и"рс№а Г. А Елисеева

Орллжкй Л.Г. Белова

АОрес редакцин и издательства:

344006, Ростов-на-Доо Пувшяшасяя, 143; тел. 64-30-52. Факс (863-2) 64-09-30.

аяяелыякво Северо-Кавказского научного центра высшей школы

E-mail: nmk3@yandex.ru
Наш aöpec в Internet: http://www.rnd.runnet.ru/rsu/stc

© «Научная мысль Кавказа», 2003

© Издательство Северо-Кавказского
научного центра высшей школы, 2003
НАУЧНАЯ МЫСЛЬ КАВКАЗА Северо-Кавказский
НАУЧНЫЙ И ОБЩЕСТВЕННО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ научный центр
ЖУРНАЛ высшей школы

Регистрационный №013154 от 21 декабря 1994 г. Комитета Российской Федерации

по печати

Издается с 1995 г.
Периодичность 4 номера в год
№ 4 (36) 2003 г.

СОДЕРЖАНИЕ

ВРЕМЯ. ИДЕИ. Гуськов Е.П., Жданов Ю.А. Метахимия Природы

НАУКА НА РУБЕЖЕ (К 50-летию открытия структуры ДНК).................................... 3
ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ Гетманов И.П. Ноосферогенез: коэволюционные
аспекты............................................................................................. 15

НАУКА. Петров М.К. Методологические проблемы

ОБЩЕСТВО. культуроведения ............................................................................ 25
МЕТОДОЛОГИЯ
Иващук О.Ф. Количество как логическая категория......... 36

Кохановскнй В.П. Диалектическая эпистемология Гастона

Башляра........................................................................................... 44

Панин В.П. Геополитические сюжеты будущего Ближнего

Востока ............................................................................................. 60

Бажанов Г.В. Зарубежный опыт работы с вынужден­

ными мигрантами в зонах конфликтных ситуаций............. 68

ЭКОЛОГИЯ И Вальков В.Ф., Казеев К.Ш., Колесников С.И. Агро­

ПРИРОДО­ экологическое многообразие почв Северного Кавказа...... 75
ПОЛЬЗОВАНИЕ

НАРОДЫ КАВКАЗА: Алмазов И.Г, Становление ингушской военной интел­

ТРАДИЦИИ И лигенции (окончание')............................................................................ 84
СОВРЕМЕННОСТЬ

ПРОБЛЕМЫ Колесников В.И., Круглов Ю.Г., Олесеюк Е.В. Образо­

ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ вание, которое мы не должны потерять!............................... ..95

СТРАНИЧКА
Гайбарян О.Е. Мир живописи в прозе Г. Газданова
ГАЗЕТЫ “ДАР”
(К 100-летию со дня рождения)................................................ 100
гРубрику ведет
Н.В. Забабурова)
 КОЛИЧЕСТВО КАК ЛОГИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ
О.Ф. Иващук
алеко не всегда, оперируя ко­
Д личественными определениями,
мы отдаем себе отчет в том,
оличество, причем это проис­
ходит с нами не только на обыденном
уровне, но и как с исследователями. И
если такая безотчетность в гуманитарной
области легче сходит с рук, чем в точных
исследованиях, где она быстро приводит к
парадоксам, то это отнюдь не благо, как
не является благом размытая симптомати­
ка запущенной болезни.
Когда сложный феномен, определение
которого нуждается в особо тонкой разра­
ботке методологического инструментария,
покрывается вместо этого иррационалис-
тически-поэтическим флером, становясь
подводимым под категорию качества, но
принципиально иррелевантным количеству,
каковыми чаще считаются предметы гума­
нитарного знания, есть все основания об­
ратиться к методологическим азам развер­
тывания категории количества. Кроме того,
иногда забвение этих азов приводит к пря­
мой профанации философской теории -
трудно подобрать иное название тому, что
позволяет себе иной диалог философов ех
professo, где один автор, обосновывая за­
кон перехода количества в качество, пыта­
ется развернуть диалектико-логическую
форму, “на пальцах” подсчитывая, на
сколько деталей меньше стало в реактив­
ном самолете, который по сравнению с вин­
товым составляет новое качество [1], а дру­
гой, естественно, легко - на четырех стра­
ницах - опровергает этот диалектический
закон, не подвергая критике трактовку, ко­
торой наделил сей многострадальный за­
кон первый собеседник [2]. При этом оба
не пытаются даже задаться вопросом, что
такое количество и качество вообще как
логические категории, как всеобщие дея­
тельностные формы и, соответственно, как
методологемы. Словом, ситуация хресто-
Иващук Ольга Федоровна - кандидат философ­
ских наук, доцент кафедры философии и методоло­
гии науки Ростовского государственного универси­
тета.
36 2003 № 4
матийная: “один (по выражению древн
доит козла, а другой держит под ним
шето” [3] .
Как видно, в данной ситуации не
ходим некоторого рода логический ана
незис. Пусть гегелевский разбор катете:
количества и его перехода в качество :
служит в этом анамнезисе началом и р;
водством.
'Когда же в строгом смысле мо?
идти речь о количестве вообще? Тогда
только тогда, когда анализ ограничен
ним определенным качеством - качеств
в смысле “чтойности” предмета, такого :
определения, теряя которое предмет nq
стает быть собой. То есть количественн
анализ фоновым образом присутствует :
обще всегда, где теория сумела выдеш
свой предметный срез, установить го»
генность своего предмета, так что все да:
нейшие определения его Полагаются в д;
ном единстве систематически. В этом смь
гегелевского определения количества j
“снятого качества”.
Чтобы получить его “в выведены
отношении”, логика должна была про:
лать путь от своего абсолютного начала
чистого бытия (ничто), через обогащен
его определенностью (развертывание е
абсолютного различия с собой), к замы:
нию на себя, превращение в систему, т
тальность “для себя бытия”. Не углубля?
в проблему начала науки логики, дос:
точно заметить, что определение ее начж
как бытия-ничто прямо вытекает из сам:
природы начала, понятого как абсолк
ное, т.е. понятого как самоначинание пре.
мета, который тем самым предположен
качестве самоопределяющегося, самоорг
низующегося, суверенного бытия. Чтоб
теория могла постичь его адекватно, нач
ло теории должно быть:
1) началом именно этого предмет
так что все его определения должны бьг
получены только как результат имманен
ной игры его сил, так, как если бы ниче:
кроме данного предмета не существова;
вовсе;
НАУЧНАЯ МЫСЛЬ КАВКАЗ
 абсолютно полной абстракцией от
^фики, от всех конкретных опреде-
которыс всегда имеют силу только
мтельно с другими и которые по-
Ие могут быть заранее приписаны
J как целому 14].
ким образом, в логике мы должны
рассмотрение мышление как совер-
чистое бытие, которое, как лишен-
то содержания, столь же есть пол­
всякой определенности.
ко бытие не только есть ничто,
авляст противоположность нич-
г. нс есть ничто, поэтому они
но нс как спокойное тождество,
ютинные, снимающие сами себя
чего-то третьего - становления.
ec есть их истина как их единст-
это единство не является абст-
юдства (у бытия и ничто нет
представляет собой их опрсде-
Ество, границу, которой поло-
кновение и прохождение чего-
го. наличного (определенного)
ства. Поэтому и иознающий
всего, чем же является в себе,
себе, независимо от привходя-
Ий. то. что становится; это зна-
г качество, т.с. тождественную
определенность, теряя которую
act быть тем. что оно есть.
скольку качество все же есть
оно в себе противоречиво: та-
составляст. во-первых, реаль-
яичного бытия, его опрсделсн-
реякое определение есть огра-
реальность и есть в-себе-бы-
I, во-вторых, отрицание этого
) бытия, его переход в дру-
i-jpyioio. Поэтому только ка-
яхтичное бытие устойчиво в
хе оно смертно, стремится к
с^разуя многообразие мира.
Еми. наличное бытие необхо-
ГГС5 другим, го в свою оче-
jti Так возникаем скучная
перехода з иное.
в иное, иное переходит
- е этот переход, пока
персх просто б другое,
шл среде тений. есть
■ той же тотальности.
умножение примеров одного и того же.
И поскольку для наличного бытия “в дру­
гом объективируется его же собственная
граница" [5]. то граница оказывается не
только опосредствованием с другим, а со­
отношением с собой, опосредствованным
бесконечностью соотношения с другими.
Этим, в-третьих, очерчена форма для-ссбя-
бытия. рождение системного качества, чья
определенность безразлична к исходной оп­
ределенности в-себе-бытия. Как бы ни раз­
личались между собой “другие” в составе
для-ссбя-бытия, они остаются различиями
этого для-ссбя-бытия. этого нового качест­
ва. Оно объемлет всю бесконечность дан­
ных различий, нс геряя определенности.
Такое опосредствованное бссконсч^
ностью - соотношение с собой есть само-
опосрсдствоваиис или, как еще характери­
зует его Гегель, идеальность (в смысле
ideelle, но не ideale [6]). Идеальность пото­
му, что здесь вес натуральные различия
перестают быть реальными, имеют смысл
только как положенность для-ссбя-бытия,
представители системного качества, кото­
рое как таковое не имеет телесного обли­
ка, отличного от всей массы своих пред­
ставителей.
Обрисованная идеальность и есть ко­
личество: качество, которое, развернувшись,
стало безразличным к себе самому, стало
“снятым”. Это та форма, под которой при­
выкают осмысливать мир “взрослые", как
писал Экзюпери в “Маленьком принце”:
«Взрослые очень любят цифры...Когда го­
воришь взрослым: “Я видел красивый дом
из розового кирпича, в окнах у него ге­
рань, а на крыше голуби”, они никак нс
могут представить себе этот дом. Им надо
сказать: "Я видел дом за сто тысяч фран­
ков", - и тогда они восклицают: “Какая
красота!”» [7] - эта количественная поло­
женность есть вес, что имеет для них зна­
чение как реальность.
Переход к форме количества демонст­
рирует нс только “взрослеющее” и скучне­
ющее мышление индивида, но и независи­
мый от индивида, объективный процесс,
например, созревание стоимостной формы,
как это показывает марксов анализ. Про­
стая форма стоимости, которая в начале
.шс аль з-ссбе. может быть фиксирована
Nb 4 37
 формулой: х товара А = у товара В. В ней равных, поровну взятых каких угодно
обе стороны легко меняются местами, по определенных множеств, лишь бы рав:
существу не отличаясь друг от друга. Но мощных, лишь бы в НИХ было “СТОЛ1
их граница (их натуральное, качественное же”, хотя и не важно, чего и сколь
различие) есть условие их вступления в об­ пальцев на руке, лепестков у герани, лу’
мен (ведь нет смысла менять, скажем, то­ у звезды... они здесь выступают как сов
пор на такой же топор), их интеграции и шенно одинаковые единицы). Ряд та}
раскрытия стоимостного отношения в бо­ единиц может продолжаться сколько уп
лее сложную форму - развернутую: хА = но, составляя неопределенное множес
= уВ = zC = ..., то есть в бесконечный ряд неопределенных, но равных множеств: “1
товаров, соответствующих некоторому осо­ прерывность в дискретном состоит в ъ
бенному эквиваленту. И затем процесс до­ что “одни” суть равное друг другу и
стигает всеобщей и денежной форм стои­ иначе говоря, в том, что у них одна и
же единица. Дискретная величина есть, с
мости, где выявляется, что отдельные то-
довательно, внеположность многих “одш
вары положены как чисто количественные
как равных, но не многие “одни” вообг
различия, как сгустки одного - своего сис­
а положенные как “многие” некоторой е;
темного - качества, стоимости, которая без- ницы” [6, с. 274]. /На изображенном ни
i различна к их натуральной качественности. рисунке "в роли единиц 6 равных множес
Качество перешло в количество. но и ряд может быть неопределенно п:
Количество, которым обернулось ка­ должен, и в роли единиц могут выступа
чество, - это пока только чистое количест­ другие множества.
во, количество вообще, которое не содер­
жит еще никакой определенности величи­ ...= б =? =ц =Т =? =.
ны. Все, что можно усмотреть в нем как
его собственную определенность, это, с од­
...= у =? = в = 0 = р =? =.
ной стороны, единство системного качест­ ...= к =? = е = 0 = а =? =.
ва, качественная гомогенность, внутри ко­ ...= в =? = т = 0 = в =? =.
торой только и имеют силу количествен­ ...= а =? =ы =0 =а =? =.
ные различия: непрерывность; и, с другой I
I
II
II
III
III
стороны, поскольку для-себя-бытие не есть, 111 111
в отличие от в-себе-бытия, нечто только
простое, но объемлет бесконечность своих
различенных моментов, - дискретность. Оба представших здесь момента
С.А. Яновская поясняет суть чистого личества:
количества примером: пусть нам необходи­ • во-первых, суть одно и то же, 1
мо высадить сколько-то деревьев, для это­ как, в силу неопределенности, содержат :
го требуется столько же лунок. При этом чала и дискретности, и континуальное
В самом деле, хотя единица есть нечто пр
не важно, сколько их именно нужно, - в
тое и однородное, а множество - не1
мысленном эксперименте ничто не мешает
сложное, но и наоборот, множество, буд\
вообразить, что их бесконечное множество,
не-определенным, континуально, как кон'
континуум: в этом случае также равномощ­
нуально множество точек, на которые МО
ное отношение континуумов сохраняет кро­ • но поделить отрезок в бесконечной дихо
ме момента континуальности момент диск­ мии. Так что в обоих случаях «непрерь
ретности - это все же отношение разли­ ность, в которой “одно” есть лишь в себе
ченных континуумов. Гегель подчеркивает, есть форма неопределенности» [6, с. 27
что непрерывность и дискретность не виды Единица же вообще имеет смысл толь
количеств, но неразрывные моменты вся­ среди других единиц, она есть полагав
кого количества. Благодаря их единству других единиц и тем самым начало диск
количество прежде всего предстает как пока тизации, сложности, множественности;
неопределенное множество (безразлично,
сколько) столь же неопределенных единиц ключают друг друга: единство не ес
(единиц, т.е. все же единств, потому что । множество, и наоборот.

38 2003 № 4 НАУЧНАЯ МЫСЛЬ КАВКА

 ения единицы и множества вы-
I подобно тому, как выстраива-
ения бытия и ничто. Их единст­
ве может быть понято как абст-
одство, но лишь как определен­
ие. граница, по мнению С.Н. Ма-
такое же текучее [8]* наличное
■чества: число, численность еди-
орой и численность, и единица
> должны быть определены, где
еяность пока “в себе”. Гегелевс-
ыение числа, как здесь видно,
1НО кантовскому раскрытию ка-
(моличества, которое движется че-
целокупность) категорий единст-
тества.
ко в самом начале определен-
остается пока “в-себе”, устано-
просто. Пока что число, как про­
се единство множества и единст-
всего лишь становящийся ряд, или
в другое, или нумерация как по-
е числа простым повторением од-
■ого же.
этом ряду каждое число сначала
ст как экстенсивная величина, или
. безразличное ограничение некото-
лично сущего множества, противо-
еш же экстенсивной устойчивости
пока “в себе”, вобран, спрятан в
ГЕенном прогрессе дурной бесконеч-
повторения одного и того же, ко-
поэтому не кажется чем-то сущест-
Экстенсивная величина предстает,
ф, как пять студентов в аудитории
h "колов”, которые они получат,
эыучат урока - словом, как много
торенное “одно”. При этом на ос-
отношения единицы и численности
зозникать разные системы счисле-
зависимости от того, что принято
мну.
j згрно замечает С.Н. Мареев, при абстраги-
। от понятия числа одного лишь момента
ы. как это происходит в теории типов Б. Рас­
трачивается момент процессуальности, само-
иения, определения. Противоречие динамики
вся “парадоксом” статики”, в результате чего
определении числа предстает неразрешимой
i Впрочем, сам по себе тот факт, что движе-
зи Рассела неотвратимо привело его к проти-
м, - лишнее свидетельство того, что понятие
ва немыслимо, логически невозможно без про-
ожного ему момента единства.
НАЯ МЫСЛЬ КАВКАЗА
Затем “из самого понятия числа лег­
ко получается систематический порядок”
[6, с. 280] , в котором должны располагать­
ся арифметические действия сообразно их
зависимости друг от друга, - получается
именно потому, что движение величины в
экстенсивном определении неминуемо вы­
являет противоположную - интенсивную ее
характеристику, благодаря которой число
выступает как “градус”.
Так как «в силу своего принципа, “од­
ного”, число есть вообще нечто внешне
сочетанное, всецело аналитическая фигура,
в которой нет никакой внутренней связи»
[6, с. 280], то непосредственным продолже­
нием нумерования как способа определить
число через соотношение чисел является
сложение. Это сочетание, т.е. установление,
сочетанием скольких многих может быть
получено то или иное “одно”:
2=1 + 1,
3=2+1 или 1 + 1 + 1,
4=3+1 или 2+2, или 1 + 1 + 1 + 1 и т.д.
Однако само это соотношение с дру­
гими числами как другими хотя и не явля­
ется соотношением с качественными дру­
гими, т.е. не предполагает их качественно­
го различия, все же возможно лишь на
почве некоторого небезразличия численно­
сти к своим единицам, благодаря чему
«“многие” составляют одно число ... толь­
ко сотое “одно” ограничивает “многие” та­
ким образом, что они составляют сто» [6,
с. 280].
Иными словами, момент единства в
числе действует не только таким образом,
что дробит число на множество единиц,
но в том же отношении неизбежно смыка­
ет это множество в единую численность, и
даже только тем и сообщает неопределен­
ным дискретным моментам устойчивую оп­
ределенность несводимых единиц. По этой
причине суммировать (вычитать) допусти­
мо лишь в каком-то смысле однородные,
одноименные величины - регулятив, иног­
да нарушаемый учениками младших клас­
сов в тщетных усилиях вычесть яблоки из
девочек или тонны груза прибавить к ко­
личеству перевозивших эти тонны автомо­
билей. Хоть в каком-то отношении сумми­
руемые должны быть принципиально од­
нородны, сводимы к общей гомогенности,
иначе они вообще не будут составлять чис-
2003 № 4 39
ценности единиц. Неизбежным рефлексив­
ным моментом этой сводимости, взаимной
уравнснности выступит отличие числен­
ное! и как целого от простой совокупности
составляющих. Так. пятерка как целое чис­
ло отличается (хотя и лить формально,
т.е. никак) от пять раз повторенной едини­
цы, как отличается, например, пять раз
подряд полученный нерадивым учеником
“кол” от однажды полученной “пятерки".
Выступивший уже в сумме момент не­
безразлична (т.е. существенного различия)
единицы и численности (интенсивность),
поскольку он противостоит чисто внешней
сочстанности (экстенсивности) числа, вы­
зывает дальнейшее движение определения
числа, т.е. установления того, каким спо­
собом (каким синтаксисом) положенное ра­
венство каких единиц (с какой семанти­
кой) выступает адекватным переводом на
язык исходной гомогенности ее отношений
с тем или иным другим. В суммировании
синтаксис самый примитивный, его значе­
ние слагается из значений имен-единиц.
Продолжением суммирования высту­
пает умножение сложение получившихся
равенств (сумм), в результате которого по­
лучается множество равных единств, чис­
ленность численностей, где безразлично,
что принять за единицу, что за числен­
ность: 6 = 2 • 3 и 6 = 3 • 2, т.е. все равно,
взяты ли две единицы со значением "3”.
или же 3 единицы со значением “2”.
Этот шаг аналогичен вычленению от­
личия синтаксиса от семантики, появлению
предикативной структуры в языке, с соот­
ветствующей проблемой референции. Как
и в сумме, в данной ипостаси число все
еще остается неопределенным, отсылающим
для установления своей определенности к
определенности своих единиц. Хотя и ка­
жется, что “определить с помощью числа,
как велико нечто, можно нс устанавливая
его отличия от чего-то иного, обладающе­
го величиной” [6, с. 294], все же единица,
повторением которой создается целостность
числа, сама остается безразличной, неопре­
деленной (все равно, чьей). Так, верно, что
при наличии денежной формы стоимости,
чтобы определить стоимость, скажем, сюр­
тука, нет нужды выражать ее в А' велоси­
педов, Y арбузов, Z башмаков и т.д., дос­
таточно знать, сколько это стоит денег, но
40 2003 № 4
все же сама денежная единица остается 1
определенной, даже если это будет, доп
тим, рубль, все еще останется иеопредел»
ным, в какой денежной системе, каке
года и т.д. Или, вообще, что такое “пят
ка” как целое? Ес можно определить чс,
другие числа, но сами они в свою очср<
отсылают к другим и так далее.
Небезразличное единство единицы
численности достигается только в стет
ном отношении: у = лЛ которое продет
ляст абсолютное отношение числа к ее
умножение на себя: 2я = 2 • 2 • 2 • ...
аналог автореференции в лингвистике. С
пень, очерчивая сполна интенсивную :
рактсристику числа, завершает его onpej
ленис, показывая что последнее достижи
только через бескрнечностб. Гсгелсвск
анализ позволяет утверждать, что как j
с этим обстоятельством связаны тс па]
доксы, которые позднее выявил в опре,
Ленин числа Б. Рассел, “парадокс Рассе
является... парадоксом определения bcj
чины” [8, с. 12]. И. пожалуй, только
контексте гегелевского анализа выявляем
смысл сделанных Б. Расселом открытий.
Гегель движется к определению чш
следующим образом.
Благодаря степенной функции лю€
число всегда можно выразить через беек
нечность, посредством разложения степе
ной функции в ряд. В принципе, люб(
число можно представить в виде беек
печного выражения, например, дробь 2/7
= 4/14 = 6/21 = ... . Но это чисто фо
мальнос движение, сохраняющее исходи!
соотношение и ничего не дающее для ei
определения. Иначе дело обстоит с выр
жениями, находящимися в степени > 2. Ра
ложенис функции у = х” в степенной ряд
это особое разложение, разложение “1
сумму таких различий, которые определ
ны формой степени” [6, с. 366] и котор!
поэтому позволяют достичь абсолютно
определения числа, бесконечного - и в
же однозначного.
Это разложение единственно и ра
полагает слагаемые по убывающим степ
ням [9]. Чтобы его построить, необходим
и саму функцию разбить на слагаемые. Д;
этого математики, трудившиеся над разр
боткой метода дифференциального исчи
ления, вместо у = Дх) записывали: у = fix
+ Дх), где Ах - это очень малое прирашс
НАУЧНАЯ МЫСЛЬ КАВКАЗ-
 огда двучлен раскладывается в бес-
(Щечный ряд Тейлора:
Цк - Ах)п = хп + пх" 'Ах + (и - Г)х" 2Дх2 +
I и т.д.
О' а А (1)
Вообще в выражениях подобного рода
веется примечательное различие между
Ьшюй и правой от знака равенства частью.
It что слева, называется суммой ряда.
■Щкительно суммы ряду всегда чего-то
истает, в нем “изображение численности
к всегда остается лишь долженствовани-
|К оно обременено потусторонним, кото-
иг не может быть снято” [6, с. 329]. На-
■втив, сама сумма безупречна, она “пол-
■Гью содержит то значение, которого ряд
Мько ищет, потустороннее возвращено из
tewcro бегства” [6, с. 330]. Это само по
fc удивительно, поскольку делает налич-
81ИШ то обстоятельство, что интенсивная и
■кенсивная его характеристики внутрен-
МВебезразличны и переходят друг в дру-
№i. Но ряд, который теперь в фокусе на-
■ег: внимания, еще удивительнее, посколь-
k в нем сам указанный переход явным
Квзом предстает как строго математи-
Вви положенное противоречие, не по про-
■воду или неряшливости возникшее, а как
Ирьтат методически безупречного дви-
■иия. Это проясняется дальнейшим пре-
■ризованием рассматриваемого равенства.
Принимая во внимание, что весь ин-
вцкс, преследуемый математиками при раз-
■■ении степенной функции в ряд, сводит-
in к нахождению старшего коэффициента
яда. ряд можно упростить, избавившись
к лишних” слагаемых, для чего надо
Ь о мнить, что под Ах понималось очень
вы:е приращение. Так что математики
№ео получали искомый первый коэффи-
Веит. пренебрегая оставшимися членами
■В и ссылаясь при их отбрасывании
веяно на их относительную малость по
Ьвнению с первым коэффициентом. Тут-
| их и настигало возмущение современни-
р, ценивших математику прежде всего за
строгость. Так, М. Ролль упрекал после-
■ателей школы Ньютона за то, что они
Ьодят в принцип приблизительность. Он
в и остался противником дифференци­
ал эго исчисления, потому что считал его
КУЧНАЯ МЫСЛЬ КАВКАЗА
(и не без основания) логически противоре­
чивым [10].
В самом деле, как бы легки и просты
на практике ни были вычисления по опи­
санному методу, для теории способ их по­
лучения составляет фундаментальную труд­
ность. Она состоит в том, что “аналитики,
сравнивая результаты, получаемые строго
геометрическим путем, с результатами, по­
лучаемыми методом бесконечно малых раз­
ностей, доказывали, что они одинаковы и
что большая или меньшая точность здесь
вовсе не имеет места. А ведь само собой
разумеется, что абсолютно точный резуль­
тат не мог бы получиться при неточном
способе действия” [6, с. 342]. Коэффициен­
ты степенного ряда представляют собой
первую, вторую и т.д. производные соот­
ветственно. Это видно, если из правой и
из левой части выражения вычесть слагае­
мое Дх), т.е. х". Тогда из (1) получается
(х + Ах)" - х" = их"“'Дх + (п - 1)х"~2Ах2 +
+ ... и т.д. (2)
Или
Ау = их"“1 Ах + (и - 1)х"“2Ах2 + ... и т.д. (3)
Если принять во внимание, что Ах
бесконечно малое (в математике это запи­
сывается Ах-А 0), то при таких условиях,
памятуя об отброшенных справа от стар­
шего члена ряда слагаемых, придется запи­
сать приближенное равенство
Ит ку = пхп~'Ах . лц
ДХ->0 ’ v 7
отсюда следовало бы
но выражение г Inn — есть производная, и
ДХ-»0 Дх
производная степенной функции равна
“пх”"1” без всякого приближения, так что,
во-первых, ряд Тейлора можно записать,
заменив коэффициенты первой, второй, тре­
тьей ... и т. д. производными; а во-вторых,
выражение (5) мы вправе записать как ра­
венство
2003 № 4 41

n—\
lim — = nx
ду- >o Ax
и получить из него посредством вполне
законной операции умножения обеих его
частей на Ах вместо выражения (4) ра­
венство
lim ку = их^'Дх
ДХ->0
Тогда получится антиномия
lim Ау = пх^Лх & lim Ay = пхп~'кх
дх-^о дх^о
Может показаться, что оговорка Дт
все объясняет и узаконивает строгость вы­
числений. Однако на самом деле удивляет
именно то обстоятельство, что такое уза­
конение имеет место. Потому что в этом
случае наблюдается строгий математиче­
ский переход от интенсивности к экстен­
сивности; имеются условия, при которых
сумма ряда равна не только бесконечному
числу слагаемых, но и первому из этих
слагаемых, а вообще говоря, ряд можно
прервать на любом слагаемом, отсекая
дальнейшие, которые справа, и строгость
равенства не изменится. Следовательно,
приходится считать доказанным, что неко­
торая определенная численность равна бес­
конечной численности, включая саму себя,
ведь, если верно, что
Ау = пхп~х Ах + ... и т. д.,
и, кроме того, идя от производной, мы
получили, что
lim Ay = пх /Ух _ дез ВСЯкого “и т.д.”,
ДХ->0
то это как раз и означает, что число как
определенное количество есть непременно
бесконечное множество, которое включает
само себя, т.е. с необходимостью представ­
ляет собой то, что Б. Рассел назвал “не­
собственным множеством”, “каталогом ка­
талогов”, со всеми вытекающими отсюда
противоречиями.
42 2003
Таким образом, гегелевская логик
(6) позволяет увидеть корни всех (в том числя
открытых Расселом) парадоксов, касающви
ся числа. Суть этих парадоксов А. Френкели
и И. Бар-Хиллел характеризуют так: “Вз
антиномии, как логические, так и семанти
ческие, имеют общее свойство, которое град
бо и нестрого можно определить как ся
моприменимость (или самоотносимость|
/уч В любой из этих антиномий та сущности
v 7 о которой в ней идет речь, определяете
или характеризуется посредством некотя
рой совокупности, к которой она сама при
надлежит” [11].
/§) Но как возможно, чтобы математи
‘ ’ ческое рассуждение, пришедшее к противя
речию, дало в результате определение чиа
ла? Не проще ли в описанном мыслители
ном происшествии усмотреть исторически
курьез, так что, хотя события, о которы:
идет речь, имели место исторически, в даль
нейшем развитии математики эти противз
речия были устранены? Нет, перед нам
тот случай, когда история дисциплины вы
являет те моменты определения ее предма
та, которые в ставшем состоянии окала«
лись уже затушеваны найденными форма
лизмами перехода. Однако разрешенное сд
нажды, противоречие имеет свойство ника
да не исчезать, а принимать другую форм
движения и воспроизводиться на всех пз
следующих стадиях развития системы, кэ
торой оно дает жизнь. Поэтому за криза
сом рождения инфинитезимальной матемя
тики в дифференциальном исчислении дел
жен был последовать новый кризис в od
нованиях математики - и он последовал,
виде открытых в теории множеств антин э
мий.
Что же касается определения числя
посредством бесконечности, то Гегель па
казывает, как оно осуществляется. Прона
ходит это как раз благодаря тому, чти
’
числа, о которых идет речь, уже не явля
ются конечными величинами: вместе с Ai
и Ау, взятых при Jim , когда их еще обо
значают как dx и dy, называя дифферента
алами, в игру вступает бесконечность, при
чем не просто потенциальная, дурная к?>
личественная бесконечность, а актуальна^
истинная математическая бесконечности
№ 4 НАУЧНАЯ МЫСЛЬ КАВКА?*
 ренциалы dx и dy не являются ариф-
жими разностями, пусть и очень ма-
Если бы они были такими разностя-
Лу
в отношении нельзя было бы
Ьх
О
ться дальше 0, между тем как
Кщи дифференцирования в качестве
■ения этого выражения получается
■водная, вполне определенное число
I Чтобы разобраться, что собой пред-
■мот эти образования инфинитезималь-
■■тематики, требуется вникнуть в то,
■снимается здесь бесконечность. Ее по-
■к есть выражение (но не разреше-
■иротиворечия определенного количест-
Ителрерывный переход в количествен-
Иптэгрессе числа в свое иное приводит
■щинению обоих в понятиях бесконеч-
■ииьшого и бесконечно малого. Но от-
■вельно любого из них всякое опреде-
Йюе количество - потусторонне, так что
игивоположность определенного
■кства бесконечно большому или бес-
Кн о малому есть уже противополож-
srü качественная.
£ В самом деле, уменьшение или уве-
виие определенного количества ничего
■йюевывает от бесконечности, беско-
■к по-прежнему есть его небытие; во-
вь. бесконечно малое и бесконечно
иипое суть нечто такое, что не может
и» увеличено или уменьшено, но тогда
И№ определения не суть определенное
■Веств о вообще.
Этот вывод необходим, однако “обыч-
ис приходит на ум... так как... состав­
ит затруднение для обыденного понима-
г" ведь здесь требуется, “чтобы опреде-
■ое количество, когда оно бесконечно,
■елось бы как снятое, как нечто такое,
|не есть определенное количество, но
■чественная определенность чего все же
■вняется” [6, с. 324]. Такое требование
■йся невыполнимым, но его противопо-
г де полюса замыкает отнюдь не вы­
еденное опосредствующее звено, а
«дивно возникшее в математике обра-
Ьие - отношение дифференциалов.
НАЯ МЫСЛЬ КАВКАЗА
Здесь налицо два определенных количества,
каждое из которых значимо, имеет опреде­
ленность только в отношении - в беско-
нечном отношении - к другому.
Дифференциалы dx и dy не нечто, но
и не ничто, не равны нулю: они существу­
ют только как моменты сравнения, отно­
шения. Когда берется бесконечно малая
“разность”, то как определенность
количества она нуль, но в качественном
смысле это не нуль. Пусть в пределе исче­
зают значения абсциссы и ординаты, одна­
ко эти значения продолжают оставаться
элементом абсциссы и элементом ордина­
ты, элемент ординаты есть не отличие од­
ной ординаты от другой, а отличие орди­
наты от абсциссы, отношение двух качеств,
двух порядков: “так называемые бесконеч­
но малые разности выражают собой исче­
зание членов отношения как определенных
количеств и... то, что после этого остает­
ся, есть их количественное отношение, ис­
ключительно лишь поскольку оно опреде­
лено качественным образом; качественное
отношение здесь утрачивается столь же
мало, что оно скорее есть именно то, что
получается от превращения конечных ве­
личин в бесконечные” [6, с. 354]. Весь
интерес метода дифференциального исчис­
ления состоит в том, чтобы найти количе­
ственное выражение этого качественного
перехода. И - в чем состоит уже интерес
логики - только в моменте перехода ка­
честв удается получить определение коли­
чества.
В отношении дифференциалов опре­
деление числа и количества вообще завер­
шено: количество снято как определенное
количество вообще, но сохраняется как ко­
личественная определенность. Дифференци­
альное исчисление “оперирует качествен­
ными формами величин” [6, с. 362].
С помощью этого метода математика
может прослеживать превращение проти­
воположностей: кривой - в прямую, круга -
в многоугольник... Так внутри количества
раскрывается его принципиальная способ­
ность всегда - посредством нелинейного
выражения (функции) - найти формулу для
выражения любого качественного перехо­
да. Если вообще количество было опреде­
лено как то, что может (и должно) изме-
2003 № 4 43
няться в пределах качества, то как степен­
ное определение оно есть определение кри­
тического пункта, достигаемого всегда на
стыке качеств (ведь показатель степенного
отношения имеет качественную природу),
так что обретаемое определение количест­
ва заставляет переходить качества.
И тогда количество не безразличная
“цифирь”, а всеобщая диалектическая фор­
ма, движущая свое содержание, как сило­
вая реальность: суверенное нечто (качество)
может быть равно себе, удерживать себя,
если и только если оно выходит за свои
пределы количественно, если же количест­
венно совпадет с собой - войдет в фазу
кризиса. Так, социальная тотальность вос­
производит себя как устойчивое качество,
лишь пока превосходит себя (рост произ­
водительных сил в пределах данной фор­
мации - условие её сохранения, стагнация
ведет к смене формации); специфика вся­
кой жизни - “воля к усилению воли”
(Ф. Ницше), она может быть, только пре­
восходя себя; наконец, “я” есть “я”, пока
не совпадаю с собой, совпав, я завершил­
ся, умер, и таковым могу быть только для
кого-то другого, но не для себя.
Как видно, путь от количества к ка­
честву не исчерпывается парой элементар­
ных подсчетов, если только речь идет о
диалектическом законе. Чтобы этот пере­
ход был доказан, необходимо положен, тре­
буется развить понятие о логической опре­
деленности количества, для чего преслову­
той “диалектики кипящего чайника” или
подобных ей вариантов, силящихся вник­
ДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ ЭПИСТЕМОЛОГИЯ
ГАСТОНА БАШЛЯРА
В.П. Кохановский
анная статья является своеоб­
Д разным продолжением и до­
полнением опубликованной
Кохановский Валерий Павлович - доктор фило­
софских наук, профессор, заведующий кафедрой фи­
лософии и методологии науки факультета филосо­
фии и культурологии Ростовского государственного
университета.
44 2003 № 4
нуть в бесконечную определенность лоп
ческих фигур с помощью столь уютно?
для обыденного сознания “например”, явя
маловато.
ЛИТЕРА ТУРА
1. Логинов Е.Г. Переход количества
качество и качества в количество - два взаим
проникающих полюса одного закона // Вестнл
РФО. 2001. № 2. С. 40-42.
2. Лопаев Т.П. Критические замечания
закону перехода количественных изменений в и
чественные И Вестник РФО. 2001. № 3. С. 73-7’
3. Кант И. Критика чистого разума // Сс ч
В 6 т. М, 1964. Т. 3. С. 159.
4. Ильенков Э.В. Диалектика абстракт?
го и конкретного в “Капитале” К. Маркса. М
1960. С. 209-220.
5. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философ
ских наук: В 3 т. Т. 1. М., 1975. С. 231.
6. Он же. Наука логики: В 3 т. Т. 1. NJ
1970. С. 215.
7. Сент-Экзюпери А. де. Ночной поле
Планета людей. Военный летчик. Письмо з
ложнику. Маленький принц. М., 1979. С. 2";
274.
8. Мареев С.Н. “Парадоксы” и “псевд
парадоксы” (противоречия теории множеств
проблема определения числа) // Научная мыа
Кавказа. 2000. № 1. С. 8.
9. Выгодский М.Я. Справочник по вы
шей математике. М., 1961. С. 582.
10. Яновская С.А. Мишель Ролль как кр
тик анализа бесконечно малых // С.А. Яна
ская. Методологические проблемы науки. N
1972.
11. Френкель А., Бар-Хиллел И. Основан!
теории множеств. М., 1966. С. 24.
20 мая 2002
ранее нашей статьи [1], в которой мы гп
тались обосновать утвердительный отэ
на вопрос “Нужна ли диалектика совр
менной науке?”. Посмотрим, как ответь
на этот вопрос один из крупнейших запь
ных мыслителей XX в., выдающийся пре,
ставитель неорационализма Гастон Бащц
НАУЧНАЯ МЫСЛЬ КАВК,- ■
 Иващук О.Ф.

Количество как логическая категория

Далеко не всегда, оперируя количественными определениями, мы

отдаем себе отчет в том, что такое количество, причем это происходит с нами
не только на обыденном уровне, но и как с исследователями. И если такая
безотчетность в гуманитарной области легче сходит с рук, чем в точных
исследованиях, где она быстро приводит к парадоксам, то это отнюдь не
благо, как не является благом размытая симптоматика запущенной болезни.
Когда сложный феномен, определение которого нуждается в особо тонкой
разработке методологического инструментария, покрывается вместо этого
иррационалистически-поэтическим флером, становясь подводимым под
категорию качества, но принципиально иррелевантным количеству,
каковыми чаще считаются предметы гуманитарного знания, есть все
основания обратиться к методологическим азам развертывания категории
количества. Кроме того, иногда забвение этих азов приводит к прямой
профанации философской теории – трудно подобрать иное название тому,
что позволяет себе иной диалог философов ex professo, где один автор,
обосновывая закон перехода количества в качество, пытается развернуть
диалектико-логическую форму, «на пальцах» подсчитывая, на сколько
деталей меньше стало в реактивном самолете, который по сравнению с
винтовым составляет новое качество1, а другой, естественно, легко – на 4
страницах -- опровергает этот диалектический закон, не подвергая критике
трактовку, которой наделил сей многострадальный закон первый
собеседник2. При этом оба не пытаются даже задаться вопросом, что такое
количество и качество вообще, как логические категории, как всеобщие
деятельностные формы и, соответственно, как методологемы. Словом,
ситуация хрестоматийная: «один (по выражению древних) доит козла, а
другой держит под ним решето»3.
 2
Как видно, в данной ситуации необходим некоторого рода логический
анамнезис. Пусть гегелевский разбор категории количества и его перехода в
качество послужит в этом анамнезисе началом и руководством.
Когда же в строгом смысле может идти речь о количестве вообще?
Тогда и только тогда, когда анализ ограничен одним определенным
качеством – качеством в смысле «чтойности» предмета, такого его
определения, теряя которое предмет перестает быть собой. То есть
количественный анализ фоновым образом присутствует вообще всегда, где
теория сумела выделить свой предметный срез, установить гомогенность
своего предмета, так что все дальнейшие определения его полагаются в этом
единстве систематически. В этом смысл гегелевского определения
количества как «снятого качества».
Чтобы получить его «в выведенном отношении», логика должна была
проделать путь от своего абсолютного начала – чистого бытия (ничто), через
обогащение его определенностью (развертывание его абсолютного различия
с собой), к замыканию на себя, превращение в систему, тотальность «для
себя бытия». Не углубляясь в проблему начала науки логики, достаточно
заметить, что определение ее начала как бытия-ничто прямо вытекает из
самой природы начала, понятого как абсолютное, т.е. понятого как само-
начинание предмета, который тем самым предположен в качестве
самоопределяющегося, самоорганизующегося, суверенного бытия. Чтобы
теория могла постичь его адекватно, начало теории должно быть:
1) началом именно этого предмета, так что все его определения должны
быть получены только как результат имманентной игры его сил, так, как
если бы ничего кроме этого предмета не существовало вовсе;
2) абсолютно полной абстракцией от его специфики, от всех конкретных
определений, которые всегда имеют силу только соотносительно с
другими и которые поэтому не могут быть заранее приписаны предмету
как целому4.
 3
Таким образом, в логике мы должны взять в рассмотрение мышление как
совершенно чистое бытие, которое, как лишенное всякого содержания, столь
же есть полное ничто всякой определенности.
Но бытие не только есть ничто, но и составляет противоположность
ничто, значит, не есть ничто, поэтому они суть одно, но не как спокойное
тождество, а как неистинные, снимающие сами себя моменты чего-то
третьего: становления. Становление есть их истина как их единство, причем
это единство не является абстракцией сходства (у бытия и ничто нет оного),
оно представляет собой их определенное единство, границу, которой
положено возникновение и прехождение чего-то конечного, наличного
(определенного) бытия, качества.
Поэтому и познающий ищет прежде всего, чем же является в себе, т.е.
само по себе, независимо от привходящих изменений, то, что становится; это
значит, он ищет качество, т.е. тождественную с бытием определенность,
теряя которую нечто перестает быть тем, что оно есть. Однако поскольку
качество все же есть граница, то оно в себе противоречиво: эта граница
составляет, во-первых, реальность его наличного бытия, его определенности,
ведь всякое определение есть ограничение (эта реальность и есть в-себе-
бытие предмета), во-вторых, отрицание этого определенного бытия, его
переход в другое, бытие-для-другого. Поэтому только кажется, что наличное
бытие устойчиво в себе, на деле же оно смертно, стремится к своему концу,
образуя многообразие мира. Другими словами, наличное бытие необходимо
становится другим, то – в свою очередь другим и т.д. Так возникает
скучная бесконечность перехода в иное.
Но переходя в иное, иное переходит в себя (aliud-aliud) -, т.е. этот
переход, пока он абстрактный переход просто в другое, без всяких
дальнейших определений, есть движение в одной и той же тотальности,
умножение примеров одного и того же. И поскольку для наличного бытия «в
другом объективируется его же собственная граница»5, то граница
 4
оказывается не только опосредствованием с другим, а соотношением с собой,
опосредствованным бесконечностью соотношения с другими. Этим, в-
третьих, очерчена форма для-себя-бытия, рождение системного качества, чья
определенность безразлична к исходной определенности в-себе-бытия. Как
бы ни различались между собой «другие» в составе для-себя-бытия – они
остаются различиями этого для-себя-бытия, этого нового качества. Оно
объемлет всю бесконечность этих различий, не теряя определенности. Такое
– опосредствованное бесконечностью – соотношение с собой есть
самоопосредствование или, как еще характеризует его Гегель, идеальность
(в смысле ideell, но не ideal6). Идеальность потому, что здесь все
натуральные различия перестают быть реальными, имеют смысл только как
положенность для-себя-бытия, представители системного качества, которое
как таковое не имеет телесного облика, отличного от всей массы своих
представителей.
Обрисованная идеальность и есть количество: качество, которое,
развернувшись, стало безразличным к себе самому, стало «снятым». Это та
форма, под которой привыкают осмысливать мир «взрослые», как писал
Экзюпери в «Маленьком принце»: «Взрослые очень любят цифры…Когда
говоришь взрослым: “Я видел красивый дом из розового кирпича, в окнах у
него герань, а на крыше голуби”, -- они никак не могут представить себе этот
дом. Им надо сказать: “Я видел дом за сто тысяч франков”, -- и тогда они
восклицают: “Какая красота!”»7 -- эта количественная положенность есть все,
что имеет для них значение как реальность.
Переход к форме количества демонстрирует не только «взрослеющее»
и скучнеющее мышление индивида, но и независимый от индивида,
объективный процесс, например, созревание стоимостной формы, как это
показывает марксов анализ. Простая форма стоимости, которая в начале ещё
есть в-себе, может быть фиксирована формулой: х товара А = у товара В. В
ней обе стороны легко меняются местами, по существу не отличаясь друг от
 5
друга. Но их граница (их натуральное, качественное различие) есть условие
их вступления в обмен (ведь нет смысла менять, скажем, топор на такой же
топор), их интеграции и раскрытия стоимостного отношения в более
сложную форму – развернутую: хА = уВ = zC = ... , т.е. в бесконечный ряд
товаров, соответствующих некоторому особенному эквиваленту. И затем
процесс достигает всеобщей и денежной форм стоимости, где выявляется,
что отдельные товары положены как чисто количественные различия, как
сгустки одного -- своего системного – качества, стоимости, которая
безразлична к их натуральной качественности. Качество перешло в
количество.
Количество, которым обернулось качество – это пока только чистое
количество, количество вообще, которое не содержит еще никакой
определенности величины. Все, что можно усмотреть в нем как его
собственную определенность, это, с одной стороны, единство системного
качества, качественная гомогенность, внутри которой только и имеют силу
количественные различия: непрерывность; и, с другой стороны, поскольку
для-себя-бытие не есть, в отличие от в-себе-бытия, нечто только простое, но
объемлет бесконечность своих различенных моментов, -- дискретность.
С.А. Яновская поясняет суть чистого количества примером: пусть нам
необходимо высадить сколько-то деревьев – для этого требуется столько же
лунок. Сколько их именно -- при этом не важно, в мысленном эксперименте
ничто не мешает вообразить, что их бесконечное множество, континуум: в
этом случае также равномощное отношение континуумов сохраняет кроме
момента континуальности момент дискретности – это всё же отношение
различенных континуумов. Гегель подчеркивает, что непрерывность и
дискретность не виды количеств, но неразрывные моменты всякого
количества. Благодаря их единству количество прежде всего предстает как
пока неопределенное множество (безразлично, сколько) столь же
неопределенных единиц (единиц, т.е. все же единств, потому что равных,
 6
поровну взятых каких угодно неопределенных множеств, лишь бы
равномощных, лишь бы в них было «столько же», хотя и не важно, чего и
сколько: пальцев на руке, лепестков у герани, лучей у звезды…они здесь
выступают как совершенно одинаковые единицы). Ряд таких единиц может
продолжаться сколько угодно, составляя неопределенное множество
неопределенных, но равных множеств: «Непрерывность в дискретном
состоит в том, что «одни» суть равное друг другу или, иначе говоря, в том,
что у них одна и та же единица. Дискретная величина, есть, следовательно,
внеположность многих «одних» как равных, но не многие «одни» вообще, а
положенные как «многие» некоторой единицы.»8 (См.рис.1):

…= б =☺ =ц =0 =т =♦ =…
…= у =☺ =в =0 =р =♦ =…
…= к =☺ =е =0 =а =♦ =…
…= в =☺ =т =0 =в =♦ =…
…= а =☺ =ы =0 =а =♦ =…
¦ ¦ ¦ ¦ ¦ ¦
1 1 1 1 1 1
Рис.1. Здесь в роли единиц 6 равных множеств, но и ряд может быть
неопределенно продолжен, и в роли единиц могут выступать другие
множества.

Оба представших здесь момента количества:

1) Суть одно и то же, так как, в силу неопределенности, содержат начала и
дискретности, и континуальности. В самом деле, хотя единица есть нечто
простое и однородное, а множество нечто сложное, но и наоборот,
множество, будучи неопределенным, континуально, как континуально
множество точек, на которые можно поделить отрезок в бесконечной
дихотомии. Так что в обоих случаях «непрерывность, в которой «одно»
есть лишь в себе…есть форма неопределенности».9 Единица же вообще
 7
имеет смысл только среди других единиц, она есть полагание других
единиц и тем самым начало дискретизации, сложности,
множественности.
2) Но в то же время они исключают друг друга: единство не есть множество
и наоборот.
Отношения единицы и множества выстраиваются подобно тому, как
выстраиваются отношения бытия и ничто. Их единство так же не может
быть понято как абстрактное сходство, но лишь как определенное единство,
граница – такое же текучее10 наличное бытие количества: число,
численность единиц, в которой и численность, и единица ещё только
должны быть определены, где их определенность пока «в себе». Гегелевское
определение числа, как здесь видно, преемственно кантовскому раскрытию
категории количества, которое движется через синтез (целокупность)
категорий единства и множества.
Однако в самом начале определенность эта остается пока «в-себе»,
установить ее непросто. Пока что число, как противоречивое единство
множества и единства, есть всего лишь становящийся ряд, или переход в
другое, или нумерация как порождение числа простым повторением одного
и того же.
В этом ряду каждое число сначала выступает как экстенсивная
величина, или «квант», безразличное ограничение некоторого налично
сущего множества, противоположный же экстенсивной устойчивости
момент пока «в себе», вобран, спрятан в количественном прогрессе дурной
бесконечностью повторения одного и того же, которое поэтому не кажется
чем-то существенным. Экстенсивная величина предстаёт, например, как
пять студентов в аудитории или пять «колов», которые они получат, если не
выучат урока – словом, как много раз повторенное «одно». При этом на
основе соотношения единицы и численности могут возникать разные
системы счисления, в зависимости от того, что принято за единицу.
 8
Затем «из самого понятия числа легко получается систематический
порядок»11, в котором должны располагаться арифметические действия
сообразно их зависимости друг от друга – получается именно потому, что
движение величины в экстенсивном определении неминуемо выявляет
противоположную – интенсивную ее характеристику, благодаря которой
число выступает как «градус».
Так как «в силу своего принципа, «одного», число есть вообще нечто
внешне сочетанное, всецело аналитическая фигура, в которой нет никакой
внутренней связи»12, то непосредственным продолжением нумерования как
способа определить число через соотношение чисел является сложение. Это
сочетание, то есть установление, сочетанием скольких многих может быть
получено то или иное «одно»: 2=1+1,
3=2+1 или 1+1+1,
4=3+1 или 2+2, или 1+1+1+1 и т.д.
Однако само это соотношение с другими числами как другими, хотя и не
является соотношением с качественными другими, т.е. не предполагает их
качественного различия, все же возможно лишь на почве некоторого
небезразличия численности к своим единицам, благодаря чему “«многие»
составляют одно число”13, «только сотое «одно» ограничивает «многие»
таким образом, что они составляют сто»14. Иными словами, момент
единства в числе действует не только таким образом, что дробит число на
множество единиц, но в том же отношении неизбежно смыкает это
множество в единую численность, и даже только тем и сообщает
неопределенным дискретным моментам устойчивую определенность
несводимых единиц. По этой причине суммировать (вычитать) допустимо
лишь в каком-то смысле однородные, одноименные величины – регулятив,
иногда нарушаемый учениками младших классов в тщетных усилиях
вычесть яблоки из девочек или тонны груза прибавить к количеству
перевозивших эти тонны автомобилей. Хоть в каком-то отношении
 9
суммируемые должны быть принципиально однородны, сводимы к общей
гомогенности, иначе они вообще не будут составлять численности единиц.
Неизбежным рефлексивным моментом этой сводимости, взаимной
уравненности выступит отличие численности как целого от простой
совокупности составляющих. Так, пятёрка как целое число отличается (хотя
и лишь формально, т.е. никак) от пять раз повторенной единицы, как
отличается, например, пять раз подряд полученный нерадивым учеником
«кол» от однажды полученной «пятёрки».
Выступивший уже в сумме момент небезразличия (т.е. существенного
различия) единицы и численности (интенсивность), поскольку он
противостоит чисто внешней сочетанности (экстенсивности) числа,
вызывает дальнейшее движение определения числа, т.е. установления того,
каким способом (каким синтаксисом) положенное равенство каких единиц (с
какой семантикой) выступает адекватным переводом на язык исходной
гомогенности ее отношений с тем или иным другим. В суммировании
синтаксис самый примитивный, его значение слагается из значений имен-
единиц.
Продолжением суммирования выступает умножение – сложение
получившихся равенств (сумм), в результате которого получается
множество равных единств, численность численностей, где безразлично, что
принять за единицу, что за численность: 6=2·3 и 6=3·2, т.е. все равно, взяты
ли две единицы со значением «3», или же 3 единицы со значением «2».
Этот шаг аналогичен вычленению отличия синтаксиса от семантики,
появлению предикативной структуры в языке, с соответствующей
проблемой референции. Как и в сумме, в этой ипостаси число все еще
остается неопределенным, отсылающим для установления своей
определенности к определенности своих единиц. Хотя и кажется, что
«определить с помощью числа, как велико нечто, можно не устанавливая его
отличия от чего-то иного, обладающего величиной»15, всё же единица,
 10
повторением которой создается целостность числа, сама остается
безразличной, неопределенной (всё равно, чьей). Так, верно, что при
наличии денежной формы стоимости, чтобы определить стоимость, скажем,
сюртука, нет нужды выражать ее в X велосипедов, Y арбузов, Z башмаков и
т.д., достаточно знать, сколько это стоит денег, но все же сама денежная
единица остается неопределенной, даже если это будет, допустим, рубль,
все еще останется неопределенным, в какой денежной системе, какого года и
т.д. Или, вообще, что такое «пятёрка» как целое? Ее можно определить через
другие числа, но сами они в свою очередь отсылают к другим и так далее.
Небезразличное единство единицы и численности достигается только в
степенном отношении: y=xn, которое представляет абсолютное отношение
числа к себе, умножение на себя: 2n=2. 2. 2. … -- аналог автореференции в
лингвистике. Степень, очерчивая сполна интенсивную характеристику
числа, завершает его определение, показывая что последнее достижимо
только через бесконечность. Гегелевский анализ позволяет утверждать, что
как раз с этим обстоятельством связаны те парадоксы, которые позднее
выявил в определении числа Б.Рассел, «парадокс Рассела является…
парадоксом определения величины»16. И, пожалуй, только в контексте
гегелевского анализа выявляется смысл сделанных Б.Расселом открытий.
Гегель движется к определению числа следующим образом.
Благодаря степенной функции любое число всегда можно выразить
через бесконечность, посредством разложения степенной функции в ряд. В
принципе любое число можно представить в виде бесконечного выражения,
например, дробь 2/7=4/14=6/21=… . Но это чисто формальное движение,
сохраняющее исходное соотношение и ничего не дающее для его
определения. Иначе дело обстоит с выражениями, находящимися в степени
≥2. Разложение функции y=xn в степенной ряд – это особое разложение,
разложение «на сумму таких различий, которые определены формой
 11
степени»17 и которые поэтому позволяют достичь абсолютного определения
числа, бесконечного – и всё же однозначного.
Это разложение единственно и располагает слагаемые по убывающим
степеням18. Чтобы его построить, необходимо и саму функцию разбить на
слагаемые. Для этого математики, трудившиеся над разработкой метода
дифференциального исчисления, вместо y=f(x) записывали: y=f(x+Δx), где
Δx – это очень малое приращение. Тогда двучлен раскладывается в
бесконечный ряд Тейлора:
(x+Δx)n = xn + nxn-1 Δx + (n-1)xn-2 Δx2 + … и т.д. (1)

Вообще в выражениях подобного рода имеется примечательное

различие между левой и правой от знака равенства частью. То, что слева,
называется суммой ряда. Относительно суммы ряду всегда чего-то
недостает, в нем «изображение численности … всегда остается лишь
долженствованием, оно обременено потусторонним, которое не может
быть снято»19. Напротив, сама сумма безупречна, она «полностью содержит
то значение, которого ряд только ищет, потустороннее возвращено из своего
бегства»20. Это само по себе удивительно, поскольку делает наличным то
обстоятельство, что интенсивная и экстенсивная его характеристики
внутренне небезразличны и переходят. Но ряд, который теперь в фокусе
нашего внимания, еще удивительнее, поскольку в нем сам указанный
переход явным образом предстает как строго математически положенное
противоречие, противоречие не по произволу или неряшливости возникшее,
а как результат методически безупречного движения. Это проясняется
дальнейшим преобразованием рассматриваемого равенства.
Принимая во внимание, что весь интерес, преследуемый математиками
при разложении степенной функции в ряд, сводится к нахождению старшего
коэффициента ряда, ряд можно упростить, избавившись от «лишних»
слагаемых, для чего надо вспомнить, что под Δx понималось очень малое
приращение. Так что математики легко получали искомый первый
 12
коэффициент, пренебрегая оставшимися членами ряда и ссылаясь при их
отбрасывании именно на их относительную малость по сравнению с первым
коэффициентом. Тут-то их и настигало возмущение современников,
ценивших математику прежде всего за ее строгость. Так, М.Ролль упрекал
последователей школы Ньютона за то, что они возводят в принцип
приблизительность. Он так и остался противником дифференциального
исчисления, потому что считал его (и не без основания) логически
противоречивым21.
В самом деле, как бы легки и просты на практике ни были вычисления
по описанному методу, для теории способ их получения составляет
фундаментальную трудность. Она состоит в том, что «аналитики, сравнивая
результаты, получаемые строго геометрическим путем, с результатами,
получаемыми методом бесконечно малых разностей, доказывали, что они
одинаковы и что большая или меньшая точность здесь вовсе не имеет места.
А ведь само собой разумеется, что абсолютно точный результат не мог бы
получиться при неточном способе действия»22. Коэффициенты степенного
ряда представляют собой первую, вторую и т.д. производные соответственно.
Это видно, если из правой и из левой части выражения вычесть слагаемое
f(x), т.е. xn. Тогда из (1) получается:
(x+Δx)n - xn = nxn-1 Δx + (n-1)xn-2 Δx2 + … и т.д. (2)
Или: Δy = nxn-1 Δx + (n-1)xn-2 Δx2 + … и т.д. (3)

Если принять во внимание, что Δx бесконечно малое (в математике это

записывается Δx→0), то при этих условиях, памятуя об отброшенных справа
от старшего члена ряда слагаемых, придется записать приближенное
равенство:
n −1
lim y  nx
 → 0
x ; (4)

отсюда следовало бы:

y n −1
lim x  nx
 → 0
, (5)
 13
y
но выражение
lim x  → 0 есть производная, и производная степенной
функции равна «nxn-1», без всякого приближения, так что, во-первых, ряд
Тейлора можно записать, заменив коэффициенты первой, второй, третьей …
и т.д. производными; а во-вторых, выражение (5) мы вправе записать как
y
равенство: lim x = nx
n −1
(6)
 → 0

и получить из него посредством вполне законной операции умножения

обеих его частей на Δx вместо выражения (4) равенство:
n −1
lim y = nx
 → 0
x . (7)

Тогда получится антиномия:

n −1
lim y = nx
 → 0
x & lim y  nx
 → 0
n −1
x (8)

lim
Может показаться, что оговорка  → 0 всё объясняет и узаконивает
строгость вычислений. Но на самом деле удивляет именно то
обстоятельство, что такое узаконение имеет место. Потому что в этом случае
имеет место строгий математический переход от интенсивности к
экстенсивности; имеются условия, при которых сумма ряда равна не только
бесконечному числу слагаемых, но и первому из этих слагаемых, а вообще
говоря, ряд можно прервать на любом слагаемом, отсекая дальнейшие,
которые справа, и строгость равенства не изменится. А это значит,
приходится считать доказанным, что некоторая определенная численность
равна бесконечной численности, включая саму себя, ведь если верно, что
Δy= nxn-1 Δx +… и т.д.
(3)
и, кроме того, идя от производной, мы получили, что

lim y = nx x -- без всякого «и т.д.», --

n −1
(7)
 → 0

то это как раз и означает, что число как определенное количество есть
непременно бесконечное множество, которое включает само себя, то есть с
 14
необходимостью представляет собой то, что Б.Рассел назвал «несобственным
множеством», «каталогом каталогов», со всеми вытекающими отсюда
противоречиями.
Таким образом, гегелевская логика позволяет увидеть корни всех
(в том числе открытых Расселом) парадоксов, касающихся числа. Суть этих
парадоксов А.Френкель и И.Бар-Хиллел характеризуют так: «Все антиномии,
как логические, так и семантические, имеют общее свойство, которое грубо и
нестрого можно определить как самоприменимость (или самоотносимость).
В любой из этих антиномий та сущность, о которой в ней идет речь,
определяется или характеризуется посредством некоторой совокупности, к
которой она сама принадлежит»23.
Но как возможно, чтобы математическое рассуждение, пришедшее к
противоречию, дало в результате определение числа? Не проще ли в
описанном мыслительном происшествии усмотреть исторический курьез, так
что, хотя события, о которых идет речь, имели место исторически, в
дальнейшем развитии математики эти противоречия были устранены? Нет,
перед нами тот случай, когда история дисциплины выявляет те моменты
определения ее предмета, которые в ставшем состоянии оказались уже
затушеваны найденными формализмами перехода. Но, разрешенное
однажды, противоречие имеет свойство никуда не исчезать, а принимать
другую форму движения и воспроизводиться на всех последующих стадиях
развития системы, которой оно дает жизнь. Поэтому за кризисом рождения
инфинитезимальной математики в дифференциальном исчислении должен
был последовать новый кризис в основаниях математики – и он последовал, в
виде открытых в теории множеств антиномий.
Что же касается определения числа посредством бесконечности – то
Гегель показывает, как оно осуществляется. Происходит это как раз
благодаря тому, что числа, о которых идет речь, уже не являются конечными

величинами: вместе с Δx и Δy, взятых при

lim , когда их еще обозначают
 → 0
 15
как dx и dy, называя дифференциалами, в игру вступает бесконечность,
причем не просто потенциальная, дурная количественная бесконечность, а
актуальная, истинная математическая бесконечность. Дифференциалы, dx и
dy, не являются арифметическими разностями, пусть и очень малыми. Если
y
бы они были такими разностями, то в отношении: x -- нельзя было бы
0
продвинуться дальше 0 , между тем как методом дифференцирования в
качестве значения этого выражения получается производная, вполне
определенное число24.
Чтобы разобраться, что собой представляют эти образования
инфинитезимальной математики, требуется вникнуть в то, как понимается
здесь бесконечность. Её появление есть выражение (но не разрешение)
противоречия определенного количества. Непрерывный переход в
количественном прогрессе числа в свое иное приводит к соединению обоих в
понятиях бесконечно-большого и бесконечно-малого. Но относительно
любого из них всякое определенное количество – потусторонне, так что
противоположность определенного количества бесконечно-большому или
бесконечно-малому есть уже противоположность качественная.
В самом деле, уменьшение или увеличение определенного количества
ничего не отвоевывает от бесконечности, бесконечное по-прежнему есть его
небытие; вообще, бесконечно-малое и бесконечно-большое суть нечто
такое, что не может быть увеличено или уменьшено, но тогда такие
определения не суть определенное количество вообще.
Этот вывод необходим, но «обычно не приходит на ум… так
как…составляет затруднение для обыденного понимания»25, ведь здесь
требуется, «чтобы определенное количество, когда оно бесконечно,
мыслилось бы как снятое, как нечто такое, что не есть определенное
количество, но количественная определенность чего всё же сохраняется»26.
Такое требование кажется невыполнимым, но его противоположные полюса
 16
замыкает отнюдь не вымышленное опосредствующее звено, а объективно
возникшее в математике образование – отношение дифференциалов. Здесь
налицо два определенных количества, каждое из которых значимо, имеет
определенность только в отношении – в бесконечном отношении – к
другому.
Дифференциалы dx и dy не нечто, но и не ничто, не равны нулю: они
существуют только как моменты сравнения, отношения. Когда берется
бесконечно-малая «разность», то как определенность количества она нуль, но
в качественном смысле это не нуль. Пусть в пределе исчезают значения
абсциссы и ординаты, но эти значения продолжают оставаться элементом
абсциссы и элементом ординаты, элемент ординаты есть не отличие одной
ординаты от другой, а отличие ординаты от абсциссы, отношение двух
качеств, двух порядков: «так называемые бесконечно-малые разности
выражают собой исчезание членов отношения как определенных количеств
и… то, что после этого остается, есть их количественное отношение,
исключительно лишь поскольку оно определено качественным образом;
качественное отношение здесь утрачивается столь же мало, что оно скорее
есть именно то, что получается от превращения конечных величин в
бесконечные»27. Весь интерес метода дифференциального исчисления
состоит в том, чтобы найти количественное выражение этого качественного
перехода. И – в чем состоит уже интерес логики – только в моменте перехода
качеств удается получить определение количества.
В отношении дифференциалов определение числа и количества вообще
завершено: количество снято как определенное количество вообще, но
сохраняется как количественная определенность. Дифференциальное
исчисление «оперирует качественными формами величин»28.
С помощью этого метода математика может прослеживать
превращение противоположностей: кривой – в прямую, круга – в
многоугольник … Так внутри количества раскрывается его принципиальная
 17
способность всегда -- посредством нелинейного выражения (функции) --
найти формулу для выражения любого качественного перехода. Если вообще
количество было определено как то, что может (и должно) изменяться в
пределах качества, то как степенное определение оно есть определение
критического пункта, достигаемого всегда на стыке качеств (ведь показатель
степенного отношения имеет качественную природу), так что обретаемое
определение количества заставляет переходить качества.
И тогда количество не безразличная «цифирь», а всеобщая
диалектическая форма, движущая своё содержание, как силовая реальность:
суверенное нечто (качество) может быть равно себе, удерживать себя, если и
только если оно выходит за свои пределы количественно, если же
количественно совпадет с собой – войдет в фазу кризиса. Так, социальная
тотальность воспроизводит себя как устойчивое качество, лишь пока
превосходит себя (рост производительных сил в пределах данной формации
– условие её сохранения, стагнация ведет к смене формации); специфика
всякой жизни – «воля к усилению воли» (Ф.Ницше), она может быть, только
превосходя себя; наконец, «я» есть «я», пока не совпадаю с собой, совпав, я
завершился, умер, и таковым могу быть только для кого-то другого, но не
для себя.
Как видно, путь от количества к качеству не исчерпывается парой
элементарных подсчетов, если только речь идет о диалектическом законе.
Чтобы этот переход был доказан, необходимо положен, требуется развить
понятие о логической определенности количества, для чего пресловутой
«диалектики кипящего чайника» или подобных ей вариантов, силящихся
вникнуть в бесконечную определенность логических фигур с помощью столь
уютного для обыденного сознания «например», явно маловато.

1
Логинов Е.Г. Переход количества в качество и качества в количество – два
взаимопроникающих полюса одного закона.// Вестник РФО 2001 №2. С. 40-42.
 18

2
Лолаев Т.П. Критические замечания к закону перехода количественных изменений в
качественные. // Вестник РФО 2001 №3. С,73-77.
3
Кант И. Критика чистого разума. // Кант И. Соч.: в 6т. М., «Мысль», 1964. Т.3. С.159.
4
Ильенков Э.В. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» К.Маркса. М.,
1960. С. 209-220.
5
Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т.1. М., 1974. С.231.
6
Гегель Г.В.Ф. Наука логики. Т.1. М., 1970. С. 215.
7
Сент-Экзюпери Антуан де. Ночной полет. Планета людей. Военный летчик. Письмо
заложнику. Маленький принц. М., Правда, 1979. С273-274.
8
[6, c.274]
9
[6, c.277]
10
Мареев С.Н. «Парадоксы» и «псевдопарадоксы» (противоречия теории множеств и
проблема определения числа).//Научная мысль Кавказа, 2000, №1, с.8. Как верно замечает
С.Н.Мареев, при абстрагировании от понятия числа одного лишь момента множества, как
это происходит в теории типов Б.Рассела, «утрачивается момент процессуальности,
самоотображения, определения. Противоречие динамики становится «парадоксом»
статики», в результате чего процесс определения числа предстает неразрешимой загадкой.
Впрочем, сам по себе тот факт, что движение мысли Рассела неотвратимо привело его к
противоречиям, -- лишнее свидетельство тому, что понятие множества немыслимо,
логически невозможно без противоположного ему момента единства.
11
[6, c.280]
12
[6, c.280]
13
[6, c.278]
14
[6, c.278]
15
[6, c.294]
16
[10, c.12]
17
[6, c.366]
18
Выгодский М.Я. Справочник по высшей математике. М., Физматгиз, 1961. С.582.
19
[6, c.329]
20
[6, c.330]
21
Яновская С.А. Мишель Ролль как критик анализа бесконечно-малых.// Яновская С.А.
Методологические проблемы науки. М., 1972.
22
[6, c.342]
23
Френкель А. Бар-Хиллел И. Основания теории множеств. М., 1966. С.24.
24
[6, c.352]
25
[6, c.324]
26
[6, c.324]
27
[6, c.354]
28
[6, c.362]