165

Журнал РШЧП Выпуск № 2 / март–апрель / 2019

Презумпция добросовестности
в вещном праве
Айк Керселян,
слушатель юридического факультета МГУ им. М. В Ломоносова
ayk.kers@gmail.com

Гражданский кодекс предписывает участникам оборота добросовестное поведение. Между

тем существует разница между объективной и субъективной добросовестностью, которая
наиболее ярко проявляет себя в вещном праве.
Согласно ст. 302 ГК РФ добросовестный приобретатель защищен от виндикации вещи ее
собственником, однако вопрос о том, как должна работать добросовестность в процессе,
остается открытым. В доктрине сложились две модели распределения бремени доказывания
в рамках виндикационного иска: модель презумпции и модель доказывания. Но чем тогда
материально-правовая категория презумпции отличается от процессуальной? И как толкует
эти модели судебная практика во главе с Верховным Судом? Об этом – в статье.

Объективная и субъективная добросовестность

Принцип добросовестности – один из центральных и основополагающих принципов

в частном праве. Выделяется два типа добросовестности: объективная и субъективная.

Под объективной добросовестностью понимается соответствие поведения субъекта

правоотношений определенным стандартам, принятым в гражданском обороте. Под
субъективной – извинительное незнание лица об определенных фактах, в связи
с которым право устанавливает определенные юридические последствия1. Чаще
всего субъективная добросовестность отображается в законе фразой «не знал и не
мог (не должен был) знать»2.

Добросовестность в вещном праве проявляется в виде субъективной. Например,

приобретение права собственности давностным владельцем (ст. 234 ГК РФ), пере-
работка вещи (абз. 2 п. 1 ст. 220 ГК РФ), а также ряд иных ситуаций, рассматриваемых
в доктрине3, содержат в себе требования о субъективной добросовестности участника

1
Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права // Вестник граждан-
ского права. 1916. № 6. С. 56–57.
2
Егоров А.В. Принцип добросовестности в Гражданском кодексе РФ: первые шаги реформы // Le-
gal insight. 2013. № 2. С. 7.
3
Церковников М.А. О добросовестности в институтах вещного права // Вестник гражданского пра-
ва. 2017. № 2 [Доступно в СПС КонсультантПлюс].
 166
Журнал РШЧП Выпуск № 2 / март–апрель / 2019

правоотношений. Самый известный пример применения категории субъективной

добросовестности – это защита добросовестного приобретателя от виндикационного
иска (ст. 302 ГК РФ).

«Если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его

отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приоб-
ретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя
в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имуще-
ство было передано собственником во владение, либо похищено у того или дру-
гого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли» (п. 1 ст. 302 ГК РФ)

Одной из главных проблем в применении принципа добросовестности, в особен-

ности добросовестности субъективной, является вопрос доказывания ееналичия,
то есть должен быть дан ответ на вопрос о том, какой из сторон следует доказывать
это наличие или отсутствие. Наиболее остро данный вопрос возникает относительно
распределения бремени доказывания добросовестности при виндикационном иске.
В связи с этим на примере виндикационного процесса необходимо установить, на ком
лежит бремя доказывания субъективной добросовестности. Для этого необходимо
соотнести понятия «презумпция» и «бремя доказывания».

Модели распределения бремени доказывания

в процессе по виндикации

Презумпцией является прямо или косвенно закрепленное в законодательстве

обязательное суждение, имеющее вероятностную природу о наличии или об отсут-
ствии нормативных или фактических оснований для возникновения, изменения или
прекращения прав и обязанностей, направленных на достижение целей правового
регулирования. Другими словами, это предположение о каких-то фактах, имеющих
юридическое значение, которое будет считаться верным до тех пор, пока не будет
опровергнуто.

Бремя доказывания в процессе понимается как своеобразная обязанность дока-

зывания4. В случае, если на стороне лежит бремя доказывания какого-то факта,
то никто за нееэтого делать не будет и остальные участники вправе не участвовать
в доказывании этого факта.

Соотношение между данными категориями носит следующий характер. Презумпция

является частью общего правового статуса какого-либо лица. Это значит, что все
остальные лица обязаны придерживаться данного предположения о нем до тех пор,
пока обратное не будет доказано в установленном порядке, то есть в суде. Именно
в суде происходит влияние презумпции на бремя доказывания. В начале судебного
разбирательства некий юридический факт будет предполагаться в силу презумпции.
Так как презумпции устанавливаются не на пустом месте и имеют важное правовое
4
При этом необходимо уточнить, что в данном случае термин «обязанность» не понимается как
обязательная модель поведения за неисполнение которой наступит санкция. Ведь лицо всегда
вправе отказаться от доказывания. В данном случае обязанность означает некое долженствова-
ние. То есть если бремя доказывания лежит на этом лице, то предполагается, что, как любой раци-
ональный человек, он начнет процесс доказывания.
 167
Журнал РШЧП Выпуск № 2 / март–апрель / 2019

значение, другая сторона, против которой предположение направлено, заинтересова-

на в ееопровержении. Так и происходит распределение бремени доказывания: чтобы
выиграть судебный процесс, сторона должна опровергнуть презумпцию.

При этом сказанное вовсе не означает, что лицо, в пользу которой установлена пре-
зумпция, полностью отстраняется от процесса доказывания. Конечно, такое поведение
возможно, так как никто не может быть принужден к доказыванию, однако любое
рациональное лицо будет приводить доводы о правдивости презумпции. Можно даже
указать обратное: отказ от доказывания может быть расценен судом как основание
для опровержения презумпции.

Если рассматривать сказанное относительно виндикационного иска, то надо отметить

следующее: в доктрине сложились две модели распределения бремени доказывания.
Согласно первой точке зрения добросовестность ответчика в виндикационном про-
цессе предполагается и доказывать ееналичие не надо (модель презумпции). Вторая
модель предполагает, что добросовестность, как и любой факт в гражданском про-
цессе5, подлежит доказыванию со стороны лица, которое на него ссылается, то есть
на ответчике6 (модель доказывания). Таким образом, от того, какая модель будет
выбрана, зависит модель самого процесса.

Если выбрать первую модель, то судебное разбирательство выглядит следующим об-

разом: А приходит к Б и требует вернуть владение над вещью. Тот в ответ заявляет,
что пользуется защитой по ст. 302 ГК РФ и его добросовестность предполагается, ему
не нужно ее доказывать. В таком случае А вынужден начать процесс доказывания
недобросовестности Б, чтобы виндицировать вещь, то есть на него ложится бремя
доказывания этого факта.

Если рассмотреть вторую модель, то процесс будет проходить иначе: А приходит к Б

и требует вернуть владение над вещью. Б заявляет, что пользуется защитой по ст. 302
ГК РФ. Теперь А может заявить, что Б следует доказать факт, на который он ссылается,
то есть свою добросовестность. Получается, что в данном случае бремя доказывания
лежит на ответчике.

Из указанных примеров видно, что презумпция и бремя доказывания связаны между

собой. Если презумпции нет, то бремя доказывания несет лицо, которое на что-то
ссылается. В случае установления презумпции бремя доказывания перекладывается
на другую сторону, которое в обычной ситуации не должно доказывать этот факт.

Таким образом, бремя доказывания имеет производный от презумпции характер.

Это означает, что наличие или отсутствие презумпции предопределяет бремя до-
казывания в судебном процессе. То есть презумпция есть что-то первоначальное,
от чего исходит дальнейший процесс доказывания. В связи с этим, говоря о добро-
совестности в вещном праве, необходимо в первую очередь иметь в виду наличие
или отсутствие презумпции, а не бремени доказывания, которое является скорее
предметом изучения гражданского процесса.

5
В данном случае термин «гражданский процесс» понимается широко и включает в себя арбитраж-
ный и административный процесс.
6
Ст. 56 ГПК, ст. 61 АПК и ст. 62 КАС РФ.
 168
Журнал РШЧП Выпуск № 2 / март–апрель / 2019

Модель доказывания: догматический обзор

В п. 5 ст. 10 ГК РФ закреплена общая презумпция добросовестности. Это значит, что

вопрос о соотношении двух моделей распределения бремени доказывания (модель
презумпции и модель доказывания) касается вопроса о распространении общей
презумпции добросовестности на еесубъективную часть. Сторонники первой модели
придерживаются позиции о действии презумпции на субъективную добросовестность.
Сторонники второй - утверждают прямо противоположное7.

Аргументы «за»

Так, В.А. Дозорцев указывал, что правильно накладывать бремя доказывания на от-
ветчика. Он связывал это с тем, что при презумпции субъективной добросовестности
необходимо лицо, на котором лежит бремя ееопровержения. Таким лицом за неиме-
нием других может быть только истец. Однако собственник не располагает данными
о способе и условиях приобретения вещи ответчиком. Напротив, лишь ответчик
по виндикационному иску имеет необходимые сведения. Таким образом, в винди-
кационных исках должна существовать обратная презумпция, по которой бремя до-
казывания добросовестности лежит на приобретателе вещи8.

Данная позиция поддерживается и в современной правовой доктрине. Так, О.Г. Ло-

мидзе утверждает, что обязанность подтверждения наличия всех предусмотренных
ст. 302 ГК условий следует возложить на ответчика9. Аналогичную позицию можно
встретить и в более современных работах10.

В результате, общим для всех приведенных позиций является мнение о том, что пре-
зумпция субъективной добросовестности пагубно влияет на возможность собствен-
ника виндицировать вещь. При презумпции добросовестности ответчика по виндика-
ционному иску бремя доказывания недобросовестности падает на истца. Он должен
доказывать, что ответчик знал или должен был знать о невозможности отчуждения
вещи. Такое распределение обязанностей по доказыванию видится несправедливым.
Истец может не знать, как и при каких обстоятельствах ответчик приобрел имуще-
ство. Именно поэтому, по мнению указанных авторов, необходимо, чтобы ответчик
по виндикационному иску доказывал свою добросовестность.

Аргументы «против»

Рассмотренная позиция представляется неверной. Во-первых, позиция В.А. Дозорце-

ва строится на неверной предпосылке, а именно на утверждении, что между истцом

7
Краснова С.А. Понятие и значение добросовестности приобретателя от несобственника // Вещ-
ные права: система, содержание, приобретение. Сборник научных трудов в честь проф. Б.Л. Ха-
скельберга / Под ред. Д.О. Тузова – М.: Статут, 2008. С. 355.
8
Дозорцев В.А. Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Под ред. С.Н. Братуся, О.Н. Садико-
ва. 3-е изд., испр. и доп. – М.: Юридическая литература, 1982. С. 192.
9
Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском праве России. – СПб.: Юридический центр Пресс,
2003. С. 135.
10
Мурзин Д.В., Мурзина Н.Ю. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (учеб-
но-практический) / Под редакцией С.А. Степанова. 5-е изд., перараб. и доп. – М.: Проспект; Екате-
ринбург: Институт частного права, 2017. С. 376.
 169
Журнал РШЧП Выпуск № 2 / март–апрель / 2019

и ответчиком имеется неравенство в информации в части приобретения последним

спорного имущества. На первоначальных этапах процесса с таким утверждением не-
обходимо согласиться. Но в ходе процесса неравенство в информации сглаживается.
Так, ответчик должен представить сделку, на основании которой было приобретено
спорное имущество. Это необходимо, поскольку добросовестному приобретателю
нужно доказать законность владения вещью и возмездность ее приобретения. Дру-
гими словами, ответчик должен раскрыть правовой титул, на основании которого он
владеет вещью, в ином случае он лишится владения11.

Также в силу ст. 462 ГК РФ в случае предъявления виндикационного иска ответчик

обязан привлечь продавца к участию в деле 12. Благодаря этому истец может узнать
обстоятельства перехода его имущества по цепочке отчуждений непосредственно
от их участников. При этом вызов продавца в суд не является действием по доказыва-
нию добросовестности. Применением данного механизма ответчик лишь подкрепляет
свою позицию, делая опровержение презумпции для истца более сложным.

Надо отметить, что вызов своего продавца в суд необязателен для ответчика. Он
вправе этого не делать, но рискует претерпевать неблагоприятные последствия
в будущем. В связи с этим норма ст. 462 ГК РФ должна рассматриваться в качестве
аргумента «за» презумпцию добросовестности.

Даже если ответчик не вызовет в суд своего продавца, это не будет препятствием
для устранения неравенства информации. Истец может самостоятельно вызвать про-
давца в суд, учитывая, что данные о нем будут присутствовать в экземпляре договора,
на основании которого ответчик приобрел имущество. Также у суда могут возникнуть
обоснованные сомнения, в случае если ответчик отказывается вызвать в суд своего
продавца. Такое поведение может подтолкнуть к мысли о недобросовестности.

Таким образом, проблема неравенства информации между истцом и ответчиком

разрешается с помощью предъявления требования к ответчику представить осно-
вание приобретения имущества, а также с помощью механизма, предусмотренного
ст. 462 ГК РФ. В связи с этим довод о том, что разный объем в информации пре-
пятствует применению презумпции добросовестности при виндикационном иске,
несостоятелен.

Во-вторых, субъективная добросовестность должна предполагаться ввиду особенно-

стей еедоказывания. Как указывал Ф.К. фон Савиньи, «точное доказательство такого
внутреннего факта, скрытого в совести владельца, не только трудно, но положительно
невозможно». Из данного обстоятельства ученым выводилась необходимость при-
знания того факта, что добросовестность должна предполагаться13.

По указанным причинам современное право проверяет наличие субъективной добро-

совестности через соотношение объективных действий лица по установлению данных

11
Мурзин Д.В. К вопросу о презумпции недобросовестности ответчика по виндикационному иску //
Вестник ВАС РФ. 2007. №4 [Доступно в СПС КонсультантПлюс].
12
Данную норму можно применять по аналогии и на другие случаи отчуждения имущества.
13
Савиньи Ф.К. Обязательственное право. Перевод с немецкого В. Фукса и Н. Мандро. – СПб.: Юри-
дический центр Пресс, 2004. С. 461.
 170
Журнал РШЧП Выпуск № 2 / март–апрель / 2019

фактов с определенным стандартом14. То есть суд, решая вопрос о субъективной до-

бросовестности или недобросовестности лица, будет сверять его действия с неким
стандартом, эталоном поведения, разработанным судебной практикой, то есть через
добросовестность объективную. Это означает, что если принять модель доказывания,
то возникнет парадоксальная ситуация. С одной стороны, обычная объективная до-
бросовестность предполагается в силу общей презумпции. С другой стороны, часть
объективной добросовестности, через которую проверяют наличие субъективной,
под действие презумпции не подпадает. То есть один и тот же правовой институт бу-
дет подчиняться диаметрально противоположным правилам без уважительных на то
причин. Представляется, что это не совсем правильный подход.

Также под сильным сомнением сила собранных в таком случае доказательств. Так,
уровень доверия к сведениям, представленным лицом, доказывающим свою добро-
совестность, будет изначально слабым ввиду очевидного интереса этого лица15. Таким
образом, заставляя лицо доказывать свою добросовестность, правопорядок ставит
его в изначально слабую позицию, так как доказывание будут составлять факты
и действия, доказываемые им самим.

В-третьих, установление презумпции недобросовестности не будет способствовать

достижению тех целей, которые в него закладывают сторонники введения. Установ-
ление подобной презумпции породит необходимость сбора доказательств своей до-
бросовестности для каждого участника гражданских правоотношений. На деле – лицо
сможет доказать лишь определенный набор сведений, в то время как добросовест-
ность состоит из множества факторов. Складывается ситуация, при которой примене-
ние субъективной добросовестности будет резко ограничено, так как опровергнуть
презумпцию недобросовестности в таких условиях затруднительно. Получается, что,
защищая лицо, чьеправо ущемляется применением добросовестности, сторонники
презумпции недобросовестности сводят на нет само применение субъективной до-
бросовестности16.

Таким образом, предложение об установлении особого правила о доказывании

субъективной добросовестности имеет значительные минусы и недостатки ввиду
отсутствия разумных причин для установления такого правила. Предположение
о субъективной недобросовестности каждого участника гражданских правоотношений
породит ситуацию, в которой воспользоваться защитой в виде незнания об опреде-
ленном факте станет практически невозможно. Поэтому стоит признать правильной
позицию многих дореволюционных17, советских18 и современных19 ученых, поддержи-
вающих модель презумпции.

14
Церковников М.А. Указ. соч.
15
Савиньи Ф.К. Указ. соч.
16
Емельянов В.И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. – М.:
Лекс-Книга, 2002. С. 113–115.
17
Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Ч. I: Вотчинные права. – М.: Статут, 2002. С. 226;
Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. – М.: Юрайт, 2017. С. 530.
18
Советское гражданское право: Учебник. в 2 т. Т. 1 / Под ред. О.А. Красавчикова. 3-е изд., испр.
и доп. – М.: Высш. шк., 1985. С. 401; Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. – М.: Статут, 2001
[Доступно в СПС КонсультантПлюс].
19
Суханов Е.А. Вещное право: научно-познавательный очерк. – М.: Статут, 2017. С. 262;
Александрова М.А. Право собственности и способы его защиты в гражданском праве. – СПб.:
 171
Журнал РШЧП Выпуск № 2 / март–апрель / 2019

Модель презумпции: актуальная судебная практика

Интересно обратиться к судебной практике по рассматриваемому вопросу.

До 2015 года было принято два абстрактных разъяснения, поддерживающих модель
доказывания.

«Приобретатель должен доказать, что он приобрел имущество возмездно и что

он не знал и не мог знать о том, что имущество приобретено у лица, не имев-
шего права на его отчуждение» (абз. 3 п. 24 постановления Пленума ВАС РФ
от 25.02.1998 № 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связан-
ных с защитой права собственности и других вещных прав» (документ утратил
силу))

«Приобретатель признается добросовестным, если докажет, что при соверше-

нии сделки он не знал и не должен был знать о неправомерности отчуждения
имущества продавцом, в частности, принял все разумные меры для выяснения
правомочий продавца на отчуждение имущества» (абз. 1 п. 38 постановления
Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29.04.2010 № 10/22 «О некоторых вопросах, воз-
никающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой
права собственности и других вещных прав» (далее – постановление Пленума
№ 10/22))

Модель доказывания поддерживалась судами20. Таким образом, судебная практика

на основе решений высших судебных инстанций подтверждала действие подхода,
предложенного сторонниками модели доказывания.

Между тем современная судебная практика начала воспринимать модель презумпции.

Данный вывод можно сделать на основе того, что абз. 3 п. 133 постановления Пленума
ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I
части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – постановле-
ние Пленума № 25) признал не подлежащим применению абз. 1 п. 38 постановления
Пленума № 10/22. Таким образом, высшая инстанция отменила действие правила
необходимости доказывания добросовестности в виндикационном производстве.
Этот факт был воспринят практикой21.

Действие презумпции добросовестности приобретателя было также подтверждено

напрямую постановлением Президиума ВС РФ «Обзор судебной практики по делам,
связанным с истребованием жилых помещений от граждан по искам государственных
органов и органов местного самоуправления» от 25.11.2015. Указанный обзор содержит

Санкт-Петербургский государственный университет, 2017. С. 93; Скловский К.И. Собственность

в гражданском праве. 5-е изд., перераб. – М.: Статут, 2010. С. 504.
20
Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 15.10.2007 по делу № АЗЗ-5101/07; поста-
новление Президиума ВАС РФ от 09.03.2011 № 13815/10; определение ВАС РФ от 03.08.2011 № ВАС-
9640/11.
21
Определение ВС РФ от 09.01.2017 № 301-ЭС16-17892; постановление АС Поволжского округа
от 01.10.2018 по делу № А65-10433/2016; постановление АС Северо-Западного округа от 13.04.2015
по делу № А56-66437/2012; постановление АС Уральского округа от 21.08.2017 по делу № А60-
36594/2016; апелляционное определение Московского городского суда от 08.07.2016 по делу
№ 33-19917/2016.
 172
Журнал РШЧП Выпуск № 2 / март–апрель / 2019

положение о том, что по спорам об истребовании квартиры из чужого незаконного

владения обязанность доказывания недобросовестности приобретателя возлагается
на истца. Хоть данная норма напрямую отнесена только к случаям виндикации жилых
помещений публичными органами власти, нет никаких оснований для еенераспро-
странения на иные случаи добросовестности приобретения.

Если же говорить о влиянии подхода Верховного Суда на ведение виндикационного

процесса, то необходимо отметить следующее.

Ответчик в обычной ситуации, заявляя, что он добросовестный приобретатель, не от-

страняется от процесса доказывания. Наличие презумпции добросовестности, как
указано выше, не является чем-то непробиваемым. Он наравне с истцом активно
участвует в доказывании, но в таком случае лишь подкрепляет своеположение, а не
доказывает наличие того или иного факта.

В судебной практике встречаются дела, когда ответчик ведет доказывание по делу.

Так, в Апелляционном определении Московского городского суда от 14.03.2017
по делу № 33-5563/2017 ответчик подтвердил свою добросовестность тем, что полу-
чил выписку из реестра, осмотрел покупаемый объект, ознакомился с правоуста-
навливающими документами и предоставил в рамках судебного заседания договор
аренды индивидуального сейфа для производства расчетов по сделке купли-продажи
спорной квартиры.

Зарубежный опыт и альтернативный взгляд

отечественных исследователей

Последнее решение ВС РФ соответствует моделям, принятым в основных право-

порядках континентальной Европы. Так, ст. 2274 ФГК содержит норму, согласно
которой добросовестность всегда предполагается, а бремя доказывания недо-
бросовестности лежит на том, кто на нее ссылается22. Как указывается в научной
литературе, данная норма распространяется и на случаи защиты добросовестного
приобретателя23. Таким образом, во Франции однозначно принята модель пре-
зумпции.

В немецком правопорядке отсутствует подобная прямая норма. Но при этом действие

модели презумпции заложено в действующий гражданский кодекс. Так, при работе
над составлением ГГУ вторая комиссия при обсуждении этого вопроса отвергла вы-
воды первой комиссии о необходимости введения модели доказывания, утвердив это
решение 9 голосами против 824. Аналогичная позиция просматривается и в доктрине.
Указывается, что защита добросовестных сделок может быть достигнута, только если
приобретатель освобожден от необходимости доказывать свою добросовестность.
Собственник, который доверил вещи другому лицу, должен также нести бремя дока-

22
Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона). Перевод. с французского В.Н. Захватаева –
М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 524.
23
Морандьер Л.Ж. Гражданское право Франции в 3 т. Т. 2. Перевод с французского Е.А. Флейшиц –
М.: Издательство иностранной литературы, 1960. С. 178.
24
Wilhelm J. Sachenrecht. Berlin: Walter de Gruyter GmbH & Co. KG, 2010. P. 398.
 173
Журнал РШЧП Выпуск № 2 / март–апрель / 2019

зательства злых намерений приобретателя25. Такая же позиция высказывается в иных

работах26. При этом выдвигаются сомнения в наличии неравенства в информации. Так,
Э. Карнер определяет, что неравенство в информации между истцом и ответчиком
устраняется в ходе процесса; последний обязан содействовать рассмотрению дела,
а его отказ в этом должен быть соответственно оценен судьей27.

В этом контексте необходимо также рассмотреть швейцарское право. В отличие

от ГГУ, швейцарское уложение включает в себя положение о презумпции добросо-
вестности. Так, в швейцарском уложении в качестве общей нормы закрепляется, что
в случае, когда закон связывает действие того или иного факта с добросовестностью,
она предполагается (Art 3 Abs 1 ZGB).

При этом в отечественной доктрине существует точка зрения, отстаивающая смежную

модель28, согласно которой действие презумпции добросовестности ограничивается
только рамками ст. 302 ГК. То есть она применяется только в отношении приобрета-
теля, а для ответчиков по виндикационному иску, не являющихся приобретателями,
необходимо исходить из противоположного предположения — недобросовестности.

Установление разных правил бремени доказывания В.В. Ровный связывает с наличием

двух разных процессуальных «фигур»: приобретателя, о котором говорится в ст. 302
ГК, и незаконного владельца, о котором упоминается в ст. 303 ГК. Выделение из чис-
ла незаконных владельцев приобретателя диктуется различием в целях правового
регулирования, так как именно с приобретением имущества законодатель связывает
ограничение права собственника на виндикацию29.

При этом указанная позиция не представляется правильной. Добросовестный при-

обретатель отличается от владельца только тем, что первый приобрел вещь воз-
мездно, а второй – нет. Норма ст. 303 ГК РФ направлена на то, чтобы при расчетах
после виндикации лицо, которое не было приобретателем, но получило владение
добросовестно, отличалось от недобросовестного лица. Вещь, согласно правилам
ст. ст. 301–302 ГК РФ, будет виндицирована, но порядок расчетов будет отличаться
от порядка расчетов с недобросовестными лицами. Указанная разница между при-
обретателем и владельцем не позволяет предусмотреть между ними такой разницы,
на основании которой можно было бы говорить о необходимости установления двух
разных правил30.

Если мыслить более глобально, то можно распространить указанные выводы и аргу-

менты и на другие проявления добросовестности в вещном праве (например, защита
добросовестного приобретателя предмета залога или добросовестного обладателя

25
Karner E. Gutgläubiger Mobiliarerwerb Zum Spannungsverhältnis von Bestandschutz und Verkehrsin-
teressen. Vienna: Springer, 2006. P. 391.
26
Wieling H.J. Sachenrecht Band 1 Sachen, Besitz und Rechte an beweglichen Sachen. Berlin: Spring-
er-Verlag, 2006. P. 382–383; Wilhelm J. Op. cit. P. 398.
27
Karner E. Op. cit. P. 393.
28
Ровный В.В. Добросовестность ответчика при виндикации // Гражданское законодательство: Ста-
тьи. Комментарии. Практика. Вып. 22 / Отв. ред. А.Г. Диденко. – Алматы: Юрист, 2004. С. 166.
29
Ровный В.В. Указ соч. С. 162.
30
Краснова С.А. Указ. соч. С. 358.
 174
Журнал РШЧП Выпуск № 2 / март–апрель / 2019

предмета самовольной постройки). Общим для всех этих ситуаций является то, что
лицо, чьеправо прекращается данными нормами, не имеет сведений о добросовест-
ности или недобросовестности противоположного лица31. Также во всех случаях
актуальны доводы об обоснованности модели презумпции, в том числе касающиеся
сглаживания неравенства в информации. Поэтому можно предположить общее дей-
ствие модели презумпции на все случаи субъективной добросовестности в вещном
праве. В данном случае необходимо также учитывать п. 1 постановления Пленума
ВС РФ № 25, в котором подтверждается общее действие презумпции добросовест-
ности участников гражданских правоотношений.

Иск добросовестного приобретателя

Отдельно необходимо обсудить обстоятельства, при которых добросовестный приоб-

ретатель пытается защитить свои права в суде. Можно представить гипотетическую
ситуацию, в которой А приобрел вещь у Б, который не является собственником, а явля-
ется, допустим, арендатором. После этого некое лицо В нарушает права А независимо
от того, состоялось ли лишение владения (в данном случае это не является принципи-
альным). Затем А идет с виндикационном (негаторным) иском к В. Для удовлетворения
требования А необходимо доказать своеправо собственности. Согласно же абз. 2
п. 2 ст. 223 ГК РФ и п. 13 постановления Пленума №10/22 право собственности как
на движимую, так и на недвижимую вещь возникает у добросовестного приобретателя
только если у него нельзя виндицировать вещь по ст. 302 ГК РФ. Добросовестность
в данном случае является важнейшим компонентом возникновения права собствен-
ности. В таком случае возникает резонный вопрос: надо ли А доказывать свою добро-
совестность в качестве основания для предъявления иска к В?

На этот вопрос необходимо ответить отрицательно. Отсутствие презумпции означало

бы, что в каждом случае истцу надо было бы доказывать свою добросовестность в мо-
мент приобретения вещи. То есть истец помимо обычного предмета доказывания (в за-
висимости от иска) должен будет также доказывать свою добросовестность в момент
приобретения вещи. Как указывалось выше, относительно защиты добросовестного
приобретателя, такое требование носит неоправданный характер. Данная ситуация
усугубляется ещетем, что негаторный иск, ограничений исковой давности по которому
не установлено в силу ст. 208 ГК РФ, может быть предъявлен спустя 5, 10, 15 лет после
приобретения вещи. Заставлять доказывать добросовестность приобретения истца
после такого периода времени означает накладывать на него неоправданно высо-
кие требования. В такой ситуации, как и во всех указанных выше, для правопорядка
и оборота легче предположить, что истец действовал добросовестно.

Заключение

На основании вышесказанного можно прийти к нескольким выводам.

Во-первых, наличие презумпции предопределяет будущий процесс вне зависимости

от его типа. Презумпция работает против интересов некоего участника процесса,

31
Емельянов В.И. Указ. cоч. С. 113–115.
 175
Журнал РШЧП Выпуск № 2 / март–апрель / 2019

поэтому он заинтересован в ееопровержении. В связи с этим говорят, что в таком

случае бремя доказывания лежит на этом лице. При этом наличие презумпции вовсе
не означает, что лицо, в пользу которого она установлена, полностью отстраняется
от процесса. Оно также участвует в процессе доказывания, только уже для того чтобы
подтвердить правильность презумпции.

Во-вторых, проблема добросовестности при виндикационном иске стоит достаточно

остро. Не лишены рационального зерна аргументы сторонников необходимости до-
казывания добросовестности приобретателя. Например, истцу в виндикационном
иске бывает сложно опровергнуть добросовестность ответчика. Нельзя утверждать
о естественности модели презумпции32. При этом отечественная судебная практика
долгое время шла по этому пути, и высшие судебные инстанции дважды закрепили
данный подход.

В-третьих, презумпция добросовестности приобретателя более оправдана. Минус,

связанный с разницей в информации между сторонами процесса, нивелируется до-
полнительными требованиями о предоставлении сведений. Также обременительно
накладывать на всех участников гражданских правоотношений обязанность собирать
все доказательства своей добросовестности и хранить их на протяжении долгого
периода времени. Устанавливая презумпцию добросовестности, правопорядок за-
щищает гражданский оборот и его добросовестных участников. Подобная позиция
не просто стала основной в российской доктрине, но давно уже принята в странах
континентальной Европы. Также Верховный Суд, а вслед за ним и нижестоящие суды,
признал наличие презумпции добросовестности.

В-четвертых, все случаи применения субъективной добросовестности в вещном пра-

ве схожи по своей конструкции друг с другом. В связи с этим определение наличия
презумпции добросовестности или ееотсутствия, сформулированное относительного
одного случая, должно распространяться и на другие. Нельзя предусмотреть доказы-
вание добросовестности в одной ситуации, а в другой еепрезюмировать.

32
Karner E. Op. cit. P. 390–391.